Читать онлайн Фиасоль никогда не сдаётся бесплатно
Посвящается Лое и Лулу
«Да уж, бабушка, такова жизнь!» – сказал Оливер Хельги шести с половиной лет
Десятилетняя Фиасоль – спасатель. Больше того, она глава Скорой помощи Фиасоль. Ингольвюр Гойкюр – её советник. Он на два года старше Фиасоль. Но это не важно. Они самые лучшие друзья на всём белом свете. И всё-таки Ингольвюр Гойкюр иногда говорит:
– Фиасоль, ты узнаешь это только тогда, когда тебе будет столько же лет, сколько мне.
Фиасоль по-прежнему живёт на улице Грайналюнд городка Грасабайр вместе с мамой и папой. А с ними живёт её семнадцатилетняя сестра Бидда, большой специалист по зеркалам, у неё в комнате ни много ни мало тридцать семь зеркал, длинных узких, коротких широких, а ещё позолоченных и украшенных перламутром, с увеличительным стеклом и электрической подсветкой. С утра до вечера она смотрится в зеркала, применяя всяческие краски и кисточки, словно она выдающийся живописец. Футбольный тренер Лолли часто приходит к Бидде, и тогда они запираются.
Её вторая сестра Пиппа тоже живёт в доме на улице Грайналюнд. Ей тринадцать лет, она большая любительница чтения. Она может читать на ходу, во время еды, когда едет на велосипеде и даже качаясь на качелях. А ведь это всё-таки очень опасно. Многое изменилось у жителей улицы Грайналюнд. Но то, что Фиасоль всегда по уши в делах, это не изменилось.
– У меня очень много дел, – говорит она. – Приходится работать в моей Скорой помощи. Вот когда у меня не будет дел, тогда я приберусь в комнате. Уж если я что-то делаю, то делаю хорошо.
Бидда говорит, что Лолли вовсе не её парень. Он, как она говорит, всего лишь друг, который помогает ей делать домашние задания.
– Смешно, – говорит папа. – Как странно, что тебе нужна чья-то помощь, чтобы учить уроки.
– А ещё они держатся за руки, – бурчит во время ужина Пиппа с набитым ртом, продолжая читать книгу. – Я сама видела, как они выходили из автобуса.
– Ты за мной шпионишь? – угрожающе спрашивает Бидда.
– Совсем даже не шпионю, – отвечает Пиппа. – Мы живём в свободной стране, я имею право после школы идти по улице. А если ты хочешь гулять, держась с парнем за руки, и сохранять это в секрете, то не делай этого на глазах у всех.
– Этот молодой человек, кажется, тренер? – спрашивает мама.
– Да, он футбольный тренер юных футболистов четвёртого и пятого уровня в спортивном клубе «Рассвет».
– И откуда ты это знаешь? – сердито говорит Бидда. – Лучше бы перестала следить за мной.
– Вот как, в клубе «Рассвет» у нас в Грасабайре? – Папа вдруг заинтересовался тренером. – Как, ты говоришь, его зовут?
– Полное имя Лаурус, но обычно его зовут Лолли, – рассеянно говорит Пиппа, продолжая грызть морковку.
– Я бы сказала, что он ещё и целовальный тренер, – говорит Фиасоль.
– Что-что? – с интересом говорит мама. – Как это понимать?
– Замолчи, дурочка! – Бидда вскакивает со стула. – Забудьте всю эту чушь! – кричит она и быстро убегает из кухни.
– Вот видите, я права. И ещё они запираются в комнате, – говорит Фиасоль. – А потом никаких звуков, кроме шёпота. И шелеста, если я прижимаюсь ухом к двери.
– Фиасоль, какая ты невоспитанная! Каждый человек имеет право на личное пространство, – говорит мама.
– А вот с этим я не соглашусь, – сказал папа, убирая со стола тарелки. – Фиасоль, я на твоей стороне. Очень важно знать, что делается за запертой дверью, – продолжает он.
Приходя из школы, все расходятся по своим комнатам. Бидда и Лолли исчезают за дверью и тут же запираются. Бидда громко кричит, если Фиасоль просит впустить её.
– Бидда, пожалуйста, помоги мне с математикой, – просит Фиасоль на следующий день, осторожно встав рядом с дверью сестры.
– Уйди, маленькое чудовище, – отвечает ей Бидда.
– А мама говорит, что ты должна помогать мне, – канючит Фиасоль.
– Попроси Пиппу. Она наизусть знает математику для десятилетних школьников, – сквозь зубы цедит Бидда.
– Пиппы нет дома.
– Она дома. Я недавно видела.
– Конечно, я дома! – звучит громкий голос Пиппы.
– Оставь меня в покое! – вопит Бидда. – Уходи!
– А вот я был бы рад помочь. Это совсем не сложно, – звучит из комнаты голос Лолли.
Фиасоль победно улыбается, стоя у двери. Ей почти удалось проникнуть в комнату с Биддой и её целовальным тренером.
– Нет, ты не будешь этого делать! – Звучит голос Бидды из комнаты. – Ей вообще не нужна математика. Просто хочет висеть у нас над душой.
А потом наступает тишина. Фиасоль понимает, что на сей раз этот номер не прошёл. Она идёт на кухню, наливает себе сок и делает бутерброд.
