Читать онлайн Охота на Ведмидя. И другие повести и рассказы бесплатно

Все имена и фамилии персонажей этой повести вымышлены. Названия населённых пунктов, природных и инженерных объектов, организаций, учреждений и предприятий не имеют к действительности никакого отношения. Любые совпадения с имевшими место реальными событиями, местами и конкретными людьми – чисто случайны.

Пролог

Чукотский мальчик Захар Хиргынтов жил и учился в школе-интернате посёлка Вапак. Зимой он часто прогуливал уроки и уходил в тундру. Страстью Захара были звериные следы. Книга из страниц белых снегов со строчками звериных следов была ему интересней школьных учебников. Всё ему в этой книге было понятно: здесь мышковала лиса, здесь путал свои следы заяц, здесь ночевала в снежной лунке куропатка. Читал Захар и следы людей. Он знал отпечатки подошв директора интерната, учительниц, буфетчицы, сторожа, участкового инспектора, своих одноклассников и ещё многих жителей посёлка.

Захар не хотел, как его родители, стать оленеводом, он мечтал стать охотником-промысловиком. Он готовил себя к этому – к десятому классу выполнил норму кандидата в мастера спорта по пулевой стрельбе. Но судьба распорядилась им иначе.

Родители давали Захару на месяц три рубля карманных денег, которые он тратил на конфеты-подушечки с повидлом. Как-то раз, выйдя из сельпо*, где он купил кулёк «дунькиной радости», Захар увидел следы женских сапожек 35 размера. Среди множества следов жителей посёлка – от новых и подшитых валенок, лёгких унтов из оленьего камуса и тяжёлых авиаторских из меха собаки – это были единственные следы горожанки.

*Магазин сельского потребительского общества.

Следы с отпечатками каблучков и подошвенных протекторов вели от магазина к общежитию. На следующий день, идя по этому следу, Захар дошёл сначала до почты, а потом до клуба. Следы оставляла Розалия Кац – приехавшая по распределению выпускница Ленинградского государственного института культуры. Уже на второй день по приезде она занялась организацией в Вапаке чукотского этнографического ансамбля «Ирокенъ»*. Захар записался в этот ансамбль и играл на варгане**.

*Весна.

**Варган – зажатая в зубах железная рамочка с упругой пластиночкой, вибрирующей от ударов пальцем; резонатором инструмента является ротовая полость, носоглотка и верхние дыхательные пути исполнителя.

От Розы, как звали её за глаза школьники, Захар узнал, что Ленинград – это не только Медный всадник, крейсер «Аврора» и мороженое «Ленинградское». Город на Неве – это художественный музей Эрмитаж, дворцово-парковые ансамбли, разводные мосты и многое другое. В том числе и Ленинградский государственный педагогический институт с факультетом народов Крайнего Севера, куда она ему посоветовала поступить.

В Ленинград Захара провожали всем стойбищем. Оленеводческая бригада подарила ему японский кримпленовый костюм и чехословацкие туфли ЦЕБО, а мать зашила ему в трусы сторублёвку. Земляки предупреждали Захара, что ему пуще сглаза надо опасаться ленинградских таксистов. Сами дети тундры никогда не выезжали за пределы района и ни разу не видели «Волгу» с шашечками, но точно знали, что в ленинградском аэропорту «Пулково» Захара поджидает стая алчных таксистов, готовых обобрать его до нитки. Знали бы они, что в этом большом городе есть хищники пострашней таксистов.

Сойдя с самолёта в Пулково, Захар решил перекусить с дороги. Он купил беляш с мясом и пакет молока и устроился на скамейке в скверике. К нему подсел какой-то парень с двумя бутылками «Жигулёвского» в сетке-авоське. Тот назвался Федей, рассказал, что сам он – тракторист-комбайнёр с Алтая, приехал в Ленинград по направлению колхоза учиться на агронома, показал удостоверение механизатора широкого профиля.

– Выпьем за знакомство! – предложил Федя, откупоривая бутылки с пивом.

Выпили из горлышка. Руки и ноги Захара стали ватными, его неудержимо потянуло в сон. Захар проснулся от холода ночью. Он лежал на той же скамейке и был в одних трусах. Ощупал трусы – сторублёвки не было.

Захару повезло – клофелинщик выбросил его документы в стоящую рядом мусорную урну.

Как-то на первом курсе группу Захара вместо занятий отправили в конференц-зал института на советско-американскую научную конференцию «Чукчи и эскимосы: сходства и различия языка, обычаев и верований». Сидя в последнем ряду и играя с соседом в морской бой, Захар поначалу не обратил внимания на доклад профессора Анкориджского университета Джона Тагуйлона. Докладчик говорил по-английски, а переводчик синхронно переводил его речь на русский язык. Услышанное поразило Захара до глубины души.

Он узнал, что после прихода на Чукотку в 1649 году атамана Семёна Дежнёва русским понадобилось 129 лет для того, чтобы привести вольнолюбивых и воинственных чукчей под руку Белого царя, даровавшего им самостоятельность. Чукчи продолжали жить по своим законам и судиться собственным судом, а ясак – шкурку песца с лука* – они платили по желанию. Но наповал сразило Захара следующее: договор от марта 1778 года о принятии чукчами русского подданства подписал верховный вождь чукчей Омулят Хергынтов.

*То есть с мужчины.

Фамилия родителей Захара – Хергынтовы, а его при рождении, сославшись на неблагозвучность фамилии, записали в ЗАГСе, заменив «е» на «и», Хиргынтовым. Но это замена не отменяла того факта, что Захар происходил из знатного чукотского княжеского рода Хергынтовых.

Окончив институт и получив специальность учителя физкультуры, Захар решил не возвращаться на Чукотку. В этом он был далеко не первым. Многие его земляки – писатели и артисты – жили и работали в Москве, Ленинграде и других больших городах, не теряя своей национальной самобытности, воспевая полярное сияние и тундру, рыбаков и оленеводов. Прославлять Крайний Север можно и дистанционно, и яркий тому пример – всемирно известный чукотский писатель Юрий Рытхэу, почти всю свою жизнь проживший в городе на Неве. А нанаец с Амура Кола Бельды, никогда не бывавший на Чукотке, объехал весь земной шар со своими шлягерами «А олени лучше!» и «Увезу тебя я в тундру».

И Захар решил закрепиться в Питере, поступив на службу в милицию. Получив звание лейтенанта, Хиргынтов в должности младшего оперуполномоченного занялся охотой на преступников. В отличие от своих экранных коллег, Захар не бегал за бандитами с пистолетом. Своего «Макарова» он доставал из кабуры лишь в тире на занятиях по огневой подготовке и за городом, чтобы дать девушкам пострелять по пустым бутылкам.

Главное оружие сыщика – ум. И это доказывают многочисленные примеры из практики оперуполномоченного Захара Хиргынтова. О трёх из его расследований и будет рассказано в этой правдивой повести.

Колье принцессы

На календаре было 1 апреля 1993 года. В 8:12 в дежурную часть ОВД Дзержинского района Санкт-Петербурга поступило сообщение о двух кражах в отеле «Ганс». На место преступления выехала дежурная следственно-оперативная группа в составе следователя, оперуполномоченного и эксперта-криминалиста.

– Отель «Ганс», что-то я раньше не слышал о таком, – сказал следователь Сутырин. – Новый, что ли?

– Немцы выкупили у города исторический шестиэтажный дом на Литейном, жильцов расселили, а зданию дали капитальный ремонт и устроили и в нём гостиницу, – объяснил оперуполномоченный Хиргынтов.

Пока ехали до места преступления, следователь и оперуполномоченный молили бога, чтобы среди обворованных постояльцев не оказалось иностранцев. С ними всегда проблемы, и главная – нехватка переводчиков в системе МВД. А без переводчика ни опроса провести, ни протокола написать.

В Питере иностранцев – англичан, французов, немцев и прочих шведов – много, а после распада Советского Союза прибавились ещё эстонцы, латыши, литовцы. Эти любят повыёживаться. Вот недавно было совершено разбойное нападение на гражданина Эстонии. Наши врачи привели его в сознание в реанимации. А он без переводчика разговаривать не хочет. Наконец дождались толмача, провели опрос, написали протокол. И вдруг он на чистом русском заговорил. Вот те нате, хрен в томате! Оказывается, пострадавший раньше четверть века жил в Питере.

Это у них, прибалтов, национальная гордость такая – пренебрегать языком оккупантов. Ну, насчёт оккупантов с ними можно поспорить. В 1940 году решение о вхождении в состав СССР принимали парламенты Литвы, Латвии и Эстонии, избранные народами этих стран. У нас все ходы записаны. До и после войны расстреливали и ссылали в Сибирь латышей, эстонцев и литовцев? Было дело, но репрессивные меры применялись лишь к врагам советской власти и пособникам немецких фашистов. А что, с ними надо было чаи с малиновым вареньем гонять? Если продолжить тему так называемой оккупации, то будет нелишним напомнить, что, находясь в составе Советского Союза, прибалтийские республики практически с нуля построили свою экономику – топливно-энергетический комплекс, металлургию, судо- и автомобилестроение, радиоэлектронную промышленность. А что они сами внесли в общую копилку советских республик? Консервы «Шпроты в масле».

Финны, те проще: русскую речь хорошо понимают, хотя сами по-русски говорят плохо. Словарный запас туриста из Суоми скуден – водка, девушка, паром. Как говорится, бытие определяет сознание. Но чухонцы народ позитивный – улыбаются и все бумаги подписывают. Хотя и у них частенько прорывается обида на русских. Не помнят нашего добра – забыли, кто им подарил независимость после 1917 года? А если говорить о причине зимней советско-финской войны 1939 – 1940 годов, дело-то даже выеденного яйца не стоило. Советский Союз попросил Финляндию немного отодвинуть границу от Ленинграда – второй столицы нашей страны и колыбели Великой Октябрьской Социалистической революции. А взамен предлагалась в два раза большая территория. Но финны не захотели по-хорошему, и вышло как получилось.

Бог миловал, и среди обворованных постояльцев отеля «Ганс» не оказалось даже финнов.

Хиргынтов начинал милицейскую службу лейтенантом, но через год его понизили в звании. Причиной тому была драка, учинённая Захаром на курсах в школе милиции – он правым прямым отправил в нокаут сотрапезника в столовой. Сначала дело вообще шло к увольнению Захара из органов внутренних дел, но дисциплинарная комиссия учла показания ещё одного курсанта, сидевшего за тем же столом. Свидетель происшествия сообщил, что пострадавший получил по физиономии за то, что рассказал обидный анекдот про чукчу.

Захар не был лишён чувства юмора, он понимал, что Вовочка, Чапаев и Штирлиц из анекдотов – родные братья Чукчи. Он и сам мог рассказать анекдот про Чукчу, к примеру, такой:

«Чукча приехал в Москву, остановил такси, назвал адрес и сказал таксисту: „Поедем по счётчику“. „Хорошо“, – согласился тот. Доехали до места. Таксист говорит: „С вас по счётчику три двадцать пять“. Довольный Чукча достаёт бумажник и отсчитывает купюры: „Один 25, два 25, три 25“».

Или такой:

«Выиграл Чукча по лотерейному билету „Волгу“. Приходит получать и говорит: „Дайте мне красную „Волгу““. А ему: „Хотите чёрную? Зелёную? Синюю? Жёлтую? А красных у нас нет“. „Ах так, – возмущается Чукча, – тогда верните мне мои тридцать копеек!“».

