Читать онлайн О ней бесплатно
« Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не понимать »
(Оскар Уайльд)
Вечернее кафе
Море быстро меняло окрас, начиналось то волшебное время заката, когда невидимый взору мастер акварели ловко смешивает цвета на палитре, разбавляя в аквамарине малиновые, розовые и золотистые оттенки, притягивая восхищенные и жадные взоры к филигранной игре цвета.
Сегодня Ей лень было самой возиться с готовкой еды. Она решила пройтись пешком до привычной кафешки и слегка перекусить перед вечерней прогулкой. По дороге Ей опять встретился любимчик отеля «Дом солнца» – нагловатый, но довольно ласковый кот Монамурчик (ожившая копия знаменитого Чеширского кота), обязанный этим прозвищем своей же привычке громко мурчать при приближении к знакомым и незнакомым женщинам и девицам, тыкаясь трепетно влажным носом в их в загорелые лодыжки.
Она ласково потрепала его по дымчатой шерстке, прослушав симфонию кошачьих амуров, поднялась по белой ажурной лестнице и зашла в кафе, сразу присмотрев свободное место у окна с видом на море и начинающийся закат. Кафе «Аккорд» было практически пустым. Знакомый парень по имени Макс за стойкой. Почтенных лет супружеская чета за столиком в глубине зала и крашенная в ярко – рыжий цвет девица с тонкой сигаретой в руке, что-то бурно и громко обсуждающая по мобильному, активно прикладывающаяся к бокалу с «Мартини».
–Вам как всегда, мадам? – поинтересовался улыбчивый Макс за стойкой. В ответ на ее благосклонное согласие, он быстро и ловко соорудил для нее легкий салат с креветками. Погружая кофейную турку в раскаленный песок, сообщил о предстоящем небольшом гитарном концерте, который должен начаться на час позже обычного времени, поэтому так мало людей. Приглашенные гости придут позже, свободных мест не ожидается, но для нее, в силу ее симпатий к гитарному искусству, найдется местечко.
Она с радостью согласилась, тем более, что давно уже не посещала подобных мероприятий. – А маэстро местный или приезжий?– спросила Она, ловко подхватывая листик салата с креветкой. Скорее из вежливости, чем из любопытства спросила…
Макс, который был ярым фанатом гитары и главным организатором концертов, считал подобные зрелища несомненной фишкой заведения.
– Все узнаете сами, – интригующе подмигнул он, – оставайтесь, не пожалеете. «Странно, что нет афиши»– подумала Она. А впрочем, какое ей дело? Решено, Она непременно останется и обязательно приятно проведет вечер в атмосфере музыкального салона.
Морской закат, между тем, триумфально доигрывал свои финальные ноты, погружая ярко малиновый диск в морскую гладь. По небу уже слегка расползались легкие сумерки, сгущая вечерние тени, приятно овевая прогуливающихся по набережной людей долгожданной прохладой после знойного дня.
Супружеская чета проследовала к выходу. Седовласая женщина с добрым взором некогда васильковых, а сейчас словно вылинявших глаз, улыбнулась ей, проходя мимо, как будто пытаясь смягчить непреклонную суровость своего супруга с кипельно – белой, аккуратно подстриженной шевелюрой. Впрочем, суровость была лишь мимической, ввиду перенесенного им недавнего инсульта.
«Как это правильно и достойно, жить и стариться вдвоем, с любимым и надежным мужчиной и в горе, и в радости»,– эта мысль засвербела в ее виске уже не столь колко, как сразу после развода, но на миг нарушила ее безмятежный настрой.
–Ну, наконец-то, я уже всех на уши поставила! – промолвила низким грудным голосом рыжая девица, метнувшись от своего столика навстречу входящему в кафе незнакомцу, громко цокая высоченными шпильками и виляя стройными, загорелыми бедрами, обтянутыми глянцевыми кожаными шортами.
Сначала Она увидела лишь силуэт вошедшего мужчины на фоне дверного проема, когда же он вышел из полумрака на свет, разглядела, отметив про себя, что видит его впервые в этих окрестностях (в отличие от этой рыжей девицы, которую уже встречала здесь пару дней назад). Выше среднего роста, костюм-тройка удачно подчеркивает ладную, поджарую фигуру, а рубашка цвета слоновой кости слегка оттеняет смуглую шею и скулы. Кого-то напоминает. Но весьма смутно. Прямой стан и легкая седина эффектно смотрятся в дуэте. Видно, что далеко не юноша. Но в прекрасной форме. «Сколько ему может быть лет?– начала она свою извечную игру в угадывание, я ведь редко ошибаюсь: сорок восемь-пятьдесят? Да, нет, пожалуй, может быть, и много старше. Нечто такое считывается, близкое по энергетике, как у моих ровесников».
Незнакомец, неожиданно для нее поймал ее взгляд и слегка наклонил голову в знак приветствия. Этот жест застал ее врасплох, она-то полагала, что он не заметил ее разглядывания, будучи занят милой болтовней со своей рыжей бестией. То, что они были любовниками столь явно демонстрировалось девицей, годящейся ему в дочери, что не вызывало и тени сомнения.
Она вдруг ощутила некое замешательство, что это еще за новости? «Какое тебе дело до чужого мужика, пусть даже и внешне привлекательного? Еще не хватало разыгрывать роль стареющей Мессалины, рыская глазами по чужим штанам»,– хлестала Она себя мысленно, готовясь незаметно покинуть кафе. Однако, прибывающая в помещение публика напомнила ей о предстоящем концерте, на который ее любезно пригласил Макс. Просто уйти было бы невежливым жестом. Она решила дождаться хотя бы начала программы, а там уже ей решать, уйти, либо остаться.
Между тем, зрители прибывали. В суете и толчее рассаживающихся ближе к эстрадной площадке гостей, Она не сразу заметила исчезновение сладкой парочки. Их места уже были заняты какой-то шумной компанией молодых людей. «Вот и хорошо, что не поддалась порыву, оставшись на программу. Что Бог не делает, все к лучшему»,-подумалось ей.
К ней за столик подсела пара молодых людей, скорей всего молодоженов, судя по моментально сплетенным рукам и томным улыбочкам. Парень с небольшой квадратной бородкой напомнил ей зятя, что отправило ее мысли к дочери. Как там они? В принципе, аудитория в большей степени была в возрасте от 25 до 38, что по нынешним критериям отмечено, как молодежная. Людей своего возраста она насчитала не более четырех человек и в основном- женщины. В кафе помещалось обычно до сорока человек, сейчас было гораздо больше. Она видела, что официанты носятся со стульями, чтобы добавить сидячие места. Наконец – то все проблемы с размещением гостей были улажены. На невысокой эстраде зажглась подсветка, а зал погрузился в полумрак.
На сцену вышел Макс с микрофоном. В зале раздались одобрительные выкрики и хлопки.
Макс выглядел непривычно торжественно. Приоделся в узкий пиджак с блестками, как настоящий конферансье. Общаться с публикой он любил и делал это умело, а для начала решил немного разогреть аудиторию своими «примочками-приколами», с удовлетворением выслушивая смех и аплодисменты. Но увлекаться процессом не стал.
–И так, друзья мои, теперь шутки в сторону. Ведь каждому из нас несказанно повезло, потому что прямо здесь и сейчас мы с вами увидим нечто такое, что не вмещается в рамки привычного концерта. Именно поэтому я отказался от выпуска афиши. Ну, довольно предисловий, мы начинаем нашу встречу.
Свет неожиданно погас. В зале воцарилась тишина….
На сцене, слегка подсвеченной крутящимися фонариками снизу, возник женский силуэт. Внезапно в тишину зала вонзилось гортанное женское соло. Красноватый свет софитов высветил девушку с рыжими волосами, в которой Она без труда узнала спутницу того незнакомца. Сам он сидел чуть дальше с гитарой с несколько отстраненным видом, не глядя в зал.
Девица была в алом испанском наряде с бесчисленными оборками на юбке. Мелодия, пение и ритм Фламенко, исполненные весьма технично и страстно, заставили Ее сердце биться сильнее. Девушка перемежала пение с танцевальными движениями под стук кастаньет и дробь каблучка.
«Надо же, а я чуть не ушла! Божественное исполнение»,– подумала она, оценивая качественное звучание воистину испанской гитары. Вокальные данные девицы были не дурны, но выдающимися не выглядели. Двигалась она уверенно, ощущалась профессиональная подготовка. Субтильный инструмент в руках гитарного бога сразу захватил публику, как и загадочная личность самого исполнителя.
Танец закончился неожиданно, впрочем, как и начался, на резкой гортанной ноте под ритм перкуссии. Под аплодисменты и крики «Браво!» девица, представленная Максом, как «наша неподражаемая Стелла Берд», эффектно поклонилась и упорхнула со сцены огненной бабочкой. Настала очередь испанской гитары, которая в руках мэтра пела, переливаясь из одной мелодической темы в другую, поражая воображение высокой степенью виртуозности и музыкальностью исполнения.
«Почему Макс так и не представил его?»– гадала Она, невольно обращая внимание на реакцию сидящих в зале людей, особенно молодых. Они, несомненно, знали его. И, кажется, несколько раз назвали его по фамилии, не то Бланк, не то Блэнк. А вот имя из общих разговоров она выхватила сразу – Лионель. И память ее услужливо всколыхнулась….
