Читать онлайн Так получилось. Инфантильный муж – отличный повод для развода бесплатно
«Так получилось. Инфантильный муж – отличный повод для развода.»
Автор Екатерина Романова
Иллюстратор Дарья Демина
Эта книга написана в стиле дневника. Боль, предательство, попытки сохранить желаемые отношения, опять предательство, разрыв и переход к новой жизни с багажом опыта. С первых страниц читатель становится сторонним наблюдателем мыслей и чувств, испытанных автором. Следит за становлением новых ориентиров и убеждений. Приходит к определённым выводам.
На страницах этой книги, читатель где-то сможет найти и свои переживания. Отношения с детьми, родителями, партнёром и собой. Где-то мы увидим себя, а где-то наоборот – полную противоположность. Но совершенно точно – это книга не оставит вас равнодушными.
Счастье у всех одинаковое; каждый человек несчастлив по-своему.
Прав Толстой. Счастье – это притча, а несчастье – история.
Кафка на пляже. Харуки Мураками
Вступление
Наверно, правы были великие мыслители, которые рассуждали о высоком. Что же есть счастье? Современники учат нас искать его в себе и только в себе. Ты стала много уделять мужчине внимания, ты ему позвонила первая, тебе скучно с самой собой – всё, диагноз, срочно в терапию. Но как перестроиться, когда ты сросся с человеком за бóльшую половину своей жизни? Как начать жить «по-правильному» и удовлетворить строгие взоры психологов?
Да никак. Люди все разные! И счастье, и горе, и подлость, и радость у всех свои. Мы счастливы по-разному и несчастны тоже. Мы переживаем взлёты и падения так, как это можем.
– Вот Людка молодец! Мужик её бросил, а она-то не унывала, молоденького нашла!
Но всё дело в том, что она Людка, а я Катя, и я способна горевать или радоваться только как конкретная Катя, то есть я. А то, что Людка молодец – это вообще бесспорно.
Но самое интересное осуждение моему поведению высказал мой бывший супруг, когда оставлял семью уже во второй раз и шёл за новой любовью:
– Ты посмотри на себя! Ты даже не смогла ни с кем завести отношения, когда мы были в разлуке. Всё чего-то ждала. Да ты ничего не можешь без меня, и это всё меня напрягает.
И снова я слышу восклицания психологов: «Он прав, ты должна выбирать себя. Ты должна была знакомиться, выходить в люди… Да ты просто придаток к нему, вот и всё. Фу такой быть…»
Почему-то я так себе представляю возгласы психологов.
А после его слов у меня сложилось чёткое впечатление, что мои правила, нормы и морали, моя порядочность и верность ему – это сосуд из тонкого хрусталя, который от нажима осуждающей фразы раскололся на тысячу осколков. Их собрали и выкинули в мусорное ведро за ненадобностью и смехотворностью того, что он вообще имел право на существование.
Но сейчас я понимаю, что я – это Я. Имею свои правила и нормы морали, взгляды на жизнь и людей. Я могу любить и ненавидеть, я могу погружаться в кого-то с головой или пройтись по поверхности, и только я буду перед собой за всё в ответе. Сейчас я перелила свои ценности в сосуды из бронированного стекла, я их защитила.
Эта история про предательство и любовь, про семью и гордость, она про людей. Здесь описана часть моей жизни – абсолютно обычной жизни. Но, может, в этом и есть изюминка? Я буду рада, что кому-то она покажется интересной, а может, и полезной. Но я живу свою жизнь первый раз и точно совершаю ошибки, поэтому повторять не рекомендуется: вредно для вашего здоровья.
Ну что, погнали!
P. S. Это книга обо мне, и только обо мне. Все другие совпадения с реальными персонажами, прошу считать случайностью. Все имена мной придуманы, кроме моего. Не думаю, что в моей жизни случится момент, когда я сама на себя захочу подать в суд. И ещё имена детей оставлю, уж очень они мне нравятся, их же я выбирала.
