Читать онлайн Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых бесплатно

Пролог

Туман рассеивался медленно и неохотно, отступая под еще теплыми солнечными лучами. Когда внизу стали видны крыши домов, игрушечные с высоты тридцать шестого этажа, солнце неожиданно скрылось, сказочная картинка утратила очарование, превратившись в обыденный городской пейзаж. Небо нахмурилось, грозясь расплакаться дождем, и когда он наконец пролился, шумный и обильный, уже по-осеннему прохладный, старые крыши заблестели тусклым серебром, стены потемнели, а в распахнутое окно с воем ворвался ветер, неся с собой сочные холодные капли.

Человек без возраста с сожалением закрыл окно. На рабочем столе, огромном, как кровать новобрачных, древнем, как земля внизу, вычурном, как шляпка модницы, беспорядочной кучей лежали папки с документами. Открывать их не хотелось. Там были таблицы и графики, разобраться в которых мог только опытный экономист, отчеты агентуры, ознакомиться с которыми дозволялось лишь узкому кругу приближенных, списки имен, понятные только тем, чье имя шло следом. Работа, ставшая жизнью, и жизнь, превратившаяся в работу.

Хозяин кабинета на тридцать шестом этаже высотной башни из камня, стекла и стали с сожалением бросил последний взгляд на затянутое серой хмарью окно и решительно уселся за стол. Надо заставить себя прочесть накопившиеся за последние несколько дней тревожного ожидания бумаги. Теперь, когда ожидание завершилось, у него нет оправданий для откладывания повседневных дел. Пусть дела придется передавать еще нескоро, да и придется ли вообще, но все-таки… Порядок, что поддерживался в Ордене уже почти восемьсот лет, должен сохраняться неукоснительно. На нем все держится. На нем, да на вере.

Глянув на часы, он оторвался от бумаг и принялся собираться. Вечером, в маленьком ресторанчике на другом конце города его ждали старые, очень старые знакомые. Не то чтобы приглашение стало для него неожиданностью, скорее оно должно было рано или поздно состояться, но он предпочел бы краткую записку. Или хотя бы обмен новостями по гвору. Или любой другой сигнал. Но встреча… Опрометчиво. И поспешно.

Перед тем, как покинуть кабинет, он задумался о выборе одежды. Темно-синий жакет и брюки, белая рубашка без этих новомодных вышивок, кантов и карманов, приталенный плащ, так хорошо сидящий на его худой, невысокой фигуре. Шелковый шейный платок глубокого пепельного цвета, оттенявший его смуглую кожу и темные глаза – его родиной был Ар Шамаль, Жаркие Земли. Он знал, что его пристальный взгляд заставляет собеседника чувствовать себя неуютно, и не гнушался пользоваться этой особенностью. Обязательно трость, скрывающая старинный шамальский клинок. Шляпа и перчатки из нежнейшей кожи – подразнить Эрлен. Старинное кольцо с ариадом – потешить Реваля.

Он вышел заранее, отказавшись от предложенной секретарем виммы, чтобы не торопясь прогуляться, размять затекшие после длительного сидения за столом мышцы, вдохнуть холодный, напоенный влагой воздух, и настроиться на разговор. Дождь давно закончился, к умытому свежестью городу медленно подкрадывались сумерки. В домах зажигался свет, улицы постепенно заполнялись народом: кто-то спешил домой, кто-то, как и он, только что выбрался на прогулку.

Ресторанчик на окраине представлял собой имитацию одного из современных стилей Старой Земли. Металл и камень, абстракции на стенах, огромный танцпол в центре зала, отделенный от остальных зеркальной стеной. Нечто блестящее на потолке. Живой музыки не было: сверху тихим фоном лилось что-то классическое.

Метрдотель встретил его глубоким почтительным поклоном, и, приняв плащ и шляпу, провел в отдельный кабинет, вход в который располагался на галерее над залом. Стол был уже сервирован: ведерко со льдом, бутылка выдержанного игристого вина, хрустальные бокалы на шелковой жемчужно-серой, вычурно вышитой серебром скатерти. В вазе – одинокая чайная роза, рядом – аэр, излучавший холодное голубоватое сияние и испускавший слабый аромат лаванды. У стола – три тяжелых деревянных кресла, обитые серым бархатом.

Стиль Эрлен.

– Нравится? – голос за спиной заставил его резко обернуться. Метрдотель поклонился, посторонившись и пропустив вперед безумно красивую женщину. Русые пепельные волосы острижены коротко и лежат мягкими правильными завитками. Точеный овал лица, льдистые зеленые глаза на матово-белой коже, маленький изящный носик и высокие скулы, тонкие красивые губы – и ни следа декоративной косметики. Высокий рост, высокая грудь, тонкая талия создают впечатление обманчивой хрупкости. Костюм – курточка и брюки в обтяжку, сапожки на каблуках, все глубокого пепельно-серого оттенка, – обманчивая, лживая мягкость. Тонкие браслеты на запястьях, кольца-серьги в ушах – врожденное, инстинктивное изящество. Скупые отточенные и грациозные движения. Ничего лишнего. Ничего избыточного. Ничего кричащего.

Если бы его спросили, с каким оружием он сравнил бы ее, он вспомнил бы о кинжале старинной ар-шамальской работы.

– Ты подобрала костюм под интерьер? – улыбнулся он, касаясь губами протянутых ею кончиков пальцев.

Следом за ней вошел невысокий плотный мужчина, кареглазый, темноволосый, с мягкой каштановой бородкой и бакенбардами. Вычурность в одежде, перстни с драгоценными камнями. Взгляд спокойный, чуть ироничный. От него веяло дорогими благовониями и курительными смесями. Ассоциировался он с ларцом, инкрустированным драгоценностями, ключ от которого не подходит к замку, сколько ни старайся.

– Кольер, – женщина наклонила голову в приветствии. – надеюсь, тебя я ни от чего не оторвала? Как дела?

– Хорошо, твоими стараниями, дорогая моя Эрлен.

– Выглядишь отдохнувшим, – сказал мужчина. – Парочка свежих жертв? Или ты съел своего секретаря? Как ни приду, у тебя все новенькие, один моложе другого.

Кольер поморщился, игнорируя бестактно-провоцирующие реплики.

– Прости Реваля, он сегодня не в духе, – мурлыкнула женщина. – Ради встречи с тобой я вытащила его из постели с двумя прехорошенькими нигийками.

– Оно того стоило?

Реваль не ответил. Устроившись в кресле, он не глядя сделал заказ и потянулся к бутылке вина. Откупорив пробку, долго и придирчиво принюхивался к аромату и удовлетворившись, разлил его по бокалам сотрапезников.

– За исполнившееся желание, – Эрлен торжественно улыбнулась и пригубила вино.

– Удалось?

– Да.

Он испытал прилив облегчения и подавил его, успешно сохранив на лице дружелюбное безразличие.

Реваль опустошил бокал.

– Вы бы не торопились радоваться, – мурлыкнул он, промокнув салфеткой губы. – Сам знаешь, чем кончилась предыдущая попытка.

Кольер сдержанно кивнул. Тот опыт многому научил их всех, и он надеялся, что ошибок больше не будет.

– Кстати, ты давно уже обещаешь рассказать мне, как ты умудрился так хорошо сохраниться, да и вообще дожить до этого великого момента, – глава Золотой Гильдии резко сменил тему. – Пресловутая техника долголетия Нагов? Или что-то другое?

– А зачем тебе? – хохотнул Кольер, поставив бокал. – Все равно не пригодится. Или ты хочешь лишить меня моего источника жизненной силы?

На холеном лице Реваля появилось брезгливое неодобрение.

– Дело не в тебе. Дело в принципе. Если можно жить долго и счастливо, почему бы этого не делать? Так это твоя личная находка или особая техника вашего Ордена?

– Это очень старая техника моего Ордена, применяемая только мною одним, – улыбнулся Кольер. – В наши спокойные, мирные, правильные времена о ней лучше не распространяться.

– Времена, знаешь ли, имеют свойство меняться.

– Чем расплачиваться будешь, за рецептик-то?

– Тебе мало? – в голосе Эрлен, слушавшей их перепалку с видимым удовольствием, прозвучал упрек. – Мы и так сделали…

– Все, что вы сделали, нужно в первую очередь вам самим, – перебил ее старый наг. – А мне интересно, что вы можете предложить лично мне.

– Мы найдем для тебя Свод Аспида – Нагр и Либрум. И соберем все части ключей, – улыбнулась она.

– Зачем искать? Я и так знаю, где они. И Свод, и ключики.

Повисла удивленная пауза. Реваль флегматично жевал, мягкими аккуратными движениями отделяя от толстого ломтя мяса маленькие кусочки и обмакивая их в огненно-острый соус. Глаза Эрлен вспыхнули.

– И ты молчал все это время?

– Толку-то от моих откровений, – флегматично проворчал Кольер и вернулся к ужину.

На какое-то время беседа прервалась – гости отдали должное блюдам и вину. Отставив тарелку в сторону, Эрлен вернулась к животрепещущей теме.

– Ты уже думал, что делать с остальными?

Кольер кивнул.

– С ними можно договориться. Они будут искать выгоду для себя, и найдут, если им помочь. Но Даллах и Ширин никогда нас не поддержат, а Альсар не заинтересуется.

– А если все-таки попробовать?

– С Даллахом я даже пытаться не буду, – отрезал Кольер. – Бесполезно. Судья обязан быть нейтральным. Поддержка Альсара, даже при его полном добровольном согласии, ничего для нас не изменит. С Ширин можно попробовать, но не мне, – он выразительно посмотрел на Реваля. – С некоторых пор я с ней плохо лажу.

– Ты уверен, что с Хэйгеном мы тоже договоримся? – спросила Эрлен, играя льдинками в голосе.

– Дался тебе Хэйген, – раздраженно буркнул Реваль.

–Вороны редко враждовали с Нагами, – ответил Кольер задумчиво. – По сути, у нас общее дело. Но ты права – у нынешнего Хэйгена мы не найдем понимания.

Опять последовала пауза.

– Не будем торопиться с выводами, – проворчал Реваль.

Домой, в Наган-Карх, он вернулся уже после полуночи, весьма довольный и ужином, и беседой. Отодвинув одну из декоративных панелей напротив окна, он вошел в просторное помещение, скрытое за изящными чеканными рельефами. Помещение сильно отличалась от остальных – все здесь было отделано деревом, на стенах висело холодное оружие разных эпох и земель. Массивный старинный секретер с тяжелым креслом, обтянутым нежнейшей кожей, был завален томами старых книг – и в архаичных кожаных переплетах, и в современной пластобумаге. В центре располагался стол, заставленный удивительными фигурками из камня, металла и дерева.

Но его интересовали совсем другие фигурки. В дальнем углу комнаты, на полу в полумраке, стояло тринадцать искусно выточенных из камня статуэток. Белый олень, благородный и величественный, пойманный неизвестным скульптором в движении. Белый с черными пятнышками горностай, вытянувший морду в приступе любопытства. Распластавшаяся на камне золотистая ящерица-саламандра с драгоценными изумрудными глазами-камешками. Рыжевато-серая рысь, изготовившаяся перед прыжком. Огненный красавец феникс в ореоле пламени. Свернувшийся кольцом черный змей, голова чуть приподнята над длинным узорчатым телом. Развалившийся на камне белый с пепельными крапинами леопард. Черный ворон с распростертыми крыльями. Лохматый зубр с печальной мордой. Изящная белая кошка с кисточками на ушах. Летучая мышь, завернувшаяся в аспидно-черные крылья. Обнаженная женщина, задумчиво сидящая на камне. Пепельно-серый филин с огромными тускло-желтыми глазами.

Они стояли в ряд вдоль стены, один за другим, почти одинаковые по величине. У каждой выделялась какая-нибудь деталь: светились глаза ящерицы и рыси, голубыми огоньками мерцали кончики крыльев у ворона, блестела шерсть пардуса и кошки, искрились языки пламени вокруг феникса. И только три фигурки – змеи, женщины и филина оставались тусклыми, всем своим видом показывая отсутствие в них даже слабой искры жизни.

Кольер остановился напротив змея. Узор на теле мертвого доселе Змея слабо мерцал. Едва различимо, чуть-чуть, далеко не в полную силу – Кольер никогда не видел, как она должна выглядеть на самом деле, эта статуя, но даже этих жалких свидетельств оживления ему было достаточно.

Полюбовавшись фигурками, он уже собрался уходить, но, бросив взгляд на тусклую, серую и печальную фигурку женщины, обнаружил слабые признаки изменения. Они были едва заметными, чужой бы не увидел отличий, но он-то был не чужой… Он владел этой коллекцией артефактов очень давно, он знал каждую их черточку, каждый узор, каждый изгиб.

Серый камень, из которого она была выточена, посветлел, приобретя мягкий перламутровый оттенок, появились искорки в глазах, заблестели распущенные пряди волос. Когда она оживет полностью, статуэтка станет естественной, цвета человеческого тела, засияет изнутри притягательным лучистым светом, губы тронет зовущая полуулыбка, в глазах появятся мягкость и тепло.

Он внимательно осмотрел все остальные статуэтки. Нет, все по-старому. Когда же это произошло? Может быть, признаки жизни появились в ней очень давно, а он, растеряв все надежды, не заглядывал сюда и не обращал внимания? Или, может быть, он ошибся, принимая желаемое за действительное? Стоит ли рассказывать остальным об этом маленьком чуде, или лучше подождать, приберечь это знание до иных времен?

Впрочем, он и так знал ответ.

Глава 1. Озеро

Без шансов, подумала Юлька, глядя на Настю с ненавистью и тоской. Зря я с ними поехала.

Дождь хлестал немилосердно, сплошным потоком заливая лобовое стекло. Напрасно она пыталась разглядеть в небе хоть малейший просвет между облаками – мутная серая хмарь обложила небеса насколько хватало глаз. Мимо проносились разноцветные пятна припозднившихся автомобилей, спеша по деревням и дачам и рассеиваясь по многочисленным поворотам, раскисшим от дождя.

Лучше бы мы поехали с утра, подумала Юлька устало, но Саша был очень убедителен. Дача его родителей располагалась недалеко от лесного озера с чистым песочком и водой, в которой, по его горячим заверениям, можно было купаться даже сейчас, в конце августа, когда комариная пора уже закончилась и можно не бояться быть сожранными заживо. Поначалу компания набиралась немалая, грандиозные планы жарки шашлыков мешались с кокетливым хихиканьем насчет купания нагишом, но к вечеру оказалось, что едут всего две машины: отдел айтишников в полном составе, да они четверо – сам Саша, Димка Румянцев, главный специалист по шашлыкам в конторе, Юлька и рыжая Настя.

Настю Юлька ненавидела. В компании та работала без году неделя, но уже успела очаровать мужскую половину коллектива. В другой раз она бы с удовольствием понаблюдала за тем, как разгораются страсти, если бы первой жертвой этой журнальной красотки не стал мгновенно попавшийся в ее сети Саша.

Саша. Ее непосредственный начальник Александр Колесов был молод и успешен, в свои двадцать девять лет занимая должность руководителя отдела логистики крупной строительной компании. Когда Юлька только пришла сюда работать, он отнесся к ее робким шагам на новом поле деятельности с доброжелательным терпением: разъяснял ошибки, подсказывал решения, поддерживал инициативы и искренне радовался ее первым успехам. Через месяц на новом месте она неожиданно осознала, что относится к этому высокому, худому, белобрысому и не слишком симпатичному парню совсем не так, как, по ее мнению, следовало бы относиться к начальнику. Нет, никаких служебных романов в ее жизни не будет, решила она твердо, осознав, что попала всерьез и надолго – это так пошло, примитивно… так банально.

Но каждый раз, когда он вызывал ее к себе, она хватала бумаги и бежала с радостно колотящимся сердцем. Тайком любовалась его крепкими большими кистями, так не сочетающимися с худобой, резким профилем с тяжеловесным подбородком и мягкими, шелковыми завитками светлых волос на висках и шее. Одевался он умело и дорого. Его идеально подобранные костюмы и галстуки производили на Юльку, выросшую в семье врача и учительницы, впечатление дорогой элегантности. Он не курил, занимался спортом, был исключительно вежлив и корректен даже со скандальной уборщицей Верой Семеновной, тыкавшей шваброй во всех, кто не ушел из офиса ровно в 17-00, и уникально тупой секретаршей отдела кадров. Со временем оказалось, что и чувство юмора у него присутствует, только проявляется редко, не в офисе; в компании он умеет и тост сказать, и анекдот к месту припомнить, и эрудицией блеснуть.

Настя появилась в офисе две недели назад и сразу же его очаровала. И если бы только внешностью… Наблюдая за ней, Юлька впала в глубокое отчаяние – при тех внешних данных, что имелись у Насти, да еще при наличии мозгов, конкурировать с ней становилось бессмысленно. Впрочем, Настя не собиралась ни с кем конкурировать – она была остроумна без язвительности, добродушно приветлива со всеми, в друзья не набивалась, но и коллективу себя не противопоставляла. Она показала себя приятным собеседником и коллегой, но с собой Юлька ничего поделать не могла. Когда Настя одной из первых откликнулась на предложение Саши поехать в выходные к нему на дачу, у нее все оборвалось внутри. Знаем мы эти дачи…и что на них случается.

Когда они вышли из машины, дождь закончился словно по взмаху волшебной палочки. Озеро, о котором с упоением мечталось в душном пропыленном городе, серым туманным пятном мелькнуло где-то справа, за соснами и чужими дачами. Потянуло тем особенным лесным запахом, травы-хвои-свежести, столь приятным городскому жителю, отчего настроение у Юльки скакнуло до небес. Дом был как дом, из бруса, не очень большой, обшитый и выкрашенный темно-зеленой краской, с шиферной крышей, верандой, грядками, теплицей и баней, чистенький и ухоженный, больше походивший на хорошо обжитый деревенский дом, чем на дачу типичных горожан. Юлька попыталась вспомнить, кем были Сашины родители, и не вспомнила – потому что он до сих пор ничего не рассказывал о себе и своей семье. Она задержалась на крыльце, слушая вполуха пояснения Саши и веселые комментарии остальных ребят – они явно успели согреться по дороге – и, обнаружив маленькую отдельно стоящую будочку, воровато оглянулась и поспешно сбежала с крыльца. В сумерках было неуютно, однако, перед тем как войти в дом, она несколько раз глубоко вдохнула. Как здесь дышится! Тихо… и немного жутко.

Она вошла в дом и сразу же увидала эту парочку. Волшебный настрой как ветром сдуло.

– Неплохой домик. Старомодный, но миленький, – Настя улыбалась краешками губ, и Саша, словно зачарованный, не смог отвести от них взгляда. Дмитрий с Романом вытаскивали стаканы из буфета, колбасу и помидоры из сумок и уже шумно чокались с остальными, провозглашая тост за хорошую погоду и отвязный отдых, а он все еще зачарованно смотрел на ее губы. И волосы, скромным узлом убранные на затылке, пламенно-рыжие, как костер в лесу. Она взяла стакан, протянутый ей Димкой, вскинула глаза, шоколадно-карие, в обрамлении таких же, чуть рыжеватых ресниц, чокнулась с его поспешно протянутым щербатым стаканом и осторожно отпила самую малость. – А теперь спать, спать! Я безумно устала… Куда ты нас поселишь?

Он поспешно повел их смотреть дом, спиной чувствуя вопросительно-насмешливый Настин взгляд. Парни разместились прямо в просторной гостиной, отделенной от кухоньки обложенной кафелем печкой и декоративной перегородкой, благо диванов и подушек там хватало. Юля Белых осталась в маленькой мансарде наверху, вместе с коробами, грибными корзинами и большим старинным сундуком, доставшимся его матери от прабабки. Насте он хотел предложить комнату на втором этаже дома, где они с отцом весной сложили камин – топить, конечно, нет смысла, но смотрится очень уютно; сам же собирался устроиться на веранде в раскладном кресле, но Настя окликнула его на лестнице, и он вернулся, привлеченный пустяковым, в сущности, вопросом…

– Ну, за молодых, – Румянцев разлил по стаканам остатки первой бутылки. – Да, недолго наш Сашок мучился.

