Читать онлайн Отвергнутая принцесса бесплатно
Глава 1
Роллин Хобарт оторвался от электрических схем, еле видных в сигаретном дыме, чтобы произнести:
– Войдите.
Дверь открылась, и он добавил:
– Привет, Джордж.
В воздухе повисла небольшая пауза.
– Хм… Ты разве не говорил, что придешь с другом?
Джордж Принц (молодой человек, не играющий заметной роли ни в собственном окружении, ни в нашей истории, и посему остающийся без описания) растерянно кивнул:
– Да, но он подойдет попозже. Мой бог, Ролли, ты хоть когда-нибудь проводишь вечер не за работой?
– Иногда… А что это за друг?
– Его зовут Гомон.
– Герман?
– Нет, Гомон. Г-О-М-О-Н.
– Гомон… а дальше? Какой Гомон?
– Просто Гомон. Г-О…
– Я уже это слышал, – нетерпеливо отмахнулся Хобарт. – Что он из себя представляет?
– Он называет себя аскетом.
Роллин Хобарт нахмурился – или это только морщинка между бровей вдруг обозначилась резче? Он был вполне обычным молодым человеком: широкий в кости, с гладкими светлыми волосами, прямым носом и тонкими губами.
– Извини, Джордж, но у меня нет ни минуты свободного времени для общения с твоими эксцентричными друзьями. Вопрос стоит об экономии трех четвертей цента на каждую тонну.
– Но он совсем другой! – возразил Принц. – Подожди, ты сам увидишь. Кстати, ты еще не передумал насчет завтрашней вечеринки?
– Нет. Я же сказал – работаю.
– Господи, ты ведь и так совсем никуда не ходишь. – Принц разочарованно вздохнул. – Я и не подозревал, что работа у штрейкбрехера такая напряженная.
– Хиггинс и Хобарт не штрейкбрехеры, я же тебе объяснял! – Хобарт в ярости даже вскочил со стула.
– Тем не менее…
– И не наша вина, что следователь превысил свои полномочия. Это он предложил уволить самых…
– Да, – прервал его Принц. – Но вы с Хиггинсом знали, что Карсен – бессердечный человек, когда нанимали его. Таким образом вы тоже способствовали бунту.
– Вовсе нет. Ты же помнишь – суд, затеянный Карсеном против нас, решил, что в момент выбивания ему зубов бастующими он уже не действовал в качестве нашего агента.
– О да! Забавнее формулировки нельзя было и придумать, – рассмеялся Принц.
– Тебе, может, и смешно, зато всем остальным – нет! – обиделся Хобарт. – Компания обанкротилась, бастовавшим все равно ничего не заплатили, мы тоже не получили обещанного вознаграждения, а Карсен расстался с зубами. Я считаю, что мы – не штрейкбрехеры, раз нас официально оправдали. QED[1]. Мы – инженеры-консультанты, и вправе ожидать, что клиенты заранее предупредят нас о проблемах с рабочими.
– Твоя проблема, Ролли, в том, что ты мыслишь только категориями черного или белого: все или так, или никак, – ответил на это Принц. – А ведь логика времен Аристотеля давно уже дополнена и расширена. Из тебя мог получиться отличный коммунист, если бы только тебе не повезло родиться законченным консерватором.
Хобарт окончательно отказался от попыток сконцентрироваться на своих расчетах и набросился на друга:
– Это ты, приятель, делишь все на белое и черное. Меня случайно обвинили в штрейкбрехерстве – и я уже заклеймен как ненавистник бедных трудяг! А если я уверен в том, что постоянная несбалансированность бюджета не сулит ничего хорошего ни отдельным гражданам, ни правительству в целом, ты считаешь меня ограниченным реакционером! Ты и тебе подобные люди – между прочим, весьма поверхностно знакомые с социальными теориями, – уверены, что стоит принять кучу замечательных законов, и мир сразу же им подчинится…
– Я только хотел сказать… – попытался возразить Принц.
Однако остановить Хобарта уже было невозможно.
– И ты совершенно не прав насчет аристотелевой логики, – продолжил тот с раздражением. – Ее не расширили, а признали особым случаем логики более высокого порядка. Так же, как в свое время геометрию на плоскости – частным случаем пространственной геометрии. И это вовсе не свидетельствует о ее бесполезности, а всего лишь ограничивает применение. Мы с трудом можем представить себе мир, живущий только по законам двузначной логики. Там, например, все должно быть окрашено в красный цвет, и ничто не может быть розовым или бордовым…
– Говоря об этом, мой друг…
– Я еще не закончил, Джордж. Между прочим, уже Платон обратил внимание на концепции бесконечности и множественности причин, упущенные в работах Аристотеля. Если бы он не так увлекался туманным идеалистическим мистицизмом… Кстати, так что там твой друг?
Джорджу Принцу, ошеломленному этим необычным переходом, понадобилось несколько секунд, чтобы прий ти в себя.
– Ну, в общем, это трудно объяснить, – наконец смог сказать он. – Я еще не слишком хорошо его знаю и иногда даже сомневаюсь в реальности его существования. Но если ты увидишь его, то сразу осознаешь…
– Понятно, – Хобарт еще больше помрачнел. – Однако что значит «увидишь»? Ты случайно не переборщил с горячим ромом?
– И да, и нет. Понимаешь, сам-то я вижу его, но существует ли то, о чем говорят мне мои глаза, или я принимаю иллюзию за действительность?
– Тут все просто, – не дожидаясь продолжения, сказал Хобарт. – Твой друг либо есть, либо его нет…
– Вот ты и попался! – победно вскричал Принц. – Либо – либо! Я всегда знал, что ты… Э-э-э… кто там? Войдите!
Они с интересом наблюдали, как открывается дверь, пока в комнате не появился изможденный старик с взъерошенными седыми волосами. Его одежду составляло старое пальто – как догадался Хобарт, некогда принадлежавшее Принцу. Полы пальто не до конца скрывали тощие волосатые ноги незнакомца. В руках он держал деревянный прямоугольный предмет, похожий на чемодан с застежками и крючками.
– Это… это и есть твой друг… господин Гомон? – потрясенно произнес Хобарт.
– О да, в настоящий момент меня зовут Гомоном! – провозгласил старик неожиданно громким голосом. – Но, пожалуйста, не употребляй применительно ко мне слово «господин». Мне сказали, что оно произошло от слова «Господь», а это совершенно противоречит принципам скромности и смирения. Я же вовсе не желаю иметь превосходство перед любым из ныне живущих существ.
– Ладно, – с неожиданной легкостью согласился Роллин Хобарт. – А зачем, Джордж…
– Гомон все сам объяснит тебе, Ролли, – прервал его Принц.
– Можно мне прилечь? – мило улыбнувшись, спросил «аскет».
– Да-да, конечно!
Старец отстегнул застежки у принесенного предмета и развернул его, превратив «чемодан» в раскладушку, утыканную то ли гвоздями, то ли шипами. При соприкосновении с полом ложе издало характерный деревянный звук. Затем пришелец снял пальто – под ним обнаружилась полотняная повязка, охватывающая бедра наподобие полотенца, – и с довольным вздохом улегся на свое ложе.
Некоторое время он лежал молча, разглядывая комнату Хобарта. Его взгляд последовательно обежал книжные полки, задержался на арифмометре, затем – на больших металлических гантелях и наконец остановился на фотографии Фредерика Уинслоу Тэйлора[2], висящей на стене.
– О Джордж, – обратился он затем к Принцу, – так это и есть тот проницательный человек, умеющий логически мыслить?
– Самый что ни на есть проницательный логик из известных мне, – ответил Принц. – Один из лучших в МТИ[3]. Правда, при одном условии: если ему действительно интересно. Обо всем, что лежит за рамками его специальности, он судит несколько ограниченно – например, считает Томаса Дьюи[4] жутким радикалом.
– У него нет физических повреждений? – спросил Гомон, пропустив мимо ушей замечание о радикальных взглядах мистера Дьюи.
– Если ты имеешь в виду его здоровье, то нет. Кажется, аппендикс ему удаляли…
– Слушайте, вы оба, – вклинился в разговор объект дискуссии, – какого черта тут…
Не обращая никакого внимания на это вмешательство, Гомон снова обратился к Принцу:
– А его отсутствие может причинить непоправимый вред или ужасно расстроить родных и близких ему людей?
– Вряд ли. Возможно, несколько знакомых и пожалеют разок-другой, что нет больше старины Ролли и некому удачно сострить. Но никто точно не сойдет с ума от беспокойства, если он исчезнет. Ты, Ролли, хороший парень, но не очень-то gemutlich[5].
Хобарт откашлялся и произнес:
– Мой юный друг несколько косноязычен, мистер Гомон. Вот сейчас он пытался объяснить вам, что я превыше всего ценю собственную независимость.
Гомон не удостоил его даже короткого взгляда, продолжая расспрашивать Принца:
– Значит, жены и детей у него нет?
