Читать онлайн Благородный Атос: прерванный полет, который продлил Александр Дюма бесплатно

Глава 1. История Атоса – графа и мушкетера короля

"Д′Артаньян…напрягал все свои силы, чтобы узнать, кто же на самом деле были Атос, Портос и Арамис. Ибо под этими прозвищами все они скрывали свои дворянские имена, и в частности, Атос, в котором за целую милю можно было угадать настоящего вельможу". – Александр Дюма. "Три мушкетера"

"Человек, как вы знаете, мой дорогой д’Артаньян, странное животное, целиком состоящее из противоречий". – Александр Дюма. "Двадцать лет спустя"

"Как! Вы хотите ехать сейчас же? – спросил король.– Ах, граф, вы – удивительный человек!" – Александр Дюма. "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя"

Почему в качестве героя этой книги автор выбрал именно Атоса, а не его друзей-мушкетеров, или главного персонажа трилогии Александра Дюма, – гасконца д′Артаньяна, капитана мушкетеров короля? Ну, относительно последнего все более-менее понятно – Шарль Ожье́ де Батс де Кастельмо́р, шевалье д’Артанья́н давно уже стал легендой, и еще одна книга о жизни этого человека, которой и так посвящено несколько биографий нуждается, чтобы не разочаровать читателя, в появлении новых фактов и гипотез, каковых в моем распоряжении нет.

Почему же, в таком случае, выбран именно Атос, а не его друзья-мушкетеры Портос и (или) Арамис? Думаю, что смогу в дальнейших главах ответить на этот вопрос, что же касается товарищей Атоса, то их имена неоднократно упоминаются на страницах книги, равно как имя человека, де-факто ставшего четвертым мушкетером – д’Артаньяна.

Атос – самый загадочный персонаж "Трех мушкетеров" Александра Дюма, во всяком случае, он предстает таким в начале романа (на мой же взгляд, он не перестает быть таковым на всем протяжении эпопеи). В чем же заключалась его загадка?

"Из всех друзей д′Артаньяна Атос был самым старшим, а потому должен был быть наименее близким ему по своим вкусам и склонностям. И тем не менее Д′Артаньян отдавал ему явное предпочтение перед остальными", – пишет Александр Дюма.

Кстати, о возрасте Атоса… Впрочем, вопрос этот настолько запутанный и темный, что мы посвятим ему отдельный раздел в конце главы.

Предводителем, или может быть, "неформальным лидером" самого популярного кружка мушкетеров и одним из наиболее уважаемых солдат роты, охранявшей короля Атос стал не из-за своего возраста или статуса ветерана, а потому, что являлся человеком  редких достоинств: в храбрости, умении ездить верхом и владении оружием он не уступал никому из своих товарищей мушкетеров, при этом был хорошо воспитан и обладал светскими навыками.

"Шла ли речь о геральдике, Атос знал все дворянские фамилии королевства, их генеалогию, их семейные связи, их гербы и происхождение их гербов

Кстати, недавно с удивлением прочел, что изучение геральдики является одним из самых популярных хобби современных французов, уступая в рейтинге лишь садоводству… ну, и еще чему-то. Быть может, кулинарии?

В этикете не было такой мелочи, которая была бы ему незнакома, – пишет Дюма. – Даже находясь рядом с г-ном де Тревилем (командиром мушкетеров), изящным и благородным придворным, Атос, мог с успехом выдержать это сравнение; он был среднего роста, но так строен и так хорошо сложен, что не раз, борясь с Портосом, побеждал этого гиганта… Но что в Атосе, который всегда старался быть незаметным и незначительным, казалось совершенно непостижимым – это его знание света и обычаев самого блестящего общества, те следы хорошего воспитания, которые невольно сквозили в каждом его поступке".

Простой мушкетер, он был, по меркам того времени, прекрасно образован.

"Образование его было столь разносторонне, даже и в области схоластических наук, редко изучавшихся дворянами в ту эпоху, что он только улыбался, слыша латинские выражения, которыми щеголял Арамис, – продолжает рассказчик. – Наконец, честность его была безукоризненна и это в тот век, когда военные так легко входили в сделку с верой и совестью".

Атос – единственный из друзей-мушкетеров, превосходство которого над собой признавал гасконец д′Артаньян, юноша гордый, независимый и честолюбивый. Разумеется, у читателей появляется вопрос – почему человек, обладающий столь необыкновенными качествами служил, несмотря на свой, достаточно зрелый по тем временам возраст, простым солдатом, –  пусть даже и в привилегированной гвардейской части, которая охраняла короля? И почему он до сих пор так и не стал офицером?

Конечно, возможности карьерного роста в мушкетерской роте были весьма ограничены – стоит вспомнить, что де Тревиль, командир мушкетеров, занимал должность не капитана роты, а ее капитан-лейтенанта, капитаном же роты был сам король Людовик XIII, однако во Франции  существовали и другие гвардейские (к числу которых относились не только гвардейцы кардинала) и армейские части, не говоря уже о том, что человек с талантами Атоса мог, при желании, выбрать гражданскую карьеру и претендовать на пост губернатора какого-либо города или провинции.

Быть может, карьере Атоса мешали какие-то его  личные качества, слабости или пороки? Действительно, этот человек не был лишен странностей. Хотя друг д′Артаньяна, как пишет Дюма, "был прекрасен телом и душой", он являлся закоренелым  женоненавистником, и не любил разговоров о любви и женщинах, что было скорее необычным для представителя самой галантной в мире нации и мушкетера короля.

Несмотря на способность общаться с самыми разными людьми, характерное для человека, получившего светское воспитание, у мушкетера часто случались приступы "нелюдимости и неразговорчивости", которые превращали его практически в аутиста – что впрочем, только увеличивало ореол таинственности, окружающей этого человека. С Гримо, своим старым лакеем, он почти не разговаривал, и тот должен был исполнять его приказы, повинуясь "простому знаку или легкому движению губ". Атос, вне всяких сомнений, являлся благородным, честным и справедливым человеком, но на его слугу эти качества если и распространялись, то отнюдь не в той степени, как на всех остальных, в первую очередь знатных людей.

"Случалось, что Гримо, который как огня боялся своей господина, хотя и был горячо привязан к нему и преклонялся перед его умом, полагая, что уловил его желания, бросался исполнять их и делал как раз обратное тому, что хотел Атос". Атос пожимал плечами и колотил Гримо, хотя и "без малейшего гнева". "В такие дни он бывал несколько разговорчивее", – пишет Дюма (судя по всему, оплеухи, которыми он награждал лакея, помогали Атосу забыть на время свое нынешнее скромное положение и восстановить утраченный статус).

Постепенно Д′Артаньян начал замечать, что:

"Эта утонченная натура, это прекрасное существо, этот изысканный ум постепенно оказывался во власти обыденности, подобно тому как старики незаметно впадают в физическое и нравственное бессилие. В дурные часы Атоса – а эти часы случались нередко – все светлое, что было в нем, потухало, и его блестящие черты скрывались, словно окутанные глубоким мраком".

Депрессия Атоса обычно сопровождалась тем, что принято называть запоями  – или, быть может, усиленное употребление спиртного вызывало в  нем приступы ипохондрии?  "Полубог исчезал, едва оставался человек", – пишет Дюма. Он добавляет: "Нельзя было сказать, чтобы эту грусть вызывало в нем вино, ибо, напротив, он и пил лишь для того, чтобы побороть свою грусть, хотя это лекарство делало ее, как мы уже говорили, еще более глубокой. Нельзя было также приписать эти приступы тоски карточной игре, ибо… Атос, выигрывая, оставался столь же бесстрастным, как и тогда, когда проигрывал".

