Читать онлайн Невольники звёзд бесплатно

Пролог

Воин-монах, невидимый в черном плаще с капюшоном, остался ждать у ворот. Сестра накинула такой же плащ – белое одеяние жрицы было слишком заметным в темноте – и быстрым скользящим шагом направилась к дому. Дверь открыла бесшумно. Спальня находилась слева от прихожей, это было несложно определить по тонкому аромату благовоний. А также по эйфории, витавшей в воздухе. Ну еще бы, ведь сегодня здесь родилась новая жизнь!

Сестра приоткрыла дверь комнаты, заглянула внутрь: догорающая свеча освещала высокую резную кровать и люльку за прозрачной шелковой занавеской. Было тихо, утомленная родами мать спала, младенец тем более. Едва перешагнув порог, жрица натянула маску на нос и рот, достала из кармана пузырек и откупорила. Сладковатый запах сонного зелья мгновенно заполнил дом – его обитатели не проснутся до самого утра. Сестра подскочила к люльке, отдернула занавеску и не сдержала возгласа удивления: младенцев было двое! Два маленьких свертка тихонько сопели рядышком.

И что же делать? Инструкций на случай двойни у нее не было, ведь рождение близнецов – большая редкость, в среднем одна пара в сто лет. Здравый смысл подсказывал изъять обоих. А внутреннее чутье? Всемудрые сестры тем и сильны, что неизменно опираются на интуицию. Однако в данном случае та почему-то молчала.

Сестра в растерянности глянула на мать новорожденных: совсем юная, сама еще ребенок. Волосы разметались по подушке, лицо бледное, глаза закрыты… Но дыхание учащенное, тонкие пальцы судорожно сжимают край одеяла, губы дрожат, словно пытаются что-то сказать. Неужели почуяла? Сквозь сон уловила опасность, грозящую детям? Сильна, однако! Из таких девочек получаются превосходные жрицы. И как это Верховная ее проглядела? Или просто не было на то воли Звезд?

Ну да ладно, пора уходить. Сестра выхватила из люльки одного младенца и покинула дом так же стремительно, как вошла. Она не видела, как вздрогнул второй новорожденный и беззвучно заплакал во сне, кривя маленькое личико. Добежав до ворот, похитительница передала добычу монаху. Тот спрятал живой сверток под плащ, шагнул в сторону и растворился в ночи.

…Глава совета звездочетов пробежал глазами сообщение, доставленное посыльным: все младенцы, сегодня родившиеся в столице, благополучно изъяты. Старик довольно погладил холеную седую бороду. Что ж, подготовительный этап можно считать завершенным.

Однако многолетняя привычка проверять и перепроверять заставила его снова подняться в обсерваторию. Он еще раз заглянул в звездные карты и просмотрел расчеты, затем прильнул к окуляру телескопа. Все верно, семь новых звезд. Не Звезд, разумеется, не Божественных Тел, а звездочек, световых сигналов, возвещающих о появлении нового человека. Многовато, конечно, для одного дня, в будущем придется попотеть, но такова воля Звезд…

Что это? Что за блики рядом с крайней звездочкой? Ой, она как будто раздвоилась!.. Нет, показалось. Звезд ровно семь. А значит, семь младенцев. Семь претендентов на трон.

Глава 1. Искатели отправляются в путь

Бом-м-м!

Звон большого медного гонга у центрального входа был хорошо слышен даже в глубине храма. Дайвин, первый звездочет королевства, сдержанно вздохнул и накинул капюшон на благородную седую голову.

– Что ж, мне пора.

– Ты ведь знаешь, я бы с радостью пошла вместо тебя, – торопливо прошептала Бхагини, верховная жрица храма Всемудрых Сестер. – И брат Саюд охотно пошел бы, разве нет? – она посмотрела на главу ордена монахов-воинов, и тот утвердительно моргнул.

– Однако идти должен я, – подытожил Дайвин, благодарно глянув на соратников. Бхагини нет равных в ясновидении, а Саюд – лучший воин королевства, как и его монахи, непобедимые в любом бою. Да только предстоящая задача требовала совсем иных навыков: тут нужно уметь убеждать словами.

– Да, только ты сможешь найти подходящие доводы, – верховная жрица легко читала его мысли. – А в остальном тебе поможет моя девочка.

Воин-монах едва заметно округлил вечно прищуренные глаза, что должно было означать сомнение; больше ни один мускул не дрогнул на смуглом аскетичном лице без признаков возраста. Зато звездочет позволил себе скептически хмыкнуть. Реакция последовала мгновенно.

– Да, Парада еще молода! – Бхагини сверкнула черными глазищами, ноздри тонкого прямого носа гневно вздулись: настоятельница не привыкла пояснять свои решения. – Однако она лучшая! Кстати, именно ее я вижу своей преемницей.

– Правда? – нарочито удивился Дайвин. – Ты не говорила.

– Теперь вот гово…

Бом-м-м!

Второй удар гонга заставил жрицу умолкнуть на полуслове. Она поспешно натянула на голову капюшон, пряча лицо и роскошные, когда-то иссиня-черные, теперь же серебристые космы. Саюд также прикрыл бритую голову. Одеяния служителей, широкие и длиннополые, отличались лишь цветом: жрица носила белый плащ, монах-воин – черный.

– Пора, – повторил Дайвин, кивком попрощался с обоими и решительно покинул тайную комнату.

Зал встреч в подземелье Храма был поистине огромен: здесь могли бы уместиться не только все жрицы и монахи Амарты, но и весь королевский двор, начиная с самого монарха, заканчивая трубочистом. Двенадцать человек в центре зала, у Зеркального Алтаря, освещенного сотней свечей – шесть сестер слева, шесть братьев справа – смотрелись жалкой кучкой меж гигантских колонн, уходящих в бескрайнюю темноту. Дайвин хмурил кустистые брови, поскольку терпеть не мог большие открытые пространства, разумеется, не считая звездного неба. Подземный зал был гулок и мрачен. Другое дело – уютная круглая комнатка на самом верху Звездной Башни…

Бом-м-м!!!

Однако же долг обязывает! Едва умолк раскатистый звон, звездочет пригладил пышную бороду и вышел из каменной ниши, где ожидал начала обряда, невидимый для двенадцати собравшихся.

– Приветствую вас, о братья и сестры, всевидящие и всепроникающие, лучшие из лучших! – возгласил он, ступив в круг зыбкого света. Обращение Дайвина не было пустой лестью: оба ордена, воины-монахи и сестры-жрицы, для предстоящей миссии отобрали самых сильных и талантливых.

Двенадцать фигур в одинаковых просторных одеяниях – мужчины в черных, женщины в белых – молча склонили островерхие капюшоны, скрывающие лица. А старик неспешно продолжил речь, которую издревле слово в слово повторяли искателям главы совета звездочетов:

– В эту полночь, уже через несколько мгновений, исполнится ровно шестнадцать лет с момента рождения нового короля! Ваши предшественники осуществили первую часть возложенной на нас миссии: семь младенцев, указанных Звездами, успешно покинули пределы Амарты, страны Бессмертия, и волею случая обрели новые дома. Теперь же вам предстоит найти этих отроков и вернуть на родину, дабы после положенного обучения и надлежащих испытаний один из них доказал, что достоин стать королем, правление которого обеспечит дальнейшее развитие и процветание нашего мира!

И снова двенадцать островерхих капюшонов, черных и белых, разом кивнули. Служителям вовсе не требовались наставления. Кто, как не они, досконально знали принципы построения власти и определения нового правителя Амарты? Кто, как не основатели обоих орденов, и придумали эти законы? Разумеется, под руководством мудрейшего Дайвина Пратамаха, Первого Звездочета…

– Братья и сестры, не буду задерживать вас пространными речами. Вы сами знаете, кого, где и как искать. Будьте внимательны, не спешите – но и не медлите. Времени у вас ровно месяц.

Дюжина островерхих капюшонов качнулась в третий раз, подтверждая, что задача ясна.

– Итак, приступим! – старик стукнул посохом о каменный пол и указал перстом направление. – Первая пара да пойдет на восток…

Не успел он закончить фразу, как слева и справа от алтаря выступило по одной фигуре; монах-воин и прорицательница церемонно подали друг другу руки – это означало, что отныне их связывает одна цель – и плавно двинулись через зал к восточному выходу.

Дайвин же повернулся на девяносто градусов и провозгласил:

– Вторая пара да пойдет на юг…

Еще один монах-воин и еще одна прорицательница, взявшись за руки, скользнули в темноту, к южному выходу.

Таким же образом третья пара отправилась на запад, четвертая – на север. Тогда старец поднял перст, указывая в потолок:

– Пятая пара да пойдет вверх!

Сие отнюдь не означало, что двум фигурам в капюшонах придется взлететь под облака. Они вышли через центральные врата и направились к юго-восточной границе Амарты, где начиналась горная цепь, высочайшая вершина которой действительно подпирала небо: она так и называлась – Чади Сабден, Крыша Мира. Там, в узкой горной долине, обитали ашми, гордый «небесный народ».

– Шестая пара да пойдет вниз!

Последние двое также выскользнули через главный вход и двинулись в сторону великой реки Сарх, в излучине которой и стоял Пур, столица Амарты. Их путь был самым коротким, но и самым опасным. За рекой начиналась Пустошь, бескрайняя холмистая равнина, под которой в темных подземных лабиринтах жили дхаритри, «земляные люди» – древняя раса, возможно, зародившаяся одновременно с рекой и холмами.

Проводив последнюю пару искателей, Дайвин облегченно вздохнул. Ох, не любил он торжественные речи и загадочные ритуалы! Почему нельзя сделать все быстро и просто? Вот так, например…

Старик шагнул к нише, где ожидал начала обряда, и легонько постучал посохом по деревянной скамье:

– Эй, соня, вылезай! Нам пора.

Ноль реакции. Что ж, быстро и просто не получилось. Он стукнул еще раз, сильнее:

– Слышь, Парада? Пора в путь!

Никто не показался. Зато послышался характерный скрежет.

– Нашла время когти точить! А ну вылазь! – нетерпеливо крикнул старик.

Тут наконец появилась она – маленькая кошка с пушистым мехом в серо-дымчатую полоску и огромными золотистыми глазами. Собственно говоря, если бы не светящиеся глаза, в полумраке храма ее было бы не разглядеть. Двигалась она плавно и совершенно бесшумно, поэтому и получила имя Парада, что означало «ртуть». Раз! – и пушистый комок оказался на плече Дайвина.

– Совсем стыд потеряла? – опешил старик. – Нет уж, слезай и топай сама!

– Еще чего, буду я лапки марать! – отозвалась Парада певучим девичьим голоском и шмыгнула в капюшон звездочета. На Дайвине было такое же широкое длиннополое одеяние, как и на других искателях, только не черное и не белое, а серое, так что заметить притаившуюся в глубоких складках кошку было никак невозможно.

– Ладно, сиди…

Звездочет хмыкнул в белый ус и быстрым шагом вернулся обратно, в центр храма, где на мраморном возвышении стоял плоский блестящий щит шириной в два локтя, высотой в полтора человеческих роста – Зеркальный Алтарь. Не останавливаясь, Дайвин вскочил на пьедестал (на удивление проворно для столь почтенного возраста), выпрямился, провел верхним концом посоха по серебристой глади.

– Седьмая пара да пойдёт внутрь! – пробормотал старик и шагнул в открывшийся проем.

Глава 2. Полдюжины претендентов

Пратак

Первого кандидата в короли обнаружила пара искателей, посланная на юг от Пура, славной столицы страны Бессмертия. Они путешествовали в легкой крытой повозке: воин на козлах, жрица внутри экипажа. Оба мало нуждались в пище и могли подолгу обходиться без сна, поэтому ехали быстро, останавливаясь лишь для того, чтобы дать отдых лошадям. Не прошло и недели, как они достигли берега теплого моря, где наняли лодку и отправились на острова, принадлежащие южным соседям Амарты. Союз Тысячи Островов – так называлось государство, состоящее из множества больших и маленьких клочков суши. На одном из них, по подсказке Звезд, и следовало искать вероятного будущего правителя великой страны.

С этого момента поиском руководила жрица, опираясь лишь на свою тренированную интуицию. Лодка миновала уже пять или шесть крупных островов и с десяток мелких, когда всемудрая сестра внезапно выпрямилась во весь рост и указала на скалистый пятак земли – верхушку давно потухшего вулкана.

– Туда? – опешил лодочник, крепкий дядька с дубленной морскими ветрами кожей, черными как смоль курчавыми волосами и белозубой улыбкой. Правда, улыбка тотчас сползла с его лица. – Зачем? На том островке одно-единственное рыбацкое селение, да и то давно бы опустело, кабы не жемчуг, что добывают в здешних водах. Жемчужины крупные, круглые – скажу честно, редкой красоты! Только занятие это опасное, моллюски обитают на большой глубине, среди острых рифов. Ныряльщикам туго приходится, добыча попадается редко, но если уж попадается, то вырученных денег хватает на прокорм всей деревне…

Жрица попыталась прервать болтливого лодочника, снова махнув рукой в сторону островка. Однако мужик оказался упертым.

– Не стану я заходить туда, и не просите! Говорю же, там сплошные рифы, как над водой, так и под, ничего не стоит налететь на…

– Сворачивай!

Это сказал монах-воин, до сих пор не проронивший ни слова. Сказал едва слышно, но так посмотрел на упрямца, что тот безропотно развернул суденышко к островку, лавируя меж скал, о которые зло бились пенистые волны.

Жестом велев лодочнику ждать на берегу, жрица устремилась к рыбацким лачугам, чьи плоские серые крыши маячили чуть выше, на скальных уступах. Монах следовал за ней на расстоянии двух шагов, дабы не мешать. На середине пути встретили ватагу полуголых детей и подростков. Ребята шли к морю то ли купаться, то ли по делу, взрослым помогать, но тотчас остановились, с любопытством уставившись на незнакомцев. Те, в свою очередь, внимательно оглядели детей. Вдруг каменное лицо жрицы просветлело, и худая рука, змеей вынырнув из складок одеяния, указала на одного из рыбацких ребятишек.

Монах вперил колючий взгляд в парнишку. Да, всемудрые сестры не зря славились своим чутьем: юноша выделялся среди приятелей, как молодой тополь в дубовой рощице. Он был высок и строен, тогда как остальные ростом не вышли; глаза у него были светлые, серо-голубые, а небрежно остриженные волосы – почти белые от соленой воды и жаркого солнца; да и кожа его была скорее загорелой, чем смуглой от рождения, как у других. А главное, парень смотрел на разглядывающих его незнакомцев не столько удивленно, сколько выжидающе.

– Подойди ко мне, – промолвила наконец жрица, и белобрысый немедля приблизился. – Кто ты?

– Меня зовут… – начал он хрипловатым ломающимся тенорком.

      Но сестра нетерпеливо тряхнула головой.

– Меня не интересует, как тебя зовут. Я спрашиваю, кто ты?

Парень на миг задумался и ответил:

– Ловец жемчуга, один из лучших. – Сказал не хвастаясь, лишь констатируя факт. – А еще старший сын старосты деревни.

– Действительно? – брови жрицы взлетели вверх.

– Приемный сын, – тут же поправился белобрысый.

– Подробнее.

– У моих родителей долго не было детей, и священник с соседнего острова обещал им, что если усыновят меня, то и свои появятся…

– То есть ты подкидыш?

– Да, – в голосе парня не было ни стыда, ни горечи, наоборот, необъяснимая гордость. – Меня нашли рыбаки на берегу, в пустой лодке.

– Когда? – требовательно осведомилась жрица.

– Шестнадцать лет назад.

Служители переглянулись, и жрица объявила:

– Мы пришли за тобой!

– Зачем? – белобрысый пытливо прищурился.

– Ты – похищенный в младенчестве принц Амарты. Мы искали тебя, чтобы вернуть домой.

