Читать онлайн Страдаю, но остаюсь. Книга о том, как победить созависимость и вернуться к себе бесплатно
Часть нулевая
Про что?
О созависимости
Проводя тренинги, вебинары или читая лекции про то, как работать с созависимыми состояниями, я по традиции представляюсь так: «Меня зовут Полина Гавердовская, и я бывшая жена алкоголика». То есть эта книга во многом автобиографическая. Пояснять на собственном примере – самое удобное и безопасное, что только можно придумать. За свои пятьдесят лет я успела сделать все наиболее типичные и тем самым ценные глупости, какие могли бы мне понадобиться для иллюстраций, у меня имеется целая библиотека личных примеров, как и что не надо делать в разных ситуациях. Есть, конечно, вещи, которых я никогда не делала, но они нам и не пригодятся. Кроме того, двадцать пять лет психологической практики (работа с клиентами, супервизия и преподавание) позволяют мне синтезировать кейсы из воздуха, если это нужно. Поэтому тут нет полностью реальных кейсов, ничья конфиденциальность не нарушена. Также в книге много ссылок на сайт, созданный специально к ее выходу. Вы можете посмотреть видеопримеры к некоторым тезисам.
Слово «созависимость»
Мы все понимаем термин «созависимость» очень и очень по-разному. В англоязычной литературе мне было довольно трудно найти действительно любопытные исследования на эту тему, поскольку иностранные ученые относят созависимое поведение скорее к социальным явлениям или же рассматривают его вместе с другими психическими страданиями, такими, например, как личностные расстройства.
Общественное сознание прочно ассоциирует слово «созависимость» со словом «зависимость» – с этим также трудно спорить. Эти термины тесно связаны исторически, лексически, идеологически. Родственники и близкие людей, страдающих зависимостью (не важно, химическая она или же, например, игровая), обычно обладают особенным личностным профилем. Однако в процессе исследования явления зависимости стало ясно, что личностный профиль созависимого не был «сделан» зависимостью их близкого, а, скорее, наоборот. Люди, склонные к созависимости, создают отношения, подходящие под их характер и личностные черты. Даже если они находят партнеров без всякой заметной зависимости, те, как правило, обладают другими (разрушающими жизнь) особенностями.
Например, созависимыми являются партнеры патологически агрессивных людей, системно неверных (при моногамном договоре), с иными выраженными проблемными личностными чертами и так далее. Поэтому, даже упоминая термин «созависимость», мы все равно обречены совершить некую смысловую дугу (через упоминание возможного зависимого или сложного родственника) и вернуться к вам. То есть к нам – созависимым. Возможно, вы купили книгу, узнав себя в каком-то из моих многочисленных текстов о созависимости.
Для кого эта книга?
Скорее всего, вы читаете ее, потому что вас интересует тема созависимых отношений. Возможно, вы читали другие мои книги и статьи по теме, участвовали в каком-то из моих вебинаров и приобрели книгу, чтобы узнать что-то еще. Думаю, ваши ожидания оправдаются.
Итак, книга для вас, если:
• Кто-то из ваших родителей или родных были зависимы (алкоголь, наркотики, игромания) и/или характеризуются проблемным поведением.
• У вас есть/был тяжелобольной (психически или физически) близкий.
• Ваш жизненный партнер зависим.
• Ваш жизненный партнер имеет проблемное поведение, которое делает ваши отношения несчастными, но вы все равно продолжаете их. Это может быть хроническая неверность (при моногамном договоре), лживость, агрессия вербальная или физическая, любое поведение, разрушающее отношения.
• В семье, откуда вы родом, случалось физическое или иное насилие.
А также:
• Вы недовольны тем, как складываются ваши отношения с людьми.
• Вы часто обнаруживаете себя в договоренностях, которые вам позже не нравятся.
• Вы вообще не умеете договариваться или вам так кажется.
• Вы «обслуживаете» других. Вам кажется, будто в любых отношениях вы сделали недостаточно, хотя по некоторым признакам ваш вклад всегда больше.
• Есть целый ряд людей, которые зависят от вас. Однако, когда вы болеете, некому сделать для вас чай с имбирем. Даже без имбиря некому.
• На работе, в бизнесе, дома вы часто слышите в свой адрес обвинение, будто вы что-то были должны, но вы не согласны с этим.
• Вы очень удивляетесь, когда вам говорят, что вы агрессивны. Ведь вы просто защищались.
• Вы хотели бы знать больше о том, как защититься от психологического манипулирования.
• Вы очень удивляетесь, когда вам говорят, что вы манипулятор, на самом деле вы просто тактичный и робкий человек.
• Вы хотели бы создать долгосрочные отношения, но их нет. Вы всегда выбираете «не тех» мужчин и женщин.
• Вы страдаете от социальных страхов. Вам трудно даются коммуникации «снизу вверх» или любые другие. Возможно, вы испытываете сложности такого рода только с определенным типом людей.
• Вы в любовном треугольнике с любой его стороны, и вам это не (!) нравится.
• Вы хотите прервать какие-то важные, но ранящие вас отношения и не понимаете как.
• Вы в процессе расставания или сразу после него, и вам хочется восстановиться быстрее.
• Ваше сердце разбито. Вы давно не можете оправиться после разрыва важных отношений.
Узнали себя? Отлично. Читайте книгу целиком и постарайтесь выполнять упражнения и проводить эксперименты, которые есть почти в каждой главе. Если их выполнение сочетать с ведением тетради, может получиться целый самостоятельный тренинг, расположенный во времени так, как вам удобно. И к его прохождению можно возвращаться, если, когда и сколько захотите. И, что немаловажно, вы купили его по цене книги.
С чего все началось?
«…Роберт Холброк Смит родился 8 августа 1879 года в городке Сент-Джонсбери, штат Вермонт, США, в семье Сьюзан Холброк и Уолтера Перрина Смита (1841–1918). Его родители были очень религиозными людьми и часто заставляли юного Боба посещать службы в местной церкви и ходить в воскресную школу», – сообщает нам Википедия про одного из основателей Общества Анонимных Алкоголиков (АА).
Официальной датой основания АА считается 10 июня 1935 года. Это день, когда Боб Смит выпил свою последнюю бутылку пива. Между окончанием юности Роберта Смита и этим 10 июня 1935 года лежат годы пьянства, сломанных надежд, разрушенных планов и другие огорчительные безобразия.
Однако Боб действительно оставался трезвым с 10 июня 1935 года вплоть до своей смерти от колоректального рака 16 ноября 1950 года.
Второй важный человек в этой истории – Билл Уилсон. В то самое время, пока Боб Смит разрушал собственную жизнь алкоголем, Билл Уилсон… не поверите, разрушал тем же способом свою. Большая удача, что им довелось встретиться. В разговорах они пришли к тому, что обсуждать трезвую жизнь, делиться горестями, общаться, имея общую беду (алкоголизм), – лучше, чем держаться трезвым (или снова пить) одному. И тогда они придумали АА.
В 1937-м АА насчитывало 40 участников, а к 1995-му – уже два миллиона. То есть это оказалось гениальным изобретением. Люди, страдающие алкоголизмом, встречались в малых и больших группах, обсуждали, как устроена их жизнь, в том числе и как она разрушалась из-за алкоголя, – и пока они вот так разговаривали и поддерживали друг друга, им удавалось оставаться трезвыми. Кому-то удавалось долго, кому-то менее долго, но кому-то и всю жизнь.
* * *
Здесь хочется сделать небольшое и необязательное отступление. В апреле 2019 года нам с коллегами из Киева посчастливилось слегка заблудиться в Нью-Йорке. Город был прекрасен: цвели нарциссы, ветер шевелил флаги, а мы с друзьями искали метро. Нью-Йоркское метро сверху иногда напоминает вход в подвал, поэтому мы с нашими московско-киевскими глазами блаженно растерялись там, заглядывая в каждую дверь, ведущую на цокольный этаж. Одна особенно привлекла меня, и я спустилась куда-то вниз, ничего не успев понять. В проеме двери был виден просторный холл, где довольно большая группа людей доброжелательно гудели у буфета. Было похоже на кофе-брейк конференции. Немедленно передо мной возник длинноволосый седобородый мужчина лет семидесяти с широченной белозубой улыбкой и тут же произнес: «Hi, you are welcome!»
