Читать онлайн Гора Семи пороков бесплатно

Часть первая. Призрак по имени Алекс

The phantom of the opera is here… inside my mind!

Опера «Призрак оперы»

Он прозрел после смерти. Увидел то, чего не знал и не видел никогда прежде.

Он помнил, что произошло. Он не умер тогда – его убили, огрели несчастного слепого старика кочергой по затылку, чтобы не мешал грабить дом. Он упал и больше не поднимался.

Брать в его доме было нечего, но они все-таки нашли, чем поживиться и, набив мешки, лишь после этого обратили внимание на лежащего на ковре перед камином хозяина дома.

– Надо связать, чтобы… – начал один, но второй перебил его, небрежно пнув мертвое тело.

– Да он сдох! К черту, бросим здесь, он вроде одинокий – никто и не вспомнит.

– А если соседи заглянут и увидят? – первый, несколько более разумный, неодобрительно покачал головой, – Надо оттащить в подвал, пусть гниет там.

Подельник недовольно фыркнул – план ему не понравился.

– К черту, я не хочу трогать труп. Хочешь – тащи один, а нет – пусть тут и валяется! Пошли, – он мотнул головой в сторону выхода.

Собеседник его вздохнул и, покачав головой, сорвал с кресла старенький плед, набрасывая его на тело.

– Не в обиду, старик, нам тоже надо что-то есть. Идем.

Они ушли. Он продолжал стоять, глядя на собственное тело, глядя и не веря, что видит себя. Как он был жалок! Как он был стар, но он не чувствовал этого!..

Сейчас. Сейчас сам себе он казался юным, он был полон жизни и готов едва ли не свернуть горы. Он бы мог заново отстроить свой дом, он бы…

Он нахмурился. Теперь это все уже не имеет значения – тело мертво, а он не сумеет от него отойти. Он помнил старые сказки, легенды о призраках – если не похоронить, как подобает, дух не сможет далеко уйти от тела. Он будет обречен вечно находиться рядом, а это значит…

Он шагнул вперед, поднимая голову и окидывая долгим взглядом высокий потолок, тяжелые портьеры на окнах, проеденные мышами и молью диваны – остатки былой роскоши, и, вздохнув, покачал головой.

Это значит, что он будет заперт в этом доме на века. До тех самых пор, пока не случится какого-нибудь чуда, пока его не похоронят… или не уничтожат окончательно. Сейчас, после смерти, он внезапно понял, осознал, что есть способы уничтожить его так, что от него не останется и следа, что сознание его может исчезнуть, навеки погрузившись во мрак. И что есть способ оживить его, сделать материальным зыбкое, призрачное тело. Только он не знал, как. Только не верил, что кто-нибудь это сделает…

***

Этот дом продавался с большой скидкой, поэтому он не сомневался ни секунды. Уютное, уединенное местечко, удаленное от гомона больших городов, идеальное, чтобы плодотворно работать и так же плодотворно отдыхать.

Он давно искал такое место, чтобы идеально подходило ему по расположению и по цене, и вот – нашел!

Желание заключить сделку он выразил незамедлительно.

Приветливая девушка в риелторском агентстве, вместе с которым он уже полгода как искал подходящее место, напряженно улыбнулась и, кивнув, на несколько секунд сжала губы. Не она показала ему этот дом – он сам нашел его, увидел на их сайте в интернете и попросил предоставить более подробную информацию. Она предоставила, правда, без особенного желания, очень надеясь, что приятный клиент выберет что-то другое.

– Вам не нравится мой выбор? – он уже занес руку, чтобы поставить подпись в договоре, когда внезапно обратил внимание на мрачную девушку. Та тяжело вздохнула.

– Не сочтите меня назойливой, мистер Коурсен, но этот дом… пользуется не самой хорошей славой.

Он непонимающе приподнял брови. Она вздохнула еще раз.

– Говорят, что там водятся призраки. Знаю, сочтете меня глупышкой, верящей во всякую мистификацию, но…

– Я не верю в призраков, – мистер Коурсен широко улыбнулся, – Но ни в коем случае не позволю себе считать глупым того, кто в них верит. В конце концов, каждый волен выбирать себе веру по вкусу, – он весело подмигнул ей и уверенно поставил свою подпись.

Дело было сделано. Договор заключен, покупка фактически совершена – ему осталось лишь расплатиться с агентством и можно смело въезжать в свою новую собственность.

По пути назад он несколько раз ловил на себе странные взгляды сотрудников агентства – пару раз даже возникло ощущение, что его считают безумцем. Он не обратил на них внимания. Он давно выработал в себе привычку не реагировать на косые взгляды, давно привык жить, ориентируясь на свое собственное мнение, а не на мысли посторонних.

«Если только они тоже не верят в призраков в доме», – мысленно усмехнулся он, – «Тогда понятно, почему меня находят сумасшедшим… Ну, что ж. Посмотрим, что там за привидения…»

…

На первый взгляд дом производил, конечно, гнетущее впечатление.

Он стоял посреди не слишком густого, но очень старого, давно заросшего и неаккуратного пролеска, стоял прямо и гордо, слепо глядя на округу заколоченными окнами. Стены его были обшарпаны и серы от дождей и ветров, старая краска выцвела и полопалась на солнце, некогда озарявшем его, ступени крыльца, ведущие к забитой входной двери, покосились и одним видом своим предупреждали, что ступать на них лучше не стоит.

Сейчас солнце уже не касалось этих стен – лес плотно обступил дом, сомкнул над его крышей свои ветви и практически полностью поглотил его.

У крыльца стояли лужи, в нескольких метрах от входа весело журчал ручеек, подпитанный недавно прошедшим ливнем.

Мистер Коурсен подъехал к нему уже довольно поздно – дорога была трудной, далекой, да и выехал он не рано, поэтому возле своей новой собственности оказался уже на закате.

В лесу было темно. Никакого прямого пути к дому не было, а если некогда и существовала дорожка, ныне она полностью заросла травой и покрылась опавшими ветвями, став неразличимой.

Он остановился где-то на опушке густой чащи и, вздохнув, покачал головой, глуша мотор. Что ж, во всяком случае, он не зря обул невысокие резиновые сапоги и захватил с собой мощный фонарь. Заселиться в дом прямо сейчас, переночевать в нем он, конечно, не планировал – в заброшенном строении, скорее всего, и ночевать-то было не на чем: вряд ли какое-нибудь ложе сохранилось в целости и сохранности на протяжении пятидесяти лет, прошедших со времени обитания здесь последнего хозяина.

Но посмотреть приобретенную собственность все-таки хотелось – не зря же он, в конце концов, ехал сюда столько времени! А завтра уже можно будет дать команду специалистам, нанятым им для помощи в переезде и перебраться окончательно.

В лесу было зябко. Свет фонаря разгонял сгустившийся под тяжелыми ветвями сумрак, озаряя сплошной бурелом вокруг; под ногами то тут, то там хлюпала жидкая грязь, и изредка откуда-то сверху срывались капельки, каким-то образом постоянно ухитряющиеся угодить прямо за шиворот.

Он шел, безошибочно выбирая направление, помня, что по словам риелторов, от опушки дом находится не слишком далеко, шел, вглядываясь в полумрак и старательно огибая деревья.

Идти пришлось и в самом деле недолго. Он еще не успел устать, не успел окончательно замерзнуть, не успел впасть в панику и подумать, что заблудился, когда луч фонаря, скользнув между двух деревьев, внезапно уперся в старую, обшарпанную стену.

С губ сорвался облегченный вздох, и Коурсен прибавил шаг. Вокруг было довольно некомфортно, и хотелось поскорее закончить все дела и вернуться домой, в уютную квартиру… Хочется надеяться, что этот дом вскоре станет не менее уютным.

Он вышел на заросшую поляну и, остановившись на краю ручейка, окинул дом долгим взглядом, озаряя его фонарем.

На губах медленно прорисовалась восторженная улыбка.

Да! Это именно то, что нужно, то, чего он хотел! Весь этот антураж, вся эта заброшенность, таинственность, мистицизм! Прекрасно, великолепно, идеально подходящее место! В таком доме и вправду могли бы водиться призраки, а где еще писать книги о них, если не вот в таком месте?

Полное уединение, абсолютная тишина и ореол таинственности и сверхъестественного ужаса, окутывающий это место – идеальный антураж для его целей.

Интересно, кто заколотил окна и дверь? Он скользнул фонарем по забитым окнам, покачал головой и, аккуратно перешагнув через ручеек, бесстрашно приблизился к входной двери.

Призраков он не боялся. Писатель-фантаст, писатель-мистик, он настолько привык выдумывать их, что в реальность существования привидений поверить не мог при всем желании, даже не взирая на собственный, еще довольно молодой, довольно наивный, казалось бы, возраст.

Ему было двадцать восемь лет. Сильный и смелый, уверенный в себе, решительный и резкий – таким он был, и таким становился все больше и больше с каждым новым прожитым годом. Книги писать начал давно, но признан был недавно и теперь, полный счастья, убежденный в собственном светлом будущем, жаждал создать себе идеальные условия для работы.

Первые же заработанные деньги он пустил на приобретение подходящего дома – чем удобнее ему будет писать, тем лучше он будет это делать, а к этому он всегда и стремился.

Он подошел к заколоченной двери и наудачу пару раз дернул ее. Дверь осталась ожидаемо глуха к попыткам ее отворить – сегодня попасть в дом нечего было и думать.

Коурсен вздохнул и, еще раз оглядев удивительное, загадочное, некогда, безусловно, красивое двухэтажное строение, махнул рукой, отправляясь восвояси. Нет, сейчас нечего и думать попасть туда – надо для начала привезти специалистов, которые убрали бы эти чертовы доски, которые помогли бы довезти и расставить мебель, ну и так далее.

Шагал он уверенно, спокойно, на дом даже не обернулся – никакого трепета в душе тот у него не вызывал, производя впечатление самой обычной развалюхи, – поэтому, конечно, не заметил слабого огонька, мелькнувшего среди неровно прибитых досок в окне гостиной.

***

– Шкаф туда, – Коурсен немного отошел, дабы дать дорогу грузчикам и указал на угол большой спальни.

С момента его первого посещения своей новой обители миновала уже неделя, и все это время он не сидел без дела. Доски с окон и двери были оторваны, окна заново застеклены, стены сверху приведены в более или менее божеский вид – дела, обошедшиеся недешево, но стоящие каждого потраченного цента.

Сегодня дом выглядел уже не в пример лучше, совершенно не производил впечатления заброшенного, и молодой человек потихоньку начал обживать его. Привезли мебель – что-то из старой квартиры, что-то приобретенное недавно, – и теперь расставляли под его чутким и внимательным руководством.

Мебели было много, на то, чтобы расставить ее, времени требовалось немало, поэтому сам он прибыл сюда еще засветло. Пришлось, конечно, не спать практически всю ночь, но дело того стоило – грузовые машины начали подъезжать к опушке леса около девяти утра, и к этому времени он уже вполне был готов руководить процессом.

Самую большую сложность представлял непроходимый лес вокруг дома – приходилось тащить шкафы, диваны и кровать сквозь него, что, конечно, грузчиков абсолютно не радовало, а в душе самого хозяина дома вызывало некоторое смущение.

Наверное, в будущем все-таки придется сделать более или менее ровную подъездную дорогу к дому – нехорошо так утруждать людей. Он, конечно, платит, но… Черт возьми, с этим переездом потратил уже столько денег, что неизвестно, на что дальше будет жить! Не дичь же в окружающем лесу ловить для пропитания.

Заботы заняли весь день. Сейчас, вечером, следя за тем, как расставляют последние из привезенных предметов мебели, Коурсен ощущал себя настолько вымотанным, что мечтал лишь завалиться на аккуратно установленную кровать и заснуть.

Изначально он не планировал оставаться сегодня на ночь. Думал еще потянуть время, помедлить, приезжая навещать домик время от времени, а потом как-нибудь постепенно перебраться, но усталость решила все за него.

Шкаф поставили и, к радости хозяина, сообщили, что больше заносить нечего. Он воодушевленно кивнул, усилием воли подавляя широкий зевок и, поспешно расплатившись, попрощался со своими помощниками.

Оставалась сущая мелочь – донести сюда несколько больших сумок из машины, плотно набитых вещами, для которых как раз и был установлен шкаф. Постелить постельное белье…

Он тяжело вздохнул. За окнами было темно, в гостиной на первом этаже ярко горел камин, сообщающий тепло всему дому, усталость давила на плечи каменной плитой и куда-то идти желания совершенно не возникало.

Начался дождь, забарабанили по недавно вставленным стеклам упругие капли.

Коурсен тяжело вздохнул и медленно опустился на мягкую кровать. Идти?..

Он окинул долгим взглядом уже начинающую дышать уютом комнату. Одеяло есть. Подушка есть. Кровать тоже. Постельное белье можно постелить и завтра, а сегодня он готов заснуть прямо так, убаюканный усталостью и тихим шорохом дождя.

Не в силах противиться сну, он медленно откинулся на кровать и, кое-как дотянувшись до лежащего неподалеку пластикового тюка с одеялом, принялся с закрытыми глазами распаковывать его.

Сейчас, еще чуть-чуть и…

Он не успел даже додумать. Сон навалился огромной ватной подушкой, и мистер Коурсен, новый владелец заброшенного некогда дома, уснул на не заправленной кровати, нежно обнимая тюк с одеялом и тихонько посапывая.

…Проснулся он среди ночи от неожиданно напомнившего о себе голода. Днем, занятый делами, он ничего не ел, на ночь не выпил привычную чашку чая, и вот теперь, ночью, организм неожиданно взбунтовался.

Он сел на кровати и, широко зевнув, взъерошил волосы. За окном по-прежнему шел дождь, мягко шуршащий по веткам окружающего дом леса, в комнате все так же было тепло и очень уютно, и Коурсен невольно улыбнулся.

Все-таки удачную покупку он совершил! Отличный домик, даром, что заброшенный – при надлежащем уходе он может превратиться почти во дворец!

Он потянулся и поднялся на ноги. Кажется, вчера утром, как раз перед тем, как приехали грузчики, он собирался выпить чаю и оставил внизу пару бутылок с водой, электрический чайник (электричество к заброшенному дому тоже было проведено: старое строение было обеспечено всеми благами цивилизации) и даже какие-то булки. Кто запрещает сейчас пойти и употребить все это по прямому назначению?

Он хмыкнул и, поправив сбившуюся после сна рубашку, довольно зашагал к лестнице, ведущей вниз. В конце концов, здесь его некому осуждать за поздний перекус, здесь он может делать абсолютно все, что взбредет в голову! А потом вернется в кровать и продолжит сон – на сытый желудок он должен быть крепче.

На душе было светло. Страшный старый дом, прослывший обителью призраков, на глазах превращался в уютное жилище, не пугал даже ночью (хотя он и прежде его не боялся), и он, чувствуя, что возрождает давно покинутое строение, внезапно испытал гордость творца, помогающего возникнуть новой жизни из пепла.

Первым, что вызвало в нем недоумение, был свет, льющийся из распахнутой двери гостиной. Свет был самым обычным, электрическим, но почему он горит, Коурсен не понимал – ему казалось, что вчера в этом помещении он зажег только камин. Хотя, конечно, может быть, кто-то из грузчиков случайно задел, а потом забыл выключить…

Он пожал плечами и, отгоняя от себя глупые мысли о возможной мистификации, решительно направился к гостиной.

Вторым, что ошеломило и потрясло его, была чья-то темноволосая макушка, выглядывающая из-за спинки высокого кресла.

Он нахмурился и решительно шагнул вперед, нащупывая в кармане не вытащенный перед сном мобильный. Похоже, надо вызывать полицию – не успел он въехать в дом, как в него влезли воры!

Он сделал шаг немного в сторону, чтобы лучше видеть человека, и брови его поползли вверх. Так. Это уже переходит все грани дозволенного…

В глубоком кресле, поставленном сюда совсем недавно, очень уютно устроился незнакомый ему темноволосый мужчина, лет сорока на вид, так уютно, словно бы и влез сюда исключительно с целью хорошо провести время. Он сидел, вытянув к камину ноги, зажав в одной руке какую-то книгу, а в другой – изящный, удивительно красивый бокал, наполненный, по-видимому, вином и, потягивая последнее, с интересом читал.

Картина впечатляла, возмущала и изумляла одновременно.

Во-первых, подобной наглости новоявленный хозяин дома попросту не ожидал – если уж вор влез в дом, то пусть хотя бы занимается делом, а не отдыхает возле камина, будто он тут господин и повелитель всея строения!

Во-вторых, откуда он вообще взял вино? Алкоголя с собой Коурсен не привозил, да и бокалов таких у него в наличии никогда не было. Может, конечно, последний вор нашел где-то в доме – судя по всему, бокал был старинным.

Так, все, хватит рассуждений!

Он громко кашлянул и, уперев руку в бок, сдвинул брови.

– Ты кто такой?!

Мужчина, как раз делающий глоток из бокала, поперхнулся от неожиданности и, закашлявшись, едва не пролил вино на себя, с самым искренним изумлением взирая на обратившегося к нему человека.

– А ты кто?

Голос у него был довольно приятный, располагающий, но почему-то звучал приглушенно и как будто издалека.

Молодой человек немного приподнял подбородок.

– Дориан Коурсен, хозяин этого дома! Что ты здесь делаешь, черт возьми?!

– Какой еще хозяин? – мужчина, недоверчиво хмурясь, поднялся из кресла и, аккуратно поставив бокал с вином на каминную полку, отложил книгу, – Это я – хозяин этого дома, парень, не мели чепухи!

Дориан на мгновение опешил. Как? Как – хозяин?.. Он приобрел дом, ему говорили, что тот давно пустует, и вдруг…

– Что за бред?! – свою собственность он все-таки намеревался отстаивать до конца, – Последний хозяин этого дома умер пятьдесят лет назад, что ты несешь?! Я купил дом, ты…

– Пятьдесят лет?.. – собеседник растерянно моргнул и неожиданно вновь упав в кресло, задумчиво улыбнулся, – А мне-то казалось, я умер всего пару дней назад…

Вдоль позвоночника пробежал холодок.

– Что сделал пару дней назад?.. – голос немного сел, и молодой человек попытался взять себя в руки.

Так, стоп, отставить панику. Никаких призраков не существует – перед ним явно живой человек, не прозрачный и не полупрозрачный, абсолютно реальный, который пытается заморочить ему голову!

– Не пытайся меня запугать! – он нахмурился, грозно наступая на собеседника, – Я сейчас вызову полицию, ты…

Мужчина вскинул руку, останавливая его на полуслове и, язвительно улыбнувшись, неожиданно очень легко, совершенно непринужденно погрузил ее по локоть в кресло, на котором сидел.

Парень потерял дар речи.

– Вопросы? – призрак хмыкнул и, вытащив руку из кресла, поднялся на ноги, беря с каминной полки бокал с вином, – Хочешь еще что-нибудь узнать?

– Как… кто… – Дориан попятился, пытаясь нашарить позади себя что-нибудь, на что можно было бы опереться, – Что… ты такое?.. – он пару раз тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. В голове звенело, перед глазами скакали разноцветные точки – виденное было слишком сильно для его нервной системы, его психики, особенно по той причине, что кресло это он привез сюда лично. И точно знал, что никаких секретных кнопок, никаких «сюрпризов» в нем нет – кресло было плотным, засунуть вот так запросто в него руку было невозможно!

А он это сделал. Он… этот… этот… призрак?.. Но это же абсурд!

– Не бывает… – слетел с губ потрясенный шепот, и молодой человек, наконец наткнувшись на что-то, пригодное для сидения, с размаху упал на это. К счастью его, это оказался диван – предмет вполне мягкий и не могущий послужить причиной получения травмы.

– Чего не бывает? – призрак с видимым любопытством склонил голову набок и, легко шагнув вперед, прищурился, – Призраков, духов? Ну да, я при жизни тоже был упертым бараном, который не желал верить в загробную жизнь. Ну, а теперь… – он немного отвел руку с бокалом в сторону, – Как видишь, живу. Так, – заметив, что молодой человек дрожит от ужаса и определенно не воспринимает обращенных к нему слов, мужчина нахмурился и, действуя с совершенной непринужденностью, подошел к дивану, останавливаясь совсем рядом с собеседником.

Тот поспешно отодвинулся, со страхом глядя на кажущегося совершенно материальным, реальным человека, пытаясь увидеть в нем хоть что-то, могущее подтвердить его бесплотность.

– Держи, – призрак уверенно сунул ему в руки бокал с вином, и парень, абсолютно опешив, его принял, – Глотни, быстрее в себя придешь. Да не бойся, не отравить тебя пытаюсь! – видя, что Дориан по-прежнему не решается что-то делать, мужчина закатил глаза, – Вино из подвалов, выдержка пятьдесят лет минимум – должно быть, дорогое, а значит – хорошее. Пей, полегчает.

Коурсен пару раз моргнул и, неуверенно поднеся бокал поближе, недоверчиво понюхал содержимое. В нос ударил приятный терпкий запах хорошего винограда, чуть сладковатый, с нотками меда и каких-то трав.

Он осторожно поднес бокал к губам и глотнул, после чего опять испуганно воззрился на собеседника.

– Х… хорошее вино… – голос дрожал, взять себя полностью в руки все не получалось. Вино было и в самом деле хорошим, однако мысли о том, что он сжимает бокал, который несколько мгновений назад держал призрак, мешали спокойно дышать.

Мужчина горделиво приосанился.

– У меня всегда было хорошее вино! При жизни я его почти не пил, теперь вот балуюсь после смерти, – он легко пожал плечами и неожиданно уселся на диван неподалеку от насмерть перепуганного парня, – Все равно делать больше нечего – дом покинуть я не могу, вот коротаю время.

– В см… смысле не можешь покинуть дом?.. – беседовать с духом было все еще чрезвычайно странно, но вино, похоже, уже начинало делать свое дело – заледеневшие пальцы потеплели, сжавшееся сердце расслабилось. Дышать стало легче.

Призрак, судя по всему, не был настроен враждебно – даже наоборот, создавалось впечатление, что он рад неожиданной компании, истосковавшись по разговорам.

– В прямом, – мужчина пожал плечами, откидываясь на спинку дивана, – Меня же не похоронили нормально – просто заколотили дом, вот я и прикован теперь к нему.

Дориан потряс головой и сделал еще один, на сей раз уже куда как больший глоток вина.

– Слишком много информации, – буркнул он и, глубоко вздохнув, приказал себе расслабиться, – Ну… слушай, я… не знаю, как тебя зовут, но…

– При жизни меня звали Александр Шеа, – весело перебил призрак, – Но учитывая мое нынешнее состояние… – он окинул себя красноречивым взглядом и, почесав висок, легко закончил, – Можешь звать меня Алекс.

– Дориан Коурсен, – несколько растерянно представился парень и, мотнув головой, скептически изогнул бровь, – Погоди, призрак по имени Алекс?..

Мужчина моргнул.

– Не понял, а что тебя смущает?

– Ну, знаешь, в своих книгах я даю призракам несколько более… – Коурсен, постепенно приходя в себя, взмахнул рукой и сделал еще глоток приятного вина, – Изысканные имена. Сильвестр, например. Дэвлин. Ммм… Амадор…

– «Дориан», – подхватил собеседник, саркастически улыбаясь, – Парень, ты в своем уме? Думаешь, умирают и становятся духами только люди, имеющие красивые имена?

Дориан недовольно насупился и глотнул еще вина.

Голод волшебным образом испарился. Алкоголь растекался по телу приятным теплом, мутил сознание и путал мысли; вновь начинало клонить ко сну.

Он зевнул и, недовольно тряхнув головой, протер глаза. Затем небрежно махнул рукой.

– Да, чего только не приснится в старом доме… – он хмыкнул и, кое-как поднявшись на ноги, сунул в руки недоумевающему призраку наполовину опорожненный бокал с вином, – Я пойду спать, призрак. Наверное, когда утром проснусь, тебя не будет – духи же не выходят днем. Так что… – он помахал рукой и глупо хихикнул, – До следующего сновидения.

Александр Шеа, окинув его долгим взглядом, кривовато улыбнулся и, привольно разложив руки по спинке дивана, кивнул. Глаза его нехорошо блеснули.

– Я разбужу тебя утром, парень. Тогда, пожалуй, поговорим более серьезно…

– Дориан.

Он недовольно замычал, мотая тяжелой головой. Просыпаться не хотелось.

– Дориан! Утро уже!

– Ну и пусть… – сонно пробормотал парень, поворачиваясь на другой бок. Полусонное сознание все не хотело переваривать информацию, не позволяя новому шоку захватить себя.

Но сон уже был прогнан.

Он приоткрыл глаза и недоверчиво окинул взглядом пространство перед собой. Старая стена, установленный вчера в угол шкаф, окно, сквозь которое, минуя ветки, проникают тонкие солнечные лучи…

Так. Стоп. Сначала.

Он все еще находится в своем новом доме, приобретенном не так давно, а обустроенном и вовсе лишь вчера, он все еще спит на ничем не застеленной кровати, полностью одетый… Кто его звал только что?

Его ведь определенно кто-то звал, будил… Дориан ощутил, как холодеют пальцы. Ночью он видел странный сон – якобы он общался с призраком, обитающем в этом доме, с бывшим хозяином его, и тот поил его вином… Но это же был только сон!

– Просыпайся уже, я ведь сказал, что хочу с тобой поговорить!

Голос. Знакомый… уже знакомый голос – он же слышал его во сне! Или это был не сон?..

Нет, не может быть.

Коурсен сел, рывком оборачиваясь и, испуганно вздрогнув, поспешил отодвинуться подальше.

Возле его кровати стоял призрак – самый натуральный, немного прозрачный призрак, вроде бы плотный, а вроде бы и нет. Очень знакомый, приветливо и немного насмешливо улыбающийся призрак. Призрак по имени Алекс…

– Ты… – голос сел и парень предпочел временно умолкнуть, оглядывая своего странного знакомого более внимательно, пытаясь изучить его при свете дня.

– Но… – он помотал головой, – Сквозь тебя солнце просвечивает.

– Доброе утро! – Алекс закатил глаза, скрещивая руки на груди, – Я – дух, глупец! Конечно, оно сквозь меня просвечивает, я же не материален!

– Ночью ты казался более плотным… – растерянно пробормотал Дориан и, нервно сглотнув, испуганно прижал к груди так и не распакованный тюк с одеялом, – Хочешь сказать, ты мне не приснился?..

Мужчина фыркнул и, без колебаний присев на кровать собеседника, принялся объяснять, выглядя в этот миг, как профессор института.

– Ночь, сумерки – это время теней, парень. Ты прав – днем мы обычно не появляемся, солнечный свет изобличает в нас привидений, а вот под покровом темноты мы, тени, ничем не отличаемся от живых людей. По крайней мере, внешне… – он неожиданно немного погрустнел, – Ночью я даже могу пить вино, ощущая его вкус! Хотя не знаю, куда оно девается потом, – призрак вздохнул, – Мне кажется, я лью его впустую. Жалко…

Дориан потряс головой.

Стоп.

Еще раз сначала.

Значит, он купил дом с призраком… Прелестно, просто прелестно! И теперь этот самый призрак сидит у него на кровати и рассуждает о том, куда девается выпитое им вино! Чудесно!

Какие еще откровения его ждут?

– Ты… хотел об этом поговорить? – верить в духов по-прежнему очень не хотелось, но не отвечать человеку было как-то невежливо. Даже несмотря на то, что человек был прозрачным.

– Вообще-то нет, – Алекс как-то быстро повеселел и, ухмыльнувшись, опустил руки, упираясь ими в кровать, на которой сидел, – Я знаю, парень, ты напуган, ты не хочешь верить в меня – поверь, я действительно знаю это, чувствую! – но мне надо тебе кое-что сказать. Рассказать. Ты знаешь, я ведь не своей смертью умер, – мужчина сжал губы, но плечами пожал на удивление легко, даже беспечно, – Меня убили. Какие-то мерзавцы влезли в дом, хотели его ограбить, а наткнувшись на слепого старика…

– Помедленнее, – Коурсен недовольно обнял себя руками, – Стариком ты не выглядишь, вообще-то.

Призрак терпеливо улыбнулся.

– Я – душа, парень, а души часто моложе тел. Моей душе было и остается тридцать пять лет, я не старею, но вот тело, увы… – он вздохнул и махнул рукой, – Мое тело было немощно. Я был слаб, слеп, я передвигался по дому наощупь и никогда его не покидал. В темноте жить мне было легче, чем днем, – наверное, я тогда уже готовился стать духом. Короче говоря, двое парней влезли тогда в мой дом – а он считался самым богатым в округе, те, что стояли рядом, были значительно беднее, – и обнаружив меня, ударили чем-то по затылку. Ну, а много ли старику-то надо? – мужчина хмыкнул, – В общем, я умер. Один из них хотел, было, оттащить меня в подвал, но другой отмахнулся – меня бросили посреди гостиной. Соседи – а пятьдесят лет назад вокруг моего дома было еще несколько избушек, их потом, кажется, снесли или они сами развалились, – заметив, что я перестал изредка показываться в окне, осторожно заглянули внутрь и, обнаружив мое тело, испугались. Хоронить не стали – решили, что дом станет мне могилой, вот и заколотили окна и дверь…

– Подожди, – Дориан недоверчиво нахмурился, чуть поворачивая голову вбок, – Алекс… но когда я купил дом, никаких трупов в нем не было! Мы открыли дверь, содрали доски с окон, я лично осмотрел каждую комнату, я не видел!..

– Я, по-твоему, дурак? – Александр удивленно приподнял брови, – Или, может, дурак ты, парень? Я же тебе говорю – ночью я более материален, мне легче воздействовать на предметы, я набрался сил и перетащил свое тело в подвал. Думал, что если похороню себя там, не буду привязан к дому… – он передернул плечами, – Наивный глупец.

Коурсен ошарашенно приоткрыл рот. Прекрасно. Так значит, дом он купил не только с призраком, но еще и с трупом в подвале! Вот же, черт возьми, удачное приобретение…

– Так, и… чего ты хочешь от меня? – он подтянул колени к груди и, обняв их, склонил голову набок, непонимающе взирая на собеседника, – Мне что, похоронить тебя, как полагается, чтобы ты обрел покой?.. – парень представил себе, как будет делать это и его передернуло.

