Читать онлайн Янтарные бусы бесплатно

Глава 1

Любашка возвращалась домой. Девушка сидела на самом последнем сиденье старенького автобуса, подпрыгивая на каждой кочке, и это ее очень веселило. Вообще, ее все веселило и радовало, потому что она возвращалась домой. Теперь уже насовсем!

Любаша три года училась в медицинском училище и теперь, став фельдшером, возвращалась по распределению в свое родное село Богородское. Это удалось Любе потому, что училась она прилежно, уделяя все свое время обучению, и красный диплом помог ей – комиссия при распределении выпускников учла ее желание.

Возле Любашкиных ног стояла большая сумка, нагруженная городскими гостинцами, их собирала и сама Любаша, чтобы порадовать маму и бабушку с дедом, и бабушкина сестра Таисия Прохоровна, у которой Любаша жила все время своей учебы. И теперь девушка предвкушала, как обрадуется мама сережкам с синим камушком, дед довольно закряхтит, когда Люба вручит ему теплые меховые рукавицы, а бабушка чуть зардеется от радости, увидев новый платок, и скажет: «Ну что ты, внученька, зачем же на нас тратилась!»

Любаша улыбнулась, так тепло стало на душе, как же хорошо – вернуться домой. Ничто не омрачало ее беззаботной души, впереди было только приятное! Когда из-за поворота показались крыши родного села, Любашкино сердечко счастливо екнуло – она наконец-то была дома…

На повороте в Богородское, у старого раскидистого дуба, который был старше Любашки, и старше ее мамы и, наверное, даже бабушки, стояла женская фигурка в голубом ситцевом платье и белой косынке – это мама встречала дочку. Любаша едва сдерживала навернувшиеся на глаза слезы радости.

А дома все было так же, как и в тот день, когда уезжала Люба на учебу. Каждый раз разрываясь сердцем после проведенных каникул, когда нужно было возвращаться в город, теперь же Люба всей душой радовалась – никуда больше не нужно уезжать!

– Ну, Любашка, рассказывай, что там в городе! – Дед Иван Савельевич поставил на стол уютно пыхтящий самовар. – Поди ж, нового много понастроили? Давеча по телевизору показывали, кинотеатр новый открыли.

– Открыли, дедушка, – кивала Люба, с трудом отрываясь от бабушкиной ватрушки с творогом. – Только я не была внутри, только мимо проходила! Очень красиво!

– Надо было оставаться в городе, доченька, – мягко сказала Любина мать, Евдокия Ивановна. – Все же там для молодых жизнь больше подходящая! А у нас тут что: клуб да библиотека – все мероприятия. Ты умница, диплом на отлично, что ж себя в селе-то…

– Мам, я не хочу в город. – Любаша будто даже виновато посмотрела на маму. – Мне у нас нравится, в Богородском.

– Что ты, Дуся, – покачала головой бабушка. – Девчонку гонишь, едва та домой приехала! Захочет, так и какие ее годы – уедет хоть в город, а хоть бы даже и в саму Москву!

– Да я не гоню, – Евдокия обняла дочь. – Сама по ней соскучилась, но ведь у нее жизнь впереди…

– Ладно вам, бабоньки, что запричитали! – усмехнулся дед. – Дайте девчонке отдохнуть! Дома и стены помогают! А ей уж скоро на работу, к Борисову нашему в подчинение! Научит ее, опыт будет, а там уж и сама решит, чего ей хочется! Давай-ка, матушка, неси наш подарок внученьке на окончание!

Любаша с восторгом разглядывала маленькую золотую подковку на тоненькой цепочке, у нее никогда не было таких украшений. Она переводила счастливый взгляд с мамы на бабушку с дедом, и в тот момент ее счастье было таким… бесконечным и ярким… Этот момент Люба будет вспоминать потом всю свою жизнь, и в самые трудные моменты он будет придавать ей силы.

Мать Любаши, Евдокия Ивановна, всю свою жизнь прожила в родном селе, работала в местном управлении колхоза счетоводом. Замуж она вышла за своего односельчанина, Егора Красавина, который служил в пожарной части. И жить бы да жить молодым, но горе постучалось в дом… Когда Любашке исполнился всего год, Егор погиб на пожаре. После такой потери так и не смогла Евдокия найти в своем сердце места ни для кого больше, кроме своего Егора, хоть и сватали молодую вдову хорошие, не бедовые мужики. Вернулась тогда Евдокия из комнаты в колхозном общежитии, выделенной молодой семье, в дом своих родителей и всю свою любовь отдавала дочке.

Любаша росла веселой и озорной девчонкой, но училась старательно, учителя хвалили ее, и Евдокия дочерью гордилась. А вот теперь, когда Люба вы- училась «на доктора» и вернулась в родной дом, она была и рада, и не рада… Хотелось для дочки большего, чем местная больница, но и отпустить от себя… «Все же хорошо, что Люба решила остаться в Богородском!» – решила Евдокия. А там, как уж Бог даст!

А Любаша ни о чем не думала сейчас, она просто была счастлива! Оттого, что снова утром побежит на речку и роса будет приятно холодить босые ноги, и оттого, что будет помогать маме выгонять в стадо Рыжуху и ее теленка Бурку. А вечером они с дедом усядутся на старую скамью у крылечка, полосатый кот Васька подставит под Любину ладошку обкусанные в драках с соседскими котами уши, и станут смотреть на рассыпавшиеся по темному небу алмазы…

Утром понедельника явилась Любаша в сельскую больницу, которая расположилась на окраине Богородского, окруженная сквером и невысоким забором. Еще школьницей бегала Любаша мимо приземистого здания и думала, что обязательно будет здесь работать! И вот теперь она шагала по выложенной булыжником дорожке, ведущей к главному входу.

– Красавина! Ну, очень рад, очень рад! – встретил Любашу главный врач местной больницы Аркадий Степанович Борисов. – Молодец, что вернулась в родное село, у нас работы здесь непочатый край! А молодежь все в город норовит уехать, там жизнь поинтереснее. Ну, ступай к Людмиле Васильевне, получай форму и все, что доктору молодому положено! А после обеда пойдем с пациентами знакомиться!

Так и началась трудовая деятельность Любаши Красавиной, и совсем скоро ей уже казалось, что она давным-давно так живет. Пробегает ранним утром по вымощенной дорожке до больничного крыльца, облачается в белый халат и шапочку и идет в стационар. А после обеда собирает старенький докторский саквояж, доставшийся ей по наследству от ушедшей на заслуженный отдых Тамары Олеговны, и идет на домашние посещения. Кто-то из сельчан, кто не может сам явиться в больницу, ждет ее, чтобы доктор Люба, как прозвали ее пациенты, поставила укол или измерила давление. Любе нравилась ее работа, хоть иногда к вечеру она и не чуяла под собою ног.

– Ну, Любаня, ты молодец! – хвалил Борисов новую свою сотрудницу. – Дело свое знаешь, да и пациенты тебя нахваливают – рука легкая, улыбка приятная, от этого и болячки быстрее проходят. Вот что, девонька: в соседней Калиновке фельдшерский пункт остался совсем без доктора, нужно подстраховать. Петр Фокич сам заболел, в город на операцию положили, а Наташа, медсестра его, одна не справляется, да и ей самой скоро рожать, в положении она. Поедешь?

– Если нужно, то поеду, – согласно кивнула Люба. – Надо, значит надо.

Наскоро собравшись, Любаша попрощалась с домашними, и ранним утром УАЗ-«буханка» с красным крестом на боку повезла ее в соседнюю Калиновку. Деревня была не такая большая, как Богородское, но все же и не маленькая. Калиновский колхоз славился на весь район рекордными надоями, там был большой животноводческий комплекс, и люди в Калиновке жили справно, добротно. Дворы и хозяйства были хорошие, новая школа была год как отстроена. Сельчане говорили, что скоро и больницу новую начнут строить, а пока в помощь жителям Калиновки был небольшой фельдшерский пункт, расположенный в старом, но добротном бревенчатом доме.

Петр Фокич Кузнецов, который уже лет двадцать как заведовал пунктом, а сейчас вот сам вынужден был прибегнуть к помощи своих коллег, жил недалеко от пункта, а Любе Калиновское правление выделило половину дома, в другой половине которого жила та самая медсестра Наташа с мужем Григорием и собакой Найдой.

– Любаша, я так рада, что вы приехали! – Наташа встретила коллегу как родную. – Мне тяжеловато одной, особенно если по домам ходить приходится. Ноги отекают, спина болит! Пойдемте к нам обедать, Гриша скоро тоже придет – он в совхозе работает водителем, мы вас так ждали!

Так что все переживания Любиной бабушки Екатерины Прохоровны, что девочка «останется голодной в этой самой Калиновке, все же это не дома», оказались совершенно напрасными. Наташа рассказывала, что у них здесь и как, проворно накрывая стол к обеду, и Люба подумала, что довольно сильно уже округлившийся животик не мешает Наташе хозяйничать. Но вот бегать по селу с такой нагрузкой, да еще и по летней жаре, весьма неполезно!

– «Домашних» у меня сейчас немного, – рассказывала Наташа. – Октябрина Литвинова, у нее гипертония, ей уколы ставим, так сама она не может приходить, вот к ней хожу. Нога у нее больная, тяжело ей. Еще Семенова Полина Петровна, диабет у нее, тоже домой к ней регулярно наведываюсь. Малыши еще двое у меня сейчас под наблюдением, Ерофеевы, думали их в город отправить, но Петр Фокич сказал, сами справимся. Хожу уколы делать, так они меня боятся оба – одному четыре, другому три! Сорванцы!

Любаше стало так хорошо, все беспокойства ушли, а ведь ехала сюда и побаивалась – мало ли… село незнакомое, люди чужие, как примут… Да и сама она как будет, никого ведь не знает.

Но сейчас, под опекой Наташи и Гриши, который оказался добродушным парнем с выгоревшими добела на солнце волосами, не таким и страшным все оказалось!

В половине дома, которую Любе выделили, были одна просторная комната и кухня с печкой. Окна выходили во двор, где хозяйничала строгая Найда – похожая на овчарку собака, в строгости воспитанная Гришей. Любу она приняла настороженно, но приказ хозяина «не трогать и охранять» хоть и неохотно, но исполняла. Кровать, шкаф, большой стол и четыре стула, легкие шторки-«задергушки» на окнах, а в кухне буфет с посудой и стол – вот и вся обстановка, но Любе много было и не нужно, она сюда ненадолго приехала.

Вечером она сидела на крылечке, смотрела на звезды, слушала, как затихает Калиновка, гася огоньки в окнах, и думала – как же сейчас дед Иван без нее? Сидит, наверное, гладит Васькины клочковатые уши и тоже думает, как тут Любашка? А получается, что смотрят они в одно и то же небо, на одни и те же звезды… Хорошо стало, тепло душе… словно парной летний вечер проник в нее ветерком.

Глава 2

– Любаш, ты как, сильно устала? – Наташа встретила коллегу после того, как та сходила к «домашним». – Уж очень сегодня жарко, пекло просто, я еле дышу! Сейчас бы на речку, искупаться… Давай в обед сбегаем?

– «Сбегаем», – рассмеялась Любаша. – Во-первых, тебе бегать не полезно, а во-вторых, в обед, в самую жару, какая речка? Ты же медик, сама знаешь.

– Так мы быстро, туда и обратно. – Наташа обмахивалась самодельным веером, сложенным из листка бумаги. – Это если на песке валяться да загорать – вредно! А окунуться в водичку, чуть поплавать и назад – полезно! Как медик тебе говорю!

Девчата рассмеялись, уговорившись так и сделать, все же погода и в самом деле стояла очень жаркая. Прием на сегодня закончился, народу было немного, в основном это было обострение хронических проблем, которые усугубляет жара, а после обеда Любаше нужно было еще сходить на дом к одной пациентке.

– Далеко это, почти на другом конце села, – покачала головой Наташа. – Да и вообще… Не люблю я этих Смирновых! Сама Галина Николаевна – женщина… так скажем, специфичная, с характером. Вот к ней и вызов – соседка ее Алевтина прибегала, попросила навестить. Я думаю, давление скорее всего, такая жара…

– А что же такого специфичного в ней? – Люба налила себе воды из стоящего в холодильнике графина. – Все мы разные, может, и мы с тобой на чей-то взгляд специфичные.

– Наверное, ты права, – ответила Наташа. – Но здесь… немного другое. Когда я сюда приехала после училища, Галина Николаевна была одной из первых моих пациенток, ух, задала мне шороху. Как у меня руки тряслись, когда она на процедуры приходила! Строгая женщина, властная. Хотя, наверное, только нашего Петра Фокича она немного побаивается, он у нас строгий доктор. Отчитал ее однажды при полном коридоре народу, так она попритихла.

– Ну что ж, пациенты у нас разные бывают, – сказала Любаша. – Нам их не выбирать, с любым работать придется. Я на практике тоже всяких встречала… Ну что же поделать: когда у человека что-то болит, он на весь мир сердится.

Люба не устояла перед уговорами своей новой коллеги, и в обеденный перерыв девчата все же сходили до местной речки, окунулись в прохладную, пахнущую ивой воду. Течение здесь было небыстрым и красиво ласкало ветви больших ив, раскинувшихся по берегам. Стволы их изящно изгибались, склоняясь к воде, и Люба засмотрелась на такой прекрасный пейзаж.

– Наташа, ты там долго не сиди, в воде, тебе это не полезно, – позвала Люба подругу. – Да и возвращаться пора. Как же здесь у вас красиво… прямо волшебство какое-то. Так и представляешь себе эти ивы в лунном свете ночи, как у классика описано…

– Да, здесь красиво, – кивнула Наташа. – Я когда сюда приехала, тоже впечатлилась. А моя мама, она сама с Кубани, и, когда я была маленькая, мы ездили туда к бабушке, на старый хутор, вот где красота… Я думала, вырасту и уеду туда. А вот потом здесь Гришку своего встретила и никуда уже не хочу уезжать!

