Читать онлайн Секреты Лилии бесплатно

Пролог. Утонувшая в кровавом бархате

Русамия. Велидар. 1951 год

Лилия прижималась к стене кирпичного дома и жмурилась, будто темнота – единственное спасение от страха. Мысленно считала до трех. И каждый раз обещала, что откроет глаза.

Ветер швырнул в лицо облако пыли, и она порывисто отвернулась. Из ослабевших пальцев вырвался скомканный лист бумаги, на котором изломанными буквами был выведен адрес. Глаза распахнулись.

– Нет!

Лили побежала за ним, не разбирая дороги, не замечая луж. Рваные тени падали под ноги, улицы путались, сужались, расширялись, кружили вокруг нее, как коршуны. А ветер отказывался возвращать заветный листок. Вскоре он превратился в едва различимую точку.

Она всхлипнула. Утерла кулаком глаза, плотнее запахнула плащ, однако стылый холод успел просочиться сквозь кожу. Лили сложила руки домиком и подышала на ладони. Дыхание обжигало, но не грело. Невозможно согреться, если тебя колотит от ужаса.

Темный, неприглядный двор, в котором Лилия оказалась, спрятался между старыми многоэтажными домами. Они зияли черными дырами вместо окон, их двери обреченно болтались на петлях. Здесь царила атмосфера смерти и безысходности. Среди лысых деревьев, шатающихся от ветра, разнеслось дребезжащее карканье. Вороны угольного цвета смотрели на Лили мертвыми глазами.

Она забыла, куда шла, пока не заметила покосившуюся табличку с названием улицы. Пыталась прочитать вслух, чтобы поверить – это не сон, но язык еле ворочался. Лили посмотрела на номер дома. Нервный вздох смешался с воздухом.

Сомнений не осталось. Это то место. То здание.

Она безвольно передвигала ноги. Ближе и ближе к двери. И лишь мучительная сила воли заставляла ее идти. Вперед. Внутрь серой темноты.

Лилия вошла в развороченный подъезд и увязла в смраде. Нащупала ступеньки, но ноги подкашивались. Пальцами коснулась стен, которые крошились от старости. Несмотря на известковую пыль, Лили прижималась к ним, стараясь держаться подальше от острых металлических прутьев, торчавших вместо перил.

Каждый шаг отражался в животе резкой болью. Чудом она поднялась на первый этаж и замерла перед исцарапанной дверью. В ушах зазвенел голос пожилой незнакомки, которая дала ей адрес.

Первая дверь. Ты узнаешь ее по отметинам, словно от когтей дикого зверя.

Голова кружилась от потока мыслей. Ноги и руки заледенели от страха.

Тусклый голос толкнул дверь изнутри, и она со стоном отворилась:

– Входи, девочка.

Лилия попятилась. Грудная клетка сжалась, чуть не раздавив сердце.

Еще не поздно. Можно уйти…

Но образ исхудавшей матери горел в глазах Лили.

Впереди протянулся длинный коридор. Порванные обои клоками свисали вниз, а в дальней комнате горел ядовитый свет.

– Смелее, маленькая Лилия. Неразумно отступать в самом конце.

Голос извивался вокруг нее ужом.

Она шагнула вперед, понимая, что тело ее не слушается. За спиной громыхнула дверь. Лили вздрогнула. Подтянула к шее плечи, стараясь уменьшиться. Почти месяц она собиралась с духом, чтобы прийти сюда. А теперь каждый скупой шажок высасывал остатки мужества.

– Крошечный, трусливый зверек. Боишься, но идешь.

Смех напоминал карканье мертвых воронов. Таким же дребезжанием отзывался в груди.

Коридор оборвался, и Лили очутилась в комнате, которая утопала в кровавом бархате. Бархатные подушки на диване, бархатные шторы на заколоченном окне. На стенах висели картины – на них увядали бархатные розы. Везде бархат, темный, как кровь.

За круглым столом, накрытым шелковой тканью алого цвета, сидела женщина и тасовала карты Таро. Ее кошачьи глаза мутного зеленого цвета прожигали Лили насквозь. Седые виски стрелами прорезали черные волосы, забранные в конский хвост. На бледных руках черными буграми выступали вены, а изношенное платье открывало острые ключицы.

В хрустальной люстре под потолком дрожали восковые свечи. При появлении Лили они вспыхнули и окрасились в обжигающий синий цвет. Тягучая, пьяная мелодия на граммофоне прерывалась треском пластинки. Лили затопило густым запахом металла. Дыханием крови…

Ведьма взмахнула рукой, и на столе возникла белая свеча, напоминающая змею. Лили отскочила и стукнулась затылком о дверь.

Когда? Когда ее закрыли?!

Все чувства, которые она до сих пор сдерживала, хлынули потоком, и она начала дергать ручку двери, но та лишь натужно скрипела и не поддавалась. В отчаянии Лили хлопнула ладонью по стене и замерла. Боясь повернуться.

Лучше закрыть глаза и не видеть. И мама снова будет здорова, и Лилии не придется идти на окраину города в поисках… чуда.

– Садись, цветок. Ты ведь не думаешь уйти?

Лили всхлипнула. Голос ведьмы до боли напоминал мамин. Нежный, спокойный, родной. Как хотелось поверить в лживую сказку.

Она повернулась, и прозрачный взгляд женщины на мгновение лишил ее воли. Лилия не заметила, как уже сидела перед ней и комкала юбку дрожащими пальцами.

– Твоя мать смертельно больна. И ты хочешь спасти ее. Как благородно!

Лилия молчала. В горле пересохло, слезы щипали веки.

– Сколько тебе лет? – Женщина оперлась на столик, свеча пошатнулась.

– Четырнадцать.

Губы ведьмы сначала дрогнули в улыбке, но тут же скривились, и она зашипела:

– Ты считаешь, мне нужны деньги?!

Лили вжалась в спинку кресла. Она ничего не говорила. Лишь подумала. Пальцы вцепились в край стола.

– Нет… я… – Она забыла, что хотела сказать. Уставилась на рассыпавшиеся по столу карты. Пиковые дамы.

Ведьма заметила взгляд Лили и обнажила острые зубы в усмешке:

– Дар – тяжелая ноша, моя дорогая, не так ли?

– О чем вы?

– О твоем даре. О юный цветок, ты не знала… – Женщина захохотала.

Граммофон затрещал и остановился. Вязкая тишина опустилась на Лили.

– У тебя удивительная сила. Способность замечать невидимое. Знаки. Приметы. Умершие души. Сердца людей, – пояснила ведьма. – Природа говорит с тобой, но нужно открыть глаза, чтобы увидеть.

От этих слов в ушах разросся звон. Какой дар, какая природа?! Лицо горело, запах трав усилился, и спазм скрутил пустой желудок. Лилия согнулась. Умоляюще посмотрела на ведьму, по лицу хлынули слезы.

– Прошу вас, пожалуйста. Мама умирает, врачи опустили руки. Папа никого не подпускает к ней. Мне больше не к кому пойти!

Ведьма смотрела на Лили, словно разглядывала ее сердце, изучала. Взвешивала «за» и «против».

– Ты хочешь обмануть смерть, – наконец ответила женщина. – Но плата за ложь слишком высока. Готова ли ты заплатить ее в обмен на жизнь матери?

– Да! Что угодно, только скажите!

– Ты будешь проклята, цветок, – ведьма растянула тонкие губы в противной улыбке, – и это проклятье можно снять, лишь вернув украденную жизнь. Смерть не терпит обмана. Она жестоко мстит.

Холод пробрал Лили. Шею сковало от страха, язык не слушался. Она с трудом кивнула.

Ведьма вскочила, опрокинув стул. Взметнула рукой, и свеча загорелась диким пламенем.

– Тогда слушай, дитя…

Когда Лили выбежала из страшного дома, на улице снова лил дождь. Он сбил ее с ног, и она рухнула на землю. Очередной спазм вывернул ее наизнанку. Дрожь, холод, вода… Она потерялась в мире, который вдруг изменился. Стал чужим. Но главное, что билось в висках пойманной мыслью, это изменилась Лили. И уже никогда ей не стать прежней.

Глава 1. Роковое завещание

Россия. Москва. 2016 год

Кристина Валерьевна вошла в темный зал, наполненный душным воздухом. Каждый шаг сопровождался мерным стуком черной лакированной трости. В окно барабанил ливень, словно пел панихиду, и крупными слезами бежал по стеклу. Хотелось распахнуть форточку. Впустить запах озона и монотонное жужжание города. Но в углу комнаты под шерстяной шалью прятался человек. И этот человек больше всего на свете боялся дождя.

– Руслана?

Комок шерсти зашевелился, и Кристина Валерьевна увидела знакомые глаза, нечесаные волосы.

– Я включу свет, – предупредила она внучку и щелкнула выключателем.

Та поморщилась и уткнулась лицом в колени.

– Мне было хорошо в темноте, – раздалось бормотание.

– А мне было хорошо, когда здесь была гостиная, а не свинарник, – хмыкнула Кристина Валерьевна и провела ладонью по салатовым обоям. Боялась, что они липкие от грязи, как и кофейный столик, заваленный пустыми контейнерами из‑под китайской лапши.

Она зашторила зеленые занавески и включила телевизор в углу комнаты. На весь экран загорелись кадры из фильма «Дневник Бриджит Джонс». Звуки перебили шум дождя, и Руслана оживилась.

– Бриджит Джонс – как вовремя. По крайней мере, не слышно дождя. – Девушка перебралась на диван и подобрала под себя ноги. Голос звучал наигранно весело, но голубые глаза переливались страдающим блеском, который вызывают только слезы. Когда уже нет сил плакать, но они все равно щиплют веки.

Кристина Валерьевна села рядом с внучкой, и некоторое время они молча смотрели телевизор.

– Две недели – не слишком ли долго для депрессии? – Она сложила руки на набалдашнике трости. – Надо было водить тебя в детстве на собачьи бои. Закалять характер!

– Горбатого могила исправит, – процитировала Руслана.

Кристина Валерьевна подцепила пальцами пшеничный локон девушки и потянула вниз:

– Когда ты появилась перед моей дверью с маленьким чемоданом, я даже не подозревала, что ты учудишь подобное. Ты же моя внучка, черт возьми! Хватит быть тряпкой. На мужчинах не сошелся клином белый свет!

– Нет, – Руслана поучительно подняла указательный палец вверх, – не сошелся. Мужики на фиг никому не нужны. Пора менять ориентацию…

– Лана, – Кристина Валерьевна смягчила тон, – тебе даже тридцати нет.

– О, это дело поправимое. Осталось чуть меньше года, и стукнет круглая дата. – Руслана покопалась в пустых контейнерах и разочарованно хмыкнула, когда ничего не нашла. В животе заурчало. – А я до сих пор одна, потому что мои отношения – сплошная неудача, – устало добавила она.

– Только в сказках любовь приносит счастье и беззаботность. В жизни все сложнее. Вместе с радостью она дарит боль, и наоборот, – Кристина Валерьевна погладила девушку по спине и уставилась на руку, – да ты покрыта грязью.

Руслана хмыкнула и нарочито прижалась к ней:

– Ба, мне не везет всю жизнь.

– Возможно, у Бога на тебя особенные планы, – философски ответила Кристина Валерьевна.

– О да. Пропустить через меня неудачников и психопатов.

Они ненадолго замолчали.

– И все же тебе не стоит убиваться из‑за женатика, – произнесла Кристина Валерьевна. – Что бы сказали твои родители, узнай, что их дочь спряталась от всего мира под пледом.

– Успокойся, они не узнают. Они – в Америке. Жарят индейцев. – Лана нахмурилась. – Кажется, в последний раз я их видела в феврале, на день рождения. И то по компьютеру.

– Ты злая девочка. Они же любят тебя.

– Мне и так плохо! – застонала Руслана. – Не приплетай сюда еще и родителей.

– Плохо – детям голодным, а ты ерундой страдаешь. Радовалась бы, что не забеременела от этого мерзавца, – резонно заметила Кристина Валерьевна.

Пальцы смяли синюю юбку.

– Я думала, что он тот самый.

– Ну, такие мысли бывают в жизни каждой женщины. – Она шлепнула внучку по коленке и встала. – А теперь живо в душ. Ты воняешь, как настоящий скунс. Еще удивляешься, почему не можешь найти нормального мужика.

– Бабушка, – Руслана устало улыбнулась, – я тебя люблю.

– И не подхалимничай, – проворчала Кристина Валерьевна. – Отмоешься, поешь и приберешь этот бардак. Превратила мою любимую комнату в лежбище бомжа. Дедушка в могиле раз десять перевернулся.

Опираясь на трость, она ушла на кухню. Схватила миску и с наслаждением разбила в нее яйца, вымещая на них обиду за внучку.

Почему Руслане не везет в любви? Двадцать девять лет – и уже столько неудачных отношений. Неужели она расплачивается за ее грехи? Кристина Валерьевна прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Господи, столько лет прошло, а она до сих пор помнит…

Руслана поморщилась. Мысли о еде вызывали тошноту, хотя живот предательски урчал. Ноги едва держали. Возникло чувство, что она передвигается на спичках и они вот‑вот сломаются. Депрессия высосала все соки, и когда Лана добрела до ванной комнаты, то еле закрыла дверь. В зеркале увидела выпирающие ребра, впавший живот, бедра вообще растворились. Она задумчиво повернулась и уставилась на свою заднюю точку. Черт, кажется, она должна была аппетитно торчать.

Руслана скривилась и забралась в ванную. Опустилась на корточки, сжалась в маленький комок омерзения и боли. Холодный душ ударил по спине, но постепенно потеплел. Он смывал напряжение и приносил облегчение. Руслана с наслаждением подставила под воду лицо. Приоткрыла пересохшие губы. Как жаль, что так же легко нельзя вытеснить из памяти прошлое.

Каждую минуту, секунду, миллисекунду она вспоминала о том, что Эдуард женат. И полгода счастливых отношений – миф, сказка для наивных дурачков. А Индия… десять дней солнца и моря. Эдуард в буквальном смысле носил ее на руках, чтобы потом бросить на землю. И разбить сердце. Видимо, права была цыганка.

Руслана вздрогнула от яркого воспоминания. Стоило задержаться в Индии дольше. Отыскать нищую цыганку и заставить объяснить странные слова, которые та произнесла на ломаном английском:

«Девушка с половиной души. И пока будет так, ты будешь несчастна».

Эта фраза глубоко запала в сердце Ланы. Тщетные попытки забыть случайную встречу каждый раз проваливались, и ощущения, цвета, запахи расцветали, словно всегда были с ней. Грязные шершавые руки, звенящие браслеты на запястьях, широкая затасканная юбка и темный пронзительный взгляд.

Лана встряхнула головой и выбралась из ванны. Протерла запотевшее зеркало. С мокрых волос вода капала на худые плечи. Щеки раскраснелись, тело пахло чистотой. Головная боль отступила, словно и не было депрессии. Все‑таки душ – лучше всех лекарств.

По пути на кухню она взяла мобильный из гостиной и присоединилась к бабушке. Аромат оладий разбудил аппетит, и Лана подумала, что даже съест парочку. К тому же дождь закончился, и настроение медленно возвращалось.

Кристина Валерьевна порхала по кухне, одинокая трость стояла в углу. Женщина ловко переворачивала блинчики, не забывая жестикулировать вилкой в такт музыке.

Руслана улыбнулась. Бабушка сочетала в себе несочетаемое. Тонкие черты лица, прямой взгляд. И ехидный нрав. Длинные седые волосы забраны в строгий пучок, голубые глаза даже в старости горели огнем. Черная лакированная трость – неизменный аксессуар.

Как‑то бабушка заметила, что Руслана очень напоминает ее в молодости. Ерунда. Кроме золотистых волос и цвета глаз Лану ничто не роднило с юной Кристиной Валерьевной. Хотя, возможно, еще характер.

– Есть пропущенные?

Руслана включила телефон, который был отправлен в ссылку. На удивление, звонков оказалось не так уж и много. Один – от родителей, пара от подруг и…

– Эдуард звонил пять раз и даже эсэмэску написал. – Лана села за стол и кинула в рот кусочек оладьи.

Мобильный запиликал, пришло еще несколько сообщений.

Бабушка отвлеклась и посмотрела на Руслану:

– И что наш неудавшийся романтик пишет?

Скрепя сердце Руслана прочитала эсэмэску.

– Скучает, любит, жить без меня не может, – подвела она итог.

Кристина Валерьевна цокнула языком и поспешила перевернуть подгоревший дрожжевой блинчик.

– И ни слова о том, что уйдет от жены.

– Мне это не нужно! – воскликнула Руслана и сердито утопила оладью в сгущенке. – Мне от него больше ничего не нужно. Я только хочу избавиться от тоски и снова почувствовать себя полноценным человеком.

«Но можно ли это сделать с половиной души?» – закралась в голову злая мысль, которую Лана быстро затоптала.

– Тогда устройся на нормальную работу. Будешь крутиться среди людей, быстро вытащишь занозу из задницы. Конечно, писать биографии – довольно занятно, но ковыряние в чужих судьбах – неблагодарное дело. Тебе свою жизнь строить надо.

– Свою строить тяжелее, чем писать о чужой, – посетовала Руслана. – В книгах можно сделать так, чтобы не было больно. Щелкнул пальцами, и сердце вновь свободно.

– Неужели? Тогда почему в твоих книгах герои мучаются, пока не умрут? – съязвила Кристина Валерьевна. – Ладно, лучше позвони родителям, они, наверное, переживают, что ты была недоступна.

– Пфф, когда это они переживали о чем‑то, кроме своих поездок?

Руслана хмыкнула и набрала родителей в скайпе. В целом они действительно счастливая пара. Только никудышные родители.

Произошло соединение связи, и вскоре Лана увидела загорелое лицо отца.

– Привет, дочка, как дела?

На заднем фоне возникла рыжая шевелюра матери.

– Дорогая, чмоки‑чмоки, мы соскучились. – Она замахала рукой, и Руслана натянула на лицо улыбку.

– У меня… – начала она, но отец перебил ее:

– Мы с твоей мамой занялись дайвингом и теперь бороздим моря в поисках сокровищ.

Возле плиты раздался кашель бабушки. Она с трудом скрывала смех.

– Пока что ничего не нашли. – Мама разочарованно нахмурилась, но тут же засветилась, как лампочка. – Милая, а ты получила открытку? Мы послали тебе эксклюзивную с нашей фотографией. До тебя было не дозвониться, поэтому я сказала бабушке.

Кристина Валерьевна хлопнула себя по лбу и убежала с кухни. Трость так и осталась в углу.

– Нет, мам, я еще не получила. – Руслана устало подперла подбородок рукой.