Однако Фиасоль девочка сообразительная. И вот как-то раз она крадётся по коридору, забирается под кровать в тёмной комнате Бидды, с трудом подсовывает под голову подушку и устраивается в тесноте. Она знает, что ждать придётся долго. Места маловато, но она всё же припасла пачку шоколадного печенья на случай долгого ожидания. Его можно есть, лёжа неподвижно и перекидывая с живота рукой в рот. Попробовала разок – получилось. Скоро придут Бидда и тренер, думает Фиасоль, тогда-то она и узнает, что тут происходит.
Фиасоль прихватила с собой мобильный телефон. Она надеется включить его на запись, а потом даст послушать Ингольвюру Гойкюру, когда тот вернётся из школы. Фиасоль громко смеётся при мысли, как замечательно она всё устроила! Отламывает кусочек печенья и начинает медленно жевать.
Фиасоль готова ждать под кроватью очень долго. Судя по звукам, они должны вот-вот прийти. Она не хочет, чтобы услышали, что она спряталась. Она не будет смеяться, шумно дышать, ей главное выследить их. Отламывает ещё кусочек, медленно жует, обгрызает шоколадный верх и проглатывает. Упаковка выскальзывает из руки и медленно сползает на пол.
В какой-то момент появляются Лолли и Бидда. Они видят на кухне Пиппу и садятся перекусить. Лолли пытается заговорить с Пиппой, но та не удостаивает его взглядом, погружённая в чтение увлекательной книги.
– Где наша дурочка? – спрашивает Бидда.
– Не знаю, недавно была здесь, – рассеянно отвечает Пиппа и идёт в свою комнату, продолжая читать книгу.
Бидда и Лолли входят в комнату, Бидда запирает дверь. Что там происходило, останется навсегда неизвестным, потому что Фиасоль под кроватью уже крепко спит. Наверное, они целовались или делали что-то другое, но только когда Лолли, снявший свои большие кроссовки, хочет снова обуться перед уходом, то, наклонившись, видит под кроватью шоколадное печенье. Наклонившись ещё больше, видит копну чёрных нечёсаных волос. Он включает фонарик мобильника и освещает пространство под кроватью. Видит там лицо спящей крепким сном Фиасоль.
– Нет, ты только подумай! – шепчет он Бидде. – Загляни под кровать!
Бидда тоже наклоняется и видит спящую сестру. И так как люди в её возрасте редко умеют управлять своими эмоциями, она начинает громко кричать, хватает сестру за испачканную шоколадом руку и выволакивает из-под кровати.
– Ах, ты, маленький свинтус! – вопит она истошным голосом.
Фиасоль, проснувшись, обнаруживает, что она летает над полом. Не понимает, что случилось, и думает, что она несётся вниз с грохотом на зелёных санках по шоколадному водопаду с ореховым вкусом, пока её сон не переходит в реальность. И тогда она видит свою сестру с пылающим от гнева лицом.
– Что ты вытворяешь, дитятко? – кричит Бидда. – И давно ты тут лежишь? Ой, да у тебя ещё и мобильник? Ты хотела сделать запись? Что ты успела записать? Что ты слышала? Всё?
– Та ещё приколистка! – возмущается Лолли.
– Ой-ой, – стонет Фиасоль. – Ничего не слышала, ничего не видела! Только спала! Ничего не записала. Я всё прозевала!
– Идиотка, вот ты кто! – рычит Бидда, обхватывает её второй рукой и выталкивает с громкими криками в коридор.
Фиасоль катится кубарем, ничего не соображая. Она даже не пытается понять происходящее. Вдруг дверь приотворяется, у Лолли в руке полпачки шоколадного печенья.
– Возьми. Ты кое-что забыла.
– Спасибо, – бормочет Фиасоль и отправляется на кухню.
– Что случилось? – Входит Пиппа. – Что ты опять натворила?
– Ничего, – отвечает Фиасоль и падает на стул, чтобы хоть как-то перевести дух.
– Ничего? Но мы все что-то слышали.
– Я дала задание моей Скорой помощи. Или, может быть, секретной службе при ней, которую я только что основала, – спокойно говорит Фиасоль. – Но только у нас ничего не получилось.
– Какое ещё задание? – удивлённо спрашивает Пиппа, садится прямо напротив Фиасоль и отпивает сок.
– Я хотела выследить Бидду и Лолли, чтобы узнать, что у них происходит на целовальных уроках.
Пиппа прыскает со смеха, весь сок оказывается на столе.
– Прекрасная идея! – говорит она и делает новый глоток.
– Конечно. Я ждала так долго, что заснула.
Пиппа снова хохочет, сок опять попадает на стол.
– Прекрати, Пиппа. Это совсем не смешно.
– Что именно не смешно? – спрашивает обвешанная пакетами мама, входя в кухню. Она была в магазине.
– То, что Фиасоль забралась под кровать в комнату Бидды, чтобы разузнать всё про Лолли и Бидду.
– Ну, как же тебе не стыдно, Фиасоль! Этого нельзя делать! – говорит мама и укоризненно смотрит на Фиасоль.
– Вовсе нет! Я ничего не сделала. Заснула и всё пропустила.