Парни многозначительно и понимающе заржали.

Проснулась Юлька от ощущения занемевшего тела. В маленькое окошко мансарды смело прорвались пучки солнечных лучей и залили некрашеные доски пола сплошным золотистым половичком. Юлька спустила босые ноги, окунув их в лучистое тепло. Встала, потянувшись, с узкой деревянной кровати-самоделки, явно сколоченной на скорую руку кем-то из хозяев дома для увеличения спальных мест. Спать больше не хотелось, зато хотелось действовать – поднялась откуда-то из глубины души зудящая жажда активной полезности – эх, к чему бы руки приложить, чтоб не думалось, не думалось…

Спустившись вниз, в кухню, она нехотя занялась разборкой разномастных сумок с продуктами, брошенных накануне кое-как, собрала и помыла стаканы, вынесла на веранду пустые бутылки. Да, повеселились вчера мальчики, похмелье кое-кому с утра обеспечено. Любовно-насмешливо оглядев спящих вповалку коллег, она с удовлетворением отметила, что ее задушевный друг и собеседник Димка Румянцев единственный из всех осилил разложить диван и раздеться. Кое-кто и до дивана не дополз.

Прыснув в ладошку, чтоб не разбудить их раньше времени, она вернулась на кухню. Так, для начала неплохо бы позавтракать.

Она нашла у хозяев пол пачки молотого кофе и сварила себе живительный напиток в маленькой щербатой кастрюльке, по-быстрому состряпала бутерброды себе и всей честной компании, и, усевшись на табурет, прислушалась к дому. Тишина. Чудная, волшебная тишина. Спят еще, обормоты. И Саша с Настей… там, наверху, вдвоем. Юлька слышала, как он вернулся, привлеченный Настиным вопросом, и больше не выходил. Эх, Саша, Саша…

Юлька вспомнила про туманно-серую гладь озера и неожиданно обрадовалась. Пусть себе спят. Не позволит она больше портить себе настроение. Можно прямо сейчас пойти искупаться, пока комары еще не проснулись, а солнышко…она выглянула в окно и убедилась в отсутствии грозовых туч. Переодев купальник и захватив полотенце, она осторожно вышла на крыльцо, тихонько прикрыв за собой дверь. Спят? Пусть спят…

Тропинка петляла между соснами и наконец вывела ее к песчаному берегу с желтоватым крупным песком, перемешанным с мелкими камешками, кусочками коры и шишек. Невдалеке виднелся дощатый причал, к которому было привязано несколько лодок и сидел одинокий рыбак, клюя носом вместе с удочкой.

Озеро показалось Юльке огромным. Берега терялись где-то вдалеке, посреди необъятной водной глади выступал островок, с которого даже с берега виднелись загадочные гигантские валуны. Туман над водой уже рассеялся, солнце пригревало по-летнему жарко, и Юлька неожиданно почувствовала азарт. Поспешно раздевшись, она разбежалась и с воплем упоения влетела в воду.

Наплававшись до изнеможения, она выбравшись на берег, тщательно высушила короткие темно-русые волосы, и устроилась на полотенце, с любопытством разглядывая окрестности.

Островок, поросший редкими соснами и прибрежным кустарником, пупырышком торчал над водной гладью. Легкий ветерок пах влажной травой, хвоей, и еще чем-то неуловимо знакомым, легкомысленным, навевая давно утраченное ощущение почти детской беззаботности. Задумчиво глядя на мелкую рябь, она представила, как сейчас они с Сашей могли бы… ну, например, уплыть на тот островок, Саша бы греб, а она сидела на корме, с загадочной полуулыбкой слушая его рассказ… о чем? Да хотя бы о детстве и юности. Или о работе. Или о первой любви. Да она слушала бы любую чушь, лишь бы он говорил!

Эхо голосов, долетевшее до нее издалека, прогнало восхитительную картину, нарисованную воображением. Заливистый смех Насти, Димкин басок, еще голоса… идиллия рухнула со звонким хрустом. Ей безумно захотелось сбежать от них подальше, не объясняя, куда она делась с утра и почему. Решительно одевшись, она побежала на причал.

Одинокий рыбак как раз выбирался из лодки. В ведре, среди прочей мелочи, трепыхалось несколько крупных рыбин.

Юлька замерла, зачаровано глядя на его небогатый улов. Потом, отважившись, выпалила:

– Вы не подскажете, у кого можно взять напрокат лодку? За деньги, конечно…

Рыбак, оказавшийся дедком-бодрячком, посмотрел с усмешкой сначала на нее, потом на компанию на тропинке.

– Да у меня и возьми, можно и без денег, если вернешь к вечеру. Мне не жалко. Катайся на здоровье. Грести-то умеешь?

Юлька часто закивала.

–Привяжи только покрепче, а то к вечеру, – дедок задумчиво посмотрел в сторону острова и покачал головой, – тучи надует, кабы не унесло.

– Спасибо вам, – Юлька еще раз оглянулась на компанию, увидела Настю в красном купальнике, с распущенной копной огненно-рыжих волос и Сашу рядом, она снимала обувь, держась за его плечо, а он поддерживал ее под локоть нежно и трогательно. Почувствовав, что краснеет, она отвернулась. Дедок понимающе хмыкнул.

–Катайся, дочка. Только осторожно. Плаваешь ты хорошо, видел я, как ты плескалась. Захочешь остров посмотреть, так причаливай с той стороны, – он махнул рукой, имея в виду дальнюю часть острова. – Там берег лучше. И заводь хорошая. И вода теплее, уж не знаю почему. У камня, того, что побольше, с солнечной стороны, есть земляника. К обеду только вертайся, ветер будет с севера, не угребешь.

Она еще раз поблагодарила дедка, перебралась в лодку и решительно оттолкнулась веслом от причала.

До островка она дотянула с большим трудом. Обессиленная, втащила лодку на берег и привязала к ближайшей коряге. Плюхнулась на чуть теплый песок и долго лежала неподвижно, глядя в небесную голубизну, на которую уже начали наползать белесые пятна облаков. Нехотя поднялась, потрогала босой ногой воду, осторожно, не так, как утром, зашла, окунулась несколько раз и вернулась обратно, чтобы переодеться.

Мох под ногами оказался мягким и чуть влажным, и Юлька не стала натягивать кроссовки. Осторожно ступая, она направилась по едва заметной тропинке вглубь острова, к двум высоченным валунам, видимым с берега. Где там дедова обещанная земляника?

Земляники не нашлось, зато сами камни приковали ее внимание. Раза в три выше ее, поросшие мхом, две серо-белых скалы одна больше другой, и проход между ними чуть шире человеческого тела, откуда они взялись – загадка. Озеро, конечно, вполне могло быть карстового происхождения, да и известняковые отложения здесь попадались, но чаще – на юго-востоке области. Может, конечно, здесь когда-то было что-нибудь… доисторическое. Хотя вряд ли. Было бы – вездесущие туристы давно бы протоптали сюда тропы.

Она прикоснулась ладошками сначала к одному камню, потом к другому. Сделала шаг вперед, застыв между ними на несколько мгновений, скользнула в промежуток, задрала голову, пытаясь разглядеть макушки сосен, через которые обильно просачивались солнечные лучи. Стоять между высоченными камнями, задрав голову, показалось ей весьма забавным – мир сузился в конус, валуны нависли над ней и мгновенно расступились. Юлька попятилась, оступилась и шлепнулась назад, прямо в траву. Ага, вот и земляника…

Собрав горсть, она отправила ее в рот разом. Кислятина, хоть и ароматная.

Остров неожиданно оказался больше, чем виделось вначале – похоже, часть его была не заметна с берега. При взгляде на высоченные сосны опять закружилась голова. Солнце исчезло за тучами, забрав с собой тепло, зато по дороге попалась еще одна земляничная поляна.

Она еще немного побродила по лесу и остро почувствовала желание вернуться назад, в компанию. Пожалуй, хватит уже хандрить и играть в романтику. Шашлык, между прочим, может и закончиться.

Голоса она услышала совершенно неожиданно – первым появился Румянцев, следом – эти двое. Мокрые, довольные, Настя – в кроссовках на босу ногу, но уже не в купальнике, а рубашке и джинсах, а Саша – в плавках и с охапкой одежды подмышкой. Увидев Юльку, они бросились к ней с двух сторон и принялись стыдить и возмущаться ее беспардонным побегом.

Румянцев только похмыкивал им в такт, добравшись до земляники.

Саша задрал голову к макушкам сосен.

– Холодает… Может, обратно пойдем? А то мы лодку еле выпросили, и то на час.

Настя, будто не слыша его неуверенной просьбы, устремилась вглубь островка.

– Успеем еще. Давай выйдем на другой берег, посмотрим, что там.

Юлька неохотно поплелась за Настей. Саша задержался у камней – переодевался.

Они шли туда, где должен был находиться берег, однако лес не редел и не думал расступаться перед водной гладью – наоборот, появился густой трудно проходимый подлесок, от которого тянуло сыростью. Настя нерешительно остановилась, оглянувшись на Сашу.

– Странный остров какой-то. С виду совсем маленький, а на самом деле…

– Пошли обратно, – решил Саша.

Теперь они шли за ним, Димка и Юлька отстали и тихо переговаривались между собой.

– Между прочим, спасибо за завтрак. Я так и понял, что это ты позаботилась. А то от этой дождешься…– Румянцев кивнул в сторону Насти и ухмыльнулся. – И хорошо, что сбежала купаться. Пробуждение кое-кого из нас было слишком…живописным.

Юлька хихикнула и чуть было не упала, споткнувшись о большой белый валун, невесть откуда взявшийся среди топкого мха. Вроде бы его здесь не было, когда они шли? Или они прошли другим путем?

Сосны, окружавшие ее, казались теперь просто гигантскими. Она и не знала, что они еще остались – такие большие, затмевающие небо, оглушительно пахнущие смолою. Саша остановился, дожидаясь остальных, и в этот момент Юльку закружило и потянуло в сон, окружающий мир моргнул, распался на мгновение и собрался снова, она пошатнулась и вцепилась в руку такого же слегка ошалевшего Румянцева.

На Сашином лице проступила озадаченность пополам с испугом. Юльке показалось, что в его глазах она увидела отголосок той же странной догадки.

– Мы здесь не были. Мы давно должны были выйти на берег. Где подлесок в низине?

Настя споткнулась и плюхнулась в траву. Юлька тупо смотрела под ноги – никакого мха не было, она стояла на твердой, покрытой сочной травой земле. Кроссовки все еще были мокрыми, и только ощущение сырости убедило ее в том, что она не сошла с ума.

– Может, это на самом деле не остров, а полуостров? – предположила Настя неуверенно.

Румянцев нервно озирался по сторонам.

– Тут же все насквозь просматривается! – сказал он хриплым полушепотом. – Лес, старый как… – он не нашел с чем сравнить и пнул здоровенную шишку, оказавшуюся под ногой.

Юлька огляделась. За те короткие мгновения, пока она боролась со сном, мир вокруг нее стал другим – огромные древние сосны простирались насколько хватало глаз, лес залило ровным солнечным светом, в воздухе чувствовались смола и прохлада. Зубы застучали сами собой – не то от холода, не то от накатившего дурной волной испуга. Заблудились! Но ведь дедок же говорил – остров. Неужели местные жители не знают, что у них там такое на озере…

Настя тихо всхлипнула. Саша бережно поднял ее на ноги, оглянулся на остальных, потом задрал голову к солнцу.

– Когда мы уходили, оно было прямо над лодками. По солнцу и пойдем.

И двинулся вперед первым, увлекая за собой Настю. Никто не стал возражать.

Довольно скоро им попалась узенькая тропочка, постепенно расширившаяся до настоящей лесной дороги. Юлька по привычке высматривала по обочинам грибы, и даже нашла несколько белых, но Саша оглянулся на нее со смесью досады и раздражения, и она виновато оставила свою неожиданную добычу. Хотя было жалко. А вдруг они по-настоящему заблудились? Грибы хоть какая, да пища, а то есть уже хочется, а одной земляникой сыт не будешь.

Лес закончился неожиданно. Впереди лежала пустошь, поросшая низкими травами, через которую струилась змейка мощеной гладкими каменными плитами дороги, огороженной бортиками высотою по щиколотку. Дорога вызывала удивление – в здешних краях так не строили.

Настя первая перешагнула поребрик и уверенно двинулась в направлении пустоши. Саша оглянулся на отставших Румянцева и Юльку и пошел за ней.

– Может, нам лучше разделиться? – предположил Дима, задумчиво разглядывая опушку леса. – Вдруг они… не туда?

Саша обернулся.

– Лучше вместе. Пошли, – он требовательно махнул рукой и решительно зашагал вслед за Настей.

Вдалеке, там, где кончались заросли вереска, маячила опушка леса и прячущиеся за деревьями домики. Разглядев их, заплутавшая компания пришла в возбуждение, ускорив шаг. Теперь впереди оказался Румянцев, Саша с Настей шли следом, Юлька, уставшая до безумия и еще более напуганная, плелась в хвосте. Осознание ненормальности происходящего делало ноги ватными, сердце стучало, как бешенное, мучительно хотелось, чтобы дурацкое приключение скорее закончилось. Не могли, не могли они так заблудиться на каком-то паршивом острове! Да видно же было с берега, что остров это, маленький остров с двумя валунами и редким лесочком.

А может, она спит и ей все это снится? Может быть, на самом деле она задремала на солнце на берегу, и все это лишь яркая, подробная, но все-таки иллюзия? Налетев на Сашину спину, она ойкнула и извинилась. Оказалось, все они замерли около парных каменных столбов, возвышавшихся по обеим сторонам дороги. Столб высотою со средний человеческий рост, из черного гладкого камня, с витиеватой резьбой снизу доверху, с навершием в виде расправляющего крылья ворона и с двумя крупными четкими знаками на гладкой поверхности ниже птицы. Неожиданно глаза ворона показались ей живыми, они блеснули синим и уставились на нее жестко и требовательно, и она отшатнулась, взвизгнув, и Настя успокаивающе погладила ее по руке.

Румянцев рассматривал столб с выражением восхищенного безумия. Саша молчал, глядя под ноги.

– Пошли, – Настя подтолкнула Юльку вперед. – Нам нужно поскорее добраться до жилья.

Глава 2. Полет над гранью

…Упоительно холодный воздух, терпкое ощущение соленого морского ветра в глотке, мозаика белых, серых и бирюзовых пятен, стремительный промельк выбеленных временем камней, привычное головокружение – и я стою, пошатываясь, на верхней площадке Северной Башни.

Долго я сегодня. Захватило. Люблю эту пору – грань между летом и осенью. Небо глубоких тонов зрелости и солнечные лучи – мягкие, ласковые, печальные, еще не прощаются с тобой, но уже знают, что скоро, скоро… Были времена, когда я, улетев с рассветом, возвращался только под вечер, и Марта глядела на меня с плохо скрываемым осуждением, а я думал, что она мне просто завидует, злился, уходил в кабинет, углублялся в дела, стремясь наверстать упущенное за день. Только потом я понял, как она боялась за меня. Боялась, что однажды я не вернусь, и она будет обречена всю оставшуюся жизнь выходить на верхнюю площадку башни, смотреть в небо и ждать, ждать…

Однажды не вернулась она. А я покинул ту башню, чтобы забыть об этом навсегда.

Привыкнув к ощущению тверди под ногами, я неспешно надел брошенную на каменные плиты рубашку, чувствуя, как охватывает меня хорошо знакомый озноб. Где мой верный Нвер с горячим вином? Что-то он сегодня запаздывает.

Спускаться вниз не хотелось. Ясное небо, пронзительно-синее, с едва заметными перышками облаков, наливалось золотым сиянием. Воздух стремительно теплел. Океан внизу был подернут серебристой дымкой, которая медленно таяла под солнечными лучами.

Ага, вот и Нвер – выныривает из-под арки, слишком низкой и узкой для его двух метров основательности и тяжеловесности. Торопится, чуть прихрамывая, но желанного дымящегося бокала в его руке почему-то нет. Неужели что-то случилось?

В голосе Нвера я слышу тревогу.

– Мастер, дежурный просит вас срочно посетить Северную стражу.

Северная Стража – это вон там, внизу, на земле, немного в стороне отсюда – приземистое старинное здание с куполообразной серой крышей.

– Есть причины для беспокойства?

– Совершен переход через Порог.

Я пожал плечами. Кто-то вернулся со Старой Земли. Что тут странного?

–Где именно?

– Мертвый Клык.

Мертвый Клык. Стационарный переход в двадцати хаарах к югу от Альбре. Ничего убийственного в нем нет, да и место неплохое, просто им редко пользуются в силу весьма прозаичных обстоятельств. Порог расположен на острове, лодки часто воруют, до берега добраться не на чем. Он очень старый, с неудобной внешней решеткой, вмонтированной в два природных валуна. Давно пора его закрыть и поставить что-нибудь более современное и поближе к городу.

– Ну и в чем проблема? – продолжил я ворчливо.

– Произошел разрыв Грани. Разрушено несколько Зеркал.

– Я ничего не чувствую, – буркнул я, тщательно скрывая изумление. Смысл сказанного не сразу дошел до моего все еще очарованного полетом сознания, а добравшись, взорвался веером огненных искр. Почему я не чувствую этот разрыв, словно его нет вообще?

Ледяной ожог, ощущение содранной кожи, резь в глазах… Озноб пробегает по всему телу – я голоден и так и не успел согреться как следует. Подхватываю воздушный поток, несусь вдоль берега океана, снова любуясь его спокойной, сияющей бирюзовой поверхностью, описываю короткую дугу над городом и снижаюсь на окраине, прямо у стрельчатой арки входа в Купол Стражи. Торопясь, начинаю обратную трансформацию прямо в воздухе, чуть раньше, чем следует, из-за чего приземление получается неудачным. Жестким оно получается, и болезненным. И постыдным для меня. Хорошо еще, не видит никто.

Выравниваю тело, шипя и плюясь от злости и холода. Да, не задался день.

Дежурные вскочили с мест, когда я вошел. У доброй половины был испуганный и несчастный вид, два Зеркала из двенадцати подернулись мутной рябью, парнишка за панелью крайнего правого вяло пытался унять хлещущую из носа кровь, бледная до синевы девушка у второго разрушенного Зеркала нервно сжимала в руках кружку с дымящимся лекарственным чаем. Старший смены, старый и опытный, хорошо знакомый мне лэйсе, коротко поклонился и жестом пригласил меня сесть.

Я подошел к девчонке. Руки ее все еще были холодными, она мелко дрожала и смотрела на меня полными слез глазами.

– Ты их видела? – спросил я, и та сразу же зашмыгала носом, пытаясь не разреветься окончательно. – Сколько их было?

– Дурочка, никто тебя не винит, – проворчал лэйсе. – Никто бы не справился.

– Четверо, – ответил парень вместо нее. – Забрели явно случайно. Как уж они порог определили и, что любопытно, грамотно его пересекли – загадка.

–Там открытый внешний переход, – сказал я. – Прямо на острове, выглядит как две скалы, нет ни маскировки, ни пароля на входе. Там и раньше любопытные заскакивали. На моей памяти – раз пять. Приходилось посылать старушку-грибницу, чтобы вывести их обратно,– я широко улыбнулся, показывая, что ничего ужасного не произошло, и парень неуверенно улыбнулся в ответ.

– Затем сработали системы тревоги, – продолжил он уже спокойнее. – Где-то минут через пятнадцать, может чуть больше.

– И сразу же слетела Грань, – добавил старик. – Мощно сорвало… никто не ожидал. Сто тридцать шесть хааров хаоса, с севера на юг, почти по прямой, сплошняком до границы с Тайремом. В зоне движения сейчас уже шесть человек с той стороны и пятеро с этой. Двое местных ранены – попали в аварию на шоссе. Я послал туда группу, их сейчас выводят.

– Остальные?

– К ним направлены группы с соседних округов.

Я удовлетворенно кивнул.

– Кто работает с Гранью?

– Два купола и две наблюдающие станции. Все, кого коснулось.

– Хорошо, – кивнул я. – Когда закончите?

– Не раньше, чем завтра к вечеру.