Или даже такой:

«ЦК КПСС издал постановление называть чукчей „народами Крайнего Севера“. Первомайская демонстрация. Комментатор передает: „Идёт делегация народов Крайнего Севера. Они несут транспаранты: „МИР“, „ТРУД“, „МАЙ“, „ИЮНЬ“, „ИЮЛЬ“, „АВГУСТ“… Нет, всё-таки это чукчи!“».

Но, терпение-то не резиновое.

Походив год с одной звёздочкой на погонах, оперуполномоченный Хиргынтов опять надел лейтенантские погоны. А Сутырин, начинавший службу одновременно с Захаром и в таком же звании, к этому времени уже стал старшим лейтенантом.

Как раз Валентин Сутырин и был тем самым свидетелем, выступившим в защиту Хиргынтова. Такое вот, как говорили древнеримские юристы, additamentum*.

*Additamentum (лат.) – добавление.

Следственно-оперативной группе выделили под штаб кабинет находящегося в отпуске завхоза гостиницы, и расследование началось. Сутырин приказал Хиргынтову:

– Товарищ лейтенант, мы с экспертом займёмся осмотром обокраденных номеров, а ты опрашивай потерпевших и свидетелей. Меня, без особой на то нужды, не трогай.

– Слушаюсь, товарищ старший лейтенант! – ответил Захар.

В протоколе осмотра места преступления записывается, где и что лежит, замеряются расстояния и рисуется схема. Эта кропотливая работа – важнейшая часть расследования. Уже завтра в этом номере горничная помоет полы, пропылесосит ковры и протрёт мебель, заменит постельное бельё и полотенца, расставит по местам стулья, выбросит мусор из корзинок – и следы преступления будут уничтожены. А по протоколу осмотра картина места преступления может быть воссоздана и при доследовании, и при следственном эксперименте, и на суде. Вот поэтому следователя во время осмотра места преступления не надо лишний раз отвлекать.

Захар приступил к поиску гостиничного вора. Он стал задавать себе вопросы и сам же на них отвечать. Этот весьма продуктивный метод он называл «Тихо сам с собою я веду беседу».

В шестиэтажной гостинице под номера отведены этажи со второго по шестой. Обворованы были «бизнес» 307 на третьем этаже и «стандарт» 514 на пятом. В обоих случаях вор проник в номер снаружи путём отжатия оконной рамы.

Захар обратил внимание на планы эвакуации этажей. Схемы со стрелочками, куда надо бежать в случае пожара, были похожи, однако имели свои особенности. Планировка коридоров и этажных площадок везде была одинаковой, а номера отличались по количеству комнат и, соответственно, по площади. Шестой и пятый этажи состояли из однокомнатных номеров категорий «эконом» и «стандарт», на четвёртом и третьем были двухкомнатные номера «бизнес» и «люкс», и на втором этаже – трёхкомнатные «апартаменты».

Захар срисовал таблички с планами эвакуации этажей и разложил листки в колонку один под другим. И сразу увидел общую картину преступления: окна номеров 614, 514, 407, 307 и 205 можно было соединить одной вертикальной линией. Отсюда следовало, что преступник находился в «экономе» 614, по верёвке он спустился вниз и проник сначала в «стандарт» 514, а потом в «бизнес» 307. Но что-то помешало вору залезть в «люкс» 407 и «апартаменты» 205. Это уже был отчётливый след преступника, и Захар начал преследование зверя.

Хиргынтов пошёл на ресепшен, где сидела молодая миловидная женщина, на высокой груди которой был бейджик «Дежурный администратор Наталья».

– Наталья, – спросил Захар, представившись и показав удостоверение, – сколько часов длится ваша смена?

– Мы работаем сутки через двое.

– Когда вы заступили на смену?

– Вчера в девять утра.

– Жильца 614-го номера вы оформляли?

Наталья посмотрела в «Журнал прописки и выписки постояльцев» и ответила:

– Да, я. Он заселился вчера вечером в двадцать один час тридцать две минуты.

– Он ещё не съехал?

Наталья опять посмотрела в журнал:

– Постоялец освободил номер сегодня утром в шесть часов двадцать пять минут.

– Какие данные остались о нём?

– Ферапонтов Сергей Михайлович, родился 3 января 1969 года, паспорт – серия 01 02, номер 123456, выдан ОВД Заволжского района города Ярославля, – продиктовала Наталья.

– А как он выглядел?

– Патлы до плеч, усы, бородка, круглые очки.

– Багаж у него был?

– Был. Такой, знаете, большой чемодан.

– Обратили ли вы внимание на какие-то особенности в поведении этого постояльца?

– Он был какой-то, как бы это сказать, робкий.

– В чём это выражалось?

– Он смотрел не прямо в глаза, а куда-то вниз.

«Да уж», – подумал Захар, поймав себя на том, что засмотрелся на грудь Натальи, туго натягивающую форменную блузку. И стал внимательно рассматривать настенный календарь за её спиной.

– А что, это он постояльцев обокрал? – спросила Наталья. – Я читала в романах Дарьи Пашковой: преступники – они все с виду тихони.

– Пока это только одна из версий, – ответил Захар и поинтересовался: – Вы любите детективы?

– Меня мёдом не корми, а дай почитать что-нибудь новенькое.

– Наташа, а как вы относитесь к сыщикам? – как бы невзначай поинтересовался Захар.

Но Наталья отлично всё поняла:

– Я замужем.

– Я имел в виду сыщиков как литературных героев, персонажей, так сказать.

– Знаю я вас, героев, – усмехнулась Наталья. – Прохода нет от этих персонажей.

– А кто живёт в апартаментах 205?

Супруги Сидоровы из Урюпинска. Судя по штампам в паспортах, у них медовый месяц. Из номера не выходят.

Посрамлённый Дон Хиргынтов вернулся в кабинет завхоза, откуда позвонил в Дзержинское РОВД и попросил пробить в Ярославле паспорт Ферапонтова. Через четверть часа он получил ответ:

«15 марта 1993 года от гражданина Ферапонтова Сергея Михайловича, 3 января 1969 года рождения, поступило заявление об утере паспорта – серия 01 02, номер 123456, выданного ОВД Заволжского района города Ярославля. Заявителю выдан новый паспорт».

Хиргынтов обзвонил по внутреннему гостиничному телефону обокраденных постояльцев и, назначив каждому время, попросил их зайти для опроса.

Но первым в штабной кабинет вошёл постоялец из «люкса» 407, которого Захар не приглашал.

– И вас обокрали? – удивился Хиргынтов.

– Нет, но я тоже хочу дать показания.

– Слушаю вас, говорите.

Рассказ постояльца 407-го оказался очень интересным:

– Ночью, в полтретьего, я просыпался по малой нужде. Свет не включал, сходил в туалет, опять лёг в постель. Вдруг услышал, как кто-то снаружи скребёт по оконной раме. Я подумал, что это ворона. Тихо подойдя к окну, я увидел за стеклом человека. Он тоже увидел меня и сразу исчез.

– Растворился в воздухе?

– Нет. Как провалился!

– Как выглядел этот человек?

– В темноте я его плохо рассмотрел, но одно могу сказать точно: это был маленький ребёнок.

– Вы уверены, что видели всё это наяву? Может, это была галлюцинация? – уточнил Захар.

Постоялец обиделся:

– Слава богу, я ещё в здравом уме.

– Простите, если ненароком обидел вас, – извинился Захар и спросил: – Вы что-нибудь ещё добавите к своему рассказу?

– Нет, мне больше нечего добавить.

– Тогда благодарю вас за очень ценные показания.

Захар составил протокол опроса свидетеля, постоялец 407-го поставил свою подпись и ушёл.

Показания постояльца номера 514 тоже были интересными. Сначала он заявил, что вор взял у него авторучку «Паркер» с золотым пером, которая была в нагрудном кармане пиджака, висевшего на спинке стула, и бумажник с деньгами, лежавший на прикроватной тумбочке, что и было записано в протоколе.

А через четверть часа этот постоялец опять пришёл к Захару и виновато сказал:

– Товарищ милиционер, тут такое дело, бумажник нашёлся.

– Где?

– Я думал, что оставил бумажник на тумбочке, а он лежит себе во внутреннем кармане плаща. А плащ висит на плечиках в гардеробе.

Составили дополнительный протокол опроса постояльца «стандарта» 514, и он ушёл. А Захар опять стал думать логически:

«Преступник взял авторучку, но не тронул бумажник. Почему? Думай, чукча, думай. Пиджак висел на спинке стула, а плащ висел на вешалке. А что, если вор и вправду маленький ребёнок, которому было не дотянуться до внутреннего кармана плаща на вешалке?»

Размышления Хиргынтова прервал следователь, сообщивший по телефону, что эксперт-криминалист только что нашёл на подоконнике номера 307 отчётливые отпечатки подошв 26-го размера.

– Это какой же маленькой должна быть нога? – удивился Захар.

– Длина стопы пятнадцать сантиметров, что соответствует анатомии трёхлетнего ребёнка, – ответил Сутырин.

«Это уже третий довод в пользу версии маленького ребёнка, – подумал Захар. – Однако, тенденция».

И он опять пошёл на ресепшн.

– Наталья, какой-нибудь постоялец с ребёнком есть в гостинице?

– Да, несколько мамаш приехали со своими чадами, поступающими в институты.

– Я имею в виду маленького ребёнка – ростом не больше метра.

– Жили тут супруги с пятью детьми – мал мала меньше. Так они, слава богу, ещё третьего дня выписались. Такой хай подняли, когда я предложила им четырёхкомнатные апартаменты. Мы, мол, не миллионеры, чтобы такие деньги платить. Пришлось поселить их в двухкомнатном «полулюксе» и три дополнительные кровати поставить.

Паспорт Ферапонтова, понятно, был с переклеенной фотографией. А Лжеферапонтов, ясно как белый день, причастен к преступлению. Но каким боком прилепить сюда ребёнка, спускающегося по верёвке и обкрадывающего номера? И тут Захара словно ударили в голову электрошокером:

«Никакой вор не ребёнок – он карлик!»

Лишь одно из ста совершаемых преступлений более или менее оригинально. Остальные девяносто девять имеют аналоги в истории криминалистики. Захар вспомнил книгу «Самые известные преступления», которую он читал в библиотеке школы милиции, а именно – главу «Гарри Два Фута».

В 1890-е годы на железнодорожных вокзалах городов Восточного побережья США была совершена серия краж из камер хранения. Эти кражи совершал карлик Гарри Два Фута, которого показывали в ярмарочном балагане как самого маленького человека в мире.

Перед кражей карлик прятался в большом чемодане, и его напарник нормального роста сдавал этот чемодан в вокзальную камеру хранения. Ночью Гарри Два Фута вылезал из чемодана, забирал из поклажи пассажиров всё ценное и опять прятался в чемодане. Утром его помощник забирал чемодан и уходил. Балаган с карликом переезжал с ярмарки на ярмарку, и во всех городах его гастрольного маршрута совершались кражи в вокзальных камерах хранения. На эту закономерность обратили внимание сыщики, и скоро Гарри Два Фута и его помощник были арестованы и преданы суду. Всего за пять лет они обокрали 56 камер хранения, причём 12 из них – дважды, и 4 – трижды.

Захар всё понял. Лжеферапонтов ассистировал карлику, спуская и поднимая его на верёвке из окна номера 614. Он проносил карлика в номер в чемодане, а потом так же выносил.

Но где искать карлика, обокравшего постояльцев «Ганса»? Гарри Два Фута был гастролёром – выступал на ярмарках в балагане. А балаган – тот же самый ширк-шапито, но поменьше. Захар задумался над тем, как узнать, гастролирует ли сейчас в Петербурге цирк-шапито лилипутов. Можно сделать запрос в городское управление МВД и ждать, когда они разошлют его по районным отделам, а те доведут до участковых инспекторов. Но этот ржавый бюрократический механизм будет прокручиваться долго.