Послеполуденный зной разогнал с улиц Калиновки все живое. Любаша шла по тропке вдоль чьего-то забора и думала, как же все-таки хорошо, что они с Наташей искупались, иначе она бы сейчас умерла от этой жары. Дворовые собаки, высунув розовые языки, провожали прохожую утомленным взглядом – идет мимо, и хорошо, что не в их двор, а не то пришлось бы лаять, прогонять… Люба усмехнулась, заметив, как грозный на вид пес увидел кошку, прошедшую чуть не у самого его носа, и лениво отвернулся в сторону.

Дом Смирновых Люба узнала издалека, Наташа очень хорошо его описала. Выделялся он тем, что был единственным частным домом на селе, имеющим два этажа. Да и вообще двор отличался добротностью, во всем чувствовалась крепкая хозяйская рука.

Наташа рассказала Любаше, что хозяйка этого дома, Галина Николаевна, приехала сюда когда-то из самой Москвы, молодым педагогом по распределению. Здесь встретила своего будущего мужа, но даже после свадьбы и рождения детей не оставляла мысли вернуться в столицу. Чему ее супруг очень противился, а спустя какое-то время и вовсе категорически заявил, чтоб жена выбирала – либо прекращает эти разговоры и остается в Калиновке, либо пусть собирает чемодан и отчаливает к родителям. Дети, которые тогда были школьниками и разумеется тоже никуда уезжать не желали… Поговаривали, что чуть до развода тогда не дошло у Смирновых, но вопрос решился стараниями московских родственников Галины Николаевны. Ее родители заявили дочери, что свою московскую квартиру они оставляют старшему сыну, как и положено. Сами же переезжают жить в Подмосковье, где им остался дом от их родителей. А Галочка, как они ее называли, – ломоть отрезанный, так что должна жить с мужем в его семье и не покушаться на московскую прописку!

Галина тогда очень обиделась и всяческое общение с родственниками прекратила. Даже когда ее старший брат пожелал приехать навестить сестру и ее семью, а заодно и провести пару недель в деревне, на природе, Галочка явила миру знание таких слов… которые от педагога со стажем никто не ожидал услышать.

Так и осталась Галина Николаевна в ненавистной ей Калиновке, всегда приговаривая при случае, что вот «в Москве такое бы никогда не произошло» или «в столице люди так не рассуждают», а то и «что ж, все же еще встречается у нас в глубинке темный народ, несмотря на все старания государства»!

Местные кумушки сначала и обижались на такие речи, и, бывало, даже скандалили, но со временем просто-напросто перестали обращать внимание на высказывания «госпожи Смирновой», как нарекли ее калиновцы. А кому интересно слушать одно и то же на протяжении многих лет?

Муж Галины, Арсений Смирнов, был мужчина строгий, но на причуды жены своей внимания не обращал и в «бабские разговоры» не встревал. Его заботой были выстроенный через год после их свадьбы дом, хозяйство, две дочери и долгожданный сын. Трудился он в местном совхозе главным агрономом, и в Калиновке справедливо говорили, что в том числе и его стараниями совхоз стал миллионером.

Конечно, все это, рассказанное Натальей Любаше, не имело для нее никакого значения: для Любы Галина Николаевна была одной из пациенток, которой требовалась помощь. Поэтому она осторожно заглянула во двор, огороженный выкрашенным в синий цвет штакетником, – нет ли там собаки. Убедившись в отсутствии оной, да и конуры тоже, как признака, Люба вошла во двор и направилась к украшенному искусной резьбой крыльцу.

«Как терем старинный, – подумала Люба. – По телевизору в передаче “В гостях у сказки” такие часто показывают!»

– Войдите! – раздался властный возглас, и Люба увидела, что из открытого окна за ней наблюдает темноволосая женщина с короткой стрижкой и строгим взглядом.

– Здравствуйте, – сказала Люба. – Я фельдшер, к Галине Николаевне. Нам поступил сигнал, что нужна помощь.

– Да. Это я вас звала. Надеюсь, вы тонометр принесли? Нужно измерить давление, и возможно, потребуется укол. А вы, простите, имеете опыт, необходимый для этого?

«Вообще-то женщина не выглядит больной или даже усталой», – подумала Люба, но говорить ничего не стала. Вызов есть вызов, она доктор и пришла не для того, чтобы размышлять, а для того, чтобы проверить состояние человека и оказать, если нужно, помощь.

– Опыт для чего? Чтобы давление измерять? – она попыталась немного разрядить обстановку шуткой. – Да, у меня есть необходимый опыт. Могу я войти?

Люба так и стояла на крыльце, разговаривая с хозяйкой дома через окно. Галина Николаевна Любашиной шутки не оценила, нахмурилась еще больше, но милостиво кивнула в ответ и даже сделала приглашающий жест рукой.

– Вы новенькая? Откуда вы приехали? И где же наши местные доктора? – Галина Николаевна стояла, сложив руки на груди, и строго смотрела на Любу.

– Я из Богородского, меня зовут Любовь Красавина, и я замещаю Петра Фокича Кузнецова на время его отсутствия. Где можно вымыть руки? Давайте приступим, у меня есть еще работа.

Галина Николаевна хмыкнула и указала Любе на рукомойник, а сама присела на стул возле овального стола в гостиной. Люба открыла чемоданчик и обратилась к хозяйке дома:

– Какие у вас есть жалобы, что беспокоит?

– Вы же доктор, у вас образование медицинское должно быть, вот и скажите мне, что со мной, – неожиданно сердито ответила Галина Николаевна, но увидев крайнее изумление на лице пришедшего фельдшера, добавила: – Голова утром болела очень сильно, все плыло перед глазами и тошнило.

– Вы какие-то лекарства принимаете на постоянной основе? Может быть, от давления? – Люба решила не обращать внимания на характер пациентки.

– Да, мне Петр Фокич выписал таблетки.

– Постоянно принимать?

– Да, постоянно.

Люба складывала тонометр обратно в саквояж, давление у Галины Николаевны было повышено очень незначительно.

– Вы сегодня принимали их? Давление у вас в порядке, по крайней мере в настоящий момент. Что-то еще беспокоит?

– Да, принимала, как только поняла, что помощи из нашего медпункта я дождусь нескоро. Алевтина, моя соседка, сказала, что вы придете только после обеда.

– Что ж, если вас больше ничего не беспокоит, то я пойду. Рекомендую вам следовать назначениям лечащего доктора, в такую жару всякое может случиться. Если будет необходимость – вызывайте.

Люба заметила, что Галина Николаевна удивлена такой ее реакцией. Вероятно, она ожидала, что Люба рассердится, что напрасно шла по жаре на другой конец села. Сухо попрощавшись, она осталась сидеть на стуле.

Люба вышла со двора и нос к носу столкнулась с симпатичным высоким парнем, который удивленно воззрился на нее.

– Здравствуйте, а вы… доктор? К маме приходили? Что с ней?

– Я фельдшер. С вашей мамой все в порядке, – ответила Люба. – Простите, мне пора идти. У меня еще есть пациенты.

Молодой человек как-то растерялся – будто хотел догнать торопливо уходящую Любу, но и в то же время с беспокойством смотрел в окна своего дома. Строгий голос из окна окликнул его, и он заспешил домой.

Глава 3

– Ну что, как там госпожа Смирнова? – спросила Наташа у вернувшейся Любы, не отрываясь от записей, которые делала в журнале.

– Нормально. Все у нее в порядке, говорит – таблетки принимает, как Петр Фокич назначил. Жаловалась, что утром было нехорошо.

– Никогда сама не придет, – покачала головой Наташа. – Всегда вызывает на дом! Петр Фокич уже не раз ей выговаривал по этому поводу, но все без толку.

– Ну что поделаешь, разные попадаются пациенты.

Любаша вымыла руки и налила себе воды. Как же хорошо, что этот день уже заканчивается. Солнце опускалось к лесу, жара уже не была такой утомительной, от околицы в село возвращалось стадо, хозяйки громко переговаривались и покрикивали на непослушных коз, норовивших пролезть в чей-то огород. Любашино сердечко тоскливо вздохнуло: вроде бы здесь ее хорошо приняли и все замечательно… но так вдруг захотелось домой!

– Ну что, давай закрывать? Я думаю, уже никто не придет сегодня, – устало сказала Наташа. – Михаил Степанович, сторож наш, уже приходил, спрашивал, когда мы закрываемся сегодня.

– Да так же, как и всегда закрываемся, через полчаса. Наташ, ты ступай домой сегодня пораньше, а я еще сейчас тут допишу журнал вызовов и карты и тоже пойду.

– Нет, что ты, я тебя подожду!

– Иди, иди, тебе вообще вредно сидеть! Нужно больше гулять!

– Ну, хорошо, – вздохнула Наташа. – Только тогда ты вечером к нам на ужин приходи, я картошечки пожарю. Обещаешь?

– Конечно, приду! – рассмеялась Любаша. – Как я смогу сидеть за стеной, по соседству, когда у вас жареная картошка!

– И правда! Гришина мама, свекровь моя, огурчики принесла малосольные вчера, так я сидеть не могу – все время про них думаю, аж слюнки текут!

Девчонки рассмеялись, и Люба подумала, как же все-таки хорошо, что они с Наташей подружились, иначе она чувствовала бы себя здесь и вовсе одинокой. Наташа повесила на вешалку свой халат, взяла сумочку и махнула рукой Любаше.

Люба чуть задержалась вечером, уже и Михаил Степанович дважды заглядывал в маленький кабинет и спрашивал, не собирается ли Любаша оставаться в ночную смену. Вечер плыл по округе сиреневой дымкой, когда Люба попрощалась со сторожем и сбежала по ступеням невысокого крылечка.

– Добрый вечер, Люба! – навстречу Любе со старенькой скамьи под кустом акации поднялся мужской силуэт, и Люба от неожиданности вздрогнула.

– Здравствуйте, – присмотревшись, Люба узнала в незнакомце того самого парня, который повстречался ей сегодня возле дома Смирновых.

– Простите, кажется, я вас напугал, – немного смутился молодой человек.

– Вы пришли на прием? Мы уже закончили, но если у вас есть жалобы…

– Нет, я… вас ждал. Меня зовут Олег, Олег Смирнов, мы с вами сегодня встретились, когда вы к моей маме приходили…

– Да, я помню. Что ж, Олег, что же вас привело сюда? Как мама ваша, с ней все хорошо?

– Да, спасибо, с мамой все нормально. Она рассказала мне о вашем визите и просила передать большое спасибо, что вы пришли. Еще она сказала, что сожалеет о том, что не очень приветливо повела себя с вами. вы, наверное, расстроились…

– Ничего страшного, бывает. – Люба удивилась, ведь ни грамма сожаления она не видела в глазах Галины Николаевны, когда уходила от нее. – Передайте вашей маме, что все хорошо.

– Могу я вас проводить? Ведь нам все равно по дороге…

Люба пожала плечами, как-то вроде бы и отказать в такой просьбе или не просьбе было неловко… Олег сам выглядел немного испуганно, поглядывал на Любу, будто ожидая от нее, что вот сейчас рассердится и прогонит…

– Да, вы правы – нам по пути, – Люба посмотрела на смущенного парня и улыбнулась.

Они шли по дороге меж домов, разговор как-то не клеился. Олег страшно смущался, пытался неуклюже шутить, и вскоре Люба просто перестала его слушать и стала думать про свое. Скоро Петр Фокич поправится, его операция прошла успешно, и Люба вернется домой, в Богородское, и снова жизнь ее станет размеренной и привычной.

– …А распределился в Богородское. Я слышал, что и вы сами тоже оттуда к нам приехали? – уловила Люба часть того, что говорил ей Олег.

– А… да, я из Богородского, – ей стало как-то неловко, что она упустила нить разговора и услышала только последнюю фразу.

– Ну вот, а я теперь там у вас буду работать в правлении колхоза, – кивнул Олег, явно обрадованный тем, что ему удалось-таки привлечь внимание девушки. – А вы, Люба, здесь будете работать все время или только до возвращения Кузнецова?

– Да, когда Петр Фокич поправится, а я надеюсь, это будет скоро, то я обратно уеду. Я там работаю, в больнице, а здесь временно.

– Не нравится вам у нас, как я вижу, – улыбнулся Олег. – В Богородском веселее? Тут я с вами вообще-то согласен! У нас ведь здесь только сельский клуб, и тот от раза к разу работает, а в Богородском Дом культуры отстроили, кино по выходным показывают. Я и сам потому туда попросился при распределении: все же и от дома недалеко, но и не такое захолустье.

– Нет, что вы, никакое здесь не захолустье, – Люба удивленно взглянула на Олега. – Здесь очень красиво и спокойно. Люди хорошие, добрые! Просто… там, в Богородском, дом, родные и подруги. А Дом культуры у нас и вправду новый, красивый! Но у меня не так много времени остается после работы, чтобы туда часто ходить.

– Вот я потому и не захотел домой, в калиновский совхоз распределяться, хотя такая возможность была, – сказал Олег. – Я вообще хотел куда-нибудь… страну посмотреть, но… не вышло, к сожалению.

Люба не стала расспрашивать, почему же не получилось у Олега распределиться по своему желанию, в конце концов, они были почти незнакомы для того, чтобы вести доверительные беседы.

– Ну, вот я и пришла, – она остановилась у невысокого заборчика, окружавшего дом, где сейчас обитала. – А вам еще далековато идти! Спасибо, что проводили, Олег.

– Это вам спасибо, Люба, за приятную беседу. Надеюсь, что мы с вами еще увидимся… – Олег покраснел, это было видно даже в сумерках. – Скажите… не согласитесь ли вы послезавтра пойти со мной на концерт? У нас в клубе будет концерт, коллективы будут самодеятельность представлять. Из района приедут участники, ну и наши, местные, тоже участвуют.

