Читать онлайн Питер Нимбл и волшебные глаза бесплатно

Глава первая

Первые десять лет Питера Нимбла

Если что и известно о слепых детях, так это то, что из них получаются самые лучшие воры. Только представьте себе: слепые дети обладают удивительным обонянием и за пятьдесят шагов могут определить, что скрывается за закрытой дверью, будь это тонкое сукно, золото или козинаки из арахиса. Более того, их пальчики так малы, что без труда пролезают в любые замочные скважины, а слух так тонок, что способен различать едва слышные щелчки каждой детали самого мудрёного замка. Времена великих краж, разумеется, давно прошли, и в наши дни на земле осталось совсем немного детей-воров, слепых или зрячих. Но ведь была пора, когда в мире их было пруд пруди. Перед вами история самого великого воришки из всех, кто когда-либо жил на свете. И зовут его, как вы уже могли догадаться, Питер Нимбл.

Как и большинство младенцев, Питер появился на свет вовсе без имени. Однажды утром компания пьяных, но добрых сердцем матросов нашла его в корзине, качавшейся на волнах неподалёку от борта их корабля. На голове у мальчика сидел огромный ворон, который, по-видимому, и выклевал ему глаза. В омерзении матросы тут же расправились с птицей, а младенца доставили в ближайший портовый город и сдали властям.

Члены городского магистрата не проявили к слепому новорождённому никакого интереса, но закон предписывал им по меньшей мере дать ребёнку имя. Молча проголосовав, они нарекли найдёныша Питером Нимблом в честь героя детской песенки, имя которого, впрочем, вспомнили неверно[1]. Наделённый только этим именем и ничем иным, мальчик отправился пробивать себе дорогу в жизнь.

Первое время он питался молоком раненой кошки, которую вместе с котятами встретил в подвале местной пивной. Кошка разрешила малышу Питеру жить с ней рядом в обмен на то, что он ловил в её шёрстке блох и клещей, пока в один печальный день несколькими месяцами позже хозяин пивной не обнаружил их всех свернувшихся клубочком под крыльцом. Придя в ярость оттого, что в его заведении поселились такие вредители, он запихнул всю семейку в мешок и бросил в море.

Но Питер умудрился развязать крепкий узел своими ловкими пальчиками, чем и ознаменовал начало карьеры вора. Шерсти мальчик был лишён от природы и умел держаться на воде, поэтому он без особого труда сумел добраться до берега. (Кошки же подобными успехами похвастаться, увы, не могли.)

* * *

До сих пор вы были свидетелями вполне обыкновенного младенчества Питера, возможно, ничем сильно не отличающегося от вашего собственного. Но то, что ему суждено было выделиться из массы сверстников, у которых едва начали прорезываться зубы, оставалось только вопросом времени. Первые намёки на необычность Питера проявились в его чудесном даре выживания. Поскольку родителей, которые покупали бы ему одежду и еду, у мальчика не было, он быстро понял, что необходимо брать дела в свои руки.

В Англии есть старинное выражение: «просто, как отнять конфету у ребёнка». Совершенно, надо сказать, неверное, ведь любой, кто хотя бы раз пробовал хоть что-то отнять у ребёнка, знает, какие за этим последуют рыдания, брыкания и общий переполох. Однако детям очень легко отнять что-то у нас. Несмотря на слепоту, маленький Питер без труда мог по запаху определить, с каких фруктовых лотков и тележек с овощами можно красть еду. Карапуз шагал туда, куда вёл его нос, и с невинным видом впивался зубами во всё, чего мог пожелать, а вскоре начал таскать и прочие предметы первой необходимости, например одежду, постельные принадлежности или повязку на глаза. Он пытался воровать и обувь, но обнаружил, что ходить босиком ему нравится больше. К трём годам он стал настоящим мастером мелкой кражи и снискал себе славу грозы уличных торговцев. Его не раз ловили с поличным, но Питер всегда умудрялся улизнуть раньше, чем потерпевшие успевали позвать констебля.

Единственная проблема для человека, ступившего на преступную дорожку, состоит в том, что такая жизнь сокращает его шансы на успех в обществе. Законопослушным гражданам достаточно одного взгляда на ребёнка вроде Питера, чтобы отвернуться от него навсегда, – и никаких тебе сладостей, игрушек или надежд на усыновление. Обеспечивая себя всем необходимым, наш герой, по сути, обрёк себя на одинокое и бездомное детство.

Ситуация, однако, в корне изменилась, стоило ему встретить предприимчивого малого по имени мистер Шеймас.

Мистер Шеймас был высоким и жилистым мужчиной с мясистыми руками и огромной головой. Неуклюжесть не позволила ему исполнить свою мечту и стать вором-форточником. Вместо этого мистер Шеймас занялся торговлей попрошайками. Торговец попрошайками, как вы могли уже догадаться, – это человек, который зарабатывает на нищих. Мистер Шеймас сделал делом своей жизни усыновление сирот. Сначала он хорошенько калечил их, а затем отправлял на улицу просить милостыню. Беднягу, который осмеливался возвратиться домой ни с чем, он избивал и продавал в работный дом. За всю карьеру мистера Шеймаса в его руках побывало в общей сложности не меньше тридцати сироток.

Питеру было пять лет, когда торговец попрошайками впервые заметил его у фруктового лотка на рынке.

– Привет, парень! – сказал мистер Шеймас, подойдя к мальчику. – Как тебя зовут?

– Все зовут меня Слепой Пит, сэр, – ответил Питер, ещё слишком маленький, чтобы понимать, что с незнакомцами разговаривать нельзя.

Мистер Шеймас наклонился, чтобы рассмотреть его получше. По опыту он знал, что слепые дети становятся самыми успешными попрошайками.

– А где твои родители? – спросил он.

– У меня нет родителей, – ответил мальчик.

К этому моменту Питера уже одолевал сильный голод, поэтому он быстро спрятал руку за спину и стянул из повозки с фруктами яблоко.

Краем глаза мистер Шеймас заметил, как он это сделал, и от восторга буквально лишился дара речи. Мальчик стащил яблоко не с самого верха, а откуда-то из глубины повозки, но горка фруктов при этом осталась целой и невредимой. Обычному человеку подобный трюк был бы не под силу, но для этого маленького оборванца он казался делом совершенно привычным. Мистер Шеймас в то же мгновение понял, что перед ним очень одарённый воришка.

Он наклонился ниже и начал рассматривать тонкие пальчики малыша.

– Ну что же, Пит, – сказал он сладким голосом. – Меня зовут мистер Шеймас, и я чертовски рад нашей встрече. Понимаешь ли, я крупный предприниматель, очень важный человек, но у меня нет сына, с кем можно было бы разделить свои богатства. – Мистер Шеймас взял из маленьких ладоней Питера яблоко, откусил от него кусок и продолжил: – Ну что, тебе хотелось бы стать моим сыном? Будешь жить в моём особняке, есть с моего стола и играть с моим псом по имени Бандит.

– А что это за пёс? – спросил Питер, надеясь, что пёс достаточно большой, чтобы на нём можно было покататься верхом.

– Пёс… сиамский, – немного подумав, ответил мистер Шеймас.

– А сиамские собаки большие?

– Самые большие в мире. Полагаю, Бандит даже мог бы проглотить тебя целиком, если б захотел. – Мистер Шеймас умял остатки яблока вместе с огрызком. – Так что скажешь, парень?

* * *

Никакого особняка у мистера Шеймаса не было. Как не было ни богатств, ни слуг, ни застолий. Пёс Бандит, правда, присутствовал, но был он довольно старый, передвигался на трёх ногах и, как и большинство стариков, ненавидел детей. Вместо того чтобы катать Питера на спине, он дни напролёт хромал и рычал, а из его противной пасти то и дело капала на пол слюна.

Мистер Шеймас отказался от торговли попрошайками и больше о ней не вспоминал. Он распродал всех сирот и полностью посвятил свою жизнь тому, что обучал Питера искусству воровства. Весь первый год их жизни вместе он прятал от мальчика еду внутри старого морского сундука. Если Питер был голоден, ему приходилось открывать замок голыми руками. Таким образом мистер Шеймас не только обучал его ценным навыкам взломщика, но и существенно сокращал свои расходы. Мальчишка ходил голодным более двух недель, прежде чем впервые пообедать в своём новом доме. К тому моменту, когда ему наконец удалось отпереть замок (воспользовавшись приёмом, известным домушникам как «Макниэри Твист»[2]), пища давно уже испортилась. Но со временем Питер наловчился и в конце концов научился открывать абсолютно все замки в коллекции хозяина.

Мистер Шеймас обучал Питера и тому, как всегда оставаться незамеченным, – пролезать между половицами, красться по крышам и даже по гравию так, чтобы не производить ни единого звука. Мальчик схватывал любую науку на лету и очень скоро научился всему набору воровских уловок – от вырезания оконных стёкол до вязания сложнейших узлов. К десяти годам Питер Нимбл уже стал самым искусным вором, какого видали городские жители испокон веков. То есть, разумеется, никто его не видал: все обнаруживали только открытые сейфы и опустошённые им шкатулки для драгоценностей.

Каждую ночь мистер Шеймас отправлял Питера в город с новым заданием. И каждый день на рассвете Питер возвращался к мистеру Шеймасу с полным мешком награбленного добра. «Червяк! (А именно так мужчина привык называть мальчишку.) Ты чертовски здорово поработал. А теперь уйди с глаз моих!» После чего запирал мальчика в подвале и оставлял Бандита на страже. Питер был не так уж против подвала. Темнота его, незрячего, не пугала, а сидеть в заточении нравилось ему больше, чем грабить дома честных людей. Ведь сколько бы плохого он ни совершил (а воровство – это плохо), Питер всё-таки был хорошим мальчиком, который вовсе не хотел заниматься воровством. Каждое утро, сворачиваясь калачиком на сыром полу подвала, он представлял себе, как прокрадывается мимо Бандита, проникает в комнату мистера Шеймаса, в которой тот хранит свои богатства, и возвращает всё награбленное законным владельцам. Представлял, как благодарные горожане спасают его от жестокого мистера Шеймаса и приглашают поселиться в своём большом и тёплом доме, где всегда много еды, звучит пение и бегают другие детки. Словом, Питер мечтал о счастье. Но мечта оставалась всего лишь мечтой, и каждый вечер на закате он вновь просыпался под крики мистера Шеймаса, и тот пинком выталкивал его на улицу – воровать.

Так и шла жизнь Питера Нимбла. Слепой, обездоленный, он терпел унижения и издевательства и был вынужден совершать преступления – день за днём, год за годом, – пока одним очень дождливым, но совершенно особенным днём не встретил незнакомца, изменившего его жизнь навсегда.

Глава вторая

Таинственная шкатулка галантерейщика

Помимо ночного воровства у Питера имелись и другие обязанности. Раз в две недели по вторникам мистер Шеймас отправлял его на рынок добыть (то есть украсть) еды. Этот вторник не был исключением.

– Вставай, червяк! – завопил мистер Шеймас, едва забрезжил свет. – Сегодня продуктовый день. Я тебя не за то кормлю, чтобы ты тут бока пролёживал.

Питер всю ночь занимался кражами и только час назад добрался до постели.

– Да разве вы меня кормите, – пробубнил он, и эту глупость ничем, кроме усталости, объяснить было нельзя.

Через мгновение мальчик почувствовал, как огромная мясистая рука хватает его за волосы и резко ставит на ноги. «Не забывай, с кем разговариваешь, червяк! – рявкнул мистер Шеймас, затаскивая тощего мальчишку вверх по лестнице в дом. – За это ставлю перед тобой двойную задачу: принеси мне еду и деньги… А ещё игрушку для Бандита!»

Пёс благодарно облизнулся, когда они проходили мимо.

– Есть, сэр! Простите меня, – сказал Питер, искренне раскаиваясь. Он понимал, что пререкаться себе дороже, но, как вы знаете, слова иногда выскакивают изо рта сами собой.

– Свои извинения прибереги для палача. – Мистер Шеймас выпихнул мальчика на улицу и кинул мешок для награбленного ему вослед. – Позаботься, чтобы он был полон, когда мы с тобой снова встретимся. А иначе! – И двери захлопнулись.

Питер поднялся и перекинул мешок через плечо. Услышав, как высоко в небе крупные капли дождя протыкают тучи, он вздохнул.

Дождь представляет собой совершенно особую проблему для людей той профессии, к которой принадлежал Питер. Понимаете ли, в дождь богатые люди редко выходят из дома: боятся растаять. А если кто-то из них и решается выбраться на улицу, то обычно в сопровождении слуги с зонтом, который внимательно следит, нет ли поблизости карманных воришек. Ничто в городе не производится с такой радостью, как повешение карманников, и любой преступник, который решается пойти на воровство в подобных обстоятельствах, сильно рискует. Именно по этой причине Питеру удалось стянуть разве что сущие мелочи тем промозглым дождливым днём.

Мальчик заворачивал за угол, пряча под рубашкой брокколи и копчёную селёдку и думая о том, что ему попадёт, если он сегодня не принесёт мистеру Шеймасу денег, как вдруг у самого дока ему на пути попалась толпа народа. Какая удача! Карманным воришкам обычно есть чем поживиться в плотной толпе. А в этот раз везение было ещё больше: все слуги с зонтами наблюдали за происходящим с не меньшим увлечением, чем их хозяева. Мальчик бросил продукты и немедленно принялся за работу. Он аккуратно пробирался сквозь толчею, вынимая кошельки из карманов зрителей и пытаясь понять, что же вызвало такой ажиотаж.

– Надоело выглядеть как монах? – раздавался над толпой громкий голос. – Ваш скальп гол, как Альпы? Забудьте об этом! Этот тюрбан, сделанный из шкуры медведя Южных Морей, за одну ночь вернёт вам роскошные локоны! – Голос принадлежал мужчине, который стоял где-то слева от Питера. – Шляпы на каждую голову! Вам больше не придётся искать! – Голос был уверенным и ровным, и оратор каким-то чудом удерживал внимание толпы.

Мудро будет прерваться и объяснить то, что оказалось недоступно Питеру Нимблу. Он не мог увидеть кривой башни из шляп, взгромождённых друг на дружку на голове мужчины. Не мог он рассмотреть и острых скул оратора, его красного крючковатого носа и густых бровей, как у филина. Единственное, что Питер знал наверняка, так это то, что мужчина предоставил юному карманнику прекрасную возможность отточить своё мастерство на этой толпе горемык.

Питер продолжал охоту на бумажники, без труда скользя пальчиками по карманам и сумочкам. Ему трудно было сдерживать ухмылку: люди так увлеклись болтовнёй галантерейщика, что не чувствовали ровным счётом ничего. Теперь мужчина делился воспоминаниями о том, где он нашёл свой удивительный товар. Он утверждал, что плавал за край света и путешествовал по местам, где не ступала нога человека. Там он обнаружил шляпы, сделанные из гобелена, ядовитых грибов и чешуи дракона.

– Всё это я предлагаю вам сегодня со скидкой! – кричал он.

Нагружая мешок, Питер обдумывал слова незнакомца. Он чуть было сам не захотел, чтобы такие волшебные места существовали на земле на самом деле. Разумеется, там было бы куда интереснее, чем в его портовом городке. Но мест таких не существует, напомнил себе мальчик. Всё это просто сказка, чепуха.

– Чепуха, говоришь? – раздался голос галантерейщика. – А что, если я попробую убедить тебя в обратном?

Питер аж руку от чужого кошелька отдёрнул. Показалось, будто мужчина обращался прямо к нему.

– Ну конечно, парнишка! – сказал голос.

Мальчик быстро вынул руку из заднего кармана констебля, почувствовав, что вся толпа повернулась к нему.

– Вы это м-м-мне? – сказал он, затягивая мешок с поживой.

– А кому же ещё? Интересно, можно ли на минутку украсть тебя?

Питер не шелохнулся.

Галантерейщик пошёл по другому пути и обратился к мужчине, стоявшему рядом с Питером.

– Господин констебль, – сказал он. – Не освободите ли вы дорогу так, чтобы этот парень мог ко мне прокрасться?

В горле у Питера пересохло. Он услышал, как дюжий слуга закона, переваливаясь с ноги на ногу и отодвигая людей в сторону дубинкой, прошёл мимо него.

– Слышали, что было сказано? – прогремел он властным голосом. – Дайте парню пройти.

Все ждали, чтобы Питер вышел на авансцену.

– Не стесняйся, юноша! – усмехнулся галантерейщик. – Держать нас в подвешенном состоянии – настоящее преступление.

Мужчина, очевидно, знал, что у Питера на уме, и угрожал вывести его на чистую воду. У мальчика не было выбора: изо всех сил стараясь казаться неуклюжим и безобидным, он ощупью направился сквозь толпу.

Галантерейщик схватил его за руку и с энтузиазмом её пожал.

– Рад приветствовать тебя на борту! – сказал он, поворачиваясь к публике. – А теперь я хочу продемонстрировать вам кое-что особенное, счастливчики!

Питер пытался понять, что его окружает. Справа стоял сам галантерейщик, он пах влажной шерстью с тонкой ноткой сожаления. Непосредственно за ним стояла карета, запряжённая парой… Нет, не лошадей. В возрасте семи лет Питеру довелось ограбить морской цирк, и с тех пор он мог похвастаться замечательным нюхом на экзотических животных. Но что же это за странные существа?