– О господи, конечно же нет! Тебе обязательно надо рассказать ему…
– Послушай, Джордж! – не выдержал Роллин Хобарт, выразительно протирая очки. – Тебе, конечно, удалось ненадолго заинтриговать меня, однако сейчас я должен работать. Увлечение защитой прав рабочих скоро пройдет, и мы с Хиггинсом сможем опять получать свои деньги. Когда мне понадобится разобраться в себе, я лучше отправлюсь к психоана…
– Я вижу также, что у него сильный, решительный характер, – прервал Гомон хозяина лаборатории. – Думаю, нам подойдет. Последний вопрос: он сведущ в парадоксах?
Принц в изумлении уставился на гостя, а Хобарт улыбнулся – впервые с начала разговора:
– Как вы узнали, что я увлекаюсь разного рода загадками? Это мое хобби. – В подтверждение своих слов он вытащил из кипы бумаг на столе небольшой журнал «Энигма» в белой обложке, протянув его старику. – В прошлом году я был президентом Национальной лиги любителей головоломок. Жаль, сейчас времени не хватает. И для чего это я вам подхожу? Надо разобраться с каким-то парадоксом?
– Именно, – ответил Гомон. – Воистину, длань Разума направила меня к единственному человеку вашей трехзначной цивилизации, который сможет помочь нам. Поднимись, о Роллин, и мы отправимся с тобой в Логайю. Нельзя терять ни минуты!
– Что за ерунда! – рассердился Хобарт. – Это глупый розыгрыш!
– Я не разыгрываю тебя. – Гомон сложил свое шипастое ложе, поднял голову и проницательный взгляд его голубых глаз сконцентрировался на Хобарте. – Не ищи слов, чтобы уклониться, о Роллин. Жизнь прекраснейших, мудрейших и лучших из лучших зависит от тебя. Андросфинкс уже почти вырвался на свободу.
Скоро грядет жертвоприношение!
– Что это еще за Логайя? – продолжал возмущаться Хобарт. – И кто такие лучшие из лучших? Зачем…
– Скоро ты все поймешь, – спокойно прервал его Гомон.
Внезапно его свободная рука вытянулась, подобно языку хамелеона, как минимум футов на десять[6] и схватила Хобарта за лацкан пиджака строгого делового костюма коричневого цвета. Затем старик вытащил негодующего Роллина из кресла, перенес через стол и направился к дверям. Болтая в воздухе руками и ногами, инженер тщетно пытался достать странного старика, но тот крепко держал его на безопасном для себя расстоянии.
– Джордж! – закричал Хобарт. – Немедленно останови его! Вызови полицейских! Он же ненормальный!
– Эй, Гомон… – нерешительно сказал Принц. – Если он не хочет никуда идти, то ты не имеешь права…
– Тебе не дано понять, что так нужно, о Джордж, – возразил Гомон. – И не пытайся мешать мне. Эта комната – уже часть Логайи. С помощью духовной силы я временно перенес ее туда.
Принц подошел к окну, и лицо его мгновенно побледнело.
– Но ведь там ничего нет! – не на шутку испугался он.
– Конечно, нет, – ответил аскет, попутно уворачиваясь от особенно меткого удара Хобарта. – О Джордж, открой, пожалуйста, дверь – у меня заняты обе руки.
– Мне что-то не очень…
– Открой дверь! – взревел Гомон. Принц мгновенно повиновался.
– Слушай, как тебе удаются подобные штуки?! – крикнул Принц вслед старику, и это было последнее, что Роллин услышал от своего друга.
– Сила десятерых со мной, потому что сердце и помыслы мои чисты. Прощай, о Джордж! Твоего друга ждет встреча с опасностью – но также и ВОЗМОЖНОСТЬ! Мы идем!
– На помощь! – завопил Хобарт. – Мои очки!
– Они на тебе, о Роллин. – И с этими словами старец перешагнул порог, держа в согнутой левой руке деревянный чемодан, а на вытянутой правой – сопротивляющегося Хобарта.
* * *
…И они немедленно очутились в полной темноте. Дверь любимого кабинета инженера странным образом привела их не в гостиную малогабаритной трехкомнатной квартиры, а в темный туннель, очевидно, вырубленный в скале. Поначалу Хобарт еще различал слабый свет, падающий из двери комнаты, но потом и он пропал; видимо, Джордж захлопнул дверь. Глупо дружить с хилятиками, все достоинство которых заключается лишь в том, что с ними иногда приятно поговорить, подумал инженер.
Роллин продолжал бороться с Гомоном даже тогда, когда осознал всю тщетность своих усилий. Сначала он извивался, пытаясь выскользнуть из пиджака. Однако в железном кулаке «аскета» помимо лацкана была зажата и значительная часть рубашки вместе с жилетом. Тогда Хобарт принялся отгибать пальцы похитителя, но с таким же успехом он мог бы рискнуть выпрямить хвост одного из бронзовых львов нью-йоркской библиотеки. В конце концов усталость вынудила его прекратить царапаться и молотить кулаками. Расслабившись физически, он от нечего делать сконцентрировался на тун неле.
– Черт возь-ми, мы что, в чет-вер-том из-ме-рени-и? – в такт шагам выдыхал он.
– Не разговаривай, о Роллин, – тихо проговорил Гомон позади него. – Ты можешь привлечь внимание жителей пещеры.
– Неужели? Давай отвечай на мои вопросы или я тут такой скандал устрою! – И Хобарт набрал полную грудь воздуха, приготовившись закричать.
– Чтобы уберечь тебя от необдуманного поступка, я согласен говорить, – уступил Гомон. – Вряд ли пещерники тронут меня, но вот тебе…
– Давай ближе к делу! Зачем ты меня похитил?
– Я опасался, что тебе не понравится тактика, которую я вынужденно применил, – с грустью сказал Гомон.
– Он, видите ли, опасался! А что ты скажешь ФБР? А зачем, собственно…
– К сожалению, мне необходимо было действовать именно так, и теперь, если только ты не пересилишь свою неприязнь, я понесу наказание… о-о-о-ох, самое тяжелое, за принуждение живого существа. Поверь, если бы не величайшая угроза, я никогда бы не стал поступать противно своей природе и принципам. Знай, о Роллин, что древнее заклятие наложено на королей Логайи… Прислушайся!
Гомон замолчал, и Хобарт не стал продолжать спор. Темноту разорвал пронзительный плач истязаемой скрипки, от которого по спине сразу забегали мурашки.
– Пещерники! – прошептал старик. – Нам надо торопиться. Если я позволю тебе передвигаться обычным способом, ты пойдешь со мной? Учти, что самостоятельно ты не сможешь вернуться в свой мир.
– Я останусь с тобой, – пробормотал Хобарт. А что еще ему оставалось делать? – Как ты переместил нас? Создал новую реальность?
– Поскольку я не ученый, то не могу вникнуть в суть твоего вопроса. Знаю только, что праведными мыслями и поступками я приобрел доступ к силе. Говорят, только древнейшие мудрецы обладали ею. Она позволяет посещать странные миры, похожие на твой, где ничто не является на самом деле тем, чем выглядит.
– Что ты имеешь в виду?
– Разве тебе не кажется, будто Земля неподвижна, а Солнце вращается вокруг нее? Однако знающие люди уверили меня в том, что все наоборот. В Логайе, если тебе мнится, что светило вращается вокруг планеты, значит, так оно и есть. Не можем ли мы меньше говорить и быстрее двигаться?
Жуткий звук раздался снова, подстегнув Хобарта сильнее любых увещеваний. Впереди появилось пятно света, вскоре они достигли выхода и взобрались на обломок скалы, прикрывающий туннель снаружи. От яркого света у Хобарта в первый момент заболели глаза и он долго моргал, привыкая. Высоко, в необыкновенно чистом голубом небе, сияло солнце. Вокруг возвышались остроконечные, какие-то непривычные горы. Через несколько секунд Хобарт догадался, в чем дело: слишком уж ровно они стояли, походя друг на друга как капли воды. Как будто множество перевернутых вверх ногами вафельных трубочек (без шляпки из мороженого) расставлено стройными рядами на абсолютно плоском столе.
– Пойдем, – начав спускаться по узкой и крутой горной тропе и поддерживая равновесие с помощью складной кровати, сказал Гомон.
Длинные седые волосы развевались позади него, как фата невесты.
Хобарт последовал за ним, попутно изучая похитителя, так сказать, при свете дня. Ни на святошу, ни на жестокого налетчика старик не походил, однако для мужчины его возраста двигался он необыкновенно легко. Возможно, думал Хобарт, благодаря незамысловатой диете, например, из орехов и листьев салата. Больше всего инженера удивило, что полотенце на бедрах Гомона держится только за счет ненадежной, по его мнению (и опыту!), силы трения.
Они быстро добрались до подножия горы. Лучи солнца окрашивали камни и скудную траву в золотистожелтый цвет. Неизвестный кустарник шелестел яркоголубыми листьями. Стоп, голубыми! Но, поравнявшись с ним, Хобарт понял, что не ошибся. Ну и ладно. Он презрительно отверг коварную мыслишку о галлюцинациях – применительно к себе помешательство никогда не казалось ему возможным. Если собственные глаза Хобарта видят голубую листву, значит, она и есть голубая, такое время года.