Оказалось, я ненароком зашла на встречу Общества Анонимных Алкоголиков. Всего несколько секунд, но клянусь вам, ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько welcome где бы то ни было еще, включая свою собственную семью. Отступление окончено.
* * *
Вскоре после начала работы АА стало понятно, что у людей, страдающих алкоголизмом, есть родственники. Это их семьи: жены, мужья, дети, родители. Они, как выяснилось, тоже нуждались в помощи. Им требовалась поддержка и на время, пока близкие проходят лечение, и после. Для них организовали группы, названные Ал-Анон, группы для со-зависимых. Я написала это слово через дефис единственный раз, чтобы показать его вторичное происхождение относительно слова «зависимый»[1].
Самым, на мой взгляд, поразительным открытием в ходе работы групп Ал-Анон стало такое: не важно, прекращают или не прекращают зависимые употреблять свои вещества (или играть в свои игры – будь то казино, карты, автоматы или симпатичная жена коллеги). Созависимые все равно страдают. Меняется лишь «контент» страдания. «Он пьет» превращается в «Он может снова сорваться», или «Он так груб с домашними, когда не пьет», или «Чем же занять Джека, пока он в завязке», или «Теперь, когда он чист, мы совершенно потеряли контакт», или «Не могу перестать следить за ним, вероятно, теперь он не встречается с Кэтрин, но запал на Сьюзан». В общем, оказалось, что созависимость – это не социальный комментарий, не тяжелая жизненная ситуация, не временная трудность, не невезение. Созависимость – это прежде всего способ переживать себя и реагировать в отношениях. И так же как зависимость, созависимость никуда не исчезает сама по себе – это требует психологической работы. Иначе вы так и будете годами прислушиваться к звуку поворачивающегося в двери ключа, чтобы по характеру этого звука определить, трезвым ли возвращается ваш партнер, и так же как и десять лет назад, будете тайком просматривать телефон вашего драгоценного. Даже если он чист уже вечность, даже если с Кэтрин и Сьюзан (Аней и Машей) давно покончено, даже если это уже давно другой партнер. И я, как бывшая жена алкоголика, отлично знаю, о чем говорю: пьяный и трезвый по-разному поворачивают ключ в двери – мне достаточно (было) секунды, чтобы определить это. Но сейчас (и уже давно) мне это умение не нужно.
Как устроено страдание созависимых?
Когда мы говорим «созависимые отношения», мы имеем в виду, что вы в отношениях с зависимым. Однако созависимые отношения могут быть не только с зависимым. Любые отношения, где один из партнеров объективно повреждает пару своими выборами, а второй страдает, но остается, – созависимые. Возможно, вы оказались в кабинете психолога не из-за пагубных привычек партнера, а оттого, что устали от его двойной жизни (измен), эмоциональной неуравновешенности, агрессии или холодности и отсутствия в отношениях с вами. Разговор о созависимых отношениях всегда начинается с «он» или «она». Однако очень быстро беседа с психологом перетекает в плоскость ваших собственных переживаний и особенностей.
Оказывается, дело опять в вас. Как такое возможно, если алкоголик/наркоман/изменщик – не вы? Психолог выслушает ваш рассказ о жизненном партнере, а затем обязательно поведет разговор о вашей личной истории, начавшейся задолго до знакомства с драгоценным. И если вы не прервете работу с психологом (и чтение этой книги) в самом начале, постепенно станет ясно, что это была верная стратегия. Вот что вы поймете и после психотерапии, и после прочтения книги:
1. Мы состоим из отношений. Изначально мы и есть отношения – отношения наших родителей с нами и друг с другом. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно разобраться, какая модель отношений изначально есть в вашей голове.
2. Мы возникли как результат отношений и развивались как их продолжение. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно разобраться, как мы видим и чувствуем себя в отношениях.
3. Какое-то время мы были функцией отношений родителей, отчасти – полем боя этих отношений, отчасти – оправданием для чего-то в этих отношениях, отчасти – причиной или поводом. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно разобраться, какую роль мы обычно играем в отношениях.
4. Отчасти мы являлись препятствием, иногда целью или даже сверхценностью каких-то отношений или – в каких-то отношениях. Кто-то был проблемой чьих-то отношений, кто-то ошибкой отношений, кто-то – простите меня – результатом халатного предохранения. Кто-то был подарком, кто-то – компенсацией. А кто-то – неудавшимся подарком и недостаточной компенсацией. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно разобраться, кем вы хотите быть в любых отношениях теперь.
5. Ради рождения кого-то была разрушена карьера (или несколько), чужая семья (или две), а может, была принесена и более крупная жертва: здоровье или даже жизнь. Кто-то родился вместо кого-то, кто умер, а кто-то – чтобы поддержать семью или спасти чью-то репутацию. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно уметь отказываться от навязанных смыслов и становиться автором собственной жизни.
6. Если любой человек состоит из отношений, то все, что вы чувствуете в отношениях, ими же и объясняется. Да-да, все объясняется отношениями. И (забегая вперед) все, что у вас болит в отношениях, ими же исцеляется. Поэтому, чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно уметь точно и честно осознавать свои чувства в отношениях, для чего мы будем много говорить о чувствах, границах и потребностях и о том, зачем и как их лучше осознавать, обсуждать и защищать.
7. Каким бы ни был драгоценный партнер, из-за которого вы все это читаете, в нашем с вами разговоре он будет вторичен. Ваш выбор партнеров не случаен, но и дело не в партнере. Дело в том, как вы переживаете себя в пространстве отношений с людьми вообще. И с близкими – в частности. И с самим собой – в первую очередь. Об этом и будем говорить. То есть дело, как обычно, в вас. То есть в нас. Именно поэтому большинство примеров я буду приводить на себе и из собственного не профессионального, а личного опыта. Потому что по складу своей личности я созависимая. Я точно знаю: чтобы прекратить вести себя созависимо, нужно пересмотреть все свои актуальные отношения, научиться понимать себя и свои чувства, уметь говорить о том, что для вас важно, и принимать решения самостоятельно. Этого достаточно.
И отвечая на вопрос, заданный в заголовке: страдание созависимых устроено очень по-разному и состоит в том, что мы остаемся (до поры до времени) в отношениях, которые не поддерживают нас. Мы делаем это, потому что:
• плохо знаем и чувствуем себя;
• плохо понимаем свои чувства;
• плохо умеем поддерживать свои границы;
• плохо понимаем свои потребности;
• плохо умеем обсуждать свои потребности с нашими партнерами;
• плохо знаем, как сделать свою жизнь удовлетворяющей, полной и собственной.
Этот список может быть вдвое или втрое длиннее, и мы с вами можем долго рассуждать о том, как устроено страдание созависимых. Но выход всегда только один: продолжать узнавать себя. Созависимость и знание себя несовместимы. И эта книга поможет вам узнать себя глубже и на многих уровнях.
Идея книги про созависимость
Много лет работая с темой созависимости, я приходила в разное время к разным идеям и выводам. Я двигалась достаточно логично; ученики, клиенты и читатели очень помогали мне в размышлениях, подтверждая или опровергая те или иные догадки об устройстве феномена созависимости. Да, есть миллион быстрых техник самопомощи, штук тридцать из них я придумала сама, и многие вы встретите на страницах книги. Но многолетний путь отношений с этой темой привел меня в точку, где я думаю, что спасает только максимально полное знание 1) самого себя, 2) самого себя в истории и 3) самого себя в актуальных отношениях сегодня. Поскольку в нынешних отношениях всегда отражены вы сами и ваша история всех других важных отношений.
