Читать онлайн Грязные крылья ангелов бесплатно
1.
Вообще-то меня зовут Тимур. Но многие знакомые, особенно женщины, предпочитают говорить «Тим».
Как дела, Тим?
Хорошо выглядишь, Тим.
Давай сходим куда-нибудь вечером, Тим.
Я ничего не имею против того, что люди так говорят. Если им так удобно – пожалуйста. Почему нет? Меня это нисколько не обижает. Я вообще человек необидчивый – в моем бизнесе это непозволительная роскошь.
Что за бизнес? – спросите вы.
Ну, тут все просто. Я зарабатываю на жизнь тем, что решаю чужие проблемы. Читать следует так: клиент платит деньги, а я копаюсь в дерьме. Обычно чем лучше платят, тем большая куча дерьма меня ожидает. На моей визитке написано: Любые проблемы, но это, как вы понимаете, преувеличение. Рекламный трюк, так сказать. На самом деле я берусь только за ту работу, которая кажется мне подходящей. Если мне что-то не нравится или я чувствую, что не справлюсь, приходится заявлять самоотвод. Я не Бэтмен, и не Дон Корлеоне. Это надо понимать. Тех, кто не понимает, я просто посылаю к чертовой матери. В этом, на мой взгляд, и состоит основная прелесть свободы: можно не делать того, чего делать не хочешь. И никто тебе за это выговор не объявит. И премии не лишит. Я сам себе главный бухгалтер и босс.
Насколько все это законно?
Непростой вопрос.
Занимаясь делами своих клиентов, я порой балансирую на грани… но стараюсь все же не переступать черту, которую не следует переступать. Иногда получается. Иногда – нет. Шишек набиваю то меньше, то больше. Издержки профессии. А у кого их нет? Я стараюсь не слишком париться по этому поводу. Есть в жизни проблемы и посерьезнее. Гегемония США, например. Или глобальное потепление… Вы согласны?..
Что еще сказать?
Я не всегда этим занимался. Честное слово, нет. Когда-то и у меня была нормальная жизнь: место криминального репортера в городской газете, стабильный оклад, отдаленная, но стопроцентная перспектива карьерного роста… черт, у меня даже была постоянная девушка! Я всерьез собирался жениться, купить домик в пригороде, обзавестись парочкой ребятишек и жить-поживать да добра наживать. Каким я раньше был хорошим человеком!
Все изменилось в один прекрасный день.
Ко мне через общих знакомых обратилась дамочка, собиравшаяся замуж за довольно известного в нашем городе политика и решившая выкупить некую видеозапись у своего бывшего дружка. Видеозапись, насколько я понял, носила интимный характер, и женщина опасалась, что она (запись) может стать отличным поводом для шантажа. Мне в этой ситуации отводилась роль посредника. Дамочка была хороша собой, очень мило мне улыбалась, трогательно краснела, и я… не смог ей отказать. У меня не было опыта в подобных делах, я ничего не знал о шантажистах, но у меня была репутация человека с хорошо подвешенным языком, и я решил: где наша не пропадала?! Проведя двухчасовые переговоры с парнем, я заполучил требуемый диск и вручил его клиентке. Она была так обрадована, что чуть не задушила меня в объятиях. А потом еще выписала на мое имя чек на сумму с тремя нулями.
В тот вечер я долго сидел в баре, потягивая коньяк и рассеянно слушая болтовню телевизора. Чек (который я воспринимал как телеграмму от Господа – ни больше, ни меньше) лежал на стойке передо мной. Сумма, обозначенная на нем, была в несколько раз больше, чем та, которую я получал в конце каждого месяца в родной редакции. Я смотрел на этот чек, и в сознании у меня зрела революционная ситуация. После пятой или шестой рюмки я решил, что готов действовать.
В теории идея, пришедшая мне в голову в тот памятный вечер, выглядела весьма привлекательно, но как все сложится на практике, предсказать было чертовски трудно. Я слышал, что из десятка смельчаков, отправившихся в опасное плавание по волнам свободного предпринимательства, к благополучию пробивается максимум один, и тем не менее, был не прочь рискнуть. Моя невеста заявила, что это плохая идея. Если быть точным, она сказала: «Ты спятил!» И много других слов – но это не для печати. Ей казалось недальновидным и глупым отказываться от небольшого, но стабильного заработка в газете ради каких-то туманных перспектив. А мне почему-то совсем не было страшно. Должно быть, тут сыграл свою роль возраст. В двадцать пять лет еще не боишься будущего. Вообще мало чего боишься.
Мой начальный капитал был невелик, зато оптимизма и энергии хватило бы на пятерых. Я уволился из газеты, получил лицензию, арендовал небольшой офис неподалеку от центра, разместил в газете объявление и стал ждать клиентов.
Ждать пришлось долго.
Достаточно долго, чтобы успеть узнать, что такое плохие времена. Люди не спешили придти ко мне со своими трудностями. Я целыми днями просиживал в офисе в ожидании телефонного звонка, но никто мне не звонил. Я носился по городу, раздавая визитки направо и налево, но от меня отмахивались, как от назойливой мухи. Денег не было. Временами нечем было даже по счетам заплатить. Через год, прожитый в состоянии полуразвода, моя девушка, окончательно уверилась в том, что связалась с неудачником, объявила, что между нами все кончено, и ушла, хлопнув дверью. Это не прибавило мне оптимизма. Я впал в депрессию, едва не разуверился в своей авантюре, почти готов был все бросить и сдаться: вернуться в свою унылую контору и снова работать на дядю, как все нормальные люди, с восьми до пяти.
Спасение, совсем как в голливудских фильмах, пришло неожиданно и именно в тот момент, когда я находился уже на пороге отчаяния.
Одним теплым майским утром в мой офис пришел первый клиент – адвокат из солидной конторы. Он сказал, что меня ему рекомендовала знакомая (как выяснилось позже – та самая дамочка, для которой я когда-то выкупил пленку с ее любовными утехами). Адвокат поинтересовался, могу ли я отвадить от его шестнадцатилетней дочери компанию футбольных фанатов, с которыми она имела глупость связаться. Известно ведь, что от этих бритоголовых ничего хорошего ждать не приходится. Только шестнадцатилетним девочкам, глядящим на мир сквозь розовые очки, объяснить это невозможно. Фарфоровые головы шестнадцатилетних девочек забиты наивными и смутными мечтами о чем-то решительном, смуглом и благородно-небритом. Никакие доводы рассудка тут не помогут…
В тот момент я был настолько близок к пропасти, что согласился бы на что угодно.
Разобраться с бандой бритоголовых? – Я!
Отметелить сборную страны по тэквондо? – Да ради Бога!
Вызвать на бой Железного Майка? – Запишите мою кандидатуру!
Короче, я согласился раньше, чем этот парень договорил…
Компания футбольных фанатов на деле оказалась бандой воинствующих скинхедов. Во время нашей «встречи» они сломали мне нос и несколько ребер. Однако у меня тоже был приготовлен для них сюрприз: обрезок стальной трубы, залитый свинцом… Это был не самый красивый поступок в моей жизни (но и не самый плохой, если уж честно), и своего я в итоге добился: мало кто может противостоять обрезку стальной трубы.
Счастливый отец вернувшейся в лоно семьи дочери оплатил мое лечение, а в качестве компенсации за неприятности подогнал почти новый «Golf».
Жизнь снова стала казаться приятной штукой… хотя дышать долго еще было больно.