Призрак, заметив его реакцию, весело рассмеялся.

– Да нет, это уже не вариант, – он махнул рукой и, широко улыбаясь, сам чуть склонил голову набок, внимательно вглядываясь в молодого человека, – Слушай, а ты забавный. Вроде боишься меня, но с тобой так легко говорить… Знаешь, в дом ведь пытались влезть, отрывали доски от окон, забирались, но когда видели меня, как-то сразу удирали. Меня – как духа, я имею в виду. А ты со мной говоришь, как… как… как с живым и это очень приятно, парень!

– Дориан, – молодой человек немного поморщился, – Меня зовут Дориан, и я не против, если ты будешь звать меня по имени.

Алекс заинтересованно сузил глаза.

– Знаешь, у меня был при жизни друг по имени Дориан… я его звал Риан. Может, и тебя…

– Ну, уж нет! – Коурсен, ощущая, как мимолетное негодование вытесняет из него страх, так и подскочил, рывком поднимаясь на ноги, – Я терпеть не могу, когда мое имя как-то уродуют и сокращают! Достаточно варианта одной моей бывшей подружки, которая звала меня «Дори», больше никаких сокращений я не хочу!

– Да не злись ты, парень, – призрак примирительно поднял руки, – Давай закончим беседу, а? А то знаешь, я ведь тебе еще толком не сказал, что мне от тебя нужно, а сказать хочется.

Дориан вновь присел на кровать, делая недовольный приглашающий жест рукой. С духом он и в самом деле говорил, как с живым человеком и сам подспудно ощущал, что это правильно. Хотя бы потому, что ему самому так было гораздо спокойнее. Да и потом, он же ведь был когда-то живым, да и выглядит нормально… даром, что прозрачный.

– Так вот, короче говоря, – Алекс приосанился, продолжая повествование, – Став призраком, я понял, что жизнь на этом не заканчивается. В смысле… я еще не до конца убит. Меня можно уничтожить, полностью, абсолютно стерев мое сознание, но можно и… оживить. Освободить не только от дома, но и от… смерти, – он замер, выдерживая паузу, чуть улыбаясь и вглядываясь в откровенно растерянное лицо собеседника.

Дориан молчал. Как реагировать на такие заявления, он представлял себе слабо, да и вообще прежде как-то не задумывался, что призрака еще можно вернуть к жизни. В своих книгах, описывая духов, он всегда говорил, да и думал о них, как о тенях давно ушедших людей и рассматривал их только в этом контексте. Мыслей о том, что эти тени могут стать целиком и полностью материальными, он не допускал.

– Да, – Александр, видя, что собеседник не реагирует, решил продолжить, – Жизнь и в самом деле может вновь побежать по моим жилам. Я снова могу дышать, существовать, могу… могу… да что угодно могу, пусть даже и пить вино, принимая его в себя, а не пропуская насквозь или испаряя! Дориан… в твоих силах вернуть мне жизнь, ты можешь помочь…

– Погоди, – парень нахмурился, пытаясь хоть как-то осознать, о чем идет речь, – Вернуть тебя к жизни, вернуть тебе жизнь… чтобы ты вновь стал слепым стариком? Или это что-то типа реинкарнации, перерождения в новом теле…

– Нет, я не об этом, – призрак шумно вздохнул, и собеседнику его почудилось, что он видит, как воздух проходит сквозь прозрачное тело, – Я говорю, что мою душу, меня, такого, каким ты меня видишь, можно вновь сделать человеком! Это тело, – он прижал руку к груди, – Может стать живым. Образ может стать плотью, дух может стать материей… только нужна твоя помощь.

Коурсен помолчал. Понять все еще было трудно.

– Именно моя? – неуверенно уточнил он, – Я что… какой-то особенный, избранный или там, не знаю… возродитель призраков?

– Да нет, – Алекс удивленно моргнул, – Ты обычный парень, насколько я вижу, просто… живой. Знаешь, сам призрак не может провернуть все, что необходимо для этого, это может сделать только живой. Я объясню тебе…

– Ну, уж нет! – чувствуя, как начинает болеть голова, Дориан возмутился и, хмурясь, упер руку в бок, – Мне надо перетащить в дом вещи, мне надо позавтракать – я не ел со вчерашнего дня, только пил ночью вино вместе с тобой, – мне надо более или менее закончить обустройство дома… И не думай, что я покину его, Шеа! Дом я купил по закону, по тому же закону, по которому ты давно мертв! Наследников нет и не было, дом мой, и я тут буду жить!

Призрак замахал перед собой руками, успокаивая собеседника.

– Так я же не против! Парень, да я даже рад буду – мне хоть с кем-то поболтать! Живи, пожалуйста, я просто прошу о помощи… даже не требую, заметь – прошу! А так… да обустраивайся, сколько хочешь, как стемнеет могу даже помочь.

– На том спасибо, – молодой человек медленно выдохнул. Что ж, дух, во всяком случае, не пытается выставить его из дома – это уже, безусловно, радует. Хотя надежды на тишину и покой, кажется, не оправдались…

– Ладно… Алекс. Я пойду за вещами – моя машина стоит возле опушки. Притащу все сюда, потом сгоняю за едой в ближайший магазин, вернусь – и тогда продолжим нашу содержательную беседу. Хорошо? – мужчина кивнул, и Дориан с облегчением склонил голову, – Хорошо…

***

Вещи разбирать он так и не стал. Дотащил их до дома, свалил под насмешливым взглядом призрака сумки прямо в гостиной и, махнув рукой, отправился за едой.

Когда вернулся – тоже изрядно нагруженный, волокущий тяжелые сумки, – Алекс, замерев рядом с пакетами, не имея пока возможности (а может быть, просто не желая делать этого) вытащить что-то из вещей, с любопытством изучал их, склонив голову набок.

– Скажи, что это? – он ткнул пальцем в одну из коробок, лежащих сверху, с изображенным на ней крайне загадочным предметом.

Дориан пожал плечами.

– Тостер. Мама мне подарила на прошлый день рождения, я им практически и не пользовался, но решил с собой взять. Чем, как говорится, черт не шутит… – он поднял голову и обнаружив на лице духа абсолютное недоумение, со вздохом почесал в затылке, – Как бы тебе объяснить… В общем, засовываешь в эту штуку кусочки хлеба, нажимаешь на кнопочку и получаешь через некоторое время их поджаренными.

Александр растерянно моргнул.

– В мое время мы просто жарили на сковороде хлеб, если было надо… Хотя эта штука, должно быть, изрядно облегчает жизнь.

– Ага, – Коурсен отмахнулся и, оглядевшись вокруг, размял пальцы, – Так-с, сейчас надо продукты кое-какие убрать в холодильник, потом перекушу и займусь вещами… Что там со временем? Ты еще не в силах мне помогать?

– Если ты задернешь шторы, я смогу поднять что-нибудь не тяжелое, – покладисто отозвался призрак.

Дориан оглянулся на светлый оконный проем и тяжело вздохнул.

– Ладно, разберемся… Сначала все-таки надо поесть – я умираю с голоду! И, кажется, тостер мне сейчас как раз и пригодится…

…Тостер Алекса совершенно восхитил. Он любовался им, как ребенок, завороженно улыбаясь и, когда прибор выплюнул с громким щелчком из своих недр куски поджаренного хлеба, восторженно зааплодировал.

– Как здо́рово! Эх, черт, было бы сейчас темнее, я бы, может, сумел попробовать, что получилось… Хотя за прошедшие пятьдесят лет есть я не пытался. Да и не хотел.

– Тебе здесь и есть было нечего, – отозвался парень.

Негромко щелкнул, возвещая о закипании воды, электрический чайник, и дух откровенно подпрыгнул. Увлеченный тостером, на другие технические новинки обратить внимание он попросту забыл.

– А это что?

– Чайник, – Дориан пожал плечами, заливая кипятком пакетик с чаем, – Я же не всухомятку буду есть.

Шеа вопросительно склонил голову набок, изучая взглядом ниточку, свисающую из кружки.

– Я чувствую запах чая, но… – он нахмурился и покачал головой, – Ты же не насыпал его! Потом, нужен заварочный чайник, мы всегда…

– Алекс, – молодой человек набрал в грудь побольше воздуха, ощущая, как в душе начинает просыпаться некоторое раздражение, – У меня создается впечатление, что ты жил где-то в каменном веке! Неужели пятьдесят лет назад еще не было чая в пакетиках?

– Может, и был, – мужчина пожал плечами и неожиданно широко развел руки в стороны, – Оглянись вокруг, парень! Мы с тобой находимся в глуши, где я прожил практически всю жизнь! Подобные новинки к нам не заглядывали, да и я с годами совсем ослаб и перестал ими интересоваться. Так ты говоришь – чай в пакетиках?..

– Ну да, – раздражение как-то сразу улеглось, и Коурсен, обреченно присев на край стула, вынул пакетик, демонстрируя его собеседнику, – Вот. Внутри чай. Опускаешь в кипяток, ждешь – чай готов. Как-то так. А теперь, сделай милость, позволь мне спокойно поесть, окей?

Призрак хмыкнул и многозначительно махнул рукой, не то давая милостивое позволение, не то выражая некоторое недовольство поведением своего нового знакомого.

– Если вернешь меня, первым делом попробую чай в пакетиках, – не удержался напоследок он и, упав на диван (с ним взаимодействовать нынешнее не до конца материальное состояние ему позволяло), закинул ногу на ногу, сверля взглядом пьющего чай парня.

Тот демонстративно отвернулся и с огромным наслаждением вонзил зубы во все еще горячий, хрустящий тост…

Завершить все дела, запланированные на сегодня, всю эту распаковку вещей и устройство их на своих местах, удалось далеко не рано, поэтому Алекс, к собственной радости, с приходом темноты получил возможность оказать небольшую помощь.

Помощь эта, правда, оказалась несколько условной, поскольку каждая взятая вещь так изумляла и восхищала духа, что он подолгу задерживался на ней, с любопытством изучая, пока Дориан не выхватывал очередной предмет из призрачных рук.

– Ты при жизни тоже был таким любопытным? – постоянная борьба с помощником вымотала парня даже больше основных дел, и он, наконец, не выдержал.

Александр пожал плечами.

– При жизни я был более консервативен, старался держаться подальше от выдумок моды. Все это… – он окинул долгим взглядом гору одежды, сваленную парнем на кровать и постепенно перекочевывающую в шкаф, – И все то, – он многозначительно кивнул на дверь, намекая, очевидно, на технику, которой заставил дом новый хозяин, – Это не мое. Я не знаю… то есть, не знал, как это все работает, что со всем этим делать. Зачем тебе такая дурацкая шляпа? – он указал взглядом на канотье, и Дориан закатил глаза.

– Нравится! Слушай, Алекс, я ведь уже сказал – дом я приобрел на полных законных основаниях, ты сказал, что я могу обустраиваться здесь, как хочу, чего ты цепляешься?

– Да я не цепляюсь, – мужчина равнодушно прислонился к дверному косяку спиной, скрещивая руки на груди, – Я просто надеялся все-таки поговорить с тобой насчет более… важных для меня дел, а ты, по-моему, сейчас устанешь и опять завалишься спать.

– Не завалюсь, – недовольно огрызнулся молодой человек и, засунув в шкаф вешалку с тремя рубашками, с некоторым вызовом повернулся к собеседнику, – Ну, хорошо. Давай так – мне осталось, как видишь, убрать не очень много вещей, да? Я уберу их, и спущусь в гостиную. Можешь даже снова налить мне вчерашнего вина! И мы, культурно сидя в креслах у камина, попивая ароматный напиток, побеседуем, как человек с призраком, идет?

Александр обреченно вздохнул и, видимо, понимая, что выбора ему особенно не предоставляют, кивнул. После чего красноречиво развернулся и решительно вышел из комнаты, направляясь, очевидно, в гостиную.

Дориан присоединился к нему минут через двадцать, окончательно упаковав вещи в шкаф.

Алекс стоял возле камина, задумчиво глядя на огонь в нем, и покачивал в опущенной руке еще один, а может быть и тот же самый, изысканный бокал, полный красным вином. Услышав шаги, мужчина обернулся и, приветливо улыбаясь, протянул бокал подошедшему парню.

– Вчерашнее закончилось, – предупредил он, – Это другое, но вроде бы тоже ничего. Насколько я могу понять.

Коурсен кивнул и, подняв бокал, осторожно понюхал предлагаемый напиток. Затем пригубил и, облизав губы, кивнул еще раз, уже с весьма довольным видом.

– В этом еще и гвоздика чувствуется, – одобрительно заметил он, – Здо́рово, очень вкусно. Итак, ты хотел поговорить о?..

– Я хотел сказать насчет того, как сделать меня человеком. Живым, – призрак глубоко вздохнул и, взяв с каминной полки второй бокал, как две капли воды похожий на первый, присел на подлокотник кресла, – Собственно, как это сделать, я не знаю. Знаю только, где можно узнать, но пройти туда сам не могу… Без тебя не могу.

– Потому что я – живой, – подхватил парень и, обреченно кивнув, сел на диван, – Что ж, давай поподробнее. Куда ты не можешь попасть? Я понял, что ты не в состоянии покинуть дом, что ты к нему прикован, но мне кажется… это ведь, наверное, не в материальном мире находится? Место, где можно узнать?

– Это мир теней, – в голосе мужчины зазвучали тоскливые нотки, – Место, куда мне нет хода, потому что я прикован к этому дому, потому что обречен торчать здесь вечность, если не две! – он поморщился, – Как будто я виноват, что меня убили, как будто я просил об этом! Мир теней для таких, как я – это свобода. А я сейчас фактически нахожусь в тюрьме, причем совершенно непонятно, за что! – Алекс выдохнул, заставляя себя перестать раздражаться, – В общем… В мире теней можно узнать, каким образом призраку стать человеком вновь. Но попасть туда я, будучи заперт, сам не могу, меня не пустят… они.

Последнее слово повисло в воздухе, неотвратимо грозное и пугающее. Дориан, как раз делающий глоток хорошего вина, закашлялся и, повернув голову вбок, бросил на собеседника настороженный косой взгляд.

– «Они»?..

Мужчина кивнул и, не отвечая, многозначительно поднял голову, глядя куда-то под потолок. Парень, всем своим существом чувствуя, что ничего хорошего не увидит, неуверенно приподнял подбородок.

По телу пробежал озноб. Рука дрогнула; вино, немного расплескавшись, залило собой чистую рубашку.

– Чт… что это… – у него не хватило даже сил сделать интонацию вопросительной.

Под потолком, почти застилая его собой, вились странные, невнятные тени, густые и красноречиво одушевленные, но безмолвные и пугающие.

Алекс вздохнул и пожал плечами.

– Темные твари, – отозвался он, опуская взгляд, – Не смотри на них, я вижу, как ты напуган.

Дориан поспешно зажмурился и, опустив голову, открыл глаза. Смотреть на непонятные тени ему и вправду было неприятно.

Он глотнул еще вина и попытался заставить себя мыслить конструктивно.

– Чувствую, в этом доме я сопьюсь… слишком много сюрпризов, – парень тяжело вздохнул и уже несколько более осмысленно уставился на собеседника, – «Темные твари»?..

Тот, словно защищаясь, взмахнул свободной от бокала рукой.

– Нет, а что ты от меня хочешь? Я не знаю, как они называются! Они темные? Темные, – он еще раз быстро глянул на тени и уверенно кивнул, – Не дают мне пройти туда, куда я хочу попасть – значит, твари. Вот и все.

– Прекрасно, – Коурсен на мгновение закусил губу, прикидывая какие-то смутные варианты развития событий, – И как ты планируешь миновать их? И вообще, почему думаешь, что они не слышат, как мы тут строим планы?

Александр, который, судя по всему, на этот счет раньше не задумывался, откровенно растерялся.

– Я не знаю… мне просто кажется, что они не знают, что я говорю, тем более, если я общаюсь с живым. А обойти их, в общем, нетрудно – в новолуние, когда ночь черна, мы можем пройти мимо них – ты и я. Сам я не смогу! – заметив вопрос в глазах собеседника, мужчина предпочел предвосхитить его, – Провести заключенную душу в мир теней может только живой, как бы парадоксально это ни звучало. Но в этом и подлость! – он неожиданно поднялся на ноги и прошелся по комнате, вновь останавливаясь возле камина, – Обратно живой может вернуться лишь вместе с призраком, а я, попав туда, вдохнув свободы, могу не захотеть вернуться! Как и другие… – дух немного поник, – Я не хочу тебя подставлять, честно, парень, совсем не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня!.. – он оглянулся и устало закончил, – Но другого способа нет. Если только нам повезет и, попав туда, мы не только все выясним, но и сделаем… Тогда, наверное, как-нибудь мы оба сумеем выбраться.

– Логики нет, – Дориан тяжело вздохнул, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза, – Я – живой, ты тоже станешь живым… значит, покинуть мир теней мы сможем лишь в компании призрака, и где мы его возьмем?

– Откуда я знаю! – Алекс, внезапно разозлившись, вновь повернулся к камину и резким движением выплеснул вино из бокала в огонь. Пламя плеснулось, касаясь колен призрака, но тот даже не заметил этого. Боли он не ощущал.

– Сидеть в тюрьме вместо меня… – продолжил он, немного помолчав, – Не думаю, чтобы нашелся глупец, который пошел бы на это. С другой стороны… – мужчина обернулся, заинтересованно склоняя голову набок, – Меня сейчас интересует даже не это. Мне любопытно, почему ты, человек, который при первой нашей встрече заявил, что призраков не бывает, так спокойно сейчас обсуждаешь мои перспективы на то, чтобы стать человеком. Почти не испугался этих… – он ткнул большим пальцем в потолок, намекая на тени, – И совершенно всерьез…

– Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь, Алекс? – Коурсен ухмыльнулся и, закинув ногу на ногу, привольно откинулся на спинку дивана, – Я – писатель, и в книгах моих зачастую фигурируют духи. Может, я и не верю в их существование, но ко всевозможным фантастическим историям я привык настолько, что готов допустить и их наличие в реальной жизни. Это, конечно, будет странно – стать главным действующим лицом пьесы о привидениях… но почему бы и нет?

– А потом напишешь об этом, да? – призрак хмыкнул и, присев рядом с собеседником, сам откинулся на спинку дивана, закидывая руки за голову, – Знаешь, парень, а при жизни я всегда считал писателей немного чокнутыми… Ну, не может же нормальный человек вот так вот запросто выдумывать целые миры! На это способны только душевнобольные, у которых воображение воспалено… А теперь вижу, что был прав, – он опустил взгляд на откровенно опешившего от такого заявления молодого человека и хихикнул, – Только ненормальный может захотеть по своей воле участвовать в таком сумасбродном деле, какое задумал я! Со мной-то все понятно – мне терять нечего, но ты… А что, если ты не вернешься?

Дориан легко пожал плечами. Трагедии он в этом особенной не видел.

– Значит, стану призраком и заменю тебя в этом доме. Я хотел здесь жить – вот и буду…

– Дориан, – Александр нахмурился: шутка ему явно не понравилась, – Я говорю серьезно. То, на что я тебя подбиваю, может оказаться опасно и я не хотел бы, чтобы ты пострадал. Может, я при жизни и не был образцом добродетели, но ты слишком хороший парень, чтобы я желал тебе смерти! Мне-то все равно – я уже мертв…

– И в плену по непонятной причине, – парень глубоко вздохнул и, быстро улыбнувшись, неожиданно для себя мягко коснулся руки собеседника, – Я не хочу бросать тебя… Какой ты странный, – он медленно убрал пальцы и с нескрываемым изумлением воззрился на собственную руку, – Я думал… призраки вообще бесплотны, но если так, то… я думал, твоя рука будет холодной, – он растерянно перевел взгляд на призрака.

Тот, в свой черед растерявшись, пару раз хлопнул глазами.

– А я какой?

– А ты никакой, – недоуменно отозвался Коурсен, – Ни теплый, ни холодный… ты просто какой-то… абстрактный. Никакой. И такого вообразить даже я себе прежде не мог.

***

– Новолуние наступит через четыре дня, – Алекс, развалившийся в кресле с совершенно довольным видом, закинул ноги на загодя придвинутый стул и улыбнулся, – Еще полно времени, чтобы определиться с нашими действиями и решить, стоит ли вообще предпринимать их. Ты точно уверен, что хочешь мне помочь?

Дориан, отчаянно пытающийся работать, устало вздохнул, поднимая взгляд от ноутбука. Он находился здесь же, в гостиной, как в самом уютном месте в доме и уже полчаса как усердно боролся с помехой в лице неугомонного призрака.

– Тебе двадцать раз повторить, чтобы ты успокоился? – он недовольно потер нос и, пытаясь поймать ускользающую мысль, пробормотал, – Уверен, как никогда. Из этого может получиться отличная книга, и мне приятно будет знать, что у нее есть реальная подоплека.

Шеа поморщился – этот вариант его, судя по всему, не устраивал.

– Я вот не уверен, что те темные твари позволят тебе разглашать все, что ты узнаешь. Нет, в смысле, над живыми у них, наверное, власти нет, но вот когда ты умрешь… – он наткнулся на недовольный взгляд парня, за прошедшие несколько дней ставшего ему хорошим приятелем, и невинно улыбнулся, – Тебе аукнется.

– Алекс, – Коурсен, честно пытаясь держать себя в руках, немного опустил крышку ноутбука, говоря очень проникновенным голосом, – Сделай милость – отвали. Я пытаюсь писать, я ведь говорил тебе, что купил этот дом, чтобы работать!

Дух заинтересованно склонил голову набок и, скинув ноги со стула, чуть подался вперед. Сейчас, днем, он был, как обычно, полупрозрачен, однако, друга своего этим уже абсолютно не смущал, порою даже вдохновляя на творчество.

– Работать, да… но ты же говорил, что ты писатель?

Дориан растерянно моргнул.

– Я и есть писатель, что…

Алекс озадачено почесал бровь.

– Но я думал, ты будешь писать, сидя за столом, а не на диване с этой… штукой. Что это вообще?

Раздражение моментально улеглось. Поведение призрака перестало вызывать недоумение – мужчина, умерший пятьдесят лет назад, как обычно, просто не имел понятия обо всех технических новинках этого времени.

– Это ноутбук, – парень быстро улыбнулся, – Ну, это, знаешь… небольшой компьютер.

– В мое время компьютеры были громоздкими машинами, занимающими целую комнату, – медленно молвил Александр, недоверчиво хмуря брови, – И на них занимались исключительно какими-то сложными вычислениями. Даже если допустить, что прогресс так далеко шагнул и ту штуковину уменьшили до этой коробочки… Как связано мастерство писателя с компьютером?

Коурсен на секунду впал в ступор. Вопрос был задан совершенно серьезно, звучал довольно наивно и как ответить на него сразу, в одну секунду, парень представлял с трудом.

– Ну, знаешь… понимаешь… – он неловко хихикнул, – Алекс, прогресс шагнул даже дальше, чем ты думаешь. Сегодня без компьютера никуда, тем более без ноутбука, это… – он потер висок и виновато улыбнулся, – Наверное, что-то сродни современной печатной машинке. Понимаешь?

– Нет, – честно ответил Шеа, – Как можно совместить печатную машинку и компьютер?.. Погоди, ты что, хочешь сказать… ты там реально что-то пишешь? – на полупрозрачном лице его отобразилось такое изумление, что Дориану на несколько секунд стало стыдно.

Как он вообще мог раздражаться на него? Этот человек, в сущности своей – абсолютный ребенок, все новшества современности от него далеки… или он от них. Или они друг от друга.

Тьфу.

Что же делать, как объяснить ему все так, чтобы он понял? В конечном итоге, внутреннее устройство собственного ноутбука парень и сам представлял себе довольно слабо.

– Пишу, – он тяжело вздохнул, – Это как печатная машинка, только лист бумаги в нее вставлять не надо – то, что я пишу, отображается на экране. Потом я это сохраняю… эм. В общем, да, все написанное можно сохранить, потом открыть и продолжить с того же места. Понимаешь… – он неуверенно улыбнулся, – Хоть что-нибудь?

Александр помолчал, переваривая информацию. Впервые за пятьдесят лет он, дух, вдруг получил возможность узнать что-то новое, чему-то научиться, впервые он ощутил, что вокруг него, в мире, еще масса неизведанного и испытал безмерную жажду все это узнать.

– Не уверен… пока, – медленно ответил он, – А ты… можешь и меня научить пользоваться этой… штукой? – заметив сомнение на лице собеседника, он смущенно улыбнулся, – Мне просто интересно. И потом, вдруг я стану человеком – мне же все равно придется это все изучать, ведь правда?

– Наверное, – Дориан тяжело вздохнул и, кликнув по соответствующей иконке, быстро сохранил новый документ, затем закрывая его. Работать сегодня ему явно была не судьба.

– Не совсем представляю, как буду это делать, – честно сообщил он, немного пододвигаясь вместе с ноутбуком на диване и приглашающе хлопая по сидению рядом с собой, – Но попытаюсь хоть что-нибудь объяснить. Садись.

Алекс воодушевленно вскочил с кресла и, широко улыбаясь, плюхнулся на диван рядом с приятелем. Жадный взгляд его устремился на монитор ноутбука, и в глазах тотчас же отобразилось искреннее изумление…

…Обучение заняло призрака целиком. Он впитывал новые знания, как губка, восхищался каждым, вновь открывшимся фактом и был в абсолютном восторге, когда ему удавалось сделать какую-нибудь мелочь, вроде открытия текстового документа или ввода двух-трех предложений.

Дориан, поначалу раздражавшийся на излишнее любопытство Александра, постепенно и сам увлекся процессом введения мужчины, умершего еще в семидесятых, в современный мир, и полностью погрузился в него, забывая даже про течение времени.

Дни летели друг за другом, часы сменялись, как минуты и, когда наконец, после очередного витка занятий, Алекс вдруг откинулся на спинку дивана и задумчиво улыбаясь, произнес лишь одно слово:

– Сегодня, – парень был несколько изумлен.

– Сегодня что? – он машинально закрыл только что открытый документ и, хмурясь, немного склонил голову набок, вглядываясь в своего загадочного друга с некоторым подозрением. В конечном итоге, от призрака все еще можно было ожидать чего угодно, а слово выглядело весьма таинственно.

– Миновало четыре дня, – Шеа чуть улыбнулся, пожимая плечами, – Сегодня новолуние. Сегодня ночь темна…

– Сегодня?.. – Коурсен, которому казалось, что до рокового часа времени еще полным-полно, ощутил, как напряженно сжалось сердце.

Он помнил, что должно было произойти в новолуние. Помнил, что́пообещал сделать своему новому другу и, если до этого мига уверенность не оставляла его, то теперь молодой человек занервничал.

Дух, по-видимому, легко заметивший, уловивший изменившееся настроение собеседника, несколько помрачнел и, глубоко вздохнув, махнул рукой.

– Не надо, парень. Если ты не хочешь, боишься – не заставляй себя.

– Не решай за меня, – Дориан переложил ноутбук на диван и, поднявшись на ноги, подошел к окну, глядя на подернутый сероватой дымкой пасмурного дня лес за ним, – Я обещал – значит, выполню. Просто это немного внезапно, мне казалось, времени еще полно…

Александр как-то неуютно пошевелился, словно ему внезапно стало неудобно сидеть.

– Новолуние случается каждый месяц. Если ты боишься, мы можем подождать…

– Но ты ждал пятьдесят лет! – Дориан обернулся, в упор взирая на полупрозрачного друга, – Я… я не могу тебя подвести, Алекс, честно. Я должен помочь тебе, я, в конце концов, хочу тебе помочь! Что мне следует сделать?

– Сейчас – ничего, – говорил призрак глухо, сверля собеседника проницательным взглядом, – Вечером… ночью мы с тобой должны будем выйти во внутренний двор… и ждать.

– Двор?.. – молодой человек непонимающе сдвинул брови и, пытаясь сопоставить узнанное ранее с новой информацией, почесал в затылке, – Ты же говорил, что дом покинуть не можешь?

– В новолуние! – Шеа воздел указательный палец, – В новолуние мы с тобой можем пройти мимо них и выйти во внутренний двор – он, в конце концов, тоже имеет отношение к дому, там бывать я изредка могу. Покинуть его мы должны будем вместе и, Дориан… ты должен быть действительно готов. Малейшее сомнение может разрушить все – они уцепятся за него, и не пустят…

– У меня создается ощущение, что ты знаешь значительно больше, чем говорил, – Коурсен дернул плечом и, схватив ближайший стул, повернул его к себе, усаживаясь верхом, – Что нас ждет, к чему я должен быть готов?

Алекс промолчал, не то собираясь с мыслями, не то просто не желая сознаваться в чем-то. На лицо его, казалось, наползла туча – оно потемнело, помрачнело, и только глаза светились теперь на сумрачном лике, немного разгоняя сгустившуюся тьму.

– Алекс?.. – Дориан склонил голову набок, закусывая губу. Ответа он пока не получил и всем своим существом чувствовал важность и необходимость его получения.

Мужчина тяжело вздохнул.

– Ты должен увидеть сам, – наконец без особенной охоты вымолвил он, – Должен увидеть и, если не испугаешься… все получится. Я не могу тебе рассказать, парень! – угадав по лицу Коурсена его дальнейшие слова, он даже немного приподнялся, – Основное правило – игра должна быть честной! Если я предупрежу тебя, ты, конечно, не испугаешься, но нас не пропустят… Все должно быть по-настоящему, твои чувства должны быть искренни, потому что пленный дух может попасть в мир теней лишь в компании человека, который искренне пожелает его спасти. Пожелает настолько, что отринет свои страхи и перейдет рубеж… И я даже не знаю, что ждет нас там, – он поднял взгляд, созерцая потолок и, вне всякого сомнения, намекая на пресловутый мир теней.