– А вот это неважно!
Вечером мама велит Фиасоль извиниться перед Биддой.
– Извини меня, Бидда…
– Извинить за что?
– За то, что я заснула у тебя под кроватью.
– Издеваешься? – ещё больше сердится Бидда.
– Фиасоль, – говорит мама. – Извинись, как положено.
– Извини меня, что я хотела выследить тебя, – бормочет Фиасоль, и Бидда говорит, что запомнит эти слова и когда-нибудь в будущем извинит её.
Ну, конечно, в конце концов Бидда её извинила. Девушки часто сердятся, но потом быстро отходят.
1. Фиасоль и овчарка, которая боится темноты
Помните, как умерла Хансина? Она была очень старая. Вся семья Фиасоль хоронила её во дворе их дома. А потом умерла и Йенсина. Видимо, пришло её время. Обе ленивые болонки умерли. И это очень печально!
В тот день, когда умерла Йенсина, беспрерывно шёл дождь. Шёл он накануне и много дней после.
– У меня сердце заходится, – всхлипывая, сказала Фиасоль, взяла мамину руку и положила себе на грудь. – Вот здесь, как будто кто-то ударил ножом.
– У меня тоже, – ответила мама, слёзы из её глаз катились на копну неприбранных волос Фиасоль.
– Не представляю себе жизни без неё, – Фиасоль перебирала в руках ошейник Йенсины. – Наверное, надо было давать ей больше лекарств.
– Но она очень ослабла, – сказала Пиппа и прижалась к маминой руке. – Так ослабла, что не могла ходить. И ела с большим трудом, моя дорогая Фиасоль, – сказала Пиппа и вытерла слёзы, которые текли по её щекам.
Они сидели на диване и смотрели в окно. Рядом с холмиком Хансины был насыпан ещё один такой же с лежащими на нём увядшими фиалками, обглоданными косточками и сушёной рыбой – это была могилка Йенсины. Бидда сидела на камне, закрыв лицо руками. Рядом сидел папа. Жёлтый полосатый уличный кот по имени Лев, живший через дорогу в доме Клары, сделал попытку уворовать сушёную рыбу, но папа отогнал его. Лев был старым, худым, шерсть потеряла краски, но у него хватило резвости прыгнуть на могилку Йенсины.
– Уйди, Лев. Скройся, – остановил его папа. – Как тебе не стыдно, – добавил он, но потом отломал кусок рыбы и протянул Льву, который медленно пошёл с добычей к себе домой через улицу.
На улице Грайналюнд горевали все, даже старый Томас, живший в соседнем доме. Хотя раньше он частенько приходил рассерженный в дом Фиасоль и приносил на блестящем совке собачьи отходы, подобранные в его дворе. Обычно его встречала мама, она вежливо благодарила, спускала собранное в унитаз и возвращала лопату. Иногда она ввязывалась в спор со старым Томасом.
– Йенсина ни при чём. Дорогой Томас, посмотри на размер, это почти с саму Йенсину. Здесь была большая собака.
– А мне без разницы, – проворчал Томас. – Лучше следите за своими собаками. Противно натыкаться на собачье дерьмо, когда ходишь по собственному двору. Омерзительно! – прорычал он.
– А как же быть тогда с гусями? – спросила Фиасоль из-за спины мамы.
– С какими гусями? Ты о чём?
– Ну, знаете, иногда во дворе можно обнаружить гусиный помёт. Что делать с ним?
– Успокойся, Фиасоль, – сказала мама и втолкнула её в дом.
– Этот ребёнок надо мной издевается? – сердито спросил Томас.
– Нет, нет, она выдумщица, – извиняющимся тоном ответила мама. – Спасибо, Томас. Я буду смотреть, чтобы такого больше не было.
– Это было бы чудом, – прорычал Томас и отправился домой.
И вот Томас тоже горевал, как другие. Но Фиасоль горевала больше всех.
– Я никогда не покину постели, – плакала она в подушку. – Хочу, чтобы Йенсина вернулась. Немедленно! – Она заплакала ещё больше и закрыла голову одеялом.
Мама печалилась, Бидда и Пиппа тоже. Папа грустил. В их доме на улице Грайналюнд больше не звучали семенящие шаги по полу. Никто не царапал дверь, чтобы выйти из дома. Царила тишина, нестерпимая, невозможная тишина, от которой легко было сойти с ума.
– Йенсина! – звала Фиасоль, прогуливаясь по пустынному дому.
Она остановилась во дворе на том месте, где они похоронили Йенсину и Хансину. Там лежало большое красное деревянное сердце, которое сделал папа. Надпись гласила:
«Хансина и Йенсина, малышки, ставшие нашими большими друзьями»
– Надо кого-то спасать, – прошептала Фиасоль как-то вечером после смерти Йенсины.
– Как это понимать, дорогая? – спросила мама и нежно погладила Фиасоль по голове.
– Давайте найдём собаку, которой мы нужны, как она нам, одинокую и брошенную, такую, которая чувствует себя так, как я сейчас после ухода Йенсины.
Мама нашла в Интернете сайт о животных и обнаружила много собак, искавших новых владельцев. И вот вечером сёстры сели рядом с мамой и стали рассматривать фотографии животных. Но папа не заинтересовался.
