Читать онлайн Быть вместе невозможно расстаться бесплатно
Глава I
Грибы этим летом прятались тщательнее, чем обычно. Две недели стояла жуткая жара. Даже ливень, прошедший прошлой ночью, не принес долгожданной прохлады. Баба Нюра, знавшая все грибные места в округе, с раннего утра ходила с пустым лукошком. Что только она не делала: и сахар с печеньем на дорожках раскладывала, задабривая лесных духов, и слова заговоров причитывала, все напрасно.
– Гриб – грибок, покажи свою шляпку, ее увижу я сквозь травку, – шептала женщина, раздвигая палкой траву.
Небольшое красное пятно под листом папоротника привлекло ее внимание. Она склонилась над находкой, не решаясь взять ее в руки. Маленький детский башмачок с порванным ремешком перепачканный грязью лежал у ствола трухлявой березы. Баба Нюра поводила над туфелькой рукой и подняла ее. Золотистый след заструился по траве, словно легкий ветерок. Он огибал заросли малины и уходил в ельник. Повинуясь внутреннему порыву, женщина пошла по искрящемуся следу.
«Откуда здесь взяться ребенку? – рассуждала она. – До ближайшей деревни почитай километров тридцать. Да и слуха не было…Может, городская? Так, подика-сь, ищуть ее…» Баба Нюра остановилась и прислушалась. В лесу было тихо: не трещали ветки под ногами, не раздавались людские голоса. Она двинулась дальше.
На сухой малиновой ветке ее ждала новая весть. Находка не на шутку встревожила женщину. Пучок светлой шерсти поблескивал в солнечном свете. Посучив его между пальцев, баба Нюра отчетливо увидела серебристый след. Волк или волки шли с другой стороны. А теперь две ленты сливались.
Ельник встретил женщину рычанием. Молодой волк, оскалив пасть, преградил ей дорогу. Остальные звери медленно поднимались со своих мест, ощетинив шерсть от холки до хвоста. На опавшей хвое осталась лежать только волчица. Она грела своим телом маленькую девочку и зализывала ссадины на детской ножке.
– Мать – волчица, позволь взять у тебя дитя. Она ведь все-таки человек…Девочке помощь нужна. Поверь, я ее не обижу.
Волчица встала и отошла в сторону к черному волку. Баба Нюра стянула с плеч старый платок и посмотрела на стаю. Волки не сводили с нее взгляд. Накинув платок на спящее тельце, женщина подняла с земли ребенка и прижала к груди. Девочка была, как тряпичная кукла, лишь слабое биение сердца говорило, что она еще жива. Поклонившись стражам леса, баба Нюра развернулась и направилась в деревню. Волки провожали их до самой опушки…
Двое суток не отходила знахарка от кровати больного ребенка: отпаивала ее настоями, окуривала травами, шептала заклинания. В те редкие минуты, когда девочка приходила в сознание, она звала маму. «Мама скоро придет», – отвечала баба Нюра, но картины, которые она видела сквозь огонь, говорили обратное.
С той поры по округе поползли слухи, что в деревню по ночам приходят волки. Народ жаловался на пропажу домашней живности. Во всем винили девочку, называя ее «волчьей сытью». Но бабке в глаза этого не говорили, побаивались проклятья или отказа в лечении.
А для бабы Нюры девочка стала светом в оконце. Хлопоты и заботы придали ее жизни отшельницы новый смысл. Женщина даже помолодела лет на двадцать. Она звала найденыша Ангелиной. По ее мнению, именно так должны были выглядеть херувимчики: белые волосы, голубые глазки, розовые губки и пухлые щечки. В цветастом платочке, из-под которого не выбивался ни единый волос, в ситцевом платьишке, защищавшим нежную кожу от солнечных лучей, девочка отличалась от чумазых и загорелых ребятишек. Деревенские не охотно брали ее в свои игры. Зато для бабушки (так ласково Ангелина звала бабу Нюру) она была хорошей помощницей.
