Читать онлайн Рояль в море бесплатно

Рояль в море

Женщин надо любить сильно и всегда. Чтобы у них от мужской любви вырастали волшебные крылья, при помощи которых они смогли бы летать и делится своим счастьем на земле с другими людьми.

МИША ФУТБОЛИСТ

Он стоял перед ней статный и ухоженный.

Его обольстительная и неповторимая улыбка напоминали ей времена двадцатилетней давности. Когда она вместе с подругами ходила на стадион смотреть на него белокурого, где он принимал участие в футбольных матчах. Он омытый звёздным дождём и женским вниманием, не замечал её – неприглядную девушку, готовую целовать бровку его футбольного поля, по которому он бегал. Тогда его называли звёздным мальчиком не оттого, что он был склонен к звёздной болезни, а что-то в его облике было много неземного. Естественные светлые кудри, свисающие ему на плечи, и глаза, брызгающие голубикой, производили на молодых женщин и девчат неизгладимое впечатление. Обычно все их знакомые блондины были мягкотелые, можно сказать больше на девчонок смахивали. А этот был далеко, не такой. У него было волевое лицо с прямым носом, мощные ноги и манеры взрослого интеллигентного мужчины. Одним словом, это был эталон истинного красавца. Девушки не шептались между собой, а вслух говорили, что его бог опустил с неба, чтобы он помог слабой команде выиграть кубок города.

Откуда он приехал в призывном возрасте, тогда ещё мало кто знал. Только позже поползли достоверные сведения, что он родом из Кандалакши, сын погибшего рыбака на Белом море. Прибыл в город с нестареющей матерью по вызову на новое строящееся предприятие, где нужны были специалисты различных профессий.

Все опытные болельщики тогда говорили, что Миша Костров, самый техничный игрок в команде, но не самый полезный. Выкладывается на игре, когда девушек на стадионе много красивых. И это было правдой. При них он становился королём футбола. Он мог творить при девушках такие вещи, что от его скоростных проходов и финтов кровь в жилах стыла не только у девчат, но и у всех болельщиков. При пустых же трибунах часто в его адрес летели оскорбительные слова. «Пижон». «Мазила».

Это было сущей правдой, и он никогда не скрывал этого. И главное сам с собой он ничего сделать не мог. Эта черта его подводила. И он заявлял официально всей команде, что бросит футбол и займётся вплотную лыжным спортом. Надо сказать, что и в лыжах на дистанции десять километров ему в городе не было никого равных. Тогда-то тренер команды Бессонов начал приглашать на матчи больше девушек из институтов и училищ, чтобы не потерять способного футболиста. Мишу Кострова можно смело было относить к писаным красавцам. Он был приятен во всём! И к себе всех окружающих располагал своей внешностью и поведением. Его спортивная походка и многообещающая улыбка всегда притягивала девушек к нему. Их обуревало чисто женское любопытство. Из чего слеплен этот футболист? Кожа у него из замши или другого неизвестного космического материала? В нём демонстрировалась, как напоказ, яркая и неизведанная мужская привлекательность, которую всем молодым девушкам хотелось распознать, – в том числе и Ольге Ситновой. Сейчас она уже знает, что эта неведомая мужская привлекательность называется одним греческим словом, – харизма. Эта самая его харизма не одну девчонку усушила до костей, а одна молодая провизор из центральной аптеки, не дождавшись от футболиста взаимной любви, наглоталась каких-то таблеток и бросилась в речку с моста. Правда её откачали, но она осталась после этого на несколько лет инвалидом по зрению.

В те былые времена Ольга была им тайно увлечена. Она никому не рассказывала о своём короле футбола, а только с завистью смотрела, как красивые и модно одетые её подруги после матча провожали его со стадиона. А она в то время была невзрачной серой мышкой и, стесняясь своей убогости, не решалась к нему подойти, только плелась за подругами в хвосте. Хотя это было далеко не так. Ольга всегда была красивой, но совесть ей не позволяла свою красоту выставлять напоказ общественному мнению. Для неё тогда было немыслимо прибегать к косметике из-за худого семейного бюджета её родителей. Не говоря о каких-то сверхмодных тряпках. Она поднашивала и перелицовывала гардероб своей старшей располневшей сестры, – тем и довольствовалась, но не забывала следить за своей головой. Могла часами перед матчем стоять около зеркала, делая различные причёски, в надежде, что он заметит её. В мечтах она всегда желала, чтобы он заметил, невзрачную девушку с соседней улицы, но он был слеп. Его избранницей оказалась самая красивая девушка из их института Люба Поднебесная. Она училась на курс младше Ольги, но школу они заканчивали вместе.

Люба целый год до поступления в институт, работала проводницей пассажирского поезда. Сейчас она давно уже не Люба, а Любовь Владимировна и возглавляет прачечную завода, где трудятся в основном одни женщины.

Ольгу тоже сейчас все величают Ольга Дмитриевна, и она несколько лет подряд является председателем профсоюзного комитета завода, где трудится чета Костровых.

Тайная любовь и тяжкие воздыхания к Михаилу у неё давно прошли, но огромная симпатия к его личности и любопытство остались. К тому же она неимоверно уважала Любу, не только как хорошего работника, а просто, как женщину.

ПУТЁВКА

И вот он сейчас стоит перед ней словно викинг с теми же белокурыми вьющимися волосами на голове и бессменной ослепительной улыбкой. Как будто не было разрыва долгих лет.

Ей на секунду показалось, что она сидит за пультом машины времени, но быстро опомнилась и, сделав серьёзный вид профсоюзного лидера, сказала:

– Миша имеются две бесплатные путёвки, одна в Подмосковье другая на море в Ялту. Время хоть и не летнее, но море есть море. Оно в любое время года оздоравливает. Воздухом там подышишь десять дней, ракушек да камешков для аквариума наберёшь.

– У меня аквариума нет, – обрадовано ответил он, – но вы не беспокойтесь Ольга Дмитриевна, я найду чем заняться в Ялте! Я там бывал и не один раз. Знаю, где можно ноги свои подлечить и с кем досуг убить. Я, конечно, с охотой поеду в Ялту. Выбора никакого быть не может. Мне она всегда по душе была.

– Хочу тебя немного огорчить, что досуг тебе, наверное, придётся проводить с нашим социологом Анастасией Юсовой. Она, едет в этот санаторий в каком будешь отдыхать и ты, только у неё полная путёвка на двадцать четыре дня. А тебе, как донору и бывшему спортсмену я придержала искусственно две путёвки на выбор.

– А чего я с ней буду проводить досуг. Она мне не жена и не любовница, – возмутился он, не поняв намёка Ольги Дмитриевны.

– Да я не про это Михаил, – загадочно произнесла она и замолчала.

– Если не про это, то пускай она и собирает ракушки по берегам для комнаты психологической разгрузки, а я лучше рыбок буду ловить, и пиво холодное пить, – страстно убеждал он её.

– Вот насчёт рыбок я тебе и говорю Миша, – вполне серьёзно сказала Ольга Дмитриевна. – Имей в виду, она живёт в твоём доме и прекрасно знает твою Любу. Как попадёшься ей на глаза хоть с одной «рыбкой», то считай раздора в семье тебе не избежать. Я тоже превосходно знаю твою жену. Она не потерпит измены. Она со мной, как с женщиной уже разговаривала насчёт ваших взаимоотношений. Они у вас не совсем прочные. Просила, чтобы я как-то повлияла на тебя по профсоюзной линии. Но сейчас не те времена наступили, как когда-то профсоюзы и партия вторгались в семейные разборы. Любе твоей давно надоело выслушивать от знакомых о твоих рыцарских похождениях. Тебе пора остепениться сорок два года уже. Дети взрослые. А ты, как голодный под чужие подолы заглядываешь.

– Я понял Ольга Дмитриевна ваше предостережение, – опёрся он двумя руками на стол председателя профкома. – Я вам на это отвечу определённо точно, что с курорта я приеду здоровым, как бык, – и обязательно непорочным! И то, что со мной едет социолог, – это не трагедия, а моё алиби! Она женщина, конечно, красивая и мы с ней всегда хорошо ладили. Я думаю, понапрасну она не будет язык свой распускать. Так что Подмосковья мне не надо. Отправляйте меня в Ялту.

– Моё дело в этом случае, совершенно нейтральное, – сказала она, – я тебя предупредила, а там уж сам смотри. Но только я никогда не поверю, чтобы Михаил Костров, на черноморском курорте одним климатическим воздухом питался. Знаю я тебя, как облупленного со студенческих лет.

Она поправила свои волосы и, махнув рукой, сказала. – Ладно, иди в бухгалтерию оплачивай путёвку и проходи как можно скорее медицинскую комиссию. Раскаиваться всё равно тебе придётся, – такие волосы как у тебя не одной, наверное, женщине придётся гладить в Ялте!

Он вылетел из кабинета радостный и окрылённый. Михаил давно ждал Ялты. Последнее время его больше направляли отдыхать в Липецк или Воронеж. Ялтой он бредил. Слишком много хороших впечатлений она оставляла ему после каждого отдыха. На этот раз он заверил себя в душе, что полностью отдастся на восстановление своего драгоценного здоровья. Все остальные забавы, включая и женщин, он мысленно отверг. Но он осознавал, что мысль всегда при большом желании можно склонить в нужную сторону, где жизненная ситуация будет предпочтительней. «Его друг врач Карлин», – вечный холостяк как-то ему сказал, что мужчины до сорока лет растрачивают своё здоровье, а после сорока латают его. Женщины же всю жизнь пекутся о своём здоровье, а после сорокалетнего рубежа смотрят не только за своим здоровьем, но и мужа.

«Ты говоришь, как будто женат сто лет» – подкалывал его Миша.

В ответ Карлин ему ничего не отвечал, только ссылался на специфику своей работы.

«Наверное, он был прав, – думал Михаил, – сейчас у меня то поясницу схватит, то бок. Год назад ничего не болело, кроме ног. Но это последствия спортивной молодости и конечно футбола. Хорошо хоть давление не шалит, а то бы совсем труба была».

ПОЗДНЕЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Вечером за ужином он сообщил жене Любе, что собирается на курорт в Ялту.

Она восприняла эту новость спокойно, но не забыла ему посоветовать, чтобы он на телефон поставил новую – карту.

– Зачем Люба? – уставился он на неё.

– Там отработаешь эту карту и выкинешь, – сказала жена, – чтобы после отдыха тебя здесь дома, твои курортные барышни не доставали.

– Ну, ты Люба и скажешь, – произнёс он чуть обиженно, – я еду лечиться, а не романы крутить. Программу президента буду воплощать в жизнь. И к тому же со мной в один санаторий едет старая дева Анастасия. Я же не буду при ней в море разврата прыгать. Я лучше по бережку похожу.

Люба поставила перед мужем тарелку с макаронами и поджаркой, забыв при этом подать вилку:

– А вилка где? – спросил он.

– Привыкай есть без вилки, – иронически произнесла она. – Будь, как на поминках. Там же едят только ложками.

– Не понял, а кого поминать я сейчас буду? – встрепенулся Михаил.

– Меня, но не поминать, а вспоминать. Если узнаю, что с кем-то в Ялте любовь закрутил, да ещё при таком свидетеле как Анастасия. Имей в виду тебе придётся несладко!

– Не пойму Люба, – с обидой сказал он. – К чему эти грозные предисловия. Настя твоя подруга, разве я посмею в присутствии её нырять в омут разврата.

– Анастасия хоть и подруга, но знай, она всему заводу расскажет, как мой любимый муж на Южном Берегу Крыма рога мне наставлял, – предупредила она мужа. – Я тогда этого позора не потерплю, а сразу разведусь с тобой. Хватит с меня страданий. Я уже давно заметила, за тобой, что у тебя после каждого отпуска появляется куча любовниц. И про программу президента мне не вещай. Ты только сугубо личные программы признаёшь на курортах. Всласть своим половым разбойником пошалишь, да отметишься во всех ресторанах. Тебе, что дождь, что снег, лишь бы память яркую оставить о себе в тех пенатах. Порох я знаю твой. Так что милый не говори мне ничего? Я знаю тебя, как облупленного.

Михаил выслушал жену, молча встал со стула и взял в столе вилку. Затем принялся за поджарку с макаронами.

– Не пойму, чего ты несешь? – прожёвывая пищу, сказал он, – времена, когда я «кадрили» выдавал давно прошли. И было то всё это несерьёзно. Флиртом даже нельзя назвать. Пару раз станцевал на пионерском расстоянии финскую летку, вот и все романы.

Люба от возмущения хлестанула себя руками по бёдрам и с негодованием сказала:

– Ничего себе пару раз он потанцевал? Да ты знаешь, что из всех адресованных тебе почтовых открыток, писем и телефонных номеров твоих любовниц можно репродукцию ярого бабника устроить. Ты что думаешь, я совсем дура нагольная. Я им всем ответы вместо тебя писала, и просила от твоего имени прислать обязательно свои фото. И они все слали. Одна женщина – директриса средней школы из Брянска совсем из ума выжила. Тебе в девяностые годы регулярно и так страстно изъяснялась в любви, а в конце письма зонтик попросила ей японский купить и приглашала тебя в гости, чтобы прогуляться с тобой по лунной тропинке. Я ей, конечно, ответила, только тебе ничего не говорила.

Михаил прекратил жевать, и удивлённо посмотрев на жену, спросил:

– И что же ты ответила ей?

– Я написала ей, – извините, у нас таких зонтиков в продаже нет. И что у Михаила Кострова растут две дочки, и есть красивая и умная жена, которая тоже бы хотела иметь японский зонтик. А по лунной тропинке я сама с мужем хожу ежедневно.

Михаил покачал головой и отодвинул от себя тарелку. Есть ему уже не хотелось после запоздалых откровений жены.

– Надо же иметь, сколько терпения, чтобы держать в себе это. Могла бы обмолвиться со мной по этому поводу. Эта директриса была почтенная дама и никакой любви у меня с ней, тогда молодым мужчиной не могло быть. «Ты напрасно её обидела», – укоризненно заметил он.

– Эта почтенная дама тебя в письме любимым называла, а в конце горячо целовала, разве пишут такие письма мужчине, который всего лишь два раза с ней отплясал пионерскую летку? Только мне непонятно, где ты с ней эти финские пляски устраивал, в номере или на Поляне сказок в Крыму?

Люба, нервничая, заходила темпераментно по кухне, кидая на мужа недоверчивые взгляды:

– И не смотри на меня как прокурор? – бросила она ему в пылу, – не заставляй меня копаться в своём личном архиве и разыскивать все графологические улики против тебя? У меня много фотографий сохранилось твоих любовниц. И я скажу тебе, что я не хуже всех твоих стерв. Я не заслужила такого позора. Может директриса твоя, и привлекательная, но только не внешностью, а чрезмерными объёмными сисями, но такое лицо, как у меня ей за счастье иметь. Ты посмотри на меня?

Она изящно провела ладонями по своему глянцевому телу, выпячивая вперёд свою аппетитную грудь, и не останавливаясь продолжила монолог назидания и само восхищения:

– Ты выиграл в лотерею счастливый билет! Нет красивее меня женщины в городе. Это признано квалифицированной комиссией.

– Это было в то время, когда и меня лучшим футболистом года признавали, – напомнил он о своих неоднократных достижениях.

– Полюбуйся на шифоньере моей наградной диадемой, а в твоих кубках даже крупы держать нельзя. И не хлопай своими длинными ресничками, а не то прохлопаешь жену. Запомни это! Скажу тебе точно, что такими жёнами, как я не бросаются. Ты незримый болван вот что я тебе скажу. Вспомнишь меня ещё не раз, но поздно будет. У меня тоже имеется запасной вариант на счастливую жизнь, и не с бедным человеком! И к тому же у него помимо крупного счёта в банке, положение в обществе высокое.

Миша от ревностного наступления жены немного сник и повесил голову. Она же, словно прожигая его лазером, не сводила с него глаз. Ей же в этот момент было непонятно его поведение. Она хорошо знала своего мужа. Он редко ей в чём-то возражал, даже когда был явно прав, но ни при какой ситуации никогда не опускал головы. Это было не в его характере. А тут склонённая и повинная голова, которая привела её в неописуемый восторг, заставила её в эту минуту насладиться собой. Она хотела от него услышать раскаяние. Она готова была ему простить все его грехи, только бы услышать от него чистосердечные признания. Поэтому она пододвинула свой стул ближе к нему, и глубоко заглянув ему в глаза, сказала:

– Посмотри на меня? Разве я хуже тех кур, которые были у тебя? Я тебе всю себя отдала, и ни разу об измене и думать не могла, а ты ни одного удобного случая не пропускаешь. Мне, думаешь приятно слушать за своей спиной шушуканье сослуживцев?

– Это хорошо, что у тебя богатый вариант есть с завидным положением! – веско заявил он. – Я хоть буду теперь спокоен, что мне не придётся раскошеливаться на твои похороны.

– Идиот, – взвизгнула она.

– Может быть? – но ты меньше шелуху собирай? – бросил он в её сторону сердитый взгляд, – чтобы упрекать меня в неверности, нужны факты, а не голословные обвинения. А сплетни в основном наводят те женщины, которые до меня домогались, а я им геройски в близости отказал. Ты должна гордиться таким мужем, а не ревновать по всяким пустякам. И я же тебе сказал, что со мной Анастасия едет. Я при ней даже на танцы ходить не буду. Потому что ноги еду лечить. С ней буду, любезен, как на заводе. А с остальными отдыхающими вежливым и приветливым, как пионер – всем ребятам пример.

– Вот преподобная Анастасия, на чужбине, умиляясь твоей учтивостью и любезностью, запросто перед тобой и раздвинет свои хрустальные ножки, – засмеялась Люба. – Скажет другое государство, нравственность и социологию в сторону. Пора жизнь вдыхать с чужим мужчиной. Ты посмотри, как она своим задом стала выписывать? Словно пава ходит. Понимает, что долго копалась в социологических вопросах, даже забыла про свою красивую молодость. Хотя надо отдать ей должное, она за собой следит и выглядит всегда на пять с плюсом. По дому ничего сама не делает. Приглашает глухонемую прислугу, а стирать вообще ненавидит. К нам в прачечную всё тащит вплоть до трусиков. Бережёт себя. И я бы даже не сказала, что она старая дева. Анастасия значительно младше меня и родить ещё может. Я думаю, она сейчас хоть под монстра ляжет, чтобы упущенное время наверстать?

– С ним может быть она и ляжет, но только не со мной, – улыбнулся Миша. – Она хоть женщина и видная, но меня стороной вечно обегает. Да и я не посмею покуситься на её честь. Вы же с ней приятельницы. И к тому же тебе известно, что из творчества я больше всех предпочитаю оперу, а не её изданные карликовые брошюрки. Слишком философии в них много напичкано, почему она мне и не по нутру. Я футболист и кузнец! Уважаю скорость и силу! Только с тобой мне приятно разговаривать на разные темы, потому что тебя одну люблю!