– Почта ужасно работает! – воскликнула женщина и отошла в сторону. Слышалось ее недовольное бормотание.

– Ланочка, мы побежали. Скоро очередное погружение, надо подготовиться. Мы любим тебя.

– А я вас, – ответила Руслана, и скайп вырубился.

– Я забыла. – Бабушка вернулась и положила на стол открытку вместе с запечатанным конвертом. – Ходила сегодня в твою квартиру и проверила ящик. Так что почта не виновата.

Руслана с любопытством рассмотрела открытку. На ней были изображены родители в костюмах для дайвинга. У мамы рыжая челка торчала над маской, а отец победоносно держал в руках старинную шпагу. Наверное, специально взял для фотосессии.

– Они – чудные, – нежно произнесла Лана и провела пальцами по картинке.

«Но, к сожалению, их ничего не волнует, кроме своей жизни». Она решительно отложила открытку в сторону.

Лана перевела взгляд на письмо и нахмурилась. Получатель: «Жигарева Руслана Олеговна». Но отправитель незнаком. Почему во времена мобильных телефонов кто‑то еще пишет письма?

Она отодвинула тарелку с недоеденными оладьями и распечатала конверт. Шелестящие листы приятно легли в руки.

«Руслана Олеговна, с прискорбием сообщаю, что ваш двоюродный дед Волков Натан Валерьевич скончался на прошлой неделе, третьего июня. Он оставил завещание, по которому его коттедж, расположенный по адресу: Русамия, Велидар, улица Дикие Вишни, дом 5а, переходит в вашу собственность. Просьба связаться со мной, чтобы уладить детали вступления в наследство.

Нотариус: Гаврилов Сергей Петрович. 6 июня 2016 года».

– Волков Натан Валерьевич, – удивленно произнесла она.

Возле раковины загрохотала посуда, и Лана вскинула голову. Бабушка застыла, как каменное изваяние. Лицо посерело, и ее восемьдесят три года внезапно превратились в девяносто три.

– Прочитай еще раз. Вслух, – прошептала Кристина Валерьевна, вцепившись в столешницу.

– Ба, что с тобой? – испугалась Руслана.

– Читай!

Лана поспешно выполнила просьбу. Повисла тяжелая тишина. Руслана нутром ощутила, как воздух сгустился и осел на плечи, словно коршун.

– Ты ведь родом из Русамии и твоя девичья фамилия – Волкова?

Бабушка вздрогнула и с ненавистью взглянула на письмо. Лицо исказилось, морщины стали глубже, уродуя женщину.

– Советую выбросить его в мусорное ведро и забыть об этом, – сухо произнесла она и подхватила трость.

– Почему? – Руслана никогда не видела бабушку в такой ярости. В каждом движении старухи сквозил гнев. – Натан Волков – твой брат, верно? Ты ведь сказала, что он умер давным‑давно и поэтому ты переехала в Россию!

Вопросы посыпались, как подарочные конфетти.

– У меня нет брата, – процедила Кристина Валерьевна и вышла из кухни.

Руслана в шоке уставилась на свежеиспеченные оладьи, а затем вылетела вслед за бабушкой:

– Я ничего не понимаю. Ты не знала, что он жив? Бабушка, что происходит?

Кристина Валерьевна стиснула ручку двери, ведущей в спальню. Дрожь сотрясала плечи. Сколько же сил ей требовалось, чтобы держать себя в руках.

– Я похоронила брата шестьдесят лет назад. И человек из письма – не он. – Она судорожно вздохнула. – Я не могу приказывать тебе, но советую не связываться с наследством. Кроме горя, оно ничего не принесет. А теперь оставь меня. Я хочу побыть одна.

Дверь за ней захлопнулась, и через минуту Руслана услышала сдавленные рыдания. Она никогда не видела, чтобы бабушка плакала. Даже на похоронах дедушки она не проронила ни слезинки. Только скорбь в глазах выдавала настоящие чувства. Но сейчас… Руслана ошеломленно выдохнула и вернулась на кухню.

Она осторожно взяла письмо и разгладила его. Перечитала. Затем еще раз. Но никак не могла поверить, что у бабушки был брат. Брат, который умер, воскрес и снова умер.

Хотя отношения с родителями у Русланы оставляли желать лучшего, она все равно не представляла, как можно стереть из памяти родного человека.

Лана обернулась в сторону спальни. Старческий плач прекратился – видимо, бабушка взяла себя в руки. Но это ничего не меняло. Что заставило ее сбежать из родного дома и считать Натана мертвым?

В душе завертелся маленький червячок любопытства. Из‑за него Руслана иногда сходила с ума, если перед ней появлялся вопрос без ответа. Благодаря ему она писала биографии людей, чья жизнь состояла из тайн. Княгиня Погожева, отравившая родного сына. Граф Уваров, который боялся собственной тени.

Руслана залезла в интернет через мобильный и вбила в поиск: «Русамия». Она много слышала о небольшом острове в Черном море между Болгарией и Крымским полуостровом, но так и не удосужилась съездить туда.

Помнила, что в школе на уроке истории учителя рассказывали, как после свержения татаро‑монгольского ига Русамия отделилась от Руси и отвоевала независимость. Это все, что сохранилось в памяти Ланы.

«Гугл» быстро выдал ссылку на «Википедию».

Русамия. Унитарное государство, парламентская монархия. Столица Велидар. Население города около 500 000. Остальная часть острова делится на три провинции, занятые в сельском хозяйстве: Майская, Великая и Петровская. Всего на острове проживает почти 1 200 000 человек. Развит туризм, особенно в Велидаре, который располагается вдоль восточного побережья.

Зима – мягкая, лето – жаркое и продолжительное. Язык – русский. В настоящее время монарх Русамии – король Адриан IV.

Далее следовало множество фотографий пляжа, моря, отелей, королевских особняков. Настоящий курорт.

Она зашла в виртуальные карты и нашла улицу Дикие Вишни. Небольшие старинные коттеджи сменяли друг друга, но именно дом 5а не отобразился.

Лана разочарованно фыркнула и вернулась к фотографиям.

К концу просмотра она твердо убедилась, что обязана поехать в Русамию. Перемена места ей необходима, а это прекрасная возможность посмотреть новую страну и узнать больше о молодости бабушки. В конце концов, Руслана – биограф. А если что‑то не заладится, всегда можно продать дом. Деньги лишними не бывают. К тому же у Ланы скопилось уже множество вопросов. Почему именно она унаследовала дом Натана Волкова? Откуда он знал про нее, если не общался с бабушкой столько лет? И неужели у него не было собственных детей?

Руслана посмотрела в окно. Серая, промозглая Москва.

А может, это шанс начать новую жизнь вдали от Эдуарда и разбитого сердца? Взглянула на часы. Золотая цепочка блестела на запястье. Стрелки указывали на маленькие бриллианты. Дорогой подарок, с которым она не смогла расстаться. Но когда‑нибудь обязательно выбросит его вместе с воспоминаниями.

Никаких мужчин, никакой любви и боли. Только она и старый дом, скрывающий семейные тайны. По спине пробежали мурашки. Руслана обожала это чувство. Чувство неизведанного.

Решено, она поступит так, как поступила бабушка шестьдесят лет назад. Сбежит в другую страну.

Лана перевернула письмо и увидела телефон нотариуса. Она еще не успела добраться до конца строки, а пальцы уже набирали заветные цифры.

Глава 2. Первая леди

Русамия. Велидар. 1956 год

Лилия до сих пор не понимала, какими силами убедила отца не присылать за ней водителя. Вот она выходит из вечерней школы танцев мадам Ровийяр в компании одноклассниц. И не видит на парковке знакомый автомобиль «Шевроле Бель Эир» темно‑бордового цвета, натертый до такого блеска, что способен заменить зеркало.

Сердце радостно замерло в груди. Это чудо! Настоящее чудо.

– Ли, ты сегодня с нами?

Высокая и статная блондинка, Анжелика Озеринова, удивленно оглянулась на Лили. Вместе с ней повернулись еще две девушки. Столь же ухоженные, лощеные и знающие себе цену. Когда‑то их было десять. Но мадам Ровийяр не терпела слабых. И к концу обучения учениц осталось четыре.

Четырнадцать лет знакомства никак не изменили их отношений. Они так и не стали подругами. Невидимая стена в лице родителей никого не подпускала к Лили. И мать неустанно напоминала ей, что она должна быть элегантной даже в своем одиночестве.

– Да, – робкая улыбка тронула губы.

– А как же твой папочка? Разве он разрешил тебе пойти в клуб? – Ядовитая усмешка обезобразила тонкое лицо Вероники Савельевой.

Ветер разметал русые локоны девушки, а голубые глаза горели нескрываемым презрением.

– Сегодня же выпускной вечер. Он сделал исключение. – Лили спустилась со ступенек, прижимая к себе небольшой белый клатч.

Она безумно хотела пойти. И отец уступил. После короткого «да» Лили упорхнула в спальню, где почти час перебирала наряды, прежде чем остановилась на голубом атласном платье‑колокольчике от Диор в стиле «Нью‑Лук» 1. Плюс белые перчатки и туфли на невысоком каблуке – все это Лили любовно сложила в сумку, чтобы на следующий день с трепетом надеть.

– Очень интересно… – Вероника приготовилась сказать очередную пошлость, но Анжелика спасла ситуацию:

– Ника, успокойся. Мы с пяти лет знаем друг друга. Пора бы зарыть топор войны.

Та хмыкнула и отвернулась.

Топор войны. Лили хотела зарыть его, но не могла. Потому что тогда пришлось бы стать нищей уродиной. Только в этом случае сердце Вероники успокоится.

Лилия присоединилась к девушкам и нервно оглянулась на школу. Впервые она уходила отсюда пешком. Впервые за ней никто не следил. Она хихикнула. Чувство свободы опьяняло, ведь сегодня ее день. Сегодня Лили простояла под душем после занятий дольше обычного. И крутилась перед зеркалом, пытаясь уложить волосы, на десять минут больше. К сожалению, фантазии хватило только на французский пучок, но Лилия все равно чувствовала себя особенной. Возможно, сегодня вечером она даже встретит принца, как Золушка на балу.

Она вздрогнула от щелчка.

– Принцесса, хватит спать, – Анжелика махала ладонью перед лицом Лилии, – что из последнего ты слышала?

Лили растерянно замолчала:

– Про топор?

Девушки взорвались дружным смехом и обступили Лили, зажимая в круг.

– Мы уже давно говорим про твою прическу. Ты и правда хочешь пойти с «этим» в «Бархатный цветок»? – Анжелика ткнула пальцем в ее гульку.

«Бархатный цветок» – кажется, так называлось то место, куда они шли…

Лили смутилась. Снова мысли потекли не в ту сторону. И заставила себя оглядеть одноклассниц. У всех либо роскошные кудри, либо изысканные укладки.

– Тигрова, ты когда‑нибудь была в клубе? – Евгения, последняя и самая яркая из девушек, скептически оглядела Лили. Короткие темно‑каштановые волосы придавали ей некую изюминку, отличая от остальных.

– А как ты думаешь?

Вопрос позабавил. Они прекрасно знали ее родителей.

– И правда! – Евгения хлопнула себя по лбу и схватила Лили за руки. – Ладно, тогда займемся превращением гусеницы в бабочку.

Она вытащила шпильки из пучка и растрепала шелковистые черные волосы. Они окутали Лили до самой талии. Евгения щелкнула пальцами, и Анжелика быстро подала помаду:

– Губки бантиком… Во‑от так, – она старательно красила Лилию. Сосредоточенная морщинка пролегла на лбу. – О, не делай такие глаза. От этого ты не позеленеешь. Совсем наоборот. Девочки, у кого есть румяна? А, прекрасно. Боже, Ли, да ты красавица. Ника, не криви нос, ты тоже ничего. Тушь? Что, слезятся глаза? Терпи! – отрезала Евгения. – Только не закрыв… Я же сказала! Еще раз дернешься, я нарисую усы. Ну, все! Теперь ты – Гитлер, – захихикала она.

Спустя десять минут, в течение которых Лили молилась всем возможным и невозможным богам, Евгения отпустила ее.

– И последний штрих, – удовлетворенно произнесла она, доставая зеркало.

Лили не узнала себя. Нет. Это не ее глаза насыщенного орехового оттенка. Нет! Она никогда не смотрела столь таинственно, словно знала некую тайну, известную только ей и Богу. Или Дьяволу. Скорее ему, потому что Бог не может секретничать со столь порочным созданием, как она. А Лили была порочна… Сейчас, с алой помадой на губах, с румянами, которые подчеркивали высокие скулы, в ареале черных, как бездна, волос, она была кем угодно, только не ангелом. И не леди. О боже! Мама убьет ее, если увидит в таком виде. Если? Никто не помешает смыть макияж перед тем, как вернуться домой. И родители никогда не узнают, что их дочь может быть такой… свободной. Да, сейчас Лили была свободна, и ей нравилось то, что она видит в зеркале.

– О да, знакомый блеск в глазах, – подначила Анжелика.

Вероника скривила губы:

– Монашка превратилась в шлю…

– Заткнись, Ника! – огрызнулась Евгения. – Этим вечером не будет никаких ссор, ясно? Мы стояли четырнадцать лет у станка, и сегодня – день свободы. Да, впереди экзамены, показательные выступления, но это еще не скоро. Так что сейчас закрой свой пухлый ротик, и идем в клуб. Я хочу познакомиться с симпатичным парнем, который в будущем подарит мне бриллиантовое кольцо и назовет женой.

– Неплохие мечты, – засмеялась Анжелика.

– Моя губа не дура!

Лили ловила каждое слово Евгении, впитывала в себя словно губка. День свободы. Эти два слова бились в голове в ритме ее сердца. И чем больше Лили произносила их про себя, тем сильнее верила в них.

– Неужели тебя отпустили без присмотра? – Анжелика подхватила Лилию под руку и заглянула в глаза: – И надолго?

Лили растерянно прикоснулась к волосам. Непривычно носить их распущенными.

– К сожалению, нет. Отец сказал, если в десять я не буду дома, он перевернет каждый дом, но найдет меня, – с тоской призналась она.

Анжелика захохотала и покачала головой:

– Не хотела бы я оказаться на твоем месте. Я бы сошла с ума от такого контроля. Да, титул Первой леди надо нести достойно, и я с радостью уступаю его тебе, – весело закончила она.

– Первая леди? – удивилась Лили.

– Только не говори, что не знала, – присоединилась к разговору Евгения. – Столько денег, сколько у твоего отца, нет ни у кого в Велидаре. Поэтому ты – Первая леди. Украла титул у принцессы. – Девушка улыбнулась.

Им казалось забавным богатство семьи Тигровых. А некоторые завидовали по‑черному. Лили видела напряженную спину Вероники. Она ни разу не улыбнулась ей, ни разу не заговорила без издевки. Ни разу…

Лили вздохнула полной грудью июньский воздух. Жаль, что она так и не сумела подружиться с девушками. Жаль, что отец боялся каждого шороха, вздоха, взгляда репортеров и так переживал за репутацию. Жаль… Но сейчас это все в прошлом и в будущем.

А в настоящем она – Ли. Девушка с ярким макияжем, дерзким взглядом и роскошным платьем от Диор. В окружении подруг. Свободная от предрассудков.

Клуб «Бархатный цветок» выбивался из той картины, которую придумала Лили. Звуки рок‑энд‑ролла вылетали из окон, фонари освещали раскрытые двери, внутри мелькали танцующие пары. Мужчины в костюмах стояли возле входа и проверяли билеты. Если бы Лили знала, что они пойдут в подобное место, осталась бы дома. Не дай бог отец узнает. Ведь он считает, что они сидят в кафе и мирно пьют молочные коктейли. Тогда она умрет в девятнадцать лет, молодой и глупой, а на ее могиле напишут: «Лгунья, плохая дочь, эгоистка».

– Эй, ты идешь?

Анжелика потянула Лили за руку, и они подошли к окошку, над которым белой краской крупно написали «Касса».

– Нам четыре билета! – прощебетала Евгения и просунула старенькой бабке деньги.

Та отсчитала сдачу, затем билеты и отдала девушке.

– Богатейка могла сама купить, – проворчала Вероника.

Евгения лишь отмахнулась:

– Не слушай ее, Ли.

– Я верну, – пылко возразила она.

Евгения ослепительно улыбнулась и кивнула:

– Разумеется.

Пока охрана проверяла их билеты, а затем содержимое сумочек, Вероника как бы невзначай отпихнула Лили в конец очереди:

– Не рвись туда, где тебя не ждут, – прошипела она.

Ее глаза презрительно сощурились.

Лили примерзла к месту. Вовсе не злость Вероники ее ошеломила. К ней она давно привыкла. Нет. Ее поразили слова.

Не рвись туда, где тебя не ждут.

«Неужели опять?»

Она растерянно огляделась. Прошло пять лет, как ведьма рассказала Лилии о ее даре замечать невидимое. И со временем она поверила. С большой неохотой.

Лили начала смотреть и наконец увидела.

Недалеко от клуба рос старый дуб. Ослепленная огнями, Лилия не приметила раньше, но теперь разглядела на его широких ветвях черную ворону. Ее карканье прорвалось сквозь зажигательную музыку. Как завороженная, Лили смотрела на птицу, которая взмахнула крыльями и перелетела на крышу клуба. Сердце колотилось, как барабанные палочки.

«Где ворона – там и смерть близко».

Лили отчаянно захотела домой. Она ненавидела ворон. Ненавидела приметы, случайно оброненные фразы, ненавидела, когда усиливался ветер. Часто она предугадывала беду, а потом корила себя за то, что ничего не сделала. И сейчас Лили боялась.

– Не отставай. – Девушки уже зашли в клуб.

Жизнерадостные, счастливые, они не догадывались о том страхе, что крылся в обыкновенной вороне.

«Уйти и бросить их? Или остаться?»

Она снова посмотрела на крышу, но птица улетела. А может, ее и не было? Лили истерично усмехнулась. Опять она пытается обмануть саму себя.

Она подошла к охране и дрожащей рукой протянула билет. Мужчина приветливо улыбнулся, попросил открыть сумочку. Лили выполняла все как в тумане. В этот момент ветер взбунтовался, и открытые наружу двери захлопнулись. Она взвизгнула и отскочила в сторону, испуганно прижимая к себе клатч.

– Извините, мисс, такое впервые, – смущенно пробормотал охранник и поспешил открыть двери в клуб.

Лили тяжело дышала и неотрывно смотрела на название.

Бархатный цветок. «Цветок…» Голова закружилась.

– Проходите, мисс.

