Читать онлайн Музей открытых окон бесплатно

Введение

Когда кажется, что мир рушиться, на самом деле – все падает на свои места.

Чудесное высказывание, смысл которого понимаешь, лишь находясь на руинах. Все люди испытывают нечто подобное, но не у всех получается преобразовать ощущение комедии абсурда от происходящего вокруг – в исследование, в свой внутренний рост. И дело тут не в конкретном человеке. Не человек определяет, когда пришло время изменится. Если бы судьбой мне не была уготована встреча с Владимиром Михайловичем, я бы никогда не смогла прийти к тем размышлениям и выводам, благодаря которым у меня появилась возможность обрести Жизнь в её изначальной полноте.

Желание «иметь» заменились на «быть». Быть в состоянии счастья? Странно звучит. Быть в состоянии любви? – избито. Быть в состоянии умиротворения? – нереально и немножко наивно. Сейчас я бы это назвала так: жить в состоянии согласованности с Высшим, жить в состоянии Благословения. Жить так, чтобы высшее Сознание-Любовь было первично, а моя личность, мое ЭГО было лишь слугой у него. Возможно, Вам мои слова покажутся странными и пустыми. Но подождите. Я прошла большой путь. Тот смысл, который я вкладываю в эти слова, – не тот плоский и пошлый смысл грубого следования правилам или «игры» в смирение. Это то состояние мира в душе – мира со всем миром вокруг, которое должно быть одной из главных целей жизни каждого человека. Ведь согласитесь, важно то – как КАЧЕСТВЕННО мы проживаем свою жизнь. Важна та СУТЬ энергии души, которой мы должны позволить проявиться.

Я расскажу Вам о Владимире Михайловиче – композиторе, целителе, учителе, философе. Этот человек писал такую музыку, аналогов которой я не встречала больше нигде. Ни у какого композитора ни в каком времени. Согласитесь, музыка передает энергию, определённые настройки. Если представить шкалу человеческих эмоций и состояний как некий отрезок, на одном полюсе которого есть страдания, жестокость, отчаяние… а на другом – счастье, радость, наслаждение и удовольствие, то не составит труда найти композитора, прекрасным образом отразившего любую точку на нашей шкале. Но много ли вы встречали композиторов, которые смогли передать ноль? Много ли музыки, отражающей изначальность, предвечность, вневременность, блаженство бытия? Ноль – это великая потенция. Чистейшая свобода. Это нектар, истинно которым можно напиться.

Моя история о пути к просветлению. Я не могу описать духовные преобразования тех, с кем я шла. Но я могу рассказать о том, как это было для меня.

Сначала я хотела утаить конец истории. Но теперь я чувствую, что это не имеет смысла. Владимир Михайлович на каком-то этапе своей жизни сошел с ума. И тут половина закроет мою книгу, и я буду этому рада. А те, кто останутся, – добро пожаловать в невидимое следование по пути со мной.

Обнулил ли для меня его конец всю ту ценность, которую он нес нам, пока был в расцвете своего духовного сознания? Нет. Примерно так же, как обнулил бы своим распятием Иисус Христос свое учение. Я не призываю верить всему, что тут написано. Не призываю следовать. Это просто история.

Зачем я пишу ее? В этой книге зашифрованы некие ключи, энергия, знания, которые я не имею права оставить только себе. Считаю ли я себя преданной учению ВМ? Нет. Я предана только себе. Но, несомненно, в тех событиях и в то время я во многом себя и нашла.

Я постаралась построить свой рассказ как полифонию Баха, в которой множество одновременно звучащих голосов воспринимаются как единое целое. Мои главные мелодии – не внешние события, хотя я и описываю их довольно подробно. Внешние события – лишь фон, аккомпанемент Главному, а именно внутренней жизни человека.

Начало

Я сидела напротив Игоря, вся сжавшись. Я не знала, о чем говорить. Да что уж – я не умела говорить о том, что я на самом деле думаю и чувствую. Я дошла до той степени невроза, когда видишь только симптомы, загоняя в бессознательное всю правду о происходящем с собой.

Взгляд Игоря был спокойным. Он не требовал от меня исповедей и не проводил никаких шаблонных методик из арсенала популярной психологии. Я смотрела на него, и что-то в нем мне казалось до боли родным. Я почувствовала, что наконец-то я дома.

Позже я прочитала, что если вы хотите понять, действительно ли учитель достиг каких-то духовных высот – посмотрите на состояние своего ума в его присутствии. Если вы пришли с вопросами, а через минуту эти вопросы перестали быть настолько важными, что их перехотелось задавать, – вы находитесь в нужном месте.

Комната имела самую простую мебель. Она не была модно обставленной, но и не выглядела аскетично. Пол был застлан ковром. На подоконниках стояли разноцветные орхидеи. Два широких окна компенсировали маленькие размеры помещения, создавая чувство совсем другого – запредельного пространства. Плечи разворачивались, и хотелось дышать глубже. Было идеально чисто.

Образ этой комнаты послужил для меня тем якорем, благодаря которому я долгое время не хотела менять свою однокомнатную квартиру на более роскошное жилье. Она олицетворяла самое главное, что должно быть, – определенного качества энергетику. Если это есть, то для жизни многого не нужно. А если нет, то и хоромы будут казаться пустыми и холодными. Быт, который служит помощником, – самое лучшее. Быт, который порабощает необходимостью постоянно ухаживать за ним, – не является хорошим способом жить.

Инициация

Первым открытием для меня был тот дар безусловного приятия и понимания, которое транслировал Игорь. Уже потом, когда я сама начала работать с людьми, это было самое главное и основное, что я старалась им дать. Я хотела, чтобы они почувствовали, что их любят. Любят не так, как многие привыкли или думают, а по-настоящему… без искажения и осквернения скрытыми требованиями.

Нужно видеть Душу человека. Видеть его Божественную часть. Его творческое начало. Нужно верить в него. Верить на много шагов вперед. Верить в то, что то хорошее, что заложено Богом, раскроется и проявится. Настоящая любовь, которая за пределами личности объекта и субъекта, лечит лучше любых бесед. Она – то лекарство, которое ищет Душа любого человека, обращающегося к психологу. Но когда я говорю – любовь, я подразумеваю немного другое, нежели понимают обычно.

Я как-то спросила Игоря о том, как ему удается так мастерски раскрывать человека? И вот что он мне ответил:

– Это похоже на то, когда девушка встречается с парнем. Она точно знает где-то внутри себя, что рано или поздно он сделает ей предложение. Это такое выжидание, на грани с мистическим предчувствованием будущего. Она просто точно знает, что рано или поздно он созреет для этого решительного шага. Так и с вами – я просто точно знаю и жду.

Я уже не помню те слова, которыми он мне объяснил суть всего, что в этом мире создано. Кратко и аллегорически это можно пересказать так: нет отдельно кольца от золота. Нет отдельно света от электричества. Нет отдельно личности от ее истинной, божественной сути.

Сейчас я понимаю, что, если бы мне эти слова сказал кто-либо другой, я бы скривилась и пошла жить дальше своей убогой жизнью с навязанными мне социальными смыслами. Игорь же смог мне это открыть так, что я вдруг поняла – внутри меня есть нечто большее, чем моя личность. И осознание этой глубины – жизнь в контакте с ней – это и есть та настоящая жизнь, мое воскресение.

Самооценка

В вопросе самооценки проблема понимания себя неделимым кирпичиком – тупиковый. Потому что тогда любое свое по-настоящему качественное изменение на глубоком психологическом уровне будет означать разрушение моей целостности. Психика будет сопротивляться изменениям, как маленькой смерти, не давая произойти процессу отпускания, а значит, и процессу внутреннего роста.

В мире, у которого суть – одно, в центре каждого из нас тоже должно быть – суть одно. Что-то неизменное и чистое от любых противоположностей, некий здоровый, целительный Абсолют. Иначе мы бы не смогли быть сегодня добрыми, а завтра – злыми.

Именно при таком понимании себя «открывается ларчик» для возможности внутренних изменений – психика перестает им сопротивляться. Можно стереть слово, но лист останется всегда. Тогда человек перестает быть совокупностью характера, ума, чувств, родовых влияний, влияний прошлых жизней и так далее.

Он перестает быть совокупностью сущностей. И постепенно, в результате само-исследования понимает, что его целительная глубина – за скобками любых определений. Бескачественная, недвижимая, пустая и в то же время самая полная из всего, что возможно. Это нигде и везде. Это то, что никакими практиками изменить невозможно. Потому что она – цель всех практик. Таким образом, настоящая работа по улучшению своего характера начинается только тогда, когда человек становится внутренне правильно центрирован, иначе просто не на что опереться.

Идея о том, что в каждом человеке есть неизменный чистый центр, на который нанизаны любые тонкие структуры, а потом и материя, стала своеобразным стартом моего личностного роста. Это же понимание стало самым главным шагом в принятии себя. Когда характер воспринимаешь не как свой конечный предел, а как свою психологическую одежду, которую можно совершенствовать, – то сразу схлопывается чувство собственной важности, ведь какая по большому счету разница, что на тебе надето. Подобное отношение рождает, с одной стороны, здоровую самоиронию, а с другой – приятие любых своих проявлений. А дальше – приятие любых проявлений окружающих людей.

Сердцевина мира

Сама идея о том, что в центре мира есть некая сердцевина, с которой соединен каждый человек, как гроздья винограда на лозе ее, сильно упорядочивает жизнь. Без этой идеи мир кажется хаотичным. Непонятно – царит в нем добро или зло, есть ли «верховенство права» и имеют ли смысл морально-нравственные ориентиры, если вся прожитая жизнь обнуляется смертью? Мы живем в мире эволюции или деградации?

Если мораль и нравственность – это результат эволюции разума человека, то она точно так же может исчезнуть в результате обратного процесса деградации человечества. Мораль может быть отвергнута разными противоборствующими социальными группами. Мораль может быть для каждого своя, такая, как удобно. Вся эта зыбкость равносильна тому, что никаких правил нет вообще.

Суть отличия мировоззрения, в котором есть Бог, от того, где его нет, в том, что он как Единое Начало присутствует в каждом из своих творений. И это свойство НАМНОГО важнее, чем его функция Судьи. Он – кровь всего живого. И в этой крови заложена ДНК его высшей Мудрости, Разума, Любви и Правды. Поэтому его законы распространяются на все тварное примерно так же, как пронизывающая ткань Бытия влияет на любой рисунок на своей поверхности. В мире, где есть координирующая сила, направляемая Любовью, – жить комфортно. В мире, где высшая справедливость идет рука об руку с высшей Милостью, – тоже.