Поэтому здесь я в меньшей степени буду говорить о ком-то еще и в большей степени – о вас. О том, как узнать себя лучше. О том, как узнать себя лучшим – то есть с лучших сторон, которые, возможно, сейчас скрыты от вас, из-за чего вы не можете ими с удовольствием пользоваться. Основная цель: научить вас узнавать себя лучше без книги. Хотите перестать быть созависимым – как можно лучше познайте себя. И продолжайте делать это всю жизнь.
Вот вопросы, ответы на которые ждут вас:
• Как останавливать нежелательное поведение (в том числе свое)?
• Как простить себя за то, что вы (пока) не выходите из деструктивных отношений?
• И как из них все же выйти?
• Какими способами можно понимать себя, если под рукой нет психолога или других книг, кроме этой?
• На что обращать внимание?
• Как себя поддерживать?
• Как не путаться и не отчаиваться?
• Как научиться быть бережным к себе и при этом двигаться вперед? Потому что движение вперед – единственное, что по-настоящему важно. А это предполагает, что некоторые вещи придется оставить. И если при этом оставаться бережным к себе, движение принесет не стресс и разочарование, а радость и удовлетворение.
Единственная стоящая победа – остаться собой, научившись собой управлять. Себя нельзя изменить, но можно освоить. Этого достаточно. И тогда, шаг за шагом, мы становимся тем человеком, с которым нам хочется дружить.
Как построена книга
Вы держите в руках авторский тренинг по самоисследованию. И польза от него плавно нарастает к концу. Именно так и происходит в психотерапии. Вереница мелких открытий о себе, некоторые из которых вас удивляют, но вы не знаете, что с ними делать, а в какой-то момент, как пазл, все они укладываются в большой обновленный образ себя. Поскольку в первую очередь я психотерапевт и преподаватель гештальт-терапии, то и книгу построила по принципу обучения гештальту. Я последовательно проведу вас через пять ее частей, каждая из которых снабжает вас новыми компетенциями. Части следуют одна из другой и повторяют логику развития человеческой психики. По этой же логике был в свое время построен мой тренинг по работе с созависимыми состояниями «Возвращение»[2], который в 2020 году переработан в спецкурс МГИ (Московский Гештальт Институт). В каждой части вы будете встречать мои пояснения, как и почему та или иная тема связана с созависимым поведением и куда применить те или иные открытия о себе.
Итак, пройдемся по структуре книги.
В нулевой части я рассказываю о том, откуда взялась тема созависимости, как устроен наш способ страдать, как я понимаю работу с созависимостью с точки зрения гештальт-терапии, как родилась идея книги и как книга построена. Именно этот раздел вы сейчас и читаете.
В первой части я рассказываю о феномене психологического слияния. Это довольно широкий термин, в том числе психоаналитический и гештальт-терапевтический. С его помощью нам будет удобно обсуждать такие вещи, как (не)желания, (не)зависимость, (не)взросление, (не)свобода, (не)способность за себя постоять, парные отношения, возникновение и распознавание чувств и эмоций, психологические (личные) границы, газлайтинг, психологическое манипулирование (и защита от него) и многое другое. Все, что связано с темой созависимости, связано также с темой слияния, с одной стороны, и с темой границ – с другой. В этой части много упражнений. Выполняйте их, если хотите понять тему. Психологическое слияние – принципиально важная тема в работе с созависимостью.
Во второй части поговорим о чувствах. Они нас интересуют не в лексическом или поэтическом смысле. Языки, на которых говорят люди, с одной стороны, весьма разнообразны и неоднозначны, а с другой – на удивление скудны. Для психотерапевтической работы не требуется много слов, обозначающих чувства, поскольку в поиске нужного слова люди обычно теряют и без того хрупкую связь с телом, отвлекаются и начинают играть синонимами, не увеличивая при этом знание самого себя. Поэтому нас, например, не интересует так называемое колесо Плутчика – красивая цветная схема в виде восьмилистника, показывающая 32 чувства, которую вы наверняка встречали в сети. С таким же успехом чувств может быть 64 или 96. В работе с эмоциональной чувствительностью в психотерапии основной целью является развитие телесной рефлексии, чтобы вы научились хорошо понимать себя и действовать в собственных интересах, уважая контекст, среду и людей, которые с вами связаны. В этой части также много упражнений, которые важно выполнять.
Третья часть посвящена психологическим границам. Созависимое поведение невозможно, если ваши психологические границы в порядке. В каком-то смысле работа с созависимостью и есть работа с границами, но этот простой рецепт нереализуем отдельно. Чтобы избавиться от созависимости, нужно хорошо понимать, что такое слияние, и отлично ориентироваться в своих чувствах. Только тогда понятие границ становится рабочим. Я расскажу, как понимать этот термин, чтобы не умножать путаницу, которой в психологическом поле уже предостаточно. Обсудим виды границ – телесные, пространственные, временные, денежные и границы личности. Поговорим о том, как работать с этим понятием, чтобы оно помогало адаптироваться.
Четвертая часть называется «Как говорить о важном с теми, кто нам дорог» и посвящена теме потребностей и диалога. Обсудим, зачем нам чувства и границы – чтобы понимать себя и свои потребности и уметь сообщать об этом тем, кто с нами связан. Наши реальные потребности – это не то же самое, что «желания». Потребности связаны с целями и нашей личностью. В отличие от желаний, потребности нельзя легко заменять друг на друга, не становясь при этом несчастным. Поэтому потребности важно осознавать и уметь про них договариваться. В этой же части есть глава про манипулирование. Я расскажу, что думаю про манипуляцию и манипуляторов. Забегая вперед: единственная реальная защита от межличностного манипулирования и манипуляторов – знать, чего и на каких условиях ты сам хочешь. Все остальные мануалы по защите от манипуляторов – лишь видимость решения проблемы.
Глава «Диалог» – это кульминация нашей с вами работы. Глубокое и системное понимание своей личной истории, своих чувств, границ и потребностей необходимо нам не для красоты, а чтобы действовать в мире людей в своих интересах. Моя основная идея работы с созависимостью как психолога – запустить и непрерывно поддерживать в вас процесс самоисследования. И в четвертой части мы разберемся, как все эти знания применять.
После некоторых глав есть отдельный абзац с одним и тем же названием: «Чем это важно для нас в контексте разговора о созависимом поведении?». Абзац появляется после глав, содержащих принципиально важные для темы созависимого поведения вопросы. Некоторые главы имеют дополнительный или связующий смысл. После них такого абзаца нет.
В конце нулевой части (ее-то вы сейчас и читаете) есть раздел «Как вести тетрадь». В нем я расскажу немного о том, почему полезно не только записывать, но и рисовать.
Пятая часть книги – это мои статьи из разных изданий на тему созависимости, в которых содержится много полезных мелочей. Стиль текстов очень разный: это связано с форматом издания, запросившего статью. Я решила не интегрировать тексты в тело книги, а просто назвать эту часть «Бонусы».
Как я уже упоминала, у книги есть сайт. Там можно прочесть отзывы моих друзей и коллег о книге. Но главное для вас – это видеопримеры, ссылки на которые получают только читатели этой книги. Переходите на сайт, когда видите QR-код, – там будет видеопример того, о чем говорится в книге, и пояснение от меня.
https://codependency-book.info/
УПРАЖНЕНИЕ «СКАНЕР»
А сейчас давайте сделаем одно базовое для этой книги упражнение. Его можно называть экспериментом или практикой – как вам удобно. Его цель – настроить ваше телесное внимание таким образом, чтобы оно было доступно вам в любой момент, как ключ от дома. Я буду часто просить вас сделать «Сканер». Некоторые эксперименты в книге будут начинаться с этого слова, а дальше будет идти описание основного задания. Это означает, что к основному заданию нужно приступать уже после того, как вы сделали «Сканер». Он похож на восточную медитацию. Вы легко освоите его.
