Читать онлайн ТенеСвет. Темное пророчество бесплатно

Dorit Medved

SCHATTENLICHT. EINE DUNKLE PROPHEZEIUNG

Карта

Пролог

Сквозь громко барабанивший дождь он услышал шаги, спешившие в его сторону. Быстро укрывшись за деревом, в следующий момент он увидел приближавшуюся девочку. Она была в синем плаще; ее кожаные сапоги с хрустом ступали по гальке. На кудрявых черных волосах блестели капли дождя. Ей наверняка было не больше десяти лет.

Девочка почти дошла до его укрытия. На скамье перед буком, за которым он прятался, лежал забытый меч с инкрустированной рубинами рукоятью. Драгоценные камни блестели в свете луны, выглядывавшей из-за густых дождевых облаков. Девочка взяла меч и обтерла его рукавом.

Она уже собиралась отвернуться, когда их взгляды внезапно пересеклись. Девочка смотрела на него ясными зелеными глазами. В ее взгляде не было ни страха, ни враждебности, к которым он привык, лишь удивление да любопытство. Как бы ему хотелось поговорить с нею!

Но он не имел на это права. Ему и на глаза-то никому попадаться не следовало.

Поэтому он лишь быстро оттолкнулся от толстого ствола дерева и растворился в темноте, прежде чем ребенок успел его остановить.

Глава 1

Лето только что закончилось, а листья на деревьях уже увядали. Зима в нашей стране обычно наступала внезапно. Было раннее утро; солнце еще не взошло, а птицы только просыпались. Земля в лесу, обычно столь мягко пружинящая под ногами, все еще была твердой из-за ночной изморози.

Тело мое дрожало от холода. Я поплотнее закуталась в плащ, но и от этого мне не стало теплее. По крайней мере, ноги не замерзали – спасибо плотным бриджам и кожаным сапогам с меховым подбоем. На бедро я прицепила оружейный пояс, который обычно прятала под длинной одеждой. К поясу были прикреплены два разных ножа и кинжал.

Колчан со стрелами и лук, мое любимое оружие, болтались на плече. Кроме того, в ножнах на бедре также висел мой замечательный меч – длинный, из высококачественной стали, с инкрустированной рубинами рукоятью. Леандер подарил его мне, когда мне было всего десять. Тогда меч казался мне таким тяжелым, что я с трудом могла его поднять, – но теперь, по прошествии семи лет, он легко ложился мне в руку.

Леандер наверняка будет поражен, когда сегодня я принесу ему свой трофей. Я поставила себе целью уничтожить последнего живого пещерного тролля. Раньше, согласно древним легендам, в каждой большой пещере жило по троллю – а пещер в Лунарии было много.

Пещерные тролли не были особо агрессивными и редко испытывали всепоглощающий голод, но раз в год они выходили из своих пещер и совершали набеги на целые деревни, чтобы насытиться – и не просто мясом, а именно человеческой плотью. В какой-то момент чаша терпения жителей Лунарии переполнилась, и добровольцы отправились в путь, намереваясь истребить пещерных троллей и других чудовищ вроде псов-кровопийц и оборотней, а также ведьм и фей, насылающих кошмарные сны. Конечно, многие из них потерпели неудачу и расплатились за нее жизнью, но зато выжившие были осыпаны славой и почетом.

Я также причисляла себя к так называемым охотникам за чудовищами, хотя и очень уважала таких безобидных существ, как лесные кобольды[1] или эльфы. Мне как принцессе Лунарии строго воспрещалось охотиться на чудовищ, но соблюдение правил никогда не было моей сильной стороной – меня, казалось, волшебным образом тянуло к приключениям.

Мне впервые захотелось стать воительницей, когда я увидела сражавшегося с учителем Леандера. Мне тогда было шесть лет, а ему двенадцать. Пока ему разрешалось сражаться и охотиться, мне приходилось учиться дамским манерам за столом и в разговоре. Я должна была танцевать и играть на арфе, а также разбираться в том, что подобает делать принцессе, – уж, конечно, не сражаться и не охотиться, – а что не подобает. Мне приходилось ездить в дамском седле – и, что было хуже всего, носить платья!

К счастью, я всегда хорошо ладила с Леандером, поэтому после долгих просьб он сначала научил меня метать нож, затем биться на мечах и саблях – и, в конце концов, охотиться с луком и стрелами. Но жизнь все равно была несправедливой! В то время как мне приходилось учиться всем этим премудростям втайне, Леандеру было разрешено охотиться на чудовищ не скрываясь, а затем с гордостью демонстрировать всем свои трофеи.

Мне же, принцессе, надлежало танцевать вальсы и играть на клавикордах – а в этих дисциплинах моя старшая сестра Тесса была куда искуснее меня.

Итак, чтобы отвлечься от дворцовых обязанностей, я также стала охотиться на чудовищ – втайне, конечно. Это и заставило меня сегодня отправиться в путь к пещере последнего живого пещерного тролля.

Я довольно долго ехала, а вернее, блуждала верхом по лесу. Солдат, в свое время объяснивший мне дорогу, последний раз был возле логова тролля много лет назад, и проторенные тропы, по которым он некогда брел, явно давно заросли и скрылись из виду.

Когда я добралась до холма с почти гладкой каменной скалой, с левой стороны которой было огромное, почти круглое отверстие, солнце уже стояло прямо над кронами деревьев. По всей вероятности, я опять опоздаю к завтраку. Впрочем, когда настанет время, я придумаю себе подходящее оправдание. У меня всегда имелось наготове оправдание.

Хотя был солнечный день, а свет падал прямо на вход в пещеру, туннель за ней оставался черным как смоль. Соскользнув со спины Аннабель, своей белоснежной кобылы, я привязала ее веревкой к узкому стволу дерева. Становилось теплее, и я стянула с лошади шерстяное покрывало, на котором сидела вместо седла. Наконец, еще раз проверив, все ли необходимое оружие у меня с собой (лук и стрелы я брать не стала, ибо стрельба из лука в пещере – не самая лучшая идея), я расправила плечи и направилась в пещеру.

Как только я миновала широкий вход, меня поглотила тьма. Все более и более сужавшийся проход вел в самую глубь скалы. Когда я оглянулась, вход казался уже всего лишь яркой маленькой точкой вдали. Вскоре туннель стал настолько низким, что мне пришлось идти пригнувшись.

Стоило мне выругать себя за то, что я не взяла факел, как проход передо мною снова расширился. Мне действительно удалось это увидеть, потому что сквозь тьму просачивался тусклый дневной свет. Спустя еще несколько шагов коридор наконец-то вывел меня в огромную пещеру, в потолке которой имелось несколько отверстий для воздуха и света.

Пещера была пуста, за исключением нескольких валунов и массивной живой глыбы. Мне потребовалось некоторое время, чтобы распознать в этой глыбе пещерного тролля. Тот сидел на груде камней и устало смотрел на восток. Меня он еще не обнаружил.

Пещерные тролли отнюдь не славились ни зрением, ни слухом, но обладали впечатляющими размерами. Хотя этот тролль и сидел, было видно, что он по меньшей мере в три раза выше и шире меня. Его тело покрывала серая задубевшая кожа, и на нем была лишь старая, потрепанная набедренная повязка. Тролль был лысым, с мутными глазами и огромным носом-картошкой. На лице его застыло довольно глупое выражение, но оно было обманчивым; пещерные тролли считались противниками весьма искусными и опасными. Огромная дубина в его гигантской правой лапище еще более усиливала грозное впечатление. Он был, во всяком случае, столь же устрашающим, как мне и рассказывали.

Я еще раз глубоко вдохнула. Ты справишься, Тара.

Затем я вытащила свой меч из ножен, и скрежет металла по металлу привлек внимание тролля. Разгневанный моим вторжением, он выпрямился и с леденящим душу ревом направился ко мне.

Подняв свою огромную дубину, он обрушил ее на меня, но я вовремя увернулась и в то же время полоснула его клинком по левой руке. Черная густая кровь закапала из раны на пол. Пещерного тролля это, похоже, нисколько не ослабило, а наоборот, лишь еще сильнее разозлило. На лице его читалась уверенность, что сегодня он мною позавтракает. Я никак не могла этого допустить. Умереть в мрачной пещере в семнадцать лет – воистину жалкая участь для принцессы.

Я попыталась было воткнуть меч ему в живот, но тролль парировал мой выпад дубиной. Затем он снова замахнулся, и я опять уклонилась от его удара. Дубина расколошматила вдребезги валун за моей спиной, и в воздухе просвистели мелкие каменные осколки.

Запыхавшись, я вытащила свой острейший кинжал и действительно сумела отрезать троллю палец, но и это лишь разозлило чудовище. Тролль снова и снова размахивал дубиной в воздухе, а я уворачивалась и прыгала с валуна на валун, нанося ответные удары мечом и кинжалом. Это была жестокая схватка, но я чувствовала, как силы мои понемногу тают; тролль же сражался без устали. Возможно, я себя переоценила.

А затем, стоило мне на секунду потерять концентрацию, он ударил меня дубиной прямо в живот. Я слетела с небольшого валуна, на котором стояла, и ударилась спиной о каменный пол. На мгновение в глазах потемнело от острой боли в животе и спине. Я моргнула.

Когда глаза мои снова обрели способность видеть, тролль уже склонился надо мной. Он взмахнул дубиной, и… В последний момент мне удалось откатиться в сторону и перевалиться на живот, уклоняясь от первого удара. Каменный пол пещеры раскололся там, где я лежала всего несколько мгновений назад. Если бы мне не приходилось сосредотачиваться на более важных вещах, я наверняка задрожала бы от страха.

Я с трудом перевернулась на спину, но вытаскивать меч было уже поздно. Тролль снова встал надо мной и замахнулся на меня дубиной. Из горла моего вырвался испуганный крик. Да, я оказалась неправа. Очевидно, мне суждено умереть в этой пещере.

Я зажмурилась, вознесла к небу последнюю в жизни молитву и…

И ничего.

Я медленно разомкнула веки. Тролль все еще стоял надо мной, но, похоже, едва держался на ногах. Дубина выскользнула из его ослабевшей руки, и он испуганно взревел от боли, обнажив гнилые зубы.

Только теперь я заметила кровавую рану на его груди. Прямой удар в сердце.

Глаза пещерного тролля остекленели, и он упал на бок, с глухим стуком ударившись о каменный пол. Пещера, казалось, сотряслась до основания, но волновало меня сейчас не это. Не обращая внимания на боль, я села, дабы получше рассмотреть человека, убившего тролля и тем спасшего мне жизнь.

На мужчине была черная мантия с глубоко надвинутым на лицо капюшоном. Не поднимая глаз, он обтер платком черную кровь тролля со своего меча. Когда он наконец поднял голову, половина лица его все еще оставалась в тени капюшона. Мне удалось увидеть лишь изогнутые губы, прямой нос и угловатый, чисто выбритый подбородок. У мужчины были резкие черты лица и относительно высокий рост, но выглядел он довольно молодо.

Не спаси незнакомец мне жизнь всего несколько мгновений назад, он показался бы мне зловещим. Когда он заговорил, голос его оказался глубоким и грубоватым, но в то же время очень мелодичным.

– Интересно, – протянул он. – Принцесса Лунарии выполняет свою великую тайную миссию. Что, первая неудача в жизни?

На губах его играла насмешливая улыбка. Я в изумлении уставилась на него. Как он узнал меня в одежде Леандера?

– Я никому не скажу, что ты была здесь, – пообещал он, увидев в моих глазах испуг.

Меня немного удивило, что он обратился ко мне на «ты» – ведь нижестоящие всегда обращались ко мне на «вы» или вообще называли меня «миледи». Впрочем, сейчас меня занимали куда более важные мысли.

Незнакомец бросил мне флакон. Я невольно поймала его. Флакон был стеклянным и не особенно большим; его наполняла зеленоватая жидкость.

– Небольшого глотка должно хватить, – сказал мужчина, прежде чем повернуться на каблуках и исчезнуть за большим валуном.

– Подожди! – крикнула я ему вслед, но он так и не вернулся. Если бы тело мое не так сильно болело, я побежала бы за ним. В нынешних же обстоятельствах я просто осталась задумчиво сидеть на холодном полу пещеры, прежде чем наконец откупорить флакон.

Глубоко вдохнув, я сделала небольшой глоток зеленовато-коричневой жидкости. Она была отвратительной на вкус, но теперь я хотя бы поняла, что пью. Леандер однажды дал мне этого зелья, когда я сломала ногу, сражаясь с великаном. Костный сок – очень эффективное средство при переломах и ушибах любого типа.

И действительно, я почувствовала, как ребра снова встают на место, а боль тем временем понемногу утихает. Поднявшись на ноги, я подобрала все свое вооружение. К троллю я больше не приближалась. Конечно, он был мертв, но не я его победила, а некто другой, так что мне не пристало брать с собой трофей. Возможно, я и нарушала правила одно за другим, но о чести я кое-что знала.

Вместо того чтобы взять дубину тролля, я подошла к валуну, за которым скрылся молодой человек. За ним открывался проход – вероятно, вдвое шире того, через который добралась до пещеры я. Действительно, троллю ведь надо было каким-то образом выходить на охоту, а через тот узкий туннель, по которому пробиралась я, он бы точно не протиснулся.

Я направилась по коридору к большому выходу из пещеры. Солнце уже стояло высоко в небе. Да, я явно опоздаю к завтраку.

Аннабель, моя лошадь, щипала траву где-то по другую сторону холма, поэтому я решила его обойти. Следов незнакомца я все еще не видела.

В голове моей роились тысячи вопросов. Кто был этот таинственный мужчина и почему он спас меня? Как его звали? Откуда он взялся? Был ли он также охотником на чудовищ, которого я встретила случайно, или его заданием было защищать меня? Если верно последнее, то кто за мной следил? Неужели мать или Тесса увидели, как я крадучись покидаю дворец, и наняли кого-то, чтобы тот обо мне позаботился? Как выглядело лицо незнакомца полностью, не скрытое капюшоном? Сколько ему было лет? Двадцать? Больше, меньше?

Но самый главный вопрос для меня звучал так: как же он меня узнал? Мои волосы были заплетены в простую косу, и одета я была совсем не по-королевски. Мое лицо тоже казалось непримечательным; лицо моей сестры было гораздо более известным. Кроме того, в пещере было так темно, что незнакомец никак не мог меня узнать. Значит, я, должно быть, уже сталкивалась с ним раньше.

Все это потихоньку становилось жутковатым. У меня было столько вопросов – и ни одного ответа на них.

Моя верная Аннабель с удовольствием паслась на сочной травке там, где я ее оставила. Услышав мое приближение, она подняла голову и фыркнула, словно возмущаясь, что я заставила ее так долго ждать. Отвязав лошадь, я вскочила на нее. Аннабель потрусила рысью, но вскоре я пустила ее галопом во весь опор.

У меня была отличная память, и я хорошо запомнила дорогу, поэтому довольно скоро вновь оказалась в Тонде, столице Лунарии и резиденции моей королевской семьи. От Тонды каждый раз по-новому захватывало дух. Даже после стольких отъездов и возвращений вид всех этих золотых куполов и красивых фасадов меня поражал. Да, Тонда была настоящим сказочным городом.

У каждой второй крыши был золотой конический купол, сиявший на полуденном солнце, словно соревнуясь с другими куполами. По узким улочкам, которыми славилась Тонда, частенько с трудом могла проехать одна-единственная карета. Дома в городе, впрочем, были невысокими, поэтому даже эти узкие улочки заливал свет. И вправду, показалось бы странным, если бы в Городе Света не было достаточно света!

Фасады домов были разными и роскошно оформленными, с каменными фигурами – ангелами, эльфами и прочими мифическими существами – под украшенными цветами подоконниками. Несколько лет назад моя мать, королева Лунарии и прямой потомок Богини Света[2], велела отреставрировать все фасады Тонды: оштукатурить их и выкрасить в различные пастельные тона.

Проезжая по переулкам, я смотрела на красивые здания мятно-зеленого, голубого или бледно-розового цветов. Иногда мне хотелось жить в одном из этих домов и быть не дочерью королевы, а совершенно нормальной подданной Лунарии, без обязательств и без особых привилегий королевской семьи. Я могла бы быть охотницей на чудовищ, а не принцессой, которой приходилось крадучись покидать дворец и каждый раз придумывать оправдание своему отсутствию. С другой стороны, тогда Леандер не был бы моим старшим братом и не научил бы меня сражаться.

Задумавшись, я лишь у городских ворот заметила, что уже достигла окраины. Передо мной возвышалась гора, вершина которой скрывалась в облаках, а на склоне ее стоял дворец, затмевавший красотою любое здание в Тонде.

У меня ушло некоторое время, чтобы подняться на гору и добраться до ворот дворца. Белый дворец, как его официально называли, считался самым величественным сооружением в мире. Хотя я и сама жила в нем, от его больших ворот, витражей и украшенных лепниной эркеров у меня каждый раз перехватывало дыхание.

В роскошном дворцовом парке росли живые изгороди, подрезанные в форме лебедей, а фонтаны били кристально чистой водой. Между мною и дворцом, однако, возвышалась искусно выкованная железная ограда и стояли два солдата в традиционной форме: черных мушкетерских шляпах, красных мундирах и начищенных до блеска кожаных сапогах.

Я знала всех стражников, солдат, слуг, горничных и поваров моей матери. Я полностью доверяла лишь немногим из них, и еще меньшему числу открыла свой секрет, что иногда я втайне охочусь на чудовищ. Тем не менее никто из них пока не выдал меня – видимо, мое положение принцессы казалось им слишком высокопоставленным. По правде говоря, многие из них были очень милыми людьми – к примеру, моя камеристка Мадлен, моя единственная и лучшая подруга. Я знала, что она никогда не разболтает мою тайну.

К счастью, двое стражников у ворот из кованого железа также были посвящены в нее и пропустили меня без лишних расспросов. Спешившись, я под прикрытием деревьев в парке прокралась к конюшне.

Добравшись туда незамеченной, я расседлала Аннабель и накормила ее заслуженным завтраком, прежде чем вернуться во дворец. У Белого дворца было четыре башни с золотыми куполами. Самая большая и роскошная принадлежала моей матери; мой брат Леандер и моя сестра Тесса жили в двух башнях поменьше. В самой маленькой башенке размещалась моя комната.

Попасть во дворец через один из бесчисленных черных ходов и, наконец, незамеченной пробраться в мою башню было детской забавой. В конце концов, я уже тысячу раз это проделывала.

Вероятно, уже настал полдень, а завтрак давно закончился, но мне все равно необходимо было умыться и переодеться, прежде чем показаться на глаза семье. Поэтому я пошла в ванную и наполнила ведро водой. В обычные дни я попросила бы горничную нагреть для меня воду, но сегодня нужно было торопиться, так что пришлось обходиться без посторонней помощи. Сняв оружейный пояс, я сбросила одежду и смыла грязь и пот, а затем расчесала волосы.

После боя у меня осталось несколько порезов от острых камней. Я намазала их мазью из целебных трав.

Мазь эту мне подарила Грета, главная повариха и целительница дворца, пожилая, немного пухлая, но очень дружелюбная женщина. Она, как и маленький поваренок Мартин, тоже была посвящена в мою тайну и иногда просила меня подстрелить к обеду кабана или оленя.

Из шкафа черного дерева я вынула одно из своих многочисленных белых шелковых платьев, состоящее из сшитых вместе широких полос ткани, и надела его. После этого я заплела волосы в более или менее приемлемую прическу и посмотрела на себя в зеркало. Я вовсе не была уродиной, но на фоне Тессы всегда выглядела бедной крестьянкой. У меня были непослушные черные кудри, папоротниково-зеленые глаза и парочка-другая веснушек, отнюдь не подходивших к моей до странности бледной коже. Волосы мои не слушались гребня, а тонкая, лишенная соблазнительных форм фигура никак не хотела сочетаться с одеждой, в которую меня каждый день впихивала камеристка. Я была воительницей, а не принцессой!

Трапезная, как я того и ожидала, пустовала. В это время Леандер в основном занимался фехтованием, но я не обнаружила его и в большом зале, где, помимо его боевых занятий, проходили ежегодные балы Лунарии. В поисках брата я обошла весь двор и половину дворца, пока наконец не оказалась перед залом собраний. Из-за тяжелой буковой двери доносились голоса. Они казались расстроенными. Я услышала голос матери, а затем и Тессы.

Глубоко вздохнув, я повернула золотую дверную ручку в форме льва. Дверь распахнулась, и на меня уставились семь пар глаз. На моей матери было одно из ее лучших платьев, которое она надевала только на важные встречи. Двое министров ее двора и высокопоставленный офицер ее армии сидели на белоснежных стульях за круглым столом. Я не могла разобрать, что за бумаги на нем лежали, потому что Тесса их сразу прикрыла.

Конечно, я была самой молодой в семье, поэтому вещи вроде военной стратегии или дипломатических переговоров меня не касались. Лунария на данный момент напрямую не воевала, но с соседями из Сатандры у нас всегда хватало небольших стычек местного значения.

Я обвела взглядом зал. Седьмым сидевшим за столом был генерал, которого я узнала по золотым позументам на плечах. Видимо, речь действительно шла о каких-то военных вопросах.

Леандер, также сидевший здесь, вопросительно посмотрел на меня. Как и все остальные, он наверняка хотел узнать, где я так долго пропадала.

– Ну, Тамара, что ты скажешь в свое оправдание на этот раз?

Мать привыкла к тому, что я часто опаздывала на завтрак или вообще на него не являлась, но сегодня она казалась особенно сердитой, потому что я посмела прервать одно из ее важных заседаний.

Она поднялась с места. Прекрасной королеве Лунарии было чуть больше сорока. Высокая, с длинными светлыми волосами, заколотыми сегодня в сложную прическу и украшенными блестками в виде русалочьих слез, в этот день она надела длинное белое шелковое платье, а на ее руках звенели золотые браслеты. Прямой нос, пухлые алые губы и лицо без единой морщинки, иногда походившее на маску, довершали картину. Самым удивительным на лице матери были ее глаза – невероятно яркие, почти белые, но с золотым блеском. Невозможно было посмотреть ей в глаза, не ослепнув на мгновение, потому что они сияли так же ярко, как солнце.

– Меня пригласил в кафе на главной улице сын богатого купца, – соврала я.

– Вот как? – Тесса скрестила руки на груди. – И кто же этот несчастный?

– Он живет в Ауруме. Его отца зовут Джейсон Салливан, – ответила я, заранее подозревая, что никто не удовлетворится моим первым лаконичным объяснением. Аурум был городом, известным многочисленными золотыми приисками[3]. Многие богатые купцы и князья держали там в рабском подчинении гномов, добывавших им в рудниках драгоценный металл.

По лицу Леандера было видно, что он мне не поверил. «Я поговорю с тобой позже», – сулил мне его взгляд. Тессу и мою мать было не так-то легко раскусить; они еще несколько секунд с подозрением смотрели на меня, пока мать наконец не подала мне знак покинуть зал. Я коротко и сухо поклонилась родным, кивнула министрам и вышла за дверь.

Ты снова легко отделалась, Тара.

