Читать онлайн Если ты вернёшься… бесплатно
Пролог
Когда ты вернёшься ко мне, обещаю, я снова начну улыбаться. Мой мир в одночасье окрасится в яркие цвета, вытесняя ту непроглядную тьму, что расползается повсюду как паутина.
Когда ты вернёшься, я смогу наконец-то сделать глубокий вдох, понимая, что с этого момента больше никогда не буду одинокой.
Когда ты вернёшься, звёзды засияют на небосклоне в тысячу раз ярче, и их волшебное мерцание заставит меня вновь поверить в чудо.
Когда ты вернёшься, я приготовлю для тебя вкусный ужин, сяду рядом и буду с упоением смотреть на то, как ты ешь еду, сделанную моими руками.
Когда ты вернёшься, я крепко-крепко прижмусь к твоей сильной груди и затихну на мгновение, вдыхая родной аромат цитруса и сандала, такой свежий и тёплый, со сладковато-сливочной ноткой.
Когда ты вернёшься, мы снова пойдём по жизни рука об руку, смотря вперёд уверенным, открытым взглядом.
Когда ты вернёшься, я обязательно возьму с тебя слово, что мы никогда больше не расстанемся. Что бы ни произошло с нами, всегда будем вместе.
Когда ты вернёшься, мы заберёмся на крышу нашего дома, накинем на плечи мягкий клетчатый плед и будем считать звёзды, что освещают нас своим лучезарным огнём.
Когда ты вернёшься, я буду всегда на твоей стороне, что бы ни случилось.
Когда ты вернёшься, я больше никуда тебя не отпущу.
Сколько времени пройдёт, прежде чем ты снова постучишь в мою дверь?
Сколько ещё страданий и боли я должна вынести, чтобы снова встретить тебя?
Я забуду обо всём, слышишь?
Словно моя жизнь, в которой не было твоих любящих глаз, была лишь кошмарным сном, порождённым болезненным воображением.
Когда ты вернёшься ко мне…
Если ты вернёшься…
Глава 1
Алёна Морозова
Будильник трезвонил, выбиваясь из сил, напоминая о ещё одном безрадостном дне моей жизни.
– Да выключи ты его наконец! – громко крикнул отец, гремя на кухне пустой стеклянной тарой.
Нажав кнопку отбоя, я повернулась к стене и погладила по волосам младшего братишку. Сашка блаженно спал, улыбаясь своим предрассветным грёзам. Легонько нажав пальцем на кончик носа, словно на кнопку, я наклонилась к брату, прошептав:
– Вставай солнышко. Новый день начался, кому-то давно пора собираться в детский сад.
Промычав что-то нечленораздельное, он лишь глубже зарылся в мягкость подушек, почесав ушко, которого щекоча коснулось моё дыхание.
Сдёрнув с малого одеяло, ещё хранившее тепло наших тел, я пошла умываться, а когда вернулась, обнаружила брата, сидящего на кровати с недовольным лицом.
– Опять понедельник, – насупился он, – везёт тебе Алёнка, в школе хоть каникулы есть, а я словно наказан, круглый год хожу в этот садик. Никакого отдыха не дают человеку!
– Человек, ты чего разворчался с утра? Давай, беги чистить зубки и пошли завтракать. Ты же знаешь, мне нельзя в школу опаздывать, а то дома опять будет скандал. Мы ведь с тобой не хотим лишний раз расстраивать родителей?
– Не хотим, – повторил он за мной, стрелой бросившись в ванную комнату.
– Ленка, я ушёл! Присмотри за братом и уберись наконец-то дома, сидишь целыми днями бездельем маешься! Выросла лентяйка на нашу голову! Ужин не забудь приготовить к приходу матери, а то ей снова в ночную идти.
– Да, папа, конечно, – послушно ответила я, не вступая в спор, зная, что ничем хорошим он не закончиться.
Пятнадцать лет назад, в день моего рождения мама назвала меня красивым именем – Алёна.
«Алёнушка», – ласково говорил отец в те редкие минуты, когда был трезв и в нём просыпалась глубоко дремавшая нежность.
Когда был зол он нарочно звал меня Ленкой, зная, что меня это очень обижает. Поначалу я возражала ему, расстраивалась и плакала, но в один из дней, получив оплеуху за свою истерику, поняла, что его уже не изменить. Махнув на всё рукой решила, что не стоит лить слёзы понапрасну, каждый раз молча «глотая» горькую досаду.
– Алёнка, ну что ты там копаешься? Сама же говорила, что мы торопимся.
– Сейчас, Саша.
Сделав бутерброды с остатками сыра, я заварила чай и накормив брата помогла ему одеться. Выйдя из подъезда, мы тотчас окунулись в прохладную свежесть майского утра.
Торопливо шагая по тротуару он без умолку «трещал», рассказывая сюжет очередного просмотренного им мультфильма про роботов, я кивала головой, погружённая в свои мысли.
– Заберёшь меня сразу после дневного сна? – с надеждой спросил Сашка, как только мы поравнялись с забором детского сада.
– Сегодня не получится. Я до вечера пробуду в библиотеке.
Тяжело вздохнув он вмиг погрустнел.
– А завтра?
– Думаю, да! Только ради любимого братика уйду пораньше, чтобы погулять с ним на детской площадке.
– Не вздумай передумать, – погрозил он мне маленьким пальчиком.
Наклонившись поцеловала курносый нос, усыпанный веснушками и взяв мальчика за руку подвела к воспитательнице, что ожидала детей у ворот.
– Доброе утро, Алёна! – обратилась ко мне Наталья Геннадьевна. – Что-то вашу маму давно не видно, у вас дома всё в порядке?
– Всё хорошо. Мама недавно устроилась на новую работу, возвращается очень поздно, поэтому Сашу в садик провожаю я, – ответила, надеясь побыстрее отделаться от строгого взгляда женщины.
– Передай, чтобы поскорее внесла родительскую плату. Ваш долг растёт, директор недоволен таким положением. И ещё, группа ведь выпускается в этом году, нужно сдать деньги на подарки детям и оплату аниматоров.
– Я скажу маме.
– Только обязательно! Смотри! Не забудь!
Деньги, деньги, деньги! Откуда их взять в том количестве, в котором они постоянно требуются? Мать, выбиваясь из сил пашет на двух работах, не зная отдыха. Отец работает, только вот ему зарплату не выплачивают месяцами, а другое он ничего подыскивать не собирается. Зачем? Навряд ли он сможет найти ещё одного работодателя, который будет закрывать глаза на его недельные запои.
У меня в этом году тоже выпускной, девятый класс, но вот только он мне не «светит». Ни праздничный вечер, ни торжественная часть, на которую попросту не в чем пойти. Мама дала денег лишь на альбом выпускника, за что я ей была благодарно, хотя школу и не любила, но фотографии – это память о тех моментах, которые уже никогда не повторятся.
Идя по кромке тротуара с ненавистью смотрела на свои старые туфельки со сбившимися носами. Я ходила в них уже третий сезон, благо мой размер не изменялся, замерев на цифре тридцать семь.
В классе все смеялись над тем, как я одевалась, в отличие от остальных у меня не было возможности покупать новые блузки и юбки. Изо дня в день я ходила в одной и той же одежде, занашивая её практически до дыр, лишь тогда мама недовольно ворча покупала мне новую.
Да, именно я была тем самым изгоем среди более удачливых сверстников, хотя давно уже смирилась с этим безвыходным положением, стараясь не замечать колкостей и насмешек в свой адрес.
– Морозова! С дороги! – мимо меня пронёсся Витька Максимов больно толкнув в спину локтем.
Размахивая рюкзаком как оружием, он со всего маху врезался в своего друга Лёшу Изотова. Между мальчишками завязалась эпичная драка. Они мутузили друг друга школьными сумками, под улюлюканье собравшихся зрителей.
Я ускорилась, стараясь как можно дальше уйти от этой лихой компании, чтобы не стать жертвой их пристального внимания.
В класс зашла, не отрывая взгляда от старого обшарпанного линолеума и тенью проскользнула за свою пятую парту в третьем ряду. Положив учебники и тетради на стол, я бездумно уставилась в окно подперев голову сложенными в замок руками. За распахнутыми настежь рамами вовсю царила поздняя весна, радуя благоуханием цветущей акации и сирени.
В этом году деревья цвели как-то по-особому, аромат их сливался в неповторимую мелодию, оттенённую нотами сладости и свежескошенной травы. Сделав глубокий вдох, ощутила пьянящий чуть приторный запах.
– Вот же убогая! – раздалось со стороны. – Морозова у нас захотела побыть романтичной тургеневской барышней! Дурнушка, а туда же лезет, не иначе, как весна на неё подействовала!
Со всех сторон раздался дружный хохот, перемежающийся с хором нестройных голосов, как обычно, обсуждающих мою скромную персону.
– Что, наслаждаешься благоуханием? А чего вздыхаешь так тяжко? Ты у нас случаем не влюбилась? Нищенка нелюдимая!
Люба Семёнова – самая наглая и жестокая из моих одноклассниц. Её родители потомственные врачи, занимающие высокие должности в городской больнице. Куда мне с ней тягаться? Она носит только брендовые вещи и два раза в год строго меняет свой смартфон на новую модель. В отличие от остальных Люба не ходит в школу пешком и не ездит на автобусе, каждое утро её привозит отец на огромном чёрном джипе, сверкающем мощными фарами. В её взгляде всегда скользит превосходство над теми, кто не родился с золотой ложкой во рту.
Я опустила голову вниз, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не ответить противной девчонке. Каждое её слово болью отзывалось в моей душе, причиняя страдания, о которых мне некому было поведать.
Родителям было не до меня, они лишь работали сутками напролёт, уверенные в том, что раз на столе каждый день есть кусок хлеба, значит они выполнили свои обязанности по воспитанию детей. Братишка, он был ещё слишком мал и не понимал, что наша семья несколько отличается от других. А подруг у меня не было. Совсем. Кто будет дружить с той, что постоянно подвергается нападкам сверстников? Ведь общаясь с такой как я, можно запросто попасть под раздачу.