Словом, все происходило примерно так, как позднее описал в повести о маленьком принце соотечественник Дюма Антуан де Сент-Экзюпери (между прочим – тоже выходец из знатной семьи).

"Когда он явился на эту планету, пьяница молча сидел, уставясь на полчища бутылок -пустых и полных.– Что это ты делаешь? – спросил Маленький принц. –  Пью, –  мрачно ответил пьяница.– Зачем? -Чтобы забыть. – О чем забыть? – спросил Маленький принц. Ему стало жаль пьяницу. – Хочу забыть, что мне совестно, – признался пьяница и повесил голову. – Отчего же тебе совестно? – спросил Маленький принц. Ему очень хотелось помочь бедняге. – Совестно пить! – объяснил пьяница, и больше от него нельзя было добиться ни слова".

Впрочем, Атос практически всегда сохранял свое обычное хладнокровие, и хотя  "один пил за четверых, но это никак не отражалось на нем, – разве только он хмурил брови да становился еще грустнее, чем обычно".

Все тайное когда-нибудь становится явным (французская версия – "Le temps met tout en lumière"), и постепенно завеса, окутывающая старшего и самого уважаемого из трех мушкетеров начала приоткрываться. Пребывая в состоянии сильного подпития Атос рассказал д′Артаньяну историю об одном своем друге, некоем графе и повешенной им девушке.

"Один из моих друзей, а не я, запомните хорошенько, – сказал Атос с мрачной улыбкой, – некий граф, родом из той же провинции, что и я, то есть из Берри, знатный, как Дандоло или Монморанси, влюбился, когда ему было двадцать пять лет, в шестнадцатилетнюю девушку, прелестную, как сама любовь".

Не очень понятно, почему Атос упоминает первое имя; Дандоло – патрицианская семья из Венеции, из которой действительно произошло несколько дожей, однако, в отличие от Франции, Венеция формально была республикой, и ею управляла скорее торговая, чем феодальная знать. Быть может, в благородном семействе ла Фер встречались уроженцы солнечной Италии, или речь идет просто об ошибке перевода? Впрочем в пьесе А. Дюма "Юность мушкетеров" граф (тогда еще виконт) де ла Фер сопоставляет знатность своего рода с не с Дандоло, а с Роанами (Роганами) и все теми же Монморанси.

"Невесте графа де Ла Фер всего 16 лет. Таких изысканных манер Во всем Провансе нет", – поется в песенке из популярного советского телефильма  "Д’Артаньян и три мушкетёра». Увы, авторы текста оказались сильнее в поэзии, чем в географии. Прованс – это юго-восток  Франции, знаменитые лавандовые поля, развалины папского дворца  в Авиньоне, роскошные пляжи Лазурного берега и замок Иф в Марселе, между тем как Берри – исторический район в центре Франции, бывший некогда беррийским герцогством. Столицей региона, который часто называют житницей страны,  является город Бурж.

Девушка была не только прелестна, но и умна, "Сквозь свойственную ее возрасту наивность просвечивал кипучий ум, неженский ум, ум поэта. Она не просто нравилась – она опьяняла".

Юная прелестница жила вместе с братом, священником; оба были чужими в этих краях но, по слухам, происходили из семьи хорошего происхождения. "Мой друг, владетель тех мест, мог бы легко соблазнить ее или взять силой, – рассказал Атос своему другу. – К несчастью, он был честный человек и женился на ней. Получив статус "первой дамы провинции", графиня отлично справлялась с этой ролью, пока не случилось непредвиденное событие:

"Однажды во время охоты, на которой графиня была вместе с мужем, -продолжал Атос тихим голосом, – она упала с лошади и лишилась чувств. Граф бросился к ней на помощь, и так как платье стесняло ее, он разрезал его кинжалом и нечаянно обнажил плечо", на котором оказалось клеймо в форме лилии!"

На самом деле удивительно, что граф, каким бы пуританином он не был, до сих пор не замечал его, а девушка на такой случай не придумала какой-то убедительной версии в свое оправдание – наподобие той, что она преподнесла лейтенанту Фельтену, убийце герцога Бекингема. "Ангел оказался демоном (Атос часто повторяет это слово, говоря о миледи). Бедная девушка была воровкой" – добавляет мушкетер.

Граф в порыве ярости "разорвал платье на графине, связал ей руки за спиной и повесил ее на дереве". Священник, который оказался не братом, а сообщником красотки и, возможно, ее любовником скрылся, чтобы избежать расправы,

Д′Артаньян, будучи смышленым малым догадался, что героем этой истории был сам Атос – как выяснилось, знатный вельможа, обладавший графским титулом (о чем гасконец давно уже подозревал), а не его безымянный друг, но предпочел до поры до времени держать подобного рода мысли при себе.

Позднее мы узнаем и другие подробности этой истории. Семейная трагедия в корне изменила всю жизнь графа. Пустив слух о своей гибели, он отправился в Париж, где поступил в мушкетеры под именем Атоса (своему начальнику де Тревилю он, как будто, открыл тайну). Конечно, если рассуждать логически, вступить в ряды королевских мушкетеров – далеко не лучший способ сохранить инкогнито, учитывая, что мушкетеры охраняют короля во дворце и сопровождают его в поездках по стране и за ее пределами и, стало быть, рано или поздно выходца из знатного рода не могут не узнать, даже если он скрывает свое настоящее имя под мушкетерским плащом, однако до поры до времени новоявленного мушкетера это не слишком тревожило.

Прошло время, и он узнал, что его жена не погибла, и начал тайно следить за ней (оставаясь невидимым, я не упускал вас из виду, – говорит он миледи) – благо, следить было за чем.

Подробно историю Шарлотты Баксон (она же Анна де Бейль, графиня де Ла Фер, леди Винтер, леди Кларик и баронесса Шеффилд) рассказал бывший лилльский (он же – бетюнский) палач, граф же подтвердил кивком головы ее достоверность.

Оказалось, что когда-то она была монахиней Тамплемарского монастыря бенедиктинок. "Молодой священник, простосердечный и глубоко верующий, отправлял службы в церкви этого монастыря. Она задумала совратить его, и это ей удалось: она могла бы совратить святого", – пишет Дюма.

Оба понимали, что их отношения рано или поздно откроются, и это может погубить обоих. Девушка стала уговаривать своего любовника покинуть те края и перебраться в другую часть Франции, где их никто не знает,однако для этого нужны были деньги, которых у них не было. Ослепленный любовью, священник украл дорогие церковные сосуды и продал их, но им не повезло: пропажа открылась, и в тот момент, когда парочка уже собралась уехать, их задержали.

Бывшая монахиня, уже почувствовавшая власть своего женского обаяния над мужчинами, обольстила сына тюремщика и убежала. Священник понес тяжелое наказание за святотатство: его приговорили к десяти годам заключения и нанесению клейма. Палачом, который должен был заклеймить виновного, оказался его родной брат, который поклялся, что женщина, погубившая его и толкнувшая на преступление, должна будет разделить с ним наказание. Он узнал, где она укрывается, выследил ее, и застигнув врасплох, наложил такое же клеймо, какое вынужден был наложить на своего брата.

Как оказалось, брату палача тоже удалось бежать из тюрьмы. Его обвинили в пособничестве и приговорили к тюремному заключению с тем условием, что оно должно было продлиться до тех пор, пока беглец сам не отдаст себя в руки властей. Брат пострадавшего не знал об этом приговоре; он опять сошелся со своей любовницей, и они вместе бежали в Берри, где ему удалось получить небольшой приход (судя по всему, кадровая служба католической церкви во Франции работала из рук вон плохо); девушка выдавала себя за его сестру.