* * *

Ужин только что закончился, но я все равно заскочила на кухню за яблоком. Из-за вопросительных взглядов Леандера и необъяснимо враждебных взглядов Тессы я почти ничего не смогла проглотить, и теперь у меня от голода урчало в животе. Словно и этого было недостаточно, мать за трапезой уделяла мне даже меньше внимания, нежели обычно.

Мне еще не выдалась возможность все объяснить Леандеру – и, честно говоря, в данный момент делать я этого не собиралась. По какой-то причине я отнюдь не была уверена, стоит ли вообще рассказывать ему о моей сегодняшней охоте на чудовищ. Обычно я всегда обо всем ему рассказывала, но что-то подсказывало мне, что стоит пока держать мою странную встречу в секрете.

Мне срочно нужно было выйти на свежий воздух, где мне обычно лучше думалось. Я вернулась в комнату и опять надела свое обычное снаряжение для верховой езды. Снова нацепив оружейный пояс, я на этот раз оставила в комнате кинжал и меч с инкрустированной рубинами рукоятью. На всякий случай я перекинула через плечо лук и колчан со стрелами, а еще прикрепила к поясу толстую веревку для скалолазания.

Открыв окно, я перелезла через мраморный парапет балкона. В лицо мне ударил приятно прохладный вечерний воздух. Я закрыла окно, а затем ухватилась за скользкий камень колонны, спускавшейся до земли. Чуть ослабив хватку, я соскользнула с колонны. Все убыстряясь и убыстряясь, я чуть было не закричала от радости, но предпочла держать язык за зубами. Никто не должен был замечать, на какие авантюры осмеливалась пускаться принцесса – хотя, честно говоря, это был далеко не первый раз.

Скользя все ближе и ближе к земле, я наконец покрепче схватилась за колонну, пока не замедлилась достаточно, чтобы безопасно спрыгнуть вниз. Пригнувшись, я прокралась за кустами к конюшне, где Аннабель при виде меня радостно заржала. Она всегда была рада видеть меня, независимо от того, припасла я для нее что-нибудь вкусненькое или нет. Возможно, Аннабель и не была самой быстрой и выносливой лошадью двора, зато выделялась умом и хорошим характером. Мы доверяли друг другу: я никогда не сделала бы своей кобыле ничего плохого, а она в награду за это благополучно доставляла меня в любую точку нашего мира в любое время дня и ночи.

Пока Аннабель с хрустом жевала уже наполовину съеденное мною яблоко, я накинула на нее седельное одеяло, а в рот поместила недоуздок, прежде чем взобраться ей на спину. Седлать кобылу мне было лень. Я повела ее тайной тропой, обсаженной деревьями и кустами, к кованым воротам. Там я солгала охранникам, будто у меня есть еще дела в городе, и они пропустили меня. Вместо того чтобы ехать в город, я двинулась в обратном направлении, а именно к вершине Горы.

У Горы было множество имен – и в то же время ни одного официального. Некоторые называли ее Туманной горой, потому что вершина ее почти всегда была покрыта туманом. Другие именовали ее Ведьминой горой, потому что, по всей видимости, раньше ведьмы устраивали у вершины свои шабаши. Обычно, однако, достаточно было просто назвать ее Горою, и все понимали, о чем идет речь.

О Горе рассказывали тысячи историй и сказок, но я не верила ни в одну из них. Лунария была чудесной страной, полной драконов, троллей, великанов, гномов, ведьм, домовых, фей, эльфов, псов-кровопийц и оборотней. Но почему-то люди не уставали выдумывать все новых мифических существ и с упоением слагать о них легенды. Я же привыкла верить только тому, что созерцала собственными глазами.

До вершины оставалась еще пара часов пути, а солнце и так уже скрылось за холмами на горизонте, поэтому я слезла с лошади и позволила Аннабель попастись. Позади меня был крутой обрыв высотой в двадцать с лишним ярдов[4]. Я стояла на широком каменном плато, поросшем травой и мхом; на нем росло несколько небольших березок. Сев на краю, я стала болтать ногами над пропастью.

Мы с Аннабель уже наполовину обогнули гору, поэтому я могла видеть внизу лишь часть Тонды. Передо мной раскинулся лес. Куда ни глянь везде были деревья: в долинах, на холмах, а иногда и на самых высоких горных вершинах. Главным образом я видела лиственные деревья с зелеными, гранатово-красными и золотистыми верхушками.

Лес был для нас важнейшим источником жизни. Охотники подстреливали дичь, которая вечером оказывалась на тарелке, чтобы людям не приходилось ложиться спать голодными. Кожевники сдирали с убитых животных шкуры и выделывали кожу, чтобы люди не замерзали зимой. Жители собирали грибы и ягоды в качестве дополнения к основной еде или для продажи на рынке. Богатые дворяне развешивали в домах трофеи, чтобы похвастаться своим охотничьим искусством. Но самое главное: имея дрова, можно было разжигать огонь. Сами дома нередко также строились из древесины. Лес стал неотъемлемой частью нашей жизни, и все же его все больше и больше вырубали, чтобы освободить место для новых полей или поселений.

По другую сторону горы холмистый ландшафт был утыкан деревнями и полями. Я в задумчивости смотрела на землю, принадлежавшую моей матери. Золотое солнце как раз исчезало за высокой горой, покрытой хвойными деревьями и уже принадлежащей соседнему государству Сатандра.

К югу от нас находилась еще одна небольшая страна под названием Трансаки, но я почти ничего о ней не знала. Во главе ее стоял король, и как Лунария, так и Сатандра веками вновь и вновь пытались завоевать его королевство, чтобы наконец превзойти соседа своим могуществом. Вот и все мои знания о Трансаки. Хотя я и была принцессой Лунарии, политикой я особенно не интересовалась.

Сатандра – дело другое. Ах, Сатандра, эта могущественная, но темная страна! О ней ходило множество историй. Некоторые утверждали, что Сатандра – это сам ад, управляемый Дьяволом и терзаемый демонами. Другие рассказывали, что страну эту основало сборище ведьм, существующее до сих пор, и что ведьмы эти заколдовали лес, так что никто не мог ступить в него, не обладая злобной душонкой.

Я не верила ни в одну из этих легенд – и тем не менее никогда не была в Сатандре. Это было бы нарушением высочайшего закона. Ни одному подданному Лунарии не разрешалось ступать на территорию темной страны без получения на то специального разрешения от самой сатандрийской королевы. Не то чтобы этот запрет меня слишком беспокоил; скорее, я просто никогда не могла найти времени на посещение Сатандры. До границы можно было добраться за час, но на обширное исследование соседней страны ушел бы как минимум день.

В один прекрасный день я собиралась отправиться в эту сказочную страну и узнать, какие из слагаемых о ней легенд, – если вообще какие-либо, – были правдой. Я часто спрашивала об этом Леандера, но он всегда уходил от прямого ответа.

Лунария вела с Сатандрой множество кровопролитных войн, но последняя из них закончилась более ста лет назад. На данный момент между двумя самыми могущественными королевствами мира царила благожелательность. То и дело происходили небольшие стычки на границе, но о них даже не стоило упоминать.

Мир этот, впрочем, был просто установившимся порядком вещей, не подкрепленным официальным договором, и поэтому жители Лунарии постоянно опасались внезапного нападения. По-видимому, документы, которые моя сестра так ловко спрятала от моего взгляда сегодня, касались возможного мирного соглашения. Во время правления матери речь шла уже о третьей попытке наконец его достичь. Насколько мне было известно от Леандера, до сих пор Фрейя, королева Сатандры, отклоняла всякое предложение со стороны Лунарии, потому что не считала его достаточно для себя выгодным. Я задавалась вопросом, когда же матери наконец надоест вести переговоры со своей упрямой противницей.

Я понимала, что война между двумя такими могущественными королевствами будет фатальной, но себялюбивая часть моего естества жаждала возможности проявить себя. Мне так хотелось доказать матери с Тессой, что и от меня может быть толк! Возможно, я и не настоящая дама из высшего света, но как замечательно я могу сражаться!

Возможности раскрыться по-настоящему мне, однако, не представится. Войны не будет, и все! Выброси, Тара, эти мысли из головы.

В расстроенных чувствах я поднялась на ноги. Солнце уже совсем село, и на горизонте виднелась лишь узкая оранжевая полоска неба. Остальное небо уже стало темно-синим. Кроме того, сильно похолодало. Дрожа, я сняла седельное одеяло со спины Аннабель и завернулась в него сама.

Я любила это место, это плато. Я часто приезжала сюда, чтобы подумать или прогнать досаду.

Некоторое время я просто стояла и смотрела на долину. Отдельные деревни начали слабо светиться в темноте. Жители ставили в окнах свечи, чтобы отгонять злых духов. Сколько суеверий!..

Мыслями я перенеслась к таинственному незнакомцу, который сегодня утром спас меня от тролля. В голове вновь завертелись вопросы, которые я отгоняла весь день и на которые до сих пор не могла ответить. И вдруг я приняла решение: завтра утром я поеду на север Драконьей горы и попытаюсь убить дракона.

Если таинственный незнакомец спас меня от тролля, то, возможно, он спасет меня и от дракона. Хотя в этом и не будет необходимости, я просто притворюсь, что нуждаюсь в спасении, – и, если он появится, сразу же вызову его на разговор.

Я гордилась своим планом и в то же время проклинала себя за любопытство. Я была рада, что подготовилась.

Во всяком случае, я думала, что подготовилась.

Глава 2

Еще толком не рассвело, когда я снова спустилась к конюшне, запрыгнула на теплую спину Аннабель и выехала в путь. Было очень холодно, хотя еще не наступил декабрь. В нашей стране и осенние ночи могут быть очень холодными.

Многие жители Лунарии ненавидели холод. Почва становилась твердой и бесплодной. Расходовались все запасы пищи, так как охотиться становилось затруднительно, а фрукты на морозе не росли. Приходилось постоянно разводить огонь, чтобы не замерзнуть до смерти, а также необходимо было иметь достаточно денег, чтобы позволить себе теплую одежду, иначе можно было заболеть.

Жизнь в холодное время года становилась намного сложнее – не обязательно для королевской семьи, но точно для простых людей. А обычные люди терпеть не могли лишние испытания.

Я была слеплена из другого теста. Я любила проявлять себя и отвечать на вызовы, а еще мне нравилась зима. Мороз помогал мне сохранять хладнокровие, а работников и охотников, которые могли бы помешать мне в моих тайных вылазках, в лесу оказывалось меньше обычного. Кроме того, я обожала снег.

Мы с Леандером в детстве лепили снежных волков, стоило только с неба упасть первым клубящимся хлопьям. Иногда он брал меня с собой кататься на коньках по замерзшему озеру невдалеке от дворца. А однажды старший брат отвел меня в ледяной грот.

Мне было всего одиннадцать, но я все еще помнила этот день так хорошо, как будто все произошло вчера. Я была совершенно очарована гротом. Огромный зал переливался ледниково-голубым светом. Повсюду висели сосульки. Гладкий лед покрывал все стены, пол и потолок. Я подошла поближе и обнаружила крошечные кристаллики льда, все они имели разную форму. Это было прекрасно.

Погруженная в мысли и воспоминания, я ехала по лесу. Мое дыхание клубилось в ледяном воздухе крошечными облачками пара. Я поплотнее запахнулась в красно-коричневый плащ, отороченный шелковистым лисьим мехом.

Через некоторое время деревья поредели, открыв моему взгляду холм, часть которого была почти полностью голой, лишь трава да несколько кривоватых кустиков.

Никто толком не знал, почему там ничего не росло. Естественно, люди придумали и для этого явления все объясняющую историю. Очевидно, давным-давно сильнейший дракон одного клана должен был драться здесь с сильнейшим драконом другого. Это была битва не на жизнь, а на смерть.

Противники сражались долго и ожесточенно, но в конце концов один из них столкнул другого с горы, а тот упал к подножию холма и остался там лежать. С тех пор на склоне, по которому замертво скатился побежденный дракон, не выросло ни одного дерева.

Аннабель пошла рысью, все убыстряясь. Вскоре она уже мчалась по лугу, а затем, не снижая скорости, начала взбираться на гору. Я радостно захлопала в ладоши. Нет ничего лучше, чем скакать галопом по окрестностям на спине у Аннабель! Никто не посмеет отнять у меня этого чувства свободы. Я раскинула руки и наслаждалась ветром, трепавшим мне волосы и настолько холодным, что глаза мои заслезились.

Вскоре мы достигли вершины. На этой горе оставался всего один дракон. В отличие от тролля, он жил не в пещере, а посреди леса. О его огромных размерах ходили легенды, поэтому его наверняка будет легко найти. Однако он не считался опасным. Лесные драконы были травоядными животными, не извергали огонь и не имели репутацию хороших бойцов. Единственной опасностью были их огромные размеры и напоминавший дубину хвост. Этим хвостом дракон уже насмерть забил нескольких охотников.

Я привязала Аннабель к дереву, дважды проверила, все ли оружие при мне, и отправилась на поиски чудища.

Прошло всего десять минут, прежде чем я заметила между кустами огромный хвост. Дракон был по меньшей мере столь же высоким, каким я себе его и представляла, а кожа его была столь же задубевшей, но гораздо более толстой, нежели у пещерного тролля. Воткнутый в живот меч причинял ему примерно столько же боли, как человеку укол иголкой. Чтобы по-настоящему нанести дракону урон, надо бить его по морде, лучше всего по глазам, – что будет не так просто сделать, учитывая огромные размеры этого существа.

Я, бесшумно двигаясь через подлесок, обошла дракона. Его спина была усыпана острыми зелеными шипами. Наконец я увидела и его треугольную голову с большими зоркими глазами с каждой стороны и широко раздутыми ноздрями. В отличие от пещерного тролля, все чувства его работали превосходно.

Дракон с удовольствием жевал листья папоротника. Я никогда раньше не видела лесных драконов, только слышала рассказываемые о них истории – дескать, это ужасные чудовища с острыми зубами и смертоносной дубиной на задней части хвоста. Но этот дракон выглядел безобидным, почти мирным.

Вдруг мне стало жаль его. Он ведь наносил людям вред только тогда, когда на него нападали. Было бы несправедливо причинить ему боль – тем более что эта схватка, по всей вероятности, закончится для меня хуже, нежели для него. Я была неплохой воительницей, но четко знала свои границы – и отнюдь не была уверена, что смогу на равных сразиться с таким чудищем. Кроме того, мой таинственный спаситель отнюдь не спешил появляться.

Нет, оно того не стоило.

Решив уйти, я сделала шаг назад – и наступила на сухую ветку, которая с оглушительным треском переломилась пополам.

Дракон издал пронзительный вопль, а затем развернулся ко мне. Я еле успела броситься на землю, как надо мною пронесся его огромный, усеянный жуткими шипами хвост. Моя жалость к чудищу испарилась столь же быстро, как и появилась.

Вскочив на ноги, я бросилась к голове дракона – прочь от смертоносной плетки! На бегу я вытащила из ножен свой инкрустированный рубинами меч. Оттолкнувшись от ствола дерева, я взмыла в воздух и подняла меч, готовая нанести дракону смертельный удар в глаз.

Лишь в последний момент я вспомнила о своем заранее продуманном плане не убивать дракона, а подождать, пока наконец не появится таинственный незнакомец, чтобы во второй раз спасти находившуюся в опасности принцессу. Если, конечно, он вообще появится, а вчерашнее его выступление не было просто случайным совпадением.

Не причинив дракону ни малейшего вреда, я упала на землю и быстро перекувырнулась. Поспешно вскочив на ноги, я слишком поздно поняла, что развернулось и чудовище. Его смертоносный хвост стремительно приближался ко мне. В последнюю секунду я отскочила в сторону.

Слишком медленно! Хвост, словно дубина, ударил меня в бедро и бросил на спину. У меня перехватило дыхание, а перед глазами заплясали желтые звезды. Несколько раз моргнув, прежде чем снова обрести способность нормально видеть, я попыталась выпрямиться – и колющая боль пронзила мою правую ногу.

Я застонала. В мое бедро вонзилось множество маленьких шипов. Было так больно, что я на мгновение забыла о драконе. Какая ошибка новичка!

Его хвост снова полетел в мою сторону. Я едва успела перевернуться на бок и на волосок ускользнуть от ужасных шипов. Теперь я лежала уже на раненой ноге – и закричала от боли. Э-э, такое развитие событий уж точно не планировалось!

Мне следовало прикончить дракона, когда у меня была такая возможность. Теперь уже слишком поздно. Таинственного незнакомца нигде не было, и я увидела, как чудовище снова размахнулось хвостом. Мне предстояло вот-вот умереть, и на этот раз никто не поспешит мне на помощь. И, что хуже всего, это была только моя вина! Мое безрассудство и чертово любопытство!

Покоряясь судьбе, я закрыла глаза и приготовилась встретить свой конец. Моя нога была словно парализована, и еще один обманный маневр лишь ненадолго отсрочил бы мою смерть, продлевая агонию. Я считала секунды, прежде чем булава хвоста избавит меня от мучений, но смертельный удар так и не наступил. Вместо этого раздался высокий жуткий рев – дикий, громкий и явно звериный.

Раскрыв глаза, я еще успела увидеть, как лесной дракон, заваливаясь набок, глубоко вонзил шипы хвоста в свою собственную плоть. За ним стоял тот самый незнакомец в черной мантии и с поднятым мечом.

На мгновение я была полностью сбита с толку. Все вышло не совсем так, как я себе представляла, но дракон был мертв, а мой спаситель оказался на месте. Лучше бы ему было явиться пораньше – но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Нет, на этот раз я заставлю его заговорить и не позволю ему по-быстрому улизнуть!

– Кто ты? – спросила я, пытаясь встать. Плохая идея! Застонав, я снова упала на траву с острой болью в бедре.

Незнакомец подошел поближе, и я впервые внимательно рассмотрела его одежду. На нем, как и вчера, снова была длинная мантия, а капюшон опять так низко надвинут на лицо, что я не могла видеть его глаза.

Когда он оказался всего в нескольких ярдах от меня, я рассмотрела и другие детали его одежды. Черная мантия блестела на солнце. Тонкая ткань мягко шелестела, когда незнакомец двигался плавно и крадучись, словно опытный охотник. Одежда выглядела дорогой; неужели шелковая? Манжеты украшали сверкающие драгоценные камни.

Нет, ни один простолюдин не мог себе такого позволить. С другой стороны, и на сына герцога или князя он не походил. Я знала многих княжеских сыновей. Им и в страшном сне не мог присниться наряд в столь темных тонах, как у стоящего передо мною мужчины; они предпочитали скорее цвета типа алого или золотого.

Значит, мой спаситель не простолюдин и не дворянин. А может, он вообще нездешний? Может быть, он вовсе не из Лунарии, как я предполагала, а из Сатандры или Трансаки?

Мне хватило всего нескольких секунд, чтобы все эти мысли промелькнули у меня в голове, но таинственному незнакомцу и не потребовалось больше времени, чтобы добраться до меня. Плавным движением он вынул из своей мантии нож и разрезал мою правую штанину до пояса, даже не коснувшись моей кожи. Раздвинув ткань, он достал из другого потайного кармана мантии тюбик с коричневатой мазью. Не человек, а какая-то ходячая аптека!

Только сейчас я присмотрелась к собственной ноге. Она была залита кровью, и маленькие зеленые шипы, наверняка пропитанные ядом, впились мне в кожу. Я прикусила язык, чтобы не закричать, пока незнакомец молча выдергивал один шип за другим.

Когда он закончил, то стал мазать мне бедро мазью. Сначала ногу адски защипало, и я не смогла сдержать тихого всхлипа, но затем боль постепенно утихла и сменилась неприятным ощущением онемения. Наконец-то я снова смогла дышать ровно.

– Как тебя зовут? – вновь попробовала я завязать беседу.

– Джон, – ответил незнакомец низким голосом.

– Джон? – переспросила я. Фи, как банально! С другой стороны, я и сама не знала, чего ожидала. Возможно, чего-то загадочного?

Джон между тем наколдовал откуда-то повязку и перевязал мне ногу. Затем, вынув из еще одного кармана мантии шнур, он перетянул им мои разрезанные штаны.

– Попробуй встать, – наконец велел он. Я попробовала, и мне это действительно удалось. Нога онемела, и боль все еще не утихла полностью – но, во всяком случае, я могла стоять, идти и, надеюсь, ехать верхом.

Джон выглядел не очень разговорчивым, но я была решительно настроена добиться от него большего.

– Сколько тебе лет? – начала я с простого вопроса.

– Восемнадцать, – коротко ответил он.

Надо же! Он оказался моложе, чем я думала.

– Откуда ты? – продолжила я.

Джон повернулся ко мне. Хотя видна была лишь половина его лица, я знала, что он пронзил меня сердитым взглядом.

– Не твоего ума дело! – грубо ответил он.

Я демонстративно скрестила руки на груди:

– Тебе не кажется, что ты должен ответить мне на несколько вопросов?

– Не кажется, – отрезал он, а затем, развернувшись, отошел к стоявшему в паре ярдов дереву. Только теперь я заметила привязанного к нему угольно-черного жеребца. Отвязав своего верного друга, Джон одним плавным движением вскочил в седло и, не оборачиваясь, уехал.

Я никак не могла остановить его с моей раненой ногой. Я еще отчаянно прохрипела: «Подожди», на которое, конечно же, не получила ответа. Мой спаситель снова поспешно сбежал от меня. Кроме его имени и возраста, я все еще ничего о нем не знала – да и тут не была уверена, что он говорит правду.

Возможно, он был прав, не считая себя обязанным отвечать ни на какие мои вопросы. Он дважды спас мне жизнь, а теперь я еще просила что-то в дополнение. Мне следовало просто поехать домой и чувствовать к нему вечную благодарность.

Конечно, я этого не сделала. Любопытная и наивная девчонка!

Вместо этого я как можно быстрее вернулась к Аннабель, припадая на раненую ногу. Вскочив на свою любимую кобылу и подавив крик боли, я пустила ее по следам коня Джона.

* * *

Я ехала за Джоном как минимум час. Большую часть времени Аннабель скакала галопом, но иногда я придерживала ее, когда видела за деревьями вороного коня Джона. Было уже около полудня, а мой спаситель все еще не останавливался на привал. Мне даже почти показалось, что он просто бесцельно ездит по лесу, когда он наконец добрался до развилки дороги и, ни на мгновение не задумавшись, свернул налево.

Солнце стояло высоко в небе, но сквозь сплетение ветвей в лес почти не проникал свет, не говоря уже о тепле. Было жутко холодно, и я попыталась согреть голые руки, засунув их Аннабель под гриву. Наверняка ждать первого снега осталось совсем недолго, хотя в Лунарии он и выпадал нечасто.

Спустя еще полчаса пейзаж преобразился. Наполовину усохшие лиственные деревья сменились темно-зелеными хвойными, облака закрыли солнце, и, казалось, стало еще холоднее и темнее. К тому же звуки леса внезапно притихли, и от этого мне было жутковато. Птицы пели уже не так громко, мыши шебуршали тише, а в подлеске вечнозеленой хвои уже не шелестело так, как в лиственном лесу.

Тут меня и осенило. Я больше не была в Лунарии. Я пересекла границу с Сатандрой!