Девочка из бедной семьи с огненно-рыжей шевелюрой и россыпью веснушек на лице. Кто как не я должен был стать предметом насмешек любимых деток таких успешных родителей?
Множество раз я заводила разговор с мамой о переводе в школу, расположенную подальше от дома, но она лишь отмахивалась от меня, советуя не обращать внимания на глупые выходки одноклассников, толком и не вслушиваясь в то, что я пыталась рассказать.
«Алёна, ты не задумывалась, что основная проблема кроется в тебе? Дети не хотят дружить с тобой, сторонятся. Так почему ты решила, дочка, что другое учебное заведение станет лучше? Ведь ты останешься сама собой, такой же необщительной затворницей, и ещё не ясно примут ли тебя там», – так говорила мама, считая, что на этом наш доверительный диалог закончен.
И сжав зубы от обиды, с каждым днём всё больше терзающей моё сердце, я продолжала терпеть. В школе старалась быть как можно незаметнее, чтобы не навлечь гнев эмоционально неуравновешенных подростков на свою голову. Неимоверное счастье испытывала в те дни, когда они забывали про меня, поглощённые своими делами и заботами. Тогда я могла спокойно передвигаться по школе, сидеть за партой, не подвергаясь обстрелу скатанной в тугие шарики бумагой, могла не думать о том, что по дороге домой придётся вновь отбиваться от их придирок, могла ровно спокойно дышать, не ожидая внезапного удара.
Когда прозвенел звонок, оповестивший о том, что последний урок закончен я дождалась, когда все покинут класс и приступила к обязанностям, возложенным на мои хрупкие плечи одноклассниками. Поднимая стулья, ставила их на парты, подготавливая кабинет к приходу бабы Зины, местной уборщицы, которая всегда жалела меня, угощая чем-нибудь вкусным и сладким.
– Опять ты здесь, горемычная? – покачала она головой, ставя на пол ведро с довольно грязной водой. – И чего родителям не расскажешь, как тебя обижают эти ироды? Это же не дело, ты одна за всех «дежуришь» пять дней в неделю, а эти «детки в клетке» радуются, что нашли безмолвную грушу для битья.
– Скоро каникулы, – мечтательно протянула я, – после экзаменов не увижу никого из них целых два месяца. Там и отдохну, наберусь сил перед новым учебным годом.
Прополоскав тряпку в раковине, расположенной в углу комнаты я тщательно протёрла доску и разложила мел на подставке, подготовив рабочее место для учителя.
– Хорошая ты девчонка Алёнушка, жалко мне тебя, сил нет, как жалко. Гляди, что принесла, – подозвала она меня к себе, выуживая из кармана халата шоколадный батончик. – Держи, я-то не ем такие, а ты слопай втихомолку, любишь ведь сладкое.
Поблагодарив бабу Зину, я приняла угощение, в очередной раз удивляясь её доброму отношению ко мне.
– Ну, беги Рыжик, небось снова в читальне своей до вечера просидишь? Николаевна-то заждалась тебя.
Школьную библиотеку женщина упорно именовала «избой-читальней», порой ругая меня за то, что я провожу там много времени, хотя близко дружила с её заведующей, Тамарой Николаевной. Седая элегантная старушка с забранными в пучок волосами, всегда приветствовала меня тёплой улыбкой и частенько угощала горячим чаем в прикуску с печеньем, хваля за мою неуёмную тягу к книгам.
Переступая порог читального зала, я оставляла за его дверями все свои горести и переживания, становясь на несколько часов беззаботным человеком, у которого всё хорошо. Тихонько устроившись в дальнем углу на продавленном мягком кресле, я перечитывала любимые произведения. Здесь, в этом светлом помещении, хранящем запах старых книг я чувствовала себя свободной от жизненных оков, с головой окунаясь в созданные писателями миры. Я танцевала на балах с Наташей Ростовой, с сочувствием следила за судьбой Сонечки Мармеладовой, искренне переживала за Катерину, что тщетно пыталась вырваться из царства зла и насилия, в которое попала, выйдя замуж за сына Кабанихи…
– Алёнка, пора закругляться, девочка. Время к пяти близится, братишка, наверное, заждался тебя, – прервала меня Тамара Николаевна.
– Спасибо, – ответила я, нехотя закрывая очередную книгу.
Забрав Сашу из сада, ещё раз выслушала гневную тираду о том, что мы должны как можно скорее внести оплату, либо же не занимать так необходимое кому-то другому место, тому, кто способен вносить деньги без задержек, в отличие от нашей такой неудачливой семьи.
Дома быстренько протёрла полы и начистила картошки, чтобы пожарить её, перед приходом родителей. Сашка успел поужинать в саду, а я была сыта тем песочным печеньем, которым меня угостила приветливая хранительница книг.
Вспомнив, что в рюкзаке лежит шоколадный батончик достала его отдав брату. Сколько радости было в глазах ребёнка при виде столь редкой для нас сладости.
– Ты точно не хочешь? – в очередной раз спросил он не решаясь съесть его в одиночку.
– Точно! Куда мне сладкое? Я же девочка, должна думать о фигуре.
– Тогда ладно! – согласился Сашка. – Хотя, ты же и так тощая, зачем тебе ещё худеть?
Я смотрела как его маленькие белые зубы вонзаются в столь желанное лакомство, наблюдая как тянется мягкая карамель, образуя невесомые тонкие нити, во рту усиленно начала вырабатываться слюна, едва моего носа достиг насыщенный мягко сливочный запах шоколада, тесно переплетённый с ароматом жареного арахиса и чуть солоноватой карамели.
Чего лукавить, конечно я так же как он, хотела съесть это нечаянное угощение, наслаждаясь давно забытым вкусом, смакуя во рту каждый откушенный кусочек, рассасывая его в попытке продлить удовольствие. Но я не могла лишить братика этой услады, доступной всем детям, кроме нас. Я уже взрослая, смогу пересилить себя, а Сашка ещё так мал, и не понимает, что ждёт его впереди. Я мечтала, чтобы он был счастливее и удачливей меня. Пусть мой малыш никогда не узнает той боли, когда в очередной раз тебя тычут в спину, выкрикивая оскорбления, на виду у прохожих, что, опустив пристыженные взгляды проходят мимо, предпочитая не вмешиваться в то, что их не касается.
Глава 2
Не такая, как все
Мы жили в старой панельной пятиэтажке, расположенной на самой окраине города. Однокомнатная квартира досталась маме в наследство после смерти родителей. Вчетвером мы ютились на площади в тридцать квадратных метров, не имея, даже в очень отдалённой перспективе, шанса, улучшить свои жилищные условия.
Ветхий раскладной диван, занимавший большую часть кухонного пространства, служил для родителей спальным местом. Обивка из некогда зелёного гобелена, давно уже выцвела и истончилась. Изношенные, местами проржавевшие пружины натужно скрипели, безжалостно впиваясь в тело, когда кто-то из домочадцев садился на продавленные подушки. Чтобы защититься от их внезапной ночной «атаки» мама застилала его поверхность стёганым ватным одеялом, служившим жалким подобием наматрасника.
В наше с братом пользование негласно отошла единственная комната, величественно именуемая залом, центральным украшением которой была люстра советских времён, что являлась главной причиной бабушкиной гордости. Два раза в год я снимала с неё все «висюльки» тщательно промывая их раствором из тёплой воды и нашатырного спирта.
Одну из стен занимал югославский мебельный гарнитур, покрытый тёмным лаком. Два платяных шкафа, зеркальный сервант и книжный стеллаж были насквозь пропитаны запахом нафталина. Бабушка повсюду рассовывала прессованные белые таблетки с резким запахом, борясь с молью и отпугивая мышей, которых у неё никогда не было. Даже спустя пять лет после её смерти, мебель, промытая мною не на один раз, отчётливо издавали этот неповторимый аромат, хотя, может быть это просто моя услужливая память подсовывала картинку из прошлого, едва я прикасалась к створкам давно отжившей свой век стенки.
На дощатом полу был толстый слой облупившейся золотисто-коричневой краски. Она была вся в сеточке мелких трещин, в просветах которых виднелось жёлтое защитное покрытие, нанесённое молодым дедом в то время, когда гладко оструганные доски ещё источали запах сосны.
Наш район считался неблагополучным, вечерами здесь часто бывали драки и разборки между подвыпившими людьми. Одиноким путникам, что не могли постоять за себя, тёмными вечерами нередко приходилось расставаться с телефонами и имеющейся в карманах наличностью. Вот и сегодня, когда родители переступили порог дома, задержавшись на пару часов дольше обычного я с ходу поняла, что произошло нечто непредвиденное.
Заплаканная мама покрасневшими глазами укоризненно смотрела на отца, периодически она тяжело вздыхала, приводя меня в замешательство. Папа виновато опустил взгляд, присев на табурет, стоявший в коридоре, на его лице сиял довольно большой синяк, над верхней губой была рана края которой кровоточили. Взяв из аптечки бинт, оторвала кусок марлевого холста и сложив его в четыре раза протянула вмиг присмиревшему отцу.
– Ограбили этого охламона, – начала говорить мама, снимая обувь, – зарплату им сегодня выдали за целых два месяца. Павел как с автобуса вышел, привязались к нему трое, на остановке, закурить всё просили. Вот теперь полюбуйся, на защитника нашего! – протянув руку она резко развернула его ко мне лицом.
– А что полиция? – спросила я дрогнувшим голосом.
– Развели руками, сказали, что будут искать. Что толку с того? Кого они найдут? Когда? Как жить теперь будем, ума не приложу…
– Мам, не расстраивайся ты так! Главное, что все живы, а деньги ведь не самая важная вещь в мире!
– Рассчитывала я на них. Хотела твой выпускной оплатить, да видимо не судьба, Алёна.
– Обойдусь и без него, – пожала плечами пытаясь приободрить её.
– Эх…
– Мама. Я сегодня Наталью Геннадьевну видела, она только и говорит, что про родительскую плату за садик…
– Знаю я! – вдруг озлилась мать, махнув на меня рукой. – Зарплату получу и внесу деньги на счёт, а ты ей лишний раз на глаза не попадайся.
