Читать онлайн Жерново́ бесплатно
Книга
I
. Мною прочитано
Хождение на Барсук
– 1 -
После никому не нужной, как выяснилось в итоге, встречи с главрежем театра засобирался в отпуск. В неожиданный отпуск. На службе меня сильно не тормозили, на то были причины, а Людмила хоть и пыталась, было, отговаривать от поездки в Кузбасс, но она была беременна, им с Вадиком было не до меня. Всё-таки первенец, родители, можно сказать, возрастные, забот полон рот.
Мне и самому поездка была… С Сибирью уже давно ничего не связывало кроме родителей. Хотя, что греха таить, что-то ещё теплилось живое… Да, живое.
И всё-таки ощущение неволи немного поддавливало, отпуск казался ненатуральным. По сути, он таким и был.
За два месяца до…
– Ра-аразрешите, т-товарищ майор?
– А-а… Жерново́… Заходи… Пить будешь?
– Г-геннадий Викторович…
– Я пошутил… Докладывай.
– Вот…
– Что это?
– Как вы п-просили.
– Я не прошу, а приказываю.
– Т-товарищ майор…
– Прочту потом. Ну?..
– Весеннее обострение в разгаре. К-кришнаиты активизировались, п-прочие сектанты. К-конкретики никакой, – гулянья, хором поют, н-ничего серьёзного.
– Хорошо… Что у тебя с отпуском?.. планы есть?
– К-какие там планы в к-конце октября…
– К родителям съездить не хочешь?
– Разве что свежанины п-поесть, – к ноябрьским начинается забой скота. К-кстати, могу и вам п-привезти.
– Обойдусь… Отправишься в первой половине июля.
– Д-да кто же меня отпустит!
– Получишь телеграмму, заверенную главврачом больницы, в которой лечится отец…
– К-как!.. что с ним!..
– Да успокойся ты, в порядке он. Просто телеграмма. Билеты закажем заранее. А теперь вот, – майор положил на стол зелёную папку, – почитай на досуге… Дома почитаешь! Тут никаких секретов и гостайн. В общем, послезавтра в это же время. Соображения и план мероприятий. Времени осталось два месяца, почти два, то есть в обрез.
– …Подождите, Виктор Геннадьевич, т-тут какие-то месторождения, геология… Я-то каким боком! Я же не понимаю в этом ни черта.
– Тебе не надо понимать. Будешь делать вид, что понимаешь. К чему тебя готовили, за психами подглядывать?..
– Оружие да-адите?
– Уймись, капитан, только стрельбы нам ещё не хватало… Оружие дадим.
– Спасибо, т-тащ майор.
– Ага, спасибо… А теперь слушай… Вместо сибирской зимы будет у тебя сибирское лето. Вместо усиления во время подготовки и празднования тысячелетия крещения Руси у тебя опять – что?.. – правильно, сибирское лето и мамины пироги под водочку. Эх, сам бы поехал, да ведь кому-то надо Родине служить…
– Я служить никогда н-не отказывался.
– Ладно, всё, пошутили и будет… Проваливай, мне работать ещё. Дверь за собой прикрой.
– Есть п-прикрыть, т-товарищ майор.
– Через два дня план мероприятий на стол!..
– Алё, Н-наташ, вы дома?
– Мы с Алёнкой дома. А что?
– А Ха-азарин?
– На службе ещё. Что хотел?
– С А-аркашей п-переговорить.
– На работе не наговорились…
– Наташ, ты ч-чего… Он же в п-пятое п-перевёлся.
– Ой, все вы менты одним салом…
– Я н-не понял… Что опять!
– Да ничего… Сутками не вижу твоего Хазарина.
– А т-ты чего хотела, мать, к-когда за мента замуж выходила!
– Сашка, не зли.
– Н-не злю.
– Злишь.
– Н-не злю.
– Злишь, а у меня потом молоко пропадёт.
– Наташ, ну па-прости… Он домой сегодня собирался?
– Обещал. А чего на работу не позвонишь?
– Нет его.
– Вот я дам ему… Саш, может, приедешь?
– Мне добираться ч-час почти.
– Приезжай, у нас переночуешь, заодно с Казариным поговорите. Дома же не ждёт никто. Или ждёт?
– П-приеду. По дороге купить что к чаю?
– Смотри сам… Всё, я пошла, Алёнка плачет.
Я уже начал клевать носом, когда прозвенел звонок. Наталья метнулась ко входной двери.
– …Аркаша, ну как тебе не стыдно…
Аркашкин что-то бубнил в ответ, слов было не разобрать.
– …Сашка тебя уже четыре часа ждёт. У тебя совесть есть?..
Бу-бу-бу-бу…
– …Иди уже, охламон… Да в ванную сначала, умойся… глаза б мои на тебя не смотрели…
– Сань, коньяк будешь?
– Ха-азарин, а может уже харе?
– Не ссы, Иваныч… давай стакан… Засекай время… пять минут.
– До чего?
– Сигаретку дай…
– На… К-кури дурак, получишь рак.
– …Вот смотри… – Аркашка затянулся, – после портвешка что надо?.. Повысить градус. Понял?.. Ещё пара минут, и буду как стёклышко.
– Д-дурак ты, Ха-азарин, печень посадишь.
– Давай ещё по маленькой… – Казарин зажевал дольку лимона. – Чего пришёл?
– Ладно, п-пойду…
– Сань, ты чего… Обиделся что ли?
– Т-терпеть т-тебя ненавижу пьяного.
– Сань, я полтора суток почти на ногах. Сам же знаешь, что в городе.
– Ладно, па-проехали… Я скоро отлучусь на некоторое время.
– Куда собрался?
– Н-неважно.
– Надолго?
– Недели на три-четыре, может пять от силы.
– В отпуск что ли?.. Так у тебя в октябре, кажется.
– Не в отпуск… так, п-по делам.
– А Брукса куда, с собой возьмёшь?
– Куда с собой!.. За этим и п-приехал.
– Люське оставь.
– Ага, Люське! Ей рожать скоро.
– А-а… точно… Мне что ли хочешь?
– Аркаш, он т-тебя знает, Ташку тоже. Возьмёшь, а?.. Его к-кормить один раз в день можно, гулять утром и вечером.
– Блин, Иваныч… Погоди, сейчас принесу…
– К-куда! Хватит уже.
– Сядь и не отсвечивай катафотами… Барыга подогнал один… вроде не палёный.
– Ну так как?
– Ладно, привози. Ташка всё равно с малой дома сидит, присмотрит.
– Спасибо, Аркаш… А давай ещё по одной?.. Действительно не палёный.
– А ты думал! Фирма веников не вяжет.
– Аркаш, а жизнь-то налаживается, а?
– О, заикаться перестал. Хорошо пошла… Наливай.
– Не гони лошадей, успеем, вся ночь впереди.
– Алё, у меня отгул. А ты?
– У меня библиотечный день.
– Ты кого лечишь, мышь канцелярская?
– Серьёзно, говорю. Сначала в Инженерный, в архивы, потом в Публичку. Заскочу минут на двадцать-тридцать, отмечусь, и домой.
– Надо Ташке сказать, чтоб ложилась, а то сидит, поди, дожидается, когда угомонимся… Слышь, Сань, а давай в шахматы?
– Расставляй. Давненько я тебя не драл.
– Ну, эт как поглядеть, кто кого драл.
– Сейчас поглядим… Пешки бери.
– …В какой руке?
Я ткнул пальцем в сжатый кулак.
– В левой.
– Блин!.. Как ты это делаешь?
– Аркаша, это называется мастерство… Ну всё, капец тебе, Хазарин.
И я сделал ход ферзевой пешкой.
– 2 -
Полтора месяца пролетели как один день, даже выспаться удавалось не всегда. С Казариным виделись раза три, наверно, дома у них не появлялся с мая. Правда, на службе не напрягали, догадывались, что человек я временный, – до очередного звания, потом перевод в прокуратуру, что и было основной задачей после окончания института. Ещё повезло с операми. Народ подобрался компанейский и отзывчивый, с ментовским юморком, – и нальют, при случае и морду набьют. В общем, всё как у людей, хотя себя людьми считали наполовину. Я их понимаю, сам опером лямку тянул не один год. Чуть умом не тронулся.
В отделе, конечно, появлялся урывками между библиотекой и "Рудгеофизикой".
Существовал в режиме "не спи, а то замёрзнешь", – в пять утра с Бруксом пробежка в рощицу за Выборгским шоссе, отстрелял полобоймы, и домой. Завтрак, потом в сорок третье на Горьковскую или сразу на Гоголя одиннадцать. Общался с технарями, – рабочие, инженеры, набирался новой совершенно для меня информации, от количества которой тошнило как при пищевом отравлении, не говоря уж о постоянной головной боли. Конечно, девяносто процентов выветрится из бестолковки через несколько недель. А мне больше не надо было, да и десяти процентов хватило бы за глаза и за уши. И утешал скорый выход "в поле".
– Виктор Геннадьевич, ра-азрешите?
– Заходи, капитан. Как успехи?
– Устал.
– На том свете отдыхать будешь. Подвижки есть?
– В целом, я г-готов.
– Жерново́, ты завязывай со стрельбой, Контору разоришь на патронах.
– Никак нет, не ра-азорю, т-товарищ майор!
– Хватит уже… Как результаты?
– Хорошо, тащ майор!.. Мне бы ещё в т-темноте пострелять…
– По кому стрелять собрался, боец?
– Т-товарищ майор…
– Ладно, завязывай, я сказал, сигналы поступают.
– Есть за-авязывать!
– Садись… Бумаги у рудокопов выцыганил?
– Т-так точно, выцыганил.
