Читать онлайн Сева бесплатно

Пролог

Стояла солнечная погода, время близилось к вечеру. Я, мама и брат гуляли по дачному поселку на окраине нашего небольшого городка. Мама держала меня за руку как самого младшего, на тот момент мне было шесть. Брат, старше меня на пять лет, нес ведро, полное абрикосовых косточек.

Несмотря на возраст, я осознавал наше тяжелое финансовое положение, в котором приходилось собирать абрикосовые косточки и сдавать их в питомник, за что нам платили небольшие деньги. В нашей местности абрикосы росли не только в частных дворах, но и вдоль улиц.

Собирание косточек под предлогом прогулок мы всегда проводили весело, ни от чего не унывая. Мама в процессе рассказывала нам интересные и забавные истории из своей жизни, а мы слушали с огромным любопытством, глотая каждое ее слово. Она могла весело пошутить, и мы смеялись так звонко, что ей потом приходилось нас успокаивать.

Каждый раз после очередной прогулки, когда мы заходили сдать косточки, мама брала меня за руку и водила по питомнику, показывая длинные ряды фруктовых деревьев, виноградников, плодовых кустов и роз. Мне казался бесконечным этот питомник. Для меня это был огромный сказочный лес, в котором я себя чувствовал насекомым.

– Сыночек, смотри, вот сорт винограда «сенатор».

Она сорвала пару ягод и протянула мне. Я попробовал самую мясистую, сочную ягоду с прекрасным ароматом сладкого зрелого винограда.

Не отрывая от лозы тяжелую гроздь, я аккуратно взял ее и приподнял вверх. Смотря на солнце сквозь ягоды, я видел, как виноград переливался изумрудным цветом. Наблюдая за этим природным волшебством, я и не заметил, сколько прошло времени, но меня отвлекла моя уставшая рука, которая держала гроздь.

– Сынок, посмотри, какая красота!

Обернувшись, я увидел маму в закатном солнечном сиянии. Ее голубые глаза любовались розами. Она держала в руке насыщенного красного цвета бутон, который рос на большом красивом кусте «Лили Марлен». Мама, с ее стройным станом на фоне цветущего сада, походила на ангела. Я наблюдал воплощение чистоты, доброты и красоты. Она всегда носила платья, будто подчеркивающие ее характер, в основном они были с узорами из ярких цветов. Ее голос мне казался самым приятным звуком, который я когда-либо слышал. Только одно ее слово «сынок» звучало с такой нежностью, от которой мои детские капризы рассеивались, как туман при легком ветре.

Я не спеша подошел к маме и увидел, как она нежно и тонко, как бабочка, коснулась лепестка и слегка погладила его пальцем.

– Сыночек, прикоснись, потрогай, какие гладкие лепестки!

– Да что я там не трогал, возле нашего дома тоже цветут розы наподобие таких, мне они кажутся все одинаковыми, – отвечал я с детской вредностью.

Она продолжала все так же ласково, несмотря на мои капризы:

– Да, ты трогал цветы, но по-ребячески, без заботы. А это творение настолько прекрасно, что оно тоже заслуживает нежности. Вот вроде куст перед тобой, со многими бутонами роз, но этот куст своего рода семья, а каждый бутон – это отдельный член семьи. В этих растениях так же, как и в человеке, бурлит и цветет жизнь. Но у тебя жизнь измеряется в годах, а у них год – это и есть вся жизнь… Ближе к зиме цветы и листья отмирают, а весной рождаются новые листья и бутоны.

Мама взяла секатор, который лежал на бордюре недалеко от нас, и аккуратно подрезала пару сухих стеблей. Она это сделала уверенно, привычной рукой и с особой заботой.

– Мам, а за что их любить, за красоту, и все? Есть люди тоже красивые, но любви не достойны…

– Ты-то откуда про любовь знаешь?

Она весело улыбнулась, обняла меня и поцеловала в лоб. Затем продолжила все с тем же воодушевлением:

– Цветок обладает не только красотой, но и самым редким свойством, которое есть далеко не у каждого человека.

– И каким же?

– Прощением.

Я улыбнулся и сказал:

– Хм… А как цветок умеет прощать?

Мама просунула руку в самую гущу кустарника, все так же заботливо подрезала сухой стебель, достала его и бросила в кучу других веток, и при этом ни одной царапинки на ее руке не оказалось. Она посмотрела на меня, ласково улыбнулась и продолжила:

– Вот вы, когда во дворе гуляете, срываете цветы, играете с ними, а потом выкидываете и топчете ногами, а цветок, погибая под подошвами вашей обуви, дарит вам последнее свое дыхание, самый свежий и душистый запах. Он вам отдает самое дорогое, за что его и ценят. – Она плавно поднесла бутон к носу и вдохнула его с удовольствием, как в первый раз.

Я тоже аккуратно взял бутон в руки, не так, как обычно, а уже по-другому, как никогда не брал, и погладил его нежные лепестки. Я в первый раз почувствовал себя виноватым перед растением, от чего мне стало досадно.

Брат в это время рассматривал технику для ухода за питомником. В основном это были небольшие тракторы и мотоблоки. Он с таким любопытством разглядывал кабину трактора, словно ученый рассматривает упавший с неба НЛО.

Мы с Назаром внешне очень похожи, несмотря на разницу в пять лет. Частые тренировки по гимнастике оставили свой след на его стройной фигуре. Для него не было физических трудностей. Ему легко удавалось залезть даже на скользкое после дождя дерево, где было мало веток. Далеко не каждый мог с этим справиться, многие просто боялись лезть.

В питомнике, где мы находились, мама подрабатывала сезонно. Она любила ухаживать за растениями. Ее вдохновляло и приводило в восторг все, что было связано с красотой природы, от полевых цветов до самых ярких декоративных деревьев.

Хозяева питомника были добры к нашей семье. Они хорошо относились к маме не только как к женщине, которая одна тянет двоих сыновей, но и как к замечательному специалисту. Благодаря этому они часто угощали нас всем, чем был богат питомник. Поэтому в этот раз мы понесем домой полное ведро сочных персиков, сладких яблок и винограда лучших сортов.

Солнце приближалось к горизонту. Запахло вечерней свежестью. Сверчки начинали с нарастанием свои трели. Цветки-граммофоны закрыли яркие бутоны, приготовившись ко сну. После насыщенного дня усталость плавно одурманивала сознание. Я зевнул и продолжил искать сверчков. Их звук настолько широко распространяется, что тяжело найти самих насекомых. Это как слушать радио в комнате, где его нет, а звук есть.

Убирая пожелтевшие листья с яблонь, мама спросила:

– Сыночек, старшого не видел? Пора домой идти.

– Да он опять, наверное, трактор пытается завести, – весело пошутил я.

– Пойди к нему и вместе идите к выходу. А я сейчас денежку пойду заберу, и там гостинчик вам приготовили.

Я очень обрадовался слову «гостинчик». Только собрались уходить, как услышали звук мотора. Я громко засмеялся:

– Назару все-таки удалось завести его.

Мама испуганно крикнула:

– Как удалось? Назар!

Она схватила меня за руку, и мы ринулись к трактору.

Мы бежали не по рядкам, а сквозь виноградники и сады. Оказавшись у техники, я и мама увидели, как Назар махал рукой медленно уезжавшему в гараж трактору. Повернувшись, счастливый, брат сказал:

– Степаныч говорит, меня в следующий раз возьмет покататься.

Мама с облегчением обняла его и поцеловала.

– Дети, вы меня до инфаркта доведете. Ждите возле калитки, я скоро приду.

И мы с братом двинулись к выходу.

– Назар, как найти сверчка в траве? У меня все никак не получается.

– А зачем тебе его искать?

– Ну просто посмотреть, как выглядит.

– Пойди в библиотеку, возьми книгу с картинками и посмотри.

– Я живого хотел глянуть…

– Сева, почему он тебя так интересует? Есть много других необычных насекомых.

– Хотел глянуть, как он звук издает.

– Вот и пусть для тебя этот будет загадкой, – улыбнулся он.

Мы подошли к калитке. Назар облокотился на забор и зевнул. Я смотрел в сторону домика, откуда появилась мама с полным ведром фруктов. Она подошла к нам и устало сказала:

– Ну что, дети, пойдемте домой.

Брат подхватил ведро с фруктами, мама взяла меня за руку, а Назара обняла второй рукой, и прогулочным шагом мы направились в сторону дома. Идти туда примерно час. У нас всю дорогу было хорошее настроение, хоть мы и устали. По пути проходили заброшенное кладбище. Меня в этот момент тянуло спрятаться за мамой, подальше от этих косых крестов, ржавых и заросших памятников. Назару, наоборот, было интересно заглянуть туда.

– Мам, а почему это кладбище не закроют и не построят, например, часовню, церковь или что-нибудь еще? Все равно здесь уже никого не хоронят.

– Да, Назар, территория большая, много места занимает, но сюда на поминальный день еще приходит немало людей, чтобы проведать усопших: своих родственников или друзей.

После слова «родственников» я на секунду представил: что если бы мамы не стало. У меня сразу образовался ком в горле и на глазах чуть не проступили слезы. Я крепко сжал руку мамы – мне хотелось быстрее пройти это жуткое место.

Мы шли дальше, как всегда обсуждая что-то интересное и о чем-то споря.

Вдруг я услышал сзади мужские голоса, которые тоже что-то обсуждали, но эти люди были на таком расстоянии, что тяжело было понять их разговор.

Обернувшись, я увидел двух взрослых мужчин. Они шли примерно с такой же скоростью, как мы, не догоняли, но и не отставали. Один из них выглядел молодо, светлые ухоженные волосы были уложены на бок, без пробора. Он был стройного телосложения, одет со вкусом, и мне каким-то чудом даже удалось разглядеть его голубые глаза, которые казались озабоченными и немного покрасневшими. Он постоянно что-то спрашивал у своего спутника. Когда я в очередной раз поворачивался, он сразу отводил глаза в сторону, как делают, когда хотят что-то утаить.

Для меня это было необычно, но интересно. Они не были похожи на бандитов или выпивающих людей.

Тот другой, которому задавал вопросы первый мужчина, отвечал всегда спокойно и с улыбкой. Он отличался от своего спутника полнотой, которая никак его не портила, и смахивал на добряка из сказок. Мужчина был постарше, чем его товарищ, и костюм на нем был не из современных. Я такой только в фильмах видел. Может, мода такая пошла.

– Сынок, смотри под ноги!

Предупреждая, мама слегка дернула меня за руку. Я посмотрел вперед и ловко перепрыгнул через наполовину открытый люк. Затем я обернулся, чтобы вновь увидеть наших попутчиков, но там уже никого не было. Наверное, свернули на другую улицу.

Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом. Легкий вечерний ветерок подул прохладой. Я сделал глубокий вдох, наслаждаясь запахом первых дней осени.

– Дети, сейчас зайдем в магазин, купим хлеба. И я вас прошу, ведите себя спокойно, – улыбнувшись, устало сказала мама.

Магазин находился недалеко от нашего дома. Он был небольшой, но продуктов в нем было достаточно для повседневных нужд. Подходя, мы увидели сидящую рядом со входом в магазин бабушку, продававшую цветы. На ней был синий фартук того же цвета, что и яркие васильки в букете из полевых цветов, который одиноко стоял в ведре. Мне этот букет очень понравился своей простотой.

– Добрый вечер, Людмила Ивановна! – вежливо поздоровалась мама.

– Добрый, Светочка! Нагулялись? Привет, детвора! – ответила бабушка приветливым и добрым взглядом.

– Здравствуйте! – почти в один голос ответили мы с братом и зашли в магазин.

Пока мама с Назаром стояли в очереди, я отошел в кондитерский отдел и стал смотреть на разные конфеты, вафли и печенье. Увидев, как я смотрю на этот конфетный рай, мама попросила у продавщицы пару вафельных конфет, на что я сразу ответил:

– Мамочка, я не съем, у меня живот болит сильно, – и принял подобающий вид.

Мама забрала хлеб с прилавка, быстро подошла и заботливой рукой машинально потрогала мой лоб.

– Сынок, сильно болит?

– Не очень, пойдем быстрее домой.

И мы вышли из магазина. Бабушка, собравшись уходить, полоскала ведро, в котором уже не было того самого букета. Стало темнее, сумерки медленно поглощали дневной свет. В небе уже появилось несколько звезд. Мама озабоченно сказала:

– Так, сынок, сейчас придем домой и будем тебя лечить, только попробуй покапризничать.

– Мам, да не болит у меня ничего, – и я весело улыбнулся.

Назар мне подмигнул, и я увидел его восхищение моим поступком и тем, что я сдержал свое желание. Мы не спеша подходили к дому, и вдруг я услышал, как кто-то говорит настойчиво:

– Стой, не ходи, это опасно!

Посмотрев в сторону, я увидел мужской силуэт, который двигался к нам в тени деревьев, сверху освещенных уличными фонарями. В проблесках света я узнал того незнакомца, который шел за нами. На ходу, слегка обернувшись, он быстро сказал:

– Все будет нормально… – и продолжил движение к нам.

Незнакомец озабоченно, но по-доброму позвал нас:

– Простите, пожалуйста, остановитесь на секунду.

В тот момент было нестрашно, потому что было не очень темно. Во дворах сидела молодежь, а где-то в беседках при слабом освещении одной лампочки в кругу старики играли в домино под крик «рыба!».

Чем ближе незнакомец подходил к нам, тем неувереннее становились его шаги.

Мама не испугалась, но меня, повинуясь материнскому инстинкту, плавно и бережно спрятала за себя, как волчица своего волчонка. Она по натуре добрый человек, но хорошо чувствует опасность. Впрочем, в этот момент ею здесь даже и не пахло. Незнакомец вел себя так робко и осторожно, так старался не напугать нас, что у него это хорошо получилось. Он подошел и с волнением неуверенно начал:

– Добрый вечер! Вы… вы извините, если напугал вас, я только с добрыми намерениями.

Он неуклюже прятал за спиной букет, тот самый, который одиноко стоял в ведре у бабушки возле магазина.

Теперь я смог рассмотреть незнакомца поближе. Он был одет красиво, но строго. Замшевая черная обувь подходила под этот стиль. От него пахло приятной мужской туалетной водой. Незнакомец жадно смотрел на нас печальными, большими и покрасневшими голубыми глазами. Было такое чувство, как будто он хотел раскрыть нам какую-то волшебную тайну. Поглядев в сторону, откуда доносился голос с предупреждениями, я увидел в тени силуэт его товарища, с которым он до этого шел за нами. Толстяк нервно наблюдал за своим другом, как самый верный фанат футбольного клуба наблюдает за игроком, бьющим последний решающий пенальти.

– Простите, вас Светлана зовут? – продолжил незнакомец.

Мама удивленно и с каким-то сочувствием ответила:

– Да. А вы кто?

– Меня зовут Се… Се-ргей.

Незнакомец очень трепетно посмотрел на меня и на брата, стараясь скрыть свою внутреннюю тревогу, и это было заметно.

– Что вы хотели, Сергей? У вас что-то случилось?

Он собрался с силами и дальше заговорил увереннее:

– Примите, пожалуйста, этот скромный, но красивый букет в знак уважения и благодарности. Я вам так скажу, крепче семьи, чем у вас, я нигде не видел и не увижу… Да и вряд ли такая семья где-то существует… Ваши ценности самые святые. То, как вы следуете им, служит достойным примером. Сейчас вы видите меня в первый и последний раз. Вы не представляете, насколько я благодарен судьбе, что она дала возможность все это вам говорить сейчас.

Он протянул букет маме, и я заметил на его пальце небольшую золотую печатку. Она была настолько красива, что запала мне в душу, и с возрастом я подсознательно всегда хотел, чтобы и у меня было такое украшение. Мама, приятно удивившись, приняла букет. Незнакомец протянул руку брату, тот ответил ему тем же. Держа руку Назара, он сказал:

– Спасибо тебе!

Мужчина поблагодарил брата как-то по-особенному, с такой интонацией, как будто тот ему жизнь спас.

Назар ответил шутя:

– Обращайтесь, – и весело улыбнулся.