Охранник участливо протянул ей руку, но, отрешенная, она не заметила его жеста и зашла внутрь. На сцене музыканты играли «Touch The Hem Of His Garment» группы «Soul Stirrers» 2, и певец довольно неплохо подражал многотонному голосу Сэма Кука 3. Мелодия расслабила Лили, а возникшая перед носом Анжелика тут же увлекла ее к столику.

– Ты вся дрожишь, – сетовала она, пока подзывала официантку, – что случилось?

– Переволновалась, но уже пришла в себя. Никогда не была в подобном заведении. – Лили натянуто улыбнулась.

Она медленно осматривала клуб, но больше не замечала никаких предвестников беды. Евгения уже осваивалась на танцполе, Вероника разговаривала с парнем, активно жестикулируя. Сейчас Лили никогда бы не подумала, что она может быть злобной завистницей.

– А я уже решила, что ты обиделась на Нику. Она, конечно, отвратительно себя ведет, но ее можно понять. Ника не ожидала, что ты присоединишься к нам. – Анжелика нахмурилась и ткнула пальцем в меню. – Коктейль «Бедная Лилия», пожалуйста, – продиктовала девушка официантке.

Лили закашлялась и в шоке уставилась на Анжелику:

– Ч…что ты заказала? – голос дрожал, хотя она старалась держать себя в руках.

Но после вороны нервы Лили почти звенели от напряжения, так что на ней можно было сыграть не хуже, чем на арфе.

– Коктейль «Бледная Лилия», – терпеливо повторила Анжелика, – а ты что‑нибудь будешь?

«Бледная, а не бедная», – с облегчением подумала Лили.

– Нет, я позже.

Официантка разочарованно ушла, и Анжелика с заговорщицким видом придвинулась к Лили.

– Почему Ника ненавидит меня?

Вопрос вырвался быстрее, чем Лилия успела осмыслить его. Здесь, где царили беззаботность и веселье, нельзя оставаться собранной и серьезной. Даже несмотря на разыгравшееся воображение.

Анжелика удивленно захлопала накрашенными ресницами. В синих глазах затаился любопытный лисенок.

– Ой, ну, я точно не знаю, – девушка украдкой посмотрела на Веронику и ближе наклонилась к Лили, – кажется, это связано с ее отцом. Вроде ваши родители не поделили что‑то между собой или в этом духе. Поэтому она не выносит тебя. Если помнишь, в детстве мы все нормально ладили, пока вдруг не выросли. – И она засмеялась, словно сказала нечто забавное.

– Да.

В детстве было иначе. Мир ослеплял яркими красками, будущее казалось ясным и простым. Отец тоже был другим. Он изменился после чудесного исцеления жены и теперь рьяно защищал семью.

Официантка принесла высокий стакан с бледно‑голубоватой жидкостью. Коктейль украшала долька лимона, а сверху плавали кубики льда.

– Уууу, веселье начинается, – Анжелика подмигнула, – точно не хочешь выпить? Здесь тоник и… немного джина. – Она хихикнула. – Расслабишься.

«Леди не пьют», – хотела уже ляпнуть мамины слова Лилия, но вовремя прикусила язык:

– Я подумаю.

– Как хочешь. – Девушка пожала плечами. – Послушай, Ли, раз у нас столь дружеский разговор, может, расскажешь, почему ты пошла в школу танцев Ровийяр? У твоей семьи столько денег, а они выбрали учреждение для среднего класса. Тебе было бы комфортно среди своих. – Некоторые женщины рождаются сплетницами.

Вряд ли есть место, где Лили было бы комфортно – отец делал все для этого. Но в чем‑то Анжелика была права.

Лилия уныло вздохнула:

– Я ходила в школу Фолькова, где делают упор на экономику и финансы. Желание отца. А там учишься тринадцать лет вместо обычных десяти, – с неохотой пояснила она.

– Ух ты. И ты только сейчас закончила учебу?

Лили криво улыбнулась:

– Да. Теперь вольна выбирать любое высшее без экзаменов. В этом плюсы. Но мама хотела, чтобы я занималась танцами. А школа мадам Ровийяр оказалась единственной, где преподавали по вечерам. Так что это прихоть матери.

– Так, значит, вот как ты попала к нам. – Анжелика сделала глоток коктейля. – А мы гадали, как золотая девочка очутилась среди смертных.

– Прекрати. – Лили поджала губы.

Она мечтала пойти с ними на танцы, но теперь разочарованно поняла, что зря. Слушать весь вечер про деньги отца и золотую молодежь – утомительно.

Лили оглянулась на дверь. Еще не поздно пойти домой. Они не обидятся, ведь для этого надо быть подругами.

– Прости. – Анжелика с раскаянием заглянула ей в глаза. – Клянусь, больше мы не говорим о личных вещах. Только музыка и парни!

Лилия засмеялась и покачала головой:

– Нет, можно обойтись без парней.

– Что? Тогда жизнь теряет смысл! Пока мы здесь сплетничали, Евгения уже нашла своего принца.

И правда, девушка танцевала с невысоким молодым человеком, который смущенно краснел, как помидор.

– А ты когда‑нибудь делала то, что сама хотела?

Вопрос Анжелики выбил Лили из колеи. Она растерянно смотрела на девушку, и до нее не доходил смысл слов.

– Я…

– Ты слышала себя? – перебила Анжелика. – Желание отца, прихоть матери… А где ты в этой жизни?

Лилия задержала дыхание.

«Где я? Я осталась в той квартире», – прозвучали в голове мысли, но она не сразу поняла, что они принадлежат ей. Свеча в форме змеи, ведьма со взглядом кошки и голос, не поддающийся описанию. То нежный, то яростный. Который нашептывал ей: Слушай, дитя…

– Эй! – Анжелика щелкнула перед носом. – Ты как будто в транс впала. Не заморачивайся над этим. А то состаришься раньше времени, – проворчала она и повторила заказ.

Лилия не заметила, как Анжелика допила коктейль.

– Кстати, они, случайно, не по твою душу?

– Что? – Лили встрепенулась и посмотрела в сторону выхода.

Так и есть. Возле двери стоял сутулый мужчина, широкополая шляпа скрывала лицо, а рука с фотоаппаратом пряталась под плащом тошнотворного коричневого цвета.

– Нет! – Лили в панике повернулась к Анжелике. – Это репортер! Что мне делать?

– Так, успокойся. Продолжай отдыхать как ни в чем не бывало. Главное, не ударить в грязь лицом. Пускай сфотографирует твою улыбку, а не тухлую физиономию.

– Тебе легко говорить!

Анжелика не убедила ее. Лили чувствовала, что еще чуть‑чуть, и сорвется с места. Главное, убежать отсюда, пока ее не засветили. Если фотографии попадут на первую полосу газеты «Час пик Велидара», отец не просто убьет ее. Он четвертует! А затем повесит то, что останется.

– О, Андрей, очень вовремя, – довольно промурлыкала Анжелика, пока Лили отчаянно искала выход.

Парень, к которому недавно липла Вероника, вдруг оторвался от стены и направился к их столику. Высокий, уверенный в себе. Узкие брюки‑дудочки пикантного алого цвета, в тон пиджаку с широкими плечами. Кричащий, вульгарный, одетый слишком ярко для общества Лилии и, несомненно, привлекательный. Парень остановился возле них, засунув руки в карманы, и сверкнул белыми зубами. Темно‑карие глаза завораживали, но Лили не замечала его красоты. Она не отрывала взгляда от репортера.

– Такая девушка не может скучать одна, – голос Андрея отдавал дешевыми бульварными романами. Томный, глубокий, наигранный.

– Она не одна, – встряла Анжелика и подмигнула парню. – Как поживаешь? Ника все тебе рассказала?

– Почти, – загадочно ответил Андрей и даже не глянул в сторону Вероники, которая обиженно подпирала стенку.

Заиграли «Blue Suede Shoes» 4 Карла Перкинса, и Лили стала невольно притоптывать ногой в такт заводной музыке. Она даже позволила себе на минуту забыть о репортере. И наконец сообразила, что говорили о ней.

– Извините? – Она посмотрела на Андрея и отметила его стильно уложенные волосы.

– Лили вечно витает в облаках, – фыркнула Анжелика. – Потанцуй с ней, может, она расслабится.

– С удовольствием. – Андрей протянул руку.

Лили застыла, глядя на его ладонь, словно на восьмое чудо света. Она никогда не танцевала с мужчинами. Папа не в счет, дядя тоже. Троюродный кузен – тем более. Лили до сих пор помнила, как у него воняло изо рта. А теперь ее приглашает на танец молодой привлекательный мужчина. И на него явно положила глаз Вероника. Лили прикусила нижнюю губу.

– Смелее, я вас не обижу, – галантно подтолкнул ее парень.

«Была не была. А Ника все равно меня ненавидит», – неожиданно решилась Лили и отдала клатч Анжелике. В конце концов, она не сбежала. Отец добровольно ее отпустил, и Лили ничего не нарушает. Она ведь не знала, что они пойдут в клуб.

Андрей увлек ее на середину танцпола, уверенно обнял за талию и закружил в бешеном вихре. Не позволив ей привыкнуть к ощущениям, сразу бросил в омут с головой. И Лили понравилось. Быстрый темп, зажигательные движения, кипящая кровь. Она позабыла о своих страхах.

Парень резко наклонил ее вниз, и Лили не сдержала довольного смеха. Лицо горело, кровь стала горячее. Глаза Андрея находились так близко, что в них отражался ее блестящий взгляд. Мелодия раскрепостила Лилию, сняла кандалы. Поблекли нравоучения матери, наставления отца. Она освободилась от чужого мнения и превратилась в девчонку из обычной семьи, которая не боялась ошибиться на глазах у всех.

Андрей вновь закружил Лилию, и платье облаком взметнулось вверх. Музыка стала громче и заглушила гулкий стук их сердец. Поэтому, когда песня неожиданно закончилась, Лили не сразу вырвалась из волшебного мира танцев.

Щелчок, вспышка. Он не успела понять, что произошло, как репортер уже выскочил из клуба.

– Нет…

Минуты беззаботности осыпались пеплом на пол, где совсем недавно крутились ее каблучки.

– Нас сфотографировали! – восторженно воскликнул Андрей и притянул к себе Лилию, но она сердито вырвалась.

– Чему ты радуешься? Ты хоть понимаешь, что теперь будет? Журналисты превратят безобидный танец в акт публичного насилия!

Лили бессильно смотрела на дверь. Репортера уже не догнать. Завтра, самое крайнее послезавтра отец положит на стол перед ней газету и тогда…

– Первая леди расстроилась? – Андрей ухмыльнулся и провел пальцами по одеревеневшему плечу Лили. – Ника рассказала, что ты боишься папочку, а потом мы увидели репортера, и идея возникла из воздуха… – Он театрально щелкнул пальцами.

Слова рубили Лилию под самый корень. Она посмотрела на Веронику. Та улыбалась, словно злая королева. Они все спланировали. Лишь бы досадить ей.

Тебе было бы комфортно среди своих.

Фраза Анжелики из пустого звука превратилась в намек. Лили пристально посмотрела на девушку, но она округлила глаза, словно не понимала, что происходит.

«Боже, какая я глупая», – устало подумала Лили и подошла к столику. Достала из клатча несколько купюр, в два раза больше, чем нужно, и положила на стол.

– Отдашь Евгении за билет, – бросила Лилия и медленно обвела взглядом клуб.

Она лишняя в обществе вульгарных дешевок. Только поняла это поздно.

Лили не смотрела ни на кого, не обернулась на крик Анжелики. Она молча вышла из здания, и ветер жалостливо принял ее в объятия. Ей не было ни больно, ни обидно. Нет, она не таила зла на Веронику и Андрея. В отчаянии они пытались хоть как‑то принизить ее, чтобы стать на ступеньку выше. Но у них ничего не вышло. В который раз она проигнорировала сигналы природы и поплатилась.

Где ворона – там и смерть близко.

Снова всплыла в голове старая поговорка, и Лилия замерла. А что, если это лишь начало? Липкий холод противно пробежался по спине.

Наручные часы показывали десятый час, но на улице было темнее обычного из‑за серых туч, которые спрятали вечернее солнце. Лили стояла на перекрестке. Вправо уходила дорога на побережье, вдоль которого тянулись миниатюрные коттеджи.

Она любила старый район. Тихий, уютный, с прекрасным видом на Черное море. Сколько раз просила отца купить здесь участок, но для него важно не место, а окружение. Здесь люди недотягивали до его уровня.

Лилия вдохнула тягучий воздух Велидара. Город словно парил в невесомости. Теплый ветер обнимал за плечи, как старинный друг. Красивые ухоженные дома, между которыми затесались магазины и кафешки, цепочкой убегали вдаль. Велидар собирал в себе вдохновение художников, музу писателей, озарение музыкантов. Город интеллигенции. Столица Русамии. Лили не могла представить, что родилась бы в другом месте и никогда не узнала бы эту страну. Это так же немыслимо, как исчезновение солнца. Есть незыблемые вещи. И одна из них – любовь Лилии к Велидару.

– Эй, цыпа, – голос позади напомнил звук старого мотора. – Ты красиво танцуешь.

Лили обернулась. Два парня в потертых кожаных куртках похотливо скалились. У одного не было переднего зуба. Оба подстрижены под ноль. Их окружало облако перегара, и Лилия невольно задержала дыхание.

– Мы даже завидовали тому павлину, который тебя лапал.

Лилия дернулась назад и осознала, какую глупость допустила. Ей следовало вызвать такси, но она до такой степени хотела сбежать ото всех, что даже не подумала об этом.

– Сколько возьмешь за час?

Сердце ухнуло вниз. Господи, за кого они ее приняли? Хотя в таком состоянии им без разницы.

– Извините, вы, наверное, спутали меня с кем‑то, – сдержанно ответила Лилия и развернулась. Она ускорила шаг, но парни не отставали.

– Нет, детка. Это ты не поняла, на кого напала. Ворон, держи ее!

Там, где ворона…

Природа уже кричала об опасности, и сквозь Лили словно прошел удар молнии. Она бросилась бежать. Туфли оказались непригодны для бега, сбитые на занятиях пальцы ощущали каждый удар. От ветра потекли слезы, тушь разъедала глаза. Но Лили не останавливалась. Она слышала шумное дыхание парней за спиной и кожей почти ощущала их грязные пальцы. Свернула направо, подул морской воздух, и она поняла, что побежала не в ту сторону. Дом находился не там. Бежать! Но куда?

– Помогите! – из последних сил закричала она, хотя в груди жгло от безумной гонки. – На помо…

Лилия не успела закончить фразу. Один из преследователей прыгнул на нее сзади, и они кубарем повалились на дорогу. Она разбила коленку и проехалась ладонями по асфальту. От боли перед глазами запрыгали дома. Голова разрывалась от пульсации.

Ворон развернул ее к себе и наотмашь ударил по лицу.

– Молчи, шлюха, – прошипел он.

На секунду Лилия потерялась в пространстве. Она не могла сделать вдох. Жар опалил щеку, и она уже не понимала, что происходит. Словно ненужную вещь, ее перекинули через плечо. Лили всхлипнула. В ушах звенело. Она хотела закричать, но горло сжалось, едва пропуская воздух.

«Борись, борись!» – в отчаянии кричал инстинкт самосохранения. В неистовом порыве Лилия начала брыкаться и хрипеть. Замотала ногами в последней попытке ударить парня.

Тот выругался и кинул ее на газон. Лили испуганно огляделась и поняла, что на улице ни души. А дом, возле которого ее бросили, и вовсе выглядел нежилым.

– Черт, Ворон, надо драпать отсюда. Вдруг кто увидит? – Беззубый парень уже был не так уверен, как первый.

Ворон сплюнул на землю и закатал рукава. Его шатало в разные стороны, мутный взгляд с трудом сфокусировался на Лили:

– Сейчас я заставлю ее замолчать.

Угроза отрезвила, и она вскочила на ноги, но парень перехватил ее за волосы и намотал на руку. Для пьяного он был слишком прыткий.

Лилия закричала. Удар под дых, и, как камень, она рухнула на землю. Ни крика, ни стона. Сжалась в дрожащий комок, не в силах противостоять безумной боли.

– Не перегни палку, Ворон. – Беззубый нервничал еще сильнее. Постоянно оглядывался. Где‑то во время погони он растерял прыть.

– Заткнись!

Сквозь шум в голове Лили едва различала их слова, но звук взведенного курка отчетливо услышала.

– Убирайтесь к чертовой матери.

Лили не поняла, кто это произнес. Она приподняла голову, но перед глазами плыло, и она снова уткнулась носом в землю. Кажется, у ее защитника в руках был дробовик.

– Эй, парень, тебе лучше не вмешиваться. – Ворон сплюнул и хотел подойти к Лили, но замер, как изваяние.

Лилия с трудом перекатилась на спину и увидела высокого темноволосого мужчину. Он стоял на крыльце, а заряженный дробовик смотрел прямо на парней. Они попятились.

– Это вам лучше проваливать с моего участка. Девчонку не трогать.

От низкого голоса по спине пробежала волна мурашек. Лили хотела рассмотреть его обладателя внимательнее, но тьма упорно засасывала ее. Время потеряло счет, голоса слились в унисон, и когда Лили приоткрыла опухшие глаза, то увидела светловолосую девушку. Она заботливо убрала волосы с ее лица и что‑то сказала стоящему рядом мужчине. Лили не слышала. Шок, стресс сделали свое дело, и она погрузилась во мрак. Запомнила лишь темный взгляд мужчины. Необъяснимо, но он согревал ее, и хотелось, чтобы незнакомец смотрел на нее вечно.

Глава 3. Дух времени

Русамия. Велидар. 2016 год

Самолет с гулом приземлился, и напоследок их хорошенько встряхнуло. Руслана с облегчением выдохнула и разжала кулак, в котором весь полет стискивала золотой крестик на шее. Она не боялась летать, но этот рейс дался тяжело. Бесконечная турбулентность, храпящая соседка, духота… Поэтому Лана была счастлива, когда утомительное путешествие закончилось.

Для города с населением всего около полумиллиона аэропорт был современный и даже слишком большой, и она не сразу сориентировалась по указателям, куда идти. Везде слышался русамийский язык, и Лана с удовольствием вслушивалась. Он напоминал ей русский с мелодичным итальянским акцентом. Растянутые гласные, плавные переходы, забавные ударения в словах. Как бабушка могла захотеть избавиться от столь чудесного произношения?

– Цель поездки? – Женщина в зелено‑белой униформе оторвалась от загранпаспорта Русланы и уставилась на нее въедливым взглядом.

– Отдых.

Она еще не определилась, ради чего прилетела, но решила, что галочку напротив отдыха стоит поставить в любом случае.

После паспортного контроля Руслана потратила полчаса в ожидании багажа, нашла обменный пункт, где поменяла валюту на русамийские рубли, и только после этого вредный аэропорт отпустил ее на волю.