1980 год, Харьков
-Вы уже сделали биохимию гликогена, надеюсь? – голос «подшефной» императрицы Ольги Спиридоновны не предвещал ничего хорошего, поскольку ее проницательное око успело зацепить пресловутую тетрадочку (тут же суетливо прикрытую штативом с пробирками), явно не вписывающуюся в штатное расписание биохимической лаборатории. Оную, к слову, дерзкие лаборантки – первогодки успели окрестить «лабораторией возле дуба», переиначив на русский манер фамилию ее неподражаемого шефа Фиделя Антоновича Колодуба.
Имя Фидель досталось шефу от обычных советских родителей, должно быть, как акт братского интернационализма. Шеф носил свое имя гордо, как трофей. Еще бы! Целая палитра ассоциаций при одном только озвучивании: кубинская знойная Хабанера, кисло-сладкая «Антоновка» и мощный дуб, крону которого освещает вечное солнечное коло. Класс!
– Сделала, Ольга Спиридоновна, и даже обсчитала биометрию. Показать?
–Завтра все обсчеты по забою животных объедините и передадите Александру Сергеевичу не позднее планерки. Запомнили?
«Почему она считает меня полной идиоткой?»,– мелькнуло в ее голове, – « Неужели так раздражающе действует моя творческая ориентация на «научное светило»? А, впрочем, чихать я хотела на ее мнение».
– Ясно, Ольга Спиридоновна. Главное, чтобы сам Александр Сергеевич (тоже не менее далекий от страстей своего литературного тезки младший «наушный» сотрудник) пришел хотя бы минут за пять до начала планерки. Он ведь частенько задерживается.
Губы у императрицы стали тонкими и злыми. Она терпеть не могла, когда в ее присутствии отзываются без особого почтения к столь ценному кадру, без пяти минут кандидату биохимических наук. К тому же – главному специалисту по быстрому убиению несчастных белых лабораторных крыс…
–Александр Сергеевич задерживается по уважительной причине, в отличие от Вас, – хлестнула она ее интонацией, словно пощечину дала, и вышла, хлопнув дверью.
«Ну, вот, получила очередной плевок от этой властной и деспотичной особы. А ведь ничего плохого не сделала. Сижу сверх своего рабочего времени, жду университетской пары, сегодня «нулевка». Занятия в университетской «вечерке» начнутся через 20 минут. Отсюда ходу – минут 10. И между делом пописываю свой так называемый роман. О чем?
Ну, о чем может писать незамужняя девятнадцатилетняя барышня творческой ориентации?
О любви, ясное дело. Главная героиня по имени Сюзи (Сюзанна- полное имя), незадачливая, вечно жаждущая приключений девица, проникающая по какой-то смутной причине тайком на судно его владельца и некоего капитана, которого зовут Линель. И главное достоинство этого благородного синьора – теплые и сухие руки. Ибо всегда ненавидела влажные ладошки у себя (при волнении), как и у других.
–Ты еще на работе?– спрашивает Эля, ( биологиня-на два курса старше ее), зайдя перед занятиями за конспектами.
– Идем, я уже собралась выходить.
–Ты еще не в курсе? Вроде бы концерт Высоцкого наклевывается в ДК «Металлист», Валера сказал (муж)…
– Не может быть! Это точно? Или «деза» очередная?
–Пока определенности нет, все на уровне слухов. Но некто главный «по тарелочкам» якобы дал добро на единственный концерт в 22:00 в четверг.
– Придется уходить раньше с пары. Но это того стоит. Лишь бы деканша не подстерегла на выходе. Эля, ты принесла его фото?
– Не только фото, посмотри его первая публикация. Называется «Нерв»….
В Элиных руках маленький сборник вдруг разложился, как гармошка.
– Самиздат, разумеется. Зато, смотри, какое интересное фото на первой странице. С этого кадра можешь и срисовать его портрет.
–Ты мне отдаешь совсем или временно?
– Бери. Валера выцепил три экземпляра, с расчетом на тебя.
– Класс! Спасибо ему огромное передай.
– Хорошо. Пора выходить, опоздаем. У меня сегодня практика у мадам, вернее у мадмуазель (сказано с более, чем ехидной улыбочкой) Догадиной. С ней шутки плохи. Может погнать с пары за опоздание.
– Ага, не то, что Хорошевский, он и не заметит, кто пришел, а кто смылся во время пары. Интересно, он вообще когда-нибудь смотрит на аудиторию, или ему все мы на одно лицо?
Этот вопрос она уже не озвучила, просто мелькнуло в мыслях, пока перебегали площадь Ленина, попав под внезапно налетевший слепой дождик…
Сеанс гипноза
От воспоминаний ее отвлекли бурные аплодисменты и возгласы. Свет опять погас и через считанные секунды вновь зажегся. Маэстро был уже без инструмента. Он стоял в центре авансцены, ближе к зрителям и внимательно оглядывал публику.
Она ждала выхода Макса, чтобы наконец-то услышать имя музыканта. Но Макса не было. Молодой парень за ее столиком шепнул своей спутнице: – Теперь начнется то самое! Девушка улыбнулась и доверчиво приникла к плечу мужа, прикоснувшись гладкой упругой щекой к его пушистой бородке.
Она невольно залюбовалась молодыми чувствами, опять вспомнив о дочери. Пауза, между тем, явно затянулась. Все взгляды скрестились на одном человеке, который невозмутимо смотрел в зал, слегка картинно сложив руки на груди, так и не проронив ни одного слова. Наконец, молчание было прервано.
– Я предлагаю почтенной публике поучаствовать в небольшом ментальном путешествии, где я буду проводником, сопровождающим каждого из вас в область вашего подсознания.
Голос у него был того глубокого бархатистого тона, которым обычно обладают профессиональные певцы или дикторы телевидения. «Бог мой, ну, это-то зачем? При его музыкальных данных разыгрывать из себя Дэвида Копперфильда – явное излишество!» -подумала она с ноткой разочарования.
Однако аудитория ответила аплодисментами, явно обрадованная этим предложением. Осталось дождаться самого действа, ее уже разбирало любопытство. Фокусник или гипнотизер? Три в одном? Между тем, он не суетился и не выглядел взволнованным.
На сцене вновь появилась рыжеволосая Стелла. Она успела переодеться в черное, облегающее длинное платье со стразами, расширяющееся к низу. Девушка подошла к нему, они обменялись парой едва слышимых фраз, он слегка кивнул ей, показав глазами на зал.
– Сегодня маэстро даст два сеанса. Выбор персон – за ним и он уже совершен. Правила вам известны. Во время сеанса соблюдать тишину. И задавать вопросы только с разрешения мэтра. Все ясно? – голос у ассистентки был бы вполне приятным, если бы не легкая хрипотца, кажущаяся искусственной и придающая несколько вульгарный оттенок ее образу. В зале прошелестел легкий гул, пока Стелла добиралась до первой кандидатуры.
Мужчина (на вид около 40 лет), к которому она подошла, нерешительно привстал, оглядываясь на свою молодящуюся спутницу – брюнетку с яркой помадой на подергивающихся губах, обвешанную плохо подобранной бижутерией, которая с властным видом взметнула ввысь тщательно прорисованные черным брови. Стела подбадривающе подмигнула мужчине и пригласила на сцену. Он последовал за ней, слегка пошатывающейся походкой, как будто находясь подшофэ. Пока зритель шел к сцене, маэстро внимательно наблюдал за ним.
–Приветствую Вас, Сергей (легкая пауза) Валентинович. Я правильно назвал Вас по имени?
Мужчина ошарашенно кивнул. А в зале послышались оживленные аплодисменты. Однако артист жестом остановил их.
–Мне потребуется абсолютная тишина для работы. И так, Сергей Валентинович. Мой выбор сегодня пал на Вас. Не возражаете? Присаживайтесь, пожалуйста, – показал он глазами на стул.
Сергей Валентинович сел на краешек стула, явно тяготясь всей этой ситуацией, избегая смотреть в зал. Оставшаяся за столиком брюнетка всем своим видом демонстрировала оживление и готовность присоединиться к Сергею, но тщетно. Маэстро не удостоил ее даже взглядом.
–Расслабьтесь, сядьте удобнее, прикройте глаза и просто послушайте то, что буду говорить Вам я. Договорились?
Сергей послушно кивнул и прикрыл глаза, облокотившись на спинку стула. Подошедшая к нему Стелла со знанием дела поправила ему руки, положив их на колени ладонями вверх. Затем она зажгла несколько ароматических палочек и настроила метроном. В зале запахло сандалом и тропическими фруктами. Свет слегка приглушили, оставив более освещенным участок авансцены с находящимися там людьми.
«Ну, конечно, гипноз. До фокусов цирковых, надеюсь, не дойдет»– констатировала она, потягивая через соломинку охлажденный напиток из свежевыжатых фруктов, с удовольствием подставляя лицо под струи вечернего ветерка, просочившегося с веранды.