Потом незнакомец протянул руку и мне, а я смотрел на него, не отрывая глаз, и в этот момент мама сказала:

– Сынок, не бойся, он не обидит.

Я вовсе не боялся, внутри меня проснулось какое-то легкое, но приятное волнение, и, отойдя от этого нового чувства, я протянул ему руку в ответ. Незнакомец, сжав мои пальцы в своей большой крепкой руке и глядя мне в глаза, сказал:

– Ты очень добрый. У тебя глаза добрые, тебе будет тяжело в жизни.

Будто поняв, что он должен пояснить свои слова, он слегка наклонился ко мне и добавил тихим, но внушительным голосом:

– Твоя доброта будет притягивать нехороших людей со злыми намерениями, как чистая кровь младенца притягивает вампиров. Поэтому тебе будет тяжело в жизни. Ты воин, запомни.

Незнакомец еще раз посмотрел на маму. Его глаза наполнились слезами, и он тихо сказал:

– Прости меня, я тебя прошу…

Я увидел, как его товарищ двинулся в нашу сторону и что-то нервно говоря под нос ускорялся на каждый шаг.

Мама в недоумении спрятала меня за спину, Назар забеспокоился. Толстяк подошел к нам и вежливо проговорил:

– Извините… извините, пожалуйста, моего друга, если он вас напугал.

Я тогда рассмотрел и этого толстяка. На нем был необычно смешной костюм. Под черные полосатые брюки были надеты белые лакированные штиблеты. Его жилетка была настолько натянута на его животе, что я немного опасался пуговицы, которая смотрела на меня, как на мишень. Жилет закрывал белую бархатную рубашку с широкими рукавами, и по нему тянулась позолоченная цепочка, исчезая в кармане – возможно, там были часы. Одет он был во все чистое, но старомодное. Борода была ему к лицу, она будто делала добрее его честные глаза.

Толстяк повернулся к своему товарищу, взял его под руку и сказал тихо и терпеливо:

– Что ты наделал? Идем, пока лишнего не наговорил.

Мама взяла меня за руку и быстро сказала:

– Нам пора, Назар, идем! За букет спасибо. А откуда вы нас знаете? – повернувшись, спросила мама.

Раздумывая и перебирая слова, толстяк ответил:

– Он друг вашего погибшего мужа.

– Мы не знакомы? – спросила мама с сочувствием.

Толстяк быстро ответил:

– Нет-нет-нет…

И мы пошли. Оборачиваясь, я видел, как незнакомец смотрел нам вслед заплаканными глазами и, не отрывая взгляда, безразлично кивал толстяку, который делал ему непонятные замечания. Подходя к дому, я спросил:

– Мам, а кто это?

– Дети, честно сказать, я его впервые вижу. Наверное, папин друг, у него много друзей было.

– Странный тип какой-то, – сказал Назар, и мы поднялись в свою квартиру.

Отца я совсем не помню. Мне было полгода, когда он попал в аварию. Мама про него много говорила. Мы просили ее что-то рассказать о нем, какую-нибудь их совместную историю. Я думаю, маме очень нравилось, когда мы об этом ее спрашивали. Давали ей возможность лишний раз отвлечься от домашних хлопот, которых было много, и окунуться в воспоминания о ее красивой и счастливой любви. Она с интересом рассказывала об их необычных прогулках, забавных приключениях, которые всех нас смешили. А когда ложились спать, мама у себя в комнате, закрыв дверь, тихо плакала.

– Так, дети, покушали, посмеялись, теперь в кровать.

– Мамочка, спасибо большое, было очень вкусно!

Поблагодарив маму за ужин, мы с братом направились в детскую комнату. В ней стояли две небольшие кровати, письменный стол для уроков и комод.

Квартира сама по себе была очень уютной, несмотря на ремонт тридцатилетней давности. В ней было три комнаты. Благодаря маме она была чистой и ухоженной.

Я разделся, откинул белоснежное и чуть прохладное одеяло, лег в чистую постель и как будто растворился под приятным давлением одеяла. Назар тихо подошел, достал из кармана шорт шоколадную конфету, протянул мне и сказал:

– Держи, заслужил.

Я в приятном недоумении чуть приподнялся на локти, взял ее в руки и спросил:

– Что я такого хорошего сделал? И вообще, Назар, откуда у тебя конфета? Ты что, украл? – Я с удивлением посмотрел на конфету, потом на брата.

– Ты молодец, не поддался соблазну, держался до последнего в магазине. А как выкрутился, мол, живот болит. – Он весело перекривлял меня. – А пропажу конфеты в магазине не заметят. Да за такое героическое терпение я бы тебе на месте продавца ящик конфет отдал! – сказал с уважением старший брат. – И кстати, не украл, а одолжил, – тихо добавил он. – Видел бы ты свои глазищи со стороны, как ты на конфеты смотрел.

Я раскрыл конфету, разделил неловким движением на две части и одну из них протянул брату. Мы закинули в рот половинки, быстро пережевали, выключили свет и улеглись спать.

Уже засыпая, я услышал легкое шкрябанье по двери нашей комнаты.

– Сева, открой, Линда не даст поспать.

Я нехотя встал с теплой кровати, не включая свет, подошел к двери и открыл ее. За дверью сидела Линда, наша пушистая трехцветная кошка. Она не любила закрытые двери и слегка царапала по ним, не оставляя следов, пока их не откроют. После того как дверь отворялась, она шла дальше по своим делам.

– Линда, чего тебе не спится, не пойму… – тихо пробормотал я себе под нос и в том же сонном состоянии завалился в еще не остывшую постель.

Укрывшись одеялом, я стал засыпать, но вдруг меня словно вытянули из сна звуки, доносившиеся из маминой комнаты. Это был ее плач, который мы по ночам время от времени слышали. Я лежал, и мне было очень досадно, что я не могу ничего сделать. Я уже понимал, насколько ей тяжело в жизни. Она даже ночью не могла обрести покой. Мама постоянно думала, чем прокормить нас завтра, как собрать в школу, при этом работала каждый день с пяти утра и до самого вечера. Когда сезон в питомнике заканчивался, шла на подработку продавцом фруктов. В общем, постоянно как белка в колесе. Но я так же понимал, что ей не хватало папы, его мужской силы, поддержки, папиной любви.

Я тихо встал, чтобы не разбудить Назара, и пошел на носках к маме в комнату. Мне ужасно хотелось в этот момент к ней прижаться – это единственное, что я мог сделать в своем возрасте, чтобы успокоить маму и помочь ей. У входа в ее комнату был немного вздут линолеум, и, когда я неуклюже наступил на него, пол заскрипел. Мама ласково спросила, не повернувшись ко мне:

– Что ты, сыночек, сон страшный приснился? Иди ко мне. – и быстро вытерла слезы рукой.

Я ускорил шаг, мама раскрыла одеяло, и я лег, прижавшись к ней. В квартире было зябко из-за холодных осенних ночей, а отопительный сезон еще не начался. На маме был халат, а сверху – вязаная телогрейка сиреневого цвета. Прижавшись к маме, я чувствовал такое тепло, которое не дает ни одна печь. Даже солнце не может дать столько тепла, сколько исходило от маминой телогрейки. Я себя чувствовал защищенным от всех невзгод, я был в маминых объятиях, как птенец под крылом. Поцеловав ее в мокрую от слез щеку, я прошептал:

– Не плачь мамочка, все будет хорошо.

– Я не плачу, сыночек.

Она прижала меня к себе, и я, уткнувшись в ее телогрейку, мгновенно уснул.

Глава 1

– Сыночек, вставай. Так и день рождения свой проспишь, – нежным голосом разбудила меня мама.

Утреннее весеннее солнце осветило мою комнату. За окном по подоконнику стучала весенняя капель. На дворе стоял март во всей своей красоте тающего снега. Такое чувство, что сама природа под чириканье ранних весенних птиц поздравляет меня с днем рождения. Молодые стройные березки из-за легкого теплого ветра приветливо кивали мне, заглядывая в окно.

Я встал с кровати и увидел на столе букет нежных подснежников. Такая небольшая, но приятная традиция от мамы была в этот день: мол, в тот день, когда я родился, первые подснежники проснулись.

В квартире стоял запах вкусных блюд, которые мама готовила на вечер. Я зашел на кухню.

– Мам, доброе утро!

– О! А вот и подснежник мой проснулся!

Мама торопливо вытерла руки о фартук и крепко прижала меня к себе.

– Сыночек, с днем рождения тебя! Даже не верится, что тебе уже восемнадцать лет.

Я с улыбкой поцеловал маму.

– Мне и самому не верится.

– Сыночек, ничего что без подарка? Просто на стол потратилась… – с досадой сказала мама.

– Мам, ты чего, конечно, ничего! Твои блюда и есть самый лучший подарок.

Улыбнувшись, я вышел с кухни и перезвонил Назару на его пропущенный звонок:

– Алло, Сева, братик мой, с днем рождения! Извини, что не могу приехать, сам понимаешь… Подарок за мной. Главное, не балуйся и береги маму.

– Спасибо Назар! А когда приедешь?

– Пока не знаю, через полгода минимум. Маме привет, пойду работать, вечерком еще наберу.

Назар жил в другом городе, примерно за две тысячи километров от нас и редко приезжал. В нашем городе с работой очень туго, и молодежь уезжала на заработки.

– Сынок, через пару часов нужна будет твоя помощь. Съездим в центр? – раздался голос мамы из кухни.

– Конечно.

До центра было десять минут езды. Накупив продуктов на вечер, мы уже шли на автобусную остановку, чтобы поехать домой, когда мама сказала:

– Сева, давай зайдем в одно место.

Мы подошли к ювелирному магазину, в котором работала мамина подруга.

– Олечка, привет! – весело поздоровалась мама.

– Здравствуйте!.. Сева, привет, с днем рождения тебя! Тетя Света, он знает?

Я вопросительно поглядел на маму.

– Сева, сыночек, тебе уже восемнадцать лет. Я и Назар решили сделать тебе подарок. Оля покажет варианты золотых печаток, а ты из них выбери, какая тебе понравится.

Оля открыла стеклянную витрину и достала пять вариантов. Сами по себе они выглядели большими и непривлекательными, не по моему вкусу. Я выбирал, мерил, но решения не принимал. Нечаянно обронив одно из колец и наклонившись за ним, я увидел в витрине печатку, которая запала мне в душу из-за небольших размеров: модель «американка», чистое золото, местами усеяно маленькими драгоценными камнями и с краю небольшой черный камень оникс. Я спросил:

– А эта печатка намного дороже?

– Не особо, но вариант отличный. Это единственный экземпляр, – и Оля достала мне это кольцо.

Я его сразу примерил. На удивление, кольцо подошло по размеру. Засмотревшись на печатку, я медленно крутил рукой, рассматривая переливающийся блеск маленьких драгоценных камней. Я наблюдал за сиянием кольца, которое было моей давней мечтой. Я на этот подарок даже не рассчитывал, для меня это было невозможно в нашем натянутом денежном положении.

– Сева, тебе нравится? – с заботой спросила мама, любуясь моим восторгом.

– Очень… – ответил я, не отрывая взгляда от кольца.

Мама дала деньги Оле и сказала:

– Олечка, в конце недели занесу остаток, хорошо?

– Без проблем. Назару привет… Сева, с днем рождения тебя еще раз! – крикнула вслед Оля.

Поблагодарив ее, мы вышли из магазина.

– Мам, мне очень… очень… очень понравился подарок, большое спасибо вам! – Я крепко обнял ее, поцеловал и продолжил: – Я понимаю, чего это стоило, я начну работать, будет намного легче, и тебе не надо будет так напрягаться.

– Сыночек, ты только учись. Получишь диплом, и перед тобой откроются большие перспективы, задышишь совсем по-новому, – гордясь мной, сказала мама.

Мне было очень досадно, что я не смог отказаться от подарка. Мы сели в автобус и поехали домой.

На праздничном столе не было пустого места, разные блюда еле помещались на нем. Салаты, мясные деликатесы, закуски были разложены в хрустальную посуду, которая осталась с хороших времен. Отец с мамой любили хрусталь, и когда ездили отдыхать, всегда покупали сервизы, бокалы, подсвечники. Но со временем, подрастая, мы с братом все больше дебоширили: дрались, ругались, играли в футбол прямо в квартире, и неудивительно, что большая часть хрусталя разбилась.

За вечерний и праздничный стол были приглашены мамины друзья и соседи, с которыми мы тесно общались. Это были очень порядочные и добрые люди. Когда все расселись за столом, мама встала и подняла рюмку домашней малиновой наливки. Вместе с ней встал и я, за мной – весь стол.

Освещенная ярким светом хрустальной люстры, наклонив чуть в сторону голову, мама посмотрела мне в глаза нежным любящим взглядом. На ней было красивое платье, усеянное яркими узорами цветов. Державшая рюмку рука была местами в свежих царапинах, местами в шрамах после давних глубоких ран от роз. Морщинки в уголках глаз подчеркивали доброту ее материнского взгляда.

– Сыночек, кровиночка моя, я тебя поздравляю с днем рождения! Желаю успешно окончить университет и в дальнейшем без препятствий воплощать свои мечты в жизнь. Я желаю тебе от чистого материнского сердца… – по выражению лица и интонации пожеланий я наблюдал настоящую искренность, с которой может говорить только самый близкий и родной человек.

После маминых слов мы зазвенели хрустальными фужерами и приступили к ужину. За столом обсуждались разные интересные темы. Я ухаживал за гостями. Мама периодически намекала мне взглядом, когда у гостей рюмки и бокалы становились пустыми, после чего я сразу их обновлял. Эти люди за столом были единственными, с кем я мог чувствовать себя ребенком, сколько бы мне ни было лет. Они весело вспоминали истории и рассказывали их мне, виновнику торжества, перебивая друг друга, дополняли историю какими-нибудь мелкими, но важными и смешными деталями. Я смеялся от души.

Обращаясь ко мне, гости говорили много приятных тостов, читали стихи с открыток и поздравляли от всего сердца. Было по-домашнему тепло и уютно.

Пришла и моя очередь сказать. Взяв стакан с соком, я поднялся, за мной встала мама, а за ней – весь стол. Нет, гости не вставали на каждый тост, который был произнесен за сегодняшний вечер, они сделали это в знак уважения только два раза: тогда, когда говорила мама, и сейчас, когда говорил я. Сначала я обратился к гостям.

– Во-первых, хочу всех вас поблагодарить… – я окинул взглядом гостей и после небольшой паузы продолжил: – За то, что каждый год, не нарушая традиций, вы приходите в любом состоянии, уставшие после работы или не доделав какие-нибудь домашние дела, но вы приходите и поздравляете. Во-вторых, я благодарен вам за вашу поддержку маме, за то, что вы никогда от нее не отворачивались в тяжелый для нее момент, низкий вам поклон.

Я перевел взгляд на маму – она смотрела на меня уже мокрыми глазами от трогательных для нее слов, которые я сказал гостям, – и продолжил:

– Мамочка… моя дорогая и любимая мамочка… я благодарен тебе за жизнь, которую ты мне подарила, за стол, который каждый год собирает здесь близких и родных людей, за брата, которого, к сожалению, сейчас здесь нет. За твою заботу и любовь. Я обещаю, я сделаю все для того, чтобы ты гордилась мною!

У мамы непроизвольно покатились слезы, так как я говорил о самом дорогом для нее. Она в раннем возрасте похоронила своих родителей и по жизни двигалась сама. На протяжении многих лет после смерти отца она тянула нас одна, без какой-либо помощи от родственников, которых у нее не осталось с юношеского возраста. Лишь немногие близкие ей друзья, которые и собрались сейчас за столом, помогали ей в жизни, но и она также последнее отдаст, если у кого-то из них что-то случится.

Мы выпили, и я добавил:

– Вы извините, я пойду, моим друзьям тоже надо уделить внимание. Хотят поздравить.

Я всех поблагодарил и вышел.

Автомобильный гудок под окнами говорил о том, что приехали друзья. Я быстро оделся, зашел в гостиную и, шепнув маме на ухо, попросил ее выйти в прихожую.

– Мам, держи, эти конверты я даже не вскрывал. Я знаю, ты сильно потратилась, так что вот.