Целуй меня, когда я слаб,
Когда я болен и простыл,
Когда тоска из цепких лап
Не отпускает, и нет сил…
Джио Россо
Глава 1. А теперь без поэзии
Я думала, меня разорвёт изнутри. Куранты били привычные двенадцать раз. За окном слышны звуки разрывающихся петард, на столе оливье, а за столом я и мои «мартышки». Под двенадцатый удар курантов я открываю шампанское. Блин, первый раз в жизни это делаю. Всегда был кто-то мужского пола, кто брал на себя эту работу. Теперь даже шампанское сама. И тут гимн. Я никогда так неистово не пела гимн любимой страны. Ну как пела, орала. С каждым словом вылетала боль.
Ника, моя старшая и очень взрослая не по годам «мартышка», запихнула в себя две ложки салата и ушла в постель. Младшая «мартышка» сидела и смотрела на меня.
– Пойдём погуляем, – предложила я.
Красивые мы с Ксюхой вышли на праздничную улицу и пошли сквозь весёлые толпы людей.
– Вот дом, в котором папа теперь живёт, – весело сказала Ксюха и стала беззаботно поздравлять прохожих с праздником.
Я посмотрела на дом, мимо которого проходила тысячу раз до этого, другими глазами. У меня в голове пульсировало: «Дом, в котором папа теперь живёт».
А как же наш дом, он теперь не нужен? А я, я тоже не нужна? Что вообще происходит? Это не укладывалось в голове. Сейчас-то в этой голове всё лежит на своих полочках, но до такого идеального порядка пришлось дойти с помощью услуг клининговой компании «Мудак и Ко». Никому, если честно, эту компанию не советую: работают чисто, но жёстко.
А тогда я стояла с широко распахнутыми глазами, на ресницы падали снежинки, Ксюха бегала и радовалась празднику, а у меня в душе царила буря. До такой точки наши ссоры за шестнадцатилетнюю совместную жизнь не доходили.
Мы пришли домой, убрали со стола почти не тронутые салаты. Ника уже спала. Ксюха немного позависала в телефоне и тоже уснула. А я стала орать, потому что грудь сдавило что-то тяжёлое и больное. Громко кричать я не могла, так как в соседней комнате спали дети, поэтому я орала шёпотом. Кстати, это тоже помогает.
Я решительно выбралась из кровати и стала одеваться. Я должна выяснить, что происходит. Я должна увидеть своего мужа. Он мне сейчас всё объяснит. Он меня обнимет, и всё будет хорошо. Но, конечно, поорём предварительно, докажем друг другу, кто прав, а вот потом обнимет. А утром мы проснёмся в нашей постели, в нашем доме, и будет привычное утро первого января с завтраком из оливье и селёдки под шубой.
Я вышла из подъезда и решительно пошла в сторону того дома, на который мне указала Ксюха. Подойдя к нему, остановилась. Здесь десять подъездов и двадцать пять этажей. Куда мне надо?
Поняв, что новогоднего сюрприза не получится, я достала телефон и набрала его номер.
– Алло, – сонно прозвучало из трубки.
Я так боялась, что он не скажет номер квартиры, что подготовила аргументы на предполагаемые возражения. «Катя, иди домой, потом поговорим, ты много выпила и сейчас начнёшь отношения выяснять», – предполагала услышать я. «Ты со своими подружками?» – и такое предусмотрела. Наверно, надо немного приправить жалостью, которая приблизит меня к обнимашкам.
Поэтому на его сонное «Алло» я выпалила:
– Я стою возле дома, в котором ты снимаешь квартиру, я одна и совсем сегодня не пила, а ещё я замёрзла!
Так я перешла в контрнаступление. Все предполагаемые возражения были разбиты одним предложением.
К моему удивлению, он очень скучающе и без возражений сообщил мне номер подъезда и квартиры. А ещё ему пришлось спуститься за мной, так как консьержки почему-то не работают в четыре утра первого января.
Я зашла в чистую, достаточно просторную квартиру. Он пригласил меня жестом на кухню, а сам ушёл в ванную. Я села за стол и стала оглядываться. Так странно я не справляла ещё Новый год. Какая-то чужая квартира, мой муж, которого я знаю шестнадцать лет, почему-то теперь здесь, а я у него в гостях.
