Читать онлайн У любви семь жизней бесплатно

Глава 1. Побег

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

"Забыть нельзя, вернуться невозможно"

Апрель.

«Мама папа устроилась работать остаюсь Москве», – аккуратным почерком вывела Лера Светлова на голубом типографском бланке, и решительно передала текст сотруднице телеграфа.

Выдохнула. Сдерживая невольную дрожь, погрызла губы и зажмурилась от собственной смелости. Представила, какой переполох вызовет судьбоносная телеграмма дома.

Уехала на две недели к тётке, будто отдохнуть, обновить истрепавшийся гардероб, погулять с двоюродной сестрой по весенней столице. А по факту – бессовестно обманула властных родителей и осталась здесь насовсем. Намеренно, и, если уж признаться честно, с превеликой радостью поддалась на недолгие уговоры сестры отца.

Несгибаемая тётя Катя упорно претворяла в жизнь грандиозный замысел – собрать возле себя семью, раскиданную войной и эвакуацией по всей стране. И если нерасторопные братья и сёстры, которым давно перевалило за сорок, не спешили покидать обжитые места и менять налаженный быт, то непоседливое поколение повзрослевших племянников и племянниц охотно перебиралось поближе к Первопрестольной.

Первое время все оседали в соседних со столицей Мытищах у аномально гостеприимной и энергичной тёти. Небольшая двухкомнатная квартира стала стартовым гнёздышком, откуда оперившаяся молодёжь разлеталась в самостоятельную жизнь.

Не избежала искушения вкусить прелести московского бытия и дочь старшего брата – Валерия Светлова или просто Лера. Двадцатилетняя белокурая особа – удивительная, противоречивая смесь из искромётного озорства и патологической застенчивости.

Целеустремлённая тётушка, не оставляя времени для отступления, на следующий же день после приезда разбудила юную племянницу ни свет ни заря и отправила в бюро по трудоустройству.

Оно находилось в самом центре города, сразу после Политехнического музея рядом с площадью Дзержинского.

Строгая служащая критически рассмотрела Леру. Бегло глянула на скромный набор документов. Полистав объёмную картотеку, выудила щепотку бланков и предложила на выбор несколько рабочих специальностей.

Многомиллионный мегаполис остро нуждался в больничных санитарках и малярах на стройках.

От двух первых вариантов нежная девушка откровенно сникла и загрустила.

Сотрудница оценила потускневший взгляд соискательницы на звание москвички и уточнила:

– Высшее образование есть?

Светлова сжалась, покраснела и залепетала, объясняя обстоятельства, по которым не смогла учиться в университете.

Женщина довольно добрым и неофициальным тоном прервала жалкие оправдания:

– Это хорошо, что нет высшего. Иначе бы я тебе, девочка, сразу отказала. А это что за красные корочки? – спросила, заново рассматривая документы.

– Свидетельство об окончании школы бухгалтеров.

– Бухгалтером работала? В торговле?

– Да… То есть нет… – запуталась Лера. – Не в торговле… В районном отделе образования.

– О! Это хорошо… Тогда, пожалуй, могу предложить более подходящую вакансию.

Третий вариант действительно заинтересовал: требовался контролёр в сберегательную кассу.

Эта работа казалась самой привлекательной. Но у неё, в отличие от двух предыдущих, имелся существенный недостаток – место в общежитии дадут не сразу. В течение года. Уж очень нескоро.

– Эх… У меня есть время подумать? – разволновалась девушка.

– Думай. Недолго. До завтра, – улыбнулись по ту сторону барьера.

На этом и расстались.

Лера помчалась в Мытищи. Решать свою судьбу.

Неприятный нюанс обсудили с инициативной тётушкой и компанейскими членами её семьи. Единодушно пришли к решению: специальность хорошая, отказываться от неё нельзя. Ради такого дела хлебосольные родственники были готовы потесниться и потерпеть присутствие молодой особы в малогабаритной квартире.

В крайнем случае попеременно жила бы то в Мытищах, то в Бескудниково у сорокалетнего дяди. Он – родной брат Лериного отца и тёти Кати. Весьма своенравный человек и закоренелый холостяк. Азартный рыбак, охотник и грибник.

Тем более родственник почти с самого рождения уговаривал родителей отдать проказливую племянницу ему на воспитание. И сколько она себя помнила, одаривал игрушками, книгами, одеждой.

Единственное плохо – жил в коммуналке с двумя соседями, занимая самую маленькую комнатку. Но зато именно к ней примыкала огромная лоджия!

А ещё более приятный бонус – наличие дефицитного телефона в квартире и близость к новому месту работы Леры.

– Ур-р-ра! Значит в сберкассу! – взвизгнула обрадованная Лерка.

Наутро, донельзя счастливая, она предстала пред очами доброжелательной сотрудницы бюро по трудоустройству. Через полчаса, вприпрыжку с зажатым в руке бланком направления, отправилась оформляться на работу в отдел кадров Центральной сберкассы района – ЦСК.

Из-под «железного занавеса» неусыпного домашнего надзора – на свободу и вольные хлеба.

Её родители были самого крутого нрава. В своё время, как только Лера начала формироваться в довольно привлекательную девушку, они натянули поводья и перестали давать дочке слабину.

Не разрешали долго гулять и возвращаться домой позже назначенного времени. Препятствовали дружбе с неправильными, по их мнению, подругами. Возбранялось выходить на улицу без разрешения. Не отпускали на танцы и подростковые вечеринки.

А уж о том, чтобы встречаться с мальчиками и бегать на свидания, не могло быть и речи.

Строго контролировали, где и с кем она проводила время. Просили пересказать содержание фильма, если отпрашивалась в кинотеатр.

Проверяли, те ли кружки посещает. Категорически запретили заниматься на факультативах, которые они не одобрили.

За неповиновение и периодические бунты устраивали показательные и очень действенные взбучки.

Наверное, это было оригинальным и жёстким проявлением родительских страхов, дабы бойкая девчонка не «принесла в подоле»?

С той поры, как Лере стукнуло двенадцать лет, мама принялась внушать акселератски меняющейся дочке, что, к сожалению, та изросла детскую миловидность и стала очень страшненькой.

Донельзя! Некрасивой, костлявой, неуклюжей. Тонкие, как спички ручки и ножки. Большеротая, остроносая, длинноногая. Цапля – одним словом!

Матушка сердилась:

– И взгляд-то у тебя не как у людей: исподлобья. Смотришь букой. Вечно угрюмая.

Страшно, что из-за привитых комплексов это стало правдой.

Родительница успешно доказала дочке, что с ней никто не будет встречаться всерьёз. Если только для потехи, чтобы всласть посмеяться над неполноценностью и тем, насколько она наивная и доверчивая дурочка.

Ночами гадкий утёнок Лера с головой укрывалась одеялом и неслышно плакала в подушку, переживая из-за своей жуткой неприглядности. С тихой грустью и обидой вспоминала, как в детстве её считали красивым, крайне шустрым и изобретательным ребёнком.

С широко распахнутыми карими глазами. Чётко очерченными, похожими на крылья летящей птицы бровями и кукольными ресницами. Умеренно кудрявая, белокурая. К упрямому вихру на макушке мама повязывала капроновый бант. Фигурку украшала ярким платьицем, и девочка порхала беспечной бабочкой.

Учёба давалась играючи, знания схватывала на лету. В дневнике гордо красовались пятёрки.

В актовом зале на школьных праздниках выразительно и звонко декламировала стихи. Темпераментно играла роли в маленьких спектаклях и бойко отплясывала на сцене в группе таких же шустриков.

Но вот характер – беда. Ох и ах. Этим она не могла похвастаться.

В младших классах в графе «поведение» чаще всего стояли двойки.

Лерка была страшная непоседа. Сорвиголова. Шаловливая, звонкоголосая, задиристая и непокорная. Крутилась и хихикала на уроках, подсказывала одноклассникам, спорила с учителями.

И друзьями у неё были в основном мальчишки, с которыми отчаянно соперничала по любому поводу. Ссорилась и дралась до победы. Ловила самодельной удочкой рыбу, метко стреляла из рогатки и лихо гоняла на скрипучем велосипеде.

На пару со старшим братом или в компании закадычного приятеля в поисках приключений бродили по лесу. Исследовали таинственные заросли вдоль ручьёв. Без спроса купались в реке. Лазили по деревьям и обезьянами раскачивались на ветвях.

А вечерами собирались в полумраке укромного сарайчика или секретного шалаша. Заунывными голосами рассказывали жуткие истории, пугая друг друга до поросячьего визга.

Из опасения, что шагнувшая в непредсказуемый подростковый возраст бедовая девочка натворит непоправимых глупостей, родители предприняли неординарные меры для ограждения от контактов с противоположным полом, внушив: она ужасно изменилась. Стала уродливой, смешной и некрасивой.

Жестокое зеркало подтверждало бесспорную правоту мамы.

Кто из нас был доволен своей наружностью в переходный период?

К восемнадцати годам у постепенно хорошеющей Леры начали проклёвываться робкие сомнения в верности оценки её внешности.

Двоюродные-троюродные сёстры-братья повзрослели, и в родне одна за одной загудели многолюдные свадьбы, куда приглашали их семью.

Родители, привыкшие видеть в Лере нуждающегося в постоянном контроле ребёнка, сравнили её полудетский гардероб и современные, эффектные наряды ровесниц. Обескуражено признали, дочка незаметно выросла, оформилась в симпатичную девушку и наступило время подтянуть облик наследницы до уровня «мы не хуже других и не стыдно показаться на людях».

В ателье индивидуального пошива заказали несколько модных платьев, красиво обрисовывающих худенькую фигурку. Подарили золотые серьги и необычной формы кольцо с колдовски меняющим цвет камнем.  Купили стильные туфли на высоком каблуке. Разрешили пользоваться декоративной косметикой, подкрашивать ресницы, губы, подщипывать бровки и сделать современную стрижку.

При первом же выходе в «свет» в улучшенном образе, Лера с откровенным недоумением ощутила волнующее внимание, которым её наградила сильная половина человечества.

Молодые люди крутились вокруг. Заигрывали, шутили. Приглашали танцевать. Просили номер телефона, предлагали встретиться, сходить в кино.

А более зрелые мужчины аккуратно оттесняли в безлюдный уголок, ласкали масляно текущими взглядами и вполголоса ворковали комплименты, от которых жарко полыхали щёки, загорались глаза и тихо заходилось неопытное сердечко.

Лера начала справедливо подозревать – дело нечисто. Родители явно перегибают палку: не настолько уж она и отталкивающая личность. Не красавица, да. Но и не страшилище.

Но вырваться из-под парализующего контроля мамы и папы было невозможно.

Коварный план бегства созрел и тайно разработали после знакомства и душевных откровений с двоюродной московской сестрой. Предприимчивой дочерью тёти Кати. С которой сдружились на свадьбе старшего брата.

Родители простодушно отпустили дочку погостить к столичным родственникам. Куда она отправилась, вероломно припрятав на дно чемодана все свои документы. На всякий случай.

И вот, с благословения сочувствующей тёти и при активном содействии инициативной кузины, девушка вырвалась из-под удушающей родительской опеки. Свобода!

Новая работа очень нравилась Лере.

Во-первых, удобный график. Трудиться по двенадцать часов и через день. Смену отстрелялся, завтра отдыхаешь. Воскресенье, праздники – всегда выходные.

Несколько свободных будней среди недели – исполнившаяся сказка, в которой Лера могла планировать время, решать проблемы с визитами в разные организации, заниматься любыми делами не отпрашиваясь.

Во-вторых, в этом учреждении неплохо платили и можно было подработать за дополнительные деньги или за отгул.

В-третьих, сам коллектив оказался живой, интересный и богатый на приятные знакомства. Уникальные личности попадались как среди сотрудников, так и среди клиентов.

И много притягательных в-четвёртых, в-пятых, и двадцатых!

Главное – чувствовала себя независимой. Без унизительного родительского диктата. Жить, как нравится лично ей. Сообразно собственным интересам и современным ритмам. Одеваться по своему вкусу. Самостоятельно подбирать друзей. Не спрашивая разрешения, ходить куда хочется, с кем хочется и сколько хочется. И не отчитываться, трясясь от страха перед очередным скандалом, за каждый шаг.

Первое время любила просто гулять по-весеннему возбуждённым улицам Москвы.

Наслаждаться свободой передвижения и наблюдать за активной жизнью мегаполиса.

Выбирала одну из дорог, запутанным веером разбегающихся от Красной площади, и неторопливо шла по ней. Разглядывала высоченные столичные дома. Восторженно читала названия улиц, бульваров, гостиниц, ресторанов. С особым интересом останавливалась возле легендарных памятников, знаменитых мест.

С собой брала книгу, присаживалась на скамейку в каком-нибудь тихом сквере, открывала её. Но не всегда читала. Чаще незаметно разглядывала спешащих людей, проезжающие машины. Слушала ненадоедливые звуки огромного человеческого муравейника и пропитывалась жизнью главного города страны.

С особым любопытством отмечала отличающиеся от отечественных, зарубежные автомобили – в родной провинции таких не было. Выделялись из толпы и иностранцы – одеждой, разговором, выражением лиц.

* – площадь Дзержинского. Ныне Лубянская. Лубянка

Глава 2. Альгис

Прошло несколько насыщенных и пёстрых недель с начала самостоятельной жизни.

На празднование Пасхи к тёте Кате собрались многочисленные гости – взрослые родственники, племянники, соседи, друзья. Некоторых Лера видела впервые, с другими была давно знакома.

Напротив, за столом оказался высокий светлоглазый парень. С короткой армейской стрижкой, приятными чертами лица, вежливыми манерами. В говоре чувствовался мягкий прибалтийский акцент.

– Знакомьтесь, кто ещё не познакомился, – после первых тостов предложила тётушка, – это Альгис. Сын моей литовской подруги. Второй год проходит срочную службу в Москве. Дослуживает последние месяцы и скоро вернётся на родину. А пока – прошу любить и жаловать.

Молодой человек мило улыбался, слегка краснел и заметно смущался. С интересом наблюдал за Лерой, беспечно болтающей и хохочущей с двоюродными братьями.

Доброжелательно общался со всеми, галантно ухаживал за соседками по столу, но каждый раз задерживался на ней взглядом.

Это приятно щекотало самолюбие, ускоряло биение сердца, заставляло розоветь щёки и ответно кокетливо поглядывать на юношу.

– Молодёжь, не устали от застолья? Может, пройдёмся по городу? – утомившись от наскучивших хмельных разговоров старшего поколения и нескончаемых воспоминаний, предложила двоюродная сестра.

Молодая часть гостей радостно оживилась. Громко задвигали стульями, выбираясь из-за праздничного стола и шумной компанией вывалились на свежий воздух.

Побродили по оттаявшим старым Мытищам. Свернули в приобретающую зеленоватый оттенок лесополосу. Девушки потерялись меж деревьев, собирая последние подснежники, парни устроили соревнование в подтягиваниях на турнике.

Заглянули в небольшой парк с аттракционами.

Альгис и Лера застенчиво переглядывались, отыскивали друг друга смеющимися глазами и как-то незаметно к концу прогулки оказались рядом. Немного приотстали от общей группы.

С неуклюжестью, осторожничая и забавно расшаркиваясь, преодолели неловкость, подыскав тему для разговора. Приободрились. Начали шутить смелее, дурачиться.

А потом и вовсе успокоились, расхрабрились и зашагали, взявшись за руки.

Уселись в неудобную кабинку на старой, опасно поскрипывающей цепочной карусели.

Сооружение вздрогнуло, качнулось. Нехотя ожило, сомневаясь в правильности и неотвратимости действий. Наконец, плавно и обречённо понесло жёсткие сидения по кругу.

Центробежная сила, которой с удовольствием подчинились оба, прижимала друг к другу и волновала тесным соприкосновением тел. Страх щекочущими толчками взлетал к горлу. Лерка восторженно попискивала, болтала в воздухе ногами и хохотала. Парень крепко обхватил за плечи и надёжно удерживал в грозно трясущейся от вращения беседке. Сосредоточенно хмурил брови, плотно сжимал губы, стараясь выглядеть мужественным. Время от времени тоже взрывался смехом и забавно таращил показушно испуганные глаза.

Возвращаться в душную квартиру, где бурно отмечали праздник взрослые родственники, не хотелось. И горластая компания свернула в ресторан, где шальной кучей умудрились разместиться за общим столом. Веселье продолжилось.

Во время танца Альгис несмело прижал кокетничающую Лерку и шепнул в ухо:

– Кажется, я влюбился…

– Кажется? – изогнув брови, хитро уточнила она.

– Нет, не кажется. Я влюбился, – неестественно серьёзным голосом произнёс молодой человек, испытующе заглядывая в лукавое лицо.

Вертихвостка фыркнула и не ответила. Проказливо стрельнув глазками, продолжила с удвоенным воодушевлением накручиваться в танце, по-цыгански размахивать широким подолом юбки, выстукивать каблуками, трясти плечами и поддразнивать парня, когда заиграла новомодная песня:

«Ежедневно меняется мода,

но покуда стоит белый свет

у цыганки со старой колодой

хоть один да найдётся клиент…»

Молодёжь отплясывала до закрытия заведения. В темноте по звёздным улицам медленно и громогласно возвращались домой.

На полпути вдоволь наскакавшаяся Лерка по-детски закапризничала:

– Не могу больше идти! Устала. Ноги запинаются и гудят от каблуков!

Шутливо предупредила, через пять минут свалится и останется до утра лежать на холодном тротуаре.

Рослый Альгис тут же воспользовался случаем и продемонстрировал силу: подхватил на руки и понёс повизгивающую от восторга девушку до самого дома.

В этот вечер они расстались в состоянии близком к влюблённости.

Началась череда майских праздников и длинных выходных.

Эти дни запечатлелись в Леркиной памяти щенячьим восторгом, открытием новых горизонтов и чумным осознанием полной независимости. Наслаждалась и шалела от непривычного чувства свободы и бесконтрольности. Как вырвавшаяся на долгожданную волю узница торопилась попробовать всё.