– Принц? Вот это удача! – парень торжествующе улыбнулся. – Ладно, пошли.

– Как ты быстр! – подивилась всемудрая сестра. – Не хочешь попрощаться с родителями?

– Они мне никто.

– Эти люди выкормили тебя, вырастили и воспитали, – строго возразила жрица. – И народ Амарты благодарен им за труды… – она со значением кивнула застывшему рядом монаху.

Тот мгновенно ожил, достал из кармана кожаный кошель и швырнул мальчишкам, которые продолжали стоять поодаль, наблюдая за происходящим. С десяток жилистых загорелых рук одновременно потянулись к глухо звякнувшему мешочку.

– Вот теперь пошли, принц Пратак, – сказала жрица и первая двинулась по тропинке вниз, к морю.

– Кто? – переспросил парень.

– Так тебя зовут, – бросила сестра через плечо.

Парень тотчас последовал за ней. Монах замыкал шествие.

Вскоре лодка, пополнившись еще одним пассажиром, отчалила от скалистого берега. Белобрысый ни разу не оглянулся назад.

Двитья и Тритья

Она сидела на балконе с книгой в руке, делая вид, что погружена в чтение, а на самом деле жадно вслушиваясь в разговоры прохожих. А тем было о чем посудачить! Балкон выходил на оживленную улицу близ торговой площади, где находились самые дорогие лавки и самые модные заведения. Юную девицу было отлично видно со всех сторон. Мягкие лучи полуденного солнца играли на ее волнистых медно-красных волосах, распущенных по белоснежным плечам, на щечках, еще по-детски округлых, лежал легкий румянец, а пухлые губки то и дело трепетали, пряча улыбку. Право слово, загляденье!

– О прекраснейшая! – воззвал один из топтавшихся внизу юношей, задрав голову так, что шапка слетела на грязную мостовую. – Подари мне прядь своих чудесных волос! А я посвящу тебе сонет… нет, целую поэму!

– Какой толк девушке от твоих виршей, дуралей! – перебил стихоплета приятель под общий хохот собравшихся. – Эй, красотка, я напишу с тебя портрет, и не какой-нибудь, а в образе богини любви – за одну только тоненькую прядку! У тебя вон какая копна красного золота, ну не скупись, прелесть моя!

Рыжая млела от удовольствия, но продолжала прикидываться, будто ничего не видит и не слышит. Хотя так и подмывало обернуться, поболтать с парнями, подразнить, посмеяться…

– Опять торчишь на виду у всего города! – прошипела старшая сестра, высунув голову на балкон. – Вот скажу матери, снова поставит тебя на горох!

– Или обрежет под корень твои красные космы! – пискляво вторила средняя сестра, тоже заглядывая в дверной проем. – Давно ведь грозилась…

– Ох девочки, почему бы вам не оставить меня в покое? – не поднимая головы, томно отозвалась красавица.

– Потому что нам за тебя стыдно! – выдохнула старшая сестра, бледнея от злости.

– Скорее, завидно, – безмятежно поправила ее рыжая.

– Ты позоришь нашу семью! – добавила средняя, явно копируя тон матери.

– Да? – рыжая изогнула тонкую бровь. – Тогда почему женихи папаше прохода не дают, хотя мне только-только исполнилось шестнадцать? Что, сестрички, обидно, что не к вам сваты толпой валят?

Внизу, под каменным сводом арки, дородная женщина в белом одеянии жрицы переглянулась с хмурым монахом в черном плаще. Они слышали каждое слово из перебранки трех сестер.

– Ладно, пойду-ка я прогуляюсь к фонтану, – сказала рыжая, поднимаясь с табурета, – все равно вы не дадите мне спокойно почитать.

– Чепец надень!

Старшие сестры еще что-то выговаривали рыжей, но жрица и монах уже спешили в сторону площади, посреди которой журчал и струился единственный в городе фонтан. Не прошло и четверти часа, как они увидели юную красотку в зеленом платье под цвет глаз и миниатюрном кружевном чепчике, нисколько не скрывавшем медных кудрей. Девица направлялась к фонтану все с той же книжкой в руках и сначала попыталась обойти неожиданную преграду в виде пары служителей Звезд, увы, безуспешно.

– Будьте добры, позвольте мне пройти, – вежливо сказала она звонким голоском, когда чужестранцы встали у нее на пути.

– Но тебе ведь совсем не туда надо, – вкрадчиво проговорила всемудрая сестра.

– А куда же, если не секрет? – не растерялась бойкая девица.

– В королевский дворец Амарты.

– О как! А зачем?

– Чтобы занять свое законное место. Ведь ты – принцесса страны Бессмертия!

– Да ладно! – усмехнулась рыжая, однако зеленые глаза настороженно сузились. – Тогда почему я родилась в доме торговца колбасами?

– И в кого же ты уродилась, в таком случае? – невозмутимо парировала жрица. – Много ли в доме рыжих и зеленоглазых?

Девица нахмурилась:

– Только я…

– Разве тебе никогда не говорили, что ты не такая, как они, что позоришь свою семью?

– Считай, каждый день…

– Знай же: едва ты появилась на свет, тебя похитили и подложили вместо новорожденной дочери торговца. Но вот мы нашли тебя, принцесса Амарты, и готовы немедля вернуть домой! – жрица указала на крытую повозку, что стояла на углу площади; две резвые лошади нетерпеливо прядали ушами.

– Что, прямо сейчас? – изумилась девица.

– А ты жаждешь расцеловать на прощанье доброго мясника? Поплакать на груди у приемной матушки, обнять любимых сестричек?

Девица замотала рыжей головкой:

– Нет, конечно, но…

– Не волнуйся за них, – убедительно продолжала жрица. – Властители Амарты не любят оставаться в долгу. Твои бывшие сестры получат такое приданое, что женихи выстроятся к ним в очередь!

– А, ну тогда ладно, – окончательно сдалась рыжая и позволила жрице усадить себя в повозку.

Воин-монах тотчас запрыгнул на козлы, и застоявшиеся рысаки понеслись по булыжной мостовой, прочь из провинциального городка на западной границе Амарты.

Новоявленная принцесса предвкушала славное путешествие, но не тут-то было! В дороге жрица не проронила ни слова, кроме коротких команд: «Выходи, садись, ешь, пей, спи…» А черный монах-кучер, похоже, вообще был нем. Так что красотка изнывала от скуки.

На четвертый день пути, подъезжая к придорожному постоялому двору, они увидели у ворот точно такую же повозку. Кучер в монашеском одеянии возился с задними колесами. Велев пассажирке оставаться на месте, дородная жрица выбралась наружу и двинулась навстречу низенькой горбатой сестре, что выскочила из второго экипажа. Рыжая незаметно приоткрыла дверцу, чтобы слышать их разговор:

– Что случилось, сестра? – спросила дородная.

– Кажись, ось сломалась, придется менять, – пожаловалась горбатая.

– Ох-ох, это надолго… А кто у тебя?

Горбатая сестра с досадой махнула рукой:

– Сама посмотри.

– Давай ее ко мне, довезу обеих, – предложила дородная, заглянув в окошко сломанно      й повозки. – А то пока вы починитесь, бедняга последний вздох испустит…

– Благодарю тебя, сестра, очень выручишь! – радостно зачирикала вторая жрица, затем распахнула дверцу. – Вылазь, только живо! Ну же!

Девочка, что появилась мгновенье спустя, чуть не упала, спрыгивая с подножки – то ли от неуклюжести, то ли от слабости. Была она тоненькой, худенькой, почти прозрачной, того гляди, ветром сдует. Бледное личико с запавшими темными глазами больше подошло бы кладбищенскому призраку, чем живой барышне. Да и одета она была соответственно: линялое платье в заплатах болталось на ней, как на огородном пугале, из-под замызганной косынки выглядывали сальные мышиного цвета волосы.

– Садись в ту повозку! – торопила горбатая жрица девчонку, таща ее за руку. – И благодари всемудрую сестру, что согласилась доставить тебя…

И вот экипаж, запряженный горячими рысаками, мчится дальше по ухабистой дороге, и уже две девочки трясутся рядышком на одном сидении, напротив дородной жрицы.

Рыжая сперва молча изучала неожиданную попутчицу, но не выдержала, заговорила:

– Ну привет, привет… Как тебя зовут?

Новенькая захлопала глазами, однако ответить не успела – это сделала жрица:

– Ее зовут Двитья, раз ее раньше нашли. А тебя, следовательно, Тритья.

– Я – Тритья? – ужаснулась бойкая девица. – Кошмар! Нет-нет, у меня уже есть имя, и очень красивое. Меня зовут…

– Так зовут дочь мясника! А принцессу Амарты зовут Тритья.

Рыжая недоуменно поморщилась, хотела возразить, но передумала. Новенькая, мысленно окрещенная ею Мышкой, по-прежнему молчала, только моргала еще сильнее.

– Ну хорошо, – спустя какое-то время снова не утерпела первая девица. – Я так понимаю, ее тоже везут в Пур? Тоже во дворец, что ли?

Жрица соизволила кивнуть.

– А зачем? – не унималась рыжая. – Кто она?

– Принцесса, – последовал раздраженный ответ.

– Тоже принцесса?! Эта мышь? Но как…

– Как надо! – отрезала жрица, демонстративно поджала губы и закрыла глаза: все, разговор окончен, она спит.

Внутри повозки воцарилась тишина. Минут пять был слышен лишь стук колес, однако вскоре к нему прибавился резкий храп с посвистом: жрица и вправду уснула. Девчонки переглянулись. Мышка выглядела уже не такой испуганной.

– Ладно… Двитья, – прошептала рыжая. – Ты вообще откуда?

– Из Уттары, – едва слышно выдохнула вторая девочка.

– Ну слава богу, заговорила! Я уж боялась, что ты тоже немая, как наш кучер… А где эта Уттара?

– На севере.

– Никогда не слышала. Это что, город такой?

– Нет, – Двитья мотнула патлатой головой, – остров на озере.

– А… – Тритья тут же забыла, о чем спрашивала. – Тебе сколько лет-то?

– Шестнадцать.

– Что, правда? – зеленые глаза округлились. – Извини, с трудом верится – выглядишь на двенадцать, не больше.

– Ага… А кучер ваш не немой. Просто монахи-воины говорят лишь в крайнем случае.

– Монахи-воины? Ничего себе!.. А ты откуда знаешь?

– Они иногда появлялись в приюте. Привозили новеньких. На лодках.

– Так ты из приюта… – протянула Тритья. – Ну тогда понятно! Слушай, а как тебя там нашли? Ну, жрица и монах?

– Не знаю, – Мышка-Двитья опустила голову, пожала худенькими плечиками. – Меня привела к ним одна из воспитательниц. Жрица спросила, хочу ли я поехать с ними, я согласилась.

– Так вот просто взяла и согласилась? – изумилась рыжая. – А вдруг они хотели сделать с тобой что-нибудь нехорошее? Продать в рабство, например?

– Пусть. Хуже, чем в приюте, быть не может…

От того, как это было сказано, у воинственной Тритьи защипало в глазах. Проглотив комок в горле, она протянула руку и легонько погладила попутчицу по плечу.

– Похоже, жизнь тебя не баловала, подруга… Но теперь все будет иначе, вот увидишь.

– Надеюсь… – сухие губы Двитьи задрожали.

– Даже не сомневайся! И ничего не бойся. И вообще, где бы мы ни оказались, держись меня – я ни себя, ни тебя в обиду не дам!

Катурт

Обширная низина на востоке от Амарты, за невысокой грядой Карликовых гор, не зря называлась Диколесьем. Старый хвойный лес, сплошь сосны, ели да лиственницы, тянулся как вширь, так и ввысь – вековые деревья верхушками подпирали небо. Ходили слухи, что в глубине чащи растут самые древние деревья в мире – особого вида кедры-великаны, каких больше нигде нет. Да только кто же эти слухи проверит, дикие звери, что ли? Люди издревле обходили лес стороной, избегая приближаться к границам чащи больше чем на тысячу шагов. По картам эта земля принадлежала Великому Горному Царству, восточному соседу Амарты, а по факту была ничьей. Да и царство великим было лишь по меркам своих обитателей, горных карликов. Вопреки малому росту – или как раз поэтому – карлики обожали пышные словеса, хотя в действительности довольствовались лишь узкой горной полосой: лабиринты вырытых ими тоннелей уходили в немыслимую глубину, так что недостатка в жилплощади у них не было. С людьми они не дружили, но и не ссорились – просто старались не иметь общих дел. Да и люди в Карликовые горы не совались, за исключением наиболее смелых и пронырливых торговцев: изделия маленьких мастеров ценились необычайно дорого, ведь им не было равных в оружейном и ювелирном деле, не говоря уже о механике.

Однако на берегу узкой речушки, что протекала между горными отрогами и Диколесьем, все же обитали люди. Непростые, разумеется, люди – десятка два бородатых отшельников неопределенного возраста и непонятной профессии. Молва твердила, что все они – чародеи да знахари, продавшие душу темным силам. С другой стороны, целебные мази, порошки, пилюли и капли, изготовленные загадочными бородачами, охотно раскупались на ярмарках в предгорных городах, куда отшельники дважды в году привозили свой товар (они-то тропами карликов ходили безбоязненно, видать, нашли-таки общий язык с маленьким народцем).

Туда, в скит ведунов – так называли поселение отшельников – и направлялась первая пара искателей по неоспоримой указке Звезд.

– Интересно, каким же образом наше дитятко занесло в такую даль? – рассуждала молодая жрица, мерно покачиваясь в седле – на лошади она держалась не хуже объездчика. – Да еще в такую глушь… Нет, ну правда, неужто стариканы усыновили нашего принца?

Монах-воин, к которому она обращалась, промолчал, как молчал в течение всего путешествия. Он тоже ехал верхом и вел в поводу третью лошадь – для подростка, которого должны были найти рано или поздно. Повозку и рысаков пришлось оставить на пограничной станции, и там же взять неказистых мохнатых лошадок, как оказалось, незаменимых на горных дорогах.

– Маловероятно, конечно, – продолжала рассуждать всемудрая сестра от силы двадцати лет от роду, не обращая внимания на безмолвие спутника. – Но если все-таки да, то зачем? На кой старым хмырям ребенок?

Над сей загадкой она безрезультатно ломала голову всю дорогу через перевал. Карлики, маленькие хозяева гор, пропустили путников без проблем, даже не показались ни разу, словно и не заметили их вовсе. Хотя заметили, конечно – и белый плащ жрицы, и черный плащ монаха-воина. Но кому же охота становиться на пути служителей Звезд?

Наконец извилистая каменистая тропа вывела искателей на берег Чернильной реки. Была это обычная речка, просто в ее прозрачных водах отражались, с одной стороны, крутые утесы, с другой – древний лес, вот и казалась она черной. В излучине, где берег был пониже, грудились с полдюжины рубленых изб с крытыми дранкой крышами. Если бы не абсолютная тишина – ни лая собак, ни стука топора, ни людских голосов – можно было бы подумать, что деревня пуста. Лишь когда всадники вплотную приблизились к ближнему строению, где-то рядом вдруг трижды прокукарекал петух.

В то же мгновенье дверь избы со стуком распахнулась. На пороге стоял высокий, прямой как жердь старик в меховой безрукавке поверх полотняного хитона. Седые волосы были перехвачены кожаным шнурком, кончик длиннющей бороды заправлен за тканый пояс.

– Добро пожаловать, всемудрая сестра! Приветствую, брат! – проговорил он зычно. – Проходите, проходите, мы вас ждали…

Не успели гости спешиться, как словно из-под земли явились двое бородачей помладше, взяли лошадей под уздцы и повели к поилкам у колодца.

