Читать онлайн Диспансеризация у Дона Скелетона. Школьные байки бесплатно
© Минаева Е. С., текст., 2024
© Ващинская Е. А., илл., 2024
© ООО «Издательство АCТ», 2024
Призрак Чайковского
– Сочинить письменно в тетради мелодию без нот, но так, чтобы она у меня в голове заиграла, – сказала учительница по музыке. – А кто задание не выполнит или схалтурит – «два» поставлю.
Все стали в тетрадях что-то записывать, а Сёма сидит и понять не может, как можно музыку без нот записать. Повернулся к Евстигнееву, а тот выводит: «Тру-ля-ля-тру-ля-ля».
– Вот голова этот Евстигнеев, – решил Сёма и тоже стал в этом направлении думать.
Только хотел «труляляшки» записать, как дверь в кабинет открылась и вошёл в класс призрак Чайковского. Сёма его сразу узнал, вон его портрет на самом видном месте висит.
– Кто это на урок опаздывает? – кричит музычка.
– Это я, Петя.
– Садись, Петя. «Два» тебе. Бери тетрадь и сочиняй мелодию. Но только без нот. А то ещё одну двойку получишь.
Чайковский удивился, сел за парту рядом с Сёмой. А тетради-то и нету никакой у Чайковского. Откуда у призраков тетради? Сёма поделился с Чайковским листочком и ручкой, композитор Сёму поблагодарил и стал что-то быстро-быстро записывать. А музычка подходит к их парте, выхватывает листочек у Чайковского и говорит грозным голосом:
– Это ещё что такое? За ведение тетради ещё одна двойка. Всё это неаттестацией пахнет.
– Это экосез[1], – Чайковский отвечает, а сам засмущался и от смущения ручкой щёлкает «щёлк-щёлк», «неаттестации» испугался. Он и слово такое впервые услышал, как тут не испугаться.
– Какой ещё экосез? Я же просила без нот музыку записывать, а то понапишете всего, а мне потом разбирай, где тут «си», где тут «ми». А я сама малую октаву не выучила, – музычка Чайковского отчитывает. – Почему ни тембра нет, ни характера, а всё какие-то ноты непонятные?
Ребята радуются, что не их спросили, а Чайковского, а то пришлось бы объяснять, что у них за «тру-ля-ля» в тетради.
– Ишь ты! Музыку ей без нот подавай, – возмутился Чайковский и музычке фигу показал.
Музычка долго раздумывать не стала, влепила ещё и за поведение двойку Чайковскому и выгнала его из кабинета.
А директор выговор музычке сделал и премии лишил, потому что с призраком Чайковского два месяца договаривался о встрече, еле у других школ отбил в Управлении по установлению связей с потусторонним миром, а музычка взяла и выгнала, не разобравшись.
Музычка от обиды даже физруку жаловалась. Физрук отнёсся с пониманием, сам чемпиону Москвы по борьбе тройку в четверти по физкультуре выставил.
Заколдованное место
Один кабинет в школе был очень хороший: просторный, на стенах портреты Толстого и Менделеева, в шкафу дидактические материалы, которыми сто лет никто не пользовался, а на подоконниках цветы в горшках. Хотя цветы по всей школе запретили, чтобы пыль не собирать. Вот только одно место в этом классе было заколдованное. Кого на это место посадят, у того сразу двойка по поведению. Хоть стой, хоть падай.
Посадили Сёму на это место. Сёма на уроках всё время баловался. Учительница объясняет новую тему, а Сёма с последней парты хихикает и стулом скрипит. Не до уроков ему.
Учительница Сёме плохую оценку поставила и пересадила на первую парту перед учительским столом. А на место Сёмы Полину посадила. И дальше урок рассказывает.
А скрип не прекращается.
Отругала учительница Сёму пуще прежнего, хотела даже замечание в дневник написать, а Сёма учительнице и говорит:
– Не скрипел я!!! Это Полина скрипит, она с Аделиной из среднего ряда записками перекидывается, а мне даже не дают прочитать, что там в этих записках.
Пришлось учительнице теперь Полину пересаживать. А место перед учительским столом уже Сёмой занято. Пересадила учительница Полину в средний ряд на вторую парту – на место Коли-отличника. А Колю – на последнюю парту.
Пока пересаживались, Сёма успел Полинину записку перехватить, у Коли-отличника телефон зазвонил, а Аделина Сёме кулак показала. Кулак как кулак, только Сёма сразу понял, что если записку не вернуть – получит на орехи. И стало Сёме не по себе, потому что Аделина дзю-до занималась и знала болевые приёмы.