Так все и началось…
Не сразу, но вскоре после этого дела мало-помалу пошли на лад. Были промахи, были падения, но я все больше убеждался, что поставил на правильную лошадку. Поразительно многие люди в этом городе нуждались в помощи и готовы были за нее платить. Мало-помалу мое имя стало приобретать известность, и посетители потянулись ко мне широкой рекой. Чем я только не занимался! Шантажисты, вымогатели, жены-алкоголички, мужья, похаживающие к проституткам, дочери, сбегающие из дома, сыновья-наркоманы, надоедливые соседи, приставучие коллеги по работе – этот список можно продолжить, если хотите…
Спустя шесть лет можно сказать следующее.
Моя работа (если вы согласны считать то, чем я занимаюсь, работой) позволила мне неплохо поразвлечься и попутно срубить немного денег. Врать не буду, этих денег не хватит на домик в пригороде Лондона, и на работу я все еще езжу на «Volkswagen'е», а не на «Bentley Continental» с климат-контролем, но хороший коньяк, пиджаки от «Tantal» и прочие земные радости мне уже по карману. Кроме того, я оброс новыми связями и знакомствами, меня частенько приглашают туда-сюда, считают своим в нескольких закрытых местах… короче, я не скучаю.
Как-то раз я столкнулся со своей бывшей невестой в ночном клубе. Она была одна, я – тоже. Мы сели за столик, выпили по коктейлю, поболтали о пустяках, как старые знакомые. Было неплохо… но не так, как раньше. Когда я собрался уходить, она посмотрела на меня томным взглядом и предложила попробовать начать все сначала. Я чуть было не поддался искушению – все-таки это была женщина, которую я когда-то любил, – но вовремя вспомнил уроки истории: перебежчиков казнят, потому что тот, кто предал однажды, непременно предаст снова. Когда перестаешь верить человеку, жить с ним становится невыносимо. Я больше не представлял себе нас вместе – и не хотел, чтобы из меня делали дурака. К тому же, за эти шесть лет у меня была куча случайных девчонок, и я как-то даже привык, что они меняются быстрее, чем успевают надоесть. Короче, я сказал «Нет» – у меня новая жизнь, и в ней нет места для старых ошибок. И мы разошлись навсегда…
Мой офис теперь находится на Набережном бульваре (это престижный район), и на телефонные звонки, пока я изнашиваю ботинки, с недавних пор отвечает не автоответчик, а секретарша – двадцатидвухлетнее создание с оливковой кожей, бархатными глазами и дьявольски сексуальным голосом. Зовут этого ангела Леночкой, она работоспособна и аккуратна, а еще – носит сногсшибательные юбки-карандаши, приталенные блузки и тонкие каблуки.
Мы работаем вместе уже второй год, и мне кажется (нет, я уверен), она в меня – по уши.
Но я не распускаю руки. Потому что Леночка – совершенный ребенок…
2.
В этот четверг, когда я вернулся с обеда, Леночка одарила меня лучезарной улыбкой – одной из тех, что приберегала специально для таких вот моментов.
– Через десять минут у вас встреча с клиентом, шеф.
Я остановился около ее стола и сделал заинтересованное лицо.
– Неужели?
– Пока вас не было, звонил какой-то мужчина и сказал, что хотел бы обсудить с вами одно дело.
– Ты сказала ему, что у меня сиеста?
– Нет.
– Почему?
– Потому что никакой сиесты у вас нет. Мы не на Средиземноморье.
– В самом деле?
– Да.
– Черт, жаль.
– Да, жаль. Но если хотите, я, чтобы не мешать вам предаваться послеполуденному отдыху, могу впредь говорить клиентам, что на голодный желудок вы думать не хотите, а на сытый не можете. Так что лучше им обратиться в какое-нибудь другое агентство.
– Мне кажется, я слышу сарказм в твоем голосе.
– Боже упаси, шеф! Я даже не знаю, что такое сарказм.
Мы посмотрели друг на друга и улыбнулись.
– Что там у этого типа?
– Он ничего не объяснил. Сказал: конфиденциальное дело.
– Какое-какое?
– Кон-фи-ден-ци-аль-но-е.
– Как тебе удалось запомнить такое трудное слово?
– Я записала по буквам.
– Надеюсь, без ошибок?
– Проверю по словарю, как только выдастся свободная минутка.
– Он представился?
– Нет.
– Хоть что-то ты о нем можешь сказать?
– Голос у него тихий, вежливый, но, судя по тому, как велся разговор, этот человек не привык, чтобы ему отказывали. Тон у него начальственный. Возможно, это какая-то шишка. Я бы сказала, что он уже в возрасте, но могу и ошибаться. – Леночка на секунду задумалась. – Вот, пожалуй, и все.
– Молодец, – похвалил я. – Если будешь продолжать в том же духе, из тебя может выйти что-нибудь стоящее.
– Я счастлива, что вы верите в мое будущее, шеф.
– Мне опять слышится в твоем тоне сарказм, малютка.
– Никакая я вам не «малютка». Мне, между прочим, уже двадцать два года.
– Ты – одна из немногих знакомых мне женщин, которые не скрывают своего возраста.
– Это пройдет, как только мне стукнет тридцать.
– По-твоему, тридцать – это уже тот возраст, который нужно скрывать?
– А вы как считаете?
– Ненавижу, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос.
– Попробуйте задавать поменьше вопросов.
– Вопросы – это моя работа, малыш.
Она сверкнула глазами, изображая ярость.
– Наверное, мне стоит сказать моему жениху, чтобы он провел с вами профилактическую беседу: вы слишком фамильярно себя ведете.
– У тебя нет жениха, – усмехнулся я. – Уж меня-то не проведешь.
– Есть, – возразила она. – И между прочим, просто, чтобы вы знали: он чемпион города по контактному боксу.
– Никогда не слышал о таком виде спорта, как контактный бокс.
– Вы вообще не блещете эрудицией, шеф.
– Осторожнее на поворотах, маленькая моя. За нелояльное отношение к руководству нашей небольшой, но процветающей компании я могу выставить тебя за дверь.
– И кто тогда будет отвечать на звонки? Кто будет готовить вам кофе? Кто будет договариваться о встречах и вести документацию?
– В этом городе полным-полно девушек, мечтающих оказаться на твоем месте. Некоторые из них очень даже ничего…
– Что-то я не видела, чтобы безработные красавицы обивали ваш порог.
– Сообщаю последние новости: стоит мне свистнуть, и претендентки выстроятся в очередь, которая растянется на три квартала. Длинноногие одалиски в откровенных нарядах будут протягивать вверх свои бледные руки, экстатически выкрикивать мое имя и слезно умолять о том, чтобы я взял их в секретарши. Или даже в наложницы. Их прекрасные глаза будут полны слез, а на лицах будет написано обожание.
– Какая бурная у вас фантазия! Вам бы писать сценарии для Голливуда!
– Возможно, я займусь этим на пенсии.
Леночка бросила быстрый взгляд на часы.
– До пенсии вам еще далеко, а вот до прихода клиента осталось всего пять минут.
– Как раз успею выкурить сигаретку, – кивнул я. – А ты пока подумай над моими словами. Не стоит относиться к ним легкомысленно.
– Шеф, пора бы запомнить: ваши слова для меня – истина в последней инстанции, – заверила меня Леночка, хлопая ресницами. – Я отношусь к ним серьезнее, чем верующий к словам пастыря. Серьезнее, чем первоклассник к тому, что говорит учительница. Даже серьезнее, чем администрация Джорджа Буша к заявлениям Усамы Бен Ладена.