И я отдал ей в руки подаренные мне конверты с деньгами.

– За стол огромное спасибо. Все было как всегда великолепно.

Поцеловав маму, я выбежал за дверь.

На улице было уже темно. Черный автомобиль ждал у подъезда. При виде меня открылась водительская дверь, и из машины вылез мой самый близкий и верный друг Дима. Его громкий и хриплый голос поздравил меня на всю улицу. Следом появились несколько девиц и так же весело и звонко поздравили в один голос. От услышанного мама выглянула в окно.

– Так, ребята, чтобы все было хорошо, и мы, родители, за вас не краснели. Сева, а ты надень шапку.

– Теть Свет, здрасьте! И вас поздравляем как маму, которая родила нам такого друга! – весело поздоровался Дима.

– Привет, банда! Дима, что ты там за спиной прячешь, сигарету? Смотри, мамка тут за столом сидит, рассказывает, какой ты спортсмен. Но я ничего не видела, – шутливо подмигнула мама и, еще раз пожелав нам хорошего вечера, закрыла окно.

Мою маму невозможно было не любить, она располагала всех к себе своей добротой. Мои друзья очень уважали ее. Их уважение проявлялось не только на словах, но и в обычные дни, когда они случайно встречали маму, идущую с работы с тяжелыми пакетами в руках. Они, не стесняясь, брали пакеты и помогали ей донести их до дома. И это только один из многих примеров.

Мы вышли из машины и, весело подшучивая друг над другом, пошли в бар.

– Ребят, я сейчас приду, один звонок надо сделать.

Я остался у входа и позвонил.

– Алло, Назар, привет! Спасибо за подарок, который вы так хорошо с самого утра от меня скрывали. Мне очень приятно!

– Да не за что. Я знаю, ты заслуживаешь большего. Я буду очень стараться, как старший брат, во всем тебя поддерживать. Ты только не балуйся. – Под фразой «не балуйся» Назар всегда имел в виду, чтобы я в своем совершеннолетнем возрасте не увлекался и даже не интересовался алкогольными или наркотическими веществами.

Я его поблагодарил и, немного пообщавшись еще, положил трубку.

Сделав глубокий вдох свежего прохладного воздуха, я зашел внутрь. Громкая музыка двигала огромной толпой молодых людей. Я продвигался к барной стойке. В этом заведении все знали друг друга, и поэтому из-за того, что многие меня поздравляли, я не сразу добрался до стойки.

– Сева, одна девушка здесь хотела с тобой познакомиться, – шепнул мне на ухо мой друг детства.

– Дим, я не против, но я пришел сюда с вами, с вами и уйду. У меня, вообще-то, день рождения, а распылять себя на этих «одноразовых» сегодня не хочу.

Дима улыбнулся и постучал меня по плечу.

– Сева, ты вовремя. Как раз за тебя начинаем пить.

Я взял рюмку виски. Дима встал, чуть пошатнувшись, на его хмельную голову уже действовала не одна рюмка. Он показал жестом, чтобы музыку сделали тише, и начал речь:

– Сева, я буду краток. Мы с тобой с детства вместе и до сих пор остаемся друзьями. Ты многое для меня сделал… но я тебе так скажу, не распыляй свою доброту попусту, это твой дар – используй его с головой. Ты сделал много добра не только для меня…

Он прижал руку к своей груди, после махнул в сторону и, указывая на всех присутствующих, сказал громче:

– Но ты также многое сделал и для других… вот, например, Николай… – И он посмотрел в сторону Коли, обращаясь к нему: – Вспомни, когда тебя чуть не убили твои же дружки, такие же наркоманы, как и ты… Ты им задолжал, и тебе грозили страшные последствия… от тебя все отвернулись и никто не хотел тебе помогать, кроме Севы. Ты ему нажаловался, мол, «мама и так больна, еще я с этой проблемой»…

– Дима, перестань, ты заговариваешься…

Но его хмельной взгляд дал понять, что он не остановится, пока не закончит. В городе он был на хорошем счету и говорил всегда правду.

– Сева, все нормально, я договорю… – шепнул он мне и снова обратился за соседний столик к Коле.

– Ты знал, ему все равно, что с тобой будет, но ты надавил на самое больное, на его доброту… ты, гнида, выставил свою мать как жертву.

Коля, в этот момент сидевший за столиком с двумя девушками и что-то им шептавший, открыто игнорировал Диму, усмехаясь его словам, но тот продолжал, повышая голос:

– И при этом Сева заступился, но не за тебя, а за твою маму, так как ты бы все равно на долги денег требовал у матери. А Сева рисковал собой и своей репутацией, вытягивая тебя, наркомана, из твоей же задницы, потому что он добрый. Лучше бы тебя уби…

– Дима, тормози! – прервав друга, я показал жестом, чтобы включили музыку, и вывел его в туалет.

– Ты чего так завелся? Да еще и при всех, да еще и на мой день рождения? Я этот тост запомню, – улыбнулся я.

– У меня с ним свои счеты. Избегай его, он очень опасный тип, – сказал он, глядя прямо мне в глаза.

Дима достал из кармана конверт и протянул его мне, после чего обнял и сказал:

– Сева, во время летит… а помнишь, когда нам было примерно по четыре года, как я у тебя дома украл БТР железный такой, старенький, чтобы ты не видел, но, когда моя мама забрала его и велела тебе отдать, ты ответил с улыбкой: «Не надо, значит тебе нужнее, пусть это будет подарок», хотя при этом игрушек у тебя было немного… или помнишь, как мы еще в раннем возрасте, когда не могли говорить, но понимали друг друга без слов, собирали большой конструктор… – люблю эту историю, особенно когда ее рассказывают наши с тобой мамы.

Он обнял меня, и мы пошли к стойке.

Народ потихоньку уходил, время приближалось к закрытию. Дима, захмелевший, уехал с его хорошо знакомой девушкой. Я купил напиток в стеклянной бутылке и вызвал такси.

Сидя за столиком в ожидании такси, я услышал девичий голос за спиной.

– Сева, привет! Ты не против, если я составлю тебе компанию?

И не дождавшись ответа, она присела ко мне за столик.

– Тебе Дима ничего про меня не говорил? – спросила эта милая девушка, глядя мне в глаза лукавым взглядом.

Она была одета в черное облегающее платье, на ногах были того же цвета туфли на каблуке, на которых она ловко и уверенно передвигалась. Ее зеленые глаза были красивыми, но сам взгляд казался прожженным и хищным.

Я с безразличием смотрел на нее. Она дышала глубоко, привлекая внимание к объемной красивой груди под облегающим платьем.

– Говорил, что здесь девушка одна хочет со мной познакомиться… а про тебя ничего не говорил, – глядя на нее, я откинулся на спинку стула.

– Ну, если что, я и есть та девушка, которая спрашивала. И мне ужасно не хочется домой, а заведение вот-вот закроется, – сказала она, сделав через трубочку легкий глоток синего коктейля и взглянув на меня хищным и соблазнительным взглядом.

Я почувствовал себя в заложниках. У меня проскочила мысль в голове: поехать с ней и закончить эту ночь у Димы на даче, но, по неосознанной причине, я откинул эту мысль прочь и продолжил все так же холодно:

– Слушай, красавица, я даже не знаю, как тебя зовут, но мы оба понимаем, что ближайшие события приведут нас только к одному… – Меня отвлекло сообщение, что такси подъехало, и я продолжил: – Мои друзья и знакомые хвастаются, что уехали с какой-нибудь красивой девушкой вроде тебя и за это награждают себя званием победителя. А я, имея возможность уехать сейчас, например, даже с тобой…

Она кокетливо улыбнулась, почувствовав, что я у нее на крючке.

– …и быть в глазах друзей победителем, скажу тебе до свидания, и здесь я почувствую себя чемпионом среди победителей. – Я встал, подмигнул ей и добавил: – Только не обижайся… ты очень привлекательная, но мне пора.

Она сидела и смотрела на меня с удивлением.

– Вот урод… – громко сказала мне вслед.

Двигаясь к выходу, я проходил мимо ее подруг, которые наблюдали за ее попыткой уехать со мной. Они были мне еще со школы знакомы. Я попрощался с ними и выйдя из заведения сел в такси.

Подъезжая к дому, я попросил водителя остановиться возле магазина недалеко от дома, чтобы немного прогуляться.

Я вышел из такси, небо было звездное. Уши после теплой машины резко почувствовали покусывания ночного мороза. В этот момент я вспомнил о шапке, которую не надел, хотя мама просила. Магазин был закрыт, но освещался фонарем. Сделав первый шаг, я поскользнулся. Ловко устояв на ногах, я вдруг услышал хриплый уставший пожилой голос, шедший откуда-то из тени:

– Хорошо удержался, парень! Главное, чтобы в жизни также ловко держался на ногах после каждого удара судьбы.

Зажмурив глаза из-за света фонаря, освещавшего магазин, я пригляделся к тому месту, откуда раздавался голос, и двинулся туда. Мне не было страшно, так как силуэт в тени походил на старика в рваном ватнике.

– Парень, допьешь водичку, не выкидывай бутылку.

Я подошел к нему и протянул наполовину пустую бутылку.

– Держи, дед, извини, что остатки…

Закинув руку в карман, я достал конверт, который подарил Дима, но он был пуст, все ушло в баре на угощение за день рождения. Я залез в задний карман и, нащупав там купюру, сразу достал ее и протянул старику. Он меня поблагодарил, и я, пользуясь случаем, обратился к нему:

– Старик, вот скажи, ты же не родился сразу с бородой, в этом тулупе, еще и бездомным. Ты же по-любому раньше был человеком, который мог себе позволить ходить по магазинам, жить в своей квартире или доме, наверное, и семья была. Дай совет, чего надо избегать, чтобы не оказаться в том положении, в котором ты сейчас?

В этот момент я увидел искру в его глазах. Чувство, что он может для чего-то пригодиться и даже помочь советом, взбодрило его. Для него было необычно услышать просьбу в его повседневной жизни бездомного, которого постоянно гонят, от которого отворачивают лица и отводят детей. Это его приятно удивило, и он ответил:

– Запомни, парень, у тебя два глаза, одним ты должен смотреть за собой, вторым – за своими друзьями. И так же у тебя есть мозг, которым ты должен остужать свое пылающее любовью сердце от невзаимной и обманчивой любви… – Старик говорил это тихим хриплым голосом, но с чувством какой-то беспокойной досады, как будто ему вспомнились моменты из жизни, из-за которых он дал этот совет.

Ответ меня поразил. Поблагодарив бездомного, я пощупал карманы в надежде, что еще найдутся хоть какие-то деньги, но безуспешно… Не побрезговав, я пожал его руку, которая, на удивление, оказалась чистой, и, попрощавшись, пошел домой.

Света в окнах уже не было, стояла тихая звездная ночь. Легкий мороз ранней весны превратил в монолит все то, что днем было слякотью. Я не спеша поднялся домой и тихо открыл дверь. В прихожей горел свет, мама сидела на табурете с беспокойным видом.

– Сыночек, ты почему телефон не берешь, когда я тебе звоню? Время позднее, а мне завтра рано вставать.

Мама каждый день поднималась в пять утра на работу.

– Мам, ты чего не спишь? Ну все же хорошо, я с ребятами. Что со мной может случиться?

– Сынок, ладно, поздно пришел, но трубку почему не берешь? Скажи, буду во столько. Мне главное – тебя услышать, – ласково, но с волнением отчитывала меня мама.

– Музыка громко играла, я не слышал. Но все равно, я же не на сутки пропал! Тем более, кому я нужен… – улыбнувшись, сказал я и обнял маму.

– Вот будут свои дети, тогда поймешь… – тихо ответила она.

В квартире было чисто после праздничного стола и гостей. Я разделся, умылся и пошел спать к себе в комнату.

– Мам, спокойной ночи!

– Спокойной, сынок.

* * *

Пустота, я чувствовал себя потерянным. Вокруг меня был только туман. Он был такой густой, что на расстоянии вытянутой руки я с трудом мог рассмотреть свои пальцы. Ни малейшего звука не доносилось до меня в этом пустом и бесконечном пространстве. Единственным, что я слышал, было мое дыхание и голос, который звучал так, будто уши заложило. В тумане я ходил, разводя руки в сторону, как слепой в незнакомом месте, чтобы ничего не зацепить. После того как я понял, что вокруг ничего нет, только голое пространство и только туман, я пошел прямо и, ускоряя шаг, уже бежал в пустоту, делая неуверенные повороты, не зная, куда они меня приведут. Устав от бесполезных попыток что-то найти, я остановился и посмотрел вниз. Когда я немного шевелил ногой, туман чуть рассеивался, но сразу сгущался. В этот момент я мог увидеть траву по щиколотку. На душе я чувствовал волнение. Вдруг туман передо мной начал слегка рассеиваться, и в его глубине стал проявляться свет. Приглядевшись, я с осторожностью пошел прямо на него. Там, в тумане, показался силуэт человека, он уверенно, но не спеша двигался мне навстречу.

– Подскажите, пожалуйста, где здесь выход? – спросил я, прищурившись, чтобы рассмотреть силуэт, и с осторожностью тронулся навстречу незнакомцу.

Он молча продолжал идти ко мне. Я остановился в ожидании. Лишь тогда, когда он подошел уже близко, туман перед ним растворился, удивление изменило мое лицо – я увидел отца.

Я знал отца только по фотографиям, которые периодически пересматривал, поэтому смог его узнать. После того как я понял, кто передо мной стоит, я начал осознавать, что это сон, но только не такой сон, где снится какая-то ерунда с резкими переменами сюжетов, а именно чистый, осознанный сон, где я мог контролировать свои движения, свою речь, эмоции и мысли.

Постояв немного и посмотрев на меня, отец начал без прелюдий:

– Сева, ты не против, если я маму заберу к себе?

Повернувшись, он протянул в сторону руку, как бы приглашая кого-то, и из тумана проявилась другая рука, женская и нежная, она легла на его ладонь, и начала проявляться мамина фигура. Мама выглядела очень молодо, такой я запомнил ее, когда был ребенком. Ее длинные светлые волосы были распущены. Держа папу за руку, она вышла из тумана и любяще посмотрела на меня. Они стояли обнявшись и, глядя на меня, ждали ответа. У меня появились слезы на глазах, в горле стало горько, из-за чего мне стало тяжело дышать, и я начал понимать, что сейчас теряю самое дорогое. Быстро и уверенно я приблизился к ним, взял маму за руку и притянул к себе. Обняв ее крепко, сквозь слезы сказал в сторону отца:

– Пап, извини, я против! Мама останется со мной.

Я крепко обнял ее и стал нашептывать, уткнувшись маме в плечо:

– Нет… не могу… не позволю…

Отец в это время глядел на нас с доброй улыбкой. Немного постояв, он развернулся и не спеша ушел на свет, скрывшись в тумане. Я держал маму в объятиях, закрыв глаза, и говорил:

– Мамочка, никому не отдам, никому…

Открыв глаза, я понял, что стою со скрещенными на груди руками один в тумане, а вокруг никого нет. С криком «мама! мамочка!» я побежал на свет и резко проснулся в своей комнате.

* * *

На мне выступил холодный пот, я чувствовал на щеке высохшие слезы. Было такое ощущение, что прошла вся ночь, но, посмотрев на часы, я увидел, что прошло минут сорок. Резко встав, я пошел к маме в комнату со страшным волнением в груди после этого сна. Зайдя туда, я обнял ее и услышал легкое дыхание. С облегчением на душе я поцеловал ее и укрыл откинувшимся одеялом. Мама спросила сонным голосом:

– Сыночек, ты чего?

– Да так, сон приснился…

И я пошел в свою комнату.

Глава 2

– Сева, давай колись, как она в деле? – после очередных попыток «сватовства» спросил меня Дима на тренировке и посмотрел, как на победителя.

– Я не знаю… ничего не было… мне сейчас это неинтересно, – ответил я безразлично.

– Да что с тобой происходит? Такая девочка, сама проявила инициативу, а ты… Я тебя не узнаю в последнее время. Ты начал себя так вести еще с твоего восемнадцатого дня рождения, тебя словно подменили. Где тот самый Сева, про которого ходили любовные легенды в женских кругах? Или может, тебе на бальные танцы пора записаться?