– Как это ждали? – не поверила жрица. Старик не ответил, развернулся и исчез внутри избы. Женщина опрометью кинулась следом, жестом позвав за собой монаха. – Вы что, знали, что мы приедем? – на ходу требовательно вопрошала она.

И вдруг замерла. Старец спокойно стоял посреди светлой горницы, по стенам которой тянулись полки с книгами, а на длинном столе высились аккуратные кипы исписанных бумаг и даже пергаментных свитков; один такой пергамент с единственным знаком посередине висел на стене перед входом. Жрица вперилась взглядом в знак Хранителя, символ высочайшей духовной власти – а когда опомнилась, повернулась к старцу и низко поклонилась.

– Прошу прощения за нетерпение и суету, о Пресветлый… – пробормотала она, не поднимая головы.

– Полно, дитя, полно, – одними глазами улыбнулся длиннобородый и указал на низкий стол в алькове, уже накрытый к чаю: посреди стола пыхтел паром пузатый медный чайник с краником, так называемый самовар – редкая вещь, изобретение горных карликов. – Присядьте оба, подкрепитесь с дороги. Сейчас пирогов горячих принесут…

Гости послушно опустились на лавку. И все же сестра сочла нужным предупредить:

– Благодарствуем, Пресветлый, только нам некогда рассиживаться, обратно торопиться надо – путь-то неблизкий.

– Как же, как же, понимаю, – участливо покивал старец, – и задерживать вас не стану. Вы угощайтесь, а я пока велю отрока разыскать – наверняка опять по лесу бродит, шельма, ему там словно медом намазано…

Жрица и монах переглянулись: она изумленно, он хмуро. Мальчик-то, оказывается, преспокойно гуляет по Диколесью!

Тут дверь отворилась, и появился еще один бородач, в фартуке, перепачканном мукой, и с блюдом горячей сдобы в руках. От вида и запаха выпечки у всемудрой сестры аж слюнки потекли. Гости без разговоров принялись за угощение, однако успели заметить, как хозяин вопросительно глянул на вошедшего, а тот слегка кивнул.

– Вот и ладненько, – сказал старец, когда гости съели по несколько пирогов с разной начинкой, запив их душистым травяным чаем. Сам он сидел напротив в жестком кресле с прямой спинкой да поглаживал бороду. – Теперича и отрока звать можно…

Старец легонько стукнул ладонью по столешнице, и дверь избы снова скрипнула. Вошел паренек в холщовой рубахе, подпоясанной куском веревки, в стоптанных сыромятных поршнях; с порога поклонился, одновременно стягивая с головы войлочную шапку. Темно-русые волосы, густые, волнистые, тотчас рассыпались по плечам. Был он невысок, но хорошо сложен, лицо загорелое, грубоватое, а глаза серые, холодные и умные. Смотрел он только на старца, гостей словно и не заметил.

– Звал, отче? – не столько спросил, сколько пропел паренек – голос у него был мягкий, мелодичный, необычно низкий для подростка.

– Так ведь пришли за тобой, – ответил старец, кивком показав на застывших в углу посетителей.

– Как, уже? – лицо парня разочарованно вытянулось.

Длиннобородый смотрел на него сочувственно.

– Я ведь предупреждал…

– Да, отче, – в глазах отрока блеснула сталь. – Я готов.

– Вот и славно. – Старец неторопливо поднялся, и взгляд его внезапно изменился: стал властным, жестким. – Ступай же отныне своим путем, ученик!

Парень второй раз поклонился длиннобородому, натянул на уши шапку и стремительно вышел. Жрица и монах, о которых все словно забыли, бросились следом. Проводив их долгим взглядом, старец проговорил тихо, про себя:

– Да будет путь твой светел, мой мальчик…

Когда гости догнали парня, тот уже отвязывал поводья запасной лошади. Монах только головой повертел, а жрица в сердцах выдала:

– Ну и резвый же ты, принц Катурт!

– Катурт? – навострил уши парень. – Четвертый, значит… А сколько всего?

– Семеро, – машинально ответила жрица и тут же прикусила язык: мальчишка оказался умен не по годам, с ним следовало быть осторожнее.

– Точно? – темные прямые брови на миг сошлись над переносицей. – Ну семеро так семеро…

Он уже вставил ногу в стремя, когда рядом будто из-под земли возник бородач с добротной кожаной курткой в руках.

– Накинь, отрок, – бородач протянул куртку. – В горах по ночам зябко.

Парень с благодарностью принял куртку, тотчас надел, ловко прыгнул в седло и направил лошадку вслед за жрицей. Монах-воин покинул двор последним.

Три всадника на низкорослых мохноногих лошадках быстро удалялись в сторону гор. Принц Катурт ни разу не обернулся назад, на скит ведунов, где провел шестнадцать лет – не хотел, чтобы ехавший сзади монах заметил влажный блеск его глаз. Однако слезы разом высохли, когда, застегивая поплотнее куртку, он неожиданно нащупал под шерстяной подкладкой продолговатый плоский предмет.

– Благодарю, отче… – крепко сжатые губы растянулись в счастливой улыбке.

Панкам

Чади Сабден, Крыша Мира… Двуглавая гора обычно пряталась в пелене облаков, но сегодня небо было на удивление высоким и чистым, и обе вершины открылись глазам путников во всей своей величественной красе: ослепительно сверкали ледники, не тающие даже летом, черные базальтовые скалы отливали матовым блеском.

Легенды, запечатленные в летописях, гласили: город ашми, жителей этих неприступных гор, находится на правой вершине, чуть ниже по склону; левая же вершина считается священной, там стоит храм, величественнее которого нет на свете. Так ли это было на самом деле, или легенды, как всегда, изрядно привирали? Увы, проверить это не было никакой возможности: ашми не пускали чужаков дальше границы своих владений. А граница проходила вдоль длинного глубокого ущелья, по скалистому дну которого грохотала свирепая горная река. Ближе к отрогам она срывалась вниз мощным водопадом, образуя бездонное озеро хрустальной чистоты. А над обрывом сияла и переливалась тысячами радуг мельчайшая водяная взвесь.

Зрелище одновременно завораживало и ужасало. Правда, лицо монаха хранило обычное отрешенное выражение, зато жрица, немолодая уже сестра приятной наружности, дала волю своему восторгу:

– Да простят меня великие Звезды, но я в жизни не видела ничего прекраснее! Мощь и чистота, тьма и свет, и вечное движение – это божественно, воистину божественно!..

Эхо, обитавшее меж стен ущелья, трижды повторило последнее слово: божественно. Путники стояли шагах в десяти от пропасти, опасаясь подходить ближе.

– Вот только что нам теперь делать? – мгновенно переключилась жрица на непосредственную задачу. – Звезды ясно указали на город ашми. Но как же нам попасть туда?

И тут, словно в ответ на ее вопрос, раздался пронзительный свист, затем звонкий «чпок»: черная стрела, пролетев над головами путников, вонзилась в огромный валун, испещренный мелкими дырочками. К концу стрелы была привязан тоненький стальной трос. Пока они, остолбенев, глазели на дрожащую стрелу, трос вдруг натянулся. Искатели едва успели обернуться, чтобы заметить, как с противоположного берега сорвалась человеческая фигура. Миг – и она уже стояла перед ними. А на тросе осталось болтаться стальное кольцо, за которое, видимо, и держался человек, переправляясь через пропасть.

Хотя человек ли? Он был высок, почти на голову выше монаха-воина, но при этом необычайно строен. Одежда из тонкой кожи плотно обтягивала жилистое тело, а ее черный цвет подчеркивал матовую белизну лица и обнаженных рук. Волосы, сплетенные в тугую косу, тоже были белые – не седые, а именно белые. Брови же, наоборот, черные, вразлет, а глаза серебристые. Именно цвет глаз, неприсущий ни одной человеческой расе, свидетельствовал о принадлежности незнакомца к народу эльфов.

Значит, древние летописи не врут: ашми действительно потомки эльфов! Горных эльфов, надо полагать. Лесные-то намного ниже ростом, златоглазые, а волосы имеют зеленоватый оттенок… Опять же, если верить мифам, поскольку воочию их никто не видел последние пятьсот лет – ни горных, ни лесных.

Однако вот же он, белоголовый представитель древней расы, стоит перед путниками в живом плотном теле, а серебристые глаза смотрят пристально, словно хотят что-то сказать…

«Зачем пожаловали, служители Звезд?»

Вопрос прозвучал у жрицы в голове. Ну разумеется, создания высшего порядка предпочитали общаться напрямую, то есть мысленно. Бхагини, основательница ордена всемудрых сестер, тоже обладала этой способностью, как и все ее преемницы – по сути, это был решающий фактор в выборе новой верховной жрицы Звездного храма. И нынешняя глава ордена отнюдь не случайно послала «вверх» сестру, которая соответствовала уровню общения среброглазых ашми. Сосредоточившись, она постаралась ответить таким же способом:

«Мы здесь по велению Звезд! Чтобы получить обратно принадлежащее нам».

«Что именно?»

«Отрока шестнадцати лет от роду.»

Ответ не удивил представителя эльфов. У жрицы создалось ощущение, что и спрашивал он только для порядка.

«Хорошо, мы вернем принадлежащее вам. Шестнадцать лет назад ашми действительно нашли на границе человеческого младенца, вырастили и воспитали, как своего. Но возвращая его людям, ашми отрекаются от него! Так что впредь не пытайтесь использовать мальчика для каких-либо сношений с нами – отныне он для ашми чужой!»

«Ваша воля вполне справедлива…» – жрица поклонилась, давая понять собеседнику, что уважает его требования.

Но эльфам, похоже, было глубоко безразлично людское уважение и понимание. Выпрямившись, сестра увидела лишь его спину, стремительно ускользающую обратно, на другой край пропасти. Она недоумевающе посмотрела на монаха, стоявшего поодаль. Тот прищурился, вглядываясь в темные скалы противоположного берега, и вдруг выпростал руку: смотри!

От каменной стены отделилась вторая черная фигура, гораздо меньше предыдущей. Миг – и она спрыгнула на землю перед жрицей и монахом. Оказалось, что это мальчик, тоже в черной кожаной одежде, субтильного телосложения, невысокий, с обычными темными волосами, хоть и сплетенными в тугую косу. Не обращая внимания на искателей, он подскочил к валуну, обрубил стрелу и швырнул вместе с тросом в пропасть. Потом тем же маленьким острым кинжалом срезал свою косу у самых корней – одним точным движением – и бросил туда же, в бурлящий поток далеко внизу.

И лишь затем повернулся к паре искателей, поздоровался коротким кивком. Обрезанные волосы распались на неровные пряди, обрамляя красивое загорелое лицо.

«Ты тоже слышишь мысли?» – поинтересовалась жрица, заглядывая в серьезные карие глаза паренька.

Но тот смотрел на нее безучастно, не отвечая ни вслух, ни мысленно.

– Ну что, пойдем, принц Панкам? – спросила сестра. – Лошади ждут нас у подножья горы.

– Лошади? – впервые заговорил пятый претендент на трон Амарты; голос у него был звонкий, высокий. – Я никогда не видел их вживую, только на картинках. Но всегда мечтал прокатиться верхом!

Сашта

Шестая пара искателей, та, что отправилась «вниз», сначала действительно ехала вдоль реки, вниз по течению. Сарх, хоть и достаточно широкий, был не пригоден для судоходства из-за обилия порогов и водоворотов. К тому же лошадей на лодках не переправишь, а моста не существовало в помине: кто в здравом уме по своей воле рискнет отправиться на другой берег, да и зачем – чтобы стать рабом дхаритри? Четыре раза в год от Пура отчаливал большой плот с преступниками, неоднократно нарушившими закон и за это приговоренными к ссылке в Пустошь: это было самое суровое наказание в Амарте. Больше этих людей никто не видел. Считалось, что их забирают дхаритри, «земляные люди», для работ в пещерах под холмами, и что так распорядилась еще первая Триада служителей: ясновидящая жрица Бхагини, воин-монах Саюд и звездочет Дайвин Пратамах. Что получили они от дхаритри в обмен на регулярные поставки рабов, не знал никто, кроме, разумеется, преемников первой Триады. Даже короли не знали, тем не менее, продолжали добросовестно выполнять древние обязательства. С другой стороны, им не приходилось тратиться на содержание преступников в тюрьмах: не хочешь исправляться, жить честным трудом – отправляйся в Пустошь и прощай навсегда!

Искатели потратили два дня, чтобы добраться до брода – места, где можно было пересечь Сарх, не слезая с седла. Третью лошадь, предназначенную известно кому, монах вел в поводу. Дно реки здесь было твердым, воды спокойные, без коварных подводных течений, так что лошади без особых усилий вынесли седоков на другой берег. Затем еще два дня ехали обратно, поскольку Пустошь находилась почти напротив Пура. Лишь полоса сырого, заболоченного леса отделяла владения дхаритри от берега, с которого были видны цветущие пригороды славной столицы Амарты.

Неприятности начались еще в лесу. Лошади упрямились, не желая углубляться в сумрачную вонючую чащу, от серного смрада кружилась голова. В итоге искатели потеряли тропинку через болота, пришлось возвращаться, ночевать на опушке, а утром начинать путь с начала. Когда же наконец выбрались из трясины, и лошади, и всадники попадали на землю без сил, по всему видать, отравившись болотными газами.

Очухавшись, поехали дальше. Пустошь, по сути, представляла собой бескрайнюю волнистую равнину, поросшую короткой жесткой травой. Вереницы аккуратных круглых курганов уходили за горизонт; чем дальше, тем выше и круче становились холмы, да тени смещались по мере движения солнца. В остальном пейзаж оставался неизменным: пыльно-зеленая трава, ярко-синее небо и больше ничего, ни камня, ни кустика, ни деревца – глазу не за что зацепиться.

Путники ориентировались исключительно интуитивно, вернее, полностью полагаясь на обостренное внутреннее чутье жрицы. Она качалась в седле, внешне совершенно расслабленная, с безвольно опущенной головой, однако сознание ее было предельно собранно и подчинено наитию. Монах же молча ехал следом, безразлично-смиренный.

Лишь к концу бесконечно долгого дня сестра вдруг резко натянула поводья. Безмолвный спутник последовал ее примеру. Они остановились перед холмиком средней высоты, ничем не отличающимся от соседних.

– Расседлай лошадей, – промямлила жрица; от усталости и напряжения у нее заплетался язык. – Пусть пасутся пока. Чую, нам отсюда скоро не выбраться…

Она с трудом спешилась и тут же осела на землю у подножья холма. Монах проворно расседлал лошадей, стреножил и отпустил, предварительно напоив водой из больших бурдюков, что несла свободная лошадь. Затем и сам растянулся на траве.

Какое-то время ничего не происходило. Солнце, нещадно палившее весь день, стало клониться к закату, жара спала. Подул свежий ветерок, игриво зашелестел сухими былинками. А искатели все ждали, отчаянно борясь со сном. И дождались-таки.

Сначала услышали шуршание, едва отличимое от шелеста травы на ветру. Затем к нему прибавился мягкий стук – так падают комья земли, например. Монах первым вскочил на ноги, помог подняться жрице, и оба застыли, глядя, как в склоне холма открывается черный зев. Когда дыра стала высотой в рост человека, почва перестала раздвигаться. А миг спустя из глубины холма друг за другом выскочили с десяток лохматых бурых существ и тесно обступили искателей, наставив на них мощные арбалеты.

Ни монах, ни жрица даже глазом не моргнули, продолжали спокойно ждать. И действительно, вскоре в зеве лаза появилась еще одна невысокая фигура. Это была женщина, темнокожая старуха с курчавыми седыми волосами, на которых блестел тонкий золотой венец. На сгорбленных плечах болталась белая накидка из мохнатых шкур. Такие же шкуры, только бурые, составляли одежду воинов с арбалетами, придавая им диковатый вид.

