Читать онлайн Брокингемская история. Том 10 бесплатно

XCI. Неуловимый огнетушитель

– Ну вот, я так и знал! – вздохнул Доддс.

– Я вам сразу сказал: Вся эта история опять закончится очередным пшиком! – добавил Маклуски.

– Увы! – развёл руками зам по кадрам, одетый в свой традиционный синий костюм, – Никто из нас не застрахован от досадных накладок… Я бы даже сказал так: Вся наша жизнь из этих самых накладок и состоит. Их отсутствие следует считать скорей исключением из правил… Но что случилось, то случилось!

Доддс и Маклуски, два прославленных детектива Центральной полиции, мрачно усмехнулись. Их разговор с замом проходил в знаменитом кабинете отдела кадров на втором этаже главного корпуса их родной конторы. Хозяин кабинета восседал по ту сторону своего стола, взирая на подчинённых как бы с другой стороны баррикад. За окном виднелся не самый весёлый пейзаж: Унылый ноябрьский туман окутывал окрестности и скрывал отдалённые лондонские красоты, оставляя в пределах видимости лишь близлежащие ямы, лужи, свалки и серую стену с колючей проволокой, опоясывавшую основную территорию Центральной полиции… Как нетрудно догадаться, настроение у всех троих собеседников тоже было вполне под стать погоде.

– Итак, мы получили из Министерства команду: Большое Брокингемское Совещание на этой неделе не состоится. Оно снова переносится на неопределённый срок, – вернулся к главной новости дня зам, – Мне очень досадно, что вам пришлось напрасно прервать командировочную поездку… Но ничего не поделаешь! Я добросовестно исполнил приказ Министерства и вызвал вас на открытие совещания, как мне и было предписано. Конечно, в тот момент никто ещё не знал, что оно будет перенесено… Между прочим, в нашей истории это – уже не первая такая накладка. Совсем недавно, в августе, Большое Совещание также было отменено в самый последний момент…

– Но сейчас-то что ему помешало? – поинтересовался Доддс.

– Эпидемия гриппа, – раскрыл секрет зам, – Когда я побывал в Министерстве в прошлую пятницу, там уже недоставало двоих важных шишек. (Грипп сразил их в самый разгар рабочей недели.) За выходные заболело ещё шестеро бюрократов, а примерно полтора десятка уже вовсю чихают и сморкаются. В этой ситуации Министерство поспешило дать отбой Большому Совещанию, дабы не заразить главные следственные силы страны… Большинство заболевших полагают, что источником первоначальной инфекции стал наш Главный инженер, побывавший в Министерстве в конце октября. Однако сам он уверен, что всё было в точности до наоборот: Это он подцепил вирус от заразных Министерских бюрократов… Определить главного виновника всеобщего заражения будет непросто. Боюсь, для этого потребуется провести особое расследование…

– Я вдруг подумал: А ведь если бы Уоддок в субботу не дозвонился до нас в Маршисайд, мы бы спокойно продолжили нашу поездку в Мэлфакс, – поделился соображением Маклуски, – и известие о нашем вызове на совещание дошло бы до нас одновременно с известием о его отмене… Ну и дёрнул же нас чёрт оказаться возле телефона в самый неподходящий момент! – с явным опозданием подосадовал он.

– Кстати, с утра Уоддок уже звонил мне из своего Бембриджа, – уточнил зам, – Он сказал, что у него возникли какие-то непредвиденные сложности и высказал опасение, что вряд ли доберётся до Лондона к открытию совещания… В тот момент мне ещё не было известно о его отмене – и я, естественно, попросил Уоддока поторопиться, чтобы успеть хотя бы на второе заседание, в среду. Он пообещал, что приложит все мыслимые и немыслимые усилия… В общем, нам стоит ждать его если не завтра, во вторник, то уж в среду наверняка, – подытожил он, – Тогда-то он и узнает, что торопился совершенно напрасно…

– Скорее всего, эпидемия гриппа в нашем туманном промозглом Лондоне закончится никак не раньше конца ноября, – прикинул Доддс, – Ну а там созывать Большое Совещание будет уже нецелесообразно ввиду надвигающихся новогодних праздников… И придётся нам ещё немного его отложить – до марта или даже до апреля! Надеюсь, к тому времени шеф уже успеет выйти из незапланированного отпуска и вернуться к исполнению своих служебных обязанностей, в число которых входит и созыв участников Большого Совещания, – высказал благое пожелание он.

– Я был бы очень рад, – согласился зам, – Да, в отсутствие вашего начальника отдела некоторые его обязанности временно возложены на меня… Именно мне на прошлой неделе и выпало счастье созывать на это дурацкое совещание сорок Брокингемских следователей со всех концов нашей необъятной страны. К выходным у меня окончательно съехала крыша от этой неблагодарной работы… (Чтобы загнать кого-то в дурдом, достаточно и десяти следственных работников – а здесь их было в четыре раза больше!) Но какое-то недоброе предчувствие мне подсказывает: Ваш шеф ещё нескоро вернётся к своим служебным обязанностям! – ещё более помрачнел он, – Похоже, мне придётся ещё раз обзванивать всех этих сорок типов к очередному открытию Большого Брокингемского совещания…

– Вы полагаете, что до весны наш шеф не успеет разделаться со своим судебным процессом? – забеспокоился Маклуски, – Но позвольте: Все обвинения в его адрес откровенно надуманы и высосаны из пальца! (Это очевидно даже малолетним школьникам!)

– Вы недооцениваете способности нашей доблестной прокуратуры, – не стал упрощать проблему зам, – Эти ребята способны на ровном месте раздуть из мухи слона… К тому же, скажем откровенно: Ваш шеф сам виноват в своих бедах! Ну какого рожна он полез валить ногами забор на глазах у всего строительного городка? – не смог сдержать эмоций он, – Тоже мне Джеймс Бонд…!

– Но в тот раз мы все пинали этот идиотский забор, – напомнил Доддс, – а Директор согласно кивал головой в знак одобрения…

– Значит, ваш шеф пинал забор с каким-то особым цинизмом, раз строители изо всей вашей толпы запомнили его одного, – не затруднился с объяснением зам, – Кстати, в Министерстве уже наслышаны о его буйном нраве и беспокойном характере. В Министерских коридорах уже давно гуляют слухи о его недостойных выходках… Например, там знают, что недавно сотрудники его Отдела Расследований были замешаны в перестрелке с каким-то генералом и в скандале с каким-то философом в парке отдыха, а также в беспорядках в нашем актовом зале. (Не говоря уже об убийстве какого-то бизнесмена в том же парке.) Помимо этого, ваш отдел неоднократно отличался по части срыва всевозможных Министерских проверок… Проверяющие Ньюкомб и Хобсбом сообщили, что именно ваш шеф возглавлял лагерь их противников и оказал больше всего противодействия их инспекции. Проверяющий Бэкуорт припомнил, как ваш шеф в виде шутки сбросил ему на голову два ведра пустых бутылок. Другой проверяющий, Филдинг, пожаловался, что ваш шеф грозился свернуть ему шею. Ко всему прочему, в Министерстве ещё не забыли о том, что один из секторов вашего отдела был недавно расформирован за вопиющие нарушения… Интересная картина получается; не правда ли?

– И это говорит наше родное Министерство? – воскликнул в возмущении Маклуски, – Что значит «мы замешаны в убийстве бизнесмена в парке отдыха»? Мы с Доддсом помогали следователю Ченнону расследовать это убийство – только и всего!

– В общем, ваш шеф произвёл на прокуратуру не самое лучшее впечатление, – подвёл неутешительный итог зам, – Уголовное дело против него пока что не открыто, но это наверняка произойдёт в самые ближайшие дни. А на прошлой неделе ваш шеф беседовал со следователями прокуратуры в неформальной обстановке и в моём присутствии… Уж чего он только им не наговорил! – зам в отчаянии схватился за голову, – Для начала его попросили рассказать, что он делал в строительном городке. Разумеется, он от волнения перепутал всё на свете: вместо «экскаватор» сказал «эскалатор»; вместо «котлован» – «кегельбан»; вместо «грузовик» – «броневик»… Следователь почуял неладное и попытался при помощи наводящих вопросов выяснить степень компетенции допрашиваемого в автомобильной технике. Ваш шеф и здесь умудрился нагородить огород: Вместо «БМВ» он сказал «БМП», вместо «кабриолет» – «кордебалет», а вместо «шиномонтаж» – «шпионошантаж»… Затем ему был задан вопрос о том, каким имуществом он владеет – включая акции, ценные бумаги и банковские вклады. Он с уверенным видом начал отвечать: «Часть своих средств я вложил в…» – и замолк на полуслове. К счастью, я сидел рядом с ним на соседнем стуле и успел вовремя прийти к нему на помощь. «В чём дело?» – шёпотом поинтересовался я. «Я забыл, как эта штука называется!» – ответил он мне так же шёпотом, – «У меня есть с собой сберкнижка, но мне как-то неудобно заглядывать в неё у всех на глазах…» Я взял у него сберкнижку и прочитал по ней название: «Банк Промышленно-Торговый!» Он посмотрел на меня с изумлением: «Как-как?» «Банк Промышленно-Торговый!» – повторил я. «Не может быть!» – не смог поверить он, – «Чудное какое-то название…» «Вы сами выбирали, куда вложить деньги», – сказал я, – «Итак, произнесите это название вслух, чтобы следователь получил ответ на свой вопрос!» И ваш шеф произнёс в полный голос: «Часть своих средств я вложил в… Танк Бронемашинно-Пороховой!» Я грохнулся со стула от неожиданности – а следователь с ехидным видом уточнил: «То есть, вы занимаетесь закупками военной техники?» «Ну, в общем-то да», – ответил ваш шеф. Тут я поднялся с пола и поспешил вмешаться: «Мой коллега оговорился – он имел в виду Банк Промышленно-Торговый. Можете взглянуть на его сберкнижку – там указано это название!» «Хороши же у него оговорочки!» – усмехнулся следователь, – «Как сказал бы старик Фрейд: У кого чего болит, тот о том и говорит… Послушайте, начальник Отдела Расследований, а вы случайно не принимаете каких-либо сильнодействующих психотропных веществ?» Ваш начальник пришёл в замешательство и застыл на стуле с открытым ртом. Мне пришлось опять ему шёпотом подсказывать: «Примите уверенный вид и скажите: Нет, не принимаю!» Он повторил, как заведённый: «Нет, я не принимаю эти вещества!» А следователь продолжал допытываться: «Тогда что за препарат вы выпили у нас на глазах полчаса назад, перед началом нашего разговора?» Ваш шеф от излишнего волнения совсем лишился дара речи. Я осторожно шепнул ему в ухо: «Вам нечего бояться! Вы принесли с собой какое-то лекарство; не так ли? Я видел у вас в руках два каких-то пузырька…» И тогда он говорит в полный голос: «Я принёс с собой два ПЗРК». Я опять свалился со стула, а следователь с радостным видом переспросил: «То есть, два Переносных Зенитно-Ракетных Комплекса?» «Ну, в какой-то степени да», – ответил ваш шеф. «Стало быть, вы действительно закупаете военную технику!» – сделал вывод следователь, – «Похоже, мы не зря заподозрили вас в преступных наклонностях…» Ваш шеф лишь согласно кивал головой. Я был вынужден снова прошептать ему в ухо: «Не поддавайтесь на его уловки и решительно опровергните все его измышления! Скажите так: „Уверяю вас, что вы заблуждаетесь! Вы легко убедитесь в этом с моей помощью…“» Как вы думаете, в каком виде произнёс эту фразу ваш шеф? А вот в таком: «Убеждаю вас, что вы завираетесь. Вы легко заблудитесь в этом с моей помощью!» Следователь прокуратуры в недоумении переглянулся со своим стенографистом – ну а я схватился за голову и в отчаянии прошептал: «Да с вами тут не соскучишься! Лучше вообще ничего не говорите – скажите, что у вас дыхание спёрло!» Он повторил в полный голос: «Я не могу говорить, поскольку у меня спёрнуто дыхание». Следователь со стенографистом украдкой хихикнули… Я же дёрнул вашего шефа за пиджак и шёпотом ему подсказал: «Да не спёрнуто, а спёрло!» «Да-да», – поправился он, – «Я хотел сказать, что у меня спёрли дыхание…» «Не спёрли, а спёрло!» – ещё раз подсказал я. «Да-да, конечно», – согласился он, – «Не его спёрли, а оно само спёрло». «Ну вы и шутник!» – осклабился следователь. Ваш шеф уже хотел было сморозить в ответ ещё какую-то глупость… Но я толкнул его в бок и вполголоса посоветовал: «Вам вообще нельзя открывать рот! Сидите спокойно и молчите! Сегодня вы весь день несёте какую-то ахинею…» А он вдруг поворачивается к следователю и говорит ему прямо в лицо: «Вам вообще нельзя открывать рот! Сидите спокойно и молчите! Сегодня вы весь день несёте какую-то ахинею…» В общем, ваш начальник произвёл на следователя не самое благоприятное впечатление, – подытожил зам, – Судя по всему, на днях прокуратура выдвинет против него обвинение в умышленном причинении материального ущерба строительной организации… Конечно, Министерство не оставит его без своей поддержки и наймёт ему адвоката. Но боюсь, что на этом вся Министерская поддержка и закончится, – высказал неутешительный прогноз он, – Открыто защищать такого злостного правонарушителя в наших высоких кругах вряд ли кто решится…

– Одного адвоката будет вполне достаточно, – не стал особо переживать Доддс, – Обвинение против шефа шито настолько белыми нитками, что разбить его в пух и прах под силу даже выпускнику юридического колледжа!

– Это мы ещё посмотрим, – пообещал зам, – Ну а пока ситуация вокруг вашего шефа не прояснится, временным куратором вашего отдела назначен ваш покорный слуга, – ещё раз напомнил он, – Скажу прямо: Вам сильно повезло, ибо помимо меня нашлись и другие желающие вами покомандовать. Например, наш новый начальник Отдела Жидкостей…

– Вы имеете в виду Уайтлока? – уточнил Маклуски.

– Именно его, – подтвердил зам, – Узнав, что ваш отдел остался без начальника, он тут же высказал желание его возглавить. К счастью, у Директора хватило здравого смысла не пойти у него на поводу… Но, похоже, нашему дорогому Уайтлоку не дают покоя честолюбивые устремления! Он даже после назначения в Отдел Жидкостей ещё не удовлетворился своими перемещениями по служебной лестнице. Он был искренне огорчён, когда Директор доверил мне (а не ему) кураторство над вашим отделом… При виде его раздосадованной физиономии я не удержался от дружеского совета: «Уайтлок, а зачем вам этот Отдел Расследований? Может быть, вам уже пора в замы к Директору Центральной полиции?» Разумеется, я сказал это в шутку – но Уайтлок, судя по всему, воспринял мою рекомендацию на полном серьёзе… Уже на следующий день Директор во время очередной утренней накачки как бы невзначай обронил: «Кстати, я тут подсчитал и обнаружил, что у меня – всего лишь семеро заместителей. А в некоторых других конторах, говорят, их число доходит до тринадцати… Может быть, мне стоит назначить себе ещё одного заместителя – скажем, по жидкостям?» Похоже, накануне вечером Уайтлок имел с ним серьёзный разговор и поделился своим сокровенным желанием стать его заместителем – после чего Директор решил прощупать почву и осторожно высказал эту идею на утреннем собрании…

– В самом деле: А почему бы и нет? – пожал плечами Доддс, – Замсек у нашего Директора уже есть – почему бы заодно не быть и замжиду?

– Ценю ваш тонкий глубокий юмор, – вздохнул зам, – Но вернёмся к серьёзному разговору! Если Уайтлок и впрямь станет заместителем Директора и получит право подписи, всем нам будет уже не до смеха…

– Значит, мы должны заранее принять меры, чтобы поставить решительный и бесповоротный заслон его дальнейшему карьерному росту, – не затруднился с выводом Маклуски.

– У вас имеются конкретные предложения? – заинтересовался зам.

– Да сколько угодно! – заверил его Доддс, – Например, вот такой вариант: Рано или поздно к Уайтлоку в отдел нагрянет Министерская проверка по наличию жидкостей. Накануне этого дня в его хранилище тайно проникнут некие неизвестные лица (точнее, не известные никому, кроме нас с вами) и сольют из большой бочки весь спирт до самой последней капли. В связи с этим итоги проверки окажутся неутешительными для нашего дорогого Уайтлока… Для пущей надёжности нам потребуются ещё два-три надёжных свидетеля. Они подтвердят, что днём ранее случайно проходили мимо кабинета Уайтлока – а оттуда как раз доносилось какое-то подозрительное позвякивание и побулькивание. Парочка других свидетелей заявят, что в тот же самый день мимо них по тёмному коридору торопливо прошмыгнул некий тип, похожий на Уайтлока, который тащил в руках две большие и явно не пустые канистры… После этого репутация Уайтлока как главного начальника над всеми жидкостями будет подмочена окончательно и бесповоротно, а его мечты о дальнейших перемещениях вверх по служебной лестнице бесследно растают в воздухе, как спирт из его большой бочки, – злорадно усмехнулся он.

– Пожалуй, ваше предложение не лишено смысла, – произнёс в задумчивости зам, – Его стоит хорошенько обмозговать…

– Если вам вдруг понадобится помощь для его реализации, мы всегда будем рады вам помочь, – прозрачно намекнул Маклуски.

– Ну а пока нам самое время продолжить нашу командировочную поездку, – осторожно закинул удочку Доддс, – Раз Большому Совещанию уже объявлен отбой, нас в Лондоне больше ничто не задерживает. Нам осталось лишь дождаться Уоддока и выехать вместе с ним в Мэлфакс…

– А вот не спешите! – усмехнулся зам, – До конца недели вы никуда из Лондона не уедете – таково указание Директора!

– А чем мы будем заниматься в Лондоне до конца недели? – не понял Маклуски.

– Вы не знаете, чем бы вам заняться? – хмыкнул зам, – Не беспокойтесь: Сейчас мы быстро подыщем вам подходящее занятие!

– Да мы, собственно, и сами можем его найти, – попытался было возразить Доддс.

– Итак, слушайте! – торжественно объявил зам, – Суть дела такова: На прошлой неделе я дал указание нашей службе ВОХР проверить состояние секретных кабинетов на всей нашей территории. ВОХР должен был убедиться, что каждый такой кабинет оборудован железной дверью с особым замком, а также исправной системой охранной сигнализации. Одновременно наша пожарная служба получила от меня задание проверить наличие на положенном месте и работоспособность всех своих пожарных баллонов – опять-таки на всей территории Центральной полиции… И вот около часа назад ко мне поступил первый тревожный сигнал: Сотрудник пожарной службы Хитченс доложил, что обнаружил отсутствие одного из огнетушителей на первом этаже административного корпуса… Вам это место должно быть хорошо знакомо – оно находится напротив кладовой, сданной в аренду одному так называемому художественному салону, – пояснил он.

– Наверно, вы хотели сказать: «в своё время сдававшейся в аренду бывшему художественному салону»? – уточнил Маклуски, – Насколько нам известно, договор аренды с салоном «Периклес» уже расторгнут, а сам салон выдворен с нашей территории…

– Держите кармане шире! – ухмыльнулся зам, – Да, «Махорка» расторгла договор с «Периклесом»… Однако после этого она заключила другой договор с литературным салоном «Горациус» – тот и унаследовал от «Периклеса» всё имущество, включая арендованные помещения. По замыслам «Махорки», новые арендаторы должны попытаться выгодно распродать складированные в кладовке произведения искусства и поделиться прибылью с «Махоркой» – а это поможет ей частично компенсировать потери от сотрудничества с предыдущими художественными салонами…

– Да чёрт бы побрал эту «Махорку»! – только и смог сказать потрясённый Доддс, – Значит, теперь у нас под боком вместо «Апеллеса» и «Периклеса» поселился какой-то «Горациус»? Похоже, мы опять променяли шило на мыло… (Как сказал бы наш шеф: Опять сказочка про белый пароход!) Наверно, в этом «Горациусе» всем опять заправляет всё тот же Лофтхауз?

– Вот здесь вы ошибаетесь: Лофтхауз и Шеппард в новом салоне не появляются и относятся к нему крайне враждебно, – внёс необходимую ясность зам.

– Хоть на этом спасибо! – нашёл повод порадоваться Маклуски.

– А заправляет в «Горациусе» некий писатель по фамилии Браун, – обрушил на собеседников ещё одну новость зам.

– Да чтоб его…! – воскликнули в один голос ошарашенные детективы.

– Между Брауном и Лофтхаузом возникли какие-то трения, что привело к расколу в их бывшей тусовке, – продолжал зам, – Часть культурных активистов осталась верна Лофтхаузу; другая переметнулась в новый салон к Брауну – например, Гарднер, бывший искусствовед Лофтхауза. А фактическое руководство в «Горациусе» ныне осуществляет некий Блейз… (Возможно, вы встречали его на предыдущих культурных тусовках – он имеет привычку много говорить и широко махать руками.) Итак, пропавший огнетушитель до недавнего времени висел на стене как раз напротив кладовой салона «Горациус». Последний раз его видели там в пятницу днём. Таким образом, он исчез с положенного места в промежуток с пятничного вечера до сегодняшнего утра… Ничего более конкретного Хитченсу по горячим следам выяснить не удалось. Дальнейшими поисками баллона будете заниматься вы двое, – известил подчинённых зам.

