Читать онлайн Предсвадебные хлопоты. Яблоко раздора бесплатно

1

– Давненько что-то к нам никто не заглядывал. Сидим здесь, как проклятые. Только и остается, что друг на друга смотреть. Скучно жить стало…

Зевс тоскливо вздохнул, смял салфетку, небрежно бросил ее на стол и потянулся за зубочисткой. В огромном пиршественном зале, в былые времена едва вмещавшим всех обитателей Олимпа на сей раз было свободно, за длинным столом, уставленным яствами сидели только двое – сам Зевс и его жена. Остальные места уже привычно пустовали с того самого знаменитого обеда, что закончился бунтом.

– Конечно. Сам всех распугал, а теперь скучно ему. – съязвила Гера. Усыпанная папильотками голова возмущенно встрепенулась, подбородок тут же гордо взлетел вверх – не могла хозяйка Олимпа спокойно вспоминать то утро, когда ее позорно унизили, да еще при всех… « Тоже мне» – искоса взглянул на жену Зевс – Уж скоро середина дня, а она до сих пор в разобранном виде – халат не первой свежести напялила, прическа вон – сплошные бумажки в волосах. Смотреть противно.

– Молчи, женщина… Чем ехидничать, лучше бы предложила что-нибудь путное… Впрочем, откуда в твоей голове взяться приличной идее? Ты только на одни гадости способна.

– Тогда не спрашивай. – огрызнулась жена.

– Да кто тебя спрашивает? Это так, мысли вслух… – Зевс откинулся на подушки, потянулся, зевнул. Впрочем, он сам выглядит не лучше. Потому как нет настроения – даже бороду лень причесать. Все равно никто не видит, для кого стараться? Для кого изображать верховное божество? Вот и сидит Зевс в заштопанной полинялой хламиде, косо нацепив золотой обруч поверх спутанных светлых волос, и задумчиво ковыряется в зубах – надо что-то делать, так и одичать не долго, без подданных-то. Как же хочется вновь принять важный вид, облачиться в парадные одежды – только не идет никто, не торопится в гости – себе дороже – решили обитатели Олимпа, и теперь обходят стороной шикарную резиденцию своего правителя.

– Собрать бы всех вместе, как прежде… – мечтает Зевс. – Устроить настоящий пир, да напоить всех допьяна, и пусть танцуют, пусть песни орут – эх… Вообщем, хочу, что называется, повеселиться всласть, как бывало прежде…

– А что тебе мешает? Прикажи – сразу все сбегутся как миленькие

– Не хочу приказывать. Хочу, чтоб сами все пришли. По доброй воле – понимаешь?

– Да какая разница?

– Разница большая. Одно дело из-под палки всех собирать, с кислыми лицами ведь явятся, настроение испортят, да еще капризничать начнут, то не так, это не эдак. Только испортят весь обед. И совсем другое, когда с желанием, с настроением все делается. Будто на свадьбе. Вот был бы пир так пир… – мечтательно протянул Зевс.

– Так что голову напрасно ломать? – уже заинтересованно спросила Гера. Она сама была не прочь погулять на подобном торжестве – Свадьбу и устрой. Давно у нас не было свадеб. А девиц-то незамужних – полный Олимп.

– А что? Неплохая мысль. Не ожидал от тебя. – честно признался Зевс, предупреждая протесты строптивой жены примирительной улыбкой. – Ты права. Накроем столы, пригласим всех, подарки, кольца, шампанское… то есть я хотел сказать нектар с амброзией… Устроим свадьбу, да такую, что свет еще не видывал. Выдадим замуж сразу всех…

– Всех сразу не надо. – Гере пришлось сдерживать разгулявшееся воображение мужа. – Давай по одной.

– Точно. Ты опять права, дорогая. Чтоб я без тебя делал? Так с кого начнем? Может быть, с дочки моей любимой, с Афины? – серые, чуть на выкате, глаза великого бога зажглись добрым огоньком при одном лишь имени дорогой дочери – такой мудрой и благоразумной – не то, что некоторые….

– Боюсь, не согласится твоя Афина. – возразила Гера – Ты, конечно, можешь обижаться сколько угодно, но сам хотя бы раз посмотри правде в глаза – она же носится со своей девственностью, как с писаной торбой. К ней уже давно никто подойти даже не пытается.

