Читать онлайн Мышь в Муравейнике бесплатно

1

С тихим вздохом закрываю папку со своим тестом и поднимаю взгляд от парты. Проверять не вижу смысла – не имеет значения, сколько баллов я наберу за него, это никак не повлияет на мое будущее. А вот все мои одноклассники сидят в напряженных позах, не отрываясь от исписанных листов. Нервно дрожат, обливаются потом, беззвучно шевелят губами, снова и снова перечитывая вопросы. Одна из девушек впереди меня, кажется, вот-вот свалится в обморок. Еще бы! Если я правильно помню, она собралась поступать в медицинскую гильдию, а это означает огромную конкуренцию.

Ужасно тянет посмотреть, как там Лекс, но он сидит позади меня, а оборачиваться строго запрещено, тут же выгонят и аннулируют работу. Не так уж важно, то есть неважно для меня, но я не хочу попасть в неприятную ситуацию. Поэтому я поднимаюсь и иду по проходу между партами к столу наблюдателя, который, оперев голову на руку, со скучающим видом смотрит на класс. Кладу перед ним свою работу и подхожу к двери. Теперь могу обернуться и посмотреть. Лекс вместо ответов на вопросы, что-то увлеченно рисует прямо на экзаменационном листе. Похоже, он собирается стать первым учеником в истории, получившим за тест на интеллект отрицательный результат. Впрочем, ему, как и мне, оценка не важна, хотя и по иной причине.

Перевожу взгляд на Кейт. Она полностью сосредоточена и со стороны кажется абсолютно спокойной, методично и внимательно заполняя листы для ответов. В отличие от нас с Лексом ей очень важно показать себя. Она полна решимости пробиться наверх, чего бы ей это не стоило. А стоить будет много. Особенно для таких как мы. Для нас это почти невозможно.

Мы в этом мире чужие.

Прямо сейчас мы находимся на двадцатом уровне Муравейника – грандиозной многоуровневой махины, представляющей собой одно из древнейших строений этого мира, построенного неизвестно кем и неизвестно как, но на века. Оно уходит на сотню уровней в небо и на бесчисленное множество уровней в глубины земли, и где-то там внизу есть выходы в другие миры.

Своих миров никто из нас троих не помнит. Такие как мы время от времени появляются на подземных запретных уровнях, бродят там в абсолютной тьме, потерявшие память, а иногда и разум, и если им удается подняться выше, то их подбирают местные жители. Точнее говоря, специальная команда, имеющая допуск в подземелья Муравейника. Они собирают не только людей, но и разные “подарки” других миров: одежду, технику, игрушки, книги на самых разных языках – кучу всего, что потом перешивается, переделывается и используется в обиходе местных. Больше семи лет назад нас (тогда нас еще было четверо) запихнули в ящики, как и другие вещи, подняли на нулевой уровень, то есть на уровень поверхности земли, и выгрузили в сортировочном центре, откуда нас забрала госпожа Илона – директриса сиротского приюта. Потрясающе добрая женщина! Она приняла нас, выучила местному наречию и необходимым навыкам, а потом устроила в школу. Всех кроме Мэй. Она не смогла оправиться после перехода между мирами и теперь находится в больнице в отделении для душевнобольных. Мы же втроем кое-как нагнали учебную программу для местной молодежи и теперь наравне со всеми сдаем выпускные испытания.

С тех пор, как нас нашли, мы так и живем в общежитии сиротского приюта на нулевом уровне. У остальных же моих одноклассников есть семьи, хотя это слово здесь редко используется. Их родители принадлежат к разным гильдиям и в зависимости от своих успехов в них проживают на разных уровнях Муравейника. Чем выше статус, тем выше расположены их апартаменты.

Я последний раз смотрю на ребят, с которыми проучилась все это время. Завтра по результатам тестов они и сами вступят в гильдии и заживут отдельно от своих родителей. Вряд ли я их после этого когда-нибудь увижу – хоть я и имею право подниматься на верхние уровни, вплоть до этого, двадцатого, но мне там просто нечего делать.

Покинув класс, по пустым и тихим коридорам выхожу на платформу. Здесь на одной из колонн есть часы, они показывают без четверти двенадцать, а это значит, что я могу побыть в одиночестве еще пятнадцать минут. Я очень ценю это время: ни в приюте, ни тем более на ткацкой фабрике, где я работаю, почти нет возможности побыть одной. Фабрика эта, кстати, учреждена самим приютом, и в основном мы шьем униформу для гильдий, социальный заказ. Теперь, окончив школу, я буду там работать полную смену.

Подхожу к парапету и сажусь, свесив ноги с края платформы. Я смотрю вниз, в темную бездну. Так мы зовем широкий пролет, сетью раскинувшийся на весь Муравейник и проходящий через все уровни, в том числе те, которые находятся под землей. Сколько всего этих уровней, не знает никто, спускаться туда запрещено. Допуск есть только у стражей и искателей, и то они не могут делать этого без приказа. Говорят, бездна доходит до самого ада. По легенде, когда-то давно, когда эту землю населял совсем другой народ, они начали строить гигантские здания в жерлах потухших вулканов. Они строили вниз и добрались до преисподней, они строили вверх и достигли небес. Неизвестно, что в итоге забрало их – ад или рай, но этот народ бесследно исчез. Хочется верить, что они ушли туда, на самый верх, но мне все же интересно и то, что может быть в самом низу. Семь лет назад, будучи еще совсем ребенком, я и сама побывала там, в глубине, но память ничего из этого не сохранила.

Я сижу, глядя в черную бездну, а думаю о том, как мне жаль заканчивать школу. Здесь мы каждый день узнавали что-то новое, но уже с завтрашнего дня моя жизнь будет ограничена маленькой комнаткой и бесконечным шитьем однотипной одежды. Мне совсем не по нутру такое будущее, но я слишком робкая и несмелая, чтобы хоть что-то предпринять, как это делает Кейт. Она хочет присоединиться к гильдии стражей, у них есть допуск практически повсюду. Вот только по негласному правилу никого с нулевого уровня в эту гильдию не берут. Впрочем, у Кейт есть некоторый план, в котором и я немного участвую. Для этого мне пришлось переступить через свою трусливую натуру, но она моя единственная подруга, так что я не жалею, хоть и дёргаюсь постоянно. Взамен – конечно, когда она уже устроится в гильдии и получит собственную комнату на верхних уровнях – Кейт собирается забрать меня к себе. Так можно делать. Это называется когард – несколько человек, живущих вместе в помещении того, кто берет на себя ответственность за всех. В этом случае я получу идентификационную карту, открывающую доступ к тем же уровням, что и у Кейт, только это будет не белая карта свободного гражданина – шинарда, а оранжевая карта зависимого акбрата. Что мне не очень-то по нутру, честно говоря, хоть мы и друзья. То есть в любом случае я планирую остаться на своем месте с белой картой и самым ограниченным доступом жителя нулевого уровня.

Звенит звонок, и коридоры наполняются гулом сотен голосов. Ребята возбуждено переговариваются между собой и спешно расходятся кто куда. Многие наверняка разбредутся по кафе или пойдут в парк – широкое чашевидное углубление в центре Муравейника, открытое для Солнца, но простирающееся только до пятьдесят четвертого уровня. Там они наверняка будут в компании отдыхать и обсуждать прошедшие экзамены, планы на будущее и распределение, которое пройдет завтра утром. Но некоторые пойдут в спортзал, где через полчаса начнется тест на физическое состояние. Его нужно сдавать только тем, кто хочет попасть в гильдию стражей, как Кейт.

Она и Лекс подходят и садятся на край платформы по сторонам от меня. Мы собираемся подождать, когда толпа рассеется, но сначала придется пережить очередной налет Мина. Это еще один наш одноклассник, высокий крепкий парень с колючим взглядом и вечно взъерошенными черными волосами. Он постоянно цепляется к нам просто за то, что мы с нулевого. Его родители оба из стражей и он собирается пойти по их стопам.

– И что вы здесь расселись? Неохота ползти обратно в свои норки? – грубо интересуется он, возвышаясь над нами. Мы молчим, старательно игнорируем его. Драться он все равно сейчас не полезет – будет беречь силы перед испытаниями. – Ну ладно, завтра наконец-то я стану стражем, – спокойный в своей самоуверенности проговаривает Мин, – а всего через год уже буду наводить порядок в вашей помойке. Начну с вас, крысенышей, – выплевывает он презрительно и пихает Лекса ногой в спину.

– Слушай, раз ты так уверен, что будешь худшим в потоке, может тебе вообще не затеваться с этим? – вместо того, чтобы ухватить Мина за ногу, повалить и начать очередную потасовку, как обычно делает Лекс в таких случаях, он просто ухмыляется.

– Для стража неважно, на каком уровне работать. Важно заниматься полезным делом, – говорит Мин назидательным тоном и уходит.

– Да уж, полезным, – кривится Лекс, – ходить парами и тащить в карцер всех, кто криво стоит.

– Пошли, – шепчет Кейт, и мы вместе идем в женский туалет. Здесь в кабинке я спрятала для нее пакет с одеждой. Идти на последний тест в своей обычной грязно-серой длинной мешковатой юбке и коричневой просторной кофте на пуговицах под горло подруга не хочет. Во-первых, бегать и прыгать в них неудобно, а во-вторых, по этой одежде всем сразу станет очевидно, откуда она. Все девушки и женщины с нулевого обязаны носить такую одежду, наглухо скрывающую фигуру. За ослушание могут арестовать на трое суток или побить. Госпожа Илона объяснила нам почему. Мы все работаем за еду, денег не видим, подработать на стороне возможностей почти нет. А ведь хочется иногда и безделушку какую-нибудь купить и в кино сходить как все. Поэтому одно время девочки с нулевого начали продавать единственное, что им действительно принадлежало – свое тело. Прямо на платформах, просачивались даже на относительно респектабельные уровни. Из-за этого начали массово поступать жалобы. Так что, теперь так. Даже на верхних уровнях стражи могут проверить твою идентификационную карту, которую мы все получаем в девять лет, и если ты с нулевого и неправильно одета, добро пожаловать в камеру, а могут и хлыстом прямо на месте отстегать. С другой стороны, девушки с верхних уровней одеваются очень и очень вольно. А вот косятся при этом на нас.

В общем, я раздобыла на фабрике обрезки ткани, а Кейт несколько помятых журналов. Мы долго выбирали подходящие модели, чтобы она на экзамене ничем не выделялась из толпы. И чтобы швы и вставки смотрелись как декоративные элементы, а не так как будто у нас ткань закончилась. В итоге мне удалось сшить вполне удобные брючки и кофточку и незаметно вынести их с фабрики. Для других ерунда, наверное, все тащат оттуда, что могут, но меня до сих пор в жар бросает, как вспомню.

Облачившись в новое, Кейт сдергивает с головы косынку и встряхивает волосами. Мы сделали ей модную стрижку из журнала, достаточно короткую, чтобы волосы не мешали, но все же они красиво обрамляют лицо, полностью меняя о нем впечатление. Теперь Мин вряд ли узнает ее в спортзале, тем более что никак не ожидает ее там увидеть, да и наверняка будет полностью сосредоточен на самом себе.

Мы обнимаемся напоследок, по очереди выходим из туалета. Лекс встречает нас неподалеку, но нам с ним теперь не стоит идти рядом с Кейт, чтобы не скомпрометировать ее. Так что в спортзал мы идем в отдалении от подруги.

В зале уже полно народу. Я захожу первая, и некоторые оборачиваются на меня и хихикают. Стараюсь не обращать внимания, хотя от смущения у меня темнеет в глазах. Кое-как поднимаюсь на галерею верхнего яруса, откуда можно будет спокойно наблюдать за испытаниями. Пока здесь никого нет – все собрались внизу, среди матов и прочего спортивного инвентаря. Сбоку стоят несколько автоматов для регистрации. Мое сердце екает, как только я вижу Кейт, пробирающуюся к ним сквозь толпу. На нее никто не обращает внимания, как мы и хотели. И все же она действительно очень смелая и достойна того, чтобы выбраться из нашего болота. Собираюсь держать за нее кулачки!

Кейт проводит картой по считывающему устройству, и автомат выдает ей бумажку с номером шестьдесят пять. Она наклеивает ее на рукав и бросает короткий взгляд на галерею. Мне становится страшно за нее, хотя наверняка бояться нечего. В списках инструкторов Кейт будет просто под номером. Ее данные они узнают потом, и, теоретически, тогда уже будет поздно ее выгонять. Ведь речь идет о негласном правиле, а не о законе!

Двери в зал открываются в очередной раз, пропуская несколько мужчин в форме, которая известна мне до мельчайших деталей. Инструкторы неспешной походкой идут к возвышению в другом конце зала, и вмиг притихшая толпа расступается перед ними.

– Внизу остаются только испытуемые! – зычным голосом на ходу выкрикивает один из инструкторов. Он очень большой, настоящий великан. Форменная ткань натягивается на его мощных плечах, когда он, сложив руки на груди, поворачивается к залу.

Толпа приходит в движение. Те, кто пришел просто поглазеть или поддержать друзей, кидаются на галерею и это похоже на бегство. Несколько десятков человек с номерами на рукавах остаются внизу, но все они инстинктивно жмутся поближе к дверям.

– Первая десятка! – командует другой инструктор, выходя вперед. Он вроде и не кричит, а говорит даже с небольшой ленцой в голосе, но эти слова словно разрезают воздух, и первая десятка подскакивает на месте и поспешно отделяется от толпы. Инструктор ледяным взглядом обводит зал и становится очень тихо. У его лица бедная мимика, зато серые глаза ну очень выразительны!

Шесть десятков и последняя семерка по очереди вызываются вперед и выполняют подтягивания, отжимания и другие подобные упражнения. Я слежу за Кейт и в очередной раз удивляюсь ее упорству. Хотя я и немного тренировалась с ней за компанию, но, глядя, в каком темпе их заставляют все это выполнять, понимаю, что лично я бы умерла уже на середине. Хотя, зачем тянуть, умерла бы в самом начале.

Дальше идет стрельба из пистолетов по большим, в человеческий рост мишеням. Теперь испытуемых вызывают по пять человек. Мин, кстати, в седьмой пятерке.

Вот они выходят к черте, инструктор дает команду, слышатся звуки выстрелов. Но Мин вместо этого дергается и трет лоб. Снова прицеливается, дергается, трет переносицу и почему-то злобно смотрит на галерею. Остальные уже отстрелялись, и стало тихо.

– Вам что, надо подумать? – Участливо спрашивает наблюдавший за Мином самый крупный инструктор. – Хотите просчитать траекторию? Дать калькулятор?

– В меня кто-то стреляет с галереи! – внезапно выдает Мин.

– Ну да, в стражей иногда стреляют, привыкайте! – жизнерадостно басит великан. – Меня уже трижды штопали.

– Хотите пройти в лазарет или продолжим? – раздраженно спрашивает сероглазый инструктор.

Мин отчетливо пугается и все-таки заканчивает стрельбу по мишени. Когда подходит очередь Кейт, она пару раз мажет. Да и попадания не слишком близко к центру. Но, по-моему, учитывая, что в тире она была лишь единожды, результат неплохой. Остальные, конечно же, тренировались, так что отстрелялись в большинстве своем гораздо лучше. Промежуточных баллов не показывают, но и так понятно, что пока подруга находится где-то в конце списка. Однако остается еще последнее испытание – бег с препятствиями, и за него могут дать много баллов, поскольку бегать будущим стражам придется много. В Муравейнике множество коридоров, лестниц, безостановочных подъемников, в которые надо запрыгивать на ходу. Машины летают только в пространстве пролетов над бездной и по специальным туннелям, то есть в основном придется перемещаться на своих двоих.

Испытание будет проводиться на платформах, так что народ постепенно покидает зал. Я выжидаю, чтобы не оказаться в самой толпе, так что выхожу последней.

После ярких ламп спортзала в коридоре совсем непроглядно. Разве что далеко впереди вижу силуэты идущих на фоне светлого прямоугольника выхода на платформу. Только выхожу из дверей, как кто-то с силой толкает меня к стене. Оступившись, чуть не падаю. Мин хватает меня за плечи и разворачивает к себе.

– Где этот твой шальной дружок?! – шипит он мне в лицо.

– Не знаю, отпусти! – пищу я в ответ. Он больно вцепился в мои предплечья, еще и сильно встряхнул для острастки.

– Передай ему, что если я из-за него вылечу, я найду его и скину к чертовой матери в бездну! Хотя нет, я скину тебя!

Отцепившись, наконец, от меня, он бегом догоняет остальных. Я же потираю больные места, продолжая стоять в полутьме коридора. Меня переполняет тревога. Что если Лекс действительно сможет помешать Мину вступить в гильдию? Как бы мы его не ненавидели, ведь он третировал нас все время, что мы его знаем, но все же поступить с ним так было бы слишком жестоко. Это уже будут не детские шалости, это сломает ему жизнь. И на что он станет способен после этого, когда ему уже нечего будет терять? Как он отомстит? Я не очень-то боюсь угроз Мина в свой собственный адрес, но что если он навредит Мэй?

Я беспомощно оглядываюсь. Испытуемые уже вышли на платформу и двери за ними закрылись. Для зрителей где-то установлены экраны, куда будет транслироваться картинка с летающих камер. Только вот я не знаю, где это, в какой коридор все свернули?

