Читать онлайн Экономика апартеида. Опыт ЮАР в борьбе с санкциями бесплатно

© Жуков Д., 2024

© ООО «Издательство Родина», 2024

Предисловие

Более десяти лет назад, в первой половине 1990‐х годов, Южно-Африканская республика перестала быть государством, построенным по расовому принципу. Режим апартеида пал, а власть перешла в руки черного правительства, большинство членов которого являлись выходцами из рядов Африканского национального конгресса и коммунистической партии. Что означал этот поистине коренной перелом в истории ЮАР для белого меньшинства? Что дал он неграм?

Объективно говоря, радужные ожидания черного большинства совершенно не оправдались. Жизненный уровень подавляющей части коренного населения по-прежнему продолжает оставаться чрезвычайно низким (хотя и не таким запредельным, как в «классических» «банановых республиках»). Невероятного уровня достигла преступность, эффективной борьбе с которой препятствует пугающая коррумпированность полицейского ведомства, что и не удивительно, ведь практически все руководящие должности в силовых министерствах заняли черные, причем назначенные не по признаку их профессионализма, а исходя из политической конъюнктуры.

Белому населению страны – африканерам – посчастливилось избежать печальной участи своих братьев из Зимбабве, где, как известно, имущество белых было экспроприировано, причем незаконные изъятия земель и собственности сопровождались массовым террором, провозглашенным одиозным президентом Робертом Мугабе (в прошлом марксистом-ленинцем, а ныне черным расистом). Руководство ЮАР в лице Нельсона Манделы, а затем Табо Мбеки, оказалось достаточно прозорливым, чтобы не позволить государству рухнугь в объятия экономического коллапса. Несмотря на весь свой фанатизм, черные южноафриканские лидеры отлично понимают, что успехом своей экономики ЮАР обязана исключительно белым.

Однако все это не означает, что африканерская нация в сегодняшней Южной Африке процветает. Белые также страдают от преступности, от насильно навязываемых им сверху стереотипов поведения, которые противоречат их самосознанию и унижают человеческое достоинство. Пожалуй, в самом безвыходном положении оказались те белые, которые говорят на африкаанс – диалекте старо-голландского языка. Именно они своим титаническим трудом, упорством и верой выпестовали и создали на юге континента свое уникальное государство, вывели его в число самых развитых стран не только Африки, но и всего мира (по уровню жизни белого населения ЮАР занимала первое место). Потомки средневековых голландских переселенцев, африканеры справедливо считают эту землю своим Отечеством, и не желают эмигрировать, поскольку их исторические связи с Европой давно разорваны.

Англоязычному населению приходится несколько проще: британцы появились здесь в XIX веке и всегда ориентировались на метрополию. В силу этого, их менталитет был не таким патриархальным, как у африканеров, они быстро впитывали в себя новомодные либеральные и «общечеловеческие» идеи (особенно это относится к представителям интеллигенции). Англоязычные белые сегодня предпочитают эмигрировать в Австралию, Новую Зеландию и другие бывшие колонии Британской Империи, где их интеграция происходит без особых проблем.

Сейчас практически все – как черные, так и белые – граждане ЮАР признают один факт: в настоящий момент всем им живется значительно хуже, чем в 1980‐е годы, когда апартеид находился, что называется, «на излете» (формальная сегрегация продолжала действовать, но белое меньшинство пошло на ряд существенных уступок черным, и жизненный уровень негров стал неуклонно возрастать). Причина крушения белого режима была, таким образом, чисто политической: «мировая общественность» не желала больше мириться с существованием на юге Африки «расистского» режима. Надобность последнего в качестве «форпоста борьбы с коммунизмом» на континенте отпала из-за крушения социалистического лагеря, а мода на полит-корректность находилась в зените.

Насколько актуально в настоящий момент изучение истории режима апартеида и его расовых войн? Печально известные тенденции в Европе, наглядным воплощением которых явились поистине апокалипсические события во Франции, рост незаконной миграции, исламизация нашего континента, экономическая экспансия Юго-Востока, – все это свидетельствует о том, что наступают времена критических испытаний, невиданной по напряженности борьбы, от победы в которой зависит будущность нашей цивилизации. Вырывать из контекста этой борьбы Россию (как это пытаются сделать беспринципные популисты-евразийцы) было бы ошибочным. Вектор отечественной внешней политики должен быть направлен в сторону Европы, а не Азии, если мы, разумеется, не хотим превратить страну в дремучую и вязкую, как рахат-лукум, восточную деспотию.

Если все указанные выше тенденции продолжат свое развитие, настанет момент, когда белые в Европе окажутся на положении подавляемого меньшинства, и все демократические ценности будут безжалостно попраны. Поэтому уже сейчас нужно искать действенные рычаги для того, чтобы подобная участь нас миновала.