– Неужели? – недоверчивая нотка прозвучала в голосе Зевса.

– А ты думал. Афина никак не поймет, что женщина ценна в том числе и детьми, а не только подвигами в сраженьях. Она же всех мужиков от себя отогнала. Да так, что ни у кого больше нет желания без толку ухаживать за ней.

– Не оскорбляй мою дочь. – начал заводиться Зевс. – Это ее выбор – какой бы он ни был – нужно уважать его.

– Я только хотела сказать, что невестой может стать кто угодно, только не она. – примирительно поспешила добавить жена – Например, Фетида…

– Почему же непременно Фетида? – насторожился Зевс.

– А почему нет? Тебе что, не все равно? Я давно знаю, что ты увиваешься за ней. – для ревности Гере было достаточно малейшего повода.

– Что ты, что ты, Гера? Ни за кем я не увиваюсь… – уже оправдывается виноватым тоном Зевс.

– Не ври. Я слишком хорошо тебя знаю. Фетида сама мне рассказывала, какие пакости ты шептал ей на ухо не далее, как вчера вечером. Бедная девочка заглянула ко мне – я все же мать ей, хотя и приемная, а ты…

– Ну что ты распалилась? У меня и в мыслях не было приставать к ней. Нужна она мне – того и гляди – то в каракатицу невзначай превратится, то в жабу болотную – сама с ней целуйся. К тому же ты ведь знаешь предсказанье – ее сын станет могущественней своего отца – что ж я по-твоему – самоубийца что ли?

– Ладно, ладно. Ишь, разошелся – правда-то глаза колит. Вот и докажи мне, что ты к Фетиде равнодушен. Выдай ее замуж.

– Кто ж ее возьмет? С таким предсказанием? Боюсь, мало желающих найдется на Олимпе…

– На Олимпе может и не найдутся, так в другом месте поищем. Глядишь, отбоя от женихов не будет.

– Где ж ты искать-то собралась? На земле что ли? – разочарованно произнес Зевс.

– А почему нет? Найдем ей самого приличного из смертных, молодого парня, честного, смелого, умного…

– Принца что ли? На белом коне? – усмехнулся Зевс.

– А хоть бы и принца. Да моей Фетиде только принц и под стать. Что ты все время смеешься? Лучше подумал бы… Ты ведь всех знаешь, может, вспомнишь кого… Уж лучше нам самим определить кандидата, а то повадятся лазить толпами на Олимп – им ведь только повод дай, этим людишкам – потом не выгонишь.

Зевс наморщил лоб, подумал с минуту. Он мысленно представил себе бесконечную вереницу женихов, штурмующих божественную гору – разведут грязь, напакостят, еще и наскандалят тут… Нет уж.

– Есть у меня на примете один принц… в изгнании. Хороший парень. Жена недавно повесилась. Так что он свободен. Что скажешь?

Гера не сразу нашла, что ответить. Когда наконец хозяйка Олимпа вновь обрела дар речи, то с жаром тут же набросилась на мужа.

– Ты что – издеваешься, что ли? Нет, вы полюбуйтесь на него – Гера возмущалась так, будто кто-то присутствовал при разговоре и мог действительно поддержать ее против циничного тирана – ни стыда, ни совести. Небось для Афины для своей нашел бы кого получше…

– Да успокойся ты. Не сам же он ее повесил. Взбалмошная была особа, мужа любила очень, поверила сплетням… Он и сам пострадал – теперь у Хирона в пещере скрывается.

– Это кто ж… Постой, уж не тот ли это сын… царя Эгины?

– Точно, Гера. Он. Пелей его зовут.

– Так он же убийца. – взвизгнула Гера.

– Он прошел обряд очищения – невозмутимо ответил Зевс.

– А потом еще кого-то убил. – Гера перешла на крик.

– Это на охоте. Вышло случайно – с кем не бывает? Кстати – обряд очищения он проходил дважды. Так что Пелей чист, как младенец.

– И больше он ничего не натворил? Или просто не успел?