На мгновение я подумала о том, чтобы просто повернуть назад. Не потому, что боялась быть обнаруженной на запретной территории, а потому, что было уже довольно поздно. Если мы углубимся на территорию Сатандры на такое же расстояние, которое уже покрыли от Драконьей горы до границы, тогда до дома мне суждено будет добраться лишь под вечер.

Впрочем, я быстро отбросила эту мысль. Я ведь и отправилась в дорогу только ради того, чтобы узнать о Джоне побольше, и упустить такую неповторимую возможность было бы очень обидно. К тому же нога моя все еще немного побаливала, и мне не хотелось думать, что я пошла на такие жертвы впустую.

В общем, я продолжила преследование своего спасителя – и действительно, через некоторое время лес поредел, открыв взору огромный замок. Я осадила Аннабель и углубилась в кусты, чтобы рассмотреть здание и при этом остаться незамеченной.

Замок стоял прямо посреди леса, а не на холме или в окружении глубокого рва, что было довольно необычным. Обитатели его были либо воистину глупы, либо настолько хорошо вооружены, что ни один враг не осмеливался приблизиться к замку. Когда я рассмотрела угрожающего вида строение повнимательнее, то подумала, что верно, пожалуй, второе предположение.

Замок был выстроен из темных, грубо обтесанных гранитных блоков и возвышался над кронами деревьев. У него имелось четыре башни, не уступавшие размерами башням Белого дворца, но квадратные и выглядящие куда менее гостеприимно. Замок был огромным и помпезным, но из-за темного камня и мерзких ухмылок стражников перед большими решетчатыми железными воротами казался мрачным и зловещим. Это впечатление усиливалось благодаря небольшим окнам-бойницам и просторному учебному плацу, оказавшемуся прямо у меня под носом.

Плацем служил большой луг со множеством соломенных или деревянных пугал, на которые с помощью всевозможных видов оружия нападали молодые солдаты. Мужчины не только дрались с пугалами, но не давали спуску и друг другу. Насколько я могла судить, каждый из них был совершенно готов к настоящему бою и невероятно хорош в схватке. Где же я оказалась?

На краю луга стоял маленький домик, проем за открытой дверью которого сиял начищенным до блеска металлом из-за большого количества оружия – значит, это был своего рода арсенал. На стене домика висели мишени, по которым ловко стрелял из лука мальчик с коротко остриженными каштанового цвета волосами. Приглядевшись к нему, я внезапно поняла, что это вовсе не мальчик.

На молодой женщине были брюки, которые обычно носили только мужчины, но под свободной черной туникой мне удалось распознать изгиб груди. В ее слегка раскосых глазах и полных губах тоже чувствовалась женственность. Девушка была хорошенькой, хотя и пыталась это скрыть. Она мне кого-то напомнила. Может быть, меня саму?

Опомнившись, я стала искать взглядом Джона и в последний момент заметила круп его жеребца, прежде чем тот исчез за углом замка. Тихонько ругая себя, что потеряла его из виду, я слезла с собственной лошади и, крадучись в кустах, обошла вокруг массивного строения.

За замком находилась большая конюшня, куда Джон завел своего вороного коня. На мгновение он зашел внутрь, затем снова вышел… и сделал нечто невероятное. Он сбросил с головы капюшон, повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза.

Меня захлестнули воспоминания.

* * *

Семь лет назад. На улице было уже темно, и в окна бил дождь. После уроков боевого искусства с Леандером я забыла меч в парке и хотела забрать его, пока он не заржавел. Надев синий плащ, я выскользнула наружу.

Свой меч с рубиновым эфесом я обнаружила на скамейке в парке, подняла тяжелое оружие и собралась было вернуться во дворец, когда увидела между деревьями его. Мальчик, ненамного старше меня, смотрел на меня в недоумении и испуге бездонными черными глазами.

* * *

Впоследствии я отнесла черноту глаз мальчика на счет темноты и почти уже забыла о нем, но теперь на меня нахлынули воспоминания давно минувших дней. Тот самый мальчик с глазами, черными как смоль, смотрел мне прямо в лицо. Джон!..

Я застыла ледяной скульптурой, открыв было рот, – и вновь его закрыла. Тысяча вопросов крутились у меня на языке, но я не задала ни одного из них. Просто не могла. Я была не в состоянии облечь в слова то, что творилось у меня в голове.

Джон сделал несколько шагов в мою сторону. Наверное, было невежливо смотреть на него, словно он был пришельцем из потустороннего мира, – но, черт возьми, я просто не могла оторвать от него взгляда!

Прежде чем я успела хоть что-то сказать, заговорил он:

– Нам стоит поискать для объяснений другое место.

Он направился дальше, но спустя несколько шагов остановился и обернулся ко мне, заметив, что я за ним не последовала. Я точно примерзла к месту.

Только сейчас я вгляделась в лицо Джона. Он был не просто симпатичным, но и, без тени сомнения, красивым. Резкие черты лица делали его на вид старше восемнадцати лет. Изогнутые губы гармонировали с прямым носом и темными бровями. Ресницы, необыкновенно длинные для мужчины, отбрасывали тени на высокие скулы. Лицо обрамляли черные волнистые волосы. Безупречная кожа была какого-то неопределенного цвета: не загорелая, но и не бледная – что-то посередине.

А еще его глаза! Они были мне чужими и в то же время невероятно знакомыми. Я никогда раньше не видела никого с такими темными глазами. Темными были не только зрачок и радужная оболочка, но и глазные яблоки. Не карие, не серые, а именно бездонно черные глаза.

Они магнитом притягивали к себе. Не заглянуть в них было невозможно.

– Да давай же, пошевеливайся! – вырвал меня из задумчивости Джон. Голос его звучал где-то далеко. – Если тебя здесь обнаружат, считай, что ты покойница!

Я наконец оторвала взгляд от его лица и сосредоточилась на том, чтобы шаг за шагом переставлять ноги. Потянув за собою Аннабель, я почувствовала, как та упирается. Присутствие Джона, казалось, вызывало у нее неловкость или даже страх.

Я молча последовала за ним через темный лес, прочь от замка. Меня так и подмывало спросить его, куда мы идем, но я просто не могла открыть рот. Казалось, губы мои были склеены.

Через некоторое время, показавшееся мне вечностью, я услышала какой-то странный шум. Спустя еще несколько секунд деревья поредели, открыв утес. Я оставила Аннабель на опушке леса, чтобы та могла всласть пощипать травку после долгой дороги.

Джон подошел к краю плато, и я последовала за ним, а затем посмотрела вниз. Скала отвесно обрывалась вниз на без малого пятнадцать ярдов прямо в мерно шумевший океан.

Волны разбивались об острые камни скалы, и брызги их взлетали высоко. В эту ветреную погоду океан выглядел почти штормовым. Вода в нем была свинцово-серой и отражала небо; так учил меня Леандер.

Леандер… Он, должно быть, беспокоился, куда я так надолго запропастилась. Было уже за полдень.

Некоторое время мы стояли и молча смотрели на появлявшиеся и исчезавшие внизу белые шапки волн.

Наконец Джон нарушил тишину:

– Я знал, что ты следуешь за мною.

– Таков, значит, был твой план? – раскрыла рот и я. – Сначала спасти мне жизнь, чтобы я из любопытства и благодарности последовала за тобой, а потом… А потом… Да чего ты вообще от меня хочешь?

– Я мог бы спросить тебя о том же, – парировал он.

Я скрестила руки на груди, ожидая, пока Джон продолжит. Тот вздохнул:

– Я не заставлял тебя ехать за мной. Ты сама так решила.

– Решила, – согласилась я. – Но теперь я здесь, и тебе нужно мне немало всего объяснить!

К моему удивлению, он покорно кивнул и сел на краю обрыва, свесив ноги. Я села рядом, а затем начала допрос:

– Кто ты на самом деле?

Прежде чем ответить, Джон пристально посмотрел на океан.

– Мое настоящее имя Люсифер[5], – разомкнул он губы.

Люсифер. Да, это имя звучало куда лучше, нежели Джон. Куда загадочнее и куда менее скучно. Это оказалось особое имя – и то, что и обладатель его оказался особенным, невозможно было не заметить.

– Почему ты сразу не назвал мне свое настоящее имя? – жестко спросила я. – Если, конечно, Люсифер – твое настоящее имя?

– Было безопаснее сначала солгать тебе, – пожал он плечами. – На случай, если ты расскажешь кому-нибудь о нашей встрече, чего я, впрочем, на твоем месте и сейчас делать не стал бы. Теперь же я расскажу тебе правду, потому что и сам не люблю лгать.

Что-то в голосе Люсифера заставило меня поверить ему.

– Ну хорошо, – сказала я. – И насчет своего возраста ты мне тоже солгал?

– Да, – усмехнулся он. – На самом деле мне девятнадцать.

– Теперь мы покончили с ложью, – язвительно осведомилась я, – или я еще что-нибудь забыла?

– А я тебе о себе большего и не рассказывал, – ответил Люсифер. И то правда.

– Тогда расскажи мне о себе побольше! – потребовала я. Я ведь преследовала его по лесу часа два, а то и все три. Пришло время получить ответы!

К счастью, он, похоже, тоже это осознавал, поэтому кивнул и глубоко вздохнул:

– Так что ты хочешь знать?

– Ты ведь живешь в этом… замке? – начала я с простого вопроса.

– Да, – кивнул Люсифер. – Мы называем его просто Черный замок.

– Почему ты там живешь? Ты княжеский сын?

– Нет, – возразил он, – скорее принц.

– Ты принц? – изумилась я.

– Мне не очень нравится этот титул, и я нахожу его неуместным, но так оно и есть, – ответил Люсифер. – Моя мать – королева Сатандры.

Такую новость мне необходимо было переварить. Значит, этот замок на самом деле был резиденцией королевы Фрейи. Жестокой Фрейи, ведьмы Фрейи.

Я вздрогнула. Во что я только ввязалась? Оказывается, я не только находилась на запретной территории, но по незнанию добралась до резиденции самой королевы и теперь мирно болтала с ее сыном, который по какой-то необъяснимой причине уже дважды спас мне жизнь.

Эта мысль подвела меня к следующему вопросу:

– Почему ты спас меня?

– А что, – усмехнулся он, – я должен был позволить попавшей в беду принцессе взять и умереть?

Нет, это вряд ли. Конечно, я была ему очень благодарна, но все равно совершенно растерялась. Ведь сын Фрейи должен быть моим заклятым врагом!..

– Что ты вообще делал на нашей территории?

– «На нашей территории!» – передразнил меня Люсифер. – Мир не принадлежит ничему и никому, что бы там ни говорили наши матери. И, если уж мы об этом заговорили, то прямо сейчас ты находишься на моей территории.

Это был серьезный аргумент. Каждый из нас вошел в запретную страну, и теперь, если мы не хотим оказаться на голову короче, не стоит друг друга выдавать.

Что ж, тогда я лучше задам другой вопрос. Теперь я знала, кем была его мать, но не знала ничего про другого его родителя.

– А кто твой отец? – осведомилась я.

– Он мертв.

– Мой тоже, – сочувственно кивнула я.

Мой отец исчез по неизвестной причине вскоре после моего рождения. Его тело так и не нашли, но считалось, что его больше нет в живых. Я ничего не знала о нем, кроме того, что мой инкрустированный рубинами меч когда-то принадлежал ему, после его исчезновения перешел по наследству к Леандеру, а Леандер, в свою очередь, подарил его мне.

– У тебя есть братья или сестры?

– Да. Младшая сестра. Она одного с тобой возраста.

Мне сразу вспомнилась девушка, которую я видела за стрельбой из лука. Мне она не показалась особенно похожей на Люсифера. У нее не было ни таких черных глаз, ни столь изогнутых губ, и кожа ее тоже показалась мне куда более загорелой, а каштановые волосы – намного светлее иссиня-черных волос Люсифера. Нет, эта девушка вряд ли могла быть его сестрой.

– Как ее зовут?

– Астра, – он не улыбнулся, но выражение его лица, казалось, немного смягчилось.

– Ты ее любишь, правда?

Он просто кивнул.

– А что насчет твоей матери? У вас хорошие отношения?

Вопрос был довольно опасным; в конце концов, он касался женщины с самой ужасной в мире репутацией.

– Нет, – коротко ответил Люсифер. – Нехорошие.

Я не стала копать дальше, потому что на лицо его словно бы набежала тень.

Мои отношения с собственной матерью тоже нельзя было назвать хорошими, хотя вся остальная страна, похоже, ее любила. Мать часто называли Королевой Света или Надежды, отчасти из-за ее необычайно ярких глаз. Я никогда не спрашивала ее об этом, но некоторые подданные сочиняли о ней истории – и, казалось, были абсолютно убеждены, что мать моя была потомком Богини Солнца и, следовательно, обладала магическими способностями, с помощью которых могла влиять на свет.

Единственная правда, известная мне наверняка, заключалась в том, что мать ненавидела темные цвета. Именно поэтому она заставила выкрасить здания Тонды в пастельные тона. Именно поэтому Белый дворец был белым не только по названию, и именно поэтому мне и всем остальным его обитателям всегда приходилось носить белую одежду.

Я также знала, что мать прекрасно видела в темноте, потому что ее яркие глаза светились, как факелы. Возможно, в ней действительно было что-то волшебное, но я никогда не замечала подобного.

Некоторое время мы сидели молча и смотрели на воду. Вернее, Люсифер смотрел на воду, а я украдкой поглядывала на него. Я могла бы спросить его о той вечерней встрече семь лет назад, но не стала. Возможно, мальчик мне вообще привиделся, или у него были нормальные темно-карие глаза. Наверное, это был кто-то совсем другой, какой-нибудь конюх или поваренок.

– Почему у тебя такие черные глаза? – все же не удержалась я.

Люсифер молчал и задумчиво смотрел на свинцово-серые волны.

Я подумала было, что он никогда не ответит на этот вопрос, когда он наконец разомкнул уста:

– Глаза твоей матери сияют, как солнце, как свет ярчайшей звезды. Мои же глаза черны, как самая темная ночь, как самая бездонная тьма. Ты не усматриваешь в этом связи?

Я еще не думала об этом, но теперь, когда он об этом заговорил… Безусловно, где свет, там и тьма.

– Тебе никто никогда ничего не рассказывал, правда? – наконец отвел взгляд от океана Люсифер. Его полуночные черные очи впились в мои. У меня перехватило дыхание, а по коже побежали мурашки. А как иначе? Глаза моей матери были исключительно необычными, но эти глаза… Они очаровывали.

Наконец он отвернулся и задумчиво пробормотал:

– Конечно, тебе никто никогда ничего не рассказывал.

– О чем ты говоришь? – сердито воскликнула я. – О чем мне не рассказывали?

Да что его, за язык надо тянуть, что ли? Я ненавидела секреты. Не очень хорошее начало, когда твой собеседник – столь загадочный юноша.

Он снова повернулся ко мне, но на этот раз не смотрел мне прямо в глаза.

– Ладно, – сказал он, глубоко вздохнув, и ненадолго опустил взгляд, прежде чем продолжить: – Расскажи, что ты вообще знаешь о своей матери?

Я в изумлении уставилась на него. Это еще что значит? Впрочем, любопытство быстро взяло верх над осторожностью, и я решила ему ответить.

– Ее настоящее имя – Сайя, – начала я, – но в народе ее называют Королевой Света и потомком Богини Солнца. Глаза у нее яркие, как солнце; впрочем, об этом ты и сам уже упомянул. У нас не очень хорошие отношения. Она предпочитает мою сестру Тессу. Тесса в ее глазах идеальна, и во всем, что касается дворцовых обязанностей, я сестре в подметки не гожусь. Я вовсе не та дочь, которую Сайя желала бы для себя. Возможно, меня просто родили на всякий случай – а вдруг Тессе не удастся стать для матери идеальной принцессой?..

Я произнесла последние предложения с таким гневом и болью, что сама поразилась. Редкие контакты с матерью и холодок в наших отношениях никогда меня особо не беспокоили. Чем меньше мы разговаривали друг с другом, тем меньше она могла узнать обо мне и моих тайных вылазках. А еще у меня был Леандер, одновременно старший брат и лучший друг.

Но, может быть, я просто убеждала себя в равнодушии к матери. Может быть, она значила для меня больше, чем мне хотелось того признать.

Хватит, Тара! Прекрати!

Я сидела на этой чертовой скале на враждебной территории, ломая голову над вещами, которые никогда раньше меня не беспокоили, и изливала свое сердце незнакомцу. Да что со мною не так?

– Сайя действительно ничего тебе не рассказала, – нарушил молчание Люсифер, хотя говорил он больше сам с собой, нежели со мной. – Мне стоило бы об этом догадаться. Я уверен, что Тесса все знает.

Сайя… Как странно звучало это имя в устах Люсифера! В голосе его звучала какая-то горечь.

Впрочем, он ведь наверняка по-настоящему не знал ее, не правда ли? Его мать, должно быть, наврала ему о нас – в конце концов, наши семьи враждовали на протяжении многих поколений.

– Что ты несешь? Моя мать ничего от меня не скрывала! – прошипела я, хотя и не была в этом уверена. Что я вообще знала о ней, кроме ее настоящего имени?

Люсифер покачал головой, словно я вернула его из далеких мыслей в настоящее:

– То, что я тебе сейчас расскажу, может показаться надуманным, но это чистая правда. Ты должна будешь сама решить для себя, поверить мне или нет. Пожалуйста, выслушай меня до конца, как бы странно все это ни звучало.

Я несколько озадаченно кивнула, и он начал свое повествование:

– Твоя мать – на самом деле Королева Света, но не только из-за цвета глаз. Она может сливаться со светом и управлять им так же, как я могу управлять тьмой. В темноте она видит как днем, но и это еще не все. Она может влиять на любой свет, будь то солнечный или просто пламя свечи. Она способна его направлять или усиливать, но не может затушить его или зажечь. А еще она может читать чувства других людей. Она знает, когда люди злятся, грустят или преисполнены счастья, даже если они это скрывают.

Я же влияю на тени. Я могу слиться с тьмой, могу менять тени и превращать их во всевозможные существа, а могу сделать их своей армией. А еще я читаю в душах людей. Я вижу их самые темные тайны, их самые большие страхи. Я могу воспользоваться этими знаниями, чтобы подчинить людей своей воле. Я могу заставить их делать все, что захочу. Я – прямой потомок Дьявола, Бога Теней.

Глава 3

Какое-то время я просто ошеломленно смотрела на Люсифера, пытаясь переварить сказанное. В обычных обстоятельствах я бы громко рассмеялась над такой чепухой, но теперь мне внезапно расхотелось смеяться. Какой тут смех, когда он заранее предупредил меня, что все рассказанное прозвучит немного странно! Куда там смеяться, когда он сам так серьезно отнесся к своему повествованию!

И уж в особенности мне стало не до смеха, когда он посмотрел на меня своими черными глазами, полными теней и тьмы. Глазами, которыми он мог украсть твою душу и заставить тебя делать все, что бы он ни попросил.

Но ведь он вряд ли станет проделывать такое со мной, правда? Иначе зачем ему было меня спасать?

Он играет с тобой, Тара, словно кошка с мышкой. Я вздрогнула.

– Значит, ты пытаешься убедить меня, что моя мать может читать мои чувства и чувства всех остальных людей, словно открытую книгу? Что она может управлять светом и огнем как ей вздумается? – подытожила я, все еще совершенно подавленная. Люсифер кивнул; его лицо превратилось в непроницаемую маску.

– Ты что, серьезно? – воскликнула я, хотя и сама понимала, что вопрос этот скорее риторический. – И вообще, откуда ты можешь столько знать о моей матери?

– Ты ведь наверняка слышала истории о Красной войне, правда? – ответил он вопросом на вопрос.

Мне хотелось отвесить ему оплеуху за то, что он, переворачивая все мое мировоззрение с ног на голову, оставался таким спокойным.

– Да, конечно, – ответила я, сдержавшись. Красная война была одной из самых кровопролитных войн между Лунарией и Сатандрой. С обеих сторон насчитывалось множество жертв, и в конце концов Лунария сдалась. Моя страна была разграблена, но не оккупирована. С тех пор между двумя соседскими державами поддерживалось шаткое равновесие, а крупных войн не было. Но ведь со времен войны прошло уже как минимум сто лет!

– Значит, ты наверняка знаешь и о странном солнечном затмении, имевшем место в последний день войны? – продолжил Люсифер.

Я кивнула. Да, в последний день Красной войны луна действительно затмила солнце. Согласно старинным преданиям, стало очень холодно и темно. В конце концов Ронья, моя прабабушка и тогдашняя королева Лунарии, дала приказ к отступлению, и тем самым страна официально признала свое поражение.

– Теперь, после моего рассказа, ты наверняка догадаешься, каким образом произошло это солнечное затмение? – спросил Люсифер.

Да, у меня действительно появилась своя теория – невероятная и ужасная. Но не успела я еще закончить свою мысль, как он сам продолжил:

– Ответственность за него несет мой прадед. Как и я, он был прямым потомком Дьявола, но не мог красть души. Магия, которой он владел, позволяла ему управлять ночью – и, следовательно, луной. Сатандра была во время этой битвы куда более слабой державой, нежели Лунария, и наверняка проиграла бы войну – но мой прадед вызвал луну и велел ей скользнуть перед солнцем и затмить его.

Это стоило ему много сил, и он был настолько ослаблен после битвы, что умер вскоре после отступления войск Лунарии. У него был сын, мой дед; тот выжил и передал дьявольскую родословную мне. Все мои предки обладали темным даром, но ни один не был столь могущественным, как мой.

Последнее предложение Люсифер произнес без всякой гордости, скорее с горечью и злостью.

– Та же история, – закончил он, – была и с твоей прабабкой. Она передала свой дар дочери, а от той дар добрался наконец и до твоей матери. А когда умрет твоя мать, дар будет передан по кровной линии либо Тессе, либо тебе.

Мне? Невозможно! Если бы это было правдой, мать должна была бы рассказать мне об этом. Кто знает, насколько внезапно человек может умереть?..

И Тессе рассказать. Впрочем, я понятия не имела, во что посвящена моя старшая сестра. Вероятно, она знала правду уже многие годы.

– Этого не может быть! – сердито крикнула я. Да как смеет этот хвастунишка, возомнивший себя самим Дьяволом, считать, что может за здорово живешь рассказывать мне какие-то сумасшедшие истории о моей собственной семье?

– Может, – твердо возразил Люсифер. – Твоя мать думает, что дар перейдет к Тессе, только потому что она старше тебя, но я-то знаю лучше. У моего отца есть старший брат, но дар унаследовал именно отец.

– Ну, извини! – взвилась я. – Твоя теория хромает на обе ноги! Если дар может перейти ко мне, то почему не к моему брату?

Люсифер покачал головой.

– Как дар власти над тьмой передается только по мужской линии, так и дар власти над светом передается только по женской.

Что ж, постепенно вся эта надуманная чушь приобретала некоторую упорядоченность. Действительно, почему бы правителям мира, полного мифических существ, не обладать еще и магической силой?