Он понимал, что бессовестно врёт и ей, и себе. На самом деле Анастасия всегда привлекала его своей неповторимостью. Порой на него находило наваждение, что он был близок с ней когда-то. Но припомнить, когда и при каких обстоятельствах он её обнимал, не мог. Считал, что это наваждение происходит от его желания познать эту особу ближе. Она жила с ним в одном доме, и такое соседство отпугивало его от неё. При встрече с ней ему постоянно хотелось покопаться в этой красавице. Он, конечно, не бредил ей до безумия, но мысленно часто ласкал её красивое лицо и если бы он прочитал эту «эротическую книгу», то непременно осчастливил себя ещё одной победой над женским полом. Тем более Анастасию все называли «Миледи ИКС». Никто не знал подробностей о её жизни. Сложно было узнать, что – то о загадочной даме, живущей одна в квартире, где никого и никогда не привечала, кроме приходящей глухонемой прислуги, даже не знавшей русской грамматики.

Он вылез из-за стола и пошёл к телевизору, зная, что Люба ему за отпущенную лесть улыбается в спину.

– Кривишь душой Миша, – сказала она ему вслед, – мне – то, как никому известен твой сладкоголосый голос. Ты помимо футбола по любой теме можешь пройтись, не хуже самого Аммония.

– Может, и могу, но не люблю, – ответил он ей и уселся в кресло перед телевизором.

Люба хоть и высказала мужу свои подозрения в отношении его курортной жизни, но всё равно подошла к шифоньеру и начала перебирать его гардероб, периодически спрашивая его, что он с собой возьмёт на курорт.

– Тебе, что делать нечего? – спросил он её. – До отъезда ещё два дня. Куда ты мне наложила целую кипу сорочек, я же не на показ мод еду, а лечиться. Погладь две рубашки и с десяток носовых платков.

– Нет уж, – возразила она, – голым я тебя не отпущу. Не хочу, чтобы та же Анастасия про меня потом говорила, что я тебя отправила в санаторий в одних носках. Будешь там, как и дома регулярно надевать свежее бельё. Чтобы мне за тебя не краснеть.

– Поступай, как хочешь, – отмахнулся он от жены и уставился в телевизор.

– А к Анастасии вообще не подходи, – не унималась Люба, – и даже разговаривать не смей! Опутает быстро. Поговаривают, что она гипнозом обладает.

ДЕЛО ПРОШЛОЕ

По спортивному каналу в это время шёл футбол. Играла Дания и Люксембург. Игра была скучной и интереса никакого не вызывала. Дания минировала по всему полю и вела с большим счётом. Михаил отвлечённо наблюдал за матчем. Глаза его смотрели в экран, а сам он витал в пансионате «Крымское Приазовье», где вместе с ним и отдыхала Светлана Николаевна Горелова, директор одной из Брянских общеобразовательных средних школ. Этот пансионат находился в небольшом посёлок городского типа на берегу Азовского моря. Когда – то на его территории строилась Крымская АЭС и уже было на её строительство было освоено восемьдесят процентов государственных денег. Когда же по стране прошла весть о глобальной катастрофе на Чернобыльской электростанции, то все строительные работы по возведению Крымской АЭС сначала приостановили, а потом и вовсе заморозили. Пансионат был расположен на отшибе в несколько километрах от цивилизации. Поэтому за спиртным приходилось мотаться на автобусе ежедневно в посёлок. На территории пансионата кроме безалкогольных напитков и кондитерских изделий другого не продавали. Вино в основном покупали у частников, по спекулятивной цене. Потому что в магазины его завозили в очень малых количествах и распродавалось за считанные часы. Такие завозы спиртного не удовлетворяли потребности ни отдыхающих, но и местных жителей. Особенно для тех, кто не изготавливал своего вина. По стране шёл частичный сухой закон, сотворённый неразумным правителем. Для Миши это был самый скверный и менее запоминающий отпуск. И если бы не встреча с несколькими приятными женщинами в пансионате он бы и не вспомнил никогда, что на карте полуострова Крым находится такой посёлок в Ленинском районе.

Со Светланой Гореловой он познакомился в первый день своего приезда. Она жила с ним на одном этаже в двухместном номере, а он в одноместном номере со всеми удобствами. С ним по соседству жили два туркмена, которые привезли с собой тридцать литров тутовой водки и огромную сумку грецких орехов. Они знали, куда собирались ехать отдыхать, и какие деньги придётся переплачивать за спиртное у местных спекулянтов, поэтому основательно и запаслись горючим. Они пригласили вечером перед ужином к себе в номер Михаила и предложили отметить день приезда. Миша не стал ломаться, а охотно принял предложение двух смуглых азиатских соседей. За выпивкой он ближе познакомился с туркменскими братьями. Один из них невысокого роста Альф был на Афганской войне, где потерял одну руку. Второй Шаман, – мужчина тридцати пяти лет с густыми угольного цвета волосами был портной. Они были не только земляками, но и близкими родственниками.

– Мечтаю взять в жёны русскую женщину, – говорил Альф на чисто русском языке без акцента, – можно даже такую – же однорукую, как я сам.

– Не надо прибедняться брат, – шутил над ним Шаман, – ты парень видный, сейчас посидим немного и пойдём на танцы. Мы там тебе с Мишей найдём вздорную и пышную хохлушку. Они говорят самые лучшие и преданные жёны. Будет кормить тебя борщом с салом и полтавскими галушками. Вот увидишь, с такой потрясающей женой у тебя не только рука отрастёт, но и крылья появятся.

– Я согласен и на этот вариант, но с условием, что сало будет курдючное от барашка, – отвечал он. С хорошим настроением они пошли на танцы. Там уже на всю зазывала танцевальная музыка, и кружили пары. Перед танцплощадкой они заметили толпу народа, образовавшую круг. Когда они подошли ближе, то наткнулись в середине кольца сидящего на маленькой скамеечке мужчину с загипсованной ногой. Рядом с ним по правую руку лежали изготовленные из алюминия костыли. На картонке перед красивой женщиной, он ловко манипулировал тремя напёрстками и маленьким шариком. В то время эта игра охватила всю страну, и кто не знал принцип этой игры, охотно вступали в неё в надежде выиграть указательным пальцем дармовые деньги. А принцип был прост, – «укротитель» напёрстков всегда выигрывал у игрока всё, что лежало у того в карманах. Другого варианта просто не могло быть. И, часто случалось, что азартного игрока оставляли, не только без денег, но и без всего ценного, что на нём было в этот раз, включая и ювелирные изделия. Красивая женщина, вовлечённая в эту игру, стояла от азарта красная и возбуждённая перед ловкачом. Рядом с ней находилась крымская татарка и предлагала ей снять с себя золотой перстень и серёжки. На банке стояла крупная сумма денег, женские часики и золотые серьги с драгоценными камнями в два карата. Всё это сняла с себя татарка. Как выяснилось позже, она была заманихой и играла на одну руку с аферистом.

– Что ты боишься красавица? Мы с тобой нисколько не рискуем. Сейчас деньги наши будут! Давай уравняем банк? Снимай с себя цацки? Всё обязательно вернётся к нам! Я чётко слежу за его руками. Он меня не обманет. Я не побоялась, сняла с себя всё. А если ты не желаешь, то я другого игрока возьму себе в напарники. От желающих отбоя не будет! Только деньги, которые ты ставила на кон, к тебе уже не вернутся.

Женщина была в раздумье. Но когда толпа подбодрила её, она стала снимать с ушей серьги. Руки её дрожали и не слушались. С трудом она сняла первую серьгу, а когда приступила ко второй, то взгляд её скользнул на Мишу. Он выделялся из толпы и осуждающе смотрел на неё при этом, отрицательно мотая головой, давая ей понять, чтобы она не делала глупостей. Её словно обожгло в этот миг, когда она встретилась глазами с Мишей. Она сразу опомнилась и не стала снимать с себя вторую серьгу. Она сжала в кулаке снятую серьгу и отказалась от дальнейшей игры. Выйдя из круга, женщина подошла к Михаилу. В это время её заменила другая курортница из толпы.

– Мы с вами знакомы молодой человек? – спросила она у Миши.

– Думаю, что нет, – ответил он, – но это сделать никогда не поздно. Меня Михаил зовут, – ослепил он её своей улыбкой.

Она подошла ближе к нему и, рассматривая его лицо, как редкий музейный экспонат, произнесла:

– Надо же, до чего проникновенная и чудесная внешность!

– Нормальное лицо, – ответил он, – скульпторы пока отдыхают и не досаждают предложениями на изваяние моего бюста.

– Меня Светой зовут и мне кажется, что мы с вами где-то пересекались?

Пока они знакомились, толпа разошлась. На скамейке осталась сидеть плачущая женщина, которая вступила в игру вместо Светы. А мужчина с загипсованной ногой и крымская татарка сели на заднее сиденье Москвича и быстро уехали.

– Спасибо! – поблагодарила она Михаила, бросив свой взгляд на плачущую женщину, – спасли меня от подобной участи. Я как дурочка попалась на эту приманку и, если бы не вы Михаил, быть вероятно мне на месте этой несчастной женщины. Разрешите мне вас угостить кофе?

Их разговор услышал рядом стоявший Шаман и, подойдя ближе к ним, сказал:

– Легко хотите отделаться, тут одним кофе не обойдётесь. Вашему ангелу хранителю, что-нибудь существенное надо предложить. Он вас уберёг обращаться к мужу с телеграммой о немедленной материальной помощи. Одним словом, ваш отъезд мог бы быть затруднительным отсюда.

– Да я, конечно, понимаю, во что я чуть не влипла, – приложила она руку к своей пышной груди. – Но поверьте, я очень благодарна Мише и, к сожалению, в данный момент я ничего не могу предложить ему здесь, кроме кофе. А ещё у меня есть виноград и персики.

– А вам ничего и не надо предлагать, – сказал Шаман, – у нас всё есть, так, что после танцев приходите к нам в номер.

– Это мой сосед по номеру Шаман, – представил его Светлане Михаил, – он сегодня, как и я, приехал с братом сюда отдыхать.

– Нет, я, пожалуй, откажусь от вашего предложения, – решительно заявила она. – Если честно, то с меня достаточно разных неприятностей. Прежде, я хочу успокоиться, такой ощутимый удар получила по своему самолюбию, что едва – ли оправлюсь до дома. Всё – таки я проиграла практически всю свою наличность. Так что в любом случае мне придётся отправлять телеграмму. Иначе привезу домой только себя и крымский загар. Хотела маме подарок сделать, теперь ничего не получится. Спасибо вам, конечно, мальчики за предложение! Но я, пожалуй, пойду до своей кровати. Я прозрела только сейчас, и понимаю, что со мной произошло недоразумение.

Она обласкала своим взглядом Михаила и добавила: – Особенно вам милый Миша, спасибо! Вы даже представить себе не можете, как я вам безмерно благодарна! Простите меня? Но я лучше пойду к себе. Это будет самое разумное решение! Мне уже не до танцев. Но если вы надумаете прийти ко мне на кофе, я живу на втором этаже в 31 номере. Соседка у меня хорошая, только больно уж сладкоголосая, так что вы к её прочувствованным речам относитесь с юмором. Она, очень богомольная, но очаровательная и приветливая женщина.

Михаил повернулся к Шаману и сказал:

– Ты, наверное, дружище иди к брату на танцплощадку, а я провожу Светлану до номера. Нельзя её одну оставлять в таком состоянии.

Светлана ничего не сказала, а только в знак благодарности, прикрыла с затяжкой свои глаза и быстро открыла их. Шаман понял, что Миша после такого жеста ни за что не изменит своего решения и, не стал отговаривать его. Он без раздумья прошёл к своему брату на танцплощадку, которая была заполнена отдыхающим людом. Как только он скрылся из виду, Светлана взяла Михаила под руку, и повела его в пансионат через густые заросли виноградника, который переплетаясь между собой образовал из виноградной лозы тоннель. И если бы в этих зарослях, усыпанных гроздьями винограда, не висела по своду зелёного купола гирлянда из десятка лампочек, то в тоннели было бы темно. Он шёл за ней в этих кущах, чувствуя её ритмичное дыхание. Ему нравилось прикосновение её руки. Гладкая и тёплая ладонь с ухоженными ногтями доставляла ему удовольствие. Её изящные пальцы ладоней не были в этот миг закаменелыми. Они периодически, то перебирали, то нежно гладили его руку. Он принял эту незначительную, но приятную процедуру за ласку и резко остановившись, повернул её к себе. Он готов был немедленно поцеловать эту женщину, которая за короткий отрезок времени передала ему чуточку своего тепла и нежности. Ему показалось в этот миг, что она неземное существо, а отголосок волшебной страны любви и добра!

Перед ним стояла безумно красивая и взрослая женщина с правильными чертами лица и вздрагивающей грудью. Но, задержав свой взгляд на её профиле, ему на миг показалось, что перед ним уже стоит архетип члена правительства. В её лице отражалась официальность и строгость. Её глаза отдавали протокольной службой, в которых отражалось аккордом, мудрость, ясность и краткость. Он немного смутился её, как ему показалось зрительно изучающего вида, но, обратив внимание, что в одном ухе нет серьги, быстро нашёлся.

– Где у вас вторая серьга? – спросил он.

Она вначале изобразила растерянные глаза, которые моментально сбросили официальность с её лица. Но затем она протянула ему сжатую в кулак вторую руку. Когда она разжала кулак, то на ладони блеснула золотом серёжка.

– Помоги, пожалуйста, одеть мне её? – попросила она, не заметив, что перешла с ним на «ТЫ».

Михаил взял серьгу, и она без промедления подставила ему своё ухо. Одевая ей серьгу, он касался пальцами не только её уха, но и ощущал волнующий запах её волос. Они не пахли ни цветами, ни ягодами. От неё исходил неповторимый запах лесной свежести, который неимоверно пьянил его. Только позже он поймёт, что эта женщина вся так пахнет. Это был её естественный запах.

После того как он управился с замком серьги, она повернулась к нему и, на ухо прошептала:

– Спасибо! – и одновременно нежно прикоснулась своими губами к его щеке. От чего он сразу покрылся густой краской.

– Ой, да ты, не целованный мальчик, – произнесла она удивлённо. – Не надо этого стесняться? Меня тоже в жизни мало целовали, – и она, смело взяв его под руку, повлекла за собой в неизвестность.

«Знала бы она, сколько у меня за мою не очень длинную жизнь было девушек, так бы никогда не сказала, – подумал он. – Это я немного оробел от неожиданности. Зрелая женщина любого молодого парня с лёгкостью может в трепет привести своей многоопытностью. У меня никогда не было интима наяву со зрелостью. Были только приятные сны и не осуществлённые мечты. Но в ближайшее время, а может сегодня, если ты мадам не будешь на меня смотреть, как член правительства, ты узнаешь, какой я не целованный мальчик!»

Открыв большие стеклянные двери пансионата и минуя стол администратора, они зашли в полупустое здание. В это время кто был на танцах, кто дышал морским воздухом на берегу. Только несколько престарелых отдыхающих сидело в холле, и смотрели телевизор. Они поднялись на второй этаж и, зайдя в её комнату, он увидел стоявшую на коленях приятную женщину в пеньюаре с тонкими чертами лица. Приход своей соседки с молодым человеком нисколько её не смутил. Она перекрестилась и встала изящно как балерина с колен. Затем поправив волосы, поздоровалась с Михаилом.

– Катюша познакомься, – этого милого молодого человека зовут Михаил, – представила Света Мишу.

Катя обошла вокруг Михаила, оглядывая его с ног до головы и встав перед лицом белокурого гостя, перекрестила его три раза. С интересом заглянув в его глаза, пропела:

– Ты Светлана не девица, а коварна дьяволица, заманила не рябого, а замечу, золотого, быть бы ангелом ему, вот такого я хочу.

Светлана улыбнулась экспромту Кати и, оторвав Мишу от её изучающего взгляда, усадив того за стол, произнесла:

– Не обращай внимания на неё Михаил? Катя любительница подобных штучек. Она раньше работала в доме пионеров руководителем хора.

– А сейчас не работает? – спросил он и повернулся к ней лицом.

– А сейчас я королева бензоколонки, – подошла Катя к нему и положила руки на плечи. – Наш Никита Сергеевич, узнав, что я хожу по выходным дням в церковь, сказал, что непотребно верующим людям работать с пионерами и уволил меня без выходного пособия. Вот я третий год заправляю машины. Но вы – же не осмелитесь сказать, что от меня бензином пахнет? – спросила она.

– Я и принюхиваться не собираюсь, – ответил Михаил. – А вот что голос у вас приятный, это я вам точно скажу.

– Спасибо мил человек, – сказала она и подвинула к нему вазу с фруктами, виноградом и шоколадными конфетами. – Угощайтесь, а я сейчас кипятильник включу. Чай и кофе будем пить!

Миша оторвал от кисти одну виноградину и, улыбнувшись, бросил себе её в рот, при этом мысленно рисуя портрет Кати.

«Эта женщина примерно такого же возраста, как и Светлана. Обладает не только приятным голосом, но и удивительной речью, какую я встречал только в исторических фильмах про древнюю Русь. Поэтому я не могу скрыть своей откровенной улыбки. К тому же Катя мила и через тонкий пеньюар чётко вычерчивается её выточенное, как у статуи, формы тела. У неё стройная фигура и маленькая девичья грудь. Похоже, что в данный момент она без трусиков».

Светлана, увидев, что Михаил с любопытством разглядывает её соседку, ревностно заметила:

– Ты Миша со мной знаком целых полчаса. То есть, больше, чем с Катей, но обо мне ничего не знаешь. А её видишь всего две минуты, и прочёл её всю с ног до головы, – даже оценил её голос. – При этом она укоризненно посмотрела на суетившуюся вокруг Миши свою соседку и произнесла: – А Катерине думаю надо пройти в ванную и привести свой гардероб в порядок.

Её слова Катю совсем не смутило, она продолжала ходить по номеру в прозрачном пеньюаре и напевать себе под нос какую-то весёлую мелодию. Но когда вода вскипела в литровой стеклянной банке, она налила вначале кипятку в стакан Мише и бросила в него щепотку чаю, затем обслужила Светлану и поставила банку на стол.

– Себя забыли, – напомнил ей Миша. – Она на ночь предпочтение отдаёт кефиру, – ответила за Катю Светлана. – Поэтому и фигура у неё такая бесстыжая, – напоказ перед тобой её демонстрирует. Сразу бы сбросила с себя свой срамной пеньюар.