– Но почему опять мы? – попытался увильнуть от ответственности Доддс, – Похищение огнетушителя – не такое уж важное правонарушение. Его расследованием вполне могла бы заняться, например, наша служба ВОХР…

– Я дал ВОХРушникам другое задание, – пояснил зам, – Как вы уже слышали, на прошлой неделе эти ребята начали рейд по секретным кабинетам. Так уж вышло, что некоторые из этих кабинетов расположены в подвале главного корпуса… И вот сегодня утром Лич сообщил мне ещё одну тревожную новость: На решётке, ведущей в подвал с центральной лестницы, имеются следы взлома. (Вы понимаете, о какой лестнице идёт речь? Да-да, о той самой, где висят таблички с перечёркнутой сигаретой.) Чтобы попасть в подвал, требуется спуститься на два пролёта ниже первого этажа. (Решётка установлена как раз перед вторым пролётом.) Судя по всему, некое неизвестное лицо отогнуло эту решётку и получило тем самым свободный доступ в наш подвал… Для чего ему это понадобилось, пока сказать сложно. Как бы то ни было, у нас появился повод для серьёзного беспокойства… Не так давно некий неведомый злоумышленник разбил окно в антенном корпусе и расхитил хранившееся в нём имущество. Случай с подвальной решёткой наверняка тоже был делом его же рук и ног… (Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы подметить нечто общее в почерке злоумышленников: В одном случае они проникли на секретную территорию через разбитое ими окно, в другом – через сломанную ими решётку.) Итак, я дал Личу задание прояснить ситуацию в подвале. Он вместе с Брейсвеллом отправился в рейд по подвальным коридорам с целью выявления других следов, оставленных там злоумышленниками. Взваливать на них ещё и поиски огнетушителя я посчитал неэтичным. А посему этими поисками займётесь вы двое, – зам многозначительно посмотрел на подчинённых с другой стороны стола, – Надеюсь, у вас уже появились какие-то соображения насчёт личности похитителей?

– Вы застали нас врасплох! – вынужден был признать Маклуски, – Значит, пропавший огнетушитель ранее висел неподалёку от кладовки салона «Горациуса»? Но тогда, быть может, его похитили сотрудники этого самого салона?

– У вас будет отличная возможность отработать эту гипотезу, – прозрачно намекнул зам, – В той самой кладовке сегодня весь день сидит сам писатель Браун. Для начала вам было бы неплохо снять с него свидетельские показания… Впрочем, не мне давать советы профессиональным следователям! – спохватился он, – Итак, приступайте к расследованию! В конце дня я жду от вас рапорта об обнаружении пропавшего предмета и задержании злоумышленников… Ещё какие вопросы у вас будут?

– У нас будет вот такой вопрос: А нельзя ли нам с Личем поменяться заданиями? – осторожно закинул удочку Доддс, – Допустим, он с Брейсвеллом займётся поисками огнетушителя, а мы с Маклуски – поисками взломщика решётки…

– Исключено! – отрезал зам, – Я уже дал Личу задание. Если я начну каждые пять минут менять принятое решение, это негативно отразится на моём авторитете среди подчинённых… Кстати, а чем вам не нравятся поиски огнетушителя?

– Видите ли, в чём тут загвоздка… – попытался объяснить Маклуски, – Браун и есть тот самый философ, с которым мы конфликтовали в парке отдыха три месяца назад… В тот раз он умыкнул у меня из-под носа бумажник с деньгами и документами. Мне бы не хотелось опять нарываться на те же самые неприятности…

– Ваши отговорки можете оставить при себе! – не поддался на уговоры зам, – Если вы опасаетесь, что Браун опять украдёт у вас бумажник, оставьте все свои личные вещи в комнате на пятом этаже и отправляйтесь в административный корпус с пустыми карманами!

– Проблема тут – немного в другом, – уточнил Доддс, – Мы не можем исключать возможности, что при новой встрече с нами Браун опять попытается вступить с нами в конфликт – и тогда по Министерству опять пойдут гулять слухи о том, что Доддс и Маклуски якобы замешаны в каких-то скандалах…

– А вы ведите себя так, чтобы не допустить новых скандалов, – нашёл предельно простое решение проблемы зам, – Ну вот я вас и проинструктировал! Раз других вопросов у вас нет, не стану вас далее задерживать… Желаю успешно поработать и жду победного рапорта в конце дня!

Несколько минут спустя два прославленных детектива уже стояли на лестничной площадке пятого этажа под табличкой с неперечёркнутой сигаретой и проводили там свой давно запланированный перекур.

– Ну что ты будешь делать…! – посетовал Доддс, раскуривая свою большую трубку, – Поездка с Уоддоком в Мэлфакс опять откладывается на целую неделю… (Такими темпами мы и до конца года до него не доедем!) Боюсь, в конце концов Уоддок устанет от наших бесконечных проволочек и отправится в Мэлфакс без нас…

– Как это без нас? – возразил Маклуски, уже успевший раскурить свою собственную трубку, – На месте Уоддока я бы не спешил возмущаться по малейшему поводу! Вспомним: На прошлой неделе мы сами по его милости застряли в Бембридже и Маршисайде на целых четыре дня. Теперь пришёл его черёд нас дожидаться… Пускай поживёт недельку в гостинице, пока мы будем утрясать неожиданно возникшие сложности! Торопиться ему всё равно некуда: В Бембридже его ждут обратно лишь через две недели. (Примерно столько должно было продлиться наше Большое Совещание, если бы его не отменили.)

– Впрочем, даже если Уоддок не станет нас дожидаться, невелика беда! – махнул рукой Доддс, – В Мэлфакс мы сможем съездить и без него… Меня куда больше удручает необходимость ещё целую неделю заниматься на рабочем месте очередными дурацкими делами, – вернулся к текущей повестке он, – Итак, нам было поручено расследовать похищение огнетушителя… (Да, что только не воруют люди в наше смутное беспокойное время!) Конечно, я бы предпочёл заняться поисками взломщика подвальной решётки. Мы бы с удовольствием представили этого взломщика заму если не завтра, так послезавтра, когда он (взломщик) наконец доберётся до Лондона…

– Вы правы: С поисками взломщика у нас не возникло бы никаких сложностей, – согласился Маклуски, – Как сейчас помню: Три месяца назад, когда Уоддок приезжал к нам на предыдущее несостоявшееся Большое Совещание, он сгоряча уронил свой утяжелённый пистолет между пролётов нашей главной лестницы. Чтобы его оттуда достать, ему пришлось слегка отогнуть эту несчастную решётку… Странно, что наш бдительный ВОХР обнаружил неладное лишь сегодня, три месяца спустя!

– Как говорится, лучше поздно, чем никогда, – позволил себе немного пофилософствовать Доддс, – Но вернёмся к огнетушителю! Как вы полагаете, для какой цели кому-то понадобилось его похищать?

– Хорошей вещи всегда можно найти применение, – не стал ломать голову Маклуски.

– Тогда зададим себе другой вопрос: А каким образом похититель сумел вынести его с места похищения? – принялся рассуждать вслух Доддс, – Допустим, ему удалось незамеченным выйти из административного корпуса с огнетушителем в руках… Но что дальше? С начала октября на нашей территории установлен дополнительный забор с ещё одним КПП. Пронести через него столь объёмный груз (к тому же, выкрашенный в ярко-красный цвет) не представляется возможным… И даже если похитителем является сотрудник соседней фирмы «Махорка», ему бы не удалось занести похищенный предмет на свою территорию, поскольку на проходной «Махорки» дежурят ВОХРушники из Центральной полиции. (Большие белые буквы ЦП на ярко-красном фоне сразу подсказали бы им, кто у этой штуки настоящий хозяин.) В итоге мы приходим к выводу…

– …что огнетушитель до сих пор находится на нашей территории, – закончил мысль коллеги Маклуски, – Возможно, Браун по привычке прихватил одиноко висящую на стене вещь и уволок её к себе в кладовку…

– Как ни крути, нам придётся-таки побеседовать с этим Брауном по душам, – мысленно заглянул в будущее Доддс.

Некоторое время спустя два величайших мастера сыска и розыска завершили наконец свой затянувшийся перекур и отправились на дальнейшие поиски похищенного огнетушителя. Спустившись на первый этаж, они вышли через проходную с основной территории. Через пару минут они уже стояли перед знакомой дверью с табличкой «Кладовая» в задней части административного корпуса… Перед тем, как открыть эту дверь, они бросили взгляд на противоположную стену. Их не покидала надежда, что злополучный огнетушитель каким-то волшебным образом вдруг опять окажется на положенном месте и избавит их от необходимости проведения поисковых мероприятий… Но их надежды не оправдались: Из голой стены злорадно торчали два больших гвоздя, а висевший на них ранее огнетушитель по-прежнему отсутствовал. Разочарованно вздохнув, детективы решительно отворили дверь и переступили через порог кладовки.

Их глазам предстала уже привычная картина. Как и четыре месяца назад (когда они расследовали здесь похищение шедевра современной живописи), почти всё полезное пространство кладовки было усеяно произведениями изобразительного и прочего искусства, которые опять лежали друг на друге вповалку, как подвыпившие пассажиры на вокзале. (На первый взгляд, их тут стало ещё больше, чем было раньше, а условия их хранения скорее упростились, чем ужесточились.) Напротив входной двери стоял всё тот же крохотный письменный стол, но за ним теперь сидело уже совсем иное лицо… Заслышав скрип двери, сидящий по ту сторону стола джентльмен поднял голову и с любопытством посмотрел на нежданных гостей. Те сразу признали в нём знаменитого писателя Брауна, пламенного поклонника дедуктивного метода… (Он был одет в тот же серый костюм, что и три месяца назад, в парке отдыха.) На какой-то миг в воздухе повисла напряжённая пауза. Детективы уже готовы были аргументированно ответить на нелицеприятные реплики оппонента, если тот вдруг решит возобновить конфликт трёхмесячной давности… Но далее произошло непредвиденное: Браун внезапно поднялся из-за стола и с радушной улыбкой вышел навстречу нежданным посетителям.

– Кого я вижу! Наши доблестные Доддс и Маклуски собственными персонами! – добродушно произнёс он, протягивая детективам руку для дружеского рукопожатия; те были вынуждены по-очереди осторожно её пожать. (Как ни странно, слово «доблестные» было произнесено им безо всякой иронии и, похоже, в самом что ни на есть прямом смысле.)

– Да, это – мы, – ответил Доддс, на всякий случай продолжая с настороженностью поглядывать на хозяина кладовки, – Но давайте развеем последние сомнения: В конце августа между нами и вами имел место один неприятный инцидент в одном парке отдыха; не так ли?

– Кто старое помянет – тому глаз вон! – расплылся в улыбке Браун, – Человек по своей природе – весьма конфликтное существо… Помнится, в тот раз мы с вами не сошлись во мнениях в вопросе о философской сущности дедуктивного метода. Наш спор и вправду завершился излишне драматично… Но философские споры и призваны двигать вперёд человеческую цивилизацию! – лукаво усмехнулся он.

– Вообще-то наш конфликт был вызван немного другими причинами, – не преминул уточнить Маклуски, – Вы слямзили у меня бумажник и принялись со всех ног удирать в сторону главного выхода… (Не думаю, чтобы подобные инциденты могли принести пользу человеческой цивилизации!)

– Не стоит сводить наш философский спор к банальным бытовым причинам! – беспечно рассмеялся поклонник дедуктивного метода.

– Не станем препираться с вами по мелочам, – проявил присущее ему миролюбие Доддс, – Сегодня вы настроены не так агрессивно, как тогда – а это уже само по себе неплохо… В таком случае, сядем и немного поговорим! Мы хотим задать вам парочку каверзных вопросов…

Браун уселся обратно за стол, на небольшую пластмассовую скамейку. Детективам же пришлось подыскивать себе для сидения подручные средства из числа складированных в комнате произведений скульптурного искусства… Доддсу достался уже знакомый ему чёрный куб. (Табличка на нём по-прежнему гласила: «Купальщица, вытирающая правую ногу левой рукой».) Предмет, на который сел Маклуски, напоминал обычный дощатый ящик. (Никаких поясняющих надписей на нём не наблюдалось.)

– И о чём же вы желаете со мной побеседовать? – полюбопытствовал Браун, – Наверно, о моих скромных литературных трудах? – он кивнул на листки бумаги, разложенные перед ним по столу, – Спешу похвастаться: Работа продвигается вперёд пусть небыстро, но неуклонно! Рукопись понемногу дополняется и редактируется… К Новому году я надеюсь закончить ещё один рассказ, – не упустил случая похвастаться он.

– Сказать по правде, мы прибыли сюда отнюдь не ради разговоров о литературе, – взял слово Маклуски, – Но раз уж вы сами вызываете нас на дискуссию, мы не можем вас не спросить: А почему персонажи вашего последнего рассказа носят фамилии Маклуски и Доддс? Не кажется ли вам, что это не вполне корректно по отношению к нам с Доддсом?

– Ах, вот вы о чём! – улыбнулся Браун, – Значит, вам приглянулись мои литературные герои – инспектор полиции Лич и сержанты Доддс и Маклуски… Открою небольшой секрет: Я долго не мог подобрать им подходящих фамилий. И лишь после нашего знакомства в парке культуры эта проблема была наконец решена… Между прочим, вскоре будут готовы к изданию ещё несколько рассказов с их участием, – (детективы в недоумении переглянулись между собой), – Так что знайте: Отныне ваши фамилии навечно вписаны в историю мировой детективной литературы! Надеюсь, эта новость придётся вам по душе…

– Позвольте с вами не согласиться! – выразил решительный протест Доддс, – Если в ваших рассказах под нашими фамилиями будут и дальше действовать какие-то безмозглые идиоты, то мы будем вынуждены…

– Ну, не стоит преувеличивать! – засмеялся Браун, – Сержанты Доддс и Маклуски – одни из самых любимых персонажей моих многочисленных читателей! Они вызывают всеобщую симпатию своим непосредственным поведением и простым, всем понятным юмором… Пожалуй, идея сделать одного из них карликом, а другого – великаном, была поистине гениальной! – похвалил он сам себя, – Читатели от души надрывают животы, представляя себе эту парочку… Скажите честно: Ну неужели бы вы предпочли, чтобы под вашими фамилиями действовали два безликих заурядных персонажа, лишённых всякой индивидуальности? Нет-нет, не надо спорить! Вы и сами в душе радуетесь, что ваши фамилии теперь прославлены на весь белый свет!

– Мы бы никому не пожелали подобной славы, – остался при своём мнении Маклуски, – Ко всему прочему, в ваших опусах откровенными болванами выставлены не только мы с Доддсом, но и все прочие сотрудники правоохранительных органов. На их фоне ваш главный герой выглядит настоящим гением сыска и розыска – причём, явно незаслуженно… Не кажется ли вам, что это – тенденциозное и злонамеренное искажение действительности с вашей стороны?

– Послушайте, ну нельзя же всё понимать буквально! – захохотал Браун, – В художественной литературе невозможно обойтись без вымысла. Писатель вынужден потакать вкусам читателей, чтобы его книги лучше продавались – а читателям нравится, когда частный детектив оказывается умнее профессиональных полицейских… Между прочим, Шерлок Холмс тоже всегда оставлял в дураках инспектора полиции. (К сожалению, забыл его фамилию…) Но вы же не станете упрекать сэра Артура Конан Дойла в злостной клевете! Так что оставьте все ваши сомнения: Вы уже вошли в историю (с моей скромной помощью) – с чем я вас от всего сердца и поздравляю!

Два прославленных детектива тяжело вздохнули и ещё раз переглянулись между собой.

– Ладно, оставим эту тему! – поставил точку в бесплодной дискуссии Доддс, – Перейдём к главной цели нашего визита: Браун, знаете ли вы, что в коридоре напротив вашей кладовки до недавнего времени висел наш огнетушитель?

– Конечно, знаю! – закивал головой писатель, – Прекрасно помню этот огнетушитель – зелёненький такой…

– Да где ж вы видели зелёные огнетушители? – возмутился Маклуски, – Разумеется, он был выкрашен в красный цвет!

– Ну хорошо, пускай будет красный огнетушитель, – не стал спорить Браун, – И что же дальше?

– Когда вы видели его в последний раз? – поинтересовался Доддс.

– Когда? – задумался Браун, – Ну, допустим, пять минут назад…

– Пять минут назад его там уже не висело, – опроверг Маклуски.

– Разве? – удивился писатель, – А вот мне кажется, что он до сих пор там висит… – он обернулся назад, – Ну да, так и есть: Вот он болтается на стене у окна!

Доддс не счёл за труд прогуляться к окну и осмотреть висящий на стене огнетушитель. Как и следовало ожидать, тревога оказалась ложной.

– Это – не тот экземпляр, который мы разыскиваем, – развеял неясности Доддс, возвращаясь на прежнее место и снова усаживаясь на чёрный куб, – К вашему огнетушителю прикреплена бумажка с надписью «Проверен 14.11» и подписью Хитченса. (А четырнадцатое ноября – это как раз сегодня.) Мы же спрашивали вас о другом огнетушителе, который должен был висеть в коридоре напротив вашей комнаты…

– А разве сейчас он там не висит? – не смог поверить Браун.

Теперь подниматься с насиженного места пришлось Маклуски. Подойдя ко входной двери, он распахнул её настежь, чтобы хозяин кладовки мог своими глазами увидеть два пустых гвоздя на противоположной стене коридора.

– Итак, огнетушитель на положенном месте отсутствует, – констатировал бесспорный факт Доддс, – Свидетели утверждают, что в пятницу днём ещё видели его в вашем коридоре… Или, быть может, нам удастся уточнить время его исчезновения? Браун, а когда вы сами в последний раз видели эту штуку? Приходили ли вы вообще в эти выходные в ваш салон?

– Это – не просто салон, – ответил писатель, – а литературный салон «Горациус»!

– Но вы приходили сюда в эту субботу или воскресенье? – поставил вопрос ребром Маклуски, уже успевший закрыть дверь и снова усесться на свой дощатый ящик.

– График моих выходов на работу ещё не до конца разработан, – поделился конфиденциальной информацией Браун, – Я возглавил салон «Горациус» в начале прошлой недели и ещё не успел разобраться с удручающим наследством, доставшимся мне от предыдущего руководителя… Большую помощь мне оказывают мои верные соратники Блейз и Гарднер. Сегодня они весь день заняты подготовкой к ремонту другого нашего помещения. Именно там будут выставлены на продажу наши артефакты, – он кивнул на груду произведений искусства, беспорядочно сваленных в другом углу комнаты, – Так что все вопросы, связанные с деятельностью нашего салона, вам следует задавать напрямую Блейзу и Гарднеру… А вот, кстати, и они!

Его последняя реплика была вызвана неожиданным изменением текущей обстановки: Дверь кладовки вдруг резко распахнулась, и в неё протиснулись два новых персонажа этой истории. Один из них, с очками на носу, был хорошо знаком обоим детективам – это был Гарднер, исполнявший обязанности искусствоведа в двух предыдущих художественных салонах. Второй из вошедших также был небезызвестен широкой культурной общественности благодаря своим острым критическим выступлениям на тусовках и привычке широко размахивать руками.

– Это неслыханно! – с места в карьер заголосил он, энергично жестикулируя и трагически закатывая глаза, – Такое невозможно в цивилизованном обществе! Позор, позор старушке Британии! Браун, вы знаете, что происходит в соседнем коридоре? Только что мы с Гарднером стояли в курил… то есть, работали в выставочном зале. Вдруг к нам пожаловал некий дьявол по фамилии Уэлч и пригрозил, что очень скоро нас (по его выражению) выпрут к чертям собачим на улицу вместе со всеми нашими бесценными артефактами… Не успели мы оправиться от потрясения, как в курилку… то есть, в выставочный зал заглянул другой Люцифер, по фамилии Гибсон, и заявил, что намерен лишить нас наших драгоценных картин. Мы очутились как бы между молотом и наковальней – то бишь, между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, над нами довлеет опасность выдворения на улицу некого Уэлча; с другой стороны, над нами нависла угроза конфискации картин какого-то Гибсона… Чудовищно, не правда ли?

– Угроза конфискации картин какого-то Гибсона… – повторил в задумчивости Браун, – Но почему «какого-то»? Блейз, неужели вам безразлично творчество Гибсона? А между тем я не побоюсь вовсеуслышанье провозгласить: Гибсон – величайший художник современности! – он с некоторым вызовом посмотрел на собеседника.

– Какой ещё Гибсон? – опешил Блейз.

– Повторю ещё раз: Гибсон гениален! – с пафосом воскликнул Браун, – Вы можете делать вид, будто имеете на сей счёт иное мнение – но истина всегда остаётся истиной. Она не нуждается ни в каких доказательствах! Разве что в самых очевидных… Например, вот такое доказательство: Пункт первый: Гибсон – гений. Пункт второй: Кто не согласен, смотри пункт первый… Убедительно? Ну ещё бы! – он победоносно осмотрелся вокруг, как бы разглядывая останки оппонентов, насмерть сражённых его крупнокалиберной аргументацией, – Рано или поздно культурной общественности придётся признать мою правоту! Творчество Гибсона подобно тайфуну или торнадо, всё сметающему со своего пути. Оно заставляет нас просыпаться среди ночи с одной лишь мыслью – поскорей достать с книжной полки альбом с репродукциями его картин и ещё раз полюбоваться на них при лунном свете…

– Но вообще-то Гибсон – не художник, а сотрудник нашей Центральной полиции по хозяйственной части, – поспешил вмешаться Маклуски, – Насколько нам известно, он никогда не рисовал никаких картин…

Новоприбывшие повернули головы на звук его голоса и наконец обратили внимание на присутствие в комнате двоих посторонних лиц.

– Знакомьтесь: «Доблестные» Доддс и Маклуски, прототипы моих знаменитых сержантов! – Браун сделал широкий жест рукой в сторону детективов, словно дрессировщик, представляющий зрителям своих учёных слонов или обезьян; слово «доблестные» на сей раз было употреблено им в явно ироническом смысле, – В народе их называют «две квадратные головы»… В данном случае речь идёт о персонажах, а не о прототипах. Впрочем, к прототипам это прозвище подходит даже ещё лучше…

– Наши головы ничуть не более квадратны, чем ваши! – дал ему немедленный отпор Доддс.

– Они не чувствуют иронии! – злорадно ухмыльнулся Блейз, – Они восприняли шутку всерьёз и принялись озабоченно ощупывать собственные головы!

– Мы тоже сделали это в шутку, – поспешил развеять неясности Маклуски, – Странно, что вы этого не поняли! Похоже, это у вас не всё в порядке с чувством юмора…

– Выражаясь фигурально, это ваши головы имеют на редкость нелепую форму, – позволил себе ещё одну колкость Доддс.