– Может быть, нам пожить без собаки? – грустно спросил он, вытирая кухонный стол. – Так будет лучше. Слишком много хлопот с этими собаками. И очень грустно, когда они умирают, – сказал он и стал усиленно соскабливать давно застывшие пятна варенья.
Похоже, его никто не услышал.
– Что ты сказал, дорогой? – печальным голосом сказала мама и показала ему фотографии замечательных собак всяких размеров и пород. – Ты только посмотри, какой он милый!
«Храбрецу три года. Он хочет попасть к людям, которые любят игры, купания и бег на большие расстояния. Храбрец непослушный, но легко обучаемый. Он изжевал три диванных комплекта, но только потому, что часто оставался дома один. Храбрец боялся мужчин и велосипедов, но теперь с этим стало немного лучше».
– Э-э, я-я думаю, что Храбрец нам не очень подходит, – сказала Бидда.
– И мы вообще не торопимся заводить собаку, – с беспокойством добавил папа.
– Дорогой, мы всего лишь выясняем, какие есть возможности, – утешая его, сказала мама.
– Взгляните-ка на Розу, – Пиппа нашла изображение миниатюрной мексиканской собачки с наглой физиономией.
«Розе срочно нужен свой дом. Ей десять лет, сторожевая собака, подходит бездетной семье, она очень не любит детей. Непрерывно лает на большие автомобили, так как мы живём рядом с автобусной остановкой, и было очень много жалоб. Лучше всего Розе жить у пожилых людей там, где мало улиц с интенсивным движением. У неё аллергия на цветочную пыльцу, она плохо слышит».
– Ну, нет, Роза – не наш кандидат, – решительно сказала Фиасоль. – В первую очередь потому, что она не любит детей.
– А вот ещё одна, – Бидда остановилась на фотографии огромного зверя, больше напоминавшего медведя из леса, чем собаку.
– «Огонёк – добродушный гигант с дисплазией тазобедренных суставов», – прочитала она.
– С дисплазией тазобедренных суставов? – спросила Фиасоль.
– Да, – ответила мама. – У него, бедняжки, не в порядке кости таза.
«Огоньку семь лет, мы вынуждены расстаться с ним, потому что у нас нет времени заниматься с ним. Он целый день воет. Огоньку надо жить у тех, кто больше времени проводит дома. Есть ещё один недостаток, он писает дома».
– О, девочки, такая нам точно не нужна, – сказала мама. – Старая собака, которая писает дома.
– Похоже, хозяева не бывают дома и не выгуливают собаку, – задумчиво сказала Фиасоль.
– Может быть, и ещё посмотрите, какая она огромная, – сказала мама.
– Подумайте, какие большие будут её отходы, – сказала Фиасоль. – Старый Томас приносил нам такие в своём совке.
– Нет никакой спешки с новой собакой. И вообще никто не заменит нам нашу Йенсину, – сказал папа, который перешёл к чистке плиты.
– Спокойно, папа. Мы только изучаем вопрос, – ответила Бидда.
– А вот Жозефина, взгляните на неё. – Пиппа показала на коротконогую чёрно-белую собачонку, невероятно жалкую.
«Жозефина должна попасть в ваш дом сегодня вечером, потому что завтра её ликвидируют».
– Ликвидируют? – удивилась Фиасоль.
– Да, ах, бедняжка, – мама посмотрела на Жозефину и прочитала:
«Жозефина из породы овчарок, но отказывается пасти скот, боится овец и лошадей, прячется, когда видит любых животных. Боится темноты и не выходит из дома в тёмное время суток. Жозефина не любит, когда её гладят. Может описаться, если кто-то внезапно подойдёт к ней, и немедленно спрячется, если на неё обратить внимание. Поэтому её невозможно держать у нас на ферме. Другие собаки её кусают, кошки на неё нападают. Если никто не захочет взять Жозефину сегодня, завтра её ликвидируют».
– Ликвидируют? То есть убьют? – спросила Фиасоль.
– Да, – ответила Пиппа.
– Очень грустно, – сказала со вздохом Бидда.
– Посмотрите, какая милая эта бедняжка Жозефина. Может быть, ей не нравится сельская жизнь. А может, ей не хочется быть овчаркой? – Фиасоль смотрела на печальную мордочку Жозефины на экране компьютера.
– Мы поедем, – вдруг решительно сказала Пиппа.
– Как так поедем? – Мама бросила на неё быстрый взгляд.
– Мы поедем познакомиться с Жозефиной.
– Да, мы должны спасти её, – сказала Фиасоль. – Неправильно лишать жизни только потому, что она не хочет работать в деревне. Не все собаки хотят жить на хуторе. Далеко не все.
– Поддерживаю, – сказала Бидда. – И знаете, если мы познакомимся, то это окончательно. Она переедет к нам.
– Эй, девочки, не разумнее ли немного подождать? – попросил папа.
– Подождать чего? – сказала мама и взяла трубку телефона. Она набрала тот номер, который был в объявлении о Жозефине.
– Добрый вечер. Я по поводу маленькой собачки из вашего объявления. Мы хотели бы взглянуть на неё, – сказала мама в трубку. – Да, прямо сейчас. На самой окраине? Хорошо. Я найду. Скоро увидимся.
