Читать онлайн Порченая для ледяного дракона бесплатно

Глава 1

Зима вступала в свои права. Снег ложился крупными, будто бы ватными хлопьями, мороз покусывал щеки, и на улицу уже нельзя было выйти без полушубка.

Зима – время, когда засыпает природа и просыпаются свахи. Зима – время, когда любая из девушек теряет покой и сон. Зима – время, когда я наиболее остро ощущаю себя несчастной.

***

– Госпожа, просыпайтесь, – Милли распахнула шторы, тяжелыми полотнами спускавшиеся на пол, и впустила в спальню свет. И хоть я не спала – лежала, вглядываясь в белеющий в темноте потолок, но все равно поморщилась, как от зубной боли. Свет был слишком искрящимся, слишком ярким – как раз таким, чтобы я с отчаянием поняла…

– Посмотрите, снег! – радостно воскликнула служанка. Удивительно, не правда ли – первый день зимы и выпал снег. Никогда же такого не было, и вот опять.

– Милли, скройся с глаз, – простонала я и закрыла лицо подушкой. Но остаться в кровати мне не было позволено – Милли не первый день работала в нашем доме и знала, что за каждую минуту моего опоздания к завтраку наказана будет она. К сожалению, знала это и я, так что совсем скоро была умыта, одета и причесана.

– Ну зачем вы опять закрыли зеркало! – возмущалась Милли. – Посмотрите только, какая вы красавица. Платье новое, ленты в волосах, не…не знаешь как и наглядеться.

Я знала, что за слово чуть не сорвалось с языка служанки. Невеста. Даже в мыслях оно вызывало у меня ненависть и тошноту. Такое короткое слово, а принесло моей семье горе и боль.

Милли, в принципе была недалекой, а уж что касается эмоционального интеллекта – он и вовсе стремился к нулю, так неудивительно, что она стянула с зеркала простыню и подтолкнула меня к нему. Глаза закрывать я не стала, а с обреченностью осужденного взглянула на свое отражение.

Да, действительно, платье новое – а я даже внимания на это не обратила. Длинное, с узким рукавом – оно создавало изящный силуэт. Синий оттенок наполнял платье нежностью и свежестью, а белая кайма на подоле создавала яркий контраст и привносила в него легкость.

Светлые косы Милли красиво уложила вокруг головы, а еще эти ленты… Я поморщилась и даже дернулась, что вырвать их из волос, но вовремя опомнилась. Ни мать, ни отец не одобрят опоздания.

Действительно – выгляжу, как невеста. Только вот никогда ею не стану.

Мое отвратительное настроение стало еще хуже.

– Перчатки, – коротко, но твердо. Милли открыла рот, чтобы возразить, но не посмела, так что на руки я натянула тонкие голубые перчатки.

Я успела вовремя – отец с матерью уже сидели за столом, а вот брата еще не было. Если мне повезет, мы успеем закончить завтрак до того, как он спустится.

Мама придирчиво осмотрела меня и благосклонно кивнула, одобряя выбор наряда. Сама она как всегда, выглядела безупречно: тяжелые волосы спрятаны под белоснежным покрывалом, платье – цвета миндального масла, украшено причудливой вышивкой, а на пальцах кольца из белого золота. Таким образом мама выражала радость от первого снега и первого дня зимы, и подчеркивала свой статус.

Отец на меня даже не взглянул – его внимание занимал какой-то документ, в который он вчитывался, то и дело хмурясь. Даже есть он начал только когда мама положила на его тарелку омлет. Мне кусок в горло не лез, но я тоже взяла себе порцию омлета, хотя бы ради того, чтобы с аппеттитом искромсать его ножом и вилкой.

– Дорогая, – мама холодно улыбалась. – У тебя болят зубы?

– Нет, все хорошо.

– Тогда для чего ты так измельчаешь еду?

Я мигом принялась есть, надеясь, что на этом наше общение прекратится, но нет.

– Адаммина, уже вся долина покрылась снегом.

Мама любила начинать важные темы издалека.

– Это хороший знак – зима вовремя вступила в свои права, а это значит, что боги благоволят искренним и чистым союзам.

Как и годом ранее.

– Разумеется, мы ждем гостей, а значит, сегодня же слуги начинают украшать дом.

Моя мама не наивна, нет, и не может не понимать, что сваты ко мне не приедут. Значит, она или подговорила кого-то, или у нее есть план.

– Но в любом случае, долго мы дома не задержимся: Северин уже взрослый и нам необходимо подыскать ему невесту. Оставить тебя одну мы не можем, а значит, отправимся по знатным домам всей семьей.

Вот он и план. Издавна с началом зимы начинается поиск невест. Семьи, где есть девушки на выданье, готовят приданое, шьют наряды, открывают двери, в надежде, что вместе с морозным воздухом придут в их дом сваты. Как посланники, снежинки залетят в горницу, упадут на щеку красавице и растают от ее румянца.