Собеседник его помолчал, переваривая услышанное. Итак, он не должен ничего знать, первая реакция должна быть искренней и желательно, чтобы в этот момент он не струсил… Хорошо. При этом Алекс понятия не имеет, что может их ждать «там» и, соответственно, как там себя вести – тоже. Отлично!

Интересно, если бояться нельзя, то хотя бы волноваться дозволяется?

– И когда все это должно произойти? – он набрал побольше воздуха и, опустив взгляд, принялся рассматривать доски пола. Непрочные они, обновить бы надо, как вернется… если вернется, конечно.

– Хотя я, наверное, угадаю и сам, – призрак задумался и молодой человек предпочел дать ответ лично, – В полночь, да? Все великие таинства свершаются в полночь, когда время обнуляется и дневной цикл начинается заново.

Александр поморщился и нехотя кивнул.

– Да, в полночь, – он отвернулся, переводя взгляд на окно, – Только выйти во двор, думаю, не помешает пораньше, чтобы не пропустить… Впрочем, у нас еще двенадцать часов, – мужчина легко улыбнулся и, с хлопком соединив руки, потер их друг о друга, – Продолжим? Или ты решишь проголодаться?

Отвечать Дориан не стал. Сообщенные новости, предстоящие свершения начисто отбили у него всякий аппетит.

***

Было одиннадцать, когда они по настоянию боящегося пропустить нужное время призрака вышли во внутренний двор и, остановившись там, огляделись.

Алекс прикрыл глаза и с видимым наслаждением потянул носом сырой воздух – снаружи снова шел дождь, но мужчину, истосковавшегося по живой природе, нисколько не смущало это.

Дориан, по живой природе такой жгучей тоски не испытывающий, зябко поежился и попытался плотнее запахнуться в куртку, мрачно размышляя, что следовало бы одеться теплее. Все-таки на дворе царил не май месяц, стоял уже почти октябрь и даже густая листва окружающих деревьев постепенно начинала редеть.

Аромат прелой листвы, смешанный с озоном, представлял собою, конечно, чрезвычайно приятный ансамбль, но вместе с тем и довольно зябкий.

– И чего мы должны ждать? – он недовольно шмыгнул носом и с тоской оглянулся через плечо назад, на теплый дом, где по-прежнему жарко полыхал камин, в который он лично полчаса назад подбросил дров, и где ждал в перспективе горячий чай.

Александр, не оглядываясь, неопределенно повел плечом. Отвечать он, судя по всему, не хотел или, как и прежде, не мог, и Коурсен недовольно закатил глаза, обнимая себя руками.

– Отличная перспектива – стоять и мерзнуть в ожидании непонятно чего, – раздраженно буркнул он и, не видя никакой реакции со стороны призрака, предпочел замолчать.

Прошло полчаса. Дождь перестал, уронив напоследок несколько ледяных капель за шиворот молодому человеку, и от земли, сменяя его, начал неспешно подниматься туман.

Дориан снова оглянулся на дом. Вокруг становилось жутковато и хотелось убедиться, что рядом еще есть оплот нормальной жизни.

Старый лес тихонько скрипел ветвями и шуршал листьями за невысоким заборчиком, отгораживающим дворик от него, туман поднимался все выше, становясь все гуще, заволакивая сплошной белесой пеленой округу.

Сердце неприятно сжалось.

Он стоял среди темного леса, загадочно шуршащего где-то в вышине; среди плотного тумана, в котором не мог толком различить того, что было на расстоянии двух шагов от него, да еще и в компании призрака и ожидал чего-то непонятного. Еще и время близилось к полуночи, а в двенадцать ночи часто случаются самые необъяснимые происшествия…

Парень закусил губу и поспешно вновь оглянулся на дом… Но дома уже не было. Кругом царил один сплошной туман, он был везде – по сторонам, спереди и сзади, туман, в котором нельзя было увидеть ничего, туман, который, казалось, закрыл собою весь мир.

Единственный, кого он видел, был Алекс – призрак, которого ему надлежало куда-то сопроводить, чтобы совершить… что-то еще более невнятное.

В душе, поднимаясь, подобно туману из ее глубины, начал медленно пробуждаться страх, естественный ужас живого человека перед чем-то, пришедшим из иного мира.

Дориан сжал кулаки, пытаясь побороть его. Спокойно, спокойно, его предупреждали, что будет страшно. Хотя, конечно, забыли добавить, что будет очень страшно… Но, тем не менее, в его обязанности все еще входит побороть пытающийся захватить его с головою ужас.

В конце концов, он же писал обо всем этом, он же выдумывал подобные страшилки – туман, призраки, темнота… Вот только наяву все это оказалось куда как более жутким, чем в книгах.

Нет, стоп, не отвлекаться! Он не боится, не должен бояться, это все – не более, чем природные явления, а еще он должен помочь Алексу… Какого черта, почему этот противный призрак молчит, почему он не пытается успокоить его?!

– Алекс…

Мужчина, замерший, как каменное изваяние, абсолютно безмолвный и почти безжизненный, чуть вздрогнул и, переведя взгляд на приятеля, мотнул головой.

– Тише.

Коурсен всплеснул руками.

– Я что, даже не имею права бояться вслух?

Ответ был короток и однозначен.

– Нет.

Парень недовольно фыркнул и попытался спрятать руки в рукавах. Было холодно. Было страшно и очень противно, и ужасно надоело ждать у моря погоды.

– Еще минута – и я пойду домой, греться, – буркнул Дориан и, тяжело вздохнув, опустил взгляд, без особого энтузиазма созерцая туман.

Земли видно не было – он стоял по колено в белесом облаке, и ощущения эти были не из приятных.

Алекс промолчал, предпочитая никак не реагировать на заявление приятеля. Он знал, что парень его не бросит. Знал это, чувствовал всем своим существом, был уверен больше, чем на сто процентов, и слова его всерьез не воспринимал.

В принципе, он был прав – Дориан и сам прекрасно понимал, что никуда он не уйдет, но, устав ждать, жаждал хоть какой-то определенности.

– Хоть бы произошло уже что-нибудь, – недовольно буркнул он, и тотчас же остро пожалел о своих словах.

Среди почти полной тишины, перекрывая тихий шорох листвы над головой, на маленький дворик вдруг обрушился громовым раскатом слаженный топот конских копыт.

Коурсен вздрогнул и, непроизвольно делая шаг ближе к призраку, завертел головой, пытаясь понять, откуда доносится этот звук. Александр стоял, выпрямившись и напрягшись, как натянутая струна, и смотрел исключительно вперед, будто неожиданные кони (а может, и конники) должны были появиться оттуда.

– Это… – голос пропал, и слова прозвучали еле слышным шелестом, – Что… всадники Апокалипсиса?

Ответа не последовало.

Алекс медленно повернул голову влево и, явно непроизвольно сглотнув, приподнял подбородок. Дориан, борясь с желанием спрятаться за его спину, опять напоминая себе о необходимости бороться со страхом, уставился туда же и замер.

Из тумана, появляясь откуда-то из небытия, словно выходя из стены невидимого сейчас дома, высоко поднимая стройные ноги, вылетела, хотя точнее будет сказать – выплыла, ибо двигались они удивительно плавно, – великолепная четверка вороных коней, впряженных в темную, отделанную серебром карету.

Парень рефлекторно отступил, совсем не желая попасть под копыта лошадям и, сдвинув брови, недоверчиво осмотрел их. Сейчас ужасного уже, казалось, ничего не было, оставалось лишь удивительное – подобные экипажи, как ему всегда думалось, перестали использоваться свыше столетия назад.

Он стоял, замерев, приоткрыв рот и совершенно не находился, что сказать, как прокомментировать это поразительное явление.

Кони встали. Карета остановилась как раз перед ними, и дверь ее распахнулась.

Александр, по-видимому, нервничающий значительно больше просто изумленного друга, протянув правую руку, нащупал его левую и, крепко сжав, резко кивнул.

– Полночь, – выдавил из себя он, делая неловкий шаг вперед. Дориан нахмурился и внезапно, каким-то шестым чувством, очень-очень остро ощутив, что это и есть тот самый, решающий миг, что именно здесь и сейчас он должен понять, решить, готов ли он оказать помощь своему новому другу или же все-таки готов спасовать, набрал побольше воздуха, уверенно шагая вперед.

Страх куда-то исчез. Загадочная обстановка, мистический туман, таинственный лес – все это отступило в даль, растворилось на горизонте, становясь лишь фоном для прекрасной кареты, запряженной великолепными лошадьми, на которой ему предлагалось прокатиться.

Держась за руки – и парень понимал острую необходимость этого: без него Алекс, видимо, не смог бы попасть в карету, – они подошли к опущенной подножке и переглянулись. Вдвоем забраться в карету одновременно было затруднительно, и Дориан всецело уступал право первого шага своему спутнику, справедливо полагая его более причастным к происходящему.

Сам же он мог и задержаться на несколько секунд снаружи, изучая и рассматривая красивую карету.

– А где же кучер?.. – он непонимающе моргнул, глядя на поставившего ногу на подножку призрака. Тот неловко пожал плечами и, стиснув пальцы спутника сильнее, осторожно нагнул голову, пробираясь внутрь экипажа.

Почувствовав, что друг тянет его за собой, Коурсен мимолетно вздохнул, сожалея, что не может еще посмотреть на прекрасный экипаж и решительно последовал за ним.

Внутри карета оказалась довольно изящной, можно даже сказать, элегантной, – два широких сидения, расположенных друг напротив друга, с обивкой из черного атласа и отделкой серебряным позументом по краям; черные же, шелково поблескивающие стены с серебряными полосами по углам; достаточно много места и… полное отсутствие окон.

Дориан осторожно присел на край сидения и, не успел сказать и слова, как дверь за ним с хлопком затворилась.

Стало темно.

Карета вздрогнула, шатнулась и до слуха ощутимо нервничающего человека донесся дружный стук копыт.

– Поехали… – хрипло вымолвил он, ощупывая сидение под собой и отчаянно борясь с накатывающим ужасом. Куда, куда его могут везти вот так вот? Запертым в абсолютно темном пространстве, наедине с призраком, в карете без кучера!

– А… Алекс!.. – он ощутил, как страх сдавливает горло. Надо было как-то успокоиться, надо было справиться с первобытным ужасом, так и норовящим поднять голову в его душе, но самостоятельно это сделать уже не получалось. Нужна была поддержка, хоть какая-нибудь, хоть минимальная, хотя бы тоненький намек на то, что он все-таки не один…

Руки что-то коснулось, и парень, на миг испуганно замерев, мгновенно расслабился. Его пальцев касались другие, бесплотные, но все-таки смутно ощутимые пальцы, уже вполне знакомые и не страшные.

– Я здесь, – отозвался призрак, – Не бойся.

– Я… я не боюсь, – голос немного дрогнул, однако, парень попытался взять себя в руки, – Здесь просто темно, а когда темно – мне душно.

Слова не успели еще отзвучать, как карета внезапно озарилась слабым серебристым светом, напоминающим лунный. Дориан, сразу ощутивший себя увереннее, недоуменно огляделся и, остановив взгляд на серебряных полосах отделки, недоверчиво прищурился.

– Это они светятся?

Алекс, удивленный не меньше, пожал плечами.

– Наверное… странно даже, я думал, мы в темноте ехать будем.

– Может, все потому, что я сказал о духоте? – Коурсен сам пожал плечами, озираясь, – Или потому, что сказал, что не боюсь…

– Или потому, что ты живой, – добавил призрак и, глубоко вздохнув, откинулся на спинку сидения, прикрывая глаза, – Интересно, сколько мы будем ехать…

– Забавно, я хотел тебя об этом спросить, – молодой человек, негромко фыркнув, легко высвободил свою руку из хватки духа и скрестил обе на груди, – Непонятно даже, где этот твой мир теней – на небесах или под землей, Ад это или Рай…

Александр быстро, тонко улыбнулся.

– Это свобода, – коротко ответил он.

…Прибыли они довольно скоро, по крайней мере, насколько мог судить Дориан – добирались все-таки минуты, а не часы, не дни и не недели.

– Наверное, полчаса… – задумчиво резюмировал он, когда карета неожиданно остановилась. Алекс не прореагировал – его интересовал не путь, а конечная цель.

Дверь распахнулась так же резко, как и затворилась недавно, и молодой человек, не в силах сдержать любопытства, волнуясь и трепеща одновременно, осторожно выглянул наружу. Призрак за его спиной, сам нервничая, кусал губы и ломал пальцы, не решаясь посмотреть.

В конце концов, Коурсен хмыкнул.

– Не так я себе это представлял, – резюмировал он и, действуя весьма непринужденно, не вылез, а буквально выпрыгнул из кареты, легко приземляясь на твердую почву.

Алекс, видя, что спутник его более или менее спокоен, осторожно последовал за ним и, спустившись, растерянно замер, оглядываясь.

Дверь кареты за его спиной захлопнулась. Назад пути им уже определенно не было.

Часть вторая. Мир теней

Часть вторая. Мир теней

И суеверные твердят – там призраки живут!

Король и Шут «Проклятый старый дом»

Они стояли на краю огромной долины, устланной мягкой, шелковистой на вид травой, колеблющейся от налетающего ветерка, и удивленно озирались.

Вдали высились горы, где-то по правую сторону смутно виднелся лес, доносился звук бегущей воды. Кругом было пасмурно, словно дождь из обычного мира шел и в мире теней, словно осень царила и там, и здесь одновременно.

– И куда мы теперь?.. – Алекс закусил губу, созерцая горы впереди. К ним идти почему-то не хотелось.

– И это он меня спрашивает, – Дориан хмыкнул и, поежившись, обнял себя руками, – Хотел воли – вот, наслаждайся.

Позади послышался смутный шорох, и оба путешественника обеспокоенно обернулись. Александр придушенно вскрикнул и, сжав собственное горло, недоверчиво попятился; Коурсен, хмурясь, тоже невольно отступил.

За спинами их вились тени, – те самые черные тени, темные твари, как метко окрестил их Алекс, угрожающие и непонятные, то приближающиеся, то отдаляющиеся.

– А этим-то чего надо… – молодой человек рефлекторно сжал руки в кулаки, – Ты же говорил, что ночь темна?..

Ответить призрак не успел.

– Ночь темна! – раздался чей-то грозный, глухой голос, и одна из теней, отделившись от общей стаи, подлетела ближе.

Они вновь отступили, не слишком представляя, чего от нее ждать. Призрак, ощутимо испуганный, непроизвольно шагнул за спину своего живого спутника, явственно прикрываясь им.

Тень вилась, замерев в воздухе, как будто рассматривала, изучала их, а затем… затем вдруг начала расти, увеличиваясь в размерах и, не успели они опомниться, как вместо темной твари перед ними оказался человек – молодой парень лет двадцати пяти. Он был черноволос, темноглаз, смугл и, словно этого казалось мало, и облачен был во все черное – начиная с наглухо застегнутого плаща и заканчивая черными ботинками.

Он окинул вновь прибывших острым взглядом и, чуть повернув голову в правую сторону, воззрился на них искоса. Стало видно, что мочка левого уха у него проколота, и в ней висит серьга в виде маленького замочка.

Дориан, быстро оглянувшись на перепуганного духа, сглотнул. Сам он особенного страха не испытывал, питал разве что вполне объяснимое беспокойство, не зная, как их примет внезапно явившийся молодой человек, не зная даже, кто он такой и что представляет из себя. Было ясно, что он относится к темным тварям, но ведь вряд ли сами эти тени так называли себя! Пожалуй, так можно и оскорбить по незнанию, случайно брякнув не то…

Незнакомец еще раз окинул их внимательным взглядом и, остановившись, наконец, на живом, немного повернул подбородок, явственно заинтересовавшись.

Затем вдруг сделал шаг вперед и протянул к опешившему Коурсену руку открытой ладонью вверх.

– Привратник! – голос его звучал уже не так грозно и не так глухо, в нем даже послышались приветливые нотки.

Дориан напряженно прижал руки к груди, не решаясь коснуться нового собеседника.

– Н… не сказал бы, простите.

– Нет? – неизвестный с видимым удивлением опустил руку и, еще раз оглядев человека, нахмурился, недоверчиво добавляя, – Живой?..

– Живой, – Дориан тяжело вздохнул, начиная постепенно ощущать собственную необычность, – Я… сопровождаю призрака, он заточен несправедливо…

Собеседник вскинул руку, прерывая его, и парень умолк. Судя по всему, мнением его здесь не интересовались, требовали лишь четкие ответы на четкие вопросы.

– Имя, – это уже был не вопрос, а приказ, и он немного смутился. Уточнения, чье имя требуется назвать, не последовало, и как отвечать, понять было немного затруднительно.

– Дориан Коурсен, – тем не менее неуверенно отозвался он и, подумав, прибавил, – Я. Призрак – Алекс…

– Александр Шеа, – дух, наконец, решивший, что тоже должен поучаствовать в беседе, осторожно шагнул вперед, – И я не имею чести знать…

Молодой человек нахмурился, вновь останавливая разговорившегося собеседника жестом.

– Я – привратник, – коротко молвил он и, оглянувшись на продолжающие виться позади тени, уточнил, – Мы все. Арнон Ландау, – он склонился в легком поклоне и неожиданно протянул руку Дориану, – Коурсен… ты тот, кто пишет о душах?

– Призраках, – писатель, очень польщенный тем, что о нем слышали даже здесь, в мире теней, улыбнулся и приветливо пожал руку нового знакомого, – Не думал, что здесь знают меня… – он замер на полуслове и, опустив взгляд на ладонь в своих пальцах, неуверенно разжал их, – Ты холодный…

– А ты горячий, – последовал совершенно спокойный ответ, – Здесь таким не место, в этом мире все холодно. В этом мире все туманно, здесь живут тени! Ты сопровождаешь его?

– Так! – Алекс, в конце концов не выдержав, резко шагнул вперед, упирая руку в бок, – Послушай, привратник, Ландау или как тебя там, Дориан мне не хозяин, а я не комнатная собачонка, чтобы меня игнорировать! Мы оказались здесь по моей просьбе, по моему настоянию, потому, что мной движет желание!..

Арнон медленно повернул голову, окидывая нового собеседника ледяным взглядом. Тот, невольно поморщившись, приподнял подбородок – взгляд имел силу, отталкивал, ставил на место, но Шеа был горд и сдаваться не хотел.

– Мне известно твое желание, призрак, – говорил молодой человек медленно, нарочито неспешно, давая сполна прочувствовать вес каждого слова, – И ты здесь. Воспользовался новолунием, чтобы проскользнуть мимо привратников, привлек на свою сторону человека… Если тебе не удастся выполнить задуманное – ты умрешь, призрак. Таково правило.

– Странное правило, – Дориан, поспешно вмешиваясь, аккуратно отодвинул явственно растерявшегося друга, – Арнон… прости, что я по имени, но все-таки. Если уж ты предпочитаешь говорить со мной… может, укажешь нам путь? Мы… немного заблудились, если так можно сказать.

– Путь? – Ландау красиво изогнул бровь, снова поворачиваясь к прежнему собеседнику, – Я не могу позволить вам идти свободно. Он – беглец, а ты – живой, Дориан. Вам не место здесь обоим, но дороги обратно нет… Я отправлюсь с вами. Но пути я не знаю.

Алекс, услышав последнее признание, красноречиво закатил глаза. Привратник раздражал его, бесил, а тот факт, что он, навязываясь им в спутники, даже не может оказать помощи, заставлял испытывать почти ярость.

– И зачем ты нам тогда нужен? – мужчина фыркнул, скрещивая руки на груди, – Лучше уж мы сами, а когда вернемся…

– Я вам, быть может, и не нужен, – Арнон не пытался повысить голос, говорил все так же ровно и спокойно, однако, к словам его нельзя было не прислушиваться, – Как и вы мне не нужны. Но вы оказались здесь вопреки всем законам, вы – нарушители и спустить глаз с вас я не имею права. Я отправляюсь с вами, – более добавлять он ничего не стал, лишь уверенно шагнул куда-то вперед, в сторону скрывающихся на горизонте гор.

Дориан, быстро глянув на своего друга и спутника, виновато пожал плечами, и последовал за привратником. Шеа, раздраженный сверх всякой меры, демонстративно дернул подбородком, но тоже зашагал следом.

Коурсен, ушедший немного вперед, находящийся на несколько шагов позади Ландау и на шаг впереди призрака, чуть притормозил и, оглянувшись на последнего, быстро улыбнулся.

– Он тебе не нравится, – говорил молодой человек негромко, не желая, чтобы новый знакомый услышал его слова. Алекс раздраженно дернул плечом.

– Он – темная тварь, парень, один из. С чего бы это он мне должен нравиться? Тем более, что меня он явно считает злодеем, который задумал против тебя что-то ужасное.

– Иначе и быть не может, – Арнон, не оборачиваясь, улыбнулся, – Мне непонятно, каким образом такой человек, как Александр Шеа сумел склонить живого на свою сторону.

Мужчина остановился, словно налетев на стену и, приоткрыв на мгновение рот, будто собираясь что-то сказать, гневно выдохнул. Привратник, на его взгляд, перешел все границы и такое поведение он спускать ему не хотел.

– Я не злодей, Ландау! – он наконец-то нашел в себе силы говорить, – Ни преступник, ни убийца, я не сделал ничего плохого!..

– Но и ничего хорошего, – молодой человек, наконец, остановился и, обернувшись к собеседнику, в упор глянул на него, – Ни плохой, ни хороший, Шеа, – никакой. Обезличенный. Бездушный. Эгоистичный. Нет, ты не делал ничего плохого, потому что ты делал исключительно то, чего хотел сам. Плевал на других, не желал никого слушать…

Алекс стиснул руки в кулаки. Голос его при ответе напоминал шипение озлобленной змеи.

– Не тебе меня судить!

– Мне, – Арнон немного склонил голову набок, не сводя с него взгляда, – Я – привратник, Шеа, и мне известно все о твоей жизни. Мы, привратники, судим таких, как ты и выносим приговор. Ты заслужил свою кару, хотя сумел убедить своего живого друга, что пленен несправедливо. Скажи мне, призрак… сделал ли ты хоть что-то полезное в своей жизни?

Александр не ответил, демонстративно отворачиваясь. Дориан растерянно переводил взгляд с одного из собеседников на другого, не зная не только, что говорить, но и что думать.

Ландау медленно растянул губы в улыбке и, на несколько секунд смежив веки, обратил взгляд темных глаз к живому. Теперь обращаться он предпочитал уже исключительно к нему.

– Дом Александра и в самом деле некогда считался самым богатым в округе, Дориан. Его родители были людьми обеспеченными, и о сыне заботились как надо – умирая, они оставили ему целое состояние. Сколько тебе было, призрак? – он быстро глянул на молчаливого Алекса, – Кажется, как раз тридцать пять, не правда ли? После их смерти твоя душа перестала взрослеть, ты застыл… Состояние было велико, с его помощью ты мог бы свершить многое. Но ты предпочел жить на широкую ногу, предпочел тратить его впустую, полностью игнорируя других людей и чужие нужды. Они ведь приходили к тебе… – Арнон вздохнул, вновь мягко улыбаясь, – Приходили, просили. Александр закрыл дверь пред носом у просящих, Дориан. Предатель, не способный ценить даже тех, кого называл друзьями, жестокосердный, безжалостный… В твоих глазах он все еще достоин доверия?

– Я не предатель! – Шеа, рывком вновь повернувшись к привратнику, надвинулся на него, сжимая руки в кулаки, – Да, я… возможно, раз или два я отказал этим нытикам, что умоляли меня поделиться с ними деньгами, но так поступают многие! Я никого не предавал!

– А Риан? – Арнон чуть сузил глаза, немного опуская при этом голову, и взгляд его стал проницательным. Алекс поперхнулся на полуслове и умолк; Дориан нахмурился.

– Риан… – он мотнул головой, пытаясь вспомнить, откуда ему знакомо это странное имя и, наконец сообразив, изумленно моргнул, – Подожди, Риан! Это… тот Дориан, о котором ты мне говорил?

– Именно, – ответ последовал не от молчаливого и мрачного Александра, а от его безжалостного оппонента, – Риан, Дориан… лучший друг Александра Шеа, самый близкий, ближе которого просто не может быть. Друг, к которому он не пожелал прийти в больницу, и чьи похороны он проигнорировал.

– Я просто не мог! – мужчина, защищаясь, взмахнул рукой, – Ты ничего не знаешь, дурак! Когда это произошло, я уже начинал слепнуть…

– Твое «начинал слепнуть» значило, что ты не можешь различить мелкие буквы с расстояния в пять шагов, – безжалостно парировал Ландау, – Не пытайся оправдаться передо мною, призрак. Ты предал человека, которого громко называл другом, предал его из-за собственного эгоизма и лености. Ты не захотел…

– А ты не думаешь, что мне было просто больно?! – Алекс, выведенный из себя уже полностью, почти закричал, – Что мне было больно видеть его на больничной койке, и еще больнее – в гробу?! Я не хотел… я не мог!..

– Иногда следует переступать даже через свою боль, если близкий тебе человек нуждается в поддержке, – последовал ледяной ответ, – Дружба – понятие обоюдное, Александр. И если ты осмелился назвать кого-то другом – будь готов ответить за свои слова. Но ты не был готов. Тебе нравилось это слово – «друг», нравилось знать, что в твоей жизни есть человек, готовый пожертвовать ради тебя всем, но сам ты жертвовать ради него не желал. Ты предал его, предал в последний раз в его жизни, и этого предательства тебе уже не искупить…

Коурсен, видя, как все больше мрачнеет и даже как будто сгибается под гнетом жестоких, острых слов его новоявленный приятель, нахмурился, предпочитая вступить в беседу.

– А где сейчас этот Риан, Арнон? Если ты говоришь, что он умер, он…

– Он здесь, – привратник опустил подбородок, – Он свободен. И, должен заметить – ни разу он не спросил меня об Александре Шеа.

Алекс вздрогнул и, отвернувшись, застыл, приподнимая подбородок. Горечь душила его, давила изнутри, разрывала на части, и он не знал, как ее подавить. Тяжесть собственного проступка, своего предательства вдруг как-то внезапно навалилась на него, заставляя осознать себя, заставляя прочувствовать сполна боль. Ту боль, что, должно быть, когда-то испытал его лучший друг… или тот, кого он называл так.

– Я не понимаю, зачем ты говоришь это все сейчас, – Дориан, решительно беря дело в свои руки, немного расправил плечи, пытаясь заслонить призрака собой, – Все мы при жизни совершаем ошибки, от этого никуда не деться, но, Арнон… ты ведь не думаешь, что я сейчас брошу все, брошу Алекса здесь и вернусь в мир живых?

Ландау равнодушно отвернулся.

– Обратной дороги нет, – бросил он через плечо, – Но ты должен знать, ради кого рискуешь жизнью, живой. Нам пора в путь – ваше время длиться лишь до следующего новолуния.

– Ты же не знаешь дороги, – говорил Шеа глухо, однако, изо всех сил пытался держать себя в руках, – О каком пути ты говоришь?

– О том, что известен знающим, – последовал спокойный, уверенный ответ.

Призрак закатил глаза, всплескивая руками.

– Час открытия! Дорогу знает тот, кто ее знает – гениально!

– Подожди, – Дориан махнул в сторону приятеля рукой, сверля внимательным взглядом затылок привратника, – Знающие… им известен путь… – он качнул головой, – А к знающим ты нас провести можешь?

Привратник молча склонил голову и, не удостаивая собеседника ответом, уверенно продолжил путь, следуя вперед, к горам.

Призрак поморщился и, покосившись на своего живого друга, вновь направился за ним. Коурсен молча зашагал рядом.

– Дориан… – прошло уже несколько минут, когда Алекс, наконец, решился подать голос, – Слушай… все, что он говорит – правда, это так, но… Но миновали годы! За пятьдесят лет у меня было время подумать, я не повторю прошлых ошибок! Поверь мне… – он прижал руку к груди в области сердца, – Поверь – я не предам тебя! Клянусь…

– Время покажет, – молодой человек быстро улыбнулся, и предпочел не продолжать разговор.

В душе его царил сумбур. Слова привратника, а особенно то, что Алекс подтвердил их истинность, безусловно, заронили семя сомнения в его душу, но… разве не сам Арнон сказал, что назад дороги нет? Он должен помочь Александру Шеа, каким бы тот ни был при жизни, помочь ему обрести новую жизнь и надеяться, что тот станет более хорошим человеком, чем был когда-то. А еще надеяться, что предан он им все-таки не будет.

***

– Мне холодно, – Дориан поежился, обнимая себя руками и, мечтательно вздохнув, внезапно замер на одном месте, – Вот черт! Камин!

– Здесь каминов нет, – Алекс, мимолетно оглядевшись, удивленно покосился на друга, – Да и такие выражения в этом месте…

Коурсен недовольно махнул рукой. Ему сейчас было не до церемоний.

– Я забыл потушить камин перед тем, как мы ушли, думал, что вернемся быстро… А если пожар?

Арнон, при последнем слове почему-то вздрогнувший, быстро улыбнулся и опустил ресницы. Спутники его этого не заметили.

– Прекрати паниковать, – призрак нахмурился, упирая одну руку в бок, – Я пятьдесят лет жег дрова в этом камине и, как ты помнишь, дом абсолютно цел… ну, может, не абсолютно, но точно не сгорел. Хотя, может и стоило его сжечь… – он тяжело вздохнул и почесал в затылке.

Привратник, легко угадав, что скрывается за последними его словами, быстро улыбнулся, поднимая взгляд.

– Так просто от своего наказания ты бы не избавился, призрак. Не будь дома – ты был бы прикован к месту, где он был. Не беспокойся, Дориан, – он повернулся к другому собеседнику, – Твоему дому ничто не угрожает. Камин прогорит и потухнет, как ему суждено, никаких катастроф тебя не ждет. Пока.

– Воодушевляет, – парень недовольно передернул плечами и, обхватив себя руками крепче, сжался, силясь согреться, – И мне все еще холодно.

– Тебе холодно, потому что ты горячий, – Арнон усмехнулся и неожиданно коснулся запястья собеседника своими ледяными пальцами, – Это мир теней, Дориан, это время теней, здесь все холодно. Чувствуешь? Я не мерзну, ибо температура моего тела ниже, чем та, что царит вокруг.