Она положила телефон и посмотрела на папу.
– Ты только взгляни, какая милашка. – Мама указала на фото жалкой овчарки на экране компьютера.
Папа растерянно покачал головой.
– Мы съездим посмотреть на Жозефину. И если она нам понравится, то возьмём её на время, чтобы показать тебе. Папа, уговор? – Фиасоль умоляюще посмотрела на папу.
– Вы никогда меня не слушаете, – сказал папа, встал, включил телевизор и сел в кресло. Мама обулась, надела плащ, поцеловала папу в голову и попросила девочек собираться побыстрее.
Они выехали из города, и вскоре мама свернула на второстепенную дорогу, которая привела к ферме. Машина остановилась перед домом, и три доброжелательные овчарки встретили маму и её дочерей у калитки. Вышла молодая женщина с ребёнком на руках, приказала собакам оставаться на улице.
– Жозефина внутри. Мы разрешили ей жить в прачечной, потому что она не может общаться с другими собаками, – устало сказала женщина и открыла дверь в пристройку. – Я не знаю, что с ней не так. Она странная, лучше бы её усыпить.
Фиасоль, Бидда и Пиппа смотрели по сторонам в прачечной, но ничего не видели, кроме верёвок, стиральных машин и горы одежды на полу. И вдруг одна кучка зашевелилась. Что-то метнулось из угла под стол.
– Она всех боится, – сказала женщина. – Я такого никогда не видала, – печально продолжила она. – Мы давно усыпили бы её, да больно уж она кра-сивая.
– Как странно, позволять ей жить только потому, что она красивая, – задумчиво сказала Фиасоль и посмотрела по сторонам в прачечной. – А всех некрасивых вы, что же, убиваете?
– Фу, так говорить нехорошо, Фиасоль, – сказала мама и улыбнулась женщине, как бы извиняясь.
– Я оставлю вас ненадолго. Если вы хотите попробовать подружиться с Жозефиной. Но она всё время прячется, – сказала женщина, вышла и закрыла дверь пристройки.
– Да, девочки. Во что мы вляпались? – Мама села на пол и посмотрела под стол, где пряталась Жозефина.
Фиасоль, Бидда и Пиппа сели рядом с ней. Они увидели чёрное пятно и стали говорить ласковые слова, периодически произнося имя Жозефина. Вскоре чёрное пятно пошевелилось. Из-под стола появились испуганные глаза, большие чёрные уши и белые лапки. Жозефина медленно приблизилась к ним. Фиасоль осторожно протянула руку и погладила собаку. Жозефина завиляла хвостом, и в тот же миг на пол брызнула жёлтая струя.
– Она описалась, что ли? – удивлённо спросила Фиасоль.
– Ну, да, бедняжка. Вы ей понравились, но в то же время она боится, – сказала мама. – Она не знает, можно ли нам доверять.
– Нам можно доверять, милая маленькая Жозефина, – прошептала Фиасоль и погладила Жозефину.
Спустя короткое время Жозефина легла на бок и позволила сёстрам погладить её по животу. Мама тряпкой вытерла пол, а потом все рядом с Жозефиной стали негромко говорить обо всём. Они рассказывали о вредных кошках, злых овчарках, ленивых болонках, скучных овцах и большущих лошадях, а ещё об ужасах ночной темноты. Они говорили, что даже если кто-то от страха описается, то это совершенно нормально.
– Я уверена, что она перестанет писаться, когда всё наладится и она приобретёт хороший дом, – сказала мама.
– Да, а у нас как раз хороший дом, – добавила Пиппа. – Разве не так? Мы ведь возьмём её с собой?
– Да-да, и я думаю, что ей нужны как раз такие люди, как мы. – Бидда нежно погладила Жозефину.
– Мы ей нужны так же, как она нужна нам, – решительно сказала Фиасоль. – Ты сама видишь, мама. Нам плохо после смерти Йенсины, а Жозефине плохо, потому что она – овчарка, но не любит сельской жизни. Это ведь всё равно, что быть пекарем и иметь аллергию на хлеб, или лётчиком и бояться высоты, или капитаном судна и страдать морской болезнью, или оперным певцом, у которого нет слуха, или…
– Да-да, – нетерпеливо прервала её Пиппа. – Мы уже поняли.
Женщина очень обрадовалась, когда узнала, что мама и девочки заберут с собой Жозефину.
– Можно мы возьмём её показать моему мужу? Он должен немного подумать. А если он не согласится, то привезём её обратно.
Жозефина с ужасом восприняла поездку в автомобиле. Бедняжка сидела на заднем сиденье в окружении незнакомых людей, которые везли её неизвестно куда. От страха она описалась. Потом выползла на животе около дверей дома на улице Грайналюнд. Папа сидел и смотрел телевизор в комнате, когда все они вошли.
– С нами гостья, – сказала Фиасоль.
– Она пришла в гости, – добавила мама. – Но мы отвезём её обратно, если она тебе не понравится.
– И тогда её, конечно, убьют, – добавила Пиппа.
– С чем вы пришли ко мне? – спросил папа, который сейчас в кресле был очень похож на вождя древних времён на своём троне.