Я использую «Сканер» как способ настроиться на внимательное отношение к своему телу и внутреннему пространству: предлагаю его на некоторых тренингах, занятиях обучающих программ по гештальт-терапии, даю клиентам на дом и иногда даже предлагаю проделать его во время психологического вебинара или популярной лекции всем участникам. Он совершенно безопасен и может выполняться без тренера или помощника. Даже хорошо, если никто вам не мешает. Пока вы читаете книгу, предлагаю делать «Сканер» минимум дважды в день, утром и вечером. Это займет не более 10 минут.
Сядьте удобно, закройте глаза. Проследите за тем, что ноги/руки не перекрещены, а ступни стоят целиком на полу. Лучше разуться. Замечая, как вы дышите, внимательным внутренним взглядом пройдите по телу, сверху вниз. Это похоже на сканер: внимание смещается равномерно, не торопясь, сантиметр за сантиметром. Не оценивайте ощущения, просто отмечайте их. Самыми заметными обычно являются точки опоры: спина, ягодицы, ступни, руки. Обращайте внимание, как ваше тело опирается на кресло (диван, стул) и пол. Внимательно встречайте ощущения в лице: лоб, брови, ноздри (воздух входит и выходит через них), рот, щеки. Если ощущения в теле изменяются в тот момент, когда вы замечаете их, отмечайте это и идите дальше. Шея, горло (часто бывает напряжено, отмечайте это), спина. Так просканируйте все тело. Встречая напряжение или любое иное ощущение (тепло, давление, дрожь, холод, тяжесть), просто отдавайте ему частичку внимания и идите дальше. Если вы отмечаете, что какая-то часть тела ничего не чувствует, просто пошевелите ею: чувствительность вернется. Заканчивайте ступнями: можно также чуть пошевелить ими. Отмечайте «появление» пола в контакте с вашими ступнями. Пробегите еще раз внутренним взором по телу и медленно возвращайтесь, открывая глаза. «Сканер» отлично подходит также для случаев, когда нужно быстро успокоиться и у вас есть пять минут. Запоминайте его, оно еще понадобится.
Как вести тетрадь
Если вы намерены прочесть книгу до конца и получить от нее пользу, пожалуйста, заведите нелинованную тетрадь или блокнот. В книге будут эксперименты и тесты. Некоторые из них предполагают развернутые ответы на вопросы. Делайте эти записи в тетради. А также записывайте туда все, что покажется интересным в процессе чтения. И еще я сейчас объясню, почему в тетради полезно рисовать.
Конечно, я, как и все мы, училась в школе и прекрасно знаю, что письменные задания, в отличие от устных, способствуют запоминанию совершенно иным образом, поскольку задействуют нашу моторную память. Наверное, у каждого из нас воспоминания о школьной рутине вызывают… мягко говоря, смешанные чувства.
Не поверите, но ни МГУ, ни долгие годы участия в обучающих программах по психотерапии у десятков российских и зарубежных тренеров не научили меня тому, чему научил недавно трехмесячный курс по медиации, который я организовала в Gaverdovskaya Studio для своих коллег в 2022 г. Преподаватели курса – Марина Береснева и Ольга Кославская, тренеры АКПП[3], в качестве домашних заданий просили нас… рисовать карту дня[4]. Поначалу это казалось странным и бессмысленным. И даже немного раздражало…
…На психфак МГУ я поступила после окончания Московского художественного училища памяти 1905 года, имея диплом художника-графика и уже успев поработать оформителем и книжным иллюстратором. Все мои тетради за первые пару лет психфака были покрыты тематическими рисунками: изображениями синапсов, аксонов и дендритов, неандертальцев, мозговых срезов, а также беглыми портретами преподавателей и сокурсников. Разумеется, чем дальше от того, что меня интересовало, располагался предмет лекции, тем больше появлялось рисунков на полях. Я рисовала, чтобы сбросить напряжение и поддержать себя. Когда становилось совсем невмоготу, я поворачивалась направо (или налево) и рисовала подруге Тане Медведовской (ныне одному из самых опытных в Москве патопсихологов, специалистов по работе с расстройствами аутистического спектра у детей) поперек страницы мужской половой орган. Уверяю вас: не так, как обычно нарисовано на заборе, а высокохудожественно. Я делала это десятки раз (мы были неразлучны с Таней все годы учебы и потом тоже), и каждый раз мы смеялись. Обе понимали – иллюстрация символически отсылает туда, где мы бы хотели видеть этот скучный предмет.
На старших курсах мой художественный запал несколько иссяк. Пошли сложные и не столь легко иллюстрируемые, а главное – самые интересные предметы. Но суть в том, что рисование на занятиях для меня всегда означало не слишком вовлеченное отношение к учебе.
Во время обучения медиации я посмотрела на рисование и заметки совершенно иначе. Медиативные техники довольно сложны для усвоения сами по себе. Но они вдвойне сложнее для действующих психологов диалогических направлений (таких как гештальт), поскольку некоторые из этих техник идут строго вразрез с имеющимися навыками и даже самой философией гештальт-терапии. Именно на медиации я научилась делать так называемую карту дня – рисовать все важное связанным между собой, причем в любой, даже карикатурной форме, и делать подписи в любом месте рисунка. Это значительно облегчило мне процесс обучения и улучшило его результат. Можно сказать, сейчас я увлечена медиацией. Но в книге об этом не будет.
Именно карту дня я и прошу вас делать, читая эту книгу. Рисуйте, не задумываясь, по пять-шесть минут после того, как прочли главу или несколько, делайте заметки. Вы усвоите материал гораздо быстрее и глубже. Мои карты дня, нарисованные во время обучения медиации, можно увидеть по QR-коду.
https://codependency-book.info/maps/
Теперь, когда вы знаете, как построена книга и как ее лучше читать, мы почти готовы начать. Нам остался один эксперимент, результаты которого понадобятся позже. Возьмите свою тетрадь и напишите эссе на страницу-полторы под названием «Мой идеальный день». Опишите все, о чем мечтаете. Не забудьте упомянуть всех, кто с вами связан и от кого зависит идеальность этого дня. Не важно, что картинка выходит сказочной, – мы не претендуем на достоверность. Пусть в этом дне будет нереальная концентрация удач и чудес. И обязательно опишите в этом дне себя: какой (или какая) вы, что чувствуете, чем заняты. Готово? Отложите это эссе. Оно пока нам больше не нужно.
А теперь давайте двинемся вперед!
Часть первая
Слияние
Все, чего мы не замечаем
…Как-то летом 2022 года мне позвонили из организации «АтомЭнергоСбыт». Оказалось, деревенский домик моего папы, в котором он вот уже лет тридцать любит с удовольствием проводить летние месяцы, имеет долг по электричеству. Видимо, отец неаккуратно передал показания в прошлом году. Я была всецело готова уладить недоразумение и стала просить звонившего направить мне долговую квитанцию на электронную почту. Но выяснилось, что он не уполномочен решать этот вопрос и мне нужно записать телефон другой организации, в которой-то как раз и смогут изменить настройки уведомлений и сделать так, чтобы квитанции больше не терялись. Я изготовилась записывать…
– 212-48, – сказал человек.
– Такой короткий номер? – встревожилась я.
– Ну и код Кашина, естественно, – добавил звонивший не без удивления. – 48-234.
Он произнес это «48-234» с такой интонацией, с какой бы мы с вами сказали: «Москва – столица РФ» или «Затуши сигарету, ты же на заправке!»
Я забыла про этот эпизод. И вспомнила о нем вчера, когда мой отец (автор и соавтор более 300 книг и монографий) прочитал первые три части этой книги и пожурил меня за отсутствие простых и понятных житейских иллюстраций к повествованию. Мне кажется, «48-234» как раз годится для такой иллюстрации механизма слияния. Код Кашина – нечто, в чем я не сомневаюсь, если всю жизнь живу в Кашине. Какой же еще может быть код города, в самом-то деле?
Слияние – не просто близость к чему-то или с чем-то. Слияние – это близость, которой не замечаешь. В этой части книги я расскажу, что в этом плохого (и хорошего тоже).
