Читать онлайн История Улюлюйска для детей и туристов бесплатно

Дизайнер обложки Анастасия Башаева

ISBN 978-5-0062-7773-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Послание веснописца Нектора

Книга, что сейчас открыта вашему взору состоит из коротких историй. В былые времена их называли анекдотами и не всегда они заканчивались раскатами гомерического хохота. Просто случай, который произошёл и оставил в душе рассказчика какой-то след.

История Улюлюйска оставляет не след, но колею и попав один раз на этот карнавал, выбраться из него становится невозможно.

Так что давайте считать, что это книга – сеть, а я рыбарь, который ваши думы-карпы ловит в улюлюйский аквариум чудес.

Вначале я расскажу немного про Улюлюйск, про свою работу и славное происхождение жителей благословенного края. А уже потом будут анекдоты.

Вы, конечно, можете сразу отправиться к ним, но без аперитива ощущения будут не те. Ведь история Улюлюйска намного богаче его прошлого.

На этом всё, я беру в руки веретено.

География Улюлюйска

Точное расположение Улюлюйского края легко определит любой школьник. Одна его граница у Хабаровска, другая у Персии, сверху тундра, слева дикие народы немытой Европы. А ещё кругом наш заклятый враг Ербохомохоль, где нет правды и сострадания, а только сплошной разврат, кривда и хозрасчёт.

Протекает у нас много рек, стоит много болот, есть пустыни и горы, степи и заливные луга, а ещё сильно богатые недра, в которые можно погружаться бесконечно.

Вот только составить карту Улюлюйского края так никто и не смог. Пытались купцы Античности и послы Модерна, но скоро бросали это дело. Говорят, что со спутника даже пытались, но то Улюлюйск моргнёт хитро, то пленку засветит, а может, ради озорства и рожу состроить. Грустит спутник, а с ним грустят и в Ербохомохле. И поделом им там всем.

Так что карты Улюлюйска нет. Он просто есть. Вокруг и в сердце.

Что касается нашей главной реки Улюлюйки, то иногда её называют «сестра Волги». Правда, скорее всего, вы никогда не слыхали такого выражения, потому что используют его в основном поэты третьей руки. А их книги открывают как раз иногда.

Но если посмотреть на записи географов, то можно увидеть, что Улюлюйка ведет себя весьма странно. Во-первых, она пересекает Улюлюйск с севера на юг и с запада на восток. Во-вторых, там, где Улюлюйка касается Ербохомохля, она внезапно уходит под землю, чтобы вынырнуть посреди реликтовой тайги.

А ещё у нашей Улюлюйки много тихих заводей. Раньше в них любили уходить ушкуйники. Там они чинили свои лодьи, штаны и переломы. А ещё пели залихватские песни и готовили ячневую кашу.

Сегодня в этих заводях тоже собираются лихие люди, но уже приличные. Есть среди молодёжи такой странный вид спорта – взять доску, выплыть на середину заводи и подраться с выдрой. Часто молодёжь проигрывает, потому что на помощь выдрам приходят бобры и подлещики. Они кусают экстремалов за потаённые места и тем наносят позор.

Ещё учёные долго спорили, какой самый большой приток Улюлюйки: Волга или Дон? Но после постройки известного канала их можно считать одной рекой и одним притоком Улюлюйки.

А веснописи сохранил данные, что давным-давно водились в Улюлюйке ракокрабы, которые с трудом помещались в ведро. И было их так много, что ходили на них не с раколовкой, а с дрекольем и вилами, а потом закатывали в корчаги колбасы и карбонаты.

Иными словами, Улюлюйка – центр нашего края и его сердце, которое пульсирует среди русла и порой показывает норов.

Кто такой веснописец
и как устроена улюлюйская историческая школа

Улюлюйск появился ровно в тот момент, когда первое животное вышло из мирового океана на мировую сушу. Правда, то животное ещё было неразумно и потому своего счастья оценить не смогло.

Должны были пройти миллионы лет, прежде чем первые люди из Африки в поисках лучшей жизни пришли обратно в Улюлюйск. Там они стали сеять, пахать, драться с насекомым Пчелой за мёд и всячески развивать культуру танца и ублажения духов. А между делом плодились и расселялись.

Важнейшим событием в нашей истории стоит считать столкновение улюлюйцев с берёзой. Тогда один из моих далеких протоколлег вырезал каменным ножом на бересте картинки про свой поход. Сейчас копия этой бересты хранится в нашем краеведческом музее. Злые языки говорят, что береста поддельная, так что копия на самом деле выдумка. Но слушать эти языки – себя не уважать. Так что это копия, твёрдо и чётко.

Когда улюлюйцы изобрели буквы, они стали записывать важные дела и новости на бересту и хранить её в большой яме. Чтобы мышь не погрызла бесценные амбарные записи, яму обмазывали глиной и разводили в ней костёр. Получалось прочное укрытие, куда записки и убирали.

Бересту сменил папирус из рогоза, потом пергамен, а затем и бумага. Записи по традиции хранили в яме. Мыши попасть туда не могли, а вот вешние воды от растаявшего снега проникали только так.

В итоге записи приходилось регулярно приводить в порядок. На то были отдельно выделенные люди, которых и прозвали веснописцами, поскольку именно весной начиналось восстановление записей. Этот процесс ещё именовали «переписывать историю».

Оттого хроники прошлого полны лакун, противоречий и странных совпадений. Так, есть рассказ о том, как улюлюйцы отбились от войск Юлия Цезаря с помощью паровоза, который пугал его слонов. А после, в честь победы, запустили в космос курицу.

Какое-то время подобные записи никого не смущали, но с проникновением научного подхода, а веснопись – это строгая наука, между прочим, – кто-то задумался.

Так мой предшественник обратился с высочайшей запиской к Начальству, где и рассказал, что наша история полна странных событий, нестыковок и откровенной белиберды.

Начальство записку прочитало и крепко задумалось. А потом вышло с мудрым решением: история – это вам не лента, а огромное количество событий, которые произошли и могли бы произойти. И превосходство нашей исторической школы в том, что оба нарратива у нас сливаются в один. Так что более полной и правдивой хроники событий нет и быть не может.

Ещё Начальство посетовало, что не может выпороть веснописца, поскольку времена уже были не те. Всё-таки железная дорога появилась, телеграф и прочие атрибуты будущего.

На этой парадигме множественных версий прошлого и строится наша историческая наука. И меня, веснописца, так учили.

Тут я могу и про себя, презренного, немного сказать. Зовут меня Нектор, а фамилия мне по статусу не положена. Точнее, есть у меня всё, в паспорте указано, но в общественном пространстве и месте я живу под принятым именем Нектор. На нём и остановимся.