Зима – лучшее время для сватовства. Урожаи уже собраны и каждая семья точно знает, сколько может выделить на дары; работы в холода намного меньше, так что появляется время на устройство судьбы детей,а большую часть года можно освободить от досужих переживаний об этом. К тому же, теплая одежда отлично скрывает недостатки фигуры невесты, а то и добавляет прелестей жениху – например шуба преотлично увеличивает размах плеч, а если в нужные места сделать специальные нашивки, так и лишний жирок можно спрятать.

А каковы предсвадебные игрища зимой? Танцы согревают, игры в снежки веселят, и хоть все это под строгим присмотром сватов, но все-таки может и удастся под прикрытием бурана сорвать поцелуй.

Хорошо было тем невестам, что жили в центре Исамира – сваты стараются объехать все дома, но зачастую бывает так, что устают они кататься, а если еще и метель застанет в пути? По правилам, больше трех дней сваты могут гостевать только в доме, где уже приглядели невесту. Срываться всей семье в ужасную пучину снега, не зная, есть ли там девушка лучше и красивее? Так она же еще и отказ может дать. Вот и выходит, что до девушек на окраинах, некоторые сваты и не доезжают. Дабы не рисковать.

Мы живем в самом центре Исамира, но уверена, именно наш дом сваты обойдут стороной. И матушка, и отец отлично это понимают, и именно потому мы так рано отправляемся в дорогу. Чтобы застать хоть каких-то парней дома и соблазнить их если не моей внешностью, то богатым приданым.

– Матушка, – робко начала я. Не знала, как объяснить то, что и так все знают: я буду настоящим посмешищем для окружающих. – Быть может не стоит…

– Стоит, – в разговор вмешался Северин. Мой младший брат спустился к завтраку и выглядел недовольным: по-видимому, его, как и меня, первый снег не порадовал. Я тяжело вздохнула: сбежать не удалось. – Мир не вертится вокруг тебя Адамина. Иногда, ради других следует сделать то, что ты и не хочешь.

Северин в упор смотрел на меня темными глазами – копия моих, и его взгляд я не выдержала. Сгорбилась, уткнулась в тарелку и промолчала.

Уже год длится наше с братом противостояние, и целый год я выхожу из него проигравшей.

– Северин, – отец оторвался от документов. Странно, мне казалось, что он нас не слушает. – Не дави на Аду, она и так все понимает. А вот ты опоздал, хотя знаешь, как я этого не люблю. Наказание обычное – десять ударов.

Северин фыркнул и сел напротив меня. Я боялась поднять взгляд и смотрела в тарелку, сминая в пальцах салфетку. Десять ударов… мне назначают не больше пяти, да и то, в последнее время их за меня получает Милли. Чтобы драгоценную шкурку не попортить, а то и так никому не нужна.

– Нас приглашают на бал, Ида, – отец обращался к матери, но предназначалась информация и для нас тоже. Северин оживился – еще бы, вполне может быть, что невесту удастся найти и без разъездов по заснеженному Исамиру, а я едва не застонала, осознавая, что порция унижений увеличится вдесятеро. Право, лучше бы меня плетьми отхлестали. Меня же на этом балу и не пригласит никто. Хорошо если в глаза не скажут, что обо мне думают.

– И кто осмелился? – поинтересовался Северин.

Мама подняла на брата недовольный взгляд, но он не стушевался. Еще бы, это же не Северин в нашей семье виноватый во всем.

– Семья Фальцштер. У них на выданье сразу три сестры. Конечно, Ольгинка маловата, ей бы еще годик подождать, но вдруг именно она приглянется тебе, Северин. Тогда мы будем готовы повременить с ритуалом. В любом случае, у тебя, сын, будет возможность выбрать – бал перед самым Сердцем Зимы.

А еще Фальцштер бедны как церковные мыши и не готовы дать за дочерей приданое. Понятно-понятно, для чего именно они устраивают бал, отчего готовы пригласить даже отщепенцев, и почему прямо перед самым Сердцем Зимы. Все приличные невесты будут разобраны и несчастные женихи будут готовы жениться на всех девушках Фальцштер, а заодно и на их матушке, которая уже много лет тщетно пытается найти дурачка, готового взять ее замуж.

Северин все это отлично знал и довольным не выглядел, но хотя бы не стал язвить и обвинять меня в том, что приличную невесту ему теперь не видать, как собственных ушей. Конечно, это краткая передышка, но я была рада даже ей.

После завтрака я хотела сбежать в библиотеку, но матушка принялась отбирать вещи для путешествия и разумеется, мне, как будущей хозяйке, обязательно было при этом присутствовать. Бесконечные утренние, прогулочные, обеденные, вечерние и бальные платья, шляпки и перчатки, сорочки, панталоны и корсеты, жакеты и шубки. И это только наши с матушкой гардеробы – в отборе вещей отца и Северина, мне милостиво разрешили не участвовать.

Милли и ее помощница – Алесса укладывали отобранные вещи в чемоданы и сразу же навешивали на них артефакты, чтобы сделать безразмерными. Не будь у нас денег на артефакты, пришлось бы путешествовать не на одном дормезе, а во главе их длинной кавалькады – так много вещей мы отобрали. Хотя, не будь у нас денег, проблема избытка тряпок нас не волновала бы так сильно.