Выйдя из ванной, он встал напротив меня, скрестил руки на груди. У меня полились слёзы. Всхлипывая и постоянно вытирая нос, я спросила:
– Что происходит?
– Мне кажется, я полюбил другую женщину. Вот видишь, даже кольцо снял, – сухо сказал он и показал правую руку.
Всхлипывать и вытирать нос я резко перестала.
Все мы остаёмся детьми, сосланными во взрослую жизнь.
Джон Брэдшоу
Глава 2. Детства яркая пора
– Это тётя Надя. Она хочет с тобой познакомиться.
Пятилетняя я переминаюсь с ноги на ногу в просторном отцовском кабинете, мне он тогда казался очень большим. Я была на седьмом небе от счастья и гордости: ни у кого из отцов не было такого кабинета, это я почему-то знала наверняка, а у моего был. Ко мне склонилась тётка с неестественно выпученными глазами и улыбаясь стала мне говорить о том, какая я прехорошенькая. Потом отец пошёл выполнять свои суперважные задачи, ведь ни один отец не может выполнять такие задачи, какие под силу моему, это я тоже знала наверняка, а меня оставил с пучеглазкой. Она провела со мной весь рабочий день, я печатала на машинке и чувствовала себя тоже суперважной: я вся в отца.
По дороге домой отец расспрашивал о впечатлениях от тёти Нади, а я рассказывала о впечатлениях от печатания на машинке, потому что они перекрывали все другие чувства.
А потом была поездка в лесничество. Там, оказывается, находилась дача тёти Нади, и там мне должно быть очень хорошо, по словам отца, а маме это рассказывать необязательно. Потом было много этой тёти, которая уже лезла обниматься при встрече со мной.
– Это мой друг и коллега, – говорил мне отец. – Она очень хорошая и уже тебя полюбила.
Мои родители прожили долгую совместную жизнь. Я не буду, да и не в праве разбираться в том, кто сломил их союз. Не буду освящать нашу жизнь в тот период, период распада, разложения их брака. Понятно одно, что из-за неспособности справиться с надвинувшимся на них кризисом и охлаждением в отношениях, они потеряли возможность и силы для проявления заботы и любви по отношению к нам – своим детям. Каждый из них пытался найти свою опору – отец на стороне, а мама в нём. А мы должны были справляться сами, и мы справлялись. Каждый как умел. Больше всех досталось моей сестре. Вспоминая тот период сейчас, я поражаюсь её стойкости духа и воли. Она уже была достаточно взрослой, чтобы понимать весь ужас происходящего, но, конечно, она была еще ребёнок, который нуждался в родителях, их любви и помощи. Она мой герой, мой самый родной человек и моя любовь.
Я вышла из детства травмированным человеком, со стойким убеждением и нежеланием повторить судьбу мамы. И мне это удалось! Даже несмотря на похожесть моей жизненной ситуации с её, я нашла в себе силы опереться на себя. И через эту опору строю отношения со своими детьми и близкими людьми. Я точно знаю, что для моих детей этот период не лёгок, но у меня есть силы, чтобы не уйти в детскость и не подменять наши роли. Я сейчас именно мама для них, мама, которая выводит и себя и их из сложившейся ситуации максимально сохранно. В моих отношениях с дочками нет токсичности и манипуляции. Поэтому нет, конечно, нет, я не повторила судьбу своей мамы, я строю свою.
В моём очень далёком детстве, до появления в нашей жизни коллеги тёти Нади, было счастье. Живя в коммунальной квартире, мама смогла выстроить настолько добрые и лёгкие отношения с соседями, что мы собирались большой, дружной компанией и устраивали творческие вечера. Было весело и тепло. Сейчас, меня всё больше посещают именно эти воспоминания. Перефразируя знаменитую цитату, ошибочно приписываемую Оскару Уайльду, а на самом деле принадлежащую Маргарет Волф Хангерфорд – счастье в глазах смотрящего. И пусть так и будет, даже нейроны моего головного мозга пусть подбрасывают только розовую ретроспекцию, хотя бы из моего детства.