«Мы живем в сознательной и разумной Вселенной, имеющей голографическую структуру, где есть только один тип сущностной энергии, пронизывающей Космос во всех измерениях и создающей полное единство на самом глубоком уровне жизни. То, что происходит с мельчайшей частицей, одновременно затрагивает структуру в целом, поскольку между всеми частями Вселенной существует неразрывная связь». Дарио Салас Сомер. Мораль 21 века.

При взгляде на мир, где есть Единое Начало, человек является в большей степени носителем или проявителем высших идей, которые, в свою очередь, могут вступать в резонанс с достойным человеком. Человек тонких вибраций становится похож на фонтан – он проявляет в материальный мир то, что существует в мире духовном. В этом и состоит одна из высших задач Человека.

«Какими бы поразительными ни были свойства и всемогущества и всеведения, Триединый Бог обладал и тремя иными атрибутами, которым в христианской традиции дивятся еще больше (потому, вероятно, что их намного сложнее изъяснить): Святостью, Любовью и Правдой». Алан Уотс «Мифы и ритуалы в христианстве».

При этом каждый человек может сказать себе: «Да, возможно, я не до конца понимаю все законы, действующие тут. Но даже в том случае, когда логика высшей справедливости мне сейчас непонятна, я верю, что если бы моя мудрость была более зрелой – я бы увидел, что все перепутано правильно».

Заповеди легко соблюдать, когда жизнь легкая. Но когда все рушится, то для сохранения своего лица перед Богом нужно твердое знание сердцем, ЧТО на самом деле действительно правильно.

Большинство из нас воспитываются в той или иной религиозной традиции, но понимаем ли мы ее настолько, чтобы жить в соответствии с ее законами? На уровне самой идеологической концепции порой заложены точки сомнения, которые интуитивно чувствуются верующими, но которые не настолько осмысливаются, чтобы быть решенными. Все это на уровне подсознания создает препятствия для веры как процесса на пути к просветлению.

– Как ты думаешь, существует ли на самом деле ад?

– Сомневаюсь, ведь это значит, что там нет Бога, но разве такое возможно?

Как это ни банально звучит, но от того, как человек понимает окружающий мир, будет зависеть то, как он будет жить в нем. Если попробовать как-то упорядочить разные типы мировоззрения, то я бы выделила три условные группы.

1. Первая группа. Человек не находит для себя ответов в тех религиозных группах, которые видит вокруг. Границы морали тогда каждый устанавливает для себя сам. При такой жизни смерть оправдывает все, она словно смывает, обнуляет все. И хорошее, и плохое. Насколько может быть счастлив человек в таком самоориентированном существовании – мне сложно судить. Но то, что таких людей очень много, это факт.

2. Вторая группа. Человек принимает какую-либо из религий. Его жизнь становится, с одной стороны, заметно светлее, в ней появляются правила. Человек входит в некое сообщество, следование правилам которого обеспечивает ему защиту и успокоение. На этом уровне человек встречает множество подводных камней и вопросов, на которые ему предстоит найти ответ. Если он не боится их, то он имеет возможность перейти в третью группу людей, даже формально оставаясь во второй.

3. Третья группа. Это группа меньшинства, в которой о Боге мыслят не догматично в соответствии с рамками своей веры, а исследовательски – размышляя. Например, так, как это делал Дионисий Ареопагит:

«…оно именует Его невидимым, беспредельным, недвижимым и этим означает не то, что Он есть, но что он не есть. Последнее, даже по моему мнению, – даже еще свойственнее Богу. Потому что, хотя мы и не знаем несовместимого, непостижимого и неизреченного беспредельного бытия Божия, однако ж на основании таинственного Священного предания истинно утверждаем, что Бог ни с чем из существующего не имеет сходства».

Да, пытаясь понять этот мир, мы чаще всего обращаемся к Священным Писаниям. Но то, о чем они нам рассказывают, – невозможно понять в одной плоскости. Слои смысла, которые мы видим, например, в Библии: уровень исторический, затем морально-нравственный и только потом – сакральный уровень, а именно уровень притч о жизни души, – не конфликтуют с собой, а дополняют и одухотворяют друг друга. Поэтому, когда спрашивают, происходили ли на самом деле исторические события, описанные в писаниях, на мой взгляд, это не имеет большого значения. Ценность Библии в тех чувствах, которые возникают, когда человек читает ее. Эти чувственные коды распаковываются в мысли, которые затем определяют поступки человека. Поэтому бесполезно выстраивать свою веру лишь на исторических фактах, воспринимая их буквально. Такая вера лишает библейские истории их настоящей ценности и способности трансформировать.

О Боге намного более правильно размышлять в апофатическом стиле, путем сравнения, чем он на самом деле не является. Так как Бог – источник всего сущего, с этим никто не может поспорить, – то он является источником и для первой пары противоположностей – добра и зла. Но он не является ни тем, ни другим, потому что он по определению – до любого творения. При таком понимании нет обесценивания зла, равно как и нет цепляния за Свет. И зло, и добро продолжают свое существование, меняя свой статус с абсолютного на относительный, переставая быть конечными и основными кирпичиками Бытия.

Как сказал Григорий Сковорода, когда его спросили, что такое зло, то он ответил – «отсутствие добра».

На практике получается следующим образом. Интуитивное знание, что у мира есть какой-то сущностный центр, делает его поиск оправданным, интересным и захватывающим. Человек становится похож на собаку, которая по аромату ищет своего хозяина. И чем она ближе, тем больше у нее радости.

Картина мира, в которой есть единый центр, автоматически перемещает человека в третью категорию людей, где процесс поиска «абсолютной истины» становится естественной частью повседневной жизни.

Стремление к Истине, преданность ей, любовь к ней становится «хлебом насущным». Так же как увлеченный математикой ученый не просто решает уравнения, а ищет самое красивое решение, так и люди из третьей группы не просто живут, но ищут наилучший способ это делать. При этом такие люди никогда не будут фанатичными, потому что фанатизм – это из области догм, которые в корне исключены привычкой и навыком апофатически мыслить.

Игорь

Вернемся в нашу маленькую светлую комнату к Игорю, которую я посещала один раз в неделю. Сначала я рассказывала о событиях, которые произошли со мной. Игорь помогал мне их правильно контейнировать. Его мнение мне всегда очень нравилось, и я внутренне чувствовала, что то, что он говорит – верно, но не с точки зрения социума, а вот как? Попробую объяснить.

Если у вас был опыт общения с каким-нибудь старцем, то вы знаете, что, когда вы озвучиваете ему свою проблему, он может вас и поругать, и похвалить. Или сказать так, что вам даже придется лишиться денег или любимого человека. Но вы чувствуете, что эта потеря глубинно правильная. Чувствуете внутреннее освобождение и одобрение высшего порядка, высшей справедливости.

Вторая часть занятия была всегда разная. И тут Игорь был очень изобретателен. Но по большому счету все эти практики и техники были промежуточным этапом между старым способом жить – способом накопления, в котором надо было что-то постоянно приобретать, совершая бесконечный апгрейд образа собственного «Я»; и новым, в котором вектор внутренней жизни с внешнего мира был устремлен вовнутрь себя, – способом отпускания.

– Все эти психологические техники – это своеобразные подтанцовки, пока с человеком не случилось главное преобразование, – сказал Игорь.

− В чем заключается это преобразование? – спросила я.

− В самоотдаче.

− Кому?

− Зависит от религиозной традиции, но не просто так говорят, что у Бога есть только имя. Это имя, как последний ярлык, последний миг исчезающего творения, определяет то, как будет сделан последний прыжок в бесконечность.

− А что потом, за порогом другого способа жить?

− Ничего. Человек внешне живет как и раньше, но внутри он устремлен к последней своей цели – к божественному экстатическому соединению. При этом внутреннем развороте наступает то, что в христианской традиции называется смирением. И только так оно будет истинным. Смирение в угоду выгоде, реализации собственных скрытых желаний – это не смирение, а терпение.

− Так бывает? Я не видела ни одного живого человека, кто так бы жил, только читала в книгах.

Тут мне стоит сделать отступление и вернуться из моих воспоминаний в день сегодняшний. Я побывала во многих святых местах Индии, России. Была в монастырях. И сейчас я могу сказать, что я видела таких людей. Видела тех, кто совершил свой разворот. Это простые люди, порой обычные женщины, которые убираются в храмах.

− Важно не быть совершенным, а стремиться стать таковым, – улыбнулся Игорь своей теплой улыбкой. – Пока полный разворот внутренней жизни не завершен – необходима различного рода психологическая игра, которая может быть тонким способом обезболить психику, пока человек не отпустит то, что причиняет боль.

− И вы играете с нами в эти игры?

− Да.

Мне стало стыдно. Впрочем, это не имеет значения.

− Очень мало людей способны на то, чтобы идти путем отпускания, а не приобретения. И среди этого меньшинства лишь единицы тех, кто, однажды встав на этот путь, дойдет до его цели.

Третьей частью занятия была авторская методика Игоря. Он называл это: «продышивать». И об этом стоит рассказать отдельно.

Продышивание

Игорь сказал, что он придумал эту технику сам. Очень трудно объяснить, как происходило это «продышивание». Мы садились спинами, я закрывала глаза. Он, вероятно, тоже. Я чаще всего опиралась на его спину, как на спинку стула. Сидеть мне было комфортно, так как спина у Игоря была большая – он был в прошлом альпинистом.

Когда я с ним встретилась впервые – ему было слегка за сорок. Он был хорош собой. Русые волосы, в которых отсутствовала седина, серые глаза.

− При общении с людьми мне больше всего интересно наблюдать за нюансами их личности. Замечать какие-то редкие, едва заметные качества. – Когда Игорь говорил, он всегда смотрел немного в сторону, словно разговаривал сам с собой. – Это похоже на то, когда ты пробуешь новое блюдо в шикарном ресторане. Ты знаешь, что курица имеет определенный вкус. Но, приготовив ее по-разному, мы получим миллион разных оттенков. Так и каждый человек – в нем всегда есть что-то необычное, может, сочетание какое-то или способ реагировать. Даже глупить человек может так, что это выглядит гениально.

Завершающим штрихом в его образе было чувство юмора. Мне казалось, что в эти моменты он как-то по-особенному оживал. Способность искренне смеяться была хорошей балансировкой его созерцательности. Хотя тут сложно сказать, какое качество было первым.

Всякий раз, садясь вот так спинами, я чувствовала это особенное женское удовольствие, что мне есть на кого опереться. В Игоре была редкая черта – создавать у женщин ощущение внутренней защищенности, не посягая на их свободу. Вероятно, это получалось потому, что на каком-то своем, тонком плане он брал за нас ответственность.

Многие мужчины сейчас не умеют этого делать. Нет у них этого внутреннего навыка – брать ответственность. Они ждут, что женщина расслабится с ними, как кошечка при виде самца. Но так не бывает. Нельзя требовать следствие, не зачав в самом себе причину.

