Читать онлайн Жена из прошлого бесплатно

Глава 1

Выступление с последствиями

Женя Исаева

Интуиция никогда меня не подводила и сегодня она не просто шептала – она кричала глубоко в сердце, требуя, чтобы не выходила на сцену. Обычно к чутью я прислушивалась, но…

Но, видимо, в тот вечер высшим силам было угодно, чтобы я оглохла.

– Всё будет хорошо. Вейя, посмотри на меня. – Тёплые ладони Кастена обхватили моё лицо, вынуждая заглянуть ему в глаза, шёпот смешался с гомоном толпы за пыльным пологом.

Провинциальный городишко, захолустный театр, но зрителей набилось столько, что от вида толпящихся в проходах людей мне стало не по себе.

– Это опасно! – прошипела я и сжала запястья мужчины, пытаясь отнять его руки от своего лица.

Не потому что мне были неприятны его прикосновения – хотелось сбежать отсюда. Как можно дальше и как можно скорее.

– Это наш шанс! – Глаза Кастена сверкнули в полумраке. Шероховатые пальцы, скользнув по шее, успокаивающе опустились мне на плечи. – Шанс на новую жизнь. На домик на холме с уютным садом. В Вальдене или Нортраме. Где угодно! Несколько таких выступлений, и тебе больше не придётся обращаться к дару. Никогда. Подумай только! Ты, я и никаких теней. Дом, сад, а в будущем, возможно, дети.

Кастену были хорошо известны не только мои страхи, но и слабости. Дети… Семья… То, о чём я мечтала в прошлой жизни, но так и не обрела. То, к чему стремилась в новой.

Женя Исаева в прошлом. В настоящем – зрящая. В будущем… просто мама.

Ничего другого я не желала.

– Я видела в зале законников.

Тёмно-синие мундиры с эполетами из золотистой бахромы и белоснежными перевязями я бы заметила даже в кромешной тьме. А уж в щедро освещённом зале сразу выхватила их из толпы взглядом.

– Мы не преступники, Вейя. Не шарлатаны, – вкрадчиво проговорил Кастен. – Мы не убиваем и не грабим. Ты честно зарабатываешь на жизнь своим даром. В Кармаре это не запрещено.

Чего нельзя сказать о присвоении чужого тела. Вот что точно вне закона. Да и дар этот не мой.

Её.

Больше законников я боялась разве что драконов. Но всемогущие никогда не появлялись в маленьких окраинных городах вроде этого, а в крупные нам с Кастеном хватало ума не соваться. Мы разъезжали только по Пограничью, мечтая, как соберём достаточно денег, купить билеты на идущий в Солнечные земли корабль и убраться как можно дальше и от законников, и от всемогущих. Ото всех тех, кто мог обвинить меня в присвоении чужого тела и чужой силы.

– Всего несколько выступлений – и мы отсюда исчезнем.

Ответить я не успела, да и спорить уже было поздно. Бессмысленно.

– Начинаем! – бросила, пробегая мимо, девушка, что пару часов назад показывала мне театр, и я поспешила шмыгнуть обратно за кулисы.

В нос снова ударил резкий запах пыли, но я справилась с желанием чихнуть. Только потёрла нервно нос и, глядя на то, как медленно ползёт, раскрываясь, латаный занавес, надела маску. Серый бархат плотно прилегал ко лбу и вискам, опускаясь на нижнюю часть лица вуалью дымчатого кружева.

«Под твои глаза выбирал», – заявил утром Кастен, сдёрнув с огромной картонной коробки сначала пышный бант, а потом и крышку.

В коробке помимо маски обнаружилось платье из такого же цвета кружев и бархата. Для выступления.

Для сегодняшнего вечера.

«Дымчатые… Штормовые…» – добавил он, а потом, приблизившись, склонился к моим губам и поцеловал.

Я ответила на поцелуй рассеянно, почти не почувствовав тепла его губ. Почему-то в тот момент вспомнилось, что у хозяйки тела глаза были зелёные. Но постепенно потускнели, стали… моими. Привычно тёмными, серыми.

Как по мне – обычными, а никакими не штормовыми.

– Сегодняшний вечер особенный! – на сцене уже звучал хорошо поставленный голос Кастена Толя. Моего спасителя, друга и, кто знает, возможно, в будущем – мужа. – То, что откроется вашим глазам сегодня, дамы и господа, – не просто развлекательное представление, какие вы привыкли видеть на этой сцене. Вы… – Кастен выдержал паузу, обводя притихшую публику лукавым взглядом, – вы и вы… – все вы (!) – сегодня прикоснётесь к тайному, сокрытому от людского взора миру. Миру теней, которые способна видеть, слышать и ощущать только она. Моя несравненная невеста!

Невеста?

Так Кастен никогда меня не называл, да и предложения руки и сердца я от него не получала. Что это? Ляпнул для красного словца? Или очередной сюрприз, от которых у меня сегодня уже шла кругом голова!

Сначала дорогущее платье, потом неожиданное выступление в театре вместо частных встреч с теми, кто надеялся через зрящую связаться с умершими, а теперь я вдруг стала невестой.

– Давайте же поприветствуем госпожу зрящую! Вейя, дорогая… – Толь протянул руку, приглашая меня выйти к зрителям.

В очередной раз пройдясь пальцами по лентам маски и убедившись, что узлы на затылке сами собой не развяжутся, я сглотнула застрявший в горле ком и шагнула на сцену. Слишком много света, бьющего в глаза… слишком много тонущих в полумраке лиц…

В груди лихорадочно забилось сердце.

Люди были повсюду. Сидели на деревянных скамьях, стояли в узких проходах, жадно глазели на меня с лож и балконов.

Слишком много лиц.

Ещё несколько ударов…

Громких. Рваных.

А вон те самые законники. Их было трое, да ещё и в первом ряду. Они смотрели пристально, внимательно, цепко, словно уже всё поняли, догадались, кто я такая и что скрываю.

Чьё место занимаю…

– Задавайте любые вопросы! – лихо объявил Кастен, и в зале поднялся гомон. – О тех, кто вам дорог. О тех, кого потеряли. Любые! Если тени пожелают, ответят. Я прав, госпожа зрящая?

Я нервно кивнула, отвечая на ослепительную улыбку Толя.

Ответят. Если им будет угодно.

Кастен вскинул руки, призывая зал к тишине, и возбуждённый шёпот стих вместо со скептическими смешками. Зрители молчали, а я… Я внутренне дрожала и думала лишь о том, чтобы всё это скорее закончилось.

Нет, лучше частные встречи. Лучше медленно копить деньги, чем такое.

Чем выставлять напоказ себя и свой дар.

Может, они так и продолжат молчать? Может…

– Моя невеста… – зазвучал неуверенный голос парня в клетчатом кепи и сером пиджаке. Протиснувшись ближе к сцене, он стащил с головы фуражку и, прижав к груди, грустно продолжил: – Мелли… Она ушла от меня… от нас… два года назад, и я хотел бы спросить… – Парень замялся, не находя в себе силы озвучить вопрос, что не давал ему покоя.

Остальные молчали. Молчал весь зал. В тишине, вновь опустившейся на старое здание, я отчётливо слышала удары своего сердца. Один, второй, третий… Прошло совсем немного времени, всего несколько мгновений, как к ударам прибавился шёпот. Не людской – потусторонний. Шелест, едва различимый глухой свист, словно сквозняк просачивается в щели, которых в театре было немерено. И снова шёпот, шёпот, шёпот: усталый, возбуждённый, а иногда и зловещий. Он кружил, оплетая меня незримыми путами, вместе с белесыми фигурами. Вместе с тенями… Одни были почти чёткими, другие больше походили на сгустки тумана, то льнущего ко мне, то расползающегося по залу. Одни молчали, другие – продолжали шептать, делиться тем, что стремились рассказать.

Парню так и не хватило смелости озвучить свой вопрос. Он просто стоял и смотрел на меня, с надеждой и недоверием одновременно. Постепенно мои глаза привыкли к яркому свету, и теперь я видела, что во взглядах многих читалось именно то, второе чувство. Оно же отражалось в усмешках, чуть вздёрнутых бровях, скептическом покачивании голов.

Жители Бримна явно приняли меня за шарлатанку, и пусть бы так и было! Но… но нам с Кастеном действительно нужны деньги.

На билеты, домик на холме и новую жизнь.

– Она рада за вас и желает вам с Ивонн счастья. – Я говорила тихо, но меня всё равно услышали. И тот, к кому обращалась, и остальные собравшиеся в зрительном зале.

Парень побледнел. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но я уже продолжала, передавая слова, которые нашёптывала мне чужая душа:

– Нет, она не ревнует и не обижается. Она любит вас, Ярн, и отпускает. Вы тоже должны её отпустить. Ради себя и своей будущей семьи.

Он так и продолжил бледнеть, и при этом мял дрожащими пальцами кепи. Мял и смотрел на меня. Теперь уже без недоверия, а скорее как на только что открытое чудо света.

– А вам, мистис Сиверт, сын передаёт привет. – Я перевела взгляд на крупную женщину в третьем ряду, у которой, в отличие от мелового парня, на щеках вспыхнул свекольный румянец. – Он просит больше его не оплакивать. Нося под сердцем его заговорённый портрет, вы заставляете его возвращаться. Сюда, в мир живых. А это… неправильно. Он хочет уйти навсегда. Просит отпустить.

Женщина прижала к лицу руки, и я в который раз подумала, что о таком стоит говорить с глазу на глаз, за закрытыми дверями, а не со сцены театра. Но тень настаивала, ужом овиваясь вокруг меня и упрямо шепча на ухо. Просила, требовала, умоляла…

Заметила, как задрожали плечи женщины, зашедшейся в беззвучном плаче, но сказать что-нибудь в утешение не успела – выкрикнул с балкона элегантно одетый мужчина, перетягивая на себя моё внимание, прося поговорить с его матерью. И с последних рядов зазвучал молящий голос. А потом ещё и ещё…

Спустя четверть часа я уже едва держалась на ногах. Теней было слишком много, и больше всего мне хотелось их от себя отогнать. Но их притягивали сюда родные: своими мыслями, своими вопросами, своими эмоциями.

Покачнулась, прижала к вискам пальцы, на миг зажмуриваясь. А открыв глаза, бросила взгляд за кулисы. Кастен покачал головой, безмолвно требуя, чтобы продолжала. «Рано заканчивать», – говорил его взгляд. Очень рано!

И я продолжала.

Спустя ещё несколько минут охрип голос, свет на сцене словно приглушили, и лица в зале будто размыло, как размывает волна песчаные замки, стирая формы и очертания. Я уже не понимала, кому отвечаю. Просто воспроизводила то, что говорили мне тени, чувствуя себя микрофоном на ножке, в который они кричали. Ну то есть шептали, но голова раскалывалась, как от пронзительного крика.

«Хватит! – хотелось и самой выкрикнуть. – Прекратите!»

Хотелось потребовать, чтобы отстали. И живые, и мёртвые. И тех, и других было слишком много, а у меня сил почти не осталось.

Но один голос, громкий, резкий, коловший холодом, я всё же услышала. Поняла каждое слово, ощутив при этом дрожь, волной пробежавшую по коже.

– Я хочу знать, жива ли моя жена.

Вскинула голову, скользнула взглядом по ближайшей к сцене ложе, и почувствовала, как неприятно закололо, а потом и запекло левое предплечье.

«Законник!» – ужаснулась, заметив хорошо знакомую нашивку на груди поднявшегося с кресла мужчины. Вот только на нём не было форменного синего мундира, и я понятия не имела, кто он.

Жены его со мной точно не было, вернее, её тени.

«Может, и жива», – собиралась уже ответить, но, снова ощутив жжение, опустила взгляд. Приподняв кружевную манжету, увидела, как по запястью вверх до сгиба локтя пробегает перламутровая… чешуя. Увидела и замерла.

Что это? Видение? Мираж?

Господи, кажется, я схожу с ума!

* * *

Эндер Делагарди

Сегодня я понял две вещи: у слов «Бримн» и «дыра» – одинаковое значение, а у меня, оказывается, аллергия на скопления людей и провинциальные выступления. Театры я никогда не жаловал, но стойко сносил и балет, и даже оперу. В столице или где-нибудь на курорте.

А вот театр Бримна мог понравиться разве что пьяному или слепому.

Слепым я не был, а напиваться перед выходом в бримнский высший свет счёл дурным тоном. Правда, теперь жалел о том, что не заглянул в кабак на другом конце площади перед посещением клоповника. Увы, любовь к честности не позволила мне подобрать для этого места более лестное сравнение.

Кресло подо мной угрожающе скрипело, намекая, что одно резкое движение, и любоваться шарлатанкой я буду, сидя на его обломках. Балюстрада, ограждавшая ложу, таращилась на меня трещинами и сколами, а от коврового настила несло пылью и чем-то ещё… не то кислым, не то горьким. В общем, вонью.

Склонившись к своему провожатому, я тихо поинтересовался:

– Напомните, Герц, зачем мы здесь?

Начальник бримнского следственного управления подбоченился и, блестя лоснящимися щеками, ответил:

– Так зрящая ведь! Если, конечно, афиши не наврали… – добавил уже не так уверенно, после чего, вскинув указательный палец, такой же упитанный, как и всё в разлюбезном начальнике, воинственно добавил: – А если наврали, арестую за мошенничество! Помяните моё слово, эйрэ. Обязательно арестую!

– Вам следовало её проверить до начала этой комедии, – заметил я.

Герц поджал губы, невнятно пробормотал:

– Дак я ведь утром встречал вас, эйрэ, а потом эта ваша охота на искажённого…

– Участия в которой вы не принимали, – отметил я и это.

– Но ждал вас и своих ребят в управлении, – не растерялся хранитель провинциального порядка. – Волновался. Не до девчонки мне сегодня было. Но если окажется, что не зрящая… – он снова понизил голос до невнятного бормотания. – Редкий дар… Обычно такие убивают.

И это была правда. Для простых людей любой из даров может оказаться губительным и, чем сильнее магия, тем больше риск, что она искалечит тело или разум. Бывало, страдало и то, и другое, как в случае с сегодняшним искажённым.

Перестав ворчать, Герц устроил ладони на животе, очень похожем на черепаший панцирь, и уставился на грязный занавес, который наверняка не чистили со дня возведения театра.

– У вас же жена четыре года назад пропала. Может, госпожа зрящая подскажет, где она. Жива ли…

Слова законника полоснули по сердцу, сознанию, памяти. Внешне я остался невозмутимым, лишь сильнее сжал подлокотники кресла, и то, клятое, снова предупреждающе заскрипело.

