Дар

Владимир Набоков «Дар»️Роман с минимальным, статичным сюжетом о жизни молодого поэта Федора Константиновича. О том, как этот поэт писал стихи, пытался написать об отце и тосковал о прошлом. Красивое, душевное описание прошлой жизни, воспоминания о семье, отце, приездах матери в Берлин из Парижа, где та жила у дочери Тани (сестры главного героя). Понравилась история сына Чернышевских. Если вам вдруг захочется скоротать пару вечеров с этой книгой, то лучше выбрать что-то другое. Этот роман нужно читать вдумчиво, со знанием литературных тонкостей. Иначе получится вымученное чтение. Набоков в своем романе показывает ДАР СЛОВА. Дар мысли, дар повествования, знаний, гения литературы. Даром является сам текст произведения, наполненный красивыми конструкциями предложений, силой мысли и языка. Набоков поднес свой дар людям. Показал всего себя в этом романе и всю силу своей мысли.

Вершина русскоязычного творчества Набокова и один из самых эстетских романов в мировой литературе. Сюжета на пол чайной ложки, да он тут и не нужен, но как же красиво это написано!Набоков со своей системой архивирования действительности в принципе писатель непростой, требующий вдумчивого чтения. В данном случае на его сложный, требующий от читателя определённой подготовки и знаний русской литературы стиль изложения, накладывается практически полное отсутствие сюжета. Роман сосредоточен на внутренних мыслях и переживаниях, а также на духовном росте и творческом становлении молодого русского писателя, живущего в эмиграции. За Фёдором Годуновым-Чердынцевым отлично угадывается молодой Набоков, хоть сам он в предисловии всячески отрицал автобиографичность романа.Опять же, по признанию самого автора, главной героиней романа является русская литература, которую нужно сохранить и спасти в условиях отрыва от корней, и сделать это могут только тонко чувствующие мир люди. В этом разрезе вторая глава про путешествия отца и сон про отца в конце романа очень важны, так как дают герою (и читателю) понимание, что отец одобряет то, как развивается, что в себя закладывает и куда идейно движется его сын. Неспроста в тексте упоминается и «Капитанская дочка», идея которой тоже построена на спасении через дарение.Чернышевский и его жизнеописание в романе олицетворяет другую сторону, символизируя бездарность и неспособность чувствовать биение сердца окружающего мира. Точно так же, как его берлинский однофамилец, выбирая путь смерти, являет собой оборотную сторону стремления к жизни, которое выбирает Годунов-Чердынцев.Ну и конечно нельзя не отметить абсолютно Набоковский финал, выводящий читателя и героев за рамки повествования возле дверей, попасть за которые они так стремятся.Это непростой текст, который надо читать медленно, вдумчиво, смакуя каждое слово и наслаждаясь стилем и авторскими решениями. Если вы ищете в книгах именно это, роман имеет шанс вам понравиться.

После других романов немецкого периода Набокова, этот казался немного странным и сложным для восприятия, но определенно смысл, вложенный в роман, стоит того, чтобы напрягать мозги.
Это последний большой текст Набокова написанный на русском языке, и, как будто чувствуя свой скорый переход на английский, в этом романе он делает русскую литературу главной темой. Сквозь будни поэта-эмигранта зарабатывающего на жизнь уроками английского, просвечивают, то тут, то там, тени великих писателей прошлого. Годунов-Чердынцев рассуждает о прошлом, критикует прошлое, особенно это видно в четвертой главе, где приводятся куски из биографии Чернышевского, написанного самим героем. Кажется герой хочет понять, как двигались мысли в головах у большинства интеллигентных людей в середине девятнадцатого века, что это провело к тем обстоятельствам, из-за которой ему пришлось эмигрировать.
Произведения Годунова слишком талантливы и слишком отличаются от работ других писателей эмигрантов, которые собрались в Берлине, и критика его не понимает. Его считают обычным дерзким новичком, но есть один человек, который вполне понимает его ценность. Поэт Кончеев единственный пишет восхищенную рецензию после публикации книги Годунова о Чернышевском. А сам наш герой тоже один из немногих в восторге, и даже завидует поэтическому таланту Кончеева. Видимо дар, который есть у обоих поэтов, отделяет их от других и делает одинокими. Сам Набоков сравнил одаренного человека с вратарем в футболе, у которого совершенного другие функции, отличные от остальных десяти игроков, и который действует в любом случае в одиночку.
В романе Годунов говорит о том, что если и вернется в Россию, то только через много лет и в виде книг. Набоков определенно знал, что его дар переживет его.