Подчеркнем, мы не предлагаем вводить на пространствах нашего континента жесткое сегрегационное законодательство, абсорбировать опыт южноафриканского апартеида и принимать расовые законы. Но добиться того, чтобы представители иных культур вели себя не столь вызывающе, не навязывали нам свои ценности, не посягали на священные права личности, вполне возможно. История режима апартеида может научить нас обходить реальные и не утратившие своей актуальности опасности, связанные с поспешными политическими решениями.

Сейчас, когда над гордой нацией африканеров нависла реальная угроза постепенного исчезновения, имеет смысл по-новому взглянуть на поистине героический путь, проделанный этим славным народом.

Борьба с санкциями: опыт ЮАР

Санкции ООН и их обход

Организация Объединённых Наций обратила внимание на происходящее в Южной Африке в 1960 г. После того как 21 марта полиция ЮАС убила 69 мирных африканских демонстрантов в Шарпевиле, Совет Безопасности ООН принял резолюцию 134, в которой выражалось «сожаление о политике и мероприятиях правительства Южно-Африканского Союза». 7 августа 1963 г. Совет Безопасности принял резолюцию 181, призывающую все государства прекратить продажу и поставку в Южную Африку оружия, снаряжения и военной техники. Но первые санкции не были серьёзными – резолюция носила необязательный характер, что позволяло всем, кто осудил политику ЮАР, продолжать торговать с ней. Великобритания, Германия, Франция, Нидерланды громогласно осуждали режим апартеида, но финансовые связи с ЮАР не разрывали. Этому способствовало несколько обстоятельств. Во-первых, британские промышленники и финансисты не были готовы нести те жертвы, которыми бы обернулся для них разрыв сотрудничества с ЮАР. Во-вторых, усиление холодной войны и борьбы за влияние на африканском континенте между странами Запада и советским блоком делали ЮАР неизбежным союзником Запада.

Полицейский бьёт старика – реалии времён апартеида

ЮАР оказывала финансовую и военную поддержку группировкам, которые сражались с просоветскими режимами в Анголе, Мозамбике и других странах континента. Запад в такой ситуации не склонен был всерьёз соблюдать санкции, закрывая глаза на их обход. После нефтяного кризиса 1973 г., когда страны Персидского залива на год лишили Европу и США из-за их поддержки Израиля своих поставок нефти, нефтяное эмбарго показало себя действенным экономическим оружием. Кстати, Израиль, подвергшийся осуждению в ООН (в первую очередь за политику в отношении палестинцев), изменил отношение к ЮАР и начал развивать сотрудничество с Южно-Африканской Республикой. Это сделало ЮАР объектом санкций со стороны ОПЕК. Однако эти санкции оказались не очень действенными, потому что шахский Иран их не поддержал. Ситуация изменилась после Исламской революции 1979 г. Но ЮАР к тому времени наладила собственное производство бензина из угля и организовала систему поставок нефти (и оружия) через посредников. Финансовая составляющая самодостаточности Южной АфрикиОдна из причин, по которой подсанкционная ЮАР чувствовала себя довольно свободно и могла закупать (пусть и через посредников) всё, что ей было необходимо, заключается в том, что в Южной Африке находились богатые месторождения золота. Золото было мерой денег и первоосновой любой валюты до 15 августа 1971 г., когда Ричард Никсон отказался от золотого стандарта и запретил обмен долларов на золото, чтобы сделать мерой всего непосредственно доллар. Но это решение пошло только на пользу ЮАР. Цена на золото, которая с 1933 г. составляла 35 долл. за тройскую унцию и в августе 1972 г. была повышена до 38 долл., стала расти и к концу 1974 г. равнялась 195 долл. за унцию. В этих условиях Великобритания, потерявшая роль главного финансового центра мира (которая перешла к Нью-Йорку), постаралась извлечь максимум из своего исторического положения центра, где совершаются сделки с золотом. Лондонская ассоциация рынка драгоценных металлов (London Bullion Market Association; LBMA), которая, наряду с нью-йоркской биржей COMEX, стала контролировать мировую торговлю золотом, стремилась нарастить свой удельный вес. Это достигалось как увеличением спотовых («бумажных») сделок с золотом, не завершавшихся физической поставкой жёлтого металла, так и увеличением предложения реального золота. И хотя число участников LBMA было строго ограничено, некоторые британские брокерские дома, и раньше торговавшие южноафриканским золотом, продолжили это делать, оформляя его покупку через Гонконг. Золото, а также платину, другие металлы платиновой группы (иридий, осмий, рутений и родий) и серебро продавали через крупные брокерские компании. Кроме того, в ЮАР добывали и экспортировали (уже не только через Гонконг, но и Макао, Тайвань и формально независимые Лесото и Свазиленд) медь, олово, ванадий, марганец, хром, кобальт и уран. Посредниками выступали такие компании, как Marc Rich & Co (позднее преобразованная в Glencore Xstrata). Алмазодобывающая компания De Beers, которая тесно сотрудничала с голландской ювелирной и инструментальной промышленностью, всерьёз не подвергалась санкциям и оставалась респектабельным партнёром английского (да и мирового) рынка драгоценных камней. Таким образом, с деньгами на закупку всего необходимого у Южно-Африканской Республики долгое время всё было в полном порядке.