– Да не знаю, надоело все это… Меня в последнее время раздражают их рассуждения, логика. Их поведение, настолько вульгарное, что меня от этого тошнит… и я не знаю, как я раньше этого не замечал. Как я раньше на это глаза закрывал и почему меня это не раздражало и не отталкивало, не пойму… Мне противно смотреть, что какая-нибудь сегодня уезжает с одним, завтра с другим. Ходят по рукам, «как бродяга по шпалам», и гордятся этим… Где те нормальные, Дим?.. Где те порядочные, про которых романы пишут…

– А-а-а, вот оно что… на любовь потянуло?

– Так, орлы, чего расселись, продолжаем тренировку. Один бьет, другой уклоняется. Пять минут и поменялись. Увижу, что языками треплете, накажу, – строго сказал тренер и дунул в свисток.

Мы лениво встали и продолжили упражнения.

После интенсивной тренировки я и мой лучший друг зашли в парк недалеко от спортзала и присели на лавку. Солнце приятно грело, под ногами местами были лужи – след от еще недавно лежавшего снега, который мы ждали всю осень, а теперь беспощадно топчем все то, что от него осталось, и радуемся его плавному исчезновению под лучами весеннего солнца.

– Сева, как учеба твоя, справляешься?

– Стараюсь, – ответил я на выдохе, – хорошо, что заочно, есть возможность подработать.

– Ничего, закончишь и будешь специалистом с высшим образованием. Будет свой кабинет, кондиционер и, конечно же, секретарша с красивыми формами… – подмигнув, весело улыбнулся мой друг.

– У тебя одно на уме.

Я слегка толкнул его плечом, и мы рассмеялись.

– Я больше о работе думаю, на которую устроюсь после того, как учиться закончу. Мамины друзья сказали, что к тому времени, когда я получу диплом, меня уже будет ждать хорошее место с приличным окладом. Хоть маме буду помогать. Хочется уйти с этих подработок…

– Как там Назар, звонит?

– Да, у него все нормально, тоже бывают перебои в работе, но главное, что жив-здоров.

– Ничего, Сева, будет и на вашей улице праздник, – Дима взял меня за плечо и по-дружески постучал по нему.

Вдруг я увидел, как на его смуглом от природы лице засверкали карие глаза, и совсем не от солнечных лучей, а от увиденного, когда он повернулся в сторону.

– О! А вот и Коля с новыми товарищами. На ловца и зверь бежит, – потерев руки, сказал он.

Я тоже повернулся и увидел, как метрах в пятидесяти в нашу сторону направлялась компания из пяти человек. Посередине шел Коля и что-то весело рассказывал своим товарищам, остальные поддакивали ему и смеялись.

– Дим, давай только без концерта, а то нас тренер и так затаскал сегодня, – погладив свои уставшие ноги, сказал я.

Они не спеша подошли к нам, их бодрый разговор резко прекратился, веселье на лицах сменилось серьезностью. Коля, остановившись напротив Димы, посмотрел ему в глаза и, не отрывая взгляда, начал говорить:

– Тебе не надоело меня в чем-то прилюдно упрекать, обвинять в каких-то грехах? Это мое личное дело, чем я занимаюсь. Я этим не мешаю тебе жить, и ты не трогай мою жизнь. Мы с тобой вроде замяли тот конфуз, который произошел между нами, и я понимаю, что осадок у тебя остался, но ты держи этот осадок при себе. Можешь даже не здороваться со мной при встрече, мне же лучше.

Коля чувствовал себя бессмертным в компании своих друзей, которые периодически смотрели на меня и были готовы напасть в любой момент. Он говорил с Димой, как будто меня не существовало. Коля наклонился к нему ближе, его маленькие мышиные глазки блеснули, и он добавил тихим угрожающим голосом:

– Еще раз что-то подобное повторится…

Он не успел договорить, как Дима с лавочки ловко вскочил на ноги и с приседа правой рукой апперкотом ударил ему прямо в подбородок. Тот сразу упал без сознания. Дима, выпрямившись и резким движением поправив куртку, обратился к сопровождающим Коли, смотря им в глаза:

– Ну что, господа, предлагаю вам два варианта: либо вы сейчас берете вашего друга и уходите отсюда, либо ложитесь рядышком с ним и ожидаете пробуждения после глубокого нокаута, – с улыбкой сказал Дима.

Я обратил внимание, что у одного из них ухо было поломано, и подготовился к любому исходу событий. Другой тип с бешеными глазами полез в карман и что-то сжал в руке, готовясь достать, но Дима этого не заметил.

Я, не вставая с лавочки, спокойным, но предупреждающим голосом сказал тому парню:

– Если твоя рука вылезет хоть на миллиметр, твоя коленная чашечка будет прострелена насквозь, после чего оставшуюся жизнь будешь ходить на трех ногах, одна из которых будет у тебя деревянная.

Он опустил глаза и увидел у меня в руках пистолет. Один из них сказал торопливо:

– Мы уходим.

И, взяв под руки еще не очнувшегося Колю, они поволокли его к выходу.

– Слушай, Сева, я постоянно восхищался твоими методами блефовать. Главное, и кулаки целые, и результат налицо, – и он показал рукой в сторону уходящей компании. – Как у тебя так получилось зажигалкой испугать этих безумных спортивных наркоманов? – улыбнулся Дима. – У тебя стальные нервы…

– Я категорически против рукоприкладства, так как последствия могут быть разными. Вот, например, глянь назад, а ведь Коля-то еще не проснулся.

Дима посмотрел и увидел, как те четверо пытаются привести в сознание Колю.

– Сева, я же видел, как ты укладывал дерзких приезжих, а сейчас говоришь, что против рукоприкладства, – с изумлением сказал он.

– Добро должно быть с кулаками, тем более тогда драка была неизбежна… И зажигалки в тот момент не было, – улыбнулся я.

После недолгого молчания, взглянув на Диму серьезно, я спросил:

– Слушай, что между вами происходит? Какая ситуация привела к таким натянутым отношениям с Колей, что при малейшей встрече ты так на него реагируешь? Ты можешь, конечно, не рассказывать, но я как твой друг обязан быть готовым к любым подлым ударам, которыми он может угрожать тебе.

– Да девочка одна в его доме жила, несколько лет назад, очень нравилась мне. Я за ней ухаживал, присматривался, никак ее не совращал. Короче, относился к ней совсем не так, как к этим, как ты говоришь, «одноразовым». – Он немного опустил голову вниз и продолжил речь с небольшим волнением уставившись под ноги: – Она была красивой и милой девчонкой, отличница, хорошие результаты по плаванию… В общем, самое светлое было заложено в этой милой особе. Но тут меня по возрасту призвали в армию. Перед службой я ей не давал никакого обещания, и сам его не требовал, чтобы не обязывать. Но надеялся в глубине души, что по приходу из армии я начну новую жизнь с ней… семейную. Я строил планы на нее. Но через полгода службы она перестала отвечать мне на сообщения. Потом от ребят я узнаю, что ее видели с Колей. Я очень сильно переживал, но хорошо, что не успел влюбиться по-взрослому. После демобилизации я сразу пошел к ней. Ее родители недоверчиво посмотрели на меня, ведь мы не были знакомы, и сказали, что ее дома нет. И я пошел к Коле. Дорога к нему вела через парк, там я как раз его и встретил в компании нетрезвых ребят, но Катьки среди них не было. Отведя его в сторону, я спросил: «А где Катя?». Он ответил: «Дим, я не знаю, и мне она уже не интересна, ищи ее на базе»…

Я знал, что база – это место, где собирались самые заядлые наркоманы и делали там свои грязные дела.

Дима с каждым словом возбуждался и нервничал. Но все же продолжал:

– Придя на базу, я увидел ее в толпе подростков вперемешку с более взрослыми. Люди походили на зомби, они все были под кайфом. Катя сидела на корточках в прихожей, тушь была размазана вокруг ее синих глаз, и она смотрела в одну точку на стенке, не отрывая взгляда. Я взял ее аккуратно за руку и начал плавно выводить, чтобы не напугать. Сева, я был в шоке от увиденного, я испытал страшное потрясение. Я и дальше с благими намерениями пытался вернуть ее к прежней жизни, но ее уже было не исправить. Сколько волка ни корми, он все равно в лес смотрит. Позже у меня к ней интерес пропал из-за ее грубых и резких высказываний, от которых я пытался ее отучить, но безрезультатно. Ее уже было не спасти. Она продолжала заниматься грязными делами. Во всем я виню только этого засранца, Колю.

– А он тут причем? Это был ее выбор – отказаться от твоей заботы и находиться рядом с тем, с кем ей действительно комфортно. И неважно, чем он занимался.

– Я с тобой согласен, просто зачем девчонку подсаживать на эту дрянь… После я ему высказал все, мы несколько раз дрались и по сегодняшний день продолжаем. Я буду до конца жизни проклинать его за этот дьявольский поступок. От Колиного толчка ее жизнь резко поменялась, репутация пострадала.

Он засмотрелся в одну точку, когда закончил свою речь, а потом спросил у меня:

– Сева, я вот только не пойму, как ты мог помочь этому отморозку? Ты же не дурной, зачем ты его вытянул из задницы, и как это вообще у тебя получилось? – с удивлением спросил Дима.

– Мать его жалко, она все же моим классным руководителем была в школе, очень хорошая, добрая женщина. Она помогала мне с учебой и с уважением относилась к нашей семье. А этот дурачок, ее сын, попал на большие деньги из-за своих темных дел, задолжал таким же наркоманам, как и он… ну ты примерно знаешь эту историю… Они грозились его покалечить, после чего все его проблемы легли бы на плечи его мамы. Она не виновата в этом. Я долго думал, как помочь ей и как сделать так, чтобы ее жизнь не стала еще хуже из-за сына. Со мной в одной школе учился Данил, ты его должен знать. Мы с ним хорошо общались, я ему пару раз помогал по мелочи. После учебы он пошел работать в полицию. Он из тех порядочных ментов, про которых снимают фильмы, как бы это ни звучало, но это так. И я придумал такую схемку: обратившись к нему, я попросил, чтобы он с отрядом нагрянул неофициально на ту самую базу и увел того, кому Коля был должен. В отделении его немного припугнули сроком и потребовали немаленькую сумму. Я знал, что те ребята, наркоманы, испугавшись, сразу позвонят Коле, чтобы тот отдал им хоть какую-нибудь часть долга. Так и произошло, но перед этим я сказал Коле отвечать так: что у него, мол, есть знакомый, который работает в полиции и вытянет его, после чего они будут квиты. Вуаля: и волки сыты, и овцы целы, – улыбнувшись, закончил я.

– Доброта твоя тебя же погубит… Ты помогаешь всем, но есть, к сожалению, и те, которые отвечают злом на добро… Придумал ты, конечно, хитро, но была бы моя воля, я бы этого засранца оставил его же дружкам на растерзание, – со злостью сказал Дима и устало добавил: – Так, ну что, пойдем по домам. А то тренировка сегодня пошла на пользу.

– Пойдем…

Мы двинулись к выходу из парка. Проходя мимо тех самых ребят, мы увидели, как Коля, придя в себя, сидел на корточках и сплевывал кровь на землю.

– Живой. – сказал на выдохе Дима. – Я, и вправду, испугался после твоих слов, что он не очнется.

Мы с Димой часто были замечены в каких-либо передрягах и брали верх не только физической силой, но и смекалкой. Изредка полицейские приходили к нам домой в мое отсутствие, чем очень сильно тревожили мамино сердце. Она переживала, ведь я в ее глазах был самым лучшим и добрым парнем, который не способен причинить кому-то боль или кого-то обидеть. Она полностью была уверена в этом и не верила в какие-то обвинения в мою сторону.

– Сыночек, ты чего так поздно пришел? Время, глянь, сколько, еще и трубку опять не берешь. Я же переживаю.

– Мам, ну все хорошо, чего ты опять пристала? Я взрослый… на тренировке задержался… Да и вообще, причин может быть много, а ты как с маленьким! – и, зайдя к себе в комнату, хлопнул дверью.

– Сегодня полиция приходила, тебя спрашивали. Ты же ничего не натворил? – дрожащим голосом, но сдержанно и с надеждой на хороший ответ спросила мама через закрытую дверь. – Сыночек, скажи, что все хорошо.

Я вышел из комнаты с чувством досады после резкого жеста с дверью и сказал спокойно:

– Мамуль, все хорошо, я тебе обещаю, это последний их визит. Просто драка была среди моих знакомых, а они ищут свидетелей, думали, что и я там был. Но, к счастью, меня там не было.

Я крепко обнял маму и вытер ее слезы ладонью.

Подобные случаи происходили часто, но как бы это ни было опасно, без них становилось скучно. В такие моменты не только укреплялось мое положение в обществе, но и внутри закалялся характер, благодаря которому появлялась полная уверенность в себе.

Глава 3

Летний вечерний дождь, поливая, оживлял все цветущее и зеленое после жаркого дня. Я перебежками, укрываясь под козырьками подъездов, возвращался с тренировки домой. Подбегая к очередному козырьку, на этот раз библиотеки, глядя под ноги и перепрыгивая лужи, я резко остановился, так как чуть не сбил стоящую там девушку, прячущуюся от дождя.

– Ой, простите, пожалуйста, – виновато извинился я.

– Ничего, – спокойно ответила девушка. – Такой погодой наслаждаться нужно, а не избегать ее, – улыбнувшись, сказала она нежным голосом и повернулась ко мне. Я увидел милое создание небольшого роста. Ее карие глаза жизнерадостно сверкали наивным и чистым взглядом. Влажные от дождя волосы естественно и красиво лежали на ее хрупких плечах. Белое платье с воротничком изящно подчеркивало ее стройную фигуру. Она стояла в босоножках на небольшом каблуке, держа перед собой белую сумочку и две книги. У меня внутри что-то екнуло, от чего мне стало хорошо и одновременно неловко. Я засмотрелся на нее и никак не мог заглушить внутренний голос, продолжавший оценивать ее. Но, овладев собою, я сказал, по-прежнему не отрывая взгляда:

– А вы чего тогда стоите под козырьком? Покажите, как наслаждаются такой погодой.

– Я бы с радостью, тем более мне два дома пройти, – и она жестом показала в сторону рукой. – Но книги промокнут, а вот они боятся дождя, – указывая на книги, она приподняла их немного вверх и опустила.

– У меня в сумке есть место, отделенное от моих тренировочных вещей, и кстати, оно совсем водонепроницаемое, – я открыл карман и жестом предложил взять книги.

– Если вы имеете в виду, что хотите провести меня к дому, то я ваш темп ходьбы не выдержу… – улыбаясь и показывая на лужи, ответила она.

– Вот и нау́чите меня наслаждаться такой погодой.

Она протянула мне книги и я аккуратно положил их в сумку. Выйдя из укрывшего нас перевалочного пункта, мы оказались в дождливой и теплой от нагревшегося асфальта атмосфере. Дождь постепенно успокаивался, девушка не спеша и уверенно шла, наступая на небольшие лужи, не боясь запачкаться. Ее присутствие рядом полностью отвлекло меня от дождя, и мне не хотелось бежать, перепрыгивать лужи и искать навесы.

– Как тебя зовут? – начал я, прервав молчание.

– Вика, – с улыбкой ответила она.

– Меня Сева, – и я протянул ей руку для знакомства.

– Я знаю, – сказала она все с той же улыбкой и ответила мне рукопожатием.

– О-о… Страна знает своих героев, – мы весело улыбнулись. – А если серьезно, откуда ты меня знаешь?

– Наши мамы знакомы, и вы даже были у нас в гостях, но это было давно, и я была еще совсем маленькая.

Мы зашли во двор девятиэтажного дома. Сзади тихо ехала машина. Вика от собственного рассказа не услышала звук мотора, я взял ее аккуратно под руку и немного отвел в сторону. Ее рука была нежной и теплой. И мне показалось, что я держал всю вселенную, которая при малейшем неправильном движении могла раствориться.

– Вот мой дом, вон там мой подъезд, – она взглядом показала на подъезд, к которому мы подходили.