– К кому, к кому, а к мошенникам за помощью я ещё не обращался, – усмехнулся тихо и бросил взгляд на показавшегося на сцене мужчину, пообещавшего нам, зрителям, чудо дивное в лице своей невесты.

Почти семейное дело… Интересно, они где-нибудь ещё выступали? Вряд ли, иначе бы уже арестовали. В то, что какая-то девица из Пограничья обладает столь редкой силой, я не верил.

– Давайте же поприветствуем госпожу зрящую! – громко проговорил парень и жестом пригласил свою невесту выйти на сцену. – Вейя, дорогая…

Вейя… Невольно я подался вперёд, вглядываясь в тонкую плывущую по сцене фигуру. Будь на девушке светлая одежда, и она сама легко сошла бы за привидение, которых якобы видела, слышала, ощущала. Она шла неуверенно, словно боялась. Наверняка разоблачения! Прикрыв глаза, я быстро проверил «зрящую», но не обнаружил на её контурах ни изломов, ни шрамов.

– Что скажете, эйрэ? – подался ко мне Герц. – Если в ней и правда эта сила, то, может, она тоже… того?

Он уставился на меня своими тёмными, блестящими, как у преданной собаки, глазами, словно ожидая, что я сейчас и с ней расправлюсь. Но искажений я не видел, а значит, она просто… обычная.

Обычная охотница за деньгами, которая непонятно чего добивается.

– Она не искажённая, – бросил я Герцу и продолжил всматриваться в девицу на сцене.

Подойдя к самому краю, она неуверенно оглядела зал, нервно сжала пальцами юбку. «Зрящая» выглядела так, словно хотела отсюда сбежать. Я вот тоже хотел… Но вместо этого сидел и смотрел. Почему-то отвести от неё взгляд не получалось. Невольно я скользил взглядом по узкой талии в тугом корсаже, по юбке из тяжёлого бархата и снова возвращался к лицу под маской. Обводил взглядом покатые плечи, тонкую шею, острые ключицы, над которыми темнела бархатка с жемчужной камеей. Вглядывался в черты лица, но их надёжно скрывала клятая вуаль. Это злило. Не знаю почему, но мне хотелось подняться на сцену, сорвать с неё маску, увидеть лицо.

– Задавайте любые вопросы! – щедро предложил её подельник, и зрители зашумели.

Девчонка испуганно отшатнулась от края сцены, но тут же застыла, смиряясь с неизбежным. Прозвучал голос первого жаждущего прикоснуться к миру духов, а после зал объяла тишина. Девушка вскинула взгляд. Волнистые пряди, обрамлявшие лицо, шевельнулись в такт её движению, и я нахмурился.

В прошлом я знавал двух леди с таким цветом волос. Не просто рыжим – насыщенно-медным, какой бывает линия горизонта, когда восходит солнце, в какой окрашивается небо во время заката. Одна леди должна была стать моей женой, но так и не стала, предпочтя моего напарника. Другая исчезла ровно спустя год после нашей свадьбы. Она тоже любила собирать волосы, оставляя свободными у лица несколько прядок. Она была такой же хрупкой – иной раз я боялся к ней прикоснуться.

Последняя мысль заставила усмехнуться, а ответы девушки на вопросы зрителей вызвали удивление. Неужели действительно зрящая?

Больше она не выглядела ни смущённой, ни оробевшей. Отвечала без запинки, без сомнения, и в зале всё чаще звучали выкрики – многим хотелось через неё поговорить с родными.

– Смотрите-ка! Кажется, не шарлатанка! – довольно крякнул Герц, явно обрадованный, что не придётся никого арестовывать и тратить время на допросы. – Или считаете, что в зале нанятые актёры, эйрэ? – вдруг снова засомневался. – Может, промышляет целая шайка… Надо бы и мне её спросить, да только о ком? О преставившейся в прошлом году тёще? Не-е-ет, лучше не звать эту нечисть в мир живых.

Он продолжал бормотать, перебирая в памяти имена покойных близких и знакомых, но я больше не вслушивался в его слова. Я вообще почти ничего не слышал, а чувствовал… Чувствовал жжение на левом предплечье. Сначала не обратил внимания, увлечённый девицей на сцене. Но неприятные ощущения усилились, теперь уже было сложно на них не реагировать. Спустя ещё несколько секунд мне хотелось выдернуть бутылку игристого из ведёрка со льдом, что стояло неподалёку, и опустить в него руку.

Драконова тьма! Что за…

Выругавшись сквозь зубы, я подтянул рукав сюртука и не поверил своим глазам. Вязь брачного узора прошлась по коже, обжигая огнём. В последний раз он проявлялся в день нашей с Раннвей свадьбы, а спустя несколько недель после её исчезновения руку жгло так, что хотелось оторвать. В тот день узор тоже проступил на коже, но выглядел как старая, неудачно сделанная татуировка, которая вскоре исчезла. В тот день я решил, что больше никогда её не увижу. Но всё равно искал. Не смирился.

А сейчас…

Я поднялся быстрее, чем смог этот осознать. И ещё быстрее спросил:

– Я хочу знать, жива ли моя жена.

Впрочем, ответ на этот вопрос и так был теперь известен. Невеста другого, значит? Я тяжело посмотрел на девушку.

В этот раз, Раннвей, не исчезнешь!

Никуда от меня не денешься.

Глава 2

Дракон и я

Женя Исаева

И снова интуиция закричала, завопила, требуя убегать как можно скорее и как можно дальше. Не оглядываясь, не думая, больше не медля. На этот раз я послушалась, хоть и понимала, что поздно. Я привлекла внимание законника, и что-то мне подсказывало, что непростого.

Пошатнулась, словно падая в обморок (уже и правда хотелось в него сорваться!), и ко мне тут же подскочил Кастен.

– Вейя!

Он подхватил меня, и я в изнеможении закатила глаза:

– Больше не могу…

К счастью, Толь не стал хлестать меня по щекам или встряхивать, или уговаривать поднажать и ещё хотя бы немного поразвлекать почтенную публику.

С тревогой скользнув по моему лицу взглядом, выкрикнул:

– На сегодня достаточно! Если у вас, дамы и господа, остались к теням вопросы, будем рады видеть вас на завтрашнем выступлении, – не упустил возможности рекламы.

Я мысленно хмыкнула. Нет, дорогой, больше никаких театров. Поплавали в новых водах – хватит.

Зал взорвался возгласами: взволнованными, разочарованными и даже злыми. Тени тоже злились, настырно кружили вокруг нас с Толем, раздосадованные, что не успели поговорить с родными. Я прикрыла глаза, не желая их видеть, но прежде чем это сделала, скользнула взглядом по ложе с законником.

Однако увидела лишь тьму, густившуюся на нижних ярусах балконов, и тут же перед лицом зависла искажённая в злой гримасе дымчатая морда призрака.

А ну брысь! Пугает тут своим оскалом…

Глаза я не открывала до самой гримерной, где оставался мой нехитрый скарб: ридикюль, расшитый цветами из бисера, тонкой кожи перчатки и жакет с пышными рукавами. Первый месяц осени выдался солнечным и тёплым, но вечерами уже ощущалась прохлада. А я всегда была мерзлячкой и, кажется, прежняя хозяйка этого тела тоже. Вот и сейчас я дрожала: от холода, которым пронизывали меня духи умерших, тянущиеся за нами траурным шлейфом, от чувства тревоги, сдавившей сердце могильной плитою.

Да что же это такое! Жуткие сравнения. Жуткое место!

Жуткий вечер.

– Вейя, ты как? Ты меня напугала.

Кастен, словно рыцарь-спаситель, нёс меня узкими, бесконечно длинными коридорами. Весила я немного, килограмм пятьдесят, но многослойная юбка и корсаж добавляли тяжести.

– Устала, – отозвалась тихо, и это была правда. – Никогда не чувствовала себя такой опустошённой.

Толкнув плечом дверь в гримерную, Кастен поставил меня на ноги. Шипение теней ещё слышалось, но уже не такое громкое и не такое возмущённое. Да и сами они таяли, постепенно исчезая. Теперь вокруг нас вилась лишь лёгкая дымка тумана.

Кожу на предплечье больше не жгло, я вообще больше ничего не чувствовала, и это радовало. Наверное, просто показалось.

Должно быть, просто переволновалась.

– Ничего, – Кастен ободряюще улыбнулся. – Ночью отдохнёшь как следует и завтра, полная сил, в бой за новую, лучшую жизнь.

– Кастен, я больше не буду… – Слова застыли на губах, когда за спиной у Толя неожиданно возникла высокая чёрная фигура.

Мой друг… жених(?) был высоким, но по сравнению с незнакомцем в чёрном вдруг показался каким-то насекомым.

Почувствовав, как из глубин души снова поднимается страх, почти паника, я отпрянула. Кастен поймал мой взгляд, устремлённый на незнакомца, резко обернулся.

– Извините, но выступление окончено.

Я не видела его лица, но точно знала, что Толь хмурится.

– А о частных встречах можете договориться со мной. Госпожа зрящая плохо себя чувствует.

Мрачный тип на моего друга даже не взглянул и как будто его не услышал. Смотрел на меня так, словно Кастен был прозрачным или вдруг превратился в тень, которых простые люди без дара не замечали.

Но этот мужчина не был простым.

Этот мужчина мне не нравился.

А точнее, я его боялась.

– Выйдите, – коротко приказал он, продолжая смотреть мне в глаза.

– Послушайте! – раздражённо выкрикнул Толь, делая шаг навстречу, и осёкся, когда незнакомец вошёл в гримерную. В свете бра, тускло освещавших комнату, сверкнула нашивка у него на груди, и я поняла, что ошиблась.

На синих мундирах законников красовались скрещённые кинжалы и венчавшая их корона Кармара. У этого же на грубой ткани не то сюртука, не до длинного до колен мундира мечи заменили распахнутые драконьи крылья, а зубья короны больше походили на клыки чудовища.

– Дважды просить не стану, – всё так же ровно, без эмоций проговорил незнакомец.

Кастен знак на груди тоже заметил, и ему как-то сразу разонравилась роль рыцаря в сверкающих доспехах. Плечи его поникли, голос охрип от волнения:

– Я вас… оставлю. – Он оглянулся на меня, лишь на мгновение, чтобы одарить испуганным, беспомощным взглядом, и, просочившись в щель между стеной и незнакомцем, пробормотал чуть слышно: – Вейя устала. Ей нужно отдыхать.

– Дверь можете не закрывать. Я сам, – даже не повёл тот взглядом в его сторону.

Я вздрогнула, когда створка сама собой захлопнулась, отрезая меня от Толя, от далёких голосов зрителей, от целого мира.

Несколько секунд мужчина продолжал меня рассматривать, я же мечтала в его глазах, как минутой назад Кастен, стать прозрачной. Но… увы. Он не просто меня видел – он пожирал меня взглядом.

С усмешкой прошептал:

– Здравствуй, Раннвей.

И в два шага преодолел разделяющее нас расстояние, чтобы сорвать с меня маску.

Раннвей… Первое время в новом мире это имя почти постоянно звучало в моих мыслях. Вместе с ним разум наполняли обрывки воспоминаний, чужих, мне непринадлежащих. Картины незнакомого прошлого появлялись внезапно, вспышками проносились в сознании и снова исчезали. Некоторые откровенно пугали. Иногда на меня накатывал страх, природу которого я понять не могла, но от которого кровь стыла в жилах. И дело вовсе не в тенях… Они поначалу тоже вызывали оторопь, но с их присутствием я постепенно смирилась. А вот от воспоминаний и чувств прежней хозяйки тела мечтала избавиться. Порой они охватывали внезапно, как если бы во мне пробуждалась частица её души. В такие моменты было сложно понять, где заканчиваются её эмоции и начинаются мои.

К счастью, таких моментов становилось всё меньше. Я создавала новые воспоминания, свои собственные, и места для чужих в моём сознании просто не оставалось.

– Госпожа зрящая? – Усмехнувшись, незнакомец отбросил маску и ещё более пристально продолжил меня разглядывать. – Твоя новая жизнь так не похожа на ту, которая была у тебя четыре года назад. Что произошло, Раннвей? Почему ты исчезла?

Он взял моё лицо за подбородок, не грубо, но требовательно, вынуждая поднять голову, и внимательно заглянул мне в глаза. Не знаю, может, от волнения, но света в рожках на стенах как будто стало больше и весь он перетёк в ту часть гримерной, где стояли мы с незнакомцем. Я, упираясь в туалетный столик тем самым местом, на которое сегодня нашла приключения, и он, возвышающийся надо мной.

– Что с твоими глазами?

Он нахмурился, а в меня вдруг, как молнией, ударило воспоминанием. Точно такое же прикосновение и в ответ – страх Раннвей. Нежелание, чтобы её касались, нежелание быть с ним рядом. Злость в зелёных, неестественно ярких глазах, хлёсткие слова:

– Мне нужна жена, Раннвей, а не игра на публику!

Воспоминание померкло, но страх остался, и уже было непонятно, кому он принадлежал: мне или Раннвей.

– Не трогайте меня. Не трогай… – нервно поправилась я и дёрнула подбородком, сбрасывая его пальцы.

– Я задал вопрос, Раннвей, – жёстко повторил мужчина, лицо которого… я уже видела. В её воспоминаниях.

Сейчас, глядя в эти зелёные, как осколки бутылочного стекла, глаза, я понимала, что Раннвей его знала. А он знал её. И, похоже, очень хорошо.

Чёрт…

– С моими глазами всё в порядке, – сказала холодно, раз уж у кое-кого зудело в одном месте от желания получить ответы. – Что-то ещё?

– Много чего, – усмехнулся… муж.

Не мой, но, кажется, этого тела. Проклятье! И надо же было так вляпаться!

Спасибо тебе, Кастен. Устроил выступление ради быстрых денег. Вот, довыступалась. Теперь непонятно, как выпутываться из этой склизкой паутины, в которую по его вине и своей глупости угодила.

Я постаралась отодвинуться, увеличить пространство между мной и зеленоглазым, но он придержал меня за локоть.

– Почему ты исчезла? Почему ведёшь себя так, словно видишь меня впервые в жизни? Почему ты… другая?

Да потому что я не Раннвей!

Понятное дело, ничего такого я ему не сказала. Откровенничать с типом со странной нашивкой, которая пугала не меньше, чем весь он в целом, было глупо и ещё глупее будет оставаться с ним в одном замкнутом пространстве. Вон Толь сразу смылся. Видимо, понял, кто этот мужчина. Жаль, меня перед побегом просветить не удосужился.

