Читать онлайн Трудный выбор бесплатно

Глава 1

Позже, не однажды в её памяти возникало то кафе, стены которого были отделаны под старину, под грубо обточенный гранит. Заняв столик в углу, компания студентов отмечала сдачу очередного экзамена. Восклицания, смех, несдержанное веселье, каждый из этой небольшой компании пытался вспомнить своё, студенты ещё шумно переживали недавнее волнение и тревогу перед серьёзными испытаниями.

– Вадик, открой свой секрет, а? Самый сложный предмет, а у тебя и опять отлично, – всерьёз выспрашивала миловидная девушка, не сводя своего взгляда с юноши, что скромно сидел, держа перед собой кружку пива.

– На лекции не ходишь, – поддержала её светловолосая с голубыми пронзительными глазами блондинка, что, наслаждаясь потягивала из трубочки алкогольный коктейль.

– А зачем ходить? – пожал плечами Вадик. – Зачем забивать голову всякими глупостями? Кому нужен этот научный коммунизм? Говорят, за границей и без научного коммунизма люди неплохо живут.

– Ладно, пусть там как хотят живут, это их дело, всё же открой свою тайну. Она же согласись, есть. Может и мы на лекции не будем ходить, – красивая кареглазая девушка, за которой следил Вадик догадалась, что далеко не первая отличная отметка получена не за знания, однако никто никогда из друзей за студентом никаких махинаций не замечал.

– Если честно, вы хоть одну лекцию за четыре года прогуляли? – допытывался Вадик.

– Ну, по болезни, других уважительных причинах, даже не одну, десятки.

Этот беззаботный шаловливый смех, улыбка, юмор трогали его. На все его знаки внимания ответом были неподдельное, естественное, уж очень заразительное веселье, эти милые ямочки на лице, насмешливая искорка в глазах.

– Я не понимаю, кому он нужен, этот имидж первой студентки на курсе? Ну стипендия на пару рублей больше, – Вадиму явно хотелось перевести разговор на другую тему.

– Нет, ты всё-таки ответь на вопрос, – разгадал тактику друга ещё один представитель сильного пола, который оказался в этой компании.

– Ну, вы меня достали… – казалось, Вадик сдался. – Ладно, учитесь… – руки его медленными движениями, словно ещё сомневаясь в правильности своих действий, не решаясь открыть секрет, поднялись к лацканам пиджака, приоткрыли его так, чтобы было видно только тем, кто близко сидел за столом, как будто это была страшная тайна. На внутренних бортах пиджака студенты увидели несколько карманов, из которых выглядывали исписанные полоски бумаги. – Что, удовлетворены?

За соседним столиком также сидели молодые люди, только были они в одинаковой военной форме с курсантскими погонами на плечах. Своё очередное увольнение они проводили, как и студенты, в кафе.

Молодой задиристый звонкий девичий смех притягивал внимание военных.

Наталья Ануфрович, избегая назойливых взглядов Вадима, в который раз натыкалась на взгляды юноши в прекрасно подогнанной военной форме. Простое, с правильными чертами лицо с открытым взглядом красивых, немного грустных глаз понравился ей сразу. Но за привлекательной внешностью почему-то ей хотелось видеть черты мужественности, порядочности, достоинства и надёжности. Она уже знала – за привлекательностью часто прячутся не лучшие черты человека. Когда-то, ещё на первом курсе Вадим также притягивал её внимание – высокий, стройный блондин, которого нельзя было не заметить. И он из всех девушек курса выбрал её. Только ненадолго хватило его ухаживаний и внимания. Надолго запомнила она его слова: «Ты, Наталья, девушка что надо, но вот если бы ты была более простой и современной…» Только почему эти современные и более сговорчивые и с их курса, других курсов и факультетов так быстро ему надоедали? А её несовременность, неприступность, неподатливость скорее всего болезненно задевали его самолюбие.

– Наташка… Ты же не такая. Не верю своим глазам. Неужели ты сдалась, не удержалась перед военным мундиром? – заметил Вадим заинтересованные взгляды девушки, направленные на соседний столик, и не смог промолчать.

– Вадим, ты столько лет корпишь над историей, кажется и не плохие отметки получаешь, неужели ничего не осталось от лекций и практических занятий? – с иронией отвечала Наташа. – Во все времена гусары, драгуны, кавалеристы, лётчики, а сейчас и десантники считались образцом мужества, достоинства, и как правило, имели особенный успех у женщин. И я не какая-то особенная, а обычная женщина, – парировала она упрёк парня, не спуская взгляда с курсанта.

За соседним столиком военные также заметили эту перестрелку взглядов. Один из них решил дать совет другу, остудить его пыл:

– Юрка, ты что? Тоже мне нашёл время… У нас скоро распределение, пошлют на Дальний Восток или в Среднюю Азию, подумай, разве поедет с тобой такая красотка в тьмутаракань? А если она первокурсница?

– А мы сейчас узнаем, кто и что она, на каком курсе… – курсант решительно поднялся и направился к выходу.

– Наташка, – блондинка, что сидела рядом, заметила исчезновение курсанта, посочувствовала. – Что же ты такого симпатичного мальчика напугала? Ну и чего ты на него уставилась? Это же совсем не так делается, – самоуверенно, с укором сказала подруга.

– Юлька, она же совсем другие науки изучала, – поддержал блондинку Вадим.

– Давно известно, что самое главное ВУЗ – удачное замужество.

– Но и ты не сумела поступить в это заведение…

– Не беспокойся, я зря время не теряла. Три кандидатуры на примете. Один из них уже сделал предложение, другой почти созрел, но я надеюсь на третьего, он у меня самый перспективный.

– Смотри не прогадай, сделай правильный выбор, предупредила Наташа подругу.

– Девчонки, что-то будет, – первой заметила курсанта, что вернулся в кафе Лена Марченко. В руках юноша держал цветы. – Какой красивый букет! Бедный мальчик, наверное, последние деньги отдал, сейчас цветы такие дорогие. Интересно, интересно, для кого такой букет?

Обе компании, забыв о правилах приличия, следили за курсантом с букетом, который лёгкими шагами направился к официантке за стойкой. Девушка вырвала из блокнота листок, подала его курсанту, который достал из кармана ручку, склонился над стойкой. Через минуту послание и букет были в руках Наташи.

– Ну, что молчишь? Читай, – не удержалась от любопытства Юля.

– Да, читай…

–Не много ли вы захотите… Это же мне записка, а не вам, – всерьёз обиделась на бесцеремонные требования Наташа.

– Нам же тоже интересно – в голосе Юли ничего, кроме наивной детской просьбы не было.

Молчал только Вадим.

Под любопытными взглядами при полном молчании Наташа глазами пробежала по тексту записки, где было написано: «Скажи, пожалуйста, веришь ли ты в любовь с первого взгляда? Через месяц я могу оказаться во Владивостоке. Мой товарищ не верит, что современные женщины могут, как когда-то жёны декабристов, поехать за ними в Сибирь.

– Ты ответ напиши, – подсказал Вадим. – Он же ждёт…

– Напишу, – Наташа достала из сумочки ручку. – Меня спрашивают, смогу ли я за любимым поехать на берег Тихого океана?

– Ну что, поедешь, или пешком пойдёшь?

– У меня нет секретов от друзей. Напишу, что я не жена декабриста, но за настоящим мужчиной поеду хоть на край света.

– Настоящие мужчины зовут на берег Чёрного, на крайний случай, Азовского моря, – бросила Юля.

– И с этим я не согласна, – Наташа взялась за ручку. Настоящие мужчины зовут под венец.

В ответной записке Наташа написала, что верит в любовь с первого взгляда, и что ждёт курсанта возле кафе у выхода, ещё написала, что любовь требует проверки, даже если она с первого или второго взгляда. Получив записку, курсант поднялся из-за столика, встала, чтобы покинуть компанию и Наташа.

Тот вечер навсегда остался в её памяти как самое дорогое воспоминание её жизни в студенческие годы.

Глава 2

Он оказался совсем не таким, каким был в тот вечер, не было в нём той сдержанности и достоинства. Был он просто весёлым, напористым, порой несдержанным, даже бесшабашным. Он же представлял её живой и весёлой, она же оказалась спокойной, рассудительной, даже меланхоличной.

Но та ниточка, что связала их с момента, когда их глаза встретились и задержались друг на друге, оказалась сильнее первых разочарований и идеалистических ожиданий. Чувство, которое возникло и крепло, прощало многое, было главным в их жизни.

Все эти годы, когда муж в какой-либо компании начинал рассказывать о том, как познакомился с женой и сразу сделал предложение, эту историю ей, казалось, знакомые слышали не один раз. Но она не обижалась. В своём юношеском максимализме, желании свернуть горы, изменить мир, не потеряв при этом достоинства, чести не только на словах, но и в делах, они были очень похожи. Вот только у мужа этот запал быстро прошёл.

Того бесшабашного, задиристого Юрки ей часто сейчас не хватало. С другой стороны, если бы его отношения к жизни не изменились, не стали более земными, вряд ли бы имела она такой обустроенный быт, это чувство безопасности и защищённости, которое чувствует сейчас.

Сама Наталья Николаевна не могла предать свои принципы, не получалось такое у неё. В школе, где она работала все пользовались её добрым характером. Другие педагоги ставили по просьбе родителей завышенные отметки, закрывали глаза на разные хитрости и махинации на экзаменах. За это в знак признательности принимали подарки. Она так не могла.

Для мужа его убеждения оказались не застывшей догмой. Приходилось учиться жить и выживать, наблюдая за более успешными сослуживцами, он делал правильные выводы. Не хотел оказаться на задворках, завидовал карьере своих начальников, в итоге за пятнадцать лет службы стал подполковником. На Дальнем Востоке служил недолго, потом были Украина, Германия.

И везде у него получалось достать необходимое, хотя это был самый расцвет эпохи дефицита. И чешский гарнитур, и короб колгот, и ящик мандарин, хотя ничего из перечисленного в магазины не поступало.

После рождения Веры внимания, заботы и любви Наталья Николаевна чувствовала всё меньше. Муж оказался неплохим отцом, хотя Вера так и осталась его любимицей. С младшей дочерью он был более холоден. Словно чувствуя это, Наталья Николаевна недостаток отцовской заботы старалась компенсировать своим вниманием. Вера была ей ближе, она похожа на мать и лицом и фигурой, и характером. Младшая Юля – точная копия отца, в ней легко угадывалась его натура.

Наталья Николаевна переживала, что очередной переезд для старшей дочери будет стрессом. Но в Москве тогда приняли окончательное решение о выводе советских войск из ГДР.

А им нравилось за границей. Семьи военных жили дружно, помогали и поддерживали друг друга – родные, близкие, старые друзья остались за границей. Особенно радовало, что в магазинах можно было приобрести нужную вещь, да и забыли там об очередях.

Каждый год летом, собираясь в отпуск, который проводили у родителей, Наталья Николаевна покупала сладости, гостинцы – летом к бабушке съезжались многочисленные племянники; она с интересом наблюдала, как очаровывали детей красивые упаковки, коробочки, баночки, яркие маечки, обёртки от конфет. Особенно их интересовали жвачки, которые в Союзе не выпускали. Сейчас и детям придётся отвыкать от богатства магазинов, стаять в очередях. Почему-то при воспоминаниях об очередях пред глазами вставали картины, когда она ходила покупать молоко. Люди шли в магазин со своей посудой, это были двух или трёхлитровые бидончики, очень похожие, только рисунки на них были разные. Продавщица в белом помятом халате наливала из большого алюминиевого бидона литровым черпаком из такого же серого метала кому два, кому три литра молока.

Вера заканчивала восьмой класс, училась почти на «отлично», проблемы имела только с математикой. В музыкальной школе до выпускных экзаменов оставался год.

Как сложатся отношения с учителями, учениками на новом месте? Она и тут не нашла близких друзей. Как и Наталья Николаевна, Вера очень тяжело сходилась с новыми детьми и находила друзей не часто.

И вот снова придётся менять школу, учителей, одноклассников. Юле было всегда проще – даже в компании взрослых она чувствовала себя равной со всеми. Была в ней какая-то черта лидера, даже в своей семье она пыталась давать указания сестре, порой родителям. Возможно поэтому отцу нравилась старшая дочь, она больше нуждалась в защите и опеке. Воинскую часть, в которой служил муж, переводили в Беларусь, в небольшой городок, недалеко от границы с Польшей. Ему сказали, что проблем с жильём не будет, с учёбой детей также. А вот с работой для Натальи Николаевны было значительно сложнее. Остаётся постараться перебраться на новое место службы как можно быстрее, тогда появится больше возможностей устроится жене на работу по специальности – кому неизвестно, что самой массовой профессией жён военных остаётся профессия педагога. Вера с трудом привыкала ко всему новому, всё новое пугало её. Тихие ухоженные чистые улицы немецкого городка нравились ей. С другой стороны, как только она всё больше узнавала фактов о зверствах немцев в прошлой войне, с которой не вернулся её дед, понимание того, что предки тех людей, которых она видит, встречает на улицах творили непостижимые для человеческого ума зверства – в ней росли настороженность и недоверие, отчуждённость.

Единственная надежда, о чём мечтала в связи с переездом – навсегда оставить занятия в музыкальной школе. Школьная нагрузка в старших классах с каждым годом значительно увеличивалась, занятия в музыкальной школе каждый день занимали много времени. Для себя она давно решила, что станет врачом.

Небольшой белорусский городок встретил их дождливой погодой, будто не обещая ничего светлого на новом месте. По небу, став в очередь, словно удивительные поезда, ползли косматые тёмные тучи. Сильный ветер гнул молодые берёзки с приметами золотых крапинок в листве, тормошил упругие ветки побуревших тополей.

Дом был старый, построенный ещё до войны. Украшали кирпичное оштукатуренное здание массивные балконы. Их квартира находилась на втором этаже. Удивляли просторные комнаты, высокие потолки. Уехавшие квартиранты оставили часть добротной мебели, видимо рассчитывая на новом месте приобрести что-то новое.

– Ну вот, и нам повезло, – обрадовался отец. – Кажется, и ремонт не понадобиться.

Две последние недели лета прошли в хлопотах по обустройству квартиры. В конце августа обещали устроить на работу Наталью Николаевну. Лето в сфере образования всегда считалось мёртвым сезоном – учителя находились в отпуске.

За этот небольшой промежуток времени Вере удалось уговорить мать, чтобы разрешила отказаться от занятий в музыкальной школе. Свободное время посвящала книгам, только изредка подходили к фортепиано.

Накануне первого сентября отец купил дочкам два букета тёмно-вишнёвых гладиолусов, купленных на рынке. Юля никогда не видела таких цветов и была взволнована такой красотой, даже пожалела, что с ними придётся расстаться.

Классным руководителем нового для Веры класса была учитель математики. Увидела её, когда с родителями носили документы в школу. Ярко-рыжий неестественный цвет волос зачаровывал, обращало на себя внимание и то, что в приятном строгом лице можно было прочитать как доброжелательность, так и требовательность.

Перед началом занятий на линейке Галина Михайловна подвела Веру к новому классу, который при приближении классной с незнакомой девочкой притих.

– Это ваша новенькая, Вера Ануфрович.

Вера поздоровалась, стала в шеренгу со всеми.

– Ни за что не догадаетесь откуда она приехала…

– Галина Михайловна, зачем гадать, когда в наш город переезжает воинская часть.

– От немцев опять драпаем, – послышался едкий, со смешинкой юношеский голос. В поддержку такого суждения кто-то засмеялся, но сразу замолчал, потому что начиналось торжество.

Вера стояла сзади класса и могла видеть, что только самые непоседливые обменивались короткими репликами, теми новостями, что собрались за лето. Обращал на себя внимание юноша, что был одет, в отличие от других парней, в потёртый пиджак с коротковатыми рукавами. Этот пиджак был чистым, но явно не по размеру, парень в этой одежде выглядел долговязым и длинноруким. Он давно вырос из этой одежды, скорее всего зная о недостатках в своём облачении, он словно хотел стать ниже, чем есть на самом деле, стеснялся коротких рукавов, держал руки в карманах. Рубашка, как и пиджак была не новой, потёртой. Но не внешность юноши задержала внимание девушки, она не имела для неё никакого значения, удивил её пронзительный взгляд и доброжелательная улыбка, которая постоянно блуждала на губах. Юноша не мог стоять спокойно, сейчас он аккуратно развязывал белый бант на голове одноклассницы.

– Сенчило, послушай, что говорят, тебе полезно будет, – девушка хоть и стояла в стороне, но знала, кто способен шутить с ней.

– Я тут причём? – кажется юноша обиделся, но тут же обратился к другой однокласснице. – Сулима, ты на каком море провела каникулы, Азовском или Северном?

– Отстань, Сенчило. Я никогда никакого моря не видела.

– Прости, мне показалось, что ты с юга вернулась, – юноше никак не хотелось послушать, о чём говорили педагоги у микрофона.

– Ей загар по наследству достался, он особенный, не смывается, не требует финансовых вложений, – к однокласснику наклонился долговязый и долгоносый, похожий на гуся выфранченный товарищ: под цвет рубашки спелой вишни на груди был повязан тугим узлом малиновый галстук.

– Сенчило, ты уже с первого сентября начинаешь гастроли? – строгим тоном спросила у парня классный руководитель. – Что, новую программу подготовил?

