Читать онлайн Иван. Скорая помощь бесплатно

Посвящается моей жене, дважды стоявшей рядом с моей смертью и не отпустившей мою руку – Людмиле.

Действующие лица романа и названия государственных органов, мафий, чиновников, географических объектов вымышлены, автор не несёт никакой ответственности за любые случайные совпадения.

Все приводимые в книге исторические, астрономические, научные и технические данные взяты из открытых источников, если не вымышлены.

1. СКОРАЯ ПОМОЩЬ

Non multum, sed multa.

Холодный ветер пасмурного дождливого утра посвистывал, находя путь сквозь щели окна двери старой машины скорой помощи, которая неслась по улицам ещё спящего города. Разбитая мостовая была покрыта слоем грязи и лужами, в которых отражалась хмарь осеннего неба. Полусон-полубодрствование затягивает урывками во временное забытьё в предутренние часы тридцатилетнего врача, утомлённого напряжением тяжёлой смены.

Врач с транспортируемым больным действовал привычно, на автомате, с параллельно разворачивающимся, почти подсознательно, потоком мыслей о своей жизни.

Он невесело внутренне улыбался, вспоминая примеры, составляющие картины работы с различными ургентными состояниями, часто на грани жизни больного, каждую смену, несколько лет. Поддержание физической формы для блокирования физической агрессии от неадекватного окружения и потерпевших было дополнительной необходимостью, но и давало отдых от работы. Жизнь в режиме постоянных высоких требований к себе для эффективности. Сам пред собой признавал, что такая подготовка была скорее вынужденной, избранной для максимального охватывания реальности пониманием и успешного физического воздействия на ситуацию. От выборки из древних методик лечения до современных математических работ по сознанию. Это привело его к осознанному, действенному применению усвоенных пояснений, начиная с седой Индии, что «человек живёт в своих иллюзиях» для ежедневной опоры на динамику событий. Эта опора на динамику событий походила на мастерство сёрфинга, только вместо мощи океана, преодолевающего бездну иллюзий, опираясь на усвоенное, что есть познанная истина нашего мира.

К опоре на то конечное, ограниченное, познанное действующее, проверенное практикой, ну то, как на самом деле устроен мир. Увы, но истина состоит из бесконечного числа истинных утверждений. Гёдель доказал, что они делятся на доказуемые и недоказуемые. А потом выяснилось, что множество недоказуемых утверждений бесконечно. Это было понято и принято, как обоснование бездны практической иллюзии, начинающейся от правды.

Его практический вывод для себя: мы не только никогда не будем знать о мире всё, но мы даже не будем знать, какую часть истины мы познали, а какая нам осталась неведомой, поскольку от нас всегда будет сокрыта бесконечность истинных, как недоказуемых, так и ещё не познанных, утверждений. Но ты можешь действовать на грани личной выстроенной опоры, на барьере постигнутой сути парадигмы между познанным и непознаваемым. Выстроенной только силой своего разума, управляемого волей и тренировками, подобно тому спортсмену-серфингисту, который на дощечке под голубым бескрайним небом скользит по поверхности огромной, накатывающейся невообразимой тяжестью волны, рождённой тёмной бездной.

Всё зависит от степени нашего развития и усилий, бросаемых на познание мира. И врач выложился по своему возможному максимуму. Он умел «читать и плавать», как завещали эллины.

Иван, так звали этого врача, нашёл «путь взаимодополняемости» между познанием, направленным в пространство открываемого мира – школ учения эллинов и углублённого погружения в глубины мысли о неявном – учителей индуизма. Иван не был «одиноким волком» Гессе, скорее он был странником по тропам войны со смертью во главе минимально возможного отряда – бригады реанимации скорой помощи.

1.1. ВСЁ НАЧАЛОСЬ КАК ОБЫЧНАЯ СМЕНА ВРАЧА

«Всё, что видим мы – видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Ты считай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей не видна.»

Омар Хайям

Дежурство заканчивалось привычно-обычно, то есть ни минуты отдыха, отрабатывали один вызов – и тут же выезд к следующему пациенту, попросившему о помощи.

Пасмурный предосенний вечер с моросью. Скоростное движение по разбитой дороге с беспорядочным множеством ям, скрытых под лужами, в изношенной машине скорой помощи, спешащей по пригородным улицам уральского областного центра, могло вытрясти последнее здоровье и у крепкого человека. Иван Сергеевич доставлял молодого парня с подозрением на прободение язвы желудка в хирургию дежурной больницы. Выручал водитель – Кузьмич – спокойный, молчаливый, второй десяток лет работающий в отделении скорой помощи. Кузьмич делал свою магию: объезжал, лавировал, мягко притормаживал. Но ямы, скрытые водой после мелкого дождя, поливавшего город в течение двух дней, были закрыты водяным зеркалом луж и трясли машину, как удары злобных дорожных снайперов, иногда резкими толчками выбрасывая больного из позиции лёжа до полусидячего положения. Уставший за ночь Иван Сергеевич автоматически подхватывал и мягко опускал больное тело, выполняя роль амортизатора, противостоящего дорожным службам города, ради пациента отмахнувшись от своей привычной ночной голодной усталости. Фельдшер, сидящая в ногах пациента на откидном месте, пыталась помогать, но Иван показал быстрым жестом руки на её саквояж и молча, этим же жестом остановил её устремления.

Мысли о достаточности премедикации парню, которому гарантирована экстренная операция, перекрывались воспоминаниями, перед глазами возникали картины быта в доме больного, который терпел до последнего, веря, что «пройдёт»; его дочки лет одиннадцати – стройной птички, притихшей с вопросом в глазах, который страшно задать; жены, испуганной ожиданием ещё одной беды; бедного жилья, чистотой и аккуратностью ведущего неравную борьбу с бедностью.

Это отвлекло от мыслей о том, что сегодня надо увольняться, так как предчувствие дальнейшего урезания финансирования здравоохранения было очень уж настойчивым. Нагрузки на бригады скорой помощи возрастали в связи с сокращением персонала, а медикаментозное и аппаратное обеспечение резко ухудшилось из-за поломок форсированно используемого имеющегося оборудования. Изучение в специальной литературе бурного развития технологий привело почти к комплексу неполноценности, было стыдно применять то, что имеется для лечения в экстренных случаях.

Перед центром дорога была отремонтирована. Теперь можно и расслабиться. Облокотившись боком на истёртый дерматин у моторного отсека, наслаждаясь идущим от него сухим теплом, пахнущим мотором, перегретым маслом, прогревший одну сторону тела Иван Сергеевич благополучно доехал до приёмного покоя.

В приёмном покое дежурной городской больницы Приречного района дежурил старый знакомый, фанат хирургии – Анатольевич. Иван именно так встретил своего старого знакомого заведующего хирургией, устало улыбнулся, сдавая парня в надёжные руки врача, который, безусловно, вытащит из этой невидимой посторонним катастрофы ещё одного человека, попутно сохранив в целостности хорошую семью. Анатольевич сразу вызвал каталку и ушёл готовиться к операции.

Оставалось два часа дежурства, что с дорогой до станции подразумевало или поблажку от диспетчерской, или ещё один вызов. Иван работал без перерыва, и семь человек в разных концах города по эту сторону реки получили квалифицированную врачебную помощь, а так как только с одной госпитализацией, что поощрялось, то…

Ответила Лидия Сергеевна, и это настораживало, заведующая подключалась в нестандартных ситуациях, когда случай тяжёлый, а лекарств или квалифицированной помощи, нужной для хронического больного, просто не было в ресурсах здравоохранения, так ещё называвшегося. Предчувствие не подвело и в этот раз, надо было ехать к Тюленеву. Причём в этот раз Тюленев очень настаивал, чтобы приехал Кузнецов Иван Сергеевич. Странно. Странно, что именно такими словами, ведь больной знал, что его спасёт только пересадка почки, которую ему не пересадят, так как он на очереди, которую ждать не менее года, а состояние, на прошлой неделе зафиксированное, позволяло дать ему, в оптимистическом прогнозе, месяца два жизни.

Иван сказал:

– Лидия Сергеевна, мы за всю смену не успели перекусить. Берём тридцать минут на еду и потом выезжаем. Вы не против?

Ответ всё понимающей Лидии Сергеевны был краток:

– Хорошо, ты всё знаешь. Если необходима госпитализация, позвони, я договорюсь с заведующим урологии.

Иван Сергеевич познакомился с Тюленевым в дежурство, выпавшее на праздничные майские дни. Тогда на вызове, увидев синее лицо, отёки на ногах, да и давление было повышено у больного, после краткого целенаправленного анамнеза сразу повёз его в областную больницу для гемодиализа. Там было и почечное отделение, которое успешно сочетало свою работу с установленным оборудованием для диализа в реанимации и принимало ургентных больных по направлению нефрологов стационара. В общем, всё было непросто.

Странности начались после случайного для Ивана второго вызова по этому же адресу. Указанные в направлении рвота и головная боль быстро, пока Иван доехал к больному, прошли. Время, необходимое Ивану, чтобы выслушать жалобы, измерить давление и заполнить медицинские формы, Тюленев занял работой с каким-то прибором непонятной функции, но красивого дизайна. Иван, заинтригованный красотой компактной вещи, похожей на смартфон, и положением рук и глаз больного, почему-то направленных на него, поинтересовался гаджетом. Тюленев, державшийся замкнуто, почему-то насторожился, потом улыбнулся и протянул гаджет Ивану.

Странность запомнилась всем телом. Было чувство, как будто сквозь тело Ивана прошёл лёгкий порыв слабого, но очень холодного ветра. В это время, мгновения, Иван воспринимал всё, на расстоянии метра, окрашенным трудноуловимым для глаза цветом, как будто фиолетовой дымкой.

Это было суточное дежурство, мотался на автокатастрофу, где пришлось практически на лоскуты порванных тканей конечности накладывать жгут; потом один инсульт; потом смерть на дому, пока приехали, у ранее не болевшего мужчины пятидесяти четырёх лет; потом молодой человек с резаными ранами после поножовщины… В общем, некогда поесть, поспать полчаса тоже не пришлось, и Иван подумал, что у него самого уже гипогликемия и пора срочно поесть; только насторожил несколько удивлённый взгляд Тюленева, который не мог знать об изменении в самочувствии врача, привлёк внимание.

Гаджет был не включённым, экран – тёмным, кнопки – без обозначений, хотя каждая деталь в отдельности и целостность вещицы были совершенством. Тюленев сказал, что инструкция на японском и отдана переводчику, а аппарат предназначен для определения показаний гемодинамики и «чистоты крови». Учитывая время, необходимое для перерыва, и ждущего его Кузьмича, такого же голодного, Иван, тогда, по-быстрому закруглился с документами и простился с несколько растерянным Тюленевым, уже получившим назначенные уколы от его фельдшера – Марии.

После этого загадочным образом вызовы в скорую помощь от Тюленева в большинстве случаев приходились на Кузнецова.

Потом, значит, к Тюленеву. Позже. Будет время после быстрой, незатейливой, но добротной еды из бывшей рабочей столовой.

1.2. ВСЁ, ЧТО НЕ ПРОИСХОДИТ…

«Условие – безусловно.»

Гегель

У рабочей столовой троллейбусного парка стояла чёрная машина пятой модели: БМВ. Давно стояла, вся крыша была усыпана листьями с ближайших берёзок, украшающих вход. Опять предчувствие, опять «нерадости» у Ивана. Не то место для мажоров, рисующихся, но не доросших до понимания жизни в колыбельке роскоши неправедных семейств.

Кузьмич осторожно припарковал машину у дорожки, выбрав место без луж для выхода врача и фельдшера. Пока Иван Сергеевич укладывал заполненные медицинские формы в папку, Мария грациозно выскользнула на дорожку, чтобы сразу заказать на всех. Пристрастия в еде каждого из бригады, да и предпочтения, за год дежурств были изучены, а выбор в меню не оставлял вариантов для фантазии. Солидный Кузьмич, немного ворча, что-то поправлял на чехле двигателя. Внимание Ивана Сергеевича привлёк хлопок автомобильных дверей этой, неуместной здесь, БМВ – одновременный, множественный…

Гогот с характерным акцентом вываливающихся откормленных, наглых из роскошной машины:

– Красавиц попалась!

Да, Мария была девушкой роскошной русской красоты, привлекала внимание силуэтом стройной шеи, формой осиной талии, совершенством стройных бёдер, чистотой и атласностью кожи, необычайной тонкостью черт лица и удлинённой формой красивых глаз; всё это сочеталось с энергичностью, певучестью движений тела, не заторможенного даже после утомительного суточного дежурства, и всегда радовало глаза окружающих, наполняло души даже тяжёлых больных радостным покоем, включая женщин.

Иван рассеянно потёр уже колючую кожу подбородка. Глаза врача превратились в узкие щёлочки. Мозаика умозаключений от разворачивающегося события сформировала предварительную целостность картины. Учитывая, что все бригады скорой помощи их подстанции ели в одном месте, узнаваемом новичками при первом перекусе с их товарищами по бригаде, охота на девушку была не очень-то затруднительна и требовала только свободного времени и краткосрочной беседы с любым медиком или шофёром из бригад скорой помощи.

Хуже всего было то, что из этого чрева БМВ выгрузилась компания кавказцев. Чем конкретно они занимались – наркотой, которой становилось всё больше в городе, крышеванием ростовщиков, накрывших город сетью микрокредитных организаций для грабежа нуждающихся доверчивых людей в трудной ситуации, или элементарным рэкетом – не суть важно. Важно другое – то, что даже при убийстве, схваченные за руку у трупа, они, если и обвинялись, то высылались в свои квазигосударства, где сидели не более года, а потом появлялись, в лучшем для выживших случае, в соседнем регионе. Безнаказанность и вседозволенность были вопиющими и даже у далёкого от параллельного мира криминала Ивана вызывали отвращение к сложившимся условиям жизни города. Ни у какой другой из старых криминальных структур не было такой «вертикали власти», обеспеченной государственно.

Мария застыла в нескольких шагах от машины скорой помощи. От неё до вставших перед входом в столовку ублюдков было не более трёх метров.

Иван Сергеевич кивнул Кузьмичу на руль, сам, поправляя очки, спустился неловко на землю и, задумчиво смотря вниз, подошёл к Марии.

Ублюдки, делясь похабными ругательствами между собой о докторе и его помощнице, стали предвкушать не только захват девушки.

Ивану, учитывая комментарии обрадованных успехом долгого ожидания в засаде озабоченных нелюдей, ничего другого, кроме насилия, ожидать не приходилось. Разве только он добавил теперь к предыдущим предвкушениям банды новое удовольствие: попинать ногами врача, вывалять в грязи его белый халат… В общем, ими ожидаемая радость обещала быть полной.

Иван подтолкнул своего фельдшера к машине. Мария сделала шаг, и один из бандитов со словами:

– Эй, дорогой, куда спешишь? – хохоча, пошёл к ней.

Иван ещё раз придал ускорение в плечо Марии, которая уже была перед дверью машины, а сам, внешне якобы неловко, повернулся к бандиту, схватил его за руку, придал ускорение массе толстого тела и, обхватив предплечьем шею с прижатым к горлу бандита ланцетом, развернул его к застывшим бандюганам.