«Нет, мы пойдём другим путём, – подобно юному Ленину, решил Захар. – Шатёр цирка-шапито можно поставить только с разрешения пожарной инспекции. Загляну-ка я к нашим огнеборцам с коньячком».

Было без четверти десять. Когда Захар вышел из кабинета завхоза, за стойкой ресепшен уже сидела другая красотка, на пышном бюсте которой был бейджик «Дежурный администратор Галина».

«Прямо какой-то конкурс „Мисс грудь“», – подумал Хиргынтов.

Ох уж эти женские груди! Мужики на эту часть женского тела, если она четвёртого-пятого размера, прямо-таки западают. А сами женщины просто помешаны на объеме своих грудей. В прямом смысле слова идут под нож пластического хирурга, рискуя здоровьем и не считаясь с затратами. Между тем, у Венеры Милосской, признанной идеалом женских пропорций, грудь лишь второго размера.

– Товарищ оперуполномоченный! – окликнула его Галина. – Сменщица попросила передать вам это.

И она подала Захару сложенную пополам четвертушку бумажного листа. Он развернул записку и прочёл:

«Я вспомнила! От постояльца номера 614 несло „Тройным“ одеколоном».

Это была очень важная информация. Дешёвым одеколоном «Тройной» фабрики «Новая Заря» мог пользоваться только небогатый мужчина. Захар пользовался одеколоном «Шипр» той же фабрики.

Через час Захар, от которого уже исходил не только запах одеколона «Шипр», но и дух трёхзвездочного коньяка «Белый аист», вышел из здания городского управления пожарной охраны. От знакомого инспектора пожарной безопасности он узнал, что в настоящее время в Питере гастролирует цирк-шапито лилипутов «Маленькие Звёздочки», а шатёр его стоит возле Измайловского Сада.

Захар решил повысить свой культурный уровень – посмотреть представление цирка лилипутов «Маленькие Звёздочки».

Обычно труппа цирка-шапито живёт в вагончиках на колёсах, стоящих рядом с шатром. Проходя мимо этого табора, Захар увидел и услышал, как лилипутка громко отчитывала высокого парня.

– Сынок, ты таки сведёшь меня до срока в могилу! Где ты шаландался всю ночь? Я очень волновалась и до утра не сомкнула глаз.

– Мама, я уже взрослый, – оправдывался Гулливер.

– Нет, вы посмотрите на этого взрослого, – обращалась мама парня к обитателям табора. – Он ещё не бреется, у него молоко на губах не обсохло.

И опять – к сыну:

– В этом городе такая преступность. Ты что, по телевизору сериал «Рождённая революцией»* не смотришь?

*Советский телевизионный десятисерийный фильм о создании и истории советской милиции.

И опять – на публику:

– Тут такие ужасы, что Одесса просто отдыхает.

Гулливер был без очков, коротко стрижен, гладко выбрит и никак не походил на постояльца отеля «Ганс» Ферапонтова, словесный портрет которого сделала дежурный администратор Наталья. Это вполне укладывалось в версию Хиргынтова.

Захар купил в кассе билет и пошёл на представление. Трибуны цирка были заполнены лишь на четверть. Питерцы, не уехавшие на Чёрное море, чтобы получить свою порцию ультрафиолета, устремились на городские пляжи.

Цирк лилипутов мало чем отличался от обычного цирка – те же эквилибристы, воздушные гимнасты, канатоходцы и фокусники. Но всех их затмевал своими выходами клоун Геша – этакий Карандаш* в миниатюре.

*Карандаш (Михаил Румянцев) – известный советский клоун.

Бросались в глаза изрядно поношенные костюмы артистов – полинявшие, с осыпавшимися блёстками. Обезьянки и собачки, с которыми выступала дрессировщица, были очень худы и с жадностью проглатывали подкормку. А самым ярким впечатлением от просмотра выступления у Захара остались капли воды, падавшие сверху и попадавшие ему за шиворот – на улице пошёл дождь, а крыша шатра была дырявая. Было видно по всему, что жизнь у маленьких циркачей – не малина.

Выйдя после представления из шатра, Захар с полчаса покурил на скамейке в скверике напротив, и его терпение вознаградилось. Из циркового табора вышел Гулливер, а с ним – переодевшийся и смывший грим Геша. Их путь был недалёк и закончился в ресторане «Ржавый якорь». Захар, всё это время следовавший за ними, как то предписывают правила скрытого наружного наблюдения – «на расстоянии, достаточном, чтобы не потерять, но и не упустить из вида объект наблюдения», – тоже зашёл туда.

Теперь ему надо было сесть не за какой-нибудь другой, а именно за их столик. А свободных столиков по случаю дневного времени было много. Кого-то другого эта ситуация поставила бы в тупик, но не такого опытного сыщика как Захар. Он подошёл к столику, за которым сидели Гулливер и Геша.

– А я вас узнал – вы клоун! – сказал Хиргынтов, обращаясь к Геше.

При этом Захар сел за их столик и достал из кармана программку цирка-шапито лилипутов «Маленькие Звёздочки».

– Дайте мне, пожалуйста, автограф.

Геша поставил на программке свою размашистую подпись и спросил:

– Вам понравилось наше представление?

– Очень! – сказал Захар.

И он нисколько не покривил душой. До Чукотки со дня её присоединения к России ещё не доехал ни один цирк-шапито. А то, чего человек недополучил в детстве, будь то апельсины или цирк, став взрослым, он хочет всегда.

Они познакомились. Захар назвался своим настоящим именем – он всегда так поступал, чтобы не запутаться по пьяному делу. Гулливер представился Валерой, а Геша – Генрихом.

Видя, как его новые знакомые пересчитывают денежную мелочь, Захар сделал широкий жест:

– Девушка! Графинчик «Пшеничной», три котлеты по-киевски с картофельным гарниром и три салата «селёдка под шубой».

Когда официантка принесла заказ, Захар предложил выпить под тост «Чу!»

– А что это означает? – спросил Генрих.

– Так у нас на Чукотке кричит погонщик оленей – на русский язык это переводится: «Поехали!»

– Хороший тост, – одобрил Валера. – А то, пока грузинскую здравицу дослушаешь, слюной подавишься.

После того как краткий чукотский тост прозвучал три раза, они стали друзьями «не разлей вода».

Генрих пил водку наравне со всеми, но обратно пропорционально своему весу – в пять раз меньше.

«Хорошо иметь такого выгодного друга», – с белой завистью к Валере подумал Захар и спросил его: – Я видел, как тебя отчитывала за ночную отлучку мама – она тебе родная?

– Да, это моя родная мама. Тебя удивляет, что я такой большой? В молодости она была гимнасткой на трапеции, а сейчас руководит этим номером. Двадцать лет назад во время гастролей в одном из городов у неё был любовник – большой мужчина. Ростом я пошёл в папу, которого в глаза не видел. Я с пелёнок при цирке.

– Валера у нас на вес золота – он и водитель фуры, и грузчик, и охранник, – похвалил товарища Генрих.

Теперь Захару надо было выманить Генриха в туалет.

– Водка без пива – деньги на ветер, – сказал Захар и заказал семь бутылок «Невского»: по три себе и Валере и одну – Генриху.

У сыщика должен быть стальной мочевой пузырь. Операм часто приходится сидеть в засаде, а непромокаемых колготок, как часовым почётного караула у мавзолея Ленина, им не выдают.

Холодное «Невское» хорошо пошло под вяленую балтийскую корюшку, и Захар повторил заказ. Наконец мочегонное свойство пива дало о себе знать.

– Пойду отолью, – сказал Генрих, слезая с колен Валеры. – Только в питерских туалетах есть писсуары для маленьких людей. Не зря Санкт-Петербург – культурная столица России.

Захар и Валера пошли за ним.

Пол в туалете культурной столицы был давно не мыт, и подошвы всех сюда входящих чётко отпечатывались на грязном кафеле. Задержавшись у умывальника, Захар подождал, пока Валера и Генрих справят малую нужду и уйдут. Оставшись в туалете один, Хиргынтов сфотографировал следы клоуна фотоаппаратом-мыльницей. Потом он смочил голову холодной водой из-под крана, чтобы немного протрезветь.

Перед тем как выпить на посошок, Захар предложил новым друзьям запечатлеть на фото исторический момент их знакомства. Валера и Генрих позировали ему, он им, а потом Захар попросил официантку сфотографировать их всех троих.

Дело было в шляпе. Захар легко заполучил фотографии отпечатков подошв ботинок Генриха и портреты Валеры в анфас, в профиль и в полоборота. Испытывал ли он какие-то угрызения совести, когда вот так хитростью получал оперативную информацию? Нет, не испытывал – он был сыщиком и шёл по следам преступников, как охотник идёт по следам зверей.

Неожиданно для Захара ход событий сделал головокружительный кульбит. Расставшись с циркачами, он вышел из ресторана. Подле него притормозил чёрный «Ауди» премиум-класса. Из машины вышел мужчина в штатском и сказал:

– Товарищ Хиргынтов, вас хочет видеть военный атташе посольства России в (он назвал одну европейскую страну) адмирал Иванов. Проедемте со мной.

Захар не стал просить гэрэушника предъявить удостоверение. Разведчиков видно за версту по военной выправке, что их всегда и выдаёт. Через полчаса Захар и его сопровождающий пришли на конспиративную квартиру.

Адмирал был в смокинге, он пах французским парфюмом, его ухоженные руки были с бесцветным маникюром ногтей.

От Иванова Захар узнал, что в ту ночь в «Гансе» был обворован ещё и номер 205.

– Молодожёнов Сидоровых из Урюпинска, что ли, обокрали? – удивился Захар. – Почему от них не было заявления? Поводом для возбуждения уголовного дела по факту кражи является заявление от пострадавшего.

– Заявления не будет, – ответил адмирал. – Этот случай не умещается в прокрустово ложе закона. Речь идёт о государственной безопасности.

– Что было украдено?

– Бумажник, портативная видеокассета и бриллиантовое колье.

– Откуда у молодожёнов из Урюпинска бриллиантовое колье?!

– Это не твоё дело, лейтенант.

– Товарищ адмирал, на юридическом языке это называется утаиванием вещественных доказательств и сокрытием преступления.

– Это не твоя забота, – сказал Иванов строго, а потом вдруг перешёл на простой человеческий язык: – Лейтенант, найди и верни мне похищенное. За мной не заржавеет – слово морского офицера. Бумажник с долларами вор может оставить себе, а кассету и колье пусть вернёт.

– А сколько долларов было в бумажнике?

– Не считал. Тысяч двадцать, наверно.

– Товарищ адмирал, а как выглядит эта самая портативная видеокассета? – поинтересовался Захар.

Адмирал достал из атташе-кейса крокодиловой кожи маленькую видеокамеру и извлёк из неё кассету размерами с пачку папирос «Беломор – канал».

– Вот, смотри.

– Ух ты, какая маленькая, – восхитился Захар. – Шпионская.

По недовольной мине на лице адмирала он понял, что ляпнул что-то не то.

Итак, перед Захаром стояла задача – найти портативную видеокассету и бриллиантовое колье и вернуть адмиралу, не поставив при этом в известность следователя, ведущего дело.

Сразу после конспиративной квартиры Хиргынтов снова направился к табору циркачей. Вызвав Генриха и Валеру, он показал им своё служебное удостоверение. Те сразу приуныли.

– Пойдёмте в «Ржавый якорь» – продолжим наш разговор, – пригласил оперуполномоченный.