– Ах, так вот оно в чём дело! – воскликнул Блейз, пристально вглядываясь в оппонентов, – Теперь я их узнал: Эти ребята в своё время украли двадцать тысяч фунтов из салона «Апеллес»!

– Вообще-то мы их не украли, а совершенно законно получили в кассе, – уточнил Доддс.

– Этого не может быть! – не преминул опровергнуть Браун, – Невозможно законно отобрать деньги у искусства! Таких законов на свете не бывает… Эти законы сами незаконны!

– Что значит «незаконные законы»? – не понял Маклуски, – Это – примерно такой же логический нонсенс, как «немасляное масло»…

– С ними всё ясно! – пренебрежительно махнул рукой Блейз, – Они получили деньги из кассы по фальшивой платёжной ведомости, которую им не глядя подмахнул какой-то раздолбай…

– Скорее всего, так оно и было, – поддакнул ему Гарднер.

– Впрочем, а чего ещё мы ожидали от наших квадратных голов? – продолжал Блейз, – В детстве они не получили должного образования – отсюда и все их проблемы! Как говорил кто-то из великих: Кто хоть раз в жизни прочитал Гомера, тот никогда не станет голосовать за левых… Если не ошибаюсь, данное изречение принадлежит гениальному Данте, – высказал шальное предположение он.

– А сам-то он Гомера читал? – не замедлил со своим каверзным вопросом Доддс.

Браун и Блейз снисходительно рассмеялись, а Гарднер на всякий случай последовал их примеру.

– Они сами не сознают, какую глупость сморозили! – не преминул позлорадствовать Блейз, – Только в их квадратные головы могло закрасться столь чудовищное сомнение… Великий Данте, широкообразованный и высокоинтеллектуальный поэт, светоч своей эпохи – и не читал Гомера? Ну что за абсурд!

– Разумеется, он его читал, – выразил убеждённость Гарднер.

– С вашего позволения, я попробую развеять их заблуждения, – взял инициативу в свои руки Браун, – Поймите, вы, серые люди! – обратился он к детективам, – Полагать, что Данте не читал Гомера, примерно так же нелепо, как, например, думать, что величайший поэт и трубадур Ричард Львиное Сердце не умел писать… Ну, теперь-то я вас убедил?

– Ещё неизвестно, кого из нас следует считать серым человеком, – парировал Маклуски, бросив выразительный взгляд на серый пиджак оппонента, – Насколько мне помнится, английский король Ричард Львиное Сердце не то что писать, он и говорить по-английски не умел…

– Но разве может писатель не уметь писать? – усмехнулся Браун.

– Если есть на свете незаконные законы, то наверняка найдутся и писатели, не умеющие писать, – не полез за словом в карман Доддс, – а также читатели, не умеющие читать…

– Они продолжают упорствовать в своих безумных заблуждениях! – устало вздохнул Блейз, – Чтобы выбить дурь из этих квадратных голов, не хватит и тысячи лет… А что у нас со временем? – он бросил взгляд на своё левое запястье, – Где мои часики? Ах да! Всё никак не могу свыкнуться с потерей – у меня же теперь нет часов! – его голос был переполнен отчаянием, – А ведь хорошие были часики – да ещё с таким роскошным кожаным ремешком… Сегодня утром я выложил их на подоконник в курил… то есть, в выставочном зале – а полчаса спустя их там уже не было. Судя по всему, мои часы слямзил один из двух дьяволов – либо Уэлч, либо Гибсон…

– Скорее всего, первый, – поделился догадкой Браун, для пущей надёжности запихивая поглубже в нагрудный карман кончик какого-то кожаного ремешка.

– Гарднер, подскажите мне: Который сейчас час? – поинтересовался у искусствоведа безутешный Блейз.

– У меня тоже нет часов, – признался искусствовед, – Они пропали ещё два месяца назад, прямо на литературном вечере в этом же актовом зале. Теперь мне приходится узнавать время по настенным часам… Но я спокоен, совершенно спокоен! – нервно вскричал он, сверкнув стёклами очков.

– Ну а мы с коллегой вообще часов не носим, – заранее предупредил Маклуски.

– Тогда нам пора возвращаться в курил… то есть, в выставочный зал, – проявил чувство служебного долга Блейз, – Браун, как вы посоветуете нам поступить, если этот Уэлч или этот Гибсон попытаются ещё раз к нам нагрянуть?

– Попросите их вернуть вам часы, – совершенно серьёзно ответил глава салона.

– Вы даже не представляете, как назойливо они себя ведут, – пожаловался Блейз, – Они каждый день напоминают нам о какой-то арендной плате, которую мы якобы должны им внести… Я отвечаю: «Да погодите вы! Мы только неделю назад освободились от тирании Лофтхауза и его приспешников. Позвольте нам хоть немного вдохнуть аромат свободы!» Но у этих душителей лишь одно на уме – задолженность по какой-то арендной плате…

– Да, Лофтхауз и его приспешники душили всю культуру, – поддакнул Гарднер, – Главное для нас теперь – не допустить возврата к старому… А с арендной платой мы уж как-нибудь разберёмся!

– Но если этот подсобный работник Гибсон вдруг опять вынырнет откуда-то со своими нелепыми угрозами, – вернулся к прежней мысли Блейз, – то я…

– Собственно, при чём тут какой-то подсобный работник Гибсон? – пренебрежительно усмехнулся Браун, – Какое влияние он может оказать на мировую культуру? Как говорится, культура всегда останется культурой, а Гибсон – Гибсоном!

– Невероятно! – воскликнул в восхищении Блейз, – Браун, вы изрекли гениальный афоризм! Где моя записная книжка и карандаш? Я обязан зафиксировать ваши слова для потомков! – он торопливо извлёк из-за пазухи огрызок карандаша и пустой спичечный коробок, – Значит, вы сказали: Культура – это Гибсон, а Гибсон – это культура…

– Наоборот! – поспешил вмешаться Доддс.

– Гибсон – это культура, а культура – это Гибсон, – решил помочь Блейзу искусствовед Гарднер.

– Итак, ваш афоризм записан, – доложил Блейз, – «Культура – это культура, а Гибсон – это Гибсон». (Иными словами, культура и Гибсон – понятия несовместимые.) «Сказано писателем Брауном, главой литературного салона „Горациус“, четырнадцатого ноября текущего года, незадолго до обеденного перерыва…» Ну вот теперь мы можем со спокойной душой возвращаться в курил… то есть, в выставочный зал! Гарднер, пойдёмте!

Когда шаги двух популярных деятелей культурного движения окончательно заглохли где-то в глубине административного корпуса, Браун убрал с лица высокомерно-ироническое выражение и с явным облегчением произнёс:

– Ну наконец-то убрались! Итак, джентльмены, на чём же мы с вами остановились?

И хотя его голос снова звучал предельно доверительно и доброжелательно, два мастера сыска и розыска уже были научены горьким жизненным опытом.

– Послушайте, Браун! – строго и нелицеприятно произнёс Маклуски, – Только что вы позволили себе некоторые некорректные высказывания в наш адрес…

– Да не берите в голову! – улыбнулся глава салона «Горациус», – Мне приходится иногда подыгрывать Блейзу и Гарднеру, чтобы соответствовать их представлениям обо мне как о вожде культурной общественности. На самом же деле я их терпеть не могу… (Надеюсь, в этом вы со мной солидарны.) Итак, на чём же мы с вами остановились?

– В целях экономии времени мы сразу зададим вам самый главный вопрос: Не вы ли спёрли этот несчастный огнетушитель из коридора? – взял быка за рога Доддс.

– Я тут ни при чём! – опроверг Браун, – Скорее всего, похищение произошло ещё при Лофтхаузе – он и должен нести за это всю полноту ответственности.

– Но вы сменили Лофтхауза в начале прошлой недели, – напомнил Маклуски, – а огнетушитель ещё висел на месте в прошлую пятницу. Выходит, его спёрли уже в тот период, когда в салоне хозяйничали вы…

– Тем не менее я полагаю, что кражу осуществил Лофтхауз и его приспешники, – настоял на своём Браун, – Под моим руководством подобного безобразия произойти не могло!

– Не будем утопать в бесплодных теоретических дискуссиях! – сказал Доддс, решительно поднимаясь с чёрного куба, – Сейчас мы проведём обыск в вашем помещении и наглядно убедимся в том, что похищенного предмета в нём нет… или же в том, что он в нём есть, – добавил он, не без интереса разглядывая груду произведений искусства у правой стены, – Похищенный огнетушитель вполне могли спрятать внутри этой большой кучи… Маклуски, а ну-ка подсобите мне!

Прославленные детективы с энтузиазмом приступили к новой интересной работе. Браун же снова принялся изучать рукопись своего литературного труда… (Похоже, оперативно-поисковые мероприятия в другом конце комнаты не вызывали у него ни малейшего любопытства.) Немного покопошившись в большой пыльной куче, детективы извлекли из неё несколько подозрительных объектов… Впрочем, никаких огнетушителей им с первого наскока обнаружить не удалось. По большей части содержимое кучи представляло собой набор предметов непонятного назначения и самых невообразимых конфигураций, от печных горшков и мусорных вёдер до яблочных огрызков и сигаретных окурков. Иногда среди них попадались и более привычные живописные картины на холсте, бумаге или дереве, на которых те же самые огрызки и окурки были нарисованы профессиональными художниками… Всё это следовало отнести к так называемому классическому направлению искусства. Направление же авангардическое было представлено картинами на абстрактный сюжет из хаотически расположенных разноцветных линий, производившими впечатление настоящего сюрреализма и полного маразматизма.

– Ну и мазня! – не смог удержаться от комментария Маклуски, вытаскивая из кучи очередной артефакт, – Поневоле начинаешь верить, что из нашего Гибсона тоже вышел бы великий художник, если бы ему вдруг взбрело в голову взять в руки кисть с красками… Браун, так вы точно знаете, что Гибсон рисует картины?

– Какой Гибсон? – не понял глава литературного салона.

– Тот, чьи картины вы разглядываете по ночам при лунном свете, – напомнил Доддс.

– Ах, вот вы о чём… – улыбнулся Браун, – Не принимайте мои слова близко к сердцу! (Все мы имеем право на свободу слова; не так ли?) Блейз упомянул фамилию какого-то художника, а я назвал этого художника гениальным… Опровергнуть моё суждение вы не можете, поскольку гениальность – понятие субъективное. Честно говоря, я и сам не знаю, про какого Гибсона говорил Блейз… Возможно, он имел в виду какого-то стародавнего художника. Я же назвал его современным – и, надеюсь, тоже не прогадал… В конце концов Гибсон – фамилия распространённая. В наше время на свете живёт не один миллион всяких Гибсонов, и кто-то из них наверняка пишет какие-то картины…

– А вот ещё один любопытный артефакт, – доложил Маклуски, вытягивая из большой кучи очередную добычу, – К сожалению, само произведение затерялось где-то в глубине. Мне удалось добраться лишь до таблички с его названием… Вы только послушайте, как эта штука называется: «Способ быстрого зарабатывания денег или Пять минут пьяной мазни, за которую коллекционерам придётся выложить кругленькую суммочку»!

– Оригинальное название! – одобрительно кивнул головой Браун, – По всей вероятности, перед нами – картина молодого нестандартно мыслящего художника…

– Всё, прекращаем посторонние разговоры! – воскликнул внезапно Доддс, – Похоже, мы нашли то, что искали!

Прославленные детективы, затаив дыхание, склонились над ярко-красным пятном, едва проглядывавшим сквозь толщу горшков, картин и окурков. И даже Браун, оторвавшись от своей рукописи, на пару секунд повернул голову в сторону большой пыльной кучи…

– Вне всякого сомнения, это – огнетушитель, – высказал сдержанный оптимизм Маклуски, – У него на боку даже различим тот самый чёрный рычаг, за который следует дёргать при пожаре… Ну что ж, Доддс, хватайте обнаруженный предмет и вытаскивайте его на всеобщее обозрение!

– Я всё же полагаю, что хвататься за этот рычаг нам не стоит, – остудил энтузиазм коллеги Доддс, – (А вдруг огнетушитель и вправду сработает и зальёт нам всю комнату какой-нибудь пенной жидкостью?) Наша задача ограничивается лишь поисками похищенного предмета; не так ли? А вытаскивать его из этой кучи – уже не наше дело… Пожалуй, нам самое время вызывать сюда Хитченса – пускай он и разгребает эти завалы! Браун, вы не знаете, как звонить пожарникам?

– К сожалению, здесь нет телефонного аппарата, – не задумываясь ответил глава салона.

– Телефон-то здесь как раз есть, – опроверг Маклуски, – Вон за той маленькой дверцей скрывается крохотная комнатка с умывальником, а телефон висит на этой двери с внутренней стороны… Мы хотели спросить вас о другом: Браун, вы случайно не помните номера пожарной службы?

– Как назло, этот номер вылетел у меня из головы, – виновато улыбнулся писатель, – Все эти мудрёные цифры почему-то в моей памяти не задерживаются…

– Телефон пожарников должен быть указан на табличке, прикреплённой к огнетушителю, – удачно сообразил Доддс, снова пробираясь к окну, возле которого висел другой (ещё не похищенный) ярко-красный баллон, – Да, так и есть: Телефон пожарной службы – 001! Нам осталось лишь позвонить по этому номеру и срочно вызвать Хитченса к себе на подмогу…

Телефонные переговоры не заняли много времени. Вскоре Доддс вышел обратно из тёмной комнаты с умывальником и сообщил своему коллеге:

– Я дозвонился до Хитченса и известил его об обнаружении огнетушителя. Он встретил эту новость скептически, но пообещал к нам заглянуть и лично во всём удостовериться… Ну а потом я отзвонил заму и поставил его в известность о наших успехах. Он был удивлён до глубины души и потрясён до костей мозгов. (Ведь он-то был уверен, что мы с вами до сих пор торчим где-нибудь в курилке и валяем дурака!) Так что нам осталось лишь дождаться Хитченса и сдать ему найденный предмет с рук на руки… А вот и Хитченс! – обрадовался он при виде ещё одного сурового немногословного джентльмена, заходящего в комнату из коридора, – Ну-ка взгляните и подтвердите: Не ваш ли это баллон? – он указал на красное пятно в глубине большой пыльной кучи.

– Да вроде бы нет… – проявил присущий ему скептицизм сотрудник доблестных пожарных служб, – Наши огнетушители имеют несколько иную форму и покрашены в более яркий цвет…

– Хитченс, будьте немного посерьёзнее! – не выдержал Маклуски, – Мы с Доддсом потратили целых полдня на поиски вашего дурацкого баллона – а вы воротите нос прямо с порога? Очень некрасиво с вашей стороны… Уважайте чужой труд, в конце-то концов!

Хитченс произнёс себе под нос кое-что неразборчивое, ухватил найденный огнетушитель за чёрный рычаг и рывком извлёк его из груды прочих произведений искусства.

– Да вы издеваетесь надо мной, что ли? – вскричал он в негодовании, – Ну и юмор у вас, следственных работников…!

Он от души шмякнул баллон о пол. Тот несколько раз подпрыгнул на месте и застыл, уткнувшись в ноги Доддса.

– Невероятно! – произнёс тот, осторожно ощупывая красный баллон обеими руками, – Судя по всему, он изготовлен из картона – да и по размерам он раза в два меньше обычного огнетушителя… Может быть, это – муляж? Хотя нет – к этой штуке прикреплена табличка с названием: «Фантазия в стиле рококо или Мечты о правовом государстве…» Так вот оно в чём дело: Перед нами

– ещё одно произведение искусства! Теперь понятно, с какой стати оно оказалось в этой куче…

– Если вам больше нечего мне предъявить, то я отправляюсь на обед! – объявил детективам порядком обозлённый Хитченс.

– Неплохая идея! – признал Маклуски, – Мы с Доддсом охотно составим вам компанию…

– Послушайте, Хитченс! – полюбопытствовал Доддс пару минут спустя, когда все трое уже выходили из административного корпуса, – Откройте нам секрет: По каким приметам вы рассчитываете опознать похищенный огнетушитель, если он когда-нибудь всё-таки будет обнаружен?

– Нет ничего проще! – хмыкнул доблестный пожарный, – К нему должна быть приделана табличка с отметкой о проверке за моей подписью и с цифрами 42. (Таков его порядковый номер.)

– А если эта табличка будет от него оторвана? – поинтересовался Маклуски.

– Тогда его и собственный производитель не узнает, – вынужден был признать Хитченс, – Если на баллоне нет таблички, мы можем быть уверенными лишь в том, что он принадлежит Центральной полиции – об этом скажут буквы ЦП у него на боку.

– А если кто-то закрасит эти буквы? – задал ещё один каверзный вопрос Доддс.

– Тогда уже сам чёрт не разберёт, наш ли это баллон или нет, – развёл руками Хитченс, – Ведь во всём остальном эти огнетушители – все как на одно лицо…

– Вот и мы про то же! – глубокомысленно высказался Маклуски.

Вторая половина рабочего дня была в самом разгаре, когда два прославленных детектива снова решительно появились в кладовой салона «Горациус», переполненные трудовым энтузиазмом и жаждой новых творческих свершений… Глава салона по-прежнему сидел за столом лицом к двери и просматривал свою рукопись. Повторный визит старых знакомых заставил его ещё раз оторваться от этого важного и нужного дела…

– Мы не станем надолго занимать ваше внимание, – обратился к нему Доддс, – Мы всего лишь хотим поделиться с вами одной любопытной идеей… Допустим, что в пятницу вечером вы, уходя из салона, заметили возле дальнего КПП некого незнакомого типа, из большой сумки (или большого рюкзака) которого торчал наружу некий предмет ярко-красного цвета. Предположим, что этот тип со своим грузом прошёл у вас на глазах через дальнее КПП и скрылся среди близлежащих домов… Неплохая гипотеза, не правда ли?

– Но я не встречал возле КПП никаких типов с рюкзаками и сумками – ни в пятницу, ни когда-либо ещё, – опроверг Браун.

– Да это всё понятно, – согласился Маклуски, – Конечно, гипотеза эта – откровенно бредовая… (Прорваться с полным рюкзаком через дальнее КПП не под силу и гангстеру с Дикого Запада – ВОХРушники на проходной в один момент скрутят его по рукам и ногам.) Однако у подобной гипотезы имеются и кое-какие положительные стороны: В целях её отработки мы с Доддсом сможем совершенно легально выйти через дальнее КПП и немного побродить по близлежащим дворам… (Заодно можно будет заглянуть в гостиницу «Центральная» и проверить, не прибыл ли уже Уоддок из своего Бембриджа.) Ну так как, Браун? Готовы ли вы признаться, что видели возле дальнего КПП этого типа с рюкзаком?

Мастер детективного жанра озадаченно уставился на двух прославленных детективов, не в силах сходу уловить смысл их замысловатого замысла… Его раздумья прервала настойчивая трель телефонного звонка из комнаты с умывальником. Первым до аппарата опять добрался Доддс.

– Ну, как у вас дела? – услышал он из телефонной линии злорадный и насмешливый голос зама по кадрам.

– Дела в целом продвигаются вполне успешно, – бодро отрапортовал Доддс, – Поиски огнетушителя вступили в решающую фазу. Браун как раз собрался изложить нам новую версию его исчезновения…

– Ладно, кончайте балагурить! – прервал его на полуслове зам, – Срочно возвращайтесь в главный корпус! Только что Лич позвонил мне из подвала и сообщил об обнаружении этого дурацкого огнетушителя…

– Невероятно! – вскричал ошеломлённый Доддс, – И где же Лич его обнаружил?

– В том же самом подвале, – раскрыл секрет зам, – Они с Брейсвеллом проводили рейд по проверке запертости секретных помещений и чисто случайно наткнулись на этот баллон под номером 42 – тот валялся посереди какого-то коридора прямо у них под ногами…

– Но каким образом похищенный огнетушитель вдруг попал в этот подвал? – машинально спросил Доддс.

– А вот это – уже вопрос к следственным работникам, – усмехнулся зам, – Вы уловили мой намёк?

– Да, конечно, – подтвердил Доддс, – Мы с Маклуски срочно отправляемся в главный корпус и немедленно приступаем к полномасштабному расследованию!

XCII. Подземная мышеловка

– А дальше дело обстояло следующим образом… – произнёс Маклуски, равномерно расхаживая по комнате.

Это была знаменитая комната, расположенная на пятом этаже главного корпуса лондонской Центральной полиции. Помимо Маклуски, следователя Отдела Расследований, в ней находились также два других сотрудника того же отдела – Доддс и Махони. Что касается Доддса, то он в задумчивости смотрел в окно, сидя за своим рабочим столом, и почти не слушал, что рассказывает его коллега. (Собственно, он и без того прекрасно знал, о чём тот собирается рассказывать.) А вот Махони с интересом следил за повествованием Маклуски, развернувшись на стуле в его сторону…

– Мы с Доддсом стремительно спустились в подвал и осмотрели то, что обнаружили Лич и Брейсвелл, – продолжал свой рассказ Маклуски, – (Как оказалось, у нас под первым этажом расположен целый подземный городок… Правда, ему далеко до тех лабиринтов, по которым недавно блуждали мы с Грэхемом и Флинном!) Найденный Личем огнетушитель лежал в каком-то непонятном ящике где-то в тёмном углу, рядом с некой секретной комнатой, запертой на ключ. По виду ящик был похож на шкаф от кухонного гарнитура… Похоже, в своё время его приспособили под какие-то нужды в этом секретном кабинете, а потом, когда он всем там надоел, с позором выставили за дверь. (Между прочим, сперва Брейсвелл не обратил на ящик никакого внимания и прошёл мимо – но шедший следом Лич в силу природного любопытства открыл дверцу и разглядел внутри этот пожарный баллон и приделанную к нему табличку с цифрами 42.) Когда мы сами увидели эту штуку в этом месте, у нас первым делом возник вопрос: Позвольте, а каким образом огнетушитель очутился в этом ящике? Немного пораскинув мозгами, мы пришли к такому выводу: Очевидно, его принёс сюда кто-то из сотрудников нашей конторы. (Посторонним лицам вряд ли удалось бы проникнуть в наш служебный подвал.) Судя по всему, этот тип залез с баллоном в подвал через недавно сломанную решётку на лестнице. Под землёй он случайно наткнулся на этот шкаф и решил использовать его в своих целях. Скорее всего, он временно оставил тут огнетушитель, чтобы при первом удобном случае достать его оттуда и дотащить до конечного места назначения… Придя к такому выводу, мы ещё немного поразмыслили и придумали следующий план, – (шаги Маклуски с каждой минутой становились всё более твёрдыми и сосредоточенными), – Мы решили выследить похитителя огнетушителя и схватить его с поличным. Для этого нам требовалось заманить его в своеобразную мышеловку, используя в качестве кусочка сыра этот несчастный баллон номер 42… Итак, Хитченс из нашей пожарной службы прибыл по нашему вызову и подтвердил подлинность найденного баллона. Мы оставили Лича сторожить ящик и баллон, а Хитченса отвели к заму по кадрам. Выслушав наши соображения, зам полностью их одобрил… Затем мы заставили Хитченса написать расписку о неразглашении информации об обнаружении огнетушителя. Ему запрещено обнародовать этот факт даже своим коллегам по пожарной службе под страхом немедленного лишения квартальной премии…

– Но к чему такие строгости? – не понял Махони, – Почему бы вам не намекнуть пожарникам, что их баллон уже нашёлся? На мой взгляд, вреда от этого не будет…

– Вы ошибаетесь! – опроверг Маклуски, – А вдруг похититель огнетушителя является сотрудником как раз нашей пожарной службы?