Кузьмич уже завёл машину, подождал, пока Мария захлопнет дверь, и сразу после этого развернулся на выезд. Притормозил, катясь, поджидая, пока пассажирская дверь не оказалась за спиной доктора. Бандиты, столкнувшись с холодным, радостным от действия взглядом Ивана, поняли, что один из них точно будет трупом, а возможно и не один, что не входило в их планы на развлечение. И этот сумасшедший докторишка не вписывался в их ожидания и привычки, это они резали, вспарывали животы, пилили шеи. Иван придавил точку сонной артерии и, бросая оплывающее тело на землю, заскочил в машину. Пока бандюганы поднимут тело и развернут машину, Кузьмич скроется в переулках, всё-таки профи первого класса, знающий трассы города и переулки получше, чем навигатор в машине кавказцев.

Иван Сергеевич, посмотрев на застывшее лицо Марии, вначале повернулся к Кузьмичу, прочитал записанный адрес Тюленева и попросил выбрать маршрут, включая в него продуктовый магазин, затем развернулся к Марии:

– По возможности возьмёшь нам с Кузьмичом по пакету кефира и самые свежие булочки. Себе тоже возьми по желанию. Или йогурт, который ты любишь, мы выпьем любое из имеющегося кисломолочного.

Это простое, приземлённое поручение выдернуло Марию из тоски и вернуло к привычной обыденности жизни, но радости в её удивительно ясных для окружающего мира глазах уже не было.

За окнами мелькали деревянные, уходящие в землю, с трудом обихаживаемые жильцами дома. Судя по разномастности краски и выгоревшим пятнам кое-где присутствующей малярки, которые своеобразно документировали разбросанность по времени работ окультуривания стен и крыш, бюджет выделялся изредка и недостаточно. Дома, выстраивая линию застройки улиц, внезапно открывали за своими углами новые переулки, которые помогали уходить от отставшей погони умелым мастерством Кузьмича. Картинки непритязательного быта вдали от центра были красочными… но в стиле Достоевского.

1.3. БИФУРКАЦИЯ

«Три пути у человека, чтобы разумно поступать:

первый, самый благородный – размышление;

второй, самый лёгкий – подражание;

третий, самый горький – опыт.»

Конфуций

«Важно не желание, а наличие возможностей.

Желание может быстро поменяться,

а если я не имею способов

нейтрализовать

ваши возможности,

то закончится всё для меня

очень печально.»

Сергей Садов

Кузьмич начал тормозить и мягко подкатил к замеченному продуктовому магазину. Мария выпорхнула и скрылась в нём, чтобы через пять минут возникнуть на выходе с булочками и пакетами йогурта и кефира. Посмотрев прилагающийся чек, Иван Сергеевич тут же отдал деньги помощнице и с наслаждением откусил кусок свежей булочки с изюмом, открыл кефир и сделал большой долгожданный глоток, запивая булочку.

Мария была ещё в прострации. Кузьмич, здраво рассудив, поймёт, что у него будет время поесть, пока он будет заниматься проблемами пациента, отвлекая Марию работой. Поэтому, учтя всё это, Иван сказал:

– Поехали.

Спектр проблем, которые развернулись перед фельдшером, Иван Сергеевич представлял. За время совместной работы нетрудно было узнать человека, сформировать в уме всю картину жизни Марии, без единой жалобы тянущей лямку работы в две смены, чтобы содержать старенькую мать и себя. Хотя было существенное отличие от аналогичной проблемы Кузьмича, имевшего недееспособную дочь. Мать Марии себя обслуживала полностью самостоятельно, включая покупки необходимого для семьи в ближайших магазинах. «Надо закончить дежурство и потом уже рассмотреть план вызволения помощницы из-под внимания бандитов», – пришёл к выводу Иван Сергеевич.

Но со своим мощным, развитым постоянной работой умом и инстинктами, которые были натренированы экстремальными нагрузками, он не мог даже подозревать, что ожидало его и их бригаду через двадцать минут.

Дверь в квартиру Тюленева на первом этаже была приглашающе открыта, что было необычным делом. Иван Сергеевич первым прошёл через порог.

Мария с фельдшерским саквояжем шла следом, растерянно осматривая коридор. Каждый раз, бывая здесь на вызове, Мария фиксировала изменения дизайна, демонстрирующего богатство, в этот раз была только функциональность.

Вид Тюленева, лежавшего под одеялом в кровати, взывал к срочной госпитализации, и Иван Сергеевич уже собрался начать подготовку к транспортировке, когда раздался голос больного:

– Иван Сергеевич, у меня большая просьба. Сделайте так: пусть ваша помощница, пока закипает чайник, возьмёт кружки, кофе, сахар, в общем всё необходимое, а потом выйдут и выпьет сама и угостит вашего водителя в машине. Вы тем временем измерите давление у меня здесь. – Подчеркнув последний намёк ещё и интонацией, Тюленев замолчал.

Иван, видя напряжённые, но спокойные и серьёзные глаза больного, понял, что всё было подготовлено именно для этой просьбы, и кивнул Марии, чтобы она именно так и поступила. Подождав ухода фельдшера, Тюленев достал руку из-под одеяла – в ней находился тот самый гаджет, в своё время заинтересовавший Ивана Сергеевича, но теперь вокруг него была еле заметная аура, похожая на радугу по цветовой, пульсирующей насыщенностью гамме из трёх устойчивых полос: красной, жёлтой и голубой.

Тюленев сказал:

– Доктор, пожалуйста, подержите своим большим пальцем левой руки красную кнопку прибора, у меня устала рука. До щелчка. В теле могут быть ощущения странные, но это от ионизации воздуха, нужного мне.

Иван посмотрел на руку Тюленева, увидел запредельное напряжение мышц большого пальца, прорисовывающихся, как на карандашном рисунке мышц Леонардо, и сразу скользнул пальцем на клавишу. Его кисть окутала распространившаяся аура от прибора, одновременно было чувство, что сквозь все кости тела начал проноситься холодный, пронизывающий насквозь и беспрепятственно улетающий, ветер. А затем раздался щелчок, как будто в центре головы, прекративший ветер. Наблюдающий за его лицом Тюленев сказал:

– Спасибо! Я рад, действительно рад, что всё так получилось и заканчивается для меня. У нас мало времени. Вы всё поймёте. Все разъяснения я дам. Сейчас нажмите на голубую клавишу.

Иван Сергеевич посмотрел на гаджет, который для него сейчас виделся в различимом шаровидном ореоле, наполненном игрой цвета и света. Из находящихся в верхнем ряду трёх цветных клавиш крайняя левая была голубой. Иван нажал её.

Перед его глазами над дисплеем возник экран, на котором он увидел сначала город, а затем, как будто птица снижалась и подлетала к участку города, всё увеличилось до различимой в деталях картины: столовая троллейбусного парка и находящаяся рядом БМВ… Затем появилась скорая помощь… Иван наблюдал ещё раз уже знакомую, но теперь со стороны, в записи, картину утреннего происшествия.

Тюленев, глядя на спокойное лицо доктора, начал объяснение, прерываемое паузами для набора сил:

– Прибор среагировал только на вас. За тридцать лет его работы у меня… Мне осталось жить двенадцать часов… Как вы сейчас видели, я мысленно помогал вам управлять информационным сектором прибора с выводом информации на экран. Интуитивно понятное управление… Я передаю вам всё, что у меня есть… Всё расскажу, а потом уж вы самостоятельно… Я помогаю вам освободиться и от текущей проблемы, которая к тому же даст вам тот ресурс, который поможет в дальнейшем, но всё по порядку. Сейчас вы получаете инструкции, как вам действовать в течение двух часов. Затем вы приезжаете сюда с Кузьмичом и Марией. Ваша задача – не терять ни минуты. Мне удалось совместить течения на этот день, и у вас всё будет хорошо. Нажмите красную клавишу.

Иван увидел её в верхнем ряду справа. Нажал. Экран над прибором на глазах очистился и заполнился заново, появились окна, выстроенные в вертикальный ряд, а по экрану шла красная линия от столовой, где они были, к западной окраине города. Тюленев с трудом говорил:

– Группа бандитов, скорее всего, будет продолжать ждать рядом с домом Марии… Этот прибор покажет вам их расположение на карте, пока в таком, знакомом вам режиме. Прибор вам надо держать при себе постоянно… Когда будете на расстоянии ста метров до БМВ, откалибруйте мысленно салон машины под захватывающее «окно», а после этого два раза нажмите красную клавишу. Бандиты впадут в кому… Потом отодвинете тело водителя БМВ, садитесь за руль и езжайте к леску у цыганского посёлка, там выгружаете тела в лесопосадке, забираете документы, стволы, пакеты с порошком, оставляя один ствол и один пакет, самый маленький, у любого бандита… Если вас остановит полиция – вы транспортируете отравившихся неизвестным отравляющим веществом в больницу… Около двери – дипломат. В нём номера, документы на машину на ваше имя… Там же, в лесопосадке, меняете номера, старые потом выбросите. Проведите ревизию машины и отгоните её в автодизайнерскую мастерскую, где оставите на переоборудование в стиле «турист». Найденные деньги поделите между Кузьмичом и Марией… После сдачи дежурства сразу на такси едете ко мне… Да, экран, который вы видели, видите только вы, окружающие ничего не заметят. После того, как я передам по дарственной запланированное мною Кузьмичу и Марии, мы останемся с вами и я расскажу основное… И отвечу на ваши вопросы. – Тюленев явно был в состоянии крайней тяжести, лицо осунулось, речь ощутимо отняла его силы, и сказав всё, что надо было сказать, Тюленев откинулся на подушку и замолчал.

Иван думал. В речи Тюленева многое он додумывал самостоятельно для усвоения и понимания ситуации с «прибором» и обстоятельств излагаемых умирающим. Интуиция тридцатилетнего человека, опыт, наработанный врачом в экстремальных ситуациях, не подавали тревоги, а ситуация Марии задевала всю бригаду и решать её надо было.

Тюленев собрался с силами, открыл глаза и сказал:

– Ключи от квартиры лежат на журнальном столике. Возьмите. Уходя, закройте дверь, не задерживайтесь по другим делам. Я жду. – Сказав это, он откинул голову на подушку, закрыл глаза и с видимым облегчением после исполненной работы затих.

Иван надел куртку, положил в её карман прибор, он удобно помещался в наружный, под правую руку, взял ключи, думая о том, как подать всё своей бригаде. Хотя особого волнения не было, за год отношения в экстремальных ситуациях сложились и закалились так, что объяснений, до окончательного, сегодняшнего расставания будет не нужно, а потом он всё им скажет. Всё необходимое для них.

Кузьмич только допил кофе, которое было весьма кстати, и прояснило голову после утомления этого, в общем-то обычного, дежурства. Обычного, если бы не наглость бандитов. Ему нравилась порядочная красавица, которая заботится о матери, а не о поиске спонсора, о своих победах над мужчинами и о трофеях от них. Вот и Иван Сергеевич вдруг быстро вышел из подъезда с каким-то дипломатом. Кузьмич приготовился отдать кружку и транспортировать больного, но к его удивлению, Иван Сергеевич сказал:

– Всё объясню потом, Кузьмич. Пока давай к дому Марии кратчайшим маршрутом, уточнения будут по ходу движения.

1.4 СХВАТКА

«Жизнь – это не „или/или“. Это вопрос степени.»

«Проблемы невозможно решать

на том же уровне компетентности,

на котором они возникают.»

А. Эйнштейн

Кузьмич ждал врача с холодной сосредоточенностью профессионала. Он распределил внимание и на утоление голода, и на оценку ситуации, и на свой инструмент – машину, полностью владея окружающей обстановкой.

«Мария сильно обеспокоена. И Иван Сергеевич… Он весь на взводе. Я не помню такого его сосредоточенного напряжения. Да и таких сложных ситуаций у нас ещё не было».

Завёл машину сразу после указания Иван Сергеевича. Вопросы – потом. Доктор ещё ни разу не был замечен в неправильном решении, скорее наоборот, его решения иногда удивляли, а потом изумляли. Вот и сейчас он сидел погружённый в свои мысли, а потом, через некоторое время, засунув руку в карман, сказал:

– Кузьмич, выбери параллельную этой улицу, любую, где будет удобнее. С этой скоростью можно или чуть быстрее.

Не доезжая пару кварталов до дома Марии, Кузьмич получил новую коррекцию:

– Кузьмич, встань в конце следующего квартала. Выйдешь со мной. Мария, сидишь в машине, не выходя ни под каким предлогом.

Иван Сергеевич, забрав дипломат, вышел из машины, снял халат, свернул его и дал свёрток Кузьмичу. Опять засунул руку в карман куртки. Это было несколько необычно, ибо руки врача всегда были или на свободе, или на врачебном инструментарии.

Кузьмич, приученный вести себя адекватно за время службы в горячих точках, молча шёл с доктором. Сразу за углом квартала доктор встал. Остановившись за ним, Кузьмич увидел ту же БМВ наглецов, но теперь стоявшую напротив входа в дом Марии.

Иван Сергеевич спокойно посмотрел на Кузьмича:

– Будем выруливать ситуацию Марии. Я сейчас сяду за руль их машины, а ты возвращаешься, выезжаешь и медленно едешь, пока я не пристроюсь за тобой. Рулишь к цыганскому посёлку до лесополосы. Там встань, так выбрав место, чтобы прикрыть меня от обзора с дороги, желательно в «кармане» лесопосадки. Старайся, чтобы Мария пока не видела машину. Если остановят вдруг дорожные полицейские, скажи – транспортировка отравленных в реанимацию по указанному адресу из больницы.

Затем доктор спокойно пошёл к машине. Кузьмич шёл сзади и слева, отставая на три шага.

Доктор открыл водительскую дверь, сунул дипломат под пассажирское сиденье, попросил халат у Кузьмича и, взяв за руки водителя, показал на ноги и боковую дверь. Несколько озадаченный, Кузьмич, открыв дверь, помог перекинуть водителя к двум пассажирам сзади, удивлённо фиксируя их странный сон, до бесчувственности. Иван Сергеевич, устраиваясь на водительском месте, кивнул Кузьмичу, отпуская его.

Иван завёл машину. А вот и их скорая помощь. Пристроившись за Кузьмичом, без приключений доехали до лесополосы. Выбор места был идеален, глубокий «карман» у высоких деревьев с кустарником. Теперь быстро с Кузьмичом вытащили пассажиров, достав их документы. Довольно приличные прессы денег у каждого, стволы и дипломат с пакетами белого порошка. Сделали, как сказал Тюленев: один ствол оставил у того, кто хватал Марию, а белый порошок, надорвав пакет, засунул в карман запомнившегося хохотуна.

«Кстати, стволы новенькие, модель Стечкина, с какого склада?

Теперь надо снять халат, поменять номера, старые выбросить за кусты». – Попутные мысли пока Иван спокойно, сосредоточено проводил, не останавливаясь на секунду, процедуру зачистки от банды и подготовки машины.

Все следы удалил с мест касания, снял халат, посигналил Кузьмичу, который пристроился за ним, и поехал в «Автодизайн», по адресу, указанному Тюленевым. Там уже ждали и даже предложили уточнить, какую отделку под «турист» он предпочтёт. Иван выбрал классику: переделка тонированных стёкол, бамперов и окраска, добавил линии стремительности по бокам машины, преобразили стандартную красоту БМВ на картинке компа дизайнера.

Сделать обещали за неделю.

