Читать онлайн Брокингемская история. Том 2 бесплатно

XI. Куда делись деньги?

– Вы сказали: Грэггерс? – уточнил чрезвычайно серьёзный джентльмен в костюме и галстуке с той стороны окошка, над которым висела табличка: «Фирма «Анаконда». Приём посетителей. Мр Кэмден».

– Майор Грэггерс, начальник полиции Гленвича и Бриндвича, – повторил один из двух чрезвычайно решительных джентльменов с большими саквояжами в руках, стоявших в коридоре по эту сторону окошка.

– Собственно, а какое отношение вы имеете к майору Грэггерсу? – насторожился Кэмден, – Вы тоже служите в полиции Гленвича и Бриндвича?

– Мы – следователи Центральной полиции. Наши фамилии – соответственно Доддс и Маклуски, – не стал темнить стоявший в коридоре джентльмен.

– Совершенно верно: Соответственно Маклуски и Доддс! – подтвердил второй из джентльменов с саквояжем, – Вот наши служебные удостоверения!

Доддс и Маклуски протянули в окошко документы, удостоверяющие их личность. Внимательно изучив их, Кэмден в задумчивости изрёк:

– Но тогда я не понимаю, с какой стати вашу Центральную полицию интересует задолженность майора Грэггерса перед нашей фирмой по секретным документам…

– Сейчас поймёте! – пообещал Доддс, засовывая служебное удостоверение обратно за пазуху и доставая оттуда взамен листок бумаги стандартного размера, сложенный вчетверо, – На днях мы получили от вас одну филькину грамоту… (Перед вами – её факсимиле.] В этой грамоте фирма «Анаконда» требует от Центральной полиции вернуть ей взятые у неё майором Грэггерсом пятнадцать секретных листов серии «А», угрожая в противном случае какими-то неприятностями со стороны Министерства. Мы хотим получить ваш комментарий по этому поводу!

Кэмден взял из рук Доддса факсимиле угрожающего послания, развернул его и внимательно изучил от начала до конца. Затем он заглянул в огромный гроссбух на своём столе и озадаченно поскрёб себе в затылке.

– Похоже, произошла досадная ошибка, – в задумчивости высказался он, – По нашим данным, за майором Грэггерсом не значится никаких задолженностей по секретным документам.

– Но позвольте: В вашем послании утверждается совершенно противоположное! – обратил внимание Маклуски.

– Ах, вот оно что! – сообразил наконец Кэмден, ещё раз заглянув в свой гроссбух, – Наше письмо датировано двадцатым июля; не так ли? На тот момент оно ещё было актуально, поскольку тогда за Грэггерсом действительно числилась недостача в пятнадцать листов серии «А». Но двадцать третьего числа эта недостача была устранена, и теперь за Грэггерсом опять никаких задолженностей нет… Так что можете выкинуть это дело из головы! – он разорвал факсимиле угрожающего послания и выкинул обрывки в мусорную корзину.

– Двадцать третьего числа? – произнёс в недоумении Доддс, – В субботу? Тогда позвольте вас спросить…

– По посторонним вопросам мы справок не даём, – объявил Кэмден, поспешно закрывая своё окошко, – Сожалею, но в нашей фирме наступило время обеденного перерыва, – донёсся его голос с той стороны закрытого окошка, – Всего вам хорошего!

Прославленные детективы молча вышли из коридора на улицу, на ходу напряжённо размышляя над различными тонкостями текущей ситуации. Отойдя чуть в сторону, они поставили на землю свои драгоценные саквояжи и потянулись в карманы за своими верными курительными принадлежностями.

– Не рановато ли этот тип навострился на обед? – подумал вслух Доддс пару минут спустя, когда плановый перекур был уже в самом разгаре, – По моим ощущениям, на дворе сейчас – от силы начало двенадцатого.

– Возможно, рабочий день у «Анаконды» начинается в семь утра, – высказал предположение Маклуски, – В этом случае её сотрудники и вправду могут зверски проголодаться к одиннадцати часам.

– Как бы то ни было, мы выполнили задание, полученное от шефа, – подвёл оптимистический итог Доддс, – За Грэггерсом отныне нет никаких задолженностей, и мы имеем полное право поставить это себе в заслугу. Если бы мы не приехали в Мэлфакс и не обратились в «Анаконду», никто бы и не узнал, что искомые пятнадцать листов уже возвращены на положенное место… Правда, я не совсем понимаю, кто бы мог это сделать в субботу, двадцать третьего числа…

– Наверно, нам стоит поскорее позвонить шефу и доложить о наших успехах? – вернул коллегу к текущей повестке дня Маклуски, – Как мне помнится, мы пообещали выйти с ним на связь сегодня, в понедельник, двадцать пятого июля.

– Нам ни к чему выпрыгивать из штанов от усердия, – ёмко и образно выразился Доддс, – Понедельник закончится ещё нескоро, а до его завершения мы ещё успеем проделать немало полезных дел – например, съездить в Болтли и проведать ситуацию у Ширлинга.

– Я и сам собирался предложить вам примерно то же самое! – охотно поддержал его Маклуски.

В начале второй половины того же рабочего дня два скорых на подъём прославленных детектива уже сидели в кабинете у Ширлинга, начальника полиции города Болтли. Хозяин кабинета, как обычно, был бодр, энергичен и переполнен оптимизмом по самую завязку.

– Начнём с самого простого: Ширлинг, чем вы тут занимались во время нашего отсутствия? – первым делом поинтересовался Доддс.

– Да так сразу и не припомнишь… – задумался начальник местной полиции.

– Мы расстались с вами в позапрошлую субботу, шестнадцатого июля, – напомнил Маклуски, – И вы тогда как раз собирались нагрянуть с облавой в туристический лагерь «Дружба»…

– Ну да, конечно! – оживился Ширлинг, – Облава прошла успешно. Задержанных оказалось немало – штук пятнадцать, если не двадцать. Основную работу я поручил своему младшему составу. Мои ребята прошерстили эту «Дружбу» вдоль и поперёк, а самых подозрительных обитателей по всем правилам задержали… Разумеется, под наши подозрения попали в основном те, кто не имел при себе никаких документов, удостоверяющих их личности. Подобные лица по нашим законам считаются бомжами… Всех этих гавриков мои ребята организованно свезли в расположенный неподалёку лагерь «Железный занавес».

– Лагерь туристический? – уточнил Доддс.

– Лагерь трудовой, – внёс необходимую ясность Ширлинг, – Между прочим, обвинять нас в самоуправстве нет ни малейших оснований: Мы лишь добросовестно исполнили приказ об усилении борьбы с бродяжничеством и попрошайничеством, недавно подписанный майором Грэггерсом. Согласно этому приказу, все лица, не могущие доказать свою личность, доставляются в этот «Занавес» и занимаются там исправительными работами сроком на месяц или два, в зависимости от тяжести совершённых ими правонарушений… В общем, после нашего субботнего рейда арестантский контингент «Занавеса» вырос сразу на пятнадцать (или даже двадцать) рабочих единиц.

– Трудовой лагерь «Железный занавес»… – повторил Маклуски, вписывая новое название в свою верную записную книжку; сидящий на соседнем стуле Доддс уже успел внести ту же самую запись в свою собственную книжку, – Ширлинг, а не погорячились ли вы с этими лицами без документов? В конце концов среди них вполне могли оказаться обычные туристы, забывшие прихватить с собой в поход удостоверения личности…

– Моя позиция однозначна: Никогда не нужно хлопать ушами! – не проявил ни капли снисхождения Ширлинг, – Если ты шляешься по округе с документами в кармане – значит, ты – турист; если же документов у тебя нет – значит, ты – бомж, бродяга и попрошайка. Приказ Грэггерса на сей счёт двойного толкования не допускает. (А то любой забулдыга может украсть у законопослушного туриста рюкзак и сам назваться туристом!) И вообще я считаю, что пару месяцев исправительных работ в трудовом лагере никому не повредят, – выразил убеждённость он.

– Бесспорно, вами была проделана большая работа, – признал Доддс, – Но был ли в ней толк? (И если был, то какой?) Боюсь, что среди задержанных вами бродяг вряд ли могли оказаться интересующие нас лица. Ведь у них-то как раз в избытке всевозможных удостоверений личности…

– Задерживать граждан с документами у меня оснований не было. Грэггерс на этот счёт никаких приказов не выпускал, – аргументированно парировал Ширлинг, – Со всеми прочими обитателями «Дружбы» я разобрался лично. Припугнув их как следует, я отпустил всех на все четыре стороны и посоветовал больше не попадаться нам под горячую руку… На этом, собственно, наша облава и закончилась.

– А что ещё любопытного удалось вам обнаружить в этой «Дружбе»? – продолжал допытываться Маклуски, – Какие-нибудь тайники, склады, гаражи, подозрительные авто-, мото- и велостоянки?

– Абсолютно ничего! – развёл руками Ширлинг.

– Ну а что слышно от Грэггерса? – решил немного поменять тему Доддс, – Он ещё не объявился у себя в Гленвиче и Бриндвиче?

– Насколько мне известно, его до сих пор нет на рабочем месте, – подтвердил Ширлинг, – Пока сложно сказать, что бы это могло означать. То ли он сгоряча укатил в очередную инспекционную поездку, то ли… то ли его действительно кто-то устранил, – не побоялся взглянуть правде в глаза он, – Вполне возможно, что с ним расправились бомжи из «Дружбы», которым не понравился его приказ о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством… Или у вас другое мнение? – он с надеждой посмотрел на своих проницательных собеседников, – Может быть, вы хотите провести полномасштабное расследование? Раз уж вы к нам заехали, то почему бы нам не заглянуть в этот «Занавес» и не опросить бомжей, задержанных нами в позапрошлую субботу? Среди них наверняка окажутся те, кому известны подробности исчезновения Грэггерса.

– Мы обязательно займёмся поисками Грэггерса, как только разделаемся с более важными делами, – заверил его Маклуски, – Но поговорим пока о другом: А как ведут себя ваши собственные заключённые?

– Заключённые сидят у нас в участке уже ровно две недели, – доложил Ширлинг, – К сожалению, камеры у нас только две. В одну мы посадили Кларка (из банка «Касл»), в другую – всех остальных (Фаустуса, Грейниджа, Шуллера, Стикса и Симпла). Никаких жалоб на условия содержания мы от них не получали. Как сказали бы французы, они с пользой проводят время, наслаждаясь всеми прелестями тюремного быта и обществом друг друга.

– Но не засиделись ли они у вас? – выразил обеспокоенность Доддс, – Насколько нам помнится, полиция не имеет права содержать граждан под стражей без предъявления уголовного обвинения более двадцати четырёх часов…

– Всем им уже предъявлены обвинения – причём каждому своё, – успокоил его Ширлинг, – Теперь они смогут совершенно законно сидеть у нас в участке, пока мы с вами проводим предварительное следствие. (А проводить его мы будем обстоятельно и неспеша, как и полагается по закону.)

– Давайте перейдём к частностям: Какое обвинение вы предъявили, например, Стиксу? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Разумеется, в похищении денег у Хикса, – не затруднился с ответом Ширлинг.

– А удалось ли вам найти эти деньги? – позволил себе ещё один каверзный вопрос Доддс.

– Да нет, конечно! – опроверг Ширлинг, – Мы перерыли сверху донизу каморку, где живёт Стикс, и ни ломаного гроша там не обнаружили. Очевидно, он успел перепрятать денежки в каком-то укромном месте – например, зарыл где-то в лесу… Как их теперь искать, пока не совсем понятно.

Два прославленных столичных детектива вопросительно переглянулись и многозначительно перемигнулись между собой. (Собственно, ничего большего им и не требовалось, поскольку они уже давно научились понимать друг друга без лишних слов.)

– Пожалуй, мы можем предложить вам один остроумный способ решения этой проблемы! (Я имею в виду проблему нахождения спрятанных Стиксом денег.) – осторожно намекнул Маклуски.

– Я вас внимательно слушаю! – заинтересовался Ширлинг.

Доддс вдруг резко поднялся со стула, открыл дверь и выглянул в коридор. Закрыв её обратно и усевшись на прежнее место, он вполголоса произнёс:

– Нам требуется соблюдать полную служебную конспирацию. О наших замыслах не должна знать ни одна живая душа – даже сотрудники вашего собственного отделения полиции… А суть этого замысла такова: Вы объявляете Стиксу, что снимаете выдвинутое против него обвинение в похищении денег в связи с отсутствием состава преступления. Вы освобождаете его из-под ареста, после чего он бежит выкапывать спрятанные деньги из тайника, а вы захватываете его с поличным и сажаете на прежнее место… Неплохой план; не правда ли?

– Но сможем ли мы снова посадить его под арест? – засомневался Ширлинг, – Ведь предъявлять ему повторное обвинение в похищении денег будет несколько абсурдно… (Тем более, если я перед этим признаю его невиновным в этом же преступлении.)

– Вы внезапно обнаружите, что в приказ о его освобождении вкралась досадная бюрократическая неточность, из-за чего этот приказ сразу потеряет свою законную силу, – мгновенно отыскал достойный выход Маклуски, – В связи с этим вы сможете вполне легально посадить Стикса на прежнее место и продолжить предварительное расследование – а оно после обнаружения похищенных денег пойдёт явно повеселей.

– Но самое главное в этом деле – внушить Стиксу, что мы действительно утратили к нему интерес и занялись поиском денег в каком-то другом месте, – обратил внимание Доддс, – Только в этом случае он со спокойной душой помчится выкапывать свои денежки, позабыв о всех мерах предосторожности… Вот почему мы настаиваем на полной конспирации нашей предстоящей операции! Со стороны всё должно выглядеть так, словно мы и в самом деле махнули на Стикса рукой и ногой.

– С другой стороны, соблюдение конспирации поможет вам сохранить служебную дисциплину среди личного состава, – проявил многосторонний подход к делу Маклуски, – Если ваши подчинённые узнают, что Стикс отправился в лес выкапывать полтора миллиона фунтов стерлингов, в их рядах наверняка поднимется нездоровый ажиотаж. И как бы они сами не помчались с лопатами в этот же лес следом за Стиксом…

– Но вы уверены, что Стикс спёр у Хикса именно полтора миллиона? – уточнил для полной ясности Ширлинг.

– Абсолютно – с вероятностью девяносто девять процентов! – подтвердил Доддс, – Причём на каждой из купюр имеется особый значок, поставленный нашим доблестным УБОПЭПом накануне Бембриджской операции… Ширлинг, ну теперь-то вы понимаете весь психологизм ситуации? Если нам не удастся отловить эти меченые купюры по горячим следам, они рискуют разойтись по всей стране – и тогда нас с вами ожидает оглушительный и неотвратимый скандал. Дело в том, что правоохранительным органам дано секретное предписание задерживать всех лиц с мечеными Бембриджскими банкнотами на руках. Стоит нам немного замешкаться – и во всех концах страны начнутся аресты ни в чём не повинных граждан… Вот почему нам так важно изъять похищенные Стиксом деньги прежде, чем он успеет запустить их в свободное обращение!

– Если же вам нет дела до ни в чём не повинных граждан, мы можем объяснить вам психологизм ситуации по-другому, с точки зрения экономики, – предложил Маклуски, – Эти полтора миллиона были отпечатаны исключительно с целью отлова Брокингемских подозреваемых. Разумеется, никакими товарами они не обеспечены. Как только эти деньги поступят в свободное обращение, в стране тут же повысится инфляция… Ширлинг, вы хоть представляете, к чему может привести чрезмерная эмиссия бумажных денег?

– К чему? – не смог представить начальник полиции.

– Об этом на редкость образно и доходчиво написал наш коллега Горене в одном их своих литературных опусов, – сообщил Доддс, доставая из-за пазухи свой верный бумажник, – Он назвал его «Современной сказкой для маленьких бизнесменов». Оригинал произведения Горене любезно подарил нам… Да, вот он! – Доддс извлёк из бумажника несколько бумажных листков, исписанных знакомым мелким крючковатым почерком, – Хотите, я вам его прочитаю?

– Ну что ж, прочитайте! – не стал отказываться Ширлинг.

– Бесспорно, Горене не лишён кое-каких литературных талантов, – отметил Маклуски, пока Доддс разворачивал свои листки и разыскивал начало сказки, – В своё время он пытался поступить в так называемый Литературный Институт, но провалил вступительные экзамены ввиду чрезмерной косности и политической заидеологизированности приёмной комиссии… Вот вам наглядный пример излишней пристрастности этой комиссии: Она благосклонно восприняла эссе Горенса «Спорт в Великобритании», в котором имелась следующая фраза: «Мы гордимся выдающимися достижениями наших авто-, мото-и велогонщиков». Однако когда в историческом исследовании «Революция в России. 1917» он написал: «На площади собралось множество грузо-, больше- и броневиков», экзаменаторы отметили грамматическую ошибку, что привело к снижению общей экзаменационной оценки. Как и следовало ожидать, ошибка была обнаружена лишь в работе на нежелательную тему… В итоге Горене не поступил в Литературный Институт и с горя устроился на работу к нам в Центральную полицию. (У нас требования к благонадёжности сотрудников оказались не столь строгими.)

– Итак, вот эта «Сказка для маленьких бизнесменов»! – Доддс наконец разобрался со своими листками и разложил их по столу Ширлинга в нужном порядке, – Я приступаю к чтению: «Жил-был в некотором графстве парень Джон – молодой, весёлый, находчивый и смекалистый, но без определённых занятий. Решил он однажды жениться на Мэри, дочери сапожника по соседству… Но старый хрыч всё никак не давал согласия на свадьбу, поскольку был он на редкость жадным и несговорчивым. Он поставил Джону такое условие: Он разрешит ему жениться на Мэри только после того, как он (Джон) исполнит три его (старика) желания. Первое желание – совсем лёгкое, второе – чуть потрудней, а третье – повышенной сложности. На выполнение первого желания Джону отводится один день, второго – неделя, третьего – месяц. И пришлось Джону согласиться на эти вздорные требования… Тем же вечером встретились они с сапожником в деревенской пивной, и дал тот ему первое задание: добыть миллион фунтов стерлингов наличными – причём не фальшивых, а настоящих. Засёк старик время, и помчался Джон на поиски миллиона… Время было уже позднее, и поезда до Лондона уже не ходили. Но Джон не стал унывать: Он на ходу запрыгнул в вагон какого-то товарного состава и через пару часов уже был в столице. Разыскал он монетный двор и забрался через окно в печатный цех. По причине ночного времени в цеху не было ни одного местного работника… Но Джон и тут не растерялся! Подобрал он с пола руководство по эксплуатации печатных станков и изучил его внимательно; потом включил станок и успел до утра напечатать необходимый миллион фунтов стерлингов. Засунул он банкноты себе за пазуху, вылез из цеха через то же окно и поспешил на вокзал… И вот он уже выпрыгивает из товарного вагона на платформу в родной деревне, за много миль от шумного беспокойного Лондона. Предъявил он старому сапожнику свою добычу. Старик проверил банкноты на своём детекторе, убедился в их подлинности и зачёл Джону выполнение первого задания… Но почивать на лаврах Джону было некогда. Сапожник тут же дал ему второе задание: Пожелал он, чтобы Джон в недельный срок добыл себе титул лорда. Засёк старик время – и помчался Джон на поиски титула… А между тем в стране наступили тяжёлые времена. Поскольку отпечатанный Джоном миллион фунтов стерлингов не был обеспечен товарами, его появление в свободном обращении привело к резкому росту инфляции со всеми вытекающими отсюда последствиями. По всей Великобритании начали закрываться предприятия, лопаться банки и не выполняться контракты. Заработная плата упала, безработица выросла. Города и деревни наводнили нищие и бездомные. Усилилась преступность, ослабела нравственность. Стремительно возросла кредитная ставка, и никто в стране уже не мог себе позволить взять кредит. Авторитет Великобритании на международной арене резко упал. Зарубежные банки отказались выдавать нам новые займы и потребовали вернуть им старые. Футбольные сборные Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии начали проигрывать всем подряд. Повсюду разразились эпидемии чумы, холеры, дифтерита и сибирской язвы. На валютных торгах курс фунта стерлингов начал камнем падать вниз… Король Великобритании ума не мог приложить, как вывести страну из кризиса. Он каждый день созывал заседания своего парламента, но даже это не помогало… Парламентарии тоже не сидели сложа руки: Одни предлагали повысить налоги, другие – уменьшить их; одни призывали провести экспроприацию и национализацию, другие – конфискацию и приватизацию; одни полагали необходимым срочно принять Конституцию, другие – Закон о гражданстве. Как и следовало ожидать, эти меры всё равно не привели ни к чему вразумительному… Совсем отчаялся король и пошёл на самый крайний шаг: пообещал он даровать титул лорда тому, кто поможет ему оздоровить экономику, провести реформы и вывести страну из затянувшегося кризиса… Услышал Джон речь короля по своему старому радиоприёмнику и тут же снова поспешил в Лондон, на приём в Букингемский дворец. Добившись аудиенции у монарха, высказал он ему своё предложение: Причина нынешнего кризиса заключается в лишнем миллионе фунтов стерлингов, который хранится у старого сапожника на чердаке. Нужно изъять его оттуда – и экономика сама собой придёт в норму благодаря невидимой руке рынка… Обрадовался король и послал своих коллекторов к сапожнику. Обнаружили они этот миллион в каком-то старом ящике и немедленно его конфисковали. (По счастью, не успел ещё сапожник пустить денежки в оборот.) Незаконно отпечатанные банкноты были торжественно сожжены на Трафальгарской площади в присутствии многочисленной публики – и страна в тот же миг благополучно вышла из кризиса. Открылись все ранее разорившиеся предприятия, и все нищие с бездомными устроились в них на работу. Ранее лопнувшие банки успешно реструктурировались и выплатили своим вкладчикам бешеные дивиденды. Заработная плата увеличилась, безработица уменьшилась. Преступность ослабла, а нравственность, напротив, усилилась. Кредитная ставка упала до нуля, и радостный народ кинулся брать новые кредиты. Авторитет Великобритании на международной арене резко возрос. Зарубежные банки охотно выдали нам новые займы и предоставили отсрочку на выплату старых. Футбольные сборные Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии начали обыгрывать всех подряд. Прекратились эпидемии чумы, холеры, дифтерита и сибирской язвы, а также всех прочих болезней, поскольку благосостояние граждан возросло, и все они принялись заниматься спортом и оздоровительной физкультурой. На валютных торгах курс фунта стерлингов резко застабилизировался… Увидел король, что реформы прошли удачно, обрадовался и даровал Джону титул лорда с правом заседать в верхней палате парламента. Тем самым выполнил Джон и второе задание сапожника – причём точно в недельный срок… Отправился он за третим заданием, и оказалось оно самым сложным: Пожелал сапожник, чтобы его выпустили из тюрьмы… (Следует уточнить, что при обнаружении у него на чердаке незаконно отпечатанного миллиона сапожник был немедленно арестован по обвинению в его похищении.) Но и здесь Джон не оплошал! Используя свой авторитет и административный ресурс в качестве члена палаты лордов, добился он, чтобы над сапожником в течение месяца был проведён строгий и беспристрастный суд. И был сапожник оправдан присяжными ввиду отсутствия состава преступления… В этом тоже не обошлось без участия Джона: Это он представил суду наиболее убедительные доказательства. В частности, он подтвердил под присягой, что сапожник отправил его на поиски миллиона накануне того дня, как в стране резко повысилась инфляция. (Точное время их разговора в деревенской забегаловке было надёжно зафиксировано внушающими доверие свидетелями.) На следующее утро он также встретился с сапожником в той же забегаловке, чтобы передать ему добытые в Лондоне деньги. Время этой второй встречи также указано и нотариально заверено в его договоре с сапожником «Об исполнении трёх желаний». Следовательно, сапожник совершенно точно находился в своей деревне утром того дня и вечером накануне – а в промежутке между двумя встречами в забегаловке он никак не успел бы съездить в Лондон, украсть там миллион и вернуться обратно, поскольку пассажирское сообщение на железной дороге по ночам приостанавливает свою работу. (Украсть же миллион где-либо ещё, помимо Лондона, возможно разве что в сказках да фантастических романах.) В итоге удалось сапожнику доказать своё алиби и освободиться из-под ареста до истечения месяца. Тем самым исполнил Джон и третье его желание…»

– Но позвольте! – не смог смолчать Ширлинг, – Почему эти болваны решили, что сапожник не мог успеть за это время сгонять в Лондон, украсть деньги и вернуться обратно? Ведь Джону это удалось; не так ли?

