Читать онлайн До встречи в апреле бесплатно

Глава 1

Дмитрий

Подходил к концу четырнадцатый день апреля. Я сидел в своём кабинете и заглушал мысли алкоголем из коллекции, подаренной клиентами и коллегами на различные праздники. Разнообразный ассортимент коньяка, виски, рома и даже красного вина копился несколько лет, а сегодня я за присест наполовину опустошил двенадцатилетний Macallan и не собирался останавливаться на достигнутом. На экране компьютера были открыты рабочие документы, которые необходимо просмотреть, но буквы, светящиеся на экране чёрным по белому, даже после многократного прочтения никак не связывались в фразы, имеющие смысл – мысли были о другом.

В дверь кабинета постучали, и после этого, не дожидаясь ответа, сразу же вошли. Это был Слава, лучший друг со школьной парты, который теперь работает в моей компании.

– Все уже ушли. – Сообщил он, намекая на то, что и мне пора бы закругляться.

Я кивнул.

– Не собираешься идти домой? – Спросил Слава.

– Я ещё не справился с этой бутылкой. Не могу оставить её открытой, выдохнется. – Состроил я из себя альтруиста, спасающего хороший алкоголь от неприглядной участи.

– Это виски. Ему ничего не будет, если сегодня не допьёшь. – Успокоил друг.

– Раз уж начал, надо заканчивать. – Настоял я на своём и налил ещё бокал. – Будешь? – Предложил другу присоединиться.

Слава, отказываясь, мотнул головой.

Он с жалостью посмотрел на меня и, видимо, решив, что я готов к разговору, закрыл за собой дверь, который держал открытой. Сел на кресло рядом с тем, на котором сидел я, и спросил:

– Может, уже расскажешь? Ты с обеда сам не свой.

– Нечего рассказывать. – Соврал я. На уме вертелось слишком много слов, которые хотелось на кого-нибудь вылить, чтобы они перестали избивать черепную коробку изнутри, но они так и не легли на язык связным текстом.

– А пьёшь ты, конечно, потому что тебе вкус нравится. – Заметил друг саркастично, надеясь, что хоть так сможет прервать моё молчание.

Он как никто знал, что с алкоголем я не дружу и не пребываю в восторге от вкуса спирта. И всё же мне нравилось, когда коллеги и клиенты презентовали новую бутылку, и я складывал их в кабинете одну за другой. Это как если бы дарили какой-нибудь предмет искусства – практической пользы никакой, но приятно им владеть.

– Может, я решил начать карьеру алкаша? – Ответил я Славе с той же ноткой сарказма в голосе.

– С такой целеустремлённостью ты преуспеешь в новом деле. – Ответил Слава, глянув на стремительно пустеющую бутылку.

– Ну, хоть в этом преуспею. – Я сделал глоток прямо с горла и поморщился. Сорок градусов, спускаясь в желудок, неприятно обожгли горло.

– Это из-за неё? – Вопрос был задан, на первый взгляд, не в тему, но он очень даже вписывался в наш диалог.

– Из-за кого? – Прикинулся я непонимающим.

– Да ладно, Димон, ты таким стал после разговора с ней в обед.

Слава ждал ответа, а я молчал как партизан и был готов заговорить только в присутствии адвоката, да и то, если только меня припрут к стенке без возможности уйти. Другу это в конце концов надоело, он встал, собираясь уходить, и сказал:

– Как хочешь. Выпытывать не буду. Не хочешь со мной, поговори с кем-нибудь другим, но не держи всё в себе.

Кажется, он хотел добавить "Мужчины тоже обсуждают чувства", но сдержался от этих слов. Слава – человек чувствительный, и порой из его уст вылетают подобные сентиментальные фразы. Он всегда в противоположность меня был романтиком, а я же гордился своей рациональностью и тем, что умею мыслить здраво, не поддаваясь эмоциям. Меня одноврменно восхищала и раздражала его манера открыто обсуждать сердечные вопросы. Сам я предпочитал говорить исключительно по делу, а чувства раскрывать в поступках… если, конечно, приходилось что-либо чувствовать.

– Я разве могу с кем-то поговорить? – Усмехнулся я.

В глазах друга я увидел попытку сочувствия. Но, как сытый не может понимать состояние голодного, он не мог понять до конца то, что я испытывал, а потому не мог в полной мере сочувствать.

Он постоял ещё несколько секунд и понял, что я намерен молчать.

– Останешься тут? – Спросил он.

Я кивнул, а друг пошёл к двери.

Оставшись один, я начал вспоминать, с чего всё начиналось. А началось всё два с половиной года назад.

***

Свалю в Сочи! – Решил я и в тот же день, а точнее, в ту же ночь купил билет на ближайший рейс «Москва-Сочи».

Этому решению предшествовали многочисленные ссоры с женой, приведшие к тому, что мы решили развестись. Кто же знал до получения штампа в паспорте, что Ангелина окажется тираном в воплощении миловидной скромницы.

Помню тот день, когда она пришла устраиваться на работу. Офис тогда был совсем маленьким, сотрудников можно было пересчитать по пальцам одной руки, и каждого нового соискателя собеседовал я сам. В тот день на собеседовании, как и в первые месяцы работы, Ангелина зарекомендовала себя как очень спокойный, даже тихий человек и хороший профессионал. Позже, когда наше общение стало более тесным и не только рабочим, она призналась, что жутко волновалась на собеседовании, а я честно ответил, что не заметил этого.