– Уходи, пока я не закричала.

Мой голос звучал твёрдо и холодно, но не вызвал у незнакомца ни малейших эмоций.

– Разве так положено жене разговаривать с мужем? – Он лишь дёрнул бровью, я же нашарила пальцами гребень с острыми зубьями.

На всякий случай.

– У меня теперь новая жизнь, и в ней нет места для старых мужей!

– А для новых женихов, значит, есть?

И снова я припомнила Толя незлым, тихим словом.

– Мы не помолвлены, – оправдалась зачем-то.

Может, и не стоило, но хищный взгляд чужого мужа из чужого прошлого не оставил мне выбора.

– Само собой разумеется. Ты принадлежишь мне, Раннвей, – подаваясь ко мне, заявил он. Губ коснулся аромат мяты с едва различимой горчинкой сигар.

Дым я никогда не любила, но почему-то сейчас застыла, словно опьянённая этим запахом. Стояла и смотрела в эти сумасшедше яркие глаза. Даже в полумраке, снова окутавшем гримерную, они поражали своей неестественностью.

И пугали.

Кажется, за сегодняшний вечер я испытала столько страха, сколько не испытывала здесь за три года. А ещё раздражения. В прошлом, в другой жизни, я оставила одного такого собственника и не собиралась впускать в свою жизнь другого.

Сбросив его руку со своего локтя, процедила в лицо наглеца:

– Я принадлежу только себе и не намерена возвращаться в старую жизнь. У меня теперь новое имя, новые документы. Новый мужчина. И я всё-таки закричу, если ты сейчас же не уйдёшь!

Взгляд незнакомца заледенел. Казалось, он весь с головы до пят превратился в ледяную статую с острыми как бритва краями. Одно к ней прикосновение – и можно порезаться. Впрочем, касаться его я не собиралась. Уже достаточно сегодня «накасались».

Я набрала в лёгкие побольше воздуха, собираясь исполнить угрозу, но из-за его слов крик застрял в горле:

– У тебя её лицо, её голос, но ты не Раннвей. Ты не моя жена, хотя это тело, – он бегло оглядел меня и снова впился взглядом в глаза, – её. Ты и дальше можешь продолжать прикидываться идиоткой и надеяться, что я просто исчезну, чего уже точно не будет. Я же могу отвезти тебя в управление и отдать дознавателям. – Он коснулся моего запястья, и кожа под его пальцами как будто запылала. – Впрочем, и сам справлюсь. Поверь, Раннвей… Вейя, – поправился он с усмешкой, – так или иначе, но правду я узнаю. И если у тебя, в отличие от моей жены, есть мозги, мы оба останемся в выигрыше. Я не потеряю время, ты не испытаешь боль, которую драконы вроде меня умеют причинять.

* * *

Эндер Делагарди

В ней было что-то неправильное – это я понял сразу. Нет, там, на сцене, я видел свою жену Раннвей. Поначалу… Робкая, неуверенная в себе, беззащитная, как мелкая полёвка, – она была такой, какой я её запомнил. Но потом что-то изменилось… Исчезла робость, куда-то делась привычка опускать и прятать взгляд, пугливо отводить глаза. Почувствовав власть над людьми в зрительном зале, ощутив их интерес и внимание, девушка расправила плечи и дальше уже смотрела прямо, не робея и не стесняясь.

Пока я не вмешался.

Решил, что она меня узнала, потому и сбежала. А теперь, глядя в её глаза, незнакомые, чужие, другие, ломал голову, пытаясь понять, кто она.

Девчонка прониклась угрозами, но, кажется, недостаточно, потому что попыталась выкрутиться:

– Я получила… травму. Мало что помню из прошлого, но точно знаю, чувствую, что не хочу к нему возвращаться.

Не сдаётся… И это тоже было так несвойственно моей жене. Равно как и повышать на меня голос. Вообще на кого бы то ни было. Она всегда говорила тихо, словно каждый звук стоил ей неимоверных усилий.

– Хорошая попытка, – отдал ей должное. Разжал пальцы, прерывая болезненное прикосновение, и девчонка облегчённо выдохнула. – Но если бы ты действительно была моей женой, знала бы, что обмануть меня непросто. Почти невозможно, – последние слова я прошептал ей в губы.

Она вздрогнула и ещё сильнее вжалась в скрипучую мебель, едва на неё не усаживаясь.

– Я не обманываю, – процедила, глядя на меня уже, кажется, с ненавистью.

Опять же, Раннвей так никогда не смотрела. Я вообще не уверен, что она была способна на это чувство, как и на любые другие. Разве что на страх. Перед отцом, перед семьёй.

Иногда мне казалось, что и передо мной.

– Я действительно… твоя жена, – последнее слово далось ей с явным усилием. – Но надеюсь перестать ей быть в самое ближайшее время.

Я неплохо владею эмоциями, но упрямство лгуньи вызывало раздражение. С трудом сдержался, чтобы не схватить её и не потащить к паромобилю силой, а если бы начала брыкаться и выворачиваться, то и на плечо мог бы закинуть.

Но воспитание, тьма его подери, не позволило уступить порыву.

– К твоему сведению, дорогая, – шепнул ей ласково, – у драконов не бывает разводов. Спишем твоё незнание на потерю памяти?

Удивление в серых, грозовых глазах смешалось с бессильной злостью.

– Тогда кто я по-твоему, если не Раннвей? Её двойник? – Она тихо хмыкнула и посмотрела на меня с вызовом: – Тогда, получается, мы не женаты. А значит, господин дракон, шли бы вы… домой!

– Это её тело, – повторил я с уверенностью и глубоко вдохнул, стараясь не реагировать на сарказм сероглазой язвы. – Проявилась брачная метка. Уверен, ты тоже её почувствовала.

Девчонка сразу скисла, погас мятежный блеск в глазах.

– А ещё, да будет тебе известно, я обладаю редким, но очень полезным даром. Я вижу искажения.

Тут её глаза расширились, но не от удивления, а от страха, панического, звериного, и я невольно поморщился.

Поспешил успокоить:

– Нет, ты не искажённая, иначе бы этого разговора не было. Вообще никаких разговоров. Но твои контуры… они выглядят иначе, и, кажется, я догадываюсь, почему так. Поначалу, издали, даже не заметил разницы. Но сейчас, когда ты так близко… – Я улыбнулся, почти ласково, но девчонку отчего-то передёрнуло. – Говори, Вейя. Говори, пока я ещё сдерживаюсь. Драконы не разводятся, но овдоветь могут. И раз уж ты не Раннвей… Не вынуждай меня захотеть стать свободным.

Я блефовал, но девчонка этого не знала. Не знала, что она нужна мне, нужна Раннвей, и плевать, чья душа прячется под хрупкой оболочкой. В её глазах, сейчас похожих на два бездонных озера осенней ночью, продолжал плескаться страх.

И я добавил, подавшись к самозванке:

– Я ненавижу ложь, но ценю искренность, и только от тебя зависит, станем ли мы друзьям. Или мне придётся расправится с лживой девчонкой, укравшей тело драконицы.

Глава 3

Предложение без права отказа

Женя Исаева

С каждой секундой ощущение, что я для этого типа – загнанная в ловушку добыча, только усиливалось. О драконах ходило немало слухов, и я бы не сказала, что обнадёживающих. Чувство сострадания им было несвойственно, как и многие другие чувства. В отличие от людей, те, в чьих жилах текла огненная кровь, рождались с дарами, и чем больше в тебе было магической силы, тем сложнее обстояли дела с эмпатией.

Судя по всему, конкретно в этом драконьем индивиде силы было немерено, а вот способность испытывать чувства если и имелась, то слабенькая, можно сказать, в зачаточном состоянии. Рядом с ним хотелось поёжиться, не только от страха, но и от исходящего от него холода.

Кусая до боли губы, я лихорадочно соображала, как выкрутиться, как исчезнуть из театра. Взгляд невольно скользнул по заветной двери, и дракон усмехнулся:

– Он тебе не поможет, Вейя. Никто не поможет. Я вообще не уверен, что твой… друг всё ещё здесь, а не сбежал с вырученными за выступление деньгами.

– Ты его не знаешь! – запальчиво выкрикнула я, но под ледяным взглядом дракона от запала не осталось и следа.

– Если бы он на самом деле о тебе заботился, не превратил бы в провинциальное развлечение.

И столько иронии в голосе… У меня аж зубы свело от злости.

– Кастен многое для меня сделал.

Первые месяцы после моего «переселения» я была не в лучшей форме. Тело (как выяснилось – драконицы) не сразу приняло чужую душу. Я постоянно ощущала слабость, недомогание, могла неожиданно упасть в обморок, а ночами умирала от терзающих разум кошмаров. Иногда голова готова была взорваться от боли, а иногда тошнило так, что, казалось, те крохи еды, что запихивала в себя через силу, вот-вот покинут меня вместе с желудком.

Ещё и призраки не давали покоя…

В общем, адаптация была сложной, и, если бы не Толь, я бы закончила или в местном дурдоме, или и того хуже – в морге. Он всегда был рядом, так что вариант, что Кастен смылся с деньгами, я даже не рассматривала.

Наверняка сходит с ума от беспокойства в коридоре.

Охотник за искажёнными (кажется, таких, как он, ещё называли палачами) откинул крышку карманных часов, явно старинных, с гравировкой по краю циферблата. Опустив на миг взгляд, нахмурился и нетерпеливо сказал:

– Если поторопимся, успеем на последний дирижабль до Гратцвига. Пойдём, Вейя. По дороге расскажешь, как ты стала Раннвей.

Захлопнув золотую крышку дорогого аксессуара, снова попытался меня схватить (манеры у него отвратительные), но я не позволила. Жаль, гримерная была совсем крошечной, лишая возможности для манёвров. И тем не менее сумела отскочить в другой конец комнаты, поближе к выходу, за что получила хмурый, раздражённый взгляд из-под длинных густых ресниц.

Ресницы, к слову, у дракона были красивые. Но вот манеры действительно отвратительные.

– Ты не можешь просто взять и перечеркнуть мою жизнь. Твоей жены больше нет, а я не собираюсь становиться её заменой. И не надо пытаться мной распоряжаться! Я не кукла, не марионетка и не твоя собственность. – Я выставила вперёд руку, когда он снова попытался приблизиться, не то чтобы схватить, не то чтобы всё-таки стать вдовцом. – Можешь и дальше продолжать пугать магией, пытками, дознавателями – твоё право, но этим ничего не добьёшься. Я тебе нужна, иначе бы ты не стремился, как сам выразился, со мной подружиться. Так что, господин дракон, придётся договариваться, а не ставить мне ультиматумы.

Я рисковала, высказывая всемогущему всё, что думаю и чувствую, сознаваясь в том, что я не Раннвей. И тем не менее смотрела прямо, хоть внутри всё дрожало. Мышцы свело от напряжения, живот скрутило от спазма. Как бы ни хорохорилась, а здесь он сила и власть и при желании может запросто превратить в свою собственность. Забрать хоть в Гратцвиг, хоть в камеру пыток, хоть к черту на кулички.

Дракон молчал, не торопясь отвечать. Правда, и хватать больше не пытался, и хотя бы этому можно было порадоваться.

Наконец он произнёс: тихо, спокойно, ровно:

– Ты будешь нужна мне. На год.

Я мысленно поперхнулась (год – это не неделя), но вслух ничего не сказала, продолжила вслушиваться в тихий, лишённый эмоций голос:

– После этого сможешь уехать куда угодно и с кем угодно. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чём не нуждалась ни пока будешь со мной, ни после. Вознаграждения, которое получишь, будет достаточно для спокойной, безбедной жизни.

– На год, – повторила эхом, представляя реакцию Толя. Нервно дёрнув себя за прядку – детская привычка, от которой так и не смогла избавиться, – спросила прямо: – Зачем тебе жена на год? Что я должна буду делать? Какие у меня будут… обязанности?

Супружеский долг я точно выполнять не собиралась.

Словно прочитав мои мысли, дракон с усмешкой успокоил:

– У нас будут раздельные спальни. И никаких интимных отношений – даю слово. Ты мне нужна для другого.

– Для чего же?

Несмотря на золотые горы, которые мне пообещали, ощущение, что где-то тут кроется подвох, не покидало.

Он снова замолчал, словно обдумывал всё, что собирался сказать.

Или соврать.

Несколько секунд тишины показались мне бесконечными. Дракон продолжал смотреть на меня, я – на него, и эта игра в гляделки, если честно, уже действовала на нервы. А потом он всё-таки заговорил. Я ожидала каких угодно объяснений, но слова господина палача, дракона без жалости и сострадания, удивили:

– У меня есть воспитанница. Племянница Раннвей, Эдвина. Родители девочки погибли много лет назад, дедушек с бабками у неё тоже не осталось. После женитьбы на Раннвей я взял её на воспитание. Но могу потерять. – Он нахмурился, словно одна только мысль об этом доставляла ему не самые приятные, а скорее, болезненные ощущения. – По закону Кармара наставником у юной драконицы на время раскрытия магического потенциала должна стать ближайшая родственница. Но Раннвей, как тебе известно, исчезла.

– Получается, у неё нет наставницы?

Дракон мрачно усмехнулся:

– Нет, но вот-вот появится. Двоюродная бабка. Данна Левенштерн-Фармор. – Почему-то, произнося это имя, он скривился так, словно его заставили грязно выругаться. – Но леди не выгодно, чтобы в Эдвине проявилась сила. Более того, я не удивлюсь, если с девочкой за год что-то случится. «Несчастный случай», трагедия, которую эта с… леди Левенштерн предотвратить не сумеет. Я не могу отдать ей Эдвину. Не хочу. – Зелёные глаза сверкнули огнём, а может, в них просто отразились отблески света, но я всё равно невольно вздрогнула. – Поэтому ты поедешь со мной. Станешь на время Раннвей. Эта сделка выгодна нам обоим. Эдвина останется со мной, а тебе не придётся выступать в заведениях вроде этого, зарабатывая жалкие медяки.

Я честно постаралась не обращать внимания на властные нотки, снова прорезавшиеся в голосе дракона. Вместо этого решила разобраться в странных порядках всемогущих:

– С чего ты взял, что эта леди может желать девочке смерти?

Он дёрнул бровями, словно я спрашивала об очевидных вещах. Очевидных для всех, кроме меня.