Слияние – это целый комплекс психических феноменов, понимание которых полезно для обсуждения темы созависимого поведения. Я буду говорить об этом как гештальт-терапевт: психотерапевт и ведущий тренер МГИ, преподаватель базовых программ обучения гештальт-терапии, которые я веду с конца прошлого века. А также – как человек, которому все это ни капли не чуждо.
Временами может показаться нудновато. Зато потом внезапно станет ясно, зачем вы мучились. Поверьте, ваше терпение будет вознаграждено: я подготовила уйму практических примеров, упражнений и экспериментов, направленных на понимание того, ради чего вы читаете эту книгу. Ведь вы читаете, чтобы понять:
• Что такое созависимое поведение?
• Как оно устроено?
• Что с ним вообще делать?
Я вам клянусь, все эти и десятка три других вопросов закрываются этой книгой. Но чтобы чтение было максимально полезным (включая упражнения!), нужно прочесть нудную главу про слияние. Нудную, но поэтичную (смайлик).
Слияние: это вообще что?
Встречаются в океане три рыбы: две молодые и старая. Старая рыба, обращаясь к молодым:
– Как вода?
Молодые рыбы, переглядываясь:
– Какая вода?
Американский анекдот
Вы замечали, что верить/доверять гораздо приятнее, чем не верить/сомневаться? Что принадлежать кому-то или чему-то гораздо приятнее, чем быть отдельным? В новой обстановке или перед лицом неожиданности мы сначала встревожены, напряжены и охотнее не верим происходящему, чем верим. Но на самом деле до того мы всегда верим (долю секунды), потом не верим, а затем уже верим, если все идет хорошо. Потому что сначала всегда было… слияние. А возвращаться к началу всегда приятнее, чем внезапно оказаться одному на холоде и ветру.
Слияние – это выход из небытия в бытие через ощущения. Первая фаза всего. Начало любого начала. По ощущению оно похоже на безопасную перемешанность меня с кем-то, чьими ресурсами я пользуюсь. Поэтому слияние – это еще и знак лояльности кому-то. А также способ оставаться маленьким и ни за что не отвечать. Удобство регресса, скажут психологи. Вспомните: «Ты же умная, придумай что-нибудь», «Жираф большой, ему видней». Это ведь такое знакомое чувство: уменьшиться рядом с кем-то, позволив ему решать за нас. Что решать? Да не важно. Все. (Разумеется, я не могу в этом состоянии ответить, что именно отдаю решать другому, ведь для дифференцировки нужно выйти из слияния, поэтому мой ответ: «Решайте за меня все»).
Термин «слияние» в психотерапевтическом контексте предложил Фредерик Перлз, создатель гештальт-терапии – направления, в котором я училась, лечилась, работаю, супервизирую и преподаю больше двадцати лет. Понимать термин «слияние» можно на многих уровнях. Перлз в первую очередь имел в виду взаимоотношения человека с миром и своими потребностями. Я расскажу и об этом, и о некоторых других способах использовать концепцию слияния для улучшения понимания себя. Потому что есть много контекстов, где это может быть удобно, и один из них – созависимые отношения. Да, в них люди страдают. Они жалуются, они несчастливы. Но зато они не должны ничего выбирать и принимать сложные решения. Поэтому люди остаются в созависимых отношениях всю жизнь.
Слияние и (само)восприятие
Любая тема возникает из ничего. То, что волнует нас, не волновало нас когда-то. И когда-то оно не будет нас волновать. Слияние – это самое начало любого понимания. Слияние – это любое Ничто в своем переходе в любое Что-то:
• Слияние – это первый миг, когда из тумана возникает силуэт и вы еще не поняли, знаете этого путника или нет.
• Возможно, это силуэт новой темы, когда вы пришли к психологу и еще не знаете, о чем будете говорить.
• Или вы знаете, о чем будет разговор, но не понимаете, как говорить об этом.
• Слияние – это первые ощущения, появляющиеся на ровном фоне. А точнее – это процесс перехода ровного фона в смутные ощущения, а уже их – в ясные очертания. А их – в уверенный образ.
• Вы в слиянии, когда не уверены, в чем суть вашей нарастающей головной боли: вы голодны, устали или голова раскалывается от невыносимо тяжелого разговора, который сейчас происходит? В данном случае слияние – это начало нового понимания.
• Слияние – это отсутствие границы. Границы как перехода от одного процесса к другому. От одного чувства к другому чувству. От одного желания к другому желанию. От своего решения/предпочтения к чужому/другому решению/предпочтению. Когда мы еще не можем разобраться в себе и отделить одного себя от другого себя (например, понять, что с нами происходит в моменте).
• Мы в слиянии, когда собираемся что-то сказать/сделать не потому, что так хотим/чувствуем, а потому что поторопились из тревоги или страха потерять какие-то важные отношения.
• Мы обычно в слиянии сразу (и какое-то время) после того, как занимались любовью с кем-то, кого любим и хорошо знаем. Телесный процесс продолжает течь перемешанным. Некоторое время спустя появятся отдельные потребности: один захочет есть, второй заснет или начнет болтать без умолку. Но это позже, а пока вы оба – одно целое.
• Мы в слиянии, когда искренне не понимаем, кто из нас хочет идти гулять/остаться дома, или этот красный автомобиль, или голосовать за эту конкретную партию: я или партнер. Мы в слиянии, когда моя потребность, мои предпочтения сложно отделить от потребностей и предпочтений другого, очень важного для меня человека. Или если потребность быть слитым с кем-то, не потерять эту связь (а вместе с ней – защиту от одиночества) сильнее, чем моя потребность в отдельности или чем моя потребность остаться дома/гулять.
• Слияние может быть не только пассивным, но и активным. Вы можете очень бояться одиночества, сепарации, автономии и именно поэтому активно настаивать на своей точке зрения, чтобы не остаться со своим мнением одному. В этом случае люди сомневающиеся и не примкнувшие к вашей точке зрения переживаются как опасные. И кажется, что всех сомневающихся нужно срочно переубедить. В следующем видеопримере вы увидите супругов в слиянии: активный убеждает, желая уничтожить противоположное ему мнение, а партнерша соглашается, принося свое мнение в жертву.
https://codependency-book.info/active-fusion/
• Именно в случае слияния с кем-то (когда отдельные индивидуальные потребности приносятся в жертву/в уплату за лояльность, безопасность, верность кому-то, за цельность пары или за расположенность коллектива), именно в этом случае слияние по своему внешнему рисунку… может выглядеть как уверенность. Так возникает, например, школьный буллинг. Дети поддерживают деструктивные действия негативного лидера ради сохранения отношений с ним и группой и очень уверенно… травят других детей. О, люди в слиянии могут быть очень жестокими! Скандирующая толпа, идущая по телам упавших, – это люди в слиянии.
Что общего у этих таких разных примеров? Мы, гештальт-терапевты, говорим о слиянии всегда, когда исчезла граница между явлениями, которые должны бы быть отдельно. Или когда граница как бы целенаправленно убирается ради поддержания слияния. Обычно это означает, что кто-то очень боится остаться один, боится изоляции, отдельности, ответственности. И в таких отношениях я перестаю существовать и замечать:
• Мое отдельное мнение, желание.
• Мое решение, мое «да» или мое «нет», мое «хватит».
• Мои вещи, мое расписание, мои вкусы, мои предпочтения.
• Мое будущее, мои планы.
• Мою отдельную жизнь.
• И даже мое отдельное тело и телесные нужды.