Вот так усевшись спинами, я чувствовала, как меня лифтом погружает в разительно другое состояние. Уходили мысли и энергетические спазмы. Иногда я переставала ощущать тело, иногда теряла восприятие окружающего мира. Это было так, словно тебя выдернули из котла со страданием и погрузили в котел с умиротворением и спокойствием. Помните, как в одной из русских сказок?

Как объяснял Игорь – в эти моменты он проходил блоки моего прошлого опыта – обид, боли, страданий. А потом и ложных идей. Говоря простым языком, он гармонизировал мое тонкое тело. Многие возмутятся – как так? Можно же что-то «взять на себя» – это опасно! Но если есть понимание, а лучше – знание, основанное на переживании, что в своем пределе мы все одно – то для ТОГО центра, что моя личность, что личность другого становится такой же внешней одеждой.

Я часто спрашивала – как он это делает? И он неизменно отвечал:

− Я не знаю.

Сейчас я понимаю, что он и правда не знал. Потому что потом, когда мы многое научились делать сами, стало совершенно понятно, что объяснить это невозможно. Как невозможно объяснить появление мысли в голове или изменчивость чувств. Это просто навык, но очень эффективный.

Таким образом, моя трансформация происходила сразу по двум направлениям. Первый – это размышления, беседы, переосмысление идей о долге, о будущем, о свободе выбора, о собственных идеалах, о том, что на самом деле ценно. И второй – это энергетическая сторона, когда я шла через чувствование. В Индии учеников принято делить на две категории – это те, кто идут путем размышлений – джняни, и те, кто идут путем любви и преданности – бхакти. Если провести параллели, то Игорь вел нас двумя путями одновременно.

Про любовь

Личная жизнь для меня как электроны, которые имеют способность менять свое качество в зависимости от того, кто на них смотрит. Помните? Знаменитый корпускулярно-волновой дуализм. Электроны могут быть как волной, так и частицей. Все зависит от того, КАК мы за ними наблюдаем.

Я всегда чувствовала, что взгляд стороннего человека качественно меняет саму субстанцию интимных чувств. Они становятся немножко другими и тем самым – немножко чужими для тех двоих, кто явился их создателями. Ну и самое главное – мне на самом деле нет до этого дела.

Но я чувствую, что должна упомянуть о личной жизни Игоря, потому что в ней есть одна важная и поучительная особенность. На ее примере можно по-новому посмотреть на тему романтической любви между мужчиной и женщиной.

В моей истории совсем скоро появится ее главный герой – Владимир Михайлович. Этот человек для нас стал духовным солнцем, на орбите которого все мы, включая Игоря, и вращались.

Как-то раз Владимир Михайлович сказал мне так: «В этом мире, после экстатического соединения с Богом, есть его первый отблеск – первая проекция. Это любовь между мужчиной и женщиной. Если убрать высший способ существования – самоотдачи себя высшему "Я", то земная любовь – это следующая по уровню ценность».

Игорь был по-своему красивым мужчиной. Редкое сочетание мягкости, способности понимать и слушать. Доброта и великолепное чувство юмора. Полное отсутствие мелочности. Он был, с одной стороны, проникновенным. А с другой – в нем была та надежность, которую можно почувствовать, когда мужчина первый раз протягивает вам свою руку с приглашением вложить в нее свою ладонь. В этом нет насилия, требования готовить три раза в день первое, второе и третье. Требование быть, а неважно, какой быть. Ведь каждая из нас в отношениях хочет не просто остаться собой, а понять более глубоко себя, раскрыться, расцвести. И идеальный мужчина – это тот, кто может создать условия для этого цветения.

Мужчин, которые гуляют, видно за три версты. У них совсем другая энергетика. Кажется, что это должна быть постоянная жизнь в кайф. На гормональном подъеме, словно на красивом озере с лотосами перескакиваешь с одного листа на другой, раскрывая радостно руки. А если на миг остановишься – то мгновенно утонешь. Но на деле оказывается, что человек живет в перманентной неудовлетворенности. Я не знаю, что ищут мужчины в таких отношениях. Идеальную женщину? Абсолютную свободу через вызов своему сердцу? А может, свободу от своего желания любить?

Наслаждение не только близостью, но и своим отражением в ее глазах, где он такой, каким хотел бы быть? Ах, эти женские глаза! Когда они смотрят с обожанием, преданностью, восхищением, то не на это ли мужчина подсаживается больше, чем на краткие мгновенья пульсирующего забытья себя? В этом всем есть какое-то нарастающее разочарование и дезориентация. Есть ли в этом Бог? Тантристы говорят, что есть. Я не знаю на самом деле. Чтобы точно ответить на этот вопрос, мне нужно было бы самой погрузиться в эту свободу, чего я не делала. Можно ли удовлетвориться одной женщиной, успокоив ей всю свою чувственную жажду и тем самым освободив энергию для обращения к Главному? Или главное незаметно подменяется призрачным чувством единства между двумя миражами, двумя ложными ЭГО? Одно можно сказать точно – мужчина, который принял для себя концепцию свободы, должен быть честным, выбирая себе таких же независимых женщин. А иначе на деле получается так, что, оставляя свободу себе, он втайне хочет пользоваться плодами сердечной цельности других. И когда какая-либо из женщин отвергает его, обижаясь на игру в одни ворота, – он продолжает принимать голы, но только от другой. Вступая в такие отношения, мужчина должен трезво отдавать себе отчет в том, согласна ли женщина на его условия. И если не согласна – проходить мимо. Эмоциональная ответственность – это по-взрослому. Да, мы, женщины, обманываться рады. Но на самом деле женское сердце уже при первом взгляде на мужчину совершенно трезво понимает все перспективы, стоит только перестать оставаться глухой к нему.

Я не знаю, удалось ли Игорю встретить свою идеальную вторую половинку, рядом с которой он наконец-то раскрылся в соответствии с заложенным в нем потенциалом. Ту, с которой они были бы свободны вместе, свободны глубоко и по-настоящему.

По качеству и глубине души Игорь был редким человеком. Наверное, идеальными можно считать те отношения, которые полностью тебя утраивают и которые в то же время оставляют место для Бога. Не всегда цена такого уровня отношений – это страдание. Я верю, что это может взрослое и здоровое партнерство. Такие отношения, как хорошая и крепкая многолетняя дружба, – награда для тех, кто вдоволь познал отравляющее послевкусие стремлений к наслаждению.

Любовь к Игорю, в отличие от любви к обычным социальным мужчинам, отличалась тем, что она НЕ начиналась с разума. Согласитесь, чаще всего для возникновения любви у женщины к мужчине отправной точкой является его способность обеспечить ей «гнездо». Она перебирает в голове свои параметры, анализируя – какие перспективы ей несет мужчина. Если зацепиться не за что – любви там не появится. Этот алгоритм и составляет женский рептилоидный эгоизм.

Любовь же к Игорю возникала иначе. Это было в первую очередь энергетическое явление. Это было так, словно у тебя начинал функционировать новый орган – ты вдруг чувствовала, что значит работающая четвертая чакра. Кто-то блокировал и пугался этого нового состояния, кто-то решал, что это самая сильная, великая и настоящая любовь и нужно обязательно ее не упустить. А на самом деле все было проще. На самом деле это было нормальным и естественным проявлением тонкого тела, которое вдруг вспомнило, как должен работать один из его органов. Если просто наблюдать, то потом это просто есть в отношении других людей.

Это явление можно встретить в жизнеописании индийских святых. На самом деле оно встречается и в описании христианских подвижников, но из-за конфессиональных особенностей описывается более сдержанно или вообще замалчивается.

Одним из эффектов, которые описывали те, кому посчастливилось находиться рядом с просветленными людьми, являлось то, что называется «милостью», которая от них исходила. Это была та неизъяснимая благодать, которая умиротворяла, успокаивала, просветляла, возвышала, освобождала. Почему такой эффект в принципе возможен? Если теоретически допустить, что в Библии Иоанн сказал правду о том, что «Бог есть любовь», то тогда просветленный человек – это тот, кто осознал свою Божественную часть, получив тем самым доступ к неиссякаемому источнику любви. Просветленный человек является окном, порталом, благословением этому иллюзорному миру в мир реальности. Прослойка его ЭГО минимальна по сравнению с ЭГО обычного человека. Независимо от этой прослойки он излучает то, что стоит за ширмой ЭГО, – абсолютную любовь или энергию Бытия. Можно назвать это воздухом, которым дышит душа. Такие люди похожи на прохудившуюся шторку. Она всегда пропускает солнце. И окружающие летят на эту энергию как пчелы на мед. Но фишка в том, что они любят не человека, а то, что он вследствие своего преображения научился через себя пропускать. И самый главный нюанс в том, что Божественная благодать – одна на всех. Это сущностная энергия каждого человека. Просветленный человек через эффект резонанса начинает пробуждать то, что есть в каждом из нас, включая это. Вот, собственно, и все, что происходило.

Если говорить проще, то работающая четвертая чакра Игоря вдруг оживляла сердца тех людей, с которыми он контактировал. И эти люди вдруг понимали слова из Евангелия о любви. Но важно было понять, что не они были исходной точкой этой энергии любви, нет. Скорее любовь вдруг начинала просто течь сквозь них так, как это бывает, когда из русла реки убирают камень.

Игорь понимал истинную цену возникающим у других женщин к нему чувствам. Он совершенно четко знал, что, если бы не его способность «смотреть в бесконечность», этих чувств бы не было. По крайней мене, так он мне говорил.

Важно отметить, что это не было энергетической манипуляцией. Если вы бывали в храмах на службах, то наверняка встречали там женщин, лица которых светились, и совершенно не важно, какие у них были черты – они были прекрасны. Нас красивыми делает тот объем света, который мы способны аккумулировать в силу своей способности оставлять свое ложное ЭГО и стремиться к своей Глубине, к нетварному Свету, к благословенному блаженству соприкосновения.

Безусловная любовь растворяет ЭГО, а оно, как правило, сопротивляется своей смерти. Поэтому не удивляйтесь, что многие, кто говорит о том, как им не хватает любви, на самом деле бегут от нее.

Вот, собственно, и все, что происходило.

И тут возникает вопрос, а что тогда такое в принципе – ЛЮБОВЬ?

Я не буду говорить, что сто процентов знаю ответ на этот вопрос. Но у меня есть некоторые размышления. На самом деле, когда люди произносят слово «ЛЮБОВЬ», они не понимают, что это значит. Произнося слово «Любовь», подразумевают чувство глубокого наслаждения другим человеком. Забывая о том, что там, где наслаждение, – следом идет зависимость. А там, где зависимость, – следом идет страдание.