– Эта версия не так абсурдна, как может показаться на первый взгляд, – вмешался в разговор Доддс, – Давайте рассуждать логически: А каким образом похититель сумел пронести баллон из административного корпуса в главный через проходную? Если он был обычным сотрудником, ВОХР вряд ли пропустил бы его через вертушки с таким необычным грузом. Но если он был штатным сотрудником пожарной службы, то огнетушитель в его руках выглядел бы вполне естественно и не привлёк бы внимания посторонних, – резонно заметил он.

– Именно поэтому мы и решили соблюсти полную конспирацию, – продолжил свой рассказ Маклуски, – Итак, Хитченс написал расписку и ушёл. Зам пожелал нам с Доддсом удачи в выслеживании похитителя и выдал нам полный карт-бланш на любые оперативно-следственные действия… После этого мы опять отправились в подвал к Личу. В конце концов мы с ним втроём придумали весьма остроумный план… Суть его вот в чём: Неподалёку от ящика с баллоном, как я уже упоминал, находится какая-то секретная комната. Её дверь поставлена на сигнализацию с выводом на малый пульт ВОХР… Мы с Личем вскрыли эту комнату и убедились, что ничего особо секретного в ней нет. Тогда мы свинтили с её двери охранные датчики, отодрали несколько гвоздей с сигнального шнура и перекинули всё это хозяйство на ящик с баллоном. Мы присобачили датчики на дверцу ящика: один – на одну створку, ответный – на другую… Контрольные испытания прошли успешно: При открывании дверцы на малом пульте у ВОХРушников сразу начинала гудеть сирена. Далее мы провели в подвале кое-какие экспериментальные измерения… Лич несколько раз прошёлся туда и обратно с огнетушителем в руках, а мы внимательно следили за его перемещениями, засекая время по секундомеру. По нашим прикидкам, дорога от ящика до выхода на лестницу занимает никак не менее десяти минут… Следующим пунктом нашего плана стало обустройство тайного наблюдательного пункта в подвале, неподалёку от выхода на лестницу. В этом месте очень удачно оказалась какая-то заброшенная каморка, в которой с трудом умещался крошечный столик с телефонным аппаратом. Лучшего наблюдательного пункта нам и не требовалось… Наконец, завершающий штрих нашего плана – сооружение мышеловки для похитителя огнетушителя. Если вы когда-нибудь спускались в подвал по лестнице с перечёркнутой сигаретой, вы наверняка помните: Чуть ниже уровня первого этажа установлена та самая решётка, которую недавно кто-то сломал. Ещё ниже, на самом нижнем пролёте, имеются две двери: одна – в начале пролёта, другая – в его конце. Чтобы попасть в подвал, вы сперва проходите в первую дверь, спускаетесь по ступенькам до самого низа и выходите во вторую дверь; только после этого вы оказываетесь в собственно подвале… В обеих дверях имеются врезные замки, которые уже давно никто не запирает. К счастью, у нашего доблестного ВОХРа отыскались ключи от обоих замков… Таким образом, мышеловка для нашего похитителя оказалась у нас под рукой и ногой почти в готовом виде! Лич заявил, что для него поимка похитителя является делом профессиональной чести. Он выразил готовность участвовать в нашей операции до самого победного конца. (Между прочим, он считается специалистом по задержаниям. Во всех операциях, где он принимал участие, он обязательно хоть кого-нибудь да задерживал.) Подготовительная часть операции началась сегодня с утра: ВОХР негласно распространил ложные слухи о том, что дело о пропаже баллона якобы временно заглохло. Нашим ремонтным службам во главе с Донованом, которые уже собирались приваривать сломанную решётку, был дан отбой. (Таким образом, путь в подвал через дырку в решётке по-прежнему остаётся открытым.) Работникам ВОХР было дано строжайшее указание не приближаться ко входу в подвал, дабы раньше времени не спугнуть похитителя… Судя по всему, вчера его встревожила именно активность ВОХРа в подвальных помещениях. Он испугался и не рискнул сунуться туда за своим баллоном… Но если сегодня нам удастся ему внушить, что в подвале всё спокойно, он наверняка повторит свою попытку. Он опять залезет в подвал через дырку в решётке, подойдёт к ящику и, ни о чём не подозревая, его откроет. В этот момент на малом пульте у ВОХРушников загудит сирена… Лич сегодня весь день сидит у пульта в полной боевой готовности. Заслышав гудок, он схватит ключи и со всех ног побежит в подвал. Пробежав через первую дверь, он запрёт её за собой, а затем через вторую дверь попадёт в подвал и укроется в нашем тайном наблюдательном пункте. Вскоре к лестнице подойдёт похититель с огнетушителем. Он начнёт подниматься по лестнице и наткнётся на запертую первую дверь. Тем временем Лич незаметно подкрадётся сзади и запрёт за его спиной и вторую дверь… Вот и все дела! – подытожил Маклуски с таким победоносным видом, словно изложенный им замысел уже воплотился в реальность, – Мышка сидит в мышеловке – а Лич возвращается в наблюдательный пункт, звонит оттуда на малый пульт и докладывает об успешном завершении операции. Мы с Доддсом немедленно прибываем на место событий вместе с другими сотрудниками ВОХР, отпираем мышеловку, обнаруживаем в ней нашего похитителя с огнетушителем на руках и составляем официальный протокол о задержании… Неплохой план, не правда ли?

– Неплохой! – вынужден был признать Махони, – Насчёт его эффективности ничего сказать не рискну – но выглядит он весьма остроумно…

– Мы с Личем переполнены уверенностью, что операция пройдёт успешно, – продолжал Маклуски, – Вчера вечером мы провели с ним своего рода генеральную репетицию: Доддс засел в подвале у телефона, а я занял место на первом этаже у малого пульта. Доддс дал мне сигнал по телефону и тут же засёк время по секундомеру. Лич точно по сигналу сорвался с места и помчался в подвал. Он добежал до Доддса примерно за минуту двадцать секунд, не забыв при этом запереть за собой первую дверь… По нашим прикидкам, это – вполне приемлемый результат. (Ведь похититель доберётся до лестницы не раньше, чем через десять минут.) В общем, теперь нам остаётся лишь сидеть на рабочем месте и терпеливо дожидаться звонка из службы ВОХР, – подытожил он, – Как только в подземном ящике сработает датчик, а Лич убежит в подвал, ВОХР немедленно известит нас об этом… Вот почему мы сегодня с самого утра безвылазно сидим в этой комнате и даже не выходим в курилку, – не без сожаления добавил он, – Зам пообещал не загружать нас до конца дня никакими посторонними делами. Можно сказать, что он выдал нам своеобразный карт-бланш на проведение нашей подземной операции…

– Причём карт-бланш в прямом смысле этого слова, – уточнил на всякий случай Доддс.

– А разве у этого слова есть и обратный смысл? – не понял Махони.

– А почему бы и нет! – подтвердил Доддс, – Например, на днях наш шеф употребил это слово в каком-то другом, не известном нам смысле… Перед очередным визитом в суд он сказал заму по кадрам буквально следующее: «Я не верю, что суд будет беспристрастным. Он уже и так пристрастен выше всякой крыши! Я чувствую, скрипя сердцем, что они игнорируют мою презуменцию невиновности… Они замышляют против меня хитрый и коварный карт-бланш!» По мнению зама, это высказывание шефа прозвучало довольно сильно, хотя и не совсем вразумительно…

– А мне помнится, как сильно и двусмысленно наш шеф однажды высказался на всеобщем квартальном собрании, – углубился в воспоминания Махони, – Перед тем, как Директор пригласил начальников всех наших отделов зайти к нему в кабинет, вся эта публика неприкаянно слонялась по секретариату и болтала между собой на всевозможные посторонние темы. В частности, начальник Отдела Анализа сказал: «Я слышал, в Лондон прибыл с гастролями какой-то знаменитый симфонический оркестр из России. Говорят, он играет так мрачно и заунывно, что хоть бери пистолет и стреляйся…» «Вам нужно обязательно сходить на этот концерт!» – не замедлил со своим дружеским советом шеф. Конечно, в его словах не было никаких задних мыслей… Но с учётом того, что Отдел Анализа в то время был главным конкурентом нашего Отдела Расследований в борьбе за переходящее красное знамя, кое-кто был склонен заподозрить в этой нехитрой реплике шефа некий подспудный смысл…

– Иногда шеф способен выражаться ярко и образно, – подтвердил Маклуски, – Но далеко не всем по силам понять образы, создаваемые его буйной фантазией… Доддс, вы помните тот случай с Уоддоком и нашей тумбочкой? Если не ошибаюсь, дело было весной, когда мы ездили в Алексвилл…

– Отлично помню эту историю, – согласился Доддс, – Но она случилась не в Алексвилле, а в Крукроуде, где мы как раз занимались подготовкой к Бембриджской операции… (В Алексвилл мы впервые поехали уже после этой операции.)

– Ну да, конечно! – признал свой промах Маклуски, – Мы с вами тогда жили в крукроудской гостинице на три места. Вечером, в конце рабочего дня, мы позвонили шефу из тамошнего полицейского участка… Порассуждав на разные отвлечённые темы, шеф вдруг сказал: «Да, кстати! Сегодня к нам из Бембриджа приезжал Уоддок. Мы с ним зашли в ваше общежитие, но вас там не застали. Между прочим, он оставил вам кое-что в вашей тумбочке…» «А что именно он нам оставил?» – уточнил я. «Я не успел разглядеть – Уоддок очень быстро сунул это в тумбочку и тут же закрыл дверцу», – ответил шеф, – «Вот вернётесь – и сами увидите, что это такое!» Его сообщение меня заинтриговало, и я стал допытываться: «А какого размера был этот предмет?» «Среднего!» – ответил шеф. «Но он свободно влез в тумбочку?» – уточнил я. «Да, вполне!» – подтвердил он. «А на что этот предмет был похож?» – не унимался я. Шеф немного подумал и сказал: «Я видел этот предмет лишь мельком. Но раз вы настаиваете, я попытаюсь хотя бы в общих чертах его описать… Значит, представьте себе: Вы взяли обычную двухвёсельную лодку (но, разумеется, без вёсел), вытащили её на берег, перевернули кверху ногами и отпилили от неё переднюю и заднюю часть; потом вы воткнули в неё под углом пятьдесят градусов один к другому четыре фонарных столба (без середины) – причём, не по одной прямой, а небольшим изломом. Затем вы поместили в центр шпиль от высотного дома – только гораздо более крупного размера… Вот, примерно такую штуку оставил Уоддок у вас в тумбочке!» Я поблагодарил шефа за подробное описание и окончательно ошалел… Весь вечер мы с Доддсом безуспешно пытались догадаться, что же такое Уоддок подбросил в нашу тумбочку. Ночью мне снились какие-то кошмары с лодками, фонарными столбами и высотными домами… Рано утром, едва проснувшись, мы бросились звонить Уоддоку в Бембридж. Нам ответили, что накануне он побывал в Лондоне, а затем отправился куда-то в Шотландию. В данный момент его местонахождение неизвестно… Положив трубку, мы с Доддсом ещё немного побродили по Крукроуду и ещё немного пораскидывали мозгами. Нам в голову пришёл план: найти где-нибудь двухвёсельную лодку, отодрать от неё вёсла, вытащить на берег, перевернуть кверху ногами и отпилить от неё переднюю и заднюю часть – а потом посмотреть, на что это будет похоже… Но никаких лодок мы в Крукроуде не нашли. Пришлось нам тогда всё бросать и срочно выезжать в Лондон… И вот мы – уже на втором этаже общежития Центральной полиции. Не без некоторой дрожи подходили мы к нашей тумбочке и открывали её дверцу… Внутри мы увидели лишь один маленький бумажный конверт, а в нём – записку от Уоддока: «Приехал, но вас не застал. Сейчас на пару дней отправляюсь в Шотландию. Когда вернусь, обязательно выйду с вами на связь. С приветом, Уоддок». Вот и всё! Никаких лодок и фонарных столбов мы в тумбочке не обнаружили… (Судя по всему, шеф описал нам иллюстрацию на бумажном конверте – там была изображена некая абстрактная композиция из разноцветных линий.) Кстати, вскоре мы подарили эту тумбочку Уэлчу, чтобы впредь никому не повадно было оставлять в ней для нас какие-либо сомнительные презенты…

– Да, была такая история! – кивнул головой Доддс, – Я представляю, как непросто придётся шефу в суде с его манерой выражаться… Его оппоненты могут не понять некоторых его выражений, а некоторые другие истолковать превратно. Это может завезти судебный процесс на нежелательные для шефа рельсы…

– Но нет худа без добра! – проявил присущий ему оптимизм Маклуски, – Теперь, когда шефа отправили в отпуск за свой счёт, ему больше нет необходимости каждый день ходить на работу. Наконец-то у него появится время закончить курсы начального автовождения и получить водительские права!

– Вы совсем отстали от жизни! – усмехнулся Махони, – Вы ещё не знаете самого главного: На прошлой неделе шефа отчислили с этих курсов за хронические прогулы. На следующие курсы шеф сможет поступить лишь будущей весной – если, конечно, не загремит к тому времени за решётку…

– Вот видите, как всё удачно получается! – обрадовался Доддс, – Раз шефу теперь не нужно ходить ни на курсы, ни на работу, у него появится целый вагон свободного времени. Он сможет спокойно отдыхать и не ведать вообще никаких забот – за исключением разве что необходимости таскаться в суд и отвечать на вопросы следователей…

– Ах да, вот о чём я хотел вас спросить! – неожиданно вспомнил Махони, – Когда я отправлялся в курилку, вы как раз собирались позвонить в Бембридж и выяснить, где и почему застрял Уоддок; не так ли?

– Да, мы это выяснили, – подтвердил Маклуски, – Майор Спенсер, начальник Уоддока, уверил нас, что его подчинённый уже выехал в Лондон на Большое Совещание, но по дороге почему-то заехал в Маршисайд. Зачем он это сделал, Спенсер нам объяснить не смог. (Похоже, он и сам этого не знает.)

– Действия Уоддока не поддаются никакому разумному объяснению, – заметил Доддс, – Что ему могло понадобиться в этом Маршисайде? Если он хотел застать в нём нас, то он сильно просчитался – ведь мы уже давно оттуда уехали… Ему бы следовало поторопиться на сегодняшнее открытие совещания, а не пускаться в какие-то посторонние вояжи!

– Может быть, он уже знает, что совещание отложено? – высказал предположение Махони.

– Судя по всему, ему об этом ещё неизвестно, – опроверг Маклуски, – Кстати, и Спенсер тоже пребывает в уверенности, что Большое Совещание уже началось… Признаюсь честно: У меня не возникло ни малейшего желания его переубеждать, – не стал кривить душой он.

– Это и не входит в наши служебные обязанности, – поддержал его Доддс, – Убеждением и переубеждением у нас занимаются высшая администрация и Первый отдел… Пускай Уоддок сперва доберётся до нас – тогда мы и начнём его переубеждать! Зам по кадрам прямо так нам и сказал: «Моё дело – вызвать участников совещания в Лондон; а о его отмене они узнают сами, когда к нам приедут».

– Кстати, Махони! – припомнил Маклуски, – Ваш перекур сегодня изрядно затянулся. Пока вас не было, мы помимо Бембриджа позвонили также в Гленвич и Бриндвич… Вчера Грэггерс слишком быстро исчез из Лондона вместе с Драйденом и его портфелем – а мы даже не успели у него поинтересоваться, что же такое было в этом портфеле. Пришлось нам задавать этот вопрос уже по телефону…

– И что же вам ответили из Гленвича и Бриндвича? – полюбопытствовал Махони.

– Мы получили стереотипный ответ: Майора Грэггерса нет ни в Гленвиче, ни в Бриндвиче, – ответил Доддс.

– Этого и следовало ожидать, – согласился Махони.

В этот момент дверь комнаты неожиданно распахнулась, и на пороге появился довольно редкий гость – сотрудник с первого этажа Конелли. Наскоро пожав руки коллегам, он без долгих предисловий перешёл к самому главному:

– Доддс-Маклуски, я хочу задать вам вопрос: Вы не помните, какого числа мы с вами ездили на завод с вашим сейфом?

– Этот сейф был таким же нашим, как и вашим, – ответил Маклуски, на ходу доставая записную книжку из внутреннего кармана, – Извольте, вот эта запись: Наша поездка состоялась в четверг, третьего ноября.

– Прекрасно! – просиял Конелли, – Тогда второй вопрос: А когда мы с вами разыскивали в библиотеке мою документацию?

– В понедельник, тридцать первого октября, – прочитал Маклуски по своей записной книжке.

Конелли в отчаянии схватился за голову и бессильно рухнул на ближайший свободный стул.

– Ну что за невезение! – в сердцах сказал он, – Оказывается, это было ещё в октябре – а я не догадался включить это дело в октябрьский отчёт! Включить его в отчёт за ноябрь мне уже не позволит совесть…

– Вы правильно сделали, что не стали вносить это дело в ваш отчёт, – высказал одобрение Доддс, – Собственно говоря, поисками вашей документации занимались мы с Маклуски, а вы при этом лишь присутствовали…

– Но я потратил на это целый рабочий день! – возразил Конелли, – Я мог бы с чистой совестью написать в отчёте: «Поиски документации – 1 дн!» Вам сложно понять мои проблемы. Ведь вы у нас – не технические работники! Вам не приходится в конце каждого месяца заполнять табель расхода рабочего времени… Наверно, вы даже не знаете, что это такое. Тогда я вам объясню: Перед началом месяца мой начальник сектора Сеймур намечает мне план предстоящих работ, а в конце месяца принимает у меня отчёт об их выполнении. Я обязан предоставить ему подробный расклад всех выполненных работ с учётом затраченного на них времени… Эх, если бы я только знал, что документацию утащили в октябре…! – ещё раз повторил он с горькой досадой.

– Нашли, о чём переживать! – усмехнулся Маклуски, – На свете полно и других важных дел, которыми вы могли бы заниматься на рабочем месте. Выберите из них парочку и впишите в ваш отчёт – вот и все дела!

– Легко сказать! – ответил Конелли, – Я – технический работник, и все мои занятия строго регламентированы. Конечно, вам моих забот не понять… Если бы вы заполняли табель учёта своего собственного рабочего времени, вы бы написали просто: «Размышления над тем, куда бы мог убежать преступник – 20 дн». А вот мне приходится искать другой способ, как бы выкрутиться…

– Почти все ваши труды можно отнести в графу «Работа с технической документацией», – дал ценный совет Доддс, – Под такой расплывчатой формулировкой может скрываться что угодно – в том числе и поиск этой документации по библиотекам…

– Именно так я и поступил, – подтвердил Конелли, – В октябре я приписал лишний день в пункт «Работа с документацией»… Однако время, отводимое на работу с документами, строго ограничено – а мой годовой лимит уже подходит к концу. На последние два месяца у меня осталось всего-то десять рабочих дней… (А вот если бы я догадался в октябре записать один день на поиски документации, сейчас бы у меня оставалось в запасе целых одиннадцать рабочих дней!) Сущая беда с этими отчётами… – вздохнул он, – Иногда целый день сидишь над табелем и ломаешь голову, какой бы ещё пункт придумать и вставить в отчёт…

– Вот вы сами же и высказали ценную идею! – обратил внимание Маклуски, – Вставьте в отчёт пункт: «Составление отчётов – 1 дн»! Всё ясно и понятно – и не нужно целый день сидеть над табелем со сломанной головой… (Тем самым вы сможете высвободить ещё немного рабочего времени на более важные дела.)