Кроме того, теория Люсифера объясняла некоторые вещи, которые раньше были для меня загадкой. Значит, рассказы о моей матери как Королеве Света на самом деле оказались правдой. Теперь понятно стало и то, почему ее глаза были такими яркими и почему она лучше всех видела в темноте. Больше того, получили правдоподобное объяснение и множественные войны между Лунарией и Сатандрой. Конечно, моя мать желала лишь мира, согретого светом, в то время как Люсифер и его мать мечтали ровно о противоположном.

Но один важный вопрос все еще оставался открытым.

– Если я однажды действительно обрету дар владения светом, – осторожно спросила я, – должна ли я буду стать и королевой Лунарии?

– Нет, – ответил Люсифер. – В конце концов, моя мать – королева Сатандры, хотя тьмой управляю я.

Действительно. Могла бы и сама до этого додуматься!

– А что насчет Трансаки? – осведомилась я. – Там у правителей тоже имеются какие-то магические силы, о которых мне стоило бы знать?

Последний вопрос прозвучал, как мне самой показалось, несколько резко, хотя я не имела никакого права сердиться на Люсифера. Он дважды спас мне жизнь, а теперь сидит здесь и объясняет мне, как устроен мир. Я была ему очень благодарна, но все равно расстроена.

Как могла мать утаивать от меня правду все эти годы? Я тысячу раз нарушала установленные правила, но то, как она поступила со мной, было куда хуже предательства, которое я как раз совершала!

Внезапно я задумалась над тем, насколько хорошо вообще знаю свою мать. И Тессу – в конце концов, она наверняка тоже была в курсе всего. Но что, если и Леандер посвящен в тайну нашей семьи? Одно дело, если меня обманули мать с Тессой, но Леандер…

Меня словно внезапно кольнули ножом в сердце. Я сглотнула.

– Насколько я знаю, правители Трансаки не обладают магическими способностями, – спокойно ответил Люсифер. Я кивнула, хотя голова моя была занята другим.

Некоторое время мы просто смотрели на океан. Люсифер дал мне время собраться с мыслями. У меня разболелась голова. Я закрыла глаза и отрешилась от всего остального.

Мира, каким я его знала, больше не существовало. Люсифер об этом хорошенько позаботился. Впрочем, я больше не злилась на него, а была благодарна за то, что он сказал мне правду. Я поверила ему. Или он уже поработил мой разум?

Какой бы абсурдной ни была вся эта ситуация, я поверила ему больше, чем собственной семье. Никто, даже самый безумный человек в мире, не станет дважды спасать дочь своего заклятого врага от чудовищ, а затем выманивать ее в свою, запретную для нее, страну, дабы на уединенной скале рассказывать ей жуткую ложь об устройстве мира.

Я не знала, кто такой Люсифер, чего он хочет от меня и почему я ему вдруг поверила. Я чувствовала себя преданной и обманутой – и вовсе не им, а своей собственной семьей! Я никогда в жизни не чувствовала себя такой одинокой и никогда в жизни так сильно не тосковала по другу.

Я была одна-одинешенька. Мною овладело отчаяние. Меня переполнял гнев.

Когда я снова открыла глаза, солнце уже село. Как быстро летит время…

Мне нужно было возвращаться в Тонду, хотела я того или нет. Я со вздохом встала. Люсифер тоже поднялся.

– Мне нужно до… в смысле, в Тонду, – поправилась я. После сегодняшнего дня великолепный дворец, возвышавшийся над Тондой, больше не был моим домом. Он был моей тюрьмой. Местом, полным людей, которые годами мне лгали.

Люсифер кивнул. Я уже сделала несколько шагов, прежде чем снова обернуться:

– Если ты кому-нибудь расскажешь обо мне…

– Я осознаю возможные последствия, – прервал он меня. – Неужели ты думаешь, что я заманил тебя сюда и часами с тобой разговаривал, только чтобы в конце концов тебя выдать? А если и так, то и у тебя в руках есть кое-что против меня. В конце концов, я тоже побывал на враждебной территории.

Ну что ж, логично. По крайней мере, теперь мне не нужно было беспокоиться о том, что он меня выдаст. Однако нас все еще могли обнаружить вместе – и тогда мы оба точно погибнем.

Я подошла к опушке леса, где все еще паслась Аннабель, и заставила себя выбросить дурные мысли из головы. Когда я приблизилась к лошади, та подняла голову и фыркнула. Я улыбнулась. По крайней мере, хоть кто-то меня понимает!..

Я вскочила на лошадь и собиралась уже ускакать, но затем еще раз обернулась:

– Спасибо, что спас меня.

Я действительно была перед ним в долгу. Я все еще не знала, почему Люсифер следовал за мною и защищал меня, но уже узнанных истин мне на сегодня вполне хватило. Мозг мой и так слегка дымился.

– Всегда пожалуйста, принцесса, – слегка поклонился он.

Я усмехнулась.

– Могу я снова приехать сюда завтра?

Мне так хотелось узнать побольше о Люсифере и его волшебстве!

Он кивнул, как будто ожидал такого вопроса:

– Я буду ждать тебя.

* * *

Когда я подъехала к кованым воротам перед дворцом, уже давно стемнело. Должно быть, близилась полночь. Ледяные порывы ветра взъерошили мои кудри, а когда я слегка ослабила хватку поводьев, то почувствовала, как занемели от холода руки.

Как всегда, перед воротами стояли двое стражников, но на этот раз позади них кто-то нетерпеливо мерил шагами дорожку.

Леандер.

Услышав стук копыт по булыжнику, он со смесью облегчения и гнева воскликнул:

– Тара! Где тебя черти носят?

Черти носят, – усмехнулась я про себя. – Если бы ты знал, братец!..

Он быстро открыл ворота. Я спешилась и повела Аннабель на поводу.

– Я была с Генри Салливаном, купеческим сыном, о котором вчера рассказывала, и потеряла счет времени. Мне очень жаль.

Я и сама удивилась, как легко сорвалась с моих губ ложь. Я была талантливой вруньей, но от брата старалась ничего не скрывать.

– Ага, – недоверчиво протянул он. – С каких это пор ты увлекаешься богатыми маменькиными сынками?

Я чуть было не засмеялась. Чуть было.

– Он совсем не такой, – просто ответила я.

– Значит, не златокудрик с кристально-голубыми глазами? – усмехнулся Леандер. Теперь я больше не смогла сдержать улыбки. У самого Леандера были светлые волосы и синевато-зеленые глаза, как и у Тессы.

Все было почти как раньше. Почти как пару дней назад, когда в жизни моей не было еще ни загадочного спасителя, ни бездонных черных глаз. Но я не могла вернуться во времени назад и сделать вид, будто ничего не произошло.

А еще я этого совсем не хотела. Не хотела, чтобы от меня и дальше скрывали правду – и чтобы это делал мой старший брат, самый важный человек в моей жизни.

Во время возвращения я укрепилась в мысли, что Леандер был в курсе семейных тайн. Возможно, и он знал не все из того, что рассказал мне Люсифер, – но наверняка большую часть мать поведала ему как наследнику престола и будущему королю Лунарии. Он должен был и мне об этом рассказать. Обязан был! Я была его сестрой, его лучшим другом! Мы поклялись никогда ничего друг от друга не скрывать. Что ж, если он нарушил эту клятву, то и я могу ее нарушить.

А что, если мать запретила ему посвящать меня в такие тайны? Что, если ему пришлось поклясться ничего мне не рассказывать?

Мне так хотелось считать Леандера ни в чем не виноватым! Мне не нужен был тот портрет брата, который Люсифер вложил мне в голову. Я хотела, чтобы все между нами было так же, как и раньше.

Но этого больше никогда не будет. Какое там «как раньше», если Леандер солгал мне? И расспрашивать его я не могла, потому что он сразу захотел бы узнать, откуда мне стали известны такие истории о нашей матери. Я больше не знала, могу ли доверять ему. Я не собиралась выдавать ни Люсифера, ни себя саму.

Нет, либо Леандер придет ко мне по собственному желанию и все расскажет, либо нет. Третьего не дано.

– Нет, у него темно-каштановые волосы и серые глаза, – сказала я, увидев, что он все еще ждет ответа.

– Приведи его сюда, – предложил брат.

– К сожалению, это невозможно, – торопливо проговорила я. – Генри находится под домашним арестом. Он накормил лошадь сестры мясом.

Удивительно, как легко слетела с моих губ еще одна ложь. Я надеялась, что это не войдет в привычку.

– Господи! – в отвращении скривился Леандер. – Как можно делать такие вещи?

– Просто сестра его, в свою очередь, накормила его собственного коня свиной печенкой, – объяснила я.

Леандер расхохотался:

– Ну и странного друга ты себе выбрала!

Я присоединилась к нему и тоже рассмеялась, но мой смех прозвучал фальшиво и пусто.

– Да, в его семье все сложно. Но со мной он очень дружелюбен.

Тем временем мы дошли до конюшни. Я стянула седельное одеяло со спины Аннабель и избавила ее от недоуздка, а затем наполнила ее ясли сеном – и положила сверху морковку.

– Спокойной ночи, Анни! – прошептала я лошади, и мы с Леандером направились во дворец.

– Мать обо мне спрашивала? – нарочито небрежно осведомилась я.

– Да, но я подумал, что ты наверняка либо охотишься, либо милуешься со своим купеческим ухажером, поэтому выдумал для тебя правдоподобное оправдание.

– Спасибо, – сказала я с искренним облегчением. – Я хочу завтра снова съездить к Генри. Дорога до Аурума довольно долгая, так что я уеду еще до завтрака.

Леандер задумчиво кивнул.

– Похоже, ты в этом парне действительно что-то нашла? – спросил он через некоторое время. Я слегка улыбнулась.

Тем временем мы прошли через большой зал и оказались перед винтовой лестницей, покрытой красной ковровой дорожкой.

– Что ж, спокойной ночи! – сказал Леандер, слегка усмехнувшись. – Хорошо тебе завтра повеселиться!

Я снова усмехнулась в ответ, хотя усмешка моя больше походила на гримасу.

– Спокойной ночи! – пожелала я брату и поднялась по винтовой лестнице в свою спальню.

* * *

Я не могла забыться. Всю ночь я ворочалась. Серебристый лунный свет просачивался сквозь белую занавеску и освещал комнату. Когда небо на горизонте стало бледно-розовым, я почувствовала почти что облегчение, встала и потащилась в ванную.

Вымывшись и расчесав волосы, я вытащила из ящичка красную ленту и завязала ею локоны, чтобы получился конский хвост.

Сняв тапочки и ночную рубашку, я надела обтягивающую черную тунику и темно-коричневые бриджи на подкладке. Под сапоги для верховой езды я натянула толстые зимние носки, а руки мои спрятались в рукавах теплого плаща из лисьего меха. Под конец я обернула вокруг бедра оружейный пояс, а ремень с мечом обвязала вокруг талии. Не забыла я и про колчан со стрелами, а лук свободно повесила на руку.

Закончив все эти приготовления, я спустилась по винтовой лестнице и прокралась через дворцовые покои так тихо, что меня никто не услышал. Сделав крюк через темный подвал, дабы не проходить мимо покоев матери, я остановилась перед дверью кухни.

Несмотря на раннее утро, наша повариха Грета уже работала.

– Уже так рано на ногах? – тепло поприветствовала она меня.

– Да, я собираюсь поехать в Аурум. Привезти тебе что-нибудь?

Под «привезти тебе что-нибудь» имелось в виду что-то вроде «подстрелить тебе животное к ужину».

– Нет-нет, – улыбнулась Грета, – на сегодня у меня уже есть мясо. Лучше скажи мне, что ты хочешь на завтрак!

– Как обычно, – улыбнулась и я.

Спустя пару минут я сидела за маленьким столиком и ела свежеиспеченный хлеб с беконом и яичницей. Затем Грета поставила передо мною большую бутыль воды, а также положила булочки, вяленое мясо, два яблока и три морковки. Из-за моей худощавой фигуры она всегда баловала меня лишней порцией.

Поблагодарив повариху, я встала и прошла черным ходом в конюшню. Аннабель встретила меня так же радостно, как и всегда, и я накормила ее яблоком и морковкой, прежде чем расчесать и оседлать. Для долгой поездки седло подходило лучше, чем простое седельное одеяло. Оставшийся провиант я сложила в притороченную к седлу сумку.

Я подошла к воротам, где двое стражников пропустили меня без лишних слов, и лишь за воротами села на лошадь. Первые лучи солнца уже выползали из-за серых верхушек леса.

До утесов я добралась незадолго до полудня. Дорогу я хорошо запомнила, и вскоре лес передо мною стал редеть, открывая взгляду океан. Я осадила Аннабель и несколько минут просто наслаждалась видом.

Я любила океан, дувший с него соленый бриз, постоянные приливы и отливы, музыку волн и ветра. К сожалению, Тонда находилась так далеко от берега, что видеть океан мне удавалось нечасто. Иногда я многие часы добиралась до Марехэйвена, ближайшего портового города, просто чтобы понаблюдать за волнами.

Сегодня океан был не таким бурным и свинцово-серым, как вчера, а скорее пятнистым, поскольку в нем отражалось слегка облачное небо.

В какой-то момент я тронула лошадь и поехала дальше, все время следуя вдоль крутого обрыва, тянувшегося, казалось, на многие мили вдоль побережья. Прошла целая вечность, прежде чем я наконец обнаружила человека, стоявшего на краю плато. Издалека я не могла сказать, Люсифер это или нет, поэтому предосторожности ради укрылась за деревьями.

Подъехав поближе, я и вправду узнала Люсифера. Сегодня на нем не было дорогой мантии; он был одет в темные штаны и черную замшевую куртку. Люсифер смотрел вдаль; волосы его были уже полностью взлохмачены из-за ветра, а руки засунуты глубоко в карманы.

Я спешилась и привязала Аннабель попастись, прежде чем выйти из-за кустов.

– А ты сегодня рано, – заметил Люсифер не оборачиваясь.

– Не могла заснуть, – ответила я, вставая рядом с ним у края плато. Он промолчал.

– Сегодня солнечнее, чем вчера, – заявила я и задумчиво посмотрела на Люсифера. Тот рассеянно кивнул.

– Это означает, что есть и тени, – продолжила я.

Он развернулся и уставился на меня. Я вздрогнула. Я решила было, что на этот раз ко всему готова, но его черные глаза все еще полностью сбивали меня с толку.

Он не тот мальчик, Тара, которого ты видела семь лет назад. Это не он.

– Докажи мне, что рассказанное тобою вчера действительно правда! – потребовала я. Я не видела для себя другой возможности искренне и полностью ему поверить.

Люсифер выглядел так, словно собирался возразить, но затем поджал губы и направился к опушке. Солнце стояло на юго-востоке, и деревья отбрасывали длинные тени на каменное плато.

Он вытянул руки. Я затаила дыхание.

Его лицо было неподвижной маской абсолютной сосредоточенности; затем он пошевелил пальцами левой руки и медленно повернул запястье. Тень от ели начала двигаться и изменять форму. Я ахнула, когда на меня бросилась огромная, сотканная из теней змея. Я ненавидела змей.

В панике я попятилась и лишь в последний момент осознала, что позади меня обрыв. Камни посыпались у меня из-под ног и бесшумно полетели в глубину. Я отчаянно попыталась наклониться вперед, но лишь окончательно потеряла равновесие и рухнула назад. Прямо в смертельную бездну.

Мимо меня со свистом проносился воздух. Я заорала. Мои глаза слезились от пронизывающего ветра. Я все падала и падала. Скоро меня пронзит одна из острых скал. Ну как можно было быть такой идиоткой, чтобы столь нелепо рухнуть прямо вниз?

В следующий момент что-то холодное сомкнулось вокруг моей лодыжки. В ужасе я широко распахнула глаза – и осознала, что больше не падаю. Сотворенная Люсифером змея, обвившись вокруг моей ноги, тащила меня обратно на каменное плато. Я вскрикнула от удивления, прежде чем сильно удариться о твердую поверхность.

Люсифер поспешил ко мне.

– С тобой все в порядке? – спросил он меня. В голосе его впервые за все время нашего знакомства прозвучало искреннее беспокойство.

Конечно, со мной было все в порядке. Я только что рухнула со скалы и чуть не убилась, и все из-за этой ужасной змеи, а в остальном все было замечательно!

Я взяла себя в руки. Собственно, я ведь сама хотела, чтобы он показал мне, как умеет управлять тенями. И в бездну я рухнула сама, по собственной глупости, а не потому, что меня толкнули Люсифер или змея. Змея, сотканная из теней, черт бы меня побрал!

По крайней мере, я была все еще жива, потому что эта самая змея снова спасла меня – точнее, конечно, Люсифер. Пора было с этим заканчивать. Я перед ним в долгу по самую макушку!

– Как ты это сделал? – выдохнула я. Змея тем временем уползла на опушку и снова превратилась в обычную тень от ели.

– Так же, как твоя мать без всякой посторонней помощи может превратить пламя свечи в огненный ад, – просто ответил Люсифер.

Глава 4

Спустя некоторое время мы сидели, болтая ногами над пропастью. Я оправилась от шока и больше не просила Люсифера продемонстрировать мне и другие грани своего таланта. Он и так дал мне неопровержимые доказательства того, что говорит правду. Это было просто потрясающе!

Я встала, достала еду из седельной сумки и вернулась к Люсиферу. У него тоже были с собою хлеб и полоски вяленого мяса, и некоторое время мы сидели рядом в прожорливом молчании.

За последние два дня я поняла, что молчание отнюдь не обязательно должно быть неловким. С Люсифером было приятно проводить время в тишине; в нашем молчании было что-то интимное. Каждый думал о своем.

– Кто самый важный человек в твоей жизни? – внезапно спросил он после того, как мы закончили есть.

– Леандер, мой брат, – ответила я без колебаний. – А в твоей?

– Астра и Леннокс.

– Кто такой Леннокс?

– Мой лучший друг. Мы с детства вместе тренируемся, охотимся на чудовищ и так далее.

Интересно, разыгралось у меня воображение или на лице Люсифера действительно промелькнула улыбка? Вероятно, мне это и вправду привиделось. Теперь выражение его лица снова стало жестким и непроницаемым, каким я видела его обычно.

– У тебя тоже есть лучшая подруга? – поинтересовался он.

Я пожала плечами:

– Не то чтобы. Я хорошо лажу со своей камеристкой Мадлен. Она посвящена в мои охотничьи секреты, но сама никогда не пойдет меня сопровождать.

Люсифер кивнул, словно точно знал, что я имела в виду, а затем внезапно вскочил на ноги.

– Пошли со мной! – позвал он. – Посмотрим, как ты себя зарекомендуешь в групповом бою!

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, также поднимаясь.

– Скажем так, здесь поблизости обитает хорошо известная стая псов-кровопийц, с которыми неплохо бы расправиться, – пояснил он.

Я усмехнулась, но все поняла и сразу пошла за Люсифером. Я мало что знала о нем, кроме того, что он был моим врагом и прямым потомком Дьявола. Тем не менее на таких поверхностных вещах не стоило заострять внимание. Он был весьма милым, и у нас даже обнаружилось общее любимое времяпрепровождение: охота на чудовищ. А еще мне нужно было немного отвлечься после всего, что он вчера мне рассказал.

Итак, я последовала за ним на опушку.

Его черный конь пасся рядом с моей белоснежной кобылой. Хотя Аннабель все еще побаивалась Люсифера, она, похоже, успела подружиться с его жеребцом. Я села в седло, и Люсифер сделал то же самое.

– Как его зовут? – спросила я, кивая в сторону жеребца.

– Скорпиус.

– У вас в семье, что, у всех такие загадочные имена? – усмехнулась я. Люсифер лишь кивнул в ответ. Иностранным языком улыбок он явно не владел.

Люсифер поскакал вперед, а я последовала за ним. Мы ехали по узким, полузаросшим тропкам. Ветви иголками хлестали меня по лицу, но все же было весело мчаться за ним на бешеной скорости. Когда тропа наконец расширилась, я пустила Аннабель галопом и обогнала его.

– Эй! – возмущенно крикнул Люсифер и вскоре поравнялся со мной. Каждый из нас нещадно гнал вперед своего четвероногого друга, и никто не собирался сдаваться первым. Очевидно, мы оба были упрямы как ослы. Мы мчались во весь опор, пока наши лошади сами не замедлили бег, задыхаясь.

Люсифер искоса взглянул на меня. Это была не самая лучшая идея, потому что путь нам как раз преградило упавшее дерево.

– Осторожно! – крикнула я, но было слишком поздно. Аннабель перелетела через ствол дерева, а Скорпиус резко остановился и подбросил Люсифера по высокой дуге. Тот дважды перекувырнулся в воздухе, ловко перекатился по земле и вскочил на четвереньки.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила я, придержав кобылу. Люсифер кивнул, отряхнул пыль и встал. Затем он подбежал обратно к Скорпиусу, который все еще бешено молотил передними копытами. Люсифер поймал его за поводья и притянул к себе. Он успокаивающе погладил коня по ноздрям и пробормотал что-то, что я не сумела разобрать. Я была тронута тем, как ласково он обращался со своим жеребцом.

Наконец он снова вскочил на коня и по большой дуге объехал ствол упавшего дерева.

– Я выиграла? – спросила я дразнящим тоном.

Люсифер притворился удрученным.

– Да, наверное, – с преувеличенно тяжелым вздохом признал он. Я торжествующе усмехнулась.

Теперь мы ехали несколько медленнее. Редкие солнечные лучи, падавшие сквозь плотную хвойную крышу, отбрасывали забавные тени на красивое лицо Люсифера.

Поскольку более интересная тема для разговора мне в голову не приходила, я внезапно спросила:

– А какой твой любимый цвет?

Люсифер удивленно нахмурился.

– Красный, – признался он через некоторое время. Я ожидала, что он упомянет черный или серый цвет – но уж точно не красный.

– А что насчет тебя? Какой твой любимый цвет?

– Зеленый, – выпалила я, ни на секунду не задумавшись.

Люсифер кивнул, и мы снова погрузились в расслабленное молчание.

– Как твоя нога? – спросил он через некоторое время.

И вправду, как поживала моя нога после того, как дракон вчера ударил меня своим страшным хвостом по бедру? Я сама даже не подумала об этом, но теперь осторожно положила руку себе на бедро.

Ничего. Ни боли, ни пульсации. Я даже не видела шрама этим утром, когда принимала ванну.

– Какой мазью ты мне ее вылечил? – спросила я, глядя на него с благодарностью.

– Извини, это секретный рецепт, – виновато развел он руками, но черные глаза его загорелись загадочным блеском.

Мы ехали еще минут десять, прежде чем Люсифер остановил своего жеребца и спешился.

– Нам стоит оставить лошадей здесь, а остаток пути проделать пешком. Я не хочу, чтобы на них напали, – сказал он. Кивнув, я тоже соскочила на землю.

– Веди себя хорошо, – пробормотала я на ухо Аннабель и в последний раз погладила ее ноздри.

Люсифер выудил из своей седельной сумки кинжал и помпезного вида меч, металл которого был настолько темным, что казался почти черным, а рукоять была украшена филигранными узорами. Лезвие слегка испятнано и немного поцарапано, но меч все равно оставался красивым. Ониксы, которыми была инкрустирована его рукоять, наверняка стоили целое состояние. Этот меч, вероятно, был дороже, чем даже мой собственный.

