Читать онлайн В морозном тумане тайга бесплатно

На Севере всё сложнее и суровей

Северная тайга… – она не для хилых телом и духом. Она способна уничтожить человека, посягнувшего вступить в её владения, но она же формирует специфичные «таёжные» черты характера и особое мировоззрение у того, кто пришёл однажды к ней не по злу. – Обожжённый её дыханием человек узнаётся в любой толпе.

Охота – безапелляционно признана первобытным ремеслом сильной половины человечества. Следуя тысячелетней традиции развития людского общества, она и поныне остаётся визитной карточкой мужского населения северных территорий Российского государства. Только из общих правил всегда появляются исключения и, однажды охотничье ружьё берёт в руки не всесильный муж аборигенного облика, а хрупкая славянская женщина. И не былинный русский богатырь – зверобой, а горожанка застёгивает на талии патронташ, обувает болотные сапоги и уходит в дикий урман в сопровождении самого беспородного, да оттого не менее храброго и преданного напарника – дворового пса, в чьей крови смешались гены полярного волка и сибирских лаек.

…Западная Сибирь. Отроги восточного склона Приполярного Урала… Север Ханты-Мансийском автономного округа, именуемый в народе Югрой. Девяностые годы двадцатого века… – рубеж нового тысячелетия, развал СССР, кризисы в экономике, в обществе и в человеческих душах. – Рушится Союз некогда братских республик, ломается устоявшийся советский уклад жизни. А в глухой сибирский край перемены приходят с опозданием, но в силу специфики Севера перестроечный механизм оказывает особо сокрушающие последствия на жизнь северян. Здесь – в ограниченном мирке, болезненней воспринимается расслоение общества бывших друзей, коллег и родственников на богатых и бедных.

…Изменяется всё и все, и в мир советской геологии с её прежним романтизмом, профессионализмом, ответственностью перед страной и людьми, с таёжным героизмом и братством вторгается чуждая в своей противоположности прежним понятиям капиталистическая идеология. Вместе с рынком и расслоением общества в Сибирь проникает алчность, лживость, стяжательство, зависть, отчуждённость и злобность. К власти устремляются криминал и коррупционеры. Из людских сердец под напором новых веяний вытесняется северная неспешная доброжелательность, рушатся государственные и моральные границы, рвутся семейные и дружеские узы. Страна объявляет Север неперспективным балластом. Северяне бросают дома, нажитое добро, близкую сердцу работу, бросают домашних животных: «Кормить нечем не то что четвероногих питомцев, но и детей!» – Образованные, крепкие и молодые родители впервые познают слово «голод».

На Севере – всё сложнее и суровее, нежели в центральных регионах России: «Не ослабнуть, суметь противостоять судьбе и кризису, охватившему Север!..». – Главная мысль русской женщины, матери, профессионального геолога. Только там – в таёжной глуши, в сотнях вёрст от ближайших селений, по-прежнему правит Красота, Любовь и Истина. Лишь там открываются тайны единения человека и Земли, охотника и друзей меньших. – Там! черпается энергия для жизни в опасное и трудное время. Однако и там выживает лишь сильнейший духом и телом… – без ссылки на возраст, пол, красоту! – Северная тайга впускают многих, но не каждый возвращается обратно…

Белки, соболюшки, бурундуки – мои соседи…

Материалом для книги, которую Вы, уважаемые читатели, держите сейчас в руках, листаете на электронных носителях, послужили личные дневниковые записи автора – впечатления и наблюдения, накопленные на протяжении многих лет странствий по Сибири и Уралу. Главные герои рассказов – это прототипы реальных персонажей, в том числе, – и мои неизменные спутники по таёжным путешествиям – западносибирские лайки, ныне здравствующие Бим и Дружок, а также ушедший по небесным тропам в небесные урманы неповторимый Серка – Серый – потомок оленегонных лаек Саранпауля, охотничьих лаек Няксимволя и полярного волка в четвёртом колене. Белки, соболюшки, бурундуки – все они мои давние таёжные соседи, которые теперь уже продолжились в своих детях, внуках. Героями фотосюжетов стали и жители Югры, в том числе и члены моей семьи.

Описывая события, старалась максимально правдиво отобразить мельчайшие повороты северной жизни и точно передать палитру пейзажей природы дикого Севера. Как видите, – придумывать сюжеты, фабулы необходимости не было, ибо реальная жизнь с лихвой наполнена ими, чтобы что-либо преувеличивать, или добавлять из области грёз. Профессиональные же геологические знания и навыки, немалый опыт описаний природных процессов позволили выделить тончайшие оттенки ландшафтов лесного царства, дополняя и раскрашивая литературные описания накопленным архивом фотоматериалов.