Коурсен демонстративно шмыгнул носом и старательно высвободил руку из хватки холодных пальцев.

– Не морозь меня еще больше, будь добр. Неужели здесь не бывает солнца?..

– Он же сказал – это время теней, – Алекс, хмыкнув, сунул руки в карманы, – А тени не живут при солнце, парень, они существуют во мраке. Радуйся, что здесь хотя бы не ночь, а просто пасмурно.

– Я в восторге, – мрачно отреагировал Дориан и, тяжело вздохнув, уверенно шагнул вперед. Арнон остановил его, схватив за локоть.

– Осторожно, – говорил он спокойно, без волнения, очень ровно и равнодушно, и молодой человек, увидев, что взгляд привратника устремлен вниз, удивленно опустил свой. Ничего жуткого увидеть он не ожидал – в конце концов, Ландау ведь был спокоен! Но в ожиданиях своих ошибся.

Возле его ног, среди травы, берясь ниоткуда и уходя в никуда, невидимая и незаметная, рассекала землю глубокая черная щель, пропасть, жуткая, манящая, затягивающая и заставляющая холодеть сердце.

Дориан отшатнулся, испуганно сам хватаясь за спутника.

– Что… откуда она здесь?!

– Она здесь была всегда, – безразлично отозвался привратник, – Это ты не должен был оказаться здесь. Неужели ты думал, что путешествие по миру теней будет для тебя легким?

– Нет, я не думал… – парень еще раз покосился на пропасть, на краю которой стоял и поспешно отступил, – То есть, я, конечно, предполагал, что все будет не очень просто, но не думал… У вас тут что, землетрясениябывают?

Арнон чуть приподнял уголок губ, показывая, что вопрос собеседника склонен полагать забавным.

– Расселина была здесь всегда, – спокойно повторил он, – Она – часть мира теней, одна из частей его… Ты видишь тьму внизу. Некоторым душам она по нраву, и они живут там, или же просто проводят иногда время.

– Видимо, что-то вроде клуба отдыха, – Алекс, подойдя к своему живому другу, положил руку ему на плечо, – Я бы во тьму не нырнул, но ведь безумцев много!

Привратник медленно повернул голову, взирая на него в упор.

– Именно. Безумцев… много, Александр. Каким образом вы собираетесь миновать это место? Ты – призрак, Шеа, ты легок… для тебя труда это не составит. Дориан?

– Я летать не умею! – парень торопливо замахал перед собой руками, – Неужели нельзя навести какой-нибудь мостик, чтобы спокойно перейти по нему на другую сторону или, я не знаю… обойти эту щель?

– Обойти ее невозможно, а из того, что есть в мире теней, выйдет мост, по которому ты не сможешь пройти, – хладнокровно известил Ландау, – Он не выдержит тебя, живой. Ты излишне тяжел.

На несколько секунд повисло молчание. Алекс, мрачно созерцая то трещину, то своего друга, прикидывал, каким образом переправить его через нее; последний просто сумрачно смотрел на ту сторону, представляя, как будет с позором возвращаться и пытаться поймать проезжающую мимо карету.

– Я поддержу его, – Шеа уверенно приподнял подбородок, – С моей помощью… Если я сумею перескочить на ту сторону, Дориан тоже сможет!

– Тебе не достанет сил, – Арнон отвернулся и, подойдя вплотную к расселине, заглянул вниз, будто надеясь что-то увидеть в ней, – К тому же, ты упускаешь из виду, что, возможно, вам и нет необходимости перебираться на ту сторону. Возможно, это не предусмотрено.

Дориан закатил глаза. Новый знакомый, такой холодный, такой безразличный, абсолютно лишенный каких бы то ни было эмоций, судя по всему, был большим любителем загадок и ребусов, чем уже успел изрядно утомить его.

– Знаешь что, Арнон, решай головоломки в свободное время, если они тебе так нравятся! – он сжал руки в кулаки, немного наступая на собеседника, – А здесь и сейчас, будь так добр, – объясняй толком, что мы должны и что мы можем сделать! Если я слишком тяжел, чтобы перебраться через щель, но мне не надо перебираться через нее, значит, у меня есть два варианта – вернуться или спуститься вниз?

– Но обратной дороги нет, – подхватил Алекс, – Значит, мы должны спуститься, а учитывая, что Дориан излишне тяжел, потому что он живой… это же не значит, что рухнув в пропасть, он скоропостижно станет мертвым?

Привратник обернулся с удивительно несвойственной ему живостью и, окинув спутников долгим взглядом, неожиданно мягко улыбнулся.

– Я поддержу его, – говорил он все так же спокойно, без эмоций, однако, где-то за привычной холодностью теперь угадывались нотки приветливости, дружелюбия по отношению к живому человеку, – Привратникам подвластно то, что неподвластно обычным духам, особенно тем, что были пленены. Дай мне руку, Дориан, а ты… следуй за нами, призрак.

Коурсен неуверенно оглянулся на своего полупрозрачного друга – тот, судя по всему, тоже не горел желанием падать в неизвестность.

– А ты… вообще уверен, что нам надо туда, привратник? – Алекс вытянул шею, заглядывая во мрак внизу. Арнон неспешно обратил к нему ледяной, пронизывающий взгляд.

– Не задавай мне глупых вопросов, призрак. Живой… – он резко схватил все еще не решающегося коснуться его руки парня за запястье, – Закрой глаза. Твой страх будет мешать мне.

– Если я закрою глаза, я буду бояться еще больше! – парень торопливо вздохнул, прогоняя от себя неприятные образы своей будущей смерти на дне ущелья, – Если я буду видеть…

– Если ты будешь видеть, ты начнешь кричать, а крик твой будет отвлекать меня еще больше, – привратник быстро улыбнулся и, не говоря более ни слова, продолжая крепко сжимать руку парня, внезапно шагнул в пропасть.

Коурсен не успел даже вскрикнуть. Он подался вперед, чувствуя, как земля уходит из-под ног и, видя вокруг тьму и слыша свист ветра в ушах, испуганно зажмурился. Закричать действительно хотелось, но сил на это не было – горло перехватило, трудно стало даже дышать.

Алекс, испуганно охнув, подался вперед, склоняясь над пропастью. Внизу царила тьма, от двух скрывшихся в ней человеческих фигур, казалось, не осталось и следа. Призрак, толком не знающий, каким образом следовать за ними, хотя и отдающий себе отчет в том, что все это делается исключительно ради его блага, зажмурился сам и, зажав нос, как перед прыжком в воду, тяжело ухнул вниз.

…Дориан глубоко вздохнул и, дернувшись, мысленно характеризовал себя как все еще живого. Все еще живого, и все еще чувствующего на запястье ледяные пальцы привратника.

Он не запомнил падения. В памяти остался лишь резкий рывок, секундный страх… и он уже ощутил, что твердо стоит на ногах, пытаясь сообразить, что произошло.

– А говорят, когда падаешь в пропасть, можно успеть насладиться свободным падением… – Алекс, как-то неожиданно вдруг оказавшийся рядом, тяжело вздохнул, стряхивая с рукава невидимые пылинки, – Врут, должно быть. Или пропасть неправильная.

– Не тебе судить о неправильности пропастей, призрак, – Арнон резким движением выпустил, почти отбросил от себя руку живого, – За свою жизнь ты даже не удосужился посмотреть мир.

– Слушай, чем я так тебе не нравлюсь? – призрак, в конце концов не выдержавший, упер руку в бок, посылая собеседнику раздраженный взгляд, – Ты буквально ко всему придираешься! Что бы я ни сказал – тебе все не нравится, в чем дело?

– В чем дело? – Ландау, не обращая внимания на пытающегося что-то сказать Дориана, чуть приподнял уголок губ, – Ну, что ж, если оперировать понятиями смертных… можно сказать, что ты – беглый преступник, а я – представитель власти, который, поймав тебя, не только не может вернуть обратно в тюрьму, но и вынужден помогать нарушать закон. Таким образом, – да, Александр, ты не нравишься мне.

– Ребята! – Дориан, в конце концов не выдержавший, шагнул вперед, вставая между оппонентами, и решительно взмахнул рукой, – Прекратите, сделайте милость! Здесь… – он огляделся вокруг и неуверенно продолжил, – Здесь светло…

– Если этоты называешь светом, то да, пожалуй, – Шеа, явственно недовольный поведением привратника, недовольно поморщился, озираясь сам.

Они стояли между высоких стен ущелья, простирающегося в обе стороны на неизвестную длину, на дне той самой темной и жуткой пропасти, куда падали, однако… мрака вокруг уже не было. Здесь царила смутная серость, похожая на свет пасмурного дня, на мягкий предгрозовой сумрак, вполне позволяющий разглядеть окружающую обстановку.

– Странное место – ни однозначной тьмы, ни однозначного света… – Коурсен недовольно поморщился, – Все время какие-то полумеры, полутени… тени? – он сдвинул брови и, начиная что-то соображать, перевел взгляд на молчаливого привратника, – Значит, это и есть время теней – время, когда свет и тьма сливаются, когда нет ничего определенного… есть только сумрак? Полумрак…

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, – Арнон мягко опустил подбородок, – И да, все обстоит именно так, друг мой. В мире теней всегда царит одно время – время, когда появляются тени. Живому это трудно принять… Идемте, нам следует держаться этого пути, – молодой человек уверенно указал в левую сторону, – И постарайтесь не спотыкаться о камни и не наступать в воду. Особенно это относится к тебе, Дориан.

– А в противном случае? – парень сглотнул, неуверенно шагая за проводником и старательно устремляя взгляд вниз, изучая каменистую почву. Привратник равнодушно пожал плечами.

– Останешься здесь. Слышал о Стиксе1*?

Коурсен сжал губы и, поначалу кивнув, тотчас же удивленно поднял взгляд.

– Но наступивший в Стикс не оставался в царстве мертвых навечно!

– Возможно, мифология об этом умалчивает, – Ландау, уверенно и решительно шагая вперед, не оглядываясь, пожал плечами, – Однако, мало где упоминается о путешествии живых в мир теней. Но, быть может, тебе известна примета – нельзя ничего забирать с кладбища себе домой, дабы не притянуть беду?

– Об этом слышал я, – подал голос Алекс, – Только я не понял – с Дорианом все ясно, а мне почему в воду наступать нельзя?

Арнон остановился и, медленно, почти угрожающе повернувшись, взглянул на него в упор.

– Потому что, как мне казалось, твоя мечта – обрести жизнь, Александр. Если ты наступишь в воду, а тем паче – вздумаешь испить ее, – твоя мечта останется мечтою. Получив место в мире теней, ты утратишь право на место в мире тех, кто отбрасывает тени. В мире живых. Но выбор за тобой, – он вновь отвернулся, продолжая путь, – Ты можешь остаться здесь, получив свободу. Здесь направо и будьте осторожны – не запнитесь о камни.

Молодой человек быстро оглянулся на своего полупрозрачного друга и, сжав на миг губы, слегка пожал плечами. Оправдывать Арнона ему не хотелось, хотя мотивы его поведения были, в общем-то, вполне понятны – в конце концов, антипатию свою привратник объяснил довольно исчерпывающе. И, тем не менее, пока что, продолжая придерживаться прежних своих позиций, Дориан предпочитал оставаться на стороне Алекса, которого, собственно, и прибыл сюда сопровождать, а не хладнокровного, равнодушного парня, от которого до сих пор было непонятно, что ожидать.

– Что он вообще такое… – пробурчал себе под нос Коурсен, переступая через камень и пытаясь удерживать одновременно в поле зрения привратника и призрака, – Вроде более плотный, чем призрак, холодный… Зомби, что ли?

– Я – привратник, – Арнон, услышав бормотание живого, не преминул прореагировать на него, – Пока что это все, что тебе нужно знать, Дориан.

Парень дернул плечом и промолчал, переступая через еще один камень.

Их под ногами было и в самом деле много, споткнуться можно было в любую секунду, и молодой человек, вынужденный постоянно высоко вскидывать колени, в конце концов, устал. Через очередной камень он решил не переступать и, приподняв ногу чуть выше, чем для обычного шага, уверенно поставил ее на булыжник.

По подземелью пронесся тихий, низкий, постепенно нарастающий гул. Нога Дориана, поставленная на, казалось бы, твердый камень, вдруг ушла куда-то вниз, и парень, испуганный донельзя, отскочил в сторону, налетая спиной на не менее ошарашенного Алекса. В мире теней тот был несколько более плотным, поэтому сквозь него молодой человек не прошел.

– Что это?.. – голос призрака прозвучал напряженно: неизвестность страшила даже того, кому уже, казалось бы, нечего было бояться.

Арнон нахмурился.

– Ты слишком тяжел для этого места, живой, – резко бросил он, не поворачиваясь и словно ожидая чего-то, – Я ведь просил не спотыкаться о камни!

По подземелью пронесся порыв ураганного ветра. Ландау вскинул руку, выставляя перед лицом совершенно ошарашенного Коурсена открытую ладонь.

Что-то резко свистнуло; рука привратника дернулась. Дориан, предчувствуя что-то до крайности нехорошее, попытался попятиться, снова налетел на испуганного Александра и, не церемонясь, спрятался за него.

Арнон медленно опустил руку, поворачивая ее ладонью вверх, и парень, выглядывающий из-за плеча призрака, потрясенно приоткрыл рот, глядя на последнюю.

Из ладони молодого человека, вонзаясь прямо в плоть, торчал остро заточенный кусок камня – что-то вроде маленького дротика, смертельно опасного оружия, могшего вонзиться точно в лоб посмевшему наведаться сюда живому.

Привратник, не говоря ни слова, медленно вытащил дротик из ладони и, осмотрев, равнодушно отшвырнул его в сторону. Затем сжал и разжал пальцы, словно проверяя их работоспособность.

– Что… – голос совсем сел. Дориан закашлялся, опасаясь не только шевелиться, но даже и дышать лишний раз, абсолютно сраженный только что происшедшим.

– Арнон… – Алекс, несколько более смелый, хотя бы в силу того, что мертвый, осторожно моргнул, чуть склоняя голову набок, – Это… в общем… ты как?..

Ландау медленно повернул голову, окидывая обратившегося к нему призрака абсолютно равнодушным взглядом, и хладнокровно опустил сжатую в кулак руку.

– Мир теней возмущен, Александр, – спокойно ответствовал он, – Твоему живому другу здесь не место. Но обратной дороги для него нет, поэтому ему придется пройти здесь. Будет… непросто, Дориан. Постарайся больше не касаться камней.

Дориан тяжело сглотнул и медленно опустил подбородок. Говорить ему ничего не хотелось, да он и не знал, что тут можно сказать – Арнон спас ему жизнь, но сделал это настолько необычным и пугающим способом, что даже поблагодарить за это не получалось. Тем более, что, судя по всему, самому привратнику вонзившийся в ладонь дротик вреда не причинил.

– Он и вправду темная тварь, – негромко шепнул Алекс, полностью разделяющий мысли друга, – Неуязвимое непонятно что… Ох, что-то я начинаю жалеть, что рискнул ввязаться во все это. Сидел бы себе дома, в уютном кресле, перед камином… и чего мне не жилось спокойно?

– Человеческой душе всегда мало того, что она имеет, – Арнон, от которого разговоры спутников секретом не оставались никогда, тонко, язвительно улыбнулся, – Человеку свойственно желать большего. Получив желаемое, ты тоже не успокоишься, Александр и жизнь твоя не станет спокойной, как бы ты ни старался. Чувство неудовлетворенности, неумение наслаждаться тем, что имеешь – вот главная кара и главное преимущество людей, вот что заставляет их страдать в добрые времена, и двигаться дальше, не смотря ни на что.

Коурсен, уже начавший понимать, что спутник их по натуре своей философ, тихонько вздохнул и немного поежился. Ему вдруг стало зябко.

– Скажи только – это что, Ад? – робко подал он голос, – Мы оба вместо Данте Алигьери, а ты – как Вергилий2*?

– Я – Арнон Ландау, – последовал ответ, полный холодного раздражения, – И мне неприятно отвлекаться на досужую болтовню. Если я принужден оказать вам помощь – извольте скорее закончить все это. Мне неприятно ваше общество.

Спутники постоянно недовольного всем привратника предпочли промолчать, лишь понимающе переглянулись. Им общество Арнона тоже уже начинало доставлять дискомфорт, однако, вот так категорично высказывать это они не хотели.

Путь продолжился в полной тишине и с максимальной осторожностью – спотыкаться о камни, наступать на них не хотелось уже даже Алексу, что уж говорить о Дориане.

Привратник шагал легко, минуя камни без особых проблем, похоже, совершенно не задумываясь на их счет и, по-видимому, очень хорошо зная, куда он держит путь.

Начинающий потихоньку ощущать усталость Коурсен тихо злился, но, памятуя об остром слухе спутника, отмалчивался, все больше предпочитая обходить камни, а не переступать через них.

Внезапное дыхание приятного, нежного ветерка стало для парня полнейшей неожиданностью, и он, замерев на секунду, окрыленный предчувствием чего-то невероятно прекрасного, устремился вперед.

Шаг, другой, третий… Ландау впереди куда-то исчез, и Дориан, не успев затормозить, выскочил следом за ним из каменного коридора.

Выскочил и, совершенно растерянный, огляделся.

Он находился на прекрасной зеленой поляне, тонущей в привычном уже мягком полумраке дождливого дня, но не замкнутой среди камней, не каменистой и безжизненной, а напротив – очень живой и прекрасной.

Парень недоверчиво поднял взгляд, силясь различить склоны ущелья, но увидел лишь небо, застланное тучами.

– Кажется, мы вернулись обратно… – растерянно пробормотал за его спиной призрак, тоже несколько опешивший от лицезрения вольной природы.

Арнон промолчал. Он, казалось, ждал чего-то, продвигаясь теперь уже неспешно, неторопливо, продумывая каждый шаг и спокойно осматриваясь вокруг.

– Не понимаю, что… – продолжил, было, свою мысль Александр, но внезапно оказался перебит.

– Алекс? – чей-то голос, совершенно незнакомый Коурсену, но, по-видимому, хорошо известный Шеа, да и Ландау, прозвучал у них за спинами, заставляя призрака ошарашенно замереть.

– Я знаю этот голос… – сипло пробормотал Александр и словно бледнея на глазах, рывком обернулся. Дориан, почему-то нервничая, последовал его примеру.

К ним подходил, настороженно присматриваясь, невысокий мужчина располагающей внешности, не слишком молодой, но еще и не старый, серьезный и сосредоточенный. Телосложения он был самого обычного, отнюдь не спортивного, двигался неспешно, будто плыл по воздуху, но взгляд имел цепкий и проницательный. На носу его сидели очки, благодаря которым взор делался почти устрашающим.

Сквозь него смутно просвечивал только что оставленный ими вход в ущелье.

– Не могу поверить, что вижу тебя, – продолжал с совершенно убийственным спокойствием приблизившийся дух, – До меня доходили слухи, что ты прикован к дому, в котором жил.

– Риан… – Алекс сглотнул и, явно не зная, что сказать, покачал головой, затем недоверчиво оглядываясь на Арнона, – Но он сказал… ты даже не спрашивал обо мне, откуда?..

– Я сказал «слухи», Алекс, – призрак, названный Рианом, чуть нахмурился, – Я не интересовался тобой, это верно. Ты не пожелал проводить меня сюда, в мое последнее путешествие – разве меня должно было интересовать, что сталось с тобой?

Александр откровенно сник. Слышать упреки со стороны привратника было, конечно, малоприятно, но слышать их от того, кого называл когда-то другом, было еще хуже.

– Риан… – Коурсен торопливо оглянулся на Ландау и, понизив голос, тихонько поинтересовался, – Тот самый, да? А что он здесь…

– Иди сюда, Дориан, – Арнон мягко улыбнулся, протягивая к собеседнику руку, – Оставь этих духов наедине, им необходимо побеседовать. Иди, не стоит мешать им.

Дориан неуверенно покосился на растерянного Алекса и, кивнув, осторожно шагнул к привратнику. Сам он отнюдь не был уверен, что стоит оставлять друга наедине с его застарелой виной, однако, и как помочь не мог предположить, поэтому счел за лучшее ретироваться.

– Риан… – Алекс почесал висок, пытаясь собраться с мыслями, – Прости меня, я… мне просто было больно видеть тебя… таким. Я поэтому…

– Тебе было больно! – Риан усмехнулся, чуть сужая глаза, – Я умирал и ждал, что ты придешь, чтобы попрощаться со мной. Я знал, что умираю, и молил небо, чтобы оно позволило мне увидеть тебя… А тебе было больно поддержать меня? Тебе было страшно оказать мне последнюю честь, проводить меня? Не надо лжи, Алекс!

– Кто сказал, что это ложь?.. – Шеа тяжело вздохнул и, не мудрствуя лукаво, опустился вниз, присаживаясь на траву, – Мне и в самом деле было больно, стыдно за то, что не пришел в больницу, и страшно видеть тебя в гробу. Я сознавал, что не прав, но не мог пересилить себя… Человек слаб! Слабость бывает непростительна, знаю, и я позволил ее себе…

– Слабость и предательство – разные вещи, Шеа, – холодно отозвался призрак и, неожиданно отступив, вдруг улыбнулся, – Но это прошлое. Смерть смывает все грехи с души – так я считал при жизни, и так продолжаю считать сейчас. Обнимать тебя, конечно, не стану, но и держать зло не желаю – это будет отравлять моесуществование, Алекс, и мучиться из-за тебя… – он покачал головой, – Увы, ты давно стал мне безразличен. Я бы просил тебя уйти, но меня гложет недоумение – зачем ты вообще пришел? И как… ты был прикован к своему дому, если только… – взгляд Риана уткнулся в как-то сразу насупившегося под ним Коурсена, – Ты обманул живого?

– Я никого не обманывал! – Александр, вскинувшись, вскочил на ноги, взирая на собеседника почти с яростью, – Почему, почему все обитатели мира теней винят меня в том, чего я не совершал?! Почему вы приписываете мне какие-то невнятные грехи, почему пытаетесь изобразить меня злодеем в глазах моего друга?! Да! Да, Риан, я когда-то поступил плохо, возможно, предал тебя, но этого парня, Дориана, я не обманывал! Я попросил о помощи, искренне попросил, и он помог!..

– Бедный мальчик, – перебил призрак, склоняя голову набок и созерцая Коурсена, замершего рядом с привратником, – Он не знает, с кем связался… Впрочем, быть может, не знаешь и ты, Алекс, – взгляд его вновь скользнул к собеседнику, – Когда наступает время теней, маски срываются и правда выходит наружу. Правда, которую, возможно, ты сам не знал о себе… Жди прихода темноты, Александр, жди, когда тени скажут тебе истину! И тогда ты, возможно, вспомнишь обо мне, – он развернулся и уверенно зашагал прочь, оставляя бывшего друга в совершенной растерянности и полном недоумении.

Дориан, пораженный не меньше, неуверенно перевел взгляд на Арнона.

– А если честно… – он неловко кашлянул, – Алекс прав – почему вы все так ополчились на него? Чем он провинился, почему он не нравится ни тебе, ни этому… Риану?

Привратник, продолжая смотреть на недоумевающего призрака, тонко улыбнулся.

– Я не доверяю ему, Дориан. Этот дух прав – с приходом темноты маски будут сорваны, и Александр, возможно, сам узнает о себе что-то новое. Не знаю, что почувствуешь ты… но я не ощущаю ничего хорошего от этого человека. От этой тени человека… – он покачал головой и неожиданно вздохнул, – Время покажет. Может быть, ошибаюсь я, а может быть, ты или даже сам Алекс… Но, как бы там ни было, а ты ввязался в опасную игру, парень, – он наконец обратил взор к собеседнику и нахмурился, – В очень опасную, и отступить ты уже не сможешь. Придется довериться ходу событий и, рискнув всем, поверить своему спутнику.

***

Ночь обрушилась на них совершенно внезапно, упала в брызгах неожиданного здесь дождя и накрыла собою всю округу.

Путники, как раз дошедшие до края поляны, окруженной, к некоторому изумлению Дориана не скалами, а лесом, остановились, как по команде – видно вокруг ничего не было, и куда идти, было совершенно непонятно.

Арнон приподнял голову, окидывая темень вокруг уверенным взглядом – сумрака привратник не боялся, хотя бы уже потому, что, как он сам говорил, был соткан из него. Дориан, довольно быстро вымокший и почувствовавший холод, которого до сей поры не ощущал, поежился, обнимая себя руками. Алекс хладнокровно сунул руки в карманы, игнорируя всех и вся, и совершенно не обращая внимания на своих спутников.

– Почему встали? – в голосе призрака явственно прозвучали недовольные нотки, – Я хочу как можно скорее разобраться со всем этим. Сам же говорил – у меня время только до следующего новолуния!

– Я говорил «у вас», – хладнокровно поправил Ландау, переводя на него внимательный взгляд, – Идти вперед в темноте излишне затруднительно и, к тому же, рискованно. Особенно для Дориана.

– Ну да, – Александр дернул плечом, опуская взгляд, – Дориана… Я помню, да, о нем надо заботиться. Он же живой.

Коурсен, несколько ошарашенный странным поведением друга, пару раз моргнул, обращая к нему недоумевающий взгляд.

– Алекс… Я вроде бы как помогаю тебе.

– Я знаю, – буркнул мужчина и, обнаружив рядом, рассмотрев каким-то образом во мраке дерево, привалился к нему плечом, – И что теперь? Устроим привал, разожжем костер, чтобы согреть моего живого помощника?

Парень попытался взять себя в руки и не дать невольному раздражению вырваться наружу. Поведение призрака ставило его в тупик.

– Я бы, честно говоря, не против, но… что, если огонь привлечет каких-нибудь нежелательных гостей?

Александр красноречиво фыркнул, переводя на него откровенно насмешливый взгляд.

– Да мне плевать, парень, – бросил он и, глянув на молчаливого Арнона, кивнул ему, – Разожги огонь.

Привратник тонко улыбнулся. Он, в отличие от живого, прекрасно понимал, что происходит с Алексом и, не взирая на то, что ожидал этого, как вести себя, представлял не слишком хорошо. Показывать свою слабость он, тем не менее, не собирался.

– Я не зажигалка, – спокойно отозвался он, подходя к Дориану и вставая так, чтобы при случае защитить его, – К тому же, огонь и в самом деле может привлечь… «гостей». В мире живых вы зовете их демонами, мы же знаем их как злых духов.

Призрак саркастически изогнул бровь.

– Ну и названьице, ничего умнее придумать не могли… – он передернул плечами, – Ну, тогда идем, не до утра же торчать здесь! Кстати, куда ты вообще нас ведешь?

– К знающему, – тихо произнес Ландау и, неожиданно обняв стоящего рядом с ним парня за плечи, решительно повернул его назад, – Мы проведем эту ночь на поляне. Не волнуйся, Дориан, – в мире теней ночи коротки. Духи не нуждаются в темноте, она приходит нечасто… Сейчас ее вызвало ваше появление.

Алекс, услышав последние слова, откровенно сморщился.

– Что, и в этом меня обвинишь, да? Я же, по-твоему, плохой, я…

– Замолчи! – Арнон, рывком обернувшись, сдвинул брови, – Ты не плохой, Александр, ты – темный! Один из тех, кто должен жить в ночи, ты слишком эгоистичен, излишне равнодушен, чтобы быть кем-то иным! Твое место в плену, грешная душа, но не здесь, не на воле…

– Перестаньте! – Дориан, кожей чувствуя назревающий конфликт, сбросил с плеча руку привратника и, хмурясь, встал между собеседниками, – Не знаю, какого черта здесь творится, что происходит с вами обоими, но убедительно прошу обоих заткнуться. Алекс… ты и в самом деле ведешь себя странно, подумай об этом. Арнон, где на поляне ты предлагаешь нам переночевать?

– Особенно учитывая, что идет дождь, – не удержался Шеа, кривовато улыбаясь. Задеть лишний раз привратника мужчине было приятно.

Ландау, впрочем, не прореагировал. Он спокойно опустил подбородок и, вытянув руку вперед, указал на что-то невдалеке, что-то, почти сливающееся с дождливым мраком вокруг.

– Там мы сможем укрыться, – спокойно сообщил он и, глянув на призрака, прибавил, – Дождь я тоже ощущаю, Шеа, и мне он неприятен.

– Да плевал я на тебя, – последовал весьма равнодушный ответ.

Дориан только вздохнул. Ночь, судя по всему, и в самом деле сорвала маски с обоих его спутников и, если Арнон практически не изменился (днем он тоже очень явно недолюбливал Алекса), то вот Александр изменился сильно, превратившись из спокойного и благожелательного человека в какую-то злобную тварь. Или, может быть, не злобную… может быть, и в самом деле просто излишне зацикленную на себе. Его перестали интересовать другие люди, его, казалось, перестало интересовать вообще все, кроме достижения собственной цели.

– Такие, как ты, идут по головам, – тихо отметил парень, шагая в направлении, указанном привратником, и стараясь идти уже рядом с ним, а не рядом с Шеа.

Последний не ответил. Для него сейчас эти слова прозвучали почти как комплимент.

…Это не было похоже на избушку, и даже не напоминало дом.

Это был скорее шалаш, навес из ветвей, созданный чьими-то кропотливыми, трудолюбивыми руками, небольшое укрытие, где можно было и в самом деле передохнуть от непрекращающегося дождя.

Шалаш был обитаем.

Под ним смутно блестел огонек не то свечи, не то маленького костерка; сновала туда-сюда какая-то тонкая, хрупкая тень…

Александр, который шел, в отличие от своих спутников, очень твердо и решительно, совершенно не пытаясь скрыть свое присутствие, заметив эту тень, внезапно остановился, сдвигая брови.

В глазах его засветилось узнавание.

– Лика?.. – мужчина моргнул и, шагнув под навес, окликнул уже громче, – Лика!

Тень, душа в облике молоденькой девушки, живо обернувшись, расплылась в широкой, счастливой улыбке.