– Значит, беспокоиться не о чем: из тебя непременно получится хороший человек. Пусть и не сразу.
Она вздохнула.
– Я все-таки поговорю о вас со своим женихом.
– Конечно, поговори, – разрешил я, направляясь в свой кабинет. – Расскажи ему о том, как должен вести себя настоящий мужчина.
Прежде чем она успела ответить, я оказался у себя и прикрыл дверь.
Мой кабинет представляет собой квадратную – пять на пять метров – комнату с двумя окнами в дальнем конце. Там стоит мой стол с вращающимся кожаным креслом и два кресла попроще для посетителей. На столе – телефон, подставка для ручек и маленький глобус. В одном углу кабинета помещается небольшой сейф, в другом – миниатюрный бар. Такой вот минимализм. В простенке между окнами, то есть прямо у меня за спиной, когда я сижу на своем месте, висит календарь с Моникой Беллуччи, которую я считаю самой сексуальной женщиной планеты. Да простят мне Анжелина Джоли и Шарлиз Терон.
Я кивнул Монике в знак приветствия, снял пиджак и повесил его на спинку кресла. Потом открыл оба окна и впустил в кабинет свежий воздух, крики чаек и гудки прогулочных катеров – окна офиса выходят к реке, и вид из них открывается просто фантастический. Подозреваю, что как раз за этот вид арендаторы и дерут с меня такие бабки. Это так, к слову. Я, вообще, не в претензии: картинка того стоит. Без дураков.
Усевшись на подоконник, я закурил. Но не успел сделать и трех затяжек, как увидел подкативший к моему подъезду серебристый «Cadillac STS». По-настоящему крутую тачку – такую, как, например, эта – увидишь нечасто. Даже в нашем избалованном деньгами городе. Я невольно залюбовался: люблю большие американские машины. А это, бесспорно, была большая американская машина. Очень большая. Просто огромная. Это, черт возьми, был линкор на колесах.
«Cadillac» припарковался у бровки, и из него вышел среднего роста, крепкий на вид мужчина лет пятидесяти в дорогом костюме. Он остановился на тротуаре, посмотрел сначала в одну сторону улицы, потом – в другую, поставил свою красавицу на сигнализацию и вошел в мой подъезд.
Я бросил еще один взгляд на оставленный у тротуара автомобиль, вспомнил, что говорила несколько минут назад Леночка, и решил, что мой клиент прибыл. Потушив сигарету, отошел от окна, сел в кресло, расслабил узел галстука и стал ждать.
Через минуту в приемной послышались голоса, а затем дверь кабинета приоткрылась, и Леночка, заговорщически подмигнув мне, сказала:
– Шеф, приехал тот человек, о котором я вам говорила.
Я махнул рукой.
– Приглашай.
Она распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская моего гостя. Я не ошибся: это был он – владелец шикарного «Cadillaca», которым я только что любовался из окна. Вместе с ним в мой кабинет вошел отчетливый запах больших денег.
3.
Император Веспасиан, с чьей легкой руки вошло в обиход выражение «деньги не пахнут», глубоко заблуждался. На самом деле у денег есть запах. Всегда. Деньги способны источать нежнейший аромат и испускать отвратительное зловоние. Уж вы мне поверьте. Запах каждых конкретных денег настолько силен, что вы чувствуете его сразу же, как только берете деньги в руки. Или оказываетесь достаточно близко к их владельцу. За последние шесть лет я ощущал столько разных ароматов, испускаемых деньгами (как своими, так и чужими), что могу написать докторскую по этой теме…
Человек, переступивший мой порог в тот четверг, благоухал, как банковский сейф.
Когда люди с таким запахом входят в мой офис, я и сам начинаю пахнуть чуть лучше… Ну ладно: мой бумажник начинает пахнуть чуть лучше.
Владелец «Cadillaca» оказался чуть выше ростом, чем мне показалось на первый взгляд. Он был загорелым, жилистым и, судя по всему, весьма решительным человеком. Ходил он немного прихрамывая, но тростью не пользовался, и походка при этом не выглядела смешной, как у большинства хромых. Его проницательные светло-голубые глаза говорили о живом уме, а тонкий рот и линия подбородка – о твердом характере. Одет он был в хорошо сшитый летний костюм от «Gucci» голубого цвета и белоснежную сорочку. Галстук был повязан слегка небрежно, но люди сведущие знают, чего стоит такая небрежность.
Остановившись посреди кабинета, мой гость огляделся. Взгляд его на мгновение задержался на календаре с Моникой – при этом он почему-то слегка поморщился, словно Моника ему не понравилась (как будто Моника может не нравиться!), – потом заскользил дальше. Смотреть у меня особо не на что, я уже говорил, тем не менее, на то, чтобы рассмотреть скудную обстановку моей конторы, мужчина потратил целую минуту. Шестьдесят долгих секунд, никак не меньше. У меня осталось стойкое ощущение, что на каждую вещь, попавшую в поле его зрения, он мысленно нацепил ценник – причем цена была указана с точностью до копейки.
Наконец с осмотром было покончено. Мужчина сделал три шага вперед и, не дожидаясь приглашения, сел в одно из кресел для посетителей. Посмотрел мне в лицо и сказал:
– Мне порекомендовал обратиться к вам один человек, которому вы помогли, – голос у него и в самом деле был мягким, почти вкрадчивым, но в нем чувствовалась скрытая сила. Это был голос тигра, пытающегося прикинуться котенком. – Он сказал, что вы знаете свое дело и умеете держать язык за зубами.
– Характеристика лестная, – заметил я, – но хотелось бы знать, кто ее автор. Чтобы при случае поблагодарить за бесплатную рекламу.
– Я не хочу называть никаких имен. Не вижу в этом особой необходимости.
– Может быть, я вижу такую необходимость.
– Может быть, – согласно кивнул он и замолчал, по-прежнему глядя мне в лицо.
Играть в молчанку я тоже умел, так что если этот тип рассчитывал сбить меня с толку, он сильно ошибся. Я усмехнулся, выбил себе новую сигарету из пачки и щелкнул зажигалкой. Мы какое-то время молчали, пристально глядя друг на друга.
– По крайней мере одно имя мне все равно придется назвать, – сказал мой гость наконец.
– Разумеется. – Я ткнул в него пальцем. – Ваше.
– Моя фамилия Лавров, – сказал он. – Юрий Викторович Лавров.
Мне эта фамилия ни о чем не сказала, поэтому я молча ждал продолжения. Мой гость полез во внутренний карман пиджака, извлек оттуда конверт из плотной бумаги и протянул его мне.
– Взгляните.
Я осторожно взял конверт, посмотрел его на свет и только после этого открыл. Внутри лежали фотография молодой женщины и чек на тысячу долларов, выписанный на мое имя. Чек я пока трогать не стал, а вот фотографию рассмотрел очень внимательно.
Женщине на снимке было года двадцать два-двадцать три, и она была хороша, как летнее утро. Из той породы прелестных женщин, которых и в тридцать лет все еще можно назвать девушками. У нее были правильные черты лица, очень белая кожа, пламенно-рыжие волосы, красивый тонкий нос и огромные зеленые глаза. Она слегка подчеркнула помадой четкие линии полных губ – и это был единственный след, который косметика оставила на ее лице. С первого взгляда вы подпадали под мягкое обаяние этого лица – и уже не могли его забыть.
Налюбовавшись, я положил фотографию обратно в конверт, а конверт – на стол и поднял глаза на своего гостя.