Атос, во владениях которого находился этот приход, на свою беду увидел мнимую сестру мнимого кюре и, влюбившись в нее, сделал предложение стать его женой. Недоло раздумывая, она бросила своего любовника и стала графиней де Ла Фер. Священник впал в отчаяние и, не зная что делать дальше, вернулся в родной Лилль. Там он узнал, что его брат-палач отбывает вместо него заключение, и добровольно сдался властям. Палача, после того как личность его брата была установлена, отпустили, а бывшего священника посадили в камеру, где он в тот же вечер и повесился.

Чудом избежав смерти, жена Атоса покинула территорию Франции и оказалась в Англии, где ее криминальный талант расцвел во всей своей красе. Благодаря своей энергии, обаянию и цветущей красоте она быстро нашла  нового графа де ла Фер – знатного и богатого аристократа лорда Винтера. Как и следовало полагать, этот брак тоже оказался недолгим – неизвестно, удалось ли англичанину обнаружить пресловутую лилию на плече, или миледи, наученная горьким опытом, сама нанесла "упреждающий удар", но через некоторое время лорд скоропостижно умер в результате  «странного заболевания» которое, по единодушному мнению родных лорда было ничем иным, как отравлением.

Графиня де ла Фер, она же миледи де Винтер, а ныне леди Кларик как и многие особы женского пола, попавшие в светское общество из социальных низов, питала слабость к высшей аристократии и власть предержащим, и вскоре стала, судя по всему, любовницей первого министра лорда Бекингема; через какое-то, не слишком продолжительное время легкомысленный и непостоянный герцог дал ей отставку, и миледи этого не забыла.

Покончив со своими делами в Англии, она вернулась во Францию и, завоевав доверие и расположение кардинала Ришелье, сделалась одним из его лучших агентов. Что руководило ее действиями? Не деньги, во всяком случае, не только они. Покойный лорд Винтер был богат и безутешная вдова явно не бедствовала, получив наследство мужа, во всяком случае, какую-то его часть; можно предположить, что мотивами поступков миледи послужили ее неуемная энергия, порочность натуры и страсть к всяческим авантюрам ("Разве вы недостаточно богаты, имея около миллиона? И не пора ли вам остановиться на вашем гибельном пути, если вы делали зло из одного только ненасытного желания его делать?" – говорит лорд Винтер).

Кража двух алмазных подвесок с плеча герцога Бекингэма, похищение госпожи де Бонасье, попытка убить графа де Варда из ревности и д′Артаньяна из ненависти, покушение на отравление и участие в заговоре с целью убийства герцога Бекингэма, – таков список злодеяний супруги, которые назвал Атос при встрече с ней в харчевне "Красная голубятня".

Конец этой женщины был трагичен: мушкетеры и примкнувший к ним лорд Винтер, брат ее покойного мужа, схватили миледи и, огласив весь перечень совершенных этой незаурядной особой преступлений, приговорили к смерти, а бывший лилльский палач, у которого имелись личные счеты с этой женщиной, отрубил ей голову.

Кардинал Ришелье узнал о казни миледи, и намеревался примерно наказать мушкетеров, однако получив из рук Д′Артаньяна бумагу, которую Атос отнял у миледи и отдал гасконцу, чтобы она служила ему охранным листом, заколебался.

"Нам ли не знать, что все министры – люди загадочные или по меньшей мере должны быть таковыми? А уж кардиналу Ришельё это качество было свойственно как никому другому" – пишет Куртиль де Сандрас в книге "Мемуары M. L. C. D. R." (к этому произведению и его автору мы еще вернемся в одной из следующих глав). Между прочим, в документе, который гасконец вернул Ришелье, было написано следующее: "Все, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага государства. 5 августа 1628 года. Ришелье".

"Преступления, могущество и адский гений миледи не раз ужасали Ришелье. Он испытывал какую-то затаенную радость при мысли, что навсегда избавился от этой опасной сообщницы", – пишет Дюма.

Кардинал разорвал полученную бумагу и, подойдя к столу, написал другую, которую передал Д′Артаньяну. Тот решил, что это был смертный приговор (хотя, спрашивается, зачем было отдавать его жертве, а не судьям или палачу?), однако это был указ о производстве в чин лейтенанта мушкетеров, – так называемый "открытый лист", в котором не была проставлена фамилия лица, которому присваивался этот вожделенный для многих чин.

Отправившись к Атосу, гасконец застал его за бутылкой испанского вина ("занятие, которому Атос неукоснительно предавался каждый день", – пишет Дюма) и рассказав о беседе с кардиналом, предложил ему вписать свое имя в указ, однако тот, произнеся фразу, достойную стать мемом: "Друг мой, для Атоса это слишком много, для графа де Ла Фер, – слишком мало", отказался от такой чести; Портос и Арамис, которых Д′Артаньяна навестил чуть позднее, тоже дипломатично ответили отказом, сославшись на жизненные обстоятельства.

Миледи была наказана по заслугам, гугенотская твердыня Ла-Рошель взята королевскими войсками, а друг графа, гасконец Д′Артаньян получил офицерский чин, о котором давно мечтал.

"Первая половина жизни Атоса была разбита женщиной", – пишет Александр Дюма в романе "Двадцать лет спустя". Чему собирался посвятить вторую ее половину бывший граф де ла Фер, ныне же простой мушкетер по имени Атос? Кстати, я так и не нашел у Дюма объяснений, почему его персонаж, став мушкетером, назвался этим именем; впрочем, можно подойти к этому вопросу и с другой стороны: не граф стал Атосом, а скорее Атос волею автора "Трех мушкетеров" превратился в графа де ла Фер.

В эпилоге романа говорится, что Атос продолжил службу под началом Д′Артаньяна в качестве простого мушкетера до 1631 года, а после поездки в Турель вышел в отставку под предлогом того, что получил наследство от одного из родственников. Но, разумеется, история Атоса, графа и мушкетера короля, равно как и его товарищей-мушкетеров, на этом не заканчивается.

Атоса и миледи: графа из анкеты

Вопрос о том, сколько лет было Атосу, когда с ним происходили те или иные события, описанные в повествовании Дюма, настолько запутан, что превратился в серьезную проблему для читателей и экспертов. Напомню, что действие романа начинается в 1625 году, когда д′Артаньян в первый раз приехал в Париж из Гаскони.

В трилогии есть несколько указаний и маркеров, которые входят в определенное противоречие друг с другом.

Во-первых, из всей четверки Атос был самым старшим. Когда судейский чиновник попросил месье Бонасье, в доме которого квартировал гасконец, опознать господина, которого они арестовали, приняв за д′Артаньяна – а этим человеком был Атос, тот уверенно заявил:

"Господин д′Артаньян – молодой человек лет девятнадцати – двадцати, не более, а этому господину по меньшей мере тридцать".

В главе, которой происходит беседа между королем, Ришелье и де Тревилем, кардинал Ришелье высказывает предположение, что д′Артаньян дурно влияет на своего товарища, на что командир мушкетеров резонно замечает, что это едва ли возможно, поскольку Атос – человек, который вдвое его старше (гасконцу на тот момент было, как будто, 18 или 19 лет).

Что же, вполне возможно, что командир мушкетеров в интересах дела слегка преувеличил возраст Атоса; и не исключено, что мушкетер из-за своего сурового вида и пристрастия к горячительным напиткам действительно выглядел старше своих лет – хотя, следует признать, все свидетельствует в пользу того, что в завязке действия романа мушкетеру было никак не менее тридцати лет.