– Семья у Раннвей непростая, со своими… особенностями и трещинами на родовом древе. А отец моей жены был тем ещё… – Он снова не договорил и снова поморщился, ясно давая понять, что к тестю испытывал примерно те же чувства, что и к двоюродной бабке девочки. – Он отрёкся от старшей дочери, сестры Раннвей, но незадолго до своей смерти составил новое завещание, в котором признал внучку наследницей всего состояния Фарморов. Но при одном условии: если она сумеет, как и её мать, раскрыть в себе три дара.

Я мысленно присвистнула.

Я знала, что потомки драконов, носители огненной крови, раскрывают свой магический потенциал в подростковом возрасте. Процесс этот был долгим, зачастую болезненным и не всегда увенчивался успехом. Тех, кто так и не сумел обнаружить в себе ни одного дара, признавали пустыми. Такие драконы или драконицы становились позором для семьи, отщепенцами, а иногда и изгоями. В высшем драконьем обществе их не стеснялись называть уродами, но я никогда не понимала, как можно отказаться от родного тебе человека… – ладно, дракона – только лишь потому, что в нём не проявилась магическая сила.

Идиотские порядки и традиции.

Большинству всё же удавалось раскрыть в себе один или даже два дара. Бывали и редкие везунчики, этакие вундеркинды, наделённые сразу несколькими силами. Видимо, сестра Раннвей принадлежала к последним.

Интересно, почему она погибла?

– Выходит, если Эдвина не сумеет пойти по стопам матери или с ней что-то случится, состояние её деда перейдёт к этой леди?

Дракон кивнул:

– Мне всё равно, сколько в ней проявится даров, вполне возможно, что и не одного. Деньги Фарморов мне тоже не нужны. – Он на мгновение задумался, а после продолжил: – Но ей нельзя переезжать к Левенштернам. Там я не смогу её защитить. Но и против закона пойти права не имею. – Он неожиданно улыбнулся, и я даже моргнула, решив, что мне почудилось. Улыбка на лице дракона казалась чем-то неестественным, инородным. Совершенно ему несвойственным. – Тебя мне послала судьба, Вейя, и я ни за что не откажусь от такого подарка.

Не откажется он…

Дракон замолчал в ожидании моего решения. Правда, не уверена, что я вообще здесь что-то решала. И вроде бы действовал он из благих побуждений, но я всё ещё ощущала страх Раннвей, и это чувство накладывало тень на благородный облик охотника, который передо мной так старательно вырисовывали.

Воспитывает чужого ребёнка? Бескорыстно? Просто переживает за её жизнь и будущее, а состояние, которое она может унаследовать, ему без надобности? Не дракон, а прямо кладезь благородных качеств.

Всё звучало слишком замечательно, чтобы быть правдой. Слишком сильно Раннвей его боялась, и это чувство шептало внутри меня, уговаривая бежать без оглядки.

Но куда?

– Если я откажусь…

– Я отвезу тебя в Гратцвиг силой, – ответил он невозмутимо.

Невозмутимо и категорично.

– Но играть роль Раннвей не заставишь.

Дракон недобро сощурился:

– Мы возвращаемся к тому, с чего начали, Вейя. Жаль, думал ты умнее… Я предлагаю тебе сделку. Хорошую сделку.

– Боюсь, могу не справиться, – ответила я упрямо. – Я понятия не имею, что должен делать наставник при драконе-подростке.

– У Эдвины будут учителя. И я. Тебе не придётся ничего делать. Единственное, что от тебя требуется, – это прожить один год в моём доме, в роскоши и безделье. Время от времени будешь появляться со мной и Эдвиной в высшем свете, а иногда – отвозить её в академию. Посещать столичные рестораны и магазины. Театры, балы, суаре… Нечасто – обещаю. Уверен, это куда приятнее, чем общение с тенями.

В невозмутимый облик дракона вплелась ирония, которая меня так раздражала.

– Но как ты объяснишь внезапное возвращение жены?

– Я что-нибудь придумаю, – уверенно заявил он.

А я продолжила делиться опасениями, которых во мне было слишком много. Они кипели, бурлили во мне, как варево в котелке лесной ведьмы.

– Что, если спустя год ты передумаешь и решишь, что тебе и дальше будет нужна фальшивая жена?

– Этого не случится. А для твоего успокоения мы составим договор.

– Ты же сам сказал, что у драконов не бывает разводов.

– Но моя жена снова может исчезнуть. Бесследно. Я буду делать вид, что ищу, но сильно усердствовать не стану.

Кажется, у него был заготовлен ответ на любой вопрос и, кажется, мне действительно не оставили выбора.

– Ты так и не сказал, что будет, если я откажусь.

– Лучше тебе этого не знать, Вейя.

Запугивает? Заглянув в глаза палача, я вдруг поняла, что не хочу проверять, так это или нет. И ответ мог быть только один. Несмотря на чувства, что вызывал этот дракон в Раннвей. Несмотря на чувства, что вызывает он во мне. Придётся соглашаться и надеяться, что всё рассказанное им – правда. Я действительно выручу девочку, а не стану пешкой в руках хитроумного манипулятора.

– Твоё решение? – Раскрыв часы, он скользнул взглядом по циферблату и недовольно пожевал губами.

Кажется, на последний дирижабль до Гратцвига мы опоздали.

– Договор мы составим здесь, в Бримне, – сказала я, отзеркаливая взгляд изумрудных глаз. – Скрепим магически. На просто бумажку я не согласна. И ты, к слову, так и не назвался.

Он улыбнулся, во второй раз, и в его голосе я уловила нотки облегчения:

– Меня зовут Эндер. Эндер Делагарди.

Превозмогая чувства прежней хозяйки тела, я протянула ему руку.

– Женя Исаева.

Думала, мы скрепим навязанную мне сделку рукопожатием, но вместо этого он коснулся моей кисти губами. Поцелуем лёгким, мимолётным, но в меня снова ударило чужими эмоциями. Яркими, искромётными, острыми. С трудом удержалась, чтобы тут же не отстраниться, а лучше – отпрыгнуть.

– Рад, что мы договорились, Женя.

Я хмыкнула и распахнула дверь в надежде, что за ней обнаружится Кастен. И пока оглядывала полутемный коридор, чувствовала, как спину мне прожигает взгляд зеленоглазого охотника.

* * *

Вопреки прогнозами всемогущего, Кастен не сбежал, ждал в фойе. Бледный, взволнованный, прямой как шпала, которые в Пограничье только начали недавно укладывать. Заслышав наши шаги, он вскинул голову и посмотрел на лестницу, распадающуюся двумя мраморными полукружиями. Несмотря на наличие рядом со мной дракона, рванулся к ступеням, и я испытала какое-то злорадное удовлетворение.

– Очевидно, что вы плохо разбираетесь в людях, – не удержалась от шпильки, покосившись на спускавшегося рядом мужчину.

Тот в ответ лишь тихонько хмыкнул, после чего спросил, наблюдая за спешащим к нам парнем:

– Вы с ним поговорите или мне доверите эту миссию?

– Мы теперь на «вы»? – я тоже хмыкнула.

– Беру пример со своей вновь обретённой жены, – в словах дракона мне послышался лёгкий укол иронии. – Привыкай разговаривать со мной как с мужем, Раннвей. Как с мужчиной, которого давно знаешь.

Я хотела его поправить, напомнить, что я не Раннвей, но не стала. Эндер Делагарди уже начал вживаться в роль, и мне тоже, наверное, следовало бы. Но не при Кастене ведь. Он знал меня настоящую, знал, кто я на самом деле такая, а потому заслуживал правды.

– Я сама с ним поговорю. В гостинице.

– Ты поедешь со мной. – А вот теперь в его голос ворвались те самые жёсткие, непреклонные нотки, от которых у меня сами собой начинали скрежетать зубы.

– Я поеду в гостиницу. Отдохну, высплюсь. Соберу вещи.

Челюсть скрежетнула снова, когда этот… драконоподобный скользнул взглядом по моему новенькому платью и пришёл к унизительному для меня выводу:

– Твоя одежда тебе не понадобятся.

– Я поеду в гостиницу, – повторила упрямо, останавливаясь на нижней ступени. Развернувшись к мрачнеющему на глазах дракону, тихо, но твёрдо добавила: – И сама, в спокойной обстановке, объясню всё своему… другу.

– Постельные объяснения отложим до следующего года, – а вот теперь в меня плеснуло издёвкой.

К счастью, Делагарди пришлось умолкнуть, потому что к нам приблизился Кастен. Взгляды, которыми мужчины поприветствовали друг друга, можно было сравнить со скрещёнными дуэльными клинками. Кажется, Толь уже успел вернуть себе присутствие духа, расхрабриться и настроиться на заранее проигранную битву.

– Всё в порядке, Вейя? – Он даже не взглянул в мою сторону, продолжал впиваться взглядом в дракона.

– Всё хорошо. Пойдём.

Шаг в сторону, от «мужа», и тот, потакая своей вредной привычке, схватил меня за руку. Кастен напрягся, подался к нему, не то чтобы вклиниться между нами, не то чтобы сразу ударить или хотя бы попытаться, и я, не теряя времени, сказала:

– Приходите… приходи завтра утром в гостиницу.

Зелёные глаза недобро сверкнули, пальцы сильнее сжались на моём запястье.

Ну и куда подевалось достославное драконье самообладание?

– Смысл мне сбегать, если ты всё равно меня найдёшь?

Я понятия не имела, какими ещё, кроме дара видеть в людях искажения, обладает Эндер, но прекрасно понимала, что даже в бримнском управлении хотя бы один следопыт да отыщется.

– Никуда я не денусь, а в Гратцвиг мы сегодня всё равно уже не полетим. И я правда устала, – моих губ коснулась слабая улыбка. – Общение с тенями выматывает.

Делагарди отпустил, и тут же в меня вцепился Кастен:

– Гратцвиг? Вейя, о чём ты?! Мы же собирались…

– В гостинице, – перебила я и посмотрела на него умоляющим взглядом, как бы говорящим: «Давай уйдём. Пожалуйста!»

– Где вы остановились? – словно вспомнив о том, что он дракон, безэмоционально поинтересовался мой новоиспечённый… деловой партнёр.

– В «Трёх лилиях».

В холле повисла тишина, такая же мрачная, как и тени, лениво скользившие по поблёкшему от времени полу театра. Казалось, Делагарди всё ещё сомневается, стоит ли давать мне вольную. И всё-таки он не стал козырять своей надо мной властью, уступил.

– Доброй ночи, Раннвей. – Он посмотрел мне в глаза, словно проникая в меня своими ядовито-яркими глазами. Потом перевёл взгляд на Кастена и удостоил его коротким кивком на прощание.

– Раннвей? Почему он так тебя называет?! – зашипел мне на ухо Толь, когда за драконом сомкнулись тяжёлые двери театра.

– Пойдём, – сказала я и потащила его на свежий воздух, которого мне сейчас так не хватало.

От одной лишь мысли о новой жизни я начинала задыхаться.

Глава 4

Борьба за даму

Утром, проснувшись, я не спешила подниматься. Казалось, если останусь в кровати, то и лететь никуда не надо. Ни в какие столицы, ни с какими драконами… В Гратцвиге я никогда не бывала и была уверена, что столица Кармара, самого могущественного королевства мира, колыбели драконов, так и останется для меня террой инкогнита.

Но это было до Эндера Делагарди и его на меня планов.

Невольно нахмурилась, вспоминая о муже Раннвей, о выступлении в театре, о ссоре с Кастеном. Спокойного разговора у нас не вышло, мы разругались ещё по дороге к «Трём лилиям». Он ничего не желал слышать, ещё и обвинил меня в том, что так легко повелась, клюнула на заманчивые предложения дракона.

Клюнула? На заманчивые предложения? Да меня скорее схватили за шкирку и подвесили на крюк, болтающийся над пропастью!

Увы, ревность не позволила Толю понять очевидное – мне не оставили выбора.

Приподнявшись на локтях, я прислушалась, а потом вздохнула. Мы сняли парный номер, две маленьких смежных комнаты, и из соседней не доносилось ни звука. Вчера вечером Кастен довёз меня до гостиницы, проводил в холл, но до лестницы так и не дошёл. При виде двух громил в синих мундирах, поприветствовавших меня кивками и улыбками, словно добрую знакомую, сквозь зубы выругался и отправился обратно.

– Куда это ты?

– В ближайший кабак! – рыкнул, не оборачиваясь. – Забывать о нашем расставании!

– Но мы… не расстались, – последнее слово я произнесла еле слышно и не слишком уверенно.

Ощущая на себе заинтересованные взгляды законников, поспешила к лестнице. Не всякие отношения выдерживают испытание разлукой, и Кастен ясно дал понять, что ждать меня не намерен. Он просил, почти требовал сбежать, не понимая, что такие, как Эндер Делагарди, найдут и накажут. Раннвей удалось исчезнуть, но теперь дракон будет настороже, во второй раз жену не упустит. Синие мундиры были тому подтверждением. Да и не хочу я всю жизнь жить, оглядываясь. Опасаясь, что рано или поздно меня поймают.

Одеяло соскользнуло с плеч, и кожа тут же покрылась мурашками. Мы взяли самые дешёвые номера, каминами в них даже не пахло. Зато пахло – вернее, воняло – плесенью, буро-зелёными цветами распускавшейся на стенах в тех местах, где когда-то колосилась пшеница на дешёвых обоях. Кое-где они всё же сохранились, как напоминание о былом уюте и скромной, но некогда аккуратной обстановке. Когда-то мебель была красивой, но лак на ней облупился, а ковёр на полу выцвел. Из каждого угла, из каждой щели несло сыростью, которая после пролившегося ночью дождя ощущалась так, словно я ночевала в бочке, барахтающейся в замшелом пруде. Пыльные шторы закрывали не слишком чистые оконца, а ламбрекенами им служили паучьи тенёта.

Представляю выражение лица дракона, когда он сюда заявится.

Эта мысль заставила меня подняться. Лучше быстро соберусь и встречу его внизу. Договор – если он удосужился его составить – подпишем в кофейне через дорогу. Стоило так подумать, как желудок недовольно уркнул, напоминая, что ужин я вчера пропустила. Да и в обед почти ничего не ела, так волновалась перед выступлением.

Злосчастное выступление!

В сердцах пнула ножку кровати и зашипела. Я. От боли. А вот кровать жалобно скрипнула, словно умоляя её не трогать.

– Живи уже, – пожелала столетней мебели и, кутаясь в шаль, побежала в уборную. Одну на всех на этом этаже.