– Спасибо за приглашение, я бы с удовольствием. – Любе не хотелось обижать парня. – Но я дежурю в субботу, буду допоздна в пункте… простите.

– Ну что ж, жаль. У нас здесь талантов много, есть что посмотреть. – Олег смутился еще больше. – Я вот сам тоже участник… Ну, значит, в другой раз! До свидания, Люба.

Люба попрощалась со своим странным сопровождающим и затворила за собой калитку во двор. Бдительная Найда тут же негромко тявкнула, как бы давая гостье знак, что она все видит и слышит!

– Это я, Найдочка, не ругайся, – сказала Люба и устало присела на свое крылечко.

Со второго крыльца, где жили ее соседи, раздался голос Григория, мужа Наташи:

– Люба, это ты? Наталка тебя заждалась, давай к нам, мы не ужинаем, тебя все ждем!

– Бегу! – спохватилась Люба. Как же неловко получилось: она совсем забыла про Наташино приглашение!

Наскоро умывшись, Люба переоделась, прихватила кулек с конфетами к чаю – не идти же с пустыми руками – и поспешила к соседям. Аромат жаренной на сале картошки будоражил аппетит, все проголодались, поэтому первые пятнадцать минут ужина прошли в тишине, нарушаемой только довольными восхищенными вздохами.

– Ох, надо что-то с этим делать, – сокрушенно покачала головой Наташа. – Я не могу оторваться от этих огурчиков. Много соленого нельзя! Каждый раз себе говорю: это последний!

Все рассмеялись, вечер стал каким-то расслабленным и по-домашнему уютным. Гриша устало поблагодарил жену за вкусный ужин и отправился во двор курить, оставив девчонок поболтать.

– Я видела, ты со Смирновым шла, – Наташа с любопытством пихнула Любу в бок. – Чего это он, откуда взялся? Где ты его подцепила? Он вообще-то мало куда ходит, в основном дома… С учебы на каникулы приезжал, так его никто и не видел в деревне. Только на концертах если – поет он хорошо, в самодеятельности здесь всегда его номер один из основных.

– Да нигде я его не цепляла, – засмеялась Люба. – Он сам зачем-то явился к медпункту, я сама так и не поняла. Говорит – мама просила передать извинения, что-то в этом роде. Странные они оба, что мама, что сын…

– Это ты еще с его сестрами не знакома! – сказала Наташа. – Очень высокомерные особы. Старшая, Марина, недавно замуж вышла, в городе живет. А Вика, моего Гриши одноклассница… увивалась за ним когда-то, а потом, когда мы с ним встречаться начали, мне такой скандал устроила, прямо в медпункт явилась. Бррр… как вспомню! Мама их тоже тогда здороваться со мной перестала. А Олег у них затурканный какой-то, если честно. Иногда даже жаль его, вот и с распределением… Галина Николаевна какие-то там знакомства поднимала, чтобы «мальчика перевели ближе к дому» после окончания института, ну, вот и распределили к вам в Богородское. Как по мне – так лучше бы подальше от такой семейки. Хотя, кто знает, может, и хорошо это, живут дружной семьей, не мое это дело.

Люба подумала, что и ей немного жаль Олега, потому что даже такое короткое знакомство с ним говорило о том, что не особенно-то он счастлив… Может, и не в семье дело, а в чем-то другом. Но уже на следующий день Люба про это уже и не думала, потому что дела закрутили ее, и мимолетное знакомство позабылось.

А через несколько дней вернулся долгожданный Петр Фокич, веселый и здоровый, насколько это возможно после перенесенной операции. Люба передала ему дела и со спокойной душой отправилась наконец домой, в родное Богородское.

Глава 4

Осень застала Любашу за работой. Времени у нее хватало на все, Борисов не мог нарадоваться на такого сотрудника, но частенько выговаривал Любе за то, что не соблюдает режим отдыха, не идет на обед или приходит в стационар в свой законный выходной. А Любе все было в радость, порой даже ее давняя подруга Ксюша Серова, с которой они водили дружбу еще с детского сада, качала головой и упрекала подругу:

– Что же это такое, как ни приду к тебе, ты или спишь, или на работе! Два состояния у тебя! Вот танцы в субботу будут в новом Доме культуры, с кем мне пойти?! И не смотри на меня так, я юбку новую сшила, а выйти в ней некуда, потому что моя лучшая подруга с работы не вылезает!

– Ксюш, ну что поделаешь, я же медик! – Люба смущенно смотрела на подругу. – Вот ты выучилась на бухгалтера, работаешь, неужели тебе не интересно поскорее все тонкости изучить?

– Не настолько, чтобы в конторе ночевать! И вообще – ничего не знаю! Скоро праздник, будет большой концерт, и ты идешь со мной в Дом культуры! Я спрашивала у Людмилы Васильевны – у тебя как раз будут выходные дни, так что не думай отвертеться!

– Пойдем выводить в свет твою новую юбку? – со смехом спросила Люба и тут же была шутливо бита подругой. – Ладно, ладно, пойдем! Как скажешь! А то и вправду твою юбку моль доест! Ай, не дерись, я же сказала – иду!

– У нас в колхозе инженер новый, молодой. Говорят – поет хорошо, будет тоже выступать! И наши девчата из коллектива самодеятельности готовят танец, – рассказывала Ксюша. – И еще я слышала, что приедут артисты из города, даже фокусник!

– Фокусник? – Люба покачала головой. – Тогда точно стоит сходить!

– Ну, вот и замечательно, что мне удалось тебя уговорить! Так и молодость пройдет, а ты все на работе! Я с Ниной Мосуновой за тобой зайду – и вместе пойдем, готовься!

Уговорившись с подругой, Люба подумала, как бы ей не позабыть об этом уговоре, потому что все ее мысли занимала работа.

Но Ксюша была не из тех, кто даст любимой подруге «прозябать» всю свою молодость в прохладных кабинетах больничного стационара! Поэтому субботним предпраздничным вечером веселые голоса Ксюши и Нины зазвучали у калитки, и Люба оторвалась от зеркала. Она немного неловко себя чувствовала в платье, которое было когда-то ее любимым, но в последнее время она привыкла к другой одежде.

– Ты у нас красавица! Ох, чует мое сердце, в девках долго не засидишься, пора приданое собирать! – сказала бабушка, любуясь внучкой.

Да и было на что посмотреть! Русые вьющиеся волосы Люба обычно собирала в тугой валик, отправляясь на работу, но сегодня распустила их, перехватив обручем. Синие, васильковые глаза окаймляли длинные густые ресницы, что делало взгляд девушки загадочным и привлекало внимание. И в придачу ко всей этой красоте у Любы был веселый, покладистый характер, так что бабушка была ой как права!

– Любашка, выходи, мы замерзли! – девчонки уже стояли у крыльца и разговаривали с дедом Иваном, ожидая подружку.

– Ну, ступайте уже, а то там парни в клубе поди уж заждались, – дед Иван помахал им вслед рукой. – Все глаза проглядели!

Новый, недавно отстроенный Дом культуры был полон народу. Концертный зал гудел, словно улей, только что закончилась торжественная часть, где вручали награждения и грамоты, отмечая отличившихся работников колхоза, и теперь все предвкушали развлечение.

Любе было немного неловко от того, что многие односельчане, которым довелось побывать в больнице, здороваясь с нею, обращаются к ней по имени-отчеству, благодарят за заботу, хвалят. Вроде бы еще совсем недавно Люба школьницей бегала по селу, а теперь уже вот… «спасибо, доктор», из уст бывших Любиных пациентов звучало так искренне, Люба краснела от смущения и удовольствия.

Ксюша куда-то убежала, оставив ненадолго подругу получать заслуженные благодарности, а со сцены ведущий объявил, что концерт начинается. Народ поспешил занимать свои места, и Любаша с нетерпением оглядывалась по сторонам – ну, где же эта Ксюшка, сейчас все места займут, с которых хорошо видно сцену!

– Здравствуйте, Любовь, – раздался позади девушки голос, обернувшись на который Люба увидела перед собой свою бывшую пациентку, Галину Николаевну.

– Здравствуйте…

– Приятно видеть вас, – немного высокомерно, но все же довольно приветливо кивнула женщина. – вы сегодня красавица! А я часто вас вспоминаю, все же наши калиновские так называемые доктора по сравнению с вами не особенно любезничают с пациентами. А ведь, как известно, доброе слово лечит не хуже лекарства…

– Спасибо, – Люба не знала, что и ответить на такую сомнительную похвалу, и немного испуганно смотрела на гостью.

Галина Николаевна выглядела, по мнению самой Любы, просто безупречно – красивое, явно сшитое на заказ платье подчеркивало достоинства и мягко скрывало недостатки фигуры. Прическа, сделанная рукою опытного мастера, не позволяла ни одной прядке волос лежать не как положено… Галина Николаевна, по всей видимости, и сама прекрасно осознавала это, потому свысока и с нескрываемым пренебрежением поглядывала на пробегающих мимо женщин.

– А мы с мужем приехали на награждение, ему от района сегодня вручили. – Галина Николаевна вдруг сделала свой тон таким доверительным, словно они с Любой были старыми знакомыми. – И остались на концерт, наш сын будет выступать. Да вы и сами с ним знакомы, помните его?

– Да, помню, конечно. Что ж, буду рада увидеть его на сцене, – Люба попыталась было как-то закончить разговор, но гостья вдруг ухватила ее под руку.

– А пойдемте, я вас познакомлю с мужем, и с нами сядете, мы прямо перед сценой, с почетными гостями сидим! Там есть свободные места – некоторые не остались на концерт! Пойдемте-пойдемте, отказа я не приму!

Любе было неловко и оттого, что все, кто проходил мимо, с любопытством смотрели на них, и оттого, что очень хотелось отказаться… и найти наконец Ксюшку и Нину, и других девчонок, а не сидеть среди солидных гостей, которых она толком и не знала.

Но Галина Николаевна была так ласково настойчива, что уже через несколько минут Любаша сидела рядом с нею в первом ряду перед самой сценой, а перед тем ее представили супругу Галины Николаевны, Андрею Игнатьевичу, серьезному мужчине с загорелым и чуть обветренным лицом.

Концерт начался, но Люба от смущения почти не видела, что происходит на сцене, придумывая благовидный предлог, как бы все-таки ей отправиться к своим подружкам. А Галина Николаевна между тем, приветливо наклонившись к девушке, рассказывала той и о своем здоровье, и о «неважных специалистах калиновского медпункта»…

Замолчала Галина Николаевна только тогда, когда со сцены раздался приятный мужской голос, исполнявший популярную песню. Люба и сама обратила внимание на бархатистый тембр голоса солиста, а подняв голову на сцену, увидела там Олега. Пел он очень хорошо! Коллектив, с которым он выступал, был представлен ведущим как инструментальный ансамбль, и понравился он всем зрителям. Четверо парней и одна девушка – таков был состав коллектива – спели несколько песен и не раз были вызваны на бис, отчего смущенно и довольно улыбались, кланяясь залу.

– Олег у нас очень талантлив! – с гордостью сказала Любе Галина Николаевна. – Правда, я считаю, что он излишне стеснителен, это ему немного мешает. А вы, Люба, как считаете?

– У вашего сына талант и очень приятный вокал, – ответила Люба, и это было правдой. – И мне кажется, что все у него в порядке, я не заметила излишней стеснительности.

– Спасибо, матери всегда приятно, когда ее старания оценивают, – Галина Николаевна одобрительно кивнула Любе. – Я очень много труда вложила в сына, мы ездили заниматься вокалом в столицу области! По выходным брали там платные уроки. Ох, как же я тогда уставала… но ничуть не жалею об этом!

Люба кивала в ответ на пространный рассказ женщины, как-то неловко было уйти… Галина Николаевна говорила с ней так, будто соскучилась по общению и кроме Любы ей и поговорить было не с кем. Выручил Любу Андрей Игнатьевич, тронув жену за рукав:

– Галочка, пойдем уже, скоро танцы начнутся, молодежь будет развлекаться. А мы с Олегом попрощаемся и – домой, чтобы доехать засветло.

– Ах, Любочка, я так рада, что встретила вас сегодня! вы скрасили мой вечер, потому что у меня здесь и знакомых-то никого нет! – Галина Николаевна улыбнулась Любе. – Если вдруг окажетесь у нас в Калиновке, приходите без стеснения в гости. Обещаете?

– Конечно, спасибо за приглашение, – сказала удивленная такой разительной переменой Люба. – До свидания.

Попрощавшись с женщиной и ее супругом, Люба пошла разыскивать подружек, размышляя о том, что первое ее впечатление о госпоже Смирновой оказалось ошибочным. Вовсе она не плохой человек… просто со своим характером, со своими думами и мыслями.

Оставаться на танцы Любе расхотелось, потому что она почувствовала сильную усталость, концерт и вся эта кутерьма вымотали ее. Но Ксюша была непреклонна!

– Завтра у тебя выходной, вот и отдохнешь! В кои-то веки я тебя с таким трудом вытащила, а ты собираешься улизнуть?! И не думай! Давай, встряхнись! Помнишь, как мы с тобой девчонками прятались в кустах у старой танцплощадки и смотрели оттуда на танцы? Еще думали, как сами будем танцевать, когда вырастем! Вот, выросли! Мечты сбылись, идем танцевать!

Любаша попыталась «встряхнуться», в самом деле Ксюшка права! Не так часто она выбирается на всякие мероприятия…

После танцев довольная и веселая молодежь небольшими группами расходилась по домам, громко обсуждая завершившиеся танцы. Усталая, но довольная Люба тоже шла с Ксюшей, Ниной и другими девушками в сторону своей улицы, когда ее окликнул приятный мужской голос:

– Люба, здравствуйте! Как ваши дела? Могу я вас проводить? – компанию девчонок догнал Олег, и девчата зашептались, незаметно подталкивая Любу в бок.

– Ну, Любаша, мы пойдем, – сказала Ксюша. – За тебя мы спокойны, до дома тебя проводят!