Остается только «мы». И если слияние первого рода – скорее здоровый и естественный феномен нашего восприятия, когда я еще не до конца разобрался, что я вижу/слышу/чувствую, чего в моменте хочу и как реагирую, то слияние второго рода – феномен скорее проблемный, привлекающий внимание уже как признак стабильной перепутанности наших границ с границами других людей/групп людей и др. Вот отличный пример такой ситуации.
https://codependency-book.info/passive-fusion/
Гештальт-терапевты также говорят о слиянии, имея дело с инфантильной верой человека в собственное всемогущество. В этом случае мир выглядит лишенным здоровых ограничений. Все кажется возможным. А отсутствие или невозможность чего-то, чей-то отказ воспринимаются с обидой или возмущением. Узнаете поведение трехлетнего ребенка? «Мама, останови дождь!»
Увы, детство порой затягивается. Иногда лишь к тридцати годам мы начинаем догадываться, что мир не прогнется ни под нас, ни под Макаревича. В нездоровом слиянии важны не сами (не)достижимые ресурсы – важна вера в бессмертие. Эта мысль сейчас звучит очень странно, но она станет яснее по ходу моего повествования.
ЭКСПЕРИМЕНТ
Проверьте себя: насколько вы слиятельный человек? Бывало ли с вами, что вы…
• Шли на фильм, на который не хотели идти, потому что не могли отказать кому-то?
• Шли на фильм/гулять/в гости с кем-то, с кем не хотели идти, лишь потому, что идти одному уж совсем невыносимо? Но получалось все равно плохо?
• Хотели слушаться кого-то/соглашаться не потому, что согласны, а просто потому что этот человек вам нравится? Будто авторитет отменяет логику?
• Соглашались на невыгодное/неприемлемое предложение, потому что боялись за отношения?
• Соглашались на что-то из-за страха потерять расположение?
• Обнаруживали много раз подряд, что с определенным человеком/людьми у вас все происходит не по-вашему?
• С людьми, которых любите, вы не помните своих предпочтений? Всегда соглашаетесь и жалеете об этом позже?
• С людьми, которых любите, вы всегда очень настаиваете, чтобы было по-вашему, и не можете допустить расхождения во вкусах и мнениях?
• Безоговорочно верите кому-то во всех вопросах?
• Требуете, чтобы вам верили, и сердитесь, если это не так?
• Испытываете необъяснимый страх, когда близкие не согласны или расходятся с вами во мнениях?
• Очень переживаете и нервничаете, когда близкие не могут согласиться друг с другом, и требуете, чтобы они договорились и пришли к единому мнению?
• Верите, что человек, оставшийся один, обречен на несчастье?
Если вы отвечаете «да» на большинство вопросов, в этом нет ничего страшного. Но все, что будет написано ниже, – для вас.
В конце этой части есть опросник для самоисследования, объединяющий все вопросы из глав. Он будет называться «Большой слиятельный опросник». И мы еще не один раз обсудим, что со всем этим делать.
Семейные традиции. Интроекты
Говоря про слияние, нужно начинать с родительства и детства. Подробнее о диаде «мать—дитя» поговорим в главе о телесных границах, а сейчас я объясню, как слияние выглядит в более широком семейном контексте.
Семьи бывают более или менее слиятельные. В одних больше поддерживается ранняя сепарация детей и отдельность членов семьи в смысле досуга, интересов и мнений. В других жизнь домочадцев сильно объединена и перемешана. Они проводят вместе много времени. Дети поздно покидают родительскую семью, это происходит сложно и зачастую после конфликтов. Вырастание детей и их отсоединение от родителей – нередко процесс и без того довольно сложный, а в слиятельных семьях он может превращаться в настоящую драму. Родители не отпускают детей, а те устраивают предкам «веселую жизнь», демонстрируя своим поведением, что дешевле оставить их в покое.
Напоминаю, слияние – взаимный процесс. Если чадо из слиятельной семьи, которое рвется на свободу во взрослую жизнь, отпустить, оно довольно быстро явится обратно с какой-нибудь «неразрешимой» проблемой – разбитое сердце или внезапно просроченный кредит. На волне решения данной трудности обычно происходит временное воссоединение семьи в прежнем составе. Символически это означает, что страх независимости у подросших птенцов на время перекрывает радость свободы. А затем естественные процессы берут свое, и молодежь снова отсоединяется (зачастую – после очередного скандала). Символически слияние с родительской семьей означает для детей временный возврат в детство. А для родителей – паузу, во время которой можно забыть о старении и вновь отложить возможность заняться своей жизнью без необходимости заботиться о детях.
Слияние в семье – практически обязательная вещь. Семья создает новых людей из собственного материала и считает их своим продлением. Дети, эти маленькие копии нас, наших мам и пап, бабушек и дедушек, являются самым ценным для родителей и долгое время живут целиком и полностью за счет их ресурсов. Родители чистосердечно передают детям все самое лучшее – еду, тепло, внимание, безопасность и, конечно, убеждения. Это происходит абсолютно естественно: если я хочу, чтобы мой ребенок жил долго и был счастлив, я, разумеется, буду ему настойчиво рассказывать и показывать, как устроен мир и как нужно в нем жить. Ведь мне удалось выжить, а значит, я что-то в этом понимаю.
До поры до времени (ха-ха) дети будут нас слушаться. Но потом, к счастью, перестанут. В слиятельных семьях лояльность семейным ценностям и убеждениям (в гештальт-терапии любые неосознанные убеждения называются «интроекты») довольно сильно связана с готовностью семьи поддерживать своих членов. И, напротив, демонстративный нонконформизм, следование собственному пути легко прощаются в домах, где меньше слияния, зато в слиятельных подобное поведение может привести к сильному охлаждению отношений и даже к их разрыву.
Слияние бывает тотальным и драматическим, а порой насильственным. Так, например, дети с выраженными художественными или артистическими способностями становятся врачами и физиками, потому что «у нас все врачи» или «художник – не профессия» (так звучат типичные интроекты). Так один из супругов всегда руководствуется мнением второго, поскольку «у нас папа/мама решает, куда мы едем». Да, слияние как бы лишает инициативы и воли, но не стоит как демонизировать тех, кто в слиянии играет активную роль, так и романтизировать тех, кто пассивен. Быть в слиянии – значит отдавать ответственность, а это в чем-то выгодно, удобно и не страшно. Не отвечать за выбор – значит всегда иметь доступ к ресурсам того, кто за него отвечает, ведь «ты сам хотел сюда поехать!». А всегда решать самому, куда едем, – значит принимать решения, отвечать за их последствия и в случае чего быть виноватым и за себя, и за других. В общем, слияние – это парная работа. В этом его суть. Невозможно «приклеиться» к тому, кто против.
Слияние бывает фрагментарным и очень забавным, но оно тоже многое говорит о нас как о социальных существах, оберегающих себя от возможного одиночества ценой потери индивидуальности. Так я, человек весьма лояльный к разным религиям, но не религиозный, никогда со спокойным сердцем не могу заказать себе что-то рыбное или мясное, дважды в год обедая со своим давним другом-веганом. Однажды я пробовала съесть при нем панини с пастромой. Ему было совершенно нормально, а я так растревожилась, что вся извертелась на стуле. Мне было настолько неспокойно, что с тех пор я с удовольствием обедаю с ним, как и прежде, дважды в год, но только в веганских заведениях. Там тоже вкусно, а мне не приходится нервничать. Что же меня беспокоило, спросите вы? Потерять его симпатию. Ответ парадоксальный, поскольку тридцать пять лет нашей дружбы доказывают, что его симпатия ко мне не зависит от того, с чем у меня бутерброд. Но слияние – бессознательный и даже физиологический механизм. А бессознательное не знает логики.
Слияние и зеркальные нейроны
Человеческая нервная система снабжена таким множеством восхитительных приспособлений, что, погружаясь в изучение их функционирования, нет-нет да и начинаешь отмечать в себе наплывы религиозного чувства. Типа, как такое чудо могло возникнуть без божественного промысла? Справедливости ради, подобного рода приходы лично у меня очень скоротечны. Сегодня (в мае 2022 г.) мне достаточно почитать новости, как всякое божественное меня тут же оставляет: все происходящее в мире порой пропитано такой концентрацией ненависти и слабоумия, что ни один самый захудалый бог этого бы не допустил.