– Держись подальше от зебр, парень. Лягнут ещё ненароком!

Толпа рассмеялась над этим добродушным предупреждением.

Питеру, однако, было не до смеха. Казалось, этот мужчина читает его мысли. Но это же невозможно.

– Отнюдь, – прошептал галантерейщик, подойдя ближе. – Всё дело в практике.

Питер отшатнулся от незнакомца и врезался спиной прямо в его деревянную карету. Вернув себе равновесие, он почувствовал, что пальцы его нащупали что-то холодное, металлическое и очень знакомое.

Замок.

Сердце Питера забилось чаще. Открывать замки было самым любимым его занятием в профессии вора. Каждый замок он воспринимал как личный вызов. По определению замки созданы для того, чтобы ты понял, чего тебе нельзя. Нельзя получить еду, спрятанную в сундуке. Нельзя сбежать из подвала. Нельзя узнать, что лежит в карете. Каждый замок держал взаперти сокровище, которое так жаждало освобождения, и Питер всегда был рад оказать ему такую услугу.

Мальчик пробежал пальчиками по скользкой от дождя задвижке. Она была сделана из закалённой стали – материала, с помощью которого охранялись самые дорогие секреты в мире. Он провёл рукой дальше по дверце в надежде нащупать навесную петлю, но вместо этого обнаружил толстый запор другого замка. И ещё одного. И ещё. Вся карета была покрыта замками самых разных форм и размеров. Питер улыбнулся про себя: дело принимало интересный оборот.

Пока мальчик изучал карету, галантерейщик обращался к толпе.

– Наконец пришло время явить миру шляпу, которая ещё более удивительна, чем все остальные мои головные уборы, вместе взятые! Она создана специально для вас!

Народ подался вперёд в предвкушении.

– Мы все знаем, что главное неудобство жизни в порту составляет запах! Как можно надеяться на сохранение собственного достоинства в месте, вечно воняющем рыбой?

От людей последовал согласный шёпот; они с пренебрежительными минами втягивали носом воздух.

– Так не воняйте больше! – Галантерейщик достал стопку тоненьких кожаных шапочек. – Эти головные уборы, дублённые и отделанные в чистейшем воздухе Заоблачных Высей, гарантированно удаляют с тех, кто их носит, все неприятные запахи.

Толпа взревела от удивления.

– Говорите, это невозможно? Чтобы доказать своё утверждение, представляю вам самого компетентного из судей… Того, кто живёт исключительно за счёт своего обоняния.

Питер, ощупью изучавший замки на карете, мгновенно опустил руки, вновь почувствовав на себе внимание толпы. Галантерейщик тронул мальчика за плечо.

– Всем известно, что слепые имеют очень чуткое обоняние и различают самые тонкие запахи. Именно по этой причине я пригласил сюда этого юного оборванца: сейчас он будет моим ассистентом. – Мужчина аккуратно направил Питера обратно в толпу. – Если ты не против, парень, я попрошу тебя обнюхать вот этого констебля.

Питер встал перед стражей правопорядка как вкопанный. Тот неловко переминался с ноги на ногу.

– Ну же, понюхай его хорошенько, – сказал галантерейщик мальчику. – Чем он пахнет?

Как Питер мог догадаться, мужчина ждал от него правдивого ответа, но правда была не очень-то приглядной.

– Он пахнет рыбой, сэр.

Галантерейщик от изумления открыл рот и явно остался доволен.

– Рыбой, говоришь?! А ещё чем?

Питер принюхался снова.

– Выдохшимся пивом?

– А ещё?

Питер не смог молчать:

– И… кишечными газами!

Толпа загоготала над красным как рак констеблем.

– Поистине ядовитая смесь! – сказал галантерейщик.

– Слушай сюда! – взревел полицейский. – Ещё одно слово, и я вас обоих арестую!

Но прежде, чем он успел продолжить, галантерейщик протянул констеблю одну из своих кожаных шапочек.

– Будьте столь добры, наденьте сей волшебный головной убор.

Всё ещё заливаясь румянцем, полицейский снял шлем и возложил шапочку на лысую макушку, после чего одарил толпу смущённой улыбкой.

Галантерейщик вновь обратился к Питеру:

– А что ты скажешь теперь, парень?

Питер не спешил с ответом. Его нос был всего в паре сантиметров от потного пуза констебля, и запах нисколько не изменился. Но Питер был умным мальчиком и догадался, чего ждал от него галантерейщик. Питер не доверял ему, но что-то внутри, его воровское чутьё, твердило, что стоит подыграть.

– Так чем же он пахнет теперь? – повторил галантерейщик, и в его голосе проступили нотки нетерпеливого раздражения.

Питер шумно втянул носом воздух и ахнул.

– Куда же он делся? – Мальчик подался вперёд, водя руками в воздухе и притворяясь растерянным. – Констебль ведь только что был здесь… Но теперь его запах полностью исчез!

Зрители восторженно загудели.

– Вот так! – сказал галантерейщик и раскланялся. – Какие вам ещё нужны доказательства?

Со всех сторон из толпы к мужчине потянулись руки с монетами, желавшие заполучить чудесную шапочку. Народ напирал, толкаясь и вопя, и Питер разрывался изнутри. Он мог прямо сейчас улизнуть с тем, что уже успел наворовать. Чтобы ублажить мистера Шеймаса, этого более чем хватило бы. С другой стороны, ему так хотелось узнать, что же за таинственное сокровище спрятано в карете! Питеру, конечно, не доставляло удовольствия воровать у простых людей, но перспектива кражи у галантерейщика вполне его устраивала. В конце концов, не станет ли это заслуженным наказанием для такого прохвоста? Питер решил, что, возможно, не будет вреда, если он немного задержится.

– Вам ещё нужна моя помощь, сэр? – обратился он к мужчине.

– Какая трогательная забота! – Галантерейщик сунул мальчику в руки пустой кошелёк. Он был сделан не из холстины, а из плотного бархата, а шнурок был свит из тонких нитей с мельчайшими драгоценными камнями. – Помоги мне собрать деньги с моих славных покупателей. А пока ты это делаешь, – мужчина наклонился к мальчику и похлопал по мешку, болтавшемуся на плече Питера, – прошу вернуть всё награбленное в карманы владельцев. Тебя за такие проделки могут и повесить. – Он толкнул Питера в толпу. – Ты об этом не пожалеешь, уж я позабочусь!

Питер побрёл сквозь толчею, собирая деньги с возбуждённых покупателей. Каждый раз, проходя мимо горожанина, чей бумажник он недавно украл, мальчик возвращал его на место так, что жертва ничего не замечала. Он делал это до тех пор, пока его мешок не опустел, а кошелёк галантерейщика, напротив, не оказался набит до отказа. Запах денег одурманивал Питера и лишал воли, но мальчик твёрдо осознавал, что тронь он хоть одну монету – и проблем не оберёшься. Если этот странный галантерейщик на самом деле умеет читать мысли, он мгновенно поймает воришку. Питеру приходилось терпеть и ждать, пока не представится другая возможность поживиться.

Когда городской люд наконец разошёлся, унося на головах дешёвые кожаные шапочки и принюхиваясь, галантерейщик повернулся к Питеру:

– Профессиональное вышло представление. Мы с тобой сработались, как настоящие бандиты. Как тебя зовут?

– Алистер, – ответил Питер, который к тому моменту уже знал, что незнакомцам доверять нельзя.

– Правда? – Мужчина взял кошелёк из рук Питера. – Ну что же, Алистер, невозможно было не заметить твой живой интерес к моей карете. Жаль, что ты её не видишь, да?

– Кажется, она очень красивая, – сказал Питер как можно более жалостливым тоном. – Я чувствую запах свежей краски.

– А ещё что-нибудь чувствуешь?

– Нет, сэр.

Галантерейщик поднял одну фалду и снял с ремня большой медный ключ. Он принялся открывать дюжину висячих замков, защищающих дверь кареты.

– В вопросах безопасности перестараться невозможно. Богатства, кроющиеся здесь, могут навсегда изменить судьбу человека. Правда, я пока не встречал вора, который способен одолеть эти запоры.

Питер улыбался про себя, слушая лязг открываемых задвижек. Его самый любимый звук.

Покончив с последним замком, галантерейщик открыл карету и забрался внутрь. В тот момент, когда перед самым носом Питера открылась дверца, его сердце забилось быстрее. Он десять лет учился различать запах серебра, слоновой кости или драгоценных камней, но ничто из известного ему не пахло и вполовину так дорого, как то, что хранилось в карете. Пока мужчина прятал выручку, Питер активно работал всеми органами чувств, впитывая каждую мелочь, касающуюся кареты: насколько велика кабина, насколько жёсток пол, насколько богата добыча.

Закончив, галантерейщик закрыл дверь кареты и снова запер все замки.

– Всё в целости и сохранности, – сказал он, отряхивая руки. – Но не думай, что я забыл про тебя! За то, что я тебя побеспокоил, получай вот это.

Мужчина бросил монетку, и Питер поймал её прямо на лету. Галантерейщик восхищённо присвистнул:

– Вот это реакция. Зачем нужны глаза, если есть такое осязание?

Питер крутил монетку в руке. Тяжёлый металл, в центре – отверстие.

– Я бы не задумываясь простился с руками, если бы это помогло мне обрести зрение, – сказал он.

– Да, в этом я не сомневаюсь, – тихо пробормотал галантерейщик.

На мгновение Питеру показалось, что он слышит, как в горле мужчины что-то сжалось, после чего он откашлялся и хлопнул в ладоши.

– Послушай, Алистер, я умираю от жажды. Ты не мог бы посторожить мою карету, пока я схожу в таверну? То, что в ней хранится, – товар особенный, не хотелось бы, чтобы его кто-то по ошибке прибрал к рукам.

Питер поверить не мог, что ситуация складывалась так удачно.

– Ну, думаю, я мог бы…

– Замечательно! Я знал, что могу на тебя положиться! – крикнул мужчина, уже отойдя на порядочное расстояние.

Добравшись до пивной, галантерейщик повернулся и посмотрел на мальчишку издалека.

– Какая честь для меня поработать с тобой, Питер Нимбл. Клянусь, мы скоро встретимся вновь! – сказал он, скинул с головы стопку шапочек и исчез за дверью.

* * *

Почти целый час потратил Питер на то, чтобы отпереть все замки на карете галантерейщика. Попав наконец внутрь, мальчик первым делом нашёл недавно спрятанный кошелёк с выручкой. Он буквально трещал по швам. Такой суммы мистеру Шеймасу хватило бы на целый месяц.

Но затем внимание воришки привлекло что-то ещё. Рядом с драгоценным кошельком лежал какой-то предмет. Питер скользнул рукой по простой деревянной шкатулке размером не больше буханки хлеба. На её крышке не было изящной резьбы или орнамента, и украшал шкатулку только маленький медный замочек. Питер дотронулся до отверстия для ключа, и всё его тело охватила дрожь. Он понял, что перед ним находится предмет, запах которого он почувствовал в карете ранее: нечто более редкое, чем все богатства, окружавшие его. В отличие от дешёвых шапочек, эта шкатулка, казалось, и правда прибыла из другого мира, откуда-то из-за края света.

Питер застыл в нерешительности. В его мешке хватило бы места только для чего-то одного, а значит, приходилось делать выбор: кошель, полный денег, или шкатулка, полная… тайны. И вот, не желая быть пойманным с поличным, Питер схватил шкатулку и шмыгнул обратно под дождь.

Уже через десять минут мальчишка проскользнул мимо спящего Бандита и как можно скорее на цыпочках спустился в подвал. Солнце почти село, и оставалось совсем немного времени, прежде чем мистер Шеймас снова отправит Питера обворовывать дома. Мальчик падал с ног от усталости, но при этом испытывал нечто сродни ликованию. Питер присел на колени в уголке подвала и вынул из мешка деревянную шкатулку. Он улыбнулся и втянул ноздрями богатый запах с ноткой плесени. Это был сладкий, дурманящий аромат, доселе слепому мальчику неизвестный. С каждым шагом, приближавшим его к дому, Питер ощущал этот аромат все сильнее и сильнее. Теперь же он стал буквально невыносим.

Питер повернулся в сторону лестницы и прислушался. Он хотел удостовериться, что был один. Если ему повезёт, он успеет спрятать часть содержимого в карман, а остальное отдаст мистеру Шеймасу. Мальчик согнул указательный палец и просунул его кончик в отверстие для ключа. Щёлк. Замочек открылся. Питер поднял крышку и ощупал содержимое шкатулки.

Внутри лежало шесть яиц.

Питер недоумённо нахмурился и снова пробежался пальцами по гладкой скорлупе. Никакого сокровища, только самые обычные куриные яйца. Питер почесал шею. После того как он поднял крышку шкатулки, особенный запах только усилился, а значит, сокровище точно лежало внутри. Мальчик ощупал шкатулку по периметру, надеясь найти какой-нибудь незаметный шов или другой признак двойного дна.

Питер взял одно из яиц и поднёс его к носу. Пахло ценным. Пахло дороже золота. Но как это возможно? Мальчишка потёр щёку гладкой скорлупой.

– Что же там скрывается внутри? – прошептал он.

– Червяк! – В дверях появился мистер Шеймас. Он с трудом преодолел лестницу вместе с Бандитом. – Овощи, что ты стянул, совсем мокрые! – сказал он, сплюнув в сторону. Он держал в руке половину тыквы; вторая половина торчала из его противного рта.

– Но на улице шёл дождь! – сказал Питер, закрывая шкатулку и поднимаясь на ноги. – Под дождём всё становится мокрым.

– Это не оправдание! – Мистер Шеймас запустил тыквой в голову Питера.

Мальчик мог бы с лёгкостью увернуться, но давно уже усвоил, что самозащита только ещё больше сердит мистера Шеймаса. Тыква влажно шлёпнула его по уху.

– Я сюда не за этим пришёл. – Мистер Шеймас облизал пальцы. – Я слышал, что сегодня в порту собиралась порядочная толпа. И хочу, чтоб ты отдал мне всю поживу.

– Там было слишком много слуг. Вот всё, что я сумел утащить, – сказал мальчик, протягивая хозяину монетку с дыркой по центру.

Вы, должно быть, не забыли, что Питер стоял в самом сыром углу очень тёмного подвала, и поэтому мистер Шеймас не мог рассмотреть шкатулку с необычными яйцами. Однако Бандит, отличавшийся почти таким же острым обонянием, как у Питера, мгновенно сообразил, что к чему. Он выпрыгнул вперёд и начал скалить зубы у ног мальчишки.

– А Бандит, кажется, тебе не верит, – сказал мистер Шеймас, подходя ближе. – Что ты от меня прячешь?

– Ничего, это просто…

Но было слишком поздно: пёс схватил деревянную шкатулку и потащил её к ногам хозяина. Мистер Шеймас присел на корточки, чтобы осмотреть товар.

– Вот хороший мальчик, – сказал он, позволив Бандиту слизнуть остатки тыквы с его подбородка. – Решил что-то от меня утаить, червяк? Посмотрим-посмотрим… – Он открыл крышку и жадно начал рыскать по шкатулке в поисках чего-то ценного. – И это всё? Всего лишь полдюжины чёртовых яиц?

– Простите меня! Я думал, в шкатулке драгоценности, но я не сумел открыть её до тех пор, пока не попал домой.

– Почему же, чёрт тебя дери, нет, тупица? – Мистер Шеймас подбросил одно яйцо в воздух и поймал его. – По крайней мере, ужин из них выйдет получше, чем из тех овощей. За мной, Бандит.

Питер слушал, как мистер Шеймас начинает подниматься по лестнице, держа шкатулку с яйцами под мышкой.

– Постойте! – в отчаянии закричал он. – Они все… протухли! Все до одного!

Он сам не понимал, зачем это делает, но точно знал, что потерять шкатулку вместе со всем её содержимым нельзя.

Мужчина остановился и понюхал шкатулку.

– Ты уверен? По-моему, пахнут они нормально.

– Вы же знаете мой нос. Я чувствую им деньги; я чувствую им враньё; я могу почувствовать им даже возраст человека. Эти яйца тухлые. – Питер притворился, что его вот-вот вырвет. – Я даже на таком расстоянии с трудом дышу!

Сердце мальчика гулко стучало. Нельзя упустить эту шкатулку.

– Простите меня, прошу. Я обещаю, что в следующий раз принесу что-нибудь получше.

– Куда ты денешься, – сказал мистер Шеймас. – А в наказание тебе придётся нюхать их и дальше! – Он швырнул шкатулку на пол подвала. – Чтобы компенсировать потраченное мной время, готовься воровать ещё одну ночь сверхурочно. Иначе я разобью не только яйца, но и кое-что поважнее!

– Да, сэр. Благодарю вас за доброту!

Ворча, мистер Шеймас с грохотом задвинул засов, и они в Бандитом потащились обратно в кухню. Удостоверившись, что остался один, Питер постарался успокоиться и подполз к шкатулке. Мальчик поднял крышку, опасаясь, что внутри его ждёт не более чем липкая жижа, но шесть яиц оказались целы и невредимы. Он взял одно из них двумя пальцами и потряс им возле уха: внутри скорлупы прыгал желток. Мальчишка подумал: вдруг из этих яиц вылупятся, например, какие-нибудь редкие птицы? Или, может, это были самые питательные яйца в мире, в самый раз для королевского омлета?

