Читать онлайн Обзор правовых позиций Верховного суда Российской Федерации по вопросам исполнительного производства бесплатно

Введение

Нормы ст. 3 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве» определяют, что правоотношения по принудительному исполнению исполнительных документов регулируются федеральными законами, правовыми актами Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации.

Вместе с тем ежегодно органами судебной власти рассматриваются тысячи споров, возникающих в связи с применением законодательства об исполнительном производстве. При рассмотрении указанных споров:

формируется практика применения законодательства;

выявляется смысл и содержание правовых норм, который не всегда тождественен буквальному содержанию текста, изложенному в статье (пункте, подпункте) правового акта;

в отдельных случаях – санкционируются нормы поведения, которые фактически не закреплены (отсутствуют) в тексте законодательства1.

В этой связи понимание движения практики применения законодательства необходимо для обеспечения единообразия в применении норм права.

Указанный вывод обусловлен и тем фактом, что нарушение единообразия в толковании и применении норм права в процессуальном законодательстве рассматривается как одно из оснований для отмены судебного акта (п. 3 ст. 391.1 ГПК РФ, п. 3 ст. 308.8 АПК РФ, п. 3 ст. 341 КАС РФ).

Под нарушением судебным постановлением единообразия в толковании и применении норм права понимается содержащееся в судебном постановлении такое толкование и применение правовых норм, которое противоречит разъяснениям, содержащимся в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации, а также в постановлении Президиума Верховного Суда Российской Федерации (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2015, утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 25.11.2015).

Единственное фундаментальное обобщение судебной практики по вопросам применения законодательства об исполнительном производстве проведено в 2015 (Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства»).

Однако с тех пор как содержание законодательства об исполнительном производстве, так и сложившееся правоприменение претерпели определенные изменения.

Кроме того, Закон об исполнительном производстве содержит множество норм открытого типа (например, п. 17 ч. 1 ст. 64 Закона, согласно которой судебный пристав-исполнитель вправе совершать иные действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов), толкование и применение которых создает новые модели поведения, требующие оценки со стороны органов судебной власти.

С учетом многообразия позиций, высказываемых судебными органами в постановлениях, выносимых при рассмотрении споров по конкретным делам, наибольшую ценность представляют позиции, выраженные в актах, дошедших до рассмотрения Верховным Судом Российской Федерации.

При подготовке настоящей работы изучено более 3 тыс. судебных актов Верховного Суда Российской Федерации, вынесенных в период с 2020 по 2023 годы.

Для характеристики правоприменения по тому или иному вопросу, в том числе для анализа динамики его изменений, также использованы более ранние акты высшего судебного органа, а также судебные акты судов нижестоящих инстанций.

I. Правовые позиции по вопросам исчисления сроков в исполнительном производстве

По вопросам исчисления сроков в исполнительном производстве в рассматриваемом периоде Верховным Судом Российской Федерации выражены следующие правовые позиции, представляющие интерес.

По одному из рассмотренных споров Верховный Суд Российской Федерации высказал позицию, существенно уточняющую порядок исчисления сроков предъявления исполнительных документов к принудительному исполнению при наличии оснований для его перерыва.

Согласно ч. 1 ст. 21 Закона об исполнительном производстве, по общему правилу, исполнительные листы, выдаваемые на основании судебных актов, могут быть предъявлены к исполнению в течение трех лет со дня вступления судебного акта в законную силу2.

Названный срок прерывается предъявлением исполнительного документа к исполнению3. После перерыва течение срока предъявления исполнительного документа к исполнению возобновляется.

Время, истекшее до прерывания срока, в новый срок не засчитывается.

При этом для случаев, когда исполнение по ранее предъявленному исполнительному документу было окончено в связи с подачей взыскателем заявления об окончании исполнительного производства4 (ранее, до 20.06.2022 – отзывом взыскателем исполнительного документа5), частью 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве (в редакции Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ) установлено, что период со дня предъявления6 данного исполнительного документа к исполнению до дня окончания по нему исполнения вычитается из срока предъявления исполнительного документа к исполнению.

Например, если исполнительный лист был предъявлен к исполнению, находился на принудительном исполнении более трех лет и по истечении указанного срока был отозван взыскателем (либо взыскателем подано заявление об окончании исполнительного производства), то вновь указанный исполнительный документ предъявлен быть не может поскольку срок его предъявления к исполнению истек (см. например, Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 26.07.2023 № Ф01-3974/2023 по делу № А39-4362/2022).

Такой порядок предусмотрен законодателем в целях реализации Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 10.03.2016 № 7-П «По делу о проверке конституционности ч. 1 ст. 21, ч. 2 ст. 22 и ч. 4 ст. 46 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с жалобой гражданина М.Л. Ростовцева», а именно, для соблюдения баланса интересов взыскателя и должника, исключения возможности продлевать срок предъявления исполнительного документа на неопределенное время, что приводило бы к неограниченному по продолжительности принудительному исполнению содержащегося в исполнительном документе требования и, как следствие, к чрезмерно длительному пребыванию должника в состоянии неопределенности относительно своего правового положения.

Следовательно, при предъявлении исполнительного документа к исполнению срок его предъявления прерывается, но в случае возвращения исполнительного документа взыскателю по его заявлению этот срок, исчисляемый заново с момента возвращения исполнительного документа, определяется с учетом особенностей, предусмотренных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, а именно, за вычетом ранее имевшего место одного или нескольких периодов нахождения исполнительного документа на исполнении, который окончился отзывом исполнительного документа взыскателем7.

При применении указанной нормы необходимо учитывать позицию Конституционного Суда Российской Федерации, изложенную в Определении от 25.04.2023 № 894-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Шипуновой Е.В. на нарушение ее конституционных прав частью 3.1 ст. 22 Федерального закона «Об исполнительном производстве», в котором рассмотрен порядок применения указанной нормы к правоотношениям по окончанию исполнительного производства в связи с отзывом исполнительного документа взыскателям, существовавшим до вступления в силу Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ (то есть до введения данной нормы).

Суд разъяснил, что основным принципом существования закона во времени является распространение его действия на настоящее и будущее время; придание обратной силы закону – исключительный тип его действия во времени относится к прерогативе законодателя.

Такими полномочиями при принятии Федерального закона от 28.05.2017 № 101-ФЗ законодатель не воспользовался8.

В этой связи принципы, содержащиеся в ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, не могут применяться к правоотношениям, возникшим до введения указанной нормы9.

По вопросу действия указанной нормы во времени также следует учитывать позицию, изложенную в Постановлении Верховного Суда Российской Федерации от 06.10.2023 № 127-АД23-8-К4.

В рассматриваемом споре исполнительное производство находилось на исполнении в период с 15.12.2016 по 05.06.2020 и было окончено в связи с отзывом исполнительного документа взыскателем (п. 1 ч. 1 ст. 46 Закона об исполнительном производстве в редакции, действовавшей на момент принятия решения об окончании исполнительного производства). 19.08.2020 на основании повторно предъявленного исполнительного документа вновь возбуждено исполнительное производство.

Анализируя возможность применения ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве к указанным правоотношениям суд указал, что данные нормы введены после выдачи исполнительного листа и первоначального предъявления его к исполнению.

Вслед за Конституционным Судом Российской Федерации Верховный Суд Российской Федерации обратил внимание на то, что Федеральный закон от 28.05.2017 № 101-ФЗ не содержит указания о распространении его действия на правоотношения, возникшие до его введения.

Правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации, изложенная в постановлении от 10.03.2016 № 7-П, также не могла быть распространена на ранее возникшие правоотношения.

Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно указывал, что недопустимо придание обратной силы толкованию правовых норм, ухудшающему положение подчиненной (слабой) стороны в публичном правоотношении, поскольку иное означало бы нарушение общих принципов правового регулирования и правоприменения (Постановления от 27.11.2008 № 11-П, от 27.06.2013 № 15-П, от 23.12.2013 № 29-П).

Верховный Суд Российской Федерации посчитал, что судебные инстанции, обоснованно отметив, что исполнительный лист выдан и первоначально предъявлен взыскателем к исполнению до вступления в силу названных выше изменений, не содержащих указания на то, что они имеют обратную силу, сделали правильный вывод о том, что в рассматриваемом случае новое правовое регулирование правоотношений не подлежит применению10.

Если на основании представленных взыскателем доказательств судом будет установлено, что возврат исполнительного документа обусловлен действиями должника, например, произошел из-за обещания должника исполнить судебный акт11 или заключить мировое соглашение под условием предварительного отзыва исполнительного документа, ненадлежащим исполнением своих обязанностей органами принудительного исполнения, иными подобными обстоятельствами, свидетельствующими о вынужденном характере отзыва исполнительного документа взыскателем, срок предъявления исполнительного документа исчисляется без учета особенностей, установленных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве (Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2020), утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 22.07.2020, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.07.2021 № 310-ЭС21-14297 по делу № А09-13485/2019).

Применение указанной нормы Закона об исполнительном производстве в 2023 году, в приведенном в Обзоре Верховного Суда Российской Федерации толковании, изложено в Постановлении Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20.03.2023 № Ф08-1735/2023 по делу № А61-4306/2022, по которому Определением Верховного Суда Российской Федерации от 13.07.2023 № 308-ЭС23-11573 отказано в передаче дела в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации для пересмотра в порядке кассационного производства.

Как указано выше под обстоятельствами, свидетельствующими о вынужденном характере отзыва исполнительного документа, в судебной практике рассматривается в том числе бездействие судебного пристава-исполнителя (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 30.08.2022 № Ф04-3986/2022 по делу № А27-23645/2021, по которому Определением Верховного Суда Российской Федерации от 26.12.2022 № 304-ЭС22-24474 отказано в передаче дела № А27-23645/2021 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации для пересмотра в порядке кассационного производства). В приведенном споре суд указал, что материалы исполнительного производства свидетельствуют о том, что на протяжении всего времени должником произведено исполнение в размере 13 руб., в то время как имеются доказательства ведения последним в период исполнительного производства деятельности по оказанию юридических услуг, приносящей доход, не ставший, однако, источником погашения требования взыскателя.

Как видно из приведенной позиции высший судебный орган фактически сформулировал правило поведения, отличное от того, которое содержится в императивной норме, изложенной в ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве.

Положения указанной нормы не содержат каких-либо исключений о порядке исчислении сроков давности предъявления исполнительного документа, в том числе обусловленные мотивом, по которым взыскателем принято решение об обращении с заявлением об окончании исполнительного производства (об отзыве исполнительного документа).

При этом мотивы, которые являются основанием для исключения применения порядка исчисления сроков, определенных ч. 3.1 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, в большей степени носят субъективный характер и не могут быть перепроверены судебным приставом-исполнителем, в том числе при повторном предъявлении исполнительного документа к исполнению.

Схожий субъективный критерий используется в конструкции правовой нормы, содержащейся в ч. 5 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, согласно которой в случае, если должнику предоставлена рассрочка исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе, такой исполнительный документ может быть предъявлен к исполнению без соблюдения правил, установленных ч. 9 ст. 21 указанного Закона, если должник более двух раз не исполнил часть требований, содержащихся в исполнительном документе, по которому ему предоставлена рассрочка.

До наступления такого события течение срока предъявления исполнительного документа не начинается, и судебный пристав-исполнитель обязан отказать в возбуждении исполнительного производства на основании п. 11 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве (см. Постановление девятого арбитражного суда от 08.06.2020 № 09-АП-4555/2020 по делу № А40-279129/19).

На стадии принятия процессуального решения о возбуждении (об отказе в возбуждении) исполнительного производства судебный пристав-исполнитель не вправе совершать исполнительные действия, в том числе получить достоверную информацию от обеих сторон исполнительного производства о наличии факта более двух нарушений рассрочки платежа. Указанный факт может быть отражен только в заявлении взыскателя о возбуждении исполнительного производства и не соответствовать объективной действительности.

Вместе с тем при исполнении исполнительного документа, по которому предоставлена рассрочка его исполнения, и по части платежей допущены нарушения сроков их погашения, а по остальным – срок погашения не наступил, следует учитывать положения ч. 3 ст 37 Закона об исполнительном производстве, согласно которой исполнительный документ исполняется в той части и те сроки, которые установлены в акте о предоставлении рассрочки.

В таком случае исполнительное производство может быть возбуждено в части взыскания просроченных требований и меры принудительного исполнения могут быть применены только в части указанных требований.

Однако в силу положений, содержащихся в п. 26 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50, нарушение должником условий предоставленной рассрочки является основанием для ее отмены; рассмотрение указанного вопроса осуществляется судом по заявлению взыскателя либо судебного пристава-исполнителя.

