Читать онлайн Скрипки, они такие бесплатно
Предисловие. Идут ли роботы на свист, и если идут, то зачем
Писать предисловие к книге, адресованной детской аудитории, довольно сложно. Тут дело даже не в том, что, следуя заветам то ли Максима Горького, то ли Самуила Маршака, а может быть, и Корнея Чуковского, для детей надо писать так же, как для взрослых, только ещё лучше… Авторство этой фразы точно не установлено. Однако, скорее всего, всё-таки это был Корней Чуковский…
Дело в том, что не совсем понятно, кому адресовать текст этого предисловия – самим детям, которым читать эту книгу, или взрослым, их родителям и близким, через которых эта книга может дойти до окончательного адресата. Конечно, надо бы писать для самих детей, однако дети, как известно, читать предисловия не любят – они хотят побыстрее добраться до самого текста повествования, до сюжета, до приключений, которые происходят с героями. При этом книги для детей, как правило, выбирают взрослые, советуют, покупают, в конце концов… На это моё внимание обратил в своё время Кир Булычёв, писавший про Алису Селезнёву на протяжении более чем трёх десятилетий: «Молодая мама, которая в детстве читала “Девочку, с которой ничего не случится” и “Сто лет тому вперёд”, потом даёт своим детям прочитать книги “Алиса и дракон” и “Древние тайны”».
Имя Булычёва здесь прозвучало не случайно. Мало кто из русских писателей ХХ века оставил такое количество прекрасных детских произведений, которые читали и продолжают читать дети нескольких поколений. Автор повести «Скрипки, они такие» во многом следует лучшим традициям и приемам Булычёва. И по форме это – повесть в рассказах, как и первое произведение про Алису «Девочка, с которой ничего не случится». Форма, очень удобная для детского восприятия, – короткие локальные истории, словно красочный пазл, складываются в историю большую, глобальную.
Писательница заставляет читателя проникнуть в мир ребёнка и взглянуть на него – этот мир – изнутри. В нём, как и в мире булычёвской Алисы, точно подмеченные реальные, бытовые моменты органично сплетаются с абсолютно фантастическими, гротескными элементами. Причём и бытовые наблюдения, и фантастические допущения в равной степени неожиданны. Так и в мире ребёнка реальность переходит в игру, а игра становится реальностью. Точнее, игра становится реальней всякой реальности. А хорошая книга, в особенности детская, – это увлекательная игра…
На первый взгляд, всё кажется самым обыкновенным. Обычная школа, обычная семья (надо заметить, хорошая семья), трое детей, обычный мальчик по имени «Гоша, он же Гуля, он же Георгий», обычная детская влюблённость в девочку…
Но вот уже с девочки начинаются небольшие и довольно приятные чудеса. Только поначалу – небольшие… Девочка эта необычная – она не яркая, можно даже сказать, что не особенно красивая, причём Гоша сам это признаёт, но всё равно вздрагивает при каждой встрече с ней. При этом она невероятно талантливая. Да такой талант, что просто никому и не снилось… «“Она играет на скрипке, как самые лучшие скрипачи мира”, – говорят все. Светка выступает на всех школьных концертах, и учителя аж плачут от восторга».
И вот мальчик решает ограбить банк, чтобы купить для особенной девочки особенную скрипку – из тех, что создали особенные мастера, «похожие по звучанию на те, старинные»… Но тут оказывается, что банк охраняется роботом и механической собакой. Друзья спасаются, но после этого тени робота по имени Средний преследуют их. Их присутствие подобно присутствию слонопотама где-то рядом с Винни Пухом и Пятачком. Интересно: идут ли роботы на свист, и если идут, то зачем?.. Но смелые ребята не боятся теней робота.
Текст так тонко написан, что читатель не сразу замечает, где детские фантазии превращаются в реальность. А дети – так просто воспримут их как иную реальность. Но они всё же превращаются снова и снова. Пусть только в детском воображении. «Я тихонько сидел за кухонным столом и пил чай из моей любимой чашки. На ней были изображены сидящие на ветках птицы, распевающие песни: из их клювов вырывались нотки. Я всегда представлял, как они поют наяву: меня это забавляло». Даже кисель, который выставила остывать в коридор «тётка, про которую» герой «подумал, что она ведьма», оказывается магическим, помогает в борьбе с вредным соседским мальчиком.
Однако фантастика и фантазия в широком смысле этого слова – это красочный, но всего лишь антуражный элемент повести в рассказах. По-настоящему это всё-таки детектив. С попыткой ограбления, с шантажом, со слежками и доносами. И с неожиданной, но очень логичной и убедительной развязкой. И дело тут как раз в скрипке…
Андрей Щербак-Жуков, поэт, прозаик, критик
Сногсшибательный план
Привет!
Заявляю сразу: я вот-вот совершу кое-что настолько сильное, настолько невероятное – ну просто бомбическое.
Я, десятилетний пацан, вынашиваю план, да такой, который не всем взрослым по плечу. Хотите спросить – какой? А я вот так сразу и не призна́юсь, чтобы вы не сказали мне, что это невозможно, опасно и вообще нехорошо.
Ну, соглашусь, что в некотором смысле это правда плохо, но точно реально и сногсшибательно.
Это клёвое словечко «сногсшибательно» – из лексикона моей сестры Риты. Когда она чем-то восхищается, то непременно трясёт копной чёрных волос, щурит карие глаза и, совсем как кошка, мурлычет: «О, это сногсшибательно!». Ей всего-то двенадцать лет, но она любит строить из себя королеву красоты.
– Мне идёт платьице? – Ритка спрашивает маму и всё крутится перед зеркалом, разглядывает свои длинные худые ноги, глазки закатывает, а потом ко мне поворачивается и рожи строит.
– У тебя юбка слишком короткая, распугаешь людей своими ногами-палками! – хохочу я, глядя на Риткины кривлянья.
– Мам, ну скажи ему, чтобы помолчал! – Ритка трясёт головой, типа хвастается своими волосами.
Если честно, то волосы у неё реально класс: длиннющие, густющие… И брови такие выразительные, тёмные, выделяются на светлой-светлой коже. Вообще сестра у меня красивая: высокая, стройная, любит в платья наряжаться, а они ей и правда идут.
Когда Ритка прихорашивается перед зеркалом, то родители так ласково ей говорят: «Ты наша красавица!» Ну конечно, ей всё это позволительно, она ведь отличница и вся такая послушная, никогда их не расстраивает.