– А что вас, собственно, смущает? – хмыкнул Маклуски, – Да, коллегия присяжных не всегда принимает разумные решения. Но этому уже давно никто не удивляется…

– В общем, сказка Горенса, как и полагается, завершилась традиционным счастливым концом, – подытожил Доддс, складывая прочитанные листки и убирая их обратно в бумажник.

– То есть, Джон женился на своей Мэри? – догадался Ширлинг.

– Нет, конец здесь куда более счастливый, – опроверг Маклуски, – Раз Джон уже получил титул лорда и стал членом парламента, зачем ему теперь дочь сапожника? Он поступил умнее – устроился курьером на фирму по перепродаже турецких джинсов.

– Ширлинг, ну так мы вас убедили? – осведомился Доддс, – Вы осознали, к каким пагубным последствиям может привести лишний миллион фунтов стерлингов в нашей экономике? Если да, то вы должны провести срочную операцию по поискам запрятанных денег Стикса – а для этого вам требуется сперва выпустить его на свободу.

– Ну хорошо! – ответил убеждённый начальник полиции, – Можете считать, что вы меня уломали! Да, я готов отпустить Стикса на все четыре стороны. Последующую слежку за ним я, пожалуй, поручу своему помощнику Сандерленду… (Недавно он как раз купил себе профессиональный армейский бинокль.)

– Против Сандерленда мы никаких возражений не имеем, – заверил его Маклуски.

– Тогда с чего начнём? – Ширлинг воинственно огляделся по сторонам, – Вызовем Стикса сюда и объявим ему об освобождении?

– Как сказал бы наш шеф: Телега не должна бежать впереди паровоза! – остудил его энтузиазм Доддс, – Прежде, чем выпускать Стикса из заключения, нам следует наведаться к нему домой и провести там хотя бы символический обыск. (А вдруг эти полтора миллиона спрятаны у него в доме, а не в лесу?)

– Но мы с Сандерлендом уже осмотрели его каморку и никаких денег там не нашли, – напомнил Ширлинг.

– А теперь к этому делу должны подключиться мы с Доддсом, – поставил его в известность Маклуски, – Посудите сами: Если мы сразу объявим Стиксу, что он признан невиновным в похищении денег, это наверняка его насторожит… Для пущей правдоподобности нам требуется сделать вид, будто мы уже начали расследование и наглядно убедились в том, что никаких денег он у себя не хранит. Потом мы ещё немного подумали и пришли к выводу, что деньги спёр не он, а кто-то другой…

– Но для чего вам тащиться за тридевять земель и ещё раз рыться в его каморке? – продолжал возражать Ширлинг, – Скажите Стиксу, что уже там побывали – и ему придётся поверить вам на слово!

– Ну как же вам не стыдно! – дал волю эмоциям Доддс, – Вам лень слезть со стула и сделать пару лишних шагов? Между прочим, сотрудникам полиции не к лицу обманывать гражданское население. В разговоре со Стиксом мы должны строго придерживаться правды, отклоняясь от неё лишь в случае крайней необходимости. Только тогда он поверит, что мы действительно перестали подозревать его в похищении денег… Так что оставьте ваши отговорки и проводите нас поскорей к аппартаментам подозреваемого!

– Один момент! – пообещал Ширлинг, поднимаясь из-за стола.

Несколько минут спустя все трое уже подходили к цели. Каморка, в которой до ареста обитал Стикс, представляла собой крохотное деревянное сооружение на краю леса, примыкавшего к железнодорожной станции. Оно почти не было заметно за дикими зарослями каких-то раскидистых кустов, окружавших его едва ли не со всех сторон.

– Кстати, а как насчёт ордера на обыск жилого помещения? – с явным опозданием поинтересовался Доддс.

– Не переживайте: Официально оно не такое уж и жилое, – успокоил его Ширлинг, – Когда-то давно в этой каморке находилось нечто вроде подсобной будки. Потом будка оказалась заброшена, а Стикс самовольно вселился в неё как бы явочным порядком… В какой-то степени это упрощает нам жизнь: Никаких ордеров на обыск заброшенных нежилых помещений нам оформлять не потребуется.

– Вот и славно! – нашёл повод порадоваться Маклуски.

Внутри бывшая подсобная будка выглядела ещё более неказисто, чем снаружи. Вся мебель Стикса состояла из одного-единственного предмета – старых тюремных нар (возможно, позаимствованных из близлежащего отделения полиции), а наваленные на них ошмётки сена, судя по всему, заменяли хозяину жилища постельное бельё.

– Да, негусто, – вынужден был признать Доддс, – Конечно, спрятать в таких роскошных аппартаментах полтора миллиона было бы непросто… Ширлинг, вы уже пытались отодвинуть кровать от стены?

– А как же! – начальник полиции наглядно подтвердил свои слова, перетащив нары чуть в сторону, – Как видите, за этой штукой – тоже абсолютно пусто… Доддс, что с вами? Вам плохо?

– Ему всего лишь смешно, – внёс необходимую ясность Маклуски.

Тем временем Доддс, не вынеся натиска своего могучего чувства юмора, выронил из рук саквояж и с грохотом повалился на нары. Сено частично смягчило его падение, благодаря чему он смог ещё немного похохотать уже в лежачем положении.

– Но что вы нашли смешного в этой дурацкой будке? – не понял Ширлинг, озадаченно озираясь по сторонам.

– Сейчас Доддс закончит хихикать и всё вам объяснит, – пообещал Маклуски.

– Ширлинг, вы видели вот ту надпись на стене? – поинтересовался Доддс, поднимаясь с нар, поднимая с пола саквояж и указывая на нижнюю часть дальней стены, ранее скрытую за нарами.

– Да, я уже видел эти цифры, – подтвердил начальник полиции, – Честное слово, не пойму, что вас так в них развеселило…

– По виду они сильно смахивают на номер личного счёта в каком-нибудь коммерческом банке, – объяснил Доддс, – Похоже, наш Стикс решил положить свои сбережения на книжку, а номер счёта вырезал гвоздём на стене, чтобы не забыть… И тогда я подумал: А вдруг он отнёс в банк те самые полтора миллиона, которые спёр у Хикса? Вот умора-то! – и он снова принялся хохотать, на сей раз уже в стоячем положении.

– Что за бред! – воскликнул Ширлинг, – У нас в Болтли только один банк – тот самый, где работает Кларк. Но ни один идиот на свете не рискнёт доверить этим ребятам больше ста фунтов! (А тем более целых полтора миллиона…)

– Однако теоретическая возможность для этого у Стикса всё же была, – обратил внимание Маклуски, – Он спёр деньги у Хикса в ночь с восьмого на девятое, а вы взяли Стикса только десятого днём. За это время он мог двадцать раз сбегать в банк и сдать туда похищенные денежки… Пожалуй, эту гипотезу стоит отработать!

– Так и сделаем! – принял важное стратегическое решение Доддс, – Ширлинг, перепишите себе эти цифры со стены! Сейчас мы наведаемся в банк «Касл» и узнаем, кому принадлежит этот счёт и сколько на нём чего накопилось… Если нам удастся наложить на него арест и снять со счёта все деньги, то мы очень быстро и просто решим все наши проблемы.

– Любопытная идея! – согласился Ширлинг.

Не прошло и нескольких десятков минут, как трое решительных сотрудников полиции стремительно приблизились к зданию печально знаменитого казино «Касл». Обогнув его по полупериметру, они вошли в здание с заднего фасада, где располагались владения одноимённого банка. В тот жаркий июльский день банк «Касл» встречал посетителей примерно такой же первобытной тишиной и пустотой, как и жилище Стикса. Правда, в отличие от бывшей подсобной будки, далеко не все обитатели банка в данный момент отбывали предварительное заключение в местном полицейском участке. По большому счёту отсутствовал один лишь Кларк, но все прочие сотрудники сполна воспользовались отсутствием главного надзирателя за соблюдением трудовой дисциплины… Пройдясь по пустынному коридору, трое решительных посетителей вышли в главный операционный зал. Там было ещё более тихо и пустынно. Деревянные прилавки со стеклянным верхом отделяли собственно зал от рабочих мест, где должны были сидеть банковские кассиры, экономисты и операционисты. Как и следовало ожидать, ни одного из них по ту сторону прилавка видно не было… Впрочем, из ближайшего закутка по ту сторону прилавка всё же доносились отдалённые человеческие возгласы и раскаты смеха.

Досадливо крякнув, Ширлинг требовательно постучал по стеклянной перегородке. Более наблюдательному Доддсу удалось отыскать на стене кнопку какого-то звонка и несколько раз на неё нажать. Поначалу казалось, что все усилия решительных посетителей пропадают впустую… Но вот в дальней стене наконец хлопнула дверь, и к прилавку выбежала довольно молодая и на редкость жизнерадостная сотрудница с табличкой «Кассир» на фирменной курточке.

– Прошу извинить за долгое ожидание, джентльмены! – весело прощебетала она, открывая изнутри своё стеклянное окошко, – Сегодня я работаю сразу в двух местах – вот и приходится бегать в зал со второго этажа, – (посетители тактично промолчали, хотя прекрасно знали, что данное здание одноэтажно), – Что вы желаете: открыть счёт, закрыть, снять, положить, перевести или что-то ещё?

– Арестовать! – с подкупающей прямотой ответил Ширлинг.

– Меня? – удивилась кассирша.

– Пожалуй, с вашим арестом мы пока повременим. (У Ширлинга и так не хватает мест в камерах.) – проявил своё глубокое чувство юмора Маклуски.

– Мы хотим арестовать счёт одного нашего подозреваемого, – внёс необходимую ясность Доддс, – Ширлинг, покажите ей бумажку с номером счёта!

– Первый раз слышу, чтобы счёт кто-то арестовывал! – выразила недоумение кассирша, поглядев на бумажку, – Наверно, мне следует проконсультироваться у специалиста… – она сняла трубку с телефонного аппарата на соседнем столике; тотчас из-за задней стенки зала донеслась трель телефонного звонка, – Алло, Фредди! Это – Мойра, которая сегодня сидит на кассе. Тут ко мне пришли три джентльмена (один из них в форме) и хотят арестовать какой-то счёт. Ты мне не подскажешь, что я должна сделать…? Ну вот, так всегда! – она разочарованно уложила трубку на рычаг, – Когда нужно, даже посоветоваться не с кем! Хоть бы кто-нибудь подсказал, что такое арест счёта…!

– Мы охотно вам это подскажем! – поспешил к ней на выручку Доддс, – От вас требуется всего лишь заблокировать этот счёт и не производить по нему никаких операций – кроме тех, которые вам укажет полиция. Ну а потом…

– Может быть, будет проще вообще закрыть счёт и выдать вам на руки все деньги? – предложила сообразительная Мойра, – Насчёт закрытия счёта и выдачи денег мне ни с кем консультироваться не требуется – эти операции мне хорошо известны.

– Если вы закроете счёт и выдадите нам деньги, мы возражать не станем, – заверил Доддс, – Кстати, кому принадлежит этот счёт?

– А вы разве не знаете? – улыбнулась кассирша, – Забыли, кого пришли арестовывать?

– По нашим догадкам, владельца счёта зовут Стикс, – высказал твёрдое убеждение Маклуски.

– Верно! – кивнула головой Мойра, заглянув в свой гроссбух, – Значит, вам нужно выдать все деньги с этого счёта… – она подёргала ручку запертой кассы, – К сожалению, я не помню, у кого сегодня ключ от этой штуки… Ладно, я выдам вам деньги из своих запасов! – она сняла сумочку со спинки своего стула и достала из неё кошелёк.

– Но хватит ли у вас запасов, чтобы полностью выдать нам всю сумму? – забеспокоился Ширлинг.

– Отчего же нет? – засмеялась кассирша, – Осталось только заполнить ведомость…

– А Ширлингу осталось лишь заполнить распоряжение на арест банковского счёта, – напомнил начальнику полиции Доддс.

– У меня нет с собой бланков, – попытался увильнуть от ответственности Ширлинг, – Может быть, вы сами оформите распоряжение об аресте?

– Нет-нет, мы не станем отбивать хлеб у начальника местной полиции! – прозрачно намекнул Доддс, – Кстати, у меня в саквояже как раз завалялся один пустой бланк на арест счёта, – он достал из саквояжа бланк и протянул Ширлингу, – Ну а шариковая ручка висит прямо перед вами, привязанная на верёвочке к прилавку…

Ширлинг и Мойра одновременно закончили заполнять каждый свой документ. Приняв от начальника полиции распоряжение об аресте счёта, кассирша в ответ протянула в стеклянное окошко свою ведомость и скомандовала:

– Распишитесь там, где галочка!

Когда подпись была поставлена, Мойра выложила на прилавок три крохотных монетки и предложила:

– Проверьте, верна ли сумма!

– И это всё? – изумился Ширлинг, – Всего три пенса? По нашим данным, денег у Стикса должно было быть немного побольше…

– После списания комиссии и всего прочего на счету клиента осталось только три пенса, – пояснила кассирша, – Если клиент чем-то недоволен, пускай обращается к нашему начальнику Кларку. Но он, к сожалению, сейчас отсутствует… Можете зайти к нам ещё раз чуть попозже. Я обязательно дам вам знать, когда наш начальник снова появится на рабочем месте.

– Пожалуй, это Ширлингу придётся извещать вас о том, когда Кларк опять выйдет на работу, – уточнил Маклуски, – Но боюсь, что произойдёт это ещё нескоро…

– Сумма верна! (В ведомости тоже значится ноль фунтов ноль три пенса.) – сообщил Доддс, заглянув в платёжную ведомость, – Ширлинг, заберите деньги! Вы должны в целости и сохранности вручить их задержанному, иначе он нажалуется на вас в прокуратуру и обвинит в ограблении… Большое спасибо за содействие! – сказал он в окошко, – Далеко не всякий кассир согласится выдавать деньги клиентам из собственного кошелька…

– Мне для вас трёх пенсов не жалко! – улыбнулась Мойра, – Заходите ещё, если опять надумаете кого-нибудь арестовать!

– Непременно! – пообещал Ширлинг.

Обратный путь до участка трое решительных сотрудников полиции проделали в напряжённом молчании, на ходу размышляя над различными тонкостями текущей ситуации. И лишь при подходе к родному зданию Ширлинг наконец решился задать вслух давно волновавший всех троих вопрос:

– Ну так к чему же мы пришли?

– К вашему отделению полиции, – позволил себе каламбур Маклуски.

– Мы вплотную приблизились к решающему этапу нашей сегодняшней операции, – объявил Доддс, – Ещё одно небольшое совещание у вас в кабинете – и мы перейдём наконец к делу!

Минуту спустя, когда все трое снова оказались на своих прежних местах в кабинете Ширлинга, Доддс продолжил:

– Итак, нам предстоит вызвать сюда Стикса и дать ему понять, что он нас больше не интересует – после чего выпроводить его на свободу и украдкой проследить, куда он первым делом направится… Кстати, есть ли у него с собой какие-либо личные вещи?

– К нам он попал без вещей. (Пустой портфель мы у него отобрали при задержании.) – пояснил Ширлинг, – Строго говоря, из личных вещей при нём сейчас только те, что на него надеты.

– Значит, его освобождение обойдётся без лишних бюрократических формальностей, – нашёл повод порадоваться Маклуски.

– Но вместе с тем нам до самого последнего момента не следует забывать о мерах служебной конспирации, – ещё раз напомнил Доддс, – Мы обязаны вести себя предельно естественно. Стикс ни в коем случае не должен заподозрить, будто у нас в головах имеются какие-то подспудные мысли… Ширлинг, вы поняли свою задачу? Сидите с рассеянным видом за столом, кивайте, зевайте, усмехайтесь – словом, изображайте обычную служебную рутину, к которой вы уже давно привыкли за свою долгую карьеру в рядах полиции. На своём веку вам доводилось освобождать из-под стражи не одну сотню задержанных. Стикс не должен догадаться, что его сегодняшнее освобождение не совсем обычно… Вам не стоит загадочно ухмыляться и по-заговорчески с нами перемигиваться. Вам надлежит внимательно следить за ходом беседы и время от времени вставлять в неё свои комментарии – банальные, недвусмысленные и лаконичные.

– Например? – уточнил Ширлинг.

– Мы целиком полагаемся на вашу сообразительность, – ушёл от прямого ответа Маклуски, – Но на всякий случай я сяду поближе к столу и в случае необходимости подам вам нужный знак ногой… Условимся так: Если я наступлю вам на ногу – значит, вам следует промолчать; если же я толкну вас ногой – значит, вам требуется нам поддакнуть и с умным видом кивнуть головой.

– Договорились! – не стал возражать начальник полиции.

– Итак, приступаем к операции! – провозгласил Доддс, – Сейчас вы, Ширлинг, прогуляетесь до камеры предварительного заключения и приведёте сюда Стикса. Вас будет сопровождать ваш помощник Сандерленд… Как мы только что убедились, в данный момент он сидит в коридоре в компании других сотрудников вашего отделения полиции и смотрит телевизор. Вы вызовете его оттуда, чтобы он помог вам отконвоировать задержанного к вам в кабинет. (Это не должно вызвать подозрений у прочих лиц, сидящих возле телевизора.) Когда Стикс будет доставлен в кабинет, вы намекнёте Сандерленду, что вскоре вам опять понадобится его помощь, дабы отвести задержанного после допроса обратно в камеру. Ваш помощник опять сядет к телевизору и не будет от него отлучаться в ожидании нового вызова к вам… Ну а когда мы закончим беседу со Стиксом, Сандерленд получит от вас задание незаметно проследить за освобождённым и сразу отправится на его выполнение. Прочие же ваши сотрудники будут пребывать в уверенности, что он всего лишь повёл Стикса обратно в камеру. Тем самым нам удастся избежать ненужного ажиотажа вокруг нашей операции… Вам всё понятно?

– Да-да, конечно, – подтвердил Ширлинг, резко поднимаясь из-за стола, – Ну, я пошёл за Стиксом!

– Ни пуха вам, ни пера! – понапутствовал его Маклуски.

– Идите к чёрту! – ответил Ширлинг, выходя из кабинета в коридор.

Пять минут спустя разговор в кабинете начальника полиции Болтли продолжился уже в более расширенном составе. Его четвёртым участником стал задержанный Стикс, обвиняемый в похищении полутора миллионов фунтов стерлингов… Несмотря на довольно помятый и малопрезентабельный вид, он посматривал на собеседников с некоторым вызовом, как бы давая им понять, что так просто он на их плоские хитрости попадаться не собирается.

– Рады видеть вас в добром здравии, Стикс! – начал беседу издалека Доддс, – Мы – следователи Центральной полиции Доддс и Маклуски. Мы любезно согласились помочь нашему коллеге Ширлингу в кое-каких местных расследованиях… Извините, что оторвали вас от ваших важных и нужных дел! Нам срочно понадобилось задать вам несколько каверзных вопросов… Сразу предупредим: Мы не имеем права угостить вас сигаретой, поскольку по закону заключённым запрещается курить во время допроса, – внёс необходимую ясность он.

– Я тоже очень уважаю всякие там законы, – заверил заключённый, – К тому же я не курю.