Прижавшись к холодной бетонной стене, я замолкла, как всегда, пытаясь избежать надвигающейся грозы.
– Чем целый день занималась? Пол не мыт, пыль повсюду! Бельё хоть догадалась постирать?
– Мама, я убиралась. Если не веришь мне, спроси у Сашки, он подтвердит, – пролепетала еле слышно, внутренне сжимаясь под её сердитым взглядом.
– Вижу, как ты «убиралась»! Родители с работы пришли, усталые. Мне ещё в ночную идти… ужин надеюсь готов?
– Макароны с тушёнкой. Наверное, ещё не остыли, я на плите оставила…
– «Наверное», – передразнил отец, – иди и подогрей, чем гадать.
Встав с места, он взял в руки незамеченный мной ранее пакет и вытащив из него жестяную банку пива открыл её сделав глубокий жадный глоток.
– Папа… не пей. Пожалуйста…
– Много ты понимаешь, шмакодявка. Своими делами занимайся, а во взрослые нос не суй. Не доросла ещё.
Молча включив конфорку, я передвинула на неё сковороду и забралась на подоконник, спрятавшись за занавеской.
Минут через пять в кухню вошла мама. Нарезав хлеб, нервно поставила тарелку на стол и села на подлокотник дивана. Взяв в руки один кусок, она медленно расщипывала его на крошки, отправляя в рот.
– Сейчас макароны подогреются… мам…
– Что? – встрепенулась она. – Зачем ты туда залезла, Алёна? Почему не накрываешь на стол?
Спустившись я разложила еду по тарелкам. Санька уже приготовил вилки для всех. Подтащив к столу табурет, он встал коленями на сиденье, в нетерпении крутясь из стороны в сторону.
– Сядь нормально, – одёрнул его отец, дав незаслуженный подзатыльник.
Малыш притих. Не сводя взгляда с тарелки, он молча ел, старательно тыкая острыми зубцами вилки в податливое мягкое тесто завитков. Залпом выпив кружку сладкого чая, разведённого тёплой кипячёной водой, выпалил слова благодарности повару и стрелой унёсся во двор.
Я осталась с родителями, которые негромко переругивались между собой, чем-то снова недовольные.
Поздним вечером, проводив маму на работу я перемыла посуду, оставшуюся после ужина и расстелив для отца постель ушла к Сашке, чтоб прочитать вместе с ним очередной комикс. Дождавшись, когда домочадцы наконец уснут я тенью, прошмыгнула к входной двери. Аккуратно прикрыв её за собой устремила взгляд на металлическую лестницу, что вела на крышу. Приподняв деревянную крышку, я откинула её, проникая в своё тайное убежище. Над люком располагался небольшой «домик» в четыре стены, выйдя из которого можно было оказаться на плоской поверхности крыши.
Здесь я могла позволить себе не скрывать чувств и эмоций, рвущихся наружу. Сидя тёмными ночами на самом краю здания, я свешивала ноги вниз, опираясь руками на ограждение. Наблюдала за перемигиванием звёзд, прислушивалась к звукам затихающего города и мечтала, что когда-нибудь всё изменится и в моей жизни тоже наступит белая полоса, я тоже смогу быть одной из тех, кто не понаслышке знает, что такое счастье.
Почему одним людям судьба даёт крепкую дружную семью, любящих родителей, уютный дом, что принято называть полной чашей, а иные влачат жалкое существование, никому не нужные, никем не любимые? Чем я хуже своих сверстников? Что со мной не так? От чего именно мне выпал горький жребий одиночества?
Всё началось ещё в начальной школе. Первый повод для вечных насмешек был до банальности прост. Они высмеивали мой цвет волос, и лицо, усыпанное мелкими веснушками, упрекая за то, чем меня одарила природа, и что никак нельзя было изменить по щелчку пальцев. Наверное, у людей так принято, обращать своё внимание на всё редкое и необычное, таковыми и были мои волосы. Огненное рыжее пламя, издалека бросавшееся в глаза, стало той самой нитью, за которую дети смогли легко ухватиться, сплотившись в своей слепой ненависти ко мне.
Рыжая-бесстыжая – это было одно из самых безобидных прозвищ, которым они «наградили» меня. А сколько их было много позже?..
В то время я совсем была не готова к детской агрессии, и никак не могла взять в толк, чем же я так не угодила ребятам. Хотя… разве можно подготовиться к такому?
Будучи со всеми приветливой, старалась не показывать своей обиды, искренне пытаясь отыскать среди них, единственного друга, но они словно озлившиеся волчата кидались на меня, вновь и вновь цепляясь грубыми словами к слишком яркой для них внешности.
Именно тогда я поняла, что значит, быть не такой, как все и постаралась стать незаметной, не отсвечивая своей самобытностью на общем фоне. Я обрезала волосы до плеч, стала их гладко причёсывать и заплетать в тугие косы, чтобы не так сильно бросаться в глаза. Это помогло, но отнюдь не на долго.
В классе шестом я снова оказалась эпицентром всеобщего презрения. Пример для подражания, отличница, которую хвалили учителя, лучше мишени и не придумать.
Заучка, страшилка, зубрилка – теперь меня называли только так, беспрестанно тыкая в спину с требованием дать списать или решить за кого-то его вариант на контрольной. В это время я сделала для себя ещё один весьма важный вывод – надо быть посредственностью, чтоб слиться с толпой тех, кто тебя окружает. Нельзя показывать свою индивидуальность. Ни при каких условия. Твоё мнение никого не интересует, просто кивай головой и соглашайся с общепринятыми нормами, плыви по течению, не пытаясь грести против, и тогда тебя оставят в покое. По крайней мере потеряют интерес.
Девятый стал сущим кошмаром. Всё что было до – цветочки, выросшие в ягодки. Волчьи ягодки…
Моими одноклассниками было пробито самое дно, теперь надо мной издевались за бедность. Я стала для них подобием боксёрской груши и каждый считал своим долгом, проходя мимо «ударить» как можно больнее, отрабатывая своё мастерство под одобрительные возгласы благодарных зрителей.
У меня не было навороченного смартфона, лишь самый дешёвый сенсорный телефон с вечно тормозящим откликом экрана. Не было красивой новой одежды, которую так любили демонстрировать девчонки из класса. И что? Разве это мешает мне быть хорошим человеком? Разве бедность – это порок?
На глаза навернулись непрошенные слёзы, утерев которые я резко оглянулась назад, почувствовав чужое присутствие рядом.
– Кто здесь? – произнесла дрогнувшим голосом, спешно поднимаясь на ноги.
Вокруг стояла полнейшая тишина, которую изредка нарушали отзвуки жизни города: голоса ночных прохожих, доносящиеся обрывками фраз, перекликались с редкими машинами, что шуршали шинами по асфальту.
Осмотревшись по сторонам и не найдя ничего подозрительного, я снова опустилась на своё место печально смотря на звёздный небосклон.
Глава 3
Максим Фадеев
Отца перевели к новому месту службы с его личного согласия, но мы и представить не могли, где именно будет расположено наше очередное место жительства.
Маленький таёжный посёлок близ границы, затерявшийся где-то между ухабистой грунтовой дорогой и вековым лесом, с первых минут прибытия поразил меня своей мрачностью. Густой туман, спустившийся с горного хребта, скрыл и без того неяркое солнце, липкой плёнкой застывая на коже и волосах.
Отец прибыл сюда пару недель назад, а мы с мамой добрались только сегодня. Сойдя с трапа самолёта отправились на железнодорожный вокзал от которого отходил нужный нам автобус. Пыльный «чихающий» пазик, выдыхаясь из последних сил вёз своих пассажиров издавая натужное гудение. Включив музыку, я откинулся на низкую спинку сиденья, пытаясь устроиться поудобнее. В наушниках играла тихая спокойная мелодия, никак не увязывавшаяся с дорожной тряской. Два часа езды по не асфальтированной дороге показались мне вечностью. Даже выбравшись из давно немытого салона, я всё ещё ощущал, как меня штормит из стороны в сторону.
Поёжившись от бодрящей утренней прохлады застегнул молнию толстовки, взяв в руки чемодан с которым мы приехали. Подойдя к КПП воинской части, мама присела на деревянную скамью, расположенную поблизости, терпеливо ожидая, когда постовой доложит о нашем прибытии.
Мимо проходили местные жители, спешащие куда-то в звонкой утренней тишине, бросая на нас хмурые, отнюдь не приветливые взгляды. Ночью видимо прошёл сильный дождь, глинистая почва, превратившаяся в вязкую грязь, неприятно чавкала под ногами, сопровождая каждый шаг громким хлюпаньем. С тоской посмотрев на новые белые кроссовки я в который раз пожалел о том, что решил надеть их в эту нежеланную мной поездку.
– Фадеевы, проходите! Только документы предъявите, нужно пропуск выписать, – окрикнул мать молоденький солдатик, высунувшийся в приоткрытые двери проходной.
Отец встретил нас около штаба и передав ключи от квартиры, в которую он заселился, поспешил вернуться к своим обязанностям, пообещав, что освободится пораньше.
Наше пристанище располагалось в обычном пятиэтажном доме, стены которого были от души разрисованы разноцветной аэрозольной краской из баллончиков. Поднявшись на третий этаж, я отпер дверь, закрытую на замок и вошёл в тёмный коридор, задохнувшись от несвежего застоявшегося воздуха.
– Максим, открывай все окна нараспашку, надо проветрить для начала эту медвежью берлогу, а уж потом оценивать масштаб надвигающейся «катастрофы».
– Как скажешь, мама!
Пройдя по комнатам выполнил порученное мне задание и вернувшись на кухню, где она лазила по шкафам в надежде найти хоть что-то съестное, уселся на табурет, наблюдая за её безрезультатными поисками.
– Ты же знаешь, что, когда отец живёт один он не питается дома, – напомнил я ей.
– Значит сбегай в магазин и купи чего-нибудь к чаю, надо подкрепиться перед грандиозной уборкой, которая нам предстоит.
Мама подошла ко мне потрепав по волосам.
– Максимушка, теперь это точно будет последняя школа, которых ты так много сменил, мотаясь со своими беспокойными родителями по просторам Родины.