Долго. Но и торопить их не стоит – в Страже лентяев отродясь не водилось. Точнее, они не выживали – я строго следил за дисциплиной и требовал, чтобы от нерадивых сотрудников избавлялись быстро и безжалостно.

– Сколько Крылатых ушло в зону поражения?

– С нашей стороны – пятеро. По остальным куполам у меня нет данных. Давно не припоминаю ничего подобного, – продолжил лэйсе по-стариковски ворчливо, – по крайней мере, у нас.

Я покачал головой. Здесь, в северной части Элезии, Грань прочна и стабильна, и случайных контактеров почти не бывает, чего не скажешь о южных и юго-восточных краях. Дело здесь не только в состоянии пространства, граничащего со Старой Землей, но и в специфике сознания обитателей тех краев. Земля-Основа очень разная… Примитивные южные культы и продвинуто-утонченные энергетические техники востока позволяют их последователям легко находить контакт и с Эйлой-вуалью, и с Мааром, и даже произвольно и безнаказанно перемещаться между мирами.

Причудливая все-таки штука – Грань. Она разделяет наши пространства – пространство Земли-Основы, с которой мы когда-то были одним целым, и Ар Соль. Она разделяет и нас самих на семь разных территорий, объединенных одним бытием. Несмотря на давность времен, тут, в приграничной Элезии, до сих пор есть места, где она так окончательно и не сформировалась, и случайным путникам легко заблудиться между мирами. Хорошо, что их немного, и мы в состоянии охранять, поддерживать равновесие и помогать заплутавшим между мирами безболезненно вернуться обратно. Пауки Шандра и Стражи Грани частенько отлавливают подобных стихийных контактеров. Некоторые очень даже удачно вписываются в наши пути бытия, хотя мы это не приветствуем, большинство стремится домой, даже не понимая, что с ними происходит, но есть и такие, кого приходится безжалостно уничтожать.

Надо слетать на место происшествия, посмотреть своими глазами. Да и помочь – одно мое появление ускорит процесс стабилизации в несколько раз.

– Покажите мне очаг колебаний, – потребовал я.

Лэйсе кивнул на ближайшие неразрушенные Зеркала.

Места были хорошо знакомые: два маленьких города, сосновый бор на берегу лесного озера, преуспевающие хозяйства каких-то мелких кланов из Повелевающих Жизнью (надо же, даже арбузы с дынями у них растут, и это при местном-то климате!). Мутное серое небо и частые сполохи, похожие на предгрозовые, мне не понравились. До стабилизации хаоса было еще далеко. Да и откуда он вообще взялся? Почему обычный переход обычных разумных вызвал такой катаклизм, да еще и в самом спокойном, стабильном, старинном районе?

Решено. Лечу.

Я вышел, не прощаясь. Возникло постыдное желание потребовать себе вимму, но почти сразу же я пресек его в зародыше. Позор, да и только.

А вот поесть по-хорошему теперь необходимо. Голодный я – не просто злой, а очень злой. И не дай бог вылезет д р у г о й голод…

Штаб-квартира Пауков и Купол Северной стражи располагались на окраине чудесного старинного городка, стоящего на высоком обрывистом побережье океана. Ежась, я добежал до ближайшего открытого трактира. Чистенький и уютный, рассчитанный больше на местных посетителей, да на часто забегавших сюда Пауков, он не баловал изысками, но кормили тут сытно. Каменные стены были побелены и до середины искусно разрисованы цветочно-растительным орнаментом, окна – заставлены цветами в горшках. Зал освещался обычными для этих мест аэрами, похожими на огромные свечи, которые не только светили, но и грели, если нужно. Запахи из кухни текли такие, что даже у меня, не капризного, но разборчивого, призывно заурчало в желудке.

Едва я сел, ко мне подбежала совсем юная лэйсе, и после почтительного поклона стала скороговоркой перечислять меню. Вспомнив о длительном и холодном полете, я довольно невежливо перебил ее:

– Вина. Горячего. И жаркое.

Когда она вернулась с моим заказом, я быстро глянул ей в глаза, пытаясь увидеть в них облик хозяина. Или он был очень далеко отсюда, или она видела его, как это часто бывает, всего один раз – на службе в храме во время собственного Посвящения. Или, как все нормальные хозяева Двуликих, не лез в ее жизнь без необходимости. Маленькая черная лэйсе. Раскосые зеленые глаза с черными вертикальными зрачками, черные гладкие волосы и курносый нос. И коготочки на пальцах, по которым никогда не спутаешь лэйсе с человеком.

Она смотрела на меня заворожено и доверчиво, покорная и готовая на все. Частичка воли хозяина, которая могла бы помочь ей сопротивляться, была погребена где-то очень глубоко, а я звериным нюхом уже слышал терпкий и свежий запах ее тела и почти непроизвольно подчинял ее себе…

Нет, стоп, что я делаю. Бедняжка потом всю жизнь мучиться будет из-за сбитой мотивации. Хозяин у нее уже есть, а мне слуги не нужны. Прости, малышка. Это всего лишь голод. Нечеловеческое усиливается во мне с каждым прожитым годом, сопротивляться ему все труднее и труднее, от моего желания тут мало что зависит. Вон, старый Даллах в последнее время не часто возвращается в свое человеческое обличье, и даже Лани все чаще и чаще бродит по Солнечным землям в облике белой кошки. А иногда – и черной. А я… Уже давно ничто так не увлекает меня, как полет. Если бы не долг, я бы, наверно, и вовсе перестал возвращаться на землю. Ничто не держит меня здесь.

Я поспешно доел жаркое, расплатился и ушел, не оглядываясь.

Городок, который сильнее всех зацепило аномалией Грани, находился на юго-востоке от Северного купола Стражи, почти у самой границы с Тайремом. Очаровательный северный городок, весь в цветах и зелени… почти как Альбре, только поменьше. Население тут на две трети двуликое, из наших, элесских рас, занимаются выращиванием всего, что растет в грунте и в купольных теплицах. У детей Даллаха растет все, что попадает в землю, они в этом мастера, не зря их называют Повелевающими жизнью. Есть тут и традиционные кланы, подчияющиеся Рыси, но Эрлен давно не лезет в мои дела – знает, чем это чревато.

Здесь меня наконец-то стало накрывать… Я чувствую разрушение Грани, как волну хаоса, стучащуюся в сознание. Странно, что Эйла еще не бъет тревогу, хотя должна: для нее разрушение Грани с Основой – угроза ее целостности, ей физически больно. Снижаясь над окраинами, в том направлении, где находился порог Мертвый клык, я скорее почувствовал, чем увидел, где миры Старой Земли и Ар Соль запутались друг в друге, потеряли Грань, разделявшую их вот уже много тысячелетий. Погода не ладилась: небо, затянутое тучами, приобрело белесовато-серый оттенок, несвойственный для этих мест, молнии вспыхивали и гасли слишком низко над горизонтом, басовитый рокот волнами накатывал и отступал. Хаос в самом разгаре… по ощущениям, граница дестабилизации очень длинная, хааров под сто, в направлении центрального Тайрема и Фераннонских гор. Странно, с чего бы это… Кто шел этим путем, намеренно ли, случайно ли это произошло?

Но все вопросы – потом, сейчас нужно срочно стабилизировать процесс.

Вот он, сосновый бор у озера, эпицентр разрыва. Пространственная ткань неровная, есть зияющие пустоты, Вуаль порвана, из разрыва сочится Некрос… Я нырнул в разрыв, как в омут, чувствуя, как потоки сил мгновенно закручиваются вокруг меня, пронизывают насквозь, как все стихии поочередно хватают меня в свои немилосердные объятия и отпускают, узнавая своего. Я сам стихия, средоточие джив и фэйр, и я очень хорошо лажу с наэром-Некросом. Адский холод Маара дохнул на меня, пронзив каждую клеточку, останавливая ток крови… Вбираю его в себя, преобразовывая в джив и фэйр, мои родные стихии, и выстраю из них новую Вуаль, новую ткань разделяющей миры Грани. Несусь вдоль разрыва, впитывая хаос, словно воду иссохшая земля, мир стремительно скользит подо мной и сквозь меня, распадаясь за спиной на две неравные части, и та, более древняя, постепенно бледнеет и исчезает за тонкой пленочкой новой Грани. Лед Некроса то и дело прошивает мириадами обжигающих игл, и в один момент мне кажется, что я леденею и падаю, потеряв контроль над пространством… и врезаюсь в прекрасный, очерченный тонкими мазками лик, с изумрудно-зелеными глазами, занявшими полнеба. Благодарность за помощь и радость от встречи охватывает все мое существо и я понимаю, что безумный полет и борьба с пространственным хаосом закончилась.

Лик прекрасной зеленоглазой женщины приблизился и сделался резким, почти осязаемым.

«Десять разумных. Двое уже вернулись. Один из оставшихся восьми – зависимый. Двое из оставшихся семи – странные. Грань порвалась не сама. Четверо здесь, рядом. Четверо далеко. Ищи, если хочешь»

Скомканная череда лиц пронеслась потоком в моем сознании. Она была растеряна и расстроена, как и всегда, когда рвалась Грань.

«Спасибо, Эйла, – я послал ей свою глубокую признательность.– Буду искать»

Местный штаб Пауков находился на противоположной окраине города и я, вернувшись на землю, с наслаждением прогулялся через весь город, любуясь богатыми цветниками. Мимо неторопливо проезжали всадники на лошадях. Седел и уздечек не было и в помине: дети Даллаха всегда умели находить контакт с любым живым существом, вне зависимости от его разумности, а уж с такими мудрыми и понятливыми животными, как лошади, у них был почти что симбиоз, вплоть до общего языка.

Вот оно, длинное одноэтажное здание из песчано-желтых блоков, окруженное голой пустошью. Ничего уж тут не поделаешь – кое-какие рабочие инструменты Пауков строятся на энергии наэра – Некроса, а часть применяемой поисковой аппаратуры начисто блокирует витасферу. Вот и селятся они подальше от жилых районов. Пауков – стражей порядка, и Следопытов – стражей Грани справедливо побаивались и уважали, а уж молодые девчонки и вовсе были очарованы их своеобразной аурой и шлейфом из героических историй, тянущихся за каждым. Как же, разведчики Основы, ловцы нарушителей баланса сил, борцы с преступностью и с дикими расами, личная гвардия Ворона. Даже самые молодые из них могли похвастаться каким-нибудь скромным подвигом: новичков Шандр воспитывал, посылая охотиться на низкоразумные расы Двуликих, плодившиеся с бешеной скоростью не только у нас в Элезии, но и в остальных землях, или охранять Грань в районе Анг Мирта. Хэйген Ант, прежний Ворон, испытывал неофитов в жарких землях Ар Шамаля: у него был договор с тамошним крохотным очагом Нагов, которые выставляли против юных Пауков такой же учебный отряд из молодняка. Я поддерживал деловые отношения с Кольером, местоблюстителем ордена Аспида: мы регулярно обменивались отрядами неофитов, отправляя их в совместные рейды как во время атаки нэргов, так и в рядовое патрулирование земель, густо населенных низкоразумными Двуликими, устраивая состязания или совместные учебные акции.

Юноша-дежурный, узнав меня, почтительно поклонился. Я прошел дальше, в компактно оборудованный пункт наблюдения, оснащенный многофункциональными визорами и собственной диспетчерской системой. Все Зеркала были поставлены в режим записи.

– Где народ?

– Там, где прорыв, – ответил он с завистью и волнением. Я усмехнулся – парню явно было обидно, что его оставили в казарме. Я связался с нашим диспетчером, попросив найти Шандра. Глава Пауков всегда носит визор с собой. Это я не могу – на мне вся сложная техника дохнет через пару-тройку дней. Ужасно неудобно.

Голос Шандра звучал сухо и холодно – он не любит, когда его отрывают от работы.

– Я слушаю.

– Тебе сообщили о ЧП?

– А, это ты, – в его голосе сразу же зазвучало облегчение. – Да, сразу же. Ты оттуда? Мне только что доложили, что Грань стабилизируется в направлении с юго-востока на север. Есть данные, сколько заблудившихся?

– По словам Эйлы – десять. Двоих вернули. Из восьми оставшихся – один зависимый, двое странных. Четверо бродят где-то рядом, четверо – ушли с Приграничья куда-то дальше, – повторил я ее откровения.

– Еще несколько человек переместились уже после разрыва, но их уже вернули. И две автомобильных аварии – фура и легковушка.

– Их сюда забросило или на самой Основе зацепило?

– Сюда, в Меллину, – так назывался соседний городок, который зацепило катаклизмом. – Вылетели прямо на площадь, обе всмятку.

Я досадливо крякнул. Жители Элезии знают, что может случиться при аномалиях Грани, но техника у нас сильно отличается от той, что используют на Старой земле.

–Шандр, – начал я вкрадчиво, спиной ощущая любопытство моего молоденького дежурного. – Мне не нравится эта история. Срыв Грани произошел сразу после перехода четверых неустановленных разумных со стороны порога Мертвый Клык. Судя по всему, именно они исчезли с места пересечения границы, спровоцировав разрушения огромного участка. Я хочу, чтобы ты их нашел.

– Найду, – ответил он коротко.

– И чем скорее, тем лучше, – добавил я.

Глава 3. Чужие земли

После специфического, необычного запаха чужого жилья холодный воздух показался Юльке упоительно бодрящим, почти что сладким. В крохотной комнатушке, которую хозяйка отвела на ночь странным гостям, витала тяжелая смесь ароматов дыма, шкур и трав. Вдоль стен стояли деревянные лежаки, небрежно застланные пестрыми шкурами вперемешку с лоскутными одеялами.  Звериные шкуры она не опознала: нечто лохматое и полосатое, этакая помесь волка с зеброй. Травы, толстым ковром укрывавшие земляной пол, тоже были ни на что не похожи  и пахли странно, сладко-терпким затхлым запахом, от которого  мутило и клонило в сон. Мужчины, провожаемые хозяйкой, ушли к старосте, а Настя повалилась спать прямо на шкуры. Юлька, у которой после густой и жирной похлебки, которой их накормила сердобольная хозяйка дома, непривычно булькало в животе, услышала под ногами подозрительное шуршание, с трудом удержалась от визга и опрометью выскочила на улицу.

В деревне их встретили с настороженным дружелюбием. Поначалу казалось, что в ней всего несколько домиков, но за изгибом дороги перед их глазами развернулось целое село. Домики были каменные, сложенные из серых пористых блоков, аккуратные и низенькие, заботливо украшенные затейливой росписью в простенках между окнами с пестрыми вышитыми занавесками. Брехали и ластились вислоухие и коротколапые псы неизвестной породы, вдалеке знакомо надрывался петух, мимо прошмыгнула стайка разновозрастных ребятишек, одетых добротно и аккуратно, но традиционно чумазых и шумных.

Места были настолько неродные и непохожие ни на что виденное ранее, что даже всегда решительный и уверенный Саша не торопился напрашиваться на постой. Дело решила Настя: выбрав домик поскромнее, с покосившейся сараюшкой и поломанной скамейкой у крыльца, она уверенно постучалась в ветхую деревянную дверь. Попросившись на ужин и ночлег, она от имени мужчин пообещала расплатиться за постой мужским трудом. Юльку поразило полное отсутствие языкового барьера. Они с хозяйкой, немолодой женщиной с двумя детьми, понимали друг друга так, будто выросли на соседней улице.

Румянцев, не дожидаясь ужина,  ушел чинить скамейку и сарай. Саша  расспрашивал хозяйку о житье-бытье, по немногословным ответам пытаясь понять, куда их занесло. Усевшись вместе со всеми за небогатый стол, он выпытал у хозяйки, где живет деревенский староста, и убедил ее проводить их до его дома. Румянцев увязался с ним, Настя осталась помочь дочке хозяйки убрать со стола и помыть посуду. Девочке на вид было лет десять, но управлялась она как с хозяйством, так и с младшим братом не хуже матушки.

Юлька присела на  скамеечку и, прислонившись к теплой стене дома, принялась разглядывать окрестности. Уже почти стемнело. В окне дома напротив горел свет, хотя ничего похожего на электричество она не заметила. В сумерках слышалось, как шумит ветер в соснах, поскрипывает калитка на другом краю деревни да весело перекликаются парни с девками где-то на соседней улице. Ей было зябко в рубашке, но внутрь не хотелось, и Юлька продолжала сидеть, ежиться  и предаваться грустным мыслям. Там, дома, их давно хватились. Ищут, прочесали остров, нашли две лодки и ни одного живого существа. Там полиция, наверно. Мама с отцом в ужасе. Хорошо, что есть еще Павлик и Витька, два старших брата, они их поддержат и поиски не бросят. Хотя… Ясно же, что попали они в совершенно фантастическую и абсурдную историю, объяснения которой приходили самые что ни  есть диковинные. Остров, который на самом деле не остров… Земля, непохожая на ту, где они жили, чуть отличная от родной флора и фауна, но те же звезды. Те же? Небо, черное, как спелая южная слива, с россыпью звезд, не открыло ей никаких тайн – увы, она никогда не интересовалась астрологией.

Она залилась слезами, раздавленная произошедшим. Это она во всем виновата. Если бы ее не понесло на этот остров, ничего бы не случилось. Лежала бы сейчас дома, на диване с книжкой, мечтая о том, как они с Сашей… Да лучше бы она вообще никуда не поехала! До сих пор бы верила, что есть у нее в отношении Саши хоть какие-нибудь шансы.

В дом напротив один за другим прошмыгнуло несколько ребятишек. Девочка помладше задержалась у калитки, поспешно поправляя платьице и растрепавшиеся волосы. Перестав рыдать, Юлька стала рассеянно ее разглядывать. Девочка напоминала лисичку: рыжие волосы, узкий подбородок, широкие скулы, острый, чуть длинноватый носик. На мгновение ей показалось, что рядом с калиткой и впрямь вертится маленькая лисичка, привиделись даже желтые глаза и вертикальная щель зрачка. Звонкий окрик с крыльца – и малышка шмыгнула домой, но за несколько последних мгновений Юлька успела увидеть белые грязные лапы, покрытые до щиколоток рыжей шерстью, семенящие по дорожке быстро и неуклюже.

Она торопливо встала со скамейки и вернулась в дом. Дочь хозяйки уже уложила брата спать и теперь сидела на застеленной пушистыми шкурами лавке  с вязанием. Свет шел от толстой свечки без фитиля, которая светилась от основания до кончика ровным светло-золотистым светом, которого хватало на всю комнату. Юлька подозрительно уставилась на девочку, заметив те же широкие скулы и острый носик. И зеленые глаза. Почти все люди, встреченные ими в деревне, были или рыжими, или светло-русыми, но у этой волосы были темные.

– Можно? – Юлька протянула руку к вязаной курточке, висевшей на стене, и девочка согласно кивнула. Накинув куртку, Юлька вернулась обратно на улицу.

Сашу с Димой она заметила почти сразу же. Сосредоточенно-озадаченные, они остановились у калитки.

– Староста очень удивился, узнав, как мы сюда попали, – ответил Саша на ее невысказанный вопрос. – Похоже, он нам вообще не поверил. Говорил о каких-то порогах, которых здесь нет. Ближайший порог, говорит, в трехстах хаарах отсюда, и грань стабильна, и чужаков не ходит. Вот сколько он здесь живет, столько и не ходят здесь чужаки… Не понравились мы ему, это точно.

Румянцев хмыкнул.

– Не, нормальный дядька. А что косился он на тебя, так и я на тебя кошусь, особенно когда ты свой розовый галстук напяливаешь, – и видя, что хмурое Сашино лицо осветилось полуулыбкой, продолжил. – За деревней есть пути, в какие-то места со странными названиями, в жизни таких не слышал. Вообще-то он велел нам оставаться у Ригды ( так звали хозяйку) и никуда не уходить. Мол, он сообщит  каким-то паукам, они придут и разберутся.

 Саша попинал скамейку, и, убедившись в ее крепости, опустился на нее с тяжелым вздохом.

–Вот это мне и не нравится. Пауки, судя по контексту, это местные правоохранительные органы. Или бандюки. Как ты будешь объяснять им, как мы здесь оказались?

