Читать онлайн У тихого ручья бесплатно
1 глава
– Васька, беги!! Скажи нашим про облаву! – старший разведгруппы их партизанского отряда, бывший краснофлотец Иван Приходько, лупил короткими очередями из "дегтяря" в наседающих гитлеровцев – мы их задержим, сколько сможем, а ты отряд спасай!..
Научный сотрудник одной из "наглухо закрытых" лабораторий национального научного Центра РАН Василий Сергеевич Болдырев был молодым учёным, имевшим блестящие перспективы в изучении свойств Времени и его взаимодействия с Пространством. Его идеи и разработки своей очевидной парадоксальностью часто удивляли научное руководство, и непостижимым образом они всегда имели определённый результат. И в кулуарах учреждения между сотрудниками уже ходил тайный шёпоток, что Болдырев явно опережает своё время. А он и в ус не дул на те разговоры! Занимался наукой, посвящая ей и всё рабочее время, и большую часть личного. Правда, спортивные тренировки, любимые им с детства, он не забросил, и с удовольствием поддерживал свою спортивную форму. Вася был бегуном-стайером летом и обожал длинные дистанции биатлона зимой…
Какие-то секунды Васька ещё мешкал, борясь с собой. Бросить товарищей в бою с превосходящим по численности врагом, оставив боевых друзей на верную гибель, претило ему настолько, что он был готов нарушить приказ старшего группы. Но Приходько будто спиной уловил Васькины колебания:
– Болдырев, бегом марш в расположение! Выполнять приказ, боец! Быстрее, мать твою, отряд погибнуть может!!
И в ярости махнул рукой на Ваську, будто проклиная его за смертельно опасную медлительность. Разведчикам сегодня не повезло, малым числом они вышли в рейд, намереваясь ближе к ночи добыть сведения о близлежащих немецких складах с оружием. Партизанам были нужны боеприпасы. Но едва успев отойти от лагеря вёрст на пять, разведгруппа Приходько напоролась на замаскированную засаду гитлеровцев и приняла бой, исход у которого был только один. Немцы, ведя плотный огонь, принялись слева и справа обходить горстку русских храбрецов, стремясь зажать их в кольцо и взять в плен, чтобы вызнать местонахождение лагеря партизанского отряда, сильно досаждавшему их жизни в глубоком фронтовом тылу. Боевые операции партизан были отлично просчитаны, быстры, неожиданны и внезапны для врага. И, что самое главное, наносили немалый урон коммуникациям и снабжению немцев, их живой силе и военной технике. Все вражеские попытки выйти на след народных мстителей доселе были безуспешными, и ныне местный губернатор, генерал Вермахта Вильгельм фон Штобе, запросил подкрепления в верхах, чтобы решительным ударом покончить с партизанами раз и навсегда! Четыре миномётные батареи, два батальона пехоты и батальон полевой жандармерии прибыли в его распоряжение, и теперь их секреты вели скрытое наблюдение и разведку в разных местах, собирая любую информацию о партизанах. На одну из таких засад и напоролись сегодня отважные партизанские разведчики. Васька дёрнул чеку "лимонки" и, вскочив на ноги, что есть силы швырнул гранату вниз по склону поросшего лесом холма, где они держали оборону. Прямо под ноги наступавшим врагам. Желтоватую вспышку и грохот взрыва, крики раненых врагов он мгновенно оставил за спиной. Схватив свою "мосинку" и закинув её за спину, бросился бежать в отряд. Менее получаса понадобилось Василию, чтобы добраться и предупредить своих… Тот день, когда произошла цепочка событий, разделившая Васькину жизнь на "до" и "после", начинался самым обычным образом. Ранний подъём, беговая тренировка, душ и завтрак, и вот он уже стоит на пороге своей родной лаборатории. Его святая святых! Сегодня к вечеру он закончит сборку нового прибора, которому уже и название придумал! Пусть оно пока рабочее, предварительное, но зато как гордо звучит. Излучатель Болдырева! Вася был уверен в своём успехе, и уже потихоньку начал собирать базу к тому, чтобы запатентовать своё изобретение, и уверенно садиться за кандидатскую диссертацию по этой теме. А там, глядишь, и докторская будет не за горами! До поры до времени Васька никому из коллег-учёных и, тем паче, руководству лаборатории не говорил об Излучателе, надеясь самостоятельно собрать и опробовать его. Молодой учёный планировал хотя бы в начальной стадии и на малом ограниченном пространстве протестировать воздействие Излучателя на течение времени, добиться его замедления и частичной остановки. Василий просто физически ощущал себя на пороге серьёзного научного открытия, и это несказанно окрыляло его. Если с помощью его прибора люди научатся управлять Временем, это будет очень круто!! Это станет первым шагом на пути к мечте, описанной многими писателями-фантастами из разных стран, веков и лет. Путешествия во времени станут гораздо ближе!.. К вечеру, как и ожидалось, Вася закончил сборку Излучателя и подключил прибор к сети питания. И здесь произошло непредвиденное. Надёжнейшее доныне электрооборудование научной лаборатории дало сбой, на несколько секунд оставив всё учреждение без электричества. Васька просто оторопел! И в это время ещё не включенный и не настроенный Излучатель Болдырева вдруг сам по себе издал яркое кроваво-красное свечение, озарив рабочий кабинет и заставив невольно зажмурить глаза. Тут же послышался сильный шум в ушах, а в мозгу будто с грохотом взорвался крупнокалиберный артиллерийский снаряд. И Василий, теряя сознание, по стенке сполз на пол…
2 глава
Васька очнулся как от толчка. Открыл глаза, огляделся и почувствовал, что волосы на голове начинают тихонько шевелиться. Он прекрасно помнил, что потерял сознание, находясь в своей лаборатории, а пробуждение произошло… бог знает где! Он лежал на полу из широких дубовых плах, закопчённый потолок тоже был деревянным, и под ним на крючьях висели большие пучки каких-то сушёных трав. По рубленым бревенчатым стенам плясали отблески и тени неяркого света маленькой масляной лампадки. Где он, и каким образом умудрился очутиться в абсолютно незнакомом месте – на эти вопросы его рационально мыслящий мозг учёного отказывался дать какой-либо вразумительный ответ. Василий приподнялся на локте и увидел сидящего за грубой работы столом седого длинноволосого старика, одетого с светлую льняную рубаху с красным вышитым орнаментом по косому вороту и краям рукавов. Как показалось парню, взгляд этого деда будто пронизывал его насквозь, хотя в нём не было ни злобы, ни угрозы. Скорее, оттенок интереса и какого-то непонятного детского любопытства. Так смотрит человек, впервые увидавший необычную козявку, букашку, и пока не совсем понимающий, чего от неё ждать.
– З-з-здравствуйте, дедушка! – слегка запинаясь произнёс Василий – а Вы кто? Где мы находимся? И зачем Вы меня сюда притащили?!
– Стань на ноги, молодец! – с ударением на первый слог в слове "молодец" прогудел старик – я Род, отец и творец всего сущего на Земле, а здесь ты оказался по своей вине!
Ошеломлённый донельзя Васька выпученными глазами смотрел на старика. Когда-то в детстве он любил читать книжки про древнюю Русь, и вспомнил, что Род у славян почитался верховным божеством, покуда не устал и не передал бразды правления своим детям – Сварогу, Перуну и иже с ними. И только через солидную паузу смысл сказанного этим загадочным стариком, столь громко именовавший себя Родом, дошёл до Василия, и он с удивлением спросил:
– Моя вина?! Как такое может быть, дедушка? В чём я могу быть виноват перед Вами?! Я учёный, и никогда никому не делал никакого зла. Даже в мыслях такого не было и не будет. Наоборот, моя работа может принести людям великие блага в будущем!
– Вот, вот! Блага в будущем! – в седую бороду-усы глухо проворчал старик – а того не ведаешь, неразумный, что ныне ты подошёл вельми близко к тому, о чём людям покуда знать не надобно! Не принесут им знания сии, твоими открытиями данные, ни добра, ни блага, а обернутся горем и слезами великими!