– У него за лето столько творческого вдохновения назапашено, что в начале сентября будет работать без антрактов, – заметил собеседник Сенчилы.

– Я вижу, Гусев, что ты с Сенчилой создали творческий тандем.

– Я не Гусев, Галина Михайловна. Моя фамилия Орлов.

– Прости, опять ошиблась. Но ты же не обижаешься, когда тебя другие так называют.

– Так это другие…

Вера в этот момент прислушалась к необыкновенному, эмоциональному, приятному, мягкому голосу, который принадлежал элегантно одетой в персиковый костюм женщине в очках. Она взяла микрофон вслед за директором и завучем. В её речи не было стандартных шаблонных фраз. С её первых слов Вера поняла, что она обращается к ученикам, которых любила, уважала, которыми гордилась, они были частицей её жизни. Простыми понятными словами она желала им новых открытий в литературе, интересных встреч с друзьями и учителями. Говорила о школе как об одной дружной семье, просила быть добрыми и внимательными друг к другу, помогать и поддерживать товарищей.

– Сазонова, ты слышишь, что говорит твоя любимая учительница? А у тебя никогда не допросишься списать, – Вера вновь услышала голос Сенчилы. – Делай нужные выводы.

Девушка, к которой обращался Сенчило на реплику не отреагировала.

– Ты кому цветы подаришь? – поинтересовалась у Веры одноклассница, что стояла рядом. Небольшого роста, с короткой причёской прямых чёрных жёстких волос, её голубые глаза смотрели на Веру просто, не мигая, требовательно.

– Не знаю, – пожала плечами Вера.

– Давай Наталье Аркадьевне подарим. Она у нас литературу преподаёт. Её все любят… ты не против?

– Нет.

– Тогда давай, – она решительным жестом выхватила из рук Веры букет. —Закончит говорить, я побегу поздравлю. Наши все взрослыми себя считают, без цветов на линейку пришли, а ты молоток…– девушка похвалила новенькую.

Вера ещё не успела разобраться в том, что произошло, правильно ли она поступила, что уступила букет однокласснице, цветы обычно вручают классному руководителю, она и сегодня хотела так поступить, но шустрая девчонка уже бежала с букетом гладиолусов к учителю, что только что закончила поздравление у микрофона. Вернувшись, она вновь обратилась к Вере.

– Ты с царицей наук в каких отношениях?

– Это что, с математикой?

– Соображаешь, смотри ты…

– Ну, так себе

– А конкретно?

– Четвёрки, иногда пятёрки…

– Тогда я с тобой сяду. Ты не бойся, со мной не пропадёшь. Давай сегодня с нами на «клетку»?

– Куда? – не поняла Вера.

– На дискотеку. В парке есть площадка для танцев. Огорожена железными прутьями. Её клеткой называют. Пойдёшь?

– Не знаю, нужно у родителей спросить, может отпустят?

– Неужели тебя предки в неволе держат? У нас в классе все уже на дискотеку ходят. Правда есть такие динозавры, что отстали в своём развитии. Сама увидишь. Что это за экземпляры. Меня Валей зовут, некоторые – Валюшей, а ты Вера, я запомнила.

Кабинет, в который зашёл после общей школьной линейки ученический поток старшеклассников, был просторным, светлым. На стене стенды со знакомыми и не очень формулами. Вера догадалась, что это кабинет математики. Она вместе с небольшой и юркой Валей первыми увидели окрашенный красной блестящей краской пол, парты, покрытые лаком панели, новые обои. Через год всё это будет не узнать, всё вытопчут сотни ног. Только первого сентября можно полюбоваться блестящей чистотой, ощутить свежий запах краски.

Первый урок проводила Галина Михайловна. Повторяли пройденный материал. Если бы взяли новую тему, Вера ни за что бы не поняла, она не могла бы не только понять, но и услышать. Новая знакомая Валюша не молчала ни минутки, давала характеристику каждому ученику.

– На первой парте на среднем ряду Войтик и Войтович, самые заядлые ученицы. Такие зануды, что свет не видел. С ними никто не дружит. Списать у них невозможно.

Недалеко от них сидел самый красивый по словам Вали мальчик в классе – Саша Аверко. Наверное, новенькая также заинтересовала Сашу, оглянувшись назад, встретившись взглядом с Верой, он кивнул головой, что-то прошептал, и Вера по губам догадалась, что это слово «здрасьте». Вера отметила, что Валя явно преувеличивала качества внешности Саши. Нарушали гармонию с безупречными чертами лица, светлыми вьющимися волосами, голубые, почти стеклянные выпученные глаза.

Весёлого парня, который не мог стоять спокойно на линейке, Валя назвала «наш клоун». Отец пьёт, мать одна воспитывает пятерых детей. Он то ли третий, то ли четвёртый в семье, донашивает одежду старших братьев, – Валя не скрывала брезгливости и неуважения, когда говорила про Сенчилу.

У Веры слова одноклассницы вызвали другую реакцию. Чувство жалости вызвала Валюшина характеристика. Что-то похожее переживала Вера, когда видела на улице беззащитного, промокшего под дождём бездомного котёнка. Дома у неё всегда жили и кошка, и собака, обычные беспородные, которых она из жалости подбирала на улице. Когда она три года назад принесла воронёнка с перебитым крылом, мать назвала дом зоосадом.

Нет, получать такой напор информации ей не нужно. Вера решила пересесть от Валюши подальше. На третьей парте в одиночестве сидела девочка с чересчур кучерявыми волосами, которые сзади были перехвачены резинкой. Когда она поднимала от книги голову и смотрела на доску, профиль, силуэт её напоминал ахматовский.

Новое знакомство с Валей угнетало Веру. Неужели и здесь не найдётся человека, который будет интересен, близок, станет другом? Она смотрела на класс. Неужели они также далеки от неё, как далек от её мировосприятия взгляд на мир Вали, которая сидела рядом с ней? А ей так хотелось верить, что тут, наконец, найдёт друзей, ровесников, близких по духу, по интересам, увлечениям.

– Ты меня извини, но я пересяду, – понимая, что эти слова могут обидеть Валю, как можно мягче на первом перерыве заявила Вера.

– Заболтала я тебя, – всё поняв, призналась Валя, но на лице не было и тени обиды. – Я же хотела как лучше, чтобы ты поскорее освоилась. – Иди к Машке, с ней никто не дружит, только Вероника.

Маша действительно не была против, даже обрадовалась желанию новенькой пересесть к ней. Не только лицом Маша напоминала всемирно известную поэтессу. Не совсем обычными были и её манеры, угадывался какой-то прирождённый аристократизм, сдержанность в чувствах, эмоциональная скованность.

Вера прочитала на обложке тетради фамилию девушки, которая говорила о б эстонских корнях, таким образом объясняла не совсем обычный стиль поведения.

В первые дни у малознакомых людей ещё мало тем для разговоров. Интеллигентность, воспитанность не позволяли Маше опуститься до сплетен, критики и субъективных оценок одноклассников. Порой Вере казалось, что Маше вообще нет никакого дела до одноклассников.

Только простоволосая сероглазая девушка приятно оживляла улыбкой лицо Маши. Она сидела за первой партой, на уроке всегда была в очках, которые после урока прятала в зелёный пластиковый футляр. Было видно, что с соседом по парте её объединяло то, что оба не могли похвастать хорошим зрением.

Когда на перерыве она не повторяла урок, то часто выходила из-за перты и, стоя в проходе, взглядом звала машу. Та вежливо звала с собой Веру. Вера, однако, поначалу отказывалась, не желая нарушать близких отношений подруг. После начала присоединяться к их прогулкам по длинным коридорам, по двору школы, где листья на по пожухлых липах почти ежедневно меняли цвет на более тёмный и омертвевший, а клумбы долго пестрели яркими георгинами.

И с каждым днём этих коротких прогулок на перерывах, разговоров на лавочке в школьном дворе Вера ждала всё больше и больше. Девушки делились впечатлениями о прочитанных книгах, увиденных фильмах, передачах на телевидении. Вера получала удовольствие от общения с подругами, её тянуло к ним, как тянет более низкую и менее развитую берёзку не отстать от более рослых грациозных соседок, что растут рядом.

Вера решила вернуться в музыкальную школу. Маша прекрасно играла на фортепиано, а учителем её была мама. Вероника в этом году окончила изучение музыки по классу скрипки. Музыка, разговоры о ней также объединяли девочек.

Глава 3

В конце сентября Маша пригласила подруг на день рождения. Не договариваясь, Вера и Вероника решили, что лучшим подарком будет книга. Вероника подарила сборник стихов поэтов серебряного века, отец Веры смог достать двухтомник Марио Пьюзо «Крёстный отец».

Маша жила вместе с матерью. Отец умер, когда девочке исполнилось семь лет.

Если манеры Маши были сдержанные и грациозные, сочетались с какой-то лёгкостью и открытостью, то в жестах ее матери, чувствовалась чрезмерная самоуверенность, резкость суждений, и хорошо, на первый взгляд, завуалированная властность. Все, сказанное ею, не допускало правильности других мнений и оценок. Но все это было умело заретушировано интеллигентностью и природным тактом.

Небольшая двухкомнатная квартира была обставлена со вкусом. Дом имел скорее не жилой, а музейный вид – любовь к порядку и чистоте чувствовалась во всем. В традиционном для времени, поставленном возле одной из стен ряду шкафов не было ничего лишнего. На полке шкафа стояла статуэтка Пушкина, тут же в рамке рисунок графики, который напоминал Машин профиль. На полке ниже два портрета – Ахматовой и Блока.

Стол был скромным, однако сервирован со вкусом. Удивлял торт – размерами и украшениями из крема и фруктов.

– Верочка, ты, Маша мне говорила, собираешься в медицинский, – даже это уменьшительно-ласкательное имя не добавило нежности к ровному, почти без интонации, чрезмерно резкому голосу Машиной мамы.

– Да, я с детства мечтаю стать врачом.

– Вы сделали правильный выбор, – поддержала она Веру. – А Вероника у нас прирождённый литератор. Маша от её ответов на уроках литературы просто в восторге. Однако в наше время нужно что-то более практичное. Хоть я и одна воспитываю Машу, но уже три года нахожу деньги на репетитора по английскому языку. Всегда состоятельные люди давали своим детям музыкальное образование, заботились о том, чтобы они изучали иностранные языки. Маша интересуется литературой, но связывать с ней свою будущую профессию, по меньшей мере легкомысленно, несерьёзно.

Несмотря на сдержанность в чувствах, какую-то скованность, отсутствие природной мягкости и доброжелательности, во всем чувствовалась большая любовь к дочери. Эта любовь находила свой выход в чудесных блюдах, которые мать готовила для Маши.

Внешне Лилия Андреевна была холодна, как снежная королева, однако весь вечер она поддерживала разговор с девочками; за внешний отчуждённостью можно было увидеть богатый кругозор, интерес к жизни дочери. Она помогала Маше готовить простые игры для гостей. Сама хозяйка в них не принимала участия, была на кухне. Такие уставшие, полные грусти глаза обычно бывают у людей, на долю, которых выпадает много испытаний. Смеяться и радоваться жизни с такой тяжёлой ношей на сердце и в душе было тяжело.

Играли в игру «Эрудит», потом в лото. Воздушные шары были не только украшением квартиры, напоминали о детстве – в каждом из них находился сюрприз: пожелания-шутки.

Выбирая шар, девочки в нерешительности, с сожалением и страхом, держа наготове иголку, прикасались к шару, после громкого хлопка на пол падали остатки оболочки любимого детского чуда, а с ним и бумажка, свёрнутая в трубочку. Кому-то выпадали простые комплименты, как например, «Вы чудесны, когда улыбаетесь», кому-то обещание «Вы поступите в будущем году», были и пророчества, пожелания большого наследства, любви и славы.

После этого дня рождения Маши Вера, чувствовала себя почти на равных с подругами.

Валя, самая болтливая, живая непоседа, одноклассница Веры, та, с которой первого сентября смогла просидеть за партой только один урок, которая обычно обращалась к Вере, чтобы разобраться с заданиями по физике или химии, во время этого занятия рассказала про семью Маши.

– Наш город маленький, моя мама все обо всех знает. Она работает в парикмахерской, там много чего рассказывают. Так вот мама Маши поздно вышла замуж. В музыкальной школе, где она работала, за учеником первоклассником приходил все время отец. Ну, роман с преподавателем закрутился. Но поскольку чужие семьи грех разрушать, то счастья ждать не приходится. Маше семь лет было, когда отец умер. На сельхозработы не только нас посылают, но и взрослых тоже. Нам то что, мы молодые и здоровые. Машину маму тоже послали вместе с коллективом музыкальной школы, а эта вельможа аристократка вместо себя мужа с больным сердцем отправила. Но сердце не выдержало такой нагрузки…

Веронику с малых лет родители приучали к труду: помыть посуду, убрать в квартире, прополоть грядки на даче, забрать брата из сада, погулять с ним на улице. Сами родители также не сидели без дела. Мать бегала по магазинам, чтобы приобрести какой-то товар и с ним съездить в Польшу. За работой, беготнёй на занятия многочисленных кружков, над уроками доводилось сидеть до позднего вечера, поэтому сна не хватало. Порой хотелось взбунтоваться, хоть в воскресенье заняться собой. Но она ясно понимала бесперспективность её возражений. Понимала, в ответ от матери и отчима услышит нотации, мол только в труде человек находит счастье и смысл жизни. От этих мыслей желание отстаивать права на личную жизнь и свободу пропадало.

Спасибо, хоть не обманывали ее, как их историчка, что отстаивала позиции марксизма, убеждала в бескорыстном служении светлым идеалам, труде на пользу общества. На мировоззрение и убеждения Вероники оказали влияние не родители. Интересные учителя постепенно приобщали к культуре, к чтению. Были друзья, была Маша.

И вот появилась Вера.

Недавно она случайно навестила одноклассницу дома. Новые чувства наполнили её там. Словно что-то давно забытое и утраченное вернулось к ней снова. Вероника гуляла с братом и встретила Веру. Искренняя радость глазах, доброжелательность, живой интерес к ее брату даже подбодрили Веронику. В воскресенье она в который раз оставалась дома одна.

Когда остановились возле дома Веры, девушка предложила зайти.

– Пойдем, мама будет рада с тобой познакомиться.

Вероника согласилась, возвращаться в пустую квартиру не хотелось.

Прежде всего Веронику удивили размеры комнат. Это был большой, просторный, чистый и уютный дом. Хотелось сказать – райский уголок, хотя в действительности обычная трёхкомнатная. Кроме простора, высоких потолков, в квартире чувствовалась особая атмосфера, которая притягивала, как выяснилось, не только её. Вероника попыталась отгадать загадку. Решила, что это и есть атмосфера согласия, счастья и семейного тепла.

Вероника поняла откуда берёт начало родник гостеприимства, приветливости и симпатии. Мама Веры Наталья Николаевна встретила их просто, с мягкой улыбкой на лице. И Веронике показалось, что что-то подобное случалось уже с нею, её посетило чувство лёгкости, душевного покоя, отсутствие нервозности и суеты.

 Умеренная полнота фигуры добавляла Наталье Николаевне мягкость и женственность. Длинные прямые волосы были не хитро перехвачены сзади заколкой. Черты лица женщины повторяли правильные красивые линии лица дочери, но были ярче, выразительней. А возможно, молодость давала это преимущество.

На лице хозяйки Вероника не заметила следов косметики. И Веру и её мать сама природа наделила самыми приметными и яркими красками.

Теплые ореховые глаза хозяйки дома светились неподдельным интересом.

– Давайте знакомиться молодой человек, – в голосе женщины была та доброта, с которой обычно обращаются к детям, но тон чувствовался серьёзный, нисколько не унижающий достоинства.

– Денис, – мальчик по-взрослому подал руку, хозяйка со всей серьезностью пожала детскую ладошку.

– Я думаю, Денис, у нас тебе понравится. Проходи, чувствуй себя как дома. Экскурсии по нашему дому многим нравятся, особенно Юлиным друзьям. Ну, это наша Лотта, – показала на черную собаку хозяйка.

Короткая, гладкая шерсть, Лотты без единого светлого пятнышка отливала каким-то синим блеском.

Опустив голову, и отведя в сторону свои умные, такие же, как и она сама, чёрные глаза, собака завиляла хвостом, наверное, понимая, что говорят о ней. А когда хозяйка наклонилась, коснулась её уха, погладила по голове со словами «Лотта, умная собачка», собака поднялась на задние лапы, передними упёрлась в живот хозяйки, задрожала от собачьих чувств, сильно завиляв хвостом.

– Как она вас любит! – воскликнул Денис.

Вошли в большую, не загромождённую излишней мебелью комнату. В кресле лежал рыжий пушистый кот, который сразу прыгнул на пол, как только услышал голоса гостей; казалось, кот решил продемонстрировать свои лучшие качества, мягкая, ухоженная шерсть была настоящим украшением, как и его пушистый хвост.

– А это наш кот Васька, – с неподдельным восхищением представила Наталья Николаевна и объяснила, что, когда ее дети принесли котенка с улицы, он был небольшим комочком, – а сейчас видишь, как вырос… Ну как, красавец?

Мальчик, словно потерял дар речи, молча кивнул. Он смотрел на Ваську широко открытыми глазами.

