Читать онлайн Моя чудовищная половинка бесплатно

Глава 1. Как в кино

Ольга

Тарри, 5023 год

Рассвет обычно ассоциируется с чем-то позитивным, вселяющим надежду, но только не здесь. Не может пробудить в душе ничего светлого опасливо выглядывающий из-за черного склона синюшный диск, окруженный трепещущей красно-лиловой дымкой, будто воспаленной тканью.

Я уже знала, что скоро этот пугающий «фингал» рассосется – ночное светило скроется за горизонтом, уступив власть дневному, и оно распластает свои кроваво-красные лучи по горному склону. Какое-то время они будут расти, становиться длиннее, точно клинки, стремящиеся дотянуться до груди и пронзить ее, но потом солнце поднимется выше, и небо Тарри станет таким же, как и на Земле.

Но тоска, сжимающая мое сердце с тех пор, как я оказалась в этом недружелюбном мире, никуда не уйдет. Не может человек радоваться жизни там, где он – ничтожнейшее создание, не порабощенное другими расами по какой-то чудесной, мне неведомой причине.

Никогда я не привыкну к этим устрашающий восходам, никогда не стану своей в этом чудовищном месте с парадоксально звучным и даже милым названием – Тарри.

Тарри. Мир, населенный гигантскими человекоподобными существами: демлами, драклами, орклами и эльфлами. Да, здесь их называют так, почти как на Земле, но есть нюанс: здесь они реальны и составляют большую часть населения. Представители человеческой расы по сравнению с ними выглядят дистрофиками, не способными ни на что, кроме земледелия, рыболовства и ремесла. В то время как ценится здесь лишь одно искусство – искусство войны, если не считать магии, владение которой на Тарри искусством не считается. Стихиями здесь повелевает каждый демл, дракл, оркл и эльфл – эта способность дана им с рождения. В этом нет ничего примечательного, тем более – выдающегося. Только мы, люди, за исключением единиц, не наделены сколько-нибудь весомым магическим даром.

Тарри. Мир, в котором даже воздух пропитан ненавистью и агрессией, где конфликты вспыхивают на пустом месте и в мгновение ока разгораются до пугающих масштабов. Мир, в котором понятие мира забыто или никогда не существовало. Мир, постоянно пребывающий в состоянии вражды, где война вечна, перемирие кратко, где границы государств меняются буквально на глазах. Мир, где воины не знают пощады. Мир, где я чуть не погибла в первые же минуты появления.

Тарри. Мир, о котором на Земле не знает никто. Мир, в котором я неизвестно как, почему и зачем очутилась. Чуждый мне мир, в котором я заперта навечно. Мир, где умирает надежда, а любовь приобретает настолько чудовищные формы, что становится не даром небес, а проклятьем. Мир, в котором мне предстоит научиться жить или хотя бы выживать.

Здесь я уже неделю. Сколько раз я прокручивала в голове последний свой день на Земле, тщетно пытаясь понять, что произошло, как я могла перенестись на Тарри и существует ли путь обратно.

Земля, 2023 год

– Снова ты опоздала, – беззлобно упрекнул меня Серый, когда я появилась на съемочной площадке. – Интересно, что тебя задержало на этот раз?

– Ну-ка, ну-ка, Княжна, отожги! – произнес Кот, потирая руки и усаживаясь в единственное имеющееся в нашем фургончике кресло. – Давно не слышал твои анекдотцы.

Ребята были уверены, что истории, которые я им рассказывала, объясняя регулярные задержки, сочинялись мною на ходу. Они были настолько забавными и неправдоподобными, что смахивали на анекдоты. Однако вся эта ерунда происходила со мной на самом деле. Только об этом я предпочитала молчать – понимала, что все усилия убедить приятелей в том, что я не вру, были бы тщетны. Так что притворялась, что, действительно, все придумываю. Даже приукрашала, преувеличивала и добавляла комичные детали, чтобы не разочаровывать слушателей.

Но сегодня повод был не из тех, над которыми стоит смеяться. Не хотелось, чтоб ребята потешались над тем, что для меня было свято, так что грубо огрызнулась:

– Вам бы только поржать! Обломитесь: сегодня кина не будет.

Кот и Серый хором загоготали.

Мусолить тему моего опоздания было некогда, так что донимать расспросами коллеги меня не стали, и я помчалась готовиться к съемкам. Нужно было переодеться, наложить грим, дабы приобрести внешнее сходство с артисткой, которую я дублировала.

Побывав в руках гримера и костюмера, я стала похожа на бравого офицера хрен знает какого полка и хрен знает какого времени. Установить это не было никакой возможности не только мне, знакомой с историей лишь в рамках школьной программы, но и остепененному профессору. Дело в том, что я участвовала в съемках не исторического, а фантастического фильма, если быть точнее – фэнтезийного.

По сценарию главная героиня, роль которой я, можно сказать, и исполняла в той части, что касалась трюков, переодевшись в мужскую одежду, идет воевать с войсками Темного лорда из-за Сизых гор. Не без приключений она добирается до линии фронта, где знакомится с более опытным воякой и влюбляется в него, разумеется, не без взаимности.

Далее сюжет почти в точности повторяет сюжет «Гусарской баллады» – сценарист особо не заморачивался и решил пойти проторенной тропой, заменив лишь Шуру Азарову высокорослой княжной Мари Дельвиг, поручика Ржевского – князем Вронским, Кутузова – мудрым правителем Светлого королевства, а французов – всевозможной нечистью.

В тот день, который я сотню раз прогоняла в своей памяти, сниматься должна была преимущественно массовка. Мы с Серым-Вронским, Котом и Китом Сергеичем должны были принять в ней участие, лишь в одной сцене (поединке с кучкой нелюдей) мелькнув перед камерой крупным планом.

Серый и Кот ушли на позиции раньше, мы с Китом Сергеичем припозднились.

– Так что у тебя стряслось-то? – поинтересовался он у меня дорогой.

Кит Сергеич знал еще моих родителей и был моим наставником еще с тех пор, как я пешком под стол ходила. От него причину моей задержки можно было не скрывать. Я не особо болтлива, но не сильно скрытна. А в этот раз на душе вообще кошки скребли. Короче, не устояла я от соблазна излить душу, поделилась:

– Да у нас в семье традиция была каждый год ходить в одно местечко, сажать там новое дерево. Вот сегодня я посадила двадцать пятое. Хоть и спозаранку туда поехала, все равно не успела обернуться.

– А первое дерево мамка с папкой посадили, наверное, когда ты родилась? – решил продемонстрировать дедуктивные способности Кит Сергеевич.

– Не угадали, – улыбнулась я. – Мне только 24 года, да и то недавно исполнилось.

– Какое ж тогда событие Костя с Ксюшей так отмечали? – удивился Кит Сергеевич. – Мне они не рассказывали об этой традиции.

– Мне они тоже не все рассказывали, – вздохнула я, – так что сама не знаю, что этот ритуал означает. Но в память о родителях продолжаю его совершать. Так надо.

– Ну, раз надо – так надо, – не стал возражать Кит Сергеич.

– Об чем речь? – спросил Серый, услышавший обрывок нашего разговора.

– А ты уши не грей! – за меня ответил Серому Кит Сергеич.

– У них, может, шуры-муры, а ты встреваешь, – хохотнул Кот, туша об ствол березы недокуренную сигарету.

О том, что курить вредно и неспортивно, он был осведомлен, но плевал на это с высокой колокольни. Во-первых, привык, во-вторых, вбил себе в голову, что умрет не от никотина. Так ему цыганка какая-то предсказала еще в юности, лет пятнадцать назад, и он ей поверил. Сейчас это был тридцатидвухлетний детина, крепкий, как дубок, но уверенный, что жить ему осталось ровно год, и падет он смертью храбрых на поле боя.

Вообще-то, вероятность такая была, принимая во внимание нашу профессию. Гибнут каскадеры, вообще-то, не так часто, как может показаться обывателю – чаще отделываются травмами, но так-то вообще жизнью рискуют постоянно. Учитывая квалификацию некоторых «спецов», ставящих трюки в наших фильмах, люба съемка может стать последней. Риск свернуть шею у Кота был реально выше, чем помереть от рака легких, так что на его вредную привычку мы смотрели сквозь пальцы. Единственное, что режиссеру сие действие могло не понравится: в фантастическом мире, про который снималось кино, сигарет не было, тем более в пачках с надписью Marlboro.

– Спрячь, – напомнил Коту Кит Сергеич, указав на кончик упаковки, выглядывающий из кармана саперской куртки курильщика. Тот привычным жестом затолкнул Marlboro поглубже в карман, попытался застегнуть на пуговицу, но не тут-то было: она оторвалась и оказалась в траве.

– Блядь! – выругался Кот, приседая на корточки и шаря по траве руками.

– Забей! – бросил Серый. – Предупредительный сигнал уже был.

– Ну и хуй с ней! – согласился Кот, поднимаясь.

Я заметила, как пачка с сигаретами все-таки выскользнула из кармана куртки, но поднимать ее было поздно.

– Пишем! – громогласно скомандовал режиссер. И понеслось!

Я мчалась вперед, воинственно размахивая саблей и выкрикивая бодрящие ругательства, когда споткнулась обо что-то, похожее на корень, которого, по моему разумению, никак не могло быть именно в этом месте. Впрочем, это я потом уже пыталась проанализировать ситуацию и понять, что могло «подставить мне подножку», ругала на чем свет стоит тех, кто отвечал за подготовку лужайки, на которой происходила киношная баталия. А тогда я не успела ни о чем подумать. Лишь выплюнула на лету: «Ебать!» – и, долбанувшись башкой о ствол неожиданно выросшего передо мной дерева, отключилась. Легкая фальшивая ерихонка от потери сознания меня не спасла, даже удар толком не смягчила.

Очухалась я, когда уже смеркалось. Сначала даже не поняла, где я и почему так зябко. Только потом вспомнила, что во время съемок получила травму, внезапно встретившись с деревом, так что так и не успела добежать до лагеря противника и схлестнуться со злобным орком. Как обошлось без моего участия, понять я не могла. Вероятно, и не обошлось: перенесли съемки. Но того, что я не достигла цели, не заметить не могли – это факт. Значит, заметили. Но какого черта они оставили меня лежать на сырой земле, даже не подумав оказать медицинскую помощь. Не нашли? Не искали?

В том, что я лежу в чистом поле, обдуваемая вечерним ветерком, я не сомневалась: надо мной простиралось ночное небо, усыпанное звездами, непривычно крупными (но, может, такими они и должны быть за городом, где я сто лет не была).

«Природа прекрасна! – подумала я. – Как жаль, что мы так редко находим время пообщаться с нею».

С одной стороны луга, выбранного для съемки фантастической битвы, был лес, с другой – река, да и сам луг был усыпан цветами, которые, несмотря на то, что их наверняка растоптала массовка, должны были благоухать. Предвкушая наслаждение от букета ароматов, я втянула ноздрями вечерний воздух и… поморщилась. Пахло, нет – воняло, не деревьями, травами и водяными лилиями, а потом, кровью и гнилью.

Приподнявшись на локтях, я осмотрелась и с трудом подавила рвотный рефлекс – поле было усеяно трупами уродливых существ: вероятно, актеров, играющих прислужников Темного лорда. Они так и приняли смерть – в костюмах и гриме. Но кто их так мог покрошить? Что за ебаный маньяк?

Совершенно целых тел поблизости не было: у кого не хватало кисти, у кого руки, ноги, головы, а некоторые и вовсе были рассечены на несколько частей. И они были настоящими, об этом мне говорили все органы чувств: от зрения до обоняния.

На дальнем конце поля возникли силуэты. Сначала мне показалось, что это мужчины: высокие, коренастые, в рогатых шлемах, в каких были многие из тех, кто играл нелюдей из войска Темного лорда. Подумала, что они высматривают живых, чтобы отправить раненых в больницу, и хотела даже привлечь их внимание, показав, что я тоже уцелела, но, скорее всего, смогу доковылять до госпиталя и сама.