Мы думаем, что это чувство нам неподвластно. Оно возникает когда захочет и уходит без разрешения. И эта бесконтрольность создает серьезный невроз. Благодаря средствам массовой информации любовь между мужчиной и женщиной возведена в ранг культа, без которого жизнь теряет смысл. А что же тогда в остальное время? Существование в режиме ожидания? Но такой способ жить – не плевок ли в лицо Создателю? Неужели он ТАК задумывал нашу жизнь – в вечной и неутолимой жажде наркотического наслаждения?

Пока есть отдельные существа, между которыми по каким-то непонятным причинам возникает нечто третье, энергия… то, что мы привыкли называть ЛЮБОВЬЮ, и как бы втягивает их в себя, объединяя в единое целое, – вопрос всегда будет находиться в области неразрешимых уравнений. Такое понимание Любви – причина глубокого и постоянного невроза.

Но если вспомнить, что в мире есть единство, тогда у каждого существа должно быть еще большее по силе стремление, чем стремление к размножению, – потребность воссоединения со своим источником, своеобразная центробежная сила души. После воссоединения и начинается настоящая жизнь, новое рождение, воскрешение, в котором человек пропускает энергию источника через себя каждый момент времени. Эта центробежная сила души в нашей жизни проявляется как поиск счастья.

Любовь – это одна из главных качественных характеристик этого источника. И на самом деле единственной потребностью отдельного существа является стремление осознать иллюзорность его собственной отдельности, превзойти ее, победить. Это не значит, что вся остальная человеческая жизнь обесценивается или отрицается. Нет. Она просто занимает то место, которое ей на самом деле принадлежит по праву. Это место – следствия, а не причины.

В межчеловеческих отношениях мы хотим то, что они дать не могут просто потому, что каждое отдельное существо не является целым. А мы требуем в любви от партнера совершенства целого.

«Не сотвори себе кумира». Но влюбляясь, мы автоматически… подсознательно ставим любимого на место Бога. Что сразу же автоматически карается, просто потому, что противоречит законам мироздания. Именно поэтому многие боятся любить – и, запрещая себе это, действительно обретают в отношениях некое спокойное существование. Но действовать нужно не запрещением.

Это не мир – иллюзия, но сущность этого мира – иллюзия.

ВМ

Обратите внимание, что когда вы любите кого-то, то вы не замечаете его личности. Он словно становится окном, через которое вы сливаетесь в единое чувство. Единое… – это ключевое слово. Это как раз и есть самая первая проекция просветления. Вот так растворяется ЭГО. Мы стремимся к процессу любви, потому что мы хотим смерти ЭГО, хотим забытия своей личности, от которого так устали. Но зачем использовать костыли в виде других людей? По форме ЭГО мы разные, но по сути мы – одно. Мы хотим познать прежде всего эту суть самих себя, и в этом и есть главная причина одержимости идеей любви в этом мире. Но проблема в том, что как, с одной стороны, любовь может быть первой понятной параллелью к Высшему, так, с другой, она порабощает, если забыть о главном. То есть если смотреть на любовь между мужчиной и женщиной сверху, то это хорошо. А если снизу – то плохо. Сверху – это имея в своем мировоззрении более высшую ступень понимания счастья. Любовь между мужчиной и женщиной – это вторичные отношения, которые могут быть гармоничны, только если есть первичная и устойчивая связь между личностью и Высшим, хотя бы на уровне мировоззрения. Когда есть понимание, что любовь одна, – это та самая ткань, на которой и развертывается исторический мираж существования. И она является сутью бытия, а во взаимоотношениях мы лишь материализуем, проявляем ее в действиях, словах, поступках. И то, как мы это делаем, есть мера нашей ответственности.

Сейчас я считаю лучшей формулировкой для определения любви следующую фразу:

«Любовь – это желание добра другому человеку».

Возможно, Вам может все показаться слишком сложным. Но это с одной стороны, это специфика самой темы разговора, а с другой – все же эта книга больше должна быть историей, чем каким-то руководством или наставлением. Да и, к сожалению, в нашем языке очень мало слов для обозначения жизни души. Лишь сакральные языки, например латынь или санскрит, имели в своем арсенале достаточно инструментов, чтобы описывать это. Именно по этой причине принято о внутренней жизни говорить аллегорически, что, в свою очередь, часто приводит к замещению смысла с сакрального на буквальный.

Если у вас при чтении книги возникает ощущение «выключения ума», когда слова рассыпаются в предложении, словно порванная нитка бисера, – это тоже хорошо. Значит, вы в какой-то степени возвысились над ним. Это те мгновения, когда можно прикоснуться к тому, что в Вас самих есть помимо череды внутреннего диалога, размышлений, которые больше мотивированы попыткой контролировать эту жизнь, чем, доверившись, познать ее. В эти моменты, похожие для ума на острие бритвы, порадуйтесь. Неизведанное всегда таит как минимум что-то новое, а новое всегда интересно. А познанное, хоть и безопасно – но зачастую скучно.

Vita contemplativa

В дополнение к индивидуальным занятиям Игорь организовывал общие созерцания и совместные поездки на природу.

Словом «созерцание» часто переводят слово εωρία, означающее «умозрение» или «сосредоточение души на надумных тайнах» (Феофан Затворник), а также англ. contemplation, под которым понимается состояние после получения информации, когда происходит эффект остановки мысли, «одномоментное схватывание», инсайт. При переводах классических текстов родилось понятие «жизнь созерцательная» (лат. vita contemplativa), противоположное по смыслу «жизни деятельной» (лат. vita activa). Термин «созерцание» часто встречается в христианской традиции.

Мы собирались у Игоря в той же комнате, где проходили индивидуальные занятия. Все рассаживались на маленьких подушечках, опираясь на стены по периметру комнаты. После созерцания прямо на полу стелили скатерть, на которую раскладывали печенье, пироги – кто что принес с собой. Мы пили чай, шутили и смеялись. Это было очень душевно.

Созерцание только внешне похоже на медитацию. Это практика внутреннего замирания и наблюдения, которое проводилось с целью обнаружения той части себя, того мистического внутреннего органа, который видит, осознает и фиксирует все мигающие в уме мыслеобразы. Кстати, на сегодняшний день ученые в области изучения деятельности мозга так и не смогли определить, где же находится то самое пресловутое «Я». Поэтому утверждение о том, что все мы живем в мире отдельных разумных существ с точки зрения мозга, – такая же бездоказательная аксиома, такой же вопрос веры, как и то, что мы живем в мире, где есть единое поле сознания.

Под медитацией я сама для себя определила какое-то вполне конкретное внутреннее деланье, в отличие от созерцания в его чистом виде – практики внутреннего «неделанья». Разъяснить этот термин более подробно требует от меня его затасканность. Он стал настолько широким, что перестал вообще что-либо значить.

Большинство людей, когда слышат слово «медитация», представляют человека, сидящего в позе лотоса с закрытыми глазами. Это слово для многих означает лишь физическую позу и безделье. Никто при этом не понимает, чем конкретно в это время занят человек, что за внутреннее путешествие он совершает. А действий может быть бесконечное множество. Он может заниматься разными видами визуализации, может пытаться гонять энергии, может пытаться достичь состояния «вне мысли», борясь со своим внутренним диалогом. А может быть просто в трансе.

Медитацию многие боятся практиковать, потому что она может привести к психологически опасным феноменам. И боятся правильно. Чтобы обезопасить себя, у медитации должна быть цель. А лучше – медитация должна быть совершенно четко встроена в мировоззренческую основу. Так же как и дыхание в нашу обычную жизнь. Заниматься медитацией ради самой медитации или даже успокоения малоэффективно. Все равно что использовать телефон, чтобы бить орехи.

Созерцание отличалось от медитации тем, что в созерцании ум не уплывал в трансовые состояния. Созерцание должно было быть при ясном разуме, должна была быть достигнута максимальная трезвость и острота восприятия. И в то же время должна была сохраняться отрешенность. Удобнее всего состояние ума и чувств при созерцании описать на примере кошечки, которая наблюдает за птичкой. Она замерла так, что даже трудно уловить ее дыхание. Созерцающий человек должен был уходить в точку, которую проще всего назвать «точкой наблюдателя», омываемой умом в его текучести. Конечно же, высшим уровнем созерцания является наблюдение не за переливами собственной личности, а Божественное созерцание.

В уме нет самого ума, его природа – ясный свет.

ВМ

Так как ум привык гулять сам по себе – в созерцании его течению задавался вектор. Игорь настраивался на ментальное поле присутствующих людей и озвучивал те зацепки ложного ЭГО, которые проявлялись в общем поле, помогая проходить их по направлению к Свету. Это было очень похоже по стилю на методику Джиду Кришнамурти. Если вы откроете любую тему из его книги «Проблемы жизни», то каждая из них будет освобождением от одной из эгоистических привязанностей человека.

Стоит сказать, что к Игорю ходило большое количество людей. Каждый день у него был полноценным рабочим днем. И я всегда удивлялась, как он мог переваривать такой объем информации и такое количество чужой энергии. Ведь эти люди, равно как и я, не появлялись в его жизни на час раз в неделю. Мы повисали на нем энергетически, как маленькие и беспомощные пиявки. Некоторые были тактичные, и как бы плохо ни было – не звонили с требованием о немедленной помощи. А некоторые были совершенно беспардонными. Но Игорь чувствовал всех. Для меня такая жизнь была бы равносильна тому, что я живу в одной комнате с толпой галдящего народа. И они все одновременно ко мне обращаются и что-то от меня хотят. Я не представляю, как в этом галдеже можно вообще не забыть собственное Имя. Я помню, что в кризисные моменты он звонил мне сам. Когда я спрашивала о том, а как он понял, что мне требуется поддержка, то он в шутку отвечал: «Ну я же экстрасенс». И я через трубку телефона чувствовала его мягкую улыбку.

Среди тех, кто ходил к Игорю, не было двух одинаковых людей. С поверхностной социальной точки зрения все были очень разные. Но что такое настоящее понимание друг друга, глубинное родство – я узнала только тут. Мы были очень разные по социальному положению, с разными характерами, разного возраста, но одинаковыми по своей сути. И этот опыт глубинного контакта стал важным опытом в моей жизни, именно благодаря ему я научилась видеть «своих людей» с первого взгляда. Согласитесь, это важный навык, в том числе и для выбора спутника жизни. Я поняла, что при абсолютно всех социальных и личностных совпадениях – деньгах, внешности, характере, интересах – если нет этого глубокого контакта, этого равенства внутренней зрелости – то настоящего союза не будет. Но если он есть, то тогда все поверхностное упрощается.

Крым

Каждое лето мы отправлялась на две недели на совершенно особенные занятия в Крым. На современном языке, наверное, это можно было назвать ретритом.

