Читать онлайн Балкания бесплатно

Чек на 30 000 долларов

На конверте, который принес работник почтовой службы, были только адрес и имя получателя. Отправитель не указан, но Стефан не удивился – получал такие письма и раньше. Думал, что уже забыл о них, но на самом деле просто старался как можно быстрее забыть.

Из вскрытого конверта выпал чек, и вот он-то заставил удивиться: в строке «сумма» стояло «30 000 долларов».

– Тридцать тысяч долларов… – Стефан, наливший себе кофе и усевшийся в кресло за рабочим столом, крутил в руках кусочек плотной фольгированной бумаги с золотым тиснением.

Чек, без сомнения, был настоящим, и обналичить его можно было без проблем в любом банке мира. Завидев золотые буквы «WP», клерк тут же растянется в подобострастной улыбке:

– Какими купюрами изволите?

Получи такой чек несколько лет назад, Стефан бы прыгал от радости. Теперь лишь усмехнулся и, глянув на экран ноутбука, опустил палец на клавиатуру. Вся указанная полчаса назад в окошечке сумма перевелась со счета швейцарского банка в неапольский.

Он снова усмехнулся и показал кое-кому средний палец. Потом сделал глоток кофе и, небрежно сложив дорогую бумажку в самолетик, запустил ее в сторону мусорной корзины у двери. Часы игры в дартс во время вынужденного командировочного безделья не прошли даром:

– Попал!

Перевел взгляд на окно. За ним голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная мечта, почти осуществленная мечта.

Поглядел на себя в зеркало. Поправил складку на новехоньких белых шортах. Сквозь белую же шелковую рубашку с коротким рукавом почесал шрам на груди:

– Прощай, Беркли!

Погладил обрамленную черными кучеряшками лысину на макушке:

– М-да…

Потрогал немного выпирающий животик:

– Для сорока пяти лет, конечно, неплохо, но надо больше плавать в море. Настоящая жизнь только начинается…

Принялся загружать страницу следующего банка. Ожидая, сделал еще глоток кофе и уронил взгляд на фотографию в рамочке, стоящую за снимком родителей ближе к краю стола: три молодых мужчины, обнявшись, смеются в объектив камеры. Тогда у Стефана еще не было ни лысины, ни живота. Коренастый кудрявый брюнет среднего роста, карие глаза полны оптимизма. И тот полностью оправдался: за окном голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная мечта, почти осуществленная мечта.

Снова глянул в сторону корзины:

– Может быть, кому-то из них пригодится?

Тут же, не откладывая, набрал по телефону Эндрю Роллинза. Тот не отозвался, лишь автоответчик после нескольких гудков попросил оставить сообщение. Тогда Стефан набрал еще один имеющийся у него номер Эндрю, по которому они почти никогда не общались. Ответила жена:

– Стефан?! Я уже сама хотела звонить и тебе тоже! Нет, Эндрю нет дома. Он в командировке, но уже несколько дней от него ничего нет – ни звонка, ни эсэмски, никакого сообщения! Да, знаю, что так бывает, но я в ужасе!.. Нет, не знаю, где он. Ваши проклятые командировки, о которых никто ничего не знает! Стефан, где он?! Что с ним?! Ты знаешь?!

– К сожалению, нет…

Да, Стефан и сам так вот пропадал в проклятых командировках на недели, а то и на месяцы. Вот только беспокоиться о нем было некому.

Набрал Любшина. Тот также не ответил. И жены у Любшина нет…

Можно было бы отправить им обоим сообщение по электронной почте. Но кому сначала: Роллинзу или Любшину? Нехорошо, если получат и захотят взяться за работу сразу оба…

Страница его аккаунта в банке Соломоновых островов наконец загрузилась. Всего-то и осталось перевести и оттуда деньги в Неаполь. Общей суммы вполне хватит.

Стефан ввел номер счета, пароль. Вышло окошечко «готовится перевод», потом появилось «до начала трансфера осталось 60 секунд». Электронные циферки побежали: «55… 50… 45… 40… 35… 30…» и остановились. Вышло новое окошечко «что-то пошло не так, повторите операцию».

Спокойно пожал плечами: сбой с интернетом мог быть и у него, на Капри, и у них, на этих дальних островах. Стефан снова ввел номер счета, пароль, снова побежали электронные циферки, и снова на тридцати выпало окошечко «что-то пошло не так, повторите операцию».

Уже нервничая, он еще и еще вводил номер счета, пароль, но каждый раз получал все тот же результат: «что-то пошло не так, повторите операцию». Стефан взялся за телефон. Набрал номер менеджера в банке. Тот, несколько замявшись, подтвердил:

– Да, на данный момент операция невозможна по техническим причинам. Но не волнуйтесь, как только все упокоится, вы сможете по-прежнему распоряжаться вашими средствами…

– Что значит «успокоится»?

Менеджер замялся еще больше:

– Ну, вы же читаете новости…

– Новости?..

Менеджер не ответил – раздались короткие гудки. Набрать его тут же снова не удалось.

Стефан лихорадочно зашарил взглядом по экрану, открыл страницу международного агентства новостей: сегодня – ничего подходящего и вчера – ничего. Только неделю назад прошло касающееся его сообщение: «На Соломоновых островах – военный переворот». Это был не первый политический кризис в далекой офшорной зоне, там, где хранятся деньги тех, кто уходит в своих странах от налогов. Но никогда ни у кого из клиентов не возникало проблем. Все новые правительства не покушались на хранимые у них деньги, но какие-то «технические причины» действительно временно могли иметь место.

Снова набрал менеджера банка и в этот раз дозвонился. Менеджер ответил:

– Никто не может сказать, как долго это продлится. Может быть, пара дней, может быть, пара недель-месяцев…

– Пара недель-месяцев?!

Не так давно время не имело значения. Но сегодня, сейчас!

– А?!

Не успел договорить: связь вновь прервалась.

Стефан выругался, вскочил из кресла и несколько раз прошелся туда-сюда по комнате. Снова сел за стол, открыл, перечитал электронное письмо Беркли:

«Дорогой Стефан, мы снова можем поработать вместе. Надеюсь, авансовый чек ты уже получил. После завершения проекта получишь в пять раз больше. Вся работа рассчитана на сорок дней. Билеты и электронная виза приложены к письму…»

Щелкнув мышкой, открыл вложение: да, все на месте виза, билет бизнес-класса «Неаполь – Вена – Трен» на завтра и обратный билет «Трен – Вена – Неаполь» также бизнес-класса с открытой датой.

Трен! До боли знакомо… Билет на завтра. К чему такая спешка?.. Сорок дней. Много или мало?.. Чек на тридцать тысяч долларов и «после завершения проекта получишь в пять раз больше». Почему так много?..

Его размышления прервал звонок в дверь.

– Проходите, Бруно! Кофе?

– С удовольствием выпью чашечку перед службой.

Стефан провел одетого в легкий светлый костюм пожилого смуглого гостя в рабочую комнату, налил кофе ему и добавил себе. Пару минут они сидели молча, попивая приятный напиток мелкими глотками и вертя головами, оглядывая стены, потолок, мебель.

Наконец Бруно отставил чашку в сторону, его морщинистое лицо дрогнуло:

– Спасибо! Наши планы не изменились?

Стефан сделал еще глоток:

– Нет, единственное…

Морщинки на лице Бруно напряженно сдвинулись друг к другу, и Стефан добавил:

– Мы можем рассрочить платежи? Аванс я вам уже выплатил, всю оставшуюся часть переведу… скажем так… в течение двух месяцев.

Бруно снова провел взглядом по стенам, потолку, мебели:

– Хороший дом – небольшой, но два этажа, свой садик…

Стефан продолжил:

– И в замечательном месте…

Бруно вздохнул:

– Сам бы жил здесь, да обстоятельства… требуют денег… Два месяца… Вы же знаете, что на этот дом претендовали не только вы…

Стефан кивнул:

– Да, жить на Капри хочется многим, но не все готовы заплатить искомую вами сумму. А я ведь выплачиваю ее всю. Полностью. Только не за один раз, а два месяца пролетят незаметно. К тому же шестьдесят первый день – это крайний срок, и, скорее всего, я переведу оставшуюся сумму гораздо раньше…

Бруно задумался, потом сглотнул, собрался что-то сказать, но в это время в дверь комнаты постучали. Стефан негромко крикнул:

– Войди!

В дверь протиснулась невысокая округлая темная фигура:

– Забираю мусора! Можно ли?

Домработница-филиппинка, толком не знающая ни один язык мира, кроме своего, приходила каждое утро. Убиралась, готовила еду на целый день, которую Стефан потом сам разогревал. Он так и не смог запомнить ее настоящего, трудно выговариваемого имени. Поэтому звал просто – Фила. Она не возражала.

Кивнул:

– Конечно, Фила!

Та забрала мусорную корзину и вышла. Бруно, проводив взглядом домработницу, снова сглотнул, кивнул:

– Все-таки два месяца – это многовато…

– Хорошо: полтора! Сорок пять дней!

Морщинки на лице Бруно разбежались:

– Что ж, как говорит Священное писание, «терпение нужно вам, чтобы, исполнив волю Божию, получить обещанное». – И добавил: – Но если вы не заплатите через сорок пять дней, то сделка будет расторгнута и выплаченный вами аванс остается у меня в качестве компенсации за упущенную выгоду. Думаю, это будет по-божески!

Стефан согласился:

– Да, это будет справедливо!

– Что ж, я вам верю. Как человек старой формации, да, я – верующий. А вы, насколько помню, нет.

– Нет…

Бруно покачал головой:

– Но невозможно же жить без веры! Во что верят наши новые поколения? В кока-колу? Она спасет вас, когда наступит судный день? Как, как вы будете жить без веры?!

– Бруно, мы уже говорили об этом. Не верить – не значит не доверять. Я уважаю вас и доверяю вам…

Гость почесал щеку:

– Да-да, конечно, говорили, я помню. Извините, – опустил руку и посмотрел на часы, – мне пора на службу.

Стефан проводил Бруно до порога. Тот, выйдя на улицу, обернулся:

– А пойдемте со мной?! Проведете хоть какое-то время среди настоящих, добрых людей, а не среди бездушных гаджетов. Подумаете, послушаете службу. Сегодня она особенная. Нет, молиться не обязательно…

Стефан отрицательно затряс головой, и покидающий дом гость развел руками:

– Что ж, как хотите! Но помните: двери храма всегда открыты для любого, в том числе и для вас. Никогда не поздно в них войти!

Бруно театрально воздел руки к небу и чуть не сбил пролетающую над ним рыжую бабочку. Проводил ее, впорхнувшую в открытую дверь дома, взглядом:

– Тварь божия…

– Я ее выпущу, не беспокойтесь.

Стефан не стал закрывать за Бруно дверь, действительно намереваясь выпустить бабочку обратно. Ловить тварь божью не пришлось. Бабочка сама села ему на плечо, и Стефан от этого вздрогнул. Он мгновенно вспомнил. Он помнил. Точно такая же рыжая бабочка села на ее обнаженное плечо. Потом перебралась на протянутый тоненький пальчик. С него – на его обнаженное плечо…

Медленно вышел за порог. Бабочка взмахнула крылышками и вспорхнула. Не спеша полетела над склоном в сторону моря. В сторону Трена…

Вернулся в дом. В нем зашумел пылесос – Фила прибиралась. Стефан налил в бокальчик ароматной граппы и вышел на тенистый балкон. Сел в кресло и долго смотрел в ту сторону, куда улетела бабочка. У него есть полтора месяца, чтобы перевести деньги с Соломоновых островов и довести сделку до конца, стать собственником этого дома. Дома, о котором он столько мечтал. А менеджер банка так неуверенно говорил про пару недель-месяцев.

«Черт бы побрал эти Соломоновы острова! Надо же было оставить деньги там после получения. Перевел бы их сразу в Швейцарию или в Неаполь – и сейчас бы горя не знал… Что-то же можно сделать тем временем! Занять недостающую сумму, чтобы расплатиться с хозяином дома? Но кто одолжит такие деньги? Никакой банк не даст кредит человеку, у которого нет ни официальной работы, ни постоянных доходов. Про деньги же на Соломоновых островах лучше даже и не заикаться: налоговики так вцепятся, что и до тюрьмы может дойти… Друзья? Ау!.. Семья? Ау!.. Анна? Габриэла? Эти способны только тратить…»

Размышления Стефана прервал голос Филы, вернувшей пустую мусорную корзину на место:

– Кончила я, уходить!