К счастью, было раннее утро, и мне не пришлось прыгать от холода перед запертой дверью. Стараясь дышать через раз, быстро сделала всё, что собиралась сделать, и умытая, посвежевшая вернулась в номер. Заглянула в смежный – Кастена, как и предполагала, в комнате не было.

Пребывая в прескверном настроении, я оделась в простую тёмно-синюю юбку, расчерченную рыжей клеткой, застегнула светлую блузу с жабо из кружев, к которому прицепила брошь-камею – одно из моих немногочисленных украшений. Собрала волосы в простую причёску, пересчитала деньги в ридикюле, гадая, забрал ли вчера Толь нашу долю у антрепренёра и, если да, не осела ли та в кармане какого-нибудь ушлого кабатчика. Ещё минут пять ушло на то, чтобы сложить вещи в саквояж. Их у меня было раз, два и обчёлся, поэтому я всегда путешествовала налегке.

Вздохнула, ещё раз бросила взгляд на застеленную кровать, видневшуюся в проёме приоткрытой двери, и, подхватив свой скромных размеров чемоданчик, пошла вниз дожидаться Делагарди и Толя.

Что тот, что другой приносили одни расстройства.

* * *

Уже на лестнице я поняла, что торопилась зря. Можно было ещё час-другой посидеть в номере, пока эти двое… Вздохнула, обозревая вредную для моих нервов картину: пьяного Кастена и взбешённого дракона. То, что дракон взбешён, было очевидно. Даже вчера, когда мы «бодались», у него на лице не проступали желваки. Заметила, как дёрнулся кадык Делагарди, когда мой уже не жених выдал, пошатываясь:

– Ты что, чистоплюй, к нам из прош-ш-шлого тысячу… четия… ик!.. яви-и-ился? – Толя повело, и он едва не повалился всей своей помятой персоной на охотника. – Это вы рашьне… ньше… деву-шек у нас кра-а-али. А теперь они нашки! Нашши-и-и… ик!

– Леди сама согласилась со мной уехать. – Эндер отстранился, с явной брезгливостью обозревая «соперника».

– Леди? Ик! – Кастен громко и как-то уж очень пафосно расхохотался. – Да как-к-кая она тебе л-леди? Она же Вейя! Мо-йа Вейя-а!

В тот момент мне стало обидно за себя (с воспитанием у меня, между прочим, полный порядок!) и жалко (самую малость) Делагарди. Икота сменилась отрыжкой, и судя по тому, как дракон скривился, окатившие его миазмы ему не понравились. И тем не менее он продолжал строить из себя саму невозмутимость. Стоял, заложив руки за спину, и холодно, высокомерно смотрел на Кастена.

Хотя желваки по-прежнему выступали.

– Я тебя не боюсь! – неожиданно чётко и ровно произнёс парень, и я похолодела, когда он на удивление быстрым, уверенным движением выхватил из кармана нож. – А её – не отдам!

Толь яростно замахнулся, я вскрикнула. Лезвие разрезало воздух в паре сантиметров от лица дракона, а в следующее мгновение Кастен оказался прижат к полу. Всё уложилось лишь в пару мимолётных секунд, Делагарди попросту выбил оружие из руки идиота, тут же вывернув эту самую руку, и вот уже Кастен целует холодный и не слишком чистый мрамор.

Полы здесь до блеска не натирали.

Одной рукой дракон удерживал вырывающегося Толя, казалось, не прикладывая к этому ни малейших усилий, а другой… Сердце испуганно ударилось в рёбра, когда я увидела, как аккуратные ногти лорда заостряются, становясь длинными, чёрными когтями, жутко изогнутыми и явно жутко опасными. В голос, до этого лишённый эмоциональной окраски, врывается глухое, почти звериное рычание:

– За нападение на представителя закона – тюрьма. За нападение на эйрэ – смерть. Кажется, ты растерял последние мозги в дешёвом пойле, которым от тебя разит!

Кастен дёрнулся, промычал нечто нечленораздельное. Он не видел когтей дракона, зато чувствовал, как в шею вжимается что-то острое. Надавит чуть сильнее – пустынный холл «Трёх лилий» придётся отмывать от лужи крови.

– Не надо! – Я почти скатилась по ступеням, не сбежала по лестнице – слетела и, едва не налетев на кофейный столик, на котором красовалась ваза с подвядшими цветами, подскочила к дракону. – Отпусти его! Он же не соображает!

Ноль эмоций. Ну хоть бы взгляд на меня поднял, что ли! Схватила Делагарди за руку в попытке оттащить от Кастена, но с таким же успехом могла бы пытаться сдвинуть Эйфелеву башню.

– Сейчас же его отпусти! Или я никуда с тобой не полечу!

Угроза подействовала. По крайней мере, я перестала быть для дракона предметом интерьера, который нет необходимости замечать.

– Ты мне угрожаешь, Раннвей? – от острых, как осколки битого стекла, ноток в его голосе я едва не шарахнулась. Потом вспомнила о Кастене и снова потянула палача за локоть.

Он медленно поднялся, сверля меня взглядом. По-драконьи хищным, по-звериному опасным. С трудом справилась с очередным порывом от него отпрыгнуть.

Хорошие такие порывы. Жаль, трудновыполнимые.

– То, что я вчера пошёл тебе навстречу, не означает, что я буду потакать любому твоему капризу.

– Спасение жизни – не каприз, – резко заметила я.

– Жизни пьянчуги? – Эндер попросту перешагнул через моего друга, чтобы встать ко мне вплотную.

Я уж было решила, что сейчас и мне к горлу приставят чудовищные когти, но когти исчезли, словно были лишь плодом моего воображения.

– Кастен не пьёт.

Сегодняшняя отвратительная сцена и правда была единственной на моей памяти. Кастен мог позволить себе кружку пива или бокал вина (точнее, дешёвого пойла, которое в Пограничье гордо им именовали), но никогда не терял голову.

И вот прошлой ночью потерял её из-за меня.

– Хочешь сказать, что он имел неосторожность напасть на дракона трезвым? – Делагарди вопросительно вскинул брови.

А у меня снова чуть зубы не заскрипели.

– Хочу сказать, что нам уже пора. Если не передумал меня использовать.

Черты лица дракона заострились, ноздри дрогнули, словно из них вот-вот должны были пойти клубы дыма. Ну точно хищник… Я отвернулась, с сожалением взглянув на Толя, сидевшего на холодном полу. Сейчас, растеряв боевой запал, он выглядел побитым щенком, оставшимся без хозяина. Сердце сжалось от жалости и стыда. Он столько для меня сделал, а я…

– Надеюсь, когда-нибудь ты всё-таки поймёшь, что у меня не было выбора. – Я подала Толю руку, чтобы помочь подняться, но он лишь устало отмахнулся. Ещё и отвернулся, давая понять, что не желает меня больше видеть. – И если всё-таки дождёшься…

– Пойдём, Раннвей, – бросил Делагарди, раздражённо перебивая. – Пока я не передумал и не сделал то, что должен был.

Должен был? Он говорил об этом так просто, словно убийство для него было чем-то вроде хобби. Хотя о чём это я? Он ведь охотится за искажёнными! Выслеживает тех, кого магия изуродовала, и безжалостно уничтожает. Наверное, для него лишить человека жизни – это как с утра пораньше, почитывая «Хроники Кармара», пить кофе.

– Показывайте дорогу, – сказала я, мысленно послав дракона к Чёрной Матери и её прислужникам, харгам, – местному олицетворению зла.

Хотя конкретно здесь и сейчас олицетворением зла для меня был Эндер Делагарди. Мужчина, которого я совершенно не знала, но с которым буду вынуждена делить дом целый год. И если он продолжит вести себя так и дальше, смогу с уверенностью сказать, что понимаю, почему сбежала Раннвей.

– Ты голодна? – поинтересовался палач, когда мы вышли из гостиницы на свежий, напитанный пролившимся ночью дождём воздух.

Кастен так и не сказал мне ни слова…

– Была. Но теперь уже нет. – Я хмуро посмотрела на дракона, забравшего у меня саквояж, потом на паромобиль, поблескивающий литыми боками в скупых лучах утреннего солнца. – Что там с договором?

– Подпишем по прилёте в Гратцвиг. Мой поверенный уже им занимается.

Я застыла, впившись пальцами в каменные перила. Солнце уже почти их просушило, но камень всё равно оставался холодным. И точно такой же холод сейчас заполнял всю меня, от ступней пробирался к самому горлу, отчего то неприятно першило. Мне совершенно не хотелось продолжать собачиться с драконом, но не будет ли с моей стороны фатальной ошибкой довериться его сладким речам?

Мой бывший муж, оставленный в прошлой жизни, тоже любил красивые слова, особенно до свадьбы. Но не прошло и нескольких месяцев после росписи в Загсе, как Игорь изменился до неузнаваемости.

Наверное, что-то такое отразилась у меня на лице, потому что дракон, вместо того чтобы ещё больше разозлиться, сказал на удивление вкрадчиво и миролюбиво:

– Я не злодей, Вейя, и не обманщик. Даю тебе слово, слово главы Высокого дома, что я не отступлюсь от нашего договора. Год – и ты будешь свободна от любых обязательств. Свободна и богата. Обещаю.

Я мало что знала о драконах, просто потому что до Эндера Делагарди ни с одним из них не пересекалась, но кое-какие слухи долетали даже до окраин Кармара. Вот почему он говорил о себе как об эйрэ. Он и был эйрэ! Главой одного из малочисленных Высоких домов – древних родов, берущих своё начало от самых первых Перерождённых. Людей, которые помимо магии обладали даром обращаться в невероятных огнедышащих созданий. Самые сильные. Самые могущественные. Почти боги.

Те, кто когда-то владел этим миром.

Нынешние драконы утратили дар оборотничества, ослабли. Хотя по сравнению с обычными людьми и даже теми, кто рискнул принять в себя магию, их действительно можно назвать всемогущими. Уже не боги, но и не просто люди.

Были ещё и Малые дома – тоже возглавляемые драконами, хоть и не с такими выдающимися родословными.

Если мне не изменяет память, главой рода, эйрэ, может стать как мужчина, так и женщина. Право наследования передаётся первенцу мужского пола, но если его сестра или брат пожелают возглавить дом, неважно Высокий или Малый, они могут вызвать наследника на бой. Увы, не до первой крови, а до гибели одного из соперников.

Я уже говорила, что у драконов чудовищные законы?

Для эйрэ честь – превыше всего, его слово нерушимо и, несмотря на то, что где-то глубоко внутри снова умирала от страха трусиха Раннвей, я понимала, что должна рискнуть и согласиться.

Кивнув, быстро спустилась по лестнице. Мой саквояж Делагарди разместил на сиденье возле водителя, после чего распахнул передо мной дверцу кузова и галантно протянул мне руку, помогая забраться внутрь. Я совсем забыла про перчатки, а потому пришлось ощущать его прикосновение ладонью, пальцами. Горячее, почти раскалённое… Сильное и властное, но в то же время бережное. Чужое тело вновь попыталось испуганно задрожать, но я мысленно на него, на себя, прикрикнула, требуя скорее это прекращать.

Если меня будет пробирать дрожь всякий раз, когда он будет меня касаться, за год нервы совсем расшатаются.

Дракон устроился рядом, и паромобиль покатил по просыпающимся улицам Бримна, умытым дождём, обласканным всё ещё тёплыми лучами осеннего солнца.

Оглянувшись на серое здание гостиницы, видневшееся в узком заднем окошке, мысленно пожелала Кастену всего самого лучшего и постаралась отвлечься от грустных мыслей.

– Почему именно Вейя? – неожиданно спросил Делагарди, видимо, устав от молчания, нарушаемого лишь фырчанием машины.

Паромобили громыхали по мостовым так, что первое время мне хотелось заткнуть уши. А потом ничего, привыкла. И предпочитала этот способ передвижения, пусть он и был дороже, открытым коляскам и двухместным каретам, местному аналогу кэбов. В них трясло неимоверно.

– Кастен сказал, что моё имя слишком необычное, будет привлекать ненужное внимание. А Вейя… Было созвучно с моим, к тому же первое время у меня в голове постоянно звучало имя Раннвей, с которым оно тоже было похоже. Я побоялась назваться Раннвей, потому что не знала, до вчерашнего дня, кем была прошлая хозяйка тела.

Скосила взгляд и заметила, как Эндер удовлетворённо кивнул.

– Сколько тебе лет? – задал он очередной вопрос, видимо, решив скоротать время с пользой и получше узнать свою новую старую супругу.

– На Земле, в моем мире, в следующем месяце исполнилось бы двадцать восемь. А сколько было Раннвей?

Когда я пришла в себя и поняла, что я не в себе, ну то есть не в своём теле, поначалу решила, что стала подростком. Ну или в лучшем случае девушкой, только справившей совершеннолетие. Из зеркала на меня смотрела худая девчонка с угловатой фигурой, выпирающими ключицами, маленькой грудью и длинными, но такими тоненькими ножками. Кузнечик и нежная бабочка в одном флаконе.

За время, пока моя душа знакомилась с чужим телом, Раннвей-Вейя похудела ещё сильнее, хоть похудеть сильнее, казалось, было просто невозможно. Понимая, что с такими успехами скоро меня-не меня можно будет класть в могилу, я стала заставлять себя есть через силу. Несмотря на тошноту, на отсутствие аппетита. Немного окрепнув, добавила в свою ежедневную рутину лёгкую гимнастику, а спустя ещё пару месяцев уже и прыгала, и бегала, и ела нормально, а не как воробей на последнем издыхании.

Постепенно угловатый подросток превратился в стройную, но красиво сложенную девушку с густой медной копной и светлой кожей.

– Когда мы поженились, Раннвей было восемнадцать, – ответил Делагарди. – Спустя два года она исчезла.

– И ты не видел её четыре года, – вспомнила я вчерашние слова дракона.

Он кивнул, а я подсчитала. Значит, двадцать четыре… Хотя я бы не дала больше двадцати.

Молчание длилось недолго. Миновав центр города – площадь со злополучным театром и городской управой, – паромобиль снова принялся петлять по узким мощёным улочками, а Делагарди вернулся к допросу:

– Как так вышло, что ты оказалась в её теле? Я читал о подобных случаях в древних, очень древних манускриптах, но никогда о таком не слышал.

На ум пришла цитата из любимого многими фильма: «Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс!» В моём случае – другой мир.