Но тут произошло то, что заставило меня затаиться. Двое коренастых мужчин, один из которых был в серебристых, почти белых доспехах, другой – во всем черном, рывком поставили на ноги пострадавшего: высокого худощавого мужчину с разметавшимися по спине светлыми волосами.

– Затаился, гад, Харк побери, – прохрипел тот, кто был облачен в серебристые доспехи, – думал, мимо пройдем, финг болотный.

– Да какой он болотный? – презрительно процедил тот, кто был в черном. – Так, безродный, перекати-поле, дерьмо собачье. – Процедив сквозь зубы оскорбленье, он со всей дури двинул поднятому с поля воину под дых, заставив того издать полустон-полурык.

– Грязный хер! – прошипела жертва, на мгновенье подняв голову и снова уронив ее на грудь.

– Забирайте! – рявкнул черный своим спутникам. Двое, одетых в черное, но чуть менее высоких и широкоплечих мужчин приблизились. Светловолосому заломили руки и, надев на них что-то, похожее на грубые наручники, подтолкнули несчастного рукоятью кинжала:

– Шагай, дерьмо безродное!

Пленник (а теперь у меня уже не оставалось сомнения в том, что длинноволосого взяли в плен) побрел в ту сторону, с которой появилась недавно черно-серебристая процессия. Один из черных пошел следом, периодически подталкивая несчастного.

Люди в черных и серебристых доспехах повели себя как победители, безжалостные к поверженному врагу.

– Глянь, кажись, дракл! – злорадно произнес человек в черном, с силой пнув одно из тел. Тело приподнялось, просипело: «Оркл продажный» – и снова распласталось под ногами чудовищ.

– Сдох, кажись! – хохотнул тот, кого умирающий назвал орклом. Теперь я уже видела, что кожа его покрыта зеленым гримом.

– А не сдох, так сдохнет, – усмехнулся тот, кто был в серебряном обмундировании, и, выхватив их ножен меч, несколько раз вонзил его в тело дракла.

Я поспешно опустилась на землю, решив, что благоразумнее притвориться мертвой и, дождавшись, когда жестокие безумцы покинут лужайку, уползти в противоположную сторону, добраться до фургончика, где я оставила свою одежду и телефон, вызвать полицию и неотложку – вдруг кого-то из раненых еще можно спасти.

Превратившись в слух, я поняла, что сумасшедшие террористы постепенно приближаются, периодически находя выживших и отправляя их в свой лагерь в сопровождении кого-то из своих подчиненных. Наконец, предводители остались вдвоем, и направились в мою сторону. Я начала шарить вокруг, пытаясь нащупать саблю: уже поняла, что выжить смогу, только оказав извергам вооруженное сопротивление.

«Меня не посадят, любой суд оправдает, видно ж, что самозащита», – успокаивала я себя, продолжая нашаривать рукоять сабли, забыв, что она бутафорская. Мои пальцы уже ощутили холод металла, когда их придавила тяжелая ступня, заставив меня поморщиться от боли.

Глава 2. Пленница

Ольга

Тарри, 5023 год

– Глянь-ка: баба! – удивленно пробасил, остановившись возле меня зеленомордый.

– За чем это она тянулась? – озадаченно поинтересовался тот, кто был в светлых доспехах. Теперь я четко видела, что они похожи на серебро, местами потемневшее, а кожа у рослого мужика, на которого они были надеты, сера и мерцает в свете луны, как будто тоже покрыта тонким слоем серебрянки.

– Сейчас узнаем, – крякнул зеленый, убрав ногу с моей руки, чтобы наклониться и подобрать саблю. Я поспешила отдернуть руку, прикрыв ей лицо и наблюдая за странной парочкой сквозь пальцы.

– Вроде как меч, но гнутый. И легкий больно, таким не убьешь, – поделился оркл своими наблюдения с серебристым, передавая ему мою бутафорию.

– Да таким не то что не убьешь – таким и пут не перережешь: меч-то тупой, – хмыкнул серебристый. – Любопытно, зачем она хотела его схватить?

– Напугать нас разве что, – предположил, посмеиваясь, зеленый.

– Напугать? Демла? Мечом? Игрушечным? Да ну! – с сомнением отозвался серебристый.

«Значит, зеленый – оркл, серебристый – демл, – отметила я про себя. – У нас на Земле объявились новые расы? Откуда? Может, инопланетяне?»

Я уже поняла, что серебрянка и зелень – не краска и не грим: вблизи отчетливо было видно, что оттенки эти натуральные, изначально присущие коже возвышавшихся надо мной существ, кстати, очень даже высоких, крупных.

В детстве меня дразнили дылдой, да и потом за глаза так называли: я была выше всех в классе, даже мальчиков. Некоторые из них позже, вытянувшись, обогнали меня, но большинство так и остались ниже. Сейчас во мне было 180 см, при этом комплекция у меня была нормальная, то есть тощей, как модель, я не была, и обувь я носила 42 размера. Так вот по сравнению с орклом и демлом я была вполне себе изящной барышней: в них было не меньше двух метров, скорее, даже больше.

– Может, у нее самой спросим? – предложил оркл.

– Подними ее, – кивнул демл, из чего я сделала вывод, что он здесь старший.

Оркл нагнулся ко мне, обдав меня зловонным дыханием, подхватил под мышки и рывком поставил на ноги. Я пошатнулась (голова кружилась – вероятно, не обошлось без сотрясения мозга). Чтобы не упасть, я автоматом ухватилась за орка.

– Смотри-ка, человечка обниматься к тебе лезет, – захохотал серебристый. – Может, это профессиональное? Глянь, нет ли у нее клейма на плече.

– Да не, на жахарку, вроде, не похожа, – с сомнением заметил оркл, которого я уже отпустила. – Но проверить можно. – С этими словами оркл резко рванул мою рубаху и тканевую куртку с покрытием, напоминающим кожу. Шнуровка порвалась, пуговицы посыпались на землю. Я печально проводила их глазами и приметила в траве красное пятно. Глазам своим сначала не поверила: это была пачка Marlboro. Она лежала рядом с помятой ерихонкой, слетевшей от удара об землю с моей головы. По идее, она должна быть далеко позади, но по факту оказалась здесь.

– Нет клейма, – констатировал оркл, бесцеремонно оголив мое левое плечо.

– Выходит, порядочная, – с интересом посмотрел на меня демл. – Под воина наряженная. Вон, даже шлем и меч при ней. Как будто хотела в ряды драклов затесаться, – задумчиво произнес он.

– И ведь затесалась же! – заметил оркл. – Чем только драклы смотрели, когда она меж них в атаку бежала?

– Далеко не убежала – быстро, гляжу, скопытилась, – хмыкнул демл.

Я обернулась: позади меня лужайка была пустой – ни одного трупа. Не было там и фургончиков, камер, света – вообще ничего. Хотя нет, кое-что все-таки было – горы. Горные хребты, которых в этой местности отродясь не бывало.

– Кто ты и что здесь делала? Почему одета, как воин? – грубо тряхнув меня, спросил оркл.

– Потому что я и есть воин, – огрызнулась я, обиженная недоверием к моим боевым способностям. Только потом сообразила, что разумнее было бы сказать, что переодеться в военное и пойти в бой меня заставили драклы – ради забавы.

Впрочем, мое признание не разозлило оркла и демла, а развеселило. Они заржали, как кони, и долго не могли остановиться.

Насмешек над собой я терпеть не могла: сколько раз из-за этого в детстве вступала в драки и сколько раз была бита! Но, оказалось, что, повзрослев, я не поумнела, потому что с языка у меня сорвалось:

– Дайте мне нормальное оружие и деритесь – я докажу, что я не вру!

– Дай ей, дай свой меч, – велел орклу, сопроводив вербальный приказ жестом, демл.

Я приняла из рук зеленокожего оружие. Меч был тяжелым, сразу видно, что настоящим.

Демл вынул из ножен свой меч, испачканный кровью жертв, которых он только что добивал на поле.

Не дожидаясь, когда я чуть привыкну к чужому оружию, демл рубанул с плеча – я еле успела поставить блок. Будь я хоть чуть менее расторопна, меня бы перерубили минимум до пояса и не поморщились бы.

Я поняла, что шутить со мной демл не собирается – пощады не будет. Сконцентрировалась, вспоминая все, чему меня учили отец, мать, Кит Сергеич и Виктория Алексеевна – мой тренер по фехтованию.

По счастью, держаться мне пришлось недолго: после того как я отразила еще два удара, демл вернул оружие в ножны и скомандовал:

– Хватит! Возвращай оружие и иди с нами. Возможно, что ты можешь быть чем-то полезна – это уж как случай решит.

– Повезло тебе, курва, – осчастливил меня оркл, забирая у меня меч. – Не умей ты сражаться – поимели б тебя коллективно и выкинули б, как падаль, – обуза нам не нужна. Но раз ты воин, то и отношение к тебе другое: кодекса наемников никто не отменял. Поднимай свой шлем и шагай бодрее!

Ни о каком кодексе наемников я ничего не знала, и понятия не имела, почему, согласно нему, меня нельзя поиметь коллективно и выбросить, как падаль. Но сам факт, что так со мной поступить было нельзя, не мог не радовать. Я приободрилась.

Нагнувшись, чтобы поднять шлем, я снова обратила внимание на пачку сигарет и машинально прихватила ее вместе с ерихонкой. Понятия не имела, зачем мне, некурящей, могли пригодиться сигареты, но интуиция мне подсказала, что оставлять их лежать в чистом поле не стоит.

Я незаметно сунула Marlboro в карман брюк, надела на голову покореженную ерихонку и, придерживая на груди рубаху с оторванными пуговицами, поспешила за демлом. Оркл замыкал шествие, не давая мне ни единого шанса сбежать. Впрочем, сбегать я не собиралась: неуда было, да и незачем.

Шли мы не меньше получаса, все дорогу молчали, так что у меня было немного времени, чтобы хоть немного осмыслить то, что со мной произошло. Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что орклы и демлы – не инопланетяне. Больно уж затяжной выглядела их борьба с некими драклами, больно уж свободно они чувствовали себя на этой территории. Плюс еще непонятно откуда взявшиеся горы. Плюс отсутствие на поле боя трупов моих друзей (а они с бутафорскими клинками против вооруженных настоящими мечами гигантов долго не выстояли бы). По всему выходило, что я переместилась в параллельный мир. Читать о подобном мне приходилось, но я была уверена, что все истории о попаданцах – выдумки. Теперь же я сама стала попаданцем, вернее, попаданкой, и чем быстрее смирюсь с этим, тем быстрее адаптируюсь в новом мире и найду проход обратно (если только он вообще существует).

Лагерь, куда меня привели, был палаточным, однако для военнопленных отдельного шатра никто не выделил: нас затолкали в сырую пещеру, вход в которую загораживала кованая решетка. Рядом выставили охрану, хоть в этом не было необходимости: оружие у нас отобрали, включая мою игрушечную саблю, а голыми руками выломать стальную дверь или погнуть ее прутья не смогли бы даже гиганты, среди которых я оказалась.

Нас было двенадцать. Помимо меня, в пещере своей участи ожидали пятеро эльфлов и пятеро орклов, кожа у которых, правда, была не зеленой, как у того, кто меня нашел на поле боя, а, скорее, цвета хаки и как будто покрытой пылью.

Позже я узнала, что зеленый цвет кожи был характерен для западных, или, как их еще называли, болотных орклов. Кожа цвета хаки говорила о том, что оркл с Востока. На восточном побережье осели некогда кочевавшие повсюду племена, за что их называли безродными.