– Надеюсь на это, мамуль! Однако… мне не особо здесь нравится. Я бы предпочёл пойти в одиннадцатый класс в том городе, где в одиночестве и грусти проживает наша несравненная Мария Викторовна.
– Скажешь тоже! – рассмеялась она заливисто, заряжая меня своим бесконечным позитивом.
***
Утром следующего дня мы стояли в вестибюле единственной в посёлке школы. Время близилось к десяти, когда секретарь наконец-то пригласила нас в приёмную.
За столом кабинета сидела женщина лет шестидесяти с коротко стриженными иссиня-чёрными волосами, завитыми в мелкие «бараньи» кудряшки. Её тонкие губы, накрашенные тёмной помадой бордового оттенка, были поджаты, выражая неудовольствие от внезапного визита, будто бы мы её застали врасплох, когда она решала свои жизненно важные проблемы. Она напряжённо глядела поверх очков, в который раз втолковывая неразумной маме одно и тоже.
– Я вам ещё раз повторяю, Нина Владимировна, в нашей школе дети теперь получают лишь основное образование, проходя обучение с первого по девятый класс. Десятый и одиннадцатый местные подростки заканчивают в соседнем посёлке. Это недалеко, всего сорок минут езды в одну сторону, дети добираются туда на школьном автобусе, который выделил муниципалитет.
– То есть у вас вообще нет десятого и одиннадцатого классов? – спросила мама, находясь в лёгком замешательстве.
– Об этом и толкую! – раздражённо ответила женщина, попутно прикрепляя огромную блестящую брошь в виде жука-скарабея к лацкану пиджака.
– Как же теперь быть? – озадаченно произнесла мама, беспомощно взглянув на меня.
– Я же вам всё подробно объяснила. Будет ваш сын ездить с местными ребятами на автобусе, чай не маленький несмышлёный ребёнок, справится. Не понимаю, от чего вы так переполошились?
Уткнувшись в монитор компьютера, директриса ясно дала понять, что аудиенция закончена и мы должны как можно скорее покинуть её кабинет, предоставив ей возможность вернуться к важной безотлагательной работе.
– Мы пойдём, спасибо за то, что встретились с нами.
В ответ женщина лишь сдержанно кивнула.
Выйдя на школьный двор, по которому разносился удушающий сладкий запах сирени, я взял маму за руку и поспешил скорее уйти отсюда. Она задумчиво смотрела на меня, видимо, как всегда, ведя внутренний диалог сама с собой.
– Как поступим, Максим? За десятый класс ты уже аттестован, но что будет осенью? Я не смогу отвозить тебя в школу и обратно, папа тем более… сорок минут это конечно же немного, но ты ведь ещё работаешь, хоть и удалённо…
– Я говорил, что могу пожить у бабушки. Мам, всего год. А дальше институт или армия, мне всё равно.
– Думаешь этот вариант будет лучше для нашей семьи?
– Ещё бы! Вы с отцом всё равно готовы сутками торчать на работе, дома бываете редко. А бабуля там совсем одна, к тому же, ей, как и мне нужна компания.
– Ладно Максим, будь, по-твоему. Эта идея нравится мне намного больше, чем ежедневная тряска в автобусах.
– Тогда не будем тянуть, уеду на днях.
– Ты точно этого хочешь?
– Да, мамуля! Однозначно!
Мне совсем не хотелось задерживаться в этом неуютном посёлке. Не став разбирать привезённые с собой вещи, я помог матери навести порядок в выделенной нашей семье квартире, а как только она обустроилась на новом месте купил билет на вечерний автобус, и попрощавшись с родителями отправился в город детства, который не навещал лет пять.
Учась в начальной школе, я всегда ездил к бабушке на каникулы, но последние годы мы жили в отдалённом гарнизоне. На дорогу времени требовалось больше, чем длилась неделя отдыха и поэтому она сама приезжала к нам в гости, когда скучала по дочери и внуку.
***
Из вагона поезда, я вышел на освещённый солнцем перрон и бойко зашагал к стоянке такси. Лаврова Мария Викторовна, моя единственная безгранично обожаемая бабушка проживала в самом отдалённом районе города, на отшибе, отстроенном ещё в советские времена. Панельные дома возводились для работников машиностроительного завода, который давным-давно был разрушен и позаброшен. Огромная территория его все эти годы переходила из рук в руки, но никто так и не смог вдохнуть в предприятие новую жизнь.
Родители часто уговаривали её продать недорогую недвижимость и купить хорошую квартиру в центре города, но бабуля упрямо отказывалась, мотивируя тем, что именно здесь, на этой окраине она счастлива. Спорить с бывшим главным бухгалтером завода было бесполезно, поэтому тема с покупкой нового жилья была закрыта в нашей семье окончательно и бесповоротно.
Пока добирался до места назначения с изумлением рассматривал город, что преобразился за время моего отсутствия. Появилось много незнакомых микрорайонов с красивыми высотными зданиями, бесчисленное количество торговых центров и ресторанов.
– Что сынок, давно не был в наших краях? Всё-то тебе в новинку! – усмехнувшись в седеющие усы произнёс водитель такси.
– Пять лет, – ответил ему, – а как будто целая жизнь прошла мимо меня.
– Да, город не стоит на месте, развивается и хорошеет. Вот только молодёжь наша всё больше в Москву рвётся в погоне за длинным рублём.
– Каждому своё. Деньги можно зарабатывать в любом месте, главное знания и умение.
– Это ты верно подметил, – одобрил мужчина.
Он остановился у детской площадки, в паре метров от нужного мне дома. Расплатившись я вышел из машины и закинув сумку на плечо поспешил к родному подъезду, на подходе к которому мимо меня прошмыгнула девчонка с яркими волосами, заплетёнными в косы. Наверное, из новеньких… не припомню, чтобы раньше она жила здесь.
Нажав кнопку звонка улыбнулся, представляя, как моему приезду обрадуется бабушка.
– Максим! Приехал? Почему не позвонил? Я бы встретила, – причитала она, впуская меня в дом.
– Ба! Я не маленький, могу и сам добраться!
– Не маленький он! Я может быть хотела у поезда тебя поджидать, волноваться, переживать! Ведь не так часто внук ко мне в гости приезжает.
– В этот раз я с тобой надолго. Успею надоесть.
– Ещё чего! Я так обрадовалась, когда Нина позвонила. За школу не волнуйся там уже всё решено, так что отдыхай родной, наслаждайся летом. Ведь не за горами взрослая жизнь.
Приняв душ смыл с себя дорожную пыль и переодевшись в лёгкий спортивный костюм прошёл на кухню, где бабушка во всю готовила обед, заставляя стол множеством тарелок.
Она хлопотала у плиты светясь от радости, а мне казалось, что она помолодела, сбросив десяток лет. Человеку нужен человек – это непреложная истина. Как бы мы ни хорохорились, пытаясь доказать, что одиночество комфортнее общества других людей, всё это лишь бравада. Намного приятнее возвращаться каждый день туда где на плите томится горячий ужин, где в воздухе витает аромат сдобной выпечки и ванили, где повсюду тепло и уют, где тебя любят и ждут, принимая таким, какой ты есть со всеми причудами и несовершенствами.
***
Спустя неделю я сделал важное для себя открытие – выход на крышу нашего дома не запирался, от слова «совсем». Как ярый фанат высоты я радовался, что теперь у меня появится собственное секретное место, где можно уединиться, собраться с мыслями, но… оказалось, что я не единственный соискатель на должность «хозяина крыши».
Как-то ночью я переписывался в чате с бывшими одноклассниками, привалившись спиной к стене шахты расположенной над лестничной клеткой, когда неожиданно на мою территорию проник лазутчик.
Отключив телефон, я настороженно наблюдал как невысокая девичья фигурка приблизилась к самому краю крыши. Привычным движением, словно делает так постоянно, девчонка села на самый край и свесила ноги вниз опираясь на парапет. Она долго молчала, погружённая в свои мысли, смотря в ночную небесную даль.
Издали я наблюдал за ней, стараясь не издать ни звука, чтобы не спугнуть ту, что находилась на самом краю головокружительной пропасти, лишь услышав её жалобный всхлип поднялся на ноги, не зная, чего ждать дальше от странной полуночницы.
– Кто здесь? – произнесла вдруг девушка дрогнувшим голосом вскакивая с насиженного места.
Замерев подобно статуе, я молчал, не позволяя обнаружить себя.
Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подозрительного, она снова опустилась на кровлю.
Мы оба молчали, любуясь ночным небом. Я не смел заявить о своём присутствии, чтобы не смущать нечаянную гостью тем, что ненароком позволил себе заглянуть сквозь тайную завесу туда, куда меня никто не звал.
Спустя полчаса печальная девушка ушла, оставив меня вновь наедине с самим собой. Выждав для верности пятнадцать минут, я открыл крышку люка и легко спрыгнул вниз, вторгаясь в безмолвие пустого подъезда.
– Ты что Максим, на крышу лазил? – строго спросила бабушка, едва я вошёл в квартиру.
– Думал, ты давно спишь.
– Доживёшь до моих лет и поймёшь, что старому человеку сон уже не так необходим, как вам, молодым и здоровым. Выходит, на люк замок так и не повесили?
– Нет. Он открыт.
– Туда соседка наша часто бегает, Алёнка из пятьдесят девятой квартиры. Хорошая девчонка, добрая, всегда поможет сумки занести на пятый этаж, только судьба у неё безрадостная. Я почему за незапертый выход всё беспокоюсь… вдруг удумает чего плохого, да сиганёт вниз, жизнь-то её отнюдь не сахар…
– Ба! Я поработаю немного и спать, – перебил, не вникая в историю посторонней девушки, до которой мне нет никакого дела.
Расстелив постель плюхнулся на кровать и открыл чат, удивляясь количеству пришедших сообщений. Общаясь с друзьями попутно просматривал почту, выискивая среди большого количества писем те, в которых находились заявки клиентов.
Сколько себя помню, меня всегда привлекали компьютерные технологии. В восьмом классе родители подарили мне на день рождения мощный ноутбук с хорошим функционалом, на базе которого я смог изучить то, что ранее было мне недоступно.