Оружие: от покупок к собственному производству на экспортЭмбарго на поставки в ЮАР оружия было одной из первых санкций, от которой развивающиеся страны и страны советского блока никак не давали отказаться. Но это не значит, что власти ЮАР остались без оружия. В условиях разворачивания на юге Африки (и в первую очередь в прилегающих к ЮАР Анголе и Мозамбике) национально-освободительных движений Запад испытывал нужду в верном и преданном проводнике своих интересов, в роли которого и выступил находящийся под санкциями южноафриканский режим. В обмен на это страны Запада (прежде всего Великобритания) закрывали глаза на закупку вооружения и оборудования военного назначения через посредников. Для поставок оружия в ЮАР использовались прослойки – фирмы, зарегистрированные в нейтральных по отношению к режиму апартеида странах, например в Тайване, Гонконге, Макао, которые по разным причинам не были членами ООН. Через них также торговали потребительской продукцией и сырьём, добывавшимся в ЮАР (алмазами, ураном). Другими воротами для торговли с ЮАР были маленькие государства Лесото и Свазиленд на юге Африки. Формально они были независимы, однако де-факто они находились под полным контролем властей ЮАР. Особенно крепкие связи у ЮАР возникли с Тайванем, который с точки зрения международного права был частью Китайской Народной Республики, а на деле вёл собственную политику. Этот партнёр был настолько важен для ЮАР, что республика присвоила всем жителям Тайваня статус «приравненные к белым» (honorary whites). Он давал гражданам Тайваня на территории ЮАР все права, которые были у белых жителей страны, кроме избирательных.

После Революции гвоздик в Португалии (25 апреля 1974 г.) и предоставления независимости её колониям борьба между просоветскими и прозападными освободительными движениями превратилась в гражданскую войну. Поскольку левым движениям (МПЛА в Анголе и ФРЕЛИМО в Мозамбике) удалось установить свою власть, Запад оказался перед необходимостью усилить поддержку повстанцев и при этом по возможности скрыть своё участие. Ставка была сделана на разворачивание в ЮАР собственного производства. Первоначально после провозглашения независимости ЮАР речь шла о разворачивании там производства западных образцов военной техники. Уже к 1965 г. в стране было освоено производство 127 видов вооружения и боевой техники по лицензиям западных стран. Военная промышленность ЮАР в середине 1970‐х гг. в полном объёме производила стрелковое оружие (израильский пистолет-пулемёт Uzi и бельгийская штурмовая винтовка FN FAL, выпускавшаяся в ЮАР под наименованием R-1, и ряд других). К началу 1970‐х гг. южноафриканская военная промышленность могла уже производить артиллерийские орудия калибра от 20 до 260 мм, а также необходимые боеприпасы. В стране было освоено лицензионное производство итальянских реактивных штурмовиков Aermacchi MB-326 (южноафриканское название – Impala) и к 1971 г. выпущено 100 самолётов этого типа. Производились различные типы учебных и патрульных самолётов, которые можно было использовать в качестве лёгких штурмовиков. Был освоен выпуск французских истребителей Mirage III и Mirage F1 по лицензии. Южноафриканской государственной корпорацией по производству оружия «Армскор» на основе французской бронемашины Panhard AML-90 была разработана собственная машина Eland (с использованием французских лицензий на отдельные узлы и системы, например на турели, двигатели и элементы шасси). На основе британского танка «Центурион» (Centurion A41) был разработан значительно более современный, эффективный и защищённый танк «Олифант» (Olifant Mk.1A). Южноафриканский филиал немецкой корпорации Büssing-MAN совместно с «Армскором» создал первую в мире колёсную БМП «Ратель» (Ratel), которая стала образцом для многих разработчиков из других стран. Постепенно ЮАР превратилась в экспортёра оружия. К ней обращались в первую очередь страны, которым не продавали оружие страны Запада и которые при этом не могли рассчитывать на поставки оружия из СССР.Партнёрство изгоевНаличие в ЮАР урановых месторождений подтолкнуло руководство страны сначала к идее развивать атомную энергетику, а затем и к попыткам создать ядерное оружие. В 1965 г. американский филиал компании Allis-Chalmers поставил Южно-Африканской корпорации атомной энергетики (South African Atomic Energy Corporation – SAAEC) исследовательский ядерный реактор SAFARI-1 вместе с обогащённым на 90 % ядерным топливом.