Люсифер заметил мое удивление.

– Он принадлежал моему отцу, до этого – деду, а до того – прадеду, – объяснил он. – Это семейная реликвия. Я ни за что на свете не отказался бы от него.

Я улыбнулась. Меч, который подарил мне Леандер, возможно, не являлся столь ценным, но и я не стала бы продавать его ни за какие деньги. Вытащив оружие из висевших на бедре ножен, я показала его Люсиферу:

– А этот меч мне подарил Леандер. Я тоже никогда от него не откажусь.

Люсифер в восхищении провел пальцем по клинку, прежде чем я вложила меч обратно в ножны. Я тем временем еще раз проверила, все ли у меня при себе. Меч, кинжал, два ножа, лук и стрелы – все было на месте.

– Все в порядке, – объявила я. – Я готова.

– Тогда за мной! – воскликнул Люсифер и двинулся вперед через лес. Мы отклонились от основной дороги и пошли почти невидимыми тропами сквозь заросли.

В какой-то момент он резко остановился. Я чуть не врезалась в него.

– Что случилось? – прошептала я.

– Мы пришли, – прошептал он в ответ. Я встала рядом с ним.

Впереди был небольшой овраг, покрытый коричневыми сухими ветками. Тихо спуститься по склону было невозможно; нас выдал бы треск.

Только теперь я заметила и стаю псов-кровопийц, живших в самом низу оврага. Благодаря своему серо-коричневому меху они отлично сливались с окружающим склоном. Я их посчитала – двенадцать штук, целая дюжина. Они были похожи на волков, и вряд ли больше тех размером, но их острейшие зубы могли разорвать человека на части за какой-то миг.

Кровопийцами этих псов назвали не только для того, чтобы пугать ими маленьких детей; они на самом деле питались только кровью. Чаще всего они пили кровь животных, но если выходили к поселению, то убивали и людей. Время от времени они совершали набеги на целые деревни.

– Они чуют нас, нам нужно спешить, – прошипел Люсифер и расстегнул свою куртку. В меховую подкладку было вшито множество карманов, и в каждом кармане лежал нож. Всего их насчитывалось не меньше дюжины.

Я сняла с плеча лук и достала из колчана стрелу, а затем натянула тетиву и мельком взглянула на Люсифера. Тот ответил решительным кивком. Я прицелилась в одного из псов-кровопийц, а затем отпустила тетиву. Выпущенная мною стрела попала чудовищу прямо в глаз. Пес взвизгнул, сделал несколько шагов вперед и упал замертво.

В тот же момент нож просвистел в воздухе и попал другому псу в сердце.

Теперь стая окончательно заметила нас – и, ужасающе завывая, бросилась навстречу. Вой был настолько громким, что в ушах у меня зазвенело.

Я выпустила еще три стрелы. Две попали в цель, одна пролетела мимо. Люсифер также убил двух псов брошенными ножами.

Бестий осталось шесть. Полдюжины разъяренных и голодных зверей, которые почти добежали до нас.

Я забросила лук на плечо и вытащила из-за пояса кинжал, а из ножен – рубиновый меч. Псы окружили нас, обнажив острые клыки и кровожадно рыча. Люсифер и я встали спиной к спине, и началась битва.

Мой мозг выключился. Я полагалась теперь только на свою реакцию: бей и уворачивайся; бей, уклоняйся и снова бей… Одного пса я убила ударом в живот – но, к сожалению, не успела вытащить кинжал, прежде чем другой пес укусил меня за икру. Вскрикнув от боли, я оставила кинжал в покое – и, развернувшись, плавным движением меча отделила голову кусачего чудища от туловища.

Затем я бросила быстрый взгляд на Люсифера. Он тоже убил еще двух псов. Теперь на каждого из нас оставалось по одному зверю.

Люсифер быстро заколол своего противника. Я выдернула нож из набедренного оружейного пояса и ударила последнего пса. Тот упал на землю, но был все еще жив. Я взмахнула мечом, пока пес собирался встать, но тот успел увернуться, тяжело поднялся на ноги и бросился на меня.

В последний момент я отпрыгнула влево, сделала выпад мечом и пронзила клинком глаз бестии. Чудовище упало на землю замертво.

Тишина… Не было слышно ничего, кроме нашего тяжелого дыхания. Все псы-кровопийцы были убиты. Это произошло быстрее, чем я думала.

Надо было вытащить из тела одного из псов кинжал – и тут пришлось вспомнить о раненой икре. Стоило мне сделать шаг, и боль пронзила всю ногу, до самого бедра. Нога подвернулась, и я упала. Люсифер поймал меня перед самой землей.

Он взглянул на мою икру. Опять правая нога!

– В седельной сумке у Скорпиуса есть лекарство, – спокойно сказал Люсифер. – Подожди минутку, я сейчас отведу тебя к лошадям.

Он осторожно уложил меня на мягкую лесную подстилку, а затем соскользнул вниз в ущелье, чтобы подобрать свои ножи и мои стрелы. Наконец он вытащил из трупа пса и мой кинжал, а затем оторвал кусок рубашки и прижал его к ране, чтобы остановить кровотечение. Я тяжело вздохнула.

– Ничего страшного. С моей мазью ты сразу же встанешь на ноги, – заверил он меня.

– Легко тебе говорить! – проворчала я и позволила ему поднять меня. Он обнял меня за плечо, чтобы поддержать. Несмотря на царивший в лесу холод, его рука была приятно теплой. Я проковыляла пару ярдов.

– Стой! – вдруг крикнула я. – Ты не мог бы вырвать для меня один из клыков? Пожалуйста?

Люсифер кивнул в замешательстве, наклонился и с большим трудом вырвал клык у одного из мертвых чудовищ.

– А зачем он тебе?

– Я после каждой схватки беру с собой трофей, – объяснила я.

Люсифер снова кивнул, и мы вместе пошли – или, вернее, поковыляли – к лошадям.

* * *

Я прислонилась к дереву. Моя правая штанина была закатана до колена. Люсифер подобрал с земли лист, намазал его зеленоватой мазью и наложил на повязку, которую также нашел в седельной сумке Скорпиуса. Когда он намотал повязку мне на ногу, мне пришлось стиснуть зубы – так адски жгла мазь.

– Ты уверен, что это правильное лекарство? – выдохнула я, морщась от боли.

– Да, – заверил меня Люсифер. – Боль скоро пройдет.

Поднявшись, он положил бутылочку с мазью и остаток повязки обратно в седельную сумку. Пока я смотрела, как он тряпкой стирает кровь псов со всех своих ножей и моих стрел, боль практически утихла, но, как и вчера, нога у меня занемела.

Неужели я и вправду только вчера дралась с лесным драконом? И только вчера познакомилась с Люсифером? Казалось, что мы знакомы уже много лет, как бы мало я до сих пор о нем ни знала.

Я оттолкнулась от дерева и встала. Икру больше не тянуло, и она не болела. Невероятно!

– Как думаешь, сможешь поехать верхом? – спросил меня Люсифер. Я кивнула, взяла у него стрелы и положила их в колчан на спине. Засунув кинжал в оружейный пояс, я вскочила Аннабель на спину. Боли я все еще не чувствовала.

– Кстати, а кто делает эти прекрасные мази? – полюбопытствовала я. – Они творят чудеса!

Люсифер тоже вскочил в седло и поехал вперед.

– Астра, – наконец ответил он. – Три года назад ей взбрело в голову сражаться с оборотнем в одиночку. Она хорошая воительница – и, вероятно, даже лучшая лучница, чем ты.

Я восприняла это как комплимент.

– Ей было всего четырнадцать, – продолжал Люсифер, – и она была гораздо менее опытной, нежели сейчас. Мы с Ленноксом нашли ее тяжело раненной в лесу. Она уже была на пороге смерти, и никто не мог ее спасти. Кроме… ведьмы. Поэтому мы отнесли ее к ближайшей ведьме, надеясь, что та нам поможет.

– Но ведь ведьмы – лживые и корыстолюбивые существа! – прервала я его. – Они никого просто так не лечат. Каждая ведьма требует себе дань.

– Да, – согласился Люсифер, – но только не эта ведьма. В мире много злых ведьм и очень мало добрых, но нам посчастливилось оказаться именно у доброй старой дамы. Все, что она попросила у Астры за чудесное исцеление, – это чтобы сестра пошла к ней в обучение.

Моя сестра до сих пор любит сражаться, но в тот день три года назад она узнала, как легко получить тяжелое ранение. Поэтому, когда Астра выздоровела, она сама попросила ведьму научить ее лекарскому делу. Сестра сварила с десяток разных снадобий от всевозможных травм: от укусов, ядовитых ран, ожогов, колотых ран и так далее. Теперь вот она постоянно снабжает меня новыми мазями.

Я улыбнулась. Неужели в его словах прозвучала настоящая братская любовь? Значит, у потомка Дьявола все-таки есть сердце.

– У вас довольно хорошие отношения, правда?

Почти как у нас с Леандером. Ах, если бы Леандер только не лгал мне!..

– Да, – кивнул Люсифер. – Мы время от времени ссоримся, но в большинстве случаев это происходит из-за чрезмерной заботы о безопасности другого.

Я снова улыбнулась. Такие причины для ссор были и мне хорошо известны.

Лес перед нами постепенно редел, вновь открывая вид на скалы и океан. Странно, насколько короткой вдруг показалась мне обратная дорога.

Я взглянула на солнце. Оно уже стояло опасно низко над океаном. Сегодня мне никак не хотелось вернуться в Тонду слишком поздно; я не хотела привлекать к себе больше внимания, нежели совершенно необходимо. К тому же бессонная ночь постепенно давала о себе знать.

Я от души зевнула.

– Тебе следует поехать домой, – приказал Люсифер, словно прочитав мои мысли. Я согласно кивнула.

– Я вернусь завтра, – заявила я, на этот раз не с вопросительной интонацией.

На лице Люсифера промелькнуло слабое подобие улыбки.

* * *

В эту ночь я спала так крепко, что мне даже ничего не снилось, и все же проснулась уже на рассвете. Надев ту же одежду, что и накануне, и взяв с собой то же оружие, я вышла из комнаты – и тут же на кого-то наткнулась.

Корзина со свежими простынями выпала из рук Мадлен.

– Ой! – воскликнула я испуганно и наклонилась, чтобы поднять простыни. – Мне очень жаль!

– Ничего страшного, миледи, это я виновата, – извинилась Мадлен и принялась мне помогать.

– Да перестань же себя постоянно во всем обвинять! – воскликнула я и покачала головой.

– Но ты же принцесса! Мой долг – служить тебе, – ответила моя камеристка – и в то же время моя единственная и лучшая подруга.

– Ты же знаешь, как я ненавижу все эти обращения! – сердито прошипела я. – Принцесса, миледи! На данный момент я просто охотница на чудовищ!

– Да-да, хорошо-хорошо! – словно защищаясь, подняла руки Мадлен, но в то же время усмехнулась. Со своими милыми ямочками, двумя красными косичками и множеством веснушек она выглядела очень симпатичной. – А ты, что, на охоту отправляешься?

– Да, может быть, подстрелю по дороге в Аурум косулю или оленя для Греты.

– А зачем тебе в Аурум? – заинтересованно спросила камеристка.

– Ну, – начала я и попыталась покраснеть, – я, возможно, наконец нашла себе мужчину на всю жизнь.

Я не знала, сколько времени мне еще удастся водить всех за нос, – но Мадлен, казалось, сразу мне поверила, потому что завизжала от восторга:

– Правда? А как его зовут? А как он выглядит? А целуется он хорошо? Я хочу все узнать! Все-все-все!

Похоже, моя подруга действительно жила в розовом мире, полном красивых девичьих платьев и счастливых любовных историй.

– Я расскажу тебе о нем сегодня вечером, хорошо? А сейчас мне действительно пора идти, – попыталась я отговориться.

– Ладно, иди – но обещай, что сегодня вечером мне все расскажешь! – потребовала Мадлен.

– Обещаю, – сказала я уныло. Мне не хотелось лгать подруге, но что мне оставалось? Я нарушила высочайший закон, несколько раз съездив в Сатандру без разрешения и встречаясь со своим заклятым врагом. Чтобы защитить как Люсифера, так и себя саму, мне категорически нельзя было никому рассказывать об этом, даже камеристке или брату.

– Ну что ж, развлекайся! – заговорщицки подмигнула мне Мадлен, и я не смогла удержаться от улыбки.

Пока я спускалась по винтовой лестнице, она толкнула дверь в мою комнату и вошла, чтобы заправить мою кровать. Я отправилась на кухню и быстро позавтракала, а затем собрала себе сумку с провизией.

– И привези мне на ужин хорошего оленя, ладно? – крикнула мне вслед Грета, когда я была уже в дверях.

– Ладно! – пообещала я – и, пригнувшись, поспешила к конюшне.

Солнце уже взошло за деревьями, и я решила, что застану Леандера на тренировке. Когда Аннабель была оседлана и готова к путешествию, я сделала небольшой крюк к учебному плацу позади дворца.

Леандер действительно занимался там фехтованием. Одну руку он держал за спиной, а другой делал выпады против Маркуса, своего учителя. Светлые волосы брата прилипли ко лбу от пота. Я подождала, пока он разоружит своего учителя, а затем подошла к нему.

– Доброе утро, сестричка, – поприветствовал он меня, все еще тяжело дыша. Я улыбнулась и вспомнила, какой выжатой всегда бывала после наших боев на мечах.

– Доброе утро, – ответила я. – Я снова направляюсь в Аурум. Не мог бы ты…

– Да-да, – перебил он меня, – я придумаю для тебя какое-нибудь оправдание. Теперь ты мне действительно кое-что должна!

– Все что угодно, мой принц, – прошептала я тоном игривого подчинения и сделала реверанс.

Леандер ухмыльнулся и по-дружески пихнул меня в плечо.

– Эй! – возмущенно крикнула я и вернулась к Аннабель. Леандер все еще улыбался, да и я сама по дороге к воротам не могла сдержать улыбки.

Неужели он действительно солгал мне? Или и он до сих пор пребывал в таком же неведении, как и я сама всего несколько дней назад? Я не могла его об этом спросить.

Сегодня было холоднее, чем в предыдущие дни, и мощеные улицы Тонды покрылись тонким слоем льда. Мое дыхание клубилось в воздухе крошечными белыми облачками. Я натянула капюшон поглубже на лоб, чтобы подданные меня не узнали. Мне действительно не нужны были шепотом распространяющиеся со скоростью лесного пожара слухи.

Выехав из города в лес, я пустила Аннабель галопом, чтобы разогреть лошадь и согреться самой. Лишь отдельные листья все еще бросали вызов природе, не облетая с деревьев. Зима вступила в свои права даже раньше, чем в прошлом году. Недолго осталось ждать первого снега.

Я поняла, что проехала границу с Сатандрой, когда лес стал темнее, но также и зеленее. Высокие ели и пихты стояли близко друг к другу и поэтому почти не пропускали свет через хвойную крышу, природным сводом изгибавшуюся над моей головой.

В лесу этом царило что-то темное и мрачное – но, как ни странно, это не заставило меня ехать быстрее. Напротив, я остановилась в изумленном трепете. Какое волшебное место наш мир! Как мог лес так быстро измениться через каких-то несколько ярдов? Волшебство, магия, да и только!

Теперь я поумерила темп. Мне почему-то не хотелось создавать лишний шум. Я чувствовала себя почти как на кладбище, где люди тихо и благоговейно ходят между могилами. Подумав об этом, я вздрогнула – и не только из-за ледяного холода.

За моей спиной хрустнула сухая ветка. Испуганно вздрогнув, я резко обернулась. Мне показалось, что какая-то фигура молниеносно исчезла за деревом. Я увидела одну только руку.

– Кто здесь? – громко крикнула я и тут же почувствовала себя невероятно глупо. С чего вдруг кому-то следовать за мной, чтобы затем спрятаться? Как и ожидалось, ответа я не получила.

На всякий случай я спрыгнула со спины Аннабель и, подозрительно озираясь, направилась к дереву. Выхватив кинжал, я подошла вплотную к стволу – и…

И ничего. Там никого не было. Тени от деревьев, должно быть, сыграли со мной злую шутку.

Покачав головой, я снова взобралась на лошадь. Только мании преследования мне и не хватало!

Остаток пути я проделала без перерыва. Я так хорошо запомнила маршрут, что уже через пару часов добралась до скал. Люсифер сидел на краю плато, по обыкновению, свесив ноги. На мгновение мне показалось, что он вот-вот спрыгнет.

Интересно, что делать в таком случае? Я побегу к обрыву и попытаюсь спасти его. Если я опоздаю, то наверняка буду его оплакивать.

Дело в том, что я вдруг обнаружила, что мне нравится Люсифер. За последние несколько дней он стал мне кем-то вроде друга. Ему следовало бы меня ненавидеть, и все же он не раз спасал мне жизнь.

Я знала, насколько глубоко была перед ним в долгу, но пока Люсифер ничего от меня не требовал. Да и что я могла бы ему предложить? У него самого, должно быть, достаточно золота и драгоценных камней, и, вероятно, он и без того уже владел любым оружием, которое я могла бы ему подарить.

Кроме того, мы не так уж и отличались друг от друга. Наши матери были королевами своих стран, мы оба лишились отцов, а еще мы питали одинаковую страсть к сражениям. Я чувствовала себя крепко-накрепко связанной с Люсифером – какой-то странной и, пожалуй, пугающей связью.

Пока мысли эти проносились в моей голове, Люсифер предпочел встать на ноги, а не прыгнуть со скалы.

– Ну, принцесса, что мы будем делать сегодня?

Сегодня он был уже вторым человеком, назвавшим меня этим ненавистным титулом! Я притворилась, что не заметила:

– Мне нужно подстрелить оленя для Греты, нашей поварихи.

– Я знаю место, где оленей полно, – сказал Люсифер и медленно направился к Скорпиусу, который мирно пасся рядом со мной и Аннабель. Вскочив на коня, он поехал вперед, в лес. Я развернула лошадь и шагом поехала за ним.

– Как твоя нога? – спросил он.

– Хорошо. Спасибо!

Короста, которую я обнаружила на икре сегодня утром, выглядела уже такой твердой, словно ей было дней десять. Эта мазь оказалась настоящим ведьминым, в хорошем смысле этого слова, снадобьем!

Когда-нибудь мне хотелось бы похвалить Астру за ее лечебные чудеса. Когда-нибудь, когда Лунария и Сатандра заключат между собой мирный договор и нам с Люсифером больше не придется встречаться тайно. Жаль только – жить в эту пору прекрасную уж не придется – ни мне, ни ему. К тому моменту мы наверняка уже веками будем гнить в земле.

Спустя десять минут мы выехали на поляну, поросшую густой зеленой травой. На другом конце поляны протекал небольшой ручеек, окруженный зарослями тростника.

– Мы на месте! – объявил Люсифер, спешиваясь и перебрасывая поводья через голову Скорпиуса. Я тоже выскользнула из седла и позволила Аннабель пастись на сочной травке.

– Красиво! – только и сказала я. Поляна была действительно хороша.

Люсифер подошел к ели с низко свисающими ветвями. Он схватился за лапу правой рукой, левой взялся за ствол – и проворно, как рысь, полез к верхушке дерева.

С невероятной скоростью он хватался за ветви и подтягивался. Иногда он пробегал ногой по стволу, как по земле. Наконец он исчез между плотными иглами.

– Давай, теперь твоя очередь! – крикнул он сверху.

Я сделала глубокий вдох. Я любила лазать по деревьям, но не была столь опытной и сильной, как Люсифер. Мне пришлось взять на вооружение другой способ. Вместо того чтобы подниматься по стволу, я забиралась на более мелкие ветви и прыгала с одной на другую. Это заняло больше времени, но потребовало вдвое меньше мышечной силы. Я летела по воздуху, как белка, пока наконец не заметила Люсифера, удобно устроившегося в развилке ветвей.

– Неплохо! – одобрительно посмотрел он на меня. Я усмехнулась и небрежно перебралась на следующую ветку, повыше. Здесь было прекрасное место для того, чтобы стрелять в неосторожную дичь, бродившую в кустах внизу. Придется немного запастись терпением, но в конце дня я, вероятно, смогу добыть оленя для Греты. Что ж, идея недурная.

Я поудобнее устроилась на широкой еловой ветви и положила рядом с собой лук, готовая в любой момент пустить стрелу.

Затем мы принялись ждать.

Глава 5

Пока мы искали глазами оленей, я тихо попросила Люсифера рассказать мне поподробнее о повседневной жизни принца Сатандры.

– Думаю, она не сильно отличается от твоей, – ответил он.

– Вот как? – спросила я, одновременно изумившись и возмутившись. – Значит, ты хочешь сказать, что тебе преподают верховую езду, а также игру на скрипке и клавикордах? Или что тебе запрещено сражаться, а вместо этого тебе дают уроки танцев?

Рот Люсифера слегка дернулся:

– Ну, возможно, несколько отличий и найдется. Давай я просто расскажу тебе об одном обычном дне из жизни дьявольского отродья.

И он начал говорить.

Люсифер оказался хорошим рассказчиком. Голос его был теплым и глубоким, и под него можно было бы заснуть, говори он монотонно – но он рассказывал с выражением, и в некоторых особо забавных местах повествования я не могла сдержать смеха. Речь его лилась легко и без запинок, так что вскоре я потеряла счет времени. Я даже забыла об оленях, так я была заворожена.

Люсифер рассказал мне о своей комнате в одной из четырех квадратных башен Черного замка. В остальных трех жили его мать, королева Фрейя, его сестра Астра и его кузен Максим.

Его собственная комната была большой, но весьма мрачной из-за темных камней, из которых был сложен замок. В башне имелось лишь одно маленькое окошко. Освещение обеспечивали в основном свечи и камин. Мебель свою он описал столь подробно, что она будто стояла у меня перед глазами.

Люсифер также рассказал о своей повседневной жизни. Ровно в семь часов ему надлежало спускаться к завтраку в большой рыцарский зал с остроконечными витражами. За большим столом, где рассаживались все обитатели замка, соревновались друг с другом за звание лучшего аромата теплые свежие булочки, яичница и жареный бекон.

Однако горячий и дорогой завтрак подавали лишь особо привилегированным обитателям замка, то есть дворянам или рыцарям. Слугам и служанкам, а также прочим работникам и работницам приходилось довольствоваться лишь черствым хлебом, а иногда еще и парой-тройкой изъеденных червями яблок.

В замке царило строгое разделение труда. Слуги и служанки, уборщицы, конюхи и поварихи составляли рабочую силу, а солдаты, стратеги и целители с целительницами относились к воинствующей касте. Перед голубокровными обитателями замка ставились дополнительные задачи вроде уроков верховой езды и танцев, игры на клавикордах, а также политической истории. Присутствие на уроках политической истории для Люсифера было обязательным – в конце концов, ему после смерти матери предстояло взойти на трон.