– Здесь и сейчас позволь благополучному чувству расслабления распространиться по всему твоему телу…. Расслабиться нужно так, чтобы прошло уныние, обида, вина… Исчезло все то, что здесь мешает жить… Я, Лионель освобождаю тебя, Сергей, от внутреннего напряжения. Ты ощущаешь спокойную волну своего времени. Здесь и сейчас, здесь и сейчас. Ты, Сергей, уже слышишь звуки, уходящие за границы времени… Здесь и сейчас…
Харьков, 1980 год
В полумраке и непрестанной толчее дискотеки в одном из общежитий ХАИ, то ли от громкой музыки, то ли от нехватки воздуха начинает болеть голова. Вроде и танцевать тянет, но не в таких условиях.
Подруги куда-то делись (то – ли, нашли кавалеров, то-ли, вышли подышать на улицу). Только она собралась последовать их примеру, как рядом нарисовался невысокий молодой человек с лаконичной стрижкой и комсомольским значком, пригласил танцевать.
Что-то сразу от него оттолкнуло, хотя он довольно корректно пытался общаться и всячески демонстрировал заинтересованность ее персоной. Протанцевав с ним два танца подряд, ощутила себя в какой-то ловушке. Захотелось домой. Так и не увидев девчонок, кавалеру солгала, что выйдет на минутку, а сама ринулась на волю, как из клетки.
«Ну вот, в кои- то веки заимела успех, серая мышка, как сразу сбежала Золушкой с бала, правда обувь при мне осталась»– думала она саркастично, глядя на мелькающие за стеклом троллейбуса кварталы. «Все у меня не так. Тот, кто нравится, меня не замечает, а кто неинтересен – готов тут же захомутать…». Завтра – выходной, она пойдет знакомиться с членами горного похода, в который ее позвала Эля. Но перед этим надо успеть на занятие по гитаре к дивному маэстро Тихомирову Владиславу Сергеевичу.
В студию гитары в Доме Учителя Она, как водится, зашла за компанию с такими же, как она лаборантками и сокурсницами Леночкой и Катюшей, которая уже знала несколько аккордов и даже умела довольно уверенно с легким прононсом исполнять романс на стихи Бориса Пастернака – «Мело, мело по всей земле». Услышав эту вещь, Она просто стала бредить гитарой.
С первой же лаборантской зарплаты купила субтильную шестиструнную ленинградскую гитару за 15 рублей, довольно приличного качества, с металлическими струнами и самоучитель. Как-то не очень получалось сначала. Сходила в КСП в Харьковский ДК «Металлист». Отыскала там супруга Эли – Валеру, сущего добряка и весельчака. Именно он показал ей несколько первых аккордов и принцип гитарного перебора, проникновенно спев ей «Звезду» поэта Иннокентия Анненского (Среди иных мерцающих светил…), слегка картавя и несколько рисуясь. Это было уже что-то.
Педагог по гитаре, к слову, записал тогда их данные и сообщил, что позвонит, если освободятся места. А пока, все часы заняты, увы. Время шло, никто не звонил. Леночка и Катюша и думать давно забыли о каких-то музыкальных занятиях. И вот тогда она решила вновь напомнить о себе. В студии слышалась гитарная музыка, настолько виртуозная, что даже не верилось в то, что можно так мастерски владеть инструментом. Подойдя к двери класса и прислушавшись, Она различила дуэт двух гитар. Играли что-то явно испано-цыганское. Пока не доиграли, войти не решилась, настолько захватывающим было исполнение. Потом уже робко постучала, почему-то разволновавшись до взмокших ладоней.
В комнате помимо уже знакомого ей Владислава Сергеевича Тихомирова, сидел мускулистый, очень энергичный молодой мужчина со стрижкой бобиком (Тихомиров называл его Сашей) и что-то громко показывал левой рукой на грифе, убеждая его в преимуществах некого гитарного приема.
Тихомиров удивленно вскинул брови в ее сторону и слегка заикаясь, спросил:
– У Вас на это время н-н-назначено?
– Да – зачем-то соврала Она, стараясь отчаянно не краснеть. Но щеки предательски запылали. «Сейчас он опять скажет, что нет мест, ждите звонка» – тоскливо подумалось ей.
– Ладно, занимайтесь, а мне пора ехать домой, – сказал Саша ( в последующем девчонки из гитарного ансамбля придумают для него прозвище «Саша скорый», поскольку он был непревзойденным виртуозом левой руки, молниеносно извлекающей 16-е и 32- доли такта) пожав руку Тихомирову, быстро покинул класс.
– Напомните мне Ваши данные, п-п-пожалуйста,– промолвил Тихомиров, листая небольшой блокнот, в котором, вероятнее всего, был список его учеников.
Дверь внезапно распахнулась, на пороге возникла небольшого росточка, худощавая, блондинистая дама в шляпке. Поздоровавшись, она, выразительно округлив глаза, посмотрела на часы и произнесла с укором единственное слово:
–Опаздываем!
– Что – то я совсем не дружу сегодня со временем. Придется перенести наш урок на завтра. Приходите к этому времени. Устраивает?– обратился он к ней.
– Да-да, разумеется. Я приду. Гитару свою брать?
– Захватите для знакомства и возможной коррекции.
Выходя из студии, Она радовалась как дитя счастливому стечению обстоятельств. Вовремя вломилась в класс эта энергичная дамочка с лисьей мордочкой! Теперь-то уж можно надеяться, что она непременно овладеет гитарой. Педагог, вне всякого сомнения – мастер своего дела…
После сеанса
Мысли в голове путаются…. Ни на чём не сосредотачиваются…. Мысли делаются ленивыми, рассеиваются, расплываются… Мыслей всё меньше и меньше, мысли уходят…. Исчезли все волнения, тревоги, огорчения…. Все, что беспокоило вас, ушло и не имеет никакого значения…. Желание полного покоя, бездумья и отдыха… Мысли рассеиваются.… Все тревоги, заботы волнения постепенно рассеиваются…
Чей это голос? Почему Она здесь? Что Она здесь делает?
Она очнулась будто после дневного, одурелого сна, который наваливается также быстро, как и проходит. Странно, но Она сидит на месте того Сергея на сцене. Этого не может быть! Невероятно! Что с ней происходит? Она совершенно не помнит, как и почему оказалась на сцене. А впрочем, какая разница? Веки стали тяжелыми, она их прикрыла, но вместо ожидаемой темноты увидела большой экран, на котором стали мелькать кадры ее давнего и совсем недавнего прошлого. И еще некие кадры жизни, не совсем ей памятной и знакомой. Вглядываясь в этот причудливый калейдоскоп, при этом осознавая, что глаза плотно закрыты веками, она вдруг вспомнила где-то прочитанное, что нечто подобное с людьми происходит сразу после их физической смерти. «Я что умерла?!– попыталась крикнуть она, но сомкнутые губы не позволили ей этого сделать. Вместо крика у нее вырвался стон, и от этого вдруг захотелось заплакать…
– Спокойно. Все хорошо. Вы в полной безопасности. Сейчас я досчитаю до десяти, и Вы откроете глаза. Ваше сознание, душа и самочувствие находятся в абсолютном балансе. Счет пошел…
Голос звучал как будто из наушника, совсем рядом. И его воздействие возымело эффект.
Очнулась Она на своем месте (уже за столиком), будто после фантастического сна. В зале было шумно от оваций. Но хлопали в ладоши не все. Некоторые зрители ошарашенно озирались, не решаясь обращаться за разъяснениями к кому бы то ни было. Тем более, что суть вопроса трудно было разместить в конкретику. Главным вопросом у каждого было одно и то же:– « Почему я ничего не видел кроме собственной жизни?».
Макс уже стоял на сцене с широкой, белозубой улыбкой, показывая рукой на маэстро и его ассистентку, оживленно говорил в зал:
– И так, друзья! Маэстро Лионель Бланк и его очаровательная ассистентка Стелла Берд завершили свой мистический сеанс. Поздравляю всех путешественников по каналам своего подсознания, благополучно возвратившихся из этого необычного тура. Поделитесь впечатлениями? Полагаю, что желающих, как всегда, не найдется…
Возвращалась в гостиницу Она, ощущая некое замешательство. Безусловно, встреча, организованная Максом с этим самым Лионелем (почти мистическое совпадение с ее вымышленным литературным персонажем в глубоком девичестве) ее, мягко говоря, удивила. Все начиналось в пределах привычного зрелища, которые довольно часто проводятся в курортных городках черноморского побережья. Но, позвольте, что с ней случилось на самом деле? Откуда эти провалы в памяти? Все-таки гипноз? Ей было неловко от всей этой неизвестности. Мало ли, что она могла сказать или сделать под гипнозом? И вообще-то она не давала никакого согласия на процедуру гипноза. Надо будет обязательно серьезно поговорить об этом завтра с Максом. Момент принципиальный. Да, к слову, сегодня она пропустила вечернее купание в море. Стоит хотя бы спуститься на пляж для короткого настроя – медитации перед сном.
Над морем висел великолепный лунный диск, беззастенчиво затмевая горделиво мерцающие звезды. А может, искупаться? Бог с ним с купальником, вон какая манящая лунная дорожка прямо у ног! Бегло оглядев пустынный участок пляжа, убедилась в отсутствии лишних глаз. Сбросив свое платье и туфли, смело освободила себя от бюстгальтера, с удовольствием окунулась в преображенное лунной палитрой море.
Морская вода податливо и легко взяла ее тело в нежные, обволакивающие объятия. Она поплыла прямо к лунной дорожке, ощущая несказанное удовольствие и умиротворение.