– Чего надо? – гаркнула старуха, злобно глядя на путников снизу вверх. Глаза у нее были странные: блестящие белки и едва различимые, выцветшие радужки. Такие же бесцветные глаза были и у темнокожих стрелков.

– Мы прибыли из Амарты… – начала жрица.

– Сама вижу! – перебила ее старуха, тараща жуткие глазищи. – Чего надо, спрашиваю?

– Забрать отрока, – насколько возможно кратко ответила сестра.

– Какого еще отрока?

– Нашего. Которого вы нашли – или кто-то вам принес – шестнадцать лет назад.

– Нет у нас никакого вашего отрока! – прогнусавила старушенция, скаля идеально белые зубы.

– Есть, – преспокойно возразила жрица. – Так говорят Звезды.

– Врут они все, ваши Звезды! – старуха подскочила как ужаленная и пронзительно заверещала: – Врут, все врут ужасные жестокие Звезды…

Дальнейшее произошло очень быстро, буквально за несколько мгновений. Воин-монах внезапно шагнул в сторону, одновременно выбрасывая одну ногу и поворачиваясь вокруг своей оси – и темнокожие стрелки попадали друг на друга, роняя на землю свои грозные арбалеты. А монах прыгнул вперед и схватил старуху за шиворот прежде, чем она успела понять, что происходит.

– Нам нужен отрок, – не повышая голоса, повторила жрица.

– Хорошо, хорошо! – заскулила старуха, болтая в воздухе голыми костлявыми ногами в меховых тапках. – Только не я это решаю…

– Отведи нас к тому, кто решает.

– Хорошо, хорошо, только отпусти…

– Веди давай! – приказала жрица, когда монах поставил старуху на землю.

Та прытко шмыгнула обратно в дыру, но все же бросила через плечо:

– Идите за мной!

Монах и жрица так и поступили. Незадачливые стрелки кое-как поднялись на ноги, подобрали свое оружие и боязливо поплелись следом, держась на безопасном расстоянии от путников.

Тоннель, в котором они оказались, был довольно широк, но низок, пришлось идти пригнувшись, причем почти в темноте: путь освещали лишь масляные фонарики, свисающие с потолка на расстоянии примерно тридцати шагов друг от друга. Зато земляной пол был хорошо утрамбован, шли не спотыкаясь: старуха семенила впереди, искатели шагали за ней, десять горе-арбалетчиков замыкали процессию. Вскоре стали попадаться узкие боковые проходы, ведущие, понятное дело, в другие тоннели и подземные помещения. А также все чаще встречались щуплые темнокожие существа в лохматых шкурах, деловито снующие туда-сюда, неизменно с поклажей в руках или на голове; они глазели на чужаков не столько удивленно или испуганно, сколько брезгливо – так показалось жрице.

Вот земляной пол перешел в каменный, а минуту спустя путники оказались в помещении, где он и вовсе был покрыт ковровой дорожкой. Десять стрелков давно остались позади. Робко постучав в массивную квадратную дверь, старуха скакнула в сторону и тоже пропала. Створки двери медленно отворились. Искатели, переглянувшись, шагнули в дверной проем.

Мягкий свет, заливавший большое куполообразное помещение, едва не ослепил их после сумрака тоннелей: это сияла огромная плоская лампа в центре купола. Когда глаза попривыкли, они разглядели семь фигур на жестких каменных тронах. Выглядели фигуры совершенно одинаково: пурпурные одежды, ниспадающие складками, скрывали руки и ноги, головы были покрыты белыми платками, сверху – по тонкому золотому венцу. Видны были лишь лица, похожие как две капли воды: кожа светло-коричневая, намного светлее, чем у существ, встретивших искателей у подножья холма, черты крупные, но правильные. И у всех веки сомкнуты. Спят они, что ли?

Оказалось, не спят. Центральная фигура, половую принадлежность которой было невозможно определить, неожиданно прошелестела, так и не открыв глаза:

– Приветствуем вас, служители Звезд…

– Будьте благословенны, владыки страны Дхаритри! – за двоих ответила жрица.

– Что привело вас к земляным людям? – прошептала фигура справа.

– Мы пришли за ребенком, который шестнадцать лет назад обрел дом в ваших владениях.

– Зачем он вам? – спросила крайняя фигура слева, тоже не размыкая век.

Жрица вздохнула с облегчением: любопытствуют – это хорошо; хуже было бы, если бы они стали отрицать существование такого ребенка.

– Сей отрок – принц Амарты, страны Бессмертия, – с готовностью пояснила она.

– Он должен стать королем Амарты? – уточнила крайняя фигура справа.

– Вполне возможно. Он один из семи претендентов на трон.

– Зачем вам столько претендентов? – осведомилась третья фигура слева.

– Это воля Звезд, – неопределенно ответила жрица.

Однако ответ вполне удовлетворил владык Дхаритри. Даже подземные жители понимали: со Звездами не поспоришь. А старуха, встретившая их снаружи, видать, была совсем чокнутая, юродивая, раз осмелилась святотатствовать.

– Что будет с отроком, если он не станет королем? – поинтересовалась фигура справа.

– Он будет волен выбрать любой другой путь, – уверенно сказала сестра.

Семеро владык какое-то время молчали, потом снова заговорила центральная фигура:

– Мы будем совещаться. Подождите за дверью…

Что оставалось делать искателям? Только повиноваться.

Они вернулись в прихожую – так жрица мысленно нарекла комнатку перед залом. Там уже стояли два низких, очень неудобных стула, больше похожих на лежаки с короткими спинками. И все же это был знак гостеприимства. Они опустились на стулья и стали ждать. Время шло, но ничего не менялось: тишина стояла полная, никто не появлялся. Жрица, утомленная трудной дорогой, сама не заметила, как уснула. А когда проснулась, оцепенев от неудобного положения, увидела, что монах тоже спит.

– Брат! – шепотом позвала она.

Монах резко дернулся, уставился на нее шальными глазами.

– Как долго мы сидим здесь, не знаешь?

Монах виновато мотнул головой.

И тут квадратная дверь снова стала медленно отворяться.

С трудом поднявшись, служители нетвердой походкой вошли в зал. Там ничегошеньки не изменилось: все так же мягко светила лампа под куполом, так же неподвижно восседали на каменных тронах семь владык Дхаритри, все с закрытыми глазами.

– Мы приняли решение, – объявила центральная фигура. – Забирайте того, кто принадлежит вам… если узнаете.

Сзади послышался легкий шорох. Искатели разом обернулись: напротив двери застыли еще семь невысоких фигур, с макушки до пят укутанных в серые покрывала. «Вот как, значит, – усмехнулась про себя жрица. – Скучно вам, подземным самодурам, решили в прятки поиграть?»

Она скользнула взглядом по ряду фигур и уверенно указала на вторую справа:

– Он!

Со стороны семи тронов долетел едва слышный вздох:

– Забирайте и уходите…

Шесть других фигурок мигом исчезли, растворились за кругом света, а выбранная жрицей скинула серое покрывало: это был мальчик с прямыми светло-каштановыми волосами, невысокий и тщедушный. Зато лицо у него было волевое, совсем взрослое: высокий лоб, впалые щеки, тонкий нос с горбинкой, крепко сжатые губы.

– Пойдем, принц Сашта! – жрица протянула ему руку.

– Пойдем, – согласился парень, но протянутую руку проигнорировал, развернулся и вышел из зала.

Их никто не провожал. Вслед за юношей искатели брели назад по сумрачным тоннелям, в этот раз не встретив ни души. Жрица чувствовала себя уставшей до смерти, но когда впереди забрезжил дневной свет, от радости прибавила шагу и, обогнав парня, первая выскочила наружу.

– Как же хорошо! – воскликнула она, окидывая взглядом холмистую равнину вокруг. – Свет – это такое счастье!

Она оглянулась на мальчишку и увидела, что он стоит у лаза, крепко зажмурившись.

– Что с тобой? – озабоченно спросила жрица. – Иди сюда!

– Не могу, – глухо ответил принц Сашта. – Я не вижу, куда идти.

Жрица недоуменно покосилась на воина-монаха:

– Он что, слепой? – спросила она едва слышно.

Однако парень услышал и сам ответил:

– Нет. Но солнечный свет глаза режет, больно…

Действительно, из-под его зажмуренных век катились крупные слезы.

Тут монах-воин выхватил нож, решительно отрезал от своего широкого рукава полоску ткани и завязал ею глаза парню.

– Благодарю, – сказал тот. – Теперь легче.

Затем монах и жрица разыскали лошадей – те паслись неподалеку – и помогли парню забраться в седло. Вскоре все трое уже ехали назад по равнине. Болотистый лес, через который так долго пробирались на пути во владения дхаритри, теперь преодолели за несколько часов. Их вывел принц Сашта: хоть и не видел ничего, дорогу чувствовал лучше зрячего. Парень сначала ерзал и сутулился, приноравливаясь к неспешной рысце лошади, потом пообвык. К концу путешествия, когда, перейдя реку вброд, путники повернули обратно в Пур, он уже держался в седле так, будто катался верхом с малых лет.

«Каков молодец этот принц Сашта, – отметила про себя жрица, исподтишка поглядывая на парнишку, – даже несмотря на то, что слеп как крот!»

Глава 3. Еще одна принцесса

– И как прикажете понимать сие шутовство? – пожилой бородач интеллигентного вида, в шляпе и отлично скроенном пальто, недоуменно хмурил кустистые седые брови, провожая взглядом стайку тинэйджеров. – Они что, на карнавал собрались? Или на ярмарку, народ веселить?

Шумная компания подростков направлялась от здания школы к троллейбусной остановке, галдя и хохоча, топая ботинками на толстенных подошвах, размахивая руками и потряхивая разноцветными шевелюрами: красными, розовыми, зелеными и голубыми, короткими и шипастыми, или длинными, сплетенными в множество жестких косичек.

– Никакого шутовства, о великий, это просто мода такая, – тихим вкрадчивым голосом пояснила старику молодая женщина, стоявшая рядом, у ограды школьной территории. Элегантный брючный костюм в сизо-серую полоску подчеркивал ее стройную фигуру, а недостаток роста компенсировали высокие каблуки полусапожек.

– Заклепки в ноздрях – тоже мода? – старик брезгливо поморщил длинный нос. – А в ушах-то, гляди, аж по пять штук!

– Именно так, мода, – промурлыкала женщина, закладывая за ухо – маленькое аккуратное ушко без единой серьги – прядь пышных пепельных волос.

Но старик не унимался:

– О Звезды, ты только посмотри: у бедного мальчика кожа разрисована! – он украдкой показал на мускулистого подростка, который скинул короткую кожаную куртку, демонстрируя голые до плеч руки, покрытые тонкими темными узорами. – Так дикари готовят жертву на заклание… Какой ужас! Похоже, этот мир стремительно катится назад, в первобытные времена… А как же высокое искусство Ренессанса, великие идеи гуманизма, научно-технический прогресс, в конце концов?!

– Во-первых, это не мальчик, а девочка, и да, она однозначно жертва… все той же моды. Во-вторых, никуда он не делся, твой хваленый прогресс – вот же он! – девушка в сером изящно махнула тонкой рукой, указывая на шумную улицу современного мегаполиса. – Сплошь наука и техника! А то, что вкусы изменились со времен Возрождения… так ведь и времени немало утекло. Ты когда в последний раз наведывался в Зазеркалье, великий Дайвин?

– Полвека назад по местному летоисчислению, – нехотя признался звездочет.

– А что так? – девушка прищурила большие, чуть раскосые глаза необычного желтоватого оттенка, столь выразительные, что не нуждались ни в каком макияже. – Неужто совсем не тянет сюда?

– Сначала это было слишком опасно: признаюсь, во время последнего визита я тут немного… нашумел. А потом меня выбрали в совет, затем назначили его главой, в общем, некогда стало по чужим мирам разгуливать… Однако мы непростительно отвлеклись! Ты следишь за нашей целью, Парада?

– Неотрывно, – заверила старика молодая жрица, глазами показывая на нелепого подростка в черном: бесформенная куртка ниже колен, из-под нее торчат тонкие ножки в узких драных штанах и огромных ботинках, на голове черный вязаный колпак; и только волосы, свисающие из-под колпака, сияли васильковой синевой. – Вот она, наша принцесса, прощается с приятелями.

– Так это девочка? – беспомощно заморгал звездочет. – И как ты их различаешь… Все, она уходит! Давай за ней!

– Не волнуйся, великий, не упустим.

Парада взяла старика под руку, тот покрепче сжал в кулаке массивную трость, и седьмая пара искателей чинно последовала за девчонкой с ярко-синими волосами. Однако та, пройдя несколько шагов, обернулась и крикнула друзьям, оставшимся на троллейбусной остановке:

– Кстати, родаки свалили надолго, так что можно ко мне на все выходные завалиться!

Разношерстная компания одобрительно взвыла, запрыгала и затопала. А девица неожиданно рванула вперед, успев перебежать улицу на желтый свет, и не оглядываясь почесала в сторону многоэтажек, выстроившихся в необозримо длинный ряд.

– Вот незадача: если уйдет, ищи ее потом в этом муравейнике! – с досадой пробормотала Парада, затем устремила взгляд на светофор, только что давший транспорту зеленый свет, и на автомобили, бодро рванувшие с места. – Уж извините, братцы… – и щелкнула пальцами.

Светофор моргнул, погас и снова загорелся, теперь зеленым для пешеходов. Отчаянно завизжали тормоза, люди, столпившиеся у края тротуара, ошарашенно завертели головами.

– Побежали! – Парада дернула звездочета за рукав.

Они кинулись через улицу и успели оказаться на другой стороне как раз в тот момент, когда синеволосая девица нырнула в проход между многоэтажками. Прохожие с любопытством провожали взглядами импозантного старика в развевающемся длиннополом пальто и хорошенькую молодую женщину, которая неслась на высоченных каблуках не хуже, чем в кроссовках для спринта. Когда искатели вбежали во двор, девчонка входила в третий подъезд.

– Отлично! Теперь подождем немного. Присядь, великий, что-то ты не в форме, – Парада указала на пустующую скамейку на краю детской площадки.

Старик с облегчением опустился на бруски, выкрашенные в желтый и голубой, с трудом отдышался, пригладил растрепанную бороду.

– Хорошо тебе смеяться, – пробубнил, искоса глядя на жрицу: та покачивалась с носка на каблук, задумчиво улыбаясь краешком губ, вся такая ладная, аккуратная, прическа волосок к волоску, словно она не по улицам носилась, а только что вышла из салона красоты. – Вот доживешь до моих лет, посмотрим, как стометровку бегать будешь!

– Посмотрим, – легко согласилась Парада. – Ну что, пошли?

– Ишь ты, прыткая какая! – Дайвин вздохнул. – Ох и услужила мне сестра Бхагини, дав в попутчицы Ртутную Кошку… Ты уверена, Парада Акуб, что эта, мягко говоря, странная девочка и есть наша принцесса?

Кошачьи глаза жрицы вспыхнули:

– Ты сомневаешься в своих собственных расчетах, о великий Дайвин?

Тот поспешно замотал седой головой:

– Ни в коем случае! Звезды указали на этот мир и этот город… Но здесь же тысячи девочек подходящего возраста!

– И я безошибочно вычислила нашу! Я чувствую ее, великий, не хуже, чем ты читаешь по Звездам.

– Да, самомнения тебе не занимать, – хмыкнул в ус звездочет. – Кажется, я начинаю понимать, почему Бхагини выбрала тебя…

– Потому что я лучшая, – Парада гордо вскинула голову. – К тому же единственная из всемудрых сестер хорошо знаю Зазеркалье…

– Погоди-погоди, как такое возможно? – от изумления старик привстал, всем телом опираясь на трость. – Ты бывала здесь раньше?!

– Сейчас не лучшее время предаваться воспоминаниям, великий! – Парада нетерпеливо пританцовывала на месте. – Чую, наша девочка куда-то намылилась…

– Как… намылилась?

