Читать онлайн Амаранта – пленница короля эльфов бесплатно

Союз с волшебным государством

Договор с неземной огненной печатью лежал у него на столе. Невиданная честь! Печать самого короля эльфов Дагды, но граф Ангус медлил.

– Заключить союз с ними, значит погубить всех нас, – шептал его приближенный по имени Теобальд. – Мы, люди, и волшебный народ, всегда были врагами. Ничего нельзя изменить одним договором. Ведь волшебные существа хитры. Они просто обманут нас, усыпят нашу бдительность.

– Но печать из огня для них священна, – граф впервые не прислушался к советам Теобальда. – Видишь, она до сих пор пылает и жжет нам пальцы, хоть стоит на бумаге. Но при этом сама бумага не горит! Разве не чудо! Даже они не смогут ее сломать, раз поставили на договоре, значит, он не будет нарушен. Печать самого Дагды!

Он благоговейно коснулся ее пальцами. Волшебный огонь печати пылал, но больше не обжигал. От него лишь слегка кололо пальцы, и по коже разбегались красивые цветные искры.

– Завтра я женюсь. Мне нужен мир, нужна гарантия, что на нас больше не нападут. По крайней мере, со стороны волшебного народа – того врага, которого не одолеть земным оружием. С обычными врагами мы можем справиться, но не с волшебными. Лучше заключить мир.

– Перемирие, – веско поправил советник графа, всегда носивший черное в знак траура по погибшей родне и похищенной невесте, которая, вероятно, давно уже мертва или заколдована. Граф мог его понять. Горе Теобальда было велико. Тем более он не хотел, чтобы нечто подобное повторилось и с Амарантой. Она уже ехала сюда, чтобы стать его женой. Ее свита незначительна. Но даже если б она была большой, эльфы легко могут напасть из леса, из степей, из вод, из гор, даже из холмов, не говоря уже о воздухе и небесах – они ведь живут повсюду. Не договориться с ними это значит стать жертвой. Сам он рыцарь и погибнет с достоинством, если придется сражаться. Главное, что б его не заколдовали. Ведь гибель от колдовства мучительна и ужасна. Владения Ангуса страдали от нападок волшебного народа еще с незапамятных времен. Сверхъестественные враги наступали внезапно, никого заранее не предупреждая о своем вторжении, что сильно отличало их от человеческих войск, которые вначале объявляют войну, а уж потом приводят войска. Жаль, что феи и эльфы жили исключительно по своим правилам. Если у них вообще были хоть какие-то правила. Их народ был разновидным, разномастным и необычайно сильным. То на графские поля прискакивали орды лепрехунов, вытаптывая и выжигая посевы, то феи обдували деревни сонной пыльцой, от которой у крестьян даже после пробуждение выступала необычная сыпь, и повреждались умы. Люди, пострадавшие от чар фей, потом всю жизнь ходили, как сонные мухи и болезненно реагировали на свет луны. А от лучников-эльфов вообще спасения не было. Они всегда брали, что хотели, оставляя после себя покрытые ядовитыми чарами луга и озера, да еще пепелища. На правах сильных волшебные существа творили все, что хотели. И управы на них не находилось. От их нападок страдали еще дед и прадеды Ангуса. А его отца они вообще свели на тот свет. Никто не смог спасти покойного графа от какого-то шутника-эльфа, который пришел в лунную ночь и затеял с ним игру в кости не на жизнь, а на смерть из-за какой-то кокетливой лунной феи. Естественно человек в волшебную игру проиграл и изнемог от неизлечимой болезни в считанные дни. Ведь ставкой в игре была не больше ни меньше, чем жизнь. У любого, кто поиграл в кости с эльфами, потом путались мысли, и кровь сочилась из-под ногтей. Волшебные существа приходили, играя и шутя, а люди потом погибали. Сверхъестественные болезни, посеянные их чарами, косили подданных графа, будто урожай. Сам Ангус терпел бы это годами. Но Амаранте он хотел обеспечить безопасность. Если б не его прекрасная белокурая невеста, он бы не задумался о безопасности всех окрестных сел и деревень, не говоря уже о безопасности всего мира. Старая знахарка, которую в округе считали еще и провидицей, как-то предрекла, что едва волшебный народец, играючи, обрушит все графство, то король эльфов и королева фей объединятся и пойдут войной на весь мир.

Сам Ангус не был знаком ни с королем Дагдой, ни с его подругой повелительницей фей, о которой, между прочим, ходили довольно зловещие слухи. Но бродячий эльф, случайно встреченный на перекрестке, объяснил ему, что любая белая птица, выпущенная прямо на закате, долетит с посланием до самого Дагды.

– В закат врата в наш мир открываются, – оскалившись, пояснил он графу и весьма нелюбезно обжег его своим рукопожатием. Этот эльф сам по цвету напоминал закат, потому что его кожа была оранжевой, как огонь. Он мог соврать, ведь эльфы по природе лживы. Тем не менее, граф послушал его и отправил послание таким необычным образом. Почтовый голубь, выпущенный в закат, очевидно, достиг цели. Ведь ответ пришел. Ангусу польстило, что король эльфов среагировал так быстро и даже предложил свою дружбу. Он не видел в этом никакой хитрости.

– Я уважаю твой совет, но сейчас разумнее поступить так, – он глянул на искалеченную руку, которую Теобальд прятал под перчаткой – свидетельство нападения эльфов. Руку он вырвал, хоть и изувеченную, а семью спасти не смог. И теперь тосковал. Ничто его не утешало, будто эльфы, напав, посмеялись и заразили его сердце ядовитой черной тоской. Рука загнивала и начинала источать магию, терзая Теобальда еще больше. Он заговаривал ее у святых отцов.

– Если станет совсем плохо, я ее отсеку, чтобы через чары, запущенные ядом в нее, опасность не пришла в замок, – все время обещал он.

Лучше было не допустить опасности в корне. Обязанностью графа была следить за делами, как снаружи, так и внутри графства. Он тоже потерял родителей от нападения нечисти, но не озлобился. Он заботился о своих землях и подданных. Старые споры его предков с народом фейри не имеют больше значения. И Дагда считает теперь также. Ведь он поставил свою печать. Теперь нужна только подпись и печатка графа. Советники-кудесники, которых он встречал бродячими на дорогах графства и которые потом куда-то исчезали, оказались куда умнее всех его приближенных. Они посоветовали скрепить послание Дагде собственной кровью, ведь по одной капельке твой крови эльфы легко могут понять, что ты не лицемеришь. Как бы то ни было, ответ незамедлительно пришел, доставленный в окно замка крошечным драконом рубинового цвета и с серебристыми глазами. Вероятно, это он дохнул, чтобы поставить огненную печать под подписью самого великого правителя эльфов Дагды.

Заключить перемирие с эльфами куда умнее, чем без конца с ними воевать. Ведь силы неравны. Согласие Дагды надо принимать, как милость.

Сам граф не пошел бы на такое. Но ради своих людей… ради беззащитных стариков и детей графства, ради Амаранты… И он поставил печать с примесью собственной крови. Весь договор тут же вспыхнул пламенем, в котором, однако, не сгорел, а разделился на две копии. Одна для Дагды, повелителя волшебного народа, вторая для графа, покровителя местных людей. Так пришли к союзу человечество и волшебство. Граф надеялся, что союз будет благодатным и плодотворным. Ведь эльфы большие помощники в войне и в работе, если захотят, не говоря уже о волшебстве. А скоро в гости прибудет и посланник самого Дагды. Пора выпить за мир. Крошечный эльф уже сидел на бочонке с вином и шумно это отмечал, опустошая одну плошку за другой, каждую больше него размером. Пить эти существа умели, а прогонять их больше нельзя. Но цена стоит того. Ведь сюда уже едет со свитой Амаранта. Мир это главным образом для нее. Чтобы ее красота продолжала цвести в графстве в полной безопасности.

Белая птица с янтарем во лбу

Амаранта вышла из кареты. Колесо кареты слетело с оси как раз на середине моста, перекинутого через пропасть. По легенде его выстроили лунные эльфы.

– Если останемся здесь на ночь, то увидим, как они танцуют, – шептались сопровождающие девушки. – Говорят, они уводят смертных с собой, если пригласят их на танец. Кого-то скидывают в пропасть, протанцевав минуту с ним в небесах под звездами, а кому-то даруют бессмертие.

Больше похоже на сказки, решила про себя Амаранта. Но мост действительно производил впечатление волшебного сооружения. Его основы выступали прямо из скал внизу и складывались в причудливые каменные арабески. Перил не было. За что только мост держался и почему он до сих пор не обрушился? Пропасть под ним казалась бездонной и ледяной. Стоило глянуть вниз и невольно разыгрывалось воображение. Казалось, что там мучаются и вопят сотни заледеневших существ. Кругом было прохладно. И сам мост казался сделанным не из камня, а изо льда.

Обычно Амаранта рассуждала здраво, но сейчас ее потянуло на фантазии. Предгрозовое небо выглядело так, будто по нему только что пролетел дракон, оставивший алую полосу огня в небесах. А по затейливым изгибам украшений моста ползло какое-то белое существо, лишь отдаленно напоминавшее ребенка. Его тонкие белые руки с жабрами поманили Амаранту вниз. Оно что хочет, чтобы она спрыгнула в пропасть? И это перед самой свадьбой? Похоже, оно совсем недоброе. Хорошо, что ее спутники его не заметили. Девушки были слишком увлечены болтовней, а мужчины починкой кареты. И кучер, и грумы, и даже лакей оказались впряженными в непосильную для них работу. Соскочившее колесо никак не хотело становиться назад на ось, будто его заколдовали.

– Хочешь, я тебе погадаю? – существо уже стояло на мосту. Оно напоминало большого белого паука с лицом и телом угловатого подростка. А перепонки и заледеневшие ресницы навевали мысли о зиме. – Я умею предсказывать будущее! Но у тебя может его не быть. Ты прямо сейчас можешь скатиться в эту пропасть. Ведь твоя жизнь угроза для благополучия нашего короля.

– Вашего короля?! – Амаранта чуть не рассмеялась. У них еще и король есть! Любопытно, он тоже живет в пропасти под мостом. Там холодно и неуютно. Откуда там взяться целому королевству?

– Приближается зима! – существо все-таки изловчилось и вцепилось ледяными когтями в руку Амаранты. Хоть девушка предусмотрительно успела спрятать обе руки за спиной, но теперь линии на ее ладони внимательно изучали белесые глаза без зрачков. Брови и ресницы странного существа тоже были белыми, как снег. А еще он говорил о зиме! Ну, разве не колдовство?

Амаранта глянула еще раз в пропасть. Лед тянулся из нее вверх, чертя замысловатые узоры, но не достигал моста. Лед вибрировал, а ей не удавалось рассмотреть; лед ли это на самом деле или ледяные существа, карабкающиеся наверх.

Гадающее по ладони существо, едва достававшее головой ей до плеч, каким-то образом забралось на мост, а другие этого не могли. Оно что среди них главное? Дорогие перстни на ее пальчиках его совсем не заинтересовали. А вот линии ее судьбы, которые оно, судя по всему, считывало, заставили его занервничать.

– Не зима приближается! Вы приближаетесь! – Амаранта кивнула на пропасть. – Там внизу все живые, хоть и сделаны изо льда.

– Мы не сделаны. Мы такими родились, – оно даже не проявило жадности, заметив массивную цепь из золота с вензелями Алуара, которую подарил ей сам король, когда сватался к ней. Как существо в такой убогой рваной накидке, едва прикрывающей его ледяные плечи, не может быть попрошайкой или вором?

– И вы ползете наверх, в наш мир, – сделала вывод она. – Вы и правду ледяные эльфы, о которых в этих краях столько говорят. Я представляла себе эльфов чуть более красивыми существами.

Амаранта осеклась, запоздало подумав, что оно может расценить такую фразу, как личное оскорбление, но угловатое ледяное существо даже не среагировала на ее болтовню. Такое ощущение, что оно сочло благородную девушку пустоголовой кокеткой, к речам которой можно вообще не прислушиваться. Все равно ничего умного она не скажет.

Было довольно странным то, что ее драгоценности его не привлекли. Может, оно попросит оплаты уже после предсказания.

– Кстати, я не верю в гадание по руке. При дворе в Алуаре я уже встречала хиромантов, и они даже не смогли угадать, за кого я выйду замуж. Предрекли, что за короля, а я выхожу за графа.

Старому королю такое предсказание было очень лестно, вероятно, поэтому хитрые льстецы его и дали. Амаранта же тогда сильно поперхнулась вином. Она не хотела замуж за короля. Он был стар и некрасив. А его королевство находилось на гране войны.

Кстати, именно во время предсказания Амаранта впервые и увидела нечто необычное. Красивая птица из дворцового сада, залетела в окно, присела на спинку ее кресла и клекотала:

– Не переживай так! Король в мире не один. Вдруг встретишь еще одного?

Разве только того, который пойдет на нас войной, подумала Амаранта, но с птицей вступать в дебаты не стала, иначе придворные над ней бы посмеялись. Ведь птицы не умеют говорить человеческими голосами. Всем это известно. А вот Амаранте послышалась в птичьем клекоте именно человеческая речь. Вероятно, не стоило пить такого крепкого вина, которое подают при алуарском дворе. И не стоило верить хиромантам. Ради того, чтобы выслужиться перед каким-то влиятельным и богатым клиентом, они готовы произнести любую ложь.

Но существо изо льда уже само по себе было чем-то волшебным, а много таких же существ, ползущих из бездны вверх к мосту, казались мифической картинкой. От них темная пропасть окрашивалась белым сиянием.

Вдруг тут правда живет волшебство. А странное ледяное существо перед ней умеет провидеть будущее. От его прикосновения пальцы Амаранты замерзли и не слушались хозяйку, а оно вдруг захихикало над ее ладонью.

– Не бойтесь, госпожа, если ваш будущий супруг заключит союз, на который надеется, то мы не принесем вечную зиму в ваш благополучный край. Придется пойти куда-нибудь еще.

– Кто посадил вас в бездну? Или вы там родились? – Амаранту куда больше заинтриговали ледяные армии, чем ее собственная судьба, в которой пока и так все было понятно. – Вы можете выбраться сами или есть какое-то заклинание, которое вас выпускает наружу? Я слышала кое-что из разговоров в деревнях, мимо которых проезжала.

– Беспокоиться о нас весьма благородно. Особенно учитывая то, что сама погибнешь, заледенев, едва мои братья выберутся, – оно вдруг сжало ее ладонь так сильно, что Амаранта чуть не закричала.

– Мне больно!

– Привыкай к боли! У тебя впереди много трудных решений. Если не проедешь до конца по этому мосту, то мы не выберемся из пропасти никогда. Судьба дала тебе шанс сделать выбор, остановив твою карету.

Лошади за ее спиной пронзительно ржали, вероятно, ощутив присутствие нечисти. Грумы пытались их успокоить. Фрейлины жаловались на холод и требовали, чтобы экипаж починили как можно скорее. Девушки не могли понять, как до сих пор им приходилось обмахиваться веером от жары, пока они ехали по полям и лугам, а остановившись на мосту, они словно попали в ледяную полосу мороза. Не бывает такого, чтобы земля делилась на полосы лета и зимы. Но здесь такое есть.

– Куда мы заехали? – шумно жаловалась Аделина, самая болтливая попутчица Амаранты. Только никому из провожатых не приходило в голову оглянуться и посмотреть, с кем беседует их госпожа.

– Если продолжишь свое путешествие и минуешь мост, то освободишь всех нас. И на твоей совести будет все то, что мы натворим.

Ее это слегка напугало. А холод, передававшийся от его ледяных пальцев к ее живым, стал почти невыносим. Он же ее обморозит до смерти, если не отпустит.

– Вы же пойдете или поползете, – она снова глянула вниз. – Не на земли моего нареченного, а куда-нибудь еще. Быть может, в безлюдные земли.

Ледяной смешок обдал ее холодом.

– Твой будущий супруг, скорее всего, заключит союз, от которого зависит неприкосновенность ваших земель. А вот ты этот союз, скорее всего, расторгнешь.

– Я не стану такого делать. Мир и спокойствие для меня главное. Я не люблю споры и войны.

– А ты знаешь, из-за чего люди воюют? Чаще всего из-за того, что нельзя получить мирным путем и без чего они никак не могут жить дальше.

– Не понимаю! Лично я всего, чего хотела, добилась мирным путем, – она лишь слегка лукавила. Тактика ссор, слез и семейных скандалов, была практически военной. Только война велась на домашнем фронте, когда Амаранта выбивала свое право выйти замуж не за старого короля, а за единственного молодого и красивого поклонника, который у нее был. Пусть он и был чужеземным аристократом, приехавшим в Алуар всего лишь раз из-за моря, причем с не вполне ясными целями, зато красота, юность, знатность и богатство у него имелись в наличии все сразу. Если бы претендент на ее руку обладал лишь одним из данных качеств, то родные вряд ли позволили бы ей выбрать его. Пожив при дворе Амаранта прекрасно знала, что молодость и богатство это слишком редкое сочетание даже среди приближенных короля. В основном юные ждут наследства, а пожилые и состоятельные тем временем сватаются к их избранницам. Такова жизнь в Алуаре, островном королевстве, расположившимся среди скал и морей. А на земном континенте иначе, ведь у Ангуса все пожилые родственники давно уже умерли. Он остался один и сам был владельцем графства. Амаранта краем уха слышала что-то о том, что в краях, из которых приехал Ангус, люди не живут долго. Вероятно, дело в климате. Или в постоянных войнах. Приехав сюда, она даже не подумала о том, что сама может не прожить долго, очутившись здесь. Ледяные создания, например, выбирающиеся из бездны, ничего хорошего не предвещали. Если они пойдут по поверхности, то все кругом замерзнет и все перемрут.

– Если Ангус заключил мир, то войн больше не будет. Ведь так? – хотя откуда ледяное существо могло это знать. Оно ведь не местный шпион? А предсказателям всего знать не дано. Они лишь видят перспективу и строят предположения, если вообще не притворяются.

– Не разрушь то, что он сделал, иначе мы к тебе придем. И старайся не засматриваться на нашего короля.

Амаранта даже усмехнулась. Тут можно не угрожать. Уродец изо льда ее точно не привлечет. Да, даже если б их король и был красив, то жить в постоянном холоде рядом с ним ни одна дама не пожелает. Но существо рядом с ней все равно беспокоилось.

– Тебе лучше выбрать смертного мужа.

– Но я уже его выбрала, волшебного мне никто не предлагал. Если только ты сейчас ко мне не сватаешься.

Ледяной предсказатель недовольно скривился от того, что его приписали к ее воздыхателям. Ему это, судя по всему, совсем не понравилось, хоть его гадания и смахивали очень сильно на ухаживания. Он, например, долго не выпускал руку Амаранты из своих ледяных пальцев. А она все больше замерзала.

– Линии на твоей ладони обозначились еще не слишком четко. Но уже и сейчас видно, что супруга у тебя будет сразу два.

– Два? Вряд ли Ангус умрет так скоро.

И что значит сразу два? Она благородная девушка. Подобные намеки унизительны. Может у ледяных существ и возможно иметь сразу по десять супругов, но у высокородных земных господ так не положено. Он сильно ошибся, равняя свою расу с людьми. Когда сочиняешь для кого-то предсказания, нужно быть осторожнее, чтобы твою ложь не обличили. А он явно сочинял. Амаранта уже хотела дать ему совет не предрекать ничего в тех аспектах, в которых он в силу своего ледяного происхождения, совершенно не разбирается. Но он самозабвенно продолжал, будто и вправду что-то видел в ее будущем.

– Тебе придется неоднократно выбирать между волшебством и земной жизнью. И упаси тебя бог выбрать волшебство. Ты сильно об него обожжешься.

– Да, неужели. А личного дракона, чтобы запрячь его прямо сейчас в карету, и долететь до замка, я не получу.

Ледяной предсказатель шутки не понял.