Жозефина с ужасом крутилась в прихожей около входной двери. Фиасоль осторожно ввела её в комнату.
– Её зовут Жозефина, – сказала Фиасоль.
Папа пытливо посмотрел на Жозефину.
– Что с ней?
– Она боится жить на свете, – сказала Пиппа.
– Всё будет хорошо, – сказала Бидда и погладила мягкую шёрстку Жозефины.
Папа наклонился погладить собаку, и тут же на пол хлынула жёлтая струя.
– Это что ещё за фонтан?
– Она испугалась, – сказала мама и пошла за тряпкой. – Всё будет хорошо.
– Бедняжка, – сказал папа. – Какая тяжёлая жизнь.
Мама вытерла пол, и папа сел рядом с Жозефиной.
– Не надо меня бояться, – негромко сказал папа и дал собаке руку, чтобы она могла понюхать. – Я добрый человек.
Фиасоль удовлетворённо толкнула Пиппу, которая подмигнула Бидде, а та улыбнулась маме. Они поняли, что Жозефина останется у них. Папа ещё долго сидел на полу, подбадривая Жозефину.
– Признайтесь, вы уже знали, что я ни за что не соглашусь отправить её на смерть, если только она здесь появится. Маленькая Жозефина, – ласково говорил он. – Добро пожаловать в свой дом!
Что ещё делать тому, кто боится? Как сделать его жизнь лучше? В этот вечер состоялось общее собрание всех обитателей дома на улице Грайналюнд. Были приняты правила, касающиеся Жозефины, а лучше сказать, правила для новой семьи Жозефины.
ПРАВИЛА ЖОЗЕФИНЫ
1. Запрещается ругать Жозефину.
2. Запрещается в присутствии Жозефины громко разговаривать.
3. Жозефина имеет право делать что угодно – в разумных пределах.
4. Полагается с Жозефиной говорить, причём всегда ласково.
5. Полагается ждать, пока к тебе подойдёт Жозефина.
6. Полагается играть с Жозефиной.
7. Жозефина всегда имеет право на еду, питьё и прогулки.
– Эти правила касаются также детей и всех людей, а не только собак, – сказала Фиасоль после того, как записала Правила Жозефины и прикрепила их к холодильнику.
Медленно, но верно Жозефина исполнилась доверия к жителям дома на улице Грайналюнд. Она больше не пряталась за диваном, всюду ходила по пятам за папой. Теперь она писается, только если незнакомые люди приходят в гости и хотят погладить её без разрешения. Иногда от радости, когда вдруг возвращаются все хозяева. Но это бывает редко, и это не страшно. Ещё она боится темноты. Ей плохо жить в Исландии, где зимой дни очень короткие. По меньшей мере два человека должны сопровождать её, если ей надо пописать на улице. Иначе она не выйдет и спрячется за диваном.
2. Фиасоль и скряги-родители
Среди родителей есть придиры и властолюбцы, иногда грубияны, некоторые очень трудные и даже откровенно непослушные. Во всём мире есть трудные родители, но нигде нет трудных детей. Таких просто не существует. Мама и папа Фиасоль, может быть, не очень трудные, но Фиасоль считает, что иногда они тоже бывают придирами. Они иногда проявляют непослушание. Они не слушают её и не выполняют всего, что Фиасоль им говорит. Вот её дедушка Донни и бабушка Гоугоу – совсем другое дело.
– Пусть будет, как ты хочешь, – всегда говорит дедушка.
– Я убеждаюсь, что ты знаешь гораздо лучше меня, – часто говорит бабушка Гоугоу, разговаривая с Фиасоль.
Поэтому с дедушкой и бабушкой ей очень приятно общаться. Фиасоль работала целое лето у них в сельской местности, была там и сестра Пиппа. Да, Фиасоль только десять лет, но она трудилась у бабушки и дедушки в лесопитомнике. Высаживала саженцы сосны и ели, берёзы и лиственницы, удобряла старые деревья и новые саженцы. Выпалывала траву вокруг деревьев и поливала. В конце лета бабушка и дедушка вручили каждой сестре по конверту с зарплатой и поблагодарили за работу в питомнике.
– Это мой первый заработок, – шёпотом сказала Фиасоль. Её распирало от нетерпения, когда она открывала свой конверт. В нём было много денег. Толстая пачка купюр!
– Распорядись зарплатой умно! – сказал дедушка. – Надеюсь, что этих денег тебе хватит надолго.
– Каждая крона стоила тяжёлого труда, сердце моё золотое, – добавила бабушка. – Ты такая трудолюбивая.
В конверте лежало также письмо от бабушки и дедушки.
«Первоклассный работник лесного хозяйства! Мы благодарим тебя за работу в это лето. Ты – человек очень энергичный, деятельный и сильный. Работать в лесном хозяйстве вместе с тобой большая честь.
Бабушка и дедушка».
Фиасоль стала считать деньги, когда осталась одна. Будет что положить в копилку, которую она завела, потому что раньше работала в саду и ещё получала кое-что от мамы за плохие слова. Несколько раз у мамы с уст срывались грубые слова из тех, что употребляют плохие морские пираты, и тогда она платила Фиасоль каждый раз по сто крон[1]. И так деньги легко накопились!
