Читать онлайн Доктор твоих тел бесплатно

***

Роман делал УЗИ Ане. За окном стоял ясный день. Было начало весны, и в воздухе стоял тот самый, воспетый поэтами, свежий запах начала настоящей жизни нового года после зимней спячки. Он хотел открыть окно – дыхание весны полезен всем, а беременным тем более, но она чуть не закатила истерику:

– Ты что?! Я же заболеть могу! Что тогда будет с малышом?! Родиться с больными лёгкими и потом ходить по всей стране собирать ему деньги на лечение, как те дурёхи, что курят во время беременности?!

Роман не стал с ней спорить. Что толку – она же беременна. Хотя он-то знал – это скорее поза. Когда речь заходила о детях – всё остальное у Ани не просто уходило на задний план, а решительно вылетало в трубу. В последнее время она даже начала становиться грубой и по поводу, и без повода. Нормальное состояние для беременной, но ведь и это терпеть бесконечно нельзя, и беременность не всегда может извинить поведение матери в глазах мужа.

Аня уже прошуршала Роману все мозги о приметах, старинных обычаях, снадобьях альтернативной медицины, гомеопатии, снятии порчи и прочим псевдонаучным бредом, который только больше злил мужа оттого, что он был гинекологом.

Из-за таких повёрнутостей мужчина любит женщину всё меньше и меньше. Роман он не задумывался об этом. Хотя, возможно, и стоило. Когда он гнал от себя подобные мысли, то в голову вкрадывались другие:

«Ты не хочешь видеть всю картину. Не хочешь взглянуть на это трезво. В итоге всё будет, как всегда. Если ты до сих пор этого не понял – то вы с ней действительно подходящая пара дураков».

Но здесь Роман говорил сам себе, что всё уже сделано, решено, и он себя просто накручивает. Так бывает у всех пар. Это нормально. Просто надо взять себя в руки, стиснуть зубы, набраться терпения и пережить один день. Потом всё пойдёт проще. До следующего раза. А потом опять по новому кругу.

Не совсем так он себе представлял круги жизни и брака, но мятежная юность, которая у него прошла вполне спокойно, была давно позади, и в свои тридцать пять он научился просто плыть по течению. Утешал себя хотя бы тем, что он плывёт, а другие тем временем тонут. От этого становилось легче жить дальше, но за этим чувством приходил гнилой укор врача, который должен помогать всем и вся.

В последнее время Роман что-то слишком часто и о многом задумывался. Он боялся, что за подобным пойдёт кризис среднего возраста, а сейчас, когда Аня была тяжела – его семья нуждалась в этом в последнюю очередь.

Даже сейчас элементарная процедура из-за всей этой мешанины в голове давалась ему с трудом. Вообще-то, даже подобные вещи врачу проводить с членом своей семьи не вполне этично, но, как ни крути, а именно он был ведущим специалистом в родильном отделении, который прямо сейчас мог бы провести УЗИ. А сделать его было необходимо: слово беременной жены – это закон. Остальные врачи были либо на приёме, либо их не было в отделении, либо они были женщинами.

Хорошо, когда твой отец – заведует родильным отделением. Вопросов тебе не задают, а если и задают, то потом жалеют, даже когда ты ничего для этого не делаешь. Они просто бояться потерять прибыльное место, да ещё в частной клинике. Но надо сказать, что несмотря на относительную молодость для врача – Роман и правда был хорошим специалистом. Даже в институте и интернатуре его гоняли – будь здоров. Да он и сам себе не давал поблажек. Ну, может быть, только по латыни ему поставили пятёрку скорее за глаза, чем за знания.

Как-никак, а врачу быть плохим специалистом себе дороже начиная от оплаты и престижа клиники, в которой он работает, и заканчивая родственниками, что от отчаяния о злости из-за потери любимого человека могут тебя убить.

Правда, Романа всегда удивляла эта Анина избирательность – она без проблем могла выносить женщину-стоматолога, ортопеда, педиатра, хирурга, но никак не гинеколога. Мужу казалось, что это в ней играет деревенское воспитание. Мол, подобными процедурами с женщиной может заниматься только мужчина. А, может, она боялась, что женщина просто позавидует ей и нашлёт на неё наговор. Мужикам-то, зачем завидовать беременной – всё равно у них подобного совершить не выйдет. Хотя здесь бы справилась и простая практикантка, но нет – когда дело касалось её беременности, то Аня доверяла только мужским рукам, только мужским навыкам и только мужскому слову.

– Ну как? Всё хорошо? Где он? Я хочу увидеть.

– Погоди, никак не могу найти плод.

– Рома – это же негатив.

– Что?

– Ты говоришь о нём, как о чём-то неважном. Это же твой сын.

– Ань, ты на третьем месяце. Пол у ребёнка ещё не сформирован.

– Рома – мысль материальна! Я точно знаю, что будет малыш. Сын. И тебе нужно верить.

Это был очередной закольцованный спор. И Роман не знал, что ответить. Сказать «да», и она решит, что ты принял её точку зрения не искренне, а только для того, чтобы прекратить всё это. Сказать «нет» и потом она начнёт во всём винить тебя, потому что у тебя не было веры и желания. Промолчать, и она решит, что муж считает жену просто глупым ребёнком, которого следует игнорировать. Роман поступил проще.

– Нам понемногу нужно заканчивать. У тебя ведь режим, не забыла.

– Да… ты прав.

– Лежи спокойно, не двигайся и не разговаривай. Я попытаюсь поскорее его найти.

– Его, – быстренько проговорила она и чуть хихикнула, а после прикрыла рот ладонью.

Роман понял, почему ей это понравилось. Аня подумала, что он с ней всё же добровольно согласился и признал в плоде своего будущего сына. Правда, сказав «его» он всё равно в мыслях имел в виду «плод». Но не подал виду, и сам улыбнулся ей слегка. Пусть спор решится таким простым и красивым образом. Роману нравились подобные ситуации – как они решаются сами собой. И чем больше таких было, тем сильнее он любил её и уверялся в правильности своего брака.

Аня лежала спокойно, как ей и было велено. Роман, более или менее прочистив голову, принялся искать не то сына, не то дочь. Он был бы рад любому ребёнку. А как была бы рада она.

Процедура УЗИ не самая сложная. Но неопытный человек на мониторе, само собой, может спутать плод с печенью матери. В конце концов, Роман нашёл в своей жене своего будущего ребёнка.

– Вот он.

Аня выгнула шею совершенно неестественно, пытаясь разглядеть на экране ребёнка, при этом стараясь не двигать туловищем, чтобы картинка не сбилась.

– Как он? – легко пролепетала она, чтобы не сбивать показания, но в её голосе была буря чувств. – С ним всё в порядке?

– Погоди… наведу получше. А, вот он.

Роман осмотрел плод, но засмотрелся и только после трёх минут поймал себя на этом. Отец загляделся на своего сына (пёс с тем, что у ребёнка пока нет пола) и только потом вспомнил об Ане. Она смотрела на него таким испытующим взглядом, что ему стало боязно за неё и ребёнка. Жена даже покраснела. На таком сроке волнение легко может привести к потере.

– Всё в порядке. В порядке, – затараторил он, может, скорее ради ребёнка, чем ради неё самой.

Она молчала.

Он взял паузу, чтобы собраться.

– Говорю же тебе – всё хорошо.

Она молчала.

– Да всё в порядке… – и только теперь он понял. – Можешь говорить. Я уже закончил.

– Правда, всё в порядке? – выпалила она, что чайник, из которого пошёл пар.

– Да, конечно. – Роман выключил аппарат. – Никаких аномалий, расположен он правильно, затемнений в тельце тоже нет. И двигается.

– А почему не было сердцебиения? Не билось ведь сердце…

– Брось, ты же не хуже меня знаешь, что ещё рано. У него пока не… – он хотел сказать «нет сердца», но вовремя себя осадил, – сформировалось сердце. Всего-то третий месяц, только начало третьего.

– Да… да. Ты прав. Ты всегда прав.

– Не всегда, но в этом прав.

– Ты сделал запись?

– Да, как всегда.

– Давай сейчас посмотрим.

– Ну, хорошо, но только один раз. Я пока запущу, а ты сотри гель и оденься.

Аня быстро привела себя в порядок, а Роман отмотал запись и запустил её. Они вместе сели на кушетку.

«До чего же она умилённо смотрит, Бог ты мой!»

Муж даже был не вполне уверен в том, понимает ли она – где стенки её матки, где плод, а где просто тень.

– А – вот… вот он двинулся!

Похоже, он был не совсем прав в её отношении – она понимала, где ребёнок. Хотя, может, здесь почти нечему удивляться – опыт в УЗИ у неё уже был не малый. Да и интернет подпитывает её знания.

Запись закончилась. Роман хотел было встать, но Аня протянула к нему руки, обвила ими голову и поцеловала его. Очень горячо и страстно. Он даже немного возбудился. Лицо у неё было немного мокрое – она плакала. Не сильно, но всё же. Когда поцелуй кончился, и Аня его отпустила, он заметил в её левой ноздре небольшую соплю. Смешно, но это только больше растрогало его самого. Говорило о настоящей буре эмоций. А жена вся сияла и раскраснелась от чувств.

В который раз он сказал сам себе:

«Из неё выйдет замечательная мать!»

Роман достал несколько салфеток и протёр лицо сначала ей, а потом себе.

– Ну, хорошо. Давай-ка сходим в кафе и перехватим мороженого, – предложила она.

– А режим?

– А ну его. Полчаса ничего не решат. Ведь всё в порядке.

Он был рад, что у неё сейчас такой лёгкий настрой.

– Хорошо, давай. Иди и займи место, а я пока кое-что доделаю и добавлю запись в архив.

Аня немного оторопела – почему он решил отослать её одну? Но потом поняла, что мужчине просто нужно немного побыть наедине с собой. И пусть лучше это будет здесь, чем если она его совсем достанет и он начнёт искать покоя за бутылкой на рыбалке или в гараже. Она ведь хочет родить ему сына и должна уже понимать, как думают мужчины, чтобы правильно воспитать будущего ребёнка. Жена решила дать мужу это время одиночества, но захотела компенсации.

– А может, заберём видео? – загорелась она.

– Ты же знаешь – до родов все записи хранятся в больнице, а копию делать – запаришься бумаги заполнять.

На самом деле это было не совсем так. Сделать копию было нетрудно, но он не хотел, чтобы она просматривала её снова и снова, и снова, если…

– Хорошо, но тогда поторопить. Ладно?