На выходные уезжала с двоюродной сестрой, её мужем и Альгисом к братьям, живущим в соседней области. Они выбирали весёлое местечко на берегу реки, разжигали костёр, включали магнитофон, пели под гитару, танцевали.

Ночевала у них же. А потом, пошатываясь от недосыпа, вставала в половине четвёртого, и по предрассветным переулкам мчалась на первую электричку в Москву. Усевшись к прохладному после сумерек окну, умиротворённо наблюдала, как оживают и розовеют на востоке тонкие, голубоватые сверху облака. Всё выше поднимается солнце. Вагон наполнялся людьми, теплел, колёса убаюкивающе постукивали. Лера зевала, клевала носом и засыпала.

Всё было в новинку.

Наконец-то познакомилась с изумительным вкусом настоящего, приготовленного на углях шашлыка.

Впервые ощутила и дико испугалась собственного чудно́го состояния алкогольного опьянения. Нет худа без добра – зато в безопасности, среди близких людей узнала допустимую для принятия норму.

Втридорога купила первые фирменные джинсы, о которых мечтала несколько лет и выпрашивала у прижимистых родителей разрешение на их приобретение.

Без раздумий тратила последние деньги на сумасшедше дорогие французские духи и косметику. Безбожно экономила на обедах, перекусывая чахлыми бутербродиками и шоколадками.

Пустой желудок гулко и обиженно урчал от голода. Зато Лера трепетно, бесценными прозрачными капельками наносила на кожу иноземные ароматы, насквозь пропитывалась ими и целый день вдыхала завораживающие запахи.

В общем – жадно навёрстывала всё, что полтора месяца назад было запретным и преступным удовольствием.

Близился срок окончания службы Альгиса. Этот неприятный факт тревожил обоих. Их взаимно растущая симпатия была очевидна. Молодой человек постоянно ходил в увольнительные и зачастил в гости к тёте Кате.

Отчего-то всё неизменно складывались таким образом, что наедине с Лерой они не оставались ни разу. Не специально. Проказливые обстоятельства изворачивались и при визитах всегда присутствовал кто-то ещё: старшие члены семьи, или двоюродная сестра с мужем.

Даже если выдавалась возможность побыть вдвоём, бойкая с виду девушка терялась и всячески избегала этого. Под надуманным предлогом выскальзывала из помещения и с облегчением присоединялась к родственникам.

У неё никогда не было романтических отношений и она катастрофически стеснялась оставаться один на один с юношей.

Благодаря абсурдной придирчивости и деспотизму родителей, не встречалась с парнями, ни разу не целовалась. И не имела представления, как вести себя, о чём разговаривать, если они вдруг окажутся наедине. Хотя за пять минут до того вовсю острила и хохотала в компании.

День расставания приближался.

Альгис выглядел всё более грустным и задумчивым. Несчастными глазами умоляюще смотрел на невозмутимую Лерку, которая упрямо притворялась, что не понимает причину печали.

Тяжело вздыхал и несколько раз пробовал пообщаться без посторонних или вызвать на прогулку. Но у неё всегда находились убедительные причины и отговорки.

В один из воскресных обедов в присутствии всей семьи тётушка поинтересовалась у понуро уткнувшегося в тарелку парня:

– Ну что, дорогой Альгис, скоро домой? Соскучился? Наверное, не дни, а часы считаешь до возвращения?

Молодой человек встрепенулся, вышел из глубокой задумчивости и неопределённо покачал головой. Уныло посмотрел на Леру, которая, обиженно выпятив губки, скорчила огорчённую гримасу.

Помолчал немного. Нахмурился и ухнул в признание:

– Не знаю, что сказать. Мне предлагают остаться в Москве. Обещают дать комнату. Размышляю. Не могу решиться.

– Ух ты! – Все обрадовались и наперебой заговорили: – Не раздумывай, соглашайся! Это же здорово! Такие перспективы!

Девушка просияла. Захлопала в ладоши и вместе с остальными восторженно попросила:

– Оставайся, Альгис!

Он обвёл взглядом галдящих родственников и остановился на ней. Лера подбадривая, кивала и держала просяще сложенные ладони у груди.

Альгис неловко поднялся, судорожно вцепился в спинку стула и, краснея до пота, выдавил:

– Если Лера выйдет за меня замуж, то подпишу контракт и продолжу службу здесь.

За столом воцарилась неестественная тишина.

Стало слышно, как тикают настенные часы, тягуче капает вода из кухонного крана и дребезжит холодильник.

Все ошеломлённо повернулись к пунцовой Лере.

Она уронила руки на колени, растерянно переводила круглые глаза то на одного члена семейства, то на другого. На возвышающегося рядом Альгиса посмотреть боялась.

Это что – предложение? Но такое странное.

Обращено, будто бы не к ней, а к публике. В третьем лице, словно она отсутствует.

Мог бы сначала поговорить наедине. Зачем подставлять и себя, и её?

Лера неистово запаниковала и не знала, что ответить. Согласиться? Отказать?

Влюблена ли она? Совсем в этом не уверена.

Они знакомы полтора месяца. Если бы было больше времени, тогда, возможно…

Вот так – с бухты-барахты замуж не хотелось.

«Нет-нет-нет… К такому я точно не готова. Он не настолько дорог, чтобы связать жизнь с ним. Зачем так торопиться?» – крутилось в её голове.

Только вырвалась из-под бдительного ока родителей, вкусила прелести свободы. Ещё ничего не видела, не распробовала. И обратно в новые оковы? К тому же Альгис – человек другой национальности, иного менталитета.

Да, он был ей симпатичен. Очень.

Сердце трепыхалось и ускоряло ритм, когда он приходил. Становилось радостно, хотелось подойти ближе, поймать улыбку, услышать приветствие. Сказать в ответ что-нибудь очень приятное и бодрящее. Нравилось общаться, слегка поддразнивать, сладко осознавая – парень влюбился в неё.

Но Лерка почти такие же чувства испытывала, когда собиралась компания двоюродных братьев и сестёр. При виде любого из них тоже поднималось настроение, становилось весело, интересно. Она скучала по коммуникабельным родственникам и ждала новых встреч, чтобы вместе провести время.

Значит то, что вызывал Альгис не любовь. И это неправильно. Для брака надо испытывать настоящее чувство. Так, чтобы душа пела, не хотелось ничего, кроме как находиться рядом с любимым. Всё равно где и как жить. Лишь бы вдвоём и главным стало общее счастье. Испытывать праздник уже оттого, что заботишься, ждёшь, жертвуешь, а в ответ получать внимание, защиту, нежность.

Не найдя смелости и нужных слов, объяснить сумбурные мысли, Лера потерянно опустила голову. В смятении теребила край скатерти, прислушиваясь к бурно колотящемуся сердцу. Упорно не отрывала глаза от тарелки, плотно сжала губы, насупилась и молчала.

Хотелось исчезнуть.

Очень надеялась на поддержку окружающих и подсказку, как выйти из затянувшейся неловкой паузы, не обидев друга. Молилась, чтобы кто-нибудь помог, разрядил обстановку, сказав: не надо прямо сейчас принимать решение.

Но никто не произносил ни слова. Безмолвствовала и она.

Альгис возвышался над столом, сжигая её понурую макушку отчаянным взглядом. Ему было плохо и стыдно.

Понял, ответа не дождётся. Сел.

Присутствующие тихонечко переглянулись, притворились, что ничего не произошло. Заторопились, зашумели, забрякали вилками. Начали громко говорить о посторонних вещах, пытаясь замять возникшую неловкость.

Лера же старалась вести себя естественно. Обходила бочком, не смотрела на расстроенного парня.

Он постепенно успокоился, иногда бросал в её сторону насквозь обиженный взгляд. Тем не менее непринуждённо болтал с мужем двоюродной сестры.

Вечером они смогли снова общаться друг с другом, натянув фальшиво-весёлый вид, будто бы ничего не было.

Через две недели перед самым отъездом, Альгис отвёл разом заартачившуюся Лерку в сторонку. Тихо и требовательно произнёс:

– Ты так и не ответила.

Лера насупилась, замкнулась. До последнего надеялась, всё позади и удалось избежать щекотливого разговора. Но не вышло. Да, ничего не сказала. Но в тот он раз задал вопрос. Или как верно выразиться – поставил условие? Как назвать ту неловкую ситуацию? Сделал предложение?

Обращался в тот день ко всем. Это неправильно, надо было сначала поговорить вдвоём.

Он постоял, слушая сердитое сопение. Вздохнул с досадой. Снова не дождался ответа:

– Хорошо. Я понял. На днях уезжаю домой. У тебя будет время подумать. Скажи, ты хочешь, чтобы я приехал обратно?

Не глядя на него, пожала плечами:

– Приезжай, конечно. Мы все рады будем видеть тебя.

Парень хмыкнул, нахмурился:

– Я не про всех. Лично тебя спрашиваю – ты хочешь, чтобы приехал? Будешь ждать меня?

– Ждать… – растерянно повторила Лера и задумалась.

Что он вкладывает в это слово? Оно двусмысленное, налагает определённые обязательства.

Если под обещанием ждать подразумевает – хранить верность, ни с кем не встречаться, то вряд ли. Не стоит обнадёживать.

Может, встретится хороший мальчик и с ним будет так же интересно дружить, как с Альгисом. А из-за подаренного обещания окажется, что предала уговор. Она не испытывала любовной тяги к молодому человеку. Не чувствовала, что он тот, ради которого откажется от непросто завоёванной свободы и радости жизни в столице. Пошла поперёк воли родителей именно ради того, чтобы почувствовать себя самостоятельной, испробовать закрытые прежде прелести юности. И совершенно не была готова снова сидеть в четырёх стенах, ждать и отчитываться.

– Да, хорошо если будешь приезжать. К нам… Встретимся, сходим куда-нибудь все вместе.

Альгис сумрачно уточнил:

– Вместе? С кем вместе?

– Как обычно. Света с мужем, братья.

– Понятно, – усмехнувшись, протянул разочарованно: – Хорошо, увидимся. Как-нибудь…

Вскоре он уехал. Лера вроде бы и огорчилась, желала погулять с ним. Печалилась несколько дней, ходила в плохом настроении.

Было бы здорово, если бы Альгис остался в Москве. Жил поблизости. Не за тридевять земель. Видеться чаще. Вместе проводить время. Но только не жить вдвоём, не быть связанными обещаниями. Возможно, позже и созрела бы на то, чтобы не разлучаться. Но не сейчас.

Её настоящая любовь ещё не пришла. Она ждёт впереди.

 Глава 3. Подруга

Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться.

М. Булгаков

Недели через полторы лёгкая грусть окончательно развеялась. При воспоминании об Альгисе Лера испытывала смутное чувство вины, поэтому старательно избегала разговоров о нём.

Наконец-то у неё появилась первая московская подруга.

Они были ровесницами, работали в одной сберкассе, только раньше попадали в разные смены.

Когда график совпал, девушки с любопытством присмотрелись друг к другу. Незаметно разговорились. Погуляли во время обеда. Пооткровенничали и уже до вечера держались вместе. К завершению смены с удивлением почувствовали, насколько им комфортно вдвоём. Договорились встретиться назавтра и сходить куда-нибудь.

Взаимная симпатия спаяла бедовые души и сдружила навсегда.

Новая приятельница тоже оказалась приезжей. Жила в Первопрестольной целый год и красиво тянула слова с певучим московским акцентом. Уравновешенная и компетентная в особенностях столичной жизни, охотно развернула шефство над неискушённой Леркой.

Это была высокая миловидная девушка, с хорошей фигурой, ясными голубыми глазами и длинными светло-русыми волосами. Всего на полгода старше Светловой.

Обладательница необыкновенно мелодичного голоса и забавной фамилии.

Её звали Таня Мишкина.

Столица изобиловала развлечениями и удовлетворяла любые желания и капризы.

Как вещали пресса и телевидение: «Для физического и культурного развития советскому человеку доступны выставки, музеи, театры, стадионы, спортивные площадки, парки и оборудованные зоны отдыха.

Открыты современные кинотеатры с просторными вентилируемыми залами, удобными сидениями, буфетами».

Хотя ряд мест можно было назвать легкодоступными с большой натяжкой.

Иногда улыбалась удача – всеми правдами и неправдами, порой с тройной переплатой, добывали дефицитные билеты на популярнейшие спектакли и концерты с участием отечественных звёзд и мировых знаменитостей.

Чаще всего до стёртых ног гуляли по пронизанным летней суетой бульварам и паркам. Знакомились с парнями. Ездили на природу, загорали, брали напрокат лодки.

Привкус праздника и калейдоскоп ощущений затягивал, подстрекал на новые деяния. Шальным подружкам донельзя понравилось завершать день лёгким перекусом в ресторанчиках.

Разумеется, заведения общепита посещали вовсе не из-за чувства голода. Бюджет у обеих был одинаково скромный, поэтому довольствовались тем, что экономно заказывали по тарелке самого дешёвого салата и бутылку сухого вина на двоих. Для расслабления и поднятия настроения этого хватало.

Главным была не еда, а возможность послушать живую музыку, потанцевать и, конечно же, пофлиртовать.

Эпизодически влипали в немыслимые, порой крайне рискованные авантюры. С хохотом и щекочущим кровь адреналином выбирались, переводили дыхание и срочно искали новые приключения.

Время на свободе летело по сумасшедшему весело и насыщенно.

Длительных отношений ни у одной не было, недороманчики быстро завязывались и также стремительно заканчивались.

При этом обе как будто бы одинаково мечтали о настоящей любви.

Лера наслаждалась новой жизнью и пугалась её некоторой аморальностью. Старалась придерживаться правил проживания, озвученных родственниками и приезжать домой не очень поздно. Но это получалось всё хуже.

Самый быстрый путь до квартиры занимал около двух часов. Сначала на метро до «Комсомольской». Потом от Ярославского вокзала до Мытищ электричкой – минимум полчаса. Затем долго ждала на привокзальной площади заблудившийся автобус и тряслась до конечной остановки.

Строгая тётя возмущалась из-за поздних возвращений.

Наконец, ультимативно потребовала:

– Как хочешь, Лера: я ни слова не говорю, если с работы приезжаешь в двенадцать ночи. Работа есть работа. Но таскаться неизвестно где в выходные и являться в половине первого я запрещаю! С сегодняшнего дня чтобы как штык дома была не позже восьми часов. И точка!

Лера попытала взбрыкнуть и возразить, но грустно шмыгнула носом и благоразумно примолкла после грозного предупреждения:

– А вот спорить со мной не надо. Не нравится – доказывай свои права у родителей.

Ограничение оказалось крайне неудобным. Приходилось прерывать зарождающееся веселье в самый разгар – часов в шесть. И поворачивать обратно, дабы не нарваться на справедливое замечание.

Поэтому, когда непривередливый дядя, живущий напротив платформы Дегунино, в очередной раз предложил жить у него, Лера перебралась с величайшей радостью.

Тем более служебная квартира новой подруги находилась на следующей остановке электрички – Бескудниково.

И до их сберкассы в Ховрино – на автобусе без пересадок около десяти минут.

Дядька сутками пропадал то на работе, то на рыбалке, порой бродил в Подмосковных лесах, собирая грибы, а иногда обитал где-то у своих подруг. А Лера же с двенадцатичасовыми сменами уходила рано утром и возвращалась к ночи.

Поэтому, хоть комнатка была и маленькой, они замечательно сосуществовали, редко пересекались и не мешали друг другу.

А ещё ей страшно нравилось, что всё жилое пространство у родственника, кроме бессчётных рыболовных принадлежностей, было заставлено множеством книг.

Они расположились повсюду: на полках, на всей поверхности буфета, сверху шифоньера, на полу, стульях, даже на спинке дивана.

А под квадратным столом, который занимал чуть ли не пятую часть площади, на туго натянутых лесках сушилась и соблазнительно ароматизировала солёная рыба. Любимейшее Леркино лакомство.

И неплохой перекус во время регулярного безденежья.

А ещё дядя привозил свежих лещей, грибы и орехи. Идеально же для неумелой транжиры?

Пока шло лето Лера вынесла раскладушку на огромную лоджию, до краёв заставленную рыбацкими снастями и толстыми связками газет, предназначенными для сдачи в макулатуру.

Протянула от розетки удлинитель, на облупленный табурет водрузила настольную лампу. Надёргала из-под столешницы вяленую рыбку и с радостью обосновалась в этом придатке к квартире.

О-о! Это было царство вседозволенности и наслаждения свободой. Диаметрально отличавшееся от порядков в родном доме.

Читать по слогам Лера научилась ещё до школы, а с первого класса уже летала по страницам бегло и запойно. Не отрывалась, пока не доходила до конца.

Родители сердились на её одержимость, разумно полагая, что это портит зрение. И ограничивали в неумеренном увлечении. Отец подкарауливал ночами и наказывал, если заставал с фонарём под одеялом, втихаря читающую очередной приключенческий роман.

Здесь же, в Бескудниково, она была предоставлена сама себе.

Полдня валялась с книжкой. До дыр грызла кончик ручки, сочиняя романтичные стишки. Заполняла дневник вычурными рисунками и юмористичными описаниями московских похождений.

Выключив свет, перед сном заворожённо смотрела в бездонное небо, подсвеченное огнями великой столицы.

Улетала в загадочную вселенную. Мироздание с миллиардами кружащихся галактик, туманностей, звёзд, планет. Пронизанное таинственными звуками, струями диковинного цвета, наполненное сверхъестественными чувствами.

И мечтала о вечной, всепоглощающей любви. Единственной, до конца жизни, до последнего вздоха.

Долгожданной. Которая вот-вот придёт и уже стоит на пороге.

Только комары ночами кусались. Зверски.

Так нескучно пролетело первое московское лето.

В середине июля Татьяна где-то познакомилась с интересным, вот только уж очень взрослым мужчиной. У них начался роман. После свиданий подруга мечтательно вздыхала, грезила о чём-то девичьем, томно смотрела вдаль и выглядела влюблённой.