– А! Я, кажется, понял, о чём идёт речь! Вы считаете, что мои эксперименты со Временем опережают свой срок? – воскликнул молодой учёный – но ведь это же…
– Аз не считаю! Аз ведаю сие! – грозно перебил его старик и хлопнул кулаком по столу – срок тому придёт токмо чрез два века. А покуда в мире царят алчность и телец златой, даже думать о том не моги! Не готовы к сему русичи, а люд в останнем мире – и подавно!
– Батюшка Род, а что мне делать-то?! – развёл в недоумении руками Василий – не отступать же от пройденного пути?!
– Негоже Избранному от свово пути отвернути! – твёрдо ответил Род – ты начал, тебе и заканчивать справу сию в срок означенный. Честь велика ждёт тебя во грядущем, молодец. А ныне тебе будет доказать надобно, достоин ли ты сией чести?!
При этих словах старик Род усмехнулся и протянул Ваське серебряный кругляш со сложным славянским орнаментом:
– Се мой знак, оберег. Носи, молодец, не снимай! А како совсем туго будет тебе, он приведёт ко кринице заветной у лесного ручья. Омойся в ней!
– Батюшка Род, а что я должен делать-то? – повторил свой вопрос Васька, уже с ноткой обречённости в голосе.
– Вестимо, что, – важно отвечал Род – служить верной службою Руси-матушке и люду русскому, не жалея себя! И доказать нам, грешным, что достоин ты принять честь велику во грядущем, и явить миру знания свои! А теперь ступай, молодец, ибо пришло время тебе вершить справы многотрудны!
Горница в избушке вдруг завертелась у Васьки перед глазами, всё убыстряя своё вращение. Он пошатнулся и невольно прикрыл глаза. И тут же кожей почувствовал дуновение тёплого ветерка и услыхал шелест берёзовых листьев. Поднял веки, и обнаружил себя стоящим у искусно выложенной камнем криницы на тихом лесном ручье, текущем в светлой берёзовой роще. К его удивлению, он оказался одет в длинную, до колен, домотканую рубаху, подпоясанную кушаком и такие же домотканые штаны. Ноги были обуты в лапти, сплетённые из берёзового лыка. Призадумался Васёк, закручинился. Конечно, спорт он любил с детства, но о роли супергероя, русского чудо-богатыря не то, что не мечтал, а даже никогда не задумывался! И не представлял себя таковым.
– Справы многотрудны… – пробормотал Васька себе под нос, будто передразнивая Рода – ещё бы знать, что да как, на службе-то Руси-матушке…
И тут его внимание привлёк непривычный для уха горожанина звук. Конское ржание раздалось совсем рядом, за ближайшими кустами. Сделав несколько шагов по направлению к источнику звука, Васька увидел привязанного к стволу молодой берёзки красивого вороного жеребца, в нетерпении пританцовывающего на месте. Возле коня на земле лежали ратные доспехи и щит княжьего дружинника, а также его оружие – меч, копьё и лук со стрелами в колчане. Каким-то шестым чувством понял Васёк, что это добро для него припасено, и не стал кликать и разыскивать его владельца. Он вдумчиво и не спеша начал одеваться. А в голове его будто прозвучал чей-то незнакомый голос:
– Езжай ко князю Осьмомыслу и напросись во дружину его!
В ответ Василий только молча кивнул, уже ничему не удивляясь…
3 глава
Сотрудники "наглухо засекреченной" лаборатории были сильно удивлены, когда Васька не пришёл на традиционную утреннюю планёрку. И к тому же всегда аккуратный до педантичности Болдырев почему-то накануне вечером забыл запереть дверь своего кабинета, а охрана так и вообще заявила, что во вчерашнем протоколе на выход с объекта отсутствует печать Васькиного электронного пропуска. Получается, что вечером он с работы не уходил, а просто исчез бесследно! Начальство изрядно поломало голову, теряясь в догадках, куда мог подеваться Болдырев, и пришло к выводу, что какой-то из научных экспериментов Василия пошёл не так, как было задумано, и талантливый учёный оказался, как говорится, не в том месте и не в то время. За неимением никаких прямых фактов и доказательств было принято Соломоново решение сор из избы не выносить! А Ваське задним числом оформили неоплачиваемый бессрочный академический отпуск. На том пока всё и успокоилось… А между тем Васька во дружине князя Осьмомысла быстро освоился, и через полгода службы уже щеголял с бляхой десятника! Память генов давно ушедших и забытых предков или хорошая спортивная подготовка были тому причиной, но Васёк просто налету схватывал премудрости тогдашней ратной премудрости. Он вельми уверенно овладел холодным оружием и отлично стрелял из лука. Не гнушался наставлять на ум любопытных отроков-гридей, от которых другие дружинники отмахивались, как от надоедливых мух. А Васька соберёт вокруг себя дружинный молодняк, и что-то им рассказывает, да на своём примере показывает. Учит! Воевода Бобрик это приметил и бил челом князю чтобы Ваську повысить, тот и не отказал.
– Ты, Вася, вельми добру справу затеял со гридями-то! – говорил как-то раз ему довольный воевода – были сплошь желторотики, а ныне зри, каки оне стали! Хоть завтра во главну дружину ставь!
– Погодь, дядька Бобрик, рановато пока. Не готовы гридники – усмехнулся тогда Василий – а вот узришь, каковы птенчики сии к весне, к лету будут! Богатыри! Уж я расстараюсь!
– Коли будет тако, то и князь не оставит тя милостью своей – уверенно молвил воевода – ежели помощь нужна, ты мне токмо скажи, я всё сделаю…
Тот разговор Васька на ус намотал! И появились его стараниями и с помощью Бобрика во дружинном дворе у князя Осьмомысла хорошей сложности полоса препятствий, стадион для спортивных игр и легкоатлетических упражнений, стрельбище и примитивные, но от того не менее эффективные тренажёры. Васька по памяти начеркал на бересте их рисунки, да и нагрузил работой местных кузнецов. Всё вышло на славу! Дружинным воям и молодняку новинки по нраву пришлись, и подгонять никого было не надобно. Литры пролитого пота ожидаемо для Васьки кратно обернулись уменьшением ратных потерь в сечах и расцветом победного духа дружины Осьмомысловой. Начало великой боевой крепи русичей было положено… Зореслава, дочь боярская, девица красы неписанной, с небольшой охраной отправилась в дальнюю деревню вотчины свово батюшки Добромысла. Сведуща была она во справах волховских, и пожелала встретиться с сильным кудесником и ведуном Стоумом. Добрая молва о нём давным-давно птицей разлетелась по княжеству и за его пределы, и потянулся люд русский с надеждой на помощь Божию, творимую мудростью и руками Стоума. Старец сей исцелял страждущих, предсказывал, разрешал споры и советовал, врачуя сомнения человеческие. Зореславе виденье было, что должна она сему старцу поклониться, и получить от него наставления. За сим и просила она благословения батюшки ехать в даль дальнюю. Боярин Добромысл велел трём десяткам оружных холопов сопровождать дочку, а ей взять для старца подарки и испросить благословения Прави их роду. И всё прошло как по писаному, с лёгким сердцем боярышня возвращалась домой, решив свою справу и выполнив батюшкин наказ. Лишь в одном она ослушалась старца, выехала в обратный путь на второй день, а не на третий, как велено было. И невдалеке от границы княжества вихрем налетел на них половецкий отряд. Плакала Зореслава слезами горючими, трясясь в войлочной кибитке, неспешно скрипящей в Степь… Сладкий послеобеденный сон Василия был прерван самым беспокойным образом. Цветущий летний луг и чистая синяя речка, где он уже собирался совершить омовение, вдруг пропали. В глазах снова всё завертелось и зарябило, и очутился он снова в уже знакомой избе Рода. Старик всё также сидел за столом и из-под кустистых бровей хмуро смотрел на Ваську:
– Василий, освободи из полона половецкого дочь боярску Зореславу! Ей на Руси жить судьбой назначено. Како отобьёшь сию девицу, вези её во град к Осьмомыслу, да батюшку её туда же позови. Справа сия важна еси! Всё ли ясно тебе?