Редко из города приезжала Лидия – дочь травницы. Когда-то она уехала, чтобы выучиться на агронома, но в деревню больше не вернулась. Окончив сельскохозяйственный институт, Лидия устроилась на макаронную фабрику. Ей, как молодому специалисту, выделили скромное жилье. Но ни квартира, ни хорошая зарплата мастера не привлекали к ней женихов. Сварливый характер Лидии не способствовал длительным отношениям. Так что, погостив немного в деревне, она возвращалась в город. После этого баба Нюра долго стояла на коленях перед образами и молилась…
Прошло четыре года. Как-то зимним вечером баба Нюра выглянула в окно:
– Ну, и погодка разгулялась! А у нас, как на зло, нет ни капли воды. Я пойду на колонку, а ты, Ангел мой, поиграй да за печкой последи.
Девочка долго ждала и прислушивалась, но кроме потрескивания поленьев в печи, тиканья настенных часов и завывания ветра, звуков больше не было. Ангелина усадила куклу и плюшевого медведя на кровать и строго сказала:
– Я пойду бабушку искать, наверное, она заблудилась, помогу ей ведро принести. А вы ждите нас да за огнем в печке следите.
Она натянула теплые штанишки, кое-как сдернула с гвоздя кроличью шубку, замоталась в шаль и, надев валенки на босу ногу, вышла из дома. Ночь тут же швырнула в нее колючим снегом и сбила дыхание ледяным ветром. Ангелина, прикрыв рукой лицо, стала пробираться к воротам. Дорожку перемело так, что с каждым шагом она проваливалась по самые колени. Ветер вьюжил вокруг нее и стремился свалить. Из-за сугроба калитка не открывалась. Девочка толкала ее до тех пор, пока не появился зазор, через который она смогла протиснуться. Снег впивался в шаль, превращая ее в ежа. Мороз щипал щеки. Ресницы обледенели и слипались при моргании. Валенки были полны снега. Но это не останавливало девочку. «Бабушка-а-а», – звала она, но пурга, словно смеялась над ней зловещим свистом, развевала слова и забрасывала мелкими льдинками.
Заветная цель была так близка, когда Ангелина, оступившись, повалилась в снег. Послышался слабый стон.
– Бабушка?.. Вставай, ну, вставай же, – молила она и расчищала теплыми ладошками старческое лицо.
– Не могу, дитятко. Позови людей.
Сквозь метель темные дома едва проглядывали. В этот поздний час жители уже спали. Окна светились только у дома их соседей. Ангелина почти бежала, подгоняемая ветром в спину.
Сосед, дядя Миша, наскоро оделся и выскочил из дома в сарай за санями. Его жена тоже засобиралась: взяла коробку с лекарством, лопату и велела девочке греться у печи. Была глубокая ночь, когда соседи, оставив бабу Нюру в постели, ушли домой. Ангелина наотрез отказалась идти с ними.
С того времени пожилая женщина больше не вставала. В силу своего возраста Ангелина не понимала, почему бабушка так быстро постарела, почему ее волосы стали белее снега. Бабушка подолгу спала, а девочка тихо играла с куклой и плюшевым мишкой. Соседка, Нина Степановна, часто навещала их: приносила обед, давала лекарства и ухаживала за больной. В канун Рождества из города приехала Лидия. Их разговоров Ангелина тоже не понимала. Бабушка говорила едва слышно, а ее дочь то плакала, то ругалась, то ходила по комнате из угла в угол.