На улице нещадно пекло солнце. Ноги тут же спарились в джинсах, и Руслана пожалела, что не надела платье. Пришлось спасаться подручными средствами. Из синего рюкзачка достала солнцезащитные очки, а в небольшом зеленом чемодане откопала ковбойскую шляпу и напялила ее, наплевав на помятые поля.

– Ну что, Велидар? Встречай чужестранку, – насмехаясь над собой, пробормотала Руслана.

Словно в ответ на ироничную фразу, ее мгновенно облепили таксисты.

– Девушка, быстро и недорого…

– Доедем с комфортом…

– Вас подвезти?

Она даже растерялась, но потом выбрала болтливого толстячка, чье добродушное лицо внушало доверие.

– Куда едете? – Мужчина закинул чемодан в багажник и учтиво открыл перед Русланой двери.

– Эээ… – она поспешно нашла заметку в телефоне, куда записала адрес, – Дикие Вишни, 5а.

– Ух ты, старая часть города.

Таксист вытер вспотевший лоб, улыбнулся ей в зеркало заднего вида и довольно резво вывернул на дорогу. Руслана ухватилась за ручку двери. Она не ожидала, что с виду спокойный человек водит столь быстро.

– Говорят, с этой улицы начался Велидар, – болтал мужчина, пока за окном проносились солнечные пейзажи.

Руслана открыла окно, морской воздух наполнил легкие. Вдалеке виднелось само море, черные волны блестели в ярких лучах солнца. Туристы засеяли пляжи. Ей до безумия захотелось оказаться среди них.

Но таксист вскоре свернул, и они въехали в центр Велидара. Проехали мимо роскошного белоснежного дворца, на башнях которого развевался флаг Русамии. Зеленый фон, посередине белый круг, где изображена золотая корона.

– Вы приехали на праздник?

Руслана в последний момент уловила вопрос таксиста:

– Извините, вы про что?

– Через неделю будет День города. К этому времени часто съезжаются туристы, вот я и предположил, что вы тоже. Праздник будет шикарный. Все‑таки город празднует тысячу лет. Говорят, король Адриан что‑то затеял вместе с женой. Будет любопытно посмотреть, к тому же люди еще не до конца приняли новую королеву.

– Смотрю, у вас кипят нешуточные страсти? – улыбнулась Руслана.

– Не то слово! – загоготал мужчина. – Дело в том, что жена короля – простолюдинка… Шума было, ужас!

Они съехали с центральной улицы, пересекли широкий мост и поехали вдоль побережья.

– У нас тут красиво, вы не пожалеете. Многие из приезжих потом остаются навсегда. А сами русамийцы, наоборот, сбегают в большие страны за красивой жизнью. Все эти Нью‑Йорки, Лондоны, Питеры… Что там делать, объясните мне? Задыхаться от смога и жить в ночных клубах?

– И не говорите, – согласилась Руслана.

– Вот именно! – Таксист был счастлив, что Лана его поддержала. – Въезжаем в старую часть города. Обязательно сходите на Элитную улицу, посмотрите, как живут богачи. Там офигеть какие домища!

Лана не выдержала и засмеялась. Мужчина рассказывал обо всем так эмоционально, что невольно нашел отклик в ее душе.

– Так, Дикие Вишни, говорите? А вы знаете, что раньше она называлась улицей Казней? Здесь жили палачи Велидара. Ее переименовали около сотни лет назад.

– О, мне везет, – пробормотала Руслана.

Жить в месте, где обитают духи казненных и их палачей… Мурашки водопадом заструились по спине.

Современные дома сменились миниатюрными коттеджами. Аккуратные лужайки перед домами, детвора гоняла на велосипедах, молодые мамочки гуляли с колясками. Городская суета утихала, уступая место деревенской гармонии.

– Сейчас и не скажешь, что здесь кровь лилась рекой, – удивилась Лана.

Таксист захохотал:

– Велидар еще и не то в себе таит. Вообще, в старой части города теперь вовек не отыщешь участок, чтобы купить.

– Почему?

– А вы приглядитесь. Прямо за домами идет спуск к морю. И здесь нет отелей, туристов. Русамийцы слюной исходят, если узнают, что у кого‑то здесь дом.

Руслана присмотрелась, и когда увидела, что до моря действительно рукой подать, у нее перехватило дыхание от восторга. Вот оно – необъятное и грандиозное – сверкает прямо перед ней. За секунду стало жарче в несколько раз, когда Руслана поняла, что уже сегодня сможет упасть в его прохладные объятия.

– Обязательно посетите «Музей одиноких сердец», – таксист продолжил экскурсионную программу. – По легенде, там можно встретить свою половинку.

Руслана оторвалась от созерцания моря:

– «Музей одиноких сердец»?

– Да. Его основала мадам Тигрова для тех, кто не может найти любовь.

Лана вцепилась пальцами в сиденье. Неожиданный приступ отчаяния вышвырнул ее из маленького оазиса умиротворения.

«И здесь любовь! Неужели нельзя обойтись без нее?»

– А кто такая мадам Тигрова? – безразлично спросила Руслана, лишь бы не молчать.

– О, – мужчина хитро подмигнул ей в зеркале заднего вида, – одна из самых богатых женщин Велидара. В юности ее даже прозвали Первой леди. Моя бабушка Вероника училась вместе с ней в школе танцев, – с гордостью добавил он. – При жизни она часто рассказывала об их дружбе.

Руслана любезно улыбнулась и промолчала. Местные знаменитости ее не очень интересовали. Больше всего на свете Лане хотелось узнать о судьбе Натана Волкова. И что же случилось шестьдесят лет назад между ним и бабушкой?

– А вот и 5а! – воскликнул таксист и припарковался на обочине.

Руслана выглянула в окно и невольно приоткрыла рот. Ее воображение готовилось к худшему. Вплоть до полуразрушенного сарая. Но дом 5а на улице Дикие Вишни удивил замечательным состоянием и… мрачностью.

Небольшой одноэтажный коттедж с мансардой. Его некогда насыщенный синий цвет поблек и напоминал полинявший свитер. На двери в форме арки облупилась белая краска. Над входом красовался балкон с витиеватыми перилами. Он был создан для принцессы. Справа ютился гараж с закрытыми на замок дверьми. Двор превратился в настоящие джунгли. Пройти можно было только по узкой каменной дорожке, которая вилась посреди высокой травы.

– Обычно туристы живут в гостиницах. – Мужчина почесал затылок.

– Я – экстремалка.

– Ааа, ну, тогда с вас четыреста рублей.

Руслана достала русамийские деньги и отсчитала купюры.

– Спасибо за маленький экскурс в жизнь Велидара, – поблагодарила она.

– Не за что. Если понадобится такси, вот моя визитка. – Он протянул прямоугольную карточку и отсалютовал: – Хорошего отдыха!

Мужчина уехал, и Руслана осталась одна перед старым заброшенным коттеджем. Только она, чемодан и визитка, которую спрятала в кошелек.

– О, боже.

Лана глубоко вздохнула, прогоняя навязчивое чувство, что совершает ошибку.

«Я докажу, что Ба была не права, когда отговаривала меня от наследства».

Она скривилась, вспомнив отчаянный взгляд бабушки. В нем переплелись и ненависть, и тоска, и боль. Но на вопросы Русланы женщина отвечала неизменно: «Нельзя ворошить прошлое. Можно обидеть призраков…»

Глупости! Лана фыркнула и глянула на часы. Она договорилась встретиться с Сергеем Петровичем через час. Подписать документы, оформить последние штрихи.

Ключи лежали под ковриком, как и обещал нотариус. Руслана подняла увесистую связку и присвистнула.

– Они пригодятся и для самозащиты, – пробормотала она, перебирая подписанные ключи.

От дома, от гаража, от заднего входа, от двух калиток, от мансарды… Зачем закрывать мансарду?

Руслана поджала губы. Ее двоюродный дед определенно был чудаком.

Она вставила ключ в замочную скважину и на удивление легко его повернула.

Холод, которым дышал дом, вырвался наружу, и Лана зябко повела плечами. По коттеджу прокатился гул, словно стонал умирающий человек. А затем он затих. Признал непрошеную гостью.

Осторожно ступая, Руслана вошла в небольшую гостиную. Мебель пряталась под белыми чехлами, словно напоминала, что их хозяин мертв. Слева виду открывалась милая кухня, а вдоль задней стены шла крутая лестница на мансарду. Рядом с ней Руслана увидела три двери. За двумя, видимо, прятались спальня и ванная комната. А третья скорее всего вела во внутренний двор. По крайней мере, так указано на плане, который прислал нотариус.

Руслана откинула белую ткань с обеденного стола, и ее окутало облако пыли. Она закашлялась. На секунду наверху послышался девичий смех. Память дома всколыхнулась, и до Русланы донеслись старинные звуки прошлого. Но это произошло так быстро, что она не успела ничего понять.

Сердце учащенно забилось. Ее охватило необъяснимое чувство. Каждый предмет казался до боли родным. Тоска затопила душу. Невыносимое одиночество накатило на нее, и она судорожно вздохнула. Подобной реакции Лана никак не ожидала.

Она быстро подошла к третьей двери, открыла ключом и распахнула ее. Увиденное захлестнуло Руслану бурным восторгом. Задний двор пестрил разноцветными люпинами. Видно, безумный художник решил смешать все краски воедино, а затем выплеснул их на полотно. Яркое буйство цвета. Теперь она понимала, что это такое.

Прямо за забором начинался спуск к песчаному пляжу, который плавно переходил в игривое море. Руслана вдохнула свежий воздух, смешанный с пряным ароматом люпинов.

Она больше не могла ждать. Времени у нее было еще достаточно, и она точно успеет посидеть на песке и окунуть ноги в прохладную воду.

Руслана откопала в чемодане светло‑зеленые шорты, быстро переоделась и закрыла за собой двери. Бесстрашно ступила в высокие люпины и, продираясь сквозь них, добралась до калитки. Позади нее осталась протоптанная тропинка. Как только появится время, обязательно доберется до двора. Хоть люпины и поражали пестрыми красками, они душили. И Лана хотела избавиться от этого чувства.

Руслана засунула ключи в задний карман, ловко спустилась по склону и побежала прямиком к морю. Теперь она понимала, что имел в виду таксист, когда говорил, что русамийцы слюной исходят от зависти, если кто‑то приобретал в этом районе дом. По сравнению с туристической зоной здесь был дикий рай! Вдалеке прогуливалась влюбленная парочка, четверо девушек загорали, а высокий мужчина выгуливал здоровую собаку. И больше никого.

Лана скинула сандалии и вошла в воду по колено. Волна блаженства прокатилась по телу, и она зажмурилась. Господи, неужели она выиграла джекпот? Конечно, грешно думать так о покойном, но, в конце концов, Руслана даже не подозревала о его существовании. А теперь она стоит на берегу Черного моря, а рядом без пяти минут собственный дом. Нереально! Родители умрут от восторга, когда узнают. Хотя им в любом случае не до нее. У них есть дела куда интереснее дочери. К примеру, исследование дна океана.

До Ланы донесся лай. Она поздно обратила внимание на предупреждающий крик. Поздно обернулась. Рядом в воду плюхнулся красный мячик, а следом на нее налетело темное мохнатое существо.

Визг. Шум. Всплеск.

Руслана с головой ушла под воду, которая тут же затопила горло, нос, попала в уши. Барахтаясь, она с трудом вынырнула и закашлялась. Не так она представляла первое купание.

– Твою мать! – выругалась Лана и шлепнула по воде ладонью.

Море, словно заботливая мама, качало ее в теплых объятиях. И Руслана с неохотой вырвалась из них. Встала, пощупала карманы. Слава богу, мобильный остался в джинсах. Отбросила мокрые волосы назад и уставилась на собаку, которая добродушно виляла хвостом. Темно‑коричневая шерсть торчала во все стороны, глубоко посаженные глаза напоминали пуговицы. Морда, как у медвежонка, в зубах несчастный мячик.

Руслана копалась в голове, вспоминая название породы.

– Водолаз! – наконец дошло до нее.

Мужчина – хозяин пса, присвистнул. Он стоял на берегу, руки в карманах выцветших джинсов. Абсолютно сухой, в отличие от Русланы. Насмешливая улыбка прилипла к лицу.

Ветер путал его густые черные волосы, и он периодически откидывал длинную челку со лба. Белая рубашка выделялась на фоне смуглой кожи. А цвет темных глаз напоминал шоколадный крем.

«Я – бледная поганка по сравнению с ним». Руслана с досадой окинула взглядом белые руки.

– Русская. В этих краях редко встретишь туристов. Обычно они тусуются южнее, – произнес незнакомец и задумчиво оглядел Лану. – Русская, да еще и блондинка, – подытожил он, словно это все объясняло.

Пес радостно запрыгал, снова обрызгав Руслану. Она недовольно закряхтела и выбралась из воды. Но пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть в глаза мужчине. Высокий, очень высокий. Она, конечно, не лилипут – все‑таки метр семьдесят, – но рядом с ним чувствовала себя крошкой.

– Есть предел вашей наглости? – Лана тяжело дышала.

Сдержала порыв подойти к мужчине и протереть ему губы, чтобы стянуть с него ухмылку.

– Что‑то не так? Он озадаченно почесал затылок.

– Ваш пес чуть не утопил меня! Вот что не так!

Тут она вспомнила, что тушь точно растеклась, а футболка мокрая и просвечивает бюстгальтер. От злости задрожали руки, и она поспешно скрестила их на груди.

Избалованный, надменный богатей – мысленно охарактеризовала мужчину Руслана. Золотые часы на его руке намекали, что он ни в чем себе не отказывает.

– Глупости. Он добрый мальчик. Злых русских блондинок не кусает.

– Вы бросили в меня мячик! – взвизгнула Руслана.

– Нет. Это вы встали туда, куда я бросил мячик. – Его доводы были непоколебимы. Лана даже умолкла.

Пес снова засуетился, и мужчина прикрикнул на него:

– Кот – к ноге!

Руслана выпучила глаза и посмотрела на косматого пса, который послушно сел рядом с хозяином. Кот? Она не ослышалась?

– Вы назвали водолаза Котом?

– Если быть точнее, Кот – ньюфаундленд. Но вам, русским, без разницы.

– Вот именно. Но почему Кот? – не унималась Лана. – Ему бы больше подошло Гризли или Борзый.

В ответ на ее предложения Кот тихо зарычал. Мужчина засмеялся:

– Видите. Ему не нравится. А Кот – оригинально.

Руслана покачала головой и направилась обратно к дому.

– Вы ненормальный, – вместо прощания бросила она.

Позади раздался вздох, и через некоторое время мужчина нагнал ее.

– Ну хорошо. Наше знакомство началось не слишком романтично. Давайте все исправим. Я – Марк. – Он протянул руку.

Лана остановилась, пробуравила взглядом ладонь и неохотно пожала ее:

– Руслана.

– Красивое имя для блондинки.

Руслана с негодованием вырвала руку и прищурилась:

– Вы смеетесь?!

– Простите еще раз. – Марк поднял руки вверх. Кот прыгал рядом, пытаясь втянуть хозяина в игру, но тот лишь отмахнулся от него. – Обычно девушки никогда не обижаются на меня. Какую бы чушь я ни говорил.

– Наверное, вы окружаете себя курицами, которым нравится, когда над ними издеваются, – устало пробормотала Руслана.

Скоро придет нотариус, а она мокрая, сердитая, да еще и живот недовольно урчит. Марк услышал этот звук и ухмыльнулся:

– Как там у вас в России говорят: голод не жена?

– Не тетка, – поправила Лана.

Марк подмигнул ей и оглянулся:

– Я живу в том желтом домике.

Он указал на трехэтажный коттедж, который стоял в двух домах от Русланы. Ничего себе «домик».

– Можете пообедать со мной, как раз собирался жарить рыбу. Я никогда не против женской компании. Даже готов разделить пищу с блон… – Он вовремя осекся.

Лана закатила глаза и продолжила подниматься по склону:

– До свидания, Марк!

– Постойте. Вы совершаете ошибку, Руслана. Любая девушка на вашем месте от счастья из штанов бы выпрыгнула! – крикнул он ей вслед.

– И не надейтесь, что я это сделаю. Я не вожусь с мужчинами, у которых пунктик насчет цвета волос. Адьес, Марк. – И она со звоном захлопнула калитку.

Руслана не оглядывалась. Быстро пробралась сквозь люпины, открыла дверь и зашла в дом. Ну вот она и познакомилась с соседями.

Лана с любопытством выглянула в окно, но мужчина уже ушел. Будет лучше, если они больше не встретятся. Зная ее способность влюбляться в дураков, можно быть уверенной, что Марк – идеальная кандидатура.

Руслана вздохнула. Чересчур насыщенный день получился.

Она подошла к спальне и осторожно толкнула дверь. Легкий скрип петель почему‑то отозвался печалью в сердце Русланы. Небольшая комната. Двуспальная деревянная кровать, шкаф. На окне старые выгоревшие занавески. Пол покрыт круглым истоптанным ковром. Создавалось впечатление, что здесь не поменялась ни одна деталь за всю жизнь Натана. Словно он боялся вносить изменения. Боялся лишиться воспоминаний.

Руслана встряхнула головой. Откуда она знает? Бабушка ненавидела его, но Натан… вряд ли отвечал ей тем же. Иначе он не завещал бы все Лане. Что же случилось между братом и сестрой, что разъединило их на всю жизнь? Руслана не могла представить.

На прикроватной тумбочке стояла фотография в потертой рамке. Лана взяла ее в руки и вгляделась в изображение. Юная девушка с острым лицом. Губы изогнуты в ехидной улыбке. Светлые волосы заплетены в толстые косы. Она сидела на заборе. Темное платье в горошек аккуратно расправлено. Рядом с ней стояла миниатюрная брюнетка. Волосы убраны в элегантный пучок, белое платье по щиколотку, как у принцессы, явно намного дороже, чем у подруги. Руки чинно сложены перед собой, а робкая улыбка освещает лицо.

Бабушка. На фотографии была она. Молодая, дерзкая. А вот темноволосую незнакомку Руслана не знала. Но почему‑то чувствовала странную ревность к ней. Словно та украла у Ланы нечто, что принадлежало только ей. И так и не вернула.

Стук в дверь прозвучал слишком громко, и предсказание Марка чуть не сбылось. Лана действительно почти что выпрыгнула из шорт от страха.

Она перевела дух, поставила фотографию на место и поспешила к входной двери. На пороге стоял низенький худощавый мужчина в деловом костюме. В руках черный дипломат. На лысине блестели солнечные блики.