Тогда, в мою первую поездку, Крым еще принадлежал Украине. И поездка была тем еще приключением с преодолением огромных очередей на таможне, досмотрами, беспокойством и усталостью.

Но при всех явных недостатках Крым при Украине мне нравился больше. Нас словно откидывало назад, в советское прошлое. Булочки за копейки, магазины с толстыми продавщицами в передниках из клеенки. Все это было очень забавно и в то же время тепло и уютно.

Но самое большое, что мне тут нравилось, – это нетронутая природа. В разгар сезона, летом, на Черноморском побережье уже невозможно было отдыхать. Ты лежишь словно на рынке. С одной стороны орет музыка из ларьков с разной всячиной для привлечения внимания, а с другой – тебя атакуют носильщики вареной кукурузы и зазывалы морских путешествий.

За всем этим разводом уже почти не слышно шума прибоя. А ведь именно это и является целью отдыха у моря – слышать естественный голос природы, который лечит сам по себе.

В то время в Крыму сохранилась естественность. И это было крайне ценно.

Мы останавливались в Ласпи. Это была бухта примерно посредине между Ялтой и Севастополем, по соседству с Фаросом. Она не пользовалась популярностью у туристов, так как была очень маленькой и неудобной. Большую ее часть занимал детский лагерь. А на оставшемся кусочке отдыхали нудисты. К ним никто не ходил, потому что было долго идти по большим валунам, да и неловко как-то.

Бухта Ласпи, как нам потом рассказали местные жители, – это самое штормовое место на Крымском побережье. Когда море превращалось в стихию – оно могло выворачивать бетонную арматуру и разбивать все, что люди с таким усердием создали. Поэтому они почти ничего тут и не строили. Там, где заканчивалась территория лагеря, бухта представляла собой отвесную скалу, которая у своего подножия ограничивалась небольшим участком пляжа – не больше пяти метров шириной. С камнями, валунами, прибитым морским мусором.

Склон горы, где мы разбивали свой палаточный лагерь, был заповедником, так как там росли какие-то редкие деревья. Но, по сути, растительность была той же, что и во всем Крыму, – низкие пихтовые деревья, колючие кустарники. Тут было сложно найти тень. Каждое высокое раскидистое дерево становилось элитной недвижимостью, и если удавалось занять место под его кроной – то считай, ты был олигархом с привилегиями на те две недели занятий, что мы тут находились.

Вернувшись из Ласпи, я очень редко рассказывала о том, что останавливаюсь в палатках. Я не хотела объясняться. У тех, кто не привык к такому отдыху, всегда возникает много вопросов, например о том, а как вообще можно спать на земле? Я удивлю вас, но я нигде не отдыхаю так хорошо и полноценно, как на земле. Отдых в палатке и отдых в отеле по системе «все включено» – это не две стороны одной медали, нет. Это не два противоположных ответа на один и тот же вопрос. Отдых в палатках – это другая философия, другое абсолютно все.

Секрет хорошего сна – это идеально ровная площадка под палатку. Не должно быть камней, неровностей или уклонов, иначе вы будете скатываться во время сна на край палатки, заваливая ее. Ровная поверхность под палатку в Ласпи была самым сложным условием, так как наша стоянка была на склоне горы. Так как растительность была преимущественно хвойная, то под дно палатки выкладывался слой сухих иголок – так называемая подушка.

Когда палатка была установлена, а я с этим прекрасно справлялась сама, благо сейчас выпускают такие палатки, что их установить может даже ребенок, то внутрь стелился коврик-пенка. Сверху пенки я клала самонадувающийся матрац. Постельное белье заменял современный летний спальный мешок. Для лучшего комфорта я сшила себе из флиса в него вкладку. В Ласпи по ночам было тепло, поэтому чаще всего я спала только во флисовой вкладке. Вместо подушки у меня был тканевый мешок с чистым полотенцем. На этом нехитрое устройство моей постели заканчивалось.

При таком устройстве спального места я не чувствовала неудобств в виде кочек или каких-то неприятных горошин под собой. Спать на такой твердой поверхности очень полезно не только для спины, но и для всего организма. Это способствует восстановлению правильной статики тела в пространстве. Только первые пару ночей испытываешь неудобство, а потом спина привыкает и благодарит. Сон становится глубоким, полноценным и действительно восстанавливает энергию и силы.

Живя две недели в палатке, я всякий раз обнаруживала, сколько бессмысленной суеты в обычной жизни. В лесу не надо менять наряды. Достаточно пары шорт и нескольких маек. Нужно просто следить за тем, чтобы они были чистые.

Самый главный вопрос в палаточном отдыхе – это не отсутствие электричества, а наличие пресной воды. В период, когда Крым принадлежал Украине, мы ходили за водой в колодец неподалеку от поля с лавровым листом. Потом, когда Крым перешел к России, этот колодец неожиданно оказался на частной территории, застраиваемой очередным дворцом. Пришлось ездить на машине к добрым людям за водой в поселок.

В лагере мы всегда сооружали самодельный душ из пресной воды. На природе кожа должна дышать, быть чистой. Тогда палаточная жизнь даже без медитаций становится поистине целительной.

Были старожилы, которые приезжали в Ласпи больше двадцати лет. У каждого была своя расчищенная площадка под палатку. Свой огороженный камешками очаг. Свой тайник, куда до следующего года складывались кастрюли и иногда бутылка нераспитого крымского красного.

В советские времена в Ласпи приезжало больше ста человек. Потом народу стало значительно меньше. Я не помню, чтобы нас было больше пятидесяти. Но даже из них на занятия ходило не больше десяти-пятнадцати человек. Остальные были родственниками или друзьями, которые за компанию приехали отдохнуть на море.

В самые первые поездки мы познакомились с другими постоянными участниками из Харькова, Донецка, Германии, Америки. Для некоторых это уже был двадцатый год медитаций в Ласпи. Этим людям было от сорока до шестидесяти. Большую часть своей жизни они прожили с этой выстроенной внутренней вертикалью к Божественному, которая просвечивала незримо все уровни их повседневности. Нам, конечно же, в первые поездки было очень интересно с ними общаться, и мы смотрели на опытных участников как зачарованные. Живые люди, медитирующие не один десяток лет! Какие они? Что они познали? Как они мыслят? Как повлияла медитация на их судьбы? Это было безумно интересно. Мы установили свои палатки и пошли гулять по лагерю.

− А почему они так долго медитируют? Почему они до сих пор не достигли просветления? Я так точно не хочу! Всю жизнь безрезультатно сидеть в позе лотоса, – искренне возмутилась Лена.

Тогда нам казалось, что мы-то уж точно с первой поездки в Ласпи поймаем свою синюю птицу просветления. Медитировать двадцать лет? Нам казалось это уделом глупых двоечников, неспособных приложить достаточно усилий для рывка на духовном пути. Сейчас я улыбаюсь, вспоминая наше неофитское рвение и самонадеянность. Эта самонадеянность дорого стоила, так как становилась одним из первых препятствий, закрывающих дорогу. Во-первых, она создавала излишнее напряжение, избирательность восприятия информации. А во-вторых, неизменно оборачивалась разочарованием. Вернувшись домой, мы, ожидая кардинальной трансформации себя и не получая ее, не замечали маленьких и действительно важных результатов. Расстраивались, точно так же считая тупыми, но уже не других, а себя. А ключ в том, что просветление невозможно для себя. Оно для мира… оно общее…

Кто-то из нас как-то спросил, спустя десять лет занятий, почему так происходит? Понятно, что человек идет по своей индивидуальной дорожке к Богу, в соответствии со степенью своего развития, темпераментом, способностью к аскетике, интуицией… В соответствии с сочетанием миллиона факторов, главный из которых, как мне всегда казалось, и не зависит от ищущего человека, потому что этот фактор – его величество Предопределение…. точка остановки колеса сансары. Как она может зависеть от моего маленького «я»?

− Смотрите – все эти годы… мы ведь продолжали ходить на работу, кушать, спать, тусоваться по интересам. Мы были причастными к огромному количеству «эгрегорных» процессов. Постоянные посетители наших занятий привыкли, что во время наших встреч происходит как бы сквозной просвет через все слои «эгрогорной причастности»… и потом на некоторое время остается некий эффект… уменьшение сонливости, ясность мысли, созерцательный покой. Но проходит время, и суета снова «засасывает». Понятно, что некий очень тонкий процесс происходил, а именно – уменьшение вовлеченности в суету… Но настолько медленно, что в целом картина жизни оставалась такой же… только с ненавязчивой подсветкой.

− Почему так медленно все происходит, Владимир Михайлович? Жизни не хватит… Сколько можно тут мучиться? Надоело!

− На первый взгляд кажется, что просветление – это так просто… проще простого на самом деле. Солнце не заходит и не восходит. В космосе нет погоды. Но «мы», огромная часть существа нашего – все же обитатели земные. Смотрите, как мы много заботимся о комфорте и благополучии своих физических и душевных оболочек. Какое внимание уделяем жилищу, одежде, питанию, личным отношениям. И никого ведь не смущает, что это противоречит поискам просветления?

− Конечно, не смущает, а что, должно?

− Должно…. Каждому хочется устроиться удобно на этих вот уровнях – и спокойно ходить на занятия, книжки читать, медитировать в свободное время. Но… возникает некая дисгармония, как бы «провал серединки». То есть на уровне высокой абстракции – все прекрасно. И на уровне поесть-поспать-поработать и так далее – тоже природа свое дело делает. А вот «серединка» между тем и другим… область тонкоматериальная… область наших экстрасенсорных чувств и протекающих на тех уровнях процессов… ВОТ ОНА-ТО И ПРОДОЛЖАЕТ СПАТЬ. Для тех, у кого «глаза» хоть немного открыты, – тут Владимир Михайлович имел в виду тонкое зрение, – видно… что как только человек подумал «хочу», как в его «ауре» уже…

− Что? Что в его ауре?

− Тонкие «ниточки» и «пауки» невидимых «кукловодов»…

− Да ладно! Что вы тут нас пугаете…

− Да, пугаю, а как иначе? Регулярные размышления об иллюзорности, бессамостности и сквозном освобождении – постепенно все эти паутинки удаляют. И наши тонкие тела преображаются – очень-очень постепенно. И, в принципе, этого подхода достаточно. И многие годы наши занятия на этом и основывались.

− А сейчас что изменилось?

− А появилась дополнительная возможность задействовать вот эту «серединку», устранив провал между бытом и высокой абстракцией.

Сейчас некоторые из тех, кому посчастливилось быть учениками ВМ, рисуют картины, через которые идет невероятная энергетика. Кто-то стал помогать людям как психолог… я же… достаю из себя воспоминания. И это мой способ «заполнить серединку».