Девчонки, оглядываясь исподтишка на пару, заспешили вперед по улице, а Люба и Олег медленно пошли в сторону Любашиного дома.

Глава 5

– Нина, скажи, а правда, что Любка Красавина встречается с этим инженером из Калиновки? – пытали коллеги на работе скромную и тихую Нину, но та только отмахивалась от местных кумушек, так любящих посудачить.

– Вот у Любы и спросите, что ко мне пристали! – Нина сердито глянула на заводилу всех этих сплетниц, Лену Головину. – Или у инженера, если уж так вам любопытно! Что за мода – лезть в чужие дела?!

– Ох, смотри ты, тихоня наша рассердилась! – зло засмеялась Лена. – А может, и спросим, что такого!

– Ой, я с ним даже здороваться стесняюсь, – сказала Лене Анечка Самойлова. – У него такой голос… до мурашек! Да и сам он такой красавчик! Представьте, он, наверное, Любке чуть не каждый вечер поет! Я все время вижу, как он к их дому идет, а потом они к речке идут гулять! Вот же повезло докторше! А в школе такая была мышь серая! А теперь смотри как перья распушила!

– Еще посмотрим, кому он петь будет! – с вызовом вскинула голову Лена и гордо оглядела подружек.

Любаша и Олег встречались и не обращали внимания на разные пересуды, ходившие вокруг них. Олег приходил встречать девушку после работы, на что старшая медсестра Людмила Васильевна хмурила нарочито-сердито брови и говорила молодой своей коллеге:

– Любаша, вон твой кавалер пришел, томится в ожидании. Давай заканчивай уже свою писанину, иди домой! И не надо мне возражать! Я лучше знаю, что карточки никуда до завтра не убегут!

Люба полюбила эту строгую, но очень ответственную и справедливую женщину, которая сразу взяла над нею своеобразное «шефство». Когда Люба забывала пообедать вовремя, тетя Люда, как звала ее вся больница, строго хмурила брови и отправляла девушку в ординаторскую перекусить.

Вот и вечером, разглядев возле куста акации маячившую фигуру Олега, тетя Люда кивнула Любаше:

– Иди, Любонька, на улице подморозило сегодня, застынет твой кавалер, голос потеряет! А скоро концерт в Доме культуры, как же без него-то.

Люба, пряча улыбку, собирала карточки и украдкой поглядывала в окно. Олег и в самом деле уже притопывал ногами, похлопывал себя по бокам. Ноябрьский ветер неласково трепал голые ветки акации, не щадил и прохожих, какие уж долгие прогулки в такую погоду… И Люба вдруг подумала, что она за это время так привыкла к частым встречам с Олегом, к их прогулкам, разговорам.

– Любаша, привет! – радостно воскликнул парень, увидев сбежавшую по ступенькам девушку. – А я думал, что ты сегодня задержишься, хотел сделать пробежку вокруг больницы, чтобы не окоченеть!

– Привет, Олег! Ну вот сколько раз я тебя просила: не приходи так рано, зачем мерзнуть! Да и вообще, ты же можешь войти внутрь и подождать в вестибюле.

– Нет, в вестибюле ждать неудобно! Да и недолго я жду, полчасика всего-то!

– Это почему же неудобно?

– Ну… там девчата ваши, медсестрички, спрашивают меня, не спою ли я им, и все такое… А мне неудобно, что я, певец какой, тоже мне… Ну попал в самодеятельность, что ж теперь! Вообще-то я инженер, а не певец!

– Ты зря стесняешься, у тебя талант. И голос очень приятный. А девчонкам просто скучно, каждый день заботы больничные, вот и рады тебе. Пойдем к нам, мои будут рады тебе, все равно холодно гулять!

Любины домашние приняли Олега сначала настороженно, все же парень не местный, но вида гостю не показали. А после вроде бы и привыкли, да и Олег вел себя скромно и вежливо, чем расположил к себе Любину родню. Бабушка так и вовсе жалела его, все норовила покормить:

– Что ж он, от дома неблизко, один живет. Что они там, кто в общежитии-то расселен, готовят себе, что ли? Знаю я! Что днем в столовке поели, то и ладно, а на ужин хлеб да чай.

И напрасно Олег пытался переубедить Екатерину Прохоровну, что вовсе они с ребятами, живущими в комнатах по соседству, не голодают и готовят себе на общей кухне, часто разделяя друг с другом обед и ужин. Бабушка недоверчиво качала головой, будто говоря – что там они могут приготовить, мальчишки… И ставила перед гостем то большую тарелку дымящегося борща, то наваристые щи. Олег, который еще пять минут назад уверял всех, что сыт, невольно зажмуривал глаза от такого удовольствия.

– Неудобно, я и так у вас чуть не каждый вечер, – покачал головой Олег и взял Любу за руку. – Осторожно, скользко здесь… ребятня раскатала тут себе. Я когда шел, чуть не упал.

– Спасибо… – Люба смутилась, но руки не отняла, прикосновение Олега ей было приятно, хоть немного и пугало.

Люба сама не знала, что она испытывает к Олегу. Ей нравилось болтать с ним, они могли часами говорить, обсуждая самые разные темы, немножечко нравилось и то, с какой скрытой завистью поглядывают на них некоторые девушки. Олег же рассказывал ей, как хотел он поехать по распределению на Камчатку, где очень красиво и природа совсем не такая, как в нашей средней полосе.

– А почему же ты туда не поехал? – Люба видела, как сияли глаза Олега, когда он рассказывал ей о Камчатке. – Почему сюда распределился? Или туда не было распределения?

– Да было… – погрустнел Олег. – Я вообще и в институт свой поступал потому, что там много куда распределяют. Но вот так вышло… Родители были против, маме плохо стало, как только перед выпуском услышала, куда я собираюсь уехать. Пришлось отказаться и сюда вернуться. Но я не жалею, здесь тоже хорошо, работа интересная…

– Ничего, у тебя вся жизнь впереди, может быть, когда твоя мама увидит, что ты со всем справляешься, то уже не будет так переживать, когда ты соберешься уехать.

– А я теперь даже сам не знаю, хочу ли я уезжать… – многозначительно сказал тогда Олег, и от его взгляда Люба густо покраснела.

А вот Ксюшке, Любиной подруге, Олег не очень понравился, хотя она и старалась не подавать вида, чтобы не обидеть подругу. Но Люба сама это видела, потому однажды прямо спросила:

– Ксюш, а почему ты так к Олегу… ну, почему недолюбливаешь его?

– Ничего я его не недолюбливаю, – Ксюша нахмурила брови. – С чего ты вообще так решила?!

– Ну, я вижу просто… не особенно он тебе нравится… Скажи честно, мы же договаривались все друг другу говорить! Еще в детстве!

– Ладно… не знаю, как тебе объяснить, – Ксюша виновато посмотрела на подругу. – Но мне кажется, какой-то он… мягкотелый, что ли. Маманин сынок, как моя бабушка говаривала! Хотел уехать – мама не пустила, сюда пристроила… А сам-то он что? Не мог разве убедить, что вполне уже взрослый человек и имеет право на свои решения! Да и носятся все с ним… Девчонки глаза закатывают: «Ах, какой голос, какой голос!» Прямо звезда эстрады! А он и рад такому вниманию.

– Ну почему рад, – несмело возразила Люба. – Ему и самому такое внимание не нравится, он смущается.

– Смущается, да. Но глазки-то блестят! Хотя, может, я и не права, Любашка! Может быть, я и в самом деле ему просто не очень доверяю – прикатил тут и охмуряет самую красивую и умную девчонку в Богородском!

– Вот ничего себе! – рассмеялась в ответ Люба. – Как ты меня окрестила!

– Ну а что? Мне со стороны виднее: раз говорю, что ты такая, – значит, так и есть. Любаш, ну ты сама заметь, как он в клубе себя иной раз ведет… не налюбуется собой, как на сцене стоит, прямо каждую складочку на себе разгладит и осмотрится, чтоб зритель любовался. Не знаю, как-то мне это не нравится в парнях, такое вот качество. А эти, наши девчонки, которые в танцевальном кружке самодеятельности?! Где Леночка Головина заправляет! Помнишь, мы с тобой в прошлый раз видели, как они там все щебетали вокруг него, а он и довольный был, стоял весь сиял!

Люба иногда думала над теми словами подруги. Ксюшка зря не скажет, человек она прямой и принципиальный, иной раз даже слишком категоричный. Но если уж говорит, то, значит, и в самом деле так считает. Любаша присматривалась к парню, пытаясь увидеть в нем то, о чем предупреждала Ксюша, но подтверждения ее словам не находила. Олег постоянно говорил после репетиции в клубе, что дождаться не мог, когда же она закончится, потому что не особенно ему нравится стоять на сцене…

А вот другая Любашкина подруга, Нина, была с Ксюшей не согласна и считала Олега скромным парнем. А то, что родителей послушал и не поехал на другой конец страны после института… так что же в том плохого, что человек любит своих родных, семью и прислушивается к их мнению. Это, наоборот, хорошо: он понимает ценность семьи!

– Ты, Ксюша, слишком строго его судишь! – краснея от негодования, говорила Нина, когда три подруги вместе обсуждали девичьи свои заботы, в том числе и парней. – Вот ты сама смогла бы уехать, если бы маме твоей плохо стало от такого твоего решения? Смогла бы? Вот я бы не смогла, точно это знаю! Тоже бы подумала вперед о мамином здоровье, а не о том, что я хочу! Да и чем наше Богородское хуже Камчатки? А хочет природу посмотреть, так вот будет у него отпуск, поедет да и посмотрит!

Люба слушала подруг, и ей казалось, что каким-то странным образом они обе могут быть правы. Поэтому она подумала: она еще так мало времени знает Олега… Да и все его мало знают, чтобы делать такие выводы – какой у него характер и есть ли он вообще.

– Жизнь, Любаня, долгая и разными сторонами к человеку поворачивается, – сказал ей дед, когда Люба поделилась с ним своими сомнениями. – В одном случае человек себя так покажет, а в другом – этак. Ты еще молоденькая, куда тебе спешить, вся жизнь впереди. Вот и присмотрись, а наскоро о человеке судить – так и ошибиться недолго.

Глава 6

А зимой, после новогодних праздников, которые Люба и Олег провели просто великолепно, пара, которой любовалось почти все Богородское, впервые поссорилась.

Перед новогодними торжествами Олег был в частых разъездах, молодой коллектив музыкантов приглашали во все окрестные клубы и дома культуры на выступления. Даже в городской Дворец молодежи они были приглашены вместе с танцевальным самодеятельным коллективом. Люба гордилась таким успехом Олега, поддерживала его и убеждала, что смущаться перед зрителем ему вовсе не стоит, все у него с ребятами получается отлично.

Новогоднюю ночь Люба намеревалась провести дома, как и раньше. Вместе с мамой и бабушкой они готовили праздничное угощение, а дед Иван еще неделю назад принес из лесу пушистую зеленую елочку.

– Ну, Любашка, когда кавалер твой придет? На ужин-то поспеет? – дед Иван прищуривался на Любу, которая то и дело поглядывала в окно, на освещенный лампочкой над крылечком дворик.

– Они сегодня должны с концерта вернуться, – ответила деду Люба. – Вот я и волнуюсь: сегодня такой мороз…

– Ничего, ребята крепкие, шофер опытный, нормально доберутся, – ответил Иван Савельевич, понимая переживания внучки. – Я слыхал, их Тихонов сам повез, а уж он за рулем почитай что двадцать лет.

Опасения Любаши и вправду оказались напрасными – совсем скоро калитка стукнула и на крылечке раздались торопливые шаги. Любашино сердце отчего-то дрогнуло… а ведь до этого момента она думала, что ничего такого особенного к парню и не испытывает… что еще рано это чувство дружеской привязанности называть как-то по-иному.

– Добрый вечер! С наступающим! – веселый голос Олега раздался у двери в клубах морозного пара, ворвавшегося с ним с улицы. – Ух, там мороз какой ударил, у меня ноги промерзли и руки.

– Давай, проходи скорее, грейся! – пригласила гостя Евдокия Ивановна. – Сейчас стол накрывать будем, все горячее!

– Любаш, а мы на новогодний вечер в Дом культуры пойдем? Меня ребята звали, сказали, сейчас все дома полночь встретят, а потом на танцы. Может быть, и мы сходим?

– Конечно, сходите, что же дома-то сидеть всю ночь новогоднюю, – поддержала его Екатерина Прохоровна. – Ксюшка вчера забегала, тоже сказала, что пойдут с Алексеем.

– С Алексеем? Это не Никитиной ли Клавдии внук нашу Ксюшку себе присмотрел? – усмехнулась Евдокия Ивановна. – Если так, то красивая пара они.

– Он и есть, Никитин Алешка, – кивнула в ответ бабушка. – И правда, пара красивая. Что, Любаш, не говорила ещ подруженька твоя, не пора к свадьбе готовиться?

– Нет, не говорила, – рассмеялась Люба. – Ну что вы, в самом деле, они просто дружат, ничего такого. А вы уж сразу – свадьба.

Все засмеялись, обсуждая, что дело это молодое, и раз уж сладилось, значит, свадьбе скорее всего быть. Стол уже был накрыт нарядной праздничной скатертью, из серванта были извлечены и натерты до блеска хрустальные бокалы для шампанского, а хитрый Васька уже сидел под столом в ожидании того момента, когда добрая Люба станет угощать его кусочками бабушкиной буженины.

– Олег, а что, к родителям своим с поздравлениями уже ездил или после собираешься? – дед Иван поставил в центр стола тарелку с аппетитно румяной курицей.