Автор колеблется – в одной главе сказано, что Атосу по меньшей мере тридцать, в другой – что по большей: "Хотя Атосу было не более тридцати лет и он был прекрасен телом и душой, никто не слышал, чтобы у него была возлюбленная", – пишет Дюма.

В романе "Двадцать лет спустя" Дюма по каким-то известным лишь ему соображениям решает скорректировать возраст своего персонажа, и когда д'Артаньян вспоминает, что он Атос "старше нас всех", Портос отвечает: "Всего несколькими годами; важная осанка очень его старила."

Чтобы в этом не оставалось сомнений, в главе под символичным названием "Замок Бражелон" Атос сам раскрывает свой возраст – и нам не остается ничего другого, как поверить ему. Обращаясь к Д′Артаньяну, он говорит:

– Я еще молод, не правда ли; несмотря на мои сорок девять лет, меня все еще можно узнать? (их встреча происходит, как будто, в 1648 году).

Таким образом, авторы статьи в "Википедии" имели все основания указать датой рождения Атоса 1599 год; в принципе, эта цифра подтверждается и сведениями, фигурирующими в романе "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя".

Можно, конечно, вспомнить диалог Д′Артаньяна и Арамиса в романе "Двадцать лет спустя", где Арамис жалуется, что стареет – ведь ему скоро исполнится 37 лет.

На что гасконец с улыбкой замечает:

"В прежнее время я был моложе вас на два или три года, а мне, если не ошибаюсь, уже стукнуло сорок.

– В самом деле? – сказал Арамис. – Значит, я ошибаюсь, потому что вы всегда были отличным математиком. Так по вашему счету выходит, что мне уже сорок три года?"

Но Атос, в отличие от своего друга Арамиса – прямой и честный человек, и говорит неправду лишь в исключительных случаях, поэтому нам не остается ничего другого, как поверить его словам – и, стало быть, если строго придерживаться хронологии, в начале романа ему было всего лишь 26 лет.

Тем не менее, вопросы остаются.

Основательно напившись, Атос рассказывает историю о некоем знатном друге и земляке, "который "влюбился, когда ему было двадцать пять лет, в шестнадцатилетнюю девушку". Разумется, этим другом был никто иной, как сам граф. Он женился на этой девушке, несмотря на возражения отца (впрочем, к моменту свадьбы Атоса его отец, судя по всему, умер, и виконт де ла Фер стал графом), и все закончилось трагедией, о которой мы уже рассказывали.

Когда же конкретно произошла женитьба Атоса? Насколько можно понять, между влюбленностью и женитьбой прошел небольшой срок, поэтому логично предположить, что свадьба графа состоялась в 1624 году, то есть за год до приезда гасконца в Париж.

Возможно, что он в этом же году покинул Берри и отправился в Париж, чтобы поступить в мушкетеры короля. Пусть так, но на страницах романа, в главе "Мушкетеры у себя дома" мы читаем, что "Вот уже пять или шесть лет, как он (Атос) жил в теснейшей дружбе с Портосом и Арамисом".

Пусть даже этот срок "теснейшей дружбы" составлял не шесть, а пять или даже четыре года, но факт неоспорим – граф, если верить тому, что рассказывает нам Дюма, должен был поступить в мушкетеры где-то в 1620-1621 годах, во всяком случае, не позднее.

Даже если бы мы не знали этой информации, очевидно, что жена Атоса, миледи не могла за столь короткий срок – год-полтора, бежать из Франции, выйти замуж за английского лорда, родить от него ребенка, отравить супруга, завязать роман с герцогом Бекингемом и стать лучшим агентом кардинала Ришелье – то есть, чисто хронологически, наверное, и могла бы, но едва ли даже столь незаурядная особа, как миледи де Винтер способна была вести жизнь в режиме настолько интенсивном и ускоренном, что он больше подходил для героини дешевых голливудских боевиков или компьютерных игр.

Что же в итоге? Можно предложить несколько объяснений, которые позволят микшировать неувязки сюжета, которые мы назвали.

Во-первых, можно допустить, что граф по каким-то причинам уменьшил, подобно Арамису, свой возраст, и родился не в 1599, а, допустим, в 1595 году, то есть на четыре года раньше. В таком случае все более-менее сходится: граф женился в примерно в 1620-ом году, и после известных событий в 1620 или 1621 году оказался в Париже, в рядах мушкетеров, где и подружился с Портосом и Арамисом. К началу событий, описанных в романе, ему было 30 лет, что в общем-то совпадает с тем, что о нем говорят окружающие.

В пьесе А. Дюма "Юность мушкетеров" Атос говорит миледи, которую он называет Шарлоттой:

"Вы приехали с вашим братом в 1620 году, когда я и многие дворяне провинции, отправились на помощь армии короля, осаждавшего тогда Анже. Людовик XIII воевал с королевой-матерью. Через три месяца, когда епископ Люсонский заключил перемирие, я вернулся в замок".

Судя по этому отрывку, знакомство виконта с Анной-Шарлотой произошло в 1620 году, в крайнем случае – в начале следующего года (вообще-то, в те времена зимой обычно не воевали, так что скорее всего дело было летом или ранней осенью). Впрочем, заглянув в книгу Элен Фисэль "Жизнь Марии Медичи" я узнал, что Людовик XIII вступил в Анже и помирился с матерью, и война между ними, которую историк Ф. Блюш назвал «одной из самых коротких и наименее кровавых войн в мире» закончилась, что было зафиксировано договором от 10 августа 1620 года

Так-то оно так, но остается проблема – возраст Атоса, названный в книге Дюма. Конечно, можно считать, что романист запутался или просто ошибся, но из песни, что называется, слова не выкинешь, и этот факт не так просто игнорировать.

Остается еще одна версия. Атос действительно родился в 1599 году, но женился на миледи не в 25, а несколько раньше, примерно в 20 лет, и произошло это событие примерно в тот же год, что и в рассмотренном нами предыдущем варианте. Спрашивается, зачем тогда граф увеличил свой возраст? Казалось бы, чем меньше ему было лет в момент семейной драмы, тем легче окружающим понять совершенные им ошибки, которые можно объяснить житеской неопытностью, юношеской пылкостью и горячей кровью? Что же, это еще одна загадка, оставленная Александром Дюма. Но вспомним, что Атос рассказал эту историю Д′Артаньяну в состоянии сильного подпития *как сказано в романе, "оно было сделано человеком совершенно пьяным человеку пьяному наполовину"), и вполне мог перепутать свой возраст, а когда протрезвел, едва ли бы стал уточнять цифры, с тем, чтобы потом добавить – но на самом деле все это лишь "страшные сказки". Мне лично кажется предпочтительней вторая версия, хотя бы просто потому, что в этом случае возраст Атоса, обозначенный в романа "Двадцать лет спустя", сохраняется без изменений.

Что же с возрастом миледи? Атос говорит, что невесте было 16 лет – но едва ли он был экспертом по женской части и можно допустить, что Анне де Бейль было 18 или даже 20 лет.

Главный герой романа, гасконец Д′Артаньян так описывает миледи, которую он увидел в Менге, где она встречалась с другим шпионом Ришелье – графом Рошфором.

"Его собеседница, голова которой виднелась в рамке окна кареты, была молодая женщина лет двадцати – двадцати двух. Мы уже упоминали о том, с какой быстротой Д′Артаньян схватывал все особенности человеческого лица. Он увидел, что дама была молода и красива".

Замужество миледи призошло примерно пять-шесть лет назад, а значит ей действительно могло быть в тот момент 16-17 (а то и 15) лет. Но хотя Д′Артаньян, по уверению автора "схватывал все особенности человеческого лица", едва ли он умел так же безошибочно определять возраст женщины, особенно молодой и красивой. Прошел еще год или два, и в беседе с Атосом он называет уже совсем другую цифру возраста миледи, с которой он путем обмана вступил в любовную связь – 26 или 27 лет и его друг, как будто, начинает верить в то, что это была его бывшая жена.