Сюжеты рассказов данной книги из планируемых серий «На таёжной тропе», «Дневник таёжницы», – это, по сути, дневниковые описания реальных охотничьих походов. Исходя из достоверности историй, пришло решение назвать их былями. Значительное место в моих произведениях, как и в моей жизни, отведено лайкам, без которых бытиё в тайге совершенно немыслимо, ибо жизнь в экстремальных условиях северного безлюдья связывает охотника и охотничьего пса особыми узами дружбы. Здесь, в самые критические мгновения, когда не остаётся шансов на спасение, человек и собака бросаются под удар смертоносных когтей и клыков невыдуманных хищников, чтоб отнять напарника из лап погибели. Мои книги повествуют и о суровой, но прекрасной в своей первозданности природе Югорского севера; об его истинных хозяевах – лесных обитателях, не разучившихся ещё доверять человеку.

В странствиях по просторам Севера ружьё, спички, компас, нож и собака – всегда при мне. С появлением же цифровиков страстный охотник всё чаще стал уступать место натуралисту, писателю и фотоохотнику. Сейчас на одном плече у меня для безопасности висит ружьё, а на другом – цифровой фотоаппарат; в кармане же, ютится листок тетрадный и огрызок простого карандаша для фиксации чувств, мыслей, пейзажей, событий, что меняются, как в калейдоскопе из давнего детства.

Цифровым технологиям предшествовали акварельные краски, простой карандаш, отечественный фотоаппарат «Зенит», коробки с коллекциями минералов, папки с гербариями. Таинственный мир растений, животных, камней, гор и рек, звёзд и закатов манил меня с ясельного детства. – Облик даже самых неприглядных животных – насекомых, змей, ящериц, лягушек вызывал не страх, а трепет открытия в детской душе, а полёт журавлей уносил в юношеских мечтах в поднебесную высь. Доверчивость городских синичек учила дружбе; бездомные кошки и собаки призывали к состраданию. Содранные в кровь колени, колючки и занозы в ладошках приучили врачевать. Благоухающее горное разнотравье открывало красоту и дарило тайны целебных сил растений. Горные кручи, тёмные лабиринты пещер Урала воспитывали смелость. Окаменелые раковины открывали глубины истории планеты. Тенистые дубравы, говорливые ручьи защищали от людских пороков – отсюда идут истоки моих книг.

Большинство рассказов и очерков написаны при свете свечи в палатке, в бликах лунного света у ручья; в отсветах пламени костра или в луче фонарика. Мелодия литературного слога навеяна воем метели, тоской одинокого волка, скрадывающего охотника на ночной лыжне. Многое написано, а точнее – записано, под бубнение сов, треск деревьев на морозе; на проталине, в охотничьей избушке; при свете керосинки или у открытой дверцы печи. Подчас, не находя подходящих слов, я просто описываю то, что вижу в окружении: закат солнца, цвет хвоинок, возню Дружка и Бима, лунные зайчики на одеяле или затянувшийся дождь.

Записная книжка, пара школьных тетрадок в клеточку (для экономии места в рюкзаке), простой карандаш – всегда рядом, постоянно – в нагрудном кармане или лежат вперемешку с патронами, прокопченным армейским котелком – подарком сына лётчика, там же… – спички, мешочки с крупой и сахаром.

К каким выводам я пришла за годы странствий по тайге?!.. – Пожалуй, к самым главным: мы – люди, деревья и даже самые малые пташки, наша планета – мы едины в своей неразрывности. Разумом одарён не только человек, но и пёс, что бежит рядом и делит все лишения, радости с нами, чувствует и хочет жить даже дерево, в которое вонзается бездумно наш топор!..

Стон таёжных великанов

Короткое лето с круглосуточным сиянием солнца, с непривычными для приезжих с югов «белыми» ночами. Нескончаемая зима с надоедливой темнотой и быстротечными, как миг, днями. Тайга, реки… – всё это вместе… – Север.

***

Промёрзшие деревья, превратившиеся в застывшие статуи, рассекали равнинные просторы пронизывающим скрежетом, пронзительным раскатистым треском – криком раздираемой льдом древесной плоти – стоном. Эхо разносило стенания – крики боли таёжных великанов, по застывшим в морозе болотам; добегая до Рифейских гор, – разбивалось осколками страданий на отголоски безысходности; смиряясь с новыми ранами, – умолкало до следующего вскрика.

Привыкнуть к голосам лесных исполинов невозможно. Они пугали внезапностью, душераздирающей силой и осознанием того, что кричат безголосые деревья, – те, кто по человеческому разумению не способен говорить и ощущать боль. Однако, все эти морозящие душу одинокого путника звуки, издавали именно они! Таёжные великаны не имели возможности спрятаться от лютости холода, – убежать, укрыться. Особенно, шоковое состояние вызывал их голос в синих сумерках. – Раздавшись неожиданно, подобно выстрелу охотничьего ружья, совсем рядом, – там, где никого из людей находиться не должно, многократно усиленный промороженным воздухом, размноженный эхом, он поначалу вводил в стопор, заставлял учащённо биться сердце, ощутить себя зверем на мушке прицела чьего-то ружья… – вопрос… – чьего?! Впервые, когда услышала оглушительный раскат «выстрела», то застыла в оцепенении, будучи уверенной, – он предназначался мне, – стреляют по мне! – Спрятаться от стреляющего некуда: шла по хорошо просматриваемой, отлично простреливаемой дороге одна.