– К сожалению, таких вольностей мне мой начальник не позволит, – трезво оценил ситуацию Конелли, – Да, в какое дурацкое время мы живём! – ударился в философию он, – Мы – страна отъявленных бюрократов. Мы завалены по уши всевозможными отчётами, которые стряпают все, кому не лень. Мы производим больше килограммов отчётов, чем добываем угля или выплавляем стали. При этом начальство требует с нас всё новые и новые отписки… (Как будто в стране их не хватает!) Даже малолетних дошкольников в детском саду учат по любому поводу сочинять отчёты! Когда я учился в вузе, я вдоволь насочинялся этих филькиных грамот, – свернул он на любимую ностальгическую тему, – Помню, был у нас на каком-то младшем курсе предмет под названием «Основы программирования»… Мы писали курсовую работу в виде программы для ЭВМ и попутно составляли отчёт о ходе её написания. (Он назывался «Журнал отладки».) Мне досталась такая задача: ввести в ЭВМ целое число произвольной длины и распечатать его по цифрам: первая цифра – такая-то, вторая – такая-то… и так далее. Я поступил просто: Моё число делилось на десять; остаток округлялся, умножался обратно на десять и вычитался из первоначального числа; затем те же самые манипуляции происходили с округлённым остатком – и так до тех пор, пока остаток не становился равным нулю… Но я не учёл того, что наша ЭВМ округляла числа каким-то необычным образом. В итоге она, как ни старалась, так и не смогла получить нулевой остаток… И вот представьте себе картину: Нашей группе приносят из машинного зала распечатки работы ЭВМ (так называемые листинги); всем прочим студентам вручают по одному маленькому листочку, а мне – огромный многостраничный опус. Посмотрел я на свой листинг – и у меня аж глаза на лоб полезли… Я ввёл в ЭВМ всего-то пятизначное число; а тут вдруг читаю: «Первая цифра – такая-то, вторая – такая-то… десятая цифра – такая-то… сто первая – такая-то… две тысячи пятьсот сорок девятая – такая-то…» Трудолюбивая ЭВМ делила, вычитала и округляла, пока у неё не кончилась бумага. В итоге оператор ЭВМ с трудом сумел поднять мой листинг и донести его до аудитории… Самое забавное, что свою распечатку я должен был подшить в тот самый журнал отладки. Но, с учётом её ненормативного объёма, ещё неизвестно, что к чему было бы проще подшить… Разумеется, уследить за такой кипой бумаги мне было непросто. Едва я немного зазевался, кто-то из моих однокашников оторвал от моего листинга несколько листков и завернул в них какую-то рыбу, а другие однокашники охотно последовали его примеру. Когда я хватился листинга, от него остались лишь разрозненные фрагменты… Я приложил массу усилий, дабы разыскать все недостающие куски листинга. К сожалению, самого главного куска (со своей фамилией) я так и не нашёл… Вместо бумажной распечатки мне пришлось подшивать в журнал отладки колоду перфокарт. Ради них я вклеил в него специальный картонный карман; перфокарты выглядели в нём вполне симпатично… Но стоило перевернуть курсовую работу кверху ногами, как все перфокарты дружно из неё высыпались. (Пришлось мне написать на обложке предостережение: «В эту сторону не наклонять!» и нарисовать стрелочку в нежелательном направлении.) А мой журнал отладки имел примерно такой вид: «1 сентября – получение задания. 2-20 сентября обдумывание задания. 21 сентября – написание программы. 22 сентября – отдача на перфорацию. 23–30 сентября – ожидание результатов перфорации. 1 октября – получение колоды карт и отдача их на ЭВМ. 2-15 октября ожидание результатов работы программы на ЭВМ. 16 октября – получение листинга. 17 октября – потеря листинга. 18–31 октября – поиски листинга. 1 ноября – обнаружение нескольких фрагментов листинга…» и так далее. До сих пор не понимаю, какой может быть прок от подобных отчётов! А курсовую работу я в конце концов всё-таки сдал; но каким образом – уже не помню…

Обсудив с коллегами ещё кое-какие важные темы, Конелли наконец покинул их гостеприимную комнату. Когда за его спиной закрылась дверь, Доддс в задумчивости произнёс:

– Да, каких только проблем не бывает у людей…!

Рабочее бдение в Отделе Расследований возобновилось в прежнем порядке… Махони развернулся на стуле лицом к своему столу и ещё глубже погрузился в свои должностные обязанности. Он принялся внимательно изучать некоторые важные секретные документы, лежавшие перед ним на столе, и вписывать что-то в другие важные документы – а заодно чесать в затылке третьими, ничуть не менее важными… Маклуски продолжал сосредоточенно блуждать по комнате и что-то обдумывать. Доддс делал абсолютно то же самое, сидя на стуле и глядя в окно…

Как обычно бывает, долгожданный момент наступил совершенно неожиданно: Телефон на одном из столов вдруг пронзительно зазвонил… Маклуски, как раз проходивший мимо этого стола, незамедлительно снял с него трубку.

– У аппарата! – представился он, поднося её ко рту, – Да, я вас слушаю… Да, я вас понял… Да, мы сейчас будем… До скорой встречи! Доддс, на выход! – скомандовал он, кладя трубку на рычаг, – Звонил Брейсвелл. Только что на малом пульте загудела сирена, а Лич умчался в подвал… Теперь дело – за нами! Срочно спускаемся на первый этаж и заходим на малый пульт! (Кстати, Брейсвелл просил для пущей конспирации воспользоваться дальней лестницей, где висит неперечёркнутая сигарета.)

Два прославленных детектива стремительно покинули свою рабочую комнату. (Махони едва успел пожелать им вдогонку успеха, а они едва успели в ответ послать его, куда полагается.) В ураганном темпе они дошагали по коридору до дальней лестницы и молниеносно спустились по ней с пятого этажа на первый. Вскоре они уже заходили в помещение так называемого малого пульта…

Малый пульт, в отличие от другого, главного пульта, считался сферой ответственности работников ВОХР. Здесь царила гораздо более серьёзная и ответственная рабочая атмосфера… За главным пультом находились на дежурстве сотрудники пожарной службы и связисты. В течение рабочего дня они в основном спали или смотрели телевизор. А вот сотрудники ВОХР на малом пульте занимались гораздо более серьёзными делами… Когда детективы зашли на пульт, Брейсвелл уже стоял наготове посереди комнаты, держа в одной руке связку ключей, а в другой – электрический фонарик. Рядом с ним находился другой сотрудник ВОХР по фамилии Хеллуорд, который сжимал в руках шариковую ручку и пустой бланк допроса задержанных лиц. Ещё двое работников ВОХР сидело на стульях возле окна и с серьёзными выражениями на лицах разгадывало газетный кроссворд.

– Вот и мы! – доложил присутствующим Маклуски, – Ну, что там слышно из подвала? Лич ещё не звонил?

– Пока от него – никаких вестей, – коротко доложил Брейсвелл; в его голосе промелькнул едва скрываемый скептицизм.

– Давайте не будем бежать впереди паровоза! – призвал коллег Доддс, – Похитителю требуется не менее десяти минут, чтобы донести огнетушитель до мышеловки. До этого момента Лич и не должен нам звонить… Нам остаётся запастись терпением и дожидаться дальнейшего развития ситуации!

Его переполненные оптимизмом слова бесследно растаяли в напряжённой тишине… Несколько минут спустя её снова прервал недовольный голос Хеллуорда:

– Ну как же долго этот тип тащится…!

– Хеллуорд, имейте совесть! – пристыдил его Маклуски, – Похититель не просто тащится, но ещё и тащит с собой большой тяжёлый огнетушитель!

– Но вы сами говорили, что за десять минут он должен донести баллон до лестницы, – напомнил Брейсвелл, – А по моим ощущениям, после срабатывания датчика прошло уже не десять минут, а все полчаса…

– За десять минут баллон до лестницы дотащил сам Лич, – внёс необходимую ясность Доддс, – Но вдруг его похитил чересчур тщедушный и слабосильный тип? Если он будет через каждые пять метров останавливаться на отдых, он ещё нескоро доберётся до мышеловки…

– И всё-таки мне замысел Лича не нравится! – неодобрительно высказался Брейсвелл, – Его затея представляется мне слишком авантюрной… Я предлагал ему сразу вернуть баллон пожарникам и заделать решётку обратно. После этого мы могли бы отрапортовать об окончании работ и больше ни о чём не думать… Самодеятельность Лича доведёт нас до ручки! – высказал пессимистический прогноз он, – Я считаю, что мы должны всегда работать по правилам – тогда к нам ни у кого не будет никаких претензий!

– Работа по правилам редко приносит положительный результат, – заметил Маклуски, – Вот вам пример: Недавно вы по всем правилам расследовали происшествие в антенном корпусе, когда кто-то забрался в малый зал и расхитил имущество наших сотрудников… Позвольте вас спросить: И каких же результатов вы там добились? По-моему, нулевых…

– Нулевой результат можно получить различными способами, – остался при своём мнении Брейсвелл, – Зато при работе по правилам никто не сможет нас упрекнуть ни в каких нарушениях и злоупотреблениях… К тому же, самодеятельность может плохо для вас закончиться, – повторил свой основной тезис он, – Ведь кто знает, почему Лич так долго не подаёт о себе вестей? Может быть, его уже давно кто-то пристукнул в этом подвале?

– Вы полагаете, что криминогенная обстановка в подвале не внушает оптимизма? – забеспокоился Доддс, – Но тогда вам следовало спуститься туда вместе с Личем!

– Чтобы нас пристукнули там вдвоём? Благодарю покорно! – усмехнулся Брейсвелл, – Я свои обязанности знаю и выходить за их пределы не собираюсь! А нарушение правил вас до добра не доведёт… Вот, вы и сами видите: Лич убежал в подвал и пропал! Как говорится, доказательство наглядное и убедительное…

– Совершенно не наглядное и абсолютно не убедительное, – не согласился Маклуски, – Тем более, что у вас на столе уже что-то загудело…

Брейсвелл подскочил к столу и снял трубку с загудевшего телефонного аппарата. Из встроенных динамиков донёсся взволнованный голос Лича:

– Вот и всё – я запер его в мышеловке! Можете подходить и с ним разбираться… Я вам говорил: Поймаю! – его голос сорвался в ликующий крик.

– Послушайте, Лич! – сказал в трубку подошедший Маклуски, – Вы успели разглядеть, что за тип вам попался? Как он хотя бы выглядит?

– Пока не знаю, – честно признал Лич, – В здешней темноте я его разглядеть не сумел… Когда он проходил мимо моей двери, я посмотрел на него в глазок, но увидел только кусок шеи. По-моему, он одет в костюм и галстук… Ничего больше вам сообщить не могу. Приходите и сами на него смотрите!

– Уже идём! – заверил Маклуски.

Наконец, четверо решительных работников вышли из помещения малого пульта в коридор первого этажа, дошагали до нужной лестницы и начали по ней спускаться.

– Надо же, какую интересную птицу выловил Лич! – заметил к слову Доддс, – В костюме и даже в галстуке? Интересно, кто бы это мог быть…?

– Гадать пока преждевременно, – трезво оценил ситуацию Маклуски, – Надеть костюм и галстук теоретически мог любой сотрудник Центральной полиции…

Оказавшись у недоремонтированной решётки, все четверо по-очереди пролезли сквозь незаделанную дырку и продолжили спуск по ступенькам. Вскоре они уже стояли возле так называемой первой двери… Здесь уже царил загадочный полумрак, а с той стороны двери не доносилось ни малейшего звука. Судя по всему, захваченный с поличным злоумышленник затаился в недрах мышеловки, непонятно на что надеясь… Брейсвелл включил фонарик и, держа его в левой руке, правой рукой вставил в замок двери нужный ключ.

Дверь неспеша приоткрылась. Все четверо осторожно вошли в неё, опасаясь ненароком загреметь по ступенькам вниз. Брейсвелл поводил фонариком по сторонам, осветив последний пролёт лестницы. Никаких посторонних фигур на ступеньках как будто видно не было.

– Спрятался под лестницей! – моментально сообразил Брейсвелл.

Все четверо спустились по ступенькам до самого низа и, не доходя до второй двери, повернули направо. Луч фонаря настойчиво пошарил по узкому пространству под последним пролётом, выхватывая из темноты какие-то старые вёдра и ящики…

– Вот он! – непроизвольно вырвалось у Хеллуорда.

Луч фонарика остановился на массивной человеческой фигуре в синем пиджаке, мирно пристроившейся на каком-то ящике в самом уголке. Человек удивлённо поднял голову, прищурился от яркого света и широко зевнул…

– Вот это да! – вскрикнул Брейсвелл, едва не выронив фонарик.

– Ваша фамилия и должность! – строго потребовал Хеллуорд, занося ручку над протоколом допроса, – С какой целью вы здесь находитесь?

– Хеллуорд, не задавайте дурацких вопросов! – сурово одёрнул его Маклуски.

– Похоже, я тут слегка вздремнул… – произнёс зам по кадрам, поднимаясь с ящика и ещё раз зевая, – Как жаль, что вы меня разбудили! Тут было так тихо, спокойно и уютно… Я был готов дрыхнуть хоть до конца рабочего дня, – он ещё раз посмотрел на ящики и вёдра в углу, освещаемом фонариком Брейсвелла, – А ведь попал я сюда совершенно случайно: Среди дня я вдруг решил проверить, как Донован выполнил мои указания насчёт ремонта решётки… Я пришёл и увидел, что дырка – по-прежнему на месте. (Пожалуй, Доновану стоит объявить выговор за халатность!) Заодно я спустился в подвал и захотел убедиться, что там уже начались работы по благоустройству… В подвале тоже было тихо и пусто. Это настроило меня на лирический лад… Я побродил по нему в разных направлениях, но нигде не встретил ни одной живой души. Честно сказать, мне даже не хотелось опять возвращаться в свой кабинет к обычной дневной суете… Но чувство служебного долга взяло своё: Я закончил бродить по подвалу и стал подниматься по лестнице наверх. К моему удивлению, верхняя дверь почему-то оказалась запертой… Я решил снова спуститься в подвал и позвонить оттуда по телефону наверх. Но тут я обнаружил, что теперь на лестнице заперта и нижняя дверь. Как такое могло случиться, я до сих пор понять не могу… Чтобы обдумать ситуацию, я присел на какой-то ящик и сладко задремал, – зам ещё раз расслабленно зевнул, – Но в конце концов появились вы и меня разбудили, – зам встрепенулся и принял окончательно проснувшийся вид, – Итак, я вас слушаю! Доддс-Маклуски и Брейсвелл, чем вы тут занимаетесь?

– Мы проводим операцию по задержанию похитителя огнетушителя, – признался Доддс, – Вчера вы дали нам полный карт-бланш на её проведение; не так ли? (Причём, в прямом смысле этого слова…)

– Да, помню, – согласился зам, – А где в таком случае Лич?

– Лич – тоже здесь, – заверил Маклуски, – Вот он уже скребётся в нижнюю дверь!

Действительно, со стороны нижней двери тотчас послышался нетерпеливый голос Лича:

– Ну, что у вас там? Мне можно открывать?

– Открывайте! – разрешил Доддс.

Нижняя дверь распахнулась, и на место событий вихрем ворвался Лич с ещё одним электрическим фонариком в руке. Пошарив световым лучом по сторонам, он наконец обнаружил перед собой массивную фигуру в синем пиджаке и осветил ей лицо.

– Ого! – воскликнул он, не в силах скрыть изумления, – Так вот, оказывается, кого мы тут накрыли…!

– Да, вы накрыли меня, – согласился зам, – Сожалею, что вам помешал. Я и не подозревал, что вы тут сидите в засаде и кого-то ловите… Постараюсь обойтись без советов, но коротко намекну: Если бы вы заранее предупредили меня о ваших планах, толку от них было бы гораздо больше… Но я, пожалуй, пойду! – зам выбрался на лестницу и начал подниматься по ступенькам наверх.

– Похоже, я чего-то не понимаю! – в растерянности произнёс Лич, – Значит, вы не открывали наш ящик? – крикнул он вслед удаляющемуся заму.

– Никаких ящиков я не открывал, – подтвердил зам уже с верхней лестничной площадки, – Сказать по правде, я даже не знаю, где этот ваш ящик валяется…

Когда шаги зама окончательно заглохли где-то далеко наверху, Хеллуорд вполголоса поинтересовался:

– Так что же мне всё-таки писать в протокол задержания?

– Ничего не пишите! – вздохнул Лич, – Идите обратно на малый пульт – а мы с Брейсвеллом подойдём туда чуть попозже!

Полминуты спустя наверху затихли и шаги Хеллуорда… Только тогда участники неудавшейся охоты на мышей смогли дать волю своим чувствам.

– Лич, ну и чего вы добились своей самодеятельностью? – воскликнул в возмущении Брейсвелл, – Вы и дела не сделали, и в дурацкую ситуацию угодили – а заодно ещё и нагоняй от зама схлопочете! А ведь я же вас предупреждал: Работать следует по правилам…

– Подождите! – всё никак не мог собраться с мыслями Лич, – Значит, у зама не было с собой нашего огнетушителя?

– Вы и сами всё видели! – подтвердил Доддс, – При нём никаких огнетушителей обнаружено не было – а спрятать его поблизости он, судя по всему, не мог…

Лич ещё немного поводил лучом фонарика по сторонам и согласно кивнул головой.

– Но как же такое могло случиться? – задумался он, – Выходит, зам чисто случайно спустился в подвал, где мы именно в это время проводили нашу операцию… Но ведь вероятность таких случайных совпадений ничтожна мала!

– Это у нормальных людей она мала, – взглянул правде в глаза Маклуски, – А в нашей чудесной Центральной полиции эта вероятность приближается к единице… Я уже давно замечал: Если что-то хотя бы теоретически может нам помешать, оно обязательно случается и мешает нам уже практически, – не упустил случая пофилософствовать он.

– Между прочим, никаких претензий к заму мы действительно предъявить не можем, – признал Доддс, – О наших замыслах он и вправду ничего не знал. Ему и в голову не могло прийти, что мы устроили под землёй какую-то дурацкую мышеловку… Пожалуй, он был прав: Если бы мы заранее посвятили его в свои планы, наша сегодняшняя операция не завершилась бы таким конфузом!

– Стойте! – воскликнул вдруг Лич, – Я только сейчас сообразил: Но если зам не открывал ящик, тогда почему у нас на малом пульте загудела сирена?

– Вопрос, как говорится, не в бровь, а в глаз, – согласился Маклуски.

– Давайте для очистки совести прогуляемся до ящика и на него посмотрим! – предложил Лич, – Вдруг у него, чего доброго, замкнулись датчики на дверце?

Вскоре четверо решительных работников уже двигались по тёмным подземным переходам, освещая себе путь двумя фонариками… Всего несколько минут – и небольшой отряд добрался до нужного места. В одном ничем не примечательном углу возле стены тихо и незаметно лежал дверцами наверх старый ящик из кухонного гарнитура. (Никто посторонний ни за что бы не догадался, что к нему подведён сигнальный кабель из ближайшей секретной комнаты.) Лич недолго думая раскрыл дверцы шкафа. Лучи двух фонариков одновременно осветили его внутренности…

– Дьявольщина! – вскричали так же одновременно сразу четыре голоса.

– Ну вот, что я говорил! – дал волю эмоциям Брейсвелл; эхо разнесло его возмущённый голос по тёмным подвальным коридорам, – Лич, вот вы и доигрались: Баллон опять спёрли! Из-за вашей самодеятельности мы опять сидим в разбитом корыте… А вот если бы мы вчера вернули баллон пожарникам, сегодня он, по крайней мере, был бы цел и невредим!

– Давайте не будем нагнетать ситуацию! – поспешил вмешаться Доддс, – Огнетушитель сам по себе интересует разве что пожарную службу – а лично мы от его потери никак не пострадаем!

– Вот пожарная служба и накатает на нас жалобу! – продолжал сокрушаться Брейсвелл, – Они скажут, что мы использовали их имущество в своих целях и по небрежности его утеряли…

– Прекратите сгущать краски! – пристыдил его Маклуски, – Никаких жалоб пожарники на нас не накатают! Они ещё не знают о том, что мы вчера нашли этот несчастный баллон. (Информацией об этом пока владеет один Хитченс, но он дал нам подписку о её неразглашении.)

– Между прочим, нам было бы неплохо отзвонить на пульт и доложить, что ящик открывали мы! – удачно сообразил Лич, – А то сейчас сюда примчится по тревоге ещё один наряд…

Он удалился в соседнюю секретную комнату и минуту спустя так же стремительно вернулся обратно.

– Дело сделано! – доложил он, – Теперь давайте подумаем, куда мог деться этот дурацкий баллон… – он ещё раз осветил внутренности ящика, чтобы окончательно убедиться в исчезновении огнетушителя, – Очевидно, что кто-то его отсюда взял и куда-то унёс… Но кто и куда? Подытожим известные нам факты: Похититель проник в подвал через сломанную решётку. (Других путей у него не было.) Он залез в ящик в тот момент, когда у нас на пульте загудела сирена; с тех пор он из подвала не выходил, поскольку мы заблокировали единственный выход. Стало быть, этот тип до сих пор скитается по подвалу с огнетушителем на руках…

– А вы уверены, что других выходов из подвала нет? – поинтересовался Маклуски, скептически ухмыльнувшись.

– Все прочие двери заперты. За это я готов поручиться! – ответственно заявил Лич.

– А вдруг у этого типа имеются от них ключи? – задал каверзный вопрос Доддс.

В подвале на какой-то миг воцарилось вопросительное молчание…

– Но позвольте! – высказал недоумение Брейсвелл минуту спустя, – Посторонние лица не имеют права пользоваться ключами от подвальных помещений Центральной полиции! (Это запрещено нашими внутренними режимными правилами.)

– К сожалению, далеко не все наши сотрудники всегда соблюдают все наши внутренние правила, – не побоялся взглянуть правде в глаза Маклуски.

– Чёрт побери! – сказал Лич, – Похоже, вы правы… Этот тип наверняка проник в подвал не через эту дурацкую решётку, а каким-то другим, более скрытным путём. Скорее всего, и вылез он обратно тоже где-то в другом месте… (Давайте подумаем: Стал бы он выносить украденный огнетушитель по центральной лестнице главного корпуса, мимо малого пульта службы ВОХР?) Пока не поздно, мы ещё можем броситься за ним в погоню… Но в какую сторону нам отсюда бросаться? – он воинственно осмотрелся по сторонам.

– Боюсь, особого выбора у нас нет, – заметил Маклуски, – Всего нас – четверо, а фонариков у нас – два. Стало быть, мы можем разделиться максимум на два отряда… Я предлагаю поступить следующим образом: Доддс с Брейсвеллом отправятся на поиски похитителя вперёд, а мы с Личем повернём в обратную сторону! Надеюсь, возражений ни у кого нет?

Поскольку возражений не нашлось, небольшой отряд разделился на две ещё более небольшие группы. Лучи двух фонариков развернулись во взаимопротивоположных направлениях и начали понемногу удаляться друг от друга.