Возможно, ближе всего к истине находится цифра, названная деверем миледи (надеюсь, я не ошибся в обозначении вида родства), лордом Винтером, бароном Шеффилдом – двадцать пять лет; по-видимому, миледи обладала свойством выглядеть по разному в разные моменты и периоды своей жизни – иногда моложе, а иногда и чуть старше. Напомним, что возраст миледи был назван бароном в разговоре с Джоном Фельтоном, будущим убийцей герцога Бекингема, произошедшем незадолго до самого убийства, в августе 1628 года (заметим, что убийство герцога было встречено многими с одобрением; ни внутренняя, ни внешняя политика Бекингема не пользовалась популярностью в Англии). Получается, что Атос, перепутав собственный возраст, практически не ошибся, назвав возраст миледи: когда она стала графиней де ла Фер, если верить лорду, ей действительно было примерно 16 или 17 лет. Впрочем, не исключен и тот вариант, что англичанин просто не знал настоящего возраста родственницы, и поверил тому, что она сама о себе рассказывала.

Замечу, что в последнее время стала популярной версия о том, что миледи на самом деле была женщиной гораздо более зрелого возраста – называют цифру 30, 35 и даже 40 лет, причиной чего является, по-видимому, житейская искушенность миледи, ее умение приспосабливаться к ситуации, знание людей, актерские способности и шпионские навыки, – качества, характерные скорее для лиц, прошедших большую жизненную школу. Но не стоит забывать, что мы все-таки комментируем Дюма, а не придумываем собственную историю, поэтому должны, по возможности, придерживаться фактов, приведенных на страницах романа. К тому же, миледи была выдающимся мастером в своем ремесле, едва ли не гением, а таким людям нет нужды долго учиться, потому что они не копируют то, что совершают другие, а идут собственным путем – независимо от того, идет ли речь о добре или зле.

Как бы то ни было, точный возраст миледи так и остается загадкой для читателей, по-видимому, в момент казни (1628 год), ей было от 25 до 30 лет.

Кстати, о сыне миледи, носящем имя Мордаунт и унаследовавшем ее мстительный и злобный нрав – именно он становится главным врагов мушкетеров в романе "Двадцать лет спустя". С датой его рождения, как будто, нет проблем: он сам говорит Мазарини, что ему двадцать три года, и молодому человеку нет причин врать. Действие происходит в 1648 году, а как мы помним, именно 23 года назад, в апреле 1625 года д′Артаньян впервые увидел миледи в Менге, где она встречалась с Рошфором. Дают ли эти сведения нам какую-либо новую информацию, и нет ли тут еще одной ошибки Дюма? Похоже, что нет. Во-первых, миледи вполне могла родить сына (кто бы ни был его отцом – лорд Винтер, либо иной человек, как полагают некоторые эксперты) и, оставив его прислуге (сам Мордаунт признавался, что практически не видел свою мать), примчаться, исполняя приказ кардинала, на встречу с Рошфором, а во-вторых, она могла родить сына и позднее; могла даже пребывать на позднем сроке беременности, поскольку д′Артаньян видел лишь ее лицо в окне кареты, и мог не заметить, в каком положении она находится.

Александр Дюма не был знаком с работами Чезаре Ломброзо, во всяком случае, когда писал своих "Трех мушкетеров", потому что труды итальянского антрополога были созданы значительно позже (заметим, что сам Ломброзо цитирует Дюма). И хотя большинство из идей этого ученого отвергнуты современной наукой, приведем две цитаты из его трудов, которые помогают нам лучше понять образ миледии и показывают, что она была не только уникальной личностью, но и в некотором роде, пусть и не часто встречающимся и "девиантным", но все-таки человеческим типажом.

"Врожденная преступница представляет собою , исключение в двойном отношении: как преступница и как женщина. Преступник сам по себе является ненормальностью в современном обществе, а преступная женщина есть еще исключение и среди преступников… Поэтому преступница, как двойное исключение, должна быть вдвое более чудовищной".

"Некоторые преступницы проявляют по отношению к окружающим ненависть, для которой нельзя найти никакой даже отдаленной причины и которая может быть объяснена только разве какой-то врожденной, слепой злостью их".

Я понимаю, что у читателя может возникнуть резонный вопрос: какое значение имеют допущенные "косяки" с возрастом персонажа, того же Атоса или миледи, если в романе Дюма и так хватает исторических и хронологических ошибок, на которые мы обычно не обращаем внимания? Так, рота гвардейцев кардинала, с которыми мушкетеры постоянно враждовали, была сформирована лишь в 1629 году, а бравый де Тревиль, в приемной которого весной 1625 года появился юный д′Артаньян, стал командиром мушкетеров короля почти через десять лет, в 1634 году; очевидно, что д′Артаньян и три мушкетера (точнее, их прообразы, о которых еще пойдет речь) едва ли могли принимать участие в истории с подвесками и осаде Ла-Рошели по причине своего юного возраста. Все так…Но, как говорится, бывают ошибки и ошибки. Временные сдвиги событий "большой истории" не столь важны, поскольку она является лишь фоном, на котором разворачиваются приключения наших любимых персонажей. Другое дело, – судьбы самих героев романа. Чтобы сопереживать им, мы должны верить в достоверность того, что с ними происходит, и хотя мир литературного произведения, даже основанного на реальных событиях, является, в сущности, иллюзорным, в рамках этого вымышленного, виртуального мира существуют свои, достаточно жесткие правила, связанные с логикой развития сюжета, непротиворечивостью описанных фактов, точностью хронологии событий и правдоподобием изображенных характеров.

Гигант Портос, скорее всего, никогда не существовал, но это никого не смущает; но если автор в следующей главе напишет, что он был старым бакалейщиком, которого обманывала молодая жена, скорее всего, отложим книгу в сторону, не дочитав; если вдруг, встретившись двадцать лет спустя, мушкетеры неожиданно перенесутся в эпоху столь любимого Атосом Франциска Первого или, например, Людовика XV ("После нас хоть потоп"), это будет уже совсем другая книга, и не факт, что она всем придется по душе, равно как и преображение миледи, внезапно раскаявшейся и решившей посвятить свою жизнь благотворительности или, по крайней мере, выращиванию комнатных растений (одно из трех любимых хобби французов).

Мог ли д′Артаньян стать не мушкетером короля, а гвардейцем кардинала? Мы видим в рядах гвардейцев такого же, как он, смельчака, гасконца Бикара. Роман Александра Бушкова собственно, так и называется – "Д′Артаньян – гвардеец кардинала", и его герой действительно напоминает персонаж из романа Дюма (хотя его товарищи в гораздо меньшей степени похожи на "трех мушкетеров"). Гасконец, в принципе, мог бы поступить на службу в охрану кардинала – но только не наш любимый Д′Артаньян из "Трех мушкетеров", который раз и навсегда выбрал для себя и друзей, и сторону, на которой он сражается.

Глава 2. Граф де ла Фер и виконт де Бражелон

Д′Артаньянон был в восхищении, что нашел не опустившегося пьяницу, потягивающего вино, в грязи и бедности, а человека блестящего ума и в расцвете сил. – Александр Дюма. "Двадцать лет спустя"

"Судьба в невзгодах всегда оставляет лазейку, чтобы можно было выбраться из них" – Мигель де Сервантес

Выйдя в отставку, Атос поселился в родовом имении графов де ла Фер. Логично предположить, что оно должно было так и называться – Ла Фер, но в книге поместье и замок, который стал резиденцией Атоса носят имя Бражелон. Тут, похоже, Дюма слегка запутался в деталях – или, быть может, это мы не смогли до конца разобраться в бесконечной череде событий и фактов, о которых рассказывается на страницах его трилогии? Быть может, Бражелон – это только одно из принадлежащих графу поместий, которому он, по каким-то своим отдал предпочтение? Но в романах Дюма Атос все время живет только в имении Бражелон, и в другие принадлежащие ему поместья – если предположить, что таковые существовали, как будто, не наведывается.