«сонет – словно преграждающий путь, а может быть, напротив, служащий тайной связью, которая объяснила бы всё, – если бы только ум человеческий мог выдержать оное объяснение»набоковская матрёшка, причудливая метаморфоза, роман-коллаж, состоящий из «внутренних» текстов героя, облекающийся в «ленту мёбиуса». о рождении и взрастании творческого сознания, о становлении поэта, о творческой эволюции. его герой, начинающий поэт фёдор годунов-чердынцев, поднимается вверх по каждому витку текста и становится, в конце концов, настоящим писателем.от главы к главе постепенно исчезает разница между авторским текстом и текстом героя. фёдор – герой, которому удалось перебраться с изнанки текста на его лицевую сторону и отождествиться с автором. это ге-ни-аль-но! околдована и опьянена языком и образами – как всегда, услада для души. после прочтения советую ознакомиться с этим и этим!

Никогда не понимала (да и теперь, наверно, все же не до конца) фразу из одной популярной некогда песни: "Но нельзя же быть на свете красивой такой". Хотя сейчас гораздо ближе к ее пониманию - в свете прочитанного мною прекрасного романа Владимира Набокова. Вот нельзя же настолько красиво писать, поражая внимание читателя изящными метафорами, словотворчеством, невесомыми образами, рождающимися словно из ниоткуда, но при этом зримыми и осязаемыми - это своего рода настоящее "преступление" в сфере литературы, ведь читателю придется потом спуститься с небес на землю (к чтению книг, гораздо более просто написанных; представьте, какое это будет разочарование). А если серьезно: то такое уважение к русскому слову, такое мастерское владение им само по себе уникальное явление (я не перестаю удивляться, почему наши современные русские писатели не используют на 100% возможности родного языка?)Набоковский текст - это всегда невероятное наслаждение для читателя вдумчивого, эстетствующего, ценящего гармонию и сообразность в любых их представлениях - в искусстве ли, в жизни, и в то же время это большое искушение (и наказание) для читателя увлекающегося (и это не в пику кому-нибудь, это я пишу прежде всего про себя) - трудно оторваться от слога и сфокусироваться на сюжете книги.Набоков-стилист всегда на шаг (а то и на два) опережает Набокова-рассказчика, и очарованные изяществом слога, мы легко и невзначай можем пропустить главное - смысловую наполненность его произведений. Вот потому-то мне всегда они так трудно даются: просто физически сложно оторвать фокус внимания от рассыпанных в вязи набоковского текста красот-жемчужин (выписывая понравившиеся цитаты из книги к себе в блокнот, исписала так, между делом, два блокнота) и сосредоточиться на происходящем, на, собственно, действии романа.Сюжет незамысловат и незатейлив, но по-своему очарователен, ведь главным героем будет поэт (а впоследствии и писатель) Федор Константинович Годунов-Чердынцев; как водится у Набокова, эмигрант, живущий в Берлине, - так и хочется упомянуть про автобиографичность книги (ведь и сам Набоков тоже жил в Берлине и в те же самые годы), но, как признается сам автор в предисловии к одному из позднейших изданий своего романа, это совершенно не так и не надо искать аналогий между персонажем и им (и как тут не вспомнить в этой связи Владимир Набоков - Подвиг с той же псевдобиографической линией). Тема творчества, вдохновения, работы над созданием литературного произведения - как же все это я люблю (и самое интересное, что брала книгу для чтения, совершенно не знакомясь с аннотацией, поэтому все перечисленное стало для меня приятным сюрпризом).По сюжету книги, Федор Константинович работает над созданием монументального труда - художественной биографии Н.Г. Чернышевского. И вот чего только я не ждала от романа Набокова, но роман в романе - это оказалось круче любых ожиданий. Нас ждет и довольно большая часть этого романа, и последующая затем критика на этот вымышленный роман - да и вообще по большому счету вся книга Набокова повествует о литературе. Литература словно стала главной героиней этого произведения: постоянные разговоры и споры героев на литературные темы, уже упоминавшаяся работа над книгой; литература проникает в каждую клеточку жизни, заполняя ее собой, облагораживая, видоизменяя, оттого и споры о литературе такие острые - это не что-то там для развлечения, это как новая форма жизни...И на фоне такой масштабной и всеобъемлющей литературы фигура самого Годунова-Чердынцева съеживается, сужается до мельчайшей фигурки, а жаль...Его мечтания, его чаяния, его тонкая любовная линия с Зиной, чуть-чуть намеком и пунктирно, - как бы хотелось увидеть это в исполнении набоковского пера более выпукло, объемно, законченно, но отчего создается впечатление, что этот герой автору как будто и не важен или же он предлагает дописать его образ читателю самостоятельно - у Набокова ведь всегда такие умные и образованные читатели...4/5 Возвращаясь на минутку к заглавию книги: "Дар" - это ведь не только новая книга, которую собрался писать Федор. Дар - это то мастерство и талант, которым набоковская проза пленяет поклонников уже долгие, долгие годы...