Уложились в два часа с этим вызовом. Иван Сергеевич подробно описал дезинтоксикационные мероприятия и снятие сосудистой недостаточности в карточке Тюленева, пока Мария по его поручению оформляла соглашение в «Автодизайне». Пересев в машину к Кузьмичу, повернулся к Марии:

– Сейчас все сдаём дежурство. Потом, не задерживаясь, идём, каждый отдельно, в сторону кинотеатра «Салют», а там ловим такси. Кто первый поймает – подбирает остальных, и молча едем к Тюленеву. После того, как закончим там с формальностями, поговорим.

Мария была душевно заторможена, заморожена и ещё под шлейфом чувств от боли после наглого поведения, практически начатого насилия, и от шока, вызванного облегчением после устранения угрозы, которую ликвидировал (а попросту, по существу – спас её) врач. После нападения у столовой её угнетало предчувствие беды. Она жила только с матерью после гибели отца, уже пятнадцать лет. Мать болела и после операции нуждалась в дробном питании и покое. Заработка едва хватало на самое необходимое, хотя работала практически на две ставки. Да ещё эти уроды подлавливали её у дома и у работы. В эту неделю вели себя по-хамски, но на прямую агрессию и насилие пока не шли. Не пронесло. Мария понимала, что другие врачи на такой поступок, какой совершил Иван Сергеевич, никогда бы не осмелились, к тому же больше половины врачебного состава были женщины. Понимая, что эти гады не отстанут, а защиты не найти, Мария погружалась в пучину чёрной безвыходности. Пока она вообще не понимала, что произошло. Автоматически выполняла привычную работу при поездке к тяжёлому «хронику» и мысленно перебирала обстоятельства избавления, которые переплетались с воспоминаниями.

Этот больной почему-то попадал на Ивана Сергеевича, что её, знавшую работу скорой помощи, удивляло. А она могла сравнить с обычной текучкой, так как её частые дежурства с этим врачом были сознательной правкой графика с главной медсестрой станции, после того как она узнавала график дежурств доктора. Но это вначале. Потом уже её ставили в его бригаду. Кузьмича доктор сам требовал для надёжности: говорят, был какой-то случай до этого, но какой именно, никто не знал, как она ни пыталась выяснить. Видимо, это знали только Кузьмич и Иван Сергеевич.

Услышав его указания после просьбы Тюленева, немного оживилась. Это было что-то особенное в практике. Удивившись, выполнила. Дальше – ещё больше странного. Ехать к её дому. Не выходить из машины. Затем увидела Ивана Сергеевича за рулём ненавистной машины, которую куда-то отогнали. Затем – указание сдать дежурство и незаметно собраться у больного – по существу, уже смертника. Никаких догадок, одни вопросы. Вопросы, которые вдруг забрезжили светом над головой вместо погружения в бездну горя: нападение на неё бандитов прекратилось?

Такси Мария, конечно, поймала. Скромное платье не могло скрыть её стать и роскошные волосы, а грациозная походка на непритязательных туфельках была танцем очарования, без осознания сего мистического факта самой девушкой. Когда все сели в машину, Иван Сергеевич вдруг напрягся, затем написал что-то на бумажке и протянул её свёрнутой на заднее сидение. В записке было: «Паспорта с собой?»

Мария кивнула утвердительно, Кузьмич – отрицательно. Иван Сергеевич – таксисту:

– Давайте заедем на минутку по адресу… – И обернулся к Кузьмичу:

– Продиктуй…

А затем наш пункт назначения – проспект Победы, 27, – спокойно продиктовал адрес Тюленева.

Таксисту очень понравилось двойное увеличение километража, а соответственно и оплаты.

2

2.1. ВЫХОД НА ПУТЬ

«Мудрый – это основанный на доброте и истине,

правдивый, соединяющий в себе любовь и правду,

в высшей степени разумный и благонамеренный.»

В. И. Даль

Мария наблюдала, пристроившись за спинами впереди идущих серьёзных мужчин. Как только увидела этих двоих на станции скорой помощи, от фигур и речи которых веяло такой порядочностью, она сразу подумала: «Какие надёжные, порядочные люди». Подумала и приняла решение быть с ними. С того времени, уже два года, она радовалась принятому тогда решению.

Странности продолжались. Иван Сергеевич ключами из своего кармана открыл дверь Тюленева, который отдохнул за время их отсутствия и радостно теперь их встретил. Радость проявлялась только в действующих мышцах на порозовевшем лице, двигаться ему, видимо, было уже тяжело, лежал он неподвижно.

Тюленев:

– Нотариус задерживается на полчаса. Может, выпьете чай, кофе с бутербродами? Машенька, в холодильнике всё есть, сделай. И ещё, с Иван Сергеевичем у меня будет отдельный разговор. Так как у меня нет родственников, а я мог наблюдать ваше отношение ко мне… Ко мне, на которого страшно посмотреть, да и в больницах я мог прочувствовать отношение к своей бренной оболочке… Ну ладно, я оформлю дарственную на Машеньку и Кузьмича, но с условием, что, если нужна будет помощь доктору, вы ему окажете её без вопросов. Ведь вы его знаете?

Мария и Кузьмич, озадаченные, кивнули. Но сюрпризы продолжались. Иван Сергеевич вдруг подошёл к журнальному столику и стал на него выкладывать деньги, скатанные в трубки, весьма толстые трубки. Выложив всё из карманов, повернулся к Кузьмичу и непринуждённо сказал:

– Посчитай и раздели на две равные части, пока Мария готовит перекусить.

Затем плавно развернулся к Тюленеву:

– Всё прошло согласно вашему предположению. Накладок не было.

Тюленев всё воспринял абсолютно спокойно и сказал непонятную фразу:

– Ну и хорошо. Вы очень экономно расходуете ресурс.

Кузьмич занимался учётом денежных знаков, вполголоса комментируя суммы. Мария всё отлично слышала из происходившего в соседней комнате через короткий коридор. Всё готово. Мария принесла приготовленное на тарелках, заставленных бутербродами, а это были чёрная икра, сыр, два сорта колбасы и чай Тюленеву и Иван Сергеевичу, а себе и Кузьмичу – ароматный кофе. Потом помогла устроиться Тюленеву, чтобы он смог пить чай с мёдом (остальное было ему неприятно есть). Кузьмич уже сформировал две кучи на журнальном столе. Иван Сергеевич:

– Мария, Кузьмич, быстро взяли и спрятали по карманам.

Посмотрев на их лица, добавил:

– У вас будут траты. Все вопросы через день. Деньги ваши, и вы сами решите, как их потратить.

Тюленев усмехнулся задумчиво.

Все были заняты едой. Аппетит пришёл во время еды. Но раздался звонок, Мария пошла уносить посуду, а Кузьмич – открывать дверь.

Тюленев удивил. Он сказал вошедшему мужчине:

– Надеюсь, вы всё подготовили и осталось только вбить данные приобретателей по дарственным?

Нотариус – седой, степенный, но очень какой-то действенный – только кивнул головой, достал ноутбук из портфеля и пошёл к столику с компьютером и принтером. Подсоединив принтер, он активировал ноутбук и спросил паспорта.

Затем спросил у Тюленева:

– Кому «Мерседес»?

Бледный Тюленев с болезненным затруднением кивнул на Кузьмича.

Нотариус требовательно протянул руку, затребовав паспорт, раскрыл его и быстро застучал по клавишам ноутбука. Затем, дождавшись запущенной им распечатки шести экземпляров дарственной, дал их на подпись вначале Тюленеву, видимо испытывающему удовольствие от процесса, затем Кузьмичу. Прохор Валентинович Кузьмичёв был растерян. Неожиданность, а также величина дара превосходили всё, что он получал за свою работу ранее. «Кузьмич безотказен, надёжен и уважаем» – вот и всё, не более премии от начальства.

Нотариус подписал, проверив подпись Кузьмича, проштамповал печатью. Снова вопрос:

– Кому домик?

Тюленев кивнул на Марию. Та впала в лёгкий ступор, события могли поломать и более крепкие нервные системы, перепады от угрозы насилия до получения дома! Отдала паспорт нотариусу. Опять та же технология прохождения шести экземпляров.

Тем временем Тюленев подозвал Ивана Сергеевича, что-то сказал ему. Иван Сергеевич думал недолго и указал на Марию. Тюленев кивнул нотариусу на Марию. Нотариус опять поработал, получил шесть экземпляров.

Профессионально неспешно, заверив волю дарителя, он собрал свой инструментарий, молча раскланялся и ушёл.

Тюленев указал на два маленьких дипломата Иван Сергеевичу. На одном была бумага с надписью «Мерседес», на другом – «Дом». Иван Сергеевич передал их Кузьмичу и Марии соответственно. Тюленев вздохнул и определил:

– В них всё относящееся к имуществу, которое вам передано и вами получено, а также ключи, чтобы пользоваться, до оформлять будете сами. Да, гараж с машиной здесь во дворе, можете вступать в своё право пользования, не откладывая. Сейчас я вас попрошу оставить меня с доктором.

– Надолго? – спросил Иван Сергеевич.

– Минут на пятнадцать, – с придыханиями, с заметными задержками сказал Тюленев.

Иван Сергеевич в сосредоточенной невозмутимости сказал своей бригаде:

– Вы подождите меня, погода тёплая, гараж с «мерином» рядом, а я недолго.

Мария, Кузьмич, озадаченные стремительно развивающимися событиями, взяв свои дипломаты, ушли.

Тюленев показал трясущейся, отёчной рукой на шкаф с книгами и сказал:

– Открой левую крайнюю дверцу, возьми портфель и садись рядом.

Иван выполнил и сел поближе к Тюленеву, пододвинув стул и журнальный столик, на который удобно лёг портфель.

– Открой. Достань документы… Сберегательную книжку и банковскую ячейку тебе надо будет перевести на себя, на предъявителя, сегодня. И если пройдёт нормально, а помех я не вижу с теми документами, которые я оформил – значит, и эту последнюю формальность мы закончим. Это пакет номер один…

Пакет номер два. Банковские заначки в других городах. Документы доступа к ним…

Папки синего цвета с описанием по прибору, их прочти и уничтожь. Сам прибор уже настроен на тебя, зарядка идёт через тебя, поэтому об этом не беспокойся. Моя история будет рассказана тебе после того, как ты закончишь со своей медицинской бригадой и банком на сегодня. И если тебе нужны мои пояснения, приходи, я буду рад.

«Да уж…» – подумал грустно Иван.

Тюленев с видимым трудом спрятал руку под плед, продолжая разъяснять:

– Сам прибор, насколько я смог расшифровать – модификатор структуры информационно-энергетической сферы носителя и мира, с прогностической и исполнительной функцией. Производство не Японии, конечно. – С оттенком лёгкой усмешки в голосе продолжил:

– Мне достался случайно, и я его ценой жизни, потраченной на эксперименты с ним, изучал. Тебе надо будет сделать выбор: пользоваться изученным или рискнуть здоровьем, изучая далее. Всё остальное, что я могу тебе сказать, объясняет уже тебе сказанное, большего по главному процессу действий я не знаю. Моя единственная просьба – похоронить меня достойно, чтобы моё тело не валялось в этой квартире Марии. – Опять усмехнувшись над собой, закончил: —

– Иди, спаси мой капитал для будущего.

Ивану было всё понятно – как пожелания достойно уходящего из жизни Тюленева, так и чувства умирающего человека. Думалось: «Смерти проходили через мои руки регулярно, при экстренных врачебных вмешательствах, у умирающих на дороге, да и в домах… Уже восемнадцать лет, начиная с врачебной практики в медицинском институте, когда я вёл дежурства студентом. В большинстве случаев медицина, в приложении к ситуации, была неэффективна по имеющемуся арсеналу средств, требовала полной моей сосредоточенности и чётких действий, назначений. Увы, в конкретном случае Тюленева это связано с изношенностью почек и бюджетом государства, а не с медицинскими технологиями и ресурсами. Да, долгий день, надо закончить с формальностями и, это безусловно, приехать к Тюленеву… Проводить…»

У подъезда стоял элегантный, последней модели класса люкс «мерин», и его ждали в нём. «Бывшая бригада», – подумал Иван. Он подошёл и, подумав, сел на заднее сиденье. Пожалуй, хватит светить свою физию по городу.

– Давайте о главном. Я увольняюсь с работы завтра. Мария, тебе тоже надо уволиться. Эти уроды тебя не побеспокоят, из комы они уже не выйдут, но приедет руководство банды, будет разбираться, может выйти и на тебя. Что на тебя выйдут через работу, вероятность где-то более семидесяти процентов, ведь это была не первая встреча?

Мария утвердительно кивнула:

– Была авария, на которую выезжала с другой бригадой. Один из этих по пьяни врезался в столб, и ему вызвали скорую зеваки на улице. Жаль, но травмы серьёзной не было у урода.

– Эту квартиру давайте продадим. Кузьмич, поможешь Марии с продажей. Деньги от продажи поделю на всех, когда они будут. Кузьмич, у тебя ситуация проще: ты работаешь и ничего, кроме работы, не знаешь. «Были, работали, не работают». Сейчас довези меня до банка в центре, потом Марию – до дома и отдыхаем до завтра. Завтра в двенадцать встречаемся здесь.

Выйдя у банка, простился.

Потом так рассказывал Кузьмичу о своих приключениях того дня:

– Банковский клерк несколько удивлённо посмотрел на меня, потом на нотариально оформленную доверенность, на паспорт, приложенный к документам, и быстро оформил на меня книжку на предъявителя. Когда я увидел цифру, пришлось удивиться и мне. А ещё была банковская ячейка с двумя ящиками и бумажным пакетом, это всё я просто сложил в портфель Тюленева. Можно бы домой, но голова на удивление ясная, поэтому сначала – к Тюленеву.

Если до этого Иван думал, что ничего безумнее по наполненности происшествиями за день с ним уже не произойдёт, то вскоре понял – ошибался.

– Поговорим? – сказал он, входя в комнату к Тюленеву и вываливая всё из портфеля на журнальный столик.

– Вначале освоим один метод, одну процедуру, – ответил Тюленев. – Доставай прибор. Садись у той стены. И по моей команде нажмёшь красную клавишу один раз. – Говоря это, Тюленев пытался сесть поудобнее.

Иван подошёл, взял его под мышки и подтянул к стене, затем подоткнул подушку под спину. Тот смущённо улыбнулся. Было видно, что забота для него – непривычное ощущение и неизведанное состояние в быту.

– Сейчас иди, садись, слушай меня, запоминай. Это несложно, когда тебя ведут по линии действий. Итак, нажимаешь один раз красную клавишу. Экран перед глазами есть? Красную линию видишь?

Иван утвердительно кивнул.

– Теперь, как бы поднимайся над ней или отдаляй от себя, ну как с высоты смотришь. Можно представить, что смотришь с низко летящего вертолёта на город.

– Иван, подтверждая достигнутый результат, кивнул утвердительно головой.

– Хорошо. Теперь посмотри с этой высоты на мой дом, дом Кузьмича и дом Марии, к ним красные линии ведут?

– Иван отрицательно покачал головой.

– Хорошо, это значит, что о нас банде ничего не известно.

Нажми один раз круглую кнопку, она одна справа от дисплея.

Иван так и сделал. Посмотрел на Тюленева. Было видно, что слабость у того нарастает, речь тихим голосом, с увеличивающимися промежутками пауз между словами подтверждала наблюдение.