– Здравствуйте, Руслана. Я – Сергей Петрович. – Он мельком оглядел внешний вид Ланы и без приглашения вошел в дом.

Пока он осматривался, Руслана быстро подтерла синяки от туши под глазами и попыталась пальцами расчесать волосы. Бесполезно.

– Смотрю, вы уже искупались. – Он довольно крякнул.

– Эээ… можно и так сказать.

Сергей Петрович положил дипломат на стол и достал документы:

– Что ж, тогда давайте поскорее покончим с формальностями, чтобы вы могли полноценно отдыхать. Подпишитесь здесь, здесь и здесь.

Руслана села на стул, покрытый чехлом, и уткнулась в договора.

– Вы привезли свидетельство?

Лана хлопнула себя по лбу и метнулась к чемодану:

– Конечно.

Она достала свидетельство о праве наследования, который заверил русский нотариус, и отдала Сергею Петровичу. Тот быстро просмотрел документ, кивнул и протянул ей ручку.

Лана внимательно читала завещание. Ошибки не было. Натан Волков действительно назначил наследницей ее, двоюродную внучку. Не веря в происходящее, она взяла в руки договор и лишилась дара речи, увидев цифру с тремя нолями.

– Я… я…

Нотариус заглянул в документ:

– О, успокойтесь. Господин Волков еще при жизни оплатил пошлину за вас. Он знал, что вы не откажетесь от наследства, – довольно добавил Сергей Петрович.

Лана недоуменно захлопала глазами:

– Но откуда? Я даже не видела его. Как он вообще нашел меня?

– А с чего вы решили, что он вас терял? Я не осведомлен о жизни господина Волкова, но когда год назад он пришел ко мне составить завещание, то говорил так, словно вырастил вас.

В горле запершило. Руслана поставила на документах невнятную закорючку, потому что рука предательски дрожала.

– У вас есть его фотографии?

Нотариус покачал головой:

– Увы, нет. Но я уверен, вы найдете их в доме.

– Ясно.

Сергей Петрович быстро собрал документы, оставив второй экземпляр договора Руслане, и засунул дипломат под мышку.

– Моя работа сделана. Так что смею откланяться. – Он чинно кивнул.

Руслана улыбнулась и проводила его до двери. Перед уходом что‑то щелкнуло в голове, и она ухватила мужчину за рукав пиджака:

– Скажите, а где Натан похоронен?

Сергей Петрович кивнул куда‑то влево:

– На Северном кладбище. Могила числится под номером сто четыре. Он позаботился о своем месте еще шестьдесят пять лет назад.

Руслана вздрогнула. Она не могла понять, что побудило Натана купить участок для собственной могилы еще в молодости? Но подозревала, что ответ ей не понравится.

Глава 4. Дьявольская статья

Русамия. Велидар. 1956 год

Лили не понимала, чего боится больше. Что отец станет кричать громче? Или что замолчит? Скорее второе. К крику она уже привыкла, а вот к тишине, которая воцаряется следом, нет.

– Это, – Александр Николаевич ткнул пальцем в свежий выпуск газеты «Час Пик Велидара», который лежал на столе перед Лили, и охрипшим голосом заявил: –…показывает, насколько ты безответственна.

Лилия уставилась на первую страницу, где во весь лист была напечатана фотография, где она смеется и танцует с Андреем. А ниже заголовок статьи: «Леди – вовсе не леди».

Буквы расплывались перед глазами в маленькие черные пятна. Овальный стол, за которым она сидела словно обвиняемая, удлинился до бесконечности. Голова кружилась, кровь пульсировала в висках, и Лили казалось, что все слышат, как у нее бьется сердце. Оглушительно. Быстро. Отчаянно.

– Я виноват! – воскликнул Александр Николаевич.

Он упал на диван в стиле рококо, где уже сидела, элегантно скрестив лодыжки, его жена. Марина Андреевна сохраняла полное спокойствие, пока бушевал муж, и Лили знала: поддержку в лице матери она вряд ли найдет. Потом, когда они останутся наедине, она обязательно скажет несколько утешительных слов дочери, но не сейчас.

Александра Николаевича била нервная дрожь. Из нагрудного кармана он достал белый платок и промокнул взмокший лоб. Провел ладонью по темным коротким волосам. Развязал на шее галстук в бежево‑синюю полоску, глубоко вздохнул. Не выдержал духоты и снял пиджак. Коренастый, с квадратным лицом, сейчас он напоминал запыхавшегося скакуна. Такой же породистый, мужественный, но безмерно уставший.

– Не стоило слушать тебя и маму. Что за идея отмечать выпускной с девушками низшего сословия? Эта затея с самого начала была обречена. И все закончилось даже благополучнее, чем я опасался.

– Она ведь не знала, что они собираются в клуб. Лили честно верила, что девушки идут в кафе. А один танец – еще не катастрофа. – Эдуард оторвался от книги по экономике.

Старший брат сидел в дальнем углу гостиной, в высоком кресле, закинув ногу на ногу. На протяжении всей тирады отца он благоразумно молчал, дожидаясь момента, когда Александр Николаевич выпустит пар.

Лили благодарно улыбнулась, но так быстро, что только Эд мог заметить ее робкое безмолвное «спасибо». На его тонком, как у матери, лице промелькнула знакомая ухмылка. Теплые карие глаза, прищурившись, смотрели на Лили, и она с трудом догадывалась, о чем Эдуард думает. Видимо, поздравляет со вступлением во взрослую жизнь.

– Эдуард, ты серьезно? – Отец снова вскочил, схватил газету и сунул сыну в лицо. – Это только первая статья. Репортеры, как стервятники, налетают на свежее мясо за секунду. – Мужчина щелкнул пальцами. – А наша семья для них вообще лакомый кусочек. Поэтому мы обязаны следить за тем, что делаем, что говорим и как выглядим!

Отец и сын буравили друг друга взглядом. Оба – упрямые, как ослы, и обаятельные, как тигры. Если, конечно, тигры могут быть такими.

– Но это невозможно. Мы – люди, а люди ошибаются, – ответил Эдуард, когда тишина затянулась.

Он отбросил назад темные волосы. Лили всегда считала, что брат выглядит старше двадцати трех лет. Или такое впечатление создавал его дерзкий ясный взгляд?

– Саша, мне кажется, это сейчас не главная проблема, – мягко заметила Марина Андреевна.

Женщина напоминала хрупкую статуэтку, настолько красивую и изящную, что хотелось вечно любоваться ею. Черные локоны аккуратно уложены во французский пучок, в темно‑карих глазах таится улыбка. Элегантное платье цвета слоновой кости открывало жемчужное ожерелье на бархатной коже и акцентировало внимание на тонкой талии. Как бы Лилия ни старалась быть похожей на мать, она чувствовала, что ей не хватало чего‑то. Только не понимала, чего именно.

– На Лили напали бандиты, – напомнила женщина. – Если бы не тот молодой человек, наша дочь могла погибнуть, – на последнем слове голос Марины Андреевны слегка дрогнул.

– И опять же – это моя вина! – взревел Александр Николаевич.

Он подошел к огромному окну в пол, которое выходило во внутренний двор, и сцепил за спиной руки. Лили опустила взгляд на ободранные ладони. Они покрылись коркой, и было больно шевелить пальцами. Постоянное напоминание о глупости, чуть не стоившей ей жизни.

– Не знаю, наверное, в тот день я был пьян, когда согласился отпустить тебя, Лили, – тихо произнес мужчина.

Лилия вспомнила, как появилась на пороге дома в одиннадцатом часу вечера, в грязном порванном платье. Вся в ссадинах, растрепанная, испуганная. Мама плакала, брат стоял в шоке, а отец едва не потерял сознание. Его бледное лицо, раздувшиеся ноздри, затрудненное дыхание. Безумных усилий стоило мужчине сохранить рассудок. Он просто ушел и заперся в кабинете. А Лили продолжала стыдливо стоять посреди зала…

– Главное, что все закончилось… относительно хорошо, – с запинкой сказала Марина Андреевна, бросив мимолетный взгляд на газету. – Дорогая, может быть, стоит отблагодарить твоего спасителя? – Она повернулась к дочери.

– Он не хочет, чтобы его беспокоили, и ничего не просит за свою помощь, – впервые за утро Лили заговорила. Голос казался чужим, и она почувствовала себя марионеткой.

– Будем надеяться, что он не пойдет к репортерам, чтобы подзаработать денег на чужих секретах. И будет держать язык за зубами, – пробурчал Александр Николаевич.

– Натан не такой! – горячо воскликнула Лилия. Она не успела обдумать слова. – Он… он очень благородный и не хочет, чтобы журналисты копались в нашем белье, – тихо добавила она.

– Натан, – фыркнул отец. – Надейся, что Бог услышал твои слова.

Лили переглянулась с братом и снова уставилась на ладони. Что‑то во взгляде Эдуарда ее зацепило. Скрытое подозрение. Лилия догадывалась, что брат еще отловит ее наедине. И задаст пару провокационных вопросов.

– Через две недели День города. Мадам Ровийяр уже звонила и напоминала о твоем выступлении. Никаких визитов, никаких прогулок. Будешь ездить только на репетиции. К празднику об этом недоразумении позабудут, а твой сольный номер сгладит острые углы, – вынес приговор мужчина.

Он подошел к Лили и погладил по голове:

– А теперь иди, отдыхай, милая. – Его взгляд устремился в пустоту. Мыслями отец уже был далеко, и слова вылетали на автомате.

– Хорошо, папа. – Лили встала, разгладила складки на нежно‑розовом платье и, пошатываясь, вышла из гостиной.

Мама что‑то говорила вслед, но она не слышала. Облегчение от того, что разговор окончен, накатило огромной волной и выкачало силы. Лилия прошла сквозь огромную светлую парадную, поднялась по широкой лестнице на второй этаж, дошла до спальни и спряталась в ней, как улитка в домике.

Невольно Лили позавидовала отцу и брату. На их плечах лежали три гостиницы, два торговых центра и несколько спа‑салонов. Работа занимала их мысли, и в отличие от Лилии им некогда было думать о пустяках.

А ей нечем заняться, чтобы направить упрямые мысли в другое русло. Они все равно поворачивались назад, возвращались к вечеру, когда Лилия впервые услышала голос Натана. Голос своего спасителя.

Она упала на двуспальную кровать, заправленную кружевным белым покрывалом, и зарылась в мягкие подушки. Стоило закрыть глаза, как Лили снова видела остроносое лицо светловолосой девушки. А потом перед взором появлялись его темно‑синие глаза…

– Натан, ты посмотри! На ней платье от Диор! Оооо, я тоже такое хочу, – звонкий голос пробился сквозь удушливую темноту, которая не хотела отпускать Лилию.

– Кристина, перестань. Она – не кукла.

Мужчина говорил так знакомо. Где‑то она уже слышала его.

Лили медленно открыла глаза. Над ней нависла остроносая девушка, взволнованно разглядывающая украшения. Заметив, что Лилия очнулась, она отпрянула, улыбнулась и тут же нахмурилась:

– Бедняжка! Попасться в руки к уголовникам! Ужасно! – Она вскочила с дивана. – Принесу лекарство промыть раны. Боюсь, ладони будут долго заживать.

И девушка упорхнула на кухню, которая ничем не отгораживалась от гостиной. Пока незнакомка рылась в ящиках, Лили посмотрела на мужчину. Точнее, на парня, потому что он выглядел немногим старше ее. Этот голос… Перед тем как потерять сознание, она уже слышала его.

Лилия поморщилась. Коленка кровоточила, но, слава богу, не распухла, значит, несерьезно. Впереди показательные выступления, и травма никак не вписывалась в ее планы.

Юбка грязная, само платье порвалось на плече. Лили неуклюже поправила рукав, но он безнадежно сползал вниз. А под пристальным взглядом парня она чувствовала, как невольно краснеет.

Он сидел в кресле, скрестив на груди руки. Рядом стоял знакомый дробовик. Парень выглядел спокойно, но Лили догадывалась, что в глубине души он зол. Черные волосы прикрывали высокий лоб. Синие глаза подозрительно прищурились. Он напоминал пантеру перед прыжком. От подобного сравнения сердце Лили заколотилось быстрее.

– Нашла! – радостно воскликнула девушка и прибежала обратно. В руках она держала вату и бутылочку с прозрачной жидкостью. – Натан, ну, не молчи ты как истукан! Девочка и так натерпелась страху. Кстати, меня зовут Кристина, а этот грубиян – мой старший брат. Можешь никак к нему не обращаться, он не обидится. – Кристина подмигнула Лили. – А теперь позволь мне обработать твои ссадины.

Лили послушно вытянула ладони вперед и молча терпела, пока девушка промывала их.

– Меня зовут Лилия, – тихо произнесла она и мельком глянула на Натана. – Вы спасли мне жизнь. Я очень благодарна.

– Пустяки, – отмахнулась Кристина.

– И часто вы гуляете одна в дорогих нарядах? – едко спросил Натан.

Он не изменил позы, продолжал сверлить Лили взглядом, но обстановка накалилась. «Лучше бы ты молчал», – промелькнула в голове досадная мысль.

– Натан! – Кристина рассердилась и кинула в брата мокрую ватку. – Ты беспросветный тупица.

– Это случайное стечение обстоятельств, – вежливо ответила Лили.

Ее поражала простота Кристины. Легкость, с которой она общается с Натаном. В семье Лили этого не было, и ей казалось все чужим и непонятным. Эдуард не любил нежности. И вряд ли бы ему понравилось, что Лили бросается в него ватками.

– Для девушки вроде вас это не может быть случайностью. – Натан просто смахнул на пол ватку. Он проигнорировал негодование сестры.

– Вроде меня?

Парень вздохнул. Лили заметила, что хотя штаны на нем чистые, но уже изрядно поношены, а рубашка застирана. Платье Кристины, аккуратное и скромное, зеленого цвета, явно одевалось не в первый раз. Длинные светлые волосы заплетены в две толстых косы до лопаток, а глаза, как у брата, переливались синевой.

Теперь до Лилии дошло, что имел в виду Натан.

– Вы живете на Элитной улице? – его вопрос прозвучал как утверждение.

– Да, – она кивнула.

– И как же вас занесло к нам? У нас бедный район, здесь живут работяги и домохозяйки, а не бизнесмены и леди.

– Я была на выпускном вечере в клубе «Бархатный цветок», – неохотно призналась Лили.

Она снова вспомнила репортера, и под ложечкой засосало. Даже страшно представить, какие статьи появятся в газетах.

– Леди Лилия с Элитной улицы оказалась в клубе, где собираются самые отъявленные любители легкой жизни за чужой счет, – иронично подвел итог Натан.

Кристина фыркнула. Она обмотала колено Лили бинтом и завязала бантик.

– Ты утрируешь. Да, общество там не первых сортов, но и не до такой же степени. – Она улыбнулась. – Ты, наверное, хочешь чаю? У меня есть домашнее печенье. Сама пекла, – похвасталась Кристина.

Лили не успела ничего сказать, как девушка уже принялась сервировать журнальный столик.

– Миндальное, Натан обожает его. – Кристина выложила в вазочку для конфет печенье в форме звездочек.

– Спасибо, – пролепетала Лилия и устало прикрыла глаза.

Накатывала мигрень. Насыщенный день давал о себе знать, и Лили мечтала вернуться домой, забраться под теплое одеяло и забыть обо всем. Но… Она распахнула глаза и встретилась взглядом с Натаном. Так же сильно ей хотелось, чтобы он перестал смотреть на нее столь угрюмо и нелюдимо.

– Кристи, думаю, нашей гостье пора домой, – выразил мысли Лилии парень.

Кристина застыла с чашками в руках. Она с отчаянием взглянула на нее и прикусила нижнюю губу:

– Но…

– Мне и правда пора.

Лилия не хотела быть обузой, а Натану явно не терпелось ее выпроводить. Она встала, и мебель поплыла перед глазами.

Лили пошатнулась. Кто‑то обеспокоенно придержал ее за плечи, и, когда зрение восстановилось, она увидела Натана. Парень стоял близко, и Лили уловила запах мяты, исходящий от него. Снова стало так спокойно, что перехотелось уходить.

– Я отвезу вас. – Натан резко отпрянул и засунул руки в карманы.

Он уставился на печенье, и Лили не понимала, как он успевает так быстро меняться. То язвит, потом переживает, а теперь и вовсе отстранился.

Кристина со звоном поставила кружки на столик и уперла кулачки в бока:

– Натан! В кои‑то веки в нашем доме живая душа, а ты прогоняешь ее? Господи, неужели нельзя быть более человечным?!

– Нет, – отрезал парень. Морщина прорезала лоб. – Дамочку заждались дома, к тому же она не из нашего круга. Не стоит смешивать социальные слои.

Презрение, с которым он произнес последние слова, охладило желание Лилии остаться. Она поджала дрожащие губы.

«Леди должна быть вежлива со всеми, независимо от положения человека в обществе. И никогда не теряет контроль над эмоциями. Сдержанность, моя милая, – одно из главных достоинств настоящей леди».

Уроки матери снова ворвались в реальную жизнь, не позволяя Лили выйти из себя.

– Натан, – простонала Кристина.

– Все в порядке. – Лили с благодарностью пожала девушке руку. – Спасибо вам огромное. Я не останусь в долгу.

– А вот это лишнее. – Натан сверкнул глазами и накинул потертую кожаную куртку.

Только сейчас Лили заметила, что на улице стало совсем темно. Часы с забавной кукушкой над камином показывали одиннадцатый час. Отец ее убьет. Она опоздала. Лили нервно вздохнула.

– Нам не нужно ничего взамен. Возможно, в вашем мире платят за каждую мелочь, но в нашем добро – бескорыстная вещь. – Натан открыл двери, и холодный воздух мурашками прошел по коже Лили.

Она поежилась.

– Вы ошибаетесь. До свидания, Кристина. Надеюсь, мы еще встретимся.

– О, я тоже! – Кристина проводила их до порога. – Натан, веди себя полюбезнее, – вдогонку крикнула она, но брат вряд ли ее услышал.

Лили поспешила за парнем в гараж. Внутри стоял старый автомобиль мышиного цвета, по форме напоминавший булочку. Раньше Лилия не сталкивалась с подобными машинами. В окружении отца ниже «Шевроле» не опускались, а эта явно сделана на местном заводе.

– Садитесь, – буркнул Натан, – или вы не привыкли к подобным каретам? – Он обвел рукой машину и сел внутрь.

– Вы правы, эта карета весьма любопытна. – Лили позволила себе маленькую улыбку, но парень не отреагировал.