В 1967 г. ЮАР построила свой собственный реактор SAFARI-2 в Пелиндабе для получения плутония, мотивируя исследования намерениями использовать мирные ядерные взрывы в интересах горнодобывающей промышленности. Однако критика этой программы со стороны противников ядерного оружия и МАГАТЭ, а также невозможность получить некоторые ключевые компоненты этой технологии заставили ЮАР отдать предпочтение программам прямого обогащения урана с помощью аэродинамических методов. Продвижение вперёд на этом направлении стимулировалось сотрудничеством южноафриканских учёных с работавшим в Бирмингемском университете инженером-ядерщиком пакистанского происхождения Султаном Махмудом. На каком-то этапе к ядерным исследованиям ЮАР присоединился и Израиль, который находился в жёстком противостоянии с окружающими арабскими государствами и нуждался в средствах сдерживания. Из-за строжайшей секретности проекта сейчас невозможно достоверно рассуждать о вкладе каждой из сторон. Но известно, что в 1977 г. Израиль продал в Южную Африку 30 г трития в обмен на 50 т урана, а в 1980‐е гг. оказал существенную материально-техническую помощь в сборке баллистических ракет RSA-3 и RSA-4, основанных на израильских ракетах «Шавит» и «Иерихон». В 1976 г. дело подошло к ядерным испытаниям. В пустыне Калахари к северу от Апингтона в 1976–1977 гг. были возведены две ядерные шахты: одна из них была глубиной 385 м, другая – 216. Но тут советская разведка сообщила о готовящемся испытании американцам. Те послали разведывательный самолёт и убедились в достоверности этой информации. Затем США и Франция надавили на ЮАР, заставив отказаться от проведения испытаний. Признанные ядерные державы не хотели самопроизвольного расширения ядерного клуба. Однако в сентябре 1979 г. испытания всё-таки были проведены. Американский спутник Vela зафиксировал двойную вспышку над Индийским океаном, которую посчитали свидетельством осуществлённого взрыва. К 1987 г. в ЮАР было произведено уже шесть атомных бомб, а седьмая находилась на стадии сборки. Но времена изменились. Падение апартеидаПерестройка в СССР и начало распада советского блока в Восточной Европе вызвали прилив энтузиазма по обеим берегам Северной Атлантики. Готовясь осваивать новое для себя геополитическое и экономическое пространство, страны Запада делали ставку на продвижение демократических ценностей. В этих условиях режим апартеида в Южной Африке стал токсичным для западных политиков. А его ценность как военной силы против африканских просоветских режимов снизилась из-за сокращения экономических возможностей СССР для поддержки своих союзников. Это совпало с полосой трудностей, в которую вступила южноафриканская экономика. Снизились цены на золото и уран.

Подешевел ряд других цветных металлов. Это означало потерю для ЮАР примерно 9 млрд долл. в период с 1980 по 1985 г. Ухудшение торгового баланса вызвало падение курса валюты ЮАР – рэнда. Падение курса означало удорожание импортных товаров, вследствие чего началась инфляция по 12–15 % в год. Начала расти внешняя задолженность. В 1985 г. в ЮАР был введён запрет на вывод капитала из страны.

В 1986 г. Конгресс США, несмотря на сопротивление администрации президента Рейгана, принял закон против апартеида, который фактически вводил полный запрет на любые финансовые и экономические связи со страной. Жёсткие экономические санкции тогда же поддержала и Великобритания. В сентябре 1989 г. президентом страны был избран Фредерик де Клерк, который начал предпринимать активные действия по ликвидации системы апартеида. Многие законы были отменены, из тюрьмы был выпущен Нельсон Мандела. В 1994 г. прошли первые всеобщие выборы, победу на которых одержал Африканский национальный конгресс, до сих пор находящийся у власти. Экономические санкции против ЮАР никогда не были сильны и всеобъемлющи. Западные страны долгое время смотрели сквозь пальцы на их обход, продолжая сотрудничество с ЮАР в оборонной сфере, хотя ООН наложила запрет на поставки вооружения в ЮАР. Международная борьба с апартеидом протекала преимущественно в гуманитарной сфере. В 1968 г. ООН расширила список санкций против ЮАР, включив в них рекомендации по сворачиванию связей с режимом апартеида в области культуры, образования и спорта. В течение многих лет спортсмены ЮАР не допускались на международные спортивные соревнования. Дисквалификации подвергались и спортсмены, поддерживающие контакты с ЮАР. Из-за товарищеского матча по регби между ЮАР и Новой Зеландией 28 африканских стран и Ирак бойкотировали Олимпийские игры 1976 г. в Монреале. Распался режим апартеида в то же время, что и СССР, и по схожим экономическим причинам. Снижение мировых цен на товары традиционного экспорта, рост внешней задолженности и внутренней инфляции – всё это заставило власти ЮАР поддаться внешнему давлению и предпринять шаги по либерализации режима. Экономические санкции сыграли свою роль на финальном этапе, значительно ускорив происходившую трансформацию.