– Ясно, батюшка Род! – поклонился ему Васька – скажи токмо, в каку сторону воям ехати?
– Оберег твой дорогу укажет – отвечал Род – и не медли, Вася. Скоро велю!..
Очнулся Васька, уже стоя на широком княжьем дворе. Увидал проходящего невдалеке воеводу и окликнул его:
– Дядька Бобрик, постой! Дозволь слово молвить?
– Чего так шумишь, Василий? – остановился Бобрик, и по старой привычке огладил ладонью свою широкую бороду – нешто пожар где?!
Басовитый голос воеводы был слышен далече, и Васька, испугавшись привлечь постороннее внимание, мгновенно подскочил почти вплотную к Бобрику:
– Не пожар, дядька Бобрик, но аз не знаю, что и хуже…
4 глава
– Глаголь, не томи! – насупился воевода – ибо попусту лясы точить некогда мне!
– Дядька Бобрик, дай мне сотню дружинных воёв! Боярышню Зореславу, дочь Добромысла, надобно из полону половецкого освободить, покуда не успели вороги её в Степь увезти! – с отчаянной решимостью выпалил Васька – челом тебе бью, воевода!
– Да откуль те известно про набег половецкой?! – удивлённо поднял брови Бобрик – заставы, сторожи наши про то ведать не ведают, и к нам гонцов-скоровестников не шлют! А ты сразу – набег!
Васька было замялся, открыть ли воеводе тайну свою, но перед его глазами возникло суровое лицо Рода с нахмуренными бровями, и он решился:
– О том набеге мне сам Род глаголал токмо что! Он же скоро повелел и сию девицу освободить, да на княжий двор Осьмомысла её доставить. Равно же и батюшку её, боярина Добромысла сюда пригласить. А боле мне ничего не ведомо!
– Ро-о-од?! – басом протянул воевода, а сам внимательно вглядывался в лицо Васьки, уж не шутковать ли с ним вздумал дерзкий десятник?! Но парень был серьёзен и смотрел на него тревожно и умоляюще. И Бобрик смягчился:
– Вася, ты в уме ли? Можа, горячка у тя? Так поди приляг, на сегодня от всих справ освобожу, да велю девкам взваром малиновым тя напоить. А завтра и поговорим…
Но едва воевода успел толком досказать, как на княжий двор влетел молодой ратник на взмыленном коне:
–Половцы! Половцы!!
Молодой кмет с южной заставы мешком свалился с седла, и рухнул на выбитую до каменной твёрдости гладь в редких и чахлых островках вытоптанной и желтеющей травы. В его спине зловеще торчала половецкая стрела. Через мгновение рядом с хозяином упал и его боевой конь. К ним тут же побежали князевы люди…
– Воевода, дай мне сотню дружинных! – повторил свою просьбу Васька – было велено не медлить ничтоже!
– Бери сотню Бора! Скоро велю! А самого сотника Бора шли ко мне, справа ему будет ныне дружину вести на ворога – молвил потрясённый воевода – а како вернёшься обратно, тотчас стрелой ко мне! Говорить будемо! Уяснил?!
– Уяснил, дядька Бобрик! Исполню, как велишь – уже на бегу откликнулся Васька. А широкий княжий двор уже гудел, как потревоженный улей. Спустя час Василий, гордо подбоченившись, ехал рысью во главе сотни ратников. Они пошли налегке, захватив с собой лишь трёхдневный запас провизии. Оберег Рода, будто живой, соскользнул с Васькиной шеи, и уютно расположился в гриве между ушей его вороного. Серебристая змейка, образовавшаяся в центре символа солнечного круга, указывала направление пути. "Прям, как компас работает!" – с восхищением подумалось Ваське. В том, что он выполнит справу сию десятник ничуть не сомневался. Правда, его рациональный разум учёного точила одна мыслишка: а чем же так важна девица Зореслава, что сам Род, творец всего сущего и отец богов Прави, за неё хлопочет?! Но Василий быстро успокоил себя тем, что при следующей встрече с Родом он обязательно спросит его об этом. Тем временем, основные силы княжьей дружины скороспешно собирались в поход на ворога, разоряющего южные окраины княжества. Раненый дозорный пришёл в себя и поведал, куда движутся половцы и каким числом. Русичам оставалось лишь захлопнуть мышеловку и примерно наказать татей. Об этом и толковали, стоя на высоком резном крыльце княжьего терема сам Осьмомысл, его воевода Бобрик и сотник Бор, только что получивший из рук князя знак тысячника. И от великой чести княжеской улыбка радости не сходила с лика сурового и закалённого в боях воина… Спустя сутки скорого пути дозорные Васькиной сотни увидали в степи половецкий обоз. Серебряная змейка-ящерка на обереге Рода приняла прежнюю форму, а сам амулет снова оказался на шее Василия.
– Ну, вот и цель! – удовлетворённо молвил Васька, стоявший в окружении своих десятников – Кукша, Кирш, как оне лагерем станут, прикиньтесь с робятами сторожею малою, и одесную подберитесь к ним поближе. А когды подберётесь, то шумните погромче, да обстреляйте ворога. А мы будемо чуток ошуюю от вас, и скрыты до поры. Узрим, какова тамо охрана, и вдарим татям, что небо им с овчинку покажется!
Десятники вняли, что хочет сделать их новоявленный сотник, и расплылись в одобрительной улыбке:
– Ясно, воевода! Вельми ладно сдумано!
–Ну, коли так, то военсовет окончен! – с облегчением выдохнул Васька – все по местам, други! Да тихо, чтоб, не дай Перун, и мышь не чуяла!
– Уразумели, воевода! – десятники поясно поклонились Василию, и отправились вести "боевой инструктаж" своим ратникам… Боярышня Зореслава не зря была волхвицей повёрстана! Некрупный степной сокол стремительно спикировал к её кибитке, уселся на сундук с награбленным татями добром, крепко прихватившись коготками для равновесия. Птица посмотрела долгим, умным взглядом в глаза девушки, и также в мгновение ока сорвалась с места и взмыла ввысь. А Зореслава узнала, что её спасение уже совсем близко! На её прекрасном лице не дрогнул ни один мускул, но в уголках глаз заблестели слезинки радости…
5 глава
Задолго до наступления темноты половецкий караван с награбленным остановился и начал готовиться к ночлегу. Ваське хватило времени и возможности оценить защитную мощь ворогов, и он внутренне возликовал: половецких нукеров было не больше сотни! Причём истинных, подлинных воинов среди них едва ли половина насчитывалась, они доспехом заметно отличались. А остальные – просто вооружённые пастухи. И тем не менее, Васька не стал отменять свой первоначальный план. Вестовой, посланный им к Кукше и Киршу, подал сигнал к началу, и сам-первый с гиканьем пустил коня в галоп в сторону лагеря половцев, на ходу вытаскивая тугой лук из расписного нарядного колчана. "Малая сторожа" со своими десятниками тут же бросилась следом, исполнять заготовленный маневр. Василий из-под руки козырьком от опускающегося солнышка внимательно наблюдал за происходящим. Он лелеял надежду, что половцы соблазнятся его приманкой и захотят пойти в погоню за наглой горсткой русичей. И его замысел вполне удался, ратники на скаку стрелой били метко и сумели разозлить ворогов! Из половецкого стана галопом выскочила полусотня нукеров и бросилась в погоню за двумя десятками русской сторожи, намереваясь увеличить свой полон, и оставив охранять лагерь лишь пастухов-скотоводов. И беглецы, и их преследователи быстро удалялись в степь. Донельзя довольный Васька скомандовал атаку, и молниеносно обрушился на вражий обоз всеми восемью десятками остававшихся с ним опытных дружинных воёв. Пастухи по началу попытались сопротивляться, но в считанные минуты были смяты и рассеяны. Васька велел десятнику Зиму освободить русский полон, а бывшим полоняникам тут же обезоруживать и покрепче вязать, как баранов, свою незадачливую охрану. Едва заслышав шум боя, Зореслава выпрыгнула из своей кибитки, и едва не попала под русскую же стрелу! Нырнув под днище повозки, она с интересом смотрела, как ворвавшиеся в лагерь русичи легко управляются со степняками, разбрасывая их в разные стороны, как кули с соломой! Когда всё закончилось, она не выдержала и счастливо рассмеялась. И тут же совсем рядом раздался незнакомый молодой голос:
– Вылазь, красна девица, из-под телеги-то! Не ты ли будешь Зореслава, боярская дочь?