Отдельного внимания заслуживает порядок исчисления срока давности предъявления исполнительного листа, выданного на принудительное исполнение условий мирового соглашения.

В Определении от 08.10.2020 № 306-ЭС20-4279 по делу № А49-13520/2018 Верховный Суд Российской Федерации разъяснил, что начало течения срока предъявления к исполнению исполнительного листа на принудительное исполнение условий мирового соглашения, по которому определены сроки платежей, исчисляется не от сроков платежа по мировому соглашению, а от даты выдачи судом исполнительного листа на принудительное исполнение этого мирового соглашения12. Аналогичная позиция ранее была изложена в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 11.01.2017 № 304-КГ16-18843 по делу № А45-1838/2016.

При этом ни законодательство об исполнительном производстве (ст. 21 Закона об исполнительном производстве), ни процессуальное законодательство (ст. 321 АПК РФ, ст. 356 КАС РФ) не делает подобных исключений для исполнительных листов, выданных на принудительное исполнение условий мирового соглашения.

Фактически Верховным Судом Российской Федерации сформулированы новые нормы, определяющие порядок исчисления сроков предъявления к исполнению указанных исполнительных документов.

II. Правовые позиции по вопросам возбуждения (отказа в возбуждении) исполнительного производства

1. Несоответствие исполнительного документа установленным требованиям является основанием для отказа в возбуждении исполнительного производства (п. 4 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве).

Требования, предъявляемые к исполнительным документам, содержатся в нормах ст. 13 Закона об исполнительном производстве, а также в иных федеральных законах.

Кроме того, к порядку оформления отдельных видов исполнительных документов предъявляются дополнительные требования.

Так, на основании Федерального закона от 08.01.1998 № 7-ФЗ «О Судебном департаменте при Верховном Суде Российской Федерации» приказом Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации от 28.12.2015 № 399 утверждена Инструкция о порядке обеспечения бланками исполнительных листов и их приема, учета, хранения, использования и уничтожения в федеральных судах общей юрисдикции и федеральных арбитражных судах (далее – Инструкция), которая является нормативным актом, разработанным в том числе на основании КАС РФ, Федерального закона от 17.12.1998 № 188-ФЗ «О мировых судьях в Российской Федерации», Закона об исполнительном производстве и постановления Правительства Российской Федерации от 31.07.2008 № 579 «О бланках исполнительных листов».

Согласно п. 6.4 Инструкции, бланк исполнительного листа заполняется с использованием электронного шаблона исполнительного листа, предусмотренного в автоматизированной системе судебного делопроизводства.

В случае отсутствия технической возможности использования автоматизированной системы судебного делопроизводства допускается заполнение бланков исполнительных листов с применением шаблонов, сформированных с помощью текстового редактора Word непосредственно в суде.

При невозможности заполнения бланка исполнительного листа вышеуказанными способами заполнение бланка осуществляется рукописным способом с учетом требований ст. 13 Закона об исполнительном производстве.

Согласно п. 6.5 Инструкции, исполнительный лист должен быть заполнен четко и грамотно, без исправлений, опечаток и дополнений. Весь текст исполнительного листа заполняется одинаковым способом, применение комбинированного метода не допускается.

На основании исполнительного листа, выданного мировым судьей и содержащего внесенные в его текст исправления, оговоренные судьей и заверенные печатью суда, возбуждено исполнительное производство.

Должником решение судебного пристава-исполнителя оспорено в суде.

Суд первой, апелляционной и кассационной инстанции признали постановление судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства незаконным.

Верховный Суд Российской Федерации, отменяя акты судов нижестоящих инстанций, указал на следующее.

Внесенные в исполнительный лист рукописным способом с использованием комбинированного метода и оговоренные с проставлением надписи «исправленному верить», подписью и гербовой печатью мирового судьи изменения, касающиеся дат вступления судебного акта в законную силу и выдачи исполнительного листа, не соответствуют общему правилу заполнения исполнительного листа.

Вместе с тем указанные изменения не могут являться безусловным основанием отмены обжалуемого акта, поскольку не содержат неясности исполнения исполнительного листа и, как следует из материалов дела, сомнений в достоверности указанных изменений у судебного пристава-исполнителя не вызывают (Кассационное определение Судебной коллегии по административным делам Верховного Суда Российской Федерации от 09.02.2022 № 10-КАД21-6-К6).

Региональная судебная практика по указанному вопросу в целом исходит из позиции о том, что внесение в исполнительный лист каких-либо исправлений и дополнений, в том числе оговоренных и заверенных судом, не допускается.

Бланк исполнительного листа, в текст которого были внесены исправления и дополнения, считается испорченным. В связи с этим подобные ошибки не могут быть исправлены непосредственно в исполнительном листе, в котором они допущены.

Неуказание в исполнительном листе сведений, обязательных к заполнению не может быть расценено как опечатка или описка, а, следовательно, не может быть исправлено путем вынесения определения об исправлении опечатки в исполнительном листе.

Исправление допущенных при изготовлении исполнительного листа нарушений возможно только посредством выписки нового исполнительного листа, чему должно предшествовать объявление выданного исполнительного листа лишенным силы исполнительного документа, то есть ничтожным (см. например, Апелляционное определение Московского городского суда от 28.06.2022 по делу № 33-16427, Постановления Восьмого арбитражного апелляционного суда от 15.04.2021 № 08АП-1788/2021 по делу № А70-5150/2016, от 23.04.2019 № 08АП-367/2019 по делу № А46-5131/2016, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 21.10.2022 № 09АП-44799/2022 по делу № А40-28392/19, Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.07.2023 по делу № А57-3254/2022 и т. д.).

Поскольку процесс выдачи исполнительного документа является строго формализованной процедурой, постольку позиция о том, что форма и содержание исполнительного документа имманентно дополняют друг друга не могут рассматриваться в отрыве друг от друга (по принципу «форма содержательна, а содержание оформлено»).

Порок одного из указанных компонентов является имманентным пороком целого, из которого состоят указанные компоненты.

Поддержка позиции о возможности разделения формы и содержания и допустимости придания юридической силы исполнительному документу с порочной формой (то есть оформленном на ничтожном бланке) фактически ставит под сомнение необходимость обеспечения соблюдения правил судебного делопроизводства.

2. Положения ч. 2 ст. 30 Закона об исполнительном производстве предусматривают возможность предъявления исполнительного документа представителем взыскателя.

При этом представитель прилагает к заявлению доверенность или иной документ, удостоверяющий его полномочия.

Отсутствие доверенности или иного документа, удостоверяющего полномочия представителя взыскателя, является основанием для отказа в возбуждении исполнительного производства (п. 1 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве).

Буквальное токование норм, содержащихся в ч. 2 ст. 30 указанного Закона, позволяет сделать вывод о том, что документом, подтверждающим полномочия представителя является именно оригинал доверенности, а не копия (в том числе заверенная в установленном порядке).

По одному из исполнительных производств должником приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства, в том числе в связи с тем, что приложенная к заявлению копия доверенности, заверенная самим представителем взыскателя, не является надлежащим документом, подтверждающим его полномочия.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды указали, что порядок заверения копии доверенности представителя юридического лица действующим федеральным законодательством не предусмотрен.

Основания для отказа в возбуждении исполнительного производства в виде ненадлежащей формы заверения копии доверенности в законодательстве об исполнительном производстве не поименованы.

Законодательством об исполнительном производстве не установлены специальные требования по заверению копий доверенностей, требования к порядку заверения документов, установленные ГОСТ Р 6.30-2003, ГОСТ Р 7.0-2013 и ГОСТ Р 7.0.97-2016, носят рекомендательный характер и не устанавливают императивных требований к лицам, уполномоченным от имени юридического лица осуществлять заверение подлинности копии документа ее оригиналу (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 21.02.2022 № 309-ЭС21-29693 по делу № А50-5402/2021).

Подобная позиция нашла отражение в ряде судебных актов судов нижестоящих инстанций.

Например, в Постановлении арбитражного суда Дальневосточного округа от 19.08.2016 № Ф03-3455/2016 указано на то, что Закон об исполнительном производстве не содержит указания на то, в какой форме должна быть представлена доверенность. В свою очередь, отсутствие документов, подтверждающих полномочие лица, выдавшего и подписавшего доверенность на представление интересов взыскателя в ходе исполнительного производства, в качестве основания для отказа в возбуждении исполнительного производства ст. 31 Закона не предусмотрена. Судебному приставу-исполнителю не запрещено запросить у представителя взыскателя на обозрение как оригинал доверенности, так и документы, подтверждающие полномочия лица на подписание указанной доверенности13.

Позиция о возможности предъявления исполнительного документа с любой копией документа, удостоверяющего полномочия представителя взыскателя, является сомнительной, поскольку создает предпосылки для злоупотребления правом и противоречит буквальному содержанию ч. 2 ст. 30 Закона об исполнительном производстве.

В момент принятия процессуального решения судебный пристав-исполнитель не имеет возможности проверить подлинность копии документа, удостоверяющего полномочия взыскателя.

В другом случае представитель взыскателя обратился с заявлением о возбуждении исполнительного производства. К заявлению и исполнительному документу представитель приложил незаверенную копию доверенности.

Судебным приставом-исполнителем принято решение об отказе в возбуждении исполнительного производства в связи с тем, что прилагаемая к заявлению доверенность, подтверждающая полномочия представителя взыскателя, не заверена надлежащим образом, отсутствует печать, заверяющая ее подлинность.

Взыскателем приняты меры по оспариванию указанного постановления судебного пристава-исполнителя.

Признавая указанное постановление соответствующим действующему законодательству суд исходил из установленных обстоятельств дела и руководствовался ст. 31 Закона об исполнительном производстве, ст. 54, 185 ГК РФ, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 04.08.1983 № 9779-Х «О порядке выдачи и свидетельствования предприятиями, учреждениями и организациями копий документов, касающихся прав граждан», национальными стандартами ГОСТ Р 7.0.8-2013 и ГОСТ Р 7.0.97-2016.

Как установлено судом к заявлению о возбуждении исполнительного производства была приложена копия доверенности. При этом подпись руководителя организации или уполномоченного на то должностного лица, заверяющего данную копию, а также печать организации на данной доверенности отсутствовали.

Суд нашел, что при избранном способе оформления копии доверенности судебный пристав-исполнитель имел основания усомниться в ее действительности и в наличии у представителя, подписавшего заявление, права представлять интересы общества в исполнительном производстве.

Поскольку принудительное исполнение исполнительного документа требует применения ограничительных мер в отношении должника, взыскатель, в пользу и в интересах которого эти меры совершаются, должен надлежащим образом подтвердить свои полномочия.

Судебные приставы были вправе потребовать от представителя копию доверенности, заверенную печатью общества.

При этом оригинал доверенности, который необходим для заверения копии, лицом, в распоряжении которого он непосредственно находится, и наличие которого могло бы также подтвердить надлежащее заверение копии, судебному приставу-исполнителю не представлены (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 09.09.2020 № 309-ЭС20-12062 по делу № А60-56733/2019).

Согласно п. 25 ГОСТ Р 7.0.8-2013. «Национальный стандарт Российской Федерации. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Делопроизводство и архивное дело. Термины и определения», заверенная копия документа – это копия документа, на которой в соответствии с установленным порядком проставлены реквизиты, обеспечивающие ее юридическую значимость. В свою очередь отметка о заверении копии – это реквизит, используемый для придания копии правового статуса.

Согласно п. 5.26 ГОСТ Р 7.0.97-2016. «Национальный стандарт Российской Федерации. Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Организационно-распорядительная документация. Требования к оформлению документов», отметка о заверении копии оформляется для подтверждения соответствия копии документа (выписки из документа) подлиннику документа. Отметка о заверении копии проставляется под реквизитом «подпись» и включает:

слово «Верно»;

наименование должности лица, заверившего копию;

его собственноручную подпись;

расшифровку подписи (инициалы, фамилию);

дату заверения копии (выписки из документа).

Если копия выдается для представления в другую организацию, отметка о заверении копии дополняется надписью о месте хранения документа, с которого была изготовлена копия («Подлинник документа находится в (наименование организации) в деле № … за … год») и заверяется печатью организации.

Для проставления отметки о заверении копии может использоваться штамп.

В соответствии с п. 1 Указа Президиума ВС СССР от 04.08.1983 N 9779-X верность копии документа, исходящего от предприятия, свидетельствуется подписью руководителя или уполномоченного на то должностного лица и печатью.

На копии указывается дата ее выдачи и делается отметка о том, что подлинный документ находится в данном предприятии, учреждении, организации.