Вышел с балкона в рабочую комнату. Еще раз перечитал письмо от Беркли, снова глянул на билеты бизнес-класса «Неаполь – Вена – Трен» и обратно. Какая в Трене для него в этот раз может быть работа? За такие деньги… Конечно, в WP никогда не скупились с оплатой непростого, очень непростого труда, но столько никогда не предлагали. Что же это за работа? На сорок дней…

«Уезжай туда, откуда приехал!»

Стефан снова посмотрел в окно, за которым голубела, синела, переливалась перламутром и пенилась его осуществленная мечта. Почти осуществленная. Снова перечитал письмо Беркли и снова почесал шрам на груди:

– Но теперь точно в последний раз!

Вытащил чемодан из шкафа и тут же бросил его. Сломя голову кинулся на улицу.

Домработница была уже в нескольких десятках шагов от дверей и собиралась положить мусорный мешок в контейнер.

– Фила!!!

Она остановилась, обернулась. Темное круглое лицо Филы вытянулось, когда Стефан, подбежав, вырвал мусорный мешок из рук и высыпал его содержимое на асфальт. Самолетик с золотыми буквами WP стоимостью в тридцать тысяч долларов был цел и невредим…

За долгие годы работы Стефан облетел многие страны, свыкся с авиалайнерами всех типов, объелся самой разной попутной информацией. Его больше не интересовали ни соседи по салону, ни вид на землю и море сверху, ни миловидные стюардессы. Пропустив бокальчик виски, Стефан спокойно засыпал под гул двигателей и голосов возбужденных пассажиров. Позевывая, выходил из самолета и не всегда сразу понимал, куда и зачем он прилетел. Но в этот раз все было не совсем так: он летел в Трен, в ее город, в город, заполненный ею…

Пересадка в Вене с большого аэробуса на маленький, почти игрушечный самолетик, в котором вместе с ним летели еще только с десяток пассажиров. Всего два кресла бизнес-класса. Второе пустое.

Взлетно-посадочная полоса между гор. Короткая пробежка – и:

– Уважаемые пассажиры, мы приземлились в столице Балкании – городе Трен. Спасибо за полет с нами! Приглашаем на выход…

У трапа его ждал черный лимузин, в котором работал кондиционер и который провез его ровно тридцать метров – до входа в аэропорт все другие пассажиры шли пешком. Правда, под таким же палящим, как и на Капри, солнцем.

В вип-зоне быстро заглянули в его паспорт, выдали сданный в багаж чемодан и проводили до выхода. Стефан шел по аэропорту, оглядываясь по сторонам. То же здание, что и двадцать лет назад. Но после ремонта современными материалами. Новые информационные электронные табло. Рекламные панно: «Летайте самолетами «АвиаБалкан!», «Кофе «Грандвкуссимо» теперь и в Балкании!», «От деградации спасет сторнация!»… Симпатичные стульчики. Чисто. Запах приличного кофе…

По-прежнему все миниатюрное. За прошедшие годы аэропорт не разросся. Как будто жители Балкании не стали летать больше, и к ним в гости, похоже, тоже никто особо не стремится. Не видно толп туристов. Может быть, потому что моря в этой стране нет, а экотуризм начал раньше развиваться в других странах, которые и перехватили всех любителей здорового отдыха. А может, просто в Балкании совсем не занимаются собственной рекламой…

Стефан выкатил из зоны прилета небольшой чемодан на колесиках, наполненный обычными в командировках вещами. Поправил на плече сумку с ноутбуком. Начал искать взглядом встречающего и не успел увернуться от проходящего мимо парня, который легонько толкнул его в бок и, не извинившись, не обернувшись, прошел дальше.

Так во всех странах работают карманники – во время толчка мгновенно вытягивают кошелек, купюры или телефон. Стефан давно познакомился с этим видом воровства. Автоматически похлопал себя по карманам – вроде бы все на месте. Вынул портмоне: и в нем все в порядке. В первом отделении – кредитные карты, во втором – наличные, в третьем – пожелтевшая бумажка в целости и сохранности…

Его аккуратно тронули за плечо, и тут Стефан резко обернулся. Перед ним стоял крепкий смуглый мужчина в темных брюках и серой рубашке с коротким рукавом. В руке плакатик. Стефан прочитал на нем свое имя и откликнулся:

– Он самый!

Мужчина говорил по-английски с очень сильным балканским акцентом:

– Меня зовут Боян. Я из WP. Отвезу вас в Трен.

Они сели в дорогой современный автомобиль. Стефан, у которого вдруг защемило в груди то ли от высокогорья, то ли от воспоминаний, во все глаза смотрел по сторонам. Все та же дорога, виляющая, прижимающаяся к скалам. Только теперь ровная, без выбоин. Новое крепкое ограждение по краю над пропастью. Сетка от камнепада натянута. Машин немного, но почти все современные, как и в других странах Европы. Дома, попадающиеся по пути в ущельях, ухоженные, с аккуратно выкошенными газонами во дворах. Люди, видимо, здесь теперь неплохо живут. Это явно уже не та страна, которая была двадцать лет назад, когда они с ней…

– Куда точно мы сейчас едем?

– В очень хорошее место. Поверьте!

Очень хорошее место действительно оказалось очень хорошим – ресторанчик в ущелье прямо над быстрой горной рекой. Боян остался у машины. Лишь махнул мускулистой рукой в сторону открытой площадки, на которой стояло с десяток столиков:

– Вам туда!

Из всех столиков был занят только один. За ним в обнимку сидели два человека в почти одинаковых джинсах и куртках – один повыше, коротко стриженый блондин, другой – пониже, с длинными прямыми темно-каштановыми волосами.

Чем ближе Стефан подходил, тем более знакомыми казались спина, шея, затылок того, что поплотнее.

Марк?!

Знакомая фигура не шелохнулась. Только когда Стефан, обойдя столик, встал напротив, старый знакомый нехотя скосил на него серые, почти прозрачные глаза, чуть двинул тонкими губами:

– Я тоже рад тебя видеть…

Стефан нахмурился:

– Как тесен мир…

Марк, вновь не глядя на Стефана, продолжал прижимать, поглаживать чужое плечо, теребить спадающие на него волосы:

– Присаживайся, нам есть о чем поговорить!

Стефан сел напротив. Марк, не поворачиваясь к нему, глядя в миловидное смугловатое лицо с восторженно блестящими вишневыми глазами, указал длинным, тонким пальцем в сторону меню:

– Это один из лучших местных ресторанов, есть что выбрать. Хотя… Насколько помню, ты никогда хорошим вкусом не отличался.

– Может, сделаешь милость, что-нибудь посоветуешь?

– Лично я бы рекомендовал форель, пойманную полчаса назад в этой реке. Отличные местные виноградные улитки. Перцы, фаршированные местной же брынзой. Свежевыпеченный кукурузный хлеб. Замечательное домашнее красное вино… А для начала мускатной ракии, ну, и мезе к ней – сыр, суджук, каймак…

– Для начала ракии. Потом можно и закуски…

Стефан заказал, выпил и вспомнил. Эта душистая, мягкая ракия так похожа на граппу. Он заметил это еще двадцать лет назад. Ее можно пить мелкими глоточками, даже не закусывая, не боясь обжечься. Так приятно даже просто дышать этим божественным ароматом.

Шустрый, неброского вида официант не замедлил и с заказом всего остального. Вскоре Стефан с аппетитом уминал приносимые блюда:

– Правда, вкусно! Хоть в одном тебе можно доверять!

Марк никак не реагировал на его слова. Он по-прежнему не отрывал взгляда от миловидного смугловатого лица, чуть раздувая ноздри своего прямого носа, гладил теперь уже и шею, водил пальцем за ушком. Вишневые глаза жмурились от удовольствия. Казалось, сейчас раздастся мурлыканье.

– Познакомься, это Тони! По-английски ни черта не понимает, так что можешь говорить спокойно.

Вишневые глаза распахнулись. Краснопомадные губы дрогнули от легкой дружелюбной улыбки. Через столик, как для поцелуя, протянулась рука – тонкая, с фиолетовым узорчатым маникюром на длинных ногтях.

Стефан легонько пожал расслабленную ладонь:

– Очень… приятно…

«Тони… Тони…» – отозвалось где-то глубоко в памяти, но сразу не вспомнилось.

Вишневые глаза снова прикрылись. Рука, выпущенная Стефаном, легла на колено Марка. Поглаживая, поползла выше.

Утолив голод и немного расслабившись под воздействием душистой ракии, Стефан спросил:

– Почему опять Балкания? Мы же все здесь сделали двадцать лет назад.

Ввели демократию. Дело сделано. Не лучше ли уже оставить этих людей в покое?

Марк провел пальцем по маленькому, аккуратному носику Тони:

– Покой нам только снится! А Балкания нам нужна, очень нужна. Все тебе объяснять надо. Сам-то не можешь докумекать!.. Двадцать лет назад было только начало, и за прошедшее время сделано очень многое, ты сам это увидишь.

Стефан старался не замечать грубости своего возможного работодателя:

– Ну да, уже видел: хороший аэропорт, приличные дороги, отличный ресторан…

Марк опустил палец на верхнюю губу Тони, потом на нижнюю:

Люди! Ты не помнишь? Мы же всегда работаем с людьми…

Стефан пожал плечами:

– Но я-то что еще могу им сказать?

Ротик Тони приоткрылся и неожиданно длинный язычок скользнул по пальцу Марка. Тот дотронулся до него еще одним пальцем:

– Без нас, конечно, твое очень серое вещество сказать может немногое, но с нашей помощью… Да, мы создали здесь демократию, но многие преобразования нужно довести до конца. Поэтому я снова в Балкании уже… некоторое время. И ты, к моему неудовольствию, оказался здесь по той же причине…

– Не понимаю…

Язычок Тони юркнул обратно за губы. Следом отправился и указательный палец Марка:

– Придется тебе все-таки объяснить: сам не догонишь, а это может повлиять на результат… Видишь ли, мы многое, очень многое сделали с сознанием людей по всему миру. Они приняли наши новые демократические ценности относительно общества, семьи, культуры, образования, но многие до сих пор верят в Бога так же, как верили раньше. Как и две тысячи лет назад, как и двести лет назад, как и двадцать лет назад. А вокруг-то все изменилось! Мы им говорим о новом, современном, а они думают об устаревшем.

Стефан согласился:

– Ну да, за небоскребами не видно церквей, а книги, кино, игры заменили проповеди, шоумены – проповедников…

Губы Тони сомкнулись, и палец Марка замер:

– Вот именно!

Стефан снова пожал плечами:

– Ну, так сделайте последний шаг – объявите антикрестовый поход, разрушьте здания церквей, сожгите все их книги. Выкиньте религию на свалку мировой истории! Вера в Бога – это была потребность прошлого!

Палец Марка начал медленно совершать небольшие вращательные движения:

– Глупо рассуждаешь! Очень глупо! Что от тебя еще ожидать, рядовой наемный писака…

В глазах Стефана вспыхнули злые огоньки, но он ничего не сказал в ответ. Сдержался, пытаясь ухватить главное, понять, зачем он здесь, рядом с этой всегда бывшей для него неприятной личностью. Марк же продолжал:

– Нет, так не нужно делать. Мы уже сократили количество церквей во многих странах, разместили в их зданиях торговые центры, кафе, кинотеатры. Но такой подход делает процесс отправления религиозного культа неуправляемым, а вера – потрясающая штука. Люди веками бродили во тьме безверия, потом бросались в объятия всяких языческих богов до тех пор, пока не нашлась самая сладкая сказка, обещающая всем, независимо от пола, возраста, ума и богатства, вечную жизнь – Царствие Небесное. Человечество верит в райского проводника Иисуса Христа уже почти три тысячелетия. Сказано в Священном писании… – Марк прищурился то ли от удовольствия, то ли вспоминая: – «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его и не приняли начертания на чело свое и на руку свою. Они ожили и царствовали со Христом тысячу лет. Прочие же из умерших не ожили, доколе не окончится тысяча лет. Это – первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет…»

Марк усмехнулся:

– За уже прошедшие тысячи лет сменилось под сотню поколений. Христос так и не явился, а они все верят в свое спасение. Нам это нужно использовать. Никого нельзя оставлять без веры. И ныне людям нужна вера, религия – моральная поддержка. Если пропадет та, что есть сегодня, то они начнут искать другую. Как нам тогда с ними быть, как ими управлять? Неизвестно, что они сами найдут, во что поверят – в пантеизм, в социализм, в коммунизм…

– В кока-колу… – Стефан вспомнил слова Бруно – хозяина дома на Капри.

Марк перестал вращать палец, посмотрел на своего собеседника, как на идиота:

– При чем здесь кока-кола?