– Послушайте, Стикс! – не смог смолчать Ширлинг, – Если вы не перестанете дерзить, то срок вашего заключения… Ой! – он внезапно умолк и спешно выдернул свою ногу из-под ботинка Маклуски.

– Знаете ли вы, в чём вас обвиняют? – планомерно продолжал допрос подозреваемого Доддс, – В том, что вы якобы похитили полтора миллиона фунтов стерлингов из гостиничного номера некого Хикса… Что вы можете сказать в своё оправдание?

– Это – наглая ложь! – возмутился Стикс, – Я никогда ничего не крал, а из гостиницы утащил лишь один пустой портфель! Если бы у меня было с собой полтора миллиона, – доверительно признался он, – я бы здесь не сидел. Я бы всех вас подкупил и спокойно укатил бы куда-нибудь в Лондон.

– Тогда зайдём с другой стороны: А что за цифры вырезаны на стене у вас в доме? – продолжал Доддс, – Ширлинг, вы ещё не потеряли эту бумажку? Покажите её задержанному – пускай посмотрит и вспомнит!

– Я не знаю, кто и что вырезал у меня на стене, – Стикс демонстративно отвернул нос в сторону от бумажки с номером своего банковского счёта, – Сам я не имею привычки писать на стенах.

– Послушайте, Стикс! – возмутился Ширлинг, – Известно ли вам, что за дачу ложных показаний… Ох! – он энергично потряс ногой, едва не отдавленной Маклуски.

– Вам бесполезно отпираться! – снисходительно усмехнулся Доддс, – В результате проведённого нами расследования было неопровержимо установлено, что данные цифры представляют собой номер вашего личного счёта в банке «Касл». В рамках проведения оперативно-розыскных мероприятий мы сняли с этого счёта все ваши денежные сбережения и принесли их вам… Ширлинг, выдайте задержанному его деньги!

– Но почему так мало? – Стикс с подозрением осмотрел выложенные Ширлингом на стол три крохотные монетки.

– А сколько вы надеялись получить? – задал встречный вопрос Маклуски.

Немного подумав, Стикс ответил:

– Ну, хотя бы четыре пенса.

– Данная сумма в точности соответствует банковской платёжной ведомости, – поставил его в известность Доддс, – Так что вам, Стикс, не удастся запудрить следствию мозги! – он изобразил на лице на редкость самодовольную и самонадеянную ухмылку, какой позавидовал бы любой начинающий и амбициозный, но не слишком далёкий следователь, – Мы уже давно поняли, каким образом было дело… Итак, по нашему мнению события разворачивались следующим образом: Вечером восьмого июля вы посетили казино «Касл» и проиграли там один фунт стерлингов вашему нынешнему сокамернику Шуллеру. Именно тогда вы вступили в преступный сговор с работником одноимённого банка Кларком – тем самым, который в настоящий момент сидит в соседней от вас камере. Он уговорил вас ограбить некого Хикса – ещё одного посетителя казино, который в тот вечер выиграл у Шуллера довольно внушительную сумму. В ту же ночь (с восьмого на девятое июля) вы забрались в окно гостиничного номера Хикса и похитили оттуда портфель с деньгами. Наутро вы отнесли его вашему сообщнику Кларку. К вашему приятному удивлению, денег в похищенном вами портфеле оказалось гораздо больше, чем вы рассчитывали… Кларк забрал у вас все деньги, пообещав заплатить вам за работу, допустим, половину от похищенной вами суммы. Он обязался перевести эти деньги на ваш счёт в собственном банке «Касл». Но, разумеется, у него и в мыслях не было исполнять свои обещания, – Доддс снисходительно усмехнулся, – Пользуясь вашей доверчивостью и юридической безграмотностью, он откровенно вас надул. Разумеется, вы никогда не получите из банка «Касл» никаких денег – кроме тех трёх пенсов, что нам с большим трудом удалось спасти… Ну, что вы скажете? – он с победоносной улыбкой посмотрел на допрашиваемого, – Наша реконструкция событий близка к действительности; не так ли?

– Чушь! – презрительно хмыкнул Стикс, – Я – не такой идиот, как вы думаете. Если бы я спёр из гостиницы полтора миллиона, я бы не понёс их ни в какой банк. Да я бы лучше закопал их в лесу!

– То есть, вы зарыли похищенные деньги в лесном массиве возле железнодорожной станции? – заинтересовался Маклуски.

– Я сказал: Если бы я спёр полтора миллиона, – уточнил Стикс, – Ну а раз я их не спирал, то и закапывать мне было нечего.

– Послушайте, Стикс! – не выдержал Ширлинг, – Если вы будете продолжать упорствовать, то… Всё, умолкаю! – он поспешно убрал ногу из-под стола.

– Короче говоря, мы не намерены терять время на возню с вами, Стикс! Мы понимаем, что вы в этом деле – сошка мелкая и далеко не самая главная, – небрежно обронил Доддс, – В наши планы входит более основательный допрос Кларка и полномасштабные оперативно-розыскные мероприятия в его банке… Ну а вас мы с большим удовольствием отпустим ко всем чертям, дабы вы не занимали лишнее место в камере! (Мы даже готовы простить вам похищение пустого портфеля – единственной из вещей Хикса, которая была обнаружена при вас во время задержания.) Разумеется, уголовное дело против вас будет немедленно прекращено. Вам осталась лишь самая малость: признаться, что вы действительно передали Кларку все похищенные у Хикса деньги, и раскрыть все подробности вашего с Кларком преступного сговора… Ну как, вы согласны?

Подозреваемый исподлобья поглядел на своих собеседников – очевидно, почуяв в их предложении хитро завуалированный подвох.

– Стикс, вы поняли, на что вам намекают? – попытался помочь ему Маклуски, – Вы должны по-дружески кое в чём нам признаться, а мы даже не станем заносить ваши признания в протокол. После этого вы немедленно выйдете на свободу… Ну неужели вам самому не хочется поскорее освободиться из заключения?

– Ну, в общем-то хочется, – не стал отрицать Стикс.

– Вы видите у меня в руках бланк на ваше освобождение, – Доддс достал из саквояжа заранее приготовленный листок, – У вас на глазах я вписываю в него вашу фамилию… Как только вы делаете нам своё негласное признание, Ширлинг тут же ставит сюда свою подпись – и вы сможете беспрепятственно покинуть полицейский участок… Ширлинг, вы ведь готовы подписать распоряжение об освобождении Стикса?

– Готов ли я? – задумался начальник полиции, – Вообще-то этот вопрос не кажется мне… Уй! Да, готов, – подтвердил он, украдкой массируя под столом ушибленную голень.

– То есть, если я во всём признаюсь, меня тут же отпустят? – уточнил для полной ясности Стикс.

– Вне всякого сомнения, – подтвердил Маклуски.

– А. если не признаюсь, то не отпустят? – продолжал допытываться въедливый заключённый.

– Ни в коем случае, – опроверг Доддс, – И, самое главное, вам требуется рассказать нам о всех подробностях вашей преступной сделки с Кларком, – напомнил он.

– И вы меня сразу отпускаете? – не смог поверить Стикс.

– Да-да, конечно! – закивали головами Доддс и Маклуски.

– Тогда я во всём признаюсь! – с отчаянной решимостью заявил Стикс, – А никаких подробностей у нас с Кларком не было… Теперь мне можно идти? – он решительно поднялся с места.

– Стойте! – воскликнул Ширлинг, резко вскакивая со стула под наплывом нахлынувших эмоций, – Послушайте, Доддс-Маклуски, а вам не кажется, что этот тип над нами насмехается? Его следует немедленно… Ой! – он так же резко опустился обратно на стул и осторожно потряс отдавленной ногой.

– Его следует немедленно освободить в знак признательности за сотрудничество со следствием, – поспешил закончить его фразу Доддс, – Ширлинг, ставьте подпись под распоряжением!

Минуту спустя все четверо уже стояли на крыльце полицейского участка. На прощанье два прославленных столичных детектива не преминули по-дружески пожать руку освобождённому. (Начальник местной полиции их примеру не последовал.)

– Стикс, вы оказали огромное содействие нашему расследованию! – заверил Доддс, – Благодаря полученным от вас сведениям мы теперь без труда припрём Кларка к стенке и обязательно выясним, куда он дел эти несчастные полтора миллиона. Надеюсь, мы ещё не раз встретимся с вами, но уже не в этом полицейском участке…

– А в другом, – закончил его мысль Ширлинг, – Маклуски, да прекратите наконец наступать мне на ноги! Вот ведь медведь, честное слово…!

– Ширлинг, не теряйте времени! – потерял терпение Маклуски, – Вы поняли, чем мы сейчас будем заниматься? Мы с Доддсом отправляемся в камеру к Кларку. А пока мы будем его допрашивать, вы с Сандерлендом должны подготовить оперативную группу для выезда в банк «Касл»! К нашему возвращению ваш фургон должен стоять в полной боевой готовности прямо на этом месте, возле входа в участок… Вопросов нет? Тогда исполняйте!

Недовольный Ширлинг буркнул себе под нос что-то неразборчивое и зашёл обратно в здание. Радостный Стикс торопливо зашагал прочь от участка, а два прославленных детектива двинулись в обратном направлении. Завернув за угол, они оказались с задней стороны здания. (Именно здесь находился так называемый служебный вход, ведущий к двум камерам предварительного заключения.) Присев на скамеечку возле этого входа, детективы поставили саквояжи наземь, достали из карманов свои бывалые курительные трубки и приступили к давно назревшему плановому перекуру. Попутно Доддс не счёл за труд щёлкнуть у себя за пазухой своим старым верным секундомером.

– Я полагаю, полчаса на перекур будет вполне достаточно, – подумал вслух он, – За это время Сандерленд наверняка уже успеет получить первые результаты.

– Может быть, нам для пущей надёжности стоит зайти внутрь здания? – забеспокоился Маклуски, – Кто знает: А вдруг Стиксу взбредёт в голову незаметно подкрасться к участку с задней стороны? Увидев, как мы с вами дымим тут на лавочке, он может засомневаться, что мы якобы отправились на допрос Кларка…

– Не вижу причин для сомнений! – возразил Доддс, – Мы устали допрашивать Кларка и вышли на пару минут покурить… Со стороны наше поведение выглядит предельно естественно. К тому же в здании полицейского участка курить запрещено, – напомнил он для полноты картины.

– Пожалуй, вы правы, – не стал спорить Маклуски.

Когда плановый перекур подошёл к своему логическому завершению, детективы затушили свои давно погасшие трубки, выключили секундомер, поднялись со скамейки и двинулись в обратный путь, не забыв прихватить с собой свои верные саквояжи. Обогнув здание по полупериметру, они уже были готовы снова зайти в него через главный вход… И здесь их внезапно подстерегла очередная неприятная неожиданность: Перед крыльцом главного входа в полной боевой готовности стоял полицейский фургон, а вокруг него в нетерпении расхаживал весь личный состав отделения полиции во главе с Ширлингом и Сандерлендом… Саквояжи сами собой вывалились из рук двух прославленных детективов, а их рты непроизвольно раскрылись от изумления.

– Ширлинг, что вы тут делаете? – вскричал потрясённый Доддс, с трудом обретя дар речи, – Почему Сандерленд до сих пор рядом с вами?

– Вы сами велели мне подготовить оперативную бригаду для выезда в банк «Касл», – ответил недоумевающий Ширлинг.

Столичные детективы одновременно схватились каждый за свою собственную голову.

– Да чтоб вас приподняло и грохнуло с вашим фургоном…! – сказал в сердцах Маклуски, – Ведь мы же договорились, что вы направите Сандерленда тайком проследить за Стиксом! А про банк «Касл» мы упомянули лишь в иносказательном смысле, дабы сбить Стикса с толку…

– Я не уловил никакого иносказательного смысла в ваших словах, – признался Ширлинг, – Вы велели мне внимательно следить за ходом допроса Стикса – и я не упустил ни слова из вашего разговора… Насколько я понял, в ходе допроса выяснилось, что похищенные полтора миллиона находятся не у Стикса, а у Кларка. Вы приняли решение отказаться от слежки за Стиксом и нагрянуть с облавой в банк…

– Кончайте сотрясать воздух! – прервал его Доддс, – Раз уж вы собрали оперативную бригаду, то срочно высылайте её на поиски Стикса! Возможно, за эти полчаса он ещё не успел покинуть Болтли с похищенными деньгами… Хотя надежд на это, скажем прямо, не так уж и много, – мужественно взглянул правде в глаза он.

Некоторое время спустя Доддс, Маклуски и Ширлинг снова сидели всё в том же кабинете на тех же самых местах. Несложно догадаться, что настроение у них теперь было куда менее приподнятым, чем до начала их хитроумной операции.

– Вот так всегда и бывает! – подосадовал Доддс, – Чем более многосторонний и замысловатый план придумаешь, тем скорее он провалится по самым идиотским причинам! Боюсь, мы уже не сможем помешать запуску в свободное обращение полутора миллионов меченых фунтов стерлингов…

– Я тут ни при чём! – поспешно ответил Ширлинг, – Это вы предложили выпустить Стикса на свободу, а не я!

– А кто подписал приказ о его освобождении? – горько усмехнулся Маклуски, – Нет, Ширлинг, вам не удастся уйти от ответственности за этот провал! (Пусть не от уголовной, так по крайней мере от моральной.)

– Но с чего вы взяли, что мы не сумеем поймать Стикса по горячим следам? – проявил присущий ему оптимизм начальник полиции Болтли, – Он передвигается пешком, а Сандерленд с бригадой отправился на его перехват на фургоне. Он объедет наш лес кругом и посадит по одному человеку возле каждой тропинки, из него выходящей. Затем он зайдёт в лес со всем остальным личным составом и прочешет там каждое дерево и каждый куст. Всего полчаса – и наша поисковая группа стянется с разных сторон к железнодорожной станции… Стиксу просто некуда будет деваться!

– Замечательно! – невесело вздохнул Доддс, – Он так и будет сидеть на станции и дожидаться, пока Сандерленд на него наткнётся. Будем надеяться, что он не догадается сесть на поезд…

– Этот номер у него не прокатит! – возразил Ширлинг, – Стикса знают все проводники на нашей железнодорожной линии. Его уже неоднократно ссаживали с поездов за попытку безбилетного проезда.

– Однако на сей раз у него с собой будет полтора миллиона, фунтов, – напомнил Маклуски, – При желании он сможет купить себе хоть целый вагон.

Ширлинг не успел ответить, поскольку его отвлёк неожиданно зазвонивший телефон, стоявший перед ним на столе. Сняв трубку с аппарата, он сказал в неё несколько слов, выслушал ответ собеседника и положил трубку обратно. На его лице застыло довольно неоднозначное и в какой-то степени даже озадаченное выражение.

– Ну, что там слышно? – безо всякого энтузиазма поинтересовался Доддс, – Поиски Стикса завершились заранее ожидаемым результатом?

– Да, результат получен, – подтвердил Ширлинг.

– И он оказался отрицательным? – догадался Маклуски.

– Можно сказать и так, – кивнул Ширлинг, – Сандерленд доложил, что уже побывал на железнодорожной станции. Несколько свидетелей видели, как полчаса назад туда прибежал Стикс с какой-то старой сумкой в руках. Он купил у кого-то с рук билет за двойную цену и отбыл на поезде куда-то в сторону Лондона… Я сказал Сандерленду, что он и его бригада могут возвращаться на исходные позиции.

– Вот и славно, – не стал особо переживать Доддс, – Тогда нам самое время звонить в Лондон и докладывать шефу о проделанной работе!

Он протянул руку к телефонному аппарату, снял с него трубку и… Впрочем, с этого самого места в нашей истории начинается уже совсем другая глава.

XII. Похищенный шедевр

Доддс набрал на телефонном диске хорошо знакомый ему номер. На сей раз трубку на том конце линии сняли очень быстро… Похоже, шеф был разбужен первым же звонком. (Или же он проснулся загодя в связи со скорым приближением окончания рабочего дня.)

– Шеф, это – я, Доддс! – представился звонящий, – Докладываю: Ваше задание насчёт Грэггерса и его пятнадцати листов выполнено. Дело было в том, что…

– Ага, Доддс, это – вы? – сообразил шеф, – Очень хорошо, что я вас наконец разыскал! Вы с Маклуски срочно нужны мне здесь, на рабочем месте. Итак, завтра утром я жду вас обоих у себя в кабинете! Задание вам понятно?

– А что, собственно, случилось? – насторожился Доддс.

– Вот завтра и узнаете, – пообещал шеф, – С этим Уайтлоком пора разобраться поскорее и поконкретнее… Ну, до скорой встречи! – и в трубке весело забибикали короткие гудки.

Положив трубку, Доддс вкратце изложил присутствующим содержание состоявшегося разговора. Как и следовало ожидать, реакция присутствующих оказалась весьма неоднозначной…

– Судя по всему, у Уайтлока опять приключилась какая-то неприятность, – смекнул Маклуски.

– А кто такой Уайтлок? – проявил естественное любопытство Ширлинг.

– Руководитель так называемого сектора с пятого этажа, – выдал справку Доддс, – Во время предыдущей реорганизации его подразделение впихнули в наш Отдел Расследований. (Скорей, в целях служебной конспирации, чем ради пользы дела.) Откроем вам секрет: Мы с шефом терпеть не можем этого Уайтлока, – разоткровенничался он, – Если в его секторе и впрямь стряслось что-то неприятное, мы от всей души этому порадуемся.

– Однако формулировка шефа «с Уайтлоком пора разобраться» выглядит несколько туманно, – заметил Маклуски, – Расшифровать её можно двояко: либо Уайтлока нужно срочно призвать к ответу за какие-то прегрешения, либо у него в секторе действительно произошло нечто, требующее срочного расследования. В обоих случаях мы с Доддсом охотно возьмёмся за дело… Ширлинг, вы уж не взыщите: Нам придётся немедленно вернуться в Лондон! – поставил он в известность хозяина кабинета.

– Ну вот, я так и знал! – подосадовал Ширлинг, – Очень на вас похоже: Наломали мне дров, а потом спокойно укатили в свою Центральную полицию… Но что я теперь буду делать с целым табуном задержанных, которых я засадил за решётку по вашей наводке?

– Мы непременно поможем вам с ними разобраться в один из наших следующих приездов, – заверил Доддс, – А сейчас у нас совершенно не осталось времени на серьёзные дела! Разве что только отпраздновать вместе с вами успешное освобождение из заключения Стикса…

– Тоже неплохо! – сразу воспрял духом Ширлинг.

Как и следовало ожидать, торжественная посиделка в кабинете Ширлинга изрядно затянулась до самой ночи, в связи с чем два прославленных столичных детектива пропустили последний на текущий день железнодорожный рейс до Лондона. Переночевав со всеми удобствами всё в том же гостеприимном кабинете, они с первыми петухами поспешили на вокзал и удачно впрыгнули в самый ранний утренний поезд, следующий в нужном направлении. Таким образом, в родную Центральную полицию они прибыли пусть и не к самому началу рабочего дня, но ещё до обеда – что вполне подпадало под формулировку «завтра утром».

– Явились? – поприветствовал их начальник отдела, грозно восседавший за своим рабочим столом; прославленные детективы сразу обратили внимание, что начальство нынче явно не в лучшем настроении, – Не слишком-то вы спешите на работу, как я погляжу!

– Мы добрались до рабочего места настолько быстро, насколько позволили обстоятельства, – приступил к докладу Маклуски, рассаживаясь вместе с Доддсом по свободным стульям с внешней стороны стола, – Мы буквально только что прибыли с вокзала. Мы едва успели забежать в общежитие и забросить в комнату наши саквояжи, а затем прямой наводкой устремились к вам… Кстати, за минувшие пять суток нами была проделана большая работа, – не упустил случая похвалить сам себя он, – В рамках поиска пропавших документов Грэггерса мы посетили Гленвич, Бриндвич, Клошби, Мэлфакс и Болтли. В конечном итоге наши оперативно-поисковые мероприятия завершились удачно. Нам удалось обнаружить эти документы в…

– Послушайте, да дался вам этот Грэггерс! – пренебрежительно махнул рукой шеф, – Всё, выкиньте из головы этого раздолбая и его документы! У нас тут и без Грэггерса хватает проблем. Между прочим, Уайтлок тоже посеял какие-то важные бумажки…

– Наверно, те же самые, что и Грэггерс? – уточнил для полной ясности Доддс.

– Как те же самые? – не понял шеф, – Грэггерс потерял документы у себя в Гленвиче и Бриндвиче, а Уайтлок – здесь, в Центральной полиции.

– Да-да, я не совсем удачно выразился, – признал свой промах Доддс, – Конечно же, речь идёт о разных бумажках!

– Ну как же я зол на этого разгильдяя! – шеф со злостью сорвал трубку с телефонного аппарата, стоявшего перед ним на столе, – Сейчас я покажу ему, где варёные раки зимуют! – он принялся с остервенением крутить цифровой диск, – Алло, Уайтлок! Это – вы? Это – не вы? Ага, это – вы, мисс Томпсон! И где же ваш начальник? Что? Где? Когда? Почему? С какой стати? На каком основании? Ну, знаете ли… – он сердито бросил трубку на рычаг, – Оказывается, Уайтлок сегодня в отгуле, – сообщил он подчинённым, – Я совсем забыл: Вчера вечером он подсунул мне заявление на отгул, а я не глядя подмахнул… Когда-нибудь этот Уайтлок у меня допрыгается по своим отгулам! – в бессильной злобе пообещал он, – Когда он мне срочно нужен, до него никогда быстро не дозвонишься… Сидишь тут и крутишь телефон целыми днями, как белка в колесе – а ему хоть бы хны! А ведь я, в конце-то концов, не лошадь; не так ли?

– По всей вероятности, нет, – поддержал начальника Доддс.

– А что за документы пропали у Уайтлока? – полюбопытствовал Маклуски.

