Читать онлайн Землянка бесплатно
Пролог
– Мы наблюдаем за ними давно, перед нами промелькнули века. Благодаря постоянной слежке, мы знаем о Земле абсолютно всё. Например, то, что сегодня земная цивилизация приступила к глобальному освоению космоса, а наша Деметра рассматривается как новый дом для населения Земли. В таких условиях изучение вселенской истории приобретает особый смысл. Без прошлого – нет будущего. Мы не можем сидеть на месте. Лучшие выпускники нашего ВУЗа отправляются на Землю, чтобы направлять её в нужное русло. Ваши родители, должно быть, помнят, как Синга Топур и Лорез Инге предотвратили ядерную войну. Эти смелые и храбрые девушки спасли и Вселенную, – говорил профессор Майски, один из самых известных преподавателей Тисильского университета.
После его слов в лекционном зале воцарилась тишина. Молодые люди ещё были под впечатлением от его пугающей речи. А что можно сказать? В средствах массовой информации часто говорят и пишут обо всём этом; но это воспринимается как фантастика, реклама, поднимающая рейтинг источника. «Значит, это правда! – звучало у всех в голове. Неужели земляне так опасны? Их технологии примитивны, а натуры слабовольны. Они так и не смогли облагородить Луну и Марс. Образование смешное, медицина печальная».
– Скажите, профессор, отчего же на Земле всё так плохо? – спросила одна студентка. – Ведь там же есть и порядочные люди, и умные тоже есть.
Наверное, впервые Майски не знал, что ответить. Он и сам, прежде всего, как учёный не раз задавался таким вопросом. Да, наука на Земле развивается интенсивно и быстро, но почему-то её разработки остаются на бумаге. И право замечательное, а преступность растёт. Да, хозяйство находится в полном упадке, кругом разруха, в политике и власти – коррупция. И институт семьи практически уничтожен. В один миг всё это не могло случиться. Но когда? Возможно, веков девять-десять назад. Где-то в двадцать первом столетии. Хотя историки до сих пор ведут острые споры. А может…
– Профессор, а как выбирают людей на Землю? Добровольцев берут? – поинтересовался Макей.
Майски, покончив с размышлениями о судьбе Земли, ответил:
– Во-первых, никого не отправляют силой, только по желанию. Во-вторых, необходимо иметь образование по соответствующей специальности. В-третьих, высокую успеваемость. В-четвёртых, безупречную репутацию. В-пятых, пройти дополнительное обучение. И, в-шестых, сдать специальный экзамен. Конкурс большой, но и дело того стоит. Когда-то я тоже был на Земле, – добавил профессор с ностальгией. – Теперь знаю, что погубило её: земляне не понимают, чего хотят. Из-за этого они мечутся, распыляются по мелочам, не замечая главного. Так они и экологию запустили и чуть до очередной мировой войны не дошли. Давайте не будем повторять их ошибок.
Все были взволнованы. Побывать на другой обитаемой планете, увидеть жителей Земли вживую! Кто не мечтал об этом? Хоть раз!
– А когда будет набор? – спросила Аглина.
– Насколько мне известно, в этом году его не будет. В прошлом много ребят было. Если надумаете, то в следующем можно попробовать. Придётся, как видите, подружиться с моим предметом. Без него нынче никуда!
Десятки загоревшихся безумной, пленительной идеей глаз проводили профессора. Студенты решили сдать вселенскую историю на отлично, выучив материал от корки до корки. Перед ними великая миссия – спасение Вселенной. На кону жизнь всей деметровской цивилизации. Они уже знали, чего хотят.
Глава 1
Уже давно во Дворце не видели такой суеты. Несколько девушек наспех готовили одежду: подбирали вещи по цвету и выпрямляли их гидрозом. Кто-то искал обувь, кто-то – роскошные украшения. А виной тому неожиданный выход в свет! Подобное обычно планируется заранее, но… Сегодня бабушка Эмирхата, не покидавшая своих палат годами, вдруг куда-то собралась.
На вопрос о причине этой суеты и суматохи пожилая горничная твердила:
– Кажется, вчера или позавчера мадаме Лизабет читала книгу, в которой писалось, что движение продлевает жизнь. И потому, наверное, мадаме захотела поехать в спортзал.
Но такая версия звучала неубедительно. Дело было в другом, а в чём – никто не знал. Тем временем Лизабет Рославецкая была одета: на ней тёмно-синий костюм, кожаная шляпка, туфли на скромном каблуке и небольшая сумочка-клатч, украшенная дарумскими перьями.
– Не понимаю вашего недоумения, – обратилась ко всем разом Лизабет. – Думается, нет ничего удивительного в том, что я хочу встретиться с руководством университета. В этом году мой внук должен получить диплом. Я сильно беспокоюсь.
– Обещайте, что сговора не будет, – произнёс Эмирхат, садясь во главе стола. – Я предпочитаю быть как все: без поблажек и наводящих вопросов.
– Мой дорогой! – пролепетала Лизабет. – Тебе давно известно, ты не можешь быть как все. Твой жребий определён рождением. И, в отличие от других студентов, у тебя много важных дел. Я была бы не против, если бы профессор Майски был более снисходителен к тебе.
– В том-то и дело, бабушка! Я несу ответственность не только за себя; мне непростительны ошибки.
Нинель, младшая и единственная сестра Эмирхата, всё это время слушала его внимательно. Она с нетерпением ожидала, когда брат объявит, что прошёл специальную подготовку и вскоре отправится на Землю. Но об этом речь не заходила по двум причинам. Первая из них состояла в том, что обсуждение даже возможности полёта может повлечь серьёзный скандал, который с утра ни к чему. Вторая причина заключалась в том, что теперь Эмирхат не знал хорошенько: полетит или не полетит. Ему осталось сдать последний, финальный экзамен, затем принести присягу. На настоящем этапе ещё можно передумать и остаться: обратной дороги уже не будет!
Как и другие дети, Эмирхат мечтал увидеть землян, но не на картинке, а вживую, по-настоящему. Очень хотелось поговорить с ними, подружиться. По мере взросления, обучаясь сначала в лицее, потом в колледже, он стал понимать, что не все земляне такие же замечательные, как деметровцы, что среди них мало умных, мало ответственных, словом, хороших, порядочных людей совсем немного. Тогда интерес к Земле усилился. Теперь его волновали уже другие вопросы. Почему так? Как всё изменить? Родные хвалили юношу за любознательность, увлечённость земной жизнью списывали на возраст, подготовку к будущему правлению. Он был наследником великой Империи, и ему многое прощалось. Но полгода назад умер отец, и вся страна объявила Дамира Эмирхатом, новым Государем.
Он долго не мог прийти в себя. Несколько раз в последний момент откладывал коронацию, однако тянуть дальше было нельзя. Спустя три месяца после внезапной кончины прежнего Эмирхата он официально принял титул «Его Небесное Величество, Эмирхат Семнадцатый, Верховный Правитель Деметры и иных подчиняющихся ей территорий: Лориза, Эльтенты и Гасписа; Главный Законодатель и Высший Судия, Единственный Главнокомандующий Вооружёнными Силами Деметры; Государь и Повелитель Деметровской цивилизации», который ему сразу не понравился в силу своей напыщенности.
Власть пугала Эмирхата: она таила в себе много неизвестного и опасного. У людей, обладающих такой властью, как у него, всегда найдутся недоброжелатели и завистники. Сначала их будет немного, но потом, стоит ему поколебаться, проявить слабость или нерешительность, их количество резко увеличится. Каждый из них в отдельности и все они вместе будут представлять угрозу.
Смерть отца не выходила у него из головы. Будучи человеком средних лет, меланхоличным, а временами задорным и даже весёлым (чаще всего по праздникам), Шестнадцатый Эмирхат покинул этот мир рано. Он мог бы править ещё сорок-пятьдесят лет, но что-то или кто-то заставил его умереть в сорок один год. Причину смерти установить не удалось.
Во Дворце говорили, что за день до несчастия Государь был в гостях у приятеля. Когда Эмирхат вернулся, все заметили, что он чем-то расстроен. Вечером мужчина был немногословен, необычайно задумчив, не слышал вопросов, думая о своём, смотрел в одну точку. В палаты ушёл раньше всех. Решили, что устал: у него было два приёма. А позднее открылось, что ни у какого приятеля он не был.