– Я, витязь! – девушка ловко выкатилась между колёс повозки, вскочила на ноги и увидала на Ваське знак дружинного сотника – а откуль ты обо мне ведаешь, боярин?!
– Да уж ведаю! – в тон ей усмехнулся Васька – и не токмо я один! Мамки-няньки с тобой еси? Холопы из твоей стражи живы среди полоняников?
– Мамок не было, а стражи… Человек пять осталось от трёх десятков. Раненые все! – отвечала Зореслава – а чёму ты спрашиваешь, витязь?
– Мне велено освободить тебя из полону и доставить ко князю Осьмомыслу, тако же и позвать туда твово батюшку, боярина Добромысла. Не вопрошай зачем, того я не ведаю! – отвечал Васька.
– А кем велено-то? Князем? – не унималась девушка – а скажи мне, боярин, для чего я князю надобна?
– Больно любопытна ты, боярышня – посуровел лицом Васька – стрекочешь, аки сорока! Когды приедемо, тогды всё и узнаешь! Не пытай меня! А сейчас найди своих холопов, да сюда приведи. Одного гонцом к Добромыслу направлю!..
Девушка послушно пошла к бывшим полоняникам. Те вольготно расположились у большого костра, разведённого ещё прежними хозяевами лагеря половцами… В степи заметно вечерело, стих ветерок, весело гулявший в густых травах, и приближающийся гулкий топот конских копыт стал слышен издалека. Звук становился всё отчётливее.
– Сотня, по коням! – рявкнул Васька – лучники, к бою! Без команды не стрелять!
Кукша и Кирш, улепётывающие от половецких нукеров без оглядки, влетели в захваченный русичами лагерь и, остановив разгорячённых коней, тоже приготовили луки.
– Потеряли кого, Кирш? – спросил Васька.
– Мы без потерь, воевода! – ответил за друга Кукша – кони у нас вельми добры, не чета половецким! Зри, как вороги отстали!!
– От, молодцы! Соколы! – похвалил сторожевиков Василий – татей и близко не видно!
– Нагрянут, куды оне денутся! – сипловатым баском молвил Кирш – тут мы их и встретимо…
Половецкий сотник Тугай, возглавлявший погоню за сторожей русичей, сыпал проклятьями! Лошади его нукеров, не имевшие отдыха почти сутки, безнадёжно отстали от резвых русских коней, и все попытки догнать наглецов ни к чему не привели. В великой досаде он ещё раз огрел камчой своего жеребца, но тот лишь обречённо вздрогнул и не прибавил шагу. Устал!
– Нойон Тугай, следы русов повернули к нашему лагерю! – подскочил к нему десятник Хусин – почему такое?
А Тугай, опытный воин, понял всё! Провели его русы, как зелёного юнца, сыграли на его жадности. Какой позор! Тысячник Багай, возглавляющий поход, не простит ему такую глупость: бросить лагерь ради погони за двумя десятками русов, которых он хотел взять невольниками. Тупой, глупый шакал! Теперь он потерял всю добычу! Сотник Тугай резко осадил коня:
– А, шайтан! Десятники, все ко мне! В нашем лагере русы. А нас мало! Идти на них сейчас – значит, найти бесславную смерть в неравной схватке или рабство. Идти к Багаю… Он не простит потерю полона и добычи, отрубит нам головы! Что скажете, нукеры?
Десятники, выслушав короткую, но пламенную речь Тугая, замялись в нерешительности. Зря умирать не хотел никто. Наконец, голос подал Булах, самый молодой из них:
– Нойон Тугай! Слыхал я, что у русов поговорка есть, "повинную голову и меч не сечёт!".
– Есть у них такая поговорка, так что с того? – хмуро буркнул Тугай – что ты предлагаешь?
– А ещё они говорят, что из двух зол надо выбирать меньшее… – всё также нерешительно продолжил Булах.
– Шайтан тебя побери! Говори, не тяни! – начал терять терпение сотник – а то я сам сейчас зло для тебя выберу!..
В сгущающихся сумерках русичи, ожидавшие нападения на лагерь, увидали двух неспешно приближающихся всадников с копьями наперевес. Вместо боевых наконечников к древкам были привязаны большие деревянные ложки…
6 глава
Подъехав к становищу на один перестрел, половцы спешились и также неспешно пошли к русичам, ведя своих коней в поводу. Сотник Тугай и десятник Булах, изрядно рискнувший головой, когда предложил перейти на службу к русам, шли молча, думая каждый о своём. Васька встретил половецких "парламентёров", важно восседая на мешке, плотно набитом овечьей шерстью, у костра в самом центре лагеря:
– Ну, что скажете, тати половецки? Припекло, видать, вас?!
Он лукаво подмигнул половцам и весело рассмеялся. Его смех подхватили столпившиеся сзади дружинные вои. Оба половца стали на колени. Тот, что постарше, заговорил первым, по-русски, но с заметным акцентом:
– Будь здрав, рус-воевода! Я Тугай, сотник, а это десятник Булах. Мы пришли челом бить, и с нами полусотня нукеров. Мы желаем служить князю Осьмомыслу в его дружине! Клятву верности принесём на крови.
– Вот как?! – Васька округлил глаза от удивления – а что ваш хан скажет? Не думаю, что ему это понравится.
– Хан Кунгур ничего не знает о нашем походе на Русь. То мурза Багай сам захотел, по своей воле пошёл воевать – молвил Тугай.
– Да кабы воевать! – рассердился Васька – а то мирных людей разорять, да деревни наши жечь!! А воевать по-настоящему у вас духу не хватает. Кишка тонка!
– Не серчай, воевода! Ныне мы с миром. Возьми нас во дружину княжью, и сам узришь, что мы справны ратники. Будем честно служить! Если я солгу, то пусть покарают меня небеса смертной карой! – воскликнул половец.
– То было бы добре – усмехнулся Василий – ежели всих татей небеса будут карать без промедления. Однако не слукавлю, что добрые бойцы нам нужны! Тако велю: пойдёте с нами пеши и безоружны, сие будет вам во искупление злодейств ваших! А како дойдём во стольный град князя Осьмомысла, я поведаю ему, что вы готовы служить службу ратную! А тамо будет, как князь решит. Что скажешь, сотник? Согласен ли?