Были еще северные орклы, кожа у которых была, по слухам, серо-коричневой и совсем бледной, но так ли это на самом деле, проверить было невозможно: представителей легендарных северных орклов за последнюю сотню лет на материке никто не встречал, помнили о них лишь старожилы (продолжительность жизни эльфлов, орклов, демлов и драклов раза в полтора-два превосходит продолжительность человеческой жизни).

Двенадцатым был эльфлоркл – помесь оркла и эльфла. Звали его Натаном, и это именно его подобрали на поле первым. От орклов Натан унаследовал кожу, имевшую выраженный зеленоватый оттенок, и карие глаза, от эльфлов – светлые волосы и худощавое телосложение.

Меня пленники безошибочно отнесли к человеческой расе, но была я, по их словам, не чистокровной человечкой. Рыжие волосы, по их мнению, свидетельствовали о том, что среди моих предков имелись драклы, слишком светлый оттенок кожи и серый цвет моих глаз говорили о том, что были в моем роду и демлы либо горные эльфлы. Отвечая на расспросы товарищей по несчастью, я сказала, что никогда не интересовалась своей родословной, да и осиротела давно, так что поведать о том, кем были мои прадеды, было некому.

– А в плен как попала? Люди же не воюют почти совсем, неужели драклы и их стали в армию заманивать? К тому ж ты женщина, на войне вам не место, – заметил Натан.

– Меня оркл и демл на поле боя подобрали, – сообщила я, – но как я туда попала – не помню, – соврала эльфлорклу. Не могла же я ему рассказать про свою работу каскадером, съемки фэнтези, падение, потерю сознания и возвращение в себя уже в чужом мире, который, как я поняла по разговорам, местные называли Тарри.

В пещере нас продержали до утра, а потом, даже не покормив, выгнали на лужайку, в центре которой была оборудована площадка, напоминающая ринг. На нем и решилась наша участь – строго по кодексу наемников, черт бы его побрал!

Глава 3. Рабство или смерть

Ольга

Тарри, 5023 год

Мне повезло: хранитель Кодекса наемников – немолодой уже оркл Джермкхг – огласил пункты древнего соглашения между армиями всех населяющих Тарри рас, касающиеся судьбы военнопленных. Дословно речь Джермкхга я не приведу, но суть передам.

Первое: раненые наемники, выжившие после сражения, но оставшиеся после боя на захваченной противником территории, подлежали пленению. Но это касалось лишь наемных воинов, относящихся к расам, отличным от основной расы противника. Непосредственных врагов можно было убивать на месте – так демлы с драклами обычно и поступали, но те к демлам были не более милосердны. Если и делалось исключение, то лишь для наиболее именитых воинов. Именно по этой причине в пещере, где держали пленных, не было ни одного дракла.

Второе: плененным наемникам предлагалось сменить нанимателя, то есть перейти на сторону захватившего их в плен врага. Несогласных тут же убивали. Но таковых, как я позже узнала, как правило, не было. Наемники воевали не за идею, а за деньги, и им было без разницы, на чьей быть стороне.

Третье: между наемниками, согласившимися служить пленившей их стороне, устраивались поединки, и на службу принимались только победившие. Проигравших же бой ожидала незавидная участь: стать рабом, выполняющим грязную работу и не получающим никакого жалованья, или же принять смерть. Рабам стать обратно воинами, как я поняла, уже не светило – это было навсегда.

Четвертое: доверия наемникам, ранее служившим врагу, не было, и их нанимали лишь в том случае, если кто-то из опытных воинов, в чьей преданности нет сомнения, соглашался взять их в напарники – как минимум на период испытательного срока, который длился двенадцать сражений. Тех же, кого в напарники никто из проверенных бойцов не брал, превращали в рабов или убивали. Меня не прельщало ни то, ни другое.

Пока Джермкхг напоминал столпившимся вокруг арены демлам, орклам и эльфлам положения Кодекса наемников, юный эльфл с берестой и острой палочкой в руках подошел к нам, военнопленным, и осведомился о нашей расовой принадлежности, записал имена.

Когда очередь представляться дошла до меня, я назвала свое имя и сказала, что принадлежу человеческой расе, что и по моей внешности было видно.

– Хольга? – с сомнением переспросил эльфл. – Смотрю, память у тебя совсем отшибло: нет такого имени. Хэльга тебя зовут, запомни – Хэль-га! – повторил он по слогам.

– Пусть будет Хэльга, – махнула я рукой, не желая вступать в неуместную дискуссию.

Приняв из рук молодого эльфла бересту с нашими именами, Джермкхг приблизился к нам и начал ритуал.

– Согласна ли ты, человек Хэльга, служить демлам в качестве наемного бойца в рядах войска Эверестии? – мне формальный вопрос Джермкхг задал последней. Голос его не дрогнул, но во взгляде мелькнуло сочувствие. Пожилой оркл не был бесчувственным! Участь же моя, по его мнению, была решена: или убьют в поединке, или же я стану рабыней – единственной рабыней в армии демлов, которую они, скорее всего, предпочтут превратить в жихарку – так на Тарри называли проституток. Вероятно, это наименование было образовано от слова жиха – неприличного названия женских половых органов (впрочем, значение этого слова на тот момент я еще не знала, хоть и слышала уже неоднократно).

– Согласна! – громко ответила я, стараясь не показать страха: а я до дрожи боялась предстоящего поединка, понимая, что от исхода будет зависеть моя судьба, а, может, и жизнь.

Мы кинули жребий. Мне повезло: мне предстояло сразиться с одним из самых молодых и, как я надеялась, неопытных эльфлов из числа пленных. Напарником Натана оказался здоровый оркл, самый крупный изо всех, и я подумала, что скоро одним эльфлорклом на Тарри станет меньше.

Перед началом поединка Джермкхг напомнил нам, что сражаться нам предстоит на мечах, можно использовать кинжалы и другое холодное оружие, сходиться в рукопашной схватке, а вот магию применять нельзя.

Услышав про магию, я хмыкнула, посчитав, что упоминание о ней в ритуальной фразе распорядителя боев было риторическим. Тогда я даже не подозревала, насколько легко и часто жители Тарри прибегали к волшебству.

Первыми на ринг вызвали двух эльфлов, которым выпал жребий сражаться друг с другом, несмотря на их принадлежность к одной расе. По иронии судьбы, они даже похожи были, как братья. Различить их можно было лишь по прическе и цвету шевелюры. У одного из них волосы были белы, как снег, и собраны в хвост, у другого они были распущены и были светлыми, но не белыми, а, скорее, пшеничными. Позже я узнала, что первый относился к горным эльфлам, большинство из которых в Бессмысленной войне поддерживало демлов, а второй – к лесным, симпатизирующим драклам. Были еще морские эльфлы, проживающие на побережье и островах. Они тоже были, как правило, на стороне драклов. Узнать же их можно было по волосам цвета морской волны.

Противники долго ходили по кругу, пристально глядя друг другу в глаза, как будто прощупывали, пытались угадать слабые места, тактику ведения боя. Но лица у обоих были непроницаемы. Нельзя было понять, испытывают ли они страх или уверенность в себе, знакомы ли им вообще эмоции.

Лесной эльфл оказался менее терпеливым. Он атаковал первым, налетев на беловолосого, точно смерч. Меч в его руке вращался с такой скоростью, что я едва успевала за ним следить. Но горный эльфл успевал: он молниеносно блокировал удары. Неожиданно лесной эльфл отступил, схватившись левой рукой за бок, зажимая кровоточащую рану. Только тут в левой руке горного эльфла я заметила окровавленный кинжал. Сосредоточившись на поединке мечами, я даже не подумала следить за левой рукой Астара (так звали горного эльфла). Похоже, что его противник допустил ту же ошибку.

Астар победно усмехнулся, отступая. Даже если рана, нанесенная им лесному эльфлу, и не была смертельной, продолжать битву она ему не дала бы. Это было понятно даже мне, никогда не принимавшей участие в настоящих сражениях и видавшей лишь искусственные раны, созданные гримерами.

Однако лесной эльфл оказался более живучим, чем казалось. Он нашел в себе силы поднять меч и кинуть его в спину повернувшегося к Джермкхгу в ожидании объявления результатов поединка Астара. Однако горный эльфл тоже оказался не прост: не знаю, как он почувствовал, что в спину ему летит клинок, но как-то почувствовал и отклонился. Меч пролетел мимо и чуть не вонзился в Джермкхга, но тот тоже успел отступить. Жертвой должен был стать молодой демл, стоявший за спиной хранителя Кодекса, но тот, сохраняя полнейшую невозмутимость, загородился щитом. Оружие, уже успевшее к этому времени снизить скорость, уладилось о щит и упало, никому не причинив вреда.

– Победителем объявляется Астар! – провозгласил Джермкхг и, обращаясь к раненому, спросил: – Рабство или смерть?

Ответить тот не успел, так как Астар вернулся к поверженному противнику, кинувшему меч ему в спину, и пригвоздил его тяжелым клинком к деревянному настилу, точно ботаник бабочку. Толпа вокруг загоготала: зрелище дергающего в агонии конечностями эльфла жестокосердных воинов не ужаснуло, а рассмешило. Я же едва сдерживала тошноту.

Порицать за некрасивый, с моей точки зрения, поступок Астара никто не стал. Джермкхг объявил, что формально поединок не был окончен, так как участники его не успели покинуть арену.

– Кто желает взять Астара в напарники? – просил распорядитель, и над головами многих из стоявших у самого ограждения ринга демлов поднялись мечи.

«Лес рук», – пришло мне в голову неуместное сравнение.

Желающим видеть горного эльфла своим напарником было предложено кинуть жребий, и Астар удалился с арены следом за двухметровым мускулистым брюнетом. Я уже знала, что брюнетами были преимущественно демлы, и без своей брони они напоминали людей, только были намного выше, сильнее и быстрее любого человека.

Следующим был поединок двух орклов. Они сразу отбросили в стороны мечи и кинжалы, сошлись в рукопашной. Борьба была долгой: казалось, что она не закончится уже никогда. Финал приблизила оплошность одного из противников, поскользнувшегося на крови из раны эльфла. Воспользовавшись тем, что поскользнувшийся на крови оркл утратил устойчивость, противник сбил его с ног и, тут же оказавшись сверху, с такой силой ударил головой о доски, что тот потерял сознание.

Джермкхг объявил победителя и, как только поверженный оркл пришел в себя, предложил ему сделать выбор между рабством или смертью. Тот выбрал смерть и, не дожидаясь, когда кто-нибудь приведет приговор в исполнение, сам заколол себя своим же кинжалом.

Победителя в напарники взял тот самый оркл, который нашел меня на поле боя. Он был офицером, недавно потерявшим адъютанта, на место которого ему и нужен был новый наемник.

Труп оркла унесли, но кровь с помоста не убрали, а тут же вызвали на арену третью пару: Натана и его могучего противника. Как оказалось, за элфлоркла я боялась напрасно: громадный, как каменная глыба, оркл был силен, но неповоротлив, а Натан – гибок, ловок и скор. Не прошло и пяти минут, как эльфлоркл заколол орка, вонзив ему меч прямо в сердце.

Натану повезло – его в напарники выбрал демл, да не рядовой, а офицерского чина. Позже я узнала, что это был тот самый военачальник, который накануне «тестировал» мое владение мечом и посчитал меня толковой наемницей.

Орклы, вышедшие на ринг следующими, дрались на кинжалах, причем не на жизнь, а на смерть, и нашли ее оба: один умер сразу же, зажимая горло, из которого хлестала кровь, второй – едва дойдя до края арены.

Следующими были эльфлы. Сражались они на мечах, тоже не щадя друг друга, но один из них был очевидно слабее второго. Получив пару царапин, он стал просить пощады, и его тут же увели, определив к рабам. Эльфла-победителя в напарники взял его земляк – горный эльфл.

Наконец-то, Джермкхг объявил последнюю пару:

– Человек Хэльга и эльфл Эстелей!