Маклуски и Лич двигались по уже известному им пути, тщательно освещая все окрестные углы и закоулки. (У них ещё оставалась надежда наткнуться по дороге на свой неуловимый огнетушитель номер 42.) Вскоре они миновали выход на лестницу, где недавно попал в ловушку зам по кадрам… Ещё некоторое время спустя, пройдя ещё несколько подземных коридоров, они наткнулись на другую лестницу, ведущую наверх. (На сей раз ступеньки были совсем миниатюрные и металлические.)

– Хотел бы я знать, в каком месте мы находимся! – в задумчивости высказался Маклуски, осторожно ступая ногой на нижнюю ступеньку, – Уж не забрели ли мы, чего доброго, под территорию «Махорки»…?

– Нет-нет! – опроверг Лич, – Наши конторы не имеют между собой подземного сообщения. (Как-никак мы – организации самостоятельные и секретные.) Сдаётся мне, мы вышли к нашему административному корпусу…

После подъёма по металлическим ступенькам стало ясно, что Лич не ошибся. Ступеньки заканчивались у большой железной решётки, запертой снаружи на висячий замок, а пейзаж по ту сторону решётки сильно напоминал один из коридоров первого этажа административного корпуса… Лич быстро подобрал к замку нужный ключ из своей связки. Ему удалось просунуть руки сквозь железные прутья и отпереть замок… Выйдя через отпертую дверь в коридор и выпустив следом своего спутника, Лич на всякий случай запер дверь обратно, как и было предписано упомянутыми ранее внутренними режимными правилами.

Заглянув за угол коридора, Маклуски и Лич убедились, что действительно попали в административный корпус родной конторы. Напротив они увидели знакомую дверь с табличкой «Кладовая», а из смежной стены на высоте полутора метров по-прежнему торчали наружу два длинных гвоздя.

– Вот здесь он и висел, наш номер 42, каких-нибудь четыре дня назад! – подытожил Маклуски, – Теперь картина событий становится окончательно очевидной: Похититель снял баллон со стены и занёс в подвал через ближайшую дверь… (Откуда у него взялись ключи – это уже другой вопрос.) Он дотащил его до известного нам ящика и временно спрятал там. Сегодня он извлёк его из ящика и понёс дальше… Как мы видим, на положенном месте огнетушитель опять отсутствует. Стало быть, похититель отнюдь не собирался возвращать его обратно… Он вынес его из подвала через какой-то другой выход и отнёс в какое-то другое место…

– Хотелось бы узнать, в какое именно! – высказал благое пожелание Лич.

– Будем надеяться, что Доддсу и Брейсвеллу удалось прояснить этот нюанс, – продемонстрировал присущий ему оптимизм Маклуски, – Пожалуй, нам самое время вернуться на малый пульт и прозондировать текущую обстановку!

Ради разнообразия Маклуски и Лич не стали пользоваться только что пройденной дорогой и повторно спускаться в подвал. Они предпочли выйти из административного корпуса и зайти на внутреннюю территорию через главную проходную… (Появление Лича вызвало замешательство в рядах сотрудников ВОХР, сидевших на посту за вертушками. Они искренне полагали, что он в данный момент всё ещё находится на внутренней территории где-то в районе малого пульта.) В коридоре первого этажа по-прежнему было тихо и пустынно. Что же касается помещения малого пульта, то и там по-прежнему царила серьёзная деловая обстановка… Как и предвидел Маклуски, Брейсвелл уже успел вернуться из своего подземного рейда и теперь снова находился на положенном рабочем месте.

– Ну, как у вас успехи? – первым делом обратился к нему Лич.

– Какие ещё успехи? – усмехнулся Брейсвелл, – Всё закончилось так, как я и предсказывал: Наш дорогой огнетушитель удрал, и концов мы теперь уже не найдём! Мы с Доддсом немного полазили по подвалу; я быстро понял, что это бесполезно, и вернулся назад… Доддс ещё пытается изображать из себе оптимиста. Он высказал желание ещё немного побродить по подземным закоулкам и предупредил, что ждать его не стоит, так как он сюда уже не вернётся…

– Как не вернётся? – не понял Лич, – Он решил навечно переселиться в подвал?

– Он сказал, что сразу отправится к себе на пятый этаж, – внёс необходимую ясность Брейсвелл, – В общем, если вы желаете узнать ещё какие-то подробности нашего сегодняшнего фиаско, то обращайтесь напрямую к вашему Доддсу!

– Именно так я и сделаю! – принял совет к сведению Маклуски.

Поскольку операция по выслеживанию похитителя огнетушителя очевидно пришла к своему завершению, необходимость дальнейшего соблюдения мер конспирации больше не имела смысла. Маклуски на сей раз воспользовался центральной лестницей с перечёркнутой сигаретой… Через пару минут он уже заходил в комнату на пятом этаже, где они с Доддсом проводили свои напряжённые рабочие бдения перед началом операции.

Махони всё ещё сидел за своим столом в той же позе, что и час назад. Он, как обычно, разглядывал свои секретные документы и чесал ими в затылке… Услышав скрип открываемой двери, он с интересом повернул голову в сторону вошедшего.

– Махони, что слышно? – поинтересовался у него Маклуски, заходя в комнату, – Доддс сюда не заглядывал?

– Не заглядывал, – ответил Махони, – Хотя нет – вот уже заглянул! – тут же поправился он, ещё раз посмотрев на дверь.

Действительно, Доддс уже входил в комнату буквально следом за своим коллегой. Вид у него был немного усталый, но вполне оптимистичный. Он как бы излучал из себя чувство честно исполненного долга… Опустившись на стул за своим рабочим столом, он нарочито безразличным голосом осведомился:

– Ну, Маклуски, чем порадуете? Нашли в подвале что-нибудь интересное?

– Да как вам сказать…? – уклончиво ответил Маклуски. Махони решительно отложил в сторону все свои секретные документы и развернулся на стуле в сторону коллег. А Маклуски тем временем уже расхаживал по своему обыкновению вдоль и поперёк комнаты… Взяв на себя роль основного докладчика, он сперва пробежался по предыстории повторного исчезновения пожарного баллона, уже известной Доддсу, но ещё не известной Махони. Затем он перешёл к дальнейшим событиям с участием Лича и самого себя… (Эту часть его рассказа Доддс выслушал с неменьшим интересом, чем Махони.) Наконец, Маклуски закончил своё изложение и предложил Доддсу принять эстафету рассказчика.

– Стало быть, вы с Личем обнаружили один из концов нашей ниточки, – образно подытожил тот, – А сейчас вы услышите, как я докопался до другого… Расставшись с вами, мы с Брейсвеллом углубились в подвальные дебри. Мы без особого толку прошлись почти по всей подземной территории Центральной полиции… По дороге мы посетили подвальные помещения некоторых других наших корпусов. В разных местах мы наткнулись на несколько лестниц, ведущих наверх – но все они, как и следовало ожидать, оказались заперты. (Вокруг громоздились такие могучие залежи пыли, что никаких сомнений быть не могло: Тут уже давно не ступала нога человека или домашнего животного.) Но в самом дальнем углу наших катакомб мы неожиданно набрели на ещё одну дверь наверх… Местность вокруг неё выглядела вполне обжитой; пыли и грязи нигде не наблюдалось; у подножия лестницы стройными рядами стояли какие-то пустые бидоны. Витавший в воздухе специфический запах сразу подсказал нам верный ответ: Это было подвальное помещение нашего доблестного Отдела Жидкостей…

– Этого и следовало ожидать! – кивнул головой Маклуски, продолжая сосредоточенно расхаживать по комнате.

– Кажется, я понимаю, в какие дебри вы забрели, – заметил к слову Махони, – Я сам несколько раз ходил этим путём за спиртом, когда мне и сотрудникам ВОХР не хотелось беспокоить Отдел Жидкостей. (Мы получали спирт без его ведома – а проще говоря, тайком сливали его из большой бочки.) Похоже, не мы одни в Центральной полиции пользуемся этим путём… (Совсем не зря он показался вам хорошо освоенным!)

– Брейсвелл нашёл в своей связке нужный ключ и отпер замок на решётке, – продолжал Доддс, – Поднявшись по металлическим ступенькам до уровня первого этажа, мы сразу наткнулись на уборщицу, миссис Харолд, которая мыла в коридоре полы. Мы задали ей вопрос: А не выходил ли кто-нибудь из данного подвала в её присутствии? Она ответила, что примерно полчаса назад оттуда действительно вылез какой-то тип с огнетушителем в руках…

– Фантастика! – воскликнул потрясённый Махони, – Побольше бы нам таких наблюдательных уборщиц…!

– Не спешите восхищаться! – остудил его энтузиазм Доддс, – Миссис Харолд не смогла припомнить примет этого типа. Она не заметила ни во что он был одет, ни какого он был роста… По её словам, он быстро прошмыгнул мимо неё, когда она тёрла пол где-то в углу. (Она не успела даже поднять голову и толком его рассмотреть.) Куда он делся потом – этого она тоже не знает. Он зашёл с огнетушителем в главный коридор Отдела Жидкостей и буквально растворился в воздухе… Услышав её ответ, Брейсвелл впал в ещё больший пессимизм… Мы прошлись по главному коридору Отдела Жидкостей мимо запертых складов и хранилищ – и ни одной живой души там не обнаружили. По этому коридору могла незамеченной пройти хоть целая банда расхитителей и пронести с собой хоть целую сотню огнетушителей; затем их можно было без проблем вытащить на улицу через незапертую входную дверь и доставить в любой уголок Центральной полиции… «Ну вот, я так и знал!» – сказал Брейсвелл, – «Теперь мы уж точно не найдём концов от этого дурацкого баллона!» В порыве отчаяния он ещё раз прошёлся по коридору и дёрнул за ручку дверь кабинета начальника отдела. Разумеется, она также оказалась запертой. С той стороны донёсся недовольный голос Уайтлока: «Я занят! Зайдите через полчаса!» «Послушайте, Уайтлок!» – крикнул ему Брейсвелл через запертую дверь, – «Не проходил ли мимо вас по коридору кто-нибудь примерно полчаса назад?» «Ничего не знаю!» – ответил Уайтлок, – «Я сижу в кабинете с самого утра. Никто посторонний мимо меня сегодня не проходил». После этого Брейсвелл окончательно утратил боевой дух… «Всё бесполезно!» – сказал он, – «Мы уже никогда не найдём эту штуку… Во всём виноват Лич с его самодеятельностью – это он вторично посеял наш баллон! Если хотите, можете продолжать поиски… Но с меня на сегодня уже достаточно!» «Да-да, конечно!» – не стал спорить я, – «Не смею вас далее задерживать… Бегите на свой малый пульт, если у вас есть важные неотложные дела! А вот я, пожалуй, подожду, пока Уайтлок освободится, и задам ему парочку каверзных вопросов…» Брейсвелл скептически хмыкнул и решительно покинул Отдел Жидкостей. (Естественно, он не стал снова спускаться в подвал, а вышел через входную дверь.) А я ещё немного побродил по коридору и слегка пораскинул мозгами… Разумеется, я не стал дожидаться, пока Уайтлок закончит все свои дела и отопрётся. Получить ответы на свои каверзные вопросы я сумел и без его помощи… Я осторожно подошёл к двери его кабинета, присел на корточки и заглянул в замочную скважину. Моим глазам предстала следующая картина: На середину кабинета был выдвинут стол Уайтлока, ранее стоявший в дальнем углу. На этом столе лежало красное знамя лучшего коллектива Центральной полиции, завоёванное Отделом Жидкостей по итогам прошлого квартала. Сам Уайтлок в этот момент сидел на стуле в пустом дальнем углу и… И как вы думаете, чем он там занимался?

– Вешал на стену огнетушитель! – не задумываясь ответил Маклуски. (Его ответ прозвучал не как предположение, а как бесспорное утверждение.)

– Вы попали в точку! – Доддс лукаво подмигнул коллегам одним глазом, – Убедившись в своей догадке, я поднялся с корточек, вышел из Отдела Жидкостей и прямой наводкой отправился сюда. Собственно, на этом наше сегодняшнее расследование можно считать завершённым…

В комнате на какое-то время повисла задумчивая вопросительная тишина. Наконец, её прервал голос Махони:

– Вы хотите сказать, что огнетушитель номер 42 спёр наш дорогой Уайтлок?

– Именно это мы и хотим сказать! – подтвердил Маклуски, – А как иначе мы можем истолковать известные нам факты? В здание Отдела Жидкостей, как к себе домой, пробирается из подвала какой-то тип с огнетушителем на руках – а полчаса спустя Уайтлок вешает какой-то огнетушитель на стену своего кабинета… Знаменательное совпадение, не правда ли?

– Оно может иметь вполне рациональное объяснение! – возразил Махони в полемическом задоре, – Давайте немного порассуждаем… (Только не подумайте, будто я защищаю Уайтлока! Я просто стараюсь быть объективным и рассмотреть все возможные варианты развития событий.) Со слов сотрудников Секретного отдела мне известно следующее: Сразу после победы в конкурсе лучших отделов Уайтлок пригласил некоторых из них к себе в кабинет. Переходящее красное знамя он приделывал на стенку в их присутствии; также в их присутствии он снял со стенки висевший там ранее огнетушитель… Он сказал, что вид этого ярко-красного баллона плохо гармонирует со знаменем того же цвета. (На фоне огнетушителя оно выглядит не таким величественным, как обычно.) Помимо эстетических причин для снятия баллона со стенки были и причины технические: В случае пожара знамя может помешать Уайтлоку быстро добраться до огнетушителя. Было бы гораздо целесообразнее разнести их по разным углам кабинета… В общем, Уайтлок на глазах у сотрудников Секретного отдела убрал свой красный баллон в какой-то шкаф. А теперь давайте немного пофантазируем: Почти полтора месяца огнетушитель пролежал у Уайтлока в шкафу… Но вот до него доходят слухи о начавшихся противопожарных проверках в Центральной полиции. Чтобы не ударить в грязь лицом, он достаёт баллон из шкафа и срочно приделывает его на положенное место, а знамя переставляет в другой угол кабинета… Вполне правдоподобно, не правда ли?

– Ах, вот как? – Доддс скептически усмехнулся, – Наш дорогой Уайтлок, как образцовый начальник лучшего отдела, спешит исполнить все положенные противопожарные предписания? Что-то мне в это не верится…

– И напрасно! – настоял на своём Махони, – Уайтлок считается большим специалистом по противопожарной подготовке. При сдаче противопожарных зачётов он всегда получал лишь отличные отметки…

– Это ещё ни о чём не говорит! – поспешил вмешаться Маклуски, – Сдать зачёты на отлично может любой зубрёжник… Хотел бы я посмотреть, как Уайтлок будет тушить настоящий пожар! Интересно, как быстро он сможет разыскать в суматохе собственный огнетушитель?

– И на практических занятиях у Уайтлока проблем не было, – припомнил Махони, – Как раз с огнетушителями Уайтлок всегда находил общий язык и был с ними на короткой ноге… По этому поводу могу рассказать вам вот такой случай: Как-то раз замсек в моём присутствии упомянул, что однажды он вместе с Директором ездил к Уайтлоку в гости куда-то за город. (Это случилось вскоре после его победы на конкурсе лучших отделов.) Так вот: Директор обратил внимание, что в загородном доме Уайтлока на положенном месте висит самый настоящий огнетушитель, а на нём даже выведена краской его (Уайтлока) фамилия… Директор пришёл в неописуемый восторг. Он ещё долго потом рассказывал всем вокруг, какой замечательный сотрудник работает под его начальством в Центральной полиции… (Ни у кого другого он не видел дома или на даче ни одного средства пожаротушения.) Так что Уайтлока с огнетушителями не проведёшь – толк в них он уж точно знает!

Маклуски остановился посереди комнаты и вопросительно переглянулся с Доддсом, сидевшим на стуле.

– Вот вам и последний штрих в картину событий! – подытожил тот.

– Да, теперь реконструкция произошедшего не составит для нас труда, – Маклуски возобновил свои хождения по комнате, – Итак, после своей победы на конкурсе Уайтлок убирает свой рабочий огнетушитель куда-то в шкаф, с глаз долой; а вскоре какой-то огнетушитель вдруг появляется у него в загородном доме… Зная скаредную натуру нашего дорогого Уайтлока, мы можем не сомневаться: Он не стал покупать ещё один пожарный баллон для своей дачи, а просто уволок его туда с рабочего места. Давайте вспомним: Дальний забор с КПП был построен вокруг Центральной полиции примерно через неделю после начала нового квартала. За эти несколько дней у Уайтлока была отличная возможность беспрепятственно вынести баллон за пределы нашей территории… (Проносить его через главную проходную не было нужды – к его услугам был безопасный подземный проход через подвал прямо в административный корпус.) И вот рабочий огнетушитель Уайтлока оказывается у него в загородном доме. Для пущей конспирации ему остаётся лишь отодрать от него фирменную табличку, перекрасить в другой цвет и вывести на нём собственную фамилию – после этого он мог совершенно безбоязненно приглашать к себе в гости Директора с замсеком и без зазрения совести пускать им пыль в глаза… Но спокойная жизнь закончилась для Уайтлока в прошлую пятницу. По дороге с работы домой он заглядывает в кабинет Директора на традиционную летучку начальников отделов; там он узнаёт о начинающейся с понедельника кампании по проверке огнетушителей… Он понимает, что угодил в интересную ситуацию. Если проверка обнаружит отсутствие огнетушителя у него в кабинете, это сильно подорвёт его имидж начальника лучшего отдела. Но как же ему быть? Срочно везти огнетушитель с дачи и перекрашивать его обратно в положенный цвет? Но это слишком трудоёмко… (Да и пронести баллон через дальнее КПП теперь не так легко.) И тогда Уайтлок принимает простое и остроумное решение: Он похищает первый попавшийся плохо лежащий (или висящий) огнетушитель и уносит его в свой Отдел Жидкостей. Выйдя с летучки, он направляется в административный корпус – там ему и попадается на глаза наш неприкаянный баллон номер 42, сиротливо болтающийся на двух гвоздях возле кладовой. Сняв его со стены, Уайтлок тащит его к ближайшей лестнице и заносит в подвал… (Не приходится удивляться, что пронырливый Уайтлок имеет у себя кучу ключей от разных дверей, которые он вроде бы не должен иметь.) Итак, он спускается с баллоном в подвал. Сразу отнести его в свой кабинет он не мог, поскольку тот уже был опечатан и поставлен под сигнализацию… Тогда Уайтлок временно прячет баллон в первый понравившийся ему ящик. В понедельник он надеется достать его оттуда и донести до конечного пункта назначения… Как назло, в начале новой недели ВОХР устраивает рейд по своим подземным помещениям. Уайтлоку приходится запастись терпением и отложить свои замыслы до лучших времён. Он выжидает до вторника… Когда активность ВОХР в подвале вроде бы затихает, он снова спускается туда со стороны своего Отдела Жидкостей, достаёт огнетушитель из ящика и приносит в свои владения. Ему остаётся лишь отодрать от него табличку с цифрами 42, прикрепить прежнюю (оставшуюся от старого баллона) и повесить огнетушитель на положенное место. И вот он уже полностью готов к прибытию противопожарной проверки! Когда наши доблестные пожарники зайдут в кабинет начальника Отдела Жидкостей, там всё опять будет в полном ажуре с точки зрения противопожарной безопасности…

– Махони, вы с чем-то несогласны? – поинтересовался Доддс, заметив неоднозначное выражение на лице коллеги.

– Мне непонятно только одно, – в задумчивости ответил тот, – Допустим, всё действительно было именно так, как вы сейчас рассказали… Но каким образом вы сумеете это доказать? Ведь никаких вещественных улик против Уайтлока у вас не имеется! Все ваши рассуждения основаны лишь на ваших собственных догадках…

– Не смешите нас! – запротестовал Маклуски, продолжая сосредоточенно расхаживать по комнате, – К счастью, у нас тут – не нотариальная контора; и до идеального правового государства нам тоже пока далеко. (Особенно до такого, которое описал в своём опусе Горенс.) Мы не собираемся доказывать перед коллегией присяжных, что баллон спёр Уайтлок; нам достаточно и того, что мы сами уверены в этом на все сто процентов… Сегодня в конце рабочего дня мы ещё раз заглянем к заму по кадрам и познакомим его с результатами нашего расследования. Надеюсь, он сумеет извлечь пользу из этой истории – например, тактично намекнёт Уайтлоку, что кое-кому в Центральной полиции уже известно о его тёмных делишках. Если он (Уайтлок) не прекратит проявлять интерес к неумеренным перемещениям вверх по служебной лестнице, об этих делишках может узнать и наша широкая общественность во главе с высшей администрацией. И как бы после этого наш дорогой Уайтлок не свалился с очередной иерархической ступеньки и не провалился в глубокие тартарары…

– В общем, Уайтлоку придётся задуматься, правильный ли путь он избрал, – подвёл итог Доддс, – С этим несчастным баллоном он угодил в очень интересную историю! – не смог сдержать злорадства он.

– С чем мы его от всей души и поздравляем! – не преминул добавить Маклуски.

XCIII. По ту сторону окна

– В общем, зам признал, что материалов для размышлений в этом деле предостаточно, – закончил рассказ Доддс, неторопливо покуривая свою большую трубку.

Данный разговор происходил в знаменитой курилке на лестничной площадке пятого этажа главного корпуса Центральной полиции. Помимо самого Доддса и его коллеги Маклуски тут присутствовал также ещё один сотрудник Отдела Расследований по фамилии Махони. (Первые двое курили трубки, а третий просто курил.)

– Попутно зам выдвинул ещё одно любопытное предположение, – продолжил рассказ Доддса Маклуски, – Он обратил внимание на то, что образ действий похитителя огнетушителя подозрительно напоминает манеру поведения другого неизвестного злоумышленника, который недавно обчистил малый зал в антенном корпусе. В обоих случаях наблюдается похожая картина: Преступник действует исключительно нагло и бесцеремонно, как бы игнорируя наличие службы ВОХР на нашей территории и демонстративно плюя на интересы родной конторы. Это сходство навело зама на мысль, что оба похищения были совершены одним и тем же лицом. В общем, зам всерьёз заподозрил нашего дорогого Уайтлока в обоих этих злодеяниях… Но не станем преувеличивать: В случае с антенным корпусом мы не смогли привести ему ни одного аргумента ни в защиту Уайтлока, ни против него, – проявил присущую ему объективность он.