Она устроилась на переднем сиденье рядом с ним и пристегнулась. Снова вспомнила, куда они едут, и сердце бешено заколотилось. Если можно было бы избежать встречи с отцом…

По дороге они молчали. Натан не нарушал тишину, а Лили слишком устала, чтобы поддерживать светскую беседу. Все, что она могла, это запоминать дорогу. Хотя зачем, если они вряд ли увидятся еще раз. И то, что Лили сказала Кристине, пустая формальность. Она снова вдохнула мятный запах. Очень жаль.

– На вашем месте я бы больше не разгуливал по вечерам один, – неожиданно произнес Натан. – Типы, с которыми вы столкнулись, не выпустили бы вас живой. – Он вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели.

Лили задумчиво посмотрела на него:

– Знаю. Не волнуйтесь, я усвоила урок. И спасибо.

– Прекратите. Одного раза достаточно, – отмахнулся он.

И снова повисла пауза.

Вскоре мимо замелькали роскошные особняки. Они въехали на Элитную улицу.

Лили посмотрела на сосредоточенного Натана и подумала, что раньше здесь не появлялись на таких машинах, как у него. Два разных мира. Он прав, с этим не поспоришь.

Она повернулась к окну:

– Остановитесь здесь, пожалуйста.

Натан припарковался на обочине:

– Вы тут живете?

Лилия посмотрела на трехэтажный особняк с белыми колоннами. К парадному входу вела дорога. Она заканчивалась круговым движением, в центре которого стояла статуя греческой богини. Вдоль дороги с обеих сторон был разбит сад, напоминающий волшебную сказку, где зеленые кусты причудливо подстригли в форме животных.

– Нет, – солгала Лили. – Я живу чуть дальше, но дойду сама.

Стало стыдно. Лилия не понимала почему, но не хотела, чтобы Натан, который ездил на старом автомобиле, знал, что она живет в подобном месте. Он и без того презирал ее.

– Как скажете. – Парень пожал плечами.

Лили выбралась из машины и остановилась на тротуаре:

– До свидания, Натан. И передайте вашей сестре, что у нее чудесное печенье.

Натан выглянул из окна:

– Вы ведь не попробовали его.

– Ну и что, – Лили улыбнулась, – я и так знаю.

До безумия хотелось увидеть его улыбку. Она представила, как синие глаза озаряются искрами, а белые зубы мелькают на смуглом лице.

Ответа не последовало. Улыбки тоже.

Мужчина завел машину, развернулся и помчался прочь. Лили долго стояла на обочине, вглядываясь в ночную дорогу, освещенную тусклыми фонарями. И до последнего лелеяла надежду, что Натан вернется. Может быть, он забыл что‑то сказать ей? Или отдать? Но сумочка Лили была при ней. Вещи целы. Нет. Он не вернется.

Лили вздохнула, загоняя нерадивое чувство, которому она не могла дать название, вглубь себя, и повернулась к особняку. Впереди ее ждали гораздо более серьезные проблемы. К примеру, разъяренный отец.

Лили потянулась в кровати. Дневной сон снял напряжение, и она чувствовала себя намного лучше. На мгновение даже показалось, что не было никакого выпускного и она никогда не встречала Натана. Но лишь на мгновение…

Лилия подошла к окну. Распахнула белоснежные шторы, открыла дверь и вышла на балкон. Солнце уже превратилось в яркую полоску на горизонте и готовилось уступить место луне. Теплый ветер ласкал кожу, вдалеке виднелось море, и Лили даже почудилось, что она слышит, как оно шумит.

Она посмотрела в ту сторону, где находился дом Натана. Почему он был так суров с ней? Неужели только из‑за социального различия? Но ведь она не давала повода презирать ее. Или ему не нужна причина?

Лили замотала головой. О чем она думает? Никому не интересны ее переживания и желания. Какая разница, что она хочет узнать о Натане больше. Увидеть, как он смеется. Если отец догадается, какие мысли бродят в голове его дочери, тут же выдаст замуж за сына одного из деловых партнеров. Лили даже не сомневалась, что он уже выбрал кандидатуру.

Она замотала головой, прогоняя депрессивные мысли. Нет. Причина не в этом.

Лилия вцепилась в перила, изо всех сил сопротивляясь памяти. Но та упорно засасывала в прошлое.

…Ведьма вскочила, опрокинув стул. Взметнула рукой, и свеча загорелась диким пламенем.

– Тогда слушай, дитя. Твоя мать проживет еще тридцать лет, день в день, но никто и никогда не должен узнать о цене, которую тебе пришлось заплатить. Иначе, – ведьма щелкнула пальцами, – она умрет, и наша сделка будет расторгнута.

Улыбка исказила лицо женщины, и Лили показалось, что на нее смотрит змея. Гипнотический взгляд сковал по рукам и ногам. Она не могла вдохнуть полной грудью, в сердце закололо. По щекам побежали маленькие противные слезы.

– Страх заставляет людей жить. И ты боишься. Это хорошо, очень хорошо.

Ведьма наклонилась ближе, а затем метнулась к комоду. Открыла верхний ящик и достала кинжал.

– Ты молода и красива. Ты выдержишь, – шептала женщина, но ее голос напоминал свист.

У Лили закружилась голова, и только благодаря оцепенению она не упала. Сквозь густой и вязкий туман она наблюдала, как ведьма берет ее за руку и поворачивает ладонью вверх. Острая боль, и капля крови скатывается с указательного пальца. Падает на горящую свечу, раздается шипение.

– Теперь пути назад нет, – прошелестела ведьма. – Последний штрих, и твое желание исполнится…

– Лили? Ты здесь?

Лилия вздрогнула и обернулась. От пережитых воспоминаний перед глазами все помутнело, и она поспешила вернуться в комнату.

Брат стоял возле столика, где служанка обычно укладывала ей волосы, и задумчиво вертел в руках гребень.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, заметив Лилию. – Ты бледная. Словно с самой смертью встретилась.

Лили вздрогнула. Слова Эдуарда попали в точку.

– Глупости, – она села на кровать и подождала, пока брат присядет рядом, – накопилась усталость. Ты что‑то хотел?

Она догадывалась, зачем он пришел.

– Да, – Эдуард растерянно растрепал волосы, – ты так рьяно защищала этого Натана…

– Всего лишь благодарность, – поспешно перебила его Лилия.

Парень опустил тяжелую ладонь на ее макушку:

– Разве? Ты не видела свои глаза. Раньше они у тебя так не блестели, когда ты говорила о ком‑то из нашего окружения. Я хотел тебя предостеречь от необдуманных поступков. Отец любит тебя, но плебей из…

– Натан не плебей! – яростно возразила Лили.

Они сцепились взглядами, но она быстро остыла, поражаясь неожиданной злости.

– Как скажешь. – Брат похлопал ее по голове и усмехнулся: – Влюбиться в спасителя, конечно, романтично, но голову не следует выключать окончательно. Она еще может пригодиться.

Он явно не верил Лили. А у нее не было желания убеждать его, что Натан – лишь человек, который ее спас. Потому что она сама не верила себе.

– Не хочешь прокатиться на лошадях, пока не стемнело? – Эдуард встал и засунул руки в карманы. – Эльза соскучилась по тебе.

Дорогой костюм сидел на нем как влитой. Молодой человек не отличался высоким ростом, как и отец, но унаследовал семейную харизму. И Лили знала, что ее одноклассницы из школы Фолькова с ума сходили по Эдуарду. И тем сильнее им гордилась.

– С удовольствием, – она обрадовалась, что Эд решил оставить предыдущую тему, – подождешь меня, пока я переоденусь?

Эдуард вышел из комнаты, и Лили быстро сменила платье на более удобные и практичные брюки. Единственная слабость, которую она позволяла вопреки воле родителей. Леди не носят брюки. Но когда Лили садилась верхом на Эльзу, белоснежную сильную лошадь, она забывала о правилах. Дикий нрав животного передавался и ей, раскрепощая внутренний дух. Ах, если бы Натан увидел ее такой, он никогда бы не подумал, что она – очередная богатенькая зазнайка.

Лили глянула в сторону балкона, где ее одолели неприятные воспоминания, и поморщилась. Это ерунда. Никакого проклятья нет и не было. И если она захочет встретиться с Натаном, то ничего ужасного не случится.

Лилия замерла. Руки нервно пригладили растрепанные волосы.

Придется попросить у брата помощи. Одна она не справится. Отец приставит к ней охранника, так что, если она действительно еще раз хочет увидеть Натана, нужно действовать незаметно. Но как Лили попросить Эдуарда? Он откажет, точно откажет. И все же…

Лилия вскинула подбородок и расправила плечи. Стоит рискнуть.

Глава 5. Запертые воспоминания

Русамия. Велидар. 2016 год

Лана хотела избавиться от тоски, которая напоминала тугой комок, застывший посередине груди. Он мешал дышать, высасывал жизненные силы и окунал в депрессию. Даже уборка дома, смена занавесок и новое постельное белье не уничтожили мысли об Эдуарде. Руслана чувствовала себя дезертиром любви, сбежавшим в чужие края, лишь бы не испытывать душевные муки. И понимала, что проигрывала этот бой.

Обессиленная, она упала на диван. Первый этаж сиял чистотой, газон перед домом приобрел опрятный вид. В гараже она обнаружила почти новый триммер, и благодаря ему зеленая лужайка теперь радовала глаза.

На задний двор не осталось сил. Но Руслана пообещала себе, что доберется до него завтра. Сегодня еще предстояло одолеть мансарду, которая простояла закрытая неизвестное количество времени. Страшно было представить, сколько там могло скопиться пыли.

Невольно взгляд Русланы зацепился за старые часы над камином, из окошка которых выглядывала смешная кукушка. Полчаса назад она протирала с них пыль и даже не заметила, что они уже не идут. Замерли, как и жизнь в этом доме. Лана поежилась.

Она не понимала, какие чувства вызывает в ней неожиданное наследство. В первую ночь уснула, едва коснулась подушки, но утром встала так, словно накануне разгружала вагоны. Возможно, ей снились кошмары, но она ничего не запомнила из хаотичных картинок, мелькавших перед глазами. Возможно, снова видела цыганку из Индии и ее темные глаза. Возможно… но Руслана не хотела об этом думать.

Все, что занимало ее ум сейчас, находилось в таинственном доме двоюродного деда. Лана чувствовала необъяснимую связь с ним, словно должна была оказаться здесь и никак иначе. Но почему?

Она выглянула в окно, где бушевало синее море, и сладко потянулась. Лучше отбросить странные мысли далеко‑далеко и провести весь день на пляже. В прошлый раз параноик‑сосед испортил знакомство с морем, но сегодня она примет двойную порцию солнечных ванн.

Лана кинулась в спальню, которую успела завалить вещами, быстро отыскала черно‑белый купальник и проворно втиснулась в него. Не успела завязать волосы в гульку, как смартфон, сиротливо брошенный на кровати, заиграл любимую песню бабушки «Ветер перемен». Руслана скривилась. Она совершенно забыла ей позвонить. Теперь бури не избежать.

– Ба, привет! – радостно воскликнула она и устроилась на кровати, скрестив ноги по‑турецки.

– О, и не надейся, что твой счастливый голос смягчит меня. Я звонила тебе вчера, звонила сегодня и что в ответ? Тишина!

Кристина Валерьевна не кричала. Нет. Но лучше бы она орала во все горло, а не говорила так злобно и вкрадчиво.

– Ну, прости. Я правда хотела, но рано уснула, а сегодня не слышала твоего звонка. Прости, прости, прости, – заскулила Руслана.

Бабушка фыркнула, и Лана поняла, что старческое сердце сменило гнев на милость.

– Рассказывай уже. Как обустроилась? Познакомилась с кем‑то?

– Ба, тебя только это волнует? К сожалению, познакомилась, но, как всегда, этот тип из той же оперы, что и Эдуард.

– Женат? – поинтересовалась бабушка.

– Нет. Он не любит блондинок.

Руслана вспомнила темноволосого Марка и ощутила, как кровь прилила к щекам. Она постаралась убедить себя, что это от гнева. Конечно же, от гнева.

– Ну и лесом его. Как дом? – голос Кристины Валерьевны дрогнул.

Руслана нутром чувствовала, что бабушка хочет о многом ее расспросить, но сдерживалась из последних сил.

– В прекрасном состоянии. Только краска выцвела, но я планирую это поправить.

– О, – женщина задумалась, – я помню, как красила его. Словно это было вчера.

Лана затаила дыхание, вслушиваясь в бабушкины слова. Она надеялась, что та скажет хоть что‑то, относящееся к прошлому, но воспоминания прервались на полуслове.

– Время пролетело быстро и незаметно. И вот я уже дряхлый пень, – заключила Кристина Валерьевна.

– Не прибедняйся. Лучше приезжай ко мне. Неужели тебе совсем не хочется пройтись по улицам своей молодости?

– Нет, – резко ответила бабушка. – Я же уже говорила тебе. Не следует…

– …ворошить прошлое. Можно обидеть призраков, – перебила ее Руслана. – Бессмысленная фраза.

– Для кого как. Какие у тебя планы? Когда ты возвращаешься?

Лана притихла. Этого вопроса она ждала и страшилась, потому что у нее не было ответа.

– Пока что не знаю, – уклончиво ответила она. – Хочу задержаться, поглубже узнать Русамию. Это чудесная страна! Таксист, пока вез меня, успел много всего рассказать. И про короля с королевой, и про «Музей одиноких сердец», кажется, так он называется. Вспоминал какую‑то первую леди, которая его основала. Вроде мадам Тигрова…

На том конце послышался тихий вздох, но Руслана различила в нем едва уловимую печаль.

– Первая леди, – повторила бабушка.

– Ты ее знаешь?

– Ну, – Кристина Валерьевна словно очнулась, – ее все знали. Самая богатая невеста Велидара.

– Вот видишь! Ты просто обязана приехать!

– Глупости, я не приеду, и точка. Не для этого я уезжала из Велидара, чтобы вернуться старой кошелкой.

Руслана засмеялась:

– Ты наговариваешь на себя. Но знай: я буду рада твоему приезду. А то здесь одиноко. Хотя у меня такое чувство, что дом живой и наблюдает за мной. Постоянно чешется затылок, будто кто‑то сверлит его взглядом. – Она умело прятала за шутками реальные страхи.

– Хорошо, я подумаю. И все‑таки, когда ты планируешь вернуться? – Бабушка не отступала.

Руслана прикусила нижнюю губу. Как объяснить, что не хочешь возвращаться? Ее манил Велидар со своими тайнами.

Казалось, всю жизнь она жила наполовину и только здесь загорелась настоящим азартом.

– Ба, я не знаю. Постоянно думаю об Эдуарде и, пока не избавлюсь от этого наваждения, не вернусь.

Кристина Валерьевна тяжело вздохнула:

– Дорогая моя, трагическую любовь лечат тазик мороженого и мелодрамы. Я в твое время тоже пережила несколько обманов от мужчин. Одного из них, кстати, звали Эдуард.

Руслана хмыкнула:

– Наверное, это наследственное.

– Ну, я всегда говорила, что ты вся в меня.

– О да, – Лана закатила глаза. – А если серьезно, то я хочу найти работу. Ты же сама говорила, что надо идти в люди, да и жить на остатки сбережений совсем не круто.

– Работать? Ты же туристка. Кто тебя возьмет?

– Я узнала, – с воодушевлением заявила Руслана. – По местным законам иностранец, получивший в наследство дом, квартиру или даже участок в Русамии, может с легкостью оформить гражданство. Так что останется только убедить начальство, что я хочу остаться в Велидаре надолго.

– Вот ты меня обрадовала, внучка, – проворчала бабушка.

– Я знаю. Но не переживай раньше времени. Может, еще ничего не получится и я вернусь домой. С моим‑то везением…

– Будешь настраиваться на плохие мысли, так и поплывешь, – назидательно сказала женщина. – Хорошо, убедила. Оставайся, только звони мне почаще, а то я с ума сойду от беспокойства. Мне и так хватает сына‑путешественника. Теперь еще внучка туда же подалась.

Лана улыбнулась, представляя недовольное лицо бабушки. Морщинки, собравшиеся лучиками вокруг глаз, поджатые губы. Интересно, они с Натаном очень похожи?

– Кстати, я хочу навестить могилу Натана.

– Ты знаешь, где он похоронен? – резко спросила Кристина Валерьевна.

– Да, нотариус сказал на Северном кладбище, под номером…

– Сто четыре, – закончила за Лану женщина.

Повисла неловкая пауза. Руслана чувствовала, как внутри поднимается волна злости, опаляющая органы. Прошло шестьдесят лет, а бабушка до сих пор молчит. Натана уже нет в живых, но это ничего не меняет. Видимо, Кристина Валерьевна решила, что их вражда умрет вместе с ней.

– Откуда ты знаешь?

– Долгая история.

Руслана выдохнула. Прекрасно, хочет молчать, пускай. А она в эти игры больше не играет.

– Ба, я позвоню вечером. Не скучай.

На этом разговор закончился. Лана, как маленькая девочка, обиделась на бабушку. Та прекрасно знала, что любопытство – главный недостаток Русланы, и только сильнее разжигала его молчанием. Наверное, пожилую женщину даже пытки не возьмут, настолько основательно она хранила свои секреты. Но рано или поздно тайное всегда становится явным. Поэтому Лане нужно набраться терпения.

Море как будто едва дождалось Руслану. Оно нетерпеливо пенилось и гневно обрушивалось на пляж, увлекая за собой ракушки. Поэтому, не испытывая больше его терпения, Лана бросила вещи на берегу и рыбкой нырнула в блаженную прохладу прочь от томительного солнца. Отплыла подальше и вынырнула из морских пучин. Жадно глотнула воздуха. Легла на спину и, не сдерживаясь, засмеялась. Вернуться обратно в промозглую Москву? Ни за что. Велидар – лекарство для ее измученной души, и она не уедет, пока не пройдет полный курс.

Руслана прикрыла глаза и с тоской вспомнила другое море, другой пляж. Тогда ей казалось, что она счастлива, как только может быть счастлива женщина.

Я люблю твои нежные пальчики… Ты знаешь, я никогда не видел более красивой улыбки, чем у тебя?.. Поцелуй меня, малышка… Пойдем сегодня в ресторан, я приготовил сюрприз…

Забывшись, Лана захлебнулась соленой водой и с хрипом вскочила на ноги. Кашель сковал горло. Как будто из нее пыталась выйти растоптанная любовь, давно умершая и никому не нужная.

Руслана выбралась из моря, подобрала сумку и поплелась обратно в дом. Чертов Эдуард! Стоило расслабиться и насладиться жизнью, как он мгновенно возник в мыслях и отравил существование. Сейчас Лана не отказалась бы и от присутствия Марка. По крайней мере, рядом с ним она не думала о прошлом. Прошлое… Она вошла в дом и застыла посреди гостиной. Лана обязана выяснить, что произошло между бабушкой и Натаном. И пока она рыщет в чужом прошлом, то забудет про свое.