По секрету поделилась с Лерой, что у них с Давидом Марковым – так звали нового знакомого – происходило нечто большее и грешное, чем невинные встречи.

Мужчина работал руководителем небольшого отдела в одном из министерств, часто ездил в командировки по стране и за границу.

Таня описывала его как харизматичного и коммуникабельного человека. Похвасталась, что в друзьях у него числились довольно известные личности, а также их ещё пока безызвестные отпрыски.

Лера втайне завидовала лёгкости и наплевательству, с которой опытная подруга относилась к отношениям полов и подобным связям.

Лично она до сих пор шарахалась от парней и не разрешала прикасаться к себе. Не было не только интимной близости, но и, можно сказать, оставалась нецелованной. Пара скромных поцелуйчиков в щёчку и уголок рта в зачёт не шли.

Ещё больше удивляло, что ко всему, у Татьяны даже будто бы был официальный жених.

По крайней мере, так она говорила. И которого Светлова ни разу не видела – он жил в том городе, откуда приехала подруга.

Приятельница время от времени каталась в отчие места и встречалась с молодым человеком. Летом следующего года они планировали зарегистрироваться.

Лера с широко распахнутыми глазами слушала откровения подруги, поражалась и стыдливо отмечала, насколько лично она отстала от современности. Делала сногсшибательные открытия и невероятные выводы о многогранных вариантах любви.

Искренне восхищалась жизнелюбивой Мишкиной.

Даже безуспешно пробовала копировать манеры, интонацию, поведение. Хотелось стать такой же лёгкой и смелой. Изжить из себя ограниченную, забитую провинциалку.

А бывалая, но нежная и доброжелательная Таня поражалась её трусливому поведению. И считала, наверное, справедливо, что пробел в опыте у неискушённой, но отчаянно весёлой и хорошенькой Лерки смешон и его надо срочно исправить.

Неприлично в двадцатилетнем возрасте быть настолько невинной.

С тем взрослым мужчиной они встречались, но как-то очень пассивно. Марков время от времени приглашал на малозначительные мероприятия, они проводили время в многолюдных компаниях и разбегались.

Однажды Мишкина категорично заявила:

– Я говорила про тебя Давиду, он очень хочет посмотреть на тебя.

– Посмотреть на меня? Почему? – хмыкнув, удивилась Лера.

– Я рассказала, какая ты классная, зажигательная, и… и о том, что до сих пор не была в серьёзных отношениях! Марков съязвил, мол: «Врёшь, что симпатичная. Страшненькая девочка, должно быть. Интересно бы взглянуть на диковинку». Если без шуток, сказал, у него есть юные неженатые друзья, с которыми может познакомить. Пойдёшь с нами в следующий раз?

Конечно Лера согласилась. Интересно пообщаться с новыми парнями и необычными людьми. Заодно взглянуть, в какого же немолодого бабника умудрилась влюбиться подруга. А то, что он – бабник, не вызывало сомнений.

Жаль, поклонник Тани такой старый – тридцать семь лет! Почти в два раза старше их. Присутствие взрослого человека будет немного сковывать.

Но это её не касалось. Он приятель Мишкиной, она пусть и разговаривает со своим другом.

Слегка беспокоило, что в любом случае придётся контактировать какое-то время. Хотя Таня клялась – Давид Марков не зануда и лёгкий в общении человек, но всё равно бывало неуютно расслабляться одновременно со взрослыми.

Надеялась, что беседа ограничится несколькими минутами при знакомстве. Скорей всего, достаточно стандартно перекинуться десятком общепринятых вежливых фраз.

О чём можно разговаривать с посторонним зрелым мужчиной?

Девушка пребывала в том полудетском, переходном периоде, когда все существа старше тридцати, видятся людьми иного поколения: далёкими, непонятными, скучными.

Тревожила вероятность того, что друзья Давида окажутся таких же преклонных лет.

Но он твёрдо пообещал познакомить Леру с молодым хорошим мальчиком. И заинтриговал этим обеих девушек.

«Даже если подходящей пары для меня не найдётся, я ни капельки не расстроюсь. Какая разница? Зато посмотрю на знаменитостей, подышу одним воздухом, послушаю разговоры. Классно же!» – про себя решила Лерка.

У неё не было навязчивой идеи связать себя любовными отношениями или срочно выскочить замуж.

Глава 4. Знакомство

Ждать пришлось долго. Уже и осень вплотную приблизилась к зиме. Блёклые дни таяли, коротко скользили по скучным улицам, лениво перетекая в плотные сумерки. Давно опала и смешалась с землёй листва. Вечерние окна в чёрных стенах домов наполнились вкусным светом, похожим на тягучий, переливающийся в сотах мёд. Припозднившийся снег наконец-то припорошил нагую землю и приподнял жителям столицы настроение.

Уставшие от безликого однообразия поздней осени люди переоделись в тёплую, радующую новыми красками одежду.

А безалаберный Давид будто забыл про Татьяну и не появлялся.

Подруга слегка приуныла. Но не очень расстроилась. Они и без этого необязательного мужчины ни одного дня не скучали. Умели развлечься так, что несколько дней хохотали до слёз и трепетали от страха, вспоминая очередные похождения. Особенно с какой ловкостью улизнули от навязчивых ухажёров из ресторана.

Наконец, всё совпало. Марков позвонил, пригласил на встречу и отдельным пунктом обговорил, чтобы присутствовала Лера. Хотел познакомить с хорошим другом. Отлично же.

Договорились встретиться в самом популярном для свиданий месте – напротив кинотеатра «Россия» у памятника Пушкину.

Был густой синий вечер, в золотистом свете фонарей сказочно кружилась метель, закручивая сверкающую лавину снежинок в замысловатый танец. На ярко освещённой площади в приглушённой многоголосице толпились благословляемые свежим снегом люди.

Татьяна эффектно возвышалась в новой шубке, благородно играющей переливами меха и, приподняв подбородок, с лёгким беспокойством наблюдала за поднимающимися из перехода прохожими. Непунктуальный Марков опаздывал.

Время от времени Таня кротко поглядывала на нетерпеливо крутящуюся вокруг неё Светлову. Подбадривающе улыбалась, а Лера тихонечко тянула за рукав и коварно подначивала не ждать больше, а согреться за чашечкой кофе в ближайшем кафе.

Мишкина успокаивающе журчала:

– Не кипишуй, Лера! Он обязательно придёт. Надо учитывать время на транспорт. Возможно дожидается кого-то, хотел прийти не один.

Лерка с преувеличенной досадой морщилась и шутливо хныкала. Надоело исполнять роль караульного солдатика. Егозливо перетаптывалась, мурлыча заводную песенку. Ноги постепенно подмерзали, пальчики в узких сапожках с десятисантиметровым каблуком заледенели. Хотелось в тепло.

Убедившись, что уговоры не работают и Мишкина намерена стоять до победного, отошла. С расстояния полюбовалась на миловидную подругу, вздохнула и, задрав нос, принялась разглядывать усыпанный искрящимся снегом бронзовый памятник.

К ним неторопливо подошли двое мужчин. Лера почему-то сразу поняла, который из них Давид.

Таня расцвела, оживилась и радостно вспыхнула при их приближении. Мелодичным голосом нежно и чуть укоризненно заговорила с долго не появлявшимся другом.

Он извинился. Посмеивался, согласно кивал, выслушивая замечание. Доброжелательным тоном негромко объяснил причину задержки, а сам внимательно и удивлённо рассматривал Леру.

Та стояла чуть в стороне, тактично делая вид, что не вникает в их воркование. Сосредоточилась на борьбе со снегом, который глубоко запутался в выбившихся из-под шапки кудряшках.

Марков подошёл ближе, слегка наклонился и с хитрой улыбкой произнёс:

– Вот значит какая ты… подруга Татьяны. Она много про тебя рассказывала.

– Да, про вас Таня тоже говорила, – слегка смутившись пристального взгляда, ответила девушка.

Задрав голову, Лера весело и доверчиво смотрела в посветлевшее лицо мужчины, старательно хлопала ресницами, дула, стряхивая налипшие снежинки.

Ей понравились смеющиеся глаза Таниного приятеля и то, как по-доброму смотрел на неё.

Вспомнила, что ему тридцать семь лет. Взрослый, конечно. И, кажется, выглядит старше своего возраста. Явно не её типаж. Лере нравятся худощавые, высоченные и подвижные парни.

Этот не такой. Представительный, спокойный. Чуть выше среднего роста. Крупный, загорелый, хорошо одетый брюнет с едва уловимым запахом качественного парфюма.

Правильные, породистые черты лица. Выделяющийся подбородок – мощный, властный.

Чувствовалась особенная мужская энергетика. Сильная, уверенная, но не подавляющая.

Из тех, которые с первых секунд захватывают и удерживают внимание собеседника.

Взгляд умный, проницательный, со вспыхнувшими искорками интереса.

Его губы невольно растягивались в сдержанной улыбке и глаза неизменно теплели, встречаясь с её любознательной, изучающей физиономией.

Кажется, Лера начала хорошо понимать очарованную подругу.

Незаметно рассмотрела второго мужчину.

Спутника Таниного кавалера звали Сергей. Чуть позже узнала, что тот был единственным сыном знаменитого советского художника, а также его последователем.

Лера разочарованно отметила: товарищ Давида выглядел довольно неряшливо и нисколько не моложе его. Пожалуй, даже старше.

Первое, что бросилось в глаза – отсутствие шапки и буйно вьющиеся волосы до плеч.

Подвижное, рельефное и достаточно приятное лицо наполовину прятала бесформенная мужицкая борода. Шею живописно обмотал объёмный шарф. Завершала колоритный облик серая засаленная курточка.

Он замёрз и ссутулился. Вжал голову в плечи и нетерпеливо пританцовывал, бойко болтая с девчонками. Голые покрасневшие руки зябко прятал в карманы.

Критически с полуулыбкой рассматривал Лерку, выразительно переглядывался с Давидом. Чёрные глаза довольно поблёскивали.

Девушка огорчённо вздохнула. Кольнуло неприятное предчувствие.

«Эх… Жаль. Неужели, именно этого старого, резвого бородача хотели со мной познакомить? Этот экземпляр и есть обещанный юный мальчик? Ха-ха… Умора. Хорошо, посмотрю. Никто насильно не принуждает с ним встречаться», – скептически усмехнулась Лерка, исподтишка окинув взглядом мужчин.

«Странные представления о молодости у возрастных товарищей. Всё-таки, может, планируют познакомить не с Сергеем? И где-то в тайных закромах припасён действительно молодой паренёк?» – продолжила ехидно размышлять.

Представились, обменялись дежурными любезностями, переговорили десять минут и поехали к другу мужчин. Тоже художнику. По их словам, тот имел творческую мастерскую, где постоянно тусовались его приятели.

В метро соскучившаяся Татьяна незаметно подмигнула Светловой, повернулась спиной и нежно прижалась к Давиду. Что-то шептала на ухо, заглядывая в спокойное лицо, заботливо поправляла воротник, шарф, ласково гладила по рукаву дублёнки.

Марков, чуть приподняв подбородок, рассеянно слушал, поддерживал подругу за локоть, кивал и поверх головы задумчиво скользил глазами по Лере, вокруг которой активно шустрил Сергей. Она, плотно сжав губы, озадаченно улыбалась и, прищурившись, недоверчиво наблюдала за необычным ухажёром.

Мастерская находилась в торце старой хрущёвки, занимая часть цокольного и первого этажей здания. Внутри нижнее и верхнее помещение соединяла винтовая лестница с перилами.

Зашли. Таня и Сергей неожиданно нашли занимательную тему и, увлёкшись разговором, разделись первыми. Совсем позабыв о попутчиках, прошли вглубь помещения.

Лера растерянно проводила глазами заболтавшуюся пару и нерешительно приостановилась. Обратила внимание, что Давид не поспешил за ними, а специально замешкался и задержался рядом.

По-дружески помог снять дешёвое драповое пальто, предупредительно стряхнув снег, повесил на один крючок со своей роскошной дублёнкой.

Засунул руки в карманы брюк и зачем-то неторопливо обошёл вокруг Лерки, будто изучающе рассматривал со всех сторон.

С недоумением заметила, как он сделал глубокий вдох полной грудью и слегка прикрыл веки. Точно принюхался и наслаждался запахом её французских духов. Этим смутил девушку, вызывав волнительно-тревожный отзыв в груди.

Похоже, эллиптический флакончик «Клима» в ярко-синей коробочке не подвёл. Аромат, за которым выстояла часовую очередь.

Она сморщила нос и сконфуженно покрутила головой, наблюдая за круговой траекторией движения Татьяниного кавалера. Неуютно поёжилась от сканирующего взгляда, стесняясь своей тоненькой девчачьей фигуры в обтягивающих джинсах и объёмном джемпере.

Подумала, грустно вспомнив маму, как, наверное, смешно выглядит в глазах этого взрослого, хорошо одетого мужчины.

Причесалась, тряхнула густой, непокорной гривой волос.

Робея, неловко обхватила себя за плечи и с извиняющейся улыбкой посмотрела на следящего за её действиями Давида, словно говоря: «Уж такая я. Нескладёха. Разочаровала?»

И с удивлением обнаружила в мгновенно вспыхнувших глазах… симпатию? Восхищение?

Подняв брови, она озадаченно хмыкнула. Щёки смущённо порозовели.

Ещё раз непонимающе взглянула, сомневаясь правильно ли истолковала эмоции Маркова.

Он тепло и пристально смотрел в лицо.

Радостно поняла, что не ошиблась. Широко, со всей искренностью улыбнулась и ободрённая поощрительным взглядом, смело шагнула в комнату, куда уже прошли Сергей с Татьяной.

Глава 5. В мастерской

В тексте упоминаются сигареты и алкоголь. Автор осуждает их применение. Употребление ведёт к негативным последствиям.

__________________________________________________________________________________

Там было жарко и весело.

Человек десять мужчин разных возрастов и громкоголосая, фигуристая дама что-то азартно обсуждали. Они взрывались в хохоте, жестикулировали, подскакивали, перебивая друг друга и не обращали внимание на вновь прибывающих.

Шумная компания разместилась вокруг застеленного газетами стола.

Некоторые стояли, другие восседали на разнотипных стульях и облупленных табуретах, остальные развалились на огромном диване, стоящем напротив входа в комнату.

Никто ни за кем не ухаживал, не расшаркивался. Каждый делал то, что нравилось.

На столе возвышались несколько открытых винных бутылок, начатая трёхлитровая банка яблочного сока и минералка. В центре скучились тарелки с горой небрежно нарезанной колбасы, хлебом. Вспоротые жестяные банки с завтраком туриста и килькой в томатном соусе. На краю приютилась посудина из-под растворимого кофе, приспособленная под пепельницу. Она была настолько переполнена, что окурки не помещались и вываливались наружу. В неподвижном воздухе висел густой сигаретный дым, резко пахло алкоголем и потом.

Сергей уже занял место в середине продавленного дивана и энергично помахал рукой. Звонко похлопал ладонью:

– Иди сюда, Лера.

Она пробралась, лавируя между расступающимися гостями, и послушно устроилась рядом с довольным бородачом. Перевела дыхание, с любопытством прислушалась к жаркой дискуссии и осторожно рассмотрела темпераментных спорщиков.

Давид помедлил, контролируя, где она усядется. Выбрал стул напротив.

Таня, выпрямив спинку, непринуждённо сидела чуть в стороне, между двух подвыпивших парней, и увлечённо слушала, как те что-то весело доказывали.

Заливисто смеялась над хулиганскими шутками и поддерживала шебутной разговор.

Лера восторженно понаблюдала за любимой подругой и коротко вздохнула.

Она не умела так изящно держаться и свободно болтать в незнакомой компании.

Завидовала тому, как легко и женственно ведёт себя Татьяна.

Та элегантно откинув мешающую прядку, открыла маленькое ушко, украшенное крошечной золотой серёжкой. Вплотную приблизилась к собеседникам, желая расслышать нечто забавное, касающееся только их троих.

Оттопырила мизинчик, грациозно держа в руках бокал с вином. Красиво затянулась сигаретой, приподняв подбородок, сложила губки в розовый кружок и прозрачной струйкой выпустила дым.

Лера покосилась на Давида. Наверное, ревнует общительную девушку, откровенно кокетничающую с другими мужчинами?

Странно, но он не смотрел в сторону подруги. Выглядел жизнерадостным, деятельным и не напряжённым. Создавалось правдоподобное впечатление, что ему нет дела до Мишкиной и ей флирта с другими.

И вообще, похоже, в этой диковинной компании центральная фигура – он.

Все искренне обрадовались, оживились при его появлении: приветствовали, здоровались за руку, хлопали по плечу, спрашивали, где пропадал.

За кипучим столом стало заметно тише, когда Марков негромко заговорил.

Без малейшего усилия он завладел вниманием присутствующих. Спорщики, прислушиваясь, примолкли. Со сдержанным уважением ловили слова.

Сегодня мужчина явно был в ударе: хохотал, сыпал анекдотами, байками. Азартно встрял в спор, разгоревшийся до их прихода. С аппетитом задирал и поддразнивал недовольно подпрыгивающего от забавных колкостей Сергея.

Лерин сосед по дивану нервно огрызался скрипучим голосом и не оставался в долгу. Перебивал и при каждом удобном случае, снабжал высказывания Давида ехидными репликами. Тот остроумно парировал, посмеивался, хитро сверкал глазами. Заговорщицки подмигивал Светловой и продолжал цеплять обиженно бурчащего товарища.

Похоже это был давнишний ритуал, свидетельствующий о привычной конкуренции между старыми приятелями.

Лера ощущала на себе по-отечески заботливый взгляд Маркова. Дружелюбное внимание и присмотр бдительного поклонника подруги придавали столь необходимую в незнакомой компании уверенность.

Он не таился, приветливо смотрел на осваивающуюся девушку. С готовностью объяснял непонятные моменты в беседе, вовлекал в разговор.

По-хозяйски подкладывал еду в тарелку. Чуть позже заграбастал банку с соком и щедро налил содержимое в огромную кружку, которую откуда-то принёс специально для Леры.