– Мне мама не разрешает котёнка взять, от него много шерсти, – пожаловался мальчик.

– Ты пообещай маме, что будешь за котенком ухаживать, – посоветовала Вера. – Мама тогда позволит держать кота?

Потом они на кухне пили чай с домашним печеньем и конфетами.

Простая, доверительная интересная беседа за чаем совсем не напоминала те порядки, что издавна были заведены в их доме. В семье Вероники не вели таких разговоров между взрослыми и детьми. Тут мама была другом, которому можно во всём доверять, открыть тайну, обратиться за советом. Это совсем не значило, что ты получишь всегда правильный ответ на тот вопрос, что возник, и тебе помогут в любой ситуации, но всегда выскажут свое мнение, решение принимать будешь сам, это же твоя жизнь.

3

Вероника дружила с Машей давно, но заходить к ней домой не хотелось. Обычно Маша заходила к Веронике, случалось это чаще всего тогда, когда подруга оставалась одна с братом. Дома у Маши присутствие ее матери, всегда строгий её взгляд, сдержанность в чувствах, почему-то сковывала девочек, им казалось, что визиты напоминают какие-то дипломатические приёмы. Речь Лилии Андреевны была настолько правильной и безукоризненной, её знания в сфере культуры были столь велики, что Вероника всегда с восхищением слушала женщину, вступая в разговор, только как следует обдумав каждую фразу.

В семье Веры было иначе. Люди здесь были простыми, более доступными, однако разговоры с ними казались не менее интересными. Наталья Николаевна, как с равными делилась жизненным опытом, рассказывала про свои студенческие годы, вспоминала своих учеников, кем стали; среди выпускников были хирурги, дипломаты, судьи, художники, даже один католический священник.

Как-то за чаем, Наталья Николаевна вспомнила о своей первой школьной любви, спросила у Вероники про мальчиков из их класса.

–—Вера считает, что для мальчиков важным качеством является мужество. Эталоном для нее является отец. В нашем классе я не видела таких мальчиков, в которых можно влюбиться. Возможно, я воспринимаю их как одноклассников, которые примелькались за столько лет. Знаю их как облупленных. А ко мне у них один постоянный интерес – дай списать задания по физике, математике…

–– У Сенчилы тоже не хватает мужественности?

– Ты его идеализируешь? У тебя, я думаю, возникло чувство жалости к нему. Мальчишки в классе испытывают к нему не то пренебрежение, не то брезгливость. В младших классах его, какое-то время называли бомжом. Думаю, он не сможет оценить настоящие чувства, не сможет на них отреагировать нормально. Он понимает, что тебе его жалко и пользуется этим. По химии лабораторную списал у тебя? По литературе сочинение тоже.

–—Я ему совсем другое сочинение написала.

–—Ну видишь, даже времени для этого не пожалела.

Вера засмущалась, промолчала. Ей вспомнился урок биологии. Произошло это ещё в сентябре.

Учительницу биологии, никто всерьез не воспринимал. Молодая и неопытная, разозлившись, могла поставить много двоек, выгнать ученика из класса во время урока, но на серьёзный скандал, чтобы вызвать ученика к завучу или директору не шла. На перерыве в классе все было сначала как обычно. Кто-то повторял домашнее задание. Валя опробовала жестами показать фасон своей новой юбки, потом решила сделать это более наглядно, дополняя рассказ рисунком на классной доске. Двое парней добивались от Вероники получить тетрадь по математике.

– В прошлый раз вернули тетрадь с жирными отпечатками пальцев, вы что, пирожки ели? – Вероника наотрез отказалась дать тетрадь.

–Сегодня мы без пирожков. Хочешь угостил мороженым?

Любители футбола обсуждали вчерашнюю игру сборной команды на первенство Европы. Сенчило и Панасевич, которого за небольшой рост называли Колобком, внесли и поставили возле доски скелет человека. Некоторые участники с интересом разглядывали не совсем обычный наглядный экспонат, некоторые со страхом осторожно трогали скелет руками. Девочки брезгливо отворачивались.

Кто-то решил исследовать полураскрытые челюсти. В итоге еле недополучил травму. В таинственной конструкции что-то громко клацнуло, челюсти сомкнулись, пытливый и настойчивый ученик, испугавшись вскрикнул, класс рассмеялся. В этот момент в класс вошёл Саша Аверко с мороженым. Оглушённый хохотом, сконфуженный, парень оглядывал себя с верху до низу, свой безукоризненный костюм, думая, что смеются с него.

– Где взял? – прашивали о мороженом.

– На улице, перед самой школой, какой-то предприниматель решил подзаработать.

Быстро в шапку, кто сколько мог собрали деньги, мальчишки побежали за мороженным, принесли через несколько минут, но до начала урока расправиться с холодным лакоством не смогли. Снежана Ивановна на урок обычно не опаздывала, сразу же после звонка вошла в класс.

Некоторые пробовали спрятать мороженое. Кто-то быстро дожёвывал, чтобы добро не пропало. Внимание и неожиданно отвлек рисунок на доске. На него сначала обратила внимание учительница. По всей вероятности, на перерыве скелет больше, чем доска заинтересовал учеников, поэтому на нее сначала никто из класса и не обратил внимания. Дело в том, что к рисунку Вали кто-то мастерски – чувствовался талант художника —дорисовал несколько штрихов, получился портрет женщины. Можно было догадаться, что портрет напоминал Снежану Ивановну, вернее, получился шарж на неё. Высокий рост очки в допотопной, чересчур грубой оправе, а главное слишком много растительности над верхней губой. Сверху падающие снежинки, в руке – указка, с которой учительница почти не расставалась, даже когда не было нужды что-то показывать на схеме или на диаграмме. Кажется, учительница привыкла к тому, что на её уроках случаются необычные происшествия. Старосту она отправила за классным руководителем. Встревоженная Галина Михайловна ворвалась в класс, сначала увидела в руках учеников стаканчики мороженого.

– Земство обедает? Это что такое? – оглянулась на доску. —Сенчило, Гусев, Макаров… Кто из вас, признавайтесь, – перечислила по очереди подозреваемых, всех, кто выделялся из класса своей непредсказуемостью, поступками, что на грани с обычным хулиганством. – Давно не были у директора?

– Ну вот, опять Сенчило. Все валите на Сенчило… Галина Михайловна, написание таких шедевров живописи, как известно, требует одарённости, таланта, а какой у меня талант, во всяком случае, талантом художника Сенчину бог обделил. – Все посмотрели на Валю и Жору, которые обычно, когда приходило время выпуска стенгазеты работали над ватманом бумаги.

– Я только платье нарисовала, – поднялась из-за парты, чувствуя вину, призналась Валя.

– А может быть у кого-нибудь из класса, кроме нас с Валюшей тоже талант художника имеется, – Жора, развалившись на парте, спокойно высказал свою мысль. Ни один мускул на его лице не выдал его, самодовольство и чопорность выпирали из юноши.

Что ж не будем разбираться с этим чп на уроке. Проведем классный час, обо всем поговорим там. Кто с мороженым шагом марш за дверь с дневниками.

После звонка с урока учительница молча написала на доске домашнее задане и вышла из класса.

– Сенчило, ты что же это шестеришь? Коршуном налетел на одноклассника Жора, который в этот момент словно озверел. Кто не успел покинуть класс, сейчас с импугом смотрели на действия Жоры. Он как пушинку подхватил Сенчину, поднял и с брезгливостью на лице бросил на парту. Тот крепко ударился об кант стола. —Предупреждаю еще хоть раз откроешь свой поганый рот, удавлю как козявку, – Жорик, после этого не оглядываясь вышел из класса.

Вера не спускала глаз Сенчилы, который медленно поднимался с пола, потом с одноклассников, что покидали класс, подошла к парню, осуждая поступок Жоры, хотела подобрать разбросанные тетради и учебники, но Сенчила отмахнулся. Сейчас он был похож на дикого котенка, который в ответ на ласку шипит и показывает когти…

Глава 4

Вероника дружила с Машей давно, но заходить к ней домой особого желания не было. Обычно Маша навещала Веронику, случалось это чаще всего тогда, когда подруга оставалась одна с братом. Дома у Маши присутствие ее матери, всегда строгий её взгляд, сдержанность в чувствах, почему-то сковывала девочек, им казалось, что визиты напоминают какие-то дипломатические приёмы. Речь Лилии Андреевны была настолько правильной и безукоризненной, её знания в сфере культуры были столь велики, что Вероника всегда с восхищением слушала женщину, вступая в разговор, только как следует обдумав каждую фразу.

В семье Веры было иначе. Люди здесь были простыми, более доступными, однако разговоры с ними казались не менее интересными. Наталья Николаевна, как с равными делилась жизненным опытом, рассказывала про свои студенческие годы, вспоминала своих учеников, кем стали; среди выпускников были хирурги, дипломаты, судьи, художники, даже один католический священник.

Как-то за чаем, Наталья Николаевна вспомнила о своей первой школьной любви, спросила у Вероники про мальчиков из их класса.

– Вера считает, что для мальчиков важным качеством является мужество. Эталоном для нее является отец. В нашем классе я не видела таких мальчиков, в которых можно влюбиться. Возможно, я воспринимаю их как одноклассников, которые примелькались за столько лет. Знаю их как облупленных. А ко мне у них один постоянный интерес – дай списать задания по физике, математике…

– У Сенчилы тоже не хватает мужественности?

– Ты его идеализируешь? У тебя, я думаю, возникло чувство жалости к нему. Мальчишки в классе испытывают к нему не то пренебрежение, не то брезгливость. В младших классах его, какое-то время называли бомжом. Думаю, он не сможет оценить настоящие чувства, не сможет на них отреагировать нормально. Он понимает, что тебе его жалко и пользуется этим. По химии лабораторную списал у тебя? По литературе сочинение тоже.

– Я ему совсем другое сочинение написала.

– Ну, видишь, даже времени для этого не пожалела.

Вера засмущалась, промолчала. Ей вспомнился урок биологии. Произошло это ещё в сентябре.

Учительницу биологии, никто всерьез не воспринимал. Молодая и неопытная, разозлившись, могла поставить много двоек, выгнать ученика из класса во время урока, но на серьёзный скандал, чтобы вызвать ученика к завучу или директору не шла. На перерыве в классе все было сначала как обычно. Кто-то повторял домашнее задание. Валя пробовала жестами показать фасон своей новой юбки, потом решила сделать это более наглядно, дополняя рассказ рисунком на классной доске. Двое парней выпрашивали у Вероники тетрадь по математике.

– В прошлый раз вернули тетрадь с жирными отпечатками пальцев, вы что, пирожки ели? – Вероника наотрез отказывалась дать тетрадь.

– Сегодня мы без пирожков. Хочешь угостил мороженым?

Любители футбола обсуждали вчерашнюю игру сборной команды на первенство Европы. Сенчило и Панасевич, которого за небольшой рост называли Колобком, внесли и поставили возле доски скелет человека. Некоторые участники с интересом разглядывали не совсем обычный наглядный экспонат, некоторые со страхом осторожно трогали скелет руками. Девочки брезгливо отворачивались.

Кто-то решил исследовать полураскрытые челюсти. В итоге еле недополучил травму. В таинственной конструкции что-то громко клацнуло, челюсти сомкнулись, пытливый и настойчивый ученик, испугавшись вскрикнул, класс рассмеялся. В этот момент в класс вошёл Саша Аверко с мороженым. Оглушённый хохотом, сконфуженный, парень оглядывал себя сверху донизу, свой безукоризненный костюм, думая, что смеются над ним.

– Где взял? – прашивали о мороженом.

– На улице, перед самой школой, какой-то предприниматель решил подзаработать.

Быстро в шапку, кто сколько мог собрали деньги, мальчишки побежали за мороженным, принесли через несколько минут, но до начала урока расправиться с холодным лакомством не смогли. Снежана Ивановна на урок обычно не опаздывала, сразу же после звонка вошла в класс.

Некоторые пробовали спрятать мороженое. Кто-то быстро дожёвывал, чтобы добро не пропало. Внимание неожиданно отвлек рисунок на доске. На него сначала обратила внимание учительница. По всей вероятности, на перерыве скелет больше, чем доска заинтересовал учеников, поэтому на нее сначала никто из класса и не обратил внимания. Дело в том, что к рисунку Вали кто-то мастерски – чувствовался талант художника – дорисовал несколько штрихов, получился портрет женщины. Можно было догадаться, что портрет напоминал Снежану Ивановну, вернее, получился шарж на неё. Высокий рост очки в допотопной, чересчур грубой оправе, а главное слишком много растительности над верхней губой. Сверху падающие снежинки, в руке – указка, с которой учительница почти не расставалась, даже когда не было нужды что-то показывать на схеме или на диаграмме. Кажется, учительница привыкла к тому, что на её уроках случаются необычные происшествия. Старосту она отправила за классным руководителем. Встревоженная Галина Михайловна ворвалась в класс, сначала увидела в руках учеников стаканчики мороженого.

– Земство обедает? Это что такое? – оглянулась на доску. —Сенчила, Гусев, Макаров… Кто из вас, признавайтесь, – перечислила по очереди подозреваемых, всех, кто выделялся из класса своей непредсказуемостью, поступками, что на грани с обычным хулиганством. – Давно не были у директора?

– Ну вот, опять Сенчила. Все валите на Сенчилу… Галина Михайловна, написание таких шедевров живописи, как известно, требует одарённости, таланта, а какой у меня талант, во всяком случае, талантом художника Сенчину бог обделил. – Все посмотрели на Валю и Жору, которые обычно, когда приходило время выпуска стенгазеты работали над ватманом бумаги.

– Я только платье нарисовала, – поднялась из-за парты, чувствуя вину, призналась Валя.

– А может быть у кого-нибудь из класса, кроме нас с Валюшей тоже талант художника имеется, – Жора, развалившись на парте, спокойно высказал свою мысль. Ни один мускул на его лице не выдал его, самодовольство и чопорность выпирали из юноши.

– Что ж не будем разбираться с этим ЧП на уроке. Проведем классный час, обо всем поговорим там. Кто с мороженым шагом марш за дверь с дневниками.

После звонка с урока учительница молча написала на доске домашнее задание и вышла из класса.

– Сенчила, ты что же это шестеришь? – Коршуном налетел на одноклассника Жора, который в этот момент словно озверел. Кто не успел покинуть класс, сейчас с испугом смотрели на действия Жоры. Он как пушинку подхватил Сенчину, поднял и с брезгливостью на лице, бросил на парту. Тот крепко ударился об кант стола. – Предупреждаю, еще хоть раз откроешь свой поганый рот, удавлю как козявку, – Жорик, после этого не оглядываясь вышел из класса.

Вера не спускала глаз с Сенчилы, который медленно поднимался с пола, потом с одноклассников, что покидали класс, подошла к парню, осуждая поступок Жоры, хотела подобрать разбросанные тетради и учебники, но Сенчила отмахнулся. Сейчас он был похож на дикого котенка, который в ответ на ласку шипит и показывает когти…

Глава 5

За два последних года учёбы дружба Веры и Вероники крепла. Раньше Вероника не интересовалась историей. От Веры и Натальи Николаевны она впервые услышала много чрезвычайно интересных фактов, узнала о жизни царских семей, Вероника брала книги из домашней библиотеки Натальи Николаевны, чем больше она узнавала фактов о движении декабристов, о Крымской войне, линкоре «Новороссийск», на котором служили матросы из их городка, про подробности полёта Пауэрса, тем больше она увлекалась историей. До глубины души её пронзила история Марии Мнишек, которая была царицей лишь несколько дней. Её ребёнок, что родился от Лжедмитрия, был повешен в четырёхлетнем возрасте, посчитали это самой надёжной гарантией, что попыток овладеть русским троном не будет.

 Наталью Николаевну, которая не преподавала у неё никакие предметы, Вероника считала самым любимым своим учителем. Женщина завоевала любовь и уважение девушки, а ещё – помогла ей сделать выбор в профессии. Вероника решила после школы поступать учиться на исторический факультет. Чувствуя моральные принципы, по которым жил этот человек, Веронике хотелось овладеть хоть небольшой частицей той доброты, любви, тепла, которыми женщина щедро делилась с другими.

 Ещё больше сблизили Веру и Веронику болезнь Натальи Николаевны. После того, как мать оказалась в больнице, Вере пришлось привыкать к выполнению обязанностей хозяйки.

 Вероника заметила припухлые от слёз и недостатка сна глаза, огрубевшие от воды руки, от ухоженных прежде ногтей не осталось и следа; учителя удивлялись слабым ответам когда-то крепкой ученицы. Вера только сейчас почувствовала всю тяжесть ежедневных женских забот. Конечно, она помогала матери и раньше, на кухне, с уборкой квартиры. Но сейчас все хлопоты легли на её плечи.

– Я только сейчас, почувствовала, Вероника, как трудно бывает успеть сделать всё. Раньше мама стирала бельё, я гладила, сейчас и одно и другое, всё нужно самой… Отец на работе пропадает. Юльку не усадить, чтобы за уроки села, а самое страшное – это операция, —которая маму ждёт. Врачи сказали, что поздно спохватились, – слёзы отчаяния катились по лицу Веры. – Всё так ужасно, – Вера с надеждой, что подруга ей что-то подскажет, посоветует, смотрела на Веронику. – Ну почему всё в один миг рушится?