– Слушай, я начинаю припоминать… так это ты была! – с восторгом сказал я. – Ты очень повзрослела, хотя и я тогда был еще не велик.

Мы встали под козырек и начали задавать друг другу разные вопросы, как задают старые знакомые, которые давно не виделись. Разница у меня с ней в один год, я старше.

– Где ты сейчас? Учишься? – спросил я, с любопытством взглянув на нее.

– Да, на втором курсе торгового техникума, поступила сразу после школы. И кстати, школу я окончила с красным дипломом, – добавила она хвастливо и весело. – А ты где сейчас? Чем занимаешься?

– Окончил университет, сдал все экзамены… Осенью поеду диплом забирать.

Она восхищенно посмотрела на меня и с улыбкой сказала:

– Молодец, поздравляю! А в свободное время чем занимаешься?

– Тренировки и так… – я не знал, что ответить. Подумал, вряд ли ей понравятся мои рассказы об очередных разборках или посиделках с ребятами и девушками. И еле выговорил: – …и еще раз тренировки.

Она одобряюще улыбнулась. Я рассмотрел ее карие глаза уже близко, они были чисты и лучезарны. Из всех девушек, с которыми я был знаком, ни у одной не было того озорного и чистого взгляда, как у нее. Меня это очень заинтересовало. По ее лицу стекали капли с мокрых от дождя волос. Глядя на нее я себя чувствовал ученым, для которого все секреты мира открыты, и его невозможно удивить – до этого момента, того самого момента, заставившего меня дышать по-другому.

Мы еще немного пообщались, и, перед тем как уйти, я сказал:

– Давай как-нибудь прогуляемся вечером? Чтобы чувствовать себя немного увереннее на первой прогулке, предлагаю взять с собой наших помощников-друзей…

Она улыбнулась и, не задумываясь, согласилась. Я взял у нее номер телефона, вернул книги, и мы попрощались.

Идя домой, я испытывал новые и необъяснимые чувства, с которыми никогда не сталкивался. Я не замечал ни дождя, ни луж и понял, что она научила меня наслаждаться этой погодой. Улыбка не сходила с моего лица на всем пути до самого дома.

– Мамуля, привет! – зайдя в квартиру, я обнял и поцеловал маму. От нее пахло вкусной едой, которую она приготовила перед моим приходом.

– Привет, сыночек! Ты чего так долго с тренировки идешь? Борщ уже остыл, давай мой руки и за стол, – не заметив моего настроения, ответила она и пошла накрывать.

– М-м-м, борщ обалденный! – наслаждаясь, сказал я.

– Мам, а ты помнишь тетю Таню Елисееву? Мы у них в гостях были, живут недалеко от библиотеки.

– Конечно, мы учились с ней вместе в техникуме. А чего ты вдруг спросил? И чего ты вообще такой счастливый? – удивленно спросила мама, уже разглядев мое непривычное настроение.

– Представляешь, шел с тренировки и встретил возле библиотеки ее дочку, Вику. Я ее не узнал, а она меня узнала.

– А-а, Вика, хорошая девочка, не как твои гулящие по барам, – с упреком, но весело ответила мама. – Маленькой помню ее, глазки сияющие, чернявая…

И мама взглянула на меня по-другому, как смотрят на ясный день после долгого дождя. Маме хотелось, чтобы я нашел такую девочку, которая своей любовью заставит меня поменять образ жизни и тех знакомых, из-за которых дома бывает полиция и из-за которых я ночую непонятно где.

Я позвонил своему другу.

– Дима, выручай… с такой девушкой договорился прогуляться завтра. Пойдем со мной?

– А я тебе зачем, свечку подержать? – ответил мой друг все с тем же присущим ему чувством юмора.

Пропустив его шутку, я продолжил:

– Девочка понравилась, поэтому нужна компания. Она будет с подружкой, а я буду с тобой.

– Подружка – это хорошо, но хоть у меня есть дела на завтра, тебя выручу.

– За мной не заржавеет! До завтра.

Настал тот долгожданный день, к которому я готовился. Вечер близился, погода целый день стояла теплая. Я доставал из шкафа самые лучшие вещи и подбирал их друг к другу. Хоть вещей было и немного, но одевался я всегда со вкусом. Заранее начистил замшевые туфли под паром, который исходил из носика железного чайника, а мама в этот момент по моей просьбе погладила футболку. Я надел часы, которые подарил мне Назар на прошлый день рождения, и кольцо, подарок на восемнадцатилетие.

– Ты куда так наряжаешься? – с удивлением спросила мама. – Опять на танцульки? Сегодня же будний день. С кем ты там будешь, с барменом вдвоем?

– Да нет мам, пойду в парке с Викой прогуляюсь.

В этот момент подъехал Дима и посигналил.

– Удачи, сынок… Дай поцелую…

– Мам, ну хватит! Как с маленьким, – и я выбежал на улицу.

Подъехав к парку, мы вышли из машины. Я начал оглядываться вокруг в поисках Вики. Мой взгляд прыгал по идущим навстречу людям и после нескольких попыток я ее заметил сидящей на скамейке с незнакомой мне девушкой. Мы подошли ближе и поздоровались.

Вика встала, поприветствовала нас и плавно перевела взгляд на меня. Я замер от того, что увидел. Ее глаза сияли так ярко, отражая свет вечерних фонарей, что в них он казался намного ярче, чем в самих фонарях. Она была в белых джинсах, свободной футболке того же цвета, а в руках держала джинсовую курточку. Волосы она завязала в игривый хвостик, подпрыгивавший от малейшего движения головой. От нее приятно пахло, и я понял, что не только я сегодня постарался хорошо выглядеть.

Подруга Вики была полная, внешне непривлекательная девушка, но глаза говорили о ее добром характере. По ней было видно, что она тоже отличница.

Познакомившись, Дима мне шепнул на ухо:

– Что за подстава?

– Побудь немного со мной, потом поедешь по делам, – ответил я ему все тем же шепотом.

Мы пошли прогулочным шагом в глубь парка. Постепенно начали узнавать друг друга лучше. Диму я заранее предупредил, чтобы он не рассказывал лишних историй, так как девочки – отличницы. Мы все были скованы, кроме моего друга, он больше всех общался и рассказывал что-то веселое, чем и разряжал обстановку. Я впервые чувствовал себя таким закрытым внешне, но открытым как никогда внутри – для Вики. Проходя мимо летней площадки кафе, Дима сообразил, что надо как-то переходить на следующий уровень общения и предложил выпить вина под предлогом знакомства. Все согласились, и мы присели за свободный столик. Я очень боялся что-то сказать неправильно, у меня будто дар речи отняли, хотя при моем таланте общения и харизме я всегда был в центре внимания в любой компании, даже если и незнакомой.

Официант принес бутылку вина и бокалы.

Дима, взяв инициативу в свои руки, разлил вино, поднялся и громко сказал: «За знакомство!» – и мы зазвенели бокалами. Постепенно языки немного развязались, причем у всех. Смеялись мы уже открыто, не стесняясь. Рассказывали анекдоты, веселые истории из жизни. Мы не были пьяны, мы были раскрепощены.

– Сева – интересное и необычное имя, – сказала подруга Вики Анжела.

– Кстати, да, редкое, – подхватила Вика.

Положив локти на стол и немного наклонившись, я добавил:

– Я вам больше скажу, у нас во всей школе и даже на районе было всего два Севы: я и один ботаник из параллельного класса.

– Неправда, есть еще один Сева, – возразила Вика после небольшой паузы.

Повернувшись в ее сторону, я вопросительно глянул на нее, перебирая в голове знакомых и пытаясь среди них найти третьего Севу.

– Какой Сева? Я не припоминаю… Может, фамилию знаешь?

– Знаю… Орлов.

Она назвала мою фамилию. Хоть наши мамы и были знакомы, но нашу фамилию, оказывается, Вика не знала. Я быстро глянул на Диму, он чуть было не засмеялся, и я вовремя под столом пнул его неслабо ногой. Дима сразу посмотрел на меня, я подмигнул ему дав понять, чтобы молчал.

Повернувшись к Вике, я удивленно сказал:

– Орлов? Не слышал… Может, что-то расскажешь про него?

– Да бабник он, гуляка и дебошир. Странно, что вы его не знаете, – говорила Вика с возмущенным лицом.

Я продолжил все с тем же наивным видом, сдерживаясь от смеха:

– Ба-а-абник? А ты-то откуда знаешь?.. Откуда такая информация?

– Девчата в техникуме постоянно про него рассказывают.

– И ты им веришь? Ты же его совсем не знаешь, – посмотрев на Диму, я увидел, что он не может сдержаться и вот-вот засмеется.

– Да мне все равно, и знать его не хочу. Просто вы говорите, что только два Севы, а я вам еще одного привела в пример.

– Никогда не верь слухам, – тихо сказал я ей на ушко.

– Ну что, дамы и господа… – начал Дима, взяв бокал в руки. – С каждым бокалом мы узнаем друг друга все ближе и ближе. Этот бокал хочу поднять за новое знакомство.

После небольшой паузы Дима посмотрел на меня, ожидая моего согласия. Я кивнул ему одобряюще.

– Знакомьтесь, Сева Орлов!

Он показал на меня бокалом. Девушки сопроводили взглядами его жест и уставились на «нового» знакомого. Я посмотрел на Вику, она была в шоке. Я увидел на ее лице новую эмоцию, ни капельки ее не портившую. Глаза стали немного больше, но были все такими же прекрасными. Она смотрела на меня с чувством досады после сказанного в мой адрес. Было такое ощущение, как будто вокруг весь мир замер и ждал ее ответа. И вдруг она начала смеяться, за ней – ее подруга, а следом и мы подхватили смех и с нарастанием смеялись уже все вместе.

– Я ошарашена, и ты извини, что я так грубо на тебя наговорила, – отсмеявшись и успокоившись, сказала Вика.

– Это не твое мнение… и не принимай за правду те слухи, что слышишь со стороны.

Атмосфера вокруг нас была теплой, причем не только от погоды, и мы уже общались как давние друзья. Анжела, немного захмелев, начала засматриваться на Диму, но делала это так неумело, что выглядело смешно со стороны. Вика за весь вечер выпила немного – один бокал.

– Мужчины, мы ненадолго удалимся, – Анжела взглядом предложила Вике выйти с ней. Когда они ушли, я сразу обратился к Диме:

– Слушай, может, зря вот так вот рассказали все сразу, просто я себе этого не прощу, если это будет последняя наша встреча, – взволнованно начал я.

Дима немного пододвинулся ко мне, обнял за плечо по-дружески и тихо сказал:

– Дружище, девчата любят хулиганов, особенно отличницы. Считай, что она твоя, – и он заботливо подмигнул мне.

– Так, друзья мои… – обратился ко всем Дима, когда вернулись девушки, – мне пора ехать. Есть желающие поехать со мной? Кого подвести?

Недолго думая, я ответил:

– Да, Дим, отвези, пожалуйста, Анжелу домой, а мы с Викой прогуляемся, – я плавно перевел взгляд на Вику и спросил: – Ты не против?

– Ни капельки! – улыбнувшись и даже не задумавшись, ответила она.

Выйдя из парка, мы пошли темными улицами частного сектора в сторону дома. Гуляя, мы разговаривали на разные темы. По пути зашли в магазин, взяли по мороженому и пошли дальше.

– Слушай, Вика, я чего-то не могу понять, у тебя тоже какой-то запах от мороженого? – спросил я у нее.

Она открыла свое, понюхала и сказала:

– Да нет, вроде нормальное, а у тебя что, пропавшее? – заволновавшись, спросила она и потянула свой маленький курносый нос к моему мороженому.

Я плавно поднес его ближе к ней, и, как только она начала принюхиваться, я слегка скользнул мороженым по ее носу, на что она улыбнулась, и мы оба засмеялись.

– Я тебе отомщу, – сквозь смех сказала она и пригрозила маленьким кулачком, как ребенок.

Я достал платок и аккуратно вытер мороженое с ее носа. Взгляды пересеклись, и в этот момент между нами вспыхнула искра, которая подтверждает взаимную и крепкую симпатию. Глаза никогда не врут, и тяжело утаить внутренние эмоции, когда у обоих глаза сияют, зрачки расширились от интереса друг к другу.

Идя домой по улицам пригородного поселка, мы не переставая разговаривали. Я рвал цветы у каждого дома. Меня ни капельки не волновало, что я могу испачкать одежду, так как со мной шел человек, с которым мы прошли этап, когда встречают по одежке. Не боявшись шипов, я рвал красивые розы, а вместе с ними ромашки, пионы, майоры, ирисы – в общем, все цветы, которые попадались под руку, пополняли этот прекрасный яркий букет. По моей руке, державшей букет, стекала тонкой красной струйкой кровь из свежего пореза от шипов. Взгляд Вики сиял так, что мне хотелось постоянно делать что-то приятное для нее, чтобы это сияние никогда не погасло.

Выйдя из поселка в наш район, который освещался уличными фонарями, огнями магазинов и кафе, мы не спеша шли к дому. Тяжелый букет, который несла Вика, держа двумя руками, переливался от света фонарей яркими разноцветными красками. Но даже на фоне этих цветов ее глаза были намного ярче.

Я рассказывал ей всякие забавные истории, после которых мы весело и громко смеялись, как будто были одни на всей планете. Я не замечал, что происходило вокруг, не замечал, как мои знакомые смотрели на нас ошарашенными глазами, удивляясь моему необычному поведению. Знакомые девушки отвлекались от своих непостоянных партнеров, с завистью и восхищением смотрели на нас и обменивались фразами. Но я всего этого не замечал.

Я проводил Вику до дома, и мы попрощались. Немного отодвинув букет в сторону, она поцеловала меня в щеку и добавила:

– Спасибо тебе за этот прекрасный вечер! За эти чудесные цветы, – она поправила букет, намекая, что он тяжелый.

Попрощавшись с ней, я пошел в сторону дома. Я чувствовал себя победителем именно сейчас: я не провел с ней ночь, даже не поцеловался с ней по-взрослому – в этом и была победа. И это чувство подняло меня до небес. Я тихо себе сказал: «Да, Сева, походу ты влюбился».

Идя домой не спеша, я рассуждал про себя о таких вещах, от которых внутри все бурлило и цвело. Я не видел ни малейшего повода, чтобы ей не открыться. Она заполнила во мне своей чистотой те ячейки моего сердца, которые были затянуты паутиной и закрыты для всех девушек, что встречались мне на пути. Раньше, как бы я того ни хотел, сердце им не открывалось, а теперь… Я был рад этим новым чувствам, у меня в голове сразу начали возникать какие-то планы на эту девушку, причем так быстро, будто на записи перематывали вперед постройку многоэтажного здания. Зайдя домой, я увидел, что горит свет, хотя время было позднее. Мама вышла из комнаты и со светящими от радости глазами спросила:

– Ну как, сыночек, как встреча? – сказала она с большой заботой, надеясь на мой ответ или даже рассказ.

– Мам, все нормально… – ответил я на ходу и, не заметив маминой искренно чистой радости, быстро зашел в комнату, закрыв за собой дверь. Я переписывался с Викой в сообщениях и не заметил, как начало светать. Лишь под утро я уснул самым счастливым человеком в мире.

Говорят, что любовь обжигает и оставляет глубокую рану. Да, я испытал на себе ожог, но только такой, от которого растопился лед и сердце забилось по-весеннему. Да, любовь меня ранила, но только туда, где постоянно было темно и мертво, и это было именно то ранение, от которого появился пульс жизни, пульс наслаждения. Это была смертельная рана для моего чувства любовного безразличия.

В последующие дни мы встречались уже только вдвоем. Мне было легко с ней общаться, я без труда мог ее развеселить и поднять ей настроение. Ее улыбка, ее смех наполняли мою душу все большей и большей любовью. Мое общение с товарищами процентов на семьдесят оборвалось. Я полностью избегал тех, с кем моя жизнь протекала в прокуренных кабаках, в женских компаниях, и даже тренироваться стал меньше. День за днем, неделя за неделей протекало наше совместное радостное время.