Между основаниями конусообразных гор оставались небольшие ровные участки, по которым Гомон двигался вперед, ловко огибая один склон за другим. Хобарт наконец восстановил дыхание после стремительного спуска и несколько раздраженным тоном потребовал продолжения разговора об андросфинксах, жертвоприношении и прочей чепухе. Аскет остановился и положил любимую кровать рядом с небольшим деревцем странной геометрической формы, будто кто-то пытался сымитировать живое существо конструкцией из труб. Его можно назвать сюрреалистическим деревом или исполняющим обязанности дерева, подумал Хобарт, хотя никому никогда не удалось бы убедить его в том, что если предмет выглядит и ведет себя не как дерево, то его можно превратить в дерево одним только названием. Гомон обхватил ствол псевдодерева обеими руками и сломал его почти у самой поверхности земли. Потом, прижав его коленом, он отломил кусок, из которого получился массивный посох четырех футов длиной.
– Нам надо спешить, о Роллин, отложим подробности на более подходящее время, – сказал он. – Вкратце, история такова: древнее проклятье вынуждает короля Логайи Гордиуса отдать Андросфинксу старшую дочь, когда она достигнет совершеннолетия. Поскольку его величество всегда был добр к нам, аскетам, я принял решение найти героя, который спасет девушку. Мой выбор пал на тебя, о Роллин. – И он снова сорвался с места, помогая себе посохом.
– По правде говоря, это все очень интересно, – начал Хобарт. – Но послушайте, мистер, у меня нет опыта спасения девушек от чего бы то ни было, не считая случая, когда моя секретарша уронила заколку в мусорное ведро.
– Так ты хочешь сказать, – отозвался Гомон безмятежным тоном, – что я обыскал несколько миров, и все…
Его голос внезапно оборвался, и инженер обнаружил, что уперся в склон одной из гор, а Гомон совершенно исчез из виду. Хобарт прислушался, затем стал потихоньку отступать.
– Эгей! – сильный голос аскета донесся откуда-то с противоположной стороны горы, и Хобарт побежал в том направлении.
Вдруг из ниоткуда протянулась мускулистая рука, с силой опустилась на его спину, захватила одежду вместе с кожей и взвилась в воздух. Рука, сокращаясь, стремительно тащила Хобарта к своему обладателю, и вот он уже снова смотрит в грустные глаза аскета.
– Ты слишком мало знаешь о Логайе, о Роллин, иначе не старался бы сбежать. Имей в виду, что в горах после захода солнца пещерники выходят на поверхность. Во избежание подобных глупостей с твоей стороны пойдешь теперь первым. Марш!
Хобарт, нахмурившись, медленно пошел вперед.
– Может, тебе все это доставляет удовольствие, но лично мне надо вернуться к работе! – снова заныл он.
Вместо ответа Гомон подтолкнул его в спину так, что Хобарт еле удержался на ногах.
– Да двигайся же быстрее! – разъярился старец. – С такими, как ты, только и можно действовать силой.
– Ты препятствуешь оборонной программе Соединенных Штатов, – не унимался инженер. – Моя фирма заключила крупные контракты… – Снова толчок. – Урон, нанесенный государству, позволит нашим врагам… Ой!
Горы внезапно закончились – раз, и все! Никаких предгорий не существовало и в помине – мужчины обогнули последние несколько пиков и увидели местность, ровную, как футбольное поле, за исключением группы полусферических черных холмов, видневшихся чуть левее.
Холмы нарушали однообразие огромного каменистого пространства, похожего на бесконечный галечный пляж необычного красного цвета. Отсутствие растительности, решил Хобарт, позволяет назвать это место пустыней, хотя бы и не похожей ни на одну из известных мне. Она простиралась, насколько хватало глаз, прямо до четкого, абсолютно ровного горизонта.
Фантастическое зрелище ожидало неподготовленного путника и при взгляде направо – примерно на расстоянии тридцати футов – начинались… джунгли! Без какого-либо перехода, вдоль некой демаркационной линии красные камни уступали место голубому мху, из которого росли высокие, симметрично посаженные деревья с неправдоподобно ровными, заостренными, цилиндрическими стволами, явно покрытыми темной кожей вместо коры. Листья были окрашены все в тот же яркий голубой цвет, но различались по форме: круг лые, овальные и другие неизменно правильные геометрические фигуры, как будто вырезанные из картона для украшения витрины магазина канцелярских товаров. Весь этот кричащий пейзаж походил на рисунок одаренного ребенка или дизайнера, помешанного на функциональном расположении предметов.
Едва Хобарт снова приобрел способность что-либо анализировать, как его внимание привлекло нечто совершенно не голубого цвета. Это нечто оказалось девушкой, привязанной к обломку дерева, закрепленного между камнями в нескольких шагах от леса. Когда Хобарт приблизился к девушке по шуршащей гальке, он внезапно осознал, что никогда не видел существа прекраснее.
– Это и есть принцесса Аргуменда, – произнес голос позади него.
Глава 2
Сначала Роллин Хобарт не видел ничего, кроме волос принцессы Аргуменды – длинных кудрей алого цвета. И уж поверьте мне, ни один человек родом с планеты Земля Солнечной системы, живущей по рациональным законам Ньютона – Эйнштейна, не смог бы пройти мимо подобного чуда, поскольку были они не меднорыжими или красновато-коричневыми, а божественно красными, как сигнал светофора или почтовая марка стоимостью два цента. Еле оторвав взгляд от волос, он обратил внимание на необыкновенную бледность ее кожи и полыхающие ярким пламенем щеки. Контраст между красным и белым поначалу заставил его думать, что девушка зачем-то сильно накрашена – но, подойдя совсем близко, он понял, что ошибся. Принцесса была высокой, изящной и одета в просторное белое одеяние из очень тонкого и прозрачного материала, доходящее до колен. Ее привязали к дереву несколькими витками веревки, напоминающей обыкновенный упаковочный шпагат.
Хобарт нисколько не удивился, обнаружив, что красавица имеет еще и небольшую свиту. Несколько поодаль на стуле сидел юноша с мольбертом, одетый во что-то вроде облегающего красного белья, прекрасно гармонирующего с такими же красными волосами.
Наконец принцесса тоже заметила Хобарта.
– Это и есть твой герой, Гомон? – усталым голосом спросила она.
– Айе, о принцесса, – приветственно пророкотал аскет. – Что у нас плохого?
– Зрители перебрались на холм. – Принцесса кивком головы указала на черные полусферы в пустыне.
Прищурившись, Хобарт смог разглядеть несколько маленьких фигурок на ближайшей из них. Одна из них как будто держала знамя.
– Мой дорогой брат принес свой альбом для набросков, – продолжила Аргуменда, – так что все готово. Я отправила Феакса в лес следить за чудовищем, он все еще не вернулся. Надеюсь, он не стал жертвой Андросфинкса.
– Думаю, тот сохраняет аппетит для тебя, моя дорогая! – произнес высокий мужской голос.
Разумеется, это сказал юноша в облегающем одеянии, сшитом, как теперь убедился Хобарт, из красного шелка. Наряд дополняли инкрустированный драгоценными камнями пояс и маленькая округлая шапочка с пером. Юноша нервно перебрасывал из одной руки в другую восьмигранный камушек. Внешнее сходство между молодым человеком и девушкой было очевидным.
– Это и есть чемпион, да? – поинтересовался он. – Только не говори мне, что я потерял столько времени ради ерунды.
– Я думаю, вашему высочеству следовало бы больше беспокоиться о судьбе невинной сестры! – возмутился Гомон.
– Ты же знаешь, ей ничем нельзя помочь. Разве что красиво запечатлеть события, – пожал плечами юноша.
– О принц Аксиус, позволь представить тебе Роллина Хо… – забормотал Гомон.
– Не утомляй меня именами, старый хрыч, – прервал аскета художник. – Особенно, если учесть, что его, возможно, скоро сожрут. Мои поздравления, чемпион. Не обращай на меня внимания, эстетические прибамбасы, сам понимаешь. Кстати, какого цвета штука, которая на тебе надета? Я тут как раз подбираю палитру для будущей картины, чтобы не размышлять, когда все начнется. И я бы чертовски гордился собой, если бы знал, как называется, твой… э-э-э… наряд.
Хобарт оглядел консервативный деловой костюм.
– Коричневый, – ответил он. – Но послушайте, что тут все-таки происходит? Что за…
– Коричневый? – удивленно повторил принц Аксиус. – Я никогда не слышал. Этот наряд… он, во-первых, совершенно тебе не идет, и, во-вторых, он похож на желтый. Но не-е-ет… говорю же, он какого-то невозможного цвета! Вещь либо желтая, либо нет! Я буду вынужден изъять тебя из картины, у меня нет…
– К черту картину! – повысил голос Хобарт. – Я хочу знать, что здесь происходит, почему девушке нужен спаситель, если достаточно просто разорвать ненадежную веревку и уйти.
– Потому что, – спокойно ответил Аксиус, – тогда не будет никакого жертвоприношения и Андросфинкс уничтожит все королевство. Гомон, где ты откопал этого тупицу? Да еще и определил его в чемпионы!
– Заткнись! – рявкнул Хобарт. – Что же никто из вас, парни, не рвется ее спасать?
– У нас нет средств, о Роллин, – ответил Гомон.