– Никто не может ответить на такой вопрос. Нужно верить в лучшее, – утешала она подругу.

 Вере вспомнились слова бабушки, которая жила в России. Каждый год в её небольшой дом с верандой, украшенной различными резными узорами, съезжались её дети – два сына и пять дочерей. Летом тут всегда было многолюдно и весело. Дети мечтали о ночлеге на сеновале, большом и дружном застолье, тёплых и уютных вечерах со всеми любимыми играми. Судьбы разбросали детей по всей стране.

 Несколько лет назад перед отъездом бабушка дала маме небольшую книжицу с позолоченными буквами на обложке. Перед тем, как передать, наверное, дорогую для бабушки вещь, она смахнула с обложки невидимую пыль чистым фартушком, сказала, что время было такое, и сама редко в церковь ходила и вас не приучила. Но в случае беды, ещё мать меня учила – за помощью обращаться к Богу. Да и в радости она не забывала его благодарить. Молитвослов это – главное, нужно верить, что Бог поможет, не покинет своей милостью.

В отчаянии Вера схватилась за эти слова бабушки, как за последнюю спасительную возможность. Нашла книжечку на верхней полке.

 И родители и она воспитывались в школе в традициях атеизма, иконы дома не было. Вера, став перед окном, обращаясь к небу, читала молитву.

 После операции матери стало лучше, она быстро поправлялась. Бог услышал её молитву, Вера решила сходить в церковь, предложила вместе пойти и Веронике.

– Что ты, отец мой такой идейный коммунист, меня даже не крестили в церкви. Мать пробовала это сделать, но безуспешно. Так что мне сначала нужно совершить обряд крещения. Да, сейчас другое время, к церкви многие повернулись, вспомнили о Боге. Но искренне ли всё это? Ты поверила, потому что мать поправилась. Я хочу верить, но у меня такая ноша – в голову вложено совсем другое.

 Церковь не была такой величественной и яркой, как напротив через улицу костёл. Но в отличие от него, несмотря на скромные размеры, она казалась более уютной, доступной, близкой. Простая по своему архитектурному стилю, однако не лишенная красоты и оригинальности. Обращённая ввысь остроконечная башня с небольшим куполом тянулась в небо. Внутри уютно, в отличие от тех огромных и величественных соборов, где приходилось бывать во время экскурсий. Но убранство церкви поражало своей позолотой кажется больше, потому что оно располагалось ближе к человеку. Иконы большие и небольших размеров, на которых угадывались лики Пресвятой Богородицы и Христа, других неизвестных святых. С них на Веру были направлены пытливые взгляды. Ей хотелось узнать, кто они, как они служили Богу, и тем самым стали святыми.

Миловидная женщина с приятным открытым лицом, у которой можно было купить свечку, сделала знак, чтобы Вера наклонилась.

– Девушка, возьмите платок. Ничего, что вы так зашли. Хорошо, что вы здесь, но знаете, в православии не принято, чтобы женщина входила в храм с непокрытой головой, – она протянула прозрачную выцветшую голубую косынку.

  Вера повязала косынку, почувствовала себя почти что Алёнушка из известной сказки. И коса у неё тогда была, жалко только, что платки, косынки не в моде, время до неузнаваемости изменило образ славянской женщины.

В церкви немноголюдно. В воскресенье люди только начинали собираться на вечернюю службу.

Глава 6

Быстро прилетели два последние года учёбы в школе. В мае на общей линейке 11 «А» с нетерпением ждал последнего звонка. Вера, Вероника и Маша стояли рядом. Все в белых красивых фартуках поверх школьной формы, надетых в последний раз. Даже Сенчила в белоснежной рубашке, только штаны на нём и в этот раз оказались коротковатыми.

 Вера уже осознала народную мудрость, что время лечит. Кажется, она переболела своей первой безответной любовью. Только год назад, увидев этого небезразличного ей юношу со старшеклассницей, она вдруг остановилась, словно окаменела, а Вероника тащила её за руку, возвращая к реальности. Краски жизни тогда померкли. Она не могла найти себе места. Вероника советовала использовать проверенный рецепт – трудотерапию. Действительно, физический труд давал возможность избавиться от горьких мыслей, переживаний, время отдаляло прошлое.

 Микрофон взяла в руки учительница литературы Наталья Аркадьевна. Исчезли сомнения, воспоминания.

– Дорогие мои, хорошие… Я смотрю на вас и думаю, какие прекрасные дети выросли. Тяжело прощаться с вами. Вы уходите в большой мир, мы остаёмся. Проводить вас и остаться труднее, чем вам уйти, у вас всё впереди. Мне ещё хочется сказать вам спасибо за ваши умные глаза, смелые и оригинальные идеи, за то, что и вы нас многому научили. Для вас через несколько минут прозвучит последний звонок, но уверена, для абсолютного большинства будут звучать новые звонки – университетов, институтов, техникумов. Счастливого вам пути.

 В эти майские дни Вера осознавала то, что отец оставил семью. Позднее возвращение домой во время болезни матери было не случайно. Вскоре он ушёл к другой женщине и не вернулся.

 Мать держалась достойно, хотя это давалось ей нелегко. Она как-то сразу поникла, притихла, выглядела какой-то ссутуленной, словно ей на плечи взвалили непомерно тяжёлую ношу.

– Не осуждай отца, – говорила она Веронике. – У каждого бывают испытания, он не выдержал их. Это не самое страшное. Бывает и хуже. Что жалеть? Все живы, здоровы, возможно всё и наладится. Всякое случается в жизни.

– Неужели простишь ему?

– Нужно учиться прощать тоже. Хоть это и нелегко.

 В одиннадцатом классе Вероника начали серьёзно заниматься историей, неожиданно даже для себя участвовала в областной олимпиаде, стала победительницей, а в Минске заняла второе место. В итоге выпускница могла поступить учиться на исторический факультет университета.

 В семье Веры отношения между родителями не наладились, дело шло к разводу, новая жена ждала ребёнка.

 К душевным переживаниям добавились бытовые и финансовые проблемы. Возможно, обратись Вера к отцу, то скорее всего попросила, чтобы он помог достать платье для выпускного вечера, туфли, но обида не прошла, с каждым днём отдаляла её от когда то близкого человека, теперь он был для неё почти чужим. Она редко видела отца, по телефону ограничивалась короткими фразами, давая понять, что звонки его стали ей неприятны. Младшая сестра в своём переходном возрасте вообще бойкотировала попытки отца наладить отношения с ней.

 На выпускном вечере Вера в сравнении с подругами выглядела скромно. Наряды выпускников, их родителей, учителей удивляли разнообразием фасонов, причёсок, красотой, качеством. Трудно было поверить, что пустые полки в магазинах для кого-то создали проблемы. Связи, знакомства помогали достать всё – от импортных босоножек до костюмов с заграничными этикетками.

 У Натальи Николаевны связей и знакомств в сфере торговли не было, все проблемы раньше решал муж. К тому же, не умела она просить. Жизнь, однако, существенно менялась, зарплаты, чтобы прокормить детей, не хватало. Брать у мужа не хотела – у него своя семья. Однажды она всё-таки решилась взять у него деньги, но больше он их ей не предлагал.

 С ужасом думала Наталья Николаевна о поступлении дочери в институт. Если не дадут места в общежитии, то оплатить квартиру она не сможет. Да и выделить немалую сумму дочери на жизнь в большом городе будет сложно.

 Остаётся самый невероятный вариант – обратиться к сестре. Лида часто приезжала из Волгограда, приглашала Веру, чтобы после школы приехала учиться в её родной город, ей не будет так одиноко. Когда в который раз Лида снова подтвердила желание видеть племянницу в Волгограде, Наталья Николаевна всерьёз задумалась над предложением.

 Вероника чувствовала себя полноценной студенткой. У Веры впереди были вступительные экзамены. Почти всё время она сидела над учебниками. Формулы уже мелькали в глазах, биологические термины постоянно путались. В такие моменты Вера чувствовала панический страх и тогда Наталья Николаевна отправляла дочь на улицу.

– Вероника, какие у тебя планы на лето? – когда подруга зашла к Вере, Наталья Николаевна поинтересовалась у неё.

– Огород на даче, кажется это, все мои планы.

– Это такая награда за досрочное поступление?

– Ну, само поступление – для меня уже награда.

– Слушай, а не хотела бы ты поехать с Верой в Волгоград? Красивый город, на Волге, проездом посмотрели бы Москву. Я боюсь Веру одну отправлять к сестре. Только на неделю, я дорогу оплачу…

– Что ж, это интересное предложение, только… только мама вряд ли позволит.

– Я поговорю с родителями.

На удивление, мама Вероники легко согласилась на просьбу дочери. Мать вышла замуж во второй раз. Денис был её сводным братом. Причиной развода стали деньги, вернее, их нехватка. Ездить с товаром в Польшу отец наотрез отказался, матери Вероники пришлось стать челноком. Энергичная и боевая, она без компьютера подсчитывала затраты и прибыль. С другим мужем познакомилась в Польше, а соединили их общие интересы. Об этом Вероника узнала от бабушки, матери отца.

Известие о том, что Денис едет в Витебск к бабушке, говорило о том, что оставить одну Веронику в городе или на даче мать не могла. В свой очередной отпуск планировала заняться коммерцией.

 Отпустить дочь в дальнюю дорогу также было нелегко, взвесив все «за» и «против», решила, что лучше, чем оставлять её одну дома, пусть съездит с подругой в Волгоград.

Провожал Веронику на вокзал отчим. Мать отправились в универмаг, как раз туда завезли электротовары, в Польше это был очень ходовой товар.

 До железнодорожной станции на расстоянии десяти километров доехали рейсовым автобусом. Точно по расписанию на путях показался тепловоз. Вера ещё до конца не понимала того, что оставляет родные места, уезжает надолго. Когда всё сложится, как задумала, то в следующий раз сможет обнять свою мать только через полгода. Она ещё не знала, как это не просто рвать те невидимые связи, что соединяют нас с самыми близкими, родными.

 Вдали показался поезд, Наталья Николаевна начала прощаться с дочерью. Веронику она удивила своим спокойным видом. Только полные слёз глаза выдавали душевную растерянность и спрятанную боль. Она крепко обняла Веру, трижды поцеловала, и не стесняясь чужих взглядов, перекрестила дочь в дорогу вместе с подругой. Последние её слова заглушил шум поезда, стук колёс на пути вдруг притих, поезд остановился. Перед ними был третий вагон, нужно бежать к своему, седьмому. Девочки-проводницы открывали металлические двери, выходили, проверяли билеты. Вера с Вероникой через несколько секунд остановились возле своего вагона, вошли, держа перед собой билеты, быстро отыскали свои места. В купе пассажиров не много, Вера поспешила к окну, увидела мать. Поезд, словно жалея пассажирок, неторопливо набирал ход. Взгляд Натальи Николаевны был какой-то беспомощный, достойный жалости, хотя, кажется, она пробовала улыбаться, наверное, заметила дочь в окне, подняла руку. Только теперь Вера пожалела о своём выборе – ехать так далеко от дома.

Стоянка две минуты – это так мало. Только подошла к окну, а поезд уже тронулся, в следующие две минуты удалился от вокзала. Уже мчаться навстречу пристанционные здания, вот и переезд, сзади остались детские годы, юношество. Что впереди? На душе грусть и тревога. Бедная мама, она сделала несколько шагов за поездом, но через мгновение исчезла. Не видела дочь, что, не сдерживая слёз, мать смотрела вслед этой железной змее, которая ужалила в сердце, отнимая за последнее время уже второго близкого человека.

 Соседями девушек в плацкартном вагоне был молодой мужчина и пятилетний мальчик. Вера выбрала верхнюю полку, место Вероники оказалось около окна. Вера с детства привычная к частым переездам, связанным со службой отца, пошла за постельным бельём. Воспоминания о матери, её растерянность на перроне, словного в один миг её постаревшее лицо, осознание одиночества никак не отпускали Веру. И чтобы избавиться от грустных воспоминаний и мыслей, решила взяться за учебники, которые, признаться, ей здорово надоели и утомили.

Однако мальчик отвлекал её внимание, мешал сосредоточиться, слишком он оказался живым и дотошным. В общем, как любой ребёнок в таком возрасте, независимо от того, какие у него родители. Просьбы, пожелания, вопросы так и сыпались с его уст, это мешало Вере сконцентрировать внимание. Вероника умела обходиться с детьми, она и сейчас уже играла с мальчиком в какую-то настольную игру, которую взял в дорогу отец ребёнка. Иногда девушка делала ребёнку замечание за очень громкие крики.

 Наигравшись, потратив какой-то запас своей детской энергии и чужого терпения, мальчик притих, и мирно, с нежностью и заботой укладывал плюшевого медведя спать. Мальчик попросил родителей и Веронику не разговаривать громко, и в этой тишине, под стук колёс покачивание вагонов на пути неприметно уснул, обменявшись с игрушкой.

Вероника сидела у окна, по-детски подставила ладонь под голову, смотрела на щедро украшенный зеленью лес. Белые берёзы склоняли свои тонкие ветви почти до земли; дрожали на ветру осины, отбивая блики солнца; поздно распустившись листья дуба не утратили ещё своей нежной клейкой желтизны. Солнечный погожий день словно не хотел мириться с грустным настроением Веры. Снова вспомнилась мама, не удалось сосредоточиться на учебнике, мысли перескакивали одна на другую и исчезали.

 В Москву поезд прибывал утром. Согласно расписанию, отправление поезда на Волгоград только вечером. Решили сразу поехать на вокзал, закомпостировать билеты, оставить вещи в камере хранения, а оттуда на метро поехать на Красную площадь. На эскалаторе Вероника споткнулась, еле не упала. В метро её оглушили стремительные электрички. Скорость подземных поездов показалась слишком быстрой, необычным показался и шум, и грохот, и когда они выбрались на поверхность, то Вероника почувствовала головную боль. Толпы людей спешили, расходились в разных направлениях. Вероника заметила, что городская суета как-то радовала Веру, словно давала ей заряд бодрости и энергии. Кремль удивил своей монументальностью и величием. Ещё больше удивил Собор Василия Блаженного. Сама площадь была совсем не красной, а вымощенной небольшими каменными плитками чёрно-серого цвета.

 Два места в купе, куда на короткое время путешествия вошли девушки, пустовали до утра следующего дня. Вера и Вероника только радовались этому, чувствовали себя свободно и раскованно, занимая две нижние полки.

 Прогулки по Москве пошли Вере на пользу, пока не стемнело за окнами, она читала свои конспекты. На следующий день, только начало светать, она снова взялась за учебники. Было рано, Вера выглянула из купе, увидела пустой коридор, взяла полотенце, мыло, пошла в конец вагона. Люди спали.

 Завтракали бутербродами с колбасой и сыром, немного деформированными в дороге помидорами и утратившими свежесть огурцами, пробовали согреться в свежем от ночной прохлады и движения поезде горячим чаем.

   Неожиданное появление курсантов застигло их врасплох, заставило собраться, насторожиться. Человек в военной форме, возможно, подсознательно ассоциировался с опасностью. За спиной первого курсанта показался ещё один в одинаковой форме, что делало парней очень похожими. Но когда взгляд смог сосредоточиться на лицах военных, а не на их форме, в глаза бросились существенная разница между молодыми людьми. Первый был брюнетом, с карими глазами под густыми бровями, в жестах и движениях чувствовались спокойствие и решительность, в тёмных глаза блуждал живой огонёк. Его товарищ, увидев девушек, смутился. В светло-голубых глазах было что-то совсем детское, как и в светлых, слегка курчавых редких волосах.

– Гальцев, кажется, нас тут ждали. Видишь, как нам везёт? Здравствуйте девочки! Мы в ту сторону также в компании девушек ехали, правда, лет им было, чтобы не соврать, под пятьдесят. Ромка, так давай, шуруй за чаем, а то вагон проснется, без чая останемся, – как-то непроизвольно, курсант отдавал распоряжения, хотя оба курсанта, если судить по погонам, были равными по званию, на погонах с жёлтой окантовкой лычек не было.

Вера с интересом следила за военными, а Вероника, как и раньше, наблюдала за новыми соседями с настороженностью и недоверием.

– За одно бельё прихвати, чтоб не ходить лишний раз, – курсант достал кошелёк, но ответа не услышал, Гальцев удалился, и поддельно обиженным голосом продолжал, уже обращаюсь к девушкам: «Ну, мы так не договаривались, я из кожи вон лезу, чтобы войти в доверие, влиться, так сказать, в здоровый коллектив пассажиров, а в ответ получаю что? У меня закрадывается сомнения, что с вами разговаривать нужно на другом языке, – он смешно стал жестикулировать руками, касался пальцами губ, носа движения были похожи на речь, что используют люди с проблемами слуха.

 Вера от этих жестов рассмеялась, но ответ её был серьёзным.

– Нет-нет, мы обыкновенные, нормальные люди. Со слухом пока что всё у нас в порядке.

– Ну, тогда слава Богу! Просто камень с души свалился, – парень был настолько раскованным, словно встретил хорошо знакомых друзей, с которыми только вчера расстался.