– Да никак, просто уходить собирается! – и молодая женщина быстрым шагом направилась к двери подъезда.

Когда старик догнал ее, она уже открывала тяжелую металлическую дверь, каким-то образом договорившись с кодовым замком. От лифта пришлось отказаться: следовало проверить каждый этаж. Парада свернула к лестнице, не останавливаясь, миновала второй, третий и четвертый, а на площадке пятого застыла, на мгновенье закрыла глаза и повернулась к двери, обитой коричневым дерматином. Как только старик, кряхтя и пыхтя, добрался до пятого этажа, жрица махнула ему посторониться, а сама встала напротив дверного глазка и нажала кнопку звонка.

Дверь открылась почти мгновенно: если юная обитательница квартиры и смотрела в глазок, то не дольше секунды.

– Мы ничего не заказывали, никого не вызывали, ни от чего не страхуемся и ничего не покупаем! – скороговоркой выдала девчонка, стоя в одном ботинке – второй она держала в руке; узкая ступня в розовом носочке казалась размеров на пять меньше громоздкой обуви.

– Тогда зачем открыла? – злорадно поинтересовалась Парада, проскальзывая в крошечную прихожую, и придержала дверь, чтобы Дайвин мог войти следом.

– Мало ли, может, у вас ЧП какое приключилось, – ответила девчонка, суя ногу во второй ботинок. Теперь, без мешковатой куртки, в узких черных джинсах и футболке, она казалась совсем тоненькой. Хотя была довольно высокой, на полголовы выше жрицы.

– О, так ты у нас неравнодушна к страждущим! – ухмыльнулась жрица. – Самаритянка, так сказать…

– Сама ты… из Самары! – девочка, только что звонко щебетавшая, резко сменила тон. – А мы местные! И ваще, че надо? – затянув наконец шнурки, она подняла голову – и нос к носу столкнулась с Дайвином. – Это еще кто… Ну ни фига себе, великий Дарвин собственной персоной!

Звездочет от удивления чуть не выронил трость: неужто узнала?! Но тотчас приосанился и вежливо осведомился:

– Откуда сведения, дитя, позволь спросить?

– Про Дарвина, что ль? Ну так в кабинете биологии фейс висит в полстены.

– Что висит? Зачем? – заморгал звездочет, в который раз стремительно теряя респектабельность.

– Зачем портрет? – в свою очередь удивилась девчонка. – Ну, типа важный чел: естественный отбор, теория эволюции и все такое. Хотя лично я не верю в происхождение человека от обезьяны!

– От обезьяны? – брезгливо скривилась Парада. – Фу, какая гадость! И кто посмел утверждать такое?

– Ну так он, Дарвин! – выпалила синеволосая и вдруг подозрительно прищурилась. – Э-э, че за развод? Думаете, молодежь нынче совсем темная? Кстати, про доброго самаритянина я тоже в курсе, если че…

– Ух ты, а наша принцесса, оказывается, не только сострадательна, но и образованна! – хищно усмехнулась жрица.

Она хотела еще что-то добавить, но звездочет властным жестом остановил завязавшуюся перепалку. Сообразив, что девчонка имела в виду всего лишь ученого по фамилии Дарвин, лицом похожего на него (надо же, какое совпадение!), старик снова обрел величественное достоинство.

– Слушай меня, дитя! – обратился он к насупившейся девочке. – Мы пришли из другого мира. Пришли за тобой! Ты – не обычная местная девочка, ты – принцесса Амарты, страны Бессмертия! Понимаю, в это трудно поверить…

– Да легко! – девчонка пожала худыми плечами. – Обожаю фэнтези!

Мохнатые брови Дайвина снова поползли вверх, но тут вмешалась жрица:

– Вот и отлично, не придется долго объяснять. Полагаю, ты сама чувствуешь некое несоответствие. Например, что родители тебе как бы чужие…

– Почему чувствую? – перебила ее синеволосая. – Я точно знаю, что приемная.

– Это они тебе сказали? – нахмурилась Парада.

– Сама поняла, – буркнула девочка. – По группе крови. – Посетители продолжали смотреть на нее вопросительно, пришлось пояснить: – Моя младшая сестра родилась с редкой болезнью, нужно было переливать кровь. Родители сдавали, я тоже хотела, они ни в какую… Сама пошла, взяли на анализ – и нате вам, полный облом! Несоответствие, по-вашему. Первая плюс первая не дают третью, это мы еще в пятом классе проходили… – она смахнула с глаз длиннющую синюю челку. – И че, вы хотите вернуть меня настоящим родакам?

– Мы хотим, чтобы ты заняла место, предназначенное тебе волею Звезд, – опомнившись, торжественно изрек Дайвин. – Пойдем же с нами, дитя!

– Каких еще звезд, дядя?

– Истинных властителей Вселенной! Увы, здесь мало кто это понимает, лишь несколько просветленных, которых остальные считают безумцами либо шарлатанами. Зато в нашем мире, которому принадлежишь и ты, дитя, это знает каждый…

– А, так мы в попаданцев играем, – с досадой поморщилась девочка. – Ну все, хорош! Пошутили, и хватит…

– А никто и не думал шутить, – Парада снова ухмыльнулась, совсем по-кошачьи. – Пойми же, дитя!

И она так посмотрела на девочку, что та мгновенно осознала: они не шутят. Причем не только осознала, но и поверила. С минуту подумав, она осторожно спросила:

– А как же моя теперешняя семья?

– А что с ней не так? – поинтересовалась Парада. – С твоей нынешней семьей?

– Я же говорю, мелкая болеет. Вот я с ней и сижу, а еще готовлю, убираю, в магаз бегаю – мать-то не успевает, на двух работах пашет. Теперь хоть немного отдохнет, участковая врачиха путевку в санаторий для них пробила. А батя так и вовсе на вахте, на Севере вкалывает – пытается заработать на операцию для сестры…

– Мы оплатим операцию! – быстро сказала Парада.

– Точно? – с внезапной надеждой переспросила девчонка. – На нее денег надо… в общем, до фигища!

– Без проблем. Деньги сегодня же появятся на счете твоей матери, от неизвестного благотворителя, и отец сможет вернуться домой – при условии, разумеется, что ты прямо сейчас пойдешь с нами.

Девочка сомневалась недолго.

– Хорошо, – кивнула она. – Только как объяснить предкам мое исчезновение? Они ведь переживать будут, в розыск подадут…

– Напишем, что тебя приняли в крутую экспериментальную школу, – подсказала Парада. – С проживанием. Пакет документов мы предоставим, поверят. Тем более, у них все мысли теперь будут заняты предстоящей операцией. Ну что, пошли?

– Да… О нет! А как же Эркюль?!

– Это еще кто? – жрица недовольно поморщилась.

Вместо ответа девчонка нырнула на кухню и вернулась с обувной коробкой. Внутри, завернутый в детский шарфик, сидел котенок: глазищи испуганно вытаращены, серые ушки торчком.

– Вот он, мой пушистик! – с гордостью сообщила девчонка. – Цвет, гляньте, обалдеть какой – дымчатый, да еще в полосочку. Я вчера его нашла у подъезда, так жалобно пищал… Ну не оставлять же было, правда?

– Дымчатый, говоришь, да еще в полосочку… – усмехнулся в ус Дайвин, со значением покосившись на жрицу.

Та намек поняла и тоже не сдержала улыбки:

– А почему Эркюль-то?

– Так ведь усищи какие, сами посмотрите – просто шик! Как у Эркюля Пуаро, ну знаете, сыщик такой…

– Знаем, – отрезала жрица.

Прижимая коробку к груди, девчонка посмотрела на старика, потом на женщину:

– Можно, я его с собой возьму? А то пропадет ведь…

– Даже не знаю, что сказать, первый раз такое, – признался Дайвин. Затем великодушно махнул: – Ладно уж, бери… Все готовы?

Звездочет повернулся к входной двери и стал водить по ней кончиком своей трости, пока дешевый дерматин не превратился в серебристое зеркало.

Парада взяла девочку за предплечье:

– Пошли, принцесса Саптама!

Бок о бок со жрицей синеволосая девчонка шагнула в магическую дверь. Звездочет вышел последним, и зеркало тотчас исчезло.

Глава 4. Школа преемников

Дворец властителей Амарты стоял на высоком холме над рекой и был виден с любой точки столицы. Белые башни сияли не только на солнце, но и в непогоду, и даже безлунной ночью: мрамор, которым были облицованы стены, колонны и лестницы, словно светился изнутри. Король здравствовал, жизнь во дворце кипела, и разноцветные флаги гордо реяли на фоне небесной лазури.

Однако тех из семи юношей и девушек, кто рассчитывал немедля оказаться при дворе, ждало разочарование. Их поместили в небольшом старом замке за пределами Пура, в двух часах езды от нынешней королевской резиденции. Именно здесь располагалась Школа преемников: здесь они жили, здесь учились премудростям управления государством и общались между собой.

С последним, правда, не заладилось с самого начала. Возможно, в этом отчасти была виновата атмосфера замка – суровая, холодная, если не сказать гнетущая. Расположение комнат тоже не способствовало общению. Спальни учеников находились на втором этаже: девочки слева от главной лестницы, мальчики справа, причем комнаты выделялись через одну, поскольку большинство помещений были непригодны для проживания, с отсыревшими стенами и разобранными полами. На третьем этаже обитала немногочисленная прислуга: повар и судомойка, две горничные, два лакея, конюх, садовник, ну и сама домоправительница; в другом конце коридора располагались спальни наставников. Вход на верхний, четвертый этаж был и вовсе заколочен по причине аварийного состояния. На первом этаже, самом презентабельном, были оборудованы классы, библиотека и трапезная, где, в принципе, ребята могли бы вместе проводить свободное время, если бы захотели. Однако никто не выказывал особого желания.

Первыми в замке поселились Пратак, парень с острова ловцов жемчуга, и две очень разные девочки: приютский заморыш Двитья и рыжеволосая красотка Тритья. Большую часть времени они сидели в своих комнатах, виделись только в трапезной, куда спускались по сигналу гонга, сдержанно здоровались, в разговоры не вступали. Пратак смотрел на девчонок с нескрываемым недоумением: что они здесь забыли?! Мышка Двитья в пути немного оттаяла, но оказавшись в четырех каменных стенах, снова закрылась в себе и только озиралась испуганно. Тритья единственная была не прочь поболтать с новыми знакомыми, да ведь насильно мил не будешь.

Госпожа Кукут, домоправительница, следившая за порядком в замке, взялась опекать и учеников, по крайней мере, до начала занятий, пока не прибыли их наставники. Это была пожилая, но энергичная женщина, небольшого роста, зато пышных форм, с круглым добродушным лицом и круглыми голубыми глазами за стеклами круглых же очков. Она носила многослойные платья с рюшами, седые букли взбивала в высокую копну на макушке и сильно напоминала курицу-наседку, что вечно квохчет вокруг своих несмышленых цыплят. Видя уныние первых учениц, домоправительница пыталась, как могла, их расшевелить: дескать, скоро и остальные прибудут, они познакомятся, сойдутся поближе, а там и занятия начнутся, так что скучать будет некогда.

– Пока есть время, вы бы обустроились поуютнее, – на второе утро, после завтрака, посоветовала девочкам мудрая женщина. – Тут в кладовых столько всякого добра! Еще сто лет назад снесли туда все из верхних комнат, чтобы не сгнило да не заплесневело. Сходите, посмотрите, может, выберете себе что по вкусу.

– Нам бы гардероб пополнить, – осмелев, намекнула Тритья. – А то уже неделю в одном и том же ходим, просто позор! – она показала на свое зеленое платье, когда-то нарядное, а теперь мятое, в пятнах и дорожной пыли.

Сиротская одежка Двитьи тоже не отличалась чистотой, но ей, видимо, было не привыкать. Или просто в голову не приходило, что можно потребовать новый наряд. Она даже не сняла уродливую косынку, полностью закрывавшую ее волосы.

– С обновками придется немного подождать, день-два, не больше, – заверила подопечных госпожа Кукут. – Их шьют по вашим меркам, и как только закончат, тотчас доставят в замок. Ну что, хотите осмотреть кладовки?

Мышка испуганно втянула голову в плечи, но рыжая решила за обеих:

– Еще бы! Когда?

– А вот прямо сейчас и пойдем. Заодно поможете мне отнести туда старые подушки: всем преемникам выдала новые, а те нужно будет почистить и заново взбить…

Нагруженные кипами подушек, девочки отправились вслед за домоправительницей. На лестнице встретили Пратака: смерив процессию презрительным взглядом, парень свернул в библиотеку.

– Вот куда ходят настоящие принцы! – шепнула Тритья подруге, чуть приотстав от шествовавшей впереди хозяюшки. – Может, и мы как-нибудь в читальню заглянем, а? Там должно быть много чего интересного!

Двитья смотрела вслед парню с плохо скрываемым восхищением, но тотчас опустила глаза.

– Я мало что в книгах понимаю, – выдавила она, мучительно краснея.

– Невелика беда, девонька, научишься! – госпожа Кукут была немного близорука, зато, как оказалось, обладала необычайно острым слухом. – Кстати, ваш «настоящий принц» тоже не ахти какой ученый, сама видела: не столько читает, сколько картинки разглядывает…

Домоправительница привела подопечных в заднюю часть замка, где находились хозяйственные помещения: огромная кухня и кладовые для съестных припасов, прачечная и гладильная, разные мастерские, а также бесчисленное количество каморок, закутков и чуланов. В один из них она и впустила девчонок.

– Вот, полюбуйтесь! – она зажгла сразу несколько ламп, поскольку чулан был большой, сверху донизу набитый всяческой домашней утварью. – Можете рыться здесь, сколько хотите – какое-никакое, а все же развлечение. А если повезет, может, и что-то стоящее найдете. А то комнатки, куда было велено вас заселить, мало похожи на покои принцесс – уж простите за откровенность!

Девочки были того же мнения, даже Двитья, жизнь которой до недавнего времени протекала отнюдь не в царских хоромах. Голые каменные стены и полы их новых спален мало чем отличались от приютских, а предметов мебели было всего по три: узкая кровать, платяной шкаф (совершенно пустой) и конторка. Ни стульев, ни столов, ни даже полок, не говоря уже о зеркалах, что особенно огорчало Тритью. Теперь же она жадно оглядела чулан:

– О да, тут есть чем поживиться!

– Ладно, я тогда пойду, дел выше крыши, – добродушно улыбнулась домоправительница. – А вы, мои хорошие, как закончите, не забудьте погасить лампы.

Оставшись вдвоем, девочки принялись разбирать беспорядочно сваленное добро. Чего тут только не было – глаза разбегались! Картины, вазы, ковры, лампы, подсвечники, экраны для каминов, пяльцы для вышивания, а также стулья, пуфы, столики, тумбочки и прочая малогабаритная мебель.

– Мое! – Тритья схватила овальное зеркало в красивой резной раме, правда, чуть поцарапанной. – Только на что его поставить? Ого, смотри, вот и туалетный столик – тоже беру! И коврик обязательно, а то пол ледяной… Хорошо бы еще один, на стену…

Двитья, в жизни не видевшая столько красивых вещей, поначалу растерялась, но жадный азарт подруги оказался заразным.

– Как думаешь, можно мне взять вон тот столик на гнутых ножках? – несмело спросила она. – И вазочку – я поставлю в нее цветы, будет красиво…

– Так ведь сказали же, бери что хочешь… ап-чхи! – отозвалась рыжая, разворачивая рулон ковровой дорожки. – Гляди-ка, вполне приличный ковер, правда? Только цвет не очень – не люблю желтый, он мне не идет.