– Хорошо… Удостоверение… – майор небрежным жестом кинул передо мной красные корочки, – билеты на шестнадцатое июля. Нормально?
– Самая жара.
– Переживёшь… Деньги… Много не пей.
– Виктор Геннадьевич…
– А то я ментов не знаю.
– П-по жаре пить – себя не любить. Да и… это… не до пьянок будет.
– Надеюсь… Контакт в Кемерове… адреса для отчётов… каждые два дня, отправлять будешь из разных отделений, чем больше – тем лучше. Раз в неделю плюс сорок восемь часов доклад по межгороду.
– Оружие?
– Сдашь командиру экипажа, в Новосибирске вернут. Дальше автобусом, это ещё часов пять… или четыре… Не помню.
– А как?..
– Документы оставишь в камере хранения Толмачёва. На обратном пути заберёшь.
– Камеры п-проверяются через т-трое суток!
– В нашу камеру, не переживай.
– Что с билетами на автобус?
– Отправляются каждый час, купишь прямо на автовокзале… Да, ещё… По приезде сразу доложись, мне наверх семафорить. Ферштейн, "боец невидимого фронта"?
– Яволь, герр майор!
– Всё, Саша, прощаемся… Возвращайся, а то мне орден не дадут. Или медаль хотя бы.
– Д-да ладно вам, на курорт, м-можно сказать, еду.
– Знаем эти курорты… Отцу привет передавай.
– Ему не п-понравится.
– Ничего, переживёт. Я же с уважением, как к старшему товарищу.
– Хорошо, п-передам.
– Всё, проваливай, мне ещё работать…
– Товарищ майор, ра-азрешите вопрос?
– Слушаю, внимаю.
– Какие мои п-перспективы в милиции?
– Не дёргайся, голубь сизокрылый, побудь старлеем. В стране грядут серьёзные перемены. И чем больше звёзд, тем больше с ними проблем. Оно тебе надо?
– Да как бы нет…
– А на нет и суда нет. В деньгах пока не нуждаешься, надеюсь?
– Слава Богу…
– Ну вот и закрыли тему. Посиди в дознавателях, набирайся опыта.
– К-куда больше…
– Скучно стало?.. Перетащим в опера, вспомнишь молодость.
– Лучше в участковые.
– Мечтай молча… Ну всё, Жерново́, иди. В аэропорт не приеду.
– Сань, когда обратно?
– В первой половине августа, если сложится.
– А если нет?
– Аркаш, ну что ты как маленький… Поживём, увидим.
– На днюху, значит, не ждать.
– Не ждать…
Мы сидели на втором этаже в пельменной на Невском, напротив метро "Маяковская". Заказали ещё по пятьдесят.
– К нам зайдёшь?
– Зачем?.. с Бруксом повидаться?.. Завтра из дома на такси прямо…
– Ты так и не сказал, – едешь или летишь.
– Предположим, еду. Тебе-то что за дело?
– Темнила ты, Саня… Что за секреты?
– Аркаш, завязывай уже, пять лет одно и то же.
– Вот как из Ташкента вернулся, тебя как будто подменили.
– Алё, гараж! Мы с тобой только в восемьдесят третьем познакомились.
– Мужики говорили.
– Слушай больше мужиков разных.
– Это наши пацаны разные? Ты за метлой следи, друг.
– Хазарин, что за наезд?.. от перенедопития?
– Ладно, проехали…
В молчании просидели минут пять, уткнувшись в тарелки…
– Аркаш, у тебя с барыгой тем контакт постоянный?
– У меня много контактов.
– Ну, который коньяком тебя снабжает… снабжал.
– И сейчас дома есть. Может, зайдём?
– Для меня закажи несколько бутылок.
– Сколько?
– Пол-ящика, если можно.
– Так зайдём всё-таки?
– Деньги вот за коньяк… и Бруксу на еду.
– Ну так зайдём или где?
– Мы датые уже, что Ташка скажет…
– А ты с ней на своём языке, типа, – На-аташ, м-мы типа чу-чу-чуть п-п-прибухнули… Блин, почему ты бухой не заикаешься никогда, а?
– Как ты надоел… Ладно, пошли.
– Давай Наташке пельменей с собой возьмём! Она местные уважает. За десять минут не остынут.
– Ну ты, Хазарин, придурок…
– Это, Саня, вторая линия обороны.
– В смысле, вторая?
– После тебя.
– …Наташа-а! Мы пришли! Пельмени горяченькие тебе принесли.
– П-пельмени, г-говоришь… П-п-прибухнули, говоришь…
– …Таш, ну ты чего… чего дразнишься.
– Сашка, молчи, влетит обоим … Проходите уже, клоуны… оба… Брукс, встречай пьяного хозяина! С пьяным другом.
В Новосибе бывал смолоду, да и то проездом, можно сказать, связанных с ним воспоминаний почти никаких. Поэтому маршрут выстроил заранее по простой схеме. Через час получил багаж и на такси махнул в сторону Коммунального. Спустился к пляжу, окунулся в утреннюю Обь, попрыгал, вытряхивая воду из ушей.
Спустя ещё полчаса был в Сухом Логу, где находилась известная на правом берегу пельменная. Плотно позавтракав, я двинул на автовокзал.
Жизнь налаживалась.
– 3 -
– Проходи, капитан, располагайся. Как добрался?
– Устал, т-товарищ капитан, больше полсуток в дороге.
– Где остановился?
– Ещё не решил, думаю, в г-гостинице.
– Думает он… Ладно, к вечеру что-нибудь организуем.
– Я д-думал…
– Опять думал?
– Т-товарищ капитан, меня два месяца готовили к поездке.
– У нас тоже заготовки имеются… Есть хочешь?.. Идём, тут хорошая столовая. Ты по этому делу как? – капитан щёлкнул в район кадыка.
– Н-не возражаю.
– Вещи в угол кидай, и за мной.
На раздаче взяли по два шницеля с картофельным пюре, компот и по совету капитана солянку ("бери-бери, пальчики оближешь"), в нагрузку добавил стакан сметаны.
– Ну, капитан, за знакомство. Шергов. Иван Шергов.
– Александр Жерново́…
Коньяк был армянский "три звезды", очень даже неплохо по нынешним временам.
– Н-неплохо вы устроились. У нас т-такого добра днём с огнём.
– Перебирайся, заживём. Служба не пыльная, начальство из центра бывает редко, иностранцы все на учёте, под полным контролем.
– Отвык я от сибирского к-климата, сухо для меня.
– В каком смысле отвык! Ты здесь бывал?
– Я в Тогучине родился, школу закончил в К-кузне.
– Нихрена себе… Земляк! А в Ленинград как попал?
– П-после учёбы.
– Академия?
– В-военный институт, выпуск семьдесят восьмого.
– Ну ты даёшь… Сань… извини, ничего, что я по-простому?
– Н-нормально, Вань, мы же ровесники.
– Давай ещё… за земляков.
– П-под соляночку лучше бы водочки…
– Сань, не дави на больное. Местная водка того, малость не того.
– У вас т-тоже?
– Ну, а как ты хотел, если у командиров резьбу сорвало.
– Вань, не боишься при мне т-такие ра-азговоры разговаривать?
– Не боюсь… ты же не стукач.
– П-почему так считаешь?
– А вдруг я экстрасенс?
– А се-ерьёзно?
– Ладно, будет и серьёзно… Доел?.. На воздух выйдем.
Расположились на скамейке во внутреннем дворе управления. Закурили. Минуты три наслаждались тишиной и воробьиным треском.
– Я почти два года занимаюсь этим делом… полтора. Группа небольшая, конечно, но не в этом дело.
– Извини, Вань, п-перебью… Это ваша ра-азработка или сверху?
– Родная.
– Учту… П-продолжай.
– Сделали запрос… попросили человека из Москвы… ну… со стороны чтобы.
– За-асланный ка-азачок?.. А вы что, своими силами не справляетесь?
– Справляемся… справлялись… – Иван помолчал, кинул взгляд в мою сторону. – Был у меня опер, вольный охотник вроде тебя. И сплыл.
– Давно?
– В апреле.
– Т-так… ве-ернёмся выше… Запрос был в Москву, а прислали меня. П-почему, как думаешь?
– Им из погреба видней… Ты раньше в Москве работал?
– П-проездом, был в составе следственной бригады. Недолго. Да и то больше в Средней Азии. До этого п-прошёл спецкурс п-по оперативно-розыскной.
– Во как… тепло, значит, любишь.
– Не то, чтобы да… П-переношу легко.
– Вот, значит, в апреле… А сейчас вторая половина июля.
– К-команду дали в мае, два месяца на п-подготовку.
– И как, подготовился?
– П-понятия не имею, будем смотреть по обстановке.
– Ну вот смотри… Он выдвинулся в сторону Новокузнецка… Карту знаешь?
– Изучил.
– Это хорошо… Там по дороге всего полным-полно. И карьеры, и геологоразведочные партии, не говоря уж о городах. Белово, Киселёвка, Прокопьевск…
– К-киселёвка?
– По-старому. Сейчас Киселёвск.
– А, ну да… п-припоминаю.
– А ещё земляк, с печки бряк…
– Не пы-ыли, Вань, я уехал п-пятнадцать лет назад. А до этого, думаешь, сильно родными краями интересовался?.. Да меня па-апа родный от горшка к службе готовил.
– А кто наш папа?
– Отставной.
– Ты, значит, потомственный у нас… Блатной, выходит?
– Т-тебе бы т-такой блат… Па-апаня целую операцию провернул по внедрению меня в К-контору.
– Так, зёма, замолчь. Поехали ко мне, там поговорим.
– А здесь?
– Сегодня будем пить и говорить. Одновременно.
– Друг у меня есть, п-питерский. Один в один как ты. В шахматы играешь?