Также предприятия, учреждения и организации обязаны свидетельствовать верность копий документов, необходимых для представления гражданами в эти предприятия, учреждения, организации, если законодательством не предусмотрено представление копий таких документов, засвидетельствованных в нотариальном порядке.

Не подлежат свидетельствованию копии с документов, имеющих неясный текст, подчистки, приписки и иные не оговоренные исправления.

В ходе анализа региональной судебной практики установлено, что судами также используется подход о необходимости соблюдения указанных выше правовых актов, регулирующих порядок заверения копий документов, в том числе и в отношении документов, предъявляемых в ходе принудительного исполнения исполнительных документов.

Так, в Постановлении от 14.12.2018 № Ф09-7990/18 по делу № А60-14467/2018 Арбитражный суд Уральского округа пришел к выводу о том, что заверенной копией доверенности представителя взыскателя является копия документа, на которой в соответствии с установленным порядком проставляются необходимые реквизиты, придающие ей юридическую силу для подтверждения своих полномочий на подписание заявления о возбуждении исполнительного производства от имени юридического лица. При этом суд посчитал, что копия доверенности, заверенная самим представителем взыскателя, не может подтверждать полномочия последнего.

Характерно, что для правоприменения в области арбитражного процесса судебная практика выработала однозначные критерии по форме копии доверенности представителя стороны в судебном процессе.

В частности в п. 7 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 22.12.2005 № 99 указано на то, что надлежащим образом заверенной копией доверенности является копия, верность которой засвидетельствована нотариусом или арбитражным судом, рассматривающим дело14.

В отдельных случаях правоприменительная практика распространяет положения указанного письма и на сферу принудительного исполнения исполнительных документов.

Например, в Постановлении Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.10.2021 по делу № А55-11297/2021 судом со ссылкой на указанное выше письмо указано на то, что согласно арбитражному процессуальному законодательству исполнительное производство является стадией арбитражного процесса. Следовательно, в случае представления на стадии исполнительного производства копии доверенности на представителя, необходимо нотариальное удостоверение указанной копии и заверения копии такого документа самим представителем недостаточно.

3. Взыскателем вместе с заявлением о возбуждении исполнительного производства для принудительного исполнения направлена нотариально заверенная копия исполнительного листа.

Не получив соответствующего постановления взыскатель обратился в суд с требованием о признании незаконным бездействия судебного пристава-исполнителя по не возбуждению исполнительного производства.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды указали на то, что копия исполнительного документа не является основанием для возбуждения исполнительного производства. Таковым является оригинал исполнительного документа или его дубликат (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 11.10.2023 № 307-ЭС23-18767 по делу № А56-66727/2022).

4. Исполнительный лист о взыскании задолженности с должника-организации, не имеющей адреса места нахождения на территории г. Москвы, направлен для исполнения в территориальный орган ФССП России.

Территориальным органом ФССП России указанный исполнительный документ направлен для исполнения в подразделение судебных приставов, в котором судебным приставом-исполнителем принято решение об отказе в возбуждении исполнительного производства на основании п. 2 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве, в связи с тем, что исполнительный документ предъявлен не по месту совершения исполнительных действий.

Признавая постановление судебного пристава-исполнителя об отказе в возбуждении исполнительного производства незаконным Арбитражный суд Московского округа в Постановлении от 19.10.2022 по делу № А40-1566/2022 обратил внимание на то, что направление исполнительного листа территориальным органом ФССП России в подразделение судебных приставов в порядке ч. 4 ст. 30 Закона об исполнительном производстве по сути означает, что руководитель территориального органа ФССП России определил подразделение судебных приставов как подразделение, ответственное за выполнение задачи исполнительного производства – правильное и своевременное исполнение судебного акта.

В соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 4 Федерального закона от 01.10.2019 № 328-ФЗ «О службе в органах принудительного исполнения Российской Федерации и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» принципом службы в органах принудительного исполнения является единоначалие и субординация (подчиненность) на службе в органах принудительного исполнения.

Таким образом, получив исполнительный лист от своего вышестоящего органа судебный пристав-исполнитель не вправе был в силу прямого указания в законе отказать в возбуждении исполнительного производства на основании п. 2 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве.

Определением Верховного Суда Российской Федерации от 10.02.2023 № 305-ЭС22-28453 отказано в передаче дела № А40-1566/2022 в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации для пересмотра в порядке кассационного производства15.

5. Несмотря на то, что соответствующий спор пока не стал предметом рассмотрения Верховного Суда Российской Федерации представляет интерес позиция, выраженная в Постановлении Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 22.11.2023 № Ф02-6582/2023 по делу № А33-10598/2023.

На основании судебного приказа о взыскании в пользу Фонда пенсионного и социального страхования Российской Федерации финансовых санкций судебным приставом-исполнителем принято решение об отказе в возбуждении исполнительного производства в связи с тем, что в исполнительном документе отсутствует уникальный идентификатор начисления16.

Судом указанное решение признано незаконным по следующим основаниям.

Одним из оснований отказа в возбуждении исполнительного производства, в соответствии с п. 4 ч. 1 ст. 31 Закона об исполнительном производстве является то, что документ не является исполнительным либо не соответствует требованиям, предъявляемым к исполнительным документам, установленным ст. 13 Закона, за исключением требования об указании необходимых идентификаторов должника.

Требования к содержанию исполнительного документа изложены в ст. 13 Закона об исполнительном производстве, в том числе в ее частях 1 и 1.1.

При этом согласно буквальному содержанию указанных норм права, установленные в них требования не относятся к таким исполнительным документам, как постановления Федеральной службы судебных приставов, постановления судебного пристава-исполнителя, судебные приказы, исполнительная надпись нотариуса и нотариально удостоверенное соглашение об уплате алиментов.

Необходимость в исполнительном документе, содержащем требование о взыскании задолженности по платежам в бюджет, наряду с информацией, указанной в ч. 1 и ч. 1.1 ст. 13 Закона об исполнительном производстве, указывать УИН установлена Федеральным законом от 21.12.2021 № 417-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (вступил в силу 20.06.2022) (далее – Закон № 417-ФЗ), которым внесены соответствующие изменения в части 1 и 1.1 указанного Закона.

Согласно ч. 5 ст. 13 Закона об исполнительном производстве содержание судебного приказа и нотариально удостоверенного соглашения об уплате алиментов определяется федеральными законами. Требования к содержанию судебного приказа определены в ст. 229.6 АПК РФ, согласно положениям которой обязанность указания УИН в судебном приказе отсутствует.

Исходя из положений указанных норм права арбитражный суд установил: Законом № 417-ФЗ помимо внесения изменений в ч. 1 и 1.1 ст. 13 Закона об исполнительном производстве, также внесены изменения в ст. 229.6 АПК РФ (п. 3 и 4 ч. 1), однако требования в части указания в судебном приказе УИН в ст. 229.6 АПК РФ, в отличие от ч. 1.1 ст. 13 Закона об исполнительном производстве, не были внесены, исключения, указанные в ч. 1 ст. 13 Закона об исполнительном производстве, также не изменены.

Следует отметить, что порядок взыскания обязательных платежей и санкций в порядке приказного судопроизводства определены в КАС РФ. При этом ст. 123.6 КАС РФ, определяющая содержание судебного приказа также не воспроизводит требования о необходимости указания уникального идентификатора начисления.

6. Судебным приставом-исполнителем возбуждено исполнительное производство на основании постановления о взыскании административного штрафа, наложенного за неисполнение требований, содержащихся в исполнительном документе неимущественного характера, по ч. 1 ст. 17.15 КоАП РФ.

При этом должником-организацией административный штраф, в размере 50 % от назначенного наказания, оплачен в двадцатидневный срок со дня вынесения соответствующего постановления.

Полагая, что оплата штрафа в размере 50 % в указанный выше срок является надлежащим исполнением назначенного административного наказания должник-организация оспорила постановление судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства.

Удовлетворяя заявленные требования суды пришли к следующим выводам.

Согласно ч. 1.3-3 ст. 32.2 КоАП РФ, при уплате административного штрафа за административное правонарушение, выявленное в ходе осуществления государственного контроля (надзора), муниципального контроля, лицом, привлеченным к административной ответственности за совершение данного административного правонарушения, либо иным физическим или юридическим лицом не позднее двадцати дней со дня вынесения постановления о наложении административного штрафа административный штраф может быть уплачен в размере половины суммы наложенного административного штрафа, за исключением административных правонарушений, предусмотренных ст. 13.15, 13.37, 14.31, 14.31.2, ч. 5-7 ст. 14.32, ст. 14.33, 14.56, 15.21, 15.30, 19.3, ч. 1-8.1, 9.1-39 ст. 19.5, ст. 19.5.1, 19.6, 19.8-19.8.2, 19.23, ч. 2 и 3 ст. 19.27, ст. 19.28, 19.29, 19.30, 19.33, 19.34, 20.3, ч. 2 ст. 20.28 КоАП РФ.

В отличие от общего порядка исполнения постановления о привлечении к административной ответственности, осуществляемого со дня его вступления в законную силу, право на уплату штрафа в размере половины назначенной суммы может быть реализовано в двадцатидневный срок со дня вынесения постановления, в том числе и до его вступления в законную силу.

При рассмотрении дела суды исходили из того, что поскольку из положений ст. 32.2 КоАП РФ не следует, что специальный порядок уплаты штрафа распространяется только на нарушения, выявленные в соответствии с Федеральным законом от 26.12.2008 № 294-ФЗ «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля» и Федеральным законом от 31.07.2020 № 248-ФЗ «О государственном контроле (надзоре) и муниципальном контроле в Российской Федерации» (далее – Закон № 248-ФЗ), то в рассматриваемом случае понятие «государственный контроль (надзор)» необходимо толковать широко, не ограничивая его только рамками действия указанных выше федеральных законов. Иное фактически означало бы нарушение одного из основополагающих принципов равенства всех перед законом как это определено в ст. 1.4 КоАП РФ.

Федеральная служба судебных приставов является федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по обеспечению установленного порядка деятельности судов, исполнению судебных актов, актов других органов и должностных лиц, правоприменительные функции и функции по контролю и надзору в установленной сфере деятельности. ФССП России осуществляет свою деятельность непосредственно и (или) через территориальные органы (ст. 6.1 Федерального закона от 21.07.1997 № 118-ФЗ «Об органах принудительного исполнения Российской Федерации», п. 1, 4 Положения о ФССП России, утвержденного Указом Президента Российской Федерации от 13.10.2004 № 1316).

В рассматриваемом случае привлечение к ответственности по ч. 1 ст. 17.15 КоАП РФ явилось результатом осуществления уполномоченным должностным лицом ФССП функции государственного контроля за исполнением должником содержащихся в исполнительном документе требований неимущественного характера в срок, установленный судебным приставом-исполнителем после вынесения постановления о взыскании исполнительского сбора.

В связи с чем довод о том, что административное правонарушение выявлено не в рамках государственного контроля (надзора), регулируемого Законом № 248-ФЗ, судом отклонен как не опровергающий правильность применения судами ч. 1.3-3 ст. 32.2 КоАП РФ.

Поскольку административный штраф в размере 50 % от назначенной суммы оплачен в двадцатидневный срок, с момента вынесения постановления по делу об административном правонарушении, постольку у судебного пристава-исполнителя не имелось законных оснований для возбуждения исполнительного производства на основании постановления по делу об административном правонарушении (Постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 11.12.2023 № Ф02-5718/2023 по делу № А33-7534/2023, от 13.12.2023 № Ф02-5759/2023 по делу № А33-7537/2023, от 13.12.2023 № Ф02-5767/2023 по делу № А33-7539/2023).

7. Судебным приставом-исполнителем на основании постановления налогового органа о взыскании задолженности по налогу на добавленную стоимость возбуждено исполнительное производство.

Должником-организацией приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства со ссылкой на тот факт, что она (организация) не является плательщиком налога на добавленную стоимость.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды пришли к выводу о том, что постановление налогового органа является исполнительным документом, предусмотренным законодательством.

Решая вопрос о возбуждении исполнительного производства на основании исполнительного документа, судебный пристав-исполнитель устанавливает:

соответствие такого документа требованиям, предъявляемым к исполнительным документам (ст. 13 Закона об исполнительном производстве),

а также отсутствие оснований для отказа в возбуждении исполнительного производства (ст. 31 Закона об исполнительном производстве).

При этом проверка законности и обоснованности исполнительного документа в компетенцию судебного пристава-исполнителя не входит (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 22.12.2023 № 304-ЭС23-25244 по делу № А75-23254/2022).