При мысли об омлете Питер ощутил сильный голод. Как вы знаете, маленькие мальчики едят больше взрослых людей, или, по крайней мере, им полагается есть больше. Однако Питера мистер Шеймас держал на строгой диете из рыбьих голов и луковых очисток, утверждая, что голод формирует характер. Мальчик растряс яйцо немного сильнее. В самый раз королю? Облизнувшись, он расколол скорлупу, положил в рот желток и уже было проглотил его.

Но желток был круглым и твёрдым и, он встал у мальчика поперёк горла. Что-то здесь не так. Мальчишка закашлялся и выплюнул его обратно в яичную скорлупку. Это точно было не обычное куриное яйцо. Питер дотронулся до его поверхности, и по всему его телу разлилось тепло – как будто горячее желание узнать, что за странное вещество таилось внутри яиц. Бережно он разбил скорлупу каждого яйца на ровные части и половинки с желтками установил обратно на дно шкатулки, в специальные углубления. Питер склонился над ними в ожидании чуда.

Как было бы чудесно, если бы в этот момент Питер понимал, на что смотрит! Некоторые вещи в жизни могут казаться очевидными для зрячих, как ты или я, но с Питером было совсем другое дело. Скажем, книжки со всеми их приключениям и чудесами находились за пределами его разумения. Несмотря на то что он мог безошибочно определить, сколько в книжке страниц, просто держа её в руках, или сколько ей лет, не более чем принюхавшись к ней, или кто её читал, пробежавшись по страницам, он никак не мог узнать, как книжка называлась (если, конечно, её название не было вытеснено позолотой на корешке). Но эти шесть желтков не обладали ни корешками, ни тиснением, ни чем-либо другим, что помогло бы Питеру понять, что же перед ним такое.

– Что же это? – спросил он, взяв открытую шкатулку в руки.

Если бы Питер только мог видеть, его сердце вмиг бы остановилось, по лицу поползла бы улыбка, а из пересохшего горла впервые за десять скорбных лет вырвался бы настоящий смех. Ведь Питер Нимбл наткнулся на чудо, которое невозможно себе даже вообразить. Он нашёл то, что можно описать одним лишь словом: волшебство.

Глава третья

Питер против банды Ножичков

Дождь лил до самого позднего вечера. Питер вышел из дома, как только часы на здании суда пробили десять. Он потратил драгоценные часы не на сон, а на изучение шкатулки галантерейщика, так что, ещё не начав работать, уже испытывал смертельную усталость. При мысли о том, какая тяжёлая ночка его ожидает, Питер поморщился. Мистер Шеймас никогда не сыпал пустыми угрозами, и если Питер хотел избежать побоев, ему необходимо было награбить побольше добра до восхода солнца.

Мальчик решил, что лучше всего начать с кареты галантерейщика. Он точно знал, что у того остался кошелёк, туго набитый монетами, и этой бархатной сумочки было бы достаточно, чтобы порадовать мистера Шеймаса. Однако, убеждая себя, что он отправляется именно за кошельком, мальчик прекрасно отдавал себе отчёт в истинной причине собственного интереса к галантерейщику: ему страшно хотелось узнать побольше о странных маленьких яичках в странном маленьком футляре. Всем своим воровским нутром он чувствовал, что эти шесть яиц стоят гораздо больше, чем всё, что ему посчастливилось украсть за целую жизнь.

Проскользнув мимо ломбарда Дядюшки Побрякуна (куда он часто ходил по делам) и зашторенных витрин вдоль Базарных рядов (куда он нередко ходил «на дело»), Питер наконец добрался до места, где днём стояла карета. Он втянул носом холодный воздух, пытаясь уловить хотя бы малейший намёк на запах галантерейщика. Ничего. Он упал на землю и начал искать в грязи следы колёс. Ничего. Он обежал улицы, обошёл таверны, промчался по докам, но не нашёл ни единой зацепки. Казалось, галантерейщика вообще никогда здесь не было. Единственным доказательством его существования была шкатулка под мышкой у Питера и великая тайна, хранившаяся в ней.

* * *

Питер начал впадать в отчаяние. Несколько часов он потратил на поиски неуловимого галантерейщика, а впереди его ждала двойная порция воровства.

– Если бы только кто-нибудь сказал мне, что это на самом деле за яйца, – пробормотал он, спускаясь из окошка под крышей и унося с собой четыре свечки, двое часов с кукушкой и дешёвую кожаную шапку. Его мысли прервал внезапный крик.

Крики, как вам известно, – это ужасные пронзительные звуки, которые производят всякие зануды, требующие внимания. Нужного результата они добиваются редко, потому что большинство людей, имеющих уши, предпочитают заткнуть их берушами и отправиться по своим делам. Но есть и другой вид криков, от которого так просто не отмахнёшься: это крик существа, оказавшегося перед лицом смерти, – первобытный, отчаянный утробный рык, который взывает не к слуху, а к самому нашему нутру. Питеру только раз в жизни доводилось слышать этот звук, когда он выбирался из мешка с тонущими котятами. И вот сейчас он снова слышал этот душераздирающий крик, причём где-то совсем рядом.

Питер остановился на краю крыши как вкопанный. Один из самых важных навыков любого хорошего вора – это умение не двигаться. Возможно, это не такой эффектный трюк, как взлом сейфов или карабканье по стенам, но, несомненно, не менее полезный. Благодаря урокам мистера Шеймаса мальчик даже научился останавливать сердце, чтобы собаки не могли учуять его в темноте. (Правда, с Бандитом этот трюк не проходил.) Питер вслушивался в холодный ночной воздух. Первый крик вышел таким коротким, что мальчик не смог понять, откуда он доносился.

Спустя несколько минут крик послышался снова. Кричали у городских конюшен; кричало животное. Питер перекинул наполовину пустой мешок через плечо. Ему нужно было ещё много наворовать, отвлекаться больше нельзя. Но крики продолжались и становились просто невыносимыми. Мальчишка схоронил свою добычу и отправился разузнать, в чём дело.

По городским улицам Питер добежал до небольшой аллеи за конюшнями. То, что он слышал, походило на конское ржание. Но были там и другие звуки: издевательские голоса и – время от времени – лязганье металла по булыжной мостовой. Аллея делала резкий поворот, и на этом месте нога Питера задела старый кувшин. Он споткнулся и едва не уронил драгоценную шкатулку с яйцами, но тут же восстановил равновесие и принялся слушать.

– Какой удар! – радовался кто-то. – Прямо вдоль полоски!

– Так нечестно! Блейд бьёт дважды! – жалобно проныл второй голос.

– Заткнись и бросай уже!

Питер сделал шаг навстречу происходящему, пытаясь оценить обстановку. Животное пахло как кобыла или мул – на таком близком расстоянии от конюшен сказать точнее было невозможно. Но какой бы породы ни было это животное, ему явно приходилось нелегко. В этот момент послышался низкий густой голос, заглушивший крики всех остальных участников расправы:

– Отойдите в сторону, малыши. Я покажу вам, как это делается.

Услышав этот бас, Питер вздрогнул, и по его спине пробежал холодок. Он узнал его. Голос принадлежал Пенсилу Куксону.

Пенсил Куксон был самым подлым, гнусным и опасным парнем в городе. Он был на несколько лет старше Питера и вдвое крупнее него. Пенсил тоже был сиротой, но совсем по другим причинам. Говорили, что, когда ему исполнилось восемь, его отец – пьяница, по которому плакала долговая тюрьма, – продал сына капитану местного корабля в качестве юнги. Пенсил до смерти боялся воды и отказался выйти в море. Когда же родители попытались отправить его на корабль силой, он совладал и с матерью, и с отцом и отправил их на тот свет при помощи карандаша, которым в тот момент делал домашнее задание. (Так он и получил своё прозвище[3].) После того как Пенсил осиротел, он собрал вокруг себя команду самых подлых и бессердечных мальчишек в городе. Они стали называть себя Бандой Ножичков.

Если вы никогда не играли в ножички, то расскажу вам: это такая оживлённая игра для бойких мальчишек, по правилам которой они по очереди бросают ножик так, чтобы его лезвие застряло в земле. Это относительно безобидная игра, если, конечно, в неё не играет Пенсил Куксон и его банда. Ходили слухи, что эти бандиты, вместо того чтобы бросать нож в землю, целились друг другу в ступни… Или – что ещё хуже – в ступни несчастных жертв, которых им удалось зажать в тёмном уголке.

Питер пытался разобраться в том, что происходило в аллее. По голосам он насчитал пять мальчишек. И одну жертву. По тому, как они шаркали ногами, Питер сделал вывод, что банда, должно быть, каким-то образом пришпилила животное к земле и теперь хулиганы по очереди норовили попасть животному прямо в бок. Питер прижался к стене, радуясь, что нашёл надёжное убежище.

По крайней мере, он думал, что оно надёжно. Но в эту самую минуту игра прекратилась и раздался крик.

– Стой! Кто идёт?! – рявкнул один из парней, повернувшись в направлении Питера. – Мне показалось, там кто-то шевельнулся.

Все остальные обернулись и сделали шаг к Питеру. Питер не шелохнулся. По холодку на коже он понимал, что стоит в тени, вдали от лунного света. Но пульс на всякий случай всё же остановил.

– Я ничего не вижу, – сказал Пенсил. – Только старые бочки.

Последовал глухой стух и бешеное ржание.

– Эй! Это копытное пытается сбежать!

– А мы ещё не доиграли!

– Вали её на землю!

Очевидно, животное попыталось воспользоваться тем, что её мучители отвлеклись, и сбежать. Питер немного расслабился, поняв, что внимание банды снова обратилось к игре.

Итак, первое правило для мальчика – да и не только для мальчика, а для любого, кто оказался в затруднительном положении, – задать себе Вопросы Настоящего Жулика. Питер, будучи вором-профессионалом, знал эти вопросы наизусть.

Где я?

За тюремной стеной, на дворе почти полночь.

Есть ли рядом кто-то из друзей?

Друзей у Питера нет. Кроме того, он вор и не хотел бы, чтобы его рассекретили в ночи.

Есть ли под рукой оружие?

Питер на секунду задумался и улыбнулся. Возможно, у него есть кое-что получше.

Он выскользнул из аллеи и побежал к тюрьме. Отпертый засов – и вот он уже внутри, а вокруг него спящие заключённые. Питер на цыпочках прокрался в пустую камеру и аккуратно открепил от стены длинную цепь и несколько пар кандалов. Обычному человеку нести цепь, не производя звуков, кажется непосильной задачей: стоит взять её за один конец, как другой обязательно падает вниз, или звенья начинают позвякивать, касаясь вашей руки. Питер Нимбл таких проблем не знал. Он быстро вернулся в аллею и неслышно начал надевать кандалы на лодыжки каждого хулигана.

Его пальцы защёлкивали замочки так ловко, что ни один член банды ничего не заметил. Питер продел сквозь оковы один конец цепи, а второй протянул за угол, через Городскую площадь и остановился на крыше здания суда.

В любом уважающем себя городе есть хотя бы одно высокое здание, на самой верхушке которого располагаются огромные и очень важные часы. Город, в котором жил Питер, не был исключением. Башне на здании суда недавно выпотрошили нутро, освободив место для громадных механических часов, – смелый первый шаг навстречу мировому прогрессу. Каждый час вместо кукушки из них выпрыгивал механический пеликан, выкрикивал время и показывал небольшое представление, хлопая крыльями и кружась. Питер слышал, что стрелки часов приближаются к полуночи. Он надеялся, что часовой механизм достаточно крепок для того, что он задумал.

Зажав цепь во рту, мальчик открыл заднюю стенку часов и пробрался в башню. Внутри яблоку негде было упасть от медленно вращавшихся шестерёнок. Питер пролез к пеликану, который сидел между зубцами двух гигантских шестерёнок и спокойно ждал своего следующего выхода. Мальчик присел на колени и обмотал цепь вокруг медных ног птицы. Закрепляя звенья, вор всех времён и народов чувствовал слабые вибрации, идущие снизу: это Банда Ножичков топала и веселилась в дальнем углу площади. План должен был сработать. Теперь Питеру оставалось только сделать всё возможное, чтобы бандиты не убили свою жертву до наступления полуночи.

Питер спустился с башни и вдоль цепи вернулся обратно к конюшням. В начале аллеи он вспомнил о пустом кувшине из-под эля: пожалуй, он-то и подойдёт для того, чтобы отвлечь внимание парней от животного! Мальчик взял кувшин в руки и приготовился швырнуть его туда, откуда доносился самый противный и самый опасный голос.

Бах! Кувшин попал точно в затылок Пенсила и разбился на куски.

– Чёрт побери! – заорал тот, потирая ушибленное место. – Кто это там?

Отступать было поздно. Питер сделал шаг вперёд и оказался в пятне лунного света.

– Я позади тебя, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал как можно смелее. – И если вы сейчас же не уйдёте отсюда, я запущу в тебя ещё одним кувшином. (На самом деле это была ложь. Второго пивного кувшина ему найти не удалось.)

– Так-так, посмотрим, – сказал Пенсил, подходя ближе. – Гляжу, тут у нас кто-то добренький объявился.

– Я… Я тебя предупреждаю. – Голос Питера дрогнул. – Оставь лошадь в покое.

– Лошадь? – фыркнул один из парней. – Да ты что, слепой?

Сказать такое вслух, пусть даже это и чистая правда, – само по себе очень мерзкий поступок.

– Эй, а я тебя раньше видел, – вспомнил другой хулиган. – Ты тот самый недоросток, который живёт у Шеймаса. Червяк!

– Мы ещё посмотрим, кто тут недоросток, – сказал Питер язвительно. – У вас есть десять секунд.

Бандиты расхохотались, сузили круг и стали подбрасывать ножички. Питер стоял на месте, уворачиваясь от случайных ударов лезвия.

– Ещё пять секунд! – сказал он.

– Тогда мне надо поторопиться, – произнёс Пенсил и, резким движением схватив Питера за горло, поднял его над землёй.

Мальчик тяжело задышал, изо всех сил стараясь убрать со своей шеи душащую руку.

– Время… подходит… – выдохнул он.

– Как ты прав! – Пенсил сжал шею Питера ещё сильнее. – Пришло время присоединиться к нашей игре в нож…

Вы, наверное, догадались, что Пенсил Куксон собирался сказать «ножички», но его речь прервал бой огромных часов, возвещающий о наступлении полуночи. Механический пеликан сорвался со своего насеста и начал кричать и кружиться, накручивая вокруг себя цепь, как гигантская шпулька. Цепи на кандалах, сковавших ноги хулиганов, натянулись. Потрясённый Пенсил отпустил Питера, и, прежде чем кто-то понял, что происходит, пятеро мальчиков из Банды Ножичков взмыли ввысь и повисли над площадью, скованные в лодыжках, как гроздь гнусного сквернословящего винограда.

* * *

Пока Пенсил и его банда осматривали окрестности здания суда с высоты птичьего полёта, Питер с трудом поднялся на ноги и отряхнулся. Он слышал неровное всхрапывание в конце аллеи и понимал, что животное не сбежало. Он чувствовал запах крови на камнях.

– Ты в порядке? – спросил мальчик, подходя ближе.

Именно тогда ему в нос ударил острый аромат мускуса. А ведь этот самый запах он выучил только вчера. Запах зебры.

– Ты принадлежишь галантерейщику, – сказал он, протягивая руку.

Вместо того чтобы отпрянуть, животное придвинулось ближе и прижалось носом к ладони Питера.

Мальчик опустился на колени и взял голову зебры в свои тонкие руки. «Что они с тобой сделали?» – сказал он, ласково поглаживая её затылок. От этого нежного прикосновения по телу животного пробежала дрожь. Питер прижал руку к рёбрам зебры и нащупал слабый пульс. Он гладил зебру, и её сердце постепенно набирало обороты, пока пульс полностью не восстановился.

– Я так понимаю, хозяин оставил тебя, – сказал Питер, помогая зебре подняться. – Если бы хоть ты могла рассказать мне про те яйца…

При упоминании яиц зебра тихо и нежно заржала ему в ухо. Будь Питер попростодушнее, он бы решил, что она поняла его просьбу. Но ведь это невозможно… Животные понимают речь так же плохо, как и разговаривают.

Будто бы пытаясь ответить, зебра побрела в конец аллеи, где на земле лежала шкатулка галантерейщика. Она взяла её разбитым ртом и принесла прямо к ногам Питера.

Мальчик не понимал, что делать.

– Хочешь, чтобы я её открыл? – спросил он.

Зебра снова тихонько заржала, подталкивая его руку к шкатулке. Питер наклонился и скользнул пальцем в старый изношенный замок. Щёлк! – и крышка открылась.

– А теперь что?

Он услышал, как спасённая зебра наклонила голову и понюхала содержимое шкатулки; она взяла губами одно яйцо, затем ещё одно – и аккуратно положила их в открытую ладонь Питера. А потом отступила назад и стянула повязку с глаз мальчика.

– Мне… Мне очень жаль, – сказал мальчик. – Но я всё равно не понимаю, чего ты хочешь.

Питер протянул руку в надежде, что зебра может дать ему дальнейшие указания, но зебра необъяснимым образом исчезла. «Эй!» – окликнул он, обернувшись. Питер силился уловить стук копыт или фырканье, но ничего подобного слышно не было. Только два таинственных желтка лежали у него на ладони. Он покатал круглые шарики между пальцами – мальчику показалось, что в их размере и текстуре было что-то до боли знакомое. Питер прижался носом к тёплой оболочке.