– Ладно.

Аня вышла в коридор, а Роман сел за стол. Врач быстро просмотрел и заполнил кое-какие бумаги, оставшиеся с прошлого рабочего дня, проверил почту на компьютере и добавил сегодняшнюю запись в архив, но перед этим снова просмотрел её. Внимательно и с холодной головой.

Да, он был прав. Всё проходит нормально.

Нормально. Как и одну беременность. И две назад. И три. А ребёнка у них с Аней до сих пор нет.

«Сам себе убил всё настроение!» – подумал Роман.

***

В первый раз Аня забеременела, казалось, настолько давно, что это было совсем в другой жизни. Столько воды утекло, столько случилось…

Они были в браке уже почти год. Вышло это, как и у большинства пар скорее случайно – он не предохранялся, она не пила таблетки (принципиально) и оба рассчитывали на прерывание акта. Как часто бывает – раз на раз не пришёлся. Когда Роман не успел, а Аня приняла, у него почти сразу в голове возникло слово: «аборт». Конечно, он знал, что незащищённый секс не всегда ведёт к беременности – иногда всё обходится так. До того, как точно стало известно – быть или не быть, он себя накручивал:

«Какой ребёнок? Ну, какой?! Ещё слишком рано. Я и пожить-то толком не успел. Школа, институт, интернатура, практика. Только в отделение заступил. А тут на тебе. Мне только тридцать стукнуло. Я сам ещё никто. Что у меня есть для него?!»

На самом деле Роман немного лукавил. Да, пожить для себя он и правда не особо смог. У врачей всегда слишком много времени и сил отнимают образование и практика, но будущий отец не был гол, как сокол. У него была своя квартира – не без долгов, но всё же. Хорошее место в клинике и хорошая зарплата. Дети появлялись на свет в куда худших условиях. И именно за эту мысль он ухватился. Роман начал себя убеждать, что всё не настолько плохо, как он себе представляет. Прожить им, в принципе, будет на что (только если не родятся близнецы), да и ему самому уже стукнул тридцатник. Можно начать планировать семью.

Аня была очень рада сообщить ему об этом, через месяц после того вечера любви и страха. Роману даже показалось, что жена слишком довольна… словно бы спланировала тот случай месяц назад заранее. Позволила ему гораздо больше, чем обычно, в результате чего он кончил куда раньше. А в самый последний момент она словно бы обхватила его таз своими ногами и не выпускала из себя. Но эту теорию муж быстро сам для себя разрушил. Аня была не таким человеком – за это он её полюбил. Она была простой и доброй девушкой. Любящей и честной. Год совместной жизни до свадьбы и ещё год в браке ему это вполне доказали.

Жили они спокойно. Часто гуляли, много смеялись. В их отношениях было много нежности и мало похоти, как это бы было, встреться они лет на пять–семь раньше. Они оба уже были взрослыми людьми (хоть он и старше на три года). Сжились они довольно скоро. Роман, как врач, быстро научился понимать по поведению Ани, когда у неё был цикл. И если он проходил болезненно, всегда ходил в аптеку безо всякой просьбы с её стороны, и хорошо знал – какие лекарства и методы ей помогут. Он даже готовил иногда, когда ей было тяжело или она просто уставала.

Аня же, в свою очередь, не крутила ему мозги, как это часто делают молодые городские девки. Хозяйка из неё была отменная, грязной работы она тоже не боялась. Денег с него не давила, а сама устроилась в клининговую компанию. Всякие мелочи и обновки покупала себе сама или вязала себе некоторые одёжки крючком. Совмещали они свои средства, если покупка была дорогой и нужна была обоим – например, когда старый холодильник приказал долго жить. Она была очень понимающей и тонко чувствовала его настроение.

Аня точно знала, что если Роман приходит домой в горячке, что-то или кого-то проклиная, то ему просто надо дать немного времени, чтобы перебеситься наедине с собой, при этом она не забывала готовить ему вкусный ужин, с порцией-другой алкоголя средней крепости. А вот если муж приходил домой мрачнее тучи, всё время молчал и ходил как в воду опущенный, то с ним следовало поговорить. Осторожно и не навязчиво. Если вспылит – то оставить его. Если расскажет – то обязательно поддержать и оправдать его, прежде всего перед ним самим. Даже если ей казалось, что он не совсем прав в своём мнении или решении. Да и чувство возможной неправоты Романа вскоре изжило себя у Ани – он был её мужем и она должна была научиться всегда принимать его, не ставить под сомнение его мнение или решение.

«Нет, обыграть такое ей бы не хватило ни подлости, ни хитрости… а может, даже и ума не хватило бы».

Роман не считал её глупой. Нет. Но вот наивной. Даже простушкой. Бесхитростной, альтруистичной и доброй. Прямо главная героиня мыльной оперы.

«Нет. Она просто не могла».

В любом случае – ошибался Роман в этом или нет, но их пара встала перед фактом – у них будет ребёнок. И они хотят, чтобы он у них был.

***

В потере первенца было виновно немало факторов. Во-первых, Аня забеременела зимой. Во-вторых, она решила перейти на городскую манеру одежды для женщин. Хоть погода в тот год выдалась и не слишком холодной, но Анины брюки всё равно не были достаточно тёплыми, а куртка недостаточно длинной. Но главную роль приняла на себя её самоуверенность в собственном здоровье.

Весь её род по женской стороне на всю деревню славился крепким здоровьем по половой части. Женщины у них рожали часто, безо всяких осложнений, дети всегда появлялись по сроку, как по часам, были крепкими и здоровыми. Сами роды тоже протекали без осложнений.

Вот Аня и не слишком заботилась о своём состоянии и о ребёнке внутри неё. Нет, она, конечно, не пила и не курила. Но и от обследований отказывалась, даже от самых элементарных и безболезненных.

– У меня матери и бабушки всю жизнь так рожали. Без всего. Чуть ли не в поле. Всё будет в порядке.

Поэтому она просто жила себе дальше, почти так же, как до беременности. Если бы Аня согласилась сделать элементарное УЗИ, то уже тогда всё было бы ясно. И в итоге – проще, чем получилось.

Внематочная беременность вследствие нарушения иннервации труб. Лёгкая инфекция из-за того, что Аню немного продуло, вылилась в прерывание. Просто в определённый момент она сходила кровью и действительно испугалась. Сперва испугалась, а потом начала проклянать себя. Скорую она вызвала сразу, а потом позвонила Роману.

В больнице не было никакого решения проблемы для них обоих. Плод уже развивался неправильно. Они говорили, что ей ещё очень повезло – инфекция распространялась медленно (спасибо деревенскому здоровью), почти не затронула её трубы, и удалять после аборта их не пришлось. Ребёнка она потеряла, однако вполне могла бы иметь ещё, но после периода восстановления и только, если впредь во время беременности будет внимательно следить за своим здоровьем.

Аня, конечно, была подавлена. Её все успокаивали и говорили, что в целом репродуктивная функция не подорвана – она вполне сможет выносить ребёнка, но позже. На восстановление ей дали срок в девять месяцев. Вскоре её и из больницы выпустили. Они поехали отдохнуть в Европу. А вернувшись домой постепенно вошли в прежний образ жизни. Вот только время от времени по ночам Аня тихо плакала на кухне. А Роман с грустью поглядывал на балкон, где они сложили все вещи, игрушки и мебель для их несостоявшегося первенца.

Спустя положенный срок Роман был уверен, что Аня быстро наверстает упущенное, но она не торопилась. Наоборот – он настаивал на незащищённом сексе, а она пила таблетки. Притом несколько раз даже не говорила ему об этом сразу. Только спустя несколько дней, когда он интересовался её самочувствием. Аня говорила ему, что теперь спешить не хочет, и нужно, чтобы всё было выверено. Она проштудировала интернет и форумы. Выверила для себя наиболее подходящие условия для зачатия, вплоть до времени года и фазы Луны, и только когда время по её оценке было самым выгодным – пошла на второй заход.

Как только беременность подтвердилась, Аня засела в клинике, где работал Роман. Естественно, к ней и по положению и из-за случившегося раньше, было особое отношение. Врачи уделяли ей больше времени и внимания, особо тщательно проверяли все результаты обследований и во многом потакали её желаниям. Она же, поняв, что ей хотят помочь, решила пройти абсолютно все исследования и тесты для беременных, которые только могла предоставить клиника. А клиника была ведущей во всей области и ещё в трёх соседних. Примерно две недели Аня практически не вылезала из кабинетов врачей и процедурных. В итоге она решила попросить у Романа разрешения переехать в клинику, чтобы ей и врачам было проще следить за здоровьем ребёнка. Именно так она и сказала – ребёнка. Не её собственным, а именно ребёнка, как будто она его уже родила.

Романа это не особо обрадовало – ему не очень хотелось напрягать весь персонал. Клиника была нестационарной больницей, где содержали пациентов. Палат для их постоянного проживания у них не было. Да и женился он на девушке, которая бы заботилась о муже, следила за домом, готовила и, в конце концов, просто любила его, а не на живом инкубаторе, предназначенном исключительно для производства потомства.

Но здесь подсуетился отец Романа. Ему и самому было паршиво на душе из-за потери внука, и он видел, что молодой паре от этого тяжело. Пожилой врач быстро дал нужные распоряжения – Ане оборудовали комнату, закупили в неё мебель и кое-какое оборудование. Много ли надо, чтобы содержать одного человека?!

В итоге и сам Роман сдался. Даже не потому, что жена и его отец просили пойти им на встречу. Блеск. У Ани в глазах снова появился жизнерадостный блеск, какой был до первой беременности, усилился во время второй, и который почти полностью пропал со времён прерывания первой.

Они виделись всё так же часто, только вместо дома на его работе. А вот дома он был одни. И ему это не слишком нравилось. Он припомнил свои холостые годы. Притом не мог позволить себе всех тех развлечений, что были в те времена, поскольку уже являлся женатым человеком. Из-за этого время для него тянулось уныло и однообразно. Роман чувствовал себя так, словно ему связали руки за спиной, усадили за стол с кучей вкусных блюд и сказали: «ешь». Хоть ему это не нравилось, но Аня, похоже, была вновь счастлива.

Каждый тест с хорошим и односмысленным результатом придавал ей сил. Каждый диагноз врача, где фигурировали выражения: «всё в порядке», «беременность протекает хорошо» словно бы добавлял ей год жизни.