Пошла догадка за догадкой, но правды так и не доискались. Самое интересное, что только Эмирхата насторожил беспорядок, царивший в палатах покойного. Никто из домашних не придал значения такому обстоятельству: неопрятность сопровождала Шестнадцатого Эмирхата с рождения. Но сын, наследник, понял это по-своему. Уже после церемонии прощания он снова оказался здесь и приказал: «Ничего не трогать!» Его оставили одного. Только теперь Эмирхату стало ясно: хаос не случаен. На полу валялись не вещи, как прежде, а лишь бумаги, фотокарточки, старые календари. Отец, несомненно, что-то искал. Но нашёл ли? Скорее всего, то, что было предметом поиска, как-то относилось к давнему прошлому: слишком много старинных записок и писем. В ту минуту сын решил, что просто обязан продолжить дело родителя: если из-за этого ни с того ни с сего умер человек, значит, случилось что-то серьёзное, возможно, страшное.
И зачем отцу понадобилось обманывать родных? А эта история с приятелем? Эмирхат лично посетил места, где его отца видели в последний раз, узнал о продолжительности каждой встречи. Сначала он направился в Общественный дом. Там, исходя из сведений учётного журнала, бывший Эмирхат пробыл недолго. Один из работников, угрюмый старик лет шестидесяти, сказал, что «Государь хотел кого-то найти, по годам-летам спрашивал, но, убедившись в том, что никого подобного нет, сразу же оглянулся на выход». А затем поехал в Тисильский университет… И этот визит не был включён в перечень обязательных официальных встреч, то есть, он был совершён в личных целях. Государева охрана в тот день осталась во дворе университета. Получается, что никто не знает, к кому и зачем ходил Государь.
Пока молодой Эмирхат в очередной раз пытался выйти из этого замкнутого круга, чьей-то хитрой западни, Лизабет Рославецкая уже была у профессора Майски. Его, «мудрого старика», все уважали и одновременно боялись, и, пожалуй, только одна Лизабет не испытывала к нему страха: они были большими друзьями в студенчестве и до сих пор являлись ими.
– Добрый вечер, мой друг! – Майски подошёл к гостье и взял её за руку, предлагая кресло.
– Я тоже рада встрече! Спасибо! – произнесла Лизабет и села. – Как дела нынче? Студенты радуют?
– И да, и нет, а в целом всё идёт своим ходом. Скоро экзамены, скучать некогда.
– В этом году на Землю отправятся новые специалисты. Я бы хотела ознакомиться со списком. Позволите?
– Да, конечно. Вот он, – Майски протянул ей документ и тоже сел.
Лизабет взяла в руки толстую-толстую книгу и, пролистав её до конца, вдруг вспомнила, что забыла увеличительные стёкла.
– Если Вы не против, – он взглядом пробежался по страницам. – Самые лучшие студенты, хотя я редко их хвалю. Кстати, Ваш внук тоже в списке, – последнюю фразу профессор произнёс почти шёпотом.
– Он не говорил мне. А давно ли?
– С открытия набора.
– Если честно, я не удивлена. Он всегда мечтал об этом. Но теперь ему нельзя лететь! Во-первых, он – Эмирхат, а, во-вторых, нельзя принести присягу самому себе. Ведь так?
– Да, абсолютно так.
– Не беспокойтесь, – сказала она спокойно, – я улажу это. Ему будет нелегко отказаться от мечты, но долг перед народом превыше всего!
Немного помолчав, Лизабет добавила:
– На самом деле я пришла к Вам не за тем. Уже несколько месяцев меня мучит один вопрос. Как известно, врачеватели так и не установили причину смерти моего сына. У меня на этот счёт есть одно предположение, которым я хочу поделиться с Вами. Пару лет назад мне попалась в руки статья молодого учёного, преинтересная статья. Он писал об одной странной болезни. Его доводы сильно запомнились мне. Автор утверждал, что человек, узнав что-то ужасное, может умереть без видимых причин: без каких-либо заболеваний, отклонений, физических страданий. Смерть всегда наступает быстро и внезапно, и установить её причину не представляется возможным. Как Вы думаете, такое могло случиться с моим сыном? Этот автор прав?
– Что ж. Я открою Вам правду. Ваш сын изъявил желание встретиться со мной. Он спрашивал о будущем нашего государства. Собственно ничего такого я не открыл, а только намекнул, что наше завтра может кардинально измениться. И дело всё в балансе сил, во взаимоотношениях между планетами, то есть Деметрой и Землёй. Сегодня на Земле живёт девочка, она совсем юная, ей только восемнадцать земных лет. Она – выпускница десятого класса самой обычной школы. С этой девочкой я связываю будущее Деметры.
– Верите ли Вы в то, что говорите? Как может одна девочка, школьница, повлиять на судьбу всей Солярной системы? Это немыслимо!
– Ваш сын тоже так считал сначала. Но потом я сказал ему, что она каким-то образом связана с нашей планетой: либо рождена здесь, либо имеет родителей-деметровцев или хотя бы одного родителя-деметровца. Иначе я не могу объяснить её высокие интеллектуальные способности.
– Скажите, а что мы можем сделать, чтобы предотвратить… это?
– Вы задали один из тех вопросов, на которые я не могу ответить. Древнее пророчество говорит, что от судьбы нельзя уйти, и я с этим согласен.
– В таком случае я… даже не знаю, что делать… Почему Вы не поставили в известность Государственный совет или Эмирхата?
– Я надеялся, что узнаю больше, и представлю полную картину.
– Значит, девочка, – мадаме задумалась.
– На вид обычная школьница, но на самом деле не такая обычная, как кажется.
– В земном обществе для неё никогда не будет места, и в нашем обществе тоже не будет. А как Вы думаете: она может перемещаться между мирами?
– По моим сведениям, она обладает такой способностью, но не осознаёт это. Как только она узнает о нашем мире, может случиться что-либо непредсказуемое.
– А можно ли как-нибудь установить происхождение этой девочки? Увидеть её?
– Установить происхождение помогут генетики. Но я знаю точно, что невозможно провести экспертизу без личного присутствия. А что касается её облика, то мы можем посмотреть на неё прямо из этой аудитории.
– Прямо сейчас?
– Да. Смотрите, вот эта поверхность аналогична зеркалу. Мы будем смотреть из зеркала, а она – в него.
– Хитро придумано!
– Новейшее изобретение.
– Это её мать? На мой взгляд, она – обычная земная женщина.
– Согласен.
– А отец девочки?
– Земляне не придерживаются традиционных ценностей, как мы. У них воспитываются одним родителем в лучшем случае, а в худшем – в детских домах, или на улице.
– А сама девочка?
– Вот. Что скажете?
– Теперь понятно. Очевидно, она – землянка, но землянка необычная. Что же мы решили?
– Предлагаю связаться с агентом и провести экспертизу, пока девочка будет спать.
– А вдруг она проснётся?
– Этого не случится. Мы дадим ей снотворное, и она уснёт.
– Хорошо. Тогда займитесь этим лично, я не могу доверить такое чужому. И пусть наш разговор останется между нами.
– Пусть так и будет.
– Спасибо, Вы – настоящий друг! А насчёт моего внука… не думайте. Я поговорю с ним. Он откажется от этой детской мечты. Мне пора, – она протянула руку, и он поцеловал её.
– До скорой встречи!
– До свидания.
Глава 2
Каждый год ночь с третьего на четвёртое сервиола граждане Евразийского государства проводят в подземном убежище, самом безопасном месте на Земле. Эвакуация людей начинается ближе к вечеру, когда значительная часть населения уже вернулась с работы и учёбы. Около восемнадцати часов во всяком населённом пункте раздаётся длинный звуковой сигнал, означающий, что евразийскому гражданину необходимо взять одежду, еду и выйти на улицу. Если человек живёт в городе, он может дождаться специального автобуса или отправиться в убежище самостоятельно. У сельского обывателя выбора нет: согласно Главному закону он обязан добираться своими силами, «в противном случае его ждёт погибель от иноземного разума».