Учился я на истфаке УГУ (Улюлюйский государственный университет) и уже на пятом курсе мне предложили пойти в подмастерья тогдашнего веснописца Григория. А я и не стал отказываться. Так и работаю потихоньку: разбираю архивы, создаю новые и рассказываю истории разные.

Вообще о нашей работе говорят много, а знают мало. Одни считают, что веснописцы – это хитрая машинка, другие – заговор группы неопределённых лиц. Но нет, мы живые и даже иногда едим. Главное же – продолжать традицию.

Нет ничего правдивей улюлюйских веснописей. Нет и уже не будет. И вы всё узнаете. Хотите вы этого или нет, спрашивал ли я вас об этом или нет.

И чтобы не прослыть голословцем, сразу расскажу, как у нас принимают научные решения не только в истории.

Вот был случай один в 1892 году. Тогда прошёл большой съезд агрономов, и даже пару немцев приезжали и показывали новые машины. Сам Губернатор открывал съезд, а значит, событие важное было.

Но вот завязался спор о брюкве. Один агроном говорил, что перед посадкой её надо чистить или хотя бы резать. Другой – что и так сойдёт. Собравшиеся быстро разделились на два лагеря. Немцы впали в недоумение.

Разумеется, спор быстро перерос в неистовую ругань и драку. Зазвенели люстры, засвистели портфели. Да, это традиция поисков научной истины такая.

Немцы побежали за полицией, и скоро агрономические светила оказались в околотке. Там они быстро примирились и нашли соломоново решение: сеять половину так, а вторую эдак. Причем не только брюквы, но и свеклы, например. Ну чтобы потом опять ссор и споров не было.

С тех пор так и повелось. И если кто-то называет подобное полумерами, то он в дипломатии ничего не смыслит. Из Ербохомохля, значит.

По причине множественных вариантов истории Улюлюйска я не могу рассказать историю его происхождения. Археология говорит о IX веке нашей эры, но тогда как мы могли сражаться с ромейцами Цезария?

Источники иноземные вообще относят появление города к XIV веку, но веры им нет никакой, потому что часто они говорят от зависти, а не от желания раскрыть правду.

Потому считается, что Улюлюйск был всегда. А день города можно всегда назначить в удобное и свободное от посевных-уборочных время. И если все дороги ведут в Рим, то все временные линии – в Улюлюйск. Так и держится гармония мироздания на нашей планете.

Кто такие Губернатор и Начальство

Улюлюйск – место богатое на порядок. Изначально им правили альфа-австралопитеки, потом самые умелые из габилисов и самые прямоходящие из эректусов. А когда мы до сапиенсов дошли, тогда традиция окончательно устаканилась – правит нами самый умный, смелый и умеющий глядеть вдаль лучше остальных.

Правда, некоторые остряки говорят, что первым Начальством стали обезьяны, которые взяли в руки палки. Но так они говорят, потому что времена нынче не те, и за слова не уедешь получать профессию лесоруба.

Однако Улюлюйск всегда был в пучине истории, а часто и задавал ей движение. И потому во времена оные нами правили князья, великие князья, председатели реввоенсоветов и первые секретари. Это всё правильные названия, но неправильные.

Что есть власть Губернатора? Это концентрация тысячелетий мудрого правления, прозорливости и умения принимать хорошие решения, даже если они кажутся сегодня абсурдными. И потому не каждый может возложить на себя этот тяжкий труд.

И в нашем обществе есть Великое Согласие, которое касается того, что Губернатору мы доверяем целиком и полностью, поскольку он продолжатель великих двоякодышащих и габилисов.

А уж как называется эта должность – вопрос второй и неважный. Так что мы можем погрешить против исторической правды и говорить о Губернаторе во времена Ромейской империи, возвышения Москвы и Олимпиады-80.

Потому что правда не в слове. Правда – в непрерывной нити правления, которую никто не смог никакими ножницами Смуты перерезать.

И даже порой неважно, как зовут Губернатора. Потому что имён у него может быть много, но ни одно истинной сути не коснётся даже жучиной лапкой.

Есть и другой взгляд на происхождение Начальства. Он противоречит тому, что я описал выше, но, согласно улюлюйской концепции истории, всё могло быть и было.

По второй версии, первый Губернатор Пуруша родился на заре мира. Но было ему скучно, и потому Губернатор разделил себя на части. Из тела вырос Улюлюйск, из рук – урядники, из головы – Начальство, а из ног – сами улюлюйцы.

Но порядка не было, потому как не были спущены каждой части тела задачи. Тогда второй Губернатор победил дракона Еброхомохля и засеял его зубами жирные улюлюйские нивы. Тут жизнь как-то сама по себе и наладилась.

Второй Губернатор правил несколько веков и самостоятельно сошёл в склеп, когда сильно устал. И это первый задокументированный случай добровольного отказа от правления Улюлюйском.

Однако история и миф слишком часто идут рука об руку. В 1747 году шахтёры нашли странное при добыче меди и раскопали. Это оказалась крипта Второго Губернатора, и от громкого шума его мумия проснулась. Второй Губернатор не стал ничего ни у кого спрашивать и прошёл сразу в резиденцию тогдашнего Губернатора.

Там мумия заявила, что хоть ушла от правления Улюлюйска добровольно, никаких бумаг не подписывала, поскольку тогда ещё даже букв не придумали. Так что он, Второй, законный властитель, а тогдашний Губернатор – не более чем заместитель и, может, даже мятежник.

Так началась Третья Улюлюйская Смута, она же Смумия, она же Площадная замятня. Второй Губернатор и тогдашний наш правитель три года выясняли, кто настоящий правитель, и поставили под удар экономическое развитие нашего края. Разумеется, дошло до отряда стрельцов и лихих людей, которые пищалями и саблями доказывали легитимность нанимателя.

Спасло ситуацию Начальство, которое продолжало собирать подати, выдавать ссуды и штрафы. Потому вне самого Улюлюйска никто ничего не заметил, а узнал о событиях сильно позже из лубков.

Только к 1750 году стороны пришли к согласию. Тогдашний Губернатор строит для второго новый склеп в тайном месте, хоронит со всеми почестями и потом больше никогда не тревожит. Второй Губернатор же обязуется прийти, когда Улюлюйску будет совсем худо. Придёт и порешает все вопросы, а также недругов.

На том Третья смута завершилась, и скоро Улюлюйск открыл месторождения красной ртути, с которой не знал, что делать, но на всякий случай хранил. И хранит до сих пор.

У Губернатора есть свой день. Отмечается он всегда 12 декабря. И вот почему.