Не дождавшись ответа и почувствовав посасывание Тони, продолжил:

– Грехи стали другими. То, что раньше запрещали, теперь не считается грехом. Теперь человека больше интересует не то, как выжить, набить свой живот, прикрыть срам, а как получить больше удовольствия. В век супермаркетов, пип-шоу, интернета изменились бытовые, культурные, социальные потребности людей, но потребность в вере осталась. Просто теперь им нужна другая, правильная вера. Современная вера! Современные церкви! Человечество прошло путь от варварства язычников до христианского всепрощения. Человечество не остановилось на месте, и логично сподвигнуть его дальше к толерантности.

Стефан ничего не имел против:

– Наверное, это действительно так. Но я-то здесь при чем?

– Да я бы тебя и не позвал! Таких, как ты, наемных писак хватает: только свистни…

– Беркли?

– Вот именно!.. Но ты уже здесь, и все остальное, кроме дела, неважно.

– Для кого как… Так чего ты хочешь от меня?

Палец был глубоко во рту Тони, слышалось причмокивание. Марк, вроде бы совсем не обращая внимания на это, ответил:

– Для истиной веры нужен твердый фундамент, настоящий документ – Библия. Люди читают Священное писание прежде всего для того, чтобы понять, как им жить. Многие обладатели власти пытались уничтожить Библию. В 303 году нашей эры римский император Диоклетиан даже повелел уничтожить всех христиан вместе с их священной книгой. И, хотя сотни тысяч верующих были казнены, а почти все библейские рукописи уничтожены, Библия вскоре вновь широко распространилась в Римской империи. А еще через двадцать два года по повелению другого императора – Константина – стала главным религиозным документом.

Марк посмотрел на губы Тони, на свой палец и продолжил:

– Ты знаешь – хотя откуда тебе знать, – что великий гуманист Вольтер в восемнадцатом веке считал, что через сто лет Библию можно будет найти лишь в антикварной лавке. Но в 1900 году было отпечатано восемь миллионов Библий, в 1950-м – уже двадцать два миллиона, к сегодняшнему дню издано около шести миллиардов экземпляров в переводах почти на две тысячи языков. Ни одна книга не пользуется столь широким спросом, как Священное писание. Библия и в наше время остается бестселлером. Но естественно, что для современной веры требуется обновленный, как я сказал, фундаментальный документ – новое Священное писание. Старая книга издается огромными тиражами, но ее мало читают. Сегодня это этакий бестселлер без читателей. Библию сначала покупают, а потом оставляют пылиться на книжной полке. А ведь еще Спиноза думал о том, что Библию следует читать, словно любую другую книгу. В наши дни всего лишь пара-тройка процентов современных любителей чтения решаются читать толстые книги. Однако важнее то, что Библию сложно понимать, над многим нужно сосредоточенно думать, перечитывать, продираясь к тому же через устаревшие, не используемые сегодня слова. Современное поколение к этому не готово. Да и святым отцам, и всем нужно признать наконец: Библия не цепляет молодежь, а она – завтрашние взрослые. Почему раньше, несколько веков назад, слушали, читали Библию?

– Почему?

– Потому что неграмотные люди приходили в церковь послушать. Грамотные читали дома. Но, так или иначе, все слушали и переслушивали, читали и перечитывали одно и то же. Потому что слушать, читать почти и нечего было. Книги были рукописными, дорогими, их было мало. Хочешь не хочешь, а сто раз прослушаешь, прочитаешь «Необычайные приключения Моисея в пустыне», «Потрясающий подвиг Давида», «Чудовищный Великий потоп» и прочее, и прочее, все то, что, по сегодняшним меркам, просто скукотища несусветная. Чем еще было себя занять тогда, когда у человека не было ни радио, ни телевидения, ни интернета… Конечно, в новые времена были попытки просто перевести Библию на современный язык. Но такой слишком лобовой подход – это не то, что нужно WP сегодня. Тебе нужно доработать Библию, осовременить именно должным образом. Ну, а WP, само собой, тебя достойно отблагодарит…

Стефан был ошарашен:

– Доработать Библию?! Почему я?! Есть же куча верующих писак, прекрасно разбирающихся в религии. В том числе среди тех, с кем я работал… Хорош Эндрю Роллинз. Он очень набожен. Библию наизусть знает… Да даже и Любшин меня в религиозных вопросах превзойдет.

Марк поморщился, как бы пытаясь припомнить:

– Роллинз… Любшин…

Стефан разгоряченно продолжил:

– Я же вообще неверующий! Я – атеист!

Марк немного вытянул палец изо рта Тони:

– Вообще-то, конечно, странно: почти итальянец, а не веришь в Пресвятую Деву Марию… Но вот именно – атеист! Это, как я понимаю Беркли, и требуется в данном случае. В таком деле нужен трезвый, не затуманенный верой взгляд человека, который к тому же понимает позицию WP. А это все у тебя вроде бы есть. Плюс твое непонятно как замеченное Беркли умение вникать в материал, мастерство стилизации и скорость работы! Я бы, честно говоря, тебя не выбрал: сомневаюсь, что ты справишься, но Беркли почему-то в тебя верит.

Стефан был совершенно сбит с толку:

– Спасибо, конечно, Беркли, но все-таки я вообще не в этой теме. Знаю, конечно, что был там какой-то Иисус Христос, которого вроде сначала выпороли, а потом распяли, но дело тем не закончилось. Он улетел на небо и обещал вернуться. Вот и все, что мне известно по вопросу.

Марк вложил второй палец в рот Тони и стал то проникать глубже, то немного вытягивать пальцы обратно:

– По соображению Беркли, у тебя вполне достаточно времени, чтобы и изучить Библию, и разобраться в том, что сегодня требуется жителям Трена. Он, в отличие от меня, не сомневается, что ты сможешь подкорректировать Священное писание так, как надо WP, так, как ее сможет воспринять весь народ Балкании.

– Почему все-таки именно Балкания?

– Этот осколок разбитой на несколько государств Югославии – наш учебно-тренировочный полигон. Небольшая страна, проведшая определенный этап нужных нам преобразований. Балканией в наших целях очень удобно пользоваться. Мы полностью контролируем связь, транспорт, средства массовой информации. Благодаря нашей работе жители Балкании уверены, что живут в самой счастливой стране и никуда из нее ехать не нужно – за границей живется намного хуже. К тому же для выезда необходима бюрократическая морока: нужно готовить специальные документы. Самолет летает редко. Билеты очень дорогие. Ограничена также и интернет-коммуникация, и телефонная. О том, что происходит в мире, балканцы узнают исключительно из местных СМИ, которые сообщают исключительно фильтрованную информацию.

– Действительно, удобный полигон…

– Кстати, здесь, на Балканах, многое начиналось в глобальной истории: и Первая мировая война, и принуждение европейского государства к демократическому порядку. Здесь же мы отработаем внедрение новой Библии, а потом проведем то же самое и в других странах. В каждой! Во всех! Нам повсеместно нужна вера в новые, современные человеческие ценности!

Два пальца вошли так глубоко в рот Тони, что Стефан почувствовал – все съеденное и выпитое начинает подниматься из желудка вверх. Он встал и сунул руку в карман за портмоне:

– Я возвращаю аванс. Был бы рад помочь, но это не моя тема. К тому же сейчас меня больше заботит проблема с Соломоновыми островами…

Марк вынул пальцы изо рта Тони, посмотрел на них – блестящие от слюны:

– Я в курсе. Не у тебя одного там зависли деньги. Но, если ты поможешь нам, мы поможем тебе. Дай нам несколько недель, и все будет в порядке! Ты же знаешь возможности WP, потенциал Беркли.

– Знаю!

Марк вытер пальцы о куртку Тони:

– Так что и у нас заработаешь, и свои деньги с Соломоновых островов вернешь. Неплохая сделка!

– Работать с тобой?

– Знаешь, я тоже тебя не выбирал. Если откажешься и уберешься обратно, буду только рад. Но, увы, вопрос по тебе решается не мной. Так что подумай.

– Я подумал. Когда очередной обратный рейс в Вену?

Марк посмотрел на свои дорогие наручные швейцарские часы:

– Сегодняшний только что улетел. Следующий будет лишь через неделю. Готов бездельничать семь дней? Беркли будет очень разочарован. Зато станет больше доверять моему мнению. Я же ему сказал, что ты уже ни на что не годишься!

Стефан достал и открыл портмоне. Марк снял руку с плеча Тони и брезгливо тряхнул пальцами:

– Ну что ты? Все за счет WP.

– Я хочу вернуть аванс.

– Не торопись! Всегда успеешь! И вернуть нужно не мне, а тому, кто тебе его прислал.

Засовывая обратно в карман портмоне, Стефан вытряхнул непонятную бумажку. Развернул и прочитал написанное незнакомым почерком: «Уезжай туда, откуда приехал!» Вспомнил, как в аэропорту его задел парень, которого он поначалу принял за воришку. Без сомнения, это он сунул послание в карман.

Протянул записку Марку:

– Тем более что я еще ничего не сделал, а меня уже просят на выход!

Марк прочитал и поморщился:

– Да, тут еще осталось несколько… староверов. Пытаются нам мешать, хотя, ты же знаешь, с WP тягаться невозможно. Если мы что-то решили, то доведем до конца. Эти только и могут что – пугать. На большее они не способны… Хочешь, дадим тебе хороший пистолет?

– Нет, уж спасибо! – Стефан и в военных командировках не брал оружие. По опыту знал, видел: если тебя хотят убить, оно не поможет.

– Не беспокойся, рядом с тобой все время будет Боян. Он – профессионал.

– Ты меня успокоил!

Марк ничего не сказал, откинулся на спинку стула. Руки Тони принялись расстегивать ему джинсы…

Боян отвез Стефана в город. Они въехали во двор дома на тихой улочке рядом с центром Трена. Поднялись на последний, третий этаж. Зашли в двухкомнатную квартиру. Боян показал, где что:

– Вам здесь понравится! В холодильнике на кухне продукты. В баре напитки. На столике – компьютер.

– У меня свой ноутбук.

– На столике еще пароль для мирового интернета, мобильный телефон с местной сим-картой. Ваш на территории Балкании работать не будет… Я живу совсем рядом. Если что, звоните – в телефон вбиты и мой номер, и номер Марка, и номера всех нужных людей Трена. Да, там же, на столике, конверт с вашими суточными в местной валюте, будет пополняться раз в неделю. Далее продукты, питание – самостоятельно… Уборку в квартире будут делать в ваше отсутствие, так что даже не заметите…

– Понял! Спасибо!

– Отдыхайте. Всего доброго!

– И вам!

Первым делом принял душ. Потом достал из бара бутылку виски. Налил бокал и залез с ним в застеленную постель. Несмотря на наваливающуюся усталость от длительного перелета и обильного ужина, надо было подумать. Стефан делал глоток за глотком. То и дело бормотал, восклицая:

– Надо же! «Доработать Библию». Какой бред!.. «Я тоже рад тебя видеть…» А уж как я рад!.. «Ты уже ни на что не годишься»! Это я-то!.. «Уезжай туда, откуда приехал!» Какого черта?!

Странная прогулка

Проснулся Стефан поздно. Голова хотя и побаливала от перелетного обезвоживания, усугубленного ракией с виски, но начинала работать, вспоминать, собирать мысли вместе. Стефан встал, принял душ, порылся в набитом под завязку холодильнике и приготовил себе завтрак: яичница с ветчиной, апельсиновый сок, кофе. Ел и пил из фирменной посуды. На тарелках, чашках, ложках – золотые буковки WP.

После завтрака стало как-то легче и веселей. Он уже все решил. Еще вчера. Оставалось лишь скоротать как-то эту неделю. Эту неделю, по истечении которой у него останется уже лишь тридцать восемь дней для выплаты остатка по сделке с домом. Надо же было так клюнуть на это письмо и застрять здесь! Но что изменилось бы? Нашел ли бы он деньги, оставаясь на Капри?

Сидеть в квартире и мучить себя вопросами, на которые нет ответа, было совершенно невозможно. Хотя и не планировал гулять по этому затаившемуся в его памяти городу, Стефан решительно провернул ключи в двери и вышел.

На лестничной площадке столкнулся с выходящим из соседней квартиры молодым семейством. Стройная женщина и поджарый папа. Приятные здоровые лица. Не сразу заметил за ними девочку лет восьми – десяти. Поздоровался.

Соседи также поприветствовали его. Молодая женщина мило улыбнулись:

– Вы наш новый сосед?

– Да, Стефан.

– А мы – Вероника, Любомир, Клара – наша маленькая Клэр…

Они вместе спускались по лестнице.

– Вы тоже писатель, журналист?

Стефан ответно улыбнулся:

– Мы – коллеги?

– Нет, что вы! Я – офис-менеджер в местной крупной компании. Любомир в ней же – менеджер по логистике. Разве что Клэр в будущем станет журналистом, а пока ходит в школу.