– Да так, какая-то секретная ерунда, – устало вздохнул шеф, – Сектор Уайтлока взял их на пару дней из Секретного отдела. А когда пришла пора возвращать их назад, выяснилось, что среди них не хватает пятнадцати листов какой-то серии «А»…

– Значит, я был прав: У Грэггерса тоже наблюдалась недостача этих же пятнадцати листов! – нашёл повод порадоваться Доддс, – Вернее, речь идёт о разных экземплярах одних и тех же документов. Один экземпляр хранился на «Анаконде» в Мэлфаксе, а другой – в Секретном отделе нашей Центральной полиции, – уточнил он для полноты картины, опасаясь быть неверно понятым, – Но подобное совпадение само по себе выглядит весьма интригующе и настораживающе… Кстати, недостача Грэггерса к данному моменту уже благополучно устранена. Остаётся надеяться, что и со второй недостачей тоже особых проблем не возникнет, – проявил присущий ему оптимизм он.

– Наверно, нам стоит начать расследование прямо сейчас, не дожидаясь возвращения Уайтлока из отгулов? – рванулся в бой Маклуски.

Шеф не успел высказать в ответ свои собственные соображения – этому помешал неожиданный звонок всё того же телефонного аппарата. Привычным движением сорвав трубку, шеф сразу взял быка за рога:

– Уайтлок, где вы шляетесь, чёрт бы вас побрал? Я вам устрою такие отгулы, что мало не покажется… Что? Уайтлок, это – вы? Это – опять не вы? Это – вы, мисс Томпсон? Ах, это – вы, господин директор! – голос шефа мигом утратил всякую агрессивность, – Да-да, я сразу вас узнал… Да-да, я вас прекрасно понимаю… Да-да, я вам от всей души сочувствую, господин директор… – (судя по полному отсутствию энтузиазма в его голосе, речь шла не о Директоре родной Центральной полиции, а о каком-то другом директоре), – К сожалению, я вам ничем помочь не могу. Ни одного следственного работника в нашем отделе в данный момент не осталось. Даже Горене уехал в какую-то командировку… Доддс-Маклуски, вы не в курсе: Горене ещё не вернулся? – он вопросительно посмотрел на подчинённых, – Нет, не вернулся, господин директор! – заверил он своего телефонного собеседника, не дожидаясь ответа с другой стороны стола, – А никого больше в моём распоряжении нет… Совершенно верно: Доддс и Маклуски также находятся в командировке. Пару минут назад они звонили мне из Бриндвича… Как в моём кабинете? Не может быть! – он ещё раз перевёл взгляд на сидящих перед ним детективов, – Хотя вы правы: Это – действительно они! – не без досады признал он, – Они только что вошли, а я их не заметил… Я немедленно присылаю их к вам в административный корпус, господин директор! – он глубоко вздохнул и положил трубку, – Доддс-Маклуски, я вынужден отправить вас на постороннее задание! (Документам Уайтлока придётся подождать до завтра.) Мне позвонил директор «Махорки» и попросил прислать к нему следственных работников. Как вы слышали, я послал его ко всем чертям и сослался на отсутствие вас на рабочем месте. Но похоже, кто-то видел, как вы входили в мой кабинет, и доложил ему об этом… В общем, вы поступаете в его полное распоряжение до конца текущего дня! – известил он своих приунывших подчинённых.

– А для чего ему понадобились следственные работники? – уточнил для полной ясности Маклуски.

– У этой «Махорки» опять что-то спёрли, – неопределённо махнул рукой шеф, – Точнее, не у самой «Махорки», а у салона «Апоплекс», который арендует помещение в нашем административном корпусе.

– Судя по всему, тут имеется в виду художественный салон «Апеллес»? – смекнул Доддс.

– Да-да, я про него и говорю, – кивнул головой шеф, – Вчера у этого «Апоплекса» свистнули из подсобки какую-то картину. Вы должны до конца дня найти пропажу и вернуть её на место.

– Но допустимо ли отрывать нас с Доддсом на целый день от исполнения наших прямых служебных обязанностей? – засомневался Маклуски, – Как-никак мы не находимся в прямом подчинении администрации «Махорки» и не обязаны выполнять поручения её директора…

– Но он сказал, что этот вопрос был согласован им с нашим Директором, – пояснил шеф.

– Верить ему на слово мы не обязаны, – проявил присущий ему скептицизм Доддс, – Все мы знаем, что директор «Махорки» горазд на всяческие выдумки… Не стоит ли вам перезвонить нашему Директору и проверить эту информацию у него?

– Наш Директор отбыл в Министерство. На работе он теперь появится в лучшем случае завтра, – сообщил шеф.

– Но тогда не следует ли нам…? – предложил Маклуски.

– Нет! – отрезал шеф, – Вы немедленно отправляетесь в административный корпус! Директор «Махорки» и начальник салона будут ждать вас возле входа в здание.

– Ну что за невезение! – огорчился Доддс, – «Махорка» пускает в наш административный корпус каких-то посторонних арендаторов и имеет с этого дополнительный доход – а мы должны бесплатно разыскивать их свистнутое имущество? Пускай хотя бы компенсирует нам потерю рабочего времени и недополученный доход, – высказал благое пожелание он, – Схема может быть, например, такой: Мы оформим работу в салоне «Апеллес» как своего рода выездную командировку, а «Махорка» оплатит нам все командировочные расходы… Художественные салоны порой имеют юридический адрес совсем не там, где фактический. Если этот «Апеллес» формально находится, допустим, где-то в Ливерпуле, то мы могли бы получить компенсацию за проезд до Ливерпуля в оба конца и за проживание в тамошней гостинице… Конечно, нам с Маклуски положен бесплатный проезд в общественном транспорте. Но если понадобится, мы достанем где-нибудь использованные билеты на поезд и приложим их к нашим командировочным документам…

– Прекратите затягивать ситуацию! – осерчал шеф, – Вам нет нужды оформлять какую-то новую командировку! (Формально вы до сих пор ещё не вернулись из старой.) Итак, я повторяю ваше задание: Вы сию же минуту направляетесь в административный корпус и поступаете в полное распоряжение директора «Махорки» до конца текущего дня! (Или же до обнаружения пропавшего предмета, если это случится раньше.) Завтра утром вы снова приходите ко мне в кабинет, а там будет видно… Вам всё понятно? Тогда приступайте к выполнению!

Несколько минут спустя два прославленных детектива, пройдя сквозь вертушки проходной своей родной конторы, снова оказались на так называемой внешней территории. (С проходом через вертушки в рабочее время у них никогда не возникало никаких проблем, поскольку оба они располагали особым служебным вкладышем на свободный вход-выход.) Двухэтажный административный корпус виднелся чуть поодаль. Как ни странно, возле его входной двери не было видно никаких ожидающих… Справедливо расценив это как невыполнение принимающей стороной взятых на себя обязательств, знаменитые детективы решили в ответ слегка отсрочить собственные обязательства. Пройдясь мимо административного корпуса, они оперативно дошагали до родного общежития и, пользуясь удобным случаем, воспользовались телефонным аппаратом постоянного дежурного Латмера, чтобы позвонить на благотворительную фирму «Утка». (Номер нужного телефона им был известен из фирменного бланка, недавно попавшего в руки полиции Крукроуда.)

Как и следовало ожидать, трубку на том конце провода так никто и не снял. Напряжённо размышляя над вопросом, что бы это могло означать, детективы поднялись на второй этаж, зашли в свою одноместную комнату без мебели и ненадолго задержались в ней для более обстоятельных размышлений. Опасаясь, что их предстоящее пребывание в салоне «Апеллес» может непоправимо затянуться, они заодно провели свой давно намеченный плановый обед. (Это выглядело тем более кстати, что тем утром их плановый завтрак в силу известных причин получился не вполне полноценным.) Покончив с обедом, два мастера сыска и розыска снова поспешили на выход, чтобы ещё немного поразмышлять над различными тонкостями текущей ситуации.

Прогуливаясь по одному из соседних дворов, они удачно наткнулись на большой мусорный ковш, доверху наполненный многочисленными бытовыми отходами. (Часть этих отходов, не уместившись внутри ковша, была навалена непосредственно на асфальте.) Закурив свои знаменитые большие трубки, столичные детективы немного постояли возле ковша, разглядывая его разнообразное содержимое. Их наибольшее внимание привлекла целая россыпь пробок из-под шампанского… (Судя по всему, кто-то недавно отмечал какое-то важное событие и не поленился откупорить несколько десятков бутылок этого пенистого напитка.)

Но всё хорошее имеет свойство быстро заканчиваться. Подошёл вскоре к концу и очередной плановый перекур двух прославленных мастеров сыска, розыска и длительных напряжённых размышлений… Затушив и попрятав по карманам свои давно погасшие курительные принадлежности, они снова направились в сторону административного корпуса, влекомые своим неодолимым чувством служебного долга. По дороге они не переставали теряться в догадках над вопросом, а что же такого могло быть похищено из художественного салона «Апеллес»…

Следует признать, что известие о краже из «Апеллеса» отнюдь не стало для них полной неожиданностью. Они уже давно предвидели, что рано или поздно нечто подобное должно было обязательно приключиться… Вообще-то административный корпус принадлежал их родной Центральной полиции и числился на её балансе. Но некоторое время назад соседняя фирма МХРК настояла на том, чтобы некоторые пустующие помещения этого корпуса были переданы ей во временное пользование якобы для служебных нужд. (Просьбу «Махорки» поддержало Министерство. Его мнение и оказалось решающим.) Вскоре выяснилось, что за нужды тут имелись в виду – «Махорка» моментально сдала полученные помещения в субаренду каким-то посторонним конторам и кое-что на этом подзаработала. Руководство Центральной полиции не успело и глазом моргнуть, как у него под боком в административном корпусе вдруг начали вырастать, как грибы после дождя, всякие туристические агентства, ремонтные мастерские, цветочные магазины и прочие недоразумения. Одним из них оказался художественный салон «Апеллес», возглавляемый неким Лофтхаузом… Разумеется, ничем хорошим подобная неразбериха завершиться не могла. Её закономерным следствием и стало похищение из этого салона какой-то ценной картины.

Когда административный корпус появился в виду где-то далеко впереди, прославленные детективы сразу убедились в том, что на сей раз ожидающие честно исполняют взятые на себя обязательства: Возле главного входа в здание в нетерпении расхаживали туда-сюда сразу две человеческие фигуры в парадно-деловых костюмах. Заметив новоприбывших, обе радостно зажестикулировали… Один из ожидающих был детективам хорошо знаком в качестве руководителя соседней конкурирующей конторы. Второго они увидели впервые, хотя уже были о нём порядком понаслышаны… Стоит добавить, что директор «Махорки» отличался изрядными размерами – главным образом, в толщину. Его парадный пиджак с трудом удавалось застегнуть на одну-единственную пуговицу. А вот Лофтхауз оказался строен и поджар. Костюм сидел на нём вполне удачно и без проблем застёгивался всюду, где требовалось… Наблюдательные детективы подметили также одну любопытную деталь: Оба их оппонента в присутствии друг друга увлечённо играли добровольно взятые на себя роли – один изображал пламенного служителя муз, а другой – их преданного покровителя.

– Наконец-то вы изволили объявиться! – поприветствовал подошедших директор «Махорки», не без намёка поглядев на свои наручные часы, – Между прочим, я вызвал вас в административный корпус ещё полтора часа назад… В чём причина вашей задержки? – грозно осведомился он.

– Пробки на дорогах, – позволил себе остроумный каламбур Доддс.

– Какие пробки? – опешил директор, – Вы что, отправились к нам на автомобиле? – он бросил недоумевающий взгляд на видневшуюся неподалёку проходную Центральной полиции.

– Об автомобилях мы поговорим с вами как-нибудь в другой раз, – пресёк неуместное любопытство Маклуски, – Не будем терять драгоценного времени! Приступим к осмотру места происшествия! – призвал он всех присутствующих и первым направился внутрь административного корпуса.

– Доддс-Маклуски, имейте в виду: Это дело находится под моим неусыпным контролем! – предупредил детективов директор «Махорки», – Я буду периодически заглядывать в салон в течение дня и проверять, насколько добросовестно вы справляетесь со своими обязанностями… Лофтхауз, познакомьте их с местом событий и подробностями происшествия! – предложил он своему напарнику.

Закончив с раздачей предостережений и ценных указаний, главный покровитель искусства поспешил на родную «Махорку», а начальник салона и два детектива зашли наконец в административный корпус. По дороге до места происшествия Лофтхауз в общих чертах познакомил своих спутников с сутью дела… Она выглядела примерно так: Художественный салон «Апеллес» арендовал в данном здании два помещения на первом этаже. Лофтхауз называл одно из них выставочным залом, а второе – подсобкой для хранения запасного фонда. (На самом же деле первое помещение было обычной рабочей комнатой, а второе – кладовкой.) Со вчерашнего дня в выставочном зале проводится небольшой косметический ремонт. Грубо говоря, он ограничивается лишь побелкой потолка и стен. (Оплачивает ремонтные работы, разумеется, Центральная полиция, которая является владельцем административного корпуса и всех его помещений.) Для проведения работ были наняты по линии профсоюза три каких-то случайных типа. (Где их подцепил профсоюз, не вполне понятно.) Фамилии этих трёх работников – Булл, Шарк и Бутчер. Судя по всему, до вчерашнего дня они не были между собой знакомы. Профессиональными ремонтными работниками они не являются. Их скорее следует считать мастерами широкого профиля… Накануне они с утра до вечера белили потолок и стены в выставочном зале. Все произведения искусства, ранее выставленные в этом помещении, были загодя убраны в подсобку. Но эта мера не помогла, поскольку в течение дня трое белильщиков периодически наведывались в подсобку, чтобы набрать в ведро новую порцию воды. (Так уж вышло, что ближайший умывальник с водопроводным краном находится как раз в этой подсобке.) Вообще-то подсобка была заперта, но Лофтхауз сам в начале рабочего дня выдал белильщикам запасной ключ от её двери. Естественно, в тот момент он даже не подозревал, к каким плачевным последствиям это приведёт… В конце вчерашнего рабочего дня Булл, Шарк и Бутчер завершили текущий объём работ и разошлись по домам. Вскоре после их ухода и обнаружилось, что из подсобки исчезло наиболее ценное произведение искусства. Это была картина какого-то талантливого современного художника, выполненная в стиле то ли модернизма, то ли кубизма, то ли сюрреализма. Ещё утром она стояла на положенном месте, а вечером её в подсобке уже не было. Лофтхауз и его искусствовед Гарднер добросовестно перерыли все свои артефакты и готовы поручиться, что нужная картина среди них теперь отсутствует. Очевидно, похитить её мог лишь кто-то из трёх белильщиков… Самое удивительное, что сегодня утром все трое, как ни в чём не бывало, снова явились в административный корпус для продолжения ремонтных работ. Все обвинения в похищении картины они решительно отвергают. В данный момент они сидят в выставочном зале и дожидаются дальнейшего развития ситуации. (До новых побелочных работ их пока не допускают.)

Пока Лофтхауз излагал детективам суть дела, он как раз успел довести их до так называемого выставочного зала, расположенного в самом дальнем и труднодосягаемом уголке первого этажа. Заглянув в зал, новоприбывшие увидели перед собой совершенно пустое помещение со свежепобеленным потолком и свежезаляпанным побелкой полом. Единственной мебелью в нём был небольшой дощатый рабочий стол. Трое подозреваемых, за неимением других стульев и кресел, сидели на этом столе, одетые в рабочие спецовки и самодельные бумажные пилотки. В этой рабочей униформе они выглядели на удивление одинаково и отличались друг от друга разве что по фамилиям.

Прозрачно намекнув Лофтхаузу, что его присутствие при допросе подозреваемых необязательно, детективы спровадили директора салона немного погулять по окрестностям, а сами приступили к беседе с тружениками широкого профиля. Как и следовало ожидать, на прямой вопрос о своей причастности к ограблению салона «Апеллес» все трое уверенно заявили, что картину не похищали. По их мнению, её скорее всего спёрли сами Лофтхауз и Гарднер.

Решив слегка поменять тактику, Доддс и Маклуски пригласили белильщиков принять участие в небольшом плановом перекуре в дальнем закутке коридора возле так называемого заднего окна. (Хотя оба детектива совсем недавно уже успели провести свой плановый перекур возле мусорного ковша, они справедливо посчитали, что ради пользы дела процедуру не зазорно будет повторить.) Разумеется, Булл, Шарк и Бутчер были вызваны на перекур не все сразу, а поочереди. Тем самым у них появилась возможность более откровенно высказаться по поводу своих случайных коллег по работе…

Итоги перекура оказались вполне ожидаемыми: Все трое белильщиков подтвердили, что вчера вечером ушли домой по-одиночке. Ни одному из них не известно, с каким багажом покидали административный корпус двое его коллег… Впрочем, Булл по секрету признался: Хотя Бутчер и Шарк, конечно же, ребята хорошие и весёлые, но картину из подсобки, судя по всему, прихватили они. В свою очередь Шарк заявил, что похитителями, по его догадкам, являются Булл и Бутчер – ну а Бутчер высказал убеждённость, что картину спёрли Шарк и Булл.

Эти показания, ввиду их банальности, тривиальности и конфиденциальности, не были зафиксированы на бумаге. Зато прославленные детективы не посчитали за труд занести в свои верные записные книжки ответы подозреваемых на вопрос об их отношении к современному искусству… В переложении на удобочитаемый литературный язык они выглядели следующим образом:

Булл: «Я очень уважаю всякое там искусство – картины, статуи, фильмы, балеты, оперетты… Сам я в современной живописи смыслю не шибко. Лофтхауз вчера что-то говорил нам об этой картине, какая она талантливая и гениальная – и я ему охотно верю. К сожалению, сам я ничего ценного в ней разглядеть не смог».

Бутчер: «Я живопись не люблю. (Я люблю рок-н-ролл.) Наверно, есть где-то на свете кто-то, кому нравится это современное искусство… Но среди моих знакомых таких ненормальных не водится».

Шарк: «Вся эта современная живопись – сплошная мазня. Когда я учился в школе, я и сам малевал нечто подобное на уроках рисования. Учителя ставили мне двойки и говорили, что у меня начисто отсутствует художественный вкус… Не представляю, какой идиот мог позариться на подобную халтуру из нашей подсобки!»

Помимо этого во время перекура удалось прояснить ещё один важный нюанс, касающийся времени исчезновения картины. Как оказалось, вчера белильщики наведывались в подсобку за водой поочерёдно примерно раз в час. В это время картина стояла на самом видном месте и сразу бросалась в глаза всем входящим. Однако стояла она там отнюдь не весь день… Вот что показали по этому поводу подозреваемые (время указано приблизительно):

«9.00. Булл – картина была.

10.00. Шарк – картина была.

11.00. Бутчер – картины не было.

12.00. Булл – картины не было.

13.00. Шарк – картина была.

14.00. Бутчер – картина была.

15.00. Булл – картина была.

16.00. Шарк – картины не было.

17.00. Бутчер – картины не было».

Закончив беседу с последним из подозреваемых, детективы отправили его обратно в выставочный зал, а сами ещё немного задержались возле заднего окна, изучая только что записанные показания. За этим занятием и застали их неожиданно появившиеся в дальнем закутке Лофтхауз и директор «Махорки». (Очевидно, дело было вовсе не в их глубокой проницательности и высокой профессиональной интуиции. О текущем местонахождении детективов их наверняка известил кто-то из троих белильщиков.)

– Ну, как продвигается расследование? – поинтересовался директор.

– Пока – строго по плану, – заверил Маклуски, убирая в карман свою давно погасшую трубку, – Показания с подозреваемых сняты. В данный момент идёт процесс их всестороннего изучения и осмысления… Кстати, не пора ли нам осмотреть место, где хранился пропавший предмет? – удачно вспомнил он.

Через минуту все четверо уже стояли перед ничем не примечательной дверью с табличкой «Кладовая» в той же задней части коридора первого этажа, за углом от выставочного зала. Лофтхауз вставил ключ в замочную скважину и отпер замок… Когда дверь открылась, глазам присутствующих предстало небольшое помещение типа подсобки для хранения ненужных вещей. Но вместо старых чайников и драных сапогов оно было битком набито беспорядочно наваленными повсюду шедеврами современного искусства… Всевозможные поделки из картона, резины и пластмассы лежали кучами на полу, на крохотном столе и друг на друге. Все они имели весьма абстрактный вид, а об их глубинном смысле можно было догадаться лишь по прикреплённым к ним биркам с названием… Этот вид шедевров относился к так называемой современной скульптуре. Помимо этого в кладовой складировались и произведения так называемой современной живописи, имевшие вид обычных прямоугольных картинок с рамками. По большей части на них были изображены некие хитроумные комбинации из кубических, призматических, сфероидальных и пирамидообразных контуров, изредка перемежающихся со стилизованными человеческими фигурами, имеющими квадратные головы и треугольные глаза. По всей вероятности, на современном культурном жаргоне всё это называлось предметной живописью… А живопись абстрактная была представлена полотнами с более сложными сюжетами, на которых невозможно было различить ни одного известного в природе тела.

– Да-да, очень мило, – признал Доддс, настороженно осматривая помещение, – Но где здесь умывальник с водой?

– За дверью в левом дальнем углу, – подсказал Лофтхауз. Прославленные детективы со всеми мерами производственной безопасности пробрались между шедеврами современного искусства в дальний левый угол. За крошечной дверцей действительно оказалась миниатюрная каморка площадью около одного квадратного метра, и в ней действительно висел самый настоящий умывальник с водопроводным краном… Дабы развеять последние сомнения, детективы открыли воду и вымыли руки, а затем закрыли кран и выбрались из каморки обратно.

– Вот мы и осмотрели место происшествия! – подвёл промежуточный итог Маклуски, – Кстати, где и когда вы видели пропавший предмет в последний раз? – обратился он с вопросом к Лофтхаузу, всё ещё стоявшему в коридоре возле открытой двери вместе с директором «Махорки».