Глава 4. Поединок

Ольга

Тарри, 5023 год

Мы с молодым лесным эльфлом ступили на пропитанный кровью предыдущих гладиаторов помост. Кто-то подал мне меч – я даже не посмотрела, кто, лишь благодарно кивнула. Так, вообще-то, всем сражающимся выдавали то самое оружие, которое было при них в момент пленения. Просто чудо, что у меня в руках оказалось настоящее оружие, а не бутафорская сабля.

Эстелей был молод и красив. Высокий и мускулистый, он стоял передо мной, обнаженный по пояс, и торс у него был – загляденье. Впрочем, плечи и бицепсы тоже были ничего. Да и черты лица у эльфла были правильными, утонченными. Ветер развевал и путал его волосы, и он собрал их на затылке в хвост, обвязав полоской зеленой ткани. Глаза у него тоже были зелеными, как два изумруда.

– Может, сдашься? – спросил он меня с надеждой. – Мы же оба знаем, что тебе против меня долго не продержаться. А я не хочу тебя убивать – ты не делала мне зла, к тому же женщина.

Я отрицательно мотнула головой:

– Дерись!

Для себя я уже решила, что рабыней не стану. А если мне все равно предстоит умереть, то лучше уж приму смерть от красавчика эльфла, а не от какого-нибудь грубого оркла. К тому же шанс победить есть всегда, даже если противник сильней и опытней.

– Тогда держись! – горько усмехнулся Эстелей и сделал выпад. Врасплох он меня не застал, и я успела поставить блок. Клинки столкнулись со звоном, который долго продолжал стоять у меня в ушах. Не давая мне опомниться, эльфл рубанул горизонтально. И тут я поступила неспортивно и вообще против всех правил, которые вдалбливали в меня учителя, резко присев, так что лезвие просвистело над головой. Я тут же, как болванчик на пружине, выпрямилась и, поднимаясь, рубанула наискось внизу вверх. Эльфл отклонился, так что я едва царапнула его, но зато сама чуть не потеряла равновесие, только теперь сообразив, что советами наставников пренебрегла напрасно.

– Дура! – выплюнул Эстелей.

– Сам дурак! – отозвалась я, выбросив руку вперед и тут же обратно согнув в локте. Хотела дотянуться кончиком меча до горла эльфла, но не смогла – больно уж тяжел был доставшийся мне меч. Я помахать-то им толком не успела, а рука уже гудела.

– Я уже дважды мог убить тебя, – прошипел эльфл.

– Так почему ж не убил? – спросила я, нарушив вторую заповедь фехтовальщика – не разговаривать во время боя.

– Женщина, – односложно ответил эльфл и попросил: – Сдайся!

– Нет, – процедила я.

– Тогда убивай меня! – неожиданно заявил Эстелей и опустил оружие.

– Нет! – Такую жертву я принять не могла, да и сомневалась, что это именно жертва: думала, что эльфл что-то затеял, что в его отказе защищаться кроется какой-то подвох.

– Сдайся или убей! – сквозь зубы бросил мне юноша и закусил губу.

– Защищайся! – потребовала я, снова выбросив руку вперед, производя колющий удар. Метила в шею, но, честно говоря, была уверена, что снова не дотянусь, даже если эльфл не попытается отстраниться.

И не дотянулась бы, но произошло ужасное, такое, чего я никак не могла предвидеть: Эстелей с рыком шагнул вперед и буквально сам себя нанизал на мой клинок.

С криком ужаса я выдернула меч из тела молодого эльфла, и оно упало на деревянный настил. Как завороженная, я смотрела на то, как, пульсируя, выливается кровь из горла благородного юноши, как тонким ручейком бежит из красиво очерченного рта, как стекленеют глаза, похожие на изумруды.

Эстелей был мертв, и убила его я, хоть и победить должен был он. Я впервые убила человека, точнее, эльфла, но большой разницы не было.

«Я убила, я убийца», – пульсировало в висках.

Все внутри у меня похолодело, перед глазами помутнело, я пошатнулась, хватая воздух ртом. Если б не Джермкхг, поддержавший меня, я бы, наверное, опозорилась, на глазах у всех грохнувшись в обморок.

– Победила Хэльга! – объявил хранитель Кодекса и задал вопрос, от которого теперь зависела моя судьба: – Кто желает взять Хэльгу в напарники?

Над лужайкой повисла тишина – слышно было даже, как шелестят листвой стоящие поодаль разрозненные деревья.

«Выходит, напрасно ты принял смерть, прекрасный юноша, – обреченно подумала я, бросив сочувственный взгляд на лежащее почти у самых моих ног тело благородного эльфла. – Скоро мы, похоже, встретимся, Эстелей, если только не врут про бессмертие души».

– Кто желает взять Хэльгу в напарники? – повторил Джермкхг и добавил уже от себя, в нарушение ритуала: – Неужели никому не нужна напарница? Последний бой был кровав, многие потеряли товарищей. Лучше быть в паре с женщиной, чем одному!

– Не хера не лучше! – ответил один из орков. – Какой от бабы толк? Только лишняя обуза.

– На хер нужна? Чтоб, как Эстелей, жизнь за нее отдать? – поддержал оркла кто-то из демлов.

– Чтоб жахать – не ясно, что ли? – цинично заметил кто-то, стоявший сзади меня.

– Разок жахнуть – и отправиться к праотцам? – хохотнул кто-то с той же стороны. – Дорого обойдется, я лучше передерну.

– В рабыни ее надо, – подал голос горный эльф, который сам совсем недавно стоял на моем месте и ожидал своей очереди. – Чтоб никому обидно не было. В жахарках от нее толку больше будет, чем в бою.

Я вспыхнула. Джермкхг незаметно погладил меня по плечу и произнес:

– По правилам я должен спросить трижды, и я повторяю вопрос: кто желает взять Хэльгу в напарницы? Сейчас мы трижды обойдем ринг, и если желающих не найдется, я вынужден буду спросить у храброй девушки, что она выбирает, рабство или смерть.

– Я не пойду в рабство! – вскинула я голову. – Лучше умереть.

– Не спеши выбирать – у тебя еще есть шанс остаться наемницей, – попытался приободрить меня Джермкхг и, велев следовать за ним, пошел по кругу. Я покорилась его приказу, хоть и не видела уже смысла тянуть время: появившаяся у меня надежда остаться живой таяла с каждым шагом.

Воины, мимо которых вел меня старый орк, не выказывали мне ни капли сочувствия, а, напротив, потешались надо мной, отпускали скабрезные шутки. Мне не хотелось на них смотреть, меня трясло от страха, гнева и унижения. Попыталась отстраниться, представив, что я не здесь, и что весь этот кошмар происходит не со мной. Сначала получалось, но плохо: мерзкие голоса прорывались через воображаемый купол, отравляя последние минуты моей жизни.

– Хочешь сдохнуть, сдыхай, жаха, – услышала я, словно сквозь туман. – Я тебя все равно на финг натяну, курва: не живой, так мертвой.

Слово «финг» я за день слышала неоднократно и по контексту догадалась, что оно синонимично нашему русскому матерному слову из трех букв, ну, тому самому, что напоминает формулу: икс, игрек и что-то еще из высшей математики.

«Почему бы мне перед смертью не заколоть обидчика?» – подсказала мне гордость неординарное решение. Рука машинально сильнее сжала рукоять меча. Стиснув зубы, я подняла голову, чтобы посмотреть на обидчика, и шагнула в его сторону.

Это был молодой и на удивленье некрасивый оркл: коренастый, сутулый, ниже других ростом, с кривыми желтыми клыками и, была уверена я, со зловонным дыханием.

Я тверда была в своем решении уйти из жизни в бою с обидчиком и, возможно, унести его жизнь вместе с собой. Я бы точно не остановилась, не сверкни в это время над головой хама, намеревающегося осквернить мое тело, обнаженный меч – острием вверх. По моим наблюдениям, это был знак, что кто-то хочет взять меня в свои напарницы. Я перевела взгляд с лица оркла на лицо воина – обладателя поднятого вверх меча.

Это был демл в полном боевом обмундировании почему-то не серебристого или черного, как у других, а бронзового цвета, а за спиной у него виднелось нечто, похожее на металлические крылья. Он был выше всех, кто стоял рядом, чуть ли не на полголовы, к тому же оставался в рогатом шлеме, какой носили все демлы. Руки и лицо его казалось покрытым тонким слоем бронзы, глаза светились красным огнем, брови были сведены к переносице, из-за чего демл казался угрюмым, тонкие губы были сжаты. Встретившись со мной огненным взглядом, мой будущий напарник изобразил что-то вроде улыбки, но она больше напоминала оскал, который из-за выступающих над нижней губой клыков выглядел пугающим. Но я не подала вида, что сдрейфила, а нашла в себе силы улыбнуться своему спасителю в ответ.

– Ты спятил, Дарк? – спросил бронзового демла сосед в серебристых доспехах, выглядящий совсем как человек. – Это ж человечка! – в голосе говорившего звучало презрение.

– Ну и что, что человечка, – пожал плечами демл, – зато гордая и отчаянная, у нее многим можно поучиться храбрости.

– А как же твой обет оставаться холостяком и не принимать человеческий облик, пока не произойдет что-то одному тебе известное? – с недоверием спросил Дарка еще один соплеменник.

– Так я ж не жениться на ней собираюсь – я беру Хэльгу в напарники, а это не одно и то же, – резонно заметил Дарк, заставив меня облегченно вздохнуть: была надежда, что, раз какой-то обет не позволяет моему напарнику спать с женщинами, то он не станет покушаться на мою честь.

Насторожила только фраза «не принимать человеческий облик». Только теперь я поняла, что Дарк был сейчас на лужайке единственным, чья кожа оставалась покрытой мерцающей краской, а на теле и голове были литые доспехи и шлем, сидящие на нем, как вторая кожа. Остальные демлы от людей отличались лишь комплекцией. Кожа у них была чистой, хоть и бледной, головы непокрыты. Да и одеты они были в обычные брюки, рубашки и куртки из грубой кожи с металлическими вставками серебристого цвета. Дарк же был, точно отлитый из металла. Я даже не представляла, может ли он снять свои странные доспехи, будто бы сросшиеся с его кожей.

«А вдруг демлы на самом деле не так уж и сильно похожи на людей, а лишь принимают их облик, превращаются, а на самом деле они ужасны, и все, что я приняла за доспехи, является частью их тела?» – сообразила я.

Присмотревшись, поняла, что мое предположение верно: доспехов на Дарке не было, шлема тоже, и покрывала его тело отнюдь не краска. Он сам целиком был таким, это был его истинный облик, настоящий и, безо всякого преувеличения, чудовищный.

– Но ты никогда не брал напарника! – воскликнул орк, которого я чуть не заколола.

– Все когда-то происходит впервые, – философски заметил Дарк и, грубо толкнув собеседника, чтобы тот посторонился, позвал меня: – Что застыла, как истукан, Хэльга? Иди же ко мне – мы теперь всегда будем вместе!

Глава 5. Напарник

Ольга

Тарри, 5023 год

– Ну, что? Давай знакомиться! – предложил напарник, выведя меня из толпы. – Я Дармик Дарк, демл.

– Я Хэльга, человек, фамилии не помню, – представилась я. – Перед тем, как меня нашли на поле, ударилась головой, – пояснила для правдоподобия, – вот теперь частичная амнезия, то есть потеря памяти.

– Чудно говоришь, – качнул головой Дармик, – с островов, наверное?

– Наверное, – согласилась я. А как еще мне было объяснить необычность моей речи?

– Сразу поясню: напарница мне не нужна, а тебя взял лишь из уважения к Эстелею – не хотел, чтоб оказалось, что он голову напрасно сложил ради твоего спасения, – хмуро сообщил мне Дарк.