Приблизившись к берегу, на пляже она увидела чей-то мелькнувший силуэт и вздрогнула от неожиданности. Этого только не хватало! Быстро выскочив из воды со скрещенными на груди руками, устремилась к тому месту, где оставила свои вещи и не нашла их, все еще не веря происходящему с ней. Ну, вот, только этого не доставало сегодня для полноты ощущений! Как Она посмела так расслабиться и не подумать о целости и сохранности своего имущества? Какое легкомыслие! И как, прикажете быть, мадам?!
Куда Вы теперь отправитесь в костюме Евы (не считая гипюровых трусиков) без ключей, телефона, денежных карт и главное, паспорта? Ну, за что ей все это? На миг от нахлынувшего беспомощного отчаяния захотелось расплакаться, но Она быстро взяла себя в руки и стала лихорадочно размышлять над разрешением внезапно возникшей весьма щекотливой ситуации.
До гостиницы дойти по берегу невозможно, необходимо выйти на улицу с частным сектором, где в это время всегда людно, светло и оживленно. Можно, конечно, дождаться относительной тишины, отсидевшись в самом отдаленном уголке пляжа, но это небезопасно. И словно в качестве доказательства этой версии, тут же послышались шумные мужские голоса, приближающиеся в ее сторону. Двое мужчин спускались на пляж. В руке одного из них она различила бутылку явно не с лимонадом. Это она поняла по смеху и громкому сбивчивому разговору. Ее они увидели еще до того, как она решила спрятаться за тентом, но не успела. Ощущение дурного сна. Очень хочется проснуться, но нет…
Харьков. Начало 80-х
В пятницу накануне женского весеннего дня шумный бабий батальон отделения Бак кухни гулял, как и положено по уставу, соблюдая святость традиции с обильным застольем, песнями под рюмочку, шуточками и прибаутками, щедро сдобренными матерными словечками и оборотами, достойными пера лингвиста – фольклориста.
Она уже привыкла к особенностям местного менталитета, стараясь не зацикливаться на подробностях. В целом, люди, как люди. Ну, да, есть свои особенности. Но в целом, нормальный женский коллектив. Сотрудница по прозвищу Зоя – Африка – знойная пергидрольная блондинка с накладными ресницами и извечно красной помадой на губах как всегда задавала тон беседы, фривольно прислонясь к плечу крупного белобрысого парня с девичьим румянцем на щеках, ныне находящегося в статусе любовника (невзирая на замужний статус самой 35-летней Зои).
Для приличия немного посидев за столом, Она незаметно выскользнула из помещения подышать волнующим мартовским воздухом, благо денек был солнечным и ясным, решив прогуляться по территории в свой законный обеденный перерыв. Когда же у нее появится роман? Так хочется ярких ощущений влюбленности- взаимности, а не этих платонических грез, больше свойственных подростку, чем барышне вполне сознательного возраста! Только с кем тут можно представить себе роман? Особи мужского пола и более или менее подходящего возраста – либо женаты, либо крайне неинтересны.
Сзади послышался сигнал авто. Обернувшись, увидела машину скорой помощи (несколько скорых штатно обслуживали предприятие) и посторонилась на узкой дороге, пропуская транспорт. Машина остановилась недалеко от нее. Из кабины вышел крепкий парень в модной кожаной куртке, внешне сильно напоминающий певца Юрия Антонова, чья популярность заметно набирала обороты в те годы. «Ну, разве что – с ним. Этот хоть симпатичный»– молнией сверкнула в сознании саркастичная мысль – вызов. Водитель скорой, словно ощутив ее импульс, обернулся и пристально оглядел ее с ног до головы, так что она уже готова была фыркнуть и ответить на его бесцеремонный взгляд каким ни будь жестом пренебрежения. Но вышедшая из помещения ее шахиня (по прозвищу – «царица Тамара», нареченная так сотрудниками за свой властный и капризный нрав) отвлекла его внимание, окликнув молодого человека по имени ( назвав его Толиком) и передала ему какой-то сверток с подробными устными указаниями. Она в этот момент проскользнула мимо них, ощутив на своей спине его излучающий магнетическую энергию взгляд…
Она и море
Ей не оставили иного выхода, только нырять в море и плыть – куда глаза глядят. Двое бродяг, которые попытались с ней познакомиться поближе с явно скверными намерениями, нырять за ней и не подумали, повертев пальцем у виска и махнув рукой, остались на берегу, деловито погрузившись в процесс распития спиртного и поглощения кильки в томате. Она поплыла вдоль берега, ощущая во рту не то горечь от морской воды, не то от предательски льющихся слез. Быстро устала от усиливающейся мелкой волны, захлестывающей и сбивающей дыхание. Вглядываясь в очертания берега, вдруг осознала, что течением ее затянуло довольно далеко от пляжа.
Она беспомощно попыталась преодолеть расстояние, но у нее ничего не получилось. И в этот момент накатил страх. Неужели сегодня, здесь и сейчас все закончится? Ведь не просто так она видела сегодня калейдоскоп из фрагментов собственной жизни, находясь под чарами этого непонятного Лионеля! Как глупо умереть вот так, по стечению нелепо сложившихся обстоятельств без всякой надежды на спасение! « Господи, спаси и сохрани мне жизнь, пожалуйста!»– взмолилась Она, с каждой минутой слабея и все более отдаляясь от берега. Ее морское имя явно сыграло с ней злую шутку. Теперь море станет не только ее символической колыбелью, но и могилой. Как там у Цветаевой?
«Дробясь о гранитные ваши колена
Я с каждой волной воскресаю.
Да здравствует пена, веселая пена,
Высокая пена морская…»
Сначала Она ощутила касание чего-то гладкого и слегка скользкого. Не успев испугаться, с изумлением увидела несколько выпрыгивающих силуэтов совсем рядом. « Бог мой, да это же дельфины!» Так близко она их никогда еще не видела. Их было несколько, должно быть семейная стайка, проплывающая мимо. Страх сразу прошел. Она не одна, один из них, самый мелкий и видимо более любознательный плыл совсем близко, как будто выправляя ее маршрут, иногда легко, скользящими прикосновениями корректируя направление ее движения. Дельфины покинули ее только тогда, когда она ощутила кончиками немеющих от холода пальцев ног спасительное дно, плотно обложенное галькой.
«Благодарю Тебя, Господи, за чудесное спасение! Спасибо вам, мои хорошие»– прошептала она вслед уплывающим силуэтам дельфинов. Какая-то сказка. Если бы услышала от кого-нибудь, не поверила бы в реальность произошедшего…
Харьков, 80-е
– Ну, и где там наша самодеятельность местная, а? – Иван Акимович – кареглазый, невероятно говорливый завхоз заглянул в актовый зал, где уже второй час шла подготовка к праздничному концерту, посвященному юбилею предприятия.
– Вот подмогу вам привел, тоже тренькает добрэ на гитаре, – провозгласил он, приглашая ее широким жестом в зал.
На сцене репетировали уже знакомые ей лица: молодая длинноногая лаборантка Лариса из соседнего цеха (строящая глазки всем молодым мужчинам Бак – препаратов), вездесущая Зоя – Африка, седенький сторож с неизменным баяном и уже отчасти знакомый водитель скорой – Толик с электрогитарой. Она решила сначала вникнуть в происходящее, прежде чем вписываться в ход концертной программы.
Зоя слегка хрипловатым голосом напевала известнейшую песню «Валенки» под аккомпанемент баяна. Причем баянист явно злился, когда она брала не чисто верхние ноты, грустно сопел при этом и горестно вздыхал. Но замечаний не делал, ибо Зоя, как правило, совершенно не воспринимала критики, полагая это придиркой старого « хрыча» (как она величала сторожа). В зале появилось еще одно лицо мужского рода. Валерий Николаевич – молодой специалист, личность весьма саркастичная и въедливая. Честно говоря, в его присутствии она всегда ощущала некий дискомфорт, ибо проницательность этого молодого мужчины наряду с цинизмом его установок просто ставила в тупик.
– Ого! Какое интересное общество здесь. Через сорок минут начинаем. Все готовы?
– А то!– оживленно откликнулась Зоя. – Все по высшему разряду будет. Мы уже все пропели, что требовалось.
– И Вы здесь, сударыня?– иронично обратился Валерий к ней. Что исполнять будете, романс, должно быть?
Она в ответ пожала плечами. Потом, разозлившись не то на себя, не то – на шутливого Валерия, гордо вскинула голову, парировала – Могу просто сыграть классику на гитаре.
Хотя, разумеется, больше всего хотелось петь. Ей давно уже хотелось попробовать свои силы на публике. Но было страшно. С волнением бороться было невыносимо тяжело.
–Ну, спой, светик, не стыдись – подковырнула Зоя. – Время еще есть.
Валера изобразил нетерпение и подчеркнуто восторженно захлопал в ладоши: – Просим!
Делать нечего. Назвался груздем, полезай в кузов, как говорится. Она поднялась на сцену и с вызовом сыграла и спела шуточную песенку про два монастыря, которую разбирала целую неделю. Кажется, получилось. Толик, до этого перекидывающийся смешливыми фразами с Ларисой, в момент ее исполнения молчал и присматривался к ее исполнению.