Друзья сели за тот же столик, ещё не убранный официанткой после их ухода. Захар щёлкнул пальцами и громко сказал:

– Нам полкило водочки и чего-нибудь из лёгкого на закуску!

Чтобы как-то взбодрить Валеру и Генриха в ожидании заказа, он спел им куплет из студенческого гимна:

Официантка принесла водку и три тарелки чего-то мясного с гарниром из гречки.

– Что это? – показал пальцем Захар на тарелку.

– Гуляш из говяжьего лёгкого, как вы и просили.

Выпили по первой, закусили. И Захар перешёл к делу:

– Ну, голуби сизокрылые, рассказывайте.

– Что тебе рассказать? – фальшиво удивился Генрих.

– От тебя, Генрих, я для начала хотел бы услышать вот что. Тебе, взрослому человеку, не стыдно, что ты подбил на воровство своего молодого друга?

– Ты это о чём? – продолжал прикидываться веником клоун.

– Я – о кражах в гостинице «Ганс».

– А у тебя доказательства есть? – поинтересовался Генрих.

– Вы просите песен? Их есть у меня. Начнём с нашего юного друга. Валера, ты не против?

Валера потупил очи долу.

– Итак, Валера, при поселении в гостиницу «Ганс» ты предъявил ворованный паспорт на имя Ферапонтова с переклеенной фотографией. В большом чемодане ты пронёс в номер своего подельника.

– Паспорта я не крал, Ферапонтов потерял его, когда был на представлении нашего цирка в Ярославле, – внёс ремарку Валера.

– А теперь, Генрих, о тебе. На подоконнике одного из обворованных номеров гостиницы «Ганс» ты оставил следы своих ботинок. Точно такие же следы ты оставил и час назад в туалете предприятия общепита, в котором мы сейчас находимся.

Допив свои фронтовые двадцать грамм, Генрих пошёл в контратаку:

– Что, поймал воров? Радуйся, сверли дырки на погонах под новые звёздочки. А нас, злодеев, сажай за решётку. В тюрьме хоть кормят три раза в день. Да, мы воровали, но почему? Наш дырявый шатёр протекает во время дождя, нашим обезьянкам хоть изредка нужны фрукты, а наши собачки не могут долго без «Чаппи».

– У нас и артисты голодают, – поддакнул ему Валера. – Представь, что будет, если у гимнастки под куполом случится голодный обморок. А силач, ломающий подковы и рвущий цепи, – как ему без мяса?

Не найдя, что возразить на всё это, Захар сказал:

– Да бросайте вы свой цирк. Маленьким, я слышал, пенсия по инвалидности полагается.

– Да, мы можем получить первую группу инвалидности и сидеть по домам. Но цирк для нас не просто работа, а сама жизнь, – с патетикой сказал Генрих.

– Пенсии той в Украине им хватит лишь на оплату коммунальных услуг для квартиры, – прозаически заметил Валера.

Доводы бедных циркачей и выпитая водка подействовали на Захара расслабляюще, и он пообещал:

– Я отправлю это дело в архив как нераскрытое.

Здесь Хиргынтов, конечно, приврал – оперуполномоченный не может открывать и закрывать расследование – это прерогатива следователя.

– А тебя не выгонят со службы? – спросил Генрих.

Захар махнул рукой.

– И пусть выгоняют. В вашем цирке мне найдётся какая-нибудь работа?

– У нас второй водитель фуры увольняется – пойдёшь ко мне напарником? – предложил Валера.

– Пойду, только пересдам на категорию «С».

Решив вопрос о своём дальнейшем трудоустройстве, Захар вспомнил о главном:

– Но у меня к вам большая просьба – верните видеокассету и колье из номера 205. Бумажник с деньгами оставьте себе. Вы даже не представляете, в какую прескверную историю вляпались.

Валера и Генрих переглянулись.

– Говорил же я тебе, что из-за этих брюликов у нас будет одна головная боль, – сказал Валера, обращаясь к Генриху.

– А видеокассеты у нас нет, – добавил он, повернувшись уже к Захару.

– А где же она?

– Я сходил в видеосалон и посмотрел, что на ней записано?

– И что ты там увидел?

– Порнушка какая-то. Я и выбросил её от греха подальше – мама заругает, если увидит.

– Куда выбросил?

– Сначала в мусорное ведро, а потом вместе с пакетом в контейнер.

Немедленно идём на эту мусорную площадку! – подскочил со стула Захар.

– А водку допьём? – спросил Генрих.

Захар разлил остатки водки по стопкам, они выпили не закусывая и пошли вслед за Валерой.

– Показывай, в какой контейнер выбросил! – нетерпеливо спросил Захар.

На площадке находилось пять контейнеров. Рядом был мусоровоз, его водитель стоял сбоку и, манипулируя рычажками гидравлического подъемника, захватил и приподнял последний контейнер, из которого в бункер мусоровоза посыпались пластиковые пакеты с бытовыми отходами.

Валера показал пальцем на уже опорожненный контейнер с порядковым номером два.

– Кассета была здесь.

– Какого цвета ваш мешок? – спросил Захар.

– Серебряного.

Тем временем водитель мусоровоза уже сел в кабину и включил первую передачу.

– Стой! – приказал ему Захар, держа в поднятой руке, как статуя Свободы факел, раскрытое удостоверение. – Выгружай мусор!

– Прямо здесь?!

– Да, здесь!

Бункер мусоровоза был почти заполнен, и гора из мешков разного цвета получилась приличная.

– Так я поеду? – спросил ошарашенный водитель.

– Поезжай. Добрых тебе гаишников на пути.

Предстояла нелёгкая задача – найти в большой горе мусора маленькую видеокассету.

– Ну, соколы ясные, за работу – ищите! – скомандовал Захар.

– А ты, – спросил Генрих, – что стоишь руки в брюки?

– Не барское это дело, – ответил опер.

Валера и Генрих начали вытряхивать мусор из пакетов серебряного цвета, проверяя содержимое каждого.

«Надо поскорей разгребать эту гору до конца, находить кассету и делать отсюда ноги, пока не спохватилась домовая общественность», – подумал Захар и с брезгливой гримасой на лице принял участие в раскопках.

Но было уже поздно – к ним решительным шагом приближалась женщина младопенсионного возраста.

– Совсем бомжи оборзели – устроили свалку посреди двора!

– Мы бедные россияне, доведённые до нищеты антинародной властью реформаторов, – плаксиво запричитал Захар. – Что, вам жалко, если мы подберём здесь что-нибудь из одежды и обуви для нашего мальчика – ему не в чем идти в школу.

Женщина сменила гнев на милость:

– Сталина на этих дерьмократов нет! Подождите меня здесь – я принесу вам что-нибудь покушать.

Наконец-то видеокассета нашлась. Друзья не стали дожидаться сердобольную жиличку и сочли за благо поскорей покинуть загаженный двор.

Затем они пошли к цирковому табору, и Генрих вынес из вагончика бриллиантовое колье.

– Значит, так, – сказал Хиргынтов, – кассету и колье вы не видели и не брали. Что же касается остального, завтра к девяти утра явитесь в ОВД Дзержинского района – на улицу Чехова, дом пятнадцать к следователю Сутырину. Напишите явку с повинной и сдадите деньги и материальные ценности, украденные вами у постояльцев отеля «Ганс».

– А если мы не… – начал было Генрих.

– Других вариантов у вас нет, – оборвал его на полуслове Захар. – За явку с повинной, чистосердечное раскаяние и полное возмещение материального ущерба пострадавшим суд смягчит вам наказание – получите по три года условно.

– Полного возмещения материального ущерба пострадавшим не получится, – вздохнул Валера. – Цацки мы вернём, а гроши уже потратили на текущие расходы цирка.

– И много потратили?

– Кто их считал, – вздохнул Генрих, – деньги утекают, как вода сквозь пальцы.

– Ну, получите небольшие сроки с отбытием в колонии, всё равно выйдите по УДО, – успокоил сыщик воришек. – Жду вас завтра утром. Спокойной ночи!

– И вам хороших снов, – мрачно ответил Валера.

«Как бы они со всем наворованным добром не ударились в бега, – вдруг засомневался Захар. – Арестовать их, что ли?»

– Не бойся, не смоемся. Велика Россия, а бежать некуда – на кого мы их оставим? – успокоил его Генрих, кивнув в сторону циркового шатра.

Захар пошёл в ближайший видеосалон и обратился к администратору:

– Мне надо эту кассету просмотреть.

– У вас есть портативная видеокамера? – поинтересовался администратор. – Уступите за хорошую цену.

– Самому нужна, – оборвал его надежду Хиргынтов.

– Вот вам адаптер для кассеты, вот видеомагнитофон – садитесь и смотрите.

Боже праведный, что там увидел Захар! Это была любительская видеосъёмка, в которой адмирал и принцесса демонстрировали самые изощрённые виды секса. Если это обнародовать, международный скандал гарантирован.

Адмирал завербовал принцессу, и в минуты интимной близости выпытывает у неё секреты папиного королевства. Реально красавчик! Правда, это карликовое королевство можно накрыть тазиком, и оно для России никакой опасности не представляет. А нечего было вступать в НАТО.

Всё-таки незавидная судьба у этих принцесс. Ехать в чужую страну для встречи с любовником, отдаваться ему в дешёвой гостинице на скрытую видеокамеру и вдобавок ко всему ещё лишиться фамильной драгоценности.

Когда Захар отдавал адмиралу видеокассету и колье, тот спросил:

– Кроме тебя, это кто-то смотрел?

– Больше никто. То есть, я хотел сказать – вообще никто.

– Если ты сделал копию этой видеозаписи, сотру в порошок, – пообещал адмирал.

– Слово офицера милиции! – не моргнув глазом соврал Захар.

Адмирал рассыпался в благодарностях, обещая Хиргынтову повышение в должности и по службе.

– Хочешь к нам, в ГРУ? – спросил он. – Загранкомандировки, высокая зарплата в валюте и другие ништяки.

– Я сыщик и хочу им быть, – ответил Захар.

– Чтобы и дальше рыться в мусоре? – удивился адмирал.

– Иногда и в мусоре можно найти бриллианты.

– Пожалуй, ты прав, – согласился адмирал.

Он вынул из внутреннего кармана два радужных листка бумаги.

– Это тебе, а это передай своим подопечным.

– Что это?

– Чеки – каждый на 50 000 долларов*.

* В начале апреля 1993 года один доллар США стоил 690 рублей.

С утра Хиргынтов сидел в кабинете Сутырина. Ровно в 9:00 в дверь кто-то робко постучал. Зашли Генрих и Валера. За плечами последнего был большой потрёпанный рюкзак.

– Выгружай, – сказал Генрих.

Валера высыпал на стол следователя содержимое рюкзака – выросла гора из портмоне, золотых колец, перстней и серёг.

– Откуда столько?!

Выяснилось, что гостиничные кражи по описанной выше методике Генрих и Валера совершали по пути всего гастрольного маршрута – Ярославль, Вологда, Череповец, Волхов, Санкт-Петербург.

Сутырин оформил Генриху и Валере явки с повинной, взял с них подписки о невыезде и занялся описью добровольно возвращённых похищенных материальных ценностей.

Вечером Захар смотрел по ящику выпуск городских новостей. Телеведущая сообщила:

– В Санкт-Петербурге с неофициальным визитом побывала наследница престола королевства Н. принцесса Мария. Она посетила исторические места города, осмотрела выставку картин художников-«митьков», совершила экскурсию на теплоходе по Неве на развод мостов. Перед возвращением на родину принцесса Мария устроила брифинг для российских и зарубежных журналистов.