В двадцать часов улицы города пусты. Лишь изредка на них можно увидеть людей в военной форме. Они неспешно обходят кварталы, желая и одновременно боясь обнаружить что-либо подозрительное и опасное. И, хотя встреч с инопланетянами до сих пор не было, в народе продолжают ходить различные басни и сказки. Правительство, чтобы не дискредитировать себя, идёт на ряд «жертв»: увеличивает расходы на изучение космоса и на выплату заработной платы всем, кто днём и ночью оберегает человечество.
Этот день отмечен красным цветом во всех календарях, хотя он не является ни праздником, ни выходным. Наоборот, третьего сервиола все вооружённые силы находятся в состоянии повышенной готовности. Население тревожится и беспокоится: большая нагрузка на транспортную сеть не позволяет ехать быстрее, а времени мало. Через два часа после сигнала двери закроются, и тогда все, кто не успел, останутся на земной поверхности, а это не сулит ничего хорошего!
В последнем зале убежища расположились мать и дочь. Одна достала бельё для штопки, другая – учебники и тетради. Издалека летит запах жареной картошки и лука: какая-то незнакомая женщина готовит ужин для своего ребёнка-инвалида. В другом углу несколько мужчин играют в карты. Где-то дерутся, где-то ругаются. Царит атмосфера типичного земного вечера, только все люди вместе в одном помещении.
Закончив с бельём, мать принялась за вязание, а Кательса легла на узкую софу и взяла книгу. Прочитав пять страниц, девушка уснула. В домашнем халате и с расплетённой косой она всё равно оставалась прекрасной. Эта убогая обстановка, окружавшая Кательсу с рождения: постоянная брань в магазине, на улице и в школе, насмешки одноклассников и учителей, грубость соседей и прохожих – не сделала её злой и жестокой.
Она рано пристрастилась к чтению, книги составляли для неё особый, идеальный мир, ту реальность, в которую ей всегда хотелось попасть. Девушка уже мечтала о любви; ей, самой доброй и нежной, представлялось, что она – героиня невероятного романа, которая вскоре найдёт того, кто предназначен судьбой, и будет с ним счастлива. Но та любовь, что была возможна и принята всеми на Земле, для Кательсы – подобна смерти. Пошлость, разврат и низменные, животные инстинкты сегодня распространены повсеместно, и их цинично величают любовью! Это кощунство и полная деградация общества, но разве кому-то есть до того дело?
Кательса была очень утомлена, как и в любой вторник. В этот день в школе проводятся уроки астрономии, после которых она ещё долго не своя. Жанет говорила с учительницей, но та так и не разрешила изучать данный предмет дома. Каждую неделю девушка приходит на урок и каждый раз смотрит учебные фильмы про строение Вселенной: видит, как взрываются звёзды, как чёрные дыры поглощают целые галактики, как Земля сближается с Солнцем… После астрономии она выходит из школы и идёт домой. И ещё долго увиденное тревожит её. Она постоянно думает о том, что где-то на Венере дуют ужасные ветры, что Солнце «съело» Меркурий и что, пока люди занимаются обычными делами, а Земля вращается, на бескрайних пространствах Вселенной происходят ядерные взрывы и иные катастрофы… А ещё она знает, что всё, что случается в космосе, оказывает прямое влияние на земную жизнь. Ей становится страшно! Страшно от своей беспомощности, бессилия, обречённости… Она ничего не может сделать! Одна. Да и не одна тоже.
Начались «Новости». У старого телевизора собрались все обитатели зала. Главным событием дня стало появление корабля-призрака на Тимурском побережье. Очевидцами стали трое опытных рыбаков. Они неторопливо расставляли сети, и вдруг перед ними за пару минут возник огромный лайнер. И не только лайнер, но и его пассажиры, и члены экипажа! Люди бегали по палубе и что-то кричали. Рыбаки, почуяв неладное, позвонили в службу безопасности. Через час специалисты прибыли на место и забрали на свой борт всех, кто оказался на очередном «британике», а сам корабль транспортировали. Корреспонденты канала «Евразия. тв» взяли интервью у некоторых пассажиров. Все они в голос утверждают, что были в неведомой, райской стране и что нынче 28 век. Ни у кого из врачей не вызывает сомнений тот факт, что все эти люди не в своём уме. Однако предварительное расследование показало: возраст пассажиров соответствует возрасту, указанному в документах. Кроме того, точно такой же корабль с точно такими же пассажирами действительно отправлялся в рейс, но три века назад.
– Ты слышала про корабль-призрак? – спросила мать, когда Кательса проснулась.
– Да, мама. Это событие испугало меня. Где же они были целых триста лет? И почему совсем не постарели?
– Правильные вопросы, дочка! Думаю, на них ответят не скоро, если вообще когда-нибудь ответят, – сказала мать с сожалением.
Ужин прошёл в молчании. Кательса весь вечер смотрела на мать, но та была глубоко погружена в свои мысли, словно хотела рассказать что-то, но не решалась. Наконец Жанет взглянула на дочь, сердце резко защемило.
– Я давно собиралась кое-что сказать тебе, – начала мать сдержанно, – теперь самое время. В свете последних новостей я хотела напомнить, что ты – самое дорогое, что у меня есть. Ради тебя я готова пожертвовать собой.
– Зачем ты говоришь это, мама? – спрашивает девушка недоумевая. – Я знаю это твёрже всех наук.
– Дай договорить, – мать перешла на шёпот. – Запомни: если кто-то спросит тебя: «Кто твои родители?» – ты должна отвечать, что ты – землянка, а твои родители – земной мужчина и земная женщина. Запомнила?
– Но кто меня спросит?
– Не важно. Кто бы ни спросил, ты должна отвечать только так.
– Хорошо, мама. Я запомнила, – произнесла Кательса уверенно. – Временами мне кажется, что у тебя есть какая-то тайна.
– Да, я храню одну тайну, но раскрыть её не могу: она принадлежит не только мне. Поверь, так будет лучше для тебя.
Кательса кивнула головой, соглашаясь с матерью. С самого обеда её мучит один вопрос, одно сомнение.
– Что-то случилось? Сегодня вторник, я помню, – сказала мать и пересела на софу, ближе к дочери.
– Да, случилось. Наверное, ты будешь смеяться, но в последнее время мне кажется, что за мной следят.
– Когда это началось? – спросила Жанет с беспокойством.
– Точно не могу сказать. Недавно. Например, сегодня, когда я стояла возле зеркала, а ты сидела на диване, я ощутила чьё-то дыхание из-под стекла. Это длилось несколько секунд, но было.
– Почему ты не сказала сразу?
– Не знаю. Но мне и теперь это кажется.
– Ты много учишься, дочка! На лето мы поедем за город, свежий воздух пойдёт тебе на пользу, – Жанет постаралась улыбнуться. – Я обещаю!
Поздней ночью, когда девушка уснула, мать размышляла о том, что сказала дочь. «Неужели это правда, – думала она с негодованием, – неужели спустя столько лет он вспомнил о дочери? Откуда узнал? Чего хочет? Что ему нужно? Какая участь ждёт мою девочку? Как бы я желала, чтоб он отстал от неё раз и навсегда! Кательса – моя дочь и больше ничья! Так пусть так и будет дальше! Я не могу допустить, чтоб кто-то сделал ей больно! Я должна уберечь её! Нужно что-то придумать!»
В ту ночь Деметра максимально приблизилась к Земле. Профессор Майски, глядя в стеклоскоп, прошептал: «Следующей ночью!»
Глава 3
Тайная лаборатория. Несколько студентов-старшекурсников склонились над широкой кушеткой. Профессор Майски вместе с двумя генетиками сидит в самом углу и изучает результаты исследования.
Кательса открывает глаза… Удивлённые и напуганные, студенты не находят ничего другого, чем сделать «пациентке» ещё один укол. Белый потолок, голубые стены, две девушки и трое юношей в медицинских халатах. «У них третий глаз! У них третий глаз!» – мысленно повторяет Кательса. Мадада, без пяти минут врачеватель, берёт в руки новый шприц с сильнейшим снотворным и безжалостно замахивается. Кательса опять теряет сознание.