Мама была в восторге. Сборы в дорогу ее всегда радовали, а вот я страдала. Мало того, что мне это занятие в принципе не нравилось, так еще оно и демонстрировало тот факт, что никогда не придется мне этим заниматься, как хозяйке дома. Не найти во всем Исамире человека, готового взять в жены порченую.

Глава 2

Как я и думала, в дом наш сваты не спешили. Мама делала вид, что все так и задумано, и поспешила отправиться в путешествие как можно быстрее. Уже на третий день зимы мы тряслись в дормезе на пути к дому семьи Ицштвар. И конечно, мама без умолку говорила о том, что женихи прибудут, только нас не застанут, но мы-то с Северином знали правду. Брат презрительно кривил губы и не разговаривал со мной, а я читала или смотрела в окно, никоим образом не реагируя на убеждения мамы.

Семья Ицштвар приняла нас прохладно. Дочерей конечно показали, но вот сыновья, коих у четы было четверо, даже представляться мне не стали. Благо, что в этом доме мы не задержались, а двинулись дальше.

С каждым домом (а их к празднику Сердца зимы на нашем пути насчитывалось уже семь) мама мрачнела все сильнее, а Северин, напротив, ободрялся, всем своим видом словно бы демонстрируя обвинительную фразу «Ну, я же говорил!».

На бал у Фальцштер и отец и мать возлагали огромные надежды, а вот я понимала, что ничего хорошего меня не ждет.

Земли Фальцштер располагались у подножия Великих гор. Величественные, загадочные – я смотрела на них в окно и размышляла о том, что по ту сторону тоже могут жить люди. Никто и никогда не преодолевал Великие горы, чтобы это проверить, но быть может, там к моей «порчености» отнеслись бы благосклонно.

Снег шел и шел, укрывая поля Исамира, и белый цвет успокаивал и намекал на то, что я со всем справлюсь. Как проходит зима, так пройдет и печаль: молодость когда-нибудь заканчивается и лет через десять никто уже не вспомнит по какой причине я осталась старой девой. По какой причине от меня отказались все мужчины.

Словно услышав мои мысли, заговорил Северин.

– Мама, а что случится, если Адамина не выйдет замуж? – братец воспользовался тем, что отец спит и не сможет его одернуть.

– Не говори глупостей, – не удержавшись, мама взглянула на меня. Я сделала вид, что ничего не слышу и чуть ли не сплю с открытыми глазами. – Адамина найдет жениха. Если не в эту зиму, так в следующую.

– А если и в следующую сваты обойдут наш дом стороной?

Я продолжала смотреть в окно, но решилась подать голос.

– Тогда, брат, тебе придется терпеть меня в своем доме до самой смерти. Выделять обеспечение, придумывать мне занятия, найти место в семье.

– Ты нашу семью уже опозорила, – мигом отозвался Северин. О да, как я могла забыть, что уже год мой брат неадекватно реагирует на слово «семья».

– Северин, – голос матери похолодел и брат замолчал, только фыркнул напоследок. Ненадолго в карете воцарилась благословенная тишина, но не успела я ею насладиться, как брат опять соскучился по общению.

– Мама, а расскажи мне легенду о Сердце зимы.

– Ты ее знаешь наизусть.

– Ну пожалуйста. Я так соскучился по тому времени, когда ты рассказывала нам сказки.

Я даже отвернулась от окна, чтобы взглянуть на брата, не понимая, что он задумал. Легенду о Сердце зимы мы действительно знали наизусть, как и любой ребенок в Исамире, и поверить в то, что Северин внезапно впал с детства, было невозможно.

Но мама всегда испытывала необъяснимую слабость к младшему ребенку, так что ожидаемо умилилась, похлопала его по колену и принялась рассказывать.

Когда-то на верхушке самой большой горы Великих гор жил удивительный народ, который называли валаари – великокрылые. Каждую зиму, в самый холодный день, именуемый Сердцем зимы, мужчины валаари спускались с Великих гор и искали себе невест. Говорят, каждая девушка мечтала выйти замуж за валаари, но не каждой выпадала такая честь.

Именно валаари объединили разрозненные народы Исамира в одно государство, научили нас собирать энергию природы в артефакты для всяких чудесных вещей, и создали первые законы. Умели они творить всякие разные чудеса: разгоняли тучи словом, лечили прикосновением и читали мысли людей. Обо всем поведали они людям, потому до сих пор есть среди жителей Исамира целители и кудесники. Не открыли они только одного секрета – как покорить Великие горы, и некоторые люди решили, что прячут там валаари великие сокровища.

Они стали караулить тех мужчин, которые спускались с гор ради невест, пытали их, требуя открыть все секреты, а валаари умирали, но не сдавались. И вот с каждым годом все меньше путников с Великих гор появлялось в Исамире и все меньше чудес оставалось здесь.