Но всё же, прошлое не могло не привести к определённым выводам, даже к жизненным аксиомам я всё же пришла. Пусть они болезненны и вынесенные из травмированного разума ребёнка, а потом и подростка, но всё же они сформировали некоторые жизненные ориентиры, принципы и мою нравственность:
Никакой дружбы между мужчиной и женщиной не существует. Кто-то из них или же они оба хотят более близких отношений.
Фигня на постном масле, что крепкую семью невозможно разбить. Где вы видели идеальные семьи? Их нет. В каждой семье есть периоды отдаления, кризиса, переосмысления крепости и важности союза. И именно в эти моменты очень легко посмотреть на сторону, ведь на стороне вроде лучше, теплее, заботливее и вся остальная розовая хрень.
Нет никаких добрых тёть с папиной работы, есть заинтересованные. Дорогие мужчины, не будет взрослая тётка нянчиться с вашим ребёнком просто так. Ей надо повысить свою значимость перед вами. Это обычная манипуляция, причём очень низкая. Целью может быть повышение зарплаты, если вы начальник, или же получение вас целиком.
– Вы забудете. Так устроена жизнь. Со временем всё стирается.
Воспоминания бледнеют, боль стихает.
…
– Я сказал «стихают», «бледнеют», – но не исчезают.
Толстая тетрадь. Агофа Кристоф
Глава 3. Мой первый флешбэк
Я сидела на чужой кухне в новогоднюю ночь и плохо понимала слова, которые донеслись до моих ушей. Этого просто не может быть. Что значит фраза: «Полюбил другую»? Её смысл не был доступен мне тогда.
А он продолжал говорить:
– Ты понимаешь, что как мы живём, так жить нельзя. Ты меня душишь. Ты постоянно всем недовольна. Ты меня выгнала из собственной квартиры…
– Кто она?
– Это не важно. Она очень порядочная и благородная. Она совсем не пользовалась ситуацией. Она очень хорошая.
– Это Таня?
Я вспомнила, как моя младшая дочка, съездив пару месяцев назад на работу к папе, потом весь вечер рассказывала о великолепной Тане, которая играла с ней весь день.
– Нет, не она.
Было ещё много слов и слёз, я не могла уместить в голове, как человек, который пару недель назад говорил мне о своих чувствах, сейчас так просто говорит о чувствах к другой. Сняв обручальное кольцо, я положила его на стол и ушла.
– Счастья тебе, – услышала я в спину.
На этом моя прошлая жизнь закончилась.
Стадии принятия неизбежного закружили свой хоровод. Они сменяли одна другую, не переставая. За десять минут я могла испытать и гнев, и торг, а отрицание с депрессией фонили постоянно. Вот самой стадии принятия было совсем не видать.
– Я взяла тебе вкусный кофе и пирожное, – сказала Яна, садясь в машину.
Она была со мной с самого утра. Очень сильно поддерживала и повезла меня к какому-то монастырю.
Потом наступила долгая и липкая пустота. Я пыталась узнать хоть что-то про своего мужа. Готовила ему торт, предлагала свою помощь. Да, слово «гордость» тогда совсем выпало из моего лексикона.
Телефон назойливо присылал уведомления, кто-то звонил, писал, но это были не те сообщения, которые я хотела видеть. Я перестала есть и спать.
– Я сказала, что из-за стола ты не выйдешь, если не съешь хоть пару ложек, – по-матерински строго говорила мне сестра.
Она забрала меня на дачу, где варила мне куриный бульон и жидкую манную кашу.
Конечно, есть я начала, и спать тоже. Жизнь потихоньку стала складываться хоть в какое-то подобие нормальной. И тут мой телефон предательски возвестил о новом сообщении: «Штраф ГИБДД».
Открыв сообщение, я увидела фото нарушения. За рулём – мой муж, рядом – его коллега Таня, которая очень старательно играла с моим ребёнком пару месяцев назад…
Судьба – очень интересная дама, с сарказмом, подчас достаточно жестокая. Меня окунуло в прошлое и потом резко вернуло в настоящее. Да, всё до пошлости банально, но не перестаёт от этого быть менее болезненным. Я ощущала боль каждой клеточкой своего тела.
Многие психологи приколотят меня справедливым термином «созависимость». Что ж, возможно это так. С того дня я начала путь выхода из неё.