– Это моя жена, – коротко сказал он.
– Красивая женщина, – сказал я.
– Спасибо. – Лавров выдержал паузу. – Дело, которое привело меня к вам, относится к ней.
– Именно так и я и подумал.
Он вскинул брови.
– ???
– Иначе зачем было показывать мне ее фотографию? – спросил я.
Лавров хмыкнул и качнул головой.
– Сумма вознаграждения вас устраивает?
– Смотря что нужно будет делать, – сказал я, гася окурок в пепельнице.
После еще одной паузы он сказал:
– Я хочу, чтобы вы последили за ней.
Эти слова дались ему с трудом. И не только потому, что такие слова вообще нелегко выговорить, но еще и потому, что Юрий Викторович Лавров, насколько я успел понять, не привык перепоручать решение своих проблем постороннему человеку. Он привык решать их самостоятельно, и, судя по его костюму и машине, справлялся с этим небезуспешно. Я решил, что нет смысла ходить вокруг да около. Что бы ни привело его ко мне, он был сейчас здесь, а значит, ему предстояло ответить на несколько неприятных вопросов. Мне казалось, что этот человек обладает достаточной силой, чтобы выдержать предстоящее ему испытание.
– Почему вы хотите, чтобы я последил за ней? – спросил я без обиняков.
Лавров поправил узел галстука, как будто ему было душно, хотя оба окна в кабинете были открыты.
– Мне кажется, у Вики неприятности, – сказал он.
– Какого рода неприятности?
На его лице отразилась растерянность.
– Я не знаю. С ней происходит что-то неладное, но что именно – понятия не имею. Честно говоря, именно это бесит меня больше всего. Неизвестность.
– Вы не могли бы выражаться яснее, Юрий Викторович? – спросил я. – Как надо понимать выражение «с ней что-то происходит»?
Этот вопрос, он, похоже, и сам себе уже не один раз задал, прежде чем решиться на визит ко мне. И ответа не нашел. Потому и сидел сейчас передо мной.
– Наверное, мне следует начать с самого начала, – полуутвердительно сказал он, выдавив из себя слабую улыбку.
– Это будет лучше всего, – согласился я.
Он опять помолчал.
– Я женился на Вике восемь месяцев назад. Двенадцатого октября прошлого года, если быть совсем точным. Она работала в ночном клубе «Пеликан». Это в Авангарде, на улице Первого Космонавта. Там мы и познакомились.
Эту историю с незначительными вариациями мне приходилось слышать десятки раз. Я подавил зевок, стараясь, чтобы это было не очень заметно.
– Кем она там работала?
– Она пела.
– Просто пела? – уточнил я. Взглянул ему в лицо. – Извините, что спрашиваю, но мне необходимо знать такие детали.
– «Пеликан» – вполне приличное заведение, – сказал Лавров, раздраженно дернув подбородком. – Если вы спрашиваете, не была ли моя жена стриптизершей или что-нибудь в этом роде, мой ответ: нет. Она была певицей. Очень хорошей, между прочим, певицей.
– Еще раз прошу прощения. Вы должны понимать: я задаю вопросы не ради сальных подробностей, а ради объективной оценки ситуации.
Мое искреннее смирение подействовало на него успокаивающе.
– Я не такой человек, чтобы разводить сантименты, но вот что я вам скажу, – продолжил он, – в тот вечер, когда я впервые ее увидел… Вы сами сказали: она красивая женщина… Я послал ей через администратора букет цветов и приглашение на ужин. Из клуба мы ушли вместе. И с того вечера стали встречаться. Через месяц я сделал ей предложение.
– Несколько скоропалительно, – сказал я. – Нет?
Он моргнул.
– Да, наверное, это выглядит именно так. Признаюсь, я потерял голову. Совсем как пятнадцатилетний юнец.
– Она приняла ваше предложение?
– Конечно.
– Тоже потеряла голову от любви? – не удержался я от иронии.
Он сразу захлопнулся, как моллюск в своей раковине.
– У меня не было оснований сомневаться в искренности ее чувства.
– А теперь есть?
Лавров пристально посмотрел на меня. Я выдержал его взгляд и спросил:
– Вы на тот момент были свободны?
– То есть как – свободен? – не понял он.
– В смысле: вы не были женаты?
– Нет. Я вообще не был женат. Никогда.
– Но подружка-то у вас была?
– Я встречался с несколькими женщинами, но не собирался жениться ни на одной из них.
– Они об этом знали?
– Конечно.
– А ваша жена? То есть на тот момент – ваша невеста… Она тоже была свободна?
– Да.
– И у нее никого…
– Нет.
– Это довольно странно.
– Что конкретно кажется вам странным? – резко спросил он.
– Ну, то, что вы не были женаты, я еще могу понять. Я тоже мужчина. К тому же убежденный, закоренелый холостяк. Но то, что такая красивая девушка была совсем одна… Простите, в это поверить непросто.
– Разумеется, я не первый мужчина, обративший внимание на Вику, – сказал он, помолчав. – Но на момент нашего знакомства у нее не было никаких других отношений. Верите вы в это или нет.
– Ладно, – кивнул я. – Давайте примем это за данность. Рассказывайте дальше.
– Все было хорошо… до недавнего времени, – тут Лавров как будто даже покраснел немного. – То есть внешне все осталось, как раньше. Вика по-прежнему мила, приветлива, нежна… Но ее как будто что-то гложет. Я много работаю и, возможно, не всегда уделяю жене столько времени, сколько ей бы хотелось, но… я все же кое-что замечаю.
– Иногда мужья поднимают бурю в стакане воды, – сказал я. – Может, вы все это себе напридумывали?
Повисла долгая пауза, потом Лавров неожиданно спросил:
– Вы знаете, сколько я стою?
– Понятия не имею, – честно признался я, удивленный резкой сменой темы разговора.
– Десять миллионов долларов. Плюс-минус какие-нибудь мелочи.
– Вы богатый человек.
– Все относительно, – усмехнулся он. – Я слышал, Джон Леннон даже мертвый зарабатывает около девятнадцати миллионов долларов в год. Поэтому в отношении себя предпочитаю употреблять слово «обеспеченный». Но дело не в этом…
– А в чем?
– Когда-то я был простым инженером. И мог бы быть им до сих пор. Но я вовремя понял, что для того, чтобы стать тем, кем ты хочешь стать, надо перестать быть тем, кто ты есть. Я начал собственный бизнес – и сколотил состояние.
– Вам повезло.
– Не-ет, – покачал головой Лавров. – Вы ошибаетесь. Везение тут не при чем.
– А что причем?
– Интуиция… Я всегда слушался своей интуиции. И привык доверять ей. Если шестое чувство говорит мне: сделай то-то и то-то, я иду и делаю. Без вопросов. А если оно говорит мне: не делай этого, я не делаю. – Он подался в мою сторону. – Понимаете? Сейчас интуиция говорит мне: что-то неладно. И я пытаюсь выяснить, что именно неладно.
– Вы думаете, у вашей жены кто-то появился? – спросил я.
– В смысле: другой мужчина?
– Ну да.
Он покачал головой.
– Нет. Честно говоря, не думаю.
– А что вы думаете?
– Я вам уже сказал: мне кажется, что у моей жены неприятности. А разве любовник – это неприятность? С точки зрения женщины, я имею в виду.
Настала моя очередь качать головой.
– Наверное, нет. Хотя я никогда не был женщиной и не знаю, как…
– У Вики нет другого мужчины, – перебил он.