На экране телевизора появилась крупным планам принцесса Мария – её длинную породистую шею украшало бриллиантовое колье, которое ещё вчера вечером держал в руках Захар.

Казалось, дело было на мази – за раскрытие преступления по горячим следам участникам следственно-оперативной группы полагались благодарности в приказе начальника РОВД. Но поскольку кражи были совершены на территориях Ярославской, Вологодской и Ленинградской областей и города Санкт-Петербурга, дело по подследственности было передано в МВД России. За раскрытие серии гостиничных краж звёзды на погоны и денежные премии поучили московские полковники и генералы.

Как и обещал Захар Генриху и Валере, за явку с повинной, чистосердечное раскаяние и возмещение материального ущерба пострадавшим, а также учитывая положительные характеристики подсудимых с места работы и просьбу трудового коллектива отдать их на поруки, суд назначил каждому наказание в виде лишения свободы на три года условно с испытательным сроком.

Пятидесяти тысяч долларов Генриху и Валере хватило не только на возмещение украденных денег, но и на новые костюмы для артистов и контейнер кормов для животных. На новый шатёр-шапито денег не хватило. И Захар, подумав про свалившиеся на него деньги: «Как пришли, так и ушли», пожертвовал цирку свой чек на 50000 долларов.

В ночь после суда цирк лилипутов «Маленькие Звёздочки» давал необычное представление – для одного зрителя. Захар сидел на самом хорошем месте, ел попкорн и пил кока-колу, а на арене показывали свои номера маленькие артисты. Сквозь дыры в старом шатре светились небесные звёзды.

Привет Достоевскому

На календаре было 5 сентября 1996 года.

Начальник уголовного розыска ОВД Центрального района города Санкт-Петербурга капитан милиции Захар Хиргынтов читал ответ, полученный из редакции журнала «Буква закона», куда он посылал свою статью.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ Р. РАСКОЛЬНИКОВА И СТАТЬЯ 105 УК РФ

В романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание» Р. Раскольников был осужден по ст. 453 гл. 22 «О лишении жизни» Нового Уголовного Уложения 1903 года: «Виновный в убийстве наказывается каторгой на срок не менее восьми лет», и приговорён к восьми годам каторги.

В настоящее время преступление Р. Раскольникова квалифицируется по ст. 105 УК РФ. Убийство.

Раскольников совершил преступление, чтобы ответить себе на вопрос, тварь ли он дрожащая или право имеет. А фактически это было обычное убийство старухи-процентщицы Алёны Ивановны с целью её ограбления, предусмотренное п. з ч. 2 ст. 105 УК РФ: Убийство – из корыстных побуждений.

Раскольников резко отрицательно относился к занятию старухи-процентщицы, ему также можно инкриминировать п. л ч. 2 ст. 105 УК РФ: Убийство – по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы.

Убийство Лизаветы Раскольников совершил с целью устранения её как свидетеля убийства Алёны Ивановны. Второе убийство Раскольникова попадает под п.п. а и к ч. 2 ст. 105 УК РФ: Убийство – двух или более лиц, – с целью скрыть другое преступление.

Таким образом, на основании ч. 2 ст. 69 УК РФ: По совокупности преступлений путем поглощения менее тяжкого наказания более тяжким, преступление Раскольникова попадает под ч. 2 ст. 105 УК РФ, предусматривающую наказание лишением свободы на срок от восьми до двадцати лет с ограничением свободы на срок от одного года до двух лет, либо пожизненным лишением свободы, либо смертной казнью.

Учитывая смягчающие обстоятельства: явка с повинной, содействие следствию, чистосердечное раскаяние, предыдущая положительная характеристика, можно предположить, что суд Российской Федерации принял бы решение о лишении Р. Раскольникова свободы на срок двадцать лет.

«Уважаемый автор! – писал заведующий отделом правоведения. – К сожалению, мы не можем опубликовать Вашу статью. Данная тема уже была подробно раскрыта в ранних публикациях нашего журнала, в частности…»

Далее шёл перечень публикаций, в которых давалась оценка преступления Родиона Раскольникова с позиции современного юриста. Вольно или невольно, но нашему герою приходилось признать, что он изобрёл велосипед.

Грустные размышления Захара были прерваны в 12:05 сообщением об убийстве в доме №16 по улице Достоевского.

По прибытию на место руководимой им дежурной опергруппы Хиргынтов увидел, что указанный в сообщении дом – пятиэтажный с тремя подъездами и аркой-подворотней – принадлежит к историческим зданиям времён романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание». Здесь бродит призрак Родиона Раскольникова с окровавленным топором под полой пальто.

В подворотне прямо на асфальте с громким храпом спал какой-то алкаш. Хиргынтов хотел было вызвать за ним карету медицинского вытрезвителя, но передумал.

«Время ещё тёплое – не замёрзнет. Проспится и пошлёпает до дому».

В квартире №… уже находилось двое сотрудников наряда ППС, которые первыми приехали на место преступления и взяли его под охрану до прибытия оперативников.

В прихожей на полу лежала убитая – женщина в возрасте около тридцати лет, худощавая небольшого роста с окровавленной головой. Орудие убийства – молоток лежал рядом. На кухне за столом сидел молодой человек, вызвавший милицию – это был младший брат убитой. Кроме стола и двух табуретов, на кухне стоял трёхкамерный холодильник «ЗиЛ».

«Зачем такой большой одинокой женщине?» – удивился Захар.

О том, что убитая жила одна, было видно по стерильной чистоте и порядку, которые были бы невозможны, проживай с ней в квартире ещё кто-то.

Отпустив дэпээсовцев, Захар поручил эксперту заняться трупом, а сам прошёл на кухню для первичного опроса свидетеля.

Младший брат убитой Валентин Кокин дал такие показания.

Он пришёл к своей сестре, Анне Кокиной, в половине одиннадцатого и застал страшную картину – мёртвую сестру со страшными ранами на голове. После чего он немедленно вызвал милицию.

– С какой целью вы пришли к сестре? – спросил Захар.

– Вообще-то она просила меня прийти к ней к девяти часам утра, поскольку ожидала визита Степана Шаманова, встречи с которым боялась. Но с утра я был занят на учёбе, и потому пришёл лишь к полудню.

– Где вы учитесь?

– На первом курсе 2-го медицинского института.

– Расскажите подробней про Шаманова.

– Шаманов – бывший муж Анны. Пять лет назад он был осужден за ограбление. Оформив с ним развод, сестра взяла себе девичью фамилию.

– Зачем Шаманов хотел прийти к вашей сестре?

– Анна выиграла в лотерею «Большие деньги» сто тысяч долларов*. Узнав об этом, Шаманов по телефону попросил дать ему в долг. Сестра ответила, что на выигранные деньги она уже купила загородный дом с участком земли, и денег у неё не осталось. Но Шаманов не поверил и обещал прийти к ней на следующий день к девяти утра.

*В начале сентября 1996 года 1 доллар США стоил 5345 рублей.

– Почему ваша сестра боялась бывшего мужа?

– А как ей было его не бояться. От Шамана всего ожидать можно. Эх, знать бы мне наперёд, что так случится, я бы отпросился с занятий и пришёл к девяти.

– Вы говорите так, будто уверены в том, что именно Шаманов убил Анну.

– А кто ещё? У сестры не было врагов.

– Быть может, кто-то другой, узнав о крупном выигрыше вашей сестры, решил ограбить её?

– Нет-нет, она была очень осторожной и незнакомого человека не впустила бы.

– А Шаманова, хоть и боялась его, впустила?

– Он говорила, что покажет ему купчую на дом, чтобы отстал.

– Где живёт Шаманов?

– У своей матери где-то на улице Марата, а точного адреса я не знаю.

– И ещё один вопрос. Зачем вашей сестре, женщине одинокой, был такой большой холодильник?

– Аня любила заниматься домашним консервированием овощей и фруктов. Она так мечтала о своём доме с садом и огородом. У неё такие малосольные огурчики получаются. Вернее, получались.

При последних словах брат убитой разрыдался.

– Я плохо себя чувствую. Можно, я пойду домой?

– Где вы живёте?

– У меня своя комната на Васильевском острове.

– Подпишите протокол опроса и идите. Послезавтра жду вас в два часа дня в ОВД Центрального района – вот повестка.

Захар вернулся в прихожую и спросил эксперта-криминалиста:

– Когда наступила смерть потерпевшей?

На что тот, посмотрев на шкалу лабораторного термометра, кончик которого он только что вынул из ануса убитой, ответил:

– Смерть наступила около девяти часов утра.

В это время подъехал давний товарищ Захара по службе – старший следователь прокуратуры Центрального района города Санкт-Петербурга майор юстиции Сутырин.

– А что ты, как простой опер, на происшествия выезжаешь? – удивился он. – Не хочешь форму терять?

– Сотрудники – кто в отпусках, кто на учёбе. А я сегодня оперативный дежурный по району, – объяснил Захар. – Лучших специалистов угрозыска переманивают в частные охранники бизнесмены – они платят регулярно и в десять раз больше.

– Знакомая картина, – вздохнул Сутырин. – Наши, прокурорские, тоже оставляют госслужбу и уходят в частную адвокатуру за большими гонорарами.

Здесь надо сказать, что после успешного раскрытия серии краж в отеле «Ганс» дела у Хиргынтова и Сутырина резко пошли в гору. Оба досрочно получили очередные звания и были повышены в должностях. Злые языки поговаривают, что здесь не обошлось без протекции со стороны какого-то влиятельного покровителя, но на то они и злые языки, чтобы наводить тень на плетень.

Узнав об уже проделанной работе, Сутырин приказал:

– Товарищ капитан, пригласите понятых – мы с экспертом-криминалистом начинаем осмотр места преступления и составление протокола. А вы приступайте к оперативно-розыскным мероприятиям. Какие ваши действия будут первыми?

– В деле уже есть подозреваемый – бывший муж убитой Шаманов. Я пробью его домашний адрес и поеду.

– Хорошо, поезжайте.

Проходя через арку к служебной машине, Захар увидел продолжавшего дрыхнуть пьянчугу и с завистью подумал:

«Хорошо тебе – спишь. А тут бегай за этим Шаманом, как борзая собака за зайцем».

Приехав на улицу Марата и найдя дом с указанным номером, Захар поднялся на второй этаж и позвонил в дверь квартиры матери Шаманова. Ему открыла пожилая измождённого вида женщина.

– Гражданин Шаманов дома? – спросил Захар.

– Уже три дня не появлялся.

– А вы кто ему будете?

– Мать.

– Вот повестка в милицию – передайте ему как появится.

Хиргынтов ни с чем вернулся в квартиру на Достоевского, 16. Проходя через подворотню, он уже не увидел там спящего пьяницу.

«Наверно, кто-то из жильцов вызвал «мочалку»*, – подумал Захар. – А может, проснулся и сам ушёл».

*Медицинский вытрезвитель.

Первый вопрос Сутырина был:

– Нашёл Шаманова?

– Три дня дома не ночует.

– Продолжай поиск – проверь «малины», где он может находиться.

«Ценный совет, – подумал Захар. – Если учитывать, сколько воровских притонов в Питере».

И сам спросил:

– Результаты осмотра места преступления о чем-нибудь говорят?

– В правом ухе убитой нет серебряной серёжки с жемчужиной. Наверно, потеряла в ходе борьбы с убийцей. Всю квартиру осмотрели – нет как нет.

У Захара почему-то не выходил из головы стоявший на кухне холодильник «ЗиЛ».

– А в холодильнике смотрели?

– Нет ещё.

Вместе с понятыми прошли на кухню.