А когда я перед зеркалом пытаюсь справиться со своей запутанной жёсткой копной, они гонят меня и приговаривают: «Хватит тут вертеться, надо тебя налысо подстричь, чтобы больше думал об учёбе, а не о причёске». И ещё: «Для мальчика это недопустимо». И мои непослушные вихры так и остаются нерасчёсанными.
Так вот, я уже давно ношусь со своим тайным планом. А главное, всё делаю для того, чтобы никто ничего не узнал. Я должен действовать один, без помощников, что усложняет задачу.
Кстати, у меня ещё есть брат Платон – уже почти взрослый, ему шестнадцать. Но и его на помощь я позвать не могу, потому что ему не под силу то, что я задумал. Он обычно витает мыслями в компьютерных программах и по «клаве» кликает, вот пусть и дальше этим занимается.
А про родителей я совсем молчу: уж если они узнают про мой тайный план, то просто сойдут с ума. Мама будет пить успокоительные и меня из дома не выпустит.
Короче, не ахайте и не охайте. Задумал я… ограбить банк! Да, я четвероклассник, длинный и худой, не особо сильный, да и по физре у меня трояк, но я непременно должен ограбить банк.
Объясню почему. Мне нравится одна девчонка из пятого класса. Она и старше меня, правда, всего на год, и выше по росту, но ненамного. Вся такая тоща́ тощо́й, и хвост белых тонких волос болтается туда-сюда, когда идёт по коридору. Лицо у неё приветливое, но серьёзное. Сразу видно, что она очень умная.
Нравится она мне уже полгода.
Впервые я увидел её на улице, когда выпал первый снег. Заметил её, и внутри у меня всё захолодило. Снежинки тогда падали огромными хлопьями, налипали на лицо, садились на ресницы. Веки закрывались под их тяжестью, и шёл я с почти закрытыми глазами – только в малюсенькую щёлочку следил, чтобы ни на что не налететь.
И вдруг: бах! Открываю глаза, а передо мной фонарный столб. Откуда такое? Я же шёл прямо – а рядом она стоит. Спрашивает: «Тебе не больно?» И волосы её все в снегу (интересно, почему она без шапки?), и такие крошечные веснушки на лице светятся сквозь растаявший снег, и ещё она мне чуть-чуть улыбается.
У меня пересохло в горле, я ничего не ответил, помотал головой и пошёл дальше с широко раскрытыми глазами, даже не обращая внимания, что мне больно от попавшего в них снега.
А потом я увидел её в школе. Те же веснушки, и ещё уши оттопыренные, а сквозь них свет пробивается. Вот такая она классная!
И оказалось, что она талантище! Да такой талант, что просто никому и не снилось. Наша учительница по математике, закатывая глаза кверху (женщины любят восторгаться и закатывать глаза), минут пять рассказывала нам про неё. И вообще, все взрослые говорят про Светкин талант.
Света Сечкина – так её зовут.
«Она играет на скрипке, как самые лучшие скрипачи мира», – говорят все. Светка выступает на всех школьных концертах, и учителя аж плачут от восторга.
И вот ей, Свете – этому вундеркинду, девочке, которая мне очень нравится, – нужна настоящая скрипка от известного мастера.
А узнал я про это от моей мамы.
Как-то вечером, на следующий день после школьного концерта, за ужином мама вспомнила про Сечкину.
– Света необыкновенно одарённый ребёнок. Если уж она так играет на обычной скрипке, то что же будет, если у неё в руках окажется оригинальная?
– Что значит «оригинальная»? – не понял я.
– Очень давно, лет двести назад, в Италии жили скрипичные мастера: Амати, Страдивари, Гварнери… Скрипки, созданные по их разработкам, до сих пор живут и радуют нас своим звучанием. Они сделаны из особой породы – резонансной ели: дерева, которое само поёт, – объяснила мама. – Великие мастера как раз умели слышать его голос и поэтому могли создавать музыкальные инструменты, которые помогают играть скрипачам.
Моя сестрица тогда только фыркнула: «Подумаешь!» А брат даже внимания не обратил: сидел в своих огромных наушниках, которые папа прозвал «лопухами». Понятно, что разговоры о скрипке их не волновали.
Как много моя мама знает про музыку!
В то же мгновение ко мне прилетела мысль, что такую скрипку надо достать Светке.
– Мам, а где же взять такую скрипку, чтобы она помогала Светке играть? – Чувствую, что маме Сечкина нравится, очень она её уважает за неслыханный талант.
– Даже не знаю… – Мама задумалась на минуту. – Но такие скрипки стоят очень дорого. Знаю ещё, что в американском городке Оберлин, штат Огайо, ежегодно проходит семинар мастеров, которые создают музыкальные инструменты, изучая секреты итальянцев, и у них получаются скрипки, похожие по звучанию на те, старинные.
Ох, сколько неизвестных мне вещей, столько имён и названий сразу! Да уж…
Вот тогда я понял, что нужны деньги – и немалые. И поэтому прежде всего мне придётся ограбить банк, чтобы Светке такую скрипку купить. Так я тогда решил.
Про Светку в школе говорили много. Учителя и некоторые родители хотели ей помочь: объявили сбор денег, чтобы такому таланту хорошую скрипку купить. Но, увы, собрали немного. И никакого дяденьку со средствами (спонсора, как взрослые говорят) не нашли, чтобы он Светке скрипку купил. Да и ладно! Я знаю, что есть бандиты, которые нечестно деньги зарабатывают и в банк их складывают. Я найду их и отберу сокровища, как Робин Гуд.
Итак, я решил ограбить банк! Главное – у Сечкиной будет классная скрипка. Волшебная, которая сама будет играть, а Светка ей будет помогать. Я непременно изобрету такой способ ограбления, чтобы никакие взрослые не догадались.
Я – Гоша!
Ой, я забыл представиться. Как меня зовут? – В школе я Гоша. И с друзьями тоже Гоша. Хотя вообще-то моё имя – Георгий. Очень оно подходящее для моего сногсшибательного плана, я считаю.
Правда, в семье меня зовут Гуля. Совсем по-детски, а я уже не малыш. Тем более теперь, когда у меня есть сногсшибательный план, я должен стать для всех Георгием.
Наступил вечер. Мы сидим все вместе, ужинаем. На столе всякие салаты и тушёное мясо, а вот сладкого нет: мама настаивает, чтобы мы питались правильно.
– Между прочим, я вырос. А вы меня всё Гулей зовёте. Смешно уже, – говорю я, пережёвывая лист салата.