– Драконов не предвидится, – вполне серьезно отозвался он. – Но будет одна дама, хозяйка драконов, которой тебе лучше остерегаться.

– Почему? – Амаранта заинтересовалась. Она ни разу в жизни не видела даму с драконами. Да, и самих драконов, если честно, тоже ни разу не встречала и сильно сомневалась, что они вообще существуют.

– Она будет, – ледышка медлил. – Как это называется, у вас, земных женщин… а, вспомнил. Соперница!

– Моя соперница! Дама с драконами! Ну, спасибо, ты меня порадовал.

Она бы присела перед ним в шутливом реверансе, если б не ощущала сковывающего все тело холода. Скоро она сама превратиться в ледяшку, если он не отпустит ее руку.

– А случаем, тут водятся драконы?

– Как же без них.

– И вам не страшно, что их огонь растопит ваш лед?

– Не все драконы дышат огнем, – загадочно отозвался он.

Амаранта решила, что не ей судить. Она-то о драконах вообще ничего не знала, впрочем, как и о ледяных созданиях. Первая встреча с таковым оставила неприятный осадок от гадальной лжи и обморожение на всей коже.

– А ты не можешь прочесть на моей ладони, скоро ли починят карету? – все же позволила себе очередную шутку она. Вдруг он опять не обидится.

Ледяной собеседник ничего не ответил. Видимо, такая легко подлежащая проверке в скором будущем тема, как предмет гадания не обсуждалась. Врать легко лишь о том, что произойдет очень нескоро, а стало быть, и обманщика поймать сразу за руку нельзя. Пока проверишь, что он солгал, уже годы пройдут.

– Кстати, давай встретимся через год и проверим, сбылось ли твое предсказание, – какой бес дернул ее предложить ему пари. – Если в моей жизни появятся соперница с драконами и второй супруг, я дам тебе все, что захочешь. А если нет, ты сделаешь все, что захочу я, даже заморозишь всю округу, если мне тут не понравится.

– Идет! – его белесые глаза зажглись лукавым огоньком. Он даже выпустил руку Амаранты и довольно потер ладони. – Люблю сделки со смертными и обещаю тебе, что где бы ты ни была, через год я к тебе приду.

Амаранта очень сомневалась, что он сможет найти ее в какой-нибудь уютной башне замка, но все равно вежливо кивнула.

– Я предупрежу слуг, чтобы ровно через год они тебя ко мне пропустили, как чрезвычайно почетного визитера, – пообещала она, хотя, разумеется, такое глупое обещание выполнять не собиралась. Но нужно же его хоть чем-то утешить перед вечной разлукой.

– Не стоит, – почти радостно отозвался он. – Обходить посты охраны мое любимое дело. А еще я дам тебе задаток.

– Задаток чего? – Амаранта насторожилась.

– Волшебства, чтобы ты охотнее верила в предсказания.

Он слегка махнул заледеневшими пальцами, а карета вдруг починилась сама. Грумы только ахнули. Они уже опустили руки и стали спорить, кто поедет в замок за подмогой, а тут вдруг сломанная ось сама исправилась и встала на место.

– Как это? – Амаранта обернулась на существо, но оно уже уползало назад с моста, ловко, как паук.

– Да, помни, твой приезд в эти края ознаменует начало войны. А война не кончится, пока ты не сделаешь выбор между волшебным и земным, – ледяшка захихикал, оставляя за собой паутину морозных узоров, он полз по арабескам моста. – Выбирать между земным и неземным правителем это сложно, Амаранта! Но лучше тебе не приставать к нашему королю. Иначе, мои ледяные когти вцепятся в твое прелестное горло до крови. И это будет через год в ночь нашей новой встречи.

Он хихикал еще долго. Звуки смешков были такие, будто бились льдинки. За время их разговора белые существа из бездны, кажется, успели подобраться почти вплотную к мосту.

Амаранта стряхивала ворох снежинок с заледеневшего веера и ругала про себя, на чем свет стоит и зиму, и всех ледяных созданий. Ну и шутники! Зачем только нужно было вступать в разговор с этим безумным существом? Но ее вечно тянуло на приключения.

Ледяшка, как она его про себя прозвала, нес полную чушь. Как и любой предсказатель! Нужно же хоть чем-то задурить людям мозги за хорошую плату. Кстати, платы он с нее как раз и не взял.

А вот коробейник, тоже забредший на мост, предлагал какое-то барахло исключительно за деньги. Ее спутницы, как назло, заинтересовались его товаром и стали что-то выбирать. Амаранту же больше интересовала ось, починившаяся сама по себе. Она присела и глянула на колесо. Ось на нем оказалась сделанной изо льда. И она не таяла. Куда же делась сломанная ось? И почему ее вдруг заменила льдинка? Действительно, волшебство.

– Красивой даме не нужна подруга?

Кто это сказал? Амаранта оглянулась. Спутниц у нее хватало. Кто может, видя ее эскорт, так нагло навязываться.

– Подруга, которая может предсказывать будущее, это то, что тебе необходимо, – голос как будто исходил с небес, по которым плыли перистые облака, пересеченные красной полосой заката.

– Нет уж, спасибо, предсказаний с меня достаточно, – она осеклась, заметив, что коробейник оказался настоящим кудесником. Он показывал фокусы, а девушки аплодировали. Одежда на нем была, как на восточном чародее: тюрбан с пером, шелковый халат, бисерные украшения и подвески, даже шаровары. И она приняла его за обычного коробейника! Всего миг и он выудил из пустоты белую садовую лилию, чтобы подарить ее Амаранте. Зрители аплодировали, а лилия раскрылась в ее руках, и с сердцевины цветка упорхнуло ввысь какое-то светящееся насекомое, подозрительно напоминавшее крохотную фею.

– Чудеса! – Амаранта видела уже при дворе в Алуаре различных трюкачей и фокусников, но на такое они способны не были.

– Кто вы?

Он прятал лицо за полупрозрачной тканью, не закрывавшей лишь глаза. Разумеется, он ей не ответил. Зато роскошная белая птица, сидевшая у него на плече, затрещала:

– Хочу к ней! Хочу предсказать ее судьбу!

Ну и чудеса! Похоже, это птица хозяйка кудесника, а не он ее.

– Как ее зовут? И сколько она стоит? – Амаранта протянула руку к белой пушистой птице, ожидая, что та гордо цапнет ее клювом. Уж очень по-королевски она выглядела. А крупный янтарь, как оказалось, росший прямо у нее во лбу, вначале показался затейливым украшением. Вместо того, что нахохлиться, птица радостно перелетела на руку Амаранты.

Какая она прелестная! У нее хвост роскошней, чем у павлина. Перья пушистые и нежные на ощупь. Есть ли еще райские птицы, белые, как облака? Или эта такая единственная.

– Она великая предсказательница судьбы, – представил кудесник.

– Да, разумеется, я вам верю, – Амаранта уже прикидывала в мозгу, насколько от этой нереалистичной похвалы возрастет цена птицы. Если денег, взятых в дорогу, не хватит, то можно расплатиться за нее драгоценностями. Она уже приготовилась расстаться с перстнем или с ожерельем.

– Это подарок! – опередил ее хозяин птицы.

Амаранта даже не смела ему поверить. Как можно отдать кому-то такое чудо, да еще забесплатно.

Кудесник между тем поцеловал ее заледеневшую руку с галантностью знатного кавалера.

– Вы красивы, как фея, заблудшая далеко от своего родного волшебного царства, – прошептал он так, чтоб окружающие не слышали. – Уж я то, поверьте, знаю, как они выглядит. И птица знает, поэтому она будет вас слушаться. Таких птиц почти невозможно приручить, кроме как феям. У нее до сих пор не было хозяев, поэтому считайте ее своей подругой.

– Как она называется?

И не сокол, и не ястреб, и не коршун.

– Это птица-гадалка. Волшебная птица. Ее так называют неспроста, а потому, что она дает предсказания.

И птица действительно заговорила почти человеческим языком, чередующимся с соловьиными трелями. Чистое волшебство! Амаранта улыбнулась, а кудесник исчез.

Или его утянули под мост ледяные существа? Хорошо, хоть птица осталась.

– Пойдем, белая подруга с янтарем во лбу, – Амаранта хотела понести ее на руке, но птица вспорхнула и полетела за ней сама.

Плевать на предсказания! Амаранта собиралась миновать ледяной мост и отогреться на лугу от пронзающего холода. Пусть ледяные существа вопят в бездне под ним. Одно из них ее предупреждало не ездить. Ну и пусть! Она свой выбор сделала. Пора ехать на свадьбу! Все же едва карета тронулась, Амаранта обернулась, чтобы глянуть назад на мост, не стоит ли там все тот же ледяшка, грозя ей на прощание. Но там стоял лишь какой-то красивый белокурый кавалер в одежде похожей на восточный халат кудесника и отряхивал снежинки со шляпы, подозрительно похожей на тюрбан. Кудесник был стар, кавалер на мосту молод и статен. Чем же они показались ей так похожими? Пригожий незнакомец улыбнулся Амаранте и помахал на прощание, как будто хорошо ее знал. Не странно ли, что он вдруг оказался на мосту в глухой местности без экипажа и без коня?

Амаранту отвлек от него какой-то гром с небес. Там надвигается гроза или летит дракон? Чуть высунувшись из окна, девушка заметила летящее существо, чем-то похожее на белого дракона с крошечным силуэтом наездницы на загривке. За ним тянулась по небу алая полоса огня или заката? Вероятно, то был и не дракон, а просто принявшие затейливую форму облака. Амаранта отвлеклась от наблюдений, потому что птица снова с ней заговорила. И ее язык был человеческим. Хорошо, что спутницы в карете спят. Можно побеседовать с великой предсказательницей судьбы в птичьем оперении.

– Ну, что мы с тобой подружимся? – Амаранта попыталась отогреть заледеневшие пальцы, коснувшись ее пушистого хохолка.

– Никогда не подружимся, если ты будешь такой наивной, как сегодня, – нагло заявила роскошная птица. – Но поскольку ты сама очень бестолкова, я собираюсь во всем стать твоей советчицей.

– Ну, спасибо, – Амаранта обиженно насупилась. Не была бы птица такой красивой, она бы тут же прогнала ее за грубость. Карета катила вперед, а пернатая подруга начала без спросу поглощать остатки фруктов из корзины. Она так высоко ценила свои советы, что даже не заметила сарказма в голосе новой хозяйки. Хотя нет, как там сказал кудесник. Хозяйкой этой птице быть нельзя, можно стать ей только подругой.

Свадебный казус

– Ты хочешь пригласить короля нечисти на свою свадьбу, – у Теобальда в голове такое не укладывалось. – Это уже не шутки! Что скажут люди? Что подумают священнослужители? Чтобы обвенчать вас приедет епископ из самого Рошена, и вся знать из Родолита тоже съедется. Все увидят короля эльфов со свитой из волшебных тварей на твоей свадьбе.

– И хорошо! Теперь мы союзники! Пусть все об этом знают! Нет войне! Нужно радоваться, Теобальд. Кто не отведал еще отвратительный вкус беспомощности в борьбе со сверхъестественными существами? Зато, как они полезны, когда просишь их по дружбе помочь.

Сам Ангус с восторгом наблюдал за уродливой ордой финодирри, которые ловко таскали огромные блоки для строительства грандиозного собора. Такие блоки не смогла бы поднять и целая артель умелых строителей. А у этих жутких уродцев, поросших шерстью и когтями, все очень ловко выходило. Отменные мастера!

– Ты помнишь, что их ни в коем случае нельзя благодарить за работу? – со своей серьезностью спросил граф у Теобальда.

– Даже если, не смотря на всю мою предвзятость к ним, их работа произведет на меня небывалое впечатление? – недоверчиво хмыкнул Теобальд. Не в меру активные финодирри ему уж очень не нравились. Такими лапищами как у них не трудно и весь мир разгромить, а они вдруг возятся тут и что-то строят. Это неспроста! Во всем этом кроется какой-то подвох.

– Особенно их нельзя благодарить в том случае, если своей работой они тебе угодили! – назидательно произнес граф Ангус. – Ты, что не помнишь, я же рассказывал тебе о них.

– Да, что-то о том, что их предок женился на смертной, и от этого союза родились такие уроды, наделенные недюжинной силой и бессмертием. А потом необычная чета с очень мерзким потомством проигнорировала какой-то торжественный прием в стране фей, и за это всех потомков наказали проклятием – они обречены быть рабами чужой воли всю вечность. Косить и строить для любого, кто им приглянется или заманит их хитростью, но любые слова благодарности обожгут их как хлыст. Они завоют от боли при виде подарка или услышав слово «спасибо» и исчезнут. Так может поблагодарить их прямо сейчас. Эй вы!

– Не вздумай! – веско возразил граф. Стая финодирри уже обернула косматые головы в ожидании очередных команд.

– Продолжайте! – велел им Ангус, а Теобальда пожурил. – Ты что не помнишь, что их сюда прислал сам Дагда. Оскорбим его и союзу конец. Снова придется вести бессмысленную войну, в которой мы в любом случае проиграем. Смирись с тем, что волшебный народ сильнее нас. С ними лучше дружить, а не враждовать.

– Феи и эльфы никогда не станут друзьями людей, – Теобальд снова ощутил боль от своего давнего увечья, полученного в поединке с нечистью. – Уж, поверь мне, я знаю.

– Как бы нам не было тяжело, мы должны попытаться, – Ангус был непреклонен. Он не отрывал глаз от постройки, которая вырастала из ничего на пустой равнине за один день. Финодирри тем и славились, что способны осушить болото и выстроить на нем роскошный дворцовый комплекс всего за одну ночь. Нужно будет попросить их построить шикарный дворец для Амаранты, едва они закончат с постройкой грандиозного свадебного собора. Именно свадебного, а не молитвенного или кафедрального. Дагда решил сделать обрученной чете подарок и пристал волшебных строителей, чтобы создать собор именно для свадьбы, которую запомнят на много поколений, потому что именно на этой свадьбе будет публично объявлено о союзе, который заключили смертные и фейри. А стало быть, именно эта свадьба станет знаменательной.

– Что скажут священнослужители, когда узнают, что самый роскошный собор на свете отстроен нечистью? – сокрушался Теобальд. Получив когда-то опасное ранение от фей, он был предвзят во всем, что казалось народа фейри, но и он не мог отвести глаз от еще не оконченной великолепной постройки. – Сказочное место! Но что если эти монолитные стены рассыплются в прах, едва гости зайдут в собор, и всех нас придавит обломками? Уж тебе ли не знать, как эльфы и феи хитры!

– Ты слишком подозрителен! – Ангус по-дружески хлопнул Теобальда по плечу, и испугался, когда друг побледнел и чуть не упал. Кажется, граф задел его давнюю рану.

Один из финодирри тут же подскочил к ним и поднес флакон со сверкающим зеленоватым эликсиром.

– Чтобы вашему другу стало лучше… на время, – прогнусавил он хриплым неприятным голосом.

– Это яд! – заподозрил Теобальд, но финодирри уже отлетел назад к работающей не покладая лап стае. Они кружились над недостроенным собором, как хоровод черных джиннов. Издалека казалось, что они не работают, а танцуют, порхая в высоте. Чудовищное и чем-то красивое зрелище! Пока Теобальд заглядывался на них, граф заставил его сделать глоток эликсира. И произошло маленькое чудо. Вместо того чтобы отравиться, Теобальд почувствовал облегчение.

– Шутки фей, – пробормотал все же он и хотел сплюнуть, но трава под ногами искрилась от какой-то волшебной пыльцы, и ему стало жалко ее пачкать.

– Я слышал об одном древнем короле из Морана, который сокрушался по поводу болота, плодившего нечисть, – припомнил граф старую легенду. – Болото невозможно было осушить, из него выпрыгивали разные твари, изводившие придворных, и слышались жуткие голоса. Каким-то образом тому королю удалось призвать финодирри. Всего одного, а не целую роту. Тот финодирри за ночь осушил болото и выстроил на нем крепость. Благодарный король решил за это возвести волшебного строителя в дворянский чин, сделать своим приближенным и оставил ему у высушенного болота подарок – изысканный придворный наряд со всеми регалиями, шляпой, сапогами. Рядом ждал умелый портной с большим зеркалом, чтобы помочь чудовищу облачиться в изысканную одежду и если придется, срочно подогнать по размеру. А чуть поодаль пряталась королевская свита, желающая посмотреть, как финодирри облачиться в дорогой наряд и станет чванливо смотреться на себя в зеркало во весь рост. Специально для него нашли передвижное зеркало огромного размера, ведь финодирри намного выше людей и плотнее телосложением. Да, и ткани для наряда выбрали самые лучшие. Пряжки, пуговицы, шнурки – все было самым качественным и дорогостоящим. Увидев эту роскошь, финодирри завыл не своим голосом. Он не оценил благодарность короля, лишь обиделся и начал плаксиво напевать что-то о том, что его лапам, когтям и рогам не место там, где существует подобная роскошь, что его прогоняют, и он должен уйти. Причем, заметь, никто его не прогонял. Наоборот ему предложили завидный пост при дворе. Король не мог потерять такого работника, но обиженный подарком финодирри разрушил какую-то базилику в зарослях и исчез.

– И какой вывод я должен сделать из этой истории?

– Волшебные существа не взяточники, не искатели богатых покровителей, не хитрецы. С ними выгодно поладить.

– Да? А не этот ли самый финодирри потом соблазнил жену короля и от их связи родился жуткий уродец вместо положенного наследника. Кстати, король и финодирри встречались в той самой разрушенной базилике.

– Ну, может это был уже другой финодирри. Посмотри, их друг от друга не отличишь.

Они подпрыгивали так энергично, будто летали. Один зазевавшийся финодирри обронил каменный блок, но к счастью успел поймать его налету до того, как тот размозжил головы целому отряду графа.

– Ты не боишься, что однажды они станут опасны.

– Дагда их сдержит, – уверенно возразил граф, – пока мы с ним в дружбе. Он же их правитель. Недаром им нужен сильный король.

– А если на свадьбе что-то произойдет.

– На свадьбу приглашен лишь сам Дагда и его избранная свита. Чудовищ там не будет, только феи и эльфы. Они могут вести себя прилично.

– Но они тоже могут быть опасны. Их миловидная внешность обманчива.

– И у них тоже есть придворный этикет. Они знают, как вести себя, чтобы не спровоцировать новую вражду.

– А что если сам Дагда опасен? Что если он просто притворился, что хочет с тобой подружиться?

– Не думаю! Недаром о нем ходят слухи, что он самый благородный из всех правителей эльфов, какие были до него.

– Верно, другие не соглашались идти на мировую. Но это вовсе не значит, что нужно верить ему безоговорочно.

– Я и не верю! Я его проверяю! Поэтому и пригласил на свадьбу. Пусть познакомиться с моей невестой и пообещает, что не причинит ей зла, только тогда мы станем настоящими друзьями и союзниками.

– Это все из-за Амаранты, да? – Теобальду на миг показалось, что он заглянул в сердце другу. – Ради того, чтобы обеспечить ей безопасность, ты готов на все.

– Ну, кроме нее я обязан опекать всех жителей графства, своих вассалов, слуг. Мне вверена забота о многих.

– Сам бы ты воевал до последней капли крови. Ты не забыл, что эльфы захватчики, растерзавшие твоих родителей. Они нас изводят веками, в то время как мы не сделали им ничего плохого. Видите ли, все эти земли, на которых мы живем, принадлежали им еще до того, как возник первый человек. И теперь мы, люди, считаемся ими всего лишь паразитами на чужих территориях.

– Перестань! Все не так плохо! – граф достал подзорную трубу, чтобы получше рассмотреть труды финодирри, круживших черным вихрем над высоченными шпилями грандиозной постройки. Еще чуть-чуть и они закончат. А солнце даже еще не начало клониться к закату. Им и полдня оказалось достаточно.

– Великолепные работники!

– Только не приглашай их отрабатывать барщину в нашем графстве. Они и так тут всех перепугали.