– Нет, Гера. Потом его оговорили, будто он приставал к жене царя Акаста…

– Этого еще не хватало…

– Да погоди ты, ты все не так понимаешь. Ни к кому он не приставал, да только никто ему не поверил, а убить побоялись, зато бросили одного в лесу, украли меч, тот самый волшебный меч, что выковал Дедал – между прочим, твои же подружки богини сами подарили Пелею этот меч – и ни за что-нибудь, а за верность и целомудрие. Так что не такой уж Пелей плохой.

– Да уж…

– А вдобавок ко всему его бросили на съеденье свирепым кентаврам. Хорошо там Хирон оказался. Хоть и сам кентавр, а спас-таки Пелея. Неужели тебе его ни капельки не жалко?

– Нет.

– Парень с такой сложной судьбой…

– Да к тому же нищий. На что он жить собирается?

– А мы ему подарков надарим, выделим царство какое-нибудь подходящее… Люблю быть щедрым, хотя бы иногда. И торжества устраивать. Ну, ладно тебе, перестань губы дуть, что толку обижаться? Решение свое я менять не стану. Так что готовься к свадьбе, Гера.

И, весьма довольный собой, Зевс отправился в спальню – немного отдохнуть после обеда.

* * *

Пологие склоны Пелиона еще с незапамятных времен густо покрыты растительностью – могучие вековые дубы величаво раскинули свои причудливо изогнутые разлапистые ветви, закрывая от палящих лучей мелкий ручеек, что журчит вниз по склону, среди высокой травы, молодых побегов и земляничных полян – их обступает буйно разросшийся кустарник с яркими алыми цветами, искривленный ствол дикой оливы словно замер в неизвестном доселе танце, а совсем рядом заросли можжевельника вырастают стеной и представляют собой настоящую чащу – порой непроходимую. Множество зверья и птицы обитают в этом лесу – можно ненароком повстречаться с оленем, медведем или кабаном, если какому-нибудь безумцу вдруг придет в голову идея собрать немного хворосту на Пелионе – потому лучше уж безоружным не совершать прогулки ни на саму гору, ни в ее окрестностях.

– Места глухие, опасные – так говорят старики о склонах Пелиона. Человек туда суется редко, предоставляя самому лесу и его обитателям жить спокойно, своею жизнью – лишь изредка местные цари устраивают там охоту – но это так, скорее жестокого развлечения ради, да чтоб испытать высоких гостей, потому как среди прочих опасностей, поджидающих смельчаков на горе Пелион есть одна уникальная, можно даже сказать – присущая только Пелиону опасность – а именно быть растерзанным дикими кентаврами. Так уж получилось, что эти милые твари – кентавры то есть – облюбовали Пелион в качестве своего основного места обитания. Их вобщем, вполне можно понять – кентавров потеснили из Фессалии, а затем постепенно выставили отовсюду – по большей части виной тому буйный, совершенно необузданный нрав этих шестиконечных созданий. Однако, нрав нравом, а куда ж им было деваться? Вот и пошли они, горемычные, дружною толпою, то есть, дружным табуном в малопосещаемые места – случайно набрели на склоны Пелиона, поселились в дремучих его лесах, и уж теперь-то, ощутив себя в полной мере хозяевами здесь, среди такой же, как они сами, дикой природы, к тому же по большей части обозленные на людей, кентавры не слишком церемонились с забредшими в лес смельчаками. Но, справедливости ради, стоит отметить, что не все кентавры так уж невоспитанны – их царь Хирон например – настоящий кладезь мудрости, терпения и благородства. Как раз Хирон-то и спас Пелея, когда того уже намеревались разорвать на части обитатели Пелиона. Узнав, что молодому человеку по большому счету некуда идти, Хирон предложил Пелею в качестве временного жилища свою пещеру – то есть радушно пригласил к себе в гости. А пещера у повелителя кентавров была весьма просторна, с высоким сводом над головою – в ней можно стоять в полный рост, не опасаясь при этом наткнуться на какой-нибудь сталактит, и ничего не капало с потолка, не текло по стенам – сырости нет, только темновато, но, в общем и целом, вполне прилично – словом, жить можно – и Пелей уже с месяц гостил у Хирона – никак не мог решить молодой человек, что же ему делать дальше. А поскольку бродить по лесу было опасно – вдруг какой-нибудь кентавр возьмет, да не узнает гостя – тот все больше отсиживался в пещере. Тут и застанем его мы теплым летним утром – в одних лишь сандалиях да с полотенцем вокруг бедер. Свой хитон предусмотрительный Пелей повесил на веревку, что протянута вдоль и поперек через всю пещеру – испачкается последняя одежда, где другую взять? Кентавры никаких одежд не признают, разве что снимут с кого-нибудь – так с кого? все давно знают, что к Пелиону лучше не подходить, до ближайшей деревни еще дойти надо, так что разжиться гардеробом вряд ли получится, потому и жалеет Пелей единственное свое платье, тем более что занят он ни чем-нибудь, а уборкой помещения.