– Вы в этом абсолютно уверены?
– Да.
– Почему?
Он пожал плечами.
– Она не посмеет завести роман у меня за спиной…
– Вот как? Сколько ей лет?
– Двадцать пять.
– А вам?
– В следующем месяце исполнится пятьдесят два.
– У вас большая разница в возрасте.
– Я знаю десятки таких пар.
– Я тоже… Но… вы же понимаете, что я имею в виду?
Он кивнул.
– Разумеется, понимаю. Вика гораздо моложе меня, и этот факт нельзя не учитывать. Однако я убежден: она мне верна.
– Совсем необязательно говорить о том, что она вас разлюбила. Возможно, просто увлеклась кем-то. Так, несерьезно… Согласитесь, это могло бы послужить если не оправданием, то уж во всяком случае – объяснением того, что ваша жена завела роман на стороне.
– В том случае, если бы она его завела.
– Безусловно.
Лавров снова покачал головой.
– Нет. Я уверен: дело вовсе не в любовнике. Тут что-то другое.
– Не многие мужчины так уверены в своих женах.
– Не многие мужчины женаты на ангелах.
Я посмотрел ему прямо в лицо.
– Вы, значит, один из счастливчиков?
– Да, мне повезло. Вика совсем не похожа на большинство современных девушек. Именно поэтому я и женился на ней.
– Ладно, – согласился я после короткого раздумья. – Допустим, что так. Вы женаты на ангеле. Поздравляю, и все такое… Но… что же тогда не дает вам покоя?
Он потер ладони друг о дружку и сложил их на колене.
– Два месяца назад Вика начала снимать со своего счета в банке крупные суммы.
– У нее отдельный счет?
– Да. Я ежемесячно выделяю ей деньги на расходы, и, поскольку она не привыкла к таким суммам, счел возможным контролировать ее счет. Банк регулярно предоставляет мне информацию о том, как идут ее финансовые дела…
– Она знает об этом?
– Разумеется, нет, – Лавров взглянул мне в глаза. – Поймите правильно: у меня достаточно денег, чтобы я мог не бояться разорения. Вика ни в чем не знает отказа. Стоит ей попросить, и я буду выделять ей сумму в десять раз большую, чем сейчас.
– В чем же проблема? Ваша жена исчерпала свой лимит?
– Еще нет, но, похоже, задалась такой целью.
– Простите мое любопытство… Вы сказали, «крупные суммы», – я поскреб подбородок. – Насколько крупные?
– Первое время Вика ограничивалась пятью-шестью сотнями долларов. А за последние два месяца она сняла двадцать тысяч – и будь я проклят, если знаю, зачем ей понадобилась такая куча денег!
– Похоже, она вошла во вкус.
– Я не заметил, чтобы она что-то покупала. Обычные покупки: два-три платья, несколько пар обуви, косметика, еще какие-то мелочи. Это не тянет на двадцать тысяч.
– Мой папа говорил, что мама способна потратить любую доступную математическому выражению сумму, но не способна вспомнить, на что она ее потратила. Может быть, ваша жена – тоже из таких?
Лавров поглядел на меня как на умалишенного, и я не стал развивать тему.
– А драгоценности? Женщины любят покупать себе драгоценности. Может, она тайком от вас вкладывает деньги в бриллианты?
– Не думаю, что так.
– А что вы думаете?
Он откинулся на спинку кресла и снова потеребил узел галстука. Глаза его стали серыми и холодными, как сталь.
– Я думаю, это похоже на шантаж, – сказал он.
– Шантаж?
– Вот именно.
– Она снимает деньги регулярно?
– Десять тысяч – в конце апреля, еще десять – в середине мая. Сегодня утром Вика позвонила в банк и попросила приготовить на завтра еще десять тысяч. Из банка позвонили мне. А я приехал к вам.
– Каков у нее лимит?
– Пять тысяч. Ежемесячно.
Я произвел в уме небольшие подсчеты.
– Выходит, она потратила почти все, что у нее скопилось.
– Вопрос только в том, на что она потратила эти деньги.
– Тридцать тысяч – большие деньги. Для обычных людей. Которые не сумели сколотить состояние в десять миллионов, полагаясь на свою интуицию.
– Да, – согласился Лавров, – деньги немаленькие. Но дело, повторяю, не в деньгах. Меня беспокоит жена.
– Вы думаете, ей есть за что платить?
– Я полагаю, каждый из нас хотя бы однажды совершал поступок, которого потом стыдился. – Он потер лоб ладонью. – Должен признаться, что не очень много знаю о прошлом своей жены. Возможно, когда-то она оступилась. И теперь хочет скрыть это от меня.
– Вы пытались поговорить об этом с женой?
– Нет.
– Почему?
– Женщины не любят говорить о своем прошлом. К тому же я просто не готов к такому разговору. У меня ничего нет. Одни только домыслы.
– Чего вы хотите от меня?
– Я хочу, чтобы завтра, когда моя жена придет в банк за деньгами, вы находились там. Я хочу, чтобы вы проследили за ней и выяснили, куда она отправится, с кем будет встречаться и что делать. Я хочу, чтобы о результатах своего наблюдения вы сообщили мне. Вот, собственно, и все, – Лавров в упор посмотрел на меня. – Вы можете это сделать?
– Вы предлагаете слишком большое вознаграждение за такую работу.
– Мне нужна полная конфиденциальность.
– Молчание – неотъемлемая часть моего бизнеса, Юрий Викторович, – сказал я. – Я не беру за него дополнительной платы.
Он наклонил голову.
– Как бы то ни было – эта тысяча ваша. Я настаиваю.
Мы посидели какое-то время молча, глядя друг на друга. Потом я сказал:
– Хорошо. Я сделаю то, о чем вы просите.
Он удовлетворенно кивнул.
– Не сомневался, что мы найдем общий язык.
Я подумал о чеке, выписанном на мое имя. Похоже, он и в самом деле не сомневался. Привык добиваться того, что нужно.
– В каком банке ваша жена будет получать деньги?
– В Национальном. Филиал на углу Толстого и Центральной.
– Я знаю, где это.
– Фотографию я оставлю вам… Вика ездит на красном «Nissane Micra». Вы легко ее узнаете.
– В котором часу она будет в банке?
– Она просила приготовить деньги к десяти утра. Купюрами по двадцать и пятьдесят долларов.
– Это же целый чемодан денег.
– Всего лишь небольшой пластиковый портфель.
– Я буду у банка в девять.
Лавров посмотрел на свои часы.
«Omega», – машинально отметил я. – Выбор Джеймса Бонда. Часы, по которым сажали «Аполлон-13».
Лавров встал, извлек из кармана бумажник, а из него – визитку, которую протянул мне.
– Я буду ждать вашего звонка. В любое время. Подчеркиваю: в любое.
Я взял у него визитку и положил ее на стол рядом с конвертом.
– Как только что-нибудь прояснится, сразу вам позвоню.
Он кивнул мне на прощание и вышел. А принесенный им аромат больших денег остался. Только теперь к нему примешивался еще один – еле уловимый – запах: запах грядущих неприятностей.
Будь я чуть поумнее, я бы обратил на это внимание.
4.
Через минуту после ухода Лаврова в мой кабинет впорхнула Леночка.
– Ну что, шеф? – осведомилась она. – Нам привалила работка?
– Во-первых, входя в кабинет начальника, нужно стучать, – осадил ее я. – А во-вторых, с каких это пор работа приваливает нам? Мне казалось, я один со всем расправляюсь.