– Я откуда-то знаю этот запах, – пробормотал он себе под нос. – Но откуда?

И в этот момент с Питером случилось то, что врачи называют «вспышкой прошлого»: хитроумный медицинский термин, означающий момент, когда кто-то вспоминает события, которые произошли давным-давно. Питер едва не задохнулся от переполнивших его запахов и звуков из далёкого прошлого. Он вспомнил крики и грохот. Он вспомнил, как его сунули в корзину. Он вспомнил, что у него была пара таких же яиц, как те, что лежали теперь на его ладони. Пока их безжалостно не выклевали из глазниц.

– Это же пара глаз, – сказал Питер и в изумлении отшатнулся. Разве так бывает? Слишком необыкновенное совпадение: слепой мальчик умудряется украсть шкатулку, полную глаз. Три пары глаз, которые так и жаждали, чтобы их нашли! Питер изучил каждую пару, чувствуя теперь незначительные различия в весе и размере. Первая пара была вылеплена из тончайшей золотой пыли; вторая – вырезана из гладкого чёрного оникса; последняя же пара глаз представляла собой необработанные изумруды, самые чистые драгоценности, до которых ему довелось дотронуться.

Питер взял золотые глаза, и его пульс участился. Эту пару выбрала для него зебра. Она подсказала Питеру, что надо делать.

Питер Нимбл глубоко вздохнул и унял дрожь в руках. Как можно более аккуратно он вставил глаза в глазницы.

Моргнул.

И моментально пропал, как в воду канул.

Глава четвёртая

Сэр Тоуд и знакомый голос

В следующее мгновение Питер оказался под водой. Столь внезапная смена окружающей среды настолько застала мальчугана врасплох, что он не смог даже сделать вдох и вместо этого наглотался терпкой солёной воды. Он молотил ногами под водой, стараясь двигаться в том направлении, где, как он отчаянно надеялся, находилась поверхность водоёма. Когда же голова его наконец вынырнула наружу, он услышал два звука: раскатистый рёв падающей воды и симфонию дзынькающего стекла. Питер начал кружиться вокруг своей оси в слепых поисках любого предмета, который помог бы ему удержаться на плаву. Одной рукой он натолкнулся на что-то небольшое и твёрдое. Обычная стеклянная бутылка. Мальчик широко раскинул руки и начал ощупывать бутылки самых разных форм и размеров, плавающие вокруг него. Где он оказался? Течение обволакивало его худые ноги, увлекая за собой обратно на глубину. Питер выплюнул изо рта воду, стараясь держаться на поверхности.

– Помогите! – крикнул он, откашливаясь. – Кто-нибудь, на помощь!

Как вы могли уже догадаться, Питер не очень хорошо плавал. Те немногочисленные встречи с водой, которые случались в его жизни до сих пор, научили мальчика держаться подальше от этой субстанции. Питер попытался вспомнить, что же привело его в такое ужасающее положение, и последним воспоминанием было то, как он своими руками вставляет в глазницы пару золотых глаз. А потом – хлоп! – и он оказывается под водой, окружённый сотнями дзынькающих бутылок.

Ещё немного, и Питер погибнет.

Для вора смерть – одна из издержек профессии. Питер неоднократно обдумывал вероятность скорого конца, будь то на виселице или от зубов сторожевой собаки. Но мысль, что он сейчас утонет, наполнила его печалью. Он нашёл шкатулку с глазами только для того, чтобы так скоро её потерять. Ему даже не представился случай попробовать две другие пары.

Тело мальчишки сковал ледяной холод. Он погружался все ниже и ниже под воду, и ум его постепенно затуманивался. Последние пузырьки воздуха выскользнули изо рта и носа, и Питер понял, что он никогда больше не почувствует тепло солнца или свежий запах морского ветерка и никогда не услышит шума дождя. И тогда его ушей достиг тонкий голосок:

– Внимание! Вижу цель!

Он доносился откуда-то сверху. Крик становился громче и громче, пока что-то не плюхнулось в воду рядом с Питером. В следующее мгновение мальчик понял, что голос, превратившийся теперь в испуганный булькающий ор, раздаётся прямо перед ним, а его владелец даже лягнул Питера ногой по голове, борясь с водной стихией.

Кем бы ни был этот новый герой, на ногах у него оказались железные ботинки, и одного удара по голове было достаточно, чтобы Питер снова почувствовал силы для борьбы. Видя, как отчаянно кто-то совсем рядом с ним стремится выжить, мальчишка сам испытал непреодолимое желание жить. Каждую капельку оставшихся в нём сил он потратил на рывок к воздуху – и, схватившись за шубу незнакомца, умудрился выбраться обратно на поверхность воды.

– А ну отпусти меня, дикарь! – прорычал незнакомец, пихнув Питера в ребро. – Не для того я забрался в такую глушь, чтобы погибнуть от твоих злодейских рук!

Те из вас, кто когда-либо пробовал топить другого человека, знают, что это занятие гораздо более сложное, чем описывают его книги и баллады. Стоит только вашей жертве окунуться в воду с головой, как она мгновенно превращается в яростного зверя, готового царапаться и кусаться, лишь бы выжить. Именно в таком положении оказался и Питер, когда они с незнакомцем оба отплёвывались и кружились по дзынькающей поверхности воды.

Мальчик почувствовал, что силы начинают убывать, и поэтому решился на небольшой дипломатический ход.

– Подождите, – сказал он, выворачиваясь из шейного захвата. – Если так будет продолжаться, мы оба утонем. Нам нужно объединить силы!

Тонкая рука, сжавшая Питеру шею, немного ослабила хватку.

– И что же конкретно вы предлагаете? – спросил незнакомец.

Питер лягался ногами под водой, изо всех сил стараясь не дать им обоим уйти под воду. Его компаньон был невысок, но необычайно тяжёл.

– Первым делом избавьтесь от ботинок и шубы.

– Ха! Смешная шутка! – огрызнулся незнакомец. – Другие блестящие идеи есть?

– Сохраняйте спокойствие, мне нужно подумать, – сказал Питер и выплюнул солёную воду. Он знал, что нужно действовать быстро: холод всё ещё владел им, ноги начинали уставать, и долго держаться на плаву в таких условиях он не мог. К тому же мальчику было сложно сосредоточиться из-за бесконечного дзынь-дзыньканья бутылок вокруг него. И вот тогда его осенило.

– Бутылки! – сказал он. – Нам нужно как можно больше бутылок!

Питер открыл свой мешок, по-прежнему болтавшийся за плечами, и засунул в него бутылку. Широко раскрыв руки, он собрал с поверхности воды все окружавшие его сосуды и поступил с ними так же. Если ему и незнакомцу удастся вместе собрать достаточное количество, они смогут удержаться на плаву.

– Мой бог, это работает! – воскликнул незнакомец, поняв наконец, в чём суть плана. – Блестяще… О! Ещё одна бутылка вон там, справа! Хватай её!

Питер не мог не заметить, что сам делает большую часть работы, но довольно скоро полностью заполнил свой мешок бутылками всех форм и размеров. Набив мешок, оба утопающих отчаянно схватились за самодельный бакен.

– Порядок, – сказал незнакомец. – И что дальше?

– Теперь будем выбираться отсюда. Не видна ли на горизонте земля?

– Ещё как видна… Тут даже слишком много земли, сказал бы я.

Питер вздохнул:

– Придётся прояснить моё положение. Я слеп.

– О, простите меня! – запнувшись, сказал незнакомец. – Я и не понял… Страшно жаль это слышать. – И он начал описывать, что их окружает: – Кажется, мы попали в некий водоём на самом дне впадины. Её глубина никак не меньше трёх метров. А этот оглушающий звук производят гигантские водопады, окружающие нас со всех сторон.

Водопады. Так вот что за звук он всё это время слышал. Теперь Питер мог различить грохот каждого отдельного потока, падающего сверху в водоём. Каждый из них исполнял свою особенную песню, вспениваясь и урча.

– А виден ли вам какой-нибудь несложный путь наверх? – спросил он.

– Боюсь, что нет. Над нами виднеются корни деревьев, вышедшие на поверхность, но я не думаю, что нам удастся…

Незнакомец и закончить не успел, как Питер уже начал отталкиваться от воды ногами и двигаться к берегу, крепко ухватившись руками за свой поплавок. Он проплыл около двадцати метров, когда его рука упёрлась в каменистую стену, покрытую сетью корней. Мальчик зацепился за них и вытащил себя из воды.

– Подожди! – Незнакомец крепко ухватился за штанину Питера. – Прошу, не бросай меня… Боюсь, скалолаз из меня никудышный.

Мальчик вздохнул. Кем бы ни был этот человек, он казался совсем беспомощным.

– Руки мне нужны, чтобы лезть вверх, так что держитесь за мою ногу, – сказал Питер, перекидывая мешок через плечо. – И постарайтесь не ёрзать.

* * *

Питеру не доставило особого труда подняться по этой каменной стене. Решётка из скрюченных корней здорово ему помогла, а незнакомец, выбравшись из воды, оказался куда легче, чем Питеру сначала показалось. Уже очень скоро они оба стояли перед сочным лугом, благоухавшим корицей.

«Что это за место?» – с удивлением думал Питер, вдыхая сладкий аромат. Незнакомец отпустил его ногу и теперь лежал на земле, дрожа.

– Прости, что пытался тебя утопить, – сказал он.

Питер пожал плечами, опустошая свой мешок.

– Я рад, что нам удалось выбраться.

Питер с трудом понимал, что за голос был у незнакомца. В нём звучала солдатская бравада, но при этом сам голос был высоким, как у девушки.

– Меня зовут Питер. А вас?

– Можешь звать меня… – незнакомец выдержал театральную паузу, – сэр Тоуд.

Питер пытался осмыслить услышанное.

– Вы сказали «сэр»… Значит ли это, что вы рыцарь?

– Конечно, я рыцарь, – огрызнулся сэр Тоуд. – Не всё ж нам скакать на жеребцах да бряцать оружием… По крайней мере, в наши дни.

Всем известно, что рыцари знатные склочники, их вгоняет в ярость даже самая безобидная критика. Питер это знал и решил не гневить собеседника.

– Я не хотел вас обидеть, сэр! – извинился он. – Я просто никогда раньше не встречал настоящего рыцаря.

В представлении Питера это были толстые богатые мужчины, которые скакали верхом вдоль торговых путей или сидели в парламенте. Однако сэр Тоуд, судя по голосу, был человеком незаурядным, как персонаж сказки или детской песенки. Питер протянул к нему руку.

– Разрешите мне потрогать ваше лицо? Я слеп и только так могу…

– Лучше будет, если ты не станешь приближаться! – рявкнул рыцарь. – Меня восхищает твоё любопытство, но сейчас я несколько не в настроении для поглаживаний.

Поглаживаний? Незнакомец явно что-то скрывал. И уж если на то пошло, с чего это вдруг рыцарю потребовалась помощь, чтобы выбраться из воды?

– Простите, сэр Тоуд… Но разве рыцарей специально не обучают переплывать через рвы и всё такое?

– Обучают. Но, боюсь, я сейчас не в лучшей форме, чтобы грести руками. Понимаешь, я в некотором роде… котёнок.

– Вы говорящий кот?! – воскликнул мальчик.

Несмотря на то, что его всегда окружали вещи и явления более чем необычные, говорящих животных среди них пока не попадалось. Питер, как и любой ребёнок, всегда обожал сказки о говорящих существах. Так же, как и истории о рыцарях. От мысли о том, что он разговаривает с миленьким говорящим животным, посвящённым в рыцари, у мальчика замирало сердце.

– Я рыцарь-человек, – исправил его сэр Тоуд, – который оказался в теле кота… И коня.

Звучит жутковато, но описание было чистой правдой. Когда-то сэр Тоуд был самым обычным рыцарем, щедро тратившим свою жизнь на дуэли и юных особ. Но вот одним злополучным вечером он и его благородный жеребец совершили большую ошибку: они затеяли ссору с бездомным котёнком прямо под окнами у одной спящей ведьмы. Ведьмы грубы и несдержанны даже в лучшие из дней, а уж если не выспятся, то могут и вовсе озвереть. Не задумываясь ни на секунду, рассерженная старая колдунья взмахнула кухонным полотенцем из окна и сказала магическое заклинание, обратившее сэра Тоуда, его коня и котёнка в одно несуразное существо.

В размерах тела рыцаря на самом деле было что-то от котёнка, но при этом хрупкое тельце сэра Тоуда украшали чуткие конские уши, которые вечно подёргивались, клочковатый хвост и комплект неуклюжих копыт. На лице же его, тоже скорее кошачьем, красовались лохматые брови и кустистые усы джентльмена – болезненное напоминание об утраченном благородстве.

Питер пытался осознать, что только что услышал. – Кажется, это объясняет, почему вы такой маленький. И почему вы возмутились, когда я предложил вам снять шубу и ботинки.

Сэр Тоуд раздражённо фыркнул. Питер был не первым, кого веселили печали низкорослого рыцаря.

– Должен сразу предупредить: это временно. Как только я найду ведьму, заколдовавшую меня, всё вернётся на круги своя.

– Сколько вы уже её ищете?

Рыцарь горестно вздохнул.

– Целую жизнь, – ответил он.

Если бы Питер ничего не знал о рыцарях, он бы подумал, что слышит слабую дрожь в голосе сэра Тоуда. Но это просто смешно. Всем известно, что рыцарям запрещается плакать.

На самом же деле сэр Тоуд находился в поисках уже несколько жизней. Неприятная особенность наложенного на него проклятия заключалась в том, что он не мог постареть, пока чары не будут разрушены. С каждым годом мир вокруг него менялся. Колдуньи и ведьмы постепенно вымерли, а сэр Тоуд продолжал блуждать по свету в полном одиночестве и без малейшей надежды на спасение. Так дела обстояли до недавнего времени, пока проблеск надежды не мелькнул для него в разговоре с болтливым трактирщиком, который утверждал, что знает одно спасительное средство.

– Ну что же, кот! – прошептал ему тогда красноносый мужчина с бровями, как у совы. – Отправляйся на остров на самой вершине мира! Там ты найдёшь именно то, чего ищешь… И то, что ищет тебя!

С тех пор сэр Тоуд днём и ночью шёл под парусом в надежде найти этот дивный остров. После месяца в открытом море его судно достигло страшных Ледяных пустошей, где попало в самый кошмарный шторм за всю историю его путешествий. Судно перевернуло вверх дном, и сэру Тоуду не оставалось ничего иного, кроме как зацепиться за крошечный деревянный обломок. Бурное течение уносило его всё дальше и дальше, пока он наконец не оказался прямо на краю водопада и не шлёпнулся на голову Питеру.

Рассказывая обо всех приключениях, сэр Тоуд вспомнил и о собственной миссии. Трактирщик предупреждал его не мешкать, не тянуть резину и не лодырничать. А ведь разговор с любопытным слепым мальчишкой был опасно близок ко всем трём ограничениям.

– Если ты меня извинишь, я, пожалуй, продолжу путь: до рассвета у меня ещё много дел.

– Подождите! – крикнул Питер ему вслед. – Я ведь даже не знаю, где я.

– Я тоже не знаю, – бросил сэр Тоуд через плечо. – Ещё раз спасибо за помощь. Удачи тебе… в твоей слепоте.

Но Питера было не так-то просто расхолодить. Он погнался за маленьким рыцарем.

– Может быть, нам пойти вместе? Так будет безопаснее, разве нет?

Сэр Тоуд делано вздохнул:

– Я не хотел бы показаться неблагодарным, но мне дали однозначное указание: двигаться в одиночку. И именно этим я и намерен заняться.

– Но куда же вы двигаетесь? – спросил Питер.

– Я пока не уверен. Трактирщик советовал мне следовать за путеводной звездой. – Он покосился на созвездия над головой. – Но, честно говоря, звёзд на небе я сейчас совсем не узнаю.

Пока сэр Тоуд пытался выяснить своё местоположение, Питеру в голову пришла идея.

– Сэр Тоуд, – сказал он самым вкрадчивым голосом, – если вы настоящий рыцарь, то должны знать о Рыцарском Соглашении.

Последовала пауза.

– Ну… ну конечно, я о нём знаю! – выпалил сэр Тоуд. – Я же участвовал в написании Рыцарского Приглашения!

Питер улыбнулся про себя. Разумеется, не существовало никакого Рыцарского Соглашения, потому что рыцари редко на что-то добровольно соглашаются – слишком они для этого гордые. Если этот сэр Тоуд и правда рыцарь, то, очевидно, с правилами он не очень знаком. И Питер продолжил:

– Тогда вы наверняка должны знать, что правило Рыцарского Соглашения гласит: если кто-то, скажем слепой мальчик, спасает вам жизнь, то вы обязаны удовлетворить одну его просьбу.

Глаза сэра Тоуда превратились в щёлочки.

– Но ты же не собираешься сделать меня своим питомцем, правда?

– Конечно, нет! Скорее, просто… ну… другом, а?

От этих слов у старого рыцаря начали слегка подёргиваться усики.

– Твоим другом?

По правде говоря, прошла добрая сотня лет с тех пор, как сэр Тоуд мог кого-то назвать своим другом. Правдой было, если задуматься, и то, что его священной обязанностью было защищать слабых и безответных. А разве может быть кто-то безответнее слепых?

– Ну что же, маленький слепец…

– Питер, – поправил его мальчик. – Питер Нимбл.