Выходить замуж всегда трепетно,
и какая разница, в который раз!
Белоснежка: Месть гномов
реж. Тарсем Сингх
Глава 4. А платье будет белое!
Мы продавали двухкомнатную квартиру в Подольске, а вместе с ней оставляли прекрасные моменты своей жизни. Там было легко и созвучно жить. Мы – молодые, яркие и любящие друг друга. Ценящие нашу семью. Вокруг было много друзей и знакомых. Мы собирались в огромные компании и умели дружить. Там не было тяжести проблем, хотя проблемы были, тяжести не было. Они проживались, как будто, на одном вдохе, совместном вдохе. Именно там по-настоящему началось наше партнёрство. Мы, держась за руки прощупывали взрослую жизнь, учились быть в ней. Мы там умели любить, любить безусловно: друг друга, детей, друзей, родных. Оттуда мы увезли одни из самых ярких и добрых воспоминаний.
Но, мы два весьма амбициозных человека, которые всегда хотели идти вперёд. Нашей целью было улучшение уровня жизни, нашей совместной жизни. Там еще не было его и меня, там были мы. Мы стремились перебраться поближе к Москве, в квартиру большей площади. И плюсом еще выступал тот довод, что Никушке уже нужно было подбирать школу для поступления в первый класс. А школа в Подольске нас не устраивала. И вот, мы перебрались в заветную Москву. Сначала жили в съёмной квартире, а потом и выбрали квартиру свой мечты. Для нас она была шикарная: большая, с двумя балконами, мебелью и ремонтом. Предел наших мечтаний, у которых никогда нет денег. Мне одобрили неплохие условия по ипотеке, хотя у меня тогда уже были кредиты на развитие перспективного бизнеса супруга. И вот накануне Нового года мы переехали. Это было счастье. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что именно тогда мы были по-настоящему счастливы.
Я с удовольствием раскладывала вещи из коробок. Мы вместе решали, как переделаем балконы и какие полки купим на кухню. В этой квартире я почувствовала себя дома.
Накануне Восьмого марта на работе у мужа организовался корпоратив. Я весьма ревнива, и все эти пьяные рабочие сборы мне не по душе, но ему это было очень важно.
Время шло, а мужа всё не было. Ночью я стала звонить, но трубку не брали. После долгих дозвонов я услышала весёлое: «Алло!».
– Ты когда будешь дома?
– Не знаю, прекрати мне названивать, как приду, так приду.
Он пришёл под утро, сразу завалился спать, а на его телефон стали приходить сообщения от коллеги, как ей было с ним хорошо.
Жгучая ревность подкатила к горлу. Но я решительно её проглотила и постаралась заснуть. На следующий день, придя с работы, я увидела дома идеальный порядок, моего счастливого супруга, который извинялся, что вчера перебрал. Но я не смогла сдержать всё в себе. Я стала расспрашивать, кричать, выяснять…
– Зая, да ты что, вообще никого, какая коллега? Я ничего не знаю. Мы вообще только с мужиками были.
Потом он сделал ход конём и кардинально поменял тему: «Давай обвенчаемся»?
Это было для меня настолько поразительно, что я даже засомневалась в своём слуховом восприятии.
– Что ты сказал?
– Давай обвенчаемся? Я знаю, что для тебя это важно. И точно знаю, что с тобой до конца жизни. Я люблю тебя и свою семью, поэтому не вижу преград.
Вот так выглядело его предложение. Конечно, я согласилась.
Наша свадьба состоялась на четвёртый год совместной жизни. У нас уже была Ника, и мы жили в любимом Подольске. Свадьбу отмечали на реке Пахре. Не было ни пышного белого платья, ни криков «Горько!». Зато были шашлыки. В этом были тогда все мы. Нас не расстраивала такая свадьба, она нас веселила. Тогда мы умели выделять главную ценность жизни, которую в дальнейшем потеряли в погоне за призрачным материальным. Мы ценили наш союз. Мы наполнялись друг другом. Мы видели и любили души, берегли их. Шутя, мы говорили о необязательности белого платья на нашей свадьбе, ведь была уже одна свадьба, на которой присутствовали, и он и я, причём я была невестой, а он не был женихом. Это и было наше знакомство. Да, мы познакомились на моей свадьбе.