Иду вперед просто по памяти, потому что перед глазами черным черно. Слышу голоса где-то слева и поворачиваю. Медленно шагаю вперед, боясь натолкнуться на кого-нибудь в темноте. Мне везет – в следующем ответвлении коридора на секунду мелькает свет. Как раз в этот момент дверь закрывается за последним вошедшим, и я снова ничего не вижу, но, к счастью, теперь знаю, куда идти.

Уже нащупав дверную ручку, я снова пугаюсь. Вдруг это не последний из зрителей вошел, а кто-нибудь из преподавателей школы вошел в класс? Будет неловко, а таких ситуаций я боюсь как огня. Из-за двери не раздается ни звука, входы в большинство помещений здесь закрываются наглухо. Приходится пару минут набираться мужества, вздыхаю и открываю небольшую щель. Моих ушей сразу достигает множество звуков. В не очень большом помещении яблоку негде упасть, и все стоят ко мне спиной, так что я спешно проскальзываю внутрь и встаю позади толпы в шаге от двери.

Передо мною какие-то уж больно высокие парни, за ними я вижу какой-то совсем уж жалкий кусочек экрана. Встаю на цыпочки и тянусь, как могу, чтобы увидеть хоть что-то. Бесполезные усилия, но, к счастью, есть другая возможность подглядеть за испытаниями.

Собираясь выйти обратно в темный коридор, приоткрываю тяжелую дверь и вижу, как с той стороны кто-то проходит мимо. Поэтому не решаюсь выйти сразу. Досадно. Толпа за моей спиной разражается радостными криками, реагируя таким образом на происходящее на экране. То есть все уже началось и мне нужно скорее двигаться. Конечно, Кейт совсем не важно, увижу я ее или нет, но мне самой ужасно любопытно посмотреть хотя бы, как она борется за свою мечту.

Дергаю за дверную ручку и потихоньку выглядываю из комнаты. Слева по коридору вижу спины трех человек. Они явно идут к еще одному выходу на платформу, где и должно проходить последнее испытание. Идут медленно, а мне, к сожалению, нужно двигаться в том же направлении, только юркнуть в сторону чуть пораньше, в маленькую дверцу для робота-уборщика. Когда троица неспешным шагом добирается до одного из тусклых светильников, вижу синюю офицерскую форму. Скорее всего, это инструкторы и без них испытание не начнется, так что можно просто постоять здесь и подождать, пока они пройдут. Идти за ними, а тем более обгонять я, само собой, не решаюсь.

Вжавшись в стену, нетерпеливо жду, когда же освободится проход. В комнату с экранами проникает еще несколько человек и, пока дверь остается открытой, слышу одобрительные возгласы, но атмосфера спокойная. Наверное, ребята просто увидели своих бывших одноклассников или приятелей, вышедших к стартовой черте.

Маячащие вдалеке фигуры, наконец, исчезают, коридор пуст, я подбираю подол длинной юбки и бегу вперед так быстро, как только могу. Достигнув маленькой дверцы, нагибаюсь и просачиваюсь мимо робота в узкий проход. В закутке совсем темно, но я и без того знаю что делать, не впервой. Нужно встать на самого робота и нащупать наверху в стене край отверстия вентиляции, оттуда можно вылезти наружу. Приходится немного испачкаться – здесь единственное место, где робот не убирается. Еще чуть-чуть и вылезаю не небольшой балкончик прямо над краем платформы. Он под завязку уставлен всяким хламом, так что есть где незаметно устроиться и все посмотреть. На ощупь пробираюсь через пахнущие химией коробки к свету.

– Привет, – улыбается мне Лекс, уже успевший удобно устроиться у самой решетки.

– Хорошо видно? – спрашиваю я, подходя к нему. Этот балкончик нашел и показал мне Лекс, он же объяснил, как легко открывать эти маленькие предназначенные только для техники дверцы. Вдвоем мы расчистили тут немного места между дырой, через которую сюда пробираемся и решеткой балкона. С двух сторон от получившегося прохода высятся горы старой мебели. Они сложены довольно плотно, но кое-что можно разглядеть и сквозь них. Однако на нашем краю платформы, кажется, пусто. Никого нет и с противоположной стороны бездны.

– Старт и финиш далеко справа от нас, зато здесь наши бегуны будут поворачивать.

– Где? Здесь же нет перехода? – я сажусь рядом с Лексом и смотрю вниз сквозь решетку.

– Видишь эту хреновину, подвешенную над бездной? С прицепленными к ней канатами? Вот с помощью этой штуки они будут перебираться на ту сторону. Ответственный момент. – Объясняет Лекс, в руках он держит трубочку, из которой он, должно быть, и плевался в Мина на стрельбище.

– Надеюсь, ты не собираешься плеваться в Мина, когда он повиснет над пропастью на таком канате? – интересуюсь я на всяких случай.

– Конечно, нет, он же так, бедненький, упадет, – ухмыляется Лекс.

– Да, вполне может упасть! – возмущаюсь я. – Не вздумай!

– А можно хотя бы на подходе в него плюнуть?

– Нет!

Не то чтобы, конечно, ему нужно было мое разрешение, он так шутит просто, но все равно.

– А можно я хотя бы крикну “придурок”, и посмотрим, вдруг он оглянется?

Я и в такой малости хочу ему отказать, но не успеваю.

– Я же все слышу,…! – раздается сердитый возглас под нами. Похоже, один из инструкторов стоит прямо под балконом и мы его просто не видим. А балкончик то низко висит. – А ну спустились оттуда быстро!

Увидев синюю форму, вышедшего из-под балкона стража, мы дружно заваливаемся назад. Я уж порываюсь совсем оттуда сбежать, но Лекс удерживает меня, ухватившись за край юбки. Он прикладывает палец к губам, намекая, просто сидеть тихо. Действительно, ведущая с платформы на балкон лестница находится с другой стороны мебельного завала, и чтобы его преодолеть нужно уж не знаю как разозлиться. Мы наверняка этого стража до такой кондиции еще не довели.

Ну, оказывается, можно было не спешить, и мы успеваем заскучать и едва не пропускаем момент, когда самый первый бегун достигает канатного перехода. Страж, который нас шуганул, уже отошел обратно под балкон, так что мы снова подбираемся к решетке и жадно смотрим.

Первый бегун с разбегу прыгает на ближайший канат, а он на минуточку висит над бездной где-то в метре от края платформы! При этом вся эта подвешенная между двумя платформами конструкция приходит в движение, и он, повиснув на руках, медленно движется на другую сторону пропасти. Жуть какая! Случись что, он просто свалится вниз, и никто его больше никогда не увидит!

Однако, не смотря на мои опасения, бегун счастливо достигает другой стороны пропасти, спрыгивает на платформу и бежит себе дальше. Ладно, ждем Кейт и держим за нее кулачки!

Следующие участники испытаний достигают канатной дороги с большим разрывом. Раньше Кейт мы успеваем насчитать одиннадцать человек. Когда появляется она, у меня чуть сердце не останавливается. Она бежит в нескольких десятках метров за Мином, он пару раз даже оборачивается на нее. Мин прыгает на канат и благополучно достигает противоположной платформы. Лекс закусив губу, напряженно наблюдает за ним, крутя свою трубочку в руках, но все же ничего не делает. Но Мин спрыгивает на платформу и почему-то остается там. Эта сволочь стоит и смотрит на Кейт! Она медлит, но всего несколько секунд. Прыжок и она хватается на канат. Раскачиваясь над пропастью, он ползет на другую сторону. И тут эта паскуда, Мин, хватается за другой канат и держит, и вся конструкция останавливается! Кейт беспомощно зависает над бездной!

– Плюнь этому гаду в глаз! – кажется, пищу я. Хотя, наверное, Мин сейчас для простой трубочки слишком далеко. Лекс в возбуждении подскакивает с места.

Инструктор, про которого все забыли, выскакивает из-под балкона и разражается такой бранью, что Мин буквально растворяется в воздухе. Страж что-то подкручивает, и канат снова приходит в движение. Кейт все-таки добирается до платформы, неуклюже спрыгивает, падает и пару секунд лежит на полу.

– Кейт, вперед! – орет Лекс, не обращая внимания на инструктора внизу, который обещает подняться и свернуть ему шею.

Кейт все же поднимается и бежит дальше. Молодчина она у нас.

Но мы не успеваем порадоваться. Сердитый инструктор подпрыгивает, хватается за решетку балкона и подтягивается к нам. Мы спешно отступаем через дыру в стене, падаем куда-то на робота и как-то в кромешной тьме на чистом адреналине умудряемся сразу найти дверцу на выход и выскочить в коридор. Вообще-то мне кажется, что уйти нам удается чисто потому, что страж не особенно стремится нас поймать и, просто повисев на решетке, возвращается на свой пост. Однако драпаем мы на всякий случай очень быстро.

На следующий день сразу после завтрака мы поднимаемся на двадцатый уровень, и идем к событийному залу школы. Вся платформа запружена людьми, потому что каждого вчерашнего школьника сопровождают его родственники. В некоторых случаях не только родители, как у тех близнецов, вокруг которых собралось человек десять. В зал на само распределение никого из них не пустят хотя бы по той причине, что тогда там все не поместятся. Оставив Кейт в очереди в туалет, где она снова собирается переодеться, мы с Лексом сразу пробираемся в зал, не без интереса разглядывая умиленных мам, взволнованных пап и их смущенных отпрысков. Через несколько часов эти пока еще дети с самых разных уровней, вступят в свои гильдии и заселятся в общежития нижних уровней, чтобы начать свою относительно самостоятельную, но номинально взрослую жизнь и собственное восхождение наверх. Нас это все и касается, и не касается. Очень скоро мы, как и все остальные, узнаем свои баллы за тесты, а дальше перейдем жить во взрослое общежитие нулевого уровня уже без опеки госпожи Илоны из приюта. Никакого восхождения нам не грозит.

Добравшись, наконец, до двери, мы заходим в полупустой зал. У автоматов стоят небольшие очереди желающих узнать свои оценки и записать их на свои карты. Это минутное дело, поэтому очереди движутся быстро. Те, кто уже с этим закончил, снова покидают зал, чтобы сообщить родным о результатах. Когда подходит очередь Лекса, я не могу удержаться и подглядываю ему через плечо. На удивление баллы очень приличные, то есть тесты он все же заполнил и только потом разрисовал. Наверняка за последнее сколько-то баллов с него сняли, так что в целом он просто молодец, и это еще учитывая его проблемы с чтением!

Записав на карту свои баллы, отхожу с Лексом к одной из колонн. Рассчитываю спрятаться за ней от Мина, когда он появится. А времени до начала распределения осталось совсем немного. Впереди на возвышении уже собрались представители гильдий и светловолосая распорядительница в элегантном брючном костюме цвета пудры. Украдкой смотрю, кто пришел от гильдии стражей. К сожалению, добродушного великана нет. Тот инструктор, который поразил меня вчера своим ледяным взглядом, разговаривает с распорядительницей. Он усмехается, она кажется взволнованной и смущенной. Я ее понимаю, есть в нем что-то такое…смущающее.

Время подходит, и зал быстро заполняется. Женщина в костюме берет микрофон и начинает свою вступительную речь. Я не особенно слушаю, глазами выискивая в толпе Мина, но все сводится к тому, что мы, конечно, все молодцы, раз как-то сподобились окончить школу, тем не менее, основные трудности впереди и от сегодняшнего выбора многое зависит.

Закончив со вступлением, распорядительница поднимает планшет, чтобы зачесть нам имена особенно отличившихся на экзаменах.

– За первый экзамен на знания больше девяноста баллов набрали, – она делает паузу и зачитывает несколько имен. – И в этом году у нас есть один человек, набравший сто баллов, это Вета…, – дальше следует долгая пауза, наверное, потому что в отличие от подавляющего большинства у меня только одно имя, а не три. Первое имя дается при рождении родителями, второе и третье дети выбирают сами, когда им исполняется девять. Одно – из имен матери, другое – из имен отца. – С нулевого уровня, – вынуждена дочитать распорядительница, после чего она сразу переходит к результатам экзамена на интеллект. С ним у нее затруднений не возникает.

Ну надо же, ни одной ошибки в первом экзамене! Я даже, наверное, немножко горжусь про себя. Впрочем, не так уж это удивительно. Все свое свободное время я проводила в школьной библиотеке, ища новые знания о новом мире во всех доступных источниках. Фонды этой библиотеки довольно скромны и я успела прочитать или хотя бы просмотреть почти все имеющиеся в ней материалы. К тому же обычно кроме меня самой там никого не было, и я могла побыть одна, что немаловажно.

Теперь, наконец, начинается собственно распределение. Первой проводит набор гильдия медиков. Всех желающих просят зарегистрироваться в автоматах. Эти самые желающие уже и так стоят рядом с ними со своими карточками наизготовку, так что процесс завершается достаточно быстро. Программа вычисляет среди них лучших по баллам за два экзамена. Результат выводится на планшет представительницы гильдии, она проверяет список и, может быть, кого-то вручную вычеркивает, но об этом никто не узнает. Она зачитывает список. Счастливчики выходят на возвышение и строятся позади нее. Через несколько минут медики уводят своих новобранцев, и наступает черед научной гильдии. В эту гильдию входят не только ученые-исследователи, но также и преподаватели, и техники, обслуживающие все сложнейшие системы нашего города. Среди них также выбираются лучшие по знаниям и интеллекту.

Следующая – гильдия стражей. Все, кто сдавал экзамен на физическое состояние, с надеждой устремляются к автоматам. Я вижу Кейт, Мин встает в очередь прямо за ней, что страшно. Вдруг он увидит ее лицо? Вдруг узнает? Вдруг доложит стражам? Говорят, они не проверяют списки, прежде чем их зачитать, полагая, что на экзамене лично видели всех и выбрали подходящих. Только с ними у Кейт есть шанс, и, получается, он висит на волоске!

Лекс, которого я все это время старательно пихала за колонну, устремляется к ним. Он заговаривает с Мином, как раз тогда когда Кейт отворачивается от автомата. Я вижу, как она пугается, увидев его так близко, но Мин настолько взбешен, что не обращает на нее внимания. Боюсь, он в этот момент вообще не помнит, где находится и зачем стоит у автомата. В стремлении придушить Лекса, он роняет свою карту на пол.

Кейт растворяется в толпе, а вся очередь орет на Мина, чтобы он сунул, наконец, свою карту в автомат, у всех и так нервы на пределе, а он еще и задерживает! Пышущий яростью Мин наклоняется за картой, и Лекс, довольный, возвращается ко мне.

– Все путем, – шепчет он, но я качаю головой и указываю на Мина, движущегося в нашем направлении.

Тем временем программа проверяет, кто из зарегистрировавшихся набрал проходной балл по первым двум экзаменам, и выбирает сорок лучших по результатам третьего. Сероглазый инструктор выходит вперед и смотрит на экран планшета, на который выводится список по убыванию набранных баллов. Мин добирается до нас, и они с Лексом вполголоса обмениваются оскорблениями.

Инструктор начинает зачитывать список. В первой десятке Мина не оказывается, и он сердится еще больше. Он пихает Лекса, и в следующую секунду они уже катаются по полу, дубася друг друга кулаками. За прикрытием колонны и возбужденной толпы их, должно быть, с другого конца зала не замечают, так как чтение списка продолжается.

– Тридцать восьмой – Мин Тьен Леон, шестьдесят первый уровень!

Мин так увлечен потасовкой, что не реагирует на собственное имя. Никто не выходит на возвышение и в зале повисает удивленная тишина.

– Мин Тьен Леон! – орет инструктор.

Я подскакиваю к Мину, как раз ухватившему Лекса за горло:

– Ну же, тебя назвали!

Он выпучивает глаза и сдавлено вскрикнув, бежит через зал, на ходу вытирая кровь, сочащуюся из разбитого носа.

– Ах, этот… – пренебрежительно констатирует инструктор и читает предпоследнюю строчку:

– Тридцать девятый – Кейт, нулевой…уровень.

Бросив список, инструкторы собираются в круг и начинают совещаться. Сероглазый куда-то звонит, не обращая внимания на то, что их ждут сотни человек. Правда никто нетерпения не проявляет – всем интересно, что же будет с девушкой с нулевого.

Я прочесываю глазами толпу, но нигде не нахожу Кейт. На возвышение она тоже не вышла. Наконец, вижу, что она стоит у самых ступеней.

Через несколько минут сероглазый снова поворачивается к залу, без малейшей эмоции машет Кейт, чтобы она поднялась, и поднимает планшет, чтобы зачитать последнее имя.

Закончив со списком, стражи строят своих новобранцев попарно и конвоируют их к выходу. Мы смотрим, как со всеми уходит Кейт. Проходя мимо, она улыбается нам. Еле сдерживаю восторг – все получилось!

Я задерживаюсь в зале до самого конца распределения. После него всегда зачитывают список вакансий, которые не требуют принадлежности к какой-то конкретной из восьми гильдий. Думаю, что если бы в общей библиотеке были вакансии в этом году, я бы нашла в себе смелость… но нет. Ищут человека на мойку машин и все. Ну да ладно, иду домой.

Моя новая комната в общежитии производит на меня удручающее впечатление, малюсенькая и очень темная, хотя, что немаловажно, я в ней одна. Хлипкая дверь, вызывает некоторые опасения, особенно вспоминая того страшноватого на вид мужчину, которого я встретила в коридоре. Он повернулся и пошел за мной, проводив почти до самой комнаты. Правда, когда через полчаса я выхожу на работу, его уже не видно. Буду надеяться, он просто любопытный.