Дошла очередь и до него. Он легко исполнил довольно близко к авторскому стилю несколько песен Антонова, чем вызвал томные улыбочки у Зои и Ларисы. Действительно, сильно напоминает Юрия Антонова, звезда местного разлива. И, к слову, гитарой (и не только гитарой, как оказалось позднее ) владеет виртуозно.
Начало концерта пришлось отложить почти на час, ждали какую – то важную шишку – гостя из местной власти. В итоге оное лицо так и не появилось. Но концерт решено было провести, поскольку зрители в зале этого требовали.
Когда дошла очередь до ее номера, Она храбро поднялась на сцену и даже улыбнулась в зал. Но руки тут же предательски затряслись от волнения. Пальцы, до этого момента послушно зажимающие аккорды, как, на зло, соскакивали и едва попадали на струны. Петь громко она еще не научилась. Ей страшно не понравилось то, как она выступила, хотя в зале захлопали охотно и даже что-то выкрикнули одобрительное.
Завершал программу, разумеется, Толик – любимец публики, особенно дамской ее части. Он об этом знал и поэтому держался уверенно, вполне артистично и с достоинством. Она поймала себя на легком чувстве зависти к его уровню владения инструментом. Интересно, есть у него музыкальное образование? Почему он не занимается профессионально музыкой? Странно. А впрочем, какое мне до него дело? Но судьба (или все же рок?) уже решила иначе, как выяснилось чуть позже.
После концерта у кого-то вдруг возникла инициатива отпраздновать удачное выступление художественной самодеятельности в прилегающем к сцене помещении – небольшой комнатке со столом, стульями и неизменным портретом В.И. Ленина на стенке. Тем более, что добродушный Иван Акимович выделил средства для поощрения всех участников концерта. Зоя с Ларисой быстро накрыли стол, ловко нарезав сыр и колбасу, купленные в столовой предприятия. На столе появилось вино и бесцветная жидкость в колбе (ясное дело чистый спирт – местный антисептик и неизменная валюта одновременно). Валерий Николаевич, пропустив первую рюмочку, буквально изошел остротами. Ей было неловко. Пришлось выпить вина, чтобы слегка расслабиться.
Зоя – Африка со своим штатным возлюбленным Егорушкой и Валерий с жеманной и смешливой Ларисой за столом сидели рядом и активно общались.
Она оказалась ближе всего к Толику, который наигрывал что-то нежное и красивое на ее гитаре, а она просто слушала, опьянев не то от музыки, не то от выпитого натощак вина. Толик играл и пел, не забывая о спиртном, но при этом не пьянел. А вот Она явно поплыла головой. Что-то небывалое с ней творилось, до жути неприличное. Она попыталась что-то взять со стола и случайно задела его руку. Он ответил ей легким, ласкающим пожатием. От этого сердце ее забилось чаще, для нее это было открытием. Цвета, звуки, все происходящее вокруг вдруг приобрели какую-то иную значимость.
Они почти не говорили в тот вечер, как будто намеренно перейдя на таинство соприкосновений ( не только с гитарой, но и невзначай друг к другу) Ощущение эйфории, налетевшее на нее требовало продолжения. Домой не хотелось. Хотелось, чтобы все это тянулось как можно дольше. Она даже не заметила отсутствия в комнате остальных участников. Когда и куда они делись, она не ведала. Он о чем-то спросил, она что-то ответила. А потом был долгий откровенный с его стороны поцелуй. Он завладел ее губами, охватил ее снизу и прижал к себе с такой силой, что она слегка вскрикнула от неожиданности.
– О, как с тобой хорошо, моя девочка, – нежно прошептал он и попытался снять с нее джинсы.
– Нет! Прекрати… Нельзя так, я не могу так!
–Но, почему? Нам же хорошо вдвоем!
– Ты не понимаешь? У меня никого не было, никого…
Он слегка недоверчиво и ошарашенно посмотрел на нее. – Вот это да! Ну, я же тебе нравлюсь? И ты мне очень нравишься, я от тебя просто балдею и хочу тебя, с того самого дня, как увидел.
Они еще какое-то время целовались, сливаясь в тесных объятиях. Затем в запертую изнутри дверь кто-то поскребся и послышался вкрадчивый и слегка невнятный от выпитого тенор Валерия Николаевича:
–Ребята, нам велено срочно очистить помещение. Окончен бал, погасли свечи…
Домой она ехала глубоким вечером в малолюдном троллейбусе, не пряча торжествующую улыбку на горящих от поцелуев губах. Какой-то парень, сидящий напротив, засмотрелся на нее, а когда она прямо взглянула в его глаза, стыдливо отвел взор и покраснел. Она ощущала за спиной трепетание крыльев и впервые пробуждающуюся женскую силу, которой можно властвовать и повелевать. Как это ярко и непривычно, все то, что с ней случилось сегодня. Да, уже не совсем старая дева в свои двадцать. Первый поцелуй состоялся. Что там впереди? Бог весть…
Нежданный гость
Холодно, мокро, темно. Где Она? Луна, до этого освещавшая окрестности, скрылась за гущей набежавших ночных туч. Впереди мерцали огоньки чьих-то окон. Она пошла на этот свет, спотыкаясь и уже не стесняясь собственной наготы после недавних невероятных приключений и неожиданного и чудесного спасения. Какая разница, что о ней подумают и кого она встретит дорогой? Лишь бы куда-нибудь дойти и отогреться хоть как-нибудь!
Почти ощупью в кромешной темноте выбравшись на какое-то подобие просеки, Она ускорила шаг, стараясь не терять из вида приближающиеся огоньки впереди. Тропинка вывела ее на неширокую проселочную дорогу, ведущую в гору. Луна наконец-то выглянула из завесы ночных облаков и обрисовала ей знакомый силуэт одиноко стоящего отеля, в котором ею был снят номер. Она вздохнула с облегчением, какая удача! На подходе увидела местного завсегдатая – кота Монамурчика, который как раз занимался с важным видом обольщением очередной породистой кошечки, которую ничего не подозревающие хозяева опрометчиво выпустили погулять.
Удача и здесь от нее не отвернулась. В холе и на этажах никого не было. Она отыскала номер кастелянши и, объяснив ей свою ситуацию (не особенно вдаваясь в подробности), получила от ахающей женщины ключ от номера. Только отогревшись под горячим душем, Она ощутила наконец-то сполна всю степень своей усталости после всего с ней произошедшего. Едва добравшись до кровати, закуталась в плед и почти мгновенно уснула.
Разбудил ее довольно громкий стук в дверь. Она спросонок посмотрела на часы, висящие над кроватью. Было уже в районе девяти утра. Вспоминая вчерашние невероятные события, с ужасом осознала, что сумка с документами, карточками и телефоном исчезла при невыясненных обстоятельствах, как и ее обувь с платьем. И это не сон, к великому сожалению. Быстро накинув халат, Она подошла к двери и, не спрашивая, открыла ее, полагая, что это обслуживающий персонал отеля.
Но нет. Перед ней стоял средних лет мужчина в форме полицейского и внимательно ее разглядывал. Представившись и показав удостоверение, он официальным тоном попросил подтвердить или опровергнуть ее личные данные .
–А что случилось? Вы нашли мои вещи? У меня вчера на пляже…
– Вы позволите пройти? Для начала необходимо определить и подтвердить Вашу личность, все вопросы после.
Она слегка опешила, а потом решила про себя, что это просто необходимая формальность.
– Да, разумеется. Проходите. Я сейчас.
Быстро юркнула в ванну, прихватив одежду. Торопливо, как могла, привела себя в порядок и вышла к нежданному гостю, который уже успел обосноваться за столиком и листал какую-то папку с файлами и вложенными в них фотографиями.
– Взгляните на фото. Вам знаком этот человек?
На фото был совершенно незнакомый, бомжеватого вида мужчина со всеми признаками насильственной смерти. Она вздрогнула от неожиданности и ответила, что впервые видит этого мужчину.
–Возможно, что так. А этих двух? Вы сказали, что были на пляже вчера? Их нашли на пляже ранним утром.
На другом фото она сразу узнала двух вчерашних собутыльников, которые своей устрашающей навязчивостью загнали ее в море, где она чуть не утонула. Они тоже мало походили на живых. Хотя следы насилия на их телах отсутствовали.
– Да. Эти двое были вчера на пляже, недалеко от кафе «Аккорд». От них мне пришлось спасаться бегством. Она наконец-то, рассказала в нескольких словах, что с ней произошло вчера на пляже, не рискнув рассказать о дельфинах, все равно не поверит.
Полицейский, задумчиво почесывая плохо выбритый подбородок, промолвил:
– Скажите, а были ли еще свидетели вчерашней сцены на пляже?
– Нет, именно потому, что пляж казался безлюдным, я решила поплавать.
– И Вы, разумеется, не видели того, кто похитил Ваши вещи?
– Я видела только очень быстро мелькнувший силуэт человека. Какого пола, непонятно, он, по-моему, был в капюшоне, надвинутом на лицо. Это мог быть и подросток, какого пола не знаю. Скажите, что с моими вещами, документами, они найдены?