– Чудесная сказка, – вот по интонации понятно было, что Северин задумывает сказать какую-то гадость. И она не заставила себя ждать. – А как валаари за один день могли уговорить девушку выйти замуж?

Вот оно что – я мигом поскучнела и опять отвернулась к окну. Понятно, к чему ведет братец. Мама тоже все осознала и, поджав губы, промолчала. Но Северин цели своей достиг – намекнул нам на мой проступок и испортил настроение.

Рассказывая легенду о Сердце зимы, мама умолчала о том, что был у валаари обычай красть невест. Уводили они понравившуюся девушку с собой в горы, и навестить родных она могла только после рождения первенца. И никто не спрашивал желания у невесты, и именно этот факт более всего возмущал Северина.

Все дело в том, что после того, как валаари исчезли, некоторые исамирцы решили, что тоже могут похищать невест.

Год назад, с приходом зимы, в наш дом явился жених. С порога он предложил мне выйти замуж. У нас богатая семья, а я слыла красавицей, так что ничего удивительного в этом не было. Жених был мне не знаком, показался неказистым, да и до праздника Сердца зимы было еще много времени, так что я дала уверенный отказ. Это было мое право, никто меня не осудил. Жених и его семья попросили остаться на ночь и мы, согласно обычаям, предоставили кров. А они отплатили нам тем, что похитили меня.

Я открыла глаза и недоуменно огляделась – белые скучные стены, кровать и потухший камин. Это не моя спальня! Где картины? Где задрапированные тканью ниши в стенах?

Опустила ноги и тут же отдернула их: каменный ледяной пол обжигал почти так же, как огонь. Зато сорочка была моя – тонкая и льняная. Надевала я ее, чтобы не было жарко в натопленной спальней, зато для температуры в этой комнате она явно не подходила.

– Что происходит? – сказала вслух, чтобы удостовериться, что это не сон. К сожалению, реальность от звука моего голоса, как дымка не развеялась.

Собравшись с мужеством, я закуталась в тонкое одеяло и все-таки спустила ноги на пол. Похныкала, привыкая, но едва встала с кровати, как дверь открылась и в комнату вошел вчерашний жених. Честно сказать, я даже имя его не помнила – простое какое-то: Тир, Амир, а, точно – Дир. Дир Ханс.

– Доброе утро, – в голосе моем, несмотря на то, что я стала понимать уже, что произошло, звучало изумительное спокойствие. Зато внутри меня просто трясло – отчасти от холода, отчасти от негодования. – Не ожидала увидеть вас так рано в моих … месте, где я спала. Не успела одеться. Будьте любезны подсказать, где моя одежда?

– Нет ее, – Дир расплылся в широкой улыбке, а меня передернуло. Я вспомнила одну из причин, почему отказала этому жениху. И нет, не бедность его семьи была тому причиной. В первую очередь у него была омерзительная улыбка: нескольких зубов не доставало, а те, что имелись в наличии, росли елочкой, таким чудесным образом восполняя пробелы. – Я похитил тебя прямо так, в ночнушке.

Вот я и вспомнила вторую причину своего отказа – тотальная невоспитанность жениха и всей его семьи.

– Похитили значит, – на моем лице появилась совсем уж не естественная улыбка. – Позвольте, но зачем?

Лицо у Дира было простоватое, широкое, а глазки маленькие, с белесыми редкими ресницами. Так вот на этом самом лице сейчас была написана тяжелая работа мысли.

– Жениться, Мина.

– Адамина, – поправила я, но Дир голосу разума не внял.

– Мне больше нравится Мина.

Я мигом посерьезнела, пряча улыбку. Собачьим именем Мина меня даже Северин не называл, а уж он знал толк в том, как довести сестру.

– Зато мне не нравится.

– Привыкнешь.

Я даже спорить не стала – было бы с кем. Выдохнула, унимая гнев, и твердо произнесла:

– Вот уж нет. Верните меня домой, я не собираюсь выходить за вас замуж.

В моем понимании, на этом моменте наше общение с Диром должно было закончиться, но о непоколебимость глупости этого человека разбивались все мои убеждения.

– Мама сказала, что все невесты замуж сначала не хотят. А вот посидишь пару дней в холодной комнате без еды и воды, и мигом на свадьбу согласишься.

Такое заявление меня, мягко сказать, ошарашило. Без еды и воды, да еще и в холоде я, пожалуй, и через день соглашусь – трупы в принципе на отказ не способны. Но меня поразил цинизм всей этой семьи. Родители меня искать не станут: по обычаям, если девушка дает твердый отказ, то ее обязаны тут же вернуть назад, а уж если она осталась у жениха, то других выводов, кроме как «согласилась остаться» быть не может.

Спорить я не стала – поняла, что разговариваю сейчас не с вожаком этой мерзкой стаи, а значит, терять силы не стоит.

– Могу я поговорить с будущей свекровью?

– Это можно, – прогудел Дир. Но не успела я даже шагнуть к двери, добавил: – Я спрошу у нее, когда она захочет.