Не книга, а орудие пытокЧем больше я читаю Набокова, тем сильнее убеждаюсь, что это абсолютно не мой автор. Я люблю изящный слог и всякие рюшечки (как у Жоржа Перека или Марины Степновой), но манера Набокова вызывает раздраженный скрежет зубов и желание прекратить эту пытку, не дочитывая страницу. Я вообще ничего не понимаю из смыслов, которые пытается донести автор, потому что над ними - гора хлама из унылых эпитетов. Я даже не знаю, за что я поставила 2 балла, видимо за обложку.
Если вам понравилось это пустословие, то почитайте его роман "Другие берега" или "Ада", в них абсолютно такой же слог и сюжетное наполнение (его нет).

Дуб - дерево. Роза - цветок. Олень -
животное. Воробей - птица. Россия -
наше отечество. Смерть неизбежна.
П. Смирновский.
Учебник русской грамматики.Сейчас будет рецензия с возрастным рейтингом 18+! :)Когда я читаю книги Владимира Владимировича , меня охватывает литературный экстаз...У меня учащается пульс, холодеют пальцы рук, в животе просыпаются бабочки, ток проходит через всё тело, мурашки разбегаются, а в голове поселяется туман блаженства. И улыбка не сходит с лица...
Нет, я вполне серьезно :) Не знаю, почему на меня так действуют книги Набокова, но я схожу с ума от его речевых оборотов, философии, религии и жизненного опыта. Мне он кажется таким сексуальным!!! И при этом я прекрасно понимаю людей, которые не могут читать его произведения. Этой ой как непросто! Я не хочу сказать, что я прямо-таки безумно опытный читатель, который его понимает, но могу сказать однозначно, что я его чувствую каким-то неведомым мне образом. Возможно, где-то он мне непонятен, но он мне очень близок.
Ну это же безумно красиво! Послушайте только!
К примеру: различные, многочисленные “а” на тех четырех языках, которыми владею, вижу едва ли не в стольких же тонах – от лаково-черных до занозисто серых – сколько представляю себе сортов поделочного дерева. Рекомендую вам мое розовое фланелевое “м”. Не знаю, обращали ли вы когда-либо внимание на вату, которую изымали из майковских рам? Такова буква “ы”, столь грязная, что словам стыдно начинаться с нее. Если бы у меня были под рукой краски, я бы вам так смешал sienne brulee и сепию, что получился бы цвет гутаперчевого “ч”; и вы бы оценили мое сияющее “с”, если я мог бы вам насыпать в горсть тех светлых сапфиров, которые я ребенком трогал, дрожа и не понимая, когда моя мать, в бальном платье, плача навзрыд, переливала свои совершенно небесные драгоценности из бездны в ладонь, из шкатулок на бархат, и вдруг все запирала, и никуда не ехала, несмотря на бешеные уговоры ее брата, который шагал по комнатам, давая щелчки мебели и пожимая эполетами, и если отодвинуть в боковом окне фонаря штору, можно было видеть вдоль набережных фасадов в синей черноте ночи изумительно неподвижные, грозно алмазные вензеля, цветные венцы…А юмор...
Я ничего не помню из этих пьесок, кроме часто повторяющегося слова «экстаз», которое уже тогда для меня звучало как старая посуда: «экс - таз».Теперь что касается непосредственно этой книги. Тут ничего особенного не происходит. Эдакое плавное повествование, описывающее повседневную жизнь писателя (очень много отсылок к произведениям самого Набокова и его биографии). Но скажу честно - было местами скучновато. Особенно та часть, где пересказывается книга про Чернышевского. Только за это снизила оценку. А в целом мне очень понравилось!
Слушала книгу в исполнении Вячеслава Герасимова, коего очень люблю. Его голос на 100% сочетается с Набоковым.
P.S. Боже мой! Какой обалденный мужчина! Какой взгляд!!! :)