– За что же в таком случае вы платите мне зарплату?
– Исключительно за твои красивые глазки.
– А я-то думала: за неоценимую помощь, которую я оказываю вам в работе. За добросовестное ведение документации и обходительное отношение с клиентами. За понимание и терпение, проявляемые мною к вашему несносному характеру.
Я сделал удивленный вид.
– Ты действительно на все это способна?
Леночка подошла к моему столу.
– Запомните, шеф, я способна на многое, о чем вы даже не догадываетесь.
– А я так и вовсе способен на все, – сказал я.
Она взглянула на конверт и визитку, оставленные Лавровым.
– И все-таки… – сказала она, преданно заглядывая мне в лицо. – Какие будут указания?
Щелчком указательного пальца я подтолкнул к ней визитку.
– Выясни об этом человеке что сможешь. Мне нужен он весь. С потрохами. Сгодится любая информация, которую ты сможешь раздобыть.
– Лавров Юрий Викторович, – прочла Леночка и подняла глаза на меня. – Никогда раньше не слышала это имя.
– Я тоже.
– Странная у него визитка, да?
Я кивнул: визитка и в самом деле была необычная. Кроме имени на ней был указан только номер мобильного телефона. И все. Ни род занятий, ни место работы, ни адрес Юрия Викторовича Лаврова на его карточке не значились.
– Я оказалась права? – спросила Леночка.
– О чем это ты?
– О своих догадках насчет этого человека.
Нельзя было давать этому цыпленку повод для зазнайства, поэтому, напустив на себя загадочный вид, я сказал:
– В какой-то степени.
– В чем ошиблась? – быстро спросила она.
– Ну…
Леночка помахала перед моим носом визиткой.
– Этот парень действительно немолод и при деньгах. Одевается явно при помощи личного стилиста и ездит на машине, которой вам никогда не купить. Я абсолютно точно все угадала. А вы еще пытаетесь принизить мои деловые качества и угрожаете увольнением! – Девушка театрально захлопала ресницами. – Какой же вы бессердечный, шеф!
– Давай оставим в покое мое старое больное сердце и займемся клиентом, – предложил я. – Меня интересует не только он сам, но и его жена. – Я вытащил из конверта фотографию и протянул Леночке. – Это она. Зовут Вика. До замужества, которое состоялось всего восемь месяцев назад, была певицей в ночном клубе «Пеликан».
Леночка несколько минут рассматривала фотографию. Возвращая ее мне, сказала:
– Даже не знаю, кто из этих двоих отхватил более лакомый кусок.
– То есть?
– Ему достались ее молодость и красота, а ей – его положение в обществе и деньги. Взаимовыгодная сделка. Как вы считаете?
– Я пока никак не считаю.
– В чем заключается наша задача?
Я улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой.
– А вот это тебе, деточка, знать строго необязательно. Добудь мне информацию, а с остальным я сам разберусь.
– Вы уверены, шеф?
– Абсолютно.
– Что ж, вы здесь главный. Сколько у меня времени?
– К завтрашнему утру я хочу знать об этой парочке все, что можно о них узнать, не поднимая шума и не нарушая букву закона.
– Даже совсем чуть-чуть не нарушая? – уточнила Леночка.
Я поколебался для вида.
– Будем считать, что ты этого не говорила, а я не слышал. Засыпешься – пеняй на себя.
Она вздохнула и приложила руки к груди.
– Вечно вы, мужики, так: как хулиганить, так вместе, а как ответственность разделить, так вас днем с огнем не сыскать.
Я постучал по столу пальцем и строго сказал:
– Лена!
Она в ответ только фыркнула и вышла из кабинета.
5.
Я посидел, пораскинул мозгами. Визитная карточка Лаврова и фотография его жены лежали передо мной. Я рассеянно глядел на них, обдумывая план действий.
Исходных данных было немного. Завтра утром, благодаря Леночкиному досье, я буду знать о фигурантах этого дела чуть больше, но сидеть сиднем до утра я не собирался. Пусть Леночка собирает информацию по своим каналам, а я попробую по своим.
Крутанувшись в кресле, я подмигнул Монике и снял трубку телефона. Набрал номер отдела публицистики журнала «Премьер» и попросил пригласить Светлану Сорокину.
Света была в «Премьере» обозревателем светской хроники, и ни один мало-мальски интересный слух или сплетня не проходили мимо ее внимания. Осведомленность этой очаровательной брюнетки о происходящем за кулисами и фасадами приводила меня в благоговейный трепет. Создавалось впечатление, что с одной половиной города Света знакома лично, а с другой – хотя бы понаслышке. На нее работала целая сеть информаторов, что позволяло «Премьеру» быть в курсе всех последних событий. Плюс ко всему, Светлана никогда ничего не забывала: если она что-то узнавала, то узнавала это навсегда.
Мы встретились года четыре назад – вместе копались в обстоятельствах одного загадочного самоубийства – и с тех пор поддерживали приятельские отношения. Несколько раз я предпринимал попытки перевести нашу дружбу в горизонтальную плоскость, но Светлана умела держать дистанцию, так что пока мы оставались просто друзьями.
– Алло? – раздался в трубке Светин «рабочий» голос.
– Привет, – сказал я. – Это Тимур. Канапин.
– Привет, – сразу потеплела она. – Сто лет не виделись. Я даже успела соскучиться.
– Неужели?
– Представь себе.
– Что же не позвонила?
– Мама меня учила никогда не звонить мальчикам первой. Ждать, когда они позвонят.
– Вот в чем дело? – усмехнулся я. – Не знал, что ты до сих пор следуешь советам мамы.
– А почему бы и нет? – рассмеялась Светлана. – Мама плохого не посоветует.
– Ну да, ну да.
– Как дела? Все возишься со своими неудачниками?
– Во-первых, они не такие уж неудачники. А во-вторых, кто-то же должен им помогать. Почему бы не я?
– Тем более, что они хорошо платят, верно?
– Разумеется.
– А ты циник, – заметила Светлана.
– У меня есть и другие достоинства.
Она посмеялась.
– Как насчет чашечки кофе после рабочего дня? – спросил я.
– Ты тоже соскучился или тебе нужна информация?
– А что бы ты предпочла?
– Правду.
– Мне нужна информация. И я соскучился.
Света вздохнула.
– Большинство знакомых мне мужчин вместо «Я хочу тебя трахнуть» говорят «У тебя такие красивые глаза». Вместо «Я не готов к серьезным отношениям» – «Извини. Трубка была разряжена»… И только один ты пытаешься быть честным.
– Не идеализируй мой образ. В последние месяцы своей почти семейной жизни вместо «Дорогая! Ты сломала мне жизнь! Я от тебя ухожу!» я говорил «Милая, твои круассанчики на столе. Целую».
– Избавь меня от таких душераздирающих подробностей.
– Так что насчет кофе? В пять часов в «Стеме» тебя устроит?
– Если только мой дорогой начальник не заставит меня работать сверхурочно.
– Не позволяй ему ущемлять твоих прав.
– Хорошо, папочка. Увидимся. – Света положила трубку.
6.
В телефонной книге оказалось несколько Лавровых, но Юрий Викторович был только один. Выписав себе в блокнот указанный в справочнике домашний адрес и телефон, я сложил в конверт фотографию Виктории Лавровой, визитную карточку ее мужа и сунул конверт во внутренний карман пиджака. Чек, оставленный клиентом, я убрал в небольшой сейф, которым обзавелся несколько месяцев назад – после того, как мою контору пытались вскрыть как-то ночью. Мысль о том, что кто-то мог забраться в офис и похозяйничать тут, оказалась неприятнее, чем я мог ожидать. Теперь все мои ценности: кое-какие документы, немного денег и шестизарядный револьвер «Носорог» – хранились под надежным английским замком.