– Спасибо, – пробормотала я. Тут же перед моим внутренним взором пронеслись воспоминания о пережитом, и меня затрясло. Перед глазами стояло красивое лицо Эстелея, струйка крови, стекающая из уголка его рта, остекленевший взгляд, а в ушах – грубые голоса, гогот, оскорбления, которыми осыпали меня орклы, эльфлы и демлы.

– Да ты вся дрожишь! – Дармик неожиданно проявил наблюдательность. – Впервые убила сегодня?

– И это тоже, – призналась я.

– А еще что? Болеешь? – голос Дарка прозвучал озабоченно. Заразиться боится? Да ну!

– Я вообще-то на краю смерти была, – огрызнулась я. – Интересно, как ты сам себя чувствовал бы, окажись на моем месте.

– Страху натерпелась? – хмыкнул напарник. Ну, да: от кого я ждала сочувствия? От демла?

– Хватит об этом уже! – обрубила я Дарка. Тот факт, что он меня спас, согласившись взять в напарницы, не давал ему права лезть ко мне в душу и насмехаться надо мной.

– Знаю, что тебе нужно! – неожиданно воскликнул собеседник. – Но сначала я отведу тебя в безопасное место.

– А разве здесь не везде безопасно? – я обвела рукой лагерь.

– Бабе? Разумеется, небезопасно! Вмиг оприходуют!

– Я же наемник, а не просто баба, – заметила я неуверенно. – На меня ж Кодекс наемников, по идее, распространяется.

– Кодекс? Да кто его чтит? Так что сиди здесь и никуда не высовывайся, меня жди, – Дарк поднял полог палатки, к которой подвел меня, пока мы разговаривали, приглашая меня войти.

Здесь все было скромно, по-походному: рюкзаки, спальные мешки, почти такие же, как у земных туристов, походное снаряжение. Правда, палатка была высокой: не палатка, а прям шатер какой-то – я могла поместиться в ней, выпрямившись в полный рост. Но как долго мне придется ожидать напарника, я не знала, так что присела на раскладной стул типа рыбацкого.

Дарк ушел, а я осмотрелась. Спальных мешков в палатке было пять. Я помнила, что Дармик до меня не имел напарников, и поняла, что в палатке с ним проживали еще четыре воина.

С двумя из них я вскоре познакомилась. Точнее, с одним, так как со вторым уже была знакома – им был Натан. Он вошел в шатер вместе со своим напарником, которого я тоже знала, хоть и знакомством нашу встречу назвать было нельзя.

– Сильвер, – представился он и протянул мне руку, как это делают при знакомстве земляне.

– Хэльга, – назвалась я, пожав протянутую лапищу.

Сильвер был без брони, и узнала я в нем того, кто нашел меня на поле боя и привел в лагерь, каким-то чудом: наверное, по выражению глаз и голосу. Сейчас демл был в человеческом обличии, и я его не боялась.

– А Дармик куда подевался, не знаешь? – спросил меня новый знакомый.

– Он не сказал, куда, но, надеюсь, что ненадолго, – вздохнула я.

– Это да – скрытность – его вторая натура. – Ни перед кем не отчитывается, о себе ничего не рассказывает, и истинного лица его не знает никто. Подозреваю, что Дармик – не настоящее его имя, а Дарк – точно не его фамилия. Но наемники вправе сохранять инкогнито.

– А разве в облике демла его никто не может узнать? – удивилась я.

– Так он и в облике демла не в своем ходит, – пожал плечами Сильвер. – Ты ж видишь: он то бронзовый весь, то медный – значит, морок наводит, искажает свое лицо.

– Без маски серебристым был бы или черным, – пояснил мне Натан, знающий уже, что я почти ничего не помню о мире, в котором нахожусь. – И глаза у него синими были б или серыми, может, даже фиолетовыми, а они у него красные сейчас, точно угли раскаленные.

– Ясно, – протянула я, пораженная услышанным.

– Сплетничаете? – услышала я недовольный голос Дарка, входящего в шатер. – Пей! – протянул он мне фляжку.

Открыв ее, я поняла, что в ней находится алкоголь.

– Коньяк? – спросила я, понюхав напиток.

– Виньяк, – поправил меня Дарк. – Пей – полегчает.

«Надо полагать», – подумала я и послушно сделала глоток. Напиток обжег горло, приятным теплом растекся по пищеводу. Все-таки во фляжке оказался коньяк, как бы его здесь ни называли местные, причем коньяк неплохой.

– Выдержанный, – заметила я, глотнув еще раз.

– Пятилетний, – отозвался Дарк, – лучшее, что удалось раздобыть.

– Пятилетний – тоже неплохо, – улыбнулась я и искренне поблагодарила напарника за заботу: – Спасибо, это то, что нужно!

Дармик улыбнулся в ответ, обнажив клыки, из-за чего стал похож на демона из земных легенд. Я заставила себя не отвести взгляда, не показать, что улыбающийся демл вызывает у меня содрогание.

– Пленников не кормили еще, – заметил Сильвер, вероятно, опасаясь, что я быстро захмелею и начну вести себя неадекватно.

– Как я сам об этом не подумал! – шлепнул себя по лбу Дарк. – Нужно ж первым делом отвести тебя поесть.

– Не, ты все правильно сделал – это было нужнее, – успокоила я напарника, щелкнув пальцем по фляге с коньяком.

– Может быть, – снова улыбнулся Дарк.

«Когда-нибудь я привыкну к этому оскалу, – подумала. – Наверное. Может быть. Не исключено».

– Но теперь-то можно и поесть. Пошли, – позвал меня Дармик, направляясь к выходу из шатра.

– Я б сначала помылась или умылась хотя бы, – заметила я неуверенно. – Есть у вас здесь баня или что-то в этом роде?

– В поселке есть, – взмахнул рукой Дарк, указав направление. – Если потерпишь до обеда, провожу – все равно нам туда надо, обмундирование тебе заказать: у нас на складе твоего размера нет ничего – не проверял, но и так знаю.

– Потерплю, – вздохнула я.

– Но если не терпится, под водопадом сполоснуться можно, – обрадовал меня Дармик. – Есть здесь неподалеку, сам сегодня там водные процедуры принимал.

И, Харк побери, демл снова оскалился в своей чудовищной улыбке.

– Спасибо, что показал мне это замечательное место. Теперь можешь оставить меня одну – обратную дорогу я найду, – отпустила я Дармика, когда мы оказались у небольшого водопада, где реально можно было, не рискуя жизнью, «принять водные процедуры».

– Не могу, – возразил Дарк, присаживаясь на камень. По всей видимости, он планировал задержаться здесь надолго.

– Почему? – удивилась я.

– А если кто-то еще найдет это место? Одну я тебя не могу здесь оставить.

– Но ты же мужчина! – воскликнула я. – Так что я, вообще-то, стесняюсь.

– Привыкай, – хмыкнул демл. – Женщин в нашей армии нет, так что никто тебе особых условий создавать не станет. Так что теперь тебе все придется делать среди мужчин: и спать, и мыться, и в бане париться, и нужду справлять. А ты как хотела? Не станешь же утверждать, что в армии драклов по-другому было?

Дарк был прав: мне нужно было задвинуть свою стеснительность куда подальше и привыкать жить среди мужчин.

– Ладно, оставайся, – согласилась я, – только отвернись хотя бы.

– Да очень нужно мне на тебя смотреть! – обидчиво буркнул Дарк, но отвернулся.

Я разделась и ступила в воду, однако добраться по камушкам до самого водопада не успела.

– Мыло-то возьми, – окликнул меня Дармик.

Я обернулась. Демл стоял ко мне лицом и протягивал мне какую-то таблетку, похожую на брикет кофе.

– Блядь! – выругалась я, поняв, что демл меня видит голой.

– Не понял, что ты сказала, повтори, – замер на месте Дарк. Похоже, что земные ругательства были на Тарри не в ходу.

– Это так, островной жаргон, – нашлась я, – не обращай внимания.

Страх разоблачения вмиг перекрыл досаду на то, что Дармик видел меня обнаженной, и стыд.

– Понял, – кивнул демл, отмерев. – Мыло-то возьмешь? – спросил, приближаясь.

– Ты всегда мыло с собой носишь? – спросила я, забирая с протянутой ладони странную таблетку. Теперь уже закрываться или требовать отвернуться было поздно – Дармик успел разглядеть меня и теперь вряд ли мог это все развидеть.

– Зачем его с собой носить? – удивился Дарк. – Мыльной травы везде полно, а перетереть и спрессовать ее корешок – много магии не надо.

– Ясно, – ответила я, хоть толком ничего не поняла.

Дармик отошел, снова сел на камень и… отвернулся! Ничего себе, вовремя он вспомнил о том, что я просила его на меня не смотреть!

После «душа» Дармик проводил меня на полевую кухню, где меня накормили кашей из незнакомой мне крупы, по вкусу похожей на перловку, но более мелкой, мягкой и рассыпчатой. Каша, как и положено, была с тушенкой, вроде как говяжьей. Завтрак, он же и обед, включал в себя также хлеб, вяленое мясо, сыр и травяной чай, сладкий и бодрящий.

«На таких харчах жить можно», – подумала я, удовлетворенно отодвигая от себя тарелку. Ее тут же принял лесной эльфл.

На кухне трудились рабы: готовили, убирали. Преимущественно это были эльфлы. Я сначала даже подумала, что орклов среди рабов было мало: то ли они не давались в плен, то ли чаще побеждали в поединках, то ли предпочитали смерть рабству.

Однако это представление оказалось ошибочным: орклов среди рабов тоже хватало. Просто приготовление пищи им не доверяли, даже под руководством свободных эльфлов. Все это было связано с тем, что орклы в большинстве своем были нечистоплотны и не соблюдали элементарных правил гигиены. Им доверяли только грязную и тяжелую работу, но они такую, в общем-то, и предпочитали.

Глава 6. Бездарь

Ольга

Тарри, 5023 год

Пообедав, мы с напарником направились в поселок – заказывать мне обмундирование. Находился населенный пункт довольно далеко – из лагеря его даже не было видно. Так что идти нам пришлось долго.

Сначала молчали, но потом тишина начала меня тяготить. И тогда я решилась начать беседу. Тему выбрала пустяковую, полагая, что это защитит меня от расспросов о моей биографии.

– Ты сказал, что мыло сделать легко, но ведь это не каждый может, только демл? – спросила я своего спутника.

– Вообще-то, это человеческая магия, – ответил он не без удивления. – Разве у вас на острове люди так не делали?

– Если б я помнила! – вздохнула громко.

– Мыловарение – часть зельеварения и врачевания, в этой магии эльфлы и люди сильны, – пояснил Дарк. – То, что быта касается, этим обычно человеческие маги занимаются. С мыловарением даже слабенькие колдуны и колдуньи справляются. Может, и ты умеешь, просто не помнишь. Если ты только не бездарная. Но это вряд ли: была б бездарной, давно б уже замужем была за каким-нибудь именитым драклом или эльфлом. Или ты, может, от мужа сбежала? Обращался с тобой плохо, бил?

– Не сбегала я ни от кого! – заверила я Дармика, опасаясь, что, заподозрив, что я могла быть женой злейшего врага демлов – дракла, мой напарник станет относиться ко мне хуже.

– Откуда знаешь? Ты же не помнишь ничего, – засомневался Дарк.

– Но если б у меня был муж, это бы я запомнила! – уверено заявила я.

– Значит, хоть какой-то дар у тебя да есть! – улыбнулся Дармик. – Давай проверим, сможешь ли ты сделать из корня мыльной травы мыло!

Я была уверена в бесполезности данного эксперимента, но говорить об этом своему спутнику не стала. Иначе пришлось бы привести аргументы, то есть признаться, что я прибыла на Тарри из другого мира, а этого делать было нельзя. Так что послушно последовала за Дарком, который разглядел в ущелье какое-то растение.

Мыльная трава была похожа на мураву, но более высокой, с крепким стеблем. Дармик безжалостно выдернул кустик и подал мне.