– Этого не может быть, – говорит Майски и встаёт со стула.
– Мои приборы никогда не ошибаются, – объясняет один генетик.
– Мои ассистенты всегда работают на совесть, – добавляет второй генетик.
– Просто я впервые вижу подобное. Мне необходимо сообщить руководству, – произнёс Майски и, повернувшись к студентам, сказал. – Мадада остаётся за главную.
– А что, если она снова проснётся?
– Закройте занавески, я скоро вернусь, – донеслось из коридора.
Лизабет Рославецкая ожидала в приёмной. Всю прошлую ночь она не спала. Ей почему-то казалось, что сегодня утром выяснится что-то невероятное. Теперь все её думы были лишь о том, как предотвратить глобальную катастрофу. Землянка стояла у Лизабет перед глазами. Такая, как в том отражении, как на этой фотографии, добытой недавно.
– А вот и Вы, мой друг! Какие вести?
– Здравствуйте, Лизабет! Даже не знаю, с чего начать.
– Начните хотя бы с того, что показал тест.
– Тест определил, – Майски протянул собеседнице отчёт, – что в Кательсе течёт кровь правящей династии. Трудно поверить, но это так.
– Разве такое возможно? – Лизабет усомнилась. – У меня двое сыновей, и все внуков я знаю в лицо. Невозможно, невозможно, – она развела руками.
Майски не слушал её. Он смотрел в окно. «Нужно что-то решать», – говорил ему внутренний голос и не давал никаких вариантов. А что решать? В его ли это компетенции? Сейчас Лизабет спросит его, как лучшего друга, как мудрейшего профессора, как вернейшего из подданных, и ему придётся отвечать.
– Выходит, что девушка – землянка лишь наполовину?
– Выходит, что да. Её мать – землянка, а отец – деметровец.
– Можно ли установить, кто именно является отцом?
– Конечно. Коллекция биоматериалов Вашей семьи поможет сделать это за две-три минуты, но нужно ли это?
– Если речь идёт о моей семье, а тем более о наследовании престола, то нужно.
– А разве она может наследовать?
– В наших законах об этом ничего не написано.
– Лизабет, иногда правда бывает неприятной и даже горькой!
– В таком случае я готова ко всему. К тому же здесь имеет место государственное преступление.
– И Вы лишите жизни любого, кто окажется её отцом? А если это будет Ваш близкий родственник? Кстати, когда мы сообщим Эмирхату?
– Этого делать не следует. Будет лучше, если никогда и никто не узнает об этом. После того, как я получу ответ, землянка перестанет занимать наши мысли.
– Простите, Лизабет! Мне нужно идти. Мы сможем увидеться после дополнительного теста, только если Вы не хотите пойти со мной.
– Она пришла в себя?
– На несколько секунд, хотя ей вкололи серьёзный препарат. Сейчас девушка спит.
– Мне хочется посмотреть на неё.
Майски и Лизабет договорились не будить землянку. Они потихоньку вошли в лабораторию. Мадада сидела возле Кательсы и держала её за руку.
– Она шептала во сне, но всё невнятно, – сказала студентка, заметив вошедших.
– Спасибо, Мадада, – отозвался профессор. – Позови генетиков и можешь быть свободна.
Пришёл генетик и сел в том же углу.
– Много лет прожила на свете, а таких волос не встречала, – заметила бабушка Эмирхата. – А какого цвета глаза?
– Зелёного, – был ответ.
– Прелесть, – Рославецкая улыбнулась.
– Для исследования всё готово, – генетик сел за тестовый аппарат.
– Начинайте! – Лизабет махнула рукой.
Кательса спала. Ей, очевидно, снился кошмар. Её руки то и дело вздрагивали, а длинные пушистые ресницы поднимались и опускались.
– Мой друг, а не кажется ли Вам, что она на кого-то похожа? – спросила женщина, повернувшись к Майски.
– Значит, Вы тоже заметили? Конечно, она похожа на Вас в юности. Феноменальное сходство!
Мадаме подошла к кушетке. Теперь, находясь возле землянки, Лизабет испытывала странные чувства. С одной стороны, Кательса, эта милая, прекрасная девушка, нравилась ей, но, с другой стороны, нельзя забывать о той опасности, которую несёт в себе сей ангелочек. Одно было понятно уже сейчас: такая красавица, действительно, может свести с ума всех мужчин Империи, в том числе и молодого Эмирхата. Лизабет вдруг вспомнила покойного мужа, а затем – Давера, младшего сына: они оба попали под чары земных девушек, а чем это кончилось? Один умер в расцвете лет, а другой загубил себя и своё будущее. Словно какое-то проклятье витает над семьёй! На очереди Дамир, её внук. Уж его-то она убережёт!
Генетик по очереди загружал образцы: сначала Лизабет, потом всех её детей, внуков. Результаты не заставили себя ждать.
– Я готов озвучить вердикт, – послышалось из угла. – Вы уверены, что хотите это знать? – генетик обратился большей частью к Лизабет.
Мадаме кивнула.
– Хорошо. Генетическим родителем этой девушки является, – он перевёл дыхание, – Давер Рославецкий.
– Спасибо Вам! – отозвался Майски. – Вы помогли раскрыть дело далёких лет.
– К Вашим услугам! – генетик встал, учтиво поклонился и, убедившись в том, что его присутствие более необязательно, удалился.
Лизабет и Майски вышли из лаборатории. Им было тяжело. Сегодня они узнали то, что произошло за их спинами давным-давно, то, что они упустили, не заметили в своё время.
– Мне стыдно! Как же мне стыдно! – сказала Лизабет слабым, тихим голосом. – Мой любимый сын совершил преступление. Я до сих пор не могу поверить. Может, против воли?
– Лизабет, когда в дело вмешиваются чувства, особенно любовь, возможно всё! Мы оба это знаем. Что сделано, то сделано, – он вздохнул и добавил. – Лучше подумать о наших последующих действиях.
– Да-да, – ответила мадаме, возвратившись в реальность. – Во-первых, мне нужно встретиться с Давером, нам есть о чём поговорить. А, во-вторых, позаботиться о землянке. Я уже приняла решение: этим вечером девушка отправится в Общественный дом, там она проведёт остаток дней.
– Но как же так! – возмутился Майски. – Она – Ваша внучка, наследница большой и процветающей Империи! В конце концов, Кательса – человек, мы не можем так поступить, это противоречит всем людским законам.
– Вот видите, Вы уже симпатизируете ей! – ответила Лизабет. – А теперь подумайте, что случится, если Дамир влюбится в неё? Я больше всего боюсь именно этого, за него боюсь, за Империю.
– С чего Вы это взяли? – не отступал профессор. – Если Вы его жените, он даже не взглянет.
– Мой друг, у меня опыт! К тому же моего мужа не удержал даже брак. Послушайте, эта девчонка может привести к перевороту. Я знаю, что у нас есть враги, готовые ухватиться за любую возможность. А мой внук так молод, у него нет ни практики, авторитета, у Империи нет наследника. Я не могу поступить иначе.
– Я понимаю Ваши опасения и разделяю их, а потому предлагаю вернуть её домой, она скоро всё забудет.
– Я очень благодарна Вам за участие и советы. Мне ужасно больно лишать народ такой великолепной принцессы, но государственная необходимость требует, чтобы я поступила именно так.
– Тогда я позвоню в Общественный дом и договорюсь об условиях её содержания.
– Попросите самый строгий режим. Сделайте документы на новое имя.
– Какое имя Вы выберете для девушки?
– Рогнеда. Мне всегда оно нравилось.
– Как будет угодно.
Тем же вечером девушка проснулась в другом месте, где не было ни белого потолка, ни голубых стен. В комнате стояли две кровати, похожие на больничные. На одной из них лежала она, Кательса, на другой – незнакомая женщина.
Глава 4
Когда-то давно, лет девятнадцать назад, Давер Рославецкий был самым завидным женихом во всей Империи. Каждая девушка мечтала стать его женой, а в сердце юноши жила одна Рогдалина, скромная дочь дворецкого. О бракосочетании ещё не было объявлено, однако все уже привыкли видеть их вместе. Лизабет недолюбливала «выскочку» и менее других ожидала этого союза, хотя и не показывала. Она хотела, чтобы рядом с её сыном была та, что выберет сама Лизабет, но вышло иначе.