Во всем остальном он ничем не отличался от прочих. Каждый день он проводил несколько часов на учебном плацу вместе с Ленноксом, а также своим высокомерным кузеном Максимом. Они занимались фехтованием, битвами на мечах и кинжалах, практиковали владение различными видами ножей, стрельбу из лука и рукопашный бой. Их также учили сражаться без оружия или в сложных условиях – например, будучи ранеными или травмированными, в сильную жару или холод.

А вот сестра Люсифера Астра относилась к целительницам. Естественно, ее учили приготовлению всевозможных лекарств и снадобий, но также и самообороне. Кроме того, она регулярно проводила время на учебном плацу. Ее любимым оружием были лук и стрелы.

А еще с ними жил Максим – вероятно, самый обожаемый всеми юноша в замке и заклятый враг Люсифера. Несмотря на магические способности Люсифера, а также его статус наследного принца, Максим все равно был куда более любим. Вероятно, он выглядел лучше Люсифера (хотя мне было сложно себе такое представить), лучше сражался и все такое прочее.

Люсифер не был ни ревнивым, ни завистливым – и яростно ненавидел кузена отнюдь не за его успехи.

– Что бы я ни делал, – с горечью отметил он, – чем бы ни занимался, Максим с каким-то особенным удовольствием тыкает меня носом в то, насколько он лучше. Это, конечно, обидно, но не конец света. Его отец, мой родной дядя Габриэль, тоже живет во дворце и учит меня пользоваться моим даром с умом. Если не привыкнуть к дару в достаточно раннем возрасте, то совсем недалеко до мелких несчастных случаев, а то и до большой беды.

Пока был жив мой отец, младший брат дяди Габриэля, тот очень хорошо с ним ладил – и поэтому немало знает о тех волшебных силах, которые я унаследовал. Максим, должно быть, подслушал нас во время одного из уроков, потому что о даре моем совершенно никто не знал, кроме моей матери, дяди Габриэля, Астры, Леннокса – и теперь вот тебя. Не думаю, однако, что кто-либо из вас мог меня выдать. Естественно, теперь благодаря этому мерзавцу Максиму о моих способностях знает весь замок. Вместо того чтобы принимать меня таким, какой я есть, все остальные либо боятся меня, либо втихомолку подсмеиваются надо мной. Конечно, я мог бы защищаться, но мне запрещено нападать на обитателей Черного замка или управлять ими. Вот я и отправился на охоту несколько дней назад, чтобы немного отвлечься, и встретил тебя. Что ж, теперь буду проводить время с тобой.

Это могло бы прозвучать как оскорбление или унижение, если бы не улыбка Люсифера. Да, он и вправду улыбнулся! Это была самая замечательная улыбка, которую я когда-либо видела. Он лишь слегка скривил губы, так что стали слегка видны его безупречно белые зубы, – первая его улыбка на моей памяти! И на какое-то мгновение он выглядел счастливым.

Затем и улыбка, и выражение счастья вновь исчезли с лица Люсифера, уступив место обычной непроницаемой маске. Прежде чем я успела среагировать, он схватил мой лук и стрелу из моего колчана, в мгновение ока натянул тетиву, нацелился на куст и выстрелил. Стрела попала ничего не подозревающему перепелу прямо в живот.

– Пора обедать! – объявил Люсифер и принялся спускаться с дерева.

Через несколько минут я уже складывала в кучу сухие ветки, найденные в лесу, а сидевший рядом со мною Люсифер ощипывал мертвого перепела. Взяв две особенно сухие палки, я ножом проделала в одной из них желобок – и принялась тереть их одну о другую, пока обе не задымились. Спустя еще пару мгновений одна из палок загорелась, и я бросила ее поверх остальной кучи, которая вскоре весело занялась.

Тем временем Люсифер закончил ощипывать птицу, вырезал самые нежные части мяса и нанизал их на две длинные палки, которые я заранее вымыла в ручье. Наконец он протянул мне одну из них, и я поднесла ее к костру.

Мы вращали мясо на палках до тех пор, пока оно не перестало быть сырым внутри, а снаружи не образовалась золотисто-коричневая корочка. Еще мы уминали хлеб, захваченный Люсифером с собой, и запивали все водой из ручья.

Закончив есть, мы держали окоченевшие руки над костром и рассказывали друг другу истории из детства.

Главным образом я рассказывала Люсиферу о Леандере и о наших с братом приключениях. О холодных зимних днях и замерзших озерах, о теплых летних днях и таинственных пещерах Лунарии. Я поведала ему о наших тайных тренировках и о том, что после охоты на чудовищ мы с братом никогда не возвращались с пустыми руками.

Я рассказала ему и о Тессе, и о моей матери. Пожаловалась, насколько лучше Тесса во всем, что касалось обязанностей принцессы, и с горечью поведала, насколько мне хотелось бы похвастаться перед матерью и сестрой своими (тайными) сильными сторонами.

Я также упомянула о любопытной Мадлен, которой удавалось сделать мою повседневную жизнь принцессы немного более терпимой. Я даже поведала о Грете и дерзком юном поваренке Мартине, всегда доводившем нашу повариху до белого каления, постоянно утягивая что-нибудь вкусненькое во время готовки.

Люсифер был внимательным слушателем. Он задавал правильные вопросы в нужных местах, а иногда даже усмехался.

А затем, пока мы сидели у угасающего костра, вдруг пошел снег. Влажные, холодные, чудесные тонкие хлопья плыли с неба, таяли на пальцах и застревали в волосах. Несколько снежинок даже легли Люсиферу на длинные ресницы.

Первый снег этой зимой… В легендах столь раннее выпадение снега всегда трактовалось как хорошее предзнаменование.

В голове моей внезапно всплыло полузабытое воспоминание.

* * *

Дело было двенадцать лет назад, в полдень. На дворе стояла первая на моей памяти снежная зима.

Мы с Леандером бегали по парку, играли сначала в прятки, а затем в догонялки – и вдруг с неба начали падать толстые белые хлопья.

Я вспомнила, как подбежал ко мне Леандер:

– Тара, это снег! Самый настоящий снег!

Рассмеявшись, он поднял меня высоко-высоко, чтобы я оказалась еще ближе к кружащимся хлопьям. Одна из снежинок приземлилась мне на руку. Я поднесла ее к глазам и рассматривала тонкий филигранный узор, пока тот не растаял. Тогда я тоже рассмеялась и принялась ловить все новые и новые снежинки.

Позже, когда снегопад прекратился, мы стали лепить снежки и кидаться ими друг в друга. Это был первый снежный бой в моей жизни, но далеко не последний.

* * *

Вернувшись воспоминаниями в детство, я, смеясь, вскочила на ноги и потянула Люсифера за собой. Забыты были сырость и холод. Закружившись, я вытянула руки и подняла голову к небу. Хлопья медленно опускались мне на щеки, и я высунула язык, чтобы снежинки таяли и на нем.

Закрыв глаза, я завертелась все быстрее в вихре кружащихся, танцующих снежинок. Из уст моих вырвался легкий радостный возглас. Как я любила снег! Я и забыла, как прекрасно чувствовать снежинки у себя на коже.

Через некоторое время у меня закружилась голова, и я перестала вертеться. Задыхаясь и смеясь, я встала на колени; мое лицо было мокрым и холодным. Глаза мои нашли Люсифера, неподвижно стоявшего посреди поляны; он запрокинул голову, и на лицо его все более плотной вуалью опускались хлопья снега. Его волосы и плечи почти полностью побелели, зато щеки покрылись симпатичным бледноватым румянцем.

Он, казалось, заметил, что я наблюдаю за ним, и обратил на меня взгляд. Его черные глаза впервые не показались мне столь уж черными. Теперь они сияли и искрились мерцающим, неописуемым красным – нет, скорее даже алым – цветом, столь же прекрасным, сколь и улыбка, расплывавшаяся на его лице. Она была скупой, как и раньше – но она была, и от этого захватывало дух.

На какое-то мгновение мы стали не принцем и принцессой, а просто юношей и девушкой, стоявшими в вихре снежинок и улыбавшимися друг другу. И, хотя было очень холодно, по моему телу разлилось чудесное, необычное тепло.

Через несколько минут снегопад прекратился. На влажной траве почти ничего не осталось, но первый снег прошел, и больше ничего не имело значения. Костер погас, стало холодно, а я все еще не подстрелила оленя, хотя мне нужно было скоро вернуться в Тонду. Что ж, мы с Люсифером снова забрались на верхушку дерева и стали ждать.

Ожидание и вправду того стоило. Спустя короткое время я обнаружила двух косуль, мирно пасшихся на краю тропинки и ничего не подозревавших. Молча потянувшись за луком, я исполнила череду привычных движений: вынула стрелу из колчана, приложила ее к луку, натянула тетиву, прицелилась и выстрелила.

С тихим шипением пролетев по воздуху, стрела попала одной из косуль прямо в глаз. Та замертво упала на землю, а другая косуля убежала. Мы снова спустились с дерева, и я вытащила стрелу из окровавленного глаза. Хорошая добыча, большая и мясистая.

Мне вдруг стало жаль мертвое животное. Оно не сделало ничего, что могло бы заставить меня убить его. Одним выстрелом я оборвала его существование. Косуля не была чудовищем, приносившим людям страдания, – и все же я лишила ее жизни.

Но это было необходимо. Я жила в жестоком мире, где не могла позволить себе проявлять милосердие и прекраснодушие. Людям требовались мясо, жир и мех. В конце концов я подарила косуле быструю смерть, и она не мучилась.

Постаравшись больше не думать об этом, я связала веревкой передние и задние лапы животного. Люсифер помог мне уложить тяжелую косулю на спину Аннабель. Затем я и сама села на лошадь, попрощалась с Люсифером и направилась обратно в Тонду, собираясь вернуться завтра.

Я привезла косулю довольной Грете. Вечером на меня набросилась Мадлен. Ей хотелось знать все о Генри Салливане, моем предполагаемом избраннике из богатого купеческого дома, и я врала ей как по писаному. Где-то после полуночи она наконец оставила меня одну. Обессиленная и смертельно уставшая, я рухнула в постель.

Плетение всей этой паутины из лжи и небылиц было весьма утомительным занятием – и, если бы не наша с Люсифером собственная безопасность, я бы наверняка пожалела о своем вранье. Сейчас же я лишь с улыбкой подумала об алом мерцании в его глазах и наконец смежила веки.

Впервые в моей жизни появился человек, которому я могла целиком и полностью доверять. Хотя я знала Люсифера всего несколько дней, я чувствовала с ним какую-то особенную связь.

Глава 6

Проходили дни, а затем и недели. Становилось все холоднее; улицы покрывались зеркально гладким льдом, а по утрам на траве и голых ветвях деревьев виднелся иней. Снег, однако, больше не выпадал.

Иногда я оставалась в Белом дворце, занималась с Леандером и брала уроки игры на скрипке и клавикордах, а также уроки танцев и этикета. Куда чаще, однако, я тайком ездила в Сатандру, чтобы повидаться с Люсифером.

Большую часть времени мы встречались около обрывавшихся в океан скал, но иногда я находила его и на поляне с уже замерзшим ручьем. Часто мы проводили дни на краю каменного плато или в кроне какой-нибудь ели и рассказывали друг другу разные истории, а иногда отправлялись охотиться на чудовищ.

Когда дело доходило до боев, мы действовали как слаженная дружина. Наблюдая друг за другом, мы запоминали шаги и движения партнера, а затем использовали их для улучшения собственных действий. Боевой стиль Люсифера казался весьма агрессивным, но каждое его движение было хорошо продуманным. Я же предпочитала защиту и внезапные выпады.

Иногда на охоте я прикрывала его, а иногда он парировал предназначавшийся мне удар. Иногда я отвлекала чудовище, иногда он. Несколько раз мы сражались друг с другом – в классическом стиле, с помощью щита и меча. В большинстве таких сражений побеждал Люсифер. Должно быть, он очень хорошо прочувствовал мои действия, и мне казалось, что он заранее предугадывал каждое мое движение.

Однажды он даже провел меня к Черному замку. Мы спрятались в тени кустов, обрамлявших учебный плац, и наблюдали за молодыми бойцами. Большинство из них перепробовали несколько видов оружия, каждым из которых они владели безупречно.

Тем не менее у меня создалось ощущение, что никто из этих бойцов не смог бы победить Люсифера. Потомок Дьявола был не только стойким и агрессивным, но к тому же хитрым и умным воителем.

Я заметила, как сплачивали нас учебные сражения и совместная охота. Он то и дело ухмылялся, а иногда, хотя и редко, мне даже удавалось заставить его улыбнуться. Мы много разговаривали, и Люсифер был таким же хорошим рассказчиком, как и слушателем, поэтому я часто теряла счет времени. С другой стороны, мы никогда не говорили о серьезных вещах вроде его темного дара или вражды между нашими матерями. Я даже ни разу не упомянула о таинственной встрече в дворцовом парке семь лет назад. Мне не хотелось разрушить то, что нам с Люсифером удалось за это время создать.

Я всегда называла своей лучшей подругой Мадлен, но на самом деле до сих пор совершенно не знала, что такое настоящая дружба.

Мне, конечно, нравилась моя камеристка, но по большому счету она была всего лишь служанкой моей матери. При всем моем уважении к ней мы уже по факту обстоятельств своего рождения совершенно друг другу не подходили. У нас с ней не было общих увлечений, как у меня с Люсифером. Нас практически ничто не связывало.

Между Люсифером и мною все было по-другому. Речь шла о настоящей дружбе. Я видела это по тому, как скучала в течение проведенного без него в Тонде дня. Я чувствовала это по предвкушению во время пути в Сатандру – и по неудовольствию, охватывавшему меня, когда вечером наступало время ехать обратно в Белый дворец.

Было и еще кое-что. Ощущение покалывания в животе, когда Люсифер по-дружески прикасался ко мне. Радость, которую я испытывала всякий раз, когда мне удавалось заставить его улыбнуться. Желание и самой к нему прикасаться.

Нередко я ловила себя на том, что задаюсь вопросом, каково было бы зарыться пальцами в его волосы. А как насчет того, чтобы узнать, насколько мягки его губы?

Дружба ли это или нечто большее? У меня уже было несколько романов, но я никогда не была влюблена. Что, если я влюблюсь в Люсифера? С одной стороны, это было пьянящее чувство, но все же я, думая о нем, всякий раз призывала себя к порядку.

Прежде всего, сам Люсифер не отвечал на мои чувства. В этом я была практически уверена. А если бы и ответил, это было бы слишком опасно. Даже дружба с ним нарушала всевозможные законы, но любить его?.. Ведь мы должны были оставаться смертельными врагами!

Я не могла отдаться своим чувствам к нему. Слишком часто я слышала, что любовь делает человека слепым и глупым. Именно этого я и не могла себе позволить, потому что нам всегда нужно было быть начеку. Если бы кто-то застал нас вместе, это стало бы приговором не только для меня, но и для Люсифера. Я никогда не смогла бы простить себе, что подвергла его такой опасности.

Поэтому я решила подавить свои чувства и, самое главное, держаться подальше от матери. Если она действительно могла читать все тайные поползновения человеческих душ, то наверняка не прошла бы и мимо моих. Она не должна была ни под каким видом узнать о Люсифере или о том, что я к нему чувствовала.

* * *

Подошел к концу ноябрь, а затем и декабрь. Однажды в середине января мы с Люсифером сидели на плато, как обычно, свесив ноги в пропасть. Было холодно; штормило, а тусклый свет солнца закрывали темно-серые облака. Ветер рвал мои непослушные кудри и вспенивал под нами океан. Волны неистово бились об острые скалы – и, разбиваясь, выбрасывали соленую воду почти до наших ступней. Я поглубже натянула на лицо капюшон, чтобы защититься от порывов ветра.

Мы наблюдали, как пара чаек снова и снова, неистово крича, ныряла в волны. Судя по всему, они обнаружили косяк рыб.

Я украдкой поглядывала на Люсифера, смотревшего на птиц. Его черные кудри стали длиннее и ниспадали ему на глаза. Короткая темная щетина покрывала его подбородок. Он был одет сегодня в свою обычную черную мантию с драгоценными камнями на закатанных манжетах. С пояса его свисали меч, кинжал и несколько метательных звезд, а где-то в тысячах карманов его мантии были спрятаны несколько ножей.

Люсифер, казалось, заметил, что я смотрю на него, и повернулся ко мне:

– Что, чайки вдруг стали слишком неинтересными?

Я увидела озорную вспышку в его глазах. О, эти глаза! Они были такими глубокими и непостижимыми. Загадочными. Обычно я читала в глазах людей как в открытой книге, но в его глазах никак не могла разобраться. Иногда они вспыхивали остро, как лезвие ножа, а иногда были такими же глубокими и черными, как чернила. Непредсказуемые глаза. Опасные. Красивые.

Я собиралась было ответить ему, как вдруг услышала вдалеке низкий мужской голос. Я не могла понять, что он говорил, но и просто слышать его было достаточно нехорошим знаком. Вероятно, мужчина находился где-то на опушке леса, в опасной близости к нам.

Люсифер тоже услышал голос. Тихо и плавно, как кот, он вскочил на ноги. Взгляд его рыскал по сторонам.

Вот там, в лесу! Я увидела блики от многочисленных мечей. Речь шла не об одном человеке, а о целой группе. А мы стояли на этом плато у всех на виду.

Я почти слышала, как загрохотало в мозгу у Люсифера. Видела, как он оценивал расстояние до леса – по крайней мере, шестьдесят ярдов. Слишком далеко. Мы не успеем вовремя укрыться. А если мужчины обнаружат нас здесь вместе, то нам конец!

– Не двигайся! – прошептал мне Люсифер. – Может, они вообще нас не увидят.

Я кивнула и постаралась стать крохотной и незаметной. Естественно, это было делом безнадежным.

– Эй, смотрите вон туда! – крикнул один из мужчин и указал прямо на нас.

– Тю, а это кто у нас тут? – злобно засмеялся второй: Люсифер слишком поздно натянул капюшон на глаза. – Никак наследный принц!

Солдаты заулюлюкали.

Затем вперед выступил высокий мужчина в черной форме. Ему было около сорока; он был хорошо сложен, а в волосах его явственно проступала седина.

– Возьмите парня! – приказал он. – Аван хочет заполучить его живым. Принц в заложниках – это ему понравится. Что же до девчонки… – его пронзительный взгляд оценивающе скользнул по моему телу. – Можете делать с ней что хотите.

Солдаты взревели еще громче от восторга и предвкушения.

Я почувствовала, как по венам заструился ледяной гнев. Разве командир отряда не знал, кто я? Разве он не распознал во мне принцессу Лунарии? Впрочем, в крестьянской одежде и с натянутым на голову капюшоном меня, наверное, трудно было узнать. Но что насчет Люсифера? Его ведь раскусили!

Я не позволю этим варварам добраться до него. Или до себя.

– Они из Черного замка? – тихо спросила я у Люсифера. Тот лишь покачал головой.

Тем временем солдаты обнажили мечи и выбежали из леса на открытое плато. Я пересчитала их. Пятнадцать вооруженных головорезов.

– Я возьму девчонку! – с грязной улыбкой заявил один из них.

Другой ответил ему похотливым взглядом:

– Да на ней и мяса-то нет, только кожа до кости!

Злобный смех застрял в его горле вместе с ножом Люсифера. Мужчина с бульканьем упал на землю.

Я ошеломленно посмотрела на своего спутника. Выражение его лица было непроницаемым. Я знала этот взгляд, эту гремучую смесь сосредоточенности и жестокости. Такой взгляд появлялся у него только на охоте.

– У нас нет выбора, – тихо признался он, вытаскивая второй нож.

Он был прав. Я не хотела признаваться себе в этом, но другого шанса спастись у нас не было. Эти люди собирались схватить и похитить Люсифера. А что они собирались учинить со мной…

У меня скрутило живот. Узнай они, что я принцесса, – и они наверняка повеселятся со мной еще круче.

Нет, нам придется с ними бороться. Придется их убить. Эти люди и так уже слишком много знали. Моя собственная жизнь была для меня важнее жизней этих извращенцев.

Я подождала, пока солдаты окажутся в зоне досягаемости, а затем вскинула лук и выпустила первую стрелу. Я знала, что попала в цель, даже не глядя на солдата; его крик стал для меня достаточным доказательством точности. Я тут же вставила следующую стрелу, натянула тетиву и выстрелила.

Мой мозг отключился, верх взяли боевые навыки. Я была уже не человеком, а живым смертоносным оружием. Не успевала еще стрела отделиться от тетивы, как я уже выхватывала из колчана следующую стрелу, целилась и убивала еще одну жертву. Каждая из выпущенных мною стрел оставляла на земле труп.

Я была столь сосредоточена, что даже не заметила, как Люсифер пронесся мимо меня с поднятым мечом. Я заметила, что он сражается в ближнем бою, лишь тогда, когда первый солдат пал на землю от удара его меча. Затем пал второй. И третий. И четвертый.

Умирая, они не издавали ни звука. Единственными признаками боли были их широко открытые глаза и скривившийся в беззвучном крике рот. Единственным знаком смерти была кровавая роза, расцветавшая под их сердцами.

То же происходило и с моими жертвами. Из тел павших солдат торчали стрелы. Из сердца, глаз, живота…

Они были первыми людьми, которых я убила. Моими первыми человеческими жертвами. Я не знала, есть ли у них семьи, мечты или желания. Меня утешала мысль, что они – лишь бессовестные чудовища. Это облегчало ремесло убийства.

Меня не волновало в тот момент, что я стала убийцей ничуть не менее жестокой, чем все эти люди. Инстинкт выживания не допускал угрызений совести. Поэтому я все стреляла и стреляла, пока остальные солдаты не подошли достаточно близко для того, чтобы настало время использовать меч.

На мгновение я остановилась, чтобы вглядеться в их лица. Самым старым из них было около сорока; у каждого были коротко остриженные волосы и густая борода. На них были утепленные черные плащи и тяжелые оружейные пояса. На лицах их застыли гнев и решительность.

На меня напал первый солдат. Я ловко увернулась от меча, нацеленного мне в грудь, и оббежала вокруг него, словно в танце. Когда он наконец обернулся, я парировала удар его тяжелого меча своим, а затем ударила его кинжалом прямо в сердце.

Я отвернулась еще прежде, чем мужчина рухнул на землю, и попыталась не обращать внимания на кровь на кинжале. За какую-то секунду я стерла с лица земли еще одну жизнь! Почему это было так просто? Чувство вины, однако, заставляло себя ждать.

Я окинула взглядом поле битвы. Везде валялись трупы. Там, где вначале нас атаковали пятнадцать солдат, теперь на ногах оставались лишь четверо. Ко мне с ревом метнулся рыжебородый головорез; остальные трое окружили Люсифера.

Люсифер. Он был лучшим бойцом из тех, кого я знала, пожалуй, даже лучше Леандера – но сможет ли он справиться с тремя вооруженными до зубов мужчинами?

Не раздумывая, я снова схватила лук и прострелила рыжебородого. Стрела попала ему прямо в живот, и когда солдат упал, из раны хлынула кровь.

Затем я бросилась к Люсиферу.

Рассвирепевшие враги, начисто забывшие в пылу борьбы о приказе таинственного Авана, подталкивали его к обрыву. Я видела, как отчаянно он боролся. Металл лязгал о металл, когда мечи с грохотом скрещивались. Еще несколько шагов, и Люсифер упадет спиной в ревущую бездну океана.