III. Правовые позиции по вопросам взыскания исполнительского сбора

Одним из условий взыскания исполнительского сбора, является надлежащее уведомление должника о возбуждении исполнительного производства, с которым законодательство связывает начало исчисления срока для добровольного исполнения17.

1. Одной из форм уведомления должника о возбуждении исполнительного производства является направление постановления о возбуждении исполнительного производства, вынесенного в форме электронного документа в единый личный кабинет стороны исполнительного производства на Едином портале государственных и муниципальных услуг (далее также – ЛК ЕПГУ) (ч. 12 ст. 30 Закона об исполнительном производстве).

Условия надлежащего уведомления должника о возбуждении исполнительного производства указанным способом установлены Правилами направления с использованием информационно-телекоммуникационных сетей извещения в форме электронного документа, подписанного судебным приставом-исполнителем усиленной квалифицированной электронной подписью, при соблюдении которых лицо, участвующее в исполнительном производстве, считается извещенным, утв. Постановлением Правительства Российской Федерации от 29.06.2016 № 606 (далее – Правила).

Пунктом 3 указанных Правил предусмотрено, что извещение считается доставленным с момента, когда лицо, участвующее в исполнительном производстве, входило на единый портал с использованием единой системы идентификации и аутентификации.

В случае если в течение 15 дней со дня размещения извещения в личном кабинете лицо, участвующее в исполнительном производстве, не осуществляло вход на единый портал с использованием единой системы идентификации и аутентификации, а также в случае отказа лица, участвующего в исполнительном производстве, от получения извещений посредством единого портала, извещение считается недоставленным и судебный пристав-исполнитель выбирает иной предусмотренный законодательством Российской Федерации способ направления извещения лицу, участвующему в исполнительном производстве.

Ранее судебная практика исходила из того обстоятельства, что если по истечении 15-ти дневного срока, в течении которого должник не входил на ЕПГУ, постановление о возбуждении исполнительного производства не было направлено судебным приставом-исполнителем иным способом, даже если должник ознакомился с указанным постановлением на ЕПГУ по истечении 15 дней, то такое извещение не считается надлежащим.

Например, по одному из исполнительных производств постановление о возбуждении исполнительного производства направлено должнику в личный кабинет на ЕПГУ 30.04.2021. Должник ознакомился с указанным процессуальным документом 23.06.2021, то есть спустя 56 дней. Суд признал постановление судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора незаконным, поскольку в течение 15 дней со дня размещения информации в личном кабинете на ЕПГУ должником указанное постановление не прочитано (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 27.12.2022 по делу № 56А-113378/2021).

Однако указанная позиция скорректирована Верховным Судом Российской Федерации.

По одному из исполнительных производств постановление о его возбуждении, вынесенное 26.07.2021, направлено должнику-организации в ЛК ЕПГУ 28.07.2021.

Должник-организация авторизовалась, вошла в ЛК ЕПГУ и ознакомилась с постановлением о возбуждении исполнительного производства только 07.09.2021, то есть за пределами установленного Правилами 15-ти дневного срока. 20.09.2021 судебным приставом-исполнителем было вынесено постановление о взыскании исполнительского сбора.

Принимая во внимание истечение установленного Правилами 15-ти дневного срока, непринятие судебным приставом-исполнителем мер по уведомлению должника о возбуждении исполнительного производства иными способами суд кассационной инстанции признал незаконным постановление о взыскании исполнительского сбора (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 20.05.2022 № Ф03-1941/2022 по делу № А73-17414/2021).

Отменяя судебный акт суда кассационной инстанции Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу о том, что поскольку должник знал о наличии постановления о возбуждении исполнительного производства и, действуя разумно и добросовестно, должен был исполнить содержащиеся в нем требования, а также то, что постановление о взыскании исполнительского сбора было вынесено с учетом истечения срока для добровольного исполнения (который фактически существенно превысил установленный в постановлении о возбуждении исполнительного производства пятидневный срок), оспариваемые действия судебного пристава-исполнителя не повлекли нарушений прав и законных интересов заявителя.

Факт ознакомления должника с постановлением о возбуждении исполнительного производства за пределами установленного пунктом 3 Правил 15-ти дневного срока, непринятие судебным приставом-исполнителем мер по уведомлению должника о возбуждении исполнительного производства иными способами по истечении указанного срока не являются, по мнению Верховного Суда Российской Федерации, основанием для признания постановления о взыскании исполнительского сбора незаконным18 (при соблюдении иных условий применения санкции в виде исполнительского сбора).

Определением Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 26.12.2022 № 303-ЭС22-16113 по делу № А73-17414/2021, Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 20.05.2022 № Ф03-1941/2022 по делу № А73-17414/2021 отменено.

Правоприменительная практика по вопросу уведомления сторон исполнительного производства о совершенных процессуальных действиях через ЕПГУ обширна (см. например, Постановления Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 20.06.2023 по делу № А38-3378/2022, от 09.02.2023 по делу № А28-6839/2023, Постановления Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 05.05.2023 по делу № А74-2637/2022, от 28.02.2023 по делу № А19-15774/2022, Постановления Арбитражного суда Дальневосточного округа от 26.01.2023 № Ф03-6412/2022, от 17.01.2023 № Ф03-5976/2022, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 26.06.2023 № Ф09-3847/23 по делу № А47-2534/2022, от 13.12.2022 № Ф09-8856/22 по делу № А76-2814/2022).

Например, по одному из исполнительных производств должником оспорено постановление о взыскании исполнительского сбора со ссылкой на тот факт, что начало течения срока для добровольного исполнения исполнительного документа должно исчисляться с момента фактического прочтения постановления о возбуждении исполнительного производства.

При этом постановление о возбуждении исполнительного производства направлено в адрес должника посредством ЕПГУ, доставлено 21.04.2022, просмотрено должником в личном кабинете 22.04.2022 и прочитано пользователем 04.05.2022.

В Постановлении от 21.08.2023 по делу № А79-4846/2022 Арбитражный суд Волго-Вятского округа обратил внимание на то, что днем ознакомления должника с постановлением о возбуждении в отношении него исполнительного производства, направленного посредством ЕПГУ, является день входа должника в указанную систему.

Довод должника о том, что постановление о возбуждении исполнительного производства фактически прочитано им только 04.05.2022 отклонен судом, поскольку у должника имелась фактическая возможность ознакомиться с указанным процессуальным документом 22.04.2022 – с момента просмотра в личном кабинете19.

В качестве доказательств доставки процессуальных документов в ЕПГУ используется соответствующая информация, полученная у Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации, протоколы нотариального осмотра страницы на ЕПГУ, скриншоты личного кабинета должника и системы ПК АИС ФССП России20, содержащие соответствующую информацию.

2. 20.05.2020 в отношении гражданина-должника возбуждено исполнительное производство. 25.06.2020 в отношении должника-гражданина введена процедура реструктуризации задолженности.

В связи с тем, что требования, содержащиеся в исполнительном документе не исполнены в срок, установленный для добровольного исполнения, 26.06.2020 (то есть после введения процедуры реструктуризации задолженности) судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о взыскании с должника исполнительского сбора.

Должником приняты меры по оспариванию указанного постановления со ссылкой на то обстоятельство, что с момента введения процедуры банкротства исполнительное производство считается приостановленным.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды указали на следующее.

В силу п. 5.1 ч. 1 ст. 40 Закона об исполнительном производстве исполнительное производство подлежит приостановлению судебным приставом-исполнителем полностью или частично в случае введения арбитражным судом в отношении должника-гражданина, в том числе индивидуального предпринимателя, процедур, применяемых в деле о несостоятельности (банкротстве), в порядке, установленном статьей 69.1 указанного Закона.

По приостановленному исполнительному производству до его возобновления применение мер принудительного исполнения не допускается (ч. 6 ст. 45 Закона об исполнительном производстве).

По вопросу о необходимости приостановления исполнительного производства и его процессуальном оформлении при введении в отношении должника процедуры банкротства Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации даны следующие разъяснения.

Согласно п. 6 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.07.2009 № 59 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «Об исполнительном производстве» в случае возбуждения дела о банкротстве», приостановление исполнения исполнительного документа с даты вынесения судом определения о введении наблюдения влечет приостановление исполнительного производства в силу прямого указания закона. Основанием для приостановления исполнения исполнительных документов судебным приставом-исполнителем является определение суда о введении наблюдения. Вынесение самостоятельного судебного акта по данному вопросу не требуется.

В случае осуществления судебным приставом-исполнителем исполнительных действий в рамках исполнительного производства, которое считается приостановленным в силу абз. четвертого п. 1 ст. 63 Закона несостоятельности (банкротстве), его действия признаются судом незаконными вне рамок дела о банкротстве.

Применяя данные разъяснения в части невозможности осуществления исполнительных действий в период приостановления исполнительного производства, надлежит также учитывать изменившуюся редакцию Закона об исполнительном производстве и последующее толкование ее Высшим Арбитражным Судом Российской Федерации.

Редакция Закона об исполнительном производстве от 18.07.2011 (Федеральный закон от 18.07.2011 № 225-ФЗ) более четко в сравнении с действовавшей ранее устанавливает понятия мер принудительного исполнения и исполнительных действий.

Так, согласно ч. 1 ст. 68 Закона об исполнительном производстве мерами принудительного исполнения являются действия, указанные в исполнительном документе, или действия, совершаемые судебным приставом-исполнителем в целях получения с должника имущества, в том числе денежных средств, подлежащего взысканию по исполнительному документу. Открытый перечень мер принудительного исполнения содержится в ч. 3 ст. 68 Закона об исполнительном производстве.

Как следует из ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве, исполнительными действиями являются совершаемые судебным приставом-исполнителем в соответствии с Законом действия, направленные на создание условий для применения мер принудительного исполнения, а равно на понуждение должника к полному, правильному и своевременному исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе.

Согласно п. 13 ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве, взыскание исполнительского сбора относится к исполнительным действиям.

Как указал Высший Арбитражный Суд Российской Федерации в постановлении Президиума от 17.07.2012 № 3498/2012, последствия приостановления исполнительного производства регламентированы Законом об исполнительном производстве. В соответствии с ч. 6 ст. 45 Закона, по приостановленному исполнительному производству до его возобновления не допускается применение только мер принудительного исполнения. Каких-либо других ограничений, в том числе по совершению иных исполнительных действий, Закон об исполнительном производстве не содержит.

Исходя из изложенного, приостановление исполнительного производства, в том числе, в связи с введением в отношении должника процедуры банкротства, не является правовым препятствием для вынесения судебным приставом-исполнителем постановления о взыскании исполнительского сбора при наличии оснований для его вынесения (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 13.12.2021 № 304-ЭС21-23125 по делу № А75-19022/2020).

В то же время следует учитывать, что если процедура банкротства и, соответственно, основания для приостановления исполнительного производства возникли в течении срока, установленного для добровольного исполнения, то следует руководствоваться нормами ст. 19 Закона об исполнительном производстве о том, что течение всех неистекших сроков приостанавливается одновременно с приостановлением исполнительного производства.

Если же срок для добровольного исполнения истек до введения указанных процедур банкротства, то есть основания для привлечения должника к ответственности в виде исполнительского сбора возникли до указанных событий, то препятствия для вынесения постановления о взыскании исполнительского сбора после введения соответствующих процедур отсутствуют.

3. В отношении должника-организации 24.09.2018 возбуждено исполнительное производство о взыскании задолженности в размере 32,6 млн. руб.

Поскольку в срок, установленный для добровольного исполнения, требования, содержащиеся в исполнительном документе, не исполнены, 09.11.2018 судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о взыскании исполнительского сбора.

19.11.2018 исполнительное производство окончено в связи с отзывом исполнительного документа взыскателем.

Определением арбитражного суда утверждено мировое соглашение от 25.02.2020, согласно которому взыскатель признает отсутствие у него убытков в размере 32,6 млн. руб., взысканных в его пользу решением суда, и обязуется в срок, не превышающий 5 дней с момента утверждения мирового соглашения подать в отдел судебных приставов заявление об отзыве исполнительного листа.

В связи с этим должником-организацией приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суд отметил, что основанием для принятия решения о вынесении постановления о взыскании исполнительского сбора являются следующие обстоятельства:

истечение срока, установленного должнику для добровольного исполнения требований исполнительного документа;

документальное подтверждение факта получения должником постановления о возбуждении исполнительного производства либо отказа от его получения;

требования исполнительного документа должником не исполнены;

должником не представлены доказательства того, что исполнение было невозможно вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельствах.

Указанные обстоятельства установлены в ходе ведения исполнительного производства.