– Объясняю… Объясняю так, как сам понял… Красная линия отображает графически вектор агрессии, его направленность, привязку к местности, намеченный объект для ущерба. Это волевое, осознанное, напоминающее программу действий, уже принятую и осуществляемую. Красные точки, кружочки, круги – это… Ну как база, субъект, личность, банда уже с опытом, наработанным поступками – ущербом человеку или многим людям, обществу… Теперь насчёт экрана, на котором ты всё это видишь. Не знаю, как у тебя получилось, главное… Мысли есть, но это лирика… Позже… Экран физически есть только на приборе – как дисплей, и он работает, если владелец для подобного мысленного видения интеллектуально не развит, ибо твой «экран» выстроен работой нервных клеток мозга. Видишь ты его как бы вовне, но он у тебя внутри мозга, проводит такую идентификацию благодаря префронтальному кортексу, как генератору сознания.

Сейчас попробуешь следующее: не плоскостной экран, а объём, охватывающий объект твоего внимания. Вноси туда дополнительные измерители, какие сам посчитаешь необходимыми, от тактико-технических до графиков и модусов моделирования объекта под продуманную цель. Если это в рамках когнитивно не противоречивого программирования, то создашь свой интерфейс для всего. Не спеши, сосредоточься, внимание должно быть как спокойная вода озера под светом луны. Очерёдность по информационному изучению – голубая клавиша… Кнопку помнишь. Делай. – Тюленев закрыл глаза, расслабившись на подушке.

И вот, Иван сел на стул, закрыл глаза, два раза выжал голубую кнопку, представил в объёме город с высоты. Затем посмотрел на лесополосу, там – ничего. Посмотрел на ближайшую больницу – есть красный кружок. Подумал, как информационно, оценочно по различиям представить бандюганов и врачей. Красный кружок распался на четыре кружка разного диаметра, и рядом появился один голубой с вертикальной шкалой. Подумалось: «Это усилия врача» – появилась бегущая точка по вертикали. Добавил горизонталь к каждому красному кружку – это пусть будет ожидаемая продолжительность жизни в днях. Получилось. Отключил. Рассказал Тюленеву.

Его ответ ошарашил Ивана:

– Я год продвигался от дисплея к плоскому мысленному экрану, и то всё методом тыка. У тебя получилось за десять минут выйти на объёмную модель. Теперь, что такое «ресурс». Прибор заряжается от энергии, получаемой от объекта… «Схлопывание» негатива, как для себя я это назвал. Ты погасил четыре энергетические сущности разрушения, из комы они уже не выйдут никогда, проживут дня четыре максимум при врачебном уходе. От такой подзарядки прибора, теперь ему хватит на четыре-пять месяцев работы…

История, которую ты должен знать. Я охотником был, наше село располагалось километрах в восьмидесяти от Перми. В ту осень я зашёл далеко, мне нужен был медведь под срочный заказ, причём и шкура, и мясо, и лапы с хвостом. Места знал, а одно – глухое, где практически не ступала нога промысловиков, у речушки, впадающей в Каму – было для меня абсолютным выбором для моей цели. Там и ягода, и рыба, и нетронутые охотниками звери. Правда, были болота, топи, но ещё дед приучил к таким местам, у него их было больше десятка, так что я не напрягался по поводу трудностей. А лодка будет хорошим транспортом, к ней и поднесу всё. Ну, так я думал. Прибыл я на место после полудня. Только спрятал лодку, сразу пошёл к месту расчётной стоянки для охоты. Не более часа по времени шёл, и тут услышал шорох. Быстро развернулся, но это был не медведь, а странный какой-то тип. В голубом облегающем трико с поясом, на поясе какие-то патронташи, а в руке этот прибор светится. Тип лежит, бок правый порван, перевязан лохмотьями какими-то. Видимо, он медведя раньше меня встретил, сам что-то мычит, пальцем на красную кнопку показывает под своим пальцем другой руки. В общем, я понял и нажал, а он отпустил. У меня мороз по руке, по колену левой ноги (там я связки порвал три года назад перед этим) и по пояснице (ну это… я её сорвал, когда груз тащил в детстве). От удивления замерев, я держал клавишу, пока в голове не раздался щелчок. Поясница перед этим как раз давала о себе знать: почти сутки по реке, прохладно, влажно – она и разболелась. Смотрю на типа – ему совсем плохо. В лесу сделать ничего невозможно, я собрался тащить его к лодке, а он жестом меня останавливает, показывает на прибор, расстегнул ремень с патронташем и всё мне протягивает. А у меня в голове стоит картина, что вся его одежда, прибор и ремень с навешанными на нём приспособлениями перемещаются ко мне. Вторая картинка особая, потом расскажу. Вдруг картинка исчезла из головы, тип изогнулся и замер. Я присел рядом и понял, что ни поясница, ни колени меня не беспокоят. Раздел я его, завернул в брезент, который у меня для стоянок как навес служил, и похоронил. Странно, что тряпки на боку, рану прикрывавшие, вдруг рассыпались, как пыль. Крестик установил из деревьев срубленных. Дальше не пошёл. Слабость. Спать хотелось. Быстро устроился, разжёг охотничий костёр и упал в сон.

Помолчав, он продолжал:

– Как я обучался, ты найдёшь в файлах. Тебе надо знать следующее: пока ты не захочешь передать прибор другому – а это напряжение внутреннее, сущностное, серьёзное и измеряемое прибором – его никто включить не сможет. Второе: использовать эту машину можно и для лечения, в папках есть схема и описание картриджей. Только их зарядка находится в транспорте того типа – дарителя, а я не достиг того уровня, при котором, используя этот прибор, мог бы поднять из болота транспорт. Проверено. Карта залегания транспорта в папках…

И последнее: силы, которые ты можешь инициировать и применять прибором, зависят от цели и твоего личного развития. Я надорвался именно потому, что решил достать транспорт из топи, полагаясь на свой ресурс. Прибор при включении спалил весь имеющийся у меня наработанный ресурс и тащил его из тела, пока я не упал в обморок. Потом уже поздно было, почки почему-то сели. Комбинация используемых клавиш для применения сил есть в записи, тебе надо изучить папки и записи файлов, про эту синюю клавишу, как и про комбинации девяти клавиш, … есть в папках. Это моя наработка за всю жизнь в практике и файлах синей клавиши, которые тебе откроются адекватно твоей мощи интеллекта…

Тюленев минут на пять замолчал, чтобы набраться сил для продолжения рассказа:

– Однако записи, типографская символика, не способны передать всех деталей, определяющих суть прибора как объекта, процесса, природы, поскольку человеческие ощущения находятся за гранью понятийного мышления создавших этот инструмент… При правильном, сбалансированном применении прибора нарастает твоя ресурсная компетенция, а я вот не справился. Твои вопросы?

Иван показал на журнальный столик, где были куча пластиковых карточек и ключи к ячейкам банков:

– Откуда миллионы?

Тюленев посмотрел на него жалостливо-насмешливо:

– Ты сегодня случайных бандитов обезвредил. Наркоты теперь у тебя на семь-восемь операций против банд, стволов – на три операции, а деньги брать с них чуть тяжелее, чем твоя сегодняшняя акция. А я особенно не люблю наркодилеров и злодеев, торгующих детьми. А этот прибор заменяет армию. Понял?

Иван молча кивнул, соглашаясь.

– Тебе стоит быстро скрыться, лучше в другой город. Средств у тебя хватит. Изучай прибор не менее двух месяцев, потом ещё два – практики. Одежду надо пошить с удобным доступом кармана под него. Контакты прежние и новые своди к буферной зоне, контролируемой тобой. Движение – это твоя жизнь… «Во дни благополучия пользуйся благом, а во дни несчастья размышляй», – Экклезиаст сказал. Подумать хочу.

Тюленев откинул голову на подушку.

Он устал, закрыл глаза, его состояние явно ухудшалось. Потом попросил свежего чая. Иван уже убирал в портфель денежные документы, папки. Ключи от банковских ячеек – в разных, далеко разбросанных друг от друга городах, судя по прикреплённым конвертам.

На кухне было чисто, стекло и сталь. Иван нашёл оставленный на столе чай в металлической коробке и кружку тонкого фарфора, которая явно принадлежала хозяину, судя по следам её частого использования – едва намеченной потёртости на ручке. Включил чайник. На подносе с красивым народным рисунком принёс чай Артёму – так звали Тюленева, судя по всем документам.

Тот так и лежал на подушке, прислонившись к стене. То ли аромат чая подействовал, то ли движение Ивана было шумным, но он открыл глаза. С удовольствием взял чашку. Слабость рук, нарушение координации были заметны и нарастали по сравнению с дневной встречей. Артём допил чай. Есть опять отказался. Сказал:

– Забирай всё тебе отложенное в двух чемоданах и вези домой. А так как живёшь один («Интересно, как он узнал об этом?»), то и вопросов не будет, и никто не озадачится содержимым. Потом можешь приехать с первой папкой и побыть здесь, спать можно в соседней комнате. Деньги на ритуальную службу лежат в коробке. – Он указал пальцем на полку у стены. – А извещать никого не надо. Некого.

Иван оставил Артёма наедине с его мыслями, заказал такси и, забрав два чемодана с портфелем, быстро поехал домой.

Обшарпанный подъезд, затёртая ногами лестница, поблёкшая краска на стенах подъезда смотрелись, как всегда, привычно и даже уютно после яростных или стрессовых эпизодов и смертельного напряжения продолжающегося суточного бодрствования. Занеся чемоданы в прихожую, бросил их там, сам прошёл и принял душ, смывая усталость вместе с потом. Пока чувствовалась свежесть после душа, переоделся в костюм, затем достал из портфеля папки и взял, отобрав по номеру первую, она была больше всех других вместе взятых. Более не задерживаясь, спустился к ожидавшему такси и поехал к Тюленеву.

Дорога по знакомому много лет городу теперь открывала его в новом ракурсе. Дома, люди, машины воспринимались отстранённо.

Дом Тюленева произвёл совсем другое впечатление. Иван заметил, что теперь это был дом друга, родного человека, с которым разделена тяжёлая, долгая ответственность. Он мог сравнить чувства врача, который готовился выполнить тяжёлую работу по спасению пациента с безразличием профессионала, и чувство сопереживания к человеку, который одиноко совершал не вообразимую ни для кого на земле работу и сейчас умирал от перенапряжения, надорвавшись при выполнении непосильной, но сознательно взятой на себя задачи.

Уже привычно открыл замок. Тихо зашёл, чтобы не разбудить, если Тюленев забылся в укрепляющем сне. Поздоровался, увидев, что тот бодрствует. Сразу поинтересовался, надо ли что.

Тюленев, вяло приподняв руку под одеялом, тихо, задумчиво произнёс:

– Вспоминаю свою жизнь. Ты иди… Изучай… Самое сложное – в начале… Помогу… Обращайся сразу при непонятном…

Иван прошёл в другую комнату, сбросил пиджак на стул, предварительно достав прибор. Решил вместо расположения за столом удобно пристроиться на диване, подтянув тяжёлый деревянный фигурный стул под папку и разместив на нём листы из неё. И сразу погрузился в прочтение с осваиванием на приборе.

Прибор оказался машиной очень интересной. Главные наборы функций распределялись так:

красная клавиша – это исполнительная, более, как рабочая и диверсионная деятельность;

голубая клавиша – это информационно-поисковая деятельность;

жёлтая клавиша служила для поиска ресурсов и обеспечения информацией о ресурсах владельца прибора: его здоровье, материальные возможности, какие функции нарушены или ослаблены, какие есть средства для их сохранения, подъёма, через какие активы…

Дополнительная опция: институт, корпорация, одна или много – без разницы, были упрощённым вариантом для такого применения. В общем, готовность к решению задач или неготовность.

Ниже этого ряда расположенные клавиши, кроме частных функций, в сочетании, обеспечивали в коммутации возможности для любых специальных задач. А приводимые в текстах на листах задачи были: от оперативного познания внешнего объекта, независимо от того, в базах ли данных, в спутниках или в переносных персональных электронных приборах от телевизора до телефона – до действия в разных внешних условиях по комфортности или агрессивности среды. Иван на этом незаметно для себя заснул.

Проснулся он внезапно. Сразу прошёл в комнату Тюленева. Артём стонал. Иван Сергеевич приложил руку к шее – холодный пот.

Артём открыл глаза:

– Прощай.

Выдох и остановка дыхания.

На часах четыре часа. Звонить рано, а без справки о смерти… Что можно сделать? Ничего.

Иван Сергеевич привёл в порядок усопшего. Осмотрел квартиру, но она была минималистски функционально оформлена, и приводить в порядок было нечего.

Поэтому сел в кресло и задумался о жизни человека, передавшего ему такое наследство. Даже изучение того, что было в первой папке, показало: без помощи Артёма будет тяжело, а можно и надорваться. Так, в мыслях, прошло четыре часа.

В восемь утра Иван позвонил в регистратуру районной поликлиники, сообщил о смерти хронического больного от тяжёлой болезни, узнал, когда придёт врач поликлиники и когда будет готова справка о смерти, попросил, чтобы те сообщили участковому. Позвонил и сообщил на работу об увольнении. Так как отпуска накопились, отработки не было, отдел кадров обещал все документы сделать завтра. Позвонил Кузьмичу, попросил того заняться ритуальной службой.

2.2. ДОГОВОР

«Остановить процесс было невозможно.

Своего рода лавина сознания.

Глыбы реальности сорвались и несутся вниз,

сметая всё на своём пути.

Но только они не свалятся друг на друга

в хаотичном беспорядке,

а сложатся в единое целое,

воссоздавая окончательную структуру,

которую я до сих пор не мог разобрать.»

Морган Ричард

Похороны провели на следующий день, достойно, заказав скромный памятник, который, хотелось надеяться, понравился бы Артёму. Провожающих было трое – их бригада скорой помощи. Всё.

Иван с утра уже успел забрать документы на работе и был свободным безработным. Он первым пришёл на квартиру Тюленева, в которой веяло пустотой после смерти. Его мысли о тяжёлой жизни Артёма были прерваны звуками подъехавшей к подъезду машины. Вначале услышал в открытое окно, а затем перевёл взгляд на подъехавших Кузьмича с Марией.

Вошли, не стучась, в открытую дверь. Вначале осторожный Кузьмич, затем задумчивая Мария. Иван Сергеевич попросил Марию приготовить чай или кофе. Разговор обещал быть насыщенным важными темами и небыстрым. Пока Мария готовила, Иван с Кузьмичом перенесли столик в центр комнаты, поставили вокруг него три кресла, получилось удобно и уютно. Было чувство, что с дивана, сейчас сложенного, за ними наблюдает Артём Тюленев.

– Как машина? – спросил Иван Сергеевич.

– В идеальном состоянии, – смущённо улыбнувшись, ответил Кузьмич и развёл руками. Затем спросил:

– У тебя какие-то мысли по квартире есть? Я бы хотел переехать сюда, площадь больше, для дочки было бы удобно, да и гараж прекрасно оборудован. И опять же, площадь для работ с механикой есть.

Иван Сергеевич кивнул, обозначив своё согласие, и задумался о дальнейшем. Пока он понял одно: без ознакомления с тактико-техническими характеристиками прибора планировать свои действия не просто глупо, а опасно, учитывая печальный опыт Тюленева. Также было понятно, что Мария в опасности в силу возможной вероятности обнаружения связи с гибелью нескольких человек кавказской мафии. Бандиты будут искать виновников болезни своих, а заодно наркоту, которой было на весьма крупную сумму.