Хоть собор и строился на безлюдной равнине, где прежде не удавалось ничего построить, и куда из-за дурных слухов никто старался не заходить, сплетни о косматых работничках уже разнеслись по всему графству. Где-то остался отпечаток их когтистой стопы размером с коромысло. Где-то послышался их хохот, от которого сотрясались глинобитные стены сельских домиков. Где-то проломилась крыша, на которую они мимоходом запрыгнули.

– Ты, правда, веришь, что в этой равнине жили банши? – прервал его размышления граф.

– Деревенские девушки их точно слышали. Эти духи воют, предвещая трагедию. И если даже их отсюда прогнали финодирри, место для постройки свадебного собора здесь очень неудачное.

Там, где воют банши, всегда лучше строить часовню для отпевания и готовить погост для похорон, но об этом Теобальд промолчал. Зачем лишний раз тревожить друга. К тому же эликсир, преподнесенный финодирри, дал временное облегчение от ран. И на том спасибо.

Только спасибо говорить нельзя, чтобы не спровоцировать истерику и раздор. Теобальд вовремя осекся.

Под золотой маской

Амаранта сама не заметила, как заснула. Ей снилось, что она гуляет среди золотых роз. Это было поразительно! Цветы, в самом деле, были из чистого золота, но их нельзя было назвать ювелирными изделиями так, как они росли прямо на кустах и деревьях. От их сияния слепило глаза. А в небе проносилась какая-то темная тень. Амаранта коснулась одной из роз, но только уколола палец о золотые шипы.

– Осторожно, ты очень близко к границам волшебного царства, произнес вдруг кто-то. Амаранта подняла голову и заметила на высокой ветке птицу с человеческой головой. Кажется, такие создания назывались сиринами. Или алконостами? Или гамаюнами? И они существовали только в сказках. У этой птицы был роскошный, почти павлиний хвост, усыпанный, будто росой, сверкающими каменьями. Они что прямо росли у нее из перьев? Кажется, это все-таки птица сирин, потому что ее оперение светлое, а улыбка приветливая. У алконостов и гамаюнов перья темных оттенков, а лица мрачные, так как они предрекают трагедии. Сирин же вроде бы считается птицей радости. Прелестная девичья головка на птичьем теле была увенчана настоящей короной с рубинами и алмазами.

– Он идет! – пропела птица-сирин совсем не птичьими, соблазнительными губами. – Он так близко к тебе, как не был еще никогда. И он заберет тебя с собой! Уже скоро!

– Кто?

Но птица-сирин лишь лукаво улыбнулась. А золотые розы уже тревожно позвякивали, будто колокольчики. Их тут были сотни, тысячи. И от каждой раздавался мелодичный звон. Кто-то обнял Амаранту сзади. Она обернулась. Рядом стоял кто-то статный и притягательный. С ним рядом было тепло и приятно, но немного смущало то, что лицо у него полностью закрыто золотой маской. Амаранта хотела снять ее, но вдруг поняла, что маска это и есть его лицо. Ее не снять!

На этом сон оборвался. Карета резко затормозила, и это стало причиной того, что девушка очнулась от блаженных грез. Только все ее спутницы до сих пор дремали. Наверное, это стук колес и однообразные пейзажи за окном подействовали на всех усыпляюще.

– Как бы ни напали разбойники, – пропищала белая птица с янтарем во лбу, – я слышала, в этих лесах они простаки зверствуют. А бывают еще и те, кто похуже разбойников.

– Ты это о ком? – Амаранте резко вспомнился незнакомец из сна.

Птица деловито молчала, чистя клювом свое роскошное белоснежное оперение.

– Слушай, а ты когда-нибудь видела птиц, таких же роскошных, как ты, только с человеческой головкой?

– Тебе мало, что я говорю с тобой человеческим языком, хочешь еще, чтобы я перекинулась девицей?!

– Нет, что ты! Я не хотела тебя обидеть. Кстати, как мне тебя называть. У тебя есть кличка?

– Кличка? – птица недовольно дернулась.

– Ну, ладно, имя, а не кличка, – пошла на уступку Амаранта. – Такое ощущение, что я говорю с настоящей леди из знатного птичьего рода!

– Можешь, выбрать для меня имя. Мое на птичьем языке ты и произнести все равно не сможешь. Оно слишком труднопроизносимо для людей. Но я даю тебе карт-бланш на выбор нового. Назови меня как-нибудь поизящнее.

– Например, ваше величество, – пошутила Амаранта.

– Не так высокопарно!

– Тогда Белая Королева, – девушка глянула ее на оперение. – Или Белоснежная Маркиза.

– Больше похоже на титулы, чем на имена.

– А что тебе подойдет больше?

– Имя – это не просто красивый звук, оно должно охарактеризовать меня, придать индивидуальности. Не называй меня, как собачонку.

– Ну, хорошо, – Амаранта принялась загибать пальцы и пускать в ход всю свою изобретательность. – Сплетница? Болтушка? Трещотка?

Птица только качала головкой.

– Снежинка? Белянка? Пушинка? Янтарь? Думаю, лучше всего тебе подойдет прозвище Янтарь.

– Ну, уж нет, такое ощущение, что камень это главное, что во мне есть. Ты же не считаешь, что отрастить янтарь во лбу это самый примечательный из птичьих талантов.

– Тогда – Пушинка. Ты легкая в полете, как гагачий пух. И на ощупь такая же мягкая.

– Нет, не хочу, чтобы меня сравнивали с пухом, – закапризничала птичка.

– Тогда, – Амаранта срочно подыскивала компромисс. – Инфанта! – пришло ей голову.

– А что это означает?

– Я как-то видела приезжавшую с послами царевну из далекого государства, где девушки сладкоголосы, как пташки, и украшают свои прически павлиньими перьями. Они бы тебе понравились. По стати чем-то напоминают тебя. Наследницу престола в тех краях принято называть инфантой, а я назову так тебя.

– Ну, дурно звучит, – птица вся нахохлилась. – Инфанта! Мне нравиться.

– Тогда теперь это твое имя, – Амаранта сделала заметку про себя, что слово кличка употреблять больше нельзя. Почему-то ей не хотелось ни чем оскорблять горделивую птицу. Они и часа вместе не провели, а она уже начала относиться к подарку кудесника, как к лучшей подружке, иногда даже перед ней заискивала, ну прямо, как перед венценосной особой.

Удивительно, как они не разбудили никого из провожатых своей громкой беседой. Даже Аделина, ее наперсница, мирно посапывала во сне. Не говоря уже о старой кормилице, которую Амаранта тоже взяла с собой. Хорошо, если Ангус не придет в недоумение, увидев при невесте такой необычный эскорт, который к тому же нельзя уже отправить назад. Всем ее попутчикам придется подыскать какое-то место в замке. Они будто часть приданого, которого, кстати, у Амаранты почти не было, не считая материнских драгоценностей, которые достались ей, как единственной дочери. Но Ангуса не смущало то, что нареченная практически бесприданница. Вероятно, потому что сам он был очень богат. Ведь обширные земельные угодья кругом – это его владения. У него больше плодородных земель, чем у князя или короля!

Кто-то осторожно постучал в окно кареты. Амаранта готова была поклясться, что на миг увидела необычную руку со сверкающими когтями и пальцами, поросшими листвой, подобно веточкам.

– Добро пожаловать за черту владения эльфов, госпожа Амаранта!

Это что шутка? Амаранта смотрела и не верила глазам. На пути кареты как из-под земли вырос мальчик в зеленом кафтане. Лицо он спрятал под маской, искусно сделанной из мелких золотых листиков.

– Вы случайно свернули не в ту сторону, – деликатно пояснил он. – Кучер заснул, да и лошади двинулись на зов из эльфийских земель. Такое тут со всеми путниками случается. Но в силу только что заключенного договора между нами и жителями графства, я должен вас предупредить, что вы едете прямо к обрыву.

– Что?

– Вам нужно развернуться и проехать чуть назад, тогда вы не попадете ни в плен, ни в ловушку.

– Ты хочешь сказать, тут поблизости гнездятся разбойники? – повторила Амаранта то, что услышала от своей птицы.

– О, нет, их всех давно переловили арахны.

– Кто?

– Золотые паучихи, они плетут свою паутину по дороге впереди. Поэтому вам безопаснее развернуться обратно.

– Ты же не хочешь, чтобы я вернулась, передумав играть свадьбу.

– Ни в коем случае! Свадьба людей – это интересное событие для нас. Мы все хотим ее посетить, но, увы, не все приглашены.

– Так я могу это исправить. Приглашаю вас всех.

Слова сами слетели с языка. Амаранта не успела о них пожалеть, потому что встречных в золотых лиственных масках оказалось не так-то много. Всего-то десяток или пара десятков? Или уже несколько десятков? Дамы и кавалеры в золотых листьях выступали из-за деревьев. Их вдруг как грибов наросло. Стоило же сболтнуть, что она приглашает их всех. Такая армия и на царской свадьбе не вместиться.

Благо мальчик, первоначально заговоривший с ней, деликатно пояснил:

– Нам никак нельзя появиться там всем. Наш господин нам этого не велит. А иначе будут беспорядки. Люди до сих пор нас не очень любят. То есть большинство людей… Некоторые люди, как оказалось, очень даже неплохи. Вы, например.

Амаранте показалось вдруг, что он коснулся ее рукой, хотя их разделяло куда большее расстояние, чем могла дотянуться его рука. Как ни странно в волосах у нее вдруг застрял один золотой листик по форме похожий на осиновый. Он был тонким, но жестким, точно металлическим. На ощупь напоминает чистое золото.

– Не знаю, кто твой господин, но я на свадьбе не просто гостья, а невеста. По древней традиция я имею право пригласить всех, кого захочу.

Мальчик обеспокоенно оглянулся назад, где статных незнакомцев в лиственных масках вдруг оказалось так же много, как деревьев в лесу. Такое ощущение, что за каждый стволом стоял хотя бы один из них.

Инфанта что-то обеспокоенно крякнула, не вылетая из кареты, уже на птичьем, а не на человеческом языке.

– Я приглашаю хотя бы одного тебя и твою спутницу, – немного испугавшись, поправилась Амаранта.

Чуть позади мальчика стояла стройная дама в роскошном зеленом наряде и такой же маске из золотых листьев, полностью закрывавшей лицо. Ощущение было таким, что маска растет прямо у нее из кожи. Причем на ладонях под длинными раструбами зеленых рукавов виднелись такие же золотые листики. Наверное, дама одела браслеты. Но откуда же такое впечатление, что эти листья прорастают у нее из рук?!

– Спутницу, хм… – мальчик, встретивший карету, явно чувствовал себя немного неловко. – Госпожа Ивейна не совсем чтобы чья-то спутница.

– Но все равно пусть приходит. Будет гостьей. Или даже подругой невесты. Одна моя наперсница заболела и умерла во время морского плаванья. Теперь у меня не хватает подруг невесты для ровного числа. Их должно быть четное количество.

– Уриэлла не умерла. Ее позвал с собой с корабля один из сынов моря, и она прыгнула в пучину за ним. Он может отпустить ее на свадьбу. Я могу передать ему послание от вас, написанное на ракушке. Только в этом случае водяной, похитивший ее, придет на свадьбу вместе с ней, а от него повсюду останутся мокрые следы. Так, что я вам не особо советую приглашать Уриэллу и его, если не хотите, чтобы замок частично затопило. Видите ли, с тех пор, как царица Лилофея (она была наземной принцессой до того, как стала супругой морского царя) пыталась сбежать назад к отцу на землю, водяные больше не доверяют своим возлюбленным, которые просятся навестить родню на земле. Этих девушек, даже если они любят своих похитителей, порой охватывает сильная ностальгия. Стоит им ступить назад на землю, и они могут возненавидеть Подводное царство, где уютно прижились среди чудес и сокровищ.

А вот эта речь мальчишки уже напоминала розыгрыш или бред.

– Ты решил рассказывать мне сказки?

Он осекся так, будто его ударили.

– Нет, простите, я просто подумал, что ваша подруга Уриелла, наверняка, не оставила вам прощальную надпись на палубе кровью и водой. А если и оставила, то вы ее не поняли. Язык подводных обитателей слишком сложный, а если они хотят, чтобы люди их поняли, то приползают сами, и всем становится дурно от их манер. Поэтому я решил вам объяснить, куда пропала ваша провожатая. Она не проявляла непочтения к вам, что ушла, ее просто заманили под воду. Когда водяные всплывают из волн и играют на свирели, смертные девушки бывают загипнотизированы их музыкой. Даже любовных сонат уже не нужно.

Похоже, он не понимал, что девушки, спрыгнувшие с корабля в открытое море, скорее всего, становятся утопленницами. То, что их труп не всплыл на поверхность, еще не означает, что они стали царевнами в Подводном Царстве. Амаранта нахмурилась, вспомнив, что символы, нарисованные кровью и водой, на палубе и впрямь появились. Матросы долго крестились, сочтя их плохим предзнаменованием. А Уриелла перед тем, как исчезнуть, долго болела и жаловалась, что слышит какую-то мелодию прямо из волн. Другие ее не слышали, но у Уриеллы от нее кровь шла из ушей.

Жаль Уриеллу. Она была самой красивой из подруг невесты, но зачахла, как увядшая лилия, начала разговаривать с волнами и бросилась за борт. Лишь ее вуаль потом плавала на воде.

Море – жуткое место. Амаранта не смогла бы перенести во второй раз долгое плаванье. Когда находишься в открытом море в пасмурные погоду, действительно начинаешь думать, что тысячи чудовищ наблюдают за тобой из глубины, царапают когтями дно судна, оплетают плавниками корабль и яростно шепчутся о людях, которые случайно оказались в их владениях и которых стоит за наглость утянуть на дно.

Один раз Амаранте снился кошмарный сон о подводных обитателях, которые держат совет: топить их корабль или нет. Судно действительно в ту ночь швыряло из стороны в сторону и чуть не занесло на рифы. Кто-то один из морских тварей заявил, что не стоит, потому что одна из девушек на борту слишком ценна. Которую они имели в виду? Уриеллу, которую похитили. Вот, она уже начинает думать, как мальчик. Под воздействием антрацитовых глаз под прорезями лиственной маски. У дамы за его спиной глаза были аквамариновыми, как два драгоценных камня. Она все время молчала. Ивейна, так ее назвали. Любопытное имя. Звучит, как шелест листвы.

– А как тебя зовут?

Мальчик даже смутился от того, что она интересуется его скромной персоной.

– Я – Ивор, – он отступил на шаг назад вместо того, чтобы поклониться, как положено.

– А как зовут того мастера, который сделал тебе такую маску?

Вот тут он уже не ответил, а Ивейна звонко рассмеялась. Ее губ под золотыми листьями было не видно. Смех исходил, будто изнутри статуи. Спутники Амаранты даже от него не проснулись. Такое ощущение, что они попали в сонное царство.

А может все это сон? И она просто спит? Амаранта потянулась к Ивору. На ощупь он был вполне реальным. И одежда у него из мягкого бархата. И на ладонях такие же листики, как у Ивейны. Причем они росли и с тыльной стороны ладони, и с наружной. Росли? Амаранта в это не слишком верила, но притронуться к ним не удалось. Ивор вырвал руку.

– Я должен был тебе кое-что сказать, – промямлил он.

Амаранта внимательно посмотрела на него из окна кареты.

– Мы тебя приветствуем! И… – Ивор точно хмурился под маской, потому что золотые листики дрожали в областях бровей. Он не мог припомнить что-то важное.

– И? – подсказала Амаранта.

– Дагда велел сказать мне что-то, но я не помню…

Дагда? Что за имя? Как у древнего языческого бога или правителя диких племен. Из вежливости Амаранта кивнула.

– Не помнишь, значит, не помнишь. Я на тебя не злюсь.

– О, ты очень великодушна. Смотря на тебя, я начинаю уважать смертных девушек.

Ну, вот он опять за свои шуточки. Твердит о людях так, будто сам относится не к ним, а к расе богов. Для него это нормально, он ведь ребенок, мог и размечтаться. А вот взрослая дама за его спиной должна была бы прервать розыгрыш. Если только он не входит в какие-то местные традиции приема невесты из чужих краев. В разных странах есть самые разные свадебные обряды. А в небольших островных королевствах по праздникам даже совершают странные ритуалы. Вдруг и здесь маски из листьев являются чем-то ритуальным. Стоит проверить.

– Ты можешь снять маску? – попросила она у Ивора.

– Не сейчас!

– Почему?

Он переминался с ноги на ногу, и воровато оглядывался на Ивейну.

– Почему ты не можешь сейчас же ее снять? Я хочу видеть твое лицо, а не маску.

Ивор нагнулся к окошку кареты и заговорщическим тоном шепнул.

– Она зарастет в кожу с закатом.

Так она, правда, растет из кожи. Или он шутит? Амаранта изловчилась и оторвала один лист.

– Ай, больно! – Ивор прямо завопил.

– Извини!

Она повертела сверкающий листик в пальцах. Он был из чистого золота.

Похоже, Ивору действительно было больно. Его спутники разом насторожились и начали напоминать готовую ринуться в бой шеренгу воителей. Ивор что-то им сказал на непонятном языке, а после обернулся назад к Амаранте. Кровь из подбородка у него не шла, хотя именно оттуда и был выдран золотой листик. Значит, из кожи у него он все-таки не рос, раз крови нет. А боль можно изобразить.

– Все смертные одинаковые шалуны, – голос Ивора вдруг стал не по-детски злым и жестоким. – От них одни неприятности. Суют нос не в свое дело, губят поля под пашни, а леса под растопку, рвут наши цветы, изгоняют наших вассалов из всех нор. Поэтому мы и воевали. Ты ведь не хочешь новой войны?

От его разгневанных слов Амаранте почудилось, что зловещее оружие бряцает прямо под землей. Такое ощущение, что из Подземного Царства наружу рвется целая рать жутких воинов-монстров, коим несть числа. Стоит им выползти наружу, и они сметут человеческий мир одним махом.

Ивор ни о чем таком не говорил, но казалось, что и сказал, и показал.

– Не зли меня больше, – обиженно буркнул он и вдруг исчез, как будто его и не было. Его спутников тоже уже не видно. Кругом пустая дорога и лес по обеим ее сторонам.

– Зря ты это сделала, – буркнула Инфанта, жадно смотря на золотой листочек, который Амаранта вертела в руках.

Кучер начал просыпаться, спутники тоже. Амаранта едва успела предупредить их, что нужно свернуть с этой дороги.

– Там путь к обрыву, мне пояснили встречные батраки, – вывернулась она. О людях в лиственных масках рассказывать почему-то не хотелось.

Развернуть экипаж оказалось неожиданно сложно, будто какие-то существа из земли цеплялись за колеса и не давали ехать дальше. Амаранте казалось, что она слышит их смех и даже видит, как они раскачиваются на осях, стараясь вытащить их из колес. Они были мерзкими и мохнатыми.

– Не пялься на нас! – злобно шикнули они.

Только никто из спутников их не видел, кроме взбунтовавшихся коней, которые пытались затоптать их копытами.

Золотую паутину с левой стороны новой дороги, на которую удалось выехать, тоже никто не заметил. А вот ползающие по ней мерцающие существа, то ли женщины, то ли паучихи, злорадно зашептали вслед Амаранте.

– Как хорошо, что ты приехала! Мы все приветствуем тебя!

Стоило обернуться в заднее окошечко кареты, и их позади уже не видать. Либо карета едет слишком быстро, либо огромная паутина с арахнами ей всего лишь померещилась.

Золотая игра

Король эльфов появился внезапно. Ангус не ожидал его в гости прямо сейчас. Да и как можно назвать гостем того, кто возник прямо из пустоты по другую сторону стола от тебя.