– Ой, боженька, – встрепенулась Катя, – шибко увлеклась Мишей и забыла про свой ночной гардероб, – после чего она убежала в душ.

– Театральная богомолка, – добродушно промолвила Светлана, – она вчера только купила его, а показать некому, вот и щеголяет в нём при тебе. У неё ничего подобного в гардеробе раньше не было. Эта обнова для неё была сплошным праздником. Она даже купила вчера бутылку дорого вина, и мы с ней выпили его вдвоём с ней. Такие пьяные были. Я из-за этого и на танцы не ходила. Наверно во мне это вино ещё сидит и сегодня, и вероятно под его воздействием я ввязалась в авантюру с напёрстками. Боже мой, как мне стыдно за себя и как хорошо, что я тебя увидала в толпе! Скажи Миша, ты меня осуждаешь? – спросила она.

Он смотрел на неё в упор и молча, отрицательно качал головой, болтая ложку в стакане.

– С чего вы взяли, что я тебя осуждаю? – промолвил он.

– Взгляд у тебя, какой-то тяжёлый стал, будто ты собираешься прочитать нотацию провинившейся ученице.

Михаил отхлебнул чаю, но, обжегшись, поставил стакан на стол.

– Не обращайте на меня внимания? Я немного выпил сегодня и с дороги чуть приустал. А взгляд у меня у меня добрый, так мне все говорят. Вы просто перепутали восхищение с тяжестью. Таким образом я любуюсь вами. Вы очень красивая и я бы охотно согласился такой женщине каждое утро застёгивать серёжки и целовать ей шею.

Она с улыбкой приняла его комплимент, не забыв при этом задать ему вопрос:

– Ты Мишенька, наверное, фехтовальщик?

– Почему вы так решили? – Скорость у тебя большая, – не успел приехать, а уже выпад сделал, пытаясь проткнуть меня своей романтической шпагой.

Он смутился от её слов и одарил её нехорошим взглядом, от которого она пришла в отчаяние.

– Вы меня не так поняли, – отодвинул он чай от себя и встал из-за стола. – Любоваться, человеком в нашей стране запрета нет, а вообще-то я футболист. Извините, я пойду, наверное, отдохну немного и остужу свою голову.

Она не успела рта открыть, как Михаил покинул её комнату по-английски. «Забудь про неё, – твердил он себе, как только закрыл за собой дверь её номера, – будем считать, что мяч я срезал выше штанги. Она раскусила меня, но это не значит, что отдых мой испорчен. Он только начинается». Он покачивающейся походкой подошёл к своей двери и, всунув ключ в замок, вдруг услышал оклик Кати. Она бежала по ковровой дорожке коридора уже в махровом синем халате и махала ему рукой, давая понять, чтобы он не скрывался за дверью. Но дверь была уже открыта. Он вошёл в номер, не закрывая за собой дверь, чтобы Катя смело могла войти.

– Мишенька, она тебя, что обидела эта учительница, чёртова? – спросила она.

– С чего вы взяли?

– Чаю не испил с конфетами, так культурные люди не поступают. Ты ведь культурный мальчик?

Миша развалился на своей кровати, вытянув ноги, так, чтобы туфли не касались постели, спокойно сказал:

– Бескультурьем не болею, но крепко вспылить иногда могу, а покинул я вашу обитель, потому – что решил немного отдохнуть до прихода своих новых знакомых. «А что Светлана учительница?» – спросил он.

– Директор школы Света, а она тебе, наверное, по нраву пришла? По твоим глазам вижу, что понравилась, – погрозила она ему пальцем. – К ней много ходоков удочку закидывали здесь, только она всех разворачивала на сто восемьдесят градусов. Строга и самокритична, вот поэтому без мужа живёт. А замуж хочет до писка, но опасается ошибиться. Затем сюда и приехала. Ей ведь уже тридцать четыре года, как и мне. Мы обе в девках можем остаться. Хотя я была уже в загсе, знаю, что такое замужество. И второй раз выйду, как только путного и непьющего жениха найду, так и под венец пойду. Харчами перебирать теперь не буду. А Света ищет себе богоподобного мужчину, без изъянов. Хоть и директриса она, а глупа как девчонка пятиклассница. Таких экспонатов ни в одном музее мира нет. Вот, что Миша я тебе скажу!

Он думал, что она закончила свою речь и уйдёт, но Катя присела на кончик кровати и, посмотрев ласково ему в глаза, грустно сказала:

– Где такого уникального жениха сейчас найдёшь? Разве, что в мужском монастыре ей попробовать поискать? Но у них почти у половины обет безбрачия. Вот ты бы ей подошёл точно, но ты молод для неё. Она на днях со мной откровенничала и делала мечтательно зарисовку будущего мужа. Говорила, хочу льняного и кудрявого супруга, они, мол, самые ласковые мужья.

– Действительно, мой портрет нарисовала твоя подруга, – изрёк он по-барски. – Я льняной и кудрявый, но не супруг пока. Насчёт ласки тоже правда, хотя по моему мнению все люди бывают ласковы, даже дикари.

– Ласковый мужчина я тебе скажу, – это значит, жена вечно здоровой будет, – прошептала Катя. – И к тому же холера боится блондинов, как сатана осинового креста, – она погладила его ногу. – Ты красивый парень. Глаза у тебя добрые и ясные, без бесовских пятен. Девушки – рыбки, наверное, косяками за тобой плавают?

– Ходят, но я женатый и у меня две маленькие дочки растут, – сказал ей правду Михаил, – одной два годика, а другой годик. А Света мне действительно понравилась. Она очень приятная дама и от неё исходит обалденный душистый запах леса. Я бы с удовольствием около неё ушёл в спячку, а проснулся бы с довольной улыбкой под всплеск моря. Есть в ней, что-то от искусительницы. Я готов покориться её колдовским чарам. Думаю, она сможет мне душу отогреть. Как ты думаешь Катя?

– Ба Миша, – вскрикнула Катя, – да видимо, ты мало ласки дополучал от матери, если хочешь прикорнуть около красивой директорши. Можно я тебя поглажу по голове? Твои волосы меня очень сильно смущают.

– Препятствий никаких не вижу, – произнёс он. – Гладь если тебе эта процедура доставит удовольствие.

Он закрыл глаза, когда Катя пересела к его изголовью. Её нежные руки врезались в его кудри и начали нежно массировать голову.

– Ласки от мамы я получал с избытком, – не открывая глаз, тихо говорил он, – она часто ласкала меня. Я был у неё один. Она всю себя отдала, чтобы вырастить меня. Этой божественной женщине я обязан всем! Она для меня самая близкий человек! Я иногда даже не знаю, кого я больше люблю её или свою жену. Хотя эта любовь разная. Но, смотря на мать, у меня сердце сжимается, и перед её женственностью я преклоняюсь. Он почувствовал приятную истому от прикосновения пальцев Кати и тут – же отключился.

Очнулся он тогда, когда услышал строгий голос Светланы, но глаз открывать не стал. Она вошла в незакрытую дверь и, увидав Катю, перебирающую его кудри, сразу возмутилась:

– Побойся бога, Катя, – разве ты не видишь, что он ребёнок ещё. Двойку тебе ставлю за поведение.

– Света я его только успокоила немного, – испуганно пробормотала Катя. – Ты не думай про меня ничего плохого? Ты посмотри, какой он очаровательный мальчик! Такие волосы из шёлка не у каждой женщины есть. Я думаю, в детстве он был обделён лаской? А ты ему очень понравилась. Он тебя даже сравнил с какой-то душистой и прекрасной колдуньей.

– Убери от него свои ручки? – более спокойно сказала Светлана, – и иди дорогая в свою комнату. Это мой гость и позволь мне самой распоряжаться моим спасителем. Ты многого не знаешь, но этот славный мужчина не дал меня сегодня раздеть некоторым нелюдям. Я имею право его отблагодарить. Ступай по коридору моя хорошая и не забудь закрыть за собой дверь?

– Сохрани тебя бог, – промолвила Катя, – будь благочестива с ним? Он такой неземной, ему твои сантименты могут показаться, как розги в царской школе. Беса вначале прогони из своих рёбер, а потом прикасайся к нему?

Миша готов был расхохотаться от диалога двух женщин, но проснувшийся в нём интерес к разговору красивых женщин, заставил его сильно стиснуть зубы и не открывать глаза. Катя практически была готова к сексу, а Светлана была больше похожа на обманутый роман. Надежд взять эту женщину сводились к нулю. Её строгий взгляд, без складок на губах заставлял его рассчитывать досконально ситуацию, чтобы не попасть с ней впросак. Ему хотелось остаться с этой женщиной наедине, но открывать своих глаз, он не собирался. Он слышал, как ушла Катя, и как щёлкнул дверной замок. Его сердце замерло от нахлынувших чувств. Ему казалось, что эта женщина завяжет ему в этих каменных стенах руки и начнёт его насиловать. И он был готов не оказывать ей сопротивление, а отдаться её без боя. Но она даже и не думала так поступать. Встав перед ним на колени, она стала гладить его лицо. Он уже смог оценить её пальчики, они были намного нежнее Катиных, и отдавали изумительным запахом, каким было пропитано всё её тело. Этот запах пьянил и не вызывал никаких отторгающих чувств. Она пылко дышала на него ароматом женской красоты, но никаких непозволительных жестов не делала. Он ждал, когда её губы прикоснуться к его лицу, чтобы за этим вечерним покровом впиться в её медовые губы. Она, как назло, не делала попыток прикоснуться к его губам. Только руки её капризно шарили по его груди, освобождая сорочку от пуговиц.

«Там нет у меня ничего, – подумал он, – у блондинов на груди не бывает растительности, но её пальчики доставляют мне ужасное удовольствие. Наверное, я должен её обнять и первым поцеловать?». Страсть подвела его к той черте, когда в жилах закипела кровь. Но в это время кто-то постучал громко в дверь. Светлана привстала с колен и, пройдя несколько шагов по паласу, открыла с неохотой дверь. Это были братья – туркмены.

– Не надо ждать осени, – окинул Шаман взглядом лежавшего на кровати Михаила, после чего сразу обратился к Светлане: – Приноси к нам Мишу, и будем праздновать знакомство и отгонять мрачные облака. Они окутали весь Крым. У нас в Туркмении такого неба не бывает.

– Согласен с вами, – приподнял он голову с подушки, – ваша тутовая водка ещё бродит у меня в голове. Но мне именно сейчас не хватает этой ласковой женщины, – он погладил её плечо и поцеловал ей руку.

От чего она смутилась и нежно проговорила: – Михаил, я разделяю твои чувства, но водку я не пью. Ты позволишь мне немного поухаживать за тобой и разогнать ненастье на небе без спиртного? Ребята говорят, что небо помрачнело.

– Вот здесь я отдаюсь вам полностью, не люблю я мрачного неба. Оно негативно действует на меня. Лучше я буду любоваться вами Светлана, – домашней кошечкой, которую не выпускали на улицу даже в марте. А мои приятели меня думаю, поймут?

После этих слов, она окинула туркменов строгим взглядом и своими пальцами нежно приподняла его веки.

– Ребята вы видите, он задал вам вопрос, на который считаю отвечать необязательно. Неужели вы не понимаете, что ему не до вас сейчас? Он хочет раствориться в своих мечтах. Я ему сейчас Пушкина прочту, и он уснёт, как миленький. А если вам нужна женщина – компаньон, то идите в 31 номер, там Катя находится. Она весь курортный срок ждёт жгучих мужчин. Скажите ей, что вы мои близкие знакомые.

– Мы всё поняли милейшая женщина, – сказал Шаман. – Мы погребли поршнями, но, если что поскребите пальчиками по стене. Мы будем рады вашему присутствию.

– Я женщина не застенчивая и обязательно с Михаилом зайду к вам, но позже, – сказала она и закрыла перед братьями дверь. После чего на его кровати начался бунт изголодавшейся волчицы. Она незамедлительно скинула с себя шёлковую кофту и белоснежную юбку. Светлана сплела его руки полотенцем и под стук начавшегося дождя начала облизывать его тело. Он впервые чувствовал женщину, о которой даже мечтать не мог. Это была женщина, которая превратила подушку с матрасом в банальную лужу. Она была бесподобна. Словно массажная щётка, она ловко скользила по его телу. Она была похожа на воинственную амазонку, поэтому без труда обуздала это молодое белокурое создание. Он не противился её действиям, ему было приятно, когда она без смущения начала облизывать всё его тело. Затем легла на него сверху, от чего он тяжело задышал и предательский комок подкатил к его горлу, не дав промолвить ему ни слова. От нахлынувших чувств, которые нагнала на него эта привольная и экзотическая птица с брянских лесов у него непроизвольно из глаз потекли слёзы. Ему казалось, что он потерялся в объятиях этой волшебной женщины. Это была женщина с колдовскими губами и руками. Он не мог ей противостоять так, как чувствовал власть её царских зелёных глаз и золотых рук. Все её умелые и активные действия он относил и сравнивал с элементами музыкального языка Моцарта. Он её сопоставлял Царицей ночи из оперы «Волшебная флейта». Как она из бессознательного мрака извлекает новые искушения для героев – любовников. Застенчивости никакой не было в этой крохотной уютной комнате. Был вначале напор рукотворной любви, который подвёл их к небосводу. А потом пошло течение любви, которое с ярким стоном передавала эта изголодавшаяся по мужчине женщина. Как ему хотелось прикоснуться в этот миг к её грудям, но он не мог дать волю своим рукам. Они были перевязаны полотенцем. Она ему шептала, что поведёт его по лунной тропе, в сторону безмятежного моря. Где кроме их двоих, луны и моря никого не будет. Тогда он отчётливо понимал, что курортное время, независимо от времени года, – это лучшая любовная пора! И никакие ярые моралисты, и женоненавистники не могут возразить этой поре. Он проснулся утром от солнечных лучей в обнимку с ней. И первой в голову пришла мысль о Царице ночи из знаменитой оперы, где по ходу сценария с восходом солнца власть Царицы исчезала. А ему этого до боли не хотелось.

– У тебя мозги не расплавились от моего усердия? – спросила она, почувствовав, что он открыл глаза. – Не считай меня вульгарной женщиной. Я просто хотела вчера быть благодарной, но, по существу, ты меня больше отблагодарил. Спасибо тебе Миша, ты и представить себе не можешь, что ты за одну ночь отправил женщину на остров с романтическим названием «Страсть», которая, буквально этой ночью изнемогая нутром от восторга, почувствовала вкус к жизни. Ты можешь торжествовать по этому поводу. У меня ты третий мужчина, и, безусловно, один из лучших! Я бы не хотела питать иллюзии в отношении тебя. Мне осталось шесть дней отдыхать здесь. Если ты не сделаешь из меня изгнанницу, то я эти дни буду твоей наложницей. И поверь мне, после этого твоё лицо будет ещё красивее. Ты знаешь, что беглые осуждающие взгляды моей соседки Кати иногда доводят меня до ужаса. Мне не хочется слушать от тебя упрёков, но я когда ловлю на себе её взгляд, так хочется впиться в её горло. Она такая милая женщина, но благочестивая, как дева Мария А мне хочется ласки, истосковалась я по ней до умоисступления. Мы с моим бывшим мужем были две противоположности, я ласковая по природе, а он после свадьбы не проявлял ко мне никаких нежных чувств. Я человек живой и мне хотелось всех жизненных приятных процессов. Значит не любит, догадалась я! Поэтому я собрала ему в пододеяльник все его вещи и сдала его родной маме с рук на руки, как невостребованный материал.

Она приподняла голову с подушки, и проникновенно посмотрев в глаза Миши, спросила: – Правильно я сделала?

– Несомненно, – ответил он, – я тебя хорошо понимаю.

– Если ты меня понимаешь, прижмись ко мне плотнее и поцелуй меня. Я же отныне и все мои шесть оставшихся дней буду ежечасно тебя ласкать и водить по тропе любви. Я оставлю в твоей памяти эпизоды настоящей любви, которые ты будешь вспоминать, как самый великолепный сон.

Он обхватил её за талию и сильно стиснув, поцеловал в губы. Она за считанные секунды разомлела и раздвинула свои ноги, сделав беспрепятственный вход в створ шлюз. Утренний сеанс любви был не таким длинным, как ночные, но его бурность и эмоции ничем не отличались от ночных совокуплений и немало отнял у обоих партнёров физических сил. Его тело обмякло и скатилось на матрас. Их усталость сопровождалась приятными вздохами и ахами похожими на исполнение сексуальной песни группы «Молоко» Sing It Back (OST Repo Men). Отдышавшись, она положила свою руку на его грудь, после чего, сказала:

– Миша, я тебе сегодня же подарю часы с одной стрелкой, и себе такие куплю. Хочу это время забрать навечно. Только не спрашивай про мой каприз? Он естествен, и обсуждению не подлежит!

– Тебе мой низкий поклон за такие слова, – привстал он с подушки, – ты невероятная женщина! Я сейчас смотрю на это чистое оконное стекло и мне до того приятно, что нахожу одинаковое сравнения между вами. Вы прозрачные. И я не хочу менять свой маршрут. Меня не надо соблазнять. Наверное, я не совсем оригинален, но честен перед тобой. У меня есть красивая жена и имеются две забавные маленькие кудряшки, которых я обожаю и люблю.

– Чем мужчина ценен, то это честностью, – сказала она, прижав его голову к своей груди. – Но я тебя милый постараюсь увести от красивой жены. А твоих кудряшек мы будем воспитывать вместе.

– Ты не понимаешь, о чём говоришь? Моя жена самая красивая в городе девушка! – встал он голый перед ней, – ты меня, конечно, с ума свела, но если бы ты увидела мою жену, то твои звуковые регистры запали бы от восхищения!

– Твоё поведение лишний раз подтверждают мои слова, – сказала она. – Честность и только честность возвеличивает мужчину.

Она тоже встала перед ним обнажённой и, обняв его, поцеловала в плечо. После этой ночи они не расставались, на что обратили внимание все отдыхающие. Но они не знали, а скорее догадывались, что после их знакомства, у этой красивой пары следовала череда бурных ночных встреч, от которых у него осталось масса приятных впечатлений. Им обоим было прекрасно! Они оба были бесконечно счастливы!

Позже у него были моменты в жизни, когда он хотел до Брянской области прошагать пешком. И безумная близость, произошедшая с богомольной Катей, не покидала его память. Он даже ей звонил на заправку и не один раз. Она была польщена его вниманием и звала к себе в гости. И он по воле случая приедет к ней.