Сажусь на свое место и принимаюсь за дело. Мимо проходит Лекс, на спине он тащит огромный тюк с тканями. Он подмигивает мне и улыбается. Не понимаю чему. Хотя наш план великолепно удался, настроение у меня не ахти. Конечно, я рада за Кейт, но мне все равно грустно. И шум от швейных машин сегодня особенно раздражает меня.

Кстати, обнаруживаю, что углубившись в свои мысли, забыла о кое-чем очень важном. Ткань взять. А без нее никак, да.

На складе беру темно-синюю ткань для офицерской формы, отмеряю нужный кусок. Еще прихватываю дополнительный моток красных ниток для нашивок и иду в свой зал, собираясь раскроить ткань на заданный размер. Но в зале подозрительно тихо, так что вхожу с опаской.

Все девочки сидят тихо как мышки, сжавшись и потупив взор. Между ними ходит человек в синей форме. Красная нашивка одна, значит младший офицер. Светлые волосы подстрижены почти под ноль, на шее и затылке вытатуированы чудовища со змеиными языками. Сам он высокий жилистый, немного сутулый, с длинными руками, которыми он грубо подтаскивает девчонок к себе, крутит их, осматривая со всех сторон.

– И что ж все страшные то такие, – грубо комментирует страж низким хриплым голосом. – Ни жопы, ни сисек. А вот это нормальный размерчик, – вроде как хвалит он одну из швей, глядя на ее крупный бюст, но потом поднимает взгляд на ее раскрасневшееся лицо и обрубает: – Только морда как у порося.

Я вопросительно смотрю на госпожу Илону, которая молча наблюдает за происходящим. Она кивает в сторону, чтобы я вроде как ушла пока не поздно, а сама говорит, пытаясь отвлечь на себя внимание:

– Не понимаю, вам вроде швея была нужна, а не стриптизерша. Какая разница, как она будет выглядеть?

– Ну да, швея, – задумчиво соглашается офицер, – а там как пойдет, – добавляет он, упрямо отказываясь отвлекаться на госпожу. Я потихонечку отхожу назад к выходу из зала, но он меня уже заметил. – Стоять!!! – внезапно гаркает он, так что я от неожиданности чуть не роняю нежно прижимаемый к груди отрезок ткани. – А она кто?

– Никто, просто ткань принесла, – отвечает мадам поспешно, к сожалению, неискренность в ее голосе вполне очевидна.

– Да? Значит, вы не будете против, если я ее заберу, – наиграно радуется офицер и неспешно подходит ко мне. Под его едким взглядом очень хочется прикрыть тканью сразу все выступающие части тела и желательно еще и лицо. Хоть и знаю прекрасно все свои недостатки, но совсем не хочется услышать к ним комментарии.

– И на какое время вам понадобится моя работница? – нервно интересуется госпожа Илона.

– До тех пор пока наша старуха обратно не помолодеет и не разогнется, – усмехается офицер, выдирая у меня из рук отрезок ткани, и крутит меня вокруг оси. – Так себе, ну ладно, сойдет.

Не знаю, что ему там сойдет, потому как мне вообще-то в плане фигуры гордиться нечем. Ни маленькой грудью, ни наоборот объемной…ну той, за которую он так внезапно хватается, что я вдруг… Нет, сама бы я ни в жизнь не осмелилась, это просто рефлекс срабатывает случайно. Ну, в общем, чисто по-женски пощечину даю. Не знаю как ему, а мне больно. Но это не самая большая беда, поскольку офицер явно моим поступком не доволен, а даже злится и размахивается, чтобы отвесить мне такую затрещину, от которой из меня наверняка весь дух выйдет.

– Эй! – сердито орет появившийся с другого конца зала Лекс. Никакого пиетета к власти он никогда не испытывал и чувства самосохранения никогда не имел, так что появился мой друг очень не вовремя. Теперь проблемы будут не только у меня.

– А! Я тебя помню! – отвлекается на него офицер, вхолостую опуская свою широкую тяжелую ладонь. – Это ты плевался горохом в наших новичков.

– В одного только, – уточняет Лекс.

– Его я тоже беру, – оборачивается страж к госпоже. – У нас как раз посыльный куда-то делся. Чтоб через двадцать минут оба были на платформе с вещами! – командует он, снова с презрительным выражением лица оглядывает зал с девочками, вздыхает и уходит.

Чтобы собрать мои вещи обратно в сумку мне нужно не больше минуты, я и не распаковывалась толком. Оглядываю комнату прощальным взглядом. Конечно, я не успела к ней привязаться, зато успела убедить себя, что останусь здесь навсегда и почти-почти смирилась с этим. Но жалеть, пожалуй, не буду, что бы ни ждало меня наверху.

Лекс получил комнату довольно далеко от моей, так что мы договорились встретиться на выходе из общежития. Запираю дверь и иду по коридору, хотя вижу, что в конце стоит тот самый мужчина, что повстречался мне здесь же, когда я только заселялась. Чувствую его тяжелый взгляд и подспудно понимаю, что так просто мимо него пройти не удастся, но выбора у меня все равно нет. Потупив взгляд, стараюсь ничем его не спровоцировать, но ему повод не нужен.

– Куда же ты, так и не дашь нам шанс познакомиться? – ухмыляется он, хватаясь за мою сумку.

– Пожалуйста, отпустите! – стараюсь, чтобы прозвучало твердо, но выходит как всегда жалко.

– Меня сегодня уволили, – зачем-то информирует он, дыша перегаром. Теперь одной рукой хватается за мое предплечье, вторая сжимается на моей талии.

– Мне очень жаль… – пищу в ответ, пытаясь высвободиться. Он, должно быть, в ужасном положении. Если ему не удастся найти другую работу в ближайшие несколько дней, а это вряд ли, его выкинут из общежития. Даже не представляю, что с ним потом будет.

– Ну так пошли, приласкаешь меня!

– Нет, меня ждут! – выкрикиваю я, стараясь вырваться, пока он теснит меня обратно в коридор.

– Подождут! – рявкает мужчина. Он, похоже, пьян, движения неловкие и замедленные, так что мне удается прорваться мимо него, но он толкает меня в спину, и я хлопаюсь на пол.

Идет разгар рабочего дня, и, думаю, во всей секции общежития сейчас ни души. Жаль, что я не догадалась выйти попозже – и куда только спешила? В ближайшие минуты никто не пойдет меня искать.

Но сожалениями себе не поможешь. Придавив меня сверху, он грубо шарит руками под кофтой, противно и мокро целует в шею. Когда он оборачивается и тянет руку назад, хватаясь за подол юбки, я изворачиваюсь и бью его локтем в лицо. Почувствовав, что могу повернуться, пинаю его ногой туда, куда мне советовала Кейт. Он жутко орет, хватаясь за ушибленное место. Вскакиваю и бегу, с испугу, не иначе, прихватив свою сумку. Оборачиваюсь, только открыв уже тяжелую секционную дверь. Мужчина все еще валяется на полу и, кажется, плачет.

Теперь, когда мне уже ничего не угрожает, я испытываю к нему искреннюю жалость. Но вот Лекс никого жалеть не будет, так что аккуратно поправляю одежду, перевязываю косынку, из-под которой вылезли волосы, и несколько минут жду, чтобы прошел румянец на щеках.

Пройдя мимо развалившегося за стойкой дежурного, выхожу из общежития, где буквально сталкиваюсь с госпожой Илоной. У нее растерянный вид, глаза на мокром месте – никогда в жизни не видела ее такой.

– Прости меня, не думала, что так будет, – говорит она и вдруг порывисто обнимает. – Я еще раз пыталась его убедить, но он ужасно упрямый. Боюсь, я его только раззадорила.

– Вы об этом офицере? – не сразу включаюсь я.

– Его зовут Кейн, – кивает мадам, – и он больной на голову ублюдок! – Горячо добавляет она. – Постарайся его не провоцировать, вообще как-нибудь держись от него подальше. И сиди тихо, как мышка!

Как мышка я умею. Только не понимаю, почему госпожа так беспокоится. Разве на верхних уровнях может быть опасней, чем на нашем нулевом?

– Да что вы волнуетесь, я же рядом буду, – встревает незаметно подошедший Лекс.

– Да от тебя одни неприятности! – госпожа машет на него рукой. – Не подставляй ее, слышишь? И не втягивай ее в свои глупые авантюры! Она хорошая девочка, а таким достается больше всех.

– Ладно, – чтобы только отвязаться соглашается Лекс, – навещайте за нас Мэй, если что, а мы пошли, – он подхватывает мою сумку и тащит меня на платформу. Я несколько раз оглядываюсь на госпожу, которая стоит у входа в общежитие и смотрит нам вслед. Теперь мы увидим ее только в выходной, наверное, то есть через девять дней. За это время наверняка многое изменится.

Гадать, где именно будет ждать нас офицер, не приходится. Темно-синяя машина стражей, украшенная кроваво-красными полосами по бокам, стоит прямо напротив выхода на платформу. Кейн сидит на капоте, щелкая кнопочками электронной игры, и кажется полностью увлеченным ею, однако это не мешает ему отследить наше появление в нескольких десятках метров от себя.

– Давайте быстрей двигайтесь! – рычит он, открывая заднюю дверь.

– Уже бежим! – уверяет его Лекс и тут же переходит на неспешный прогулочный шаг. Мне совсем не хочется злить офицера, но что я могу сделать? Остается только так же медленно семенить за Лексом до машины. Тем временем Кейн забирается на переднее сидение и заводит двигатель. Под днищем автомобиля загораются золотые огоньки. На мгновение мне кажется, что он так и улетит без нас, но офицер неожиданно терпеливо ждет.

Добравшись, наконец, до машины и не нарвавшись ни на чье недовольство, Лекс разочарованно закидывает наши сумки под заднее сиденье и помогает мне забраться внутрь. Я проскальзываю на другую сторону сиденья, подобрав цепляющуюся за все длинную юбку, и старательно сдерживаю восторженную улыбку. Мне еще ни разу не приходилось кататься на этих потрясающих летающих машинах. Их в городе не так уж много, особенно в личном пользовании. Есть большие летающие автобусы, движущиеся по определенным маршрутам, но и их мне пока доводилось лишь провожать любопытным взглядом.

Лекс также неспешно забирается в машину вслед за мной, за что получает по спине захлопнувшейся дверью. В тот же момент машина вертикально взлетает, резко стартует вперед и на большой скорости несется по узким воздушным прогалам, рассекающим Муравейник от верхушки до самых глубин. Вернее, это сейчас они кажутся узкими, когда стены, платформы и переходы только и мелькают перед глазами. Раньше-то они виделись мне внушающими трепет широкими бездонными расщелинами. Но это как посмотреть. Теперь же нас швыряет по всему заднему сиденью, и я уже не уверена, где верх, где низ, когда машина наклоняется при поворотах и ныряет в тоннели. Ремни безопасности мы обнаруживаем, только когда машина окончательно выравнивается и залетает в автоматически открывающийся перед ней одноместный бокс.

Довольный офицер, весело насвистывая, вылезает из машины.

– Извини, – тихонько шепчет Лекс, понимая, за что это нам такое удовольствие досталось. Я дрожащими руками поправляю выбившиеся из-под косынки волосы. Честно говоря, мне понравилось. Хочу еще. Уже пристегнувшись, правда. Но очевидно мы уже приехали, и удастся ли когда-нибудь снова так покататься неизвестно. Очень может быть, что я таким образом из одной душной комнаты перебралась в другую, только на сколько-то там уровней выше, и на этом все.

Что поделать. Выбираемся из машины, Лекс вытаскивает наши сумки. Офицера рядом уже нет. Бокс с наружной стороны уже закрылся, но впереди есть небольшая овальная дверь. Лекс первым переступает высокий порог и получает такого пинка, что летит через весь коридор, и впечатывается в следующую дверь. Я удостаиваюсь только болезненного тычка в спину.

– Сказал же, быстрей двигайтесь! – скалится Кейн.

Всю дорогу подпихиваемые офицером, по хорошо освещенным коридорам мы добираемся до просторного зала с перегородкой посередине, верхняя часть которой прозрачная и видно, что с той стороны все уставлено столами, картотеками и всякой офисной техникой. Множество человек в форме сидят за компьютерами, говорят по телефонам или носятся с какими-то бумагами туда-сюда.

С нашей стороны зала все менее напряженно, людей меньше и не все они одеты в форму. Кто-то стоит компанией и разговаривает, кто-то просто сидит на расставленных вдоль стены стульях.

В перегородке есть несколько окошек, возле некоторых кто-то стоит и совещается с людьми внутри “аквариума”. Кейн оглядывает зал и подходит к одному из таких окон. Там за стеной сидит еще один страж, он кому-то что-то жарко доказывает по телефону. Перед ним на столе стоит некое устройство, которое Кейн, не дожидаясь окончания разговора, тащит к себе через окно. За ним тянется и шнур.

– Давайте свои карты, – говорит офицер и пихает свою карту, а потом и наши в разные слоты этого устройства.

Провожая взглядом свою несчастную белую карту, не замечаю, как к нам подходит еще один офицер.

– И зачем ты эту мышь серую притащил? – пренебрежительно спрашивает он Кейна, который с сердитым видом тыкает в разные кнопки устройства, но видимо безрезультатно.

Узнаю голос, но не нахожу мужества посмотреть на него и убедиться. И так ясно – это тот сероглазый инструктор, который сегодня зачитывал список принятых в гильдию стражей.

– Да остальные не лучше, ты б видел! – кипятится Кейн, продолжая грубо мучить нерадивое устройство. Лексу удается на сей раз промолчать, хотя ему и приходится для этого зажать себе рот ладонью.

– Сейчас, – сероглазый поправляет одну из карточек, машинка радостно пикает и выдает на гора две оранжевые карты. Кейн пихает их нам, а наши белые разрезает на несколько кусков и ищет, куда бы сунуть обрезки. Страж за стеклом тут же протягивает ему мусорное ведро, так и не оторвавшись от телефона.

Дальше Кейн снова тащит нас по бесконечным коридорам, которые в конце концов выводят нас в большой зал с высокими потолками и двумя галереями по бокам. Он похож на наш школьный спортзал и также уставлен всяким спортинвентарем, тренажерами и подобным. Его мы проскакиваем почти полностью, остановившись у одной из дверей.

– Шелохнешься, я тебе башку оторву и в бездну выкину! – обещает Кейн, поставив Лекса к стене. Меня он толкает в дверь и я, обернувшись, вижу, как мой друг за спиной офицера делает шаг в сторону и с улыбкой машет мне.

Быстро отворачиваюсь от него и оглядываюсь вокруг. Помещение, в которое мы вошли, похоже, довольно просторное, но не кажется таким из-за массивных стеллажей, занимающих большую часть его площади. Кроме того, здесь творится жуткий бардак. Форменные рубашки, куртки, штаны и ботинки валяются вперемешку прямо на полу, а также на стоящих вразнобой стульях и столах. Единственное, что в этом хаосе кажется нетронутым – это чистый островок с креслом и сухонькой старушкой на нем.

– Это Реин, – представляет ее Кейн. – Короче, делай, что она скажет, – коротко инструктирует он меня и уходит, судя по крикам, доносящимся из-за двери, прихватив Лекса с собой.

– Как тебя зовут, милая? – спрашивает старушка, тщетно попытавшись встать из глубокого кресла.

– Вета.

– Очень красивое имя, – Реин морщится от боли и протягивает мне сплошь исписанный пожелтевший листок. – Это список того, чем тебе придется здесь заниматься. К сожалению, я мало чем смогу тебе помочь. Спину совсем прихватило. Да и, правду сказать, от меня теперь вообще мало толку, только место занимаю. Странно, что они еще не скинули в бездну мои старые кости.

– Думаю, вас все очень ценят и ничего подобного не сделают, – все, что нахожу сказать я.

– Я уж давно здесь работаю. Без малого шестьдесят пять лет, – не без гордости говорит старушка. – Но в последнее время я уж совсем разваливаться начала, так что мои обязанности выполняли другие работники, кто что успевал. Вот даже новобранцам самим пришлось искать себе экипировку, оттого и бардак такой, – с печальным вздохом она смотрит на образовавшиеся завалы. – Ну, ты походи, освойся. Там позади еще комнаты есть, где стиральные машины стоят и прочее. Есть еще закуток, где сможешь оставить свои вещи. А спать придется в общей комнате, тебе потом кто-нибудь покажет.

Ничего себе, шестьдесят пять лет на одном месте! Не так я представляла успешную карьеру.

Забираю от двери свою сумку и иду осваиваться. Позади действительно еще несколько комнат, и там беспорядок не меньше. Список моих обязанностей тоже поражает меня не в хорошем смысле. Почему на эту работу понадобилась швея, не ясно. В основном мне придется стирать и гладить, менять постельное белье и полотенца, штопать форму, ну и следить за складом этого всего.

Что ж, зато работать я, похоже, буду почти в полном одиночестве, а это лично для меня большой плюс. Оглядываю последнюю самую маленькую комнату. Здесь относительно чисто, стоит несколько стульев и есть выступ в стене, на который положен матрас. На вешалках и полках висит и лежит старая одежда, наверняка принадлежащая старушке, но явно освобождено место и для моих немногочисленных вещей.