– Каких еще средств? Я тоже безоружен, ни пистолета, ни чего еще.
– С Андросфинксом нужно сражаться не огнем и мечом, а остроумным и проницательным суждением, – объяснил Гомон.
– Да? Я бы, может, и согласился вызволить вашу юную леди, если бы затем ты пообещал отпустить меня домой. Однако…
Хобарт остановился, заметив, как что-то появилось из леса. Он подпрыгнул и с трудом подавил в себе желание сбежать, когда обнаружил, что остальные ничуть не испуганы. Вновь прибывший оказался огромным яркожелтым львом.
– Это… это… и есть ваш Андросфинкс? – мгновенно вспотев, спросил Хобарт.
– Нет, – ответил старик. – Светский Лев[7] – один из наших друзей. О Феакс, позволь представить тебе Роллина Хо…
– Он приближается. – Голосом, похожим на протяжный стон, сообщил лев.
Хобарт снова непроизвольно вздрогнул.
– О дорогая, я должен приступить к работе! – забеспокоился принц Аксиус. – Желаю тебе, сестра, скорейшего конца.
– Какого именно? – уточнил лев.
– Хорошего или плохого, мне все равно. – И Аксиус опять начал сосредоточенно что-то рисовать.
– Однажды, – заворчал зверь, – твой мерзкий брат узнает, каково это, быть съеденным…
– Ты обещал, Феакс! – резко одернула его принцесса.
– А что мне-то делать? – с волнением спросил Хобарт.
– Андросфинкс задаст тебе вопрос, ты должен ответить. Все просто, – объяснил Гомон.
– Неужели? А если я не смогу?
– Тогда, к сожалению, он съест и тебя, и принцессу.
Другого не дано.
– Такое часто случалось?
– До настоящего момента всегда именно так и было. О, наш враг приближается!
Из леса, со стороны гор, вышло и двинулось в их направлении форменное чудовище. Оно отдаленно напоминало огромного, практически слоноподобного льва с человеческим лицом вместо морды. Физиономия раза в четыре превышала нормальные человеческие размеры и чертами сильно напоминала неандертальца с желтой козлиной бородкой, не скрывающей, впрочем, отсутствия подбородка. Существо, вдобавок ко всему, было косолапо и как бы кривилось на одну сторону, а его морщинистую желтую кожу покрывали какие-то струпья.
Принцесса молчаливо наблюдала за приближением монстра, сжав губы так, что они превратились в тонкую красную ниточку. Говорящий лев, дрожа, притаился неподалеку, спрятав хвост между лапами.
Принц Аксиус принялся рисовать еще сосредоточеннее, чем раньше, а Гомон спокойно стоял, скрестив руки на худощавой груди. Ни один из двух мужчин не выказывал никаких признаков страха перед Андросфинксом, в самом деле, не они же ему предназначались для съедения!
Существо двигалось в полной тишине, нарушаемой только скрежетом гальки под его массивными лапами. Оно приблизилось настолько, что от зловония Хобарту пришлось зажать нос, и с трудом улеглось.
– Вы подготовили чемпиона? – хриплым свистящим шепотом поинтересовалось оно.
Роллину Хобарту захотелось немедленно провалиться сквозь землю.
– Вот он, о Андросфинкс! – указывая на него большим пальцем, быстро сказал Гомон.
– Ага. – Монстр повернулся к побледневшему инженеру. – Ты готов ответить на вопрос, чемпион?
Хобарт попытался сказать «нет», но язык не слушался его.
– Что ж, тогда слушай. Правда ли, что нет кота с девятью хвостами?
– Э-э-э… о-о-о… что? – промямлил Хобарт, теряя остатки самообладания. Его мозг был настолько загружен противоположными устремлениями и хаотичными схемами, что он все прослушал.
Андросфинкс повторил вопрос.
– И не будешь ли ты возражать, если я скажу, что и с восьмью хвостами котов не бывает? – продолжил он.
– Полагаю, что так, – пробормотал Хобарт, больше всего на свете сейчас желая знать, как далеко и насколько быстро Андросфинкс бегает.
– Но также…
– Эй! – перебил Хобарт. – Я уже на два вопроса ответил, а мне сказали, что должен быть всего один.
– Те вопросы были риторическими, как бы в никуда. Ты мог и не отвечать… пока. Вопрос для тебя еще впереди. Правда заключается в том, что у каждого кота на один хвост больше, чем у не-кота. Значит, если есть некто с восьмью хвостами, то все коты должны быть с девятью! Объясни мне это, чемпион.
– Я… ух… ой… ты… если…
– Считаю до трех! – зашипел Андросфинкс. – Один!
Этот самый «один» навел порядок в смятенном мозгу Хобарта.
Тут где-то противоречие…
– Два! – монстр вскочил на все четыре лапы.
– Стой! Понял! – Хобарт поднял руку. – Ты используешь два разных «нет».
– О чем ты? Нет значит нет! Тр-р…
– Черта с два! – закричал Хобарт. – Когда ты говорил про котов с восемью хвостами, ты имел в виду, что таких котов не бывает. А когда сказал про кота с одним хвостом, то подразумевал вовсе не…
– Но!
– Помолчи! В первом предложении ты сделал утверждение о классе котов, а во втором – говорил уже о вещах другого класса, несовместимого с первым, – о не-котах. На месте отсутствующего кота может быть кто угодно, с каким угодно числом хвостов, например, собака, у которой тоже один хвост. Таким образом второе утверждение в принципе не верно.
– Но, – запротестовал Андросфинкс, – я имел в виду не вообще кого-то, а несуществующего кота.
– Тем хуже для тебя! «Не» из фразы «не бывает» также отличается от «не» в слове «несуществующий», как реальные коты от воображаемых. У настоящих котов – настоящие хвосты, в отличие от придуманных, следовательно, у придуманного кота может быть ЛЮБОЕ количество хвостов, от нуля до бесконечности! Таким образом утверждение о том, что у реального кота на один хвост больше, чем у нереального, вообще теряет смысл.
В этот момент Андросфинкс отрыгнул облако дыма, Хобарт попытался отшатнуться, но не успел и закашлялся. Последовал еще выброс и еще. Принцесса тоже кашляла, Хобарт попытался выйти за пределы зловонного облака. Гомон стоял со сцепленными руками и мученическим выражением лица, держась из последних сил, но потом все же решил отступить.
– Смотри, о Роллин! – воскликнул он. – Благословен Разум!
Андросфинкс шатался, голова болталась из стороны в сторону, глаза полузакрыты, один залп дыма следовал за другим. Хобарт вытащил складной нож и перерезал номинальные путы принцессы. Когда он снова взглянул на чудовище, оно уже усохло до габаритов носорога и с каждым залпом дыма продолжало стремительно уменьшаться.
Когда принцесса без предупреждения обхватила шею Роллина обеими руками и прижалась к нему губами, он настолько сильно увлекся процессом превращения животного, что практически не заметил этого. Он вяло поддерживал ее, не препятствуя поцелуям, покрывающим шею и подбородок, и поверх алых волос наблюдал за Андросфинксом. Существо уже не превышало по размеру обыкновенного медведя гризли. Справа от себя Хобарт заметил ярко-желтую вспышку – это бросился в атаку Светский Лев. Андросфинкс еле успел вздыбиться перед нападением, два крупных тела сцепились и начали кататься по земле, поднимая фонтаны геометрически правильной гальки. Хобарт услышал звук рвущейся плоти, когда лапа Феакса разодрала брюхо Андросфинкса. И вот монстр в последний раз содрогнулся и обмяк, лев стоял над ним, вцепившись зубами в горло и победно морща нос.
Принцесса, не ожидавшая столь холодной реакции от своего чемпиона, начала потихоньку разжимать объятия, но остановилась, привлеченная криком брата: «Не отпускай его, пожалуйста!» Повсюду вокруг принца Аксиуса валялись листы бумаги из альбома для зарисовок, а сам он лихорадочно работал над заключительной сценой – несомненно, герой, обнимающий спасенную жертву.
Большая сильная ладонь опустилась на плечо Хобарта.
– О Роллин, – провозгласил Гомон, – ты победил там, где терпели поражение все предыдущие чемпионы. Иди же и требуй награды: руки принцессы и половины королевства Логайи.
– Что? – удивился Хобарт. – Но я не хочу жениться на принцессе – уверяю вас, леди, тут ничего личного – и мне не нужна половина королевства!
Глава 3
Гомон с удивленным видом убрал руку с плеча Хобарта.
– Как так не хочешь? Разве тебе мало величайшей из наград, предлагаемой королем Гордиусом?
– Вовсе нет, – ответил Хобарт. – Жизнь в вашем измерении, несомненно, очень интересна, но у меня нет времени, чтобы оценить ее по достоинству. Мне необходимо вернуться к работе.
– Странно, – пробормотал Гомон. – Но, боюсь, ничем не могу тебе помочь. Мне нужно вернуться к Коническим горам – забрать свое ложе. А потом я должен понести наказание за вмешательство в единство Жизни, в результате которого ты оказался здесь и погубил Андросфинкса.
– Ты даже не можешь объяснить мне, как вернуться?