Будучи энергичным молодым человеком, Давер решил отправиться на Землю, чтобы изучить психологию землян и написать по этой теме научный труд. Рогдалина полностью поддерживала его и готовилась к первой разлуке. Семья Рославецких в связи с данным событием раскололась на два лагеря. Большинство, естественно, было против: тебе нельзя лететь, это опасно, ты – наследник престола и тому подобное. Неожиданно для всех Эмирхат Шестнадцатый одобрил решение брата, его слово оказалось сильнее прочих аргументов.
Давер был счастлив. Он в тот же день обратился к народу с речью, в которой сказал, что не считает себя каким-то особенным и для развития деметровской науки готов на всё. Его провожали, как первооткрывателя, хотя к тому времени экспедиций на Землю было предостаточно. Сам факт того, что такая важная особа совершает такой выдающийся поступок, только увеличивал доверие к правящей династии и Даверу.
Согласно плану, миссия отправлялась на три месяца; потом выяснилось, что придётся задержаться ещё на три, но Давер был только рад этому.
Спустя шесть месяцев он вернулся домой. Рогдалина, конечно, ждала его больше всех. Ей нетерпелось выйти замуж, родить детей и сделать Давера счастливейшим из людей. С самого начала девушка была уверена, что он вряд ли станет правителем: у Эмирхата уже был сын – но жить в Тисильском дворце она и не мечтала. Рогдалина искала обычной жизни, полной любви и согласия, но этим замыслам не суждено было свершиться.
Давер, воплотивший заветное желание в реальность, возвратился совершенно иным человеком. Он стал сторониться людей, избегать шумных приёмов и весёлых праздников. Его обращение с родными было холодным. Эмирхат Шестнадцатый удовлетворил просьбу Давера и подарил ему небольшой особняк в одном из тихих районов столицы. Теперь он не держал прислуги, только несколько человек остались при нём. На пару лет забросил науку и преподавание. Все были удивлены его поведением, подозревали, что что-то случилось там, на Земле, а он не любил разговоров о «земной» жизни.
А через год Давер явился во Дворец и подписал Акт отречения от престола. Это был опасный, рискованный шаг, но уже никто не мог повлиять на Давера. Все приставали к нему с вопросами, ждали объяснений, он лишь пожимал плечами и повторял: «Так надо!» И его оставили в покое.
Эмирхат Семнадцатый уважал и любил дядю. Живое воображение подсказывало ему, что у Давера добрая натура, что не мог он просто так взять и обидеться на всё человечество.
С дядей были связаны самые яркие воспоминания. Племянник любил его, как отца, даже сильнее. Может быть, потому что чувствовал родственную душу или потому что видел его редко. И, разумеется, Эмирхат знал о путешествии, совершённом Давером в молодости. Именно эта старая история настроила Дамира на решительные действия. Но что делать теперь, когда он стал Государем? Этого молодой Эмирхат не знал и затем ехал к Даверу.
В тёмной зале отыскал он дядю. Тот сидел на табурете и читал. Из-за книги, которую мужчина держал в руках, не было видно лица. Эмирхат вошёл тихо, почти крадучись, но Давер уже заметил его присутствие.
– Простите, я, возможно, не вовремя, – начал Эмирхат, как бы извиняясь.
– Государь – это всегда вовремя! Как же я рад! Мы давно не виделись.
– Сегодня я приехал за советом, дядя.
– Что же это? У меня гость, а мы даже не присели! Добро пожаловать в мой уютный домик! Пройдём на кухню, – показал налево.
– Хорошо.
Давер суетился. За все эти годы (годы затворничества) у него почти никого не бывало, кроме иногда заезжавшего брата. На столе появились блюда и напитки, всё, что лежало для «особого случая». Наконец дядя сел.
– Ты возмужал! А я на днях как раз вспоминал, как ты бегал за мной мальчишкой. Были времена, да!
– Да, были, – согласился Эмирхат.
– Ты приехал по делу, я слушаю.
– Меня привела к Вам серьёзная проблема. Ещё при жизни отца я решил отправиться на Землю. Для того прошёл подготовку. Мне казалось, что получится уговорить Государя, чтоб он разрешил мне, как Вам когда-то, но Государь умер. Теперь, когда до мечты осталась пара шагов, я вынужден отказаться от неё из-за нового титула.
– Мы не можем ничего изменить, это воля Домуса.
– Однако если бы Вы стали Эмирхатом, то я бы смог осуществить своё желание, – Дамир надеялся на чудо.
– В твоём случае будет правильнее отказаться от этой мечты.
– Но ведь Вы не отказались.
– С тех давних пор я уже не один раз пожалел об этом! – произнёс дядя с печалью в голосе. – И мне не хочется, чтобы то же случилось с тобой. Я знаю, что это такое.
– Но разве Вы не следовали зову сердца? В своё время мой отец взял Вашу сторону. Сегодня Вы можете взять мою.
– Твоё положение, дорогой племянник, сильно отличается от моего. Ты – теперь Государь, а я как был вероятным кандидатом в правители, так и остался. Когда решился лететь, у Эмирхата был ты, и потому мне ничего другого не оставалось, как найти иную дорогу в жизни. У тебя всё по-другому, ты рождён, чтобы править. К тому же сейчас трон шаток, и тебе следует отражать не только внешние угрозы, но и внутренние.
– А разве готовится смута?
– Нет, но это только пока. Род Крастенечей до сих пор держит на нас обиду. Их следует опасаться.
– Не проще ли отстранить их от дел?
– Основания? Нет, врага нужно держать под присмотром.
– Вы убедили меня, – ответил племянник, сдавшись. – Завтра я сообщу Майски.
– Замечательно! – Давер улыбнулся. – Кстати, я хотел обсудить с тобой один вопрос.
– Что за вопрос, дядя?
– Это касается смерти твоего отца. В некоторой степени я виноват, – начал Давер с сожалением.
– В чём виноваты?
– За день до гибели, перед тем, как возвратиться во Дворец, брат заехал ко мне и рассказал, что общался с тем самым профессором. Майски предсказал государственный переворот, а также то, что Крастенечи что-то замышляют. Эта новость убила твоего отца. Сначала я, признаюсь, ничего не понял, но потом, уже после его кончины, мне открылся весь ужас пророчества. Майски никогда не ошибается.
– Но это же бред! Мои подданные уважают меня, никто из них не способен на такое!
– Лидером революции будет не деметровец.
– А кто же?
– Землянка. Её зовут Кательса Ахматова, и она – моя дочь.
– Но у Вас нет детей.
– В своё время я отказался от брака и создания семьи, но в моей жизни была любовь, настоящая любовь.
– И все эти годы Вы скрывали это?
– Я не ведал, что у меня есть дочь, но, когда узнал, устроился наблюдателем именно за тем городом. Я желал, чтобы никто о ней не знал, но некоторое время назад она исчезла, мать ищет её, но безуспешно. Твой отец, желая предотвратить угрозу, стал разыскивать её на Деметре, но не нашёл. Тогда он приехал ко мне и попросил уберечь Империю. Я обещал ему.
– Если она не знает, кто она, можно ли ждать от неё опасности?
– В том-то и дело, что девушка может стать куклой в руках Крастенечей.
– Мы должны найти её первыми! – произнёс Эмирхат, вставая.
– Я догадываюсь, где её прячут. К слову, двое твоих подданных вершат государственные дела за твоей спиной.
– С ними мы тоже разберёмся.
– Какова будет участь моей дочери? Мне бы хотелось, чтоб она вернулась к матери.
– После всего, что она увидела и услышала, возвращение невозможно.
Глава 5
Прошла неделя с тех пор, как Кательса «переехала» в Общественный дом. Ещё никогда в жизни она не была так несчастна. Дни, однообразные и скучные, тянулись долго.