Административный истец, полагая незаконным взыскание с него исполнительского сбора, ссылается на заключенное впоследствии на стадии исполнения решения суда мирового соглашения, утвержденного определением арбитражного суда, согласно которому взыскатель признает отсутствие у него убытков в размере 32,6 млн. руб. и отказывается от исковых требований в полном объеме, где также указано на то, что в связи с утверждением судом мирового соглашения решение суда о взыскании денежных средств исполнению не подлежит, что, по мнению административного истца, свидетельствует о том, что фактически задолженность перед взыскателем перестала существовать, в связи с чем оснований для взыскания исполнительского сбора не имеется.

Отклоняя указанный данный довод суды сославшись на п. 78 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 указали, что исполнительский сбор обладает свойствами административной штрафной санкции, при применении которой на должника возлагается обязанность произвести определенную дополнительную выплату в качестве меры его публично-правовой ответственности, возникающей в связи с совершенным им правонарушением в процессе исполнительного производства.

Обязанность должника исполнить предъявленный в службу судебных приставов исполнительный лист, выданный на основании вступившего в законную силу решения арбитражного суда, носит публично-правовой характер и не может быть изменена либо отменена частноправовым соглашением между взыскателем и должником.

Кроме того в п. 31 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.06.2004 № 77 «Обзор практики рассмотрения дел, связанных с исполнением судебными приставами-исполнителями судебных актов арбитражных судов» указано, что в случае прекращения исполнительного производства в связи с заключением взыскателем и должником мирового соглашения после истечения срока, установленного должнику для добровольного исполнения исполнительного документа, исполнение постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора не прекращается (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 11.10.2021 № 307-ЭС21-18570 по делу № А05-13883/2020).

Применение указанной правовой позиции отражено в Определениях Верховного Суда Российской Федерации от 02.08.2021 № 305-ЭС21-12004, от 07.04.2020 № 304-ЭС20-3394, от 26.11.2018 № 305-КГ18-18719, Постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 15.06.2023 по делу № А75-3813/201721, Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 18.01.2023 по делу № А40-117046/2022, Постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 20.04.2023 по делу № А56-73162/2022.

По вопросу взыскания исполнительского сбора при заключении между взыскателем и должником мирового соглашения имеется и иная судебная практика.

Так, в Обзоре судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 4 (2018) (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 26.12.2018), а также Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 25.07.2018 № 305-КГ17-23457 по делу № А40-56800/2017 указано на то, что реализация права на мирное урегулирование спора в течение пятидневного срока добровольного исполнения требований исполнительного документа является объективно невозможной, поскольку ч. 4 ст. 141 АПК РФ допускает рассмотрение судом вопроса об утверждении мирового соглашения, заключаемого в процессе исполнения судебного акта, в срок, не превышающий месяца со дня поступления в суд заявления о его утверждении22.

Однако обязанность добровольного исполнения требования исполнительного документа не может противопоставляться праву сторон исполнительного производства на урегулирование спора на основе взаимных уступок путем заключения мирового соглашения.

Соответственно, если требование исполнительного документа не исполнено в связи с реализацией законного права на урегулирование спора посредством заключения мирового соглашения, впоследствии утвержденного судом, такое поведение должника не может расцениваться как нарушающее законодательством об исполнительном производстве.

Исходя из положений ч. 7 ст. 141 АПК РФ, п. 3 ч. 2 ст. 43 Закона об исполнительном производстве, утверждение судом мирового соглашения, заключенного в процессе исполнения судебного акта, влечет прекращение его исполнения, является основанием для прекращения исполнительного производства и, применительно к п. 1 ч. 10 ст. 112 Закона об исполнительном производстве, исключает возможность вынесения судебным приставом-исполнителем постановления о взыскании исполнительского сбора, возбуждения соответствующего исполнительного производства.

Применение указанной правовой позиции отражено в Определении Верховного Суда Российской Федерации от 29.10.2018 № 251-ПЭК18, Постановлении Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 16.10.2023 по делу № А19-23425/2022, Постановлении Арбитражного суда Центрального округа от 07.02.2023 по делу № А23-615/2022 и т. д.

Таким образом, принципиальное значение для решения вопроса об освобождении должника от исполнительского сбора имеет именно срок, в течении которого сторонами принимались меры по заключению мирового соглашения23.

В отдельных случаях принятие мер по урегулированию спора между должником и взыскателем рассматривается не как основание для отмены постановления судебного пристава-исполнителя (освобождения от уплаты исполнительского сбора), а как основание для снижения размера исполнительского сбора (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 15.11.2023 № 09АП-59958/2023 по делу № А40-125490/2023).

4. Должником-организацией в срок для добровольного исполнения не исполнены требования, содержащиеся в исполнительном документе о взыскании денежных средств.

В этой связи 15.04.2020 судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о взыскании с должника-организации исполнительского сбора.

По заявлению должника-организации определением от 04.06.2020 в отношении ее введена процедура наблюдения, утвержден временный управляющий.

Полагая, что применение процедур банкротства является основанием для освобождения от взыскания исполнительского сбора должник-организация обратилась в суд с соответствующим требованием.

Отказывая в удовлетворении указанного требования суды указали на следующее.

В п. 75 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 разъяснено, что при применении положений п. 7 ст. 112 Закона об исполнительном производстве об освобождении должника от взыскания исполнительского сбора судам следует исходить из того, что основанием освобождения субъекта предпринимательской деятельности от взыскания могут являться только обстоятельства непреодолимой силы (п. 3 ст. 401 ГК РФ). Иные лица могут быть освобождены от уплаты исполнительского сбора исходя из положений п. 1 ст. 401 ГК РФ, если они приняли все меры для надлежащего исполнения содержащегося в исполнительном документе требования.

Если такие меры не принимались, то отсутствие у должника, в том числе органа государственной (муниципальной) власти или бюджетного (муниципального) учреждения, необходимых средств для выполнения требований исполнительного документа само по себе не является основанием для освобождения от уплаты исполнительского сбора.

Доводы должника-организации о нахождении в процедуре банкротства судом отклонены, и по существу, подразумевает неудовлетворительное финансовое состояние должника, которое не позволяет ему единовременно и в полном объеме оплатить задолженности перед кредиторами по текущим платежам и перед кредиторами, чьи требования включены в реестр.

Такое обстоятельство не может рассматриваться в качестве непреодолимого и чрезвычайного применительно к решению вопроса об освобождении должника от исполнительского сбора (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 06.10.2021 № 310-ЭС21-13914 по делу № А23-8536/2020).

Аналогичная позиция высказана Верховным Судом Российской Федерации в Определении от 15.05.2020 № 301-ЭС20-5427 по делу № А38-2130/2017.

Дальнейшие действия по взысканию исполнительского сбора определяются тем, относится ли указанный платеж к текущей либо реестровой задолженности.

При определении категории указанной задолженности следует руководствоваться положениями, изложенными в п. 7 Обзора судебной практики по вопросам, связанным с участием уполномоченных органов в делах о банкротстве и применяемых в этих делах процедурах банкротства (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 20.12.2016).

Согласно указанной позиции штрафы, назначаемые должнику в порядке привлечения к публично-правовой ответственности, в том числе административной, налоговой ответственности, признаются текущими платежами, если соответствующее правонарушение совершено должником (в случае длящегося правонарушения – выявлено контролирующим органом) после возбуждения дела о банкротстве.

Из норм ст. 112 Закона об исполнительном производстве, а также позиции, изложенной в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 30.07.2001 № 13-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 7 пункта 1 статьи 7, пункта 1 статьи 77 и пункта 1 статьи 81 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с запросами Арбитражного суда Саратовской области и жалобой открытого акционерного общества «Разрез «Изыхский», п. 78 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что исполнительский сбор является видом публично-правовой санкции24.

Моментом совершения правонарушения, за которое назначается указанная санкция (ч. 1 ст. 112 Закона об исполнительном производстве), является день, следующий за днем истечения срока, установленного для добровольного исполнения (а также день, следующий за сутками, предоставляемыми по исполнительным документам, подлежащим немедленному исполнению). Именно на указанный период полагаем следует ориентироваться при определении вида требования (реестровое, текущее) в делах о банкротстве.

5. Положения ст. 21 Закона об исполнительном производстве устанавливают сроки предъявления исполнительных документов к исполнению.

При этом в ней отсутствуют нормы, определяющие сроки предъявления к исполнению такого вида исполнительного документа, как постановление судебного пристава-исполнителя, постановление Федеральной службы судебных приставов (п. 7 ч. 1 ст. 12 Закона об исполнительном производстве).

Согласно ч. 8 ст. 21 Закона об исполнительном производстве, сроки предъявления к исполнению исполнительных документов, не указанных в данной статье, устанавливаются в соответствии с федеральными законами.

В иных законодательных актах отсутствуют нормы, определяющие сроки предъявления к исполнению указанных выше видов исполнительных документов.

В этой связи по исполнительному производству возник спор о сроке предъявления к принудительному исполнению постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора а также моменте, с которым связывается начало исчисления указанного срока.

Верховный Суд Российской Федерации разъяснил, что срок предъявления неисполненного в рамках основного исполнительного производства постановления о взыскании исполнительского сбора исчисляется с момента окончания основного исполнительного производства, если такое постановление ранее не предъявлялось к принудительному исполнению в качестве самостоятельного исполнительного документа, но не должен превышать двух лет25 со дня, когда окончено основное исполнительное производство (Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 24.07.2023 № 301-ЭС22-24267 по делу № А79-8222/2021).

Таким образом, отсутствующую в федеральном законодательстве норму права фактически восполняет судебный прецедент, устанавливающий срок предъявления к исполнению постановления судебного пристава-исполнителя о взыскании исполнительского сбора.

Вместе с тем постановление о взыскании исполнительского сбора – не единственный вид постановления судебного пристава-исполнителя, на основании которого может быть возбуждено самостоятельное исполнительное производство. К таким видам постановлений относятся также постановления о расчете и взыскании задолженности по алиментам, а также постановление о взыскании расходов по совершению исполнительных действий (ч. 6 ст. 30 Закона об исполнительном производстве).

И если к первому виду постановлений могут быть применены нормы ч. 4 ст. 22 Закона об исполнительном производстве, определяющие сроки предъявления исполнительных документов о взыскании периодических платежей и задолженности по ним, то срок для предъявления второго вида постановлений (о взыскании расходов по совершению исполнительных действий) остается открытым.

6. В связи с неисполнением должником-организацией требований, содержащихся в исполнительном документе в срок, установленный для добровольного исполнения, судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о взыскании исполнительского сбора.

Должником-организацией приняты меры по оспариванию указанного постановления.

В обоснование заявленных требований должником-организацией указано на то, что на всех расчетных счетах операции приостановлены инкассовыми поручениями на бесспорное списание поступающих денежных средств на погашение недоимки по налогам, что подтверждается справками из банков.

Кроме того судебным приставом-исполнителем наложен арест на имущество должника-организации, вынесены постановления о запрете совершения регистрационных действий в отношении объектов недвижимости и транспортных средств.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суд пришел к выводу о том, что наложение ареста не обладает признаком непредвиденности и непредотвратимости, а также само по себе не свидетельствует об отсутствии возможности для добровольного исполнения должником требований исполнительного документа (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 14.02.2020 № 309-ЭС19-27861 по делу № А76-10463/2019).

При рассмотрении дела № А56-114398/2022 Арбитражный суд Северо-Западного округа в Постановлении от 19.09.2023 № Ф07-11076/2023 также пришел к выводу о том, что наложение ареста на счета не делает невозможным проведение операций по добровольной оплате долга.

Обращение взыскания на денежные средства на счетах должника не свидетельствует об отсутствии возможности для добровольного исполнения должником требований исполнительного документа, не является основанием для освобождения от уплаты исполнительского сбора26.

Позиция о том, что наложенный арест на имущество, в том числе на денежные средства на счетах должника не является обстоятельством, исключающим ответственность в виде исполнительского сбора, высказывалась Верховным Судом Российской Федерации и ранее (например, Определения от 25.08.2017 № 307-КГ17-10971 по делу № А56-54716/2016, от 26.10.2017 № 305-КГ17-15618 по делу № А40-242875/2016, от 13.10.2017 № 305-КГ17-10887 по делу № А40-95974/2016, от 28.03.2018 № 308-КГ18-1535 по делу № А22-1118/2017).

Аналогичной позиции придерживаются суды и при рассмотрении споров в настоящее время.