Вернемся к нервной системе. Одной из таких чудесных штук являются, без сомнения, зеркальные нейроны, открытые еще в 1990-х годах итальянскими учеными Джакомо Риццолатти, Лучано Фадигой, Витторио Галлезе и Леонардо Фогасси в университете города Парма. Это особый тип нервных клеток, встречающихся в разных зонах головного мозга – и у животных, и у человека. Помните эти ситуации: «Перестань ржать, ты меня смешишь, нас застукают!» или «Хватит зевать, мне еще работать!»? Это они, зеркальные нейроны, вынуждают нас подражать ближним, порой даже тогда, когда мы не хотим. Хотя нам эта способность, разумеется, дана не для того, чтобы зевать или смеяться целыми опенспейсами.
Существует два типа зеркальных нейронов – чувствительные и двигательные. Первые отвечают за распознавание эмоций другого человека и являются основой эмпатии. Именно поэтому нам грустно, когда грустно всем, мы пугаемся, когда все испуганы, и злимся, когда злятся все / злятся на нас. Разумеется, у каждого из нас любое переживание имеет уникальную внутреннюю картину, и порой мы злимся, когда грустим, и пугаемся, когда злимся. Но суть эмпатии в том, что мы РЕАГИРУЕМ друг на друга и изначально – бессознательно.
А двигательные зеркальные нейроны дают возможность обучаться двигательным действиям у соплеменников. Котята ловят мышей как кошка-мама, щенки охраняют дом вместе со старшими собаками, а ваш пятилетний сосед Павлик кивает и здоровается с вами точь-в-точь как его отец. В совокупности система зеркальных нейронов помогает выживанию вида. Младшие особи учатся жить у старших, и вся стая пугается и бежит наутек, если один ее представитель испугался и побежал: повторять за большинством иногда важно для сохранения жизни.
Именно потому, что работа зеркальных нейронов происходит вне нашего сознания, в воспитании они помогают нам лишь отчасти. Дети редко просто делают то, что им говорят делать родители. Дети повторяют за родителями действия и слова параллельно, то есть повторяют слова за словами, а дела за делами, не вникая (иногда всю жизнь), насколько это порой абсурдно. И впервые замечают, что слова расходятся с делами, только в кабинете психолога. Еще до открытия зеркальных нейронов об этом шутил американский психолог Эрик Берн (цитирую по памяти):
У Мэри было одиннадцать детей, и она всегда повторяла, что одиннадцать детей слишком много, что достаточно девяти. Угадайте, сколько детей было у ее старшей дочери Сью? Девять? Нет, у Сью было одиннадцать детей, и она всегда повторяла, что одиннадцать детей слишком много, что достаточно девяти.
Чем это важно для нас в контексте разговора о созависимом поведении?
Во-первых, полезно помнить: мы склонны реагировать друг на друга комплиментарно. Находясь с другими людьми, нужно учитывать, что их эмоциональное состояние влияет на наше и наоборот. Помните типичную ситуацию «все побежали, и я побежал»? Если сейчас в ваши планы не входит синхронизация с толпой, необходимо прилагать волевые усилия к сохранению собственной линии поведения. В особенности мы склонны перенимать поведение тех, чье расположение нам не хотелось бы потерять, поэтому в сплоченных семьях порой бывает очень трудно оставаться собой.
Во-вторых, некоторые люди склонны быть удобными и услужливыми более других[5]. Иными словами, люди, имевшие в детстве опыт обслуживания взрослого, который должен был бы заботиться о них, но по каким-то причинам не мог или не справлялся, и пережившие множественные ситуации смены ролей (когда ребенок выступает родителем для своего родителя), во взрослой жизни чаще создают созависимые отношения. По понятным причинам таким людям привычнее и проще быть удобными и заботливыми, чем нуждающимися и принимающими заботу. Такие люди быстрее и внимательнее замечают, что в их помощи нуждаются. Они более чем в среднем способны на опережающее внимание, на чуткость и склонны подстраиваться и обслуживать. Собственные потребности никуда не деваются, но остаются незамеченными.
И, к сожалению, именно поэтому созависимые люди склонны к аутоагрессии, пассивной агрессии и манипулированию окружающими. По понятным причинам в детстве иных способов получить хоть какой-то кусочек желанного и нужного у них не было. Позже, в главе «Простые чувства: злость» будет очень подробно про агрессию, в том числе про пассивную агрессию.
Зеркальные нейроны незаменимы в социальном взаимодействии. Они дают начало любому замечанию другого человека.
История моего знакомства с университетской подругой Таней Медведовской (она еще будет упоминаться в книге) насчитывает сейчас тридцать лет и начиналась так. Толпа нервных абитуриентов изнывала в тесном дворе московского психфака жарким (наверное) летом 1992 года в ожидании результатов вступительного экзамена по математике. От этой оценки зависело поступление, поэтому вид у толпы был максимально драматичный. Вчерашние школьники с прозрачными от параметрических уравнений лицами стояли неестественно тихо, сбившись в небольшие статичные группы. Согласитесь, очень нетипичное поведение для толпы подростков. Я сидела на бордюре (у питерцев это был бы поребрик). Таня стояла в толпе одна и ела маленькую круглую белую булку за две копейки. Кто помнит эти булки, согласится, что они имели такой глубокий «паз» посередине, будто были созданы для разламывания пополам.
Я заметила Таню и булку. Видимо, в моем взгляде (несмотря на то, что я старалась выглядеть как приличная девушка, поступающая в МГУ) как-то считывалось, что я не завтракала. Таня прошла сквозь толпу прямо ко мне и сказала: «Будешь?». Я мгновенно согласилась, и Таня разломила булку и отдала мне половину.
Слияние и научение
Все уже знакомые нам слиятельные механизмы мы видим на примере любого процесса научения чему-либо. Чтобы перенять чье-то знание или навык, не говоря уж о какой-то целостной системе или идеологии, нужно отдать на время свою границу (а за ней – и всю свою идентичность) в уплату за то, чтобы позволить новому знанию повлиять на себя. Нужно либо поверить учителю, либо уже верить ему заранее. Разумеется, именно поэтому лучше учатся (при прочих равных) те, кто хорошо относится к учителю/наставнику/преподавателю/тренеру. В таком случае новая информация воспринимается естественно, а не враждебно, и входит в нас как нож в масло – без препятствий.
Слияние, напоминаю, в огромной степени – физиологический, химический, природный, изначальный механизм. А уже затем – психологический. Именно в силу животной природы слиянию мало что можно противопоставить кроме его, слияния, осознавания. Мы рождены, чтобы продолжать рождать, только и всего. С этой точки зрения все, что способствует продолжению рода, – хорошо. И подражание – первое, что нам в этом поможет.
Видели знаменитую фотографию, где как бы усталой походкой удаляется вбок от зрителя австрийский зоолог Конрад Лоренц, а за ним – именно что гуськом – следуют один за другим маленькие гуси?
https://codependency-book.info/imprinting/
Лоренц открыл и изучал явление импринтинга (от англ. imprint – оставлять след). Он выяснил, что у многих животных и птиц есть короткий сензитивный период, во время которого формируется реакция следования: птенцы или детеныши двигаются за тем объектом, который успели увидеть во время этого периода. Природа полагает, что с высокой долей вероятности это будет мама, но гусята, которым во время сензитивного периода намеренно попался на глаза Лоренц, далее следовали вовсе не за мамой-гусыней, а за Лоренцом.
Импринтинг шире, чем реакция следования. Это – в целом – механизм, позволяющий животным усваивать и повторять жизненно важные навыки и цепочки действий за родителями. Так, например, котята вслед за мамой учатся гоняться за мышкой и верно находить туалет.