Дикая ирония скрывалась для неё в совсем недалёком будущем. Во многом именно то, что она переехала в клинику, постоянно проходила тесты и сдавала анализы, поставило крест на её второй беременности.

Золотистый стафилококк обосновался у неё в кишечнике. В прочих условиях организм, возможно, справился бы с ним, но иммунитет у неё был введён словно бы в полусонное состояние из-за стерильности в клинике. В итоге однажды её тошнило почти целый день. Это случилось на сроке в пять с половиной месяцев. Что плохо в золотистом стафилококке – он устойчив к лечению антибиотиками. Для него подходят только одни из самых сильных. А они, в свою очередь, самым пагубным образом влияют на плод.

Аня, поначалу отнекивалась. Она настаивала на том, чтобы ей прописали положенную для беременных дозу антибиотиков, просто сбить тошноту. Потом она бы дотянула ещё несколько недель, чтобы ребёнок мог родиться шестимесячным при искусственных родах, а потом его растили в инкубаторе. Её отговаривали все. Мало того, что была велика вероятность смерти матери, так ещё и ребёнок мог бы родиться с пороками развития. Она продолжала настаивать на своём.

Положение смог поправить только Роман.

– Я хочу родить тебе ребёнка. Я так хочу подарить его тебе! Если бы ты только понимал это!.. – постоянно повторяла она похожие фразы во время их разговоров. Блеск в глазах сменила блёклая пелена.

Он в итоге сказал ей, перед тем, как уйти:

– Ты хочешь оставить меня одного, без жены, и с больным ребёнком на руках. Но я на такое не подпишусь.

Роман не сказал, что не хочет этого ребёнка. Он не сказал, что при таком раскладе он не будет его любить. Он не сказал о том, что велика вероятность того, что ребёнка он просто сдаст в приют, а сам неизвестно как поступит – может, найдёт себе стерильную новую жену, а может, просто сопьётся. Он не знал, догадалась ли Аня об этих его мыслях, что всё же присутствовали контекстом в его ответе. Роман просто ушёл и оставил её с этим.

Через два дня её начало так тошнить, что наступили преждевременные роды. Ребёнка спасти не удалось.

***

После второй потери Аня впала в глубокую депрессию. Почти клиническую, но лечиться она не хотела просто потому, что вообще ничего не хотела. Прежде они с мужем часто гуляли вместе – теперь же она из дома выходила только в магазин. И то нечасто – закупался всё больше Роман. Раньше она любила готовить – ей это правда нравилось. Она даже часто отходила от простой деревенской еды и иногда переключалась на более изысканные и сложные в приготовлении блюда. Ане нравилось выискать рецепт, приготовить его один раз, а в следующий что-то улучшить в этом же блюде. Теперь практически всё, что она готовила – это полуфабрикаты. Аня сама себя за это ругала и часто извинялась перед мужем, но пересилить и заставить сделать что-то сложнее яичницы или замороженной пиццы не могла.

Он не винил её. Наоборот – Роман, будучи врачом и гинекологом, отчасти понимал Аню. Он сталкивался по работе с бесплодием, плохим здоровьем матери, гибелью ребёнка до срока и прочим. Естественно, когда такое происходит с тобой – это не то же самое. Однако он, конечно, не чувствовал того же, что и она. Связь ребёнка и отца устанавливается больше после рождения. Но Роман словно бы не чувствовал, будто он потерял что-то настолько важное, насколько это было важно для Ани. И вот уже из-за этого он обвинял себя в чёрствости. Словно бы его ребёнка потеряла не его жена, а всего лишь пациентка. Из-за этого чувства он не мог заставить себя что-то предпринять для Ани. Итого сложился порочный круг – она жалела мужа, из-за того, что ему досталась никудышная жена, которая не может родить ему сына. А он жалел её из-за того, что ей в мужья достался бесчувственный сухарь, который не может ни себя взять в руки и её не способен заставить собраться с силами и жить дальше.

Аня всё глубже и глубже погружалась в себя, ничего там не находя. Она включала телевизор, но не смотрела. Ставила музыку, но будто не слышала её. Потом перешла на книги, но иной раз смотрела на одну страницу минут по десять. Нет, читала она хорошо – она просто не могла заставить себя сосредоточиться и продолжать чтение. В какой-то момент она отвлекалась на собственные мысли и так в них и блуждала сидя за столом.

Роман хотел увезти её куда-нибудь – в какое-то вдохновенное место, или может отправиться в кругосветное путешествие, взяв большой кредит, или на худой конец просто свезти Аню на родину в деревню – может, ей хоть местные знакомые и родственники помогут выбраться из этой ямы. Но потом он приходил к мысли, что вдохновение она пропустит мимо себя, в кругосветке так же будет безвыездно сидеть в номерах, словно в воду опущенная, а на родине вообще могла спиться.

Он не вполне понимал – как можно быть настолько зацикленной на элементарной идее размножения. На одном этом ведь жизнь не кончается. Ладно, месяц, ну два месяца – но она была такой уже больше полугода.

В итоге даже интимная жизнь у них сначала скатилась в анальному сексу, потом к оральному, потом порнофильмам и петтингу и в конце Аня вообще от всего отказалась. Она перестала следить за собой, одевалась в мешковатую поношенную одежду, в которой только ремонт делать, прекратила краситься и начала полнеть на полуфабрикатах и безвыездной домашней жизни. У Ани не было ни толики желания, а Роман не мог себе позволить взять её силой. Это, во-первых, был не мужской поступок, а во-вторых – вряд ли бы он получил от этого удовольствие, ведь вышло бы всё равно, что с бревном.

В итоге всё факторы в совокупности привели к тому, что Роман, сто раз на дню коря себя, но всё-таки зарегистрировался в одном приложении для знакомств.

Вскоре он нашёл там Кристину. Девчонка двадцати одного года, чертовски смазливая, с сочными формами (особенно грудь), всегда при параде. Так было на фото. Роман, конечно, и сам искал для себя исключительно несерьёзные встречи. У неё в профиле об этом было написано, но между строк – не прямым текстом. Первые пару дней он лишь заходил на её страничку и спрашивал себя: «что ты там ищешь?!», «чего ты ждёшь от этого?!» «глупо… дурак, дурак».

Однако желание жить настоящей жизнью, получать от неё хоть что-то и как-то для него было лучше, чем Анино зазеркалье. В итоге он написал Кристине, предложил встретиться в хорошем отеле, но она отказалась от этого и позвала Романа к себе на квартиру. Его это и удивило и одновременно спустило на землю.

Дом, в котором была её квартира, оказался довольно зажиточный. Встретила Кристина его очень славно – открыла дверь практически в неглиже, с раскраской на лице впору для похода в клуб. Роман даже удивился тому, что видит такое женское тело. Аня, конечно, была недурна собой, но тело Кристины давало много очков вперёд, и она точно знала, как нужно себя подать в самом лучшем виде. Она была очень обходительна с ним. Предложила выпить и перекусить, но Роман отказался. Тогда она провела его в спальню, попутно лаская, целуя и раздевая себя и его.

Квартира её была хорошо обставлена, а кровать представляла собой скорее траходром, чем место для отдыха. На стенах были откровенные картины, красное шёлковое постельное бельё и жалюзи – опущены, но едва приоткрытые, чтобы закатное солнце немного подсветило комнату.

Роман задумался – на что она живёт, и этот вопрос быстро привёл к вполне однозначному ответу: «за счёт меня, и других, таких как я». Его это немного остудило. Не станет ли такая женщина потом портить ему кровь и вертеть, как куклой? Будут ли закидоны, типа: если не приедешь ко мне сейчас же, я заявлюсь к тебе на работу и устрою сцену; если ты не бросишь жену, я отправлю ей наше с тобой видео, которое я втайне сняла на скрытую камеру. Но Кристина была очень обходительна и при этом настойчива в желании получить конечный результат. Роман не нашёл сил отказаться от всего и просто взял её, а она покорно отдалась.

Он сделал это трижды – с перерывами в час с небольшим и они после второго раза вместе приняли ванну, но такого Роман не выдавал ни разу в своей жизни. Не то, чтобы Аня в лучшие времена не внушала ему подобного желания, скорее дело было в сроке воздержания от жёсткой и страстной поёбки. Не любви и даже не просто секса, а именно поёбки – тупой, бессмысленной, развратной и долгой, не преследующей никаких целей размножения или удовлетворения желаний партнёра. Элементарное действие ради самого действия.

Роман был выжат, как лимон, а вот Кристина, казалось, только как следует раскочегарилась.

«Ей бы в порно сниматься», подумал он. А потом пришла и другая мысль: «А может она уже».

Они немного поговорили за заказом из ресторана, который принесли на дом. Оплатил его Роман. После такой поёбки у него не особо работал мозг – он начал рассказывать про Аню и потерянных детей, про её депрессию. После возвращения домой он начал проклинать себя за этот разговор, потому что он словно бы оправдывался перед собой, перед Кристиной и перед Аней. А оправдываться он ненавидел – для него это было самым явным признаком слабости. Однако Кристина отнеслась к его рассказу более, чем равнодушно. После секса она изменилась – в постели подчинялась, была покорна, удовлетворяла его, как только могла. Будто ей был больше важен его процесс, чем её. А вот в разговоре тет-а-тет была холодной и жёсткой. Глаза её стреляли сарказмом и наплевательством. Она всех ставила ниже себя. Всё как по Фрейду: в жизни жёсткая и властная; в сексе мягкая и податливая. В разговоре про нерождённых детей она даже заявила: «Видно, она просто не способна на это». Не предположила, а именно сделала вывод – словно из них двоих она была дипломированным врачом. В простой жизни Кристина была оторви и брось.

Он опять подумал о том, что она просто профессиональная проститутка. В общем-то, был прав на её счёт – когда Роман собрался уходить, Кристина положила перед ним несколько счетов на не такую уж малую сумму и молча посмотрела на него. Это были документы о покупках в рассрочку и пару счетов за коммунальные услуги. Когда он делал перевод на счёта через интернет-банк, то чувствовал себя, пожалуй, ещё более паршиво, чем во время секса с ней. Тогда у него просто не было мыслей – разум вырубился от желания, а тело было занято другим.

Они простились, он вернулся домой, сказав Ане, что долго гулял после работы и зашёл в ресторан, чтобы ей не пришлось готовить. Она была всё такой же отрешённой и от этого чувство вины Романа быстро начало испаряться. Перед сном он вообще почти забыл, что было у него с Кристиной. Роман не решился написать ей, а она не писала ему. Но именно поэтому, с его точки зрения, всё проходило просто идеально, с учётом всех обстоятельств.