– Алекс! – почти взвизгнула она и, не пытаясь себя сдерживать, бросилась несколько растерянному Александру на шею. Тот обнял ее, на секунду прижимая к себе, и тотчас же выпустил, сам неловко улыбаясь.

– Не ожидал тебя увидеть, говоря откровенно… – он оглянулся через плечо на молчаливого Арнона, – Ты знал?

Привратник отрицательно покачал головой. Он и в самом деле не чаял встретить еще одного человека, знакомого с его спутником и был неприятно поражен этим.

– Здесь что, все его знакомые? – Дориан, не решающийся приближаться, остающийся рядом с Ландау, чуть склонил голову набок. Говорил он тихо, почти шептал, однако, собеседник расслышал.

– Надеюсь, что нет, – мрачновато отозвался он, – Я, признаться, и сам не ожидал, что они знакомы… Я ее не знаю! – в голосе парня прозвучали неожиданно человеческие, не холодные нотки, и Коурсен удивленно покосился на него. Судя по всему, изумление вышибло Арнона из состояния вечной мерзлоты, возвращая ему человечность, делая его почти нормальным в общении.

– Заходите! – девушка, названная Ликой, вынырнув из объятий Алекса, приветливо махнула рукой, – Заходите скорее, я гостям очень рада! Под дождем легко вымокнуть, да и ночь… – она на секунду поникла, – Не самое дружелюбное время.

– Недружелюбное?.. – Дориан, быстро переведя взгляд с одного из своих спутников на другого, зябко поежился и, не видя особенных препятствий этому, последовал приветливому приглашению, заходя под навес.

Сразу стало теплее. Навес не имел стен, должен был быть продуваем всеми ветрами, но под ним почему-то царило тепло и уют, под ним было хорошо и спокойно, как за самой толстой стеной.

Парень мимолетно хмыкнул и, глянув на Лику, улыбнулся ей. Девушка была действительно привлекательной и, к тому же, совсем не просвечивала, как, скажем, Риан или тот же Алекс периодически, поэтому живому понравилась.

– Арнон сказал, что ночи здесь коротки, – заметил он, – Наверное, недружелюбие их этим может быть компенсировано.

– Разве только отчасти, – Лика вздохнула и, махнув рукой, вновь повернулась к Александру. С ним ей говорить, вне всякого сомнения, было намного интереснее, чем с гостями.

Шеа, впрочем, тоже против беседы со старой знакомой не возражал.

– Как ты здесь оказался? – девушка с интересом оглядела мужчину, – Риан говорил, будто ты прикован к своему дому…

– Риан, да, – Алекс поморщился, не пытаясь скрыть этого, – Конечно. Он, должно быть, говорил об этом с радостью – этот старый зануда до сих пор злится на меня!

– И поделом! – Лика чуть нахмурилась, – Почему ты не пришел на его похороны? Это нехорошо, Алекс, и ты это знаешь, – я всегда говорила тебе, что людей надо уважать! Тем более таких близких друзей, как Риан.

– Слушай, я уважал его! – Шеа всплеснул руками, – Просто не захотел приходить в больницу и слушать его стенания, а потом не хотел видеть его в гробу… Мне было приятнее воображать, будто он жив, но просто не хочет со мной общаться, – заметив, что девушка хочет что-то сказать, он поспешил продолжить, – Нет, Лика, скажи – он же всегда был тем еще нытиком! Приди я к нему в больницу, наслушался бы сполна стонов о том, что он умирает и что не хочет умирать, и в результате плохо было бы всем! Что толку было выслушивать это все? Ной или нет – все равно умрешь.

Дориан, от которого эти разговоры секретом не были, сжал на мгновение губы и, стараясь отойти подальше от собеседников, присел на какой-то невысокий топчан рядом с Арноном.

– Днем он не был таким толстокожим… – парень покачал головой, – Как мне теперь общаться с ним? Днем он один, ночью – совсем другой, и я не знаю… Что мне делать, Арнон?

– Идти вперед, – Ландау вздохнул, хмуря брови, – Дороги назад для тебя все равно нет, Дориан, тебе придется следовать выбранному однажды пути. Придется помочь ему… Только прошу – не очаровывайся им вновь! Теперь ты знаешь, что Александр Шеа не так уж прекрасен – не трать время на напрасное доверие. Днем он носит маску и сам верит в нее, но ночь… ночь маски срывает. Здесь мы в безопасности, – привратник поднял голову, окидывая долгим взглядом навес над собой, – Следующей ночью, возможно, найдем еще что-то. А пока мы можем позволить себе немного отдохнуть, Дориан, воспользуйся этим.

– Спать в мире теней? – молодой человек невесело улыбнулся и, вздохнув, покачал головой, – Я не уверен, что наутро не проснусь одной из них.

Лика, которая, болтая с Алексом, ухитрялась еще и прислушиваться к тому, что говорят его спутники, быстро глянула на парня и, явственно заинтригованная, подалась ближе к собеседнику.

– Он что, живой? – громкий шепот ее достиг ушей Коурсена, и он мрачно улыбнулся. Подобная популярность среди духов ему претила.

Александр согласно опустил подбородок, чуть ухмыляясь. В глазах его зажглись загадочные огоньки – дружбой с живым человеком призрак, безусловно, гордился.

– Живой, – хмыкнул он, – Вообще говоря, он мой друг.

– Ты подружился с живым?? – девушка, приоткрыв рот, теперь отшатнулась, недоверчиво созерцая собеседника, – Это он помог тебе сюда попасть, да? А если что-то случится?.. Сколько у вас времени?

– До следующего новолуния, – ответ последовал уже не от призрака, а от привратника, мрачнеющего тем больше, чем дольше духи говорили о живом человеке в их компании, – И Дориан действительно рискует. Но пошел на это ради того, чтобы оказать Александру Шеа помощь, ради того, чтобы сделать его человеком…

– Человеком?.. – Лика нахмурилась, переводя взгляд на старого друга, – Ты и в самом деле решился на этот шаг? И уговорил живого участвовать в твоем безумии?? – она на секунду сжала губы и, чуть понизив голос, прибавила, – Он знает?..

Дориан, которого запугивали со всех сторон, и который уже смертельно устал от этого, недовольно хлопнул себя по бедрам.

– Что, что я должен знать, черт побери?! Хватит таить загадки, мне может хоть кто-нибудь рассказать, что мне угрожает и что я должен знать?! Мне надоели все эти невнятные страшилки! Говорите прямо!

Девушка, с любопытством выслушавшая возмущения молодого человека, улыбнулась, слегка прикусывая нижнюю губу.

– А он горяч… – задумчиво молвила она и, не дожидаясь, пока несколько растерявшийся Коурсен как-нибудь прореагирует на эти слова, продолжила уже более серьезно, – Скажи мне, живой, как вы попали в мир теней?

Парень пожал плечами.

– В карете.

– Алекс бы не смог войти в нее без тебя, – Лика подозрительно прищурилась, – Ты держал его за руку?

Дориан непонимающе моргнул.

– Да, а…

Лика удовлетворенно кивнула и, вздохнув, махнула в его сторону рукой. У парня создалось впечатление, что девушка полагает его человеком пропащим.

– В таком случае, да, тебе, наверное, следует это знать. Живой, проводивший заключенного призрака в мир теней, проводивший его незаконно (а ты именно так и поступил), соединяет свою душу с его. Твоя душа и душа Алекса в этом мире едины и, если что-то случится с ним… – девушка развела руки в стороны, – Не станет его души – не станет твоей. Ты останешься просто разумно мыслящим, и ничего не чувствующим телом, а после смерти обратишься прахом. Будь осторожен, Дориан, будь очень осторожен здесь! Раны, полученные живым в мире теней, не заживают, чувства, возникшие здесь, не проходят… Ты должен быть холоден, должен быть уверен в том, что делаешь, и должен всегда держаться настороже во избежание того исхода, о котором я сообщила тебе.

Коурсен примолк. Он хотел услышать, что от него скрывают, но такого совершенно не ждал, и лишь сейчас начал сознавать, какой подверг себя опасности, направляясь вместе с Александром Шеа сюда. Ему открывались все новые и новые подробности об этом месте, подробности нерадостные и неутешительные, и что было хуже всего – он видел этому подтверждение. Ночь сорвала маску с Алекса, превратив его в бездушную, эгоистичную тварь, и это было видно – даже сейчас он слушал живописание ужасов, грозящих тому, кого называл другом, совершенно равнодушно. Слова Арнона были подтверждены, что, если и слова Лики найдут свое подтверждение?

Чувства, возникшие здесь, не проходят… Черт возьми, а ведь ему понравилась девушка, стоящая сейчас перед ним! А что, если симпатия так и не оставит его? Что, если, вернувшись в свой мир, в настоящий, реальный мир, он будет страдать и мучиться от неразделенной любви?..

Нет, лучше остановить это прямо сейчас.

А раны? Дьявол, что, если он получит тут какую-нибудь царапину, что тогда?! Она будет кровоточить всю жизнь, пока он не истечет кровью?

Привратник, внимательно наблюдающий за нервничающим молодым человеком, ободряюще улыбнулся ему и легонько хлопнул по плечу.

– Не стоит так волноваться, друг мой, – говорил Арнон негромко, адресуя слова исключительно собеседнику, – Призраку затруднительно ранить живого, особенно в мире теней. Все здесь гораздо более эфемерно, чем ты, и любой клинок, или стрела, или даже пуля просто пройдет сквозь твое тело, не причинив вреда. Чувства… Это зависит уже от тебя. Но, если ты и в самом деле проникнешься дружбой к Александру Шеа… – Ландау сжал губы и многозначительно покачал головой, – Эту дружбу ты пронесешь через всю жизнь. А сейчас отдохни – тебе нужно поспать перед следующим витком нашего пути. Завтра мы доберемся до знающего.

– Я помогу, – Лика, видящая, что юноша вновь намеревается как-то возразить, причем, по-видимому, возразить вполне обоснованно и разумно (живому ложиться спать в мире теней было жутковато, не хотелось проснуться одной из них), мягко улыбнулась и, подойдя к слабому подобию стола, взяла с него какой-то зыбкий сосуд, затем протягивая растерявшемуся Коурсену, – Выпейте, друг мой. Не бойтесь – это не более, чем успокоительный сбор, который здесь, в мире теней, окажет поистине расслабляющее действие. Утром вы проснетесь посвежевшим, и… – улыбка ее стала тонкой и загадочной, – По-прежнему живым. Но ночь вам лучше провести во сне – вы не привычны…

Дориан, уже осторожно принявший кажущийся абсолютно неплотным, нематериальным сосуд из рук девушки, услышав последние ее слова, нахмурился и завертел головой, обмениваясь взглядами со своими спутниками.

– К чему я не привычен? Ночь под открытым… ну, почти открытым небом не так уж страшна, да и я бы не сказал, что здесь холодно, или, не знаю… В общем, пока не вижу ничего, к чему следовало бы долго привыкать.

– Дориан, – Арнон, которому, судя по всему, уже не терпелось отделаться от общества живого хоть на несколько часов, сдвинул брови, – Сделай одолжение – выпей. Это не вода, и вреда тебе напиток не причинит. Эту ночь ты проведешь в мире теней и, если не будешь спать, можешь не пережить ее. О подробностях я, быть может, поведаю утром, а пока что пей. Пей! – голос привратника обрел силу. Молодой человек, не могущий противиться этой неясной силе, тяжело вздохнул и, действуя резко и решительно, залпом опустошил странный сосуд. Затем осторожно протянул его ожидающей девушке, и задумчиво пожевал губами.

– Похоже на ромашку, – отметил он, ощущая легкое головокружение, – И еще, наверное… – конец фразы так и остался не услышан.

Дориан Коурсен, живой человек в мире теней, повалился на бок и, не ощущая ни малейшего дискомфорта, крепко уснул прямо на земле.

***

Алекс с любопытством склонил голову набок, созерцая мирно спящего парня, затем перевел взгляд на Лику.

– Скажи честно – ты отравила его?

Девушка, хмурясь, недовольно оглянусь на старого приятеля.

– А тебе не все ли равно? Скажи честно мне, Алекс… – она повернулась полностью и чуть склонила голову набок, вглядываясь в мужчину, – Ты убедил парня прийти с тобой сюда, убедил его помочь тебе… как тебе это удалось? Почему он поверил тебе, такому, как ты, почему решил, что ты искренен?

Шеа с видимым удивлением пожал плечами. Слова собеседницы несколько смутили его.

– Наверное, потому что я и был искренен, – он неожиданно поднялся на ноги и, глядя теперь на нее свысока, нахмурился сам, – Я устал слушать постоянные обвинения в неискренности. Ночь… наверное, и вправду показала мое истинное лицо, я даже сам несколько удивлен тем, как все изменилось для меня, насколько безразлично мне стало все, кроме собственных интересов. Но там, дома, я был искренен, Лика! Я говорил с ним, как со своим другом и считал его другом, я просил его, как друга, и не подозревал об опасностях, что может таить для него этот мир!.. – запал кончился, и мужчина, вздохнув, вновь опустился на только что оставленное место, – Ты не отравила его?

– Это был только успокоительный сбор, – Лика поставила сосуд на место и, присев напротив собеседника, неожиданно повернулась к молчаливому привратнику, – А вы? Вы считаете, у Алекса есть шанс? Он сумеет достичь того, чего так страстно желает?

Арнон равнодушно повел плечом. Ответ на вопрос молодой человек, если и знал, предпочитал держать при себе, абсолютно не испытывая желания озвучивать его.

– Время покажет, – негромко вымолвил он и, сам отворачиваясь от собеседницы, воззрился в дождливый мрак за пределами укрытия, – Ты вовремя усыпила его. Они идут.

Александр, единственный из здесь присутствующих, кто не понимал в происходящем ничего, не понимал абсолютно искренне, завертел головой, теряясь на глазах. Вся спесь, весь эгоизм с него слетели в один миг – он вновь превратился в того Алекса, каким предстал некогда перед Дорианом, в такого же честного, сопереживающего, а сейчас даже немного напуганного.

– Кто?.. – он неуверенно перевел взгляд с привратника на мрачную девушку, – Кто идет?..

Ландау загадочно, очень тонко улыбнулся и легко склонил голову набок.

– Видишь ли, Александр… – говорил он медленно, насмешливо и очень проникновенно, – Для меня отнюдь не секрет, что меня и мне подобных ты до недавнего времени считал и называл темными тварями. Что ж… сейчас тебе предстоит встретиться с настоящими темными тварями. Они приходят к душам, что появились здесь впервые, приходят в надежде забрать их к себе, переманить на свою сторону… Сейчас они пришли не только за тобой, но и за ним, – взгляд парня упал на безмятежно спящего Коурсена, – И сейчас я ничем не могу помочь тебе. Душа должна сама отбиться, доказать, что достойна покоя, что у нее нет причин погружаться во тьму. Тебе же придется защищать не только себя, – глаза привратника загадочно сверкнули. Продолжать он не стал, очевидно, не видя в этом смысла.

– Ты не объяснил, – Шеа, ощутимо напрягаясь, чуть повернул голову, взирая на собеседника искоса, – Кто они, что им нужно от меня? Как мне защитить и себя, и его? – взгляд мужчины упал на Коурсена, и в глазах его мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее презрение. Судя по всему, истинная его натура все-таки пыталась взять верх над жалкими попытками проявить благородство, душа их на корню, однако, призрак пока справлялся. Разум в нем сейчас был сильнее чувства или даже бесчувствия – Алекс сознавал, что Дориан нужен ему и готов был даже защищать парня, дабы отстоять и собственные интересы.

– И потом, что значит – «приходят к душам»… они что, ко всем заявляются? – он недоверчиво нахмурился, переводя взгляд на серьезную девушку, – И к тебе?

Лика закусила губу и сумрачно кивнула, глядя куда-то мимо собеседника.

– Да. Да, Алекс, я… мне пришлось отстаивать свое право быть здесь. Теперь ты… – девушка внезапно побледнела и, отступив назад, хрипло пролепетала, – Они здесь…

Мужчина резко обернулся.

Из тьмы, окружающей навес, тьмы холодной и дождливой, один за другим выныривали темные, почти черные силуэты, настоящие тени без лиц, пугающие, мрачные и грозные.

Они окружали шаткое укрытие, брали его в плотное кольцо, и Александр, в общем-то, не слишком сведущий ни в осаде, ни в обороне, внезапно сообразил, что, если не выйдет к этим тварям – они возьмут их слабенькую крепость приступом, сомнут ее, раздавят и уничтожат. Что под угрозой окажется не только он – опасность будет грозить и хладнокровному, равнодушному привратнику, и перепуганной девушке и, что самое главное, – живому. Дориану Коурсену, человеку, который привел его сюда, и без которого он вряд ли сумеет достичь задуманного.

Он не стал медлить.

Увидев, с какой резкостью извечный эгоист с наплевательским отношением к людям вдруг шагнул вперед, выходя из-под навеса, Арнон лишь чуть приподнял брови – такого не ожидал даже он. Будучи уверен, что знает этого человека, как свои пять пальцев, привратник уже был морально готов убеждать его, как-то уговаривать пойти на жертву, совершить геройский поступок, но этого не потребовалось.

Алекс все сделал сам.

Вне навеса по-прежнему хлестал дождь. Его тугие, упругие, ледяные струи касались даже полупрозрачной, нематериальной плоти мужчины, чувствовались им, и одновременно радовали и угнетали.

Вне навеса его ждали тени. Те самые темные твари, к которым он причислял по ошибке Ландау, и теперь понимал, что ошибся, те самые злые духи, о которых рассказывал привратник.

– Что вам нужно? – говорить мужчина старался как можно спокойнее, как можно увереннее, обращаясь к окружающим его призракам с тихим вызовом хозяина ситуации.

Ближайший к нему силуэт склонил голову набок, и… внезапно выступил вперед, словно выныривая из тьмы, царящей вокруг.

Александр непроизвольно отшатнулся. Это был мужчина, немолодой, крепкий, подтянутый, с пронзительным взглядом стальных глаз и, что изумляло больше всего, – совершенно непрозрачный, абсолютно материальный, как будто… живой?

– Ты – Шеа, – говорил он с издевательской насмешкой, изучая собеседника, буквально сверля его, пронизывая взглядом, – Новичок здесь, да и плевать. Мы знаем о твоих желаниях, Алекс… – он вновь склонил голову набок, рассматривая явственно помрачневшего призрака и внезапно вытянул руку вперед, – Идем с нами. Ты хочешь обрести плоть – мы дадим тебе ее. Ты хочешь чувствовать жизнь – мы позволим тебе это! Брось свои пустые поиски – ты один из нас, Алекс Шеа, так будь с нами!

Мужчина непонимающе и недоверчиво нахмурился – слова незнакомца звучали, по меньше мере, странно.

– Что это значит? Кто вы… такие, черт возьми, кто тытакой?!

Собеседник его отступил назад, разводя руки широко в стороны и криво ухмыляясь. Весь облик его дышал угрозой, он выглядел жестоким и опасным, и Александр мысленно напрягся, готовясь отражать атаку.

– Мы – тьма! – говорил странный человек уверенно и громко, и в голосе его звучала нескрываемая насмешка, – Мы – сам мрак, мы тени, что есть и существуют везде и всюду! Стань одним из нас, Алекс! Ты получишь все – плоть, дыхание, жизнь, свободу! Ты будешь существовать в том мире, какой тебе больше нравится, делать что пожелаешь безо всяких ограничений!..

– В чем подвох? – Шеа, прекрасно понимая, что бесплатный сыр бывает только в одном месте, том самом, что не любят мыши, прищурился, смело отвечая на пронзительный взгляд собеседника, – Что выиграешь от этого ты и что потеряю я? Что тебе нужно?

Неприятный, скрежещущий смех был ему ответом. Собеседник медленно опустил руки, криво улыбаясь и неожиданно обнял себя ими, немного склоняя голову. В лице его появилось что-то угрожающее.

– Ты отдашь нам живого, – на сей раз голос его походил на шипение, – Живые души – такое лакомство… мы поглотим его, мы уничтожим дух и разрушим тело, мы насладимся каждым мигом его агонии! Забудь о нем, Алекс, забудь… разве ты пришел сюда не за этим? – он опять склонил голову на бок, но на этот раз движение вышло каким-то извилисто-змеиным, крайне неприятным, – Пришел получить плоть, обрести жизнь… зачем тебе живой? Ты отдашь его нам и получишь, о чем мечтаешь…

Александр медленно, насмешливо и очень жестоко улыбнулся. Ночь сорвала с него маску, сорвала с его души покров и теперь сам он видел себя совершенно в ином свете, сам прекрасно сознавал, до какой же степени, на самом деле, эгоистична его натура. И эгоизм этот не позволял ему сейчас поступиться интересами ради мимолетной прихоти – будучи человеком разумным, Шеа прекрасно понимал, что жизнь, предлагаемая ему стоящей напротив тварью, и та жизнь, к возвращению которой он стремится – две абсолютно разные вещи.

Он неспешно, очень уверенно покачал головой.

– Пошел к черту, – его голос, вопреки голосу собеседника, звучал почти ласково, – Убирайся обратно к нему и не возвращайся больше. Ты не получишь ни живого, ни мертвого, тварь!

Стальные глаза вспыхнули яростью; губы скривила злая усмешка.

– Получим… – прошипел он и внезапно рыкнул, – Вперед!

Руки его, до сей поры обнимающие фигуру, разомкнулись и словно толкнули что-то вперед, по направлению к Александру.

Тот нахмурился, хотел, было, спросить, что собирается делать собеседник… и в этот миг тени бросились на него со всех сторон.

Сначала Алекс даже не испугался. Сам будучи призраком, будучи существом глубоко нематериальным, он сильно сомневался, что его возможно ранить, что есть шанс причинить ему хоть какой-то физический вред, однако… ощутив внезапную боль, быстро разуверился в этом.

Тени, темные твари, злые духи, чудовища, созданные самим мраком, бросались на него, как голодные псы на кость, они рвали его, впивали острые когти в нематериальное тело, и мужчина, чувствуя, как нарастает боль, с яростью отшвырнул от себя одну из теней. Та упала и, не то зашипев, не то зарычав, ринулась вперед.

Алекс, как раз в эту секунду сдернувший с себя другую тварь, бросил одну на другую и, ощущая, что его переполняет сила, пинком отшвырнул третью.

Он был безоружен, но силен, они были слабы, но имели острые когти. Бой проходил почти на равных, и Александр, изо всех сил отбиваясь от нападающих мерзостей, вдруг с изумлением заметил на обшлаге рукава следы крови. Его рубашка была порвана, когти часто задевали тело, но, будучи призраком, мужчина не подозревал, что способен кровоточить.

Время шло, становясь, казалось, бесконечным. Бой затягивался; призрак начинал чувствовать усталость, перемешанную с яростью и сплетенную с отчаянием, боялся проиграть и рычал, плевался, дрался уже не как человек, а как зверь, изо всех сил отстаивая свое право поступать так, как хочется ему, а не так, как хочется другим.

Ему казалось, что это не кончится никогда, что твари вечно будут рвать его на части, пока не одолеют… как вдруг чей-то холодный, властный голос положил конец борьбе.

– Хватит, – Арнон Ландау, как обычно уверенный, подтянутый и высокомерный, решительно шагнул вперед, окидывая арену боя долгим взглядом.

Из сонма теней выскользнул давешний мужчина с пронзительными глазами и рванулся, было, вперед, будто желая сам расправиться с новым противником… но внезапно замер, остановленный его взглядом.

– Ты получил ответ, – говорил привратник сурово и, похоже, внутренней силой ничуть не уступал своему противнику, – И ответ был доказан кровью. Уходи, твоей жатвы здесь нет.

Мужчина зарычал и, отступив на шаг, вскинул руку в воздух, призывая тени к себе. Те взметнулись, оставляя свою жертву, отшатнулись, сливаясь тьмой ночи за спиною хозяина и замерли, послушные, в ожидании следующего приказа.

– Привратник… – прошипел неожиданный враг, – Не ждал, что тыбудешь здесь. Ночь коротка! – стальные глаза вдруг выцвели, серея, теряя свой живой блеск, – Но придет следующая… – он покачал головой, – Ты не сможешь всегда мешать мне. Жди! – с этими словами он развернулся и сделал шаг в скопище теней за своей спиной, стремительно обращаясь одной из них.

Арнон продолжал стоять, безотрывно глядя ему в след.

Тени шатнулись, отступая, отползая куда-то назад, вдаль, туда, откуда, вероятно, и вышли, и на поляну перед навесом хлынул ослепительный свет вдруг взошедшего солнца.

Александр моргнул и, потерев раненую шею, неуверенно перевел взгляд на привратника. Ночь прошла, и солнце вновь набросило покров на эгоистичную душу, осеняя ее благородством, заставляя опять сопереживать и беспокоиться не только за себя, но и за других.

– Кто это был?.. – голос звучал хрипло: сражение все-таки оставило на нем свой отпечаток, – Ну, этот… мужик?

Привратник медленно повернулся и, сам немного склонив голову на бок, неожиданно улыбнулся очень мягкой и приветливой улыбкой.

– Очевидно, ты – ценная душа, Александр Шеа, раз к тебе пожаловал тот, кого в мире людей принято называть Дьяволом. Очень ценная… и очень сильная. Возвращайся в укрытие, Дориан вскоре очнется, а тебе до этого необходимо привести себя в порядок.

***

Когда Дориан проснулся, вокруг уже царил день. Арнон спокойно стоял на свежем воздухе, не под навесом, и безучастно смотрел на облачное, серое небо – от взошедшего солнца за несколько минут не осталось и следа; Лика бродила по полю, собирая какие-то растения, вероятно, чтобы впоследствии приготовить еще один сбор. Алекс сидел неподалеку и прижимал что-то к шее. На щеке его виднелись следы крови.

Парень приподнялся, сдвигая брови и, склонив голову набок, неловко кашлянул. Что могло произойти, пока он мирно почивал на прохладной земле, он не представлял.

– У тебя кровь на щеке… – говорил он растерянно и все еще осторожно: каким будет Шеа сейчас, понять пока что было затруднительно. Конечно, привратник говорил, что эгоистичным и неприятным он может быть лишь ночью, когда маски сорваны, а это значит, что днем он вновь должен быть приветливым и добрым Алексом, но… кто их вообще разберет, этих призраков! Угораздило же его впутаться в такую безумную историю!

Александр живо обернулся на звук его голоса и, широко улыбнувшись, небрежно махнул рукой. Другую он все еще держал прижатой к шее.

– Это помада.

Коурсен неспешно сел, вглядываясь в друга с откровенным подозрением. Версия с помадой выглядела довольно зыбко.

– Лика не пользуется помадой, – негромко заметил он и, окинув мужчину внимательным взглядом, напрягся еще больше, – И рубашка у тебя порвана… И на плече кровь! Алекс, что здесь произошло? Что случилось??

Алекс беспомощно оглянулся на явно слышащего их разговор, но не торопящегося принять в нем участие, Ландау. Говорить правду или нет, он не знал.

Привратник, ощущая его сомнение, не поворачиваясь, сделал в сторону призрака приглашающий жест рукой и, склонив подбородок, негромко молвил:

– Расскажи.

– Ну… – мужчина, сознавая, до какой степени по-дурацки будут звучать его слова, немного замялся, – В общем… Знаешь, это мне так объяснил Арнон, я передам с его слов. В общем, есть души хорошие, а есть плохие… и вот эти плохие, когда в мир теней приходит новая душа, жаждут заполучить ее в свои ряды. Это… и есть те самые темные твари, которыми я ошибочно считал привратников. Они пришли за мной этой ночью… – он помолчал и тише прибавил, – И за тобой. Среди них был человек… мужик с очень пронзительными глазами, Ландау сказал, что это тот, кого в мире смертных зовут Дьяволом. Он мне предложил присоединиться к ним, и отдать им тебя, а за это обещал жизнь, плоть и прочие радости, – Алекс пожал плечами, – Я послал его.

Дориан неуверенно улыбнулся и, чуть повернув голову в сторону, глянул на собеседника искоса.

– Послал?.. Я думал, ночью ты… как бы это… – он пошевелил в воздухе пальцами, – Тебе плевать на всех, кроме себя? Почему же ты не согласился?

– Не знаю, – честно ответил Александр, – Может быть, не такая уж я и сволочь, как всем хочется надеяться… а может, я это не сделал и из чисто эгоистических соображений. Знаешь, он все говорил «мы», говорил, что, если я буду с «ними», получу тело, буду жить в любом мире… но кроме него в этой команде никто телом не обладал. А становиться одной из теней в его свите я не захотел, вот и все, – мужчина стесненно пожал плечами, – Да и его стремление сожрать твою душу и твою плоть мне было как-то… не слишком приятно.

Коурсен, постепенно начиная сознавать, какой опасности он избежал этой ночью, поежился и, испытывая к спасшему, защитившему его духу прилив самой искренней и самой горячей признательности, склонил голову в его сторону.

– Спасибо, – искренне произнес он, – Правда, Алекс, большое спасибо. Но кто тебя-то так? Этот… Дьявол? Или тени?

– Тени, которые он на меня натравил, – Алекс глубоко вздохнул и, убрав от шеи салфетку, смоченную чем-то, поморщился, – Они с когтями, твари… он сказал, что еще вернется. Намекнул.

– Он больше не вернется, – Арнон Ландау, молчаливый участник и свидетель их разговора, неожиданно приблизился, останавливаясь рядом и, уверенной рукой коснувшись головы призрака, заставил его немного откинуть ее в сторону, демонстрируя шею, – Кровь перестала. Мы можем отправляться в путь.

Дориан, все еще сидящий на земле, торопливо поднялся и, совершенно машинально потянувшись, почесал висок. Однозначная уверенность привратника его, конечно, радовала, однако, сомнений до конца развеять все-таки не могла.

– А где мы укроемся следующей ночью? Если они все-таки вернутся, это ведь может…

– Сегодня мы доберемся до знающего, – взгляд привратника, взгляд строгий и уверенный обратился к живому, – Напасть на нас, когда мы будем рядом с ним, они не посмеют, а после… он скажет, что нам делать.