Он  прислонился к стене дома, точно так же, как Юлька час назад, и закрыл глаза.

– Завтра расспрошу Ригду, что за пауки такие… Если органы, то еще ничего. Мы пока ничего не нарушили. Может и правда помогут.

– Я бы не надеялся, – проворчал Румянцев. – Решат, что ты псих или торчок, запрут в обезьянник… Я бы лучше с местными законтачился. Они тут, я смотрю, ничему не удивляются. Что странно, между прочим. Кстати, а где здесь удобства

– В домике на краю огорода, – ответила Юлька.

–Настя в доме? – спросил Саша, открыв глаза.

Юлька кивнула

–Посиди со мной.

Она послушно села рядом.

– Как тебе эти места? Любопытно, очень любопытно, – пробормотал он себе под нос. – Купола видела?

– Нет, я далеко не ходила.

– Стоит посмотреть. За деревней стоят, там, где поля начинаются. По виду разные – есть гладкие, есть словно соты. Похожи на стекло или пластик. Теплицы, что ли?

–А ты не заметил, чем они дома топят?

– Горячим воздухом. В подвале котел стоит, а вот чем топят, не понял. Брикеты, похожи на прессованную кору с опилками. Мусор, в общем. А ты не обратила внимания на богов?

– Где?

– В доме хозяйки есть что-нибудь? У старосты я видел четыре картины, похожие на наши иконы. У каждой лежало нечто вроде подношения. Думаю, это местные боги. Пошли поищем.

Саша решительно встал и направился в дом. Юлька поплелась за ним.

Девочка все еще сидела за вязанием. Саша огляделся и, найдя искомое, кивком указал Юльке на три небольших, но искусно выписанных изображения, без рамок, выполненных на толстых деревянных дощечках.

– Те же самые, – шепнул Саша, – только у старосты был еще олень.

Юлька присмотрелась к дощечкам. В центре, на фоне вековых, залитых солнцем  сосен был изображен гигантский зубр. Толстые длинные рога вились спиралями, длинная черно-бурая шерсть лежала блестящими, аккуратно выписанными завитками. Темные глаза, неестественно большие для животного,  по-человечески пронзительные и суровые, оказались прямо в центре картины, отчего складывалось впечатление, что это воплощение животной силы пристально наблюдает за тобой. Под картиной лежало подношение – хлебная горбушка.

Слева от зубра находилось изображение ворона, кружащего над землей, морем и скалами. Иссиня черные крылья с синими кончиками перьев закрывали половину неба. Справа стояла картинка с белоснежной грациозной кошкой на фоне идиллических разноцветных домиков. У кошки были ярко-зеленые глаза и заостренные, с кисточками ушки, на морде – добродушное и чуть хитроватое выражение. У кошки стояла плошка с молоком, у ворона – кусочек вяленого мяса.

Изображения были выполнены яркими, сочными красками, но натуралистичными не казались: в них было что-то сказочно-лубочное, вроде картинки в детской книжке. Тем не менее, как-то сразу, с первого взгляда становилось ясно, что картинки – не просто украшения. Юлька уже собралась было подсесть к девочке и расспросить поподробнее, но шум за дверью заставил ее обернуться.

В дверях стоял Румянцев, грязный и взлохмаченный. На шее сочились кровью следы от когтей, одежда местами была порвана, на коже виднелись глубокие царапины.

– Оно на меня напало, – задыхаясь, прошептал он. – Пока я ссал. Сзади.

Видя, как округлились от изумления глаза девочки, Саша выволок его из комнаты. Юлька выскочила следом.

– Оно бы меня… того, – продолжал тот сбивчиво, судорожно размазывая сочившуюся из царапин кровь. – Там во двор кто-то вошел, Ригду звать. Оно и удрало.

– Оно? – Саша отвел трясущегося Румянцева к колодцу, вытащил ведро с водой, и, пока бедняга умывался и жадно пил, настороженно оглядывал двор. Тьма стала непроницаемой, только одинокий фонарь слегка рассеивал мрак, да светились в темноте далекие квадратики окон. Тишины не было: чирикали какие-то ночные птицы, ухал филин в ближайшем лесочке, с соседней улицы все еще доносились звонкие голоса гуляющих парней и девок. Задворки дома выходили в лес, в сосны, но убогий заборчик на  первый взгляд казался целым и невредимым.

– Или она, –  слегка успокоившийся Румянцев уселся на колодезный сруб, удрученно разглядывая порванные джинсы. – Существо почти с меня ростом, в шерсти, с мордой, похожей на лисью. Повалила и цапнула за горло, да я умудрился увернуться. Сильная, гадина, и цепкая, еле вырвался.

–А может это хозяйка…обернулась, – испуганно предположила Юлька.

– Ага, может, ты ей чем не угодил? – хмыкнул Саша. – Она тебе интим не предлагала? Ты отказал, а она обиделась.

– Дурак ты, Колесов, и шутки у тебя дурацкие, – огрызнулся тот. – Ригда у соседей напротив, мы же сами с тобой видели, как она заходила.

Юлька описала девочку-лисичку, но Саша слушал хмуро и недоверчиво. Румянцев продолжал ощупывать пострадавшие части тела.

– Бред, – резюмировал он, еще раз оглядев двор. – На тебя небось псина напала. Или зверь какой лесной. Места здесь странные, уже ясно, что не наши, все может быть. Хотя, конечно, может и впрямь… оборотень. Есть же масса легенд на эту тему. Дыма ведь без огня…

Во двор вышла встрепанная и сонная Настя.

– Что у вас случилось?  Я шум слышала, а потом скулеж какой-то, вроде собака, и не собака…

–Ты ей лапу случайно не отдавил? – усмехнулся Саша.

Румянцев выматерился.

– Давай лучше валить отсюда, пока нас не съели.

– На голодных они здесь не похожи, – сказала Настя, внимательно разглядывая царапины. – Мда, собака бы искусала. А так… Непонятно, кто и с какими целями пытался тебя сожрать. Слушай, а может у Ригды дружок такой… ревнивый?

– Да ну вас к черту! – Румянцев оттолкнул ее и ушел в дом, остальные потянулись следом. Забравшись  на лежаки под шкуры, они еще раз пересказали для Насти все, что было услышано и увидено за вечер.

– Если хочешь мое мнение, лучше нам отсюда уходить, – заявила та, обращаясь к Саше. – Ну сам посуди: староста тебе не поверил, настучал каким-то паукам, которые завтра придут разбираться. Нас тут приняли, потому что мы безобидно выглядим. Но помогать нам никто не собирается, да и глупо на это надеяться.

– А делать-то что? – раздраженно спросил Румянцев. – Ты понимаешь, где мы находимся? Как попали сюда? Как вернуться?

Настя в упор смотрела на него немигающим напряженным взглядом.

– Как попали? Перенеслись. Где-то на острове был перенос, который мы не заметили. Остров исчез, озеро тоже. Где мы? Фиг знает, судя по названиям и образу жизни местных – уже не дома, не в родных краях. Другой мир, другая реальность, карман или лакуна нашего собственного – сами выбирайте, что вам нравится, любое объяснение подойдет. Мы все равно в угадайку играем.

– Вы заметили, что солнце, луна и звезды тут совсем как наши? Природа прям один в один как в средней полосе, – вставила Юлька робко. – И языкового барьера нет. Почему-то…

– Значит, мы все еще на старушке-Земле, – хмыкнул Румянцев.

– Не факт, – Саша зевнул. – Может, нам вообще все это кажется. Лежим мы в коме где-нибудь в больничке после автомобильной аварии на мокрой дороге, и видим сон.

 -Ага, все сразу, – съязвил Румянцев.

– Нет, кто-то один. Я, например, – Саша вздохнул. – А вы – плод моего свихнувшегося мозга.

– Почему не моего? Я больше тебя фэнтези люблю.

– Тут не о любви речь. А о вере. Или о нормальности сознания. Ты вот веришь  в параллельные миры?

– Верю. И не только в них. Как ты думаешь, почему существует столько шизофреников, которые ловят НЛО? И писателей-фантастов, энергично развивающих жанр? Дыма без огня не бывает, понимаешь?  Очень даже модная тема, между прочим.

– Я это не читаю, – брезгливо поморщился Саша.

– Верю, не верю, – проворчала Настя. – Какая теперь разница. Мое мнение – надо уходить отсюда подальше, пока нас этим самым паукам не скормили. Или той твари, что на тебя напала, – теперь в ее голосе не было ни малейшей насмешки. – Шутки шутками, а мне это место безопасным совсем не кажется.

– Вот и мне тоже, – пробурчал Румянцев.

– Тогда уходим, – резюмировал Саша. – Завтра с утра. Название деревни я запомнил, если будет нужно – вернемся позже. Попросим у хозяйки еды в дорогу, да может, одежду, если найдется. Жаль отдать ей нечего…

– Браслет отдам, – сказала Настя, тряхнув запястьем. – Мне не жалко.

Саша благодарно улыбнулся.

Утром из деревни их вывела все та же девочка. Остановившись на перекрестке с уже знакомым путевым столбом с изображением ворона, она передала им вышитый причудливыми узорами мешочек – рюкзачок с домашней снедью. Ригда браслету очень обрадовалась, долго благодарила, а потом кинулась собирать им в дорогу еду и одежду. Нашлись и куртки для мужчин, не новые и слишком большие, зато добротно пошитые, элегантно отороченные мехом, и две вязанные женские курточки, больше похожие на укороченные пальто, украшенные сложным и ярким узором. Юльке понравилось – и удобно, и красиво.

– Если идти туда, – девочка махнула рукой в сторону леса, – в трех хаарах будет деревня навроде нашей, только там больше лэйсе, чем кицу. А господин живет далеко… – она задумчиво посмотрела на небо, с утра пасмурное, в серо-синих дождевых тучах. – Мы с мамой были там всего два раза.

– Там – это в городе? – уточнил Саша.

Девочка замотала головой.

– В замке. Там очень красиво, – она зажмурилась с блаженной улыбкой на смуглом личике. – Мы ходили, когда папка умер, чтобы нам господин денег дал.

– И как? Получилось? – поинтересовался Румянцев.

– Конечно, – в голосе девочки прозвучало недоумение. – А с чего он не дал бы? Папка его охотником был. Я вот этой зимой учиться пойду, тоже хочу в охотники, только мне сказали, меня не возьмут, я бегаю плохо.

– А кем возьмут? – улыбнулся Румянцев.

– Если Даллах позволит, то на ферму, за зверями ходить. В купола я не хочу, там учиться долго надо…

Юлька оглянулась на купола. Действительно, в стороне от деревни, за лесом, были разбросаны большие сферообразные строения, матово поблескивающие на солнце.

– А если мы пойдем по другой дороге, например, по этой, – вернул Саша девочку к той теме, с которой они начали. – Куда придем?

– К шеадру. Но у нас только два пути, в Ар Хойт  и в Ар Лессен, в Вижанну. А куда вам нужно?

– Туда, где теплее, – улыбнулась Настя.

– В Ар Лессен, конечно, – опять в голосе девочки прозвучало недоумение, но комментировать невежество гостей она не осмелилась. – Ну я пойду? А то если долго, там братик набедокурить может, мамка заругается.

Сложив руки на груди и поклонившись, она вприпрыжку побежала обратно в деревню.

Дорога, ведущая к шеадрам, выглядела так же, как и вчерашняя, только шире. Столбов с изображением ворона попалось всего лишь два. Когда купола пропали из виду, вдалеке забрезжило нечто похожее на пирамидальную башню, стоявшую посреди открытого пространства. Справа от нее в хмуром предгрозовом небе Юлька заметила несколько темных точек, двигавшихся параллельно земле. Через некоторое время ей стало казаться, что точки увеличиваются в размерах. Саша, тоже обративший на них внимание, потребовал от своего маленького отряда ускорить шаг.

– Думаешь, за нами? – спросил Румянцев.

– А черт их знает, – буркнул Саша. – А вдруг обычные птицы или другая местная живность? Если здесь есть хозяин и охотники, значит есть, на кого охотится.

– Хозяин этот мне как-то… не нравится, – Румянцев настороженно следил за тем, что перемещалось по небу, с каждой минутой убеждаясь, что это явно объекты искусственного происхождения. – Не ему ли староста про нас настучал?

– Давайте уже быстрее, – нервно бросила Настя, обгоняя парней и возглавляя их маленький отряд.

Башня-пирамида постепенно приближалась. Цвет ее гладких, чуть мерцающих граней не поддавался описанию – нечто перламутрово-пепельное, Юльке подумалось, что, учитывая ее назначение, башня могла светиться в темноте. Вход в виде прямоугольных дверей-стровок лежал высоко над землей, к нему вела пологая каменная лестница.

– Интересно, куда же все-таки мы собрались? – буркнул Румянцев с раздражением.

– Туда, где тепло, – усмехнулся Саша.

– Какая разница, – Настя нервно оглянулась назад, ища точки в небе, превратившиеся в продолговатые черные объекты, принявшие хищные очертания. – Лишь бы подальше отсюда.

Порывы ветра становились все сильнее, далекие тучи темнели и тяжелели. Ветер, холодный и пьяный,  пах травами и дождем, хлестал по лицу первыми дождевыми каплями, без жалости растрепывая волосы.. Неопознанные летающие объекты приобрели очертания хищных черных с синим высокотехнологичных машин. Далекий рокот то ли двигателей, то ли начинающейся грозы усиливал тревожные ощущения.

Подъем наверх показался подвигом, и уже в шаге от огромных двустворчатых врат на их головы наконец хлынули накопленные небом потоки воды.

Ворота, тускло-серебряные, покрытые резным  растительным орнаментом, распахнулись от легкого нажатия. Там, внутри, было светло, несмотря на отсутствие видимого освещения. Пирамидальная снаружи, внутри башня оказалась симметрично квадратной. На двух противоположных стенах справа и слева, во всю высоту башни обнаружились изображения, исполненные в той же технике, что и картинки существ, отмеченные Сашей в доме у старосты и у хозяйки. Стена слева вмещала изображение города со множеством островерхих коричневых и золотистых крыш, с затейливыми флюгерами, узкими улочками, изогнутыми мостами вперемешку с зелеными и алыми пятнами растительности. На стене справа они увидели серые обрывистые скалы, припорошенные снегом, и маленький, притулившийся у их подножья, городок. Настя, оглянувшись на компанию, вплотную подошла к изображению того города, что побольше.

– Ну что, рискнем?

– Ты знаешь что делать? – хмыкнул Румянцев.

–А что тут знать-то? – Настя осторожно потрогала рукой стену. – Они как-то через это ходят. Значит, и мы пройдем, – и она решительно сделала шаг навстречу, прямо в картину. Юльке показалось, что силуэт ее неожиданно обрел рельефную резкость и следом – размылся, в следующее мгновение она исчезла. Саша ахнул и дернулся вперед, но Румянцев его удержал.

– Я следующий.

Сделал шаг – и исчез так же, как и Настя.

Саша подтолкнул Юльку вперед.

– Теперь ты. Я хочу выглянуть наружу, посмотреть на те летающие штуки.

Она оглянулась на изображение холодной земли. В тот же миг острое ощущение ошибки пронзило ее и она рефлекторно попятилась, но Саша уверенно взял ее за плечи и чуть подтолкнул вперед.

– Смелее. Погибать, так вместе.

Юлька  улыбнулась, прочитав  на его лице мрачноватую решимость, и сделала шаг вперед.

Глава 4. Странный след

Шандр связался со мной утром.

– Мы напали на след четверых потерявшихся со Старой земли. Знаешь где? В Западном Тайреме, почти на границе с Лаорикой.

– Далековато их занесло, – удивился я.

– Я хочу, чтобы ты там сам посмотрел, – попросил Шандр. – Может, след возьмешь. Шеадр Т-255687. Я тебя там подожду.

– Давай не сейчас, а в полдень, – предложил я. – У меня встреча с бренном Элласара.

– Что ему от тебя надо?

– Не признался, – я хмыкнул в раструб гвора. – Говорит, дело деликатное и тонкое.

– А ты не хочешь послать его к демонам Маара?

– Амир уже раскрыл мне всю интригу, – я откровенно рассмеялся. – Ему нужен персональный шеадари. В домик к любовнице.

–Он не обнаглел? – ахнул Шандр.– Тебя-то зачем дергать?

– Амир ему отказал, сославшись, что в Элласаре и так много дырок, опасно делать еще одну. И что в Элласаре все новые шеадры ставятся только с моего личного разрешения. Вот элласарский владыка и решил… упредить.

– И ты?

– А я не вижу в его желании ничего ужасного. Ну хочет пожилой владыка на старости развлечься. Пусть его, если в силах. Другое дело, что место, куда он хочет строить переход, надо действительно посмотреть самому. Аргумент у Амира очень верный – в Элласаре и так много шеадров. Безопасность прежде всего.

– Пешие прогулки полезны для здоровья, – фыркнул Шандр, – особенно в пожилом возрасте. – Очень способствуют… Отец до сих пор ходит в черте города только пешком, из принципа и в назидание молодежи. И насколько я знаю, все его три женки им довольны.

– Если мы ему откажем, он обратится к Кинэну, – возразил я. – Коллегиум за деньги и не такое сделает, им плевать, лишь бы хорошо платили. Мне это не нравится. Я не хочу, чтобы свита этого пустоголового хорька тут шастала, и уж тем более совала нос в дела наших бреннов.

–Успеешь к полудню?

– Конечно.

– Тогда жду тебя у тамошнего шеадра.

Деревенька кицу находилась на южной оконечности огромной Лерейской пущи, на окраине домена Даллаха. Староста, зрелый полный кицу, с кудрявой русой бородой, жизнерадостный и немного суетливый, подтвердил нам, что вчера вечером к нему приходили двое странных парней.

– Расспрашивали про ближайшие переходы на Старую Землю, – пояснил он. – Я еще вчера утром Паукам сообщил, насторожили они меня… Один – вылитый ирнанец, высокий такой, широкоплечий, блондинистый. Второй – элез, невысокий, пухлый, кудрявый, болтливый. Но глаза точно не наши.

– Они проходом были или где-то заночевали? – спросил Шандр

– У Ригды на ночь остались.

– Веди к ней, – велел я.

Ригда, немолодая усталая кицу, поначалу встретила нас неприветливо, но внешность Шандра, как всегда, сработала лучше всяких объяснений. Мой друг – шаам, высоченный восточный красавец. У него фигура танцора и повадки хищника, губы страстного любовника и глаза прожженного циника. Он покоряет женские сердца мимоходом, даже не замечая этого. Иногда я втайне ему завидую – сам я обычный, ничем не примечательный элез, среднего роста, худой и вечно растрепанный. Иногда я нравлюсь женщинам, если они не пугаются той жуткой светящейся синевы, которая подчас бесконтрольно заливает мои от природы серые глаза.

Вот и сейчас, заглядевшись на Шандра, хозяйка подобрела, расслабилась и даже попыталась робко улыбнуться.

– Ушли вчера утром, – подтвердила она, поспешно ведя нас в чистенькую, но бедную горницу.

– Сколько их было? – спросил он.

– Четверо. Два парня и две девушки. Сказали, что со Старой Земли, попали сюда случайно, потерялись.

– Опиши.

Пока она описывала пришельцев, начав с мужчин, я мельком огляделся. Бедненько тут у нее, а деревня богатая.

– Муж-то их видел? С ним бы поговорить, – перебил я.

– Нет его, – буркнула она.

– Что так?

– Казнили. Еще два года назад.

– За что?

– За охоту без разрешения.

– Врешь, – рыкнул Шандр. – За это больше штрафа не дадут, хоть пол-леса перестреляй.

– За разбой, – пояснил я. – Тут пару лет назад банда была, еле поймали. Ассары, но были и Двуликие.

– Как ты все помнишь… – пробормотал Шандр. – А хозяин-то куда смотрел?

–Толку-то от него, – огрызнулась Ригда. – Пьет он сильно, а когда пьет – звереет. И все, кто под ним, тоже… Дуреют. Не держит он их. Наоборот…

Я кивнул. Надо глянуть на этого хозяина.

– А что за райзе к тебе заглядывает? Дружок?