Вот такой диалог состоялся у меня с женихом. Пока он общался с матерью, я успела обследовать бедную купальню, примыкавшую к спальне, которую я изо всех сил не желала называть «своей», понаблюдала за жизнью куриц в маленькое зарешеченное окошко (оно выходило прямиком в курятник), замерзла до стучащих зубов и проголодалась.

Дир самостоятельно пришел за мной и повел к матери. Идти пришлось недолго: дом у моего жениха оказался очень и очень бедным. Пока я шла по узкому коридору, единственным украшением которого был герб, то сделала закономерный вывод: спальня, которую мне выделили, не была местом для пыток. В обычное время через стенку с курицами точно кто-то проживал.

Мисс Ханс – мама Дира ожидала меня в гостиной. Мы с ней виделись накануне, и я точно обратила внимание на то, что высокая худощавая женщина мало общего имеет с пухлым вялым сыном. Одета она была просто, но опрятно: шерстяное платье без украшений, с узкими рукавами и квадратным вырезом, а сверху – немодная сейчас бархатная пелерина. Невозможно было не обратить внимания на острый злой взгляд женщины – он явно не предвещал ничего хорошего для меня. Мисс Ханс пила чай, но кружка была всего одна. На столике перед ней стоял лишь чайничек и корзина с вязанием. Вот так быстро меня настроили на то, что к столу не пригласят.

– Верните меня домой, – без обиняков начала я. – Вы не имеете права…

– Ты права, не имею, – перебила меня женщина. – Я еще много чего не имею, кроме прав: хорошего титула и денег, чтобы выгодно женить сына. Так что хочешь ты того или нет, но тебе придется выйти замуж за Дира.

– Что за чушь?! – не выдержала я. – Вы же сама женщина, должны понимать, что я не покорюсь? Вы желаете сыну жизни с той, что его ненавидит?

Мисс Ханс смотрела на меня поверх кружки и в глазах ее легко читалось:

– Вас тоже похитили? – ахнула я.

– Как видишь, покорилась. Так что и ты покоришься. Ночь на территории моего дома и никто не поверит, что ты не давала своего согласия.

Я взглянула на мисс Ханс уже другими глазами. Несмотря на возраст, выглядит хорошо, спина подчеркнуто ровная, черты лица правильные, но обезображенные уродливыми гримасами зависти и ненависти. Совсем ее облик не вяжется с той частью дома, которую я успела разглядеть. Обедневшие дворяне всегда пытались повысить свой статус за счет удачной женитьбы, но у семейства Хансов просто какая-то традиция создания несчастных людей. Отец даст за меня приданое, не спорю, но ведь не сможет Дир, с его откровенной глупостью, верно распорядиться деньгами.

– Вы мстите, что так вышло с вами? Но я же ни в чем не виновата!

Мисс Ханс недовольно поджала губы и раздраженно поставила чашку на стол. От этого движения ее накидка приоткрылась и в вырезе я заметила артефакт. Медный, в форме подковы, висящий на ниточке, но это совершенно точно был артефакт пути. Наверняка, в их семье это единственная ценность, раз уж мисс Ханс носит ее на себе.

– Ты хотела поговорить со мной. Собираешься тратить время на пустые возмущения?

Я аж задохнулась от этого самого невысказанного возмущения. Наклонилась, придерживая у груди одеяло, чтобы не упало, и прошипела в самое лицо мисс Ханс:

– Вы правы – не стоит терять время. Ведь я не покорюсь.

Дир отвел меня в комнату. И уже оставшись одна, я достала руку, спрятанную под одеялом. Из корзины с вязанием мне удалось стянуть крючок.

Не знаю, как я продержалась до ночи – пить хотелось так, что впору было облизывать запотевшие окна, но наверное меня поддерживало стойкое ощущение нереальности происходящего. Меня, девушку, привыкшую к любви и поддержке, к мягкой теплой кровати и вкусной выпечке, закрыли в помещении, больше похожем на сарай, чем на приличный дом, да еще и вынуждают согласиться на брак. Умру, но не соглашусь.

Когда в мое окошко перестал проникать свет, а курицы прекратили кудахтать (эти звуки меня выматывали практически также, как отсутствие еды), в комнату вошел Дир. В руках он держал стакан воды, при взгляде на который я едва не зарычала.

– Одумалась, Мина? – Дир садистски покачал стакан, проливая несколько капель на пол. – Утром зову священника, или ты еще хочешь поразмышлять?

Я презрительно фыркнула, и тут же опомнилась. Священник! Построннее лицо, которому я могу доверить свою беду! Да и не будет служитель десяти богов заключать брак, если невеста против.

– Одумалась, – едва выдавила из себя проклятое слово. – Дай воды.

Дир поставил стакан на камин и сделал приглашающий жест. Не в силах сдержаться, я практически бросилась к воде, несмотря на то, что Дир стоял рядом. Сделала пару глотков и вдруг заметила в глазах навязанного жениха явное торжество. Отняла стакан и с подозрением уставилась на Дира.

– Ты слишком доволен! Что-то подсыпал?