…В путь отправились быстро, без излишних проволочек – медлить никому не хотелось, ждать, пока вновь опустится ночь – тем более, и даже Лика не только не спорила с решением старого и новых знакомых как можно скорее уйти, но как будто была ему рада. По-видимому, девушке не хотелось снова сталкиваться с тенями, которых мог приманить сюда Алекс.

– А она красивая, – Дориан элегически вздохнул, оглядываясь на остающийся позади ночной приют, – Жаль даже, что призрак. Такие девушки не каждый день встречаются…

Александр, быстро покосившись на привратника, негромко хрюкнул, явственно пытаясь сдержать смех. На лицо его набежало какое-то очень ехидное выражение.

– Знаешь, друг мой… – говорил мужчина елейным, сладким голосом, и парень тотчас же начал подозревать, что скажут ему сейчас какую-нибудь гадость, – Я остужу твой пыл всего одной фразой. Когда она умерла, ей было восемьдесят шесть лет.

– Сколько?.. – подозрения оправдались полностью, и молодой человек от неожиданности даже остановился, – Сколько ей было лет?? Но почему же… но как же??? Арнон?..

– Души юны, – Ландау, не останавливаясь ни на миг, досадливо махнул рукой, побуждая живого не задерживаться, – Твой друг тоже выглядит значительно моложе возраста своей смерти. Да и я сам… – он на миг помрачнел, однако, быстро справился с собой, – Не всякий дух сохраняет молодость, и порою у молодого тела душа старше, чем у дряхлого старика. Умение обрести мудрость, но сохранить дух юным – великое умение, Дориан, которое дано, увы, не каждому. Чаще души, попавшие в мир теней, забывают половину полученных в процессе жизни навыков, они теряют все знания, что обрели в старшем возрасте, помнят себя вечно молодыми. Не всегда они, молодые и сильные, помнят весь опыт своего существования. Если таковое случается, эти души становятся знающими… но и это бывает, увы, не всегда, – парень сжал губы и умолк.

Коурсен, слушающий его с большим интересом, слегка склонил голову набок.

– А что же насчет тебя, Арнон? Сколько тебе было, когда ты попал сюда?

Привратник тонко улыбнулся.

– Бестактный вопрос, но я отвечу на него. Мне было пятьдесят шесть лет, Дориан, и я… от жизни отказался сам.

Парень, только, было, возобновивший путь, вновь остановился, недоверчиво хмурясь.

– То есть, как? Ты… хочешь сказать, ты покончил жизнь… самоубийством?.. – последнее он произнес на тон тише, словно боясь этого слова и того, что скрывалось за ним.

Впрочем, его всегда пугала мысль о том, что кто-то может по собственной воле отказаться от земного существования. Что, что могло твориться в душе человека, если он готов был расстаться с самым дорогим, если готов был просто… уйти? Что могло толкнуть на такой страшный шаг… И как же надо было не ценить собственную жизнь!

– Сложно сказать, – Арнон, не глядя на собеседника, хладнокровно продолжал шагать, и тому пришлось все-таки поторопиться, дабы полноценно расслышать его рассказ. Алекс все это время оставался почти равнодушен, хотя к словам Ландау прислушивался тоже с немалым любопытством.

– Я не убивал себя, если ты об этом. Я просто отказался от жизни, не попытался спасти ее… Я был женат, – голос привратника зазвучал отстраненно, и Коурсен понял, что задел в душе его чувствительные струны, – Был женат на прекрасной женщине, которую безмерно любил всю свою жизнь. У нас была дочь… По счастью, когда все произошло, она была уже взрослой и жила в другом месте. Мы жили вместе в большом, уютном доме. Однажды ночью я проснулся от крика моей жены – я спал излишне крепко, потому что накануне отмечал день своего рождения и позволил себе выпить лишнего, – и бросился к ней. Когда… – он медленно, глубоко вздохнул, пытаясь совладать с так и норовящими нахлынуть на него эмоциями, – Когда я спустился… она была уже мертва. Над ней стоял высокий, сильный мужчина и растерянно смотрел на свои руки. Он не хотел убивать ее – просто толкнул, не рассчитав сил, а она ударилась головой о каминную решетку… Я тоже не хотел убивать его, – Арнон нахмурился и быстро пожал плечами, – Но, увидев ее, я бросился на него, сшиб с ног… его голова упала прямо в пламя камина, он закричал. Он умер быстро, должно быть, не смог вынести боли. Огонь сбежал по его одежде на ковер, я увидел, как он загорелся. Я сидел возле тела жены. Мне было все равно. Дом горел, горела вся моя жизнь, горел я сам, а мне было все равно, – привратник на секунду сжал кулаки и тотчас же расслабил их, – Я не помню, как умер. Когда я очутился здесь, узнал, что мое преступление – не убийство, а то, что я не пытался спасти свою жизнь, – заслуживает наказания. Меня обрекли быть привратником, не пропускать прикованные души в этот мир, следить… Впрочем, об этом ты знаешь, Дориан, – он быстро оглянулся на явственно потрясенного юношу и улыбнулся, – Это произошло семьдесят восемь лет назад. Моей дочери уже нет в живых, моя жена проводит свое время здесь, в покое. Однажды я видел ее, но она не узнала меня – мой дух оказался излишне юн, при жизни таким она меня не видела. Вот и вся моя история.

– Жутковато, – реакция последовала, как ни странно, не от впечатленного до глубины души Дориана, а от кажущегося весьма равнодушным Александра, – Если бы ты сказал сразу… я бы не раздражался на тебя так.

– Раздражался бы, – голос Арнона прозвучал удивительно холодно, казалось, он уже жалеет о проявленной откровенности, – Ты – эгоист, Шеа, и все еще остаешься таким. Тебя в любом случае волновало бы то, что я не пропускаю тебя, чем то, что случилось в моем далеком прошлом.

Коурсен, который доселе шел за спинами своих спутников, поспешно нагнал их и зашагал рядом.

– Ты не прав, Арнон. Алекс не так плох, как ты думаешь, и доказал это – если бы он и вправду был законченным эгоистом, сейчас меня бы уже не было в живых. А он…

– А он бы стал тенью в егосвите, – подхватил Ландау, презрительно кривя губы, – Не пытайся оправдать его, Дориан. Александр Шеа самовлюбленный эгоист, очень умный самовлюбленный эгоист. Он быстро понял, где его ждет выгода, и принял правильное решение. Но однажды он себя еще покажет… Мы пришли.

Последние слова оказались столь внезапны, что Дориан, резко затормозив, чуть не упал от неожиданности, запнувшись обо что-то и, удержавшись, завертел головой, поспешно озираясь.

В мире теней все было каким-то странным, все изменялось, перемешивалось и скрадывалось, путаясь и меняясь местами – день и ночь, километры и сантиметры, сутки и расстояние… Ему казалось, что они идут еще совсем недолго, но от поля, где обитала Лика, они отошли уже очень далеко и сейчас продвигались по довольно густому лесу. Тому самому лесу, в который вчера вечером не захотел углубляться Арнон.

Видимо, до знающего идти им оставалось действительно недалеко, а может быть, это и в самом деле мир менял расстояние, сокращая его в глазах живого – Алекс не выказывал никакого изумления, да и привратник казался абсолютно спокойным.

– Там?.. – Коурсен приподнял подбородок, взглядом указывая на прячущуюся в зеленой листве покосившуюся избушку.

Ландау согласно кивнул.

– Нам… как-то представиться?.. – Александр напряженно сжал одной рукой другую. Привратник отрицательно покачал головой.

– Он знает, Алекс. Знает, кто ты и зачем пришел к нему, он – знающий, он знает… тебе нужно просто зайти.

Призрак тяжело сглотнул – последние слова его несколько насторожили.

– Зайти мне… в смысле, одному?.. А вы?

– Он скажет, должны ли мы следовать за тобой, – Арнон чуть улыбнулся и приглашающе простер руку к избушке, – Отринь свой страх, Шеа, там тени тебя не коснутся. Иди и не волнуйся – Дориан остается под моей защитой.

Парень мимолетно поморщился – быть под чьей-то защитой ему не слишком хотелось, хотелось постоять за себя самостоятельно и всем объяснить, что он здесь находится на вполне законных правах и по немаловажному делу.

Александр, быстро покосившись на него, пожал плечами и, улыбнувшись с оттенком странной вины, набрал побольше воздуха в грудь, решительно направляясь к избушке.

Дориан проводил его долгим взглядом.

– Ему там точно ничто не угрожает?..

Привратник неспешно повернулся к нему.

– Ты беспокоишься о нем не меньше, чем он о тебе. Похоже, дружба, возникшая в мире живых способна длиться и здесь… – он немного склонил голову набок и неожиданно усмехнулся, – Ты срываешь все планки, Дориан, переворачиваешь все с ног на голову. Александр Шеа… я не знаю, чем он так ценен, но, по-видимому, что-то в нем все-таки есть, раз им заинтересовался тот человек. А ты, помогая ему, делаешь его еще более особенным, парень. Просто потому, что меняешь его, заставляешь извечного эгоиста думать о других, волноваться за них! Таких как ты я прежде не встречал.

Коурсен дернул плечом, показывая, что не слишком-то желает выслушивать непонятные дифирамбы в свой адрес и вздохнул.

– Меня он тоже меняет, Арнон, и меняет сильно. Я, знаешь ли, как-то никогда прежде не думал, что смогу так спокойно общаться с духами… Скажи, – он неожиданно в упор глянул на собеседника, – Ты еще любишь ее?

Вопрос был задан резко, смена темы была внезапной, и Дориан искренне надеялся немного сбить извечно выдержанного собеседника с толку, но, увы, не сумел.

Ландау, не изменяя своей холодности, неспешно вновь обратил взгляд к избушке и тонко улыбнулся.

– Я не знаю. Став привратником, я перестал испытывать чувства.

***

Дверь избушки, на первый взгляд выглядящая хлипкой и трухлявой, отворилась абсолютно бесшумно, пропуская посетителя внутрь.

Он зашел, озираясь и пытаясь увидеть человека, к которому стремился, от которого ожидал помощи или, по крайней мере, совета, от которого ожидал хоть чего-нибудь. Которого просто надеялся увидеть.

В избушке было тихо, немного сумрачно, и не вполне уютно – внутри царил антураж запустения, заброшенности, домик казался давно покинутым и совершенно необитаемым и нежилым. Алекс, мысленно сравнивая этот интерьер с собственным домом, который только недавно, и то благодаря Дориану, был вновь приведен в божеский вид, тихонько вздохнул, размышляя, что, наверное, все дома, где обитают призраки, одинаковы.

– Это не так, – чей-то спокойный, уверенный, очень четкий и ясный, абсолютно не старческий голос, внезапно ответил на его мысли.

Шеа рывком обернулся. Позади него никого не было – там была лишь дверь, причем дверь закрытая, хотя он был убежден, что оставил ее распахнутой. Он неуверенно повернулся вновь… и, дернувшись от неожиданности, отступил.

Перед ним стоял старец – не старик, а именно старец, смахивающий на древнего волхва, – внимательный, серьезный и спокойный, еще как будто не старый, но уже определенно хорошо поживший. Его окладистая седая борода вкупе с таким же цветом волос, казалось, кричала о его мудрости, которая смотрела и из светлых глаз.

Старец приветливо улыбнулся, делая приглашающий жест рукой – жест величественный и плавный, истинно королевский, – и сам отошел чуть в сторону, давая возможность гостю пройти.

Александр замялся.

– Простите, что я вот так ворвался… вообще говоря, я не один, и если бы вы позволили, то мои друзья… спутники, я хочу сказать…

– Твои друзья могут войти, – спокойно отозвался знающий и, медленно моргнув, уточнил, – Но позже. После того, как я отвечу на твои вопросы, Александр, а мне они известны.

– Откуда? – рефлекторно удивился мужчина, однако, тотчас же мотнул головой, досадуя на собственную недогадливость, – А, ну да. Вы же знающий…

– И привратник привел тебя к моему порогу, узнав о твоем смелом желании, – подхватил старец и, кивнув, вновь указал куда-то вглубь дома, – Проходи. Мне удобнее беседовать вдали от порога.

Призрак, неловко оглянувшись на дверь, осторожно кивнул и, непроизвольно стараясь держаться подальше от мудрого человека, направился в указанном им направлении.

Там, за порожком, скрываясь за пустым дверным проемом, находилась другая комната, несколько более уютная и обжитая. Здесь уже чувствовалась рука человека, здесь стояли стулья и даже кресла для гостей, здесь горел камин, в котором духу, конечно, нужды не было. С другой стороны, общий фон камин создавал и фон этот был приятным, внушающим странное доверие.

– У вас уютно… – неловко пробормотал Шеа, оглядываясь через плечо на спутника. Тот мимолетно улыбнулся и, не отвечая, проследовал к ближайшему креслу, неспешно опускаясь в него. Затем указал гостю на стул напротив, и Александр, покорно присев на него, вмиг ощутил себя школьником на допросе у директора.

– Итак, ты хочешь вновь стать человеком, – знающий окинул собеседника проницательным взглядом, – Вернуть свою жизнь, вернуть… человечность, которой никогда не обладал.

– Но я… – Алекс попытался возразить, однако, старец не позволил ему.

– При жизни ты не был плохим человеком, Александр, – спокойно продолжил он, – Но не был и хорошим. Ты жил только ради себя, не думал о других, не пытался оказывать помощь страждущим, ты был сер и бездушен, как холодное утро! Скажи мне, – он немного подался вперед, пытливо вглядываясь в собеседника, – Эту жизнь ты хочешь вернуть?

Шеа поежился: взгляд старца словно пронизывал его насквозь, словно прожигал, не давая возможности солгать. Он неловко дернул плечом и опустил голову.

– Нет… да… я не знаю! Разве есть возможность мне стать другим? – он покачал опущенной головой и тяжело вздохнул, – Может, это бы и было неплохо – я устал от того, что меня постоянно все обвиняют, все говорят, какой я плохой, но как я могу измениться? Я такой, какой есть, каким был… и остался таким же… Разве, вернув жизнь, я сумею?..

– Все возможно, Александр, – знающий мягко покачал воздетым указательным пальцем, – Для души – все, а ты – не более, чем душа. Твоя телесная оболочка давно истлела, давно забыта и должна быть похоронена вместе с воспоминаниями о прошлой жизни. Я помогу тебе. Я дам тебе совет, скажу, как вернуть свою жизнь, как вновь стать живым человеком, но поставлю условие. И условие это будет нерушимым – дав согласие его исполнить, ты уже не сумеешь нарушить собственного слова.

Алекс решительно кивнул. Вернуть свою загубленную жизнь мужчина хотел больше всего на свете, готов был пойти ради этого абсолютно на все, поэтому сейчас не колебался ни мгновения.

– Хорошо! Что за условие?

Старец легко повел рукой.

– Позже. Ты узнаешь его после того, как узнаешь все остальное. Я вижу, что тебя преследуют тени… – мудрец склонил голову набок, – Тебя преследует он. Ты особенная душа, в тебе сокрыт невероятный потенциал, Александр Шеа, но ты блуждаешь в сумерках, не в силах выйти на свет… Я укажу тебе дорогу. Но завершить ее ты сможешь, лишь свершив то, чего никто не ждет от тебя. Для того же, чтобы начать идти по пути, который я укажу, ты должен будешь избавиться от плена, спастись из своей вечной темницы. Тебе надлежит похоронить свое тело, – в глазах его появилось что-то такое, что у Алекса по спине побежали мурашки.

– А я… разве это реально? – он неуверенно покрутил головой, – Нет, я в том смысле, что я все понимаю, могу попросить Дориана… Но он вряд ли согласится, – мужчина сник, – Мне самому не выйти из дома, да и вообще мы оба сейчас здесь, вдалеке и от дома, и от моего тела, как?..

Знающий терпеливо улыбнулся.

– Вы вернетесь в оставленный вами дом, Александр, вернетесь именно для этого! Не лги мне. Ты способен выйти во внутренний двор дома, где есть земля, а в подвале, где лежит ныне твое тело, найдутся и инструменты… Тебе хватит сил похоронить себя. Но после этого твое время будет ограничено – в следующее новолуние за тобой прибудет повозка, чтобы отвезти в мир теней. Если хочешь вернуть себе жизнь, ты должен успеть. А теперь слушай внимательно, ибо я расскажу лишь единожды, в надежде, что ты запомнишь…

Алекс нахмурился и, немного подавшись вперед, всем видом изобразил готовность слушать и запоминать. В принципе, в том, что ему это удастся, что он сумеет ухватить все с первого раза, мужчина не сомневался – в конечном итоге, речь шла о жизни и смерти, егожизни и смерти. И он хотел жить.

Знающий на миг умолк, всматриваясь в своего собеседника и слушателя, а затем неожиданно улыбнулся очень спокойной, понимающей улыбкой.

– Ты хочешь жить, Александр. Хочешь вновь дышать, хочешь ощущать, как жизнь струится по твоим венам. Это большое желание, трудное желание, особенно при учете того, что ты пока не знаешь, что будешь делать с возвращенной жизнью. Но ты пришел не для того, чтобы слушать нравоучения, – улыбка старца стала тонкой, – Ты пришел узнать путь, и начало ему уже положено тобой – не доберись ты сюда, все было бы напрасно. Ты сумел отстоять право быть здесь, сумел не поддаться теням – это дает надежду и мне, и тебе на удачный исход задуманного. Сейчас… когда ты выслушаешь меня, твои спутники войдут в эту дверь. Все вместе – да, Александр, втроем, ибо привратник должен будет отправиться с вами, – вы вернетесь в мир смертных, в оставленный тобою дом. Похоронить свое тело тебе надлежит лично, никто кроме тебя не может сделать этого, и не должен, ибо это будет первым твоим шагом на пути к исполнению мечты. Ты должен доказать, показать, что более не желаешь быть привязан к прошлому, тянущему тебя назад, ты должен закопать останки былой жизни и забыть о ней навсегда, дабы начать жизнь новую. Ты сделаешь это. И после, как можно догадаться, ты получишь возможность покидать свой дом, ты не будешь более прикован к нему. Будучи духом, но не будучи призван до грядущего новолуния, ты сможешь беспрепятственно передвигаться по всему миру, и именно это тебе и придется сделать. Вместе с живым, вместе с привратником, ты должен будешь отправиться в далекую страну пирамид – в Египет, Александр, ибо лишь там есть то, что тебе нужно. Об этом не знает никто, и увидеть это способен лишь дух, ибо живым нет надобности знать об этом. Среди пирамид есть одна, та, что никто из живущих не видел – хрустальная пирамида, кажущаяся прозрачно-призрачной, не имеющая ни входа, ни выхода. Попасть в нее способен лишь призрак, могущий проходить сквозь стены. Внутри пирамида усыпана мириадами зеркал, в каждом из которых находит свое отражение существовавшая когда-либо в этом мире душа. Там есть и твое зеркало. В нем заточен твой дух, оно – единственная преграда, не дающая твоему телу возродиться для новой жизни. Зеркало следует разбить, но сделать это в пирамиде ты не сможешь. Ты должен будешь забрать его, доставив вновь сюда, в мир теней, ты должен будешь подняться на самую высокую гору этого мира – на Монтанья деи Сетте Визи. Пусть тебя не удивляет итальянское название – вершину каждый зовет тем языком, к которому привык при жизни, и я не исключение. Гора семи пороков – так ее называют, и тебе предстоит миновать все их на пути к вершине. Если ты сумеешь сделать это, если доберешься до самого верха, ты сможешь разбить зеркало… искупав его в крови творца. Не думай, что путь твой будет легок и прост, Александр – тени не оставят тебя просто так. Ты нужен им, они жаждут заполучить тебя в свои ряды, и онне позволит тебе пребывать в покое. Но пусть мои слова не страшат тебя, – здесь знающий сделал какой-то странный, удивительно успокаивающий жест, – В мире живых преград я для тебя не вижу. Привратник, что пойдет с тобой, там обретет силу бо́льшую, нежели имеет здесь, и если тени попытаются преследовать вас – он сумеет отогнать их. Начало пути будет легким… но чем ближе ты будешь к цели, тем тебе будет труднее. Я все сказал.

Александр, завороженный плавной речью старца, вздрогнул от неожиданности и, хмурясь, медленно повел головой из стороны в сторону. Слова его он запомнил, ему казалось, что они запали в душу, отпечатались там навечно, забыть их он теперь не сумел бы при всем желании, однако, вопросы у него все еще оставались.

– А… – мужчина неловко кашлянул, – Вы говорили, что будет еще какое-то условие…

– Пока что тебе не следует знать о нем, Александр, – знающий усмехнулся, – Единственное условие я уже означил – добиться цели ты сможешь, лишь свершив то, чего никто не ждет от тебя. Впрочем… у меня будет к тебе и просьба. Проследи, чтобы привратник не сорвал замок, – глаза старца загадочно сверкнули и, не желая пояснять свою таинственную реплику, он мягко велел, – Зови своих спутников.

***

– Арнон, – Дориан, переминающийся в ожидании с ноги на ногу, изнывающий от нетерпения и в поисках интересного занятия изучающий стоящего рядом привратника, наконец, не выдержал, – Слушай… А если, как ты говоришь, души юны, значит, ты сейчас выглядишь точно так же, как выглядел, когда тебе было… эм…

– Двадцать три, – спокойно отозвался Ландау, сам не сводя внимательного взгляда с закрытой двери домика, – Да, Дориан, все обстоит именно так. Я выгляжу также, как и в свои двадцать три года, Александр – также, как и в свои тридцать пять лет. Души не стареют и не меняются, лишь знающие способны изменять их облик согласно своей воле. Почему ты спросил?

Парень немного замялся – причина вопроса самому ему вдруг показалась глупой.

– Да так просто… Ты же вроде жил уже много лет назад, да? – ждать ответа он не стал и предпочел продолжить, – Я просто не думал, что в те годы парни твоего возраста могли носить серьгу в ухе. Мне казалось, это сравнительно недавнее веяние.

По губам его собеседника скользнула слабая тень тонкой, какой-то снисходительной улыбки – судя по всему, неосведомленность собеседника забавляла его.

– Этот замок, – он легко коснулся кончиками пальцев своего необычного украшения, – Знак моей вечной несвободы, Дориан. Я заключен в мире теней, я не имею права покинуть его – ни по своему желанию, ни по воле вечного цикла, – я навеки обречен быть привратником и стеречь такие мятежные души, как твой друг Шеа. Мне не вернуться в мир живых боле никогда – я наказан, я совершил страшный грех, отказавшись от жизни. Это «украшение» – лишь символ, ничего более.

– Погоди-погоди… – Коурсен, потерявший нить повествования еще где-то в самом начале, недоверчиво нахмурился и мотнул головой, – А разве не все тени здесь обречены навечно оставаться в этом мире? Разве у кого-то, кроме Алекса с его безумной идеей, есть шанс вновь стать живым, вернуться к теплокровному существованию?..

– Разумеется, – Арнон повернулся к собеседнику, взирая прямо на него, – Вечный цикл нерушим, Дориан – за смертью следует новое рождение. Каждая душа однажды снова снизойдет на землю, дабы повторить пройденный путь, быть может, повторив те же ошибки. Обречены на вечные скитания лишь души в егосвите, ибо их он не отпускает, но тени вроде Лики или Риана однажды вновь появятся на свет, пусть и в новых телах. И каждая из теней, что бродит по просторам этого мира… но не привратники, – глаза молодого человека стали жесткими; он отвернулся вновь, – Мы – вечные стражи этого мира, Дориан, и к нам неприменимы никакие поблажки. Таков наш путь.

Дориан помолчал, недоверчиво хмурясь, затем вновь перевел взгляд на избушку и тяжело вздохнул. Такое положение вещей показалось ему несправедливым.

– То есть, после того, как мы сделаем то, зачем пришли… мы уйдем, а ты останешься здесь? – он куснул себя за губу и упрямо мотнул головой, – Несправедливо.

– Неужели ты рассчитывал, что я отправлюсь делить с вами мир живых? – Ландау чуть приподнял бровь, не глядя, впрочем, на собеседника, и неожиданно кивнул, – Вижу, твой друг зовет нас. По-видимому, знающий уже успел что-то ему поведать и теперь это надлежит узнать и нам. Идем.

Коурсен не ответил. Выглядывающего из дверей избушки и подзывающего их Алекса он видел и сам, причину подзыва понимал, а отвечать на первый вопрос нового знакомого желания не испытывал. В конце концов, это, наверное, было действительно глупо и наивно – полагать, что, вернув жизнь Александру, они сумеют вернуть ее и привратнику, – но все-таки бросать его здесь было почему-то безмерно жалко и обидно.

В конечном итоге, Арнон Ландау не казался плохим человеком, даже более – он представлялся скорее человеком несчастным, и Дориану ужасно хотелось восстановить в отношении этого парня справедливость. Дать ему еще один шанс, подарить ему еще одну жизнь, чтобы он смог прожить ее счастливо… Должно быть, не все желания исполняются.

Парень вздохнул и, не желая медлить, решительно зашагал к избушке, искренне надеясь получить хоть какую-то определенность, услышав более или менее точно, что им надлежит сделать.

…Надежды Коурсена, казалось, потерпели крах еще в самом начале – смущенный вид призрака, побеседовавшего со знающим, по-видимому, ничего хорошего не предвещал. Однако, сам Алекс пытался бодриться, и даже сказал, что старец желает сообщить им немаловажную информацию, которой уже поделился с ним, заметил, что узнать ее им необходимо, и добавил, что в путь отправляться придется вместе.

– Втроем, привратник, – уточнил он, бросая несколько вызывающий взгляд на стабильно равнодушного Арнона, – Впрочем, тебе точно лучше выслушать знающего. Ему ты, думаю, поверишь больше, чем мне.

Ландау коротко кивнул и, избегая ответа, первым вошел в избушку. За ним потянулся Дориан; Александр предпочел замкнуть процессию, аккуратно прикрыв дверь домика.

Старец поджидал гостей во всей той же комнате с камином, совершенно не двинувшись с места – в суете он не видел смысла, предпочитая хранить абсолютное спокойствие. Появившиеся на пороге гости, впрочем, вызвали в мудреце живой интерес. Он склонил голову набок, придирчиво осмотрел сначала привратника, затем Дориана и, уже совершенно игнорируя присутствие Шеа, приглашающе указал молодым людям на кресла. Алекс, который покинул эту комнатушку всего несколько минут назад, мимолетно нахмурился – он готов был поклясться, что, когда выходил, кресел здесь не было.

– Я не намереваюсь повторять вам то, что уже сообщил Александру Шеа, молодые люди, – знающий окинул вновь прибывших строгим внимательным взглядом и чуть-чуть приподнял подбородок, – Я лишь дам пояснения своим словам. Остальное этот дух расскажет вам, когда вы покинете мою обитель. Итак… живой, – взгляд старца уперся в мигом выпрямившегося и одновременно немного отодвинувшегося Дориана, – Ты – удивительный человек. Ты решился на опасное путешествие во имя дружбы с тем, кто дружбы не стоит, ты прошел путь мертвого еще при жизни. Ты провел ночь в мире теней… Тебе суждено увидеть хрустальную пирамиду, ты – единственный, кто отныне будет способен видеть мир глазами души, оставаясь в живом теле. Возможно, тебе это принесет пользу, но не поддавайся воле эмоций! – здесь знающий воздел указательный перст и слегка погрозил им, – Помни – осторожность во всем, начиная с мыслей и заканчивая деяниями должна стать твоим верным спутником на избранном пути. Привратник… – старец медленно повернул голову, обращая взор к Арнону, и Коурсен, более не ощущая его гнета, осторожно выдохнул, немного расслабляясь. Из обращенных к нему слов он не понял ни единого, однако, искренне уповал на последующие объяснения Алекса. Пока же предпочел просто запомнить то, что сообщили лично ему.

– Ты отправишься с ними, – продолжал, между тем, знающий, – Сопроводишь живого и мертвого из мира теней в мир тех, кто отбрасывает тени. Сопроводишь их до хрустальной пирамиды, вернешься с ними назад и поможешь пройти путь до Горы семи пороков. Что ты будешь делать дальше – решать тебе. Ты можешь подняться с ними или остаться у подножия – это не имеет большого значения ни для тебя, ни для них. В мире живых ты обретешь силу бо́льшую, чем та, каковой обладаешь сейчас, ты сумеешь противостоять еготеням. Впрочем, там тебе нет нужды опасаться их, они вернуться лишь здесь… А теперь я прошу вас обоих, – старик неожиданно поднялся на ноги и указал поочередно на Александра и Дориана, – Оставить меня наедине с этим юношей. Мне необходимо сказать ему несколько слов, что не предназначены для чужих ушей – идите. Идите и ждите – как только привратник приблизится, вы вернетесь в привычный вам мир.

Молодой человек, как-то совершенно не ждавший, что их вот так возьмут и выставят взашей, неловко поднялся и, покосившись на такого же растерянного призрака, неуверенно кивнул.

– А… эм… х-хорошо, сэр… господин знающий… спасибо, – он кашлянул, сознавая, как глупо звучат его слова и, видя, что на старика особенного впечатления они не производят, чуть ссутулился, вновь направляясь к двери, через которую недавно вошел.

Шеа, уже успевший самую малость привыкнуть к странному поведению знающего, кивнул тому на прощание и, быстро улыбнувшись, тоже пробормотал:

– Спасибо, – после чего поспешил следом за другом.

Арнон, оставшийся в избушке один, приподнял подбородок. Страха он не испытывал – привратникам страх был неведом, тем более, что к знающему он всегда относился с немалым почтением и уважением. В конечном итоге, именно они, эти удивительно мудрые старцы, были теми оплотами, на которых испокон веков зиждился мир теней; они были, говоря языком смертных, непосредственными начальниками привратников, и бояться их смысла попросту не было. Их можно было только уважать и слушаться.

– В мире смертных много соблазнов, привратник, – знающий остановился напротив сидящего собеседника, глядя сверху вниз прямо ему в глаза, – Они могут всколыхнуть дремлющие воспоминания твоей души. Я надеюсь, ты помнишь свой долг?

– Разумеется, – Ландау быстро опустил темные ресницы и вновь поднял их, отвечая на вопрос не только словами, но и спокойным взглядом. Старец продолжал смотреть на него.