Я не стала знакомить дракона с русским кинематографом, рассказала о том, что помнила:

– Я опаздывала на концерт… В прошлой жизни я была пианисткой и довольно успешной, – позволила себе небольшое отступление, после чего продолжила: – Уже у самого театра, в котором и должно было пройти моё сольное выступление, кто-то толкнул меня на переходе. Это… эмм… такие места, где пешеходы… люди должны переходить дорогу. Я попала под машину. – Поймав вопросительный взгляд эйрэ, уточнила: – Аналог ваших паромобилей, только ездят быстрее. А та машина ехала… очень быстро.

Невольно вздрогнула, возвращаясь в короткие мгновения кошмара, и услышала невозмутимый голос Делагарди:

– Получается, в своём мире ты умерла?

– Сложно сказать, – я пожала плечами. – Последнее, что помню, – это крики людей и мой собственный крик. Мне даже не было больно. Или я просто забыла о боли… В себя пришла в Дербе – маленьком городке на границе Кармара и…

– Дрелора, – продолжил за меня дракон, давая понять, что он неплохо знаком с географией Пограничья.

– Меня нашёл Кастен на берегу реки, что оплетает окраины города. Грязную, истощённую, оборванную и мокрую. Точнее, грязной, истощённой, оборванной и мокрой была Раннвей, а моя душа каким-то чудом перенеслась в её тело.

Почему-то мои слова вызвали у Делагарди досаду. Он нахмурился, и я заметила, как на лице лорда снова обозначились желваки.

– Я что-то не то сказала?

– Мне следовало допросить твоего дружка.

– Друга, – почувствовав, как внутри вспыхивают искорки раздражения, поправила я. – Он бы не рассказал тебе ничего нового. Ночь, берег реки и полумёртвая Раннвей с моей душой.

«Муж» ничего не ответил. Вытащив из кармана часы, резко откинул золочёную крышку. Удивительно, как от столь грубого обращения та не отвалилась. Судя по тому, что маленькая чёрная стрелка почти достигла цифры восемь, поворачивать назад и устраивать допрос ещё и Толю было уже поздно. Да и не в том он сейчас состоянии, чтобы отвечать внятно.

– Что было потом… – начал было дракон, но я покачала головой.

– Лучше расскажи про Раннвей. Должна же я узнать ту, чью роль буду исполнять.

Удивительно, но он согласился. Видимо, решил, что к вопросам о моём прошлом мы ещё вернёмся. А посвящать меня в жизнь Раннвей действительно надо.

Немного помолчав, словно раздумывая, с чего лучше начать, Делагарди начал издалека:

– Наши семьи, Фармор и Делагарди, дружили издавна. Мой дед, Кеннерт Делагарди, сражался бок о бок с дедом Раннвей в войне за Клоандский полуостров. Фармор спас ему жизнь в одном из сражений, – дракон чему-то мрачно усмехнулся.

– Клоандский полуостров… – Перебирая пальцами звенья цепочки, пристёгнутой к ридикюлю, я пыталась вспомнить, где и когда о нём слышала. – Ах да! Это одно из немногих месторождений огненной крови!

Дракон кивнул, подтверждая мои слова.

Огненной кровью здесь называют не только кровь потомков Перерождённых, но и природную маслянистую жидкость, полезное, а скорее, бесценное ископаемое, на основе которого и изготавливались так называемые эликсиры счастья – то, что превращало людей в одарённых. Правда, некоторых эта чудо-эссенция убивала. Или убивали драконы вроде Делагарди, если дар становился проклятием, калечил разум.

– Я помню Раннвей ещё девочкой. – Делагарди улыбнулся своим воспоминаниям, и я невольно отметила, что ему идёт улыбка. Смягчает резкие черты лица, а губы делает…

Тряхнув головой, перестала задерживать взгляд на драконьих губах.

– Её и Терес.

– Терес – это старшая сестра Раннвей?

Кивнув, дракон добавил:

– Та, которая должна была выйти за меня замуж.

Больше я не перебивала, с интересом слушала историю чужого прошлого, которое, к сожалению, оказалось не менее мрачным, чем моё собственное.

У Хеймера Фармора не было сыновей, только две дочери: Терес и Раннвей. Старшая росла живой, весёлой, активной девочкой. К тринадцати годам она сумела раскрыть в себе три дара и должна была стать достойной преемницей своего отца, но…

Но всё пошло не по плану.

– Когда Терес исполнилось семнадцать, мы объявили о помолвке, а спустя год… – Делагарди усмехнулся. – Она сбежала с моим напарником, Нильсом Польманом. Нильс был простым человеком, ради будущего с Терес рискнул принять огненную кровь. Но магия не сделала из него дракона. Для Хеймера он так и остался провинциальной швалью, как отзывался о нём глава дома Фармор. Выродком, укравшим у него дочь.

– Вот почему он от неё отрёкся…

– Терес перестала для него существовать. Хеймер лишил её имени, наследства и возложил все надежды на Раннвей. Но та, в отличие от сестры, не могла похвастаться ни твёрдым характером, ни крепким здоровьем, ни магической силой. Раннвей оказалась пустой, так и не смогла раскрыть в себе ни одного дара.

– В смысле пустой? – Я чуть с сиденья не свалилась от таких слов. – А как же сила, которой владею я? Я бы ни за что не стала рисковать жизнью и принимать дрянь, которая способна убить или свести с ума! Когда очнулась, у меня уже был этот дар!

Поёжилась, вспомнив, как впервые увидела духа и как чуть не умерла от ужаса.

Делагарди посмотрел на меня с сомнением, словно не поверил. Виделось мне в этом взгляде и обещание непременно во всём разобраться. И если я его обманываю…

Не будет у меня долго и счастливо.

Дракон коснулся моего запястья, и по нему, как рябь по воде, прошла перламутровая чешуя:

– Когда мы были вместе, никаких даров у моей жены не было.

Глава 5

Кинжал, палач и дирижабль

Сказать, что откровения Делагарди вызвали у меня удивление, – это не сказать ничего. Как такое вообще возможно, чтобы у драконицы-пустышки вдруг появилась сила? Да ещё такая… нервозатратная. Я бы предпочла, чтобы Раннвей обладала вечной красотой, а может, могла лишь одним прикосновением своих нежных пальчиков превращать речную гальку в драгоценные камни. Или пусть бы даже у неё проявились целительские способности. Хотя нет, быть врачом – точно не моё призвание, меня от одного вида крови начинает подташнивать.

Кстати, о подташнивании. Вестибулярный аппарат у этого тела был ни к чёрту, как и просёлочные дороги, по которым мы ехали, оставляя позади маленький городок Пограничья.

– Думала, дирижабль отправляется прямо из Бримна.

Эндер покачал головой и негромко хмыкнул:

– Из Бримна отправляются только дилижансы. Раз в неделю, не чаще.

– И долго нам ехать? – Паромобиль снова тряхнуло, и я схватилась за сиденье, чтобы с него не съехать.

– Через полчаса будем на месте.

Ещё полчаса… Глубоко вдохнув, откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Наверное, у меня на лице было написано, что сейчас я не в том состоянии, чтобы как губка впитывать новую информацию, потому что «муж» мне больше ничего не рассказывал. И я не спешила задавать вопросы, вместо этого мысленно ругала ухабистую дорогу. Понимая, что лучше от этого не станет, попыталась сосредоточиться на том, что уже узнала о Раннвей.

Интересно, с какой такой радости дракон, аж целый эйрэ, на ней женился? Драконицы без дара считались бракованным товаром и могли рассчитывать разве что на какого-нибудь завалящего виконта или баронета. Возможно даже, что и простого человека. Но Раннвей, несмотря на свою «ущербность», отхватила главу Высокого дома. Удивительно! Если не сказать невероятно…

Может, всё дело в наследстве Фарморов? Может, он и в воспитанницу свою вцепился по той же причине. Вдруг у этого Делагарди финансовые проблемы, которые можно решить только с помощью чужих богатств. Вдруг девочке как раз и было бы лучше с двоюродной бабкой, а из-за меня ей придётся остаться с хитроумным мерзавцем. Вдруг…

Мысль оборвалась, потому что машина резко затормозила, и я, открыв глаза, поняла, что мы прибыли. Размышления о Раннвей помогли отвлечься. Меня всё ещё мутило, но уже не так, как полчаса назад.

– А в дирижаблях сильно качает? – с тревогой спросила я, оглядывая огромную площадку, к которой стекались машины и экипажи, и на их фоне, словно гигантское чудище, возвышалось невероятных размеров воздушное судно. Я по сравнению с ним чувствовала себя микробом.

– Никакой качки. – Делагарди вышел из паромобиля и протянул мне руку. – Не бойся, Раннвей, нет ничего безопаснее дирижаблей. И быстрее. Уже завтра утром мы будем в Гратцвиге.

И снова от прикосновения дракона в меня словно ударило тысячей крошечных молний. Не успела ощутить под ногами твёрдую землю, как тут же поспешила прервать наш короткий, невинный контакт. Натянуто улыбнулась, заметив, как эйрэ вопросительно дёрнул бровью. Хотела уже расспросить его об этом месте – воздушном порте, о которых только слышала, но никогда не бывала, когда услышала громкий девичий голос, в котором отчётливо звучали взволнованные нотки:

– Эндер? Эндер Делагарди и… О, Великий Дракон! Раннвей!!!

Я только и успела что повернуть голову, как на меня тут же налетел визжащий от радости надушенный смерч в лице незнакомой девушки. Она повисла у меня на шее, явно пребывая на седьмом небе от счастья. А вот я… Я растерялась. Поймала взгляд палача и прочла досаду в чертах его лица.

– Я просто не верю своим глазам! – на миг от меня оторвавшись, пропела незнакомка и снова прижала к своей груди.

Вроде и мелкая, даже ниже меня будет ростом, но объятия у неё оказались крепкими.

– Вас можно поздравить? – К нам приблизился молодой мужчина, высокий брюнет с тёмно-карими глазами, и девушка наконец от меня отстранилась, встала с ним рядом.

По сравнению со своим долговязым спутником она казалась сущей дюймовочкой. Светлые кудри обрамляли нежное личико, зелёные глаза блестели от радости и любопытства.

– Думаю, что поздравления мы будем принимать уже в Гратцвиге, – вежливо, но как-то уж слишком прохладно улыбнулся Делагарди. – По случаю возвращения Раннвей устроим приём, а сейчас…

Он подхватил меня под руку, скользнув по запястью пальцами, но увести не успел. Продолжая сиять, незнакомка прожурчала:

– Ах, Раннвей, какое счастье! А вы, эйрэ, представляю, как счастливы!

Дракон снова изобразил нечто похожее на улыбку, но она не помогла ему казаться счастливее.

– Раннвей, где ты пропадала? Столько времени… – продолжила задавать вопросы блондинка.

Её кареглазый спутник, бросив взгляд на Эндера, коснулся локтя девушки и мягко сказал:

– Шанетт, милая, у вас ещё будет немало времени, чтобы поговорить. Уверен, леди Делагарди-Фармор будет рада с тобой пообщаться.

– А как же, – кивнула я осторожно.

– Раннвей, у меня к тебе столько вопросов! – в ажиотаже затрясла кудрями девица, и мне почему-то подумалось, что из неё получится куда более въедливый дознаватель, чем из Делагарди.

Дракон по сравнению с ней просто лапочка, не нарушающая личного пространства.

– Давай вместе пообедаем, – предложила Шанетт и уставилась на меня в ожидании ответа.

Я вопросительно покосилась на Делагарди, не зная, что ей сказать. Поэтому сказал он:

– Лучше все вместе поужинаем. У нас была очень долгая и утомительная дорога. Раннвей нуждается в отдыхе.

Почему-то после его ответа Шанетт вперилась взглядом в мой живот, словно там таилась причина моей усталости. Вроде и одета как леди, в богато расшитый золотой нитью жакет насыщенного синего цвета и в тон ему юбку, но манеры оставляли желать лучшего.

Просканировав взглядом мою фигуру, но так и не обнаружив на ней никаких интересных выпуклостей, девушка чуть слышно хмыкнула. Видимо, вместе с фигурой сканировала и одежду и теперь наверняка задавалась вопросом, почему это леди Делагарди-Фармор путешествует в образе скромной провинциалки.

– Буду с нетерпением ждать вечера! – снова разулыбалась красавица.

– Взаимно, Шанетт, – выдавила я из себя и почувствовала, как Эндер тянет меня за собой. – Кто они такие? – прошептала нервно, когда мы отошли на достаточное расстояние.

Я шла быстро, едва за ним поспевая, и уговаривала себя не оборачиваться. То, что нас провожали долгими и очень внимательными взглядами, сомнений не вызывало. От них вся спина уже чесалась.

– Шанетт Флеминг-Скалон и её муж Лейф Флеминг. Вы с ней подружились ещё когда были подростками. В те времена, когда готовились к раскрытию силы.

– Ты хотел сказать, Раннвей с ней подружилась.

Склонившись, Делагарди шепнул мне на ухо, и я снова ощутила аромат сигар и мяты:

– Вживаемся в роль, Вейя. Вживаемся в роль.

* * *

Место отправления дирижаблей впечатляло. Не столько своим оснащением – здесь не было привычного мне из прошлой жизни здания аэропорта – сколько размерами. Помимо стоянки для экипажей и, собственно, стоянки для самих аэростатов, здесь имелся пункт проверки документов, который мы благополучно миновали. В том смысле, что просто прошли мимо длинной очереди из пассажиров и группы законников, которых Делагарди удостоил лишь одним небрежным кивком.

– И это всё? – Я оглянулась на местных полицейских, ожидая, что они бросятся за нами следом, но единственное, что их сейчас волновало, – это личностные бумаги молодой супружеской пары.

– Это ты о чём?

– Разве нас не будут досматривать?

Он покосился на меня с удивлением. Потом, видимо, вспомнил, что я – это не я, то есть не его жена, и снизошёл до объяснений:

– Таких, как я, не проверяют.

– В смысле эйрэ?

– В смысле ульторов.

Я нахмурилась, пытаясь понять и вспомнить, слышала ли когда-нибудь это слово.

– Вы называете нас палачами, – с явной неохотой проговорил Делагарди. Было видно, такое обозначение его… хм… профессии ему однозначно не нравилось. – Моё положение в обществе открывает многие двери без лишних проверок.

А значит, и связей, и возможностей у него немало. Почему-то эта мысль совсем не обрадовала…

Дракон ускорил шаг, и мне пришлось пойти быстрее, чтобы не отстать. Водитель шёл следом, вместе с багажом эйрэ и моим скромных размеров саквояжем. Мужчина двигался бесшумно, словно являлся нашей тенью.