– Я умею себя контролировать. – Ответила она, скривив губы в презентующую себя улыбку.

Её самоконтроль на семейную жизнь, как оказалась, не распространяется. Женщина, которая казалась мне разумной, спустя пару лет стала абсолютно невыносимой. Солнечные дни нашего брака остались в первой её половине, а во вторую наступила осень, и погода наших отношений стала пасмурной и облачной, если даже не штормовой. При этом с каждым днём становилось всё яснее – грядут морозы.

– Можем развестись, раз уж мы оба не счастливы в браке. – Предлагал я, когда жена вновь начинала выливать на меня накопившийся за время своего демонстративного молчания поток недовольства.

Говоря это, я был готов в ту же минуту подписать документы о разводе, но Ангелина после моих слов замалкивала, а вид оставался таким, будто ей ещё есть, что сказать.

В тот день, когда она всё же ответила на мой вопрос и согласилась на развод, был сентябрь. Это была суббота, выходной день. Я по обычаю проснулся в шесть-тридцать утра, прошёл в ванную, умылся, почистил зубы и вернулся в спальню, чтобы сменить пижамные штаны на что-нибудь дневное. Из-за black-out штор, не пускающих дневной свет, в комнате было темно, и я нажал на выключатель. Стоило люстре осветить спальню, жена поморщилась и, недовольно посопев, укрылась одеялом в полный рост.

– Прости. Сейчас выключу. – Сказал я.

Ангелина что-то буркнула. Из-за того, что её слова доносились из-под одеяла, я их не разобрал, но в голосе отчётливо слышались ноты возмущения. За пять лет брака мой слух на её голос натренировался до предела, и чаще всего жена говорила в минорной тональности. Так же, как опытный композитор способен уловить фальшивую ноту в слышимом произведении, я чётко различил "бимоли" в бурчании жены.

Я прошёл на кухню и закинул в тостер два ломтика хлеба. На кухне у нас был большой стол с мягкими стульями на восемь человек, но чаще всего я садился на барный табурет за столешницей. Мне там было уютнее. За огромным столом было видно, что остальные семь стульев остаются пустовать, а за барной стойкой пустого пространства не так много и от этого мне почему-то было комфортно.

К тому времени, когда я допивал апельсиновый сок, вышла Ангелина. Она лишь мимоходом кинула на меня отвлечённый взгляд и не стала садиться рядом. За барной стойкой был ещё один табурет, но она предпочла место за большим столом. Хорошо, хоть села лицом в мою сторону. И на том спасибо.

– Что собираешься делать сегодня? – Спросила она.

Я разочарованно улыбнулся краешком губ её вопросу.

Что собираешься делать, а не что мы будем делать.

Помню, было время, когда она фанатично распланировывала все выходные на недели вперёд, чтобы провести время вместе, а сейчас мечтает поскорее спровадить меня из дома. Она ведь специально поставила вопрос таким образом, чтобы намекнуть, что проводить совместный выходной она не хочет.

Сказать честно, я и сам не горел желанием быть весь день дома в компании жены.

– Думаю поехать на работу. Сегодня в офисе никого не будет, а мне в одиночестве лучше работается. – Ответил, подумав.

Если раньше работал из необходимости, то сейчас я нередко использую работу как способ сбежать из дома и иногда даже шучу, что неудавшийся брак – это причина, по которой я разбогател.

Ангелина кивнула.

На следующие несколько минут воспарила мёртвая тишина.

– Хорошо бы поменять диван в гостиной. – Сказала она, наверное, в тысячный раз за пять лет.

– Доверю эту задачу тебе. – Ответил я.

– Может, будут пожелания? Отправить фотографии, если поеду в мебельный? – Спросила она.

– Мне всё равно, на каком диване сидеть. – Буркнул я, заранее зная, что в мебельный она не собирается, а значит, мне нет смысла ломать голову по поводу цвета дивана, который мы не купим.

На этом диалог зашёл в тупик.

Я молча встал, а она, как только увидела, что я доел, холодно сказала:

– Убери посуду за собой.

Это был весь наш утренний разговор.

Меня её наставление возмутило, я бы и без её слов догадался убрать тарелку и бокал в посудомоечную машину.

Иногда мне казалось, что у меня не жена, а надсмотрщик, этакий домашний деспот. У неё на все случаи жизни находился какой-нибудь упрёк, а если я делал что-то правильно, это оставалось незамеченным. В самом начале отношений она такой не была. Наверное, потому, что работала и не оставалось времени капать мне на мозги. Даже капля воды, безостановочно капающая в одну и ту же точку, способна сточить камень, и мне иногда казалось, что в моём мозгу от слов Ангелины скоро образуется дыра. Да уж!Дожили. Когда я предлагал ей не работать и заниматься собой, думал, что от этого она станет расслабленнее и веселее, а потом пришёл к выводу, что жена без работы и каких-либо увлечений – горе для мужа, в отсутствии занятий она начинает развлекаться тем, что проедает ему плешь.

Отвечать я не стал, молча сделал то, что она попросила. Если бы я ответил, она бы обязательно это прокомментировала, одно слово превратилось бы в десять, и это без того пасмурное утро испортилось бы окончательно.