ПРОДАЛИ ЗА 500 РУБЛЕЙ

Эта женщина совершенно без комплексов, пришла к нему с распущенными волосами в день строителя. И, не произнеся ни одного слова, скинула свой махровый халат, легла в измятую не остывшую кровать, которую только что грела Светлана. Это был последний день Светланы на курорте. Рано утром в пять часов утра она покинет санаторий. Тогда он не знал, и не догадывался, что Светлана поделилась своей любовью со своей «безрассудной» подругой. Но он никак не мог предположить, что был банально продан, как скоропортящийся товар педагогом партизанского края за приличную плату в 500 рублей богомольной женщине. Для педагога эта сумма была приличной, по крайней мере, она была довольна тем, что до дома впроголодь не будет добираться. Для мастера же кузнечного цеха эти деньги, приравнивались почти к двум месячным окладам.

Катя выложила без всякого торга, запрашиваемую сумму Светлане и, сняв с себя нижнее бельё, надела на голое тело халат и стремглав ринулась в номер к Михаилу.

Он обнял Катерину и не понял радоваться этому подарку или осуждать за этот предательский поступок «благочестивую» директрису. В эту ночь он не знал, что был, не только предан Светланой, а продан банальным образом.

«А что плохого в том, что я осчастливлю этого хорового дирижёра, – подумал он. – Она мила и до невероятности интересная женщина. Почему бы мне не отдать ей частичку своей любви? Каждая женщина заслуживает этого счастья! Не было бы женщин, человечество не знало, что такое любовь! Любви достоин каждый человек, а счастье женщины всегда находится в руках мужчины. Амазонок на Азовском море после Светланы не осталось, – только голодные женщины, с акульей пастью крутят головой».

Она трепала пальцами его кудри и приговаривала:

– Я в тебя Миша заочно влюбилась. Когда Света со мной откровенничала, о своей мечте. Я тоже тогда дура вбила себе в голову твой портрет. Ведь по сути дела она обрисовала мне не твой портрет, а архиепископа Алексия второго. А он меня помазывал в Великом Новгороде. Ты вылитый он, но только у него нет таких богатых волос. Но я знаю, что ты для меня тоже, как дар божий!

Катя крестилась и читала молебен перед занятием любовью. Такой секс партнёрши у Миши никогда не было. Она после секса всегда отмечала его крестиком, не забыв при этом жарко облобызать его грудь. Катя больше воспоминаний оставила о себе. Эта богомольная и миловидная матрона, оказалась спутницей на дороге любви, которая после отъезда Светланы, при свете ночника впивалась в его кудри. Как ему было хорошо с этой богомольной женщиной. Она крестилась и произносила опьяняющие слова, от которых голова кругом шла. Перед своим отъездом Катя заявила Михаилу, что имеет на него все права. Она напомнила ему про непорядочную сделку со Светланой, от чего ему сделалось и неприятно с одной стороны, а с другой стороны эта сумма за которую он был продан приравнивалась к двухмесячной зарплате высокооплачиваемого специалиста. Что перевешивало что его стыд. Он понимал женщины обошлись с ним как с куклой, как с вещью. Поэтому Катя и пыталась зазвать его к себе на берега Оки.

– Покажи купчую, – смеялся Миша и показал ей открытую ладонь.

Но она вместо купчей сунула ему в руку свой рабочий телефон и просила обязательно звонить.

Он обид за продажу его тела на женщин не держал. Всё-таки те ночи, подаренные этими женщинами ему, были дороже любых денег, хотя и сам он особо не раскошеливался с ними. Катя была богатой невестой и не давала ему открывать свой бумажник. Утром он каждый день обнаруживал на столе у себя фрукты и бутылку фанты. Море в полной мере он почувствовал, только тогда, когда Катю посадил на поезд, Керчь – Москва. Встретиться он с ней не скоро после курорта, – всего лишь через полтора года. Заводу нужен будет срочно рубероид и его отправят в Муром. Она поможет Мише пробить этот строительный материал, в течение двух дней. Только на этот раз уже Катя посадит его на поезд до Москвы.

Он в этой Муромской командировке, будет изрядно изнеможён, от изнурительного секса, но в багажнике его места в поезде, стояла полная сумка с провиантом, которую ему в дорогу собрала Катерина.

«Минуло много лет после их последней встречи, – размышлял он, – связи все утеряны. Как сложилась судьба у неё, одному богу известно, но Светлана точно знаю, вышла замуж. Она прислала ему письмо, которое по счастливой случайности не попало в руки Любы».

ТРЕНЕР АННА

– Я сдаюсь перед твоими воспоминаниями, – сказала Люба, положив руки ему на плечи, – я же знаю, что курортный роман у тебя неизбежен. Это будет твоя кудрявая беда, а может даже наше расставание? И вряд ли мы с тобой сможем предотвратить надвигающуюся на нас семейную катастрофу. Ты будешь своей обаятельностью изощрённо всех подминать под себя, когда они попадут тебе в петлю. И оглядываться вслед ты не будешь, я знаю, покаяний от тебя не дождусь.

– Ты Люба так говоришь, будто одна уже предрешила наш бракоразводный процесс, – сказал он. – С тобой часто в последнее время происходят подобные безумные процессы.

– Может быть ты и прав, – убрала она свои руки с его плеч. – Я знаю, что гонимой от твоего сердца не буду никогда. Ты же побалуешься немного под шум морского прибоя и вернёшься в мои объятия. Но вопрос будешь ли ты прощённым в этом случае?

– Прекрати зудеть Люба, – взбеленился он, – ты мне, что от бога авансы раздаёшь? Совесть имей?! – Я тебя ни на кого не променяю, а мои любовные промыслы не стоит обсуждений. После этого, я люблю тебя во стократ больше. Хотя я знаю, точно, что и ты не безгрешна. Твои ночные оперативки – это глупые отговорки, в которые и олух не поверит.

Она впервые услышала упрёк от мужа, который прожёг внезапно ей сердце до боли. Это было правдой! И она должна была догадаться, что подозревать её в измене у него есть на то все основания. Люба ушла от неприятного разговора и только спросила:

– Не хочешь ли ты мне сказать дорогой, что курорт для тебя является неким стимулом наших с тобой взаимоотношений?

– Совершенно в дырочку Люба, – сказал он. – Мужчине необходимы краткосрочные встречи с чужими женщинами.

– Может ты надумаешь преобразовать нашу семью в новую формацию, которыми популярна Швеция?

– Только этого не надо? – вскрикнул он, – я ещё не совсем умом тронулся, чтобы свою жену укладывать под бок к чужому дяде. Можешь гулять, сколько влезет, но, чтобы я не знал об этом. Узнаю, первым уйду от тебя. Дочки у нас уже взрослые, так, что не думай, что я буду колебаться!

– Хорошо, хоть так думаешь, и на этом тебе спасибо! – с иронией сказала она и ушла на кухню. От этой перепалки у неё заболела голова, и он с кресла перебрался на диван.

«Странно, почему она сегодня о тренере из Новокузнецка не напомнила? – подумал он. – Целый год меня грызла за неё. Я сам, конечно, во многом виноват. Нечего было номера телефонов и адреса раздавать. Побаловался бы на юге немного и жил бы спокойно. А тренер была тоже неплохая женщина. С редкой фигурой и умилённым лицом. Она была заметна в толпе». Он пришёл на танцы в санаторий в Геленджике в первый день своего приезда. Она стояла грустная со своей подругой и о чём-то беседовала. Он видал, как она двоим мужчинам, отказала в танце. Тогда он подошёл уверенный к этой накрашенной блондинке и пригласил её на танец. Её звали Анна. Она была женщина Бальзаковского возраста и, увидав перед собой молодого человека с пышной шевелюрой, без возражений прижалась к нему. Когда танец окончился, он не отпустил её от себя, предложив ей дождаться второго танца. Но второй танец оказался быстрым, а она такие танцы не могла терпеть. Но это не омрачило его. Он нашёл выход, пригласив её в бар, где они с ней выпили по коктейлю. И на танцпол больше не вернулись.

Они перешли дорогу и оказались в небольшом ресторане, где он заказал ей красного вина, а себе водки. Они просидели с ней до самого закрытия и в пансионат не попали. Ночь они провели на территории школы в маленькой беседке увитой вьюнками. Им было не холодно в эту тёплую, июльскую ночь. Она держала его голову на своей обнажённой груди и гладила его щёки. Он был в восторге от неё. Эта опытная женщина доводила его порой до бешенства и мгновенно гасила его, натаскивая его тело на себя. Утром они пошли в пансионат не выспавшиеся, но в полной мере удовлетворённые. Он будет близок с ней до её отъезда, а потом у него будут другие истосковавшиеся по мужской ласке женщины.

Тренер Анна не будет писать ему писем после курорта. Она поступит ещё смелее. Её команда по спортивной гимнастике приедет вместе с тренером к нему в город и там она нанесёт ему визит. Она придёт к нему домой с большим букетом цветов и вручит их Любе.

Михаила в это время дома не было. Он тогда работал уже начальником смены и находился на производстве. Но этого краткосрочного визита хватило, чтобы Люба в течение года твердила, что он бабник и любит только старух.

Отчасти она была права, поэтому особо ей он не возражал. Ему были не безразличны все женщины, как зрелые, так и молодые, – которые к нему просто липли.

КОПЧЁНЫЕ КРЫЛЫШКИ

Анастасией он встретился на железнодорожном вокзале. При виде социолога сердце его почему-то бешено забилось, но он, взяв себя в руки, сделал вид, что не видит её. Он подошёл к скучающему кассиру и протянул паспорт с деньгами на билет до Симферополя. Назад паспорт кассир ему вернула уже с билетом.

– Миша ты, куда это направляешься? – спросила она, увидав, что он купил билет.

– Туда же, куда и ты в Ялту к морю, – за здоровьем и впечатлениями, – сказал он.

– Прекрасно хоть один человек будет знакомый, – радостно сказала она. – Я знала, что кто-то ещё едет с нашего завода, но в профкоме мне не выдали этого секрета. Сказали, что неожиданная встреча всегда лучше воспринимается.

– Для меня наша встреча неожиданностью не стала, – равнодушно заявил он. – Я знал, что ты едешь в Ялту со мной в один санаторий.

– Какой у тебя вагон Михаил? – спросила она, заметно воодушевившись от такого приятного известия.

– В восьмом я еду, – ответил он.

– Жалко, а у меня шестой, – посетовала она, – но я думаю, мы не потеряемся?

– Будем надеяться, – сказал он и пошёл на платформу. Она вышла из больших дверей вокзала следом за ним и пошла по раскисшему тёмному снегу к своему вагону, оглядываясь на Михаила.

В его купе вагона попутчиками окажется семейная пара, направляющаяся до Джанкоя. Одна полка в купе пустовала. Анастасия отыщет его через двадцать минут и, войдя без излишнего смущения в купе, положит ему на стол копчёные крылья курицы и батон.

– Миша пора покушать тебе? – сказала она.

«Странно, случайно она принесла мои любимые крылышки или знала, что я их люблю? – подумал он, – не иначе случайно, так как мало даже близких людей знает о моей слабости к крылышкам».

– Спасибо, но я не хочу пока, – ответил он, – и к тому же у меня тоже курица копчёная есть.

– Тогда пойдём в тамбур покурим с тобой? – предложила она осторожно и сразу осеклась, посмотрев на семейную чету.

– Анастасия я же не курю, и ты об этом хорошо знаешь, – отверг он её предложение.

– Да, конечно, мне известно об этом, но я просто хочу, чтобы ты составил мне компанию. Неловко мне, как-то одной пыхтеть в тамбуре. А ты просто постоишь рядом со мной? Он снял с вешалки дублёнку и, накинув на себя, вышел вслед за ней.

«Надо же липучка, какая, – подумал он, – не дай бог, она в санатории будет меня повсюду сопровождать. Тогда отпуск у меня будет неполноценным и испорченным. А может она, хочет, чтобы, я её приласкал? Спешить не буду пока. Посмотрю, как она дальше себя поведёт. Может, она предоставит мне возможность, исполнить давнюю и тайную мечту? Вообще-то она, конечно, лакомая женщина, пускай и переспелая, как зимняя слива. И насколько, я её знаю, у неё никогда мужчин не было. Иллюзиями секса, очевидно, живёт, не иначе?»

В тамбуре было холодно. Она обдула ртом вначале свои ладони, а затем сняла с плеча дамскую сумочку и достала оттуда сигареты и зажигалку. – Миша, а ты был до этого в Ялте? – выпустив струю дыма на обледенелое окно, спросила она.

– Приходилось и не раз, особенно во времена Советского союза – ответил он, – только зимой не приводилось отдыхать. Но я знаю точно, что Ялта хороша в любое время года. Хотя я слышал от своих соседей по купе, что цены там сильно кусаются сейчас. Но этого надо было ждать, другая страна, другие нравы. Хотя менталитет у жителей Ялты остался советский.

– А твои соседи, что из Ялты?

– Нет, они в Джанкое живут, но туда часто ездят на своей машине к родственникам.

– А ведь Крым – это моя родина, – сказала она, – я там жила до пятнадцати лет, а потом уехали с мамой в Белгород, нам там богатую квартиру отец перед смертью подписал. Отказываться было грех от такого шикарного наследства. Но университет я заканчивала в Симферополе Мне там легче было учиться. В этом городе у меня жили и до сих пор живут единственные родственники. Жалко, моей мамы давно уже нет, – опечаленно произнесла она. – Я очень её любила.

Она посмотрела куда можно выкинуть окурок и не найдя ничего бросила его на рифлёный пол, растерев затем своим сапогом.

– Миша у меня к тебе одно дельное предложение есть, – посмотрела она него, обворожительно, – давай без всяких церемоний чутче друг к другу относиться? Мы же с тобой почти близкие люди. Живём в одном доме и работаем вместе на заводе. И не забывай, что я знаю всё, практически про всех начальников. Я же психолог. И не считай меня бедной Настей из фильма.

– Согласен Анастасия, но ты отстала немного от жизни. Я уже пять месяцев работаю кузнецом на прессе. Стаж горячий надо добрать. Вот четыре года до первого списка доработаю, а там буду искать другую работу под галстук.

– Думаю, ты неразумно поступил, – сказала она, – хотя не скрываю, всё-таки хорошо быть молодым пенсионером. Тем более тебя года совсем не меняют. А неразумность свою ты осудишь позже. Попомни мои слова.

Они вышли из тамбура. Анастасия пошла к себе в вагон, а Миша зашёл в купе и забрался на вторую полку. Включив плафон у себя над изголовьем, он открыл перед собой «Новую газету». Михаил не успел и одной страницы прочитать, как дверь купе тихо открылась и в него вошла со своими вещами Анастасия.

– Ну, вот теперь и бедная Настя поедет с вами, – обратилась она ко всем, не замечая, что попутчики Михаила уже спали.

Михаил удивлённо смотрел на неё и не мог промолвить ни слова. К тому же, пока она не давала ему ничего сказать.

– Я с проводниками договорилась, – продолжала она. – Они мне разрешили переселиться. У меня там хоть и нижняя полка, но здесь уютней и спокойней. Там соседи беспокойные попались. В нарды играют и водку пьют. А я не терплю запаха крепких напитков. Больше предпочитаю слабоалкогольные напитки.

Михаил отложил газету и помог заправить ей постель. Она сняла с себя куртку из меха норки и сапожки и, посмотрев, что пассажиры на нижних полках спят с небольшим храпом, смело сбросила с себя юбку и свитер. Анастасия стояла перед ним в одном нижнем белье и вопросительно смотрела на него. Показывая своим видом, чтобы он помог ей подняться наверх. Он прочёл её взгляд и, с учащённым дыханием взял Анастасию за талию. Обращаясь с ней осторожно, как с хрупким изделием положил её на полку, затем поднялся сам. (В это время на него нашло наитие, будто эту талию ему уже приходилось обхватывать когда-то).

Когда он окончательно улёгся на своём спальном месте, она перегнулась через проход, и нежно потрепав его по голове, произнесла:

– Спасибо дорогой! Ты понятливый и настоящий товарищ. Только почему ты вдруг загорелся, как раскалённая лампочка? Неужели тебя смущают полуобнажённые женщины? Никогда бы не поверила в это.

Он повернулся к ней лицом и сказал:

– Ты же Анастасия психолог и социолог. Зачем глупые вопросы задавать? Любой здоровый и нормальный мужчина равнодушно не будет смотреть на эту сцену. И если ты будешь продолжать меня изводить подобным образом и в санатории, то я боюсь не устою. И тогда тебе будет больно и стыдно за своё легкомыслие.

– Мы ещё пока с тобой не там находимся, а следуем только до него. И почему вдруг тебе взбрело в голову, что мне может быть больно и стыдно. Я что не живой человек?

– Конечно живой, – усмехнулся он, – имеешь хорошие телеса. Но боюсь, что твои достоинства не знали раньше мужских рук.

Её глаза – черносливы озорно блеснули и она, преподнося указательный палец к губам, тихо прошептала:

– Не ужели Миша я похожа на фригидную идиотку? У меня были мужчины, и даже такие красавцы, как ты.

– С трудом верится, – перешёл он тоже на шёпот, – ты же у меня, как на ладони смотришься. Я тебя вижу почти, каждый день и бывает не по одному разу.

– Миша я весьма умная женщина и не собираюсь перед кем-то демонстрировать свои связи в городе. Я изумляюсь твоим смешным предположениям. Мне тридцать пять лет уже, и я себе ни в чём не отказываю. А замуж я пока не собираюсь выходить. Вот, как только образумлюсь, так сразу и выскочу. Но в настоящее время, хочу пожить для себя.

Она протянула вновь свою руку к его голове и кончиками пальцев начала осторожно ворошить волосы. Он не отвергал её. Ему были приятны её нежные прикосновения. Он изогнулся и выключил плафон. В купе воцарилась темнота, но ему было не до сна. В голову лезли шальные мысли, и храп соседей с нижних полок резал по его ушам. У него было желание утопить свою руку в её бюстгальтере, но боялся оконфузиться. Он прерывисто задышал от нахлынувшей мысли, при этом уловил её тяжёлый вздох. Этот был позыв женщины страстно желающей ласки. Она не убрала руку с его головы, только пальцы её медленно начали по лицу перемещаться к его губам. Он открыл рот и начал их тихонько покусывать. После чего вновь раздался её тяжёлый вздох. Тогда он решился. Он был уже перегрет её прикосновением руки. Его рука без всякого стеснения оказалась на её голом бюсте. Она оторвала свою руку с его лица и обеими руками прижала её к своей груди. Затем она поочерёдно стала сосать его пальцы. Эта процедура продолжалась длительное время, и сил у него больше никаких не было терпеть такое блаженство. Он хотел предложить уже ей пройти в тамбур или туалет, но голос проводницы за дверью сообщил, что через тридцать минут поезд прибудет в Джанкой. Он быстро выдернул свою руку от Анастасии и спрятал её у себя под одеялом. Соседи тихо собрались, не включая большого света, и без шума вышли на своей остановке. Время было два часа ночи. Как только за ними закрылась дверь, Анастасия соскочила на пол и закрыла дверь на защёлку. На этот раз ей не потребовалась посторонняя помощь, чтобы оказаться наверху. Она с пола так резво подпрыгнула, словно у неё под ногами был батут, и оказалась в одно мгновение на Михаиле.