Запретив себе думать об опасных (для меня) возможностях новоиспечённого мужа, я вернулась к созерцанию дирижабля, способного вместить в себя пару боингов в длину и ещё несколько в высоту. Округлые стальные бока воздушного судна тускло поблёскивали в лучах солнца, как и золотые кольца, которыми он был испещрён, как зебра полосками.

Продолжением металлического «брюха» являлась кабина управления и ещё одна, простирающаяся на многие метры, – пассажирская гондола. К ней не вели трапы. Пассажиры поднимались на борт аэростата благодаря специальным левитационным платформам с невысокими бортами. Возле платформ также выстроились очереди, лишь около одной скучал молодой мужчина в круглой шапочке белл-боя, светлом укороченном пиджаке с косым рядом золотых пуговиц и тёмных брюках с золотыми лампасами. При виде нас он встал по стойке смирно, а стоило Эндеру к нему приблизиться, почтительно поклонился.

– Добро пожаловать на борт «Стального дракона», эйрэ. Леди… – Он протянул мне руку, помогая взойти на платформу, забрал у водителя багаж и, дождавшись, когда палач… простите, ультор… ко мне присоединится, поднялся следом.

Ограждение тихо щёлкнуло, смыкаясь, и платформа начала медленно подниматься. Вскоре мы уже стояли посреди мягко освещённого зала, отделанного деревянными панелями, с полом, усыпанным мраморной крошкой. Молодой мужчина в точно такой же форме отельного швейцара встретил нас почтительным поклоном и вышколенной улыбкой. Забрал у своего коллеги наши вещи и предложил следовать за ним до каюты.

– А почему не до кают? – нервно шепнула я Делагарди, когда мы двинулись за проводником по длинному коридору.

Он тоже был обшит панелями, ажурные бра разбрызгивали по дереву тёплые блики света. Звук шагов скрадывала ковровая дорожка, отчего те были почти неразличимы. Зато сердце у меня в груди стучало так громко, что, казалось, его стук слышен даже в капитанской каюте.

– Я собирался возвращаться в столицу один, – напомнил шёпотом Эндер, и тёплое дыхание скользнуло по моей щеке, заставив напрячься. – До нашего с тобой знакомства. А сейчас искать каюту уже поздно, все билеты раскуплены.

– Ты узнавал или это просто предположение? – Я не собиралась прекращать нервничать.

Делагарди улыбнулся одними уголками губ, но ответить не удосужился. Мы как раз подошли к злополучной совместной каюте, и наш провожатый, открыв дверь, вручил нам два маленьких золотых ключика, после чего внёс в каюту наши вещи.

К своей досаде первое, что там увидела, – была кровать. Большая, двуспальная, но одна! К счастью, в другом конце номера возле широкого ряда окон обнаружился диван на изогнутых резных ножках. Поместиться на таком такому, как Делагарди, будет непросто, но ничего, как-нибудь сложится.

– Желаю вам приятного пребывания на борту «Стального дракона», – снова кланяясь, сказал работник дирижабля. – Меня зовут Стиг, к вашим услугам, эйрэ. Леди…

Стюарт ушёл, и я, не теряя времени, схватила с кровати пару подушек и понесла их на жилую площадь «мужа». Бросив подушки на диван, услышала за спиной недоуменное покашливание.

А обернувшись, сказала:

– Вы, господин ультор-муж, будете сегодня ночевать здесь. – И на всякий случай добавила: – Иначе здесь не будет меня.

На секунду или две на лице дракона проступило неподдельное удивление. Кажется, ему даже в голову не приходило, что новообретенная жена не пожелает делить с ним брачное ложе. А про вчерашнее обещание мы, по всей видимости, уже и не помним.

Вывод: драконья память ничем не лучше девичьей.

Делагарди с сомнением оглядел изящный диванчик, обитый блестящей шелковистой тканью.

– Боюсь, я на нём банально не помещусь.

Я безразлично пожала плечами:

– Тогда вот тебе альтернатива – полы здесь большие.

– И жёсткие, – дракон недобро сощурился и, шагнув ко мне (ну вот, спрашивается, зачем?), твёрдо, если не сказать жёстко, произнёс: – Я дал слово, что и пальцем тебя не трону, и намерен его держать. Поверь, Вейя, это будет несложно.

От его последних слов, безразлично пренебрежительных, почему-то полыхнуло в груди и на щеках.

– Ещё ты обещал, что у нас будут раздельные спальни.

– Дома, – заметил Делагарди, вплавляясь в меня взглядом, по-драконьи хищным, почти угрожающим. – Но мы ещё не дома.

Я скрестила на груди руки, отзеркаливая этот хищный, угрожающий взгляд, и решительно произнесла:

– В одной постели нас всё равно не будет. И если эйрэ так беспокоится за свой сон, придётся на полу ночевать мне.

Я было ринулась к кровати, чтобы стащить с неё и одеяло (для мягкости), но Делагарди преградил мне дорогу. Коснулся локтя, мимолётно, почти неощутимо, а меня снова накрыло чужой эмоциональной лавиной. И страха среди всех эмоций однозначно было больше.

– Женя, послушай, я не собираюсь посягать на твою честь. И принуждать тебя ни к чему не намерен.

То есть в Гратцвиг я лечу играть фальшивую жену по собственной воле и хотению? Ну-ну…

– Но если бы мы остановились в разных каютах, это вызвало бы ненужные слухи, – добавил Эндер, и я тихо хмыкнула.

– То есть дело не в том, что свободных кают на этом гигантском, просто невероятно огромном дирижабле не осталось? Ты слухов опасаешься.

– И этого тоже. – Он нахмурился, отчего на переносице обозначилась глубокая складка. Правда, тут же взял себя в руки и добавил вкрадчиво: – Я не хочу, чтобы сплетницы вроде подружки Раннвей разнесли по всему Кармару, что у нас не всё в порядке.

– Твоя жена считалась без вести пропавшей четыре года. У вас априори не может быть всё в порядке, – резонно заметила я, но даже это моё здравое замечание не заставило Делагарди распорядиться об отдельной для себя спальне.

Упрямец.

– Кровать твоя, Женя, – неожиданно сдался он.

Не знаю, что удивило сильнее: то, как он ко мне обратился, снова, или внезапная капитуляция дракона.

– Почему ты меня так назвал? – спросила тихо.

Эндер пожал плечами и вдруг улыбнулся, отчего напряжение, стянувшееся вокруг нас незримой удавкой, сразу рассеялось:

– Мне нравится, как оно звучит… твоё имя. Но оно и правда очень необычное. Больше не буду так тебя называть…

Было странно слышать своё имя, особенно из уст чужого мужчины. Странно и непривычно. Кастен сразу стал называть меня Вейей, и поначалу это сильно напрягало. Потом, конечно, привыкла: и к новому телу, и к новому имени, и к миру. Вот с даром так до конца и не примирилась и на месте Раннвей боялась бы его, а не мужчину, взявшего в жёны пустышку.

Хотя что я о нём знаю? По сути ничего. А потому, Женя-Вейя-Раннвей не теряем бдительность и не клюём на обаятельные драконьи улыбки.

– Оставлю тебя пока. Ванная и эта комната – всё в твоём распоряжении. Отдыхай до вечера. – Сказав это, он направился к двери.

– А где всё это время будешь ты? – вдруг почувствовала укол совести.

Нет, ну я же его только с кровати прогнала, а из каюты точно не выгоняла.

На миг обернувшись, Делагарди уклончиво ответил:

– Найду, чем заняться. Отдыхай, Раннвей.

* * *

Оставшись одна, я решила получше познакомиться с семейной каютой дракона. Выглянув в окно и удостоверившись, что ещё не взлетаем, прошла в ванную. Она оказалась небольшой, но со вкусом обставленной: в самом центре идеально круглого помещения красовалась глубокая ванна на золочёных ножках, слева белела чаша-умывальник, очень похожая на половинку ракушки-жемчужницы. Над раковиной висело в тяжёлой раме зеркало, а на полках сбоку стояли тёмного стекла флакончики, содержимое которых способно было удовлетворить даже самых привередливых пассажирок. Любопытства ради я понюхала каждый и, выбрав самый приятный аромат, щедро ливанула пахучую жидкость в воду. Та забурлила, покрываясь густым слоем пены: пышной, ароматной, манящей.

Пока ванна наполнялась, я разделась, не забыв закрыть дверь на щеколду. Мало ли, вдруг, устав бродить по дирижаблю, «муж» решит вернуться и заглянуть в ванную.

Погружаясь в горячую воду, едва не мурлыкала от удовольствия. Утро было, мягко говоря, стрессовым. Уже не говорю о вчерашнем вечере. Вздохнула, блаженно зажмурилась. Правда, тут же вздрогнула, почувствовав, как дрогнул пол. Кажется, все пассажиры поднялись на борт и пришло время взлёта.

В отличие от самолётов, стремительно набирающих скорость, «Стальной дракон» поднимался в небо плавно, словно его несли не мощные двигатели, а самые настоящие драконьи крылья. Вскоре за округлыми окнами ванной далёкая зелень деревьев сменилась пушистыми облаками.

Снова прикрыв глаза, я велела себе расслабиться и следующие полчаса просто кайфовала, стараясь не думать о Делагарди, о своём новом положении и о странных чувствах Раннвей.

После, завернувшись в огромное и такое мягкое полотенце (казалось, меня окутало ватным облаком, что продолжали проплывать за окнами), осторожно выглянула в комнату. Дракон так и не вернулся, поэтому, надев лёгкое простое платье, я с удовольствием растянулась на кровати. Изредка из коридора доносились приглушённые голоса пассажиров и шорох шагов, когда кто-то проходил мимо. Сама не заметила как уснула, убаюканная этими звуками. Проснулась от осторожного стука в дверь и любезного голоса стюарта:

– Леди Делагарди, я могу войти?

– Входите. – Я поспешила спрятать зевок, прижав ко рту пальцы.

Тот же парень, что провожал нас в каюту (Стиг, кажется), вошёл в номер и, вежливо улыбаясь, перекинул через спинку кресла чехол из чёрного атласа.

– Эйрэ просил передать вам. Для ужина.

Хмыкнула, не сдержавшись, и посмотрела на чехол, внутри которого явно прятался наряд для ресторана. Оказывается, не только я заметила взгляды подружки Раннвей, Эндер тоже их видел и решил исправить ошибку.

– А сколько сейчас времени?

– Начало седьмого, леди, – ответил стюарт и участливо поинтересовался, надо ли мне чего-нибудь.

В животе предательски заурчало, выдавая, насколько я голодна, но если сейчас попрошу еду в комнату, что потом буду делать в ресторане?

Словно отзываясь на мои мысли, Стиг проинформировал:

– Также эйрэ просил передать, что столик в ресторане заказан на семь.

Ладно, ещё час как-нибудь продержусь. И буду надеяться, что порции здесь большие и сытные.

Когда Стиг ушёл, я раскрыла чехол и не без интереса оглядела платье салатового цвета. Ткань под пальцами растекалась нежнейшим шёлком, мягко переливалась и мерцала в бликах закатного солнца. Никогда не касалась ничего настолько роскошного! На корсаже не было никакой вышивки, никакой окантовки, но многоярусная юбка и пышные рукава делали этот наряд особенным. Открытые плечи и глубокий вырез добавляли образу пикантности и, наверное, я бы предпочла, чтобы последнего было меньше: пикантных открытых плечей и не менее пикантного декольте.

Наряжаясь в подарок Делагарди, я искренне наслаждалась прикосновениями ткани к коже: ласкающими, нежными, невесомыми. И зачем женщине мужчина, когда у неё есть такие шмотки… Увлёкшись этой мыслью, не сразу обратила внимание, что в комнату снова постучали. Правда, спрашивать разрешения войти на этот раз не стали. Дверь распахнулась, являя мне дракона, в отличие от меня голодной, но отдохнувшей, совсем не отдохнувшего.

– Хорошо, что ты уже готова, – сказал он, удовлетворенно меня оглядывая. Так удовлетворенно, что захотелось натянуть корсаж до самого подбородка.

– Ещё причёска, – пробормотала я, имея в виду, что ничего не успела сделать с волосами.

Но, кажется, он даже не услышал. Решительно пройдя в комнату, положил на трельяж футляр, в которых обычно презентуют дамам украшения. Вот только, когда Делагарди его раскрыл, я увидела не браслет и не ожерелье. Пальцы дракона скользнули по бронзовой крестовине кинжала, нежно её обнимая.

Сердце в груди тревожно замерло.

Вскинув на меня взгляд и заявив: «Успеем до ужина с Флемингами», он ринулся на меня.

С кинжалом в руках.

– Минуточку! – От палача я отпрыгнула так быстро и так прытко, что сама себе удивилась. – Успеем что?!

Не думала, что он настолько злопамятный и примет так близко к сердцу моё нежелание спать с ним в одной постели.

Проведя по гладкой стали ножа большим и указательным пальцами, Делагарди с улыбкой (самого настоящего маньяка) сказал:

– Обезопасить тебя и подстраховаться.

– Извини, но рядом с тобой и этим, – я выразительно покосилась на оружие в его руках, – я не чувствую себя в безопасности.

– Ты решила, что я пришёл тебя убивать? – вполне искренне удивился он.

– Пытать? – неуверенно предположила я и тут же нервно выпалила: – А может, наказать за кровать?! Мало ли, какие у вас, ульторов, в голове водятся демоны, если вы… – Осеклась, заметив, как зелёные глаза потемнели, словно вобрали в себя все блуждающие по каюте вечерние тени.

Ах да, мы ведь не любим обсуждать своё призвание.

Я уж было настроилась на очередное столкновение – на это намекало сумрачное выражение на идеально выбритом (и просто идеальном) лице Делагарди, но он вдруг… рассмеялся. Громко, искренне, словно я только что очень удачно пошутила. Хотя лично мне было не до шуток и не до веселья. По коже продолжали бежать мурашки, которых стало в разы больше, стоило ему приблизиться ко мне вплотную. Рукой, к счастью не той, в которой по-прежнему держал нож, он провёл по моей щеке, задев большим пальцем уголок губ, и мне показалось, что на лицо плеснули жидким огнём.

– Изменения в твоей внешности ещё можно списать на пробудившийся дар, но вот контуры надо замаскировать. – Он снова провёл по лезвию пальцами, и то начало рыжеть, словно его обдавало языками пламени.

Мамочки!