– Прекрасно, Питер Нимбл. Ты недавно спас мне жизнь, и взамен я дарую тебе одно-единственное благо. Я буду твоим другом до самого утра, и в это время тебе будет позволено путешествовать рядом со мной, пока мы не найдём приют либо не встретим верную смерть. Я буду защищать тебя как своего верного воспитанника. Попадись нам на пути разбойники, мародёры или…

Ему не дали договорить два голоса, донёсшиеся из-за холма.

– Прячься! – испуганно скомандовал сэр Тоуд. Он схватил Питера зубами за штанину и потянул к земле.

Они лежали в тёмной траве и слушали, как голоса становились всё ближе.

– Поторопитесь, мистер Паунд! – говорил один. – Нельзя заставлять их ждать!

Питер решил, что оба незнакомца – люди. Голоса принадлежали мужчинам. Один из них был молод и силён. Второй по голосу казался гораздо старше.

– Здесь есть кто-нибудь? – выкрикнул более молодой голос. – Ау-у-у-у!

Питер задумался.

– Обождите-ка… Кажется, я узнаю этот голос…

– Тсссс! – шикнул сэр Тоуд. – Хочешь, чтобы на нас напали?!

– Они у озера, профессор! – донеслось до них. – Я только что слышал голос мальчишки!

Услышав это, сэр Тоуд поднял глаза.

– Мать честная, да ты прав. Голос и правда знакомый. В других обстоятельствах я бы решил, что это…

В этот момент сэр Тоуд увидел на лугу мужчину с переносным фонарём в руке. Сияние светлячков в фонаре мягко освещало его лицо, вырывая из темноты красный нос крючком и совиные брови.

– А! Вот вы где! – воскликнул мужчина и от души рассмеялся.

– Галантерейщик! – выдохнул Питер.

– Трактирщик! – выпучил глаза сэр Тоуд.

И оба были правы, ведь галантерейщик Питера и трактирщик сэра Тоуда оказались одним и тем же человеком. Чудесных шляп на нём больше не было, а яркое пальто и смокинг сменили костюм и мантия с капюшоном.

– Превосходно, Алистер, – сказал он, помогая мальчику подняться. – Ты времени зря не терял.

Питер отпрянул от него.

– Кто вы на самом деле? И куда вы нас забросили?

И мальчик сжал кулаки, приготовившись к драке.

Мужчина не двинулся с места, как будто угроза Питера его не касалась.

– Зовут меня мистер Паунд. А в том, что ты сюда попал, я едва ли виноват. Всё это дело рук профессора!

– Кого-кого? – переспросил Питер.

Через луг к ним, хромая, приближался второй мужчина.

– Не слушай его, ни слова правды он не сказал, Питер. – Голос этого человека напоминал паутину и пах застарелыми пряниками. – Мистер Паунд любит поскромничать. Это, конечно, дело моих рук… Но не только.

– Кто вы? – спросил Питер требовательным тоном. – Откуда вы знаете моё имя?

Старик усмехнулся:

– Я профессор Кейк. Это мой остров. И твоё имя, Питер Нимбл, – это ещё не всё, что я знаю.

Глава пятая

Беспокойное озеро профессора Кейка

Питер проснулся от свиста чайника на плите. Он лежал в сплетённом из соломы гамаке, который тихонько покачивался на ветру. Мальчика вымыли, и его одежда была совершенно суха. Кто-то вынул золотые глаза из глазниц Питера и надел ему на голову новую повязку. Новой оказалась и одежда: лохмотья исчезли, и на их месте появились новые вещи, точно такие же, как старые, но из более прочной ткани и с ровными строчками. Питер высунул из гамака ногу и аккуратно нащупал пол, а затем встал и ощупью прошёлся по комнате, пытаясь понять, где оказался. Он стоял на открытом настиле, который, по-видимому, покоился между двух веток гигантского дерева. Разбудивший его чайник кипел на чугунной плите, тихо постанывающей в углу. Питер не мог сказать, сколько проспал; воздух пах ночью, но кожу мальчика как будто гладили мягкие лучи.

– Это луна, – объяснил профессор Кейк, ковыляя вниз по деревянной лестнице. – В этой части света она висит несколько ниже.

Питер повернул лицо к небу. Он всегда чувствовал лунный свет, но так сильно – никогда. Сейчас он едва ли не ощущал вкус луны, сияющей сквозь балдахин из листьев.

Старик снял чайник с огня и принялся готовить чай.

– Ты был очень усталым. Проспал целый день.

Питер почувствовал, как окаменели его суставы. Такое с ним случалось невообразимо редко – только после долгого восстанавливающего сна.

– Я не хотел вас утруждать, – сказал он.

Старик фыркнул и отмахнулся от извинений.

– Не могу тебя ни в чём винить, малыш. Когда небеса так близко, солнца становится слишком много. Я и сам предпочитаю ночи: мир приобретает дополнительные измерения, когда его укрывает тень.

Питер тени никогда не видел, но, кажется, понимал, что имеет в виду профессор: не раз за свою жизнь ему приходилось размышлять о тайном счастье бодрствования, когда весь город спит.

Профессор подвёл Питера к пыльному креслу с подголовником и дал ему кружку чая с травами и пряностями. Мальчик сел и попытался при помощи осязания, слуха и обоняния извлечь всю возможную информацию о своём благодетеле. Профессор Кейк был сгорбленным старичком, и голос его был таким же шишковатым, как костяшки на руках. Шаркающие шаги перемежались пунктирным стуком трости, сделанной из страусиного позвоночника. Не первой свежести костюм скрывали слои нескольких пальто, и мальчишка слышал, как где-то в глубине тихонько тикали маленькие карманные часы. Запах, исходящий от мужчины, напомнил Питеру о золотых глазах, и он забеспокоился, что же с ними стало.

– Они на полу, возле твоих ног, – сказал профессор, опускаясь в кресло. – По моей просьбе мистер Паунд сегодня утром выловил шкатулку из озера. Петли теперь немного скрипят, но в целом ничего страшного не произошло.

Питер наклонился и нащупал шкатулку, ждавшую его на полу. Он диву давался, как этот странный человек слышал все его мысли, прямо как галантерейщик.

– Да уж хотелось бы надеяться, что не хуже, – хохотнул профессор. – В конце концов, это ведь я научил его читать мысли! Мистер Паунд – мой ученик. Я дал ему поручение доставить глаза тебе. Прими мои извинения за весь тот фарс с торговлей на улице, но мне необходимо было убедиться, что ты именно тот мальчишка, которого я ищу.

– То есть это был такой тест? – уточнил Питер.

– «Тест» – это что-то из школы. – Профессор, содрогнулся. – Но должен сказать, ты с честью сдал этот экзамен. Замечу, что некоторые замки на карете были очень коварными, учёные над ними бились целыми столетиями. Как приятно, что твой талант оказался впору.

Питер был в сметении.

– То есть вы хотели, чтобы я украл глаза?

– Ну конечно, мальчик мой! Я создал их специально для тебя… И, прошу заметить, не без усилий.

Специально для него. Питер поставил коробку на колени, открыл её и пробежался пальцами по содержимому.

– Три пары: золотые, ониксовые и изумрудные. – В голосе старика послышалась горделивая нотка. – Надеюсь, ты не против, что я взял на себя смелость вынуть золотые из твоих глазниц, пока ты спал. Не могли же мы рисковать, вдруг ты от нас сбежал бы, правда?

Питер всё ещё ничего не понимал.

– Профессор, мне кажется, эти глаза не работают. Я вставил себе золотые, но так ничего и не увидел. – Питер потрогал рукой повязку на голове, представляя, что было бы, если бы она ему больше никогда не понадобилась.

– Нет уж, извини, они прекрасно сработали. Осмелюсь признаться, они – единственная причина, по которой ты в данный момент сидишь рядом со мной. – На лице мальчика профессор прочёл замешательство. – Питер, это не обычные глаза. Это глаза волшебные.

От этого слова по спине Питера побежали мурашки.

– Что же это значит? – спросил он.

– Разумеется, только то, что они способны творить чудеса. Золотые глаза, например, моментально перенесли тебя в место, которое видели последним: на мой остров. Вот так хитро я придумал доставить тебя сюда.

– А что, если я вставлю их обратно?

Профессор обдумывал вопрос, поглаживая бороду.

– Последним местом, которое они видели, является эта комната. Так что, полагаю, сюда они тебя и перенесли бы. Однако хочу тебя предупредить. Именно эти глаза могут доставить тебе много неприятностей, если ты утратишь бдительность. Поэтому не вставляй их без самой крайней надобности.

Питер с трудом поспевал за профессором. После каждого его ответа мальчику не терпелось задать ещё один вопрос.

– То есть вы хотите сказать, что в воде я оказался благодаря глазам?

– Не в воде, а в Беспокойном озере, – поправил его профессор. – Я не смог придумать более мягкого места для твоего приземления. Положился на то, что ты умеешь плавать, ты ведь вырос в портовом городе. И очевидно, ошибся. Прошу прощения. Я не ожидал, что Беспокойное озеро причинит тебе столько… беспокойств. – Как большинство умных людей, профессор Кейк время от времени не мог удержаться от небольшой игры слов.

Следующий вопрос Питера – один из многих – был прерван криком откуда-то со стороны:

– Джентльмены, ваш ужин стынет!

Это был мистер Паунд. Он стоял на верёвочном мосту в прожжённом фартуке.

– Должен предупредить вас, что, если вы сию же минуту не присоединитесь к нам, сэр Тоуд съест и ваши порции!

– Я ничего такого не говорил, – запротестовал рыцарь, слизывая с усов нечто похожее на тесто для блинов.

Питер вскочил на ноги.

– Сэр Тоуд! – Все эти разговоры о волшебных глазах заставили его совершенно забыть о новом попутчике. – Я удивлён, что на вас без меня не напали мародёры.

– Ах, как смешно! Если я правильно припоминаю, это ты боялся один там оставаться. С моей стороны было бы жестоко покинуть беспомощного слепого мальчика.

– Того же самого беспомощного слепого мальчика, что спас вас от верной смерти?

Сэр Тоуд зарычал низким голосом:

– Возможно, нужно было сунуть в мешок тебя!

– Сначала догоните!

Питер не ожидал, что этот призыв будет воспринят буквально, но стоило ему его произнести, как рыцарь прыгнул с верёвочного моста и повалил его на пол. Чай разлился по всему домику на дереве, и уже через несколько секунд эти двое катались по настилу, осыпая тумаками и оскорбляя друг друга. Мистер Паунд присоединился к профессору Кейку, который с оживлённым интересом наблюдал за этой дракой.

– Наверное, вы надеялись, что они немного лучше поладят, да, сэр? – сказал он.

Старик усмехнулся:

– Побойтесь бога, мистер Паунд. Так гораздо лучше. Думаю, при всём моём желании нельзя было спланировать лучше.

Мудрый профессор Кейк знал наверняка, что любые отношения, начавшиеся не с парочки тумаков, скорее всего, со временем сойдут на нет: всем известно, что дружба рождается в хорошей драке. Уже сейчас Питер и сэр Тоуд начали сеять зёрна взаимного уважения, однажды они вырастут во что-то более серьёзное и увенчаются дружбой, о которой будут слагать легенды.

* * *

Вечера на том острове были счастливым временем для Питера, возможно, впервые за всю его жизнь. Его одевали, кормили, о нём заботились так, как никогда прежде. Шкатулку с волшебными глазами он всегда держал при себе. Не раз его так и подмывало примерить их ещё раз, но мальчик сопротивлялся этому желанию, боясь, что его может ненароком куда-нибудь унести из этого рая на земле.

Чаще всего по вечерам мистер Паунд занимался ужином и садом, а профессор коротал время в мастерской, которую устроил в шаткой башне, заваленной по самую крышу книгами и пустыми стеклянными бутылками. Тем временем Питеру и сэру Тоуду было позволено исследовать местность в малейших подробностях. Парочка проводила бесчисленные часы, ловя насекомых и копаясь в грибном саду, одновременно начиная всё больше и больше друг от друга зависеть. Каждый раз, встречая нечто, что странно пахло, звучало или было незнакомо на вкус, Питер просил сэра Тоуда описать этот предмет.

– Это как будто бы большая картина, которую натянули на столбы, и получилась палатка, – сообщил рыцарь, найдя один такой артефакт в стороне от тропинки.

– А что на картине? – спросил Питер.

– В основном звёзды и планеты. И по всей поверхности тянутся линии и скачут циферки. Эй, мне кажется, там внизу что-то двигается… – И рыцарь сунул свою мордочку между тёмно-синими складками.

– А! Вижу, вы нашли мой Необычный Коврик! – Профессор выглянул из конюшни неподалёку, где кормил зебр томатным супом. – Замечательная вещица. Помогает мне за всем присматривать. Аккуратнее, оттуда можно не выбраться.

Сэр Тоуд презрительно усмехнулся:

– Чепуха. Это всего лишь безобидный… А-а-а-а!

Внезапно он отпрыгнул от коврика, споткнулся и упал спиной назад в мелкий ручей.

– Кажется… я видел… нечто, – пробубнил он, встряхнув шерстью, чтобы быстрее просохнуть.

Профессор подошёл к нему с полотенцем.

– Даже не сомневаюсь. На этом полотне целое собрание всяких «нечт». А если присмотреться, – сказал он, повернувшись к Питеру, – то можно даже разглядеть портовый городок, в котором ты вырос. Магазины, которые обворовывал. Подвал, в котором спал.

Питеру потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл слов старика.

– То есть вы хотите сказать, что следили за мной? – спросил он.

– За тобой и за многими другими, – ответил профессор. – Давай пройдёмся, мальчик мой. Пришла пора рассказать тебе, зачем я тебя сюда вызвал.

Профессор Кейк взял мальчика и направился вниз по тропинке, которая огибала берег. Нежные волны лизали Питеру ноги, и к аромату корицы примешивалась солёная нотка.

– Здесь вода пахнет совсем не так, как океан, запах которого я ощущал дома, – сказал он.

Старик улыбнулся себе под нос. Он был явно впечатлён таким тонким замечанием.

– Всё потому, что дома у тебя был вовсе не океан. – Он направил Питера к узкому заливчику. – Твои портовые воды – вон там, в нескольких ярдах от грушевой ежевики.

Питер сосредоточился и действительно почувствовал изменения ветра, и было в этом воздухе что-то знакомое.

– Факт в том, что этот остров омывают все воды мира, причём некоторые из них находятся вне досягаемости ваших кораблей, – объяснил профессор.

Питер подумал, нельзя ли по этим далёким морям добраться до волшебных стран, которые описывал в своей рекламе галантерейщик.

– На карте полно белых пятен, – сказал профессор в ответ на этот мысленный вопрос мальчика. – И чем дальше заплываешь, тем глубже и заколдованнее они становятся.

– Заколдованные акватории? Это оттуда родом сэр Тоуд? – спросил Питер.

Он слышал, как рыцарь на лугу воюет с роем светлячков: «Сдавайтесь, духи преисподней!» Профессор Кейк прислушался вместе с Питером и расхохотался.

– Ничего удивительного, что ты так подумал. Но нет, сэр Тоуд прибыл из твоего мира… Просто немного иного, чем тот, каким ты его знаешь сейчас. Сэр Тоуд родился тогда, когда на ваших берегах кого только не было. И драконы, и ведьмы, и другие существа… Мир тогда имел столько возможностей! И разум в нём возобладал далеко не сразу. – Голос профессора погрустнел. – И теперь всё, что от него осталось, – это сэр Тоуд. Пережиток давно ушедшего прошлого.

Старик повёл мальчика обратно в глубину острова. Они шли вдоль потока, который – наряду с бесчисленными другими – тёк к центру острова.

– Не важно, где море рождается. В конечном счёте все моря в мире погибают вот здесь, в Беспокойном озере.

Теперь они стояли на поросшем травой краю обрыва. Поверх грохота вод Питер слышал нежное дзыньканье миллиона бутылок. Этот звук наполнял воздух тихим, почти скорбным пением.

– Профессор, – произнёс он через мгновение, – а почему вы называете его Беспокойным озером?

– Потому что каждая бутылка в нём наполнена беспокойствами и тревогами. Когда людям требуется помощь – например, они умирают от голода, впадают в безумство или страдают сердечными болезнями, – они часто кладут в бутылку записку и бросают её в море, надеясь, что кто-то найдёт их послание и придёт на выручку.

– Срабатывает?

– Боюсь, что не часто. Обычно бутылки плавают по морю годами, а сюда прибывают тогда, когда уже поздно спешить на помощь.

Профессор взял длинный сачок для бабочек, прислонённый к соседнему дереву, выудил одну бутылку и прочитал записку, спрятанную внутри:

Старик вздохнул и снял очки.

– Бедный малый. Скорее всего, сейчас от него осталась одна горстка праха.

Профессор помолчал, задумавшись о погибшем от жажды.

– Должно быть, это сложно, – сказал Питер. – Знать обо всех этих бедах и не иметь возможности помочь.

– Да. Каждому человеку, будь он велик или мал, приходится делать что-то сложное. И это то, что приходится делать мне.

Профессор протёр морщинистые глаза носовым платком и снова надел очки.

– И всё же я иногда натыкаюсь на послание, автору которого ещё не поздно помочь. В таком случае я стараюсь изо всех сил. Поэтому я и призвал тебя сюда, Питер Нимбл.