Просто зазвенели где-то колокольчики, зазвучали прямо над ухом чудесные голоса, и вот эльф уже здесь. Дагда четко подгадал момент, когда Ангус остался один и без слуг, и без вассалов. Очевидно, прежде чем предстать перед всеми жителями графства, он желал о чем-то договориться с графом лично. Но как оказалось, он хотел всего лишь поиграть, а обладатели бесплотных голосов живо позаботились о том, чтобы со стола вмиг исчезли все предметы: и карты, и письменные принадлежности, и даже печати с гербами. Вместо них в шеренги на столешнице выстроились золотые фигурки: то ли шахматы, то ли шашки. Они вертелись и передвигались сами. Их не нужно было даже трогать. Ангус ни разу еще не становился участником игры, в которой не приходиться играть. Все делается само за тебя.

– Я всего лишь проверяю честность твоих намерений, – признался Дагда, – и вижу, что они честны.

– И каким образом это можно увидеть? – недоумевал Ангус. Разве только эльф умеет читать мысли по лицу.

– Они улавливает все твои намерения, – Дагда махнул рукой на вертящиеся фигурки, напоминавшие теперь золотые смерчи. Ногти у него тоже были золотыми, покрытыми какими-то рельефными узорами. С такими ногтями и перстни носить не надо. Такие ногти уже как драгоценность.

Ангус ощущал себя не на своем месте. Хотя это он сидел в собственном кресле в своем замке, а Дагда был здесь всего лишь гостем. Но в присутствии эльфа хозяин замка чувствовал себя загнанным в угол и скованным.

– Значит, ты знаешь все мои мысли?

Эльф посмотрел на него через стол чистыми лазурными глазами, за которыми, как будто скрывалась тьма.

– Они знают! – он снова кивнул на фигурки, напоминавшие духов из золотого песка.

– У тебя много мыслей, но среди них ни одной коварной задумки, – снизошел король эльфов до разъяснений. – Из людей ты первый, кого я могу назвать искренним. Так будем друзьями.

Щедрое предложение! Но что если за ним кроется лукавство. Ангус помнил тревожащие рассказы крестьян и даже нескольких рыцарей, которые вернулись из леса в полумертвом состоянии и клялись, что нечисть чуть не закусала их до смерти.

– В наших краях поговаривают, что эльфам верить нельзя, – краснее, признался Ангус. Ему не хотелось, чтобы Дагда счел его мелочным или недружелюбным. Так к чему же он вообще это ляпнул? Язык будто сам начал болтать за него.

– В моих краях тоже самое говорят о людях, – равнодушно отозвался гость. – Но я вижу, что не всегда стоит верить тому, что говорят. Люди бывают разными, как и мы, эльфы.

– Среди вас есть не только эльфы, – Ангус даже не знал, как назвать тех жутких существ, которые иногда стали появляться то здесь, то там вместе с вполне безобидными феями.

– Сейчас я предлагаю дружбу от лица всего своего волшебного народа, сколько бы разновидностей к нему не относилось, как ты до этого предложил дружеский союз мне от имени всего своего графства, хотя не все рыцари в нем также великодушны, как ты.

– Ты и об их противоречиях уже знаешь?

– Я знаю обо всем, – Дагда неожиданно поймал один из золотых волчков рукой. Под его пальцами он принял очертания цветка, сомкнувшегося лепестками в кольцо.

– Ты думаешь сейчас о своей невесте, которая приплыла сюда через моря. Подари это ей!

Ангус неуверенно взял кольцо. На такую изящную работу ни один земной ювелир не способен.

– Ей оно точно понравиться!

– Я знаю, чем угодить, как земным девушкам, так и феям, – у Дагды был самоуверенный вид.

– Чем я могу отблагодарить тебя?

– Только честностью в общении. Я не выношу лицемерия.

И это говорит господин всех эльфов, которые прослыли шалунами и вертопрахами! Стоит ли ему доверять или все это какая-то хитрая ловушка? Он пришел сюда и теперь заманит людей к себе в волшебные Семь Холмов, а потом перебьет там на пиру. Разве не о нем ходили легенды, что он так поступает со своими недругами из волшебного клана?

– Опасность поджидала на море, – подметил Дагда. – Твоей невесте не стоило плыть морем. Водяным нравятся красивые девушки, но риск уже позади. Амаранта сошла на берег.

– Ты даже знаешь ее имя!

– Ты его знаешь, а я знаю все, что знаешь ты.

– А я вот почти ничего не знаю о тебе, кроме того, о чем треплются кудесники, селяне, да еще те коробейники, которых пропустили через волшебное царство, оторвав у них всего лишь ухо или мизинец, но не отняв жизнь.

– Кто-то из подданных порой проказит. Я стараюсь навести порядок, но за всеми не уследишь.

– А у тебя есть королева? – Ангус спросил с трепетом и ощутил облегчение, когда Дагда отрицательно мотнул головой. Видя настоящего эльфа, невольно ощущаешь ревность. Хочется, чтобы он принадлежал только тебе. Даже мысли об Амаранте куда-то улетучились. Ангус подпал под очарование гостя.

– Хотя бы невеста у тебя есть? Или нареченная?

– Мне хотят навязать одну, но прежде чем это случиться, будет следующая война. Уже между нами, эльфами. Вас она не затронет.

Легко сказать! Вся вражда волшебных созданий пагубно сказывается на человеческом мире, выливаясь в бури и штормы, но Ангуса сейчас волновало другое.

– Эта суженая так безобразна, что ты ее не хочешь. Она – чудовище из леса.

– Она что-то вроде черной бури, которая если впустить ее в наши владения, опутает своей чернотой все и поработит нас всех.

– Тогда не связывайся с ней!

– Легче сказать, чем сделать.

Существо, пришедшие с Дагдой старательно делало вид, что не подслушивает разговор. Игра на столе велась сама собой. В зале повисла такая приятная атмосфера, будто все тут нагрелось от солнца, спустившегося в замок прямо с небес. Принимать у себя в гостях эльфа – сплошное удовольствие.

Король эльфов, надо отметить, был невероятно красив. Рядом с ним Ангус ощутил себя почти что уродцем. Все ли эльфы так красивы, что даже самый пригожий земной парень по сравнению с ними может считаться калекой? Они еще и сильны не как люди, а как титаны. Дагда легко раздавил ступней железную палицу, забытую кем-то из стражей, при этом не поранившись о ее шипы и даже не заметив, что сделал.

Он бы весь замок мог сокрушить одним ударом кулака. Хорошо заиметь такого союзника. С ним никакая война не страшна. Нужно лишь постараться, чтобы он снова не стал врагом.

Рядом с Дагдой ожидало зеленое существо, напоминавшее живое деревце. Оно держало связку ключей из чистого золота. Каковы же золотые ресурсы эльфов, если у них даже ключи не медные, а золотые? Как бы все это у них отнять хотя бы частично?

Ангус сам не мог понять, откуда такая крамольная мысль. Он никогда не был жадным. А воровать что-то у эльфов это почти самоубийство. Они же в сотни раз сильнее людей и сразу учуют вора по запаху. Так что же он думает об их богатствах?!

– Отними что-то у них! Хотя бы попробуй! – будто кто-то жуткий, чудовищный и посаженный в далекую подземную клетку пробудился и яростно зашептал ему в уши. Этого кого-то, темного и страшного, как ни странно привел с собой красивый и сияющий Дагда. Не привел, конечно, в буквальном смысле, но его присутствие рядом ощущалось, как черная туча. Этот кто-то гневно жег огнем прутья своей клетки, шипел и царапал когтями. Он требовал совершить какое-то зло. Ангус тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Казалось, что над залом повисла грозовая туча, и дождь из нее хлынул не водой, а черным гноем и кровью.

Видение моментально прошло. Видел ли Дагда? Эльф выглядел всецело сосредоточенным на игре. Его золотистые брови хмурились, глаза под сверкающими ресницами напряженно следили за фигурками. Его глаза меняют цвет, с удивлением отметил про себя Ангус. Они то зеленые, как трава, то синие, как небо. Чуть вьющиеся волосы достигали плеч. По цвету они тоже были, как чистое золото. А на лицо короля эльфов приятно взглянуть. Оно тут же вызывает симпатию. К нему даже влечет. Наверное, для девушки невозможно находиться рядом с ним и тут же не влюбиться до безумия. Вероятно, поэтому он и решил встретиться наедине с графом, чтобы никто больше его не видел. Иначе разбитым сердцам будет несть числа.

– Чего ты ждешь? Он рядом, а ты даже не пытаешь его искалечить или убить, – снова взвыл голос твари из темноты. Стоило прикрыть веки, и Ангус почти видел монстра в клетке, взывавшего к нему из подземелья. – Позови хоть попов из сельских церквей, если сам слабак. Уж они знают, как причинить вред эльфам.

У этого сумрачного создания в клетке десятки когтистых рук, царапающих прутья, и сотни голов. Все это бредовый сон! Он слишком сильно напился. Ангус тряхнул головой, пытаясь прийти в себя.

Дагда хмурился, следя за игрой.

– Ты тоже это чувствуешь? Кого-то третьего между нами? – честно спросил у него Ангус, но ответа не получил.

Дагда лишь сверкнул золотыми ресницами и улыбнулся так, будто способен заглянуть ему в душу и прочесть там все человеческие страхи и сомнения.

Их глаза встретились: синие – эльфа и карие – графа. От взгляда Дагды пришло неожиданное спокойствие, будто многоголового и многорукого монстра в клетке не существовало даже во сне.

– Мне приятнее иметь тебя в друзьях, чем во врагах, – заметил Дагда и велел своему спутнику передать графу один из золотых ключей. – Просто поверти его в руках и вызовешь меня мгновенно, когда пожелаешь. Как бы далеко я не находился, но на зов ключа тут же явлюсь.

Ключ лежал на подушечке из зеленых листьев и действительно напоминал волшебный.

– Так ведь можно заманить тебя в ловушку.

– Но ради дружбы я иду на риск.

Как необычен этот эльф. И как приятно с ним подружиться! А каково бы было с ним воевать?

– Война не за горами, – шикнул все тот же злобный голос из клетки, но Ангус уже к нему не прислушивался.

– Кстати, я принес бочку чудесного вина в подарок и привел тебе подруг, чтобы ты не особо скучал в ожидании невесты.

От последнего Ангус хотел отказаться, но красавицы в легких восточных одеяниях и с крылышками уже возникли рядом, предложили ему сладости и мундштук. От паров и ароматных курений закружилась голова. Одна из пери чем-то напоминала Амаранту, а входная дверь была крепко закрыта. Никто не увидит, разве только в замочную скважину, что жених проводит время с волшебницами. Сам Дагда, любезно предложивший их, уже куда-то исчез. Видимо, сам он развлекаться не любил. Или же та черная, как туча, суженая, которую ему старались навязать, отравила у него интерес к женщинам и забавам. Ангус даже ощутил себя брошенным от того, что король эльфов куда-то ушел. Хотя сложно почувствовать себя брошенным в компании волшебных красавиц.

Эльфы на свадьбе

День свадьбы наступил. Амаранта шла по нефу в белом шелковом платье, украшенным миртом и с букетом хризантем в руках. Небесное видение! И храм просто небесный, хоть и создан руками нечисти. В арках за ее спиной отражалось небо и облака. Ярусы храма были расположены так хитро, будто строение стоит в небесах. Такими близкими облака кажутся только здесь. Амаранта на их фоне смотрелась, как летящий ангел. Фата из кружев обрамляла белокурые локоны. Лицо поражало несравненной красотой. Ну чем не фея! Даже Дагда позавидует такой красавице-жене.

– Ты не представляешь, насколько ты прав!

Граф вздрогнул. Откуда исходил голос? Казалось, из самой пустоты. Или из облаков? Это опять шутки эльфов или на этот раз все же предостережение ангелов. Если первое, то ничего, хоть с эльфами и заключен мир, но пошалить они все равно любят, а вот второе настораживало. Граф облегченно вздохнул, заметив, что говорит необычная птица, летящая за Амарантой. Она была белой с ярким янтарным пятном во лбу, напоминавшим драгоценный камень и пушистым хохолком на головке. Его ведь уже предупреждали, что эта птица умеет говорить на понятном людям языке. Ничего удивительного в этом нет. Он сам привык собирать в птичнике говорящих попугаев, доставленных купцами из-за моря. Но в пушистой крылатой питомице Амаранты он предпочитал усматривать особое благословение небес. Таким образом можно было приравнять невесту к святой, которой небеса послали такое белоснежное существо в спутники. Птица не отставала от нее никогда.

Ей приписывали умение предсказывать будущее, но в это граф предпочитал не особо верить. Говорить птицы иногда умеют, но только самые редкие породы. Как называлась эта птица, он даже не знал, хотя коллекционировал самые редкие пернатые виды у себя в птичнике. Но птицы, обладающей даром предвидения, он еще не видел. И даже не слышал о вероятности существования таковой. Разве только она прилетела из волшебного мира фей. Но тогда бы он об этом знал. Все существа, пришедшие в графство после заключения его союза с Дагдой, были наперечет, ведь теперь они обязаны были приходить, прилетать или приползать лишь после официального предупреждения. Так установил сам Дагда. Он тоже, как выяснилось, не хотел больше ссориться.

– Он очень милосерден, наш правитель, – проболтался крохотный пьяный эльф, примостившийся на бочке. Теперь он пил без опасения, что его сшибут кулаком, а посему не спешил улетать, когда напился, и язык у него развязался. – Добрый, смелый, отважный, гуманный, никого не наказывает зря. Таких, как он, у нас до сих пор не было. Поэтому за него пару столетий назад все проголосовали единодушно.

– А что до него были другие? – засомневался тогда Ангус.

– Да, многие… – эльф не помнил себя от опьянения. – Подождите, он ведь у нас правит не пару столетий, а уже четыре или пять, – он начал считать на пальцах и вдруг оказалось, что пальцев у него куда больше, чем пара десятков на каждой крохотной ручке. Похоже, на галлюцинацию пьяного, которой он поделился каким-то образом и с людьми. Или у него, правда, немереное количество пальцев?

Графу все было любопытно о мире эльфов.

– Но когда-нибудь ты этот мир начнешь уничтожать, – шепнула птица, сев ему на плечо у алтаря, будто признав за хозяина, будущего мужа хозяйки.

И граф опять ей не поверил. Это просто птичья болтовня. Она не разумнее слов ученого попугая. Но в душе шевельнулось темной клешней какое-то нехорошее предчувствие.

Кругом было полно сверхъестественных гостей. Жители графства к ним уже успели привыкнуть, но вот люди, приглашенные из города, от них шарахались. Благо, до сих пор не возникло драк и ссор. Ангус все думал, как избежать взаимных обид, раз горожане пугаются его волшебных гостей. Не нужно было, конечно, приглашать никого из Родолита – ближайшего к графству города, но ведь тогда и епископа позвать было бы неоткуда. По традициям страны графа должен был женить не простой священник и даже не кардинал, а лишь епископ, присланный самим королем. Теперь и до короля дойдут слухи, что в графстве нечисть живет бок о бок со смертными. Вероятно, это всем даст намек на то, что пора окончить вражду. Волшебные существа сильнее людей. С ними нельзя воевать, можно только пойти на компромисс. И граф Ангус на него пошел. Но стоит ли ожидать такой гуманности и от других? Епископ недовольно корчился, косясь на эльфов и фей, хотя все они были красивы, как на подбор. И все почему-то явились на свадьбу в белом. Вероятно, у них этот цвет считается праздничным. В белоснежных одеждах со сверкающей окантовкой выглядели они все очень торжественно. Вот только их крылья занимали очень много места и порой даже ненароком хлестали близстоящих людей по лицу. Раздавались возмущенные ахи и охи, но эльфов вызвать на поединок никто не смел. Сразу было ясно, человек им проиграет.

Амаранта не проявила ни малейшего испуга, узнав, что в графстве теперь поселились и эльфы, как будто была знакома с подобными созданиями и раньше. При виде уродливых троллей и финодирри в толпе гостей, она тоже не выразила брезгливости. А вот ее спутницы, включая старушку-кормилицу, смотрели на все настороженными глазами.

Ангус тоже отметил, что хоть эльфы и феи украшают свадьбу, но уродцы-карлики и гоблины даже в изысканных костюмах, вызывают сильное отвращение. Гости, вставшие с ними рядом, чуть не падали в обморок. Да, непросто будет, заставить людей отбросить все предубеждения и подружиться с волшебным народцем. Вначале будет много сложностей, но в итоге союз с Дагдой приведет к миру и процветанию.

Но где же он сам? Почему опаздывает на торжество, которое сам же и помог организовать, прислав строителей собора. Они, кстати, сейчас прятались под высокими куполами, шелестя черными кожистыми крыльями. Если что-то нужно будет срочно построить, они тут как тут. А еще, как оказалось, они могли за ночь вспахать и засеять все поля графства, а наутро уже собрать урожай. Бесценные работники! Правда, приведя их, Дагда выдвинул требование, чтобы люди из графства прекратили вырубать леса и раскорчевывать землю под пашни. Это, видите ли, вредит его подданным, и они становятся обозленными от того, что люди строят мельницы и обустраивают пашни и огороды на их территории. Как же тогда заниматься сельским хозяйством? Выход нашли те же самые слуги Дагды. Оказалось, они способны накормить целую армию, обеспечив съестные запасы лишь за сутки. Плоды зрели от их чар даже на засохших деревьях. Ангус сам видел фею, которая превратила сухой куст в благоухающее персиковое дерево. От небольших усилий фей, фрукты сыпались, как из рога изобилия.

Если так, то можно пойти на уступки. Но как не рубить леса, если зимой будет нечем топить камины? И из чего строить жилища, если не хватит камня и песчаника? Дагда обещал, что он пришлет каких-то огневиц, чтобы они все согрели. А постройками займутся, конечно же, финодирри. Где они достанут материал, это уже их дело. Тот белый камень, из которого они отстроили собор, был великолепен, но такой было не добыть в человеческих каменоломнях. Он взят откуда-то из другого мира.

Епископ глядел на беломраморные стены так, будто они вот-вот обрушаться, погребая всех гостей под обломками, а эльфы потом будут носиться хороводом над местом массовой гибели людей и хохотать. Но ничего такого не происходило.

А Амаранта перед венчанием призналась, что рада, что ей достался молодой и красивый жених вместо именитого старика, которого вначале прочила ей родня. Это было не вполне любовное признание, но Ангус все равно ощутил себя счастливым. Ради этой девушки он рискнул и заключил союз с волшебным царством. А сейчас она становится его женой.

Все бы хорошо, но только нет главного гостя на свадьбе. Где же Дагда? Ангус беспомощно оглядел толпу гостей, выискивая его. Как король эльфов мог не почтить своим присутствием венчание нового друга? Он разве начал сомневаться в разумности их соглашения? Но тогда почему его подданные здесь?

Епископ вот-вот упадет в обморок. Ему в этом соборе дурно. Пора совершать обряд венчания, а почетный гость все никак не жалует своим присутствием.

И тут подул серебристый ветерок. Воздух вверху над головами толпы засверкал. Гость в короне вдруг оказался в центре толпы. За ним летели существа, напоминавшие двух миниатюрных золотистых драконов. Феи начали взволнованно перешептываться, едва его завидели. У самого же короля эльфов был скучающий вид, пока его взгляд не упал на Амаранту.

– Он король Илиора, твоей родной страны? – Амаранта сжала руку жениха так, что чуть не расцарапала ему пальцы. Что это с ней? Дагда нарочно зачаровал невесту, чтобы она вела себя странно? Но зачем ему это? Может, его оскорбило то, что обряд проводит епископ, который, кстати, норовил отсюда поскорее сбежать.

– Нет, он король эльфов, – шепнул Ангус на ухо невесте.

– Сам король эльфов! – Амаранта откинула вуаль раньше, чем это было положено. Но соблюдения традиций уже никого не волновали. У епископа вдруг кровь хлынула из носа, и он поспешил откланяться. Немногочисленные служки убежали вслед за ним. Главное, чтобы он не стал жаловаться на проказы нечисти настоящему королю Илиора. Финодирри уже вовсю хихикали под высокими куполами. Их смех напоминал адскую музыку на свадьбе. Какой-то лепрехун скакал под шлейфом у Амаранты, изображая пажа.