Музей открытых окон

Я много раз до этого пыталась сама описать то, что представляли собой наши занятия. Приученные к тому, насколько важно точно выбирать слова для правильной передачи смысла, мы понимали суть, когда говорил ВМ; но так и не научились столь же виртуозно формулировать сами. Хотя, может быть… я так и не избавилась от зацепки за совершенство. Стремление быть совершенным – болезнь, раковая опухоль современного общества.

Поэтому я безумно счастлива, что Максим сохранил авторские записи ВМ. И я могу привести их на страницах данной книги.

У Владимира Михайловича был свой особенный литературный стиль, который можно назвать «стилем избыточных абзацев». Сначала я убрала их, но потом поняла, что ВМ так писал неслучайно. Абзацы в его текстах создают паузы в мышлении, задавая определенный ритм в том, как информация усваивается человеком. Если их убрать, то пропадает эффект медитативности, а вслед за тем пропадает та скорость погружения, которая, как считал ВМ, лучше всего подходила для восприятия его текстов. Поэтому я оставила его авторский стиль. Итак… для того чтобы максимально точно воссоздать у читателя картину того, что происходило на наших занятия, показать, а что же мы там приобретали, с какой целью занимались, я решила привести пояснение «из первых рук».

Это пояснение, вступительное слово, ВМ под музой вдохновения как-то написал группе новичков, присоединившихся к нам. Стоит сказать, что все его тексты были результатом вдохновения, да что уж… вся его жизнь была движима им. Я оставила принятую ВМ орфографию и пунктуацию.

«Некоторые размышления по поводу «занятий»…

Само слово «занятие» не случайно проситься в кавычки. Что происходит на наших встречах? Чему они на самом деле посвящены?

Понятно, что не "занятию", не "заниманию" участников какими-либо процессами. Не восприятию информации, не обучению полезным навыкам. Это не тренинг, не "личностный рост", не самосовершенствование…

Встреча людей в одном месте и совместное слушание, созерцание, упражнение в чем-либо – это лишь внешняя оболочка, которую и можно называть "занятиями".

А суть… лучше было бы назвать хотя бы… "приобщением".

Приобщение, причастие, участие, причастность…

Счастье…

Каждый из нас на относительном уровне представляет собою "я" в кавычках… Сложнейшую совокупность… плотно запутанный клубочек. Сочетание качеств, свойств, атрибутов, параметров…

И каждому свойственно два фундаментально противоположных стремления.

Одно  – это стремление к дальнейшему самоутверждению и формированию опоры личности в системе взаимоотношений – в узлах и сплетениях веточек, в самой гуще кроны дерева мирового многообразия.

Другое  – стремление к освобождению, к оставлению "себя" уровень за уровнем, к возвращению в изначальное единство Источника.

Первому стремлению посвящена вся система ценностей современной эпохи, система обучения выживанию во все более и более изощренных условиях, и накоплению соответствующего индивидуального опыта.

Второму стремлению – соответствует древняя мудрость "сквозного восходящего единения".

При этом, в индивидуальном многообразии каждой личности как бы выделяется, высвечивается ипостась, "частица", несущая в себе эту потребность восхождения. Как бы открывается окно…

В темном помещении открытое свету окно будет как бы отдельным объектом казаться. А несколько таких окон – множеством объектов. Но если наблюдатель подойдет к одному (любому) из окон ближе… И выглянет…

То он поймет "секрет" единства самого Света.

Можно даже назвать наши "занятия"… как бы экскурсией по "музею открытых окон".

Единая глубинная традиция выглядит на определенном уровне таким вот "музеем".

В разные периоды и на разных циклах наших встреч участники имеют возможность подойти к такому "окошку" при посвящении в глубину некоей философской формулы, идеи, символа, изречения… На том или ином языке… в той или иной религиозной и культурно-исторической традиции».

Занятия проходили два раза в день. Первое начиналось в 9 утра, и заканчивались около полудня. Потом все шли обедать, спать или купаться. Второе занятие было вечером. Они начинались в пять часов вечера и заканчивались на закате.

Каждый год, когда я собиралась в Крым, я думала: «О! Как здорово, я еду на море! Я накупаюсь, нагуляюсь!» Но по факту через неделю я понимала, что я только и делаю, что медитирую. И вся та деятельность, которая проходила между медитациями, была какой-то малозаметной, хоть и подчас очень веселой. Вся жизнь от рассвета до заката становилась естественной медитацией.

Знаете, это очень важно – не просто медитировать. Просто медитировать – это все равно что съедать таблетку успокоительного. Да, на какое-то время похорошеет. Медитация – это все равно что вождение автомобиля на виртуальном тренажере. Она подразумевает то, что рано или поздно ты пересядешь за руль в реальной жизни. И наша жизнь в Ласпи учила нас заниматься обычными, бытовыми делами – находясь в другом внутреннем измерении. Ведь не зря же считается, что медитация не должна быть ограничена во времени. Медитация должна быть во всем, что ты делаешь.

Особенно хорошо накопленная медитативность проявлялась в деятельности тех, кто готовил еду на весь лагерь. Знаете, она была невероятно вкусной! Я не открою Америку, если скажу, что секрет того, насколько блюдо получится вкусным, заключается прежде всего в том, какие мысли и какое внутреннее состояние было у повара. При абсолютно одинаковых ингредиентах и рецепте у двух разных хозяек получится два разных блюда. Это известно всем. Так вот, еда, приготовленная теми, кто непрерывно медитировал, таяла во рту.

Мы питались исключительно вегетарианскими блюдами просто потому, что в лесу не было холодильников. Централизованно готовился обед и ужин. Завтраки и перекусы жители палаточного лагеря обеспечивали себе сами. Помимо центральной кухни, на которую каждый день назначались дежурные из лагеря, у каждого была своя небольшая газовая плита. На ней я варила себе каждое утро кофе и даже умудрялась жарить блинчики.

Основой блюд были каши и овощи. Никаких изысков – все просто, натурально и тем не менее восхитительно.

Были года, когда мы готовили еду себе самостоятельно и не участвовали в общей кухне. Это было не сложно. Готовили девушки. А парни приносили воду, иногда помогали чистить картошку или что-то резать. Но чаще всего они просто сидели вокруг, читали вслух какие-то книги, вроде Махарши или Кришнамурти, или Пелевина «Чапаев и Пустота». И ждали, пока обед будет готов.

Может создаться ложное ощущение, что все, что происходило, было пафосно и серьезно. Но на самом деле совсем не так. Атмосфера была очень легкая. Мы смеялись, шутили и действительно глубоко отдыхали душой и сердцем.

То освобождение, к которому мы стремились, ни в коем случае не было стремлением к вседозволенности. Я могу сказать, что дружба между мужчиной и женщиной вполне возможна, если они близки прежде всего духовно.

Настоящая свобода – это свобода прежде всего от собственных желаний. А вседозволенность, следование и бездумное удовлетворение их – это и есть истинное рабство.

ВМ

После обеда мы дремали прямо на открытом воздухе под деревом или в гамаке. Или шли купаться на море. В палатках днем находиться было невозможно, было очень душно. Мы открывали их, только когда шли спать.

Замолкающие цикады

Одной из ярких ассоциаций тех лет были цикады. Цикады – это насекомые, похожие на кузнечиков. Только они намного больше и шире, цвета сухой древесной коры. В дикой природе их особенно не было видно, но зато очень хорошо слышно. Это был специфический треск, который подчас перекрывал своей мощью шелест деревьев. Цикады оживали под вечер. Именно тогда, когда мы садились медитировать во второй раз.

Самым поразительным было то, что они замолкали, когда мы медитировали. И это было странно, необъяснимо и невозможно! Цикады были нашим естественным музыкальным сопровождением, нашим живым хором в храме можжевелового леса. Хор одной ноты, усиливающейся на крещендо в бескомпромиссной радости отрыва от оков собственного внутреннего диалога и вдруг… оборванной в замирании. Как будто вместе с нами увидели нечто, что заставило их замолчать в немом восхищении. Цикады замолкали не сразу, а лишь тогда, когда мы коллективно достигали определенной степени погружения или созерцательной глубины.

О чем говорит такое поведение цикад? Может быть, о том, что мысль – это тонкий физический процесс, который влияет на умы окружающих существ так же, как ветер влияет на каждый листик или травинку леса? Или же о том, что когда одно существо обращается не на внешнюю Лилу своей судьбы, а внутрь, к своему истоку, то естественным образом утягиваются умы окружающих существ? Или что есть некий мистический предел событий этого иллюзорного мира, когда одежда личности спадает, исчезая на границе бесконечности? Может быть, взгляд наблюдателя в нас – это и есть тот кинорежиссер, который оживляет на экране жизни тени предначертанных историй тем, что смотрит на них. Или же, устав от событий кармического сериала, он может развернуть свой вектор наблюдения на 180 градусов – к Божественной глади предвечного спокойствия, соединившись с ней в сладчайшем экстазе? Освобождая то, что заставляет умы других существ замирать от восхищения на пороге энергетического совершенства. Мы были центром гравитации, и цикады вокруг нас просто следовали этой силе.

Если вы когда-нибудь слышали, как начинает вибрировать лес этим стрекочущим хором, то предположить, что может замолчать какая-то часть из них, было бы еще возможно, списав это на случайность. Но когда воцарялась устойчивая тишина – это было для нас маленьким доказательством Единства. Единства с большой буквы. Это было ответом на наши сомнения, знаком свыше, что мы на правильном пути. Молчаливым одобрением Природы.

Мы любили этих цикад. Удивительно, но иногда вместе с цикадами полностью затихал ветер.

Мы сидели у вечернего костра, как в меня что-то врезалось. Цикада отскочила от моей руки и стала ползать по столу. Я с интересом ее рассматривала. Красивые крылышки, словно юбка у барышни, то расправлялись, то складывались. Ножки были тоненькие, но фактурные. Было видно, где у нее коленки. Глаза были чем-то похожи на глаза стрекоз, только меньше.

− Они семнадцать лет живут в земле в виде червей. А потом всего несколько месяцев – снаружи, затем умирают, – сказала Лена.

− Что???? Семнадцать лет в Земле? – я была в шоке.

Цикада оказалась не очень умной. Она со всей дури атаковала наш фонарик над столом. Если можно было нарисовать картинку к знаменитой фразе – «убейся головой об стену», то это была бы идеальная иллюстрация.

− Почему они все время стрекочут?

− После семнадцати лет в Земле они в шоке от того, сколько тут всего происходит. Вот и стрекочут – «Ни фига себе! Ни фига себе! Ни фига себе!», – пошутил Андрей.

Наш смех на какое-то время перекрыл шум леса.