– Тогда я возьму, если можно, – прошептала Двитья смущенно. – У меня никогда не было ничего желтого…

– Держи! – Тритья великодушно отдала находку. – Ты свое клади слева, а я буду класть справа. Так, мне бы еще стульчик какой…

Забыв об унынии и скуке, они самозабвенно рылись в пыльном барахле, пока у каждой не накопилось по куче вещей (правая куча получилась значительно выше).

– Ну-ну, за один раз мы это никак не унесем, – рассудительно заметила Тритья. – Может, любителя книг попросим помочь?

Двитья, снова отчаянно покраснев, замотала головой.

– Ты права, не соизволит! – рыжая по-своему поняла реакцию подруги. – Ладно, придется сделать несколько ходок. Может, заодно и еще что-нибудь присмотрим. Бери, сколько поднимешь, и пошли!

Таким образом спальни принцесс начали облагораживаться, и настроение обеих значительно улучшилось. Когда же прибыли еще два ученика – это случилось на четвертый день – в замке и вовсе стало весело. Ну почти.

Все благодаря Панкаму, парню из страны ашми, горных эльфов. Оказалось, он обладал на редкость живым и легким нравом, был приветлив и обходителен. Обе девочки таяли при встрече с ним, замковые слуги спешили угодить, и даже заносчивый Пратак принимал за равного себе. Они были чем-то похожи, Пратак и Панкам: оба стройные, длинноногие, тонколицые. Только ловец жемчуга был сероглазым блондином, а приемыш горного народа – кареглазым брюнетом, да и ростом пониже.

Впрочем, третий парень – Катурт, воспитанник ведунов, тоже мог быть общительным, когда хотел, однако его любознательность была несколько иного рода, направленная скорее внутрь, а задумчивый вид создавал ауру отчужденности. За последние несколько часов, вместе проведенных в пути от Пура до старого замка, Панкам и Катурт умудрились подружиться. Они упросили госпожу Кукут поселить их в соседние комнаты и первым делом взломали дверь, которая когда-то соединяла спальню Катурта с еще одним помещением, но теперь была заперта.

– Не боитесь, что вам за это попадет? – поинтересовался Пратак, наблюдавший за манипуляциями приятелей. Он шел мимо по коридору, услышал возню и заглянул по-соседски.

– За что? – спросил Катурт, ковыряясь в замке ножом Панкама, тем самым, которым тот так решительно обрезал свою эльфийскую косу.

– За порчу королевского имущества, например.

– Не занудствуй, тебе не идет, – сказал Панкам, пятерней убирая со лба неровные пряди. Язычок замка резко щелкнул, и межкомнатная дверь со скрипом отворилась. – Э, да тут еще одна спальня, вполне приличная. Интересно, кого туда поселят? В любом случае, так будет проще общаться. И ты заходи к нам поболтать…

– Я не болтать сюда приехал, – отрезал Пратак, блеснув стальными глазами. – Но поговорить действительно надо. Обсудить создавшееся положение.

– Так давай позовем девчонок, сядем где-нибудь, в трапезной или в библиотеке, и все обсудим, – предложил Панкам.

– Девчонок? – скривился белобрысый. – Какой толк от этих клуш? Не понимаю, зачем их вообще поселили в замке вместе с нами…

Его гневную тираду перебил певучий низкий голос:

– На них указали Звезды. Вероятных преемников семь: четыре мальчика и три девочки, – это вступил в разговор Катурт.

– Три? – весело удивился Панкам, снова отбрасывая со лба волосы. – Значит, будет еще одна?

– Будет. И непростая.

– Откуда такие подробности? – подозрительно сощурился Пратак. – Черно-белая парочка, что привезла меня сюда, ничего мне не рассказывала. Мол, все, что нужно, узнаю в Школе…

– Те, что меня вырастили, тоже умеют читать послания Звезд, – туманно ответил Катурт и вернулся к началу разговора: – Так будем обсуждать положение или подождем, пока все соберутся?

– Я за то, чтобы подождать: пока нет части вводных, выводы делать рано, – сказал Панкам.

Пратаку пришлось согласиться:

– Хорошо, дождемся еще одного парня.

– Смотрю, ты твердо решил девушек в расчет не брать, – хмыкнул веселый горец.

– Вы их видели? Целыми днями носятся по замку, нагруженные барахлом: то подушки таскают, то стулья. Принцессы! Да у них вата вместо мозгов. И третья будет такая же, если не хуже!

Он оказался прав – в каком-то смысле. Когда два дня спустя, ближе к обеду, крытая повозка доставила последнюю пару претендентов на трон, парня поначалу никто даже не заметил. Он сидел на козлах рядом с кучером. Едва лошади остановились, кучер помог ему сойти на землю и сразу отвел в тень высокого крыльца. Внимание встречающих – а встречать вышли все пять ранее прибывших – полностью поглотило явление принцессы Саптамы.

Долговязая девчонка в черных мальчишеских штанах и куцей черной рубахе вылезла из экипажа и стала разминать худые как спички ноги в огромных ботинках. Некоторые сначала усомнились, а девочка ли это, но сомневались недолго, поскольку остальные части фигуры соответствовали полу, да и личико под бесформенной вязаной шапкой было вполне девчачьим и даже миловидным, не считая густо накрашенных глаз. А уж ярко-синие волосы, свисающие из-под черного колпака! В общем, впечатление она произвела неизгладимое – и это еще до того, как открыла рот.

– Ну и че пялимся, как неродные? – спросила она, оглядев всю компанию, сгрудившуюся на крыльце. – Где шарики, флажки и транспаранты? Эй, народ, встречай свою будущую королеву!

– Это ты, что ли, будущая королева? – первым вышел из ступора белобрысый Пратак. – Боюсь огорчить тебя, принцесса не-знаю-как-зовут, но последнее о-очень маловероятно.

– Почему же, вероятность один к семи, как и в случае остальных, – невозмутимо поправил его Катурт. – Пока что шансы у всех равны.

– Че-то я никак не пойму, о чем базар, – новенькая недоверчиво переводила взгляд с одного на другого. – Может, объясните наконец? Или челядь не учат говорить нормальным языком?

– Сама ты челядь! – из-за спин принцев высунулась рыжая Тритья. – Или того хуже – уличная торговка, судя по говору, далекому от нормального…

Тут вперед выскочил Панкам, замахал руками:

– Тише, девочки, тише! Еще даже не познакомились, а уже ссоритесь, нехорошо…

– Я принцесса Саптама! – новенькая вскинула голову не хуже высокомерного ловца жемчуга. – Извольте представиться! – оказывается, дворцовый сленг ей тоже был знаком.

– Я принц Панкам, – нарочито церемонно поклонился горец. – Сей рассудительный молодой человек – принц Катурт, а тот, что менее рассудительный – принц Пратак. Две милые юные дамы – принцессы Двитья и Тритья!

Двитья, за все время не проронившая ни слова, робко кивнула, Тритья же зло усмехнулась:

– Так что нас семеро, претендентов на трон – тебе разве не сказали?

Однако новенькая нисколько не растерялась, а если и растерялась, то вида не показала.

– Нет, – качнула она синими прядями. – Наверное, забыли в спешке… Кстати, почему семеро? Где же еще один?

И тут из тени крыльца послышался хрипловатый мальчишеский голос:

– Я здесь.

Все дружно обернулись. Невысокая фигура куталась в просторный плащ, одолженный кучером-монахом, очень бледное лицо наполовину скрывал капюшон – глаз вообще не было видно.

– Кто ты? – первым опомнился шустрый горец.

– Принц Сашта…

Тут наконец появилась запыхавшаяся домоправительница, с трудом прорвалась сквозь толпу на крыльце.

– Ага, вот и последние двое, долгожданные! – радостно тараторила она на ходу. – Добро пожаловать в… – тут она увидела синеволосую девицу в мужской одежде и с головой закутанного в плащ мальчишку. – А-а… ну значит, добро пожаловать в Школу.

– В школу? – состроила гримасу новенькая. – И тут учиться, что ли?

– Похоже, тебе многое забыли рассказать, – сочувственно покивал горец Панкам.

– А может, ты уже прошла полный курс управления государством? – белобрысый не скрывал издевки. – Тогда ты вольна заняться чем-нибудь другим, например, помогать на кухне или в огороде…

– Не слишком ли рано ты стал здесь распоряжаться, принц Пратак? – одернула насмешника госпожа Кукут. – Прибывших надо сначала поселить, накормить, а потом уже приставать с расспросами… Мальчики, покажите принцу Саште его комнату, последняя слева по коридору. А я отведу… девочку, – последнее слово она произнесла с оттенком сомнения.

Пятеро принцев и принцесс расступились, пропуская новеньких. Синеволосая с гордой миной прошествовала мимо ребят и пошла за домоправительницей вглубь замка. А паренек в плаще сделал нерешительный шаг и остановился у подножья лестницы. Пока остальные глазели вслед дерзкой девице, принц Катурт сбежал вниз и коснулся его плеча.

– Здесь двенадцать ступенек. Держись за меня. Будем соседями – моя комната рядом с твоей.

– Благодарю, – губы новенького дрогнули в улыбке. – Ты Катурт?

– Верно. По голосу вычислил?

– Не только… Просто иди рядом, я сориентируюсь.

И они неспешно направились к спальням мальчиков.

Никто из ребят не заметил, что на самом верху башни притаилась группа людей в черных и белых одеяниях: они прятались за каменными зубцами, но слышали каждое слово, произнесенное во дворе.

Тем временем домоправительница привела новенькую в ее комнату.

– Это что, каморка служанки? – спросила девица, когда госпожа Кукут открыла перед ней дверь.

Домоправительница сделала вид, что не понимает иронии.

– Нет, комнаты прислуги этажом выше. Это твои личные покои, принцесса Саптама.

– Покои? Ну да, только покойников сюда и селить – так и так уже окоченели!

– У других девочек такие же комнаты, – холодно заметила старушка. – И ничего, не жалуются.

– Это их проблема, – огрызнулась новенькая, продолжая стоять на пороге. – А я терпеть не собираюсь…

Но домоправительница уже спешила обратно на кухню, где, помимо обычного обеда для учеников, простого и сытного, готовили несколько особенных блюд для гостей: к ночи ожидали приезда важных персон. Встретив по пути Двитью и Тритью, госпожа Кукут попросила их ознакомить новенькую с распорядком дня и показать дорогу в трапезную.

– Не собираюсь я опекать эту грубиянку! – заявила Тритья, когда подруги остались одни. – Ничего, малость поголодает – глядишь, станет повежливее…

– Это вряд ли, – отозвалась Двитья, которой чувство голода было слишком хорошо знакомо.

Но рыжая красотка не поняла ее сомнений.

– О, не говори! Помню, как-то портниха заузила лиф платья, которое я собиралась надеть на вечеринку. Пришлось три дня сидеть на простокваше, ни крошки мучного и сладкого! Ты даже не представляешь, какая это мука…

– Представляю, – едва слышно выдохнула воспитанница сиротского приюта.

– …зато потом я была как шелковая, по словам матушки, – продолжала Тритья, не услышав ее. – Так что нашей гордячке тоже будет полезно посидеть на диете, может, спеси поубавится… Ладно, я к себе, хоть прическу сменю к обеду, раз новые наряды нам до сих пор не привезли! – и скрылась в своей спальне.

А Двитья, потоптавшись в нерешительности, прошла дальше по коридору и постучалась в дверь новенькой.

– Не заперто! – отозвался кислый голос.

Двитья робко вошла и застыла на пороге, теребя поясок линялого приютского платья. Синеволосая сидела на кровати с самым несчастным видом.

– Чего тебе? – зло бросил она.

– Я пришла сказать, что обед через час. Трапезная на первом этаже, слева от лестницы…

– Отлично, спасибо.

Ободренная такими словами, хоть и сказанными не самым приветливым тоном, Двитья продолжила:

– Знаешь, нам разрешили взять внизу кое-какие вещи, ну, чтобы комнаты сделать поуютнее. Я покажу тебе чулан и помогу принести…

– Обойдусь! Может, я всю жизнь мечтала пожить в тюремной камере?

– Извини… – стушевалась девочка и поспешно вышла.

Но до своей комнаты дойти не успела – синеволосая ее догнала.

– Это ты меня извини… Двитья, кажется? Столько всего разом навалилось!

– Понимаю, – серьезно кивнула девочка. – Мне поначалу тоже было страшно. Да и теперь неспокойно. Но ты сильная, ты быстро освоишься.

– Надеюсь, – криво улыбнулась новенькая.

– Тут все хорошие, правда! Ну, почти все. Мальчики иногда грубо шутят, но это они не со зла, просто они… мальчики. А тетушка Кукут, домоправительница, так и вовсе сама доброта…

– Кто, эта злыдня? Вот же дурацкое имечко – тетушка Кукут! И вообще, она на курицу похожа, на нервную вредную несушку! – принцесса Саптама не была уверена, бывают ли курицы нервными и тем более вредными, но напряжение последних дней требовало выхода, вот она и бесилась.

– Наша домоправительница совсем не злыдня, сама увидишь, – возразила Двитья, словно не замечая раздражения новенькой. – Просто не любит, когда ей перечат – она же тут старшая, за все отвечает…

– Ладно, проехали, – перебила ее Саптама. – Покажи, если не сложно, где тут у вас что. Для начала, где можно руки помыть?

Вот так и получилось, что маленькая пугливая Двитья первой пришла на помощь новенькой, которая была на голову выше ее и казалась гораздо увереннее в себе. Хотя, быть может, только казалась?

Так или иначе, они вместе прошлись по полупустой девичьей половине второго этажа и спустились на первый.

– В той стороне классы, мы там еще не были – без вас уроки не начинались. Здесь трапезная, а там, – Двитья кивком указала на массивную дубовую дверь, – библиотека.

– Давай зайдем! – внезапно оживилась синеволосая. – Или нельзя?

Двитья, наоборот, как-то сразу поникла.

– Почему же, можно. Некоторые почти все время там проводят.

– Так пошли! – новенькая уже толкала тяжеленную створку, и проводнице пришлось согласиться.

Они оказались в большом помещении, уставленном шкафами и стеллажами с книгами, самыми разнообразными: старинными и совсем новыми, миниатюрными и просто огромными, неподъемными. Некоторые, наверняка самые ценные, хранились в стеклянных витринах. Были здесь и полки с длинными узкими ячейками для свитков, а также всевозможные атласы и карты.

– Удивительно, но я могу прочитать большинство названий! – изумленно озираясь, сказала Саптама.

– Почему… удивительно? – выдавила Двитья.

– Так ведь я из другого мира.

– Из другого? – худое личико, обрамленное засаленной косынкой, еще больше вытянулось.

– Ну да, потом как-нибудь расскажу… Странно даже то, что я знаю ваш язык, не говоря уж о письменности. Вот «Рыбы южных морей», а здесь – «История философии», «Мудрость веков», а тут «Математика в основе мироздания» – фу, ужас какой!

– Почему ужас?

– Терпеть не могу математику! – синеволосая перескочила к следующему ряду книг. – А тут сплошная физика… или химия? В общем, тоже ничего хорошего. Надеюсь, нас не заставят это учить? Мне и дома хватило.

– Ты много училась? – слабым голосом поинтересовалась Двитья.

– Не то чтобы много. Но за девять лет кое-что в мозгах осело.

– Счастливая…

Саптама удивленно обернулась и тут только увидела слезы на лице новой подруги.

– Эй, ты что, плачешь? Что случилось? А ну-ка рассказывай! – она обняла Двитью за хрупкие плечики, усадила на мягкую кушетку у стены, сама села рядом.

И Двитья, привыкшая одна справляться со своей бедой, неожиданно сдалась:

– Понимаешь, я тоже из другого мира…

– Правда, что ли?

– … который называется «сиротский приют»… Там… Нет, не хочу об этом рассказывать. Только… я совсем не умею читать, вот…

– Вас там не учили? – не смогла скрыть удивления Саптама. – Что, совсем ничему?