– Вот как раз этого-то я и не могу сделать. Лишь мне, единственному аскету Логайи, удалось достичь духовного совершенства, достаточного для путешествия между мирами.
– Послушай, я ведь не просился сюда, кроме того, я заслужил право вернуться. Если ты откажешь мне, то нанесешь еще больший вред единству Жизни, это же очевидно!
– Теперь, когда ты сам заговорил об этом… – нахмурился Гомон.
– Что случилось? – простонал лев, прекратив наконец тормошить тело Андросфинкса. – Кто посмел расстроить хозяйку?
Хобарт оглянулся и увидел принцессу, стоящую с прижатыми к лицу руками.
– Моя… любовь… хочет… оставить… меня… – Ее плечи подрагивали в такт рыданиям.
– Э-э-э… мисс, – Хобарт попытался вразумить принцессу, – простите, но я не ваша любовь! У меня степень бакалавра и я…
Рычание Феакса заставило его остановиться.
– Не говори глупостей, чемпион. Спаситель всегда влюбляется в принцессу и наоборот. Ты лучше следуй правилам, а не то…
– Что?
– Угадай с трех раз! – обнажил клыки лев.
– Вот все и решилось, о Роллин! – Гомон дружески похлопал Хобарта по спине. – Ибо, если я позволю Феаксу съесть тебя, то урон будет гораздо больше, чем если ты просто останешься здесь. Теперь же прощай!
Он потуже запахнул на бедрах полотенце и отбыл прочь, энергично размахивая посохом. Хобарт тоскливо глядел ему вслед, пока в поле зрения не появился лев, усевшийся со склоненной набок головой.
– Эй, в чем дело? – заворчал он. – Обычно мужчины не расстраиваются так сильно, если им предстоит жениться на умной, доброй и красивой девушке! Хочешь фокус?
С этими словами зверь улегся, а затем неожиданно кувыркнулся через голову. Хобарт не смог удержаться от улыбки.
– Вот так уже лучше, – отметил лев. – Кстати, сюда направляется его величество!
И Феакс занялся вылизыванием царапин, оставленных поверженным чудовищем. Заслышав слабый звук рожка и глухую барабанную дробь, Хобарт обернулся. По направлению к ним по красной гальке двигалась процессия. Без всякого сомнения, она состояла из людей, ранее оккупировавших вершину черной полусферы. Впереди шествовал тучный мужчина с седой бородой, в длинном одеянии и при короне. Помимо него группа состояла из знаменосца в сверкающих медью латах, нескольких мужчин в облегающих костюмах, похожих на наряд принца Аксиуса, и небольшого количества солдат – в килтах и кольчугах, вооруженных копьями и круглыми щитами или же антикварного вида мушкетами. Знамя представляло собой шест с черным прямоугольным полотнищем ткани, на котором большими белыми буквами было вышито слово «ПРИВЕТ!».
Принцесса Аргуменда бросилась навстречу отцу. Принц Аксиус аккуратно сложил принадлежности для рисования и наброски и двинулся следом за сестрой. В арьергарде, беззвучно перебирая лапами, выступил Светский Лев. Оставшись в одиночестве, Хобарт почувствовал себя совсем плохо и решил последовать за остальными. Обняв короля, принцесса обернулась и, указывая на приближающегося Хобарта, громко произнесла:
– Отец, вот мой несравненный спаситель и будущий муж! Его имя… э-э-э… ну…
– Какой-то там Роллин, – подсказал принц Аксиус.
– Так, так, так, – проговорил король. – А где же наш эксцентричный Гомон? Кто-то должен достойно представить молодого человека.
– Он ушел, – сообщила принцесса.
– Очень плохо.
Король взмахом правой руки подозвал к себе плотно закутанного лысого мужчину с резкими, зловещими чертами лица и огромными, с надменно загнутыми кончиками черными усами.
– Измерен, тебе придется заменить Гомона.
– Это нарушение устава, ваше величество. Однако же позвольте представить могущественного принца Роллина Какого-То. Роллин Какой-То, подойди к великому и сиятельному автократору, Гордиусу Приветливому, королю Логайи.
– Р-р-р, – заворчал поблизости Феакс. – На колени.
– Это ты мне? – удивился Хобарт.
– Тебе, тебе, – настаивал лев. – Придворные штучки.
Сильно развитое чувство независимости Роллина Хобарта с возмущением отнеслось к идее коленопреклонения перед кем попало. Но он все же опустился на одно колено и нагнул вниз голову, скрывая свое недовольство.
– Поднимись, принц Роллин, – сказал король. – Добро пожаловать в семью Ксирофи.
И он развел полные руки, явно намереваясь обнять Хобарта.
– Теперь что мне делать? – чуть повернувшись в сторону льва, зашептал Хобарт.
– Ответить на объятия его величества! – тоже шепотом ответил ему тот.
Подобного кошмара с Хобартом никогда в жизни не случалось, однако он смиренно позволил королю обхватить себя два раза на манер латиноамериканцев.
– Ваше величество, – выпутавшись из одеяния Гордиуса, тут же начал протестовать Хобарт, – произошло досадное недоразумение. Я вовсе не принц, а обыкновенный инженер-практик…
Король жестом приказал ему умолкнуть.
– Тебе не нужно особо ни в чем признаваться, мой мальчик. Принц – это будущий король. Ты и есть будущий король, таким образом, ты – принц, хе-хе.
– Вы имеете в виду половину своего королевства?
– Конечно, можешь выбирать одну из двух.
– Но, ваше величество, я не умею управлять королевствами…
– Ты быстро научишься. В любом случае принцесса не может выйти замуж за человека рангом ниже принца, значит, ты должен стать им.
– О, тут еще одна проблема! – с жаром заговорил Хобарт. – Я не знаю, откуда у юной леди возникла идея о том, что я…
– Р-р-р, – мгновенно отреагировал Феакс.
Хобарт запнулся.
– Приди, о Революция, отведай кровавой клубники, ведь ты так ее любишь… – проговорил он, выражая какие-то свои мысли вслух.
Измерен, стараясь привлечь внимание короля, ощутимо дернул его за рукав:
– Сир, не пора ли все это прекратить?
– Что? А, да-да, полагаю, нам пора вернуться. Надо все рассказать королеве и познакомить ее с будущим зятем. Тебе, Измерен, поручается забота о принце Роллине Каком-То. Законс!
Он обратился к худощавому пожилому мужчине в темно-голубой одежде и остроконечной шляпе. Хобарту сначала послышалось, что король вроде сказал: «Дать в нос!», поэтому он не удивился, увидев на лице старика обиду. Только потом его осенило, что странное сочетание звуков составляет имя мужчины.
– Достань наши крылья ветра! – продолжил между тем король.
Старик снял со спины мешок, ослабил веревку, стягивающую горловину, и начал вытаскивать маленькие зонтики и аккуратно раскладывать их вокруг себя. Все присутствующие, кроме Светского Льва, взяли по зонтику. Хобарт тоже взял себе один и в изумлении уставился на него. В небе не было видно ни облачка.
Он заметил, что стоящий рядом с королем принц Аксиус что-то говорит отцу, старательно понижая голос.
– …совершенно невозможный парень, поверь мне! – удалось уловить Роллину. – Ты только посмотри на его костюм, он же невозможного цвета. И он все время спорит…
– Потом поговорим, – прервал его король. – Если бы он не спорил, то не смог бы победить Андросфинкса.
Тем временем принцесса гладила по спине льва, возобновившего терапию своих ран.
– Дорогой Феакс, ты сможешь добраться до Оролойи пешком? – заметив это, спросила она.
– Конечно! – рявкнул лев. – Царапины – пустяки.
– Почему ты не подождал, пока Андросфинкс станет совсем маленьким?
– Так было бы неинтересно.
– Глупые мужчины, – ласково похлопывая зверя, только и сказала принцесса.
Поскольку именно Измерену было поручено о нем заботиться, Роллин Хобарт старался держаться поближе к неприятному на вид придворному. Он вытянул вперед зонтик и поинтересовался:
– Что это за штука?
– Крылья ветра, – ответил Измерен.
– Я знаю, но что она делает?
– Мы путешествуем с помощью ветра, ваше высочество. Как же, по-вашему, можно это делать, если не на крыльях?
– Господи, но как же они работают?
– А-а-а, ну вы крепко держитесь за ручку, и когда король откроет свои крылья – вы тоже откроете свои, и они понесут вас. Мы раньше перемещались на воронь их крыльях, но это было небезопасно, и Законс в прошлом году предложил новую модель.
– А кто такой Законс?
– Кто-кто! – уже начал терять терпение Измерен. – Волшебник с Уолл-стрит, разумеется.
– Э-э-э… я что-то не понял.
Эта нехитрая фраза окончательно вывела Измерена из себя.
– Законс – королевский маг! – закричал он. – Уолл-стрит[8] – это улица, проходящая по городской стене, на ней построена официальная резиденция волшебника. Теперь понятно?
– Все готовы? – раздался голос короля Гордиуса. Все одновременно подняли зонтики. – Отбываем! – И он резко открыл свой зонт.