– Кстати, в данный момент в кабинете Директора подходит к концу очередная утренняя летучка, – сменил тему Доддс, – Сразу после её окончания зам выйдет с нами на связь. Не исключено, что именно тогда он даст добро на нашу очередную командировочную поездку… Так что вскоре нам с Маклуски предстоит ещё немного потрудиться! (Я имею в виду: поднять телефонную трубку и побеседовать с замом.)

Махони выпустил изо рта ещё одно табачное облачко и согласно кивнул головой… Впрочем, потрудиться Доддсу и Маклуски пришлось гораздо раньше, чем они рассчитывали. Уже несколько секунд спустя где-то поблизости хлопнула дверь, по коридору бойко простучали чьи-то каблучки, и в курилку заглянула мисс Томпсон, ещё одна сотрудница Отдела Расследований.

– Я так и подумала, что вы курите на лестнице! – воскликнула она.

– Мы не просто курим, но ещё и работаем, – уточнил на всякий случай Махони, – Мы как раз обсуждаем текущую ситуацию…

– Вы тут курите и даже не знаете, что творится на свете! – планомерно продолжала мисс Томпсон, – А между прочим, вам только что позвонили из Норткота…

– Большое спасибо, мисс Томпсон, – проявил присущую ему вежливость Доддс, – Итак, нам позвонили из Норткота… Мы очень признательны вам за эту информацию! Кстати, а что это ещё за Норткот?

– Это – тот самый Норткот, который в Уэльсе, недалеко от Кардиффа, – раскрыла секрет сотрудница, – В нём находится знаменитый военный госпиталь. Именно там нашему Родли недавно наложили гипс на руку, – (все трое курильщиков, услышав знакомую фамилию, непроизвольно произнесли себе под нос кое-какие неопределённые междометья), – Вчера он снова прибыл в госпиталь и попросил снять гипс обратно. И вот сегодня врачи решили позвонить нам и об этом сообщить… Сперва они звонили в вашу комнату, но вы им не ответили. Тогда они позвонили мне… Я стучала вам в стенку, но не достучалась. В конце концов они продиктовали мне номер телефона, по которому с ними можно связаться, – она протянула коллегам бумажку с каким-то мудрёным междугородним номером.

– Махони, возьмите бумажку! – предложил Доддс, – Мисс Томпсон, мы вам очень благодарны! Мы тут как раз размышляли над вопросом, куда бы мог деться Родли…

Исполнив свою миссию, сотрудница удалилась обратно на рабочее место, а трое курильщиков принялись с ещё большим любопытством разглядывать записанный ею номер телефона.

– Итак, Родли объявился в неком Норткоте, где он пару месяцев назад находился на излечении, – подвёл промежуточный итог Доддс, – Насколько мне помнится, в тот раз он присвоил себе шестьсот фунтов стерлингов, которые госпиталь выделил ему на покупку биогаек с биошурупами. Теперь он снова явился в этот госпиталь к обманутым им врачам, которые наверняка потребуют от него вернуть эти несчастные шестьсот фунтов… Да, Родли привык смотреть опасности в лицо! Мы можем только позавидовать его смелости и бесшабашности…

– Вопрос о текущем местонахождении Родли как раз поднимался вчера в нашей беседе с замом, – заметил к слову Маклуски, – и он прозрачно намекнул, что этот вопрос уже давно нуждается в прояснении…

– Будем считать, что мы его прояснили, – Доддс кивнул на бумажку в руке Махони, – Поскольку мисс Томпсон уже знает о звонке из Норткота, нам больше не имеет смысла утаивать информацию о местонахождении Родли. Пожалуй, нам следует как можно скорее известить обо всём зама… Кстати, по моим ощущениям, накачка у Директора уже закончилась! – спохватился он.

Трое курильщиков спешно затушили свои давно потухшие курительные принадлежности. Два прославленных детектива срочно засунули свои большие трубки себе за пазуху, а Махони торопливо выкинул свой окурок в ближайшую мусорную урну… Когда все трое ускоренным шагом приблизились к своей рабочей комнате, из-за её запертой двери уже доносились настойчиво-раздражённые телефонные звонки. Отперев дверь, Доддс быстрее молнии устремился к телефону и незамедлительно снял с него трубку.

– Где вы бродите? – раздался в трубке суровый голос зама по кадрам, – Я названиваю вам уже минут десять – но у вас никто не снимает трубку!

– Мы проводили небольшое оперативно-служебное расследование за пределами нашей рабочей комнаты, – доложил Доддс, – Вчера вы поставили перед нами задачу прояснить местонахождение Родли; не так ли? Ну так вот: Нам удалось установить, что в настоящее время он находится на лечении в военном госпитале города Норткота близ Кардиффа…

От неожиданности зам на пару секунд потерял дар речи. Придя в себе, он сдержанно поинтересовался:

– Но насколько мы можем доверять этой информации?

– Пожалуй, процентов на девяносто пять, – проявил присущую ему умеренность Доддс, – Чтобы полностью её подтвердить, нам было бы неплохо созвониться с этим госпиталем. Его контактный телефон у нас имеется, а Махони уже готов отправиться в переговорочный пункт…

– Значит, военный госпиталь в Норткоте близ Кардиффа… – повторил зам, – Я передам это название отделу режима! (Пускай высылает за Родли очередного сотрудника.) Между прочим, вопрос о Родли только что обсуждался на летучке у Директора. Мне было поручено оперативно прояснить местонахождение этого обормота и явиться к Директору с докладом, как только появятся первые результаты… Будем считать, что результаты у нас уже появились! В общем, срочно спускайтесь ко мне, на второй этаж! Будете сами докладывать Директору, – принял решение он.

– Вместе с Махони? – уточнил для полной ясности Доддс.

– Да, и его тоже прихватите, – не стал отказываться зам, – Итак, я жду вас в коридоре на втором этаже!

Спуск по лестнице с перечёркнутой сигаретой с пятого этажа на второй занял у троих дисциплинированных сотрудников совсем немного времени. Зам, как и обещал, встретил их в коридоре напротив отдела кадров. (Как обычно, он был одет в свой фирменный костюм синего цвета.)

– Я только что передал в отдел режима информацию о местонахождении Родли, – известил он подчинённых, – Им осталась самая малость: разыскать своего Беннета и дать ему указание выезжать из Пантинктона в Норткот. Будем надеяться, что на сей раз ему уже не помешает никакая неприятная неожиданность… Ну а мы с вами прямо сейчас отправимся на доклад к Директору! – объявил он тоном, не допускающим возражений.

– Но, может быть, Махони имеет смысл сперва позвонить в Норткот и уточнить информацию о Родли? – закинул удочку Маклуски.

– Хорошо, пускай звонит, – охотно согласился зам.

– Но вообще-то военный госпиталь в Норткоте вряд ли относится к нашему Министерству, – обратил внимание Доддс, – Скорее всего, междугородний телефонный звонок туда окажется платным…

– Можете не беспокоиться: Центральная полиция оплатит этот звонок, – пообещал зам, – Как-никак он вызван служебной необходимостью… В общем, Махони, отправляйтесь в переговорочный пункт и звоните в Норткот – а сразу после этого заходите в кабинет Директора, где мы будем вас дожидаться! – (Махони, в полном осознании первостепенной важности своей миссии, торопливо удалился по коридору в сторону переговорочного пункта), – Ну а мы с вами отправимся к Директору прямо сейчас… Хотя постойте! – зам застыл посереди коридора с поднятой ногой, – Доддс-Маклуски, вам придётся сперва зайти к нам в отдел кадров и поговорить с Крофтом! Он очень хотел вас видеть по какому-то важному поводу… Узнайте, что ему требуется – но долго с ним не засиживайтесь! Я буду ждать вас у Директора в кабинете… Ну, давайте скорее за дело!

И зам молниеносно исчез в торцевой двери коридора, на которой была прикреплена табличка со словом «Секретарь». Двум выдающимся мастерам сыска и розыска не оставалось ничего иного, кроме как посмотреть ему вслед, развернуться на девяносто градусов и войти в кабинет отдела кадров, возле двери которого они и простояли последние пару минут.

– Крофт, мы вас внимательно слушаем! – обратился Доддс к единственному обитателю кабинета, – По какому поводу вы желали нас видеть?

– Только, пожалуйста, говорите побыстрей! (Директор с нетерпением дожидается нас у себя в кабинете.) – предупредил Маклуски.

Крофт поднял голову от большого многостраничного списка, который он до этого с интересом изучал, и смерил вошедших снисходительно-насмешливым взглядом.

– Ага, наш отстающий Отдел Расследований! – кивнул головой он, – Значит, я хочу сказать вам следующее: У вас двоих до сих пор не изготовлены вкладыши к Большому Совещанию. Мы не можем их изготовить, поскольку у вас в личном деле отсутствуют свободные фотографии… (Кстати, в точно таком же положении пребывает и ваш Горенс.) Поэтому я могу дать вам только один совет: Срочно сбегайте в фотомастерскую на третий этаж и сфотографируйтесь – а заодно передайте вашему Горенсу, чтобы тоже принёс нам свои фотографии!

– А почему вы решили, что у нас с Доддсом якобы нет вкладышей? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Потому, что вы числитесь в нашем чёрном списке, – Крофт указал на многостраничный документ перед собой, – Здесь указано, что вкладыши вам ещё не изготовили…

– А это тогда что такое, по-вашему? – возразил Доддс, извлекая из-за пазухи упомянутый вкладыш; то же самое сделал и стоявший рядом с ним Маклуски.

– Ага! Значит, вкладыши у вас есть? Очень хорошо, – ничуть не смутился Крофт, – Можете считать, что вам повезло! Я удалю вас из списка штрафников, – он вычеркнул фамилии собеседников из своего многостраничного документа, – Но вам следовало побеспокоиться заранее! Сегодня утром я уже подал Директору служебную записку с перечнем безвкладышных сотрудников и упомянул в нём вас обоих, – не без злорадства добавил он.

– Нет-нет, мы на вас нисколько не в обиде! – заверил Маклуски, – Но тогда уж и вы на нас не взыщите: Недавно мы составили для Первого отдела список неблагонадёжных сотрудников, куда по недосмотру включили и вас… Так что если вас на днях вдруг вызовут в Первый отдел для разговора по душам, то, пожалуйста, не слишком удивляйтесь!

И прославленные детективы стремительно покинули гостеприимный отдел кадров, оставив озадаченного Крофта ломать голову над смыслом их завуалированных намёков… Несколько секунд спустя они уже входили в кабинет под названием «Секретарь», расположенный наискосок от предыдущего.

– Добрый день, мисс Снукки! – поприветствовал секретаршу Доддс, вошедший первым, – Как там поживает Директор? Мы с коллегой как раз собрались его проведать…

– Да-да, они сидят в кабинете вдвоём с замом по кадрам и вас дожидаются, – подтвердила мисс Снукки, – Насколько я понимаю, вы хотите обсудить, что делать с Родли, – в её голосе промелькнуло плохо скрываемое любопытство, – Если не секрет: А что он опять такого выкинул?

– Пока ничего нового, – успокоил её Доддс, – Впрочем, Махони как раз отправился на телефонные переговоры с Норткотом. Не исключено, что ему удастся добыть более свежую информацию…

Между тем из-за двери Директорского кабинета осторожно высунулась рука в синем рукаве и властно помахала подчинённым, призывая их поскорее заходить. Разумеется, прославленные детективы не замедлили исполнить пожелание начальства.

– Директор сейчас разговаривает по телефону с Министерством, – шёпотом сообщил им зам, когда они переступили через порог самого главного кабинета Центральной полиции, – Сядьте пока в сторонке и немножко подождите! (Надеюсь, он скоро освободится.)

Зам и два детектива скромно и без лишнего шума заняли три свободных стула за перпендикулярным столом, по правую руку от Директора. Пользуясь свободной минуткой, Доддс не преминул пожаловаться заму:

– Похоже, Крофт совсем выжил из ума! Он написал в служебной записке, что у нас с Маклуски якобы нет вкладышей к Большому Совещанию… А между тем эти вкладыши у нас есть!

И два детектива наглядно продемонстрировали заму наличие у них тех самых вкладышей. Зам лишь снисходительно усмехнулся в ответ.

– Не обращайте внимания на чудачества Крофта! – дружески посоветовал он, – Эту записку Директор не глядя спустил мне – а я сразу запрятал её под сукно. (Крофта можно понять: С этим дурацким совещанием у нас у всех уже давно все мозги набекрень!)

Но вот наконец Директор закончил свою важную беседу с Министерством, уложил трубку на аппарат и повернул голову к посетителям.

– Ага, Отдел Расследований! – хмыкнул он довольно строго, но не без иронии, – Да, нам предстоит неприятный разговор о вашем обормоте Родли… Кстати, как там пошевеливается отдел режима? – подумал вслух он и тут же снова взялся за телефонную трубку, – Алло, отдел режима! Вы уже разыскали вашего Беннета?

– Да-да, господин Директор! – донёсся из встроенных динамиков бодрый ответ начальника отдела режима, – Мы поддерживаем с Беннетом непрерывную связь. В данный момент он находится в… в этом самом… У меня записано это название, господин Директор!

– Вы уже передали ему указания насчёт поисков Родли? – строго поинтересовался глава Центральной полиции.

– Конечно-конечно, господин Директор! – заверил бодрый голос из динамиков, – В самое ближайшее время он отправится в… в этот, как его…? У меня записано название этого города, господин Директор!

– Отдел режима, немедленно прекращайте сосать лапу и валять дурака! – осерчал Директор, – Даю вам один час сроку на розыски вашего Беннета! Ровно через шестьдесят минут жду от вас доклада о его выезде в Норткот… Вам всё понятно? Тогда работайте! – Директор сердито бросил трубку, – Да уж, повезло мне с подчинёнными! Какой отдел ни возьми – всюду сидят одни разгильдяи! Один обормот не поймёшь где шляется, а другие всё никак не могут за ним угнаться… От фактов никуда не денешься: Родли уже четыре месяца отсутствует на рабочем месте! – он бросил гневный взгляд на соратников Родли по Отделу Расследований, – И как нам теперь доставить его на это самое место? Высылать в Уэльс фургон с решётками?

– На наш взгляд, необходимости в подобных мерах пока нет, – ответил Доддс, – Собственно, Родли находится в служебной командировке, в которую он был отправлен своим бывшим начальником сектора Уайтлоком…

– Но не слишком ли долго он в ней находится? – не без подковырки осведомился Директор.

– Спору нет: Его пребывание в командировке по ряду причин немного затянулось, – не стал возражать Доддс, – Первоначально он был направлен в Мартингейл за секретной документацией… Сама документация была доставлена к нам в кратчайшие сроки – а вот Родли получил в Мартингейле кое-какие производственные травмы и остался там долечиваться. С тех самых пор он и продолжает пребывать в различных медицинских заведениях, лечась от различных травм (полученных как при исполнении командировочного задания, так и при прохождении лечения)… Особого беспокойства эти обстоятельства вызывать не должны. К примеру, другой сотрудник отдела режима, Боумэн, в своё время тоже угодил в госпиталь Лаункросса во время командировки (в рамках розыска всё того же Родли) и остался там лечиться от трёхстороннего воспаления лёгких…

– Но Боумэн уже давно успел вернуться из этой командировки, – обратил внимание Директор.

– Во многом это было связано с нашим вмешательством, – не преминул напомнить Маклуски, – Ведь это мы с Доддсом посоветовали Боумэну отказаться от процедуры зондирования! Если бы он на неё согласился, он бы ещё нескоро вернулся на рабочее место… (А может, вообще бы на него не вернулся.)

– Тем не менее ситуация с Родли выглядит по меньшей мере абсурдно, – откровенно высказался Директор, – Наш сотрудник уже четыре месяца подряд путешествует по всем госпиталям страны, а мы до сих пор не можем его отловить… Если я вздумаю рассказать эту историю в Министерстве, мне попросту никто не поверит!

– Значит, нам следует придумать для Министерства более правдоподобную историю, – сделал вывод Доддс, – Родли был послан в командировку в рамках Брокингемского расследования; не так ли? В таком случае, его четырёхмесячное отсутствие вполне объяснимо! – проявил неиссякаемый оптимизм он, – К слову, другой наш сотрудник, Горенс, отправился в командировку с той же целью ещё раньше Родли и до сих пор из неё не вернулся. Но его отсутствие всеми воспринимается как должное и ни у кого не вызывает ненужных вопросов… При крайней необходимости мы можем представить поездку Родли как своего рода дополнение к командировке Горенса, – предложил он, – Этот вариант наверняка покажется правдоподобным даже нашему недоверчивому Министерству…

– Но Горенс хотя бы присылает нам какие-то отчёты о своей поездке! – заметил Директор.

– Его отчётов вполне хватит на двоих, – не затруднился с ценным замечанием Маклуски.

– Давайте прикинем: А какие могут быть сомнения в том, что Родли в течение этих четырёх месяцев честно исполнял порученное ему командировочное задание? – снова взял слово Доддс, – Его перемещения за этот период времени выглядят следующим образом: Лондон – Мартингейл – Дармут – опять Мартингейл – Страйт – Норткот – Лаункросс – опять Страйт – опять Мартингейл – опять Дармут – опять Норткот. Со стороны это очень даже похоже на маршрут обычного командированного лица… Между прочим, размах перемещений Беннета значительно уступает размаху Родли. Но ведь никому пока не пришло в голову сомневаться в том, что Беннет находится в служебной командировке; не правда ли?

– А вот и Махони! – оживился долго молчавший зам, заслышав за дверью знакомый голос; он резко вскочил со стула и выглянул из кабинета, – Махони, мы с нетерпением вас дожидаемся! Заходите скорей в кабинет! (Мисс Снукки, потом успеете расспросить нашего коллегу! Вам должно быть известно, что любопытство – не порок, а кое-что другое… Сперва все важные новости должна узнать высшая администрация, и только потом – вы!) Дада, Махони: Вам – сюда! – он пошире распахнул дверь и сделал широкий радушный жест.

Рыжеволосый сотрудник тихо и скромно переступил порог Директорского кабинета. На его лице само собой появилось официально-канцелярское выражение, как это всегда случалось с ним при разговорах с высоким начальством.

– Ну, как ваши успехи? – поприветствовал его зам, – Удалось ли дозвониться до Норткота?

– Да, разговор с госпиталем состоялся, – ответил Махони тем же официально-канцелярским тоном.

– Садитесь и рассказывайте! – зам уселся на своё прежнее место и указал вошедшему на стул с левой стороны перпендикулярного стола, напротив себя и обоих детективов.

– Благодарю! – сказал Махони, усаживаясь на стул.

– А почему у вас – такой официальный тон? – встревожился вдруг зам, – С Родли что-то случилось?

Махони выдержал паузу, скорчил скорбную гримасу и ответил:

– Да, случилось!

– Что с ним такое стряслось? – заинтересовался Директор.

– Полчаса назад, – начал докладывать Махони, – вследствие трагического стечения обстоятельств, в госпитале города Норткота под Кардиффом произошло выпадение нашего сотрудника Родли из одного из окон пятого этажа одного из больничных корпусов…

– Вот те на! – присвистнул от удивления зам, – То есть, Родли вывалился из окна пятого этажа?

– Да, именно это и произошло, – подтвердил Махони.

– А в какую сторону он выпал: внутрь или наружу? – уточнил для полной ясности Маклуски.

– Выпадение произошло в наружную сторону, – развеял сомнения Махони, – На глазах многочисленных свидетелей и очевидцев Родли преодолел по воздуху расстояние между окном пятого этажа и поверхностью земли, после чего упал на неё.

Присутствующие в кабинете не смогли удержаться от удивлённо-растерянного гула.

– Только этого ещё не хватало! – обеспокоенно произнёс Директор, – Но каково состояние Родли после падения? Он хотя бы жив?

– В тот момент, – ответил Махони, – когда разговаривавший со мной по телефону сотрудник госпиталя видел Родли в последний раз, тот был, несомненно, жив.

– Почему «в последний раз»? – не понял зам.

– Потому, что с тех пор он больше его не видел, – объяснил Махони, – поскольку отправился разговаривать по телефону со мной.

– Но что говорят врачи про состояние Родли? – повторил свой вопрос Директор.

Махони печально развёл руками.

– Увы! – вздохнул он, – К сожалению, врачи не смогли поставить однозначный диагноз нашему сотруднику…

– Вот ведь паршивая история! – произнёс в сердцах Директор, – Я прямо чувствовал, что этот Родли опять вляпается в какую-то дурацкую переделку… Махони, вам известны другие подробности этого дела? Если да, то скорее рассказывайте! Я должен знать, как и почему всё это произошло!