Первым повелел отмечать свой день рождения Губернатор Корф. Было это ещё при Екатерине II Матушке. Корфа не смутил Рождественский пост, потому как был он из немцев, а у них не принято.

Следующий за ним Губернатор родился в апреле. Но рассудил, что подводы с подарками и гостями обязательно застрянут в грязи. И потом ещё ковры натопчут. А в декабре уже почище.

Прибывший за ним Губернатор был очень увлечен разведением бойцовых дятлов и на такую мелочь, как день рождения, не обращал внимания. К тому же, если что-то произошло два раза, то на третий будет уже традиция. Прочие Губернаторы посчитали аналогично.

При советской власти отмечать день рождения Губернатора было невозможно, но некоторые тайком продолжали. В этот день было принято ставить перед портретом Губернатора мочёные яблоки и мазать его губы мёдом.

При новой власти вернули губернаторов, а с ними и праздник. Правда, про традицию яблок и мёда забыли, но что поделать. Да и где сейчас мочёные яблоки достать?

Ну, нельзя умолчать о венчальной карете улюлюйских Губернаторов. Впервые она проехала по улицам столицы нашего славного края в 1789 году. Это была уменьшенная копия императорской кареты, только вместо золота её украшало серебро, лошади были сильно дешевле, и форейторы небритые.

Но проезд по главной улице так понравился всем участникам, что в каждую годовщину назначения Губернатор повторял свой, так сказать, триумф. И никакие циркуляры из столицы не могли ему помешать.

С годами карета менялась. Обросла фигурами из бука и дуба, позолотой и шоколадным фонтаном, местами для крепления фейерверков. Так что никому уже и в голову не могло прийти, что Губернатор может выезжать иначе.

Традиция прервалась в 1917 году, но карету сохранили в музее «Улюлюйского царизма». Оттуда её периодически брали на торжественные парады и съёмки в кино. Ведь карету столичную из Эрмитажа не даст никто, а Улюлюйску она приносила копеечку.

Туровскому, первому секретарю, однажды предложили подобный променад, но тот благоразумно отказался. Но на всякий случай в годовщину назначения украсил машину огромной плюшевой пчелой.

В 1992 году, когда Губернаторство официально вернулось, решили и традицию возродить. Тогда карету вытащили из музея и запрягли в «Чайку». Тогдашний веснописец подсказал, как надо правильно карету украсить и каким маршрутом двигаться. Но на фоне времён и лихих вихрей экономики символизм оказался неуместным, так что традицию решили больше не повторять, пока ситуация не станет более подходящей для возрождения традиции.

Геральдический гусь

Многие спрашивают: «Почему на гербе Улюлюйска гусь? Ведь есть прекрасные животные вроде медведя или грифона, и они лучше подходят такому славному краю».

Краевед Сметанин ответил бы вам, что гусь символизирует двойственность края. Красота и орбита эстетики, но с зубами. Так что берегись! Но краевед Сметанин гранты получает, а вот к веснопиям доступа у него нет – я не пускаю. И да, оба факта плотно связаны.

Вот как дело было. Гусей в Улюлюйске всегда было много. На мясо, на паштет, на писчее перо пускали. Всё как у людей.

Но в 1847 году Ербохомохль тайно нанял известного дрессировщика Мажесто. Тот приехал в Улюлюйск и давал бесплатные выступления. А по вечерам Мажесто и подельники всячески вредили улюлюйским гусям: подмешивали в корма белену, подпаивали вином и показывали похабные картинки.

И скоро Губернатор заметил, что бумаги на подпись ему приходят с ошибками. Писари стали путать Ъ и Ь, писали слово «губернатор» с прописной, а однажды встретилось даже «императришка».

Начали расследование. Давали писарю перо арзамасского гуся. Ошибок нет. Давали перо улюлюйское – и сразу выходило что-то неправильное, вплоть до поддержки декабристов.

Тогда была проведена мощнейшая селекционная операция. Всех гусей Улюлюйска заменили гусями из окрестных деревень. А городских отправили на границу с Ербохомохлем. И знаете? Ошибки сразу исчезли. И документы стали сразу одухотворённые, пышущие державностью.

Так мудрость Губернатора показала, насколько важен улюлюйский гусь – без него не будет паштета к завтраку и документооборота. И постановил поставить его на герб. А Мажесто не пускать больше никогда.

Ну а Сметанин только и умеет, что сказки гуманитарные сочинять.

Любовь улюлюйцев к гусю однажды довела до того, что Арзамас чуть не повторил судьбу Карфагена. Так случилось в 1871 году, когда состоялся (почти) поход на эту гусиную столицу.

Всё началось с того, что конезаводчик Рыжов вернулся с Нижегородской ярмарки и собрал вокруг себя приятелей. Собрались, понятное дело, за самоваром. Рыжов начал в красках описывать лошадей, которых видел, и гости цокали языками. Но потом кто-то спросил: «А как там с гусями-то? Похуже наших?»

Конезаводчик опрокинул кружку чаю с мёдом и попросил полового просто мёду, но настоянного. И пока не принесли кружку, Рыжов молчал. А как принесли, так сразу и стал описывать в подробностях, каков арзамасский гусь: крылья размахом с телегу, лапы хоть подковы ставь, клюв твёрже уральской горы и так далее. Гости тоже сразу отставили чай и замолчали в ожидании.

С каждой кружкой Рыжов вспоминал всё больше достоинств арзамасского гуся и ещё оскорблений, которые отсылали ему заводчики птицы. Мол, ваш улюлюйский гусь – суть курица, только ещё глупей. И пером из крыла вашего гуся можно только Баркова переписывать, но Пушкина оно недостойно.

Тут Рыжов хлопнул по столу, кинул половому купюру и объявил, что возвращается на ярмарку и будет лично каждого гусезаводчика убеждать забрать свои слова обратно. Гости присоединились, и отряд направился прочь из города. По пути они собрали единомышленников, провизии и кольев из заборов.

Отряд мести дошёл только до глуши с Лягушкиным князем и зайцем-барабайцем. Рыжов сотоварищи поняли, что устали, и уснули прямо в клюкве. Но перед этим погрозили кулаками и дрекольем в сторону Арзамаса.

Наутро отряд на удивление бодро вернулся в Улюлюйск и разошёлся по своим торговым и мещанским делам. Но решили, что на следующую ярмарку обязательно поедут вместе и покажут там, кто тут глупее курицы.

Улюлюйские обычаи и праздники

Нельзя не упомянуть, что богат наш край традициями, обычаями и прочими поводами махнуть чашку другую травяного чая.