− Цикад за их пение очень ценили в древней Греции. Анакреон написал стихотворение «К цикаде», которое потом переложил автор знаменитого стихотворения «Бог» – Гавриил Державин, – добавил Игорь.

Преемственность

Читатель, возможно, уже задается вопросом, откуда у Игоря были все эти знания, способности и мудрость? Ведь не могло же быть просто так, что он в один момент проснулся новым человеком.

В этом интересе кроется наша попытка собственной легализации. Был ли Игорь в какой-то традиции? Есть ли у него достоверная грамота, подтверждающая истинность его знаний?

Конечно, у него был свой жизненный путь, но поворотной точкой стала встреча с Владимиром Михайловичем, которого мы между собой кратко называли ВМ.

ВМ был просветленным человеком. Когда я его встретила, у меня не было в этом ни малейшего сомнения. Он был примерно одного возраста с Игорем. И полной его внешней противоположностью. Маленький, толстенький – с большим круглым пузом, круглым лицом и короткими пухлыми пальцами. Если по образованию и профессии Игорь был то, что называется «без определенного рода деятельности», – до встречи с ВМ он зарабатывал массажем. То ВМ был известным композитором духовной музыки.

Я часто вспоминаю свое первое созерцание у Игоря. В конце занятия он поставил музыку, по примеру той, что играет на службах в храмах. Стоит сказать, что я имею достаточно хорошее музыкальное образование. Я знаю, что такое классическая музыка. Я умею ее слушать, я понимаю ее. Она для меня – повседневная. Но когда я впервые услышала музыку, которую написал ВМ… у меня перехватило дыхание. Наверное, это была одна из причин – почему у меня возникло доверие к Игорю. Я понимала, что место, где собираются люди, которые любят, понимают и с жадностью впитывают эту музыку, не может иметь подмены духовного смысла.

Музыка – это не то, что звучит. Это не запись или концертное исполнение. Музыка – это то, как мы поступаем друг с другом. Музыка – это когда мы делимся сокровенным.

Теодор Курентзис

Сейчас произведения ВМ можно услышать в известных монастырях, например на Валааме. Его музыка не является 100 % канонической. В ней гармонично переплетены традиции полифонии И. С. Баха и православные песнопения клироса. В ней полностью отсутствует показное, ложное смирение, но есть истинное смирение, как следствие созерцания величия Бога. Смирение в радости служения, в сущностной принадлежности к Высшему, как единственно правильный способ бытия человека, заложенный в нем самим способом его творения. Но самое ее главное отличие в том, что через язык музыки она показывает дорогу к Нетварному Свету. Она словно берет эмоцию, кризис, тьму заблуждения – и через свои переплетения звуков высвобождает человека.

Естественно, все произведения ВМ были написаны на тексты молитв. Они звучали на греческом, на латыни, на русском.

– Также о цикадах упоминается в древнегреческой мифологии. Богиня Эос превратила своего постаревшего мужа Титона в цикаду, которого еще юношей похитила, будучи плененной его красотой, – улыбнулся ВМ.

ВМ жил аскетично, но делал это незаметно и без показухи. Он собрал хорошую библиотеку духовных книг, священных писаний, в которых разными формулировками, принятыми в условиях разных религиозных традиций, описывалась Истина. И да, разные религиозные традиции – это как разные языки. Они говорят об одном и том же, просто разными терминами.

Я долго вживался в символику великих религий и в каждой из них почувствовал великую бездну, способную уравновесить дырявый мешок пространства, времени и материи. В этой предельной глубине, по-моему, и коренится "планетарное" духовное единство: в сознании, что глубина каждой великой религии ближе к глубине другой религии, чем к собственной поверхности. На этой глубине, постижимой только в молчании, за уровнем слов, возможно согласие созерцателей глубины. И диалог созерцателей может стать согласным хором. А к этому хору постепенно могут примкнуть и другие, подталкиваемые необходимостью.

Григорий Померанц. Распадающаяся вавилонская башня

Он жил очень скромно. Все, что он зарабатывал, он раздавал. В его однокомнатной квартире даже не было кровати. Он спал на матрасе на полу. Не уделял никакого внимания своему питанию. Равно как и внешнему виду. Иногда нам всем казалось, что в этом есть какой-то внутренний протест социуму. Он как бы говорил: «Я вам свою душу за все это не продам».

Большую часть времени Владимир Михайлович тратил на сочинение музыки, чтение или на помощь людям.

Я как-то спросила его о том, как можно переносить крест одиночества? Он искренне удивился и ответил:

− А как же музыка, как же чтение хорошей литературы, созерцание?

В его ответе была шакти. Этими словами он словно выдернул меня из обычного мира и перенес в мир, где творчество, созерцание, истинная красота в ее разных проявлениях – музыке, литературе – имеет такое же право оказаться на пьедестале главных человеческих ценностей, как и другие, обычные человеческие цели.

Мы сейчас живем в действительно искаженном мире. Мы считаем себя нормальными только тогда, когда соответствуем каким-то среднестатистическим социальным стандартам. Мы следуем за ними, потому что наше ЭГО приучено хотеть быть лучше, быстрее, сильнее окружающих. И в подсознании большинства людей такое стремление оправдывается тем, что мир развивается в рамках дарвиновской теории эволюции. ВМ своей жизнью показывал нам, что можно быть счастливым и при других ориентирах и ценностях. Он был на самом деле таким – «как учил, так и жил».

Жизнь любого из нас была в тумане заблуждений. Мы не понимали подчас, что делать, куда идти, где мы руководствуемся ложными целями, а где истинными. Казалось, что для ВМ не существовало таких развилок. Без тени высокомерия, с неизменной теплотой и участием он помогал нам найти выход. То, как он это делал, и было его особой методикой, которую он передал Игорю.

Можно ли сказать, что Игорь тоже был просветленным человеком? Я не могу ответить ни утвердительно, ни отрицательно. Он явно прошел значительный участок пути к освобождению и делился тем, чего смог достичь сам. По сравнению с ВМ— это был совсем маленький отрезок, но по сравнению с нами – огромная дистанция.

О том, может ли процесс просветления быть постепенным

Мы привыкли думать, что просветление – это стопроцентная трансформация, которая случается в один момент и преображает окончательно. Но ВМ как-то сказал мне, что этот процесс может быть постепенным. Не в плане того, что человек очищает свой ум, освобождая его от эгоистических тенденций, и эта череда «отпусканий» и есть тот постепенный процесс. Это все же подготовка. Которая, если и кажется, что не выполнялась в этой жизни, была выполнена в прошлой. А в плане именно опытной.

Подтверждением ступенчатости процесса просветления был опыт его близкого друга, о котором он мне как-то рассказал. По словам ВМ, этот друг прозрел в его присутствии двадцать лет назад. Я лично знала этого человека и была немного удивлена, так как, на мой взгляд, в нем было слишком много самолюбования для совершенного существа. И к тому же он тогда был слишком молод. В момент просветления ему должно было быть около тридцати лет.

И тут я хочу отметить важный фактор. В просветлении (ах, как мне не нравится этот термин из-за своей избитости… лучше уж применять слово «воскрешение») нет нового «Я», которое может сказать – «я смотрю на новое открытие, которое дает мне радость». Это ощущение радости и счастья есть неотъемлемое качество Истины. Как белизна у белого. Таким образом, при раскрытии личности в Царствии Божием нет приобретения нового состояния прежним «Я», которое несчастно. Прежнее «Я» несчастно потому, что оно неправильно ориентировано. Оно отождествлено с собственной тенью, с кармическими формами ума, которые определяют линию его рождения. Это незнание словно трубочка, которую опускают в стакан воды, чтобы напиться, не подозревая, что стакан воды – это мираж в пустыне.

Ну или если совсем просто, то иногда надо всем своим существом просто замолчать. Я понимаю, что это порой сложно из-за жизненных обстоятельств. И тут помогает только одно – смирение. Смирение и осознание своих приоритетов. Мы должны выбрать четко, применив силу воли, – куда мы направляем свою волю, что достойно ее приложения?

В вопросе поиска счастья на протяжении моего пути у меня возникало множество сомнений. Да и не только у меня, а у всех нас. Я думала, что, может быть, счастье нам дает то, во что мы верим? И, может быть, это просто способ бегства – «привязать» чувство счастья к чему-то тому, что всегда есть вне зависимости от того, чего ты добился в этой жизни. И что это просто некая психологическая уловка. Например, если сказать «счастье находится под этим деревом» и поверить в это максимально искренне, то оно действительно будет вызывать у тебя счастье. Но дерево может высохнуть, его могут срубить. Ты можешь перестать иметь возможность находиться рядом с ним. И кстати, так это и работает: как только ты привязал идею счастья к переходящему – его через серию странных случайностей, парадоксальных событий заберут. Так жизнь естественным образом лечит от заблуждения.

Все эти сомнения по-настоящему развеиваются только тогда, когда переходишь на уровень «переживания». Термин «переживание» более правильный, чем термин «опыт». Только собственное переживание даст на 100 % устраивающие ответы.

Помните исповедь Ларри в книге «Острие бритвы» Сомерсета Моэма?

«А может быть, это было всего лишь гипнотическое состояние, вызванное вашим настроением, одиночеством, таинственностью рассветного часа и вороненой сталью вашего озера? Чем вы можете доказать, что это было именно прозрение?

– Только тем, что сам я в этом ни минуты не сомневаюсь».

Пока этого переживания не произошло, с одной стороны, помогает интуиция. Путеводной нитью является чувство, что в этом пути что-то есть. Но я бы это назвала тонким ароматом истины. Как листик тянется к свету, когда растет, так и душа неизменно тянется к своему источнику.

Счастье возникает, когда ты понимаешь, что «Я» не распято на собственном теле. Что это нечто неизменное. Это понимание возникает как озарение. Если взять троичность, то всегда есть сознание, осознающее… Что? Так вот, счастье – это некий святой дух, который возникает от завершенности этого процесса осознавания. Но нельзя сказать, что счастье отдельно от осознаваемого и осознающего. Это именно нераздельная троица, троичность природы Бытия.

Дуэт ВМ и Игоря был глубоко взаимодополняющим. Владимир Михайлович был тягловой силой, маятником. Большинство людей не верят в просветление конкретно для себя. Это кажется недосягаемым уровнем осознанности и развития. Как-то на исповеди мне священник сказал, что мы не верим в то, что Христос пришел спасти лично меня. Так и с просветлением – мы почему-то глубоко в своем сердце не верим, что настоящее освобождение возможно конкретно для меня. Но как я теперь понимаю, самыми действенными и трансформирующими целями являются те, которые кажутся наиболее труднодостижимыми, – завиральные цели. И идея о просветлении, которая для многих кажется недостижимой, была именно такой.