– Почему ты не сказал мне, что на свадьбу придет сам король эльфов? – у Амаранты был такой вид, будто она сейчас упадет в обморок. На нее это не похоже. Она не обычная кисейная барышня. Когда-то Ангус выбрал ее за ум и отвагу. Теперь он даже сомневался, что рядом с ним у алтаря стоит та самая девушка. Возможно, вместо нее пришла какая-то фея, прикинувшаяся его невестой. Сейчас иллюзия развеяться, а сам Дагда будет смеяться.

Вместо этого он вдруг поднялся к благоухающему лилиями алтарю. Амаранта отшатнулась от него, как обожженная. Толпа в храме замолкла. Не раздавалось ни вздоха.

– В моей стране есть традиция, что свадьбы может проводить лишь правитель, – пояснил Дагда.

– Но в нашей стране таких традиций нет, – заикнулся, стоящий неподалеку от алтаря Теобальд.

– Теперь наши миры соединились: вам – людской, и наш – волшебный, – Дагда взял руку Амаранты, и на миг могло показаться, что он готов провозгласить ее своей собственной женой. Ангус готов был поклясться, что между его невестой и королем эльфом промелькнула какая-то искра. Это было еще большее волшебство, чем сверхъестественные существа на свадьбе. Ощущение того, что Дагда и Амаранта созданы друг для друга, ударило Ангусу в голову, как крепкое магическое вино, способное порождать разные видения. Кстати, не принес ли Дагда и сейчас бочонок такого вина? А может его цверги катят уже десятки и даже сотни таких бочонков, чтобы обменять их на его невесту. У эльфов ведь законы до смешного просты. Что захотел их повелитель, то для них и закон. Сейчас Дагда предложит ему чудесный выкуп за Амаранту и уведет ее с собой в волшебное царство. У Ангуса замерло сердце. Но опасения терзали его недолго. Уже в следующий миг Дагда вложил изящную ладонь Амаранты в руку графа.

– Отныне вы муж и жена, – провозгласил он. – И все мы, и люди, и эльфы будем чтить и охранять ваш союз. До тех пор, пока длиться он, продлиться и наш мир.

Больше похоже на тост, чем на свадебную речь. А еще больше на какое-то заклятье.

– Согласен. Пока длиться наш брак, не будет нарушено перемирие между людьми и эльфами, – кивнул Ангус.

Храм наполнился больше ликующими взмахами эльфийских крыльев, от которых поднялся сильный ветер, чем торжествующими криками людей.

Эльфы союзу рады больше. Интересно, почему? Потому что они не бояться людей, а люди их бояться? Человеческие гости в храме ощущали себя явно неуютно. Пытаться подружить их и людей, то же самое, что заставить стать друзьями мышь и кошку. Когда-нибудь все это выйдет из-под контроля, если только Дагда не примется за всем бдительно следить.

Король эльфов не отрывал своих золотистых глаз от Амаранты. Хотя она уже стала чужой женой. Супругой его новоиспеченного друга и союзника. А он смотрит на нее так, будто она его личный трофей. Или так только кажется? И почему глаза Дагды вдруг приняли золотистый цвет? Ангус помнил их какими угодно, но только не золотистыми. За их прошлую недолгую беседу они сменили весь спектр цветов от карего до изумрудно-зеленого и небесно-голубого. Сейчас они напоминали два теплых солнечных омута.

Дагда сам надел колечко, которое подарил ранее, на руку Амаранты, потому что Ангус в решающий момент растерялся.

– Тебе очень повезло, – только и сказал король эльфов в качестве поздравления.

Любопытно, что он имел в виду? Повезло ли ему с невестой или с союзником, который все терпит? Даже недавнее присутствие на свадьбе королевского епископа Дагду не оскорбило.

Король эльфов сам был в белоснежном камзоле, будто жених. Короткий золотой плащ изысканно сочетался с золоченой отделкой его наряда. А лицо Дагды было так красиво, что от него невозможно было оторвать взгляд. В этот миг Ангус почему-то хотел проклясть его красоту.

– Попомните мое слово, от него будут одни беды, – шептала кормилица Амаранта кому-то на ухо за спиной Ангуса. – Он пришел не в добрый час, и от него веет иным миром. Нельзя было его пускать. Но кто-то его впустил. Кто-то пригласил его в наш мир. Несчастный глупец!

Ангус поражался, как вообще способен слышать то, о чем шепчутся у него за спиной. Вероятно, его слух так чрезмерно обострился от того, что он попробовал зачарованного вина эльфов.

Венчание завершено, пора справлять свадебное торжество. Но Дагда уже увел куда-то Амаранту. Наверное, он на правах почетного гостя решил оставить первый танец себе. Финодирри решили устроить пир прямо в отстроенном ими соборе. Им ничего не стоило за один миг притащить сюда огромные столы, ломившие от всевозможных яств. Тут были и белое вино, и красное, и даже волшебное. Разных блюд было не сосчитать. Рядом с обычными фруктами красовались магические плоды.

– Вот эти дарят радость. Откуси от них и будешь безудержно смеяться, – посоветовал Ангусу какой-то гном. – А то у тебя надутый вид.

Какая-то дама, уже откусившая от этих плодов, приплясывала и хохотала, как сумасшедшая. От волшебного вина у пивших тоже заметно улучшалось настроение. Но общую обстановку это не спасало. Люди пугались сверхъестественных существ и по возможности сторонились их, а те в свою очередь дразнили испуганных людей и подшучивали над ними. Финодирри отплясывали хоровод под потолком. Феи напевали так, что лишали рассудка парней. Эльфы пытались затеять пьяную драку с гоблинами.

– Это адское торжество, а не свадьба, – шипел разгневанный Теобальд, сгоняя у себя с плеча какого-то духа.

– Мы просто не умеем веселиться так, как они.

– Прогони их всех отсюда!

– Не могу! Я заключил соглашение.

Ангус не знал, куда деваться и от разгневанного друга, и от жутких гостей. Они действительно превращали тожество в сплошной ад. Свадьба переросла в шабаш, где развеселившаяся нечисть терроризировала людей. А Амаранта вообще куда-то исчезла.

Гость из волшебного мира

Амаранта дремала на ходу. Она уже и припомнить не могла, как вышла замуж. Венчание в громадном соборе, словно созданном из облаков, казалось бы сном, если бы не наполнявшая его наравне с гостями-людьми нечисть.

Ангус успел объяснить ей, что это вполне естественно. Люди и волшебный народ когда-либо должны были объединиться. Негоже жить на одной земле и враждовать. Две расы: человеческая и эльфийская, должны подружиться. Кому-то нужно было сделать первый шаг для заключения союза, и его сделал Ангус. Ее жених всегда был очень смел, порой даже безрассуден. Вернее, уже ее муж, а не жених. Амаранта хмурилась, припоминая венчание. Что-то не сходилось. Она ждала у алтаря одного, а увидела другого, и поняла, что без него жить дальше нельзя.

Поняла? Или кто-то ей это попытался внушить?

– Проснись, глупая! Ты всецело под его чарами! – обеспокоенно пищала Инфанта, но предупреждения птицы были совсем не тем, к чему Амаранта сейчас могла прислушаться.

Ее словно обожгло при взгляде на незнакомца в короне. Хотя можно ли называть его незнакомцем. Она будто знала его всегда. Всю вечность была с ним. Или ей это тоже кто-то внушает? Белая птица с янтарем во лбу была уверена, что хозяйку околдовали. Ну и пусть! Что птица может знать о любви? А это любовь? Амаранте нестерпимо хотелось поцеловать короля эльфов, а не собственного жениха. Как так могло выйти? Она сама себя не понимала. В голове странно шумело. А может, все дело было в шуме крыльев, собравшихся под куполом собора страшных существ. Они пялились на невесту своими красными глазищами так, будто хотели ринуться вниз и похитить ее по повелению своего короля.

– Да, я хотел бы похитить тебя…

Дагда не произносил вслух этих слов, но она слышала.

И взбрело же в голову Ангуса заключать союз с этими существами? Они кого угодно могут свести с ума одним своим присутствием рядом, одним взглядом. Но раз Ангус решил, что необходимо пойти на перемирие, то ему стоит поверить. Он не мог сделать что-то зря. Может это она приехала в его графство зря, ведь местный народ она не знает. А он, как оказалось, уживался вблизи таких необычных созданий и даже делил с ними территории военным путем. Там, где выросла Амаранта, таких созданий не было. Ее народ не изводили сверхъестественные соседи. А графство Ангуса – это земля волшебства. Как он мог скрывать от нее все это? Почему не рассказал сразу? Боялся, что она откажется выходить за него замуж, если узнает, что на родине у него полно сверхъестественных созданий, и любое из них может стать непримиримым врагом на всю вечность для всего графского рода, если его ненароком разозлить. Таким образом они с Ангусом уже могут уйти в могилу, а их детей и внуков все еще будут преследовать за какую-то мелочь разозленные феи и эльфы.

Тут опасный край, но она все равно рада, что приехала. Кто-то словно нашептывал ей, что она всегда должна была жить здесь. Это недоразумение, что она очутилась так далеко за морем. Как будто она выбирала, где ей родиться! Но какой-то волшебный голос уверял, что ее изначальная родина здесь, и дороги отсюда назад уже нет. Ведь прибыв сюда, она повенчана с кланом эльфов, а не с человеческим графом.

Как странно! Чего только не придет в голову от глотка магического вина, которое ей предложило какое-то чудовище в изысканном камзоле. Только в этом графстве существуют чудовища, способные наряжаться, как щеголи. И только здесь подают вино, которое влияет на возникновение волшебства.

Зато бал после свадьбы это вполне естественно. Непонятно только, как она на нем оказалась. Ей запомнилось только венчание в необычном храме и шум крыльев. А теперь она танцует парный танец с партнером, от которого невозможно отвести глаз. Он будто ее гипнотизирует. Высокий, светловолосый, молчаливый и какой-то властный, будто все тут по какой-то причине должны ему кланяться.

Почему она танцует с ним, а не со своим женихом? Все кругом в белом. Разве все гости на свадьбу пришли в белом? Вроде бы по древним традиция в белом положено быть лишь невесте и жениху. Всем остальным нет. А тут на всех изысканные белоснежные наряды с золотой или серебристой каймой.

У кого-то за спиной мелькнули крылья, такие же серебристые, как оторочка наряда. Как странно! Амаранта почему-то не сразу вспомнила, что на свадьбу приглашены и эльфы. Их ровно половина от собравшихся. Странные обычаи! Волшебный народ среди приглашенных на человеческую свадьбу! Такое ощущение, что жених сам эльф. Приглашать половину гостей из людей, а вторую половину из нелюдей положено только в том случае, если кто-то из сочетавшихся браком тоже не человек, а эльф. Либо невеста фея, а жених человек, либо невеста смертная, а жених эльф. Тогда и гости делятся на две равные части из эльфов и людей. Но в случае если свадьба человеческая, то все гости тоже должны быть людьми. А если женятся волшебные существа, то наоборот – все гости из их расы. Иначе нельзя. Таковы обычаи.

А откуда она об этих обычаях знает? Амаранта нахмурила брови. Она ведь о таком и не слышала. Но знание возникло в голове само, как прочитанное в невидимой книге перед носом. Но перед ней сейчас не книга, а кавалер. Самый красивый молодой мужчина во всем свете. И он не человек. Он эльф.

И все гости вдруг тоже оказались сплошными волшебными существами. А где же люди? Они ведь тоже здесь присутствовали. Так почему же теперь кругом лишь феи, эльфы, да еще какие-то уродцы с крыльями в нарядных кафтанах. Последние скакали меж гостями и вели себя злобно. Вот-вот накинуться. Она даже испугалась.

– Не бойся! Я с тобой!

Как хорошо рядом с ним! Как тепло! Как спокойно! От его крыльев возникает сильный ветер, а она в его объятиях ощущает такое приятное золотистое тепло, будто рядом тропическое солнце.

– Ты прекрасен! Но я должна быть где-то в другом месте!

И вот она на обрыве. Нет, на краю башни, которая рушиться и над которой парит дракон. Это от его дыхания стены замка горят и рушатся. Внизу стоят полками целые армии нечисти. Красивые на балу эльфы злобно потрясывают копьями, стреляют гадюками из луков, феи метают молнии. Восхитительное волшебное общество вдруг превратилось в черную стаю вояк, которые осаждают замок.

А какая-то черная птица с красным камнем во лбу летает над головой Амаранты и злобно каркает:

– Вот до чего довела твоя беспечность, влюбленная дурочка.

И хочется на нее крикнуть, но губы не двигаются. Птица похожа на Инфанту, но только более злая. И какая-то жуткая женщина пришла вместе с птицей. Вернее прилетела, потому что у нее тоже есть черные крылья. Но не птичьи, а узорчатые, как у мотылька. У нее тоже красный камень во лбу, растет прямо в коже, а ее платье это чистый огонь. И она тоже злобно шепчет, стараясь сорвать колье с шеи Амаранты:

– Отстань от него! Он мой!

Амаранта с ней дерется. И вот ее соперница превращается в столб огня и черноты.

И все. На этом сон кончился.

Так это был только сон?

Амаранта не знала: вздохнуть ли ей с облегчением или разочароваться.

Огромная кровать под балдахином, на которой она спала, явно была древним супружеским ложем местных графов. И в брачную ночь ее положено было украшать цветами, которые входят в их герб: незабудками, цикорием и зверобоем. То есть теми цветочками, которыми изобилуют местные поля. Так откуда же вместо них появились розы ярко-золотого цвета. Они неестественно сияли, обвившись плетнями вокруг столбцов кровати и шатром сплетясь под балдахином.

– Это чудо! – Амаранта протянула руку, чтобы коснуться одной золотой розы и сильно уколола палец об острый шип. Он и впрямь на ощупь был как металлический. Правда ли, что эти розы сделаны из чистого золота? Похоже на то. Вот только золото не растет. А эти побеги роз вытягиваются в длину, разрастаются на глазах, захватывают все больше пространства. Скоро ими зарастет вся кровать.

Амаранта схватила пеньюар, накинула поверх кружевной сорочки и буквально выскочила из постели. Дожидаться горничной сейчас было бы неразумно. Если спальня вся зарастет колючими золотыми плетнями, то ее саму они изранят до смерти. Надо поскорее уносить отсюда ноги. Если все это шутки эльфов, местных добрых союзников, то она неправильно выбрала страну, в которой будет жить. Замужем она или нет, а из такого края волшебства нужно бежать без оглядки. Останешься тут и станешь жертвой проказ фей.

Где кстати Ангус? Наверняка, охотиться или пирует со своими новыми сверхъестественными союзниками. Любой задиристый молодой мужчина будет рад таким друзьям, как мальчишка рад рогатке. Ведь с такими союзниками можно все, чего нельзя с простыми людьми. Они ведь волшебные и на все способны. Хочешь – зарастят весь мир золотыми розами и опоят всех недоброжелателей волшебным вином, а хочешь – зарастят все вражеское войско колючими плетнями, в которых враги запутаются и погибнут, истерзанные металлическими шипами.

Для парня это все отличное развлечение, но вот ей в таком месте делать нечего. Она предпочитает приличную жизнь колдовским проказам. А сюда, так и гляди, еще нагрянет инквизиция, если кто-то донесет королю Илиора о том, что тут происходит. Епископ скончался от сильного кровотечения и ожогов прямо после венчания. Интересно, чем он успел обжечься. Разве только внутри собора, отстроенного финодирри, он ощутил себя, как в раскаленной печи. Вот почему нечисть под потолком так радостно почесывала когти.

Как бы то ни было, Амаранта не собиралась становиться их следующей жертвой. Ей всего то и нужно позаимствовать из графских конюшен хорошего быстрого коня и ехать назад в порт, чтобы успеть на ближайший корабль. Все равно брак, частично скрепленный епископом, а частично эльфом, можно считать недействительным.

Амаранта глянула вниз в окно. Внизу на лужайке какие-то твари, как ни в чем не бывало, играли в кегли с группой оруженосцев, а чудовища в латах мерились силами с рыцарями. За всем этим издалека наблюдала стайка злобных фей.

И вся эта нечисть не на костре инквизиции! И даже не в аду, где им положено быть. Все они, как дорогие гости, вольготно расположились рядом с людьми. Пробуют человеческую еду, примеряют людскую одежду, скоро станут спать с человеческими женами. Так, в знак благодарности за волшебный союз, который заключен.

Нужно убегать как можно скорее из этого дикого края. Амаранта завязала ленточки пеньюара дрожащими пальцами.

– Стой! Не уходи!

Кто это сказал? Уж точно не Ангус! Голос был приятным и тягучим, будто мед. От него становилось сладко на душе. Амаранта огляделась в поисках говорившего. Казалось, что голос исходил отовсюду: и слева, и справа, и даже с потолка. Может, это всего лишь эхо или очередная галлюцинация – последствие выпитого вчера магического вина. Она и выпила то всего одну рюмку. Откуда же столько видений?

Повсюду сверкали золотые розы. Их плетни вились на стенах и колоннах. Она коснулась и укололась.

– Это подарок тебе от меня. Я хотел подарить их вам обоим на свадьбу, тебе и Ангусу. Но, увидев тебя, понял, что они для тебя одной. Золотые розы – символ моего царства.

Сам король эльфов стоял рядом. Он возник словно из ниоткуда. Амаранта даже не успела изумиться. А он перехватил и поцеловал ее руку. Кровь из уколотого шипами пальца тут же перестала течь.

– Я пришел утешить тебя. Мне показалось на свадьбе, что у тебя расстроенный вид. Ты тоскуешь по родине? Мне слетать туда и принести тебе какое-то напоминание от родных?

– А ты это можешь?

– Могу доставить тебе письмо от них за час.

– Не пользуясь кораблем.

– И не пользуясь слугами. Я сам могу стать твоим посыльным.

Какой он искренний и на вид совершенно невинный. Нужно гнать его отсюда прочь, пока желание изменить мужу не станет совсем неодолимым. Она только еще новобрачная, даже года в браке не прожила, а уже мыслит об измене. И объект соблазна пришел не откуда-нибудь, а из мира волшебства. Тут ему не место. Иначе все пойдет не так, как должно. Волшебные существа не должны вторгаться к людям, чтобы не получилось неразберихи.

– Улетай! – Амаранта отвернулась.

– Я могу сносить в Алуар к родне тебя саму. Прямо сейчас. Хочешь? – он уже стоял возле нее, как будто она и не отворачивалась. Куда не повернись, он повсюду.

– Что ты хочешь? – сдалась Амаранта.

– Сделать тебя счастливой!

– Меня или Ангуса?

– Главным образом тебя. Но смотрю, ты не рада, что я здесь.

– Мы слишком разные, ты и я, эльф и девушка.

– И что с того?

– Волшебные существа и люди не должны встречаться.

– Но мы уже встретились, и я об этом не жалею.

Он протянул к Амаранте пустую ладонь и в ней тут же возникла золотая роза с золотыми шипами, будто на коже у него расцвела.

– Прими в знак моего восхищения тобой!

У Амаранты вдруг замерло сердце. Даритель почти силой навязал ей золотую розу. Цветок был из чистого золота. На один его лепесток можно целый деревенский дом купить, а вся роза в росе из бриллиантов окажется по стоимости мелкого феодального владения. Если король эльфов делает подарки, то высшей пробы. Но не это главное! Сам его визит больший подарок, чем все сокровища мира. Ведь он все может. Если подружиться с ним, то забот не будет. Амаранта только сейчас поняла, какой чести ее удостоили.

Сам Дагда был рядом. От него веяло волшебством. Его красивые синие глаза на миг отразили радугу. Амаранта протянула руку и робко коснулась его кудрей золотистого оттенка. Они мягкие, как рожь. И лицо у него такое прекрасное, открытое и совсем юное. Это мальчик лет девятнадцати, а не грозный эльфийский король. Без своей вчерашней тяжелой короны он выглядел застенчивым и незащищенным. Хотелось его приласкать, как золотистого котенка, который сам пришел в гости.