– А ты как догадался!
– Ну ка-апец… Аркаша вылитый.
– Аркадием зовут?
– Ха-азариным его зову.
– Сань, давай за вещами, и домой… Сигареты есть?.. А то мои…
– Блок "Мальборо".
– Всё, бегом-бегом-бегом, не будем время терять.
– Я из пистолета научился стрелять раньше, чем из рогатки.
– Силён.
– Мы несколько лет прожили в деревне. Там за околицу вышел, и стреляй, сколько влезет.
– Из табельного?
– У отца три наградных.
– А у тебя?
– Нету.
– Что ж так-то…
– Да вот так.
– Слушай, Сань, у тебя план есть какой-никакой или на шару?
– На шару бывает только шаровая молния.
– Кемерово мы окучили, как смогли, здесь ловить нечего.
– Значит, придётся по известному маршруту.
– Нет, так тоже не пойдёт. Тебе надо в Новокузнецк, потом в Прокопьевск, там мощный научно-исследовательский институт со своей лабораторий, экспериментальным производством.
– А в Кузне что?
– Металлургический центр. Может, там что найдёшь.
– У меня в списке ещё три точки… Бачатский карьер…
– Там что тебе делать!
– На людей посмотрю, себя покажу.
– Ладно, дело твоё … Что ещё?
– Больше всего меня интересуют Тяжинское месторождение и Тисульское.
– Значит, всё-таки золото… Я так и знал.
– Вань, а чем вы тут занимались?
– Уже, можно сказать, ничем. Вся работа насмарку. Дела…
– Не колчаковское же золото искали.
– Ещё издевается…
– Я пошутил, Вань, не обижайся.
– А если кроме шуток, давай откроем карту… Ну, посмотри, где твоя Кузня, а где Тисуль. Тяжинский ещё дальше на северо-восток.
– Что тогда искал твой человек на юге?
– Перерыли все бумаги. Ничего.
– Тогда я сначала всё-таки на восток, а потом сразу в Новокузнецк.
– Сюда не заедешь?
– Как карты лягут.
– Бачаты оставишь на сладкое?
– Если успею. В любом случае зимовать у вас не собираюсь.
– Заодно с родителями встретишься.
– Само собой, поэтому и приехал, наверно.
Налили по восемьдесят.
– Сань, ты вот так, в костюмчике отправишься?
– На тебя рассчитываю.
– Ладно, экипируем по полной, из конторских закромов. В магазинах-то хоть шаром покати.
– Ну что, покурим и спать?
– Действительно, пора на боковую, времени полно.
– Темнеет рано…
– Отвык?
– У нас в это время уличные фонари не включают ещё.
– Зато у нас выспаться нормально можно.
– Эт точно.
– 4 -
Капитан Шергов стоял возле новеньких "Жигулей" вишнёвого цвета. Увидев меня, помахал рукой и бодрым шагом подошёл к автобусу.
– Ну что, турист, накатался?
– Обязательную п-программу откатал. Устал к-как собака.
– Как наши дороги?
– Скорей уж направления.
– Рюкзак в багажник, не хочу салон пачкать.
– Может, и меня т-туда же?
– Поехали, Жерново́, нам через весь город почти переться.
– Сейчас бы в душ и п-подремать пару часов.
– Будет и душ тебе, и кофе с коньяком.
– Куда едем?
– Жена вернулась от тёщи, так что поживёшь в служебной… Не переживай, условия хорошие, только с едой уж извини.
– А сын где?
– В пионерском лагере, ещё месяц будет.
– Я ни разу в лагере не был… В смысле, в таком качестве.
– В каком был?
– Не важно… Вань, п-притормози, а?
– Это филармония.
– Я знаю.
– Ходили как-то с женой, понравилось не очень.
– Московский классический балет…
– Любишь балет?
– Не всякий… Был на их спектакле "Сотворение мира", восемь лет назад. Ладно, проехали…
– Странный ты сегодня какой-то… Случилось что?
– Ничего. Как и не ездил никуда.
– Голый васер?
– Теперь, Шергов, это уже не наша забота.
– Сань, смотри, уложился за неделю… за восемь дней. Так?
– Ну так.
– Смотайся к родакам, недельку отдохни, а потом на рыбалку махнём.
– На какую ещё рыбалку!
– Томь, Кондома, Чумыш. Выбирай на вкус.
– Вань, дай отмокнуть после дороги, ничего сейчас не соображаю.
– Ну как предложение?
– Подумаю…
По Химиков доехали до Комсомольского проспекта, повернули направо и остановились у второго подъезда со стороны двора.
– Третий этаж… Квартирка небольшая, две комнаты, мебель новая, чистое бельё, холодильник я забил… Да, на всякий случай, – из подъезда есть второй выход, прямо на проспект.
– Мне-то зачем!
– На всякий пожарный.
– П-принято… Вань, я в душ, п-приготовь что-нить на скорую руку… Т-ты в контору сегодня поедешь?
– Приготовлю… Сколько у меня времени?
– Двадцать минут максимум.
– Двадцать так двадцать, время пошло́… Да, ещё, Саня!.. До Томи полчаса ленивым шагом отсюда, удочки привезу.
– Ты был прав, смысла в поездке ноль. Однако у меня отчёты. Наваляют, конечно, по первое число. Но вы-то полтора года здесь кувыркались, а я один.
– Вот и я думаю… зачем тебя посылали одного…
– Вы запрос делали?.. Делали. Ну и вот.
– Да ладно, запрос… отмазка была. Ясен перец, что не ясен, откуда протекает.
– Па-протекает это хорошая мысль, надо подумать… Вот скажи, Вань, на полках пусто, а меня встречали как персидского шаха.
– Боятся.
– Кого, меня?.. Ты с дуба рухнул.
– Контору.
– Э, Вань, тут ты не угадал ни разу.
– Поясни.
– На, смотри… – Я положил на стол журналистское удостоверение.
– Газета "Смена"?!.. Что за цирк!
– Ещё вот… "верительные грамоты" от "Рудгеофизики".
– Сурово.
– Фирма, Вань, веников не вяжет. А Контора тем более.
– Понятно… стратегический ресурс и всё такое.
– Только вот, предполагаю, спугнули вы золотодобытчиков, без спецоперации не разобраться.
– Спецура здесь, в Кузбассе?.. Если знаешь, кого искать, шансы есть, а так… Давай по пятьдесят… Что дальше, в Кузню?
– Да, я думаю, на неде…
Договорить я не успел, хватило лишь отвернуться от стола, и на пол хлынул поток смеси еды и коньяка. Меня мгновенно скрутило, и я упал на бок, поджав ноги к груди. В глазах забегали мурашки, я начал терять сознание.
Дальше всё как в тумане… Голоса какие-то, чувствовал, что меня куда-то тащат… кто, куда, совершенно непонятно. Белое пятно… опять голоса… женский голос, как будто знакомый, из прошлой жизни.
По всему телу разлилось приятное тепло, я начал видеть очертания комнаты, белое пятно превратилось в больничный халат…
– Я не могу… нельзя в больницу мне… у меня мама…
– Товарищ капитан, вы можете с ним остаться?.. – Приятный женский голос. – …Хорошо, отправляйте машину, я посижу… Больной, вам нельзя волноваться, успокойтесь, всё позади.
Потом снова голоса в коридоре…
– …Да мы вместе ели, Анна…
– Анна Владимировна.
– Анна Владимировна, вот Богом клянусь, – вместе пили, вместе ели. Перед этим больше трёх часов был в дороге.
– Ладно, успокойтесь, никто вас ни в чём не упрекает… Промывание сделали, полежит под капельницей, всё будет хорошо.
– А я?
– Езжайте уже прочь, без вас разберусь… Ключи оставьте, могут понадобиться. До свидания… До свидания, я сказала!
Первая мысль по пробуждении – хорошо, успел душ принять, а то пахло бы от меня как от козла.
– Доброе утро, больной. Как ваше самочувствие?
– Спасибо, доктор, вчера было на-амного хуже. А что это было?
– Мне бы тоже хотелось это знать. Чем вы могли отравиться?
– Что с Иваном?
– Вы о своём здоровье должны думать… Иван Николаевич в полном здравии.
– К-как же так… Не мог он меня та-травануть.
– Не мог, иначе меня бы здесь не было, вас тоже, Александр Иванович.
– В к-каком смысле?
– В общепринятом, Саша.
– Па-простите, мы знакомы?
– Давайте уже пить кофе.
– Мне можно?.. знаете, п-после отравления…
– Сами сможете?
– Д-да, конечно… отвернитесь, п-пожалуйста…
Доктор вышла из комнаты. Я надел треники, футболку. На кухне пахло свежезаваренным кофе и выпечкой.
– Булочки вам пока нельзя, хотя бы до вечера, а кофе вот… С сахаром?
– Да, д-две ложки… ложечки.
Захотелось чего-то… что-то здесь было не так.
– Анна Владимировна…
– О, вспомнили моё имя!.. Можно просто Аня.
– Аня… Анна… Па-простите, фамилия Булычёв… Булычёва… ни о чём вам не г-говорит?
– Саш, это я… Ты же обещал, что однажды мы встретимся.
– 5 -
Это было странное лето…
После диплома и получения настоящих погон я поехал к родителям. Через неделю безделья понял, – надо придумать себе занятие, не связанное со службой.
– Саш, нужны деньги?
– Не п-помешают, конечно…
– Ясненько-понятненько… друзья, значица, уже надоели.
– Па-ап, к-какие друзья…
– Ну что тогда посоветовать… Женись!
– В двадцать лет?.. Папа!..
– Ты как с отцом разговариваешь!
– Я слова ещё сказать не успел.
– А что подумал?