– Да. Ваши вещи найдены. Но есть ряд интересных обстоятельств, связанных с Вашей персоной. Пока я не имею права разглашать подробности. Вам сегодня следует прийти в следственный отдел и дать официальные показания. Вот повестка. Все остальное узнаете там. Обозначив время приема, полицейский ушел, предупредив ее, что если она не выполнит указаний, ее ждут неприятности. Какие именно, уточнять не стал. И так ясно.
Харьков: 80-е годы
Она попалась в паутину влюбленности незаметно для самой себя , увязнув в ней, как мушка, корчась от боли и не ведая, как из всего этого выбраться. А начиналось все это, как легкое, волнительное и яркое приключение. Ей импонировало, что такой харизматичный парень не только обратил на нее внимание, но и всячески демонстрировал свои чувства.
По работе ее нередко посылали за реактивами в аптеки и иные городские учреждения. Раньше она добиралась общественным транспортом, теперь же ее возил личный шофер на Скорой помощи. Это было круто, когда он на скорости (ветер в ушах!) мчал по городу, шутил или обсыпал ее комплиментами, а у нее горели щеки, блестели глаза, развевались на ветру волосы и все время хотелось смеятся. Это было яркое время стремительной смены ощущений и всего событийного ряда, как и влюбленности, от которой, как от шампанского лопались пузырьки восторга где-то в районе солнечного сплетения.
Они порой тайком ныряли в заветную комнатку за сценой. Недолгое общение с гитарой переливалось в объятия и поцелуи, становившиеся все жарче и откровеннее. Толик довольно настойчиво пытался склонить ее к близости. А она всячески избегала этого, полагаясь на свою интуицию, которая нашептывала ей с самого начала: -« Беги от него, а не то беда..»
То, что он женат, она узнала быстро. Да и сам он из этого тайны не делал, как и из личной репутации серцееда и ловеласа на огороженной территории Бак препаратов, где женского персонала всегда было в избытке.
Кроме всего прочего, местная валюта в виде флакончиков чистого спирта, которой снабжали водителей руководительницы некоторых отделов в знак благодарности за оказанные услуги, связанные с перевозками (не всегда по делам служебным, увы!), безусловно, способствовали алкогализации тех, для кого предназначались. И Толик отнюдь не был трезвенником, увы.
А время, тем не менее, шло своим ходом. Приближался блаженный период ежегодной летней университетской практики в живописных Гайдарах, плавно переходящий в отпуск.
Они перед расставанием на пару месяцев договорились встретится в центре города, у большой лестницы, рядом с которой стали выставлять свои произведения местные художники, чтобы немного погулять. Толик при встрече в тот раз выглядел непривычно задумчивым и неразговорчивым. Она была слегка озадачена и даже обеспокоена этим фактом.
– У тебя что-то случилось? Неприятности?
–Да, так. Жена сегодня выдала ночью сама себя… Полезла ко мне полусонная с ласками и стала называть меня другим именем.
При этом он все изобразил в лицах и, скривившись презрительно, сплюнул, назвав свою супругу нецензурным словом. Ей стало не по себе не столько от всего услышанного, сколько от мысли, мгновенно пришедшей в голову:– «А я-то здесь причем? Кто я для него, в конце-концов: просто девочка для забав, кандидат на роль наложницы? Если он так расстроен изменой жены, значит, любит ее, а не меня…».
Это был первый камешек перед лавиной камней и комьев грязи, которые готовились обрушиться на ее, пока еще ни о чем не подозревающую голову. Но тогда Она предпочла забыть об этом разговоре. Они недолго пообщались, прогуливаясь мимо картин, на которых (в отличие от нее) Толик даже головы не поворачивал, и распрощались до сентября, разъехавшись в разные стороны.
Заточение
Ей следует сегодня же пойти в этот треклятый следственный отдел, все выяснить и забрать свои вещи. Почему он с ней так разговаривал? Ведь она ни в чем не виновата! И что-то ей подсказывало, что все это не просто так. Только жизнь стала приобретать желаемые очертания, как, нате вам…
В следственном отделе не наблюдалось аншлага, она быстро нашла кабинет с табличкой « следователь Егоров Н.П.» и уверенно постучала в дверь, сразу приоткрыв ее, увидела утреннего гостя сидящим за компьютором и перебирающим какие-то очередные документы. Он уже ждал ее, поздоровался и пригласил к столу. Повторился утренний опрос, только уже более конкретный и привязанный ко времени почти поминутно. Однако, время для нее перестало существовать сразу после вечернего купания и пропажи вещей. Наконец, показания, записанные с ее слов, были подписаны. Она вздохнула с облегчением, наконец-то ей отдадут то, что ей принадлежит!
Но этого не произошло. Николай Петрович заявил ей о том, что сейчас состоится процедура опознания, в которой ей необходимо поучаствовать. Она опять удивилась.
– Кого я должна буду опознавать?
– Нет. Вы просто будете находиться вместе с другими людьми в комнате. Это недолго
– Зачем? Меня в чем-то обвиняют?
–Пока только проверяют. Вы готовы?
Она нервно пожала плечами и прошла за следователем в указанную комнату, где уже находилось несколько женщин среднего и старшего возраста. Затем всех попросили встать вдоль стены. А потом в комнату вошла некая персона, в которой она тот час узнала спутницу того самого Сергея, который был вызван не далее, как вчера таинственным Лионелем на сцену для транстедентального гипнотического сеанса.
Дама была так же, как вчера в кафе беспорядочно и безвкусно обвешана всевозможной бижутерией. Яркая помада сильно выделялась на напудренном лице, при этом она жевала жвачку и от этого выглядела еще более вульгарно.
Брюнетка с напыщенным видом прошлась взглядом по каждой из женщин. Когда очередь дошла до нее, кивнула следователю и сказала уверено : «Да, это именно эта! Я ее сразу запомнила. Корчила из себя порядочную, а сама…»
У нее перехватило дух от возмущения. Да что тут, в самом деле происходит? Что ей пытаются инкриминировать все эти люди? Господи, когда же все это кончится!
Разумеется, после процедуры опознания она вновь оказалась в кабинете следователя. У нее взяли отпечатки пальцев. И теперь с ней стали разговаривать несколько иначе.
В итоге после нескольких перекрестных допросов на одну и ту же тему ей было предъявлено постановление о временном задержании ввиду признания ее в качестве подозреваемой в убийстве одного или нескольких лиц. Когда до нее дошел смысл озвученного следователем, она подумала, что это всего лишь сон, дурное наваждение, либо, как миниму чудовищное недоразумение, которое свалилось ей на голову внезапно, как кирпич с крыши. Навалилась тошнотворная усталость и беспомощность.
Оказавшись в камере, она все еще не верила в то, что все происходящее с ней – реальность. Этого не может быть! Разве можно просто взять и посадить невиновного человека в клетку? Маразм. Но, тем не менее, никто не встал на ее сторону. Да, обещали адвоката, кажется. В камере она была одна.
Присев на нижний ярус спального места, она решила прилечь и попытаться придумать какой-то план собственной реабилитации. Все дело в том, что она здесь толком никого не знает. Шапочные знакомства не в счет. И по большому счету, ей не к кому обратиться. Ей необходим телефон. Они обязаны ей предоставить право позвонить. Но сейчас никого не докричишься. Завтра, она потребует, это ее право…
Тяжелая, обессиливающая дремота навалилась и погрузила ее сознание в лабиринт бесконечно мелькающих кадров, за содержание которых она пыталась зацепиться, но не успевала. Затем она отчетливо различила мужской силуэт на фоне рпспахнутой двери. Он казался знакомым, хоть и стоял к ней в пол оборота.
«Помогите мне, я не должна здесь находиться! Вы же это знаете»,– ей хотелось крикнуть, но вместо крика, с губ сорвался едва слышимый шепот. Но стоящий в пол оборота мужчина все же обернулся…
Летние Гайдары
Дни в Гайдарах запоминались меньше, чем ночи. Протекали они почти, как в пионерском лагере. Расписание практических занятий и последующих зачетов-экзаменов с перерывом на завтрак, обед и ужин, с отбоем после 22-х . Стало быть, время после ужина и ночь манили возможностью побыть на свободе и активно пообщаться.
Почти каждую ночь студенты биофака, большая часть которых состояла из амазонок-биологинь, собирались на заветной лесной поляне. Как правило, разжигался костерок, переходила по кругу неизменная гитара. Горячительные напитки были в трэнде (выражаясь современным языком). В качестве закуски использовалось все, что угодно, вплоть до свежеприготовленных мышей полевок, лягушек, а так же лесных ягод и плодов. А может это было байкой находчивых и острых на язык девиц (кто его знает?), которых порой побаивались даже студенты-«педики», будущие школьные физруки.
В одну из таких ночей призошло событие, возымевшее впоследствии определенный резонанс, с последующими репрессивными мерами руководства лагеря, направленными против подобных ночных посиделок.
В тот вечер как раз пришли чьи-то знакомые: несколько студентов из педагогического, настроенных на активное общение и веселье. Начиналось все действительно весело, легко и непринужденно. Девочки – однокурсницы Катя и Леночка оживленно о чем-то рассказывали одному из гостей- рыжему, веснушчатому парню, который глаз не сводил с яркой брюнетки Катюши, известной сердцеедки на курсе, уж очень была хороша собой.