Оба половца распростёрлись ниц перед Васькой. Тугай ответил за обоих:
– Пусть боги всегда будут милостивы к тебе, воевода! Мы согласны, и пойдём с тобой ко князю…
Едва утренняя заря окрасила краешек неба, Василий тронул обоз в обратный путь. Сотня пленных половцев бодро шагала впереди арб, кибиток и телег. Сторожевые десятки снова ускакали вперёд, а ну как, не дай Перун, лихо ратное где поджидает? Порубежье – на то оно и Порубежье! Здесь люди на топоре спят… Боярин Добромысл, встретив гонца с грамотой от Васьки и узнав от него, что его дочь Зореславу едва не увезли половцы в степь, сначала укорил себя, что не приставил к ней должную охрану, но быстро успокоился. Всё обошлось благополучно, ныне боярышня жива-здорова, и едет ко князю Осьмомыслу вместе с его дружиной. И ему грамотою велено прибыть туда, что ж, он исполнит сие. Старик начал собираться в дорогу, ничему особенно не удивляясь. Когда Добромысл был ещё юным отроком, он увидал пророческий сон, который запомнил на всю жизнь. Будто бы в лесу он ставил силки на рябчиков, и вдруг увидал высокого седого старика в светлых одеждах. Тот и поведал мальцу его грядущую жизнь, что быть ему боярином, и о том, что третью дочь ему надобно назвать Зореславой, и о том, что хранить её ему пуще зеницы ока! А как вырастет – выдать замуж за князя. Добромыслу, сыну простого землепашца, дивны и странны были речи того старика. Не слишком-то он им и поверил, и, может, вскоре и забыл бы об этом сне, однако тот странный дедушка будто предчувствовал что-то подобное. На прощание он опустил руку на плечо отроку, и Добромысл даже сквозь плотную домотканую рубаху почувствовал под его ладонью лёгкое жжение. Старик исчез, а парнишка оттянул расшитый узором воротник своей косоворотки, и увидал на плече знак Рода! Теперь и захочешь, да не забудешь! Стал Добромысл гридником, потом кметом, а потом и дружинным воём княжеским. За удаль в сечах и дар полководческий чин боярина князь ему пожаловал – всё шло, как и говорил тот таинственный старик. Женился в свой срок на боярской дочери-красавице, и родила она ему трех дочерей и двух сыновей. Парнишки подрастают, оба уж в гридниках княжьих ходят. Гоголем друг перед дружкой выкомариваются! А Зореслава… Ну, значит, пришло время её сватовства да замужества. Первая в их роду княгиней будет!.. Заполошный конский топот впереди и приближающийся столб пыли Васька истолковал ехавшим с ними рядом десятникам однозначно:
– Не иначе воевода Бор разгромил мурзу Багая, и половцы ныне спасаются бегством!
И без перехода скомандовал:
– К бою, братове! Лучники, вперёд!
Подлетевшие на полном ходу сторожевики подтвердили Васькину догадку. В двух верстах отсюда навстречу сотне русичей скорым маршем идёт разбитое в сече войско Багая. Сам же мурза днём ранее был захвачен в полон ратниками Бора…
7 глава
Встречный удар Васькиной сотни оказался внезапен и силён. Половцы с потерями побежали обратно, бросая оружие и снаряжение, и оказались будто между молотом и наковальней. Догонявшие их ратники Бора скакали по пятам, и тут же замкнули кольцо окружения. Вороги, не геройствуя, сдались в полон, предпочтя верной смерти тяжкую и подневольную, но всё-таки жизнь. Вернувшись в княжий стольный град, Васька сдал Зореславу с рук на руки её батюшке, боярину Добромыслу и отправился ко князю, прихватив с собой половецкого сотника Тугая и десятника Булаха. Били челом! Осьмомысл к отнёсся благосклонно к челобитной, и вскоре половецкая полусотня принимала присягу, клялась ему в верности клятвой на крови. Видя такое дело, другие пленные половецкие нукеры захотели присоединиться и кинулись в ноги сотнику Тугаю, который, едва был принят на князеву службу, взял себе новое русское имя Тур. Князь позволил ему отобрать среди желающих служить в дружине полоняников ещё полсотни лучших бойцов. Тур, конечно, расстарался!.. А вот Ваське не повезло. Как-то раз объезжая с малым дозором порубежные земли, дружинники напоролись на крупный печенежский отряд, шедший в половецкую степь. Стойко бились русичи, да силы были неравны! Печенеги оттеснили их к перелеску, где и намеревались окружить и добить горстку оставшихся в живых безрассудных храбрецов. В пылу боя Васька отправил гонцом ко князю самого молодого дружинника, а сам с остатками дозора решил прорубаться из затягивающегося кольца ворогов в спасительный лес. Глядя, как с десяток его дружинных воёв под градом печенежских стрел замелькали между негустыми деревьями перелеска, Васька возрадовался и поднял лицо к небу, творя короткую молитву Перуну:
– Ну, хоть кто-то спасётся! Перун, благодарю тебя!
Израненный, в иссечённых и залитых кровью доспехах Васька уже еле стоял на ногах. Его конь пал в сече, да и ему, похоже, недолго осталось. С каждой каплей пролитой крови из него будто по капле уходила и сама жизнь. «Ладно, хоть Вороной дома остался. Не погибнет верный друг!» – подумалось Ваське. Он вспомнил про оберег, данный ему Родом, и сжал его в руке. И тут же увидал знакомую светлую берёзовую рощу и ручей, вольно пробегающий и будто зовущий отдохнуть под сенью листвы. Из последних сил Васька устремился в рощу, упомнив про заветную криницу. Где-то сзади раздался вой разочарованных ворогов, потерявших его из виду. Печенеги били стрелой наугад вслед ускакавшим русичам и Ваське. Дети степей, они не решились углубляться в лес, не доверяя ему, и побаиваясь сокрытой в нём неизвестности. Каждый шаг давался Ваське с превеликим трудом, но он упорно шёл вперёд. И вот наугад пущенная печенежская стрела ударила его в спину, пробив кольчугу и правое лёгкое. В груди забулькало, во рту появился привкус крови с каким-то металлическим оттенком, и Васька вдруг невольно, но чётко осознал, что это – всё! И тут же, взъярившись на себя, на последнем дыхании он буквально прыгнул вперёд. Спасительная криница весёлым шумом и плеском хрустально-чистой воды приняла его почти безжизненное тело. Угасающий разум успел лишь откликнуться слабым отблеском радости…
– Ну что, Василий… Ты справился, и боле нет надобности держать тебя здесь! – одобрительно прогудел Род – а каким молодцем стал, любо-дорого глянуть. Чин боярина получил, до сотника княжьей дружины дослужился!
Васька пришёл в себя, огляделся, и понял, что криница из берёзовой рощи перенесла его в жилище основателя Прави. И с удивлением и благодарностью увидал, что на нём нет ни царапины, ни единого следа недавней жаркой сечи! Род по-прежнему сидел за столом, и глядел уже не столь сурово, как при первой встрече. Скорее, даже одобрительно. Перед ним лежал початый каравай свежего ржаного хлеба, стояла деревянная миска с пареной репой и ендова с ароматным квасом. Василий вспомнил, что с самого раннего утра у него во рту не было маковой росинки, и почувствовал предательское урчание в животе. Род будто прочитал его мысли, и приветливо кивнул на широкую кленовую лавку:
– Присядь, витязь! Откушай со мной свежего хлебушка да испей кваску. Силушка твоя скоро вернётся!
Васька молча поклонился хозяину и послушно сел на лавку. Взял ломоть хлеба и откусил. Пришло ощущение, что ничего вкуснее он в своей жизни не пробовал. И репа была сладка, и квас будто эликсир жизни…
– Ведаю я о сомнениях твоих по волхвице Зореславе, боярской дочери – молвил Род – что, дескать, в ней особенного, что сам отец всех богов за неё заступается!
– Истинно так, батюшка Род! – подтвердил Васька – были мысли сии у меня! И возжелал я спросить тебя об этом при ближайшей нашей встрече.
– Она выйдет замуж за младшего брата князя Осьмомысла, станет княгиней и прародительницей по женской линии Великого князя московского Димитрия Ивановича, прозванного в народе Донским. Так написано в Книге Судеб – молвил Род, и добавил через паузу, испытующе глянув на Ваську – тако и твоя новая справа, Василий, будет в четырнадцатом веке. Готов ли ты в путь, витязь?!
8 глава
– Я готов, батюшка Род. Вот и раны мои ты исцелил в дивной кринице! – молвил Васька – а что за справа-то меня ждёт?
– А тамо всё и узнаешь, Василей! – отвечал старик – ты, как там окажешься, сразу на Москву езжай, подолгу нигде не задерживайся! А как прибудешь во столицу, прибейся ко княжьей дружине. Ну, или поблизку к ратникам держись. Уяснил, витязь?
– Уяснил! – усмехнулся Васька – чай, наука нехитрая!