– Сначала очисть от земли, – посоветовал. – Не руками, конечно, а магией.

– А как? Ты бы хоть подсказал!

– Ну, это самое простое: просто встряхни, представляя корень чистым.

Я честно выполнила инструкцию, но чище корешок от этого не стал.

– Хм, – посмотрел на меня не без интереса Дарк. – Ты точно старалась?

– Очень!

– Попробуй еще!

Я попробовала снова – разумеется, снова с нулевым результатом.

– Выходит, дара у тебя совсем нет, раз даже очистить от земли ничего не можешь! – воскликнул Дарк. Моя полная неспособность колдовать его почему-то воодушевила.

– Увы, – развела я руками.

– Увы? Да ты с ума сошла? Не «увы», а здорово! Это же надо: бездарная человечка! Повезло же мне такое сокровище к себе в напарницы заполучить!

– Да что в этом хорошего-то? – не поняла я. – Или это ты так шутишь?

– Да какие тут могут быть шутки, Харк подери! – воскликнул Дарк. – Ты что, даже этого не помнишь?

– Не помню, – соврала я. Не могла же я сказать, что никогда об этом ничего не знала.

– Так от бездарных людей на свет появляются самые сильные в смысле магии дети! – огорошил меня Дарк. – Так что если где-то появляется девочка или мальчик без дара, то почти сразу же кто-нибудь из именитых забирает ребенка к себе, чтобы создать с ним семью, как только бездарь достигнет совершеннолетия.

– Не фига себе! – удивилась я. – Это что ж выходит: все мужики теперь захотят от меня ребенка, если узнают, что я бездарная?

– Именно! – подтвердил мои опасения Дармик. – Поэтому ты никому не говори, что колдовать не умеешь. Соври что-нибудь.

– Например, что обет дала не колдовать?

– А почему и нет? Отговорка с обетом всегда срабатывает, – засмеялся Дарк.

– Значит, и ты обета не давал маску не снимать?

– Давал обет, но не тот, о котором все думают. Только обет верности девушке, которую любил, – признался Дарк. – А маску ношу, чтоб сохранять инкогнито. Не хочу быть узнанным.

– Я не расскажу никому, – пообещала я, пораженная откровенностью демла и благодарная ему за доверие.

– Я твою тайну тоже сохраню, – пообещал Дарк.

И мы продолжили путь.

– Слушай, а магические способности от расы зависят? – спросила я Дарка немного погодя.

– Разумеется! – кивнул он. – У каждой расы свои способности.

– Например, орклы мыла сделать не могут! – продемонстрировала я свою сообразительность.

Дарк заржал, оценив шутку.

– Могут сделать, но зачем им? – ответил Дармик, отсмеявшись. – Орклы мыться не любят, хотя бывают и исключения. С нами в палатке жил один оркл, из благородных, напарником Сильвера был, так он таким чистюлей был, что эльфл позавидует.

– Натан тоже, кажется, не неряха, – заметила я, вспомнив, что от эльфлоркла не несло потом, и изо рта у него не пахло.

– Так он же наполовину эльфл, – пояснил Дарк. – Такие вообще на чистоте помешаны.

– А кто еще с нами в палатке живет? – спросила я.

– Жили, – ответил, погрустнев, Дармик. – Демл и эльфл. Они в последнем бою погибли. Если быть точнее, Ветивер погиб, а Лестер, эльфл, пропал без вести – вероятно, был пленен и, возможно, не выжил.

– Соболезную, – вздохнула я, огорчившись, что затронула в разговоре тему, которая испортила моему спутнику настроение.

Оставшуюся дорогу мы молчали, заговорили лишь на обратном пути. И на этот раз первым беседу начал Дармик.

– Вообще-то, я мог бы помочь тебе все вспомнить, – неожиданно предложил мне напарник. – Дело в том, что у меня имеются некоторые способности на стыке демловских и эльфловских.

– А это не опасно? – насторожилась я, подумав: «А не умеет ли, часом, мой напарник читать мысли?».

– Для тебя – абсолютно безопасно, – заверил меня Дарк.

– А для кого опасно?

– В теории – для меня, но я сильно усердствовать не стану: если упрусь в скалу, пробивать не буду – смысла рисковать нет, все равно со временем сама все вспомнишь. Говорят, если от травмы проблемы с памятью, то она восстанавливается.

– Тогда, может, вообще не стоит в мою голову лезть?

– А и не собирался к тебе в голову лезть, – возразил Дарк. – Я не гипноз тебе предлагал, а активацию памяти. И сделать это, думаю, стоит. Вдруг драклы нападут раньше, чем память к тебе вернется? Тебя ж первый напавший убьет. Ты ж так дерешься, будто никто тебя не учил. Но в то же время видно, что не впервые меч в руке держишь. Выходит, все-таки тебя учили, но ты всю науку позабыла.

Я попыталась вспомнить, как училась владеть мечом, и вдруг поняла, что уроки фехтования почти полностью вылетели из головы. Утром я все почти помнила, а теперь – забыла. Даже имя женщины, тренировавшей меня, не могла вспомнить, и ее лица, кстати, тоже. Картины, которые я пыталась воскресить в памяти, были тусклыми, как облупившаяся фреска, и отрывистыми. Что происходит, Харк дери?!

– Давай подождем немного, – попросила я, все же не решившись на эксперименты с моей памятью. – У меня и оружия-то своего нет. Тот меч, которым я сражалась на поединке, для меня тяжелый очень – я им все равно нормально драться не смогу. Кстати, не знаешь, кто мне его дал, чтоб вернуть можно было? Меч, кажется, не самый плохой.

Пока я ждала Дарка в палатке, я успела осмотреть свое оружие и поняла, что оно недешевое: гарда и навершие эфеса были украшены самоцветами.

– Это меч Ветивера, ему он больше не пригодится, – вздохнул Дармик. – Кстати, где-то у его рюкзака должны быть ножны, забери.

– Так это ты мне дал меч перед поединком? – осенило меня. – Спасибо!

– Благодари Сильвера – это он, – поправил меня Дармик.

– Обязательно поблагодарю, когда вернемся.

– И память попробуем восстановить, да? – вкрадчиво поинтересовался Дарк.

– Нет! – отрезала я.

– Передумаешь – дай знать, – недовольно буркнул Дарк. – Мне вообще-то в бою врага бить нужно, а не тебя пасти, напарница. – Последнее слово прозвучало с издевкой, но я предпочла этого не заметить.

Остаток пути мы преодолели молча. Я «забавлялась» тем, что пыталась восстановить в памяти свое детство, но ничего не получалось: хорошо помнила только то, что происходило со мной после гибели мамы, смутно – как мы жили с мамой вдвоем. Отца я забыла совсем, хоть была уверена, что совсем недавно помнила даже его лицо. Все, что со мной происходило лет до пятнадцати, из памяти стерлось почти полностью, если не считать нескольких эпизодов, как я с родителями сажала деревья. Я родилась в семье лесников? Этого я не помнила.

Когда мы дошли до лагеря, я уже была уверена в том, что мое столкновение с деревом имело еще даже более печальные последствия, чем я думала сначала. Амнезия, которую я выдумала, имела место быть на самом деле.

«Зря я отказалась от помощи Дарка», – подумала я.

Впрочем, все еще можно было исправить. Ведь Дармик сказал же мне: «Передумаешь – дай знать». И после ужина я подошла к нему с вопросом:

– Предложение помочь мне восстановить память все еще в силе?

– Разумеется, – обрадовался Дарк. – Только нам придется немного отойти от лагеря, чтоб никто не помешал.

Мы нашли небольшое ущелье вблизи лагеря, развели костер: к вечеру у подножия гор стало весьма прохладно.

Дармик велел мне сесть на камень и закрыть глаза, сам встал сзади и возложил руки мне на затылок. Почти мгновенно в ушах загудело, как будто рядом звучал набат, потом меня накрыла тишина. Через некоторое время будто издалека послышались звуки, начали, точно из тумана, всплывать очертания предметов. Постепенно звуки становились громче, очертания предметов четче, и вот я уже увидела себя во дворе многоэтажного панельного дома.

Глава 7. Обещанье

Ольга

Земля, 2012 год

– Да кто это придумал, что солнышко могут крутить только мужчины?! – возмущалась я, забираясь на перекладину.

– Ща поржем, – хмыкнул Кабан – четырнадцатилетний дебил-переросток, оставленный в нашем классе на второй год.

– Запасаемся поп-корном, – вторил ему очкарик Кролик, бывший отличник, сильно сдавший в учебе, но зато переставший получать люлей ото всех, кому не лень, после того как стал кабановской шестеркой.

– Оль, может, не надо, а то свалишься еще, – робко пыталась остановить меня одноклассница Валя.

– Покажи им, Принцесса! – подначивала меня соседка Вика. Ее обращение ко мне бесило: Принцессой меня называл папа, и больше никому я такого не позволяла.

– Заткнись, блядь! – крикнула я Вике сверху, уже повиснув на перекладине. – Сколько раз просила не называть меня Принцессой!

За мной наблюдала куча подростков из нашего и соседнего двора. Чуть поодаль стоял незнакомый парень постарше и тоже смотрел на меня не без любопытства. Вероятно, сомневался, что девчонка способна на то, что может далеко не каждый пацан. Но тут парень вдруг подмигнул мне, и я поняла, что он – на моей стороне, и это было чертовски приятно. Представление я теперь давала преимущественно для него.

Первый оборот мне дался легко, но при заходе на второй пальцы соскользнули, и я полетела вниз. Упала неловко, прямо на спину, и при этом раздался звук, как будто на землю шлепнулся мешок с песком. Дыхание перехватило: я просто не могла ни выдохнуть, ни вдохнуть. Но это длилось недолго. Дыхание быстро восстановилось, и, прислушавшись к ощущениям, я заметила, что у меня ничего не болит.

Услышала, как кто-то заржал в стороне, к нему эхом присоединился противный звонкий смешок – наверняка Кабан с Кроликом надо мной потешались, довольные тем, что трюк мне не удался.

– Пойдем отсюда, – раздался голос Вики. Краем глаза заметила, как она дернула за руку младшую сестру. Видела, что и другие ребята расходятся. Только Валины ноги остались на месте, и еще другие, большие, приблизились ко мне. Попыталась встать, но молодой мужской голос меня остановил:

– Не поднимайся – вдруг перелом, сместится еще!

Я послушно опустилась на спину.

– Скорую нужно вызвать и родителям ее сказать, – посоветовала Валя. – Вот ее телефон, она подержать мне дала, когда на турник полезла. – Валя передала парню мой гаджет.

– Отца ее как зовут? – спросил Валю парень, вероятно найдя номер моего папы среди последних набранных.

– Константин Кириллович, – прошептала я, догадываясь, что Валя имени и отчества моих родителей не знает, и попросила: – Не надо скорую!

Уверенности в том, что парень услышал мою просьбу не вызывать неотложку, у меня не было, потому что мне он ничего не ответил, а произнес в трубку:

– Константин Кириллович? Здравствуйте! Меня зовут Денис, я случайно стал свидетелем, как Ваша дочь упала с турника, пытаясь сделать солнышко, и, кажется, получила травму. Нет, в сознании, шевелиться может и говорить тоже. Я ей велел не шевелиться, чтоб не сместились позвонки, если перелом. Да, послушалась, лежит. Скорую сейчас вызову. Не надо скорую? И она просит не вызывать. Хорошо, не стану вызывать. Провожу, мне не трудно, могу даже на руках отнести. Нет, не тяжело будет.

– Константин Кириллович сказал, что своего врача пригласит, и чтоб я тебя домой отнес, – сообщил мне Денис, закончив беседу с моим папой. – Ключи где?

– У меня ключи, – отозвалась Валя.