В принципе, если в этих помещениях как следует разобраться, разложить все по полкам и стеллажам здесь будет вполне приятно находиться. Есть даже отдельные умывальник и туалет. Единственное чего здесь не хватает, так это теплых спальных мест, так что придется на ночь уходить в некую общую комнату. Просто на матрасе спать не получится, Муравейник по ночам сильно остывает. Разве что где-нибудь среди кое-как сваленных кучами мешков и тюков найдутся одеяла.

Оглядев свое новое обиталище, вспоминаю, что я так и не успела изучить свою новую оранжевую карту зависимого человека. Забавно, как получилось. Еще несколько часов назад я переживала, что никогда не покину нулевой уровень и швейную мастерскую и при этом была твердо уверена, что на оранжевую карту никогда не соглашусь. А вот поди ж ты! Боялась, что-то поменять в своей жизни и, пожалуйста, всё поменяли за меня и моего мнения не спросили.

Итак, карта. Как и было раньше, на ней мое одинокое единственное имя. Плюс имя моего нового шинарда – Кейн Тау Вайс, его адрес, уровень и доступ: от минус двадцатого до плюс девяностого уровня. То есть не абсолютно повсюду, как я думала, но почти. Правда я уже успела размечтаться, что удастся как-нибудь побывать на крыше Муравейника, а то то, что она собой представляет, осталось для меня загадкой. Только в одной из книг в школьной библиотеке нашелся намек, что она является обиталищем совершенно немыслимых летающих чудовищ. Вот бы туда попасть!

2

Из-за моего ужасного характера мне не хочется покидать заваленных тюками помещений как можно дольше. Старушка вскоре уже дремлет в своем кресле, и я оказываюсь здесь практически одна, сразу начинаю разбираться со своими новыми обязанностями. Одновременно с этим где-то на периферии сознания постепенно оформляются ужасные животрепещущие вопросы, на которые мне также предстоит каким-то образом найти ответы: где мне спать, что есть, как здесь можно помыться? По своему обыкновению, надеюсь, что все как-нибудь решится без моей инициативы, а пока занимаюсь делом.

В задних комнатах находятся большие стиральные и гладильные машины, к которым и подходить даже боязно. Я не имею ни малейшего понятия, как они работают и как к ним подступиться. Но тем более мне не хочется из-за своей недогадливости будить бедную женщину. Робко побродив вокруг них, я приподнимаю и опускаю крышку стиральной машины, оглядываю ящичек, по-видимому, для порошка, приглядываюсь к почти полностью стертым надписям возле кнопок. И к великому облегчению выуживаю из-под днища старую, мятую, выцветшую инструкцию. Не все можно разобрать, но вполне достаточно, чтобы пытаясь действовать методом проб и ошибок не сломать эти огромные угрожающие устройства, каждое из которых может поглотить меня целиком. К гладильным машинам я никаких подсказок не нахожу, но они оказываются попроще. К концу дня я успеваю на пробу постирать и погладить несколько не самых новых простыней.

Пока работают машины, разбираю большую часть склада форменной одежды. При этом на верхних полках обнаруживается целый ворох шерстяных одеял. Вообще-то, в Муравейнике их никто никогда не использует – в спальных модулях достаточно тепло. Но, видимо, стражи предпочитают быть готовыми ко всему. Теоретически, без электричества модули отключатся, и в таком случае все население рискует замерзнуть насмерть, особенно если это произойдет зимней ночью. Но на моей памяти такого никогда не случалось.

Подушки здесь, кстати, тоже никто не использует, а я вот так спать просто не могу. Всегда подкладываю что-нибудь под голову. Особенно, когда бесчинствует бессонница, так и тянет положить голову повыше.

Пока верчу в руках рулон из одеяла, в голове мелькает трусливая мыслишка. Почему бы не решить свои проблемы с ночлегом самостоятельно? Устроиться на ночь на том матрасе, закутавшись в парочку таких одеялок? По крайней мере, пока сейчас лето. А зимой можно приткнуться между наработавшихся за день, излучающих тепло машин. Хотя они, должно быть, остынут слишком быстро. К тому же это, возможно, нарушение правил.

В конце дня за старушкой приходят. Какая-то хмурая девушка тормошит ее, положив руку на хрупкое плечо, поднимает из кресла и ведет за собой. Возможно, таким образом, она уводила ее и раньше, на обед, например, или приносила еду сюда, пока я была в задних комнатах. Уже в дверях, Реин вспоминает обо мне и поспешно с заискивающей интонацией просит девушку, рассказать мне, где здесь что, и где мое спальное место. Та, почему-то резко, сквозь зубы, называет мне номер комнаты и тащит старушку прочь.

Не совсем уверенная, что мне делать, я иду за ними на некотором отдалении. В большом зале в этот момент никого нет, как и в коридоре, в который заворачивает девушка. Из него она выходит в другой большой зал с распахнутыми настежь дверями. Оттуда доносится шум многих голосов. Я заглядываю туда вслед за ней и просто столбенею. Это, собственно, столовая с широкими и длинными столами, запруженная множеством людей. Они громко переговариваются, смеются, стучат подносами. Я пытаюсь оглядеться, но от нахлынувшего ужаса все плывет перед глазами. Выскакиваю наружу как ошпаренная.

К черту еду! О ней даже думать тошно, хотя я и пропустила обед. Пока в коридорах наступило затишье, спешу к той комнате, которую мне назвала та девушка. Найти ее не трудно, планировка уровней во многом совпадает.

Дверь в нужную мне комнату закрыта, но я и так представляю ее габариты – на двадцатом уровне здесь находится один из школьных классов. Очень надеясь на то, что во время ужина внутри никого нет, неуверенно захожу. К счастью, так и есть и можно спокойно осмотреться.

Как я и ожидала, это общая спальня, рассчитанная на восемь человек. Спальные модули расположены по обе стороны от загромождённого прохода. Четыре средних смотрят друг на друга, оставшиеся на заклеенные картинками стены. Возле каждого тумбочка или вешалка с одной стороны и узкий шкаф с другой. Кроме того сверху модулей остается еще место и оно повсюду завалено всякими пакетами и коробками чуть ли не до потолка. Одежда свисает буквально отовсюду, делая комнату похожей на такие странные, приторно пахнущие джунгли. На стене напротив входа два зеркала, уляпанные по краям блестками и наклейками. Рядом с ними хлипкие заваленные косметикой столики. Ну а на полу, конечно же, нестройные ряды разномастных туфель, босоножек, со стразиками, кисточками, ремешками, на шпильке, на платформе – просто выставка. Раз все равно никто не видит, я приподнимаю подол юбки и прикидываю, как смотрятся рядом с ними, мои удобные ботинки. Жутковато, честно говоря. И откуда только эти царапины на носке? А пятна? Как будто у них лишай.

А собственно, куда же приткнуться мне? Возвращаюсь обратно по проходу, силясь понять, какой из этих модулей не занят. Чужие вещи вообще-то повсюду, но у одного из ближайших к выходу их меньше всего. Просто несколько коробок и больших пакетов, как будто это место превратили в склад того, что не поместилось или мешало. Во второй мой проход туда-сюда, замечаю наконец на боковинах узкие таблички с именами. За свисающими платьями и шарфами их почти не видно. Так и есть, у того модуля, что я приметила табличка отсутствует, только следы от клея остались. Немножко подвигаю коробки, чтобы было куда сесть. Сижу жду.

Первой появляется яркая девица крайней степени стройности. Она одета в короткий топик, открывающий безупречный живот и голубые обтягивающие шорты, поверх которых колышется пышная и длинная, зато абсолютно прозрачная розовая юбка. На голове из окрашенных во все цвета радуги волос сооружено нечто немыслимое. Завидев меня, она порхает ко мне как экзотическая бабочка в блестящих сланцах.

– Привет, я Ристика. Ты пришла на место Реин? – вопрошает она, часто хлопая густо намазанными ресницами в комочках туши. Я киваю в полнейшем офигении. – Ты сестра Криса? – уточняет она, и я снова дергаю головой, но уже отрицательно.

– Ой, – Ристика манерно прикрывает рот обеими ладошками. – Вот он не обрадуется.

За спиной девушки как раз появляются остальные соседки.

– Сэру не взяли, – говорит она им раздосадовано, и я понимаю, что вместо меня они ожидали какую-то свою знакомую.

– А говорили, что все схвачено у нее, – отвечает одна из девушек сердито.

– Да она же с нулевого! – восклицает другая, обратив внимание на мою одежду.

– Ты что даже не из гильдии?! – удивляется Ристика.

Недовольно галдя, все девушки уходят вглубь комнаты. Там они очевидно продолжают обсуждать сложившуюся неприятную ситуацию. А действительно, почему же офицер спустился за заменой Реин к нам в мастерскую, хотя для этой работы бы лучше подошел кто-нибудь из обслуживающей гильдии? Причем, взяв нас с Лексом, ему пришлось стать нашим шинардом, иначе у нас попросту не было бы доступа на этот уровень. Кстати, я до сих пор не знаю, на каком уровне нахожусь.

Ну, если мне просто странно, то мои соседки этим взбешены. Из обрывков разговора, доносящихся до меня, понимаю, что для девушек и ребят из гильдии попасть сюда в качестве обслуги это уже заслуженный шаг вверх. И вот какая-то их подруга заслужила, а из-за меня обломалась, осталась внизу. Хотя они ее видимо никогда раньше не видели, так что все-таки не подруга. Но они знают ее брата Криса, который здесь очевидно работает. У меня зреют неприятности!

В ожидании отбоя сижу как на иголках. Соседки понизили голос, продолжая обсуждение, зато иногда я слышу неприятное подхихикивание. Мне вспоминаются такие же тихие разговоры в сплоченных кружках наших девчонок в приюте. Они означали, что кому-то ночью придется туго.

Перед отбоем в одиннадцать часов я снимаю только ботинки. Девушки постепенно укладываются, не сказав мне больше ни слова, но соседка сбоку, перед тем как лечь в постель, одаривает меня презрительным взглядом морального превосходства.

Я тоже ложусь, чуть свесив левую руку над выступающими из-под модуля ботинками. Перед выключением света в комнате все закончили шуршать пакетами и замерли.

Свет гаснет, оставляя нас в кромешной темноте. Я тот час поднимаюсь, одной рукой хватаю свою обувку, второй придерживаю юбку, чтобы она не шуршала, и на цыпочках выскальзываю в коридор. За своей спиной, я уже слышу, как поднимаются остальные. Надо же, даже не дают мне времени на “заснуть”. Они тоже пытаются не шуметь, но у них это не слишком получается. Я же серой мышью улепетываю от них прочь.

По коридору двигаюсь быстро, одной рукой чуть касаясь стены. Я уже давно привыкла уверенно двигаться в темноте. План помещений так и стоит перед мысленным взором, помню все расстояния наизусть. Оказавшись в помещении склада, снимаю с шеи свою карту на цепочке и, оставив ее в считывателе, блокирую изнутри дверь. Всего делов! Теперь можно спокойно искать в темноте одеяла и матрас. Пока что я в безопасности.

В приюте нас приучили не задавать вопросов. По крайней мере, тем, кто выше нас по положению, то есть всем. Боюсь, я с этой привычкой не скоро расстанусь, а вот Лекс находит меня утром вполне довольный. Он уже разузнал все, что только можно.

Итак, мы находимся на тридцать пятом уровне – самом верхнем уровне общежитий. Те, кто живут выше, уже имеют отдельную квартиру. Здесь же проходят обучение новички стражей, только что вступившие в гильдию. Офицеры на этом уровне не живут, но по очереди остаются на ночное дежурство. Они обучают молодняк, потом набирают из них себе небольшие группы, которые курируют и дальше при их продвижении наверх. Есть еще и старшие офицеры, которые следят за обучением новичков, а также продолжают обучение младших офицеров. Как-то так.

Что интересно, между офицерами в итоге распределят не всех новичков. Худшие из них рискуют остаться в общежитиях надолго.

Еще Лекс узнал, что такое же обучающее отделение находится напротив, с другой стороны пролета бездны. В каждом из них находятся общежития для новичков, набранных из одного сектора Муравейника, то есть для сорока человек с каждой стороны, и классы. Прочие помещения, типа тира, столовой, моей прачечной и так далее, не дублируются, что-то находится там, что-то здесь, так что отделения не самодостаточны, хотя между ними и поддерживается конкуренция.

Библиотеки как таковой здесь нет, но книги расставлены на многочисленных полках в каждом классе.

Расписания занятий составляются на несколько дней вперед до ближайшего выходного, причем длина промежутка между выходными меняется. Лекс обещает снабжать меня этим расписанием, которое собирается брать неизвестно откуда. Впрочем, ему выдали планшет, как у стражей, так что может информация приходит сразу на него. Задания для него, как для посыльного туда приходят. Точнее сыпятся. Быстро рассказав мне все это, Лекс сразу убегает.

На завтрак я все-таки не иду, хотя кушать уже даже хочется, но квест со столовой я все еще осилить морально не готова. Вскоре после него приходит Реин, она садится в свое кресло и предлагает посмотреть, что мне сегодня предстоит сделать на том листочке, что она мне дала вчера. Пока хожу за ним, на складе происходит какая-то жесть.

К моему возвращению на полу уже высится огромная гора грязного вонючего нижнего белья. Реин снисходительно смотрит на охвативший меня рабочий “энтузиазм” и говорит, указывая на две пластиковые корзины, стоящие у входа:

– Офицерское стирай отдельно.

– Хорошо, – лепечу я. Все еще стою и таращусь на гору, пропитанную потом восьмидесяти человек, кое-где на белых майках виднеются даже следы крови.

– Не обязательно стирать это сейчас, у них еще есть по два комплекта, но учти, что позже будет еще форма и простыни, – говорит Реин. – График смены на листочках. Свою цивильную одежду они тоже будут тебе приносить. – Она продолжает объяснять мне все премудрости, а я начинаю перекладывать чужое белье с пола в свободную корзину. Замечаю, что на всем стоит цифровой код, и полагаю, раскладывать все на восемьдесят кучек придется тоже мне.

– Дайте мне посмотреть на эту шлюшку! – с этими словами на склад заявляется высокий жилистый парень и, обведя комнату недовольным взглядом, останавливается им на мне. На нем зеленая форма с теми же нашивками, что и у новичков, но на вчерашнего школьника он явно не тянет. Рискну предположить, что это тот самый Крис, чью сестру я своим появлением здесь ненароком обездолила. – И вот это позорище они взяли?! – восклицает он, оглядев меня презрительно с ног до головы. – Черт, я думал, что ты, по крайней мере, ублажила половину здешних офицеров, чтобы попасть сюда, но вот с этим, – он ткнул пальцем в мою сторону, – даже никто возиться бы не стал! Да ну на хрен!

– Придержи язык! – от негодования Реин вскакивает из своего кресла и даже делает небольшой шажочек вперед, едва не упав. Она вся мелко трясется, в глазах и злость, и бессилие.

– Сама заткнись, старуха! – орет парень. – Тебя давно в бездну пора отправить!

От вида маленькой беспомощной старушки, на которую совершенно несправедливо орет молодой и сильный псих, во мне на секунду просыпается истеричка. Нестерпимо хочется наброситься на него с кулаками, драться, кусаться и вопить.

– ТЫ ЗАТКНИСЬ! – рычу я вместо этого. – Немедленно извинись перед ней!

– А то что?! – интересуется парень с наглой улыбочкой.

Ну, не знаю что! Но для начала вываливаю на него корзину грязных трусов.

Мой грязный маневр имеет неожиданный успех. Противник немедленно ретируется, правда вопя благим матом и осыпая меня угрозами.

– Не бойся, я доложу начальнику, – говорит Реин, с трудом опускаясь обратно в кресло. Она дышит с некоторым затруднением. – Этому нахалу не поздоровится.

– Не нужно, – я стараюсь убедить ее этого не делать. Жаловаться стыдно, а вот мстить в данной ситуации прямо-таки очень хочется. Нет, конечно, не руша его карьеру, которая видимо и так с самого начала не задалась. А вот, используя свое служебное положение, подсыпать перца в нужное место – вполне адекватно, мне кажется.

Следующие несколько дней проходят тихо и спокойно. Мне удается несколько раз сходить в столовую – на буксире у Лекса. У него не всегда получается составить мне компанию, бегая со всевозможными поручениями, но и того достаточно. Один раз повезло даже попасть на обед, где кроме прочего выдавали мои любимые яблоки. Еще я навострилась ходить в душ за полчаса до общей побудки. Душевые также оказались звукоизолированы, правда вода холодная, зато в это время уже можно включить там свет.

В общем, я приноровилась к новой жизни. Стала чувствовать себя уверенней и перестала заклинивать дверь на ночь, что оказалось к лучшему.

И вот открываю я глаза в полнейшей темноте со смутным ощущением чьего-то присутствия. Однако теперь, окончательно проснувшись, я чувствую лишь теплый кокон из колючих шерстяных одеял и холод на лице. Вокруг тишина и ни проблеска света. Но я не могу успокоиться, жду, подняв голову и уставившись куда-то в том направлении, где находится выход из комнатки. Какое-то время ничего не происходит, и я кладу голову обратно. Должно быть, мне просто что-то приснилось.