– Ну всё, ка-апец, п-пришёл к родному отцу за советом…
– Ладно, сядь… Да не булькай ты, что-нибудь придумаем…
– Ага, п-придумает он…
– Не он, а папа. Говорю, значит, придумаем… Какие планы на вечер?
– В т-театр пойду.
– Надеюсь, в драматический?
– П-пап, у нас есть другой?
– Слушай, сын, закажи-ка ты межгород на завтра.
– Опять в Москву собрался… успокоился бы ты, пап, хватит уже.
– Молчи, несчастный, не хочешь жениться, – найдём тебе дело, ещё спасибо скажешь… Поедешь в Кемерово, надеюсь.
– А че-ерез восьмёрку позвонить?
– Туда не дозвонишься. Бери адрес и дуй на телефонную станцию.
– Пап, на дворе конец семидесятых. Закажи на домашний.
– Дядя Саша, ты дурак? – отец поморгал и открытыми ладошками дважды похлопал себя по ушам.
– Ладно, схожу.
– Бегом, я сказал!.. А потом в театр.
– В театр… в театр… Да не хочу я ни в какой театр… театрала нашёл…
Через два дня с родителями присели на дорожку, и ночной лошадью я отправился в Кемерово.
Пара дней ушла на оформление санитарной книжки. Так впервые увидел, что подлог документов это нечто вроде старой национальной забавы. Последний штамп "Годен к работе" отцовский друг поставил, перегнувшись через стойку регистрации, пока я заигрывал с регистраторшой. Ой, дура…
"И эти люди запрещают мне ковыряться в носу…"
– Исключительно для пользы дела! Ты ведь здоров, да? – и он хитро мне подмигнул.
"Ну и друзья у папани… хулиганы в погонах".
Перед отъездом устроили мне настоящие проводы. С водкой, шикарной закуской, с песнями и танцами. Я что-то играл на гитаре, потом пальцы перестали слушаться, и гитару взял дядя Петя. Потом он взял баян…
Проснулся с головной болью и диким сушняком во рту.
Утренний моцион, капустный рассол и горячие щи для прочистки мозгов. А через три часа я уже ехал в пригородном автобусе.
Вот так я оказался в зоне отдыха "Сосновый бор" на должности воспитателя пионерского лагеря.
Мы прогуливались вдоль набережной. Аня обняла мою левую руку. Мне было тепло и приятно.
– Саш, как ты оказался в лагере?
– Это всё папа.
– Он жив?
– Да, и мама жива.
– Ну так что с папой?
– Он устроил. Все дела мои устраивал, всю жизнь.
– Папенькин сыночек?
– Ань, вот лучше бы тебе не знать, как папенькиным сыночкам достаётся.
– А что же он… Мог бы и нам устроить.
– Он ничего не знал… Я маме только рассказал.
– А кто у нас мама?
– Твоя коллега, педиатр.
– Ну что я, клещами из тебя должна вытягивать, Саша! Десять лет прошло.
– Мама сказала, что я дурак.
– Хорошая женщина, мудрая.
– Аня, перестань.
– Пойдём, мороженого купим. Хочу пломбир.
– Пломбир так пломбир…
– А давай по две штуки возьмём! Или лучше по три.
– Не успеем съесть, растает.
– Мы в газету завернём и дома всё слопаем.
– Дома?
– Ну мы же домой сейчас.
– Да я как-то…
– Будем считать, что ты меня долго уговаривал… Ну идём, Саша, седьмой час уже, у нас мало времени. Не тормози, Александр Иванович, мне давно не семнадцать лет.
– Знаешь, Ань, сегодня моя жизнь разделилась на до и после. Я не смогу быть прежним.
– И не надо, я буду любить тебя таким, как ты сейчас.
– Любовь… это так громко… до звона в ушах.
– Позвенит и перестанет… Саш, кофе хочешь или чай?.. Сухое вино есть.
– Сухое?
– А что!.. Разве мы не заслужили?
– Аньча, прекрати!
– Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
– А ты сегодня работу прогуляла.
– Мне можно.
– У тебя какое-то особое положение?
– Я взяла отпуск.
– Когда ты успела!
– Вчера.
– Так ты, выходит, заранее всё просчитала.
– Ты подлец и негодяй, Сашенька, ты бросил меня десять лет назад…
– Я тебя не бросал.
– Помолчи… Ты оставил бедную влюблённую девушку.
– Ань, напомни, пожалуйста, кто из нас не приехал на встречу.
– На свидание.
– Хорошо, пусть так.
– Ты на свидание пришёл с цветами или как всегда с шоколадкой?
– Аня, ты не пришла!
– Меня не отпустили родители. Сказали, пока глупостей не наделала… Ну и так далее…
– А я виноват! Нормально наши пляшут…
– Ты мог хотя бы попытаться меня найти.
– Как, Анюта! Я даже адреса твоего не знал.
– Имя знал, фамилию; знал, что у меня старший брат, твой ровесник.
– Прости, Ань, прости…
– Ладно, чего уж там…
Пару минут помолчали, каждый о своём… или о нашем.
– Ты замужем?
– Вышла после третьего курса.
– Недолго ты горевала.
– Заткнись. И не зли меня, прошу… Дочке пять с половиной. А ты?.. дети?
– В разводе, третий год пошёл.
– То-то, я смотрю, горячий какой.
– Ань!..
– Да ладно тебе, взрослые люди.
– На кого дочка похожа?
– На тебя.
– Ты с ума сошла! Так не бывает.
– Вот я тоже так думала. А увидишь – в обморок упадёшь.
– А что твои?..
– Ничего, тебя же никто живьём не видел.
– А мама?.. Она ведь приезжала на родительский день.
– Точно! Как я могла забыть… И ничего мне не сказала ни разу… Да всё равно теперь, мужу всё равно, родителям ещё ровней. Только мне… И я не горевала. Я всегда тебя любила… Права была твоя мама, ты дурак.
– А что сейчас?
– Закончится командировка, ты уедешь и будешь помнить меня всю оставшуюся жизнь. Как я тебя.
– Может, что-нибудь поменяем?
– Зачем?.. чтобы всё испортить?
– Уходи…
– Ага, сейчас… бегу и тапочки оставила… Я отпуск просто так брала?
– Завтра уезжаю в Новокузнецк, к родителям.
– Вот и хорошо. На поезде, надеюсь?
– Какая разница… На поезде.
– Утром соберу вещи, заеду за дочкой.
– Ты с ума сошла!..
– Саш, если помнишь, в тебя были влюблены все девочки нашего отряда. А достался ты мне, ещё тогда… Не спорь, прошу, едем вместе. Хочу познакомиться с твоей мамой.
– 6 -
– Здравствуйте… Аня.
– Очень приятно… Ирма Андреевна.
– Саша, поздоровайся с бабушкой…
– Александра… Вы мама Саши?
– Да, я его мама. А ты давно с ним знакома?
– Мне мама про него рассказывала, когда я была маленькая.
– Проходите в дом, сейчас на стол соберу… Сашенька, ты не устала?.. может, попить с дороги хочешь?
– Я потерплю… А где Сашина комната?.. Можно я там посижу?
– Можно, конечно, девочка моя… проходи…
Мамины глаза надо было видеть. И мои тоже. Это у нас семейное.
– Ань, что это было?
– Это жизнь, Саша… Можно водички?
– Идём.
С ночной рыбалки вернулся отец, запахло удочками и сапогами. Красные от бессонницы глаза, но весёлые, почти радостные. Зная папаню не один десяток лет, предположил, что скучно не будет никому.
Скучно не было.
– Ну, молодёжь, за вас! Чтоб у вас было всё, чего не было у нас.
– Спасибо, пап, и за вас тоже, всенепременно.
– Мать, покажи девочкам фотографии, мне с сыном потолковать надо. Ты меня поняла?
– Рассказывай.
– Что именно?
– Всё. По порядку.
– У меня командировка, выдалась свободная неделя. Побуду с вами и назад, в Ленинград.
– Побудешь или побудете?
– Это второй вопрос?
– И второй, и третий.
– Понимаешь, пап, Аня моя старая знакомая, десять лет назад…
– Так, стоп! Та самая Аня?..
– Откуда ты знаешь!
– Сын, ты дурак?.. У матери от меня секретов нет.
– Почему ты мне тогда ничего не сказал!
– Зачем?..
– Ну… не знаю…
– Точно дурак… Саша твоя дочь?
– Нет, конечно. Ей пять, а с тех пор мы не виделись.
– Хм… странно…
– Что?
– Да так… мысль одна…
На кухню прибежала Александра.
– Сашенька-Саша, смотри, у бабушки Ирмы есть мои фотографии. Только они испортились.
– Можно глянуть?..
Со всех пожелтевших от времени детских фотографий на меня смотрела Александра. Я не мог поверить своим глазам. Вот и доверяй после этого медицине… или генетике.
Потом гуляли по вечернему городу. Сашка щебетала без умолку. Слава Богу, родители остались дома. Не представляю, как бы они чувствовали себя в этой ситуации.
А мне хотелось называть её дочкой. Ума хватило. Не сорвался ни разу.
Следующий день оказался шкатулкой с сюрпризом. Главный корень в слове – сюр.
Мама подбила девок, и они на два дня уехали в Малышев Лог, где у нас когда-то была дача на берегу Кондомы.
Дачи давно нет, но у родителей там осталось много друзей. А тут разные ягоды пошли, и мама решила побаловать ребёнка свежими витаминами. Она искренне считала Сашу своей внучкой. Разубеждать её было бесполезно – Саша была точной копией меня в её возрасте.
Папа же решил поправить линию судьбы. Как всегда неожиданно и радикально.