– Ну, коли уяснил, тогды лети ясным соколом! – Род взмахнул рукой, и его горница вновь завертелась перед Васькой, всё ускоряя своё вращение. Вася от этой нестерпимой круговерти опять прикрыл глаза, а когда открыл, то снова оказался на берегу знакомого ручья в светлой берёзовой роще. Криница снова поманила его хрустально-чистой водой, и он, увидав берестяной ковшик, заботливо оставленный кем-то на ближней берёзке, вдоволь утолил свою жажду. Сзади раздалось знакомое ржание, которое Васька узнал бы из тысячи! Он резко обернулся и увидал, что его вороной несётся к нему диким намётом. За без малого два года, что прожил Вася у князя Осьмомысла в эпоху раннего Средневековья Руси, его боевой конь стал ему настоящим другом. Умный жеребец научился понимать Ваську с полуслова, а иногда и вовсе без слов, и часто выручал его в злых сечах с ворогами. "Не один буду обживаться на новом месте! Спасибо, Род!" – с благодарностью подумал Васька и крепко обнял подбежавшего коня за шею:
– Здорово, дружище! Как же я рад тебя видеть, ты даже не представляешь!!
Вороной, может, и не представлял, но его эмоции от их встречи точно были сродни Васькиным! Он радостно прыгал вокруг своего хозяина и друга, подобно маленькому жеребёнку, вставал на дыбы и заливисто ржал, и Вася едва-едва смог его успокоить, угостив завалявшимся в кармане ржаным сухарём. Путь на Москву был неблизким, но Василий особо и не спешил, решив за время дороги получше узнать реальность, в которой он оказался. Ведь одно дело читать исторические книги в уютном вечернем тепле комфортабельной квартиры, и совсем другое – всё увидеть своими глазами. Узнать, прочувствовать весь страх, всю боль и великие испытания духа и тела, когда кажется, что вокруг тьма и беспросветность, и выхода нет. Но спасала русских людей лишь крепкая вера в Бога. Василий ночевал в придорожных деревнях, благодарил небогатых хозяев-крестьян за хлеб-соль и кров, и немало про себя удивлялся тому, что самые бедные люди, не задумываясь, делились с ним последним припасом, что у них был. И делали это искренне и от души! А Васька всё выспрашивал их о житье-бытье, да какими слухами земля русская полнится.
– Нешто сам не ведаешь, боярин?! – удивлялись крестьяне – после сечи на Воже-реке и победы Великого князя Димитрея, Орда неспокойна стала, кровушки русской алкает, аки дикой зверь! Мамай всю степь на ноги поднял, бысть скоро велику походу поганых на святую Русь…
– А князь Димитрий что? – разыгрывал простака Васька – ведает ли о том?
– Вестимо, ведает! – отвечали крестьяне – понеже стягивает вкруг себя силу немалую со градов да княжеств подколенных. Отпор нехристям готовит! О сём не токмо старцы, но и вси робятишки малы знают, да тож на рать сбираются, вояки! Едва ль не до дитяти запазушного! Смех и грех!
– Одолеем ли ворога-то, братове? – вопрошал Васька – ибо грозен еси?
– Бог даст, одолеем, боярин! – следовал непременный ответ – хватит уж нечестивым дьяволову волю исполняти!..
Ваське таки ответы по нраву были! И чем ближе он к Москве подъезжал, тем увереннее у простых крестьян и ремесленников звучала непоколебимая вера в победу русского оружия. Не без приключений, но добрался-таки Вася до столицы. Пришлось, правда, до того и мечом помахать, ну, да всё закончилось благополучно. А дело было так. Проезжал Васёк одно сельцо, людное да богатое, и попал аккурат на тамошнюю ярмарку, куда съехались торговые люди из ближних и дальних окрестностей и из других мест. Народу тьма! А там потеха-веселье, медведей на цепях водят, добры молодцы силушкой-удалью меряются, кулачники стенка на стенку идут, скоморохи людей веселят – интересно стало Ваське! Когда ещё такое увидишь?! Не удержался он, из лука стрельнул, да так, что первый приз за меткость свою и отхватил! Поднёс ему купчик рязанский, устроивший эти состязания стрелков, полуведерную чару стоялого мёду, да и говорит:
– Боярин, отойдём-ко в сторонку, еси разговор к тебе!
– Говори, купче, аз внимаю те! – отхлебнул мёду Васька, едва они отошли на десяток шагов к торговым рядам.
– Вельми важно ты стрелой бьёшь, боярин! – начал купец – поди, и в иных справах ратных многих за пояс заткнуть сумеешь?! Тако еси?
– Не новоук аз в ратном деле. Верно сие! – не стал отпираться Васька – а насчёт за пояс заткнуть, то уж как Бог сподобит! А чёму ты спрашиваешь, купче?
– А куда ныне путь держишь? – будто и не заметил Васькиного вопроса рязанец – уж не на Москву ли?
– Туда! – отвечал Вася – а тебе зачем про то ведати?
– Да и я туда по торговой справе иду, а впереди места неспокойные! Тати шалят! – заволновался купец – ты ведь един добираешься? А пойдём с нами? Я те серебра отсыплю! Половину вперёд плачу!
С этими словами он выхватил откуда-то из складок своего богатого одеяния небольшой кожаный мешочек-калиту, вложил Ваське в свободную руку и загнул его пальцы, с надеждой заглядывая в глаза.
– А чего ж не помочь доброму человеку? – усмехнулся Васька – я согласен, купче! Как звать тебя?
– От и славно! – обрадовался купец – а звать меня… Каур моё прозвище. Тако и называй! А тебя как звать-величать, боярин? И чёму ты един в дороге дальней?
– Аз Василием наречён – не стал скрывать свое настоящее имя Васька – и род мой угасает. Ездил я поклониться святым местам во искупление грехов своих. А ныне хочу стать под стяги Великого князя московского и всея Руси Димитрия Иоанновича, и с ним идти на поганых!
– От как! – в глазах Каура промелькнула смесь любопытства и уважения – ну, витязь, тако и я те помогу, как на Москву прибудемо! Еси у мя знакомец един в Кузнечной слободе. Вельми искусен мастер, за то и при великокняжьем дворе о нём ведают. Чрез него ты и выйдешь на воевод княжьих!
– Добре сие! Принимаю, Каур, и благодарю тебя! – рассмеялся Васька, и от души хлопнул купца по плечу…
9 глава
От такого «привета» Васьки купец Каур еле устоял на ногах и поморщился от боли:
– Крепка у тя десница, Василий! Не сдобровать ворогам, кои под твою длань попадут!
– Ворог у нас ныне един еси, Каур – отвечал Васька – во степях за Волгой гуляет! Ничто, придёт час, и переведаемся…
А ошибся Васька насчёт ворога едина, и скоро в том сам убедился. Ярмарка заканчивалась, и Каур с обозом пошёл на Москву, Васька с ними, как и уговаривались. К вечеру следующего дня, когда было впору уж и о ночлеге подумать, поперёк лесной дороги перед ними с шумом рухнула здоровенная ель. И сразу точно такая же упала позади последней телеги купеческого обоза. Старый варнацкий способ поймать в ловушку зазевавшихся торговцев!
– Луки к бою! – рявкнул Васька оружным холопам, охранявшим обоз – шевелись, робята, дави блох!!
И сам-первый выхватил свой лук. Его вороной, почуяв скорую схватку, горячо затанцевал на месте, а со всех сторон к ним бежали тати. Васька, выпуская в них стрелу за стрелой, хорошо разглядел, что это было за воинство! Одёжка вахлацкая, какое-то рваное тряпьё. Редко у кого на голове был шелом или кольчуга на тулове! И оружие у сих татей главным образом плотницкие топоры, вилы да косы, мало у кого мечи да копья были. Даже луков у них было немного. Опустошив колчан, Василий взялся за меч. Варнаки тем временем сцепились с холопами охраны. Падали, сражённые, заливая кровью дорогу и мешаясь под ногами людей и лошадей, и всё равно лезли и лезли вперёд. Прикинул Васёк опытным глазом – ворогов под сотню, а охраны вдвое меньше, и пошёл махать мечом налево-направо, пробиваясь к высокому, статному мужику, одетому на рать лучше остальных. Тот громко отдавал приказы своим вахлакам, которые они старались незамедлительно исполнять. Атаман, не иначе! Васька легко добрался до главаря шайки, и, отразив его неловкую атаку, точным и сильным ударом сшиб шелом с его головы. Оглушённый тать мешком рухнул с коня.