– Да кто ж их видит-то, эти контуры? – Я отпрянула, со страхом, почти паникой глядя на раскаляющуюся под пальцами Делагарди сталь.

– Такие, как я.

– Вас очень мало, – возразила, судорожно вспоминая, что слышала об охотниках за искажёнными.

Редкий, очень редкий дар. Таких, как Эндер, в мире действительно были единицы.

– Но не настолько, чтобы мы с тобой могли быть спокойны. – Он опустил взгляд, прежде зацепившись за вырез платья, отчего теперь уже меня, казалось, обдают языки пламени. – Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь неопытный ультор принял тебя за искажённую? Или один из моих коллег, с опытом, начал к тебе присматриваться и задавать вопросы. Мне этого точно не надо. И поверь, Женя, тебе тоже.

– Ты же сказал, что больше не будешь так меня называть…

– Больше не буду, – согласился он с тенью улыбки на губах и озвучил просьбу, от которой мне стало совсем плохо, хотя и до этого едва ли было хорошо: – Ты не могла бы приподнять юбку?

– Юбку? Зачем?!

– Скрывающий знак нужно ставить там, где его не будет видно.

– Почему бы не на руке?

Я действительно на это соглашаюсь? Вон уже место клеймения обсуждаю.

– Скоро начнётся зима и…

– А потом придёт лето, – жёстко отрезал Эндер и бросил нетерпеливый взгляд на салатовые воланы, словно уже жалел, что не подарил мне вместо платья какую-нибудь коротенькую комбинацию. – Юбка, Женя.

Раскалённая докрасна сталь опасно сверкнула, суля мне много, очень много болезненных ощущений. Мелькнула мысль спрятаться в ванной, но, увы, я не смогу отсиживаться там вечно. И да, мне совсем не надо, чтобы мной интересовался кто-то вроде Делагарди.

Мысленно проклиная вчерашнее выступление, роковую встречу и мужа Раннвей, я вцепилась пальцами в злосчастную юбку.

– Вот тебе и слово эйрэ, – проворчала, с неохотой, медленно приподнимая невесомую ткань, открывая его глазам сначала чулки с ажурной полоской кружев, а следом и панталоны, больше похожие на когда-то привычные мне шорты-бермуды. Только эти были из тонкой шелковистой ткани: лёгкие, полупрозрачные. – Обещал раздельные спальни и не лезть под юбку, а по сути…

– В будущем буду стараться сдерживать свои порывы, – пошутил он, почему-то хрипло, и встал у меня за спиной.

И… в опровержение своих слов сам приподнял край панталон. Лёгкая ткань вместе с пальцами дракона протянулись по коже. Вроде ещё не начал резать, а уже шквал панических эмоций: и моих, и Раннвей.

– Что-то не верится…

– Боль быстро пройдёт, – пообещал дракон и, подхватив под коленом, приподнял мою ногу, устраивая её на низком пуфе возле зеркала.

Всё это я видела в отражении. И то, как он зачем-то огладил моё согнутое колено. Мимолётно, но я всё же и почувствовала, и заметила! И то, как скользнул пальцами по внутренней стороне бедра, отчего едва не зашипела. От наглости некоторых. Словно опомнившись, переключился на внешнюю сторону моей несчастной ножки, ещё выше задрал юбку и панталоны, объяснив:

– Чтобы не мешали.

– Я так и поняла, – уже почти прорычала я и нервно потребовала: – Давай скорее!

И тут же зашипела, уже не сдерживаясь. Бедро обожгло болью, лезвие скользнуло по коже, оставляя кровавый завиток: один, второй, третий… Зажмурилась, кусая от боли губы, не желая видеть, как раскалённое остриё кинжала танцует на коже, что-то там вырисовывая. Не желая чувствовать, как за спиной у меня стоит мужчина, мой мучитель, крепко к себе прижимая. Наверное, чтобы не вырывалась… Не знаю, что ощущала сильнее: жар боли или жар, исходящий от его тела.

– Ай! – вскрикнула, когда он с силой прижался ладонью к ране, оставленной кинжалом.

– Тише, Раннвей, – прошептало драконье чудовище, коснувшись губами мочки моего уха.

Вот если бы кинжал был у меня…

– Сейчас всё пройдёт. Боль прекратится, кровь остановится…

Спустя несколько невыносимо долгих, пыточных секунд он убрал руку, невозмутимо положил кинжал на трельяж. Жадно взглянув на оружие, я перевела взгляд на драконьи художества. Ожидала увидеть жуткие кровавые порезы, но вместо этого на коже поблёскивал золотистый узор или, скорее, непонятный символ из нескольких завитков. Боль действительно прошла, словно ничего и не было. О пережитых мучениях напоминали только несколько капель подсохшей крови.

– Что это за знак?

– Один из символов древнего языка, на котором говорили Перерождённые.

– Разве этот язык не считается забытым?

– Некоторые символы сохранились до нашего времени. Ими владеют главы Высоких домов. – Выудив из кармана платок, Делагарди собирался оттереть им с моей ноги кровь, испачкавшую, к сожалению, и нижнюю юбку, но я не позволила.

И так уже облапал где только было можно…

– С этим и сама справлюсь. – Спасительные воланы спрятали от мужского взгляда всё интересное, ставшее ещё более интересным с магической татушкой. – Надеюсь, это первое и последнее клеймо, которое ты решил на мне поставить.

– Это не клеймо, Женя.

– А ощущается именно как оно. – Я прошла в ванную и прежде чем захлопнуть дверь, резко добавила: – И больше не называй меня так!

Глава 6

Знакомство со старыми друзьями

Эндер Делагарди

С надеждами, что мне досталась копия Раннвей, пришлось распрощаться сразу. У иномирянки было её лицо, её тело, но это точно была не Раннвей. Не тот характер. Впрочем, и фигура у новой версии моей жены тоже стала… какой-то другой. Когда мы поженились, младшая Фармор больше походила на слабого, болезненного подростка. Я боялся лишний раз до неё дотронуться, чтобы не сделать больно. Сейчас же я видел перед собой молодую женщину. Стройную, среднего роста, красиво сложенную. Небольшая, но притягивающая взгляд грудь, тонкая талия и бёдра… Пальцы ещё помнили прикосновения к тёплой, мягкой коже, а перед глазами, словно колдовское марево, стояли злосчастные кружева, которые было так просто с неё сорвать…

Тряхнул головой, прогоняя мысли и ощущения, что вызывала во мне эта незнакомая девушка. Раннвей была мне безразлична, но я сделал то, что должен был. И с Женей будет точно так же. Надолго она в моей жизни не останется.

Чтобы скрасить время ожидания и окончательно избавиться от непонятного наваждения, бегло оглядел каюту. То, что нужно! Алкоголь поможет расслабиться и перестать думать о всякой чуши. На кофейном столике, к счастью, вместо кофе стояли графины с крепкими напитками. Плеснул в бокал самый крепкий и осушил залпом. Добавив ещё, подошёл к окнам, за которыми в лучах заходящего солнца облака окрашивались в цвета меди.

Совсем как волосы Жени…

Добавку проглотил, даже не почувствовав пряного солодового вкуса, и снова попытался выдернуть себя из мыслей о незнакомке.

Раздобыть аарах – кинжал, способный запечатывать магию древнего языка, оказалось непросто, но мне повезло. Можно сказать, фантастически. В Гратцвиг возвращался один знакомый антиквар, скупавший по всему миру такие вот древние реликвии, и я сделал то, что собирался сделать сразу по прилёту в столицу. Встреча с Флемингами дала понять, что медлить нельзя. Одно случайное столкновение с кем-нибудь из ульторов, и проблем потом не оберёшься.

Чудо, что за два с половиной года она не привлекла ничьё внимание необычными очертаниями своей ауры.

– Я готова.

Обернувшись, невольно прошёлся по иномирянке взглядом. В серых глазах по-прежнему клубилась грозовая тьма. Значит, ещё злится на меня за… защиту и предусмотрительность. Я усмехнулся. Можно подумать, мне хотелось делать ей больно. Другого выхода просто не было, метка была необходима.

Кажется, я немного увлёкся её грозовыми глазами, а может, слишком пристально смотрел на яркие, сочные губы: девчонка нервно кашлянула и, подхватив юбки, ринулась к выходу, нетерпеливо бросив:

– Ты идёшь?!

– Смиренно следую за своей женой. – С сожалением посмотрев на пустой бокал, утешил себя мыслью, что в ресторане будет добавка, и последовал за новой версией Раннвей.

Она была напряжена, и это ещё мягко сказано. Пальцы нервно сжимали ткань юбки, на плечи словно легла броня из стали, а по спине, натянутой, прямой, по светло-зелёному шёлку корсажа, рассыпались медные, будто огненные, пряди. Причёску моя «жена» делала в спешке и вся на нервах, после, как она выразилась, клеймения.

– Что скажем Флемингам? – первой нарушила молчание Женя.

А я мысленно на себя выругался и приказал себе же называть её только Раннвей. Всегда. Даже в мыслях.

– У меня полная амнезия или частичные провалы в памяти? Наверное, второе, иначе бы я и тебя не помнила, и…

– Ни то, ни другое, – перебил её, за что получил недовольно-вопросительный взгляд. Пришлось объяснять: – С амнезией, хоть полной, хоть частичной, тебя могут посчитать неспособной воспитывать Эдвину. Для Данны это будет неплохая возможность забрать её, а я как раз и пытаюсь этого избежать.

Мы подошли к левитационной платформе, которая должна была доставить нас в зал ресторана. Я замолчал, потому что помимо меня и Же… Раннвей подняться к звёздам, разгорающимся под стеклянным куполом дирижабля, решила пожилая дама с собачкой. При виде нас псина глухо зарычала. Правда, стоило ей встретиться со мной взглядом, как рык сменился жалким поскуливанием. Набелённое лицо почтенный леди тут же приняло оскорблённое выражение. Бросив в нашу сторону косой взгляд, она шагнула на платформу и забилась в угол. Мы же остановились у стеклянных, плавно сомкнувшихся за нами дверей.

– Но как быть с этими… Флемингами? – чуть слышно прошептала Раннвей. – А потом и с другими? Ты мне почти ничего о ней не рассказал. Я сразу себя выдам!

Почувствовав бесцеремонный взгляд леди, явно запамятовавшей, что чужие проблемы – не её, харг побери, дело, я подался к жене и прошептал на ухо, почти коснувшись её губами.

Почти… Паршивое слово. Никогда его не любил.

– У нас ещё будет время поговорить на эту тему. А сегодня старайся молчать. Отвечать на вопросы Шанетт буду я.

А их, вопросов, у первой сплетницы Кармара наверняка будет немало. Благо у меня было достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную версию исчезновения Раннвей.

– И надо же было с ними встретиться, – нервно пробормотала Женя.

Я снова мысленно выругался. И сдалось же мне это имя!

Она вздрогнула, когда платформа остановилась, а стоило дверям раскрыться, нехотя вышла. Мне и самому не хотелось, но надо. Прятать её от высшего света Кармара не удастся. А для иномирянки будет репетиция. Маленькая пытка перед чередой больших пыток. Скоро в Гратцвиге откроется бальный сезон, и нам так или иначе придётся таскаться по светским раутам.

От этой мысли ещё больше захотелось выпить. А стоило увидеть, как вспыхнули предвкушением глаза подружки Раннвей, изнывавшей от нетерпения за нашим столом, как ругаться захотелось уже в голос. Такими словами, о существовании которых Шанетт наверняка даже не подозревала.

– Ах, Раннвей, какое платье! – От переполнивших её эмоций Флеминг привстала. Её муж сделал то же самое, при этом пройдясь по Раннвей взглядом.

Внимательным.

Жадным.

Я нахмурился, но тут же взял себя в руки. Улыбнулся двойной проблеме в лице Флемингов, и Лейф, почувствовав мой взгляд, перестал пялиться на Раннвей.

Мог бы и не начинать.

– Ты тоже выглядишь чудесно, Шанетт, – вернула комплимент подруге моей жены Женя и опустилась в кресло, заблаговременно отодвинутое официантом.

Я вздохнул, опускаясь в соседнее.

Маленькая пытка начиналась.

Женя Исаева

В «Стальном драконе» было на что посмотреть и чем полюбоваться. И я бы с удовольствием и радостью смотрела и любовалась, но, во-первых, я всё ещё злилась на Делагарди. Нет бы предупредить, что нужно замаскировать мои контуры, ауру или что оно такое… Но эйрэ не стал обременять себя предупреждениями, заявился с ножом и давай резать! Во-вторых, я ужасно нервничала из-за встречи с «подругой». Заявление дракона, что мы не будем разыгрывать амнезию, ввело меня в ступор. Как не будем? Да меня же сразу раскусят!

Немного отвлеклась от переживаний, когда мы поднялись в зал ресторана. Накрывший его купол был прозрачным, и в небе, постепенно наливавшимся синим и даже чернильным цветом, одна за другой разгорались звёзды.

Засмотревшись на красоту небесную, я не сразу обратила внимание на роскошную обстановку ресторана. Здесь всё было совершенно. И накрытые белоснежными скатертями столы, и мягкие кресла, и лёгкая, ненавязчивая музыка. Но ещё более совершенной была Шанетт в своём изысканном платье из светлого с золотой отделкой бархата. Золото корсажа выгодно подчёркивало её золотистые кудряшки.

Ответив на комплимент девушки совершенно искренним комплиментом, я устроилась в кресле и ощутила на себе взгляд Лейфа. К слову, уже не первый.

– Мы заказали шампанское! – прожурчала леди Флеминг и восторженно добавила: – Такую встречу обязательно надо отпраздновать! Расскажи, где ты всё это время пропадала?

Пауза. А действительно, где я пропадала? Я покосилась на Делагарди, сохранявшего поразительную невозмутимость.

Такому непрошибаемому, как Эндер, оставалось только позавидовать.

– Это долгая история, – начала неуверенно.

И облегчённо выдохнула, когда дракон меня перебил:

– Я был уверен, что Раннвей исчезла, потому что была со мной несчастна. А оказалось, – «муж» подарил мне на удивление тёплый взгляд. Артист, каких поискать! – Оказалось, она боялась меня сделать несчастным. Всё это время Раннвей находилась в особом месте. Можно сказать, на краю света… Там, где таким, как она, не сумевшим в юности раскрыть свой потенциал, помогают обнаружить силу. Раннвей искала себя, свою сущность, своё предназначение, и когда я выяснил, где она, не стал забирать домой силой. Хоть и хотел, чтобы жена была рядом, но дал ей время, чтобы и она тоже обрела счастье.