Спустя полтора часа я уже сидел за рабочим столом в большом офисе. Свой кабинет для работы использовать не стал, а сел за один из столов в зале, в котором работают подчинённые. В обычные дни, когда офис полный, я работаю в своём кабинете, но, когда прихожу сюда в выходные, почему-то сажусь в общей зоне. Тут как-то комфортнее, и я бы всегда тут работал, но есть ощущение, что подчинённым некомфортно, когда владелец компании тусуется среди них. Может, это мне только кажется. По крайней мере, стоит мне к ним выйти, они как-то напрягаются и меняются в лицах.

Я весь день сосредоточенно работал и корпел над документами, а в те редкие секунды, когда отвлекался и смотрел в окно, видел, как капельки непрерывно моросящего осеннего дождя стекают по стеклу. Унылое зрелище. Унылая осенняя погода, как и моё настроение практически всегда. К вечеру, когда солнце совсем скрылось за облаками, стекло стало отражать мою усталую и чересчур серьёзную физиономию. Я был похож на настоящего строгого и не самого приятного начальника. Если я выхожу к подчинённым с такой мордой, не удивительно, что им становится неуютно работать под моим надзором.

Когда понял, что работать, в общем-то, больше не над чем, время было половина седьмого.

Закрыл офис, спустился вниз и сел в свой недавно купленный Porsche Cayenne. Слава говорит, что я так часто меняю машины чтобы заглушить недовольство своей жизнью ощущением успеха и богатства. Что ж, быть может, он и прав. Какая разница, если это работает?

Пора было ехать домой.

Не хотелось.

Очень не хотелось.

Позвонил Славе и предложил посидеть где-нибудь в баре. Забавно, что раньше не был фанатом таких заведений, а сейчас стал туда захаживать, чтобы скоротать время.

– Не могу, Димон, Насте обещал провести вечер с ней. – Ответил друг. На заднем фоне послышался весёлый смех его жены. Через секунду она перестала смеяться и весёлым щебетом произнесла в трубку:

– Сегодня мы сплавили Еву бабушке, прости, Дим, но Слава сегодня мой.

– Ничего страшного. Увидимся в другой раз. – Пробормотал я, но мой ответ никто не услышал. Кажется, они забыли отключить звонок и убрали телефон в сторону, потому что ближайшие секунд пять я слышал отдалённые:

– Дорогая, может, посмотрим вместе тот фильм, о котором ты говорила пару дней назад?..

«Пару дней назад», – мои брови непроизвольно воспарили до середины лба от осознания того, что Слава помнит, о чём Настя говорила целых десятки часов назад.

Удивительная они всё-таки семейка. С первого курса вместе, а до сих пор ходят под ручку, постоянно обнимаются и обращаются друг к другу «дорогой», «любимая». Временами меня даже подташнивает от того, каким, не побоюсь этого слова, тюфяком становится Слава рядом с Настей.

– Более тошнотворных речей не произносят даже в мелодрамах. – Сказал я однажды ему, став свидетелем телефонного разговора с обилием слов "скучаю" и "конечно, милая".

Слава лишь посмеялся и ответил:

– И ты как-нибудь попробуй.

– Говорить мне больше не о чем. – Фыркнул я.

– Всё потому, что ты женился по разуму. А я по любви.

В одном он был прав – я женился по разуму. Когда Ангелина начала очень жирными намёками говорить о свадьбе, с холодной головой взвесил все "за" и "против" и решил, что она подходящая партия для жизни. Мне это казалось разумным подходом. Но смотря на Славу и Настю, наверное, во мне пробуждалась зависть, и мне, несмотря на всю напускную важность и серьёзность, тоже хотелось бы иметь человека, рядом с которым мне бы хотелось быть милым и смазливым. Сам я в этом, конечно, не признавался даже сам себе и ответил другу:

– Любовь – это растиражированная сказка.

– Возможно, когда-нибудь ты изменишь своё мнение. – Улыбнулся Слава.

Я не стал превращать разговор в спор и в ответ промолчал, но подумал, что никогда не стану влюблённым идиотом, которому чувства затуманивают разум. Слишком уж я гордился своим холодным умом, освобождённым от чувств.

С того разговора прошло года три, и я звал друга в бар, чтобы скоротать время. Получив отказ от него, я порулил в сторону дома. Припарковался на парковке снаружи, а не на той, что была на минусовом этаже дома, и с десяток минут не вылезал из машины. Поднял глаза наверх, проплыл взглядом по высотке, считая этажи по окнам, и нашёл свою квартиру. В гостиной горел свет – Ангелина была дома.

Я разочарованно вздохнул.

Уже ринулся было, чтобы выйти из машины, но ноги так и не захотели ступить на землю и зашагать в сторону подъезда. Я застегнул обратно ремень безопасности и отправился в ближайший бар.

Людей было много. Чувствовался субботний вечер.

– Налей что-нибудь на свой вкус. – Сказал бармену, сев перед ним.

Он кивнул и плеснул в бокал что-то крепкое. Я не специалист, но, судя по запаху клопов, это был коньяк.

Я опрокинул бокал залпом и вернул его бармену.

Парень был опытный и понял жест без слов. Он плеснул вторую порцию.

Его я стал растягивать и смаковать.