Однако, то ли пригубленное ею вино возымело действие, то ли просто сморил внезапный сон, но Она задремала прямо с гитарой в руках, прислонившись к стволу дерева. Проснулась от громкого смеха и разговора. Смеялась Катюша, а подвыпивший будущий физрук пытался обнимать решительно отталкивающую его девушку своими мощными ручищами (все в буграх бицепсов). И тут случилось немыслимое для сознания любой амазонки: раздосадованный будущий физрук весьма чувствительно ударил Катюшу по лицу, после чего она громко заплакала. И тут же все женское племя во главе с его пламенной предводительницей Инной Павленко взметнулось и кинулось в погоню за мгновенно протрезвевшим «педиком».
Гнали его по ночному лесу долго всей озверевшей от ненависти женской толпой. Попадись он им в руки в ту ночь, мало бы не показалось. Но парень оказался физически выносливым и марафонскую дистанцию сдал на пять баллов, перед решительным броском отправив в нокаут подскочившую к нему атаманшу Инку, по виду больше похожую на щуплого мальчика- подростка. Пока оказывали помощь пострадавшей, которая от ответного удара потеряла на несколько минут сознание, будущий физрук расстворился в лесном сумраке, как молодой сайгак, как будто его здесь и не было.
Данный инцидент мог бы остаться незамеченным, если бы не вездесущая Мулюлёнта( преподаватель по энтомологии), выгуливающая свою любимую собачку- мопса, такую же старую деву, как и хозяйка, в этот довольно поздний час на одной из лесных полянок. Именно обе эти девы в сей неурочный час явились свидетелем погони, жарких, нелицеприятных выкриков и гиканья. При этом из уст некоторых барышень вылетали отнюдь не литературные эпитеты, более свойственные матерым сидельцам. К слову, свое прозвище Мулюлёнта обрела в результате своей любви к науке энтомологии со всеми ее объектами в виде бабочек, стрекоз, пауков, всевозможных мошек- козявок и прочей пакости, с которыми приходилось общаться на латыни на ее практических занятиях.
Занятия, как правило, проходили в дневное время, в непосредственной близости от водоема. В этот момент, с учетом жары, как-то особенно тянуло окунуться в чарующую прохладу небольшой, но быстрой речушки. Но педагогиня не позволяла в момент занятий никому не то что купаться, даже раздеваться до купальника строго запрещалось. Если все-же иная девица, невзначай освобождалась от лишней одежды, она строго выговаривала с упором на букву «о»– «Опять животы оголили, бесстыдницы! Лучше делом-то займитесь!».
Впрочем, злостью и мстительностью (как, к примеру, ее коллега – мадам Догадина -специалист по низшим водорослям) Мулюлёнта не отличалась. Все знали о ее слабости к редким экземплярам козявок и этим нередко пользовались. Дело обставляли таким образом, чтобы отвлечь Мулюлёнту на свежеотловленное насекомое. На спичках вытягивали, кто будет сегодня ушами и глазами, а кто ловцом. И пока радостная педагогиня с толком, смыслом и экспрессией рассказывала всю подноготную пойманной козявки парочке восторженных слушательниц, остальная компания биолухов и биологинь с удовольствием плескалась в реке, иные даже без купальников.
Бог мой, какое же блаженное это было время для студентов-вечерников, этих работяжек, бегунков, вечно замотанных, но успевающих, тем не менее, очень многое в своей молодой и энергичной жизни. Некоторые умудрялись за время работы и учебы жениться или выйти замуж, нарожать детишек и даже развестись. А кто-то (например Она-собственной персоной) умудрялся вступить в партию (но это уже отдельная история).
И вот, с подачи целомудренной Мулюлёнты, за нравственное воспитание биофаковцев взялся, в свою очередь, педагог по орнитологии Лисецкий Юрий Петрович. Личность весьма колоритная и самобытная во всех смыслах. О его женолюбии среди биофаковцев разных поколений ходили настоящие мифы и легенды, как о доисторическом рогатом козлоногом Пане, который домогается на зачетах девушек с особенными внешними данными. В его вкусе якобы были исключительно черноглазые, невысокие девицы.
Она, наслушавшись баек про пана Лисецкого, побаивалась ходить к нему на зачеты в одиночку, хотя ее серо-голубые глаза, казалось бы освобождали ее от возможности таких притязаний. Сам же пан Лисецкий был низкого росточка, кошелек- два уха. Но остряк был невероятный и, к тому же, весьма живописно проводил свои лекции и семинары, ловко вставляя в лекционный материал свои философские, а порой и лирические размышления, не прочь был блеснуть остроумием и кого-нибудь прилюдно разыграть. Однако не терпел подобного тона по отношению к собственной персоне.
Именно из его уст биофаковцы, собранные однажды на общую аудиенцию, услышали наряду с нареканиями о запрете на ночные сборища с кострами и погонями. Более того, на целую неделю объявлялись ранние подъемы в 4:30 утра для организованного прослушивания певчих птах, дальнейшего их изучения и обязательной сдачей зачета. Словом, приехали!
Но вынудить амазонок-биологинь лечь спать вовремя не смог бы даже настоящий мифический Пан, не то что Лисецкий. В первую же после объявленных репрессий ночь, по тайному сговору самых неугомонных студентов и студенток, был объявлен сбор в самом удаленном от преподавателей домике. От света, в целях конспирации, решено было отказаться, но у кого-то на «всякий пожарный» нашелся фонарик. Разумеется, подтянулись и пресловутые «педики» (те из них, которые не участвовали в недавней погоне), нашлось вино и даже нехитрая закуска из столовской провизии. Студенты – народ не только находчивый, но и запасливый.
На негромкое гитарное бренчание и задушевный разговор продолжали сходиться все, кому жаль было тратить драгоценное время в Гайдарах на банальный сон. Кровати были сдвинуты, все подоконники были заняты, самое веселье только начиналось. Анька Комаровская, обосновавшаяся на одном из подоконников перед раскрытым окном представляла в лицах на разные голоса очередной анекдот (артистка была невероятная!). В самый кульминационный момент в проеме окна появился чей-то солидный силуэт, чья личность ввиду темноты не считывалась. Все решили, что это просто еще один из «педиков»-качков пожаловал.
Анька, сорвавшая громовой хохот после удачного выступления с анекдотом, решила подколоть нового гостя, невозмутимым тоном молодого Хазанова произнеся:
– И что это там за рожа?,– хохот при этом приобрел оттенок гомерического. Но когда свет от фонарика высветил лик новоявленного пришельца, резко стих. В комнате воцарилось гробовое молчание, даже комары пищать перестали. Ибо это был сам пан Лисецкий, собственной персоной.
После внушительной паузы, пока профессор Лисецкий набирал в легкие обогащенный лесным кислородом воздух для последующего зычного ора, вся студенческая братия (кто в дверь, кто в окно) начала активно и шумно покидать пристанище ночных оргий и порока.
Кто поможет?
Это был он, ее бывший супруг, с которым она прожила много лет, полагая, что так будет всегда, но оказалось, что все это было лишь иллюзией…
–Как ты здесь оказался?
–Лучше скажи, как ты здесь оказалась. Хотя, что тут удивляться! Ты вечно ищешь приключений на свою голову. Вот и получила.
– Ты здесь для того, чтобы вновь напомнить мне о моих бесчисленных, мифических недостатках? А помочь мне – не входит в твои планы? Ты рад очередной моей беде, не так ли?
И в этот момент ей вдруг стало ясно, что этот диалог – плод ее воспаленного воображения, ибо никакого мужского силуэта не было. Просто очередной мираж, наваждение.
Она закрыла глаза, но уже не смогла заснуть до самого утра, ворочаясь на узком, жестком ложе, как на раскаленных углях. Едва забрезжил рассвет в мутном окне, выходящем на стену серого здания, она встала и начала нервно шагать по диагонали камеры, пытаясь нащупать хоть какую-то цельную мысль, которую можно было бы использовать, как спасительную ниточку для решения ситуации.
Время для нее превратилось в подобие липкой, тягучей патоки, в которой она увязла внезапно, как глупая муха, пострадавшая из-за собственного любопытства и беспечного легкомыслия. А ведь ничего не предвещало беды. Все так хорошо складывалось. Первые дни на морском побережье оказались такими мирными, спокойными и блаженными, а главное- целительными для души и сердца, что она уже решила было, что треклятая черная полоса в ее жизни миновала. Можно дышать свободно и легко, не терзаясь воспоминаниями о прошлом и не страшиться грядущего.
Пошла бы она сразу в отель после этого концерта-сеанса, все бы так и продолжалось. Но, увы! Ей вспомнилось, как Макс уговаривал ее остаться на программу. И как она злилась на Макса, что не предупредил ее о гипнозе заранее. Кстати, она могла бы обратиться к нему за помощью. Он, вроде бы добрый и порядочный молодой человек, всегда такой внимательный и отзывчивый. Нужен телефон!
Через час с небольшим Она услышала шаркающие шаги и возню шваброй за дверью. Видимо, уборщица. Она подошла к в двери, надеясь что-нибудь разглядеть в проеме замка. Тщетно. Ничего не видно. Интересно, ей хоть воды дадут? Или забудут о ее существовании на целый день?
Затем Она различила еще одни шаги и приглушенный разговор. Голос был мужской. Шаги приблизились к ее камере, лязг замка, дверь открылась. На пороге стоял парень в форме разнорабочего с небольшой тележкой-столиком: в миске – какая-то каша, кусок хлеба, и половина вареного яйца. В кружке – нечто, напоминающее чай.