"Графство де Ла Фер, графство де Бражелон! Атос, который и так родовит, как император, вдруг еще наследует землю, дающую право на графский титул! Ну на что ему эти графства?" – с завистью произносит мечтающий о баронском титуле Портос.

Как пишет историк А. Люблинская, "французский дворянин носил имя той сеньерии, которой владел, и поэтому все мужские представители не только одного рода, но даже и одной семьи всегда носили разные фамилии и разные титулы, в зависимости от титула сеньерии".

Если так, остается непонятным, куда исчезли остальные "сеньерии" Атоса, в частности ла Фер, имя которой он носил – читателям наверняка было бы небезынтересным узнать это. В романе "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя" граф выражает готовность продать замок Ла-Фер (если конечно, речь не идет об ошибке переводчика), чтобы помочь д'Артаньяну, попавшему в бедственное положение; но, как известно, "чтобы продать что-нибудь ненужное, нужно сначала купить что-нибудь ненужное" – ну, или по крайней мере это ненужное (или даже нужное) иметь.

Дюма пишет, что замок Бражелон расположен неподалеку от Блуа. Что же, пусть так. Наведя справки в интернете, можно легко узнать, что Блуа́ – это главный город департамента Луар и Шер во Франции, и что он стоит на правом (высоком!) берегу Луары между Орлеаном и Туром. Атос, как рассказывал он сам, был родом из Берри; впрочем, Франция – страна если и не маленькая, то достаточно компактная, и расстояние между Буржем (столица Берри) и Блуа составляет порядка 100 км, так что вероятность того, поместье Бражелон, являясь частью провинции Берри, все-таки находится ближе к Блуа, чем к Буржу, достаточно высока.

Чем же занялся оставной мушкетер на досуге? Благоустройством своего поместья, написанием мемуаров (не случайно Дюма упоминает как источник своего романа "Воспоминания графа де Ла Фер"), или неумеренным употреблением алкогольных напитков, которое не могло не окончиться, несмотря на железное здоровье бывшего мушкетера циррозом печени и белой горячкой (тот самый Delirium tremens, который упоминается в "Кавказской пленнице" Гайдая)?

Двадцать лет спустя лейтенант мушкетеров Д′Артаньян, собираясь на новые подвиги, которых требовал его начальник – первый министр королевства кардинал Мазарини, начал разыскивать своих прежних друзей. И первым, кого он навестил, был граф де ла Фер, живущий в поместье … ну, вы уже знаете его название..

Гасконец уважал своего старого друга, но помнил о его недостатках, главным из которых были меланхолия и склонность к пьянству, и был уверен, что его ожидает грустное зрелище.

"Благородный дворянин с гордой осанкой, прекрасный боец, так блестяще проявлявший себя на войне, что все дивились, почему он держит в руке простую шпагу, а не маршальский жезл, явится нам согбенным стариком с красным носом и слезящимися глазами", – сказал он спутнику, бывшему слуге Планше. Но его ждал сюрприз:

"Странное дело! – пишет Дюма. - Атос почти не постарел. Его прекрасные глаза, без темных кругов от бессонницы и пьянства, казалось, стали еще больше и еще яснее, чем прежде. Ею овальное лицо, утратив нервную подвижность, стало величавее… Он стал стройней, чем прежде; его широкие, хорошо развитые плечи говорили о необыкновенной силе. Длинные черные волосы с чуть пробивающейся сединой, волнистые от природы, красиво падали на плечи. Голос был по-прежнему свеж, словно Атосу было все еще двадцать пять лет" (напомним, что Атосу в то время было порядка 50-ти).

Что же было причиной второй молодости графа? Оказалось, ею стал живший в поместье и удивительно похожий на него молодой человек (впрочем, в своем отцовстве Атос сознался далеко не сразу, и называл юношу приемным сыном), которого звали Рауль.

"В гостиную вошел красивый юноша лет пятнадцати, просто, но со вкусом одетый… приход этого нового, совершенно неожиданного лица поразил д'Артаньяна. Множество мыслей зародилось у него в уме, подсказывая ему объяснение перемены в Атосе, казавшейся ему до сих пор необъяснимой. Поразительное сходство Атоса с молодым человеком проливало свет на тайну его перерождения".

Граф де ла Фер признался д'Артаньяну, что в своем приемном сыне он "вновь обрел все, что потерял, и не имея более мужества жить для себя, стал жить для него". Подавая юноше добрый пример, он избавился от пороков и открыл в себе добродетели, которых раньше не имел, стремясь воспитать его "совершеннейшим дворянином, какого только наше обнищавшее время способно породить".

Но откуда у Атоса, ненавидевшего женщин, появился сын? Оказалось, что хотя он и не женился второй раз, и даже не завел себе постоянную любовницу (для которой он, по его словам был слишком стар – это в тридцать-то с небольшим лет!) или наложницу из числа местных жительниц, что было обычным явлением для знатных людей той эпохи, природа брала свое, и мелкие интрижки у бывшего мушкетера все-таки случались.

Одна из них (возможно даже, что даже единственная) произошла у него с подругой Анны Австрийской, знаменитой герцогиней де Шеврез, причем и граф, и герцогиня действовали, подобно участникам венецианского карнавала, инкогнито. Александр Дюма подробно расказывает о том, как все это происходило, и нам остается только поверить, что это происшествие действительно имело место (ну, или могло произойти).

Ришелье, которому интриги де Шеврез давно уже стояли поперек горла решился, наконец, арестовать ее, однако ту предупредили и ей, вместе со служанкой удалось, переодевшись в мужское платье (которое, по словам Арамиса, она носила весьма умело), бежать. Беглянки, сев на лошадей, поскакали к испанской границе, минуя города и большие дороги. В одном из селений, где не было гостиницы, они попросили приюта у местного священника.

Сельский кюре пригласил их воспользоваться остатками ужина и половиной комнаты, но поменьше шуметь, потому что он "не сходил с седла весь день (образ жизни, по-видимому, обычный для кюре) и не прочь хорошенько выспаться". Служанка устроилась в прихожей, а ее хозяйка забралась на кровать священника. Однако человеком, которого она по ошибке приняла за священнослужителя, оказался проезжий дворянин, – местный кюре, уехавший по срочному делу, доверил тому свое жилище. Этим дворянином и был Атос, граф де ла Фер. Дюма не описывает, что произошло между беглянкой и мнимым кюре, ограничившись ссылкой на чары мнимой Мари и то обстоятельство, что ее сосед по комнате не был святым Амвросием (и, как оказалось, не был таким уж воинствующим женофобом, как мы думали раньше).

Атос (кто бы сомневался!) торопился по важному делу и собирался уйти по-английски, но кинув беглый взгляд на спящую в прихожей девушку (Дюма благоразумно умалчивает о том, что было в этом взгляде), узнал в ней служанку герцогини и понял, с кем провел ночь (странно, что он не узнал саму госпожу де Шеврез, которую не мог не встречать при королевском дворе). Случайно (что называется, "это я удачно попал") заехав к священнику, когда-то предоставившему ему ночлег, он узнал, что недавно тому подкинули трехмесячного мальчика, кошелек и записку, в которой был указан тот самый день, когда он останавливался здесь год назад. Граф догадался, что это его дитя, и мысль эта неожиданным образом его обрадовала. Забрав ребенка у священника, который так и не понял смысла происходящего, он сделал его своим приемным сыном, а потом и наследником, пожаловав титул виконта (vicomte, буквально "вице-граф") де Бражелона.

