Читать онлайн Мудрый вождь бесплатно
Кормушка для дедушки
В одной семье, где было трое детей, жил очень старый человек, папин дедушка. Без малого сто лет ходил он по земле, трудился, пока мог, помогал в хозяйстве по дому. Но вот пришло время, когда глаза его от старости перестали видеть, слух притупился и руки сильно дрожали.
Когда семья садилась обедать, на дедушку все косились. Он с трудом держал в ослабевших руках ложку и часто проливал на скатерть суп. Порой у него, как у младенца, выпадали изо рта кусочки еды, а тарелка падала на пол. Папу и маму это очень раздражало, и они решили кормить старика отдельно, пристроив его в уголке.
Теперь еду ему подавали в старой чашке с отбитыми краями, и он ел в одиночестве, молча выглядывая иногда из своего угла. Вся семья сидела за столом, и глаза дедушки, потерявшие зрение, были печальны и блестели от слез.
Однажды он не удержал в руках свою старую чашку, и та разбилась вдребезги. Мама стала при всех ругать старика, а он в ответ не сказал ни слова, только вздохнул глубоко и безрадостно.
После этого случая старику купили по дешевке грубую деревянную миску. Теперь он должен был есть из нее.
Через несколько дней самый младший из детей, четырехлетний Коля, пришел домой с улицы с куском дерева. Родители удивились и спросили его, зачем он принес домой полено, на что оно ему нужно.
– Сынок, – сказал отец, – у нас нет печки, где можно было бы сжечь этот кусок дерева, чтобы он принес хоть какую-нибудь пользу. Что ты собираешься с ним делать?
– Деревянную кормушку, – объяснил мальчуган.
– Зачем? – удивилась мама.
– Когда я вырасту, вы с папой станете из нее кушать.
Онемевшие от такого ответа родители долго смотрели друг на друга. Первой заплакала мама. Спустя минуту не выдержал и папа.
А через час, когда все собрались за обедом, дедушку снова усадили за стол, подав ему новую красивую тарелку. Точно такую же, из каких ели все.
С тех пор никто и никогда не упрекал дедушку, когда он проливал еду за столом.
Два врага и два брата
Шла война.
Село, в котором жил отец Никон, стояло на пути передвижения вражеской армии. Отец Никон жил в маленьком домике возле церкви, где служил батюшкой.
В последние недели службы в его храме стали редкостью. Прихожан не было. Почти все жители села вместе с детьми покинули свои дома и укрывались от бомбежек и обстрелов в горах и лесах или у родственников в дальних селениях.
Отцу Никону бежать было некуда. Родственники у него остались за сотни километров, а прятаться в лесу он не хотел. Не мог бросить своего храма, в котором была вся его жизнь. Теперь он молился в нем один, правил службу ночами.
Страшно было в ту пору ночами, даже в храме. Кругом рвались снаряды, с самолетов сбрасывали бомбы. От взрывов, раздававшихся поблизости, храм гудел в оконных проемах и казалось, что он стонет.
Отец Никон молился, чтобы церковь уцелела, и в село когда-нибудь вернулись люди. Потому что там, где стоит храм, обязательно соберутся люди. Он знал, что это так, по-другому не бывает.
В одну из ночей, справив службу, он уже собирался пойти в свой дом, чтобы немного отдохнуть. Если удастся заснуть под очередным обстрелом, то это было бы здорово. А если суждено поутру проснуться, совсем хорошо. Слава Богу. Отец Никон загасил все свечи в церкви, и тут в двери громко постучали.
– За мной пришли, – вслух сказал он и взглянул на образ Божьей Матери. – Прости, Владычица, мои прегрешения, и сохрани храм сей от разора.
Он попросил Богородицу, чтобы придала Она ему сил выдержать все испытания, которые ему суждены. С честью выдержать все, что уготовят ему враги его народа, напавшие на его страну. Отец Никон не сомневался, что за дверями враги.
Ему было страшно, потому что война – это всегда страшно, всегда и для всех, но врагов он не боялся. Он боялся, что когда его убьют, душе его будет еще страшнее, чем тут, под вражеским огнем. Может, обидел кого ненароком, может, плохо служил Богу, а может еще что не так делал. Прости, Господи, прости и помилуй. Он сдвинул крепкий засов и потянул дверь на себя.
На пороге стоял человек в форме солдата вражеской армии, с автоматом на плече, высокий и сильный. Отец Никон молча смотрел на него снизу вверх.
Солдат снял автомат и положил его к ногам у дверей храма. И переступил порог, поклонившись батюшке. Поднявшись с поклона в рост, он улыбнулся отцу Никону и показал рукой на икону Богородицы, перед которой только что стоял сам священник. Отец Никон понял, что солдат просит его разрешения подойти к иконе и отошел в сторону, освобождая проход. Солдат прошел к иконе и замер перед ней, опустившись на колени. Его губы беззвучно шевелились.
– Он молится, – сказал себе отец Никон. – Благодарит Владычицу за то, что жив. Враг, который верит в Бога, не враг. Так учит вера. Возможно, он стоял за орудием и стрелял по нашему селу. И даже кого-то убил… Но он верит в Бога, как мы, как верю в Него я. Сейчас мы не враги, а братья.
Отец Никон прошел к иконе и встал рядом с солдатом. Тоже на колени.
Они обменялись взглядами и поняли друг друга. Узнали друг о друге все. Слезы блестели в глазах обоих. Слезы боли за себя и всех людей. Оба они не понимали, зачем людям война, и оба надеялись, что кровопролитию скоро придет конец.