В пятнадцать записался на курсы программирования, которые мне дали отличную базу для старта. Первые шаги делал под чутким руководством своего преподавателя, с которым очень сдружился за время учёбы. По его протекции меня взяли помощником системного администратора в одну из компаний, занимающуюся продажей и обслуживанием программного обеспечения. Буквально за год я набрался там достаточно опыта для того, чтобы уйти в свободное плавание. Вот и сейчас обнаружив срочную заявку на создание интернет-сайта я улыбнулся, предвкушая очередную бессонную ночь. Изучив условия, принялся за работу напрочь забывая о чудаковатой девчонке.
Глава 4
Роковая случайность… или знаменательная встреча?
Двадцать пятого июня я наконец-то почувствовала себя счастливой и свободной. Последний экзамен сдан, а это значит, что целых два месяца я не буду видеть их… тех людей, с которыми мне предстояло учиться бок о бок ещё два года. Но это пустяки, по сравнению с той эйфорией которую я ощущала здесь и сейчас.
– Морозова, ты могла бы получить более высокий балл, – сняв очки с переносицы недовольно произнесла историчка.
– Меня устраивает оценка. Я могу идти?
– Куда ты вечно спешишь, Алёна? Объясни наконец, почему ты так наплевательски относишься к учёбе? Если бы ты уделила чуть больше внимания подготовке, проявив усидчивость могла бы получить отлично.
Я молчала, не желая вступать в этот бессмысленный диалог.
– Слышала ты и на выпускной не собираешься? А как же торжественное вручение аттестата, банкет, поздравление от директора школы? – продолжила женщина пытливо глядя на меня.
– В одиннадцатом наверстаю. А аттестат заберу позже. Всё равно я никуда не собираюсь поступать в этом году, так зачем торопиться?
– Иди, Морозова, иди! Вижу, что ты от нетерпения на месте скоро начнёшь подпрыгивать.
– До свидания! – бросила я, выходя из кабинета.
Может быть долгожданная радость затуманила глаза, или я просто ослабила так свойственную мне бдительность, но как… как я могла не заметить вовремя, маячившую на пути Семёнову?
Спустившись с бокового лестничного пролёта я с размаху впечаталась в стоящую на межэтажной площадке девушку.
– Нищенка, ты совсем оборзела? – произнесла Люба, схватив меня за запястье.
– Извини, – не отрывая взгляда от пола ответила я.
– Ага, и ты меня тоже!
Усмехаясь она сняла пластиковую крышку со стаканчика лимонада и нисколько не сомневаясь в своём решении выплеснула его содержимое на мою голову.
Где-то сзади раздался злой смех её приспешников. Развернувшись я было бросилась бежать по лестнице, но получив толчок между лопаток не удержала равновесие и полетела стремительно вниз, больно ударяясь о ступени.
– Это ты ко мне так торопишься, Рыжуха? – осклабился Максимов, у ног которого я неудачно приземлилась.
– Ребята, не надо! – отчаянно вскрикнула, ощутив, как кто-то приблизился ко мне со спины.
– Лёха, давай!
Под дружный гогот Изотов одел на мою голову мусорную корзину из которой посыпались скомканные бумажки, обёртки из-под конфет и использованные чайные пакетики.
Я смотрела вперёд невидящим взглядом. Затихнув закусила до боли нижнюю губу, изо всех сил борясь с подступающими слезами обиды, готовыми вот-вот выплеснуться из остекленевших глаз.
Несправедливость… я снова столкнулась с ней, и как обычно нет рядом того, кто кинет спасательный круг, помогая выбраться из водоворота жестокости, учинённой людьми.
Сидя на полу слышала, как они комментируют мои унижения, снимая всё это на камеру. Чувствовала, что кто-то прикоснулся к моим волосам, зачем-то, оттянув их, но двинуться с места так и не могла. Ослабшие руки никак не могли нащупать точку опоры, а ноги, вмиг налившиеся свинцом, не подчинялись мне, подкашиваясь всякий раз, когда я пыталась встать. Перестав сопротивляться, как данность принимала их тычки и подзатыльники, сопровождаемые оскорбительной бранью.
Всё вокруг было равно как в тумане, никак не удавалось сфокусироваться. Пытаясь разобрать по деталям нечёткую картину мира, я словно издалека услышала голос Семёновой.
– Нищенка, надеюсь ты уяснишь хоть теперь, что ты никто, пустое место, не заслуживающее даже своего жалкого прозябания в этом мире. Свали уже из нашего класса к подобному себе отрепью, не смей, слышишь меня? Не смей приходить на учёбу в сентябре!
– Вы, что творите паршивцы? А ну пошли вон отсюда! Чего вы к девке пристали? Покоя она вам не даёт?
– Эй, валим, старуха пришла!
И они наконец-то ушли, отцепившись от меня… этот раунд был закончен, благодаря столь своевременному вмешательству бабы Зины, но… сколько их будет после? Смогу ли, сумею ли выдержать очередную порцию издевательств, быть может и правда лучше уйти, исполнив мечту Любы?
– Что же изверги эти никак не отстанут от тебя? Вставай, девочка, не дело это на полу-то рассиживать. Ох…
– Да-да…
Вооружившись веником и совком, она собирала мусор, что усеял площадку, усердно отводя от меня взгляд своих растерянных глаз.
Опираясь рукой о стену, я поднялась наконец-то на ноги и выдавила из себя подобие жалкой улыбки:
– Ничего, баба Зина. Я привыкла к такому отношению.
– Да, разве же можно с таким смириться? Где твоя гордость, Алёна?
– Там, – указала на мешок полный мусора, стоящий у ног женщины, – на самом дне…
Развернувшись я медленно пошла вниз по ступеням, морщась от саднящей боли в области колен.
«Куда мне податься?» – думала, стоя на развилке дорого.
Домой идти не хотелось, там сегодня «заседает» отец с друзьями, малого забирать ещё рано, а мама вернётся нескоро.
Направившись в сторону парка аттракционов, что открылся совсем недавно, я медленно брела, размышляя о том, почему все беды валятся на мою голову. Бесправная в собственной семье, отверженная сверстниками, нищая, рыжая, зачем я вообще живу на свете? Неужели, вот так, будет всегда? Я боюсь людей, их взглядов в свою сторону, от каждого жду щелчка, подножки, оскорблений. Забитое, потерянное существо – вот кто я есть! Слёзы сами покатились из глаз. Присев на первую попавшуюся лавку, закрыла лицо руками тихонько всхлипнув от жгучей досады. Мне было безумно жаль саму себя, никому не нужную, презираемую и… глубоко несчастную.
– Морозова, ты нас преследуешь?
Громкий возглас Любы произвёл на меня эффект разорвавшегося снаряда. Неужели, дежавю? Это ведь не может повториться наяву? Не так быстро! Такое просто невозможно, что те, от кого я совсем недавно избавилась, снова настигли, на пустынной аллее, где даже надежда на спасение кажется утопией.
– Сдалась она тебе, пошли лучше купим сладкой ваты, – произнёс кто-то из девчонок.
– Вот уж дудки, просто так я отсюда не уйду! Что, конопатая, мало получила? Добавить?
Кто-то схватил меня за волосы резко дёрнув голову назад, против воли заставив поднять её вверх. Семёнова возвышалась надо мной, закрывая своей спиной палящее июньское солнце. Лицо девушки было перекошено злостью. С отвращением рассматривая меня, она внезапно подняла руку ударив по щеке.
– Смотри в глаза, когда я с тобой разговариваю, оборванка несчастная! – ехидно произнесла Люба, занося ладонь для очередной пощёчины.
Зажмурившись, приготовилась к тому, что сейчас огонь её ненависти вновь опалит меня, но неожиданно рядом возник тот, кому оказалось не всё равно…
– Эй малолетки, вы совсем страх потеряли? – донёсся до ушей бархатный голос, и я почувствовала, как на моё плечо опустилась горячая сильная ладонь.
– Парень, шёл бы ты своей дорогой! – вставил своё слово Изотов, стоявший позади.
– Я твоего совета не спрашивал! Руки убрал от девчонки! Быстрее!
– Слышь, ты вообще кто такой? Хоть знаешь за кого впрягся? – протянула Семёнова.
Широко распахнув глаза, я ошарашенно смотрела на незнакомого высокого парня, который не побоялся прикоснуться к такой, как я. С лицом, на котором не дрогнул ни один мускул, он оторвал от моих волос Лёшкину руку и рывком притянул к себе.
– Больно? – приложил прохладную ладонь к пылающей щеке.
– Нет, – ответила, не отрывая восхищённого взгляда от нежданного спасителя.
– Морозова! Я с тобой ещё не закончила!
Люба попыталась вновь дотронуться до меня протянув руку, но парень закрыл своей спиной, защитив от её жестокости.
– Пошли, Рыжик, – обратился он ко мне, – нечего тебе делать среди этих отбросов.
– Ты за словами следи! – подошёл к нему Витька.
– Если такой правильный, то почему позволяешь себе принимать участие в подобном? Вы все такие жалкие, аж противно!
Крепко сжав мою руку, он уверенно пошёл прочь от одноклассников, уводя за собой.
– Где ты живёшь? – обратился ко мне, когда мы застыли на перекрёстке в ожидании зелёного сигнала светофора.
– Я одна дойду. Здесь недалеко. Спасибо, что помог, – ответила, пытаясь высвободить ладонь.
– Нет! – как само собой разумеющееся ответил незнакомец. – Пока не провожу до дверей квартиры, не отпущу.
– Спасибо, что спас, но правда, не стоит.
– Позволь мне самому решать? Договорились? Меня, кстати Максом зовут, а ты у нас кто? Или будешь хранить молчание, заставляя меня играть в «угадайку»?
– Улица Строителей… – обречённо произнесла я, понимая, что улизнуть от него будет не просто.
– Уже хорошо, а дальше?
– А дальше я сама.
– Уверена?
– Да.
Бросив взгляд на мои ободранные ноги Максим нахмурился.
– А это откуда? Тоже они? Что за конфликт между вами?