– Мои уехали к старшей сестре в гости на Новый год, – с сожалением покачал головой Олег. – Да и у меня концерт за концертом, с ними не поедешь. Решили, что я к ним второго числа, в воскресенье с поздравлениями приеду… то есть приедем вместе с Любой, если, конечно, она захочет… Мама приглашала нас вместе, да и отец был бы рад, сестра средняя Вика сейчас дома, приехала на месяц. Думаю, было бы здорово познакомиться всем поближе…

– Второго? – задумчиво ответила Люба, тайно похолодев сердцем от такого приглашения. – Я как раз после дежурства буду, наверное, это не очень будет удобно… У всех веселье, поздравления, и я сонная.

– Ничего страшного, все понимают, что у тебя работа очень важная и ответственная. Мы недолго побудем, я попрошу отца, чтобы к вечеру отвез нас обратно, и ты сможешь отдохнуть.

Евдокии Ивановне, да и бабушке с дедом такое отношение парня к их Любаше очень понравилось. Дед одобрительно крякнул и подмигнул внучке, у которой от этого разговора загорелись румянцем щеки. И отказаться от поездки в гости было уже как-то неудобно…

После полуночи молодежь оделась потеплее, намереваясь пойти на танцы, и вскоре во дворе раздались веселые голоса Ксюши и Алексея, Нины с младшей сестрой Валей, они махали руками и кричали поздравления деду Ивану, глядевшему на них из окна.

– Любаш, ты там… осторожно, мало ли, кто нетрезвый будет, – негромко говорила дочери Евдокия. – Вместе все там держитесь. Да и долго не задерживайся.

– Что ты, мать, ведь взрослая у нас уже девчонка-то, – выговаривал Евдокии дед Иван, когда шумная компания молодежи улетела со двора. – И так у нас Любашка кроме работы ничего почти и не видит, все в больнице своей. Пусть ходит и в клуб, и на танцы! На то она и молодость! Да и не одна она, с парнем.

– Не доверяю я ему, какой бы золотой ни был, – вздохнула Евдокия. – К матери вот своей повезет, к отцу… а мне все кажется – вдруг кто ее там обидит, а меня рядом не будет? Страшно.

– Что уж ты, Дуся, так нельзя, – покачала головой Екатерина Прохоровна. – Что же страшного? Своя жизнь у Любы будет, не все же ей возле нас сидеть. Она у нас умница. Да и в обиду себя не даст, зря тревожишься. А парень вроде бы и неплохой, заботливый. Вон, подарок ей привез из города, как на концерт ездил… Может, и семья у него хорошая. Да и что ты заранее-то – дружат они, не больно жениться собрались! Вот тогда бы уже и думала, какая там свекровка будет!

А Люба никогда не была на танцах так поздно. Они с Ксюшей, конечно, и раньше ходили, еще в старый клуб, но строго в одиннадцать возвращались домой. А теперь она так непривычно ощущала себя… взрослой, и можно было не беспокоиться, что дома поругают. Алексей от своей Ксюши не отходил ни на шаг, и Люба подумала, что правы ее домашние – может, и быть скорой свадьбе. Нина с сестрой тоже украдкой усмехались по-доброму, глядя, как Ксюша и Леша смотрят друг на друга.

– Люб, пойдем вон там посидим, у меня так ноги устали, – пожаловалась Нина, когда Алексей в очередной раз увел свою красавицу на медленный танец. – Валька моя тоже вон с одноклассником натанцовывает, вот стрекоза. А где у тебя Олег? Что-то я его уже давно не вижу…

– Не знаю, – пожала плечами Люба. – Его друзья из ансамбля позвали, сказал – ненадолго…

Она старалась и вида не подать, что ее очень огорчает этот факт… Олега позвали, а ее – нет, хотя все видели и давно знают, что они вместе. Люба мысленно уговаривала себя, что ничего особенного не произошло. Вот если бы ее позвали коллеги – что в этом такого? Но нет, все равно, как бы она себя ни уговаривала, на душе была обида. Даже не на ребят, позвавших Олега, а на него самого, ведь ушел он уже очень давно.

«Еще немного побуду и пойду домой, – решила Люба. – Что же я тут до утра буду торчать одна, ждать его… Где он там вообще, непонятно. Этот Гена из их ансамбля сказал, что они там в подсобке отмечают… И что? Он будет там отмечать, а я здесь дожидаться?»

Народу в Доме культуры было много: и свои, богородские, и приехавшие в гости незнакомые люди, и какие-то в незнакомой Любе военной форме мужчины с красивыми дамами в городских платьях… ее даже несколько раз приглашали танцевать, но она каждый раз отказывалась. Что же она? Прослывет потом по селу?

– А я бы на твоем месте пошла и потанцевала! – даже добрая Нина уже рассердилась на Олега за его долгое отсутствие. – Вот пусть бы пришел и посмотрел, что ты тут не скучаешь без него!

– Домой нужно идти, – устало сказала Люба, не ответив подруге. У меня тоже уже сил никаких нет, я не знаю, как там Ксюшка еще держится. Давай ей скажем, что мы пошли, и Валюшке тоже, да и по домам. Я уже засыпаю, времени-то три часа!

Ксюша с Алексеем объявили, что они намерены остаться еще ненадолго, и девчонки пожелали им доброй ночи, а сами отправились в гардероб. Уже выходя из зала, Люба вздрогнула от неожиданности… Глянув на танцующих, она увидела, как ее Олег танцует с девушкой… и это была Лена Головина! Лена прямо-таки повисла, прилипла к парню и что-то говорила ему, кокетливо улыбаясь.

Любе стало противно смотреть, будто она подглядывает за кем-то в замочную скважину. Она резко отвернулась и поскорее зашагала догонять Нину и Валю, которые уже одевались у большого зеркала.

– Люб, ты что? Что случилось? – чуткая Нина давно знала свою подругу, чтобы не заметить изменившееся Любино лицо.

– Да ничего. Пойдемте поскорее домой. – Люба не хотела ничего ни с кем обсуждать, сама еще никак не могла поверить в увиденное.

Домой шли быстрым шагом, мороз подгонял усталые ноги, щипал за нос и щеки. Любе хотелось поскорее оказаться дома, снять это дурацкое платье – зачем только наряжалась! Вытащить из волос надоевшие шпильки, умыть лицо и оказаться в своей комнате, одной…

Нина и Валя свернули в переулок, к своему дому, пожелав Любе спокойной ночи, и Люба еще прибавила шаг, когда позади нее раздались торопливые шаги. Кто-то почти бежал, стараясь догнать ее.

– Люба! Любаш, ну ты почему без меня ушла! – ее догнал запыхавшийся Олег. – Мне Ксюша сказала, что вы домой пошли, а я по всему клубу тебя искал.

– Искал? А зачем? Я-то тебе для чего, если ты туда к друзьям пришел, – Люба не сбавила шаг и не смотрела на парня.

– Ты что, обиделась? Ну, я же совсем ненадолго ушел, просто так получилось, мы с ребятами стали обсуждать новый номер, песню… А потом Лена пригласила потанцевать, а то ей было совсем не с кем… что такого, это же наши ребята, друзья…

– Лене не с кем? Ну, хорошо. А сколько танцев ты сегодня со мной танцевал? – Люба устала так, что даже сердиться не могла.

– Я… ну прости, я не заметил, как время пролетело, – виновато повесил голову Олег. – Я виноват, прости меня, пожалуйста!

Люба остановилась у своей калитки. Олег выглядел таким удрученным и виноватым, мороз пробирал его через тонкую рубашку под курткой, и он неловко ежился.

– Второго числа я никуда не поеду с тобой, – отрезала Люба. – У меня ночное дежурство, а после него я буду отдыхать и набираться сил!

– Хорошо… тогда, может быть, в другой раз к моим поедем, – согласно кивнул Олег.

– Спокойной ночи! – сказала Люба и вошла в свой двор, оставив парня на улице. – И… не простудись, застегнись хорошенько и иди домой! У нас и без тебя в стационаре народу хватает!

Глава 7

После такого неудачного новогоднего вечера Любаша крепко задумалась над ее отношением к Олегу. Да и о его отношении к ней самой… тоже было о чем подумать. Своим домашним она ничего не говорила о размолвке, но те и сами видели, что обычно жизнерадостная Любаша все чаще хмурится и задумчиво смотрит в окно. А когда второго января Люба вернулась с ночного дежурства, спокойно переоделась в домашнее и улеглась отдыхать, Евдокия тихонько прошептала своей матери:

– Видать, поссорились в Новый-то год, молодежь наша…

– Ну ничего, это дело такое, – ответила Екатерина Прохоровна. – Пока встречаются, пусть лучше сейчас друг друга характеры узнают. Мало ли, может, и вовсе не судьба.

– Не нравится мне, уж очень вокруг него девчата вьются, – вздохнула Евдокия. – Артист, постоянно на виду! А наша скромница, не будет она очередь эту локтями расталкивать… трудно ей с таким будет.

– Люба у нас умная девочка, сама во всем разберется и поступит правильно, – ответила бабушка. – Даже не сомневайся. Да и от парня самого много зависит, как себя сейчас покажет, как поведет. У каждого своя судьба.

А Олег нужные выводы сделал и вроде бы даже решил для себя, чего же ему в жизни больше хочется. Уже на следующий день после того самого злополучного «Новогоднего огонька» он пришел к Любе, и они долго разговаривали. Евдокии Ивановне понравилось, что даже если молодежь и имела какие-то претензии друг к другу, то выяснили они все спокойно и без нервов. «Значит, ничего серьезного у них не произошло», – подумала Евдокия и отправилась в кухню готовить ужин.

А между тем разговор, напротив, был серьезный, и ни Любе, ни Олегу удовольствия не доставлял.

– Любаш, ну не сердись на меня… я виноват, знаю. Просто, наверное, я еще не привык жить по-новому. Раньше мы с ребятами подолгу сидели в клубе, обо всем забывали. Вот и в этот раз, как заговорили про новые инструменты, которые скоро должны прийти, про все и позабыли. Ну что мне сделать, чтобы ты меня простила? Ведь ты же сама увлеченный человек, сколько раз тебя Людмила Васильевна ругала за то, что ты даже поесть забываешь на работе.

– Не настолько, чтобы я позабыла о тебе, – ответила Люба и отвернулась к окну. – Да, я тоже увлеченный человек, но все же… я не забывала, что ты меня ждешь возле больницы. А как же остальное? Лена, к примеру? На меня ты времени не нашел…

– Да Лена эта, я уже выходил, она тут как тут, схватила за руку, неудобно даже стало. Все на нас смотрели, я хотел уйти, но не получилось. Любаш, это девушке легко: сказала не пойду танцевать – и все… А парням сложнее, вроде бы нехорошо девушку при всем народе от себя отталкивать. Да и Лена – она мне просто товарищ, часто ездим все вместе на концерты. А ты… ты для меня значишь совсем другое, очень многое…

Люба смотрела в искренние глаза парня и вроде бы все понимала, все его оправдания. И в самом деле, хоть она и не призналась Олегу, но она и вправду много раз так увлекалась делами на работе, особенно когда главный врач собирал молодых сотрудников, чтобы на практике объяснить какой-нибудь случай. В такие моменты Люба забывала про все на свете, даже про Олега. А Лена, ну а что Лена? Все село давно уже знает, что она не упустит ни одного момента, чтобы не выразить свою симпатию Олегу. Сама Лена всем своим подружкам говорит, что Олег непременно будет ее. Потому Люба посчитала, что слова Олега вполне правдивы…

И только упорная Ксюша никак не могла пересилить своего негативного отношения к Олегу и продолжала утверждать, что неподходящая он для Любаши пара. Хотя, будучи человеком правдивым, она сама потом и подтвердила слова Олега.

– Ну да, мы с Лешей сами видели тогда, как эта Головина висла на нем! – рассказывала Ксюша, когда девчонки в очередной раз собрались поболтать у Нины дома. – Он только в зал вышел, видимо, тебя, Люба, стал искать, так она за руки его хватает, хохочет! Все на них поворачиваются, смотрят, а ей все равно, тащит его: «Давай потанцуем, Олежка!» И как только не стыдно так себя вести при всем народе!

– Лена никогда на чужое мнение внимания не обращала, – сказала Нина, наливая подружкам чаю. – И всегда так себя вела, что тут удивляться. Но вот Олег, конечно, меня удивил. Мог бы просто уйти – и все, а не идти за Леной, как собачка на поводке.

– Да! Вот здесь я согласна с Ниной, – кивнула Ксюша. – Вообще, Любашка, я считаю, зря ты на него только время тратишь. Привык он, что мама ему говорит, как жить, заботится о нем… вот он и ведет себя до сих пор, как мальчишка. Я бы не простила, если бы, к примеру, Лешка с какой-то девушкой танцевал!

– Ксюша, ты слишком категорична, – не согласилась Нина. – И про маму его откуда такие выводы? Он вполне самостоятельно живет, работает. То, что у него хорошие отношения с родителями и он их уважает, так это его только украшает. И про танец этот… По-моему, вы обе слишком большое значение этому придаете. Лена не только Олега танцевать приглашала в Новый год, даже женатого Игнатьева утащила, у которого жена недавно двойняшек родила! Такой она человек, и мало ли, сколько таких Лен еще в жизни встретится, главное, что Олег сказал Любе. Сказал, что Люба много значит для него.

– Да непонятный он какой-то, – покачала головой Ксюша. – А сказать можно все что угодно. И что, когда он теперь тебя приглашает к своим, в Калиновку?

– Решили, что поедем на Восьмое марта, познакомимся и поздравим маму и его сестер. Хотя старшая, Марина, живет далеко и скорее всего не приедет. А вот Вика, средняя, вернулась домой после института, в школе работает учителем, – Люба вдруг поймала себя на мысли, что ей неприятно слушать, как осуждают Олега, и ей очень хочется, чтобы все его слова были искренними и правдивыми.

Ксюша поняла подругу, по глазам или по лицу, но с того самого дня она прекратила свои резкие высказывания про Олега, в конце концов, Любаша сама разберется, что за человек этот Олег.