В ту ночь девочка проснулась от неясного шума. Бабушка бормотала и кого-то звала. Ангелина слезла с печи и босиком на цыпочках подошла к ее кровати. В лунном свете бабушкино лицо казалось ей чужим. Стоять на полу было холодно, и девочка, примостившись на краю кровати, обняла бабушку и задремала под ее шепот. Где-то вдали, на опушке леса выли волки…
А потом, все было, как в кошмарном сне: утром Лидия вытащила девочку из материнской кровати, приходили деревенские (кто-то крестился, кто-то плакал) женщины в черных платках, мужики снимали шапки. Сельский священник в церкви постоянно повторял «раба Божья, Анна». От завываний его голоса и сладковатого дыма девочке совсем стало плохо…Она вдруг увидела себя лежащей на полу. На всех людей она смотрела откуда-то верху, словно бы с потолка. В стенах церковного зала ей становилось тесно, будто она выросла и заняла собой все пространство. Что-то неуловимое, почти невидимое манило ее за собой на встречу небу, облакам и солнцу. И она бежала, улыбаясь, раскинув руки…Летать совсем не сложно. И не было больше холодной зимы, скорбящих людей. А только цветы, белые, много, и полет, и безбрежное счастье.
Детская память не сохранила последующих событий. Ангелина не помнила переезда в город, как Лидию стала называть мамой, как пошла в школу. Ей постоянно хотелось спать, и все, что происходило вокруг, было похоже на сон.
Глава
II
– Мама! Я это сделала! – Ангелина вбежала на кухню, размахивая конвертом. – Я поступила. И уже через месяц уеду отсюда.
– Не пойму, чему ты больше радуешься? – Лидия развернула лист и пробежалась глазами по первым строчкам. – Скажи, зачем тебе это надо? Могла бы выучиться здесь в институте на какого-нибудь менеджера. Обязательно ехать за тридевять земель?
Лидия снова взяла тряпку и стала натирать столешницу. Ангелина сморщила носик и улыбнулась:
– Я мечтаю изобрести таблетку счастья! Выпил ее, и тебе хорошо.
– По-моему, такое «изобретение» уже существует, наркотики называется.
– Мама, почему ты меня не понимаешь? Счастье – это, когда ты здоров, радуешься жизни, хочешь творить добрые дела…
Поначалу, мало контактная Ангелина вызывала опасения. Но детский психолог не видела оснований для обучения ребенка в коррекционном классе. Девочка училась отлично, хотя одноклассники долго считали ее странной. Ангелине не было никакого дела до них. Ее лучшими друзьями были кукла и плюшевый медведь (девочка поклялась, что они никогда не расстанутся и всегда будут вместе). Усидчивость, прилежание и любовь к книгам проложили дорогу к мечте. Еще в седьмом классе она решила поступать в медицинский, где-то раздобыла пару старинных учебников по латыни, обзавелась справочниками по лекарственным травам и энциклопедиями по анатомии. Сейчас же, успешно сдав экзамены, Ангелине хотелось петь и прыгать. Воздух свободы кружил ей голову.
Накопленных денег Лидии хватило на оплату первого года обучения и маленькую студию в новостройке на окраине города. Девушка собрала вещи, необходимые ей в первое время. Своих закадычных друзей она тайком от матери тоже сунула в дорожную сумку. Прощанье было недолгим. И вот, она уже в мечтах о новой жизни, мчалась в поезде.
Район новостроек граничил с лесом. Угловой дом, в котором Лидия присмотрела квартиру для дочери, выходил одной стороной на оживленную дорогу. Окна же студии выходили на лес. С седьмого этажа хорошо были видны люди, выгуливающие собак, и старый двухэтажный дом, обнесенный высоким забором из частых прутьев. По сравнению с комнатушкой, заставленной массивной мебелью, ее нынешняя комната казалась апартаментами в современном стиле. Здесь было все необходимое, не хватало маленьких акцентов. С этой целью Ангелина отправилась в поход по магазинам.
Груженая свертками и пакетами, она возвращалась домой. Со стороны леса во двор входила девушка в желтой куртке. Ее собака нарезала круги вокруг деревьев. Вдруг пес сошел с «орбиты» и рванул через двор, не обращая внимания на команды хозяйки. Еще секунда и непослушная овчарка просто бы сбила с ног Ангелину. Она замерла, прижав к себе покупки. Только пес резко затормозил и встал перед ней, как вкопанный. Он часто дышал и принюхивался, а потом послушно лег у ног девушки.