– Здесь, вчера в начале рабочего дня, – руководитель художественного салона ткнул пальцем куда-то в правый ближний угол, – Я объяснил этим троим раздолбаям, где находится умывальник с водой, и предупредил, чтобы они бережно обращались с нашим запасным фондом. Я обратил их особое внимание на эту картину, поскольку это был наш наиболее ценный экспонат. В случае его порчи никакая материальная компенсация не смогла бы возместить нам потерю. (Эту картину нам недавно принёс один молодой талантливый художник… К сожалению, его фамилия вылетела у меня из головы.) Я прямо так и сказал этим болванам: Некоторые коллекционеры с радостью купили бы у нас эту штуку за пятьдесят… нет, даже за сто тысяч фунтов!

– Возможно, кто-то из этой троицы воспринял ваши слова как руководство к действию, – хмыкнул Доддс.

– Но давайте поставим вопрос ребром: Стоит ли овчинка выделки? – Маклуски вопросительно посмотрел на директора «Махорки», скромно выглядывавшего из-за плеча Лофтхауза, – Имеет ли нам смысл разыскивать пропавший предмет и возвращать его законному владельцу?

– Что за нелепые вопросы? – удивился покровитель искусства, – Между прочим, разыскивать и возвращать похищенное – ваша прямая служебная обязанность!

– Но, может быть, будет проще попросить вашего художника, чтобы он нарисовал вам ещё одну картину взамен утерянной? – попытался решить проблему с другого конца Доддс.

– Подобную постановку вопроса я считаю недопустимой! – проявил твёрдость Лофтхауз, – Похищенная картина была единственной и неповторимой. Воспроизвести её во всех подробностях не под силу никому – даже её создателю! И вообще к культурным объектам нельзя подходить с той же меркой, что и к грубым материальным ценностям… Искусство не имеет цены в обычном смысле этого слова. Живопись, скульптура, музыка – всё это бесценно и неизмеримо! – (при слове «музыка», его правая рука непроизвольно дёрнулась, как бы бренча на воображаемой гитаре), – Конечно же, пропавшая картина должна быть безусловно найдена и возвращена салону «Апеллес», – без тени сомнений заявил он.

– Да-да, это всё понятно, – кивнул головой Маклуски, – Но давайте рассуждать логически: Похититель вряд ли является поклонником современной живописи. Маловероятно, что он похитил картину для собственного пользования. Скорее всего, он уже успел сбагрить её вчера вечером в какой-нибудь другой художественный салон или какому-нибудь частному коллекционеру. Допустим, нам удастся напасть на следы похищенного предмета и выйти на его новых владельцев… Но каким образом мы сумеем изъять его у них и вернуть вам? Новые владельцы приобрели вашу картину вполне законно и заплатили за неё свои собственные деньги. Ни один суд не сможет просто так конфисковать краденую вещь у добросовестного покупателя. Вам придётся терпеливо дожидаться, пока наша неторопливая британская Фемида удосужится осудить похитителя и заставить его заплатить вам компенсацию, достаточную для обратного выкупа картины…

– Это нас не устраивает! – замахал руками Лофтхауз, – Суд может затянуться на несколько лет – а ещё неизвестно, протянет ли столько наш «Апеллес»… Но неужели эта проблема не имеет более простого и быстрого решения?

– Такое решение есть, – не стал темнить Доддс, – Предположим, мы по горячим следам отыщем вашу картину и выкупим её обратно за собственные деньги, а ваш салон компенсирует нам эти затраты…

– Пожалуй, мы сможем компенсировать вам десять… нет, пять фунтов! – скрепя сердце согласился Лофтхауз.

– Но мы же выяснили, что картина стоит сто тысяч! – напомнил Маклуски.

– Не будем торговаться! Сойдёмся на двадцати тысячах! – предложил компромиссный вариант Доддс, – (Допустим для простоты, что похититель, не имея времени накручивать цену, избавился от похищенного предмета по-дешёвке.) Согласен ли ваш салон компенсировать нам подобные затраты?

– Двадцать тысяч? – ужаснулся Лофтхауз, – Нет, это – какой-то абсурд! У нас похитили имущество – а мы ещё должны кому-то за это платить? Мне кажется, расходы по возвращению картины должны взять на себя те, кто допустил её похищение, – он бросил взгляд назад, на директора «Махорки», а потом снова посмотрел на детективов (как бы размышляя, кто из них троих более виновен в пропаже картины).

– Наша контора не несёт ответственности за охрану помещений административного корпуса, – отмёл неуместный намёк директор «Махорки», – поскольку владельцем здания являемся не мы, а Центральная полиция.

– Вот и славно! – подытожил Маклуски, – Таким образом, вопрос о выкупе похищенной картины зашёл в тупик. (Мы с Доддсом, разумеется, тоже не намерены выкупать её за свой счёт.) У нас остался лишь один выход: доложить о наших трудностях Директору Центральной полиции. Завтра он должен появиться на рабочем месте… Не исключено, что вам удастся убедить его выкупить картину за счёт средств его собственной конторы.

На какой-то миг в подсобке повисла напряжённая задумчивая тишина. В глубине души два прославленных детектива питали надежду, что директор «Махорки» сейчас согласится с их предложением, чем избавит их от лишних забот по крайней мере до конца текущего дня. Ну а завтра, когда Директор Центральной полиции снова объявится на работе, выяснится, что вопрос об их сегодняшнем участии в расследовании похищения картины вовсе не был с ним согласован… Однако они имели дело с достойным противником, который отнюдь не спешил пасовать перед трудностями и добровольно слагать с себя благородную миссию по покровительству современному искусству. Немного подумав, директор «Махорки» пришёл к очередной удачной мысли. Хитровато прищурив глаза, он произнёс:

– Кажется, я нашёл хороший выход… Мы поступим следующим образом! – он извлёк из кармана пиджака нечто вроде чековой книжки и выдрал из неё один листок, – Сейчас я на ваших глазах заполню ордер на получение наличных денег из кассы фирмы МХРК… А ну-ка пропустите меня к столу! – (его массивная фигура протиснулась внутрь помещения; Маклуски смахнул с поверхности стола все посторонние произведения искусства, а Доддс за неимением стульев и кресел любезно поставил перед важным гостем какой-то дощатый ящик), – На кого писать ордер? На вас, Доддс? Так и сделаем… Значит, какая сумма вам требуется? Двадцать тысяч? Так и напишем!

Присев на ящик и положив листок на стол, директор воспользовался собственной шариковой ручкой и в один присест заполнил ордер. (Личные данные Доддса он переписал из служебного удостоверения, которое тот услужливо выложил перед ним на стол в раскрытом виде.)

– Готово! – отрапортовал щедрый меценат, – Какое сегодня число? Двадцать шестое июля? Так и укажем… Доддс, держите! – он протянул заполненный ордер адресату, – Спешу обратить ваше внимание: На ордере уже стоит подпись главного бухгалтера фирмы МХРК и её официальная печать. Для того, чтобы документ обрёл законную силу, не хватает самой малости – моей личной подписи… Давайте договоримся так: Как только вы добудете похищенную картину и принесёте её в салон «Апеллес», мой автограф незамедлительно появится на нужном месте, и вы сможете получить в нашей кассе указанную в ордере сумму. А свою подпись я поставлю сразу после того, как на документе появятся две визы: Лофтхауза – о том, что искомая картина им получена; и искусствоведа Гарднера – о том, что возвращённая картина является именно той, которая была вчера похищена… Надеюсь, возражений у вас нет? – хитровато улыбнулся он прославленным детективам.

Два непревзойдённые мастера сыска и розыска обменялись между собой настороженно-вопросительным взглядом. Конечно, им показалось подозрительным, что директор соседней конторы, известный своей прижимистостью и несговорчивостью, так безропотно выписал им ордер на такую немаленькую сумму. Его лукавый и задорный вид недвусмысленно намекал на то, что платить эти деньги его контора не собирается – а самодовольная усмешка на губах свидетельствовала о том, что ему известен способ заставить своих оппонентов бесплатно работать в его собственных интересах… Впрочем, два прославленных детектива отнюдь не собирались покорно плясать под его дудочку. Их никогда не покидала уверенность в том, что по пути к желанной цели им под силу нейтрализовать любые козни противника, какими бы изощрёнными и коварными они ни были.

– Будем считать этот вопрос улаженным, – произнёс Маклуски, мысленно наметив план по противодействию замыслам оппонента, – Доддс, вы прямо сейчас отправляетесь на поиски картины! Надеюсь, особых задержек у вас не возникнет. Уточните у владельца параметры пропавшего предмета – и в путь! Ну а я пока займусь размышлениями над кое-какими нюансами текущей ситуации… Постойте, а это что ещё за трезвон? – удивился он, заслышав неожиданный телефонный звонок, – Я что-то не вижу в нашей подсобке ни одного телефонного аппарата…

– Телефон висит в умывальной кабине, на двери, – подсказал Лофтхауз.

Повторно зайдя в каморку с умывальником, Маклуски обнаружил звонящий аппарат на задней стороне двери. (Поскольку она открывалась внутрь, догадаться о наличии прикрученного к ней с тыла аппарата могли разве что ясновидящие.)

– Подсобное помещение для хранения запасного фонда! – представился он, снимая трубку.

– Доддс, чем вы там занимаетесь? – услышал он из линии хорошо знакомый голос, – Уже нашли картину?

– Пока нет, но всё к тому идёт, – обрадовал начальника Маклуски, – Доддс уже готов отправиться на её поиски… Шеф, но как вы нас тут разыскали? Мы и не знали, что в этой кладовке имеется телефонная связь…

– Номер телефона салона «Апоплекс» указан в моём справочном листке, – ответил шеф; очевидно, он имел в виду листок, лежащий под стеклом его рабочего стола, – Я сейчас ухожу на обед, но вам не следует расслабляться! Я намерен и впредь контролировать вашу работу, вплоть до победного конца… Ну, удачно вам потрудиться! – и в трубке забибикали короткие сигналы.

Когда Маклуски снова выбрался из умывальной кабинки, Доддс как раз заканчивал записывать под диктовку Лофтхауза приметы пропавшей картины. Внимательно перечитав записанное, он на всякий случай уточнил:

– Итак, похищенный предмет представляет собой кусок картона размерами приблизительно пятьдесят на двадцать пять сантиметров. Фамилия автора картины не задержалась у вас в памяти. Называется она «Пир Октавиана и Клеопатры». На ней изображено тридцать семь квадратов, двадцать три треугольника и семнадцать кружков… Всё верно?

– Послушайте, ну нельзя же сводить гениальное произведение искусства к грубым материальным деталям! – возмутился глава салона, – Только законченные профаны видят в современной живописи одни геометрические фигуры и прочие банальности…

– А вот в нашем деле необходима предельная точность в деталях, – возразил Доддс, – (Как говорил какой-то древний философ: Точность – вежливость следственных работников.) Если у клиента спёрли тридцать семь квадратов, мы обязаны вернуть ему ровно столько же, иначе он останется недоволен нашей работой… Ну, я пошёл! – он запихнул листок с приметами картины к себе во внутренний карман и начал пробираться к выходу, – Маклуски, желаю вам успешно потрудиться! (Как удачно, что в этой комнате оказался телефонный аппарат!) До скорой встречи! – и он стремительно исчез в коридоре по ту сторону двери.

После ухода Доддса в подсобке стало немного попросторнее. А вскоре простора стало ещё больше, ибо Маклуски удалось выставить в коридор и Лофтхауза с директором «Махорки»… (Он заверил их, что намерен всерьёз заняться размышлением над проблемой установления личности похитителя картины.) Как только за нежелательными посетителями закрылась дверь, Маклуски тут же запер её на задвижку и в очередной раз направился в умывальную кабину, на ходу доставая из кармана свою верную записную книжку и раскрывая её на той страничке, где был записан телефон благотворительной фирмы «Утка».

Вопреки всем ожиданиям, теперь трубку на том конце провода сняли очень быстро, и чей-то суровый мужской голос без особого радушия произнёс:

– Да, я вас слушаю!

– Добрый день! – ответил Маклуски, – Это – благотворительная фирма «Утка»?

– Какая утка? Маклуски, чем это вы там занимаетесь? – загромыхал в трубке хорошо знакомый голос, – Я вас, кажется, предупредил, чтобы вы не отвлекались на посторонние дела!

– Невероятно! – только и смог сказать потрясённый Маклуски, – Шеф, но каким образом вы там оказались? И где вы, собственно, находитесь?

– Я только что вышел из кабинета и в данный момент спускаюсь в лифте на первый этаж, – доложил шеф, – На кнопочной панели лифта что-то загудело. Я отжал кнопочку и вышел с вами на связь… Ну а вы где сейчас находитесь?

– По-прежнему в салоне «Апеллес», – развеял опасения начальства мастер сыска и розыска, – Доддс уже отправился на поиски картины, а я вот решил отработать одну из версий и позвонил по этому номеру. У меня возникли подозрения, что похититель нашей картины мог укрываться в этом месте…

– Мне некогда с вами болтать! Я уже доехал до первого этажа, – прервал его шеф, – Ну, работайте дальше! – и из линии опять послышались короткие сигналы.

– Значит, эти шутники из «Утки» указали в своём бланке номер телефона, принадлежащий лифтовой службе Центральной полиции, – произнёс в задумчивости Маклуски, кладя трубку на рычаг, – Между прочим, этот номер сразу показался мне знакомым…

Последующие несколько минут он провёл в упорных неутомимых трудах по благоустройству окружающей территории. Запихнув чуть подальше некоторые произведения современного искусства, он окончательно освободил пространство вокруг стола и переставил дощатый ящик по другую его сторону, дабы иметь возможность сидеть за столом лицом к двери. Заодно им были проделаны и кое-какие другие, не менее важные и нужные дела… Но и после завершения этих дел ему не было суждено долго почивать на лаврах. Вскоре кто-то настойчиво постучал в дверь подсобки из коридора… Решив, что его снова пришли навестить какие-то посторонние лица (например, Лофтхауз и директор «Махорки»), Маклуски сперва не горел желанием отпираться. Впрочем, затем он услышал за дверью хорошо знакомый голос и изменил своё решение.

Отперев дверь, он увидел на пороге радостно улыбающегося сотрудника службы ВОХР по фамилии Уэлч, своего давнего друга и верного соратника. Следует сказать, что он тоже (как и директор «Махорки») отличался изрядными габаритами, но (в отличие от того) в основном в вышину и ширину, а отнюдь не в толщину. Это позволяло ему успешно увиливать от несения службы на контрольно-пропускных постах под предлогом того, что он якобы не умещается в обычной вахтёрской будке. В связи с этим его основной вид деятельности заключался в том, чтобы непрерывно сновать туда-сюда. В Центральной полиции он считался одним из главных специалистов по сбору конфиденциальных слухов и прочей эксклюзивной информации… К слову, это был тот самый Уэлч, который в своё время угодил в историю с хлебным огрызком и зубным прикусом.

Обменявшись с новоприбывшим тёплым дружеским рукопожатием, Маклуски пустил его в свои владения и запер за ним дверь. Далее правила хорошего тона требовали предложить гостю место за столом… С этим возникла небольшая заминка, поскольку второго дощатого ящика поблизости обнаружить не удалось.

– Попробуем обойтись при помощи подручных и подножных средств! – не спасовал перед трудностями Маклуски, – Уэлч, хватайте вон тот чёрный плюшевый пуф из вон той большой кучи и вытаскивайте его сюда!

– Похоже, это – какое-то произведение искусства, – догадался Уэлч, – К нему приделана бирка с названием: «Чёрный куб или Купальщица, вытирающая правую ногу левой рукой».

– Мне думается, на этом вполне можно сидеть, – выразил уверенность Маклуски.

Уэлч пододвинул чёрный куб к столу и не без опаски на него уселся. К счастью, всё обошлось без неприятных неожиданностей… Удобно устроившись на мягкой современной купальщице, сотрудник ВОХР удовлетворённо пробормотал себе под нос: «Искусство должно быть функциональным. Искусство должно приносить пользу…»

– Ну, какими эксклюзивными сплетнями вы порадуете меня на сей раз? – обратился к гостю Маклуски.

– До меня дошли сенсационные слухи из высших кругов, – Уэлч нарочито понизил голос, – Говорят, у Лофтхауза спёрли какую-то картину, а Доддс и Маклуски занялись расследованием этого похищения.

– Ваша информация соответствует действительности, – не стал отпираться Маклуски, – Но, может быть, вы поможете нам ценным советом: Кто, по-вашему, похитил эту картину?

– Я подкину вам одну идейку, – Уэлч задорно подмигнул собеседнику одним глазом, – Что вы думаете насчёт главы салона? Вы уверены, что он напрочь отрешён от мирской суеты, а все его помыслы заняты живописью и скульптурой? Вы полагаете, он готов отдать последний свитер за современное искусство? Да ничего подобного! Он и его искусствовед – два отъявленных ловкача и бессовестных пройдохи. Они не упустят случая поживиться, если что-то где-то вдруг плохо лежит.

– Нам его свитер не нужен, – проявил присущую ему умеренность Маклуски, – Мы с Доддсом хотим получить за свои труды более подходящую компенсацию.

– И вообще они оба – рвачи и проныры, каких только поискать! – продолжал свою разоблачительную речь Уэлч, – На той неделе один из наших ВОХРушников случайно заглянул вот в эту комнату и попросил у Лофтхауза разрешения наполнить водой свой чайник – Лофтхауз же потребовал с него за эту услугу один фунт стерлингов. (Разумеется, вахтёр послал его ко всем чертям и совершенно бесплатно налил себе воды из ближайшего туалета.) Это доказывает, что наш «Апеллес» давно превратился в гнездо коррупции и рассадник стяжательства… В связи с этим я готов высказать вам свою гипотезу: А вдруг картину спёрли сами Лофтхауз и Гарднер, чтобы затем перепродать её какому-нибудь художественному салону?

– Но они сами являются художественным салоном, – обратил внимание Маклуски, – Зачем же им снабжать произведениями искусства своих конкурентов?

– Значит, они продали её какому-то частному коллекционеру, – поправился Уэлч.

– Но они могли сделать это совершенно законно, от лица собственного салона, – заметил Маклуски.

– Тогда они злонамеренно симитировали похищение, чтобы получить страховку за картину, – не собирался сдаваться Уэлч.

– Насколько нам известно, имущество «Апеллеса» застраховано не было, – возразил Маклуски.

– Уф! – устало вздохнул Уэлч, – Стало быть, мои гипотезы вам не нравятся? Тогда ищите похитителя сами, без моей помощи… И всё-таки поведение этого Лофтхауза представляется мне каким-то подозрительным, – продолжал рассуждать вслух он, – Сам же выдал троим посторонним раздолбаям ключ от своей подсобки – а потом удивляется, почему из этой подсобки что-то исчезло? По-моему, за всем этим скрывается какой-то хитроумный многоходовый расчёт…

– Или обычное преступное раздолбайство, – дополнил собеседника Маклуски, – Но по сути вы правы: Если бы наша подсобка была надёжно заперта, опечатана и по всем правилам поставлена под сигнализацию, картина из неё вряд ли бы пропала.

– А. вот это ещё бабушка надвое сказала! – неожиданно опроверг Уэлч, – Здешние помещения не относятся к разряду секретных. Сигнальные датчики от них будут выведены не на наш малый пульт, а на большой пульт связистов. Но все мы прекрасно знаем, как наши доблестные пультовики реагируют на тревожные сигналы… Пару недель назад Лич как-то заглянул на большой пульт и своими глазами понаблюдал за рабочими буднями этих раздолбаев. Кстати, на большом пульте установлены специальные кресла – совсем не такие, как у нас на малом. Стоит слегка облокотиться на спинку, как эта спинка сразу откидывается назад, а сидение выдвигается вперёд – и кресло в один момент превращается в кровать, в которой можно очень даже удобно поспать… Когда Лич зашёл на большой пульт, все тамошние дежурные беспробудно спали в своих креслах-кроватях и дружно храпели на весь малый корпус. На срабатывание тревожных датчиков они никак не реагировали… (В лучшем случае наощупь протягивали руку и вообще отключали датчик, чтобы не мешал им дрыхнуть.) И вы ещё надеетесь, что эти ребята будут вас бдительно охранять и стойко оборонять? Да при таком методе работы их там самих украдёт первый попавшийся злоумышленник! – саркастически усмехнулся он.