Августовская тоска

Много бед и горестей выпало на долю улюлюйцев. Реактивный остеохондроз, свиниковая депрессия, гневливость аппендикса и многое такое прочее. Но местная медицина находила нужное лекарство и спасала жителей от болезней, одни названия которых заставляют поседеть.

А в 1893 году улюлюйские жандармы задержали группу гастролёров-шарлатанов из Пензы. Под видом лекарства от потливости ноздрей они продавали обыкновенную воду! И своим жульничеством угрожали бизнесу местных продавцов воды под видом тоника для ушей.

Только не выдумали никакого лекарства от августа и понедельника. А когда они совпадали, улюлюйцы старались не выходить из дома, не пасти кур, не говорить с Начальством. Город на целый день останавливался, словно его накрыл шаббат.

И хоть сейчас улюлюйцы утеряли традицию манкировать понедельником, историческая тоска всё равно их догоняет. И ходит улюлюец, опустив голову. И нет никакого лекарства и воды от такой печали. К счастью, первое августа не всегда выпадает на понедельник, потому традиция такой тоски не часто всплывает. Но и промолчать о ней нельзя.

Аграрный культ

Улюлюйцы, как известно, растут из самой Земли. А всякие дела альковные нужны только, чтобы пробудить первозданную силу, свежую, как огурец, и несгибаемую, словно кабачок. Но не о том речь.

Древность улюлюйцев нашла своё отображение в обычаях. Учёные-копчёные, которые не знают про нас ничего, называют некоторые традиции улюлюйцев «аграрными».

Вот взять 1 сентября. Никакого отношения к школе этот праздник не имеет. В Улюлюйске это всегда были проводы лета-кормилицы и встреча осени-художницы. По сути, это была Масленица, только без снега и блинов. Называлась она Гусленица, ведь верили улюлюйцы, что с этого дня гусь собирает пожитки и летит на постой в места более тёплые.

Главное событие, конечно, еда. Здесь улюлюйцы дорывались до всего, что вырастили, и устраивали ярмарку карательной кулинарии. Пироги с арбузом и сыром, яблочные супы с лапшой, мелкие пирожки с семечками и орехами в меду, да всякие курники с грибами и травами.

Хороводов не водили. А просто выставляли столы посреди поля и смотрели, как Солнце уходит в закат. И тут затягивали длинную протяжную песню про грядущие холода и необходимость есть мочёное, а не свежее с грядки.

Известный поэт Пастух Пегасов даже оставил несколько строк-пародий про ту песню.

Что такое осень? Это гуси.
Клин гусей, летящий на Минводы.
Осень не отменит даже Губернатор.
В бочках мокнут яблоки-арбузы.

С наступлением тьмы разжигали костры и продолжали пировать, чтобы встретить рассвет того самого 1 сентября. И только после этого уходили отсыпаться. Смирением тут и не пахнет, это встреча, которой ждали.

Краткая история Хеллоуина

А в Улюлюйске его праздновали, кстати? Нет. Улюлюйцы любят праздник и вообще люди широкой культурной подвижности. И давно включили в свои календари День освобождения от Британской империи, индийские священные омывания и День археолога. Но вот с Хеллоуином не задалось.

В Улюлюйске очень любили святки. В этот день можно было нарядиться кем угодно, кроме Губернатора, дышать из-под маски вином и вести себя словно дитя неразумное, но отягощённое средствами.

Вот только жандармскому начальнику Спирину это не нравилось. Потому как под маской легко совершать грабления и ворования. Вся полиция в эти дни в усиленном режиме работала, и Спирин потом неделю отлёживался, вот как напрягался.

И потому, когда в Улюлюйске обосновались американцы, которые строили у нас железную дорогу, на время Хеллоуина им запрещали всякие маски и гримы. Драться, бить стекла и фонари, с гармошкой гонять на извозчиках – можно. Маскарад – нельзя. А без него Хеллоуин не праздник, а так, заурядная суббота.

Впрочем, и американцы недолго продержались. Что-то у них там не заладилось со шпалами и насыпями, потому они плюнули на всё и укатили в свои ССША крутить хвосты крокодилам в Луизиане.

Впрочем, если традиция не устоялась, это не значит, что не праздновали. И тут вспоминается мещанин Шушков, который увлекался огородничеством. В Улюлюйске это была норма жизни, потому как грань между городом и деревней была размыта. Но Шушков оказался огородником учёным и выписывал все журналы, которые рассказывали, как пахать и сеять. И в 1912 году он вырастил тыквы размером с тележное колесо. Как их есть, было непонятно, но Шушков нашёл выход.

Шушков написал письмо в губернаторскую канцелярию и предложил устроить праздник Хеллоуин для католической и лютеранской общин Улюлюйска. Расчёт мещанина был непонятен по двум причинам. Первая и самая главная: после Французской революции именно Губернатор возглавил всяческие Liberté, Égalité, Fraternité. И потому никто никогда не был обижен в плане налогов, инакомыслия и прочих излишеств.

А во-вторых, оба сообщества плотно дружили, встречались на поле для крикета, устраивали совместные ужины и дружеские боксёрские поединки.

Но Шушков оказался человеком деятельным и пообещал лично украсить зал для торжества, но попросил в помощь театральных декораторов. И губернаторская канцелярия дала добро.

В конце октября представители католиков и лютеран собрались в большом зале и получили приветственную чарку вина из огромной шушковской тыквы. А дальше был лабиринт ужасов. Шушков, конечно, постарался. Тут были вурдалаки, ведьмы, конституционная монархия, гробы на небольших колёсах, паутина. Гости проходили по лабиринту и всё больше улыбались. Боялись, конечно, но как-то приятно.

Но в конце их ждали огромные деревянные ворота. К ним был прибит листок. Гости напряглись, а когда подошли ближе, вместо известных тезисов увидели там предложение купить у Шушкова урожай тыквы.

Символизм ворот и прибитых листков оскорбил обе стороны. Кивнув друг другу, гости стали ломать стены лабиринта и покинули хеллоуинский бал. Направились они в сторону ресторана «Гусиный ход», где и оставили немало денег.

Что касается Шушкова, то его поступок не оставили без внимания. Мещанина выселили из Улюлюйска и отправили поднимать сельское хозяйство в пустынных областях края. Раз с тыквами справился, значит, и дыни вырастит.

Но и там Шушков умудрился порушить вековую дружбу улюлюйских народов. Правда, времена наступили уже другие, и он удачно осел в интендантской службе, где продолжал свои эксперименты с различными культурами. И не только сельскохозяйственными.