– Сейчас ты убедишься, какая я старая дева, – горячо дышала она ему в лицо, – ты даже представить не можешь, на какие половые подвиги способны одинокие женщины? Она словно змея извивалась на нём и лизала его гладкую грудь. От таких телодвижений он сразу сник. Его тело словно онемело, и было непослушно. Приятная истома посетила его, и он позволил ей с собой творить, что она пожелает. Пришёл он в себя перед Симферополем.

Она его растормошила и послала в туалет умываться. Он не смотрел ей в глаза, хотя чувства неловкости у него отсутствовало. Он мысленно поражался её искусному языку, который привёл его в бессознательное состояние, иногда бросая на неё скрытый взгляд благодарности. Он думал, что она не заметила его состояния после бурной ночи. Но она оказалась проницательной и опытной дивой.

Сойдя с поезда, она смело взяла его под руку и увлекая за собой, сказала:

– Миша, если ты хочешь отблагодарить меня за сладкую ночь, то ничего не изобретай. Просто поцелуй меня в щёчку и у тебя настроение поднимется. А то ты какой, – то весь понурый. Он поставил сумку на платформу и, поцеловав её, промолвил:

– Да ты отныне богатая Настя, а отблагодарить тебя достойно у меня будет много времени.

– Нет, Миша повтора этой ночи у нас не будет, – сказала она, – я еду отдыхать со своей программой. Ты для меня просто ухоженный пудель не больше. Любопытно, конечно было узнать, за что тебя женщины любят. Теперь я знаю, за что. Я везу с собой ноутбук, и мне придётся много работать в Ялте. Мы будем с тобой, несомненно, общаться, но не в таком плане. У нас на секс время будет много дома, и я уверена, что ты смело, будешь входить в мою квартиру, чтобы насытить свою плоть, а не избегать меня, как раньше. Хотя я знаю, что ты меня всегда хотел, но принцип, не люби, где живёшь, мешал тебе сделать шаг навстречу. А сейчас пошли такси искать? Время пять часов утра и в Ялту кроме них ни один транспорт не ходит.

Она сама нашла такси, и они вдвоём тронулись от вокзала. Она о чём-то спрашивала его, но он, сделав вид, что спит, думал о своей проблеме, которую создала Анастасия. Его самолюбие было ущемлено её программой.

«Вот и пойми этих женщин? – думал он, – первой начала ко мне ластиться. Раздраконила до исступления и пленила меня и вдруг такой резкий поворот. Может она любительница экстремального секса? Любопытная она женщина! Что же за программу она задумала в Ялте?».

Вскоре таксист довёз их до санатория, и Михаил сразу растворился в своём огромном корпусе.

Анастасию поселили в старое двухэтажное здание.

«Может это и к лучшему, что нас разделили, – обрадовался он такому расселению, – здесь у меня доступ будет к любым движениям, а значит я получу море страстей».

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ОТДЫХА

Он был примерно одного возраста с Михаилом и имел широкое весёлое лицо. Его нос был похож на вареник, а волосы зачёсаны назад, как у стиляги шестидесятых годов двадцатого века. Одним словом, в современном мире он больше походил на бравого крестьянина. Его глазки с восхищением рассматривали новосёла и бегали, словно маятник у часов ходиков.

– Меня Василий зовут, – представился ему радушно сосед по номеру. – Я из Белой Церкви, а фамилия моя Дебелый, но ты не путай её с худой фамилией. Дебелый на украинском языке означает сильный! – гордо пояснил он.

– А меня Михаил зовут, – подал он руку Василию, – и начал осматривать комнату.

Она была вполне приличной с общим балконом по всему этажу, по которому можно было, смело гулять. Ванная и туалет находились в надлежащем порядке, хотя на этаже были и общие удобства. Тяжёлые голубые портьеры свисали до пола и совсем не пропускали уличного света. А главное был близкий вид на море.

Он посмотрел с балкона вниз. Освещение от круглых плафонов, установленных по всей территории, было вполне сносным. Хорошо был виден лимузин, припаркованный около качелей, с которых раздавался девичий задорный смех.

– Маринка прекрати так смеяться? – говорила девушка белокурой подруге, а то я не буду тебя качать, – ведь рань на улице и люди ещё спят.

– Ты, что Вика, посмотри лучше на балконы, – отвечала белокурая девушка, – там уже руки поднятые видны. Зарядку все делают.

Познакомившись с некоторыми достопримечательностями, прилегающими к пансионату, он вернулся в номер:

– Отличная хата! – мне здесь нравится, только жалко телевизора нет, – посетовал Михаил, – но ничего будем музыку слушать, и он достал плеер из сумки.

– Телевизоры здесь на этажах, – заметил Вася, – только времени смотреть его у тебя не будет. Не ошибусь, если скажу, что ты будешь объектом жуткой охоты обитательниц нашего корпуса. Тут такие проголодавшие гетеры по этажам плавают, что про ящик и не вспомнишь. Не будешь успевать менять и перетасовывать женщин. Одни, уезжают, другие приезжают. Не жизнь, а малина.

– У тебя много этих гетер? – спросил Михаил.

– Я здесь не так долго нахожусь, а если отнять четыре дня, которые отняла у меня ангина, то я всего две недели утешаюсь этой атмосферой. Но я по сравнению с тобой тотального интереса у женщин не представляю. На тебя вся столовая смотрит, от мала до велика. Я простой прораб строительного управления, а ты, наверное, к бомонду относишься?

Михаил сел на кровать и начал выкладывать вещи из своей сумки:

– Не угадал Вася, – я простой кузнец. Хотя приходилось работать и небольшим начальником в снабжении, а также в должности заместителя начальника крупного цеха.

– Что выгнали? – с сочувствием спросил Вася.

– Нет, почему выгнали? Просто на данный момент свою выгоду усмотрел в профессии кузнеца. А позже жизнь сама стрелки укажет, кем и где я буду трудиться. А внутри меня живёт футболист. Я футболу отдал почти тридцать лет. И по сей день к нему отношусь с большим интересом, но не играю с некоторых пор. Ноги болеть стали.

– Сейчас перед завтраком к врачу пойдёшь и про все свои болячки расскажешь. Здесь лечение говорят отменное, как в Израиле. Я, то сам на процедуры не хожу. Так как слабым здоровьем не страдаю, силу берегу. Я в основном воздухом дышу и наслаждаюсь курортной жизнью. Вот вчера пропил последние гривны, но заначка небольшая осталась. Дымок здесь пьяный витает, ну, как не насладить свою душу. Один раз всё-таки живём. Он замолчал резко, но ненадолго:

– А ты сам, как к спиртному относишься? – спросил Василий.

– Положительно, но в разумных пределах, – ответил Михаил, – и приезд мы с тобой обязательно сегодня окропим водкой Немиров. Только я схожу, рекомендации врача получу, и мы с тобой сходим в погребок, отметимся.

– Иди в восемь часов. До завтрака к врачу легче попасть, – посоветовал Василий, – после завтрака, там у неё народу много будет. Врач находится на нашем этаже в крайней комнате, справа.

– Пожалуй, я так и сделаю, – сказал Михаил и посмотрел на часы.

Дождавшись восьми часов, он пошёл к врачу. Из кабинета медика он вышел бодрым, с заполненной санаторной книжкой, и облегчённо вздохнув, засеменил в свой номер. Вася уже был одет и готовился идти на завтрак. В столовой Мишу посадили за один столик с молодыми девушками, у которых отчего-то одежда висела на спинках стульев, а не в гардеробе. Двух он узнал сразу, это были любительницы качелей Марина и Вика.

– Меня Михаил зовут – представился он, – а вас я попробую угадать, как зовут, – обратился он к девушкам.

Они рассмеялись в ответ, не веря в его возможности.

– Вы Марина, – сказал он блондинке, – а вы Вика, – перевёл он взгляд на её подругу.

– Ничего себе? – с ликованием произнесла Марина, – вы, что с нашими санаторными картами знакомы?

– Нет, конечно, я только приехал сюда, – ответил он. – Ваши имена напечатаны на лбу, только вы их не видите.

Он сразу обратил внимание на свою схожесть с Мариной. Она была до невероятности похожа на него. Такие – же белокурые волосы лежали на её плечах, и такие же кудрявые естественные локоны дрожали от её весёлого смеха. Она была увешена серебряными украшениями, которые в сочетании с её волосами ей очень шли. Ей было примерно восемнадцать лет, и в первую очередь она сообщила, что приехала сюда со своей подругой Викой из Волгограда.

Вика на первый вид казалась сдержанной девушкой и не совсем разговорчивой. Она была значительно старше своей подруги и постоянно одёргивала Марину – хохотушку, которая бесстыдно бросала изголодавшийся взгляд на всех мужчин в столовой. По её поведению можно было безошибочно определить, что она уже познала страсть любви. Третья девушка неопределённого возраста, но явно старше первых двух представилась Ларисой. Она носила очки и была очень худой, но имела сравнительно нормальную грудь, а когда она потянулась за солью за соседний столик, то Михаил отметил её выпуклый небольшой зад, похожий на полусферу баскетбольного мяча. Гладко причёсанные смоляные волосы с чёлкой на лбу и красивым строгим лицом, вырисовывали точный портрет Эльвиры – повелительницы тьмы. Различие вносили лишь глаза и груди. У Эльвиры были голубые глаза и выдающийся бюст, а у Ларисы глаза чёрные словно тёрн, и не так смело выделяющаяся, как у Эльвиры бюст. Но всё равно создавалось такое ощущение, будто Лариса только, что сошла с голливудского экрана. И самым странным было то, что с таким лицом она работала методистом детского сада в Смоленске.

«Точно она на праздничной ёлке в детском саду играет злую волшебницу без всякого грима и маскарадного костюма. Облачается, наверное, в длинное чёрное платье и красит чёрным лаком ногти, – подумал Миша. – Но всё равно я нахожусь в цветнике. Смотреть каждый день на красивых женщин – значит быть счастливым!»

Лариса перед тем, как взять ложку, эффектно двумя руками поправила свою причёску. Затем с интересом посмотрела на Михаила и, показав кивком на его шевелюру, спросила:

– Вы случайно с Мариной не у одного и того же постижера заказывали себе кучерявые парики? – чем вызвала вновь смех у Марины.

– Нет и это определённо точно, – ответил он, – мне ни разу не приходилось бывать в Волгограде. Эти волосы я унаследовал от своего отца.

Марина прекратила смеяться, и внимательно посмотрев на Михаила, сказала Ларисе:

– А я тоже видимо позаимствовала их у кого-то из своих предков, – щебетала Марина. – У меня ни папа, ни мама таких волос не имеют. Хотя я папу знаю только по фотографии. Он умер, когда мне было два годика.

Михаил закончил с завтраком и, начал осматривать большой зал столовой, надеясь увидеть Анастасию. Но она нигде не просматривалась. Тогда он вышел на улицу и стал ожидать там Василия.

Его новые знакомые по столовой вышли следом за ним. Марина оторвалась от подруг и подошла к Михаилу:

– А хотите, после процедур я вашим гидом буду по Ялте? – предложила она, теребя пуговицу на его дублёнке. – Я даже в ботанический сад могу вас сводить. Там очень красиво.

– Спасибо Мариночка, я польщён твоим вниманием, – улыбался он ей, – но я Ялту знаю вдоль и поперёк, так как приходилось здесь бывать не единожды. Несмотря на это, я твоё предложение принимаю в любом случае, но только не сегодня. Так как мой сегодняшний день будет загружен своими делами без пробелов.

– Я хорошо поняла вас, – сказала Марина, и подошла к ожидавшим её подругам.

– Имей совесть Марина? – донёсся до него голос Ларисы. – Ты что совсем ненормальная, бросаешься на грудь незнакомого мужчины, что он подумает о тебе?

– Только хорошее, – бросила она им, – он обещал проводить со мной время.

– Бессовестная, – произнесла Лариса и, взяв её за руку, повела рядом с собой. Весь этот нравоучительный эпизод не ушёл от его глаз, но разъяснения никакого не дал, так как последние слова этих девушек были поглощены толпой курортников.

Вася вышел из столовой с горбатой низкого роста женщиной. Увидев Михаила, он оставил свою спутницу и подошёл к нему.

– Это такие гетеры, как твоя подруга, плавают по этажам нашего корпуса? – в шутку спросил Михаил у него.

– Нет, это моя соседка по столу, зовут Дуся, – объяснил Вася и у неё денег много! Как у бродячей собаки блох, – пояснил он. – Для меня она как толстопузая глиняная копилка Дося, из которой я вот уже несколько дней трясу денежку. И надо сказать ей это нравится!

Миша ничего ему на это не ответил, только лукаво улыбнулся, поймав на себе взгляд Василия. Они дошли до первого погребка, в котором был полумрак и заняли место за свободным столиком под разлапистой пальмой, врытой в большую деревянную кадку. Рядом с ними расположились двое парней в кожаных куртках с серьёзно выраженными лицами. Обычно такие лица носили уголовные авторитеты девяностых годов. Ему приходилось с ними иметь дело, когда у него однажды угнали автомобиль. Они – то ему и помогли тогда вернуть машину, а угонщиков наказали по своему негласному кодексу. Взяв бутылку «Немирова» и закуски, Вася с Михаилом продолжили своё знакомство в этом уютном погребке.

Вася неугомонно тараторил, не закрывая рта, почти не давая говорить Михаилу. Но для Миши долетели обрывки разговора парней в кожаных куртках. Как он понял из их беседы, что какой-то «Китай» должен привести в этот погребок в одиннадцать часов на просмотр красивую биксу, чтобы переправить её без возврата в Турцию. Между собой они разговаривали тихо, но Михаил догадался по их интонации, что они замышляют, что-то нехорошее.

Когда они с Васей, допили бутылку, то Михаил увидел, как в погребок вошёл высокий мужчина, без головного убора в тёмно-зелёном дорогом пальто. Следом за ним проследовала Анастасия. Такой встречи он предвидеть не мог и не желал видеть Настю именно сейчас. За пальмой и в полумраке она не заметила Михаила.

– Вот это номер!!! – тихо произнёс он, что Вася даже не услышал его голоса.

Тут вдруг мужчина осмотрелся и кивком поприветствовал парней, усадил её за крайний столик, лицом к парням так, чтобы они могли её лучше разглядеть. Оставаться он больше не хотел в этом погребке. Настроение было подпорчено, и он предложил Васе выйти на улицу. Спрятавшись за Васину спину, он вышел незамеченным из погребка.

«Вот значит, какая программа у неё? – подумал он, – поэтому она его деликатно отогнала от себя? Надумала, видимо, за границу съездить, но не думает, что она оттуда не вернётся? Её просто продадут там в бордель. А ещё считает себя умной женщиной! Придётся открыть ей глаза».

Они прошли с Васей на рынок, и Михаил, не оттягивая на потом, накупил подарков для своей жены и дочек. Вася же, разменяв свои последние пятьдесят долларов, купил ещё спиртного и вяленой рыбы. Затем они вышли к берегу моря и пошли назад в санаторий.

Вася был, охоч на язык, не переставая рассказывать о себе и своей жене. Но Михаил пропускал мимо ушей его разговор и думал только об Анастасии, машинально поддакивая ему. Михаилу вдруг стало жалко её, что у него защемило в груди от дурного предчувствия. И он решил перед обедом в первую очередь разыскать её комнату и переговорить с ней. С Васей он водку пить больше не стал, сославшись, что не любит блиц со спиртными напитками, и предложил ему угоститься лучше перед ужином. – До ужина несколько раз ещё проспимся и ещё горилки купим, – сказал Василий, – не идти же на танцы трезвым.

Он открыл ключом дверь номера и обрадовано сказал:

– Надо же Олеся, какая молодец! Не только комнату убрала, но и брюки мне погладила. Обязательно куплю ей шоколадку за это. Я ей в шутку сказал, а она мне вон какие стрелки навела. Сегодня их на танцы одену.

Брюки висели выглаженные на спинке стула, а сорочки Михаила висели в шифоньере на плечиках. Он хорошо помнил, что сам он их с кровати не убирал.

– А кто эта, Олеся? – спросил он.

– Молодая и красивая уборщица, – сообщил Вася, – завтра её увидишь. Она у нас только до обеда работает и потом идёт на вторую работу.

Михаил лёг на постель прямо в пальто. Закрыв глаза, он слышал, как Василий разливал по стаканам спиртное.

– По дому, что ли затосковал? – спросил Вася, – вставай лучше выпей, а то скоро на обед идти.

– Сейчас я приду и выпью, – встал он с постели. – Мне надо отлучиться ненадолго.

НАСТЕ НАДО ПОМОЧЬ

– Насте надо обязательно помочь, – сказал он Васе в дверях. – Кажется она попала в железные когти? И я буду себя чувствовать последним гадом, если не предупрежу её об опасности.

Её он нашёл в соседнем корпусе без всякого труда. В этом старом здании, было всего двадцать номеров. И комнаты были без всяких удобств, с общими туалетами на этажах. Она сидела за ноутбуком и лазила по Интернету. Но когда зашёл Михаил, она сразу закрыла крышку ноутбука. Однако встретила его приветливо, усадила за стол и подвинула к нему вазу с фруктами.

– Ты, что одна в комнате живёшь? – спросил он.

– Если одна кровать стоит, то естественно одна живу, – ответила она.

– Номер, конечно, у тебя, не такой хороший, как у меня. «Люксом не назовёшь», – скептически произнёс он. – Без удобств, да и скучно одной.

– Мне скучать будет некогда, а помыться я приду к тебе, если ты, конечно, пустишь меня?

– Я думаю, тебе и не до мытья будет. «Ты же за бугор собираешься свалить отсюда?» – неожиданно спросил он её.

Она моментально переменилась в лице и с тревогой в голосе спросила:

– Откуда такая осведомлённость? Об этом знает всего лишь один человек, которого ты знать не можешь, и общаюсь я с ним только в Интернете. И уехать я собираюсь, максимум на пять дней. Мне нужно некоторые дела свои решить там.

– И этого мужчину зовут «Китай?», – удивил он её своим вопросом.

– Ты, что Миша шпионишь за мной и, наверное, воткнул мне в одежду жучка?

– Да нет Анастасия, не шпионил я за тобой, – сказал он спокойно, – но знаю, что назад оттуда ты не вернёшься. Я случайно был в погребке, где ты была с высоким мужчиной. И стал невольным свидетелем диалога двух мордоворотов, с которыми он поздоровался. Продадут тебя там, как только ты покинешь Крым. Если уже не продали?