– Ну что ж, конечно, – мама согласилась, а папа кивнул.
– А как быть, если ты всё равно Гуля, сколько бы тебе ни было лет? – противненьким голоском спрашивает сестрица, закатывая глаза.
Платон в наушниках – ему всё равно.
– Мне и Гера нравится. И Геша тоже, – предлагает мама.
– Меня все зовут Гошей, вот я и прошу, чтобы дома вы меня так звали! – говорю я серьёзно. – А можно и полным именем.
– Ну, до Георгия ты ещё не дорос, – заметила вредная Ритка.
– Хорошо, отныне ты Гоша и иногда даже Георгий, – дружно сказали родители.
Папа вообще всегда с мамой соглашается, потому что мама лучше знает, как надо с нами, с детьми.
А Платон так ничего и не услышал. Как мне кажется, моему братцу живётся хорошо: «лопухи» на уши, а на остальное – пофиг.
Я всё время про него думаю. Даже в последние дни перестал делать уроки. Понимаю, что это неправильно. Скоро все это заметят, потому что посыплются двойки. Но я занят мыслями, где же найти нечестного богатого дядьку и как деньги с его счёта снять.
Есть хакеры, которые взламывают счета, но этот путь не для меня. Хакеров рано или поздно ловят, а меня никогда не получится поймать. Почему? Да потому что я буду действовать осторожно, хитро и умно! И другими, не хакерскими методами.
Я непременно обзаведусь связями в банке, сколочу маленькую команду, но не из друзей и родных, чтобы не подвергать их опасности. Мне понадобятся просто уборщица и охранник. Их тоже не хотелось бы подвергать опасности, но приходится чем-то жертвовать. Это будут, конечно, люди взрослые, и со мной дружить им будет неинтересно, поэтому я познакомлюсь с их детьми.
Значит, искать надо тех, у кого есть дети.
Главное – найти банк, в который нечестные дядьки носят деньги. Городок у нас небольшой, от столицы примерно сто километров. Он такой… провинциальный, но с богатой историей. Кремль есть, музеи, река с набережной, ещё – пастила самая вкусная и калачи на славу. А вот банков немного: кажется, всего четыре… А может, меньше. Но я возьму на заметку даже маленькие и прослежу за каждым из них.
Да уж, времени на слежку уйдёт немало. Но что делать? Необходимость вынуждает.
Для начала я решил отправиться в первый банк, который находится недалеко от школы. После уроков туда и нагряну.
Весь день в школе я вёл себя спокойно, ничем не привлекал внимания. Даже наоборот – на математике руку тянул изо всех сил, задачки у доски решал. На литературе вызвался текст по ролям читать. Всё делал, чтобы никто ничего не заподозрил.
Но можете себе представить, что друг мой, Лёнька Птичкин, как раз стал смотреть на меня недоверчиво, с интересом разглядывал, как будто не узнаёт! И на перемене перед последним уроком он меня расколол.
Подходит такой:
– То ты в последнее время уроки не делаешь, двойки хватаешь, ходишь таинственный… А сегодня – бац! – и таким паинькой заделался, перед учителями хочешь хорошим казаться. Странно как-то! Что скрываешь? – И потом как гаркнет мне прямо в ухо: – А ну выкладывай! Или ты мне больше не друг.
Лёнька уткнулся своим лбом в мой. Его рыжая чёлка полезла мне в глаза, а он всё напирает широкими плечами: глаза его близко-близко, просверливают во мне дырку. Трудно ему противостоять. Он такого же роста, как я, но мощнее выглядит. Руки у него большие и тяжёлые: ударит – тут же и грохнешься.
И я решился: друга терять совсем не хочется! Поэтому сказал, немного привирая, что хочу узнать, как работает охрана банков. Переживаю, что хранилище могут захватить террористы, грабители. И вот думаю написать книгу про всякие способы защиты – и такую придумаю, которая не под силу никаким бандитам.
Птичкин отступил и покосился на меня: не знает, верить или нет. А потом у него глаза округлились, заискрились. И уши он стал тереть – а это верный признак того, что голова у него заработала на космической скорости. Я даже заволновался, чтобы мозги у него не расплавились от наплыва мыслей. Лёньке, конечно, стало интересно, и он соображал: вру я или нет, а если вру, то зачем?.. Идея с охраной банков пока сработала.
Я сгрёб его в охапку, хоть он и крупнее меня, и потащил под лестницу. И там зашептал:
– Сегодня идём в банк, который недалеко от школы. И всё там изучаем. Понял? Идёшь со мной?
Взгляд у друга стал ясный, он расплылся в улыбке и как двинул меня по спине – я чуть не упал!
– Ты что, сомневаешься? Ты и я – сила.
– Это точно!
Так первый пункт плана – разведку – я принялся выполнять с Лёнькой.
Опасные мысли
Как только прозвенел звонок, мы сразу выбежали из школы и, не снижая скорости, помчались в банк, что на соседней улице.
По дороге я споткнулся, потому что на другой стороне увидел Светку.
Она шла, размахивая своим синим портфелем с нарисованными нотами. У меня перед глазами поплыла картинка в цветную полоску: то жёлтая от солнца, то розовая от Светкиной куртки. И ещё мне казалось, что Сечкина плавно перебирает ногами по воздуху, то есть как будто не идёт, а летит.
Одна моя нога остановилась, а другая ещё бежала вперёд, и я чуть не грохнулся, но удержался и стал догонять Лёньку – он уже скрылся за поворотом. Я снова глянул на другую сторону улицы, а там никого: Светка исчезла.
Уф! Прибежали мы к невысокому кирпичному дому, самому неприглядному и серому на всей улице. На него и внимания-то, наверное, никто не обращает. Я ещё подумал, что такой банк ограбить легко. Дом всего двухэтажный, но посередине – внушительные двери, совсем неподходящие для такого низенького строения.
Пока мы пытались отдышаться, я заметил страх в Лёнькиных глазах.
– Может, не пойдёшь? Постоишь за углом здания, меня подождёшь? – я решил дать ему последний шанс отказаться.
– Ты что, за слабака меня держишь? – вскинулся Лёнька.
Раз – и он толкнул тяжёлую входную дверь. Та поддалась не сразу, и я ему начал помогать – налёг всем телом. Так вдвоём мы приоткрыли лишь небольшой проём, чтобы протиснуться.
В маленьком, плохо освещённом тамбуре никого не было, только деревянные двери впереди виднелись, которые вели дальше. Охранников нет, а это уже не так страшно.