Например, в Постановлении от 26.10.2023 по делу № А56-122934/2022 Арбитражный суд Северо-Западного округа обратил внимание на то, что сам по себе арест, наложенный судебным приставом-исполнителем на денежные средства должника, находящиеся на счете в банке, не является обстоятельством, освобождающим должника от взыскания исполнительского сбора.

Аналогичная позиция изложена в Постановлении Арбитражного суда Московского округа от 28.08.2023 по делу № А40-293809/2022, Постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 19.09.2023 по делу № А56-114398/2022, Постановлении Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 20.10.2023 по делу № А32-48076/2020 и т.д.

7. В Постановлении от 01.06.2023 № 29-П «По делу о проверке конституционности части 12 статьи 30 Федерального закона «Об исполнительном производстве» в связи с жалобой ООО «Руссо Индастриал» Конституционный Суд Российской Федерации определил порядок исчисления срока для добровольного исполнения исполнительного документа и, соответственно, основания для взыскания исполнительского сбора в случае, если в исполнительном документе или постановлении судебного пристава-исполнителя допущены недостатки, не позволяющие должнику исполнить возложенную на него обязанность.

Конституционный Суд Российской Федерации указал, что ч. 12 ст. 30 Закона об исполнительном производстве не противоречит Конституции Российской Федерации, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу во взаимосвязи со ст. 112 Закона об исполнительном производстве предполагает, что до момента истечения пяти дней со дня получения должником в установленных данной частью формах информации об устранении неточностей, которые имелись в судебном решении, в исполнительном документе либо в постановлении судебного пристава-исполнителя о возбуждении исполнительного производства, касались размера задолженности или порядка исполнения и объективно не позволяли должнику надлежаще исполнить возложенную на него обязанность (притом что такое исполнение было инициировано должником в разумный срок после получения сведений о возбуждении исполнительного производства в соответствии с данной частью), срок для добровольного исполнения требований исполнительного документа в целях взыскания с должника исполнительского сбора не может считаться истекшим.

Схожая позиция изложена в п. 10 Обзора судебной практики применения Арбитражным судом Московского округа Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», 2017: в случае, если постановление о возбуждении исполнительного производства было получено должником, однако в нем не была указана точная сумма подлежащих взысканию процентов, должник считается неуведомленным о размере добровольного исполнения, в связи с чем у судебного пристава-исполнителя отсутствуют правовые основания для взыскания исполнительского сбора.

IV. Правовые позиции по вопросам совершения отдельных исполнительных действий

В статье 64 Закона об исполнительном производстве содержится перечень исполнительных действий, которые вправе совершать судебный пристав-исполнитель в рамках исполнительного производства.

Из положений п. 17 ч. 1 ст. 64 Закона следует, что перечень перечисленных в ней исполнительных действий не является исчерпывающим. В этой связи судебный пристав-исполнитель вправе совершать и иные исполнительные действия, соответствующие целям и задачам принудительного исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе (ст. 4 Закона об исполнительном производстве).

Характерно, что целый ряд исполнительных действий, которые ранее не были предусмотрены законодательством об исполнительном производстве, первоначально вырабатывались и реализовывались в правоприменительной практике, а в последующем получали регламентацию в нормативно-правовом акте (таковыми, например, являются временное ограничение права выезда должника за пределы Российской Федерации, зачет встречных однородных требований, регистрация имущества (имущественного права) на имя должника для последующего обращения взыскания и т. д.).

1. Одним из исполнительных действий, совершаемых в рамках исполнительных производств, которое прямо не предусмотрено законодательством об исполнительном производстве, является установление запрета на внесение изменений в Единый государственный реестр юридических лиц (далее – ЕГРЮЛ).

Так, в рамках одного из исполнительных производств судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о запрете на внесение изменений в ЕГРЮЛ в отношении должника-организации, которое направлено на исполнение в налоговый орган.

Должником-организацией приняты меры по оспариванию указанного постановления.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований судом указано на то, что запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ в данном случае является мерой, направленной на обеспечение исполнения требований исполнительного документа, продолжительность которой зависит, в том числе, от добросовестности действий должника. Оспариваемое постановление вынесено с целью понуждения должника к исполнению исполнительного документа.

Учитывая возможность осуществления попыток незаконного уклонения должника и органов его управления от исполнения требований исполнительного документа, судебный пристав-исполнитель обоснованно избрал в качестве меры принудительного воздействия запрет регистрационных действий в ЕГРЮЛ.

При таких обстоятельствах запрет на совершение налоговым органом регистрационных действий в отношении организации-должника направлен на эффективное и своевременное исполнение исполнительных документов (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30.03.2022 № 305-ЭС22-2484 по делу № А40-48964/202127).

В другом случае по аналогичному спору суд обратил внимание на следующее.

Разрешая дело, суд первой инстанции признал постановление о запрете внесения изменений в Единый государственный реестр юридических лиц не соответствующим закону в части запрета на регистрацию изменений в ЕГРЮЛ в связи со сменой руководителя юридического лица, как принятое при неправильном применении норм материального права (произошла фактическая смена руководителя юридического лица ввиду прекращения производства по делу о банкротстве и избрание генеральным директором иного лица).

Вместе с тем в отличие от смены руководителя любое иное действие, сведения о совершении которого подлежат отражению в ЕГРЮЛ, может оказать влияние на результаты исполнительного производства и, следовательно, применение судебным приставом обеспечительного запрета является обоснованным (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 06.10.2021 № 308-ЭС21-17490 по делу № А32-45838/2020).

Несмотря на отсутствие в Законе об исполнительном производстве прямого указания на возможность установления судебным приставом-исполнителем запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ, указанное исполнительное действие применяется достаточно продолжительное время и находит поддержку при рассмотрении соответствующих споров органами судебной власти (см. например, Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 02.04.2008 № Ф08-1503/08 по делу № А32-14178/2007-9/350СП, Постановление ФАС Московского округа от 12.08.2013 по делу № А40-167183/12-119-1626). Возможность совершения указанного исполнительного действия являлась предметом рассмотрения различных научно-консультативных органов судейского сообщества (см. например, п. 31 «Рекомендаций Научно-консультативного совета при Арбитражном суде Уральского округа» Вопросы применения административного, налогового, антимонопольного законодательства, законодательства об исполнительном производстве, а также законодательства, связанного с исчислением и уплатой (перечислением) страховых взносов (по итогам заседания, состоявшегося 24 – 25 ноября 2016 года в г. Екатеринбурге).

В п.п. «м» п. 1 ст. 23 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» (далее – Закон о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей), в качестве одного из оснований для отказа в государственной регистрации сведений, вносимых в ЕГРЮЛ, предусмотрено поступление в регистрирующий орган акта судебного пристава-исполнителя, содержащего запрет на совершение регистрирующим органом определенных регистрационных действий.

Указанное положение было введено Федеральным законом от 28.06.2013 № 134-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части противодействия незаконным финансовым операциям». В пояснительной записке к проекту указанного нормативного акта указывалось на то, что данные изменения, направлены на создание условий для предотвращения, выявления и пресечения финансовых операций, в том числе с использованием фирм-однодневок, и легализации преступных доходов, финансирования терроризма, уклонения от уплаты налогов и таможенных платежей, а также получения коррупционных доходов28.

При этом аналогичные положения о возможности установления соответствующих ограничений не были внесены в Закон об исполнительном производстве.

В этой связи применение указанной ограничительной меры осуществляется с учетом общих положений и принципов, сформулированных законодательством об исполнительном производстве, а также выработанных судебной практикой подходов, в том числе на основании анализа смежных отраслей законодательства.

Из анализа дефиниций, приведенных в ч. 1 ст. 64 и ч. 1 ст. 68 Закона об исполнительном производстве, характера имманентно присущим исполнительным действиям и мерам принудительного исполнения функций следует, что для запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ не характерны те черты, которые относили бы данное действие к мерам принудительного исполнения. В частности данная мера непосредственно не направлена на получение с должника денежных средств или иного имущества, подлежащего взысканию по исполнительному документу либо на принудительное совершение действия, указанного в исполнительном документе.

По сути, исполнительные действия заключаются в обеспечении исполнения, а меры принудительного исполнения – в реальном исполнении исполнительного документа (Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 25.06.2020 № 02АП-825/2020 по делу № А82-17144/2019).

Из указанного логически следует вывод о том, что запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ следует относить к исполнительным действиям.

При оценке допустимости установления запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ правоприменители руководствуются тем, что указанный в ст. 64 Закона об исполнительном производстве перечень не является исчерпывающим, поскольку содержит указание на возможность совершения судебным приставом-исполнителем иных действий, предусмотренных законом или исполнительным документом и необходимых для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов, если они:

во-первых, соответствуют задачам и принципам исполнительного производства;

во-вторых, не нарушают защищаемые федеральным законом права должника и иных лиц29.

Установление запрета в отношении изменений, вносимых в ЕГРЮЛ, не противоречит таким принципам исполнительного производства, как законность, соотносимость объема требований, а также отвечает задачам исполнительного производства по полному, правильному и своевременному исполнению требований исполнительного документа.

Такая мера не подразумевает под собой реализацию имущества юридического лица в счет погашения задолженности, а носит обеспечительный характер (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 30.03.2022 № 305-ЭС22-2484 по делу № А40-48964/2021).

Таким образом, устанавливаемый судебным приставом-исполнителем запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ выполняет функции:

обеспечения исполнения содержащихся в исполнительном документе требований, поскольку создает препятствия для изменения правоспособности организации, уставного (складочного) капитала должника-организации, изменения местонахождения юридического лица и т. д.;

понуждения должника-организации к исполнению требований, содержащихся в исполнительном документе30.

Условиями совершения рассматриваемого исполнительного действия являются:

наличие возбужденного исполнительного производства;

неисполнение в полном объеме требований, содержащихся в исполнительном документе, на основании которого возбуждено исполнительное производство.

С учетом сходства правовой природы и выполняемых функций указанного исполнительного действия с таким, как арест имущества должника, представляется что при установлении указанного запрета возможно применение разъяснений, содержащихся в п. 22 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 о том, что исполнительные действия могут совершаться в том числе и в течение срока, установленного для добровольного исполнения исполнительного документа.

Объем сведений, который включается в Единый государственный реестр юридических лиц, является достаточно обширным и установлен в ст. 5 Закона о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. В то же время при определении объема ограничительных мер следует учитывать, что данные, вносимые в ЕГРЮЛ, по своему характеру подразделяются на:

правоустанавливающие, то есть те, с внесением которых законодательство связывает возникновение, изменение и прекращение правосубъектности, либо соответствующих прав и обязанностей. К таким, например, относятся данные о реорганизации юридического лица31, принятии решения о добровольной ликвидации, данные о правовых последствиях совершенной сделки по отчуждению доли в уставном капитале общества с ограниченной ответственностью32 и т.д.;

данные, которые фиксируют состоявшийся факт (обстоятельство), возникновение которого не связано с внесением изменений в ЕГРЮЛ. Например, сведения о лицензиях, полученных юридическим лицом33. Трудовые отношения с лицом, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа юридического лица, возникают на основании сложного юридического состава в виде прохождения процедуры его назначения (избрания) и последующего заключения трудового договора (ст. 275 ГК РФ) и прекращаются по основаниям, установленным трудовым законодательством. Процедура внесения соответствующих сведений в ЕГРЮЛ не имеет в данном случае правоустанавливающего значения, а лишь фиксирует состоявшийся факт возникновения либо прекращения соответствующих трудовых, корпоративных правоотношений;

фактические данные о юридическом лице возникновение которых не связано с их включением в какие-либо реестры (например, адрес электронной почты юридического лица).

В этой связи представляется что установление ограничений на внесение изменений в ЕГРЮЛ в отношении данных, возникновение которых не связано с внесением записей в указанный реестр, а обусловлено иными установленными законом юридическими фактами (например, о предоставлении лицензии, о введение арбитражным судом процедуры банкротства, об изменении паспортных данных лица, уполномоченного действовать от имени юридического лица без доверенности и т. д.) не вполне согласуется с целями такого запрета, а порою могут противоречить обязательным требованиям законодательства либо обязанностям, исполнение которых возложено судебным актом.

В настоящее время в правоприменительной практике устанавливаются ограничения на внесение изменений в ЕГРЮЛ, связанные с:

изменением состава участников юридического лица, а также их долей в уставном капитале34;

изменением сведений о размере уставного капитала35;

изменением места регистрации юридического лица36;

внесением записи о принятии решения о ликвидации юридического лица, о формировании ликвидационной комиссии или о назначении ликвидатора, о составлении промежуточного ликвидационного баланса37,

внесением записи о начале процедуры реорганизации, записи о прекращении юридического лица в результате реорганизации и (или) государственной регистрации юридического лица путем реорганизации38.