Ранней весной, когда природа радостно встречала каждый день, по минуткам прибавляющий себе времени, когда солнышко уже топило снега на колхозных полях, обнажая пригорки, в дом Любы постучалось горе…

– Любашка, Любашка, ты дома? – свежим весенним вечером в их двор влетела бледная и запыхавшаяся соседка Тамара Полякова. – Катерина Прохоровна, кто дома есть, хозяева!

У Любы как раз был выходной, она только утром сменилась с ночного дежурства и сейчас готовила ужин, ожидая, когда ее мама, Евдокия Ивановна, вернется с работы. Крик соседки переполошил всех в доме. Люба, как была в домашнем, выскочила на крыльцо, за ней, бросив клубок и спицы, спешила, прихрамывая, Екатерина Прохоровна. А дед Иван, заслышав переполох, заставший его на заднем дворе, отложил топорик и бросился к калитке.

– Тамара, что случилось?! Ты что кричишь, будто что горит! – дед Иван увидел соседку, которая тяжело дышала и снимала с головы платок, прислонившись к забору.

– Дусю вашу… Евдокию… машина зашибла, насмерть! Ох, Катя, что же это!

Гром грянул над головой Любаши, и она не услышала даже, как позади нее, хватаясь ослабевшей рукой за дверной косяк, сползла на пол бабушка.

Вот так, в один день, осиротела Любаша, осиротел дом, потеряв сразу же двух своих обитателей. Остались Люба и дед Иван вдвоем…

Евдокия Ивановна возвращалась домой после работы, когда навстречу ей из-за поворота выскочил неисправный ЗИЛ с бледным и перепуганным водителем за рулем. Все случилось так быстро, что даже сидевшие на завалинке ближайшего дома старушки не успели и вскрикнуть. Грузовик, который мотало из стороны в сторону, сшиб женщину и, пролетев еще несколько метров, ткнулся в столб и завалился набок… Оказывать помощь было уже напрасно: от страшного удара Евдокия Ивановна погибла мгновенно.

Как и Екатерина Прохоровна, услышавшая о гибели единственной своей дочери… Сердце пожилой женщины не выдержало, и бросившаяся к ней Люба хоть и кричала соседке, чтоб та скорее вызывала скорую, но понимала – все бесполезно… У бабушки и так были проблемы с сердцем, и такое потрясение убило ее.

Что было потом, Любе плохо запомнилось. Запомнила только, что одним из первых в их двор прибежал Олег, видимо, от сельчан услышав о случившемся. И все заботы в тот вечер он взял на себя, да и после, когда наступили тяжелые и скорбные хлопоты, он тоже все организовывал сам.

– Любаша, я все сам сделаю, уже договорился, – объяснял он, обнимая Любу. – А ты сама держись, да и дедушке твоему нужна помощь. Человек он немолодой, такое трудно перенести… Ты присматривай, может быть, лекарства какие нужны, так ты скажи, я достану! У мамы есть знакомые в городе, и отец тоже поможет, у него брат двоюродный в областной больнице работает. Ни о чем не беспокойся, я с тобой.

Олег тогда стал спасением для семьи, оплакивающей такую страшную потерю. И Люба, вспоминая все их прошлые недоразумения и обиды, думала теперь, какие же это все были глупости. А вот сейчас, в настоящем горе, так неожиданно свалившемся на них всех, Олег оказался рядом…

Мир померк для Любы, но она старалась найти в себе силы, чтобы поддержать дедушку, который от горя осунулся и частенько сам держался за сердце. Взяв на работе небольшой отпуск, который ей с пониманием предоставили, Люба старалась все время проводить с дедушкой.

Тихо и пусто стало теперь в доме, где еще недавно не умолкали смех и веселые голоса. Корзинка с разноцветными клубками, спицами и неоконченным вязанием так и стояла в углу на маленьком столике, будто ожидая возвращения своей хозяйки…

И сидя за столом в комнате, Люба закрывала глаза, пытаясь представить, что все это сон… что вот сейчас мама выглянет из кухни и скажет, что пора пить чай, и бабушка отложит в сторонку свои очки…

– Что ж, Любаня, так вот Бог управил, а нам с тобой надо дальше жить! Пойдем, внученька, чайник поставим, скоро Олег с работы придет, хоть его ужином покормим.

Дед Иван крепился, как мог, ради внучки, понимая, что ей сейчас как никогда нужна поддержка. Он послушно пил все таблетки, которые Люба утром складывала в маленькое блюдце, вечером же первый собирался, чтобы пойти гулять по рекомендации главврача Борисова, у которого он недавно побывал на приеме.

– Любаш, ты кофту потеплее накинь, там прохладно, – звал он внучку, хотя самому ему хотелось лечь в кровать и дать волю накопившемуся горю.

Так, поддерживая себя ради друг друга, дед и внучка не давали горю сломить их. Олег приходил каждый вечер, хоть Люба и видела иногда, что он устал после работы, но парень все равно отказывался пойти домой отдыхать и проводил вечера с ними.

– У тебя же репетиция сегодня, скоро майский концерт, – говорила она Олегу, когда они стояли у калитки. – А ты снова к нам! Ты зря беспокоишься, мы с дедушкой нормально, ты и так очень много для нас сделал.

– Репетиция, ну и что! – отмахивался Олег. – Я могу вовсе не ходить, ребята знают, что я занят. Успею еще, отрепетирую. Да и вообще, какой концерт, когда такое горе в семье…

Люба невольно улыбнулась… Приятно, что Олег считал их семьей. Вообще, он очень переменился за это скорбное время, как будто повзрослел, когда ему самому пришлось заботиться о ком-то. Такой Олег еще больше нравился Любе…

Глава 8

Почти полтора года прошло с того скорбного момента, время текло, как вода, оставляя позади горькие воспоминания, а жизнь шла своим чередом.

Август в этом году выдался теплый, как будто лето еще и не собиралось покидать эти края. Любаша была в отпуске и готовилась к своей свадьбе в грядущие выходные. А три недели назад они с Олегом были гостями на веселой свадьбе Ксюши и Алексея – такое вот «урожайное» выдалось лето.

Люба была счастлива… Олег был таким, каким ей мечталось, умным, веселым, заботливым. Немного огорчало будущую невесту то, что не очень теплые у нее сложились отношения с сестрами жениха. Особенно со средней, Викой… Первое их знакомство состоялось еще год назад, и с самой первой встречи Люба поняла, что дружить с сестрой мужа у нее вряд ли получится. Вика отнеслась к подруге брата заносчиво, встречая все ее фразы насмешками. Впрочем, вела себя Вика очень хитро и при брате старалась не задирать гостью.

А вот Галина Николаевна визиту Любы была рада, хотя даже если и замечала недостойное поведение своей дочери по отношению к Любе, то предпочитала не вмешиваться и не обращать на выпады Вики внимания.

Андрей Игнатьевич, отец Олега, человеком был строгим, и Люба даже побаивалась знакомиться с ним, но страхи оказались напрасными. Андрей Игнатьевич за семейным обедом подробно расспрашивал Любу о работе, что ей нравится, а что нет в работе фельдшера, и не думает ли она в будущем продолжить свое обучение.

– Зачем, в деревне фельдшер – очень уважаемая фигура, – со скрытой насмешкой ответила за Любу Вика.

– Я спросил не у тебя. Очень невежливо влезать в разговор таким вот образом! – строго взглянув на дочь, сказал отец и повторил свой вопрос, обращаясь к Любе.

В общем, Андрей Игнатьевич Любе понравился, с ним ей было все легко и понятно, без подвоха. Хотя, надо сказать, что встреча эта была недолгой – едва мужчина закончил обед, как за ним приехала машины и он отбыл по какой-то служебной надобности. Как поняла Люба, он вообще мало бывал дома, такая уж у него была должность. А поэтому и дом, и воспитание детей, и все остальные бытовые вопросы были целиком на Галине Николаевне.

Люба ничего не сказала тогда Олегу, но для себя решила, что частой гостьей в этом доме она не станет. И вот теперь, когда их с Олегом свадьба была так близко, она радовалась тому, что жить они будут здесь, в Богородском. Им уже выделили жилье в новом доме на четыре квартиры, каких построили целую улицу, и теперь они делали там ремонт.

Так что мало ли какое там к ней отношение, в семье Олега, ведь не за них она замуж идет, а за него самого. А между ними все было гладко и хорошо, и когда они вместе клеили обои в новой своей комнате, и когда ездили за ними в райцентр. Только одно огорчало Любу – как же оставит она здесь деда Ивана одного…

– Да что ты, Любонька, я ведь не маленький, да и не один я останусь – вон у меня товарищ полосатый! – дед Иван кивнул на Ваську, который сидел на подоконнике и умывал усы, наевшись сметаны. – Да и вы с Олегом совсем недалече будете, в любой момент можно прийти. Ты, Любонька, не думай, шагай своей жизнью, так и должно быть! А нам с василием скоро и правнучков станете приводить нянькаться!

Хоть немного и утешили Любашу эти дедовы слова, а только все равно – нет-нет, да и сжимал сердечко страх своей холодной рукою… Как будет дед один, да и сама она как оставит дом, где провела всю свою жизнь? Но глядя на то, как все складно у Ксюши и Алексея, которые уже переехали в новое свое жилье, через два дома от Любы и Олега, Любаша улыбалась – у них тоже будет все так же, дружно и весело! И к дедушке она будет заходить каждый раз, когда будет возвращаться с работы, – как раз по пути! И потому все эти страхи напрасны, впереди у них светлая и хорошая жизнь.

И даже злые слова Лены, сказанные Любе незадолго до свадьбы, когда они случайно встретились возле магазина, не омрачили Любиных ожиданий.

– Ну что, Красавина, говорят, ты за нашего солиста замуж собралась? – с надменной усмешкой спросила Лена.

– А тебе какая разница? – спокойно ответила Люба. – Мы с тобой вроде бы не близкие подруги, чтобы я тебе докладывала. Или ты приглашения на свадьбу ждешь?

– Еще чего, – фыркнула Лена. – Если бы и пригласили, я бы не пошла. А вот как ты с ним жить собираешься, мне интересно. Сколько мы на концерты ездим, так он ни одной юбки не пропустит, которая перед ним хвостом вильнет! Ничего себе. Выбрала ты кобелька себе в мужья! – Лена зло рассмеялась, ожидая увидеть растерянное лицо собеседницы.

– Да? А вот я про тебя то же самое слышала, что ты сейчас про Олега сказала, – пожала плечами Люба и увидела, как покраснела Лена. – Что ты якобы сама на парней вешаешься, и причем не только на холостых… Но ведь мало ли, что говорят, правда? Не всему же нужно верить!

Лена тогда не нашлась, что ответить, просто заторопилась уйти, но после этого случая больше с Любой не заговаривала при встрече, но начала вежливо здороваться, как со старой знакомой. Люба, конечно, удивилась такой перемене, но вскоре за хлопотами позабыла и про Лену, и про сказанные ею слова.

Свадьба Любы и Олега была скромной по деревенским меркам. Хотя и настаивала Галина Николаевна, что отметить событие следует в городском ресторане, молодые ее не поддержали и устроили небольшой вечер в местной столовой, как и большинство ровесников.

Олег так и сказал тогда матери, что выделяться среди друзей он не желает, пусть все будет, как у всех. Люба его поддержала, когда будущая ее свекровь пыталась найти у невесты поддержку и заставить повлиять на Олега, она и сама считала, что все эти «пышности» ни к чему. Галина Николаевна хоть и огорчилась, но с решением молодых смирилась, сказав только, что не ожидала от сына такого решения.

Зажили молодые после свадьбы в новом жилье, обустраиваясь потихоньку, как и их друзья, живущие по соседству. Только вот совсем скоро Люба стала замечать, что не все у них с Олегом так, как, к примеру, у Ксюши и Леши… Если они все делали вместе, сообща, и делили все бытовые хлопоты на двоих, и Алексей никогда не отказывался и посуду помыть или пол… А вот Олег считал, что все эти заботы – дело сугубо женское, и он к этому касательства не имеет, потому что мужчина. И вообще, он на работе устает, а домой приходит отдыхать!

Первые размолвки у молодых начались, когда Олег безапелляционно заявил, что Люба должна отказаться от всяческих ночных дежурств, потому что, отработав ночь, она ничего не успевает дома – ни горячего обеда приготовить, ни прибраться. Люба сначала приняла это заявление как шутку, но когда Олег настойчиво его повторил, не выдержала:

– Ты знал, когда женился на мне, что я медик и какая у меня работа. Что же ты теперь от меня хочешь, чтобы я все бросила и пекла тебе блинчики постоянно?!

– Ты теперь замужняя женщина! – резко ответил ей муж. – И должна все успевать! Твоя забота – дом и семья, а не работа!

В тот вечер они сильно поссорились, и Олег, хлопнув дверью, ушел на репетицию в Дом культуры, а Люба осталась дома в полном недоумении от случившегося. Вернулся домой молодой супруг поздно, когда Люба уже спала, а утром сделал вид, что ничего особенного не произошло.

А в наступившие выходные Олег вдруг заявил, что устал от всего и потому поедет на выходные к родителям в Калиновку, чтобы отдохнуть от «дурдома», как он выразился, и набраться сил перед рабочей неделей.

Люба тогда впервые поделилась с Ксюшей своими переживаниями. Алексей как раз уехал в командировку на целую неделю, и Ксюша сама заглянула в гости к подруге, застав ту в слезах. Слушая Любашин рассказ, Ксюша качала головой:

– Ну, что сказать… – Ксюша тщательно подбирала слова, чтобы ненароком не сказать чего-то обидного. – Вы только начали жить совместно, еще не привыкли. Нам с Алешкой проще – мы друг друга с детства знаем, жили по соседству. Может быть, вам нужно просто разговаривать друг с другом, выяснять, что не нравится, и решать это сообща. Конечно, вот эта его выходка – «к родителям поеду отдохнуть»… А если ты так скажешь – устала я тебе борщи варить – и отправишься домой, к дедушке, чтобы отдохнуть? Олегу, наверное, не понравится такое! Я считаю, что, когда он вернется, тебе нужно спокойно обо всем этом с ним поговорить.