– Райзе? – изумилась женщина. – Никто ко мне не заглядывает. И дружка у меня нету.

– А райзе в деревне есть?

– Нет, – забеспокоилась она. – Да кто ж с ними свяжется?

– Вчера тут точно были только ассары? – я поймал ее взгляд, слегка надавив на нее, чтобы обеспечить честный ответ.

Она пожала плечами.

– Они ж со Старой земли. Наверно, ассары, я не принюхивалась. На вид – обычные элезы. Девки красивые. Рыжая – наглая, вторая – на айору похожа, только нос не ихний.

– Смуглокожая, темноволосая, голубоглазая, фигуристая?

– Нет, – возразила Ригда. – Кожа светлая. И фигура обычная, не как у айор, – тут она сделала своеобразный жест, отчего я с трудом сдержал улыбку.

– Тогда почему айора? – удивился Шандр. – И что значит – нос не ихний?

– Нормальный нос, – хохотнула Ригда. – Не клювом.

–Между прочим, у женщин-айор нос нормальный. Ну, почти, – прокомментировал я, косясь на хихикающего Главу Пауков. – Это ты зря… Гости чем-нибудь расплачивались?

– Вот, – она протянула мне симпатичный серебряный браслет явно не местного изготовления. Покрутив его в руках, я кинул его Шандру. Женщина огорченно вздохнула.

– Ты уж извини, но он нам нужен, – сказал я, порывшись в карманах и протянув ей то, что там нашлось. – А к вашему хозяину я загляну. Пообщаемся.

– Вы только осторожнее, – жалобно попросила она. – Злой он последнее время. Бешеный.

– Я сам злой, – хмыкнул я. – И бешеный. Особенно, когда голодный.

Шандр недовольно покосился на меня, не оценив шутки.

– Куда ушли, знаешь?

– К шеадру.

– Давно?

– Вчера около полудня.

– Что у вас там? – спросил Шандр.

– Вижанна, но не столица, а Льер, городишко на границе с Брантомом, – ответил за нее я. – Шеадр в трех хаарах от города, и рядом еще пять деревень, которые на него завязаны. И Ар Хойт, но не Рейм, а Хевр, где горнодобыча.

Отказавшись от приглашения к столу и поблагодарив хозяйку, я вышел во двор.

– Ты почуял райзе?– поинтересовался Глава Пауков.

Я кивнул.

– Среди этих четырех?

– Скажем так – до нашего появления здесь был райзе, – уточнил я. – Но хозяйка не врет, значит, райзе – один из четырех наших потерявшихся.

– Может, кто-нибудь прокрался? – предположил Шандр.

Я походил по двору, прислушиваясь к остаточным эманациям в ментасфере, потом сел на скамейку у дома, которая не давала мне покоя.

– След, мягко говоря, странный. Вот тут сидел элементал, совсем недавно. Или даже два элементала. Ассары, не райзе.

– Уверен?

Я посмотрел на Шандра с укоризной.

– Я не Ригда, мне принюхиваться не надо. Стихийщик, след от эгри, джив и наэра.

– Все страньше и страньше, – Глава Пауков недовольно покачал головой. – Один райзе и один элементал, скорее всего школы Джмар. Идут со Старой Земли, прикрываясь жертвами срыва Грани.

– Не исключено, что ДВА элементала, – поправил я. – В витасфере след один, а в ментасфере – два. Найди их.

– Попробую, – он вздохнул. – Если они пошли в Ар Хойт, то быстро. Там спрятаться негде. Если в Вижанну, то это займет время.

Я поднялся со скамейки и двинулся к калитке.

– Как сможешь. Я тебя не тороплю.

– Куда ты?

– Обратно к старосте, – пояснил я. – Уточню насчет райзе, вдруг Ригда не в курсе. И насчет ее хозяина. Надо все-таки к нему наведаться. Скотство это – так обращаться со своими зависимыми.

– Насколько я помню, здесь всего два берга Двуликих. – Шандр шел за мной, внимательно оглядывая окрестности, ножны сабель хлестко бились о сапоги, и местные мальчишки уже увязались за нами, пока что сохраняя почтительное расстояние. – Кицу и лэйсе, оба подчинены Даллаху. Если ты вмешаешься, не будет ли у тебя проблем с Даллахом?

– Проблемы с Даллахом у меня бывают, только когда пиво быстро заканчивается, – ухмыльнулся я. – Если он узнает, он этого берга по стене размажет. Он только с виду добряк. А я его просто попугаю. Немного.

– А потом?

– Потом к Гевору. У него появилась одна чертовски интересная идея насчет Дымного кряжа.

Шандр резко остановился, и ребятишки, кравшиеся сзади, чуть не налетели на нас, а один даже выкатился мне под ноги, не удержав облик и наполовину превратившись в лисенка.

– Тогда я домой, – сказал он, хлопнув меня по плечу. – Вимму не взял, – он поморщился. – Тащись теперь до шеадра на своих двоих…

– Что ты там говорил про полезность пеших прогулок? – развеселился я. – Хотя… могу подбросить.

– Нет уж, спасибо, – буркнул он. – У меня не настолько крепкие нервы.

Глава 5. Чужие города

Город поражал воображение. Он был похож на города родного мира, как  снежинки похожи одна на другую – одинаковые издалека и бесконечно разные при более тщательном рассмотрении. Здания, построенные в архитектурном стиле, напомнившем Юльке старую Европу, выстраивались в извилистые улочки, но, в отличие от средневековых и современных городов, пространство между домами не разделялось на мостовую и тротуар. Поверхность улиц устилали ровные, гладко отполированные светло-серые плиты, да и камень строений, несмотря на явные признаки времени, не потемнел, а скорее выгорел на солнце. Стрельчатые окна домов снизу на треть были украшены затейливыми витражами, на крышах лепились друг к другу вычурные остроконечные башенки, крытые серой, а местами и цветной черепицей, и статуи животных, чем-то напомнившие картинки в деревне. Глаз то и дело цеплялся за изящные кованые детали на дверях и окнах, на забавные фигурки флюгеров, яркие, художественно выполненные вывески. Торговая улочка, по которой они с Настей сейчас шли, от начала до конца изобиловала  забавными, зачастую гротескными картинками товаров и их покупателей – видимо, именно так здесь представляли рекламу. Иногда девушки улавливали будоражащие аппетит запахи, но денег, чтобы расплатиться за обед, не было.

Льер, очаровательный маленький городок в часе пешей прогулки от шедара, принял их с нелюбознательным добродушием. Настя снова взяла на себя поиски ночлега: на этот раз им оказалась оживленная гостиница на окраине – большой трехэтажный дом с садом, птичником, грядками и даже небольшим скотным двором. Глядя на все это хозяйство, Юльке вспомнилось слово «постоялый двор». Разве что конюшни при нем не обнаружилось.

Настя отогнала парней подальше и о чем-то коротко потолковала  с хозяином. В итоге, он согласился выделить им маленькую комнатушку и накормить ужином. Впрочем, комната для безденежных и безродных путников была очень даже неплоха: с узкими, но удобными и чистыми  кроватями вдоль стен, столом с пестро вышитой скатертью и просторным встроенным шкафом. К комнате прилагался простецкий ужин:  каша,  по вкусу похожая на гречневую, с кусочками мяса, напоминавшего птицу, полкаравая хлеба, кувшин молока. Хозяин постоялого двора, заглянувший чуть позже, дал несколько адресов, куда можно было наняться без документов с целью заработка.

Вечером между ними разгорелся очередной безнадежный и неразрешимый спор.

– Деньги нам все равно нужны, – Румянцев считал, что советом хозяина следует воспользоваться прямо с утра. – Прикинемся деревенскими дурачками, осторожно вызнаем, где мы находимся и что с этим делать, а там дальше видно будет. Заметь, внешне мы от местных, кроме как пошивом штанов, ничем не отличаемся.

– Это ни на шаг не приблизит нас к ответу, где мы, как сюда попали и как вернуться, – зевнул Саша. – Вспомни, староста не удивился тому, что мы – чужаки, он про расстояния говорил, мол, порог далеко. Здесь, собственно, нам тоже особо не удивляются. Может, стоит все-таки обратиться к властям? Вдруг тут попаданцы не редкость?

– Тут все такие добродушные, – подала голос Юлька. – Нас скорее жалеют. Помочь пытаются.

– У нас тоже в полицию бы не потащили, – хмыкнул Саша.

– Может, потому и жалеют. Знают, что нам недолго осталось, – мрачно спрогнозировал Румянцев.

– Я бы на месте властей этого мира не торопилась связываться с нашим, – прокомментировала Настя насмешливо.  – Назад бы точно не отпустила – зачем им жадные до ресурсов чужаки? И кстати, когда мы вернемся, нам придется что-то объяснять своим. Вот тут-то и здравствуй, психушка.

 Какое-то время они молчали, придавленные безысходностью положения.

– Родные там с ума сошли, – неожиданно прошептал Румянцев, а Юлька уткнулась носом в подушку и всхлипнула. – Дома полный шухер, раньше вернемся, позже – теперь уже не имеет значения.

– Ничего, прорвемся, – подбодрил их Саша. – Люди тут незлые, я верю, что нам помогут.

– Ага, незлые они, – пробурчал Румянцев, заворачиваясь в одеяло. – Чуть не сожрали. Видел, во дворе работничек кур загонял – с когтями? И зубы у него…

– Куры с когтями? – съехидничала Юлька.

– Мужик с когтями! – обиделся Румянцев. – Черными! Острыми! Как у зверья!

– Немытыми, нечищеными, – продолжала Юлька.

– И когда ты успел ему зубы пересчитать? – рассмеялась Настя.

– Успел, – буркнул Димка, закрыв глаза. – Это вы все… добренькие. Дождетесь, пока вас тоже жрать начнут.

– Ой да надоели уже, – вдруг разозлилась Настя. – Спите. Заладили одно и тоже… Завтра разберемся.

Рано утром Саша и Румянцев ушли искать первый из адресов из бумажки хозяина, а Юлька с Настей, доев остатки хлеба, отправились бродить по городу.

Город меж тем радовал глаз. Небольшие аккуратные домики стояли не вплотную друг к другу, а чуть на расстоянии, словно особняки, и почти каждый имел свой небольшой сад или палисадник, а там, где их не было, на подоконниках или прямо под окнами в горшках и кадках росли цветы. Названия улиц были написаны вертикально по углам домов со всех четырех сторон.

А вот те существа, что попадались  навстречу, вызвали у Юльки безотчетную тревогу. С виду – люди как люди, но приглядевшись, она замечала в знакомых чертах и обликах нечто нечеловеческое. Несколько раз встречались люди с вертикальным зрачком зеленовато-желтых глаз. Позднее она заметила когти на их руках и в смятении шепнула об этом Насте. Та лишь пожала плечами.

– Видела уже. Мода, скорее всего.

Встречались и другие, не менее странные.

– Смотри, смотри, – Юлька опять дернула Настю за рукав и та нехотя повернула голову. Мужчина и женщина, остановившиеся у входа в магазинчик, высокие и тонкокостные, с изящными, точеными чертами лица, имели пепельно-серую кожу, раскосые темно-синие глаза, веки которых были густо покрыты сине-зелеными тенями. Присмотревшись, она обнаружила, что их кожа состоит из мелких и гладких, едва заметных чешуек. Пальцы у них тоже заканчивались когтями, но не темными, как у кошачеглазых, а перламутровыми. Женщина, одетая искусно и дорого, носила множество вычурных украшений, а мужчина, гладко выбритый и бледный, казался вампиром, если бы не яркие, большие глаза.

–Фрики какие-то, – бросила Настя, не останавливаясь и бесцеремонно толкая Юльку в плечо.  – Может, у них тут сегодня карнавал.

Та проводила глазами еще троих – крупных, высоких и ширококостных мужчин и женщину, кареглазых и темноволосых.  Несмотря на внешнюю грубоватость, лица у них были на редкость добродушные и спокойные. В городе таких было пруд пруди, и заметив на улице подобных себе, они шумно здоровались и кланялись.

Попадались и обычные люди, точь-в-точь похожие на земных. Их было меньше, чем людей с нечеловеческими чертами, но ни поведением, ни манерой говорить и одеваться они от остальных не отличались. Эх, объяснил бы кто-нибудь, что все это значит…

Улица закончилась у крыльца монументального здания, напоминавшего храм. Стрельчатые витражные окна почти во всю стену придавали ему воздушность, расплавленным серебром сияла под солнечными лучами кровля. У высоких серебряных дверей посетителей встречали две потемневшие от времени статуи грозных животных кошачьей породы. Юлька застряла: у огромной, с нее ростом, хищной кошки были почти  человеческие, живые и осмысленные глаза.

– Зайдем? – предложила Настя.

– А не выгонят?

– Заодно и узнаем. У них здесь какой-то звериный культ, – Настя глазами указала на витраж на окне над дверью – мозаичное панно похожего на рысь животного.

Огромная двустворчатая дверь открылась мягко и бесшумно. Сразу же навалилась теплая, бархатная полутьма, а затем тишина постепенно расцветилась звуками льющейся сверху мелодии. Сквозь витражи в зал, свод которого поддерживали резные колонны розового мрамора, струился свет. На изображениях, скрытых в нишах, Юлька увидела зарисовки городской и сельской жизни, но везде, в каждом сюжете присутствовала  пепельно-серая зеленоглазая рысь. Она же сидела в центре зала, созданная из серого камня, огромная, совершенная, с точеным телом хищного животного, шерсть – волосок к волоску, и разумными холодными глазами. Юлька уставилась на лапы, когти которых были инкрустированы алмазами. Мурашки бежали по коже от этой животной хищности в сочетании с человеческим, чисто женским изяществом, и величественного, холодного взгляда свысока. Ей захотелось приблизиться, потрогать коготки, провести рукой по искусно вырезанным прядям шерсти… Она уже почти протянула руку и вдруг отдернула, увидев, что камень отполирован тысячами подобных прикосновений.

Да, Настя права – этому животному здесь поклонялись, как божеству.

Юлька отступила назад, уловив краем глаза, что к Насте подошел какой-то мужчина в пепельной хламиде и с медальоном в виде рыси на груди, и та, ослепительно улыбаясь, завела с ним разговор. Подавив первое желание присоединиться, она отступила подальше от идола и, заинтересовавшись прилегающими к главному нефу башенками, устремилась к ближайшей из них.

Башенка чем-то напоминала часовню. В центре струился небольшой фонтанчик, созданный в виде чаши цветка, по краям четырехугольного ложа фонтана стояли все те же фигурки рыси. В трех стенах обнаружилось по нише, в каждой из них – опять по рыси. Первая поставила лапу на книгу и разглядывала открытые страницы с любопытством на морде, вторая  держала в зубах  кинжал, на голове третьей покоилась корона. Помня про религиозные символы, Юлька истолковала это  как мудрость, защиту и власть.

Выразительные, зеленые рысьи глаза той, что с короной, притянули ее вплотную, и Юлька не удержалась, прикоснулась к изящно сложенным лапам. Отнять руку она уже не смогла – рука, а затем и все тело оцепенели. В голове громко застучали хрустальные молоточки, перехватило дыхание, накатила едва сдерживаемая дурнота. Окружающий мир сузился до хищной рысьей морды с горящими властными глазами. Чувствуя паралич дыхания, Юлька попыталась закричать, позвать на помощь, но из горла вырвался лишь жалкий хрип.

Она рванулась изо всех сил, прочь от этих жестоких глаз, и на короткое мгновение выскользнула из-под злобной, подавляющей воли, но потеряла равновесие и упала, понимая, что ее тянет, засасывает куда-то в пустоту. Глаза на миг залила серая пелена и сразу же рассеялась, явив ей мир, адски холодный и бесконечно прекрасный. Черное с алмазными сполохами небо встретило ее ледяным дыханием, ярко-алые снежинки кружились над головой в неторопливом танце, лаская холодными прикосновениями. Босыми ногами она ступила на ослепительно белую тропу. Идти было больно и холодно, стоять – невыносимо.

Оглянувшись назад, Юлька увидела оставшийся позади храм рыси, где затягивался выход из  живого мира. Ощутив панический страх остаться здесь навсегда, она дернулась назад в порыве вернуться,  но тело окоченело, не желая слушаться. Не вышло и развернуться назад, сделать хотя бы шажок – ноги приморозило к снежно-белой тропинке. В тот же момент она обнаружила, что прямо на нее несется огромная серая тень, напоминающая гигантскую летучую мышь. Крылатое существо снизилось, описало над ней круг и приземлилось на дорожку. Юлька зачарованно глядела на это создание тьмы и холода, отметив про себя, что крылья у него тонкие, пепельно-серые, с просвечивающими сквозь кожу прожилками кровеносных сосудов. Страх исчез, сменившись любопытством. Снежинки, опускаясь на крылья, таяли – значит, в жилах существа текла живая, теплая кровь.

За несколько мгновений создание обернулось худощавой женщиной с белой кожей, черными прямыми волосами и серыми внимательными глазами, одетой в простое серое платье и темный плащ. Они смотрели друг на друга пристально и долго, и Юлькин страх растаял, сменившись любопытством и симпатией. Хотелось начать разговор, но девушка не знала, как. Тогда та, что только что была летучей мышью, опередила ее.

– Первый выход?

Юлька растеряно пожала плечами.

– Помочь вернуться? – уточнила женщина-летучая мышь, и девушка отчаянно закивала. Та резко выбросила руку вперед, словно отталкивая, и Юлька вдруг почувствовала, что отдаляется, летит назад, и с каждым мгновением ей становится все легче и легче. В памяти вспыхнул зал  со статуей рыси, она обнаружила, что мчится по белой тропинке обратно, туда, где зияла дыра проделанного ею пути. Оглянувшись назад, она крикнула «Спасибо» и помахала рукой. Женщина все еще стояла на тропинке, не торопясь уходить.

Она пришла в себя на полу у фонтана и обнаружила, что лежит, свернувшись калачиком. Дурнота затаилась, но не ушла. Юлька поспешно умылась, напилась воды и опрометью выбежала из часовни, ища Настю.

Но ни Насти, ни ее собеседника в храме не оказалось. Два человека в пепельных одеждах и с медальонами на цепочках, по виду похожие на жрецов, посмотрели на нее с удивлением.  Еще сильнее испугавшись, Юлька выскочила на крыльцо.

Настя спокойно стояла на ступеньках, задумчиво глядя в хмурое небо, опять сочившееся дождем.

– Я думала, ты ушла, – сказала она, явно борясь с изумлением. Кажется, она не ожидала, что увидит Юльку, выходящую из храма.  – Тебя нигде не было.

– Со мной произошло… странное, – и Юлька, как могла, описала случившийся кошмар.

– Женщина – летучая мышь? Ты ее действительно там видела, и она тебе помогла? Ничего себе… – пробормотала Настя и выражение ее лица вдруг стало испуганным, но через мгновение она решительно заявила. – Бред. Галлюцинация. Наркотик, наверно. Запах там был… подозрительный.

Запахов Юлька не помнила. Зато навалилась апатия, захотелось сесть и заснуть прямо на месте.

– Дядька с медальоном сказал, что службы сегодня не будет. У них есть приют для бедных, если мы придем завтра с утра, он даст нам работу. У них есть цех по изготовлению тканей, нужны работницы на сортировке волокна. Попробуем?

– Нет, – сказала Юлька, растирая виски, чтобы избавиться от сонливости. – Я им не верю.

 Настя пожала плечами.

– А если ничего другого не найдем?

– Все равно – нет.

На обратном пути она плелась вслед за Настей, шагавшей все так же уверенно  и  невозмутимо. Придя на постоялый двор, в их скромную комнатушку, она мгновенно повалилась спать.

Снилось ей черное небо с алмазными снежинками, белая тропка и смутные тени где-то вдалеке. Но крылатой женщины на этот раз в нем не оказалось.

Глава 6. Оборотень

Вечером, когда вернулись Саша с Румянцевым, Юлька даже не проснулась. Настя вкратце пересказала происшествие в храме Рыси, упомянув, что жрецы пообещали им помочь, и нажаловалась на неожиданное Юлькино упрямство.