– Саш, надо поговорить…
Не сын, а "Саш"?.. Предчувствие не обмануло.
– Тут такое дело… У тебя время есть?
– Смотря для чего.
– На сколько можешь задержаться?.. Давай сразу по максимуму.
– Пап, если по делу, говори сейчас.
– Я не по делу выступал?
– Ну хорошо… Две недели у меня есть. Но за две недели здесь я с ума сойду, не говоря уж об Ане с ребёнком.
– О девочках и речи быть не может, их надо отправить в Кемерово.
– Отвезу… Что по делу?
– Вернёшься – поговорим, не хочу, чтобы начал себя накручивать, девки почуют. Оно тебе надо?
– Да какая разница… почуют, не почуют…
– Дурак ты, сын, как есть дурак. Ты за них отвечаешь. Я же вижу, как Анька тебя любит… Ни черта не понимаю в вашей жизни… как такое может быть.
– Пап, сделаю. Когда они вернутся?
– Ждём послезавтра, потом за ними, если что.
– Одним днём тогда, туда и обратно.
– Неправильный ответ. Ты должен предусмотреть и то, что больше никогда в своей жизни их не увидишь.
– Мы потеряем время.
– Ты меня не слышишь. Делай, что говорю, капитан, приказы не обсуждаются.
Через два дня сюр продолжился.
– Мы никуда не поедем.
– Аня, думай, что говоришь.
– Саша, я всегда думаю, потом говорю. А потом делаю. Я тебе шоколадку до самой смерти вспоминать буду.
– Вот давай ты сейчас немного подумаешь о ребёнке.
– Останется с твоими родителями, если что. Ирма Андреевна, между прочим, души в ней не чает.
– Да что за дурдом-то такой!..
– Питаться надо было правильно, родной, и нас бы здесь не было. Никогда. Что, шоколадка боком вышла?
– Анюта, ну пойми…
– Ничего сейчас не хочу слышать. Всё, разговор окончен… Что сказал папа?
– Надо ехать.
– Куда?
– Часа два… два с половиной. Электричка, потом по городу.
– Я невнятно выражаюсь?
– В Прокопьевск.
– Ты раньше там бывал?
– Четыре года назад, с женой катались по разным достопримечательностям.
– Вот и меня прокатишь.
– Могут быть проблемы.
– Серьёзные?
– Скорей всего.
– Тогда мне сам Бог велел ехать с тобой. Я всё-таки врач.
– Но не военврач.
– Плохо ты меня знаешь… Там же больницы приличные есть?
– Не деревня, тем более, по слухам, одна из лучших в стране травматологических клиник.
– Хорошо. У тебя документы с собой?
– Служебные?
– Да!.. Какие могут быть ещё!
– Только журналистское удостоверение.
– Так ты у нас и журналист ещё, оказывается… Господи помилуй… Ладно, хоть что-то.
– Зачем тебе?
– А кто мне аптечку соберёт по списку безо всяких рецептов?
– На месте придумаем.
– Мама!..
– Что мама!
– Твоя мама нам поможет.
– Не хотелось бы её в это дело впутывать.
– Она врач, значит, она всегда в этом деле. Хоть у папы спроси.
– У моего папы.
– Какая разница, Жерново́… Всё, иди, решайте свои мужские вопросы. Мы займёмся женскими.
Ещё две безмятежные ночи… Первого августа на первой электричке мы выехали из Новокузнецка.
Аня пристроилась на моём плече, нашла удобное положение и быстро задремала. Со стороны мы выглядели как идеальная семейная пара. И вдруг защемило сердце. Я реально осознал, – не пройдёт и двух недель, как я всё это потеряю. Их обеих. Навсегда.
Всё-таки хорошо, что предупредила заранее. Я уже простился, только ещё об этом не знаю. Это хорошо… это очень хорошо…
– 7 -
– Здоро́во, Юр… Это Аня, моя жена.
– Очень приятно… Юра.
– …Юр, я про тебя рассказывал.
– А за пятнадцать лет весточки не послал, одноклассник называется.
– Так сложилось.
– Ладно, проходите в дом…
– Твоему отцу благодарен буду всю жизнь.
– Пока не за что…
– Я не про твой приезд… ваш. Он рассказывал, как я здесь оказался?
– В общих чертах.
– А я с подробностями, от первого, так сказать, лица…
– Дембельнулся в мае семьдесят шестого, через два месяца сыграли с Иркой свадьбу.
– Я помню, вы со школы дружили.
– Ну вот, додружили… Пошли как-то на танцы, летом уже, во Дворец Металлургов. А что, дело молодое… Там один урод начал к Ирке приставать, ну я ему челюсть на место поставил, сломал в двух местах одним ударом. А уродец этот оказался отпрыском большого начальника. И впаяли мне пятерик общего режима.
– За сломанную челюсть?
– …я был трезвый как стёклышко, он в мясо. А пятёру мне.
– Отсидел?
– Батя твой вмешался. Не знаю, кому он что обещал, приговор пересмотрели, дали два, год отсидел, потом на "химию" за примерное поведение.
– А здесь как?
– Да вот так… После суда Ирка сразу подала на развод. Два года из армии ждала, а тут… Полгода на Бачатском карьере самосвалы водил, потом Оля похлопотала, перевели в Прокопьевск. Сейчас на БелАЗе катаюсь. Работа привычная, и от дома недалеко.
– Оля?..
– Жена. Ты её не помнишь, конечно, она моложе нас на два года. Как узнала, где я, бросила всё и сюда, – у неё бабка в своём доме жила на Аэродромном… Бабка померла, вот мы втроём теперь.
– Ребёнок?
– Сын растёт, скоро прибавление.
– Ну ты папаша!..
– А ты, Сань?
– Юр, всё сложно… Потом.
– Ладно, потом так потом… Ребята, давайте во двор, посидим в тенёчке на воздухе.
– С удовольствием… Ань, ты как?
– Я всегда с тобой, дорогой, ты же знаешь.
– А вы где устроились? Может, у меня?
– Юр, у нас шикарные условия, двушка в пятиэтажке напротив школы.
– Какие пятиэтажки напротив школы! Ты чего!
– Пятьдесят седьмая… школа.
– А-а… извини, я думал, ты про тридцать пятую… На "горке" что ли? Знаю этот дом.
– А где Оля? Познакомил бы.
– Так ведь понедельник, на работе она.
– Где работает?
– В ЦГБ, медсестра, закончила местное медучилище.
– А ты почему дома?
– Я на больничном, – Юра улыбнулся, – и буду столько, сколько надо.
– Жена прикрывает? А если что?..
– Сань, я лучший. Начальник автобазы всегда пойдёт мне навстречу. Я плачу ему взаимно.
– Аня, нам бы поговорить с Юрой с глазу на глаз…
– Я хочу знать, во что вы ввязались.
– …Ань, извини, не женское дело.
– Юра, вот приличный с виду человек, а туда же… Я врач, я должна знать всё.
– Сань, ты не говорил…
– Юр, я много чего не успел. Например, что у нас дочь. Правда, мама не уверена на сто процентов, кто её настоящий отец… Ань, всё верно?
Анна вскочила на ноги и дном глубокой тарелки засветила мне прямо в лобешник. Фарфоровые осколки разлетелись в разные стороны, а я улетел вверх тормашками вместе со скамейкой. Юра только хлопал глазами.
– Ну ребята…
– Юр, это у нас обычное дело… Я немного увлекался психологией… Классический приём, сбивает клиента из привычной колеи.
– Тебя точно сбили… сбитый лётчик… – Юрка расхохотался в голос.
– Рождённый ползать летать не может… Ань, мир, да?
– Ну ты придурок, Жерново́… А я всё равно не уйду.
– Да знаю, – я отряхнул брюки от земли, – проверял тебя на прочность.
– Дай лоб твой посмотрю… на прочность… Дурак, теперь шишка будет.
– От любимой женщины и нож в сердце мужчине за праздник.
– Не начинай, прошу.
– Сань, слушай, а когда ты заикаться перестал? Сколько тебя помню, сплошные тыр-пыр, восемь дыр.
– Не перестал.
– А сейчас это что?
– Когда рядом Аня… в общем, как-то так.
– Нифига себе… Анечка, низкий поклон, просто нет слов.
– Юра, там не дождь ли собирается?
– Давайте в доме пересидим… И переедим чем-нибудь заодно.
– В прошлом году участковый шоркался, фотки разные показывал.
– Что за участковый, чьи фотки?
– Из местных, тырганский… После армейки в шахте работал, потом в ментуру свалил. Шустрый малый, далеко пойдёт… А с фотками ерунда какая-то выходит. Понимаешь, двоих я никогда не видел, а третьего знаю. Я только присел, а он через пару месяцев откинулся, я его толком не знал вообще-то. Тоже тырганский, Серёга Солома, по хулиганке как и я.
– Пока не понял, что странного.
– Те двое подорвались из зоны в Минусинске, где я сидел. Но когда это было! Это же семьдесят девятый был, а рывок сделали года полтора назад. И при чём тут Солома, вообще не понимаю.
– Что-нибудь странное было ещё?
– Ну, пробил по своим, говорят, те двое по тяжёлым статьям ходили, как в Минусинске оказались, никто не знает. Похоже, с воли грев, пересуд, вот и соскочили на лёгкий режим. А из Минусинской зоны уйти проще простого, особенно если местный.
– Что-нибудь ещё?
– У Соломы здесь младший брат был, Игорь, Игорь Блоховской.
– Был?
– Вслед за старшим по уголовке пошёл, только хулиганка уже рядом не лежала… Подрезали его прилюдно прямо в трамвае напротив дома, где вы остановились.
– Когда это случилось?
– Летом прошлого года.
– Юр, мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь.
– Поэтому я живой пока.