Сказав Леночке, чтобы всю найденную информацию она скинула мне по электронной почте, я спустился вниз, сел в машину и поехал на место встречи со Светланой…
В отличие от большинства городов нашей необъятной Родины, где люди селятся, как попало, Ильинск поделен на несколько социально однородных районов. Это результат многолетней последовательной политики городской администрации. У нас есть районы для бедных, есть – для среднего класса, есть места, где живут только богатые. Люди очень редко забредают в «чужой» район – им там просто нечего делать, и, как правило, спешат поскорее вернуться «к себе» – туда, где ты всех знаешь, и все знают тебя. Такая территориальная организация населения в рамках городской черты значительно облегчает работу муниципальных служб. Общественного транспорта, например. Поскольку суточная миграция людей в пределах города не такая высокая. Или полиции, которая отлично знает, где расположены очаги преступности, а за какие районы можно особо не беспокоиться.
Сердце Ильинска, его деловой, финансовый и административный центр, это Большой Сити – район современных высоток, помпезных отелей с вышколенной обслугой и дорогих ресторанов с изысканной кухней. Здесь также расположено множество юридических контор, филиалов банков, фешенебельных магазинов, туристических фирм и прочая, прочая, прочая. В Большом Сити жизнь кипит, словно в муравейнике. С раннего утра до позднего вечера тысячи людей самых разных профессий толкутся на территории, равной семнадцати городским кварталам, и только глубоко за полночь жизнь здесь затихает на пару часов, чтобы с восходом солнца снова начать бешеную круговерть. Если вы хотите почувствовать пульс этого города, ощутить ритм его жизни, приезжайте в Большой Сити, – лучшего места для осуществления задуманного вам не найти…
На востоке, за рекой, являющейся естественной границей между обычными смертными и полубогами, находится резиденция избранных – респектабельные Холмы. Это район для тех, у кого на счету в банке лежит не менее чем шестизначная сумма. Утопающие в зелени виллы миллионеров соревнуются здесь между собой в роскоши, а их обитатели – в расточительности и сферах влияния. Живущие здесь люди могут позволить себе мобильники «Vertu» и «Goldvich», автомобили «Aston Martin» и «Jaguar», отдых в Ишгле и на Ипанеме. У Холмов есть и другое (неофициальное) название – Эдем, но кому, как не мне, знать, что рай этот с гнильцой. Слишком часто меня сюда вызывают. За внешним благополучием обитателей Холмов таятся сомнения, боли и страхи – у каждого свои…
С противоположной стороны к Большому Сити примыкают Западный и Северо-Западный – два вполне благополучных района для среднего класса. Они похожи друг на друга как близнецы-братья. Их главным достоинством считается отсутствие шума и суеты, почти безмятежный покой. Улицы здесь чистые, обсаженные, как водится, елями и пирамидальными тополями. Здесь нет ни бильярдных, ни ночных баров, ни дискотек, почти не бывает скандалов, драк и шумных молодежных вечеринок. Полиции в этих краях делать практически нечего – и она отдыхает. Кое-кто считает такую тихую размеренную жизнь образцом порядка и благополучия. А я думаю, что большинство жителей этих районов умирает не от старости или болезней (как сообщается), а от инъекции смертельной скуки…
Двигаясь от центра на север, вы попадаете в крикливый и разноцветный Авангард – самый шумный и веселый городской район, место обитания богемы. Жаждущие приключений туристы найдут здесь казино и ночные клубы, бары и французские кондитерские, уютные кинотеатры и ювелирные лавочки, книжные магазинчики и салоны красоты, многочисленные артистические подвальчики и сувенирные киоски, в которых можно купить все, что угодно. Разношерстная публика, населяющая этот район: художники, музыканты, артисты, писатели, модели, журналисты, – ведут в основном ночной образ жизни, поэтому ложатся в Авангарде поздно (или наоборот рано) – под утро, встают тоже поздно – ближе к обеду. Нормальный человек вряд ли тут приживется, но, насколько мне известно, нормальные люди в Авангарде и не селятся.
От Авангарда берет начало и тянется на север 22-километровая курортная зона: широкие песчаные пляжи с минеральными источниками, дюны, поросшие соснами, множество санаториев, домов отдыха, пансионатов, ресторанов, кафе и всяких увеселительных заведений.
На юге, за городским парком и широкой, как река, Парковой улицей, размещен грязный и неприветливый Старый Город. Это не просто другой мир. Это другая планета. Бедный, но когда-то вполне приличный район, превратившийся в настоящие трущобы, над которыми витает запашок разложения. Именно здесь находят пристанище те, кому не повезло преуспеть в жизни. Облупленные здания, не отвечающие никаким санитарным стандартам, покрытые копотью фасады, душные и грязные бары с сомнительной репутацией, темные подворотни – таковы местные декорации. Это городская клоака, и чтобы выжить в ней, нужно быть сильным и безжалостным. С наступлением темноты на улицах Старого Города хозяйничают грабители, мошенники, проститутки, драгдилеры, так что если вам дороги ваш кошелек и ваша жизнь, лучше держаться от этих мест как можно дальше…
Еще южнее, за рекой, которую можно пересечь по одному из трех мостов, перекинутых с одного берега на другой, расположена Промзона – район заводов и фабрик, тянущих к небу свои испачканные сажей трубы-щупальца. Ильинск – не Бог весть какой промышленный центр, но у нас имеются стекольно-керамический, деревообрабатывающий и пивоваренный заводы, швейная, трикотажная и мебельная фабрики. Эти предприятия да еще доходы от туристов и составляют основу городской экономики.
7.
Кафе «Стем» находилось почти в самом центре Большого Сити, всего в пяти минутах ходьбы от двадцатиэтажной высотки, в которой располагалась редакция «Премьера».
Я сел за столик у окна и в ожидании Светланы закурил сигарету – «Стем» остается одним из немногих мест в этом городе, где еще можно курить.
Ровно в пять – хоть часы проверяй – в кафе вошла Светлана.
– Привет, – сказала она, целуя меня в щеку.
– Привет, – ответил я. Оглядел ее с головы до ног и восхитился: – Выглядишь как кинозвезда.
Это было чистой правдой: Светлана – эффектная брюнетка с глубокими карими глазами и хорошей фигурой – могла украсить собой обложку любого модного журнала. Она была красива, знала об этом и потому к комплиментам относилась спокойно, почти равнодушно, как могут только по-настоящему красивые женщины.
– Спасибо, Тим.
Мы сели, и я заказал кофе и заварное пирожное для Светы, зная, что у нее к нему слабость.
– У меня не очень много времени, так что давай обойдемся без прелюдии и перейдем сразу к делу, – сказала Светлана.
– Лавров Юрий Викторович, – сказал я, выкладывая на стол визитку.
Света посмотрела на карточку, но в руки ее брать не стала.
– Что именно тебя интересует?
– Все. Начиная с этой странной карточки.
– Тебя смущает отсутствие какой-либо информации о владельце?
– Вот именно.
Принесли наш заказ. Я прикрыл визитку ладонью, чтобы официантка не могла ее разглядеть.
– Карточка вовсе не странная, – сказала Света, когда мы опять остались вдвоем. – Скорее – необычная. – Она помешала кофе ложечкой. – Эксклюзивная даже. Такие карточки могут себе позволить только очень крутые мены.