Только я так подумал, как от стены отделился какой-то странный силуэт.
– Глянь, это же робот!
– Да ну! – Хотя я и сам уже догадался, что робот.
Но сразу было и не понять. Такой человек-человек: тёмные волосы, обычное лицо – овальное, руки, ноги, совсем как живой! С реалистичной силиконовой кожей – знаю я таких, видел на выставках робототехники. Но глаза прям стеклянные, и лампочки в них мигают: то одним цветом, то другим, как светофоры: красный, жёлтый, зелёный. Непонятно, этот робот женщина или мужчина? – одет в серый брючный костюм, и волосы короткие торчат.
И у меня в голове мелькнуло: это не ахти какой робот, а самый обычный, и покруче видели.
– Какой-то робот допотопный, – шепнул мне в ухо Лёнька.
– И нечего тогда бояться этого Среднего.
Средний – так я его обозвал, этого допотопного. А он руки поднял и ко мне направился.
– Дотронуться хочет? – тихо спросил Лёньку, чтобы робот не слышал.
– Ага, чтобы датчики заработали.
«Знаем-знаем твою натуру, Средний! Ведь пока сенсоры на прикосновение не заработали, никакая информация в твой напичканный электроникой мозг не поступает. Читали про такое», – мысленно обратился я к машине.
– Сейчас смотри: прикол будет, – сказал Лёнька и пошёл навстречу Среднему.
Это он хорошо сделал: надо же показать, что мы не боимся. Я тоже хотел подойти, но увидел, что друг через несколько шагов замер.
Неожиданно за Средним показалось ещё одно существо на четырёх согнутых ногах.
– Это робот-собака! – воскликнул друг.
Выкатилась она из-за Среднего на чёрных маленьких колёсиках. Само туловище белое, а глаза – голубые, смотрят внимательно, пристально, и хвост настороженно торчит. Хоть это ненастоящий пёс, и невысокого роста – нам по колено, но я очень испугался за друга. Я знаю, что он боится собак, потому что в детстве его покусал терьер.
И собака-робот прямо на нас поехала, громко колёсами своими крутя по каменному полу.
Лёнька отошёл назад, повернулся и гаркнул мне в ухо:
– У неё же, наверно, и обоняние работает!
– Точно! Она определяет по запаху – свои или чужие.
Лёнька молодец, не боится этого механически-электронного чудовища.
Собака ехала и порыкивала. Подкатила к Лёньке, обнюхала, да так громко, что показалось, это пылесос работает. Потом внутри у четвероногой оглушительно зажужжало. Мы даже уши руками зажали. А после с этим жутким звуком машина направилась ко мне, но тут звук прекратился, и она стукнула своим железным носом в коленку, да так сильно, что у меня нога подогнулась.
– Ой! – вскрикнул я.
А за это время Средний успел к Лёньке подойти и начал толкать того за деревянную дверь, которая ведёт внутрь банка. Друг сопротивлялся, но у Среднего ручищи сильнее.
А значит, Лёнька контроль прошёл. Дверь за ним захлопнулась, и я остался один. Собака от меня не отлипает – стоит, уткнувшись в колено. Скорей бы и меня Средний пропустил!
Дошла моя очередь, встал робот напротив и смотрит мигающими глазами-лампочками. Только и слышно: щёлк, щёлк! Наверняка камера работает, снимают меня. А потом как схватил за руку своей холодной пятернёй и запустил мне в ладонь импульсы электрические: ощущение, как будто меня иголками колют.
«Уф, потерплю! Сейчас уже в банке окажусь», – подумал я. Но нет! Средний меня силой затолкнул в боковую небольшую комнату, которая справа от входа оказалась. Я её даже до этого момента не заметил! Так же, как и Лёнька, я очень упирался, но всё было бесполезно. Ещё и четвероногий монстр сзади меня за ноги хватал, но, правда, не больно, и тоже тянул собачьей мордой вперёд.
Никак мне от этих двоих не убежать! Дверь за нами захлопнулась.
Мы оказались в узкой пустой комнате. Стены железные – кажется, что мы находимся в огромном сейфе. Темновато, но есть узкое оконце, в котором видно зал банка: там люди ходят. В комнате тишина. Средний рядом стоит, зато собаки нет – она за дверью осталась.
Подумал, что вот здесь меня и будут держать, и голоса моего никто не услышит, если я буду кричать. Только оконце вселяло надежду: в него можно стучаться, если что.
Но я не буду бояться. Ничего тут страшного нет! Поближе с роботом познакомлюсь.
– Средний, что ты собираешься со мной делать?
А тот не реагирует.
Хоть у меня в ногах и руках дрожь началась, я не показывал, насколько мне не по себе. Начал смело ходить по комнате туда-сюда. Вот оконце, а там – Лёнька! Он ревёт, руками машет, рассказывает что-то дяденьке в форме.
«Напрасно ты, Лёнька, за меня беспокоишься. У меня всё хорошо!»
И тут слышу – жужжание. Средний стал вырастать вверх, аж почти до потолка. Потом наклонился и навис надо мной. Из глаз вырвались красные лучи, как у лазерного прицела. Они просканировали меня всего насквозь. В теле стало покалывать мелкими иголочками. Я замер: бежать всё равно некуда. Опять стал себя убеждать, что совсем не страшно и не больно. Надо чуть-чуть всего потерпеть.
В следующий момент робот поднял руки и положил их мне на плечи. Ой, как тяжело стало! Присесть захотелось под таким железным грузом, ноги подгибались. Слёзы подступили, но я сдержался.
– Всё равно я тебя не боюсь, железная балбесина!
Он начал ещё сильнее жать мне на плечи.
И вдруг что-то лязгнуло. Я отклонил голову вбок от Среднего, в сторону звука, и увидел, что за ним, на противоположной от окна стене, появилось отверстие, и там ярко засветился синий экран, а на нём забегали разные знаки – как в компьютере, когда хакеры вскрывают секретные сайты.
Знаки забегали, строчки запрыгали… Меня замутило, как будто я еду в машине, и закружилась голова. Я отвернулся от экрана, а Средний всё сильнее давил на плечи. Я уже вскрикивал – так, негромко. Дышать очень тяжело. Почувствовал, что лоб у меня по́том покрылся, уши горят, как будто меня сильно-сильно ругают.
Я снова высунулся из-за Среднего и посмотрел на экран. Там, на синем фоне, высветилось красным: «ОПАСНЫЕ МЫСЛИ» – и куча восклицательных знаков. И тут же раздался вой сирены.