– Ладно, приторможу… Ну и что ты думаешь?
– Ну, вот из того, что ты слышал, понятно, – братья связались с упырями. Один уже на пике, старший неизвестно где, про него не слышно.
– Выходит, участковый не зря жалом водит.
– Я ж говорю, шустрый и хитрый, не в папашу.
– Ты знаешь его отца?
– Его родители рядом с аптекой живут, на Вершинина. Отец валенок валенком, а мать паспортисткой до пенсии работала, может и сейчас там работает… Ещё сестра у него есть младшая. Её не знаю.
– …Мальчики, интересное что начнётся, разбудите, пожалуйста.
– Подремли, родная, ночка была короткая… Юр, выйдем.
– Юра, переговорный межгород где?
– От Маяковского две остановки до "горки", ты уже знаешь, пройти чуть дальше по левой стороне.
– Спасибо, Юр, проследи, чтобы ненаглядная моя чего не отчебучила, она может.
– Я уже понял… способная. Где ты её нашёл?
– Расскажу – не поверишь, а если поверишь, то для тебя же бы было лучше, чтобы ты не поверил.
– Ну ты чудила, Саня.
– Всё, я свалил. Постараюсь обернуться побыстрей.
– Алё, Иван, это я. Узнал?.. Ты правильно догадывался, твой Робин Гуд не зря на юг двигал. Он ехал в Прокопьевск и, скорей всего, приехал… Ты знаешь, что делать… Нужны двое, "без страха и упрёка", таёжный вариант… В принципе, дороги будут… Сам налегке и быстро, орлы на шишиге с кунгом. Жду по известному адресу.
– 8 -
– Здорово, Иван, рад тебя видеть.
– А ведь неделя только прошла.
– Проползай, располагайся как дома… Не такой комфорт как на Комсомольском, но пахнет домом.
– Анна Владимировна, здрасьте… вот так встреча… ещё бы не пахло… Сань, как это понимать?
– Вань, всё нормально, доктор следит за моим здоровьем… Да, круглосуточно, так надо.
– То есть полноценный постельный режим…
– …Иван Николаевич, вы так волнуетесь… проходите, угощу домашней выпечкой, чаем с травками. Вы любите с мятой?.. Я вот очень люблю. Успокаивает и всё такое.
– Ребята, я всё могу понять, но как!.. Когда вы успели сговориться!
– Вань, это произошло в августе семьдесят восьмого.
– Выпить есть?
– Не вопрос. Прошу к столу.
– Анна Владимировна…
– Ваня, можно просто Анна. Хорошо?
– Анна, разреши… те… чаю… Спасибо. И пирожок. С чем пирожок?
– С капустой, есть ещё с творогом.
– Спасибо, хорошо… вкусно… Вы мне… км-км… объясните, наконец, хоть что-то?
– Вань, разобьём вводные на два потока, – ведущие и второстепенные, на выполнение задачи не влияющие. Так вот это ни на что не влияет. Повторять не стану. Просто прими к сведению.
– Сурово… Хотя, если бы знал наперёд, что так выйдет, я бы тебя специально траванул.
– Спасибо, Вань, ты прям как мой друг Хазарин.
– Да, кстати, ты мне так и не сказал, почему хазарин.
– Фамилия у него такая. Казарин.
– Ну слава Богу, я думал, басурман какой или ещё хуже… Курить можно?
– На балконе, Аня плохо переносит табачный дым. А дымок у тебя…
– Ну да, твои "Мальборо" закончились быстро.
– У меня тоже… Докладывай…
– Пацанов завтра можно не ждать, не успевают. Выдвинутся послезавтра до рассвета.
– Значит… четвёртого днём будут здесь, пятое на отдых, тары-бары-растабары… Шестого начинаем.
– Суббота…
– Вот и отлично! Лучков говорит, места там заповедные, ягоды, грибы, народ любит на промысел туда мотаться.
– А что, есть на чём?
– По Ноградской от кинотеатра дважды в день ходит рейсовый автобус до кордона, дальше пешком. А кто-то на своих мотоциклах, машинах.
– Сань, мы на шишиге будем как бельмо на глазу.
– Ну и пусть! Номера чьи стоят?
– Ментовские, конечно!
– Вань, не надо переживать, никто движуху одинокой машины отслеживать не будет. А вованы по одному не ездят.
– До сих пор не могу себе простить, как мы побег проворонили.
– Вы специалисты, а это системный косяк. Вот в чём разница между нами.
– Не понял… что значит разница?
– Давай ещё раз… Вы специалисты, вованы тоже. А я человек системы. Поэтому сразу нашёл подводные камни. Ну как, сразу… Пока с Лучковым не встретился. Опять надо будет папу благодарить.
– Так говоришь, как будто кроме рождения и воспитания ещё чем ему обязан.
– Всем, Ваня, всем. Он выстроил мою судьбу по своим лекалам. До сих по ним живу.
– Прям робот какой-то, а не человек.
– Почти что так. Но кое в чём папа прокололся. А мне теперь это расхлёбывать большой ложкой.
– Про что это ты?
– Долго рассказывать, как-нибудь потом… А вот и Лучков, наш главный информатор и проводник на эту Лысую гору.
– Так и называется, Лысая?
– На карте обозначена как гора Барсук.
– Здравствуйте… Саня, друга своего куда день.
– Что такое?
– Сюда прёт участковый, ну, этот, старлей.
– Зачем девать? Документы в порядке… Ладно, не будем ситуацию напрягать, идём-ка, прогуляемся.
– Кто-то настучал, ему нужна квартира.
– Перетопчется старлей, мы хотелку сейчас мигом ему отобьём. Где он?
– Подходит к подъезду.
– О, Лучков! Ну здравствуй.
– Что хотел?
– Что ты тут высматриваешь в рабочее время?
– Да вот смотрю, кому на Руси жить хорошо.
– Договоришься у меня, умник… А приятель твой?
– …Слышь, старлей, у меня не хочешь спросить, пока в обморок не упал?
– В какой обморок?
– От изумления, что в Прокопьевске такая неприветливая милиция.
– Так, гражданин, предъявите документы.
– Товарищ старший лейтенант, представьтесь по форме. Пожалуйста.
– Сам напросился… Участковый уполномоченный Рудничного района города Прокопьевск старший лейтенант Супрунов. А теперь ты.
– Специальный корреспондент газеты "Смена" Александр Жерново́, город Ленинград. Удостоверение?..
– Покажи.
– Смотрите. – Я дал ему полюбоваться новенькой корочкой. – Вы удовлетворены?
– А что это вы… – "ага, уже на вы…" – что вы делаете в нашем городе так далеко от Ленинграда?
– Приехал в гости к однокласснику.
– К нему что ли?
– Вас удивляет, что он учился в школе?.. Юр, не верит. Может, сбегаешь за аттестатом?
– Просто подозрительно как-то…
– Да уж, два здоровых мужика, да ещё днём, да ещё трезвые… Я бы сам заподозревал порицаемое. Кстати, уважаемый, мы как раз намерены поколебать взгляды на нормы трезвого образа жизни. И мы были бы рады, если бы вы соблаговолили составить нам компанию. Расходы беру на себя.
– На себя?.. точно?
– Истинно так, говорю я вам, всё беру на себя.
Старлей почесал затылок под фуражкой.
– Жарко сегодня… да и на службе я… А не могли бы вы…
– Могу. Три рубля вас устроит?.. Хорошо, пять.
– Тихо ты, люди кругом.
– Да ладно, старлей, мы же все свои, советские, никто не видит. Ну же!..
– Ладно, спасибо. Ну, я пошёл?
– До свидания, товарищ участковый… Рудничного района, – промурлыкал я ему вслед.
– Саня, ты журналист?
– Что-то в этом роде… Юр, выброси из головы, это для работы.
– Для какой такой работы!
– Для той, Юрочка, для которой дядя твой родной просил помощи у моего отца. В этот раз папа вместо себя послал меня. Ферштейн, лучший арбайтер автобазы на БелАЗе?
– Ты кто, Сань?
– Я твоя палочка-выручалочка… А теперь назад в хату. Посидим, покалякаем о делах наших скорбных. Только Анечку сегодня злить не будем. Голова, она, знаешь ли, не казённая.
– 9 -
– Юрий Лучков.
– Приятно познакомиться, Шергов Иван… Разобрались?
– Да чего там разбираться было… Саня его так обул, я даже испугаться не успел.
– Избил что ли?
– Пятью рублями по мордасам.
– Сурово… – Иван рассмеялся. – Приступим?..
– В общем, я Сане почти всё рассказал, мелочи, может, какие подзабыл. Так вы спрашивайте, обязательно вспомню.
– Когда вы начали беспокоиться?
– Да год уже как. Город у нас маленький…
– …Третий в области по величине.
– Ну да, в области, так и область меньше твоего Ленинграда.
– Согласен… Продолжай, Юр.
– Сезон отрылся, и мы пять человек на выходе не досчитались.
– На выходе из чего?
– Из тайги, конечно. Люди из дома ушли, а домой не пришли.
– Искали?
– Не то слово! И милиция, и войска. А толку… Там же такие места… Ни дорог, ни троп… Нет, тропы есть, только их знать надо, не путать со звериными.
– Легко спутать?
– Легче лёгкого, особенно в чаще… Ну поплутали наши пару дней, да и списали мужиков с довольствия.
– Ещё пропажи были?
– Несколько раз, но как тогда уже не было. Не повезло мужикам.
– Ладно, Юр, с этим понятно. А ты-то чего встрепенулся?
– Чего-чего… Живу я тут. У меня жена, сын. На промысел хожу. Просекаете?
– Зимой?.. летом?