Саша выложил на стол несколько купюр – их первый заработок. Здешние деньги его поразили – во-первых, бумажные, во-вторых – изготовлены по сложной технологии: на ощупь чувствовались вплетенные в текстуру банкноты волокна. Впрочем, то, чем они сегодня весь день занимались, всерьез заставило его задуматься об уровне здешней цивилизации. Прочитав записку хозяина постоялого двора, человек с кошачьими глазами отвел их в огромный ангар, где почти каждый час приземлялись  воздушные суда – «виммы», гораздо более совершенные, чем  земные самолеты, небольшие, легкие, мобильные, удобные в эксплуатации. На чем они летают и как управляются, Саша не понял, потому что следов двигателя внутреннего сгорания не обнаружил: при первой же возможности они с Румянцевым принялись искать выхлопную трубу – и не нашли, как не старались. В их задачу входило выгружать упаковки на тележку и развозить их по другим складам.

Бумаги проверяли другие служащие этого, похоже, обычного склада, которые отнеслись к неопытным новичкам с равнодушием, но без раздражения. В конце дня им выдали плату и поинтересовались, придут ли они еще. Саша заверил хозяина, что придут.

Разобравшись с номиналом банкнот, заплатив за день, за вчерашний и сегодняшний ужин, после чего денег не осталось, Саша понял причину заинтересованности хозяина склада: деньги и впрямь оказались ничтожными. Если они хотят выжить, девушкам рано или поздно придется наняться на такую же тяжелую и не слишком выгодную работу.

Утром неожиданно выглянуло солнце. Хозяйственный двор, куда выходили окна комнатки, чудесно преобразился: в глаза бросились нарядные горшки с цветами, расставленные вдоль стен, заиграли бликами витражные вставки окон, заблестел искорками серый унылый камень. Небо без туч оказалось прозрачно голубым и глубоким.

Проснувшись, Юлька почувствовала себя легко и спокойно. Вчерашний страх ушел, рассеялся дурным сном, но неприятные воспоминания о храме Рыси все еще не давали ей покоя. Идти туда повторно ей категорически не хотелось.

Настя нежилась в постели и призывно смотрела на Сашу, потягиваясь, запуская руки в волосы и поглядывая на него из-под длинных ресниц. Он осторожно улыбнулся ей, глазами показывая на остальных, но было в его движениях нечто такое, что Юлька уловила его ответ. Острая обида, зависть и ревность больно укололи ее. «Вот назло не уйду! Обойдутся!» –  подумалось ей.–  Может, их еще в отдельную комнату выселить, парочку семейную?»

Вставать не хотелось, но и валяться в постели казалось ей неуважением к мужчинам, взявшим на себя труд их кормить. Попросив Сашу отвернуться (Румянцев и так удивленно таращился в окно), она быстро выскользнула из-под одеяла и поспешно  натянула джинсы и рубашку. Настя продолжала валяться.

Деликатный стук в дверь заставил ее прикрыться, а Юлька поторопилась влезть в кроссовки. Открыл Саша. Вежливо и негромко поздоровавшись, в комнату вошли трое местных обитателей.

 Первое, что бросилось им в глаза – паук, вышитый на воротнике и рукаве черной с синим форменной одежды. «Пауки», – захлестнуло Юльку отвращением и страхом. Нашли все-таки. Она с надеждой посмотрела на Сашу – тот подобрался, словно перед дракой, вытянулся и выпрямился, как струна. Румянцев, обманчиво спокойный и расслабленный, отошел от окна и сел за стол, положив руки перед собой. «Их всего трое, – подумалось Юльке, – а нас – четверо. Если что – можно попробовать дать отпор. Несмотря на то, что у них – оружие…»

У Пауков на поясе действительно что-то было. Что-то неузнаваемое и наверняка опасное.

Но отпора не понадобилось.

Здоровенный кареглазый мужчина с гривой каштановых волос, густой бородой, широким добродушным лицом,  вежливо и  галантно поклонился, сложил руки на груди, и заговорил:

– Прошу прощения за ранний визит, лэнны и ланы. Обстоятельства не позволяют откладывать нашу встречу на более поздний срок. Не будете ли вы столь любезны уточнить, не ваше ли содружество оказалось здесь двое суток назад путем необъяснимого переноса с  озерного острова в  материковый лес?

– Да, наше путешествие можно описать именно таким образом, – согласился Саша после короткого раздумья, пораженный изысканной речью гостя.

– Следуя по лесной дороге, вы  вышли на поселение кицу в Элезии и потом перешли через шеадр внутреннего пути в Ар Лессен?

– К сожалению, названия, упоминаемые вами, нам не известны, – в том же стиле ответил Саша.

– Это ваше?  – стоявший сзади Паук показал браслет Насти, оставленный ею в деревеньке в качестве платы за постой.

– Да, – сказал Саша, узнав украшение. Приняв его из рук Паука, он протянул его Насте.

Та молчала, укрывшись одеялом по самый нос.

Старший маленького отряда бросил на нее очень пристальный и холодный взгляд.

– Просим Вас собрать вещи и пройти с нами. Вы отправитесь домой. Перед этим вам придется ответить на несколько вопросов нашему Верховному. Это не займет много времени.

– Это обязательно? – напряженно переспросил Саша.

– Да, – ответил старший. – Таково его пожелание.

– Пожелание? – вмешалась Настя. –  Ты хочешь сказать – приказ, – в ее голосе зазвенело раздражение.

– Пожелание, – вежливо  повторил тот.– Прошу вас, не беспокойтесь. Вам не причинят вреда. Вы просто вернетесь туда, откуда пришли, дав несколько пояснений нашему Верховному.

–Хорошо, – ответил Саша за остальных. – Прошу вас, покиньте комнату. Мы никуда не денемся. Нам надо собраться в дорогу.

Оказалось, что пешком идти им не придется: у парадного входа стояла большая вимма серебристо-голубого цвета. Помня, как парни искали выхлопную трубу, Юлька не удержалась от смеха. Старший группы Пауков, заметив ее улыбку, в ответ прямо-таки расцвел и, открыв дверь пассажирского отсека (дверь поднялась вверх, как створка раковины), первой предложил ей садиться. Она с удовольствием залезла внутрь, оккупировав место у противоположного борта. Оказалось, окон в салоне нет, но внутренние панели виммы мерцали ровным холодным светом, создавая ощущение пространства. Кресел в салоне оказалось пять. Передний ряд отделялся от салона перегородкой, терминалов управления было два, оба – равноценные, по правому и левому борту.

Быстрый, но плавный взлет, несколько минут дороги, и такая же плавная посадка: вимма приземлилась у входа в сложенное из огромных пепельно-серых блоков здание без окон, без уже ставшей привычной цветущей растительности под окнами. Мрачный, однако, домик, подумалось Юльке с холодком в сердце, тюрьму напоминает. Прямо за ним она заметила уже знакомые очертания пирамиды. «Шеадр», – вспомнилось ей название. Неужели сейчас их злоключения закончатся? Или все только начнется…

Внешне пирамида сильно отличалась от той, в которой они уже успели побывать. Она была гораздо меньше размерами, грани ее, светлые, почти белые, были отполированы так, что отражали солнечный свет. Внутри все выглядело так же, как и в том, самом первом шеадре, только рисунков оказалось три. Юлька огляделась: прямо напротив дверей помещалась огромная картина башни из белого камня, вырастающей прямо из скалы, и летящего над морем иссиня-черного ворона с голубыми кончиками крыльев. Соседняя с вороном картина заставила ее вздрогнуть и попятиться: над заснеженной равниной под аспидно-черным небом, с которого сыпались редкие, кроваво-красные снежинки, снижалось существо, очертаниями напоминавшее летучую мышь. Больше она ничего не успела разглядеть – звук, раздавшийся за ее спиной, заставил ее резко обернуться.

Двери шеадра уже закрылись за последним из Пауков. Саша и Дима стояли у самого дальнего рисунка, на котором вилась дорога, заросшая по краям цветущими кустами. Небо, лазурно-синее, манило теплом и лаской, роскошные цветочные бутоны, алые, синие, золотистые, склонялись над дорогой, над пышной кудрявой зеленью кустов носились ласточки. Рисунок затягивал, если смотреть на него, не отрываясь, хотелось сделать шаг и, нагнувшись под первыми тяжелыми ветками, идти дальше, вглядываясь в горизонт, вслушиваясь в пение птиц, вдыхая сочные запахи цветов, зелени, солнца… Там, в конце дороги, виднелось подобие старинного храма в окружении сосен.

Юлька, преодолев безумное желание сделать шаг туда, в пространство картины, оглянулась на Настю.

С той творилось что-то неладное. С ненавистью глядя то на одного, то на другого Паука, она издавала нечто вроде звериного рычания. Старший группы стоял напротив нее, положив руку на рукоять кинжала.

– По какому праву, – голос Насти стал неожиданно низким, срываясь на хрип. – Это добыча Двуликих.

– У меня приказ, – Паук был спокоен и сдержан, однако руки с оружия не снял,– восстановить равновесие и вернуть случайных нарушителей Грани  на Старую Землю. Я не могу нарушить приказ, даже если это операция дома Двуликих. Вам придется встретиться с нашим Верховным, чтобы заявить о своих правах.

 Рычание перешло в шипение.

– Я не собираюсь ни с кем встречаться, локки лан.  Повторяю – это добыча Двуликих.

Тот покачал головой.

– Я не могу отпустить вас просто так.

Саша, почуяв неладное, сделал шаг в сторону Насти, но тут же отпрянул назад. Высокая красивая женщина стремительно менялась: уменьшился рост, раздались плечи, удлинились руки, превратившись в лапы хищника, форма головы, претерпев разительные изменения, вытянулась, челюсти обросли шерстью и  клыками, волосы  преобразились в рыжую шерсть. Существо, похожее на помесь волчицы с лисой, стремительно бросилось на стоявшего рядом Паука, который не успел отреагировать на неожиданное нападение. Вытащить клинок из ножен он не смог – перекушенная кисть отлетела в сторону, темная кровь брызнула веером прямо на картину с летучей мышью. Существо, бывшее Настей, с легкостью опрокинуло  высокого, крупного мужчину  на пол и вгрызлось в горло. Все произошло настолько быстро, что когда оставшиеся два Паука бросились на помощь командиру, было уже поздно, а рыжая тварь так же стремительно напала на второго, пока третий пытался спасти умирающего товарища. Увы, было поздно. Лицо его исказилось от муки и гнева, он кинулся на тварь сзади, но промахнулся – та извернулась в фантастическом  прыжке, задними лапами, мощными, когтистыми и длинными, отшвырнула от себя второго, передними зацепила нападавшего, располосовав ему шею.  Отброшенный противник успел подняться на ноги, налетел на нее с кинжалом, но ловкая и гибкая тварюка сбила с ног и его, повалила и так же вцепилась в горло. Поднявшись, она прыгнула на спину третьему, в отчаянии рванувшемуся к картине  с вороном. Еще несколько секунд – и все было кончено.

Существо оглядело тела поверженных врагов, оскалив зубы, осторожно переступило через лужи крови и трансформировалось обратно.

В милую девушку Настю.

Румянцев с невнятным возгласом рухнул на каменные плиты пола. Юльку тошнило. Худо было настолько, что она села на пол, прислонившись лбом к рамке картины с летучей мышью. Саша стоял на ногах, держась за стеночку и зеленея на глазах.

– Ты… Ты… ты их убила, – выдавил он.

– Уходим отсюда, – голос у Насти был спокойный, только чуть запыхавшийся.

– Куда?

– Куда я скажу, – отрезала она. – Но уж точно не в когти Ворону.

– Ты… ты всех обманула. Ты… ты здешняя!

– Поразительное умозаключение, – фыркнула она холодно и зло. – Бери этого обморочного, и уходим отсюда, живо! Все разборки потом.

И она направилась к Румянцеву, энергично растерла ему виски и уши, отчего он судорожно задергался, но пришел в себя и даже сел. Увидев Настю в человеческом обличье, он радостно улыбнулся, но потом, узрев окровавленные тела, стал неуклюже отползать задом, пока не уперся спиной в картину с цветами. Странно  – он никуда не переместился.

Настя раздраженно пнула его по ноге.

– Вставай, некогда рассиживаться.

Румянцев нехотя поднялся. Настя внимательно оглядела себя, поправила джинсы, рубашку, ловко убрала растрепавшиеся волосы. От трансформации ее одежда была порвана в некоторых местах, но джинсы уцелели.  Потом, оглянувшись на Сашу, требовательным жестом указала на выход из шеадра.

Растерянные и напуганные, они последовали за ней.

Она уверенно и быстро вела их по улицам города, подгоняя хлесткими замечаниями. Петляя маленькими двориками, пересекая широкие, наполненные народом улицы, они наконец оказались на площади, на краю которой стоял еще один шеадр. Настя почти бегом ворвалась внутрь, из четырех изображений выбрала идиллический пейзаж с пасторальным городком на берегу реки, силой втолкнула туда Сашу, Румянцева и Юльку, огляделась в новом месте, выбрала («Они называются шеадари, – пояснила она скороговоркой, – ведут в другие места одного и  того же края или в другие земли») мрачное изображение домов, похожих на куски скалы под  сумрачным небом, заставила их пройти в него, потом опять, не выходя из шеадра, огляделась, выбрала следующую картину…Так, перескакивая из шеадра в шеадр, они сменили восемь мест, пока, наконец, Настя не остановилась перед  очередной идиллической картиной маленького провинциального городка, окруженного раскидистыми дубами. На заднем плане  картины проступал схематичный набросок  массивного каменного замка.

– Это последний.  Выйдем в Мелине,  переночуем в гостинице. До нужного места будем добираться с утра, там только пешком можно, на вимме или на крыльях, но поскольку виммы у меня нет, на крыльях летать вы не умеете, а вести разговоры по общественному гвору я не хочу в силу обстоятельств, мы пойдем пешком.

– Денег-то нам хватит? – спросил Саша, который за все время бегства не издал ни звука.

– Хватит, – кивнула Настя. – У меня есть деньги.

– Трупы ограбила? – хмыкнул Румянцев.

– В храме дали, – спокойно ответила она. – По долговой расписке. Здесь верну местному Эрлениуму, они передадут.

Городок был маленький, уютный, провинциальный – совсем не такой, как тот, первый. Одно-двухэтажные домики утопали в зелени, дороги были вымощены  разноцветными булыжниками, ограды – плетеные из лозы и заросшие вьюном, либо сложенные все из тех же булыжников. По дороге встречались всадники на лошадях без седел, маленькие невысоко летящие виммы, добродушные пешие путники. Настя привела их к длинному трехэтажном дому, оказавшемуся гостиницей. Поселившись в чистенький, но тесный номер, они вернулись на улицу, ведомые все той же Настей,  и, найдя небольшой ресторанчик, остановились там пообедать.

Обед заказывала Настя. За всех. Заказав мяса и овощей, она добавила к ним бутылку вина.

– Не хочешь объяснить нам, что происходит? – спросил Саша, когда юркий официант-подросток убежал на кухню, явно довольный большим заказом. – Это ты нас сюда притащила? Зачем? И кто ты вообще… такая?

Настя посмотрела на свои руки. На их глазах они трансформировались в когтистые, покрытые серо-рыжей шерстью лапы, и затем – обратно в изящные женские кисти.

– Я – Двуликая. Принадлежу к клану райзе. Двуликих здесь много, больше половины населения. Таков наш мир. Разумные с постоянным обликом называются ассарами – это правильное историческое название, или элезами – так называют   уроженцев земли Ар Элес, Приграничья, или Элезии, всех, кто имеет постоянный облик.

– Что ты делала в нашем мире? – Румянцев все еще таращился на ее руки. Оторвался он только увидев бутылку вина. Первый бокал он выпил залпом, не почувствовав вкуса. Посмотрел на Настю, на официанта, на соседей по столику и спросил. – А водку здесь делают?

Настя, усмехнувшись, заказала графинчик водки. Юлька, до сих пор не проронившая ни слова, попросила налить и ей.

– Что я делала у вас? Работала в твоей фирме, Саша, – Настя улыбнулась, пригубив вино.

– Шпионила, – отрезал Румянцев.

– Наблюдала, – поправила его Настя.

– И какую цель преследуют те, кто тебя к нам послал? – спросил Саша.

– Сбор информации.

– Зачем?

– Чтобы знать. Чтобы быть в курсе. Сам же видел, Грань до сих пор нестабильна. Иногда бывает, – прокомментировала она со странной неуверенностью в голосе.

–И много вас таких по нашей матушке-Земле шляется? – спросил Румянцев с набитым ртом – только что принесли горячее, и он с увлечением   принялся закусывать жесточайший стресс.

– Сколько надо, столько и шляется, – отрезала она, покосившись на Сашу. – Я, знаешь ли, рядовой исполнитель, мне не докладывают.

– Подожди, – остановил Саша Диму, который явно собрался сказать очередную гадость. – Лучше объясни нам, что произошло на острове.

Настя вздохнула.

–Не знаю, – призналась она, но Юлька опять уловила в ее голосе странную неуверенность, словно она чего-то недоговаривала. – Во-первых, я понятия не имела, что там есть Порог. Ну, отдельный прямой переход, – поспешила пояснить она, видя вопросительные взгляды Саши и Юльки. – Причем открытый, не защищенный. На острове все мы прошли между двух высоких камней, которые, по-видимому, и были порогом. Обратного пути не было, или он был, но в другом месте, где именно – я не знаю, я всегда пользовалась совсем другим Порогом. Может, он вообще заброшенный, – Настя сделала небольшую паузу, уделив внимание пище, потом продолжила. – Рассказывать вам о себе я вообще не имею права. Я повела вас в деревню кицу, попыталась узнать, как вернуться обратно, но местные  – да вы сами слышали – понятия не имеют о внешних путях. Тогда  я решила, что проще всего будет вернуться к своим и привести вас с собой, так у вас хотя бы есть шанс остаться в живых.

– Думаешь, нас бы убили? – спросил Саша.

– А как же! – раздраженно ответила она. – Как ты думаешь,  Стражи Грани отпустили бы вас обратно с таким знанием? Чтоб вы вернулись домой, рассказали бы вашим алчным до всего ассарам  о мирных красивых и технически продвинутых землях где-то за воображаемой гранью, показали бы место, откуда пришли… Как ты думаешь, зачем Приграничью Пауки?

– Но они же обещали вернуть нас домой, да еще так вежливо, – перебила ее Юлька. – Может, не нужно было их убивать?

Настя посмотрела на нее, как на идиотку.

– Ты хорошо рассмотрела шеадари, через который они собирались нас вести?

Юлька вспомнила холодный пронзительно синий океан, белую, нависающую над водой башню и огромного иссиня-черного ворона.

– К твоему сведению, Ворон – полновластный хозяин Ар Элес, повелитель Приграничья. Его предназначение – охранять Грань, защищать Ар Соль от любых проникновений со Старой Земли. Любых, – подчеркнула она. – Он бы вас просто сожрал. В прямом смысле.  Живьем. Выпил кровушку и закусил печенкой.  Думаешь, рисунок на шеадари – красивая метафора?

– А что, разве нет? – Румянцев был  уже изрядно пьян, но старался сохранять пристойное выражение лица и вертикальное положение тела.

Настя покачала головой.

– Еще раз, для новичков, – сказала она с раздражением. – Вечный Ворон – божество, имеющее два облика – человеческий и тварный. Внешне он выглядит как человек, но больше половины времени проводит в теле гигантского Ворона. Он такой и есть, как на рисунке, понимаешь?  Огромный хищный ворон. Плотоядный. Его задача – охранять граничащую со Старой Землей Элезию – и не только ее – от любой опасности, что приходит извне. От таких, как вы, например, случайно заблудившихся из-за аномалий Грани.

– Думаешь, он нас забудет в связи с убийством трех его воинов? – усмехнулся Саша. – Может, нам  стоило удрать от тех Пауков, а не убивать их?

– Нашли бы, – отрезала Настя.

– А так не найдут?

– Вас прикроет дом Двуликих.

– Ты уверена?

Настя кивнула.

– Кстати, это твое настоящее имя? – Румянцев с грустью разглядывал пустой графинчик.