Весь вечер ослепительно улыбался, подбадривал, приметив скованность и застенчивость девушки.

Вспомнили про гитару. Давид с задумчивым видом перебрал вибрирующие под пальцами струны. Откашлявшись, спел, искусно аккомпанируя себе. Услышав, что Лера является фанаткой Адриано Челентано, тут же на итальянском языке исполнил две песни из его репертуара. Темпераментно барабанил по столу, отбивая такт, гримасничал, пародируя знаменитость и самодовольно наблюдал за восторженной реакцией девушки.

Светлова с откровенным восхищением смотрела на него, не чувствуя в прямом обмене взглядами никакого подвоха.

По-доброму завидовала Татьяне – какой, оказывается, интересный и живой человек её мужчина. Та нисколько не преувеличивала, расписывая его достоинства.

Подруге повезло. Может с полным правом гордиться Давидом. Неважно, что он почти в два раза старше. Если не стыдятся разницы в возрасте, то почему бы и не существовать их любви?

Наверное, он тайно злился и ревновал увлёкшуюся болтливыми собеседниками Мишкину, только виртуозно скрывал чувства. И в ответ специально поддразнивал, делая вид, что забыл о её присутствии, полностью сосредоточившись на опеке Леры Светловой.

Она почти не слушала и старалась незаметно, сантиметр за сантиметром, отодвинуться от сидящего рядом Сергея.

Хотя тот с первых минут пытался перетянуть внимание на себя и бросал ревниво-злые взгляды на веселящегося Давида.

Видимо, бородатый Ромео старался очаровать Леру, отвлекая от других. Он ёрзал, тесно прижимался к её бедру, заглядывал в лицо, загораживал от соседей. Время от времени беспардонно обнимал за плечи холодными руками. От прикосновений Лерка едва уловимо вздрагивала, но терпела. Задерживала дыхание, чтобы не вдохнуть воздух, когда он наклонял к себе и, сексуально понизив голос, интимно ворковал на ухо:

– Валерия, что как чужая? Давай скрепим знакомство дружеским брудершафтом.

Тут же подливал вино, нетерпеливо совал в руки бокал, торопя с выпивкой, будто планировал напоить до беспамятства.

Она напрягалась, морщилась. Опускала предательски выразительное лицо, чтобы не выказать неприязненные мысли.

Ей чрезвычайно не нравилась подозрительная скорость, с которой Сергей демонстрировал, что Лера приведена в компанию как пара для него. Отталкивали визгливо-злобные нотки в голосе, когда взахлёб спорил с мягко поддразнивающим его Давидом.

После каждой её уступки, хвастливо бросал на друга торжествующие взгляды и многозначительно приподнимал бровь. Будто фиксировал этапы приручения и закреплял маленькие победы, умышленно акцентируя внимание наблюдательного Маркова.

Похоже, действительно между этими двумя существовало вечное соревнование.

Лера не хотела контрастировать, выглядя надутой букой и белой вороной среди беспечного братства. Опасалась подвести Таню, дабы Давид не укорял ту, обвиняя, что привела скучную и зажатую подругу.

Натянуто смеялась остро́там надоедливого бородача, поддерживала разговор и не особо отбрыкивалась от грубоватых ухаживаний.

Это стало не настолько сложным после нескольких успокаивающих бокалов вина.

Заиграла быстрая мелодия. Изгибающаяся Татьяна с двумя приятелями выскочила в центр комнаты и они задвигались под зажигательные ритмы.

Лера просияла. Мысленно воздала хвалу небесам и проворно выпорхнула из-за стола, воспользовавшись возможностью ускользнуть от навязчивого соседа.

О, отплясывать она любила. И ещё как. Обожаемая стихия, в которой девушка чувствовала себя словно рыба в воде.

Говорят, по тому, как танцует человек можно определить его характер. Это действие – физическое воплощение мыслей, эмоций и души исполнителя.

Лерка двигалась увлечённо, озорно, напрочь забывая об критически наблюдающих зрителях. Как раскрепощённый бесёнок, полностью отдаваясь мелодии.

Чувствовала и пропускала музыку через настроение, сердце. Танцевала пластично, непринуждённо. Заражая окружающих ощущениями, зажигая желание подхватить и участвовать в этом колдовском действии.

Нечто похожее происходит, когда человек искренне смеётся. Другие заражаются и поддерживают его.

Так было и в этот раз. Большая часть присутствующих присоединилась к ним и началось весёлое сумасшествие.

Сергей с Давидом дёрнулись было, но ревниво переглянулись, расхохотались и остались на местах. Горящими глазами наблюдали за скачущей компанией и за бесшабашно отдавшейся эмоциям Леркой.

Бородач, не отрывая алчного взгляда от куролесящей девушки, опрокинул в себя пару бокалов вина.

Дождался медленной мелодии, взлетел с дивана и потянул на парный танец. Лера почувствовала досаду, но пришлось пойти. Он обволок руками, похотливо тёрся бёдрами. Её до отвращения раздражало, как прижимался к ней пропахшей табаком волосатой щекой и упирался лбом, боданиями вынуждая приподнимать лицо. Заодно ещё и наглаживал по спине.

Она отворачивалась, брезгливо кривилась, покусывала губы, растерянно хихикала, пытаясь отстраниться, но это было не просто. Для себя твёрдо решила: сегодняшнего общения достаточно. Вытерпит этот вечер, но продолжать знакомство с несдержанным мужчиной не станет.

Аккуратно балансировала между тем, чтобы не подпускать близко нахрапистого ухажёра, но и не унижать, оттолкнув демонстративно. Перетягивать внимание на себя и портить душевные посиделки дружной компании желания не было.

Глава 6. Пророческая песня

После танца Сергей порадовал исчезновением на несколько минут.

Лера заняла место за столом, опустила голову, переживая, что неприятный партнёр скоро вернётся и начнёт досаждать.

Может, достаточно уже повеселились?

Позвать Мишкину или незаметно уйти одной?

Посмотрела в сторону смеющейся подруги и вздохнула. Та прекрасно себя чувствовала и откровенно цвела, принимая комплименты мужчин.

Не забывая время от времени игриво поглядывать на Давида.

Рука одного молодого человека лежала на колене девушки. Второй парень блуждал ладонью где-то в районе талии.

Эх… Неудобно отвлекать из-за своих капризов и патологической несговорчивости. Похоже, Татьяне комфортно. У неё не было желания уйти в самый разгар веселья.

Интересно, видит ли Давид и как относится к тому, что его девушка откровенно флиртовала и позволяла довольно развязно поглаживать себя хмельным товарищам?

Воровато взглянула на него.

Испуганно встрепенулась, обнаружив, что он в упор, внимательно и серьёзно смотрит на Леру. Застыла на пару секунд с округлившимися глазами. Смущённо хмыкнула. Отвернулась и виновато, словно застукали за подглядыванием в замочную скважину, захлопала ресницами.

Губы Давида тронула лёгкая улыбка, взгляд потеплел.

Зазвучала песня «Отель Калифорния»*. Он протянув руку через стол, взял сконфуженную Леру за пальцы, легонько сжал и позвал:

– Потанцуешь со мной?

Она охотно приняла приглашение. Это избавляло от необходимости терпеть прикосновения Сергея.

Возлюбленный Татьяны резко отличался от её нервозного, захмелевшего ухажёра.

Авторитетная фигура Давида одним присутствием внушала уверенность.

Он излучал стабильность, которая заполняла пространство, успокаивая каждую клетку.

Лера на физическом уровне испытывала дефицит и тревожную пустоту, только оттого, что Марков иногда выходил из комнаты.

Заметив эту странность, с недоумением прислушалась к интересным ощущениям и анализировала их.

Забавно же, что возле постороннего человека она чувствовала безопасность и непривычную расслабленность?

Во время танца умудрилась напрочь забыть о раздражающем бородаче. Язвительно хохотнула над собой, понимая, что внезапно расхотелось уходить.

Симпатию вызывал благожелательный взгляд Давида. Решительные, сдержанно-покровительственные движения.

А по телу растекалось приятное тепло, когда незаметно рассматривала его мужественный профиль. Её вдруг впечатлил крупноватый нос Маркова. Обязательно попробует нарисовать по памяти. Кажется, именно эту гордую форму и называют орлиной?

Нравилось даже то, что на загорелых пальцах, мягко поддерживающих её ладонь, курчавились тёмные волоски.

Ждала, что мужчина заговорит, но он не произносил ни слова.

Незаметно оттеснял из центра комнаты, оберегая и укрывая хрупкую девушку от шатких перемещений нетрезвых соседей.

Покосилась на Таню.

Та тоже танцевала в полуобнимку с долговязым кавалером, но с обидой и капризным выражением на лице откровенно и даже немного враждебно наблюдала за их парой.

Лера хихикнула, из-за плеча хитро подмигнула надувшейся подруге. Игриво подвигала бровями.

Незаметно для Давида постреляла глазками в его сторону. Показала кончик языка, шутливо похваляясь, что танцует с её мужчиной.

Подруга приняла шутку. Приосанилась и, подбадривая, ответно моргнула. Хмурая гримаса растаяла, уступив место заговорщической улыбке.

Лерка озадачилась – странно, почему Мишкина так недовольно смотрела сначала? Фыркнула:

«Ой! Как забавно. Она подозревает меня и Давида? Ну и фантазёрка. Умора же!»

Неужели не понимает: уязвлённый Марков пригласил Светлову только потому, что к Тане никак не подступиться из-за бесперебойно атакующих конкурентов.

«Это игра! Они с Давидом поочерёдно поддразнивают друг друга. Специально изображают флирт с присутствующими, вызывая взаимную ревность», – озарило её.

Подняла подбородок и с любопытством взглянула на молчаливого партнёра, чтобы подтвердить догадку. Снова легонько вздрогнула и замерла на секунду – он пристально смотрел на неё загадочным взглядом.

С удивительной нежностью, добротой, интересом.

Бесповоротно растворялся в изумлённой душе, рождая тревожное и волнующее чувство. Непреодолимое желание смотреть в ответ и впитывать излучаемую симпатию.

Будто под гипнозом, соединилась с магнетическими глазами.

Как во сне исчез окружающий мир, податливо затормозилось время.

Вдруг забыла, что вокруг находятся другие люди.

Что бдительная подруга ревниво наблюдает за ними.

Беспокойство, сохранившееся от танца с предыдущим партнёром, отступило окончательно. Стало бесконечно уютно и радостно.

Тряхнула волосами, усиленно моргнула, прогоняя наваждение. Шумно выдохнула и с трудом разорвала зрительный контакт. Надо же, демонически притягательный мужчина! Что за чудеса… Искренне улыбнулась ему.

– Нравится здесь? – негромко спросил Давид, пытливо изучая выразительную мимику.

Она замешкалась, опустила голову и смущённо пожала плечами:

– Да… Здесь интересно, люди такие… Яркие, неординарные…

Он с сомнением заглянул в глаза, задумчиво кивнул и задал вопрос в лоб:

– А Сергей нравится?

У Леры невольно вырвался короткий звук, похожий на тихий жалобный стон.

Неловко замялась, пряча лицо. Сморщила нос, размышляя над нейтральным и корректным ответом.

«Давид с Сергеем – старые друзья. Честное мнение о приятеле может не понравиться и огорчить. Оскорбится? Но врать не хочется, потом будет хуже. Придётся изворачиваться, искать оправдания, объясняя причину нежелания встречаться с его дёрганным товарищем. Лучше сказать откровенно, не морочить никому голову», – Лера несколько раз с покаянным вздохом нерешительно заглядывала в глаза, излучающие теплоту и сконфуженно отворачивалась.

Давид с хитрой улыбкой наблюдал за метаниями, ясно отражающимися в неумело сдерживаемых, красноречивых гримасах и терпеливо ждал ответ.

«Он же, наверное, старался? Как и обещал, подыскал подходящего, на его взгляд, партнёра. Выкроил время, устроил встречу. А я такая неблагодарная привереда», – грызла себя она.

Всё же отважилась:

– Можно говорить правду?

Давид вскинул брови, озадаченно кашлянул:

– Я и спрашиваю в расчёте на правдивый ответ.

Извиняющейся интонацией она уточнила:

– Вы не обидитесь?

Тот хохотнул и отрицательно покачал головой.

– Нет… Не нравится. Он нервозный, очень нахрапистый. И… самое главное – такой взрослый… – сокрушённо произнесла Лера и с сожалением прикусила губу.

– Предпочитаешь ровесников? – с непроницаемым видом пророкотал собеседник.

– Конечно! Наверное, каждому интересней контактировать со сверстниками. Это же нормально… Легче найти общие темы, точки соприкосновения, проще понимать друг друга, – призналась она честно и пробежала бесхитростным взглядом по лицу партнёра.

Кажется, его улыбка стала не такой широкой и глаза потускнели. Помолчал, обдумывая слова. Полюбопытствовал:

– Почему ты дружишь с Татьяной? Вы такие разные.

Лера искренне удивилась:

– Не разные, у нас много общего! Работаем вместе, живём по соседству. Гуляем по Москве. Таня очень хорошая! С ней интересно и весело. Я недавно переехала сюда. Она знакомит меня с городом, учит уму-разуму и умению жить.

Давид, прищурившись, окинул колючим взором и многозначительно ухмыльнулся:

– Отлично представляю, где и как вы гуляете, и чему Мишкина может научить тебя.

Лера сообразила – мужчина банально ревнует! Подозревает обаятельную подругу в легкомыслии и изменах.

Наверное, поэтому два месяца не звонил и не появлялся на горизонте.

И сейчас Мишкина выглядит крайне двусмысленно и усиливает сомнения новоявленного Отелло, открыто обжимаясь с другими мужчинами. Он, должно быть, не понимает, что это просто очередное дурачество.

Лера с Таней любили раздразнить самоуверенных, борзых парней. Делали вид, будто рады знакомству, вели себя обещающе. Врали, что коренные москвички, оставляли фальшивые номера телефонов. А потом хитрили и исчезали без продолжения. Это казалось уморительным, будоражило кровь, добавляло остроты в гуляния.

Надо было срочно объяснить всё обиженному ухажёру. Лера начала горячо оправдывать и защищать подругу.

Тот не возражал. Приподняв подбородок, с ироничной улыбкой молча взирал на распалившуюся Светлову. Покачивая головой, с растущим интересом изучал эмоциональное лицо и бережно проводил до места, когда закончился танец.

*Hotel California «гостиница, которую нельзя покинуть никогда». Песня-рассказ путешественника, пойманного в ловушку в кошмарной гостинице, которая сначала казалась привлекательной.

Глава 7. Скандал

Таня позвала провинившуюся подругу в коридор. Шутливо ущипнула за бок и с притворной сердитостью начала шипеть в ухо:

– О чём вы с моим… – она сделала особый акцент на последнем слове, – Давидом разговаривали?

Лера дёрнулась от щипка, тихо взвизгнула, хихикнула и выдохнула с нескрываемой завистью:

– Конечно, о тебе. Начал издалека, осторожно. Чтобы не поняла, о чём хочет узнать. А потом по-хитрому подобрался к самому главному. К разговору о тебе. Ой, Танька, заканчивай: не играй с огнём! Чувствую – страшно злится, ревнует. Хватит, не кокетничай больше. Успокой надувшегося дядьку. Ведь на самом деле красивый и классный мужчина. Мне очень-очень понравился. Пока не поздно, отбрей пьяных прилипал. Советую первой пригласить его на танец.

Мишкина довольно рассмеялась:

– Тоже так думаю. Ты права – сейчас приглашу. Ничего, немного остроты в отношениях не помешает. Нечего расслабляться! А то совсем забросил меня. Пусть встряхнётся и активируется.

Покосилась на шумящих в комнате людей, среди которых мелькнула фигура бородача. Вспомнила:

– Ой, чуть не забыла – как тебе Сергей?

– Бр-р-р… – нахмурившись, с отвращением поёжилась Лерка.

Настроение поползло вниз. Капризно вытянув губки, пожаловалась:

– Не нравится. Совсем! Нервный очень. И такой старый. Ещё и лапать постоянно пытается!

Таня погладила скисшую приятельницу. Согласно кивнула.

– Да, пожалуй, он тебе не подходит, – и подбодрила: – Держись. Чувствую – ты симпатична Маркову. Весь вечер просто глаз с тебя не сводит. Не видела ещё, чтобы так опекал какую-нибудь девчонку. Значит – понравилась. Мы с Давидом обязательно подберём тебе подходящего парня!

Лера пожала плечами и вздохнула. Отчего-то стало грустно. С недоумением отметила, как осязаемо укололи слова «мы с Давидом, мой Давид». Повезло подруге с мужчиной.

К секретничающим девушкам, масляно улыбаясь, подкрался окончательно захмелевший Сергей.

Игнорируя напряжённый перегляд подруг, вальяжно приобнял Леру за талию.

Уткнулся жёсткой, влажной вокруг рта бородой в её волосы.

Проворковал:

– Идём наверх? Там у хозяина мастерской много картин. Есть в работе и законченные. Хочешь посмотреть?

– Конечно, хочу! – радостно отозвалась девушка, тем более мужчины обещали показать их ещё по дороге в мастерскую.

Таня, вняв совету, отправилась приглашать на белый танец Маркова, а Лера вдвоём с Сергеем поднялась на второй этаж.

Вверху царил классический художественный бардак, было по контрастному свежо.

Звуки голосов снизу доносились приглушённым, плохо различимым фоном.

Лампа горела только на одной стороне просторного помещения.

В заваленных углах притихла таинственная мгла, создавая полусонный покой и особенную, несуетную атмосферу.

Стояли прислонённые к стенам картины, валялись рулоны с полотнами, на полках белели гипсовые слепки, фигуры. Кругом виднелись тюбики с красками, слипшиеся кисти, заляпанные тряпки, банки.

Лера ходила, прижав руки к груди, сдерживая сбивающееся дыхание.

С наслаждением втягивала в лёгкие насыщенный творчеством воздух. Восхищённо рассматривала картины, осторожно касалась набросков. Перешагивала через рейки, коробки, деревяшки и непонятные предметы.