Глава 4

Золотая осень радовала своими красками на листве деревьев. Это была та самая пора года, когда природа напоследок отдает все самое прекрасное и волшебное перед смертельной холодной зимой, подобно человеку, который, узнав о близкой смерти, наслаждается жизнью и проявляет все лучшие качества, хранимые для какого-то особого случая, который так и не произошел.

– Так, сыночек, сумку собрал, ничего не забыл? Документы и денежку прячь во внутренний карман.

– Мам, да остановись, все нормально. Я сейчас, наоборот, из-за твоих слов «спрячь то туда, это сюда» забуду что-нибудь.

Настал тот момент, когда мне нужно было собрать вещи для долгожданной поездки за дипломом о высшем образовании. Я представлял диплом возможностью помочь маме. Мама смотрела на это иначе. Она видела в нем «оберег», который сыграет важную роль в жизни ее сына: диплом поможет зарабатывать больше, чем обычный рабочий; поднимет престиж и придаст уверенность в завтрашнем дне, обеспечив меня и мою будущую семью.

В диплом было вложено много сил и терпения, потрачены немалые деньги, так как учеба была заочной.

Собрав вещи и поставив сумку в прихожей, я выдохнул и сказал вслух:

– Так, ну вроде все собрал…

– Сыночек, начинается. Давай мой руки и дуй в зал.

В зале был накрыт к ужину раскладной стол. На нем стояла наша традиционная еда: жареная картошка, слабосоленая сельдь и салат из свежих овощей с домашним растительным маслом – и с этим всем не могут сравниться блюда ни одного самого дорогого в мире ресторана. С детства мы всегда соблюдали вечернюю традицию: смотрели старые добрые фильмы. Мама приучала нас к этим ценностям, а мы ни капельки не сопротивлялись, и это были самые драгоценные минуты жизни. Мы смеялись над комедиями и смотрели драмы, в конце которых мама плакала.

Помыв руки и зайдя в зал, я присел на диван. На маме была телогрейка, придававшая уют всей комнате, тот самый домашний уют, от которого на душе тепло. По телевизору начался фильм, который я узнал по начальной мелодии. Это был один из наших любимых фильмов – «Весна на Заречной улице». Маме он был особенно интересен, так как судьба героев походила на судьбу ее родителей, моих дедушки и бабушки. Она всегда в конце этого фильма плакала, сколько бы она его ни смотрела. С возрастом и у меня ком в горле становился, и я шутя тихо говорил: «Боже мой, мне захотелось плакать… я превращаюсь в гомика».

– Мамуль, картошка, как всегда, великолепная! Как ты ее так жаришь, я до сих пор не пойму, – с восхищением сказал я.

– Сева, переживаю за поездку, за диплом. Только ты там, в чужом городе, без приключений, я тебя прошу, – с волнением сказала мама.

– Да нормально все будет.

– Как у Вики дела? Вы с того момента, как встретились, не разлей вода с ней. Но мне ты мало что рассказываешь.

– Да все нормально, дружим, встречаемся…

– Я так понимаю, от тебя я ничего не добьюсь, поэтому, как приедешь, ты пригласишь Вику к нам в гости на ужин, а я что-нибудь вкусное приготовлю. И отметим твой диплом. Договорились? – с улыбкой спросила мама, надеясь на мое согласие.

– Конечно, мам, я и так искал причину ее пригласить в гости, поближе вас познакомить, а ты и сама с этим неплохо справилась.

– Хотел бы пригласить, тебе и причина бы не понадобилась.

– Все, мам, я фильма не слышу.

И улыбнувшись друг другу, мы вернулись к просмотру, продолжая ужинать.

Закончив с едой и досмотрев фильм, я поблагодарил маму за вечер, помог ей перенести посуду в кухню, искупался и пошел спать. Я лег под кристально чистое одеяло на белоснежную простыню. Под звуки гремящей посуды, которую мама перемывала на кухне, я потихоньку отъезжал в сон. Когда я устроился поудобнее и уже собирался засыпать, до меня донесся шепот из маминой спальни. Прислушавшись, я понял, что она молилась Богу за Назара и за меня, просила, чтобы ее здоровья хватило поднять нас на ноги. Она старалась молиться тихо, чтобы я не слышал.

* * *

Дипломная неделя в большом далеком городе пролетела быстро. К счастью, диплом я забрал беспрепятственно. Домой приехал утром, погода на улице была пасмурная и прохладная. Мама встретила меня на пороге со слезами радости на глазах, тогда я не понимал ее восторга и успокаивал ее:

– Мам, ты чего?

– Сыночек, ты не поймешь. Я тебя поздравляю. Послезавтра приглашай Вику к нам, по этому поводу стол накрою. Дай я тебя поцелую.

Я, улыбнувшись, тоже поцеловал маму и тихо сказал:

– Спасибо тебе. Я уверен, что ваш подарок, как талисман, тоже сделал свое дело.

И я показал ей то самое кольцо на моем безымянном пальце, которую подарили мне на восемнадцатилетие.

– Сыночек, дядя Валера постоянно спрашивает о тебе и твоем дипломе, переживает. Поэтому на днях поедем к нему в гости и обсудим твою будущую работу.

– Хорошо. Мам, я сегодня с Викой увижусь, в парк ее свожу, может, посидим где, отметим вдвоем. Так что сегодня вечером меня не будет.

Я позавтракал мамиными блинами с мясом, искупался и пошел отсыпаться после длинной дороги. Проснувшись под вечер, я привел себя в порядок и начал собираться на встречу, ту самую долгожданную встречу, которая, как мне показалось, волновала меня больше, чем диплом.

– Алло, Вика, привет. Я в общем готов, уже выдвигаюсь и с нетерпением жду нашей встречи. Ты там как, собираешься?

– Привет, Сева! – радостно ответила мне Вика. – Я в принципе практически готова. Ты выходи и иди ко мне навстречу, пройдешь библиотеку, позвони.

– Как скажете, моя госпожа.

Перед выходом, в прихожей я сказал громко:

– Все, мам, я побежал.

– Давай, сынок! Вике привет.

Я шел быстрым шагом и напевал что-то веселое под нос: «…я бежал к ней, как сойка влюбленная…». Я не опаздывал, но хотел быстрее увидеть ту, из-за которой мои эмоции зашкаливали. По моей походке можно было смело сказать, что я либо выиграл миллион, либо влюбился.

Подходя к библиотеке и предвкушая встречу, я позвонил Вике.

– Я прохожу библиотеку и поэтому звоню, как ты и просила.

– Отлично. Только, Сева, мне еще немного осталось, а ты можешь пока к моему подъезду подойти.

– Договорились.

Я немного сбавил шаг, так как ее дом находился недалеко от библиотеки. Мое волнение усилилось, я очень сильно хотел ее увидеть, а эти легкие интриги в ожидании встречи, как соус к гарниру, от которого аппетит еще больше разыгрывается.

Подойдя к подъезду, я снова позвонил Вике:

– Так, красавица, если ты и сейчас скажешь «подожди», то я просто лопну от нетерпения.

– Сева, я готова. Только поднимись, пожалуйста, твоя мужская помощь нужна, и мы пойдем.

– Конечно, все, как ты скажешь.

Я поднялся к ней на площадку, ничего не подозревая. И только когда подошел к двери, у меня сильнее забилось сердце. Ведь я у нее дома ни разу не был, хотя она меня столько раз приглашала с мамой познакомить, а я все ни в какую, говорил «в следующий раз». Медленно и неловко я нажал на звонок, и в этот момент сердце забилось еще чаще, ускорившись до предела. Вдруг послышалось, как щелкает дверной замок. Дверь открылась, и я был поражен увиденным. В квартире было темно, из гостиной падал тусклый свет и играл на стенах. Я понял, что это свечи.

На фоне этого отблеска мой взгляд жадно охватил Вику, стоявшую в дверях. Она была в коротком халате из черного шелка, немного расстегнутом, с распущенными волосами. Под халатом можно было заметить черное красивое белье. На ногах были чулки. Обычно макияжа на лице Вики не было, она и без этого была от природы милая, но сейчас глаза и губы были в меру подкрашены. Я был убит наповал. До этого момента, на протяжении трех месяцев нашего общения, из всего интимного я мог только почувствовать ее поцелуй на своей щеке, не больше, и мне было этого вполне достаточно. Да, я представлял интимную близость с Викой и мне ужасно хотелось испытать это именно с ней. Но я и не догадывался, что инициатива будет с ее стороны и еще в такой форме.

– Так что… поможешь? – сказала она и, приподняв бровь, бросила на меня соблазнительный взгляд, накручивая на палец край шелкового пояса.

– С удовольствием!..

Вика отошла от прохода, и я зашел внутрь. Она нежно поцеловала меня в щеку и, не отводя губ, прошептала:

– Мне нужна твоя мужская сила.

Она взяла меня за руку и повела в кухню. В этот момент, идя за ней, я сильно возбудился, тем более после долгого воздержания. И где-то далеко за пошлыми мыслями сквозило удивление: это была Вика, та самая Вика-отличница со школьной золотой медалью, которая учится в торговом техникуме, идет на красный диплом, а дальше будет поступать в университет, и я не удивлюсь, если и его с красным дипломом закончит.

Показав рукой с красивым маникюром на духовку, она с улыбкой сказала:

– Достань, пожалуйста, курицу.

– Вик, не обращай внимания на мое молчание, я просто поражен.

И я окинул ее взглядом, дав понять, что она выглядит потрясающе сексуально.

Я достал противень с курицей и поставил на столешницу. Ловко переложив курицу на большую тарелку и нежно поцеловав меня в губы, Вика сказала тихим голосом:

– Спасибо.

Она взяла тарелку с курицей и плавной походкой понесла ее в гостиную. Я в этот момент подумал: «Она играет со мной, она точно играет со мной». Я ее немного боялся, но я был очарован ее красотой и игрой.

Из гостиной послышался ее голос:

– Возьми шампанское в морозильнике и иди сюда.

Я открыл холодильник и удивился порядку: все стояло на своих местах, хоть я и не знал, где чье место. Как будто этот холодильник и купили с этими продуктами. Я достал шампанское и пошел в комнату. Вика аккуратно отрезала курицу и раскладывала по тарелкам. Протянув мне бокалы, она сказала:

– Оформишь? – и улыбнулась.

«Так, Вика, хорош… хватит так себя вести, ты меня пугаешь… откуда у тебя такая манера общения, причем так хорошо отработанная… ты кто вообще? Или я чего-то про тебя не знаю?» – подумал я про себя, но сдержался и не сказал это вслух. Было страшно и одновременно интересно, чем закончится. Я молчал, наливая в бокалы шампанское, как вдруг она нарушила тишину:

– Неужели это тот самый Сева, про которого ходили любовные слухи? Видели бы его сейчас те самые девчонки, которые его так расхваливали. – И вернувшись в свой настоящий образ, она улыбнулась.

Я громко засмеялся, а потом сказал:

– Я и сам от себя не ожидал такого, хотя больше я не ожидал от тебя такого, – и я оценивающим взглядом дал понять, что говорю о ее наряде и поведении.

– Сева, ты извини, если ввела тебя в заблуждение. Я немного переиграла. А талант у меня еще в кружке проявился. Я, когда в школе училась, параллельно ходила на кружок актерства «Юный талант», там, правда, такие роли не играли, но основы мастерства мне привили, – и она засмеялась, облизывая пальцы после курицы.

– Да-а, вот это ты исполняешь. Я тебя уже чуть ли не за ведьму принял. Но интригу держала, конечно, умница, – похвалил ее, и мы сели за стол.

Она подняла бокал шампанского, и я последовал ее жесту.

– Сева, выпьем за твой диплом, пусть он тебе послужит долго и продуктивно. Ты молодец, я очень рада за тебя.

– Спасибо.

Мы слегка коснулись фужерами и выпили.

– Видел бы ты свое лицо, когда вошел, – весело подкалывала она меня. – Я еле сдержалась.

– Честно сказать, я тоже еле сдержался, когда увидел тебя в таком наряде, – сказал я и дьявольски улыбнулся.

Ужин был вкусным. Постепенно мы немного хмелели от шампанского, говорили, я рассказывал про свою поездку за дипломом.

Меня не покидала мысль: «Как же она все так угадала, обстановку так организовала на высшем уровне и, главное, ведет себя уверенно, хоть где-то бы заикнулась или неуклюже опрокинула что-то». Но мой внутренний голос помог мне в этой ситуации, утешив меня вполне логично: «Перед тобой сидит отличница всех учебных заведений, начиная со школы и заканчивая в будущем университетом. Она с детства была привязана к письменному столу и не гуляла поздно на улице, не ходила на дискотеки. Книги, рефераты и тетради были ее единственными друзьями, которые ложились и просыпались вместе с ней. Ей очень хотелось иметь не просто парня, а хулигана, стену, за которой она будет чувствовать себя самой счастливой девушкой на свете. Вероятно, она не раз представляла себе, как будет идти по школе с красивым сильным парнем, а все девочки, те самые девочки, что пропадают на дискотеках и которым уделяют внимание все лучшие парни, будут краснеть от зависти. Так что все хорошо, тебе досталась та самая, которая будет ценить тебя и делать все ради того, чтобы у тебя в голове и мысли не было глянуть на другую девушку… А ее сегодняшнее поведение совсем несложно изобразить девушке, которая читает много книг, такие девушки способны на многое благодаря своему богатому воображению. Но не каждый парень может раскрыть этот потенциал… Вот и появился в ее жизни избранный, для которого она открыла все секреты. Может, это долгое воздержание и подталкивало ее постепенно к тому, чтобы сделать такой сюрприз для меня».

– Да, кстати, мама накрывает стол послезавтра и приглашает тебя на ужин. Что мне ей передать? – улыбнувшись, спросил я, заранее зная ее ответ.

– Это круто!.. Конечно, приду, – сверкнули ее глаза.

За разговором я все равно не мог чувствовать себя спокойно после долгого перерыва в интиме, особенно когда она сидела передо мной в сексуальном пеньюаре и соблазнительно улыбалась. Свет свечей все чаще начинал танцевать на стенах, давая знать, что воск уже весь истаял. Музыкальный центр играл легкую медленную музыку, которая никак не мешала нашему общению, а наоборот, все было так тонко угадано, что каждая деталь была на своем месте в этой интимной обстановке. Убрав губы от бокала после небольшого глотка, она предложила мне спокойным голосом:

– Давай потанцуем.

Мы встали, я обхватил ее за талию, и мы начали медленно кружиться в темпе звучащей музыки и неотрывно смотрели в глаза друг другу. Я в этот момент понимал, что буквально недавно, перед тем как зайти в эту квартиру, мне казалось, что моя любовь к ней опережала ее любовь ко мне на несколько шагов, и я всячески скрывал это, чтобы не давать слабину. Но в этот момент, глядя на всю атмосферу, которую она создала, я понял, что ее любовь была не позади моей на несколько шагов, а опережала по второму кругу.

Она нежно обняла меня за шею и поцеловала в губы. В этот момент свеча потухла, ее заменил лунный свет, который сквозь окно ложился прямо на пол, создавая волшебную атмосферу во всей комнате. Я осторожно ладонью обхватил ее тонкую, нежную шею сзади под волосами, и наш поцелуй превратился из маленькой искры в горячее негаснущее пламя. Было такое чувство, как будто с огромной скоростью столкнулись две планеты, Марс и Венера, что вызвало яркую вспышку, свет которой будет виден долгие годы. Мы перешли на новый уровень отношений, более жаркий и откровенный.

Глава 5

Дядя Валера, друг мамы и всей нашей семьи, как и обещал, после окончания университета устроил меня на работу. Я пришел в большую компанию, которая управляла промышленностью нашего города. Мне дали должность специалиста по закупкам и сопровождению оборудования. Другими словами, я стал снабженцем всех городских предприятий. Ко мне приходили заявки от мастеров с просьбами одобрить закупку того или иного оборудования, которое стоило больших денег. Мне сразу назначили оклад выше среднего уровня. У меня появилась долгожданная возможность помогать маме и при этом не брать у нее ни копейки на повседневные расходы и приятное времяпровождение с Викой. Мне показалось, что жизнь пошла в гору.