Захар открыл дверцу холодильника и начал осмотр.

– На внутренней стенке холодильной камеры обнаружено два пятна крови. Эксперт, возьмите образцы.

Потом Хиргынтов вытащил нижний ящик для хранения овощей и вывалил его содержимое на пол. Перебирая картошку, морковку и свеклу, он наконец-то нашёл пропавшую серёжку.

– Могла обронить, когда набирала картошку, – высказал предположение Сутырин.

– Серьга в ухе – не кольцо на пальце, – возразил Захар.

Хиргынтов опять поехал на улицу Марата.

В этот раз ему открыл… тот самый алкаш, спавший в подворотне!

– Гражданин Шаманов! Вы арестованы по подозрению в убийстве своей бывшей жены Кокиной, – объявил ему Захар, доставая наручники.

– Это не я! – заявил Шаманов, но не очень убедительно.

Хиргынтов привёз задержанного в отделение и предложил:

– Давай, Шаман, обо всём как на духу.

– Я пришёл к Анне, как и обещал, к девяти утра. Она показала мне договор купли-продажи дома. Я попросил её дать хоть на бутылку. Она достала из холодильника поллитровку «Московской» и поставила на стол. Я откупорил бутылку и попросил чего-нибудь на закуску. Она открыла трёхлитровую банку с маринованными корнишонами. Эх, какие вкусные огурчики она консервировала. Я выпил полстакана водки и закусил корнишоном, потом – ещё сто грамм. И вырубился. Что было потом, я не помню. Проснулся уже в подворотне и сразу пошёл домой.

– Шаманов, когда тебя в последний раз приговорили к пяти годам заключения за ограбление, то одновременно назначили лечение от алкоголизма в местах лишения свободы.

– Гражданин оперуполномоченный, недолечили они меня. Вы же сами знаете, какое там качество медицины. Давайте я напишу явку с повинной.

– И в чём ты хочешь сознаться?

– В убийстве Анны Кокиной.

– Тебя, Шаман, там точно недолечили. Пока ты только один из подозреваемых.

– Есть и другие? – с надеждой спросил Шаманов.

– Знания умножают печали, – зачем-то процитировал царя Соломона Захар. – Это тайна следствия.

На следующее утро пришло заключение судебно-медицинской экспертизы:

«Предоставленные на исследование образцы крови принадлежат курице и человеку. Второй образец полностью совпадает с кровью убитой А. Кокиной».

«Кровь убитой обнаружена внутри холодильника. А если сопоставить это с серёжкой в ящике для овощей?» – подумал Захар.

Хиргынтов позвонил Сутырину:

– Пиши постановление о дополнительном осмотре места происшествия.

Когда Хиргынтов поднимался по лестничному пролёту на второй этаж к опечатанной квартире, навстречу ему спускалась одна из вчерашних понятых – сухонькая женщина лет семидесяти с выражением лица всегдашней правдоискательницы.

– Нашли убийцу? – спросила она.

– Пока ещё ищем.

– А что искать? Шаман убил её, больше некому. Ему человека убить – что муху прихлопнуть. И крыша у него съехала. Он, ушкуйник, месяц назад занял у меня на бутылку и не отдаёт. Я ему: «Когда долг отдашь?», а он: «Не помню, что занимал».

– А про брата убитой что скажете?

– Трус – даже курицу не зарежет. Но гусь ещё тот. Ему в наследство от убитой сестры и квартира, и загородный дом достанутся. А он ей похороны по эконом-классу заказал, даже соседей на поминальный обед не позвал.

Такая характеристика Шаманова не удивила Хиргынтова. А вот вновь открывшиеся свойства натуры Кокина укрепили Захара в его версии.

– Гражданка, окажите содействие следствию – побудьте ещё раз понятой, – попросил правдоискательницу Хиргынтов. И, пожалуйста, найдите второго понятого.

– Я к вам на работу не нанималась, – закапризничала та, но тут же смягчилась: – Ладно, пойду Никитичну со скамейки у подъезда позову.

Было заметно, что ей очень хочется узнать новые подробности следствия, чтобы после ухода Захара немедленно разнести их по двору.

В квартире убитой Хиргынтов сразу прошёл на кухню и достал из настенного шкафчика лабораторный градусник – прибор совершенно необходимый в арсенале любительницы домашнего консервирования. Столбик ртути в термометре стоял на отметке 33,6 градуса. Потом Захар опрокинул корзинку для мусора и нашёл среди картофельных очистков маленький кусочек ваты, которому в прошлый раз не придал значения.

Изъяв и запротоколировав новые вещественные доказательства, Хиргынтов вернулся в отделение и отдал ватку на экспертизу.

«Что-то скорбящий брат опаздывает», – подумал Захар, посмотрев на часы, показывавшие четверть третьего.

Позвонил дежурный у входа:

– Товарищ Хиргынтов, тут к вам пришёл по повестке гражданин Кокин. Пропустить?

– Пропускай.

Когда Кокин сел за стол напротив Хиргынтова, тот сразу взял быка за рога:

– Хочешь, я расскажу, как ты убил свою сестру?

– Очень интересно послушать ваши фантазии, – недрогнувшим голосом ответил Кокин.

– Ты знал точное время, когда к твоей сестре придёт её бывший муж. Ты не явился на эту встречу к 9:00, а пришёл в 11:30 и убил свою сестру. Потом ты затолкал труп в холодильник. При комнатной температуре труп остывает приблизительно на один градус в час. Так ты создал видимость, что убийство случилось во время прихода Шаманова. Но ты торопился и много наследил. Одна серёжка с трупа упала в нижнее отделение холодильника. Внутри холодильника осталось пятнышко крови убитой. На шкале термометра ртутный столбик остался на отметке 33,6 градуса. На кусочке ватки, найденном в мусорном ведре, обнаружены следы биологического материала, совпадающего с тем, который находится в анусе убитой. Когда ты волочил труп сестры до холодильника и обратно в прихожую, на её кримпленовом платье остались волокна какой-то шерстяной ткани. Я думаю, это волокна от твоего пуловера, что подтвердит экспертиза.

– Прошу занести в протокол моё добровольное признание в убийстве сестры Анны. Чистосердечно раскаиваюсь и хочу оказать содействие следствию в раскрытии этого преступления, – заявил Кокин.

– На убийство сестры тебя побудило желание завладеть её квартирой и загородным домом. А у тебя ещё и комната есть. Зачем тебе столько? – спросил Захар.

– Проиграл в казино всё до последней нитки – пришлось бы продать свою комнату, и всё равно с долгом не рассчитался бы. А у Анны была ишемическая болезнь сердца, и жить ей оставалось лет пять, – ответил студент-медик.

– Вопрос не для протокола. Какие чувства ты испытывал, вставляя градусник в анус только что убитой тобой сестры?

– Врач должен контролировать свои эмоции.

«Ну и тип! – удивился видавший виды Хиргынтов. – Фёдор Михайлович нервно курит в стороне. В сравнении с этим порождением ада, его Родион Раскольников просто ангел во плоти».

Гроб из Чары

На рассвете 5 июня 1999 года старший оперуполномоченный по особо важным делам РУБОП* города Санкт-Петербурга и Ленинградской области майор милиции Захар Хиргынтов был поднят с постели телефонным звонком. Поступило сообщение о тройном убийстве в Стрельне** – это был его профиль. Сев в присланный за ним автомобиль, Захар посмотрел на часы – было 03:42.

*Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.

**Стрельна – посёлок, внутригородское муниципальное образование в составе Петродворцового района города федерального значения Санкт-Петербурга.

Когда Захар с водителем на своём «бобике»*подъехали к Николаевской больнице, около корпуса кардиологического отделения уже стояла «буханка»** ОВД Петродворцового района, ещё через пять минут припарковался «крузак»*** Прокуратуры Санкт-Петербурга. Все заинтересованные лица были в сборе.

*Автомобиль УАЗ-469.

**Микроавтобус УАЗ-452.

***Джип «Тойота Ленд Крузер».

Захар приказал операм из райотдела обеспечить охрану места преступления и пошёл представляться руководителю следственно-оперативной группы. Это был его старый знакомый Сутырин, успевший стать подполковником юстиции и старшим следователем городской прокуратуры.

– Ба, знакомые всё лица! – обрадовался тот, увидев Захара. – Ты уже, гляжу, не просто сыщик, а «важняк».

Через полчаса Захар докладывал Сутырину предварительную картину преступления:

– Около трёх часов ночи преступник, перерезав колючую проволоку поверх забора, проник на территорию больницы. Возле кардиологического корпуса преступник напал на дежурного врача-ординатора Б. и убил его ударом ножа под левую лопатку. Затащив труп в кусты, он снял с него медицинский костюм и переоделся, оставив свою одежду там же. В здание корпуса он прошёл, показав карточку убитого им врача.

– Охранники не знают в лицо медицинский персонал?

– Он был в надвинутой на брови шапочке и в медицинской маске. Поднявшись на третий этаж, преступник зашёл в послеоперационную палату.

– Как он узнал, что эта палата на третьем этаже?

– На первом этаже есть план здания с этажами и названиями помещений. Возле кровати пациента сидел дежурный реаниматолог З. Преступник подкрался к нему со спины и, сделав захват головы, перерезал горло. Потом преступник подошёл к пациенту и сорвал с него кислородную маску. Пациент умер от острой сердечной недостаточности.

– Последнее ты тоже квалифицируешь как убийство? – уточнил Сутырин.

– Налицо умышленное действие, приведшее к смерти другого лица, – сказал Захар. – Потом преступник открыл окно и, используя альпинистское снаряжение, спустился с третьего этажа на землю, прошёл к главному входу в корпус, в кустах переоделся в свою одежду и тем же путем, что и пришёл, покинул территорию больницы.

– Собака след взяла?

– Да, но только до проезжей части улицы – потом он, вероятно, сел в автомобиль.

– Сколько времени всё это продолжалось?

– Около пятнадцати минут.

– Похоже, действовал человек со специальной подготовкой, – предположил следователь.

– Да, судя по всему, работал профессиональный диверсант, – согласился с ним оперуполномоченный.

– Кто лежал в послеоперационном блоке?

– Ноздрёв Иван Иванович, тридцати пяти лет, преподаватель колледжа, женат, трое детей, не судим.

– А кто там лежал до него?

Вопрос Сутырина поставил Захара в тупик – он не знал, кто лежал в послеоперационном блоке до уже покойного хорошего семьянина и законопослушного гражданина Ноздрёва.

Следователя вызвало начальство и он уехал. А Захар зашёл в кабинет заведующего кардиологическим отделением, срочно поднятого с постели. Поздоровавшись, он спросил:

– Кто лежал в послеоперационном блоке до Ноздрёва?

– Мужчина около двадцати пяти – тридцати лет европеоидной расы с неустановленной личностью. Был доставлен «скорой помощью» из супермаркета «Кошёлка» с диагнозом острый инфаркт миокарда. Экстренно прооперирован. Сейчас находится в общей палате.

– Вы о нём в органы сообщили?

– По инструкции поставили в известность милицию.

– Что-то необычное в этом пациенте вы заметили?

– У него в кармане найдены таблетки радиопротектора, употребление которых может дать побочный эффект – резко повысить артериальное давление. На фоне хронической артериальной гипертензии это может стать причиной острого инфаркта миокарда, что, собственно, и случилось. И ещё. Если, конечно, это имеет отношение к делу. У него на левой груди татуировка профиля Степана Бандеры, а на левой – тризубца ОУН*.

*Организация украинских националистов – запрещена в России как экстремистская.

– Что это за препарат – радиопротектор?