–Завтрак. Есть будете?
Есть ей не хотелось совсем. Но любой ценой необходимо было раздобыть телефон. К счастью, она помнила номер телефона кафе, в котором работал Макс.
–Воды, пожалуйста. Очень пить хочется, больше ничего не надо. Молодой человек, мне очень нужен телефон, пожалуйста, на одну минуту! Я скажу только два слова в Вашем присутствии, умоляю!
Парень был совсем молодой, на вид чуть более двадцати. Он не сразу согласился, ссылаясь на строгие запреты. Но она ощутила в нем определенную податливость, видно не успел еще заматереть в условиях службы в КПЗ. Немного похож на ее сына. Такое же мальчишеское лицо. В итоге, он согласился принести ей воды и ровно на 30-50 секунд дать свой мобильный телефон для звонка. Но только после обхода и если никто не увидит. Камеры повсюду. Но он постарается.
Перед ней забрезжила смутная надежда, она боялась спугнуть ее, сосредоточившись на более или менее позитивных мыслях и предположениях. Время вновь потянулось расплавленной резиной. Где-то в глубине здания слышалось движение, голоса. Она вся превратилась в ожидание, боясь только одного, что надежды на звонок не оправдаются.
Шаги на этот раз были настолько тихими, что она их различила только у самой двери. Парень, войдя, протянул ей холодную, вспотевшую бутылку Бирюзовской воды и дал телефон, показав глазами на часы. Набрав номер, она услышала короткие гудки. «Господи! Ну кто там болтает так долго. Пусть же Макс возьмет трубку!» Только с третьей попытки она наконец- то услышала долгие гудки.
–Кафе «Аккорд». Мы рады Вашему выбору!
Это был голос Макса. Она так обрадовалась, что в первый момент не знала, с чего начать. Стараясь не сбиваться на эмоции, как можно более кратко и доходчиво объяснила ему, что с ней произошло, где она находится и даже намеревалась продиктовать домашний номер своей близкой подруги, который смогла вспомнить каким-то чудом, но не успела.
Макс заверил ее, что обязательно постарается ей помочь, выразил сочувствие. Затем она вынуждена была попрощаться, так как вместо одной минуты проговорила почти четыре, видя как нервно топчется на месте паренек, боясь его подвести, тепло его поблагодарила и он ушел, торопливо лязгнув замком.
А она вдохнула воздух уже не столь судорожно, собирая в горсть свои мысли и планы, радуясь такой невероятной удаче в ее случае. Макс обязательно ей поможет. Он не бросает слова на ветер. Теперь остается ожидать развития событий. Увы, большего для себя она предпринять не способна.
С удовольствием напившись минералки, она погрузилась в воспоминания о недавних событиях, из-за которых оказалась в заточении, стараясь вспомнить мельчайшие подробности, лица, разговоры, действия свои и окружающих, дабы прояснить для себя самой хоть какую-то причинно-следственную связь.
Весьма беспокоили ее мысли о гипнотическом сеансе и ее собственное состояние в этот момент. Ведь Она не помнит абсолютно, что именно с ней происходило и в какой момент времени. «Думай, вспоминай! Именно здесь кроется разгадка этого ребуса!»– обращалась Она к собственному сознанию, которое сплоховало в момент транса.
Кто и зачем похитил мои вещи? Как их удалось найти? Кто и за что убил двух пляжных собутыльников? Почему подозрение пало на нее? Какое отношение ко всему этому имеют показания дамы – спутницы Сергея? И вообще, кому понадобилась идея повесить на нее убийства незнакомых ей людей?
Чем больше она погружалась во все эти проблемные вопросы, тем отчетливей понимала, что в одиночку с такой лавиной несчастий ей не справиться. Но в глубине души она знала, что выход будет найден. Она не причисляла себя к той лягушке из известной с детства притче, которая первой утонула в банке со сливками, решив, что бороться за жизнь бесполезно. Она вегда поступала, как вторая героиня притчи, которая дергалась, прыгала, болтала лапками до тех пор, пока из сливочной полужидкой массы не образовался бы более или менее плотный кусочек сливочного масла, сбитого ее лапками как миксером. И вот тогда она и покинула свою тюремную банку, взобравшись повыше и выпрыгнув на волю.
Харьков, 80-е
Она вновь сбежала с пары по биохимии с единственной целью – попасть на супер-интереснейший семинар по генетике человека к старшекурсникам, который должна была проводить знаменитая на весь Универ Любовь Робертовна Артамонова Ее называли Королевой Генетики не ради красного словца, ибо она действительно обладала уникальными знаниями и умела заинтересовывать своей дисциплиной практически каждого студента, впервые оказавшегося на ее паре.
Она тоже не явилась исключением, более того, по-настоящему влюбилась в Генетику именно благодаря личным качествам преподавателя. Любовь Робертовна прежде всего имела яркую и довольно нестандартную внешность. Первое, что явно бросалось в глаза – ее рост ( по свидетельству Эли, у которой рост был 1м 55 см, рост ее дипломного руководителя составлял 2 метра с небольшим). При этом она была сложена довольно пропорционально, а также умело, со вкусом одевалась.Рыжие длинные волосы дерзко распускала по плечам, изредка резким взмахом руки откидывая их назад, как девчонка. Она всегда немного щурилась от близорукости, но очки одевала редко.
Однако любой мужчина среднего роста рядом с ней по меньшей мере ощущал дискомфорт. Видимо именно по этой причине Артамонова до сих пор была не замужем, хотя, это вполне могло быть и ее сознательным выбором.
Но главным, безусловно, был не ее рост, а то с какой энергетикой вела свои семинары и лекции эта самобытная, независимая от какого-либо клише молодая женщина, никогда не повторяясь, находя все более яркие и неординарные примеры, задачи, побуждая искать пути их решения и приветствуя диалог, полемику на своих занятиях.
Остроумная, слегка порывистая, нестандартная, креативная… Такую амазонку трудно не заметить. Ее цитировали так, как ныне цитируют Фаину Раневскую, ее обсуждали (и далеко не всегда по- доброму), вполне возможно, что и завистники были. Ведь профессорского статуса она достигла довольно рано, в 38 лет, обойдя многих на этом пути, благодаря собственному интеллекту и высокому уровню ответственности и работоспособности. Ничего иного у нее не было (в смысле связей и протекций разного рода).
Вездесущая Эля каким-то странным образом была посвящена даже в личную жизнь Артамоновой. Как ей это удавалось, вопрос, который она не решалась задавать подруге, в силу своей деликатности. Но, вне всякого сомнения, у Артамоновой появился поклонник, которого она по-началу не воспринимала всерьез: Георгий Аркадьевич Апполонов – преподаватель философии.
Ростом он, увы, едва дотягивал до среднестатистического, комплекции к своим 48 годам достиг довольно-таки представительской, с весьма обрисованным брюшком. Но он взялся за покорение девы Артамоновой с хваткой истинного покорителя горных вершин и перевалов, коим и был (до зрелых лет увлекаясь горным туризмом). Первое, что он сделал ради любимой – похудел на 20 кг, превратившись из стареющего мужичка с профессорской бородкой, усами и брюшком в моложавого бодрячка, при этом расставшись не только с серебреющей бородкой, усами и брюшком, но и с женой, с которой прожил долгие годы в благополучном браке.
Любовь Робертовна оценила жертву и ответила взаимностью. Причем ради возлюбленного совершила немыслимый подвиг, перестала одевать обувь на каблуке, как будто сознательно решив немного уменьшить разницу между собой и возлюбленным в росте. Однако сразу честно предупредила, что готовить никогда не будет, ибо ей это не интересно, да и некогда. На что Георгий ответил с философским спокойствием, что готовить в их семье будет отныне и во веки веков он сам . И слово свое сдержал.
О, эти университетские годы! Каким непрерывным имформационно-событийным видеорядом они воскреснут в ее памяти совсем в другой жизни, чтобы вылиться в первую пробу пера – ностальгическую повесть «Горная болезнь». В нем будет описано непростое в эмоциональном плане время, когда душа ее металась, сердце нередко страдало от разочарований и крушения идеалов, но фантазия на своем бесстрашном кораблике мечты всегда оставалась непотопляемой, выводя ее из таких дебрей и приключений, что самой не верилось.
Самой себе Она нередко казалась человеком без кожи, часто перегибая палку с привычкой самокопания в собственных дневниках, стихах, заметках. Тогда же стали появляться первые попытки создания авторских песен и мелодий.
А когда Эля, в силу своей извечной миссии – негласного трансформатора в ее судьбе, затянула ее в первый горный поход ( сама при этом так и не пошла, у мужа вырезали аппендикс), в ее жизнь вошли горы, усилившие во сто крат ее потребность в новизне, включающую три ипостаси : извечного мечтателя, бродяги и романтика.
Отдавшись новой страсти – горным походам, она с присущей ей безалаберностью наделала хвостов по отдельным дисциплинам, что моментально отразилось на ее репутации у деканши Биофака Людмилы Мефодьевны Громовой (женщины громогласной, экспансивной и гневливой в соответствие с фамилией), от которой она с некоторых пор спасалась постыдным бегством.