Она старалась пройти так, чтобы ничего не уронить или рассыпать. Благодарно оглядывалась на Сергея.

Мужчина томным прищуром наблюдал за её несмелыми перемещениями.

Мягко двигался следом и постепенно оттеснял от лестницы, целеустремлённо направляя к приоткрытой двери в маленькую неосвещённую комнату.

В сумерках там угадывались очертания разложенного диванчика.

Лера поздно поняла незамысловатые намерения воздыхателя.

Похолодела, насупилась и резко затормозила. Отрицательно качнула головой и намертво приросла к стене, давая понять, что больше не шагнёт к вожделенной цели.

Бородач нисколько не смутился.

Прижался твёрдым телом, захватил в объятия и нежно зажурчал, с придыханием зарываясь носом в светлую копну волос.

Лерка ахнула, заметалась, брезгливо отстранилась. Упёрлась в напряжённые плечи и безуспешно пробовала сдвинуться к спасительной лестнице.

Потеряв терпение, Сергей вытянул мокро сверкнувшие губы, целуя отворачивающуюся девушку.

Светлова, задыхаясь от липких лобызаний, прижимала подбородок к груди, прятала стиснутый рот. Что есть силы отталкивала и, тихо всхлипывая, требовала отойти от неё.

Мужчина зажал лицо Леры каменными ладонями. Страстно зашептал, густо обдавая перегаром и сигаретным запахом, убеждая не шуметь и полчаса посидеть в дальней комнате.

Вырваться из цепких объятий пьяного ухажёра не было ни малейшей возможности.

Закричать, призывая на помощь, вроде бы стыдно и рано. И услышат ли?

Может, не всё потеряно и сам угомонится, отпустит без привлечения посторонних?

Но испуганной девушке никак не удавалось отбиться от взрослого мускулистого захватчика. Он неуклонно сдвигал всё ближе к заветному диванчику.

Лера лихорадочно озиралась, ища что-нибудь для обороны.

Жалобно пищала вполголоса, всё ещё почему-то стесняясь поднять настоящий шум.

Внезапно у входа громко загремел свирепый голос Давида:

– Ну-ка ты, урод, отойди от неё! Быстро убрал руки от девчонки!

Сергей отпрянул от Лерки и с ненавистью уставился на приближающегося друга:

– Тебе какого чёрта надо, что припёрся?! У тебя есть девушка, вот и карауль её!

Она спешно метнулась к лестнице. За надёжную спину Маркова.

С ужасом наблюдала, как два разозлённых мужика, по-бычьи нагнув головы, с матом и ругательствами ринулись навстречу друг другу. Принялись буйно толкаться.

К рукопашной и откровенным ударам пока не перешли, но с перекошенными лицами и налитыми кровью глазами, вцепившись в плечи, яростными бросками кружили по помещению.

О боже! Такого чуда Лерка ещё не видела. Сердце заколотилось с бешеной скоростью, губы побелели.

Она стала причиной скандала. Настоящей драки.

Ноги затряслись. Для устойчивости ухватилась за перила и срывающимся голосом отчаянно крикнула:

– Что вы делаете? Прекратите!

Те даже не заметили вопля.

Лера молнией скатилась по лестнице, влетела в комнату и заорала:

– Там… там дерутся!

Круглыми от страха глазами отметила, как несколько человек кинулись на второй этаж.

Подскочила к ступенькам. Прижала холодные ладони ко рту и, задрав голову, около минуты ошалело прислушивалась к затихающей разборке и гневным чертыханиям мужчин.

Заметив недоумевающую Таню, Лера подбежала, схватила за руку и дрожащими губами пожаловалась:

– Сергей напал на меня. Тащил в комнату с диваном. Давид увидел и заступился. Та-а-ань, они подрались!

Мишкина обняла её. Успокаивая, подула в лоб. Погладила, как ребёнка, по растрёпанной шевелюре:

– Не переживай, всё образумится. Мужики взрослые, сами разберутся.

– Угу, – нервно согласилась Лерка. Теряя хладнокровие, всхлипнула и выкрикнула:

– Я ухожу. Не хочу больше здесь оставаться!

Глава 8. Давид

Лера кинулась одеваться. Её трясло.

Мужчины, злые, потные, с багровыми лицами, громко топая по деревянным ступенькам, спустились. Они переругиваясь, свирепо толкались. Затормозив, сердито уставились на Лерку, которая больше всего мечтала в этот миг превратиться в невидимку.

Она втянула голову в плечи, прижав подбородок к груди, прятала виноватые глаза. Не смотря на драчунов, путаясь в прорезях, торопливо застёгивала пуговицы пальто и отступала вдоль стенки, неловко пятясь к выходу.

– Ты куда? – грозно рыкнул Давид.

Лера на секунду испуганно застыла. Исподлобья взглянула на насупленных вояк и пискнула:

– Я?! Я – домой! До свидания.

– Стоять! Я провожу тебя, – безапелляционно скомандовал Давид.

Она недоумённо остановилась. Встретилась с возмущённым взглядом стремительно покрасневшей Татьяны.

Давид, не обращая внимания на гневно изменившееся лицо своей девушки, набросил дублёнку и властно схватил за локоть опешившую Светлову. Мишкина, видя это, тоже на ходу накинула свою модную шубку и вылетела наружу.

Марков огромными шагами решительно вёл растерянную Леру, а сзади, спотыкаясь в обуви на тонких шпильках, бежала Таня и что-то уязвлённо кричала вслед.

Он будто ничего не замечал. Танком яростно пёр вперёд, не давая остановиться и подождать отставшую подругу.

Лера беспомощно оглядывалась, выкручивалась, тщетно пыталась затормозить и освободить захваченную руку. Видела широко распахнутые, полные негодования глаза Мишкиной, но вырваться не удавалось.

Наконец, устав от безуспешной погони, Татьяна психанула, что-то сердито крикнула в спину, круто развернулась и исчезла из виду.

– Куда вы меня тащите?! – возмутилась запыхавшаяся Лера.

Она скользила на высоких каблуках, опасно запинаясь из-за стремительного движения.

– Хочешь обратно? В мастерскую? Чтобы Сергей проводил? – на ходу язвительно поинтересовался спутник.

– Нет… – притихла она, представив перспективу заново оказаться рядом с агрессивным ухажёром. – Хочу домой.

– Тогда прекращай брыкаться. Идём. У меня машина недалеко припаркована. Подвезу тебя.

– А как же Татьяна? – предприняла ещё одну попытку добиться глобальной справедливости.

– Не маленькая. Доберётся.

– И я не маленькая!

Давид ехидно окинул взглядом сопротивляющуюся Лерку, ухмыльнулся и отрезал:

– Ты маленькая! Сказал – довезу, значит подчиняйся!

– И в тёмный лес ягнёнка поволок… – звонко продекламировала девушка.

– Что? – не сразу понял захватчик. Расхохотался.

А вообще, Светлова уже отошла от стресса, и несуразная ситуация с побегом от рассерженной подруги стала по-идиотски забавлять.

Более того, казалась ужасно комичной и веселила самым неподобающим образом.

Внезапный марш-бросок по заснеженному тротуару в неудобной обуви вымотал.

Лера едва успевала переставлять заплетающиеся ноги и усилием воли сдерживала предательский смех.

В упор, дерзко изучала красивый профиль наглого попутчика.

Представила, как по-дурацки выглядит со странным хихиканьем и, чтобы прекратить фырканье, недовольно бурчала в плечо угонщику, что у него нет ни малейшего права хватать и распоряжаться ею.

– Я смелая, свободная личность, не боюсь пьяных мужиков. Владею, между прочим, эффективными способами самообороны. И сама принимаю решения, как добраться до дома.

Вспомнив о Тане, нравоучительно добавила:

– Не следует использовать меня как средство для наказания кого-то. Если считаете, что этот кто-то провинился перед вами.

Отчаянно пытаясь быть объективной, выдала:

– Мне очень жаль, что я нечаянно стала причиной скандала.

Выпалила всё вперемешку и притихла, ожидая реакции. Кусала губы, пыхтела и старательно семенила рядом.

Давид молча вслушивался в слова, насмешливо и с каким-то недоверием заглядывал в раскрасневшееся от скорости лицо, при этом крепко держал за локоть и вёл к цели.

Темп движения после того, как он убедился, что Таня исчезла из вида, заметно снизился. Пока бешеными метеорами мчались по улице, не было возможности рассмотреть и оценить, насколько Марков сердит.

А в том, что он решил отомстить и специально разозлил Татьяну, устроив оскорбительное бегство от неё, у Леры не вызывало сомнений.

Можно только догадываться о степени гнева. Видимо, настолько психанул на шаловливую Мишкину, что решил хорошенько проучить, сделав вид, будто увлёкся Светловой.

Она немного позавидовала – надо же, какие мексиканские страсти вызвала приятельница.

В машине перевела дух и с опаской покосилась на спутника, ожидая встретить затаённую ярость. Но с большим недоумением обнаружила, Давид не выглядит расстроенным, как следовало из странного поступка. Наоборот, у него очень довольный и умиротворённый вид.

Хорошо владеет собой и искусно скрывает чувства?

Мужчина уютно зевнул, потянулся и расслабленно откинулся на спинку водительского сидения. С доброй полуулыбкой наблюдал за тем, как она копошится, стряхивая налипший на сапоги снег. Расправляет широкие складки пальто и неловко усаживается на соседнем месте.

– Почему вы так сделали – сбежали со мной и нарочно оторвались от Тани? – рассматривая нечитаемое лицо, выпалила настырная Лера. – Ревнуете и мстите ей?

Тот, приподняв брови, окинул настороженную девушку внимательным взглядом, в котором отчётливо мелькнуло недоумение. Пожал плечами. С лёгкой брезгливостью скривился и спокойно поинтересовался:

– Почему я должен ревновать Татьяну? Она – не моя женщина. У меня с ней нет и никогда не было близких отношений. За компанию иногда приглашаю на встречи. Мы просто хорошие знакомые. Она тебе что-то другое говорила?

Теперь удивилась и озадаченно задумалась Лера. Неопределённо промычав, растерянно отвела глаза. Возражать не стала, как и развивать тему.

Зачем ставить подругу, доверчиво открывшую интимный секрет, в неловкое положение? Та утверждала, с Давидом у них развивается страстный роман и даже был половой контакт.

Кто-то из них врал.

Это не её дело. Пусть разбираются сами.

Но то, что вызывающий странные, неразборчивые чувства мужчина отрицал связь с подругой, почему-то обрадовало.

С посветлевшим лицом и непонятным для себя облегчением уставилась на мелькающие за окном огни.

Давид бодро крутил руль, машина катила в сторону Бескудниково. Они весело и непринуждённо болтали.

– Спасибо огромное за спасение, – вспомнила, что ещё не поблагодарила своего защитника Лера.

– Испугалась? – с непритворным сочувствием полюбопытствовал водитель.

– Нет… Не очень, – самоуверенно провозгласила девушка. Заметила вопросительный взгляд.

Вызывающе приподняла подбородок.

– Он бы ничего не сделал!

Марков иронично хмыкнул:

– Ха-ха… Почему так уверена?

– Фи, я умею сопротивляться. Брат в детстве научил эффективным приёмам самообороны. И даже боксу! – гордо похвасталась, с особым нажимом выделяя последнее слово.

Важно выпрямилась и независимо вздёрнула нос, не отводя изучающего взора от скептически настроенного соседа.

Давид вдруг коротко, отрывисто всхлипнул. Сделал какое-то судорожное движение, будто подавился, и резко дёрнул головой.

Чуть не выпустив баранку, отвернулся от дороги и несколько секунд изумлённо смотрел на Леру круглыми, странно заблестевшими глазами.

Потом начал громко, отчаянно хохотать, запрокидывая лицо и смахивая ладонью выступающую влагу.

Она, приоткрыв рот, с недоумением переводила взгляд с него на опасно вихляющую под нетвёрдо удерживаемым рулём дорогу. Озадаченно похлопала ресницами. Заразившись весельем, не утерпела и тоже тоненько захихикала.

Мужчина отдышался, прокашлялся и хрипло выдавил:

– И что? Ты бы стала боксировать с Серёгой?

– Не обязательно драться кулаками! – задорно тряхнула волосами оживившаяся Лерка.

Его смех взбодрил и раскрепостил ребячливую, охочую до проказливых проделок пассажирку. Захотелось немного подурачиться:

– Смотрите, какие у меня крепкие ногти. Во!

Озорно продемонстрировала яркие, острые коготки. Для убедительности несколько раз хищно сжала и разжала пальцы. Прищурилась, рыкнула, шутливо оскалилась, показав лыбящемуся Давиду зубы.

Прокомментировала:

– Я бы цар-р-рапалась! Кусалась! Каблуком в ступню со всей силы заехала. Начала бы громко кричать. Мы были не одни, кто-нибудь услышал.

Посерьёзнев, она окинула внимательным взглядом смеющегося слушателя и добавила:

– Если честно, я думаю, что он не стал бы насиловать меня. Попытался, наверное, уломать, договориться по-хорошему. Он же взрослый и неглупый человек. Просто захмелел, потерял контроль. Да и я тоже виновата. Неправильно вела себя. Вот он и подумал лишнего. Решил испытать удачу. Думал, поди: вдруг соглашусь? Но не тут-то было! В конце концов понял бы, что ничего не добиться и отступился. Компания ваша серьёзная, состоит из солидных людей. Разве нужны кому неприятности? Нет. Кругом полно доступных женщин. Зачем проблемы с полузнакомой девчонкой?

Давид помолчал, размышляя над словами. Не отрываясь от дороги, задумчиво кивнул:

– И всё же, я видел, что испугалась по-настоящему. Побледнела, дрожала. Боишься скандалов?

– Да, – глубоко вздохнув, грустно согласилась она, – С детства боюсь ругани и драк.

– Кто-то испугал? Родители при тебе ссорились? Выясняли отношения? Пьющие? – сострадательно поинтересовался мужчина, с сочувствием взглянув на неё.

– Нет, не пьющие, – категорично помотала головой. Пояснила: – Просто очень… э-э… темпераментные и вспыльчивые.

– Вот как… Похоже, держали тебя в ежовых рукавицах?

Выпитое вино и доброжелательный тон приятного собеседника придавали храбрости Лере.

Она вдруг разоткровенничалась. Бесстрашно и простодушно отвечала на вопросы.

Отважно рассуждала с чужим взрослым человеком о настолько сокровенных вещах, про которые с другими постеснялась бы вспомнить.

Пожаловалась сопереживающему слушателю на чрезмерную строгость и несправедливость родителей. И даже, что обманом улизнула в Москву призналась

Вздохнула и посетовала – насколько требовательной оказалась тётя – тоже не разрешала гулять допоздна.

А ведь Лерка совершеннолетняя! Нельзя так ущемлять человека.

– Ну правда же? – нахмурилась она, вопросительно смотря на собеседника.

Взбодрённая рассеянным кивком и брошенным непроницаемым взглядом, который расценила как поддерживающий, продолжила откровения.

С загоревшими глазами, чуть ли не повизгивая от щенячьего восторга, похвасталась нынешней независимой жизнью у дядьки. Рассказала о восхищении горой книг у родственника. Тем, что может читать хоть всю ночь напролёт. А потом полдня отсыпаться. Потому что тот такой же заядлый книголюб и прекрасно понимает азартную племянницу.

Как несомненное преимущество, весомо добавила:

– И никто не требует немедленно убрать книгу. И не наезжает с претензиями, что много прожигаю электричества.

Даже неловкое предложение руки и сердца Альгиса зачем-то обсудила. Впервые озвучила этот конфузный инцидент вслух.

Никогда ни с кем об этом не говорила. Ни с подругами, ни с сестрой. Хотя частенько вспоминала о странно завершившимся весеннем романе.

Ей было весело и безумно льстило внимание, с которым зрелый, дорого одетый мужчина общался с ней. Умный, доброжелательный.

И как бы к этому ни относилась, по факту – заступился и спас.

«Настоящий благородный рыцарь!» – уважительно покосившись на широкие плечи, улыбнулась Лера.

Марков с искренним интересом вникал в её рассказы. Комментировал некоторые особо занимательные моменты.

Мало того – активно задавал вопросы. За дорогу успел выпытать почти всё: чем увлекается, где и с кем живёт, дружит, про родителей, работу. Даже о том, как училась в школе и о планах на дальнейшее образование. Дал пару дельных советов.

То и дело отвлекался от дороги, с удовольствием наблюдая за её отзывчивой мимикой.

Эмоционально и с уважением говорил о присутствовавших на вечеринке людях.

В основном, по его словам, это были породистые и именитые личности: актёры, каскадёры, учёные мужи.

Хозяином мастерской был довольно известный художник со звучной фамилией, лауреат Государственных премий.

Сейчас большинство из гостей обсуждали работу над историко-приключенческим фильмом, который через несколько месяцев должен выйти в прокат.

Глава 9. Поцелуй

Наконец машина свернула с оживлённой, насыщенной вечерними огнями и шумами улицы. Пропетляла в полумраке между зданиями и остановилась недалеко от подъезда.

«Как быстро и незаметно доехали», – печально вздохнула Лера, расстроено сморщив нос.

С признательностью посмотрела на располагающего собеседника. Не отказала в удовольствии напоследок кокетливо взмахнуть пушистыми ресничками. Щедро одарила улыбкой.

Которая, судя по тому, как дёрнулся мечтательно уставившийся на неё мужчина, проняла его до оживившихся внутренностей.

Лерка чинно поблагодарила за насыщенный вечер. Взялась за ручку двери, чтобы выйти.

По лицу замершего Давида скользнули замешательство и сожаление. Встрепенувшись, неуверенно попросил:

– Посиди ещё немного. Э-ээ… Может, на чай пригласишь?

Она расширила сверкнувшие удивлением глаза. Отпрянула, энергично помотала головой, отрицая предложение.

На чай? Малознакомого взрослого мужика? Вечером? Шутит?

Тот усмехнулся над такой всполошной реакцией.