– С нами тогда пойдешь – дверь откроешь, – распорядился парень, обращаясь к Вале

Он опустился передо мной на корточки, и я разглядела его лицо. Блядь! Он был чертовски красив. Черные, как смоль, волосы были зачесаны назад и вверх, глаза были пристальные и необычайно яркие: синие, но не холодные, а наоборот, бирюзовые и лучистые. Точеные скулы, нос, подбородок, высокий лоб, красиво очерченный рот, яркие малиновые губы, необыкновенно притягательные – это я почувствовала, хоть и была еще зеленой девчонкой.

Денис ободряюще улыбнулся, сверкнув двумя рядами белых зубов, и у меня по всему телу разлилось тепло. Я улыбнулась ему в ответ.

Парень осторожно поддел руки мне под спину и попу, поднял легко, точно пушинку, а я, вообще-то, для своего возраста была крупной, да и фигура у меня была уже почти сформировавшейся, отнюдь не детской.

Денис легко занес меня на пятый этаж, уложил на диван. Высвобождая руку, он провел ладонью вдоль моей спины, будто лаская, заставив мое тело покрыться мелкими мурашками.

– Перелома нет – всего лишь трещина, на восьмом и седьмом грудных позвонках, – уверенно сказал Денис, будто бы был доктором, а в ладонь его был встроен рентген.

Валя недоверчиво хмыкнула:

– А ты откуда знаешь?

Парень ей ничего не ответил, но я сказала:

– Спасибо, что помогла, Валь, положи ключи на тумбочку и иди, а то родители волноваться будут, куда ты со двора исчезла.

– Да, я пошла, – кивнула подруга и покинула квартиру. А парень остался.

– Я обещал Константину Кирилловичу, что присмотрю за тобой до его прихода, – сообщил мне Денис, располагаясь в кресле.

– Мне тоже кажется, что перелома нет, только трещина, – сообщила я парню, – по моим ощущениям. Поэтому и сказала, что не нужно скорую. Трещина у меня быстро зарастет, а в больницу, если попадешь, это надолго.

Как Денис определил, что у меня нет перелома и какие именно пострадали позвонки, я спрашивать не стала. Родители мои проводили диагностику аналогичным образом: ладонью. Так что я знала, что некоторые люди могут такое, и это было для меня так привычно, что не вызывало ни малейшего удивления.

Пока ждали папу, болтали с Денисом, знакомились. Он удивился и, кажется, огорчился, что мне всего 13 лет: думал, что я на два-три года старше. Сам он тоже выглядел старше своих лет: ему было семнадцать, но мне он казался двадцатилетним.

В наш город Денис со своим отцом переехал совсем недавно. Откуда именно, я почему-то не поинтересовалась. Меня тогда взволновал другой факт: что они переехали вдвоем, то есть что у Дениса не было мамы. Он признался, что даже не знал ее: она умерла при родах.

– Так что я ее смерти виноват я – был слишком крупным, – вполне серьезно заявил Ден, горько вздохнув.

– Не вини себя в этом, что ты! – поспешила я успокоить парня. – Если кто и виноват в этом, так это врачи – могли бы сделать кесарево сечение.

– У нас тогда такую операцию еще не делали, – вздохнул Денис.

«Это в какой же глуши он жил?!» – подумала я, но делиться этими мыслями с парнем не стала, чтоб он не подумал, что я смотрю на него свысока, раз живу в Подмосковье.

– Все равно ты не виноват – судьба у нее просто, значит, была такая, – сказа только.

– Может быть, – не стал спорить Денис.

Папе, к сожалению, Денис не понравился.

– Он не тот, за кого себя выдает, – сказал он, когда юноша ушел, и строго-настрого запретил мне иметь со своим новым приятелем дело.

Но слова «нет» для меня не существовало, и отец не мог этого не знать. Так что родители, вероятно, догадывались, что, несмотря на запрет общаться с Денисом, мы с ним виделись. Более того, у нас начался роман.

Заживало на мне все, как на собаке, и от травмы позвоночника через неделю не осталось и следа. Знакомым я сказала, что был небольшой ушиб, иначе б они не поверили, что я могла так быстро выздороветь. Правду сказала лишь Дену, но он и сам уже заметил, что я поправилась, и предложил научить меня крутить солнышко. И научил: уже через пару дней я делала это так, будто тренировалась минимум несколько месяцев.

Но самым интересным и приятным в нашем общении были, разумеется, не тренировки. Лучшее время мы проводили наедине, и уединялись мы у Дена, пока его отец пропадал где-то по своим делам. У него характер работы был связан с постоянными командировками, так что дома он вообще почти не бывал. Видела я его всего пару раз, и он мне не понравился: был холодным, жестким и, догадываюсь, жестоким, хотя тоже красивым брюнетом с синими, как сапфиры, глазами.

Уединившись, мы с Денисом целовались. Дальше дело не заходило, хоть я и не отказала бы Дену в большем, отдалась бы без сопротивления. Я знаю, что он меня хотел, сильно хотел, и мне было странно приятно ощущать, как его бугор вдавливается мне в низ живота. Но Денис не пытался меня взять, даже когда я сама себя ему предложила. Сказал, что я еще слишком юна, не до конца созрела и, возможно, мне будет не так хорошо, как должно быть. Он считал, что нужно годика два еще подождать, пока я окончательно не сформируюсь.

– Хочу, чтоб нам обоим было хорошо, а не мне одному, – сказал он мне тогда. – Желание должно быть осознанным и сформированным. Не надо тебе с этим спешить.

И мы договорились, что все у нас произойдет лишь в день моего 16-летия. И поклялись друг другу, что мой первый раз будет у меня именно с ним. Ну, и любить друг друга по гроб жизни пообещали, как же без этого.

Но первого раза у меня так и не произошло, потому что Денис исчез, даже не попрощавшись. Оставил только записку (через соседей передал):

«Нам с отцом срочно нужно уехать, но когда-нибудь я вернусь. Найду тебя – обещаю. И любить буду только тебя. Дождись меня, пожалуйста, Принцесса. Ден».

Записку я сохранила – спрятала в мамин медальон, когда она мне его подарила на 14-летие. Послание и сейчас лежало в нем. И этот медальон из белого золота я всегда носила на себе. Он был крупный, овальный, украшенный аквамаринами, с гравировкой в виде русалки. Мама просила меня не снимать это украшение, и я его не снимала.

А Дениса с тех пор я не видела, но верила, что он верен своему слову. И я свое обещание не нарушала: все ждала, когда же вернется мой принц. Кстати, я его так и называла – Принцем, а он меня звал Принцессой, и это меня ни капельки не раздражало.

Ольга

Земля, 2015 год

Родители у меня были необычными, причем это было видно даже по их внешности. Отец был рыжим, мать же имела совершенно невообразимый, сине-зеленый, как у русалки, цвет волос, и, чтобы скрыть его, красилась в иссиня-черный. Я пошла в отца: как и он, была рыжей и отчаянно безбашенной.

Впрочем, мама тоже не отличалась спокойствием и рассудительностью: по характеру они с отцом хорошо друг другу подходили. Оба были адреналиновыми наркоманами, так что и профессию себе выбрали соответствующую. Мои родители были каскадерами, вроде как, и познакомились во время съемок какого-то фантастического фильма про драконов и эльфов. Может быть, именно поэтому и называли меня принцессой.

Жалко, что на экраны фильм, где отец дублировал исполнителя роли принца драконов, а мама – исполнительницу роди принцессы эльфов, так и не вышел: я бы с удовольствием посмотрела ленту, во время работы над которой познакомились мои родители.

Я гордилась тем, что мои папа и мама – ловкие, сильные и смелые до безрассудства. Всем говорила, что стану, когда вырасту, как и они, каскадершей.

Родители знали о том, какую профессию я выбрала, но, как ни странно, ни разу не пытались меня отговорить от этого. Напротив, мои планы их устраивали, они даже пытались помочь мне в их осуществлении. Отдали сначала в гимнастику, потом – в секцию фехтования, оплатили курсы верховой езды. Они сами учили меня прыгать, преодолевать препятствия, гонять на мотоцикле. Поощряли мои занятия паркуром (правда, они не знали, что этим я занимаюсь вместе с Денисом).

Соседи пытались вразумить моих предков, предрекая, что я рано или поздно сверну себе шею, но они не реагировали. И на выговоры учителей, которые жаловались, что я дерусь, как пацан, кстати, тоже не реагировали. Наоборот, хвалили меня, что могу постоять за себя.

Так что у нас была странная, но дружная семья, до какого-то момента даже счастливая. Пока отец не пропал без вести.

Мне тогда было уже 16 лет, и я могла бы понять, что папа бросил маму, ушел к другой женщине, или что он погиб при неудачном исполнении какого-нибудь сложного трюка. То есть маме не было необходимости врать мне, что отец срочно отбыл в бессрочную командировку. Но именно такое примерно объяснение исчезновения отца она мне и привела.

Я неоднократно пыталась выпытать у мамы, куда все-таки делся мой отец на самом деле, но она так и не проговорилась. Пришлось мне всем отвечать, что он пропал без вести. Врала даже, что его разыскивают, но безрезультатно.

– Что ж ты голову дочери морочишь, что отец потерялся. Ей не пять лет, чтоб сказки про космонавта рассказывать, – услышала я как-то раз, как маму упрекает тетка из соседней квартиры. – Раз помер – так и скажи, она хоть свечку за упокой ему поставит.

Я замерла, хватая ртом воздух, пока не услышала:

– Типун Вам на язык, Светлана Борисовна, – жив Костя, просто уехал далеко.

– И связи там нет, – хмыкнула недоверчиво Светлана Борисовна.

– Можно сказать, что и нет, – ответила мама.

– Врешь ты все, – буркнула соседка.

Мама ничего не ответила – вошла в квартиру, захлопнув дверь перед носом Светланы Борисовны.

Исчезновение отца я переживала тяжело. Обидно было, что он ушел от нас, так ничего мне не объяснив, и даже не пытается прислать мне какую-нибудь весточку, точно внезапно забыл о моем существовании. Но все равно продолжала его любить, и если б он вернулся вдруг – тотчас же его простила бы.

Ольга

Земля, 2019 год

В 20 лет я осталась одна. Произошло это аккурат в день моего рождения. Днем мама работала, но вернуться обещала не поздно: вечером мы договорились отметить мой маленький юбилей. Однако я ждала ее дотемна, а она не пришла. А потом позвонил Кит Сергеич и сказал, что мама в реанимации.

Сначала я подумала, что трагедия произошла на съемках, но оказалось, что трюки в тот день были несложные, и мама выполнила их гладко, не получив даже мелкой травмы.

Непоправимое случилось, когда мама возвращалась домой. То ли она сильно спешила, то ли дорога была плохой, то ли еще что-то произошло, но она не справилась с управлением. Кто-то из свидетелей сказал позже, что маму с моста столкнул черный внедрожник, он и раньше ее подрезал, но доказательств не было. А все остальные очевидцы никакого внедорожника не заметили: в один голос твердили, что мамин автомобиль никто не подталкивал, в аварии виновата она сама.

Так или иначе, автомобиль, которым управляла мама, упал с моста на нижнюю трассу и взорвался. Мама умудрилась выбраться из машины до того, как прозвучал взрыв, но далеко отойти не успела, так что ей оторвало ноги.

Несмотря на болевой шок и большую потерю крови, мама успела сказать полицейскому, куда позвонить, и продиктовала номер Кита Сергеича. Он же вызвал меня.

Когда я примчалась в больницу, мама была еще жива, но шансов у нее, как сказал мне врач, увы, не было.

– Это чудо, что она еще жива, другая бы на месте скончалась, – вздохнул немолодой хирург. – Не стану вас зря обнадеживать: после таких травм не выживают.