А записка-то вот она, а прочесть-то хочется. Встал Сёма посреди урока и выбежал из класса. Вместе с запиской. А за ним Полина рванула. А за Полиной – Аделина. А за Аделиной Коля-отличник, потому что по телефону Колина мама звонила, чтобы Сёму предупредить. Сёмина мама до самого Сёмы дозвониться не может, поэтому Сёмина мама дозвонилась маме Коли-отличника и попросила, чтобы Колина мама попросила Колю предупредить Сёму. Потому что тот к телефону не подходит. А предупредить нужно и обязательно передать, чтобы Сёма пообедать не забыл после пятого урока. А то у него сил не будет.
Бежит Сёма с запиской, за ним Полина, за Полиной – Аделина, за Аделиной Коля-отличник с телефоном, а за ними за всеми – учительница.
Тем временем в класс директор заглянул, потому что он в школе давно работает и всегда знает, когда лучше всего заглядывать. Посмотрел директор на отсутствие дисциплины и посоветовал этот вопрос вынести на родительское собрание, иначе так дело не пойдёт, потому что здесь вам не цирк, а общеобразовательная школа с физико-математическим наклоном, то есть поклоном, то есть уклоном.
– Поведение приструнить, а математику с физикой углубить. И допы устроить, – сказал директор. – А родителей на собрание собрать.
Собрались родители и стали думать-гадать, как поведение дочек и сыночков улучшить. Одни говорят – витамин «Р» помогает, другие – телефоны у всех отобрать. Хорошо, один папа на собрании сообразительный оказался: на заколдованном месте винтики закрутил. С того самого времени скрип на уроках прекратился, дисциплина наладилась, а класс в конкурсе победил на лучшее письмо Деду Морозу, потому что каждодневное написание записок даром не проходит – фантазия развивается, скорость письма увеличивается и грамотность повышается.
Учительница рисования
Рассказали как-то подружки Оле свои мечты: Лена замуж за принца собирается, Люба желает пилотируемым космическим кораблём управлять, Яна пока не решила, чего больше хочет: гроссмейстером стать или первой ракеткой мира. Оле и ответить нечего, она с детства только о карандашах и красках мечтает, потому что они всё время у Оли заканчиваются. И нет ничего для Оли страшнее, чем пустые тюбики.
– Хотя бы три цвета мне: красный, жёлтый и синий, а там уж я выкручусь.
Девчонки только посмеялись, а Оля взяла шариковую ручку и всем девчонкам портреты нарисовала, а потом выросла, окончила художественную школу, стала Ольгой Сергеевной – действующим членом Академии художеств – и в школу учительницей рисования работать устроилась. Чтобы новые таланты открывать. А ей всё время классы после физкультуры достаются. Потому что расписание завуч составляет, который с детства рисовать не любит и вообще рисование считает скучным и бесполезным предметом: лучше бы ещё одну математику добавили.
Вот подготовится Ольга Сергеевна к уроку: кисти, краски достанет, палитру для смешивания цветов и для смачивания листа, чтобы рисовать в технике «по-сырому».
А ученики вместо рисования пол-урока воду пьют, спортивные костюмы переодевают, на Ольгу Сергеевну смотрят непонимающими глазами: что за техника «по-сырому» – ничего не понимаем. И зевают, зевают, зевают. Весь урок.
Ольга Сергеевна чего только ни делала! Ничего не делала, а только музыку классическую включала, чтобы ребят на рабочий режим настраивать. Только зевания увеличиваются, а работоспособности как не было, так и нет. Что классическая музыка, что вовсе без музыки – не могут ученики после физ-ры рисовать, а могут только воду пить, спортивные костюмы переодевать и смотреть непонимающими глазами.
Не выдержала Ольга Сергеевна, пошла к завучу и попросила, чтобы во всех классах ИЗО с физкультурой местами поменяли. Завуч сначала не хотел ничего менять, а Ольга Сергеевна ему и говорит:
– Давайте я вам все стены в школе граффити изрисую, только поменяйте.
Испугался завуч, что придётся в школе ремонт заново переделывать, и согласился уроки переставить, лишь бы Ольга Сергеевна школьные стены в покое оставила.
Поменяли физ-ру с ИЗО местами. Ольга Сергеевна только к теме урока приступила, а дети сразу рисовать начали, и не просто, а с большим удовольствием: цвета смешивают, про зевки забыли, вместо этого языки друг другу показывают, кисточками меняются, воду не пьют и спортивные костюмы не переодевают.