Когда он поднял глаза, Мария уже накрыла столик и наливала Кузьмичу кофе. Иван Сергеевич видел, что они ждут от него объяснений. Надо было дать правду максимально, но только в части их касающейся. Пока. Подумав, Иван начал с обыденного:

– Сегодня забрал свои документы с работы. Думаю несколько недель отдохнуть. Хотелось бы с вами выяснить следующее: хотите ли работать дальше со мной? Нашу работу с болью, гноем диабетических конечностей и руганью пьяных умирающих мы прошли вместе, но могу предположить, что дальнейшая работа будет не такая эстетически неприятная, но несравнимо более опасная для жизни. Вы пока думайте. Как разберёмся с квартирным вопросом, тогда и скажете. Кто захочет продолжить сотрудничество со мной – останется со мной, обсудим детали потом.

По квартирам: эту заберёт себе Кузьмич, его квартиру продадим, а деньги поделим на четыре доли: мои – две доли, ваши – по одной. Но здесь стоит вопрос не о денежном доходе, а о ваших семьях, удобстве. Кузьмичу удобно было бы переехать из своей квартиры сюда. Мария, тогда речь идёт о продаже квартиры Кузьмича или твоей?

Мария сидела, отставив в сторону свою чашку кофе, думала о маме, которая была ограниченно мобильна, и это означало, что пределы её комфортной зоны – квартал. По благоустроенности магазинами, аптеками, социальной инфраструктурой, облегчающей жизнь – дело однозначно в пользу квартиры Кузьмича. К тому же абсолютно непонятно, что за работу имеет в виду Иван Сергеевич, но опыт общения с ним показал, что такой безопасности и комфорта ей ожидать в будущем ни от работы, ни от кого-либо не приходится. При этом она чувствовала и отличие от других мужчин: он её уважал, а не хотел просто затащить в постель. Да и его нежадность по деньгам – он ей с Кузьмичом отдал по сто пятьдесят тысяч рублей вчера. Квартира принесёт не менее пятисот тысяч ей и Кузьмичу. Да, все обстоятельства заставляют продать свою квартиру, а маму перевезти на Кузмичёвскую. Она решилась и уверенно сказала:

– Я перееду на Кузмичёвскую квартиру, а свою продам. За неё предлагали два миллиона рублей, сейчас цены не знаю.

Мария не отвела взгляда от смотрящего на неё внимательно Иван Сергеевича. Тот повернулся к Кузьмичу:

– Согласен?

Кузьмич молча кивнул.

Иван в это время думал совсем о другом. Он внутренне уже настроился на полное использование полученного в дар прибора, а на жизнь оставленного Тюленевым более чем хватало. Но если только ему одному. Перед глазами был рисунок Тюленева – схема берега, транспорт под поверхностью воды, человечек в экипировке с прибором. Экипировка в нетронутом грязном виде с момента снятия её с тела Артёмом так и лежала в одном из чемоданов. Он отвлёкся от мыслей и плавно перевёл взгляд на Марию:

– Мария, тебе лучше уехать на жительство в Крым, уже дня через два или четыре максимум.

Когда вы приехали к Тюленеву, был звонок на скорую, не могу вам сказать от кого. Сказали, что интересовались домашним адресом Марии. Теперь о Тюленеве. Он сказал, что всё понимает с прогнозом для жизни. Кроме нас, о нём никто не заботился. У него была воля, и он хотел всё оставить нам на своих условиях. А по оружию, – Иван Сергеевич кивнул на оружейный сейф, – он передал мне своё. Отсюда все вчерашние странности. Больше говорить я бы не хотел, но если вы имеете важный для вас вопрос – отвечу.

Иван Сергеевич стал наливать чай, уже заварившийся, наслаждаясь тонким ароматом. Его собеседники с усиленным вниманием занялись содержимым в своих чашках.

Первым решился Кузьмич. Он, понаблюдав за отсутствующим выражением на лице Иван Сергеевича, сказал чётко, как на плацу, разве что потише:

– Первое: я с тобой. Второе: согласен и с твоим предложением, и с пожеланием Марии.

Мария напряглась, её внутренности как будто сжало в ледяных тисках. Её скромность в меркантильных вопросах была известна всей скорой помощи. Она смущённо кивнула, а потом всё-таки сказала:

– Квартиры как оформлять и продавать будем? И потом – да, я с вами, Иван Сергеевич, работаю!

Иван Сергеевич ожесточённо боролся со своими чувствами, старался успокоить своё сердце. «Я хочу изменить свою жизнь и взять настоящую ответственность за доверившихся мне людей? Я – боюсь? Кого? Мафии? Государства? Или ответственности?!» Вспомнил те давно ушедшие дни полной беспомощности перед хамоватыми, наглыми глупцами из органов власти, которые тупо делали ошибки за ошибками и утверждали, что они «ум, честь и совесть нашей эпохи». Решил подчеркнуть будущую опасность, уточнив:

– Против нас будет не банда, а мафия. Мне легче всего было бы от них уходить в одиночку, но я не буду прятаться, в обычном понимании этого слова. Но в любом случае это и партизанская жизнь, теперь мною принятая осознанно. Да, это и учитываемая сила не предвидимых обстоятельств, но вам я помогу защитить семьи, что бы ни случилось.

Серьёзность принятого решения ясно проявилась в глазах товарищей по бригаде скорой, сидевших напротив. Их глаза от услышанного сощурились и загорелись огнём решимости, а решимость сделала их лица как будто отлитыми из металла. Они посмотрели на Иван Сергеевича. Кузьмич сидел, глядя строго перед собой, тело напряжено, руки сложены на груди, затем не удержался:

– Что непонятного? Мы друг друга знаем не по работе в конторе «Рога и копыта». Говори, что дальше делаем.

Иван Сергеевич отпил глоток чая, этим скрывая удовольствие от услышанного, облегчённо улыбнулся возникшей мысли («Одному легче, вместе веселее») и сказал:

– Мария, квартира – это надо сделать вначале, сразу. Поэтому начинай работать по доставшейся недвижимости. У нотариуса выясни, кто самый надёжный в городе из посредников. С Кузьмичом оформляете обмен или куплю-продажу, это надо у нотариуса выяснить, по юридически наименее сложному способу. Следующее по важности и срочности: выходишь завтра на работу. Подумай, кого на подмену за доплату можешь попросить. Говоришь, что приболела, и, поменявшись, уходишь. Закончишь с переездом – и уезжай из города. Через Москву. Открываешь счёт на себя в Москве, реквизиты отсылаешь сюда на работу для получения заработанного и начислений. Открой несколько счетов ещё, девять будет достаточно, пригодятся не только нам, но и Кузьмичу, и твоей матери. Поговори с мамой, чтобы она всем говорила, что дочь уехала к парню какому-то в Москву, на всегда, на работе познакомилась. Если есть кто-то на работе, завтра тоже это распространи. Да и ты, Кузьмич, поддерживай при вопросах, описывайте кого-нибудь знакомого. Помните того типа из пентхауса?

Вызов к местному представителю мажоров было забыть нельзя. Его истерика была о громаднейшей болезни, страх распределялся между ВИЧем, Эболой с ковидом и раком… Он сам запутался в своей диагностике. Истерику погасили только минут через двадцать. Медикаментозно.

– Когда справитесь, купите три новых телефона и подъезжайте ко мне, я буду дома. Мария, бери билет на самолёт на ближайший день после оформления всех своих документов. Думаю, что к послезавтра вы точно успеете. Платите за всё посредникам, сами только контролируйте исполнение.

Кузьмич, исключая поддерживающую помощь Марии, ты пока работаешь, как будто ничего не изменилось. Если из твоих сослуживцев-ветеранов есть серьёзная кандидатура – не важно, работает или нет – скажи. Мне нужно связаться с ним после твоего разговора. Нам нужна команда, чтобы гарантировать полноценную жизнь в сложившихся в городе условиях. Как бригада скорой помощи нужна для гарантии квалифицированной помощи больному при любом повреждении здоровья, так команда нужна для поддержки жизни нашего коллектива.

Кузьмич задумался, отпил из чашечки кофе, потом медленно ответил:

– Есть такой, завтра отзвонюсь по результату.

2.3. ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

«…Всеобщий процесс производства определяется

распределением факторов производства…»

К. Маркс

Иван, отдохнувший за ночь, успевший перекусить сваренными пельменями и выпить крепкого кофе с молоком, сидел за письменным столом. Перед ним, под правой рукой лежал прибор на папке, по центру – ноутбук. Мысли текли по проблемам, задачам, обстоятельствам, ресурсам… Было понятно, что жизнь резко изменилась. Он взял ответственность за трёх человек. Потенциально их будет искать мафия, пострадавшая мафия. Полиция – это структура, пронизанная мафией, как картофель – сорняком, живо представилась такая картинка. Опираться можно только на план и товарищей, которые одновременно сотрудники, а ресурсами их снабдил Артём. Но чтобы не подвести людей и чтобы план обеспечил победу, надо было разобраться с главным активом команды – прибором. А ему пока до управления прибором было как велосипедисту до управления впервые увиденным автомобилем.

Иван привык мыслить системно. «Моя сила – в наработанных за жизнь опыте и знаниях. Поэтому для быстрейшей ориентации, пока на нас не вышли отслеживающие структуры, опираться надо на методы, проверенные в их эффективности, и методологию самых больших теорий, мне подвластных. Что меня напрягает в этой истории? Следующее: почему Тюленева обязали взять всё, что было на встреченном им типе? Почему тип передавал картинку транспорта Тюленеву? Что это за ресурс?» Иван откинулся на спинку скрипнувшего стула. Завтра уже придут его сотоварищи, а он ещё не готов. Впрочем, на месяц можно было уверенно прогнозировать. Это обучение работе с прибором одновременно с постоянным наблюдением: за бандитами в коме, красными линиями, зонами жизни товарищей.

Составив план, выстроив предварительную модель для гарантированного обеспечения минимальной достаточной жизнеспособности социальной группы в условиях страны и сказав себе: «Ну, начинаем заполнять по пунктам: что имеем и чего недостаёт в модели», – разложил папки, переданные Тюленевым.

Первая папка дала информацию по всем клавишам прибора, если их нажимать однократно, ибо было и двойное нажатие, было и сочетание клавиш, которое пока не освоено. Иван, устало склонившись над столом, опираясь на локти, думал о том, как поступить с первой папкой. Он её изучил на мышечном уровне, старался весь вечер и поэтому решил сжечь. Прибор работал на принципах, не познаваемых в ближайшее десятилетие (Иван был отличником по физике и математике медицинского института, а потом подвернувшаяся случайно специализация по рентгенологии добавила знания техники, электроники), а знание, оплаченное ценой жизни Тюленева, в бумажных носителях передавать пока некому. Иван, потянувшись, встал, пошёл на кухню и под вытяжкой сжёг всё из папки.

Затем, собравшись с силами, он решил проверить возникшую мысль при работе с папкой. Нашёл карту города в «Гугле», выведя её на экран ноутбука в самом большом масштабе. Включил прибор, инициировал голубую клавишу, сфокусировался на видение с высоты полёта над городом. Контролировал, одновременно наблюдая за изображением в ноутбуке, переключая масштаб, переводя курсор на больницу с бандюганами. Если вначале видение от прибора давало почти ту же чёткость и картинку, как и «Гугл» в ноутбуке, только рельефнее, то потом, при уменьшенном масштабировании, как бы нарастали чёткость, контрастность. Более того, при остановке масштабирования объекта мысленное напряжение внимания на инфраструктуре давало схему и инфраструктуру коммуникаций по отдельным зданиям больницы в выбранном месте, согласно фокусировке внимания. Как понял Иван, это было в помещениях более новых по времени постройки. Осмотрел ординаторскую и истории болезни бандюганов. Всё в пределах нозологий. Умерли при оказании всей помощи согласно инструкциям Минздрава. То есть пока можно было сделать вывод, что интеллект мог взаимодействовать с прибором, а прибор взаимодействовал с информацией на электронных носителях как глобальных, возможно спутниковых, так и выделенных объектов. Это ошеломляло открывающимися возможностями.

Не откладывая, детализировал личные настройки. В жёлтом секторе, воспользовавшись изученными соответствующими клавишами, он первым делом ввёл настройку контроля личного ресурса как комплексный показатель, в инфографике по системам организма, включающий в себя сумму всех физиологических показателей нормы по всем системам организма. Отметил, что личный ресурс не уменьшился за два часа использования прибора в двух верхних режимах. Для калибровки он взял весь ресурс нормального самочувствия за сто единиц – это была первая шкала. А потом единицу калибра первой шкалы, большей, опять разбил на сто единиц – это вторая шкала. Затем единицу второй шкалы, второго калибра разбил на сто единиц, получив третью шкалу, третьего калибра. Так у него появились три уровня оценки самых главных трат – личного здоровья с привязкой к ресурсу прибора. На сегодня он располагал восьмьюдесятью единицами верхнего калибра, а проверка текущей городской ситуации у него отняла одну единицу третьего калибра, наименьшего.

Он опять включил голубую клавишу информационного поиска и просмотрел зоны жизни товарищей, они были чисты от красных линий, идущих от баз всех криминальных банд, которых оказалось в городе семнадцать…

Надо было проработать детали плана на завтра: для себя и по участию каждого, на дальнейшее. Иван прикинул, что он может платить по полторы тысячи евро в первый квартал на четырёх компаньонов, а через квартал – по пять тысяч на компаньона. Всё-таки семнадцать банд на город – это много, а наркодельцы и людоловы пойдут в разделку в первую очередь. Компаньоны – так он решил обозначать для себя товарищей, которые будут на сто процентов участниками дела, настоящего дела, улучшающего жизнь и что-то меняющего в обществе несчастных горожан. Наивные, базирующиеся на справедливости планы свойственны русскому тридцатилетнему мужчине, интеллигентному, то есть имеющему и не игнорирующему совесть, образованному человеку.

Надо было проверить и имеющуюся, но неизвестную амуницию от типа-попаданца. Тюленев, видимо, испытывал перед ней вначале непонятный страх деревенского паренька-охотника, столкнувшегося с необъяснимым, а потом – естественную брезгливость к непонятному, не укладывающемуся в стереотипы сермяжной культуры необразованного мужчины. Иван вспомнил своё детство и подобное неприятие балерунов в трико. Достал экипировку и решил сразу всё помыть. Представил, поморщившись, как дрались бы за образцы неизвестных на планете биоматериалов биологи. Набрал воды в ванну, натянул на руки резиновые хозяйственные перчатки ядовито-жёлтого цвета, принесённые с кухни, щедро развёл стиральный порошок и опустил в раствор: вначале квазитрико-комбинезон, затем пояс, потом что-то вроде ботинок, похожих на берцы, но без шнуровки. Слил грязную воду, заполнил чистой и, оставив отмокать, пошёл готовить себе что-нибудь перекусить.