– С лестницы упала…
– Толкнули?
– Сама!
– Волосы жвачкой тоже сама залепила? А для верности облила чем-то липким? Мода сейчас такая? Ты извини, я просто не в курсе, совсем недавно как из лесу вышел!
Парень остановился, развернув меня лицом к себе:
– За что они так с тобой?
– Я не такая, как они, как все вы… неужели не заметил?
Макс промолчал, лишь крепче сжав мою руку, словно бы в знак поддержки. Мы шли в сторону дома под удивлённые взгляды прохожих. Красивый высокий парень с модно подстриженными волосами, лихо зачёсанными вверх, резко контрастировал на моём фоне, заставляя их в недоумении оглядываться на нашу необычную пару.
– Рыжик, а ты я смотрю совсем невоспитанная?
– Отчего же? – отозвалась я.
– Я к тебе можно сказать со всей душой, а ты даже имя назвать не хочешь.
– Алёна… Морозова… улица Строителей, дом пять, квартира пятьдесят девять…
– Алёна? Из пятьдесят девятой? Ты серьёзно?
Максим вдруг прыснул от смеха, заставив меня напрячься от столь резкой смены его настроения. Я не понимала причину внезапного веселья. Мне казалось, что он смеётся надо мной… может быть его развеселила фамилия или имя? Но… отчего тогда Макс так по-доброму смотрит в мои глаза?
Мы стояли посреди тротуара, вызывая недовольство случайных прохожих, вынужденных обходить нас стороной. Наконец отсмеявшись парень обратился ко мне:
– Прости, Алёнка! Просто всё несколько неожиданно! В общем давай начнём наше знакомство с самого начала.
– Не понимаю тебя… – пробормотала я.
– А чего тут понимать? Ты – Алёна Морозова из пятьдесят девятой!
– И что? – недоумевала я.
– А я – Макс Фадеев из пятьдесят седьмой!
– Нет! В пятьдесят седьмой живёт Мария Викторовна.
– Ага! И по совместительству является моей любимой бабушкой! Так что мы с тобой вроде как не чужие! Идём, Огонёк, теперь у нас точно, одна дорога на двоих!
Не разнимая рук, мы шли к нашему дому храня молчание. Сосед не собирался лезть в мою душу с разговорами, выспрашивая подробности несостоявшихся подростковых разборок, за что я была ему благодарна.
Казалось Максим относится ко мне, как к равной, в упор не замечая, поношенной одежды и того, кем я по сути являюсь. Он словно не понимал, что прямо сейчас идёт за руку с изгоем.
Мне было некомфортно, будто бы я украла нового знакомого у привычной ему жизни, обманом заставив остаться рядом с такой неудачницей, как я.
Открыв дверь подъезда, он вежливо пропустил меня вперёд, выпуская мою ладонь из своей тёплой руки. Сразу стало холодно и неуютно, по телу прошла дрожь. Я снова лишилась опоры под ногами, вмиг очутившись там, где была всегда: на зыбкой неустойчивой почве своих тревог, накопленных за годы, унижений и обид.
– Больно, Алён? – указал он взглядом на мои ноги.
– Нет, – тут же ответила я, не привыкшая к человеческому участию.
– Рыжик, давай договоримся сразу. Я не выношу ложь, поэтому не ври мне, никогда ври.
– Правда не больно. Это всего лишь царапины, – попыталась прикрыть подолом юбки глубокие ссадины.
– Пусть будет так, – пожал он плечами, легко подхватив меня на руки.
– Что ты творишь, Максим? Отпусти немедленно, вдруг люди увидят?
– Всего лишь помогаю раненому «бойцу» добраться до «медсанчасти», исполняю, так сказать, свой гражданский долг.
Не напрягаясь он поднимался всё выше, будто бы мой вес совсем не доставлял ему неудобств. Я незаметно рассматривала мальчика, обводя взглядом овал лица, густые брови и контур чётко очерченных губ. Мне вдруг захотелось как можно теснее прижаться к его сильной груди, склонив голову на плечо и довериться, поведав именно ему обо всех обидах. Впервые мне захотелось рискнуть, открыв кому-то своё сердце…
– Что смотришь, Рыжик? Нравлюсь тебе? – самодовольно произнёс сосед, аккуратно ставя меня на ноги, как только мы очутились на пятом этаже.
– Нет! – поспешно выпалила, заливаясь краской.
– Эх, а я–то размечтался…
– Пожалуйста, Максим. Не смейся надо мной. Только не ты…
– Алёна, можешь быть уверена во мне. Я не любитель подобного рода игр.
Не зная, что сказать ему в ответ, я молча скрылась за дверью квартиры, сгорая от острого, незнакомого ранее желания остаться…
Дома первым делом я выстригла прядь волос, залепленную жвачкой и приняла душ. Застирав мылом испорченную лимонадом одежду, загрузила её в машинку.
Отец куда-то ушёл, оставив на столе горы немытой посуды. Убрав за ним бардак, я вышла на балкон и села на железный ящик, в котором папа хранил всякий нужный ему хлам. Опустив голову на колени начала прокручивать в голове события сегодняшнего дня. Как всё же хорошо, что Максим появился так вовремя, спас от очередной порции незаслуженных унижений, не побоявшись увести за собой. Он первый, кто не обсмеивал меня, не обзывал за нестандартный цвет волос, не рассматривал с пренебрежением старую одежду. Я бы очень хотела иметь такого друга как он. Но разве это возможно? Хотя, этот парень отличается от моих одноклассников, нет в нём самолюбования и презрения к тем, кто находится на ступень ниже по статусу.
Подняв вверх правую ладонь осторожно погладила её, вспоминая тот спектр эмоций, которые разрывали меня изнутри, когда мы шли по улице держась за руки, словно влюблённая пара. Нет. Никогда этому не бывать. Звёзды не спускаются с небес к людям. Так и мне, не стоит мечтать о несбыточном.
Глава 5
Первое чувство
Едва Алёнка скрылась за дверью я вдруг ощутил небывалую тоску в груди. Моей руке стало неуютно и холодно, без её маленькой ладони с тонкими бледными пальчиками.
Морозова… она полностью соответствовала своей фамилии, такая же холодная, неприступная, как Королева Зима, с белоснежной кожей и ледяными руками.
– Внучок, ты почему здесь? – окликнула меня бабушка, бодро поднимающаяся по ступеням.
– Гулял, – пожал плечами, забирая из её рук сумки с продуктами: – Почему мне не сказала, что пойдёшь в магазин? Я бы с тобой сходил. Зачем сама носишь тяжести?
– Эка невидаль! Ты из меня старуху беспомощную не делай!
– И правда, чего это я? Вы же, Мария Викторовна, женщина в самом расцвете сил!
Устроив шуточную перебранку, мы вошли в квартиру. Бабушка распределяла купленные продукты по местам, а я, включив чайник устроился за кухонным столом, с клетчатой скатертью.
Под негромкое бормотание телевизора мы пили сладкий кофе со сливками, ведя неспешную беседу.
– Ба, а кто живёт рядом с нами? – вскользь спросил я.
– В пятьдесят восьмой никого нет. Хозяева переехали в центр города, а эта квартира теперь пустует. В пятьдесят девятой Морозовы, четверо их в одной комнате, раньше Иринкины родители там жили, а как умерли, дочка и перебралась из общежития вместе с семьёй. Шестидесятая сдаётся постоянно, кто там сейчас обитает даже не знаю, по мне главное, чтобы не шумели.
– Понятно, – ответил я, в который раз перемешивая ложкой давно растворившийся сахар.
– Больно ты подозрительный сегодня, милок. Рассказывай, что тебя тревожит. Встретил кого?
– Я познакомился с Алёной Морозовой. Совершенно случайно. Вроде как спас незнакомую девчонку над которой измывались сверстники, а оказалось, что она наша соседка. Как-то так…
– Алёнушка, девочка конечно неплохая, да вот семья ей досталась неважная. Пашка пьёт напропалую, Иринка из сил выбиваясь ишачит сутками напролёт, свешали на девчонку домашние заботы, а она и тащит всё на себе, не разгибая спины, да ещё получает затрещины от отца. Брата Сашку, считай она и воспитала, вырастив вместо матери. Стеснительная Алёна и одинокая. Пять лет уже минуло, как они живут здесь, а ни разу рядом с ней не видела ни подружки, ни друга. Ночью как услышу, что люк скрипнул, сердце в пятки уходит. Сижу ни жива, ни мертва, караулю, когда она слезет сверху. Самой-то мне уже не подняться…
– И часто она крышу посещает?
– Да практически каждый день, – тяжело вздохнула бабушка. – Возраст у вас сейчас такой, не всё адекватно воспринимается, проблемы кажутся безвыходными. Подростки привыкли рубить с плеча, не задумываясь о последствиях. Оттого и боюсь, что однажды сотворит девчонка с собой что-нибудь плохое, когда рядом никого не будет.
– За это можешь не переживать. Обещаю, что прослежу за ней. Скажи, ты не будешь против, если Алёна будет приходить к нам в гости?
– Вижу, понравилась тебе девочка эта.
– Она не такая, как все… необычная, понимаешь?
– Конечно, Максим! Кому же понять, как не мне? Против Алёнки я ничего не имею, пусть почаще у нас гостит, отдыхает от домашней кутерьмы. Может и сердечко её оттает, если почувствует, что нужна кому-то в этой жизни.
– Ты лучшая, ба! Серьёзно!
– Как же иначе? Целую жизнь прожила. Сама когда-то влюбилась впервые.
– Нет! Какая любовь? Просто я помог ей, и теперь чувствую перед Рыжиком какую-то ответственность…
– Себе то не ври, Максим. Сам себя никогда не обманешь.
Сидя в комнате я размышлял о новой знакомой. Алёнушка… яркое рыжее солнце, такая кроткая, нежная. Было неприятно думать о том, что кто-то смеет обижать девчонку. За что? Она же вся словно соткана из света. Добрая, ранимая и беспомощная. Подобно котёнку, нечаянно выжившему на улице, что тычется своим носиком в мимо проходящих людей, ища СВОЕГО человека, она пытается стать хоть для кого-то необходимой. Потерянная, нелюдимая, замкнутая. Похоже, что мне нужна именно такая? Нет, не то. Влюбился? Я? В Алёнку? Бред!