Люба видела, что подруга недоговаривает многого, чтобы не расстроить ее, и сама все понимала. Но все же надеялась, что Ксюша права и, когда они с Олегом привыкнут к совместной жизни, все у них наладится. Но поговорить с ним об этом Люба все же решилась. И ответы Олега ее весьма удивили.

– Что же ты хочешь от меня? – возмущенно ответил Олег на Любины слова о том, что она тоже работает и устает, а потому считает все его поездки к родителям попыткой свалить все заботы на Любу. – Чтобы я тут с веником скакал? Я уже говорил тебе – не бери ночные дежурства, да и вообще, я считаю, что ты должна перейти на полставки, к примеру. Тогда все будешь дома успевать. Ты жена, и это твои обязанности.

– Вот как? – вспылила, не выдержав, Люба. – А может быть, просто тебе не каждый день на свои репетиции ходить, а что-то делать дома, да и вообще – проводить время со мной? Тогда и ты будешь меньше уставать!

– Ты все прекрасно знала, когда за меня замуж шла! – отрезал Олег. – И продолжать разговоры про это я не стану! Все, я сказал!

Люба хотела было возразить, что и сам Олег знал, когда женился, кем работает его будущая жена, но не успела – входная дверь хлопнула, известив, что муж ушел на очередную репетицию.

После они постарались забыть этот неприятный разговор, Олег даже стал немного помогать Любе в домашних делах, чему она очень обрадовалась – значит, все эти разговоры приносят пользу!

Но однажды, пятничным вечером, когда Олег был еще на работе, в гости к молодым явилась Галина Николаевна. Выпив чаю и оценив состояние чисто прибранного дома как не очень удовлетворительное, она заявила Любе:

– Любаша, дорогая моя… Олег, конечно, мне ни на что не жалуется, но я и сама вижу, что ты не справляешься! Я считаю, что вам нужно переехать жить к нам, в Калиновку! Там я смогу вам помогать, работа для тебя там тоже имеется – фельдшерский пункт у нас расширили, будет амбулатория. Будем жить большой семьей. Я думаю, так будет лучше для всех!

Глава 9

Не приняла тогда Люба приглашения Галины Николаевны переехать в Калиновку и «жить большой дружной семьей», чем заслужила неодобрение своей свекрови, которая теперь приезжать к сыну в гости стала чаще и все реже удерживалась от язвительных замечаний по поводу ведения хозяйства молодой невесткой. И суп-то она варит неправильно, поджарку в него делает вообще не по правилам, и пюре картофельное какое-то недосоленное…

Люба не обращала внимания на выпады свекрови, думая про себя: если все так невкусно, то почему же на предложение Олега положить маме добавки та не только не отказывается, но еще и тарелочку сама протягивает. А значит – все вкусно, тайком улыбаясь, думала Любаша. Тем более что и муж после отъезда мамы вздыхал с облегчением и говорил Любе:

– Любаш, да не обращай ты внимания, мама всегда такая! Ей кажется, что уж она точно бы все сделала лучше. Я уже давно привык и не слушаю половину того, что она говорит. Ну, я побежал, у нас сегодня с ребятами финальный прогон.

За год с небольшим, который так быстро пролетел с момента их свадьбы, и Люба, и Олег научились жить вместе. Олег смирился, что Люба будет работать в том же режиме, что и до свадьбы, потому что в один вечер, когда Люба по-настоящему разозлилась, она заявила мужу:

– Ты что, маленький ребенок?! Если тебе нужна няня, то давай поищем – у нас в Богородском явно такие найдутся, кто с малыми детками сидит. Или, может быть, ты ходишь голодный и у нас дома шаром покати? Давай-ка заглянем в холодильник, что же мы видим?! Борщ, котлеты, макароны… Ах, этого недостаточно?! Ну, тогда вот еще есть запеканка творожная и варенье на сладкое! Так что же, взрослый человек, вернувшись с работы, не может разогреть себе готовой еды? Маму ждать нужно, пока та с работы вернется и покормит?

– Люб, ну ты чего, – Олег густо покраснел и очень удивился такому выпаду жены, обычно она никогда не выходила из себя. – Я же не о себе волнуюсь… Ну вот что хорошего в ночное дежурство для женщины?

– Я сама могу решить, хорошо это или плохо, – ответила Люба, сбавив тон. – Между прочим, мне и в голову не приходит упрекать тебя в том, что ты – женатый человек – продолжаешь вот эту свою самодеятельность! А ваш Гена, к примеру, который на гитаре играл, когда женился, перестал играть в вашем ансамбле, и вы нового гитариста искали! А Гена где? А Гена дома, с женой, хозяйством занимается, скоро вот ребеночек у них появится. Что же ты, давай, тоже уходи из ансамбля, а я с работы! Будем вот здесь, на диванчике, обнявшись сидеть!

Постепенно разногласия по этому поводу в молодой семье были улажены, чему Любаша была несказанно рада. Теперь она могла сама подбирать для себя удобное расписание дежурств, хотя… что тут утаивать, что тут скрывать, все равно принимала во внимание жизнь своего мужа. Когда они, всей этой самодеятельностью, готовились к концерту или собирались поехать с выступлением в другие населенные пункты, она старалась взять домашние дела на себя и не нервировать супруга.

– Знаешь что, Любашка, – говорила ей Ксюша, заглянув к подруге на работу. – Мне кажется, что мамочка Олега очень баловала. И сейчас он только учится быть самостоятельным, взрослеет, так сказать. Ты его перевоспитываешь, вот потому и были у вас разногласия, что не хочешь ему мамой стать, а хочешь быть женой. Правильно и делаешь, я считаю. Потому что, когда у вас будут дети, он что собирается делать? А так хоть из подросткового возраста к этому времени выйдет!

Ксюша была в положении, через несколько месяцев у них с Алексеем появится малыш, и Люба очень радовалась за друзей. Даже несмотря на то, что этот факт стал поводом для еще одних упреков приезжавшей в гости свекрови. Увидев Ксюшин животик, когда та забежала к подруге в присутствии гостьи, Галина Николаевна поджала свои тонкие губы и укоризненно взглянула на невестку.

Дождавшись, когда Ксюша уйдет, Галина Николаевна доверительно склонилась к Любе и спросила самым что ни на есть участливым тоном:

– Ну а вы что же? Когда нас внуками порадуете? Ты ведь сама медик. Я надеюсь, следишь за своим женским здоровьем?

Люба слегка опешила от таких вопросов, она всегда считала, что это личное дело человека – его здоровье… И вопросы, которые сейчас задавала свекровь, они могут обсуждать только с мужем, а не вот так!

– У вас же есть внучка, и возможно, скоро будет еще одна, – непринужденно ответила Люба. – Марина, как я слышала, в положении. А мы пока подождем с этим.

– Люба, мне кажется, на тебя в этом плане влияет твоя напряженная работа! – Галина Николаевна имела тот самый дар, нередкий у людей с ее складом характера, когда они умеют делать вид, что не услышали ответа своего собеседника и во что бы то ни стало продолжают гнуть свое. – И кстати, ты, как медик, должна изучить и здоровье своих родных, мало ли, может, это наследственное! У меня есть подруга в городе, я могу договориться, и тебя примет хороший женский врач!

– Галина Николаевна, спасибо вам за заботу, но, как вы сказали, я сама медик. И потому могу вас уверить: у меня со здоровьем все в порядке.

– Ну, значит, тебе нужно менять свою жизнь и больше заниматься домом, семьей и своим здоровьем, а ты что же – сутки через сутки, или как там у вас это называется. Я ведь не со зла тебе это все говорю, я забочусь о матери моих будущих внуков!

– Спасибо еще раз, я подумаю над вашими словами, – Люба не желала пускаться в пустые споры со свекровью, потому что та в последнее время завела привычку жаловаться Олегу, что Люба с ней разговаривает довольно резко.

– А я все хочу у вас спросить, – Люба приняла непринужденный вид. – Что же Вика? Почему замуж не выходит? Я слышала, что она встречается с доктором, который новую амбулаторию в Калиновке возглавил… Я почему спрашиваю – может быть, уже пора задуматься о свадебном подарке и о наряде на свадьбу?

– Вика не торопится замуж! – лицо Галины Николаевны из участливого мгновенно сделалось надменным. – Она хочет узнать избранника получше! Да и вообще, по-моему, задавать такие вопросы нетактично! Что за деревенская бестактность!

Люба незаметно усмехнулась, подумав, что задавать подобные бестактные вопросы ей – это нормально и не по-деревенски. Но ничего не сказала свекрови – все же ее с детства учили уважать старших…

Однако время шло, дни летели, превращаясь в недели и месяцы. И вот уже Ксюшин малыш сидит у Любы на коленках, получив в награду за прививку пузырек из-под пенициллина, а дочка другой Любашиной подруги, Нины, только что была завернута в пеленку и унесена молодой мамой на улицу.

Люба и сама уже начала беспокоиться, все же детей ей очень хотелось… Олег не особенно волновался по этому поводу, когда Люба пыталась поговорить с мужем об этом, он просто отмахивался от нее:

– Да ну, какие наши годы, успеем еще! Не выдумывай, все у нас нормально!

Олега не так давно повысили на работе до начальника производственно-технического отдела, чем он очень гордился, и Люба тоже была очень рада за мужа. Вообще, Олег за это время будто и вправду повзрослел и возмужал, но увлечение свое не бросил и все так же пел в ансамбле Дома культуры.

Тайком от мужа Люба все-таки поехала в город, договорившись со знакомой Людмилы Васильевны, и основательно проверилась. Но все врачи в один голос убеждали ее – все у нее в порядке. Организм здоровый и сильный. И только один доктор, седой старичок в очках, глянув поверх стекол на Любу, сказал:

– Вам, голубушка, нужно еще и мужа проверить. Ведь проблемы и разного рода нарушения бывают и у мужчин. Поговорите с супругом, а я напишу вам телефон своего знакомого, он, так сказать, «мужской доктор». Вот к нему и обратитесь вместе с мужем.

Люба растерялась. Как медик, она и сама, конечно, знала то, что посоветовал ей пожилой доктор, но как поговорить об этом с Олегом… Она решила отложить этот разговор и еще немного подождать, хотя бы полгодика.

Но эти самые полгодика стали для Любы настоящим испытанием. Свекровь просто не давала ей покоя; каждый раз, когда они с Олегом приезжали навестить его родителей в Калиновке, Галина Николаевна, не стесняясь ничего и никого, прямо за столом задавала такое множество вопросов… К ней подключилась и незамужняя Вика, которая ехидно поглядывала на невестку и поддакивала матери, используя разные медицинские термины, которых явно нахваталась у своего кавалера. Который, однако, жениться на Вике не спешил…

– Почему ты позволяешь матери и сестре лезть в нашу семейную жизнь?! – возмущенно выговаривала Люба мужу, когда они возвращались домой. – Почему не скажешь, что это только наше с тобой дело!

– Люб, ну как я им скажу? Что мне, ругаться со своими? Чего ты завелась? Вообще, это женские разговоры и пустая болтовня! Я не хочу ссориться с семьей из-за такого пустяка!

Люба понимала, почему Олег так говорит. И почему не хочет ссориться с семьей… Отец не так давно подарил сыну новенькую машину, каким-то чудом выкупив ее у своего знакомого в области. Довольный Олег теперь только тем и занимался, что протирал и руль, и стекло, сметал с машины каждую пылинку.

Люба недолго смогла терпеть выходки свекрови и золовки. Нет, с ними самими она ругаться не стала, не увидев в этом никакого смысла. Просто получив очередные свои, безупречные, результаты анализов, она заявила Олегу:

– У меня все хорошо, вот, я только что проверилась. Доктора говорят, что нужно и тебе сделать то же самое. Вдруг это из-за тебя у нас нет детей…

… Скандал был грандиозным. Олег орал так, как Люба до сей поры от него и не слышала ни разу. Размахивая руками, муж бегал по комнате и кричал, что Люба совсем свихнулась на своей медицине, поэтому так говорит! А у него – все хорошо и нормально! А если ее что-то не устраивает, то она может поискать себе кого-то другого! У него никогда не было никаких проблем с этим самым… здоровьем, а вот Люба… А Люба могла и попросить своих коллег, чтобы они подделали все ее результаты, и теперь хочет все свалить на него!

Хлопнув дверью, Олег вывел со двора свою машину и отбыл в неизвестном направлении. «Проветриться!» – так он кинул жене с порога.

Люба устало опустилась на стул. А потом собрала свои вещи в сумку и отправилась домой, к деду Ивану.

Глава 10

– Ничего, внученька, ничего, промеж мужа и жены всякое бывает, – говорил дед, поглаживая по голове плачущую Любу. – Ты поплачь, полегче будет. А там разберетесь, что да как. Пусть только посмеет тебя обидеть, я ему такое устрою! Вот придет, я с ним серьезно побеседую, что это такое!

Люба, поплакав, и в самом деле ощутила успокоение. Все же у нее есть дедушка, который любит ее и поддерживает, который ни в чем ее не упрекнет. А Олег… ну, что же делать, наверное, не судьба, не сложилось у них с Олегом ни взаимопонимания, ни семьи.

Однако сам Олег так не считал и, вернувшись домой (кстати, когда это произошло, Любе было неизвестно) и не обнаружив там жены, явился к деду Ивану утром.

Утро было солнечным и добрым, в этот день у Любы был выходной, и она намеревалась для начала выспаться, а после пойти и забрать оставшиеся вещи. Конечно, в глубине души она надеялась… что они с Олегом поговорят, без вот этих его истерик и хлопанья дверью и воздевания вверх рук. И она сможет объяснить мужу, что вот эти все его «поеду развеюсь», «отдохну», «приду в себя» неприемлемы для нормальных отношений в семье. Вот сейчас она и ушла-то как раз потому, чтобы показать ему это.