– Ты что Миша ужасы мне пришёл рассказывать? – надменно спросила она, – этот Китаев, он же Плотницкий порядочный человек. Он не только известный учёный на Украине, а имеет своё научное издательство. Он издал мою книгу по психологии, над которой я работала больше трёх лет. Но это сигнальный вариант был. Сейчас он пытается мне помочь издать её массовым тиражом в нескольких странах. У меня нет мотивов не доверять ему. На нашей родине, не имея денег, даже бы Толстой не издался, живя в это время. Потому, что все издательства работают на коммерческой основе. А у меня нет лишних денег, чтобы самой издаться. А я так надеюсь на гонорары от этой книги.

– Я тебя больше убеждать не буду, но хочу заметить, что в погребке был у тебя смотр – парад. И когда ты это поймёшь, будет поздно!

Михаил резко встал из-за стола и покинул её комнату. За обедом он увидал её. Анастасия сидела недалеко от него с крупной миловидной женщиной одетую в золото, и двумя мужчинами пенсионного возраста.

По её виду можно было понять, что она очень встревожена. Она тоже своим острым взглядом отыскала Михаила и, подойдя к столику, где он находился в присутствии женского общества, сказала ему, что будет ждать его на улице.

– Это что жена ваша? – спросила Марина, – когда Анастасия повернулась к ним спиной.

– Хорошая знакомая, – ответил он, – а если быть точнее, то мы живём с ней, не только в одном городе, но и доме.

Он перевёл свой взгляд на наблюдавшую за ним по-воровски Ларису. От чего она смутилась и, оставив вилку на тарелке, стала поправлять свои волосы.

– А что она выглядит, как моя жена? – спросил он у Марины, но при этом, не убирал своего взгляда от Ларисы.

– По крайней мере, могла бы ею быть, – ответила Марина, она тоже красивая, как и вы.

– Спасибо, – произнёс он и, не доев свой обед, пошёл медленно за Анастасией.

Та стояла около гардероба и уже застёгивала свою норковую курточку.

– Миша я крайне переполнена тревогой после твоего предостережения и нахожусь в подвешенном состоянии сейчас. Я не знаю, что мне делать? Этот Китаев знает не только мой номер мобильного телефона, но и был у меня в комнате. Если он страшный человек, то он не оставит меня в покое. И к тому же у него мой заграничный паспорт. Посоветуй, что делать? Может мне на поезд сесть и ехать домой?

– Глупости говоришь, – спокойно произнёс он. – Забирай свой чемодан и перебирайся в наш корпус, только за путёвку тебе придётся переплатить немного. А своему паспорту помахать пожизненно ручкой или заявлять местным чекистам, чтобы они поставили на контроль твой дальнейший отпуск. Но я боюсь, как бы и чекисты не были с этими бандюгами повязаны? Обычно они сейчас вместе бабки делают.

– Да ты, наверное, прав, – согласилась она с ним. – Бог с ним, с паспортом. Возможно, он мне никогда не понадобится. Я ни разу в дальнем зарубежье не была и вряд ли буду.

Она неожиданно заволновалась и достав из сумочки большую таблетку, положила её себе под язык.

– Тогда пошли сейчас со мной, поможешь мне с переселением? – попросила она его жалостливо.

Он охотно откликнулся на её просьбу. Через полчаса она была уже в двухместном номере его корпуса. Её соседкой оказалась Лариса из Смоленска, которая сидела в столовой с Михаилом за одним столом.

Лариса радушно встретила Анастасию и, убрав из пустой тумбочки свою косметичку, показала её кровать. На Михаила Лариса совсем не смотрела, делая вид, будто его не замечает. Он поставил багаж Анастасии около кровати и пошёл к выходу.

– Располагайся, а я пойду к себе, – сказал он ей, уходя, и покинул женский номер.

ПОСТЕЛЬНАЯ АДАПТАЦИЯ

Его глаза слипались. Ему очень хотелось спать. У себя в номере он завалился на кровать и проспал до ужина беспробудно.

На ужин он пошёл один. Около столовой была слышна музыка. Там он и увидал Васю. Он выплясывал перед ужином с горбатой женщиной, по имени Дуся. Зрелище было довольно забавным. Он крутил её вокруг себя, словно игрушечную юлу и все присутствующие около столовой без удержу смеялись. Она задорно притоптывала ногами под рок-н-ролл и игриво подёргивала своим горбом. Как понял Михаил, Вася из-за Дуси стал за короткий срок пребывания в санатории самым популярным женихом. Оказывается, он перед танцем всем объявил, что сейчас исполнит коронный номер, с которым поедет после на Чемпионат мира по бальным танцам среди людей с физическими недостатками и обязательно оторвёт там лавровый венок вместе со своей партнёршей.

Вечером, за ужином Лариса, не смотрела в лицо Михаила, а кушала, молча, уткнувшись в свою тарелку. Зато Марина сделала смелое предложение пройтись с ним к морю, ссылаясь на то, что её подруга натёрла ногу и идти не может, а одна она вечером боится покидать корпус.

– Я бы охотно Мариночка тебя проводил, – отказался Михаил, – но мне сегодня не до прогулок. Адаптацию постельную надо пройти. Но в последующие дни я готов быть твоим сопровождающим. А сегодня тебе лучше обратиться с этой просьбой к Ларисе. Ей тоже полезен морской воздух. Нельзя такой красавице иметь мрачное лицо.

Лариса вспыхнула от таких слов, но промолчала, и вместо неё голос подала Марина.

– Она обиделась на меня и никуда со мной идти не хочет.

– Помолчи, пожалуйста? – сверкнула Лариса на неё своими чёрными глазами, – научись вначале уважать старших и вести себя нормально, хотя – бы при посторонних?

– А дядя Миша уже не посторонний, он теперь мой мужчина, если охотно согласился меня на прогулки к морю сопровождать.

Лариса вдруг неожиданно бросила вилку на тарелку и, не доев запеканку, выбежала из столовой.

– Сколько темпераменту у этой брюнетки, – сказал он девчонкам, – видимо ты Марина её сильно обидела?

– А чего она к нам в мамки лезет. Всё воспитывает, да воспитывает. Вот приедет домой пускай у себя и командует в детском саду. А то ссылается постоянно на мою маму.

– Не понял? – изумился Михаил, – как она может на твою маму ссылаться, если она её не знает?

– Знает и хорошо. Мы в поезде с ней познакомились. Ехали на авось, достать курсовку хотя – бы. На путёвку и не надеялись, так же как и Лариса. И нам повезло. Мама здесь путёвки и пробила всем. Когда она уезжала, то просила Ларису за нами присматривать. Вот она и усердствует, и пугает всегда меня, что маме позвонит. Они обменялись номерами сотовых телефонов.

– Ты Мариночка не права, – назидательно произнёс Михаил, – Лариса уважила твою мать, и это надо ценить! Она согласилась присмотреть за двумя девочками, чтобы никакой беды с вами не приключилось. Мне кажется тебе, перед ней извиниться надо? Он заметил, как после его слов она изменилась и себе под нос пробормотала:

– Хорошо, я сейчас пойду перед ней извинюсь. Я виновата, что довела её до такого состояния.

После ужина Вася настойчиво упрашивал Михаила пойти на танцы, но тот был, неумолим:

– Я лучше сегодня отдохну хорошо, а завтра приступлю отрываться на танцах и заглядывать на женщин.

– Тогда закрывайся на ключ и спи, и лоджию не открывай? Здесь зачастую во время вечерних танцев чистят номера. Самое подходящее для краж время. А я сегодня ночевать, не приду. Сяду на полный пансион к Дусе. Сам понимаешь, деньги на исходе, а отдыхать ещё ого – го сколько?

– Об вероятной краже меня предупредили в первую очередь, – сказал Михаил и повернул за ним ключ замка.

Он не успел раздеться и лечь в постель, как в номер постучали. Это была Анастасия. Она окликнула его за дверью. Он твёрдо решил проявить волю после сказанных ею слов на платформе и близости с ней отныне нигде не допускать.

«Надо – же сравнила меня с ухоженным пуделем, – подумал он, – как у неё только язык повернулся сделать нелепое сравнение, после такой незабываемой ночи. Пускай она тоже знает, что я могу быть равнодушен, даже к таким красивым женщинам, как она».

Но как бы он не хотел, дверь ей в любом случае он бы не открыл. К его счастью или несчастью ключ в замке закусило, и он не поворачивался ни в одну сторону.

– Прости Анастасия, но я не могу открыть двери. Замок что-то заело, да и сплю я уже.

– Ты, что там не один? – чуть обиженно произнесла она.

– На твой вопрос я не могу ответить. Не хочу, быть услышанным всем корпусом.

– Приятных снов тогда тебе Миша! – и он услышал удаляющие шаги за дверью.

– Вот так-то лучше будет, – произнёс он, – пускай знает, стойкость настоящего мужчины! Я сделаю так, что ты сама будешь бегать за мной по пятам, как Жучка и кусать губы от негодования.

После этого он сразу выключил свет и залез под одеяло. Сон всё равно плохо шёл к нему, перед глазами стояла Анастасия, и он жалел, что не впустил её к себе.

«Можно было её впустить через балкон» – нашёптывал ему неведомый голос.

– Я без тебя знаю, – ответил он голосу и переключил свои мысли на эффектную Ларису. – Эта молодая женщина похожа на шоколадку, но какова она на вкус нужно вначале снять обёртку, чем я и займусь в ближайшее время.

МАРИО ЛАНЦА ИЗ БЕЛОЙ ЦЕРКВИ

Он проснулся на следующий день в пять тридцать утра от сильного стука в дверь. Как ни странно, но замок открылся с первой попытки. В дверях стоял Вася, немного помятый, но вполне довольный.

– И ты мой друг, даже не удосужился пригласить себе в комнату дивчину? – спросил он, – разве это дело не использовать такой счастливый случай. Я значит, из-за тебя горб ломаю на четвёртом фронте, а ты мёрзнешь, здесь один. Нехорошо себя ведёшь Михаил. Около тебя вчера такая милашка крутилась. Мог бы ей внимание уделить?

Миша протёр глаза и, улыбнувшись, произнёс:

– Эту милашку Анастасией зовут. Она работает вместе со мной на заводе и живёт в одном доме. Кстати, она вчера заходила, но я замок не мог открыть.

– Ну, это другое дело. С ней ухо востро надо держать. Обвинения я с тебя снимаю тогда, – шутливо заявил Вася. – А на следующий раз, будешь дверь открывать, ключ до упора не суй. Тогда он легко щёлкнет.

Спать Михаил уже не хотел. Он пошёл в ванную, но, когда вернулся оттуда Вася лежал одетым на кровати с закрытыми глазами.

– Какая культурная программа у нас сегодня с тобой будет? – спросил он, не открывая глаз. – С погребка начнём или со знакомства с красивыми женщинами?

– Вася, так ты вроде нашёл себе Дусю? – усмехнулся Михаил, – а я о себе сам позабочусь.

– А я о себе молчу, как рыба об лёд, – засмеялся он и, приподнявшись на локоть, спросил:

– А здорово я с ней вчера около столовой па-де-де исполнил? Меня вчера все бабы на танцах приглашали, но я естественно многим отказывал. Сам понимаешь у Дуси толстый кошель, а я поиздержался уже прилично, так что побуду около неё с серебряной ложкой.

Он вдруг напряг слух, за дверями послышался шорох веника.

– Это Олеся, – приложил он к губам палец и на цыпочках бросился к дверям.

Вася осторожно извлёк ключ из двери, приложился одним глазом к замочной скважине, стал наблюдать за коридором, и приоткрыв дверь в щёлку фальцетом затянул:

Олеся любовь моя, как я люблю тебя.

Но ты жестокая, предпочитаешь веники и швабры.

Поплачешь ты сегодня с утренней зари.

Когда поймёшь, что из-за тебя я завтрака лишился.

Буль – Буль, Оглы, – Оглы, Оглы, – Олеся! – в быстром темпе исполнил он последнюю фразу.

– Дядя Вася, прекрати балагурить? – раздался приятный молодой голос за дверью. – Люди ещё спят, а ты арии распеваешь.

Он открыл дверь настежь. Их взору предстала ослепительная девушка лет двадцати пяти, с очаровательной улыбкой на лице. В руках у неё был веник, которой никак не шёл к её внешности. «Такой бы только на телевидении работать», – отметил про себя Михаил.

У неё была модная короткая стрижка и очаровательная внешность. В ушах висели большие золотые серьги кольцами. На пухлых ярко-красных губах, сплетённых бантиком, не было нанесено губной помады. И эти губы больше всех украшали её лицо. Её небольшие груди чуть выпирали через халат и вздрагивали, от беззвучного смеха. Она была одета в синий халат с гипюровым воротником, и домашние тапочки. Её тонкая шея, цвета южного загара была очень гладкой и, так же как и губы магически притягивала Михаила. И если бы не её короткая стрижка и халат она была бы похожа на киноактрису Викторию Фёдорову. Хотя все эти детали нисколько не портили внешность этого прелестного создания.

«Да такую шейку и губы я бы не отказался поцеловать» – подумал он, и сразу устыдившись своих мыслей, отвернулся от неё и, открыв балкон, вышел туда.

О чём весёлый сосед с ней говорил, он не слышал. Но когда к нему через две минуты пришёл Василий, он сам ему всё рассказал:

– Я её поблагодарил за выглаженные брюки. Отдал шоколадку и в щёчку поцеловал, но она моего внимания и не заметила. Ждала тебя, когда ты выйдешь с балкона. Я сразу просёк, что ты ей понравился. Она меня спросила, как миллионера зовут, то есть тебя.

– С чего она взяла, что я миллионер? – спросил Михаил.

– Я ей тоже этот вопрос задал, – сказал Василий. – Она мне ответила, что все рубашки у тебя дорогие и пахнут настоящим мужчиной. Так что Миша дерзай, а я тебя с ней обязательно познакомлю. А то я смотрю ты больно робкий. Тут курорт, а не Киевская лавра. «Нельзя с такой внешностью не принимать активного участия в курортной жизни!» – сказал он торжественно и поднял вверх указательный палец, не дав Мише и слова произнести:

– Смотри как надо? – и он, подойдя к толстостенным перилам балкона, неожиданно запел на весь голос, расставив, как оперный певец широко руки:

Гори огонь, как Прометей,

Гори огонь любви моей.

Огня. Огня мне блин, дайте я прошу? – заорал он во всё горло.

На улице в это время никого ещё не было, кроме собаки, без одной лапы, которая, услышав дикий крик, быстро, как кенгуру упрыгала за корпус.

Вася, как конь заржал, и скрылся в номере, оставив Мишу в изумлении стоять одного на балконе. Увидав, что по этажу стал включаться в окнах свет, Михаил, быстро сообразив, что его могут принять за певца с украинским акцентом, ринулся вслед за Васей. Но балконная дверь в его комнате была закрыта. Вася, выбежав, за собой, дёрнул дверной шпингалет, который заблокировал дверь.

Проснувшись от раннего аллегретто, отдыхающие застучали балконными дверями. Им было интересно что за жаворонок проживает с ними на этаже, хотя многие знали исполнителя в лицо. Женщина из соседнего номера в халате и с заспанным лицом, разглядев в темноте Михаила, не стала приближаться, стесняясь показать ему свою помятую внешность, а только покачала головой. Мужчин на балконе не было. Михаил в эти секунды готов был провалиться сквозь бетонные перекрытия от стыда. Но одна пожилая женщина в ночной рубашке, не постеснявшись Михаила, подошла к нему и сказала:

– Передайте этому плясуну, что за завтраком мы ему дадим огня! Взрослый мужчина, а ведёт себя, как сорванец в коротких штанишках. Строители, наверное, отдыхают сейчас от него и план в его отсутствии перевыполняют на двести процентов.

– Я дал команду подъём, – высунулась Васина голова из комнаты и снова скрылась.

Женщина постучала по стеклу и, погрозив ему пальцем уже добродушно, сказала:

– Я покажу тебе подъём. Вот напишу письмо в твоё подразделение, тогда будешь знать, как мешать честным труженикам, отдыхать.

Михаил проводил взглядом удаляющуюся женщину и слегка толкнул ногой дверь. Она на этот раз с лёгкостью поддалась, и он зашёл в номер. Вася катался от смеха по кровати:

– А я думал, бабульки тебя примут за оперного певца Марио Ланца, и к себе в номера затащат, – говорил он сквозь слёзы. – Любят они артистов. А ты похож на него, если бы в блондинистом парике не был. Здесь на нашем этаже, мужиков ты да я. Больше я никого не видел.

Михаил, принял его аргумент с юмором и тут же громко рассмеялся. Этот мужчина всё больше и больше нравился ему своим весёлым нравом. И он был доволен, что его поселили с ним, редким оригиналом, умевшим с утра приподнять настроение, а не сухарём из медвежьего угла.

– Нет, – но ты слышал, как я исполнил утреннее бельканто? – не унимался смеяться Василий. – Почти как Великий Карузо! – загнул он. – Даже глухая и хромая собака напугалась, вылетев пулей из Колизея. Завтрак у меня сегодня отменяется, пускай бабёнки поскучают без меня. Правильно я говорю Михаил?

– Ну, если тебя потчевали в женском номере четвёртого корпуса ночью, то думаю не надо желудок перегружать, – ответил Миша. – А я схожу, позавтракаю и приму назначенные врачом процедуры, а потом можно в погребок спуститься.

Вася прекратил смеяться и, сняв с себя выглаженные вчера Олесей брюки. Стоя на середине комнаты в дорогих модных трусах он гордо сказал:

– Ещё бы не кормили. Дуся очень сильный бухгалтер. В Запорожье в банке работает, – пояснил он, – у неё зарплата в десять раз больше моей. Она не скупится на меня. Вот эти панталоны и джинсы она мне купила позавчера. А ещё гору носовых платков. Хочешь, половину тебе подарю? – и, не дожидаясь ответа, он полез в тумбочку.

– Не надо Василий у меня этого добра навалом, – сказал Миша.

Но Вася не слушал его. Он извлёк целую пачку платков и, отделив половину, сунул Мише под подушку.

– Неужели не понятно, что этот расходный материал ещё является полезным атрибутом и тебе будет необходим после «десертного пудинга».

– Полотенцем пользоваться не гигиенично, – настаивал он.

Миша не стал возражать, а махнул безразлично рукой и вышел в коридор от назойливого соседа.

СЧАСТЛИВЫЙ РАССВЕТ

У их дверей чуть согнувшись, передом к Михаилу стояла Олеся и выметала сор с ковровой дорожки. Самая верхняя пуговица у неё на халате была расстегнута, и ему сразу бросилось в глаза, что она была без лифчика. Подойдя почти вплотную к ней, он не сводил взгляда с этого пространства. Она выпрямилась перед ним и, бросив веник на дорожку, торопливо стала застёгивать верхнюю пуговицу.