Пытаясь избавиться от непривычных мыслей в голове, я засел за выполнение очередного заказа. Чтоб не думать о той, которая сейчас находится за соседней дверью. О девочке с огненно-рыжими волосами, которая лишила меня покоя взмахом своих ресниц.
***
Непроглядным чёрным куполом на город опустилась ночь. В бездонной небесной выси не было видно ни одной звезды.
Я стоял у окна, прислонившись лбом к прохладному тонкому стеклу. Бабуля удобно расположилась в мягком кресле. Она вязала ажурную цветастую шаль из мохеровых ниток, смотря очередную мыльную оперу по телевизору. Иногда она замирала, словно прислушивалась к чему-то далёкому.
– Вот! Пожалуйста! – в сердцах воскликнула бабушка, снимая очки с переносицы.
– Что-то не так?
– Алёнка снова на крышу полезла. Мёдом ей там намазано, что ли? Ты бы приглядел за ней, внучок. Если тошно ей дома оставаться, пусть к нам приходит, я тогда буду спокойна.
Накинув на плечи толстовку завязал рукава узлом и вышел в подъезд. С лёгкостью поднявшись по лестнице тихонько выбрался на крышу, чтобы не напугать соседку.
Девочка сидела на краю, притулившись к защитным перилам. Крадучись я подошёл к ней, стараясь не шуметь. Опустившись рядом дотронулся до плеча, заставив вздрогнуть:
– Алёна, это я, не бойся.
– Максим? Зачем ты здесь?
– Пришёл за тобой.
– За мной? Почему?
– Прохладно, – ответил я, пропустив её вопросы мимо ушей.
Сняв кофту набросил на её плечи, стараясь не смотреть в эти глаза, горящие непониманием и затаённым огоньком надежды.
Мне вдруг безумно захотелось обнять Алёну прямо здесь и сейчас, под тёмным небосводом, что скроет нас от всего мира в нашем тайном убежище, о котором известно только двоим.
– Алёна, мы можем поговорить?
– Конечно Максим, чем же ещё заняться ночью на крыше? Только и остаётся что вести душещипательные беседы.
– Я не о том… Алёнка, ты мне нравишься. Серьёзно. Очень нравишься.
Девушка напряжённо смотрела на меня, будто ожидая подвоха или издёвки, глаза её заблестели, вмиг наполнившись слезами.
– Я думала, что ты другой… лучше остальных… но вы не отличаетесь. Это смешно? Это, по-твоему, смешно? Зачем Максим, чем я заслужила твои насмешки?
– Дурочка! Как только могла подумать о подобном?
Притянув её ближе крепко обнял, заключая в кольцо своих рук. Моего лица коснулось шёлковое золото волос, не удержавшись вдохнул их аромат, взорвавшийся во мне неповторимой мелодией сочных ягод земляники и густых домашних сливок.
Алёна затихла в моих объятиях, напряжённо застыв.
– Не знаю, что из этого получится, но… давай попробуем?
– Что? – выдохнула она настороженно.
– Попробуем быть вместе, если конечно и ты испытываешь симпатию ко мне.
Несмело придвинувшись ближе, Алёнка положила голову на моё плечо, вызвав в душе бурную радость.
Доверилась! Она мне доверилась!
Я гладил её волнистые волосы, сходя с ума от щемящей нежности, разрывающей грудь. Сердце бешено колотилось внутри, грозясь вот-вот вырваться на свободу. Может именно так к нам и приходит любовь? Первая, ранимая, осторожная, та, что является началом всех начал. Не уверен… ведь мне впервые удалось испытать этот шквал эмоций. Однако я надеялся, что всё именно так.
Наклонившись, легонько коснулся губами её лба, словно ставя печать. Клеймо, что с этих пор, она принадлежит мне. Моя первая нечаянная любовь. Рыжеволосая повелительница огня, которой я своими руками вручаю сердце, надеясь, что не растопчет его острыми каблуками хрустальных туфелек.
Глава 6
Это случилось!
Неужели это случилось? Как возможно, что в моей беспросветной жизни появился ОН? Мой принц на белом коне, тот, кто не побрезговал прикоснуться к затравленному всеми зверьку. Приласкал, успокоил, подарив надежду, на счастье и… любовь?
Словно солнышко, что каждый день согревает землю, даря жизнь всему живому, Максим окутал меня своим теплом. До его появления, я была разбитой на пазлы картиной, к которой никто не проявлял интереса. Не спеша он старательно собирал меня по осколкам, постепенно возвращая ту целостность, которая доступна лишь самодостаточным людям, уверенным в себе.
Его слова и поступки говорили о том, что я нужна ему. Макс единственный, кто смог полюбить меня, разглядев где-то глубоко внутри тот тлеющий огонёк, вот-вот готовый превратиться в пламя. Наша любовь безжалостно крушила непробиваемые монолитные стены, которые я так старательно возводила вокруг себя все эти годы, отгораживаясь от безразличия людей.
По утрам, он вставал ни свет ни заря, чтобы составить мне компанию, провожая Сашку в детский сад. Обратно мы шли крепко взявшись за руки, обсуждая очередной просмотренный нами фильм или прочитанную книгу.
По началу я стеснялась, когда Макс приходил в мою квартиру: обшарпанная мебель, доски со слоем облупившейся краски, уже пожившие свой век обои – разве это подходящее место для свиданий? Но Максим уверенно разрушал стереотипы заявляя о том, что любит, и ему абсолютно неважно где и как я росла, главное, что теперь мы вместе.
Каждый день неустанно напоминал о том, что любит, что я самая красивая в мире девочка, ЕГО девочка. Постепенно, избавляясь от толстой корки льда накопившихся обид, несмело позволяла себе верить в это. Я красива и желанна для него, а большего мне и не надо.
– Огонёчек, – называл меня Макс в минуты нежности, гладя распущенные по плечам волосы.
Да! Теперь я могла позволить себе это, ведь он с таким восхищением перебирал пряди сильными длинными пальцами. Наблюдая за ним, я тоже смогла полюбить их, свои рыжие локоны, что всегда были причиной моих слёз и терзаний.
– Алёнушка, – мягко и трепетно произносил моё имя, смотря глубоким проникновенным взглядом.
И однажды, проснувшись ранним утром я вдруг поняла, что ничем не хуже окружающих людей. Красивое имя, которым так любили называть героинь русских сказок, шикарные волосы, дающие ту самую неповторимость, что так нравилось Максиму. Среди всех он выбрал меня! Значит я оказалась самой достойной. Ведь такой парень не мог выбрать в свои спутницы кого попало?
Взглянув в старый бабушкин трельяж впервые в жизни улыбнулась своему отражению. Собрав волосы в пучок заколола их красивым зажимом подаренным Максимом. Он был сделан в виде бабочки, распахнувшей узорчатые крылышки, усыпанные россыпью блестящих страз. На малюсенькой головке топорщились длинные антенны усики, которые забавно дрожали во время ходьбы.
– Алёнка, а можно я сегодня не пойду в садик, – зевая спросил брат, глядя на меня с немой мольбой.
– Можно! – разрешила ему я. – Мы сегодня с Максимом в парк собирались, пойдём все вместе.
Обрадовавшись Сашка соскочил с кровати и волчком завертелся по комнате.
– У меня лучшая в мире сестра! – выкрикивал он.
– Только родителям ни слова, – сказала я, обнимая своего младшенького. – Тсс! Это наш секрет!
– Я понял, – лукаво подмигнул он и приложив палец к губам повторил мой жест. – Тсс!
***
Мария Викторовна одобряла наши встречи, не запрещая внуку общаться с девочкой из неблагополучной семьи. Она непритворно радовалась, когда я приходила к ним в гости и всегда передавала что-нибудь вкусненькое для братишки.
Макс всё чаще помогал мне в домашних делах: легко мог почистить картошку, вынести мусор, пропылесосить, пока я занималась стиркой и готовкой. Моя жизнь постепенно входила в иное русло, под его неусыпным контролем и трогательной защитой.
Длинными тёплыми вечерами мы подолгу гуляли вдвоём, крепко взявшись за руки, а днём я любила бывать в его квартире: здесь можно было играть в приставку, рисовать на графическом планшете или усевшись в обнимку на мягком диване смотреть фильмы.
– Алёнушка, ты действительно талантлива! – говорил он, внимательно рассматривая мои рисунки.
– Только ты так думаешь, – смеялась я, прижавшись к его надёжному плечу.
– Нет! Я серьёзно! Нужно развивать свои способности. Вдруг ты у меня станешь великим художником?
– У тебя?
– А как иначе? Окончишь школу и сразу поженимся. Ты же… согласна?
– Да!
Макс приподнял меня на руки, закружив по комнате. Мы оба были счастливы и влюблены, перед глазами маячило радужное будущее. Вместе! Навсегда! Никто из нас не думал, что всё может сложиться иначе. Я купалась во внимании любимого, медленно и верно прощаясь со своим амплуа гадкого утёнка.
Глава 7
Мой герой!
– Алёнушка, может завтра на пляж съездим? – спросил Макс, неотрывно глядя на экран смартфона.
– Я не смогу, – поспешно ответила, ставя на сушилку чисто вымытые кружки.
– Не умеешь плавать? Я научу! Хочешь?
– Нет, Максим!
– Почему? Разгар июля! Жара! Самое время заняться плаванием.
Не поворачиваясь к нему, я продолжала до блеска надраивать фаянсовую посуду, глотая подступившие к глазам слёзы.
Заметив, что со мной творится неладное, Макс подошёл ближе, обнял за плечи и развернул лицом к себе. Приподняв подбородок удивлённо посмотрел в глаза:
– Плачешь? Я тебя чем-то расстроил? Алёнка, не молчи! Ты всегда должна обо всём мне рассказывать. К сожалению, я не обладаю великим даром читать мысли людей, и значит не могу за твоим молчанием разглядеть причину столь горьких слёз.