Мама постепенно вычеркивала долги из блокнота, в котором был немалый список ее друзей. Они помогали в тяжелое время и относились к этому всегда с сочувствием и пониманием. Мама по возможности постепенно отдавала долг, обычно после того, как ей платили за сезонную работу, но долги снова накапливались, плюс моя учеба в университете требовала много вложений. И все это можно было назвать долговой ямой.

Мы сидели на диване при тусклом свете. Мама достала блокнот и открыла его.

– Так, сынок, сегодня вычеркиваем долг Оксане. Держи ручку, твоя рука счастливая.

Я уже начал было вычеркивать очередную цифру, как мама меня остановила.

– Сева, подожди… – она выхватила у меня ручку и протянула мне другую. – Вот, возьми ручку с черной пастой, зачеркни сильно и несколько раз, да так, чтобы эта черная линия стала роковой полосой для этих долгов и чтобы нам никогда больше не приходилось занимать деньги. У тебя счастливая рука, – мама сказала это с радостью победителя. Она словно закрыла дверь в долговую яму, защелкнула ее на множество крепких замков и выбросила ключи в болото.

– Мам, мне не верится, что мы это делаем… и я тебе обещаю, нам в будущем не придется опять занимать.

У мамы в глазах появились слезы. Ее возрастные морщинки в уголках глаз делали взгляд добрым и нежным.

– Сыночек, я благодарна тебе за то, что ты вопреки своему упертому характеру принял мои советы и получил высшее образование. Я очень рада, что ты не занимаешься гадостями, твои трезвые рассуждения помогают поступать правильно и делать то, что поможет тебе в дальнейшей жизни. Ты добьешься того, чего хочешь, а я тебя поддержу в любой ситуации, какой бы тяжелой она ни была. Знай это.

Я посмотрел маме в глаза, взял ее исцарапанную розами руку и сказал:

– Мамочка, я знаю. Я достиг всего этого только благодаря тебе и терпению, которое ты проявляла, когда я показывал свой упертый характер. Я понимаю, чего тебе стоило занимать эти деньги… – и я показал на блокнот, который почти полностью был исписан цифрами и именами. – Я обещаю: в дальнейшем тебе не придется работать. Рассчитаемся с долгами, и я сделаю все, чтобы твои руки не мерзли на рынке зимой… – Мама подрабатывала зимой на рынке, продавая зелень. – Чтобы эти руки обрели долгожданный покой, и затянулись на них навсегда эти рубцы… – говорил я с обнадеживающей улыбкой, поглаживая большим пальцем глубокую царапину на ее руке. – Я отблагодарю всех твоих друзей, которые тебе помогали и поддерживали не только словом, но и делом, – взяв в руки блокнот, я поднял его вверх: – Они были всегда к нам добры и не отказывали в помощи, и причина тому – твоя порядочность… О! Так и запишем, – с умным лицом добавил я в шутку.

Мама расплакалась, а я понимал, насколько ей тяжело это осознавать. Ей просто не верилось, что после такой напряженной жизни без отдыха, когда ей приходилось работать на нескольких работах и тянуть двух парней, наступила наконец белая полоса. Для нее все, что я сказал, было невозможно, она просто не верила. Это как сказать инвалиду, который всю жизнь лежал не вставая, что он скоро пойдет, и предоставить все факты в доказательство – он все равно не поверит.

– За Назара беспокоюсь, наверное, ему там нелегко… но даже в тяжелый момент он не попросит ни копейки. Переживает мое материнское сердце, – с волнением сказала она, уставившись в пустоту.

– Мам, не переживай, все у него получится. Главное, что он старается, и я уверен, он найдет свое, а мы его поддержим.

Нашу вечернюю беседу прервал телефонный звонок, я ответил и ушел в свою комнату, закрыв дверь. Мама все аккуратно сложила в отдельную папку, которая была подписана от руки: «долги».

Выйдя из комнаты уже одетым, я сказал быстро:

– Все, мам, я побежал. Я с Викой, не переживай.

– Вике привет огромный… Сева, возьми блюдо, которое она забыла в прошлый раз, – и мама протянула мне чистое блюдо, в котором Вика приносила на ужин необычно вкусный салат.

Я чувствовал прилив новых сил, с которыми преуспел больше, чем все мои знакомые и так называемые друзья, с кем мне буквально недавно было хорошо. Мой круг общения значительно сократился. Многие уже не уделяли мне внимания после того, как несколько раз безуспешно пытались позвать меня на какую-нибудь гулянку, где мне уже было неинтересно. И так отсеялись все те, кому я был интересен только в такой развлекательной обстановке. С Димой я виделся крайне редко, и то в основном на тренировках. Он от меня не отворачивался, а наоборот, был рад и никогда ни в чем не упрекал.

– Сева, дружище, ты хоть звони периодически, а то пропущенные от тебя остались уже где-то внизу списка вызовов в моем телефоне, – с улыбкой сказал он.

– Дим, прости меня. Работа забирает много времени и энергии. Вике надо уделить время, ну ты понимаешь…

– Я-то понимаю Сева, но ты и дружбу не забывай, – он положил мне руку на плечо и добавил: – Я тебя ни в чем не упрекаю. Понимаю: любовь, работа, но ты у меня единственный друг… как и я у тебя.

– Прости, в суете в этой забываюсь, но я исправлюсь, – виновато ответил я.

Время шло, список долгов сокращался и подходил к концу. На работе я был на хорошем счету не только перед начальством, но и в первую очередь перед Валерием Ивановичем, нашим другом, которому не приходилось за меня краснеть. Наоборот, он гордился мной, как сыном, ведь я показывал хорошие результаты.

Свободные от работы дни и вечера я проводил с Викой. Она познакомила меня со своими родителями. Они хорошо меня приняли, что придало мне больше уверенности. Я приближался к воплощению своих планов в жизнь. Я видел себя только с Викой и поставил задачу до конца разобраться с долгами и попробовать начать жить вместе с ней, а в будущем создать семью.

Глава 6

– Сыночек, давай быстрее, такси подъехало.

Я достал из кладовой грабли и положил их в кучу остальных инструментов, что лежали в прохожей. Это была наша очередная семейная традиция. Каждый год весной, за несколько дней до поминального дня, то есть через неделю после Пасхи, мы ездили на кладбище и убирались на могилах наших родственников: бабушки, дедушки и других.

Когда я и Назар были маленькими, из-за постоянного недостатка в деньгах нам приходилось, с большими пакетами инструментов, час ехать на трамвае в одну сторону и от остановки идти еще около часа до кладбища. Мама рассказывала интересные истории, и мы не замечали, как проходили этот путь. Но с возрастом мы стали понимать, насколько это тяжело было для мамы. Она, уставшая после работы и после долгой дороги на трамвае вместе с нами шла на кладбище, убиралась и шла обратно, и при всем при этом рассказывая нам что-нибудь интересное, только чтобы нам было нескучно идти.

На территории кладбища, пока мы шли к могилам наших родственников, мама начала рассказ:

– Смотри, сынок. Видишь тот высокий мраморный памятник? Это моему однокласснику Саше. Очень странная история произошла, связанная с его смертью. После окончания первого курса техникума, он с компанией пошел купаться на пруд. Праздновали конец учебного года, выпивали, отдыхали, пели песни под гитару у костра. И когда уже хорошо захмелели, в очередной раз пошли купаться, но после купания на берег вышли не все – нигде не было Саши. Паника охватила не только его компанию, но и всех, кто был тогда у пруда. Сам пруд был огромным водохранилищем. Вызвали водолазов, милицию, скорую, но все было безрезультатно. Родителям его пока не сообщали, надеялись, что, может, пошутил, вышел на другом берегу и сейчас стоит и смеется над ситуацией. Он любил пошутить, не соблюдая границ юмора. После долгих и бесполезных поисков вызванные службы разъехались, народ тоже начал потихоньку расходиться. Настала ночь, и уже никого не осталось на берегу… – мама вдруг прервала рассказ и, резко переключившись, с восхищением сказала: – Сынок, смотри какая красота!

Она взяла в руку ветку маленькой ели и вдохнула душистый запах только появившихся молодых иголок салатового цвета. Они были крохотные и еще не острые. Весна одаривала все растения новыми почками, цветами и маленькими ярко-зелеными листьями.

– Мам, ты умеешь заинтриговать и резко переключиться. Что там дальше-то было?

Она улыбнулась, заметив мой интерес, и продолжила:

– На следующий день его девушка сильно забеспокоилась и вызвала повторно водолазов. Те лениво отнекивались, мол, они везде искали, его там нет. Она заплатила им, после чего они все же выехали к водохранилищу. Водолазы начали поиски. Ожидание было недолгим, один из них увидел в камышах тело и показал рукой направление. Все двинулись туда и опознали труп – это был Саша. Он лежал вниз лицом, уперевшись головой в камень, волны плавно покачивали его тело. Его девушка, Юля, закричала от ужаса. Сотрудник милиции, который тоже приехал с водолазами, сразу отвел ее в сторону. В панике она говорила: «Как я скажу его маме, она одна, да и он у нее единственный сын». Вся эта суета на берегу закончилась и Сашу увезли в морг.

Настал второй печальный момент после увиденного – нужно было рассказать его маме. Юля постучалась в дверь несколько раз, мама открыла:

– Юлечка, что случилось? Что с твоим лицом?

Юля прошла в комнату, они присели, девушка закрыла лицо руками и, заплакав, начала говорить, то и дело всхлипывая:

– Саша… Саша вчера утонул.

Его мама резко встала и подсела к ней в кресло. Она обняла Юлю и сказала:

– Юлечка, милая, ты что-то путаешь. Не может быть. Саша сегодня ночью пришел домой, мокрый, правда, насквозь, как будто только что из ванны вылез. Говорил, что под дождь попал. Но какой-то молчаливый был. Я сначала подумала, что вы поругались. Он обнял меня крепко, после развернулся и собрался уходить. Я спросила: «Куда ты в ночь?» На что он ответил, не поворачиваясь ко мне: «Скоро буду», – и пошел. Я думала, ты его внизу ждала.

Юля встала, вся в слезах, открыла занавеску, показала на сухой асфальт и нервно сказала:

– Дождя ночью не было.

Тут я решил прервать мамин рассказ:

– Мам, извини, что перебил, а ты откуда знаешь все дословно, все диалоги?

– Я все это время была рядом с Юлей. Мы учились вместе в техникуме, на тот момент она была моей подружкой.

– Продолжай, – с интересом сказал я и настроился дальше слушать ее рассказ.

– Да что продолжать. В морге, по признакам на теле, назвали время смерти – именно то время, когда они отдыхали. Вздутие и синева показали, что он менее суток пробыл в воде… Его мама до последнего не верила, пока ее не привезли в морг. О том, как ночью к ней приходил сын, она рассказывала в милиции, в морге, но все принимали ее историю за бред или сон… – вдруг мама задержала взгляд на чем-то вдали и после недолгой паузы сказала: – Кроме нас с Юлей. Перед уходом из квартиры, наступив на коврик под дверью в прихожей, я указала Юле на него – там был мокрый след. И это до сих пор остается для нас загадкой. Сынок, вот мы и пришли.

Закончив рассказ, мама открыла калитку оградки, и мы зашли на заросший после весенних дождей участок.

– Папочка, привет! – с улыбкой поздоровалась мама с дедушкой, проведя по его памятнику рукой, а потом обратилась ко мне: – Сынок, смотри, что делают, – и указала на лежавший рядом с папиным памятником старый грязный деревянный крест. – с беспокойством добавила она.

Мама переживала за место на кладбище рядом с могилой ее отца, она его берегла для себя. Каждый раз, со времен нашего детства, когда мы убирались здесь, мама говорила, чтобы мы, когда повзрослеем, всегда навещали могилы родных и ухаживали за ними, старалась нам это привить. И так же просила, чтобы и о ней не забывали, на что мы сразу ее прерывали.

Да, мы действительно этого не хотели слышать и особенно чувствовать, но мы так же понимали, что мама осталась без родителей в раннем возрасте совсем одна и неспроста нам это говорит, а исходя из собственного жизненного опыта.

Увидев этот крест, я сразу взял его и отнес подальше с глаз, к куче, в которую сносили мусор с разных могил. После тщательной уборки мы сели за столик, достали бутерброды, термос с чаем и принялись за еду.

– Мам, завтра заказывай оградку. В другой раз приедем, а здесь уже вместо креста соседа дедушке подложат, – уверенно сказал я.

– Хорошо, сынок.

Собрав инструменты, я взял как можно больше в руки и потихоньку пошел к выходу. Мама, попрощавшись с дедушкой, двинулась за мной. По дороге мне бросился в глаза новый памятник, который появился недавно. Приглядевшись, я увидел на нем фотографию молодого парня. Под ней было написано стихотворение, которое привлекло мое внимание. Подойдя ближе, я прочитал:

– Боже, молоденький совсем, – раздался сзади сочувствующий мамин голос.

Это стихотворение запало мне в душу. Я его прочитал с таким чувством, как будто парень этими словами обращался ко мне.

Подъезжая к дому, мама предложила зайти в церковь, что располагалась не далеко от нашего дома. Было чудесно наблюдать после грозы и дождя, когда развеивались тучи и только появившиеся первые лучи солнца падали на купола, которые переливались золотым цветом на фоне зеленого лесопарка. Вид был действительно божественным.

Оставив сумки дома, мы пошли в церковь. Мама также прививала нам с детства потребность ходить в церковь и благодарить Бога за ту жизнь, в которой мы живем. Ни в коем случае не жаловаться и не просить каких-то материальных ценностей.

Зайдя в церковь, мы купили несколько и разошлись в разные стороны. Я не спеша пошел вдоль стен и стал рассматривать старые в красивых позолоченных рамах иконы. Художники, которые их написали, передали через эти святые картины особый ореол духовности. На этих огромных иконах были изображены великомученики, ангелы-хранители, архиепископы. Их взгляды были направлены с икон прямо в душу.

Я подошел к иконе Николая Чудотворца, зажег свечу и, держа ее в руках, благодарил его за новые возможности, которые позволили мне быть не только любимым, но и полезным в жизни дорогих мне людей. Благодарил за трезвый рассудок, так как я считаю это настоящим чудом. Он дается всем, но не каждый им пользуется, а со временем и при нездоровом образе жизни рассудок притупляется и может пропасть совсем. Поставив свечу, я перекрестился и двинулся к выходу. Там я встретился с мамой, и мы пошли домой.

Глава 7

Наконец-то ход времени был мне на пользу, я успешнее укреплялся на работе. Не за горами виднелась та самая карьерная лестница, та перспектива, которой меня мотивировали принять решение выучиться и получить диплом о высшем образовании.

Мой стаж работы подходил именно к тому пределу, когда я уже мог получить повышение до начальника отдела закупок.

– Сева, ты парень способный, перспективный. Ты достойно проявил себя в работе и показал хороший результат. Этим ты не подставляешь под удар мою репутацию, и мне не приходится за тебя краснеть и просить – дядя Валера по-доброму глянул на меня и продолжил: – Ты не дал мне повода переживать. И сейчас я не вижу причин, чтобы не выставить твою кандидатуру на место начальника отдела закупок. Тебе осталось год доработать до того стажа, который позволит перейти на новую должность. Не переживай, это место будет за тобой, я тебе обещаю.

– Благодарю! – я протянул ему руку. – Вы оказываете огромную услугу мне и нашей семье, я и представить не мог, что когда-то достигну такой должности, – у меня в этот момент кругом пошла голова от его слов.

– Я хорошо знаю твою маму, светлее человека я еще не встречал. Я вас с Назаром еще маленькими помню. Мама вас поднимала одна, теперь пришла ваша очередь, вы должны отдать свой долг, как дети, и отблагодарить ее за те тяжелые времена, в которые она вас тянула, словно через песчаную бурю.

Мы крепко пожали друг другу руки. Попрощавшись, я вышел из его кабинета.

Погода была пасмурной, но это не мешало мне идти домой в солнечном настроении. Вдруг в кармане завибрировал телефон.

– О, Вик, привет. Как дела, принцесса моя?

– Сева, привет, все хорошо, соскучилась сильно, когда ты уже придешь? Я такой вкусный ужин приготовила и хочу попросить, чтобы ты свечи взял.