Здесь были все условия для проживания человека, но Кательсе не понравилось тут с самого начала. А ещё со временем стало казаться, что она попала сюда случайно, по ошибке. Уже много раз девушка объясняла, как зовут и кто она такая, но никто не понимал её речи. Везде: в коридоре, столовой, во дворе – люди говорили на неведомом языке. Она просила бумагу и ручку, хотя бы карандаш, но бесполезно. Это было бесполезно!
День начинался с утренней зарядки. Все от мала до велика заходили в общую комнату, затем в помещении появлялась фигура тренера. Это был пожилой мужчина в отличной физической форме, и он, как и все, имел третий глаз. Кательса смогла привыкнуть ко всему, кроме глаза на лбу. Как только к ней подходил трёхглазый человек, девушку охватывал ужас, она хотела куда-то бежать, звать на помощь, кричать… После того, как Кательса впервые увидела соседку по комнате, она потеряла сознание. Жар и бред продолжались два дня. Врачеватель, приглашённый заведующей, стал давать больной какие-то травы. В итоге она быстро поправилась, но её лицо всё равно осталось бледным.
После окончания упражнений и скромного завтрака все обитатели Дома шли в медицинский кабинет, где им ставили прививку. Зачем это делалось, Кательса не знала. Ей повезло: процедуру успели осуществить трижды. Почему-то всякий раз после укола ей становилось плохо: она начинала задыхалась и падала в обморок. Испуганная соседка звала врачевателя, который в течение трёх-четырёх часов пытался вернуть Кательсу в действительность. Учитывая данные обстоятельства, инъекцию заменили таблетками, которые не производили такого опасного эффекта.
«Неужели мне суждено погибнуть в этом странном месте? Молодой! Я ещё ничего не видела в жизни! А мама? Она не сможет без меня. Она говорила, что я – единственное, что у неё есть. Так вот что имела мама в виду, когда просила запомнить!»
Все живущие в Доме люди легко смирились с уготованной долей, но Кательса была не из тех, кто быстро сдаётся. Несколько попыток бегства провалились: государственная охрана работала на славу. А сегодня Кательса ждала Клира. Девушка познакомилась с ним после болезни. Он один, в отличие от иных людей, был нормальным, двуглазым человеком и знал евразийский язык. Клир пообещал, что поможет ей выбраться в обмен на «пустяковую» услугу. Сказал, что обратится к влиятельным людям, но нужно время, и теперь Кательса надеялась на милость высоких господ.
«Он собирался прийти вечером, – думала девушка, сидя в общей комнате. – Клир должен дать ответ, и потому лучше быть ближе к входу». Не найдя, чем себя занять, Кательса стала расчёсывать свои великолепные локоны. Несколько мужских голосов послышалось вдали. Не успев заплести косу, Кательса, ещё не зная, кто идёт, встала и пошла навстречу. Высокий симпатичный мужчина в военной форме быстро подошёл к ней и резко взял за руку. Она, недовольная такой наглостью, повернулась к нему лицом и что увидела!
– Уберите, уберите от меня это чудовище! Дьявол! – девушка громко закричала.
Жители Дома, услышав крик, разбежались по комнатам. Кательса побежала прочь. Она ещё не успела осознать происходящее; инстинкт приказывал: «Беги!» – и девушка подчинялась ему, а не разуму.
Кательса уже преодолела коридор и приёмную. Теперь она спускалась с крыльца. Страх был настолько силён, что девушка мчалась вперёд и не смотрела под ноги. Ещё чуть-чуть и споткнулась бы, растянулась, но Кательса, сама того не ожидая, словно пролетела над пятью последними ступенями.
Эмирхат размеренным шагом следовал за ней: он был уверен в охране, и ему было некуда спешить. «От неё всего можно ожидать! Она смелая, дерзкая, бесстрашная и… красивая. Хотя нет, я не могу сказать, что она красивая: я не успел разглядеть её хорошенько. Наверное, все смутьяны такие. Нельзя допустить, чтобы из-за неё с моей Империей что-то случилось. Единственный способ спасти мой народ – уничтожить землянку, но одного оскорбления для того мало. А как же человеческие законы, законы морали, справедливость наконец? Но ведь никто и не узнает об её смерти, как и о появлении. А совесть? Как же с ней-то быть?»
Добежав до середины двора, девушка оглянулась и заметила улыбающегося мужчину лет тридцати. Давер протянул руки вперёд.
– Помогите, спасите меня! – Кательса со слезами бросилась в его объятия. – Это чудовище догонит меня! Помогите!
Отец впервые прижал дочь к себе, начал было успокаивать:
– Этот человек не обидит тебя! Я его знаю, тебе нечего бояться, – произнёс он тихо.
– Нет, вы, вы все ничего не понимаете! – она продолжала плакать. – Я – землянка! Мой отец – земной мужчина, а мать – земная женщина! Верните меня домой! – с этими словами Кательса вырвалась из рук Давера и побежала в сторону ворот.
Государственные охранники приготовили оружие и только ждали приказа. Неожиданно для всех раздался оглушительный выстрел, и землянка упала на мягкую траву. Давер что есть силы бежит к ней. Он хочет понять, куда попала пуля и смертельна ли рана. «Это было бы очень жестоко, – думалось отцу, – в один день найти и потерять единственного ребёнка. Смилуйся, Великий Домус! Спаси мою девочку! Я никогда и ни о чём не просил тебя, так помоги мне сейчас!»
Кательса лежит с закрытыми глазами. Ветер теребит её огненно-рыжие волосы и сушит лицо, мокрое от холодных слёз. У девушки больше нет сил. Она не понимает, сон это или явь, вокруг ещё слышны чьи-то голоса. Всё перемешалось в голове, и теперь Кательса жалеет лишь о том, что осталась жива, а значит, страдания и издевательства продолжатся.
Эмирхат, польщённый результатом, подходит к дяде, желая посмотреть на лицо жертвы. Видя, что землянка ранена, к тому же потеряла сознание, Дамир догадывается, что погорячился, что это уже слишком даже для него. Хотя, с другой стороны, Кательса могла и через забор перепрыгнуть, а он всего лишь «подрезал ей крылья». Естественно, Эмирхат продолжает делать вид, что всё по плану, так и надо, но в глубине души он начинает жалеть о случившемся.
– Ты чуть не убил её, – яростно замечает Давер.
– Она заслужила! – отвечает Дамир сурово. – Охрана, погрузите её в карету!
Трое мужчин, поклонившись, приближаются к раненой. В ту же минуту появляется заведующая.
– Что такое? Кто стрелял? Куда вы её тащите?
– Добрый вечер, мадаме, – отзывается Давер. – Девушка хотела сбежать, и потому Эмирхату пришлось применить оружие.
– Вы забираете её? С такой раной? Она потеряет много крови и умрёт в дороге. Нужно остановить кровотечение.
Все смотрят на Эмирхата: как он скажет, так и будет. Дамир, считая себя виноватым и проклиная свой поступок, отвечает:
– Делайте, только быстрее. Нам нужно успеть до ночи.
– Государь! Поймите меня правильно. У меня распоряжение, я не могу отдать Рогнеду, даже несмотря на то, что Вы – наш Эмирхат. Я за каждого здесь в ответе. И мадаме Лизабет будет сердита на меня, – заведующая исполняла свои обязанности.
– Делайте всё, что необходимо, а девушка поедет с нами. Я надеюсь, Вы не забыли, кому служите? – в его голосе послышались властные ноты. – Прежде всего, Вы должны подчиняться мне и только потом членам моей семьи. Это ясно?
– Да, Государь.
Через полчаса Давер и Дамир ехали в карете. Дорога была пуста, кругом тихо и темно. По обеим сторонам горят фонари. Изредка раздаётся собачий лай, но почти сразу же умолкает: хозяин выходит во двор, грозит пальцем и животное прячется в будку.
Разговор не клеится, каждый смотрит в окна кареты и думает о своём. Дамир не желает признавать собственную неправоту, гордость не позволяет ему, а Давер всё ещё сердится.
Кательса спит, но даже во сне она мила. Краски потихоньку оживают на лице, дыхание и пульс становятся ровными и спокойными. Эмирхат (всё-таки сердце не камень) берёт девушку за руку. Холод её ладони обжигает его горячую ладонь. В это самое мгновение Дамир испытывает доселе неведомое ему чувство. До настоящей секунды мужчина и не подозревал, что руки могут быть такими ледяными и безжизненными. А кто виноват в этом? И почему ему стыдно? Эмирхат отпускает её ладонь.