Секундная стрелка часов с коронным логотипом на моём левом запястье амбициозно двигалась вперёд, а я вяло потягивал коньяк и не знал, куда зарыться на ближайшие часы и минуты, чтобы вновь почувствовать в себе радость от проживаемых минут. Когда в бокале оставалось ровно столько алкоголя, сколько хватило бы на один глоток, барный стул рядом со мной заняла молодая брюнетка в платье с настолько смелым вырезом, что ещё пара сантиметров вниз, и через вырез платья были бы видны трусы… если они, конечно на ней были.

Брюнетка нехитро улыбнулась, как бы давая зелёный свет. Я улыбнулся в ответ и сказал бармену:

– Налей девушке какой-нибудь коктейль.

– Я буду мартини. – Уточнила брюнетка, смотря на бармена, после чего перевела уверенный взгляд на меня. – Я Кристина.

Смотря на красивое личико собеседницы, прислушался к собственным ощущениям. Никакого флирта не хотелось. Дело было даже не столько в том, что я был женат, хоть и налево я не похаживал и хранил верность нелюбимой жене, отношения с которой день за днём рассыпались в пыль. Скорее, я понял, что Кристина, хоть и красивая, не вызвала у меня желания продолжать знакомство. Скажи мне кто-нибудь в мои двадцать, что я захочу уйти, когда ко мне в открытую будет подкатывать красивая девушка, я бы рассмеялся ему в лицо. А сейчас понимал, что не вижу смысла во временных общениях с людьми, с которыми мне и говорить-то не о чем.

Меня мучило от своей неисполнимости желание обрести что-то родное, близкое сердцу, а вокруг были только те, кому нужно поверхностное, либо же те, с кем мы говорили на разных частотах. Я вдруг вспомнил историю о ките, который пел в диапазоне в пятьдесят два герца в то время, как его сородичи распознают звуки в десять-двадцать герц.

– Хорошо провести вечер, Кристина. – Сказал я, вытащил из кармана пятитысячную за неимением меньших купюр, положил на стол, подвинул в сторону бармена и встал.

– Уже уходишь? – Удивилась собеседница.

Она явно была расположена к продолжению знакомства, и я подумал, может, стоит попробовать, всё равно делать нечего и домой не хочется.

– Ты какой-то грустный. – Сказала она, видимо, заполняя неловкую тишину, которую я создавал.

– Мысли. – Сказал я.

– О чём?

– О пятидесяти двухгерцевом ките.

Она посмотрела на меня с недоумением, наверное, думая, что я говорю о каком-то фильме. Мы однозначно не понимали друг друга.

– Не бери в голову. – Улыбнулся я, оставил Кристину и поплёлся к выходу.

– Смотри-ка, примерный семьянин. От такого шанса отказался! – Усмехнулся сам над собой, выходя в дождливую осень.

Когда вернулся домой, Ангелина уже была в кровати, но ещё не спала. Я понял это ещё не заходя в спальню по тому, что услышал звуки телевизора.

– Что смотришь? – Спросил я, сев на край кровати и начиная снимать носки.

– Ты такое не любишь. – Ответила жена.

Она на меня даже не взглянула.

Я подумал о том, что, наверное, у Славы каждый вечер спрашивают, как прошёл его день, а может быть, даже встречают у двери, когда он возвращается с работы.

– Посмотрим вместе? – Предложил я.

Целый вечер меня не отпускало дурацкое и странное желание посмотреть с кем-нибудь фильм, сесть в обнимку и уткнуться в плазму. Такое банальное желание, а исполнить его было не с кем, даже собственная жена в прямом смысле повкрнулась ко мне спиной.

– Я уже собираюсь спать. – Сказала Ангелина, выключила телевизор и перевернулась на бок.

Я кивнул и снова улыбнулся как утром, одним краешком губ.

Она сделала это специально. Выключила телевизор, хотя я уже начинал поглядывать в сторону него и вникать в то, что происходит на экране. Она всё делала специально и с целью напомнить мне – мы чужие люди. Только вот зачем она при этом замалкивала, когда я говорил про развод – это был для меня вопрос.

Я не понимал её. Казалось, жена обозначила целью своей жизни отравить мне всякое желание находиться с ней рядом. Она делала для этого всё возможное и, надо отдать должное, справлялась со своей задачей профессионально. Её методы совершенствовались не по годам, а по месяцам. Сначала это были истерики и скандалы, но тот способ, который она избрала потом, в тысячу раз лучше – демонстративным равнодушием она изводила меня сильнее, чем любыми режущими словами. Неприятно было чувствовать себя лишним в собственном же доме.

– Нам есть смысл продолжать жить вместе? – Спросил я. – Зачем мы сохраняем то, чего давно уже нет?

Я приготовился к тому, что Ангелина снова предпочтёт играть в молчанку, и мне придётся вытягивать из неё согласие. Но неожиданно для меня она ответила:

– А сказать точнее, то, чего никогда не было.

– М? – Вырвалось у меня непроизвольно.

Ангелина повернулась ко мне, неторопливо села, оперившись на мягкое изголовье кровати, посмотрела пустыми, разочарованными глазами и задала странный вопрос:

– Ты заметил, что в последние полгода я не хочу с тобой не то, что проводить время, но даже разговаривать?

Вопрос был поставлен немного оскорбительно, но вместе с тем в голосе жены слышалась боль.