– Мальчиков учили грамоте… А девочек только шить, вязать, еду готовить… ну и немножко считать.

– Жесть! Это же несправедливо!

– Разве? Не знаю… Но только какая из меня принцесса? Дура безграмотная… Я так боюсь, что меня завтра же выгонят отсюда, вернут назад в приют, как только узнают… – по впалым щекам Мышки хлынули слезы.

Саптама, всегда откровенно презиравшая «телячьи нежности», не выдержала, обняла подругу крепко-крепко, стала гладить по спине да еще приговаривать – самым что ни на есть идиотским оптимистичным тоном:

– Ну что ты, что ты, никто тебя не выгонит. Если ты здесь, значит, такова воля Звезд – по крайней мере, мне так объяснили… А знаешь что, я научу тебя читать! Вот увидишь, это совсем несложно!

– П-правда? – Двитья подняла заплаканное лицо.

– Точно тебе говорю! Сегодня же и начнем! – Саптама вскочила с кушетки, подбежала к одному книжному шкафу, затем ко второму. – Сейчас выберем подходящую книжку… Ага, нашла: «Сказки морских народов». Подойдет?

– П-подойдет.

– Вот и отлично. Неси к себе в комнату. После обеда сядем вместе…

– Ой, правда, ведь скоро обед! – Двитья стала поспешно вытирать слезы. – Надо успеть отнести книгу…

– Тогда побежали!

Девчонки схватились за руки («Ну точно первоклашки!» – обреченно отметила про себя Саптама) и умчались.

Когда же дверь за ними захлопнулась, из-за стеллажа в глубине помещения вынырнул Пратак, ловец жемчуга. Выглядел он странно: губы поджаты, брови нахмурены, а в глазах – растерянность. Подождав минутку, он тоже покинул библиотеку.

Глава 5. Первые перемены

Однако главное событие того дня было еще впереди. Ребята обедали, как всегда, одни: наставники все не появлялись, и вообще, создавалось впечатление, что они оставлены без присмотра, если не считать опеку домоправительницы. Все выглядели так же, как до обеда, то есть были в той же одежде, в которой приехали в замок. Только Сашта пришел уже без плаща с капюшоном; зато теперь верхнюю часть его лица закрывала повязка, на которую косились все, кроме Катурта. Когда с едой было покончено, девушки быстро встали и направились к двери, все вместе: Двитья что-то шепнула Тритье, и та согласилась-таки помочь новенькой обустроить голую комнату. Но неожиданно Панкам окликнул их:

– Девчонки, погодите!

Те разом обернулись, удивленные: парни редко к ним обращались.

– Останьтесь пожалуйста, – вежливо попросил горец. – Надо поговорить.

На что Двитья и Тритья отреагировали противоположным образом: первая смертельно побледнела, вторая мило покраснела. А новенькая села обратно за стол, буркнув что-то вроде: «Кому надо-то?» Подруги тотчас пристроились рядом.

Парни сидели напротив: Сашта рядом с Катуртом, чуть поодаль – Пратак. Панкам же, случайно или нет, оказался во главе стола.

– Ну вот, наконец-то мы в полном составе, – начал он торжественно.

На что синеволосая не преминула заметить:

– Ага, сидим по лавкам, как семеро козлят…

Горец сделал вид, что не услышал, и деловито продолжил:

– Есть предложение обсудить наш статус и дальнейшее… взаимодействие. Никто не против?

Все молчали.

– Я так понимаю, молчание – знак согласия. Отлично. Но для начала предлагаю чуть ближе познакомиться, ведь мы практически ничего не знаем друг о друге…

– Кроме главного: что все мы избраны Звездами! – вставил Пратак, зло ухмыльнувшись.

– И что все мы родились в один день и в одном месте – в Пуре, столице Амарты, – добавил Катурт.

– Правда, что ли? – округлила глаза Тритья. – Я и не знала…

– Кто бы сомневался! – съехидничал Пратак.

Тритья вспыхнула, новенькая нахмурилась, готовая заступиться за нее – чисто из женской солидарности, однако горец не дал вспыхнуть ссоре:

– Верно, мы еще многого не знаем. Но ничто не мешает это исправить. Пусть каждый вкратце расскажет о себе. Идет?

Ребята согласно кивнули, кто сразу, кто чуть помедлив.

– Есть желающие начать? – Снова тишина. – Тогда я подам пример, – улыбнулся горец. – Итак, я вырос на горе Чади Сабден, известной как Крыша Мира, в городе ашми, или горных эльфов. Как я там оказался? Точно не по своей воле. Патруль горцев обнаружил полуживого младенца на краю пропасти на границе с Амартой, пожалел, доставил в город… Меня обучали и воспитывали, как детей ашми, хоть я и не дотягивал до их уровня почти во всем. А еще, мне кажется, они изначально знали, что когда-нибудь люди придут за мной. Нет, мне никто не говорил этого, я сам почувствовал, когда меня вызвали старейшины и предупредили о возможном скором уходе. Я не хотел уходить, но с ними не поспоришь. То есть, с судьбой не поспоришь… Ашми меня звали просто «человечком», представляете? Теперь же я принц Панкам, к вашим услугам!

Следующим заговорил сидевший рядом Пратак:

– Я попал в Союз Тысячи островов, что на Южном море: рыбаки нашли младенца на берегу, отнесли служителю местного храма, а тот отдал на усыновление ловцу жемчуга с маленького острова, затерянного среди рифов. Там я и вырос. Чему меня учили? Естественно, тому, чем занимались все мальчики и мужчины на острове: нырять на большую глубину, каждый раз рискуя жизнью, и доставать редких моллюсков, что выращивают внутри своей раковины крупные чистые жемчужины… Внешне я был совершенно не похож на жителей островов и всегда чувствовал себя чужаком. Поэтому нисколько не удивился, когда за мной пришли. Вроде все… Нет! – он покосился на Двитью, сидящую на другом конце стола, и быстро, словно боясь передумать, выпалил: – Я не умею читать и писать, хотя страстно желал научиться – но на острове никто не знал грамоты…

Тут он с вызовом оглядел присутствующих – ну же, смейтесь! Однако все смотрели сочувственно, только Двитья низко опустила голову, пряча вновь навернувшиеся слезы.

– Вроде моя очередь? – прервав неловкую паузу, спросил Катурт. Затем выпрямился, расправил плечи и размеренно начал: – Шестнадцать лет назад ведуны, что живут на границе Диколесья, нашли меня в Карликовых горах, когда возвращались из поездки по городам Амарты. Я вырос в обществе старцев и лесных зверей. В отличие от Панкама, я точно знал, когда покину скит – ведуны тоже умеют читать по Звездам. Они вообще много чего знают, учили и меня: языкам, математике, истории, географии, словом, разным наукам. Кстати, меня так и звали – учеником. Я от уроков не отлынивал, поскольку верил, что в будущем эти знания мне пригодятся. К тому же в скиту больше нечем было заняться, разве что по лесу гулять.

– А разве по Диколесью можно… гулять? – Панкам пристально посмотрел на воспитанника ведунов.

– Можно, если разрешают, – последовал лаконичный ответ. Стало ясно, что больше Катурт не скажет ни слова.

– Теперь я, да? – раздался глуховатый голос справа от него.

Это заговорил принц Сашта. Он сидел очень прямо и неподвижно, а белое как мел лицо, наоборот, каждой мышцей реагировало на происходящее вокруг – по крайней мере, не закрытая повязкой часть лица.

– Да, твоя очередь, – подтвердил Панкам.

– Я вырос в стране Дхаритри – «земляного народа». Они обитали под холмами Пустоши за тысячи лет до появления королевства Амарты. Их общество строго разделено на касты, члены одной касты почти ничего не знают о жизни других. Меня же сначала растили жрецы, думаю, им было просто любопытно наблюдать за человеческим ребенком. А в десять лет я попал к ремесленникам, после того, как обнаружились мои способности к рисованию и лепке…

– К рисованию? – не выдержала Тритья. – Но как же? Разве ты не… – она запнулась под осуждающими взглядами соседок.

– Я не слепой, – все тем же монотонным глуховатым голосом пояснил Сашта. – Хорошо вижу при искусственном освещении, могу ориентироваться в полной темноте, как все дхаритри, живущие под землей. Только члены касты воинов нормально переносят дневной свет, их приучают с младенчества. А у меня от солнца начинается резь в глазах, вот и приходится их прятать, – он указал на повязку.

– Светобоязнь? – с пониманием кивнула Саптама. – А солнцезащитные очки не помогут? Ну, чтобы не париться с повязкой?

– Очки? – белое от нехватки солнечного света лицо недоуменно вытянулось. – А что это?

– Я понял! – Катурт стукнул ладонью по столешнице. – Как у госпожи Кукут, только стекла должны быть совсем темные! Ага, надо раздобыть кусок проволоки…

– Для оправы? – уточнила синеволосая. – Вообще-то можно спросить у старухи, вдруг у нее есть лишняя оправа.

– Я спрошу! – вызвалась Тритья. – Мне она точно даст.

– Стекла тоже найдем, вырежем, покрасим – я смогу… – Катурт повернулся к застывшему в недоумении соседу. – Будут тебе солнцезащитные очки, приятель!

Сашта не нашел, что ответить, лишь по бледному лицу расплылась робкая улыбка.

– Ну что, теперь послушаем наших принцесс, – горец, взявший на себя обязанности ведущего, повернулся к девочкам. – Кто начнет?

– Могу и я, – Тритья кокетливо склонила головку набок. – Я спокойно жила в небольшом городке на западе, в одном далеком княжестве, в доме преуспевающего торговца. Жила, не зная печалей и забот. Старшие сестры, правда, вечно ворчали, мол, я не такая, как они, семью позорю и прочее, но я не брала в голову, думала, это они от зависти. А потом появились двое, женщина в белом и мужчина в черном, и женщина сказала, что меня подсунули жене торговца еще в родильном доме, ну, подменили младенцев. И что на самом деле я принцесса Амарты. Я обрадовалась – кто бы не обрадовался? – и сразу поехала с ними, даже не попрощалась с семьей… приемной. Вроде все… Ах да, насчет того, что я умею… Училась в школе для девочек, честно говоря, не очень прилежно – ну нет у меня склонности ни к наукам, ни к искусствам. Зато люблю готовить еду, люблю наводить уют в доме, чтобы было красиво – разве не это нужно женщине? – девушка очаровательно улыбнулась.

– Меня тоже учили готовить и наводить порядок в доме, а еще вязать, шить и штопать, – быстро заговорила Двитья, стараясь не смотреть ни на кого. – Служанкам больше ничего и не нужно уметь. А воспитанницам сиротского приюта одна дорога – в услужение.

– Там было очень плохо? – ляпнула Тритья в искреннем желании поддержать подругу.

– Во всяком случае, с голода не умирали… Земля на севере скудная, народ бедный, некоторые подкидывают своих детей в приюты, поскольку сами не могут прокормить. Воспитательницы считали, что я тоже из таких… В общем, пусть я не особо гожусь в принцессы, но я счастлива, что вырвалась оттуда! – закончив непривычно длинную речь, Двитья благодарно взглянула на Пратака: это его признание придало ей смелости. Но ловец жемчуга отрешенно смотрел куда-то в сторону.

– Итак, остается принцесса Саптама, – Панкам кивнул синеволосой, мол, говори.

– А что говорить-то? – усмехнулась та. – Я обычная девочка из обычной семьи, выросла в обычном городе, училась в самой обычной школе.

– Ну-ну! – скривилась Тритья. – Это ты называешь обычным? – она демонстративно оглядела новенькую с головы до ног.

– В моем мире – да.

Все недоверчиво уставились на Саптаму. Хотя нет, не все.

– Так ты из другого мира! – Катурт хлопнул себя по лбу. – Я должен был сразу сообразить…

– Ты попала сюда сквозь Зеркальные Врата? – вслед за ним воскликнул Панкам.

– Допустим, это были не врата, а просто дверь, но да, зеркальная…

Панкам хотел еще что-то спросить, однако синеволосая его остановила:

– Я расскажу вам все, что захотите, но только не сейчас. Мой мир, вернее, мир, в котором я выросла, действительно особенным не назовешь, в отличие от этого, насколько я успела заметить. Там нет ни ведунов, ни карликов, ни древних рас, живущих под холмами, ни эльфов, горных и не горных. Правда, есть сиротские приюты, и немало… У меня самой уже накопилось столько вопросов, что если в ближайшее время никто мне на них не ответит, я просто взорвусь!

– Ого, серьезная угроза! – рассмеялся Панкам. Остальные тоже улыбнулись. – Ладно, спрашивай, принцесса Саптама, мы ответим, если сможем.

Синевласка от нетерпения подалась вперед всем телом.

– Вопрос первый: откуда взялись эти чудные имена? Нас что, на самом деле так зовут? Двитья – Тритья, Панкам – Пратак… Свихнуться можно!

Ребята насупились, зато рыженькая горячо поддержала соседку:

– Ты права, дурацкие имена! Я хотела оставить себе прежнее, но мне сказали, что это имя дочери мясника, а принцессу страны Бессмертия зовут Тритья…

– А меня ашми звали «человечком», так что Панкам – не так уж плохо, – возразил горец.

– Меня тоже звали просто учеником, – напомнил Катурт.

Не смолчал даже тихоня Сашта:

– Дхаритри дают имена только достигшим совершеннолетия, так что я вообще был безымянным…

Тем более неожиданным оказалось заявление Пратака:

– Я не горю желанием снова называться именем рыбацкого сына. Но в остальном согласен с принцессой синевлаской. Действительно, что за нелепые клички нам прилепили?

– А ведь ты совершенно прав, приятель, хоть и говоришь, что неграмотен, – размеренный голос воспитанника ведунов остановил начавшийся шум. – Это действительно всего лишь клички: Первый, Вторая, Третья, Четвертый, Пятый, Шестой и Седьмая. Именно так звучат названия порядковых числительных на одном из древнейших языков, кстати, общем для обоих миров.

– Для обоих? – навострила уши Саптама.

– Ну да, ведь Великая Триада, основавшая Амарту, прибыла из твоего мира. Дайвина-звездочета так и звали – Пратамах, то есть Первейший…

Ловец жемчуга не дал ему продолжить лекцию:

– Хочешь сказать, нас просто пронумеровали?

– Ну да, в порядке нахождения, видимо. Тебя нашли первым – вот ты и Пратак. Синевласку последней, седьмой – отсюда Саптама…

Все опять загалдели, взволнованно и возмущенно. Горцу пришлось повысить голос, призывая народ к порядку:

– Тихо все! Обидно, конечно, но криками ничего не изменить. Есть разумные предложения?

– А что тут умничать? – пожала плечами рыжая красотка. – Старые имена нас не устраивают, либо их не было вообще. Давайте просто придумаем себе новые!

– Имя – это не «просто», – отозвался Катурт. – Настоящее имя должно нести в себе заряд силы… и правильный образ.

– И не каждый имеет дар нарекать, – поддержал его Сашта. – У дхаритри это позволено только жрецам.

Все задумались. Наступила тишина. Прервал ее Панкам, пятый принц:

– У ашми есть правило: кто поднял вопрос, тот и предлагает его решение, – и вперил взгляд в Саптаму.

– Инициатива наказуема – так у нас говорят, – хмыкнула та, невольно краснея – слишком уж пристально смотрел пятый принц.

– Но ведь ты не случайно первая осмелилась протестовать, – напомнил ей Катурт. – Возможно, такова воля Звезд, и в данном вопросе именно ты ее являешь.

– Я? Волю Звезд? – опешила девочка.

– Давайте проголосуем: кто за то, чтобы синевласка предложила нам новые имена? Только предложила – если не понравится, соглашаться необязательно.