Просто каждый мужчина мечтает о шлюхе. Не каждую секунду, не каждый день и даже не каждую неделю, но если у него в яйцах ещё хоть что-то есть, то временами его посещает желание отжарить кого-нибудь таким извращённым способом, что ни одна религия мира не приняла бы его в свои райские кущи, как бы упорно, искренне и самозабвенно он не каялся всеми возможными способами. Точно так же, как и практически у каждой женщины временами возникает желание, чтобы её оттрахали бы до такой степени, что следующие пару дней ей было бы невозможно сидеть.

***

Жизнь продолжалась всё в том же духе – Аня так и была в глубокой депрессии, а Роман, не видя, как можно ей помочь, время от времени ходил к Кристине. Он уже порядком потратился на неё – получал на работе он не мало, но и миллионером далеко не был. Будь Аня в себе, то даже с её привычкой не лезть в бюджет мужа у неё появились бы вопросы. Однако в её разбитом состоянии она, пожалуй, и не решилась бы что-то предпринять по этому поводу, даже если им отключили свет и воду за неуплату.

Сам Роман тоже чувствовал себя паршиво – он любил Аню и как жену и как человека, вот только теперь от неё не осталось ни того ни другого. В итоге они оба были жалкими – она зациклилась на идее завести ребёнка, а он на идее полноценной жизни. Но если кто-то и получал от этой ситуации хоть что-то, то это была Кристина.

Не то чтобы Роман был её лучшим клиентом, но, пожалуй, самым желанным – да. Он был молод, хорош собой, при деньгах, жаден в постели и не жаден в остальном. Если бы она когда-нибудь надумала выйти замуж, то выбрала бы себе такого человека. Ей не было много нужно от него. Скорее она давала ему больше. Правда, всё удовольствие у Романа забирало его чувство вины, усиливающееся с каждым визитом. Кристина чувствовала это, но ей было всё равно: угрызение совести изменяющего мужа – это классика. Она такого навидалась, но всё же, мысль, что однажды он может навсегда прекратить их встречи её злила. Такой мужчина не должен продолжать жить с женщиной, которая не может отдать ему должное. Подобной бабе вообще не следовало выходить замуж – лучше бы она стала старой девой. Но Кристина успешно гнала от себя интерес завязать с Романом что-то серьёзное. Для неё это было не профессионально и просто глупо.

Роман же ненавидел себя всё больше и больше. Просто не понимал, как выйти из этого круга. Наступил момент и он зарёкся от встреч с Кристиной. От злости на себя да и на Аню тоже он перешёл на жёсткое порно и мастурбацию. Но это «спасало» его только физиологически – просто спустить баки для него было уже недостаточно. Он скучал по теплу и уюту настоящего брака. Вот только до поры не понимал, как это вернуть.

Он любил Аню и Бог-свидетель она его тоже. Наверное, она бы даже простила Романа, если бы он рассказал ей о Кристине. Но муж не хотел этого сценария семьи из среднего класса – она глубоко несчастна из-за неполноценной семейной жизни и того, что не смогла себя реализовать (как мать в её случае), он, махнув на всё рукой, заводит любовницу и спускает на неё немалую часть семейных денег, виня себя в сложившемся ситуации всё больше и больше. В итоге они так и состарятся с чувством вины и обиды на себя и друг друга. Ему этого совершенно не хотелось – это тупик.

В итоге он нашёл, как ему казалось, единственный выход. Никто из них не говорил об этом уже довольно давно. Подобно тому как в доме повесившегося не говорят о верёвке, а в доме наркомана о героине – в их доме теперь не говорили о беременности и детях. Но Роман пришёл к выводу, что раз всё это закрутилось из-за отсутствия ребёнка, то если они вернутся к тому, чтобы вновь попытаться его завести, может положение исправиться. Он ведь её муж, как ни крути. Он должен оставаться верным жене, поддерживать её и направлять. Именно сейчас ей это нужно. Это ведь и есть брак.

Роман предложил Ане снова попробовать забеременеть. Она удивилась. Сказала, что уже и не рассчитывает на удачный исход. Что сама какая-то невезучая или её сглазили, да и те две беременности наверняка сильно подорвали ей здоровье. Аня предложила Роману взять ребёнка из приюта:

– Это хорошее дело. Возьмём совсем маленького. Мы его быстро полюбим. А он, как подрастёт, всё равно не увидит разницы, раз его будут любить. Так лучше и… будет проще.

Но он чётко слышал грусть в её голосе. Ане самой так хотелось выносить и родить Роману и себе их собственного ребёнка. Муж понимал, что ей нужен даже не столько сам ребёнок как таковой – Ане нужен именно её и его ребёнок. Для неё приёмыш был бы всё равно, что заменитель сахара для сладкоежки со стажем – подходит только тогда, когда больше ничего нет и не будет.

– Нет, Аня. Я… я хочу сына… своего сына. И ты ведь тоже… я вижу – тоже хочешь своего… нашего ребёнка. Давай попробуем снова. Это нужно – тебе и мне.

– Я ведь уже, – она всплакнула, – уже пыталась, честно. Я пыталась выносить его, как все. Я старалась проконтролировать всё плохое в больнице, но и там ничего… – а вот теперь она расплакалась, – Как нарочно – ничего не получилось. Хотела защитить его, а в итоге там и сгубила!..

– Просто ты… хватила лишнего. И в первый, и во второй раз. Сначала слишком всё запустила, а потом взяла под слишком строгий неестественный контроль. Вот и случилось… В общем, это я… я виноват.

– Нет, т-ты что?!

– Я сам! Я же врач, чёрт возьми. Я должен был сразу сказать тебе и в первый раз, чтобы ты лучше одевалась, а во второй, что в стерильных условиях жизни не может быть. Мне нужно было понять это, и ещё с самого начала помогать тебе.

– Боже, нет! Ты же здесь непричём. Это я виновата!

– Я хочу ребёнка. И хочу, чтобы его для меня родила именно ты.

– Я… я… – и вот сейчас она просияла. Словно бы она раньше не вполне верила в то, что ему действительно нужен её ребёнок. Сошел бы и приёмный. Но это было важно для Ани – подарить ему частицу него самого от неё самой. Такой вот материнский альтруизм.

– Да… давай. Давай попробуем.

– Нет, – поправил он, – не попробуем, а сделаем.

– … сделаем!.. Ладно. Я завтра запишусь на приём и сдам анализы, а… как придёт результат…

– Да. Это разумно и теперь нам нужно не переборщить, как раньше. Будем вместе за этим следить – ты одёрнешь меня, если что не так, а я тебя. Хорошо?

– Хорошо.

Она, наконец перестала плакать и впервые за чертовски долгое время улыбнулась удивительно благоговейно. Словно её вытащили из комы. Роман был доволен таким исходом – он снова вспомнил, за что её полюбил. Но ночью, когда она впервые за долгое время спала, прижавшись к нему, ему опять стало паршиво.

От этой слащавой беседы Роману стало ещё хуже. Только один человек на миллион мог бы повестись на этот разговор. И ему в этом повезло с Аней, поскольку она была искренна, и не повезло с собой. Он был не вполне уверен в том, что они собираются сделать. Кажется, ему был нужен не столько ребёнок, сколько хорошая жена, а раз получить хорошую жену он мог, только заведя с ней ребёнка, то почему бы и не сделать так?!

Ну, хотя бы потому, что это больше походило на использование Ани для того, чтобы наладить их семейную жизнь и его личную в частности. А разве подобное тянет на партнёрские брачные отношения?! Вряд ли – скорее это ситуация, когда кучер машет перед лицом лошади морковкой, чтобы та его везла, сама об этом не подозревая. Был ли ему так нужен этот ребёнок, как он утверждал? Вряд ли. Был ли ему нужен этот ребёнок так же, как ей? Точно нет. Ребёнка он теперь захотел завести только, чтобы наладить свою семейную жизнь. Это было глупо. Как бы этот ребёнок, наоборот, всё не испортил. Дети, которых заводят не ради детей как таковых редко приводят к чему-то хорошему. Это был новый тупик.

Роман боялся, что внушит ей навязчивую идею того, будто ребёнок уже нужен не только Ане, но и ему самому. А она ведь может и в лепёшку расшибиться, ради него. Единственное, что хоть немного спасало и оправдывало Романа, было его чувство вины. Ведь если он ощущал вину, значит не был таким уж отбитым эгоистом и манипулятором. Когда под утро Роман, наконец, пришёл к этой мысли, то только тогда смог задремать.

***

Анализы Ани оказались куда лучше, чем она сама надеялась. Те несколько дней, пока готовились результаты, она наработала речь для Романа об усыновлении. Подобрала несколько детских домов с хорошими отзывами и условиями для детей, но сама очень быстро отказалась от этой идеи, когда врач со светлым выражением лица пригласил её в кабинет и сообщил, что Аня вполне готова и способна на ещё одну попытку завести ребёнка.

Этот факт её саму подтолкнул воспрянуть из той депрессии. Аня в кои-то веки посетила парикмахерскую, закупилась в магазине мясом и овощами для рагу, а когда Роман вернулся домой, то она почти закончила уборку. Квартира была запущена, но пока ребёнок не готовился, её было нужно срочно убрать. Иначе сама Аня не могла себе позволить оставить так дом. После у неё будет меньше возможности всё как следует отдраить.

Аня надеялась, что Роман задержится, как у него бывало в последние месяцы, и она успеет хотя бы немного привести себя в порядок, но в этот раз он пришёл раньше. Жена даже немного устыдилась того, как она выглядит, и быстро убежала в ванну – там быстро помылась и нанесла минимальный макияж.

Роман и сам был доволен. Он сразу понял, что такое сердобольное поведение жены – признак хороших новостей. Так и оказалось. За ужином она всё рассказала мужу, и он снова почувствовал себя в тёплом лоне семьи. Роман уже почти отвык от этого чувства и всю вину за то, что он внушил ей мысль о новой попытке забеременеть, как рукой сняло.

Он тоже сдал анализы, для верности. Всё было чин чином, о чём он тоже рассказал Ане. Теперь им оставалось лишь дождаться подходящего времени, чтобы вновь попытаться, но эта ночь у них была той ночью простой любви мужа и жены. В этот раз и сама Аня вспомнила о радостях секса без цели завести детей или снять напряжение друг у друга.