Вот тут-то у меня сжалось всё внутри: подумал, сейчас грохнусь на пол. Под звуки сирены дверь распахнулась, и в комнату ворвались дядька-охранник, Лёнька и женщина-служащая.
Охранник пытался снять с меня руки робота, а женщина подбежала к стене, что-то там понажимала, и робот сразу начал уменьшаться в размерах и опустил руки. Стало легче: я задышал, и у меня хватило сил выбежать из комнаты.
В тамбуре воздуха ещё больше – хорошо. Лёнька за мной побежал, смотрел на меня глазами, полными ужаса.
– Всё нормально, Лёнька, – пытался я его успокоить. И себя заодно.
Охранник вышел за нами, взял меня на руки, как маленького, и мы вместе зашли в зал банка. Двери за нами громко захлопнулись.
Ох, сколько неприятностей мы перенесли, прежде чем попасть сюда, в светлый зал, где происходят невероятные денежные чудеса!
Мы расположились в кожаных креслах под огромными красивыми люстрами. Перед нами – столик, а на нём – стаканчики с водой. Пытаются нас успокоить и отвлечь от мыслей о роботе: пить дают, конфетки.
Я вслух приговаривал, как попугай: «Роботы же не такие! Они не вредные! Они помогают людям!» Лёнька поддакивал: он набрал полный рот конфет и ещё пытался пить.
Я затих, воду пил, а конфеты не лезут. Меня подташнивало от пережитого в той страшной комнате. Руки ещё не согрелись после ледяных прикосновений Среднего.
Женщина-служащая шумно вздохнула. Она сказала, что зовут её Ольга и что она хочет нам всё объяснить.
Тени Среднего
– Ребята, вы извините, – Ольга гладила меня по голове. – В банке ввели новую систему распознавания грабителей.
– Роботы же не вредные! – снова и снова повторял я.
– Роботы так настроены, чтобы выявлять преступные замыслы. Но, как видно, программа ещё несовершенна. Я доложу начальству. Пусть всё перепроверят, – Ольга взяла меня за руку. – Ну что, как себя чувствуете?
Лёнька снова заревел, размазывая слёзы по щекам, хотя первые ещё не высохли.
– Ребятки, так там же у входа табличка висит: «Электронный контроль, проходить только с ясной головой», – добавил охранник.
– А у нас столько фантазий в голове, что робот перепутал! Подумал: злоумышленники пришли, – выпалил Лёнька, и слёзы у него мгновенно высохли.
– Да уж, частенько мы придумываем небылицы… – подхватил я. – Ладно, пойдём домой.
– Нет, вас одних отпускать нельзя. Вы такой стресс пережили! – сказала Ольга, а охранник согласно кивнул.
– А вообще в банк дети без взрослых не ходят, – упрекнул он нас.
– А как же? Ведь интересно посмотреть, как банк работает! Скоро и у нас платёжные карточки будут, – важно заметил Лёнька.
Вообще друг у меня – молоток: и рассуждает как надо, и со мной в опасности не испугался.
Я смотрел на Лёньку, а у самого голова работала. Вовсе и не сбой произошёл у Среднего, а он точно уловил мои мысли: я планирую ограбление. И Средний назвал их опасными. Коленки мои снова задрожали, но я взял себя в руки и повторял, что был на секретном задании, как разведчик.
Ольга решила позвонить нашим родителям. Я пытался её отговорить. Чтобы не давать их телефонные номера, сказал, что папа всегда на вызове, так как он врач скорой помощи, а мама непременно сидит в подвале, в запасниках своей библиотеки, а туда сигнал не проходит.
А вот Лёнька сразу назвал контакты своей мамы. Удивительно, но он совсем не боялся, что его будут ругать. Да и вообще расхрабрился: всё спрашивал, где же деньги лежат, почему их не видно.
Лёнькина мама – тётя Таня – быстро за нами пришла. Поохала-поахала, пока мы ей обо всём рассказывали, и повела домой. Всю дорогу она беспокойно прижимала нас к себе, а когда мы проходили мимо кондитерской, решила угостить нас сладким – в качестве лекарства от стресса.
Я выбрал самое большое пирожное, а Лёнька – самое воздушное. Сок тоже заказали – тянули его через соломинку и соревновались, у кого пузырей больше. Про банк мы уже совсем не вспоминали.
Мама Лёньки смотрела на нас то строго, то нежно.
– Ну вот, теперь вас можно домой вести, а то были такие прибитые, испуганные… А сейчас ваш страх в пирожном растворился.
– Мам, ну мы же любознательные! – Лёнька хитро улыбнулся.
– Как я вас понимаю! Вы же любознательные, всё вам хочется исследовать. Но банк – это всё-таки серьёзная организация, и вы пока ещё не доросли ходить туда самостоятельно.
Мы с Лёнькой совсем развеселились: начали бегать и в догонялки играть, а дома всё время хохотали.
– Может быть, вам врача надо вызвать? Вы ведёте себя как ненормальные! – Лёнькина мама не на шутку разволновалась. – Хотя понимаю, что хохот ваш из-за стрессовой ситуации.
Когда тётя Таня кормила нас щами и котлетами, мы набросились на еду, словно с голодного края, а наевшись, разморились и совсем успокоились.
Потом мама Лёньки дозвонилась до моей и всё ей рассказала.
– Дети очень были напуганы, я поэтому их совсем не ругала. Страхи ведь излечиваются заботой и любовью, – услышал я кусочек разговора.
За мной прислали брата. Он поволок меня домой. Именно поволок: шёл быстро, не оглядываясь, а если я отставал, то волочил меня за руку. И улица казалась мне такой серой, неприветливой… Было обидно, что мы с Платоном так идём, я ведь многое сегодня пережил! А он молчит.
Мои родители отреагировали на происшествие в банке совсем не так, как мама Лёньки. Сидят на кухне, на меня не смотрят. У мамы сжаты губы, что ей совсем не идёт. И ни одного слова поддержки, ни одного вопроса, страшно ли мне было. Обстановка такая тягостная!
Но папа всё же решил со мной поговорить.
– Ну, что ты молчишь? Ты что, не можешь объяснить, зачем пошёл в банк? Я же не могу залезть к тебе в голову и узнать, какие мысли там бродят! – И так далее: куча нудных вопросов, на которые я не отвечал.
– Сынок, ну объясни нам свой поступок! – подхватила мама.