Его кафтан, сорочка и плащ – все было цвета первой вешней зелени. Амаранта потянула за шнурок его воротника и обнаружила, что это не шнурок, а зеленый побег вьюнка. Из кожи над ушами под вьющимися прядями тоже росли золотые листики. Это было так необычно и так красиво, что Амаранта счастливо засмеялась.

Как приятно быть рядом с эльфом. Сразу становится так тепло и хорошо, будто она дома. И на ум приходит крамольная мысль, что ее дом там, где живет король эльфов, а не там, где находиться ее муж. И уж тем более не за холодными морями, где осталась ее кровная родня. Близким и родным ей всегда был только этот прекрасный эльф.

Дагда обнял ее за талию, не говоря ни слова, и быстро притянул к себе. Между его пальцами тоже пробивались зеленые побеги с листиками, но ей было все равно. Пусть хоть они оба обрастут зеленью и вьюнком, главное, чтобы он и дальше обнимал ее. В его объятиях она согласна обратиться в одно цветущее раскидистое дерево.

Кстати, как хорошо бы было, застыть деревом со стволом, состоящим из двух сплетенных в объятиях фигур: одной эльфийской и одной человеческой, и ветвями, сплетшимися в крону, как соединенные руки. Люди будут проходить мимо и не понимать, откуда это дерево взялось. А она с возлюбленным сможет быть все время вместе.

Что скрывать? Дагда – тот, в кого она влюбилась с первого взгляда еще на своей свадьбе с Ангусом.

– Только вот кто-то злой может взять и спилить любовное дерево, – пропищал над головой грубый голосок.

Амаранта не успела понять, кто говорил. Мимо как раз проходила охрана, поэтому Дагда быстро оттянул ее в альков. Там они и застыли, обратившись в кипарис с рельефным двуглавым стволом. Охранники и флиртующие гости прошли мимо, не замечая их, как и многочисленные пальмы в кадках.

Метаморфоза произошла так быстро, что Амаранта сама не поняла, почему тело покрылось корой, а ноги и руки ее не слушаются. Чары спали быстро, едва они снова остались одни, как кора рассыпалась, а листочки остались расти лишь на ее платье. Скоро исчезнут и они.

Воспользовавшись ее растерянностью, Дагда быстро прижался губами к ее губам. Вот это действительно волшебство, а не поцелуй. Амаранта ощутила запахи цветущего луга, дождя и розовых лепестков. А потом вдруг откуда-то пахнуло гарью и жаром.

Дагда тут же оторвался от ее губ.

– Мне пора!

– Так скоро? – и это говорит та, которая хотела его минуту назад прогнать, чтобы не слишком им соблазниться.

Дагда даже не посмеялся над такой переменой. Похожее, он тоже чувствовал себя не в своей тарелке и очень смущался.

– Я вернусь, – искреннее пообещал он. – И день не пройдет, как я снова буду с тобой.

Не хотелось его отпускать. Вот бы смотреть на это красивое лицо целую вечность. Но эльф исчез, оставляя ей листики кипариса на платье, золотые розы на колоннах и легкую ауру волшебства. Там, где он только что стоял лишь клубился сверкающий дымок.

Волшебный котел

Угли в нем уже начали выгорать. Красивые и жуткие лица сверхъестественных существ, выгравированные на стенках котла, недовольно корчились. Сам котел постанывал. Чтобы безотказно работать дальше, ему требуется кровь. Кровь смертных! Но Дагда поклялся больше ее не проливать.

Так что же делать? Кровь животных, птиц или рыб точно не подойдет. Для производства она не годиться. Зачарованные стенки котла ее не примут. Да, и он сам не решится убить животное, даже скот. Звери – это часть волшебной природы. Они возникли на земле так же давно, как феи и эльфы. А вот люди поначалу были скотом без разума, лишь с инстинктами. Они рождались голыми, без шерсти или крыльев. Они мотались по пустошам и лесам, становясь добычей его народа. Их легко было ловить и убивать. И самое главное не жалко. Как можно жалеть существо, которое само не понимает, как оказалось в этом мире, зачем родилось и зачем живет. Но время шло, и люди вдруг начали меняться. Вначале они начали портить камень, чтобы отстроить себе жилище и сделать оружие для обороны, затем полезли и дальше. Будто дьявол их искусил. Пустоголовые куклы внезапно начали что-то соображать. Их потянуло к огню, чтобы готовить на нем пищу, они стали собирать травы и плоды. А затем начались убийства. Представители человечества безжалостно расправлялись с птицами и зверьми, чтобы добыть себе обед. Но как за это не перебить их самих?!

Самое плохое, что в людях проснулся интеллект, почти равный разуму столетних созданий. Феи и эльфы существовали веками и набирались ума. Каждый человек быстро старел и умирал, но их зачатки рассудка стали переходить из поколения в поколение. И вот уже люди сформировались в такую армию, которая сумела бросить вызов волшебному царству.

– Пора их усмирять, – шептал Пак, витая рядом, но Дагда от него отмахнулся.

Лучше пойти на мировую. Он никогда не хотел войны. Битва за власть, которая много веков назад произошла между волшебными существами, полностью его иссушила. Создания одной расы не должны убивать друг друга. То же можно сказать и о людях. У них нет крыльев, рогов, когтей и сверхъестественной силы. Но многие девушки лицами похожи на прекрасных фей, пока не состарятся, разумеется. Их век не долог.

– Состарится ли Амаранта? – это снова был шепот Пака. – Тебя ведь интересует она одна, а не все человечество!

Он прижался к уху своего повелителя и эхом пропел:

– Амаранта! Амаранта! Амаранта! Какое чудесное имя! Очень подошло бы для феи. Но она всего лишь смертная. Жаль, что такой цветок когда-либо состариться и умрет. Давай назовем в память о ней один из чудесных цветов в нашем саду. И что еще мы могли бы сделать в честь Амаранты, чтобы отдать дань смертным, с которыми мы дружим?

Пак начал деловито загибать пальцы, которых вдруг на каждой руке оказалось больше дюжины.

– Каждому ставить памятник посмертно. Лечить магией их травмы, коих не счесть. Послать лепрехунов овеять поля магическим порошком, чтобы их урожай рос скорее. Придумать средство от старения и вымирания, но ведь люди плодятся быстрее саранчи. Если они перестанут умирать, то и места в мире для них не останется. Они это не мы. Они не совершенны.

– Мы тоже, – обрезал его Дагда. – Посмотри на свои рога и копыта. Раньше их не было.

– Что ж! Я провинился, как и все мы. Но я все еще бессмертный и весьма способный. Могу слетать в замок и сильно там напроказить. Или узнать, как поживает Амаранта. У нее сейчас брачная ночь?

Дагда перекривился.

– Оставь людей в покое.

– Давай заберем одну смертную к нам в качестве дани, и на век-другой оставим в покое всех. Тебе так станет легче!

Хитрец читал его душу, как манускрипт. Дагда с досадой тряхнул пшеничными кудрями.

– Мне станет легче, если мы перестанем воевать.

– Может, хватит отдавать скорбную дань тем, кого ты перебил в волшебной войне. Люди это скот.

– Больше нет!

– Допустим, среди них отыскалась одна звезда по имени Амаранта. Ее надо присвоить, вот и все. Мы ее даже не похитим, возьмем, как откуп от наших нападений. И все будет, как раньше.

– Иногда нужно что-то менять, – Дагда достал из волшебного котла немного золота и драгоценных камней. Вот все, что он смог выдать на остатках старой крови убитых над ним рыцарей. Все камни переливались разными цветами. Они должны обладать магическими свойствами. При чем каждый разными.

Гравированные лица на стенках котла шипели все более недовольно. Они требовали новых жертв. В обрамлении рогов, шипов и змей вместо волос эти лица выглядели устрашающе, несмотря на всю их красоту. Когда-то все эти существа были живыми соратниками, потом противниками. Сейчас они стали миниатюрой. Он их победил, но даже притронуться к ним пальцем было бы опасно. Они тут же его откусят и напьются крови. После того, как их уменьшили, они стали очень голодны. Причем им все равно, чью кровь пить: сверхъестественную или человеческую.

– А кто в этом виноват? – услужливо спросила совесть. – Не следовало начинать войну в первый раз.

Тогда война была неизбежностью. Теперь ее можно избежать. Но цена высока. Не трогать красивую графиню. Кто бы подумал, что на свадьбе нового друга его будет ждать такое искушение.

– Жена человека! – шептали, лукаво скорчившись, лица на котле. – Напои нас ее кровью, и мы дадим тебе такую силу, какой ты еще не ведал.

Зачем ему это? Он и так был достаточно силен. Когда-то он победил в честном бою их всех, но радости и гордости не ощущал. Держать побежденных в миниатюре, как в плену, тоже оказалось неприятно.

– Лети и узнай, как дела у наших новоиспеченных друзей и союзников из рода людского, но только никого не обижай, – скомандовал он Паку.

Тот что-то обиженно пропищал, но все равно полетел исполнять приказ. Никто из волшебных существ, даже тех, которые прибыли под его знамена когда- то по собственному почину, не имел теперь права ему не подчиняться.

Оставшись один, Дагда отмахнулся от назойливых бесплотных советчиков, вечно зовущих его из темноты, и представил себе Амаранту. То, как легко, будто паря над землей, она спешит через неф к алтарю. Ее платье воздушное и легкое, как крылья мотылька. Белокурые локоны спускаются до пояса. Фрезии и камелии из свадебного букета рассыпаются по полу. Облачный храм вполне ей подходил. Он мог стать местом ее обитания. Она сама похожа на облачную фею. Такие создания когда-то и прогнали его с небес. Так почему его к ней так влечет?

Дагда с силой сжал руку в кулак, так чтоб стало больно. Он попытался представить себе Ангуса. Граф пригож, как летний эльф, достаточно силен и натренирован в бою, чтобы дать отпор, кому угодно. А еще он умен – редкое качество для рыцаря. Кто из них сейчас грамотен? Но Ангус спознался близко не только с ристалищем, но и с библиотекой. Его стоит уважать. Он начитался о волшебном народе и сумел с ним поладить. Мудрый смертный! Будь он бессмертным и стал бы правой рукой волшебного правителя.

Дагда испытывал симпатию к нему. Но камнем преткновения внезапно стала его жена. Что за шутка судьбы? Взбрело же этому доброму молодцу жениться на заморской красотке вместо того, чтобы выбрать невесту в своем графстве. Или это все проказы Медеи Шаи, которая прослышав о необычной свадьбе, куда, между прочим, не позвали ее саму, решила подменить девушку одной из своих фей? Если так, то настоящая Амаранта давно уже лежит в овраге со свернутой шеей или томится в магической клетке, а воздушный дух притворяется ею.

Дагда тут же отмел эту догадку. Вряд ли! Девушка точно из человеческого рода. Поэтому и кажется таким поразительным то, что к ней привязалась волшебная птица. Обычно такого не случается. Эти свободолюбивые и мудрые создания не приемлют людей.

Котел снова зашипел. Кажется, он наполнился бурлящей кровью, которую, между прочим, сейчас никто не проливал. Она закипела, тысячи голос зашипели свои требования из красной жижи, которая, как тесто на дрожжах все поднималась и вдруг осела. На дне котла остался один драгоценный камень размером с женскую голову. Дагда вынул его и впервые за вечность вздрогнул. Это была голова Амаранты. Кто посмел? В нем все перевернулось. Захотелось раскрошить и страну смертных, и свою собственную голыми руками.

Но голова оставалась неподвижной всего миг. Вдруг она дернулась, перевернулась в его руках и одарила его такой наглой и лукавой улыбкой, которая никак не могла принадлежать Амаранте. И в самом деле, черты миловидного личика начали разительно меняться, превращаясь из человеческого в эльфийское.

– Простите, государь! – чьи-то руки забрали голову, поиграли ею, как мячом и приставили назад к собственному безголовому телу. Квентин любил так шутить. С тех пор, как Медея Шаи отсекла ему за какую-то провинность голову, а он после так и не умер, он естественно был охоч подразнить раздосадованную королеву фей и играл своей головой, будто шариком для кеглей. То снимал, то надевал, то подкидывал в воздух. Как он это делал, черт его знает. Верно одно – крепко голова на его плечах не сидела никогда. Как в прямом, так и в переносном смысле. Иначе б он никогда не вступил на пиру в дебаты с самой королевой и не оказался бы на плахе.

– Тебя прислали из Корунда?

– Из королевства фей, – деловито поправил Квентин. – Не люблю называть его иначе только из-за силы громадного драгоценного камня, от которого все мы якобы зависим.

– Что хочет твоя государыня?

– Она естественно обиделась, что ее не позвали на свадьбу.

– Я полагал, она не выносит общества смертных, а тем более их развлечения.

– Да, но если уж речь зашла о свадьбе, где кроме людей среди приглашенных числятся представители высшей расы, то не пригласить и королеву фей было явным невниманием. Она весьма раздосадована.

– Я сам был всего лишь гостем и лишь потому, что заключил союз. Не в моих силах было внести ее в списки гостей.

– Но в ваших силах было посоветовать. Местный граф вас слушается, как собачонка.

– А ты представь, что было бы, если б злая коронованная фея прибыла на человеческую свадьбу на своем верном черном драконе. Где мы разместили бы его?

– Собор вроде большой, – поймал на слове Квентин. – С драконом проблем бы не было. А вот с тем, что Медея Шаи вцепилась бы в волосы невесты, которую посчитала соперницей. Та бы облысела и обожглась от ее когтей.

– Не думал, что твоя государыня планирует заполучить смертного графа.

– Нисколько. Она желает заполучить вас. Кстати, она спрашивала, когда планируется объединение двух королевств, эльфийского и фейского, с помощью вашей свадьбы. На нее тоже пригласят смертных? Она сама составит список.

– За свой острый язык ты и лишился однажды головы!

– Я серьезно! Она действительно намекала, что вам пора пожениться.

– Она намекает на это уже полстолетия.

– Пока, увы, безуспешно. Такой правитель, как вы, смирил бы ее настолько, что она перестала бы вымещать на нас свое вечное недовольство, и мы бы зажили почти, как в раю.

– Да ты всюду ищешь лишь свою выгоду.

– Разумеется!

Квентин никогда не смущался. Его веснушчатое, вечно ухмыляющееся лицо и рыжие волосы равняли его с трюкачом из земного цирка. За такового его обычно и принимали изумленные люди, которые видели на закате, как он жонглирует собственной головой на краю холма.

– Чего ты от меня хочешь?

– Я ничего, но Медея Шаи очень жаждет получить ваш чудесный котел в качестве свадебного подарка.

– Этого она вряд ли дождется, – не покривив душой, съязвил Дагда.

– Я так и понял, – Квентин осторожно провел пальцем по барельефу лиц на раскаленной стенке котла и ойкнул. Одно лицо изловчилось и цапнуло его за палец. Теперь волшебная кровь орошала жадный ротик, а котел радостно шипел.

– Кусаются, гады! – пожаловался Квентин.

– А чего ты ждал, они давно голодны.

– Уж Медея Шаи знала бы, как использовать этот котел. У вас он стоит почти без дела.

– Не знал, что ты на ее стороне. До сих пор, даже после усечения твоей хитрой рыжей головы.

– Я ее вассал, – Квентин снова снял голову вместо шляпы и шутливо поклонился. – Но я не на ее стороне. Просто деваться больше некуда.

– Переметнись ко мне!

– И спровоцировать войну? – Квентин снова водрузил голову на место. – Это бесчестно! Но вы могли бы попросить меня в качестве свадебного подарка. Заранее. До свадьбы. Пусть отошлет меня к вам, а с самой свадьбой мы потянем.

– А после тебя она пришлет драконов, чтобы поторопить обещанное торжество, и они постучаться когтями в мою крепость в Зеленых Холмах.

– Драконов у нее становится все меньше и меньше с каждым веком. И знаете почему? Она обращается с ними ничуть не любезнее, чем со мной.

– Они бросают ее? Обычно они любят красавиц сильнее, чем верные псы людей. Можно бить их и шпынять, а они все равно верно служат.

– Госпожа не просто сажает их на цепь, она их изводит.

– И почему вы до сих пор не свергнете ее?

Квентин погрустнел.

– Дело в том, что переизбрание сейчас вещь довольно щекотливая, – заминаясь, признался он.

– Почему же? Раньше переизбирали всех и каждого. Любой мелочи хватало для новых выборов.

– Но сейчас… Медея Шаи… Она, знаете ли… оказалась более крепким орешком, чем все остальные. Все королевство фей от нее стонет. Но я пришел говорить не о ней. А о вас и жене человека.

– Жена человека! Как точно ты сказал.

– И что сделать для того, чтобы она перестала быть женой человека и стала женой эльфа.

– Куда ты клонишь?

– Куда бы ни клонил, а вам нужно развеяться и за ней поухаживать. Смертные женщины, впрочем, как и многие феи, падки на пестрые безделушки, особенно на дорогие. А у вас так много чудесных роз из чистого золота и драгоценных звезд, упавших когда-то с небес. Подарите что-нибудь Амаранте. Она красива. Она стоит подарков. Немногие феи могут похвастать такой красотой, как она.

– Твоей госпоже эти слова не понравятся.

– Знаю! Она считает единственной красавицей во вселенной одну себя и слишком в этом зазнается. Она просиживает вечность перед волшебным зеркалом, а земля тем временем плодит смертных красавиц, какие нам и не снились. Обидно будет, если одна из них состариться и умрет. Поухаживайте за ней!

– И начать новую войну? Ты хитрец! Знаешь, как подогнать соперников к новой битве. Но какая тебе с того выгода? Или твоей госпоже это нужно?

– Признаю, Медея Шаи не любит людей, но и фей она тоже не любит. Иногда кажется, что ей невыносимы все, кроме нее самой. Только к вам, ваше волшебное величество, она испытывает подлинное влечение. И боюсь лишь из-за ваших земель, а не из-за вас самого.

– Она не могла послать чуть более дипломатичного свата. Ты болтаешь не в меру.

– Я честен и пытаюсь предостеречь всех от ошибок, но меня мало кто слушает. Боюсь, я и сам к себе редко прислушивался, иначе б мне не отсекли голову.

Он снял ее, будто головной убор, перед тем как раскланяться на прощание.

– Не упускайте шанса, – посоветовал он с шутливой усмешкой, – будь у меня вторая голова, и я, не задумываясь, пожертвовал бы ею ради одной улыбки графини Амаранты.

Не ясно было то ли шутит он, то ли говорит серьезно. Что на уме у Квентина, никогда не скажешь. Он озорной и таинственный, как призрак шута. Ни в одной войне со смертными он сам не участвовал, но постоянно подгоняет к этому других. Что он задумал? Или все это козни Медеи Шаи? Дагда отвергал ее слишком часто, а волшебные существа по всей округе уже бились об заклад, как скоро их свадьба. Все почему-то были абсолютно уверены, что король эльфов и королева фей непременно должны пожениться. Не через пару столетий – так через десяток. На кон ставились века, когда свадьба свершиться, а не вопросы быть ей или нет.

Дагда задумался, вспоминая Амаранту, легкую и нежную, как создание облачного царства. Оказав ей знаки внимания, он и впрямь не нарушит условия союза. Но как потом сдержать под контролем свое увлечение. Даже видя Амаранту издалека, он мало что соображал, а что будет, когда она окажется рядом?

Чудесный птичник

Золотые розы тихо звенели на ветру. Их звон напоминал пение. С таким подарком и менестрели не нужны. Розы сами поют ей серенаду.

При одном воспоминании о лице короля эльфов сердце забилось, как птица в клетке. И почему только эльфы так красивы, что от одного их вида замирает дыхание? Природа посмеялась, создав людей, стареющих и несовершенных, рядом с такими волшебными созданиями. Понятно, почему люди и эльфы без конца воевали. Двум таким разным расам, как человеческая и волшебная, на одной земле не ужиться. Более сильные в итоге выживут более слабых. Так может и держаться стороны более сильного? Амаранта зажмурилась, пытаясь уйти от наваждения. Кто-то точно внушает ей эти мысли.