На самом деле я не думала, что попаду в точку. Спросила только, чтобы перевести дух.

– Все для твоей пользы, – Дир улыбнулся щербатым ртом. – Все для хорошего сна.

Я похолодела от ужаса – мои планы сбежать таяли на глазах.

– Да как ты посмел!

Несмотря на то, что вода сейчас, даже с добавлением зелья, была слишком ценным продуктом, я выплеснула оставшуюся жидкость Диру в лицо. Он зашипел и принялся отряхиваться.

– Дура! Что ты творишь!

Я взмахнула стаканом и неповоротливый женишок неуклюже отпрыгнул в сторону. Уже чувствовались подступающая дурнота и головокружение, но падать перед Диром не хотелось. Мало ли, что этот человек с моим бездыханнным телом сотворить захочет.

Ударила стакан о каменный камин и он прыснул во все стороны осколками. Поморщилась от боли, пронзившей руку, но не обращая внимания на заструившуюся кровь, продемонстрировала Диру толстое дно стакана с острыми краями.

– Пошел вон! А не то… не то зарежу!

– Дурная совсем! – женишок попятился к дверям. И уже когда я оседала по камину на пол, услышала:

– А священник-то дядя мой. И не надейся улизнуть.

Проснулась от того, что нещадно болело горло, а ногу свело судорогой. Голова все еще кружилась, а движение изрезанной кистью причиняло боль, но странное дело – холода я уже не ощущала.Дыша сквозь зубы, я принялась растирать ногу, и лишь после того, как боль ушла, огляделась. В комнате было темно, через окно проникал лишь свет луны, а курицы еще не начали кудахтать. То ли зелье у Дира было такое себе, то ли свою роль сыграл тот факт, что я выпила не все, но проснулась я глубокой ночью.

Не стоило терять время. Кряхтя, и опираясь здоровой рукой о стену, я встала на ноги. Все оказалось не так плохо: меня не шатало, а головокружение даже придавало какую-то легкость.

Вооружившись крючком для вязания, я принялась открывать дверь. Мастером по взлому я никогда не была, и будь замок, хоть чуть надежнее, ничего бы не получилось. Но мне повезло: крючком я просто отодвинула задвижку и замок едва слышно щелкнул.

Совсем глупой для того, чтобы полагать, что смогу сбежать зимой в одной ночнушке, я не была, а потому искала не выход, а хозяйскую спальню. Сделать это было легко – по всему коридору разносился раскатистый крепкий храп. Так что я просто шла на звук.

Мой расчет оказался верным – комната, где меня держали, была спальней Дира. А сам женишок спал теперь в комнате мамочки. Я аккуратно заглянула в спальню: Дир спал прямо на полу, поперек двери, подложив под щеку свернутый тулуп. В темноте пятном белела кровать под балдахином и я осторожно переступила через жениха и направилась вглубь спальни. Даже не особо таилась – храп Дира заглушал любые звуки. Даже разбей я что-то, вряд ли бы кто обратил внимание.

Мисс Хилт спала образцово-показательно: на спине, укрыта ровно до середины груди, руки вытянуты вдоль тела. Бледная, противная – труп, право слово. Была бы возможность, никогда бы ее не видела. Но на груди у мисс Хилт желтел, отражая лунный свет, медный артефакт. Я протянула к женщине руку – мгновения растянулись на минуты, и тут мисс Хилт открыла глаза. Ужас в них, как отблеск моего, луч рассвета, проникший в окно и мое прикосновение к артефакту были, как одно целое. Мысленная формула переноса давно была готова и последнее, что я видела, переносясь домой, было некрасивое лицо мисс Хилт.

У невест, украденных валаари, не было возможности вернуться с вершин гор, но здесь, в Исамире такая возможность имелась. Когда я предстала перед родителями: в ночнушке, крови, грязи и трясущаяся то ли от лихорадки, то ли от холода, они были в ужасе. И речи не шло о том, чтобы вернуть меня жениху, но родители не стали обращаться в суд за восстановлением справедливости.

Семья Ханс воспользовалась этим и по Исамиру разлетелись слухи о том, что я сама согласилась пойти с мужчиной, провела с ним ночь, а потом вернулась к родителям. И да, Дира это тоже не красило, но если мужчине могут простить даже мужскую несостоятельность, то женщине своеволие не прощается.

Теперь я испорчена. А вместе со мной и вся семья. И вот этого Северин мне никогда не простит.

Глава 3

Дверь трактира открываться по-хорошему не хотела, а потому Расмус ее выломал. Хозяин трактира недовольно вздохнул – из-за слишком сильного постояльца ему придется вставить уже пятую дверь за этот месяц, но и слова не сказал – неудобства хорошо оплачивались.

Расмус спустился с крыльца и, повинуясь его воле, снег поднялся, обвивая ноги, тело, руки – все для того, чтобы, коснувшись голой кожи, испариться, забирая с собой опьянение. Ульрих, следовавший за другом, оперся о перила, и покачал головой:

– Ты впустую переводишь алкоголь.