– Извините, если он Вас напугал. Пегас еще молодой, – говорила подбежавшая девушка в желтой куртке. – Он ласковый.
– Я это уже поняла, – с улыбкой ответила Ангелина.
В подтверждение этих слов, овчарка тыкалась мордой в колени девушек и пачкала их виляющим хвостом. Лена, так звали девушку в желтой куртке, жила в этом же доме, в том же подъезде, что и Ангелина, но на четвертом этаже. Ее отец, владелец нескольких автомагазинов и мастерских, купил ей двушку, уважая независимость дочери. У Лены, действительно, был бойкий характер и активная жизненная позиция. О себе она так и сказала: «Я – конченный оптимист!» Она работала в редакции городской газеты, писала на заказ рекламные статьи, а в свободное время выгуливала соседских собак, называя это часом прихода вдохновения…
Ангелина стояла перед дверью квартиры, не решаясь нажать на звонок. «Я чувствую себя попрошайкой. Прошла всего неделя с момента нашего знакомства. Но эта работа…», – она прогнала сомнения и постучала в дверь.
– Привет, – встретила Лена с улыбкой вечернюю гостью.
Но вместо того, чтобы пропустить Ангелину через порог, она сама вышла на площадку и нажала кнопку звонка. Мелодичная трель разлетелась по подъезду.
– Странно? Работает. А ты почему тогда скребешься в дверь? Боишься меня побеспокоить? Какая чепуха! Проходи. Чай будешь?
Девушки прошли на кухню, где Лена стала готовить стол к чайной церемонии, рассказывая, как делали это китайские студенты у них в институте. Красивые чайные пары, печенье и конфеты быстро заполнили пустое пространство круглого стола.
– Лена, – робко начала Ангелина, – а можно тебя попросить?
– Ну, попроси, – шутливым тоном ответила хозяйка.
– Могу ли я воспользоваться твоим компьютером, чтобы напечатать одну работу? Я бы это сделала в университетской библиотеке, но они работают до четырех, а времени до сдачи осталось чуть-чуть.
– Не вопрос! Но не сегодня. Когда последний срок? В пятницу?
– Мне главное текст набрать, а распечатаю я сама. Отправишь мне на почту?
Ангелина достала из кармана телефон, чтобы переписать адрес электронки. Но смех новой знакомой смутил ее. Лена выхватила из рук девушки аппарат.
– Что это? Какой допотопный! Я уже думала, что такие можно встретить только на выставке раритетов, – она выбежала из кухни и вернулась с коробочкой. – Это, конечно, не последняя модель айфона, но вполне рабочий телефон. Держи.
Она не принимала никаких возражений, настаивая на том, что это подарок хорошему человеку. А в замечательных качествах Ангелины ей сомневаться не приходилось: Пегас, который не выполнял ни одной команды, слушался девушку, как завороженный.
– Бери, говорю! Такая хорошенькая девушка будет гораздо лучше смотреться с нормальным телефоном. И потом, зачем мне три трубы, если уха всего два? – Лена умолкла и оценивающим взглядом посмотрела на Ангелину. – Встань! Повернись! Иди за мной.
Гостья послушно исполняла команды. Девушки перешли в комнату. Лена стала доставать из шкафа одежду и прикидывать ее на подругу, сопровождая это словами «здорово», «замечательно» и «чудесно».
– Вот и отлично, – подвела итог Лена, которая, вероятно, почувствовала себя костюмером или модельером. – Где-то у меня был большой пакет.