– Это хулиганский поступок, – подзуживала Ритка.
– Не влезай! – огрызнулся я.
Тут мама всё-таки меня пожалела – подошла и обняла, и тогда я разревелся.
– Слёзы – это к раскаянию. Ну ладно. Тебе надо отдохнуть, – она повела меня в комнату.
– Ходить по городу один ты больше не будешь. После уроков жди сестру или брата – и с ними домой, – вдогонку крикнул мне папа.
Я лежал в своей комнате, в темноте, и думал, что боялся Среднего меньше, чем своего грозного папу. Ну и как я могу рассказать им про Светку? Да и легенда про книгу, про которую я наплёл Лёньке, для родителей не прокатит. Они не поймут, Ритка покрутит пальцем у виска, а Платону в «лопухах» вообще всё равно.
В эту ночь мне снились кошмары.
То на меня, пытаясь укусить, всё время гавкал этот четвероногий железный монстр, а я бежал вверх, на гору. Та тряслась, и я кубарем летел вниз вместе с камнями, а пёс уже ждал с раскрытой пастью.
То я убегал от собаки-робота, попадал в кусты и пробирался сквозь них, сдирая кожу на руках и ногах. Я просыпался от страха и искал следы ран. Потом снова засыпал, и в самом последнем сне увидел Среднего: как он стоит, а вокруг двигаются огромные тени. Они летят на меня и вот-вот дотронутся, окутают паутиной, в которой нечем дышать.
Но тут я совсем проснулся, жадно глотая воздух.
Наступило утро: в комнату попадали солнечные лучи, и все кошмары растворились в ярком свете. Средний остался во вчерашнем дне. Пора вставать – продолжить разведывательную операцию.
За завтраком мама старалась окружить меня нежностью и заботой. Сестрица тоже была мила. А когда папа попытался ещё раз вернуться ко вчерашнему происшествию, то мама мягко его остановила:
– Давайте забудем плохое. Гоша всё понял, и перед школой его нельзя расстраивать.
С этим папа согласился.
– Да, конечно: в школе голова должна быть светлая. Вчера я уже всё сказал. А ты, сын, запомни, что один – никуда!
– Сегодня я приведу его домой, – буркнул брат.
Когда я шёл в школу, то постоянно оглядывался: мне мерещились тени Среднего – такие тёмные, жуткие, они прятались за стволами и снова появлялись. Было пасмурно, небо покрыто облаками, и теням так легко слиться с листвой…
«Нет, Средний находится там, в банке, и его тени тоже там», – повторял я про себя. И если они действительно меня преследуют, то я их не боюсь.
Колдовской кисель
На следующий день на школьной лестнице я натолкнулся на девчонку.
Ну а чего она так медленно плетётся? Я уже хотел ей крикнуть. Да ещё в этот момент Лёнька догнал меня и тоже врезался. Получился такой паровозик, в котором вагоны наехали друг на друга.
Девочка оглянулась. Так это же Светка!
– Мальчики, вы что? – Она отвернулась и быстро пошла наверх.
Лёнька снизу меня толкает, а я задохнулся – двигаться не могу. Вот я дурак! Остался стоять, так как соображать перестал. Лёнька обогнал меня, махнул рукой и побежал наверх. Я тоже двинулся вперёд, но не из-за Лёньки – взглядом искал хвостик из белых волос.
А, вон он, мелькнул там, выше, и скрылся из глаз. Жалко, мы не в одном классе учимся! Я рванул на наш этаж и тут увидел, что Лёньку припёр в угол коридора кто-то со светлой макушкой. Так это же Рустик Тамаев! Что-то шепчет ещё, а друг вырывается. Так напрягся, что покраснел до корней рыжих волос, руками размахивает, но всё без толку. Рустик – дылда, выше нас на голову. И считает, что раз выше, то и сильнее.
Мы с Рустиком знакомы с песочницы, живём в одном подъезде – он выше меня этажом, ходили в одну группу в детском саду. Даже пошли с ним в один класс. Но дружбы между нами нет никакой – только вражда.
Я подбежал, обхватил Тамаева сзади за шею и повис на нём. Он выпустил Лёньку, и тот отпрыгнул подальше. Рустик разозлился и стал меня за руки хватать – повалить хочет, а я увёртываюсь. Тут Лёнька вернулся и приготовился к прыжку, да и я с кулаками стоял, готовый врезать, если враг продолжит нападать. Но тот понял, что с нами двумя ему не справиться, сморщил нос картошкой, всем своим видом показывая, что связываться с нами ему неохота, и пошёл в класс.
А на уроке прислал мне записку: «Видел вчера, как твой братан тебя домой тащил. Что, не вырос ещё, чтобы самому от дома до школы ходить? Или ты наказан? Точняк! Не сомневайся, я всё выведаю. Запалишься и ты, и твой дружок!»
Короче, я понял, что у нас есть противник, который будет палки в колёса вставлять. Надо быть осторожнее!
Помню, что в детском саду Рустик всё время меня задирал. Плевался, стараясь попасть мне в лицо. Я сопротивлялся как мог, но он рос быстрее меня и всегда был сильнее. Да и сейчас мы только вдвоём с Лёнькой можем с ним справиться…
А вообще вопрос: почему в детском саду он выбрал именно меня, чтобы задевать и нападать без причины? Или есть причина? Какая? Вот и сейчас следит за мной, всё вынюхивает. Ой, как руки чешутся, так хочется ему в ухо заехать!
Сегодня у нас было всего три урока: англичанка заболела, и нас отпустили пораньше. Мне пришлось ждать Платона – он должен отвести меня домой. Но у него целых шесть уроков! Я загрустил, долго мне ещё придётся болтаться в школе.
После занятий Лёнька подбежал ко мне, да так, что едва успел остановиться: чуть носом мне в плечо не уткнулся. А у самого вид такой довольный, будто его от уроков до конца года освободили.
– Слушай, у меня тут идея бомбическая…
– Тише, – перебил я друга, потому что рядом снова возник Рустик: за фикусом прячется, как будто его не видно. А выставленное ухо так и работает, будто локатор. Мне даже смешно стало от его глупости!
– На улице расскажешь! Надо смыться побыстрее, чтобы Рустик не заметил, – я потянул Лёньку на выход.
Мы слетели вниз по лестнице и выскочили на школьный двор. Хорошо, что осень тёплая – одеваться долго не надо. Помчались за угол школы, там сквер, кусты высокие, густые. Присели мы на скамеечку: кажется, нас не видно. Рустик точно потерял – он большой и неуклюжий, не угнаться ему за нами.