Мокрый Расмус лишь фыркнул. В определенный момент пьянки переставало быть «хорошо». И мало того, что забвение, как к обычным людям, не приходило, так еще и тошнить начинало. Не дожидаясь этого мерзкого состояния, он наловчился сбрасывать большую часть опьянения, оставляя лишь легкость и эйфорию, и опять возвращался в трактир.

Он уже поднимался по лестнице, как Ульрих примиряюще произнес:

– Проблема сама себя не решит, Рас.

И так это было похоже на зубодробительно поучительные речи отца, что желание снова напиться стало еще сильнее.

– Ульрих, иди в…в… придумай сам куда.

– А то ты покажешься слишком грубым? – хмыкнул Ульрих. За месяц, пока он искал друга, Рас не придумал ничего нового.

Расмус показал неприличный жест и скрылся в таверне, а развеселившийся Ульрих последовал за ним:

– Ничего себе! Видел бы это твой папочка – правитель Валаарии, он бы поседел от ужаса.

Те из посетителей, кто не знал о происхождении Расмуса, вздрогнули и засобирались уходить.

– Никто и не заметит, – пробурчал мужчина. Волосы дражайшего папули, как и волосы Расмуса, были цвета снега, так что седину невозможно было обнаружить и при огромном желании. – Или прекращай читать мне нотации и присоединяйся, или уходи.

Он только сел за столик, а трактирщик уже подносил кружки со жгучей самогонкой. Да-да, именно кружки – алкоголь тарой меньшего размера Расмуса не брал.

Ульрих сел рядом, но нотации читать не перестал.

– Возвращаться же все равно придется.

Расмус раздраженно стукнул кулаком по столу и трактирщик расстроенно подумал о том, что это будет уже десятый стол за месяц.

– Я знаю! Не напоминай.

– По-моему, ты преувеличиваешь проблему. Женитьба – это не конец света.

– Ты меня бесишь.

– Найди девушку, которая согласится тебе подыграть, а потом сбежит.

– Отец читает мысли.

– Точно! Но ты же его сын, неужели никак нельзя обойти этот момент? Ты же всю жизнь ему врешь. Придумай и сейчас.

– Стоять! – Расмус вдруг вскинул голову, расширенными глазами глядя на Ульриха. – Есть, есть идея.

– Жду, – Ульрих уселся поудобнее. Он знал это возбужденное состояние друга, когда он судорожно обдумывает какую-то дельную мысль. Как правило, такие приводили только к проблемам и Расмусу приходилось так же активно затем обдумывать способ их решения.

Уже через десять минут Расмус сбрасывал остатки опьянения с помощью снега. План нравился ему и плевать, что Ульрих хмурился, отыскивая в нем все новые и новые несовершенства.

– Расмус, но если ты не найдешь подходящую девушку?

– Во всей долине? Ты шутишь? Две руки, две ноги, посередине ды…голова. Все, уже подходящая.

– Ну, а если она не захочет сбегать с горы?

– Конечно, захочет, Ульрих. Девушки долины боятся нас и ненавидят. Бедняжка порыдает пару дней, покажется отцу, отец прочитает в ее мыслях насколько она хочет домой, а я сделаю вид, что очень влюблен и расстроен.

– А еще прочитает в ее мыслях, что ты был настроен очень и очень решительно, – хмыкнул Ульрих.

– Именно!

– Рас, не может все быть настолько хорошо. Что-то точно пойдет не так.

– Не более, чем обычно, – фыркнул Расмус и не желая больше обсуждать эту тему, отвернулся. Миг, и в воздух поднялся громадный, цвета нетронутого снега, дракон. Весь он, от зубастой длинной морды и до изогнутых вовнутрь кончиков крыльев, был прекрасен, вот только (Ульрих был в этом уверен) жительница долины этой красоты не способна оценить.

Глава 4

Посещение семьи Фальцштер было еще ужаснее, чем я предполагала. На бал съехался практически весь высший свет Исамира и ближайшие деревни оказались заселены дворянами всех мастей. Нам удалось снять комнаты в гостинице и это стало единственным хорошим событием в веренице издевательств со стороны судьбы.

Всюду я слышала шепотки и замечала переглядывания. До прямых оскорблений никто не опускался – в этом нам с соседями повезло, но я ступала в общий зал и девушки тут же вставали и уходили, а мужчины позволяли себе масляные взгляды; на обеде со мной никто не желал сидеть рядом, да и в целом атмосфера была гнетущая. Северин все мрачнел и мрачнел – как только девушки узнавали чей он брат, мигом теряли улыбку и темы для разговоры. Одна надежда у него оставалась на бал, где он должен был познакомиться с сестрами Фальцштер.

Прямо перед балом я прикинулась больной. Осталась в кровати, а как только кто-то заходил в комнату, прижимала руку ко лбу и постанывала. Расчет был прост – в глуши поместья Фальцштеров лекаря не отыскать, а если кто из гостей привез личного, то для меня точно не выделят.