Я была слишком далеко, чтобы встать с ним бок о бок и поработать мечом. Достав еще одну стрелу, я прицелилась и выстрелила. Один из солдат, захлебываясь кровью, рухнул со скалы.

В тот же момент Люсифер ударил мечом в живот другого солдата. Через мгновение волны поглотили и его тело.

Теперь в живых оставался лишь один враг. Я все еще бежала и была всего в нескольких футах от Люсифера, когда это случилось.

Мой друг боролся с последним из солдат – и кружился вокруг него, стараясь отойти подальше от смертельной бездны. Это было похоже на дикий танец. По-кошачьи гибкий Люсифер уклонялся от выпадов, парировал удары, делал обманные финты. Внезапно он сделал резкий выпад, нырнул, перехватил меч солдата и ударил того собственным оружием под ребра. Глаза мужчины расширились от ужаса, и он с глухим стуком упал на каменное плато.

Люсифер повернулся ко мне. Измученный, он оперся на меч и взволнованно посмотрел на меня из-под спутавшихся, мокрых от пота волос. Грудь его резко поднималась и опускалась, и это меня успокоило. Он был жив; только это и имело значение.

Спокойствие мое не продлилось и мгновения. Похоже, удар Люсифера не задел жизненно важные органы последнего из солдат – мужчина из последних сил поднял меч.

– Берегись! – крикнула я. – Позади тебя!

Но было поздно. Люсифер еще успел развернуться – и меч вонзился ему в грудь. Он рухнул на землю.

– Не-е-ет!

Я никогда раньше не слышала столь пронзительного и отчаянного крика – и с трудом осознала, что кричала я сама. Некоторое время я не могла пошевелиться, а затем ноги сами понесли меня вперед. Только что я, словно застыв от ужаса, наблюдала за происходящим, но теперь все словно подталкивало меня к Люсиферу. Небрежно столкнув полумертвого солдата с поднятым мечом ногой со скалы, я опустилась на колени рядом с моим другом.

Его глаза были открыты; взгляд бешено метался по сторонам. Дыхание его было слишком частым, почти прерывистым. В центре груди, там, куда его ударил мечом солдат, зияла кровоточащая рана.

– Нет, – прошептала я. Затем сказала чуть громче: – Нет! Нет! Нет!

Люсиферу нельзя было умереть. Не сейчас, когда он был нужен мне больше всего на свете!

Он был моим лучшим другом, а может быть, даже больше, чем другом. Он рассказал мне всю правду о моей семье, а последние несколько месяцев всегда был рядом со мной, когда мне требовалось отвлечься или просто с кем-нибудь поговорить. Не могло же все это оказаться напрасным!

Глаза Люсифера остекленели. Он умрет. Постепенно до меня окончательно доходил смысл этих страшных слов. Нет!

Я сильно ударила его по лицу. Никакой реакции. Его веки опустились.

– Проснись! – в отчаянии я склонилась над ним. – Пожалуйста! Останься со мной!

В голосе моем звучала мольба. Горячие слезы стекали на бледные щеки Люсифера.

Я прижалась губами к его губам, холодным и безжизненным. Все сказки, в которых принц поцелуем пробуждал ото сна свою принцессу (или наоборот), оказались ложью. Люсифер не проснулся. Кровь все еще сочилась из его раны.

Все тело мое сотряслось от рыданий, вырвавшихся откуда-то из горла. Он не мог умереть! Не сейчас, когда я только встретилась с ним. И вообще никогда, понятно?

Я оторвалась от него… и приняла решение. Он не имел права умереть. Не сегодня. Я не могла этого допустить; я слишком в нем нуждалась. Кроме того, без меня он вообще не подверг бы себя опасности. Если бы не я, он, вероятно, сражался бы сейчас в Черном замке или охотился на какое-нибудь чудовище, но уж точно не истекал бы здесь кровью.

Я ощупала мантию Люсифера, пока не нашла скрытую кромку с пуговицами, и дрожащими руками расстегнула их, резко разведя полы мантии в стороны. Густая алая кровь текла из дыры в черном свитере с высоким воротником, который Люсифер носил под мантией. Я прижала одну руку к ране, надеясь хоть немного остановить кровотечение. Другой рукой я обыскивала карманы.

Там было спрятано много ножей, о чем я уже знала по нашим последним вылазкам, но искала я не их. Вместо этого я пыталась расшифровать неровные буквы, которые были нацарапаны на множестве крошечных сосудов, помещенных в пришитые к подкладке мешочки. Бутылочки эти были полны зелий, которые время от времени смешивала Астра. Возможно, одному из них удастся спасти Люсифера.

Я перебирала бесчисленное количество пузырьков – некоторые из них светились огненно-красным, а другие оливково-зеленым, – но не обнаружила ничего полезного. Благодаря урокам медицины, которые мне приходилось регулярно посещать в Тонде, я довольно хорошо разбиралась в лекарствах, но ни одно из них мне в данном случае не помогало.

Меня понемногу охватывало отчаяние. Если я не найду ничего полезного, Люсифер умрет! Из-за меня!

Моя рука была уже полностью покрыта его кровью, которая все текла и текла.

Вот оно! Наконец-то!

Я обнаружила крошечный пузырек с ядовито-зеленым веществом внутри. Эликсир жизни. Именно то, что мне нужно! Маленькая капля эликсира жизни могла спасти умирающего от смерти, но горе капнувшему на рану слишком много: тогда раненый умирал быстрее. Если же капнуть зелье на живое существо, которое к тому моменту уже умерло, то умирал и сделавший это.

Дрожащими пальцами я вытащила эликсир из мешочка и откупорила его. Ядовито-зеленая жидкость, казалось, кипела. Тело Люсифера окоченело, а кожа его была белой, как снег. Свитер его весь пропитался кровью.

Я прижала палец к запястью Люсифера. Целое мгновение, показавшееся мне вечностью, я ничего не чувствовала. Затем – вот она! Пульсация, легкая и неровная.

Я с облегчением перенесла внимание на рану, опустила руку и наклонила пузырек с эликсиром жизни. Глубокий вдох. Мои пальцы дрожали. Если я сейчас спасую… О последствиях мне не хотелось и думать.

Медленно-медленно я наклонила пузырек еще немножко, и еще – не слишком быстро, но достаточно споро, чтобы успеть вернуть Люсифера к жизни, пока не стало слишком поздно. Одна капля упала на смертельную рану. Я отдернула руку и быстро закрыла пузырек пробкой, а затем затаила дыхание и с надеждой уставилась на кровавую дыру рядом с его сердцем.

Я молилась Богине Солнца, Дьяволу и всем прочим сверхъестественным существам, которые приходили мне на ум. Он не имел права умереть!

Некоторое время ничего не происходило. Затем я увидела, как кровь волшебным образом перестает сочиться. Я вздохнула с облегчением. С невероятным, бесконечным облегчением.

Рана уже начала затягиваться, и через несколько мгновений на ее месте остался только шрам. Маленький шрам, и ничего больше. Невероятно!

В этот момент он открыл глаза.

– Люсифер!

Не раздумывая, я бросилась ему на шею. Он несколько неловко ответил на мое объятие.

– Что происходит? Что случилось?.. – спросил он, явно сбитый с толку.

Я оторвалась от него:

– Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит?

Я с беспокойством смотрела на него. Кожа его потихоньку вновь обретала нормальный цвет.

– Нет, я в порядке, только голова кружится, – ответил он, а затем осмотрел себя повнимательнее. – Это что, кровь?

Пораженный, он уставился на свой окровавленный продырявленный свитер, а затем на мою испачканную в крови руку.

– Что ты помнишь самым последним?

Он задумался, а я попыталась тем временем стереть кровь с руки. Это не удалось.

– Сюда явились эти мужланы, – начал Люсифер. – Мы стали с ними биться, и в какой-то момент меня окружили трое солдат. Я убил последнего, когда ты подбежала ко мне. Ты что-то крикнула, а потом… – Люсифер нахмурился. – Боль, кровь, и наконец все почернело перед глазами. Тара, что со мной случилось?

Я тяжело сглотнула.

– Ты чуть не умер, – выдохнула я, а затем все ему рассказала. О том, как он упал, как кровь хлестала из его раны, о его остекленевших глазах и смертельно побледневшей коже. О том, как в конце концов я капнула ему на грудь каплю эликсира жизни.

Упоминание о поцелуе я опустила. Я была в невменяемом состоянии, а Люсифер все равно ничего не заметил, так что не стоило придавать этому значения.

Только закончив рассказ, я вдруг поняла, что снова плачу. Что со мной не так? Обычно я не была столь чувствительной.

Люсифер уставился на шрам, этот единственный ключ к двери его предсмертного опыта. Мне вдруг захотелось узнать, о чем он думает. Неужели он и раньше бывал тяжело ранен или вообще близок к смерти?

Но он ничего не сказал, а лишь снова застегнул мантию и наконец посмотрел на меня. Я перестала плакать, но пролитые слезы все еще не высохли.

Люсифер протянул руку и нежно приложил ее к моей щеке. Рука была на удивление теплой. Он ласково провел по коже большим пальцем, и на подушечке пальца остались мои слезы. На мгновение он бросил на меня свой непостижимый взгляд, а затем снова опустил руку, не забыв перед этим завести за мое ухо прядь волос. Мое сердце ухнуло.

Люсифер попытался было подняться. Я сразу же вскочила на ноги.

– Ты в порядке? – встревоженно спросила я, помогая ему.

– Не нужно, Тара, – чуть поморщился он. – Я действительно в порядке.

Я нехотя отпустила его руку и уставилась теперь на поле битвы, оставшееся за нами. Меня затошнило от множества трупов.

– И что нам с ними делать? – спросила я, с трудом подавляя рвоту.

– Я обыщу их, а затем мы сбросим их со скалы, – сказал Люсифер, которого, похоже, все это не слишком беспокоило. Возможно, он, по обыкновению, снова подавил в себе любое выражение чувств.

Я кивнула, снова села на землю и подтянула под себя ноги, стараясь не смотреть на Люсифера, который шарил по карманам мертвецов. Спустя некоторое время осмотр был закончен, и я дала ему сбросить трупы со скалы. Он принес мне мои стрелы, с которых уже любезно обтер кровь, и мы отправились в лес на поиски лошадей, которые, естественно, сбежали от шума и переполоха. Вряд ли я могла их в этом винить.

– Кто были эти люди? – спросила я, пока мы шли через лес.

– Я не знаю, – пожал плечами Люсифер. – Они точно не были сатандрийскими солдатами. Я знаю всех солдат моей матери.

Да, правда, он как-то раз об этом уже упоминал.

– И лунарийскими солдатами не были, – заметила я. – Лунарийцы одеваются совершенно по-другому.

– Не могу представить себе, что это сельские жители, – рассуждал Люсифер. – Для селян у них было слишком много оружия и слишком туго набитые мошны.

– Может, их послал король Сильван? – предположила я.

Да, такое объяснение казалось единственно логичным. Король Сильван правил маленьким королевством Трансаки, третьей страной на нашем огромном острове в этом единственном известном нам мире. Наши мореплаватели испокон веков бороздили океан, но так пока и не обнаружили других обитаемых островов.

Во многих войнах между Лунарией и Сатандрой победу всегда одерживала страна, на стороне которой выступала Трансаки – ведь у нее были самые лучшие и трудолюбивые кузнецы, а также огромная армия.

– Но зачем королю Сильвану посылать солдат в Сатандру? – спросил Люсифер.

Разумный вопрос.

– Может, на разведку? – подумала я вслух.

– Но ведь их было так много, – возразил он. – Вряд ли они не знали, что наказанием за незаконное пересечение границы при поимке будет смерть.

Я задумчиво кивнула. Люсифер был прав. Эти солдаты отнюдь не старались выглядеть незаметными. Либо они были невероятно глупы, либо думали, что в составе такой большой вооруженной группы им ничего не грозит. Что ж, мы преподали им горький урок, последний в их жизни.

– И ты ничего не обнаружил, что могло бы объяснить, откуда они пришли?

Люсифер с сожалением покачал головой.

Один из солдат говорил о некоем Аване, вспомнила я. Возможно, их командире? Имя это для меня совершенно ничего не значило.

Вдруг Люсифер остановился и посмотрел направо. Я сделала то же самое – и тут же увидела за деревьями большое белое пятно.

– Аннабель! – позвала я, радуясь, что нашла свою кобылу. Лошадь подняла голову и громко заржала, прежде чем подбежать к нам. За ней трусил Скорпиус.

– Вот ты где, моя дорогая! – погладила я мягкую мордочку Аннабель. Люсифер также поприветствовал своего вороного жеребца, а затем повернулся ко мне:

– Думаю, тебе нужно понемногу возвращаться назад. Уже довольно поздно.

Это было правдой; облака в небе потемнели не только из-за непогоды.

Я кивнула, быстро проверила, достаточно ли туго закреплено седло, а затем вскочила на спину Аннабель. К моему удивлению, Люсифер тоже сел в седло.

– Я провожу тебя до границы, – сказал он тоном, не допускавшим ни малейших возражений.

Мы молча ехали друг за другом. Мне нужно было некоторое время, чтобы разобраться в своих мыслях. Что только что произошло? Что я наделала?

– Почему это оказалось так просто?

Голос мой звучал слабо.

– Что именно?

– Убивать. Это так походило на убийство тролля или оленя – но ведь это были люди!

Мой голос дрогнул. В глазах Люсифера не было жалости, но появилась печаль.

– Лишить человека жизни никогда не бывает просто. Особенно когда у тебя нет другого выбора или когда это происходит случайно.

Похоже, что-то подобное с ним уже происходило. Я чуть склонила голову в ожидании продолжения.

– Несколько лет назад я пошел на охоту, – наконец начал он. – Все шло как по маслу. Я вышел на дракона с тыла, выпустил стрелу… и попал в какого-то охотника. Тот тоже был вооружен, тоже собирался убить чудовище – и появился буквально ниоткуда. Дракон увидел летящую стрелу, уклонился в сторону – и вместо этого острие пронзило человеческую грудь.

Люсифер сглотнул.

– Я не знал этого человека, но вырыл ему могилу голыми руками и похоронил его посреди леса как можно более торжественно. Я до сих пор упрекаю себя за произошедшее, но в какой-то момент смирился с тем, что не могу этого исправить.

Какая ужасная история! Не зная, что сказать, я просто положила руку ему на плечо. Он не отшатнулся.

Через некоторое время мы достигли границы. Люсифер остановил своего жеребца.

– Что ж, тогда до завтра, – выдавила я слабую улыбку. Мне не хотелось, чтобы он волновался без надобности. Я попытаюсь просто вытеснить сегодняшний день из памяти и забыть то, что произошло.

Я уже отвернулась, когда Люсифер схватил Аннабель за уздцы.

– Спасибо, что спасла меня, – он посмотрел мне прямо в глаза. – Думаю, теперь мы квиты.

Нерешительно усмехнувшись, он отпустил поводья.

Глава 7

В эту ночь я спала плохо, все время металась в кровати. Во сне меня преследовали лица мертвецов, но стоило мне в ужасе открыть глаза, как я наяву видела перед собою остекленевшие глаза Люсифера, чувствовала на руке его теплую кровь, а на губах вкус его холодных, безжизненных губ.

Я ужасно беспокоилась за него. Что, если эликсир жизни исцелил его лишь частично, а рана внезапно вновь откроется? Сама того не желая, я мысленно видела ужасные картины – Люсифера, мирно лежавшего в своей постели, когда рана в его груди внезапно вновь разверзается, и он истекает кровью. Я пыталась выбросить эти образы из головы, но это оказалось труднее, чем я думала.

Чтобы отвлечься, я наконец зашла в ванную, тщательно умылась, а затем плеснула себе в лицо холодной водой. Может, поможет?

Когда я, надев белое платье и причесавшись, стояла на своем маленьком изящном балконе, пошел моросящий дождь. Я не заметила, что уже светало, такими темными были облака – почти столь же темными, как и мои мысли.

Хотя стоял жуткий холод, а на мне не было верхней одежды, я еще некоторое время оставалась на улице. Может, холод поможет мне отогнать плохие мысли? Наконец, глубоко вздохнув, я вернулась обратно в комнату.

К завтраку я наконец спустилась в трапезную. Поскольку в последнее время я редко завтракала за одним столом с обитателями дворца, мать странно посмотрела на меня своими сияющими светлыми глазами.

Теперь, когда я узнала от Люсифера, что мать способна читать чувства других людей, мне оставалось лишь постараться выглядеть относительно спокойной и ничего не чувствовать. Конечно, это не сработало; нельзя просто так подавить чувства. В животе опять было это проклятое покалывание, которое я просто не могла обуздать. Я понадеялась, что мать решит, будто это чувство относится к выдуманному мною Генри.

Куда хуже был страх за Люсифера, столь сильно сдавивший мне горло, что я, казалось, не могла дышать.

Мать еще одно мгновение, показавшееся мне бесконечным, оценивала меня своим непроницаемым взглядом, а затем, не сказав ни слова, резко отвернулась. У меня сразу же пропал аппетит.

Я вяло возила бекон с омлетом туда-сюда по тарелке, с нетерпением ожидая, когда трапеза закончится. Когда мое желание по прошествии целой вечности наконец сбылось, я поспешила в свою комнату, прежде чем мать, Тесса или Леандер успели бы последовать за мной. Переодевшись и быстро собрав оружие и немного провизии, я пробралась через тайный выход в сторону конюшни.

Погода совсем испортилась. Дождь изливался на землю холодными каплями, а резкий ветер уносил облачка моего дыхания. Натянув капюшон, я расчесала и оседлала Аннабель, а затем вскочила ей на спину.

Под дождем, ледяными иглами хлеставшим меня по рукам, и на морозном ветру, срывавшем с меня капюшон и трепавшем мне волосы, я с трудом пробралась через Тонду и наконец въехала в лес. Вскоре лес стал куда зеленее; значит, я пересекла границу с Сатандрой. Первым делом я направилась к скалам.

Дождь уже смыл кровь, но мысль обо всех сброшенных в океан трупах заставила меня повернуть назад. Да и Люсифера здесь не было. По спине моей пробежал холодок, а крошечные волоски на руках встали от страха. Что, если Люсифер действительно умер? Нет, даже думать об этом было невыносимо!

Бешеным галопом я помчалась к нашей поляне – и камень упал с моей души, когда я увидела под деревом темный силуэт Люсифера. Спешившись под прикрытием елей, я побежала к нему сквозь струи все еще хлеставшего проливного дождя.

– Как ты? – запыхавшись, взволнованно крикнула я, не успев еще добраться до него.

– Хорошо, – ответил он.

– Правда?

Он выглядел бледным – но виною тому вполне мог быть и холод.

– Да, правда.

Слегка закатив глаза, Люсифер распахнул свою мантию и приподнял свитер, дабы я могла увидеть светлый шрам на его груди. Теперь от некогда огромной раны осталось лишь маленькое пятнышко. Я с облегчением кивнула.

Некоторое время мы молча сидели рядом и слушали шум дождя. С игл мерно капало. Даже плотный хвойный свод не мог принять всю изливающуюся с небес влагу на себя.

Я бы с удовольствием встала и отправилась на поиски какой-нибудь хижины, где можно было бы согреться и высушить одежду. Но мое появление в этой стране отнюдь не приветствовалось, и никто не предложил бы мне крышу над головой. Нам с Люсифером придется и дальше встречаться под открытым небом со всеми его капризами.

Вздрогнув, я поплотнее запахнула теплый плащ вокруг дрожащего тела. Конечно, как всегда, это не помогло. Мне нужно было набрать вес – но тело мое оставалось худым, сколько бы я ни ела.

Люсифер, казалось, заметил, что я замерзаю, потому что – как нечто само собой разумеющееся – обнял меня за плечи и прижал к своему теплому телу. Я посмотрела на него с недоумением и удивлением. Он никогда раньше так меня не обнимал.

В следующий момент я поняла, что нельзя так поступать и прижиматься к нему, словно мы были совершенно нормальной влюбленной парой. Пришлось попытаться снова слегка отдалиться от него, но было уже слишком поздно. Невероятное тепло тела Люсифера уже передалось и мне, так что мне наконец-то стало уютно и приятно. Я попыталась убедить себя, что любой настоящий друг тоже обнял бы меня на холоде за плечи, в то время как сама прижалась к Люсиферу поплотнее и со вздохом ощутила его запах.

Даже когда с веток стало капать меньше, а ветер поутих, я не оторвалась от него, а он не убрал руку. Как было приятно держать голову у него на груди!..

– Расскажи мне что-нибудь, – нарушил тишину мелодичный низкий голос Люсифера.

Я закрыла глаза. Я так много рассказывала Люсиферу о себе, но все еще не задала ему вопроса, который занимал меня днями и ночами. Я не знала, что заставило меня поднять эту тему сейчас. Наверное, мое постоянно растущее любопытство – а может быть, и его близость.

Так и не открыв глаз, я начала свой рассказ:

– Был вечер, подобный сегодняшнему дню, – дождливый, но еще более бурный. Днем я билась с Леандером и забыла в парке свой меч с рубиновой рукоятью. Я надела плащ, лазурный плащ из тонкой шерсти, и вышла под дождь. Ледяной ветер трепал мне волосы. Было очень холодно. Стояла поздняя осень. Мне было десять лет, но я все еще помню тот вечер так же хорошо, как если бы он закончился вчера.

Когда я подняла меч с одной из многочисленных скамеек в парке и повернулась, чтобы бежать обратно во дворец, то увидела незнакомца, стоявшего за деревом. Это был мальчик ненамного старше меня, с бледной кожей и черными локонами, блестевшими в лунном свете. Он смотрел на меня с любопытством и испугом. Я наверняка тоже выглядела испуганной, потому что мальчик вдруг скрылся за старым буком. Но я навсегда запомнила его глубокие черные глаза.

Я почувствовала, как напряглось рядом со мной тело Люсифера, – но, не испугавшись, продолжила:

– Из любопытства я обошла вокруг дерева, но мальчика нигде не было. «Ну и ладно», – подумала я. Помню, я еще предположила, что это наверняка был обычный сельский житель – а возможно, он и вообще мне привиделся. В конце концов, совершенно черные глаза – вещь довольно странная. Но потом я встретила тебя, и когда ты впервые снял капюшон с головы, я сразу поняла, что ты и есть тот мальчик, которого я видела во дворцовом парке однажды вечером семь с лишним лет назад.

Это была ложь; ведь тогда я убедила себя, что это наверняка не он. Но теперь, когда я рассказывала о своих воспоминаниях вслух, меня внезапно посетила уверенность, что впервые я увидела Люсифера именно семь с лишним лет назад.

Я открыла глаза и посмотрела на него. Лицо его, казалось, окаменело, и он с деланным безразличием смотрел вдаль – но я чувствовала, как мечутся мысли в его голове.

– Я думал, ты этого не вспомнишь, – наконец сказал он, и голос его прозвучал до странности сдавленно.

– Твои глаза невозможно забыть, – ответила я.