Примиряюще пожал плечами:

– Не пугайся так. Пошутил я. Если не торопишься, и никто не ждёт, то давай ещё поговорим. Недолго.

Лера посветлела, непринуждённо кивнула:

– Не тороплюсь. Дома всё равно никого нет. Дядя на работе.

Она отцепилась от двери, поёрзала, располагаясь удобней на сиденье.

И с готовностью развернулась к повеселевшему водителю.

Лера не спешила. Даже немного огорчилась, что пришла пора прощаться.

Ей необычайно понравилось болтать с Татьяниным кавалером. Непостижимым образом он притягивал к себе. Рядом с ним чувствовала себя на диво комфортно и свободно. Не испытывала ни капли страха и скованности.

Хотя ещё не доводилось настолько долго наедине общаться со взрослым, вызывающим неудержимое влечение мужчиной.

Как замечательно, что с Марковым, несмотря на его положение, можно оставаться естественной. Не тужиться, вызывая симпатию и хорошее впечатление.

Во-первых, у них не могло быть романа из-за огромного разрыва в возрасте и различия социальных статусов.

Во-вторых, он, хоть и отрицал это, но всё же состоял в отношениях с её лучшей подругой.

В-третьих, даже если бы захотела, такой человек не заинтересуется нескладной Леркой.

Почему-то от последнего пункта грустно кольнуло сердце. Странно…

Они, забыв про время, долго и живо болтали. Скакали с вопроса на вопрос, удивляли маленькими откровениями и безудержно смеялись. До слёз и ломоты в скулах.

Давид побывал в самых диковинных странах, многое повидал, испытал.

Образно и с удовольствием рассказывал о своих необыкновенных приключениях.

Знал о таких невероятных вещах и занимательных деталях, которые были неведомы рядовому советскому гражданину.

Лерка эмоционально реагировала: пугалась, радовалась, переспрашивала. Смело смотрела на Давида.

Он с доброй улыбкой и любопытством рассматривал юную, непосредственную собеседницу.

Зрачки таинственно мерцали. Ему явно не хотелось расставаться.

С удивлением обнаружили, что стрелки на часах приблизилось к полуночи и пора по домам.

Марков достал блокнот, попросил номер телефона, записал.

Засмотрелся на Леру. Несколько секунд тихо плыл взглядом по лицу.

Задумчиво остановился на приоткрытых, готовых к улыбке губах.

Покашлял, прочищая горло перед неудобным вопросом. Испытующе прищурился и вдруг лукаво спросил:

– А правда, у тебя не было парня?

Она непроизвольно вздохнула, потупилась и замялась.

Как это – не было? Что имеет в виду? Вроде бы был, засомневалась, вспомнив Альгиса. Не слушал, что ли её откровения? Рассказывала ведь. Или Альгис не считается?

Так и не разобралась – можно ли назвать их отношения коротким романом или всё же дружбой?

Парень один раз после дембеля приезжал в столицу.

Вдвоём сходили в кинотеатр «Октябрь» на Калининском проспекте. Прогулялись по Арбату. Потом поехали на ВДНХ, катались на лодке. Пообедали возле пруда в ресторане «Золотой колос».

К вечеру явились на семейное застолье к тёте Кате. И всё.

Лера уехала в Бескудниково, а молодой человек переночевал в Мытищах и вернулся на родину. Даже за руки в этот раз не держались. Никаких намёков и обещаний.

Кроме этого, за полгода, прожитого в Москве, регулярно наклёвывались какие-то мимолётные, малоинтересные знакомства. Сходила на несколько невнятных свиданий, которые так и не переросли в серьёзные отношения, чтобы назвать их романом.

Судорожно проглотив слюну, застенчиво покосилась на любопытного слушателя. Честно и неуверенно ответила:

– Я дружила с мальчиками… Недолго. Встречалась… Несколько раз.

Мужчина повернулся всем корпусом и внимательно слушал, наблюдая за отражающимися на подвижном лице размышлениями.

Прищурился сильней. Зрачки странно блеснули. Понизив голос чуть ли не до шёпота, тихо продолжил:

– Я не про это. Сколько тебе лет?

– Двадцать.

– Два-а-адцать, – растягивая слово, вдумчиво повторил он.

Медленно отвёл взгляд, побарабанил пальцами по рулю и ошарашил неожиданным вопросом:

– Секс у тебя был?

Лера ахнула, щёки вспухли пунцовым цветом. Резко отодвинулась подальше. Нахмурилась, гневно взирая на любознательного.

Наглец! А выглядел адекватным. И разговаривали нормально. С чего вообразил, что может задавать подобные вопросы?

Она сердито отвернулась. Решила, нужно немедленно встать и гордо покинуть машину.

Тот усмехнулся:

– Понял. А целоваться-то ты умеешь?

Ужас! Как возмутительно слышать беспардонные слова от чужого мужчины.

Насупилась, выпрямилась. Строго взялась за ручку двери.

Надменно процедила:

– До свидания!

Давид энергично придвинулся, задержал за рукав и бесцеремонно скользнул пальцами между пуговиц её пальто.

Лера обомлела, неверящим взглядом проводила нырнувшую в одежду руку, и не сразу поняла, что произошло. Только почувствовала, как тёплая ладонь быстро потрогала грудь, нежно обвела возвышающийся холмик и легла обратно на руль.

От неожиданности из горла вырвался какой-то хрипящий, как при удушении, звук. Немым истуканом уставилась в глаза бесстыдника.

С отчаянно скачущими бесенятами в чернущих зрачках Марков, глубоко выдохнув, удовлетворённо заявил:

– Есть. Маленькие, но есть. Твёрденькие. Весь вечер хотелось проверить, есть ли у тебя титьки.

Лера, в шоке от нахальства мужчины, ошарашенно открывала-закрывала рот, хватала исчезнувший воздух и захлёбывалась возмущением.

Ноги обмякли и отказали. Скулы щипало от жара.

Мысли сорвались, понеслись грохочущим табуном – в этом случае положено дать пощёчину? Или это глупо и театрально?

От потрясения зацепилась за единственное слово, не найдя ничего лучшего, чем тупо возразить:

– Не маленькие. Второй номер. Для комплекции с размером сорок два – нисколько не маленькие!

– У-у-у… Точно. Тогда не маленькие, – одобрил и расхохотался Давид.

Лера совсем растерялась. Сгорая от стыда, осознала: сморозила несусветную дичь.

В отчаянии закрыла лицо руками. Сжавшись, сердито приструнивала веселящегося мужчину:

– Как вам не стыдно! Взрослый, а вытворяете такие вещи с беззащитной девушкой! У вас, наверное, дети – мои ровесники. А если какой-нибудь старый мужик начнёт лапать вашу дочь?!

Давид перестал смеяться, похлопал ресницами, не до конца веря в то, что она всерьёз отчитывает его.

Вздохнул, на секунду прикрыл глаза. Удивлённо покачал головой.

С умилением разглядывал кипящую, раскрасневшуюся Светлову:

– Хорошо-хорошо. Больше не прикоснусь к тебе. Только… Ещё один разик. Иди поближе, дочурка. Поцелую на прощание и скорей беги домой. В свою постельку. Баиньки.

Прежде чем Лера успела сообразить и что-то предпринять, стремительно придвинулся, властно обхватил за плечи и жарко поцеловал в полураскрытый рот.

Всхлипнув от неожиданности, она замерла. Дыхание остановилось.

Что-то мистическое в этот миг произошло во вселенной.

С головы до ног волной прокатился будоражащий озноб, лишая связи с реальностью.

Внутри взорвалось пламя, залив огнём до кончиков пальцев.

Она заворожённо утонула в почерневших глазах мужчины и ошарашенно прислушалась к необычным ощущениям, возникшим внутри от страстного прикосновения к губам.

Сердце гулко отсчитывало удары.

Несколько бесконечных секунд, безвольно откинувшись на спинку сидения, расширившимися зрачками сливалась с его одурманивающим взглядом.

Встрепенулась. Выдохнула, резко толкнула в грудь. Распахнула дверцу, выскочила из машины. И, не разбирая дороги, в панике помчалась в подъезд, слыша вслед громкий смех Давида и слова:

– Я позвоню тебе!

– Даже не вздумайте. Я не буду с вами разговаривать! – не оглядываясь, сердито выкрикнула Лера, захлопывая двери дома.

Глава 10. Наваждение

К счастью, дядя и правда был на работе. Не увидел, насколько поздно и в каком смятении вернулась племянница.

Лера вихрем влетела в комнату, щёлкнула выключателем. Резким движением сбросила пальто и замерла у зеркала.

Изумлённо рассмотрела сумасшедше-радостные, лихорадочно блестящие глаза.

Прижав ладони к полыхающим щекам, остужала жар.

Пугливо оглянулась на дверь.

Оттянув широкую горловину джемпера, заглянула внутрь. Стыдливо хихикнула.

Дурак какой. Всё на месте и самого гармоничного размера. Ничего он не понимает. Это мода сейчас такая – носить объёмный верх, который прячет женские прелести.

Подставила второе зеркало. Покружилась, рассматривая себя сзади и в профиль. Раздвинула в улыбке рот, вытянула трубочкой. Оскалила зубы.

Лера, приподняв подбородок, приплюснула кончик вздёрнутого носа. Взбила рассыпавшиеся по плечам локоны.

Недоумевала и в миллионный раз изучала свою внешность.

Ничего же не изменилось? Всё такая же диковатая, неказистая, щуплая. С небезупречными, охаянными мамой чертами.

Чем сумела привлечь матёрого ценителя женщин – Давида?

Сердце возбуждённо колотилось, толчками разнося разбуженную кровь.

Растерянный взгляд сполз на пульсирующие губы. Осторожно покусала их, облизнула, коснулась кончиками пальцев.

Будто там сохранились следы коварного поцелуя.

Настоящего. Взрослого. Сексуального поцелуя, который напрочь лишил покоя. В мгновение стёр в порошок все целомудренные установки.

Тело вздрагивало от каких-то странных, пугающих непривычностью ощущений.

Полный кавардак и паника в голове не давали собраться мыслям.

Лера обижалась и искренне возмущалась бесстыжей выходкой Давида.

Загадочный поступок кардинально изменил представление о великодушии его помыслов.

Никак не соединялось отечески заботливое поведение, которое он, как галантный рыцарь, проявлял целый вечер, и шокирующий поворот в конце задушевной беседы.

К сожалению, негодование всколыхнувшее Леру, было хилым, беззубым и подозрительно быстро выветрилось. Как ни тужилась, как ни подначивала мозг на свежую порцию обличительных эмоций, не испытывала сильной злости. И не чувствовала себя по-настоящему оскорблённой.

«Почему я такая неправильная? Это же ненормально!»

Душу не скребли, а зверски рвали кошки. Она просто обязана протестовать и испытывать самые отрицательные чувства.

Любая порядочная девчонка на её месте со стыда бы сгорела.

Лера пыхтела, искусственно распаляя себя. Прокручивала и драматизировала случившееся, насильно вызывая приступы негатива.

Но хитрым образом воспоминания и успешные старания воссоздать пикантные эпизоды, вместо раздражения позорным способом перетекали в приятно-дурманящее возбуждение, блаженную улыбку и жадные вдохи.

Таинственный приворотный механизм сработал в неопытном сердце.

Прочно защёлкнулась коварная ловушка, безвыходно заперев бьющиеся чувства.

Колдовским калейдоскопом от единственного толчка рухнуло и преобразилось восприятие мужчины.

Наверное, неспроста фольклор наделяет поцелуй магическими свойствами, меняющими личность. Душу?

Лягушонок превращается в принца, воскресает красавица, чудовище перерождается в царевича.

Лера прикрывала глаза. Смущённо хихикала.

Вздрагивала, ёжилась, обнимала плечи. Стряхивала будоражащее осязание чужих пальцев.

Но от него невозможно было избавиться. Оно не исчезало, въелось в кожу, в сознание.

Будто наглая рука задержалась фантомным следом и всё ещё ласкала девичью грудь.

И чувственная дрожь пробегала между лопаток.

Позор! Чужой мужчина взволновал новым, неизведанным трепетом.

Жалобно и сердито поскуливала – так нельзя. Подло, в конце концов. С этим хитрым и опасным человеком встречается лучшая подруга.

Он ушлый жук. Как продемонстрировала сегодняшняя практика, ему ничего не стоит заморочить мозг. За ничтожные десять минут играючи выбил почву из-под ног.

«Ох, наивная дурёха. Зачем-то дала номер телефона. Но это до того, как он проявил себя в истинной красе. Если позвонит – не обольщайся и не поддавайся на провокации».

Она трезво осознавала: цель этого интригана – запудрить голову. Блефовать, изображая любовь к Лере для наказания подруги.

Ясно же, приревновал Мишкину и хочет отомстить за фривольность.

Сначала поквитался показным ухаживанием.

Потом бегством с захваченной Светловой.

Теперь притворился, что увлёкся ею.

Как только самоутвердится и поставит Таню на место, сразу бросит Лерку.

Ещё и посмеётся над простотой. В итоге вовсе забудет о её существовании.

Мама правильно вбивала в голову: с ней невозможно встречаться больше двух, трёх раз. И только по корыстному поводу. Развлечься, пользуясь безграничной наивностью.

Это именно тот случай.

В слова Давида о том, что они с Татьяной не являются парой верила с трудом.

Лихо подмигнув отражению в зеркале, звонко щёлкнула пальцами: «Ха! Он меня ещё не знает. Думает, перед ним – провинциальная дурочка и лёгкая добыча? Не на ту напал!»

Вздёрнула нос. Чётко поняла, как правильно действовать. Если Марков продолжит играться, не будет вестись на приманки, не позволит сделать из себя козла… козу? Козла отпущения.

Казалось невероятным, чтобы мужчина его положения и возраста всерьёз заинтересовался и предпочёл худенькую угловатую девушку, какой Лера считала себя, рослой, красивой и женственной Тане.

Единственно смущало не поддающееся контролю собственное состояние, которое шло вразрез с головой.

Как странно и неправильно, что с неудержимой силой потянуло к зрелому человеку.

Он зажёг не просто женское любопытство, а разбудил и всполошил дремавшие инстинкты: одурманил, въелся во внутренности.

С этим помрачением надо бороться. Любым способом выкинуть из сердца, впавшего в полный ступор от гнусно приятной, но, тем не менее насильственной ласки.

Заснуть никак не получалось. Лера крутилась и подскакивала в постели до самого рассвета, переваривая события головокружительного вечера.

Вспомнила о Тане Мишкиной и опять расстроилась.

До горечи и чуть ли не до слёз. Наверное, та обиделась и их дружба разрушена?

Ещё и лучшую подругу потеряла из-за великовозрастного нахала.

Сердито повернулась на бок и кулаком раздражённо взбила подушку: «Вот ведь какой гад этот Давид!»

Наутро главные опасения развеялись. Татьяна позвонила ни свет ни заря, и спозаранку прикатила в гости.

Брезгливо фыркнула с порога, прервав Леркины попытки оправдаться:

– Да брось! Не хватало, чтобы мы с тобой из-за каких-то кобелей ссорились! На наш век их хватит. Если бы отстаивали настоящую любовь или семью – другой разговор. А такого вре́менного сомнительного добра, как подобные Маркову самцы – пруд пруди.

Светлова облегчённо выдохнула и, взвизгнув от радости, обняла великодушную подругу.

Поделилась, каким сенсационным казусом закончилась поездка с Давидом.

Полдня взахлёб обсуждали вчерашние события. Хохотали, обезьянничали. Изображали самих себя, Маркова с Сергеем и отличившихся участников вечеринки.

Особенно смешило то, как с перекошенными лицами неслись и скользили на разъезжающихся ногах по улице. «Коровы на льду».

– Давай поклянёмся? – Лера сжала руку подруги и сделала театральную паузу. – Что никогда! Ни один мужик не встанет между ними и не разрушит нашу дружбу! А если кто из них подкатывать начнёт, то обо всём расскажем друг другу.

– Да! Не оставим шансов изменникам. Троекратное ура? – весело подхватила Татьяна.

Они звонко чокнулись бокалами, включили музыку и закружились в каком-то дико шаманском танце.

Долго спорили и рассуждали – позвонит или нет коварный мужчина?

А главное – кому: Светловой или Мишкиной?

Тщательно продумали и разработали линию поведения, если всё-таки продолжит нечестные игры с Лерой.

Несмотря на самые убедительные доводы и собственные зароки, ей было гадко от томительного ожидания. Весь день вздрагивала от каждой трели телефона.

Бросала дела и с развевающимися волосами мчалась в прихожую. Опережая всех, скользила на крутых поворотах, и первой хватала трубку.

Боялась и страстно мечтала услышать его голос.

К вечеру грустно поняла – звонка не дождётся. Предположения верны – бесстыдник повеселился, подлечил уязвлённое Таней самолюбие и забыл о существовании Леры.

Однако он позвонил через три дня.

Узнала голос сразу. Глупое сердце, забарабанив с утроенной силой, залилось жаром.

Радостное настроение и улыбка Маркова проникли сквозь пространство и пропитали произносимые звуки. Несмотря ни на какие обеты, наглым образом околдовали и обезоружили.

И в этот миг у Леры возникло разрывающее разум осознание: именно это знакомство и есть то самое долгожданное и значительное, что случилось в её жизни.

Любое действие, исходящее от Давида, воспринималось по-особенному. Высекало искры счастья, рождало праздничную мелодию.

Душа отвела ему почётное место. Как драгоценность, которую следует хранить, лелеять, бережно сдувать пыль и любоваться.

Всем остальным на свете можно пренебречь. Но отодвинуть Маркова – ни за что.

Для него – красная дорожка. Его – только на трон.

Вот что с ней не так? Почему она такая аномальная? Провели в компании ничтожный вечерок – и попала в капкан.

Лера обрадовалась звонку так, что вспотели и задрожали пальцы, держащие трубку. Едва не запрыгала от восторга – он позвонил.

Несмотря на ликование и безостановочную дробь в груди, внешне не проявила ни грамма приветливости. Насупилась и согласно плану, отвечала максимально сухо и строго.