– Ничё, оклемаешься! – усмехнулся Васька, также спешиваясь со своего вороного – ты мне живой нужен, варнак!
Обезоружив атамана, Васька рывком поставил его на ноги:
– Кричи своим, чтобы оружие бросили и на колени стали! Ну!! Скоро велю!
Мужик, едва придя в себя, снова бросился на Ваську, но тот угостил его доброй оплеухой и добавил кулаком в боевой рукавице в солнечное сплетение, прикрытое лишь тонкой кольчужной сеткой. Атаман вновь оказался на земле, скрючившись и хватая ртом воздух. Васька в этот раз стянул ему руки его же поясом и повторил свой приказ.
– Стойте! Бросай оружие! Всем на колени! – громогласно скомандовал атаман. И остановились все, и тати, и холопы-охранники. Повисла непонятная пауза, и главарь шайки рявкнул снова:
– Слышали?! На колени! Оружие наземь!
– Сдаваться?! Шалишь, Клык! – резко обернулся к нему верзила с окровавленной татарской саблей в руке и зло оскалился – нашу вольницу зря погубить хошь?! Не выйдет!
– Стой, Хват! Сгинешь, дурень! – крикнул ему Клык, но тать прыжками бросился к нему и Ваське, намереваясь покончить с обоими. Он давненько метил в атаманы, да всё подходящего случая не было забрать власть в шайке. Васька в мгновение ока схватил чей-то валявшийся на земле лук и выдернул стрелу из груди умирающего под ногами татя. В следующее мгновение эта стрела нашла себе новую жертву, пробив череп подбегающего верзилы аккурат между глаз. Тот рухнул, как подкошенный. Разбойники начали бросать оружие, становясь на колени.
– Вяжи их, робята! – скомандовал холопам Васька – да покрепче, не жалей верёвок!
Холопы рьяно взялись за дело, а к Ваське подскочил не на шутку было перепугавшийся купец Каур:
– Вася! Спаси тебя бог, как и ты нас спас! Зачем те княжья дружина?! Служи мне воеводою, аз озолочу тя!!
– Ну, будя, будя, Каур! – Васька с улыбкой приобнял купца и успокаивающе похлопал его по спине – всё закончилось, мы победили. Успокой, друже, душеньку свою! Время к ночлегу идёт, вели-ка лучше лагерь ставить, да прибрать тут всё.
– Да, тотчас! Верно еси! Исполню! – быстро закивал головой Каур, и едва не вприпрыжку убежал распоряжаться ночлегом и ужином…
– А с тобой, тать, мне поговорить надобно – повернулся Вася к полонённому им атаману – пойдем, присядем, покуда времечко есть…
– Отчего не поговорить, боярин – отозвался разбойник – мне ныне спешить некуда!
– Дерзку речь ведёшь, варнацкая душа. Не страшно головы лишиться?! – нахмурился Васька.
– Не страшуся! Хотел бы ты убить мя, боярин, так давно бы убил! Верно сие?! – Клык угрюмо глянул на Василия, и зашагал к длинному ряду из повозок и телег, забавно поводя связанными за спиной руками.
– Хм-м… А ты не глуп, варнак! – себе под нос пробубнил Васька, направляясь следом за ним…
10 глава
– Стой, тать! Не в саму ли Москву намылился?! – остановил Васька Клыка – гляди, там те сразу калёным железом на челе напишут, кто ты таков еси! Да в цепи закуют!
Разбойник остановился у крайней телеги и присел на корточки:
– Спрошай, боярин, чего узнать хотел? Отреку те, таиться не буду…
– Как имя твоё, Клык? – Васька плюхнулся задом на телегу и заёрзал, устраиваясь поудобнее – чего-то лицо твоё мне знакомым кажется…
– Не серчай, боярин, я не припомню тя! – отвечал атаман – а звать меня Ермоха Клык. Тако батюшка нарёк.
– Ермоха? Это Ермолай, значит? – уточнил Вася и озорно подмигнул татю – воин Гермеса, ежели по-гречески?
– Истинно так. Ермолай Фёдоров сын. А что оно значит, про то мне неведомо – усмехнулся разбойник.
– Ладно, сие оставим покамест… – Васька продолжал внимательно разглядывать лицо Клыка, и ощущение, что они уже где-то встречались всё крепло – ну, поведай, Ермоха, как татем-то стал, в лихие люди подался? Зрю я, что на то не твоя воля была, но злой рок. И подымись, руки дай, путы твои сниму…
– Твоя правда, боярин, злым наветом поверстали мя, и пришлось бросить отчий дом, да в леса податься – отвечал Ермоха, разминая затекшие руки.
– Рассказывай, како дело было, а потом и решим долю твою! – и Васька с интересом приготовился слушать.
– Так и я боярского роду-племени, в земле Суздальской корни мои. Служили нашим князьям и дед мой Заступ, и батюшка Фёдор, и я пошёл служить, когда время настало. По началу всё ладом шло, да как-то в праздник великой на княжьем пиру испили мы медов стоялых изрядно, и един дружинной воевода за столом зло слово молвил про батюшку мово. Кривду сказал! Дескать, боярин Феодор был двурушником, вроде, и князю служил, а сам с Ордой якшался, за серебро соглядатаем был. Кровушка мне в голову ударила, не стерпел я, вскочил на ноги и приложил его башкой об стол! Разняли нас тогда, а воевода Хруст, видно, злобу на мя затаил. И вот везли мы как-то собранный оброк ко князю, да на татарский отряд наткнулись. Вси полегли, я чудом жив остался. А Хруст, ближний боярин, донёс князю, что я будто бы нарочно обоз на татарску засаду навёл. Князь поверил, осерчал. Велел бить мя батогами смертным боем. Обида меня взяла велика, да токмо кто я, вчерашний кмет, супротив воеводы и ближнего боярина?! Утёк я в леса, да с тех пор здесь и обитаю, подальше от людей. Ватагу сколотил, лихому ремеслу служил, да немного в том радости нашёл…
– Эвоно как! – присвистнул Васька – не свезло те, Ермоха! Завсегда так, что ежели с князьями ссориться – и без вины виноватым останешься!
– Истинно так и вышло – вздохнул атаман – а теперь решай сам, боярин, куды меня девать. В цепи заковать, али сразу живота лишить, чтобы не мучился. Такова, видать, доля моя…
– Погодь, Ермоша, на тот свет торопиться – задумчиво молвил Васька – вот, хоть убей, а это не первая наша встреча. Где-то я тебя уже видал, и надобно мне вспомнить сие!
– Не припомню, не обессудь – Ермоха как-то обречённо пожал плечами.
– Что аз отреку те, Ермолай! – решительно махнул рукой Васька – я иду на Москву, к Великому князю Димитрию в воинство. Пойдёшь со мной?
– Рад бы я, да за грехи мои спрос тяжкой вельми! – отвечал Ермоха – я душегуб, тать! Гореть мне в аду по делам моим.
– От заладил, как поп на проповеди! – крякнул в досаде Васька – последний раз спрашиваю, идёшь или нет?
– Иду, боярин! Коли на то будет воля твоя, конечно, иду! – воскликнул бывший разбойничий атаман – ибо за святую Русь своего живота не пожалею! Вот те крест!
И Ермоха, достав серебряный нательный крест, поцеловал его и произнёс слова клятвы. Он поклялся верой и правдой служить своему избавителю, боярину Василию до веку, идти за ним и в огонь, и в воду…
– Ты вот что, Ермолай, – вполголоса молвил Васька – никому и никогда своё имя не говори. Коли спросят, так Клыком называйся. И всюду за мной держись, тогды не пропадёшь! Уяснил?!
– Уяснил, Вася! Ни на шаг от тебя не отстану, спаси тебя Христос! – перекрестился Клык.
– Ну, вот и славно – довольный Васька скрепил уговор крепким рукопожатием с бывшим разбойником, а ныне с воином-заступником матушки Руси:
– А теперь пойдём, ужин отведаем, чем Каур расстарался! Голодный поди, Клык?