Пытаясь снова заснуть, я представляю себе ночные платформы. С одиннадцати вечера до пяти утра они совершенно безлюдны, свет погашен. Лифты и поезда замерли, накрепко задраив все входы. На всех верхних надземных уровнях жизнь затаилась, попряталась за двойными дверьми и затихла, как будто исчезла совсем, но где-то в глубинах бездны наоборот что-то просыпается, оживает, копошится там, дерется за то, что нападало сверху за день, пожирает трупы и остатки человеческой еды. Но кому-то из них мало тухлятины, щедро пожертвованной вольготно устроившимся под солнцем человечеством, и оно карабкается вверх, привлеченное биением сотен тысяч живых сердец.

В ночные часы на платформы выходить опасно, кто-то бродит по ним в темноте. Иногда его даже слышно, если прильнуть ухом к выходящей наружу стене. Иногда оно что-то оставляет как знак своего присутствия. Но никто еще не написал книгу о том, что же оно собой представляет. А если написал, то не занес экземплярчик своего творения в школьную библиотеку. Может такая книга есть на полках учебки стражей? Скоро у них выходной, надо будет проверить. Если конечно новички не предпочтут провести его в классах за самостоятельными занятиями, кто их знает.

Я снова рывком приподнимаюсь на матрасе. В соседнем помещении кто-то есть. И это не может быть сном, поскольку тот, кто там ходит, только что смачно ругнулся, а мыслеобразы в моей голове такими словами не пользуются. Не то, чтобы не знают, но…

– Я здесь! – говорю я негромко, хотя секретничать нет смысла. Отсек из нескольких комнат, в котором я работаю и прячусь, хорошо изолирован от других и за его пределами все равно никто ничего не услышат, даже если мне вздумается покричать.

На мгновение луч фонаря ослепляет меня, потом Лекс подходит и садится рядом со мной на матрас и направляет его в сторону.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю я опять же шепотом.

– Хоть бы предупредила, что здесь ночуешь, – жалуется Лекс. – Я битый час ползал по полу женской спальни, пока не ухватил за ногу похожую на тебя девчонку. Повезло, что она так и не проснулась!

– Извини, – мне и страшно от представившейся картины и одновременно смешно. – Не думала, что ты захочешь меня навестить.

Лекс отмахивается, он явно чем-то взбудоражен.

– Мне дико нравится быть посыльным-новичком: хожу, где хочу, слушаю разговоры, а если засекут, отговариваюсь тем, что заблудился, – посвящает он меня в свои похождения. – И все мне сходит с рук, разве что кто-нибудь чем-нибудь да зашвырнет. Да все мимо – снайперы хреновы.

Радостно хихикаю, представляя себе лица всех этих надменных офицеров.

– Короче, скажи мне, Вета, только честно: а не хочешь ли ты выйти со мной на платформу?

Секунду смотрю на него непонимающе.

– Что, сейчас?!

– Ну а какой смысл выходить потом? Днем любой дурак может.

– А разве нас не засекут за этим прямо сразу?

– Я же сказал, хожу, где хочу, сую свой нос, куда не просят, подслушиваю то, чего не надо, – терпеливо поясняет Лекс. – Все обойдется, гарантирую, – улыбается он, так что от волнения у меня желудок сводит.

Хочу ли я выйти ночью на платформу?! Что за вопрос издевательский?!

Начинаю напяливать юбку, еще не выбравшись из одеяла. Майку натягиваю шиворот навыворот. Ботинки пытаюсь завязать на ходу.

– Ты все-таки кофту-то одень, – напоминает Лекс, довольный произведенным эффектом. – Ночью это тебе не днем.

На самом деле от волнения меня так в жар бросило, что я могла бы выскочить в нижнем белье и не заметить, но если просят, то ладно. Кофту надеваю и, помирая от жары, следую за Лексом.

Темными коридорами мы тихонечко идем к шлюзу – не основному, который я уже видела, а какому-то подальше. Мимо помещения дежурных, у которого три стены стеклянные, проползаем на четвереньках.

У меня внутри все кипит от возбуждения. Сложно спокойно стоять на месте, пока возле двери шлюза Лекс неторопливо достает свою карточку. Он не только проводит ее через считыватель, но и вводит семь цифр некого неизвестного мне кода. Преклоняюсь перед его качествами проныры!

Из шлюза выбираемся наконец на платформу и сразу подходим к поручню.

Ночь снаружи просто неописуемо прекрасна! Больше нет всех тех многочисленных запахов, постоянного шума. Да и вокруг далеко не так темно, как, мне казалось, должно быть. Может, это лунный свет отражается от рефлекторов, может еще что-то, но, по крайней мере, по краю платформы можно ходить без фонаря. И главное – нет людей! Вообще! Огромные пространства, не занятые абсолютно никем. Чистый восторг! Я готова умереть, прямо в эту самую секунду! Кажется, я уже увидела самую прекрасную вещь на земле! Ощутила лучшее, что можно ощутить!

– Погуляем? – Лекс протягивает мне руку. Я хватаюсь за его теплую ладонь, и вдвоем мы не спеша идем по платформе, почти идентичной тем, что расположены на уровнях ниже и исхожены нами вдоль и поперек. Но ночью, это совсем другое место. Волшебное, чарующее. Это райские кущи, приют тишины, шедевр древних зодчих.

Меня трясет, но не от холода. Мы не только в самом прекрасном месте на свете, но, возможно, в эту самую минуту где-то неподалеку находятся или собираются сюда подняться невиданные неслыханные чудовища из нехоженых глубин земли. Я чуть ли не упиваюсь этим совершенно нормальным человеческим чувством страха, который ничего общего не имеет с ощущением постоянной тревоги, неловкости и подавленности, которые постоянно со мной. Страх возвращает меня к жизни, приносит удовлетворение от понимания, что я действительно жива и нахожусь где-то в мире живых, что я имею место быть. Меня трясет, перетрясает эмоции и из-под гнета разочарований и апатии выбирается что-то хорошее, светлое, здоровое.

– Смотри сюда, узнаешь? – радостно восклицает Лекс.

Узнаю, конечно! Такое же приспособление для перехода между платформами, что мы видели на испытании для стражей. Прыгаешь на канат, и он протаскивает тебя на другую сторону прямо над бездной.

– Хочешь попробовать?

Когда вокруг нет людей, я все хочу!

– Погоди, сначала я, – отстраняет меня Лекс.

– Только осторожно, – прошу его, отступая.

С ужасом смотрю, как он примеривается, прыгает и, удачно зацепившись, медленно плывет прочь. Круто! Теперь я.

Достигнув другого края, Лекс придерживает свой канат, чтобы вся конструкция остановилась так, как было бы удобно мне.

Пару раз представляю в уме свой прыжок и… Мои ноги больше не касаются платформы, пальцы хватаются за жесткий канат и их обжигает болью. Тело повисло и начало движение куда-то вперед.

– Захвати ногами канат! – советует Лекс нервно.

О, черт, конечно! Я так и десяти секунд не провишу! Кое-как делаю, что он сказал. Я как-то уже пыталась забираться по канату во время тренировок Кейт к экзамену. Тогда я залезла всего на полметра и сдохла, но теперь я хоть представляю, как сделать себе опору.

Ура! Я еду над бездной! Нет, почти лечу, только медленно. Пытаюсь извернуться и поглядеть вниз, но ни черта не видно. Ладно, хотя бы могу представить, что она там.

Пока воюю с канатом, позади что-то начинает происходить. Мы с Лексом уже больше не одни в ночном Муравейнике! Мне сложно оглянуться назад, но я хотя бы вижу испуганное лицо Лекса впереди. Еще несколько секунд и он помогает мне оказаться на платформе. Одергивая на место неудобную старую кофту, скорее оборачиваюсь.

К счастью, людей там не появилось, что было бы хуже всего. Судя по всему напротив, принюхиваясь к оставшемуся после нас запаху, стоит то самое чудище из глубин, однако оно вовсе не поражает воображение ни размерами, ни внешним видом. Это худощавая лохматая собака невзрачной серой масти, но очень внимательным пронизывающим взглядом маленьких черных глаз.

Всего лишь собака. Должно быть, она даже никогда не была на подземных уровнях, прячется днем где-нибудь на многочисленных складах, а ночью выходит искать что-нибудь съестное, что осталось не убранным.

Неужели вот такие собачки и создали легенды о ночных монстрах из глубин? Неужели из-за них четверть каждых суток люди боятся покидать внутренние помещения? Как-то странно.

Между тем собака делает шаг в нашем направлении и из темноты начинают появляться ее соратники. Они очень похожи друг на друга, почти одинакового размера. И все с такой же спокойной заинтересованностью смотрят на нас, только время от времени поглядывая на своего вожака. Два, шесть, десять… Их должно быть несколько десятков. Пожалуй, нам очень повезло, что мы оказались с другой стороны пролета.

Проходит минута за минутой, но стая и не думает уходить. Не знаю, считают ли они, что мы посягнули на их территорию, или мысленно разделывают нас на обед. Самое интересное, что в глубине платформы мы видим далеко не всех, часть стаи вполне могла отделиться от основной и сейчас следовать к другому переходу между платформами.

Лекс вдруг хватает меня за руку и начинает тащить на себя. Первая мысль, что ему в голову пришла та же идея, что и мне, но нет – хуже. Он первым заметил тени, появившиеся возле лестницы на другие уровни метрах в пятидесяти от нас.

Вслед за Лексом я бегу в противоположном от них направлении, но впереди уже виднеются другие тени. Она мчатся к нам в полнейшем безмолвии, координируясь между собой без единого звука.

– Успеем! – выкрикивает Лекс, мельком оглядываясь на меня, и припускает быстрее прямо навстречу приближающимся хищникам. Я пытаюсь не отстать, одновременно ища наше спасение. Впереди, у края платформы замечаю направляющие для лифта. Не уверена, как по ним можно спуститься вниз, но, кажется, это наш единственный шанс, так что уж как-нибудь.

Однако, когда я подбегаю к ним и заглядываю вниз в бездну, вижу светлый прямоугольник крыши лифта. Он не так уж далеко от нас.

– Прыгай! – командует Лекс.

На секунду все внутри переворачивается, лечу в воздухе и больно приземляюсь на металлическую крышу, которая отдается недовольным грохотом. Еще мгновение и рядом оказывается Лекс. Сверху с платформы свешиваются морды и лапы, но никто так и не решается спрыгнуть за нами. Стая все так же хранит безмолвие.

– Прогулялись, – говорит Лекс. – Ты в порядке?

– Да, – киваю я и осторожно заглядываю вниз. Лифт остановлен между уровнями, так что мы оказались не так уж далеко от края верхнего и достаточно высоко от нижнего. Пожалуй, следующий прыжок уже может оказаться опасным. Впрочем, стая быстро лишает нас права выбора. Теперь часть ее караулит нас снизу, часть остается сверху.

– Ну что, – вздыхает Лекс, – к утру они точно уйдут.

Мы стараемся устроиться, как можно удобнее, чтобы ждать утра. Однако мы сидим на холодной металлической поверхности и без движения быстро начинаем замерзать. Голодные глаза сверлят нас с двух сторон. Свернувшись в комочек, считаю секунды до рассвета. Мысленно желаю собравшимся вокруг зверям свалить отсюда наконец к чертям собачьим. В какой-то момент просто вырубаюсь.

Прихожу в себя от звука падения и скулежа собаки. С трудом продрав глаза, вижу стоящего на карачках Лекса. Он заглядывает вниз на платформу, потом на меня. Поспешно переводит взгляд наверх.

– Одной из этих чертей надоело-таки ждать, – сварливо поясняет он. – Свалилась прямо на меня.

– Ты скинул ее вниз?

Лекс снова чуть свешивается с края лифта.

– Ага, уже оклемалась. Вон та! – показывает он. – Или эта! Вообще, я уж понадеялся, остальные ее сожрут и сгинут наконец отсюда. Ну нет так нет. Сколько, по-твоему, сейчас времени?

– Уже рассвело, – озираюсь я вокруг, – но свет еще не включили, так что где-то пол пятого, должно быть.

– Еще немного, – Лекс растирает замерзшие руки. – Подите прочь! – предлагает он бродящим вокруг псам. Они все ходят и ходят внизу кругами, по-видимому, тоже не слишком желая замерзнуть. Хотя у них-то шубы. Радуюсь, что Лекс напомнил мне перед выходом про кофту. Руки и ноги и так ломит от холода. Сложно терпеть уже все это, не смотря на то что осталось каких-то пол часа.

Стая неслышно уходит раньше. В один прекрасный момент мы смотрим вниз и больше не видим никого. Лекс радостно выдыхает и беспечно спрыгивает вниз, уже даже не раздумывая о возможной ловушке. Приземлившись, он перекатывается через плечо и с трудом поднимается на ноги.

У меня большие сомнения на счет высоты, но из-за этого холода я уже почти согласна спрыгнуть в саму бездну. Свешиваю ноги с лифта и готовлюсь соскользнуть вниз, но Лекс протягивает руки.

– Прыгай, поймаю! – говорит он, но мне совсем не улыбается переломать ему кости своей промерзшей тушкой. Спрыгиваю в сторонку, и пол врезается в мою правую пятку, как будто впечатывая ее куда-то внутрь. Вот это боль! Какое-то время не могу произнести ни слова, ни звука. Лекс суетится вокруг, но что он может сделать? Как только меня чуть отпускает, поспешно стаскиваю ботинок и пытаюсь оценить ущерб. К моему удивлению, все выглядит вполне нормальным. Пятка на месте, и ступня в целом имеет совершенно ту же форму, что и раньше.

– Пошевели, – предлагает Лекс.

Вот это я зря!

– Ну что, теперь ты позволишь понести тебя на руках? – как бы с упреком спрашивает Лекс, но в его голосе слышится и испуг, и сочувствие.

– Да я, наверное, как-нибудь сама доковыляю.

Лекс ругается и ничего слушать больше не хочет. Тащит меня прямо до шлюза, а там, нервно озираясь, тащит дальше. Пять с небольшим утра. В коридорах пока никого нет, но из открытых дверей в спальни уже доносятся какие-то звуки. Дежурные готовятся сдать смену и не обращают на нас внимания.

Еще пару дней я зализываю раны в своей норе. Ходить я в принципе могу, но условно. Боль такая, что скрывать ее я не берусь. Просто брожу между машин жалкой страдающей тенью и наружу не высовываюсь. Однако по графику наступает время смены простыней, и я не могу просто забрать с пола грязные и вручить стражам чистые, разложив их стопочками у себя на складе, как я делаю с бельем. Надо, видите ли, самостоятельно дошкандыбать до каждой комнаты и перестелить постели самой. Хорошо, хоть на мне только эта сторона бездны, но все равно печаль.

Дождавшись начала очередного занятия, беру стопку глаженых простыней и выхожу в пустой на данный момент большой зал. Начать собираюсь с офицерских покоев, для чего поднимаюсь на второй ярус напротив склада с прачечной. Осторожно ковыляю вверх по лестнице, но, похоже, ноге моей уже лучше. Боль при ходьбе все еще есть, но стала вполне себе терпимой. Тихонько радуюсь этому обстоятельству.

Двери в спальни оказываются закрыты, но моя карта вполне подходит. В первой комнате четыре спальных модуля и два длинных стола с терминалами. Вещей мало, сразу видно, что люди здесь постоянно не живут. Но стены также густо обклеены картинками, как и в той, где поселили меня. Правда картинки кардинально другой тематики.

Как можно аккуратнее перестилаю все постели, переложив лежащий на одной из них рюкзак на крышу модуля. На другом матрасе валяются какие-то непонятные штучки в отдельных упаковочках. Перекладываю их на соседний стол.

В следующей комнате спальных модулей нет – только диваны, большой телевизор и игровые приставки. Повсюду разбросаны журналы, коробки от игр и фильмов – я столько разом даже не видела никогда. И когда только стражи на это все время находят? Вроде заняты все время. Может, в выходные здесь сидят.

Последняя комната – еще одна спальня, несколько более обжитая, чем первая. Перестилаю постели, тащусь с корзиной грязных простыней обратно вниз.

Спальни новичков напротив на обоих ярусах – по восемь спальных модулей в каждом и без терминалов, с которых можно выходить в сеть. Так же все завалено вещами как и в общежитии обслуживающего персонала, только ни в проходах, ни на полу ничего не валяется. Все модули подписаны, так что без труда нахожу место Кейт во второй комнате вверху. К последней комнате я уже полностью выдыхаюсь, нога отваливается, голова раскалывается, мышцы гудят. От всего этого коктейля из ощущений, забываю о времени и не успеваю во время смыться.

У стражей-новичков начинается свободное время. Несколько человек возвращаются в комнату, в которой я продолжаю натягивать простыни на матрасы. Ой.

Ощущение, как будто меня застали на месте преступления. Они стоят в проходе и пялятся на меня. А впереди стоит кто?

Я бы уже даже Мину обрадовалась, но в нескольких шагах от меня стоит не он, а Крис и противно улыбается.

– Надо же, кто тут у нас! – восклицает он. – Что, офицеры наигрались и отдали тебя нам?

Даже не представляю, как на это реагировать, так что отворачиваюсь и продолжаю застилать очередной матрас. Бежать все равно некуда – единственный выход насмерть перегорожен.