– Круглый год, как свободное время выпадает… Сань, ну ты грамотный мужик! Ну кто на птицу силки летом ставит, пока молодняк на крыло не встал! И это только в секторе север-запад.
– Почему "только"?
– Самый обхоженный, я там и зимой как дома, летом тем более. Десятый год, считай, тайгу обхаживаю. Да и старики подсказывают, бывает. К лесничему на поклон как к батюшке езжу.
– Ты, значит, не только на автобазе…
– Сань, с людьми надо по-хорошему. Вот я на вас посмотрел, – вижу, люди вы, а не эти…
– Анечка, сделай нам горяченького, пожалуйста!
– Супчика или сразу водочки?
– Ань, ну что за шутки… Чай, просто чай.
– Хорошо, Юр… Ну ставит кто-то силки…
– И силки, и капканы.
– Я понял, понял… Почему это так критично?
– Да не то чтобы… Они же у мужиков тягают. Сколько раз находил свои. Видно же, замётывал кто-то следы, только от меня не скроешься.
– Проследить пробовал?
– Это можно, конечно, только никому не надо на ту сторону соваться. Хотя, говорят, там и кедрач добрый, и зверья полно.
– Та сторона это где?
– Карту дай… Ну вот, смотри… Север-запад это обхоженные места. Не парк, заблудиться легко, но с проводником вроде меня бояться нечего. А другая сторона это юг-восток. Сам не был там и пока не собираюсь.
– Не собирался.
– А, ну да… Я ведь почему согласился, – в компании вроде и безопасно будет.
– Ну, Юр, насчёт безопасности не знаю. Но пятеро всё-таки лучше, чем один.
– …Шестеро.
– Аня, ты остаёшься "на хозяйстве".
– Я, между прочим, лейтенант медицинской службы в запасе.
– Анюта, ну вот и побудешь в запасе. Будешь раненых с поля боя выносить.
– …Саня, какое поле боя… Ты чего.
– Юра, мы не на футбол собрались. Завтра ещё два человека подтянутся. Не промысловики конечно, но тайгу знают, кое-что умеют.
– Если бы не твой отец…
– Самому не хочется понять, что за ерунда тут происходит?.. Почему никто не задаётся вопросом, – куда подевались шишкари… Что так смотришь! Я не только с тобой разговаривал… В июле уже на всех базарах "молочные" шишки были. Куда подевались?
– Запрещённый промысел.
– Да знаю, всегда запрещали. А подевались-то куда?.. И вообще, не понимаю смысла в этом запрете. Сколько они там вручную насобирают… Жара, пот, гнус, комары, весь в смоле…
– Я тоже так думаю.
– Боятся люди. Так же как и с маком. Бывало, по осени такие урожаи! Пирожки с маком помнишь? Когда последний раз тебе жена их пекла?
– Сань, мне проще, свой дом. Но так да, картина плохая. Да я приехал в семьдесят девятом, уже всё плохо было.
– А сейчас ещё хуже… Да, Юр, видели твоего Солому.
– Когда!
– Пару недель назад. В полном здравии. Бороду отрастил, рыжую как огонь.
– Странно…
– Ничего странного. Старые контакты не поддерживает, рухлядью приторговывает. Говорят, и рыжевьё таскает. Но это только слухи. Слышал?
– Ну слышал…
– А мне не сказал… Ох, Юра, Юра…
– Сань, вы приехали и уехали, а мне…
– Слушай меня внимательно и запоминай, – игры закончились сразу, как только подключился мой отец. А сейчас я могу сказать одну вещь, – кое-кто уже умер, только пока ещё об этом не знает… Всё, Васильич, на сегодня с тебя хватит, двигай домой… Слушай, во сколько твоя Оля дома будет?
– Обычно в начале шестого, в половину где-то…
– Хочу с ней познакомиться. Разреши нам прийти на пару часиков, а?
– С Аней?
– А с кем ещё!
– Сань, тащи уже и капитана своего, чего ему одному по Тыргану болтаться, ещё бока намнут…
– Юр, я бы денег дал посмотреть, как его мять будут.
– Боец?
– Не то слово, – убийца.
– Блин, Иваныч, шуточки у тебя… Ладно, ждём в шесть, постарайтесь не опаздывать, у нас темнеет рано.
– Оль, прости меня пожалуйста, ну вот почему ты в восьмом классе невзрачная такая была! Если бы не Аня, я бы весь вечер с тебя глаз не отводил… Юр, можно?
– Ладно, живи пока… Анечка, не убивай дурня, сам не знает, что говорит.
– Знает он всё, дразнится. Думает, я при людях всё стерплю.
– …Уже не думаю… Ребята, давайте за вас, вы такая замечательная семья. Я прямо завидую.
– Сань, тебе-то что завидовать…
– Ну и ладно, не буду завидовать… Юр, а вот это что?
– Сначала попробуй, потом скажу.
– …М-м… вкусно… типа буженины?
– Типа. Кабанчик дикий, вепрь по-нашему.
– Эх, бросить всё, да к вам…
– …Дорогой, если бросишь, сбудутся все твои мечты на ближайшее обозримое будущее.
– Жаль, не могу пока, должен кое-кому.
– Я тебя предупредила.
– …Ребята, вы про что?
– Вань, ты кушай, кушай…
– …Юра, у тебя гитара осталась?
– Принести?
– Давай!..
– "…Я так давно родился,
Что если ты придёшь
И руку положишь мне на глаза,
То это будет ложь,
А я тебя удержать не могу,
И если ты уйдёшь
И я за тобой не пойду, как слепой,
То это будет ложь.
И я за тобой не пойду как слепой,
То это будет ложь…"
– Арсений Тарковский… Музыка твоя?..
– Чук и Гек приехали на подмогу! Здравия желаем, товарищ капитан!
– Здорово, мужики. Как дорога?
– Нормально.
– Познакомьтесь, капитан Жерново́. С завтрашнего утра поступаете в его распоряжение.
– А вы, Иван Николаевич?
– Уже поступил. Это ненадолго, думаем, два-три дня, не больше… Ключи от квартиры, две ночи там, дальше видно будет. В планах значится суббота, если пойдёт по планам, то в понедельник-вторник вернёмся на базу, потом сразу домой… Вопросы есть?
– Что со снарягой?
– Перетаскивайте в квартиру, не караулить же круглые сутки. Завтра будем разбираться. А теперь отдыхайте… Вечером на танцы можете сходить, тут рядом.
– Да какие танцы в нашем возрасте…
– Сходите, на молодёжь посмотрите.
– Посмотреть можно… Разрешите идти?
– Давайте, ребята, располагайтесь, чувствуйте себя как дома.
– 10 -
В пятницу начались примерки. Чук и Гек вышли на балкон и ржали в голос, наблюдая процесс. Хотя смешного ничего не было. Если не смотреть со стороны.
– Юр, а ну прикинь…
– Сань, и нафига?.. У меня своё.
– Примеряй, говорю.
– Потом расставаться будет жалко.
– А ты не расставайся. Это всё теперь твоё.
– Да ладно… и ботинки?
– Ботинки в первую очередь.
– Ну спасибо, Саня, век не забуду.
– Для себя стараемся, Юра, ты нам нужен живой и здоровый.
– …А мне?
– Аня, ты дома.
– Нет.
– Дат.
– Я с вами.
– Ты остаёшься с Олей, побудешь с ребёнком, пока Оля на работе.
– Саша, моя дочь у твоих родителей. Как думаешь, почему?
– Будем спорить?
– Не спорь.
– …Сань, может возьмём, а?.. Посидит в машине.
– Ты думаешь, она будет сидеть в машине?!.. Что-то я сильно сомневаюсь.
– …Буду.
– Что я слышу!.. Ты вот сейчас так пошутила?
– Буду сидеть. Честное пионерское.
– Юра, запиши или запомни, – как только отъедем за Кордон, скажет про машину забыть.
– Поверь женщине хоть один раз.
– Да я вообще самый доверчивый человек на свете! После тебя, конечно.
– Дорогой, где моя штормовка?
– Где-нибудь, ищи сама… Вань, вы ей приготовили обувь?.. Ничего не понимаю… Ты же не знал, что мы вместе!
– Может не знал, может догадывался.
– Ну ты жук… Хазарин номер два… Ладно, утки, прощаю, сегодня я добрый … Ну как я вам, хорош?
– Хорош, хорош… В соседнюю комнату заглянем?.. Аня, это мужская комната.
– Не очень-то и хотелось…
На столе были разложены "взрослые игрушки". Иван ласково поглаживал их растопыренными пальцами.
– У пацанов "Винторезы". Надо?
– Не люблю длинноствол, лучше "Узи".
– Чего нет – того нет. Тогда классика, Стечкин.
– В кобуре?
– Само собой, в наплечной.
– Беру.
– Один?
– У нас и свои запасы в наличии.
– Хозяйственный какой…
– Так ведь, чай, не по ягоды собрались.
– Юра, а ты?
– …Для Юрия у меня личный подарок от отца. Держи, Васильич, тебе.
– Мама дорогая… "Белка"… Шестнадцатый с мелкашкой… Сань, ты не шутишь?
– Юр, мне мелкашка без надобности, так что владей навечно. И не говори потом, что одноклассник весточки не шлёт.
– Договорились.
– Ну что, граница на замке?
– Так точно, товарищ капитан!
– …Юр, ты пограничник?.. где?
– В Эстонии, Кингисепп.
– Как служба?
– Девять задержаний.
– Сурово… Жерново́, и много у тебя таких одноклассников?
– Нам пока хватит… Давайте по маршруту ещё пройдёмся, чтобы завтра не мандражировать.
– Капитан, по стопочке?
– Сначала карта, а потом сразу по две.