Глава первая

Рождение нации

Первые белые переселенцы обосновались на юге Африканского континента в 1652 году, когда представитель голландской Ост-Индской Компании Ян ван Рибек основал в районе мыса Доброй Надежды провиантский пункт для снабжения судов, следующих из Европы в Азию: именно в этом суровом и скалистом месте сходятся два океана. Рибек стал первым губернатором Капской колонии, численностью чуть менее сотни людей.

6 апреля был основан поселок Каапстад (сейчас на этом месте находится Кейптаун), и колонисты приступили к строительству форта. По предложению ван Рибека, в 1657 году Компания освободила всех колонистов от службы. Им предложили заняться непосредственно земледелием, а в помощь с острова Ява была прислана первая партия рабов-малайцев. Позднее негров ввозили из Анголы и Гвинеи, а также с Мадагаскара.

Первое время чернокожие жили здесь довольно сносно. Была даже открыта школа для рабов. Для того чтобы содействовать обращению негров в христианство, Рибек приказал выдавать им по стаканчику бренди и по две понюшки табака после каждой проповеди. Однако господствовавшей точкой зрения колонистов был принцип: «церковь не предназначена для негров, так же как и для грубых животных, которые вместе с ними делят тяжелый труд». Первый пастор Голландской реформаторской церкви появился в Капской колонии в 1665 году.

Местные туземцы – готтентоты – постоянно крали у колонистов коров и баранов, жгли пастбища. Как сообщалось в школьном учебнике времен апартеида, «они специализировались на воровстве скота и были весьма искусны в этом деле. Но подобно племенам масаи в Кении, воровали они больше ради удовольствия, чем по необходимости, а затем перекрашивали животных таким образом, что их нельзя было узнать». Ван Рибек соорудил пограничный частокол, чтобы как-то решить эту проблему. Тогда же голландцы начали активный захват земель туземных племен, Для этого в глубь материка снаряжались специальные военные экспедиции, которые, к тому же, пригоняли все новых и новых рабов, но уже из числа местного населения. В результате, между туземцами и колонистами началась длительная череда кровопролитных стычек и войн. Голландцы приучились жить в состоянии перманентной военной угрозы. «Беря в одну руку лопату, – писал вам Рибек, – в другой ты всегда должен держать оружие». Все окружающие воспринимались европейскими переселенцами как враги.

Через короткое время на каждого колониста приходилось не менее 10 гектаров земли и внушительное число рабов. Благоприятный климат способствовал процветанию хозяйства, и бывшие служащие компании все чаще стали называть себя просто крестьянами, по-голландски бурами. А рожденных непосредственно на африканской земле начали именовать африканерами. Позднее слова «бур» и «африканер» стали синонимами.

Спустя некоторое время Ян ван Рибек заслужил у Компании повышение по службе и отбыл на Дальний Восток. Голландские переселенцы не забыли своего первого губернатора. Имя Рибека стало легендарным, его официально назвали отцом африканерской нации, а позднее, в XX веке, когда Южная Африка получила независимость, портрет Ван Рибека стал украшать все без исключения купюры национальной валюты страны – ранда (правда, с начала 1990‐х годов на бумажных деньгах ЮАР голландского губернатора «заменили» дикие животные). Заложенные Рибеком у подножия Столовой горы огороды и виноградники до сих пор бережно сохраняются в центре Кейптауна в парке «Компаниз Гарден».

Капскую колонию стали заселять не только голландцы, но и немцы, фламандцы, австрийцы, шведы, датчане, норвежцы, португальцы. Кроме того, на Кап переселилось около ста семей французских гугенотов, вынужденных бежать со своей Родины из-за религиозных гонений. Для всех переселенцев вера составляла основу их самосознания, или, как говорят сегодня, менталитета. Религиозную доктрину колонистов представлял кальвинизм (господствовавший и в метрополии), изложенный в Гейдельбергском катехизисе и в постановлениях Дордрехтского синода, придававший большое значение Ветхому Завету и тезису о Божественном предопределении. Эти положения довольно точно соответствовали запросам белой общины Капа, в тяжелых условиях боровшейся за свое выживание и привыкшей относится к небелым народам как к рабам, крепостным или как к врагам. Приходские школы в то время были единственными учебными заведениями колонии, а Библия и молитвенники – единственными книгами в бурских семьях. – Церковь и клирики находились в центре всей общественной жизни. Без благословения пастора не мог вступить в брак ни один мужчина, а это согласие давалось лишь после прохождения строгого экзамена, в частности по богословию.