– Развел тут грязищу – ворчит Пелей, разгребая свежую навозную кучу – Дышать же нечем. Конь он и есть конь.

Радужные мухи тяжело взлетели, закружившись вокруг Пелея – тот зачерпнул совком навозную лепешку и направился к выходу – молодому человеку надоело то и дело натыкаться на мусорные кучи, да вдыхать ароматы пещеры – все равно сижу без дела – решил Пелей и взялся наводить порядок. А работы было – непочатый край. В каждом углу весьма просторной пещеры ждали своей очереди залежи всякой всячины – полусгнившие объедки, обглоданные кости, битая посуда, истлевшие грязные тряпки – что только не выгреб Пелей из укромных ее уголков, заодно распугав всех пауков, летучих мышей и крыс. Молодой человек безжалостно сорвал засохшие охапки трав, что свисали с веревок вдоль стен, смастерил себе веник, смел вековую пыль и паутину, вынес помои за порог и теперь разглядывал в полутьме – не пропустил ли он чего-нибудь еще.

– Как можно жить в таких условиях? – пожимал плечами Пелей. В пещере было лишь стойло для хозяина – вполне впрочем приличное, да подстилка из сена – на такой же подстилке размещался гость – ни стола тебе, ни стульев, а уж тем более кровати – впрочем, что ждать от кентавра?

– Водичкой бы прибить не мешало – промолвил Пелей, наблюдая, как кружится и оседает в воздухе пещеры поднятая им пыль. Он уже взялся было за кувшин – единственный целый сосуд, что нашелся рядом с ворохом сена – благо до ручья недалеко, как на лужайке возле пещеры раздались голоса – через минуту два десятка кентавров уже тяжело топтались около входа, в нетерпении били копытами, тяжело дышали и ругались последними словами, досадуя, что их, таких свободных и диких, пошло используют, как самый обычный грузовой транспорт.

– Запряг нас, как последних ослов – возмущались кентавры.

– Что мы, тяжеловозы, что ли?

– Для кого стараешься, Хирон? Эти боги, они ж нас за скотину держат…

– Будет вам, хорошее дело делаем – нам это зачтется – миролюбиво ответил царь кентавров и повысил голос – Становись в шеренгу.

Пелею из своего укрытия забавно было наблюдать, как эти неотесанные полулюди, полукони, привыкшие к полной свободе, пытались изобразить некое подобие стройного ряда – тычки и лягания едва не закончились потасовкой – Хирон, опасаясь за груз, что лежал на спинах подчиненных, скомандовал –

– Довольно. Стойте, где стоите. А то перебьете все.

Кентавры перестали толкаться и выжидательно уставились на Хирона.

– Вот разбойничьи рожи – усмехнулся Пелей.