Хобарт послушно повторил движение. Мгновенно возникший из ниоткуда ветер сильно ударил в спину и почти вырвал зонтик из рук. Ноги оторвались от земли, и он почувствовал, как его тело стремительно рассекает воздух. Ощутимо болтало из стороны в сторону. Бросив взгляд на своих спутников, успевших удалиться на некоторое расстояние, он обнаружил, что все они перемещаются в определенной позе. Фокус заключался в том, чтобы удерживать ручку зонтика перед солнечным сплетением. Сделав это, Хобарт вскоре убедился, что может легко управляться с изобретением волшебника.
Он поравнялся с конвоем, волосы и одежда развевались на ветру, как паруса корабля в сильный шторм.
– Вам, похоже, не мешало бы немного попрактиковаться, юноша! – крикнул ему один из солдат, судя по плюмажу на шлеме и позолоченной кольчуге командир. – В смысле, ваше высочество.
Принцесса послала ему нежную улыбку, заставившую Хобарта вздрогнуть. Он было подумал о том, чтобы сбежать, но вид солдат, легко удерживавших зонтики в левой руке, а оружие в правой, отрицательно сказался на принятии подобного решения.
Они пересекли опять-таки ровную, как струна, границу красной пустыни и голубых джунглей и полетели над засеянными чем-то желтыми полями. Вдалеке показался город: сначала яркое пятно, распавшееся потом на отдельные призмы, сферы и шпили черного, белого, красного, желтого либо голубого цвета. Совершенно необычным образом из четырех городских стен, формирующих квадрат, в небо устремлялся то ли огромный экран, то ли мелкоячеистая решетка. Улицы внутри города располагались в соответствии с четким планом, а в центре квадрата стояла группа громадных зданий, принятых Хобартом за местный замок.
Ветер стих, как только они добрались до города, и люди начали снижаться. Спутники опустились на широкую полосу ткани, натянутую снаружи по периметру стен. Хобарт чуть не упал носом вперед, но какой-то офицер удержал его за руку.
– Спасибо. Как вас зовут? – поинтересовался он.
– Генерал Воланос, – улыбнулся военный. – Канц лер Измерен должен был познакомить нас, но, разумеется, не сделал этого. Вон он озирается в поисках своего подопечного.
Мужчина с усами Вильгельма II подошел к ним, на ходу закрывая зонтик.
– Я вижу, вы прибыли, – сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Чуть поодаль Законс собирал зонтики и складывал их в свой рюкзак.
– Почему мы не приземлились внутри города? – спросил Хобарт.
– Это все Законс, – ответил Измерен. – Он не пускает ветра в город, боится, что они принесут армию варваров. Вот эта часть решетки, – и он указал на ближайшую к ним стену, – препятствует западному, другие – восточному, южному и северному ветрам.
– А больше у вас нет ветров?
– Разумеется! Ветер может быть либо одним из четырех, либо его не может быть!
Горнист трубил в рожок, барабанщик бил в барабан, и король со свитой быстро продвигались к огромным воротам. Изнутри им ответило приветствием множество рожков, и ворота со скрипом отворились. От звука взрыва Хобарт чуть не рванулся вперед, но усмотрел клубы белого дыма, вырывающиеся из башни над воротами, потом раздался еще взрыв и еще. К моменту окончания салюта они уже проходили под аркой.
Чья-то рука нежно обхватила его локоть – конечно же она принадлежала аловолосой принцессе. Аргуменда с надеждой посмотрела в его глаза.
– Дорогой Роллин, – промурлыкала она, – давай не будем омрачать начало совместной жизни разногласиями по формальному поводу!
Хобарт в ответ промямлил нечто бессвязное. Далась ей совместная жизнь, подумал он. Раньше надо было стоять на своем и все объяснить – или попытаться сбежать во время полета на крыльях ветра. И что теперь ему делать в переполненном людьми городе?
Несмотря на свои заявления, Роллин Хобарт на самом деле положительно относился к институту семьи и брака. Он давно решил дождаться сорока и потом жениться на какой-нибудь свистушке в два раза моложе себя, чтобы преиму ществом накопленного опыта и прожитых лет напра вить ее развитие в такое русло, какое покажется нужным. Романтические отношения его не устраивали, а скороспелый союз со странной девушкой из ненормального мира, в который он до конца не верил, и вовсе не подлежал обсу ждению.
Однако он не решился объяснить все это принцессе, поскольку всегда старался умышленно не ранить чувства других людей. К тому же, с практической точки зрения, Гордиус, прозванный Приветливым, может и рассердиться, если постоянно противоречить его любимой дочке. И, пожалуй, пройтись по главной улице под руку с очаровательнейшей из женщин было даже приятно.
Люди стояли вдоль стен домов, кланялись и махали им самым радостным образом. В городе тоже было на что посмотреть. Он напоминал Хобарту одно из чудес света, заполненное толпой разношерстных туристов. Яркие краски геометрически правильных зданий соперничали с цветами рубашек, накидок, шалей, платьев, сари, тюрбанов, бурнусов и прочих странных одеяний, вроде облачения принца Аксиуса или канцлера Измерена. Вот темнокожий мужчина (не шоколаднокоричневый, как житель Африки, а черный, как смоль!) в остроконечном шлеме и белой мантии ведет на поводу оседланное животное, одновременно похожее на верблюда и леопарда: на солнечной желтизне его шкуры повсюду разбросаны черные кольца.
– Мой бог, а это кто такие? – показал рукой Хобарт.
– Вот эти? – переспросила принцесса. – Просто дикари иктепели, прибыли в Оролойю, чтобы продать рыбу.
Дикари, высокие плосколицые масляно-желтые люди с прическами в форме супниц, приехали всей семьей. Папа-иктепели шествовал впереди, его невероятный нос пронзали кость и копье, затем двигалась мама с привязанным к спине ребенком, а следом в порядке убывания возраста бежали еще пятеро ребятишек. Все были практически полностью обнажены.
– Кто такой Бог? – поинтересовалась Аргуменда.
– Как считает большинство жителей моего мира – создатель и правитель Вселенной. Ну или что-то вроде. Лично я допускаю его существование, но сомневаюсь в том, что он обращает внимание на мелочи вроде человеческой жизни.
– Похоже на Разум. Однако Разум относится к населению нашего мира вовсе не безразлично, а скорее наоборот – каждый может его увидеть, если он того хочет, – сказала Аргуменда.
– Он – это бог или человек?
– И то, и другое. А вот и наш поворот.
Процессия свернула в узкую улочку и неожиданно остановилась.
– Эй, что там случилось? – закричал генерал Воланос и начал пробираться вперед.
Хобарт потащил принцессу по расчищенному широкой спиной военного проходу, стараясь рассмотреть между головами впереди стоящих причину задержки. Затор, как оказалось, вызвала громадная черепаха – очевидно, родственная рептилиям с Галапагосских островов, только в три или четыре раза крупнее их. К ее панцирю был привязан стул, на котором сидел отталкивающего вида карлик с томатнокрасной кожей. Черепаха перегородила всю улицу, неторопливо продвигаясь вперед. Карлик перегнулся через спинку стула и покаянно размахивал руками, извиняясь.
– Я же говорил тебе, давно надо было все тут расширить, – выговаривал принц Аксиус королю.
– Убирайтесь с дороги! – кричал Измерен. – Законс, сделай же что-нибудь!
– Ахм! Хорошо-хорошо, не торопи меня, – бормотал волшебник с Уолл-стрит. – Где моя палочка? Моя волшебная палочка?
– У тебя в руке, старый башмак! – прорычал канцлер.
– В руке? Надо же, и правда! – Законс взмахнул палочкой и произнес:
Щедролор небосинь
Громоком во стину,
Заколдай животинь
Из большой в малышню!
Черепаха открыла рот, зашипела, дернулась и начала стремительно уменьшаться. Карлик вскочил со стула как раз вовремя – тающее на глазах животное уже успело достичь размера человеческой ступни. На этом действие заклинания закончилось.
– О моя маленькая! Что же они с тобой сделали? – схватив черепашку на руки, заплакал карлик.
Король со спутниками быстро преодолели «черепаховый» участок дороги. Хобарт заметил, что волшебник остался с карликом и что-то говорит ему. По радостному воплю человечка можно было заключить, что рептилия приобрела прежние размеры, однако как ни оборачивался Хобарт, увидеть этого он не сумел. Из улочки они вышли на широкую площадь, посередине которой возвышались здания, обнесенные собственной стеной. Ворота в королевскую резиденцию отворились, и навстречу им вышла другая процессия, состоящая исключительно из женщин в черных одеждах. Некоторые из них держали в руках лиры, издававшие траурные звуки.
– Посмотри, моя любовь. Это твоя будущая теща, королева Вессалина! – произнесла принцесса.
Роллин Хобарт с застывшей улыбкой на слегка побледневшем лице пережил радостное объединение семьи и собственное представление во второй раз. Он только и успел отметить, что королевой Вессалиной зовут миловидную женщину средних лет, как Измерен потянул его в сторону за рукав.
– Я покажу вашему высочеству апартаменты, – сообщил канцлер.