Криса же, похоже, мой игнор приводит в ярость. Он шагает ко мне, рыча что-то вроде “я с тобой разговариваю”, и тянет ко мне свою лапищу. А я не очень люблю, когда до меня вот так дотрагиваются, и растерялась еще, так что импульсивно перехватываю его руку и случайно как-то так поворачиваю, что рука эта заламывается ему за спину. Крис обескураженно замирает в не очень удобной позе. Мне тоже не очень удобно, потому что я не знаю, ни как это сделала, ни зачем. Товарищи Криса тоже не знают, то ли им смеяться, то ли на помощь ему прийти, и, кажется, порываются сделать и то и другое одновременно. Я с испуга отталкиваю Криса в их сторону, освобождая его из совершенно случайного захвата, и подумываю о гипотетической возможно испариться или провалиться сквозь пол, но тут вдруг заходит офицер-великан. Уже пару раз слышала, как его называли Кириллом.

– А ну вышли все! – говорит он зычным голосом. – Что, не могли пять минут снаружи подождать, пока вам простыни поменяют? Малышам так хотелось скорее в кроватку прилечь?

Вот вроде сказал он это как-то по-доброму, негромко и с улыбочкой, но ребята пулей вылетают из спальни. Кирилл усмехаясь уходит за ними, а я…

Как можно скорее застилаю последний матрас, хватаю грязные простыни прямо огромным комом и, прикрываясь им от колючих взглядом, бегом возвращаюсь обратно в свою норку, то есть в прачечную, и прячусь там среди вороха белья и одежды.

Только как следует отбоявшись, возвращаюсь обратно к работе. Уже запихнув в машинки половину простыней, обнаруживаю, что от запасов стирального порошка в ящике остались лишь жалкие крупинки. Необходимо где-то раздобыть еще, но узнать о том, как это полагается делать, мне совершенно не у кого. Реин, которая все еще иногда приходит сюда недолго посидеть в своем старом кресле у входа, сейчас нет, и где ее искать я не представляю.

Неуверенно выхожу в большой зал. По расписанию у молодняка стражей сейчас свободное время, и они рассеялись по всему комплексу. Вот и здесь несколько человек сидит прямо на полу, уткнувшись в конспекты. Две пары отрабатывают приемы, поделив между собой широкий ринг. Наверху на диванчике удобно устроился Кирилл, держа планшет одной рукой и поигрывая ножичком другой.

По стеночке обхожу зал и, не зная, что делать, выхожу через шлюз на платформу и буквально сразу натыкаюсь взглядом на Реин. Она сидит в пластиковом кресле на краю среди неровно выставленных там растений в больших кадках на колесиках. Старушка не спит, но мне не сразу удается привлечь к себе ее внимание. Кажется, ее одолевают вполне себе счастливые воспоминания – по морщинистому личику гуляет мягкая улыбка.

Оказывается, запасы порошка и прочих расходных средств находятся в подсобном помещении на другой стороне бездны. Почему их доставляют именно туда – великая загадка, но так уж сложилось изначально.

Проводив Реин в ее комнату, как оказалась, отдельную от других, я возвращаюсь обратно на платформу. На ту сторону можно быстро перебраться по не слишком широкому раздвижному мостику без перил. Прямо на его серединке стоит парень в зеленой форме и увлеченно смотрит куда-то вверх. Проходя мимо него, останавливаюсь на секундочку и тоже запрокидываю голову, но, признаться, ничего особенного не замечаю. Может парень просто как бы заглядывает в собственное будущее? Для симметрии делаю шажочек в бок и осторожно смотрю в бездну. Те же уровни, подсвеченные лампами с боков, но где-то далеко внизу, все резко обрывается и утопает во тьме. Из глубины так и веет жутью. Но вдруг, может мне просто кажется, но в темноте появляются огоньки. Они кружатся, словно водят друг с другом хоровод, потом резко становятся более тусклыми и исчезают. Так кружится голова, что я чуть не ныряю за ними следом.

Поспешно отстранившись, я сбегаю с моста прямо к шлюзу, где как раз сейчас никого нет. За ним практически та же планировка комнат, что и с противоположной стороны. Я быстро нахожу кладовку, где едва можно развернуться из-за обилия кое-как накиданных предметов. Похоже, тут в основном хранится то, что другие девушки используют для уборки. Беру сразу два больших пакета и в результате еле-еле выбираюсь из маленького помещения. До шлюза иду даже довольно бодро, быстрой походкой, чтобы руки не успели отвалиться. Как раз одна из девушек проходит мимо меня, так что мне не приходится самой отпирать дверь. После шлюза ненадолго ставлю пакеты на пол, по привычке оглядываюсь вокруг и вдруг вижу наконец Кейт – впервые с тех пор, как она стала стражем.

У нее припухшее лицо, губа разбита, на скуле большой синяк, а глаза удивленные и испуганные. Она останавливается метрах в тридцати от меня, кивком указывает куда-то в сторону, разворачивается и идет обратно, откуда шла до этого. Подхватываю пакеты, чтобы последовать за ней, в спешке спотыкаюсь о них же и чуть не растягиваюсь на платформе. Пока выпрямляюсь, перехватываю пакеты поудобней, вижу других новобранцев стражей, проходящих по платформе к шлюзу. Они все смотрят на меня либо насмешливо, либо злобно. Ну не любят стражи людей с нулевого, может у них уже и отдельная лекция на эту тему была. Бедная Кейт, мне и от одних этих взглядов не по себе, а ведь ей с ними учиться! Да и вообще жить целый год. Хотя ладно, в некоторой мере такое отношение все же можно понять. На нулевом из тех, кто там именно живет, а не работает, принимая например поезда с внешних территорий, большую часть представляют собой пьяницы, наркоманы или преступники, от которых были рады избавиться гильдии, а также несчастное потомство этих людей.

Кейт я нахожу в темном закутке за лестницей. Не успеваю я поставить рядом пакеты, как она начинает шипеть на меня, и я понимаю, что видеть она меня, мягко говоря, не рада. Она не хочет, чтобы нас видели вместе. Кроме Мина никто не знает, что мы друзья, и она вообще хочет, чтобы все поскорее забыли, откуда она, а я тут живая ассоциация в этих серо-коричневых обносках под цвет стен, которые так и кричат о нашем происхождении!

– Какого хрена ты вообще здесь делаешь?! – спрашивает она грубо, и я сбивчиво пытаюсь объяснить. С каждым моим словом Кейт ярится все больше. – Так не справедливо! – заключает она. – Я пахала как каторжная, чтобы вырваться с нулевого, а ты палец о палец не ударила! – чуть не плача выговаривает она. – С тобой всегда так! Смотришь на всех своими глазами вечно испуганной овцы, и они бегут тебе на помощь, хотя все, чего ты на самом деле заслуживаешь, это хорошего пинка! – вдруг высказывает она наболевшее. – Даже Илона вечно держала тебя поближе к себе, защищала, нахваливала, потому что ты же вся такая бедненькая, слабенькая, покладистая, угодливая! Доверяла тебе офицерскую форму шить, хотя отнюдь не ты была лучшей швеей! – Кейт все продолжает и продолжает выплевывать все эти ужасные мысли, которые она, оказывается, копила в себе все эти годы, а я просто ошарашенно стою, перестав ощущать собственное тело. Я словно вижу весь этот кошмар по телевизору, и он меня как будто никак не касается. – Какой у тебя допуск?! – догадывается она и сама хватается за мою карточку, висящую у меня на цепочке на шее. – Шире, чем у меня! – это для нее последняя капля, она с яростью отталкивает меня и уходит.

Проходят секунды и наконец мне становится больно. Тело снова становится моим, но в голове полный раздрай. Разум словно обдали горячим паром.

Я подхватываю пакеты и бреду на другую сторону через мостик. Больше никаких мыслей! Они такие тяжелые и непереносимые. По сравнению с ними пакеты с порошком как шарики, наполненные гелием. Ускоряю шаг, чувствуя, что больше не могу. Не знаю, взорвусь, распадусь, умру. До своей прачечной мне уже не добраться. Нахожу самый укромный уголочек, где кадки с растениями стоят плотнее всего, проскальзываю между ними и, бросив пакеты, пролезаю между панелями ограждения и сажусь на самом краю, свесив ноги с платформы. В другое время я ни за что бы не рискнула так сделать, но сейчас мне ни до чего. Кейт с ее упреками слишком сильно права и ее внезапно вылившееся презрение ко мне тоже право! Я не заслуживаю того, чтобы жить…

Я смотрю в бездну, и хотя с такого ракурса мне не видно ее черного прожорливого нутра, только уровни и уровни вниз, я чувствую ее. Ее прикосновение становится желанным, манящим, выбор в ее пользу кажется единственно правильным и закономерным. Я держусь одной рукой за перекладину и наклоняюсь вниз, почти соскальзываю. Стоит разжать пальцы и всего секунды освобождающего полета приведут меня к ожидаемому концу. Я чуть расслабляю пальцы, почти делаю это.

Как было бы славно! Не знаю, что останавливает меня и встает между нами. Отклоняюсь назад, прижимаясь спиной к ограждению, и вместо освобождения снова чувствую боль и жаркую удушливую пелену внутри. Достаю из кармана маленький сверточек. Внутри обломок лезвия, совсем маленький – его даже неудобно держать. Поднимаю рукав на левой руке и быстро провожу лезвием по коже чуть выше запястья. Сначала ничего не видно, и я провожу снова рядом, уже с большим нажимом. Потом еще и еще. Из всех царапин постепенно показывается кровь. Сама не замечаю, как меня отпускает.

Закрыв глаза, я сижу и думаю уже более менее спокойно, что же мне теперь делать с Кейт. Может быть, мне стоит пойти и отказаться от оранжевой карты, вернуться вниз, на нулевой. Не знаю, как это сделать, но знаю, что это в принципе возможно. Я могу отказаться от всего этого. Мы с Лексом теоретически могли отказаться уже тогда, когда Кейн безапелляционно заявил, что мы идем с ним. Как на практике, не представляю, но теоретически мы имели право отказаться. Сижу и думаю, хочу я этого или нет.

По руке ползет большая влажная капля. Такое впечатление, что это просто вода, но я точно знаю что это, но мне не верится. Открываю глаза, чтобы убедиться – действительно, собралась и ползет по коже большая капля крови. Последняя царапина оказалась глубоковата. Все вместе они немного саднят.

В этот момент слышу шаги позади себя. Они останавливаются совсем рядом. Осторожно оборачиваюсь, но мне за перекладинами и растениями ничего не видно. Остается надеяться, что меня саму тоже никто не заметит.

Прислушиваясь, постепенно понимаю, что рядом остановилась на перекур группа офицеров. Пить алкоголь стражам категорически запрещено, как и некоторые другие вещества. Но курить можно, что они и делают, и конечно, где же еще как не здесь!

То, о чем они говорят, мне в большей степени не понятно – какие-то имена, термины, сокращения. Между тем сидеть так, на узкой полоске за ограждением, вдруг резко становится неудобно. Пытаюсь, устроится получше и определить хотя бы, есть ли среди офицеров Кейн и его сероглазый друг. Замираю, когда действительно слышу знакомые голоса. Меня охватывает непонятное чувство.

– Ну что, будем мы с ней что-то делать? – интересуется кто-то из офицеров. Почему-то не уточняя, с кем именно, он хочет что-то сделать.

– Будем, – отвечает низкий голос сероглазого. Судя по интонации, он уже даже знает что. – Устроим обыск как положено.

– А там уже есть что искать?

– После выходного будет, – отвечает он уверенно.

Они продолжают что-то обсуждать, мимо меня в бездну летят окурки. Стараюсь не ерзать, и не выдать своего присутствия, но как же ж неудобно! Прям как с теми собаками ночью, прошу про себя: свалите уже! А они балакают чего-то и балакают, и новая порция окурков летит, чуть не падая мне на колени. Когда офицеры наконец уходят, все тело так затекло, что мне стоит большого труда пролезть обратно на платформу. Осторожненько выглядываю из-за цветов и подхватываю свои пакеты. А что если они их заметили, увидят меня сейчас с ними и догадаются? Волнуясь, мышкой проскальзываю через шлюз в зал к своим бездушным машинкам.

– Наконец-то можно пожрать нормально! – с этими словами следующим вечером Лекс влетает ко мне на склад. – Сам Самшество разрешило!

– Кто? – интересуюсь, отставляя корзину с бельем.

– Главнюк наш, – Лекс на секунду задумывается, но имя начальника учебки вспомнить не может, – короче, он практически во всеуслышание, то есть в общем чате, послал меня на ужин, так что если какой приказ придет, буду нагло игнорировать. Пошли.

Он хватает меня за руку, и я не без радости бегу за ним.

– Как твоя нога? – спрашивает Лекс, оборачиваясь на ходу.

– Прекрасно!

Нога болит, и я все еще прихрамываю, но и то и другое совсем не сильно. Главное, что мы приходим в столовую прямо в начале ужина, и в зале почти никого нет. Кроме того на раздаче вижу не одну из тех девчонок, от мести которых я счастливо ускользнула, а парня со вполне себе нейтральной улыбкой. С Лексом они уже хорошо знакомы, перекидываются парой слов, и ко мне в тарелку летит больше еды, чем я физически могу съесть. В заключение парень перебрасывает Лексу через витрину, за которой стоят чаны с сегодняшним съестным, огромное зеленое яблоко. Друг торжественно ставит его мне на поднос. Это моя первая еда за день, так что я вообще в восторге и поначалу даже не имею никаких претензий к тому месту, которое выбирает Лекс. В итоге мы оказываемся прямо по серединке зала. Но это ничего, можно быстренько все съесть и свалить.

Однако, как только мы усаживаемся за стол, в зале появляется группа курсантов. Среди них и Мин, и Крис. Слегка украдкой кошу на них взгляд.

После раздачи вся группа садится справа от нас и спокойно занимается своей едой. Только Мин крайне злобно зыркает в нашу сторону.

– Чего это он? – тихонечко спрашиваю у Лекса, старательно делая вид, что ничего не замечаю. Лекс, осклабившись, кивает Мину и тот, насупившись, отворачивается.

– А это он волнуется, что я тебе расскажу, какую он сегодня взбучку получил прямо при мне, – поясняет друг, но хотя бы негромко. – Видела, что стражи с такими гибкими тонкими палками ходят? Хлыстами? Я думал, они их только против гражданских применяют, но, оказалось, они ими и свой молодняк дрессируют. Колотят за любую ерунду.

– Это поэтому у Кейт лицо разбито?

– Нет, это она в пробном спарринге с еще одной курсанткой пострадала. Но та девка вообще такая кобыла мощная и то с двумя фонарями ушла. Так что Кейт по ходу неплохо держится.

– Здорово!

Краем глаза вижу, что два офицера, пришедшие раньше всех – Кирилл и еще одна женщина – встают и уходят. Зал между тем наполняется народом, появляются и другие младшие офицеры, включая Кейна и сероглазого. Вокруг становится шумно.

Крис и его друзья начинают посматривать в нашу сторону.

– Что-то эту офицерскую подстилку редко видно, поди занята очень! – доносится от их стола.

Лекс не понимает о чем речь. Я катаю одной рукой яблоко, второй пытаюсь не очень быстро напихиваться едой, однако понятно к чему все идет и хочется попросту бросить все и сбежать.

– Ты про Вету? – удивленно восклицает Мин, и Лекс чуть ли не подпрыгивает на месте. Пытаюсь ухватить его за рукав, чтобы привлечь внимание и уговорить уйти. – Да единственное на что она годится, это протирать полы своей уродской юбкой! – продолжает Мин.

Ну в общем, мог бы оскорбление и получше придумать, но Лексу и такого достаточно.

– Это твой язык только на это годится, – шипит он, пытается вскочить, но я же вишу у него на руке. Они обмениваются еще парой колкостей, и даже не знаю, кто первый начинает кидаться едой и пластиковой посудой. Против нас целая слаженная команда из восьми человек. Идет настоящий дождь из картошки, после чего Лекс метко зашвыривает противников рыбными палочками и теми же картофельными осадками, упавшими на прикрывавший нас поднос.

Толпа вокруг восторженно поднимается со своих мест и замолкает, но никто не стремится примкнуть к побоищу возможно потому, что не хочет получить люлей от офицеров, и без того сидящих слишком близко к эпицентру. Кейн сердито стряхивает с головы дополнительную порцию гарнира, случайно улетевшую в его сторону, и делает попытку прекратить драку, швырнув в Лекса вилкой. Лекс хватает эту вилку и метает ее в Мина. Мин загораживается рукой, вилка падает на пол. Там же уже валяется большая часть доступных снарядов, так что в нас летит несколько подносов. Мне даже удается один поймать. Лекс примеривается запустить его обратно.

– Хватит! – рявкает сероглазый офицер. Все вокруг как по команде тут же возвращаются на свои места и делают вид, что снова приступают к еде, посмеиваются, ждут.

Но никто из офицеров даже не поднимается из-за стола. Крис, Мин и их товарищи некоторое время мнутся, потом просто уходят.

– Может, нам нужно убраться, – предлагаю я тихонько. Остывший уже Лекс кивает и мы идем с этим предложением к его товарищу, который сегодня ответственен за столовую. Тот дает нам по венику и мусорному пакету.

– Ну вы блин даете, – шепчет он возбужденно. – Я думал, офицеры вас всех отмудохают за такой концерт, а они вон сидят ржут.