Матушка даже заходить не стала – довольствовалась рассказом Милли, а вот Северин заглянул. При виде брата мне прямо по-настоящему стало дурно. Наедине, да еще при уровне его напряжения в последние дни, без оскорблений точно не обойтись.

Северин прошел по небольшой комнатушке, в которой я боялась притронуться ко всему, кроме постели – белье мы привозили свое, и встал у окна. К брату я не поворачивалась – до конца отыгрывая роль, лежала на спине, с прижатой ко лбу рукой. Сердце бухало громко и быстро, отсчитывая секунды до того момента, как Северин решит заговорить. Я чувствовала – он смотрит на меня. Испытующе и зло, морщась и едва сдерживаясь от проклятий. Любимый младший брат, который за последний год стал моим злейшим врагом.

– Сестра, как считаешь, почему люди женятся?

Ну вот. Лучше бы он молчал.

– И снова наша любимая тема для разговора…

– Ответь!

– Для того, чтобы детей родить, – буркнула я первое, что пришло на ум, только лишь бы брат отстал.

– Уверяю, это можно делать и без брака, – он довольно хмыкнул, а я сделала мысленную заметку: как вернемся домой, поспрашивать у прислуги, нет ли у Северина внебрачных детей.

– Почему тогда?

– Потому что наш закон прост: самостоятельным ты можешь стать только если женишься. А я хочу стать самостоятельным, Адамина. Надоело, что отец может назначить наказание плетьми за опоздание к обеду, злит, что твой позор кидает тень и на меня, бесит, что меня не допускают к делам.

– Если ты хочешь жениться из-за плетей, то бедная твоя жена, – я не выдержала и повернула голову к брату. – Ты еще ребенок, Северин. И отец тебе не доверяет именно поэтому, но не из-за отсутствия брачных браслетов.

Северин побледнел и вздернул губу так, что стали видны зубы. Еще бы рычать начал.

– Легко говорить это той, что испортила репутацию всей семьи одним эгоистичным решением.

Я даже хмыкнула, на миг представив, какое бы Северин принял решение, укради его сумасшедшая невеста.

– Ты злишься на меня из-за репутации, но из-за твоих капризов мы ездим по Исамиру в поисках хотя бы одной девушки, что не откажет тебе. На нас смотрят, как на сумасшедших, смеются и обсуждают. Подожди год и все переключатся на следующий скандал, а за тебя выйдет замуж любая. Но нет, тогда же еще целый год придется не опаздывать к обеду.

И я опять отвернулась от брата. Он сопел, отлично понимая, что я права, но соглашаться не желал – будто бы от его несогласия истина перестала бы существовать.

– Я намерен жениться на старшей сестре Фальцштер, – отдышавшись, холодно произнес мой брат. Я едва не расхохоталась, сдержала смех за кашлем – предполагаемая невеста на десять лет старше Северина и в три раза шире, но когда жениться невтерпеж, на такие мелочи можно закрыть глаза. – И как мне ни жаль, но ты – моя сестра. Не явишься – ко мне будут вопросы, а я хотел бы их избежать.

Ну да, всем так охота позлословить и поиздеваться надо мной, а я, снова бессовестная, снова не думающая о других, желаю скрыться от этого в гостинице. Естественно, что у всех возникнут вопросы «Как это так? Где наша девочка для издевательств?».

– И я прошу тебя, как сестру, – Северин поморщился. – Помоги мне. Появись на балу.

Я задумчиво рассматривала потолок – матушка не явилась, потому что отлично понимает мои чувства и злиться из-за моей «болезни» не станет. Но откажись я сейчас и Северин опять посчитает меня эгоисткой и вражда наша углубится. Как все сложно!

Я закрыла глаза, не желая принимать решение.

Не дождавшись ответа, Северин фыркнул и бросился к двери.

– Я тебе этого никогда не прощу, Адамина!

Я тяжело села на кровати и кликнула Милли.

***

Расмус в первый раз спустился с гор. Все в долине было непривычно: воздух, легкость облаков и даже температура. Какие существа могут жить в таких несолидных условиях? Изнеженные, безответственные и глупые. Тем лучше – Расмус улыбнулся своим мыслям (оскал дракона в этот момент объективно выглядел устрашающе), заставить глупую девчонку сбежать с гор будет неимоверно легко.

Осталось ее найти.

Расмус немного полетал над краем долины, скрываясь в облаках и присматриваясь. Это было просто: ночь была безлунной, а звезды скрывали снежные темные облака. Снег должен был начаться совсем скоро, и Расмус рассчитывал улетать с невестой, уже скрываясь за снежной пеленой.

Практически сразу внимание дракона привлекло ярко освещенное поместье, неподалеку от подножия Тонкой горы. Подлетев ближе, Расмус, тонким слухом зверя расслышал и женский смех, и музыку – бал! Как раз то, что надо.

Официально заявляться на мероприятие Расмус не собирался, а потому сменил ипостась в ближайшей роще и пешком отправился к поместью. Подошел с неудачной стороны – до ворот нужно было еще идти и идти, а потому мужчина воровато огляделся и перемахнул через забор.