– Почти. Меня зовут Нэсте. Но вы можете по-прежнему называть меня Настей.

Рано утром они вышли из города в направлении роскошной дубовой рощи на холме. День обещал быть солнечным и ясным, в небе над дорогой проносились большие и маленькие виммы. Юлька впервые увидела планирующих на крыльях: со стороны казалось, будто в небе летит настоящий крылатый человек.

–А как они летают? – полюбопытствовал Саша

– Точно не знаю, – отмахнулась  Настя. – В них встроен гравидиск, принцип тот же, что и у вимм. Их изобрели тысячелетия назад, с тех пор и используют.

–Что-то ты плохо в школе училась, – съехидничал Румянцев, с утра мучающийся похмельем.

– Я же не техноас, – огрызнулась она.

– А кто тогда?

– Я уже объясняла, – раздражение в ее голосе сменилось нетерпением. – Двуликая, из клана райзе. Больше вам знать не положено.

За городом цепочкой расположились уже знакомые серебристо-голубые купола.

– Пищевые станции, – ответила Настя на очередной вопрос, поступивший от Саши. – Белок выращивают в специальном растворе.

На  помятой с утра физиономии Румянцева отразился ужас.

– То есть ты хочешь сказать, что тот роскошный кусок жареной телятины, который я съел буквально полдня назад, на самом деле…

– Искусственно выращенный имитатор, – закончила за него райзе. – У нас даже птиц живьем не едят, разве что совсем уж дикие кланы.

– Почему? – изумился Саша.

– Нечистая пища. Нельзя есть себе подобных, – ответила та.

– То есть, вы вообще не едите животную пищу? – спросила Юлька. – А молоко, которое мы пили? А яичница? На вкус она ничем не отличалась от нашей.

– Как раз это – нормальная натуральная пища. И очень здоровая, – усмехнулась Настя.

Она шла впереди и торопила свой маленький отряд, изрядно перебравший накануне. За вторым графином последовал третий, и даже сдержанная Юлька с утра еле встала с похмелья. Ночью снились откушенные руки, злобная серо-рыжая тварь, гигантская хищная птица, доедающая остатки человечинки. Утром Румянцева пришлось опохмелять, Саша мужественно попугал унитаз и гордо заявил, что готов на все.

По дороге Настя коротко рассказывала о мире, в котором они оказались. Назывался он Ар Соль, делился на Солнечные и Подлунные Земли. Солнечных Земель было шесть, Подлунных – две. Размещались они в разных пространствах, но представляли собой один мир, бывший когда-то очень давно, много тысячелетий назад, частью Земли. Ее здесь так и назвали – Старой Землей, да еще иногда – Основой.

Населены земли были множеством рас, которые условно делились на три большие группы – расы разумные,  расы низкоразумные, и расы дикие. Из них формировались две другие очень важные категории рас – расы постоянные, те, которые имели всего один облик, и расы двуликие, умевшие принимать второй, схожий со звериным, облик. Впрочем, ничего истинно звериного в этой второй ипостаси  разумных Двуликих не было, кроме, разве что, необычной внешности, зато второй облик давал им особые способности – развитое обоняние и отличное от человеческого осязание, иное зрение, повышенную выносливость и гибкость и прочие необычные качества.

– Кстати, помнишь ту девочку в деревне, похожую на маленькую лисичку? – обратилась Настя к Юльке. – Тебе не показалось. Дети-Двуликие не очень хорошо контролируют свою человеческую ипостась. Она – кицу. Там вся деревня кицу,  ассаров, то есть обычных людей, мало.

– То есть, тот, кто напал на меня, вполне мог быть… человеком?  – со страхом в голосе спросил Румянцев. – Соседке, например, рожа моя не понравилась или еще там чего…

Настя пожала плечами.

– Может быть. Рас – множество, добрая половина из них – низкоразумные. Кстати, большинство Двуликих ведет себя более цивилизованно, чем люди. Их, знаешь ли, лучше воспитывают.

– Ага, не откуси лапу ближнему своему, – проворчал Румянцев. – Оно и видно.

– Так вот, возвращаясь к тому инциденту  в деревне кицу, раз муж Ригды был охотником, значит, в том месте много диких рас, популяцию которых приходится контролировать очень жесткими способами.

– Как?– поинтересовался Саша

– Отстреливать, – рыкнула она. – Приграничье – особое место. Это самая старая из Земель и самая большая по территории, самая разнообразная в плане климата, обитателей, культуры. Следующий по старшинству – Ар Лессен, где мы сейчас и находимся. Это так называемые Срединные Земли, самые густонаселенные. Столица земель расположена именно здесь. Называется –  Рузанна. Тут еще находится резиденция Главы Вечных, Вагабра. Его истинный облик – белый олень.

– Это твоя родина? – спросила Юлька.

– Да. Я родилась и выросла в городке неподалеку отсюда. Там до сих пор живут мои родители.

– Мы к ним идем?

Та лишь покачала головой.

– Мы идем к моим… работодателям. Не волнуйтесь, – поспешила успокоить их Нэсте. – Домен Двуликих состоит не из одних только Двуликих. Это просто самоназвание. Вон тот замок – это главная резиденция домена.

Юлька  и не заметила, как за разговорами они прошли дубовую рощу. Теперь дорога вела через поля, разделенные каменными изгородями. Впереди, словно вырастая из холма, над полями возвышался огромный  замок; казалось, дорога упирается в непроходимые  темно-зеленые заросли. Нэсте и Саша еще о чем-то говорили, Румянцев вставлял ехидные реплики, но Юлька уже не могла оторвать глаз  от пепельно-серых гранитных стен, шестистенных  башен с зубцами,  фигур на стенах и фасадах, едва различимых издалека, залитых яркими солнечными лучами. От одного взгляда на это величественное и мощное сооружение на душе появилась необъяснимая тревога. Только сейчас она ясно осознала – домой им не вернуться, ни в ближайшее, ни в последующее время. И хорошо, если они вообще останутся в живых. Им нечего предложить власть имущим такого похожего и одновременно непохожего на родной  мира, кроме грубой неквалифицированной рабочей силы. Даже информация о Старой Земле им скорее всего  не нужна – у них есть соглядатаи, умные и хитрые, обаятельные и расчетливые, способные походя, играючи добиваться того, на что у других не хватает смелости или наглости. Зачем Нэсте привела их сюда? Потому что некуда было идти, ответила она сама себе. Может, Саша для нее все-таки что-то значит? Тогда все ее усилия по спасению их жизней объяснялись очень легко: она спасала Сашу, а их с Румянцевым просто  прихватила с собой.

Дорога привела их к массивным воротам. Стены замка, украшенные каменной резьбой, увивал дикий виноград, кое-где были высажены розовые кусты. В зарослях вдоль стен скрывались статуи – изящные женские фигурки чередовались с изваяниями животных. Юлька, разглядев чеканку ворот, едва удержалась на ногах: витраж над дверью изображал уже хорошо известную ей рысь, а ручки двери были сделаны в форме изготовившейся к прыжку лесной хищницы. Слева и справа от ворот сидела точно такая же рысь, что и в храме.

– О, какая киска… – хмыкнул Румянцев.

– Повежливее, – посоветовала Нэсте с ехидцей, и в ее ухмылке промелькнуло нечто очень хищное. – Эрлен – Рысь – глава Двуликих. Если ты ей не понравишься, мне тебя не защитить.

– Что, съест?

– Если не съест, то покусает точно, – серьезно заявила Нэсте, решительно потянув на себя ручку ворот.

Глава 7. Истинный облик

Не люблю большие города.

Даже такие древние и  красивые, как Рузанна.

Не люблю, и все тут. Меня не покидает ощущение, будто в них нечем дышать. Люди, Двуликие, Крылатые, виммы воздушные и наземные, сутолока, шум… Это совершенно иррационально, это паранойя, тем не менее, каждый раз, бывая здесь по делам, я спешу убраться из столицы подальше – обратно к себе в Приграничье, в океанический Ар Иллим или даже в Ар Хойт, Ледяные Земли. Их просторы действуют на меня очищающе, унимая раздражение, злость и желание сбежать от всей этой суеты как можно дальше.

Рузанна, несмотря на то, что это действительно красивый, старинный город – типичная столица. Большая, шумная, эклектичная. Здесь есть все, от древних, величественных дворцов до крохотных ветхих домиков на окраине, от гигантских помпезных храмов до притонов, где можно покурить запрещенные иллимские травы или найти удовольствие на любой вкус и кошелек.

Я шел пешком через площадь Вечных. Воздушное движение здесь очень напряженное: верхний эшелон, тот, что выше городских крыш, занят сотнями вимм, уровень второго-третьего этажа отдан Крылатым. А еще здесь сотни шеадров, больших и маленьких, древних и прекрасных, и тысячи отдельных шеадари, ведущих во все концы Ар Соль. Место здесь особенное с точки зрения структуры пространства: Рузанна соприкасается гранью со всеми землями сразу, а значит, отсюда легко отрываются Пути в любое место наших миров. Последние 250 лет создавать новые пути здесь запрещено: мастера Путей забили тревогу, опасаясь за стабильность реальности в столице. Слишком много дырок в пространстве, как бы не ухнуться куда-нибудь. Была гипотеза, что если число Путей в столице будет расти, ее разнесет – распылит на мелкие частицы по конечным точкам Путей. Или она исчезнет. Или вообще оторвется от Ар Лессена и станет отдельной землей. Или заместится Мааром. Никто точно не знает, что произойдет с городом, но все уверены в печальном исходе.

Моей сегодняшней целью была резиденция Вагабра. Добровольно я бы туда ни за что не пошел, но меня очень настойчиво пригласили. Я, конечно, хозяин сам себе и своим землям, и волен принимать любое решение, но отказывать Вагабру как-то… не принято. Несолидно это, по-ребячески, в особенности, если нет уважительной причины. Вагабр – это власть, воплощение идеи справедливого управления. Он – реальный правитель Лессена, центральной земли Ар Соль, ему подчиняются все правители остальных земель. Но кроме этого, он еще  и старший среди Вечных, управляющий советом Вечных и имеющий над ними власть. Были случаи в богатой интригами и потрясениями истории Ар Соль, когда строптивые полубоги гибли, отказавшись повиноваться Старейшему… Хорошо, что сама божественная сущность тут особенная: выдержка и рассудительность были достоинствами многих Вагабров.

Но, к сожалению, не многих Воронов.

Ни своего домена, ни даже очага  в Рузанне у меня нет и не было. И, надеюсь, никогда не будет. Тут и так много Вечных, их интересы постоянно пересекаются, а разрешаются не всегда мирно. Мне достаточно моей Элезии, хотя были времена, когда я думал иначе.

Я сделал несколько шагов по тисовой аллее, ведущей к Эксере – так называлась резиденция Вагабра. Огромный парк в центре столицы окружал это причудливое древнее сооружение. Эксеру невозможно назвать красивой, но она поражает воображение своей монументальностью. Массивные одинаковые прямоугольные строения с куполами-крышами соединены множеством однообразных симметричных аркад, камень зданий охряно-желтый, без каких-либо украшений. Есть кольцо фонтанов вокруг резиденции, но в скульптурных композициях представлены только люди. Перед центральным входом – олень в натуральную величину, выточенный из белоснежного мрамора, простой и естественный, словно живой.

Я толкнул массивные дубовые двери и оказался в холле. Сумрачно. Прохладно. Пять галерей ведут в разные части резиденции, у каждой – два охранника. Охрана Вагабра набирается  только из  зависимых  боевых  рас – райзе, нигийцев или рэммов, причем отбирают их в раннем детстве, так, чтобы при посвящении хозяином стал или сам Вагабр, или начальник охраны. Начальниками охраны Вагабра, опять же, становятся только разумные из зависимых боевых рас. Нынешний, к примеру – рэмм. Небольшого ростика, темнокожий и красноглазый, коренастый и мускулистый, на вид – весьма неуклюжее существо, если не знать, на какие чудеса способны эти творения человеческого интеллекта. Рэммы, как и райзе, продукт биологического конструирования, только райзе создали Двуликие, а рэммов – орден Аспида.  В этом-то вся и разница. Все, что делали Наги в пору своего расцвета, доводилось до совершенства.

Нынешнего Вагабра до обретения ипостаси звали Ваэлем, он был разумным ассаром Ар Ирнана; на Старой Земле его бы причислили к скандинавам. Вечные не любят рассказывать о своем прошлом до принятия ипостаси, но я знал, что Орден Аспида очень надеялся обрести в нем собственного, давно потерянного покровителя. Было что-то от истинных нагов в этом сдержанном, суховатом  человеке. Он был моложе меня как Вечный – всего 151 год, ипостась обрел где-то лет в 35, а значит, на столько и выглядел. Отношений у нас с ним не сложилось никаких, ни деловых, ни дружеских. Мы просто были – он и я, каждый на своем полюсе власти. Я не мешал ему, он не лез в мои дела.

Что же изменилось теперь?

Кабинет, в котором он ждал меня, назывался «зеленой приемной» – белые и яблочно-зеленые тона в интерьере, сложные цветочные композиции, легкая светлая мебель и потоки света, льющиеся сквозь огномные окна, выходившие во внутренний дворик, к рукотворному озерцу, настраивали на миролюбивый, полудомашний лад. Худощавый, высокий и бесцветный человек, щеголевато одетый по последней рузаннской моде, повернулся ко мне от окна и скупо, но искренне улыбнулся.

– Здравствуй, Рессер. Рад тебя видеть. – Вагабр Ваэль жестом указал мне на обтянутое белоснежной кожей кресло. – Кофе?

Я кивнул. Зерна кофе мы вывезли со Старой Земли, здесь этот напиток так же популярен, как и там, только вкус у зерен, выращенных в местных землях, несколько иной – меньше горечи, больше сладости. Реваль успешно торгует со Старой Землей, под какой-то там легендой,  привозя в Ар Соль их настоящий кофе, который стоит у нас баснословно дорого. Зато  и вкус у него другой. Вкус сопричастности… Естественно, земные поставщики Реваля ничего не знают о конечном пункте назначения их товара. Есть и контрабанда, но Пауки за ней охотятся. Случаются иногда спровоцированные прорывы Грани, и в этом случае отследить и изловить хорошо подготовленных нарушителей гораздо труднее.

Нет, кофе у Вагабра был обыкновенный, местный. Чуть более сладкий, чем нужно. И булочки, пышные, нежные, свежие. Через минуту их не стало – я решил не стесняться.

–Что с разрушенным участком Грани? Случайность или умышленная акция?

– Пока у меня есть только догадки, – коротко ответил я, пряча удивление. Откуда у него подозрения в злом умысле, если даже я сам сомневаюсь в причинах? – Делиться сейчас не стану, доказательств маловато.

– Найдешь – не сочти за труд, пришли весточку.

Я коротко кивнул. Потом скопировал его же вежливо-заинтересованное выражение лица и стал ждать продолжения.

Вагабр Ваэль не спеша допил кофе, поставил чашку на стол, встал, прошелся по комнате. Потом мельком оглянулся на меня. На его узком малоэмоциональном лице появилось слабое подобие неуверенности, тут же скрывшееся за маской вечной сдержанности.

– Древняя Элезия населена большим количеством Двуликих и всеми расами ассаров, но, несмотря на это, живет спокойнее и благополучнее остальных земель, – начал он издалека. –  Ни войн, ни конфликтов, ни массовых попыток сорвать Грань. Даже элласарские бренны притихли, а они, как ты знаешь, миролюбием не отличаются. Должен признаться, последние несколько десятилетий я тебе завидую, – он тяжело вздохнул. – Сколки Корта… карма это моя.

Я сочувственно кивнул. Раздоры Корта Лессена, объединяющего глав старейших домов этой земли, не раз становились предметом бурного обсуждения во всех остальных землях Ар Соль.

– Даже Анг Мирт, как я понимаю, затих, – в его голосе послышался слабый вопрос, но я не спешил соглашаться.

–Нэрги никуда не делись. Приходится быть настороже. Хотя да, нападения стали совсем редкими.

– Слышал, вы с Гевором взялись за месторождения под Дымным Кряжем, – продолжил Ваэль.– Раньше это считалось технически невозможным.

– Наука на месте не стоит, – ответил я банальностью. – Копаем потихоньку.

– И как результаты?

–Обнадеживают. Реваль уже трижды подкатывал с деловыми предложениями,  одно другого интереснее.

– И? – в глазах Вагабра мелькнул неподдельный интерес.

– Пока подождем.

Тот усмехнулся.

– Хочешь сыграть с Ревалем на его поле?

– Упаси бог, – я вернул ему усмешку. – Просто жду. Куда торопиться-то?

Вагабр кивнул. Опять покружил по комнате. Сел.

– Я хочу обратиться к тебе от имени Совета Вечных.

Он посмотрел на меня с опаской. Я ждал.

– Все мы хотим, чтобы ты вернулся в Совет.

– Кто – мы? – уточнил я с прохладцей.

– Все Вечные, кто воплощен на сегодняшний день. Восемь из нас просят тебя вернуться в Совет и присоединиться к совместным деяниям.

– А девятый? – ехидно осведомился я, зная ответ.

– Даллах  воздержался.

Я едва не рассмеялся. Ваэль – один из самых молодых Вечных, ему пока не положено знать, что Даллах, старейший из нас, весьма охоч до сплетен и таскается на общие сходки, балы и приемы, чтобы быть в курсе событий. Ширин не чужда интриг, так, совсем чуть-чуть, ради игры и острых ощущений. Гевор все еще ответственно относится к своим обязанностям. Лани и Кинэн никак не наиграются во власть, Эрлен амбициозна, Реваль хладнокровно гнет свою линию, Альсар откровенно развлекается…Я единственный когда-то демонстративно и бесповоротно послал к демонам Маара всю эту сварливую семейку.

– Видимо, он знал заранее мою реакцию, – сказал я. – Не вижу смысла возвращаться.

Ваэль вздохнул.

– Ты забыл, что ты – часть системы. Есть вещи, которые мы можем сделать только вместе.

Я покачал головой. Вместе мы можем многое. Например, создать новые земли, как когда-то создали Анг Мирт. Чем это кончилось, знает теперь каждый школьник. Анг Мирт создали Вечные около трех тысячелетий назад, пытаясь воплотить мечту о рае. У них получилось – возникла новая, невероятно прекрасная земля. К сожалению, они не смогли этот рай сохранить, передравшись за территории и сферы влияния: разрушительная война превратила этот рай в ад. Какое-то время его бросили на произвол судьбы, уничтожив большинство ведущих туда шеадров, а через несколько столетий обнаружилось, что жизнь там все еще теплится и продолжает развиваться по своим странным законам, принимая удивительные, подчас уродливые формы. Когда угроза Солнечным Землям стала реальной, Вечные собрались вместе, чтобы уничтожить Райские земли, и потерпели поражение – для достижения цели им не хватило единства.

Еще общими усилиями можно создать или уничтожить Вечного. Не человека в облике, а саму силу. Так, например, когда-то создали Кинэна Горностая, воплощение пытливого ума и исследовательской мысли. Его последователи, называющие себя Коллегиумом Изысканий, подарили мирам немало интереснейших научных открытий.

–Новых миров нам уже не создать, – парировал я. – У нас нет Нигейра, Наджара и Элианны.

– Существует множество полезных вещей, которые можно сделать и неполным кругом, – продолжил Вагабр, и в голосе его прорезались горячечные нотки.

– Влиять на будущее, например, – хмыкнул я. – При условии полного совпадения желаемого будущего у всех участников ритуала. И чтоб никто не смел во время ритуала подпустить в голову любую шальную мыслишку, поскольку исход в таком случае непредсказуем, – я сделал паузу, глядя, как меняется его лицо. – А такое вообще возможно?

Ваэль молчал. Глаза его, светло-серые, с тяжелыми веками, сделались печальными.

– Или увидеть это будущее, – продолжал я, неожиданно ощутив себя старым, сварливым и жестоким. – Для этого нужно всего четверо. Или узнать скрытое прошлое – тоже четверо.  Или отыскать кого-нибудь – двое – трое.  Найти потерянное – трое. И множество других, не менее полезных дел, – завершил я ехидно.

Ваэль молчал.