– Да вы особо не смущайтесь Олеся, – сказал он, – таким бюстом надо гордиться, и конечно посторонним напоказ не освещать его. Как вы, наверное, поняли я со вчерашнего дня не посторонний в этом здании человек. К тому же буквально пятнадцать минут назад был сражён вашими внешними данными. Таким девушкам место в кино да на обложках самых популярных мировых журналах, а не здесь с веником и шваброй номера убирать. Я всегда преклоняюсь перед такой красотой и нередко проявляю слабость. Боюсь, что такой рецидив будет неизбежен и здесь. Вы доставили мне массу приятных волнений. Ещё я хочу выразить вам свою искреннюю благодарность, что прибрали на место мои сорочки.

Он явно кривил душой. У него всегда была привычка сравнивать окружающий его женский пол между собой. Сейчас он вблизи лучше рассмотрел Олесю. Да она была хороша, но Анастасия была лучше. В столовой он многих женщин оценивающе рассматривал и, Анастасия по всем статьям никому не уступала, разве, что юной Марине, – хохотушке с кудрявой головой, но у Марины было преимущество перед Анастасией. Она была молода и чиста душой. По существу, она была ещё непорочным ребёнком, как ему казалось. И ещё была остроносая Вика, которая работала моделью и училась в институте. У неё была красивая фигура и безумно манящая походка. И конечно была немногословная Лариса с маской таинственности на лице, которую он наметил в ближайшие дни снять. Ларису он считал женщиной – загадкой особой породы. Она была по-своему привлекательна и выглядела всегда с творческим эффектом. От неё отдавало недоступностью, и эта черта характера возбуждала его больше всего и мысленно толкала на неё. Одним словом, она ему ужасно понравилась, и он наметил её главной целью в комплекте с горящей путёвкой. Но сейчас он вглядывался прицельно в молодую уборщицу и привораживал её к себе заманчивой улыбкой. Она стояла и внимательно слушала его, прижав руку к груди. Её рот был полуоткрыт, и он хорошо ощущал её дыхание на своём лице. Выслушав его до конца, она перенесла свою руку на его грудь и, тряхнув озорно своей, головкой тихо произнесла:

– Это вы так шутите, Михаил Фёдорович? – спросила она.

– Какие могут быть шутки, разве вы не чувствуете, как бьётся моё сердце? – показал он глазами на её руку, которая чуть касалась его руки, – кстати, откуда вам известно вам мой имя отчество?

Он опять кривил душой, в надежде, что она постесняется плотнее приложить к его груди свою ладонь. Его сердце работало в нормальном режиме. Но она без тени смущения, будто прожигая его тело, стала бродить рукой не только по груди, но и даже по низу живота.

– Ну, что убедились? – спросил он.

– Что-то есть, но это оттого, что вы Михаил Фёдорович плохо спали. А имя отчество я ваше прочитала в санаторной книжке, которая лежит у вас на тумбочке. Не обессудьте, но мне пришлось полюбопытствовать, чтобы знать, кто же это разбрасывает свою одежду на кровати. С меня ведь в первую очередь за порядок спрашивают.

– Я больше, не буду, – скрестил он руки на своей груди и умоляюще посмотрел на неё. – С сегодняшнего дня, даже если хотите, буду в своём номере полы за вас мыть? Я готов пожертвовать ради вас частичкой своего отдыха, да и не только этим, а многим другим.

Он понял по её осоловевшим глазам, что доставил ей удовольствие своим присутствием. Слишком Михаил по жизни был избалован женским вниманием. И эта уверенность в своих силах делала сейчас его крайне напористым:

– А сейчас я бы не против, угостить вас утренним кофе с коньяком. Пойдёмте, к нам в номер? – пригласил он её, – Вася за это время пока я с вами говорю, наверное, успел уже натянуть на себя штаны?

Она сверкнула глазками, и вновь кокетливо тряхнув головой, промолвила:

– Мне многие комплименты здесь отпускают, но они все лживые. А у вас искренне, как-то получилось. Всё равно вам спасибо, даже если вы и лицедей. Хорошие слова приятны любой женщине. Я не могу говорить, как вы, но считайте, что я отплатила вам той – же монетой. И, пожалуй, от кофе я не откажусь, но вначале дайте мне управиться с дорожкой, а потом я зайду в ваш номер.

Он после её слов бесцеремонно нагло оттянул её халат. Затем поцеловал быстро в область груди, обдав её запахом туалетной воды, которой пропахли все его сорочки. Он уже знал от Васи, что этот запах имел на нее приятное воздействие и поэтому осмелился на такой шаг, точно зная, что пощёчины от этой молодой дивы не последует. И он опытный ловелас, был прав. Олеся, не только не ударила его, а чуть отшатнулась к стенке. И успела только произнести:

– Вы! – и оборвалась, закрыв при этом глаза.

Что она делала дальше, он не знал, так как моментально удалился в свой номер. Но понял, что Олеся оказалась, слабой, как и многие другие женщины, способные сомлеть от одного прикосновения понравившегося им мужчины.

Его сосед в номере отсутствовал. Михаил заглянул в ванную, его там тоже не оказалось. Он догадался, что тот, гуляет по длинному на всё здание балкону. Выглянув на балкон, он убедился, что был прав в своих догадках. Вася смешил уже каких-то женщин, которые на балконе делали утреннюю гимнастику. Он быстро закрыл свою балконную дверь на два шпингалета. Затем задёрнул портьеру и вышел в коридор. Там по мягкой дорожке он бесшумно подошёл к Олесе. Она находилась в той же позе, в какой оставил её Михаил минуту назад и глаза её по-прежнему были закрытыми. Она стояла, прикоснувшись к стене, и растирала ладонями виски. Веник уже не валялся на полу, а был приставлен вместе с совком к стене. Она вновь ощутила по запаху присутствие Михаила и, приподняв свои веки, увидев его перед собой, тихо простонала и вновь прикрыла их. Он в это время молил бога, чтобы ни одна душа не вылезла из своего номера, так как она уже совершенно безвольная находилась на его руках, безропотно подчинившись его силе и обаянию.

Он занёс её в комнату и, поставил на пол. Затем быстро закрыл дверь на ключ. Прижав её к двери, он расстегнул на ней халат и не совсем аккуратно скинул его, оставив, валяться на полу. Она осталась в одних чёрных трусиках. Олеся обвила руками его шею и забилась в судороге. Она была, как огонь горячая и от неё исходил запах моющих средств, но это нисколько его не смутило и не оттолкнуло от неё. Он не переставал целовать её груди и посыпать лицо мелкими поцелуями. Они так увлеклись, что не слышали, как Вася торкался в балконную дверь. Они оба не давали отчёта своим действиям. Всё произошло в сумбурном и бешеном ритме. Она кричала, и сама закрывала себе рот рукой. Он отдирал её руку и впивался в неё своими губами. Они пришли в себя на Мишиной кровати. На её шее отпечатались свежие следы поцелуев, а губы были уже не красные, а фиолетовые с некоторой припухлостью. Сам он весь был покрыт красными пятнами. Этот предательский недостаток постоянно проявлялся у него на светлом лице во время секса. Но он знал, что сейчас выйдет на балкон и у него всё пройдёт. Он смотрел на неё, и удивлялся себе, похоже это было творение, не настоящего мужчины, а какого-то сексуального маньяка.

Такое, чтобы потерять голову и контроль во время секса, он не помнил за собой с молодых лет.

«С Анастасией тоже было что-то невероятное, – размышлял он, – хоть ему и было доставлено блаженство, но это всё же был секс одного человека по имени Анастасия».

Одно только его успокаивало, что такой секс понравился и ему и Олесе. Но она себя ещё не видела в зеркале.

«Может сильно обидеться и не прийти больше к нему? – промелькнуло у него в голове, – ведь её шею и губы балконом не замаскируешь, тут необходима профессиональная косметическая обработка».

Она, обняв Мишу за шею, не хотела его отпускать от себя. Выпуская из ноздрей теплый воздух ему в щеку, Олеся шептала:

– Ещё хочу! Я больше не буду кричать. Буду вести себя тихо и смирно.

– Тихий секс, равносилен марафонскому бегу! – сказал он, вспомнив оброненную кем – то фразу, которую хорошо запомнил. – Движения много, а приятности никакой!

И он запустил руку под подушку, достал оттуда Васины носовые платки.

– Особенно для тех, кто заведомо знает, что медалей ему не видать, как своей спины, – добавила она. – Мою тему затронули Михаил Фёдорович. Я шесть лет бегала на длинные дистанции. Но вас ещё очень хочу!

– Приходи ко мне после работы? – предложил он, – и мы с тобой насладимся до изнеможения. А сейчас и тебе некогда, да и Вася не исключено разыскивает меня по пансионату или стоит под дверью? Он вышел на балкон, а я закрыл за ним дверь.

– Нам категорически запрещено появляться в санатории после рабочего времени, – огорчённо сказала она, – могут с работы выгнать. А я своей работой дорожу. Да и не могу я вечерами. Сына пятилетнего не на кого оставить. Я в санатории на двух ставках работаю. С утра в вашем корпусе порядок навожу, а после обеда в административном центре полы мою. На одну зарплату в наше время разве проживёшь? Тяжело, но, ничего не поделаешь, жить надо как-то.

– Хорошо, тогда сделаем так, – предложил Миша свой вариант. – Ты в десять часов приходишь убирать наш номер, а я сделаю так, чтобы мой весёлый сосед прогулялся по берегу. Устраивает тебя это?

– Да, конечно, – поцеловала она его в щёку, – а кофе мы сейчас будем пить?

– Обязательно, – ответил он взаимностью на её поцелуй и, встав с кровати, включил электрочайник.

В это время в дверь постучали.

Это был неугомонный весельчак Вася. Он стоял в коридоре и напевал песню «Зайка моя, я твой тазик».

Олеся быстро вскочила с кровати и, подхватив с пола свою амуницию, нырнула в ванную, закрыв за собой плотно дверь. Обливаясь потом от бешеной близости с молодой и красивой уборщицей, Михаил впустил Василия.

Он вошёл с таинственной улыбкой, держа в руках тапочки Олеси. Взглянув с уважением на Михаила, подмигнул ему и громко произнёс:

– Олеся чуни свои по коридору раскидала, а самой нигде нет. И инструмент свой без надзора оставила. Неужели себе парубка в каком-то номере нашла? Это не честно будет с её стороны. Я ей рапсодии собственного сочинения выдаю каждое утро, а она, наверное, милуется с другим женихом? Я с горя удавлюсь её трусиками или повешусь на её лифчике.

Он бросил тапки на пол, пожал руку Мише и тихо, но торжественно, произнёс:

– Фердипердозно! Вот это дело я очень сильно приветствую! Ну не мог я представить, что ты таким быстрым окажешься? Теперь я за твой отдых спокоен! И сосед который может лапшу не только на уши вешать, но и на вилку накручивать, мне по нутру. С тобой я не пропаду.

Михаил понятливо посмотрел на него и громко ответил на его первоначальный вопрос:

– Да нет, тапочки она специально оставила около нашей двери. А сама она ванную у нас моет, да и ополоснуться там хотела. Я вот воду поставил, думаю, кофейком её угостить. Она заслужила это.

Вася подошёл к ванной и крикнул ей:

– Любовь моя! Разве можно заставлять меня ранимого так переживать? У меня очи чуть не лопнули, ища тебя по всему санаторию. Него же ты поступаешь со своим неповторимым и любимым избранником. Если ты помылась, то выходи, будем кофе пить с лепёшками и баранками.

– Дядя Вася, у тебя я слышала, есть бабушка с рюкзаком за плечами, – со смехом через дверь ответила она, – и рюкзак этот у неё деньгами набит.

– Ну ладно выходи, сама знаешь, ты мне в дочки почти годишься. И знаешь, что я просто шучу с красивой дивчиной. А Дуся мне не любовница. Я из-за человеческого сострадания ей знаки внимания делаю. Понимаешь она ко мне, как меценат относится, и я с ней по-людски! А иначе с такими барышнями нельзя!

Олеся вышла из ванной в хорошем настроении. Было видно по выступающим мокрым кругам на халате, что одела она его на влажное тело. Душ благоприятно подействовал на неё. Следы от пылких поцелуев были спрятаны под халатом, а вот губы сложно спрятать куда-то. Они ещё больше набухли, хотя синева была заретуширована губной помадой. Но она и в таком виде была соблазнительна как гетера. На неё можно было смотреть, не отрываясь наслаждаясь её сексуальным видом. Василий эти изменения заметил, но виду не подал. Она надела на ноги тапки, не забыв поблагодарить его за чуткость. На столе уже стояла бутылка коньяка и банка кофе. Михаил отдёрнул портьеру. На улице рассветало.

– Знать быть сегодня хорошему дню, – сказал он и, открыв холодильник, достал оттуда копчёные крылышки, которые ему в поезде принесла Анастасия.

– День и вчера был неплохой, – заметил Василий, – а сегодня если мы рассвет встречаем с пятью звёздами, то быть ему необыкновенным! Моё предчувствие верное!

– Ты прав, – согласился с ним Миша, – пятизвёздочный рассвет на меня уже с самой рани положительно подействовал.

У НЕЁ БОЛЬШАЯ ТЯЖЕСТЬ НА ДУШЕ

Олеся от коньяка категорически отказалась. Она пила кофе и с наслаждением обсасывала куриные крылышки. А Вася с Михаилом только пригубили коньяк, как в дверь постучали. Стук, был тихий и услышал его один Василий так как он сидел ближе к двери. А Михаил с Олесей находились на противоположной стороне стола, и он был увлечен больше ласками под столом.

– Милости прошу! – отозвался на стук Вася.

В номер вошла Анастасия. Она была неповторима. Такой её Михаил её ещё никогда не видел. Красивая укладка на голове и дорогой костюм тройка, подходивший безупречно к её лицу, делали её ужасно привлекательной. Такой она Михаилу ещё больше нравилось, но он решил держать стойку и не обращать на неё никакого внимания.

Она, не ожидая, застать здесь женщину, сразу растерялась и сникла. Михаил столкнулся с её глазами и прочитал в них досаду и огорчение. Он понял, она оделась, так для него, и пришла не ради праздного интереса, а чтобы он оценил её великолепие.

– Миша можно тебя на минуту? – с волнением подозвала она его к себе.

– Естественно можно, – сказал он, – но ты вначале присядь с нами? Познакомься с моим соседом и нашей технической сотрудницей.

Она приветливо кивнула им и назвала своё имя.

– Его Василий зовут, а она Олеся, – представил Михаил сидящих за столом. – Я тебе сейчас за знакомство кофе с коньячком налью.

Лишних стульев в номере не было. Он встал, а её усадил на свой стул.

– Мне кофе, пожалуйста, не наливай? – попросила она, – я уже пила его сегодня. Лучше мне коньяку, пожалуйста, глоток налей?

Олеся вначале с восхищением смотрела на Анастасию. Затем она стала кидать на неё эпизодически ревностные взгляды. Но Анастасия эти взгляды усмотрела и поспешила дать всем присутствующим пояснения:

– Вы не волнуйтесь? Мы с Мишей приехали вместе. Мы с ним почти близкие люди. Живём в одном доме и работаем на одном предприятии.

Её слова Олеся приняла на свой счёт и незамедлительно парировала:

– А мы и не волнуемся. Повода для этого нет. Я сама знакома с Михаилом Фёдоровичем всего лишь несколько минут, а с дядей Васей несколько дней. А вы пейте Анастасия? Мне нельзя коньяк употреблять, я на работе нахожусь и пью только кофе с крылышками.

– Вкусные крылышки? – спросила Анастасия. – Да мне очень они нравятся, а вы попробуйте и оцените? – без сарказма промолвила Олеся.

– Спасибо, я старое мясо не ем, – отказалась Анастасия, – предпочитаю свежие продукты.

Михаил, не зная внутреннего мира Олеси, с которой познакомился час назад и, хорошо зная принципиальную и прямолинейную Анастасию, забеспокоился, что конфликт может созреть на пустом месте из-за копчёных крылышек, купленных Настей в Белгороде. И чтобы избежать «набата», прервал их диалог и предложил всем выпить.

Олеся, допив кофе поблагодарив мужчин за угощение, направилась приступать к своим обязанностям. Михаил занял её место, немного отодвинув стул от Анастасии.

Она же сделала глоток и поставила стакан на стол:

– Так ты с ней вчера был, что постеснялся открыть мне дверь? – спросила Анастасия.

В её голосе чувствовалась откровенная обида.

Он же крутил в руке стакан с коньяком, не пригубив его.

– Я мог бы тебе и не отвечать на этот вопрос, но так, как я тебя знаю и обожаю, то обижать тебя не намерен, а признаюсь честно. Я действительно был один, если не считать спящего Василия. А замок предлагаю тебе самой проверить, но предупреждаю, если мы здесь застрянем, то надолго.

– Да! Анастасия я подтверждаю его слова, – ввязался в разговор Василий. – Я немного квакнул вчера, – ударил он себя щелчком по горлу, – и уснул, а ему не подсказал, что ключ не надо вставлять до упора. Вот он вчера и опростоволосился с тобой.

Она сделала вид, что поверила ему и, допив коньяк в стакане, положила по-дружески свою руку Михаилу на коленку. Затем придирчиво присмотрелась в сияющее от счастливых мгновений Мишино лицо, неожиданно провела ладонью по его щеке:

– Хорошо допустим, я тебе верю. Но знай, зашла я сюда не для того, чтобы изобличить тебя в неверности к твоей Любе. Нет, не волнуйся? Я пришла поговорить о моей проблеме. Мне вчера мысль пришла достойная и хочу, чтобы ты меня выслушал и помог её воплотить? Поэтому я и хотела с тобой с глазу на глаз обсудить некоторые вещи. Но вижу ты не готов сегодня к такому разговору, так как коньяк пил не по глоточку, а по полстакана сразу. Ты Миша расслабился. Я тебя не укоряю за это. Свой отпуск ты можешь проводить, как твоей душеньке заблагорассудится. И ты не беспокойся я, словом, ни с кем не обмолвлюсь о твоих похождениях. Всё-таки ты не дал мне попасть в «зверинец» и сгинуть там навечно. Спасибо тебе!!!

Он не успел ей и слова сказать, как она резко встала и вышла из номера.

– Что с ней? – спросил Вася, – мне кажется, она заплакала, иди, догони её? Я вижу, ей плохо на душе, – надо ей помочь? И с чего она взяла, что ты, выпивши? Ты даже и глотка не одолел.