Лёнька подсел ближе ко мне и зашептал на ухо:
– Давай сегодня пойдём и исследуем охрану банка, который рядом с моим домом.
Лёнька – настоящий друг: несмотря на вчерашнее происшествие с роботами, он не побоялся продолжить наши приключения.
– У нас по расписанию ещё три урока. Потом Платон поведёт меня домой, – сказал я.
Лёнька кивнул и потащил меня в сторону своего дома. Показал мне банк – здание было современное, с огромными тёмными окнами в пол. Ко входу вела широкая каменная лестница с балясинами. Всё так торжественно!
– Смотри, а напротив – заброшенное здание. Я видел, как из него жильцы съезжают. Там пусто. Мы сейчас заберёмся повыше и будем наблюдать, кто входит, кто выходит из банка, – сказал Лёнька, указывая на трёхэтажный дом.
Друг мой – голова. Хорошо всё придумал!
Зашли мы в пустой дом. Он оказался совсем обветшалым – вся штукатурка осыпалась. Когда идёшь по широченной лестнице, шаги гулко отдаются в пустом пространстве. Забрались на третий этаж. Зашли в широкую дверь с выбитыми стёклами и попали в коридор, из которого можно попасть в любую комнату. Эхо в них громкое!
– У-у-у! – прокричал я.
– У-у-у-у-у-у-у! – завыли в ответ.
Лёнька хихикнул и стал шаркать ногами по полу – так пылища прямо клубами в воздух поднялась, а свет из окон её подсвечивал. Мы тут же начали чихать.
Побегали по всем комнатам. Зрелище такое необычное: обои свисают со стен клочьями, сломанные стулья валяются, грязные тряпки разбросаны… В самой большой комнате мы уселись на широкий подоконник и прилипли к окну – стали наблюдать.
Лёнька прямо впечатался лбом в стекло и, не отрываясь от окна, мечтательно протянул:
– Вот бы дрон сюда! Мы бы его запустили и увидели всё, что там происходит.
Посидели мы недолго, быстро заметили, что в банке нет никакого движения: машины не подъезжают, внутрь никто не заходит, да и в окнах свет не горит.
«Неужели банк не работает?» – мы с Лёнькой переглянулись: мысль у нас была одинаковая.
Сзади неожиданно заскрипело, потом застучало. Я вздрогнул и оглянулся. Лёнька продолжал давить лбом стекло. Огромные тени гуляли в пустом помещении, копошились на потолке, перескакивали на стены. Что за скрип? Ох, это скрипели половицы, по ним тоже носились тени, соскальзывая вниз с потолка. У стены стоял шкаф, и чёрные силуэты со стуком открывали и закрывали дверцы.
Вдруг половицы начали отлетать одна за другой: тени устроили сумасшедшую пляску по всему полу, дощечки не выдерживали и взлетали вверх, а за ними – и дверцы шкафа. Призраки стали подкрадываться ко мне. Я увернулся и свалился с подоконника.
– Ты что? – удивлённо спросил Лёнька.
– Ты слышишь скрип и стук? – Я поразился, что друг сидит спокойно и ни на что не реагирует.
– Нет, вокруг тишина.
– Если и тишина, то зловещая, – промямлил я.
Я решил, что раз Лёнька не замечает теней, значит, они воздействуют только на меня. Они проследили, как я сюда зашёл, и прокрались следом. Не буду пугать Лёньку! Это Средний послал шпионов следить за мной.
Смотрю, тени поуспокоились и спрятались за шкаф. Конечно, это те же, что преследовали меня на улице. Ну и что им надо?
«Я не боюсь теней. Я на вас даже внимания не обращу. Вы исчезнете! – я придумал заклинание, прокричать три раза. – Исчезнете! Исчезнете! Исчезнете!»
Сработало! Но как только тени скрылись, с лестницы послышался другой шум. Я подошёл к входной двери и осторожно открыл её. Вышел на площадку и посмотрел вниз. А там, этажом ниже, на площадке стоит тётка – растрёпанная, с длинными чёрными волосами, мешает поварёшкой варево в огромной кастрюле. Склонилась над посудиной и шурует. Волосы её болтаются, и она вот-вот окунёт их в дымящуюся жидкость. Цветастый халат на ней – как пузырь: рукава широкие.
Ох, ведьма! Наверное, зелье колдовское варит! Стою тихо, прямо не дышу. Тётка крутит и крутит что-то в кастрюле, дым аж до меня поднимается. Поварёшка гигантская о стенки бряцает, и звук такой глухой от этого идёт по всей лестнице…
Подумал, что сейчас заколдует меня, и попятился назад. Тихо дверь за собой прикрыл. А тут меня Лёнька зовёт, рукой в окно показывает.
Подошёл – смотрю, а внизу Рустик по улице бегает. Не успел я отпрянуть от окна, как тот поднял голову и увидел нас.
– Всё, мы попались! Рустик сейчас сюда прибежит, – сказал Лёнька.
– Нет, ничего у него не получится. Там внизу ведьма зелье варит, она-то его и встретит. Посмотрим, как он с ней бороться будет, – сообщил я и аж языком щёлкнул.
А сам подумал, что эта ведьма может нас всех в камень превратить. Тут мы и сгинем вдвоём, да ещё Рустик, и никто нас не найдёт.
Позвал я Лёньку посмотреть на тётку. Вышли мы на площадку, тихонько вниз спустились, а ведьмы уже нет, только кастрюля с розоватой жидкостью стоит – да поварёшка в ней. Схватил я ковш, зачерпнул колдовское розовое варево и стал ждать Рустика. Лёнька рядом, тоже со мной ручку поварёшки держал – она длинная.
Вдруг – шорох шагов: Рустик крался по ступенькам. Он увидел нас и захохотал:
– Вы попались! Думаете, раз никого в доме нет, так можно здесь огонь разводить?
Вот чего он несёт?.. Я даже задохнулся от возмущения и плеснул полную поварёшку в его сторону.
Рустик успел увернуться, только брызги попали ему на одежду. Я зачерпнул вторую поварёшку и снова плеснул. Но ложка выскользнула у меня из руки и упала на пол. Столько брызг разлетелось вокруг! Задело и нас с Лёнькой, и Рустика. Моя куртка вся перемазалась этой розовой жидкостью. Я взял немного, лизнул, почувствовал ягодный вкус. Это оказался кисель, да такой ароматный и сладкий, что захотелось попробовать ещё.