В самом деле, лица кентавров густо покрывала растительность – косматые бороды развивались нечесаными клоками, буйные шевелюры всевозможных мастей едва ли можно было назвать прическами; практически у всех широкие брови сходились на переносице, угрюмо нависая над глазами – добавьте к этому мощный обнаженный мужской торс плавно переходящий в лошадиную спину, сильные мускулистые руки и две пары лошадиных же ног – это сейчас, из безопасного места ухмыляется Пелей. Совсем не до смеха было ему месяц назад, когда, проснувшись, он обнаружил себя в окружении этих тварей. Это сейчас они молчат, ожидая дальнейших указаний Хирона, и стоят более-менее спокойно, а тогда Пелей вполне справедливо считал, что если его не разорвут, то наверняка затопчут – так напористы, порывисты и резки их движения. Действительно, если ничто не сдерживает кентавра (а его, как правило, ничего не сдерживает), то он не соблюдает условностей – зачесалось пузо – он блаженно чешет пузо, зачесалось еще где-нибудь – наплевать кентавру на присутствующих здесь дам – зачесалось же. Нужно оглушительно высморкаться – не вопрос, ну и что, если рядом публика – подумаешь, что они сами не сморкаются, что ли? При этом что такое носовой платок кентавр не знает, и вряд ли у кого получится посвятить его в существование такого нужного аксессуара – рискнувший получит копытом в лоб или по лбу – что согласитесь, практически одно и тоже. Кентавр неравнодушен к женщинам – в миг наговорит им дерзостей низким глухим басом, вероятно считая, что такой тембр голоса особенно нравится дамам. Кентавр первым несется к столу, сбивая по пути остальных гостей, жадно набрасывается на угощение, желая попробовать решительно все и сразу – звонко, аппетитно чавкая, обнимая тарелку, норовя при этом положить копыто на стол. Любые попытки хоть как-то воспитать кентавра заканчиваются для учителей всегда одинаково – то есть весьма плачевно –

– Оскорбляют, унижают – кричит возмущенный кентавр и тут же, не сходя с места, пускает в ход копыта и кулаки.

Получается интересная вещь – смотреть на это противно, а сказать об этом нельзя – оскорбится ведь кентаврик. И ничему учиться он принципиально не желает, полагая, что сам знает все лучше, чем кто бы то ни было – о чем и вопит при каждом удобном случае – тихо разговаривать кентавр не считает нужным – еще чего? Что вы мне рот затыкаете – возмущается он, если вдруг его попросят говорить тише, и опять стучит копытом и роет землю, стремясь отстоять свое право орать на всю округу – при этом кентавру и в голову не придет, что он мешает другим. Абсолютное отсутствие манер и вздорный тяжелый нрав делают кентавров совершенно невыносимыми в быту – особенно, если их становится много. Одинокий кентаврик, попав в общество воспитанных людей, еще может и постесняется показывать себя во всей красе, но, как только к нему присоединятся собратья – тут уж держитесь все – благодаря численному перевесу кентавр тут же отказывается от глупых с его точки зрения условностей совместного сосуществования – он становится кентавром и только кентавром – свободным и диким. С этой проблемой пришлось столкнуться племенам, населяющим материковую часть Греции. Именно над ними зависла туча, породившая столь неугомонных детей. Но, к чести ахейцев, аргвинян и прочих народов, они не долго терпели таких буйных соседей – как говорилось выше, постепенно кентавров выставили в необитаемые места – гора Пелион пришлась им по вкусу – окружающие облегченно вздохнули. С тех пор люди и кентавры недолюбливают друг друга – лишь ученый Хирон является приятным исключением. Как раз сейчас, напустив на себя весьма важный вид, царь кентавров достает из-за пазухи длинный свиток, не спеша разворачивает его –

– Так… Тронов золотых – 12… – Хирон отрывает глаза от списка. – У кого троны? Сюда разгружайте. – указывает он справа от себя. – Да аккуратней… Так… Один, два, три, четыре… двенадцать.

Первые два кентавра, освободив наконец свои лошадиные спины от обременительной ноши, радостно умчались в чащу.

– Табуреты красного дерева – 25. Давайте сюда.

– Посуда… У кого ящик? Не тряси так, перебьешь же все. Потом сдавать кто будет?

– Они сами все перебьют, как напьются – ворчит неуклюжий кентавр. Тем не менее, он изо всех сил старается больше не трясти дорогие сервизы – боится подвести Хирона.

Пелею до того интересно, что же там такое привезли, и он неосторожно выглядывает из пещеры. Тут же острый глаз Хирона замечает его любопытную белобрысую голову.

– Что стоишь без дела? Иди помогай.

Вдвоем они аккуратно ставят ящик на траву.

– Так, хорошо. Скатерти, полотенца, салфетки восемь дюжин… Это вон тот тюк. Давай сюда

Постепенно на лужайке перед пещерой выстраиваются в довольно ровном порядке столы, стулья, светильники, треножники, ящики с посудой, ковры, гобелены и прочая утварь. Двадцатый по очереди кентавр сбросил на землю свой груз, Хирон отметил последнюю позицию в списке.