– Трудно было не заметить. Ты со всех сил пыталась это показать. – Ответил я.

– А до этого, если помнишь, я пыталась наладить отношения между нами.

– Я бы не назвал попыткой наладить отношения закатывание скандалов из-за того, что я поздно возвращаюсь с работы.

Ангелина нервно набрала воздуха, и было видно, что она хочет возразить моему заявлению, но она выдохнула и продолжила свою линию разговора:

– Я очень долго пыталась вернуть твою любовь ко мне, пока не поняла, что ты никогда меня не любил. Да, ты дарил цветы, кое-где даже ухаживал… но теперь я вспоминаю прошедшие события и понимаю, что ты делал это исключительно когда я просила и никогда – по собственному желанию. Я устала выпрашивать твоё внимание, Дима. Нельзя вернуть то, чего никогда не было.

Она сказала это с желанием, чтобы я опроверг её мысли. Она хотела услышать, что я её любил, даже если бы знала, что это не правда. Я не был уверен, что не совру, если скажу, что любил её. Столько всего Ангелина заставила меня пережить за последние годы, что я уже сам не понимал, испытывал ли я к ней что-то тёплое.

Да и к тому же, как определить, что любишь?

Что такое любовь?

Как можно определить то, чему даже не знаешь точного определения.

После полуминутного молчания глаза в глаза я задал вопрос:

– Значит, разводимся?

– Я соберу вещи и перееду завтра. – Сказала Ангелина.

– Тебе не нужно. Я поживу…

– Я не хочу тут оставаться. – Отрезала она меня на полуслове.

Я помолчал и решил:

– Тогда не торопись. Я пока поживу в отеле.

Я собрал самое необходимое в дорожную сумку и пошёл к выходной двери. Я не ждал, что она выйдет меня провожать, она и не стала этого делать.

Уйти из дома пришлось под тишину, в которой звук от ударов ботинка по полу раздавался по коридору эхом.

Когда сел в машину, забронировал отель, но так до него и не доехал. Москва со всем его размахом в две с половиной тысячи квадратных километров и тринадцать миллионов человек меня душила, и я решил: Свалю в Сочи на пару дней!

В ту же минуту купил билет на ближайший ночной рейс и поехал в аэропорт.

Никогда не делал таких резких поступков, но в ту ночь я во всей Москве не нашёл бы себе места. Желание было одно – улететь далеко и перезапустить жизнь заново.

Алина

Мы с Надей, моей подругой, вернулись в номер отеля в половину второго дня. Я целый день молчала, что мне не свойственно, и Надя, которая обычно устаёт от моей болтовни, теперь забеспокоилась из-за моей неразговорчивости.

– Пойдём, погуляем? Столицу посмотрим. – Предложила она в тысячный раз, желая вытащить меня на свежий воздух.

– Я её уже видела. – Ответила я, оставаясь неподвижно лежать в кровати в форме пятиконечной звезды.

– Ну а я вот нет! Я в Москве первый раз, и ты обещала, что мы посмотрим Красную Площадь! – Напомнила подруга сердито, перестав нянчиться со мной.

– Да, прости. – Сказала я и начала вставать.

Мой виноватый вид, кажется, вызвал чувство вины у Нади. Оно ведь часто так бывает – когда начинают извиняться, чувство вины испытывает тот, перед кем извиняются.

– Ладно, ты прости. – Вздохнула подруга. – Ты сама не своя, а тут ещё и я давлю на тебя.

– Всё хорошо. Сейчас оденусь. – Попыталась я взбодриться.

– Ты лучше полежи, отдохни, попей чай. Я прогуляюсь, а когда вернусь, расскажешь… если захочешь. – Сказала Надя.

– Прогулка мне и вправду поможет. – Улыбнулась я через силы.

Перед тем, как прилететь в Москву, я обещала подруге, что мы вместе обойдём все достопримечательности. Не справедливо было бы портить ей поездку лишь из-за моих внезапно нагрянувших личных переживаний, поэтому я собралась и поехала с ней на Красную площадь.

Мы спустились в метро на Арбатской станции, и на меня навеяли воспоминания. Не с этой станции, с другой. И всё же, интересно, как даже звуки мчащегося поезда, которые ты однажды слышала в момент сильных эмоциональных переживаний, способны оживить вместе с воспоминаниями чувства, которые казались уже давно забытыми и не имеющими значения. Всё, что я тогда пережила, вновь накатило вместе с дуновением ветра, создаваемым мчащимся поездом.

– Алин, этот до Красной площади едет? – Спросила Надя, увидев, что я остановилась и рассматриваю поезд, который вот-вот уедет, вместо того, чтобы сесть в него.

– Да, пошли. – Сказала я и шагнула в вагон.

Будний день, рабочий час, людей в метро было мало, и мы с лёгкостью нашли себе место. Хоть и перестала задавать вопросы, по лучшей подруге было видно, что она сгорает от желания узнать историю, о которой я умалчиваю.

– Мне казалось, я уже и забыла всё. Думала, что всё произошедшее больше не имеет для меня значения… – Прервала я наконец молчание, и воспоминания более чем двухлетней давности отдались в теле дрожью.