– Одного не пойму: зачем ты стрелял? А если бы она, не дай Домус, умерла? Что было бы тогда?
– Я не пожалел бы об этом, – Эмирхат отвечал так со злости, на самом деле он считал по-другому.
– Перестань! Ты не можешь думать подобным образом. Ты, как никто другой, должен знать цену жизни.
– В любом случае она – преступница. Я намерен оградить её от общества.
– Это неправильно, – возразил Давер. – Она – всё-таки моя дочь и твоя сестра. Ты обязан защищать её.
– У меня только одна сестра – это Нинель. Ладно, – откликнулся Эмирхат и вытянул руку вперёд. – Давайте посчитаем, сколько государственных преступлений она совершила. Во-первых, оскорбление Государя.
– Она не знала, что ты – Государь. И на её месте я вообще стал бы драться.
– Хорошо, – ответил Эмирхат. – Положим, это не в счёт. А второе преступление?
– Какое?
– Она вступила в сговор с Крастенечами и обещала им некую услугу. Заведующая представила полный отчёт. На записях видно, как Ваша дочь встречалась с Клиром. Мы оба знаем, кто он.
– Но моя девочка не знала этого, она искала спасение.
– Её спасение было в Общественном доме, там она могла сохранить свою жизнь.
– Но она не сумасшедшая, чтобы жить в Общественном доме.
– Если останется на Деметре, то обязательно ею станет.
Закатное солнце, внезапно появившееся на дороге, ласкало лицо Кательсы. Её алые пухлые губы что-то шептали. Она была прекрасна в своём бессилии, своей слабости. Временами Эмирхат бросал взгляд в сторону девушки. И в эти моменты сердце Дамира таяло, он думал о том, что уже никогда не увидит её, что уже никто не коснётся её сладких губ, не услышит её голоса… В такие минуты молодой человек не мог на неё злиться, жалел, что сделал больно. Но это продолжалось недолго: на смену справедливому гуманисту приходил грозный Эмирхат, Государь и властелин, который должен оберегать народ от любой напасти, серьёзный и деловой человек, временами вспыльчивый, что объясняется молодостью.
Давер, видя перемены в поведении Дамира, боялся одного, что тот станет тираном. Когда-то в детстве отец сказал Даверу: «Правитель должен быть жестоким, если он будет таким, то народ, по крайней мере, будет если не любить, то бояться своего Государя!» История с землянкой – очередное испытание, которое Домус посылает молодому Эмирхату, это его шанс показать мудрость или беспощадность. «А что сделал бы ты на его месте?» – спрашивал Давера внутренний голос.
– Я бы отправил её домой, – ответил дядя вслух и удивился этому.
– Вы желаете расстаться с ней?
– Ничего не поделаешь. Тебе я нужен больше.
– А если Крастенечи найдут её снова? Привезут сюда?
Давер молчал. Теперь для него было ясно одно: Кательса – его дочь, и он сделает всё, чтобы её спасти. Если переубедить племянника не удастся, то придётся действовать самостоятельно, даже вопреки его воле.
Дамир колебался. Ещё час назад дело было решено, а сейчас он опять на перепутье. Эмирхат снова взглянул на Кательсу. «Жалко её, она не виновата, но кто виноват?» – думалось ему.
Глава 6
Из окон кареты ничего не было видно. Сплошная темнота. Эмирхат проснулся, когда приехали ко Дворцу. В некоторых комнатах и палатах ещё горел свет. Государя ждали. Пройти незаметно не выйдет: вся семья расположилась в центральной зале и готовилась задавать вопросы. Раньше Дамир ответил бы на них без колебаний, но не сегодня! Он и сам не мог понять, что с ним творится.
Сейчас бабушка начнёт спрашивать о дяде и его дочери, а ему так не хочется говорить о них. О ком, чём угодно – только не о них. «Я скажу, что это государственные дела, которые не подлежат обсуждению», – подумал Дамир и остался доволен собой.
В полутёмной зале, во главе большого стола, стоявшего посередине, сидела Лизабет. В этот вечер на ней не было лица: новости о случившемся в Доме забрали настроение и разрушили все планы. Рославецкая всё продумала: Кательса потеряет память, сойдёт с ума и перестанет представлять угрозу, никто о ней не вспомнит. Общественный дом – как раз то место, которое подходит для реализации такого плана лучше всего. И всё бы ничего, если бы в дело не вмешался внук! Теперь, что бы он ни сделал, это только усугубит положение и бросит тень на Эмирхата. Трон шаток, и все это знают. Во времена правления её сына подобного не было, и в том была заслуга Лизабет, которая вовремя женила Государя. А внук? Ему скоро двадцать два, а он ещё не женился.
– Его вины в этом нет, – начала Лизабет. – Здесь оплошность матери!
– Что же я могу поделать? – отвечала её невестка Лимара в который раз. – Разве я запрещаю знакомиться?
– Это твой долг! Долг любой матери в любой семье.
– Он – взрослый человек, Лизабет. Мужчина. Государь! Я не могу ему указывать. Когда Вы женили нас, мы были намного младше.
– Опять отговорки. Хорошо, и это я тоже возьму на себя! Может, хоть в этот раз повезёт с невесткой! – Лизабет пересела на диван.
Нинель сидела в углу залы и делала вид, что читает. После трапезы, когда она услышала о выстрелах в саду Общественного дома, девушка не могла успокоиться. Ей постоянно чудилось что-то.
Она по очереди боялась за каждого близкого, а потом – за всех вместе. Ей было всего семнадцать, Нинель жаждала любви и дружбы, но у неё не было ни того, ни другого. Начитанная не по годам, она производила приятное впечатление. Ей нравилось всё, что давало знания или помогало отвлечься от скуки.
Единственный друг, который у неё когда-либо был – это брат. В детские годы они были неразлучны, но Дамир стал Государем, и теперь всё переменилось: редко видятся, мало разговаривают, у него – нескончаемые мужские и взрослые дела, а у неё – девичьи глупости. Как только Нинель узнала о землянке, в её нежной душе появился призрачный огонёк, наивная надежда, что ту девушку пригласят во Дворец, и, наверняка, они подружатся. Но землянка пропала, а куда делась, известно лишь брату (Нинель до сих пор не привыкла называть его Эмирхатом). Теперь они не на равных, он может даже не ответить ей или отчитать за любопытство. Хотя он не сделает этого: у него доброе сердце!
Государь вошёл. Тихим, усталым шагом он приблизился к столу. Лимара, расстроенная и печальная, повернулась к вошедшему. Её лицо, казалось, говорило: «Я никогда не стану здесь хозяйкой, буду вечно, как девчонка, во всём подчиняться Лизабет. Но ради тебя я на всё готова!» Дамир знал этот взгляд, в последние годы так часто приходилось его видеть. Он вздохнул. Бабушка опять отчитала его мать за то, что он одинок, а у Империи нет наследника. Значит, сегодня эта «земная» тема точно не поднимется. Но нет! Он поспешил с выводами.
– Как я рада, мой дорогой! – Лизабет подошла к внуку и подала руку для поцелуя, которую тот, против обыкновения, не взял в свою. – Отчего так долго? Там была перестрелка? Тебя ранили? – она искусно изображала беспокойство.
– Неотложные дела, только и всего, – ответил Дамир непринуждённо.
– Мне звонили из Общественного дома, – продолжила Лизабет. – Я ничего не смогла понять.
– Я был там, – отвечал Эмирхат. – Потратил много времени, но дело уже решено.
– Как же? – бабушка пыталась добиться ответа.
Нинель подошла к столу, но не села за него. Нужно быть поближе.
– Это государственные дела, в которые Вам, бабушка, вникать нет надобности. В иной обстановке я бы созвал Государственный совет, но тянуть было нельзя, я покончил с этим.
– Если бы всё было просто! – Лизабет прослезилась. – Я хотела тебе сообщить, но подумала, что ты молод и не сможешь принять верное решение. Всё, что было сделано мной и под моим руководством – это на благо Империи.