– На сегодня это все. – обратился он к Пелею. – Пока расставим, а продукты завтра подвезут.– соображает он вслух.

– Какие продукты? Ты что – обставиться что ли решил? – спросил Пелей, с интересом разглядывая золоченые предметы. Дорогая красивая мебель, запросто сваленная прямо на траву, выглядела довольно странно – не дворец ведь – пещера в лесу. – Где раздобыл-то?

– Боги одолжили. Временно. Свадьбу будут справлять.

– Свадьбу? Кто женится – никак ты, Хирон?

– Нет. Какой из меня жених? Это тебя боги собрались женить. Да не стой истуканом, помоги лучше.

– То есть как это меня? Я не собирался… Я согласия своего не давал. – твердо заявил молодой человек.

– Да кто тебя спрашивать станет… Не собирался он…Уж и невеста подобрана. Так что не порть всем праздник.

– Но это ж произвол. Кто меня может заставить? И почему именно я? – возмущается Пелей.

– Почем я знаю. Мне не докладывают. – досадливо отмахивается Хирон. – Хватит уже. Тут дел нам с тобой до вечера. Чем орать – бери вон стулья и в пещеру – расставлять будем.

– А я сбегу. – демонстративно усаживается Пелей на подвернувшийся золотой трон, решительно ударяет кулаком по подлокотнику. – Где это видано, чтобы вот так, силком… Без меня веселитесь.

– Мебель не ломай. Потом не расплатишься. – осекает его Хирон. И тут же спохватывается. – Ты что надумал? Сбежит он. Разве это дело? А меня, в какое положение ты поставишь меня, Пелей? Да я с тебя теперь глаз не спущу. Это же Зевс распорядился женить тебя – ни кто-нибудь.

– Зевс? – удивляется Пелей.

– Да, сынок. Так что беги, не беги – это, как сам понимаешь, совершенно бесполезно. Лучше смирись. Все не так уж плохо. К тому же невеста твоя – богиня. Не каждый, знаешь ли, день бессмертных богинь отдают замуж за простых людей. Так что тебе повезло.

2.

Что ж, теперь и в самом деле можно сказать – Пелею действительно повезло. До сих пор столько лет мотался он по свету, никому не нужный изгой, лишенный родины, выставленный с позором – сам правитель Эгины царь Эак решительно выгнал Пелея с острова. Причиной тому, как наверное, помнит читатель – убийство младшего брата Фока, совершенное Теламоном и Пелеем совместно. В равной степени виновны они в преступлении, хотя каждый старался спихнуть вину на другого. Впрочем, Теламон сам покинул Эгину, не дожидаясь отцовского гнева. Пелей же, понадеявшись, что побег старшего брата отведет от него самого подозрения, просчитался – далеко не так наивен царь Эак, чтобы поверить Пелею, будто тот совершенно ни при чем.

– Убирайся с Эгины. – приказывает сыну Эак. – И что бы духу твоего здесь никогда не было.

И по лицу царя острова Эгина видно, что решения своего он менять не станет. Ничего не остается Пелею – покидает он остров, пройдя последний раз по тому самому причалу, у которого когда-то встречали мирмидонцы Фока охапками цветов и пением гимна – покидает, что бы больше никогда не ступить ногой на землю Эгины. Таким и запомнили его земляки – худеньким стройным, голубоглазым юношей, с копной светлых волос – поредели те локоны изрядно с тех пор, загрубела, обветрилась кожа некогда юного лица – вовсе не так уж молод Пелей – это мы, вслед за Зевсом, называем его молодым человеком – оно и понятно – что такое десяток – другой лет для бессмертного бога? Уж за тридцать Пелею, а он все мыкается по Элладе в поисках нового дома. Те спутники из числа мирмидонцев, что выделил ему в сопровожденье Эак, давно уж покинули Пелея – кто вернулся домой, на Эгину, кто осел где-нибудь в Афинах или Орхомене – только Пелей все никак не найдет убежища – висит над ним словно Дамоклов меч тяжесть некогда совершенного убийства, заставляя метаться из города в город – и никто не хочет очистить его от скверны, потому как не чувствуется в молодом человеке осознания своей вины – Пелей представляет себя скорее жертвой обстоятельств, чем раскаявшимся преступником.