Стоит обратить внимание на то, что в романе "Двадцать лет спустя" Портос заявляет, что граф де Ла Фер – родня Монморанси и Роганов (Портос, выходец из захудалого дворянского рода, мечтал о баронской короне и поэтому живо интересовался генеалогическим древом знатных родов Франции). Герцогиня де Шеврез, она же Мари́ Эме́ де Рога́н-Монбазо́н, была дочерью герцога де Монбазона, старшего в клане Роганов; писали, что девизом этого рода были слова "Королём быть не могу, до герцога не снисхожу, я – Роган"; Портос вспоминает о нем, однако современные историки подозревают, что это не более, чем красивая выдумка. Матерью герцогини была некая Мадлен де Ленонкур, принадлежащую к почти столь же знатному роду Монморанси, а значит, граф и герцогиня приходились родственниками другу другу сразу по двум линиям – будем считать, что скорее дальними, чем близкими. При очной встрече случайных любовников выясняется, что герцогиня помнила Атоса, однако никогда не слыхала про графа де ла Фер, что было едва ли возможно в случае, если они являлись близкой родней.

Мы еще будем говорить о Куртиле де Сандрасе, авторе мнимых "Мемуаров мессира д’Артаньяна", из которых Дюма заимствовал сюжет и главных героев своих "Трех мушкетеров". Перу этого плодовитого автора принадлежит целый ряд фейковых мемуаров, в том числе "Мемуары M. L. C. D. R." (Monsieur le Comte de Rochefort), они же "Мемуары г-на графа де Рошфора" – заметим, того самого человека, который был ярым "кардиналистом" и главным врагом д’Артаньяна в "Трех мушкетерах".

Не исключено, что эпизод в доме священника, во всяком случае, элементы его сюжета, заимствованы именно оттуда. Рошфор рассказывает, что Ришелье приказал ему отправиться в Брюссель, где нашла убежище "релокантка" мадам де Шеврез: Ришелье подозревал герцогиню в том, что она не успокоилась и продолжала мутить интриги, поэтому желал быть в курсе происходящего. Что же, скорее всего так оно и было, поскольку, как пишет Александр Дюма в своей книге "Жизнь Людовика XIV" "госпожа де Шеврез не могла жить спокойно, она на то и родилась, чтобы жить интригами и волнениями".

Посланцу, чтобы никто не заподозрил его в шпионаже, было велено переодеться монахом-капуцином – и, судя по всему, не случайно. Правая рука Ришелье, знаменитый "серый кардинал" отец Жозе́ф (Франсуа́ Лекле́р дю Трамбле́) тоже был, как известно, монахом капуцинского ордена (Его имя произносилось не иначе как шепотом: так велик был страх перед "серым преосвященством", другом кардинала Ришелье, – писал Дюма). Монастырь обзавелся новым послушником (или, может быть, членом братства?), который активно искал знакомства за пределами обители, и вскоре завел нового друга, некоего маркиза де Лэка (это имя упоминается Дюма), любовника мадам де Шеврёз (между прочим, человека, моложе ее на полтора десятка лет – чем в наше время, впрочем, трудно кого-нибудь удивить), за которого она тайно вышла замуж, после чего, по словам рассказчика, начала "вертеть им, словно покойным господином де Шеврёзом". Рошфор вел жизнь монаха два года, ежечастно проклиная свою нелегкую службу, он свел близкое знакомство с де Лэком, который иногда бывал в монастыре, а через него и с самой де Шеврез.

Похоже, что ему так и не удалось выяснить ничего ценного, но кардинал проявил упорство (так и хочется добавить – достойное лучшего применения) и не дал Рошфору разрешения оставить свой пост; по счастью для него, один из гостей де Шеврез узнал мнимого капуцина, что и стало для того поводом сбросить опостылевшее монашеское одеяние и возвратиться в Париж (Заметим, что и сам д’Артаньян, исполняя секретные приказы кардинала Мазарини, тоже облачался в черную сутану).

События, в результате которого иногда рождаются дети, в этом эпизоде не происходит, однако здесь появляются главные действующие лица из романа Дюма – кардинал, герцогиня де Шеврез и лже-монах, и даже упоминается присущая герцогине способность манипулировать мужским полом; очевидно, что для автора "Трех мушкетеров" не составляло особых проблем трансформировать скучную прозу жизни в сказочную любовную историю, украсившую его роман.

Между прочим, отголоски этой истории звучат в "Трех мушкетерах", где Арамис пересказывает товарищам историю, услышанную им от конюшего де Шале, который в Брюсселе встретил Рошфора. Этот "преданнейший слуга кардинала" был в одеянии капуцина и "пользуясь таким маскарадом, этот проклятый Рошфор провел господина де Лэга, как последнего болвана" (история совпадает в деталях, потому что в своих мемуарах Рошфор говорит о том, что узнавшим его дворянином был именно конюший графа де Шале).

Рауль, как мы уже упоминали, стал виконтом де Бражелоном. Но откуда Дюма взял это имя, если не предполагать, что оно было им выдумано? (на самом деле великий романист чаще придумывал события, происходящие с его героями, чем имена, которые он обычно заимствовал из мемуаров и хроник).

Имя "Бражелон" упоминается в целом ряде источников той эпохи. В книге "Занимательные истории" Жедеона Таллемана де Рео упоминаются две женщины из рода Бражелон, которые находились в любовной связи с представителями высшей знати – некая г-жа де Рибодон, в которую был влюблен герцог Орлеанский, и госпожа Бутийе, у которой, по слухам, был сын от Ришелье – некий Леон Бутийе, граф де Шавиньи. Этот человек упомянут на страницах романа «Двадцать лет спустя», поскольку он являлся комендантом Венсенского замка, где содержался в заключении герцог де Бофор, друг Атоса. "Шавиньи мнил себя непогрешимым в уменье распознавать людей, и это могло, пожалуй, служить доказательством, что он действительно был сыном Ришелье, который тоже считал себя знатоком в этих делах" (и наверняка, с гораздо большим основанием) – пишет Дюма.

Еще один представитель рода Бражелон, на этот раз по мужской линии, был священником. Жан Франсуа Поль де Гонди, кардинал де Рец в своих мемуарах пишет:

"Настояния капитула собора Богоматери принудили двор согласиться, чтобы при мне находился кто-нибудь из духовных лиц (де Рец был посажен в Бастилию), – выбор пал на каноника из семьи де Бражелон (Этьена де Бражелон), учившегося со мной в коллеже и даже получившего из моих рук свой приход. Он не постиг умения скучать или, лучше сказать, он слишком предавался скуке в тюрьме, хотя из благодарности ко мне с радостью в ней затворился. Но в крепости им овладела глубокая меланхолия....Вскоре он захворал лихорадкой и во время четвертого ее приступа перерезал себе горло бритвой".

Имя Бражелон упоминается и в "Мемуарах графа де Рошфора", причем в достаточно негативном контексте. Некий Бражелон был одним из владельцев игорного дома, пользующегося сомнительной репутацией; ранее этот человек сам был "завсегдатаем всех игорных домов, но король запретил ему играть, после того как бывший советник парламента Фуко, заядлый картежник, просадил все свое состояние и был убит прямо у него дома". Как мы видим, женщины из рода Бражелон отличались темпераментом, мужчины же – авантюризмом либо склонностью к депрессии.