– Ты можешь пожелать сорвать замок.

– Этого не будет, – отвечал привратник так же ровно и спокойно, как говорил и всегда, да и чувствовал себя абсолютно также – никакого волнения и беспокойства в душе его не было. По губам мудреца скользнула тень тонкой улыбки; он едва заметно покачал головой.

– Ты не можешь предвидеть будущего, привратник, и не знаешь, что ожидает тебя в мире живых. Всегда помни – от жизни своей ты отказался сам. Ты навечно прикован к миру теней, ты – одна из них, и живым тебе не стать боле никогда. Не позволяй напрасным желаниям смутить тебя, Арнон Ландау, – глаза знающего едва заметно блеснули, – Твой долг – исполнить то, что я сказал тебе. Когда все завершится, ты должен будешь остаться здесь, и замок должен оставаться запертым… – видя, что собеседник даже не пытается возражать, старец сменил тему, – Твой долг – следить, чтобы Александр Шеа добрался до своей цели, твой долг – отгонять тени от него и его друга. Не привязывайся к ним, будь отстранен и холоден, ибо привязанность может причинить тебе боль. Все, что они будут делать, они должны делать сами, привратник, даже если тебе это придется не по нраву… Даже если призрак решит оборвать жизнь живого, – голос мудреца звучал все так же ровно и размеренно, а привратник оставался все так же спокоен и холоден, – Ты не должен мешать этому. Свою судьбу они должны сотворить сами, как и путь свой должны пройти без помощи и помех. Если он сумеет сделать это… – старик отвернулся, отходя от собеседника, – Он и в самом деле станет тем, кого так боится увидеть в нем тот.

***

Дориан резко вздохнул и, распахнув глаза, недоверчиво огляделся. Знающий не солгал – едва покинувший избушку Арнон приблизился к ним, как все вокруг завертелось, будто переворачиваясь с ног на голову, и они внезапно вновь очутились в недавно приобретенном молодым человеком доме. Доме Александра Шеа, по крайней мере, в прежние времена принадлежавшем ему.

Алекс едва успел пересказать другу слова знающего, едва успел объяснить ему, что им надлежит сделать – а путь их уже начался, и теперь предстояло действовать оперативно.

Они находились посреди уютной, овеянной теплом не угасшего камина, гостиной, той самой, где Коурсен впервые познакомился с призраком, обитающим в купленном им доме, той самой, где подружился с ним и согласился ему помочь. Находились здесь все вместе, втроем, как и говорил знающий, и чопорный Арнон среди этого уюта казался несколько неуместным.

Он и вел себя соответственно – озирался вокруг если не с неприятием, то с нескрываемым чувством отчужденности, не пытаясь притвориться, будто ему приятна теплая обстановка живого мира.

– Значит, здесь ты провел свою жизнь, Шеа, – негромко резюмировал привратник, завершив осмотр и, кивнув, прибавил, – Вполне ожидаемый антураж. Ты всегда любил удобство.

– Вообще-то, этот антураж – скорее моя заслуга, чем его, – Дориан, испытав мимолетную обиду хозяина, дом которого беззастенчиво ругают, нахмурился, – После смерти Алекса дом был заброшен, это я привел его в божеский вид. Что нам надлежит делать?

Призрак, демонстративно проигнорировав маленький выпад в свою сторону, легко пожал плечами и, подойдя к креслу у камина, присел на его подлокотник.

– Знающий велел мне похоронить свое тело, сказал, что ночью мне на это сил хватит… Кстати, Арнон, я правильно понимаю, что мы вернулись назад той же ночью, какой покинули дом? Камин еще не успел прогореть…

Ландау согласно опустил ресницы.

– Верно. Не взирая на ночь, проведенную в мире теней, здесь время шло медленнее – миновало не больше нескольких часов с вашего ухода. Вся ночь в твоем распоряжении, Шеа, ты можешь выполнить то, что предначертано.

Алекс помялся и, глубоко вздохнув, окинул просящим взглядом двух, присутствующих здесь кроме него, молодых людей, затем смущенно улыбнулся.

– Мне, может, кто-нибудь из вас все-таки поможет?

Дориан, живо вообразив себе, какаяпомощь может потребоваться Александру, замахал перед собой руками и на всякий случай еще и попятился.

– Я пас! – он тряхнул головой и, оглянувшись на дверной проем, прибавил, – Я вообще сейчас спать пойду. Извини, Алекс, я, правда, все понимаю… но перетаскивать полуразложившийся труп как-то не готов. Сообщи мне, когда закончишь с этим… неприятным занятием.

Призрак, которому, в общем-то, тоже предстоящее занятие не внушало приятных ощущений, немного сник и понуро кивнул. Пятьдесят лет назад, когда он перетаскивал свое тело в подвал, оно пребывало еще не в самом ужасном состоянии, а вот сейчас касаться его совершенно не хотелось. С другой стороны, в подвал он все эти годы не заглядывал – может, от тела старика уже и вовсе остался только скелет?

В любом случае, выбора судьба ему не предоставляла. Чтобы пришло новое, нужно избавиться от старого, и чтобы начать новую жизнь, старую надлежит похоронить окончательно и бесповоротно.

– Арнон? – Шеа вопросительно изогнул бровь, обращая взгляд к привратнику, – Может быть, ты…

– Это твоя обязанность, Александр, – молодой человек быстро улыбнулся и, прошествовав к дивану, чинно присел на него, закидывая ногу на ногу, – Иди. У тебя есть время до утра… или все последующие ночи. Но учти, что времени до новолуния будет оставаться все меньше и меньше, а значит и возможности достичь цели будут ограничены.

Мужчина поморщился и, не отвечая, отвернулся к камину, устремляя взгляд на пламя. Ему требовалось морально подготовиться.

Тем временем, Дориан, и в самом деле собирающийся отправиться на боковую, надеющийся эту ночь провести в покое и уюте, перед тем как лететь в Египет в компании двух духов, и уже почти покинувший гостиную, внезапно остановился, осененный неожиданной мыслью и, повернувшись, заинтересованно вгляделся в привратника. Тот казался вполне материальным, плотным, на призрака походил куда меньше, чем тоже довольно непрозрачный сейчас Алекс, поэтому у Коурсена закономерно возникли некоторые вопросы.

– Арнон… – он склонил голову набок, сверля привратника взглядом, – Скажи… а другие живые тебя будут видеть? Я хочу сказать – если да, то тебе тоже потребуется билет на самолет, и это…

– В этом нет необходимости, – Ландау поднял взгляд на собеседника, – В мире живых видеть меня отныне способен лишь ты, Дориан. Благодаря тому, что побывал в мире духов. Ни меня, ни Александра живые не увидят, тебе не о чем беспокоиться.

– Не о чем беспокоиться… – парень мрачно кивнул, – Мне предстоит отправиться в долгий путь в компании двух призраков, которых не видит никто, кроме меня. Вы будете препираться, будете обращаться ко мне, я буду вам отвечать и все вокруг сочтут меня психопатом, беседующим самим с собой.

Алекс, не поворачиваясь, хмыкнул и легко повел плечом.

– Ну, я всегда полагал писателей чокнутыми, – напомнил он и неожиданно поднялся на ноги, – Теперь ты тоже убедишься в этом, парень. Ладно… Пойду я, займусь делом.

Дориан поморщился и, испытывая острую необходимость чем-то ответить на шпильку в свой адрес, легко взмахнул рукой.

– Приятных похорон. А я пойду спать, и очень надеюсь, что вы оба найдете у себя хоть каплю совести и дадите мне нормально выспаться до утра. Как нормальному живому человеку, в нормальном живом мире и нормальной живой постели.

– Если живая постель тебя укусит – не жалуйся, – напутствовал его ехидный призрак и, делая вид, что он здесь совершенно ни при чем, первым покинул гостиную, направляясь в подвал.

…Проснулся Дориан от звука знакомых голосов, доносящихся из гостиной и, глубоко вздохнув, повернулся на спину, закрывая глаза согнутой в локте рукой, и невольно прислушиваясь.

– А это что? – Арнона с его извечно холодными интонациями даже в самом обычном вопросе узнать было нетрудно.

– Тостер! – в отвечающем ему голосе Алекса явственно звучали горделивые нотки: он, в отличие от нового знакомого, о некоторых новшествах современного мира уже был осведомлен, и теперь мог чувствовать себя более мудрым, – Засовываешь вот сюда куски хлеба, нажимаешь на эту кнопку – и получаешь хлеб поджаренным.

– В мое время мы жарили хлеб на сковороде, – привратник был по-прежнему холоден, однако, Дориану почудились искорки интереса в его голосе. Судя по всему, совсем уж равнодушным к новому привратник оставаться не мог, что дарило определенную надежду.

– В мое время тоже, – парень живо представил, как призрак пожимает плечами, – А вот во времена Дориана все иначе. Технический прогресс, все такое… скажи, ты знаешь, что такое компьютер?

Ландау в гостиной неопределенно повел подбородком – в его время подобных технических новинок или еще не придумали, или не сообщали о них широкой публике.

– Во времена моей жизни, – напыщенно продолжил Шеа, – Эти штуковины занимали целые комнаты, на них занимались сложными расчетами… А теперь вот, гляди! – он указал на лежащий на диване ноутбук нового хозяина дома, – Это современный компьютер, и я даже уже умею включать эту штуку…

Дориана буквально смело с кровати. В то, что Алекс, пребывая сейчас, скорее всего, в не самом материальном виде – на дворе все-таки сияло утро – сумеет включить его ноутбук, он, конечно, не особенно верил, но проверять как-то не хотел. В конечном итоге, многого о работе на компьютере призрак выучить еще не успел и, если его вдруг потянет демонстрировать Арнону какие-то свои навыки… Страшно представить, что он может натворить.

Боже, Боже, и как только угораздило его связаться с двумя этими типами? Ведь переехал специально, чтобы жить в покое, чтобы мирно и тихо работать, чтобы не бегать из стороны в сторону, как вспугнутая белка – и на тебе! Сначала Алекс, потом путешествие в мир теней, теперь вот Ландау, а в перспективе – поездка в Египет, и новые приключения в том же пресловутом мире духов… Какая уж тут работа, тут бы в живых остаться!

Парень натянул штаны и, одной рукой на ходу их застегивая, а другой пытаясь надеть футболку, бросился вниз.

Атмосфера в гостиной царила вполне умиротворяющая. Арнон, все такой же холодный и равнодушный, восседал на диване, безучастно следя за тем, как Александр пытается поднять крышку ноутбука, отчаянно ругаясь на собственную нематериальность. Зрелище, надо заметить, было вполне забавным, но смеха у парня почему-то не вызвало.

– Что здесь происходит? – он остановился в дверях гостиной, взъерошенный, в не до конца застегнутых штанах, с футболкой, болтающейся на руке и, уперев эту самую руку в бок, сдвинул брови, – Алекс, оставь мой ноутбук в покое! Я, по-моему, не говорил, что ты можешь его трогать, когда тебе заблагорассудится.

Шеа живо обернулся и, окинув нескрываемо красноречивым взглядом помятого после сна приятеля, прыснул. Он вообще пребывал в удивительно хорошем расположении духа, что Дориану показалось странным – все-таки ночью мужчина должен был бы заниматься не самыми приятными делами, но, по-видимому, это своего следа на нем не оставило.

– Постель тебя, похоже, все-таки пожевала, – отсмеявшись, заявил призрак и, легко пожав плечами, присел на подлокотник дивана, – А я просто хотел показать Арнону, до чего дошел прогресс.

– Я сам ему покажу, если он пожелает, – огрызнулся парень и, глубоко вздохнув, принялся все-таки натягивать футболку, – А ты к моему ноуту не лезь! Сотрешь еще что-нибудь важное, восстанавливать потом замучаюсь…

– К твоему…? – привратник, доселе предпочитавший хранить молчание, чуть склонил голову набок, посылая лохматому живому взгляд, в котором незаинтересованность причудливо сплеталась с любопытством.

– Ноуту, – Дориан высунул голову из ворота футболки, – Это сокращение от слова ноутбук. Современный мир, современные слова… Арнон, тебе правда это интересно?

Ландау равнодушно пожал плечами. Он и сам не знал, интересуют ли его новинки мира живых, или же он вполне обойдется и без дополнительных знаний. В конце концов, его знающий отправил сюда с определенной целью – проследить за тем, чтобы живой и призрак исполнили свою миссию, достигли цели – тем или иным способом, – но и только. Увлекаться происходящим в его обязанности не входило.

– Александр ведет себя в этом мире не так, как в мире теней, – спокойно вымолвил молодой человек, продолжая созерцать одевающегося Коурсена, – Он более открыт, приветлив, дружелюбен. Пожалуй, я понимаю, как ты дал ему обмануть себя.

Шеа, приоткрыв от возмущения рот, резко вскочил на ноги.

– Хватит винить меня черт знает в чем! – он нахмурился, немного наступая на хладнокровного привратника, – Я никого не обманывал, никому не врал, я вел и веду себя так, как мне хочется – только и всего! Твой мир теней влияет на меня плохо, не спорю, но здесь я вновь становлюсь самим собой…

– Тогда почему же ты так рвешься покинуть это место, если здесь становишься самим собой? – Арнон неспешно обратил к нему взгляд, красиво изгибая бровь. Призрак на мгновение лишился дара речи.

– По-моему, Алекс как раз хочет остаться здесь, – Дориан, не совсем поняв этот выпад, пожал плечами и, поправив на них футболку, глубоко вздохнул, – Ладно. Алекс, ты сделал… то, что говорил знающий?

Мужчина, мигом забыв про свою обиду, воодушевленно кивнул.

– А то как же. Можешь полюбоваться на холмик на заднем дворе – красота, только креста не хватает.

– Установлю при случае, – пообещал, не подумав, парень и, сдвинув брови, продолжил допрос, – Значит, теперь мне пора покупать билет на самолет до Египта? Когда отправляемся?

Призрак и привратник переглянулись; Шеа пожал плечами.

– Наверное, как только ты позавтракаешь и соберешься. Нам-то с Арноном готовиться долго не надо – мы можем отправиться хоть сейчас.

Дориан, задумчиво кивнув, потер переносицу. Ему вдруг пришло в голову, что, по большому счету, новые друзья могли бы справиться и без него, могли бы переместиться, перелететь по воздуху куда им надо, не напрягая его. Тот факт, что делать этого они не собирались, настораживал.

– Мне очень интересно, какова моя роль в этом походе… – негромко заметил парень, – И очень хочется надеяться, что меня она не слишком огорчит.

Ответа на его слова не последовало.

***

Продемонстрировать Арнону, что такое ноутбук, все-таки пришлось – билет на самолет Дориан предпочитал заказывать через интернет, полагая этот способ значительно более быстрым, нежели стояние в очереди, поэтому любопытство привратника удовлетворил сполна. При условии, конечно, что таковое у последнего вообще имелось – никакого интереса Ландау не демонстрировал, и технические новинки созерцал довольно безучастно. У Коурсена даже сложилось впечатление, что он намеренно глушит собственный интерес, по каким-то причинам не желая его испытывать. Причины эти парню представлялись достаточно туманными, но вдаваться в подробности он не стал. В конечном итоге, в мире живых им предстояло провести не один день, так что растопить окружающий привратника лед надежда пока была.

Тем более, в Египте, где льду вообще не место.

Забронировав билет и убедившись, что, прибыв в аэропорт, сможет спокойно занять свое место на борту авиалайнера, Дориан принялся собираться. Поначалу хотел взять большой чемодан, загрузив его доверху всевозможными вещами, но потом покосился на двух призраков, намеревающихся путешествовать по понятным причинам налегке и благоразумно передумал.

В конечном итоге, путешествие ему предстояло отнюдь не увеселительное, так что сильно увлекаться сборами не следовало. Сменная футболка, более легкие штаны и зубная щетка – вот и весь малый набор путешественника, вполне способный уместиться в легкую походную сумку.

– Я готов, – молодой человек окинул ожидающих его духов еще одним взглядом и чуть пожал плечами, – Алекс, ты точно больше не привязан к дому?

Призрак расплылся в широкой, счастливой улыбке и кивнул.

– Абсолютно! Я уже проверил – сразу, как похоронил свое тело, попробовал отойти от дома. Под присмотром привратника, разумеется, – здесь мужчина поморщился в сторону хладнокровного Арнона, – Мне это удалось. Безо всяких проблем – я отошел на полкилометра и мог бы идти и дальше, но решил не бросать тебя одного.

– Как благородно, – Дориан, пока восторгов приятеля не разделяющий, глубоко вздохнул, – А… что тело? Ну, я хочу… трудно было?

Александр, совершенно этим вопросом не удивленный и даже не смущенный, хмыкнул, пожимая плечами.

– Как ни странно, нет. Знаешь, парень, от моего тела остались за эти годы одни кости, перетащить скелет в могилу было не сложно… и даже не очень противно. Копать я тоже не устал – я же все-таки дух, мне чужда усталость. А как мы доберемся до аэропорта?

Смена темы была настолько неожиданной, что молодой человек в первое мгновение едва не спросил, зачем им везти скелет в аэропорт, и только потом сообразил, что кости в качестве пассажира ему навязывать никто, по счастью, не собирается.

– У меня же машина есть, – напомнил он, – Стоит возле опушки, только и ждет, когда я в нее сяду. Странно, конечно, будет возить призраков на машине…

– Я привратник, – негромко поправил его Арнон и, быстро улыбнувшись, уточнил, – Не призрак. Призраком ты можешь называть Александра, я – нечто другое, нечто большее…

Шеа, чье настроение с каждым мигом как будто улучшалось все больше и больше, каверзно улыбнулся и согласно кивнул.

– Темная тварь, – подсказал он, – Конечно, Арнон, мы помним, кто́ ты. А насчет нашего перемещения в машине не волнуйся, парень – мы в некотором роде привязаны в этом мире к тебе, так что куда ты, туда и мы. Мне куда любопытнее будет полетать на самолете…

Представив себе эту в высшей степени сюрреалистическую картину – призрак, глубоко нематериальный дух, сидящий в кресле самолета и поднимающийся с его помощью в воздух, Дориан хмыкнул и, пару раз кашлянув, предпочел все-таки вернуться к насущным проблемам.

– Что ж, если труда для вас это не составит… Тогда идем. И, да, ребята, к вам обоим у меня очень большая просьба – в пути ведите себя культурно. Мне совсем не улыбается у всех на глазах пытаться помирить двух ссорящихся призраков…

…Никаких определенных обещаний привратник и призрак так ему и не дали, однако, в машине вели себя довольно сносно и со стороны, если бы кто-то мог их увидеть, вполне походили на самых, что ни на есть, обычных пассажиров. Разве что Арнон своим внешним видом мог бы вызвать легкое удивление, но и то могло быть оправдано экстравагантностью юности.

Впрочем, их никто не видел. Для живых, разъезжающих на машинах, снующих туда-сюда по улицам, Дориан ехал в полном одиночестве, а коль скоро водил парень всегда очень аккуратно, то и внимания ничьего он не привлекал.

С получением забронированного билета проблем тоже не возникло, как и с посадкой в самолет – толпящиеся вокруг люди просто проходили сквозь обоих нематериальных спутников Коурсена, и если того поначалу это коробило, то вскоре он уже привык.

Первые сомнения в правильности поведения появились у парня уже в самолете, когда он, усевшись на свое место, внезапно сообразил, что спутникам его сидеть негде. Тот же факт, что всю дорогу они оба проведут стоя, изрядно смущал, заставляя испытывать некоторое неудобство.

Арнона, судя по всему, сложившаяся ситуация не беспокоила – привратник со своим вмерзшим в душу хладнокровием готов был простоять на одном месте и гораздо дольше, но вот живому, подвижному Алексу такой расклад не понравился.

– Наверное, тебе все-таки стоило взять билет для духа, – недовольно буркнул он, тоскливо глядя, как соседнее с Дорианом место занимает грузный пожилой джентльмен, – Или, может, надо было сдать меня в багаж?

Парень быстро облизал губы, стараясь скрыть невольную улыбку и незаметно коснулся пальцем губ, призывая друга к молчанию. Ответить ему он сейчас при всем желании не мог – не хотел и в самом деле показаться ненормальным, да и лишнее внимание привлекать не считал правильным.

Джентльмен, между тем, ничего не замечая, спокойно пристегнул ремень безопасности и развернул газету.

– Постарайся не болтать понапрасну, Александр, – привратник, неожиданно решивший подать голос, повернул голову, в упор взирая на неугомонного призрака, – Дориан просил нас соблюдать правила приличия.

– Правила я соблюдаю! – сварливо откликнулся мужчина, – Но стоять мне надоест, это я уже предчувствую. Может, мне на колени этому дядьке приземлиться? – заметив взгляд Коурсена, Алекс замахал перед собой руками, – А что? Он же все равно ничего не почувствует!

Дориан мельком глянул на пожилого джентльмена рядом и неожиданно нахмурился. Ему почудилось, что по губам его скользнула легкая, насмешливая улыбка – улыбка, которая могла бы быть ответом на инсинуации Шеа, если бы он мог их услышать. Впрочем, парень тотчас же мысленно одернул себя – не следовало подозревать каждого встречного черт знает в чем только потому, что сам можешь видеть призраков, да еще и додумался отправиться с ними в путешествие.

«В Египет в компании двух духов», – он мысленно хохотнул и незаметно покачал головой, – «Что ж, Арнону не помешало бы немного загореть… А Алекс бы с радостью искупался в море. Интересно, когда станет живым, он захочет снова побывать там?».

Александр безнадежно вздохнул и, прислонившись к ближайшему сиденью боком, скрестил руки на груди.

– Интересно, а если будет трясти, я упаду или полечу? И что будет, если провалюсь сквозь пол?

Ландау, тоже, в общем-то, предпочитающий провести полет в спокойствии, чуть сдвинул брови.

– Ты ведешь себя, как ребенок, Александр Шеа. Мир живых и в самом деле пагубно влияет на тебя.

– Мир живых влияет на меня как нельзя лучше! – отрезал призрак, – Особенно теперь, когда я могу сполна полюбоваться им. Я и сам чувствую себя живым, мне безмерно радостно, и так хочется… Ух ты! Это что?

Привратник равнодушно пожал плечами – ему странный гул вкупе со смутными ощущениями тоже ни о чем не говорил, но и тревоги особенной не вызывал. Дориан, лишенный возможности отвечать, но внимательно слушающий беседу спутников, напряженно облизал губы и, покосившись на безмятежно читающего газету соседа, чуть слышно прошептал:

– Полетели.

***

Просьбу Дориана вести себя более или менее прилично Алекс забыл через полчаса от начала полета. Он, в принципе, и сначала-то вел себя не слишком спокойно и тихо, постоянно болтал, высказывал свое мнение на самые разные темы, и частенько огрызался на справедливые замечания привратника, но по прошествии получаса совсем разошелся.

В самолете призраку было скучно, присесть было некуда, и он от нечего делать принялся бродить среди кресел, тыкая пальцем в людей и пытаясь хоть как-нибудь их напугать.

Коурсен, изо всех сил держащий себя в руках, посылал Арнону умоляющие взгляды, на что тот реагировал, как правило, весьма равнодушно. Несколько раз, правда, вернуть Александра на место ему удалось, но долго стоять мужчина по-прежнему не мог.

– Интересно, а если я у него газету из рук выхвачу? – он в очередной раз остановился возле кресла Дориана, и с любопытством уставился на его соседа, – Или хотя бы постучу по ней с другой стороны? Он почувствует или ему это будет так, как дуновение ветерка? – и, не успел привратник ответить, как его осенила новая идея, – О, или можно сумку с верхней полки случайно уронить, и…

– Я бы на вашем месте не стал делать этого, Александр Шеа.

Голос, ответивший расшалившемуся призраку, прозвучал настолько неожиданно, услышать его от этого человека было столь внезапно, что Дориан вскочил на ноги. Взгляд его, устремленный на спокойно улыбающегося газетной странице соседа исполнился ужаса.

– Вы… вы что-то… сказали?.. – голос сел, говорить получалось с трудом. Алекс притих и, неуверенно выглядывая из-за плеча живого друга, подозрительно присматривался к новому собеседнику. Арнон, помрачнев, шагнул вперед, пытаясь заслонить спутников собой.

Пожилой джентльмен, храня на лице выражение совершенной безмятежности, неспешно оторвал взор от газетной страницы, устремляя его точно на Алекса.

– Я сказал, что вашему другу, юноша, не следует забывать, где он находится и следует лучше представлять, с кем имеет дело, – взгляд его стал пронзительным, острым, и Шеа невольно отступил, сжимая рукой собственное горло.

– Ты… – слетел с его губ придушенный вздох; призрак замотал головой, – Но как, как??? Это мир живых, ты не должен!..

– Разве я не говорил, что имею и плоть, и кровь, Александр? – джентльмен чуть склонил голову набок, и улыбка на его губах обратилась ухмылкой, – Разве не предлагал тебе тоже обрести их?

Привратник, по-видимому, начинающий понимать, с кем имеет дело, нахмурился.

– Тебе следует говорить тише, – холодно бросил он, – Излишняя осведомленность живых не пойдет на пользу никому.

– Они нас не слышат, – новый знакомый хмыкнул, вольготно откидываясь на спинку сидения, – Ты тоже мог бы закрыть им уши, привратник… – он чуть прищурился, сверля Ландау пристальным взглядом, – Не захотел… или не смог? Знающий увеличил твои силы в мире смертных, но как пользоваться ими, не объяснил, ай-яй-яй. Как обидно.

Дориан, оставаясь, судя по всему, единственным несведущим человеком, поежился и, не желая отсвечивать, привлекая внимание, осторожно присел на край только что оставленного сидения, стараясь, впрочем, держаться подальше от соседа.

– Кто вы?.. – голос его прозвучал робко, настороженно: услышать ответ парень боялся. Сосед мягко, с нотками жестокого сочувствия, улыбнулся.

– У меня много имен, мальчик. Но, коль скоро уж мы направляемся в Египет, ты можешь звать меня именем, что я ношу в этой стране. Сэт.

– Сэт?.. – Коурсен помрачнел, как-то неожиданно вдруг припоминая рассказ Алекса о ночи в мире теней, – Египетский дьявол?..

Джентльмен неспешно опустил тяжелые веки, не утруждая себя кивком. Улыбка его стала насмешливой.

– Мне неприятно, когда меня зовут дьяволом. В этом слове заключен слишком губительный, слишком жестокий смысл, но ведь я не зол… – он чуть склонил голову набок, – И зла вам не желаю.

Арнон, будучи среди троицы путешественников самым знающим, самым сведущим и, по совместительству, самым сильным, решительно выступил вперед, беря бразды правления в свои руки.

– В мире живых тебе не достанет сил заполучить Шеа. Ты не можешь забрать дух, отбившийся однажды, не можешь, пока он вновь не перейдет грань…

– Но я пришел не за ним, – Сэт спокойно улыбнулся, сцепляя руки на животе в замок, – И ни за кем-то из вас. Александр отбился от моей свиты, отказался стать одной из моих теней… это верно, и это в моих глазах подтверждает его ум, что делает его еще более привлекательным для меня. Он сумел отбиться, сумел оградить живого… – джентльмен наиграно вздохнул, – Так обидно. Я рассчитывал полакомиться живой душой и живой плотью.

Дориан сглотнул и, чувствуя, как холодеют пальцы, попытался отодвинуться подальше. Сидеть рядом с человеком… с дьяволом, который рассуждает о том, с каким удовольствием бы сожрал его, было, мягко говоря, не слишком приятно.

– Увы, – продолжал Сэт, не обращая на него внимания, – Не все наши желания исполняются. Не волнуйся, Александр, на сей раз я пришел не за тобой, к тому же, здесь нет моей свиты. Я явился всего лишь побеседовать… с тобою, мой мальчик, – взгляд дьявола упал на мигом сжавшегося Коурсена, – Скажи, ты отдаешь себе отчет в том, на что идешь ради этого призрака?

Арнон, хмурясь, решительно вскинул руку, прерывая оратора.

– Не тебе вмешиваться в его судьбу и его выбор. Знающий…

– Знающий не так мудр, как тебе бы хотелось верить, – последовал хладнокровный ответ, – А может быть, более подл, чем ты хочешь надеяться, привратник. Дориан… ты знаешь, что ждет тебя в конце этого пути?

Парень, не слишком-то желающий отвечать на прямые вопросы дьявола, поежился и, кашлянув, обнял себя руками.

– Ну… Алекс станет живым…

– Нет-нет, – Сэт мягко повел рукой, показывая, что этот ответ его не устраивает, – Я не спрашиваю, что ждет его, мальчик. Я спросил, знаешь ли ты, что ждет тебя.

– Нет, – другой ответ здесь, в общем-то, и не подразумевался, а затягивать общение с в высшей степени неприятной личностью совсем не хотелось. Хотя, конечно, им, судя по всему, предстоит лететь бок о бок до самого конца – вряд ли Сэт по доброте душевной вдруг решит выпрыгнуть из самолета без парашюта! Ему, похоже, доброта душевная вообще чужда… что, в целом, не удивительно.

– Что ж… – джентльмен шевельнулся и, глубоко вздохнув, задумчиво улыбнулся, – В этом мире опасностей для тебя нет, мальчик, но и путь твой здесь не кончается. Он закончится позже, в мире теней, на Монтанья деи Сетте Визи…

– Замолчи! – Арнон, хмурясь, вскинул руку вновь, прерывая говорящего, – Ты не смеешь рассказывать ему о том, что может случиться, ты не имеешь права!..

– Тебе ли, – прервал его в свою очередь Сэт, – Говорить мне о том, на что у меня есть право, привратник? Ты обязан знающим, он дал тебе сил больше, чем ты заслуживаешь, больше, чем можешь вместить или понять… Это было бессмысленно – ты не способен обуздать эту силу. Ты берешь на себя больше, чем можешь унести, ты пытаешься властвовать над тем, над кем у тебя никогда не будет власти. Ты сумел прогнать мою свиту там, – он поднял взгляд, явно намекая на мир теней, – И я позволил тебе это, ибо правда была на твоей стороне. Но здесь у тебя нет власти надо мной, и ты не смеешь указывать мне, что говорить и что делать. У меня есть право сообщать живым все, что я посчитаю нужным сообщить.