– Ой, да ладно, – отмахивается Лекс, – подумаешь, намусорили чуток! – Он закидывает веник на плечо и гордо возвращается на место недавней битвы. Без особой гордости догоняю его. Пока мы сметаем картошку и поломанные палочки в мешки и собираем посуду, народ, так и не дождавшийся вожделенной расправы, начинает рассасываться.

– Фрукт свой не забудь, – напоминает Лекс, и я сую яблоко в карман юбки. И чем она Мину так не нравится? Удобная. Именно в ее бездонных карманах я вынесла обрезки материи для костюма Кейт. Не то, чтобы я этим горжусь, просто факт.

Размышляя об этом, тащу пакет тарелок и чашек в помывочную и по пути зацепляюсь за что-то подолом этой самой юбки. Оказывается, это рука Кейна.

– Надоело на это уродство смотреть, – ворчит он, подтаскивая меня к себе, так что юбка с меня чуть не съезжает. Смотрит на меня своими колючими злыми глазами. – Купи что-то человеческое! Я перевел тебе деньги на карту.

Выдергиваю свой подол и убегаю. Лекс выходит за мной.

– Ты в порядке?

– Почему всех так достала моя одежда? – выпаливаю я, пытаясь холодными руками остудить горящие щеки.

– Ну-у, – неопределенно тянет Лекс. Его самого уже с первого дня обрядили в такую же форму как у курсантов только без нашивок. Я единственная хожу все в тех же обносках, что и раньше, ну и что? Вот ну и что?!

Согласно расписанию, которое мне дал Лекс, сегодня в учебном корпусе у стражей выходной (кроме дежурных). Не знаю, касается ли это меня тоже, но делать мне все равно нечего. С перепуга я так рьяно взялась за список Реин, что закончила со всеми накопившимися проблемами еще вчера. Сегодня явно могу расслабиться, так что довольная бреду по почти пустым уже коридорам в один из учебных классов, где заранее заприметила одну интересную книжечку.

Уборкой сейчас тоже никто не занимается, в столовую двери закрыты. Я останавливаюсь посреди большого зала и слушаю удивительную для этого места тишину. Просто чудо какое-то!

– Вета! – окликает меня появившаяся из коридора Кейт. На ней одета сшитая мной одежка. На лице вполне себе радостное выражение. Подбитая скула уже выглядит получше. – Нам перечислили первую зарплату! – восклицает она ликующе. – Пойдем на платформу, мне не терпится увидеть свой ненулевой счет!

– А ничего, что тебя увидят со мной? – непонимающе спрашиваю я. Что такое успело измениться?

– Теперь это не важно, – мотает она головой и улыбается. – Даже лучше, если увидят.

– Как так?

Кейт на всякий случай оглядывается вокруг.

– Знаешь того здоровяка? Из офицеров? Кирилла? Он, оказалось, тоже с нулевого. Был. Такой же как мы иномирянин. Его тут все побаиваются. Еще бы! У него кулак с мою голову! Повезло, что он в этом году здесь.

– Рассчитываешь на его покровительство?

– Ну а как же! Таких как мы здесь раз, два да обчелся. Конечно, он заступится, если что. Да даже одних слухов хватает. Ты бы видела морду Мина, когда ему сказали! Сразу все претензии ко мне у него в горле застряли! – потащила она меня по направлению к шлюзу.

Как только мы выходим на платформу, Кейт тут же кидается к ближайшему автомату, сует в него карту и с благоговением смотрит на циферки на экране.

– И это только начало! – шепчет она сама себе. – Идем, пройдемся по магазинам. Форма формой, но нужно себе и что-то цивильное прикупить.

– Секунду, – торможу я и в первый раз в жизни проверяю баланс на своей карте. Там действительно лежит какая-то сумма, но мне не с чем сравнивать. Много это или мало, на что хватит, не знаю.

– Тебе тоже заплатили? – вопросительно поднимает брови Кейт.

– Не знаю, но, я так понимаю, Кейн, перевел мне какую-то сумму. Чтобы я купила другую одежду, – показываю я на свою чем-то не угодившую ему длинную юбку.

– Кейн?!

– Ну, он мой…

– А, поняла! Я так и не спросила, как же так получилось?

– Сама не знаю. Видимо, место, которое в итоге заняла я, должно было достаться кому-то из гильдии обслуги. Вместо этого Кейн зачем-то спустился на наш нулевой. Поэтому все на меня так ополчились, решили, что я с ним, ну это…

– …? – Предположение Кейт грубое, но верное.

– Типа того, – мямлю я и неминуемо краснею.

– А ты?

– Я ему даже не нравлюсь.

– Не нравлюсь! – передразнила меня подруга. – Какая же ты наивная!

Ну да, есть такое.

– Давай, Лекса найдем, – предлагаю я.

– Бесполезно. Его забрали старшие, – отмахивается Кейт, не уточняя, кого она имеет в виду. – У нас сегодня девичник!

– Тогда давай навестим Мэй.

– Сначала магазины, – усмехается подруга. – Хотя нет. С покупками я в психушку идти не хочу, мало ли. Давай действительно сначала к Мэй, – решает она, – только потом чур не ныть. Ты мне обещала!

Не помню, когда это я обещала, но Кейт любит так говорить. Впрочем, по магазинам сходить придется, хоть я и не любитель. Пару раз одноклассницы уже затаскивали меня с собой, поднимая на верхние уровни по своим картам. Ничего, даже негативный опыт на пользу.

Самое низко расположенное психиатрическое отделение больницы расположено на тридцатом уровне. Пока мы жили на нулевом, нам туда было самостоятельно никак не попасть. За нами и другими желающими навестить больных в положенное время спускался один из санитаров. Уж не знаю, что он с этого имел. Не думаю, что это входило в его служебные обязанности официально. Теперь же мы можем спокойно войти в больницу через нормальный вход. Остается только найти этот вход. Поиски мы начинаем в районе того лифта, на котором нас поднимал санитар.

Приходится прогуляться. Планшета со всеми схемами, которым с такой гордостью щеголяют стражи, у Кейт пока нет, но все же желаемое мы находим.

На входе сутолока, внутри суматоха. В первом небольшом помещении за шлюзом, находится стоечка, за которой сидит взмыленная девочка и с испуганными глазами говорит с кем-то по телефону. Перед стойкой стоит очередь из нескольких хмурых недовольных молодых людей. Вдоль стены пара лавок, плотно занятые людьми. Еще люди просто бродят по помещению, рассматривают бумажки на стенах, мнут бумажки в руках. Все галдят, жарко душно, ничего не понятно. Свет тусклый и чем-то воняет.

Стоит нам только присоединиться к толпе ничего не понимающих людей, как к нам тут же просачивается наш бывший одноклассник. На нем тоже зеленая форма как у новичков из стражей, только другого покроя. Имя у него сладкое – Джем. Учился, я помню, он всегда хорошо, так что не удивительно, что смог попасть в медицинскую гильдию, но ведь и десяти дней не прошло…

– Тебя что уже послали лечить людей? – удивляется Кейт и, ничуть не смущаясь людей вокруг, добавляет: – Типа тех, кого не жалко.

– Да ты чего? Нам учиться дольше всех! – с некоторой обидой восклицает Джем. – Хорошо, если лет через пять появится возможность из общежитий выбраться. Это у вас, между прочим, сегодня уже выходной. А у нас вместо лекций для разнообразия дежурство. Живых нам трогать, понятное дело, еще не скоро дадут, так что я тут чисто на побегушках, проникаюсь духом будущей профессии. Зато… – он отводит нас в сторону и пропускает за дверь в тихий коридорчик, – если здесь себя хорошо зарекомендовать, есть шанс попасть к хорошему куратору.

– Ясно, у нас почти так же, – кивает Кейт. – Нас тоже через полгода распределят и закрепят за одним из офицеров. Только все будет зависеть от баллов за испытания.

– И у нас будут экзамены, но практика важнее, – делится Джем. – Показывает твое отношение и готовность справляться с трудностями.

Я с интересом слушаю, как они обсуждают то, что им предстоит. У меня же впереди не будет ни экзаменов, ни практики, ни испытаний. Только стирка и перестилание постелей.

Вскоре Джем резко осекается, вспомнив, должно быть, что разговор с бывшими одноклассницами вряд ли пойдет ему в зачет, и тащит нас дальше по множеству коридоров в психиатрическое отделение. Здесь он нас оставляет возле уже знакомой двери. Чтобы войти в нее нужно предварительно нажать на звонок и дождаться ответа. Даже карточки стражей в этой части Муравейника ничего не способны открыть. Настоящая крепость.

Но пускают нас без проблем, хотя за дверью нас встречает незнакомая молодая женщина, одетая в синюю форму. Она проверяет по списку и согласно кивает.

– Мы знаем, куда идти, – говорит Кейт и уже делает первый шаг в сторону хорошо известной нам палаты, – но женщина-врач недовольно хмыкает.

– Не знаете, – выплевывает она. – Ваша подруга теперь совершеннолетняя и ее перевели в отдельные апартаменты. – На ее лице появляется нехорошая презрительная улыбка.

– Прекрасно, – дергает плечом Кейт, и мы идем вслед за врачом куда-то еще глубже. Женщина не спешит, словно давая нам возможность как следует задуматься, над ее словами. И вообразить себе невесть что.

Потом она приводит нас в большой на первый взгляд совершенно пустой зал. Пропустив нас вперед, она сама так и не переступает порога.

– Пятая справа, третья с конца, – говорит она, положив руку на ручку двери. Смерив нас напоследок колючим взглядом, она закрывает дверь, оставляя нас здесь одних.

– Что происходит? – почему-то шепотом говорит Кейт.

– Не знаю, – я оборачиваюсь назад. Зал все такой же пустой, и в тусклом свете ламп на высоком потолке из него не видно других выходов или окон.

Хотя нет, окна есть в полу. Подхожу к ближайшему. Вокруг него есть борозда в форме круга и небольшая пластина рядом. За окном совершенно темно.

– Как она сказала? Пятая справа или слева? – оборачиваюсь я на Кейт. Она все еще стоит возле самой двери в зал.

Кейт качает головой и пожимает плечами, нервно дергает за ручку двери. Она не поддается, мы заперты в этом зале.

Нервничая, я как-то умудрилась не запомнить, что именно сказала женщина, хотя, казалось бы, что может быть проще? Пройдясь по залу между одинаковыми темными окошками, я отсчитываю третий ряд с конца и останавливаюсь в его середине. У меня два варианта – то ли слева, то ли справа. Кроме того, я не знаю, что делать дальше. Я так понимаю, окошки должны вести в небольшие помещения внизу, но там везде темно. Может, нам в конце концов включат свет и нужно просто подождать?

Но проходит сколько-то времени и ничего не меняется. Я оборачиваюсь на Кейт, она по-прежнему стоит у двери, прижавшись к ней спиной. В этот момент ее нервы не выдерживают, она поворачивается, начинает дубасить в дверь и криком звать ту женщину обратно. Или хоть кого-нибудь.

Я явно чего-то не догоняю. Снова бессмысленно пялюсь на чертовы окошки. Рядом с каждым из них есть бледно желтый кружок, выбираю левый от себя и пробую его носком ботинка. И тут за окошком на секунду загорается свет. Черт возьми, все так просто! Встаю на кружок обеими ногами и гляжу вниз.

Окошко действительно ведет в небольшое цилиндрической формы помещение. Но там внутри не Мэй, а незнакомый мужчина. Он стоит, запрокинув голову с обезображенными чертами, и машет руками, с которыми, кажется, тоже что-то не в порядке. Рот распахнут, челюсть ходит ходуном, как будто он что-то кричит, но не могу разобрать что именно.

– Кейт, перестань! – прошу я.

Не смотря на то, что я, очевидно, ошиблась и Мэй находится с другой стороны, все еще стою, не в силах оторвать взгляд от незнакомца. В его глазах такая мука, боль, отчаяние! Они передаются от него ко мне, перетекают и заполняют каждый уголок моего сознания.

Краем уха слышу звук отворяемой двери, разговор на повышенных тонах. Через несколько секунд окликают и меня.

– Отойди оттуда! – рычит на меня все та же женщина. В принципе, понимаю, я нарушила покой другого пациента, но, черт, этот парень не безумен, что он вообще тут делает?!

Этот вопрос я случайно озвучиваю, и женщина несется ко мне через зал, источая такую ненависть и презрение, что они образуют почти зримое копье, которым она вот-вот пронзит меня на полном скаку.

– И как это ты определила? Считаешь себя очень умной, да?! – язвительно говорит женщина, буквально отпихивая меня в сторону.

– Но его взгляд… – порываюсь сказать я, хотя понимаю, как это глупо.

– Этот пациент абсолютно слеп! – презрительно выплевывает женщина.

От удивления я делаю попытку вернуться, но она ее грубо пресекает, толкая меня в нужном направлении.

– Ваша подруга здесь, как я и сказала. Считать не умеете?! – Она ставит меня на другой желтый круг, и свет загорается в нужной камере. Я вижу хрупкую девушку, сидящую на полу, прислонившись к стене. Ее лица не вижу, только длинные спутанные черные волосы.

– Мэй! – зову я. – Но она меня не слышит!

– Это не важно, – говорит женщина все так же злобно. – Наши пациенты находятся в своем мире, ничего вокруг не воспринимают. Не знаю, для чего вы вообще сюда ходите! На что рассчитываете? И вообще, время посещения вышло!

Когда мы снова оказываемся на платформе, наконец, можно нормально вздохнуть. То, чем наполнена атмосфера там внутри, это даже не вонь, это хуже. Какие-то не проходящие эманации боли и ужаса! Отвратительно, едва сдерживаю тошноту. Надо очень глубоко уйти в себя, чтобы не чувствовать всего этого, причем никогда ни на секунду оттуда не выходить, но Мэй то выходит! Иногда это случается во время наших посещений, и, по-моему, ей постепенно становилось лучше. Она даже стала вести что-то вроде осмысленного диалога. Не словами, но звуками, жестами. Она даже пару раз взглянула на меня, не в глаза, но все же. А теперь? Не думаю, что что-то изменилось, всего лишь оттого, что она формально стала совершеннолетней. И что с ней происходит, когда она просыпается там? Ее словно положили в ящик холодильника. Дверь открыли, свет включился, проверили, не протух ли пациент, и снова закрыли. Теперь у нее новый лечащий врач, и эту мымру саму хочется запихнуть в холодильник.

– Ее можно попробовать перевести оттуда, – осторожно говорю я, глядя на Кейт.

– Что? – отвлекается она от собственных мыслей. – Это ты про то время, когда я поднимусь выше? Так это когда будет! Боюсь, к тому времени переводить уже будет нечего.

– Думаешь, она умрет там?

– Наверное, нет. Но, целый год как минимум в одиночной камере без света – такое и здоровый человек не выдержит.

– Ужасно, – только и могу что сказать я.

– Ну, мы в этой ситуации абсолютно бессильны, – со вздохом резюмирует Кейт. – Так что будем надеяться, она действительно ничего не понимает.

После всего у меня нет никакого настроения идти по магазинам, а вот Кейт быстро приходит в себя. Вскоре мы уже проходим через какой-то шлюз, я даже не успеваю внимания обратить на вывески снаружи. Протискиваемся сквозь компанию нагруженных пакетами девушек, идущих навстречу, и оказываемся в большом зале. Перегородками он разделен на несколько магазинов и магазинчиков, в противоположном конце лестница на уровень ниже – я так полагаю, там тоже магазины, хотя может и склад. Перегородки прозрачные, так что можно сразу понять, чем торгуют в том или ином отделе прямо из коридора, однако Кейт начинает заходить во все подряд, будоража окопавшихся внутри продавцов.

Не смотря на то, что товаров вокруг очень много, фасоны одежды довольно однотипные и простенькие, качество, естественно, не очень, ведь в основном все шьется такими же начинающими в своем деле молодыми ребятами, такими же недавними школьниками, как и мы. Полно безделушек, всякой кривенько сделанной мелочевки. Кейт осматривает все очень внимательно, даже если это двадцатый по счету близнец уже виденного нами платья. Интересуется ценами почти всех товаров, наверное, чтоб понять, как много может себе теперь позволить. Мне, конечно, тоже интересно, но терпение мое не столь велико. Я перестаю слушать еще до того, как мы покидаем первый магазин. К пятому ноги уже отчетливо возражают против такой муторной прогулки.

– Кейт! Вета! – вдруг окликает нас еще один знакомый голос, и из-за стеллажа выныривает наша бывшая одноклассница Стелла. Формы на ней нет, только малиновая жилетка, надетая поверх собственной одежды и совершенно не подходящая к ней. К жилетке прикреплен пластиковый бейдж с именем. – Все, это мои клиентки! – безапелляционно заявляет она другому продавцу, и тот, хмыкнув, отходит в сторону.

– Что, и вас тоже уже погнали на практику? – Кейт первой успевает задать вопрос.

– Ну да, а почему бы и нет? – улыбается Стелла. – За сидение за партой нам не платят. Правда, я пол дня провела, разгребая завалы на складе, да и сейчас в зале мне развернуться не дают. Говорят, наблюдай, изучай ассортимент и все такое. Скукота на самом деле. А как вы?

– Хм, хм, – как бы прочищает горло другой продавец, скрытый от нас стеллажом.

Стелла раздраженно зыркает в том направлении.

– Давайте, вы что-нибудь примерите, – предлагает она и добавляет, перейдя на шепот: – Я отложила что получше, сейчас принесу.