– Со вчерашнего дня маковой росинки я не видал, боярин! – улыбнулся Ермоха – живот ко спине прилипает!
– Ну, то совсем негоже! – воскликнул Васька – пойдём скорее!
От костров купеческого обоза, ставшего лагерем на ночлег, уже доносился аромат варёного с травами мяса и пшеничной каши с маслом. Тут хошь у кого слюнки потекут! Каур безмерно удивился, когда Васька заново представил ему Клыка, как своего спутника, целовавшего крест на верность, и сначала с подозрением на него поглядывал, но скоро убедился, что бывший тать не держит камня за пазухой.
– Каур, тебе в охрану меч Клыка не будет лишним – сказал ему тогда Васька в ответ на все треволнения купчика – отринь сомнения, я за него ручаюсь!
– Ну, коли так, тогды другое дело! – протянул купец – тебе, Вася, теперь я верю, как себе…
Оказавшись в Москве, купец рязанский сдержал своё слово, и привёл Ваську и Клыка в Кузнечную слободу к знакомцу, мастеру Степану. Тот заканчивал работу над большим заказом князя Владимира Серпуховского, двоюродного брата Великого князя московского Дмитрия, и был рад новым рабочим рукам в помощь. Он без труда нашёл угол в своей просторной избе Ваське и Клыку, и при случае обещал представить их княжьим воеводам. А Москва день за днём бурлила, готовясь к великой битве, которая должна была положить конец владычеству Золотой Орды над святой Русью…
11 глава
Кузнец Степан Могута невысокого роста, но крепок, кряжист и в плечах широк. Нетороплив и основателен во всём, он ещё с молодости прославился своим уменьем, с годами переросшим в настоящее мастерство. И поныне, когда уж заметная изморозь пошла по широкой бороде, его рука не утратила былой крепости, а глаз остроты. И без устали звенел молот в его кузнице с раннего утра и до вечерней зари. Троих старших сынов Степан с малых лет приучал к работе в кузне, делился секретами мастерства и сдержанно радовался про себя, когда видел, что ребята всё схватывают на лету. Ныне, когда вся Москва, да и вся земля Русская готовилась к походу велику, горн в кузне Могуты горел сутки напролёт. Копья, мечи, кольчуги, колонтари, шеломы, боевые топоры и наконечники к стрелам изготавливались в огромном количестве. Осунулись и почернели с лица мастеровые, все запасы железа извели подчистую, но заказ князя Серпуховского был готов к сроку! Сам Владимир Серпуховский эти дни был в отъезде, и заранее упросил проверить и забрать товар боярина Боброка-Волынского, воеводу великого князя. А тому было не пОнизко лично испытать качество ратной справы, изготовленной Степаном Могутой, и в означенный день отправился Дмитрий Михайлович со дружинными боярами в Кузнечную слободу. Поднимая копытами коней пыль главной улицы, малая группа всадников на красавцах конях и в богатых доспехах не спеша ехала к дому Могуты. За ними следовали пустые телеги, предназначенные под новое оружие и доспехи. Жители слободы и стар, и млад высыпали на улицу, ребятишки, как воробьи, облепили жерди заборов. Всем хотелось вживую увидать знаменитого, прославленного в сечах воеводу! Глазели и перешёптывались:
– Зри! Ведь то сам Боброк! Боброк!!
Боярин первым подъехал к открытому отводу во двор Могуты, спешился и бросил поводья коня старшему сыну Степана Ваньке:
– Привяжи!
Могута и сыновья поклонились большому воеводе:
– Будь здрав, боярин Дмитрей Михайлович! Милости просим быть гостем дорогим!
– И вам здоровья, добрые хозяева! – склонив голову в приветствии, ответил Боброк – некогда ныне гостевать, мастер Могута! Пойдём твой товар смотрети. Справа вперёд всего…
Возле кузни несколькими днями ранее стараниями Васьки и Клыка был изготовлен добротный бревенчатый навес со столами, полками, жердями-поперечинами, и всё в нём было уставлено и увешено новеньким оружием и доспехом. Боброк с боярами поспешил туда, ведомый кузнецом Степаном.
– Ну, с чего начнём, дружино? – Боброк обернулся к своим спутникам-боярам, и в его всегда суровом и даже грозном взгляде сверкнула весёлая искорка любопытства – так ли хорош сей мастер, как о нём молва идёт?!
И часа полтора дружинные вместе с Боброком проверяли на привезённых с собой татарских доспехах и оружии изготовленный Могутой товар. Все остались довольны, а воевода так и ликом посветлел. Щедрой рукой серебра отсыпал преизрядно!
– Ай, мастер Могута! Расстарался, ничего не скажешь, нам будет теперь чем ворога бити! На-ка вот, держи от меня подарок!
И с этими словами Боброк отцепил от пояса кинжал в богато украшенных ножнах и бросил его Степану:
– Вельми добрый клинок! Во граде Дамаске кован!
– Спаси тебя Бог, воевода! – земным поклоном Могута ответил за великую и нежданную честь, и, будто набравшись духу, вымолвил:
– Дмитрей Михайлович, не откажи во просьбе. Челом бью!
– Что такое? – удивился Боброк – серебра мало, али подарок пришёлся не по душе?!
– Возблагодарю Господа и возжелаю молиться о здравии твоём, воевода, за щедрость твою и подарок – молвил Степан – токмо обожди уходить! Глянь моих трудников Василея да Клыка. Оба на Москве недавно, и пришли во княжью дружину, с вами на ворога идти!
Васька с Клыком хоронились неподалеку, всё слышали. Тут же вышли и низко поклонились Боброку:
– Будь здрав, воевода!
– Таак! – удивлённо протянул воевода – добры молодцы, вы чьи да откуда?!
Васька без запинки выдал свою легенду, стараясь быть как можно более убедительным. Рассказал и про Клыка, назвав его своим покрестовым братом, и что они всегда в делах ратных не разлей вода. Воевода не перебивал, внимательно слушал и не отводил своих страшноватых глаз от Василия. А Васька был поражён, хотя и виду не показал. Взгляд воеводы будто пронизывал его насквозь, не давая ни малейшего шанса что-то скрыть, как-то увильнуть или слукавить! "Не зря говорят, что Боброк свой род ведёт от сильных волхвов-кудесников!" – подумал Васёк – "ишь, как очами зыркает, и захочешь, да от такого ничего не утаишь!"
– Ну-ка, молодец, давай отойдём в сторонку! – сказал наконец Боброк и, взяв Ваську за руку, потащил его к выходу со двора Могуты, велев Клыку оставаться на месте…
12 глава
Оттащив Ваську в сторону, Боброк положил ладонь десницы на гарду своего меча, но молвил невозмутимо:
– Дружок твой истый боярин, хоть и без вины виноватым попал в переплёт, было дело. И ты его спас. А сам ты кто таков будешь, молодец? Не вижу я тебя. Глаголь теперь правду-матку, а не то не сносить тебе головы. Да поторапливайся, ибо недосуг мне долгие лясы точить!
– Ничто не скрыть от тебя, воевода – смутился Васька, и даже кровь прилила к щекам, выдавая стыд за прежнее враньё – а не видишь ты меня потому, что я и не родился ещё на свет Божий! Токмо через шестьсот лет сие случится…
И поведал Вася воеводе Боброку свою историю с самого начала. Дмитрий Михайлович снова ни разу его не перебил, слушал, и светлело его чело.
– Вот так и оказался я на службе у самого Рода – завершил свой рассказ Васька – и ныне вершу волю его! Сие чистая правда, боярин.
– Да зрю теперь, что не лукавишь ты – задумчиво произнёс Боброк – значит сие, что и древние боги Руси дают нам благословение на битву велику с грозным ворогом. Но премолчи, Василий, накрепко до поры. Ни едина живая душа не должна о том ведати!
– Понимаю, боярин! – поясно поклонился Боброку Васька – возьмёшь ли ныне нас с Клыком во дружину княжью?