– Ты не можешь влиять на свободный выбор души! – Ландау сжал руку в кулак, сверля собеседника взглядом, – Не смеешь, это непреложный закон – душа должна сама…

Дьявол легко пожал плечами и как-то совершенно по-человечески почесал щеку.

– Я не собираюсь вмешиваться в выбор этого юноши, привратник, мне в том и смысла-то нет. Я лишь хочу, чтобы он знал, куда ввязывается и на что подписывается… Меня считают олицетворением зла, но и мне не чужда справедливость, – он быстро улыбнулся, – Впрочем, я, пожалуй, внемлю твоим словам… Отчасти. Скажи мне, Дориан Коурсен, – взгляд Сэта вновь обратился к живому, и тот невольно выпрямился, – Не возникают ли у тебя некоторые вопросы о грядущем пути? Если они у тебя есть, ты можешь задать их, я отвечу. Надеюсь, это сделать суровый привратник мне позволит? – глаза его весело блеснули и стало ясно, что происходящим мужчина откровенно забавляется.

Суровый привратник, прекрасно видящий, что неожиданно встреченный собеседник его провоцирует, не прореагировал, ответив лишь холодной улыбкой.

– Боюсь, ты не спросишь моего мнения… Сэт. Кажется, оно никогда не было тебе нужно. Повторю лишь, что все твои ухищрения не помогут тебе добраться до Шеа… Зачем он тебе? – здесь Арнон чуть прищурился, силясь не выказать особенного интереса, но с трудом утаивая его, – Обычная душа закоснелого эгоиста – разве мало таких уже находится в твоих когтях? Чем же так привлекательна именно этадуша?

Сэт широко улыбнулся и, прищелкнув языком, укоризненно погрозил собеседнику пальцем.

– Я обещал ответить на вопросы живого, но не на твои, Ландау. Живой… – он вновь взглянул на несколько растерянного Дориана, – Что спросишь у меня ты?

Парень неловко пожал плечами. Вопросов у него было действительно много, узнать, выяснить хотелось немало, но какой из них выбрать, он не знал. В конце концов, ведь и вопрос Арнона был чрезвычайно любопытен и немаловажен – почему вдруг этот дьявол так заинтересовался душой Алекса? Чем он так ценен? А ведь Шеа упоминал, что и знающий причислял его к «необычным» душам. По крайней мере, он недвусмысленно дал понять, что так считает. Но почему? За время знакомства у Дориана было время узнать этого призрака, и сейчас он мог со спокойной уверенностью заявить, что ничего особенного в Александре Шеа нет – самый обычный человек, такой же, как и другие, со своими мыслями, желаниями, достоинствами и недостатками. Чем же он так ценен?..

Впрочем, на этот вопрос ответ они, возможно, узнают, когда дойдут до конца своего пути. Сейчас же есть и другое, что интерес представляет не меньший…

– Что нас ждет на Горе семи пороков? – вопрос сорвался с губ так быстро, что Дориан даже не успел его поймать и, всем видом показывая, что именно это волнует его больше всего, вопросительно уставился на Сэта. Тот равнодушно повел плечом и расслабленно прикрыл глаза.

Ответ его был короток и однозначен.

– Пороки.

Коурсен растерянно потер переносицу и, не зная, как уточнить странный ответ, неуверенно задал другой вопрос.

– А в Египте?

– В Египте вас ждут поиски хрустальной пирамиды, проникновение в нее – все, как сказал знающий, – Сэт отвечал, не открывая глаз, будто в полудреме, навевая даже некоторое умиротворение своим видом, – Что еще ты хочешь узнать?

– Ты… вы… – Дориан кашлянул, – Пытаетесь запугать меня, говоря, что в конце ждет что-то ужасное?..

Дьявол глубоко вздохнул и неспешно открыл глаза. На губах его цвела мягкая, располагающая улыбка.

– Я не собираюсь никого запугивать, мальчик. Я говорю тебе то, что предвижу, то, что знаю… Конец пути не понравится тебе. Впрочем, людям вообще не свойственно приветствовать смерть… – здесь он наигранно пожал плечами, всем видом показывая, что не понимает такого поведения. Парень почувствовал, что у него холодеют пальцы.

– Я умру?..

– Все вы когда-нибудь умрете, – равнодушно отозвался собеседник, – Быть может, Дориан, тебе суждено однажды оказаться в моей свите… кто знает.

– Я не дам этому случиться, – тихий, но уверенный голос Алекса, про которого собеседники ненадолго забыли, увлеченные своей беседой, неожиданно вклинился в последнюю, словно разрывая ее. Призрак шагнул вперед, открыто и уверенно глядя на того, от кого еще совсем недавно был принужден отбиваться.

– Что бы ни случилось, – твердо продолжил он, – В твою свиту Дориан не попадет. Я… я умру вновь ради того, чтобы помешать тебе забрать его!

Дориан, чрезвычайно польщенный такой самоотверженностью, заулыбался, опуская взгляд. Слышать от эгоиста-Шеа такие слова было до невозможности приятно. Даже не взирая на то, что реальной подоплеки у них могло и не быть.

– Чего ты хочешь от нас, Сэт? – Александр немного надвинулся на грозного собеседника, не выказывая более страха перед ним, – Нам предстоит лететь бок о бок с тобой всю дорогу, но я не думаю, что все это время ты будешь капать нам на мозги! Если есть, что сказать – говори, а потом оставь нас в покое! Ты в наши планы абсолютно не входил, можешь мне поверить.

Сэт с интересом выслушал его и, безмятежно улыбнувшись, негромко, заинтересованно хмыкнул. Потом покачал головой.

– Похоже, из вашей странной компании уважительно ко мне обращается только Дориан. Что ж. Я умею быть благодарным даже за такую мелочь, и окажу тебе услугу, мальчик… – он устремил на Коурсена пронзительный взгляд и, не давая тому сполна прочувствовать серьезность момента, негромко, но очень весомо проговорил, – Не помогай Александру Шеа. То, что он задумал, карается и карается страшно, глупый мальчик, потому что жизнь никогда не дается просто так. Она – это слишком ценный подарок, это великий дар, поэтому получить ее, не отдав ничего взамен, невозможно. Больше всего на свете Александр хочет получить жизнь… он должен преподнести равноценную плату. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Дориан скованно пожал плечами.

– Вы пытаетесь намекнуть, что для того, чтобы подарить жизнь Алексу, я должен буду умереть, – голос предательски дрогнул, но парень попытался скрыть это, – Только я вам не верю. Знающий ни словом не обмолвился о таком раскладе, а вы, в конце концов, не тот, кто заслуживает доверия. Сами понимать должны.

Сэт быстро улыбнулся – ответ живого ему понравился.

– Ну, что ж. Как сказал ваш друг, я не смею вмешиваться в свободный выбор души, и не буду пытаться склонить ее на другую сторону. Скажу лишь одно, Дориан – берегись. Берегись нашей следующей встречи, ибо, вернувшись в мир теней, ты станешь подвластен мне… И на сей раз усыпляющий настой тебя уже не спасет.

***

Полет бок о бок с дьяволом, как ни странно, более не доставил неприятных ощущений – высказавшись, Сэт умолк, вновь погружаясь в чтение газеты и завязывать беседу более не пытался. Алекс, притихший в компании столь грозного спутника, молча топтался рядом с Дорианом, исполненный решимости в любую секунду броситься на его защиту. Арнон сверлил взглядом Сэта, не желая упустить миг, когда тот перейдет к решительным действиям.

Но все было тихо, мирно и спокойно, никаких более неприятностей дьявол доставлять определенно не планировал. Очевидно, он полагал, что семя сомнений своими словами в душу Коурсена заронить уже успел, поэтому лишний раз тратить слова не считал нужным.

Нельзя сказать, чтобы он совсем уж не был прав.

Дориан изнывал от сомнений, терзался ими и несколько раз ловил себя на идиотском желании пойти к пилоту и потребовать повернуть самолет в обратную сторону. Ругался мысленно сам на себя и, вновь и вновь натыкаясь взглядом на издевательскую ухмылку дьявола, злился на него. Сэт, судя по всему, прекрасно знал о мыслях живого, возможно, даже читал их и совершенно наслаждался его смятением.

К концу полета Дориан, успевший извести сам себя до крайности, неожиданно принял решение. А не пошел бы он к самому себе, этот дьявол, со своими подозрительными советами, а не забрал бы он с собой все сомнения, что посеял в душе живого! Нет уж, он не свернет с выбранного единожды пути. Он пообещал Алексу, что поможет ему стать живым, он прошел с ним мир теней, добрался до знающего, он был там и делал то, что неподвластно никому из живущих, и что же, теперь ему сдаться? Сдаться из-за угрозы, из-за предупреждения того, кому верить нельзя априори, тому, кто буквально соткан из лжи, тому, кто является фактически ее олицетворением! Нет уж, нет, не дождетесь, господин хороший. Он пройдет этот путь до конца, и сам лично увидит, что ждет его в итоге. А понравится ему это или нет… будет решать уже потом.

Знающий ведь действительно не говорил ничего насчет его смерти, так почему же он должен верить не мудрому старцу, а какому-то там дьяволу?

Самолет мягко приземлился; салон взорвался аплодисментами умелому пилоту, и Дориан рефлекторно присоединился к ним. Призрак с привратником, переглянувшись, тоже несколько раз неуверенно смежили ладони; Сэт остался безучастен.

Еще несколько минут – и люди зашевелились, поднимаясь со своих мест, потянулись на выход. Пара человек вновь прошла сквозь Алекса, и тот вежливо посторонился. Привратника люди по какой-то причине обходили стороной, что для Коурсена являло некоторую загадку, но, с другой стороны, и утешало немало – смотреть, как через плотного, материального человека проходят насквозь люди, ему было бы неприятно.

Сэт равнодушно поднялся со своего места и, не прощаясь, направился в числе прочих на выход. Дориан остался сидеть, дожидаясь, когда он покинет самолет.

В результате сам он авиалайнер покинул в числе последних, но совершенно этим не огорчился – так он получал возможность, немного отстав от толпы, перекинуться парой слов со своими спутниками.

– Куда мы теперь? – он быстро оглянулся по сторонам и на всякий случай понизил голос, – Где будем искать хрустальную пирамиду?

Алекс протяжно вздохнул, исторгнув из груди вместе с воздухом что-то наподобие воя, точь в точь такого, каким в фильмах озлобленные духи запугивали живых. Не удивительно, что несколько человек из ушедшей вперед толпы, вздрогнув, принялись озираться, а сотрудники аэропорта машинально схватились за рации, будто собираясь вызвать охрану.

– Веди себя тише, – недовольно буркнул Дориан, которому эта суматоха совершенно не понравилась, – Ты привлекаешь внимание.

– Он прав, – Арнон, каменно-холодный, как, впрочем, и всегда, спокойно кивнул, в упор взирая на призрака, – Твое поведение недостойно общественного места.

– Я вообще невежливый, – нахально отозвался дух и, предпочитая сменить тему, продолжил, – Я, на самом деле, просто хотел посетовать, что нам даже не у кого спросить. И заодно поинтересоваться у нашего всемудрого спутника, не знает ли он каких-нибудь местных призраков? Может, они в курсе насчет пирамиды…

– Глупости! – Коурсен красноречиво фыркнул, – Все духи отправляются в мир теней, чего бы им шляться по Египту? Ностальгия, желание позагорать на солнышке?

Ландау, вышагивающий рядом с ним чинно и надменно, тонко улыбнулся, подтверждая неожиданно навязанное ему амплуа всезнающего мудреца.

– Далеко не все духи отправляются в мир теней, Дориан. Ты можешь убедиться в этом, взглянув на своего друга – ты ведь не считаешь, что в мире подлунном он один такой? Александр прав – в Египте есть души, у которых мы можем спросить совета. Души, навечно прикованные к местам своего захоронения, обреченные томиться в пирамидах и смотреть на тех, кто прибывает полюбоваться их останками. Таких душ много по всей стране, но есть среди них наиболее важные, те, кому открыты тайны бо́льшие, нежели простым обывателям. Здесь они были превознесены, здесь их чтили наравне с богами…

Дориан остановился возле терминала, предъявляя паспорт и, изнывая от любопытства, скосил глаза на неожиданно замолчавшего привратника. Он явно ждал вопроса, явно не собирался продолжая без дополнительных понуканий, и парня это даже немного раздражало.

Он вежливо кашлянул и, изо всех сил стараясь не привлекать внимания, поправил воротник рубашки, почти беззвучно бормоча в него:

– Неужели речь о фараонах?

Проверяющая его паспорт девушка удивленно подняла взгляд, но наткнувшись на располагающую улыбку молодого человека, улыбнулась сама, возвращаясь к работе.

Арнон, чуть приподняв уголок губ, согласно опустил подбородок.

– Именно, Дориан. Я говорю о людях, облеченных могуществом, властью, о людях, которым благодарные подданные жаждали обеспечить загробный покой… Я говорю о благих намерениях, ведущих к адским мукам. Ибо мумификация, обряд тех лет, навеки приковала несчастные души к местам их захоронения, не позволяя пройти дальше. Ибо фараоны – каждый в своей гробнице! – с давних пор сидят и ждут того, что никогда не случится. Им не суждено уйти в мир теней, их никто не сможет освободить. Живыми им тоже не стать – они не столь безумны, как твой друг.

Дориан получил назад паспорт и, поблагодарив, торопливо прошествовал в зал, надеясь смешаться с толпой. Ему казалось, что стоящий неподалеку от терминала охранник уже поглядывает на него с некоторым подозрением.

Тоже мне еще. Ну, подумаешь, псих на самолете прилетел, сам с собой разговаривает – ну и что? Разве это повод так таращиться?

– И ты полагаешь, что эти фараоны будут столь добры, что подскажут нам путь к хрустальной пирамиде? – Алекс, слушающий изречения привратника с большим интересом, насмешливо хмыкнул, – А если они откажутся? Они же великие властители, чего бы им беседовать с простолюдинами!

– Да, и к тому же в прошлые годы фараонов иногда хоронили вместе со слугами, – вспомнил, в свой черед, Дориан, – Их души, наверное, тоже привязаны к одному месту, бедняги так и служат своему властителю. Они могут нас не пропустить.

Арнон тонко улыбнулся и глубоко вздохнул. На лице его отразилось вполне человеческое, вполне живое, снисходительно-насмешливое выражение.

– Они – всего лишь души, – мягко произнес он, – Тогда как я – привратник. Они не посмеют возразить мне.

Шеа откровенно фыркнул – такое заявление показалось ему излишне самоуверенным.

– Какое у тебя большое самомнение, – заметил он, – Только прежде, чем ты покажешь нам, как надо общаться с фараонами, нам еще предстоит их найти. И как мы это сделаем?

На этот раз пришла очередь Дориана фыркать – вопрос Алекса ему показался довольно наивным.

– Здесь Египет, – напомнил он, – Страна пирамид, страна мертвых фараонов. Они тут, почитай, на каждом шагу… Достаточно взять экскурсию в какую-нибудь пирамиду – и помощник найден!

…Идти пришлось в конце экскурсии, дабы, во-первых, не позволить людям ходить сквозь призраков, а во-вторых – не вызвать подозрений, беседуя с духом фараона. Для последнего, как подозревал Дориан, им, скорее всего, вообще надлежало отстать от основной группы и тихонько отсеяться куда-нибудь в боковой проход.

– Что это хоть за фараон-то? – Алекс, которого при всем желании услышать могли только его спутники, одного из которых тоже никто не слышал, вежливо понизил голос, не желая перебивать экскурсовода, – Какой-нибудь этот… как его… Тутанхамон?

– Других фараонов в Египте, по-твоему, не было? – так же тихо отозвался Коурсен, стараясь не привлекать к себе внимания, – Это какой-то из Рамзесов, насколько я успел понять. Не помню, под каким он номером…

Арнон тонко улыбнулся, как обычно с выражением глубокого знания, недоступного непосвященным, и чуть заметно покачал головой. С его точки зрения, такое пренебрежительное отношение к истории, как и к историческим личностям, отдавало глубочайшим невежеством, совершенно в цивилизованном обществе недопустимом.

– Это усыпальница Рамзеса Четвертого, – уверенно, не понижая голоса, вымолвил он, – Одного из великих властителей Египта. Его дух неподалеку. Я ощущаю его, а он, думаю, уже чувствует, что я рядом. Вскоре нам предстоит отделиться от толпы живых – при них беседовать с ним будет неудобно.

– Интересно, – Александр, явственно задетый чем-то, поморщился, – Тебя он чувствует, а меня нет? Он дух, я тоже… и, кстати, я его присутствия не ощущаю.

Ландау чуть усмехнулся.

– Вот и ответ, Шеа. Если его не чувствуешь ты, почему же он должен ощущать тебя?

Дориан, мысленно согласившись с привратником, тихонько вздохнул и сделал вид, что чрезвычайно заинтересован созерцанием какой-то древности – не то статуи пресловутого фараона, не то постамента для подношений ему, не то еще чего-то не слишком важного, но очень старинного и ввиду этого представляющего ценность. Вмешиваться в беседу друзей ему сейчас совершенно не хотелось – эти чертовы призраки только и делали, что спорили между собой, и быть меж ними арбитром уже смертельно надоело. Тем более, что демонстрировать всем вокруг свое безумие тоже не очень-то хотелось.

Поэтому парень, вместо того, чтобы участвовать в непрерывных прениях сторон, предпочел незаметно оглядеться, выясняя, кто может заметить, что он свернул не в ту сторону. По всему выходило, что замечать есть кому, и молодой человек несколько сник.

– Вам, видимо, придется говорить с фараоном самим, – едва слышно шепнул он, приблизившись к Алексу, – Если уйду я – меня заметят.

Ответить призрак не успел. Арнон Ландау, привратник мира теней, легко улыбнувшись, мимолетно коснулся кончиками пальцев своей серьги… и охранники, следящие за тем, чтобы посетители случайно не прикарманили себе какой-нибудь ценности, вдруг заморгали, начали отчаянно тереть глаза и произносить непонятные, но определенно некультурные слова.

– Сюда, Дориан, – привратник ухватил живого за рукав и решительно потянул его к невысокому и довольно узкому проходу в стене справа, – Он ждет нас.

Возражать Коурсен не стал, да и, пожалуй, попросту не успел бы – Арнон потянул его довольно сильно, и когда парень сообразил, что происходит, он уже оказался перед проходом. Учитывая, что охрана пока продолжала тереть глаза и момент упускать было явно негоже, он предпочел не высказывать возражений и сомнений, и просто нырнул в узкий ход.

Его он увидел сразу.

Фараон восседал в глубоком жестком кресле, с одной стороны походящем на трон, с другой – излишне бедном для оного, и сверлил заявившихся в его усыпальницу гостей острым и хищным орлиным взглядом. Неподалеку от трона, перед ним, стояли, собравшись небольшими кучками с двух сторон, пресловутые слуги, наличие которых Дориан подозревал с самого начала. Зрелище казалось величественным и несколько угрожающим, вселяя в душу невольный трепет.

Они остановились, не приближаясь, замерли за спиной привратника и осторожно переглянулись.

– По-моему, на помощь он не настроен… – пробормотал Алекс и, быстро улыбнувшись, отступил, вставая за спину своего живого друга, – Может, конечно, Арнону удастся переубедить его?

Дориан безмолвно поморщился и предпочел пока не подавать голос – нарушать царящее здесь безмолвие ему не хотелось.

Ландау шагнул вперед, определенно намереваясь начать беседу, собираясь что-то сказать… но не успел вымолвить и слова. От толпы слуг слева отделился человек, точнее – тень человека и, расправив плечи, заслонил собою дальнейший путь.

– Повелитель не ждал никого из вас! – голос у него был малоприятный, дребезжащий и высокий, зато исполненный достоинства: по-видимому, этот человек был на особом счету у фараона, – Вы не смеете быть у подножия его трона! Покиньте…

Арнон вскинул руку, останавливая его на полуслове.

– Я желаю говорить не с тобой, раб. Мне нужна беседа с твоим повелителем.

Фараон, от которого этот разговор тайной, разумеется, не оставался, заворочался на троне и, подавшись вперед, с живейшим любопытством вгляделся в наглеца, выказывающего желание побеседовать с ним.

Тот как бы невзначай коснулся серьги в виде маленького замочка в своем ухе. Глаза египетского властителя расширились.

– Привратник! – голос его звучал глухо, но от того не менее внушительно, – Ты пришел за мной? Пришел, чтобы…

– Нет, – дожидаться окончания очевидной фразы Ландау посчитал излишним, – Я пришел не освободить тебя, фараон. Дать тебе свободу не в моей власти, это ни в чьей власти, ибо ты прикован к своему телу навеки. Увы. Я пришел, чтобы спросить тебя и надеюсь получить ответ.

Рамзес IV, мрачнея на глазах, неспешно откинулся на спинку трона и презрительно скривил губы.

– Ответ! – он покачал головой, – А с чего ты взял, что я дам тебе ответ, привратник? Зачем мне это? Эй, – взгляд его скользнул к подножию трона, к рабам, – Выставите его вон!

Рабы неуверенно зашевелились, робко переглядываясь, не находясь, что сказать и как бы повежливее ответить своему извечному властителю. Связываться с привратником никому из них не хотелось.

Арнон тонко улыбнулся.

– Ты требуешь от своих людей пойти против меня? Против привратника! Ты глуп, Рамзес, и глупость однажды погубит тебя. Сэт объявился в этом мире, ему достанет сил утянуть тебя в свою свиту… А эта участь много хуже той, что отведена тебе. Я прошу о помощи, властитель Египта, – молодой человек едва заметно поклонился, обозначая питаемое им к собеседнику уважение, – Ни о чем более. Прошу указать дорогу мне и моим спутникам.

– Твоим спутникам? – взгляд фараона скользнул за спину привратнику, и глаза его заинтересованно сузились, – Любопытно… Среди твоей свиты есть живой?

Дориан, питающий к призраку фараона уважение значительно большее, нежели привратник, да к тому же еще и мучающийся одним вопросом, так и вскинулся.

– Я не свита его! Я его друг, их друг – Арнона и Алекса, и я не позволю никому, даже великому фараону… – он внезапно осекся и, не в силах сдержать любопытство, шагнул вперед, – Почему египетский фараон говорит по-английски?

Рамзес, определенно не ждавший подобных заявлений, моргнул и немного склонил голову набок. Дерзость живого нравилась ему, в определенной степени забавляя, но вопрос его изумлял, вызывая искреннее недоумение.

– О чем ты, ребенок? – он чуть качнул головой, – Я говорю на своем языке, на языке моих предков, это вы обращаетесь ко мне на нем.

Алекс, выглянув из-за спины друга, удивленно приподнял брови.

– Вообще-то, я тоже слышу, что ты говоришь по-английски. Вы. Пардон.

Арнон, которого, по-видимому, поведение спутников сейчас не только не раздражало, но даже и забавляло, позволил себе еще одну улыбку, сдобренную негромким вздохом.

– Духи говорят на одном языке, – негромко пояснил он, – Каждому чудится, что на своем, но каждый понимает других. Ты же, Дориан, понимаешь их благодаря тому, что побывал в мире теней, ибо отныне тебе доступно все, что доступно теням.

– Живой побывал в мире теней? – фараон дважды быстро махнул рукой, повелевая рабам расступиться и дать гостям приблизиться, – Но как, как такое возможно? Почему он, обладающий жизнью, сумел попасть в мир теней, тогда как я…

– Потому что он не связан границами, – несколько возвысил голос Арнон, действительно приближаясь к трону, – Довольно досужих разговоров. Нам нужно знать путь к хрустальной пирамиде. И ты укажешь его нам.

Рамзес, только-только, было, начавший испытывать дружелюбие к заявившимся к нему людям, вновь замкнулся, ощутимо мрачнея.

– К хрустальной пирамиде не ходит никто, кроме обезумевших душ, жаждущих вернуть утраченную жизнь. Что тебе делать там?

Александр, кожей (насколько это применимо к призраку) ощущая, что теперь настало время его выхода, шагнул вперед, решительно опережая привратника.

– Не ему, – бросил он, прямо и открыто глядя на фараона, – А мне. Я – та самая безумная душа, что жаждет вернуть жизнь, и я намерен сделать это. Ты укажешь мне дорогу?

Ответ Рамзеса был короток и однозначен.

– Нет.

Шеа, такого все-таки не ждавший, беспомощно оглянулся на спутников, обращая взгляд в основном к Ландау. Тот, чуть сдвинув брови, неодобрительно качнул головой.

– Мне всегда казалось неразумным заключенным душам ссориться с привратником.

Фараон откровенно фыркнул и, не скрываясь, развалился на троне, всем видом своим выказывая неуважение к собеседникам вообще, и к привратнику в частности.

– А что ты мне можешь сделать, привратник? – он легко взмахнул рукой, – Что может быть страшнее этого? Чем ты можешь меня испугать?

Арнон чуть склонил голову набок, внимательно вглядываясь в невежливого властителя.

– Видимо, ты плохо знаешь привратников, Рамзес Четвертый, – негромко вымолвил он, – Что есть ошибка с твоей стороны. Следует представлять, в чьем отношении ты проявляешь неуважение… – и, внезапно повернув голову в сторону, он спокойно, без позы, будто продолжая прерванный разговор, прибавил, – Я готов отдать тебе эту душу, Сэт.

Взметнулся песчаный вихрь в шаге от привратника. Упрямый фараон, очевидно, не ждавший неожиданного исполнения угрозы, отодвинулся по трону подальше и сделал неловкое движение, будто желая поджать под себя ноги.

Алекс с Дорианом, тоже не ждавшие такого от своего друга и спутника, попятились, не желая оставаться вблизи от появляющегося дьявола.

Сэт выступил из песчаного вихря очень легко и спокойно и, небрежно отмахнувшись от песка, склонил голову набок, пытливо вглядываясь в хладнокровного Ландау. Сейчас он уже не казался грузным, как в самолете, напротив – облик его претерпел изменения, и ныне дьявол пребывал в облике, более свойственном ему в мире теней, облике подтянутого, крепкого мужчины в летах.

– Ты готов отдать мне его душу… – неспешно выговорил он, совершенно не глядя на фараона, – Но ты знаешь, что его душа мне не нужна. Зачем ты призвал меня? Не справляешься с упрямцем сам?

Рамзес, съежившийся на троне, внезапно совершенно нетипично для духа икнул, и торопливо замахал перед собой руками.

– Я все скажу!

Сэт презрительно отмахнулся от трусливого призрака, продолжая смотреть только на привратника.

– Отдай мне душу Шеа, – спокойно продолжил он, – Или хотя бы пообещай, что дашь нам возможность вновь померяться силой, когда вы вернетесь в мир теней. Иначе моей помощи тебе не видать, как и его.

Арнон отвечал ему спокойной улыбкой.

– Ты знаешь, что не в моей власти давать такие обещания.

– Знаю, – дьявол хладнокровно кивнул, – И именно поэтому я хочу получить обещание от тебя, Арнон Ландау. Хочу услышать, как тыклянешься, что не будешь препятствовать…

Александр внезапно шагнул вперед, вклиниваясь между собеседниками и прерывая их мирный разговор.

– А тебе не кажется, что об этом надо бы просить меня? – в голосе духа зазвенели нотки сдерживаемого гнева, – Достали все решать вместо меня, надоело быть чертовой пешкой в чужих руках!

Коурсен, подозревая, что ни дьяволу, ни привратнику приятно это выступление не будет, попытался притормозить друга.

– Алекс…

– Нет, Дориан! – мужчина раздраженно передернул плечами, – Не хочу слушать, как эти два придурка тешат свое самолюбие за мой счет! Мало было вредного фараона с его заскоками, так теперь еще и эти двое! Не буду я с тобой силами меряться, не пойду в твою свиту! Я вообще не понимаю, зачем привратник тебя призвал!

Фараон, которого беседа двух личностей, от коих, в некотором роде, зависела его дальнейшая судьба, откровенно пугала или, во всяком случае, сильно беспокоила, воззрился на мятежника с нескрываемым изумлением.

– Какая сила… – слетел с его губ тихий вздох, – Возражать привратнику, спорить с самим Сэтом!.. Такая воля, такая сила духа! Что, что ты за человек, Шеа? Кто ты, кем ты был?

– Законченным эгоистом, – раздраженно рыкнул в ответ Алекс и, переведя взгляд с одного из молчащих спорщиков на другого, приподнял бровь, – Ну? И где мои извинения?

Сэт хмыкнул, отступая назад. За спиною его, готовясь вновь укрыть дьявола, подобно плащу, закружился песок.

– Кажется, их тебе никто не обещал… Алекс, – довольно мягко произнес он и, переведя взгляд на Рамзеса, покачал головой, – Как обидно вновь уходить с пустыми руками. Мы еще встретимся вновь, о, великий, – здесь мужчина насмешливо ухмыльнулся и неожиданно сделала повелевающий жест, – Укажи им путь. Мне он известен и без твоих подсказок.

И, не успели путники возмутиться или даже хотя бы изумиться, как песчаный вихрь, взметнувшись вновь, скрыл дьявола, унося его куда-то прочь.

***

Алекс ударил кулаком в ладонь и залихватски тряхнул головой. Темная челка его от этого движения дернулась, и у Дориана на миг создалось ощущение, будто ее шевелит ветер.

– Видал, как я его, а? – призрак самодовольно ухмыльнулся, – Надо было этого коронованного придурка треснуть, тогда он бы нам и без приказа Сэта все рассказал!

– Что-то я сомневаюсь, – парень, совершенно довольный тем, что дорога, наконец, стала известна, хмыкнул и сунул руки в карманы, – Кстати, не ждал от дьявола такого благородства. Я-то думал, его единственная страсть – пожирать души…

Шеа фыркнул и отмахнулся.

– Сожрать он хотел только тебя, меня, например, он жаждет заполучить в свою свиту. В конце концов, спроси у Арнона, парень – он тебе ответит, что дьявола бояться особенного смысла нет