– А почему вы решили, что я – писатель, журналист?

– До вас в этой квартире тоже пишущий человек жил. Совсем недолго. Он все время был с ручкой, тетрадкой и ноутбуком. Все писал что-то то на балконе, то во дворе. Ну, и в квартире наверняка… Так мы угадали?

– Прямо в точку!

Вероника пожала плечиками:

– Только тот все время занят был. Мы даже с ним ни разу, вот как с вами сегодня, не поговорили. Он и имени своего не назвал. Да и недолго здесь жил.

– А куда съехал?

Голос подала маленькая Клэр:

– Мы не знаем. Он пропал!

Вероника посмотрела на мужа:

– Да, как неожиданно появился…

– Так же неожиданно и пропал, – закончил мысль жены Любомир.

На улице соседи пошли в противоположную от центра сторону:

– Сегодня выходной. Бабушку навестим. Хорошего дня!

– Хорошего дня! – Стефан двинул к центральной площади.

Он помнил – она была совсем рядом, в двух минутах ходьбы.

Вышел на выложенную брусчаткой площадь и остановился, оглядывая, узнавая пространство. Слева ресторан с несколькими столиками на улице под развесистыми, тенистыми деревьями. За ним ряд магазинов, за которыми начинается еще одна улица, ведущая в другой конец города. Если перейти через нее, то уткнешься в боковую стену театра. Стефан пригляделся к выстроенному из солидных каменных блоков, претендующему на помпезность зданию. Рядом с большой табличкой «Театр» имелась другая, поменьше, но, в отличие от первой, обычной, золоченая – «Клуб WP». У дверей – почему-то полицейский с пистолетом на боку.

– Интересный театр…

Через улицу от клуба – церковь, которая вроде бы и осталась церковью. Напротив нее через переулок – первый этаж дома занимает супермаркет. Раньше на этом месте были мясная лавка, магазинчик бытовых мелочей. И еще имелась пекарня, в которой всегда продавались теплые ароматные банички – булочки с брынзой.

По периметру площади еще парикмахерская, магазин обуви, верхней одежды… На стенах домов и на столбах уже знакомая современная реклама: «Летайте самолетами «АвиаБалкан!», «Кофе «Грандвкуссимо» теперь и в Балкании!», «От деградации спасет сторнация!»…

Стефан все стоял на месте, никак не мог решить, в какую сторону пойти. Знал только, что не хочет на ту улицу, что между церковью и супермаркетом. Неожиданно для себя произнес вслух ее всплывшее вдруг в памяти название:

– Маточина…

– Нет, не Маточина! – раздалось из-за спины.

Он обернулся. На него смотрел седоголовый, крепкого сложения мужчина в фартуке:

– Маточина – это она раньше так называлась. Теперь – улица Свободы. Давненько, похоже, здесь не были. Добро пожаловать в Трен снова! – указал на один из незанятых столиков: – Присаживайтесь!

– Спасибо, но я к вам попозже зайду. Хочу сначала прогуляться. Если, конечно, не заблужусь.

Пожилой официант легонько рассмеялся:

– В нашей крохотной столице сложно заблудиться! Впрочем, сейчас и сами местные путаются в новых названиях. Идешь и все время сомневаешься: на улицу Плюрализма тебе надо или все-таки на проспект Толерантности…

Стефан пригляделся к официанту:

– А вы давно в этом заведении работаете? Лицо мне ваше как будто знакомо.

– Давно! Всю жизнь при этом месте, – тоже пристально всмотрелся в лицо Стефана. – И мне кажется, что я вас когда-то видел… Здесь… С девушкой…

Они пожали друг другу руки. Еще раз пообещав вернуться, Стефан медленно пошел налево, судя по табличке, по улице Пятнадцати героев. Не помнил, но, похоже, и у нее раньше было другое название.

Он то шагал, то останавливался, узнавая и не узнавая дома, магазины, маленькие кафе во дворах: «Здесь точно никогда не был… А за этим столиком мы сидели, держались за руки и говорили, говорили, говорили…»

Стефан всматривался в лица, провожал взглядом как будто знакомых ли. Казалось, вот-вот – и навстречу выйдет… Что будет тогда? Сердце тревожно билось.

Он пошел быстрее, стараясь зацепиться за что-то взглядом, отвлечься от воспоминаний, но ноги его сами завернули в тот самый книжный магазинчик. На том же месте. Только мебель, окна новые. Книги со всех сторон в других обложках.

Пошарил взглядом по полкам. Не нашел. Спросил, как и двадцать лет назад:

– Не вижу «Сонеты» Петрарки. Есть у вас?

Молодой продавец с чем-то очень привлекательным в лице, а также с узелком волос на затылке и красной пластиковой сережкой в ухе развел руками:

– Петрарки в продаже нет!

Так же, как и двадцать лет назад…

Стефан повернулся было спиной к продавцу, а тот продекламировал вдруг:

– «В собранье песен, верных юной страсти,

Щемящий отзвук вздохов не угас

С тех пор, как я ошибся в первый раз,

Не ведая своей грядущей части.

У тщетных грез и тщетных мук во власти,

Мой голос прерывается подчас,

За что прошу не о прощенье вас,

Влюбленные, а только об участье.

Ведь то, что надо мной смеялся всяк,

Не значило, что судьи слишком строги:

Я вижу нынче сам, что был смешон.

И за былую жажду тщетных благ

Казню теперь себя, поняв в итоге,

Что радости мирские – краткий сон».

Удивленный Стефан снова повернулся к довольному произведенным впечатлением юноше:

– Здорово! – и почему-то спросил: – А Библия у вас есть?

Парень покачал головой:

– Что вы, давно закончилась. Все обещают новую партию. Очень ждем! С точки зрения сторнации всем интересно!

– Сторнации?..

– Ну да! – лицо парня несколько напряглось. Он недовольно поморщился, затем махнул было рукой, но тут же его глаза радостно блеснули: – «Око за око, зуб за зуб»… «Не судите, да не судимы будете»… «Время разбрасывать камни, и время собирать камни»…

Стефан усмехнулся:

– Это я тоже знаю…

Еще раз посмотрел на привлекательное лицо молодого человека и шагнул за порог книжного магазинчика, продолжил свой путь по той же улице. Вскоре трехэтажные многоквартирные дома закончились, и начались особняки с личными земельными участками. Во дворах слышались детские голоса, кто-то чем-то стучал, где-то негромко играла монотонная балканская музыка, резавшая с непривычки слух пронзительной гайдой – местной волынкой. Пахло инжиром, домашней выпечкой, свежевыстиранным бельем, которое сушилось за невысокими заборами.

Редкие прохожие расслабленно проходили мимо, добродушно приветствовали на балканском, как соседа или знакомого:

– Здраво!

Стефан отвечал тем же, стараясь спрятать акцент, чтобы не вызвать удивление, не разрушить эту спокойную местечковую атмосферу:

– Здраво!

Прошел еще немного, и улица совсем опустела, поэтому, поворачивая в переулок, чтобы двинуться обратно к центральной площади, заметил фигуру идущего за ним в полусотне шагов мужчины. Не присматривался, идет себе человек и идет, но удивился, когда, выходя на улицу, которая должна вывести его к театру и церкви, снова увидел того позади. Едва ли здесь еще кто-то праздно прогуливается… Или действительно им по пути?

Мужчина шел со скоростью Стефана: не отставал и не обгонял. Пришлось остановиться, чтобы как бы завязать шнурок на ботинке и рассмотреть шедшего следом. Но и мужчина остановился. Причем остановился в тени дерева, за стволом – так, что разглядеть его хорошенько было просто невозможно.

Стефан вышел на также довольно-таки знакомую ему улицу Святого Иосифа и прочитал на одном из домов уже другое название – Новой демократии. Современных домов на ней не прибавилось, но какими большими стали деревья! Разросшиеся ветвистые черешни и сливы. Раскидистые орехи, крепко вцепившиеся корнями в землю. Только чинара, кажется, осталась той же. Этому дереву, говорили, больше пятисот лет. ЧтО ей еще два десятка!

В трехэтажках наглухо закрыты окна. От солнца? Людей совсем нет. Улица, в отличие от той, с которой он только что вышел, как будто затаилась. Стефан оглянулся: мужчина по-прежнему шел за ним. Кто и зачем будет делать такой крюк? Очевидно, что следят именно за заезжим гостем. Благодушное настроение покинуло Стефана. Он вспомнил записку: «Уезжай туда, откуда приехал!» Марк, прочитав ее, сказал: «Да, тут еще осталось несколько… староверов… Эти только и могут что – пугать. На большее они не способны…» Может быть, на большее они действительно не способны. А если способны? Доверять Марку смешно…

Стефан прибавил шаг и почти выбежал на центральную площадь. Мужчина, прячась за деревьями, не отставал. Стефан оглянулся по сторонам. Привлекать внимание людей на тротуаре, у магазинов, в ресторане было глупо. Что им сказать, крикнуть? Расслабленные теплым солнечным спокойствием своего города, они только переглянутся: «Ку-ку? Крыша поехала?»

Сделал еще несколько шагов и дернул за дверь церкви – открывается. Нырнул в прохладный полумрак. В тусклом свете свечей не сразу заметил мужчину средних лет в джинсовом костюме и с розовым хохолком на голове. Тот стоял у столика под иконами и рассматривал какие-то бумаги.

Когда глаза привыкли к полумраку, Стефан увидел, что в церкви больше никого нет. Сделал шаг в сторону и замер на месте, ожидая, что если за ним действительно идут по пятам, то кто-то войдет, и тогда он рассмотрит своего преследователя.

Но прошла минута, другая, тяжелую церковную дверь больше никто не открыл. Стефан вздохнул с облегчением. Отвел взгляд от двери. Обвел им стены, своды. Все та же старинная кладка с блеклой росписью на какие-то религиозные темы, закопченные иконы. Но на некоторых новые, блестящие золотом оклады.

Стефан подошел к алтарю. Двадцать лет назад к нему он должен был вести… Снова вздохнул. В этот раз так громко, что мужчина в джинсовом костюме и с розовым хохолком оторвал взгляд от бумаг, обернулся:

– Вам чем-нибудь помочь? Выслушать, дать таблетку, продать свечу? Если нет денег, я дам бесплатно…

Ответил:

– Спасибо!.. – и добавил: – А Библию, можно купить у вас Библию?

Мужчина хмыкнул и развел руками:

– В данный момент в нашей церковной лавке Библии нет. Но скоро обещали завезти из нового тиража…

Стефан вспомнил того, с кем они договаривались о том, как предстанут пред алтарем:

– А ранее здесь был другой…

Мужчина тряхнул розовым хохолком:

– Отец Паисий уже не служит. Годы, знаете ли… Теперь вместо него я – отец Ариэл.

Стефан снова глянул на джинсовый костюм отца Ариэла, на розовой хохолок:

– Вот как…

Тихо прошелся вдоль стен и икон, шагнул было в сторону выхода, но в это время отец Ариэл чем-то щелкнул. Тут же вспыхнул яркий свет, направленный в угол церкви возле двери. Стефан прищурился, а «осветитель» объяснил:

– Готовим выставку «Экология души».

– Здесь?

– Да, знаете ли, пожертвований на поддержку храма не хватает, так что привлекаем профильных спонсоров. И это очень разумно – использовать церковь как выставку вопросов и достижений наших верующих. Мы и другие мероприятия здесь проводим. Совсем недавно под нашими сводами состоялся концерт рок-группы «Давид и Голиаф». Пришло много молодежи… Диспут устраивали «Нужно ли нам верить?». Теперь вот думаем разместить постоянную фотоэкспозицию «Иисус Христос на кресте». Там будут подлинные фотографии Спасителя, а также Марии Магдалины, всех двенадцати апостолов. Глядя на них, верующие прочувствуют страдания господа нашего Иисуса Христа, укрепят веру…

Стефан наморщил лоб, соображая:

– Но во времена Христа не было фотографии!

Отец Ариэл, продолжая листать какие-то бумаги, пожал плечами:

– Многие ли об этом знают?

– Думаю, еще многие. Если, конечно, с образованием в Балкании за последнее время ничего не случилось…

– У нас отличные преподаватели! Думаю, никому не позволят усомниться… Так вы приезжий?

– Да. Осматриваю вот местные достопримечательности…

– Это похвально, что посетили храм божий. Но, может быть, все-таки чем-то помочь вам?

– Нет, спасибо! Прощайте!

– Хм, приезжий… – пристально посмотрел на Стефана. – Думаю, мы скоро увидимся вновь. До свидания!