Мальчишка испугался, что профессор Кейк его с кем-то перепутал.

– Но я же не писал никакой записки, – сказал он. – Я даже и писать-то не умею.

Старик потянулся к нагрудному карману и достал оттуда маленькую зелёную бутылочку. Внутри лежал крошечный обрывок бумаги.

– Некоторое время назад я нашёл очень необычное послание, которое отправил тот, кто сильно нуждается в помощи.

– Вы ещё можете помочь тому, кто его написал? – спросил Питер.

Профессор наклонился и вложил бутылочку в руку Питеру.

– Это я сейчас и делаю.

Глава шестая

Исчезнувшее королевство

Мистер Паунд стоял у плиты и заваривал в чайнике свежий сладкий чай с пряностями, напевая себе под нос. Погружённый в свои мысли Питер сидел за столом позади него. Столько всего ему пришлось повидать за последние дни: волшебные глаза, заколдованных рыцарей, а теперь ещё и это! Он пока не доверился профессору Кейку полностью, но одной доброты его уже было достаточно, чтобы расположить к себе мальчика. И всё же Питер побаивался того, что могло таиться внутри маленькой бутылочки.

– О господи, давай уже откроем эту штуковину!

Сэр Тоуд, сидевший рядом, не выдержал и схватил бутылку зубами. Немного повозившись, он вынул пробку и вытряхнул послание на стол.

– Выглядит словно какая-то загадка, – сказал он, расправляя бумагу копытцами.

– Не могли бы вы прочесть записку вслух? – спросил Питер.

– Чёрт! – сэр Тоуд оборвал чтение. – Концовка размазана. Не могу разобрать.

Мистер Паунд вновь наполнил их кружки.

– Обычно послания, которые мы получаем, не так хорошо зарифмованы. Это, похоже, написал поэт или трубадур. Как только профессор нашёл письмо, мы сразу подумали о тебе, Питер.

– Что бы это ни было, звучит ужасно заманчиво, – сказал рыцарь.

– И ужасно запутанно, – добавил мальчик.

– И то и другое чистая правда! – Профессор Кейк спустился по скрипучим ступеням из своей мастерской. Он поставил кресло рядом с Питером и присоединился к компании за столом. – Вторая строчка в этой записке навела меня на мысль, что бутылка приплыла из Исчезнувшего Королевства.

– Откуда? – удивился Питер.

Профессор Кейк откинулся на спинку кресла и закурил трубку.

– Много лет назад существовала земля, окружённая древними морями. Почва там была сухой и суровой, но эта страна была полна чудес. Говорят, люди там жили в гармонии со зверями, которые могли думать и говорить наравне с человеческими существами. Вместе они построили поразительной красоты дворец, окружённый стенами рай бесподобной красоты. Строительство длилось много лет. И вот, перед самым завершением работ, всё это место… исчезло. Пропало без следа.

Профессор откинулся назад и снова туго набил трубку. Питер и сэр Тоуд ждали продолжения, но его не последовало.

– Что, и всё? – спросил рыцарь несколько расстроенно. – Конец истории?

– Больше я ничего не знаю, – ответил профессор Кейк. – Разумеется, исчезновение земель – не такая уж и редкость, например, мой остров довольно неплохо спрятан, но главный вопрос заключается в том, почему королевство исчезло и что с тех пор с ним произошло.

Питер был сбит с толку: двое взрослых обсуждали невозможное так, как будто это был совершенно обычный вопрос.

– А вам не кажется, что есть более простое объяснение? – сказал он, вспомнив одно правило, которое однажды услышал, гласившее, что самое простое объяснение чаще всего и является верным. – Может быть, моряков просто развернуло течением? Или кто-то неверно нанёс королевство на карту?

– Не путай простое с простодушным и глупым, – ответил профессор. – Мальчик твоего возраста уже должен знать, что ничего невозможного не существует.

Поднявшись с кресла, он подошёл к буфету, достал оттуда длинный свиток и развернул его на столе перед Питером.

– Я попросил мистера Паунда купить эту карту, когда он был в твоём родном городе. – Профессор поставил на каждый угол карты по кружке, чтобы не заворачивались концы. – На ней обозначен каждый кусочек земли, известный вашим картографам.

Питер склонился над пергаментом и вдохнул его застарелый запах.

– Я знаю эту карту, – сказал он, и по лицу его пробежала тень улыбки. – В прошлом месяце я украл её в городском музее, и мистер Шеймас заложил её в ломбарде Дядюшки Побрякуна.

Мальчик положил палец на карту, стараясь ощутить кожей едва различимый чернильный след, обозначающий контур на её поверхности. Весь мир сжался до нескольких извилистых линий, и Питеру стало немного грустно. Он остановил палец на чернильном пятнышке ближе к середине страницы.

– Вот мой порт, да? – тихо спросил он.

– Да, – ответил профессор. – Только в уменьшенном размере. С картами всегда так. – Он передвинул руки мальчика на самый край листа. – Что ты чувствуешь здесь?

Питер пробежался пальцами по гладкому пергаменту.

– Ничего, – сказал он. – Пустое место.

– Не пустое. Неисследованное. Там находятся чудеса, о которых не могли даже мечтать ваши купцы и мореходы. Невозможные миры, которые ждут, когда их откроют.

От этих слов Питер ощутил прилив возбуждения сродни тому, что накрывало его каждый раз, когда он находил замок. Карта говорила ему, что есть места, куда попасть нельзя, но мальчику не терпелось доказать, что это не так.

– Так вы считаете, что это послание приплыло из тех мест? – спросил он. – Именно там находится Исчезнувшее Королевство?

– Удостовериться в этом можно только одним способом, – сказал профессор Кейк.

Питер вынул записку из бутылки и повертел её в пальцах.

– А что насчёт остального текста загадки? Там короли, тьма и… вороны.

Старик опустил трубку и выдохнул ровное колечко дыма.

– Это всё предстоит узнать тебе. Единственное, что мне известно, – это то, что автор сообщения нуждается в помощи и ждёт спасения. И я считаю, что его спасителем будешь ты.

– Настоящее приключение с миссией, – сказал сэр Тоуд, и в его голосе послышалась ностальгическая тоска. – Прямо как в старые добрые времена.

Возможно, Питер и хотел бы разделить энтузиазм рыцаря, но не мог.

– Почему же им нужен именно я? – спросил он профессора. – Разве это не ваша обязанность – помогать людям? И не мистера Паунда?

– Мистера Паунда удерживают другие дела. А я не очень хорошо переношу путешествия. Боюсь, этим придётся заняться тебе, Питер.

– Но я же просто ребёнок, – настаивал он. – Маленький. И слепой…

Профессор прервал его.

– Больше нет. – Он потянулся и почесал сэра Тоуда за конскими ушами. – Сэр Тоуд будет твоими глазами. Конечно, при том условии, что он захочет к тебе присоединиться.

Рыцарь чуть со стула не упал.

– Я? – вопросил он, не осмеливаясь поверить своим ушам. – Ну что же… Если тебе и правда необходим попутчик, думаю, меня можно уговорить.

– Тогда договорились, – сказал профессор.

Питер вскочил из-за стола.

– Ничего мы не договорились! – заявил он с неожиданным жаром. Он чувствовал, как в нём поднимается что-то вроде гнева. Гнева, рождённого стыдом.

Старик сохранял спокойствие и ждал, пока мальчишка закончит.

– Вы сами сказали, профессор, что человек, отправивший это послание в море, нуждается в герое. В ком-то благородном и хорошем. – Мальчик тяжело опустился обратно в кресло. – А я простой преступник.

– И что, если так? – категоричным тоном ответил профессор. – Многие ли послушные мальчики добились бы таких успехов? Забрались бы в карету? Вступили бы в бой с бандой задир? Да, ты нарушил несколько законов, но одному правилу остался верен.

Питер слушал и внутренне понимал, что именно имел в виду профессор. Он говорил о добром душевном порыве, благодаря которому он помог зебре.

Профессор продолжил:

– По опыту могу сказать, что герои ничем не лучше тебя или меня. Да, время от времени попадаются люди благородные, но нередко они просто хитрые, предприимчивые и нагловатые. И кто же лучше подходит под такое описание, чем великий Питер Нимбл?

Так вот, мы-то с вами знаем, что Питер Нимбл был величайшим из воров, но это вовсе не означает, что сам Питер это осознавал. Воспитываясь в доме такого негодяя, как мистер Шеймас, мальчик в жизни не слышал ни одной похвалы – если, конечно, не считать похвалой слова вроде «ноль без палочки» или «самый крупный в мире червь». Для Питера услышать, что он не ничтожество, было настоящим потрясением.

– К тому же у тебя теперь есть они. – Профессор подтолкнул к мальчику шкатулку с волшебными глазами. – Отныне они принадлежат тебе.

Питер попытался представить, как эти глаза могут помочь ему в предстоящем путешествии. Золотые он уже вставлял, после чего очутился в последнем месте, которое они видели, но что же насчёт двух других пар? Чёрных и зелёных.

Почувствовав, о чём думает мальчик, профессор снова заговорил.

– Сказать, что делают глаза, сродни тому, чтобы сказать тебе, что делать. Поверь мне, Питер, – старик положил руку мальчику на плечо, – когда придёт время, они сами сделают всё, что нужно.

Питер провёл пальцем вдоль уголка шкатулки, испытывая смесь желания и страха. Подумать только! Когда-то он надеялся, что в ней лежат всего лишь деньги. А вместо них он нашёл сокровище, которого даже представить себе не мог, клад, суливший великое приключение… И ещё более великую опасность. И всё же Питер не был уверен, что найденные глаза были достойной платой за то, о чём просил его профессор Кейк.

– Полагаю, мне придётся отдать их вам, если я откажусь? – спросил он.

– Вовсе нет. Теперь эти глаза твои. Уверен, что твой мистер Шеймас сумеет на них хорошенько нажиться.

Питер тяжело вздохнул. Он уже почти забыл о мистере Шеймасе.

– Послушай, мальчик мой. До сих пор твоя жизнь вовсе не была мёдом. Тяжёлая. Полная боли. Пустая жизнь. – Старик взял руку Питера скрюченными пальцами. – Но все эти трудности закалили тебя и подготовили к поступку бескорыстному и великому. Некоторые люди всю жизнь ищут подобного призвания. И только к редким счастливчикам оно приплывает в бутылке.

Питер изо всех сил сдерживал презрительную усмешку.

– Я бы при всём желании не мог назвать себя счастливчиком, – сказал он.

– Возможно, теперь ты поменяешь своё мнение. Кто-то в том королевстве находится в опасности. Ему нужен герой. Ему нужны Питер Нимбл и его волшебные глаза.

Сэр Тоуд подошёл ближе и положил копыта мальчику на плечи.

– Подумай хорошенько, Питер. Настоящее приключение.

Питер старался, но в его мозгу звучал один только голос мистера Шеймаса, который называл его «никчёмным», «грязным», «червяком». Каждое приходившее на ум оскорбление больно било по самомнению Питера и не давало мальчику поверить в себя.

– Простите, – сказал он, подумав. – Я не уверен, что являюсь тем, кого вы ищете.

Профессор Кейк встал с кресла.

– Важные решения редко приходят легко. В этом твоя судьба, и выбор – это дело твоё и больше ничьё. – Он вынул из шкатулки золотые глаза и положил их в ладонь Питеру. – Я так устроил, что эти глаза возвратят тебя домой, в жизнь, которая хорошо тебе знакома. Там ты сможешь без труда продолжить питаться обрезками и красть побрякушки у трудового люда. Если же ты решишь помогать другим, я обещаю тебе не больше и не меньше, чем риск, самопожертвование и, возможно, смерть. Всё это за то, чтобы помочь незнакомцу в нужде.

Он шаркающей походкой пересёк настил и остановился у открытой двери.

– Как бы я хотел, чтобы варианты были более обнадёживающими.

И профессор ушёл вверх по лестнице.

Сэр Тоуд какое-то время постоял у мальчика за спиной.

– Питер? Если бы мы с тобой отправились…

– Простите, что порчу вам такое приключение, – огрызнулся Питер.

– Да что ты. Я только… – Рыцарь откашлялся. – Мне просто так хотелось бы… иметь друга.

Сказав это, рыцарь поцокал прочь из комнаты и оставил Питера наедине с его мыслями.

* * *

Профессор Кейк оказался совершенно прав в отношении дневного времени на острове. Утренние часы были не похожи на росистые рассветы в родном порту Питера. Здесь горячее солнце разрасталось сразу над всем горизонтом, как гигантский огненный компас.

– А вот и ты, чёрт тебя дери! – сказал сэр Тоуд Питеру, который приковылял в кухню на завтрак.

Мальчик отреагировал на этот укол глубоким зевком. Он не спал всю ночь, обдумывая предложение профессора и выбор, перед которым оказался. Выбирать приходилось между привычной каторгой и ужасающей неопределённостью. Питера заставили остаться не разумные аргументы старика, а то, что профессор Кейк дал ему право выбора – подарок, который ему никто прежде не преподносил.

– Ты принял правильное решение, мальчик мой, – сказал профессор и подвёл Питера к креслу за столом, на котором был накрыт завтрак. – Ещё мудрее то, что ты предпочёл задержаться ради парочки прощальных угощений от мистера Паунда!

Питер уселся перед горой пирожных с ромовой начинкой и скворчащих колбасок.

– Ешь как следует, – сказал мистер Паунд и принёс мальчику тарелку с тёплым завтраком только из печи. – Возможно, ты теперь ещё не скоро сможешь поесть тёплой пищи.

– Перед тем как попасть сюда, – сказал Питер, проглотив сердечко на пару, – я ни разу не ел тёплой пищи.

– Тогда доедай скорее, и мы положим тебе добавки! Питеру не нужно было второе приглашение. Он уже прикончил половину колбасок и буханку хлеба. Мистер Паунд присвистнул.

– А у тебя завидный аппетит, парень! Я упакую тебе побольше еды, пока ты не уплыл на «Барде».

– На барже? – спросил мальчик с полным ртом.

– Нет же, название твоего корабля – «Бард», капитан Питер!

После завтрака мужчины проводили Питера и сэра Тоуда к небольшому причалу, где их ждал «Бард». Питер забрался на корабль и начал всё изучать. Много времени это исследование не заняло, ведь судно было не больше кровати. На тонкой мачте болтался единственный парус. Корма была заполнена запасами пищи и другими необходимыми принадлежностями. Не хватало только карты и компаса.

– Если королевство исчезло, – спросил Питер, – то как же мы узнаем, где его искать?

– И правда, как? – улыбнулся профессор.

Он взял зелёную бутылку из сумки Питера и протянул ему послание, хранившееся в ней. Затем он опустился на колени и верёвкой привязал пустую бутылку к носу корабля. Как только бутылка оказалась на месте, Питер услышал негромкий свист: это ветер поддувал в открытое горлышко.

– Эта песня подскажет ветру, откуда приплыла бутылка, – сказал профессор и поднялся на ноги при помощи трости. – Должно помочь.

– Судно! Только наше судно, Питер! Разве не потрясающе?! – Сэр Тоуд пулей взлетел на мачту и занял своё место на наблюдательном пункте. – Да здравствуют приключения! – вопил он, вперив взгляд вдаль.

Питер слушал шум бесконечной череды волн, разбивающихся о берег. «Бард» поднимался и опускался вместе с ними, ударяясь о причал.

– А он вообще годен к выходу в море? – спросил он.

– Ещё как, – ответил профессор Кейк. – Мистер Паунд построил «Барда» своими руками.

Мистер Паунд, до сих пор возившийся с парусом, с гордостью погладил мачту: «Я в него вложил много любви. Если доверишься ему, он понесёт тебя прямо по движению ветра». Питера это не сильно успокоило, ведь ветер мог привести их прямо к краю света и выбросить за его пределы. И всё же решение было принято, и ничто не способно было его изменить.

Профессор повернулся лицом к морю и сделал глубокий вдох, как обычно делают все взрослые, собираясь дать важное напутствие.

– Мальчик мой, перед тем как ты покинешь причал, я должен тебе кое-что сказать. Во-первых, сэр Тоуд – твой напарник в этом путешествии, и что бы ни произошло, вам обязательно нужно держаться друг друга. Может так случиться, что он станет единственным другом, который встретится тебе на пути, и – поверь мне – друг тебе точно понадобится. Во-вторых, волшебные глаза – это очень ценный дар. На их создание у меня ушло огромное количество времени и любви; сделай так, чтобы об их силе никто не узнал. И что бы с тобой ни происходило, – голос профессора вдруг стал очень серьёзным, – не прибегай к оставшимся парам, пока не наступит подходящий момент. Ты сам поймёшь, когда он придёт. И последнее, Питер Нимбл. Я вызвал тебя сюда не из-за того, кем ты можешь стать, а благодаря тому, кем ты уже являешься. Если однажды тебя постигнут серьёзные неприятности, в первую очередь помни о своей истинной природе.

Питер не знал, что на это ответить, поэтому он кивнул головой в надежде, что старик прав.

– Если вы не против, – крикнул сэр Тоуд со своего насеста, – я хотел бы уже хоть каких-то приключений, пока не настала ночь!

Мистер Паунд упаковал последние припасы и теперь отвязывал «Барда» от причала. Резкий порыв ветра наполнил парус, и мистера Паунда чуть не утащило в воду.

– Питер, ты бы лучше прыгнул на борт, – крикнул он. – Ветер становится непредсказуемым!