Постепенно выковывался национальный характер буров. Трудолюбие, упорство, патриархальный уклад – все эти черты сохранились у африканеров и сегодня. Пожалуй, самой яркой особенностью буров на протяжении всей их истории была любовь к свободе. Уже в начале XVIII века вольные фермеры начали активно выступать против непопулярной политики нового губернатора Уилема Адриана ван дер Стеля, стремившегося обложить колонистов высокими налогами. Согласно легенде, в 1707 году один непокорный молодой человек по имени Хендрик Бибо оказал сопротивление при аресте. «Я не пойду! – заявил он. – Я африканер, и даже если полицейский судья забьет меня до смерти или посадит в тюрьму, я молчать не стану». В конце концов, в результате восстания, семейство Стеля было изгнано обратно в Голландию.

Восемнадцатое столетие прошло для переселенцев и их потомков в тяжелой борьбе с туземными племенами. Коварные чернокожие никак не желали отдавать бурам свои земли. Тем не менее, освоение материка продолжалось со все возрастающим упорством. Основывались новые города и поселения: в 1685 году был заложен Стелленбош, в 1691 – Дрейкенштейн, в 1743 – Рудесанд, в 1745 – Свартланд…

В этот период сформировался и специфический язык буров – африкаанс. Вообще говоря, общим и обязательным языком для колонистов на протяжении XVII и XVIII веков был голландский, который признавался единственным языком образования, церкви, судопроизводства и официальных документов (в качестве письменного языка он использовался вплоть до второй половины XIX века, а официальное значение формально утратил лишь в первой половине XX века!). Его авторитет и распространенность в мире был в тот период неизмеримо выше, чем в наши дни, а в южных морях он с успехом вытеснял португальский. При этом разговорный язык постоянного населения колонии стал уже на самом раннем этапе существования поселения на Капском полуострове обнаруживать значительные отличия от того языка, на котором писали и говорили в метрополии.

Таким образом, в Южной Африке существовало как бы два языка: официальный голландский, распространение которого ограничивалось высшими слоями общества, и чисто разговорный, развившийся в местных условиях из голландских диалектов язык, как белых, так и небелых жителей колонии. Язык буров впитал в себя многочисленные элементы языков немецких, французских и других европейских переселенцев. Враги африканеров, стремясь унизить свободолюбивую нацию фермеров, называли африкаанс «кухонным голландским». Но сами буры с невероятным пиететом относятся к своему языку, а в 1975 году был даже сооружен памятник в честь африкаанс.

После банкротства Ост-Индской Кампании в 1794 го- ду буры провозгласили независимость от метрополии и создали две республики – Свеллендам и Граф Рейнерт. В это время среди белых жителей Южной Африки было 45 % немцев, 27 % французов, 22 % голландцев и 6 % переселенцев других национальностей. Во второй половине XVIII века на полуострове появились англичане, развив здесь бурную предпринимательскую и торговую деятельность. Вскоре на юге Африки появились многочисленные английские поселки. Буры не могли знать, что подданные Великобритании принесли с собой беду. Коварство англичан было распознано лишь тогда, когда Англия оккупировала Капскую колонию. Впрочем, вскоре непримиримый противник Британской Империи Наполеон Бонапарт потребовал возврата Южной Африки Голландии (с 1795 года – Батавской республики), что было закреплено в Амьенском мирном договоре 1802 года. Но уже через четыре года британцы нарушили договор и вновь аннексировали Кап, а после разгрома наполеоновской Империи Венский конгресс 1815 года окончательно закрепил за Великобританией права на южноафриканскую колонию.

Для нации буров начался период страданий и борьбы. Позднее африканерские историки назвали XIX век «столетием несправедливости». И было из-за чего. В том же 1815 году в районе Слахтерс-Нек произошло первое бурское выступление против англичан, проводивших насильственное насаждение своего языка и традиций. В ответ британцы повесили самых непримиримых буров, заставив их жен и детей присутствовать при казни. Чтобы утвердить свое господство англичане увеличили контингенты своих войск и полиции за счет африканских наемников. Свободолюбивые буры были до крайней степени оскорблены тем, что должны были подчиняться черным – готтентотскому «капскому корпусу» и готтентотской полиции. Желая вышвырнуть африканеров из Капской колонии, англичане подняли налоги (сами они податей не платили вовсе) и в 1833 году провозгласили ликвидацию рабства (а еще в 1828 году власти колонии объявили всех жителей равными перед законом, независимо от их расовой принадлежности и цвета кожи). По мнению самих же буров, «это было противно закону Бога и восставало против естественных различий рас и религий. Такое унижение было невыносимо для всякого доброго христианина; вот почему мы предпочли удалиться, дабы сохранить в чистоте наши убеждения».