– Средство индивидуальной защиты от ионизирующих излучений. Препятствует накоплению радионуклидов и выводит их из организма.

– Этот препарат отпускается по рецепту?

– После аварии на Чернобыльской АЭС эти препараты общедоступны.

– Как он был одет?

– В тренировочный костюм и домашние тапочки.

– Что он сам о себе говорит?

– Пока он вообще ничего не сказал.

– Не в состоянии говорить?

– В состоянии, но молчит и на вопросы не отвечает.

– Мне можно с ним побеседовать?

– Ни в коем случае. Ему нельзя волноваться – это может стать причиной повторного инфаркта.

– И как долго мне ждать?

– Минимум неделю.

– Доктор, поймите меня правильно! Убиты трое. Преступника надо искать по горячим следам. Есть версия, что ваш анонимный пациент знает убийцу.

– Хорошо, поговорите с ним в моём присутствии две минуты. Но, очень прошу вас, постарайтесь не волновать его.

Палата, в которой лежал аноним, была трёхместной. Двое других выздоравливающих уже были ходячими, и зав отделением вежливо попросили их погулять минут пять в холле.

– Здравствуйте! – приветствовал Захар анонима.

Тот открыл глаза и посмотрел на сыщика. Захар щёлкнул фотоаппаратом-мыльницей. Аноним снова закрыл глаза, явно не желая общаться.

– Кто вы? Почему не хотите разговаривать?

Как пишут в скверных детективах, ни один мускул не дрогнул на лице анонима.

– Ночью кто-то хотел вас убить. Но вас уже перевели в общую палату, и преступник по ошибке убил нового пациента послеоперационного блока. Кто приходил за вами?

Аноним открыл веки и отчётливо произнёс:

– Кадар.

И зажмурился. В этот раз уже навсегда.

На зов заведующего отделением набежал медперсонал, анонима начали оживлять, но минут через пять оставили это бесполезное занятие.

В работе сыщика даже одно-единственное слово может иметь большой вес. Последнее слово умершего анонима было для Хиргынтова не пустым звуком – так называется горное дагестанское село, бывшее базой моджахедов. Немало наших омоновцев полегло при штурме Кадара.

«Кому и чем мешал анонимный пациент и какую тайну он унёс с собой?» – пока что для Захара это был вопрос без ответа. Существовала лишь единственная зацепка – слово «Кадар». На стороне исламских террористов воевали их идейные братья – оуновцы. Быть может, умерший аноним был в их числе?

В начале следующего рабочего дня Захару позвонил Сутырин:

– Срочно приезжай ко мне в сорок шестое отделение.

46 отделение милиции ОВД Петродворцового района находилось в Стрельне. Пока Хиргынтов ждал свободную дежурку, пока доехали, прошло около часа.

– Здравия желаю! – приветствовал Сутырина Захар.

– Здравствуй! Проходи, присаживайся. – По нашему делу создана объединённая следственно-оперативная группа, я назначен руководителем. Этот кабинет с приёмной начальника отделения выделен нам под штаб. А сам он временно переместился в кабинет к старшему участковому. Ты к нему лучше не подходи. Злой как собака – будто я виноват, что его потеснили.

Кабинет с приёмной было громко сказано – две смежные комнатушки площадью по шесть квадратных метров каждая.

– Кто в группе ещё? – спросил Захар.

– Пока только ты да я. Зато у нас уже есть куратор – заместитель руководителя Управления Федеральной службы безопасности по городу и области генерал-майор Рюмин.

– Растут люди, – заметил Хиргынтов по поводу повышения в звании Рюмина. – А с чего это нас курирует ФСБ?

– Наверху сочли, что это не простая бытовуха – слишком уж профессионально действовал убийца. К концу дня я должен подать начальству рапорт о включении в группу необходимых нам специалистов. Кого ты предлагаешь?

– Пока нам будет достаточно ещё одного опера, – ответил Захар. – Предстоит много беготни – одних моих ног не хватит.

– По-твоему, оперуполномоченный работает ногами?

– Пока мы находимся в ситуации, когда волка ноги кормят, – ответил Захар. – Не забудь затребовать три автомобиля – по одному на каждого.

– Чем сейчас занимаешься? – спросил Сутырин.

– Устанавливаю личность умершего анонима.

– Какие результаты?

– Есть его прижизненная фотография. В заключении судмедэксперта написано: «Смерть наступила от повторного инфаркта миокарда. При жизни болел свежей гонореей. В органах обнаружены повышенные дозы радионуклидов». Судя по татуировкам на теле – украинский националист.

– Твои дальнейшие действия?

– Перед смертью он успел сказать слово «Кадар» – это название дагестанского селения. Возможно, концы надо искать там.

– Если предоставишь более веские обоснования дагестанской версии, поедешь туда в командировку. Завтра доложишь. Занимай приёмную.

Остаток дня Захар провёл в бесплодных раздумьях. Домой он сбежал пораньше, чтобы успеть к трансляции финального матча Кубка УЕФА, в котором «Зенит» встречался с шотландским «Глазго Рейнджерс». На Нарвскую заставу, где жил Захар, ему пришлось добираться на электричке с пересадкой на метро, но он всё-таки успел за пять минут до начала трансляции.

Перед прямым репортажем из Манчестера шёл выпуск программы «Вести».

– Учёные Читинского филиала Сибирского отделения Российской академии наук подготовили обоснование создания и проект национального парка «Кодар». Цель создания нового национального парка – сохранение уникальных природных комплексов горно-таёжных лесов, сохранение мест обитания редких видов животных, историко-культурных объектов, поддержание традиционного образа жизни коренного малочисленного народа – эвенков, развитие познавательного туризма, – рассказала ведущая.

Захар уже был всей душой на стадионе «Манчестер Сити», но эта новость повергла его в состояние крайнего возбуждения:

«Выходит, что Кадар и Кодар*, как говорят в Одессе, две большие разницы!»

*Телепередача была с субтитрами.

Хоть конституционный порядок на Северном Кавказе был уже восстановлен, ехать в эту туристическую Мекку Захару не хотелось. Ну разве только в танке с пехотой на броне. А тут – Забайкалье, куда он отправится со всем своим удовольствием.

Утром следующего дня, явившись в штаб, Захар увидел такую картину. Перед Сутыриным сидел какой-то мажор – с волосами оранжевого окраса, в потёртом джинсовом костюме.

«Что за попугай?!» – удивился Захар.

– Знакомьтесь, младший оперуполномоченный уголовного розыска ОВД Петродворцового района лейтенант Афанасьев. Назначен в нашу следственно-оперативную группу, – представил ему мажора Сутырин. – Ладно, вы тут занимайтесь делами, а меня вызвали на ковёр к начальству – плохо работаем.

– Вы в войсках служили? – спросил Захар Афанасьева, когда они остались с глазу на глаз.

– Я учился в Санкт-Петербургском государственном университете на факультете государственного и муниципального управления и посещал занятия на военной кафедре. Вместе с дипломом о высшем образовании я получил звание «лейтенант запаса».

– И сразу в милицию?

– Да, сразу.

– А зачем?

– Хочу стать генералом.

– А как же государственное и муниципальное управление?

– Выйду на пенсию по выслуге лет и буду баллотироваться в губернаторы. На худой конец, в мэры.

– Вот вам, товарищ лейтенант, материалы дела – пройдите в соседнюю комнату и там изучайте, – приказал Хиргынтов.

– А можно взять домой? – попросил Афанасьев.

– Это документы для служебного пользования без права выноса, – не разрешил Захар.

Через час вернулся Сутырин.

– Экзекуцию перенесли на завтра, – ответил он на немой вопрос Хиргынтова и поинтересовался: – А где наш лейтенант?

Захар указал взглядом на стену:

– Знакомится с материалами дела. Что за кренделя к нам прислали?

– Ты будь с ним поласковей, – попросил Сутырин. – Его папа – зам по тылу УВД города и области генерал-лейтенант Афанасьев.

– Он что, так и будет ходить в своём клоунском прикиде?

– Оперуполномоченному разрешено в служебное время ношение гражданской одежды, – процитировал Сутырин. – А про фасон и цвет ничего не сказано.

– А волосы он может перекрасить в нормальный цвет или сбрить?

Сутырин подумал и сказал:

– Про причёску и цвет волос тоже нет разъяснений. Ты, майор, включай его сразу в работу.

Захар зашёл в смежную комнату. Афанасьев сидел, откинувшись на спинку стула, и курил, стряхивая пепел прямо на пол. Папка с материалами дела лежала на столе, даже не открытая.

– Товарищ лейтенант, приступаем к работе. Сейчас для нас самое главное – установить личность умершего в больнице анонимного пациента, из-за которого и разгорелся весь этот сыр-бор, стоивший жизни троим людям. Результаты посмертного вскрытия показали, что наш аноним болел свежей гонореей. Есть все основания полагать, что триппером его наградила какая-то проститутка. Поиском этой девушки лёгкого поведения вы и займитесь, – приказал Хиргынтов.

– Легко сказать, займитесь, – сделал недовольную мину генеральский сынок. – Как же я её найду?

– Я бы на вашем месте опросил проституток, работающих в Стрельне.

– А почему не всех проституток Питера?

– Если понадобится, будем искать и по всему городу, а пока начнём со Стрельны. Обратитесь за помощью к старшему участковому, у него должна быть какая-то информация по местным проституткам.

И тут этот нехороший человек окончательно добил Захара. Он встал, приложил ладонь к пустой голове и отрапортовал:

– Слушаюсь и повинуюсь!

Захар поехал в городскую Санитарно-эпидемиологическую станцию и попросил предоставить информацию за последнюю неделю о случаях обнаружения в продуктах и товарах повышенных доз радиации. Получив распечатку, он нашёл, что искал:

«Санэпиднадзор города Санкт-Петербурга обнаружил в ресторане японской кухни „Харакири“ партию консервов камчатского краба, содержание радионуклидов в которых в два раза превышало нормативы, установленные СНИПом. Продукция с повышенной радиацией изъята и уничтожена».

«Загляну-ка я в этот ресторанчик по пути домой», – решил Захар.

И поехал на метро в ресторан японской кухни «Харакири». Хозяин был на месте. Представившись, Захар спросил:

– В поступившей к вам партии консервов камчатского краба была обнаружена повышенная радиация?

Ресторатор грустно вздохнул.

– Японцы своими АЭС гадят.

– Можно узнать, кто поставил эти консервы?

– Конечно, это не секрет. Компания ООО «Морепродукт» из Советской Гавани.

– Давно вы с ними работаете?

– Уже лет пять.

– Подобные случаи раньше были?

– Нет, в первый раз такое случилось.

– Большие убытки вы понесли? – спросил Захар сочувственно.

– Пятьдесят коробок по двадцать пять банок общим весом триста килограмм. Семьдесят пять тысяч рублей коту под хвост. Могу показать акт Санэпиднадзора об уничтожении.

– Не надо, верю на слово, – сказал Захар и сообщил: – А у меня скоро день рождения.

– Поздравляю вас.

– Мне бы несколько баночек крабовых консервов. Тех самых, уничтоженных.

Замарать честь мундира Хиргынтов не боялся: всё равно работники общепита убеждены в том, что все менты взяточники.

– Подождите пять минут.

Ресторатор вернулся с большим тяжёлым пакетом.

– Примите мои самые искренние поздравления и этот небольшой продуктовый набор к вашему праздничному столу. Где стоит ваш автомобиль? Я пошлю рабочего, чтобы донёс.

Захару было стыдно признаться, что у него нет своего автомобиля. И он сказал фразу, которую можно было понять так, что машина у него есть, но сегодня она осталось на стоянке:

– Сегодня я без колёс.