Тогда он только вернулся из армии, был молод, весел и смел. А я собиралась выходить замуж.
И вот молодому, весёлому и смелому армейский товарищ предлагает погулять на свадьбе у своего друга:
– Будет весело, да ещё поедим и выпьем на халяву.
Такие аргументы двадцатилетним парням казались неоспоримыми.
Я его имя-то не сразу запомнила. Да мне было и не до него. После свадьбы мы поехали гулять в местный парк. Мой муж получал поздравления и продолжал активно отмечать яркое событие своей жизни. А я стояла одна и думала о том, что будет дальше.
– Красивые звёзды, верно? – ко мне подошёл парень, имя которого я запомнила не сразу.
Мы стали болтать о звёздах, прекрасном вечере и ещё о какой-то сентиментальной фигне.
Мы встретились снова на моей даче, где собирались наши знакомые. Там мы проболтали целую ночь. А через две недели я подала на развод.
Так началась наша история длиной в семнадцать лет.
На венчание платье выбрала строгое и, конечно, белое. Нам очень понравилась церковь. В ней чувствовались умиротворённость и спокойствие. Батюшка, светлый мудрый старец, расположил к себе с первых фраз. Мне казалось, что муж разделяет со мной эти чувства и для него это действительно осознанный и значимый шаг.
– Да мне это венчание на хрен не нужно было! Ты хотела, а мне плевать было. Ну обвенчались, лишь бы ты не зудела. Вообще, наша жизнь текла по стандартам. Встретились, стали жить, родились дети, поженились. Может, не надо было начинать? Может, неправильно было мне жить ради удобства. Ты была удобна тогда, мне негде было жить, – такой фразой мой муж подвёл итог наших отношений, когда он второй раз собирался уходить из семьи к своей благородной и очень доброй коллеге Тане.
И я тогда подумала, а что есть слова? Слова – это лишь эмоция, которая сейчас побуждает тебя к сказанному. Но, получается, и действия тоже ничего не значат? А что вообще в мире непоколебимо? За что можно ухватиться и почувствовать опору?
Сейчас я могу ответить на эти вопросы. Нельзя судить о мире по словам и поступкам одного человека. Один человек – не твой мир. Мир гораздо шире. А то, что ты в одного человека поселила все свои ориентиры, – это твой неверный поступок. Человек может оказаться слаб и неспособен с ответственностью подойти к сказанному и сделанному, а твой мир рухнет. Так нельзя. Инфантильные люди встречаются гораздо чаще, чем готовые нести ответственность за свои действия, но это лишь их выбор. Так они закрываются от своих сложностей. А твой выбор – идти дальше и стараться отвести от себя незрелых людей.
Мой муж неспособен ответить ни за какой свой поступок и фразу. Он живёт одним днём. Именно в этом и заключалась наша проблема. Мне было необходимо понимание будущего, опора на прошлое, а у него была любимая фраза: «Так получилось». Кстати, в телефонной записной книжке теперь он так и записан: «Так получилось».
Мы не можем ничего изменить, пока не примем это.
Осуждение не освобождает, оно угнетает.
Карл Юнг
Глава 5. А принятие всё же пришло?
Я лежала на полу в ванной комнате и смотрела через маленькое окошко, как крутится барабан стиральной машины. В голове пульсировала фраза: «Полюбил другую». Отрицание сидело рядом и говорило томным голосом: «Да всё бред. Он тебя обманул. Вспомни, как он обнимал тебя, целовал. Вспомни, как все завидовали крепости вашего союза. Вы всегда были на одной волне. Заканчивали фразы друг за другом. Вы любили одно и то же, похожи, как две капли. Ну какая другая?» Я пыталась возражать, но не находила должных доводов.
Отрицание будило меня по ночам, выбрасывая на поверхность бодрствования. Заставляло вспоминать моменты из совместной жизни: яркие, сочные, наполненные любовью и трепетом. Иногда моменты рассыпались, как бисеринки, я лихорадочно начинала их собирать, чтобы ни одна не пропала. А Отрицание всё подбрасывало новые.