Фактически ряд указанных ограничений препятствует совершению действий не только для регистрирующего органа, но и для соответствующих органов юридического лица и его участников по принятию решений об изменении учредительных документов, о применении процедуры добровольной ликвидации юридического лица.

При вынесении постановления о запрете на внесение изменений в ЕГРЮЛ указывается конкретный перечень ограничений, которые вводятся указанным постановлением. В каждом случае объем устанавливаемых ограничений должен определяться характером требования, подлежащего принудительному исполнению, а также соответствовать принципам, содержащимся в ст. 4 Закона об исполнительном производстве (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.07.2017 № Ф05-9212/2017 по делу № А40-224281/201639).

Судебная практика исходит из того, что установление запрета в отношении всех, а не отдельных изменений, вносимых в ЕГРЮЛ, противоречит таким принципам исполнительного производства, как законность, соотносимость объема требований и не отвечает задачам исполнительного производства по полному, правильному и своевременному исполнению требований исполнительного документа40 (хотя ранее применение именно таких ограничений признавалось правомерным41).

При этом отдельные вводимые постановлением судебного пристава-исполнителя ограничения могут носить не абсолютный характер, а быть обусловленными определенными обстоятельствами.

Например, для запрета на изменение сведений о размере уставного капитала может быть сделано исключение для случаев, когда такие изменения связаны с увеличением его размера, и, соответственно, увеличением имущественной массы (активов) должника-организации, за счет которого возможно исполнить требования, содержащиеся в исполнительном документе. Для запрета на внесение изменений в части адреса должника-организации могут быть сделаны исключения для случаев, когда должник-организация представляет документы, на основании которых будет отменено ранее принятое решение налогового органа о признании адреса недостоверным.

Вынесенное постановление направляется сторонам исполнительного производства – для сведения, а также в налоговый орган – для исполнения.

Срок действия устанавливаемых ограничений на внесение изменений в ЕГРЮЛ определяется общими условиями, установленными законодательством об исполнительном производстве для любых ограничительных мер, а именно: они действуют до исполнения требований, содержащихся в исполнительном документе либо до окончания (прекращения) исполнительного производства по иным основаниям, либо до наступления условий, с которым законодательство связывает отмену данных ограничений.

Отдельные ограничения, при наличии иных заслуживающих внимание обстоятельств, могут быть отменены в связи с тем, что изменение соответствующих данных, содержащихся в ЕГРЮЛ, обусловлено необходимостью исполнения нормативных актов федеральных органов исполнительной власти или судебных актов.

Например, на основании приказа Министра обороны Российской Федерации от 23.06.2017 № 396, который издан во исполнение Указа Президента Российской Федерации от 29.12.2016 № 727 «Об упразднении Федерального агентства специального строительства», принято решение о реорганизации федерального государственного унитарного предприятия. В связи с этим ранее установленный судебным приставом-исполнителем запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ отменен. При рассмотрении спора в судебном порядке действия судебного пристава-исполнителя признаны правомерными (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 29.11.2018 № Ф05-19587/2018 по делу № А40-223737/201742).

Согласно п. 2 ст. 57 ГК РФ, в случаях, установленных законом, реорганизация юридического лица в форме его разделения или выделения из его состава одного или нескольких юридических лиц осуществляется по решению уполномоченных государственных органов или по решению суда. Таким образом, наличие вступившего в законную силу судебного акта о принудительной реорганизации должника-организации, являющегося в силу ч. 1 ст. 6 Федерального конституционного закона от 31.12.1996 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» обязательным для всех без исключения органов государственной власти, будет основанием для отмены установленных судебным приставом-исполнителем ограничений в указанной части.

Наиболее часто запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ применяется в отношении должников-организаций имеющих организационно-правовую форму общества с ограниченной ответственностью. Указанное обусловлено, прежде всего тем, что создание юридических лиц в организационно-правовой форме обществ с ограниченной ответственностью наиболее распространено43.

Тем не менее возможность совершения указанного исполнительного действия не ограничена какими-либо организационно-правовыми формами юридических лиц. Такое исполнительное действие может быть совершено в отношении, например, унитарного предприятия44.

Запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ может быть установлен по исполнительным производствам содержащим требования как имущественного, так и неимущественного характера.

При этом не является обязательным условие о том, что требования, содержащиеся в исполнительном документе, должны быть связаны с разрешением корпоративного спора.

Например, по исполнительному производству неимущественного характера судебным приставом-исполнителем установлен указанный запрет в отношении должника-организации. Последней приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя.

Отказывая в удовлетворении заявленных требований суд обратил внимание на то, что сам по себе установленный запрет на весенние изменений в ЕГРЮЛ не может привести к исполнению исполнительного документа, однако, в связи с длительным неисполнением должником-организацией вступившего в закону силу решения суда данный запрет фактически направлен на понуждение последнего к исполнению требований неимущественного характера. При этом указанный запрет не препятствует должнику-организации осуществлять свой основной вид деятельности (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 22.01.2021 № Ф03-5750/2020 по делу № А73-8744/202045).

В другом случае по исполнительному производству неимущественного характера (об устранении препятствий в передаче электрической энергии) должником-организацией также приняты меры по оспариванию постановления судебного пристава-исполнителя о внесении изменений в ЕГРЮЛ. В обоснование своего требования должником-организацией указано на то, что запрет по внесению в ЕГРЮЛ изменений не может привести к устранению препятствий в передаче электрической энергии, что данная мера несоразмерна заявленным требованиям, не связана непосредственно с предметом исполнительного производства, предмет исполнения не связан с корпоративным спором или с другим спором, по которому исполнение обеспечивалось бы установленным запретом.

Суд отказывая в удовлетворении заявленных требований обратил внимание на то, что хотя объявленный судебным приставом-исполнителем запрет непосредственно не может привести к устранению препятствий в передаче электрической энергии, однако, данная мера направлена именно на ограничение должника в осуществлении ряда его прав в целях понуждения последнего к исполнению требований неимущественного характера, содержащихся в исполнительном документе46.

Судебная практика сформировала ряд критериев, при которых устанавливаемый судебным приставом-исполнителем запрет на внесение изменений в ЕГРЮЛ может быть признан неправомерным.

Так, при исполнении исполнительного документа о применении обеспечительных мер судебный пристав-исполнитель вправе совершать только те действия, которые указаны в исполнительном документе.

Таким образом, если исполнительный документ о применении обеспечительных мер не содержит указания на возможность установления запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ и сама суть принятых обеспечительных мер не предполагает возможности применения указанной меры, то такое постановление может быть признано неправомерным (Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 17.04.2015 № Ф09-1973/15 по делу № А50-22692/201447).

Анализ судебной практики также указывает на то, что подобный запрет признается неправомерным в случае, если данная мера применена по исполнительному производству, возбужденному на основании исполнительного документа об обращении взыскания на конкретные объекты имущества, в том числе находящиеся в залоге (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 05.11.2020 № Ф05-16798/2020 по делу № А40-89303/2020).

В целом судебная практика исходит из позиции об избыточности установления ограничений на запрет внесения изменений в ЕГРЮЛ в части руководителя должника-организации (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 15.06.2021 № Ф08-4253/2021 по делу № А32-45838/202048). Так, рассматривая один из споров Арбитражный суд Волго-Вятского округа в Постановлении от 18.10.2021 № Ф01-5641/2021 по делу № А31-15663/2020 пришел к выводу о том, что поскольку предмет исполнения по сводному исполнительному производству, в рамках которого вынесено постановление о запрете на внесение изменений в ЕГРЮЛ в части руководителя должника-организации носит имущественный характер и не связан с исполнением судебного акта по спору, по которому исполнение обеспечивалось бы указанным запретом, принятая судебным приставом-исполнителем мера не соотносится с характером подлежащего исполнению требования, содержащегося в исполнительном документе, и является чрезмерной.

Седьмой арбитражный апелляционный суд в постановлении от 22.02.2023 № 07АП-11536/2022 по делу № А03-10191/2022 удовлетворяя заявленное должником-организацией требование, исходил из того, что запрет совершения регистрационных действий по внесению в ЕГРЮЛ изменений в сведения о лице, имеющем право действовать без доверенности от имени должника, не связан с имущественным долгом должника и возможностью его взыскания; при этом признал, что установление запрета в отношении иных сведений, вносимых в ЕГРЮЛ, отвечает задачам исполнительного производства, является соразмерным поведению должника, добровольно не исполняющего продолжительное время требования исполнительных документов49.

При рассмотрении спора о правомерности применения подобных ограничений в рамках дела № А40-17420/2022 суды, признав постановление судебного пристава-исполнителя неправомерным, исходили из того, что личность руководителя не связана с имущественным долгом организации-должника и возможностью взыскания этого долга; запрет внесения в Единый государственный реестр юридических лиц изменений, касающихся сведений о физическом лице, имеющем право действовать без доверенности от имени общества, не связан с требованиями имущественного характера, не соответствует ст. 37 Конституции Российской Федерации, ст. 4 Трудового кодекса Российской Федерации (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.11.2022 № Ф05-28115/2022 по делу № А40-17420/202250).

Аналогичная позиция по установлению ограничений в части запрета на внесение изменений в части лица, имеющего право действовать от имени должника-организации без доверенности, изложены в Постановлениях Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 29.09.2016 № Ф01-3865/2016 по делу № А79-10800/2015, от 17.09.2015 № Ф01-3735/2015 по делу № А82-17938/2014, Постановлениях Арбитражного суда Московского округа от 30.09.2022 № Ф05-20914/2022 по делу № А40-24582/2022, от 17.08.2022 № Ф05-16604/2022 по делу № А40-277538/2021, от 02.06.2020 № Ф05-7091/2020 по делу № А40-183672/2019, от 19.06.2019 № Ф05-19132/2018 по делу № А40-89017/2018, от 05.09.2017 № Ф05-12686/2017 по делу № А40-66198/2017, Постановлении Арбитражного суда Центрального округа от 02.09.2019 № Ф10-3944/2019 по делу № А09-7710/2018, Апелляционном определении Московского городского суда от 14.02.2018 № 33а-436/2018 и т. д.).

Таким образом, в целом придерживаясь указанной позиции органы судебной власти исходят из позиции о разделении обязательств юридического лица и физического лица, исполняющего функции исполнительного органа, необоснованности применения ограничительных мер в отношении указанного физического лица по обязательствам должника-организации51, а также недопустимости фактического ограничения трудовых прав руководителя должника-организации по основаниям, связанным с неисполнением юридическим лицом своих обязательств.

Вместе с тем в отдельных случаях суды признают правомерными действия судебного пристава-исполнителя по установлению запрета на внесение изменений в сведения о лице, имеющем право действовать без доверенности от имени юридического лица (Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 29.11.2019 № Ф01-6441/2019 по делу № А31-3942/201952).

Так при рассмотрении дела № А40-150105/22 суды пришли к выводу о том, что установление запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ, связанных с изменением данных о руководителе должника-организации, является правомерным. Изменение данных о руководящем лице в ЕГРЮЛ ставит под угрозу возможность взыскания задолженности (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.12.2022 № 09АП-80017/2022 по делу № А40-150105/202253).

В другом случае Арбитражный суд Северо-Кавказского округа в Постановлении от 11.05.2021 № Ф08-644/2021 по делу № А32-23448/2020 пришел к выводу о том, что необходимость осуществления регистрации в Едином государственном реестре юридических лиц смены единоличного исполнительного органа должника-организации не свидетельствует о незаконности постановления судебного пристава о запрете на внесение изменений в ЕГРЮЛ. Если такая замена необходима для своевременного исполнения требований исполнительных документов, должник-организация вправе обратиться к судебному приставу в рамках сводного исполнительного производства с заявлением об отмене названной меры в соответствующей части.

В то же время установление ограничений на внесение изменений связанных с составом участников юридического лица, в том числе в связи с выходом участников должника-организации в форме общества с ограниченной ответственностью, судами признаются правомерными (Постановления Арбитражного суда Московского округа от 13.10.2022 № Ф05-24393/2022 по делу № А40-255317/2021, от 24.08.2022 № Ф05-13803/2022 по делу № А40-266410/2021, Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 28.04.2021 № Ф07-4599/2021 по делу № А21-2430/2020, Апелляционное определение Московского городского суда от 19.10.2022 по делу № 33а-5615/2022).