Рано утром Олег шагал к дому Ивана Матвеева деловой и решительной походкой, чуть ли не чеканя шаг. Олег был зол! Это что же за позорище, а не жена ему досталась, думал он, на все село осрамила! Вот сейчас он дойдет и не только самой Любке, но и деду ее все выскажет, это что же за внучку он воспитал?! Что за мода – из дома бегать и жаловаться?

Однако у самой калитки пыл его поубавился и стало немного даже боязно… все же дед Иван человеком был справедливым и никогда в карман за словом не лез. А что, если Любка уже нажаловалась и понарассказывала ему небылиц о самом Олеге? Он остановился в раздумье… может быть, и не ходить вовсе? Пусть посидит и подумает, а соскучится, так сама вернется!

– Что, зятек, вспомнил к нам дорогу? – раздался из палисадника немного насмешливый голос деда Ивана. – Давненько ты до меня не заглядывал. Поди ж, Любаню ищешь?

– Здравствуйте, Иван Савельевич, – деваться Олегу было некуда, кроме как принять непринужденный вид. – Да, с Любой поговорить нужно. А что, она не у вас?

– Да где же ей еще быть-то, как не дома, – дед Иван нахмурил брови. – Я почитай что больше полвека со своей Катериной прожил, а такого промеж нами не бывало – чтобы кому-то хотелось из дома сбежать.

– А я тоже так думаю! – обрадовался Олег, думая, что нашел в лице деда Ивана неожиданную поддержку. – Я Любе это и хочу сказать – мало ли как бывает, а из дома уходить не дело! Вот не ушла бы – мы бы поговорили и все бы решили между собой!

– А ты сам-то где был, когда жена твоя сумку прихватила и ушла? – дед Иван без улыбки, серьезным взглядом смотрел на Олега. – Что же не обнял, не приласкал?

– А я… – Олег растерялся, не зная, что и ответить. – Я хотел успокоиться, поехал… прогуляться…

– Ну, прогулялся? Успокоился? – голос деда становился все более строгим, и от него Олег невольно съежился. – А жена твоя, получается, не человек. Ей прогуляться и успокоиться не хочется? Ты, друг дорогой, очень много о себе думаешь и очень мало о других! Куда же ей было еще идти, как не домой, где ее выслушают, успокоят, если муж на это неспособен оказался. Ты, Олежка, как пацан, сбежал от разговора и теперь пришел сюда жену свою виноватить! Так получается?

– Нет… я думаю, Люба не виновата, – промямлил Олег. – Пришел, потому что не хочу, чтобы она переживала, расстраивалась. В общем, я мириться пришел!

– Вон что! – хмыкнул дед Иван. – Ну ладно, заходи тогда. Сейчас я только спрошу Любаню, может, она сама-то и не хочет тебя видеть.

Дед пошел к крылечку старого добротного дома, но на полпути обернулся и сказал, строго глянув на Олега:

– Ты, Олег, уж, вроде, давно не мальчишка, а ведешь себя… От хорошего мужика жена никуда пойти не захочет, а из тебя, похоже, мужа хорошего не получилось. Гляди у меня, я ведь человек простой! Любашку обижать не позволю! Не смотри, что старый, зубы твои посчитать сил хватит! Еще раз такое будет – на порог тебя не пущу!

– Иван Савельевич, да это у нас случайно вышло, – Олег выглядел испуганным и всем видом старался уверить деда Ивана в том, что не собирается он Любу обижать.

– Дедуль, иди чай пить, я завтрак накрыла! – на пороге дома показалась Люба и замерла, увидев у калитки мужа.

Олег глянул на жену, и ему вдруг показалось, что она изменилась… Может быть, он просто не замечал ее красоты или просто к ней привык. Сейчас на крылечке стояла красивая девушка с чуть зарумянившимися щеками. Простое ситцевое платье в цветочек было ей очень к лицу, и даже синий фартук, который принадлежал раньше Любиной бабушке, как будто украшал ее.

– Любаш… я пришел! – неуклюже сказал Олег, не зная, что сказать, и густо покраснел.

– Я вижу. А что нужно? – Люба слегка побледнела, она не ждала Олега так рано, обычно в выходной он любил поспать подольше.

– Я поговорить пришел. Можно и мне чаю, раз вы завтракать собрались? – Олег криво улыбнулся и посмотрел на деда Ивана, ища хоть какой-то поддержки, но тот молча смотрел на него строгим взглядом.

– Поговорить? Я думала, что вчера нужно было обо всем говорить, а не убегать на машине кататься. Чай здесь дедушкин, я тут не хозяйка. Если он тебя пригласит…

Через четверть часа все сидели за столом в кухне, чай дымился в чашках. Разговор не клеился и был натянутым, крутился вокруг посторонних тем. Уже после дед Иван оставил супругов поговорить, объявив, что у него дела во дворе, да и баню пора начинать топить.

Помирились тогда Люба с Олегом. Поговорили, не без недовольства друг другом, конечно, но все же… Олег, помня строгие слова деда Ивана, просил Любу вернуться домой и обещал больше так не делать – не уезжать и не уходить от разговора, даже если он неприятный. Убеждал ее, что всякое бывает, он вспылил, да и она тоже, но он все осознал… и особенно понял, как это неприятно – когда вот так от тебя уходят, вместо того чтобы поговорить.

Люба вернулась домой, и супруги договорились не вспоминать больше об этом «небольшом инциденте», но… Почему-то Любе казалось, что-то изменилось между ними, именно с этого момента нечто такое витало в воздухе. Они стали меньше разговаривать друг с другом, что-либо обсуждая, каждый из них приходил домой… но не друг к другу.

Однажды Люба услышала разговор своей свекрови, который заставил ее снова задуматься о многом. Осенью их пригласили на небольшой семейный вечер, посвященный бракосочетанию Вики с Антоном, тем самым молодым доктором, прибывшим заведовать недавно построенной в Калиновке амбулаторией. Пара не пожелала пышных торжеств и отметила событие в кругу домашних.

После поздравлений и ужина семья разбрелась кто куда по большому дому, глава семейства, Андрей Игнатьевич, удалился отдыхать, так как завтра ему нужно было еще затемно ехать в областной центр по делам. Люба вышла во двор и уселась на небольшую скамью под окном, накинув на плечи мужнину куртку. Небо было усыпано звездами, прохладный воздух терпко пах опавшей листвой, Люба поежилась и откинулась на спинку скамьи.

– Ну, и зачем ты за ней побежал, как собачка? – услышала Люба голос Вики, которая, судя по всему, стояла у самого окна в комнате, приоткрытое окно которой было расположено как раз над головой Любы. – Ушла и ушла, пусть бы там и оставалась, у старика своего! Кому она нужна, тоже мне королева деревенская! В ее-то возрасте!

– Ну, ты сама-то постарше ее будешь, а вот только сегодня замуж вышла, – ответил сестре Олег немного насмешливым тоном. – Пошел да и пошел, твое какое дело! Ты о своей семье сейчас думай, как бы муж не сбежал от твоего характера!

– Олег! Не смей так говорить с сестрой! – тут же раздался сердитый голос Галины Николаевны. – И между прочим, она права – я с самого начала говорила тебе, что у твоей Любы характер не такой уж и простой! И Вика права – зря ты показал свою слабость и позвал ее обратно! Пусть бы сама пришла и попросилась! Никуда бы она не делась, зачем побежал! Я всегда говорила, что нет у тебя характера, нет моей твердости. Ну да ладно… помирились, и хорошо. Все же Люба будет получше этой твоей… та-то вообще для семейной жизни не годится!

– Да у нее даже детей-то не получается завести! – зло бросила Вика. – А еще медик называется! Сейчас-то тем более, уже даже если и забеременеет – будет старородка! Позорище!

– Ты… – начал было Олег, но его тут же перебила Галина Николаевна.

– Так, хватит, Олег! Это дома жене можешь говорить все что в голову взбредет. Да и ты, Вика, придержи свой язык и не болтай, чего не знаешь. Надоели ваши перепалки!

Люба тихо встала со скамьи и незаметно отошла от окна. Вот как значит… «старородка»… это мерзкое слово, надо же еще такое придумать, а ведь ей и тридцати еще нет… мысли метались в ее голове, перебирая все, что она только что услышала. Значит, Олег все рассказал и матери, и сестрам о той размолвке, хотя сам же уговаривал Любу не рассказывать все деду Ивану и «не выносить сор из избы», а все решать между собой. Люба ощущала себя преданной самым близким человеком…

Но больнее всего, просто набатом стучала в голове мысль: кто же это «она»… та самая, которая была совершенно «непригодна» для семейной жизни…

Глава 11

– Ксюш, ну не просто же так этот разговор случился! Значит, у него есть кто-то! – при первой же возможности Люба поделилась своими тревогами с подругой.

Олег уехал с концертом на три дня в соседнюю область, но перед этим у них состоялся разговор. Любе было неловко признаваться, что она подслушала тот его разговор с матерью и сестрой, но и оставить все просто так она не могла. Потому и решила спросить у мужа прямо!

– Олег, послушай… Мне нужно с тобой поговорить. Мы с тобой люди взрослые, давай без скандалов все проясним. Пока у нас не появились дети… мы можем спокойно разойтись.

– Люба, ну что опять случилось? – раздраженно вздохнув, Олег отложил в сторону книжку и посмотрел на жену. – Мне после работы в собственном доме никакого покоя нет! Что опять взбрело в твою голову?

Люба хотела обидеться и вспылить, но только глубоко вздохнула, пытаясь сохранить самообладание.

– Мне кажется, что у тебя есть другая женщина.

– Что? Какая чушь! Знаешь, вообще-то такие подозрения очень обидны, особенно когда они совершенно беспочвенны! Наверное, у вас там на работе снова болтают всякое? Как в прошлый раз про Тимашева говорили, что он с женой разводится, потому что она вместо сына дочку ему родила, помнишь? Теперь и обо мне что-то говорят?

– Нет, не говорят… я сама ощущаю, – Люба внимательно смотрела на мужа, но у того ни тени не проскользнуло по лицу.

– Знаешь, вот не хотелось бы напоминать тебе… но это не впервые, когда ты на пустом месте пытаешься устроить скандал! Может быть, это не у меня, а у тебя кто-то появился на стороне? И ты ищешь повод…

– Ты что такое говоришь? – Люба даже задохнулась от такой наглости, ведь она же слышала все своими ушами. – Ты пытаешься снова все свалить на меня?!

– Любаш, хватит! Я не знаю, что ты там опять придумала, но давай поговорим про это все потом, после моего возвращения! Мне нужно еще тут кое-что почитать, подготовиться… А ты со своими женскими истериками!

Теперь же Люба сидела в кухне у Ксюши, смотрела, как подруга ловко орудует ножом, нарезая капусту, и грустно помешивала в чашке чай.

– Ты знаешь, мне кажется, что тебе не нужно делать таких скорых выводов и кидаться обвинениями! Мало ли что болтают! А пока сама не убедишься, мало ли кто чего выдумает! – Ксюше было жаль подругу, она думала сейчас, как бы сама поступила, окажись она на месте Любы. – Я думаю, и от его мамаши, и тем более от сестрицы-змеюки можно ожидать чего угодно. Только и ждут, как мне кажется, чтобы вы с Олегом разругались, и еще желательно, чтоб ты виноватой осталась! Может быть, вообще они говорили про какую-то бывшую девушку Олега? Лично я не удивлюсь, если эти мегеры уже не одну его подружку в прошлом извели!

– Может быть и так, – ответила Люба, ей и в самом деле очень хотелось в это верить. – Но я никак не могу перестать думать про этот разговор. Олег думает, что это мои женские истерики, и не хочет говорить серьезно, как он говорит – выяснять отношения ни к чему. И добавляет: если кого-то что-то не устраивает, то дверь в прихожей…

– Да… мужчины вообще не любят на такие темы говорить. Даже не знаю, как бы мы с Лешкой такое обсуждали. У нас как-то само собой все складывается. Любаш, ты сейчас должна успокоиться! Свекровь никогда не желала вам счастья и всегда была мегерой, я так считаю. Поэтому ты просто успокойся и присмотрись к мужу. В нашей деревне все на виду, долго что-то скрывать все равно не получится! Я думаю, такие вещи сразу заметны бывают…

– Очень тяжело сомневаться в том, кого любишь. – Люба с трудом сдерживала слезы, ей не хотелось портить встречу с подругой. – Но ты права…

– А что же по поводу здоровья Олег говорит? – Ксюша поставила на стол вазочку с конфетами. – Когда Олег думает обследоваться? Сколько можно с этим тянуть, разве ему самому не хочется детей?

Люба только махнула рукой в ответ, говорить с мужем на эту тему тоже было бесполезно, сразу же начинался мини-скандал. Кричать и возмущаться громко, как раньше, Олег теперь, видимо, побаивался, понимая, что Люба может просто уйти, но недовольство свое выражал. А Люба в последнее время так уставала на работе, да и от своих мыслей тоже, что добавлять себе плохого настроения ей не хотелось.

Люба задумалась… конечно, то, что она задумала, было нехорошо, некрасиво и недостойно… но она понимала, что по-другому у нее вряд ли получится узнать что-то о муже. Поэтому она решила при случае воспользоваться своим, так сказать, «профессиональным положением». И такой случай представился совсем скоро.

Из Богородской больницы отправляли в новую амбулаторию Калиновки оборудование и документацию, а Людмила Васильевна была в отпуске, тогда Люба и вызвалась поехать вместо нее.

Новая амбулатория в Калиновке была небольшой, но уютной и удобной. Люба, сдав привезенные материалы, тут же отправилась искать свою старую приятельницу Наташу, с которой они когда-то вместе работали еще в старом здании Калиновского медпункта.

– Любашка! Какими ветрами тебя к нам занесло! – Наташа обрадовалась подруге, отложила в сторону журнал и ручку. – Ты не изменилась ни капли, даже похорошела!

Продолжить чтение