Сама «ликвидация рабства» была проведена англичанами как хитрая мошенническая сделка. Согласно парламентскому акту, для возмещения потерь бывшим собственникам рабов выделялось 20 миллионов фунтов стерлингов. Однако буры могли рассчитывать только на 3 миллиона фунтов: такова была назначенная стоимость 39 021 раба. В конце концов, выделено было всего лишь чуть больше миллиона фунтов, из которых буры не получили практически ничего. Согласно установленным правилам, возмещение выплачивалось не по месту жительства, а в Лондоне: там заседала специальная комиссия, которая после рассмотрения предъявленных ей бумаг, подтверждающих права на возмещение, выдавала причитающуюся сумму, однако не деньгами, а государственными облигациями. Предварительно вычиталась крупная сумма, уплаченная пароходной компании за проезд из Южной Африки в Англию и обратно. Вследствие этого, большая часть буров разорилась. Освобожденные рабы тоже не стали счастливее от этих мер. Голодные, оборванные и нищие они бродили по стране в поисках пристанища, работы и хлеба, или были вынуждены остаться на плантациях и фермах, приняв продиктованные им англичанами кабальные условия.

Не желая мириться с притеснениями, чинимыми британцами, и искренне презирая нормы, которые начали навязывать представители Британии (прежде всего, торгашескую мораль), буры начали осваивать новые земли, на которых они могли бы спокойно и свободно заниматься земледелием. Наиболее масштабное переселение, осуществленное под руководством Питера Ретифа, началось в 1835 году, получив название Великого Трека. Свыше пяти тысяч буров пересекли реку Оранжевая и покинули пределы Капской колонии. К 1845 году численность переселенцев (треккеров) возросла до 45 тысяч.

Протесты чернокожих

Путь был непростым: неизведанные края, враждебные племена, суровая природа, дикие звери. Надо было перебираться через скалистые горы, хребты, реки. В фургоны запрягали до 24 пар волов. Впереди и по бокам колонны находились хорошо вооруженные всадники, на случай непредвиденных опасностей. Колонны передвигались медленно. Буры выбирали места для остановки на несколько месяцев, окружали их вереницей своих фургонов, сеяли и собрали урожай, запасались провизией для дальнейшего пути.

Миновав территорию между реками Оранжевая и Вааль, и перейдя через Драконовы горы, группы треккеров ступили на земли зулусов, автохтонного населения Северо-Западного Наталя. Теперь перед колонистами оказались не разрозненные африканские племена, как это было ранее, а сплоченные силы воинственных и жестоких зулусов, имевших хорошо обученную регулярную армию. В 1837 году буры направили в лагерь вождя зулусов Дингаана послов, чтобы добиться соглашения на поселение в этих землях. Однако парламентеров чернокожие просто перебили (как выяснилось, на это Динга-ана подвигли англичане, специально для того, чтобы столкнуть эти две силы и, тем самым, вновь оказаться в выигрыше). После этого Дингаан провозгласил борьбу против пришельцев.

16 декабря 1838 года на реке Баффало между десятитысячным войском Дингаана и несколькими сотнями бурских переселенцев во главе с Андриесом Преториусом произошло решающее сражение. Треккеры с успехом отразили коварное нападение и, будучи вооружены огнестрельным оружием, устроили чернокожим «кровавую баню», уничтожив более трех тысяч туземцев. Потери же самих буров составили лишь несколько человек. С тех пор река Баффало, воды которой после битвы буквально окрасились кровью зулусов, стала называться Кровавой. Сама эта потрясающая победа была воспринята бурами как явное подтверждение милости к ним Всевышнего.

Спустя столетие на месте сражения был сооружен величественный мемориал – «Фоортреккер монумент», памятник бурам, основавшим Трансвааль. На мраморных фризах изображена история похода буров: битвы, зверства туземцев, героические женщины, призывающие мужчин к оружию, повозки, запряженные волами. Во внутреннем помещении комплекса находится крипта с символическим надгробием, на которое в полдень 16 декабря – в день битвы у Баффало – падает луч солнца. На надгробии надпись: «Мы – тебе, Южная Африка». В отдельном здании находится серия великолепных гобеленов, которые в течение нескольких лет тщательно вышивали девять бурских патриоток.