Но вот подошла овуляция, и оба успешно отработали свои роли. Аня перед этим повторно прочла несколько статей за авторством многодетных матерей и докторов с советами для зачатия и даже читала разные форумы с приметами. Она купила пару носочков, примерила штаны для беременных, в которых ходила ранее, прогулялась по парку и довольно долго искала там коляску с младенцем и даже поставила свечку в церкви. Обо всём этом она чуть позже рассказала Роману. Он не особенно высоко оценил её старания – скорее видел в них напрасную трату времени, но чем бы дитя не тешилось. Вряд ли подобные глупости бы навредили ребёнку. В этом был их плюс, да и самовнушение для разбитой недавно Ани было нелишним.

«Подумаешь, ей ведь ребёнка вынашивать, а не мне».

Первый же тест показал положительный результат. Она сразу записалась на приём в клинику для первичного осмотра и консультации. Сказали ей мало – срок ещё практически никакой, но все показатели были в пределах нормы. Ей посоветовали не напрягаться, хорошо есть и гулять. Было начало тёплого лета, так что прогулки сам Бог прописал.

На третьем месяце беременности она с Романом отправились в парк на шашлыки. Было начало осени, но чисто бабье лето. Рядом с их беседкой играли дети. Муж, как и положено, жарил мясо, а Аня, порезав овощи, хлеб и, сообразив простенькие салаты, разомлела на солнышке и нежном ветерке. У неё впервые за долгое время всё было хорошо, и она решила отдаться этому чувству. Аня легла на одеяле у пруда животом вверх, закрыла глаза и уже задремала, как вдруг над ней нависла тень. Потом на неё что-то словно обрушилось… и прямо на живот. Почти сразу она почувствовала сильную боль и мокроту между ног.

Это был ребёнок. Самый крупный из тех, что играли рядом в бадминтон. Ветер дул как раз в ту сторону, где лежала Аня. Дети постепенно подбирались к ней всё ближе, и вот после сильной подачи один из них принялся бежать назад, пытаясь отбить падающий воланчик. Как водиться всем детям, он не видел и не помнил, что за ним спит человек. Да и всё равно не мог увидеть – она же была у него за спиной. Он оступился о тело Ани и всем весом рухнул ей прямо на живот. Весил он больше пятидесяти килограммов – многовато для двенадцати лет. Родители хорошо его откормили. Масса, помноженная на ускорение, равняется вызову скорой.

Роман не заметил этих детей, пока не стало поздно. У него была одна большая головешка, которая только и делала, что горела, тлеть не хотела ни в какую, и её приходилось постоянно поливать водой.

Когда он услышал Анин крик, то ему словно заехали по лбу. Роман бросился к ней, увидел, что на ней лежит мальчик, прикинул, что произошло и еле-еле смог побороть в себе вполне осознанное, не аффективное желание вернуться к столу, схватить нож для разделки мяса и вспороть парню брюхо или выпустить всю кровь через горло. Если бы Роман принимал тестостерон или стероиды, то точно бы сделал, как хотелось ему тогда. Вместо этого он схватил мальчика за грудки и отбросил его в сторону так далеко, резко и сильно, что у него потом ещё три дня болели предплечья. Парень шмякнулся у самого берега и скатился в воду, а потом принялся рыдать – обычная защитная реакция у детей.

Тут подбежали родители мальчика, а за ними подтянулись и простые прохожие. Отец мальчика думал, что придётся драться, но сам Роман этого не хотел. К чему сейчас выяснять отношения?! Мать мальчика помогла сыну выбраться из пруда, а потом вызвала скорую. Его отец всё это время стоял рядом, уверенный в том, что Роман сейчас пойдёт в разнос. Да и самому отцу парня захотелось намять Роману бока – к чему было так отбрасывать простого ребёнка? Его ребёнка. Но в глубине души побаивался первым начинать драку.

Роман приказал Ане лежать спокойно, не двигаться и не вставать. К ним подошла мать мальчика:

– Боже… умоляю, простите. Как вы?

– Уйдите, – не смотря на неё, отчеканил Роман.

– Я вызвала скорую прямо сюда. Они сказали, что подъедут с носилками…

Теперь Роман, с налитыми кровью глазами, мотнув в её сторону головой, глубоким басом, прокричал ей:

– Уйдите!

Он уже был почти готов броситься на мать мальчишки, лишь бы выплеснуть свою злость.

– Нет, не надо… – приостановила его Аня. Она обхватила его руками, сильно, и прижала ближе к себе.

Так они и сидели на земле, пока не подбежали санитары. Ближайшая машина скорой была совсем рядом с парком.

Их обоих отвезли в больницу. Ребёнка спасти не удалось.

Аню оставили в палате для дальнейшего наблюдения, но Роман не смог заставить себя побыть с ней в эту ночь.

«Другой ребёнок помешал рождению моего ребёнка! Что за грёбаная шутка?!»

Только это и крутилось у него в голове. Но он не мог позволить этому продолжаться долго. Роман нашёл ближайший бар и там напился вдрызг. Что угодно устраивало его, лишь бы вымыть из памяти сегодняшний день. И у него это неплохо получилось.

***

Муж, конечно, пришёл к Ане в палату, но только через день. Потому что в день попойки он, как в фильме, очнулся в подворотне, не помня, как туда попал, во рту у него было, как в пепельнице, одежда грязная, штанины заблёванные и голова словно налита свинцом. Самое удивительное, что ни деньги, ни телефон у него не украли. Видимо, ему просто повезло… только не в том, в чём должно было. Но в таком виде он не хотел показываться Ане. Дело было даже не столько в потере собственного лица, а скорее не хотел, чтобы она видела, как он убивается. Это бы её только больше расстроило – она и так винит себя в том, что не может выносить ребёнка для их семьи.

Роман кое-как приполз домой, принял ванну – не душ, а полноценную ванну, с целью сцедить с себя всё, что пережил за последние сутки, выпил крепкого чаю и позвонил в клинику, чтобы взять отгул, который ему предоставили без лишних вопросов. И не потому, что он сын начальника, а поскольку уже знали об их с Аней потере.

Остаток дня Роман плевал в потолок – смотрел телевизор, пытался читать, но мысли всё продолжали крутиться вокруг одной фразы: «Какой смысл?»

«Это уже третья беременность. И ничего не входит. Словно весь чёртов мир против наших детей! Если так пойдёт и дальше, то однажды погибнут и ребёнок и она…»

Когда он произнёс это у себя в голове, сердце Романа ёкнуло и подползло прямо к глотке. Кажется, ему вообще не особо были нужны дети. Конечно, они как таковые ему нравились. Да и счётчик биологических часов он тоже чувствовал. Сначала отдалённо, в день, когда умерла его бабушка, а потом вскоре и дедушка. Но куда сильнее он услышал отсчёт, когда от рака умер его дядя, который едва дожил до шестидесяти. Вкупе это всё навязчивее напоминало Роману, что сам он далеко не вечен. Одно время ему и вправду казалось, что дети – это относительный эквивалент собственного бессмертия. Но это было эгоистичной мыслью. А если заводить детей только с подобными целями, то радости и счастья тебе самому или им не удастся испытать.

Роман всё же заставил себя придти к Ане в палату следующим утром – ему уже не выносимо было видеть её на больничной койке.

– Привет. Ну как ты?

– Привет! – она прямо вся просияла. – Где ты был?

– Извини, я… мне нужно было проветрить голову.

Аня подумала, что он расстроен из-за потери ребёнка. На самом деле он был расстроен из-за того, что она расстроена из-за потери ребёнка. Но когда Роман увидел её радость при этой встрече, то муж уже было подумал, будто жена, наконец, перестала так серьёзно воспринимать их планы относительно детей. Он уже был уверен – она скажет, что им лучше пока взять перерыв с этим, но…

– Прости меня… я…

– Нет…

– У меня опять ничего не вышло!..

– Нет, даже не думай! Не вздумай передо мной извиняться! – он метнулся к койке и стиснул её в объятьях. – Тебе не за что просить прощения, чёрт возьми!

– Но ведь ребёнок…

Роман сдавил её ещё сильнее. Он хотел, чтобы она просто замолчала и сам не заметил, как начал просто сжимать Аню.

– Это просто дурацкая случайность.

– Ты… злишься.

– Я?

– Ну, хватит – отпусти, у меня уже рёбра болят.

Только теперь он понял, что причиняет ей боль, выпустил её из рук и отпрянул.

– Это… конечно, моя вина. Если бы у меня получилось ещё в самый первый раз, ничего бы этого не было.

– Прекрати! Это просто дикость, – он сделал небольшую паузу. – Что говорят врачи?

– Сказали, что от попыток забеременеть лучше отказаться на два – три месяца, – она отвела глаза в сторону окна. – Извини. Ты ведь так его хотел.

– Да я… – и вот тут Роман сам поставил себе пат. Если он сейчас скажет, что ему не нужны никакие дети, а нужна она, Аня этого не поймёт. И тогда или снова уйдёт в депрессию или, что ещё хуже, сочтёт его лгуном. И будет права. Зачем тогда он убеждал её в том, чтобы им попробовать ещё раз завести ребёнка?! Ане было невозможно объяснить, что Роман так поступил только ради того, чтобы вытащить её из ямы, которую она сама себе выкопала. В итоге всё, что он мог выдать, это:

– Давай просто перемнём это и будем жить дальше.

Она немного помолчала и ответила:

– Да, конечно, – и мило ему улыбнулась.

Роман снова подошёл к её койке, сел рядом и взял Аню за руку, а она в ответ обняла его и поцеловала. Это был хороший знак, вот только муж понимал, к чему всё придёт через эти два – три месяца – жена снова попросит его о ребёнке. И ещё паршивее ему было оттого, что теперь это желание в ней зародил он сам и, кажется, уже ничего не сможет с этим сделать.

Роман всё меньше и меньше понимал Аню. Желание завести ребёнка превращалось у неё в идею фикс. А это тоже тупиковый путь.

***

Как Роман думал – так и оказалось. Через полтора месяца после выписки из больницы у Ани началась овуляция и она в тот же вечер потащила его в постель. Он уже начал воспринимать этот секс с ней уже не как удовольствие, и даже не как цель завести ребёнка, а скорее как повинность. Всё равно, что ночное дежурство в армии (хоть он в ней и не служил). Надо так надо. И не отлынивать – просто сделай своё дело и будь таков. Ни страсти, ни эмоций, ни даже полового желания в ту ночь у него толком и не было.