А какие работы получились: какую ни возьми – хоть на конкурс отправляй. Ольга Сергеевна так обрадовалась, что хотела завуча расцеловать. В это время в кабинет учительница физкультуры вбегает, сверкает страшными глазами, машет накачанными руками, в свисток свистит и кричит зычным голосом:
– Где это видано, где это слыхано: физкультуру после рисования ставить? Дети приходят вымотанные, измученные красками-палитрами. Они все свои силы на творчество потратили, а нам кросс бежать двадцать километров на выносливость, а потом ещё стометровку три раза. Ядро метнуть уже не успеваем, потому что сил у детей нет. Вы бы ещё музыку перед физкультурой поставили.
Испугался завуч и поставил перед физкультурой музыку, с Ольгой Сергеевной расцеловываться не стал.
Потому что это не завуч был, а двоечник. Он любил Красную Шапочку, которую волк съел, и хранил ей верность. Потому что другие книжки не читал.
Там текста много.
Диспансеризация у Дона Скелетона
Пошёл Сёма с мамой в поликлинику на диспансеризацию, им на входе сразу к голове пистолет приставили и говорят:
– Проходите, пожалуйста, ваша температура 36,6.
Мама сначала даже забыла, куда пришла, потому что подумала, что это настоящий пистолет был, а не градусник электронный. Хорошо, с ней Сёма был. Он помнил: надо по ступенькам наверх подниматься. Побежал по ступенькам наверх, мама за ним. Так разбежался, что до самого четвёртого этажа добежал, а надо было только до второго, пришлось ещё два этажа вниз возвращаться.
А на втором этаже народу – видимо-невидимо. И все на диспансеризацию. У всех листочек со списком врачей и номерами кабинетов:
Всех нужно обойти. И ко всем очередь. Мама сразу ко всем врачам очередь заняла и посматривает, где очередь быстрее, чтобы туда Сёму направить. А Сёме делать нечего, он сначала из кулера почти всю воду выпил, потому что в поликлинику пришёл натощак и есть хотел. А какую воду не выпил – вокруг кулера разлил. Стало почти как в живом уголке, только черепашки не хватает и аквариума с рыбками. А потом Сёма стал по коридору бегать. Туалет искать.
Бегает Сёма по коридору, а навстречу ему медсестра:
– А ну-ка, нечего тут бегать. Вон, видишь, у нас кабинет без номера. Если около него бегать, то выйдет оттуда Дон Скелетон. Он всех, кто себя в поликлинике вести не умеет, превращает в маленьких скелетончиков и оставляет тут жить: они потом в лаборатории работают. Либо экспонатами для студентов-медиков, либо анализ мочи принимают.
Сёме захотелось на Дона Скелетона хоть одним глазком взглянуть, а его мама схватила и на УЗИ отправила. В кабинете УЗИ Сёму уложили на скамейку и на живот налили прозрачной жидкости.
– Вот это космос! – удивился Сёма, и не успела узистка приборчик к Сёминому животу приложить, а Сёма уже в жидкости всё вокруг перепачкал и сам перепачкался. Пришлось всё вытирать, а на Сёму второй раз жидкость лить. Потому как, где жидкость должна была быть, её там почему-то не осталось. Потом стали приборчиком по животу водить. Приборчик катается, а у врача УЗИ на мониторе все Сёмины внутренности видно.
– А сосиску видно? – Сёма спрашивает.
– Какую сосиску? Ты же натощак пришёл. Нет никакой сосиски. Только булькает всё, – отвечает ему узистка.
Не стал Сёма ей ничего объяснять. Это он для проверки спросил. А потом вытер с живота космическую жидкость и к Дону Скелетону в кабинет без номера собрался.
Но не тут-то было. Как раз Сёмина очередь к невропатологу подошла. Невропатолог в поликлинике очень современная – принимает сразу по два человека. Хотела вместе с Сёмой мама зайти, а невропатолог маму не пускает:
– У нас ведь детская поликлиника. Найдите мальчику пару, я принимаю по двое. А если два ребёнка будут с мамами заходить, а там ещё и папы подтянутся, и дедушки с бабушками, то у меня не кабинет невропатолога получится, а ярмарка выходного дня.
Мама сначала возмутилась, а другая женщина из очереди ей и говорит:
– Возьмите моего Витю.
Пришлось Сёме с каким-то неизвестным Витей заходить.