В примечаниях к работе Ж.-К. Птифиса "Истинный д`Артаньян" говорится, что "Дюма почерпнул имя Бражелон из "Истории Генриетты Английской" г-жи де Лафайетт. Там речь идет о Жаке де Бражелоне, интенданте дома Гастона Орлеанского. Его невинная переписка с мадемуазель де Лавальер вызвала ревность Людовика XIV". На самом деле, факты говорят о том, что Дюма заимствовал и само имя Бражелона, и сюжет его истории из мемуаров фаворитки короля Франции Людовика XIV Франсуа́зы-Атенаи́с де Рошешуа́р де Мортема́р (1640 -1707гг.), более известной как маркиза де Монтеспа́н.

В мемуарах де Монтеспан рассказывается, что маркиз (именно маркиз, а не граф, и даже не виконт) де Бражелон был молодой офицер, "наделённый всеми вообразимыми достоинствами". Он воспылал страстью к Лавальер сразу же, как ее увидел и попросил руки девушки у Генриетты Английской (дочери Карла I Стюарта и Генриетты Марии Французской) чьей фрейлиной она была тогда. Та связалась с родными Луизы, однако мачеха Луизы, ответила, что состояние молодого человека пока еще слишком незначительно, чтобы думать о создании семьи.

Опечаленный, но не обескураженный этим ответом, Бражелон рассказал Луизе о своем плане искать удачу в Вест-Индии. Он спросил девушку, будет ли она ждать его, и та своим, судя по всему, не слишком определенным ответом "позволила маркизу надеяться на всё, чего он ждёт от ее прекрасной души, и он уехал, даже не подозревая, что такая нежная любовь, толкнувшая его на столь рискованное предприятие, может быть легко обесценена".

Он действительно вернулся из Нового свет богатым человеком, и привез с собой драгоценности, которые хотел положить к ногам Луизы, однако судьба рспорядилась иначе. Он стал искать Луизу, и узнав, где она живет, хотел ее увидеть, но охрана не пустила его. Вскоре он встретил одного из своих друзей, который был в курсе всех дворцовых сплетен и сообщил ему, что мадемуазель де Лавальер теперь герцогиня, и что она – любовница короля и мать его ребенка.

"Услышав эту новость, Бражелон больше ничего не видел для себя в этом мире, – пишет маркиза. – Он крепко пожал руку друга, поскакал в направлении соседнего леса, и там, обнажив свою шпагу, вонзил ее себе в сердце… Какой печальный конец любви столь благородной!"

Вполне возможно, что мемуары де Монтеспа́н были таким же фейком, как и мемуары д`Артаньяна, однако сходство рассказанной в мемуарах печальной истории с фабулой "Виконта де Бражелона" неоспоримо.

Итак, благодаря появлению наследника, Рауля де Бражелона, Атос не погряз в пьянстве и бытовых проблемах и, словно птица-феникс обретя новую жизнь, принял деятельное участие в ряде знаковых событиях того времени – стал одним из вождей Фронды, отправился в Англию, чтобы спасти низложенного парламентом короля Карла Стюарта, и хотя и не сумел помешать его казни, помог вернуть корону Англии сыну короля, взошедшему на престол под именем Карла II.

А кстати, почему сын и наследник, ставший героем завершающего романа трилогии и, де-факто, пятым мушкетером (если считать д`Артаньяна четвертым) появился именно у мизантропа и женоненавистника Атоса, а не у дамского любимца, душки Арамиса, жизнелюба и богатыря Портоса или пламенного гасконца д`Артаньяна? (услышав от Портоса, что Атос усыновил молодого человека, который очень похож на него, гасконец изумленно восклицает: – Атос, наш Атос, который был добродетелен, как Сципион!) Наверное, именно потому, что такого поворота событий читатели ожидали меньше всего – впрочем, к этой теме мы еще вернемся.

В период Фронды, описанный в романе "Двадцать лет спустя"пути четырех мушкетеров расходятся, и они оказываются по разные стороны баррикад – как переносном, так и в буквальном смысле этого слова, или точнее фразы. Но в финале романа происходит примирение, и бывшие друзья снова оказываются вместе.

Арамис, всегда отличавшийся ораторскими способностями, высказал идею о том, что дружба и мушкетерское братство выше любых партийных разногласий. Решающее слово, как и всегда, было за Атосом, и он не разочаровал ожиданий друзей, произнеся такие слова: "И всякий раз, как нам случится встретиться в бою, при одном слове "Королевская площадь!" возьмем шпагу в левую руку и протянем друг другу правую, хотя бы это было среди кровавой резни". Нужно ли говорить, что его друзья с восторгом приветствовали эти мудрые и полные благородства слова?

Как будто, каждый из друзей получил то, чего он и хотел: Портос стал бароном, д`Артаньяну был обещан чин капитана мушкетеров (впрочем, обещать – не значит жениться, или "Une promesse n'est pas un mariage"), Атос возвращается в свое поместье с чувством исполненного долга, гордый за сына, который показал себя его достойным преемником; Арамиса, аббата ДЭрбле приглашает в гости его любовница, герцогиня де Лонгвиль (клон герцогини де Шеврез), он делает блестящую церковную карьеру, и со временем займет один из высших постов в иерархии католической церкви – генерала ордена иезуитов. Но история героев Дюма на этом не заканчивается: читателей ждет последний, третий том эпопеи – "Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя" (Le Vicomte de Bragelonne ou Dix ans après).

Глава 3. Десять лет спустя: финальный аккорд эпопеи

"Господь спасает только тех, кого любит; попробуйте назвать других книжных героев, которые, подобно д’Артаньяну и его товарищам, целыми и невредимыми прошли сквозь годы". – Артуро Перес-Реверте. "Клуб Дюма, или Тень Ришелье"

"Задача жизни не в том, чтобы быть на стороне большинства, а в том, чтобы жить согласно с внутренним, сознаваемым тобой законом" – Марк Аврелий

В отличие от второй книги, последний, третий том эпопеи Дюма трагичен, как трагичен и неотвратим сам ход времени. Мушкетеры состарились, и хотя по-прежнему были полны сил и энергии, противостоять судьбе никто из смертных, включая и литературных героев, не в состоянии. Первым гибнет барон дю Валлон – Портос, заваленный сводами пещеры, которые обрушились при взрыве запасов пороха; Арамису, который был вместе с ним на острове Бель-Иль у побережья Бретани, удается спастись, и в финале романа он единственный из "великолепной четверки", кто остается в живых .

Д`Артаньян, всю жизнь мечтавший стать маршалом Франции, став генералом, блестяще проявляет себя в ходе военной кампании во Фландрии. Королевские войска под его командой берут одну крепость за другой и, наконец, в разгаре сражения, когда в стенах вражеской крепости пробита брешь и атакующие колонны устремились на решающий штурм, генералу вручают пакет от Кольбера; министр пишет Д`Артаньяну о том, что "король поручает мне уведомить вас, что, принимая во внимание вашу безупречную службу и честь, которую вы доставляете его армии, он назначает вас маршалом Франции".

Но едва лишь новый маршал Франции узнал об этом долгожданном событии, как был сражен попаданием неприятельского ядра; он умер, сжимая в руках символ своего нового статуса – маршальский жезл в тот самый момент, когда на главном бастионе покоренной крепости его солдаты уже водружали королевское знамя.

Отметим, что реальный прототип капитана мушкетеров действительно погиб в 1673 году при осаде голландского Маастрихта от мушкетной пули; чин маршала Франции он так и не получил, хотя ему все-таки было присвоено звание "полевого маршала" (бригадного генерала).