***

В то время я работала в финансовом отделе крупной компании. Плюсов было много – полный пакет ДМС, стабильная и неплохая зарплата и коллега, с которой мы за совместными обедами в корпоративной столовой часто говорили по душам. Ей было под пятьдесят, и несмотря на то, что мы с ней были на "ты", я продолжала называть её Викторией Петровной, как завелось с того дня, когда я пришла в компанию стажёркой.

Как, наверно, и полагается пятидесятилетним, она не любила начинать разговоры издалека и была крайне прямолинейной. А иногда даже категоричной в своём мнении.

– Не понимаю, чего ты так метаешься. Хочешь – дерзай. – Заявила она однажды за обедом, понаблюдав за тем, как я уже вторую минуту мешаю ложкой чай, в котором нет сахара.

– Ты о чём? – Спросила я.

– О твоём желании стать фотографом.

Как-то раз в разговоре с ней я упомянала, что мечтаю стать фотографом, но не уверена в своих силах и поэтому боюсь оставлять работу. С тех пор мы об этом не говорили, но, думаю, мимо её внимательного взора не прошло незамеченным, что с каждым днём моё настроение становилось всё менее рабочим, а вид всё более трагичным.

– Рома считает, что это глупая идея. – Ответила я.

Виктория Петровна никогда раньше не давала мне советов по поводу отношений и не претендовала никого из нас оценивать, но тут она решилась высказаться:

– Знаем мы таких Ром. Сами ни черта не умеют, вот и пытаются другим внушить, что у них ничего не выйдет.

– Нет, он не такой. Он серьёзный адвокат. – Принялась я защищать своего на тот момент жениха. – Точнее, он станет серьёзным адвокатом.

Рома работал в адвокатской конторе штатным юристом и много говорил о том, что однажды откроет своё адвокатское бюро. Он любил сравнивать свою работу с сериалом "Форс-мажоры", а себя с Харви Спектром.

– Это он так говорит? – Спросила Виктория Петровна и не в ожидании ответа, а чтобы по моей реакции убедиться в своей правоте внимательно посмотрела на меня.

Она знала о Роме лишь понаслышке, но у неё сложилось о нём устойчивое мнение:

– На словах Лев Толстой, а на деле – ты сама уже за год должна была понять, кто он на деле.

– Он… у него много хороших качеств. – Не сдавалась я.

– Да у тебя развитый стокгольмский синдром! – Заявила Виктория Петровна, а я посмотрела вопросительным взглядом. – Это когда жертва защищает своего обидчика. Не только вы, молодые, умные слова знаете, мы тоже интернетом пользуемся. И вот эти, которых сейчас модно называть абьюзерами, загубили миллионы жизней. Это я уже не из интернета знаю. – Добавила она.

– Но я не жертва, а Рома меня не обижает! И уж тем более он не абьюзер. – Упёрлась я, и даже хотела встать и уйти, но услышала следующий вопрос:

– А что он тебе сказал, когда ты купила фотоаппарат? – Напомнила мне коллега неприятный инцидент из прошлого.

За полгода до этого разговора получилось так, что я отправилась в магазин электроники за новым iPhone, на который долго копила, а вернулась с Canon.

– Это что? – Посмеялся Рома, когда я вернулась домой.

– Фотоаппарат. – Улыбнулась я, взбудоражено настраивая своё новое увлечение.

Рома рассмеялся ещё сильнее.

– Я вижу. Но зачем он тебе? – Спросил он, недоумевая.

Я пожала плечами. Признаться Роме, что всегда мечтала о профессиональном фотоаппарате, видимо, не хватило смелости из-за чувства, что меня не поймут. И я дала расплывчатый ответ:

– Не знаю, увидела и захотелось купить, всегда любила фотографировать и даже мечтала быть фотографом, когда мне было шестнадцать. А iPhone, ну и бог с ним, со старым похожу. – Покрутила в руках свой двенадцатый серии Pro, думая, что раз всё равно не пользуюсь всеми его функциями, зачем мне телефон новее.

Я настроила фотоаппарат, навела его на Рому и сказала:

– Давай я тебя пофоткаю.

В объективе я увидела лицо жениха, который смотрел на меня как на сумасшедшую. Его выражение лица спрашивало «Что за ерундой ты занимаешься?».

Я всё ещё не понимала, что Рома всерьёз решил, будто бы я спятила, и сохраняла свою весёлость.

– Ну встань нормально. И сделай лицо попроще. Щас сделаю классное фото, на аву себе поставишь. – Улыбалась я.

– Хватить хуйнёй страдать, тебе не пятнадцать. И зачем деньги тратить на такую фигню? Если не нужен телефон, есть много более полезных вещей, чем фотоаппарат! – Ответил он на мою просьбу встать ровно, а потом развернулся и ушёл, а я так и осталась стоять со своим новым Canon.

Сейчас я думаю, какая ему разница, на что я тратила свои собственные деньги – на телефон, фотоаппарат или новый кухонный гарнитур, который он считал более удачным вложением; и какое он имел право со мной так разговаривать? Но тогда я осталась без слов и не смогла вымолвить ни слова.

Быть может, я чересчур эмоциональная, но в тот момент на глаза навернулись слёзы. Я убрала фотоаппарат и неделю к нему не прикасалась. Мне даже стало стыдно за то, что я, двадцатишестилетняя и по идее уже разумная женщина, повела себя так глупо и вместо нового телефона вернулась с бесполезной вещицей.