Зашли они с Витей. Врач говорит:
– Раздевайтесь до трусов.
Разделись. У Вити трусы зелёные, а у Сёмы – в полосочку. Красота, да и только.
Смотрит на них невропатолог и понять не может, кто из детей Сёма, а кто Витя.
– Ты Сёма? – спрашивает невропатолог Витю. Витя головой мотает.
– Тогда ты Витя? – снова невропатолог не угадала, потому что Сёму спрашивала на этот раз. Сёма головой мотать не стал, а так прямо и сказал, что он Сёма, а этот в зелёных трусах – Витя.
А невропатолог глазами: хлоп-хлоп, ничего понять не может. Кто Сёма? Кто Витя?
– Неужели вы не можете между собой разобраться, кто из вас кто? Мне же надо бумаги заполнять. Если у кого-то из вас плоскостопие, то кому мне писать? Сёме или Вите?
Сёма с Витей стоят и сами не знают, кому плоскостопие писать. И согласились, чтоб обоим записали, хотя у них никакого плоскостопия, а только коленки замёрзли. И уйти побыстрее хотелось, потому что Сёма уже Вите про Дона Скелетона рассказать успел. Вите тоже в кабинет без номера приспичило. А тут эта невропатолог с плоскостопием. За дверью народа скопилось, все уже по просьбе врача по парам поделились, чтобы быстрее было. А Сёма с Витей никак не выходят. Зашёл тогда в кабинет к невропатологу врач-гастроэнтеролог и говорит:
– Нужно срочно заканчивать осмотр, потому что очередь.
Сёма с Витей гастроэнтеролога послушались, оделись быстренько и из кабинета выскочили. Пока народ в открытую дверь к невропатологу повалил, мальчишки уже до кабинета без номера добежать успели. А мама всё возле невропатолога бегает и кричит:
– Сёма, кровь, Сёма, кровь… – как будто не мама, а самый настоящий вампир.
Сёма скорее дверь в кабинет без номера открыл и нырь в темноту. А в темноте ничего почти не видно, кроме светящихся скелетов. И только одна лампочка энергосберегающая на потолке мерцает.
Вдруг Сёму с Витей кто-то схватил и говорит:
– Что это вы тут делаете? Я лампочку не включал и никого не вызывал.
Сёма с Витей испугались, что Дон Скелетон их сейчас будет в скелетончиков превращать, и стали умолять-просить:
– Дон Скелетон, пожалуйста, отпусти нас! Мы про тебя и твоих склетончиков никому не расскажем, честно-честно.
Дон Скелетон включил в кабинете без номера свет и говорит человеческим голосом:
– Ну что за баловство? Разве можно в кабинет рентгена заходить без разрешения? Здесь облучение вредное. Детям сюда никак нельзя, – и вытолкал Витю с Сёмой обратно в коридор.
Там Сёму сразу мама подхватила и повела кровь сдавать из вены. Витя тоже с ними пошёл. За компанию.
Вот уже всех врачей Сёма с Витей прошли: и анализы сдали, и к педиатру сходили. Осталось только печать у медсестры поставить, и домой можно идти. А медсестры на месте нет. Она к главврачу ушла. Главврач превратил медсестру в скелетончика и в лабораторию отправил, чтобы она больше его секрет про Дона Скелетона никому не рассказывала.
Сёма и Волшебный бубен
Сёма очень плохо учился в школе. Поэтому решили отправить его на Далёкий Север. Пусть там пользу приносит.
Приехал Сёма на Далёкий Север. А там таких мальчиков полным-полно. И зовут их просто «один мальчик», «другой мальчик» или «эй ты».
«Одни мальчики» весь день дрова рубили, «другие мальчики» весь день дрова пилили, а «эй ты» весь день дрова таскали.
Потому что на Далёком Севере очень холодно и надо постоянно жечь костёр в центре чума. Иначе замёрзнешь.
Подходит к Сёме шаман. Страшный такой, как Кощей Бессмертный и Бабка Ёжка вместе взятые, и говорит:
– «Одним мальчиком» будешь?
– Нет.
– «Другим» будешь?
– Нет.
– А дрова носить будешь?
– Нет.
– Тогда будешь сидеть у чума и в бубен бить. Потому что тот, кто в бубен до тебя бил, руки по самые уши отморозил.
– Не хочу в бубен, я домой хочу, в школу! – закричал Сёма.
– А школу твою в связи с объединением к моему чуму присоединили, поэтому бери бубен, садись и играй.