До Северного кладбища Лана успешно дошла сама. «Яндекс‑навигатор» вел ее по запутанным улочкам старой части города, и она ни разу не заблудилась.

Чем больше Руслана знакомилась с Русамией, тем сильнее недоумевала от поступка бабушки. Сбежать из столь чудесного места? Русамия – словно оазис посреди земного шара. Здесь все по‑другому. Чистые, аккуратные улицы, стройные ряды коттеджей украшали старую часть города. Вдалеке за мостом виднелись небоскребы в центре Велидара. А воздух пах сахарной ватой.

Нет. На месте бабушки Руслана даже под угрозой смерти не уехала бы из Русамии. Ни за что.

Перед ней неожиданно выросли кованые ворота. Овальная табличка из металла гласила: «Северное кладбище». Вперед убегала широкая дорога, по бокам от которой разлетались четко вымеренные могилы. У каждой свое место. У каждой свой номер.

Какие‑то могилы свежие, закрытые венками, те, что постарше, укрыты подстриженным газоном. А надгробные плиты, как на подбор, одинаково серые, высятся над ними.

Некоторое время Руслана пыталась сориентироваться, в какую сторону идти, потом неуверенно направилась вперед и вскоре сообразила, что чем больше уходишь в глубь кладбища, тем меньше становятся цифры на надгробиях. Вскоре она дошла до 199 и свернула направо.

Имена, фотографии покойников сливались перед глазами в единую массу, и только цифры горели ярким огнем. Где‑то в отдалении громыхнула гроза, и Руслана вздрогнула. Но дождя не должно быть. По крайней мере, по прогнозу. И она продолжила идти.

109, 108… 106, 105, 104…

Руслана замерла. С серого памятника на нее смотрело усталое мужское лицо. Темные волосы коротко подстрижены, уголки губ опущены вниз.

«Волков Натан Валерьевич. 21 июня 1931 – 3 июня 2016».

Такая долгая жизнь. И столько печали в глазах. Никаких надписей на памятнике нет. Несколько одиноких цветов, искусственных, как и скорбь тех, кто их оставил. И больше ничего.

Руслана нахмурилась и засунула в вазу люпины, которые перед этим бережно собрала во дворе. Достала из сумки бутылку воды и вылила внутрь.

– Ну, вот. Теперь другое дело. Ты ведь любил люпины, верно? – Она задумчиво посмотрела на фотографию деда, но, как и ожидалось, ответа не услышала.

– Спасибо за дом, – снова заговорила Руслана. Она не знала почему, но испытывала необъяснимую потребность высказаться. – Я только начала, но обещаю, доведу его до блеска. Приглашаю бабушку, только она отказывается приезжать. Уж не знаю, что между вами приключилось, но она обычно не сердится долго. Так что ты побил все рекорды.

Руслане показалось, что лицо на памятнике разгладилось, а на губах деда возникла легкая усмешка.

Она моргнула, но ничего не изменилось. Натан продолжал улыбаться, и Лана нервозно потерла ладони.

– Я еще навещу тебя. И принесу свежие люпины, – пробормотала она.

Желание говорить с Натаном пропало. Наоборот, ей хотелось как можно скорее оказаться дома. Лана уже повернулась, чтобы уйти, но краем глаза заметила соседнюю могилу, и тоска выстрелила в самое сердце. Она застыла, словно сама превратилась в памятник. И не сводила глаз с надгробия молодой девушки. Белокурая, улыбчивая, она как будто обнимала весь мир.

«Марьянова Елизавета Андреевна. 21 июня 1931 – 21 июня 1951».

«Жди меня, мой ангел. Когда‑нибудь мы снова будем вместе».

А внизу выгравированы цветы. Руслана сразу узнала их, ведь точно такие же она только что поставила в вазу Натана.

Елизавета… Она родилась и умерла в один день. И ее день рождения совпадал с днем рождения Натана. Голова пошла кругом. Ошибка, совпадение?

Чувство безысходности охватило Руслану, и она отшатнулась. Грудь сдавило, а сердце беспомощно заколотилось. Безумно заболела шея, и Лана беспощадно растерла ее руками, но не помогло. Невидимый огонь продолжал обжигать.

– Хватит, – прошептала она одними губами и развернулась к дороге, – хватит…

Пока она бежала, спиной ощущала два внимательных взгляда, и жуткий страх охватывал все сильнее. Ведь это были взгляды с того света.

Очутившись за воротами кладбища, она почувствовала тошноту. Резкая боль в животе согнула Руслану пополам, и она упала на колени. В груди разросся огненный шар, перед глазами помутнело.

Небосвод вздрогнул от жуткого грома, и на Лану упали первые капли. Беспричинная боль прошла. Уступила место панике, которая проникла внутрь Русланы, словно тайный агент, чтобы выведать ее секреты.

Лана запрокинула голову и уставилась на темные тучи. Они дрожали от переполнявшей их воды, и оставались считаные секунды перед тем, как ливень прольется на землю.

Пошатываясь, Руслана встала и побрела в сторону дома. Она проклинала собственную наивность и глупость. Поверить прогнозу погоды? Оставить дома визитку таксиста? Лана застонала от злости, которая граничила с истерическим смехом. Тридцать минут под дождем. Тридцать минут страха, ужаса и безумия.

На лоб упала первая капля, и ее обожгло холодом. Руслана вздрогнула и замерла. Она не выдержит. Не сможет…

Следом за первой каплей полетела вторая, и Руслана сорвалась с места. Она бежала так, как никогда не бегала на утренних пробежках. Натренированные ноги несли вперед, стараясь обогнать дождь. Лане чудилось, что за ней по пятам течет река из миллиардов дождинок, готовая унести ее на тот свет. И она почти уверилась, что злополучный дождь наслали Натан и таинственная Лиза. Их взгляды, скорее надуманные, чем реальные, продолжали выедать дыры в спине Русланы.

Как бы быстро она ни бегала, опередить стихию ни у кого еще не получилось. Ливень обрушился на Лану, смывая барьеры, которые она пыталась возвести. Волосы прилипли к лицу, сарафан мгновенно намок и приклеился к ногам, мешая бежать. Воздух наполнился душным запахом горячего асфальта. Паника ударила по вискам. Руслана закричала, захлебываясь водой и слезами. Но она продолжала бежать, уже не понимая, где тротуар, а где дорога. Не понимая, где дом.

Руслана вылетела на пешеходный переход и, как будто вдалеке, услышала визг тормозов. Краем глаза увидела белый «Лендкрузер». Дыхание перехватило, шок парализовал тело, и она застыла, не в силах сдвинуться с места. Огромный автомобиль надвигался на нее, словно снежная лавина, и в последнюю секунду замер.

Лана стояла под дождем, содрогаясь от ледяных уколов ливня, словно ее били кнутом. Бессильно глядела, как дверь машины распахнулась и на дорогу выпрыгнул мужчина. Он кричал на нее, но она не слышала. В ушах барабанил дождь. Лицо незнакомца превратилось в кляксу, сплошное бежевое пятно.

Последнее, что Руслана запомнила, это странные мысли, засевшие в мозгу: «Как холодно… Не стоило умирать в такую погоду, теперь все время холодно…»

Она очнулась в теплом салоне машины. По крыше стучал ливень, словно отбивал чечетку, и этот звук слился в непрерывный гул, звучащий в ушах.

Руслана посмотрела на водителя. Его профиль сначала показался незнаком, но потом ее осенило. В кончиках пальцев закололо от такого совпадения. Лану чуть не сбил единственный знакомый человек в Велидаре.

– Марк? – неуверенно позвала Руслана и села.

Погладила приятную на ощупь кожу сиденья, вдохнула запах еще нового автомобиля. Мужчина глянул в зеркало заднего вида и хмыкнул:

– Очнулась, блондиночка. Ты отняла у меня несколько лет жизни, когда вылетела на дорогу прямо перед машиной, – голос Марка окатил Руслану ведром ледяной воды, но ей стало легче. Когда он говорил, она не слышала дождя.

– Прости, – промямлила она.

– Ты о чем думала вообще? Так жизнь достала, что решила все послать к чертям? И как вообще ты попала в этот район? Здесь кладбище недалеко, специально подбирала место, чтобы умереть? – Ядовитые вопросы обжигали, но абсолютно не цепляли Руслану.

Постепенно она успокаивалась и была готова ехать бесконечно. Лишь бы не возвращаться в мир, полный воды.

– Начался ливень, я испугалась, – Лана перевела дух, – и побежала. Я даже не заметила дорогу.

– Чего испугалась?

Их взгляды скрестились в зеркале, и Руслана отметила, что он спросил без ехидства. В глазах горело настоящее недоумение. И искреннее беспокойство. Она посмотрела в залитое водой окно и поморщилась:

– Дождя. Я боюсь дождя. Теперь можешь смеяться.

Руслана напряглась, ожидая естественной реакции на признание. Все смеялись. Всегда. Но смеха не последовало. С удивлением она обернулась к мужчине и вместо улыбки увидела поджатые губы и морщинку, пересекшую лоб:

– Это и ливнем‑то назвать сложно.

Лана еще раз выглянула в окно и молча согласилась. Обыкновенный дождь. Даже молнии больше не сверкали. Но в тот момент ей казалось, что начался конец света.

– И откуда у тебя такая странная фобия?

– С детства. Точнее, с рождения. Бабушка говорила, я даже маленькая заходилась плачем, когда начиналась гроза. И наотрез отказывалась выходить из дома, пока дождь не закончится.

– Твои тараканы в голове, видимо, пируют, – усмехнулся Марк. – Всегда считал, что цвет волос на многое влияет.

– Слушай, отцепись от моих волос! – взвилась Руслана. – Тебя в детстве что, блондинка побила, что ты теперь ядом исходишь?

Марк скривился:

– Можно и так сказать. Ладно, не кипятись, Русалка. Не скрою, мне нравятся брюнетки с третьим размером груди. – Мальчишечья улыбка растянула его губы.

Руслана вспыхнула и скрестила руки, прикрывая небольшую грудь, которую облепило мокрое платье.

– Я не русалка, и меня не интересуют твои вкусы, – процедила она. – Буду благодарна, если отвезешь домой и больше не станешь пытаться меня убить.

– Нечестно! Ты чуть не подставила меня, попытавшись умереть, так что мое предложение насчет обеда теперь не обсуждается.

– Издеваешься? Ты не переносишь блондинок, а ради тебя я краситься не собираюсь, – прошипела Руслана.

– Ну, иногда все‑таки хочется разнообразия. А ты почему сопротивляешься? Я – красавчик, богатый. Так что, Русалка, ты теряешь шанс. – Он ухмыльнулся в зеркало, и Руслане захотелось ударить его голову об руль.

– Повторяю, я – не русалка! А ты – вовсе не красавчик. И мне не нужны мужчины.

– Ты – лесбиянка? – искренне удивился Марк. – Тогда это все объясняет.

– Да пошел ты! – вскрикнула Руслана и на ходу приоткрыла дверь, намереваясь выпрыгнуть.

Но сильный ветер и дождь мгновенно отрезвили ее, и она быстро закрылась.

– Психованная, сиди на попе ровно. Скоро приедем, – проворчал Марк. – У меня таких, как ты, бесчисленная очередь.

– Ну и прекрасно.

– Прекрасно!

В машине стало тихо, и Руслана снова услышала ливень. Он ехидно стучал, напоминая о своем существовании. Но, к счастью, шум дождя постепенно затухал, а вскоре Руслана увидела старый коттедж Натана и безумно обрадовалась. Сейчас она закроется на все замки, затопит камин и будет читать книги, которые нашла в шкафу. Идеальный вечер.

Без мужчин. Без измен. Без дождя.

Марк притормозил возле дома и обернулся:

– Послезавтра у меня вечеринка, если захочешь, приходи. – Он снова сверкнул улыбкой, и Руслана прикусила нижнюю губу, чтобы не ответить.

– Спасибо, у меня другие планы. – Она выскочила на улицу.

– И какие же? В одиночестве дрожать от страха? Есть куда более интересные идеи провести вечер, – прокричал ей вслед Марк.

Вместо ответа на его пошлые намеки Руслана захлопнула дверь машины и побежала к дому, стараясь как можно меньше промокнуть. Только оказавшись в тишине коттеджа, она с облегчением выдохнула.

Дождь давно закончился. Огонь в камине весело танцевал и согревал Руслану мягким теплом. Она сидела в кресле, закутавшись в плед, и задумчиво глядела, как языки пламени заигрывают с ней. В руке блестел полупустой бокал с красным вином, на губах чувствовался его терпкий вкус.

На тумбочке лежала раскрытая книга – «Тринадцатая сказка» Дианы Сеттерфилд. Руслана читала медленно, наслаждаясь каждым предложением, впитывая в себя эмоции, которые вызывала история. Сказка напомнила Лане, что она давно ничего не писала.

После знакомства с Эдуардом она и забыла, какой трепет вызывала в ней чья‑то судьба, которую предстояло перенести на страницы. Три толстые книги на полке в ее квартире – все, что осталось от бывшей писательницы. И сейчас она впервые за долгое время задумалась над тем, чтобы вернуться к своей профессии.

«Жизни давно умерших людей – это мое хобби».

Именно на этой строчке Руслана отложила книгу в сторону. Возвращаться к жизни оказалось тяжелее, чем она надеялась.

Лана посмотрела в темное окно, где отражался тусклый свет лампы. Она снова вернулась мыслями к тому, что случилось на кладбище. Странный приступ, скрутивший ее, не поддавался объяснениям. У Русланы возникло чувство, словно в нее кто‑то вселился и теперь сидит где‑то внутри, дожидаясь своего часа. От этих мыслей волосы становились дыбом, а кожа покрывалась мерзкими мурашками, и Лана начинала жалеть, что отказалась от приглашения Марка. Он – язва, но зато с ним не страшно.

Тихий стук сверху отвлек Руслану от мыслей, и она недоуменно запрокинула голову.

«Показалось», – с облегчением подумала она, и в этот миг стук снова повторился. Как будто кто‑то ходил по полу на каблуках. Но очень тихо и едва уловимо.

Руслана нахмурилась и включила старый телевизор. В комнату полились веселые голоса ведущих ток‑шоу и немного разбавили гнетущую атмосферу.

– Только мышей не хватало, – проворчала Лана.

Она взяла ключи и встала с кресла прямо в пледе. Расставаться с ним желания не возникало.

На мансарду Руслана еще не поднималась. После дождя она еще долго приходила в себя, а потом силы окончательно покинули ее, и она решила оставить это на завтра. Но теперь невидимая рука подталкивала Лану к лестнице, и она осторожно поднялась наверх. Вставила ключ в заржавевший замок и с трудом повернула.

В комнате было темно, люстра не включалась, видимо, давно перегорела, и Лане пришлось спуститься вниз за фонариком и запасной лампочкой.

Подняться во второй раз оказалось тяжелее. Черная щель между дверью и стеной пугала. Осталось только фильм ужасов снимать.

Руслана глубоко вздохнула и быстро вошла в комнату. Холод охватил ее всю, руки затряслись, и свет фонаря запрыгал по стенам. Как и ожидалось, там никого не было, поэтому Лана, не медля, поменяла лампочку, и яркий свет залил помещение.

Небольшая спальня. Стены нежно‑розового цвета, в углу двуспальная кровать, укрытая кремовым покрывалом. Стеклянная дверь ведет на балкон. Возле входа светло‑коричневый шкаф, а вдоль стены стоит стол. На нем – старинная печатная машинка, возле которой лежит запечатанный конверт и деревянная грубая шкатулка.

Руслана осматривала комнату в странном оцепенении. Тело перестало слушаться, сердце громыхало. Кровь прилила к лицу, Лана чувствовала, как горят щеки. И беспомощные слезы обожгли глаза. Она сморгнула их и встряхнулась, прогоняя наваждение. Старая пыльная спальня, где по углам висела паутина, влияла на нее так, словно она вскрыла ящик Пандоры.

Лана подошла к столу и провела пальцами по печатной машинке. Она всегда мечтала о такой. Черные клавиши, нажатие которых приводит в действие соответствующие рычаги, и буквы отпечатываются на бумаге. Волшебство для современного общества, древняя магия, почти исчезнувшая.

В машинку был вставлен пожелтевший от времени лист, и Лана с любопытством нажала на клавишу. Та с гулким стуком ударилась о ленту, но ничего не проявилось. Краска давно высохла. Зато в воздух поднялась многолетняя пыль, и Руслана чихнула. Взяла шкатулку, но она оказалась заперта. Лана слегка потрясла ею, внутри что‑то шелестело.

Мурашки удовольствия пробежали по спине. Она обожала раскрывать чужие секреты, и чутье подсказывало, что сейчас она на них наткнулась. Возможно, спальня принадлежала бабушке, но после ссоры Натан запер мансарду и больше сюда не поднимался.

Воображение разыгралось, и Руслана уже представляла, как брат с сестрой кричат друг на друга, в ярости бьется посуда, хлопает дверь, и бабушка больше никогда не появляется в родном доме. От подобной сцены стало невообразимо грустно.

Руслана плотнее закуталась в плед. Только ненависть могла развести кровные души в разные стороны. И жаль, что это случилось с ее бабушкой.

Последней находкой было письмо, и слой пыли на нем означал, что оно тоже лежит здесь с незапамятных времен. Руслана осторожно взяла его в руки и вчиталась в строки.

От кого: Волкова Натана Валерьевича.

Кому: Тигровой Лилии Александровне.

Лана удивленно вскинула брови и присела за стул, позабыв, что его сначала лучше протереть. Тигрова Лилия? Это имя она уже где‑то слышала. И пока Руслана вспоминала, ее пальцы бессознательно вскрывали письмо, таившее в себе чужие переживания, затерянные в паутине времени.

Глава 6. Волчьи цветы

Русамия. Велидар. 1956 год

Ветер хлестал Лилию по щекам и заставлял кровь бурлить от азарта. Она подначивала Эльзу, вынуждая ее скакать быстрее. Ногами крепко обхватывала сильный круп лошади и чувствовала, как мышцы животного сокращаются от бега.

Шпильки вылетели из пучка, и волосы летели следом за Лилией, словно черный пиратский флаг. Смех вырывался наружу. Яркий, звонкий, свободный. Вместе с ним размыкались оковы, которые навесило на Лили общество.

– Опаздываешь, сестренка!

До Лили донесся радостный возглас брата. Эдуард обошел ее справа. Он мчался на крупном жеребце пепельного цвета. Полы рубашки, не заправленной в брюки, развевались по ветру и превращали молодого человека в разбойника с большой дороги.

– Ну! – крикнула Лили и прижалась к Эльзе.