Думаете, люди устроены гораздо сложнее? Тогда вспомните себя в составе какой-нибудь экскурсии. Замечали, как экскурсанты, добровольно войдя в слияние с группой и экскурсоводом, немедленно отдают этому самому экскурсоводу свою «взрослую часть»? Они чаще, чем обычно, спотыкаются, стараются держаться строго друг за другом, как гусята Конрада Лоренца, а самое потрясающее – даже на самом простом маршруте (чья-нибудь городская усадьба, а вовсе не опасный горный ледник) вовлеченные в процесс люди теряются и забывают выход обратно! На самом деле ничего удивительного. Слияние и есть психический механизм, позволяющий нам как бы сказать другому: «Вот тебе моя воля и вера в тебя, а в ответ отдавай мне свои знания, ты сейчас главный, и я согласен на все. Веди меня!»
Опытные экскурсоводы интуитивно знают об этом эффекте и обязательно заботятся о группе на длинных маршрутах: ждут потеряшек, объясняют, когда и где будет остановка и как найти группу, если сошел с маршрута. Так недавно случилось и со мной во время экскурсии по Северному Чертанову (я увлекаюсь городским модернизмом). Ведущая экскурсии, стоя на холме с прекрасным обозрением (можно было красиво махнуть рукой в любую сторону, обозначив основные направления), завершила вылазку в мой любимый район словами: «Кто боится заблудиться, идите со мной, я как раз направляюсь к метро!»
Чем это важно для нас в контексте разговора о созависимом поведении?
Нужно понимать, что психика устроена достаточно архаично. Ради безопасности, защиты, выживания и приобретения знаний она склонна подталкивать нас отказываться от собственных мнений, рискованных инициатив и даже личной свободы. Эта дихотомия внутри нашей психики обычно звучит довольно ультимативно: «Хочешь учиться у Н.? Слушай, что тебе говорит Н. Забудь на время, что ты сам думаешь. Просто повторяй и не перечь».
Однако здесь как раз появляется возможность спросить себя: чему именно я хочу учиться у Н.? Да, она отличный тренер по конкуру и наверняка способна улучшить мою технику прохождения систем (серии препятствий, которые нужно преодолеть во время соревнований определенным образом). Но нужно ли мне теперь курить, если Н. курит?
Как-то раз мы пили кофе (а может быть, ели суп) в Подмосковье, в обеденный перерыв одного профессионального проекта с моей коллегой, психиатром и гештальт-терапевтом Галей Каменецкой. Разговор шел о каких-то бытовых пустяках, которых я и вспомнить не могу. А потом кто-то из наших друзей наливал воду в чайник прямо из-под крана, и другие забеспокоились, что, мол, как же так без фильтра. Галя убедительно заверила:
– В московской воде столько хлорки, что ее можно пить совершенно спокойно даже сырую. Она абсолютно неопасная, просто невкусная.
Разговор забылся. И вспомнился только тогда, когда я заметила, что уже месяц гораздо реже покупаю домой питьевую воду. Чаще пью из-под крана: Галя разрешила, а я ее уважаю. Значит, можно.
* * *
Итак, мы можем приобретать новые знания и навыки, только сдавая границы. Там, куда мы собираемся поместить новый опыт, для него должно быть место, свободное от критики. Только потом, когда новое знание, навык или система знаний уложатся в голове и станут моим приобретением, я смогу (если смогу) распоряжаться ими как захочу. В том числе – не использовать.
Эту логику можно продолжать, хотя и не хочется. Однако мы все понимаем, что ради выживания мы часто повторяем за толпой. И не только потому, что боимся отвержения своей группы. Но и просто потому, что мы уже честно поверили в официальную повестку.
В контексте созависимого поведения интересен еще и вот какой момент. В слиянии обучаться легче, это плюс. Но минус в том, что слияние делает нас менее критичными к поступающей информации. Именно это и нужно иметь в виду, думая о созависимости. Мы набираем ментальный материал от тех, с кем связаны. И часто – неразборчиво набираем.
ЭКСПЕРИМЕНТ
Проверьте себя: насколько вы слиятельный человек?
• Вы замечали, как приобретали дурные привычки от любимых/важных учителей?
• Приходилось ли вам замечать, что вы копируете не только сам навык учителя, но и его манеры?
• Можете ли вы вспомнить, как учились чему-то, не понимая, понадобится ли вам это знание? Остались ли вы довольны качеством своего обучения?
• Было ли так, чтобы вы учились чему-то в состоянии очарованности и предметом, и преподавателем?
Шутки ради тут у вас должно получиться «да, да, нет, да». Но другой вариант тоже нормальный. Просто такими вопросами я помогаю вам заострить внимание на собственной психической реальности. Впрочем, как всегда.
Слияние, окситоцин и агрессия
Психологическое слияние – продукт физиологического слияния. Про слияние и телесные границы мы поговорим отдельно, а сейчас я хочу рассказать, что восхищает меня в физиологии слияния на уровне нейромедиаторов. Гормон окситоцин называют гормоном привязанности. Он вырабатывается при грудном вскармливании, сексе, от телесных прикосновений, если они вам приятны, и сообщает чувство доверия, защищенности и покоя. Подробнее про окситоцин будет еще в главе «Физиология радости».
Таким образом, окситоцин на химическом уровне поддерживает нас в слиянии с той группой, к которой мы принадлежим. И это еще не все удивительные факты про окситоцин! Он же, окситоцин, повышает агрессивность к чужим. К представителям соседних племен, к врагам. По сути дела, окситоцин – гормон не только гражданской, но и любой войны. В сочетании с адреналином и тестостероном он обеспечивает агрессию к врагу и сплоченность со своими. Получается, окситоцин и есть гормон слияния.
На психологическом уровне с обратной стороны слияния также много агрессии. Маленькие обезьянки держатся когтями за тело матери, ради них обезьяна-мать способна напасть и убить врагов, котятки нередко травмируют кошку, пока сосут ее молоко, а кошка может съесть слабых котят, чтобы сохранить ресурсы для более жизнеспособных.
Как тут не вспомнить взрослеющих детей? В поддержании слияния между взрослыми, но не желающими взрослеть детьми и родителями, которые не хотят их отпускать, также очень много агрессии. Подростки бунтуют, делая себе татуировки, но не хотят ни самостоятельно зарабатывать, ни даже убрать за собой на кухне. Родители, не готовые отпустить их, конфликтуют, манипулируют, обесценивают достижения детей и недооценивают при этом их способность всерьез сепарироваться. Многие родители «готовятся» к этой войне за вечное слияние с самого начала своего родительства. Моя любимая зарисовка на эту тему – бабушка, завязывающая внуку шнурки и приговаривающая: «Ничего-то без меня не можешь, какой же ты несамостоятельный».
Не могу не упомянуть здесь людей, использующих свою болезнь для поддержания слияния с теми, кто заботится о них. «Я не могу работать, и только такие жестокие люди, как вы, могут этого не понимать», – заявляет ваш родственник, который целыми днями сидит дома в интернете. В более пугающей модификации можно наблюдать агрессию слияния на примере так называемого делегированного синдрома Мюнхгаузена – заболевания, встречающегося довольно редко и чаще всего в медицинских сериалах. Когда мать намеренно создает ребенку болезнь, чтобы инвалидизировать его и навеки оставаться для него незаменимой.
Слияние в биологическом смысле защищает вид от исчезновения. А в философском смысле слияние противостоит сепарации и индивидуации отдельной личности. В уплату за защиту и принадлежность к группе необходимо принести индивидуальность, собственные желания и несогласие с мнением большинства. А за свободу и независимость – заплатить разрывом некоторых связей, теплом, защитой и отказаться от такого приятного, но немного отупляющего коллективного МЫ-чувства, как его называют социальные психологи. МЫ-чувство и есть переживание слияния с группой. Это когда мы уверены, что МЫ лучше ИХ, а наши жизненные правила правильнее. Это когда НАШИ НАС не бросят, и, значит, я не один. В этом смысле, конечно, слияние символически противопоставляется личной смерти. Ведь если нет отдельного меня, я и умереть не могу. Другое дело, что, вечно оставаясь в слиянии, я как личность и не рождался.