Иван готовить не умел и не любил. Хорошая колбаса, сыры, грудинка, зелень с рынка, сало, каши – вот его основная еда. Поев бутербродов, помыл посуду. Пошёл в ванную проверить состояние после очистки экипировки. Одежда, обувь увеличились раза в полтора. Ещё раз прочистил, промыл. Достал, повесил сушиться комбинезон, а обувь пристроил на коврик подошвой кверху. При этом его одолевала своеобразная усталость в силу объёма усвоенной информации, практически слипались глаза, клонило в сон, дополнительно спровоцированный едой, но… превозмог сонливость. Интерес исследования отогнал сон, и зная, что не уснёт, пока не опробует новое, Иван занялся таинственной начинкой «патронташа», снятого с пояса. Тот не имел стыков, щелей, кнопок. Тогда Ивана посетила мысль опробовать исследованный прибор в различных освоенных модификациях, применив захват объёмного объекта в воздействие мысленным посылом дополнительно к клавишам управления.

Включив прибор, он нажал голубую клавишу и мысленно направил прибор на патронташ. Вокруг того появился кратковременный лёгкий световой кант блеска, как бы своеобразный сигнал подключения. Глаза Ивана загорелись, лицо напряглось, руки держали прибор уже привычно, и пальцы заскользили по клавишам. На внутреннем экране отобразилась вся экипировка в сборе. Всё. Он уже стал отмечать и внешнее окружение, сосредоточившись на оперировании данными, воображаемыми на «экране» внутри головы. Можно работать мысленно с данными внутреннего экрана с открытыми глазами! При этом отметил, что дисплей на приборе действительно не включается, даже жаль – столько места остаётся не используемым.

Иван мысленно вызвал карту, одну из первых попавшихся красных линий, захватил её, выделил масштабированием и набрал клавишами ресурс для борьбы: соединил образ патронташа, прибора и красного узла потенциала опасности. После этого из «патронташа» выщелкнулся полупустой картридж из одной секции. Что бы это значило? Иван через выученный набор клавиш перевёл в исследовательскую зону прибора вызов – «диапазон возможности», получил на виртуальном мысленном экране пиктограмму и дополнительно – окна экрана. В одном было что-то похожее на туманный танк, без пушки, при собранной композиции всей экипировки, человек в центре ореола танка, напротив изображения дома базирования выбранной, выделенной банды. Шкала расстояния, шкала времени, шкала ресурса данной акции полного уничтожения, фиксирующая недостаточность пятидесяти процентов ресурса в выброшенном картридже из носимого на поясе комплекта. Да уж, теперь бы привести видимое на экране в соотношение с используемыми на земле функциями, целями, измерениями и… Как это применяется? Дал интеллектуальный посыл «отмена», «патронташ» вобрал приставленный к своему месту цилиндрический картридж, и на приборе продублировалась отмена режима воздействия вибрацией, а на виртуальном экране – свёртыванием окна или сектора экрана, выделенного для работы в красном режиме.

Надо думать. Проверил расход ресурса в оранжевом слое, там отобразился сдвиг в одну самую малую единицу. «Остальное – на утро», – решил Иван.

***

Мария была в настроении, она чувствовала себя как с выросшими крыльями, когда всё легко, когда препятствий не существует. Она легко договорилась о подмене на работе со знакомой. Почувствовав, что той интересна подработка, сразу предложила ей взять и остальные свои дежурства, сказав, что уезжает по приглашению в Москву. Выдала: «Там такой парень…», что породило массу вопросов и ответных намёков, которые должны были создать полную картину ухватившей перспективного жениха Золушки. Этого хватит. По пути написала заявление на увольнение по собственному желанию. Администрация приняла подарки и пошла навстречу – обошлось без отработки, раз была замена.

Вот и нужный дом на проспекте. Перед внушительной дверью знакомого Тюленеву нотариуса она вдруг встала. Волнение охватило её – ей ещё не приходилось решать для себя вопросы такого масштаба. Одно дело – их с мамой жизнь, другое – не обмануть доверие Кузьмича и Ивана Сергеевича.

Мария, волнуясь, поправила воротник безупречно сидевшего на ней платья, показав прохожим совершенную скульптурную кисть, одёрнула плащ, не нуждавшийся в этом, поправила косу, перекинутую вперёд, и открыла дверь. Ей кстати пришлось то, что надо было подождать в очереди из трёх человек – можно было полностью успокоиться. Затем нотариус по-доброму встретил её, дал адреса двух проверенных контор по недвижимости, которые могли качественно оформить все юридические документы, и посоветовал договоры оформлять по одному в разных конторах, а на продажу поставить в первой из предложенных в списке. Мария уже уверенно зафиксировала в уме подсказанные важные моменты в договорах и действиях с конторами и отправилась в первую контору.

Созвонилась с Кузьмичом. Тот уже осуществил свой переезд, теперь была очередь Марии въезжать в квартиру Кузьмича. Настроение с утра было приподнятое, будущее уже не виделось в роли прячущейся в активной обороне жертвы, загоняемой уголовниками, смертная тоска беспомощности исчезла, взамен появилась надежда, что всё образуется, ведь у неё теперь такие товарищи!

Близких друзей у неё в городе не было.

Всё объяснялось историей в последнем классе школы. Тогда у неё была ближайшая подруга, с которой обсуждались девичьи мечты, надежды. Подруга, как потом оказалось, небескорыстно помогала Илье, «первому парню на деревне» параллельного класса школы, которому пересказывала, чего Мария ожидает, о чём мечтает, отвечала на все вопросы и узнавала незаметно у Марии, если не знала, что ответить. Избалованному вниманием парню хотелось блеснуть перед друзьями победой над «недотрогой». Даже не просто победой, а на спор с друзьями, что Мария «будет его» на первой вечеринке перед Новым годом.

Мария наивно и доверчиво отдалась первым чувствам красивого внимания к ней, тому, как внимательно, всё понимая, этот поклонник ухаживал за ней.

Помог случай. Мария вернулась в опустевший класс, забыв сумочку, и услышала ссору подруги с Ильёй в пустом, как те думали, коридоре около двери класса – из-за денег на то, чтобы споить и подготовить к использованию одурманенную подругу в выбранном для этого пустом классе, куда они должны были зайти втроём. Потрясение было страшным для её представлений о мире, но наутро, бледная, но спокойная, она продолжила эту игру. В справочниках, оставшихся от погибшего отца, нашла препарат, понижающий давление. С особым указанием избегать алкоголь. «То, что надо», – решила Мария.

К вечеринке она уже была внутренне готова к действию, и у неё «в рукаве» была заготовлена новая подружка – Галка. Никто не знает, чего ей стоило беззаботно смеяться тупым шуткам и самой шутить, танцевать, делая вид, что она не замечает заинтересованные взгляды парней, кучкующихся рядом с Ильёй. Где, незаметно выплёскивая на пол, где в кашпо с растениями на подоконниках, она избавлялась от вина и шампанского, подносимого то Ильёй, то заклятой подругой. Тяжелее всего было незаметно высыпать приготовленный порошок в стаканчики подруги и Ильи, но помогли болтушка Гала и последний танец. Окончание новогоднего вечера они уже встречали в заготовленном Ильёй классе. Вспомнилось, как Илья, томно опустив глаза и наблюдая за сонливо прислонившейся к стенке Марии, сказал:

– Гала, там в гардеробе, кажется, твою шубку уронили на пол! – незаметно, как он думал, подмигивая подружке, поддерживавшей Марию.

– Гал, ты сбегай, проверь, а то ведь затопчут! – борясь с сонливостью, вяло поддержала подружка заботу о гордости Галины – норковой шубке, удерживая Марию за руку и усаживая на стул рядом с собой.

– О, Илья, ты не допил! – встрепенувшись как бы ото сна, вскинулась Мария, протягивая стакан Илье.

Тот, уже покачиваясь на сиденье, сглотнул остаток вина… и захрапел.

Мария быстро привела сонные тела в нужную форму и композицию, выскочила из класса, промчалась до лестницы и окликнула Галину. Затем, одевшись, наблюдая друзей Ильи, недоумённо смотрящих на живость сонной до этого Марии, вместе с самой болтливой и смелой сплетницей школы зашли в пустой класс, разыграв сценку потери мобильника – якобы надо вернуться забрать телефон, который, наверное, в классе, где они сидели втроём. Надо было видеть глаза Галки, когда она увидела Илью со спущенными штанами, валяющимся на её подруге с задранной юбкой.

Что произошло потом, когда в класс бросились друзья Ильи, сразу же, как только хлопнула дверь за хихикающей Галей, которая догоняла «расстроенную ужасным предательством Марию», уже было не важно для неё.

Что оба похрапывали, Галку, в словесном творчестве по памяти, тоже не волновало.

Галин талант и воображение дополнили к концу недели рассказ такими деталями, что писательницы эротико-порнографических романов позеленели бы от зависти перед воображением школьницы.

Ну, а Мария, потом уже старалась быть осторожной и внимательной. А сделанные фотографии на телефон и обещание, что их увидит не только школа, но и весь город, обеспечили ей защиту от мести утонувших в злобе: бывшего воздыхателя и заклятой подруги.

Сейчас у неё был парень, который после училища пошёл в армию. Парень был привычным, даже вынужденным другом, как могла признаться самой себе Мария, ибо других не было, и она пообещала его ждать при отправке в армию.

Да, главное – была мама! Она не чаяла души в дочке, переживала за неё, понимая, что учиться далее нет финансовой возможности. Помощь и предложение доктора, Ивана Сергеевича, были выходом из тупика и первой возможностью свободы в принятии решения на новом уровне возможностей. В коллегах по бригаде Мария была уверена, всё-таки насмотрелась на экстремальные ситуации и отношение в них к ней. Она ждала завтрашнего дня с надеждой и радостным предвкушением нового, приятного нового.

***

Кузьмич отдыхал, пока новая бригада работала в квартире пациента. Спокойно откинулся в кресле водителя, при этом обдумывая про себя, что в новой бригаде он – Прохор Валентинович Кузьмичёв – отрабатывает рутинно обычную смену и что эта работа может вскоре уже и закончиться. Врачиха из молодых много суетилась, но при этом времени на пациента уходило раза в два больше, чем у Ивана Сергеевича в аналогичных случаях. Но его дело узко специализировано: быстро привезти к пациенту и быстро доставить в больницу или спокойно вернуться на подстанцию скорой помощи. Рутина, которая оставляла голову свободной для обдумывания случившегося.

Вспоминалось прошлое в связи со сделанным выбором на будущее. Как после школы прошёл погранвойска, затем школу КГБ для спецназа, потом спецотряд в Афганистане, самый конец войны, но досталось. Командир спецотряда погиб в последний день перед выходом из Афгана.

То время. Всегда в стеснённых условиях аскетического быта и под прицелом врага. Потом безвременье перемен. Редкие, регулярные встречи с сослуживцами были нужны, чтобы согреть душу в кругу всё понимающих товарищей, которые прошли такой же путь, знали и помнили, что каждый из них прикрывал другого в бою и отдал бы за тебя свою жизнь при боестолкновениях. Вспоминали и тех, кто отдал. Товарищи этого братства были рядом и в не менее трудной жизни при разрушении Советского Союза. Один прошёл обучение на курсах Ген штаба, теперь служил в Москве, полковник. Остальные выживали, уйдя из армии. Вот с полковником он и решил созвониться. Был ещё их старшина, но тот в последнее время запил, не смог пережить смерть жены и – добивающий удар – свою ненужность государству.

Вопрос у полковника был бы о личности Иван Сергеевича, но Прохор имел для себя доказательством ситуацию при организованном нападении наркоманов: приехав на подстроенный вызов, Прохор вышел осмотреть вдруг спустившее колесо и получил сзади по голове, а вышедший Иван Сергеевич, подрезанный ножом, оттеснил наркуш от бесчувственного, приходящего в себя Прохора. Это отмело для Кузьмича все вопросы. Да и Мария привязалась к этой машине после того случая, ей пришлось делать перевязку и сшивать мышцы предплечья и груди доктора. Иван Сергеевич так себя повёл, что ни Мария не смогла узнать, что произошло вне машины, ни Прохор от него не слышал ни одного намёка на воспоминание о том случае. Да, правильно – молчать, это многого стоит среди тех, кто понимает.

***

Утром, сразу после раннего подъёма, быстро приняв душ, окончательно смыв сонливость, побрившись и готовя себе привычный завтрак из глазуньи с ветчиной и помидорами, Иван планировал действия для обеспечения буферной зоны. И только на втором плане – для встречи с командой. На втором – потому что все действия не предвещали неожиданностей и были направлены на подготовку команды, даже с излишними ресурсами для жизни, но это, пока, только его тайна.

Для буферной зоны надо было и прекратить отношения, выводя из-под опасности попадания под разборки с криминалом, который будет искать подходы к источнику своих неприятностей среди хорошо знакомых ему людей. Слава богу, таким важным лично для него был только один человек, иначе это было бы совсем тяжело. Хотя она была дорога для него, но не настолько он был эгоистичен, чтобы кардинально менять её жизнь.

У него была постоянная подруга – Инна. Она была хорошо известна на скорой помощи, появлялась там пару раз. Её внешняя элегантность, сексапильность и энергетика, несомненно превосходящая ядерную энергостанцию, нанесли неизгладимый отпечаток на информационное пространство станции. Поэтому при поиске его следов там на неё выйдут в первую очередь. Очень жаль было расставаться, она была дорога не столько своей сногсшибательной внешностью и наполненным юмором поведением, но и сильным умом, чистой душой. С другой стороны, девушке было двадцать четыре, ей надо было устраивать свою жизнь, а Иван, кроме удовольствия общения, приятного во всех отношениях для них обоих, ничего не чувствовал серьёзного. Но зато чувствовал, что это «не его».

Приняв решение, не стал тянуть время. Надо. Скомандовал себе: «Раз решил, надо собраться и сейчас звонить». Ответила сразу:

– Привет!

– Инна, привет, я должен уехать на специализацию послезавтра. У тебя какие планы на вечер?

– Проведу семинар, сдам отчётность, потом мы договорились с Лерой сходить в театр на премьеру. После девяти вечера буду дома.

– Что, если я подъеду?

– Буду рада. Жду.

Иван подумал: «Так, далее: квартиру надо менять не откладывая, съезжать. Но это как раз не проблема, объявлений много. Вопрос – где снять, в центре или в доме с гаражом? Скоро трофейную машину забирать, кстати».

Быстро помыл посуду, закончив завтрак, а мысли текли: «Так, вроде бы все другие оставшиеся знакомые существуют в виртуальном информационном пространстве и могут быть обнаружены только в базах провайдеров. Искать могут через телефон, его надо будет пока оставить».

Иван, закончив дела на кухне, направился к вывешенной на сушку экипировке осмотреть амуницию «того типа», переключился в мыслях на Тюленева, сохранившего её: охотник, получивший только школьное образование, прошедший армию и пытавшийся наладить жизнь в селе, умирающем селе Урала. Всё было уже сухим. Иван решил скотчем заклеить по швам рваную дыру на боку трико. Удалось. Надел трико, ботинки. Всё болталось на нём. По привычке уже включил прибор и представил себя в комбинезоне. По рваным швам мелькнула голубая искра, описать можно только так – срасталось мгновенно, при этом одежда и обувь комфортно охватили тело.

На привычном виртуальном внутреннем экране появились комната и Иван, воспроизводимые последовательно в режимах голубом, красном и оранжевом. Было гораздо комфортнее оперировать прибором в экипировке. Легче удерживались режимы нескольких видений, распределённых по секторам «экрана». При этом окружающая обстановка, мебель, шторы, стены, шкаф с книгами – не отвлекали от внутреннего видения и операций с «экраном» и его «экранными окнами» под инициированные задачи.