И они прошли внутрь между двумя черными цилиндрическими пилонами размером с приличную секвойю, ограждающими вход, через который вполне мог пройти военный линкор. После трех поворотов в разные стороны Хобарт перестал следить за направлением и сосредоточился на архитектуре. Он вспомнил, что уже видел структуры такого типа: сделанные из пластика строительные блоки элементарной формы в большой деревянной коробке ему подарили на восьмой день рождения. Они даже цветами совпадали, были красными, желтыми или голубыми.
Слово «апартаменты» определенно было преувеличением; канцлер Измерен отворил дверь в небольшую комнатку и пригласил Хобарта войти. В этот момент раздался свистящий звук, и что-то пребольно ударило инженера в голень.
– Йоу! – завопил Хобарт, прыгая на одной ноге.
Снаряд, отскочив от жертвы, покатился дальше по полу. Это был металлический мячик, похожий на шарик для гольфа. В комнате обнаружился малиновокудрый мальчишка, притаившийся за игрушечной пушкой.
– Ваше высочество! – удивленно заговорил канцлер, и Хобарт понял, что эти слова относятся не к нему, а к ребенку. – Я думал, вы уже освободили свою комнату!
– Не хочу переезжать! – закапризничал мальчик, вставая.
От его вида у Хобарта непроизвольно встали дыбом волосы. Рост мальчишки соответствовал тринадцатилетнему возрасту, но сложен он был как шестилетний: крупная голова и гладкие мягкие черты лица.
– Это моя комната! – топнув ногой, продолжал возражать странный ребенок.
– Ну как же так, – заговорил Измерен ненатурально сладким голосом, – ведь вы же не позволите вашему новому брату спать в коридоре за дверью, правда?
Глаза мальчика расширились, и он принялся сосредоточенно сосать большой палец.
– Моему новому брату? Что ты имеешь в виду? У меня уже есть Аксиус, – невнятно бормотал он, не вынимая пальца изо рта.
– Я знаю, но принц Роллин Какой-То скоро женится на вашей сестре и станет вашим новым братом.
– Не желаю иметь такого уродского брата. Пусть спит за дверью, мне все равно, – злобно сказал мальчик. – Так вы покинете комнату или позвать сюда вашего отца? – спокойно спросил канцлер.
Мальчик медленно поплелся к выходу, не сводя глаз с Хобарта. Измерен закрыл за ним дверь.
– Кто это? – спросил Хобарт.
– Я разве не представил вам принца Эйта?
– А он нормальный?
– Нормальный? Почему… о чем вы?
– Э-э-э… сколько ему лет?
– Будет тринадцать послезавтра.
– Ну… он… некоторым образом выглядит как маленький ребенок.
– А чего же вы хотите? Он и есть ребенок, абсолютно нормальный, а станет юношей, когда ему исполнится тринадцать – и ни минутой раньше.
– Там, откуда я родом, переход от мальчика к юноше происходит постепенно, – объяснил Хобарт.
– Я не понимаю: можно либо быть ребенком, либо нет. У вас, варваров, странные обычаи.
– Причем тут варвары? – обиделся Хобарт.
– У вас ведь желтые волосы, не так ли? – сменил тему Измерен, открывая сундук, наполненный одеждой. – Мне необходимо перед вами извиниться за то, что комнату не подготовили заранее. Теоретически у нас всегда должны быть апартаменты для чемпиона, на случай если он победит Андросфинкса, но поскольку этого все никак не случалось, то и комнату перестали готовить. Какой цвет вы предпочитаете?
Канцлер вынул из сундука красное облегающее одеяние, похожее на наряд принца Аксиуса; в ассортименте имелись также желтые, голубые, черные и белые наряды.
– Что? Если вы не возражаете, я бы остался в собственной одежде.
– Прямо в этой? Дорогой мой, она же невозможна: ни облегающая, ни свободная, и окрашена в цвет, который нельзя определить! Может, вам понравится накидка?
Хобарт оглядел манжеты своей рубашки, на внутренних швах проступили темные разводы всего лишь после нескольких часов пребывания на жаре. Однако между грязной рубашкой и логайскими тряпками…
– Я останусь в том, что на мне, – сказал он твердо.
В ответ Измерен пожал плечами. Пока Хобарт мылся, канцлер занимался какими-то своими делами. Инженера приятно удивило практически современное оборудование ванной. По возвращении он обнаружил Измерена сидящим на единственном стуле с сигаретой в руках. Хобарт изумленно разглядывал курильщика, и тот, очевидно, решил, что это намек, поскольку тут же спросил:
– Хотите одну?
Честно говоря, у Хобарта еще оставались в нагрудном кармане две сигары, которые он любил больше, чем сигареты. Однако лучше припасти их до момента, когда можно будет насладиться ими сполна. Поэтому он ответил:
– Спасибо, не откажусь.
Качество сигареты оставляло желать лучшего.
– Что мы будем делать? – закашлявшись, спросил Хобарт.
– Вы разве не знаете? Сначала грандиозный банкет в честь спасения принцессы, помолвки и приближающейся свадьбы. Завтра планируется королевская охота, а послезавтра – празднование дня рождения принца Эйта.
– Хм…
Хобарту хотелось узнать, как избежать всего этого, но он пока не доверял канцлеру.
– А в каком состоянии находится королевство, половину которого я получу? – поинтересовался он.
У Измерена наполовину открылся рот.
– Ситуация улучшается в соответствии с моей новой политикой, – судорожно сглотнув через несколько секунд, неуверенно сообщил он.
– В чем заключается ваша политика?
– В урезании расходов.
– Хорошо, – собственное слово ободрило Хобарта, и он продолжил расспросы. – Но мне нужно больше информации. Площадь, население, бюджет и т. д.?
Измерен холодно посмотрел на него, пробормотал что-то о проверке готовности к банкету и удалился.
Странный субъект, но не интриган, подумал Хобарт, глядя ему вслед и докуривая сигарету. Возможно, Логайя станет первым дареным конем, чьи зубы подвергнутся серьезнейшей проверке. Это заключение вовсе не свидетельствовало об изменении планов Роллина Хобарта по возвращению домой. Конечно, странный мир являлся чудесным местом… для отпуска, если бы Хобарт хотел уйти в отпуск. И если бы его фирма не была завалена работой, и если бы Гомон обратился к нему с четким, разумным бизнес-планом – например, наблюдения за общественными работами. И еще много всяких «если»… А вот если кто-то уверен, что его можно безнаказанно похитить и насильно втянуть в глупую историю с королевской дочерью и половиной царства в придачу, – что ж, значит, он не знает Роллина Хобарта.
Инженер в сотый раз обдумывал план побега, когда по дворцу разнесся звук гонга. Практически сразу после сигнала Измерен без стука вошел в комнату.
– Обед, Ваше высочество, – сказал канцлер.
Он успел сменить облегающий черный костюм на свободную голубую накидку, показавшуюся Хобарту довольно глупым нарядом для взрослого мужчины.
Глава 4
Банкетный зал не уступал по размеру крупному железнодорожному вокзалу. Люди пропускали канцлера с Хобартом вперед с самыми вежливыми минами. Пока они добирались до «королевской» части стола, или точнее, бесконечного ряда столов, приставленных друг к другу, Роллин обратил внимание на прямоугольную посудину, стоящую на одном из них. Она была слишком большой для того, чтобы называться тарелкой, и имела слишком низкий бортик, чтобы использоваться в качестве ванны. Хобарт спросил, для чего ее сюда поставили.
– Это, – криво усмехнувшись, ответил Измерен, – обеденная миска Валтуса, оружейника. У него манеры, как у свиньи.
На пути им встретился принц Аксиус под руку с молодым человеком щеголеватого вида.
– Взгляни, Радас! – воскликнул Аксиус. – Что я тебе говорил?
Радас, разглядывая Хобарта, изумленно качал головой, затем подошел поближе и указал на темно-зеленый галстук гостя.
– В стародавние времена некоторые мыслители говорили, что, по крайней мере теоретически, могут существовать цвета, отличные от наших, – произнес он. – Но поскольку они не могли подобрать примеров, то все это посчитали заумным бредом.
– Ну ты убедился? – сказал Аксиус. – Ой, пока я не забыл, это мой будущий шурин, как мне было сказано, могущественный принц Роллин. На самом деле Андросфинкса-то прикончил Светский Лев. М-да… Роллин, а это – мой друг Радас. Не придавай особого значения его словам, он тоже эстет.
Чтобы избавиться от раздражавших его юнцов, Хобарт принялся изучать именные карточки, разложенные на столах. Среди них он обнаружил одну с необычной надписью:
ПРИНС РаЛИН КаКЖ-ТО
По-видимому, она означала «Принц Роллин Какой-То». Хобарт подумал, что помимо привычной жизни, потерял еще и фамилию. Приглядевшись повнимательнее, он отметил, что логайский алфавит представляет собой смесь букв из греческого, латинского и кириллицы. А на каком же языке они говорят? На английском? Или ему только кажется, что это английский? И если это английский, то как он попал в Логайю?..
– Привет, любовь моя, – раздался звонкий голосок принцессы.