«Кто-то охотится и меня не видит», – подумалось. Постаралась успокоиться, – окрикнуть?.. – Только охотник может находиться далеко и не услышит. – А, если он целенаправленно стреляет по мне?!.. – За что?!.. – хотя, дураков хватает! – Может, «сел на белого коня», – так говорят в таёжном селе, когда человек допивается до «белой горячки». Такое случается в северных краях частенько, – пьянкой тут никого не удивишь. А там, где пир горой, там и стрельба по бутылкам и по собутыльникам… – Даже, если выстрел в мою сторону непреднамерен, – случаен… – ощущение «оригинальное»!.. – иду, словно под обстрелом в войну.

В охотничьей бытности доводилось с подобным сталкиваться не единожды. Однажды пришлось спешно нырять за широкий ствол ели, прихватив с собой собаку. Охотник, чересчур увлекшись, забыл о правилах безопасности, не учёл, что поблизости нахожусь я и палил в мою сторону по рябчику. – Всякое случается… – тогда не испугалась, спокойно наблюдала, сидя в прикрытии кедра, как мимо летят пульки. Они мелькали в белёсом облачке пороховых газов и хорошо видны: «Совсем, как рассказывают про войну…» – машинально подумала тогда и, – крепче прижала собаку к стволу дерева, чтобы не попала под шальную пулю.

Лишь со временем поняла: пугающие звуки издают деревья. – Влага, растительные соки – древесная кровь, застывая, превращаются в лёд. Лёд, расширяясь, следуя классики физических законов, разрывает древесную плоть, оставляя глубокие раны – трещины, зачастую смертоносные. Обычно, деревья задолго до наступления зимних холодов сбрасывают листву, иссушая тело, избавляясь от лишней влаги. Лечебным сокам и смолам не всегда удаётся излечить травмы, наносимые беспощадными холодами Севера. Раны, точно у людей, загнаивают, разрастаются в язвы. Поселившиеся в них бактерии, грибки, насекомые довершают губительное воздействие стужи. Дерево долго болеет, сопротивляется недугу, стремится выжить, однако часто умирает: берёза, ольха, осина гниют; на больную ель, кедр и сосну набрасываются орды жуков короедов с их прожорливыми личинками. Они в труху источают кору, продырявливают древесину паутиной ходов. Хвойный великан гибнет, не в силах противостоять мелким, кровожадным представителям иного мира – мира животных, насекомых.

Раскатистые «выстрелы», душераздирающие стоны тайги вселяют тревогу даже в тренированные сердца опытных таёжников, заставляют вздрогнуть. К ним сложно привыкнуть и отнестись равнодушно. В «стоне» заключён чёткий, не вселяющий оптимизма, смысл: «Тайга застенала не случайно!». – Крик тайги обозначает одно: мороз крепчает и ночью вдарит сороковник! А если по честному сказать себе… – вмажет за сорок – под пятьдесят! Что ж!.. – не весело! Точнее сказать, – хуже бывает, но не всегда! – Деревья – сплошной лёд! Костёр развести непросто! И… можно вообще не развести! А тогда… – ночка предстоит «весёлой»! – Только об этом пока лучше не думать, – отступать поздно. – Назад возврата нет и холодная ночёвка неизбежна. И… – не простая… – на грани человеческих возможностей. Это не тот надуманный страх, не то детство, с чем воевала ушедшей ночью, менее суток назад, на вогульском погосте, когда случайно притащилась на мансийское кладбище, спрямляя путь. – Впереди предстоит жёсткая борьба за жизнь – на пределе всех жизненных ресурсов и способностей. Получится выжить или нет?.. – лучше не думать сейчас, а просто идти вперёд.

Гоню нервозность неуверенности перед предстоящим поединком со стихией суровой тайги, где слабости нет места, где выживает лишь сильнейший телом, духом и особо везучий, – без ссылки на рост, вес, красоту. – Однажды ослабну и благоразумно отступлю… – но не ныне, а сейчас… – глубоко вздохнув, спускаюсь с откоса дорожной насыпи и делаю первый шаг в целик…

***

Не помню точно, когда написала рассказ. Вероятно, именно в этот мороз, как добралась до избы. Позже неоднократно переделывала. Рассказ публиковался в печатных СМИ, размещался на разных сайтах. Первоначально не писала от своего имени. Один из известных редакторов посоветовал изменить текст и писать от своего имени. Тогда не хотела, чтобы люди знали, что пишу о своих таёжных странствиях. Ныне не столь важно, как думают на этот счёт. Черновик набран в 2010 году. А в 2021 году нашла свою лесную тетрадь с записями краткими.