Иван, не выходя из виртуального режима манипулирования прибором, быстро проверил уже наработанными навыками обращения по созданным шкалам ресурсы и окружение. Попробовал и успешно вывел на экран адреса, предлагаемые для аренды в интернете. Коммуникации и ресурсы, отсортированные по шкале максимальной пригодности для эксплуатации, показывали только по одному подходящему объекту, но он находился в зоне красных узлов. Да уж. Хотя лист прячут среди листьев леса, учитывая поле для экспериментов, посмотрим, что будет с внешним видом приобретённой трофейной машины. Свою внешность на выходе в город Иван решил изменить линзами и париком.

Сразу позвонил по указанному в предложениях аренды номеру телефона, договорился подъехать завтра утром и, если там всё в порядке, сразу снять, заплатив аванс за два месяца.

У него ещё три папки для изучения по применению. К тому же ещё надо проверить узнанное на практике с прибором, то есть нужен выезд на природу, где нет людей и наблюдения.

Вздохнув, открыл вторую папку и погрузился в частные случаи применения прибора. Не заметил, как пролетело три часа.

Сработал будильник, пришло время готовиться к встрече.

Звонок в прихожей проиграл трель. Приехали Кузьмич и Мария, Иван Сергеевич уже убрал в шкаф всё изучаемое и был готов к приёму гостей. На кухне их ожидал набор «всё для чая», а печенье и всё остальное из посудного сервиза лежало на маленьком столике у дивана с подтянутым к нему креслом. Подождав, разговаривая ни о чём, стоя у входа в большую комнату, пока в прихожей гости разберутся со своей одеждой, Иван прошёл и быстро приготовил чай на кухне, достал молотый кофе, отнёс к столику и пригласил остальных присоединиться. Сам сел в кресло, а Кузьмичу с Марией как раз хватило места, чтобы удобно разместиться на гигантском диване, изготовленном в далёкую советскую эпоху.

Кузьмич достал из пиджака и протянул конверт:

– Здесь телефоны, два человека. Один может быть полезен как информация и совет, другой был хорошим штурмовиком специального диверсионного отряда, но сейчас в возрасте и запил после смерти жены.

Иван подумал, что это несколько не то, но всё же надо проверить предложенное позже, а выводы делать после знакомства. А пока озвучил продуманное:

– Поскольку мы с вами одновременно товарищи, организация и делаем общее дело, решил и обращение для нас выбрать соответствующее – компаньоны. Итак, компаньоны. Начнём с тебя, Мария. Завтра ты забираешь документы на работе?

– Да, обещали всё оформить.

– Хорошо. Потом идёшь домой, где клининговая фирма пакует вещи и помогает скомпоновать их для погрузки, а затем поможет всё разгрузить и расставить на новом месте. Номер заказа и телефоны – в конверте. Ты должна улететь в Москву. Готова?

– Билет взяла. Вот и телефоны. – Сказав это, Мария грациозно наклонилась, потянулась за своей сумочкой, стоявшей на полу, и из неё достала и выложила на столик, сдвинув вазочку с печеньем, три телефона скромного дизайна, удобных и практичных. То, что надо.

Подключился Кузьмич, достав три сим-карты:

– Купил у цыган на вокзале, чистые, корпоративные.

Разобрали. Иван прозвонил новую симку, вставленную в свой старый телефон, высветился номер, продиктовал его компаньонам, которые набрали его на своих телефонах. Потом они прозвонили ему со своих и между собой зафиксировали номера. Иван наблюдал на точные, экономные движения невозмутимого Кузьмича и плавную грацию уверенных движений Марии.

Уточнил:

– Это для связи только между нами. Со связью пока всё.

– Мария, тебе предстоит сделать следующее. Из Москвы отзвонишься маме, сообщишь, что всё хорошо. Оформишь банковскую пластиковую карту. Сбросишь её реквизиты мне. Остановишься по времени в Москве на столько, чтобы хорошо всё сделать по плану в этом конверте.

Иван подтолкнул лежавший конверт к Марии.

Подумал о будущем, максимально многовариантном, но как говорили мудрые, не много путей, а один путь:

– Нам нужно следующее, в выданном плане это есть. Ты едешь в Крым. Вступаешь в наследство. Постарайся поступить в медицинский институт на платной основе. Деньги на обучение у тебя будут, на другую, вторую пластиковую карту, открытую в Москве, помни, что ещё переведу, после открытия тобою счёта в Крыму. Нам понадобится врач, поэтому приобретай всё, что нужно для переносного саквояжа врача чрезвычайных ситуаций. Живёшь обычной жизнью. Наблюдай. Мы с Кузьмичом, если всё будет в том же режиме, как сейчас, а может и не только с ним, подъедем к тебе в течение месяца, двух.

– Пока вы можете рассчитывать от меня на полторы тысячи евро в месяц, через квартал будет изменение в сторону повышения. Какая-то помощь нужна?

Мария задумалась, потом смущённо спросила:

– Может… меня Кузьмич подвезёт в аэропорт?

– Нет. Давайте так. Хотя лишний раз вместе нас в городе видеть не должны, сделаем по-другому. Связь по нашим телефонам. За тобой поедем вместе, вы с мамой будьте готовы. Привыкай. Всё-таки теперь мы вместе навсегда, тем более поддержим, когда отправляем компаньона далеко, с миссией. Думаю, тебе надо вместе с мамой в аэропорт приехать, привезти её домой – не проблема, а для неё это важно. Так будет лучше и правильнее.

Кузьмич, что с человеком?

– Всё в конвертах. Первый – в Москве, второй живёт здесь, в пригороде, ну я его пристроил поближе, чтобы он совсем не потерялся.

«Да уж… Ладно, раз рекомендует, значит, есть стержень или был, надо встречаться. Время есть».

– Кузьмич, набирай его. Если он готов, то встретимся сейчас.

Кузьмич набрал телефон своего друга, а Иван, открыв конверт, тем временем смотрел краткое резюме по этому диверсанту: специализация – штурмовик, проникновение в зону повышенной локальной обороны, специалист по техническим средствам. «Не совсем то, что надо. Хотя что надо? Человек, который готов оказать поддержку там, где другие растеряются!»

– Пётр готов встретиться. «Едем?» – сразу после отключения телефона сообщил Кузьмич.

– Мария, тогда мы тебя сейчас отвезём, собирайся. Скажи только, куда тебе надо, – предложил Иван Сергеевич.

– Давайте домой, надо собраться, подготовиться на завтрашний день.

Спокойно, как-то совместно, в настроении единства, поднялись. Мария быстро убрала со столика, сполоснула посуду. Чистота была её пунктиком и радостью. Они спустились. Подъезд был чистый, освещённый солнцем сквозь пыльные окна, но это лишь подчёркивало казённость голубой краски, за долгие годы поцарапанной, местами отслоившейся. Чистота была стоическим сопротивлением упадку. Двор был мозаично, ярко покрыт разноцветными, от жёлтого до красного цвета, листьями, деревья оголёнными ветками тянулись к небу, к белым облакам, почти незаметно плывущим под солнцем. Хотелось сидеть у окна с книгой, ароматным чаем и думать о хорошем… Да, однако, мечты.

Когда сели в машину, Иван уже привычно проверил полевую информацию по месту. Было чисто от красных векторов в их сторону, а в больнице погасли два красных кружка из отмеченных, и к оставшимся была связующая линия от красного узла в районе центра города.

«Значит, прибыла группа для выяснения и нашла своих. Жаль, что я использую прибор, как плохой балалаечник – фортепиано. Есть уверенность, что не использую полностью мощь инструмента. Игра клавишами может нарисовать гораздо более полную информацией картину. Думать надо. Читать папки Тюленева».

После того как они высадили Марию, Кузьмич прибавил скорость, направляясь в пригород. Потянулись частные застройки, повествуя о вековой истории города. Нужный домик был маленьким, деревянным, дореволюционной постройки, с резными наличниками окон. Встав у ворот домика, Кузьмич спросил:

– Подождать?

Блин, какие секреты могут быть при нашей малочисленности? Кроме одного, но к взаимодействию и выживанию в социальной плоскости секрет Ивана не имел отношения. Поэтому он ответил:

– Вместе идём.

В домике было чисто, пахло одиночеством. Пётр был высоким, худощавым человеком около сорока лет на вид. Лицо с припухшими веками только и выдавало нездоровый образ жизни. У Ивана мелькнула мысль, что не помощник, но надо знать о реалиях его быта.

Поздоровались. Иван представился. Затем сразу:

– Пётр, вы живёте один? А родственники ваши далеко?

Взгляд, направленный в ответ, при всём спокойствии был бездной. Какое-то сочетание каменной горы и ночного моря, таящего глубину пропасти.

– Жена умерла, а сын живёт в Санкт-Петербурге. Мы с ним практически разные люди и общаемся редко. Мои сотоварищи по бывшей службе – единственные люди, которые стали моей семьёй и остались «родственниками».

– Дом ваш или арендуете жильё?

– Арендую.

– У меня к вам следующее предложение. Вы вливаетесь в нашу компанию в режиме специализации «снабжение». Сюда будут входить работа экспедитора, контроль и охранные мероприятия, если пользоваться терминами. Материальное обеспечение мы будем обсуждать отдельно. Наша компания пока состоит из четырёх человек, если вы даёте согласие. Противостоять надо будет мафиям различной специализации, но это скорее при ошибках планирования и исполнения. В месяц пока будет полторы тысячи евро, первые три месяца испытательного срока, на жизнь. Из трофеев будет распределение – доля компаньона. Пока так. Поскольку у нас сейчас время затишья после активного события, то режим повышенной готовности и сухой закон, что не обсуждается. Сколько вам нужно времени, чтобы дать ответ?

Пётр улыбнулся.

«Да, та ещё улыбка, однако», – оценил Иван.

– Раз Кузьмич в компании, то я вступаю, – спокойно ответил Пётр.

Как человеку понимающему Ивану было достаточно этого ответа, ибо он видел, что тот всё взвесил и срисовал мельчайшие детали с него и ситуации. Опыт работы в «скорой психиатрической помощи» – это как научиться ездить на велосипеде, потом уже все психотипы и данные психологического статуса мозг распределяет по полочкам на автомате.

– Завтра к восьми часам подходите по адресу… – Иван продиктовал ему адрес намеченной для осмотра квартиры в центре города.

Простились.

***

После их ухода Пётр почувствовал, что его жизнь нужна, заполняется чем-то настоящим, судя по Кузьмичу, и приобретает смысл. Обстановка, окружающая его в городе после увольнения, была тошнотной. Идти за деньгами через погружение в пучину мелких интересов банд и бандочек было неприемлемо для человека, идущего в бой за идеалы народа, не щадя себя, в самом прямом смысле слова. Смерть жены лишила его последней радости и опоры в жизни, такой человеческой нужности, понимания, поддержки жизненной никто уже не мог ему дать. Алкоголь отключал мозг и давал забытьё. Но сильного человека такой способ самоубийства вводил в тоску. Звонок Кузьмича и сегодняшняя встреча были глотками свежего воздуха в затхлой атмосфере его существования на границе жизни.

***

Иван попросил Кузьмича высадить его в квартале от дома Инны. Пока ехали, узнал у Кузьмича, сможет ли его старая машина вывезти всех в лес после сдачи им дежурства. Ивану нужно для дела, а пока он будет заниматься, Кузьмич сможет поспать часик или два. Договорились, что Кузьмич позвонит, как освободится после сдачи смены и машины на станции скорой помощи.

Ну вот и доехали. Улица была пуста от прохожих, широкий тротуар с редкими деревьями по краю дороги был ухожен. Когда повернули за угол, поразила увиденная свежо, по-новому перспектива переулка с высокими деревьями. Любовался новым видом созданного уже ожиданием расставания с этим любимым местом. Быстро поднялся на третий этаж. Дверь открылась сразу, Ивана ждали.

Инна была как всегда: подтянутая, стройная, с плавными, струящимися линиями шёлка, которые обрисовывали стройные бёдра, укрытые тонким халатом. Высокая грудь танцевала при поворотах и ходьбе, прыгающие холмики вовсю играли халатиком. Гордая шея, глаза весёлые, умные, красивые, спрашивающие и поддерживающие

– Покормить или чаю? – спросила она.

Так бы и слушать этот музыкальный голос. Иван молча подошёл, утонул в её глазах, взял в руки эти точёные плечи, затем плавно подхватил под бёдра, поднял на руки и понёс в спальню. Когда опустошённый лежал на спине, обнимая за плечи самое драгоценное из сокровищ мироздания – женщину – спросил:

– Ну и где чай?

Смешок чистого, звонкого голоса.

– Жди, сюда принесу.

Красота движения совершенного, лёгкого тела радовала его всегда, надо будет ещё чего-нибудь попросить. А пока заваривает – в душ.

Удовольствие от чистоты воды, аромата мыла, мягкости полотенца тело требовало дополнить ароматом чая, который ждал в спальне, недолго ждал. Гладя, лаская девушку, задумался, но слишком велик риск предстоящего. И воспринимая этого чудесного друга как Друга, он не мог поступить иначе. Надо прощаться. Эгоизм, когда хочешь добра другому – это мерзко. Но… первой заговорила Инна.

– Жаль, что ты уезжаешь. У Леры младшая сестра ввязалась в какую-то компанию подростков. «Отличница, спортсменка и просто красавица» заинтересовалась жизнью улицы. Лера боится, что её на наркотики подсадят. Пока клянётся, что предлагали, но она отказывается.

Перед глазами Ивана возникли вспышками картинки с лицами передоза у подростков. Охота на детей из благополучных семей велась их же сверстниками, опять же за наркоту. Леру видел пару раз, эта подруга Инны по балетной школе так и пошла по линии искусства. Понятно, что подростку захотелось вырваться из обычности семейной скукоты, традиции… Возможно.

– Ты адрес можешь мне напомнить? Попрошу коллегу проследить, он по вызовам болтается, заодно и притормозит, где надо, а разговор с наркоманами у него короткий. Только как узнать сестрёнку Леры?

– Это просто: стройная, высокая, худенькая, огромные мечтательные глаза, русые волосы, хорошая стрижка, тонкая талия и впечатляющая для подростка грудь. Не перепутает. Ну а живёт она в доме моих родителей.

Иван посмотрел на подругу: «Блин, плохо дело, здесь много чего со стороны банды может быть, и всё вместе тоже. А раз родители Леры входят в число жильцов дома высших управленцев области, то вопрос только в подходе бандюков, которые тупо форсировать течение процесса не будут, раз подросток уже в сфере охвата шестёрок. Это уже… спасать надо».

– Лет сколько? – уточнил он.

– Скоро пятнадцать. Лера как раз думает, что подарить – или байк, или ноутбук со специализированной программой под расчёты. У той астрономия и математика в приоритете, и первые места на олимпиадах.

Посмотрел на Инну. Его прекрасная подруга, защитившая кандидатскую по истории искусства, уже добившая половину докторской, была в реалиях параллельного мира наивным ребёнком.

Она не верила в смерть, в целенаправленно осуществляемое подведение к смерти. И была воплощением солнечной стороны жизни, что стало как-то абсолютно ясно ему в этот момент.

– А зовут сего вундеркинда как?

– Лена.

Судя по голосу, всё-таки тревожилась, что-то чувствовала – великая женская интуиция. Да и человек добрый.