– А где вы живёте?

– Возле метро «Нарвская».

– Я сам вас довезу. Мне как раз в ту сторону.

Дома Хиргынтов рассмотрел содержимое пакета. Там были консервы с крабом, гребешками и красной икрой, а также литровая бутылка саке.

«Не одним же санитарным врачам задарма есть морепродукты», – успокоил он себя.

Утром домой к Хиргынтову позвонил Сутырин:

– Здравствуй, Захар! Уже проснулся?

– Да. Пью утренний чай.

– Бросай свой чай и сейчас же спускайся, жду тебя у подъезда.

Когда Захар вышел во двор, ему кто-то посигналил клаксоном. Это был Сутырин, сидящий за рулём синей «Волги».

– Нам выделили автомобиль? – спросил Захар, садясь рядом с Сутыриным.

– Это мой личный, – объяснил тот.

– Что за пожар – куда мы торопимся? – спросил Хиргынтов.

– Нас вызвал куратор. Сейчас едем к нему на Литейный.

– А где наш Афанасьев?

– Не знаю – по телефону не отвечает.

– Где ваш новый сотрудник? – спросил Рюмин, когда они зашли к нему в кабинет.

– На оперативной работе за пределами города, – не моргнув глазом, соврал Сутырин.

– Хорошо, приступим. Товарищи, я пригласил вас для того, чтобы скорректировать направление работы вашей оперативно-следственной группы. Результаты, о которых мне докладывает по телефону подполковник Сутырин, пока неудовлетворительны. Убийца двух врачей и одного пациента ещё не найден, а по городу уже пошли слухи. Будто чеченские террористы захватили Петровскую больницу, удерживают в заложниках больных и врачей и выдвинули требование освободить всех моджахедов, отбывающих заключение. Слухи мы, конечно, опровергнем – подключим радио, телевидение и газеты. Но мы обязаны раскрыть это преступление в максимально сжатые сроки, чтобы показать всем, что никакого терроризма в городе не было. Рассматривайте все версии: ограбление с целью хищения наркотиков, месть мужа-рогоносца, убийства на почве умопомешательства. Нам даже версия прилёта инопланетян подойдёт. Шучу, конечно. Но только не теракт. Учитывая важность этого расследования, вам будет оказана вся необходимая поддержка людскими и техническими ресурсами. Вопросы есть? Вопросов нет. За работу!

Прибыв в штаб, Захар первым делом связался с начальником городского ОВД Советской Гавани подполковником Марковым и попросил его проверить на радиацию всю продукцию на складе ООО «Морепродукт», обратив особое внимание на крабовые консервы.

– Когда будут готовы результаты? – спросил он у Маркова.

– Послезавтра после обеда, – ответил тот.

– Подполковник, слушай меня внимательно, – сказал Захар. – Это дело на контроле у ФСБ. О результатах радиометрического обследования склада «Морепродукта» ты доложишь мне через три часа. Если опоздаешь хоть на минуту, отправишься патрулировать улицы своей Находки.

– Совгавани, – поправил его Марков.

– Без разницы. Доложи, как понял!

– Вас понял, товарищ майор! – отрапортовал Марков.

С опозданием почти на час пришёл Афанасьев.

– Где ты был?

– Да я уже давно здесь. Захожу, а навстречу мне Сутырин. Набросился, как тигр на козла, и ну распекать за небольшую задержку. Ты не знаешь, почему он сегодня такой злой?

– Как продвигается поиск проститутки? – спросил Захар.

Не успел Афанасьев открыть рта, как их позвал Сутырин и сообщил приятную новость:

– Нашей следственной группе выделено три автомобиля. Уже подогнали – стоят возле райотдела.

Сказав это, Сутырин показал три ключа зажигания на фирменных брелоках.

Они вышли на улицу и увидели на служебной стоянке три новеньких, с заводского конвейера, автомобиля «Форд Фокус» – красного, синего и зелёного цвета.

Мой папа тачки выделил, – похвастал Афанасьев. – Товарищ подполковник, выбирайте как старший по званию.

– Мне синий, – сказал Сутырин.

– А я возьму себе зелёный, – сделал свой выбор Афанасьев.

Хиргынтову остался красный «Форд Фокус». Нежно погладив ладонью по крыше этого чуда американского автопрома, он, страдая, как крестьянин, у которого цыган украл коня, попросил:

– А можно мне ВАЗ-2106?

– Зачем вам это ведро с гайками? – удивился Афанасьев.

– «Форд Фокус», да ещё красный – слишком броская машина. Автомобиль оперуполномоченного должен быть неприметным, – объяснил Захар.

Афанасьев недоумённо пожал плечами:

– Хозяин-барин. Будет вам «шестёрка».

Только чтобы резина не лысая и аккумулятор новый, – уточнил Захар.

– Не проблема, – сказал Афанасьев.

Вернувшись в штаб, они продолжили работу.

– Так что вы говорили о результатах поиска проститутки? – продолжил Захар прерванный разговор.

– Уже опрошено двадцать пять штук, – сказал Афанасьев, – осталось ещё семнадцать. Результата пока нет.

– Откуда такая точность? – поинтересовался Захар.

– «Мамок» проституток по вызову, работающих в Стрельне, вызвал наш старший участковый. Я на них надавил, и они выложили мне имена и телефоны своих девочек.

– Им можно верить?

– У нас на районе «мамки» ответственные. Одна была председателем участковой избирательной комиссии, другая – тренером по художественной гимнастике, третья – бывшая сотрудница милиции.

– Как так? – не поверил Захар.

– Она работала инспектором по делам несовершеннолетних, ушла на пенсию по выслуге лет в звании капитана.

Позвонил подполковник Марков из Советской Гавани. На складе «Морепродукта» вся продукция, в том числе и крабовые консервы, не превышала естественного радиационного фона.

По прибытии в Санкт-Петербург радионуклидов в крабах стало в два раза больше. Откуда? Возможно, что в почтово-багажный вагон, в котором везли коробки с крабовыми консервами, по пути загрузили ещё что-то с повышенным уровнем радиации? Аноним принимал таблетки против радиации, последним его словом было «Кодар». Вагон с крабовыми консервами проходил через станцию Новая Чара, от которой до Кодарских гор два десятка километров. Возможно, именно на этой станции рядом с крабовыми консервами и оказался радиоактивный груз.

До Новой Чары по железной дороге ехать с неделю. Остаётся самолёт до ближайшего аэродрома в селе Чара – административном центре Каларского района Читинской области.

Получив добро от Сутырина, Захар заказал авиабилеты до Чары. Отправиться в это дальнее путешествие ему предстояло завтра утром из аэропорта Пулково.

Чтобы до конца дня не сидеть без дела, он решил помочь Афанасьеву.

– Я воспользуюсь вашей машиной, дайте мне ключ, – сказал Хиргынтов.

– Зачем? – удивился тот. – Вашу «шестёрку» подгонят с минуты на минуту.

ВАЗ 2106 жёлтого цвета оказался лучше, чем ожидал Захар. Машина была экспортного исполнения – с гидроприводом руля и электрическими стеклоподъемниками.

Хорошо иметь дело с джинном из арабской сказки.

Путь Хиргынтова лежал на улицу Львовскую до дома номер 23, во втором корпусе которого на первом этаже находился магазин «Кошёлка», откуда «скорая» доставила анонима в больницу. Он наверняка жил где-то рядом, ведь его привезли в спортивном костюме и шлёпанцах. Если походить по дворам домов, расположенных вокруг «Кошёлки», возможно кто-то опознает анонима по фотографии.

Если вы хотите найти жильца, покажите его фото дворнику – способ проверенный. Увидев мужчину в оранжевом жилете и с метлой, Захар подошёл к нему со словами:

– Извините, у меня к вам вопрос.

Дворник обернулся. Это был то ли узбек, то ли таджик – кто их разберёт.

– Я ищу своего друга – он где-то здесь живёт. Вот его фотография.

Мигрант посмотрел на фото.

– Не знаю.

Все русские для него были на одно лицо.

Дома были новыми, и при планировании их дворов не нашлось места скамейкам возле подъездов. Значит, не было и сидящих старушек, знающих в лицо всех жильцов.

Через пару часов, устав как собака, Захар прекратил поиск. Перед тем как сесть в «шестёрку», оставленную возле магазина «Кошёлка», Захар решил купить на вечер какого-нибудь мясного полуфабриката.

На входной двери супермаркета было объявление с телефоном на полосках: «Скрашу вечер одинокому мужчине». Хиргынтов оторвал полоску с номером телефона, купил пельменей с олениной и вернулся в штаб.

Афанасьев оказался лучше, чем Захар подумал о нём при первом знакомстве. В конце рабочего дня, когда Хиргынтов снова обратился к нему на «вы», как предписывает Устав, лейтенант сказал с улыбкой:

– Майор, не сочти за амикошонство, я предлагаю перейти на «ты». Приглашаю тебя вечером в пивбар.

Хиргынтов выразительно похлопал по своим пустым карманам.

– Я прописываюсь, значит, плачу, – успокоил его Афанасьев.

Вечером они хорошо посидели в пивбаре «У Швейка». Выпив по пятой кружке «Пильзнера» под жареные шпикачки, они настолько сдружились, что Хиргынтов уже называл Афанасьева Виталей, а тот его – Захаром. Рабочие отношения были установлены.

Подобно Штирлицу, по выработанной годами привычке Захар просыпался в любое время и в любом состоянии.

На часах было 5:30.

Ночью Хиргынтов видел кошмарный сон – как будто он, услышав на улице страшный грохот, подошёл к окну и увидел над Петербургом растущий гриб атомного взрыва и разрушенный до кирпичной крошки исторический центр города.

«К чему бы это?» – удивился Захар.

Он полистал «Сонник» и нашёл там толкование:

«Атомная война во сне предвещает скорое увольнение с работы».

Захар, хоть и был в своей жизни последовательно октябрёнком, пионером, комсомольцем и кандидатом в члены КПСС, всегда оставался очень суеверным. Особенно после того, как шаман Вапака своим камланием излечил от падежа колхозных оленей. А до него это не смогли сделать ветеринары, приезжавшие из самого Анадыря. Но за какой проступок его могут уволить со службы?

«Давно в храме не был, – решил Хиргынтов. – По возвращении обязательно схожу в Исакиевский собор и поставлю Богу толстую свечу».

Захар подогрел вчерашние пельмени с олениной и через силу съел их, запив предусмотрительно оставленной с вечера банкой «Балтики-3». Чем будет кормить «Аэрофлот», ещё не известно.

В 7:00 он был в Пулково.

В аэропорте Захара ждал приятный сюрприз – он встретил своего давнего знакомого Федю, или как его там зовут. На диванчике в зале ожидания тракторист-комбайнёр с Алтая убалтывал какого-то приезжего провинциала. На полу у ног механизатора широкого профиля стояли две бутылки «Жигулёвского». Федя за эти годы заметно постарел – лицо его покрылось морщинами, волосы на голове поредели, во рту поубавилось зубов.

– Здорово, братан! – сказал Захар, протягивая ему руку.

Клофелинщик, не узнав его, подал свою руку. Захар сделал захват и болевым приёмом сломал Феде большой палец. Тот взревел, как белый медведь на тающей льдине.

Как из-под земли вырос лейтенант из линейного пункта милиции аэропорта.

– В чём дело? – спросил он.

– Он мне палец сломал! – пожаловался Федя.

Упреждая вопросы линейщика, Захар показал своё удостоверение и сказал:

– Лейтенант, найди двух понятых и изыми эти бутылки с пивом – в одной из них растворён клофелин.