– Кто? – не понял я.
– Мены, – повторила она. И пояснила: – Люди то есть.
– Почему?
– Что «почему»?
– Почему такую карточку не могу себе позволить, например, я? Что в ней особенного?
– Это своего рода понты. Но понты очень высокого качества. Подкрепленные репутацией и положением в обществе. Демонстрируя такую визитку, ты демонстрируешь свою независимость. Ото всех. И от чего бы то ни было. Над человеком с такой визиткой не властны ни общепризнанные авторитеты, ни раскрученные бренды, ни высокие звания. Он – вне системы.
– Ясно, – кивнул я. – Это вроде как часы с турбийоном, да? Или личная скидка в самых дорогих ресторанах.
– Да, вроде того. – Света улыбнулась. – Мысль ты уловил правильно.
– Значит, этот парень – не из пролетариев.
– Когда-то он им был. Но уже давно перешел в другую социальную группу.
– В какую?
– У Лаврова – собственная строительная компания. Одна из крупнейших в регионе.
– Так он строитель? – разочарованно протянул я.
– Строитель, – подтвердила Света. – Но какой!
– Какой?
– Ему принадлежат Холмы.
– В каком смысле «принадлежат»?
– Он – их главный застройщик. Ты в том районе часто бываешь, так что сам видел, как живут сливки общества. Трехуровневый коттедж с каминной, бильярдной, сауной, бассейном и террасами вокруг всего дома для обитателей Холмов – обычная вещь. Лавров воплощает в жизнь архитектурные фантазии наших доморощенных нуворишей. Они ему за это хорошо платят. – Светлана глядела на меня, прихлебывая кофе. – Насколько мне известно, этот человек уже и сам миллионер. Причем долларовый.
– Нелегко, должно быть, получить звание главного застройщика Холмов.
– Лавров – человек со связями.
– Блатной, значит?
– Ну да. Хотя его блат – следствие таланта. Говорят, он начинал с нуля. В советское время работал в каком-то НИИ, инженером-архитектором. В девяностом или девяносто первом ушел оттуда, сколотил собственную строительную бригаду и стал, как тогда говорили, шабашничать. Строил магазинчики, кафешки, аптеки. В девяносто четвертом основал строительную компанию «Лавр». В девяносто пятом выиграл тендер на строительство нового здания для драматического театра в Авангарде. С этого момента и началась его настоящая карьера. Лаврова заметили.
– Кто заметил?
– Главный режиссер того самого театра – весьма импульсивная дама – на всех перекрестках кричала о том, какое чудесное здание выстроил для ее труппы Юра Лавров – мало кому известный частный предприниматель. Имя Лаврова стало мелькать в газетах. Он получил еще несколько выгодных заказов – и со всеми справился на отлично. Когда первый заместитель мэра решил строить собственный дом, знающие люди посоветовали ему обратиться не к кому-нибудь, а именно к твоему персонажу. Лавров, естественно, из кожи вон вылез, чтобы построить не дом, а шедевр. Он прекрасно понимал, что если справится, ему будут обеспечены не только рекомендации первого зама, но и личная дружба с ним. А это значит, что его бизнес выйдет на качественно новый уровень… Так все и случилось. Первый зам получил в свое распоряжение четырехэтажный дворец общей площадью 500 квадратных метров, а Лавров – карт-бланш на ведение строительных работ в самом престижном районе города. Это было почти семь лет назад. Сейчас на Лаврова работают около двухсот человек. У него головной офис в Сити, неподалеку отсюда, и десяток филиалов по всему городу. Среди его друзей – множество важных шишек, начиная с мэра, и он чуть ли не монопольно владеет правом ведения строительных работ на Холмах. Одним словом, твой персонаж, – Светлана подняла вверх указательный палец, – ба-альшой человек. Настоящая акула капитализма.
– А о личной жизни этой акулы ты что-нибудь знаешь? – спросил я.
– Не так давно он женился на певичке из ночного клуба.
– А раньше женат не был?
– Нет, никогда.
– Почему? От желающих ведь, наверное, отбоя не было?
– Желающих хватало, это точно. Но он как-то ухитрялся отбиваться.
– Как же его теперь-то угораздило? На старости лет…
– Лавров не так уж и стар. Ему что-то около пятидесяти.
– Пятьдесят два.
– Пусть будет пятьдесят два.
– Это все-таки возраст. Поздновато менять привычки.
Света пожала плечами.
– Должно быть, девица попалась настойчивая. Увидела, что у мужика от нее слюнки текут, навела о нем справки, выяснила, что он под завязку набит деньгами и вцепилась в него мертвой хваткой. Обычный мезальянс. Чему ты так удивляешься?
– А что за девица?
– Виктория Будницкая. Певица из ночного клуба «Пеликан»… Между прочим, та еще дамочка.
Я навострил уши.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты ее никогда не видел?
– Живьем – нет.
Светлана удивленно воззрилась на меня.
– Как это?
– Я видел ее только на фотографии.
– А-а, понятно.
– Так что там с ней?
– Выглядит как Памела Андерсон, – Света показала руками, в каком именно месте жена Лаврова выглядит как американская кинодива. – И при этом неплохие вокальные данные. На самом деле – неплохие. Не просто очередные поющие трусы, а действительно девочка с голосом. До замужества она была настоящей знаменитостью… в пределах Авангарда. Я слышала, ей даже предлагали записать сольный альбом.
– Кто предлагал?
– Рудольф Юшманов.
– Это еще кто такой?
– Музыкальный продюсер. У него своя студия в Авангарде. Называется «Новые имена», кажется. Ну… что-то в этом духе.
– Почему Вика отказалась от записи?
– А она как раз вышла замуж за Лаврова. И сразу стала знаменитостью несколько иного рода – женой одного из самых богатых людей города.
– Что слышно об их семейной жизни?
Света, прищурившись, посмотрела на меня.
– Тебя, кажется, интересовал сам Лавров.
– Я просто задаю вопросы по порядку. Не ищи тут тайного смысла.
– Как подсказывает мой опыт, тайный смысл есть почти всегда.
– Ты сама сказала: «почти».
– Не пытайся водить меня за нос, Тим. Я тебя насквозь вижу.
– Серьезно? – усмехнулся я. – Что-то у меня в боку третий день колет. Может, скажешь, что это?
Света доела пирожное, допила кофе, промокнула губы салфеткой и произнесла:
– Семейная жизнь Лавровых никогда не попадала в поле моего зрения. У них все тихо-спокойно. Сплошные «Да, дорогой» и «Нет, дорогая». Настоящая идиллия.
– По-моему, ты слегка издеваешься.
– Может быть. А может быть и нет.
Я навалился на стол и сделал умоляющее лицо.
– Свет, ну будь человеком. Если знаешь что-то – скажи. Хоть намекни, в каком направлении рыть.
Света поглядела на меня в упор.
– Ты работаешь на Лаврова?
– Да. – С ней можно было быть откровенным.
Она кивнула.
– Я на девяносто девять процентов уверена, что дело, которое Лавров тебе поручил, так или иначе связано с его женой.
– Ну вот. А говоришь – «идиллия».
– Никаких фактов у меня нет. Даже слухов нет, если уж на то пошло. Просто жизненный опыт. Когда пятидесятидвухлетний мужчина с таким состоянием женится на двадцатипятилетней женщине с таким бюстом, неприятности не заставят себя ждать, – сказала Света.