Ножевой день

Очень странную запись встретил в веснописи за 1893 год. Там день, когда выпадает первый снег, называют «ножевым». И нет, к проникающим ранениям отношение этот день не имеет.

Не то чтобы улюлюйцы сильно любили зиму. Они воспринимали её как неизбежность, но старались найти и что-то хорошее и пережить ненавистное время. И логика была такой: первый снег – холода – лёд – коньки.

А вот коньки наши предки любили горячо. Как только Улюлюйка вставала, сотни граждан выходили на лёд и начинали выписывать петли, монограммы и приветствия Губернатору. Некоторые даже умудрялись по замёрзшим рекам навещать родню в деревне. И, разумеется, появлялись коньковые пограничники, потому что Ербохомохль совсем рядом.

Так при чём тут «ножевой»? Коньки надо заточить и как следует отполировать. И для бродячих точильщиков начинались золотые и банкнотные недели. Они заселялись в лучшие трактиры, где и принимали клиентов. К наступлению оттепели точильщики съезжали во фраках, которые успешно пропивали к зиме.

Сватовство елки

Обычай этот странный, но красивый. В определенный день в дом Губернатора вызывали особого мужичка. Там его встречал лично сам и произносил ритуальную формулу: «Ну, ты сам знаешь». После чего мужичку выдавали полштофа анисовой и печатный пряник.

Мужичок этот непростой, кстати. Его звали «ёлкин муж», и звание это передавалось от отца к сыну или к мужу старшей дочери.

В кортеже жандармов на губернаторских санях мужичка везли в лес, где и начиналось волшебство. Ёлкин муж степенно ступал на снег, разминал руки в красных рукавицах и кричал: «Ну, я прибыл». Откусывал пряник и шёл обнимать ёлки.

Одну, вторую, третью, пока не устанет. А искал он ёлку особую, достойную стоять на главной площади. Весь перемажется в коре, снегу наберет полные валенки, но обязательно сыщет ту, от которой не сможет отлипнуть.

Тогда он кричал: «Невеста», и к нему спешили лесорубы. Сам же ёлкин муж степенно возвращался к саням, где выпивал немного анисовой и велел везти его в баню, ведь негоже жениться грязным.

Было подозрение, что ёлкин муж всё выдумывал про сватовство и просто так себе на пряник зарабатывал раз в год. Но и ёлки он выбирать умел, тут никто не спорил. Так что, если и врал мужичок, то на радость всем. Как лицедей театральный или художник в газете.

Два Новых года

В Улюлюйске было два новых года ещё до того, как пришли большевики и начали жить лучше и веселей.

Ещё в начале своего пути специально перелопатил два пуда веснописей, чтобы составить таблицу или формулу соответствий дат. Но мои предшественники этим не особо заморачивались и могли писать год по любой системе счисления. И только с 1919 года начинается хоть что-то вменяемое.

Дело в том, что вся Русь вела счисление от сотворения мира. А Улюлюйск – от сотворения Улюлюйска. И если в Нижнем Новгороде или Пскове был 5029 год, то у наших предков – 7513. Таким образом получалось, что вначале был Улюлюйск, а только потом появился мир.

На этот парадокс обратили внимание ещё во времена первых Романовых, и случился небольшой скандал. Получалось, что раз Улюлюйск раньше всего мира, то именно он породил Романовых и Ербохомохоль. С первым можно было мириться, со вторым – нет.

И только в петровские времена удалось хоть как-то синхронизировать календари и длину бород с остальной Россией. Так появились Самый Новый год (петровский) и просто Новый год (улюлюйский). Дата у него плавающая, связанная с особым календарным складом.

Потом случился 17-й год и подарил Улюлюйску ещё два новых года. Я же говорил, что Улюлюйск – место радости. Это ещё наши предки знали.

Изгнание гнид

Улюлюйцы готовы любое событие превратить в массовое гуляние. Но есть праздники, которые не прижились. Например, День избавления от гнид.

В 1919 году английские интервенты решили захватить Улюлюйск. Двигались они через поганые земли Ербохомохля, разумеется. Но англичанка решила применить хитрость и вначале подавить наш гордый Улюлюйск биологически. Для этого с аэропланов и дирижаблей стали забрасывать города мешками со вшами. Даже требюше под это дело построили и атаковали приграничье.

Улюлюйцы зачесались и погрустнели. Но тут появился комиссар Пинский. Годы Первой мировой сделали из обычного студента-ботаника мощного врача, который мог бы стать украшением любого Генштаба.

Пинский здраво рассудил, что раз у бритишей есть биологическое оружие, должно быть и противоядие на случай, если порвётся мешок со вшами. И расположен склад со всем этим добром явно у границы.

Тогда Пинский собрал отряд пластунов и нарядил их в медвежьи шкуры, любовно реквизированные из барских усадеб. Обратившись в медведей, пинские спокойно перешли границу и скоро нашли склад.

Тут и проявился истинный гений. Пинский знал, что скоро должен пойти мощный атмосферный фронт, который в Улюлюйске зовут «враждебные вихри». Он дождался первых дуновений этого фронта и вместе с бойцами взорвал склад.

Ветер поднял облако дуста и понёс его в Улюлюйск и окрестности. Так всего за пару дней наш край избавился от паразитов. Англичанка расстроилась и ушла.

Пинского потом сделали комиссаром здравоохранения и даже ввели тот самый «День освобождения от гнид». Но праздник как-то не прижился, и помнят о нём только старики да веснописцы всякие.

Ещё изгнание, но на этот раз инолешего

В западных областях Улюлюйского края был интересный обычай – «изгнание инолешего». Считалось, что летом леший Ербохомохля приезжает на огромной подводе, чтобы собрать все шишки-желуди, выловить лягушек, чтобы они пели на его свадьбе, да заодно прихватить рыб с икрой. Приезжает он на огромной телеге с ларями и бочками, да при этом постоянно курит.

Выбирали солнечный осенний день, рано вставали и надевали лучшее. А потом брались за руки и цепью шли по лесу. У кого были свободные руки, размахивали палками. Все пели довольно непристойные песни про то, что вот у нашего лешего лягушки поют соловьями, шишки с голову, а икры в рыбах больше, чем звёзд на небе. О некоторых, скажем так, интимных подробностях жизни лешего дети узнавали как раз из этих песен.

Во время такого похода находили много интересного: шалаши лихих людей, запретные делянки с хмелем и винокурнями, пропавших грибников, красивые коряги. А в полдень цепь разрывали и шли обратно, громко улюлюкали и пели совсем уж дикие песни про жизнь инолешего. Привести я их не могу.

Надо ли говорить, что западные области губернии были самыми тихими и безопасными? Капитан-урядник даже просил денег у Губернатора, чтобы перенести традицию в другие волости, но ему не дали.