– У меня купальника нет! – уткнувшись в мягкую ткань белой футболки ещё горше зарыдала я.
– И всего-то? Какая же ты у меня глупая! Совсем малышка!
– Глупая? – повторила, подняв на него заплаканное лицо.
– Моя глупенькая девочка, которую я так люблю! Иди скорее умойся, а я закончу твою трудовую повинность, и мы вместе отправимся в магазин, покупать для тебя самый красивый в мире купальник.
– У меня нет денег… совсем. И у мамы попросить не могу…
– И не надо. Давай соревноваться кто быстрее, ты или я?
Я оказалась проворнее. Сполоснув лицо холодной водой, надела свой единственный летний сарафан, купленный мамой на рынке, и с готовностью выстроилась за спиной Максима, терпеливо ожидая, когда он расправится с последними тарелками, стоящими на дне раковины.
Думала, мы едем на рынок, что находился в паре кварталов от нашего района, но Максим повёз меня в недавно открывшийся торговый центр, расположенный в историческом центре города. Я никогда не была в подобных универмагах, поэтому всё было в новинку: стеклянные кристально чистые витрины, сами собой раздвигающиеся двери и красивая плитка на полу, уложенная узорчатым ковром.
– Тут, наверное, очень дорого, – прошептала ему на ухо, когда мы зашли в один из бутиков с женской одеждой.
– Не дороже денег, Огонёчек! Выбирай, что нравится?
Перебирая красивые купальные костюмы, поражающие обилием моделей, я растерялась, не понимая, как определить свой размер и подходящий фасон. Заметив моё замешательство, Максим обратился к девушке консультанту о чём-то попросив её вполголоса. Просияв улыбкой, она направилась в мою сторону, а парень вышел из магазина, быстро скрывшись от моего обескураженного взгляда.
– Добрый день, меня зовут Виктория, ваш молодой человек попросил помочь с выбором, – сказала, обнадеживающе приобняв. – Он пообещал вернуться как можно скорее, так что приступим если вы не против.
– Да, спасибо.
– Какой цвет рассматриваете?
– Не знаю, – честно ответила я и подумав добавила, – что-нибудь подешевле.
– Ваш парень предупредил об этом, – странно посмотрела на меня Виктория, понимающе улыбаясь.
Выбрав пять удачных на её взгляд купальников, она отправила меня в примерочную, захватив по дороге несколько комплектов нижнего белья.
– Мне не надо, – пыталась протестовать я.
– Простите, моё дело выполнить просьбу клиента, ничего более.
Задвинув шторку, я осталась наедине с этим великолепием. Несмело прикоснувшись к изумрудно зелёной ткани, приложила купальник к себе отметив, насколько он подходит к моим рыжим волосам, но увидев ценник тут же отбросила его в сторону. Семь тысяч – немыслимая для меня сумма. Выбрав тот, на котором был приклеен стикер со словом «скидка», я мысленно прикинула, что он обойдётся Максиму в две тысячи рублей и решила примерить только его. Что сказать, сидел купальный костюм идеально, правда был невзрачного серого цвета в простом спортивном стиле, без дополнительной отделки и аксессуаров. С жалостью глянула на коротенькую юбочку недоступного мне «изумрудного счастья» и вышла из кабинки.
– Что-то выбрали? – учтиво спросила Виктория.
– Этот, – ткнула пальцем на подходящий по цене товар.
– А из комплектов? Какой понравился больше.
– Они все красивые, но…
– Значит мы берём все! – безапелляционно заявил Максим, входящий в магазин с объёмным пакетом в руке.
– Зачем? Мне так неудобно…
Не слушая моего лепетания, он прошёл к кассовой стойке не стесняясь рассматривая женское бельё.
– Что это за мышиный цвет? – сморщившись указал на выбранный мною купальник.
– Ваша девушка пожелала взять его.
– Мне не нравится. Почему не этот? – ткнул пальцем в мою недосягаемую мечту.
– Максим, он очень дорогой, – тихо ответила я.
– Но тебе он понравился?
– Красивый, – вздохнула, погладив рукой гладкую переливчатую ткань.
Усмехнувшись он вытащил из кармана чёрную пластиковую карту, предупредив кассира, что расчёт будет безналичным.
– Пятнадцать тысяч! Фадеев, ты сумасшедший! На эти деньги можно прожить целый месяц!
– Тише, Огонёчек! Чего ты так распалилась? Смотри, уже и искры летят, того и гляди вспыхнешь.
– Я серьёзно. Ты тратишь деньги родителей на меня. Не думаю, что они обрадуются, увидев столь серьёзное списание со счёта.
– Это мои личные деньги, которые я заработал своим трудом, а потому вправе тратить их так, как вздумается мне, – отчеканил Максим.
– Как… заработал?
– Ты видимо уже забыла, что я увлекаюсь программированием? Так вот, это занятие приносит мне стабильный доход, поэтому даже сейчас я могу позволить себе не зависеть от выделяемых родителями денег.
– У меня действительно крутой парень! – восхитилась я. – Но всё же… не стоило.
– А кто сказал, что это конец? – удивился он. – Да, кстати, это тоже тебе.
Максим протянул мне картонный пакет, доверху набитый летними платьями, майками и шортами.
– Но…
– Никаких «но», поцелуй в щёчку вполне сойдёт за благодарность.
– Спасибо, любимый! – прижалась к нему, обнимая за шею.
Дальше наш путь лежал в отдел обуви, где Максу приглянулись летние босоножки, строгие туфли и беговые кроссовки. Убедившись, что обувь мне подходит он оплатил покупку, предложив завернуть в кафе.
Поставив пакеты на мягкий кожаный диванчик, мы сели рядом, уткнувшись в планшет с меню.
– Может пиццу закажем?
– И кофе с мороженым! А ещё молочный коктейль!
– Как скажешь.
Выбрав нужные позиции Максим отправился мыть руки оставив меня одну.
Я сидела восторженно улыбаясь, радуясь своим неожиданным обновкам. Неужели всё это «богатство» моё? Благодаря любимому я наконец-то не буду чувствовать себя ущербной, одеваясь в красивую модную одежду.
– Нищенка, ты здесь чего забыла? – голос Любы прозвучал совсем рядом, заставив рефлекторно вздрогнуть.
Подняв голову вверх, я открыто посмотрела на девушку, выдержав её пренебрежительный взгляд. Впервые не испытывая всепоглощающего страха перед Семёновой.
– То же, что и ты! – ровно ответила я. – Обедать собираюсь, разве не заметно?
Максим… он действительно смог сотворить невозможное. Я чувствовала, как за моей спиной расправляются мощные крылья, которые выросли благодаря безмерной любви Макса и искренней вере в меня.
– Единственное, что тебе доступно – это собирать объедки со столов. Тебе и на стакан воды денег не наскрести! – Люба прошипела обидные слова бесцеремонно усаживаясь напротив.
– Как вижу, мама тебя не научила в детстве, что считать деньги в чужом кармане – крайне неприлично, – сдержанно ответила я, не отводя взгляда в сторону.
– Нищебродка… ты что, в себя поверила? Бессмертной стала?
– Ваш заказ, – улыбнулся официант.
Парень поставил на стол горячую пиццу на деревянной подставке и сделав надрезы круглым ножом пожелал мне приятного аппетита, окинув Семёнову вопросительным взглядом.
– У вас всё в порядке? Вы же выбрали столик для двоих? Я правильно понял.
– Всё хорошо, Сергей, – произнесла я, прочитав его имя на бейдже. – Эта девушка здесь надолго не задержится.
В зал вошёл Максим и увидев, что я не одна сразу нахмурился, ускоряя шаг.
– Алёна? – вопросительно взглянул на меня.
– Она уже уходит, ведь так, Семёнова?
– С этих пор ходи и оглядывайся, – нараспев произнесла Люба.
– Это угроза?
– Предупреждение! – нахально ответила она.
– А теперь встала, и свалила отсюда пока я отпускаю тебя по-хорошему! – тихо, но чётко сказал Максим.
– Иначе что?
Злая усмешка тронула губы любимого. Молниеносно взяв стакан коктейля со стола, он опрокинул его на белое шёлковое платье девушки.
– Упс, как неловко!
Семёнова вскочила с места громко завизжав. К ней тут же подскочила официантка с ворохом салфеток. Но она грубо оттолкнула девушку хищно уставившись на Максима.
– Я запомнила тебя!
– Отлично, – учтиво ответил парень. – Надеюсь на твою феноменальную память. Так что, если встретишь на пути Алёну или меня – обходи за версту.
– Что?!
– Ты ещё и глухотой страдаешь?
Задохнувшись от возмущения, она вытянула указательный палец вперёд пытаясь ему ответить, но из её рта лишь вырвалось недовольное пыхтение. По лифу платья расползлось мокрое коричневое пятно от шоколадного коктейля, пытаясь прикрыть его маленькой сумочкой Люба развернулась на острие высоких каблуков и словно цапля огромными шагами направилась к выходу.
Проводив её взглядом Максим отодвинул кресло и сел выжидательно смотря на меня.
– Всё в норме? Алёнка?
– Да, – грустно ответила я. – Только коктейль попробовать не успела.
Макс расхохотался, подзывая официанта:
– Можете повторить? – кивнул на пустой стакан. – У меня видите ли случайно рука дрогнула.
– А можно пожать её?
– Кого?
– Руку! В знак благодарности! Вы даже не представляете, сколько проблем нам доставляет только что ушедшая девушка. Спасибо, что таким способом отомстили этой зловредной особе за испорченные нервы официантов. Все напитки для вас сегодня за счёт заведения.
– Всегда к вашим услугам. Обращайтесь.
Парни обменялись понимающими взглядами, и Сергей оставил нас одних.
– Максим… знаешь, а ведь только что я увидела, как сработал закон бумеранга.
– Ммм?
– Когда-то Семёнова обливала меня своими напитками, надеюсь хоть теперь она почувствовала, что была неправа.
– Сомневаюсь. Такие бронелобые люди навряд ли умеют чувствовать. Но… думаю наказание ей усвоено, и в следующий раз она подумает, прежде чем подойти к тебе.