Основная идея в работе с личностью

Основной идеей ВМ в методе психологической помощи людям была не идея «приобретения», а идея «отпускания». Например, вы являетесь по каким-то причинам человеком принципиальным. Вы чувствуете, что ваши принципы – правильные, и это действительно так. Но эта правильность рождает чувство правоты, которое, в свою очередь, мешает прощать, мешает быть гибким, мешает достигать поставленных целей потому, что на подсознательном уровне воспринимается окружающими людьми как опасность. Ведь всех, кто, по вашему принципиальному мнению, поступает неправильно, вы автоматически презираете, считая, что они не имеют права на высокое звание Человека. Таким образом, то, что наработано как собственный положительный образ, на деле может разрушать.

Отпустить все – значит принять все

Идея «отпускания» не является идеей бессребреничества. Нет, мы не стремились уничтожить у себя все желания, отрезать их. «Отпустить» – означало встать на более правильную внутреннюю опору, и этой опорой не могло быть ничего временное, сотворенное.

Внутренняя психологическая опора – это идея о том, что принесет тебе счастье.

Мы не занимались психоанализом ради самого психоанализа или ради бесконечного собственного психологического тюнинга. Психоанализ, как и медитация, имел только одну цель – собственное самоосознание до его предельной точки, переходящей в бесконечность. Ну а побочным эффектом этой работы было раскрытие собственного истинного достоинства.

Меня всегда волновал вопрос о том, может ли человек, не прошедший свой путь до точки окончательного освобождения, брать на себя ответственность по передаче знания другим? Вопрос очень сложный. Как мне кажется, в этом случае учительство должно быть благословлено тем, у кого учился ты. Должна быть преемственность знания.

Когда ВМ спустя некоторое время предложил мне вести занятия, я воспротивилась. Он был скрупулезен в чистоте передачи; следил, чтобы не было искажений или подмены смысла. Кого-то ВМ обучал с упором на индивидуальные консультации, кого-то на то, чтобы вести созерцания. Например, Максима он уполномочил быть своего рода библиотекарем. Максим хранил и структурировал все диалоги, которые ВМ вел в переписке с постоянными участниками занятий. Эти диалоги наравне с моими воспоминаниями легли в основу данной книги.

Когда я поделилась с ВМ своими сомнениями, то он в ответ рассказал мне анекдот про булочку в столовой. Как и во всем, что касалось ВМ, по странному совпадению, это был один из моих любимых анекдотов еще со студенческих времен.

Анекдот:

«Приходит ученик в студенческую столовую и покупает булочку с сосиской. Откусывает ее. Смотрит, а сосиски нет. Спрашивает у буфетчицы:

− А где сосиска?

− А вы еще не докусили! – отвечает она.

Студент опять кусает, опять сосиски нет. Он снова спрашивает, где сосиска.

− А вы уже ПЕРЕкусили!»

Смысл этого анекдота в том, что когда человек уже перекусил сосиску, то у него пропадает желание что-либо объяснять или рассказывать. Только в промежутке, когда уже откушено, но есть еще что докусить, появляется краткий миг того контраста мировосприятия, которым можно делиться по свежим следам.

Да, мы никогда не будем достаточно совершенны для того, чтобы прикасаться словами к Истине. У каждого из нас по-прежнему есть своя карма. Но мы научились относиться к ней глубоко иначе. И в момент звенящего созерцания становилось неважно, насколько ты несовершенен как переводчик с языка Бытия на язык человеческой мысли, – становилось важно лишь само касание, та внутренняя вертикаль света, которая пронизывала все твое существование насквозь.

Море

Черное море в Крыму всегда было прохладней, чем в Краснодарском крае. Но при этом более чистым. Мне кажется, что у него даже запах был другой. Бывало – заходишь в него вялой и сонной, а выходишь полной бодрости и сил. Словно заново родился. Людей в Ласпи всегда было очень мало. Только родители, которые приезжали в детский лагерь навестить своих детей.

Единственным неудобством было то, что мы купались в самое жаркое время – с полудня до трех часов дня. Солнце палило так сильно, что иногда начинала болеть голова. Купаться в более комфортное время мы не могли, так как нужно было пропускать занятия, а этого никто не хотел.

Бухта Ласпи славилась суровым характером. И поэтому там, где территория пляжа относилась к детскому лагерю, все побережье было укатано в бетон.

В советские времена это был единственный детский лагерь, где устраивали представления с дельфинами. Для содержания дельфинов в море были сделаны бетонные вольеры. Один из них был круглый. Он находился в центре бухты. Напротив, на берегу, были установлены многоярусные кресла для детей, похожие на зрительные места футбольного стадиона. Чуть левее был квадратный бассейн – тоже вольер для дельфинов. По его периметру можно было ходить, а в воде он был огорожен сеткой. С левого края стояла стена около пяти метров в высоту. Это был коридор, из которого дельфины уплывали в открытое море или заплывали назад домой.

Ходили слухи, что на самом деле на базе этого лагеря был научно-исследовательский институт, где тренировали боевых дельфинов. Известно, что цивилизация дельфинов намного более умная и развитая, чем мы. И довольно забавно писать, что мы их как-то дрессировали. Скорее дельфины снисходительно соглашались, чтобы люди изучали их. Это была их добровольная жертва – передача своей запредельной нам мудрости. Примерно так же, как человек по доброте своей душевной позволяет муравью ползать по своему пальцу.

Сейчас дельфинов уже нет. А от всех построек, которые для них предназначались, целым остался только квадратный бассейн. Бетонный круг посередине бухты развалился. А большой пятиметровый коридор сложился по периметру, как карточный домик. Сейчас он используется редкими отдыхающими только как трамплин – для прыжков в море.

Говорят, что во времена перестройки случился большой шторм. И служащие дельфинария не успели открыть морские ворота, чтобы дельфины уплыли в море. Все дельфины побились насмерть о сетки, ограждающие их вольеры. Правда это или нет, сложно судить. Но мне странно думать, что это был какой-то особенный шторм. Наверняка были шторма и до этого… и почему-то в другие разы все успевали открыть.

Сейчас дельфины иногда приплывают в бухту Ласпи, чтобы выброситься на берег и умереть. За год до моего первого приезда как раз был такой случай. Говорят, что, если дельфин выбросился на берег, его бесполезно спасать. Это осознанное решение. Так и тогда – спасти его не удалось.

Созерцания в Ласпи

На полянке, где происходило созерцание, ВМ всегда выбирал для себя одно и то же место. Это мог быть удобный камень или пенек. Он садился на него, подбирая под себя свои пухлые ножки. В такой позе он выглядел немного комично – его ноги напоминали скрещенные куриные окорочка.

Мы рассаживались вокруг на комфортном расстоянии – так, чтобы было слышно, о чем он говорит. Я таскала с собой пластиковый коврик – пенку, половину которой опирала на камень или на ствол дерева, а другую часть коврика расстилала на земле. Так я могла сесть удобно.

Первые двадцать минут были минутами погружения, «перевода» ума из бытового состояния в состояние возвышенное. Это было временем преодоления «точки сна», как я ее называю. Ум думает, что, если он не крутится в своей сансаре, как белка в колесе, значит, он спит. Для бытового, нетренированного ума есть только два этих режима – физический сон и гипнотическое следование за мыслями, по примеру зайца, бегущего за морковкой. Необходимо усилием воли приучить ум к третьему состоянию – штиля мысли при ясной осознанности происходящего.

Обязательным условием была телесная неподвижность. Нужно было поймать это состояние. Владимир Михайлович говорил нам так:

− Нужно дышать, как дышат в классической йоге… Осторожно и чутко… Чтобы огонек свечи, поднесенный к носу, не колебался…Попробуйте закрыть глаза и внутренним взором прощупать, где «внутри вас», а где – «снаружи». Может стать совершенно ясно, что, с одной стороны, все снаружи, а с другой – все внутри. Что «Я» – вне телесных координат.

Первый год занятий мне было очень сложно замирать надолго, несмотря на то что я регулярно занималась йогой. Обязательно что-то начинало болеть, чесаться или затекать. Боль в области тела постепенно нарастала, становясь невыносимой. Она настолько поглощала все мое внимание, что я не могла сосредоточиться на том, что говорил ВМ. Мне ничего не оставалось, как направлять свой внутренний взгляд в это место и созерцать его. Сложно описать, что происходило, когда я так наблюдала. Могли обнажаться непрожитые эмоции, старая боль, всплывать картины давно забытых воспоминаний, и, самое главное, я вдруг совершенно четко могла увидеть те образы себя, которые, прячась в подсознании, как серые кардиналы, правили мной в настоящем. Мы называли это «проходить физические блоки».

Примерно через полчаса от начала занятия ВМ начинал говорить. Несмотря на то что ум блуждал и совершенно не хотел дисциплинироваться – с первых минут погружения я чувствовала блаженство. А иногда и невыразимое счастье. Была огромная разница между моим состоянием в Ласпи и в обычной жизни. И если у меня не получалось порой осознать что-то умом, то я точно знала, что какие-то тонкие процессы все равно происходят. Как сугроб рано или поздно растает на солнце, так и мои зажимы психологической архитектуры таяли. И происходил следующий эффект – мне вдруг становилось совершенно все равно. Та душевная боль, та проблема, с которой я приезжала, становилась абсолютно пустой. Я смотрела на нее просто как на факт – в котором нет никакой сути. Так же мы смотрели и друг на друга, и на себя. Мир, все наше восприятие вдруг становилось абсолютно чистым. Словно наше восприятие промыли. И мы начинали очень много смеяться.

Я пишу эти строки, и мне вспоминается следующий диалог со Шри Раманой Махарши:

«Следующие вопросы были заданы одной американской леди с аристократической внешностью. Ответы Бхагавана представляют собой краткое изложение его практического учения.

Вопрос: Что представляет собой та истина, которую мне нужно достичь? Пожалуйста, объясните, что это такое, и покажите ее мне.

Бхагаван: То, что нам нужно достичь и что каждый хочет, – это счастье, которое никогда не кончается. И хотя мы разными способами ищем, как это обрести, оно не является чем-то таким, что можно найти или обрести, как некий новый опыт. Наша подлинная природа представляет собой ощущение "Я", которое постоянно переживается всяким. Оно внутри нас и больше – нигде. И хотя мы постоянно переживаем его, наш ум блуждает, постоянно его разыскивая, в невежестве полагая, что это нечто от нас отдельное. Это подобно тому, как если бы человек с помощью своего языка говорил, что у него нет языка».

Но насколько, с одной стороны, тут не о чем говорить – насколько это просто и понятно для ума, настолько это было практически сложно. Препятствием была вера в материальность этого мира, в его конечную твердость. В реальность времени и пространства. Мы разбирали все эти базовые понятия, которые в нашем бытовом восприятии сидят как аксиомы.