– Впрочем, иногда и бдительная охрана неспособна предотвратить кражу, если её совершает мастер своего дела, – подошёл к проблеме с другой стороны Маклуски, – Помнится, когда-то давно работал я в Манчестере на одной серьёзной фирме. По соседству с нами была расположена какая-то мастерская по ремонту телевизоров с постом ВОХР возле входной двери. В приёмном холле этой конторы за стеклянной витриной всегда стоял включённый телевизор. (Это, по замыслам начальства, должно было привлечь в мастерскую дополнительных клиентов.) Но как-то раз один пьяный посетитель вдруг решил переключить телевизор на другую программу. Он приставил к витрине стремянку, залез наверх, протянул руку к телевизору – и ненароком выбил витринное стекло. (Похоже, спьяну он вообще не заметил, что на витрине было какое-то стекло.) В результате этого инцидента посетитель свалился со стремянки, а заодно свалил с витрины телевизор, который упал на пол и разбился… Замена разбитому экземпляру нашлась быстро и без проблем – ведь в этой мастерской имелась уйма телевизоров на любой вкус и цвет. А вот с повторным застеклением витрины вышла небольшая неувязочка… Руководство мастерской, решив сэкономить на мелочах, пригласило откуда-то со стороны какого-то частного халтурщика. Вместо денежной оплаты оно предложило ему своеобразный бартер – он бесплатно стеклит витрину, а мастерская так же бесплатно ремонтирует ему его телевизор. Халтурщик охотно согласился, и ему тут же выписали разрешение на внос-вынос телевизора через пост ВОХР… В течение ближайших нескольких дней он несколько раз появлялся в приёмном холле мастерской с какими-то инструментами и с умным видом колдовал над разбитой витриной. Затем он внезапно исчез и обратно уже не появился… Витрину он так и не застеклил, зато успел задарма отремонтировать в мастерской свой телевизор. Когда его наконец хватились, неожиданно выяснилось, что из соседней подсобки бесследно исчез запасной телевизор, предназначенный на место разбитого… Очевидно, его тоже спёр этот же горе-стекольщик. Но каким образом ему это удалось при наличии поста ВОХР с бдительными охранниками? Один из ВОХРушников припомнил следующее: В первый же день своей работы в приёмном холле стекольщик вынес через пост на улицу какой-то телевизор, предъявив соответствующее разрешение. По его словам, он собирался проверить какие-то телекоммуникации в своём фургоне, а потом занести телевизор обратно в мастерскую… Охранник внимательно проследил за дальнейшими действиями стекольщика. Тот действительно зашёл с телевизором в какой-то фургон, припаркованный возле входа, а пять минут спустя вышел из фургона и понёс телевизор обратно. Это окончательно успокоило бдительного охранника… Пару дней спустя, когда на посту стоял уже другой ВОХРушник, стекольщик ещё раз вынес из мастерской какой-то телевизор, предъявив на выходе разрешение на внос-вынос и квитанцию о получении товара после ремонта. И вновь у охраны не возникло никаких подозрений… И лишь потом, уже задним числом, произошедшие события нашли своё исчерпывающее объяснение. Очевидно, в первый раз стекольщик вынес из мастерской украденный им запасной телевизор, а обратно внёс свой собственный, привезённый в мастерскую на ремонт. (Оба телевизора были одной модели и почти неразличимы на вид.) Именно этот второй экземпляр (уже отремонтированный) он и пронёс мимо другого охранника пару дней спустя… Эта история получила широкую огласку, и руководство мастерской было вынуждено подать в отставку. Когда я полгода спустя увольнялся из своей манчестерской конторы, витрина в том злополучном приёмном холле всё ещё не была остеклена, и никакого телевизора в этой витрине по-прежнему не стояло.

– Ваша правда: Порой и от бдительных охранников бывает больше вреда, чем пользы, – согласился Уэлч, – Вот вам пример из моей собственной жизненной практики… До Центральной полиции я работал в службе ВОХР одной секретной лондонской конторы, а начальником у меня был один вздорный тип по фамилии Плант. (Не будь он таким вздорным, мне бы и в голову не пришло искать себе другое место работы.) Как-то раз решил я отпроситься у Планта в отгул. Принёс я ему заявление – а он в ответ потребовал, чтобы на нём поставили свои визы табельщица, начальник дежурной смены, библиотека, санчасть и чуть ли не весь профсоюзный комитет. Собрал я все эти визы и снова понёс заявление на подпись Планту. До конца рабочего дня оставалось примерно полчаса. Иду я по какому-то пустому коридору и ни о чём не подозреваю… Вдруг заявление выпадает у меня из рук и как по закону подлости заскальзывает под дверь ближайшего кабинета. Дверь, разумеется, оказалась запертой и опечатанной. На ней висит примерно такая табличка: «Совершенно секретный кабинет! Ключ от него хранится в пенале, пенал хранится в подвале, подвал заперт, ключ от подвала хранится в другом пенале, а тот пенал допустимо вскрывать лишь в присутствии начальника отдела режима, начальника секретного отдела и двух замов генерального директора». (Настоящая сказка про Кощея Бессмертного; не правда ли?) Интересно, как бы вы посоветовали мне поступить в подобной ситуации? Срочно собирать вместе целый табун ответственных лиц и бежать вскрывать секретный пенал? Писать новое заявление и повторно ставить на него все нужные визы? К сожалению, у меня уже не оставалось времени ни на то, ни на другое… Я ещё немного постоял перед дверью и покрутил её за ручку, а потом слегка двинул в неё плечом – она и слетела с петель. Поднял я с пола своё заявление и потопал дальше… Заворачиваю я в соседний коридор и глазам своим не верю: Мне навстречу несётся целый наряд моих коллег из службы ВОХР с пистолетами наголо и на полном ходу кричит: «На пульт охраны поступил сигнал о внештатном вскрытии секретного помещения! Уэлч, вы не знаете, где тут находится комната номер такая-то?» «Понятия не имею!» – ответил я. Они побежали дальше, а я наконец добрался до кабинета начальника. Когда я протягивал Планту своё заявление, он как раз разговаривал с кем-то по телефону. Положил он трубку и ехидно так сказал: «Уэлч, я не могу отпустить вас в отгул! У нас тут вскрыли какую-то секретную комнату… Пока мы не разберёмся с этим делом, ни о каких отгулах не может быть и речи!» Так и не довелось мне сходить в отгул! – не без досады подытожил он, – Разумеется, виновника взлома двери секретного кабинета до сих пор не нашли… Самое любопытное выяснилось чуть погодя: Когда мы сверили опись имущества, которое должно было в этом кабинете находиться, с тем реальным имуществом, которое мы там обнаружили, половины списка в наличии не оказалось. Судя по всему, его уже успели расхитить какие-то неустановленные лица… С другой стороны, половины того, что оказалось в наличии, не значилось в списке – и это мы уже растащили сами. Я унёс домой одну небольшую симпатичную табуреточку и удлиннитель на семь с половиной метров…

Маклуски и Уэлч обсудили между собой ещё ряд важных животрепещущих вопросов. Как обычно водится, их интересный разговор в самый неподходящий момент прервал грубый и бесцеремонный стук в дверь… Уэлч тут же вспомнил про какое-то срочное и ещё не сделанное дело, отпер дверь и оперативно улизнул куда-то в коридор, а ему на смену тотчас явились Лофтхауз и директор «Махорки»… Маклуски любезно предложил новоприбывшим усаживаться на чёрный куб. Не заметив подвоха, директор поспешил воспользоваться его приглашением. (Произведение искусства с честью выдержало это непростое испытание.) Поскольку других сидячих мест в комнате не нашлось, Лофтхауз скромно отошёл к окну и прислонился спиной к подоконнику.

– Ну, как продвигается расследование? – строго и нелицеприятно осведомился главный покровитель искусств, – Рабочий день близится к концу, а никаких подвижек до сих пор почему-то не заметно…

– Тем не менее расследование уже подошло к своему логическому завершению, – не нашёл поводов для беспокойства Маклуски, – Доддс должен вот-вот вернуться и принести похищенный предмет. Да и с личностью похитителя нам уже почти всё ясно…

– Вы знаете, кто похитил нашу картину? – не смог поверить директор «Махорки».

– Эта задача решена примерно на девяносто три… нет, на девяносто четыре процента, – отрапортовал Маклуски.

– Но как вам это удалось? – поразился Лофтхауз, – По-моему, все эти трое подозреваемых – как на одно лицо…

– Если присмотреться повнимательнее, различия между ними сразу бросаются в глаза, – заверил Маклуски, – А личность преступника нам удалось вычислить благодаря полученным от подозреваемых показаниям, – он заглянул в свою верную записную книжку, – К счастью, все трое до вчерашнего дня не были друг с другом знакомы, и сговориться между собой они ещё не успели. (Каждый из них полагает, что картину спёрли двое других. Это не похоже на поведение членов одной преступной группировки…) Очевидно, в современном искусстве все трое соображают слабо. Они и не догадывались о ценности вашей картины, пока директор салона не намекнул, что её можно выгодно сбыть с рук какому-нибудь коллекционеру. Один из наших белильщиков решил проверить это на практике… Вот передо мной показания подозреваемых насчёт наличия картины на положенном месте в разное время, от 9.00 до 17.00! – он раскрыл записную книжку на нужной страничке, – Согласно этим показаниям, сперва картина была на месте, потом не была, потом снова была, потом снова не была… О чём это говорит? Скорее всего, о том, что злоумышленник сначала переставил картину в другое место, затем вернул её обратно (вероятно, в целях запутывания следователей) и лишь затем окончательно её спёр – например, вынес из подсобки и запихнул за какую-нибудь батарею под каким-нибудь подоконником, чтобы подобрать её там после окончания рабочей смены… Начнём с первого исчезновения картины! Последним её видел на месте Шарк в 10.00, а первым не увидел там Бутчер в 11.00. Понятно, что один из них и переставил её в какое-то другое место… Давая нам свои показания насчёт наличия картины, невиновный подозреваемый был абсолютно честен и правдив, а вот злоумышленник явно слукавил. (Впрочем, любой ушлый адвокат без труда докажет, что и похититель тоже не соврал. Да, он забыл упомянуть о том, что переставил картину, но в остальном ничуть не погрешил против истины. Ведь он действительно видел картину на месте до того, как её переставил, и не видел её там после.) Итак, убрать картину мог либо Шарк в 10.00, либо Бутчер в 11.00; вернуть её обратно мог либо Булл в 12.00, либо Шарк в 13.00; наконец, повторно убрать картину мог либо Булл в 15.00, либо Шарк в 16.00. Но поскольку мы знаем, что похититель действовал водиночку, мы приходим к однозначному выводу: Картину спёр Шарк! – подытожил он.

– Ваши рассуждения очень занятны, – равнодушно кивнул головой директор «Махорки», – Но я бы всё-таки предпочёл, чтобы вы поскорее нашли украденный предмет…

– А вот и Доддс с украденным предметом подмышкой! – обрадовался Маклуски, заметив знакомую фигуру в проёме внезапно открывшейся двери.

Доддс чинно переступил порог подсобки и принялся неторопливо разворачивать принесённый с собой груз – нечто небольшое и плоское, завёрнутое в газетные листы. Почувствовав всю важность происходящих событий, прочие присутствующие поспешили покинуть ранее занимаемые ими места и сгрудились вокруг новоприбывшего.

– Я обнаружил нашу картину у одного любителя современного искусства и выкупил её у него по договорной цене, – пояснил Доддс по ходу дела, – Естественно, он пожелал, чтобы его личность и цена картины остались его коммерческой тайной… По его словам, он приобрёл эту штуку вчера вечером у какого-то частного лица. Судя по описанию, речь идёт о нашем Шарке… Ну-ка взгляните: Это – ваша вещь? – он продемонстрировал Лофтхаузу извлечённый из газетных листов кусок картона с беспорядочно намалёванными на нём разноцветными кругами, квадратами и треугольниками.

– Да, в целом вполне похоже, – признал слегка растерявшийся глава салона, – А впрочем…

– Для пущей верности пересчитайте квадраты и треугольники! – не поскупился на дружеский совет Маклуски.

– К слову, на обратной стороне картины имеется штамп вашего салона, – добавил Доддс, переворачивая картонку.

– Да-да, очень хорошо, – кивнул головой Лофтхауз, – И всё-таки я бы хотел сперва проконсультироваться со своим искусствоведом…

– Я только что встретил вашего искусствоведа Гарднера возле входа в административный корпус, – доложил Доддс, – Он осмотрел картину и признал её подлинной. Он уже поставил мне визу на платёжный документ… Вот она! – он продемонстрировал присутствующим ордер на получение двадцати тысяч с визой Гарднера, – Теперь дело – за вами! – он протянул ордер Лофтхаузу, – На документе необходима ваша подпись, подтверждающая факт возврата похищенного предмета.

– Но к чему торопиться? – поспешил вмешаться директор «Махорки», – Оставьте картину нам! Мы повнимательнее её изучим, а завтра дадим вам точный ответ – она это или не она.

– К сожалению, отсрочки и проволочки в этом деле недопустимы, – проявил твёрдость Доддс, – Я договорился с продавцом картины, что в течение двух часов принесу ему эту штуку назад, если она нам вдруг не подойдёт. Похоже, он собирался толкнуть её какому-то толстосуму тысяч эдак за сто, – высказал предположение он.

– Нет-нет, лучше уж мы сами её кому-нибудь продадим! – встрепенулся Лофтхауз, – Ведь у нас хватит денег на её выкуп? – он с надеждой посмотрел на директора «Махорки».

На какой-то миг в подсобке повисла напряжённая взрывоопасная тишина. Теперь судьба всего предприятия зависела от решения главного покровителя современного искусства… Откажется ли он подписывать ордер и признает тем самым своё поражение? Или найдёт какой-то хитрый способ получить картину, не выплачивая вознаграждения двум прославленным детективам? Как и следовало ожидать, ожидание оказалось недолгим…

– Я вижу, что картина подлинная, – произнёс наконец директор «Махорки», придя к какой-то очередной хитроумной мысли, – Лофтхауз, вы можете смело ставить на ордер свою визу!

Глава салона послушно завизировал ордер. Директор поставил в нужном месте свою роспись и передал документ Доддсу, а тот одновременно протянул ему «Пир Октавиана и Клеопатры»… Вся эта процедура выглядела настолько официально и торжественно, что Маклуски едва удержался от бурных продолжительных апплодисментов.

– Заберите картину, спрячьте её подальше и больше никогда не теряйте! – дружески посоветовал Лофтхаузу директор «Махорки», – Итак, похищенный предмет благополучно отыскался. Следует признать, что наши следственные работники неплохо потрудились и вполне заслужили, чтобы им компенсировали их издержки… Доддс, ордер выписан на ваше имя? Тогда я приглашаю вас сейчас подойти к нашей проходной номер один! Я отдам указание бюро пропусков выписать вам разовый пропуск для прохода к нашей главной кассе… Но боюсь, что сегодня до конца дня наша касса работать не будет, – на его губах промелькнула едва заметная саркастическая усмешка.

– Да-да, мы всё понимаем, – подтвердил Маклуски, – Сегодня ваша касса не работает, а завтра ордер потеряет свою силу, поскольку на нём указано сегодняшнее число.

– Не исключено, что именно так всё и произойдёт, – согласился директор.

– Нет-нет, нас это не устраивает! – выступил с решительным протестом Доддс, – Мы поступим гораздо проще: получим деньги в нашей запасной кассе, что на втором этаже административного корпуса. Насколько нам помнится, ваша контора пользуется услугами этой кассы при расчётах с посторонними клиентами (типа салона «Апеллес»), а сотрудники Центральной полиции как раз считаются посторонними (для вашей конторы) лицами.

– Да, касса в административном корпусе имеет право выдавать деньги по таким ордерам, – признал директор, – Но работает она далеко не каждый день. Да и наличность в ней бывает далеко не всегда…

– Насчёт этого не беспокойтесь! – заверил Доддс, – Я повстречал нашу кассиршу всего несколько минут назад, едва расставшись с Гарднером. Она попросила меня помочь ей занести в кассу большой мешок с деньгами, только что привезённый из банка… Я заранее её предупредил, что скоро приду получать двадцать тысяч, и попросил разложить эту сумму на две одинаковые пачки по десять тысяч каждая.

– Ну что ж, желаю удачи! – произнёс директор «Махорки»; на его лице появилось выражение отчаянной решимости, как у человека, вынужденного отступить на последний рубеж обороны, – А я пока помою руки! – и он поспешно направился в сторону каморки с умывальником.

– С таким зловредным лицом мыть руки не ходят! – резонно заметил Маклуски несколько секунд спустя, когда два прославленных детектива шагали по коридору в сторону ближайшей лестницы на второй этаж, – Его замыслы шиты белыми нитками: Он рассчитывает позвонить в кассу и дать указание кассирше не выдавать нам денег по этому ордеру… Но ничего у него не выйдет! – выразил уверенность он, – Пока я сидел в кладовке в одиночестве, я открутил у телефона один маленький проводок – так что до кассы он не дозвонится. (Я принял эти меры главным образом ради того, чтобы шефу не пришло в голову звонить в кладовку каждые пять минут и проверять, чем я там занимаюсь.) Давайте прикинем: Для того, чтобы убедиться в неисправности телефонного аппарата, директору «Махорки» понадобится секунд пятьдесят. Затем он отбросит последние приличия и сам помчится в кассу, дабы лично передать кассирше свои указания, – (в этот момент детективы как раз закончили подъём по лестнице и вышли в коридор второго этажа), – А нам бы не хотелось, чтобы он отвлекал кассиршу, пока мы не получим наши денежки… – (детективы остановились, повернулись назад и осмотрели дверь, выходящую на лестницу), – Ага, в этой двери имеется парочка запоров – сверху и снизу! – (Маклуски оперативно закрыл дверь и задвинул на ней оба запора), – Теперь пробраться с лестницы в коридор невозможно. Нашему оппоненту придётся срочно спускаться обратно, бежать сломя голову на другой конец первого этажа и подниматься по другой лестнице. Но пока он доберётся до кассы таким извилистым путём, мы уже успеем получить там всё необходимое… (Тем более, если кассирша уже приготовила две пачки по десять тысяч, как вы её просили.) Доддс, бегите скорее в кассу! А я на всякий случай останусь здесь и посторожу дверь…

– За мной дело не станет! – заверил Доддс, с гулким топотом устремляясь вдаль по коридору.

Некоторое время спустя два непревзойдённых мастера сыска, розыска и получения денег из касс неторопливо шагали по знакомым лондонским переулкам, наполненным умиротворяющим июльским теплом. Внутренние карманы у них обоих приятно оттопыривались, наполненные очередной честно заработанной пачкой фунтов стерлингов.

– Доддс, давайте поподробнее! На какой помойке вы откопали это чудо современной живописи? – задал Маклуски давно интересовавший его вопрос.

– На толкучке возле железнодорожной станции, – не стал темнить Доддс, – Если помните, там находится стихийный пункт торговли подержанными вещами. (Это – ближайшее к нам место, где можно быстро и без проблем сбыть с рук краденый товар. Я решил начать свои поиски оттуда – и, как видим, не прогадал.) Наша картина стояла там на одном из прилавков между старым ржавым утюгом и старым дырявым цинковым ведром. Старьёвщик признался мне, что сперва Шарк пытался заломить за неё какую-то бешеную цену, но потом осмотрелся вокруг, пригляделся ко всем этим утюгам, чайникам и прочим шедеврам современного искусства – и понял, что его товар ничем не лучше других. (Возможно, именно тогда он внезапно осознал, что вся современная живопись – жалкая бездарная мазня. При даче сегодняшних показаний он высказался по этому поводу весьма убеждённо, как человек, на своей собственной шкуре познавший истинную цену всем этим квадратам и треугольникам.) В итоге Шарк сбавил цену и продал картину старьёвщику гораздо дешевле, чем вначале собирался… Я сказал Лофтхаузу, что его картину приобрёл некий любитель современной живописи. Впрочем, мои слова следовало понимать не в прямом, а в иносказательном смысле. Конечно, этого старьёвщика можно с точно таким же правом назвать любителем старых зонтов или дырявых кед… Но я всё же исходил из предположения, что любой торговец в какой-то степени любит товары, выставляемые им на продажу.

– И всё-таки интересно было бы узнать: За какую цену Шарк сбагрил ему похищенную картину? – подумал вслух Маклуски.

– Старьёвщик отказался раскрыть мне этот секрет, посчитав его своей коммерческой тайной, – ответил Доддс, – Но похоже, речь идёт отнюдь не о пятидесяти-ста тысячах, и даже не о пяти-десяти фунтах… Я предложил ему за картину совсем небольшую сумму – по старому счёту где-то около одного шиллинга. И он охотно согласился на моё предложение…

– Шесть пенсов по старому счёту – за мной! – незамедлительно откликнулся Маклуски, хлопая себя по карманам в поисках мелких монеток.

ХШ. Содержимое старого шкафа

Дверь кабинета резко распахнулась, и в неё твёрдой уверенной походкой вошли два чрезвычайно решительных джентльмена, причём первый из них нёс с собой небольшой портфель… Сидевший за столом начальник Отдела Расследований очнулся от напряжённых размышлений, открыл глаза и вопросительно посмотрел на вошедших.

– Ага, Доддс-Маклуски! – сообразил он, – Это вы?

– Да, это мы, – подтвердил первый из вошедших, – Шеф, мы готовы дать вам отчёт за вчерашний рабочий день!

– Ну что ж, попробуйте! – ответил шеф, постепенно возвращаясь в рабочее состояние.

– Доддс, вам слово! – намекнул первому из вошедших его второй коллега.

– Итак, вчера нами была проделана большая работа, – приступил к изложению Доддс, – Из художественного салона «Апеллес» был похищен шедевр современной живописи. По слухам, его стоимость на некоторых чёрных рынках достигает нескольких десятков фунтов стерлингов… то есть, нескольких десятков тысяч фунтов стерлингов, – поспешно поправился он, – Благодаря успешно проведённому расследованию, похищенный предмет был обнаружен нами у перекупщиков и возвращён законным владельцам. Справедливое вознаграждение за проделанную работу нами из кассы уже получено. Глава салона «Апеллес» Лофтхауз полностью удовлетворён итогами расследования.

– Он прыгает от радости до потолка, – добавил для пущего пафосу Маклуски.

– Вы в этом уверены? – проявил присущее ему недоверие шеф, – Между прочим, десять минут назад мне позвонил директор «Махорки» и высказал мнение, что вчера вы получили чересчур большое вознаграждение. Он полагает, что вы нашли не такую уж и ценную картину.

– Какую украли – такую и нашли, – не затруднился с ответом Маклуски, – Таким образом, мы благополучно разделались с этим «Апеллесом» и теперь можем перейти к более важным делам.