 Когда парни принесли чай и постель, разговор пошёл в том же русле, которое снимало напряжение. Точнее, то первое напряжение возникло из-за скованности другого курсанта, Гальцева и Вероники. Вера же чувствовала себя как в своей тарелке, легко и непринужденно включилась в шутливый разговор. Бесшабашный, с юмором парень ей явно симпатизировал.

– Вы не переживайте, мы не собираемся прикончить ваш провизию. У нас тоже есть что-то вкусненькое. Рома, где наш НЗ? Давай его сюда, момент самый подходящий…

 Из объёмного солдатского рюкзака появились яблоки, груши, домашняя колбаса, пирожки и две бутылки пива.

– Знаете, Ромкина мама такие пирожки печёт… Пальчики оближете и ещё попросите. Ну, а всё остальное, результат наших хлопот и вкусов, нажитое уже без родителей. Мы словно чувствовали, что вас встретим. Говорят, что запас беды не чинит, и я с этим полностью согласен. Что ни говори, народная мудрость. – Ну давайте за знакомство.

 Немного успокоенная Вероника перевела подозрительный взгляд с бутылки на парней, потом на Веру, та, понимая её состояние, улыбнулась.

– Ты что, Вероника, никогда пиво не пробовала?

– Нет, конечно. Какое пиво, Вера, мы только что школу закончили.

– А я пила, – словно заглядывая в прошлое и, жалея то, что было, с грустью проговорила девушка. – Мы в Германии настоящее баварское пили, мне отец давал попробовать. Мама тоже пиво любит. А если ещё с Таранкой, воблой…

– Вот, это я понимаю, наш человек… А за границу как попали? —поинтересовался юноша.

– Отец там служил. Правда, давно это было.

– И в каком звании?

– Сейчас подполковник.

– Нам с тобой, Ромка, о таких чинах только мечтать остаётся. У Ромки дядя, правда, полковник. Я считаю, что время и познакомиться. Меня Валерием зовут, лучше просто Валера, а можно и Валерием Павловичем, в будущем – товарищ генерал, надеюсь.

– Вера, – усмехнувшись, назвала себя Вера.

– Вероника, – настороженность в голосе подруги всё ещё не пропала окончательно.

– Её можно и Никой называть, чтобы отличить от Веры.

– Как это вы, удивляюсь, одна другую нашли с такими схожими именами?

– А я Рома, – другу Валеры, наконец удалось справиться с волнением, в голосе чувствовать уверенность и решительность.

За знакомство пришлось сначала выпить чаю. Потом в стаканы с подстаканниками Валера разлил пиво. От настойчивости Валеры не удалось отказаться даже Веронике. Пирожки мамы Ромы были не только аппетитными на вид, но и очень вкусными. Валера как мог, старался произвести хорошее впечатление на девушек, его привлекательность, естественность, непринуждённость в поведении просто обезоруживали.

– Тебе в артисты нужно было пойти, а не в авиаторы, – Вера не могла к парню обращаться на «вы». Он так неподдельно гримасничал, жуя пирожки и показывая восхищение от кулинарного мастерства мамы своего товарища. Вздохи, облизывание пальцев, зажмуривание глаз от большого удовольствия было явным переигрыванием, однако всё выглядело у парня очень натурально.

Вера с трудом сдерживала смех, а Вероника звонко смеялась; парни немало удивились той перемене, что произошла с девушкой за короткое время.

Совсем не самым обыкновенным взглядом поглядывала Вера на Валерия после знакомства, ощущалось очарование, интерес, в глазах ожили те игривые искорки, которые говорят больше чем слова.

Валерию понравились обе девушки. Он ловил себя на мысли, что сейчас похож на охотника, который увидел в лесу двух зайцев. Сначала зажатость и скованность отталкивали его от Вероники, но сейчас её заразительный смех очаровал его больше, чем сдержанный грудной Веры.

Он видел, как смотрит на девушку его друг, и решил уступить, тем более, что выбор Вероники был не в его пользу. Она хоть и смеялась уже через полчаса после знакомства больше всех и звонче над шутками Валерия, но взгляд её чаще задерживался на более серьёзном Романе, которому только изредка удавалось вставить реплику в разговор. В этом он был похож на Веронику, ими обоими сначала овладевала скованность, естественность в поведении в компании чувствовалось не сразу. Они словно почувствовали эту схожесть. К тому же, рано став взрослой, привычную к труду, Веронику всегда настораживали шумные суетливые компании.

Роман сразу остановил свой выбор на Веронике.

 Оказавшись в купе плацкартного вагона, первое, что привлекло его внимание, была девушка с книгой за столиком у окна. Маленькая, еле приметная горбинка носа придавала профилю лица какую-то загадочность, мягкая припухлость губ волновала, округлый, без резких линий овал лица, выдавал очень юный возраст. Что-то даже по-детски беззаботное было в этом милом лице.

Через мгновение Вероника повернула голову, и он увидел её глаза – строгие, немного с грустью, по-своему красивые. Привлекательность этого взгляда казалась ему притягательнее, чем яркое очарование глаз другой девушки.

Скованность и зажатость Вероники быстро исчезли, но обхитрить её внимание не удалось даже Валере. Вероника удивлялась, что Вера пьёт пиво, как и парни, становится всё более весёлой и смелой, сама же она только изредка подносила стакан с горьковатый напитком к губам, когда Валера настаивал выпить за очередной тост.

Чем привлекал стольких людей этот горьковатый для Вероники напиток, она никак не могла понять.

– У меня тосты заканчиваются, а у тебя почти полный стакан, – сердито говорил Валера.

 Несмотря на уговоры, Вероника по капле цедила горькое питьё.

Роман удивлялся настойчивости Вероники, которая оставалась при своих взглядах, не желала быть похожей на других. Эта детское наивное упрямство вызывало у него усмешку, Вероника искренне смеялась в ответ. У юноши, окрылённого благосклонностью девушки, появилась смелость и решительность.

Валера, вспомнив, что девушки любят сладкое, пошёл в ресторан, Роман остался в купе, уже не стесняясь, вёл разговор, находя общие темы среди различных сфер деятельности – от политики, литературы, до последних новостей, транслируемых по телевидению.

 Валера принёс две плитки шоколада, со словами «поделим по-братски» одну положил ближе к девочкам, с другой начал обрывать обёртку.

– По-братски, это как? – поинтересовалась Вероника.

– Ну как? Поровну… – ответил Валера.

– До сегодняшнего дня я была уверена, что по-братски, это значит —брату больше половины, – удивилась Вероника.

– Действительно, есть смысл в этом утверждении, – после короткой паузы, подумав, согласился Валера. – Ну что ж, – он отломил часть своей плитки шоколада, положил к той, к которой ещё не прикасались девушки.

– Девушки, не тратьте зря время. Это самый большой сладкоежка, – посоветовал Роман, бросив взгляд на товарища. – Он съест свою долю и ещё у вас попросит. Правда, больше шоколада, любит он сгущёнку.

 Эти слова подтолкнули девочек к действию. Вера зашелестела бумагой, а Вероника со стаканами пошла за чаем. Роман пошёл следом, за компанию, взял из рук девушки два стакана с подстаканниками.

 Ромку словно подменили, – поделился своими мыслями Валера. – Пропал человек, – он театрально вздохнул. – Как и не было.

 Вера уже не улыбалась.

– Ты когда-нибудь бываешь серьёзным?

– Конечно. Я очень серьёзный человек, – он пересел на сидение рядом с Верой. – Нравится мне одна девушка, а вот сел рядом, и испугался, даже за руку не осмеливаюсь взять.

Вера вновь засмеялась тем необычно милым, немного сдержанным смехом, к которому Валера начинал привыкать.

– Вот вернётся наша влюблённая парочка, и глядя на них, мне снова будет тяжело стать серьёзным.

– Жаль, что мне в Волгограде нужно будет готовиться к экзаменам, не смогу как следует посмотреть город…

– Но всё время, двадцать четыре часа в сутки разве можно усидеть над учебниками? Так можно и в разнос пойти. Перерыв просто необходим. Я в увольнение попрошусь, город покажу, – с надеждой заглядывая в глаза, предложил Валера. – Только ты уже обязательно поступи в свой медицинский…

– Буду стараться. Так, кажется, у военных принято отвечать.

– Рад стараться – так отвечали раньше. Сейчас – «есть».

 Незаметно в разговорах шло время, приближая пассажиров к Волгограду. Каждый в мыслях хотел замедлить стремительный бег пассажирского поезда. Почему-то кажется, что самые счастливые минуты быстротечны, коротки, а наша память не способна сохранить в своих лабиринтах как можно больше ярких мгновений, деталей, которые будут потом согревать в час одиночества, или вселять надежду в минуты отчаяния.

 В предчувствии расставания Вероника в задумчиво-грустном состоянии складывала бельё, сворачивала матрас. Роман, заметив перемену в настроении девушки, медлил. Он закинул свёрнутый в рулон матрас на антресоль, демонстрирую силу и сноровку.

 Парень сел не напротив, а рядом с Вероникой. Ожидание момента расставания и близость девушки снова сделали его нерешительным.

– Чего притихли, голубки? – собрав вещи, Валера находился в состоянии боевой готовности, сел рядом с Верой. Скорое расставание волновало других, только не его.

– Выше нос, Ромка. Ты хоть номер телефона догадался взять?

– Какой телефон? Человек в гости едет…

– Ещё один скромник.

 Вера улыбнулась, наблюдая за парой напротив. Недавнего блеска в глазах уже не было, он сменился на растерянность.

– Ну, не переживай, Ромка. Договоримся с Палычем насчёт увольнительной. А нет, махнем в самоволку. Вобщем, телефон у меня есть. Волгоградской тётки, естественно. Она будет очень рада.

– Тётя у меня чудесная женщина, – сказала Вера. – Она в самом деле будет рада.

Движение поезда остановилось всё более замедленным, узкие, похожие на деревенские улицы пригорода менялись широкими проспектами, пассажиры с сумками и рюкзаками в проходе неприметно создали очередь. За окнами Вера заметила людей, что пришли встречать приезжих.

 Раздался грохот и шипение тормозов, поезд остановился.

Слова Валеры успокоили Веронику, надежда на новую встречу с курсантом вновь оживила её лицо.

 Роман подхватил небольшую дорожную сумку, направился к выходу.

– Подожди, – остановил его товарищ, а после паузы добавил. – Там же тётка с поцелуями и объятиями. – А после обратился к девушкам: – Давайте лучше договоримся о встрече, люди мы не свободные. Вам скорее хочется город увидеть, нас конечно, тоже, только в другую очередь, правда?..

– Он, как видите сама скромность, – оправдывался за товарища Роман.

– Скромность, случается, бывает и не к месту, – парировал Валера. – Вообще, но будем стараться насчёт увольнения.

– Мальчики, вы не забудьте, что у меня экзамены, – казалось, Вера уже не помнила о том паническом волнении, что возникало при приближении важных для неё испытаний.

 Тётя Лида на вид оказалась довольно молодой и привлекательной женщиной, со вкусом одетой. Ухоженное лицо, умело нанесённый макияж, скрывали возраст. Ей можно было дать не больше тридцати, хотя Вера знала – ей было уже за сорок. Два курсанта рядом с племянницей и её подругой удивили женщину.

– Молодцы девочки, зря время в дороге не теряли, – она оценивающим взглядом смотрела на молодых людей. – Мне нравятся мужчины в форме, выбор ваш одобряю, – не скрывала она своего очарования стройными фигурами военных.

Она обняла племянницу, поцеловала, подала руку Веронике.

– Ну, сеньоры, в каком направлении двигаемся, к какой остановке держим направление? – поинтересовался Валера. Сейчас его лицо казалось чересчур строгим и этот новый облик был просто неузнаваем.

Остановка оказалась рядом. Автобус с нужным номером подошёл быстро. Открылись двери, внутренность большого автобуса через три широкие двери мгновенно поглотила толпу, в которой потерялись знакомые лица, что за короткое время стали дорогими. Веронику отодвинули к дверям, её толкнул грузный мужчина, как ни старалась поменять место, но не смогла, курсантов уже не увидела. Веру ещё долго провожала прощальная улыбка Валерия, его многообещающий взгляд, не хватало только победного жеста с сжатой в кулак рукой.

 Обстоятельства в личной жизни сложились так, что тётя Лида сейчас жила одна, но отсутствие семьи не было для неё причиной, чтобы чувствовать себя обиженной судьбой. Это девушки сразу поняли, а также и то, что подобного суждения придерживались и другие. В квартире постоянно раздавались звонки, женщина подолгу выслушивала чьи-то продолжительная монологи, давала советы, в которых кто-то имел нужду, договаривалась о делах, организовывала встречи и пикники, походы в рестораны. Жизнь её бурлила и порой казалось для кого-то она была незаменима.

 На следующий день после приезда во время завтрака раздался телефонный звонок. Из всех многочисленных звонков, адресованных хозяйке дома, Вера почему-то подумала, что это именно тот звонок, которого она так ждала.

– Ваши кавалеры, не иначе, – с усмешкой позвала к телефону тётя Веру.

– У неё сразу перехватило дыхание, тяжело было сказать несколько слов, сердце стучало в груди. Но как только Вера услышала такой бодрый голос Валеры, его слова и фразы, с юмором и иронией, сразу почувствовала себя легко и свободно.

– Честь имею доложить, программа минимум выполнена, в увольнение отпустят завтра. Экзамена, надеюсь, нет?

– Экзамен сегодня.

– За плохую отметку – три наряда вне очереди.

– А что это такое?

– Будешь дежурить на вахте нашего училища, а я попрошусь в караул.

– Я согласна, – не удивляясь своей отваге, ответила Вера. – Тут Вероника, вижу, хочет о чём-то спросить, правда она молчит, но по глазам вижу, что хочет.

– Скажи ей, что Ромка со мной, рядом, вырывает из рук трубку.

– Привет, Вероника, – девушка услышала глухой голос парня, но узнала Романа.

– Как тебе наш город?

– Мне понравился, хотя мы мало его видели.

– Завтра мы будем в увольнении. Валера большой специалист по части организации экскурсий, так что готовьтесь к походу по славным местам города. Валера тут на меня волком смотрит, Веру требует. Завтра увидимся.

 Вероника не успела попрощаться, как услышала другой знакомый голос.

– Вероника, ты там проконтролируй, чтобы Вера как следует подготовилась к экзамену.

– Она и без контроля из рук учебники не выпускает. Встаю утром – она с книгой, ложусь – то же самое.

– Всё-таки держи под контролем процесс учёбы. Я на тебя надеюсь, дай ей, пожалуйста, трубку.

– Слушаю, – Вера взяла трубку.

– Я так понимаю, что главный лозунг школьной и юношеской молодёжи – учиться, учиться и учиться ты исполняешь неуклонно?

– Стараюсь.

– Вера, время нас торопит. Встретимся возле подъезда вашего дома, так будет лучше, вы с городом не успели познакомиться как следует, можете заблудиться. С тётей проблем не будет?

– Что вы, она у нас что надо…

 Первый экзамен по биологии Вера сдала на «отлично». И сразу же взялась штудировать химию. Даже отдыха в день первого экзамена себе не позволила. Перерыв будет завтра, когда отправится на первое в своей жизни свидание. Правда, сидя перед учебником, старалась об этом не думать.

 В качестве награды за отличную сдачу экзамена тётя Лида сделала племяннице сюрприз: купила три билета в театр на спектакль по пьесе Чехова. Но Вера отказалась, хотя пойти в театр хотелось. Желание успешно сдать второй экзамен и поступить было особенно очень велико. А если она пойдёт в театр, а завтра встреча с Валерой, то повторить материал не успеет.

 Пошли в театр тёте с Вероникой. После спектакля они долго ещё находились под впечатлением, обсуждали игру актёров, декорации, костюмы, отметили даже современность пьесы Чехова. Вера позволила себе послушать комментарии к спектаклю только несколько минут, пошла на кухню, захватив учебник и прикрыв за собой дверь.

 На следующий день девочки с нетерпением в назначенное время ждали звонка. Уже старательно отутюжили и надели блузки и юбки. С помощью тёти Вера впервые сделала макияж. И без того яркие краски стали ещё более выразительными. Вера сама удивилась тем приятным изменениям, что произошли с её лицом. Вероника решительно отказалась от искусственного приукрашивания своего образа. После этой подготовки Вера пробовала ещё раз заглянуть в учебник, но ничего не вышло. Слишком у неё было возбуждённое состояние, волнение мешала думать о чём-нибудь другом, кроме предстоящего свидания. Вероника казалась спокойной. Под воздействием вчерашнего спектакля она взяла со стеллажа в шкафу том Чехова, в который раз перечитала некоторые произведения писателя. Сейчас она перечитывала рассказ «Злой мальчик».

 Когда раздался звонок, ближе всего к дверям находилась тётя Лида, она и встретила гостей. Вера, не имея сил сдержать нетерпение, тут же оказалась в прихожей.

– Добрый день… Ромка, – Валера глазами искал Веронику. – Ромка там, внизу. По своей доброте он вечно попадает в самые невероятные истории. В вашем подъезде какая-то бабушка дверь закрыла, а ключа с собой не оказалось, не может попасть в квартиру. Ну, на помощь Ромка решил прийти. Через форточку пытается проникнуть… Я с моей комплекцией даже в дверь с трудом пробираюсь. Ну а Ромка спортсмен, комсомолец… А вы готовы?