Ане это и чувствовать не нужно было. Она уже думала опять начать перед ним извинятся, но решила, что у него, похоже, и так был дурной день. Ещё не хватало, чтобы бесплодная жена надоедала своей неспособностью подарить ему сына, о котором он её просил полгода назад. Поэтому она продолжила жить так, словно ничего негативного не почувствовала, а муж, как ни странно, ей вторил. Вскоре пара получила четвёртый по счёту положительный анализ на беременность, но Роман первое время жил так, словно его жена не была в положении. Он не спрашивал её о самочувствии, о тревожных симптомах, о том не хочет ли она чего-то особенного. Аня никогда не заставляла его идти на какие-то глупости, вроде того, что она хочет арбуз в январе, или что ей нужно в три часа ночи поехать на заправку и подышать бензином на мокром асфальте. Однако ей было приятно внимание, которое муж ей оказывал прежде. Теперь же не было и той сердечности.

Она понимала, в чём дело – Роман готовится к плохим новостям и не хочет ни на что надеется, поскольку при тугом раскладе ему и терять придется меньше (или совсем нечего). Поэтому у них вскоре состоялся разговор.

– Рома, что с тобой?

– О чём ты?

– Ты весь какой-то загруженный… замкнутый… тихий. Ты со мной почти не говоришь, кроме того, что будет на ужин или как проведём выходные.

– Разве?

Роман и сам перестал замечать то, что начал отдаляться от жены. Но не примечал он этого даже не оттого, что был зол или обижен после последнего выкидыша. Не замечал он этого, потому что отдалился он ото всех. Если бы Аня могла видеть его на работе в клинике в первые месяцы и сейчас, то она, пусть не будучи врачом, сразу заметила, как изменилось его отношение. Даже к пациентам. Прежде он был внимательным к деталям, всегда интересовался общим состоянием, диетой, распорядком дня женщины, а теперь просто изучал карту, назначал всем общие анализы, иногда задавал пару важных вопросов, которые определяли, есть ли опасность для пациентки или плода – и всё. Не стоит говорить, что он и улыбаться теперь перестал.

– Да. Этого нельзя не заметить. Я молчала, так как сама не хотела тебя напрягать, думала, что ты просто тоскуешь или у тебя проблемы на работе. Зачем ещё и мне садиться тебе на шею? Но и почти любая тоска и проблемы на работе за два месяца наверняка прошли бы. А ты всё такой же, как тогда в больнице… в последний раз.

– Не надо.

– Рома – надо! Я не буду извиняться за себя – тебе это не нравится, но… Сама ничего не могу с этим поделать! Знаю – кому я такая нужна, если уже трёх детей выносить нормально не смогла. Но не надо злиться на меня и тыкать в это лицом…

– Ты что – думаешь, я на тебя обижен?!

– Нет, но ты обижен – это точно. И зол. На обстоятельства, на жизнь или на судьбу, на Бога… Я понимаю тебя – не представляешь насколько!

– Перестань. По-моему, кому быть обиженной на жизнь – так это тебе. – Он чуть было не сказал: «Мне-то что? Ведь это ты постоянно теряешь детей – тебе это тяжелее, чем мне», но сдержался. В таком контексте это бы, наверно, вообще никто бы не понял не превратно – что уж говорить о беременной жене.

– Брось. Не строй из себя истукана – ты не такой. Тебе ведь тоже больно от этого. И сильно. Ты же сам просил меня о ребёнке… попробовать снова… и вот теперь ты огорчён.

– Я?

– Да – огорчён заранее, хотя ничего ещё не случилось. Не надо так! Это же не путь дальше. Это… тупик. Я понимаю тебя – что тебе трудно снова привязаться к уже четвёртому ребёнку, – тут у неё потекли слёзы. – Так проще, если снова что-то случится, но так нельзя. Детей заводят ради будущего, а не из-за несчастий прошлого. Они не обязательно должны идти чередой, без перерыва. Так бывает, но мы можем только идти вперёд.

– Ты, – Роман уже хотел сказать «права», но Аня его перебила.

– Не притворяйся, что тебе всё равно – это неправда и мне это известно. Я, – она перешла на бессильный шёпот, – я не могу обещать тебе… родить здорового ребёнка… Я пытаюсь – честно пытаюсь, ты же видишь!.. Но выходит… Знаю, что я не очень умная, уже не так молода и не такая здоровая, а теперь ещё и это… что не могу выносить тебе… Но я продолжаю. Ты попросил меня продолжать и теперь… я тоже прошу тебя – не будь отстранённым. К суррогатным матерям отцы и то проявляют больше чувств. А если ребёнок родится в таком настрое, в такой семье?.. Какой тогда смысл? Ты ведь и после рождения можешь думать, будто с ним что-то случится плохое, так и продолжишь себя вести. Но что дальше?! Будешь таким холодным до самой смерти?!

– Ты права, – ответил ей Роман, выдержав короткую паузу. – Да – ты права, чёрт возьми! Извини меня. Я… просто отстранился, но знаешь – я этого как-то действительно не заметил. Прости – я правда ждал худшего. Знаешь, и выговориться хотелось, и вроде некому было. Мужчины должны всё решать в себе сами, а ты ещё беременная – как будто у тебя других проблем нет, как слушать про мои страхи.

– Когда я последний раз говорила тебе – отстань, не капай на мозги, разберись сами или ещё что-то такое?

Роман задумался. И серьёзно.

– М-м-м, да вроде никогда.

– И не скажу. И даже не подумаю. Ты мой муж – не чужой мне человек. И если ты о чём-то мне говоришь, чем-то делишься, чего-то боишься – значит, это важно для тебя. Плевать, что скажут и думают остальные. Я – важнее я! И ты! А что там другие – гори они все! Я же должна тебя поддерживать. Я люблю тебя. Если тебе тяжело – приди ко мне, хоть я беременна, хоть под капельницей… Я не могу обещать, что точно найду решение, но выслушать, понять, поговорить об этом, чтобы тебе стало спокойнее – разве это такой уж труд?!

– Правда?

Она просияла улыбкой.

– Кривда! Иди сюда, – она встала, подошла к нему и тепло обняла. – Можешь вести себя так с другими, но, пожалуйста – только не со мной. Боже, мы же не дети.

Роман помолчал с минуту и потом добавил:

– Спасибо.

– Брось – было бы за что.

Он был рад. Рад, что она его так отдёрнула. И правда – кто его знает, к чему бы привело в итоге такое его отношение. Роман снова понял, что Аня – не такая, как все люди и женщины. Она родной с ним человек и не по паспорту или прописке.

Что самое интересное – она действительно оказалась права (хоть он и считал её наивной). Роман теперь постоянно ждал худшего. Правда, в одной детали она ошиблась – он боялся не самого срыва беременности, а скорее того, что может произойти потом. Муж был рад этому разговору и теперь чаще общался на разные темы с Аней – какие-то из них были серьёзные, какие-то не очень. Но он словно бы заново открыл для себя собственную жену. Однако, несмотря на это, ему всё равно не так уж редко приходилось себе напоминать о том, что он не истукан, не стоит бояться и отстраняться, прежде, чем случится что-то плохое. Это приходилось делать совсем не так уж и редко.

***

Однако большого смысла надеяться на лучшее и в этот раз не было. Через четыре дня после УЗИ, которое Роман делал Ане, она потеряла сознание и её привезли в больницу. Она снова потеряла малыша. Роман приехал к ней как раз вовремя, чтобы выслушать заключение врача.

Преждевременное угасание функции яичников. Ранняя стадия.

Он знал, что именно это означает. Шансы забеременеть сильно снижаются, а выносить здоровый плод и родить ребёнка тоже скатываются вниз.

Когда доктор и Роман подробно объяснили это Ане, она выглядела, словно её молния ударила – совершенно поражённой.

– Это, ведь, только со старухами происходит. Я же… мне и тридцати ещё нет.

– Милая – это и есть преждевременное угасание.

– Какое ещё преждевременное?! У нас в семье о таком и не слышали! У всех женщин было по три ребёнка, а то и больше!..

– Это не всегда обусловлено генами, – подхватил врач. – Похоже, что все ваши неудачные попытки выносить и родить ребёнка за довольно короткий срок сыграли на вашем здоровье.

– Как?!

– Вы не давали себе продыху – на репродуктивную систему была оказана слишком большая нагрузка. И все ваши выкидыши тоже не пошли на пользу.

– То есть вы говорите – я настолько сильно хотела ребёнка, что теперь не могу его родить?!

– Нет, не совсем.

Роман был в курсе про это «не совсем», но когда он услышал диагноз, то даже немного успокоился – подумал, что может теперь Аня, наконец, прекратит считать себя исключительно инкубатором для детей и решит пожить для себя… и для него тоже. Однако то «не совсем». Роман знал, что это плохая мысль и эгоистичная, но чёрт, ему бы хотелось обойтись без этого «не совсем». Порой терять надежду очень опасно, но бывает давать её ещё хуже. Надежда – опасная штука. Надежда может свести человека с ума.

– При преждевременном угасании функции яичников шансы забеременеть и родить ребёнка невысоки, но всё же есть. Помогают гормональная терапия, искусственное оплодотворение…

– Нет – я не хочу детей из пробирки!

– Это совсем не то, что вы говорите – просто врачи сделают всё, чтобы обеспечить зачатие практически наверняка…

– Мне всё равно – я не хочу так! Это не естественно!

Роман впервые видел Аню такой – взволнованной, напуганной и даже злой. Он знал, что это из-за нового выкидыша, болезни, которая влияет на гормоны и её поведение, но ему всё равно было странно и неприятно от такого поведения жены. Но муж быстро подавил это в себе, вспомнив те слова о помощи. Даже если ему неприятно поведение Ани, она его жена. Любимая и единственная. А потому он просто подошёл к её койке, сел рядом и молча обнял её.

Если бы Роман делал ставки, то, скорее всего, поставил бы на то, что она заплачет у него на плече. Но нет – она просто тихо обняла его в ответ и крепко прижала к себе.