Вася взял бутылку и поднёс её к глазам Михаила:

– Смотри, больше половины осталось. Это всё мы с ней выпили, а твоя доза в стакане нетронутая осталась.

– Не бери в голову, – это у неё своё, – сказал Миша. – Я тебе говорил, что она психолог человеческих душ, а я психолог женских душ. Я хорошо знаю, что надо этой женщине. Мне надо стойкую выдержку сделать, чтобы потом не облизываться вхолостую, а наслаждаться ей в полной мере. И поговорить, конечно, я обязан с ней, но только после завтрака. Сегодня Вася процедуры у меня отменяются. Режим до полудня у нас будет насыщенный с тобой. Только у меня просьба будет к тебе. Когда Олеся придёт убирать наш номер, испарись на полчаса? А потом спустимся с тобой в погребок. Сегодня я начинаю активироваться в этой жемчужине.

– Я не возражаю против твоих массированных действий по женскому полу, – промолвил Василий, – но ты Миша не прав, погребок от нас не уйдёт. Сердцем чую, что у этой прекраснейшей женщины, большая тяжесть на душе. Тебе не кажется, что она попала в беду? Она тебе подала тревожный знак, – ты бы видал её глаза? Сколько скорби в них было. Начни с неё сегодняшний день. Олеся уже была у тебя сегодня, а Настя душечка просит какой-то помощи у тебя, и ты не должен ей отказать в этом? Ты же не только мужчина, но и земляк её.

САМОДОВОЛЬНЫЙ БОЛВАН

Миша ничего, не сказав ему в ответ, вышел на балкон и ушёл по нему в конец здания, там, где был номер Анастасии. Он постучал по стеклу. Перед ним раздёрнулись шторы, и он увидал перед собой Ларису. Она, была еще в ночной сорочке и, не ожидая увидеть такого гостя с раннего утра, немного испугалась.

Когда она ему открывала двери, то на ней уже был длинный халат. Он вошёл в опрятную комнату, и почувствовал только запах Анастасии. Её самой не было, но меховая куртка лежала на кровати. Он поздоровался с Ларисой и, осмотрев комнату, не увидав стульев, без приглашения сел на её кровать.

«Наверное, она где-то в помещении?», – подумал он.

– Может, прилечь желаете Михаил? – с ироний задала ему вопрос Лариса, – а то ложитесь, разрешаю прямо в обуви.

Он внимательно взглянул на эту худенькую молодую женщину. Она стояла перед ним, загадочно улыбаясь, в цветастом длинном халате и поправляла обеими руками волосы. Ему показалась, эта процедура с волосами у неё была отработана давно и вошла в привычку. Он ещё в столовой обратил, как она перед тем, как приступить к еде, делала то же самое. Но там он не обратил особого внимания на эти действия. А сейчас она проделала этот жест с невероятной сексуальностью, включив в него улыбку и обворожительное движение одной брови. Отчего ему захотелось немедленно сгрести Ларису в объятия и бросить это хрупкое тело ещё в разобранную её постель.

«Возможно это её длинный до пят халатик, придаёт ей такую очаровательность?! – подумал он, – бесспорно эта Лара милое создание, слов нет. А значит ей от моих объятий не убежать».

Он с любопытством смерил Ларису несколько раз глазами с ног до головы и, встав с кровати, подошёл вплотную к ней, но она испуганно отстранилась от него, сделав шаг назад.

– Не подходите, Миша ко мне? – выставила она вперёд обе руки. – Разве вы не видите, что я не ухожена?

– Не вижу, – улыбнулся он, – и на эту кровать я бы прилёг с удовольствием, – показал он пальцем на её не заправленную постель. – Но только с тобой и конечно без обуви.

– И не мечтайте? – стояла она с вытянутыми руками, – у вас есть здесь пассия, – отвела она одну руку на кровать Анастасии.

– Глупая, – рассмеялся он, – я же говорил, что это моя соседка. Кстати, где она? Она мне очень и срочно, нужна!

– Хорошие вы видимо соседи, если она в два часа ночи плаксиво кричала, «Миша любимый спаси меня?», а потом проснулась и всю ночь пила кофе и по клавишам клавиатуры ноутбука клацала, спать не давала. А где она я не знаю. Может, в соседний номер пошла за нашими стульями?

– А кто у вас в соседях живёт? – спросил Михаил.

– Там женщина важная живёт, у неё вчера компания собиралась, – объяснила Лариса. – Она приходила к нам позаимствовать стулья. Кстати, твоя фееричная Анастасия очень пронзительно звала сегодня ночью любимого Мишу, – повторилась Лариса.

– Насте видимо пёс – кавказец приснился, – нашёлся Михаил, что сказать. – Он у неё на медведя похож, поэтому она и назвала его Миша. Но если она здесь, где-то близко, тогда можно я, её подожду на её кровати? – и, не дожидаясь ответа, отстранил осторожно Ларису руками присел на кровать Анастасии.

– Ждите, мне то что. «Вы мне не помешаете», – сказала она и ушла в ванную.

Он смотрел долго на входную дверь, но Анастасия не появлялась.

Из ванны вышла Лариса нарядная и накрашенная. На ней была одета тёмная в белую полоску кофта с большим разрезом на груди и чёрная мини-юбка. На груди висел золотой крестик на цепочке.

«Вне всякого сомнения, эта ягодка привлекательна! – оценил он мысленно её в этом одеянии, – у меня будет время еще убедиться в этом».

Взяв со стола очки, и надев их на себя, Лариса начала прибирать свою постель. Склонившись над кроватью, она начала заманчиво и активно крутить перед Михаилом своим миниатюрным задом. Перед его взором чётко мелькнула её аппетитная попка, обтянутая матовыми колготками. Как ему показалось, под колготками трусиков не было. Но, он, чтобы избежать вновь искушения к этому педагогу детского сада вначале отвернулся от такого «бесстыдного пейзажа», а затем встал и открыл балконную дверь.

Покидая её комнату, он сказал:

– Пойду я, в столовой думаю, мы встретимся с ней, – и, сделав небольшую паузу, добавил. – Тебе очень идёт этот красивый и смелый наряд. Но поверь моему вкусу, в халате ты выглядишь прекрасней! Он больше загадочности тебе придаёт! А женщины загадки всегда привлекают настоящих мужчин, а не похотливых мужланов!

Он ушёл, оставив её стоять в раздумье в створке балконной двери. До его ушей не донеслось, когда она бросила ему вслед:

– Самодовольный болван!

После чего она сняла с себя юбку и одела джинсы.

ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ И НЕСУРАЗНЫЙ ТИП

Девчонок ещё не было за столом, когда он принялся за завтрак. Так же пустовало и место Анастасии. Его соседки появились вместе втроём, когда он допивал чай. Марина с Викой поздоровались с ним и сели за стол. Лариса была в той же кофте, но вместо юбки, на ней были вельветовые узкие джинсы. Она отвела свой взгляд от Михаила и, пожелав девчонкам приятного аппетита, принялась за завтрак. Молодые девчонки с жадностью набросились на еду, на что он сразу обратил внимание.

– Вы, что девочки, с голодного краю приехали? – так и подавиться недолго, – пошутил он.

– Ага – ответила Маринка, – мы от вечернего кефира не наедаемся, поэтому плохо спим. Морской воздух на нас жуткий аппетит нагоняет.

– Вчера съели последнюю банку помидор болгарских, – сказала Вика, – а лишних денег у нас нет. Деньги остались только на обратную дорогу.

– Ну, это дело поправимое, – обнадеживающе заявил он, – приходите ко мне каждый день после танцев на чай и ваш сон нормализуется.

Девчонки, услышав такое предложение, прыснули от смеха, чем обратили на себя внимание отдыхающих с соседних столов. Михаил пожал недоумённо плечами:

– Я вроде ничего смешного не сказал, – по-отечески посмотрел он на Маринку. – Вполне нормальное и заботливое предложение. Считайте, что вы придёте на чай к отцу. У меня две дочки растут. Они немного постарше вас, и я когда смотрю на тебя Марина, улавливаю схожие черты лица с ними.

– Нам с Маринкой лично смешно было не от вашего приглашения, – проглотив ложку каши, сказала Вика, – знали бы вы, что на здешние танцы одни старики ходят. Туда мы не ходим. Мы танцам предпочитаем море!

Она замолчала и взяв бутерброд с сыром с любопытством посмотрела на свою подругу и сразу же перевела свой взгляд на Михаила:

– А скажите, дочки у вас тоже такие – же белянки, как и Маринка? – внезапно спросила она.

– Почти, – ответил он и немного привстал, чтобы ещё раз посмотреть, не появилась – ли в столовой Анастасия. Но её на месте не оказалось.

– Тогда мы обязательно придём к вам на чай, – донёсся до ушей Михаила голос Вики.

Молчавшая до этого Лариса не вытерпела и с присущей ей профессиональной строгостью, спросила:

– И вам не стыдно прибедняться?

– А что в том плохого, что мы чаю с дядей Мишей, попьём, – оправдывалась Вика, – мы же не будем его обижать.

Он не обратил, внимания на слова Вики, а вновь начал высматривать Анастасию.

– А вашу знакомую вы не ищите, она на такси уехала, – сообщила Марина.

– Только сейчас? – удивлённо спросил он.

– Нет рано утром. Я пробежку делала по парку и видела, как она садилась в машину.

– Она, что раздетая была, ведь куртка её на кровати лежит? – допытывался он у Марины.

– Совсем нет. На ней была модная чёрная шапочка с большим козырьком, и как мне показалось чёрный плащ.

– А ты не ошиблась девочка? – въедливо посмотрел он на Марину.

– Исключено, – в знак протеста она забавно пошевелила своим носиком. – Я не слепая, у неё в руках ноутбук был, к тому же она мне пожелала доброго утра!

– Если ноутбук при ней был, то это точно она была, – согласился он с Мариной.

Он дождался, когда девушки позавтракали и вышел вместе с ними на улицу. Придерживая за локоть Ларису, и пытливо заглядывая ей в глаза, спросил:

– Неужели она тебе ничего не говорила, куда поехала?

– Я же сказала, что спала, – смело встретила она его взгляд своими тёмными линзами. – А вы я вижу, решили девочкам головы заморочить? Вчера согласились быть сопроводителем у Марины по вечерней Ялте, сегодня уже собираетесь прикармливать их. А что завтра будет? Учтите, они под моей опекой находятся, – строго заявила она.

– А что же ты дорогая опекунша не кормишь их перед сном? – отразил он её нескромное обвинение, – ведь они дети ещё, их организм растёт.

Он обезоружил Ларису своим вопросом, отчего поставил её в тупик. Она замялась, потом сняла свои очки и начала оправдываться:

– Дорогой дядя Миша, – эти дети, – давно уже мечтают выйти замуж и то, что они жалуются на ночной голод это каприз перед вами. Таким методом девочки проявляют к себе интерес обаятельного взрослого мужчины. По крайней мере, они мне никогда не жаловались, что не наедаются в столовой.

– Вы находите меня обаятельным? – удивился он и обласкал её вопросительным взглядом.

Она вновь нацепила на себя свои хамелеоны и со злостью произнесла:

– Не изумляйтесь, вы отвратительный и несуразный тип и пользуясь такими скверными качествами, хотите всему санаторию под одеяло заглянуть.

Михаил оторопел, подобного выпада от неё он не ожидал и мгновенно перешёл к атаке:

– Откуда у воспитательницы дошкольного учреждения такой змеиный сленг? Расскажите милочка, где вы проходили повышение квалификации русского языка? – иронизировал он.

– В серпентарии, – рассмеялась она, – разве не заметно, как шиплю?

– А я думаю, где я похожие звуки слышал? – парировал Михаил.

Она не обратила внимания на его колкость, только как-то по-детски улыбнулась и мягко произнесла:

– А если по-честному, то в настоящей жизни я педагог. А кем вы являетесь в этой жизни?

– Зачем вытягивать из меня, то, о чём сами прекрасно знаете? Думаю, вы уже с Настей обсудили мои достоинства и недостатки.

– Зачем мне это, – ответила она ему. – Ваш паспорт господин Казанова на лице отпечатан. Вы же всё отлично ощущаете и видите, как в столовой все степенные сударыни и молодые мадемуазели только и смотрят в вашу сторону, будто других мужчин нет.

– А ты? – прервал он её.

– Что я? – не поняла она его вопроса.

– Тоже смотришь на меня беспрерывно?

– У меня безвыходное положение, я сижу напротив. Сами должны понять, что нельзя сидеть с человеком за одним столом и смотреть в одну тарелку. Разве вы не видите на мне очки. Люди сразу скажут слепая курица. Опасается ложку, мимо рта пронести. А так бы я на вас Миша и не смотрела, сиди я за другим столом.

Они шли, не спеша по ухоженной аллее позади девчонок, которые тоже не очень торопились.

– Ларис может, к морю спустимся, продолжим там наш разговор? – предложил он ей, чтобы скрыться от девчонок.

– Не хочу, – отказалась она, – там холодно, а с вами будет ещё холодней.

– Если ты меня принимаешь за айсберг, то я польщён. Кристально чище и сильнее его в океане ничего нет.

Она повернулась вполоборота к нему и приложив палец к виску, будто размышляя о чём-то, выдала:

– Совсем не айсберг, а остро – колющий холодный предмет, который может причинить боль не только человеку, но и природе.

Чтобы прекратить эту бессмысленную перебранку, он ей совершенно серьёзно сказал:

– Кстати у тебя нет безвыходного положения в столовой за столом!

– Тебе что-то дельное в голову пришло? – спросила она.

Он взглянул на выглянувшее солнце и, зажмурившись от его лучей, предложил ей устный вариант передислокации:

– Ты можешь пересесть за другой стол или хотя бы поменяться местом с Мариной. Тогда мы не будем с тобой встречаться за трапезой взглядами.

После этого он снял свою руку с её локтя и пошёл, вперёд оставив её стоять одну в раздумье. Она хотела окликнуть его, но он скрылся уже в пансионате вслед за девчонками.

НЕПОНЯТНАЯ ЖЕНЩИНА

Придя в номер, Миша растормошил уснувшего в одежде Василия.

– У тебя всего двадцать минут времени осталось, чтобы на полчаса исчезнуть из номера, – сказал он Васе.

– Я помню, – поднялся Василий с кровати, – я пойду, телевизор посмотрю, пока вы будете с Олесей скакать.

– Ты мой друг не удивляйся, я не похотливый мужичок, – сказал Михаил. – Скорее всего я женский угодник, не люблю смотреть на огорчённые женские лица. Я наверное по этой части косметолог, но не с пудрой в руках, а с буйным тонусом. А ещё мне откуда – то впилась умная мысль, которую я не собираюсь вытравливать из своей головы. «Женщин надо любить сильно и всегда. Чтобы у них от твоей любви вырастали волшебные крылья, при помощи которых они смогли бы летать и делится своим счастьем на земле с другими людьми».

– Умно сказано, – закурил Василий сигарету и вышел на балкон – Сегодня теплынь будет, – крикнул он с балкона, – солнце с утра жутко припекает. Жалко, что отпуска маленькие дают, – посетовал он. – Делали бы так, год работаешь, год отдыхаешь в санатории. Я бы тогда себе нашёл не одну Дусю, а, как и ты, целую табакерку.

Михаил в это время убирал со стола остатки пиршества в холодильник. Он стоял задом к балконной двери и что творится у него сзади, видеть не мог, и Васе он так же громко ответил:

– У меня нет здесь ни одной женщины, и едва – ли будут. Я уеду безгрешным девственником из этого райского уголка.

– А кто тебе позволит? – раздался уже в комнате Васин голос.

– Я сам себе позволю, – ответил он, – закрывая холодильник. – Мне разрешения на это ни у кого спрашивать не надо.

Когда он обернулся, то вздрогнул от неожиданности. Рядом с довольным Василием стояла Лариса.

– Ты меня сосед сегодня второй раз конфузишь. Заставил при этой суровой и в то же время милой женщины говорить неправду, – ерничал он, – конечно, я буду здесь ухаживать за всеми красотулями и иметь их, как минимум по две три штуки в день, а то и больше. Благо здоровьем бог не обидел!

– Миша балкон был открыт, и я пришла сюда вашим путём? – не обратила она на его слова внимания, – и извините меня, что я без стука вошла? Я хочу покаяться перед вами за мою маленькую утреннюю ложь. Я сказала неправду. Вижу, что исчезновение Анастасии вас до предела взволновало. Она действительно утром вызвала такси и уехала на два дня в Симферополь. Просила вам об этом не говорить, а зачем и к кому она не доложила.

– Спасибо и за это, – успокоился он, – теперь никакого неведения нет. Её исчезновение не доставит мне беспокойства. В Симферополе она не пропадёт среди родственников. А тебя за доброе известие мы с Василием можем прямо сейчас премировать прогулкой в Большую Ялту!

Он повернулся к соседу и спросил его:

– Возьмём же эту неотразимую девушку с собой?

– А без неё мы и шага не сделаем, – поддержал его Вася, – а кто спрашивается, нас будет ограничивать от лишней рюмки и оберегать от падения с фуникулёра на канатной дороге? Я думаю только Лариса Ивановна! Другую мадам мне не надо.

– Я Лариса Валентиновна, – поправила она его с улыбкой на лице, – но всё равно приглашение ваше принимается! Я так и так собиралась прогуляться в ту сторону. На рынок сходить и на город поглазеть. Одной не охота ноги бить, а девчонки мои до обеда своим здоровьем занимаются. Процедуры назначенные врачом будут проходить. Вы только минуточку обождите меня? Я сапожки одену и сумочку возьму.

Михаил до того дослушался Ларису, что ему показалось на миг, что это была совершенно иная женщина, которая шла с ним из столовой. Она после приглашения мужчин в поход по городу, в одну секунду превратилась в жизнерадостную и приветливую даму. Он увлёкся ей так, что забыл про грядущую встречу с Олесей. Опомнился тогда, когда она уже пошла по балкону в свой номер. Михаил, было, ринулся предупредить её, чтобы она не спешила, но Вася перегородил ему дорогу:

– Если хочешь владеть этой женщиной, не останавливай её сейчас? – сказал он, – Олесей ты ещё успеешь насытиться, а эта упорхнёт через неделю, и ты её больше не увидишь.

– Ты прав мой друг! – одобрил он его совет. – Но откуда тебе известно, что её через неделю не будет?

– Я про весь наш этаж всё знаю. Когда я болел, мне они все до одной по очереди обеды сюда носили. Она здесь одинокая, потому что неприступная. Ей двадцать восемь лет, и она была раньше замужем. Счастья в семейной жизни не нашла вот поэтому она такая мрачная и неразговорчивая как глухонемая. Но на танцах я её видел всего один раз. И ещё запомни, если тебе осталось отдыхать девять дней, то действуй, она уезжает со мной в один день через неделю.