Марков заметно приглушил весёлые интонации, выслушав нарочито сдержанные, канцелярски невыразительные ответы. Ещё сильней поскучнев, задал пару коротких вопросов и с явным сомнением в голосе пригласил на открывающуюся выставку.

От встречи пренебрежительно отказалась.

Обиженно выпятила губы и чуть не расплакалась, услышав холодный тон и равнодушные слова:

– Не пойдёшь? Хорошо. Пока.

И как выстрел – короткие гудки.

Сердце неверяще трепыхнулось и рухнуло.

Несколько минут, оглохнув от внезапной тишины, стояла в тёмном коридоре. Толчками дышала в прижатый ко рту кулак и растерянно смотрела на замолкший аппарат.

«Катастрофа… Вот и всё? А я-то вообразила! Ха-ха…»

Стало досадно и безумно обидно – Давид настолько легко отступился. Повесил трубку, ничего не сказав о том, позвонит ли когда-нибудь.

С жёстким сарказмом утешила себя: «Всё что ни делается – к лучшему». Вот и исчезла проблема, которой на самом деле и не было. Вернее, существовала только в её воображении. Выкинуть лишающие покоя мысли из головы и больше не вспоминать о бесцеремонном мужчине.

Внутри образовалась какая-то сосущая дыра. Лера бесцельно побродила по притихшей квартире, не понимая, чем заняться.

Озарило. Вернулась к телефону, нервно покрутила диск с цифрами, набирая номер Мишкиной. Прозвучало нежно-певучее «А-а-ал-ло».

Захлёбываясь эмоциями, выпалила о разговоре. Напряжённо замерла, отчаянно боясь узнать, что Давид вместо её пригласил на выставку подругу.

Выдохнула и задышала полной грудью, услышав грустные слова Татьяны – Марков ни разу не беспокоил после конфликтного вечера в мастерской.

Стыдно и подло по отношению к подруге, но от этого сообщения просияла как последняя эгоистка. Губы растянулись в блаженной улыбке. Пустота внутри чуть-чуть потеплела.

Глава 11. Скука

В тексте упоминаются алкоголь. Автор осуждает его применение. Употребление ведёт к негативным последствиям.

__________________________________________________________________________________

Потянулись длинные серые будни. С особо кислым и противным привкусом скуки.

Душа, неподвластная решениям разума, изнывала и страдала.

Лера невольно прислушивалась к телефонным звонкам. С угасающей день ото дня надеждой, брала волшебную трубку. Подносила к уху.

Голос вдруг становился тонким и отчаянно жалобным. Веря в возможность чуда, грустно вопрошала холодную бездну: «Алло?»

Морщилась, расстроенно слушая чужие ненужные голоса, зачем-то забредшие в их телефон. Вселенский вакуум увеличивался.

Взгляд бесконтрольно зависал на неподвижном аппарате. Как маньячка, каждый час, проклиная и стыдясь себя, мрачно проверяла, правильно ли лежит трубка, есть ли связь?

Бесило, когда соседи по коммуналке надолго занимали телефон.

Дверь в комнату оставляла приоткрытой, чтобы услышать из прихожей зазывные трели. Не пропустить нечаянно вызов.

Злилась на себя. С трудом переключала зациклившуюся голову. Раздражённо ждала, когда же, наконец, исчезнет идиотское томление.

Как ни старалась, этот гад – Давид ни за что не хотел убираться из мыслей.

Никак не находилось отвлекающее занятие. Разочаровывали фильмы, скучала на любимых передачах.

Даже обожаемое чтение не спасало. После нескольких строк глаза безучастно скользили по буквенным рядам, не улавливая смысла слов. А блудливые мысли взлетали и кружили вокруг брутальной личности возрастного искусителя.

Не сиделось на месте. Она искала, чего бы действенного изобрести, дабы освободиться от вымотавшего помешательства.

В выходные уходила из дома и неприкаянно бродила по холодному городу.

Отстояла огромную очередь в Третьяковку. С повышенным интересом – после вечера в мастерской ей вдруг по-особенному стал дорог этот вид творчества – рассматривала шедевры великих художников.

Душа зудела, требовала действий, перемен.

Сдружилась с соседкой по коммунальной квартире Элей.

Та на днях оформила развод с изменником-мужем, и осваивала жизнь в статусе одинокой женщины.

Это была очень своеобразная особа двадцати шести лет с тонкими пальчиками и удивительно мягкими волосами. Плавными движениями и иронично вспыхивающим прищуром жёлтых глаз Эля необычайно походила на гибкую кошечку или знаменитую пантеру Багиру.

У неё подрастала симпатичная дочка-дошкольница. Маленькая копия своего красавца отца.

И регулярно вспыхивали яркие конфликты с папой девочки во время его внезапных визитов.

После эмоциональных скандалов с бывшим супругом Эля удовлетворённо сияла и будто становилась выше. Ходила, гордо вздёрнув подбородок, окрылённо расправив спину. Мурлыкала и пританцовывала.

Торжественно захлопнув дверь за изгнанным мужем, победно кружила по квартире. Звала притихшую в дядиной комнате и всполошённую их бурными разборками Лерку «поговорить за жизнь».

Девушки кротко, понимающе вздыхали. Разве сможет кто-то лучше такой же страдающей подруги поддержать и свести к минимуму боль от обид, нанесённых двуличными мужиками?

Они перемещались на территорию Эли. Соседка расставляла японские тарелочки из просвечивающего фарфора.

Нарезала прозрачные бутерброды с роскошными деликатесами: красной и чёрной икрой, севрюгой, салями, сервелатом и прочими диковинками советского времени.

Из импортного серванта извлекалась бутылка марочного вина.

После минутных манипуляций пробка делала «чпок» и журчащая бордовая струйка медленно вливалась в сверкающие хрусталём фужеры.

Съедобными шедеврами Эльвиру снабжала её мать, которая занимала важную должность директора продовольственного магазина, что открывало двери в труднодоступные места, позволяло налаживать связи с нужными людьми и организациями.

Дабы полнее ощутить текстуру боли и украсить переливы страданий, барышни расцвечивали вечер незатейливыми красивостями.

Приподняв крышку проигрывателя, нанизывали на штырёк вращающегося круга пластинку со сборниками сентиментальных песен.

Присев на корточки, для меткости прикрывали один глаз и, не дыша, аккуратно-аккуратно опускали лапку с воспроизводящей иглой на диск. Стараясь не дрогнуть рукой и попасть ровненько в бороздку.

Если, не дай бог, промахнулась – нежный винил уродовался царапинами. Пластинка портилась, заедала и шипела.

Завершив настройку музыкального сопровождения, устраивались в глубоких креслах.

Брали в пальчики бокалы с животворящей жидкостью.

Под рыдающую музыку глоточками смаковали вино, с тихим наслаждением поглощая лакомства.

То ли блаженствовали, то ли грустили, с мудрым видом рассуждая о несправедливо устроенной жизни.

Вскоре активные градусы из хрустальных посудин тепло растекались по томящимся организмам, впитывались в молодую кровь и нагло требовали вакханалии.

Приятельницы хмелели, лукаво переглядывались и вскидывали поникшие носики.

Хихикая и нетерпеливо пританцовывая, меняли слезливую пластинку на энергичные ритмы. Заводясь от собственной безрассудности, выкручивали регулятор громкости до последнего деления.

Начинались пляски, похожие на безумные прыжки с воплями весёлых дикарей под боевую дробь барабана вокруг ритуального костра. До слипшихся волос, изнеможения и ломоты в теле.

Черноглазая дочка Эли прыгала, кружилась, хлопала в ладоши, подпевала и радовалась вместе с ними.

Бесновались и скакали, пока не надоедали настойчивые стуки в стены, злые пинки в дверь, угрозы отключить электричество и крики совсем уж бессердечных соседей.

Клин клином вышибают.

В один прекрасный день неугомонные девушки решили – надоело. Хватит киснуть.

Давно пора найти новых друзей, взбодрить настроение и наслаждаться всеми прелестями жизни.

«Четверо смелых»: Мишкина, Светлова, Эля и её скучающая коллега отправились на поиски приключений в ресторанчик «Якорь» возле Белорусского вокзала. Людей посмотреть и себя показать.

Заказали вино, салаты, поковырялись в нарезке. Поев, отплясывали под живую музыку. Оценивающе приглядывались к свободным посетителям мужского пола.

Приняли в качестве презента бутылку шампанского от соседнего столика, заодно познакомившись с сидящей там компанией. До закрытия заведения веселились, а потом долго и шумно гуляли по сияющей огнями улице Горького. После чего обменялись телефонами и договорились продолжить общение.

Лера в расчёте, что новый приятель отвлечёт зациклившийся на Давиде мозг, встретилась с ним ещё раз.

Из любопытства целовалась с этим парнем. Она ждала, отзовётся ли соприкосновение губ таким же сумасшедшим взрывом в сердце?

И разочаровалась. Ничего не произошло. Ничто не включилось, не воспламенилось.

Не было ни малейшей реакции в душе и теле. Даже положенной в этих случаях стеснительности не испытала.

Похоже, слишком старательно сосредоточилась, ждала возбуждения и анализировала каждое движение.

Восприняла соединение ртов как безэмоциональное механическое действие. Будто с живым манекеном лобызалась.

Видимо, всё-таки дело не в технике и умении исполнения, а в том, кто целует.

Без сожаления рассталась с ресторанным знакомым и назавтра забыла его имя.

Свыклась с невесёлой мыслью: взбудораживший до чувственного озноба Давид давно забыл о её существовании и больше никогда не появится.

Всполошённая совесть, терзающаяся угрызениями из-за тяги к человеку вдвое старше, потихонечку успокоилась.

Окружающий мир поблёк, неуютно затих и завис.

В сердце было грустно и неспокойно до состояния гнетущей тоски. Будто совершила огромную ошибку и оттолкнула что-то очень важное.

Всё наполнилось неосознанным ожиданием.

Иронизируя над собой, в дневнике подробно расписала недавние похождения, коварно перевернувшие личную вселенную.

На полях тетради неторопливо, до максимума растягивая кисло-сладкое удовольствие, рисовала врезавшийся в память властный профиль Давида. И даже сплела несколько уныло-язвительных рифм.

Затем надёжно упрятала откровения в чёрном дипломате, закрывающемся на маленький ключик.

Ещё одна диковинная история в копилочку.

Глава 12. Свидание

 Два мира есть у человека:

Один, который нас творил,

Другой, который мы от века

Творим по мере наших сил.

Н. Заболотский

Через две недели он позвонил.

И ликующая девушка поняла: сокровенное желание исполнилось.

Именно Давида и только Давида она искала и ждала все невозможно тягучие дни. И сейчас ни капли не волновали приличия, чужое мнение и советы лучшей подруги: держать хитрого искусителя на дистанции, быть неприступной и строгой.

Марков заговорил без улыбки. Осторожно и довольно сухо:

– Лера? Привет. Узнала меня?

Он хмуро и неуверенно прощупывал почву в ожидании ещё раз наткнуться на категоричный отказ и высокомерный тон.

Но лавина накопленных эмоций хлынула фонтаном, не позволяя притворяться.

Лера звенела и искрилась счастьем, когда в волшебных глубинах телефона зазвучал долгожданный баритон.

Чуть заикаясь от волнения и страха разочароваться, если всё-таки обозналась, с пробудившейся в одно мгновение надеждой уточнила:

– Д-давид. Это вы?!

– Да. Значит, ещё помнишь меня?

– Конечно. Вас невозможно забыть! – с улыбкой до ушей искренне выдохнула Лерка.

С торжеством отметила, как тотчас изменился и приобрёл задорную, энергичную интонацию его голос в ответ на радостное приветствие.

Они жадно, взахлёб, перескакивая с темы на тему, разговаривали около получаса.

Своенравное время снова непонятным образом изменило течение и они никак не успевали сказать всё, чем хотелось поделиться.

Счастливые и приятно удивлённые от удавшейся беседы условились увидеться через день.

Лера преобразилась за две минуты. Одним рывком за спиной раскрылись и опахнули ветром перемен упругие крылья. Сердце звенело в груди, как воздушный шарик в солнечный день: опьяняюще легко и празднично.

Несколько секунд блаженно взирала на ненаглядную трубку. Бережно, словно ценную и очень хрупкую реликвию, опустила на место. Подушечками пальцев любовно погладила угодивший аппарат.

Расцвела, выдохнула. Не удержалась – взвизгнула, закружилась.

В избытке чувств до хруста в костях обняла подвернувшуюся под руку бурчащую соседку Элю и, жарко расцеловав её удивлённую дочку, во всю мощь врубила так кстати запевшего по радио Челентано.

Договорились увидеться всё там же – у подножья наблюдающего за встречающимися парами памятника Пушкину.

Задумчиво склонив кудрявую голову бронзовый поэт грустно и мечтательно возвышался над нескончаемой вековой суетой. Брал под покровительство и напутствовал зарождающуюся у его ног любовь.

Снова сказочно кружился слетающий с небес снег. Обновлял усталые от унылой серости дома и улицы. Любовно обрисовал запутанные переплетения деревьев, гостеприимно распахнувшие коричневые объятия новому времени года.

Прохладными прикосновениями ласкал порозовевшие щёки, мягко запутываясь в длинных ресницах девушки.

Она тихонько сдувала шаловливые снежинки, смахивала с выбившихся из-под шапки волос и, безудержно волнуясь, переступала с ноги на ногу.

Давид подкрался незаметно и по-мальчишечьи проказливо. Из-за спины быстро вынырнул к ахнувшей от внезапности его появления Лере.

Бережно взял слегка отпрянувшую от испуга девушку за плечи, наклонился и легонечко упёрся лбом в её лоб.

Они не произносили ни слова, смеющимися глазами вглядывались друг в друга, тёплыми дуновениями сгоняя с лица ледяные кристаллики.

– Куда тебе хочется пойти? – негромко спросил мужчина.

Лера отрешённо пожала плечами – в этот момент было действительно всё равно.

Ощущение, что уже пришла. Уже на месте. Можно никуда не ходить. Она готова стоять всё там же. Хоть вечность. Не двигаясь. Лишь бы рядом с ним.

– Хочешь, покажу Москву?

– Хочу, – обрадовалась Лера.

– Держись, – Марков выдвинул локоть, предлагая взять его под руку.

Густо покраснев, она растерянно замерла. Озадаченно хмыкнула.

Помедлив, неловко ухватилась за рукав и смущённо опустила голову.

Под руку с мужчинами Светлова ещё не ходила.

Давид растроганно посмотрел на румянец и разгадал причину, вызвавшую замешательство. Аккуратно поправил загнувшуюся ткань Леркиного пальто. Успокаивая, погладил ладошку.

Он трогал бледные пальцы, дышал на них, тепло растирал, чтобы не мёрзли.

Продрогшую ладонь отчаянно конфузящейся спутницы прятал в карман прогретой жаром его тела дублёнки и чувственно сжимал, наблюдая за реакцией.

Подбадривая, мягко обнимал за плечи, заглядывал в глаза, играл выбившимися на свободу волосами.

Она безропотно подчинялась, позволяя ласковой кисти скользить по овалу лица, задевать горящие щёки. Не вырывалась из бережных объятий, удивляясь собственной покладистости, идущей наперекор личным воинственным принципам.

Лёгкая активность Давида не возмущала и не вызывала отторжения.

Лера встречалась смятенным взглядом с кодирующими зрачками. С виноватой улыбкой отворачивалась, прислушиваясь к дрожи внутри себя, которую порождал этот загадочный мужчина.

Они неспешно гуляли по заснеженным бульварам, древней Сретенке, шумному проспекту Мира.

Выстояли небольшую очередь, чтобы согреться и вкусно перекусить в тёплой «Шоколаднице». Заказали традиционные блинчики с нежной творожной начинкой и шоколадной подливкой. Горячий чай из гранёного стакана дополнил вкусную трапезу и, закончив, они отправились дальше.

Экскурсовод из Давида получился отменный.

Старинные здания, непримечательные на первый взгляд, переулки и памятники, мимо которых проходили, наполнились новым содержанием. Кажется, даже выглядели по-иному, когда он поведал диковинные истории и легенды, связанные с ними.

С ностальгией показал места, где прошли его бурные студенческие годы. Вспомнил безрассудные похождения молодости, пикантные скандалы, в которых довелось участвовать.

От лучащихся и счастливых глаз, которыми он смотрел на зачарованно слушающую его исповеди Леру, перехватывало дыхание и сладко трепетало сердце.

Она ответно светилась и порхала.

Из головы напрочь вылетел заготовленный план: покапризничать. Отругать, обиженно вытянув губки, за беспардонные действия в прошлую встречу.

Желание жеманничать, притворяться, говорить загадками бесшумно сдулось.

Было хорошо и радостно. Искусственно менять тему, портя настроение залежалыми претензиями ни капли не хотелось.

Первоначальное волнение прошло, уверенность и тепло, исходящие от Давида расслабили, наполнили чувством защищённости. Ослабили привычную настороженность в общении с противоположным полом, сделав искренней и естественной.

Она веселилась, болтала и чуть ли не вприпрыжку вышагивала рядом со своим зрелым спутником.

Удивлённо осознала – мужчина испытывает такие же чувства.

Давид ребячился, жестикулировал, колоритно украшая рассказы и специально смешил Лерку.

Сиял, заглядывал в лицо, восторженно замирал, когда доводил до смеха. Вместе с ней звонко хохотал.

Он катался с ледяной горки, стоя на ногах, и хвастался этим.

У играющих детей выпросил нестандартно большие санки и уговорил съехать на них.

Поддразнивал и трепал по голове забавно переваливающегося пёсика, гуляющего с улыбчивым, таким же неторопливым, добродушным пожилым хозяином.

Возле пруда забежал в булочную, купил свежеиспечённый, ещё тёплый батон.

Хихикая, они некультурно грызли хрустящую корочку, а мякотью кормили плавающих уток.

В общем, вёл себя Давид ничуть не серьёзней её ровесников-мальчишек.