Щебетание птиц вдали тут же ее отвлекло. Оно раздавалось в зале за аркой, испещренной рунами. Откуда только в человеческом замке взялась мрачная арка с рунными надписями по краям? Она больше подошла бы к атмосфере жилья эльфов. Хотя, зная нрав Ангуса, он наверняка воздвиг эту арку, как оберег от колдовства. Тогда сейчас в ней уже нет необходимости. Ведь с волшебным миром заключен союз.

Возле арки было удивительно тихо. Лишь доносилось из залы чириканье птичек. В замке ведь где-то находиться большой птичник, обустроенный самим Ангусом. Вероятно, это он самый и есть. Ангус хвастал тем, что тут собраны самые редкие виды птиц: как местных, так и заморских. Нужно пойти посмотреть.

Инфанта, летевшая за госпожой, насторожилась.

– А что там?

– Похоже, что замковый птичник. Помню, как у меня на родине Ангус купил для него белых павлинов, а одного особого пестрого попугая-ара он выиграл в карты у королевского советника. И еще он выкупил у мореплавателей настоящего альбатроса. Он всюду собирал разнообразных птиц. Так что тут должно быть красиво.

– Нет, туда я не полечу! – белой Инфанте стало плохо от вида клеток. Она вспорхнула и села на фонтан у арки.

– Как хочешь! – сама Амаранта зашла в птичник и удивилась тому, каким приятным и теплым был начищенный до блеска пол. Ступать по нему то же самое, что по плыть по волне солнечного света. Какие-то лица наблюдали снизу. Наверное, они были нарисованы на полу, но рисунок стерся. Все равно она могла различить, что вокруг этих лиц проступают очертания рогов, крыльев и острых ушей.

– Еще одна птичка сама пришла, чтобы занять место в клетке, – зашептали они. – Заморская птичка по имени Амаранта.

– Что? – Амаранта обернулась на голос, хоть он и исходил прямо из пола. Но если впереди никого нет, значит говорившего надо искать сзади.

Позади нее действительно взметнулось нечто оранжевое, похожее на фигуру из пламени. Оно быстрым вихрем метнулось к окну и исчезло. Амаранта даже толком не успела его рассмотреть.

Ну и пусть! Породы птиц интересовали ее куда больше, чем какой-то проказник. В клетках пели соловьи, пыжились снегири и зяблики, хохлились пестрые попугаи всех цветов и размеров. Тут были и канарейки, и жаворонки, и кардиналы, и малиновки, и даже пара розовых фламинго. Внутри клеток было просторно, кругом стояли кадки с пальмами. Сами клетки тоже были выкованы весьма причудливо. Прутья сплетались то в форме сердец, то в виде пальмовых листьев, то арабесками или цветочными узорами. На решетках сверкали серебро и позолота.

– А лебедей в садовом пруду ты уже навещала? Передай им привет от меня!

У нее горячка? Или малиновка в круглой клетке действительно с ней заговорила.

Амаранта присела перед клеткой и прикоснулась к прутьям. Вроде птица, как птица. Не может самая обычная не волшебная птица говорить с ней человеческим языком.

– Так передашь?

Амаранта медленно кивнула.

– Хорошо! – малиновка даже не клюнула ее в пальцы, хотя находилась в миллиметре от них.

– Тебе тут неплохо? – решила поддержать беседу Амаранта. – Или хотелось вернуться на волю? В лес, например?

– Только не в лес! – малиновка даже испугалась. – Там меня как-то раз оседлали пикси и заставили возить на себе их экипаж из кленового листа. Было жутко неприятно.

– Пикси?

– Да, такие крохотные феи и эльфы, размером с наперсток. Они злее рослых эльфов.

– А эльфы злые?

– Не все!

Амаранта с трудом осознавала, что способна не только понимать язык птиц, но и разговаривать с ними. Если только ей все это не сниться. На родине за морем она за собой такой способности не замечала. Ну, разве только один раз. Да и то могло лишь показаться.

– Ты красивая! – хором заметили канарейки из соседней клетки.

Кто-то позвал Амаранту по имени из противоположной части птичника. Она встала и огляделась. Вроде бы кругом никого. Если только с ней не заговорила очередная птица. Амаранта заметила большую клетку с разноцветными голубями. Кроме белых и черных в ней гнездились голуби всех оттенков радуги.

От подвешенной к потолку ромбовидной клетки лилось жаркое сияние, будто солнце достали с небес и заточили за прутьями. В клетке сидела настоящая жар-птица. Ее блистающий хвост свешивался через прутья вниз, подобно павлиньему. Только в отличие от окраса павлинов, он целиком был оранжевым. Амаранта коснулась его и обожгла пальцы. Даже огонь в камине так больно не жжется!

– Ну, ты и жгучая! – не удержалась Амаранта от гневного замечания.

– Так не трогай без разрешения! – нагло парировала жар-птица.

– Прости! – Амаранта снова так удивилась, услышав птичью речь, что не обратила внимания на высокомерный тон жар-птицы. Такое роскошное создание имеет право гордиться собой.

Рука жутко болела. Жаль, рядом нет Дагды, чтобы исцелить ее одним поцелуем.

– Обернись! – ее звал, как оказалось, павлин.

– Что ты хочешь? – Амаранта послушно двинулась к нему.

– Приятно, что сюда зашла леди, которая меня понимает, – признался он. В огромной клетке с компанией белых павлинов, он выглядел лишним. Его перья были зеленовато-синими. Амаранта подняла одно выпавшее у него перо.

– Ты красивый, – похвалила его она. – Жестоко держать тебя в клетке, когда в саду так солнечно и тепло. Хочешь, отпущу полетать?

Амаранта тронула щеколду, но та не поддалась.

– Не стоит! – павлин распахнул пышный хвост. – В саду нынче опасно. Нас заперли, потому что из цветника исчезали павлины. Говорят, туда по ночам наведывается королева фей, вытаптывает цветы, ломает кусты роз, крадет и убивает птиц.

– Королева фей? – Амаранта нахмурилась. – Впервые о такой слышу. Ее точно не было на нашей свадьбе с Ангусом.

– И хорошо! Иначе твоих подруг там бы недосчитались, как птиц в саду. Королева фей очень кровожадная, особенно, когда речь идет о миловидных девушках, вроде твоих наперсниц.

Любопытно, где павлин уже успел увидеть ее подруг? Его на какое-то время выпускали из клетки или все ее спутницы уже наведывались в птичник? Или он назвал их миловидными лишь для красного словца? Павлин был явно рад хоть с кем-то поговорить, поэтому мог болтать впустую.

– Не верь ему! – голос, будто сотканный из мрака, позвал издалека. От него тут же заболели уши.

Амаранта оглянулась на звук. Он исходил из самого дальнего уголка залы. Вначале ей даже показалось, что там ничего нет, кроме тупика, но стоило приглядеться, и за клетками обнаружился узкий проход.

– Не ходи туда! – заволновался павлин, но Амаранту уже было не остановить. При дворе на ее родине поговаривали, что любопытство до добра не доведет. А она, как назло, была крайне любопытной.

К тому же, что опасного может быть в птичнике? Здесь ее муж всего лишь коллекционировал птиц, а не занимался чародейством. Хотя темный закуток в конце птичника намекал именно на колдовство.

Амаранта уже успела наглядеться на все виды птиц: от страусов, ибисов и павлинов, до мелких синиц и воробьев. А это, что за птицы? В самых дальних рядах, будто в надежде, что никто их там не заметит. Клетки у них не золоченые, а из какого-то диковинного сплава, запираются на ключи, а не на щеколды. И где же сами ключи?

Амаранта дернула узкую дверцу одной клетки и жуткая птичья лапа с тринадцатью когтями чуть не оторвала ей руку. Внутри клеток, отлитых в форме башенок и крепостей, неистово гоготали то ли птицы, то ли монстры: рогатые, шипастые, сразу со множеством лап или с несколькими головами. У одной птицы была даже злобная человеческая голова, но разговаривать она не умела, только свистеть.

– Это алконост! Держись подальше! – сказал вдруг кто-то, не по-доброму шипя.

Амаранта заметила в нижней клетке большого то ли кречета, то ли монстра. Ей стало дурно от его вида.

– Не хмурься так, красавица! Не всем так повезло с внешностью, как сиятельному Дагде, – с сарказмом протянуло птицеподобное существо. – Считаешь меня чучелом, а его красавцем? Знала бы ты, как все обстоит на самом деле. Ты бы удивилась!

Хохот птицы был подобен злобному эху. От него мороз пробежал по коже.

– Кстати, тебе понравилось понимать трескотню глупых соколов, ястребов и куропаток? Однажды поцелуй эльфа одарит тебя способностью слышать, о чем говорят капли дождя и огонь в камине. Это может свести с ума! Бойся даров Дагды.

– Я не боюсь! – Амаранта застыла рядом с клеткой, не в силах отойти. Или это красные глаза птицы-монстра так ее загипнотизировали, что двинуться не хватает сил.

– А если у тебя появятся от эльфа пара-тройка детей-чудовищ? Тогда ты испугаешься?

– А такое может быть?

– Посмотри на меня! Мой вид тебе приятен? Не раздражает?

– Ты еще одно диво дивное из коллекции графа Ангуса.

– А ты еще одна наивная молодая графиня, которая не понимает, что жить на границах волшебного царства еще опаснее, чем на границе с адом.

Амаранта присела на пол рядом с клеткой, шурша пышными юбками. Стоять больше не было сил, коленки подгибались. А птица-монстр гоготала, как будто смеялась.

– Похить ключи у своего злодея-мужа и освободи меня, – вдруг потребовала она.

– Воровать нехорошо! – Амаранте стало страшно.

– А иначе он и тебя запрет, как меня, ведь ты тоже волшебная! Поэтому он на тебе и женился, чтобы запереть. Жену всегда можно объявить умалишенной, и никто не станет разбираться, что она на самом деле фея.

– Я не фея!

– Не слушайте его, миледи! – это был Теобальд. Он как верный телохранитель вырос позади и положил мощные руки в латных рукавицах ей на плечи, будто защищая. Амаранта поморщилась от тяжести лат, а птица-жуть выругалась и юркнула во тьму клетки.

– Она из царства Медеи Шаи, – неохотно пояснил Теобальд.

– А что это такое? – название показалось ей смутно знакомым.

– Это черное урочище, где гнездятся всевозможные монстры.

– Там тоже правит король эльфов Дагда.

– Вероятно, вскоре будет править.

– Путем войны? Вы же категорически против военных действий.

– Только не я, – Теобальд положил одну руку на эфес меча.

– А с царством Медеи Шаи мы в военном положении?

– Медея Шаи – черная фея. Она со всеми во вражеских отношениях. И она руководит полчищами чудовищ.

– А с Дагдой она враждует?

– Его народ уповает, что все решиться путем брака.

У Амаранты ухнуло сердце.

– То есть он в нее влюблен.

Все складывалось идеально – он белокурый эльф, она наверняка страшненькая брюнетка, вероятно, даже темнокожая. Самых красивых белокурых парней чаще всего тянет к черноволосым дурнушкам. Амаранта ни разу не видела, чтобы какой-то светловолосый красавчик увлекся блондинкой. А она как раз блондинка. Эльфа не может к ней тянуть. А ее-то как раз к нему тянет, как колдовским магнитом. Сердце билось, как птица в клетке.

Жуткий собеседник вынырнул из-за прутьев и осклабился, давая понять, что знает все ее грешные помыслы. Ей хотелось на брачное ложе с Дагдой. С эльфом, а не с человеком. Она хотела быть на месте Медеи Шаи, даже если ради этого придется обменять свою красивую внешность на уродливое чернокрылое тело. Судя по внешности уродца, пойманного в клетку, все подданные Медеи Шаи безобразны. Значит, их госпожа еще отвратительнее. Но красивого, как рассвет, Дагду, наверняка к ней очень тянет. Ведь противоположности, как всем известно, взаимопритяжимы. Он, как ясное утро, она, как ночной кошмар. Объединившись, они могут править двумя народами сразу и стать вдвое сильнее. Такой брачной паре станут подчиняться и прекрасные эльфы, и всесильные монстры. Как удачно все сложится!

Амаранта ощутила, что сейчас упадет в обморок. Теобальд ее поддержал.

– Вам дурно?

– Просто голова закружилась.

– Хотите, присесть, – в углу стояла изящная скамья с ажурной спинкой. Рядом с ней бежал из стены фонтан. Сверху вода падала по мраморным ракушкам капелью, внизу била струями. От близости воды Амаранте всегда становилось лучше. Она никогда не думала о водяных и водяницах, которые якобы способны управлять людьми через водные потоки.

– Плохо, что если Медея Шаи и Дагда соединяться, то они могут пойти войной и на нас, и на весь мир, – признал очевидность угрозы Теобальд.

– Но Дагда вроде бы против войны и кровопролития.

– Да, этот неприятие связано с прошлым, в котором он был вынужден драться против своих же, когда сверхъестественные существа делили территории до появления на земле людей. После вынужденной смертельной схватки со своим лучшим другом, он принес обет не допускать бессмысленных жертв. Но Медея Шаи может отравить сознание кому угодно. От ее урочища исходят такие черные пары, что люди шалеют, побывав там, и кидаются убивать всех подряд. Даже с королевскими посланцами такое случалось и потом происходило массовое смятение из-за недонесенных ими указов. А Медея Шаи хохотала из своего логова над человеческой глупостью так, что земля сотрясалась.

– Ее надо убить, а не любить!

– Но если Дагда захочет ей угодить, то воевать он пойдет первым делом против нас.

– И что можно сделать?

– Обольстите его!

– Что?!

– Вы ему нравитесь. Я заметил, как эльф на вас смотрит. Пофлиртуйте с ним. Намекните, что тоже к нему неравнодушны, но не можете изменить мужу. Пусть сохнет по вам, ничего не получая.

– Ты предлагаешь мне водить его за нос?

– Это к пользе. Ему нельзя сосредоточить все внимание на королеве зла. Пусть рассеет свою симпатию и на смертных девушек. Тогда ему не захочется нас истреблять.

Инфанта все же запорхнула в птичник, и ей стало дурно. Амаранта ни разу еще не видела волшебной птицы в предобморочном состоянии.

– Кругом одни клетки! – налету причитала она. – Все птицы в клетках!

Крылья Инфанты так ослабли, что она рухнула к ногам Амаранты.

– Унесите меня отсюда, госпожа!

Ура, Инфанта уже стала называть ее госпожой, а не подружкой. Вид клеток и запоров чему-то научил даже чванливую волшебную птицу.

– Я подумаю, как будет лучше для всех нас, – пообещала Амаранта Теобальду.

– Только не говорите Ангусу! Он крайне ревнив и порой проявляет горячность.

– Ты предлагаешь мне их обоих водить за нос: и короля эльфов, и мужа.

– Если от этого зависит благополучие жителей целого графства со всеми близлежащими городами и деревнями то, что в этом предосудительного? Порой человеческие жизни важнее честности.

Это уже веский довод. Амаранта и представить не могла, что здесь происходило, когда велись войны между людьми и эльфами. Ведь силы явно не равны.

– А что если эльфы сейчас подслушивают нас сквозь замочные скважины и щели между мирами? Тогда они уже все знают о наших коварных планах.

Об этом Теобальд не подумал, и вид у него стал озабоченным. Рыцарь даже взволнованно огляделся. Амаранте, когда она уходила, и впрямь показалось, что Дагда следит за ней в какое-то тайное оконце и смеется от предвкушения.

Алые розы и белые розы

Две феи дрались в полете над садом. Одна целиком была белой: и воздушное платье на ней, и длинные до пояса локоны, и даже ее брови и ресницы были молочно-белого оттенка. Другая одета вся в красное, с алыми крыльями за спиной, напоминающими в полете живое пламя и даже волосы рыжие, как огонь. Алые и белые коготки вцеплялись друг в друга с яростью. Царапины оставались, как от шипов роз, только на коже фей они мгновенно заживали. Амаранта никогда не думала, что станет свидетельницей разборки фей, но за ее окном именно такая сценка и представала взгляду. Будто озорной художник плескал друг в друга алые и белые краски, которые вихрем носились в высоте, перевивались, сплетались. Огненные и белоснежные крылья нещадно хлестали друг друга.

– Я говорю это чистая любовь, – кричала белая фея.

– А я говорю, что это сильная страсть, – настаивала красная.

Амаранта слишком сильно высунулась в окно. Феи заметили ее и перепугались так, что на них стало страшно смотреть. Они обе забыли о споре и метнулись к стене, словно хотели с ней слиться. У них это получилось! Под взглядом изумленной Амаранты их тела видоизменялись, вытягивались, обрастали шипами и лепестками, которые прилеплялись к каменной стене. Амаранта подумала, что обе феи сейчас перевоплотятся в двух разноцветных змей, которые просунут любопытные пасти прямо в ее покои. Но они обратились в плетни алых и белых роз на стене башни. Благоухающие цветы протянулись вверх мимо подоконника. Комната наполнилась дивным ароматом.

Амаранта протянула руку и прикоснулась к пышным цветам. Шипы красных роз ее сильно укололи.

– Ой!

– Не трогай, а то поранишься, – запоздало донесся шепот от цветов. Или это было предупреждение на будущее? Алая фея ведь твердила что-то о страсти.

Ну и пусть! Цветы, заползшие на подоконник, были чудесным подарком. Так и гляди, в них проглянут личики крохотных фей.

На окно легла тень. Посреди бела дня! Когда на небе ни одной тучи, предвещающей грозу. Странно! Хотя одна туча все же появилась. Она неслась над крышами со страшной скоростью и на светлом небе выглядела, как знамение несчастья. Похоже по форме на колесницу, запряженную драконом. Амаранта услышала скрип колес и свист кнута, и даже окрик кучера:

– Быстрее! Опоздаем на пир! На поле боя сейчас много трупов! Королева должна пировать там первой!

Да, где-то за Илиором сейчас проходила война. Ангус о ней говорил. Если королю Илиора придется в нее вмешаться, то и Ангус отправиться воевать. А пока долетали слухи о сокрушительном поражении одной из армий. По донесениям на поле боя, расположенном на границах под самым Илиором, сейчас море трупов. Как и говорилось кем-то только что! Так по небу действительно пролетела колесница, кинувшая тень? Или ей это все лишь приснилось?

Розы сном не были! Даже если феи ей всего лишь привиделись, то розы, выросшие на башне за одну ночь, все равно по праву могли считаться волшебством.

Говорили, одному из воюющих войск, тому, которое победило, помогали черные феи. Но Дагда ничего об этом не знал. В дела черных фей он не вмешивался. А вот Ангус начал заикаться о том, как хорошо было бы, если б он женился на королеве фей и начал контролировать ее.

Королеву фей называли и бесстыдницей, и распутницей, и проказницей, которую надо либо сместить, либо отдать в жены тому, кто положит конец ее жутким шалостям. Причем ее проказы касались не только людей, но и волшебных рас.

– Она гадит и тем, и другим, – рассказывала Инфанта, летящая за Амарантой по пустынным галереям замка. – На нее нет никакой управы.

– Так говорят те жуткие птицы из птичника? Ты от них что-то узнала?

– Причем тут птичник! – обиделась Инфанта. – Я в такие места не летаю. А то еще поймают и запрут в клетке, как обычную пичужку.

– Тогда от кого ты так много знаешь?

– Кто тут не слышал о королеве фей!

И вправду, она ведь могла подслушать ее разговор с Теобальдом. И всего-то!

Алые и белые розы разрослись так, что их было видно уже из многих окон. Казалось, они оплели все стены замка. Золотых роз, подаренных Дагдой, за ними было уже почти и не видно. Надо же так буйно разрастись!

– Они символизируют любовь и страсть, – прокомментировала Инфанта. – Белые розы – чистая любовь! Красные – пылкая страсть! А если они переплетутся, то стоит ждать невероятного чувства.

– У нас с Ангусом?