– Готовы. Вероника! – позвала Вера подругу.

– Очень гостеприимно и вежливо, Вера, с вашей стороны… Ты бы в комнату пригласила, чаю предложила. Никуда я вас голодных не отпущу, – заявила тётя Лида.

– Кто как, а я только «за», – Валера, видимо, почувствовал в женщине свойскую, близкую ему душу. Но имейте в виду, аппетит у нас волчий.

– А я будто не знаю. Из солдатского котла – это же не то что дома.

Валера спускался с лестницы, чтобы узнать как дела у Романа, а тётя Лида командовала девочками, которые накрывали на стол .

– Вера, иди встречай гостей, – услышала тётя Лида голоса в прихожей.

 Увидев курсантов, тётя Лида на мгновение застыла, не смогла спрятать своего восхищения от бравого вида парней. Форма очаровала её.

– Люблю военных, – оправдывала женщина в своё онемение. – Таких орлов не всегда повезёт встретить, а удержать не каждая сможет. Глазом не успеешь моргнуть, как уведут.

 Валера улыбался, ему была приятна похвала. Улыбка не покидала и лицо Веры. Казалось, что эта пара знает друг друга давно, отношения между ними устойчивые, им легко и свободно.

 Вероника улыбнулась Роману как-то растерянно, и сразу же отвела взгляд. Парень также имел стеснительный вид, время от времени поглядывал на друга, завидовал его смелости, решимости, простым манерам.

– Давайте я вам борща налью. Хоть время и не обеденное, а заправиться по полной программе не помешает.

– Очень люблю борщ, – первым усаживался за стол, чувствуя себя как дома, Валера, подменил Роману, кивком головы приглашая к столу. – Или вам, молодой человек, специальное приглашение нужно?

 На столе после борща появились тарелки с пюре и котлетами, от еды поднимался горячий пар. И большие котлеты из сдобные с глянцевой корочкой булочки, выложенные в миске горкой, возбуждали аппетит.

– Ну, эти вам компании не составят, – заметила хозяйка. – Вера над книжками совсем высохла, потеряла аппетит, а Вероника, видимо, следит за фигурой.

– Нет, я вообще мало ем, – оправдывалась Вероника.

– Не хотят, нам больше достанется. Мне на диету садится поздно.

Вера принесла компот.

– Вы, думаю, в другой раз задумайтесь, стоит ли приглашать нас в гости, – сказал Валера.

– Ешьте, ешьте, всё у нас впереди.

 Роман тоже избавился от скромности, в его спокойных движениях чувствовалась не только интеллигентность, какая-то вальяжность, отличное владение ножом и вилкой, угадывалась утончённость манер, умение держать себя за столом.

– Как вы думаете, откуда у Романа эти аристократические манеры, эта вальяжность за столом? – спросил Валера.

– Откуда? – спросила Вероника.

– У него голубая кровь. Он потомок графского рода.

– Ого… – глаза у Веры округлились. Удивилась и тётя Лида, и Вероника.

– Ну, большое спасибо за обед. Всё было очень вкусно. Конец первой серии, – заявил Валера, поднимаясь из-за стола. – Продолжение, иначе говоря, вторая серия в следующее увольнение.

 Роман не спеша дожёвывал пирожок, запивая компотом.

– А Роман на самом деле похож на графа, – не удержалась Вера от своего наблюдения за парнем.

– Так он на самом деле граф, – Валера в этот раз был серьёзен. – Только без титула.

 В городском автобусе Валера вновь всех веселил. Роман изредка поддерживал друга, но сдержанность Романа теперь воспринималась иначе, и Вера и Вероника с интересом смотрели на Романа с каким-то повышенным уважением.

– Девочки, мне также хочется немного внимания, – взмолился Валера. – Да он самый обыкновенный человек. Не верите? Роман, покажи паспорт!

 Роман действительно достал паспорт.

– Вот видите… такой же как и у вас. Даже фамилия могла быть более известной, скажем, Трубецкой, Нарышкин, Волконский. А зачем ты паспорт взял? – Валера внимательно смотрел на друга. Ты не иначе подумал, что девочка сразу с тобой пойдёт в ЗАГС? Нет, ты брось свои графские замашки.

 Валера заметил, как Рома с Вероникой обменялись взглядами, та сдержанно улыбнулась.

– Вера, ты посмотри, они уже спелись. Ну ладно, пусть… Так на чём остановились? Вспомнил, на графстве. Вы можете его ущипнуть, потрогать, никакой он не буржуй, не капиталист. Правда, ничего точно не могу сказать насчёт глубоко спрятанных под землей богатств, кладов, о наследстве.

Глава 7

Девушек впечатлил своими гигантскими размерами сам Курган. В сравнении с ним даже пятидесятидвухметровая высота скульптуры не так сильно удивила. Они поднимались по длинной гранитной дороге- лестнице, с двух сторон которой стояли другие монументы и величественные скульптуры на вечно застывших героев, гранитные стены с фигурами защитников города, солдаты из камня и мрамора удивляли размерами и величием.

С каждым шагом значительно увеличивалась, вырастала в размерах фигура женщины с мечом, которая звала защитить Родину.

 Слова здесь были лишними. Парни только изредка перебрасывались короткими фразами. Трудно было поверить, что Великая битва началась в июне сорок второго, продолжалось двести огненных дней и ночей. Более месяца понадобилось врагу, чтобы преодолеть сто километров ровного, как стол, степного междуречья, что отделяло Волгу от Дона. В городе, когда к нему подошли немецкие танки с пехотой, в числе защитников было мало наших дивизий. Первыми защитниками стали горожане. В цехах сталинградских заводов рабочие садились в отремонтированные ими танки и мчались навстречу врагу. Немцы принимали их за новый род войск, одетых в незнакомую форму. Сто двадцать солдат и офицеров получили за битву звание Героя Советского Союза.

Только поднявшись на вершину Кургана и приблизившись к подножию скульптуры Матери-Родины, можно было оценить всю монументальность созданного руками людей памятника, талант скульптора, которые смогли создать этот грандиозный памятник погибшим воинам.

  В зале воинской славы огромная мраморная рука держала факел с вечным огнём. Проникновенно звучали слова, выбитые в верхней части здания: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но мы все выполнили свой патриотический долг до конца перед священной Матерью-Родиной!»

Спускаясь по широкой многоступенчатой дороге каждый экскурсант не однажды оглядывался на величественную скульптуру. Словно магнитом большой силы, она притягивала глаза людей, чтобы ещё и ещё поразить своей величественностью.

 После экскурсии Валера предложил зайти в кафе.

 Помещение было в запущенном, всё требовало ремонта, стены обшарпанные, мебель требовала замены, но люди даже в таких условиях пробовали создать какое-то подобие уюта. Скромные полевые цветы стояли в самодельных вазочках из-под пластиковых бутылок. Несколько столиков были свободны.

– Ну, кто из нас самый активный? – Валера смотрел на друга, тот полез в карман за кошельком. – Только ты попроси, чтобы мороженое как следует полили сиропом, – сказал вслед, но передумал, не стал ждал любимый всеми десерт, пошёл следом. – Нет, не могу я доверить ему такое ответственное дело.

В одно мгновение Валера смог развеселить девушку-официантку за стойкой, людей в короткой очереди.

 Внимание Вероники привлекли вазочки на столе. Ровный слой отвердевшей глины покрыли скромным узором из фруктовых косточек, семечек подсолнуха и мелких половинок фасоли.

Тем временем парни принесли в красивых пластиковых вазочках аппетитные шарики мороженого, щедро политые сладким фруктовым сиропом.

 Девушки были поражены увиденным, с интересом расспрашивали о неизвестных фактах обороны города. Каждый из юношей что-то вспоминал из рассказов друзей, прочитанных книг.

– А знаете, я много читала об этом, – сказала Вероника. – У западноевропейцев есть одно свойство, которое их объединяет —ненависть к русским. Это отмечают все, кто по каким-то причинам продолжительное время жил на Западе – Фет, Тютчев, Тургенев, Достоевский и многие другие. Так, Тургенев, который прожил на западе несколько десятков лет, писал Полонскому: «Европа нас ненавидит – все без исключения».

– К большому сожалению, – поддержал тему Роман. – Время не подвластно этому чувству. Шведы, французы, поляки, немцы – кто не топтал наши земли, поливал их кровью, рвался на Восток… На пример, про полк «Нормандия-Неман» знает каждый ученик. Полк сбил 273 немецких самолёта, плюс один наш…

– Как это? – спросила Вера.

– Сбил молодой французский пилот, в первом полёте. Погиб наш Василий Архипов, который имел на своём счету девять сбитых немецких самолётов.

– Я читал где-то, что один немецкий лётчик сбил намного больше, – заметил Валера.

– Немецкий асс Эрих Хартман сбил 352 самолёта, Герхард Баркгорн – 301. Так вот, насчёт французов. А знаете, сколько французов попало в плен к Красной Армии?

– Сколько? – спросила Вероника.

– Почти двадцать четыре тысячи, – ответил Роман. – Кстати, могу сказать и более точно, он достал записную книжку, полистал. – Двадцать три тысячи сто тридцать шесть.

– Очень интересно, и кто же там ещё шёл в обозе у гитлеровцев и попал в плен? – спросила Вероника.

– Если бы в обозе… Тогда бы не попали в плен. Пожалуйста. Сведения точные. 513767 венгров, 187370 румын, 156682 австрийцев, 69977 чехословаков, 60280 поляков, 48957 итальянцев, 21822 югослава, 14129 молдаван , 4729 голандцев, 2377 финов,2010 бельгийцев, 1652 люксембургца, 10113 еврев…

– Не могу поверить, что евреи воевали на стороне немцев, – сказала Вера. – Откуда у тебя такая статистика? Из энциклопедии?

– Прочитал в журнале «Молодая гвардия».

– Ну и зачем выписал?

– Как зачем? Готовлюсь к стажировке. Прочитаю молодым бойцам, чтобы знали.

– Правильно, историю нужно знать, и не только защитникам, всем.

 Разговор перешёл на экзамены, Валера похвастался тем, что однажды получилось получить зачёт, за несколько банок дефицитной краски для преподавателя.

 Время пролетело быстро, нужно было расставаться.

 Как молодое игристое вино пьянила Валеру близость девушек и разговор с ними, ему казалось, что таких встреч будет ещё много. Роман и Вероника не сводили влюблённых взглядов друг с друга.

– Послезавтра у тебя экзамен, – рассуждал Валера. – Если получится, попробую уговорить Палыча, отметим это событие. Правда, точно, обещать не могу.

– Ты думаешь, что разрешит? – засомневался Роман.

– У меня есть один вариант. Ну, время прощаться, – Валера стал серьёзным. Немного стесняясь, но с открытой улыбкой он взял Веру за руку.

– Спасибо за чудесный день, – эта нерешительность немного развеселила Веру, она смотрела ему в глаза и улыбалась, явно чувствуя свою власть, именно она смогла повлиять на него, видеть его другим, скромным, удавалось не многим. Это чувство прибавила ей смелости. Весь день ей так хотелось дотронуться до его крепких рук, но сделать это первой не хватало решимости. Как это получилось, она и сама не могла объяснить. Возможно, его прикосновение придало ей уверенности, что она в ответ, став на цыпочки, как-то легко, естественно поцеловала его в щёку, лицо парня в ответ озарилось счастливой улыбкой.

– Очень вам благодарна и я, день действительно был необыкновенный, – первой подала руку Роману Вероника.

– Сейчас мы увидим, как прощаются в высшем свете, – не мог удержаться от шутки в адрес друга Валера.

– Что ж, учись…

 Где и когда в наше время этому можно было научиться, или действительно, на генном уровне память сохранила те чудесные манеры, которыми в совершенстве владели предки, что жили раньше. Роман учтиво наклонился над протянутой рукой девушки деликатно коснулся её губами. Потом внимательно посмотрел в глаза Вероники. В этом взгляде была такая гамма чувств, что слова были не нужны.

Ах, какие глаза у него, подумала Вероника, если бы они могли говорить. Не выдержав, засмущавшись, отвела глаза в сторону, но через мгновение вновь наткнулись на тот же очарованный взгляд. Только сейчас она поняла, насколько это всё всерьёз. Роман словно ждал ответа, а ответа у неё не было.

Ещё с того времени, когда в детстве читала сказки, у неё сложилась твёрдое убеждение, что любовь – это на всю жизнь. Неужели этот юноша и есть тут сказочный принц?

 Разговоры с Романом давали ощущение счастья, мгновения радости, это увлечение вскружило голову, но той уверенности, что этот парень и есть тот самый, единственный, который определён судьбой, у неё не было. В её возрасте все мечты были о принце и лучшей кандидатуры и не придумаешь, к тому же в его жилах текла голубая кровь. Но ей только семнадцать. Впереди учёба в университете, она с нетерпением ждала, что за годы учёбы узнает столько нового, приложит много сил, чтобы стать не просто учителем истории, а настоящим историком, будет жить исследованиями, писать статьи в научных журналах, монографии.

В семьях военных, знала Вероника, инициатива принадлежит мужу, сможет ли она пожертвовать своей мечтой? Любовь ли это? Чувства, что её переполняли, её, безусловно радовали, но вместе с тем приносили и сомнения, ставили перед ней много вопросов, ответы на них она ещё не подготовила. Но то, что стало взрослой, знала точно. В школьной жизни сколько раз приходилось помогать одноклассникам – подсказывать, объяснять решение задач, как правильно написать слово, а сейчас она сама не отказалась бы от подсказки.

Дома, уже в кровати, чувствуя неизвестное до этого приподнятое душевное настроение, радовалась счастью, она забыла о недавних сомнениях, хотелось ещё и ещё вспоминать эту встречу. Она словно вновь почувствовала себя ребёнком, вновь оказалась в сладком плену любви, но это уже была другая любовь. Как будто там на верху её кто-то соединил с этим уже дорогим и родным человеком, о существовании которого ещё неделю назад она и не догадывалась.

 Она долго не могла уснуть, думала о Романе. Его глаза, лицо, милое выражение грусти на нём, необычные манеры, жесты, это в действительности графское достоинство, улыбка ещё долго стояли перед глазами.

Глава 8

Нежностью светилась глаза Валеры, когда он смотрел на Веру, она тоже хотела ответить взаимностью, быть более кроткой, чуткой, однако его шутливый тон накладывал на их отношения отпечаток какой-то несерьёзности, легкомысленности.

Вернувшись со свидания, Вера сразу взяла в руки учебник. Вероника удивлялась: как она так может? Неужели после такой встречи можно думать о чём-то ином?

 Вероника никак не могла уснуть, была полностью занята своими воспоминаниями, мыслями, а настольная лампа – свидетель настойчивости подруги, горела далеко за полночь.

 Никого не удивила пятёрка Веры по химии. Больше удивило то, что курсантов вновь отпустили в увольнение. Как им удалось этого добиться, девушки узнали намного позже.

 Увлечением Валеры были модели военных самолётов. Он собирал их, склеивая из мелких деталей, потом шлифовал, покрывал специальным раствором из распылителя. Получались почти что заводские экземпляры. От уменьшенной в размерах копии истребителя, направленного ввысь, словно стремился взлететь с подставки, взгляд не мог отвести не только подросток, но и взрослый человек. Расставаться с моделями юноше не хотелось. Некоторые преподаватели предлагали даже досрочную сдачу экзамена взамен на модель МИГа или СУ. Но он пошёл на обмен только однажды.

 Позже Роман рассказал Веронике, что после знакомства с Верой коллекция Валерия стала уменьшаться после каждого незапланированного увольнения.

 Таким образом была получена свобода и после сдачи второго экзамена.

 Тётя Лида и на этот раз с радостью встретила парней, угостила вкусным обедом.

 Уже на улице решили за сдачу экзамена выпить пива и сходить в кино.

Холодное пиво подавали в гранёных пузатых бокалах. Не попробовать аппетитных горячих чебуреков в «Чебуречной» было невозможно. Аппетит после довольно сытного обеда у парней как будто и не уменьшился, Валера всё в той же заразительной манере, почти первобытного человека, уминал третий чебурек, Роман ограничился двумя, аппетит девушек был ограничен одним чебуреком на двоих.

На сеанс в кинотеатр они опоздали. В темноте пробирались к последним рядам малолюдного зала. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, начали видеть некоторые предметы, людей, Вера отметила, что на галёрке места себе облюбовали влюблённые парочки. Остановившись возле молодых людей, что слились в горячем поцелуе, Вера смутилась, быстро прошла дальше, где виднелись не занятые места.

Легкомыслие Валеры порой пугало её, в тоже время чувствовалось и какое-то обаяние парня, без сомнения, он был душой любой компании. И она уже не хотела и боялась разочароваться в нём. Разбираясь в ситуации, терять голову она не могла. Уверенности в надёжности этого человека не чувствовала. Чрезмерная самоуверенность, весёлый беззаботный нрав, вызывали у неё порой тревогу. Поэтому она для себя решила, заметив парочку в поцелуе и объятьях, что сегодня между ней и Валерой ничего подобного не будет. Она его почти совсем не знает. Если считать встречи, то это только третья. Необходимо проверить серьёзность своих чувств, убедиться в ценностях своего избранника, чтобы потом не было горьких разочарований. Она уже почти студентка, и если не ошибается в нём, то у них впереди будет ещё много времени, чтобы лучше узнать друг друга.