Оба верили в одного Бога, потому что другого нет. И оба страдали. Два врага и два брата.
А с иконы смотрела на них Пресвятая Дева, и казалось, что из Ее глаз сейчас тоже польются слезы…
Святость имени
У одного человека было две дочери: Оля и Лена. Человек этот и его жена, мать Лены и Оли, искренне верили в Бога и очень хотели передать свою веру детям.
Девочки росли уже в то время, когда далеко не все люди имели крепкую веру, как это было раньше, когда их родители были детьми. Мир изменился. Условия для жизни людей стали лучше, а души их слабели.
Теперь если большинство и вспоминают о Боге, то без души и ума. Так, на всякий случай, произнесут Святое Имя, а сердцами остаются холодны. Как присказку, как поговорку. «Господи Боже мой, что ж это такое», скажут, возмущаясь соседом, который слишком громко включил магнитолу. Или встанут перед захлопнувшейся дверью своей квартиры и возмутятся: «Господи Иисусе, я ключи дома оставил!» Господь и молчит в ответ на такие присловья, не слышит людей тогда, когда они к нему уже всерьез обращаются. Потому что всерьез уже не получается, слова святые заболтаны глупым языком.
Такой вот дурной привычки не избежала и Лена, старшая дочь в семье, о которой мы вспоминаем. Отец много раз пытался объяснить ей, что это скверно, грех это, упоминать имя Бога напрасно, неосторожно, без любви и уважения, но переубедить Лену ему не удавалось.
– Знаешь, папа, – отвечала отцу Лена, – по-моему, вы с мамой придаете этому слишком большое значение. Я делаю это не со зла, просто так, поэтому тут нет никакого греха.
Родители устали спорить с дочерью, которая не хотела их слушать, и однажды договорились между собой, что с этого часа они станут звать свою дочь Лену тоже «просто так», от нечего делать. Договорились и начали действовать, а младшая сестра решила присоединиться к этому тайному сговору.
– Лена, Лена! – кричит отец, сидя на диване и просматривая газету.
Лена бежит к нему из другой комнаты:
– Что, папа, ты меня звал?
– А? Тебя? Да нет, дочка, это я просто так. Имя твое на языке крутилось, вот я его и выкрикнул.
Уходит Лена готовить уроки, а ее уж из кухни мама зовет:
– Лена, Лена!
Лена бросает уроки и бежит на кухню. Думает, что это ее мама зовет, или пирог какой испекла…
– Да, мамочка!
– Что тебе?
– Как что? Ты же меня сама звала!
– Я?
– Ты! Кричишь: Лена, Лена! Я думала, случилось что.
– Ничего не случилось, – разводит руками мама, – все хорошо. Так, вырвалось что-то… Ты не обижайся, я не со зла.
Лена уходит в свою комнату и хмурится, обиду копит. На маму, на папу… А тут сестренка Оля ей с балкона надрывается:
– Лена, Лена!
Лена – на балкон:
– Что ты меня звала?
А Оля улыбается до ушей, плечиками пожимает:
– Я тебя не звала.
– Что же мне, послышалось? Я не глухая!
– А разве глухим что-нибудь слышится? – удивляется Оля. – Может, я и сказала твое имя, но это так, от нечего делать.
– От нечего делать?
– Я же не со зла…
Так звали Лену до семи раз – то туда, то сюда. Но нигде помощь ее не требовалась.
Сначала она решила, что над ней издеваются, и даже приготовилась заплакать, но вдруг догадалась, отчего так происходит. Почему ее зовут, но разговаривать с ней, видеть ее на самом деле не хотят. Тогда она пошла к отцу, обняла его и тихо сказала:
– Прости меня, папа… Я все поняла. Даже человека нельзя звать просто так. Нельзя кричать его имя, когда в человеке нет нужды. Я на себе испытала, как обидно бывает, когда тебя зовут без нужды, просто так. Как ты думаешь, Бог на меня тоже обижается?
– Нет, – подумав, ответил отец. – Бог на тебя не обижается. Он просто перестает тебя слышать. После, когда ты захочешь к Нему обратиться, Он может не принять тебя всерьез.
– Это плохо, да?
– Подумай сама. По-моему, это ужасно… В Библии есть слова, что Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
– Это и есть наказание, когда не услышит?
– Это страшное наказание. Но ты ведь все уже поняла. И получила свое маленькое наказание…
– Когда бегала туда-сюда?
– Когда бегала туда-сюда без толку.
– Прости… – Лена опустила голову. – Я больше так не буду.
– Что ты не будешь? Отзываться на свое имя?
– Нет, говорить имя Господа напрасно. И всех людей тоже.
– А сдержишь слово? Это ведь не так просто. Особенно, когда глупость «не со зла» становится привычкой.
– Я постараюсь. Не хочу, чтобы, когда мне потребуется помощь, меня не услышали…
Два новых костюма
Эта история произошла с отцом человека, ставшего потом писателем. Он живет не в России, а потому имя его мало что нам скажет. Однако, это подлинная история, как и другие, собранные в этой небольшой книжке под одной обложкой.
Отец будущего писателя, назовем его Иоганн, был человеком скромным и предпочитал жить по средствам. Излишеств он не любил ни в чем, в том числе в деньгах.
Надо быть довольным тем, что у тебя есть, и никому не завидовать. В этом случае человеку живется легко и просто. А стоит начать завидовать – красивой шубе соседской девочки, дорогой машине папы одноклассника, – зависти не будет конца. И никогда такому человеку не обрести покоя, не ощутить радости жизни. Зависть грызет наши сердца, и они вечно болят беспокойством, всегда в них смятение и тревога.