Кажется, она собирается сесть рядом, подумал он. Мысль о подобном соседстве на секунду показалась приятной, но потом он почувствовал растущую внутри себя панику, и… и решил не отвечать на приветствие. Звук трубы возвестил о появлении королевской четы, вошедшей в зал из специальных дверей с противоположной стороны. Король с королевой сели за стол, расселись и гости. Хобарт машинально отмечал привычки логайцев. Так, например, поговорка «когда я ем – я глух и нем» в полной мере описывала их поведение за столом. Но вместо фантастических блюд в византийском стиле под странными соусами, к которым Хобарт себя готовил, подали всего-навсего ростбиф с горохом и печеной картошкой, а на десерт – огромный кусок яблочного пирога.
Предупрежденный Измереном, он с интересом наблюдал за оружейником Валтусом, сидящим поблизости. Этот полный улыбающийся человечек подождал, пока его миску доверху наполнят едой, затем влез в нее и принялся барахтаться.
– Я думал, что Измерен преувеличивает, называя манеры Валтуса свинскими, – тихонько сказал Хобарт принцессе.
– Не в этот раз, – улыбнулась принцесса. – Но его ответам на серьезные вопросы не стоит доверять. А что касается Валтуса, то он ведет себя довольно непосредственно для человека, стоящего на пороге разорения.
– Кто хочет его уничтожить?
– Мы. То есть правительство, – едва заметным жестом она указала на короля с королевой, выделяющихся ярким красным пятном на темном фоне приглашенных, и министров, сидящих в ряд за дальней от короля стороной стола.
– За что?
– Не подумай, что специально. Просто его бизнес не выдерживает роспуска армии.
– А зачем ее распускать?
– Идея Измерена. Он считает, что мы таким способом покажем пример остальным жителям страны в деле снижения расходов.
– А что, ситуация настолько спокойна, что можно ликвидировать армию?
– Напротив, варвары…
В этот самый момент королева Вессалина, сидящая по другую руку принцессы, дотронулась до локтя девушки и тихонько (но так, что Хобарт услышал) спросила:
– Аргуменда, дорогая, Гордиус интересуется, готова ли речь твоего избранника?
Речь! Он даже и не думал об этом. Что же они хотят от него услышать? Скорее всего, какую-нибудь приветственную чушь. С большим удовольствием он пожелал бы всем немедленно отправиться к чертовой бабушке… но они вряд ли правильно поймут его состояние.
Тем временем король Гордиус допил последний глоток вина и встал. О боже, придумай что-нибудь, взмолился про себя Хобарт.
– …итак, леди и джентльмены Логайи, великий чемпион и удачливый претендент сам расскажет вам, каким образом ему, неизвестному варвару без рода и племени и специальной подготовки, удалось спасти нашу любимую дочь. И добиться чести быть поставленным в один ряд с величайшими героями семьи Ксерофи, скромными представителями которой, мы, ахм, являемся. Для того, леди и джентльмены, мы и пригласили сюда с надеждой на ваше внимание ПРИНЦА РОЛЛИНА!
Раздались оглушительные аплодисменты, король раскланялся и сел. Хобарт с трудом заставил себя встать.
– Я… – начал он, но новый взрыв аплодисментов прервал его. – Я… – Снова шумные рукоплескания. – Я… – Он сделал паузу, но никто не начал хлопать в ладоши. Бросив быстрый взгляд в сторону короля, Хобарт догадался почему: Гордиус прижал указательный палец к губам, призывая подданных к спокойствию. Затем король ободряюще подмигнул ему, инженер вздохнул и начал говорить. – Благодарю вас, уважаемые жители Логайи. Хочу сразу предупредить, что сегодня уже устал рассказывать об Андросфинксе. И мне привычнее высказываться с помощью ручки и слайд-проектора, чем языка, так что… э-э-э… надеюсь, вы не обидитесь, если я… В общем, переходя прямо к тому, откуда я получил необходимые знания для ответа на вопрос чудовища, отсылаю вас к работам Огдена, Ричардса, Бруэра, Тарски и других основоположников современной логики. Я могу попробовать кратко изложить перед вами их доктрину, но боюсь, что, во-первых, это займет всю ночь, а, во-вторых, я сам в подлинниках их работы не читал. Но если вы пожелаете, то конечно… В заключение кратк ого вступления хочу спросить вас, как же это случилось? Как? Вот в чем вопрос, леди и джентльмены. Каков же ответ? Вот он. Я допускаю, даже более того, утверждаю, искренне и без сомнений, что, не будучи в состоянии с нужной достоверностью и боясь нарушить прямоту и правдоподобие, которыми всегда не без основания гордился, я испытываю до некоторой степени естественное колебание в вербальном изложении моего мнения по данному поводу, корректность которого может быть понята ошибочно! Еще раз спасибо за внимание.
Роллин Хобарт сел. Некоторое время не было слышно ни звука, затем раздались единичные хлопки, перешедшие в овации. Хобарт усмехнулся: либо им понравилась краткость речи, либо каждый подумал, что если молодой человек объясняется такими бесконечно непонятными формулировками, то он, несомненно, в высшей степени умен и достоен.
Больше речей не было, вместо них разрешили выступить парочке артистов. Девушка, совершенно очевидно нагая под дымчатым полупрозрачным одеянием, играла на лире, в то время как ее партнер в шлеме с пышными перьями исполнял медленную мелодичную песню, одновременно танцуя с копьем.
Хобарт необыкновенно обрадовался окончанию банкета. Однако радость тут же сменилась дурными предчувствиями, когда принцесса взяла его за руку и повела за родителями. Они прошли множество залов и коридоров и наконец очутились в скромной комнате с приглушенным светом и огромной кроватью, где их ожидали король с королевой.
– Я был уверен, мой мальчик, что тебе понравится, если мы не будем устраивать в твою честь парадных приемов по всем правилам этикета, – сказал Гордиус, доверительно кладя пухлую руку на плечо Хобарта. – Так поступают в некоторых королевствах и изматывают бедных чемпионов до полусмерти. После того как человек весь день сражался с чудовищем, трудно ожидать, что он готов пировать всю последующую ночь.
– Спасибо, – ответил Хобарт.
– Я надеюсь, ты сможешь завтра встать пораньше и поучаствовать в охоте на бегемота?
– Полагаю, что смогу.
– Чудесно! Если тебе что-нибудь нужно, информация, например…
– Гордиус! – прервала мужа королева. – Ты заговоришь бедного мальчика до смерти. Разве не видишь, что им нужно остаться одним?
– Хе-хе, полагаю, дорогая, ты права. Ну спокойной ночи, Роллин. Ты ведь знаешь, что надо делать.
Король захихикал и исподтишка ткнул в ребра инженера большим пальцем. Хобарт в отчаянии наблюдал за уходом королевской четы, они еще раз оглянулись на него перед самой дверью, и душа его совсем ушла в пятки.
Принцесса Аргуменда прилегла на ложе, прислонившись к спинке и закинув одну руку за голову. Она потрясающе красива, думал Хобарт, но я все равно не предложу ей выйти за меня замуж, ни за что не предложу…
– Роллин, – сказала она в конце концов, – не хочешь ли присесть?
Предложение показалось Хобарту вполне невинным. Он подчинился, затем вспомнил, что некоторые девушки терпеть не могут сигары, и вытащил одну.
– Не возражаешь?
– Нет, дорогой.
Хобарт откусил кончик и поджег его.
– Куда подевался твой друг-лев? – раскуривая сигару, спросил он.
– О, Феакс какое-то время будет отсутствовать, я не знаю, когда он вернется. У него нет чувства времени.
Помолчали.
– Ты сегодня произнес необыкновенную речь, Роллин, – сказала принцесса.
– Спасибо, хотя мне самому она не показалась хорошей.
– Этого, милый, я не говорила.
– Так ты подразумевала, что речь была необыкновенно плохой?
– Нет. Просто необыкновенной – я в ней ничего не поняла. Понимаешь ли, – поспешила пояснить она, когда Хобарт пристально посмотрел на нее, – фея, моя крестная, преподнесла мне в качестве самого первого подарка ум. И, насколько я могу судить, все, что ты пытался сказать в последнем параграфе, укладывается в простую фразу: «Не знаю».
– Так и есть, – улыбнулся Хобарт. – А фея-крестная – это метафора?
– Что? Твой язык все-таки не чистый логайский, в нем нет такого слова.
– Уверена?
– Абсолютно. Я ведь редактировала «Словарь современной Логайи», – спокойно ответила принцесса.
– Ну я хотел спросить, феи действительно существуют?
– Конечно! Поскольку есть слово, значит, должен существовать и предмет, который оно обозначает. По крайней мере, в моем случае. Крестную зовут Козикея, и она посещает нас ежегодно в мой день рождения – интересуется, как я поживаю.
– И что, фея дала тебе ум сразу и на всю жизнь?
– Почему нет? Вот Аксиус получил в придачу к достоинствам такие недостатки, как эгоизм и поверхностность суждений, поэтому просто обязан вести себя как законченный недалекий эгоист. Больше всех не повезло Измерену – ему достались нервозность, раздражительность и лживость.
– Поэтому ты предостерегала меня от излишнего доверия к нему?
– Да. Конечно, он не обманывает постоянно – отдать слишком много лживости одной душе было бы непрактично, – но в важных вопросах он почти наверняка говорит неправду.
– Зачем же королю нужен такой работник?