– То-то оно. – Сказала Виктория Петровна, по выражению моего лица увидев, что мне стало неприятно от воспоминаний об этом моменте. – Ты прости, Алин, если я сейчас лезу в твою жизнь, – продолжила она, – но я помню, какой ты была до знакомства с этим Ромой, и больно смотреть, какой ты становишься.

– А какой я была? – Вырвалось у меня.

– Жизнерадостной, улыбчивой, уверенной в себе, готовой идти напролом к желаемому. Ты пришла на собеседование и с порога заявила, что опыта работы у тебя нет, но есть готовность стараться на максимуме своих возможностей. Я подумала – вот это то, что нам надо! А сейчас чёрт знает что.

– Спасибо за мнение, Виктория Петровна. Но я сама знаю, как нужно поступать. – Сказала я, взяла поднос и встала из-за стола.

– Вот это правильный подход. Сама знаю, как поступать. – Услышала я, уходя, произнесённые под нос слова.

В глубине души я понимала, что Виктория Петровна пытается открыть мне глаза. Ещё полгода назад, когда Рома впервые посмеялся над моим увлечением, в моей голове мелькнула мысль, стоит ли мне быть с этим человеком. Тот, кого я считала самым близким, вдруг показался абсолютно чужим. Но из гордости и нежелания вслух признавать свою оплошность я сделала вид, что не воспринимаю слова коллеги серьёзно.

И всё же после этого случая я серьёзно задумалась над отношениями с Ромой. Выводы были не утешительными, и мне вспомнилось, как жених постоянно пытался принизить мои заслуги, зато в похвалах себя ему не было равных. А ещё ему не было равных в обещаниях, которых уже накопилось на целый шкаф и ещё пару стеллажей. Обещания с делами, конечно же, расходились. Он много говорил о том, что готов сделать ради меня всё, что в его силах, но сил у него не хватало даже на то, чтобы сводить меня в кино.

"Боже, как я так долго это всё игнорировала?!", – подумала я.

Игнорировала, потому что постепенно к этому привыкла, а начала с ним отношения, потому что в самом начале он был таким романтиком, каких днём с фонарями не сыщешь.

Кстати говоря, после того разговора с Ромой про фотографию я неделю ни с кем не заговаривала. Потом одна из подруг узнала, что я купила фотоаппарат стоимостью почти в двести тысяч и заявила:

– Алина, ну ты просто обязана меня пофоткать! Мне – фотки, тебе – портфолио и бутылка просекко. – Улабалась она

Я даже не успела ответить, а она уже взбудоаженно выбирала фотостудию, обещая, что все расходы берёт на себя, а с меня требуются только красивые фотографии.

Я не могла отказать.

Пришлось провести свою первую профессиональную фотосессию – в студии и с профессиональным светом, а моя первая «клиентка» отнеслась к мероприятию со всей ответственностью. Она даже специально купила новое платье и сходила к визажисту, а после съёмки вручила мне Martini и коробку Ferrero Rocher.

Я не могла её подвести и старалась так, будто снимала обложку для популярного журнала, а каждый сантиметр фотографии ретушировала детально. Результат превзошёл все ожидания, и эти фотографии побили все рекорды лайков в её аккаунте.

Так, методом сарафанного радио, мои услуги фотографа нашли своих покупателей, и спустя полгода я фотографировала в свободное от работы время и даже брала деньги за свои услуги.

Редактированием фотографий я и занималась полночи в ближайшие выходные после разговора с Викторией Петровной.

Оторвала взгляд с экрана и посмотрела в окно – если смотреть вдаль, где-то вдалеке виднелись огни на минаретах Кул-Шарифа, а если смотреть в близь, можно было увидеть, как на стекле отражается комната. В окне я и увидела, что в дверях появился Рома.

– Всё ещё не спишь? – Спросил он.

– Надо доделать. – Ответила я.

Он посмотрел на экран моего ноутбука и безынтересно протянул:

– М-м-м.

Меня обидело его отвлечённое «М-м-м». Я, конечно, не ожидала, что он запрыгает, хлопая в ладоши, и примется расхваливать результат моего труда, но падала духом от степени его безразличия к моему увлечению.

– А что ты думаешь о том, если я уволюсь и стану фотографом? – Задала неожиданный для него вопрос. Ответ я знала наверняка, и вопрос был проверкой моей догадки.

– Оставлять хорошую работу ради непонятно чего? Тупо. – Ответил Рома.

– Почему ради непонятно чего? Ради того, что я люблю. У меня вот, – показала на фоторедактор, открытый на экране компьютера, – даже клиенты есть. Причём недурно платят.

– Пару клиентов за полгода? – Одним предложением Рома обесценил всё то, что я считала успехом, а следующим предложением отбросил всякую веру, что у меня что-то может получится. – Они сегодня есть, а завтра их нет. Не надо жить иллюзиями, Алин.

– Мне интересно, что тебя больше всего пугает – что у меня ничего не получится или наоборот, что у меня всё получится и ты окажешься не прав. – Не сдержалась я.

– Меня? Пугает? – Усмехнулся Рома. – Да делай ты что хочешь.

Наступило молчание.

– Хочу куда-нибудь уехать. – Сказала я.

– Да ты кладезь внезапных идей! Я не могу вот так взять и уехать.