Стефан вышел из церкви. Рядом никого было. Площадь по-прежнему залита солнцем и спокойствием. Можно было расслабиться и выпить пива в ресторане, от которого он, собственно, и начал эту ностальгическую прогулку. Уже и шагнул было на брусчатку площади, как заметил в отдалении за деревом своего преследователя. Он явно поджидал Стефана.

Бегать от неизвестно кого больше не хотелось. Стефан шагнул в сторону прячущегося мужчины, но тот явно не хотел сближаться. Оставаясь в тени, отошел за следующее дерево. Это разозлило Стефана. Он развернулся и решительно направился на улицу, на которую не хотел идти ни сегодня, ни когда-либо еще. Но там, на Маточине, на нынешней улице Свободы, есть дом, подходы к которому Стефан знает как свои пять пальцев. И не все бывавшие в этом строении подозревают, что через его подъезд можно выйти на другую сторону, открыв неприметную дверь. За ней выход в сквер, из которого можно выйти сразу в два переулка.

Стефан шел быстро, торопясь поставить точку в этом преследовании. Не оборачивался, но чувствовал, что за ним все так же идут, не приближаясь и не отставая. Один дом. Второй. Пройдя мимо очередного, он ожидал увидеть тот самый. Но его не было. На месте нужного дома стояло совсем новое, незнакомое здание с табличкой «Городская поликлиника». Очевидно, старый ветховатый дом снесли, а на его месте возвели это лечебное заведение.

От неожиданности Стефан остановился. Затем, рассмотрев новое здание, снова быстро пошел по улице. Теперь у него не было плана. Просто свернул в первый попавшийся на пути переулок. Увидел открытые ворота участка, на котором стоял явно заброшенный, нежилой дом. Во дворе никого. Прошагал по никем не кошенной траве. Обошел дом с обвалившейся, поросшей какой-то зеленью штукатуркой и остановился за углом.

Взгляд Стефана упал на валявшийся у ног толстый черенок от сломанной лопаты:

– Подходяще!

Он поднял тяжелую деревяшку над собой и замер в ожидании.

Да, это шли точно за ним. Услышал осторожные шаги, хруст сломавшейся под ногой сухой ветки. Кто-то подходил все ближе и ближе. Остановился. Сейчас выйдет из-за угла. Стефан крепче сжал черенок. Сейчас опустит его на голову преследователя, кем бы он ни был.

Снова хрустнула ветка, и шаги стали удаляться. Преследователь решил дать задний ход?

Стефан еще пару минут постоял с занесенным над собой черенком. Потом осторожно выглянул из-за угла. Никого не было. Он с облегчением выдохнул. Но затем спохватился: надо бы броситься следом – рассмотреть, догнать, узнать, кто и зачем его преследовал. Вздрогнул, почувствовав на плечах чьи-то тяжелые ладони.

И тут же услышал знакомый голос:

– Спокойно! Это я – Боян!

Стефан махнул рукой в сторону улицы:

– Надо догнать! За мной следили!

– Это был я!

– Но…

– Я просто обошел вокруг дома. Боялся, что вы меня каким-нибудь кирпичом или прутом арматуры огреете.

Выпуская Стефана из крепких объятий, Боян повернул его к себе лицом, кивнул на черенок:

– Чуть не прибили меня!

– Но зачем следишь за мной?

– Я не слежу. Обеспечиваю безопасность. У меня инструкция…

Они вернулись на улицу, снова вышли на центральную площадь. Не вместе. Боян по-прежнему шел за Стефаном на некотором удалении.

Солнце уже вовсю припекало. Стефан направился к ресторану, сел за столик под тенью дерева, бросил тут же подошедшему седоголовому официанту:

– Пиво, пожалуйста!

Боян расположился на скамейке с противоположной стороны площади. Вроде бы разглядывал что-то на экране своего телефона.

Официант принес пиво, но не отходил от столика. Стефан раздраженно посмотрел на него:

– Что-то не так?

Тот покачал головой:

– Я как раз хотел вас спросить о том же самом.

Стефан махнул рукой:

– Все хорошо.

Официант добродушно улыбнулся и отошел к другому столику.

Действительно, все ведь было хорошо. Стефан с удовольствием цедил пенный холодный напиток, постепенно расслаблялся. Поймав взгляд отвлекшегося от телефона Бояна, указал на бокал, но охранник отрицательно покачал головой.

От выпитого пива стало спокойнее. Нет прежнего священника. Нет того дома. Никто не узнает его в этом городе. Она… Может, ее давно здесь уже и нет… Когда еще он работал в такой приятной обстановке? И за такие приятные деньги! Работать с этим ублюдком? Но, в конце концов, с каким только дерьмом Стефану не приходилось работать. Не знает Библию, но ведь о чем он только не писал… Два месяца «тепленькой» работы в этом приятном городишке – и затем можно счастливо плевать на все с балкона собственного дома на Капри.

– Еще пива, пожалуйста!

Позвонить? Но телефона при нем не оказалось – забыл в квартире.

Стефан сделал несколько глотков из нового бокала и почувствовал на себе взгляд. Но смотрел на него не пожилой официант и не Боян.

«Третьим будешь?»

Стефан не успел разглядеть человека, юркнувшего за дерево с той стороны площади, на которой сидел Боян. Да теперь и не был уверен, что кто-то действительно пристально смотрел оттуда на него. От теплого воздуха и холодного пива думать уже ни о чем не хотелось. Едва ли они встретятся так вот на улице: столько лет прошло…

Заказал и с аппетитом умял несколько сочных кебапчетов, благодушно оставил пожилому официанту хорошие чаевые и отправился обратно в квартиру. Войдя, по привычке взялся за свой телефон, но тот, как его и предупреждали, не поддерживал связь на территории Балкании. Поднял со стола оставленный Бояном аппарат и набрал абонента №1 – Марк:

– Я передумал. Согласен!

– Хм… Что ж, помни, у тебя теперь уже осталось только тридцать девять дней до сдачи текста…

– Не страшно!

– Окей, приходи сегодня на ужин в клуб WP. Я тебя познакомлю кое с кем для пользы дела. Боян за тобой зайдет…

Завалился спать, сказав самому себе:

– Сиеста – она и в Балкании сиеста…

Проснувшись, не спеша выпил кофе у окна, выходившего во двор. Посмотрел на календарь в телефоне:

– Что ж, месяц с лишним – это, должно быть, вполне достаточно для такой работы. Выплатят гонорар, и я вполне успею заплатить за дом, если даже не придут деньги с Соломоновых островов. Но хорошо бы, чтобы они пришли раньше…

Полистал какой-то старый журнал на балканском языке, разглядывая картинки и пытаясь вспомнить, чем отличаются «цырвули» от «марули». Включил телевизор. Каналов было немного, и все они оказались местными. На одном шла передача про наращивание ресниц, груди и ягодиц. На другом местные жители делились секретами производства «фирменной» домашней ракии. На третьем шла телеигра «Угадай три буквы!». Стефан посмотрел немного и удивился тому, что, несмотря на плохое знание балканского языка, угадывает гораздо больше, чем сами балканцы. Вспомнил слова отца Ариэла: «У нас отличные преподаватели…»

На четвертом канале две мамы обсуждали предстоящую свадьбу своих дочерей:

– Ведь наши девочки так любят друг друга!..

На пятом шел какой-то научный ли диспут:

– Жили себе прекрасно без сторнации, и дальше будем замечательно без нее обходиться. Вы – прожектер!

– Сторнация – это не только наше будущее, но уже и настоящее. А вы, вы просто тормоз, пенек, фалалей современности, стоящий на пути прогресса. Это такие, как вы, сожгли Джордано Бруно и Мигеля Сервета!

Опять эта сторнация… Полез в интернет, но не смог сразу открыть те сайты, которые обычно просматривал в Италии и других странах. Стефана все время перенаправляли на различные балканские ресурсы: и про путешествия, и про погоду, и про политику, и про современное вероисповедание. Местные новостные сайты были заполнены мелкими балканскими новостями: про национальный университет, про новую породу овец, про карьеру, которая ждет начинающих чиновников. В театре анонсировали премьеру пьесы «Трах в летнюю ночь». В центральном кинотеатре – фильм «Все, что вы хотели уметь в нетрадиционном сексе». На главном стадионе Трена – «Шоу спортивных трансвеститов» …

Какие-то зарубежные сайты были вообще недоступны. Какие-то почему-то сообщали исключительно балканские новости. Все было так, как и говорил Марк относительно контроля над умами и поведением балканцев.

Стефан вспомнил вдруг, что, когда заселялся в эту квартиру, Боян упомянул про «пароль для мирового интернета». Нашел на столе листок бумаги с адресом сайта, с паролем – и уже через минуту бороздил просторы «всемирной паутины». Понял, что к нему здесь доступ есть не у всех. А те, у кого он есть, наверняка под колпаком специальной службы. Должно быть, отлеживают сейчас, чем он там интересуется: порнографией, видеоиграми, спортом, политикой, Библией…

Его блуждания по религиозным сайтам прервал телефонный звонок Бояна:

– Нам пора. Наденьте что-нибудь деловое. В шкафу все вашего размера…

Выйдя на улицу и не увидев своего телохранителя, Стефан не усомнился в том, что тот следует за ним. Но это не раздражает, когда знаешь, кто рядом. За годы командировок Стефан привык, что его постоянно сопровождали – военные или полицейские. Каждый просто делает ту работу, которую ему поручили.

В клуб его пустили беспрепятственно, провели по красивой мраморной лестнице в зал с креслами и столиками. Там уже было с десяток человек. Все в строгих деловых костюмах: и мужчины, и вроде бы женщины. Марк уже был здесь, с кем-то разговаривал и как будто не обратил внимания на появление Стефана. Тот спокойно принял фужер с шампанским, предложенный вышколенным официантом в черном. Стал разглядывать на стенах картины местных современных художников, читать подписи:

– «Три красивых пиписьки»… Красивых?..

Остановился у картины «Будущее Балкании в надежных зубах», когда за спиной раздался знакомый голос:

– Пока ждем президента, так и быть, познакомлю тебя кое с кем лично. Не исключено, что кто-то пригодится тебе для работы…

Стефан, обернувшись, попросил:

– Ответь сначала на несколько вопросов.

– Ладно, давай!

У картины «Проститутка и гинекологическое зеркало» Стефан почесал переносицу:

– Я определился, но, честно говоря, как-то не решаюсь приступить. Все-таки Священное писание. Столько веков существует, а тут взять и раз – изменить…

Марк чуть наклонил голову, разглядывая какую-то деталь на полотне:

– Что ты боишься, как девочка! Чай не в первый раз в гинекологическом кресле…

– Смешно…

– Видишь ли, дорогой мой не друг, Библия никогда не была конечным текстом…

Они сделали шаг в сторону и остановились у картины «Бомбометание по врагам Балкании».

– Правда?

– Истинная… Ты же учился в университете и должен помнить, что Гомер создавал свои бессмертные произведения в восьмом веке до нашей эры. Так вот, первые книги Ветхого завета возникли в то же время, а некоторые даже позже древнегреческих трагедий и трудов Платона и Аристотеля. Последний по времени текст древнего Священного писания был создан во втором веке до нашей эры. Ну, а в первом-втором веках первого тысячелетия новой эры появилась вторая книга Библии – Новый завет. Ее менее чем за век создала одна маленькая христианская секта… Так вот, мы не знаем, в каком виде были тексты Библии – и Ветхий, и Новый завет – в своем изначальном виде. Ни от древнего Израиля, ни от ранней христианской церкви не осталось никаких оригиналов. Историки не сомневаются в том, что часть Библии дает нам истинные свидетельства о том, как жил древний Израиль, но другая часть определенно является вымыслом – откровенным или на основе исторических фактов. И нужно понимать, что книги Священного писания подвергались определенной редакции в течении более чем двух тысячелетий.

Остановились у следующей картины, которая называлась «Операция по смене пола». Стефан кивнул:

– Ты меня почти утешил…

– Но не убедил, что ли? – Марк так пристально рассматривал картину, как будто не видел ее ранее. Не поворачивая головы, продолжил: – Так вот, первыми редакторами Библии были писцы. Они записывали тексты, передававшиеся из уст в уста. Далее, делая рукописные копии теста, правили их, вставляли пробелы, знаки препинания, номера глав. Так, например, сначала возникли сами Евангелия, а уж потом кто-то – неизвестно кто – добавил им заглавия: «От Матфея», «От Марка», «От Луки»… Считается, что правки в Библию вносили не только одиночки, но и, возможно, целые группы, религиозные школы.

Остановились у «Тайной оргии». Стефан, глядя на дюжину переплетающихся обнаженных тел, задумался:

– Да, это многое меняет.