Отрицание посмотрело вместе со мной на фото из штрафа, оценило вытянутое лицо Тани, сидящей рядом с моим мужем, и помахало мне ручкой. Так мы с ним и попрощались.
И тут я стала злобно смеяться. Он променял меня на это. Мне стало весело, смех становился всё злее и злее, я обернулась и поняла, что не одна. Ко мне в гости зашла Агрессия – дама, лишённая стеснения, открыла дверь ногой. Стала выдавать мне факты сравнения меня и её, которые были не лишены смысла. Всё это подавалась под жгучим соусом ненависти и враждебности. Я упивалась собственной значимостью. Агрессия не уставала повторять: «Да ты посмотри на неё: внешность, место работы, уровень развития интеллекта…» Я всё это видела и небезосновательно понимала, что она проигрывает мне по всем направлениям, по всем, кроме одного. Мой муж любит её, а не меня. Мой проигрыш был тогда очевиден. Агрессия очень избирательна и в тот момент она распространила своё недовольство лишь на Татьяну, бережно отводя моё внимание от него. Мы, женщины, всегда пытаемся оправдать мужчин.
Я задумалась, почему так? Из-за того, что мы не можем доверять женщинам оттого, что знаем, на что мы способны? Или это боль от неоправдавшегося ожидания женской солидарности? Или это попытка оправдать свой выбор партнёра? «Мой мужик хороший, он никогда так бы не поступил. Его увела плохая, злая тётка, а он, конечно, не хотел. Он меня любит, просто ещё не осознал». Но всё это лишь наши ожидания. Люди поступают подло, низко, предают, забывают, разлюбляют – и это жизнь. Нам не выдавали гарантийный бланк в начале нашего пути. Предъявлять претензии, как оказалось, некому…
Моей Агрессии со мной становилось всё скучнее: я пыталась вставать на место другого человека и объяснять его действия, ей это не нравилось. Она требовала крови и зрелищ, поэтому побыв со мной ещё непродолжительное время, она меня покинула. Хотя кое-что ей удалось: она помогла мне подать заявление на развод и довести этот процесс до конца. Она потом очень редко наведывалась на чашечку чая, но, поняв, что ничего не меняется, уходила снова.
Зато ко мне всё чаще и чаще стала заглядывать красивая, статная и ласковая Депрессия. Она не делала импульсивных и резких поступков, как Отрицание. Не просила всех ненавидеть, как Агрессия. Она убаюкивала и заставляла лежать. Она томно и тепло говорила мне: «Ты ничтожество, не способное быть значимой для своего мужчины. Ты не можешь предпринимать правильных действий. Твоё место – постель, твои чувства – боль и слёзы». И я лежала, ревела и жалела себя. Иногда сложно было даже встать и дойти до ванной. Сны были перемешаны с реальностью, и везде был он.
Я угасла, не было огня, который мог меня зажечь. Весь огромный и интересный мир сузился в малюсенькую точку и потерялся. Я его искала, звала до хрипоты, но была только тишина. Депрессия сопровождала везде, она дошла до самой глубины сознания. Она стала мной. Я отбросила проект, которым занималась с интересом. Ходила на работу потому, что надо. Слово «хочу» перестало существовать в моей жизни, я ничего не хотела.
И тут начали появляться проблески «здравых» мыслей.
Да, я ему не нужна, но ты посмотри на себя, ты даже себе не особо уже нужна. Лицо, опухшее от слёз, волосы не уложены, в выходной день из постели не вытащишь, интересов ноль. А вот если я соберусь, если я стану улыбчивая, лёгкая и весёлая, если я начну двигаться вперёд и развиваться, вот тогда он меня вновь полюбит.
Так я познакомилась с Торгом. Я стала скупать вещи, обновляя свой гардероб (здесь была и практическая цель, так как похудела я с начала января на одиннадцать килограммов). Стала пользоваться косметикой и подбирать разные образы. «Вдруг я выйду из подъезда, а там он, я должна быть во всеоружии». И я была, я стала хорошеть на глазах. Но так тоже неправильно, как говорят умы современной психологии.