Производственный романВпечатление от "Дара" (очень осеннего романа, надо сказать, хотя бы в силу его прямо таки цеховой литературности) вышло сначала бессловным, если не сказать немым. Легче начать с обрывочных замечаний, чем шарахнуть что-то целиком: меня, к примеру, удивил голос публицистики в стиле Леонида Парфенова в главе о Чернышевском, привела в щенячий восторг игра композиции (это охренительный пи**ец - и иначе формулировать я отказываюсь), некоторые окололитературные тёрки переводили чтение в режим очень приятного small talk, метафизические труизмы как всегда трогательны, но всё-таки... всё-таки... слов как-то уж слишком много. В том смысле, что в некоторых отрывках КПД у них неумолимо стремится к нулю (чего у Набокова пока не видала, хотя это последний из русских романов, с которым я знакомлюсь). Продираешься сквозь словесные чащи, весь такой в беже, весь такой в колониальном стиле, потный, в сапогах... разрубаешь лианы, кромсаешь тростники и думаешь: "Что я здесь делаю? Куда иду? Скорей бы уже хоть куда-нибудь, только бы прочь от этих утомительных топографий и ломающегося разглагольствования учёного". И вот спасительная смена эпизода - уфффф. И становится воздушно, человечно и вкрадчиво.

Самый тяжёлый период романа - рассказ об отце. Очень угрюмая экзотика. Надо сказать, я бралась за "Дар" два раза и преодолела барьер сороковой страницы только на третий. При том, что прочие опусы Набокова проглатывались с почти невероятной силой чревоугодия.

Мне сказали как-то, что "Дар" трудный, потому что такой мужской. Если под мускулинностью понимать смешение английской технологичности с тем типом экстравагантности, над которым при каждом столкновении гадаешь "от души или просто вы***вается?", то да. Но я лично всегда думала, что мускулинная любовь к делу не сводится к этому.

Амбициозность дара, причудливость дара, телесность дара, детерминированность дара, даже обилие мусора, свойственное дару, - всё это в романе есть. Технологический процесс рождения Произведения - это очень интересно, но просто в данном случае он описан неровно. Как если бы его ходы в течение двадцати лет, сильно изменивших почерк, хаотично записывали на карточках, а потом расставили в нужном порядке (безупречном порядке!) и вышел странный коллаж: то хлопаешь в ладоши и пускаешь благодарную слезу, то зажимаешь нос, то откровенно засыпаешь.

Для нашей высоколобой братии «Дар» стал чем-то вроде герба (во многом потому, что каждому хочется ощутить или внушить себе ощущение родственности миру таланта, творческой наделённости и осмысленности), но сказать, что он изменил мою жизнь, закружил меня в вальсе, осветил, обласкал – это слишком большая ложь, чтобы я могла её себе позволить ради простого приличия.

Роман очень хорош постфактум: он пухнет в голове многообещающей немотой. Он заставляет вспоминать о себе при пробуждении, в холодном автобусе, в очереди супермаркета и в любую другую праздную минуту. Но давайте судить произведение по законам его создателя. Набоков проповедует не только послевкусие чтения, но и собственно вкус. И на этот раз для эффекта эстетического взрыва кое-кому не хватило стройности ритма.