– Это кисель! Вкусняшка! – крикнул Лёнька.
– Кисельком балуетесь? – хихикнул Рустик.
– Мотай отсюда. Хватит шпионить за нами! – крикнул Лёнька.
– Сейчас обольём тебя этим огненным киселём! – подхватил я.
Рустик сбежал вниз и показал нам кулак:
– Я вас выведу на чистую воду!
– Слушай, чего ему от нас надо? Ты не задумывался об этом? – начал было Лёнька.
Вдруг позади громко хлопнула дверь. Мы вздрогнули. Это из своей квартиры вышла тётка, про которую я подумал, что она ведьма. Её волосы были забраны в причёску, и на ней уже было платье, а не халат.
– Мой кисель! Я остужать его поставила. Ну держитесь, сорванцы!
Мы с Лёнькой кубарем скатились вниз и выбежали на улицу. А бежать не можем – смеёмся, аж сгибаемся от хохота, за животы держимся.
– Охлаждает кисель на лестнице? А холодильник? – заливается смехом Лёнька.
– Кастрюля огромная, в холодильник не влезает. Да и нельзя горячее в холодильник! – сообразил я.
– А сколько надо иметь детей, чтобы съесть весь этот кисель? – удивился Лёнька.
– Да она толстая, сама всё съест, – захохотал я.
Посмотрел я на часы и понял, что у Платона шестой урок вот-вот закончится. Попрощался с Лёнькой – и быстро к школе: брат уже был внизу и искал меня. Мы поплелись в сторону дома.
Как здорово с Лёнькой и как скучно с братцем! Вот разве можно рассказать ему про кисель и ведьму? Он посмотрит на меня, как на ненормального.
А тётка в халате точно была колдуньей! После того как я её киселя немного попробовал, тени пропали насовсем и больше меня не преследовали.
Тайна моей сестрицы
На следующий день возвращался я с Риткой домой из школы. Шёл по улице и размышлял: ещё одна попытка найти деньги не удалась. Соседний с Лёнькиным домом банк не работает – он вообще закрыт. И когда я Светке скрипку куплю, пока непонятно.
А моя сестрица всю дорогу щебечет по телефону: охает и ахает, да такая вежливая, добрая! Со мной никогда так не разговаривает, только колкости всякие говорит. Прислушался: у её одноклассника отец – владелец банка, и он в подвале сделал для сына развлекательный аттракцион, как в Диснейленде.
Я как только это услышал, даже дышать побоялся: весь напрягся, подслушиваю. Оказывается, там в подвале ходит вагончик, в который можно садиться, ездить по кругу и рассматривать всякую всячину, которую встроили в ниши. И этот Риткин одноклассник иногда берёт с собой друзей – покататься. У него скоро будет день рождения, и он обещает покатать весь класс.
Я понял, что мне надо подлизаться к Ритке, чтобы она взяла меня с собой. Да уж, проблемка! Сестрице понравиться непросто… Мне надо было срочно что-нибудь такое придумать, чтобы она снизошла до меня.
Вот Лёньке хорошо! У него сестрёнка маленькая, ей всего три года. Она всегда подходит к нему, обнимает и лепечет так ласково. Аж завидно! Не то что мои брат с сестрой, которые так и пытаются меня подколоть. Но делать нечего, надо сестрицу мою как-то провести, задобрить её.
Думал я весь день. Вечером представил Светку: как она держит в руках скрипку, подаренную мной, и кланяется после выступления, а в зале все аплодируют. Видел я её сегодня в школе, специально поднялся на их этаж на перемене. Вроде бы обычная девчонка: ходит по коридору и что-то рассказывает подружке, смотрит на неё, а глаза светятся так по-доброму, улыбается так приятно. А смех у неё похож на те мелодии, которые она на скрипке играет: волшебный, переливчатый.
Хорошая она! Я бы ей вообще всегда-всегда аплодировал: не только, когда она на сцене, но и в обычной жизни. Жалко, что она не в нашем классе, а то бы она так и на меня смотрела.
На следующий день на перемене мы с Лёнькой обсудили, какие ещё банки будем обследовать. Я рассказал ему про отца Риткиного одноклассника и аттракционы в подвале.
– Вот здорово было бы попасть туда вместе с ребятами! – у Лёньки аж волосы на голосе зашевелились.
– Да не получится… Ритку разве уговоришь? – вздохнул я.
– А я знаю, как воздействовать на твою сестру, – друг выждал пару секунд для пущего напряжения. – Шантажом!
– Ты что, спятил? Чем мне её шантажировать? – я аж поперхнулся.
– Я знаю Риткину тайну.
– Вот это да! Ты знаешь, а я нет?
И Лёнька поведал мне невероятную историю. Короче, оказывается моя сестра влюблена в Артёма – парня из своего класса. Она постоянно смотрит на него, чуть ли не бегает за ним и частенько сидит на лестнице у него под дверью, но ещё ни разу ему на глаза не попалась. Как слышит, что кто-то собирается выходить из его квартиры, так сразу сбегает.
Вот уж такое я никак не мог даже представить! Ритка влюблена. Потеха, да и только!
– Ты только произнеси «Артём», и она сразу возьмёт нас кататься в этих вагончиках.
– А откуда ты эту тайну знаешь вообще?
– Услышал однажды, когда она с подружками в коридоре на перемене болтала, – хитро улыбнулся Птичкин.
Я бы прям сразу и побежал к Ритке, но у нас начался урок окружающего мира! Очень сложно было усидеть на одном месте, зная такую тайну. Я так шумно ёрзал на стуле, что учительница вызвала к доске: «Ты привлекаешь к себе внимание. Наверное, хочешь у карты рассказать нам про полезные ископаемые в районе Уральских гор?»
Мне пришлось идти и рассматривать карту, выискивать на ней значки, которые обозначают железную руду, медь, алюминий, никель и драгоценные камни. Вот уж не до этого мне было! Я тянул, мямлил – лишь бы дотянуть до звонка. Хотя… драгоценные камни – это вещь.
После освобождающей мелодии я по лестнице взлетел на четвёртый этаж и ворвался в Риткин класс. Все посмотрели на меня заинтересованно: «Что тут мелкому надо?» Я подошёл к Риткиной парте, стою и подхихикиваю. Ритка смотрит на меня удивлённо – не может понять, что происходит. А я ей на ухо: «Артём». Она вспыхнула, схватила меня за руку и повела из класса.