Руки подняли все, кроме Пратака. Но и тот, помедлив, кивнул:

– Ладно, пусть предлагает, все равно других идей нет… Ну и как ты меня наречешь? – он с вызовом уставился на синевласку, сидевшую прямо напротив него, через стол.

Если бы не этот дерзкий вызов, она бы вряд ли согласилась. Но теперь словно кто-то подтолкнул ее.

– Думаешь, следует начать с тебя? Ну ладно, – девчонка задумалась, но лишь на миг. – А если просто переиначить? Не Пратак, а Патрик! Хорошо звучит, и значение подходящее: от «патриций», что значит «высокородный».

– Отлично, по-моему! – одобрил Панкам и повернулся к соседу: – Что скажешь, принц Патрик?

– Я согласен, – кивнул тот.

А синеволосая уже смотрела на Катурта.

– Так, Ка-турт… Если переставить – Артур! Кстати, у нас был легендарный король с таким именем.

– А что оно означает? – полюбопытствовала рыженькая.

– В переводе с другого древнего языка – «человек-медведь», – ответил сам воспитанник ведунов и улыбнулся краешком губ: – Я согласен.

– Отлично, принц Артур! – обрадовался горец. – А как быть с нашим Саштой?

– Ну, это просто: Сашта – Саша – Александр, – быстро сказала синеволосая, войдя во вкус. – «Защитник людей», кстати. Принц Александр – звучит! А для своих просто Саша…

– Благодарю, – кивнул новоявленный принц Александр.

– Так, теперь Двитья… Двитья – Дивия! Дивная, значит.

– Очень красиво… – вечно бледная девочка зарделась от удовольствия.

– Мое почтение, принцесса Дивия! – изящно поклонился ей горец, отчего бедняжка раскраснелась еще больше.

– Ага, Тритья, – с воодушевлением продолжила синеволосая. – Тритья… Рита! Рита для своих, а полная форма – Маргарита. Означает «жемчужина». И у нас, чтобы ты знала, была уйма королев с именем Маргарита!

– Ну раз уйма, я согласна… Тем более, что жемчуг мне даже очень к лицу! – рыженькая стрельнула глазками в Патрика, отчего тот оторопел, а остальные захихикали. – Имейте в виду, Рита только для самых близких!

– Ну разумеется, принцесса Маргарита… Меня, значит, оставила напоследок, синевласка? – пятый принц снова посмотрел на девушку так, что ей вдруг стало жарко. – Ну же, я сгораю от нетерпения!

– Мне просто не приходит в голову ничего, похожего на Панкам, – призналась она. – Может, попробовать по-другому? Ты вырос в стране горных эльфов, так? Горные эльфы, значит, горцы… Стоп, так ты же горец!

– Ну да.

– А как тебе имя Коннор? – глаза девушки лукаво блеснули.

– Вполне себе, – согласился парень. – И что оно означает?

– Понятия не имею…

– Волк, – воспитанник ведунов, теперь уже принц Артур, снова проявил эрудицию: – Вернее, «друг волков» или «предводитель стаи».

– Идет! Принц Коннор, к вашим услугам, – горец поклонился во все стороны. – Осталась только ты сама, синевласка.

Девушка задумалась.

– Сап-та-ма… Сантана? А что, мне нравится – пусть будет Сантана.

– А для своих как? – прищурился принц Коннор. – Тана?

Синевласка вздрогнула, слезный ком сдавил горло. Так, почти так ее звали в другом мире – друзья, родители, сестренка…

На этом заседание и закончилось. Неожиданно явилась запыхавшаяся домоправительница, всплеснула руками:

– Вот вы где! А я бегаю по всему замку, ищу… Ваша новая одежда доставлена, идите примерять!

Семь принцев и принцесс гурьбой выбежали из трапезной. Госпожа Кукут, охая и причитая, поспешила следом.

Едва дверь за ней закрылась, в окошке, через которое подавали еду из кухни, показалась вихрастая голова. Паренек в неприметной одежде слуги, с виду ровесник семи претендентов на трон, ловко перелез в трапезную, нырнул под стол и поднял что-то с пола. Не успел он вылезти наружу, как в окошко просунулась вторая голова, краснощекая, увенчанная поварским колпаком.

– Эй, что ты тут делаешь, негодник? – сдвинул брови повар.

– Ничего, – спокойно ответил парнишка, пряча руку за спину. – Хотел просто посмотреть…

– На девчонок небось? – повар перестал хмуриться и даже подмигнул. – Про остальных лучше помолчу, но рыженькая – хороша-а-а! Если бы меня спросили, я бы ее выбрал королевой… Однако тебе не положено здесь находиться, усек? Еще раз увижу – скажу госпоже Кукут!

– Да пожалуйста, – парнишка ничуть не испугался. – Что она мне сделает?

– Что? Отправит чистить выгребные ямы, например.

– Не отправит – бабуля меня любит!

– А ты, шельмец, этим бесстыдно пользуешься, – повар погрозил слуге толстым пальцем. – Ну смотри, допрыгаешься! Сегодня наставники прибудут, а с ними несколько важных гостей. Если кто из них увидит тебя, не поможет даже заступничество домоправительницы. Твое место – в саду или на огороде, и ни малейшего повода ошиваться в замке!

– Да понял я, понял, – пробурчал паренек. – Выйду через кухню, как и вошел. Если ты не сдашь, никто и не заметит.

Повар только махнул рукой:

– Беги уже! Некогда мне с тобой лясы точить, – и с достоинством удалился.

А юный слуга разжал ладонь, посмотрел на крохотную сережку, лукаво улыбнулся:

– А вот и повод!

Глава 6. Друзья или соперники?

Казалось бы, собрание в трапезной, на котором семеро принцев и принцесс единогласно, без споров и сомнений, приняли новые имена, должно было стать началом формирования сплоченного коллектива, как выражались в прежнем мире Сантаны. Однако дружбы не получилось, по крайней мере, дружбы всеобщей. И причин тому было несколько.

Разлад между девчонками произошел вечером того же дня, спустя всего несколько часов после их единодушного выступления на собрании. Разойдясь по своим комнатам, принцессы, естественно, бросились примерять новые наряды. Сантана, как отныне звали синевласку, или Тана, как она сама себя называла, с выбором долго не мучалась. Была б ее воля, вообще бы не переодевалась: любимые черные джинсы и футболка ее вполне устраивали. Но совсем не устраивали руководство школы, о чем не преминула сообщить госпожа Кукут, заглянув в ее комнату:

– Сегодня прибудут ваши учителя и даже кое-кто из высокого начальства, – сказала она со значением. – Поэтому будь добра, прими надлежащий вид…

– А чем плох мой теперешний? – Тана понимала, что сопротивляться бесполезно, но она перестала бы уважать себя, если бы даже не попыталась.

– Если ты собираешься чистить конюшни, то сойдет и так, – усмехнулась домоправительница. – А принцессы, милочка, выглядят иначе… И да, не забудь смыть краску с волос.

– Увы, не получится. Даже при огромном желании – если бы оно у меня было, – в отместку съязвила девчонка. – Это суперустойчивая краска! Могу только налысо побриться, если угодно. А что, буду лысой принцессой!

Госпожа Кукут молча развернулась и вышла. Видимо, образ синеволосой принцессы был все же предпочтительнее.

Тана быстренько просмотрела кипу одежды на кровати. Платья, украшенные вышивкой, лентами, кружевами и прочими старомодными бабскими штучками, сунула в шкаф. Однако в самом низу кипы нашелся весьма оригинальный наряд: костюм из широченных брюк, туники и легкого кардигана, длинного, почти до щиколоток, все части в смежных сизо-синих тонах. Также прилагался широкий пояс из черной кожи, украшенный серебряными бляшками. Недолго думая, Тана надела костюм и встала перед зеркалом, добытым в чулане: а что, очень даже неплохо! Ей всегда шел синий, хоть чуточку выделял бледно-голубые глаза. А еще она стала выглядеть как-то по-другому. Взрослее, что ли…

Босые ноги мерзли на каменном полу – коврик из того же бездонного чулана оказался маловат, нужно будет еще один поискать. Тана наклонилась, чтобы снова обуть любимые ботинки, и тут только заметила коробку у кровати. В коробке была обувь: туфельки разных фасонов – мечта любой барышни, пара башмаков на шнуровке – был бы неплохой вариант, если бы не высокий каблук (это чтобы все парни в замке оказались ниже ее, что ли?). А на самом дне лежали сапожки, как для некоторых народных танцев – Тана в подобных плясала чардаш, когда занималась в студии хореографии, там ведь не только классику ставили. И она не удержалась, примерила. Тонкая замша обтягивала ногу, словно гольфы, прочная, но гибкая подошва делала поступь мягкой и бесшумной. И это была самая удобная обувь, какую ей когда-либо доводилось носить!

В итоге она осталась в сапожках, а ботинки и туфли задвинула под кровать. Для приличия следовало хоть как-то преобразить шевелюру. Вот только выбора особого не было – волосы у нее были тонкие и непослушные, никакую укладку не держали. Наскоро стянув их в тугой пучок (опять же по многолетней балетной привычке), Тана еще раз глянула на себя в зеркало и отправилась к соседке – проверить, как та справляется с задачей.

Оказалось, никак. Дивия сидела на кровати, обложившись новыми платьями, и выглядела совершенно обескураженной.

– Что не так? – сходу осведомилась Тана.

Девочка подняла на нее большие печальные глаза – точь-в-точь как у оленя или косули.

– Не могу поверить, что это все мое…

– А чье же еще? Мне не по росту, Марго не по размеру – у нее обхваты раза в два шире твоих, – рассудительно заметила гостья. – Так что не дрейфь, подруга, живо переодевайся. Ты что-то уже выбрала?

Дивия лишь растерянно заморгала.

– Понятно. Тебе помочь? Только потом не жалуйся – вкус у меня, как видишь, своеобразный.

– Мне нравится твой вкус, правда!

В итоге они выбрали нежно-зеленое платье свободного покроя, с завышенной талией, что немного скрывало нездоровую худобу приютской воспитанницы. Башмачки на удобных каблуках придали ей роста, что тоже было нелишним. Пока Дивия с восторгом шуршала юбками и поскрипывала новой обувью, Тана оценивающе оглядела подругу с головы до ног.

– Нормально, – последовал вердикт. – Хотя бы не выглядишь первоклассницей… Только косынку убери наконец.

– О нет! – Дивия испуганно схватилась за голову.

– Почему нет? Приросла, что ли?

– П-почти… Т-то есть, нет, но… лучше не снимать.

– Типа из религиозных соображений? – осторожно спросила Тана.

– Что? – Дивия еще больше округлила глаза.

– Ну, типа вера не позволяет?

– А-а… нет. Просто… болезнь у меня… давно, еще с детства, – нехотя призналась Дивия и, всхлипывая, стала развязывать косынку. – Болезнь, конечно, вылечили, но велели голову постоянно мазать… особым средством, каждый раз после мытья волос… А я мазь с собой не взяла, не успела… И теперь боюсь… – из-под сползшей на затылок косынки показались пряди слипшихся пыльно-серых волос.

– О-о, у кого-то глаза снова на мокром месте! – деловито прервала ее Тана. – Знаешь что, давай мы все же вымоем твою голову. А если болезнь действительно вернется, обратимся к этой нашей… госпоже Кукут. Не думаю, чтобы в столице Амарты не нашлось нужного лекарства, раз оно имелось даже у вас в приюте.

Не давая подруге опомниться, Тана схватила ее за руку и повела в ванную комнату. Та пусть и не выглядела королевской, тем не менее, воды, холодной и горячей, было в достатке, мыла тоже, причем щедро сдобренного розовым маслом.

– Я сама! – только и смогла пискнуть Дивия.

– Отлично, только мыла не жалей. Я подожду в твоей комнате.

Ждать пришлось долго. Когда же Дивия, вернувшись, сняла с головы полотенце, Тана замерла с открытым ртом. Волосы маленькой принцессы, длинные и гладкие как шелк, отливали белым золотом!

– Кажется, я начинаю понимать, зачем тебя заставляли носить эту ужасную косынку, – сказала Тана, протягивая подруге расческу. – Будь спокойна, нет у тебя никакой болезни.

– А что… есть? – испугалась Дивия.

– Красота необыкновенная, вот что! – рассмеялась Тана. – Ты что, никогда в зеркало не смотрелась? Кстати, где оно? – она оглядела комнату соседки, но зеркала нигде не было.

– Я не стала брать, – опустила голову Дивия. – Чего я там не видела…

– Себя! Себя не видела, дуреха. Пошли ко мне! – и она снова потащила подругу за собой.

Оказавшись перед зеркалом, Дивия словно окаменела. Она так долго стояла без движения, молча глядя на свое отражение, что Тана начала беспокоиться.

– Только не говори, что не нравится, – осторожно заметила она.

– Нравится… – едва слышный вздох. – Просто не могу поверить, что это я!

Трудности в данном вопросе, как вскоре выяснилось, возникли не только у Дивии. Когда прозвенел гонг, созывая учеников на ужин, и две подруги, замешкавшись с последними приготовлениями, вбежали в трапезную, остальные уже сидели за столом. Парни тоже переоделись во все новое, сшитое по последней дворцовой моде: короткие бархатные куртки, белоснежные воротники и манжеты сорочек, искусно отделанные пояса, штаны заправлены в высокие сапоги из блестящей мягкой кожи – в общем, настоящие принцы. Они дружно повернулись к вошедшим и замерли: наверняка тоже не сразу догадались, что златовласка в прелестном воздушном платье цвета весны – это Мышка из сиротского приюта.

– Принцесса Дивия, принцесса Сантана! – первым опомнился Коннор, вскочил с места, придвинул им стулья. – Очаровательно выглядите…

Патрик одобрительно хмыкнул – кому, как не ловцу жемчуга, знать толк в красоте. Артур, который даже в богатой одежде казался скромным, сдержанно кивнул. Подземный принц Александр, при свечах вновь обретший зрение, не сводил с девчонок восторженного взгляда, особенно с Дивии.

И только Маргарита поспешно отвернулась и накинулась на еду. Ее можно было понять: до прихода подруг именно она была в центре внимания парней благодаря распущенным медно-красным волосам и лиловому платью с открытыми плечами. А тут сразу отошла на второй план. Обидно? Ну еще бы! Для принцессы Марго, привыкшей к роли первой красавицы, это было ощутимым поражением.

В итоге первый ужин преемников в полном составе прошел отнюдь не так весело, как мог бы. Напряжение буквально висело в воздухе, и виною тому были не только девочки – похоже, между парнями тоже черная кошка пробежала. Коннор и Патрик делали вид, что не замечают друг друга, Артур сидел задумчивый, не реагировал даже на Сашины вопросы, и тот, смутившись, снова ушел в себя.

Положение спасла госпожа Кукут. Явившись в трапезную в конце ужина, домоправительница сообщила, что утром их ждет знакомство с наставниками; занятия начнутся сразу после завтрака, так что лучше им всем хорошо выспаться. Принцы и принцессы послушно отправились в постель. Так завершился этот невероятно долгий день.

***

Тана проснулась, когда небо на востоке только-только начало светлеть. Собственно, по бледно-розовой полоске под звездным куполом она и определила, что окно выходит на восток; это было единственное преимущество расположения ее спальни, потому что сам вид из окна глаз не радовал: унылый внутренний двор, окруженный каменными стенами – вот и вся панорама.

Спать больше не хотелось. Она еще какое-то время лежала в постели, под непривычно толстым пуховым одеялом, вспоминая прошедший день. Да уж, обучение в новой школе обещало стать незабываемым! Компания подобралась та еще, целых семь принцев и принцесс… А как эффектно они вчера появились в трапезной, особенно Дивия! Сиротка-то, оказывается, прелесть как хороша, осталось лишь чуточку откормить… Марго, правда, сразу скисла и отстранилась, но это ее проблема – порадовалась бы лучше за подругу…