Не отдавая себе отчёта в том, что он делает, Питер бросился к профессору и крепко обнял его:

– Спасибо вам… За всё.

Скулы старика напряглись.

– Ну ладно. Не тяни резину.

Он помог Питеру взойти на борт и подоткнул шкатулку с волшебными глазами под кипу высушенных коровьих шкур для сохранности.

– Помни о том, что я тебе сказал, Питер. И будем надеяться, что однажды мы встретимся вновь!

Все выкрикивали прощальные слова, мальчик махал рукой над головой. В ней было зажато послание, которое он не мог прочесть, описывающее место, координат которого он не знал. Лёгкий ветерок скользил по воде, отталкивая судно всё дальше от берега в сторону горизонта.

Глава седьмая

Лёгкий ветерок. Куда он пригнал героев

Начало любого путешествия, будь то паломничество или променад, – одна из главных радостей жизни. Каждый миг заряжен приятным возбуждением от того, что ждёт впереди. Препятствия и сложности не расхолаживают, а добавляют остроты, которая только улучшает вкус приключений. То же произошло с Питером и сэром Тоудом, когда они отправились в свой морской вояж. Лёгкий ветерок уносил «Барда» от острова профессора Кейка, выталкивая их всё дальше и дальше в голубой простор под аккомпанемент мелодичной песенки, доносившейся из бутылки.

Еда, которой снабдил их мистер Паунд, была превосходной. Вставал, однако, вопрос о том, на сколько её хватит. Питер научился справляться с голодом, потому что годами боролся за объедки с Бандитом, но что касается сэра Тоуда, то ему, наоборот, приходилось совмещать в себе аппетиты человека, коня и кота – и как-то удовлетворять их одновременно. Не раз рыцарь обнаруживал, что в душе проклинает профессора Кейка за то, что тот не припрятал на борту рог изобилия или хотя бы хорошей ветчины. В конечном итоге приятели придумали рыболовный трюк, обеспечивший их пищей: сэр Тоуд наклонялся над водой и высматривал рыбу, что плавала близко к поверхности; Питер нырял за ней, хватал за хвост проплывавшую скумбрию или рыбу-воробья, после чего при помощи золотых глаз быстренько возвращал себя – и ничего не понимающую рыбку – обратно на борт «Барда». Возможно, сырая рыба на завтрак, обед и ужин – это не очень аппетитная еда, но она замечательно заходила с несколькими глотками свежей дождевой воды.

Как вы, наверное, знаете, солёная вода не очень годится для питья, а найти хорошую питьевую воду посреди океана – довольно сложная задача. К счастью, профессор Кейк удачно придумал поймать дождевую тучу в винный бурдюк. Частенько оттуда раздавались раскаты грома, а когда бурдюк открывали, он оказывался полон дождевой воды. Так что пресная вода была, Питер ловил в море рыбу, дул лёгкий ветерок, и у путешественников было всё, о чём можно мечтать.

Случалось, что Питер просил сэра Тоуда перечитать загадку из послания, замечая, что им очень важно помнить о своей миссии.

– Если это так важно, – ворчал сэр Тоуд, – тогда почему бы тебе не вызубрить чёртов стишок наизусть?

Каждый раз, когда он дочитывал загадку, отсутствующая концовка ставила друзей в тупик.

– Как ты думаешь, что означает всё остальное? – спросил однажды Питер. – Что там про королей?

– И с чего бы им так переживать из-за каких-то птиц? – сказал сэр Тоуд с ноткой кошачьего презрения.

– Может, имеется в виду, что вороны разогнали королей? Захватили власть над целым королевством?

– Но это невозможно. Разве вороны способны свергнуть правителя?

– Ты удивишься, если узнаешь, на какое зло способны вороны, – сказал Питер. (Если вы помните, именно ворон выклевал ему в младенчестве глаза.) – Да, в этом я не сомневаюсь. В записке говорится о власти темноты, а вороны черны как ночь.

Питер сам точно не знал, что такое «тёмный», но часто слышал, что воронов описывают именно так.

– Получается, что, когда мы найдём Исчезнувшее Королевство, нам придётся спасать его от стаи злых птиц? – содрогнулся сэр Тоуд. – Интересно, сколько их там!

Питер пожал плечами:

– Наверное, миллионы. Как бы мне хотелось знать, чем заканчивается эта загадка. Уверен, что последние слова всё поставят на свои места.

И двое путешественников замолчали, представляя, что может ожидать их там, где их вояж подойдёт к концу.

Между настоящими друзьями иногда случается кое-что удивительное: они перестают тратить время на бессмысленную болтовню и вместо этого просто довольствуются компанией друг друга. Существует мнение, что только такая дружба и стоит того, чтобы её заводить. Шутки и истории из жизни – это всё просто замечательно, но они не могут сравниться с прелестью одиночества, разделённого с другом. Так было и у наших героев: дни бежали, а Питер и сэр Тоуд проводили всё меньше времени в разговорах и чаще просто сидели рядышком, слушая шум моря.

Но порой, плывя, куда заблагорассудится ветру, под сияющим ночным небосводом, Питер жаждал поговорить и заставлял сэра Тоуда описывать, что тот видел в освещённой луной воде. Рыба больше любит глухую ночь, так что с наступлением темноты у борта начинали мелькать и плескаться тысячи морских обитателей. Будучи заколдованным котоконечеловеком, сэр Тоуд не сильно интересовался традиционными видами животных и обычно старался перевести разговор на темы, которые знал лучше.

– Говорят, – произносил он самым зловещим тоном, – что чем глубже ныряешь, тем крупнее они становятся. А некоторые такие гиганты, что их плавники повелевают волнами самого времени.

– Морские чудовища?

– Именно! – отвечал сэр Тоуд. – Мерлайоны, спруты, кого там только нет… Некоторым вообще даже имён не дали, настолько они ужасные и доисторические. Так случилось, что я своего рода знаток чудовищ, ведь в прошлой жизни я их немало повидал. В основном это были сухопутные драконы, гораздо более злобные.

И тут сэр Тоуд плавно переходил к своей любимой версии истории о том, как его посвятили в рыцари. В одном из её эпизодов он мечом прорубал себе путь из брюха полыхающего трехголового болотного дракона. (Я говорю «версии», потому что биография рыцаря приобретала всё новые и новые измерения с каждым разом, когда он брался её рассказывать, а случалось это довольно часто.)

На самом деле сэр Тоуд, можно сказать, сделал на этой истории карьеру. После того как его посвятили в рыцари, он странствовал верхом на лошади по сельской местности и даже стал своеобразной знаменитостью в разных тавернах и пивнушках, попадавшихся на пути. Он рассказывал посетителям о своих отважных подвигах, и нередко его благородный статус обеспечивал сэру Тоуду бесплатную комнату и полный пансион. Такой счастливой жизнью он жил вплоть до той злополучной ночи, когда судьба свела его со спящей ведьмой.

– Мне так жаль, что я не относился к своему рыцарскому положению со всей серьёзностью, – однажды вечером сказал сэр Тоуд, наградив Питера особенно душераздирающей версией своей истории. – Ни разу мне не представился случай спасти юную даму, и, полагаю, другие рыцари за это таили на меня обиду.

– Может быть, там, куда мы плывём, будет какая-нибудь юная особа? – предположил Питер. – А ещё лучше будет, если там мы найдём мага и волшебника, который снимет твоё проклятие.

– Боюсь, это маловероятно. Когда я был молод, я даже камешка спокойно пнуть не мог, чтобы не случилось какое-нибудь чудо. Но те дни остались позади. Пропали все ведьмы… Да и всё остальное, о чём стоило бы говорить. – Старый рыцарь быстро заморгал, глядя в небеса, радуясь, что Питер не мог видеть слёзы в его кошачьих глазах.

Питер тоже иногда рассказывал другу о своих горестях: как его нашли в водах залива, как первый год жизни он прожил с мамой-кошкой, как несколько исполненных печали лет он провёл в роли «делового партнёра» мистера Шеймаса.

– Слава небесам, тебе больше не придётся беспокоиться из-за этого негодяя, – сказал сэр Тоуд. – Ах, дорогой мой мальчик. Как жаль, что меня тогда не оказалось рядом, я бы тебя сам усыновил. Ты мог бы стать моим слугой или конюшенным. Как бы нам тогда было весело!

Питера тронуло это замечание, но он знал, что это всего лишь лесть.

– Не думаю, что от слепого слуги тебе было бы много проку.

– Чепуха! – Сэр Тоуд спрыгнул со своего наблюдательного поста. – В тебе есть задатки великого воина! – сказал рыцарь, схватил зубами чёрствый багет и взмахнул им в воздухе. – К бою, юнец! Пора учиться драться!

– Но я уже умею драться, – ответил Питер. – Я могу с расстояния в тридцать шагов связать человеку лодыжки и не дать развязать ему язык при помощи иголки и нитки.

– Грязные приёмчики, всё исподтишка! Чушь. Чему тебе необходимо научиться, так это драке настоящего героя. Хватайся за шпагу.

Он бросил багет к ногам Питера и схватил ещё один для себя. Питер взял багет в руку и несколько раз потыкал им воздух над головой сэра Тоуда.

– Бог мой, да ты безнадёжен, – простонал рыцарь. – Это же шпага, а не электрошокер. Ты что, думаешь, я мог бы разорить целое гнездо драконов, затыкав их до смерти?! Нужно махать! Махать изо всех сил!

Так сэр Тоуд начал обучать Питера искусству ведения дуэли. Попытку нельзя было назвать удачной. Рыцарь был так низок ростом, что не мог производить атаки на уровне выше колен мальчика. Не упрощало задачу и то, что дуэлянты были ограничены палубой крошечного кораблика, который к тому же бросало на волнах из стороны в сторону. Как вы уже знаете, ни Питер, ни рыцарь не были достойными пловцами, поэтому они особенно заботились о том, чтобы не кувырнуться за борт. Но хуже всего было то, что слепота не позволяла Питеру ориентироваться в суетливом танце шпаги. Не раз он спотыкался о собственное оружие и врезался в мачту.

– Если бы багет был острым, я б тебя уже порезал на тридцать кусочков, – ругался сэр Тоуд. – Подними локти! Согни колени! И не забывай следить за ступнями соперника…

– Но я же не вижу твоих ступней! – жаловался Питер. – А ещё я ничего не слышу, потому что слишком занят попытками спасти свою голову. Бесполезная трата времени!

С этими словами он бросал багет и принимался себя жалеть. Эмоции нередко достигают пика, когда двое оказываются на такой ограниченной территории в течение долгого времени. И несмотря на то, что Питер был невероятно талантлив, терпения в нём было не больше, чем в любом другом мальчишке. Ему вовсе не нравилась мысль, что для того, чтобы научиться этому геройскому искусству, потребуется изрядное количество времени. И всё же мало-помалу за многие дни, проведённые в путешествии, уроки рыцаря начали приносить плоды, и Питер с удивлением для себя заметил, что уже умеет делать выпады и отражать удары и в целом орудует шпагой на вполне достойном уровне.

* * *

Со временем все начинания утратили и блеск, и новизну, и всё, что поначалу вселяло такой энтузиазм, стало до сумасшествия монотонным. В жизни Питера и сэра Тоуда не происходило ничего нового: сырая рыба да дурная погода, и так по кругу. Хуже опасного приключения может быть только приключение скучное, и терпение пары друзей много раз могло бы лопнуть, пока они уворачивались от шквалов, продирались сквозь бури или с тоской преодолевали полосы штиля.

Но несмотря на то, что продвижение было медленным, всё-таки это было движение вперёд. Крошечная зелёная бутылочка не прерывала своего пения, и ровный ветерок гнал их мимо окраин известных человечеству земель к великим не нанесённым на карты уголкам, исполненным новых возможностей. Изменения вокруг были так незначительны, что Питер и сэр Тоуд не сразу их заметили, пока одной тёмной ночью к ним не наведалась акула по имени Фредерик.

Оба путешественника крепко спали под звёздами, когда из-под воды послышался шёпот, не внушавший особого доверия.

– Эй! Псс! – произнёс голос, и кто-то толкнул лодку.

Питер вскочил и схватился за багет.

– Кто здесь?!

– Простите, что разбудил вас, старина. Я надеялся, что вы сможете уделить минутку рыбке, которой так нужна помощь.

– Кому?

Питер мог поклясться, что голос сказал именно «рыбке».

– Я здесь, в воде. Меня зовут Фредерик. Катран[4] Фредерик.

– Рыбы не умеют разговаривать, – настаивал Питер, спросонья не осознавая, что они уже выплыли за границы морей, отмеченных на карте.

– Ну я же разговариваю, так ведь? – сдавленно хихикнул катран. – Я и практически вся живность, обитающая в этих краях… За исключением разве что криля. Этот народец туп как пробка, факт.

Питер задумался. За это путешествие он уже столкнулся с таким количеством невероятных вещей, что не мог исключить существования говорящей рыбы, как бы абсурдно это ни звучало.

– Где мы? – спросил он.

– На краю земли, приятель. В самых глубоких водах.

– Край света, – пробормотал Питер, припоминая место на карте профессора, на котором не было ни единого чернильного пятнышка.

Он принюхался к ночному воздуху и уловил тонкий запах затхлости – так иногда пахнут пожелтевшие страницы книг, когда быстро-быстро их листаешь. Может быть, рыба права? Может, это место и правда отличается от всех известных человечеству?

Фредерик не успокаивался и начинал проявлять нетерпение.

– Послушайте, мне нужна помощь, причём очень срочная, а потом я оставлю вас в покое, обещаю.

Питер слышал, что катран присвистывает одной щекой. А потом раздался громкий звяк по борту корабля.

– У меня в щеке крючок, и я, кажется, не могу сам его вытрясти, – сказал Фредерик.

Питер протянул руку и нащупал длинный металлический зубец.

– Ужасно огромный, – сказал он.

– И это ведь только его кончик! Понимаете, я плавал около одного мрачного порта и заметил в воде большую старую корову. Разумеется, я немного её погрыз, и в тот же миг – бах! – во рту у меня оказалась эта громадная штуковина. Прямо в щеке застряла, гадина.

Корова? Питер удивился: какого ж тогда размера должна быть эта рыба. И всё же интуиция заставила его проявить сочувствие.

– Так вы хотите, чтобы вам помогли его вытащить? – уточнил он, приближаясь к краю борта.

Питера прервал внезапный крик.

– А-а-а-а! – завизжал сэр Тоуд, оттаскивая Питера от края лодки. – Кыш отсюда, чудовище! Нет здесь ничего для твоего ночного перекуса!

Рыцарь проснулся за секунду до этого и первым делом увидел, как Питер тянется к пасти самой огромной акулы, какую только можно себе представить. Фредерик по размеру был как три слона, а может, даже четыре. Каждый из его выпученных глаз был больше мясного пирога, а всего лишь одним его большущим плавником можно было накрыть весь кораблик, как одеялом. Из чешуйчатой щеки чудовища торчал здоровенный серебряный рыболовный крючок длиннее человеческой руки.

– Он же проглотит нашу лодку целиком! – воскликнул сэр Тоуд и мигом взобрался на мачту. – Сгинь, гнусный монстр!

– Да успокойся ты, приятель. Я кушать никого не хотел. Хотел только, чтобы… – Слова Фредерика унёс ветер. – Забудьте. Простите, что разбудил вас.

Он повесил свою гигантскую голову (если рыбы вообще на такое способны) и скользнул обратно в темноту.

Питер подскочил на ноги.

– Фредерик, подождите! – закричал он.

– Тссс! – шикнул рыцарь. – Он почти уплыл!

Питер занял твёрдую позицию (пусть лодка под ним и качалась).

– Сэр Тоуд, я капитан этого корабля, и мы поможем Фредерику. Ты как никто другой должен знать, каково это, когда тебя судят только по внешности.

Пауза была долгой. Хоть у Питера и не было глаз, он поедал бедного рыцаря взглядом. Наконец сэр Тоуд смягчился, бормоча что-то про пустую трату времени и уважение к старшим.

Мальчик окликнул Фредерика, и тот приплыл обратно, расплёскивая хвостом воду позади себя. В целом на то, чтобы вынуть зазубренный крючок из огромного рта, у них ушло около часа.

– Чёрт мне в жабры! – ругался Фредерик, когда они закончили. – Как хорошо, что вы его вынули. На вкус эта штуковина была просто ужасной. Клянусь, в жизни больше не поплыву к великанам в порт.

– К великанам в порт? – спросил сэр Тоуд, шныряя взглядом по тёмным волнам.

– Не волнуйся, пушистик. В те края тебе путь заказан. Это и к лучшему: они не очень-то привечают всякую мелюзгу, что плавает кругом. Нет, моря здесь кишат всё больше левиафанами, гигантскими черепахами, угрями-кровососами, а теперь в них обитает и один благодарный катран.

– И все они живут прямо здесь? – поинтересовался Питер, пытаясь услышать под водой движение огромных плавников. Разум подсказывал ему, что в месте, где разговаривают акулы, можно встретить и другие чудеса. – Вы случайно не знаете, не было ли в здешних водах когда-то давно королевства? – спросил он. – Там ещё был большущий красивый дворец, который пропал с лица земли.

– Про королевство ничего не знаю, старина, но вон там точно есть красивые кораллы… А может быть, вот тут? – Фредерик начал крутиться вокруг своей оси и едва не опрокинул лодку.