Как бы не было весело, в сердце периодическим напоминанием втыкался острый шип и отравлял свидание.

Лера чувствовала – в течение одной минуты рухнет и позорно умрёт от отчаяния, если окажется, что Марков встретился ради мести ветреной подруге, вызывая в той ревность.

Волнуясь, сжимала пальцы в кулаки, нервно царапая ладони, когда несколько раз переводила разговор на Татьяну.

– Давид, я не люблю врать. Поэтому сразу говорю: Таня – моя лучшая подруга. У нас нет секретов друг от друга. И я обязательно расскажу ей, что сегодня гуляла с вами.

Заметив, что Давид хохотнул в ответ на её предупреждение, пояснила:

– Все знают, как сильно мы сдружились. Даже заведующая идёт нам навстречу и составляет график так, чтобы работали в одну смену. Мы даже иногда ночуем друг у друга. Спим вместе на узкой кровати, представляете? Да-да! Не удивляйтесь. У Тани служебная квартира, там есть только такие койки. Знаете главное, нам нисколько не тесно вдвоём.

Утроив бдительность, тревожно наблюдала за реакцией мужчины при упоминании подруги.

И никак не могла понять, он настолько хороший актёр, или же та ему действительно безразлична?

Если Таня нужна, и ревнивец встретился со Светловой с целью досадить второй девушке, должен бы поддерживать и аккуратно развивать тему с подругой.

Задавать завуалированные вопросы, исподволь вытягивать информацию.

Разве не так?

Но Марков вёл себя совсем иначе. Не как ожидала Лера.

Слушал вполуха, часто отвлекался и перебивал. Когда она вспоминала о Мишкиной, переводил тему на другое. Рассеянно кивал, ничего не спрашивая.

Иногда задумчиво косился на неё. С ног до головы рассматривал Леру, неприлично долго задерживаясь на губах.

Похоже, думал о чём-то другом. Не относящемся к Тане.

После затянувшегося повествования об их дружбе, нахмурился и с небольшим раздражением поинтересовался, с особым нажимом выделив слово «очень»:

– А ещё какие-то подруги у тебя есть в Москве? Если честно, мне очень не нравится, что ты настолько близка с Татьяной. Ничему хорошему она тебя не научит.

Развернул удивлённо примолкшую девушку к себе, требовательно заглянул в глаза.

С серьёзным лицом властно заключил:

– Пока можешь дружить с ней. Потом – посмотрим.

Лера, судорожно проглотив слюну, вскинула брови. Беззвучно шевельнула губами. Ничего не ответила. Растерянно таращилась на строгую физиономию мужчины.

Задумалась, озадаченно переваривая услышанное. В голове закопошился миллион беспокойных вопросов.

Конечно, подругами за полгода она успела обзавестись.

В юности все более гибкие, коммуникабельные, лёгкие на подъём, открыты для проникновения всего внешнего. Молодые запросто заводят новые контакты, ищут единомышленников, объединяются по интересам, стремятся к достижению похожих целей.

С годами люди пресыщаются впечатлениями. Заслоняются от нескончаемого потока ненужной и беспорядочной информации о посторонних.

Преимущественно углубляются в себя, семью, детей. Становятся избирательными, ленивыми для переработки малоинтересных сведений. Больше дорожат временем, комфортом и уже не пускают в личное пространство всех подряд.

Но Светлова только-только перешагнула порог во взрослую жизнь и радовалась каждому знакомству.

На новом месте жительства достаточно быстро обросла такими же познающими мир подружками и не страдала от отсутствия общения.

Отповедь Давида показалась чрезвычайно странной. Всё-таки Мишкина не кто попало, а действительно самый близкий для Леры человек в столице.

А главное: ко всему вроде бы была ещё и его возлюбленной. Или же нет?

Настолько болезненный и скользкий момент. Хотелось определённости. Даже если Марков не врёт, и они с Таней не были любовниками, он всё же не отрицал, что поддерживал с ней приятельские отношения.

Почему тогда ему не нравилась их дружба?

Огорчилась: неужели всё-таки хитрит? Наверное, собрался ухлёстывать за обеими. Поэтому хотел, чтобы девушки не знали об этом и не делились информацией?

И обмерла от невероятной многозначительности последней фразы: «Пока можешь дружить. Потом – посмотрим».

От слов веяло льдом и посягательством на свободу, как от родительского диктата. Дома мама и папа, не учитывая её мнение, решали, с кем дочке можно общаться, а с кем прекратить все связи. Жёстко и безжалостно пресекая любую попытку воспротивиться вердикту.

С ними не поспоришь, это их законная привилегия.

Но Давид. Он-то почему считал, что у него есть право благословлять или запрещать дружить с кем-либо?

Об этой оригинальной и чрезвычайно загадочной фразе стоило подумать отдельно. Позже. Не сейчас, не сегодня. Обсуждать с Таней её не хотела, звучала она довольно обидно по отношению к подруге.

И в странных словах промелькнуло необычное обещание общего будущего.

Очень удивительный посул. Он полагает, их отношения не кратковременные?

Глава 13. Ничего плохого

При расставании Давид легонько прижал к себе мгновенно напрягшуюся Леру.

Она испуганно встретилась с его глазами, сглотнула и отвернулась. Паника пронзила насквозь.

«Ой, мамочка… Наверное, сейчас поцелует?» От волнения коленки подпрыгнули.

Тихо усмехнувшись, он смахнул снежинки с выбившихся волос, подул на ворсинки шапки, заправляя внутрь непокорные кудряшки.

Подмигнул, приподнял пальцами подбородок. Притянул дрогнувшую фигурку плотней, воткнулся носом куда-то в район Леркиного уха и, прикрыв веки, с чувственным полустоном втянул её аромат.

Боясь шелохнуться, девушка неестественно замерла.

Вздохнув, Давид по-отечески звонко чмокнул в прохладную щёку. Засмотрелся на залитое румянцем лицо, цокнул языком.

– Боже мой…– едва слышно прошептал себе под нос, сокрушённо качая головой. – Какой ты ещё ребёнок, Светлова!

На страничке из блокнота записал номер служебного телефона. Предупредил – трубку обычно берёт секретарь. Приглашать его лучше по имени-отчеству: Давид Георгиевич.

«Секретарь!» – похолодела Лера. Какая пропасть между ними.

Кто – он, и кто – она.

Невзрачная диковатая девушка-лимитчица, одетая в купленный по счастливому случаю и вручную ушитый наряд. Выросла в рабочей среде. С этикетом, принятым в «приличном» обществе, где обитает Давид, была знакома очень приблизительно.

И состоявшийся мужчина, который, невзирая на железный занавес, запросто катался по миру. Разговаривал на нескольких языках.

Одевался за рубежом в навороченных бутиках, расплачиваясь иностранной валютой, которую Лера никогда не видела.

Или же в отечественном элитном магазине «Берёзка» на заработанные за границей чеки, порог которого из всех её знакомых переступала только соседка Эля. Да и то благодаря связям своей могущественной матушки.

Женщины оглядывались на Маркова. Лера заметила это ещё в первый вечер, а за сегодняшний день ревниво убедилась не единожды.

Зачем она ему? Как экзотика? Молоденькая неискушённая дурочка. Но отвергать она его вовсе не собиралась. Ещё никто не вызывал такое расслабляющее чувство стабильности и защищённости. Казалось, Давид способен решить любую проблему. Зарядить потоком энергии, оптимизма. Ему хотелось довериться и укрыться, как за мудрым лидером.

И если Маркову нравилось проводить с ней время – Лера была только рада.

«Ничего плохого не происходит, ничего страшного от встреч не случится»,– самонадеянно успокаивала себя наивная девушка.

Всерьёз влюбиться в возрастного, самоуверенного и не очень понятного человека из чуждой, оторванной от её окружения среды невозможно: противоречило мировоззрению и естеству. Он ненамного моложе Лериных родителей.

Между ними разница в семнадцать лет – целая жизнь.

Даже если угораздит втрескаться, то состояние не критично. Небольшой опыт был, уже преодолевала эту напасть и благополучно выбиралась из страданий. Недельку от силы две переживала, и всё проходило: выветривалось, как капля копеечных духов.

Лучше всего помогала новая влюблённость. И в случае с Давидом будет так же. Если на худой конец, станет сложно отвыкнуть от него – познакомится с молодым нормальным мальчиком. В авральном режиме закрутит роман и излечится от странных отношений, граничащих с любовью.

А уж Марков-то точно не влюбится в неё. Даже представить подобное смешно. Охмурит в той же мастерской какую-нибудь смазливую деваху и назавтра забудет о существовании строптивой особы по имени Валерия Светлова.

Отчего бы сейчас им не встречаться? Кому от этого плохо?

Отлично, если удивительная дружба продержится хотя бы до конца этой серой зимы.

На весну у Леры серьёзные планы: съездить домой, привести учебники и активно готовиться к поступлению в институт.

Будет не до отвлекающей от занятий романтической чепухи.

А пока – зелёный свет. С Давидом необыкновенно интересно, весело и легко. Он вдумчивый, сопереживающий слушатель, отличный советчик, потрясающий рассказчик.

Пообещал провести на выставки, малодоступные мероприятия. Устроить встречи со знакомыми ему звёздами.

Кто откажется от соблазна запросто общаться со знаменитостями, на которых молятся и слагают легенды тысячи поклонников? Любой посчитает за счастье подышать с ними одним воздухом и рассмотреть своими глазами.

Порозовев от восторга, представила, как похвастается подружкам и одноклассникам, что находилась в одной компании с их кумирами. Те обзавидуются зелёной завистью, начнут перешёптываться и, конечно, не поверят.

Однозначно Марков врал, будто разведён. Сто процентов обманывал.

В Советском Союзе без штампа в паспорте о законном браке на работу за границей не выпускали.

Но Лера не собиралась указывать на явное противоречие в словах.

В конце концов, какое дело до того, женат он был или нет? Это её не касалось. Они только друзья. Поэтому семейное положение мужчины её не волновало и не имело никакого значения.

Иллюзий насчёт неравного во всех отношениях брака не испытывала и выйти за него замуж не мечтала.

Даже если не учитывать разделяющую их разницу в возрасте, нежизнеспособность подобного союза очевидна.

Девушка прекрасно представляла, насколько травмирующей бывает жизнь с махровыми бабниками. Такие не способны на верность и глубокое чувство.

Лично она не сможет жить, ежесекундно терзаясь, или вовсе сойдёт с ума, подозревая, что делит любимого человека с другой женщиной.

А главное несовпадение – они выросли и жили в разных вселенных.

Лера – дочь обычных советских трудяг, незамысловатая культурная жизнь которых довольствовалась семейными вылазками в кинотеатр и старенький вонючий зоопарк, скучными экскурсиями в областной краеведческий музей, где центральное место занимал огромный скелет мамонта, картинную галерею с деревянными статуями древних сердитых богов.

Завершались бесхитростные культпоходы катанием детей на увеселительных аттракционах в центральном городском парке. Покупкой горячих пирожков с лотка и вкусного холоднючего мороженого.

И самым ярким событием было возвращение домой. Когда, распираемые ликованием, стояли с братом на верхней палубе скоростного речного трамвайчика, вцепившись до побеления пальцев в скользкие перила. Под освежающий фонтан брызг, гудки теплоходов и крики чаек. И полоскавшиеся на ветру волосы.

Давид, по его словам, потомок родовитых особ. Близкие родственники занимали важные посты, а отец всю жизнь работал главным редактором в крупном издательстве.

Куда уж ей «со свиным рылом да в калашный ряд».

Любовницей, если Марков примитивно рассчитывал на это, не станет ни за что.

При необходимости боевая девушка постоит за себя и даст достойный отпор, который отобьёт охоту повторить попытку. Пусть не мечтает, что затащит её в постель.

О чём при очередной встрече и порциях обоюдных откровений, с ребячливой честностью предупредила мужчину, вызвав у того неукротимый приступ идиотского смеха:

– Как же, помню-помню. Ты хорошо боксируешь!

Как ни старалась быть невозмутимой, но всё таки попала под гипнотическое воздействие его хохота. Сосредоточенно пофыркала, неимоверным усилием сдерживая синхронное хихиканье.

– Нечего смеяться, я говорю совершенно серьёзно, – немного разозлившись, демонстративно обиделась она.

Несколько раз, сдвигая брови, зыркнула на него. Если не устраивали озвученные условия, значит – до свидания.

– Мы можем быть только друзьями, – важно твердила Лера. – Друзьями! А если вы рассчитываете на нечто большее, то лучше не морочить друг другу голову. Откланяемся и пойдём в разные стороны. Не будем время тратить.

Тот внимал словам, усмехался, искоса поглядывая на неё. Иронично поднимал брови и загадочно качал головой.

Выслушав горячую тираду, развернул Леру к себе. Держа за плечи, рассмотрел упрямое, дерзко вздёрнутое лицо и вызывающий взгляд.

– Охо-хо… И правда, какой же ты ребёнок, Лерочка! – твёрдо заявил он, вздохнув. – Не обещаю дружбу. Жизнь покажет. Трудно быть только другом, если женщина нравится. Но без твоего согласия ничего не случится.

– А я вам нравлюсь? – игриво, с невольным кокетством зацепилась за понравившиеся слова Лерка.

– Конечно, – уверенно подтвердил Давид. – Больше, чем я бы хотел. И пора говорить мне «ты».

– Я не смогу… На «ты». При всём желании не смогу. Извините.

Полюбопытствовал:

– В твоей семье к родителям принято обращаться на «Вы»?

– Нет… На «ты». Только к посторонним взрослым на «Вы».

– Угу… К пос-то-рон-ним, – лукаво протянул он с многозначительным видом. И уверенно заключил: – Значит, сможешь. Постепенно научишься говорить мне «ты».

Глава 14. Стыд

Несмотря на уклончивый ответ Давида на Леркин ультиматум и понимание – она сильно лукавила перед собой. Её заигрывания со взрослым человеком могли завести в опасные дебри, но остановить химию было невозможно.

Они начали встречаться.

Первое время всё так же бродили по улицам. Иногда ходили в кино на дневные сеансы. Грелись, перекусывали в небольших кафе.

Постепенно встречи увеличивались во времени и затягивались до темноты. Всё чаще захаживали к его многочисленным друзьям, засиживаясь допоздна.

Давид с гордостью демонстрировал её своему кругу, что сильно озадачивало Лерку. За короткий период постарался представить, похоже, всем знакомым.

После того как впервые появлялись у очередных друзей, наблюдал за реакцией приятелей и её поведением. Будто постоянно анализировал и присматривался.

Заметив непонимающие взгляды, предвосхищая вопросы, хитро хохотнув, изрекал:

– Не смотрите на меня так! Лерочка давно не школьница. Она совершеннолетняя!

Посмеивался и удивлённо пожимал плечами, дескать: сам верю с трудом и каждый раз заново поражаюсь этому факту.

Мужчины критическим оком сканировали смущённую Светлову. Хмыкали, лукаво поглядывая на Давида, одобрительно кивали.

Польщённый Марков таял, гордо выпячивал грудь. С довольным видом обнимал Леру, целуя куда-то в висок.

Это выглядело умилительно забавным и по-детски кичливым. Будто счастливый малыш принёс в детский сад новую игрушку и хвастался перед товарищами.

Лера косилась на сияющего Давида и тихо улыбалась. Ну и кто из них ребёнок?

К себе никогда не приглашал.

Причина была понятна без слов. Это лишний раз подтверждало: жил не один.

Как бы ни врал, что бы ни выдумывал. Необязательно быть гением дедукции, сопоставить факты и сообразить – он семейный человек. Не свободен: с женой и, наверное, детьми.

Для себя, несмотря на романтические грёзы, сделала выводы с самого начала. Придерживалась обозначенной границы отношений.

И тоже никогда не звала его. Хотя Давид не единожды напирал, подлизывался, напрашиваясь в гости. Уж очень ему хотелось взглянуть и проконтролировать, где и с кем она обитает.

Но куда его пригласить? В вонючую коммуналку, где живёт в одной комнате с дядей?

«О-о! Сие зрелище не для него! – саркастически усмехалась Лера. – Он был бы шокирован».

У крайне неприхотливого дядюшки царил тихий ужас. Бедлам. Воистину мужская берлога, а не жильё: удочки, снасти, рюкзаки, палатки, рыбацкие костюмы, сапоги, отвратительные жестяные коробочки с шевелящимся бордовым мотылём для рыбалки.

В углу пылился, как бесполезный предмет мебели, древний чёрно-белый неработающий телевизор. Связки газет, журналов, книги.

Холодильник отсутствовал. Продукты хранились в комнате в закрученных пакетах, сумках со сломанными молниями и потрескавшимися ручками. Красовались в стеклянных банках на столе и старом буфете.

Скоропортящуюся еду с наступлением холодов выносили на лоджию и складывали в двадцатилитровый металлический бак.

В комнатушке между столом и продавленным диваном, на котором спал родственник, едва-едва умещалась кривенькая раскладушка для Лерки.

Роль согревающего матраса выполнял огромный мужской тулуп из овчины. Его толстые складки и грубые бугры жутко мешали спать. Неровности впивались в тело, оставляя красные следы на коже. На нём плохо держалась простыня: скручивалась, сползала. Но зато было тепло.

Между этим добром лавировать, лавировать и не вылавировать.

У Давида, наверное, глаза б на лоб вылезли, если бы увидел условия, в которых Лера жила, дожидаясь обещанного общежития.

Ему не понять.

Для неё главное – свобода. А самое страшное – вернуться в комфортную тюрьму под благозвучным названием «отчий дом».

Ко всему прочему, прагматичный родственник и наблюдательные соседи по квартире не поверят в невинную дружбу со взрослым гостем.

Ещё и грозным родителям нажалуются о том, с кем юная беглянка проводила время, злоупотребляя самостоятельностью.

Лера встречалась с Марковым и страдала от угрызений совести.

Да, она была юной и неопытной. Но не была дурочкой. Прекрасно понимала: как бы ни врала себе, как бы ни именовала собственное состояние – оно не являлось дружбой. Ни одной минуты.