Тогда насильно одну деревню переселили на юг. Но они там по лесам не ходили. Может, вода не та, может, люди из другого теста. А может, они не успели развести в лесу винокурни, невидимых начальственному глазу.

Комар против учёных

Однажды в Улюлюйске остановился сборный отряд фольклористов из двух столиц. Ну, как остановился. Их сняли с поезда Таллин – Хабаровск: одна половина отравилась беляшами, а вторую – просто за компанию. Тогда-то они и провели исследование улюлюйского фольклора, аналогов которому, разумеется, нет.

Так, учёные записали удивительный обряд – Противомасленица. Или, как говорили улюлюйцы, «ни комара, ни мухи, ни порухи». Традиционно его отмечали 31 августа.

В этот день улюлюйцы работали до обеда, а после собирались большими группами и приносили горшок, набитый комарами и мухами, которых набили за лето. Все смотрели, одобрительно гыкали и рассказывали, как были добыты трофеи.

А после разводили огромный костёр, куда и скидывали высохшие трупики. Под гармонь и залихватские танцы, разумеется.

Через губу столичные заметили, что «улюлюйцы из любой ерунды делают праздник». Так, может, потому улюлюец в целом счастливей многих?

Ношение котлет

Не совсем праздник, но традиция, хоть и мимолетная. Однажды я разбирал подшивку «Улюлюйского моряка» и встретил фельетон, где встречается фраза «из кармана его торчала котлета». Контекст был издевательский, сейчас так говорят про катальцев на электросамокатах.

И если бы статья была из 90-х, я бы понял. Но выпуск был от 1955. И тогда выражения «котлета денег» ещё не было.

За помощью я обратился к сторожу нашей консерватории. Он когда-то работал переписчиком партитур и в 1955 году как раз мог быть героем того фельетона.

Сторож утёр сентиментальную слезу и рассказал, что году в 1954-м в столовых появилось удивительное блюдо на стыке американского гамбургера и улюлюйского хлебосольства. Название было вроде «Дары закромов».

Стоили «Дары» почти 10 дореформенных рублей (то есть рубль) и состояли из улюлюйской булки (чуть меньше и ниже, чем «Городская»), двух котлет и горчицы. Иногда могли добавить ядреные маринованные огурцы, а летом-осенью – свежие. Любители ещё крошили туда «Дружбу».

Есть такой бутерброд было жалко. Потому франтоватые молодые люди делали хитрую упаковку из газеты. Её надо было свернуть кульком, но одну котлету не закрывать. Бутер убирали в карман широченных брюк так, чтобы прохожим эта самая свободная котлета была видна. Отсюда и выражение собственно.

Блюдо продержалось в меню столовых пару лет и потом исчезло. А жаль, конечно, сейчас бы имело успех. Хоть положить в карман его уже не выйдет, поскольку штаны стали уже, и карманы мельче.

В телеграме Нектора есть даже историческая реконструкция того обычая. Ссылка на канал в конце книги.

***

Вот я и рассказал про самое главное, что нужно знать об Улюлюйске: про Губернатора и нашу мудрую историческую школу. Теперь можно и в анекдоты окунуться.

Впереди вас ждут истории нашего края, рассказы о разных мистических сущностях и отдельные биографии выдающихся улюлюйцев.

Истории Улюлюйска, записанные и самые настоящие

Ромейский след в улюлюйском генофонде

Ещё при Цезарях в Улюлюйск прибыл небольшой торговый караван в сопровождении отряда легионеров. Торговцы привезли вино, керамику и оливковое масло. Ну а чем ещё удивить варваров, что мажут волосы бобровым салом? Заодно дадим им дороги и римское право, так они думали.

Но купцы были неприятно удивлены: их встречали каменные пирсы, многоэтажная контора портоуправления и маяк, выкрашенный в пурпур. Сами улюлюйцы ходили в вышитых льняных рубахах и шерстяных костюмах тончайшей работы. Латинского они не знали, но понимали сердцем (именно так и написано в веснописи).

Показали купцы виноградное вино с травами, а улююйцы им в ответ крыжовниковое да ежевичное.

Достали горшки и амфоры, а в ответ получили глиняные борщеварки с функцией подогрева чесночного хлеба.

Масло доставать даже не стали, когда им предъявили улюлюйский купаж подсолнечного и горчичного.

Купцы расстроились, заперлись на кораблях и стали с горя свой товар пить и другим закусывать. А через пару дней отбыли в грусти и печали. По пути от горя выбросили товар и потом в Риме рассказывали, как их ограбили скифские пираты. Да, прямо на лошадках своих корабли брали на абордаж. Страшно.

А вот легионеры остались. Привольно же. Никакой децимации и полбяной похлёбки. Земли полно – строй дом, расти хлеб и капусту. От тех легионеров ведёт начало одна из княжеских ветвей.

Римское право легионеры насаждать не стали, потому что улюлюйцы судили справедливостью сердца, а не скучными буквами и положениями. Но вот как делать дороги, напрочь забыли.

Но это ничего, такое бывает. Если уж 20-й атомный век не смог, то куда уж римлянам.

Попрание пришлого конунга

В отличие от всей остальной Руси, Рюриковичи в Улюлюйске сразу не прижились. Ругвар, третий помощник точильщика мечей Рюрика, выиграл в кости у Синеуса город, которым и был Улюлюйск. Подумал он тогда, что, может, всласть править и угнетать.

Когда же Ругвар к нам добрался, то обнаружил крепкие каменные дома, крепкие моральные устои и не менее крепкий квас с хреном и гонобобелем. Последний, к слову, смягчал нравы, устои и кожу для выделки.

Но Ругвар этого уже не узнал, потому что, спускаясь с коня, сломал шею. Но напоследок успел нашептать, как его хоронить по варяжскому обычаю: со связанными руками и в горящей лодке.

Следующий воевода Улюлюйска из Рюриковичей Гвидослав решил уподобиться Начальству и завещал похоронить его также по-варяжски. Но улюлюйцы поняли решение слишком буквально, схватили Гвидослава и повязали. После чего положили в лодку, подожгли и отправили вниз по течению.

Гвидослав же воеводой был не зря. Он ловко раскачал лодку шатаниями вбок, и та перевернулась. Под водой воевода разрезал веревки острой раковиной речной мидии, а после вышел в тине и злобе к улюлюйцам.

Там он выхватил из рук проходящей бабы коромысло и пошел наводить репрессии на всех, кто принимал участие в его похоронах.

Так улюлюйцы получили свою княжескую ветвь и уяснили, что, если раскачать лодку, то вылезет из неё чудище и нанесет побои различной степени тяжести.