– Пятьдесят и пять, шесть, семь. Шестьдесят тысяч. Ещё пять и шесть и шестьдесят. Семьдесят тысяч. Пять и пять, – бубнила Фиасоль. – У меня восемьдесят тысяч крон! Это большие деньги, – продолжала она. – А это монеты по сто крон, – сказала она, прикусив нижнюю губу, как она делала, когда хотела сосредоточиться. – Я буду хранить их отдельно, вот здесь. Никто не хочет иметь дело с сотняшками-великашками. Металлические монеты, вы слишком уж тяжёлые.
Фиасоль затолкала коробку из-под мороженого, набитую стокроновыми монетами, под кровать.
– А вот это бумажные деньги! Лёгкие, красивые, мягкие бумажки! Вы все поедете со мной в магазин «Хрингла», и мы будем вместе делать покупки.
Она разбросала красные, фиолетовые и синие купюры по письменному столу и ласково погладила их.
– Фиасоль? – Мама легонько постучала в дверь.
– Ко мне нельзя входить! Разве ты не видишь объявление?
«ЭТО НОРКА – вход строго воспрещён!
Стоять в двух метрах от двери!
Здесь синие чудовища с больной головой! Мохнатые черти, голодные как волки! Подвальные привидения, ненавидящие гостей!
Ты слишком близко стоишь у двери!»
– Но мне всё же можно войти? – вежливо спросила мама.
– Входи! – ответила Фиасоль.
– Невероятно! – сказала мама, увидев, как много денег было на столе.
– Да, у меня восемьдесят тысяч крон, – ответила Фиасоль, сложила и положила купюры в старую сумку, предназначенную специально для бумажных денег.
– Это большие деньги, – сказала мама. – Хочешь, мы вместе пойдём и отнесём их в банк?
– Ха! Ну, нет! – Фиасоль удивлённо посмотрела на маму. – Зачем это?
– Чтобы положить на текущий счёт, и ты будешь копить деньги.
– Копить? Зачем?
Мама задумалась.
– Чтобы потратить их на учёбу, на поездки, на жильё, – наконец сказала она.
– На жильё? Мне не надо на жильё! – возмущённо ответила Фиасоль и окинула взглядом комнату, где господствовал ералаш.
– Я думаю о том времени, когда ты станешь взрослой. Тогда пригодятся накопленные деньги.
– Нет, – решительно сказала Фиасоль. – Я хочу потратить эти деньги здесь и сейчас. Мне нужно купить очень много всего.
– Да? И чего же? – изумлённо сказала мама.
– Мне надо купить скейтборд. А ещё резиновую лодку и гитару.
– Гитару?
– Да, я перестала играть на тромбоне и теперь хочу научиться играть на гитаре, чтобы стать бардом и выступать на улицах в больших городах. Я буду это делать, когда вырасту, – ответила маме Фиасоль. – Работы хватит всем гитаристам мира. Это сказал Ингольвюр Гойкюр.
– Вот так новости! И всё это ты хочешь купить сразу?
– Да, если можно, но по крайней мере скейтборд и гитару. И могу прибавить ещё что-нибудь для развлечения. Сама посмотрю, когда пойду за покупками. Скоро пойду.
– Послушай, дружок! – сказала потрясённая мама. – Ты собираешься бегать по городу с такой большой суммой денег, а потом потратить её всю сразу на всякие глупости?
– Ну, да, это же мои деньги, – твёрдо сказала Фиасоль и положила сумку с деньгами в ящик письменного стола. – И никакие это не глупости, – поправила она с обидой.
– Может быть, и так. Но ведь они не принадлежат тебе, как тебе кажется. Я скажу прямо. Ты несовершеннолетняя. Это мы с папой имеем право ими распоряжаться, – решительно сказала мама.
– Моими деньгами?
– Да, так я считаю, – упрямо повторила мама.
– Такого не может быть. Это воровство.
– Фиасоль, ты не поедешь за покупками с твоей зарплатой за целое лето до того, как мы вместе, папа, я и ты, всё не обсудим. Отдай мне деньги, я буду их хранить, пока мы не решим, что с ними будет дальше.
– Нет, я не отдам тебе мои деньги! – Фиасоль была возмущена и обижена. – Мама, уйди из моей комнаты. УЙДИ! НЕМЕДЛЕННО!
В этот день Фиасоль не пошла, как хотела, в магазин. К ней в гости пришёл Ингольвюр Гойкюр, и она рассказала всю денежную историю.
– Я считаю, однако, что твоя мама права, – осторожно начал Ингольвюр Гойкюр.
– Что с тобой, Ингольвюр Гойкюр? Ты должен поддерживать меня!
– Ну да, я думаю, что она отнеслась к тебе несправедливо. Но ты не должна тратить все деньги на эти вещи. Вот я получил деньги прошлым летом, потому что косил траву. Их было не так много, но всё-таки много. И я не потратил все эти деньги на вещи для себя, – спокойно сказал он.
– Ты купил футбольный мяч. На свои деньги?
– Да, это единственное, что я купил.
– И мне всё равно, что делал ты, – упрямо сказала Фиасоль. – Есть много вещей, которые мне нужны. У меня никогда ещё не было так много денег, а деньги – всего лишь бумажки с картинками, если их нельзя использовать.