– А вот директор «Махорки» считает иначе, – возразил шеф, на которого снова нагрянуло знаменитое чувство противоречия, – Я склонен с ним согласиться. Мне и самому размер вашего вчерашнего вознаграждения представляется чрезмерным. (К сожалению, директор «Махорки» не сообщил мне никаких конкретных цифр. Однако он ясно намекнул, что эти цифры зашкаливают за все рамки приличий…) А посему…

– Да-да, мы целиком и полностью с вами согласны, – поддакнул шефу Доддс; за время работы в Отделе Расследований он выработал для себя безотказный метод борьбы с чувством противоречия начальника, – Конечно, мы готовы снова на весь день отправиться в салон «Апеллес»! А поиски секретных документов Уайтлока тогда можно будет отложить до лучших времён…

– Как это отложить? – возмутился шеф, – Вы опять пытаетесь увильнуть от своих должностных обязанностей? Можете не пытаться – я вам этого не позволю! Итак, вы сию же минуту отправляетесь к Уайтлоку и до конца дня занимаетесь поисками этих дурацких документов. Ни о каких салонах больше не может быть и речи! – он решительно сорвал трубку с телефонного аппарата и набрал на диске хорошо знакомую ему цифровую комбинацию, – Алло, Уайтлок! Это вы? Это не вы? А кто вы тогда такой? Да-да, я понял, что разговариваю с Уайтлоком. Я просто хочу убедиться, что вы находитесь на рабочем месте… Вы догадываетесь, для чего я вам позвонил? Значит, знайте: Я направляю к вам следователей Доддса и Маклуски! Они будут весь день заниматься поисками ваших пропавших документов. Обеспечьте им условия для проведения расследования; выполняйте все их указания; передайте вашим подчинённым, чтобы не занимались саботажем – в общем, отнеситесь к делу со всей серьёзностью! Вы хорошо меня поняли? Что вы говорите? Чёрт возьми, вас совсем не слышно… Я говорю: Вы хорошо меня поняли? – шеф значительно повысил голос, – Да или нет? Да чёрт бы побрал эту дурацкую телефонную связь! – он со злостью опустил трубку на аппарат, – Наверно, и на шестом этаже слышно, как я тут воплю… то есть, вопю… то есть, ору, как недорезанный! – образно и метафорично выразился он.

– А кабинет Уайтлока находится на пятом – ровно двумя этажами выше вашего, – заметил к слову Маклуски, – В таком случае вам для разговоров с ним не нужен никакой телефон – достаточно лишь протянуть из одного кабинета в другой обычную водопроводную или канализационную трубу и кричать прямо в неё.

– Короче говоря, задание вам понятно, – подвёл итог шеф, – Вы сию же минуту двигаетесь в сектор Уайтлока, а в конце дня приходите ко мне и отчитываетесь о проделанной работе. Надеюсь, пропавшие документы мы с вами всё-таки найдём…

– Мы тоже на это надеемся, – подтвердил Доддс, – Как видите, мы специально прихватили с собой тару, в которой понесём обнаруженные у Уайтлока документы, – он предъявил начальнику небольшой портфель у себя в руках.

– Очень хорошо, – кивнул головой шеф, – В таком случае… Ах ты, опять звонят! – он снова сорвал трубку с телефонного аппарата, – Уайтлок, это опять вы? Это опять не вы? Да-да, я узнал вас, мисс Томпсон… то есть, мисс Робинсон. (Или как вас там ещё зовут?) Вы хотите мне что-то рассказать? Нет-нет, мне некогда вникать в эти сложности! Я лучше позову к телефону Доддса или Маклуски! – он протянул трубку подчинённым, стоявшим перед ним по другую сторону стола.

Трубку взял Доддс, на долю которого в тот день выпала обязанность отвечать на телефонные звонки. Он услышал из телефонной линии бойкий энергичный голос Мэри Роббинс, секретарши майора Грэггерса в Бриндвиче:

– Доддс, это вы? Как хорошо, что я до вас дозвонилась! Дело в том, что у нас появились кое-какие новости…

– Неужели? – не смог поверить Доддс, – Вы хотите сказать, что Грэггерс наконец объявился на рабочем месте?

– Нет-нет! Вернее, не совсем, – опровергла секретарша, – Он объявился только частично… Короче говоря, вчера в обед к нам в отделение полиции прибыл пакет. На нём стоял почтовый штемпель Мэлфакса с датой двадцать третьего июля – то есть, его отправили оттуда в прошлую субботу. (Странно, что он так быстро до нас дошёл.) Разумеется, вскрывать его я не стала. В пакете вполне могло находиться какое-нибудь взрывное устройство. (Говорят, бывали случаи, когда вместо начальников полиции ошибочно подрывались их секретарши.) Я отослала этот пакет в Гленвич Джойсу, чтобы он вскрыл его сам… Сегодня с утра Джойс вскрыл пакет и тут же перезвонил мне. Он был взволнован сверх всякой меры. Он сказал, что содержимое посылки едва не свело его с ума и не довело до инфаркта. У него был такой голос, будто он уже звонит с того света или из сумасшедшего дома… Как вы думаете, что оказалось в пакете?

– Ну вы меня и заинтриговали! – произнёс в задумчивости Доддс, – Значит, вы говорите, Грэггерс частично объявился на своём рабочем месте…? Может быть, злоумышленники прислали вам по почте его отрезанную голову?

– Доддс, прекратите ваш чёрный юмор! – засмеялась Мэри Роббинс, – В такой мелкий почтовый пакет голова майора уж точно бы не влезла… Нет, там лежало лишь его служебное удостоверение – и больше ничего. Джойс был потрясён и возмущён. Он сказал, что служебное удостоверение начальника городской полиции недопустимо передавать иному лицу и пересылать куда-то по почте. Он считает, что майор сам по доброй воле никогда бы не расстался со своим удостоверением. Он подозревает, что кто-то преступным путём завладел этим документом, а затем зачем-то отослал его нам. А поскольку пакет был отправлен из Мэлфакса, Джойс решил лично съездить в этот городок и поговорить с начальником местной полиции. (Возможно, им совместными усилиями удастся отыскать отправителя пакета.) Сам Джойс уверен, что к этому приложила руку фирма «Анаконда», с которой у майора недавно были какие-то странные дела.

– Любопытная гипотеза, – согласился Доддс, – Ну что ж, мы будем с интересом дожидаться итогов поездки Джойса в Мэлфакс!

Закончив разговор, Доддс уложил трубку на аппарат и попытался было ознакомить начальника с сутью дела… Однако шеф явно не был настроен забивать себе голову далёкими и посторонними проблемами.

– Пускай Грэггерс сам разбирается со своим удостоверением! – заявил он решительно и бесповоротно, – А вы двое сейчас немедленно отправляетесь к Уайтлоку и приступаете к поиску пропавших документов! Вы хорошо поняли задачу? Вижу, что недостаточно хорошо! Тогда я вам напомню: Эти документы представляют собой такую большую ценность, что являются как бы яблоком преткновения… то есть, гвоздём раздора… то есть, камнем за пазухой… В общем, если мы их не найдём, начальство открутит нам голову, – образно выразился он, – Ну теперь-то вы поняли, к чему я клоню?

– Да-да, конечно, – подтвердил Доддс, – Пропавшие документы являются камнем преткновения, яблоком раздора и гвоздём сегодняшней программы. Следовательно, мы должны приложить все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы их найти.

– Наконец-то до вас дошло! – обрадовался шеф, – Итак, я жду вас в конце дня с докладом о проделанной работе!

Покинув кабинет начальника, два прославленных детектива твёрдой уверенной походкой двинулись по коридору к лестнице – но не к ближней, а к дальней, где на каждом пролёте висели таблички с неперечёркнутой сигаретой. Поднявшись двумя этажами выше, они извлекли из карманов свои верные курительные принадлежности и организованно приступили к очередному плановому перекуру. Попутно Доддс не упустил возможности познакомить коллегу с подробностями своего разговора с Бриндвичем…

– Пожалуй, именно этого нам и следовало ожидать, – глубокомысленно высказался Маклуски, выслушав доклад коллеги, – Теперь в этой истории наконец наступил долгожданный просвет…

– Вы правы: Именно он-то в ней и наступил, – не стал спорить Доддс.

Закончив перекур, детективы убрали обратно в карманы свои давно потухшие трубки, зашли с лестничной площадки в коридор пятого этажа и направились в сектор Уайтлока. (Доддс по-прежнему нёс с собой всё тот же небольшой портфель.) В результате последней реорганизации этот сектор стал одной из трёх составных частей Отдела Расследований, наряду с кабинетом начальника отдела на третьем этаже и сектором Сеймура на первом этаже соседнего корпуса… Он состоял из двух рядом расположенных кабинетов. В большем располагались сам Уайтлок и мисс Томпсон в качестве его секретарши, а в меньшем – все прочие сотрудники его сектора. Первым из этих помещений (если смотреть со стороны курилки) был кабинет Уайтлока. В него-то и решили сперва заглянуть два непревзойдённых мастера сыска и розыска…

Интуиция их не подвела – кабинет в данный момент был явно не пуст. Начальник сектора находился на своём рабочем месте и весьма активно исполнял свои должностные обязанности. Сидя за главным столом, он усердно распекал расположившегося напротив усталого джентльмена предпенсионного возраста, в котором вошедшие без труда узнали сотрудника того же сектора Чандлера… Долгие годы работы в различных секретных конторах окончательно выветрили из него былой трудовой энтузиазм и жажду творческих свершений. Теперь он ходил на службу главным образом для того, чтобы посудачить с сослуживцами о своих многочисленных болячках, да ещё попутно забежать в санчасть за бесплатными лекарствами. И даже разнос от начальника уже не мог вывести его из состояния постоянной сонливости и меланхолии…

– Чандлер, вы можете мне объяснить, почему вы постоянно опаздываете на работу? – бушевал Уайтлок, энергично размахивая руками, как дирижёр симфонического оркестра во время концерта, – Сегодня вы явились в отдел уже на полтора часа позже, чем должны были… Как это следует понимать?

– Я вам уже объяснил: Сегодня я опять проспал! – не затруднился с ответом сотрудник, отчаянно зевая во весь рот.

– Это не может считаться уважительной причиной для опоздания, – возразил Уайтлок, – Если вы не способны проснуться вовремя, то купите себе на худой конец будильник!

– Да есть у меня эта штука! – пренебрежительно махнул рукой Чандлер, – Но толку от неё, как выяснилось, не очень-то много… Дело в том, что вчера вечером у меня неожиданно заболела голова. Я выпил таблетку от головы – голова прошла, но зато заболела рука. Я выпил таблетку от руки – рука прошла, но опять заболела голова. Я снова выпил таблетку от головы, но на сей раз она не прошла. Я выпил вторую таблетку – она опять не прошла. Тогда я выпил сразу три таблетки (третью, четвёртую и пятую) – голова наконец прошла, но мне сильно захотелось спать. Сон сморил меня прямо в кресле. Я проспал без задних ног с вечера до девяти утра и, разумеется, совершенно не слышал будильника. (Не исключено, что вчера я так и не успел его завести.) Пожалуй, мне впервые за последний месяц удалось нормально выспаться, – выразил удовлетворение он, ещё раз широко зевнув, – Нынче в аптеках стало продаваться совсем дрянное снотворное. Чем больше его пьёшь, тем бодрее становишься… К тому же к нему прилагается слишком занудная и заумная инструкция. В ней совершенно ничего невозможно понять. (Пока дочитаешь до конца, десять раз заснёшь от скуки.) А вы ещё удивляетесь, почему я сегодня немножко опоздал на работу? Да скажите ещё спасибо, что я вообще сюда припёрся! – перешёл в контрнаступление он, – Я вполне мог вызвать на дом врача и взять себе больничный недельки на две-три!

– Нашли, чем испугать! – ухмыльнулся Уайтлок, – Конечно, без вас вся наша работа сразу встанет и никогда не сдвинется с места… Чандлер, я не собираюсь с вами шутить и покрывать ваши бесконечные опоздания! – он сделал решительный жест правым кулаком вверх, – В моём секторе каждый сотрудник обязан трудиться от звонка до звонка, с полной отдачей, предельно энергично и до полного изнеможения. (Только так, а не иначе!) А если вы с этим не согласны, то это уже ваши проблемы. Я всё равно заставлю вас работать, как следует! – в его голосе прозвучала едва скрытая угроза.

– Уайтлок, оставьте ваш дешёвый пафос! – скривился от отвращения Чандлер, – Все мы знаем, куда уходит ваша полная отдача и от чего вы изнемогаете на рабочем месте… Вы надеетесь подсидеть начальника отдела и занять его кресло – только этим и объясняется ваша бурная активность и громкие слова! Но, положа руку на сердце, толку от вас на работе ничуть не больше, чем от меня и прочих наших сотрудников.

– Прекратите сотрясать воздух, Чандлер! – вскипел от негодования Уайтлок, – Постыдились бы при посторонних… Доброе утро, Доддс и Маклуски! – обратился он к посланцам от начальника отдела, которые уже давно устали дожидаться приглашения и самостоятельно заняли два свободных стула в другом конце кабинета, – Чем обязан вашему визиту? Ах да, у нас же сегодня по плану – поиск пропавших документов! – блеснул проницательностью он, – Чандлер, сделайте хотя бы одно полезное дело: крикните нашим сотрудникам, чтобы срочно приходили сюда на важный разговор! Надеюсь, это задание вам по плечу?

– А где я вам найду наших сотрудников? – не стал глубоко вникать в задание Чандлер, поднимаясь со стула и направляясь на выход, – По-моему, в соседней комнате сейчас никого нет…

– Ну так пораскиньте мозгами и сообразите, где кого искать! – потерял терпение Уайтлок, – Уж вам ли не знать, где обычно ошиваются ваши сослуживцы в течение рабочего дня? Мисс Томпсон наверняка отправилась в буфет. А Махони и Родли скорее всего опять торчат в курилке…

– Как раз в курилке их нет, – опроверг Доддс, – Мы сами только что оттуда.

– Значит, поищите их в другом месте! – не замедлил с ценным советом Уайтлок, – Чандлер, вы понимаете, о чём вас просят? Эх, да вас только за смертью посылать! – не выдержал он и сам выбежал из кабинета вслед за нерасторопным подчинённым.

На какое-то время прославленные детективы остались в кабинете одни. Многозначительно переглянувшись друг с другом, они глубокомысленно покачали своими умудрёнными головами.

– Значит, Уайтлок мечтает подсидеть шефа и перебраться в его кресло? – повторил Маклуски, – Ну что ж, мечтать никому не возбраняется!

– Конечно, в должности начальника Отдела Расследований наш дорогой Уайтлок будет выглядеть примерно так же к месту, как корова на конькобежных соревнованиях, – принялся рассуждать вслух Доддс, – Но порой жажда карьерного роста способна лишить человека последних остатков здравого смысла…

– Будем называть вещи своими именами: Все карьерные надежды Уайтлока основаны на том, что его считают протеже нашего Директора, – взглянул правде в глаза Маклуски, – Ходят слухи, что они с ним – едва ли не друзья детства. Они до сих пор частенько собираются в Директорском кабинете после окончания рабочего дня в тесной дружеской компании, с пивом, закуской и прочим безобразием… Как бы то ни было, но Уайтлок в качестве начальника нашего отдела для нас полностью неприемлем! – без тени сомнений заявил он, – И мы сделаем всё возможное и невозможное, дабы помешать его планам!

– Непременно сделаем – пускай даже не сомневается! – усмехнулся Доддс.

Наконец, Уайтлок вернулся в свой кабинет, ведя за собой не только Чандлера, но и всех прочих своих подчинённых – мисс Томпсон, Родли и Махони. (Последний предусмотрительно принёс с собой дополнительный стул.) Прославленные детективы были рады снова увидеть своих коллег по отделу в полном здравии и хорошем рабочем настроении… Рыжеволосый Махони на первый взгляд казался юным бюрократом в самом начале большом карьеры. Впрочем, коллеги по отделу знали, что под его суровой непроницаемой внешностью скрывается доброе отзывчивое сердце, всегда готовое прийти на помощь друзьям… Родли же был боек и непоседлив. На посторонних он производил впечатление непростой личности с многообразными интересами. К сожалению, интересы эти ограничивались исключительно спиртными напитками… Ну а мисс Томпсон (особа ещё достаточно молодого, но уже далеко не самого юного возраста) слыла в Отделе Расследований главным специалистом по составлению квартальных отчётов и прочих важных бюрократических отписок.

Пока сотрудники рассаживались по свободным стульям, Родли не преминул по-заговорчески подмигнуть обоим детективам и вполголоса поинтересоваться:

– Доддс, для чего вы принесли сюда этот портфель? Наверно, там находится ёмкость с вашим любимым виски?

– В рабочее время недопустимо вести разговоры на подобные темы! – пресёк его излишнее любопытство Доддс и на всякий случай переставил портфель в другое место.

– Итак, уважаемые коллеги! – торжественно объявил Уайтлок, – Мы собрались здесь в полном составе для того, чтобы… Кстати, а в полном ли составе мы здесь собрались? – засомневался он в последний момент, – Ну-ка, сверимся по списку… Где там он у меня? – он выдвинул верхний ящик своего стола и зашуршал какими-то бумажками.

Смысл его манёвра был очевиден: лишний раз продемонстрировать присутствующим свою предельную пунктуальность и деловую хватку. Увы, результат манёвра оказался совершенно противоположным, поскольку никакого списка сотрудников Уайтлок у себя в столе так и не нашёл… Без толку переворошив содержимое всех трёх ящиков, он озадаченно произнёс:

– Как ни странно, списка нигде нет… Интересно, куда бы он мог деться? Мисс Томпсон, что вы думаете по этому поводу?

– Скорее всего, он лежит в шкафу у вас за спиной, – выдвинула предположение сотрудница.

Её догадка оправдалась процентов на девяносто: Искомый список был обнаружен не в самом шкафу, а на полу под этим шкафом. Сдув с него пыль и смахнув грязь, Уайтлок бережно развернул небольшой листок и выложил перед собой на стол.

– Итак, сверимся по списку! – повторил он, – Все ли мы присутствуем, или кого-то всё-таки не хватает? Первым в списке идёт начальник сектора Уайтлок – он на месте. Далее значатся рядовые сотрудники: Чандлер, Махони, Родли и мисс Томпсон… Да, все они также в сборе! – радостно сообщил он собравшимся.

– А что это за круглые разводы у вас на листке? – обратил внимание Доддс, – Похоже, кто-то поставил на ваш список сотрудников какую-то чашку или кружку…

– Да, похоже на то, – согласился Уайтлок, склоняясь над листком, – Но позавчера этих разводов на списке ещё не было… Судя по всему, они появились тут вчера, когда я находился в отгуле и отсутствовал на рабочем месте. Но кто бы мог поставить чашку на список? – он метнул гневный взгляд на подчинённых, – Мисс Томпсон, не ваша ли это работа?

– Нет-нет, что вы! – воскликнула сотрудница, – Я пью только кофе из маленькой чашечки. От неё не может быть таких больших разводов!

– Тогда это – ваших рук дело, Чандлер! – Уайтлок повернулся к следующему подозреваемому, – За вами частенько подобное водится: Вы любите ставить чашки с чаем на документы, а потом безмятежно засыпать на час-другой!

– Ничего подобного! – опроверг Чандлер, спешно просыпаясь (ибо перед этим он уже успел сладко задремать), – Не стану отпираться: Пару раз я проливал чай на какие-то секретные материалы. Но вашего списка сотрудников я и в глаза не видел! Между прочим, вчера я в ваш кабинет вроде бы не заходил…

– Тогда это наверняка были вы, Махони! – безапелляционно заявил Уайтлок.

– А я вообще чая не пью, – возразил рыжеволосый начинающий бюрократ, – Я считаю так: Чем впустую тратить время и гонять чаи на рабочем месте, лучше прогуляться до курилки и выкурить парочку-другую сигарет. Толку от этого будет куда больше… Нет, вчера я не притрагивался ни к одной чашке – ни с чаем, ни с кофе, ни с чем ещё!

– Стало быть, это сделал Родли! – сделал вывод начальник сектора.

– Чуть что – сразу Родли! – недовольно откликнулся последний из сотрудников, – Уж такова моя судьба: Все шишки почему-то валятся на меня! – посетовал он, – Но мне всё-таки кажется, что кружку на список поставил Хопкинс…

– Да-да, конечно, это был Хопкинс! – радостно согласились все присутствующие.

– Будем считать, что мы прояснили этот вопрос, – подытожил Уайтлок, убирая список сотрудников в верхний ящик стола, – Тогда перейдём к текущей повестке дня! Уважаемые коллеги, к нам прибыли гости от начальника отдела! – он указал на Доддса и Маклуски; все прочие присутствующие ещё раз повернули головы к нежданным гостям и убедились, что они действительно ещё находятся в кабинете, – В их задачу входит… Впрочем, пускай они сами объяснят, чем собираются заниматься сегодня в нашем секторе! – удачно сообразил он.

– Наша задача предельно проста, – приступил к делу Доддс, – На прошлой неделе ваш сектор получил из Секретного отдела несколько секретных документов. В конце недели, когда они были сданы вами обратно, среди них обнаружилась недостача в лице пятнадцати листов серии «А». Начальник отдела дал нам задание отыскать пропажу. Именно ради этого мы к вам и прибыли! – (присутствующие согласно закивали головами, осознав всю важность предстоящего мероприятия), – Итак, начнём с самого простого вопроса: Кто из вас последним видел пропавшие документы?

В кабинете поднялся беспорядочный шум. Как и следовало ожидать, все без исключения сотрудники сектора Уайтлока были убеждены, что последним злополучные листы держал в руках кто-то другой.

– Тогда попробуем распутать ниточку с другого конца: Кто из вас первым увидел эти документы, когда они были получены из Секретного отдела? – решил поменять тактику Доддс.

Ответом ему было гробовое молчание. Пару минут спустя тишину нарушил голос Махони:

– А о каких, собственно, документах идёт речь?

– К сожалению, их секретный шифр недопустимо называть вслух, – планомерно продолжал Доддс, – В связи с этим мы записали его на бумажку… Вот она! – он выложил на стол перед Уайтлоком небольшой листок, – Может быть, вам эти цифры о чём-то говорят?