 У Вероники всё сложнее. Скоро она уедет домой. Сколько страха, настороженности, недоверия было у девушки там, в поезде, а сейчас её глаза не узнать. Конечно же, мимо такого парня без волнения невозможно пройти. Что ж, разлука не станет преградой их отношениям, наоборот, проверит всё ли это серьёзно.

 Приглядываясь к залу, Роман уверенно ориентировался между рядов, выбрал, по его мнению, лучшие в центре. Вера шла следом, Валера немного отстал, задержалась и Вера.

 На экране двигались люди, развивался сюжет. Вера попробовала разобраться в том, что происходит, одновременно почувствовала внимательный взгляд юноши, вдруг ощутила прикосновение пальцев Валеры к её руке. Вера повернулась к юноше, с усмешкой строго посмотрел в глаза.

– Кажется, мы пришли смотреть фильм.

– Как будто да, – в тон ей ответил парень.

– Тогда давай смотреть.

– Давай, – Валера тяжело вздохнул. – Желание дамы для меня закон.

 Вероника найти сюжетную линию, разобраться в действии, отношениях героев даже не пыталась. Сидя рядом с Ромой, она с замиранием сердца думала о том, кому же это в голову пришла эта безрассудная идея похода в кино? Ей хотелось видеть его, спорить, шутить, разговаривать без слов лишь взглядами. Какой смысл сидеть в темноте, смотреть на то, как и чем живут на экране далёкие чужие неживые тени?

 Почувствовав прикосновение руки Романа, она повернулась к нему – этот взгляд будет долго стоять перед её глазами, сначала радовать, а потом принесёт боль. Диалог без слов закончился несмелым поцелуем. Крепкие нежные руки обняли её за талию и новый горячий поцелуй заставил Веру забыть обо всём, сделал её безвольной. Его горячие губы прошептали в ухо:

– Выходи за меня замуж.

В первое мгновение эти слова протрезвели её. Так сразу? Она с удивлением посмотрела на него. Он ждал ответа.

– Не сейчас же…

– Почему нет? Мы же любим друг друга. Или я ошибаюсь?

– Нет, кажется, не ошибаешься, – в голосе Вероники появились нотки грусти. – Не сейчас…

– Почему? Мой паспорт со мной. А твой где?

– А что подумают родители?

– Ты можешь позвонить им.

– Ты не знаешь мою маму, всё это бессмысленно…

– Пойдём, – Роман схватил её за руку и повёл к выходу.

– Куда это вы? – только успел сказать Валера.

 Покинув тёмный зал, оказавшись среди света и солнца, Вероника почувствовала такую свободу, словно вырвалась из подземелья. Но Роман приблизился к ней так близко, что ей пришлось упереться в стену какого-то здания.

– Вероника, если двое любят друг друга, тогда всё так просто и ясно до того времени, когда сами они не начнут создавать проблемы. Только не говори, что расставание станет хорошим испытанием для чувств. Сколько судеб разлука покалечила, сколько влюблённых разделило навсегда расстояние, – он говорил с таким пафосом, с таким убеждением, словно за его плечами был необыкновенно богатый опыт семейной жизни, словно лично пережил и разлуку, и большие расстояния, что разделили его с любимой.

– Рома, а как ты всё себе представляешь? Тебе три года учиться, я только поступила.

– Но ты будешь моей женой, проблем с переводом не будет. Здесь тебе дадут общежитие.

– Вот это будет семья: ты в казарме, я в общежитии. Ну просто идеальная семья.

– Но мы не потеряем друг друга, будем вместе.

– Мы ещё так молоды, мне только семнадцать, по закону ещё рано заключать брак… Давай всё же не будем торопиться. Я буду писать тебе письма, ждать твои. Ещё и телефон есть. Зачем торопиться?

– Боюсь, что потеряю такую девушку.

– Ну зачем ты так?

– Ладно, – он вдруг решительно схватил её руку, потащил за собой. – Пойдём.

– Куда? Я не хочу в кино.

– Я тоже.

 Зелёный сквер, куда Роман привёл Веронику, с белоствольными молодыми берёзками, стройными тополями порадовали и удивили девушку. Здесь всё напоминало о доме, родном городе. Знакомая до боли природа была вокруг, за тысячу километров от родины.

– Удивительно как-то. Ехали сюда – всюду степь, без конца и края, ничего другого, только суслики выглядывают из норок, бедная природа, грустные пейзажи, а в городе столько зелени…

 Сквер был на набережной, и соединение водной естественной могучей по размаху стихии и богатой растительности среди жилых кварталов создавали красивые виды и пейзажи. Рома, видимо, не случайно взял с собой фотоаппарат. Вероника позировала, то обнимая берёзку, то спрятавшись в тени тополя, голубых елей.

– Ты уедешь, только это и останется.

– В парке было немноголюдно. Они нашли тенистую деревянную беседку. Казалось, она давно в одиночестве ждала их. Это небольшое сооружение, что напоминало игрушечный домик, который плохо защищал от ветра и дождей в непогоду, был хоть каким-то укрытием от редких в будний день прохожих.

Они надолго застывали в поцелуе, делились секретами, ловили и запоминали взгляды, улыбки, жесты, звуки, голоса, фразы и слова, чувствуя, но не зная, что это последняя возможность быть так близко, рядом.

– Ты знаешь признание Пушкина?

– Нет, мне как-то не встречалось.

– Кажется, лучше нельзя сказать. Двести лет прошло, многое изменилось, а чувства всё те же, и жизнь сердца человека не подвластна никаким законам.

Я вас люблю, хоть я бешусь,

Хоть это труд и стыд напрасный

И в этой глупости несчастной

У ваших ног я признаюсь.

Мне не к лицу и не по летам,

Пора, пора мне быть умней,

Но узнаю по всем приметам

Болезнь любви в душе моей.

Стихотворение было большим. В нём были все эти тонкие переживания влюбчивого поэта, который только надеялся на чувства в ответ.

 Алина, сжальтесь надо мной

 Не смею требовать любви

 Быть может, за грехи мои,

 Мой ангел, я любви не стою.

 Но притворитесь, этот взгляд

 Всё может выразить так чудно,

 Ах, обмануть меня нетрудно

 Я сам обманывать рад!

Вероника сидела в задумчивости, всё ещё находилась в том прошлом, которое нарисовал великий художник слова. Она представила себе какую-то девушку, склонённую над пяльцами, она трогала клавиши фортепиано. Вот она подняла своё длинное муслиновое платье, поставила белую ножку на ступеньку экипажа, чтобы отправиться в какое-то райское место с таким милым названием Опочка.

– Никогда не думала, что мне кто-то будет читать стихи. Да ещё какие! В классе у нас парни совсем другие были. А ты действительно потомок дворянского рода?

– Представь себе, что это так.

– Но ты так и не рассказал романтическую историю о своих предках.

– Ну, это скорее грустная история, – в задумчивости произнес Роман. Он словно вспоминал детали прошлого, подробности которых слышал от родителей. – В семье моего прадеда было два сына. Он был старшим. Вернувшись из столицы, где учился, без памяти влюбился в юную служанку, которая появилась незадолго до его возвращения. Вскоре, как честный и порядочный молодой человек, он признался в своих чувствах и серьёзных намерениях своим родителям. Разгневанные предки были категорически против брака, согласие на него не дали. Более того, обещали, если пойдёт против них, лишить титула, наследства и материальной поддержки. Сын не послушал родителей, а они своё слово сдержали. Но знаешь, я горжусь своим прадедом, который не богатству, достатку, и сытой жизни отдал предпочтение, а был верен любви, своему достоинству. Он так и не смог завершить своё образование, устроился в какое-то удалённое лесничество простым егерем. Возможно, он никогда не пожалел о своём поступке, и был счастлив со своей избранницей.

 А с его матерью судьба обошлась так. После смерти мужа её младший сын быстро проиграл имущество. Даже дом продали за долги. И доживать свой век пришлось ей со старшим сыном и невесткой, которую она так не хотела признавать. И в старости её единственным утешением были внуки, им и старалась дать то, чему когда-то учили её. Моя бабушка была у неё любимицей, поэтому, ей этих графских манер досталось больше, чем другим. Вот такая, почти невероятная история, – закончил рассказ Роман.

– Ну, никакая она не грустная твоя история. Можно только мечтать о такой любви.

Глава 9

Сочинение Вера написала на «хорошо» и конечно, была зачислена на дневное отделение факультета педиатрии. Отметить такое радостное событие вместе с курсантами не получилось, в увольнение их не отпустили.

 Только в день отъезда Вероники Валере удалось договориться с начальством, отпроситься к поезду на несколько часов. После бессонной ночи Вероника была без настроения вид имела достаточно усталый. Вера тоже грустила, понимала, что надолго прощается с подругой.

– Выше нос, девочки! – пробовал подбодрить подруг Валера. Оптимизм его бил через край. Казалось, он не мог переносить уныние, паническое настроение других. – Письма будут отправляться регулярно, я лично на каждом письме буду ставить свою подпись.

 Приближалось время отправления поезда. Молодая проводница проверяла паспорта и билеты пассажиров, время от времени, проверив, бросала взгляды на группу молодёжи, парней в военной форме и девушек. Вероника не торопилась заходить в вагон. Тяжело сопя, в вагон с трудом, преодолев ступеньки с не малой ношей забрался последний солидный пассажир. Девушка в светлой форме вагоновожатой бросила свой взгляд ещё раз на весёлую компанию, в которой Валера сыпал шутками и замечаниями.

– Молодёжь, – обратилась проводница к компании, словно сама была взрослым человеком, который знал всё в этой жизни. – Кто из вас уезжает? Так и поезд может пойти без вас.

Вероника подошла, подала проводнице документы. Рома смотрел, как Вероника повернулась в их сторону, они снова встретились взглядами.

– Ты что, Ром… – подтолкнул Валера друга.

Рома в каком-то оцепенении смотрел на Веронику, понимая, что видит девушку в последний раз, любовался ею. У него возникло желание как-то удержать её, не пустить, но трезвый голос подсказывал, что сделать так он не сможет.

 Вероника поднялась в вагон, Роман шёл следом за ней, держа дорожную сумку любимой девушки. В тамбуре она остановились, оглянулась, подняла руку в знак прощания.

– Пиши, – ещё раз напомнила Вера. – Если сможешь, навещай мою маму.

 Вероника посмотрела на Веру и невольно ей позавидовала. В этот момент рядом с Валерой она выглядела очень счастливой. Вероника подумала, что слабая тень грусти исчезнет, как только поезд отойдёт от перрона. Валерий улыбался, подмигивал Роме, мол смотри, а то не успеешь соскочить с поезда.

 Вероника прошла в вагон, приглядываясь к номерам мест, чтобы отыскать своё. Пассажиров немного, её купе свободно. Рома положил сумку, повернулся к девушке. Печально-грустное выражение лица любимой вызвало чувство жалости и печали. Он понимал, что нужно найти слова утешения, однако ничего существенного не находил.

– Кажется, время прощаться, – Роман взял руки девушки, с нежностью обнял её.

 Он был спокоен, Вероника также пробовала не терять самообладания, но этот предательский ком подкатил горлу. Она крепко сжала зубы, чтобы не расплакаться. Раньше это в самых разных случаях, похожих на этот, помогало, но не сейчаc… Слезинка, почувствовала, покатилась по щеке.

– Не плачь, я буду часто писать. Обещаю.

– А я никогда никому писем не писала.

– Научишься. Рассказывай обо всём, о себе, мне всё будет интересно.

 Он мизинцем вытер слезинку, поцеловал в губы.

– Рома, мне так больно, так трудно, – оправдывалась она за свои слёзы, ища его поддержки.

– Мне также тяжело расстаться с тобой, но я же мужчина. Тебе можно быть такой.

 Вероника уткнулась мокрым лицом в его плечо.

– Поезд отправляется через две минуты. Провожающих просим покинуть вагон, – донеслось из конца вагона.

Прощальный поцелуй, руки, которые трудно разнять, спина в лёгкой гимнастёрке, которая отдаляется в проходе. Он трижды оглянулся, в конце вагона сделал несколько шагов назад, словно хотел вернуться, ещё раз заглянуть на дорогое лицо. В тамбуре оглянулся в последний раз, поднял руку.

Вероника выглянула в окно. Все трое, увидев её в окне, подошли ближе к вагону. По лицу Вероники предательски текли слезинки, на губах чувствовался их в солёный вкус, но сдержать слёзы не могла. Она сейчас знала, что такое любовь, счастье, и узнав, всё это потеряла. Он уже не рядом. Их разделяет грязное, в дорожной пыли окно, которое так часто моют дожди и как следует не могут отмыть. Поезд вот-вот тронется, и с каждой минутой расстояние, которое разделяет их, будет только расти.

 Три милые фигурки на перроне, отдаляясь, становились всё меньше в размерах, стали небольшими точками и наконец исчезли за поворотом.  Она хотела дать волю чувствам, по-детски расплакаться, но слёз, на удивление уже не было. Горечь расставания сменилась новыми ощущениями. Она уже в мыслях рассуждала, что же напишет в письме Роману, как будет ждать писем от любимого, как будет волноваться при каждом телефонном звонке.

 За окном проносились яркие, в зелени пейзажи, разливы широкой Волги. В кронах деревьев ей представлялось милое дорогое лицо, в облаках пряталась знакомая улыбка и голубые глаза.

 Колёса гремели: «Жди, жди, всё вернётся». Ей казалось, что поезд мчится очень быстро, что у неё выросли крылья и она превратилась в птицу. Как это необыкновенно чудесно и непонятно, какие чудеса совершает любовь с человеком – окрыляет, возвышает, меняет вокруг тебя весь мир. Жизнь приобретает новый смысл, грусть и печаль медленно отходят уходят, рождается надежда, радость. И этот поезд, который отрывал её от любимого человека, прокладывал начало к новой встрече, которая, она была уверена, ещё будет.

Глава 10

Почта работала плохо. Распад страны привёл, казалось, к беде, к спаду во всём. Первое письмо ждала долго. И когда наконец в почтовом ящике, который проверяла каждый день по нескольку раз, нашла сразу три письма, её переполняли и радость, и удивление, и нетерпение. Роман выполнял своё обещание писать часто. А она, когда не получала писем, мучилась сомнением: отправила уже четыре письма, а ответа нет и нет.

На каждом письме мелким почерком с обратной стороны в уголке было написано «утверждаю» и подпись Валеры.

Роман рассказывал о своей учёбе, о Вере и Валере. Каждое письмо было для девушки большим событием. Что-то похожее она чувствовала, когда летом или осенью в грибной сезон находила под сосной красивый и здоровый большой боровик.

Она сразу искала тихий уголок, чтобы в одиночестве не раз прочитать новое письмо. Все письма перечитывались не один раз. Когда выпадала свободная минута, когда оставалась в комнате одна, или в непогоду, или в зимние холода, укутавшись в тёплый плед, она вспоминала те далёкие счастливые встречи, перечитывала строки, подолгу не выпускала из рук фотографии.

Здравствуй, Вероника!

Очень порадовало твоё письмо. Искренне радуюсь за твои успехи и даже горжусь тобой. У нас всё однообразно: подъём, построение, лекции, марш-броски, караулы и наряды. Недавно прошли соревнования, наш взвод выступил успешно, и мы требуем увольнение на сутки. Самолёты Валеры улетели – я думаю, ты догадываешься о чём это я. Валера несколько изменился. Раньше это был явный единоличник, сейчас время от времени и Вера бывает в нашем коллективе. Ещё мы сделали фотографии, некоторые высылаю тебе. Посмотри, как неплохо смотрится Вера в коллективе будущих офицеров. Почему же ты отказалась от такой перспективы? Неужели не жалеешь?

Приближается время зачётов и экзаменов, но об этом не хочется думать. Если нахожусь в карауле, сочиняю письма к тебе. Приходит мысль, что нахожу в себе литературный талант. А когда сажусь за стол, достаю бумагу – ничего не получается. Подобрать самые необходимые слова – это так сложно. Часто невозможно выразить фразами, то, что можно сказать взглядом, прикосновением.

Моё предложение остаётся в силе. Крепко обнимаю тебя, целую. Жду писем.

С уважением, курсант Качинского высшего авиационного училища Гальцев Роман Павлович.

Вероника в своих письмах сообщала о своей жизни в столице. Она с головой окунулась в эту новизну, с увлечением и наслаждением упивалась новыми знаниями, ходила на лекции, зачитывалась недоступными раньше книгами, знакомилась со столицей. Новые впечатления, друзья, возможности отвлекали внимание Вероники, её чувства к Роме немного остыли. И постоянное напоминание о его предложении даже пугало. В своих письмах об этом напоминании она старалась не писать.

Много времени она проводила в библиотеке, работала в архивах над научной студенческой работой о партизанском движении в своём крае.

Если первое время после разлуки она жила мыслями о Романе, то сейчас она была более спокойна, воспоминания о Романе согревали её душу, как камин в час одиночества.

Неужели оставить то, что её так захватило – учёбу, столичную жизнь, поехать в какую-то тьмутаракань?

Письма Вероники порой озадачивали Романа. Её подробные описания были такими реальными, что Вероника в них выглядела незнакомой, нисколько не похожей, на ту, что он знал в Волгограде.