– Может быть, ты их подаришь? – сказал Ингольвюр Гойкюр. – И избавишься ото всех хлопот?
– Как так?
– Отдашь кому-нибудь, у кого денежные проблемы, – сказал он. – Тебе сразу станет спокойно.
– Не говори ерунду, Ингольвюр Гойкюр. У меня у самой денежные проблемы. И я буду распоряжаться своими деньгами сама.
Уже после того, как Ингольвюр Гойкюр ушёл, вернулся домой папа. Фиасоль слышала, как он разговаривал с мамой на кухне. Она была уверена, что мама пожаловалась на дочку. Она явно рассказывала о том, что Фиасоль собирается делать с деньгами, которые были её собственностью! И мама упрашивала его предотвратить это. А потом они пришли к Фиасоль как раз в момент, когда она составляла список всего, что ей хочется купить.
Список покупок Фиасоль
Скейтборд, резиновая лодка, исландская лошадка, сачок, гитара, автомобильная кровать, подушка с гречневой шелухой, модель поезда на рельсах, автомат для приготовления попкорна, сноуборд, рыболовный жилет, спасательный жилет со свистком, мишень для игры в дартс, альпинистское снаряжение, зиплайн, скутер или велосипед-тандем, вигвам индейца, бинокль, рация и гироскутер.
– Стучаться надо. Там написано, – сказала Фиасоль и прикрыла книгой список, чтобы папа с мамой его не увидели.
– Извини, дорогая, – сказал папа. – Я слышал, что ты собираешься сделать много покупок?
– Да, мне нужно кое-что купить, – решительно сказала Фиасоль. – И я сама решу, как потратить мои деньги.
– Но мы с мамой это не очень одобряем, – сказал папа и сел на краешек кровати. Мама, стоявшая в дверях, кивнула.
– Этот вопрос я даже не буду обсуждать. Я вызову полицию, если ты попытаешься украсть у меня мои деньги! Я сама их заработала. – Фиасоль была грознее тучи.
– Успокойся, Фиасоль, – сказал папа. – Мы с радостью позволим тебе купить что-то, но настоятельно требуем, чтобы основная часть денег осталась.
– А по-моему, это нахальство и самоуправство, – сказала Фиасоль. – Вы – скряги! Вы отнимаете деньги у детей, – продолжала она. – И вообще я занята. Уходите!
Она решительно указала на дверь. Мама и папа сочли благоразумным ретироваться. Перед уходом мама предложила взять на сохранение сумку с деньгами, но Фиасоль отказалась её отдавать.
– Лучше я сохраню свои деньги сама!
Вечером перед сном Фиасоль спросила у Пиппы, что она собирается делать со своими деньгами. Та ответила, что уже положила деньги в банк и совершит путешествие на берега Амазонки, когда ей исполнится двадцать.
– Мы – разные. Ты не такая, как я, а я не такая, как ты, – сказала Фиасоль и направилась к себе в комнату.
– Да, и как раз это очень хорошо, – ответила Пиппа и снова стала читать книгу, лёжа в постели.
На следующий день Фиасоль, придя в школу, села рядом с подругой Беллой и рассказала свою денежную историю. Белла была целиком на её стороне и согласилась, что родители Фиасоль распоясались. Фиасоль имеет полное право делать со своими деньгами всё, что захочет. Она сказала, что сама вообще никогда не получала зарплату, но всегда распоряжалась своими деньгами.
Позже в тот же день к Фиасоль пришла Бабушкина Хеба. Хеба вообще-то живёт в Клехтавогюре, но часто бывает у бабушки, живущей на улице Грайналюнд рядом с другой Хебой из дома напротив. Она возмутилась скандальным поведением родителей Фиасоль. Бабушкина Хеба рассказала о людях, помогающих детям, у которых появились проблемы с родителями. Бабушкина Хеба сказала, что есть особый уполномоченный по правам ребёнка, который готов выслушивать детей и помогать им в трудных ситуациях.
– Как ты сказала? Уполномоченный по правам ребёнка?
– Да, моя старшая сестра написала ему, что хочет дольше бывать на улице по вечерам, – сказала Хеба.
– И что, он ей разрешил?
– М-м, кажется, нет. Но у неё был разговор с этим уполномоченным.
Хеба села к компьютеру и нашла сайт уполномоченного по правам ребёнка.
– Смотри, Фиасоль. Вот ему задали вопрос: Может ли кто-нибудь приказать, как мне потратить мои собственные деньги?
– И какой там ответ? – быстро спросила Фиасоль и стала пристально смотреть на экран компьютера поверх плеча Хебы.
– Смотри, здесь написано, что дети вправе самостоятельно распоряжаться деньгами, которые заработали в летний период или получили в подарок! – Хеба с улыбкой замахала руками.
– Вот видишь, Хеба! Я могу делать со своими деньгами всё, что угодно!
Фиасоль была вне себя от радости, но Хеба продолжала читать.
– Постой, возможно, всё не так просто, – сказала она задумчиво.
– Что там ещё? – спросила Фиасоль.
– Написано, что если ребёнок не способен самостоятельно распоряжаться деньгами, то тогда начальник округа…