Она не собиралась проигрывать и с легкостью взяла преграду из декоративных кустов. Лили успеет до финиша первой. Успеет!

Условный конец прямой они обозначили красным флажком, который становился ближе с каждой секундой. Она снова обогнала брата и с радостным визгом финишировала. Победа!

– Пришлось поддаться. Не могу же я выигрывать каждый раз. – Эдуард натянул поводья и остановился возле Лили. – Молодец, Воин, – он погладил коня по шее, – ты заслужил яблоко.

Лили глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание. Сердце колотилось не только от гонок и желанной победы. Она никак не могла решиться попросить брата об одолжении. И уже второй день засыпала с мыслью, что завтра обязательно скажет ему.

– Утешай себя, утешай, что сделал это из благородных побуждений. – Лили улыбнулась.

Она взглянула в сторону дома. Возле бассейна на шезлонге загорала мама. Синий купальник обрисовывал женственные изгибы тела, а огромная шляпа прятала лицо от солнца.

Марина Андреевна держала в руках роман «Джейн Эйр» и лениво переворачивала страницы. Невольно она воплотила в себе мечты бедняков. Негу, богатство, спокойствие.

– На самом деле это из‑за Воина. В последнее время он слишком нежно относится к Эльзе. Боюсь, у них все серьезно, – засмеялся Эдуард.

– Тогда тебе придется поискать для гонок другого коня.

Они направили лошадей к огромной конюшне – главной гордости Александра Николаевича. Брат болтал о предстоящем Дне города. Лилия слушала его вполуха. Она мысленно беседовала сама с собой, уговаривая решиться. Спросить. И каждый раз что‑то заставляло ее молчать, будто язык прибили гвоздем к нёбу.

– Ты слышишь меня?

Лили вздрогнула и растерянно посмотрела на брата.

Эдуард нахмурился:

– Я спрашиваю, только ты будешь выступать на День города?

– Нет, еще Вероника.

– Вероника, Вероника… Я ее видел?

– Возможно. Ее фамилия Савельева.

– Савельева, – задумчиво повторил Эдуард. Его голос изменился. Стал тише и звучал будто из колодца. – Ее отец разорился. У них остался лишь старый книжный магазин.

– Мне говорили, это из‑за нас они потеряли бизнес, – произнесла Лили.

Она чувствовала себя неловко, словно выдала чью‑то тайну.

– В бизнесе нельзя расслабляться ни на минуту. Так что ничьей вины здесь нет, – уклончиво ответил Эдуард.

– И все же…

– Забудь про это, Лили. Прошло уже лет десять. Я и сам знаю об этом лишь по слухам.

– Зато Вероника не забыла, – упрямо возразила Лилия.

Она вспомнила дерзкий взгляд девушки, переполненный торжеством, когда репортер сфотографировал Лили с Андреем. Казалось, Вероника живет только мыслью о мести.

– Я бы на ее месте тоже не забыл, – тихо произнес Эдуард.

Лили слезла с Эльзы и завела ее в стойло. Ласково погладила лошадь, наградила долгожданным яблоком. А в голове продолжали крутиться последние слова брата.

– Ты знаешь, что послезавтра нас пригласили на прием, который устраивают Ольховы? – Эдуард вышел из конюшни, заправил рубашку в штаны и мгновенно приобрел благопристойный вид.

Лили вытерла вспотевшие ладони о брюки:

– Прием? Отец запретил мне выходить из дома. Я могу ездить только на репетиции.

Она представила косые взгляды, которыми наградит ее высшее общество, и содрогнулась. Еще рано.

– Да. Приглашение пришло сегодня утром. Отец недоволен, но придется идти. Так что наберись храбрости. – Эдуард обхватил ее за плечи. – В конце концов, на фотографиях нет ничего предосудительного.

– Ты прекрасно знаешь, что малейшей оплошности достаточно.

Они медленно брели к дому, и Лили пыталась смириться с предстоящим унижением:

– В их глазах я превратилась в распутную девицу.

Эдуард засмеялся и любовно растрепал ее волосы:

– Представляю, если бы они застали тебя за поцелуем.

– Молчи! Мне бы уже готовили позорный столб. – Лили улыбнулась, но улыбка тут же померкла.

Она поджала губы. Пока они не пришли домой, надо побороть трусость. Ведь идеального момента больше может не быть.

– Плевать. Главное, что ты осталась жива. Если бы не категоричность отца, я бы уже давно нашел Натана и хотя бы пожал ему руку. В благодарность за спасение моей сестренки.

Лили не верила своей удаче. Эдуард сам завел столь желанную для нее тему.

– Так что же тебя останавливает. Поехали прямо сейчас! – Она вцепилась в локоть брата и не сводила с него внимательного взгляда.

– Лили, отец узнает, снова криков не оберешься.

– А мы не скажем ему.

Они остановились недалеко от террасы.

Эдуард вскинул брови:

– Не узнаю послушную девочку. Ты никогда не шла против воли отца, а здесь планируешь побег?

– Это не побег, мы же вернемся.

От нетерпения она стала переминаться с ноги на ногу.

– Посмотри‑ка на меня. – Эдуард поймал Лилию за подбородок и внимательно посмотрел в ее глаза. – Тебя тянет туда, как магнитом? Я прав?

Лили сердито вырвалась из его пальцев.

– Я даже не поблагодарила Натана. Что плохого в том, чтобы подарить ему яблочный пирог?

Лилия припомнила, что их кухарка как раз сегодня колдовала возле плиты.

– Ничего, – легко ответил Эдуард. – Если тобой действительно движет благодарность. – Он опять приобнял Лили за плечи и повел к дому. – Одевайся, я подвезу тебя. Уж лучше под моим присмотром, чем ты сбежишь одна и снова попадешь в историю.

От счастья Лили подпрыгнула и поцеловала брата в щеку:

– Спасибо! Ты – лучший брат в мире.

– Эй, без поцелуев, – поморщился Эд и крикнул ей вслед: – И не забудь пирог!

Но Лилию уже полностью поглотили мысли о том, какое платье надеть и какую прическу сделать. Она проскочила мимо матери и быстро поднялась на второй этаж.

Лили помнила, что где‑то у нее висело кремовое платье с белыми кружевами. Оно элегантное и не вычурное. Возможно, в нем она понравится Натану больше.

Лилия замерла в коридоре напротив зеркала и испуганно вгляделась в покрасневшее отражение. Понравится? Неужели она действительно хочет ему понравиться? Она нахмурилась. Глупости. Лили подарит Натану пирог в качестве благодарности, и ее совесть успокоится. Сегодня они увидятся в последний раз. Но разве это мешает ей хорошо выглядеть?

«Кадиллак Купе Девиль» медленно плыл по дороге. Именно плыл. Потому что Лили чувствовала себя так, словно находилась в длинном, низком корабле белого цвета. Она не учла того, что брат решит ехать на машине. Надеялась уговорить его пройтись пешком. Однако на ее осторожное предложение Эдуард усмехнулся и закатил глаза. Это было многословнее всех возражений.

Теперь Лилия нервничала. Когда Натан увидит, на какой машине они приехали, то точно решит, что над ним надсмехаются. И яблочный пирог полетит в урну.

– Ты помнешь коробку, – бросил Эд и свернул на улицу Дикие Вишни.

Он уверенно вел автомобиль по путаным объяснениям Лили, и она поражалась его способности ориентироваться в городе.

Лилия разжала пальцы, которыми стискивала уложенный в коробку пирог, и глубоко вздохнула. Поправила бежевую шляпку. Та вдруг стала тесной.

– Нервничаешь?

– Нисколько, – солгала она.

– И лжешь, – хмыкнул Эдуард.

Он увидел табличку с номером 5а и остановил машину.

– Неправда, – упрямо прошептала Лили и уставилась на коттедж.

Половина дома была выкрашена в яркий синий цвет. Дверь горела белым пятном, а вторая часть коттеджа оставалась безликой серой стеной. На лужайке стояли ведра с краской, валялась испачканная кисть, а вдоль забора лежала деревянная лестница.

– Боже, какой маленький домик! – присвистнул Эдуард. – Как они здесь помещаются?

Лилия посмотрела на брата и поняла, что он не шутит. Парень действительно недоумевал.

– Думаю, по здешним меркам это большой дом, – с сомнением заявила она.

– У нас конюшня больше, – захохотал Эдуард.

Лили нахмурилась и вылезла из машины, хлопнув дверью. Изнутри донеслись гневные крики брата, но ей было все равно. Она застенчиво замерла перед тропинкой, ведущей к дому, и старалась не глядеть на то место, куда ее швырнули бандиты.

Эдуард вылез следом, и сердитое бормотание сорвалось с его губ:

– Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты хлопаешь две… – Он осекся.

Из‑за дома долетел звонкий девичий смех, и Лили увидела Кристину. Она шла, засунув руки в карманы джинсового комбинезона, который был явно ей велик. Волосы спутались и торчали в разные стороны. Видимо, девушка пыталась закрутить их в пучок, но тот безнадежно развалился. Несмотря на это, она выглядела очаровательно с полоской синей краски на подбородке.

– Лилия? – Кристина замерла. В глазах читалось удивление. Но замешательство быстро прошло, и она тут же улыбнулась: – Неожиданно и приятно.

Она подошла к Лили и заметила Эдуарда. Легкий румянец украсил щеки девушки, но больше она ничем не выдала своего смущения.

– Привет. Это мой брат, Эдуард, – представила его Лилия. Она хотела продолжить, но он перебил ее:

– Добрый день, – Эд прищурился и оценивающе оглядел Кристину, – рад знакомству. Можно узнать ваше имя?

Брат говорил так, словно сам рвался сюда. И Лили готова была поклясться, что он и думать забыл о собственных предостережениях.

Кристина улыбнулась и растерянно поправила волосы, но ничего не изменилось. Все тот же милый переполох на голове и яркая полоска на лице.

– Кристина. К нам редко приходят гости, поэтому мы рады всем.

Лилия запоздало вспомнила про пирог и протянула девушке:

– Я принесла вам гостинец. Маленькая благодарность. Надеюсь, Натану понравится… – Она пробежалась взглядом по двору, но парень так и не появился.

Кристина разгадала любознательный взгляд Лилии и хихикнула:

– Спасибо. – Она взяла коробку с пирогом и заглянула внутрь. – Аромат! Сама пекла?

Лили прикусила нижнюю губу, но за нее ответил Эдуард:

– Сама она только одевается.

– Тоже неплохо. Твое платье роскошное. – Кристина мельком глянула на Эда и направила восхищенный взгляд на наряд Лили. – Пойду поставлю чайник. На этот раз вы не уйдете от меня без чаепития, – решила она. – Эдуард, не поможете? – Она кокетливо дернула плечом и развернулась к дому. – И, кстати, Натан на заднем дворе. Лили, позовешь его? – крикнула она уже перед самым входом.

Эдуард послушно пошел следом за Кристиной, беззастенчиво наблюдая за ее соблазнительной походкой, и Лили осталась одна на пустынном участке. Она чувствовала, что ее только что обвели вокруг пальца. Кристина специально подстроила, чтобы именно Лилии пришлось идти за Натаном. Да, она хотела этого. Но одновременно боялась.

– Не будь глупой, – прошептала сама себе Лили и распрямила плечи.

Натан не съест ее. Самое страшное – он снова посмотрит на нее тяжелым взглядом, от которого сердце уходит в пятки.

Лилия разгладила складки на платье и с досадой подумала, что идея со скромным нарядом не получилась. Если по меркам Кристины оно роскошное, тогда в следующий раз Лили придется идти голой, а это вряд ли назовешь скромностью.

Она вздохнула и медленно пошла на задний двор, прислушиваясь к смеху, который заполнил дом. Но сердце вело себя слишком беспокойно. И с каждой секундой ускоряло темп.

Перед Лилией открылся небольшой задний дворик. Одна часть была отведена под клумбу, а на второй стояли простые деревянные качели. Сначала она не увидела Натана, но потом заметила его среди цветов. С трудом, но Лили вспомнила, как они называются. Люпины.

От обилия красок: фиолетовых, красных, желтых, синих – в глазах зарябило. Высокие тонкие стрелы тянулись вверх, в воздухе витал сладковатый аромат. Но чем больше Лилия смотрела на цветы, тем сильнее хотела убежать. Странное тянущее чувство появилось в горле, а затем расползлось по всему телу, как ядовитые щупальца. Она не сдержалась и закашлялась в попытке избавиться от навязчивого ощущения.

Натан вздрогнул и обернулся в сторону Лилии. Сначала его лицо ничего не выражало. Она даже подумала, что он забыл ее. Но затем непроницаемый взгляд ожесточился, губы вытянулись в тонкую линию, а следующие слова заставили Лили оцепенеть:

– Вы меня преследуете?

Натан снял перчатки, испачканные в земле, и кинул на лужайку.

– Я привезла яблочный пирог. Разве благодарность теперь называется преследованием?

Лили мысленно поблагодарила маму. Ее уроки не прошли даром. Сдержанность, вежливость, манеры. В ней растили эти качества с детства.

– Мне казалось, я дал понять, что не нуждаюсь в вашей благодарности.

– Вы – да. А вот ваша сестра весьма не против.

Когда Лили смотрела на красивое, холодное лицо Натана, то догадывалась, что за маской скрываются более глубокие эмоции. И ей хотелось высвободить их на волю.

– Моя сестра не разбирается в людях, – фыркнул Натан.

– А я считаю, что это вы поверхностно судите, – пылко возразила Лили.

Ей отчаянно хотелось доказать ему, что она – не богатая, избалованная девочка. Чтобы он посмотрел на нее как на равную. От подобных мыслей пробивало на истерический смех. Если бы отец узнал, то был бы в шоке.

Натан покачал головой и коснулся самого высокого цветка:

– В переводе с латыни люпин означает – «волчий». Волчьи цветы. Мне всегда нравилось это название. Гордое, величественное. Оно напоминает о том, что я никогда не стану таким. А вот вы наоборот. Рождены для роскошной жизни. И, возможно, вам кажется романтичным – влюбиться в человека ниже себя по сословию, но это совсем не так. Я не собираюсь быть игрушкой в ваших неумелых руках.

Кровь ударила в лицо, и Лили спрятала дрожащие руки за спину. Порывисто шагнула вперед:

– Вы много думаете, Натан. Влюблена в вас? С чего такие поспешные выводы? – Она слегка отступила, потому что удушающее чувство вернулось.

– А зачем самой богатой невесте Велидара возвращаться? – Он навис над ней, как неприступная крепость.

Лили запрокинула голову, чтобы смотреть прямо ему в глаза. Шею заломило. Стало душно, а ладони вспотели. Она пыталась держать себя в руках, но сбивчивое дыхание ее выдало.

– Хотите сказать, ваше сердце не трепещет рядом со мной?

Голос Натана стал ниже и глубже. Парень коснулся ее лица и провел шершавыми пальцами от виска до подбородка.

– Желание витает в воздухе и видно невооруженным глазом, леди. К тому же я читал газеты и видел ваши любовные похождения. У меня нет желания пополнять их ряды.

Лили вздрогнула, словно ей залепили пощечину. Непрошеные слезы обожгли веки, но она не расплакалась. Нет. У нее достаточно гордости, чтобы уйти с сухими глазами и никогда не возвращаться.

– Я ошиблась в вас! – Она стукнула его кулачком по груди. – Вы – один из тех недалеких людей, которые верят слухам и сплетням. Что ж, простите, что потревожила ваш покой. Больше такого не повторится. Оставляю вас наедине с вашими величественными цветами и грезами о лучшей жизни, – едко бросила Лили и побежала к дому.

Она никогда не позволяла себе выходить из себя, но этот несносный парень наступил на больное место. И она не захотела терпеть.

Чем дальше Лили уходила от разноцветных люпинов, тем быстрее наступало облегчение. Страшное место. Страшный человек. Глупая девчонка.

Кристина проклинала себя на чем свет стоит. В ее доме – богатый, красивый мужчина, а она выглядит как замарашка с улицы. Почему мир так несправедлив? Почему они не приехали вчера, когда она красовалась в лучшем платье?

Кристина схватила нож и нарезала пирог большими кусками. Громыхнула чайником по плите.

– У вас уютно.

Теплый голос Эдуарда волновал тонкие струнки в сердце Кристины. Она перевела дух и повернулась с улыбкой. Молодой человек вальяжно устроился на диване и явно не вписывался в деревенскую обстановку гостиной. Ему пристало посещать приемы в загородных особняках элиты Русамии, а не сидеть на кухне в старом доме Волковых. Семьи обычных работяг.

– Спасибо. – Кристина поставила на столик тарелку с пирогом. – Подождите минуточку, я сейчас приду.

Эдуард кивнул, и под его глубоким взглядом Кристина чувствовала, как краснеет. Она быстро спряталась в ванной комнате и вскрикнула от неожиданности, повернувшись к зеркалу. Краска на лице! Гнездо вместо волос?!

Кристина чуть не заплакала и принялась с ожесточением оттирать полосу на подбородке. Ей это удалось, но кожа раскраснелась, и лицо покрылось пунцовыми пятнами. Волосы она распустила и расчесала пальцами. Но они продолжали виться и лежать по своему усмотрению.

Смирившись, Кристина вернулась в гостиную. Чайник уже свистел.

– Вы часто топите камин? – поинтересовался Эдуард.

– О да. Зимой особенно. Но в основном ради тепла. Это раньше мы собирались перед камином и играли в настольные игры, – с придыханием вспомнила она.

Кристина заварила чай и разлила по кружкам. А затем ловко отнесла на подносе в гостиную. Пригодился опыт официантки.

– А что изменилось? – Эдуард взял кружку и вдохнул малиновый аромат чая.

– Жизнь, – не задумываясь, ответила Кристина.

– Это многое объясняет, – с улыбкой произнес парень. – Вы живете с братом?

– Да. Наши родители погибли, когда ему только исполнилось восемнадцать. А мне шестнадцать. Авария, – Кристина села напротив, но не решалась взять кусочек пирога. Крошки могли рассыпаться или остаться на губах. Вместо этого она взяла чашку и спрятала на коленях, сдерживая дрожь в пальцах.

– Соболезную. Тяжелая утрата.

Кристина кивнула. С языка почти срывались многочисленные вопросы, но не хватало смелости задать их. Она не узнавала себя. Скованная, неуклюжая, неприглядная.

– У вас красивые глаза. – Эдуард улыбнулся. – Но мне нравилась ваша полоска на подбородке. Зачем вы ее смыли?

Кристина поджала губы в жалкой попытке сохранить серьезное лицо, но не выдержала и рассмеялась.

– В следующий раз обязательно нарисую снова, – весело заявила она и тут же стушевалась. – Ну, если мы еще увидимся.