– Да, сотрудник госпиталя поделился со мною всеми известными ему подробностями, – подтвердил Махони, – А дело было так: Вчера вечером Родли неожиданно появился в госпитале Норткота и потребовал, чтобы ему сняли с правой руки наложенную на неё ранее в этом же госпитале гипсовую повязку. По его словам, ему уже надоело таскать её на руке – а снять её самостоятельно ему не удалось, поскольку он не является левшой и недостаточно хорошо владеет левой рукой… К сожалению, ввиду позднего вечернего времени подходящих медицинских специалистов в госпитале не оказалось. Гипсовую повязку Родли помогли снять охранник, уборщица и другие пациенты… На ночь наш сотрудник был размещён на раскладушке в коридоре пятого этажа, поскольку его ещё не успели определить ни в одну из палат. Сегодня утром в госпитале наконец появились специально уполномоченные медицинские работники. Один из них, по фамилии Беркли, незамедлительно связался с госпиталем для работников полиции в Лаункроссе (в котором Родли проходил лечение до этого), чтобы согласовать с ним вопрос об оплате его дальнейшего лечения. (Именно с этим Беркли я затем беседовал по телефону.) Из Лаункросса ответили, что не собираются финансировать лечение Родли, поскольку он является сотрудником не лаункросской, а лондонской Центральной полиции. Они продиктовали Беркли номер телефона капитана Чиверса, начальника полиции Лаункросса, и посоветовали перезвонить ему – что Беркли тотчас же и сделал… Как и следовало ожидать, капитан Чиверс переадресовал Беркли к нам в Центральную полицию и сообщил ему наш телефон. Беркли перезвонил нам в Отдел Расследований, но, не застав нас на рабочем месте, оставил свой номер телефона мисс Томпсон с просьбой выйти с ним на связь в самое ближайшее время. Выполняя его пожелание, я буквально полчаса спустя позвонил по указанному номеру и побеседовал с Беркли. К сожалению, за эти полчаса с нашим сотрудником Родли успело приключиться это досадное происшествие… Дело было так: Сегодня утром Родли повстречал на территории госпиталя двух своих старых знакомых из числа местных пациентов. (Он уже успел с ними подружиться во время своего предыдущего пребывания в этом же госпитале.) Поднявшись на пятый этаж, они втроём расположились для беседы на одном из подоконников…

– А сколько бутылок у них с собой было? – не удержался от каверзного вопроса Доддс.

– Точное количество неизвестно, – ответил Махони, – Но, судя по всему, никак не меньше одной… По роковому стечению обстоятельств, на этом окне отсутствовали стёкла на правой его половине (если смотреть из коридора) – как на внешней, так и на внутренней створке. Однако этот недостаток был скрыт свисающей сверху большой чёрной занавеской… Через некоторое время после начала беседы трое собутыль… то есть, собеседников внезапно почувствовали, что из окна дует. Не сумев понять причину этого явления, они вообразили, что если окно получше захлопнуть, то от сквозняка можно будет избавиться. Родли забрался на подоконник с правой стороны и сделал попытку посильнее закрыть свою половинку окна. Один из его собеседников, от которого действия Родли были скрыты свисающей сверху шторой, предпринял подобную же попытку с другой стороны. Он от души двинул своей половиной рамы и, к несчастью, прихлопнул Родли ладонь на левой руке. Получив неожиданный и болезненный удар, наш сотрудник на какую-то долю секунды потерял ориентировку, зацепился правой ногой за оконную раму (на которой не было стекла) и упал на подоконник между внешней и внутренней створками своей половины окна. Между тем второй собеседник Родли, оставшийся стоять на полу, заметил отсутствие стёкол на правой части окна и уже был готов предупредить об этом своих собут… то есть, коллег. Но тут левая нога Родли случайно задела стоявшую на подоконнике ёмкость с жидкостью – отчего та повалилась на бок, покатилась по подоконнику и свалилась с него на пол. Второй собеседник Родли успел подхватить её на лету и всунуть в правый боковой карман своего больничного халата. Тем временем Родли уже почти поднялся на ноги, но в последний момент поскользнулся на разлитой жидкости и упал обратно на подоконник, хотя и сумел ухватиться обеими руками за занавеску. Вскоре ему, к счастью, удалось-таки опять принять сидячее положение и начать подниматься снова… К тому моменту его второй собеседник уже закончил запихивать бутылку в карман и наконец смог известить коллег о замеченном им отсутствии стёкол на окне. Однако первый собеседник Родли посчитал эту информацию неверной, поскольку на его половине окна стёкла имелись в наличии. В связи с этим он повторно двинул рамой и на сей раз прихлопнул Родли правую ногу примерно в районе щиколотки. От удара ногу Родли отбросило к внешнему краю подоконника, где она, увы, соскочила наружу вместе с другой ногой. Наш сотрудник лишь путём героических усилий сумел удержаться от окончательного выпадения, ухватившись руками за штору. Это дало ему возможность зацепиться ногами за какой-то карниз, проходивший с внешней стороны стены где-то метрах в полутора снизу от окна… Происходящие события привлекли внимание сотрудников и пациентов госпиталя, находившихся внизу, у подножия больничного корпуса. Согласно их показаниям, наш сотрудник в столь отчаянной жизненной ситуации вёл себя мужественно и с достоинством… Очевидцы пытались помочь висящему на занавеске Родли своими ценными советами и оказать ему необходимую моральную поддержку. Со своей стороны, и два собеседника Родли тоже не оставили его в беде: Второй из них также залез на подоконник и протянул ему руку, чтобы помочь влезть обратно в оконный проём. Однако в этот самый момент правый карман его больничного халата, в котором находилась упомянутая бутылка, не выдержал давления груза и прорвался, а сама бутылка вывалилась сквозь образовавшееся отверстие и стукнула Родли по лбу. На какой-то миг он растерялся и выпустил из рук занавеску в попытках поймать пролетающую мимо ёмкость – в связи с чем он, к искреннему огорчению всех присутствующих, был вынужден продолжить своё падение с пятого этажа…

Закончив свой проникновенный рассказ, Махони с облегчением перевёл дух. На какое-то время в кабинете повисла тягостная пауза. Присутствующие невольно призадумались над тем, насколько порой человеческая судьба зависит от множества мелких житейских случайностей… (В наступившей тишине стали отчётливо слышны чьи-то сдержанные похихикиванья с той стороны двери. По всей вероятности, это мисс Снукки, взволнованная участью Родли, подошла вплотную к кабинету начальника, дабы не упустить ни малейшей детали из доклада Махони.) Но вот наконец затянувшееся молчание прервал голос Директора:

– Как ни прискорбно, но что произошло – то уже произошло… Махони, так что же всё-таки говорят врачи про состояние Родли после падения?

– Врачи не могут дать определённого ответа на этот вопрос, – ответил Махони, – Дело в том, что Родли приземлился в большой сугроб, сметённый дворником под самое окно… Сразу после падения он (Родли) в громкой и публичной форме выразил своё негативное отношение к данному госпиталю, царящим в нём порядкам и находящимся в нём на излечении пациентам. После этого он вылез из сугроба, направился к ближайшему забору и покинул территорию госпиталя, пролезши в одну из заборных дырок. (Именно через эту дырку он накануне и прибыл в госпиталь.) На текущий момент его нынешнее местонахождение и направление его дальнейших перемещений пока не могут быть установлены…

– Как это понимать? – вскричал потрясённый Директор, – Этот обормот опять куда-то улизнул, так что ли?

– По всей вероятности, именно так и обстоит дело на данную минуту, – подтвердил Махони, – Как я уже упоминал, накануне Родли не успел пройти через приёмное отделение госпиталя и сдать туда свои документы вместе с повседневной одеждой. Таким образом, сегодня утром уже ничто не мешало ему покинуть пределы лечебного заведения в любой удобный ему момент…

– Да чтоб его…! – непроизвольно вырвалось у Директора, – Да чтоб он ещё раз грохнулся с пятого этажа!

Он тяжело вздохнул и схватился за голову. В тот же миг на его столе весело зазвонил телефон… Подняв трубку, хозяин телефона услышал из встроенных динамиков бодрый голос начальника отдела режима:

– Господин Директор, ваше задание выполнено! Я только что дозвонился до Беннета и передал ему ваше указание срочно выезжать в Норткот. Я полагаю, завтра с утра он доберётся до госпиталя и встретится наконец с Родли…

– Передайте вашему Беннету, что он – герой труда! – сказал Директор и с грохотом опустил трубку на аппарат, – Надо же: Уже завтра он там будет! (Просто потрясающая оперативность!) Всё это напоминает мне игру в какие-то бесконечные догонялки…

– Удивительно меткое сравнение! – поддержал начальство Маклуски, – Куда бы Родли ни приезжал, он всюду опережает Беннета или Боумэна на один-два хода… Отделу режима требуется срочно менять тактику – например, не бегать за Родли наперегонки, а подкарауливать его где-то на полпути или заманивать в какие-либо ловушки…

– Пожалуй, на сегодня с меня хватит разговоров про этого обормота, – трезво оценил свои силы Директор, – Отдел Расследований, вы можете быть свободны!

– Махони, примите наши поздравления! – не смог смолчать Маклуски полминуты спустя, поднимаясь вместе с двумя коллегами по лестнице со второго этажа на пятый, – Вы вели свой доклад настолько серьёзно, что мы с Доддсом едва удерживались от хохота!

– Я полагаю, что при разговоре с высоким начальством всегда лучше сохранять серьёзность, чем перебарщивать с шутками-прибаутками, – ответил Махони.

– Однако наш коллега Родли – и впрямь не совсем обычный сотрудник, – заметил к слову Доддс, – В Норткоте он свалился с двадцатиметровой высоты и нисколько не пострадал – а чуть ранее в Страйте навернулся на ровном месте и сломал себе руку… Именно про такие отчаянные головы и принято говорить: Он признаёт одни только крайности – либо всё, либо ничего!

– И всё же я рад, что Родли остался цел, – проявил гуманный подход Маклуски, – Честно говоря, не хотелось бы мне сочинять текст для его некролога…

– В текстах для некрологов нет ничего сложного, – обнадёжил его Махони, – Я бы состряпал некролог для Родли в течение пары минут! Например: «Про таких людей не хочется думать в прошедшем времени. Как легко становилось у нас на душе при одной мысли о том, что где-то рядом живёт такой замечательный сотрудник…»

– Это – не про Родли! – выразил решительный протест Доддс, – Нам становилось легче как раз тогда, когда Родли был где-то далеко, а не рядом!

– «…при одной мысли о том, что где-то на свете живёт такой замечательный сотрудник», – поправился Махони.

– Вот это уже лучше! – согласился Маклуски, – И ещё я рад тому, что нам пока не придётся заказывать Родли памятник и устанавливать его на месте его героической гибели…

– Я уже предвкушаю, какой шикарный монумент мы бы смогли ему сварганить, – предался мечтаниям Доддс, – Отлитый в бронзе Родли в полёте за ускользающей бутылкой… Скульптору пришлось бы немало потрудиться, чтобы выразить в металле присущее Родли извечное стремление к некой труднообъяснимой романтической мечте – в данном случае воплощённой в образе летящей бутылки…

Но вот наконец подъём по лестнице на пятый этаж подошёл к своему логическому завершению, и трое коллег Родли снова очутились в хорошо знакомом им коридоре. Направляясь к двери своей рабочей комнаты, они внезапно услышали громкие жизнерадостные голоса из-за соседней двери – причём голосов этих было несколько больше, чем следовало… (Два из них явно принадлежали мисс Томпсон и миссис Стаббс – а вот третий, мужской, сотрудники Центральной полиции привыкли чаще слышать не вживую, а по междугороднему телефону.)

– Он – уже здесь! – моментально узнал этот голос Маклуски, – Как говорится, явился – не запылился…

– Уоддок, мы вас сердечно приветствуем! – прокричал Доддс в закрытую дверь.

Дверь открылась, и из-за неё появился следователь бембриджской полиции Уоддок. (Его знаменитая почтальонская сумка на сей раз оказалась у него в руках, а не висела через плечо.)

– Наконец-то я вас дождался! – ответил он, выходя из соседней комнаты и обмениваясь со всеми тремя коллегами тёплыми дружескими рукопожатиями, – Ваша комната была заперта, а кабинет вашего начальника отдела тем более. И если бы не ваши гостеприимные сотрудницы, мне бы пришлось целых полчаса неприкаянно слоняться по коридорам в ожидании вашего возвращения…

– У нас имелись уважительные причины для отсутствия, – заметил Махони, – Мы трое отправились на важный разговор с Директором, а наш шеф находится одновременно во внеплановом отпуске и под следствием.

– Тогда соглашусь: У вас действительно были уважительные причины для отсутствия, – не стал возражать Уоддок.

Доддс отпер рабочую комнату, в которую Уоддок так долго не мог попасть. Все четверо зашли в неё и оперативно расселись по свободным стульям. (Уоддок не преминул выложить свою почтальонскую сумку на ближайший стол.)

– Между прочим, Уоддок, вы тоже с опозданием объявились на положенном месте, – обратил внимание Доддс, – Мы ждали вас к себе в гости ещё в понедельник, к началу Большого Совещания – вы же изволили пожаловать только сегодня, в среду…

– А у меня тем более были веские причины для опоздания, – сразу пресёк все неуместные намёки гость из Бембриджа, – С вашим Большим Совещанием постоянно выходит какая-то несуразица… В прошлый раз, в августе, у меня по дороге к вам угнали машину и спёрли меченые банкноты, а совещание в итоге всё равно отменили. Теперь его отменили снова – а со мной по дороге опять приключились примерно такие же дурацкие неприятности…

– Что вы имеете в виду? – не понял Маклуски, – Ещё раз угнать машину у вас не могли, поскольку она до сих пор числится в розыске. Тем более у вас не могли повторно похитить меченые банкноты… (Насколько мне помнится, в августе вы посеяли их полностью, до последней бумажки.)

– Зато теперь я угодил в ещё одну историю – примерно такую же дурацкую, как и тогда, – посетовал Уоддок, – Хотите, я вам её расскажу?

– Дурацкую историю? Конечно хотим! – оживился Доддс.

– Уоддок, мы вас внимательно слушаем! – заверил Маклуски.

Трое радушных хозяев оперативно развернулись на стульях лицом к докладчику в предвкушении интересного рассказа. На неудачливого бембриджского следователя устремилось сразу три пары проницательных глаз, а три пары чутких ушей целиком обратились в слух…

– Я начну свой рассказ с прошлой пятницы, – приступил к докладу Уоддок, – Как вы помните, в тот день я с утра пораньше отправился в поликлинику на диспансеризацию. (Я торопился поскорее освободиться, чтобы как можно раньше выехать в Маршисайд, где меня поджидали Доддс и Маклуски.) Но, как вскоре выяснилось, торопился я совершенно напрасно… Итак, примерно через час я вернулся из поликлиники обратно в участок за своими командировочными документами. Именно тогда мой начальник, майор Спенсер, и сообщил мне о Большом Совещании в Лондоне, начало которого якобы назначено на будущий вторник. (Спенсер провёл на рабочем месте всю первую половину дня. На диспансеризацию он собирался отправиться лишь после обеда.) В итоге все мои замыслы полетели кверху тормашками, и вместо командировки в Маршисайд мне пришлось выписывать себе документы в Лондон… Заодно я попытался было дозвониться до Маршисайда и сообщить о предстоящем совещании Доддсу и Маклуски. Как назло, в маршисайдском полицейском участке никто не подходил к телефону… Не смог я дозвониться и в Уайлдтикет, где проживает мой подопечный Дохерти. (А ведь мне требовалось доставить его в Лондон к открытию совещания!) Тогда я решил действовать напролом и сам отправился за Дохерти на общественном транспорте… Как и следовало ожидать, я обнаружил своего подопечного у каких-то соседей за каким-то столом (или, вернее, под столом). Я мигом привёл его в чувство и объяснил, что нам требуется срочно выезжать в Лондон на Большое Брокингемское Совещание…

– А на обратном пути вы с ним опять остановились в гостинице «Три богатыря», где у вас в августе угнали автомобиль и спёрли меченые деньги? – блеснул догадкой Доддс.

– Нет-нет! Я решил, что с меня довольно приключений, – возразил Уоддок, – На сей раз я заночевал прямо у Дохерти, в его Уайлдтикете. Обратно в Бембридж мы с ним выехали только на следующее утро, в субботу… Перед отъездом я не поленился забежать в местное почтовое отделение и позвонить оттуда в Маршисайд. (Доддс и Маклуски прекрасно помнят наш разговор.) На обратном пути до Бембриджа с нами не произошло никаких неприятных неожиданностей. Самая главная неожиданность подстерегла нас уже после возвращения… Дело в том, что я, учтя свой предыдущий печальный опыт, не рискнул взять с собой в Уайлдтикет папку с документами, а оставил её на рабочем месте под надзором Спенсера. Мой начальник запер документы в большой шкаф, что стоит в предбаннике его кабинета. Нам с Дохерти оставалось лишь забрать их оттуда в понедельник утром, когда мы снова появились в Бембридже. Однако до понедельника в нашем отделении полиции успело приключиться немало занятных событий… Самое главное произошло ещё в пятницу, вскоре после моего отъезда за Дохерти: К нам в участок начали съезжаться сотрудники полиции из окрестных городков и местечек, чтобы принять участие в допросе некого Скелтона, которого собирались доставить к нам примерно к обеду. Среди собравшихся оказался и Леннокс, начальник полиции Маршисайда. (Вот почему я в тот день не мог дозвониться до его отделения полиции!) Дожидаясь Скелтона, гости гурьбой бродили по нашей конторе и страдали от безделья. В конце концов они выбрали себе под временное пристанище тот самый предбанник под носом у Спенсера, где остались мои документы… Мой начальник всерьёз забеспокоился, как бы в присутствии столь многочисленных гостей с моими материалами не произошло никаких неожиданностей. Он на всякий случай отпер шкаф, уложил все материалы в какой-то портфель и снова запер их в том же шкафу… Между тем время шло, а Скелтона всё не привозили. Когда пришла пора обеда, Спенсер вежливо выпроводил всех гостей из предбанника и отправился на диспансеризацию. Гости же нашли себе другое временное пристанище в кабинете следователя Рассела, который к тому моменту как раз вернулся из поликлиники…

– Вот как? – удивился Маклуски, – Неужели они смогли разместиться всей компанией в этой крошечной комнатушке? Насколько нам помнится, в ней едва хватает места и для одного Рассела…

– Речь идёт не о кабинете самого Рассела, а о соседней комнате, где обычно сидит его сержант Конрой, – внёс необходимое уточнение Уоддок, – Итак, Рассел, Конрой и иногородние гости продолжили дожидаться Скелтона и после обеда. Ближе к вечеру стало очевидно, что все их ожидания бесполезны. (Говорят, по дороге до Бембриджа этот Скелтон выпрыгнул из арестантского вагона и куда-то скрылся.) Тогда кто-то из собравшихся предложил отметить это событие за дружеским столом… Было решено закупить продукты для торжественной посиделки в ближайшем магазине. Все скинулись понемножку и без проблем набрали необходимую сумму… Однако попутно возникла другая проблема: А в какой таре нести из магазина эти продукты, дабы не привлекать внимания посторонних? И тут кто-то из гостей удачно вспомнил, что в шкафу у Спенсера вроде бы лежал какой-то портфель… Рассел прихватил связку ключей и сбегал в кабинет Спенсера. Тот легко открылся каким-то запасным ключом. Быстро подобрался ключ и к шкафу, где был заперт портфель… Недолго думая, Рассел притащил портфель к себе в кабинет. Только там вдруг выяснилось, что внутри портфеля лежат какие-то документы. Дабы они не пострадали при походе за выпивкой, Рассел вытащил их из портфеля и выложил на ближайший стол… Когда один из гостей успешно исполнил роль фуражира и благополучно вернулся из магазина, все бутылки были выгружены из портфеля. Рассел опять запихнул туда документы, а сам портфель снова отнёс в предбанник Спенсера и закинул на прежнее место в шкаф… (Чем закончилось это безобразие, вам прекрасно известно: Скелтона так и не довезли до Бембриджа, а все гости несолоно хлебавши разъехались обратно по своим городкам и местечкам.) Разумеется, мы с Дохерти даже не подозревали, какие интересные события происходили вокруг наших документов, пока мы добирались из Уайлдтикета в Бембридж. Мы вернулись обратно лишь в субботу вечером. Нерабочий воскресный день мы с Дохерти провели в дружеских походах по ресторанам, а с утра в понедельник явились наконец в участок и сразу полезли в шкаф за нашими документами. Сперва, достав их из портфеля, я не почуял неладного… Правда, среди наших материалов почему-то затесалась парочка пустых бутылок и несколько незнакомых документов, но их количество было не так уж и велико. И только присмотревшись повнимательнее, я вдруг обнаружил исчезновение самого главного своего Брокингемского отчёта на пятьдесят страниц… Я обратился за разъяснениями к Спенсеру; тот был удивлён ничуть не меньше меня. Чтобы напасть на следы своего отчёта, мне пришлось проводить настоящее расследование… Вкратце прояснив у Спенсера предысторию вопроса, я спустился с портфелем на первый этаж и показал его нашему охраннику Дэммонду. Тот припомнил, что в пятницу во второй половине дня один из наших гостей выносил подобный предмет из участка, а затем вносил его обратно. В итоге следы привели меня в кабинет Рассела. Я в один присест припёр его к стенке, и он был вынужден сознаться во всём… Мы по горячим следам тщательно обыскали комнату, где три дня назад проходила дружеская пирушка. Нам удалось обнаружить пару-тройку кем-то оставленных документов, но моего отчёта среди них не оказалось. Таким образом, мы пришли к неутешительному выводу: Похоже, в пятницу Рассел по недосмотру забыл положить мой отчёт обратно в портфель, а затем кто-то из гостей увёз его с собой, ошибочно приняв за собственный документ… Я угодил в весьма неприятное положение: Появляться на Большом Совещании без главного отчёта было недопустимо, а переписывать его заново было уже некогда. Выход у меня оставался только один: Я отправил Дохерти в Лондон одного, а сам занялся поисками отчёта. У меня ещё оставались надежды разыскать его в течение суток, чтобы успеть в Лондон ко второму дню совещания… Составив со слов Рассела список всех участников пятничной пирушки, я принялся методично обзванивать их всех в попытках выяснить, кто же из них всё-таки увёз мой отчёт. Методичность и правильный подход быстро привели меня к цели: К вечеру понедельника мне наконец удалось дозвониться до Леннокса в его Маршисайд. «Брокингемский отчёт на пятидесяти страницах?» – в задумчивости переспросил он, – «А как он выглядел?» «Он был вложен в скоросшиватель зелёного цвета, на который была приклеена бумажка со словами „Для ознакомления“!» – ответил я. «Ну да, так и есть!» – сказал Леннокс, – «Вернувшись из Бембриджа, я обнаружил среди своих документов какой-то незнакомый зелёный скоросшиватель с этой надписью. Немного подумав, я решил, что кто-то специально подсунул мне эту штуку, чтобы я с ней ознакомился…» «Вот мы и выяснили, кто же во всём виноват!» – обрадовался я.

Продолжить чтение