Лимара встала и подошла к дочери. «Тема женитьбы забыта, – вертелось в голове. – Теперь бы тема с землянкой не переросла в скандал».
– Я всецело разделяю Вашу любовь к нашему народу, однако должен напомнить, заговор – это государственное преступление со всеми вытекающими последствиями.
– И я о том же, – женщина смутилась, хотя старалась и не показывать виду.
– Не перебивайте меня, – в его голосе послышалась серьёзность. – Мне бы крайне не хотелось лишаться близких. Вы понимаете, о чём я?
– У меня и в мыслях такого нет.
– Это первое и последнее предупреждение. Закон един для всех. Вопрос закрыт.
– Неужели ты убил её? Ты не представляешь, чем это может обернуться. Выхода нет. Я всё перебрала.
– Значит, не всё. Мне нужно идти, – Эмирхат направился к себе.
Двери закрылись. Все сели за стол.
– Он убил её, – тихо произнесла Лизабет и заплакала уже по-настоящему, не на публику. – Это конец, пропасть!
– Неправда! – отозвалась Нинель. – Мой брат – гуманист, у него есть убеждения, которым он ни за что не изменит. Это такое сердце!
– Дорогая моя, – ответила бабушка, – для Государя нет ничего выше долга перед своим народом! Даже личные цели и стремления уходят на задний план.
После таких слов Нинель молча ушла. Вскоре Лизабет и Лимара тоже разошлись.
Придя в палаты, Эмирхат переоделся и лёг спать. Уснул сразу, но сон его не был здоровым: одно видение сменяло другое, более странное и бессмысленное. Пару раз Дамир просыпался в поту. Ему снились кошмары. Наконец, он снова уснул, уже до утра.
Его разбудил стук в дверь. Это был церемонимейстер Ливья пришёл напомнить об итоговом заседании Государственног совета. Эмирхат ответил, что будет готов к трапезе через полчаса. Утро Государя началась с зарядки, стандартный комплекс упражнений занял десять минут, ещё шесть минут – ушло на переодевание и гигиену, ещё десять – на работу с важными бумагами. И вот он на пороге центральной залы. В такой ранний час все спят; есть блестящая возможность подумать о заботах предстоящего дня и о том, как решить то самое дело.
Сегодня он должен объявить дату предстоящих выборов в Государственный совет, съездить в Общественный дом и поговорить с заведующей. Но главное – то дело.
Уносясь мыслями к Даверу и землянке, Эмирхат вдруг вспомнил, что то, что ему снилось, было как-то связано с ними и тем, как следует поступить. Да, ему слабо припоминается, он видел во сне отца. Тот, как в последний день перед кончиной, что-то усердно искал. Дамир вошёл и, обрадовавшись встрече, захотел обнять родителя, но Эмирхат Шестнадцатый протянул руку вперёд, не желая, чтобы сын приближался.
– Я счастлив видеть Вас! – произнёс Дамир с улыбкой. – Теперь я знаю причину Вашей смерти.
– Это неважно, – последовал ответ. – Я пришёл, чтоб открыть истину, – мужчина встал и протянул белую бумажку. – Посмотри!
Дамир перевернул её. Это была немного пожелтевшая фотография, на которой изображены молодой Давер и незнакомая девушка.
– В день смерти я искал её, но не мог вспомнить, куда спрятал. Я знал об их романе, но считал его мимолётной забавой, которой рано или поздно придёт конец.
Дамир стоял напротив и ловил каждое слово. Может, отец даст совет?
– Никогда бы не подумал, что у этой пары есть какое-либо будущее. Незадолго до кончины мне стало известно, что у них взрослая дочь. Судьба свела вас однажды. В саду Общественного дома ты поступил некрасиво. Твоё положение не даёт прав на такое обращение с этой несчастной. Как же она несчастна! Мне так жаль её!
Отец исчезает. Дамир видит перед собой Общественный дом. Кательса падает. Заведующая говорит, что девушка может потерять много крови и умереть в дороге. Но почему он сказал, чтобы сделали всё необходимое, почему собрался лишить её жизни, взяв в руки оружие, а потом позволил спасти эту жизнь? Неужели она ему небезразлична? Нет, прочь эти глупые мысли. Это сон, это нереально.
И вот Дамир снова в палатах. Теперь отец сидит на табурете.
– Смерть это не выход! – произносит Эмирхат Шестнадцатый грозно. – Я не о себе, об этой девочке. Запомни: смерть не выход!
– Как же мне решить вопрос, отец?
– Ты знаешь ответ! Помни: смерть это не выход! – он пристально посмотрел в глаза сына. – Ты не убьёшь её. Тебе тоже известна причина.
– У меня нет таких причин.
– Если ты отрицаешь истину, то это не значит, что её нет. Я видел всё со стороны: между вами пробежала искра. Эта любовь уничтожит тебя, держись подальше от этой девушки. Крастенечи готовят заговор, вот на чём нужно сосредоточиться. Они могут использовать её. Скоро выборы в Государственный совет, ты должен не допустить фальсификацию результатов.
– Я не люблю эту девушку, отец, – отвечал Дамир и пытался запомнить всё, что было сказано. – Она – угроза для народа, а, значит, и для меня. Я должен принять решение. Помогите мне.
– Теперь ты – Государь! Сделай так, чтобы мне не было за тебя стыдно! Это новый уровень власти, и задачи, которые тебе отныне предстоит решать, соответствуют ему.
Отец говорил что-то ещё, но Эмирхат уже не мог вспомнить. Ясно одно: он нашёл выход! И это не смерть!
После утренней трапезы Дамир отправился в свои палаты. Там он написал Даверу следующую записку: «Жду Вас вечером. Кательсу тоже».
Глава 7
Церемонимейстер Ливья стоял у входа и беспокоился: на часах вечер, а гостей нет и нет. Эмирхат был взволнован: он уже дважды заходил в центральную залу и дважды возвращался в свои палаты. Во Дворце повисла тишина, никого из членов семьи не было видно. Лизабет, чувствовавшая себя виноватой, весь день не показывалась. Лимара отдавала распоряжения относительно трапезы, а Нинель готовила подарок землянке, с помощью которого хотела подружиться с землянкой.
Наконец, послышался какой-то шум. Ливья вышел из Дворца и увидел нарядную карету, запряжённую любимыми конями Государя. Неудивительно! Все знали, что Давер Рославецкий – желанный гость, несмотря на годы затворничества. А ещё многим слугам было интересно посмотреть на землянку, и Ливья гордился, что увидит её первым. Он учтиво поклонился. Растерявшаяся Кательса хотела что-то сказать, но Давер опередил дочь:
– Во Дворце только два человека владеют евразийским языком: это я и Эмирхат. Можешь не пытаться: тебя никто не поймёт.
– Вы пойдёте со мной? – спросила девушка, не желая называть своего мучителя.
Отец понял её, но ответил не сразу. Он шёл осторожно и неспешно. Теперь это крыльцо было бесконечным. На кону их судьба! Что же решил племянник? Недавно Дамир говорил, что землянка – его личный враг, а сегодня – приглашает её во Дворец. К добру ли? Давер не знал, но в законах разбирался. Наверное, Государь хочет, чтобы они простились с семьёй; у осуждённых есть такое право, но осуждённые ли они, если суда не было? Хотя суд устроить недолго, к тому же Эмирхат – Высший Судия. А, может, он остыл? Обдумал и взвесил?
Ливья аккуратно открыл двери и впустил гостей.
– Государь спрашивал о вас, – начал слуга по-тисильски и, заметив, что девушка не понимает, продолжил, обращаясь к мужчине. – Эмирхат ждёт Вашу дочь. Я провожу её.
– Хорошо! Я переведу это, – ответил Давер.
Кательса смотрела в другую сторону. По выражению её лица можно было сказать, что она разочарована. Девушка почему-то ожидала увидеть что-то завораживающее, но в центральной зале ничего подобного не было: обычный стол, несколько диванов, ни картин, ни фотографий в рамках. Это всё-таки Дворец или что? Неужели ни у кого из живущих здесь нет вкуса? Или денег на хорошего дизайнера?