– А можно вместо бубна в «Fortnite» сыграть, ну или хотя бы в «Minecraft»?
– Это можно, – говорит шаман. – Иди во-о-он в тот чум, там у нас сидит учительница-убийца, она тебе компьютер выдаст.
Сёма пошёл в тот чум, и никто его больше не видел. Оказывается, учительница-убийца Сёму схватила и заставила к олимпиаде по математике готовиться. Готовился Сёма, готовился, пока олимпиаду лучше всех не написал. Тогда учительница-убийца хотела Сёму у себя навсегда оставить, чтобы Далёкий Север всегда в олимпиадах побеждал. А потом сжалилась и отпустила Сёму к маме. У учительницы-убийцы свой сын тоже оболтус был, надо и его к олимпиаде готовить.
Cёма вернулся домой и стал у мамы в школу проситься. А мама Сёму в школу не пустила, потому что была суббота, но попросила уроки сделать. Сёма на этот раз уроки почему-то сделал и даже без ошибок.
– Это какой-то новый Сёма, – удивилась мама, – не мальчик, а загляденье.
Кикимора из фитнес-центра
У Макара рядом с домом открыли фитнес-центр. Новенький. С бассейном. Макар даже записаться хотел. Достала эта Юлька Звонарёва из параллельного толстым обзывать. А потом передумал. Поговаривали, что в бассейне завелась Кикимора. Зелёная, страшная, клыки в три ряда, как у рифовой акулы в Красном море, на пальцах – когтищи загребущие. А вместо глаз – очки плавательные с запотевшими стёклами.
Все сначала подумали, что это конец света, такая была страшная. А Макар и говорит:
– Ну какой конец света в бассейне? Он же на автономном генераторе. Переключил рубильник, и концу света – конец.
Папа у Макара на колбасном заводе главным энергетиком работал, поэтому Макар в концах света кое-что понимал.
Кикимора сильно бассейну не мешала: если кого и утаскивала на глубину, то делала это быстро и без шума. Человек просто исчезал: ни крови, ни кишков, оставался только ключик от шкафчика и справка с анализом на энтеробиоз.
А клиентов у фитнес-клуба меньше не становилось. Бассейн продолжал работать: раз абонементы раскупили, закрываться нель-зя, иначе – скандал.
Да и Кикимора после очередного похищения на время пропадала – в бане при бассейне парилась или в спортзале на батуте прыгала. Никого не трогала. Тихонечко так. Её даже бояться переставали. А она по новой в омут с головой – один пловец минус.
Думали, в бассейне посвободнее станет, если люди пропадают. А абонементы пуще прежнего раскупают, как горячие пирожки с абрикосами. Макар тоже решил записаться: Юлька Звонарёва по всей школе таскается и орёт: «Жиртрест, Жиртрест». Сил уже с ней не хватает. А абонементы закончились.
Поехал тогда Макар на пробную тренировку по футболу в другой район вместо бассейна, а там всё занятие бегать надо. Все два часа. Так убегался, что дальше пробной тренировки дело не пошло. Пришёл домой, бутеров наелся и с футбола на тхэквондо перезаписался. Пришёл на занятие: огромный зал, народу в зале – человек сто, и все в кимоно.
– Положите ногу соседу на плечо, – потребовал сенсей.
Макар посмотрел на соседа слева – Вика-Шпала из параллельного, выше Макара на две головы. Глянул на соседа справа – Идрис из секции «Кикбоксинг для продолжающих». Он хоть Вики-шпалы пониже, а ногу на плечо ему не клади: вообще без ног останешься. Пусть лучше Звонарёва дальше обзывается.
Пришёл домой, а там дедушка с абонементом в бассейн сидит, чай с баранками пьёт. Три дня и три ночи в очереди простоял. А что делать? Нельзя ведь ребёнку совсем без спорта, пропадёт…
Макар даже приободрился. Взял рюкзак с плавками и в бассейн пошёл по новому абонементу. Вот сейчас зайдёт в бассейн Макаром, выйдет – вылитый Ален Делон в молодости. Пусть этой Звонарёвой пусто будет.
В раздевалке переоделся, нырнул в воду и поплыл. Плывёт, плывёт, а навстречу ему – Кикимора. Пасть открыла, кричит что-то, глазами мигает – ну просто страсть, детям такое нельзя показывать. Макар увернулся от Кикиморы и дальше поплыл. А она настырная, не отстаёт, догнала Макара, схватила за руку и говорит:
– Угадай, что я тут делаю?