Выходили за час перед рассветом. Минут за пятнадцать до отъезда появился Лучков. С лайкой на поводке.
– Найда, – Юра кивнул на собаку. Та приветливо завиляла хвостом. – Найда, свои.
Лайка обошла по кругу всех присутствующих и присела рядом с хозяином.
Я отозвал его в сторону.
– Юр, всё хочу спросить, – как ты из Лучко превратился в Лучкова?
– Да проще простого.
– Зачем?
– Когда Оля помогла перебраться в Прокопьевск… в общем, подумал, – начинается новая жизнь. Из старой только фамилия.
– А дядька?
– Что дядька… Он мамкин брат, ему всё равно.
– Понял… Ну всё, бойцы, выдвигаемся без шума и пыли. А то знаем нашу доблестную милицию, не к ночи будет помянута, как бы отстреливаться не пришлось.
Меньше часа по грунтовке, и следов цивилизации как не бывало. Грунтовка превратилась в колею с зелёной порослью посередине. Минут двадцать как рассвело, все делали вид, что занимаются этим каждую неделю по выходным, а также в отпусках. Почти все. Аня была сосредоточена как никогда. Юра же как будто просыпался, верней было бы сказать, – в нём просыпался охотник. Никто из нас не думал, что обратно мы можем и не вернуться.
Лучков сделал стойку.
– Саня, приехали.
– Юр, чего Саня?.. Ты проводник, банкуй.
– Капитан, глуши мотор, приехали!
Машина замерла. Тишина была оглушающая. Потом прорезались птички, чуток шумнуло по верхушкам деревьев и затихло. Захотелось прилечь у обочины и больше не шевелиться.
"Лесовички не дурачки, толк в природе знают…"
– Юр, чего застыл, повторять?
Быстро раскидали упакованные накануне станковые рюкзаки. Машину загнали в едва видимый со стороны дороги просвет между деревьями. Наломали лапника и закидали передок по самый капот. Блика от стёкол здесь быть не могло, поэтому всё, что на метр выше уровня земли можно было не трогать.
Всё это время лайка радостно прыгала вокруг нас, не издав ни звука.
"Как это у тебя получилось, Юра?.."
– Ань, останься.
– Я боюсь.
– Ты обещала?
– А вдруг волки?
– Да какие волки! Посидишь в машине, не дует, еды полно, мы скоро.
– Ну уж нет. Я хочу своими глазами увидеть, за каким чёртом лысым я сюда притащилась.
– Вот! Сидела бы дома…
– Насижусь ещё, если повезёт.
– О чём ты!
– Отстань… ну почему ты меня тогда не нашёл…
– А при чём тут это!..
– Я бы ни за что тебя сюда не отпустила.
Аня вдруг обхватила меня за талию, уткнулась лицом в грудь и тихо заплакала.
– Анют… ну Анют…
– Всё нормально. – Она вытерла лицо платком и улыбнулась. – Я пошутила… Помоги надеть рюкзак.
"С тобой не соскучишься…"
Закинул станок на плечи, подтянул ремни, – перекосов не было. Можно было идти.
– Юр, как наши дела?
– По прямой восемь-десять километров, не больше. Но будут овраги и завалы, это неизбежно. Без ночёвки никак.
– Значит с ночёвкой… Ребята, вы как?.. Мы готовы.
Шли не спеша. Провизии было на трое суток, небольшой запас воды, по литру на нос, две бутылки красного вина для обеззараживания питья из водоёмов. Целые сутки в резерве, – беспокоиться было совершенно не о чем.
Юра вполголоса вёл монолог о нюансах жизни в тайге, отчего наш поход напоминал экскурсию по Эрмитажу, только без выставочных витрин и без Эрмитажа.
– …Вот смотрите, обрывки силков. В одном из них был заяц, в другом… похоже, тетерев. Кто их сожрал, не знаю, может лиса, а может и медведь.
– А может волки?
– …Аня, ну хватит уже тебе с этими волками!
– А что! Они тоже чем-то питаются.
– Нами не станут, поверь. И лучше помалкивай, береги силы.
– А Юра?
– Юра двужильный, а тайга для него дом родной.
– …Ребята, привал, есть идея…
– Я, сами понимаете, сержант, а вы тут все офицеры. Расскажите, что видели, о чём думали. Потом я выскажусь.
– Шергов, – я подал голос, – у меня самоотвод, я лицо заинтересованное и пристрастное.
– Отвык я, конечно, от пионерских походов с кострами, но что-то здесь неладно.
– Что думаешь, Иван Николаевич?
– Следы вроде есть, а вроде их и нет. В тайге так всегда бывает?
– Не бывает. Следы остаются долго, без дождей неделю, иногда и месяц. Дождей здесь не было дней десять точно. Следам около недели.
– А скажи-ка нам, Граница, почему люди не проверяют силки?.. Может, их шуганул кто?
– Или их здесь нет, и мы зря пришли.
– Тоже версия. Но ведь были?
– Были, можно не сомневаться. Промысловики такие силки не ставят, да и не сезон.
– Когда мы увидели первые?
– Около часа назад.
– А по следам что?
– Думаю, направление поисков было выбрано вами правильно. Или я ничему не научился за тридцать два года жизни… Отдохнули?.. Следующий привал через два часа, тогда и поедим.
– …А почему не раньше?
– Анечка, лишний час пролетит, и не заметишь, поверь.
– Спасибо, Юрочка… Мужчины! Что вы встали как вкопанные! Идите уже, не задерживайте.
– 11 -
– А теперь полноценный перекур.
– Вот прям именно сейчас?
– Костерок запалим, горяченького поедим. Так что и покурить можно, одно к одному.
– А кто нам раньше мешал!
– Сань, ты как неродной… До вершины метров двести пятьдесят… триста. На этой стороне точно никого нет, а с той нас никто не увидит.
– Караул надо всё-таки выставить.
– Слева-справа, прямо на вершину смысла нет, никакой дурак сверху не попрётся, скалы там. Да и собака у нас, а у них нет.
– Почему нет?
– Не знаю. Просто нет, Найда бы знак подала.
– Интересно… А про скалы?.. Ты говорил, что сюда не ходил.
– Не ходил. Один раз пришёл, посмотрел и ушёл.
– Там реальные скалы?.. как в горах?
– А мы где по-твоему!.. И скалы, и пещеры, теперь ещё и вурдалаки с упырями… Помоги валежник собрать… Иван Николаевич, если не трудно, присмотри место для палаток, сегодня дальше не пойдём, нет смысла.
– Юра, времени только за полдень. Так и будем ждать с моря погоды?
– Не будем, товарищ капитан, но сначала надо поставить палатки, поесть и немного отдохнуть.
– Смотри, Граница…
– А мне что, я смотрю… Найда, рядом.
– Наши скалы коварные. На мокрый мох ступишь, – можно поскользнуться. Сухой мох на подоснове еле держится. И улетишь потом чёрт те знает куда, костей не собрать. Так что умный скалы обойдёт.
– А мы, Юра, с твоего позволения пойдём… Найда, покарауль Аню… Не бойся, она не кусается.
– Я не боюсь.
– Знаю. И не кусаешься.
– Саша…
– Мы пойдём?..
– Ребята, фланги прикрываете, мы на мины.
– Дядя Ваня, ты дурак?
– Сань, не гони, простудишься… Прикинь, мы сверху точно никого не ждём. Неужели они такие тупни, что ждут?
– Вань, ты не поверишь, – я бы ждал.
– Хм… сурово… А почему Юру не поправил?
– А смысл!.. Юрка молодчина, нам повезло с ним капитально. Не надо его огорчать, он хороший человек, с судимостью.
– Шутишь?
– Нет. Одному ублюдку морду набил, двушку схлопотал.
– Ну и друзья у тебя… Хазарин такой же?
– Юра не друг, а одноклассник, ни разу меня не подставлял, а под меня подставлялся. А Хазарин не такой, он ещё хуже. Хазарин мент.
– Тоже сибиряк?
– Коренной ленинградец. У него родители оба блокадные дети.
– Сурово… Помню, пацаном читал книжки про блокаду, слёзы ручьём лились.
– У меня не лились… я просто падал в обморок.
– Саня…
– Что?..
– Тихо… замер… что-то есть…
– Движуха?
– Нет… на час вправо… что?
– Как будто строение…
– Вот-вот… Сколько, говорил Юра, километра два-три?
– Примерно… Вот Юрок, не знал бы его…
– Я тоже об этом подумал. Просто обязан был подумать.
– Вань, надо сосклизнуть влево метров на сто пятьдесят… двести.
– Не наползался ещё?
– Меняем угол обзора.
– Чука предупредить надо, а то вальнёт с перепуга.
– Поехали…
– Ну, разведка, что скажешь?
– Либо скоро вернутся, либо всё, ушли.
– Ну да… ни дымка, ни шороха…
– В лагерь?
– Теперь бояться нечего, сегодня точно не объявятся, не те пассажиры.
– А нам что?
– А мы с тобой… в смысле, вчетвером, перед рассветом туда и нагрянем.
– Засада?
– Посижу с огромным удовольствием. Впервые в жизни уголовник сам сдаваться приползёт.
– Ну-ну, сам… поглядим ещё, как сдаваться будет.
– Ваня, вот чует моё сердце, всё, завтра всё закончится.
– А пострелять?
– Злой ты, капитан Шергов, не любишь ты людей.
– А за что их любить…
– Алё, гараж!.. У тебя жена, сын.
– А… это… ну да… есть такое дело… Люблю я их, ты прав. А ты?
– Что не так?
– Не знаю, капитан… что-то не так…
– Слушаем и проникаемся моментом… Стрелять по ногам, эти паскуды должны получить своё по закону, быструю смерть они не заслужили.