– Для пущей надёжности было бы неплохо свериться с вашим секретным журналом, – подкинул неплохую идею Маклуски, – Вообще-то прибытие и убытие любого документа из Секретного отдела должно быть официально запротоколировано…

– Да, есть у нас такой журнал, – признал Уайтлок, – Мисс Томпсон, где он у нас?

– В шкафу у вас за спиной, – мгновенно сообразила сотрудница, – Красненький такой журнальчик…

Журнал в обложке красного цвета действительно был обнаружен всё в том же шкафу. Это и вправду оказался ЖУСД – Журнал Учёта Секретных Документов… Раскрыв его на нужной странице, Уайтлок принялся с любопытством изучать сделанные в нём записи.

– Вот эти пятнадцать листов серии «А»! Секретный шифр полностью совпадает, – сообщил он присутствующим, – В журнале имеется запись об их получении из Секретного отдела. Дата – 20 июля. Роспись получившего лица – Уайтлок. Выходит, их получал я…

– Значит, вы же их и посеяли! – обрадовался Чандлер.

– Не спешите наводить тень на плетень! – сурово возразил начальник сектора, – Далее в журнале сделана ещё одна запись: «Выданы для работы сотруднику Чандлеру». Дата – то же 20 июля. Роспись получившего лица – Чандлер… Так вот кто, оказывается, потерял наши документы!

– Ах, так вот вы о чём! – сообразил наконец Чандлер, окончательно просыпаясь, – Стало быть, речь идёт о тех бумажках, которые вы мне выдали на прошлой неделе? Да-да, вспоминаю! Я расписался за них в вашем журнале, отнёс к себе и положил на стол… На следующий день к нам явилась комиссия из Министерства. Мы все втроём с умным видом сидели на рабочих местах и глубокомысленно листали каждый свои бумажки. Комиссия осталась довольна, как мы работаем с секретными документами… Но когда проверяющие ушли, я отнёс свои бумажки обратно к Уайтлоку и сдал ему назад, – заверил он, – У него и спрашивайте, куда он их потом задевал!

– Что-то вы путаете! – скептически покачал головой начальник сектора, – Вы не сдали мне обратно эти пятнадцать листов. В журнале отсутствует отметка об их возвращении!

– Значит, вы забыли мне напомнить, чтобы я сделал в журнале запись, – не затруднился с объяснением Чандлер, – Но я совершенно точно их вам вернул!

– Имеются ли этому свидетели? – проявил дотошность Маклуски.

– Да сколько угодно! – ответил Чандлер, – Например, Махони… Собственно, он-то и надоумил меня отнести документы в соседний кабинет.

– А что по этому поводу скажет сам свидетель? – Доддс вопросительно посмотрел на Махони.

– Теперь кое-что припоминаю… – рыжеволосый сотрудник углубился в напряжённые воспоминания, – Да, так оно и было! Чандлер спросил, что теперь делать с документами из Секретного отдела. Я ответил, что мы с Родли уже вернули их начальнику сектора, и посоветовал ему (Чандлеру) поступить аналогично. Тогда он взял все свои бумажки и вышел с ними в коридор…

– Это ещё ни о чём не говорит! – не торопился сдаваться Уайтлок, – Он мог пойти с ними куда угодно. Есть ли свидетели, что он понёс их именно в мой кабинет?

– Ну да, конечно! – хлопнул себя по лбу Чандлер, – Когда я занёс документы Уайтлоку, тот как раз беседовал с Родли. Я у них на глазах положил все бумажки на боковой стол и отправился обратно.

– А мне помнится, что я попросил вас зайти попозже, – опроверг Уайтлок, – а вы ушли и унесли документы с собой.

– Ваш вариант! – обратился Маклуски к Родли, – Помните ли вы этот эпизод?

– Пожалуй, кое-что припоминаю, – Родли усердно почесал себе затылок, – Да, в тот день я заглянул к начальнику сектора по одному важному делу… Вы и сами понимаете, про какие дела я говорю! – лукаво усмехнулся он, – Я прозрачно так ему намекнул: «Уайтлок, а не отметить ли нам успешное окончание Министерской проверки? Закупку закуски я беру на себя. А вот за жидкостями в административный корпус придётся отправляться вам… Лишь у вас одного имеется вкладыш на свободный проход. Как назло, спиртными напитками торгует лишь дальний буфет, по ту сторону проходной…»

– Родли, эти подробности никого не интересуют! – поспешил вмешаться Уайтлок, – Главное тут в другом: Я сказал Чандлеру, что занят, и предложил ему зайти попозже.

– Вы сказали ему кое-что покрепче, – уточнил Родли, – Вы воскликнули: «Как это понимать? Мисс Томпсон уже отнесла все наши документы в Секретный отдел, а вы только сейчас спохватились? Вы опять спите на рабочем месте, как я погляжу! Нет-нет, ваши бумажки можете мне не совать! Несите их в Секретный отдел сами. И поторопитесь – а то после обеда эти ребята уже закроются и откажутся их у вас принимать!» Чандлер сделал недовольное лицо и вышел из кабинета. Документы он при этом держал в руках… (Я имею в виду – пока разговаривал с Уайтлоком.)

– В любом случае документы остались у Чандлера. Он и должен нести ответственность за их пропажу! – решительно и безапелляционно заявил Уайтлок.

– Ничего подобного! – так же решительно возразил Чандлер, – Никаких документов я с собой не уносил. Я оставил их на столе у мисс Томпсон… Бегать по Секретным отделам вы меня всё равно не заставите! (В мои должностные обязанности этот вид трудовой деятельности не входит.) К тому же в тот день я чувствовал себя не слишком хорошо. Дополнительные физические нагрузки могли негативно отразиться на состоянии моего здоровья…

– У него, видите ли, чересчур хрупкое здоровье! – вскипел от негодования Уайтлок, – У него не хватает сил поднять пятнадцать бумажных листочков! Он неспособен прошагать двести метров без помощи медицинской бригады. Его организм разваливается от непосильных нагрузок прямо на ходу! А вот в конце рабочего дня он вприпрыжку несётся к проходной впереди всех нас, и мы не можем за ним угнаться… Просто удивительно, какое хрупкое здоровье у нашего Чандлера!

– Если не верите, я принесу вам справку от лечащего врача, – пообещал сотрудник с хрупким здоровьем, – Короче говоря, я положил документы на стол перед мисс Томпсон и покинул кабинет. А что потом стало с этими документами – об этом спрашивайте у нашего доблестного начальника сектора! – закончил он не без пафоса и победоносно посмотрел на оппонента.

– Минуточку-минуточку! – мгновенно отреагировал Доддс, – Чандлер, вы хотите сказать, что в момент вашего появления мисс Томпсон тоже находилась в кабинете Уайтлока?

– Да, разумеется, – подтвердил сотрудник.

– То есть, они сидели здесь втроём: Уайтлок, Родли и мисс Томпсон? – уточнил Маклуски.

– Родли тут не было, – опроверг Чандлер, – Я запомнил точно: Мисс Томпсон сидела вон за этим столом и составляла квартальный отчёт, – он указал на другой стол возле стены, – Уайтлок сидел на своём месте и чесал в затылке, – он указал на Уайтлока, – И никакого Родли тут тогда не сидело!

– А вы что скажете, мисс Томпсон? – обратился Доддс к последней свидетельнице, – Присутствовал ли Родли при этой сцене? И сами-то вы при ней присутствовали?

– Присутствовала ли я? – мисс Томпсон в задумчивости потёрла себе пальцем нос, – Да, эту сцену я помню… Я действительно сидела за этим столом и готовила квартальный отчёт. Начальник сектора мне помогал. Родли тогда при нас не было… Помню, как к нам зашёл Чандлер и попросил отнести его документы в Секретный отдел, а мы ему ответили, что очень заняты. Он тогда сказал, что ему не к спеху. (Дескать, документы можно отнести и потом, когда мы освободимся.) Он оставил свои бумажки на моём столе и ушёл… Они лежали вот здесь! – она указала на другой стол у стены.

– Ну, что я говорил! – просиял Чандлер.

– Прошло ещё какое-то время, – продолжала сотрудница, – Мы с начальником сектора с головой увязли в квартальном отчёте… (Возни с ним оказалось гораздо больше, чем мы надеялись.) Тогда начальник сказал: «Мисс Томпсон, сегодня вам уже некогда бегать по Секретным отделам. Отнесите документы обратно Чандлеру – пускай сам с ними разбирается!» Я пошла в соседний кабинет и передала все бумажки Чандлеру лично в руки.

– Отлично помню этот момент! – подтвердил Махони, – Мы с Чандлером были в комнате вдвоём. (Родли тогда где-то отсутствовал.) Открывается дверь, входит мисс Томпсон, отдаёт Чандлеру какие-то бумажки и уходит назад. Чандлер выкладывает их себе на стол и засыпает дальше…

– Значит, документы остались у Чандлера! – воскликнул ликующий Уайтлок, – Ну уж теперь-то ему не отвертеться!

– И что же вы сделали с этими документами? – поставил вопрос ребром Маклуски, обращаясь к Чандлеру.

– Я вам уже сказал, – ответил тот, – Ещё немного вздремнул – а потом опять отнёс их мисс Томпсон и положил ей на стол.

В кабинете на какое-то время воцарилась недоумевающая тишина.

– Наша история всё больше напоминает какой-то заколдованный круг, – глубокомысленно высказался Доддс пару минут спустя, – Впрочем, концы от неё мы всё равно отыщем! – выразил уверенность он, – Сдаётся мне, в показания свидетелей всё-таки вкрались кое-какие неточности… Начнём с самой очевидной: Родли, вы упомянули о каком-то особом режиме работы Секретного отдела в интересующий нас день, – обратился он к одному из свидетелей, – Вы почему-то опасались, что после обеда там откажутся принимать документы Чандлера… Не могли бы вы пояснить: С чем это могло быть связано?

– Но ведь в Секретном отделе по пятницам всегда так происходит, – ответил Родли, – Во второй половине дня они запираются изнутри и посетителей не принимают… Один чёрт знает, какими делами они занимаются там за закрытыми дверями! (Наверно, празднуют окончание рабочей недели и расслабляются по полной программе.)

– Вы хотите сказать, что разговор Чандлера с Уайтлоком имел место в пятницу, в первой половине дня? – уточнил Маклуски.

– Ну да, разумеется, – подтвердил Родли.

Два прославленных детектива обменялись между собой весьма многозначительным взглядом.

– Вот вам и первая неувязка! – констатировал факт Доддс, – Восстановим ещё раз хронологию событий: Документы из Секретного отдела были получены вами 20 июля, в среду. Комиссия из Министерства явилась к вам на следующий день – в четверг, 21 июля. Эпопея с возвратом документов в Секретный отдел началась сразу же по отбытии комиссии – то есть, в тот же день. Это подтверждают и записи в вашем журнале, – он указал на ЖУСД, лежавший в открытом виде на столе перед Уайтлоком, – Я вижу, что все остальные документы, за исключением исчезнувших пятнадцати листов, были сданы на прежнее место хранения опять-таки 21 июля… Но почему тогда Родли заговорил про пятницу?

– Родли всё перепутал, – не затруднился с объяснением Чандлер, – Конечно, дело происходило в четверг, сразу после ухода комиссии!

– А вот мне кажется, что всё перепутали вы, Чандлер! – возразил Уайтлок, – Вы как пить дать проспали весь остаток четверга, а о своих документах вспомнили только на следующий день!

– Мисс Томпсон, а ваше мнение каково? – планомерно продолжал опрос свидетелей Доддс, – Вы упомянули, что готовили квартальный отчёт… Но какого именно числа это происходило?

– Одним числом тут не обойдёшься, – вздохнула сотрудница, – Квартальный отчёт – очень муторная штука. Не успеешь закончить один – уже пора готовить следующий… А на прошлой неделе, если не ошибаюсь, мы возились с этим отчётом от звонка до звонка – то есть, с понедельника по пятницу.

– Но интересующий нас эпизод скорее всего имел место в пятницу, – настоял на своём Уайтлок, – Помнится, я торопил мисс Томпсон закончить предварительный вариант отчёта до конца дня, поскольку на следующее утро начальник отдела должен был представить его на совещании у Директора.

– Совещание в субботу? – удивился Маклуски, – Уайтлок, вы ничего не путаете?

– Ну да, конечно: Это было в четверг! – воскликнула мисс Томпсон во внезапном озарении, – Теперь я вспомнила: На следующий день мы снова пришли на работу! И тогда, в пятницу, мне позвонила Эдвардс из Отдела Анализа и сообщила, что в наш буфет завезли партию свежезамороженных импортных кур. Мы с ней всё бросили, помчались в буфет и купили себе по одной курице с пятипроцентной скидкой, а потом принесли их к Эдвардс в Отдел Анализа и положили в холодильник… У них в рабочей комнате стоит единственный холодильник на три верхних этажа, а все прочие отделы бегают к ним со своими собственными курами и прочими продуктами, – пояснила она, – Когда мы с Эдвардс открыли холодильник, он уже был битком забит чужими курами. К каждой была приделана бирка с фамилией владельца и названием отдела. Пришлось и нам тоже рисовать бирки и присобачивать их на наших кур…

– Мисс Томпсон, мы сейчас говорим не о курах, а о секретных документах! – напомнил Уайтлок.

– Я как раз подхожу к самому главному, – заверила сотрудница, – Я вспомнила вот про что: Когда мы с Эдвардс высадились из лифта на пятом этаже и шли по коридору с нашими курами, нам навстречу попался начальник сектора, – она кивнула в сторону Уайтлока, – Он мне сказал: «Мисс Томпсон, вы не в курсе, отнёс ли вчера этот обор… то есть, Чандлер свои документы в Секретный отдел?» Я ответила, что не в курсе. А он тогда сказал: «Ну так забегите к нему и узнайте! Если ещё не отнёс, то заберите их у него со стола и сами туда отнесите!» Я с курицей в руках забежала в рабочую комнату, но Чандлера там не оказалось. Я взяла документы у него со стола, отнесла их в соседний кабинет и положила на стол начальнику. Я предупредила его, что займусь ими немного попозже, а сейчас я сильно тороплюсь. Потом я отправилась в Отдел Анализа, и мы с Эдвардс ещё целых полчаса приделывали бирки к нашим курам. А когда я вернулась, документов на столе начальника уже не лежало…

– Готов поддержать мисс Томпсон! – снова взял слово Родли, – Прекрасно помню этот эпизод: Мы с Махони сидим в комнате и точим лясы. Чандлер тогда как раз отправился в санчасть и не смог составить нам компанию… Вдруг дверь распахивается, и в комнату врывается мисс Томпсон с курицей в руке. Она хватает документы со стола Чандлера и молнией уносится обратно… Когда Чандлер вернулся, я сообщил ему об этом. Он молча кивнул, широко зевнул и пробормотал что-то неразборчивое.

– Мисс Томпсон с курицей я тоже помню, – подтвердил Махони, – А вот ваш разговор с Чандлером – что-то нет… (Возможно, в этот момент я отлучался в курилку.) Но зато я помню другое! – неожиданно заявил он, – Когда я остался в комнате один, к нам вдруг заглянул Уайтлок собственной персоной, – (начальник сектора аж подпрыгнул на стуле от неожиданности), – С собой он притащил целый ворох каких-то важных бумажек. Он со злостью плюхнул их на стол Чандлеру и произнёс нечто вроде: «Этот обормот когда-нибудь схлопочет от меня выговор за халатное отношение к секретным документам!» Я поостерёгся уточнять, что такого натворил Чандлер… Уайтлок капитально порылся у него в столе, ничего не нашёл и ушёл обратно в ещё более агрессивном настроении.

– Ах, так вот кто, оказывается, копошился в моём столе! – смекнул Чандлер, – А я-то сперва погрешил на Родли…

– Ну наконец-то я всё вспомнил! – вздохнул с облегчением Уайтлок, – Значит, дело было так: Мисс Томпсон принесла от Чандлера какие-то документы, положила их мне на стол и ушла по каким-то важным делам. Через какое-то время я повнимательнее рассмотрел эти бумажки и вдруг обнаружил, что это – не секретные материалы из Секретного отдела, а выписки из истории болезней самого Чандлера (и не на пятнадцати листах, а на всех тридцати). Один чёрт знает, для чего он притащил всё это на рабочее место… Подобное барахло мне в кабинете ни к чему. Я отнёс эти бумажки обратно и вывалил их Чандлеру на стол. Попутно я просмотрел всё прочее содержимое его стола, но нигде не обнаружил ни одного документа серии «А». Тогда я решил, что Чандлер уже отнёс свои материалы в Секретный отдел… Естественно, после этого я выкинул эту историю из головы и вообще забыл про эти дурацкие секретные документы. Вспомнил я о них лишь на следующей неделе, когда нам позвонили из Секретного отдела и пожаловались на недостачу…

– Вы не ошиблись: На прошлой неделе я действительно притащил на работу выписки из истории моих болезней, – подтвердил Чандлер, – Я решил, что санчасти будет интересно их почитать – а заодно мне и самому было бы полезно их повнимательнее поизучить. Конечно, я и представить себе не мог, что мисс Томпсон вдруг перепутает мои медицинские материалы с документами из Секретного отдела…

– Я точно исполнила указание начальника: забрать документы с вашего стола, – с некоторой обидой в голосе ответила мисс Томпсон, – А никаких других документов на вашем столе тогда не лежало… Не понимаю, какие претензии ко мне ещё могут быть!

На какое-то время в кабинете воцарилась озадаченная тишина. Присутствующие в меру сил пытались осмыслить новый объём информации и вникнуть в её суть… Наконец, молчание прервал голос Махони:

– Ну что за чертовщина! Наши свидетельские показания напоминают какой-то непроходимый тёмный лес. Да в нём любой чёрт ногу сломит! Похоже, мы перепутали всё, что только можно, и наврали с три короба…

– Нет-нет! – не стал преувеличивать Маклуски, – В целом ваши показания вполне укладываются в привычную картину. Большинство свидетелей на допросах в полиции несут примерно такую же бессвязную чушь… Однако для грамотных следователей это – помеха небольшая! Мы легко распутаем клубок неясностей после непродолжительного целенаправленного мозгового штурма… Собственно, нам уже и так почти всё понятно! – снисходительно усмехнулся он, – Доддс, вы готовы озвучить правильную реконструкцию событий?

– Не стану отказываться, – проявил сознательность Доддс, – А дело было так: Двадцатого числа, в среду, искомые пятнадцать листов серии «А» прибывают в сектор Уайтлока вместе с некоторыми другими секретными материалами и в итоге попадают к Чандлеру. На следующий день, двадцать первого, они всё ещё находятся у него – он листает их во время визита проверяющих… После окончания проверки Родли и Махони спешат сдать свои документы обратно начальнику сектора. А вот Чандлер немного зазевался… Когда он наконец приносит свои пятнадцать листов Уайтлоку, мисс Томпсон уже успела отнести все прочие материалы в Секретный отдел. (К сожалению, она не обратила внимания на недостачу пятнадцати листов серии «А».) Итак, Чандлер заходит в кабинет Уайтлока. В тот момент там помимо начальника сектора находится и мисс Томпсон. (Она спешит подготовить квартальный отчёт к завтрашнему совещанию.) Чандлер оставляет документы на столе мисс Томпсон и уходит… Некоторое время спустя ваша сотрудница обнаруживает, что у неё нет возможности отнести документы в Секретный отдел. Тогда она несёт их в соседнюю комнату и возвращает Чандлеру. На этом заканчиваются события четверга… На следующее утро Чандлер решает попытать счастья ещё разок и снова относит документы в кабинет начальника. (Логику его поступка несложно понять: Совещание, для которого мисс Томпсон готовила отчёт, уже закончилось, и теперь уже ничто не сможет помешать ей немного отвлечься и прогуляться до Секретного отдела.) Но сама мисс Томпсон в этот момент в кабинете Уайтлока отсутствует, зато там вместе с начальником сектора оказывается Родли. (Мы уже выяснили, что он заходил туда в пятницу, в первой половине дня.) Уайтлок, ссылаясь на свою занятость, предлагает Чандлеру зайти попозже. Тот смиряется с судьбой и удаляется в соседнюю комнату… Последний акт нашей драмы разворачивается в ту же пятницу немного погодя, когда на пятый этаж возвращается из буфета мисс Томпсон. Встретив её в коридоре, Уайтлок даёт ей задание: зайти к Чандлеру и узнать, отнёс ли он свои материалы в Секретный отдел; если же нет, то забрать их у него. Торопясь в Отдел Анализа, мисс Томпсон забегает в соседнюю комнату, впопыхах хватает со стола Чандлера какие-то листы и относит их в кабинет начальника. (Свидетелями её визита стали двое – Родли и Махони.) Но вскоре Уайтлок обнаруживает, что перед ним – отнюдь не пятнадцать листов серии «А»… Мисс Томпсон ещё не вернулась из Отдела Анализа. Начальнику сектора приходится лично наведаться в соседнюю комнату, чтобы вернуть неправильные документы на место и заодно порыться в столе Чандлера в поисках правильных. Не обнаружив их там, Уайтлок приходит к выводу, что его подчинённый всё-таки отнёс свои материалы в Секретный отдел… Свидетелем этих событий оказывается один Махони. Когда же в комнате снова появляется Чандлер, его встречает там уже вернувшийся Родли. Он-то и сообщает Чандлеру о визите мисс Томпсон, которая унесла что-то с его стола. Махони при этом разговоре отсутствует и не имеет возможности дополнить показания коллеги рассказом о визите начальника сектора. Ну а Чандлер, не обнаружив на своём столе злополучных пятнадцати листов, приходит к выводу, что их забрала с собой мисс Томпсон… До самого понедельника и Чандлер, и Уайтлок пребывают в уверенности, что документы отнёс в Секретный отдел кто-то другой. Их заблуждение развеивается лишь после поступления сигнала о недостаче секретных материалов… Вот, собственно, и вся история! – скромно подытожил он.