Марк развел руками:

– К тому же Библию постоянно переводили на разные языки, а при переводе, понятно, могут появляться неточности, меняться смысл. Так, например, есть мнение, что «Непорочное зачатие Девы Марии» – не что иное, как ошибка перевода. Матфей, скорее всего, пал жертвой переводческой ошибки, которая возникла при работе со словом «парфенос», обозначающим на греческом языке «девица». Однако в данном случае используемое в переводе слово не передает всех оттенков оригинального древнееврейского слова «алма», которое было употреблено в подлиннике книги пророка Исаии. «Алма» означает одновременно и «девица», и «молодая женщина». Поэтому, в частности, иудейские библеисты утверждают, что Исаия имел в виду «молодую женщину» и никакого непорочного зачатия не было. Именно поэтому Мария упоминается в Новом завете всего несколько раз, и поэтому же первые столетия существования христианства не было и речи о культе Марии. Однако современные христиане упорно – вплоть до драк между священниками на соборах – подгоняют нужный перевод под свою религиозную доктрину.

Они перешли к следующей картине – «Пятьдесят оттенков блевотины». Марк продолжал:

– Есть большие подозрения, что поздние писцы внесли изменения в историю царствования Давидова, чтобы она более традиционно и лестно представляла образ царя Давида… В 325 году Константин – Флавий Валерий Константин I, первый император-христианин, созвал в Никее церковный собор, на который должны были съехаться все христианские епископы. Так вот, большая часть религиозных книг, включая и «одобренные» церковью Евангелия, ныне известные как Новый завет, была отобрана в качестве канонических именно на этом Никейском соборе. Да, в IV веке церковью было принято окончательное решение, чему быть в содержании Нового завета, а чему не быть. Те произведения, которые признавались правящей партией церкви «еретическими», просто исключили из Священного писания. Ну, а окончательный состав библейского канона был закреплен только в середине шестнадцатого века постановлением Тридентского собора…

Стефан ничего не говорил, переваривая услышанное. Остановились у картины «Гей-герой получает награду WP». Марк посмотрел по сторонам, как будто ища кого-то глазами. Заговорил торопливо:

– Не думай, что все закончилось четыре века назад. Работа над религиозными текстами ведется и сегодня. В 2019 году Папа Римский Франциск утвердил изменения в молитве «Отче наш». Теперь в этой главной христианской молитве католики будут произносить вместо «не введи нас во искушение» слова «не дай нам поддаться искушению». Зачем же делать из господа провокатора, верно?.. Все это называется «правоверное искажение Писания». И твоя работа также будет вполне «правоверной». Пора изменить текст под новую, современную доктрину!

Стефан по-прежнему молчал, продолжая осмысливать. А Марк вдруг взял его за плечи и просто впился взглядом в лицо:

– Ты не спросишь, откуда мне все это известно? Или, может, ты сам знаешь, откуда?

Стефан постарался как можно более искренне изумиться:

– Конечно, знаю! Ты же работаешь над этим проектом. Наверняка обрабатываешь много соответствующей информации. Что же здесь удивительного?

Марк еще несколько секунд сверлил Стефана взглядом. Потом отпустил руки:

– Ладно. Об этом мы еще поговорим, а сегодня у нас есть и другие дела…

Он подвел Стефана к мужчине с розовым хохолком. Они узнали друг друга. Стефан улыбнулся:

– Отец Ариэл…

– Да, мы сегодня уже виделись… Вот, по просьбе Марка принес вам подарок. В магазинах вы ее сейчас не найдете…

Протянул томик Библии:

– Заходите ко мне в храм, поболтаем. Или увидимся как-нибудь вечерком на улице Новой демократии…

Затем Марк познакомил Стефана с очень крупным мужчиной – обладателем рыжей бороды и веселых глаз:

– Это хранитель нашего корпоративного здоровья, доктор Фауст!

– Интересная фамилия!

– Это шутка. Моя фамилия Фаустас. Но я действительно медицинский работник…

– Который курирует все здравоохранение Балкании!

– У вас нет жалоб на здоровье?

– Нет!

– Но все равно зайдите в мой кабинет в поликлинике.

– Спасибо, но…

Вмешался Марк:

– Никаких «но»! Тебе нужно обязательно пройти медицинский осмотр! Балкания – маленькая страна. Вдруг ты сюда какую-нибудь заразу привез.

– Надо так надо… – обвел взглядом стоящих вокруг. – А я сейчас никого?..

Доктор Фаустас усмехнулся:

– Здесь – никого! В клубе WP воздух тройной фильтрации, насыщенный обеззараживающими компонентами… Жду вас у себя! Мне будет очень приятно пообщаться со свежим… человеком…

Еще успели переговорить с двумя чиновниками, отвечающими за телекоммуникации и средства массовой информации, с мэром Трена, круглолицым и розовощеким министром экономики, с мужеподобной женщиной-министром вооруженных сил Балкании. Дальнейшие личные знакомства прервало появление невысокого толстячка, за которым семенили четыре молодые женщины: пухленькая с далеко отставленным задом, худенькая с неожиданно крупным бюстом, блондинка с маленьким ротиком и брюнетка в мини-юбке с очень длинными ногами.

Марк объявил:

– Господин президент!

Все почтительно замолчали и, пропустив президента с эскортом, потянулись в следующий зал. Там был накрыт длинный стол: красивый фарфор, хрусталь, столовое серебро, бутылки, графины, закуски…

Стефан, глядя на президента, шепотом спросил Марка:

– Президент – мусульманин?

– Нет, у него одна жена. А у этих… у секретарш он просто любит разные части тела. Получается, что рядом с ним всегда одна целая идеальная женщина… Идем, тебе покажут твое место!

Марк вел себя по-хозяйски. Подошел к президенту, который с почтением пожал протянутую руку. Усадил рядом с ним четыре четвертых. Махнул рукой официантам и пригласил всех за стол. Сам же остался на ногах:

– Господа, прежде чем начать наше традиционное собрание, хотел бы представить вам нового члена тренского клуба WP – Стефано Моретти! Один из известнейших специалистов по древним артефактам. Прибыл по специальному приглашению президента, чтобы помочь нашим археологам оценить находки в ущелье Враньских скал.

Стефан напрягся: еще дома, в Италии, читая новости, попадал на что-то касающееся раскопок в этом месте. Тогда он больше обратил внимание лишь на то, что они проходили на территории такой знакомой ему Балкании. «И мое полное итальянское имя помнит!»

Марк продолжал:

– Помню, мне очень не хватало дорогого Стефано в самом начале моей работы, когда я впервые прикоснулся к древней истории, изучая артефакты в Кении. Мы тогда еще не были знакомы…

В Кении действительно знакомы они не были. Во время пребывания Марка в этой стране Стефан был в Югославии. Встретились через несколько лет в составе журналистского корпуса в Кувейте во время проведения «Бури в пустыни». Сначала Марк, как и Стефан, лез на передовую за самой свежей информацией: на броню, в блиндажи. Но, после того как пуля снайпера убила стоящего рядом с ним офицера, стал предпочитать работать в тылу: «Здесь моя дорогая голова больше пригодится».

Стефан продолжал носиться по передовой, наблюдал ракетные пуски, артиллерийские обстрелы и даже летал пару раз на вертолетную десантную операцию – привозил свежие новости, живую фактуру для итальянской и немецкой газет. Марк же переключился на аналитику для французского, английского и американского информационных агентств. Но, как ни берег он свою дорогую голову, умудрился попасть в плен, из которого, впрочем, удалось его вызволить. А вот журналиста, делившего раньше палатку с Марком, вернуть в лагерь не получилось. Тот в этом плену просто пропал без следа, даже несмотря на то, что у каждого из их журналистского корпуса за подкладку был вшит маячок слежения, чтобы можно было найти в любой нештатной ситуации.

Потом в тыл прорвалась какая-то обкуренная банда и устроила пальбу во все стороны из автоматов, пулеметов, гранатометов. Марка завалило обломками временного домика, и он провел под ними несколько часов, пока врагов не отогнали и не подобрали всех пострадавших. Кого-то убило, кто-то был тяжело ранен. Марк попросил обработать царапину на лбу от гвоздя:

– Чтобы не было сепсиса…

Тем же вечером в палатке, где их временно поселили вместе со Стефаном, Марк о чем-то долго думал. Молча прикладывался и прикладывался к виски до тех пор, пока не напился окончательно. И тогда, еле ворочая языком, заговорил. Никогда он не был так откровенен, как в тот вечер. Марк говорил медленно, сосредоточенно глядя в одну точку и как будто не замечая сидевшего рядом коллегу. Спокойно описывал в таких подробностях, что у повидавшего многое Стефана начинали шевелиться волосы на голове.

Рассказывал, замолкал, делал новый глоток виски и снова рассказывал. Десять минут, двадцать, полчаса… В конце концов речь его сделалась неразборчивой, бутылка выпала из рук, и Марк уснул.

Утром, тяжело похмельный, он пытал Стефана:

– Вчера я тебе что-то рассказывал о себе?

– Нет, ты напился и отрубился.

– Точно? Я ничего не помню…

– Точно. Я-то уж помню, совсем не пил вчера…

Марк потом еще не раз спрашивал о том вечере, сомневался в искренности Стефана. Тот упорно отрицал, что узнал для себя что-то новое от соседа.

Хотя они с Марком продолжали работать в одном корпусе, но отдалились друг от друга, стали жить в разных палатках. Стефан близко сошелся с пухленьким отцом четырех детей Эндрю Роллинзом и высоким, сухощавым фаталистом Любшиным, которые, как и он, мотались на передовую, были не прочь выпить и, не теряя при этом головы, пофилософствовать о бренности жизни. Нередко в их беседах речь заходила о Библии. Эндрю Роллинз был очень набожен и постоянно таскал томик Священного писания с собой, пытался убедить товарищей:

– Эта книга оберегает тех, кто в нее верит. Знаете, был такой случай во время Первой мировой войны на северо-восточном участке фронта. Солдат Курт Геллер спал себе в землянке, по привычке прикрыв голову Библией. Так вот, влетевший в землянку снаряд убил всех, кроме Курта. Ему бы тоже быть на том свете, если бы не Библия. Осколок, летевший ему в голову, застрял в Священном писании.

Другой случай произошел на восточном фронте во время Второй мировой войны. Во время наступления красноармеец получил пулю в грудь, но остался жить, потому что в кармане носил маленькую Библию. Пуля попала в нее, пробила половину Священного писания и застряла в псалме рядом со строками: «Упадут у тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя, но к тебе не приблизится».

А вот еще! В наши дни в Бразилии три подростка решили пошутить над друзьями и сымитировали ограбление. Случайно находящийся рядом полицейский в штатском тут же открыл огонь. Двое подростков погибли. Третьего спасла Библия, принявшая пулю на себя. Как мы видим, Библия – это книга, которая помогает нам в минуту испытания.

Любшин тут же ввязывался в спор с Эндрю:

– Ну да, помогает. Библию обычно читали раненые и умирающие солдаты. На той же Первой мировой многие из солдат, которые были убиты 1 июля 1916 года – в первый день битвы на Сомме, были найдены с Библией или Новым заветом в руках.

Да, был случай, когда Библия реально помогла. Четырнадцатилетнего Джорджа Стинни приговорили к казни на электрическом стуле, однако он оказался слишком маленьким. Его голова не доставала до шлема, через который проходит ток. Тогда под мальчика подложили Библию и привели приговор в исполнение. Ну, а через семьдесят лет после казни Джорджа посмертно оправдали.

Роллинз недовольно пыхтел:

– Священное писание помогает оставаться человеком, учит проявлять лучшие наши качества.

Любшин раззадоривал его еще больше:

– Поэтому благочестивая Библия во все времена и является наиболее часто воруемой из магазинов книгой…

По случаю завершения военной кампании в Кувейте и Ираке журналисты устроили грандиозную прощальную пьянку. Выставили все, что оставляли «на всякий случай»: виски, водку, текилу, ром, коньяк… Пили, пели, даже пытались танцевать друг с другом. А потом пьяный в дупель Марк притащил с улицы какого-то араба и поставил его к стенке. Предложил сделать на ней его контур. Несколько также изрядно набравшихся корреспондентов согласились и принялись палить вместе с Марком из пистолетов, которые были почти у каждого.

Пули то ложились далеко в стороне, то прошивали одежду несчастного. Он зажмурился, и на его одежде снизу появилось мокрое пятно. Марк стрелял до тех пор, пока не кончились патроны в его пистолете. Затем ударил араба кулаком, свалил на пол, несколько раз пнул и, расстегнув брюки, помочился на него:

– Вот чего они стоят! Это не люди – это даже не овцы, это скоты, которые сами ничего не могут без нас. Мы ссали на них всех! Мы – высшая сила, мы можем управлять миром. Мир существует для избранных! Для нас, для сильных мира сего!..