Так, рассматривая один из споров Арбитражный суд Московского округа в Постановлении от 08.11.2022 № Ф05-26045/2022 по делу № А40-233802/2021 обратил внимание на то, что установление запрета в отношении изменений, вносимых в ЕГРЮЛ, в том числе изменений в сведения о составе участников общества с ограниченной ответственностью, не противоречит таким принципам исполнительного производства, как законность, соотносимость объема требований и отвечает задачам исполнительного производства по полному, правильному и своевременному исполнению требований исполнительного документа.

При рассмотрении спора по делу № А41-70224/2019 суд признал правомерным установленный запрет в том числе в части ограничения на регистрацию сделок, совершаемых участниками общества с ограниченной ответственностью по распоряжению принадлежащими им долям в уставном капитале (Постановления Арбитражного суда Московского округа от 10.06.2020 № Ф05-3500/2020 по делу № А41-70224/2019, от 02.12.2019 № Ф05-19625/2019 по делу № А40-228342/2018, Апелляционное определение Свердловского областного суда от 08.11.2018 по делу № 33а-19526/2018).

В отдельных случаях указанные ограничения, в части реализации участниками обществ с ограниченной ответственностью долей в уставном капитале и последующего внесения изменений в ЕГРЮЛ, признаются неправомерными.

Например, рассматривая один из споров Арбитражный суд Уральского округа в Постановлении от 09.06.2023 № Ф09-3128/23 по делу № А76-28331/2022 указал на неправомерность примененного ограничения в части внесения изменений в отношении участника должника-организации, реализовавшего по возмездной сделке принадлежащую долю в уставном капитале.

Суд посчитал, что само по себе наложение запрета на совершение отдельных регистрационных действий в отношении сведений, касающихся должника, не противоречит Закону об исполнительном производстве, однако в рассмотренном случае ведет к существенному нарушению прав третьих лиц, не являющихся участниками исполнительного производства, в той мере, в которой препятствует реализации ими права собственности на доли в уставном капитале организации должника. Поскольку требования, предъявленные к должнику, являются имущественными, суды сочли, что смена одного из его участников, чья доля составляет 5%, не может повлечь за собой какие-либо неблагоприятные последствия для взыскателя, затруднить или сделать невозможным исполнение требований исполнительного документа о получении денежных средств. При этом ранее тот же суд по аналогичному спору высказывал прямо противоположную позицию (см. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 16.12.2020 № Ф09-6805/20 по делу № А60-23507/2020).

Несмотря на то, что возможность установления запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ прямо не предусмотрено Законом об исполнительном производстве, применение указанных ограничительных мер учитывается судами при рассмотрении споров, связанных с оценкой полноты принимаемых судебными приставами-исполнителями мер, в том числе при принятии решения об окончании исполнительного производства на основании п. 3, 4 ч. 1 ст. 46 Закона об исполнительном производстве, прекращении исполнительного производства (см., например, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 11.07.2019 № 305-ЭС19-10294 по делу № А40-143642/2018, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 27.07.2021 № 307-ЭС21-11944 по делу № А21-2410/2018, Определение Верховного Суда Российской Федерации от 12.04.2021 № 305-ЭС21-4094 по делу № А40-987/2020, Постановления Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 12.05.2023 № Ф01-1624/2023 по делу № А11-2668/2022, от 01.11.2018 № Ф01-4385/2018 по делу № А79-14189/2017, Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 05.09.2018 № Ф02-4009/2018 по делу № А33-30040/2017, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 25.01.2023 № Ф05-34454/2022 по делу № А40-86065/2022 и т. д.).

Непринятие мер по установлению запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ, в случае если указанное обстоятельство повлекло невозможность обращения взыскания на имущество должника-организации, может являться основанием для признания незаконным бездействия судебного пристава-исполнителя (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 05.07.2023 № Ф08-5435/2023 по делу № А61-3211/202254).

В то же время сам по себе, в отрыве от фактических обстоятельств конкретного исполнительного производства, факт непринятия мер по установлению запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ не может быть признан неправомерным (Постановление Второго арбитражного апелляционного суда от 05.02.2019 № 02АП-9042/2018 по делу № А17-3580/2017 в рамках которого Постановлением Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 26.06.2019 № Ф01-2379/2019 данный судебный акт оставлен без изменения55).

Таким образом, анализ правоприменительной, в том числе судебной практики по установлению судебным приставом-исполнителем запрета на внесение изменений в ЕГРЮЛ показывает, что в целом базовые подходы (в том числе основания и условия применения указанной меры) к совершению указанного исполнительного действия вполне сформированы.

Вместе с тем выработка общих подходов к порядку применения мер государственного принуждения в рамках правоприменительной практики без определения соответствующих критериев в нормах позитивного права не может соответствовать принципам организации правовой системы в рамках системы права, основанной на принципах континентальной правовой семьи.

Полагаем, что со временем соответствующие положения найдут свое отражение в нормативном акте, определяющем условия и порядок принудительного исполнения исполнительных документов.

2. В связи с неисполнением должником-организацией, являющейся управляющей компанией, требований, содержащихся в исполнительных документах о взыскании денежных средств, судебным приставом-исполнителем вынесено постановление о запрете совершения действий, которым должнику-организации запрещено совершать действия, направленные на досрочное прекращение деятельности по управлению многоквартирными домами (в том числе производить расторжение договоров в одностороннем порядке; по соглашению сторон; направлять уведомления о прекращении действия договоров в связи с истечением их срока действия; совершать действия по переводу жилого фонда, находящегося на обслуживании у должника-организации на обслуживание к иной организации либо к иной управляющей компании), запрещено Департаменту государственного жилищного и строительного надзора Свердловской области вносить изменения в реестр лицензий Свердловской области, направленные на исключение из реестра и закрепление за иной управляющей компанией домов, закрепленных за должником-организацией.

Должником-организацией приняты меры по оспариванию указанного постановления судебного пристава-исполнителя.

При оценке данного постановления суды исходили из того, что оспариваемое постановление соответствуют действующему законодательству и не нарушает права и законные интересы заявителей.

Перечень исполнительных действий, приведенный в ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве, не является исчерпывающим, и судебный пристав-исполнитель вправе совершать иные действия, необходимые для своевременного, полного и правильного исполнения исполнительных документов, если они соответствуют задачам и принципам исполнительного производства, не нарушают защищаемые федеральным законом права должника и иных лиц.

Из материалов дела установлено, что для управляющей организации единственным способом получения денежных средств является плата за оказанные услуги по управлению многоквартирными домами.

Следовательно, принятые судебным приставом меры направлены на сохранение названных ликвидных активов должника, его способности к погашению финансовых обязательств кредиторов. При этом принятие запретительных мер способствует предотвращению возможного недобросовестного поведения должника.

Постановление судебного пристава-исполнителя о запрете на совершение должнику действий, направленных на досрочное прекращение деятельности по управлению многоквартирными домами, вынесено в целях обеспечения исполнения решений арбитражного суда о взыскании денежных средств.

Ссылки на то, что указанные принудительные меры ограничивают права собственников помещений в многоквартирных домах на избрание новой управляющей компании, безосновательны, их принятие не лишает собственников помещений права на расторжение договора управления с должником при наличии предусмотренных ст. 162 ЖК РФ оснований.

Данное постановление направлено именно на ограничение целенаправленного лишения должника источников дохода в пользу аффилированных с ним лиц.

Таким образом, суд пришел к выводу о том, что оспариваемый ненормативный акт соответствует требованиям законодательства (Определение Верховного Суда Российской Федерации от 24.09.2020 № 309-ЭС20-10054 по делу № А60-23853/2019).

С точки зрения применения ограничительных мер в ходе принудительного исполнения судебных актов и актов иных уполномоченных органов правоотношения, возникающие из лицензирования, а также возможные объекты, в отношении которых рассматривалась возможность устанавливать соответствующие ограничения, следует различать в трех возможных проявлениях, а именно:

во-первых, как предоставленную должнику лицензию на осуществление отдельных видов деятельности;

во-вторых, как право на осуществление отдельных видов деятельности, подтвержденное лицензией;

в-третьих, как саму деятельность, возможность совершения которой предоставлена лицензия, осуществление которой приводит к формированию материальных (в том числе денежных) активов, на которые в последующем может быть обращено взыскание.

В настоящее время наибольшее распространение получила практика установления ограничений (запрета) на прекращение правоотношений по управлению многоквартирными домами и, соответственно, на прекращение действия лицензии на осуществление указанного вида деятельности.

В соответствии с ч. 1 ст. 192 ЖК РФ, деятельность по управлению многоквартирными домами осуществляется управляющими организациями по лицензии на осуществление предпринимательской деятельности по управлению многоквартирными домами, предоставленной органом государственного жилищного надзора на основании решения лицензионной комиссии субъекта Российской Федерации.

В силу п. 1 ч. 1 ст. 195 ЖК РФ, сведения о лицензировании деятельности по управлению многоквартирными домами, лицензиатах, осуществляющих или осуществлявших данный вид деятельности, содержатся в реестрах, в том числе в реестре лицензий субъекта Российской Федерации.

Установление запрета на совершение действий должником-управляющей компанией и лицензирующим органом действий по прекращению деятельности по управлению многоквартирными домами по исполнительным производствам применяется судебными приставами-исполнителями относительно не продолжительное время.

Специальные нормы, определяющие условия и порядок применения указанной меры как в законодательстве об исполнительном производстве, так и в жилищном законодательстве отсутствуют. В этой связи при применении данной меры судебные приставы-исполнители и суды исходят из положений п. 17 ч. 1 ст. 64 Закона об исполнительном производстве, п. 42 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17.11.2015 № 50 о расширительном толковании нормы, определяющей перечень исполнительных действий, которые может совершать судебный пристав-исполнитель (см. например, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 14.11.2019 № Ф09-7492/19 по делу № А60-21670/201956, Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 28.10.2022 № Ф10-4328/2022 по делу № А14-5976/2021).

В то же время указанная мера широко применяется судебными органами в качестве меры обеспечения исковых требований по рассматриваемым ими делам.

Кроме ограничений по прекращению лицензируемой деятельности по управлению многоквартирными домами в правоприменительной практике применялись запреты в отношении иных видов деятельности, например, запрет на совершение действий по исключению из госреестра в отношении лицензии на пользование недрами (Постановления Четвертого арбитражного апелляционного суда от 26.07.2017 № 04АП-3514/2017 по делу № А58-1838/2017, от 01.09.2015 № 04АП-4186/2015 по делу № А78-2815/2015).

В рамках исполнительного производства информацию о наличии у должника лицензии судебный пристав-исполнитель может получить:

в органе, осуществляющим лицензирование соответствующего вида деятельности;

из сведений, содержащихся в Едином государственном реестре юридических лиц (п. «м» ч. 1 ст. 5 Федерального закона от 08.08.2001 № 129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей»).

Целью установления запрета на совершение действий по переводу жилого фонда должника является обеспечение исполнения исполнительного документа, содержащего требование имущественного взыскания, исключение факта выбытия из управления должника-организации жилищного фонда, сохранение ликвидных активов должника-организации и ее способности к погашению финансовых обязательств.

В соответствии с ч. 6 ст. 198 ЖК РФ исключение сведений о многоквартирном доме из реестра лицензий субъекта Российской Федерации является основанием для прекращения лицензиатом деятельности по управлению таким многоквартирным домом в порядке, установленном ст. 200 ЖК РФ. С даты исключения сведений о многоквартирном доме из реестра лицензий субъекта Российской Федерации лицензиат не вправе осуществлять деятельность по управлению таким многоквартирным домом, в том числе начислять и взимать плату за жилое помещение и коммунальные услуги, выставлять платежные документы потребителям, за исключением случаев, предусмотренных ч. 3 ст. 200 ЖК РФ57.

Сам запрет на осуществление указанного лицензируемого вида деятельности непосредственно не приводит к обращению взыскания на денежные средства или иное имущество должника. Соответственно указанной мере не присущи признаки мер принудительного исполнения, указанные в ст. 68 Закона об исполнительном производстве.

Таким образом, по своей правовой природе указанный запрет является исполнительным действием58 создающим условия для последующего применения мер принудительного исполнения в виде обращения взыскания на денежные средства, которые в будущем поступят в собственность должника-организации от управления жилищным фондом (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 18.05.2023 № Ф07-4919/2023 по делу № А56-76902/202259, Постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.04.2023 № 17АП-1523/2023-АК по делу № А60-63588/2022).

Поскольку рассматриваемая мера является исполнительным действием, а специальные нормы, определяющие условия его совершения в законодательстве отсутствуют, то для его применения должны быть налицо общие условия, предусмотренные ст. 14, 64 Закона об исполнительном производстве. Решение об установлении данных ограничений оформляется постановлением должностного лица ФССП России.