– Вряд ли! Для людей красная и белая фея так не стараются. Они воплощают в себе одна любовь, другая страсть, и появляются там, где волшебные создания сильно увлеклись людьми. Однажды их видели дерущимися над полем боя, на котором королева фей наступала войной на смертного короля. Он ее искренне полюбил, она испытала к нему только страсть. Для него все закончилось трагически. Феи пророчили беду, когда спорили в высоте над сражающимися войсками. Они всегда приносят беду, когда так неистово спорят.

Амаранте это не понравилось. Она поскорее прошла мимо галереи, все окна в которой обвили пышные розы. В некоторых местах красные и белые побеги переплелись. Аромат стоял сказочный!

Лишь за одним окном происходило нечто особенное. Радуга за ним, раскинулась подобно мосту. А ведь сегодня даже не было дождя. Так откуда же взяться радуге? Да еще такой широкой и близкой к замку, будто это многоцветная дорога в облаках. Один конец радуги упирался прямо в распахнутое окно. Можно было забраться на подоконник и выйти прямо на радугу!

Похоже на удивительный сон! Но Дагда уже был рядом. Он шел по мосту из радуги. Значит, это не сон, а очередное волшебство. Он наклонился над окном с радуги и протянул руку Амаранте.

– Я подумал, что несправедливо, что у тебя нет крыльев, и ты не можешь носиться над миром в высоте, как мой народ, – Дагда и, правда, шел, а не летел. Для него это было непривычно, хоть он и ступал по многоцветной эфирной радуге. Его ноги в зеленых башмаках так и норовили чуть приподняться и парить над ней. Была ли радуга достаточно плотной, чтобы выдержать человека. Изящную женщину, например? Амаранте до жути захотелось пройтись по ней. Может Дагда поддержит ее, почти неся на своих крыльях. Он сразу угадал ее пожелание.

– Хочешь прогуляться по небесам? – с очаровательной улыбкой предложил он.

Она бы не отказалась, но позади раздались шаги и шум оживленной беседы.

– Не сейчас! Лучше вечером, когда все разойдутся спать.

– Но вечером не будет радуги.

Амаранта с досадой закусила губу. Как же быть? Исчезнуть посреди бела дня из замка означало всполошить всю округу. Ее начнут разыскивать повсюду, поднимется паника. Все решат, что эльфы нарушили соглашения и похитили ее. Отчасти это будет правдой. Возразить нечего. Так можно и союз разорвать.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал Дагда.

И он, и радуга исчезли, как ветром сдутые. Но когда Амаранта пришла в большой зал, где собрались гости, Дагда уже стоял там. Ничего удивительного! На правах лучшего друга графа, он имел право приходить, когда захочет. К тому же союзники должны время от времени общаться. Ангус был рад волшебному гостю. А для многих людей поглядеть на эльфа уже было чудом. С приходом Дагды атмосфера стала праздничной. Женщины о нем шептались. Необычные существа, которые пришли с ним, сновали по толпе, напоминая ожившие диковинки. Какой-то дуэргар показывал фокусы, развлекая восторженную толпу.

Амаранта смотрела только на Дагду. Как мучительно видеть его рядом и не иметь возможности его обнять, коснуться рукой кафтана с листьями вместо кружевной каймы, погладить волосы цвета спелой пшеницы. Дагда со всеми был любезен, вел вежливую беседу с мужчинами, улыбался дамам. Амаранте даже стало больно. Неужели он про нее забыл? Или всего лишь умело притворяется, что ему тут все подряд не безразличны, чтобы скрыть свое истинное увлечение?

– Или он лжец – такой же, как и все эльфы, – будто шепнуло на ухо чудовище из птичьей клетки. Амаранта огляделась по сторонам. Могло ли то жуткое пернатое существо как-то выбраться из птичника и теперь парить над залой. Вроде его тут не видно. И замки у клеток, наверняка, прочные.

Все основное внимание Дагда концентрировал на каком-то деловом разговоре с Ангусом. Граф внимательно слушал и ему кивал. Амаранте понравилось, что ни одну из присутствовавших женщин Дагда на танец не пригласил, хотя они явно на это напрашивались.

Король эльфов задержался в гостях почти на весь день. Уже вечерело, когда между гостями разразился какой-то спор. Рыцари напились вина и стали настаивать на том, чтобы предводитель волшебного народа и глава человеческого общества, то есть Дагда и Ангус, померились силами.

– Не к добру это! – пискнула Инфанта, наблюдавшая за всем с высоты потушенного бра, которое использовала, как насест.

– Это точно! – Амаранта впервые согласилась со своей питомицей. Наверняка, зачинщиком ссоры был Теобальд. Все в графстве знали, что он ненавидит эльфов за то, что те когда-то причинили вред его родне.

Амаранта выискивала глазами в толпе Теобальда. Он выжидающе смотрел на нее из другого конца зала, надеясь, что она подойдет к эльфу. И зачем он только составил этот нелепый план о том, что она должна соблазнить эльфийского короля? Наверняка, хочет заманить его в ловушку и рассчитаться с ним одним за всю свою семью. А ведь виноват во всем может быть какой-то другой эльф. Дагда слишком благороден, чтобы кого-то обидеть. Или все же нет?

Амаранта с ужасом заметила, что Дагда легко согласился на поединок. Даже довольно усмехнулся, будто сам был подстрекателем. Неужели он и впрямь хочет помериться силой с человеком? Он же сознает, что намного сильнее и точно победит. Ангус побледнел, как мел. Быть искалеченным и униженным на глазах молодой жены и всех подданных ему совсем не льстило. Вся надежда на то, что король эльфов станет драться вполсилы.

Для состязания выбрали мечи. Лучше б лук и стрелы. Тогда каждый бы по очереди стрелял в подготовленную оруженосцами мишень, а не друг в друга. На мечах легко друг друга поранить или даже убить.

– Ты сегодня можешь стать вдовой, – почти радостно предрекла Инфанта. – И нам в наследство достанется все графство.

– Рано радуешься, – осадила ее Амаранта. – Я еще не успела обзавестись наследником мужского пола, а это значит, что и замок, и земли у нас может отобрать дальняя родня моего мужа.

– Тут не Алуар, пустышка, – растолковала белая птица. – Майорат не в ходу. Наследницей может стать девчонка или вдовушка.

Неужели Дагда задумал убить Ангуса и сделать ее вдовой. Весьма удобно! Если избавился от соперника, то можешь ухаживать за вдовой, не опасаясь никого. С одной стороны это подло, но с другой заманчиво. Не то, чтобы она не любила Ангуса, но мысль о том, что она могла бы стать женой самого короля эльфов… Стоп, ведь эльфы не могут жениться на смертных. Значит, убивать Ангуса для Дагды не имеет смысла. К тому Ангус его лучший друг. По крайней мере, оба и человек, и эльф ведут себя, как закадычные друзья. Вряд ли Дагда изменит дружбе, ради любви, или страсти, или что там она к нему чувствует. Все сразу! А увлечение миловидным темноволосым Ангусом кажется теперь всего лишь дружеским чувством. Графа она любит, как брата, как защитника, как хорошенького ухажера, от которого так приятно получать букеты цветов и подарки, но за которого никогда не выйдешь замуж. Но она уже вышла! И соединение с тем, чей вид по-настоящему сильно обжег сердце, стало невозможным. Так что же делать? Лишь бы только Дагда не решился на убийство ради того, чтобы освободить ее от уз земного брака.

Амаранта пробилась в первые ряды толпы, собравшейся вокруг луга, на котором будут драться граф и король эльфов. Тут опасно! Ее могут задеть мечом. Ангус уже снял камзол и надел легкую кирасу. Дагда остался в зеленом кафтане, отороченном живыми листьями.

Привилегию нападать первым он оставил своему смертному противнику. Спустя мгновение сразу стало ясно почему. Дагда отражал удары слегка, но этого хватало, чтобы Ангус подал с ног. А что будет, если эльф станет драться во всю силу?

За плечами Амаранты публика делала ставки. Почти все кроме самых верных друзей Ангуса поставили на Дагду.

– А на кого поставишь ты? – теребила ее за плечо Аделина. – Я поставила свой последний дублон, и даже свои бриллиантовые серьги на эльфа. И думаю, что я не ошибусь.

– Как можно делать ставки, когда люди могут ранить друг друга? – возмутилась Амаранта.

– Не люди, а эльфы, ты хотела сказать? У людей, я смотрю, шанса нет.

Она была права. Ангус получал ушиб за ушибом. На лице и теле у него уже появились ссадины, а эльф даже не прилагал никаких усилий. Лишь отражал удары.

– Как думаешь, мною может увлечься хоть один эльф? – заволновалась Аделина.

– Ты серьезно?

– Да, – подруга с готовностью кивнула. – Хочу за такого замуж. Он красив и силен, и богат, наверное. С таким защитником мне и целая армия не страшна.

Дагда уже демонстрировал свое умение сразу на нескольких рыцарях, потому что Ангус слишком сильно ушибся и попросил о временной передышке. Как легко эльфу удавалось справиться вначале с пятью, потом с десятком, а позже и с дюжиной самых умелых рыцарей!

– Он чемпион! – Аделина смотрела на него влюбленными глазами. – Не представишь меня ему или кому-то из его волшебного племени?

– Я сам с ним почти не знакома, – соврала Амаранта. Как только ложь так легко сорвалась с ее губ! Видимо, она становиться лгуньей, как все эльфы или как все влюбленные, которые вынуждены скрывать свои чувства.

– Ерунда! Как хозяйка замка ты имеешь право перезнакомить между собой всех, кто к тебе пришел. Таков местный этикет. Графине позволено все.

– Дома была иначе.

– Поэтому здесь мне нравиться больше. А тебе?

– Даже не верю, что мне все позволено.

– Кроме как остановить поединок, – подчеркнула Инфанта, вцепившись до крови когтями в плечо Амаранты, на которое присела, как на шест. – А его бы надо остановить, если не хочешь овдоветь. Король эльфов задумал недоброе.

С чего это вдруг нахальная птица так переволновалась? Ведь сама же недавно хотела, что б Амаранта стала вдовой.

– Не верю, – вмешалась Аделина. – Эльфы галантные и доблестные.

– И ты хочешь, чтобы я сосватала тебя одному из них? – поддела ее Амаранта.

– Конечно, – Аделина не стала мяться и врать. За прямолинейность ее многие недолюбливали.

– А что если эльфам нельзя жениться вообще? – Амаранта беспокоилась об этом и сама, хотя ей быть невестой вскоре уже не светит. И все равно страшно, что Дагда жениться однажды на ком-то. На королеве фей, например.

– Они же не монахи! – возмутилась Аделина.

– Ну, вдруг им не разрешается брать в жены смертных девушек, а только своих эльфиек.

– Запреты есть для того, чтобы их нарушать, – Аделина с хрустом раскрыла роскошный веер. – Что-то жарко стало!

И правда! Трава вокруг ног Дагды обгорела и почернела. Кажется, жар исходил от него.

– Он в гневе! – пропищала Инфанта прямо ей на ухо. – Когда король эльфов в гневе, то может вызывать огонь.

И правда, на нескольких рыцарях, вспыхнули латы. Оруженосцы побежали за ведрами воды из колодца. Никто не понимал в чем дело. А Дагда уже снова дрался с отдохнувшим Ангусом. Граф даже после передышки выглядел изможденным. А эльф, напротив, был полон новых сил. В том числе и магических. От его меча отлетали сверкающие разноцветные искры. Ангус жмурился, потому что вид эльфа начал слепить ему глаза.

– Такое бывает, – пояснила Инфанта, подозрительно многое знавшая об эльфах. – Их вид ослепляет противников, поэтому людям невозможно с ними драться. А вот один Дагда может одолеть целый полк или даже сразиться с настоящим драконом.

– А почему он гневается, если сознает свою неуязвимость?

– Он хочет убить сейчас, но помнит о каком-то древнем условии, которое не позволяет ему убить.

– Это из-за мирного союза?

– Нет. Какая-то другая причина.

– И какая? – Амаранта готова была дернуть птицу за хвост от нетерпения.

– Какое-то условие о том, что нельзя убить смертного мужа той, кого полюбил. Иначе вас разлучат на целое столетие, – Инфанта припоминала правила с трудом, будто чьи-то чары мешали ей вспомнить.

– Ты о чем? Растолкуй!

Амаранта заметила вдали за лужайкой какую-то женщину в черном одеянии, с фарфоровым, как у куклы лицом и угольно-черной птицей на плече. Силуэт женщины почти сливался с темневшим вдали лесом.

У Инфанты клюв едва раскрывался.

– Кажется, на меня колдуют, – жалобно пропищала она.

– Что за ерунда!

Дагда уже сильно изранил Ангуса. Кровавые отметины испещрили тело графа, как печати. Но сдаваться Ангус не собирался. В нем проснулся мальчишеский азарт. Дагда тоже проявлял все больше агрессии. Он и впрямь злился, но почему-то не решался нанести смертельный удар. Лишь калечил противника. Все следили за борьбой, затаив дыхание. Поединок затянулся уже более чем на час. Солнце садилось, роняя на луг багровые блики. В их алом свете терялись лужицы крови, обагрившей сожженную траву.

– Так вот! – силуэт женщины у леса исчез, и Инфанта заговорила бойчее. – Припомнила! Есть закон. Он называется «Один век до свадьбы».

– Что? Какая-то нелепица. Хотя если рассудить: эльфы живут долго. Для них столетие не срок. Если свадебные приготовления у них тянутся так долго, то ясно, почему ни одна смертная девушка до сих пор не стала их женой.

– Дурочка! – опять съязвила птица. – Ты смотришь лишь на поверхность. А ты загляни чуть поглубже. Истина всегда в глубине.

– То есть? – Амаранте не нравилось, как ее обзывают, но она ведь и правда не могла додуматься сама. На обидную правду в ответ ничего не скажешь.

– Один век до свадьбы ждать приходиться только тем избранницам эльфов, которые являются уже замужними смертными женщинами. Случается ведь, что влюбляешься в кого-то, кто не свободен. А смерть всех людей освобождает от их пары.

– Исключая случаи семейного захоронения, когда у супружеской пары одна могила.

– Это не тот случай, когда тебя увел эльф и держит у себя в плену. Тогда ты остаешься молодой и живой, а твой земной супруг со временем умирает. Дольше века не живет никто. Поэтому закон об одном веке до свадьбы это вполне логично. Едва муж умрет, ты станешь женой эльфа. При условии, естественно, что эльф все еще хочет на тебе жениться. Они тоже ждать не любят. Дагда вот очень горячий: и в переносном смысле, и в прямом. У меня от жара, который он создал на лугу, сейчас перья вспыхнут.

– А если эльф убьет мужа своей возлюбленной? – Амаранта отметила, что многие дамы от нестерпимой жары начали усиленно обмахиваться веерами. На лугу стало душно, как в печи, но никто не смел уйти, пока не закончиться столь любопытный поединок.

– Тогда, вам придется расстаться на целый век. А пока муж живой, пусть и брошенный, вы можете жить вместе.

– Как любопытно! Волшебная природа так печется о смертных супругах, – с сарказмом поддела Амаранта.

– Дело в какой-то трагедии, которая разок вышла из-за любви эльфа к просватанной человеческому жениху красотке. Вот тогда и возник этот закон. Он магический, то есть нарушить его нельзя.

Дагда как раз победил Ангуса, повалил его наземь и приставил кончик меча к его горлу. Меч графа валялся вдалеке. Амаранта затаила дыхание, но Дагда не посмел убить. Он что-то прошептал, и меч Ангуса вдруг пополз по траве сам, как насекомое, приближаясь к руке графа. Начался новый раунд битвы.

– Они что будут драться целые сутки? – поразилась Аделина.

– Нет, только до ночи, – Амаранта вспомнила, что обещала ему свидание ночью, когда все будут спать.

А Дагда, очевидно, решил избавить ее от необходимости посетить супружескую спальню. Один миг, и хрустнули во время поединка кости. Дагда умудрился одним легким прикосновением сломать Ангусу и ногу, и руку. Теперь графу придется провести ночь в одной комнате с лекарем. А может и несколько ночей.

– Прости, не знаю, как так вышло, – кажется, он и сам сожалел. – Я исцелю тебя чарами.

– Не стоит! – Ангус оттолкнул его руку.

При виде подбежавшего лекаря и его тщетной возни, по красивому лицу эльфа пробежала тень злорадства. Может, он не так уж великодушен, как сперва показалось. Хотя кто остается честен, когда речь идет о собственной выгоде? Люди вечно жульничают и лицемерят. Король эльфов не исключение.

– Я же говорила, что это всего лишь страсть, – донесся шепот от алых роз на стене башни. – Тот, кто испытывает чистую любовь, никогда не совершит злой поступок.

От белых роз донесся унылый вздох. Кажется, белая фея в них испытала разочарование. Зато красные розы вдруг стали пышнее и разрослись так, что покрыли собою почти все стены замка.

Копия из золота

Гости разбрелись, кто куда. Многие взволнованно перешептывались о событиях дня. Атмосфера в замке стала напряженной. Вроде бы до новой войны с эльфами теперь один шаг, но с другой стороны все, кто видел сегодня, как эльфы сильны, понимал, насколько бессмысленна борьба с ними.

Амаранта вернулась в свои покои. В них оказалось пусто. А на что она, собственно, надеялась? Глупо было думать, что Дагда тут же примчится к ней. Вероятно, он уже понял, что из-за влюбленности в нее теряет друга и пожалел о том, что дал волю чувствам.

Окно еще сильнее заросло розами. В него едва проникали последние закатные лучи. Зато от благоухания пышных цветов кружилась голова. Шипы роз колючей броней тянулись по арочному своду окна. Даже для эльфа, обладающего крыльями, залететь в окно теперь будет затруднительно. Есть риск израниться до крови.

– Эти розы расцвели сегодня утром?

Амаранта быстро обернулась на незнакомый голос. Тон был слишком властным, чтобы так могла говорить одна из служанок.

У зеркала стояла молодая дама, которую Амаранта не видела в числе гостей. Вероятно, она приехала в замок лишь сегодня вечером. Только странно, почему она сразу прошла в личные покои хозяйки. Разве только по какой-то причине перепутала их со своими.

– Ты меня не помнишь? – удивилась она, перехватив недоуменный взгляд Амаранты. – Ты сама приглашала меня на свою свадьбу, когда встретила в лесу.

Ее радужные глаза кажутся знакомыми. Амаранта пригляделась.

– Ивейна? – вроде бы так Ивор назвал, сопровождавшую его даму.

Ивейна чинно кивнула. Маску она сняла, но полоска из тонких золотых листиков тянулась по ее лбу, скулам и шее. Такие же листики каймой обрамляли ее платье. Весьма необычно нашивать металлическую окантовку на парчовый наряд. Украшение немножко пугало. До сих пор казалось, что оно растет прямо из кожи.

– Значит, вы из ордена людей в золотых масках? – неловко пошутила Амаранта.

– Мы не орден, – Ивейна даже не улыбнулась. Один золотой листик на ее щеке куда исчез, словно в кожу врос. – Помню, что ты приглашала меня лишь на свадьбу, а не на торжества, которые ожидаются уже после нее, но я смогла прийти только сейчас.

– Я тебе рада, – Амаранта хотела предложить ей напитки, но поднос с ними куда-то пропал. Вместо него на низком малахитовом столике поблескивали горки причудливых украшений.

– Спрячь их от графа, – посоветовала Ивейна.

– Почему?

– Это подношение.

– Что? – Амаранта ее не поняла.

– Что-то вроде взятки, – растолковала Ивейна. – Я хочу стать фрейлиной королевы эльфов.

– Всего лишь фрейлиной? – удивилась Амаранта. В тяжелом парчовом платье, обрамленном золотыми листьями, Ивейна сама напоминала сказочную царицу.

– Фрейлина в волшебном мире это не совсем то же самое, что при дворе в Алуаре.

– А в чем отличие?

Амаранта самой себе казалась деревенской простушкой от того, что не знает правил волшебного мира. Хотя разве она обязана их знать?