Кейт довольно улыбается и подмигивает мне. Через минуту Стелла появляется со стопочкой вещей и ведет нас к примерочным. Там она вручает нам по три пакета:

– Думаю, я угадала с размером, но если что, есть и побольше и поменьше.

Уединившись за шторкой, вытаскиваю из пакетов светло-серую маечку с розовой и серебряной полосой, серые шорты с блестящими заклепками и длинные розовые чулки. В принципе, уже видела такое – сейчас модно, да и серый цвет здесь совсем не такой как у моей обычной одежды, а довольно приятный. Но все равно с большим сомнением влезаю в это все и долго вожусь, прикрепляя чулки к крайне коротким штанинам.

– Вет, давай, вылезай уже! – торопит Кейт взволнованным голосом.

– Уже почти, – пыхчу в ответ и вылезаю к единственному на все примерочные большому зеркалу.

Ну, в общем, у меня слов нет, чтобы описать этот кошмар! Будь у меня ноги постройнее, я бы была похожа на фламинго-мутанта! Я даже одну ногу поджала для эксперимента. На Кейт с ее поджарой спортивной фигурой это все смотрится гораздо более уместно – ей досталось все тоже самое только в оранжевом цвете вместо розового.

Кейт крутится, осматривая себя со всех сторон и, видно, что довольна. Мне же не охота долго разглядывать свое уродство, так что мчусь переодеваться обратно. Из-за шторки слышу, как они продолжают разговор.

– А что твой брат? – интересуется Кейт.

Я припоминаю, что брата Стеллы зовут Стоув или как-то похоже. Не смотря на то, что они с ней двойняшки, учились мы в разных классах и я с ним не знакома.

– В техники пошел. Он всегда хотел заниматься ремонтом и обслуживанием летающих машин, – отвечает голос Стеллы, по-моему, резко ставший грустным. Хотя в этот момент снимаю майку, так что может мне кажется. – Но это, конечно, если повезет. А вы как? Явно выбрались с нулевого. Как вам это удалось? – меняет она тему.

– Я в стражу пошла, – говорит Кейт нарочито безразличным голосом. Я возвращаю внимание к тому, чем занималась, и наконец стаскиваю с себя слишком тесные шорты.

Происходит пауза в разговоре. Стелла почему-то не удивляется, не поздравляет Кейт, не спрашивает, как это она так смогла. Она молчит, и я спешу одеться в свое, чтобы выглянуть наружу.

Стелла выглядит плохо. Она словно в раз осунулась, поблекла. Глаза стали тревожными и, кажется, из них вот-вот потекут слезы.

– И какой теперь у тебя доступ? – шепотом спрашивает она Кейт.

Подруга чувствует неладное и не спешит отвечать.

– А что случилось? – не выдерживаю я вида этой сцены.

– Стоув пропал, – потерянным голосом говорит Стелла.

– Так подай заявление, – советует Кейт. – Я же новичок, что ты от меня хочешь, – она отворачивает от нее и тоже уходит переодеваться за шторку.

– Я не могу, – шепчет Стелла и идет за ней.

– Что произошло? – я тоже подхожу ближе, чтобы она могла рассказывать нам обеим, не переживая, что услышат лишние уши.

– У моего брата была девушка, но она… – Стелла стирает со щеки вытекшую слезу. – У нее очень плохо со здоровьем, и она училась в спец-классе. Вы ее, наверное, не знаете. Фелис, в инвалидной коляске ездила, может, видели? Они со Стоувом хотели жить вместе, но ей нужно хорошее лечение, которого на нижних уровнях не получить, понимаете? Так что ее родители решили оставить ее у себя и после совершеннолетия, то есть она бы стала акбратом своего отца. Но она хотела вырваться из-под его опеки, а это значит, что Стоуву понадобилось быстро найти большие деньги. Ее бы стали лечить на верхних уровнях за деньги, а жила бы она со Стоувом.

– Слушай, если он совершил преступление, то мне лучше об этом не рассказывай, – предупреждает Кейт, раздраженно отдергивая шторку.

– Он всего лишь спустился вниз, – качает головой Стелла. – Поэтому я не могу обратиться к стражам официально, но ты можешь спуститься туда и поискать его, да? – в отчаянии просит она.

– Ты хочешь, чтобы я спустилась на подземные уровни?! – с ужасом уточняет Кейт.

– У тебя же есть доступ?

– Да, но нас еще на первом занятии предупредили, – голос Кейт дрожит от напряжения и злости, – что если спустимся туда без приказа, то нас ждет строжайшее наказание и запись в штрафники. Извини, но я не собираюсь рисковать всем из-за того, что твой брат совершил глупость. Он прекрасно понимал, что из этого может выйти!

– Я понимаю, – еле-еле произносит Стелла и вытирает буквально полившиеся по щекам слезы, отворачивается от нас.

Кейт складывает вещи обратно в пакеты.

– Я это возьму, рассчитай меня, – просит Кейт, дождавшись, пока она возьмет себя в руки.

Стелла кивает, а мне, наконец, удается собраться с духом, чтобы сказать:

– Я спущусь!

– Что?! – обе шокировано смотрят на меня.

– Я – теперь акбрат одного из офицеров, у меня тоже есть доступ, – поясняю я для Стеллы. – И ни в какие штрафники меня записать не могут.

– Да, но ты понимаешь, что если тебя поймают, то последствия для тебя могут быть даже хуже?! – рычит на меня Кейт. – С ума сошла?! Думаешь, тебе реально позволено шнырять, где захочется?! Да ты даже по мелочи никогда закон не нарушала! Ты даже представить себе не можешь, что стражи делают с настоящими преступниками! Ты не переживешь это!

– Кейт! – шикаем мы на нее, потому что ее шепот стал излишне громким.

Затем Стелла поспешно сует мне в руку какой-то сложенный обрывок бумаги.

– Это осталось от объявления, по которому Стоув хотел обратиться там, внизу. Не знаю, как он собирался заработать денег, но, может, ты найдешь целую такую листовку или кто-нибудь внизу его узнает, – с надеждой тараторит она, и сует мне так же распечатанное фото своего брата.

Обалдело пялюсь на бумажку. Я-то думала, что на подземных запретных уровнях только чудовища и обитают, а тут какие-то объявления, какую-то работу можно найти. То есть получается, что хоть и нелегально, но какая-то жизнь там кипит?

– Ладно, как хотите, но, если что, я об этом ничего не знаю, – недовольно говорит Кейт, хватаясь за свои пакеты с новой одеждой.

Обратно мы с Кейт возвращаемся порознь, она снова не хочет иметь со мной ничего общего.

3

Всю ночь меня одолевают мрачные мысли. Во-первых, я так и не купила себе никакой нормальной одежды, и теперь мне придется снова идти по магазинам, но уже без Кейт. Во-вторых, я сдуру согласилась спуститься на подземные уровни, и будет некрасиво и даже подло теперь отыгрывать назад. А что я, собственно смогу там сделать? В моем воображении, эти уровни были неким мистическим местом, где бродят немыслимые твари и открываются проходы в другие миры. Но опыт последних дней говорит о том, что все это бред и детские мечты, построенные на старых сказках. Начинаю склоняться к тому, что это просто уровни, которые стража не контролирует, и где процветает всяческий нелегальный бизнес. То есть мне предстоит спуститься туда и искать брата Стеллы, опрашивая кучу людей, правил поведения с которыми я совершенно не знаю. И это я? Как я буду этим заниматься? Полагаю, никак. Скорее всего со страху я не смогу и двух слов связать. Буду мычать и тыкать всем в нос очень плохое фото Стоува, по которому его и родная мать вряд ли узнает.

Кроме этого, все время вспоминаю печальное положение Мэй и то, что Лекс из-за меня теперь враждует не только с Мином, но уже и с другими курсантами. В общем, заварилась такая каша, которую уже, боюсь, не расхлебать никак. Какой-то кошмар!

Мысли обо всем об этом бегут по кругу, по кругу, по кругу и так без конца. Ненадолго вырубиться удается только ближе к рассвету. Вскоре после того, как я просыпаюсь, включают свет. Оказывается, во время всей этой нервотрепки я случайно расчесала царапины на руке, и теперь простыня заляпана моей кровью. Пока с ненавистью сдираю ее с матраса, вспоминается странный разговор между офицерами.

Что они там говорили? Что после выходного будет, что искать. То есть сегодня они где-то устроят обыск и найдут что-то явно подложенное туда намеренно. И кого же они хотят так подставить?

Конечно, говорить они могли о ком угодно, но подозреваю, что речь могла идти о Кейт. Она с нулевого, ее здесь видеть не очень хотят, но оно хорошо держится, и у нее, возможно, намечается покровитель. Они вполне могут решить ее подставить.

Одеваюсь и осторожно выглядываю в зал. Там курсанты уже построились на зарядку под хмурым присмотром младших офицеров, значит, в спальнях сейчас никого нет. У меня возникает желание срочно поменять у них полотенца. Смотрю по графику – это нужно сделать завтра, но, полагаю, никому кроме меня этот график не интересен.

Полотенца готовы, так что закидываю их в корзину и выхожу в зал. Никто, по-моему, не обращает ни малейшего внимания на серую мышь, ковыляющую вдоль стеночки с корзинкой. Это не мешает мне смущаться, но адреналинчик придает сил. На всякий случай все же терпеливо обхожу все комнаты подряд.

В спальне, где находится место Кейт, я прячу свою корзинку за чужими вещами и начинаю рыться в ее спальном модуле. Смотрю под ее матрасом, вытряхиваю ботинки, проверяю тумбочку и шкафчик. Вещей у нее очень не много, так что искать не сложно. В основном проверяю укромные места в мебели, куда можно что-то запрещенное, например, приклеить скотчем.

Дверь в спальню открыта, так что я слышу, что происходит в зале. Курсанты, видимо, покидают его на пробежку. И кто-то как раз заходит в комнату. У меня особо вариантов нет – быстренько забираюсь под спальный модуль, напротив модуля Кейт и притворяюсь мышкой. Места тут немного, стоит несколько пар обуви и сумка. Этой сумкой я загораживаю лицо, надеясь, что все остальное тело в моей одежде грязных тонов визуально сойдет за мешок.

Кто-то быстро подходит к месту Кейт, ненадолго опускается на колени, какое-то шуршание и все. Спальня, кажется, снова пуста.

Выбравшись из-под модуля, снова прислушиваюсь – вроде все тихо. Под шкафчиком Кейт нахожу какой-то пакетик с малюсенькими таблеточками. Не знаю даже, что это такое может быть, но только что его тут не было. Мои подозрения очевидно оправдались.

Кладу свою находку в карман и на цыпочках подхожу к двери. Внизу слышу голоса двух офицеров, остальные, наверное, ушли с курсантами. Пытаюсь вспомнить эти голоса, участвовали они в том разговоре или нет? Правда тогда я больше думала о том, как мне неудобно, а не пыталась запомнить всех. Теперь теряюсь в догадках. Не знаю, можно просочиться мимо них или нет.

К счастью, они сами решают этот вопрос. Пугающе долго они поднимаются на второй ярус напротив меня и наконец заходят в одну из комнат. Спешу этим воспользоваться и выскакиваю на лестницу. Почти добравшись до конца, разворачиваюсь и бегу обратно. Корзина-то моя там осталась! Схватив ее, снова бегу вниз.

В прачечной уже спокойнее разглядываю таблеточки. Наверняка это не лекарство, а какое-нибудь запрещенное для стражей вещество. Вот только что теперь с ним делать? Проще всего просто выкинуть в бездну, но хочется хозяйственно их где-то припрятать, ну мало ли. Теперь Кейт в безопасности, можно подумать. Нужно спрятать их так, чтобы самой кого-нибудь ненароком не подставить. Место, в которое никто не заглядывает, но в принципе доступное для всех.

Все начинается после завтрака. Дверь на склад стоит открытой, так что Лекс снаружи просто делает мне знак рукой. Выхожу и вижу старших офицеров, стоящих возле комнат курсантов. Учебные классы пусты.

– Они обыскивают спальни, – поясняет для меня Лекс, – запрещенку ищут.

От комнат и вправду идет какой-то шум, очевидно, и вправду активно ищут. Интересно, что будет, если все же найдут.

– Кстати, Крис именно на этом погорел, – оповещает Лекс, – этот лох разбавлял содовую спиртом. Три дополнительных года в этом гадюшнике! Правда не в качестве курсанта, а кого-то типа вечного дежурного.

Со стороны спален доносится возмущенный вскрик, что-то падает.

– Как считаешь, у Кейт могут быть неприятности? – неожиданно спрашивает Лекс.

– Нет, – запрещенка оттягивает мне карман, хотя весит небось всего ничего.

– Уверена? – с пониманием улыбается друг.

– Угу. Как считаешь, куда здесь можно спрятать маленький пакетик? – шепчу я.

– Насколько маленький?

Я показываю пальцами насколько. Лекс думает, мы продолжаем пялиться в спины старших офицеров, наблюдающих за тем, как младшие громят спальни курсантов.

– Идем, – предлагает Лекс. Мы прогуливаемся вдоль стеночки и останавливаемся возле одного из стендов. Друг кивает на него и усмехается.

Не сразу понимаю, что он имеет в виду. Это просто пластиковый экран, за которым виден старый уже плакат с перечислением моральных качеств образцово-показательного стража. Мне так кажется, что с реальностью это все имеет мало общего. Ну и как мне это поможет?

– С камер его не видно, – подсказывает Лекс, поглядывая на стражей, которые стоят всего в нескольких метрах от нас.

Хм, ну да. И вряд ли кто-то будет особо разглядывать этот стенд. Впереди очень кстати есть небольшое углубление, из-за того что окантовка треснула и отошла. Косясь на стражей, вынимаю пакетик, аккуратно сворачиваю тонкой трубочкой, распределив таблеточки по длине, и запихиваю все это в углубление.

– Отлично, – ухмыляется Лекс и тащит меня обратно к прачечной. Я оглядываюсь по пути. Вообще-то вблизи пакетик хорошо заметен, но с небольшого расстояния он сливается с окантовкой.

Прикольно! Спрятали практически у всех на виду.

Кейн со своим сероглазым приятелем – так и не знаю, как его зовут – заканчивают обыскивать порученную им комнату одними из первых. Спокойно выходят и ждут. Видимо, спальней Кейт занимается кто-то другой. Стараюсь не моргать, чтобы не пропустить выражение их лиц, когда они поймут, что облажались! Лекс стоит рядом со мной, замерев.

И вот оно! Выходят остальные офицеры, так ничего не обнаружив. За ними тянутся недовольные, но тихие курсанты. Раздражение на лицах Кейна и сероглазого едва заметно, но оно есть! Еще несколько человек удивленно переглядываются с ними. Хе, хе. Лекс поскорее затягивает меня за дверь, чтобы наши довольные физиономии не испортили дело.

Меня несколько беспокоит то, что мои перемещения с полотенцами как раз в нужное время можно наверняка отследить по записям камер. Хотя нет, ни фига меня это не беспокоит! Я дико довольна.

Итак, одно дело сделано. Опьянев от неожиданного успеха, дождавшись, пока все разбредутся по классам, выхожу на платформу. Лекс не может пойти со мной, потому что его снова начинают раздирать на части поручениями, но я не говорила ему, что мне предстоит делать, так что он уходит с легким сердцем. Я остаюсь одна и собственно бреду, не знаю куда, для начала спустившись до двадцать первого уровня. Чтобы оказаться еще ниже, нужно пройти автоматическую границу между блоками уровней, предъявив свою карту дважды, а потом сесть на другой лифт или безостановочный подъемник, ни один из которых не едет ниже нулевого.

Круто конечно. Мне нужно попасть на подземные уровни и у меня есть туда доступ, только вот каким образом я должна туда спуститься?

Бродить по платформе днем мне не очень нравится, хотя народу в это время дня не слишком много. Люди покончили с завтраком и в большинстве своем разбрелись по своим делам во внутренних помещениях, куда мне вроде бы не нужно. Хотя, может, лифты вниз спрятаны как раз где-то там? В таком случае мне их никогда не найти.

Размышляя о том, не разыскать ли мне Стеллу за дополнительной информацией, я внезапно замечаю на другой стороне пролета целую группу искателей. Их не с кем не перепутаешь – они одеты в черную усиленную разнообразной защитой форму, с фонариками и несколькими видами оружия. Выглядят на самом деле дико круто, хотя ведут себя как полнейшие раздолбаи, паясничают, обмениваются скабрезными шуточками, пристают к прохожим, которые шарахаются от них как от чумы. Впрочем, это всего лишь новички.

По пути, прежде чем они успевают свернуть куда-то вглубь платформы, мне попадается переход на их сторону. Дальше следую за ними на расстоянии, что не трудно, поскольку их компания продвигается довольно медленно и шумно. Вскоре они сворачивают в широкий хорошо освещенный проход, с колоннами и большими автоматическими тележками, расставленными вдоль него. На них ящики, некоторые из них с тяжелыми запирающимися крышками и небольшими отверстиями, чтобы живая добыча не задохнулась. В конце прохода вижу створки лифта.

Я прячусь за одной из колонн, там, где тени погуще. В принципе, мне уже посчастливилось узнать главное, но приходит в голову, что неплохо было бы узнать и расписание искателей, чтобы потом не столкнуться с ними.