– Инна, завтра же мой товарищ займётся. Если увидит опасность, вмешается. Одно могу сказать: считай, что занялся я сам. Ему лет за сорок, худой, неразговорчивый. Предупреди Леру, чтобы она знала и Лена. Специализация трёхмесячная, меня не будет долго…

Ему закрыла рот ладошка, и голос хорошей девочки из правильной еврейской семьи сказал:

– Ты мой. Я тебя буду всегда ждать и встречать…

Больше Ивану говорить не было смысла, слишком серьёзно она сказала, из сердцевины души. На него смотрел наивный и сильный, со стальным стержнем, нежный человек.

Утром, позавтракав очень вкусными, казалось, немудрёными блюдами – овсяной кашей, тостами с маслом и вареньем («Ммм, какое варенье!»), крепким чаем – простился и нехотя покинул уютное, тёплое место души своей.

2.4. ДОМ

«Как бы ни развивались дальнейшие события, единственное,

что он может противопоставить обстоятельствам —

собственная предусмотрительность.»

Сергей Калашников

– Живу скромно, по доходам.

– Но интересно, согласно уровню развития.

Олег Маркеев

Ещё не родился кот, которого интересовало бы мнение мышей.

Олег Маркеев

Иван сразу же, как вышел от Инны, не спеша пошёл на осмотр квартиры, до которой было шагать по времени с полчаса, что тоже наводило на мысли о неудачности места.

Само место было весьма привлекательно ухоженностью озеленённых улиц, добротностью возводимых ещё при Сталине зданий, насыщенностью различными магазинами и сервисными организациями для скрашивания и облегчения быта. Но было большое «но»: можно было встретиться с Инной, а причинять боль подружке даже случайно было нельзя. Оказалось, Пётр подошёл раньше и уже ждал Ивана перед подъездом дома, где назначил встречу риелтор. Иван заметил Петра, только когда тот сделал два шага ему навстречу из подъезда. Иван увидел уже другого человека, чем вчера. Если вчера его заставили сделать выбор глаза, наполненные бездной, на лице уставшего от жизни человека, то сегодня он увидел воплощение льва, или тигра, или бога войны… Иван не знал, как определить то, что он видел, опыта общения с бойцами специальных сил у него не было, но то, что предстало перед ним, он мог оценить.

Он был контрастом всеобщей трусости. Тезис о трусости большинства людей был выкован в экстремальных ситуациях противостояния смерти в стихии боли, крови, страдания. Люди в душе своей трусы. Трусы творят несправедливость, оправдывая себя внешними причинами. Они даже не догадываются, что этим создают новую беду для окружающих.

Наблюдая Петра в этой ничего не значившей на весах жизни и смерти ситуации, Иван не мог не отметить ауру силы духа, скользящего по прогибающейся перед ним реальностью. Это было серьёзно. Поздоровались. Молча поднялись на третий этаж. Здесь уже ждал представитель фирмы арендодателя, который представился Жорой.

Двухкомнатная квартира сталинской застройки, чистая, с добротной мебелью, похоже, что тех времён. Кухня оборудована. У представителя компании Иван спросил о гараже. Гараж был, но во дворе соседнего дома.

Подумав о проблеме «Лера – Лена», пришёл к выводу, что надо искать более автономную и уединённую жилую площадь.

– Скажите, а хороший район, желательно с участком под садик, дом с гаражом, не привлекающий внимания, но уютный – у вас есть?

Агент от недвижимости задумался, потом так специфически поменял позу, что Иван сказал:

– Моя благодарность за лично мне нужную работу будет только для вас.

И Жора сразу вспомнил о таком доме. Иван и Пётр спустились за агентом и на его машине проехали в ту сторону района, где начинались спуск к реке и частные дома. Район малопосещаемый, так как кроме жилых домов здесь ничего не располагалось.

На самом краю квартала были видны серьёзно укреплённые ворота, соединяющиеся металлическим перекрытием с крышей дома. Оценить утопающий в саду дом, имеющий два этажа и шесть комнат, было просто: мечта. Вид на просторы могучей реки сразу за опускающимся к берегу садом, пристроенный гараж с надстроенной сверху комнатой. Цена аренды была экономически непонятной, практически на двадцать процентов отличалась от двухкомнатной квартиры. И ещё, как сказал Жора, этот дом продавался «почти даром», так как геологоразведка дала высокую опасность угрозы оползня. У Ивана в голове сразу возник план:

– Хорошо. Аренду квартиры, которую мы осматривали, и этот дом оформляйте на него. – И показал на Петра. – С последующим выкупом в течение месяца после геологоразведки грунта. Арендную плату вносим сейчас, это вам за добросовестность. – Достал бумажник, отсчитал агенту в руку сразу две сотенных купюры евро.

На лице Петра не дрогнула ни одна мышца. Подписав два договора, условившись перечислить деньги или отдать сегодня, получив ключи от всего, они простились с Жорой Ивановичем, очень довольным и за сто евро сверху обещавшим срочно оформить документы и арендную плату по квитанции, получив наличными в этой же валюте по курсу, который был на мобильнике в режиме онлайн.

Зашли в дом. Иван предложил устроиться для разговора в комнате у витража, с видом на реку.

– Пётр, на сегодня нужно следующее. – Иван выдал ему конверт. – Здесь заработная плата за первый месяц и на расходы на переезд и обустройство. Тебе надо переехать сегодня в квартиру, в которой мы встретились, старую квартиру пока сохрани за собой. Второе: найди машину добротную, типа «Нивы», незаметную, удобную для работы и скрытого наблюдения. Третье: около сталинских высоток для нашего руководства, – дал ему адрес и описание Лены, – надо подстраховать незаметно. Я на связи для любого вопроса. Есть предположение, что её готовят для роли «дойной козы» и сексуальной рабыни, поэтому будь максимально незаметным. Мафию мы не должны насторожить, но считаться с ней мы не будем. – На этом месте Иван заметил интерес у Петра. – Что ещё нужно для того, чтобы эта деятельность была в оптимальном режиме? Говори. Пока это случайная работа, но мы её делаем на сто процентов серьёзно. Мои телефоны. – И дал бытовой городской и рабочий, отдал и свой телефон, приобретённый Марией, пояснив, что у компаньонов должно быть так. – Все вопросы вечером.

Проводив Петра, Иван закрыл двери. Достал прибор, быстро проверил по зонам. Сосредоточился на внесении в экран отработанной шкалы для своего ресурса, сделав его в виде диаграммы – трёх строк, расположенных друг над другом. Внизу – минимальный калибр, вверху – крупный, полный охват имеющегося ресурса для постоянного контроля.

Начал проверять территории. Дома компаньонов и места работы были вне стрел от красных узлов. Решил посмотреть дом Лены: да уж… На экране линия от красного узла средней величины (сразу мысль: надо продумать шкалу и модель для оценки потенциала, ресурса и арсенала бандюков) пульсировала, как стрела, направленная на дом. Сейчас явно обнаружилось несоответствие по стоящей перед ним задаче, как его подготовки, так и мощности всей их компании. Быстро сформировал пиктограмму «У-Син»

Хотя… ведь есть «тылы». И набрал номер Инны:

– Инна, срочно свяжись с Лерой. И под любым предлогом задержите Лену дома хотя бы дня на два. И эти два дня её одну никуда не выпускать. Объясню потом, сейчас это срочно.

Инна – умница, сразу отключилась. Понятно – чтобы связаться с Лерой. «Ладно, всё сделаем, а завтра уже буду участвовать в игре». Ну вот, через пять минут отзвонилась Инна:

– Помогите Лере. – Голос взволнованный, страх за подругу.

– Хорошо. Не сомневайся. Не беспокойся. Перезвоню вечером. – Отвечая, Иван уже погрузился в обдумывание и организацию защиты несмышлёной девчонки.

2.5. ВЛАДИМИР АНАТОЛЬЕВИЧ. ПЕРЕХОД В ДРУГОЙ СТИЛЬ ЖИЗНИ

«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться,

чтобы самому при этом не стать чудовищем.»

Ф. Ницше

«Высшая и самая резкая

характеристическая черта нашего народа —

это чувство справедливости и жажда её.»

Ф. М. Достоевский

Иван думал: «Нужен проект. Люди. Оружие у меня уникальное, но если в больницу будут попадать с одинаковыми симптомами, то это насторожит, и слишком многих, а банды в первую очередь».

Пора связываться с полковником из конверта Кузьмича. Достал бытовой телефон. «Нет. Надо… Придётся использовать прибор».

– Владимир Анатольевич, здравствуйте. Я от Кузьмича.

– Понял, понял, хорошо, давайте я вас наберу в течение часа. Устроит?

– Да. Буду ждать вашего звонка.

Сосредоточенность и напряжение, охватившие Ивана, проявлялись на лице только немного сузившимися глазами человека, обдумывающего и погрузившегося в себя. В остальном, наблюдая со стороны, вы бы увидели человека, откинувшегося в кресле и с задумчивым видом наблюдающего сад за окном.

«Надо просмотреть все папки по диагонали. И надо подумать о том листе из папки, он был явно из каких-то заказных разработок Артёма, из другой, исследовательской его жизни, и вставлен во вторую папку Тюленевым с какой-то целью».

***

Иван быстро нашёл лист во второй папке и сосредоточился над смыслом:

Экран в зависимости от интеллекта, образования, развития мышления по принципу «выше головы не прыгнуть».

Оценка достигнутого осознания личностью через взаимодействие понятий о следствиях в операционном применении комплекта: зрительное восприятие реальности – данные – знания – действие (практика).

Иерархия сублиминальных индивидуальных знаний, структурированных в общую парадигму, миропонимания и развития силы осознания в практике (возможной) технического моделирования, то есть различаемых сублиминально по достигнутым горизонтам осознания личностью через индивидуацию.

БАЗОВЫЙ СЛОЙ

1 горизонт.  Человек неграмотный. Функционирование с предметами и событиями

Слово слышимое равно объекту мира и действию. Воспринимает мир, действительность непосредственно, а мировоззрение составлено только шаблонно, объёмами слов из жизненной последовательности работ, из быта: поле – сено/сарай – корова/молоко. По картине мира – данные: серп должен быть включён в группу вместе с полем.

Экран: дисплея прибора, рабочий.

Шкала: возможно, только временная, обычно в виде мер: циферблата часов, линейки расстояния.

2 горизонт.  Человек грамотный. Функционирование с предметами и словами, их обозначающими.

Диапазон от функциональной неграмотности, когда взаимодействие между объектами нарушено, до функциональной грамотности, когда пользователь держит взаимосвязи адекватно. Это уже уровень абстрактного значения слова.

Воспринимает мир и регулирует деятельность уже через слово-значение, выделенное у объекта, классифицируемое как понимание, к данным, информация о данных: серп/жатва – молоток/гвоздь/доска – станок/болванка/изделие – циркуль/чертёж/прибор.

Пример: из находящихся по ту сторону от добра/понимания мы видим публичных самодуров: учитель-дурак, ибо сейчас 2017 год, а она, училка, говорит, что жизнь развивалась миллионы лет.

Или мажоры, которые на «Гелендвагене», разбрасывая пятитысячные купюры, считают себя круче графа Толстого.

Экран: внутри головы.

Выстраиваемая шкала: схемы, графики.

Действие: импульсами.

«Так, – понял Иван, – это дорожка, по которой Артём овладевал возможностями прибора и, с его слов, работу по его заказу провёл какой-то доцент, технологический институт интерпретации по возможностям и будущему применению прибора. Что далее»?

3 горизонт.  Человек образованный. Функционирование во взаимосвязи «объект материального мира – слово – адекватная связь слов, дающая смысл в предложении». Мыслит осознанными содержаниями в предложениях.

Шкала: от функциональной разорванности смыслов при неудаче импульсов действия до функционального синтеза смыслов в диаграмме и комплексе узора действия при удачном решении.

Пример: ветвящееся дерево тезаурусов понятий учебника с привязкой к реалиям мира.

Экран: внутри головы. От схем до системных моделей. Оперирование через экран электронными приборами.

«Возможно, это и было максимальной освоенностью прибора для Тюленева», – пришла мысль к Ивану, вспомнившему, что говорил Артём. – «Он освоил: данные – информация – знание. На этом и надорвался, до – принципов не хватило здоровья», – поднял лист к глазам.

4 горизонт.  Человек образования. Функционирование во взаимосвязи смыслов объектов и субъектов во временном измерении (прошлого с реалиями настоящего и с адекватностью прогнозов для будущего).

Моделирование от стройных функциональных семантических моделей теорий до технологических линий функций отраслей.

Оперирует иерархиями смысла ситуаций. Задаёт посыл принятия решений.

Экран: внутри головы. Возможно, трёхсекторный, средний сектор – настоящее, предыдущий/нижний – прошлое, последующий/верхний – прогноз. Оперирование силовыми полями.

Действие: импульсами, узором, сетью.

СРЕДНИЙ СЛОЙ. ЭЛИТА

5 горизонт.  Человек созидающий, конструктор

Оперирует смыслами, порождающими базу семантической сети для всех ниже идущих уровней проектирования, как событий, так и проектов картин желаемого будущего.

Задаёт значения/смыслы – собирает блоки из теорий.

Экран: внутри головы с базой в виде сферы текущих потоков возможностей, расположение виртуально представимое: вокруг головы.

Действие: к предыдущему освоенному – сети – добавляются локальные зоны, узлы и подузлы, сети нагнетания и изъятия.

6 горизонт.  Человек-творец.

Смыслы понятий, значений текут в метаморфозах от потаённых к действующим, к расцвету завершённости становления совершённого.

Экран: на виртуальном экране представления постоянной динамики реальности с проекцией по предполагаемой предстоящей реальности.

Действие: шкалы, диаграммы, схемы, модели – измерители от подсознательного выбора по необходимости от импульса с модулированной силы до сознательного многофакторного по силам действия.

ВЫСШИЙ

СЛОЙ. АРИСТОЭЛИТА

7 горизонт.  Архитектор

Экран: двойного видения мира.

Действие: силовое изменение текущей реальности через информационно-энергетическое вмешательство в динамику событий и материю объектов; достижение, по мере овладения через практику, интеллектуально-духовного развития личности и взаимодействия с внешними субъектами и объектами. Понимание сути сущностей.

***

Вот эта страница его и тревожила. Было ясно, что составлял не Тюленев. Видимо, кто-то из профессионалов («индивидуация» – это от Юнга, и Тюленев явно не был знаком с этим понятием), но не знающих о существовании прибора, пытался что-то сконструировать из информации, предоставленной им под задачу. Иван сейчас был вначале четвёртого уровня, описанных на странице возможностей, а вот оперирование – если и импульсами, то для него это неконтролируемо. То есть он сублиминально под пятым уровнем понимания и действия, что более важно!

Выделив задачу – спасти подростка от банды, Иван шерстил все папки по диагонали, оставляя закладки там, где что-то казалось полезным для применения, последующего вдумчивого изучения и включения или невключения в подготовку к акции.

Это давало как бы направление действий и этапных достижений для результата. И ставило много вопросов из серии – как?

Тем более Иван уже понял, что Тюленев «надорвал» почки, а вместе с ними и жизнь, надорвавшись при использовании прибора с какой-то задачей по вытаскиванию транспорта из болота. У Артёма было, видимо, выброс кортикостероидов и повышение артериального давления длительно, слишком длительно. Именно это понимание опасности – не владения – работой с прибором и определяло сосредоточенность Ивана на выработке шкалы постоянной оценки ресурса тела при применении прибора.