– Не хочу, –  отрезал я. – Мне достаточно Элезии и собственных обязанностей.

Вагабр встал, прошелся по комнате и остановился напротив меня.

– Ты нам очень нужен, – сказал он вымученно. – Я… понимаю твое нежелание. Я помню о причине. Я… знаешь, я недавно женился.

Я старательно скрыл удивление. Прошлый Вагабр отличался особо беспорядочной личной жизнью, о его любовных подвигах и о войнах его фавориток ходили легенды, часть из них стала за его почти 700 лет жизни художественной литературой. Личная жизнь нынешнего Вагабра Ваэля до сих пор благополучно оставалась в тени. Вообще, личная жизнь Вечных – та еще тема… Мы можем продлить жизнь самим себе, но вот продлить ее нашим близким мы не в состоянии. Кроме того, все они – заложники в играх, в которые постоянно играют Вечные и их дома,  и нет ничего страшнее, чем обнаружить в один прекрасный день, что принятое тобой решение стоило жизни кому-нибудь из них. Я, к сожалению, знаю об этом не понаслышке.

– Я держу это в тайне. Знают очень немногие, только самые близкие мне люди. По-настоящему близкие, – продолжил он медленно, с трудом выдавливая слова. – Я боюсь. Я слишком много всего… знаю. О других и о себе… тоже. И поэтому сделаю все, чтобы она не…

Он оборвал мысль, словно собираясь с силами, а я кивнул, чтобы прервать эту тягостную для него исповедь. Лучше и правда не знать. Чтобы не навредить, если что. Я ведь тоже могу оказаться заложником в чьих-либо безжалостных и безумных руках.  Я, конечно, сильнее многих, но если речь пойдет о ком-то, кто мне дорог, я за себя не поручусь.

– Дело не только в этом, – ответил я мягко. – Я не вижу необходимости в подобных действиях. Никогда еще целенаправленное вмешательство объединенных Вечных сил не приносило пользы землям Ар Соль.

Вагабр покачал головой.

–Многие считают такое положение вещей застоем. Старая Земля наращивает научный и технический потенциал, догоняя нас, а в чем-то и перегоняя. Разрушать и убивать они умеют лучше нас. Кому, как тебе, знать, как влияют на наш мир их чудовищные эксперименты с атомом. Вспомни Бежен и Берек.

Бежен и Берек. Да… Два  мертвых города в Приграничье. Стражи с Горностаями до сих пор не могут понять механизм взаимовлияния информационно-энергетических полей и  механизмов проникновения Некроса за Грань в тех местах, где на Старой Земле были взорваны атомные бомбы.

Мы неразрывно связаны, Старая Земля, Земля-Основа, и Ар Соль, Земля-Осколок. Когда-то мы были единым целым. Связь четырех базовых сфер – витасферы, ментасферы, эмосферы и некросферы до сих пор сохраняется, хотя и не полностью. Очень часто события, происходящие на Старой Земле, имеют здесь свой, своеобразный и необычно острый  резонанс.

–Кинэн считает, что им немного осталось до открытия структуры пространства. В один прекрасный день они научатся пересекать Грань, и тогда нам конец. Когда они придут сюда,  нам нечего будет им противопоставить.

– Быстро же ты списал меня со счетов, – хмыкнул я. – Они придут сюда только через мой труп. По крайней мере, с оружием в руках. Кстати, что-то подобное я уже слышал от Эрлен с Ревалем. Причем неоднократно. Они тебя убедили?

– Скажем так, я наконец прислушался к их аргументам. И не только их.

Я вздохнул, поболтал пустым кофейником, поскреб гущу в кофейной чашке. Все равно не хочу. И спорить на эту тему не хочу, хотя есть в его словах немалая доля истины.

– Мы тебя очень просим, Ворон, – теперь взгляд Вагабра был спокоен и тверд. – Подумай о возвращении. Я не хочу торопить тебя или заставлять силой, ничего хорошего это не принесет. Я надеюсь, что ты прислушаешься к моим словам, поговоришь с остальными  и все-таки вернешься.  Времена меняются, Хэйген Рессер. И к сожалению, не в лучшую сторону.

****

Несмотря на солнечный день, в Оленьем парке было тихо и прохладно. По аллеям  прогуливались мамочки с малышами, элегантные старушки оккупировали парковые скамейки, на травке валялись влюбленные парочки. Шастали белки, вызывая восторг у гуляющей публики, вальяжно и неторопливо, как хозяева, бродили павлины, гордость  и головная боль местных парковых сторожей.

На чисто выметенные дорожки опустились первые пожухлые листья. Верхушки дубов и вязов уже запятнало  желтизной  – осень незаметно подкрадывалась к столице.

Я давно вышел из резиденции и, побродив по парку, тоже присел на скамейку, задумчиво наблюдая за гуляющим народом. Горожане, облюбовавшие парк для отдыха, даже не подозревали, сколько здесь разного рода следящих устройств и охраны. Впрочем, лучше им этого и не знать, пусть себе отдыхают.

Состоявшийся разговор с Вагабром  изрядно меня встревожил. Во что меня опять пытаются втянуть? И не безопаснее ли принять его предложение, хотя бы для того, чтобы понимать, что они в очередной раз затевают…

Возвращаться в их круг не хотелось – это вынудило бы меня участвовать в повседневном круговороте склок, скандалов и интриг, обещать поддержку одним, угрожать другим, игнорировать третьих. Мне нравилось быть одиночкой. Когда-то, в самом начале, увлекательная игра среди равных затянула меня с головой. Когда-то я был молод, полон честолюбивых планов, верил в свое могущество, считал себя умнее и хитрее других. Позже я убедился, что это не так.

Нет ничего хуже, чем зависеть в вопросах выживания от хитрых и лживых соратников. К сожалению, мне пришлось потерять больше, чем я готов был даже представить.

– Ну и как оно? Убедил тебя наш дорогой вождь?

Я вздрогнул и обернулся. Рядом со мной на другом конце скамейки сидел хорошо знакомый  шаам. Давненько же мы не виделись воочию… Плотная фигура, черные с проседью волосы, короткая акуратная черная бородка, прищур карих глаз, неторопливые ленивые движения, бархатный темно-синий с золотом жакет, мягкие брюки, белоснежная рубашка, руки в дорогих кольцах. Я не ожидал увидеть его здесь, и не хотел особо распространяться о визите, однако он, скорее всего, знал и без моих рассказов.

Реваль-Саламандра, глава Золотой Гильдии, собственной персоной.

– Он был очень убедителен, – сказал я.  – Но недостаточно. Для меня.

– Жаль, – мой неожиданный собеседник тонко улыбнулся. – Жаль. Не хотелось бы в один момент оказаться в противостоянии с Элезией… когда события пойдут быстрее.

– Чушь, – завелся я. – Я никому из вас не препятствую, о каком противостоянии может идти речь?

– Не горячись, – я ощутил на своем плече его тяжелую пухлую руку. Сжав мое плечо, он откинулся назад, на спинку скамейки и похлопал себя по карману, отыскивая портсигар. – Не хочу обнаружить тебя в лагере противника в самый неподходящий момент. Только и всего.

Он достал тонкую длинную сигару. Табак растет и у нас, только  у нас он лучше, чем на Старой Земле. Там выжил только один из множества видов – дикий сорт, ядовитый, разрушающий здоровье. У нас давно вывели безвредные сорта, ароматные и доставляющие массу удовольствия. Я сам иногда балуюсь, в хорошем настроении или  когда хочу расслабиться.

Прикурив от золотистого огонька в ладони, он продолжил.

– В общем-то, не в этом дело. Согласись, Вечные, когда они вместе, приобретают ряд весьма интересных свойств. А ты не задумывался, что таким образом мы могли бы дотянуться и до Старой  Земли?

 Я задумывался, и неоднократно. Кроме того, я немало читал на эту тему. Архивы есть у всех. У Хэйгенов библиотека интереснее столичной, хотя, может быть, и не настолько богатая по количеству книг.  История Ар Элес знает множество попыток установить сотрудничество со Старой Землей, в разные эпохи, но все они закончились резким сворачиванием контактов. Не верю, что такой образованный, неглупый и многоопытный человек, как Реваль, об этом не знает.

– Что же конкретно ты хочешь от меня? – спросил я со смешком.

– Понимания. Помощи.  Участия. Для начала, давай хотя бы соберемся все вместе у Ваэля, поговорим по душам… Нам есть, что тебе предложить.

Я покачал головой

– Извини, Реваль, у меня есть своя точка зрения на то, что хорошо для моей земли, а что пойдет ей во вред.

– Жаль, что они у нас не совпадают, – усмехнулся глава Золотой Гильдии. – Если мир меняется, а ты – нет, обстоятельства могут перемолоть тебя или вовсе уничтожить. Не боишься, что тебя сметут силы гораздо более мощные? Тебя-Рессера. И в твою шкуру влезет другой, станет тобой и станет именно таким, каким он будет нужен мирозданию.

– Значит, так тому и быть, – ответил я медленно, уловив намек. – Только я не уверен, что мирозданию на сегодняшний момент нужен другой Ворон. Мне кажется, я его устраиваю. Кстати, разве у нас появился еще один Вечный по имени  Мироздание?

Реваль посерьезнел.

– Не ерничай. Лучше обдумай все еще раз. Тебе же сказали – тебя не торопят.

Я встал, злой и расстроенный.

– До свидания, Реваль. Рад был с тобой побеседовать.

Карие глаза смотрели на меня насмешливо и печально.

– И я, – он выбросил окурок в урну под скамейкой, поднялся на ноги и изобразил полупоклон. – Рад.

****

–Как так получилось, что эта тварь их убила? Их же трое было, трое против одного! Как вы  установили, что это именно райзе? И  кто из четверых – Двуликий?

– Они не из Гвардии, а из службы охраны порядка, розыскники, – пояснил Шандр. – Двое из трех – молодняк. Сообразили-то быстро, а вот сопротивления не ожидали, недооценили противника. Из оружия у них только парализы были, а в шеадре не постреляешь. Кто из них – Двуликий, до сих пор не знаем, но то, что именно райзе, видно по характеру повреждений.

– Райзе – это не просто ценный мех…– сквозь зубы прошипел я. – А злобная тварь, выведенная для убийства.

– Из всех зависимых рас – самая несамостоятельная, – добавил Шандр.

Настроение после новостей, которые принес Шандр, в сочетании с утренним визитом к Вагабру и встречей с Ревалем, было отвратительным. Хотелось напиться, чем я, собственно, и занимался. Вино на меня действует не так, как на обычных разумных, но в конечном итоге результат все тот же – потеря рассудка, дурацкое поведение, кратковременное забвение и, наконец – похмелье. Бутылка, которую мы пили, была уже не первой за вечер, на углях в камине  дожаривалось огромное блюдо с мясом, овощами и травами, но аппетит у меня пропал сразу же после известий о происшествии в льерском шеадре.

Я саданул кулаком по столу.

– Поймаю – сожру!  Есть догадки, куда они пошли дальше?

Шандр покачал головой.

– Знаешь, что странно? Они остановились в местной гостинице и даже пытались что-то заработать. По крайней мере, мужчины. Со слов хозяина, они вели себя как настоящие чужаки – читать  не умели, наших денег и цен не знали.  Почему они сразу же не пошли дальше? Могли бы запутать следы, сменив несколько шеадров, но они опять зачем-то задержались в городе. Они не прячутся, понимаешь? Но и с властями контактировать не хотят.

– Давай подведем итоги, – буркнул я, и  Шандр размашисто прошелся туда-сюда по залу, поставил на камин свой бокал вина и, сложив руки на груди, уперся в меня взглядом. – Грань разрушилась на 136 хааров. Хаос продолжался почти трое суток. Грань пересек 21 разумный. Четверо, из которых один элементал и один райзе, пропали без вести, убив при попытке задержания троих Пауков. Со стороны они выглядят чужаками, но возможно, таковыми не являются. Есть сведения, кто из них – лидер?

– Судя по описаниям – рыжая женщина. Возможно, именно она и есть райзе, из модификантов Эрлен.

– Откуда  у райзе "черная дырка"?

– Какая дырка? – переспросил Шандр.

– Понимаешь, это не сразу пришло мне в голову, – начал я с досадой. – Вагабр заставил задуматься. Я ведь поначалу не почувствовал никакого разрыва и очень удивился, когда мне об этом сообщили. Когда я попал в точности на то место, где они пересекли Грань, я учуял след примененного там устройства. Его называют "черной дыркой". Это старая, не очень удачная разработка Горностаев, запрещенная из-за непредсказуемых побочных эффектов. Мгновенный перенос в заданное место по образу в сознании. Если образ нечеткий, размытый – занесет куда попало. Может сильно повредить как переносимому, так и окружающим. У него есть специфический признак: при его применении наблюдающие Зеркала  Стражи сносит начисто. Иногда вместе с разумом наблюдателей. Именно ее использовали при переходе, сразу же, минут через десять после прохождения Порога на острове. Стражи успели увидеть четверых, но поскольку после применения "дырки" наблюдающие Зеркала разрушились, записей не осталось. Именно так они и попали в ту деревню кицу – их туда «дырка» выбросила.

– Значит, у кого-то из них "черная дырка" была с самого начала, – констатировал Шандр. – У того, кто шел со Старой Земли и вел остальных. Заодно он и след подтер, – продолжил он с досадой. – Только это не мог быть райзе, Двуликих не посылают на Старую Землю.

– Все еще хуже, – многозначительно заявил я. –  Грань разрушили намеренно, с целью либо скрыть следы проникновения, либо сознательно перебросить четверку нарушителей подальше от места входа.

– Первое, что приходит на ум – контрабанда. Как всегда… – брезгливо бросил Шандр. – Райзе и элементал работали в паре, шли со Старой земли,  а остальными двумя – прикрывались.

– Второе – отвлекающий маневр, – сказал я.

– Да, – Шандр поворошил угли, снял блюдо с жаровни и поставил передо мной. – Ешь. Ты мне не нравишься.

– Я тебе не девица, чтобы нравиться, – огрызнулся я. – Что, глаза светятся?

– Как прожекторы.

Я послушно наполнил тарелку. Неохотно сжевал половину порции. Опустошил еще одну бутылку вина – жажда не унималась. Глядя, как неторопливо с и удовольствием вкушает пищу мой друг, я немного успокоился, и жар в груди чуть-чуть утих. Отяжелев от сытной еды, я развалился в кресле и закрыл глаза.

– Продолжай.

– Возможно, Грань в таком объеме сорвали специально, чтобы отвлечь твое внимание. В это время где-то в любой другой части Приграничья кто-то тихий и незаметный шмыгнул на ту сторону – или с той стороны. Или не шмыгнул,а сделал нечто такое, что в обычное время обязательно привлекло бы твое внимание, но, поскольку ты был занят Гранью и этими странными попаданцами, событие  прошло мимо тебя.

Я кивнул.

– Дальше.

– Я поручил аналитикам Стражи просеять все новости, все мало-мальски интересные происшествия. Тебе же стоит снова поговорить с той разумной сущностью, которую ты зовешь Эйлой-Вуалью – пусть она вспомнит, кто еще пересекал Порог в период, пока целостность Грани была нарушена.

Я покачал головой.

– Вряд ли она помнит. Она, конечно, разумный дух Грани, но, боюсь, не настолько. Версия с контрабандой кажется мне более реальной. Надо искать райзе, поскольку исполнителем маневра является именно он. Даже имя хозяина может дать определенную зацепку.

–Они очень умело оборвали след.

– Все равно ищи, – пробормотал я, борясь с мучительным желанием обернуться. Разум захлестывало сознанием Ворона, зрение, слух, осязание уже перестроились с человеческого на звериные. И голод. Обычная человеческая еда тут не поможет. Голод. Аж душит, я уже думать ни о чем другом не могу, кроме охоты. Нет, сегодня мне с ним не справиться…

– Тебя вызывали в Эксеру,– мягко напомнил Шандр. – Зачем?

– Глава Вечных просил меня вернуться в Совет, – пробормотал я, все еще пытаясь удержать ясность мышления. – Пугал, что мир меняется, что люди Основы подобрались очень близко к Ар Соль. Надо сказать, он меня… зацепил. Потом, в Оленьем парке мы гуляли с Ревалем.

– Он тебя тоже просил? Или пугал?

– Эта скользкая ящерица намекнула о смертности данного конкретного носителя ипостаси, – я сардонически усмехнулся. Хотя смешно не было. Реваль любит пошутить – и в то же время ни одна из его шуток не является шуткой в полной мере. Ухоженная внешность сибарита, ленивца и сладострастника  – всего лишь маска, за которой скрывается очень хитрое, дальновидное и опасное существо.

– Тебе не кажется, что между этим необычным срывом Грани и сегодняшними разговорами есть связь?

–Может и есть, – буркнул я. Не хочу об этом думать, – мне не хватало воздуха.

– Придется.

– В мире есть гораздо более увлекательные занятия. Если хочешь знать, нет ничего более вечного, чем постоянная подспудная  грызня Вечных.

– Знаю, – кивнул Шандр.

Да, он знал. Я сам когда-то рассказал ему о последней войне, затеянной Эрлен и Гевором, Рысью и Пардусом, которой зацепило и меня. Я весьма активно поддерживал Гевора, и все развивалось так, как мы хотели, и Рысь с Саламандрой, старые союзники, существенно сдавали позиции, но…

Тогда я был не один. Мы были вместе уже давно, и я до сих пор был безумно влюблен в нее.  И не скрывал этого. Мы ждали ребенка…

Я распахнул окно. Холодный ветер ударил мне в голову, острый запах соли и водорослей ворвался в раскаленное  воспоминаниями сознание. Марта. Уже больше семидесяти лет прошло с тех пор, но я до сих пор помню,  как нашел тебя в Западной башне. Я до сих пор не могу забыть то, что я увидел…

Меня словно подбросило.

– Найди мне этого райзе, – последние слова получились сдавленными, но я не сомневался, что Шандр их услышал. Ледяной ожог, ощущение содранной кожи, резь в глазах…

Океан штормило. Ветер гнал тучи с континента, но небо над водой все еще было ясным и звездным. Шандр отдалялся, превратившись в крошечную фигурку в окне белой башни, я уже не слышал, что он кричал мне.

Холодный воздух заполнил легкие, мир изменился, стал резким и очень детальным, до мелочей. Йодистый запах моря, небо звездное, высокое до бесконечности. Тела почти нет, оно легкое, невесомое, летит, парит над морем, стремительно и беспечно. Звуки далеко, гулкие, звенящие, многослойные…

Страх и злость остались там, в башне. Свобода, бесконечная свобода от оков человеческого разума. Ящерица не знает, что такое небо, ей свойственно закапываться в землю и прятаться в щелях между камнями. Ей свойственно бояться. Я не ящерица, я не стану отбрасывать хвост и забиваться в щель при первом же призраке опасности.  Если у нас есть враг – я его встречу лицом к лицу.

Описав последний круг над океаном, гигантская черная птица с синими глазами и кончиками крыльев летит над землей. Деревеньки, деревеньки, уходящие вглубь побережья. Огоньки в домах, дым из труб. Города, маленькие и большие. Реки, леса… степь. Море. Горы. Континент, окруженный океаном, огромный, плодородный, обжитый. Владения Ворона. Приграничье. Моя Элезия.

Горный хребет Фераннон разделяет ее на четыре неравные по размеру территории:  Ферт – на северо-западе, с его прохладным климатом, множеством промышленных куполов и биостанций; Тайрем, поросший густыми лесами, охватывающий северно-восточные, восточные и часть южных земель,  более всех остальных сохранивший свою первозданность,; центральная Лаорика,  густонаселенная, облюбованная кланами Двуликих,  разумными, низкоразумными, дикими; и, наконец, теплый южный Аскарем, со столицей земель Элласаром, средоточием разумных рас, земля искусства и творчества, высокой культуры и научной мысли; южные его берега с волшебной природой давно превратились в лучшие курортные зоны Ар Соль. Я люблю свою землю, я ее часть, плоть от плоти ее создание и ее покровитель. Ее жизнь вливается в меня верой обитателей, моя сила – это жизнь, энергия, кровь тех, кто существует на моей земле.