– Вика, милая, я сегодня у мамы останусь, кое-что надо по дому сделать.

– А как же ужин? – расстроенным голосом спросила Вика. – Может, сделаешь по дому и придешь?

– Я постараюсь. Не обижайся. Целую.

– И я тебя целую. Жду.

Под предлогом «кое-что надо по дому сделать» я имел ввиду совсем другое. На самом деле мы с мамой договорились накрыть стол и отметить последний вычеркнутый из блокнота долг. Об этом событии я не хотел рассказывать Вике, и потому пришлось немного соврать.

В прихожей я почувствовал запах куриных бедер под сыром, который доносился из духовки.

– А чем так вкусно пахнет? Или это от соседей?

– Сыночек, привет! – мама быстро подбежала, поцеловала и, не дав мне раздеться, добавила: – Так, сынок, вот денежка, беги в магазин и купи какой-нибудь сок и сливочное масло, а я побежала на кухню, а то бедра сгорят, – и мама удалилась.

Я, не став переодеваться, вышел на улицу и пошел в сторону магазина, как вдруг услышал крик со стороны:

– Сева, дружище, здарова!

Обернувшись, я увидел, что в беседке сидели ребята и играли в карты. Это были мои старые друзья, с которыми я одно время общался. Я свернул с маршрута и подошел к ним поздороваться.

– Всем привет! – пожимая ребятам руки, поприветствовал я.

На мне была одежда, в которой я ходил на работу, и она сильно отличалась от одежды ребят. Они все были одеты по-простому, кто в спортивной одежде, кто просто в прогулочной. Буквально недавно я был таким же, как они, причем не только внешне, но и внутренне, а сейчас стою возле них и чувствую на себе их взгляды совсем не дружеские, и ощущаю себя не в своей тарелке.

– Ну что, Сева, как дела, как на работе, колотишь деньжата? – с сарказмом спросил Вася.

Он был немалого роста, крепкий, но таким тоном он ко мне обратился впервые. Даже в прошлом, когда мы проводили время в общих компаниях, он не позволял себе такого. А сейчас, среди своих нынешних друзей, он чувствовал себя главным, так как был самый старший среди них.

– Сказать, что колочу, не скажу, но на носки хватает, – ответил я с тем же сарказмом и дал понять, что не желаю дальше общаться.

– А мелочь есть какая? А то мы не работаем так, как ты, у нас нет знакомых в управлении. Может, подкинешь нам на «ход ноги»?

Вася говорил это все с той же ехидной улыбкой и перебирал колоду карт над столом, над тем самым столом, который мы когда-то сколотили из досок. Он окинул взглядом своих друзей в поиске поддержки. Все они ухмылялись и смотрели на меня в ожидании ответа. Их было человек пять или шесть. Он просил не из нужды – хотел унизить. Для Васи это был хороший шанс поднять свой авторитет на ступень выше, осадив меня.

Я, проигнорировав его вопрос, задал свой:

– А во что играете-то?

– А ты че, сыграть хочешь, но ты знай, интерес у нас один, – и он жестом показал на деньги.

– Вообще то я спешу, но уделю время такой веселой компании.

Я аккуратно снял галстук через голову, бережно сложил и положил в карман брюк. Ловко расстегнув двумя пальцами верхнюю пуговицу рубашки, я сел напротив Васи и окинул всех взглядом. В этот момент почувствовал, словно сижу в спортивном костюме, уверенность и решительность пришли ко мне неожиданно. Я видел их всех насквозь. Я не мог позволить, чтобы они насмехались надо мной и над моей работой.

– Так во что играете-то, какая игра нынче в моде?

– В буру, – и Вася положил колоду на стол.

– В буру, так в буру.

Я закатал рукава белой рубашки и сел поудобнее, облокотившись на стол.

– Ну что, Василий! Шурши колодой, – улыбнувшись, сказал я, глядя ему прямо в глаза, и пододвинул к нему карты.

После моего предложения ребята засомневались и глянули на меня совсем по-другому, с осторожностью.

– Я смотрю, манеры твои остались при тебе, несмотря на галстук, – тасуя колоду, сказал Вася и нехотя улыбнулся.

– Каковы ваши ставки, госопода?

Вася посмотрел на одного из своих товарищей, тот достал несколько купюр и положил на стол.

– Ух ты, такой запас, а мелочь просишь.

Я достал из заднего кармана портмоне и вытянул оттуда последние деньги, но их не хватало для ставки, и я добавил из тех, что дала мама. Я чувствовал не азарт, я чувствовал волнение за мою репутацию, а это больше, чем деньги.

Вася начал раздавать карты, а все его друзья, окружив нас, наблюдали за игрой, как на мировом матче. По местным и дворовым правилам победит тот, кто выиграет трижды. Вася выиграл две игры подряд и с довольной улыбкой тасовал карты на последнюю, как он думал, игру. Он насвистывал себе под нос какие-то песни и делал это так, как будто деньги были у него уже в кармане. Я с самого начала обратил внимание на знаки, которые подавал ему его друг, стоя у меня за спиной, но я молчал эти две партии. Взяв карты в руки перед третьей партией и не взглянув в них, я, не отрывая глаз от Васи, сказал ему спокойным голосом:

– Скажи своим пастухам, чтобы отошли от моей спины, иначе вместо моих карт будут пасти улиток в дурдоме с проломленной головой.

Вася с нервным видом сразу ответил:

– Мне никто не передает… а за такие предъявы можем тебя в дурдом отправить. Но если тебе будет спокойней… – и он, чувствуя преимущество в два выигрыша, обратился к «пастухам», что стояли у меня за спиной: – Идите в магазин, купите мне сигарет.

И они ушли.

Я выиграл у него сразу две партии подряд, осталась решающая.

– Василий, а что вдруг свисток твой перестал песни напевать, батарейка села?

Его глаза засверкали злостью и налились кровью.

– Еще один укол, и ты домой сегодня не попадешь, – сквозь зубы процедил он.

– Ты меня количеством не бери, – и я указал взглядом на окружающих. – Давай поступим так: я закрываю глаза на твой подлый ход в игре, благодаря которому ты выиграл две партии, забираем каждый свои ставки и расходимся.

– Нет уж, взялся за карты, ходи.

У него появилась белая слюна на уголках губ, и выглядел он очень возбужденным. Я понимал, что в случае моей победы я просто так не уйду, а проиграть – это просто взять и положить деньги ему в карман, так еще и репутацию поставить под удар.

– Как скажешь, – и я пошел первым.

Игра продолжалась недолго, и Вася, почувствовав близость поражения, сбросил карты в отбой до завершения игры и сказал:

– Играем еще.

Он был настолько уверен в своих словах, что мне это показалось смешным.

Я потянулся за выигрышем, но он накрыл своей большой рукой деньги и повторил:

– Играем еще, либо ты уходишь пустой, – и бычьим взглядом уставился на меня.

Обстановка вокруг накалялась. Его друзья настроились на любой исход, но некоторые из них, словив мандраж, оглядывались по сторонам в поисках помощи со стороны, чтобы не дошло до драки.

Я все тем же спокойным голосом сказал:

– Вась, давай так: я заберу часть выигранных денег, только те, которые я ставил изначально, и пойду дальше своей дорогой, а остальную часть вам оставлю, выпить возьмете, договорились?

Вася мое предложение принял за трусость и решил идти до последнего, чтобы полностью меня осадить. Дело не в деньгах было, а в принципе. Вася подумал, что я проявил слабость и он тут же пошел в атаку:

– Нет нет нет… давай так: либо мы играем еще, либо ты уходишь пустой… выбирай, – и он сквозь тот же бешеный взгляд улыбнулся.

Я, не доставая левой руки из кармана, прямо там снял с пальца кольцо, подарок на день рождения. Четверо из них окружили меня, двое из магазина еще не вернулись.

Вдруг мне в голову хлынула кровь, мои зрачки расширились, как у охотника, который словил на прицел жертву. Я впал в то самое состояние, которое надо было держать под контролем и не выпускать на волю, тем более что количественное преимущество было за Васей, но мое сознание словно накрыла занавеса.

На столе, немного в стороне от нас, лежала тетрадь с записями, которые они вели, играя между собой в пасьянс, покер и что-то еще. На тетради лежал карандаш, которым эти записи и велись.

Обведя всех взглядом, я неожиданно и резко взял карандаш и с размаху вставил его Васе прямо в руку, лежащую на деньгах. Карандаш прошел насквозь руку и деньги и сломался, коснувшись стола, после чего я сразу ударил правой рукой стоящего слева, готового напасть, он, тут же отключившись, упал. Вася, вытащив карандаш, в панике провел удар в мою сторону этим же карандашом, я ловко ушел, но почувствовал – посыпались удары кулаков по затылку. Защищая голову руками, я отпрыгнул в сторону, и все нападающие оказались передо мной. Они осторожничали, и потому все их попытки напасть были безуспешны.

Вася со злости побежал на меня. Я хотел ударить, но промахнулся. Он обхватил меня руками за корпус, приподнял и повалил на землю. Все сразу подскочили и начали пинать меня ногами, били сильно. Из-за состояния аффекта я не обращал внимания на удары. Ловко схватившись за шею Васи, я начал его душить. Мне в этот момент казалось, словно мы деремся с Васей вдвоем под камнепадом, вокруг себя я ничего не замечал, переносил тяжелые удары и по возможности уклонялся. Руки мои сошлись в замок и, словно питон, начали сдавливаться. Вася от такой хватки начал слабеть, как вдруг кто-то со всей силы попал ботинком мне прямо в лицо, после чего я потерялся, и руки мои машинально ослабли. После этого удара я не чувствовал своего тела, как бы его беспощадно ни били. Вася, немного отдышавшись, встал и побежал за тем остатком карандаша, которым я недавно проткнул его руку.

– Ну все, падла, тебе конец! – говорил он подбегая ко мне, а я продолжал лежать, не сопротивляясь, уставив растерянный взгляд в небо.

Целясь мне в шею карандашом, он вдруг резко получил ошеломляющий и сногсшибательный удар в голову, после чего сразу упал и не двигался. Все от меня отступились и куда-то вдруг разбежались. Я все так же лежал, не понимая, что происходит. Где-то вдалеке слышал до боли знакомый голос:

– Бежать, собаки, отсюда! Убью! Сева, родной, вставай!

И я прошептал окровавленными губами:

– Назар… Назар…

Я лежал и смотрел в чистое небо голубыми глазами и не понимал, что происходит, но тут я стал приходить в себя, звуки стали доноситься четче. Получив полный контроль над своим телом, я резко поднялся, как после нокдауна, и увидел, как брат, догнав одного из Васиных друзей, бил его лицо в кровь. Он их раскидывал, как ребенок игрушки по всей комнате. Я не верил своим глазам.

– Назар! Назар, ты приехал.

Я улыбнулся, но он мне сразу крикнул:

– Сева, сзади!

Повернувшись, я увидел, как Вася бежит на меня с кулаками-кувалдами. Я сделал обманчивый наклон вправо и резко ушел влево, ударил боковым ему в подбородок, он упал. Я сел на него и начал бить по лицу. Мной двигала какая-то бешеная сила, которую я сам не мог остановить. От моих ударов он то терял сознание, то снова приходил в себя. Вася начал плакать, я встал и увидел, как у него намокли штаны. Поднявшись, он шатаясь побежал прочь, как пьяница, упав один раз на ходу. Но я за ним не побежал. Я с разбитым лицом и в порванной одежде, единственной для работы, подошел к брату и обнял его.

– С приездом, Назар, – отпустив его из объятий, я добавил: – Ты спас мне жизнь, спасибо! – и обнял его еще раз.

– Назар, как ты тут оказался? – сквозь боль улыбнувшись, спросил я его.

– Хотел сюрпризом приехать. Мама сказала, что ты в магазин пошел и задержался, а телефон дома оставил. Попросила, чтобы я пошел и поторопил тебя. Как все совпало, – с благодарностью судьбе вымолвил Назар.

– Кстати, магазин… Назар, есть немного денег у тебя? Надо взять сок и масло, мама попросила.

– Да, конечно, идем.

Когда мы пришли домой, мама, увидев меня, расплакалась и обняла.

– Сыночек, что случилось, кто тебя так?

– Мам, видела бы ты их.

Мы с Назаром переглянулись и подмигнули друг другу.

– Дети, вы меня в гроб так загоните.

Стол был уже накрыт, и после того как мне обработали раны и замотали бинтами ушибы, мы уселись за стол. Мама достала блокнот, черную ручку и протянула мне:

– На, сыночек, вычеркивай последний долг.

Взяв блокнот и открыв его, я зажал в двух пальцах все исписанные страницы и начал быстро перелистывать их. Я обежал быстрым взглядом все вычеркнутые фамилии, имена, строки. Мне не верилось, что этот блокнот с сегодняшнего дня закроется навсегда. Я взял ручку и зачеркнул последний долг несколько раз. Отложив в сторону блокнот, мы подняли рюмки, наполненные малиновой наливкой, и мама сказала:

– Дети, мне не верится, что жизнь нам улыбнулась, несмотря на все невзгоды. Выпьем за тех, чьи имена были вписаны в этом блокноте. Благодаря их поддержке мы смогли преодолеть тяжелый путь.

Вдруг Назар поправил маму:

– Не мы, а ты.

Мы подняли рюмки.

– За имена в блокноте и за здоровье этих людей!

После ужина, как только улеглись спать, Назар, уставший после дороги, сразу уснул. Я, лежа под чистым белоснежным одеялом, услышал из спальни мамы тихий плач. Я тихо встал, чтобы не заскрипеть кроватью и не разбудить Назара, пошел на звук.

Зайдя в спальню, я специально наступил на участок пола, который, как я знал, заскрипит, чтобы мама услышала.

– Сыночек, ты чего не спишь? – с заботой обратилась она.

– Мам, почему ты плачешь?

– Все хорошо, Сева, сейчас это слезы счастья. Я не помню, когда я плакала такими слезами. Я вас очень люблю. Вы все, что у меня есть в жизни. Берегите с Назаром друг друга. Я понимаю, что вы взрослые, но для меня вы всегда дети, мои маленькие дети.

Я ее крепко поцеловал и, пожелав спокойной ночи, пошел к себе спать.

* * *

После приезда Назара мама была очень рада. Она, не подавая усталый вид после ежедневной работы, всегда приходила в хорошем настроении домой и готовила наши любимые блюда. В ее жизни начался тот самый рассвет, который настает после самой темной ночи.

Назар за все его время отсутствия повзрослел и возмужал, вместе с ним взрослел и я. Для меня он с детства был примером для подражания. Он застал отца, а я не успел его запомнить из-за раннего возраста, поэтому я присматривался и прислушивался к старшему брату. Он везде за меня заступался, пока я был мал, и воспитывал меня как отец.

Мы многое вспоминали с ним, и, казалось, это было так недавно, но, напоминая себе наш возраст, мы только выдыхали молча: «Мда-а, как же это было давно…»

– Сева, я скоро поеду. Ты держишься молодцом, таким и оставайся. Что долги помог маме отдать, горжусь тобой, – он пожал мне руку и продолжил: – Я приехал не с пустыми руками, завтра с тобой купим самое необходимое для дома из бытовой техники, я думаю взять стиральную машинку, холодильник, телевизор и пылесос. Если хватит денег, то и газовую печку обновим. А то на эти ремонты больше денег уходит, а техника-то устарела… Мне там дается нелегко, но вы не переживайте, со мной все нормально, я найду свое, – он обнадеживающе улыбнулся.

Пока он это все мне рассказывал, я с восхищением наблюдал за ним, за каждым его движением и словом, как самый верный фанат за своим кумиром. Мне было приятно его слушать, ведь я его столько лет не видел.

– Назар, я маме пока не говорил, но мне дядя Валера пообещал повышение на работе. По моим подсчетам, это случится примерно через восемь месяцев. Так что дальше будет намного легче и даже более чем. И я хочу после повышения освободить маму от работы, – самодовольно улыбнулся я.

Я ему говорил все это с такой интонацией, как будто рассказывал секретную тайну.

– Красавец! Ты, главное, доброту свою сильно не проявляй на работе, а то такая должность, а завистников сам знаешь…