– А я тебя никуда с собой и не зову.

Я посмотрела ему в глаза с уверенностью в принятом решении, сняла кольцо и вложила ему в ладонь.

– Алина, что ты делаешь? – Не понимал он.

– Предотвращаю брак, который обречён на провал.

– С чего это ты вдруг решила?…

Женщины ничего не делают "вдруг". Они месяцами, а то и годами обдумывают решение, а потом, казалось бы "вдруг" и "неожиданно" уходят. И в этот момент уже не хочется объяснять причины и свои чувства – они все давно пережиты в тот момент, когда мужчина не хотел о них слушать. И мне уже не хотелось объяснять Роме, что все эти шесть месяцев я ждала от него если не поддержки, то хотя бы чтобы он не относился к моим желаниям с пренебрежением, мне уже не было важно, чтобы он понял, как меня обижали и ранили его усмешки и колкие фразы.

– Я доделаю свою работу. – Сказала я и села за ноутбук.

– Поговорим утром, а то сейчас ты не в себе. – Ответил Рома, даже не догадываясь, что я как раз-таки пришла в себя после года отношений, в которых у меня постепенно затуманивался разум.

Утром я не изменила своё мнение. Вместо этого я уволилась с работы и купила билет до Сочи. Нужно было перезагрузиться перед тем, как шагнуть в безызвестность. А в Сочи я на тот момент как раз ни разу не была.

Глава 2

Дмитрий

Лежал на лежаке возле бассейна и смотрел на внутреннюю сторону купола пляжного зонта через тёмные очки. После дождливой Москвы сочинское солнце грело не только тело, но и душу. Даже дышать стало будто бы легче. Хотя, может, дело тут было не столько в солнце, сколько в разводе с женой. В таком не принято признаваться, но развод меня радовал и чувствовался как подписание долгожданной сделки, к которому я долго стремился, а другая сторона долго изворачивалась.

Вместе с тем я пытался понять, кто из нас довёл брак до развода. Пока мы были вместе, у Ангелины была привычка спрашивать "Ты меня любишь?". Не сосчитать, сколько раз она задавала этот вопрос и сколько раз я отвечал "Ну что за вопросы, Ангелин? Зачем иначе мне было на тебе жениться?". У самого тем временем зарождался другой вопрос: сделал бы я ей предложение, если бы она сама не была настойчива в желании узаконить наши отношения? В положительном ответе я не был уверен.

– Хватит думать о прошедшем. – Сказал я сам себе, встал с лежака и пошёл к бассейну.

Бассейнов в этом отеле было три: открытый глубокий, у которого распологалась вышка для прыжков высотой в десять метров, крытый и длинный пятидесятиметровый, возле которого я и лежал. Выбирай на любой вкус. Я выбрал самый длинный и решил себя испытать: если смогу без остановки и в быстром темпе проплыть туда-обратно три раза, значит, не растерял форму со времён занятий боксом. В общей сложности получается триста метров. Это не так много для человека с тренированными дыхалкой и выносливостью (а на занятиях боксом они тренируются до предела). Но я вёл сидячий образ жизни уже половину десятилетия и, должно быть, размяк.

Проплыл две трети от намеченного и почти выдохся, даже задышал чаще. Да кого я обманываю, я дышал как девяностолетний старик, карабкающийся вверх по лестнице на последнем издыхании. А на берегу виднелся мой шезлонг, возле которого стоял недопитый «классический Манхэттен». Редкостное говно, но так и манит. Даже невкусный коктейль казался более привлекательной идеей, чем перспектива проплыть ещё сто метров. Так то оно, когда привыкаешь к лёгкой жизни без забот и напряжения!

– Ладно, Дима, не ной! – Сказал сам себе и поплыл дальше.

Хоть и с перерывами, но я всё же проплыл эти чёртовы триста метров, и устал так, как будто проплыл Атлантику. Когда вылезал из бассейна, почувствовал такое облегчение, какое бывает, когда наконец заканчиваешь работу, с которой, казалось, не справишься никогда, и, победно выдохнув, приземлился на свой лежак.

"Не годится, Дима, надо приходить в форму!". – Решил в мыслях.

Отдохнуть я так и не смог. Телефон каждые две секунды вибрацией заставлял трястись пластиковый столик, на котором он лежал.

В уверенности, что это с работы, я потянулся за смартфоном.

Рабочие звонки и СМС-ки во время отдыха могут вывести из равновесия кого угодно, но есть вещи похуже рабочих звонков – звонки и СМС-ки от почти бывшей жены, которая накануне развода слетела со всех цепей. Не знаю, какие мухи покусали Ангелину, пока я был в самолёте в направлении Сочи, но она стала невменяемой и не давала мне покоя даже через телефон. Страшно даже представить, что творилось бы, если бы она имела ко мне доступ не через сеть, а вживую.

По дороге от дома к Шереметьево и всё то время, пока я в аэропорту ждал вылет, мой телефон молчал. Но, приземлившись в Сочи, он стал разрываться от вибраций – с появлением сети посыпались уведомления о звонках и сообщениях от жены.

В сообщениях не было ничего интересного: простые "Ты где?" и "Возьми трубку!", а вот звонков за два часа в общей сложности накопилось семнадцать. В это время уже светало, и я дико хотел спать.