Дорогой Роман!

Наконец я пишу тебе. День был для меня трудным, загруженным, но находясь в столице, хочется видеть как можно больше, узнавать о неизвестном. Вчера я остановилась возле художественного салона, где художники выставляют на тротуаре свои картины. Я никогда не видела как работают живописцы. Один из них за пятьдесят рублей предложил нарисовать портрет. Согласился один солидный мужчина, их тут же окружили любопытные, в том числе и я. Работа заняла минут двадцать. Художник, одетый, наверное, по моде художественной интеллигенции, был в грязной куртке, пошитой из старого пальто, потёртых, даже порванных в одном месте джинсах, с небрежной причёской, закончил портрет и вручил человеку. Пожали друг другу руки и разошлись.

Направляясь в большой книжный магазин, прошла вдоль длинной серой бетонной стены, сложенной из двухметровой высоты блоков. Вдоль всей стены надписи: «Где есть память, там не нужны слова», – прочитала я одну и мне это высказывание показалось странным. Останавливаясь у каждой новой записи, я заметила, что они сделаны поклонниками группы «Кино» – обращения, отзывы по случаю гибели Виктора Цоя. Разными почерками, мелкими и крупными, старательно написанными и небрежными, были тут обращения к певцу, цитаты из его интервью, вообще, писали кто что хотел. Всё это примитивно, однако, из книжного я вновь почему-то вернулась к этой стене.

Я постоянно думаю о тебе. Мне не хватает живого общения, но когда я иду по городским улицам, у меня возникает чувство, что я не одна, что ты рядом. Я подумала о том, понравился ли бы тебе портрет, написанный тем художником, его картины. Чтобы никто мне не мешал, я избегаю различных компаний. Мне тоже хочется тебя увидеть, но сейчас это невозможно. Люблю, целую, жду писем. Вероника.

Здравствуй Вероника!

Ты пишешь, что начала готовиться к сессии. Мы не такие дисциплинированные. Сегодня сдаём зачёт. Ещё до начала сессии на Пасху дали увольнение, и мы ходили в гости. Думаю, догадываешься куда? Подготовкой к празднику руководила тётя Лида. Когда красили яйца, влюблённые перемазались красками и так ходили целый день. Мы с тётей Лидой смеялись. Позже вышлю фото этих двадцатилетних детей. Если честно, то я им завидую.

Всерьёз подумай над моим предложением. Мне так хочется видеть тебя, слышать твой голос. Скоро я стану летописцем, хоть мне до твоих шедевров далеко. Валера интересуется, когда я пойду в издательство, чтобы там предложить для издания нашу с тобой переписку. Звонил тебе несколько раз, но тебя не застал, ты редко бываешь дома.

Пиши, жду. Обнимаю, целую. Роман.

Дорогой Роман!

Твои письма почему-то приходят всё реже и реже, а я без них грущу.

Несколько дней назад я с однокурсницей ходила на встречу с поэтом Евтушенко, вечер организовали во Дворце спорта. Народу – тьма. Сначала выступали, кажется, организаторы, удивила их косно язычие. Если не можешь принести что-то позитивное людям, зачем выходить на сцену? Потом слово дали поэту. Он вышел и громовым голосом начал читать одно из своих последних стихотворений.

Его манера одеваться, читать, держаться на сцене напоминали манеры Маяковского. Из стихотворений мне больше всего понравилось «Елабужский гвоздь», написанное, о Марине Цветаевой, о её смерти. К сожалению, стихотворения нет в той книге, что купила во время встречи с поэтом во Дворце спорта.

Желающим давал автографы. Не жалею, что пошла, хоть и не люблю Евтушенко.

А сегодня воскресенье. Утром поехала на рынок, но не для того, чтобы что-то купить, а чтобы окунуться в торговую атмосферу. Остановилась возле того места, где вьетнамцы продают косметику, импортные вещи. Мне нравятся вьетнамочки, миниатюрные, симпатичные.

Не обижайся, что не могу сказать «да» на твоё предложение. Мне так не хочется бросать учёбу. Я делала запросы в деконате и мне сообщили, поскольку мы сейчас живём в независимых государствах, то с переводом могут быть проблемы. Да и куда переводиться? Ты же сам не знаешь, где будешь служить. Разве только на заочное отделение.

Крепко целую. Твоя Вероника.

11

Писала письма Веронике и Вера: о своей учёбе, иной раз затрагивала и лично, но редко. возможно, руководствуясь за вагонами, оберегая личное счастье, не желала сделать его доступным для других, третьих лишних. она утверждала, что мальчик с мальчиками Нам повезло. И Валера и Рома по её мнению, парни что надо.

Здравствуй Вероника!

спасибо за письмо. сразу хочу сообщить, что я приняла важное решение точка летом, сразу после выпуска училища, мы с Валерой решили создать семью. по этой причине я беру академический отпуск.

Ты знаешь, я поняла, что нужно дождаться своего своей настоящей любви, не пройти мимо, а сделать свой главный выбор в жизни правильно, что, почти и самое сложное. мне, понятно, хотелось бы доучиться, Но я выбрала роль жены. свадьбу будет в деревне, той, где родился Валера, где сейчас живут его родители. приезжай, буду очень рада видеть тебя на нашей свадьбе точка там будет и Рома точка он очень ждёт твоих писем, бережно хранит, некоторые носят с собой.

Веронике очень хотелось поехать на свадьбу. она надеялась, что встречи внесёт ясность в отношении с Романом, уже чувствовалось, что он обижается. думала, что убедит его в своей любви, чтобы он пожертвовал ещё 2 года. но мама приобрела автомобиль, тем самым создала финансовые трудности. К тому же, значительно выросли цены на билеты для проезда, вообще, наступила тотальное подорожание. в Беларуси В денежных знаках вымерло всё поголовье: белочки, зайчики, волки, медведи, лоси, что украшали первые банкноты независимой страны. на ценниках торговцы дописывали всё новые и новые нули.

за 3 года учёбы Вероника не так часто приезжала домой. матери приходилось самой справляться с домашними хлопотами даже поездки в Польшу, Хоть она и приобрела автомобиль, стали редкими.

Ты хоть Летом Побудь дома, будет на кого дом оставить, с Денисом поиграешь, посмотришь, чтоб не влез куда-нибудь со своей компанией. а я съезжу за границу, а то сидим, зайчика считаем, я же забыла как доллар выглядит.

а подробностях На свадьбе Вера написала в письме, прислала фотографии. Вера была в подвенечном белом платье из атласа, на голове венок из цветов и фата. какую-то ностальгию навеяли помуте прошлого запятые спиральки локоны. чувство зависти всё же появилась у Вероники, когда она разглядывала фотоснимок. кто же из них сделал правильный выбор?

Может, на этот вопрос ответить только время.

В письме Веры писала, что Рома был не в настроении, никто Из подруг невесты его не заинтересовал. Мне очень понравилось в деревне, писала Вера. там царит взаимопомощь, взаимовыручка, во всяком случае между родственниками, соседями. такое впечатление, что уже несколько лет замужем за Валерой, Дай мне всё хорошо знает. тётя Валера научила меня доить корову, правда, А домашних продуктов не Однажды стало плохо.

По распределению дружная компания изчетырёх лейтенантов получила направление на авиационную базу недалеко от Казахстана. Вера подробно описывала своё новое гнёздышко. делилась опытом хозяйки, у неё-то подгорело, то пересолила, увлеклась маринадами, но несколько банок взорвалась. а романе вспоминала редко. летом письма сменили телефонные звонки. точка Вероника, услышал звонок, теряла, всё в ней Адмирала, казалось, возникал паралич связок, голос не подчинялся ей. а Рома говорил о новых друзьях, службе, уже не так настойчиво требовал ответа.

незаметно пролетел первый год службы. в своём семействе Вера и Валера ждали пополнения. С какими терпением ждала этого Вера! Вероника о новостях и от Романа. членом семьи Валеры. жили они в одном общежитии, Вера часто готовила и для друзей мужа, отмечали вместе праздники.

сессия, Этим летом, как только закончилась сессия, Вероника сразу же поехала домой, чтобы вместо писем пользоваться телефоном, слышать Живой голос романа. Однако после нескольких звонков наступил перерыв. правда, изредка удавалось дозвониться, Но это были уже не те разговоры, Что раньше. , а вдруг он позвонит?

но пауза Затягивалась, звонка всё не было. её овладевала тревожное Предчувствие. Вера совсем не писала, не звонила. не выдержав запятая в очередном письме спросила о романе.

Вероника, я думала, писала подруга, что Рома сам тебе всё рассказал и объяснил точка дело в том, что-то на свадьбе, Анатолия, это товарищ Валера, Рому познакомился с подругой невесты, Викой. не мне не Валере она не понравилась, Но мы же ничего не решаем. Рома влюбился, Мне кажется, по самые уши. Да и Вика оказалась опытной штучкой. после свадьбы Она романа уговорила взять отпуск и поехать на море. Там они и сейчас отдыхают. конечно, это страшно точка Я очень сожалею, что так получилось.

возможно, Он поймёт, что ошибся в своём выборе?

это новость была неожиданным ударом. Раньше она не была уверена, что Рома есть тут единственный, которые ей нужен, что с ним она будет счастлива. она была Лучший студенткой на курсе запятая и предлагали подумать об аспирантуре.

Глава 11

Писала письма Веронике и Вера: о своей учёбе, иной раз затрагивала и личное, но редко. Возможно, руководствуясь суевериями, оберегая личное счастье, не желала делать его доступным для других, третьих лишних. Она утверждала, что с мальчиками им повезло. И Валера, и Рома, по её мнению, парни что надо.

 Здравствуй Вероника!

 Спасибо за письмо. Сразу хочу сообщить, что я приняла важное решение. Летом, сразу после выпуска в училище, мы с Валерой решили создать семью. По этой причине я беру академический отпуск.

 Ты знаешь, я поняла, что нужно дождаться своей настоящей любви, не пройти мимо, а сделать свой главный выбор в жизни правильно, что почти и самое сложное. Мне, понятно, хотелось бы доучиться, но я выбрала роль жены. Свадьба будет в деревне, той, где родился Валера, где сейчас живут его родители. Приезжай, буду очень рада видеть тебя на нашей свадьбе. Там будет и Рома. Он очень ждёт твоих писем, бережно хранит, некоторые носит с собой.

Веронике очень хотелось поехать на свадьбу. Она надеялась, что встреча внесёт ясность в отношения с Романом, уже чувствовалось, что он обижается. Думала, что убедит его в своей любви, чтобы он понял, подождал ещё два года. Но мама приобрела автомобиль, тем самым создала финансовые трудности. К тому же, значительно выросли цены на билеты для проезда, вообще, наступило тотальное подорожание. В Беларуси в денежных знаках вымерло всё поголовье: белочки, зайчики, волки, медведи, лоси, что украшали первые банкноты независимой страны. На ценниках торговцы дописывали всё новые и новые нули.

 За три года учёбы Вероника не так часто приезжала домой. Матери приходилось самой справляться с домашними хлопотами. Даже поездки в Польшу, хоть она и приобрела автомобиль, стали редкими.

– Ты хоть летом побудь дома, будет на кого дом оставить, за Денисом присмотришь, чтоб не влез куда-нибудь со своей компанией. А я съезжу за границу, а то сидим, зайчики считаем, я уже забыла, как доллары выглядят.

 О подробностях на свадьбе Вера написала в письме, прислала фотографии. Вера была в подвенечном белом платье из атласа, на голове венок из цветов и фата. Какую-то ностальгию навеяли по моде прошлого завитые в спиральки локоны. Чувство зависти всё же появилась у Вероники, когда она разглядывала фотоснимки. Кто же из них сделал правильный выбор?

 Может быть на этот вопрос ответит только время?

В письме Вера писала, что Рома был не в настроении, никто из подруг невесты его не заинтересовал. Мне очень понравилось в деревне, писала Вера. Там царит взаимопомощь, взаимовыручка, во всяком случае между родственниками, соседями. Такое впечатление, что уже несколько лет замужем за Валерой, и там меня все хорошо знают. Тётя Валеры научила меня доить корову, правда, от домашних продуктов мне однажды стало плохо.

 По распределению дружная компания из четырёх лейтенантов получила направление на авиационную базу недалеко от Казахстана. Вера подробно описывала своё новое гнёздышко. Делилась опытом хозяйки, у неё то подгорело, то пересолила, увлеклась маринадами, но несколько банок взорвалось. О Романе вспоминала всё реже. Летом письма сменили телефонные звонки. Сначала они пугали. Вероника, услышав звонок, терялась, всё в ней обмирало, казалось, возникал паралич связок, голос не подчинялся ей. А Рома говорил о новых друзьях, службе, уже не так настойчиво требовал ответа.

 Незаметно пролетел первый год службы. В своём семействе Вера и Валера ждали пополнения. С какими терпением ждала этого Вера! Вероника узнавала о новостях и от Романа. Иной раз казалось, что он стал членом семьи Валеры. Жили они в одном общежитии, Вера часто готовила и для друзей мужа, отмечали вместе праздники.

  Этим летом, как только закончилась сессия, Вероника сразу же поехала домой, чтобы вместо писем пользоваться телефоном, слышать живой голос Романа. Однако после нескольких звонков наступил перерыв. Правда, изредка удавалось дозвониться, но это были уже не те разговоры, что раньше. Вероника боялась выходить из дому, а вдруг он позвонит?

 Но пауза затягивалась, звонка всё не было. Ею овладевало тревожное предчувствие. Вера совсем не писала, не звонила. Не выдержав, в очередном письме спросила о Романе.

 Вероника, я думала, писала подруга, что Рома сам тебе всё рассказал и объяснил. Дело в том, что-то на свадьбе Анатолия, это товарищ Валеры, Рома познакомился с подругой невесты, Викой. Ни мне, ни Валере она не понравилась, но мы же ничего не решаем. Рома влюбился, мне кажется, по самые уши. Да и Вика оказалась опытной штучкой. После свадьбы она Романа уговорила взять отпуск и поехать на море. Там они и сейчас отдыхают. Конечно, это страшно, такой удар для тебя… Я очень сожалею, что так получилось.

 Возможно, он поймёт, что ошибся в своём выборе?

 Эта новость была неожиданным ударом. Раньше она не была уверена, что Рома есть тот единственный, которые ей нужен, что с ним она будет счастлива. Она была лучшей студенткой на курсе, ей предлагали подумать об аспирантуре. Если она свяжет свою судьбу с Романом, то про аспирантуру придётся забыть. И ещё она надеялась, что настоящая любовь ещё впереди. А чувства к Роману как-то притихли, постепенно затухали. Вот только когда исчез этот приглушённый огонёк, она поняла свою ошибку. Вдруг все потеряло свой смысл, что раньше было дорого и значимо, сейчас потеряло прежнюю ценность. Она никогда не думала, что душевная боль значительно сильнее физической. Вспомнились чеховские герои из «Чайки». Только сейчас Вероника, узнав страдания, что принесла ей любовь, смогла поверить в реальность этой истории.

Просьбы матери выполняла машинально, часто о них не вспоминала вообще. Книги, которые думала изучать, лежали нетронутыми на полке. Она сама удивлялась этой рабской зависимости от своих чувств. Ну как так случилось, что не могла сберечь то, что само шло к ней в руки?

Вероника перечитывала письмо Веры, и как спасительную соломинку, видела сейчас только те слова, что показывали с негативной стороны соперницу, давали маленькую надежду, что всё ещё может вернуться. В конце концов она села за стол, чтобы написать ему письмо.

 Дорогой Роман!

 Очень жаль, что у тебя не хватило мужества самому рассказывать обо всём. Как это на тебя не похоже. Вряд ли мне от этого стало бы легче. Но сейчас я теряюсь в догадках, ещё живу слабой надеждой. Напиши. Если у тебя всё так серьёзно с другой девушкой, то я буду знать, что между нами всё кончено. Не буду питать никаких иллюзий.

 Я только сейчас поняла, как сильно я тебя любила и люблю. Сейчас я бы без раздумий согласилась на твоё предложение. Даже просьбы матери меня не остановили бы. Но кажется, уже поздно? Горько осознавать, что наши дороги расходятся. И мы никогда не встретимся, наши планы о будущем, наши мечты никогда не станут реальными.

 Помнишь, когда-то ты читал мне Пушкина. Как всё оказывается не ново. Великий поэт, как и многие, был не только счастливым и любимым.

 Что в имени тебе моём?

Оно умрёт как шум печальный

 Волны, плеснувшей в берег дальний

 Как шум глухой в лесу ночном.

 Если твоя любовь настоящая, хотя мне очень больно от этого, то я тебе желаю счастья. Вероника.

 Роман на это письмо не ответил. Он позвонил ей.

– Привет, –  услышала Вероника глухой простуженный голос.

– Привет, –  ответила Вероника.

– Вероника, ты прости меня. Это было сильнее меня.

– Ты любишь её?

– Да.

– Ну, тогда желаю счастья.

– Вероника, прости. Ты такая чудесная, ещё встретишь свою любовь, –  говорил он. –  Ну почему ты тогда не послушала меня…

– Возможно, ещё не всё потеряно?

– Нет, поздно.

– Ну, тогда прощай.

– Прощай и прости.