После позорного поражения Дингаана, его «государство» распалось. Зулусам сначала была оставлена территория к северу от реки Тугела, но затем и эти земли были освоены европейцами. Участники трека покончили с господством. зулусов. Это означало не только последующее заселение земель белыми, но и окончание жестоких войн между аборигенами, в которых разорялась страна и погибали целые племена. Таким образом, треккеры спасли от уничтожения небольшие народности, ликвидируя могущество тех. кто их до сих пор терроризировал.

В 1839 году в юго-восточной Африке возникло независимое государство буров – республика Наталь. Однако через четыре года англичане захватили и эту территорию, экспроприировав недвижимое имущество буров. Африканеры вынуждены были мигрировать на север и северо-запад, во внутренние районы Южной Африки, где образовали две новые республики: в 1852 году – Южно-Африканскую Республику {с 1856 года она также именовалась Трансвааль) со столицей в Претории, и в 1854 году – Оранжевое свободное государство со столицей Блумфонтейн. Белое население Трансвааля составляло примерно 125 тысяч человек, а гражданами Оранжевой республики стали 30 тысяч буров. Подавляющее число переселенцев занялись сельским хозяйством. Поскольку размер многих из ферм достигал 50—100 тысяч акров, активно использовался труд батраков-туземцев и рабов.

В 1858 году была принята конституция Республики Трансвааль, определившая политическое устройство государства. Главой его стал президент, избиравшийся на пять лет только белыми переселенцами (первым президентом стал А. Преториус). Девятая статья юридически оформляла расовое неравенство в общественных и религиозных вопросах: «Не будет идти речи ни о каком равенстве между белыми и небелыми ни в делах церкви, ни в делах государства». Через восемь лет конституцию обрело и Оранжевое государство.

В 1875 году рост национального самосознания буров и утверждение идеи о самобытности их языка и культуры привели к основанию «Общества истинных африканеров», которое ставило целью борьбу за признание африкаанс в качестве национального литературного языка африканеров (официальным языком бурских республик продолжал оставаться голландский). Именно в это время окончательно утвердились термины «африкаанс» и «африканер» для обозначения языка и нации. Члены общества, среди которых были учителя и журналисты, издавали на африкаанс журнал «Ди Патриот», писали художественные произведения на африкаанс, а также переводили на этот язык иностранных авторов. Именно с середины 1870‐х годов в бурских республиках начинает развиваться возглавляемое пастором Стефанусом дю Тойтом движение за создание национальной общности. Одной из самых популярных фигур в бурском обществе стал Ян Хофмейер. Он издавал самую крупную бурскую газету «Зюйд Африкаан», основал в 1878 году «Союз защиты фермеров», а в 1879 году – первую политическую партию «Африканер бонд», которая находилась в авангарде бурского национализма, связывавшего нацию уже не с прародиной Голландией, а с Африкой.

Власти и население бурских республик яростно противились евангелическим и либеральным тенденциям, которые проникали в Южную Африку из Голландии (значительное число священников по-прежнему прибывало на земли буров из бывшей метрополии). 11 января 1859 года в одном из приходов Рюстенбурга, который посещал А. Преториус, во время церковной службы прозвучало несколько гимнов, что было расценено как проявление «евангелических влияний» и обмирщения. В результате из церкви вышли пятнадцать видных деятелей Трансвааля и внушительная группа их сторонников.

Лидером этой группы стал будущий президент Трансвааля Пауль Крюгер. Он направил письмо консервативно настроенному голландскому пастору Д. Постме с просьбой возглавить новую церковь, получившую название Реформаторской церкви Южной Африки, или «Церкви допперов». Слово «доппер» буквально означает устройство для погашения свечи. Подобно этому устройству, говорил Постма, «допперы» погасят огонь Просвещения, грозящий уничтожить африканерский народ.

Приверженность Крюгера принципам ортодоксального кальвинизма обусловила довольно широкий демократизм его схемы государственного устройства. Все решения в государстве должны исходить от народа и быть согласованными с волей народа. Высшей инстанцией любой формы власти являлся парламент – «фольксраад». Разумеется, из состава народа Крюгер полностью исключал лиц с небелой кожей («нацию без закона»). Когда Крюгер стал президентом Трансвааля, в республике установилась своеобразная теократия, причем глава государства считался «представителем Бога».

В 1891 году синод «допперов» рассмотрел вопрос о законности браков между белыми и африканцами. Хотя в решениях синода эти браки не были признаны «греховными», церковь назвала их «маловероятными и социально опасными». В 1897 году синод осудил создание и деятельность «секретных организаций». Причиной такого решения стало расширение влияния в Южной Африке масонских лож (особенно в области политики). В постановлении прямо указывалось на масонов, как на главный объект церковной критики и говорилось: «любой член такого общества не может состоять в Реформаторской церкви Южной Африки; если же такое случается, то он должен быть подвергнут всеобщему осуждению и к нему должны быть применены дисциплинарные меры».