На самом деле Аня вполне осознавала, что и как говорит. Но как она ещё могла реагировать на то, что у неё – здоровой деревенской девки, нормально не работают яичники?! Боже, она вспомнила все нежелательные подростковые беременности, о которых только слышала – по телевизору, в интернете или в сплетнях. Она подумала о каждом брошенном ребёнке во всех детских домах. Обо всех абортах, совершаемых в мире в эту минуту. О китайцах, которым законом запрещено заводить второго ребёнка, но у них он всё равно как-то появляется. И все те дети есть в мире, а её, хотя бы единственный сын, не может появиться на свет уже четвёртый раз подряд?! Мало того – ей заявили, что все её попытки родить этого сына в короткий срок сделали только хуже! Как же ей ещё себя чувствовать, как не паршиво?!

Но Ане было нужно то объятие от мужа. Он этим хотя бы ненадолго её отвлёк. Она поняла, что злобой всё равно ничего не решить – в такие дни ничего другого не остаётся, кроме как, больше не делать ничего серьёзного, дождаться заката, а потом вскоре лечь спать и надеяться на новый день.

– Хорошо… что ж, стадия угасания у вас ранняя – вы ещё даже можете пробовать забеременеть естественным путём. Но гормоны всё же принимать нужно.

– Да, конечно, – уже куда мягче ответила Аня.

– Я составлю вам рекомендации и вас, скорее всего, скоро выпишут. Но добавлю – раньше вам следовало делать больший перерыв между беременностями, а теперь, напротив, рекомендую вам поспешить.

Врач понял, что он в палате лишний ещё когда они обнялись и поспешил уйти.

– Ты… – «прости меня», хотела было сказать Аня.

– Даже не думай, – но Роман оборвал её.

Супруги ещё несколько минут так и сидели обнявшись, пока Аня наконец тихо не заплакала.

Роман уже не мог слышать её плачь. Для него он означал только одно – ещё одну потерю.

***

Через несколько недель после выписки из больницы у Ани наступило подходящее время для зачатия. Она сразу позвонила Роману и сообщила об этом – чтобы он сегодня не слишком утомлялся, пришёл домой пораньше и по возможности держал себя в прохладе – это было лучше для спермы.

– Как романтично, – не сдержавшись съязвил он.

После этого звонка у него не только пропало желание возвращаться домой или спать с (вроде как) любимой женой, но и вообще не было охоты что-либо делать. Он еле дожил день на работе, по дороге домой специально поехал окружным путём, а заодно не стал объезжать пару пробок. Перед смертью, конечно, не надышишься, но всё равно ему было это нужно.

Роман хотел бы вообще сегодня не приходить домой, но не мог придумать подходящего повода, который бы перевесил желание Ани иметь детей. Да и, кажется, никто бы не смог придумать такой повод. В итоге от этого не спрятаться. Раз судьба сдала ему такие карты, он должен попытаться разыграть их под себя.

Роман хотел, чтобы жена прекратила свои навязчивые попытки завести ребёнка? Вот оно – её преждевременное угасание функции яичников как раз оно и есть. На сколько организму Ани ещё хватит пороху? На одну, может, на две беременности, а после – всё. Сама природа скажет ей: «нет». Она, конечно, будет страдать, но уж в чём–чём, а в этом он не виноват ни с какой стороны. Вероятно, жена снова предложит мужу усыновить ребёнка и он на это согласится. Раз она его хочет – пусть будет так…

Здесь он поймал себя на мысли, что рассуждает об этом, как о планах завести собаку. А это тоже был неверный путь. Но раз такой расклад – ребёнка она продавит в их семью так, или иначе.

«Может, я слишком сильно сопротивляюсь? Или слишком многого хочу? Может, пусть оно всё идёт как идёт, а там посмотрим? Эх, ну ладно…»

Роман решил, что пусть будет, как будет – ни планов, ни надежд. Он прогнётся под её желание завести ребёнка. А там – видно будет.

Приехав, наконец, домой его с порога встретила чистая квартира с приглушённым светом и запахом благовоний, где-то в глубине спальни играла музыка – выдержки из его любимых медляков и Аня добавила несколько композиций от себя. Она встретила его в чертовски сексуальном, но не развратном платье. Это платье, в отличие от наряда Кристины не хотелось быстро сорвать, а наоборот – его было просто необходимо снимать медленно, деталь за деталью, вплоть до белья, но и с ним не спешить. Причёска и макияж – чистый лоск. Не хуже ковровых дорожек в Голливуде. Роман сам не вполне понимал – как и где в их городе она смогла навести такую красоту. Но эта мысль была скорее порождением его ошарашенности.

– Привет! Ну, как тебе?

Она пару раз медленно прокрутилась вокруг себя.

– Бесподобно!

Аня слегка хихикнула. Она теперь была куда больше похожа на светскую львицу, чем на его деревенскую жену. Роман вспомнил старую истину: все женщины-актрисы. И у него внутри появилось напряжение – это всё не ради него или не ради неё самой. Это всё только ради ночи секса с обязательным условием последующей беременности и, если им наконец-то чертовски повезёт – ребёнка. Вся магия, старательно сотворённая Аней для мужа тут же спала. Но Роман не подал вида. Раз решил прогнуться – чего уж там.

Она помогла ему снять верхнюю одежду, потом отвела его в комнату, где уже висела приготовленная ей одежда для него. Не слишком официальная, более свободная по стилю, чем у неё, но и не шорты с майкой. Роман переоделся, всё ещё помня о конечной цели. Аня встретила его в коридоре и проводила на кухню, где уже был готов ужин. Очень лёгкий салат из капусты, другой зелени и помидоров черри. Небольшая порция карбонары и на главное блюдо – говяжий стейк средней прожарки с овощами на гриле. Муж был этим доволен – все блюда были его любимыми, но в голове опять завертелось:

«Порции небольшие. Меньше чем обычно. Если объешься – не сможешь исполнять супружеский долг».

– Достаточно романтично?

– Будь уверена.

Он взял Аню за руку и заглянул ей в глаза – она выглядела счастливой. Они сели за стол.

«Ну разве тебе так обязательно затевать это только ради ребёнка?! Почему нельзя устраивать такие вечера просто так? А когда (или если) ребёнок всё же появиться, такое останется разве что в воспоминаниях».

Еда была не хуже ресторанной. Аня добавила в неё пару природных афродизиаков – чеснок, спаржа, базилик. Ничего экстраординарного, вроде заговорённого корня или ягод, собранных в полнолуние. Конечно, она ничего не сказала об этом Роману – иначе настроение было бы потеряно. Но и он сам, даже не зная об этом, всё равно не почувствовал какой-то дополнительной тяги. Для него это был просто хороший ужин. После они посмотрели фильм «Вечное сияние чистого разума», чтобы подогреть атмосферу и постепенно Роман начал снимать с жены её роскошное облегающее шёлковое платье.

Они перешли к сексу и занимались им довольно долго, но была большая проблема – всё настроение, которое пыталась создать Аня совершенно не влияло на Романа. Даже, наоборот – он только и думал о том, что всё это не от любви, не ради удовольствия и даже не от скуки. Это всё делается ими обоими ради зачатия того несчастного ребёнка, с которым наверняка опять что-то случится, или что-то случится с Аней во время беременности, или ребёнок родится мёртвым, или больным. У судьбы для них наверняка припасено ещё чертовски много дерьмовых карт и раскладов.

В результате возбуждения у Романа практически не было – он был вялым и никак не мог кончить. Аня же изгалялась как могла. Пробовала самые разные позы, предложила связать себя (муж отказался), поставила любимый ими обоими порнофильм. В конце концов, предложила ему перейти на анал, хотя и совсем этого не любила – ей было больно, и для неё такой секс был неестественным. Она надеялась, что более узкое и тугое отверстие возбудит Романа сильнее, а окончание пройдёт там, где надо – перед финишем они вернутся к классике. Но и это не помогло.

Роману и самому было неловко – он особо не славился таким висюном. С ним случалось подобное несколько раз в жизни, как и со всеми, но сегодня он даже почувствовал себя старым:

– Извини.

– Нет, подожди, – и Аня принялась догонять его руками. Проработала так минуты три без перерыва, пока муж её не остановил:

– Хватит. Ты же видишь… Мне уже больно. Если будет натёртость, то я вообще долго не смогу этим заниматься.

– Но ведь… я…

– Успокойся. Мне что ли тебе, женщине, это объяснять?! Овуляция не длится один день.

– А если теперь у меня как раз и длится один день?! Может, даже несколько часов – я не уверена, что ещё не кончилось…

– Ты истеришь. Расслабься.

– Расслабиться?! – она посмотрела на него так, словно Роман ей рассказал про Кристину в манере «ничего страшного – у всех так бывает». И ждал от неё абсолютно спокойной реакции на это. Он даже немного испугался её взгляда. – Не у тебя же вся система ни к чёрту. Не ты не можешь, а это я – я неспособна! И ловить нужно каждый день… даже час! Ты же сам слышал, что врач сказал торопиться, иначе всё – я сгнию там!

– Ты не гниёшь.

Аня выдержала паузу, чтобы успокоиться и собраться, однако её спокойный тон внушал ещё большее волнение:

– Ну да – гнить не гнию. Но когда это закончится, то будет всё равно как если бы у меня вся матка сгнила. От сигарет, наркотиков или сифилиса – неважно. Итог всё равно один. А по что я тебе буду нужна, когда вся иссохну?

– Кто-то тут негативно мыслит, – Роман понимал, что это похоже на низкопробное подшучивание, но ничего другого в голову не пришло. Он надел трусы, сел рядом с женой на кровать и обнял её, но не за талию, а за плечо. Муж пытался казаться как можно более мягким, дружелюбным и позитивным:

– Послушай – сегодня уже точно ничего не выйдет. Но раз на раз не приходится. Давай продолжим завтра вечером. У меня короткий день будет, а тебе, кстати, не обязательно так уж готовиться. Я ценю это и очень сильно. Ты хозяйственная и заботливая, но такие вечера можно устраивать и просто так – без повода. А насчёт детей – знаешь, что я заметил?

– Что? – она и правда проявила интерес к этой последней фразе. Как никак, а муж-то гинеколог – повидал много подобных случаев.

– То, что с ними, как всегда в жизни – всё получается спонтанно, ничего не планируя. Вспомни тех же старшеклассниц на выпускном или многодетные бедные семьи. Они хотя бы приблизительно что-то подобное планируют? Никогда. Но получается то, что выходит в итоге. И вообще, в жизни чаще всего так же и бывает – лучше получается, если ничего не планировать, а действовать нахрапом.