Несмотря на то что лечить маму никто не собирался, в реанимацию к ней никого не пускали, как будто бы занесенная извне инфекция могла повредить той, которую медики, можно сказать, уже похоронили. Я прорвалась в палату силой, взяв в заложники пожилого доктора. Мне повезло, что он оказался, в сущности, добрым человеком и не накатал на меня заяву в полицию и вообще помог замять это дело.

Устраивая что-то вроде теракта, а, разумеется, понимала, какими последствиями это может мне грозить, но чувствовала, что нужна маме, очень нужна. Чуть ли не наяву слышала, как она меня зовет. И, как оказалось, я была права: перед самой смертью мама ненадолго пришла в себя и беззвучно звала меня – одними губами.

Увидев меня, узнала и заговорила еле слышно:

– Оля, найди дедушку, он эльф. Драконы, демоны… эта война… из-за меня… плохо. Останови войну. Обещай мне.

– Обещаю! – твердо сказала я, хоть и понимала, что мама бредит: вероятно, вспомнила перед смертью фильм, на съемках которого познакомилась с папой, и сейчас думала, что это все было на самом деле. Но, даже зная, что не смогу сдержать слово найти дедушку-эльфа и прекратить развязавшуюся из-за его дочери войну между драконами и демонами, я дала маме обещание сделать это. Разве я могла поступить иначе? Нет, мамочка должна была уйти со спокойным сердцем.

Получив от меня обещание сделать априори невозможное, мама улыбнулась и упокоилась.

Врач, которого я захватила, чтобы прорваться к маме, и отпустила, оказавшись в ее палате, взял меня за плечи и повел к выходу. Привел в свой кабинет, дал воды. Хорошим мужиком он, короче, оказался. Я даже вспомнила, как его звали: Яков Адамович.

Глава 8. Карта Тарри

Ольга

Терри, 5023 год

Яков Адамович долго утешал меня, шепча успокоительные слова, которые звучали все тише и тише, пока тишина не стала всеобъемлющей. Вдруг она взорвалась фейерверком звуков, и внезапно вспыхнувший перед глазами свет ослепил меня.

Я вздрогнула и пришла в себя, заметив, что рук Дармика на моей голове уже нет.

– Ну, как, вспомнила? – спросил он меня с надеждой.

«Вспомнила, но не то, что ты думаешь», – ответила мысленно не без издевки, вслух же сказала, постаравшись сделать голос как можно более печальным:

– Увы, нет. Какие-то картинки мелькали, но из этих обрывков воспоминаний невозможно соткать цельного полотна.

– Жаль, – вздохнул демл. – Придется ждать, когда память вернется сама собой.

– Но ты же не будешь против, если я буду тебя обо всем расспрашивать? – уточнила я, пояснив: – Думаю, что это подстегнет память, и она вернется раньше.

– Расспрашивай, – милостиво разрешил Дарк. – Память – штука сложная, вдруг и вправду зацепится за что-то и вернется.

И я, не стесняясь, приступила к расспросам. Через пару дней я уже неплохо ориентировалась в географии Тарри и населяющих этот мир расах.

Тарри был материком, окруженным довольно крупными островами. Населен материк был в центральной и южной части. Ходили слухи, что на севере он тоже обитаем, назывались даже жители той части континента – северные орклы. Но на самом деле там было так холодно, что вряд ли кто мог выжить, ведь нефти на Тарри не добывалось, электричества не было, так что не могло быть и центрального отопления. По этой причине уже на севере Эверестии – государства, населенного демлами – проживали единицы (преимущественно воины, охраняющие северные границы страны).

Эверестия занимала центральную часть континента и принадлежала демлам. Большую часть территории составляли горы, вершины которых были покрыты снегом. Столица находилась тоже у подножия гор, в восточной части государства. То есть демлы не боялись строить города в горной местности, более того – знатные семейства предпочитали селиться именно в этой местности.

Леса в Эверестии тоже были, причем довольно обширные – в основном, у западных и южных границ государства, но эти территории были самыми густонаселенными. На улицах западных городов можно было встретить не только демлов, но и эльфлов, лесных и горных, орклов и людей.

Удивляться здесь было нечему: с юга Эверестия граничила с эльфловским государством – Дриадией, с юго-западной стороны – с Людмирией, в которой царствовала человеческая раса, а с северо-запада – со страной западных орклов – Оливией. Страна восточных орклов тоже называлась Оливией и тоже имела с Эверестией общую границу.

Вдоль горного хребта Рубикон (да, называющегося так же, как на Земле известная итальянская река) проходила граница между Эверестией и Атландией – могущественным государством драклов, давних врагов демлов.

Атландия простиралась на востоке Тарри. Ей принадлежало не только все восточное побережье, но и несколько крупных островов, а также с дюжины мелких. Не удивительно, что Атландия имела сильный флот, мощнее которого был только эльфловский.

Вообще, флота не было только у демлов, хотя водная стихия для них считалась одной из основных. Повелевали демлы не морем, а только снегом и льдом. Выход в море у них, правда, был, но на небольшой территории. Крупный портовой город в Эверестии был один, а Атландии же – с десяток.

На севере Атландии были горы, и именно в горах проживали почти все именитые драклы. В южной части государства драклов простирались поля и леса.

Многонациональным население Атландии, в отличие от Эверестии, назвать было нельзя. Людей здесь было очень мало, орклов тоже. Помимо драклов, на улицах нередко встречались эльфлы, причем не только лесные и горные, но и морские. На островах, которые принадлежали Атландии, эльфлов проживало даже больше, чем драклов. Объяснялось это тем, что Атландия с Дриадией имела длиннющую общую границу – государство эльфлов занимало центральную и юго-западную часть материка и острова с юга и юга-запада от континента.

Дриадия рельеф имела смешанный, но преобладали здесь леса, хоть парочка горных массивов на ее территории тоже имелась.

С востока, как я уже сказала, Дриадия граничила с Атландией, с севера – с Эверестией, с запада же государство эльфлов имело границу с царством людей.

Людмирия была сельскохозяйственной страной. В леса люди не углублялись, высоко в горы не забирались, да и от берега далеко не отплывали, хоть и имели свою флотилию и несколько небольших островов на западе от материка.

С севера Людмирия граничила с Оливией, но воинственные орклы, как ни странно, эту границу не нарушали. Они вообще не вели захватнических войн, предпочитая подаваться в наемники. Даже регулярная армия в Оливии была маленькой. Объяснялось это тем, что земли орклов не казались привлекательными представителям других рас. Южная и центральная часть Оливии была болотистой, а северная – холодной.

Поля орклы возделывали, но занимались этим преимущественно женщины – любой труд орклы считали женским занятием, даже если это был труд на шахтах. Да, орклы добывали полезные ископаемые, выменивая их на древесину, продукты, вещи ремесленного производства – тем, собственно говоря, и жили.

На Земле за Оливию развернулась бы нешуточная борьба: из-за того, что земли орклов были богаты ископаемыми. Однако на Тарри никто не считал их настолько ценными, чтобы за них воевать. К тому же добыча их была тяжелым и грязным делом, которым представители «чистых» рас заниматься считали ниже своего достоинства.

В отличие от Оливии, Людмирия была благодатным краем, но на нее не нападали тоже. Связано это было с историей или мифологией – сейчас уже не разобрать, было ли в действительности то, о чем говорили легенды. Но говорили, что матерью всех рас на Тарри была человеческая женщина, которую так и звали – Тарри. Именно она дала жизнь всему, и от того, насколько хорошо живется людям, зависела судьба других рас. С гибелью людей, предостерегали легенды, погибнет все живое на Тарри. И пока другие расы верили легендам, человеческой расе в том мире, куда я попала, ничего не грозило. Люди об этом знали, так что о безопасности границ не беспокоились. Регулярной армии в Людмирии не имелось, а флот был исключительно гражданским.

Глава 9. Расы Тарри

Ольга

Тарри, 5023 год

Тарри населяло пять основных рас: люди, орклы, эльфлы, драклы и демлы. Все, кроме людей, имели два облика: основной, человекоподобный, и специфический, характерный для какой-либо конкретной расы. Если некто был потомком нескольких рас, то специфический облик приобретал, как правило, той расы, чьей крови в нем было больше (но здесь могли быть и исключения).

На свет все дети, независимо от расовой принадлежности, появлялись в человекоподобном образе. Способность оборачиваться они приобретали с возрастом. У чистокровных эльфлов, демлов и орклов это обычно происходило в период полового созревания, но у тех, в ком текла человеческая кровь, способность превращаться раскрывалась позже. Бывали случаи, что ждать приходилось до двадцати лет, а то и дольше.

В человекоподобном облике представители орклов, эльфлов, драклов и демлов от людей можно было отличить по росту: даже представительницы слабой половины нечеловеческих рас вымахивали до 185-195 сантиметров, а иной раз и до двух метров. Мужчины же рас, отличных от человеческой, обычно были не ниже двух метров. Но Дарк, например, считался очень высоким даже для демла – в нем было ровно 219 сантиметров.

Люди на Тарри по комплекции напоминали земных. Рост, как у меня, был обычно у мулаток, хотя и некоторые чистокровные женщины были не ниже меня.

Друг от друга демлов, драклов, орклов и эльфлов можно было отличить по цвету кожи, глаз и волос.

Демлы имели, как правило, светлую кожу, иные даже чуть голубоватую (про таких говорили, что у них в жилах течет голубая кровь). Волосы у них, напротив, были темными, как правило, черными, как крыло ворона. Глаза демлы имели холодные, синие, голубые или серо-голубые. Более редкими оттенками считались бирюзовые и фиолетовые.

Драклы были почти сплошь рыжеволосыми и смуглыми, некоторые походили на земных негров. Именно благодаря тому, что у меня кожа была светлой, демлы меня не посчитали представительницей дракловской расы и не убили на месте. Цвет глаз у меня тоже был не дракловским, а, скорее, демловским – серым. Драклы же были кареглазыми, а некоторые имели даже угольно-черные или бордовые, точно налитые кровью, глаза. Впрочем, самым распространенным оттенком считался желтый или янтарный цвет радужки.

Если перед тобой стоял светлокожий блондин с зелеными глазами, то ты мог быть уверен, что беседуешь с эльфлом. Эльфлы могли быть также русоволосыми или иметь локоны цвета морской волны. Глаза зелеными были не у всех эльфлов. Можно было встретить и сероглазых, и голубоглазых, реже – кареглазых. Но даже в этом случае на радужке представителей этой расы можно было различить зеленые крапинки.

Орклы тоже могли иметь глаза любого цвета, причем даже без крапинок. Волосы у них тоже были любыми, иногда даже пестрыми, многоцветными, будто мелированными или тонированными. Но это не мешало определить оркла совершенно безошибочно. Дело в том, что кожа представителей этой расы имела сероватый или зеленоватый оттенок, даже если они находились в человекоподобном образе.

Зато специфический облик орклов был почти таким же, как и человеческий. Они просто становились клыкастыми и более громоздкими, будто раздувались, но бицепсы их были наполнены не воздухом, а мышечной тканью. Физическая сила у орклов, находящихся в специфическом образе, была просто фантастической: они голыми руками могли дерево выкорчевать, в одиночку.

Эльфлы в своем специфическом облике тоже оставались похожими на людей, только уши у них вытягивались, талия становилась уже, глаза начинали фосфоресцировать, а больше ничего не менялось.

А вот демлы и драклы в своем истинном обличии были ужасны.

У демлов вырастали клыки и рога, да и уши, вытянувшись, тоже затвердевали. Волосы срастались, покрывая голову, точно костяной шлем. Кожа грубела, покрывалась тонким слоем металла, и из-за этого демлы почти лишались мимики, казались непроницаемыми, а улыбка их выглядела неестественно и устрашающе. Одежда, надетая на демла в момент превращения, ассимилировалась с ним, становясь как бы второй кожей или даже панцирем. А у некоторых демлов (правда, не у всех) за спиной вырастали еще и небольшие, но сильные крылья, способные поднять в воздух и вести бой в облаках.