Питер с трудом удержал равновесие на шаткой палубе.

– Всё в порядке, – сказал он, понимая: если рыба так беспечна, что умудрилась попасться на крючок, то, возможно, она не очень хорошо ориентируется в пространстве. – Я просто подумал, что нужно спросить.

– Всегда пожалуйста, старина, – ответил Фредерик. – Если вам двоим когда-нибудь что-нибудь понадобится, я с радостью протяну вам плавник помощи.

– О, прекрасно! – пробормотал сэр Тоуд. – Полагаю, почтового адреса у вас нет?

– Не-а, просто спросите старину Фредерика, и я моментально вас отыщу. Ещё раз спасибо!

Сказав это, громадная акула повернулась и исчезла в глубине.

Питер и сэр Тоуд молча размышляли над тем, что только что произошло.

– Ну, Питер, – произнёс рыцарь в конце концов. – Кажется, я должен перед тобой извиниться.

Мальчик пожал плечами и насухо вытер руки.

– Иногда лучше не осуждать людей за то, что они отличаются от других.

Сэр Тоуд раздражённо застонал.

– Я о том, что это была не такая уж и трата времени. – Он ткнул в рыболовный крючок, оставшийся лежать на палубе. – Кажется, у тебя теперь появилось оружие.

Питер поднял крючок, ощутил его вес. Одной рукой он схватился за петлю, а другой пробежался вдоль изогнутого лезвия, которое завершалось отточенным остриём. Мальчик взмахнул крючком в воздухе, и тот ответил чистым и звонким звуком, от которого в руке начало покалывать.

– Похоже, ты прав, – сказал мальчик, скрывая улыбку.

Так Питер Нимбл завладел серебряным рыболовным крючком из земли Гога и Магога, где не ступала – и никогда не ступит – нога человека.

* * *

Вышло так, что Катран Фредерик был прав: Питер и сэр Тоуд и правда были близки к суше.

К очень сухой суше.

Первым это открытие сделал сэр Тоуд. Он только пробудился от прерывистого ночного сна (в ту ночь бушевал особенно сильный ветер). На рассвете рыцарь потягивался на палубе и вдруг увидел нечто необычное: «Бард» не двигался. И правда – как бы он ни изгибался, мокрая лодка стояла как вкопанная. Рыцарь повернулся с боку на бок, отряхнул шерсть и влез на мачту, чтобы лучше рассмотреть окрестности. От того, что представилось его взгляду, сэр Тоуд в голос охнул.

– Питер, – хрипло сказал он. – Я… Я считаю, тебе нужно немедленно проснуться.

Мальчик, который плохо спал из-за шторма, не обрадовался такому предложению.

– Тебе надо, ты и просыпайся, – пробубнил он и натянул на голову одеяло.

Сэр Тоуд пнул его копытцем в ребро.

– Питер! – повторил он. – Его нет.

– Чего нет?

– Моря… Оно пропало.

К этому моменту Питер уже заметил, что корабль не качается на волнах, как обычно. Не было слышно и знакомого биения волн о корму. Он опустил руку за борт и обнаружил там не воду, а сухой и горячий песок.

– Нас, должно быть, выбросило ночным штормом на берег, – сказал он.

– Думаю, ты меня плохо слышишь, – настаивал сэр Тоуд. – Нас не могло вынести на берег, потому что здесь нет никакого берега. Здесь просто песок. Долгие мили песка.

Как бы невероятно это ни звучало, описание было совершенно точным. «Барда» окружали дюны, и тянулись они без конца и края во всех направлениях. Рыцарь шумно сглотнул:

– Выглядит так, будто…

– Враз пропало море. – Питер произнёс эти слова вместе с ним. Это была строчка из их загадки и, возможно, доказательство того, что они наконец достигли пункта назначения.

– Исчезнувшее Королевство! – закричал Питер, перебираясь через борт.

– Исчезнувшее Королевство! – воскликнул сэр Тоуд и спрыгнул на сушу вслед за ним.

Двое друзей бегали вокруг лодки, подбрасывая в воздух пригоршни песка, как мельчайшие горячие конфетти.

– Мы добрались! – радовались они. – Это Исчезнувшее Королевство!

Их праздничное ликование, однако, прервал незнакомый голос.

– Так-так, ребята! – рявкнул он. – Смирно!

Питер не мог видеть, что голос принадлежал высокому дородному мужчине в потрёпанной военной форме. На голове у него возвышался поеденный молью седой адвокатский парик. Он шагал прямо к ним.

– Строимся в ровную шеренгу! Давайте проверим ваши руки!

– Сэр Тоуд, побудьте моими глазами, – прошептал Питер.

– Это мужчина, большой такой… А топор у него в руке ещё больше него самого.

Рыцарь не преувеличивал. Через плечо детины была перекинута огромная ржавая алебарда. Мужчина неуклюже приблизился и потянулся за топором.

– Я знаю, что вы слышали мою команду «Смирно!», так что повторять второй раз не буду.

Приняв во внимание размер оружия и его относительную близость, Питер и сэр Тоуд решили, что лучше подчиниться. Они с трудом поднялись на ноги, ожидая дальнейших указаний.

– Вот так, – сказал мужчина, шмыгнув носом. – А теперь быстро уберите свои вещи с корабля.

Питер нащупал свой мешок на палубе и перекинул его через плечо.

– Отойдите в сторонку, пожалуйста.

Питер и сэр Тоуд послушались. Стоило им отойти, как мужчина взмахнул алебардой и разрубил «Барда» на две ровные половинки.

Сэр Тоуд, разинув рот, смотрел на корабль, потерпевший такое неожиданное крушение.

– Ну, скажу я вам, теперь пришло время всё нам объяснить, чёрт вас подери!

Мужчина ухмыльнулся:

– Не мог же я позволить вам, ребята, сбежать, так ведь?

– Сбежать? – запротестовал Питер. – Я вас не понимаю.

Детина недобро хмыкнул:

– Ну что же, паренёк, вы оказались в Пустыне Справедливости. И пробудете здесь ещё долгое-долгое время.

Глава восьмая

Узники пустыни справедливости

Питер с трудом сглотнул.

– Где-где? – произнёс он.

– В Пустыне Справедливости, – самодовольно повторил мужчина. – Здесь гнусные воры и прочие нарушители порядка справедливо получают по обслугам.

И Питер, и сэр Тоуд сразу поняли, что он, вероятно, хотел сказать «по заслугам», но решили, что будет лучше не поправлять незнакомца, размахивающего алебардой большего размера, чем оба они, вместе взятые. Мужчина подался вперёд и начал изучать Питера. Изо рта у него так дурно пахло, что мальчика едва не вывернуло.

– Что-то у тебя щёчки-то пылают, и вовсе даже не похоже, что вы просто заблудились. Могу поспорить, ты воришка, так ведь?

– Я… Да, – ответил Питер, слишком ошарашенный, чтобы соврать.

– Так я и подумал. – Мужчина смачно сплюнул на землю. – Так, значит, король сослал вас сюда. Чтобы вы не могли больше свинячить у него в королевстве, так ведь?

– Королевстве? – удивился сэр Тоуд, оглядываясь. – Вы, случаем, не имеете в виду Исчезнувшее Королевство?

– Я имею в виду королевство короля. – Мужчина убрал топор в чехол. – Меня зовут офицер Тролли. Я королевский надсмотрщик в тутошней тюрьме. Так что приветствовать новичков и охранять побережье – моя работа. Что есть, то есть.

Он провёл их до следующей дюны и с гордостью вытянул руку, демонстрируя вверенную ему территорию.

– Боже мой, Питер, – сказал сэр Тоуд, зная, что его друг всё равно не сможет насладиться видом. – Оказывается, он не только наш корабль сровнял с землёй.

Через каждые несколько метров в поле его зрения валялись расколотые останки самых разных кораблей. Обломки усеивали пустыню, насколько хватало глаз.

– Конечно, не только ваш, – с гордостью сказал офицер Тролли. – Я осматриваю каждое судно, которое сюда прибывает. Иначе вы же можете от нас ускользнуть.

На этом светская беседа подошла к концу, и офицер Тролли решил снова взяться за свои обязанности.

– Ну что же, давайте перейдём к процедуре. Вынуть руки из карманов!

Он достал из-за пояса железное тавро в форме буквы «Ж» и погрузил его в небольшой варочный котёл, который был перекинут через плечо наподобие дамской сумочки.

– Признаюсь честно, давненько я этого не делал. Он схватил сэра Тоуда за копыто и вслух зачитал его права: «ПоРаспоряжениюЕгоВеличестваЛордаИнкарнадинаСтоящийПередВамиПокорныйСлугаПровозглашаетВасПредателемКороляСославшегоВасВПустынюСправедливостиДоКонцаВашейБесполезнойЖизниБудьОнаДлиннаИлиКороткаБезНадеждыНаПомилованиеИлиДосрочноеОсвобождениеАминь».

Всё это он каким-то чудом произнёс на одном дыхании, и путешественники пришли в настоящий ужас.

Офицер Тролли вынул тавро из котелка. Питер ощущал жар, исходивший от раскалённого клейма, и слышал, как надзиратель подносит его к передней лапе сэра Тоуда.

– Я… Я считаю, произошло какое-то недоразумение, офицер Троллоп! – сказал рыцарь, извиваясь. – Понимаете, нас отправили сюда на поиски! Моему другу вручили шесть волшебных…

Питер рукой зажал пасть сэра Тоуда прежде, чем тот смог произнести ещё хоть слово. Но было уже поздно. Офицер Тролли отпустил рыцаря и махнул клеймом прямо под носом у Питера.

– Волшебных чего? – спросил он с неподдельным интересом.

– Ковров! – приврал Питер, на этот раз вовремя собравшись. – Нас поймали за продажей ковровсамолётов на улице.

Питер хорошо помнил предостережение профессора Кейка: любой ценой хранить волшебные глаза в тайне.

– Ковров-самолётов, да? – Офицер почесал щетинистый подбородок. – Не удивительно, что вас выслали. Древняя магия запрещена на всей территории королевства… Как и почти всё остальное.

Он уронил тавро в песок. Казалось, что в его покрытой париком голове рождается и крепнет новая мысль. Облизнув губы, офицер снова заговорил, но уже более добрым голосом:

– А вы случайно не пытаетесь провезти сюда пару ковриков контрабандой? Давайте-ка проверим ваш мешочек.

Питер выхватил мешок так резко, что Тролли не успел его забрать. Детина снова расчехлил свою алебарду.

– А ну-ка отдай сюда, я выполняю свои должностные обязанности!

В действительности офицеру Тролли, эгоистичному и низко оплачиваемому работнику на службе у короля, не было никакого дела до того, провезли ли эти двое контрабандой какие-либо магические атрибуты. Если он и намеревался заполучить ковёр-самолёт, то лишь для того, чтобы самому улететь на нём обратно в королевство. Видите ли, несмотря на то что офицер Тролли представлял закон на территории Пустыни Справедливости, он и сам был в ловушке: это место оказалось такой надёжной тюрьмой, что ни мужчина, ни женщина, ни другое живое существо по обе стороны закона ни разу не смогли найти отсюда выход. И несмотря на то, что работа и правда нравилась Тролли, единственной радостью, которую он мог извлечь из нахождения здесь, было уничтожение кораблей новоприбывших и наложение клейма на их руки. Через десять лет службы вся новизна потускнела.

– Валяйте, показывайте, что у вас там, пока я не потерял терпение, – потребовал Тролли, подходя ближе.

Питер и сэр Тоуд спинами упёрлись в старый ялик под названием «Зельда», и особого выбора у них не осталось.

– Что же нам делать? – спросил сэр Тоуд сквозь сжатые зубы.

В эту минуту Питер вспомнил наставление профессора: всегда доверять свои инстинктам. Что же внутренний голос говорил ему сейчас? Уноси ноги! Именно так он и решил поступить.

– Беги! – крикнул мальчик. – Уноси ноги!

Друзья проскочили между ног офицера Тролли и понеслись с самой высокой скоростью, на какую только были способны в тот момент.

– Эй! Какая невоспитанность! – заорал мужчина и поковылял за ними вслед. – Бежать – это не по правилам!

Оказалось, что интуиция Питера на этот раз его не подвела: офицер Тролли очень плохо бегал, потому что вместо ног у него были деревянные культи. Кажется невероятным, что сэр Тоуд до сих пор этого не заметил, но каким же счастьем для обоих обернулось это открытие, когда они пулей полетели по горячим дюнам и скрылись из виду. Жестокий надзиратель спотыкался, падал, бранился – и наконец безнадёжно отстал. Всего за несколько минут они унеслись на такое расстояние, что злобные жалобы детины на их невоспитанность остались далеко позади.

* * *

Хотя офицер Тролли и предупреждал, что из Пустыни Справедливости сбежать невозможно, Питер и сэр Тоуд твёрдо решили попробовать, ради своей благородной миссии и ради спасения собственной жизни. Если кто-нибудь из вас когда-то пытался перемещаться по песчаной пустыне, он наверняка знает, как сложно это порой бывает. У песка природный дар забиваться всюду, куда только можно, например между пальцами ног или в прочие места. Ещё неприятнее, когда песчинки раскалены, как это было в Пустыне Справедливости. Солнце над головами Питера и сэра Тоуда, кажется, не собиралось выходить из зенита, и поэтому наши путешественники не могли как следует сориентироваться. Не раз между ними разражались горячие споры по поводу того, не проходили ли они уже недавно мимо того или иного чахлого кустика или обломка корабля.

– Нельзя же вечно ходить кругами, – сказал Питер и с досады пнул песок.

Небогатая провизия, которую ему удалось унести с «Барда», давно закончилась, и на её место пришла грызущая боль в животе.

– Если мы в ближайшее время не найдём здесь еду и укрытие, мы погибнем.

Мальчик потёр обгоревшую шею, которая уже начала покрываться волдырями. Услышав нотки огорчения в голосе компаньона, сэр Тоуд решил, что настало время поднять довольно щекотливый вопрос.

– Питер, – сказал он, тщательно выбирая слова. – Я совсем не против того, чтоб вечно тащиться по этому гиблому месту на своих копытах, но ты случайно не предполагаешь, что есть более простой способ? Что-то, что способно нам помочь?

– Ты имеешь в виду волшебные глаза, – вздохнул Питер.

Уже не в первый раз его напарник поднимал эту тему: большую часть их морского путешествия сэр Тоуд бросал разные тонкие намёки на то, насколько легче станет их жизнь, если Питер прибегнет к помощи подарка, так щедро предложенного ему профессором Кейком («Если тебя интересует моё мнение, то это же просто чёрная неблагодарность – даже не попытаться примерить другие две пары!»). Как вы, несомненно, имели возможность заметить по своему опыту, непрошеный совет воспринимается даже хуже откровенной критики, и Питер начал уставать от таких «рекомендаций». Но ответ его не менялся.

– Профессор наказывал не использовать другие пары глаз, пока не настанет подходящий момент. Он говорил…

– Да-да, осторожность превыше всего и всё такое прочее, – прервал его сэр Тоуд. – У нас, рыцарей, много добродетелей, но терпения в этом длинном списке точно нет. Мы оказались посреди пустыни без запасов еды, без карты и без малейшего понятия, куда дальше идти. По мне, так это самый подходящий момент! – Он перешёл на более мягкий и убедительный тон. – И вообще, признайся, разве тебе ни капельки не любопытно узнать, на что способны две другие пары?

По правде говоря, Питер ни о чём другом и думать не мог с того самого утра, когда они снялись с якоря. Золотые глаза он уже опробовал, но что же могут чёрные и зелёные? Мальчик залез в мешок и достал деревянную шкатулку.

– Возможно, ты и прав, – сказал он, водя пальцами по крышке. – А я считал, что мы ими воспользуемся для того, чтобы кому-то помочь.

– Вот это мне уже больше нравится! – сказал сэр Тоуд и примостился рядом с мальчишкой. – Ну, какую пару ты предпочитаешь?

Питер встал на колени и открыл замочек. Он улыбнулся, вспомнив о том, как всё его тело била дрожь, когда он впервые дотронулся до золотых глаз тогда ночью, в аллее. Он пробежался пальцами по остальным глазам, надеясь почувствовать нечто подобное – дрожь или трепет, какой-то намёк на то, что ему дальше делать. Но не почувствовал ровным счётом ничего. Глаза перед ним с тем же успехом могли бы быть сделаны из обычного камня.

Питер отпрянул, немного разочарованный. Его инстинкты, которые так часто помогали ему в опасности, на этот раз молчали, и это сводило мальчика с ума. Он потянулся к шкатулке и взял в ладонь блестящие чёрные глаза.

– Как насчёт этих? – сказал он, ощущая рукой их совершенную гладкость.

Сэр Тоуд едва из кожи вон не выпрыгивал от нетерпения, но взял себя в руки, когда Питер снял повязку с глаз и поднёс чёрную пару к лицу. В этот самый момент в сознание рыцаря начали прокрадываться дурные предчувствия. Он вновь вспомнил слова профессора Кейка. Сомневаться в том, что мудрый старик желал Питеру только добра, не приходилось, а значит, стал ли бы он предостерегать мальчишку, если бы на то не было веских причин? А что, если, как и в случае с золотыми глазами, эта новая пара глаз перенесёт его друга на далёкое расстояние? Что, если он вообще исчезнет и оставит сэра Тоуда без защиты?