Люсифер сбросил руку с моих плеч. Я разочарованно прислонилась к влажному стволу. Люсифер подтянул ноги и крепко обхватил их руками.

– Что ты делал тогда в Тонде? – спросила я после некоторого молчания.

Люсифер тяжело вздохнул.

– Я не рассказал тебе всей правды о себе, – наконец заговорил он. – Раньше я часто бывал в Тонде. Так хотела Фрейя. Это началось, когда мне было всего шесть лет. Детьми ведь так легко управлять! В то время она рассказывала мне множество историй об искусных шпионах, совершавших всевозможные подвиги, – и я, понятное дело, и сам сразу захотел стать шпионом. Фрейя сделала все это похожим на игру. Я должен был пробраться на территорию твоего дворца в одиночку и шпионить там за твоей матерью, братом и сестрой. Вечером я вернулся и рассказал ей то, что сумел узнать. Благодаря своему дару я был отличным шпионом, и Фрейя этим безжалостно воспользовалась.

Он безрадостно засмеялся и на мгновение остановился, прежде чем продолжить:

– Сначала она хотела, чтобы я шпионил только за Сайей и Леандером, а через несколько лет – еще и за Тессой. Как и все, Фрейя думала, что только твоя сестра сможет унаследовать дар Сайи. Ты никогда не была для нее важной целью.

Наверное, мне стоило бы сейчас обидеться – но в силу прочих чувств, которые я в данный момент испытывала, для обиды места уже не оставалось.

– А вот лично я всегда находил тебя самой захватывающей обитательницей дворца, – добавил Люсифер. – Принцесса, которая не хочет быть принцессой, – что может быть интереснее?

Уголки его губ тронула легкая улыбка:

– Не беспокойся, я не любитель подсматривать. Я то и дело наблюдал за твоими тренировками, и только. Увы, однажды вечером я оказался столь беспечен, что тебе удалось меня увидеть – и настолько глуп, что по возвращении в Черный замок все рассказал Фрейе. Она так разозлилась, что отхлестала меня кнутом.

Я вскинула руку ко рту, чтобы подавить крик, а затем испуганно прошептала:

– Она что, тебя пытает?

– Весьма целесообразный метод воспитания, – отметил Люсифер; голос его был исполнен ненависти и боли. – После этого урока я больше не давал себя увидеть. Так продолжалось еще пару-тройку лет, пока я наконец не понял глубинный смысл данного действа. Мне нужно было выяснить для Фрейи вообще все: от очередности смены караула во дворце до военной стратегии твоей матери. Она желала иметь в рукаве как можно больше козырей на случай, если начнется очередная война.

В какой-то момент я понял и то, что моя мать, вероятно, сама начнет эту войну, чтобы окончательно завоевать Лунарию. Но это сработало бы только в том случае, если бы я передал ей достаточно информации. Я отказался шпионить дальше. Она хлестала меня кнутом снова и снова, но я продолжал отказываться, и через некоторое время она оставила меня в покое и послала в Лунарию других шпионов. Никто из них не вернулся; всех их поймали. Просто я был лучше их.

В голосе Люсифера не было гордости, только гнев и боль.

Внезапно я поняла, почему он так ненавидел свою мать. Почему он никогда не называл ее матерью, а только Фрейей. Я представила себе маленького Люсифера с окровавленной спиной и глубокими ранами на теле – и с трудом подавила тошноту.

Как могла мать поступить так со своим собственным сыном? Я слышала о жестокости Фрейи, но в такое не поверила бы. Никогда бы не подумала, что Люсиферу в его юном возрасте уже пришлось пережить.

– Мне очень жаль, что я не сказал тебе об этом раньше, – тихо произнес он. – Я просто не хотел, чтобы ты считала меня предателем.

– Почему я должна считать тебя предателем? – горячо возразила я. – Ты думал, что поступаешь правильно. Тебе было шесть лет, черт побери! Любой на твоем месте вел бы себя так же. А то, что ты бросил вызов собственной матери, чтобы помочь враждебному ей королевству, я считаю более чем храбрым поступком. Люсифер, это было настоящим геройством с твоей стороны! – Я сжала его руку и грустно улыбнулась. – Ты все сделал правильно.

Его глаза сверкнули, но он слегка покачал головой:

– Я был глупым мальчишкой!

– Нет, – возразила я, – ты был настоящим храбрецом.

Он выдержал мой взгляд, а затем глаза его опустились к моим губам. Мое сердце бешено забилось, когда я поняла, что вот-вот должно было случиться. Люсифер заколебался, словно давая мне время самой решить, что делать, а затем внезапно наклонился вперед и нежно прикоснулся губами к моим губам.

Сначала я была полностью сбита с толку, но затем меня внезапно захлестнули чувства. Я взяла лицо Люсифера в ладони и ласково поцеловала его в ответ. Его мягкие губы нежно пробовали мои.

Этот теплый, замечательный поцелуй был резкой противоположностью как тяжелому разговору, который у нас только что состоялся, так и черным глазам Люсифера, пристально смотревшим на меня. Но глубоко внутри этих глаз я вдруг обнаружила крошечный алый огонек, тот самый, который я видела в них несколько недель назад, когда пошел первый снег. Это было так красиво! Он был таким красивым. А я – счастливой.

Постепенно по всему телу моему разлилось тепло, а вместе с ним и осознание – только что произошло именно то, что я все время пыталась предотвратить. Что-то словно со всей силы огрело меня кулаком по лицу.

Я влюбилась в Люсифера. Окончательно и бесповоротно. Возможно, он и не отвечал на эту любовь взаимностью, но его поцелуй дал мне понять, что он по крайней мере меня желает. Желание это было обоюдным. А еще этот непередаваемый, неотразимый блеск в его глубоких черных глазах! Мне ничего не хотелось, кроме как притянуть его поближе и углубить наш поцелуй…

Вместо этого я отшатнулась.

– Люсифер, – выдохнула я его имя и покачала головой.

Он посмотрел на меня. В глазах его не было ни стеснения, ни смущения, ни гнева на то, что я вдруг отстранилась. Его взгляд вновь казался непроницаемым. Единственное чувство, которое я усмотрела в нем, было грустью. Глубоким, непонятным мне горем.

– Люсифер, я не могу, – прошептала я дрожащим голосом, хотя все во мне требовало снова прижаться губами к его губам. Но я не могла этого допустить. Не теперь, когда я знала, как мы оба тянемся друг к другу. Не теперь, когда все мои чувства были сосредоточены на нем, стоило ему только меня коснуться.

Плохо было уже и то, что мы встречались тайно, нарушая высочайшие законы и повеления – но теперь мы еще и предались столь неосторожным вещам, как поцелуи! Любовь была слепа, а слепоту мы не могли себе позволить. Нам всегда следовало быть начеку, чтобы нас никто не обнаружил. Нет, так это не работало.

Мне необходимо было защитить себя. Но прежде всего я должна была защитить Люсифера, даже если мне ради этого придется пойти на жертвы.

Я поднялась на ноги.

– Мне очень жаль, – выдохнула я, смаргивая слезы.

О, как бы я хотела все ему объяснить! Но тогда он заставил бы меня остаться, я была в этом уверена – а я не допускала даже мысли об этом.

Я развернулась – и, даже не простившись с ним, с высоко поднятой головой направилась к Аннабель.

Он не остановил меня, даже когда я села в седло и ускакала, не обернувшись. Я все еще чувствовала на себе его взгляд, исполненный печали и страдания, – и, оглянись я назад, я не смогла бы не остаться с ним. Даже теперь, не глядя ему в глаза, у меня едва хватило духу бросить его.

Все во мне болезненно сжалось, и меня замутило. Что я наделала? Почему не осталась?

Нет, Тара, ты приняла правильное решение.

Пока я диким галопом мчалась по лесу, снова хлынул ливень, но на этот раз я была благодарна плохой погоде. Капли дождя смыли с моих щек жгучие слезы, а холодный ветер прочистил мои мысли. Я пересекла границу и вновь оказалась в Лунарии. Теперь я никогда больше не вернусь в Сатандру – ради моего блага и ради блага Люсифера.

Люсифер. Внезапно его имя стало означать боль. И вину. Если он действительно что-то чувствовал ко мне, как же сильно я его ранила! О, мне оставалось лишь молиться, чтобы он правильно понял мои мотивы. Я просто хотела защитить его!

Я добралась до Тонды быстрее, чем думала, и не стала слезать с лошади на городских улицах. Вместо этого я проскакала через весь город, поглубже натянув капюшон на лицо, и наконец добралась до ворот дворца. Стражники пропустили меня без лишних слов, и я была благодарна дождю за то, что они не увидели моих слез. Я отвела Аннабель в конюшню, а затем поспешила к своей башне.

Добравшись незамеченной до своей комнаты, я выудила из кармана ключ и заперла дверь изнутри, а затем свернулась на кровати, подтянув ноги к груди.

В голове моей эхом продолжала звучать фраза: Ты поступила правильно, Тара, а на покрывало скатывались крупные слезы. Я пролежала так далеко за полночь, не обращая внимания на людей, регулярно стучавших в мою дверь, тихо всхлипывая и раскачиваясь взад и вперед.

Я все еще чувствовала губы Люсифера на своих губах, его теплый взгляд, его любящее прикосновение… Если бы я только осталась! Никто не обнаружил бы нас! Мы могли бы стать по-настоящему счастливыми!

В какой-то момент я, должно быть, задремала, потому что когда снова открыла глаза, то увидела за окном рассвет. Во сне Люсифер бежал за мной. Я все еще видела его лицо, искаженное от боли. Во сне он хватал меня за руку и кричал: «Пожалуйста, останься!»

Эти слова звучали эхом в моей памяти даже после пробуждения. Я не осталась – ни во сне, ни наяву. Я оставила Люсифера и никогда не смогу вернуться к нему. Для этого уже слишком поздно.

На веки веков слишком поздно.

Каким-то образом мне удалось встать с постели и переодеться, а затем я, спотыкаясь, как сомнамбула, спустилась к завтраку. Усиленно не обращая внимания на любопытные взгляды остальных, я принялась вяло копаться в своей тарелке.

Когда завтрак закончился, я, избегая всех, направилась в свою комнату, чтобы наконец сбросить это непривлекательное белое платье и переодеться во что-нибудь другое. Теперь мне было все равно, сумела ли мать прочесть мои чувства. Я бы рассказала ей, что Генри со мной расстался.

Я направилась к конюшне. На улице было холодно, но я этого почти не замечала. Не имело значения, заболею ли я. Ничто больше не имело значения.

Весь оставшийся день я провела в стойле с Аннабель. Я ухаживала за нею, кормила и ласкала ее, чтобы просто чем-то занять себя. Я не стала выезжать на ней, а просто сидела на тюке соломы, подперев руками подбородок.

У меня и раньше было несколько романов с юношами из дворян, но большинство из них длилось всего пару-тройку ночей. С Люсифером все было по-другому. Было, было, было… Мы знали друг друга всего несколько месяцев… хотя он меня, если можно так выразиться, знал семь с лишним лет. Сначала мы были просто друзьями, но потом стали больше, чем друзьями. Допустить такое было невозможно. И поэтому я ушла.

Как это было странно! Мы поцеловались всего один раз, – ну хорошо, можно считать, что два раза, – но теперь мне казалось, что я ушла от человека, за которым была замужем тридцать лет. А ведь не прошло и полгода с тех пор, как мы узнали друг друга!

О своих прежних романах я забывала спустя несколько дней, но что-то подсказывало мне, что с Люсифером все будет отнюдь не так просто. Смогу ли я когда-нибудь снова его забыть? Утихнет ли со временем боль?

Я настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила наступления вечера. Только когда стало почти совсем темно, я поднялась с тюка соломы, снова провела рукой по ноздрям Аннабель и, не поев, вернулась в свою комнату. Не сбрасывая уличной одежды, я залезла под одеяло и начала тихо плакать в подушку.

Я скучала по нашему уютному молчанию на скале, когда я сидела, свесив ноги в бездну и просто чувствуя присутствие Люсифера рядом. Скучала по его неописуемым глазам и странному алому мерцанию в них. Мне не хватало друга, с которым можно было бы поговорить. Я скучала по его умопомрачительной улыбке, по нашей совместной охоте на чудовищ. Я скучала по нему. Как я по нему скучала!..

На следующее утро, – а ночью я почти не спала, – все началось сначала. Я спустилась к завтраку, а затем пошла к своей красивой белой кобыле. Аннабель нетерпеливо била копытами; ей нужно было побегать. Мне не хотелось кататься верхом, – вернее, у меня не было на это никаких сил, – поэтому я вывела ее в поводу на круглую арену для верховой езды, находившуюся позади учебного плаца.

Демонстративно не обращая внимания на Леандера, который тренировался на мечах с одним из стражников, я позволила Аннабель спокойно ходить вокруг меня. В какой-то момент кобыла пошла рысью. Я лишь слегка оборачивалась вслед ей, безучастно стоя в центре круга.

Когда Леандер закончил свою дуэль, он с деланной беззаботностью подошел ко мне, но на его лице я прочла беспокойство. Прислонившись к дереву, он некоторое время за мной наблюдал – но затем, увидев, что я не собираюсь вступать в разговор, мягко спросил:

– Тара, что происходит? Я ведь вижу, что с тобой что-то не так.

Да, он был прав. Со мной абсолютно все было не так. Рано или поздно мне все равно пришлось бы объяснять ему, что именно со мной не так, так почему бы не воспользоваться моментом сейчас?

– Генри со мной расстался.

– Вот так просто? – чуть приподнял бровь Леандер. – С бухты-барахты?

Я отвернулась от него, чтобы он не видел слезы, предательски набухшие в уголках моих глаз:

– Я не хочу об этом говорить, ладно?

Вероятно, это была самая неубедительная отговорка в мире, но другой мне придумать не удалось.

Леандер кивнул, тяжело вздохнув, оттолкнулся от дерева и вернулся на плац. Я была благодарна ему за то, что он не стал терзать меня расспросами. Сама я наконец свернула повод Аннабель и отвела лошадь обратно в конюшню.

Следующие несколько дней были как две капли воды похожи на этот. Я мало спала, а когда мне удавалось заснуть, мне снился Люсифер. Я почти ничего не ела и совсем перестала следить за собой.

Мадлен была обеспокоена, но после того, как я трижды резко огрызнулась на нее, и она перестала мне докучать. Большую часть времени я проводила в стойле Аннабель, засовывая пальцы под ее гриву, гладя ее плотную зимнюю шерсть, чтобы согреться, и тихо плакала про себя.

Никто не спрашивал меня больше, что со мной не так, и бросаемых на меня странных взглядов тоже стало меньше. Со мной никто не разговаривал, даже Тесса, которая всегда искала повод, чтобы поддразнить меня. Новости о том, что мой сердечный друг расстался со мной, вероятно, уже разошлись по всему дворцу. Вероятно, все принимали меня за маленькую наивную девочку, которой только что впервые разбили сердце. Я ничего не делала, чтобы исправить впечатление.

Дни, прошедшие с тех пор, как я перестала видеться с Люсифером, превратились в недели. Становилось чуть теплее, весна была уже не за горами. Я больше не плакала так много, но это совершенно не значило, что я перестала думать о нем. Даже воспоминание о его имени причиняло мне ужасную боль. Я просто заметила, что от плача легче не становилось, что плач был просто признаком слабости.

Я не могла позволить себе быть слабой.

И все же моя боль и моя тоска по нему стали почти нестерпимыми. Я думала, что мне со временем станет лучше, но становилось только хуже.

Тем не менее я постаралась, насколько это было возможно, вернуться к своему прежнему жизненному распорядку. Все должно было вернуться на круги своя – по крайней мере внешне. Я больше не хотела ловить на себе странные взгляды окружающих, но больше всего я не хотела, чтобы обо мне беспокоился Леандер.

Я стала брать разные уроки (хотя пытливый взгляд матери постепенно становился невыносимым), тайно билась с братом или проводила время с Аннабель. Иногда я выезжала на ней верхом, но больше никогда не охотилась на чудовищ и не обращала особого внимания на местность вокруг.

В общем, жизнь проходила мимо меня, словно мозг мой обложили плотным туманом. Я почти ничего не замечала вокруг; тело мое, казалось, двигалось автоматически, само по себе, словно сознание не давало ему никаких указаний. Я много чего делала из того, что составляло мою рутину до встречи с ним, но почти не отдавала себе отчета в своих поступках. Мир вокруг казался серым и каким-то блеклым.

Возможно, это происходило, потому что я почти ничего не ела. Я знала, что повариха Грета беспокоилась обо мне не меньше, чем Мадлен и Леандер, – недаром она теперь постоянно готовила для меня мою любимую еду. Как бы я ни хотела уважить добрую женщину, кусок не шел у меня в горло.

Когда мне нечего было делать, я проводила много времени в библиотеке. Вот и сейчас я уютно устроилась в удобном кресле с подголовником; передо мной на декоративном стеклянном столике стояли стакан с горячим лимонным напитком, нетронутая коробочка с выпечкой и подсвечник. За окном было уже темно, поэтому горели все восемь свечей.

Я держала в руках книгу, в которой каждые несколько минут переворачивала страницу, вроде и читая буквы, но ничего не понимая. Я дошла уже до пятидесятой страницы, но все еще не знала, о чем вообще роман, не говоря уже об имени главного героя. Все, что я видела перед собою, казалось каким-то нелепым сочетанием букв. Хотя чтение обычно расслабляло и отвлекало меня, я просто не могла сосредоточиться.

Вздохнув, я отложила книгу и отпила из стакана. Будет ли жизнь моя когда-нибудь снова такой же, как прежде? Наверное, нет.

Я посмотрела в окно. На улице лило как из ведра, и капли дождя наперегонки сбегали по стеклу. Я уставилась в темноту. Вот какой теперь стала моя жизнь – исполненной дождя и мрака. Это была не его бархатистая, теплая тьма, а черная и холодная бездна.

Я отчаянно пыталась сдержать слезы. Я никогда еще не плакала столько, сколько за последние шесть недель. Поразительно, сколько в одном отдельно взятом человеке может быть слезной жидкости!..

С этой еще больше расстроившей меня мыслью я наконец задремала прямо в кресле.

Глава 8

Я моргнула от яркого дневного света – и, сумев наконец открыть глаза, лишь через некоторое время поняла, где нахожусь. Я лежала под толстым пуховым одеялом на своей кровати с балдахином; в окно светило солнце, а Мадлен сидела рядом, спиной ко мне. Перед ней стояло ведро, в которое она обмакивала повязку.

– Что случилось?

Мой голос звучал хрипло, словно я несколько дней им не пользовалась. Вероятно, так оно и было.

– О Богиня! – вздрогнув, обернулась ко мне Мадлен. – Ты проснулась!

Я попыталась сесть – и голова моя, казалось, взорвалась. Моя камеристка нежно, но решительно опустила меня обратно на подушки. Что за ужасная головная боль! Кроме того, меня тошнило и жутко болел живот – не говоря уже о том, что тело мое, казалось, не могло решить, жарко ему или холодно.

– Что случилось? – повторила я.

Мадлен вздохнула и положила мокрую повязку мне на лоб. Повязка оказалась приятно прохладной.

– Ты заболела, – объяснила она. – Леандер обнаружил тебя вчера лежавшей без сознания в библиотеке и перенес тебя в комнату.

Раньше мне стало бы стыдно за такое, но сегодня, как ни странно, я ничего не почувствовала.

– Он немедленно оповестил нас с Гретой, и вскоре стало ясно, что у тебя жар. Грета сварила тебе лекарство, а я сидела с тобой всю ночь и присматривала за тобой.

Она улыбалась, но под глазами ее залегли темные круги.

В следующий момент дверь распахнулась и вошла Грета с дымящейся чашкой в руке.

– Как дела? – спросила она вместо приветствия.

– Меня тошнит, и живот болит.

В данном случае, наверное, лучше было сказать правду – ведь от жара в самом худшем случае можно было и умереть.

– Это и неудивительно! Ты ведь целыми неделями ничего толком не ела!

Это должно было прозвучать как упрек, но я услышала в голосе Греты лишь беспокойство.

– Вот, выпей! – сказала она и протянула мне чашку с каким-то зеленоватым напитком. В горле у меня совсем пересохло. Не говоря ни слова, я сделала глоток – и скривилась:

– И-и-и! Что это?

– Вода, в которой растворено лекарство, – объяснила Грета. – Я знаю, что у него ужасный вкус, но оно действительно помогает. Так что я никуда не уйду, пока ты не допьешь.

В таких вещах наша повариха, а заодно и целительница, была довольно упряма, поэтому у меня не оставалось выбора, кроме как опорожнить чашку.

Когда я все выпила, Грета вышла из комнаты, не преминув заявить, что сегодня вечером снова принесет мне это ужасное пойло. Затем Мадлен дала мне съесть булочку с сыром, которую я на этот раз умяла без всяких отговорок. Вскоре боль в животе немного утихла.

Пока я совершала необходимый после сна туалет, Мадлен налила в ванну теплую воду. Затем она помогла мне снять платье, в котором я спала, и опуститься в воду. На мгновение я закрыла глаза и позволила себе полностью отдаться аромату солей.

Я даже и не подозревала, что от тоски и душевной боли можно заболеть. Впрочем, жар мой можно было с куда большей вероятностью объяснить недостаточным уходом за собой и плохим аппетитом.

Я нырнула в ванну с головой, прежде чем Мадлен набросилась на меня с пузырьками и баночками с разными средствами по уходу за телом, и по-настоящему всю меня растерла. Это, впрочем, не сильно помогло – после ванны меня вырвало.

Наконец, завернув меня в халат, расчесав мне волосы и покрыв мне лицо охлаждающим кремом, она милостиво разрешила мне снова заползти в постель. После нескольких попыток уговорить ее дать мне поспать и пойти поспать самой, мне наконец удалось выгнать ее из комнаты. Поспать мне, впрочем, не удалось, потому что через несколько минут ко мне зашел Леандер.

1 Кобольды – домовые и духи-хранители подземных богатств в мифологии Северной Европы, в основном добродушные, хотя и шумные. (Здесь и далее – прим. переводчика.)

2 В тексте по настоянию автора используются два взаимозаменяемых выражения – Богиня Солнца (нем. Sonnengöttin) и Богиня Света (нем. Göttin des Lichts). Королеву также называют Королевой Света (нем. Königin des Lichts) или Властительницей Света (нем. Herrscherin des Lichts).

3 Aurum (лат.) – золото. В периодической системе Менделеева обозначается как Au.

4 Хотя в описываемом мире и присутствует множество фантастических элементов, речь – с некоторыми вольностями и историческими допущениями – идет примерно о второй половине XVII века нашей эры. В то время метрическая система еще не сформировалась, поэтому в качестве единиц измерения на в некоторой степени подчиненному английскому культурному влиянию острове будет использоваться английская система мер – в частности, дюймы (1 дюйм = 2,54 см), футы (1 фут = 12 дюймов = 30,48 см) и ярды (1 ярд = 3 фута = 36 дюймов = 91,44 см).

5 Автор настаивает на том, что использоваться должно именно более мягкое звучание Люсифер (нем. Lucifer), а не каноническое жесткое звучание Люцифер (нем. Luzifer).

Продолжить чтение