Но бунтарский дух не уняли, а просто запомнили на будущее. Вдруг пригодится.

Колёса и дикость?

Многие вражины, особенно те, что кормятся ербохомохольскими коврижками, говорят, что улюлюйцы слишком поздно вошли в семью цивилизаций. Мол, немытые, нечёсаные улюлюйцы молились колесу, когда Колумб уже вкушал кукурузу и какао.

Уже одно выражение «семья цивилизаций» показывает, насколько узколобы ербохомохольцы, потому что не понимают: колесо бывает разное. Но это действительно так.

Археология и многочисленные записи показывают, что в кедровых лесах Улюлюйского края стояло огромное каменное колесо. Его украшали дикий виноград, ежевика и хмель. Откуда оно взялось, так и непонятно, но раз предки оставили, значит, надо. В день солнцестояния осеннего улюлюйцы отправлялись к нему за урожаем и готовили потом специальное пиво, которым славили Природу и Князя. Но собирать дикие плоды – задача непростая, и потому улюлюйцы растрёпывали причёски и рвали зипуны.

Традиция прекратилась только при Первом Губернаторе, который предложил выращивать хмель с ежевикой в городских садах и палисадниках.

Производители зипунов недовольно крякнули, но подчинились. И вот они, производители, скорей всего, и придумывают всякие легенды про дикость улюлюйцев. Или просто транслируют вражеские идеи в массы.

Союз с Ербохомохлем

Ербохомохоль – место поганое. Так говорят Губернаторы, это несут воспитатели детских садов. Но история всегда сложней, и веснописи эту сложность свято хранят.

Дело в том, что однажды Улюлюйск и Ербохомохль выступили единым фронтом против. Да, звучит как «горящая вода» или «трусливый улюлюец», но факт.

В 1369 году наши страны в очередной раз что-то не поделили. Может, мост через реку, а может, и целую деревню. Вышли два отряда: наш могучий и плюгавый их. Смотрели друг на друга, сжимали в руках дреколья и вилы, скрежетали зубами.

И тут, как пишут веснописи, раздался грозный звон. Откуда-то с запада на поле битвы вылетели псы-рыцари, шакалы-рыцари и даже пара волков-рыцарей. Хотели они наши земли покорить и установить свои порядки вместе с католичеством.

На удивление, их и наш воевода как-то очень быстро нашли общий язык, нарисовали на земле схему и раскидали отряды. И после двойного сигнала сборная Улюлюйска-Ербохомохля как следует накидала гостям на воротники. Итоговый счёт: пять десятков раненых с наших сторон и три сотни пленённых с их. Разгромная победа.

Кстати, когда с рыцарей снимали доспехи, ибо трофей, выяснилось, что под ними были не только псы, но и псицы и даже одна волчица.

Вечером оба боевых отряда собрались отметить это дело, и казалось, что готова воссиять звезда вечной дружбы, но не срослось. Воеводы не поделили будущие награды и перессорились в шатре.

Улюлюйский малахит

В 1748 году Губернатор Караконский повелел найти в Улюлюйском крае малахит, яшму, мрамор и прочие пригодные для украшения города камни. И даже создал специальную комиссию, которую возглавил минерал-майор, имя которого веснописи не сохранили.

Улюлюйские рудознатцы были людьми тёртыми, но долгие походы отлучали их от касаний начальственной мысли. Они знали, что малахиту без меди не бывает, а своей меди они пока не нашли. И потому требования Начальства восприняли как повод уйти подальше и занырнуть поглубже.

На первом привале глава рудознатцев Осинкин заметил, что, если не придут без малахита или яшмы, то, скорей всего, останутся без голов, и потому надо что-то придумать. Найти какую-то дикую жилу и тянуть время на её разработку. И тут один старый, лет 30, рудознатец заметил, что есть у него план-капкан, и если кто откажется в нём принять участие, то пусть молчит до конца веков.

Так на границе Улюлюйска, Ербохомохля, Ирана и племён без имени появились ушкуйники, которые нападали на всяческие обозы. Они внимательно изучали подводы и, если не находили камней, то сильно извинялись и сопровождали до ближайшего постоялого двора, отбивая атаки легендарных банд и диких зверей – волков.

В итоге к Осинкину в ставку пришёл огромный бородатый громила и спросил, что его банде надобно. А то, видите ли, дела начали страдать, и его банда боится любого молотка и лоз для поиска руды. Осинкин за чаем рассказал, отчего благородные рудознатцы вышли на скользкую и каменистую тропу. Ко второй чашке чая громила расплакался, громко свистнул и велел седлать коней. И уже через пару часов Осинкин правым глазом видел малахит, левым – мрамор и стопами чуял яшму.

Между тем, как Караконский отправил Осинкина в экспедицию, и его возвращением прошло три года. Губернатор давно слег в склеп от малярии, минерал-майор стал главным по добыче соли, а Осинкина сотоварищи считали пропавшими.

На этом великий поход и закончился. Мрамор-яшма оказались никому до времени не нужны, и рудознатцы отправились обратно на большую дорогу и в леса, чтобы там вновь стать бандой, которая наводила ужас на всех, кто мог расплатиться малахитом и прочим минералом. По преданию, они выстроили для себя терем в три этажа, который и стал нынешней резиденцией Губернатора. Но это враки, конечно, как такой дом перевезти в те времена.

Потаённые посланники

В Улюлюйске есть специальное слово «булла», которым обозначают бумагу для разделки селедки и прочих даров водоемов. Как так вышло?

Где-то в 1775 году очередной Папа Римский отправил в Улюлюйск своих иезуитов. Какой был Папа, я знать даже не хочу, да и неважно. Он хотел, чтобы весь мёд и воск шли теперь через его владения, ибо от этих продуктов благость в теле и покой в душе.

Иезуиты приехали и начали плести козни и строить заговоры. Но быстро столкнулись с улюлюйским гедонизмом, который по незнанию остальные зовут «разгильдяйство и необязательность». А после Масленицы вообще перестали что-либо делать и просто лежали по своим домам, проедали папские деньги и отдыхали от блинов.

В конце концов они стали отвечать на письма из центра откровенно по-хамски. Мол, ты нас послал, а чего бы и нам тебя не послать. Или «какого рожна ты тут распоряжаешься, ты нам не Губернатор». Как они смогли перевести на латынь «рожна», до сих непонятно, видать, всем иезуитским кагалом думали.

В 1777 году Папа не выдержал и прислал буллу, которой призывал либо вернуться и понести наказание плоть, либо их всех от церкви отлучат. Иезуиты просто разделали на той бумаге селедку, поскольку лист был большой и плотный.