Стоящий рядом с президентом Марк, глядя на Стефана, продолжал:

– Но потом нам удалось поработать вместе на раскопках в Ливии, Афганистане…

Да, некоторых из журналистского корпуса заметили в WP. Сам Беркли пригласил к сотрудничеству и Стефана, и Роллинза, и Любшина. В Афганистане они все так же мотались по фронтам. Марк же там стал начальником – координировал действий информационной службы WP в зоне боевой операции. На Стефана, как и на других корреспондентов, смотрел свысока:

– Вам хорошо платят. Так что вкалывайте! Отрабатывайте!

На этой чертовой работе Стефан получил осколок в грудь. В госпитале его навещали коллеги из корпуса. Чаще всех, конечно, приходили Роллинз и Любшин. Ни разу не проведал Марк. Как будто похоронил Стефана. Но тот выжил. Даже успел выписаться из госпиталя, прежде чем им приказали сворачиваться.

– Всего час на сборы! Всего час! – восклицал Роллинз.

– Вот сукин сын, – ругался в адрес Марка Любшин. – Мог же раньше предупредить!

Они втроем управились за пятьдесят минут. Но когда добрались до аэропорта, самолет информационной службы с Марком на борту уже мчал по взлетной полосе.

Им тогда все-таки удалось выбраться. Десантники, с которыми журналисты ходили в рейд, взяли их в свой самолет. А иначе… Как Стефан узнал позднее, тех корреспондентов, что остались в лагере, местные победившие расстреляли на месте, не глядя на их журналистские удостоверения и аккредитационные карты. Хотел ли тогда Марк уничтожить свидетеля части своей жизни? Или ему было просто наплевать абсолютно на всех, кроме себя?

Когда выбрались и оказались на Большой мирной земле, то сделали на память фотографию. Теперь она стоит на его столе за снимком родителей, ближе к краю стола: трое молодых мужчин, обнявшись, смеются в объектив камеры…

Марк вдохновенно заканчивал представление:

– И вот нам удалось заманить Стефано ценностью наших находок! Не сомневаюсь, он очень поможет Балкании… А мы сегодня, после того как подкрепимся, решим несколько текущих вопросов. Затем перейдем к обсуждению программы о реформах образовательной системы. Ну, и далее, как всегда, развлекательная часть. Работа работой, а об отдыхе, расслаблении забывать нельзя…

Перекусили омарами, трюфелями, фуа-гра, разноцветной икрой… Решили в социальных наборах для малообеспеченных заменить заморский рис отечественной фасолью. Под черепаховый суп обсудили бюджет министрессы обороны. Согласились, что необходимо уравнять расходы на гигиенические прокладки и боеприпасы крупного калибра.

Потом была знаменитая балканская форель, но под французским соусом. Осторожничая с косточками, заслушали доклад сухонького господина с длинным крючковатым носом. Одобрили его предложения по дальнейшему сексуальному образованию в младших классах и свободной любви в старших.

Пили, кто что хотел: шампанское, коньяк, ликер, ракию, красное, белое, пиво с водкой. Неудивительно, что к концу ужина все неплохо набрались.

– Прошу в курительную! – позвал Марк. – Туда же подать кофе!

В зале с диванчиками и креслами стояли турецкие кальяны, на столах – кубинские сигары, чашки с белым порошком. Через десять минут дым стоял коромыслом.

Президент и его четыре четверти куда-то испарились. Оставшиеся разбились на группки: что-то серьезно обсуждали, над чем-то заразительно смеялись. Только Стефан был напряжен. Достаточно осторожный в новой обстановке, он ограничивал себя в горячительном и совсем не притрагивался к белому порошку. Старался больше смотреть, слушать. Но и его пытались втянуть в разговор. С одной стороны напирала министресса обороны:

– Не думай, у меня есть грудь. Это из-за чертова кителя не видно. Вот, потрогай!

– Я вам верю!

С другой – молодой чиновник, отвечающий за балканские телекоммуникации, моргал невероятно длинными ресницами:

– Вы уже были на улице Новой демократии? Днем? Пойдемте прогуляемся вечерком, получите огромное удовольствие… Нет, лучше сразу поедем ко мне! У меня в горах шикарный особняк! Там мы сможем обсудить…

Его прервал Марк, объявивший:

– Господа, а теперь увеселительная часть! Прошу спуститься в наш мягкий атриум…

Все потянулись через дверь, у которой с одной стороны стоял обнаженный юноша с голубыми волосами, а с другой – обнаженная же девушка с розовыми. Кто-то брал из их рук золотые маски, кто-то отмахивался:

– Не нужно!

Стефан извинился перед собирающимися что-то сказать собеседниками:

– Коллеги, я на минуточку оставлю вас!..

У него не было плана, как вести себя дальше в этом клубе. Поэтому просто сбежал. Его выпустили, как и впустили, беспрепятственно.

На улице было темно и тихо. Стефан, задумавшись и слегка покачиваясь от принятого на грудь, не спеша пересек пустую площадь, свернул на свою улицу. Услышал догоняющие шаги за спиной, но не обернулся:

– Да, Боян, идем отдыхать!

Шаги были все ближе и ближе. Усмехнулся:

– Да не беспокойся ты так!

Через несколько секунд услышал в ухо негромкое:

– Третьим будешь?

Стефан остановился, соображая, вслушиваясь в то, что ему тихонько пели на английском с балканским, но не Бояна, акцентом:

– «Три журналиста пошли коверкать Слово. Один из них разбился. Другой подавился, а третий…»

В гостях у доктора Фаустаса

Неожиданно человек отпрянул и бросился куда-то в сторону. Стефан развернулся и никого позади себя не увидел. Но к нему со всех ног бежал Боян. Вот он уже рядом, схватил за плечи:

– С вами все в порядке?

Стефан ощупал себя:

– Вроде бы да…

Боян тяжело дышал:

– Извините, недосмотрел, – стал оглядываться по сторонам. – Я вроде местный, но не заметил, откуда он выскочил.

– И куда скрылся…

Боян, продолжая крутить головой, повторил:

– И куда скрылся… Непонятно.

Стефан почему-то был совершенно спокоен. Зевнул:

– Не беспокойся, я не сообщу Марку. Всякое бывает.

– Спасибо! Но теперь буду ходить за вами совсем по пятам…

Утром Стефан сразу вспомнил пропетое ему: «Три журналиста пошли коверкать Слово. Один из них разбился. Другой подавился, а третий…» Вспомнил и то, что говорили соседи: «До вас в этой квартире тоже пишущий человек жил. Он все время был с ручкой, тетрадкой и ноутбуком. Все писал что-то то на балконе, то во дворе. Ну, и в квартире наверняка…» Куда делся этот человек, который, похоже, занимался тем же, что сейчас должен делать Стефан? Спросить об этом Марка? Ответит?

Стефан быстро умылся и принялся методично исследовать квартиру: балкон, комнаты, кухню, ванную. Двигал мебель, перетряхивал постельное белье, осматривал стены, простукивал подоконники, кафельную плитку. Искал возможные вещи, следы, оставшиеся от предыдущего квартиранта, но ничего не находил – квартира была начисто вылизана.

Подумав, начал выдвигать шкафчики из кухонного гарнитура, из встроенной мебели, переворачивать их, осматривать с нижней и боковых сторон. Ничего.

Снова зашел в ванную. Заглянул в сливной бачок. За туалетный шкафчик. Еще раз осмотрел все, что можно разобрать или раскрутить. Обратил внимание на зеркало туалетного шкафчика – оно крепилось с помощью нескольких металлических держателей. Попробовал отогнуть один – тот легко поддался. С тремя другими держателями также не возникло трудностей: зеркало выпало из шкафчика в подставленные ладони.

Стефан осторожно перевернул хрупкую плоскость и радостно тряхнул головой. Не зря искал, нашел! На обратной стороне зеркала фломастером от руки было выведено:

45:5:1; 13:16:25, 62:2:8, 16:5:15, 43:9:34, 33:22:6, 3:9:10, 42:8:31, 48:2:1, 29:2:5, 66:3:2

И руку, оставившую эту надпись, Стефан узнал сразу. Вот так же, пальцем, только собственной кровью на ящике от снарядов написал теряющий от ранения сознание его коллега. Написал тот самый второй номер телефона, которого раньше не было у Стефана. Тот дозвонился тогда из Ирака жене коллеги, сообщил, что муж ранен, в госпитале, идет на поправку и скоро выйдет на связь сам.

Стефан так и сел на стул:

– Эндрю Роллинз…

Снова вспомнил слова соседей. Теперь уже другие: «Только он все время занят был». Как это похоже на Эндрю, всегда прятавшегося в работу, как страус головой в песок. И еще Стефан вспомнил другой разговор с женой Роллинза, которой звонил на днях с Капри. Она была в полном отчаянии: «Нет, Эндрю нет дома. Он в командировке, но уже несколько дней от него ничего нет!..»

Неужели это он здесь жил и работал? Что случилось? «Один из них разбился. Другой подавился…» Эндрю больше нет?

Стефан вынес зеркало в комнату и аккуратно положил на стол. Взял телефон и набрал номер Марка:

– Что случилось с Эндрю?

– С Эндрю? С каким Эндрю?

– С Эндрю Роллинзом!

– Понятия не имею… Кто это?

– Мы же все вместе раньше работали! Вместе с тобой – в Кувейте, Ираке, Ливии, Афганистане. Я тебе недавно о нем говорил. Ну, который был очень набожен!

– Не помню такого. Извини, но я сейчас очень занят. Если у тебя только это…

– Только это! Эндрю Роллинз был здесь?! Работал?!

– Без понятия, о чем ты…

То, что Марк не помнит Роллинза, конечно, было ложью. Но и то, что Эндрю жил в этой квартире, работал здесь, в Балкании, все-таки не факт. Может, это почерк и не Роллинза: мало ли людей пишут похоже.

Стефан снова посмотрел на ряд цифр:

45:5:1; 13:16:25, 62:2:8, 16:5:15, 43:9:34, 33:22:6, 3:9:10, 42:8:31, 48:2:1, 29:2:5, 66:3:2

Что это все означало, пока было непонятно, но что-то же должно было означать! Сфотографировал ни телефон и для верности переписал надпись на листок бумаги, стараясь не ошибиться с цифрами и не упустить ни одного знака препинания. Каждая точка-запятая могли иметь значение.

Вернул зеркало на место, вновь без труда разобравшись с держателями. Возбужденно склонился над листком бумаги. Стефану не терпелось понять, что содержится в этом послании ему или еще кому-то.

Читал и перечитывал числа, цифры про себя, произносил их вслух:

– Сорок пять… Пять… Один… Тринадцать… Шестнадцать… Двадцать пять…

Но ни числа, ни цифры ничего ему не говорили. Если это шифр, то они могли означать все что угодно: местоположение, время, имя, совет, просьбу… И может быть, это вообще не шифр? Возможно, на заводе по изготовлению зеркал так отмечают партию продукции, время изготовления, участок выпуска или какую-то другую техническую информацию? Хотя… В пользу того, что это написал Роллинз, был не только почерк. Эндрю часто рассказывал о своих детях, о книгах, которые им читал, об играх, в которые с ними играл. Это были не только прятки, догонялки, но и интеллектуальные игры: морской бой, шарады. А еще они устраивали квесты с тайными посланиями. Конечно, это были не кодовые сообщения военных разведок – самые примитивные шифровки, которые мог разгадать и ребенок. В самом сообщении всегда была подсказка.

– Подсказка!

Стефан еще раз перечитал надпись:

– Одиннадцать блоков цифр… Через запятую… Все числа от одного до шестидесяти шести… – Почесал затылок: – Я вроде не ребенок, но подсказки не вижу… О чем нужно думать? О каком-то кино?.. О книге?.. Об адресе?.. Мало ли где есть такие числа…

Размышления Стефана прервал звонок в дверь. Подумал о Бояне, но на пороге стояла соседка в домашнем, расстегнутом на одну пуговицу внизу халатике с большой тарелкой в руках:

– Добрый день! Знаете, мы старомодны, хотя и сторонники сторнации, но никак не изживем эти старые традиции. Вот, испекла для своих баницу с пореем по бабушкиному рецепту и, как всегда она делала, решили поделиться с соседями…

«Сторонники сторнации…»

Соседка несколько смущенно смотрела на него, и Стефан сам протянул руку за тарелкой:

– Большое спасибо! Я как раз думал, чем бы мне сегодня позавтракать!

Вероника почему-то еще больше смутилась, порозовела и быстро ответила:

– Кушайте на здоровье! Если вам что-то нужно, то заходите к нам запросто… Хотите, мы покажем вам город?