– Варианта у меня два, – ей Макар отвечает, – или на свидание к Лешему пришла, или хотела на каток попасть, а в бассейне лёд растаял.
– Очень смешно. Вот пойдёшь после бассейна меня до дома провожать, тогда и узнаешь.
Макару неохота Кикимору до дома провожать. Вдруг она живёт далеко, метро закроется, а на такси денег нет. И вообще она не в его вкусе. Решил Макар по-честному отказаться: так, мол, и так, уроки ещё не сделал.
Ополоснулся после хлорки, волосы феном высушил, оделся. Сидит на выходе, Кикимору ждёт. Вышла. В одежде, волосы в косички заплетены – вроде не такая уж и страшная. А как зеркальце достала и накрасилась, так и вовсе никакая не Кикимора, а Юлька Звонарёва собственной персоной. Накладными ресницами подмигивает и говорит ласковым голосом:
– Теперь-то ты понял, Макар, что мне нравишься?
Понял Макар, что никакой он не Жиртрест, а Звонарёва – сама Кикимора. Не пошёл её до дома провожать. А пригласил на свидание Вику-Шпалу из параллельного, она ему с первого класса нравилась.
Людмила Семёновна и Огнедышащий Дракон
Людмила Семёновна терпеть не могла, если кто-нибудь приходил в школу в кофте с капюшоном, на уроке скрипел стулом, мямлил у доски, бегал на перемене, орал на музыке, слишком сильно жал кнопки на информатике, щёлкал ручкой, клал ногу на ногу, писал записки, пулялся бумажками, шептался, переговаривался, спинойповернувшиськдоскечесалпяткусоседу, а хуже всего, если кто-то смеялся и вообще был в хорошем настроении. Честно говоря, Людмила Семёновна вообще не любила, когда кто-нибудь приходил в школу. Она и школу-то не любила.
Чуть что не так – сразу двойку в дневник и родителей вызывает. Родители в школу идти не хотят, они сами учительницу побаиваются. Потому что она похожа на линейку: лупит по самому больному месту и хоть бы что.
Мама Оли Касаткиной была очень смелая и сама записалась на приём к Людмиле Семёновне. Вопросы у мамы были по новой теме. Людмила Семёновна с Олиной мамой очень мило полтора часа беседовала и просила ни о чём не волноваться. Олина мама даже расслабилась. А Людмила Семёновна потом Оле две недели подряд только двойки и тройки ставила. Не важно, выполнено у Оли д/з или нет.
Олина мама на валерьянке, а Людмила Семёновна знай себе посмеивается. Так в раж вошла, что ещё маму Сёмы Петровского вызвала. И заставила её проект писать по 3D-моделированию, потом по проекту вазу на 3D-принтере печатать и книжку клеить. А если мама Петровская всё это за две недели не успеет сделать, то пиши пропало – не быть её Сёме круглым отличником, хоть он и знает по всем предметам больше самой Людмилы Семёновны. Совсем закручинилась мама Петровская и домой пошла, проект писать.
Но тут вдруг случилось непредвиденное.
Мама Серёжи Циркулева взяла и из родительского чата удалилась. Прямо перед Днём учителя. Неслыханная наглость. Людмила Семёновна послала маме Циркулевой повторное приглашение в чат. А мама Циркулева повторное приглашение не принимает и к чату не присоединяется. У Людмилы Семёновны так настроение испортилось, что она даже ночью уснуть не могла. Всё думу думала, как Циркулевым отомстить. И придумала.
Поставила на следующий день Серёже Циркулеву двойки по всем предметам и прямо в электронном дневнике красной ручкой написала:
«Вызываю родителей в школу по причине неуспеваемости, неподобающего внешнего вида, отсутствия дисциплины и вообще полного безобразия».
– Может, не надо? – вздыхал Серёжа после уроков возле учительского стола.
– Ещё как надо. Совсем распустились. Чтоб завтра же в школу с родителями пришёл.
Утром Людмила Семёновна шла на работу в приподнятом настроении. Впервые за последнее время. Ух, и устроит она сегодня этим Циркулевым перед Днём учителя! А то совсем расслабились.
Зашла в школу, поднялась на третий этаж, открывает свой кабинет, а там сидит директор школы и Серёжа Циркулев с мамой. Мама у Серёжи Циркулева выглядит почему-то совсем не как на фото в родительском чатике. На фотке из чатика – ромашки с колокольчиками. А на Серёжиной маме никаких тебе ни ромашек, ни колокольчиков, а только строгий серый костюм и туфли на каблуках.