Шпионы перекрестились, завели жён, поступили на службу. И оставили фамилии вроде Иезуитов, Черномесов и Папосланцев. Воздух Улюлюйска меняет, знаете ли.

Большой потоп и доход

В 1827 году была очень снежная зима. Снег повалил в октябре и к декабрю уже засыпал многие дома до вывесок. Так что многие лавочники начали торговать прямо из окна спален на своём жилом втором этаже.

После 1827 пришёл 1828, точней, очень ранняя весна. И снег твёрдый обратился водой, которой и затопило Улюлюйск. Опять же, по первые этажи. А ведь ещё Улюлюйка не разлилась!

На особом собрании у Губернатора выступил кузнечный делец Горохов. Он заметил, что по такой воде в город могут проникнуть на своих боевых плоскодонках ербохомохольмские шпионы. Они проникнут в резиденцию Губернатора и отравят его чай. А что такое улюлюец без Губернатора? Так, жующая консистенция. И чтобы никто не проник, надо город окружить цепями на английский портовый манер. Решение приняли единогласно, и за две ночи защитили Улюлюйск.

Через неделю вода начала сходить. Она уносила в поля содержимое выгребных ям и мелких свалок. Так что урожай был хороший, а из городского мусора крестьяне потом ещё долго делали свистульки и прочие поделки. Исследователи их называют «улюлюйский бриколаж». Очень ценится!

И надо сказать, что ни одна вражья плоскодонка так и не проникла. За это Горохов получил орден на ленте и налоговое послабление, спас всё-таки Улюлюйск.

Правда, есть у этой истории неприятное двойное дно. Горохов был большим любителем наблюдать за птицами и живой природой в целом. Тогда ещё не печатали нигде прогнозов погоды, но Горохов и без них отлично понимал, что зима будет снежная и ранняя. И вот тогда заранее он и стал собирать руду и ковать цепи. Первую партию он даже пытался продать в Ербохомохоль, но там сказали, что и своих цепей у них достаточно.

Так что Горохов всё знал заранее, но никому не сказал. А письма-переговоры с нашим заклятым врагом потом унесли вешние воды.

Учительская слобода

В Улюлюйске была Учительская слобода. Построили её в 1837 году и разместили рядом с губернаторскими и охранными псарнями. Исключительно, чтобы собаки охраняли учителей от тлетворных западных идей.

Правда, иногда работники и питомцы псарен вырывались на свободу, нанося учителям ужас и грабежи. Учителя не остались в долгу и стали ходить с длинными тяжёлыми тростями работы местных кузнецов. Особенно хорошо ими орудовали учительницы Женской и Полуженской гимназий.

Надо сказать, что перепадало тростями и ученикам: ею могли показать Голландию, а могли и место в углу. А ещё доставалось хамоватым торговцам, извозчикам.

В веснописях есть даже сведения о великом погроме в кабаке Синицина. Там учителя собирались в конце учебного года, но вот однажды им принесли разбавленных напитков. Подобное неуважение никто бы не стерпел, а учителя – тем более. Особенно много урона Синицину и кабаку нанесли учителя гимнастики и биологи. Первый знал, как бить, а второй – куда.

Оттого учитель в Улюлюйске был фигурой уважаемой и авторитетной. Ведь любой собаке было понятно, что знания – сила. А улюлюйские школьники-гимназисты поступали в лучшие вузы страны, лишь бы подальше от.

А потом, уже в хрущёвские времена, слободу расселили, а учителей попросили сдать трости в музей. Но слава об их талантах ещё долго ходила по всем углам-курилкам.

Улюлюйцы и велосипеды

Улюлюйцы никогда не чурались прогресса. Ведь именно они одомашнили колесо, изобрели коз и открыли 12 зодиакальных созвездий («Шуруп», «Вася», «Трудодень» и другие).

Правда, однажды улюлюйцы в лице старлей-губернатора ополчились на изобретение кузнеца Акулова, что принёс в город заразу велосипедизма.

Откуда Акулову пришла идея столь жуткой машины, никто так и не понял. Злопыхатели утверждали, что подсмотрел он идею в каком-то похабном журнале, которым наполеоновские войска расплачивались за хлеб и зипуны.

Акулов этого всего не знал и гордо поднимал улюлюйскую пыль. Он был король брусчатки, да и спорить с кузнецом опасались. Но старлей-губернатор был недоволен. Это ж получается, что какой-то кузнец быстрей его кортежа мчится.

А тут появился ещё один велосипед, потом третий. И в один вечер старлей-губернатор взял бутылку коллекционного «Шато де черноплодка» и стал считать. Один велоспецивец мчится со скоростью до 6 вёрст в час. Значит, двое – это уже 12. А трое? А четверо? Потемнело в глазах. Получается, что в случае чего велосипедисты смогут отправить кляузу на него в Петербург с такой скоростью, что не догонит даже птица Стриж.

Старлей-губернатор взял лист бумаги и написал указ, который целиком запрещал велосипедизм. Но когда рука уже была занесена для подписи, пришла в голову мудрая идея.

Скоро на велосипеды пересадили кортеж старлей-губернатора, а простым улюлюйцам строжайше запретили даже думать о них.

И только Революция освободила велосипед от царских оков и вернула его народу Улюлюйска, чему тот был несказанно рад. Несказанно, потому что всем уже было наплевать. Надо было новую жизнь строить.

Улюлюйская авиация

Эта история произошла в 1911 году. Тогда мастера комодной фабрики Буэ решили подарить императорской семье ероплан. Благо дерева у них было в избытке, а вот дела хирели. Даже нашли самых усатых пилотов для испытаний.

Выписали из Парижа инженера Мотьё, дали дом ему в центре. Живи и радуйся.

Но нет. С самолёта стали пропадать тяги, которые удерживали крылья. Мотьё не ожидал такого подхода к делам. Не смог сдюжить улюлюйской вольности.

А разгадка была проста. В тот год в реке Улюлюйке завелись особо жирные сомы, что порвали рыбакам все сети. Но разожгли понятный рыбачий интерес. Думаю, вы теперь понимаете, куда девались с ероплана тяги.

Мотьё не выдержал и уехал в свой Париж, фабрика Буэ перешла на производство из опилок всяких полезных и приятных глазу украшений.

А сома одного выловили. Такого большого, что его прозвали Самсом.

Улюлюйск-Мюнхен и обратно

Про большой скандал Улюлюйск – Мюнхен сейчас знают мало, а ведь шум был такой, что Губернатор даже распорядился срочно строить дирижабли.

Продолжить чтение