– Спасибо, но я бывал здесь. Много лет назад, но все-таки город хорошо знаю.

– Тогда не было улицы Новой демократии…

Стефан пропустил ее замечание о старой улице, сменившей название. Простившись с теребящей верхнюю пуговицу халата соседкой, перевернул утомивший его листок цифрами вниз и с удовольствием умял домашнюю баницу. Такую последний раз ел двадцать лет назад здесь же, в Балкании, с нею… Но воспоминания сейчас гнал, стал думать о соседях – какая милая, приятная семья. Хорошие, спокойные люди живут в этой хорошей, спокойной стране. Вот только, судя по вчерашним знакомствам в клубе, руководство им WP поставило весьма интересное. Но ведь и сам он приложил к этому руку двадцать лет назад. Чем Стефан лучше того же Марка? Чем сам занимался все эти годы? Какие заказы выполнял…

О многом из написанного за его журналистскую жизнь вспоминать не хотелось. Если не получалось с ходу расшифровать числа с зеркала, то думать следовало о том деле, на которое подписался: раз взялся, то надо работать! Стефан положил на ладонь томик, подаренный отцом Ариэлом, – черный с золотым крестом на обложке:

– Тяжеленький…

Сколько людей читало и перечитывало эту книгу! Скольких она утешила, вдохновила… Стефану от нее ничего не нужно. Он должен просто прочитать ее, исходя из задания, из слов Марка: «Там столько устаревшего, поэтому она плохо работает сегодня, не цепляет молодежь, а они – завтрашние взрослые. Почему раньше, несколько веков назад, читали Библию? Неграмотные люди приходили в церковь послушать. Грамотные читали дома. Слушали и переслушивали, читали и перечитывали одно и то же. Потому что читать-то почти и нечего было. Книги были рукописными, их было мало. Хочешь не хочешь, а сто раз прослушаешь, прочитаешь эту скукотищу несусветную. Чем еще было себя занять тогда, когда у человека не было ни радио, ни телевидения, ни интернета… Тебе нужно доработать Библию, осовременить ее…»

Стефан, конечно, не считал себя молодежью, но работа приучила его думать об аудитории, для которой пишет. Вот и теперь – представил двадцати – тридцатилетних, тех кто, по словам Бруно – хозяина домика на Капри, верит только в «кока-колу». Раскрыл Священное писание и, к своему удивлению, обнаружил, что это не одна логично повествующая о божьих делах книга, а набор очень разных текстов: две главные части – Ветхий и Новый заветы, в которых множество относительно небольших – «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа», «Второзаконие», «Иисус Навин», «Судьи», «Руфь» и еще, и еще, и еще.

– Что ж…

Не мудрствуя лукаво, приступил к чтению с первой страницы:

«В начале сотворил Бог небо и землю.

Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою.

И сказал Бог: да будет свет. И стал свет.

И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы.

И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день один.

И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды.

И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.

И назвал Бог твердь небом. И был вечер, и было утро: день второй…

И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями. И увидел Бог, что это хорошо…

И произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду ее, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его. И увидел Бог, что это хорошо…

И сотворил Бог рыб больших и всякую душу животных пресмыкающихся, которых произвела вода, по роду их, и всякую птицу пернатую по роду ее. И увидел Бог, что это хорошо.

И благословил их Бог, говоря: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте воды в морях, и птицы да размножаются на земле…

И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что это хорошо…

И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле.

И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их.

И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле…

И совершил Бог к седьмому дню дела Свои, которые Он делал, и почил в день седьмый от всех дел Своих, которые делал…

И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою…»

Он почти дочитал «Бытие» из «Первой книги Моисеевой», когда ему позвонил Боян:

– Вас ждут!

Стефан не понял:

– Кто?

– Вы записаны на прием к доктору Фаустасу.

Стефан снова вспомнил события вчерашнего дня и усмехнулся:

– Да ты у меня не только телохранитель, но и секретарь.

– У меня инструкция…

– Хорошо. Надо так надо!

Через полчаса они были в кабинете Фаустаса. Огромный здоровяк радушно поприветствовал Стефана, пожал руку:

– Рад, рад видеть! Надеюсь, в полном здравии после вчерашнего?

– Да, я вполне нормально себя чувствую.

– Это многое говорит о вашем организме! Вы явно крепкий орешек. Но все-таки, насколько крепкий, мы разберемся. Вот вам стерильная баночка. Завтра с утра помочитесь и отдадите Бояну, он принесет. А сейчас измерим давление…

Стефан без возражений подставил руку. Через минуту доктор Фаустас удовлетворенно хмыкнул:

– Давление в норме! Поразительно! Еще возьмем кровь…

– Пожалуйста!

Стефан отвернул голову в сторону – даже за годы военных командировок, за время лежания и посещений в госпиталях так и не привык к виду крови – ни чужой, ни своей.

– Отлично! – закончил манипуляцию док. Сунув куда-то пробирку, дал новую команду:

– Раздевайтесь до пояса.

Стефан так же безропотно стянул с себя рубашку. Доктор принялся осматривать его, попутно спрашивая и записывая что-то в компьютер:

– Так, кожные покровы чисты… Какой серьезный шрамчик! Откуда такое?

– Было дело…

– Где?

– Далеко отсюда.

– Судя по всему, и довольно-таки давно.

– Можно и так сказать.

– А вы не болтливы…

– Скорее, да.

– Мускулатура развита нормально… Ощущаете ли вы себя весьма значимой персоной?

– Едва ли…

– Зрачки глаз не расширены… Нуждаетесь ли вы в психическом возбуждении?

– Вроде бы нет. Не задумывался об этом.

– Сейчас постучу молоточком… Вы часто врете?

– Как-то не замечал за собой такого.

– Отличные рефлексы!.. Любите ли вы мошенничать, манипулировать людьми?

– Нет, мне это не доставляет удовольствия.

– Здесь больно?

– Нет!

– Здесь?

– Нет!

– Испытываете ли вы раскаяние, чувство вины после совершения каких-либо действий?

– Да, бывает. Это же естественно.

– Как сказать, как сказать… Сочувствуете ли вы кому-нибудь, проявляете эмпатию?

– Почему бы и нет? Это опять же естественно.

– Как сказать… Сейчас послушаем фонендоскопом. Дышите… Не дышите… Вам нравится паразитический образ жизни?

– Нет. Никогда его не вел.

– Не обижайтесь. Люди все очень разные… Наклонитесь влево, вправо, вперед, назад. Вам свойственны беспорядочные половые связи?

– Это допрос?

– Конечно, нет!

– Обязательно отвечать?

– Конечно, нет. Но желательно…

– Не свойственны.

– Похвально!.. У вас были проблемы с поведением в детстве?

– Да, получал в школе по поведению «неудовлетворительно».

– Я имею в виду скандалы, конфликты в семье, с друзьями, учителями, мелкие преступления, приводы в полицию.

– Не помню такого за собой.

– Прекрасно, прекрасно… Одевайтесь. Есть ли у вас реалистичные цели на будущее?

– Да, конечно, как у всех!

– Ну, не у всех это «конечно». Вы импульсивны?

– Не без того…

– Безответственны?

– Я бы так не сказал… Что-то еще, док?

– Нет, я вас осмотрел. Анализы будут готовы в ближайшее время. Вот еще… Были ли у вас неоднократные недолгие браки?

– Гм… Это тоже относится к моему здоровью?

– К психическому – да. Так что?..

– Не было…

– Вам нравится улица Новой демократии?

– Хорошая улица…

– Что вы думаете о сторнации?

– Думаю…

– Замечательно! На сегодня мы закончили!

– И какой промежуточный вердикт, диагноз?

– Все хорошо… А подробнее… позже. Сейчас у меня будет следующий пациент.

– Позже так позже, – Стефан посмотрел на компьютер, в который доктор продолжал что-то записывать. – А у вас там информация обо всех пациентах?

– Обо всех, кто проходил через меня.

– А все вновь прибывшие по линии WP проходят через вас.

– Точно!

– И Эндрю Роллинз, Любшин?

– Кто это?

– Такие же, как я, журналисты.

Доктор посмотрел вверх, как бы задумываясь, вспоминая. Пауза затянулась, и Стефан задал еще вопрос:

– Доктор, а вы болтливы?

Тот удивленно взглянул на Стефана, кивнул:

– Да, вот я-то болтун отменный.

– Ощущаете ли вы себя весьма значимой персоной? Нуждаетесь ли вы в психическом возбуждении? Вы часто врете?

Доктор улыбнулся:

– У вас отличная память.

– Любите ли вы мошенничать, манипулировать людьми? Испытываете ли вы раскаяние, чувство вины после совершения каких-либо действий? Сочувствуете ли вы кому-нибудь, проявляете эмпатию?

– Прелестно!

– Вам нравится паразитический образ жизни? Вам свойственны беспорядочные половые связи? У вас были проблемы с поведением в детстве? Есть ли у вас реалистичные цели на будущее? Вы импульсивны? Безответственны? Были ли у вас неоднократные недолгие браки? Вы поддерживаете сторнацию?

– Феноменально!

– Так вы ответите? Или, может быть, в компьютере сохранились записи… Эндрю Роллинз, Любшин.

Доктор снова посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на Стефана, на одну стену, на другую, качнул головой и развел руками:

– Едва ли…

– Их было бы трудно забыть! А в памяти компьютера вообще все сохраняется, если, конечно, специально не уничтожить данные.

Доктор уже несколько раздраженно глянул на Стефана. Снова провел взглядом по потолку, стенам, потом выразительно кивнул в сторону телефона. Теперь Стефан понял. В командировках они тоже никогда не говорили о серьезных вещах внутри помещений.

Фаустас продолжил записывать что-то в компьютер. Закончив, спросил:

– А что вы делаете послезавтра?

– Так, по мелочам…

Доктор еще раз глянул на потолок, на стены, на телефон:

– Думаю, для акклиматизации вам будут очень полезны неспешная прогулка по пересеченной местности, а также свежий горный воздух. Я, кстати, знаю здесь несколько приятных троп с потрясающими видам. Мы можем как-нибудь прогуляться вместе.

– С удовольствием…

«Что не так в Библии?»

Остаток этого дня и всю следующую неделю Стефан читал Библию и время от времени снова задумывался о надписи на зеркале:

45:5:1; 13:16:25, 62:2:8, 16:5:15, 43:9:34, 33:22:6, 3:9:10, 42:8:31, 48:2:1, 29:2:5, 66:3:2

– Вот ведь какая детская задачка… Не поддается!

Выходил из квартиры ненадолго, только чтобы перекусить в ресторане на площади, пройтись немного по знакомым улицам, осмыслить то новое, что появилось в голове в связи со чтением Библии. Где бы ни был, все время чувствовал присутствие не только второго – Бояна, но и кого-то третьего. То мелькнет непонятная тень, то в зеркале отразится фигура, которой, обернувшись, не обнаружишь рядом. Может, это просто была тень из памяти? А если все-таки они встретятся, случайно встретятся? Можно было бы, конечно, запросить информацию о ней у Бояна или Марка, но не повредит ли это ей или ему самому? Зачем давать лишние сведения людям, от которых неизвестно чего можно ожидать…

Стефан хмурился. Ненужные мысли отвлекали от требовавшихся размышлений. Однако, будучи профессионалом, он быстро возвращался к своим «баранам». Удивление не покидало Стефана. Он, кажется, стал понимать Марка: чтение Священного писания было действительно не самым увлекательным занятием. Листая тонкие страницы, Стефан, хотя и вполне себе высыпался, то и дело зевал. Постоянно хотелось отвлечься: вернуться к расшифровке сообщения Эндрю Роллинза, сварить еще кофе и выпить новую чашечку у окна или на балконе, включить телевизор, радио, побродить по интернету, нырнуть в один из десятка стоящих на полке детективчиков. Однако Стефан удерживал себя от того, чтобы отложить навевающую скуку книгу в сторону, профессионально въедливо читал каждую строчку, пытаясь понять ее особый смысл, то, какие чувства слова Библии вызывают у верующих.

Прочитал историю Адама, Ноя… Его очень сильно разочаровал рассказ об Авеле и Каине. Стефан предвкушал, что будет читать серьезную психологическую драму о конфликте двух братьев, двух родственных душ, а столкнулся всего лишь с констатацией фактов на полстранички:

«Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа.

И еще родила брата его, Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец.

Спустя несколько времени Каин принес от плодов земли дар Господу, и Авель также принес от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его, а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лицо его.

И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лицо твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечет тебя к себе, но ты господствуй над ним.

И сказал Каин Авелю, брату своему: [пойдем в поле]. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.