Аня задумалась – она понимала, к чему клонит Роман. Но как ему, ей в голову тоже закралась шальная мысль: «он на самом деле не хочет ребёнка». Однако, вспоминая всю их совместную жизнь, она быстро отогнала это от себя и на место того вывода пришёл другой:

«Он просто устал. Да и наверняка чувствует себя скверно – для мужчин всегда важно прийти к концу, а если не выходит, то он чувствуют себя паршиво. Наверно так же, как я, когда не можгу выносить и родить ребёнка».

Хотя в глубине сознания Аня знала, что эта её боль куда сильнее простого висюна. Но будучи покладистой женой, она приняла для себя факт, что сегодня у них ничего не выйдет.

Аня молча, но понимающе посмотрела на него. Постаралась максимально смягчить взгляд, чтобы муж никаким образом не смог увидеть в нём укора за сегодняшний день. Роман тоже вгляделся в жену, и обоим показалось, что они друг друга поняли, хотя это было не так и у каждого остались свои мысли о сегодняшнем вечере. Но супруги об этом умолчали и отправились спать.

Вот только       Аня так и не заснула. Она довольно долго обдумывала то, что хочет сделать, и в итоге пришла к выводу: это глупо и неправильно по отношению к мужу. Однако она всё равно решила сделать это, сама не вполне понимая, отчего прибегает к такому вот шагу: из-за того, что он ей сказал перед тем, как они попытались завести ребёнка в прошлый раз; из-за своего собственного желания иметь детей? Но в итоге сделала то, что сделала.

Роман проснулся посреди ночи. В области паха было мокро – он уже было подумал, что с какого-то перепуга обмочился во сне, но быстро отмёл эту мысль. Его член что-то мягко сдавило и потом отпустило. Спросонья он не понял, что происходит и даже не на шутку перепугался. Он дёрнулся в сторону и упал с края кровати на пол. Потом вскочил и ринулся к выключателю, чтобы зажечь свет, едва не упав снова, когда запутался в собственных спущенных трусах.

Включив свет Роман, поначалу, всё равно не вполне понял, что произошло такого странного, так как в комнате была только Аня, сидевшая на постели, и больше никого или ничего другого, чего там быть не должно.

– Что это было?.. – спросил муж, в то время как жена бурно заалела, похлеще любой розы. Аня снова испытала то чувство опустошённости и отчаяния, как когда теряла недоношенных детей. Роман посмотрел на себя, увидел спущенные трусы, которые уже были на полу и свой член в состоянии лёгкого возбуждения, которое окончательно сошло на нет, стоило только понять, что сейчас произошло.

Он вперился в Аню таким взглядом, словно солдат, которого нечаянно подстрелил его же лучший товарищ, притом не во время боя, а во время простого пересечения местности. Жена же не могла смотреть на мужа – так стыдно ей не было, и не будет никогда в жизни и никогда она не чувствовала и не будет себя чувствовать такой виноватой и такой дурой:

«Изнасиловать собственного мужа», – мелькнуло у неё в голове. И ей дико, больше всего на свете, захотелось выйти из комнаты – убежать куда-нибудь как можно дальше и быстрее, лишь бы не видеть его взгляда, лишь бы не объяснять ему, что и зачем она делала. Но выбежать в кухню, детскую, коридор или в подъезд Ане духу не хватало, потому что тогда ей пришлось бы пройти мимо Романа, а решиться на это она попросту не могла. Захотелось выйти хоть куда-то, но как? Единственный выход преграждал муж. Как ей и казалась с самого начала – это дурацкая идея. Встретить всю её глупость Ане в итоге и пришлось лицом к лицу.

Она была настолько пристыжена и растеряна, что была почти готова выйти хоть в окно с десятого этажа. Но тут уже Роман не выдержал этой сцены – он натянул трусы на себя и вылетел из комнаты. Аня мысленно поклонилась ему в ноги, а себе плюнула в лицо.

Муж пришёл на кухню и тут же включил телевизор на первом попавшемся канале, лишь бы было что-нибудь отвлекающее внимание. Потом он бросился к холодильнику и присосался к начатой ими сегодня бутылке красного вина. Оно было хорошее, импортное и недешёвое. Пара берегла его на особый случай и вот он – мужу нужно срочно забыться и хоть немного затуманить голову, чтобы не думать о том, что сейчас произошло.

Хлебнул он его от души, не чувствуя вкуса – на счастье, уставший и давно не евший он захмелел быстро. Роман таращился в телевизор, попивая вино по мере надобности, а когда оно кончилось, перешёл на водку. Она уже окончательно застлала ему мозги. Будь у него более лёгкий характер и простое отношение к жизни он бы, наверно, рассмеялся, когда полностью понял, что собственная жена, не получив кончиту законным способом, решила подоить его во сне. Но как Аня не могла пройти мимо него, чтобы выбежать из комнаты, так и он не мог так просто спустить это на тормозах.

Примерно через час после всего этого, жена всё же решилась выйти из комнаты, если не для того, чтобы объясниться, то хотя бы затем, с намерением извиниться. Она осторожно вошла в кухню, но смотреть на мужа по-прежнему не могла – её взгляд искал что-то на полу:

– И-извини… пожалуйста, прости меня…

Роман ответил с удивительным пофигизмом и заплетающимся от выпивки языком:

– И ты считаешь, что это нормально?! Сделать… то, что ты делала, а теперь только прощением от этого отделаться?! То есть, ты правда считаешь, что «извини» тут всё исправит?! Что одного этого достаточно?!

Аня рухнула на колени, а голова всё так же была опущена в пол. Она была уничтожена. Притом совсем не ответом мужа – он был вполне понятен. Она была уничтожена самой собой и своим поступком. Не было ни сил, ни желания даже заплакать.

Прежде в такой ситуации Роман бы принялся её утешать, но этот случай вкупе с выпитым притупили его любовь в жене:

«Ага, давай – извиняйся. Вот сейчас для этого как раз самое время! Вот тут уже ты сама виновата! Можешь ползать на коленях и корчиться – пусть будет так. Может, хоть немного перебесишься, наконец!»

– Как, по-твоему, я сейчас должен себя чувствовать?!

Аня выждала полминуты и ответила:

– Плохо. Обманутым. Оскорблённым… но прошу поверь на слово – мне сейчас ещё не приятнее. Можешь не признавать этого, но я хочу, чтобы ты знал – так плохо мне не было, даже когда я теряла детей.

Муж немного смягчился – ему стало её жаль. Но всё опять закрутилось вокруг этих детей. Роман решил зайти и с этого боку:

– То есть ты задумала подоить меня – извини, но иначе не скажешь – раз у нас двоих сегодня не вышло и забеременеть сама, соло?

Она виновато промолчала.

– Глупость несусветная. У малого ребёнка и то мозгов не достанет до такого. Я ведь не отказывал тебе, просто сказал, что попытаемся завтра, раз сегодня всё выходило неудачно, а ты… Чёрт возьми – ты ведь уже начисто зациклилась на потомстве. Это уже не здорово, понимаешь?!

Аня так и молчала, снова залившись краской.

– Ты слышишь?! Зачем тебе настолько сильно нужны дети? Неужели тебе совсем не чем заняться?! Если тебе так одиноко, пока я не дома, давай заведём собаку. Если ты так любишь детей, то устройся няней в детский сад. Но то, что ты сейчас делаешь – уже ни в какие ворота!.. Хоть посмотри на меня!

Она подняла голову с таким трудом, словно та была из свинца. Еле-еле заставила глаза подняться, но Аня знала, что дальше скажет муж и уже была готова ему ответить.

– Ты понимаешь, что это не нормально?! Мы же с тобой отлично живём… жили до этого. И безо всяких детей. К чему они тебе? Нам же и так хорошо?!

– Вот именно.

Взгляд у неё сделался странным – словно щенячьим.

– Я хочу от тебя ребёнка как раз потому, что нам с тобой хорошо живётся. У нас есть дом, работа, достаток, мы любим друг друга и нам хорошо. Так почему не сделать так, чтобы и ещё кому-то было также хорошо?!

Это заявление обезоружило Романа.

– Знаешь, если бы так случилось, что я вышла за какого-нибудь ублюдка, который бил меня и насиловал, или жил только за мой счёт, или пил как сапожник, я, вероятно не захотела приносить ребёнка в такую семью. Какой смысл? Он, скорее всего, не увидел ничего хорошего. Но мы с тобой… счастливы. В том всё и дело. Поэтому я хочу ребёнка. Твоего ребёнка. Потому что знаю наверняка – ему будет хорошо с нами в этом мире. И он тоже будет счастлив, потому что нам с тобой хорошо живётся. С ребёнком мы не будем жить хуже. Скорее наоборот – только счастливее станем. Ведь логично, что наша жизнь должна развиваться. А раз мы двое довольны ей, то следующий шаг – сделать кого-то таким же довольным. Не говори, что тебе самому не хочется видеть, как он ходит. Что тебе не хочется в первый раз прийти к нему на утренник, где он будет читать детские стихи. Что не хочется научить его пользоваться инструментами, чтобы он умел что-то починить сам. Это будет неправдой. И ведь ты сам это понимаешь.

Хоть голова у Романа и была в тумане, но да – он понял Аню. В этом она была права. Ведь ему не приходилось смотреть на это с такой точки зрения. Они славно живут. И ребёнок сам по себе вряд ли так уж сильно им помешает. Вот только проблема заключалась не в самом ребёнке, а в маниакальном желании Ани его иметь. Но не смотря на это, Роман ответил:

– Пожалуй, что так. Но проблема не в этом. Не в самом ребёнке или его рождении. Теперь ты меня извини, но проблема у нас сейчас только в тебе.

Аня поникла. Муж ещё никогда не обвинял жену в том, что она виновата в ситуации.

– Не в том, что именно ты не можешь выносить ребёнка – нет, не подумай. В этом я тебя обвинить не могу. Ты виновата в том, что произошло именно сегодня ночью.

Она чуть опомнилась и ответила:

– Да, я знаю. Я виновата и не права. И извинениями этого не исправишь. Но поверь – я себя за это просто ненавижу! Я думала сделать всё тихо, чтобы ты не проснулся…

– И что бы это изменило?! Когда завтра ты бы отказалась от наших планов, а после сообщила, что забеременела, то тебе бы всё равно пришлось обо всём рассказать. Ведь не непорочное зачатие с тобой приключилось!

– Да, об этом я не подумала. Извини ещё раз, хоть это ничего не исправит.

– Извинения не помогут. Но знаешь – я хочу предложить тебе что-то вроде сделки.