Складывая вещи, многие из которых были еще с этикетками, она сетовала на то, что родители считают своей прямой обязанностью забивать ее холодильник продуктами, а шифоньер – одеждой, словно она голодает и ходит голой, и как тяжело нести бремя единственного и позднего ребенка в семье…
Через месяц перед Ангелиной возник острый вопрос финансов: большой город требовал больших трат. Денег, которые высылала Лидия, хватало лишь на самое необходимое. А впереди были праздники, каникулы и оплата за съемное жилье. Лезть в карман к матери она не хотела, поэтому мониторила сайты, спрашивала о подработке у сокурсников и читала расклеенные объявления. Но те предложения, которые поступали, были либо не совместимы с учебой, либо с мизерной зарплатой. В «почтовом мусоре» в разделе «Работа» бесплатной газеты она прочитала: «Требуется ночная няня. Подробности после собеседования» и номер телефона…
Возвращаясь домой, Ангелина еще издали увидела желтую куртку подруги, выгуливавшую соседских собак. Жизнерадостный Пегас играл с мячом, но почуяв свою любимицу, схватил игрушку и побежал ей на встречу.
– Ты такая счастливая, в лотерею что ли выиграла? – вместо приветствия спросила Лена.
– Нет, круче! На работу устроилась!
– И куда, если не секрет?
– В сиротский приют, – Ангелина указала рукой в сторону старого двухэтажного здания в лесу.
– Ну, и чему тут радоваться?
Лена не понаслышке знала о нравах местных сотрудников. Еще будучи стажером, она принимала участие в журналистском расследовании после случая побега воспитанников. Тогда всплыли факты жестокого обращения с детьми со стороны персонала. Но, на сколько ей было известно, наказания никто не понес и приют не закрыли, так как это была частная организация.
– Я смогу учиться и работать: график очень удобный и в шаге ходьбы от дома.
– А по зарплате что обещали?
– Мне хватит,– улыбаясь, ответила Ангелина.
– Если что, сразу говори. Я на них всех собак спущу!
Пегас, услышав знакомые звуки, бросил свой мяч и навострил уши…
Глава
III
Ангелина снимала пуховик, когда звякнул телефон. На экране висело сообщение от Лены: «Привет, ты где?» – «Дома, не было двух пар. Привет.» – «Какие планы на вечер?» – «Учить роль и готовить костюм для новогоднего праздника.» – «Класс! Кем будешь?» …
В начале ноября, придя вечером на работу, Ангелина увидела объявление, где все без исключения сотрудники должны явиться на собрание. В назначенный день девушка зашла в кабинет, где за длинным столом уже сидели сотрудники приюта. Она поздоровалась и села на свободное место. В штате организации были два юриста, бухгалтер, повариха, дворник и по совместительству плотник-сантехник и завхоз, воспитательский отдел составляли четыре педагога, во главе со старшим воспитателем, и няни. Многих Ангелина видела впервые. В кабинет вошла заведующая в сопровождении соцработника и, оглядев присутствующих, спросила: «Кого мы еще ждем?» Вскоре с извинениями на пороге появилась методист.
Заведующая встала со своего места во главе длинного стола, оперлась кулаками в столешницу и начала собрание. Ее призывная речь сводилась к тому, что приют находится под угрозой закрытия и коллектив должен приложить все усилия, чтобы не допустить этого.
– Всю осень я обивала пороги администрации, попечительского совета и других служб, чтобы они сохранили этот социальный объект. Вы знаете, что мы – коммерческая организация, но благотворительные фонды урезали наше финансирование. Районное правление считает деятельность приюта нецелесообразной и предлагает распределить воспитанников по интернатам и детским домам, учрежденных министерством образования, поэтому мы ждем комиссию. На совещании нами было принято решение о проведении усилиями сотрудников в этот день новогоднего праздника для детей и банкета. Вы должны понимать всю значимость этого события.
Дальше она перечисляла фамилии и должности почетных гостей в составе комиссии и указала ответственных за мероприятие. Потом слово взяла методист и в нескольких фразах пересказала сценарий утренника, распределила роли, добавив при этом, что участники должны сами позаботиться о костюмах…
– Возражения не принимаются! – заявила Лена, стоя на пороге квартиры подруги. – Стартовали предновогодние распродажи. Ты мне все расскажешь по дороге. Может, я смогу тебе чем-нибудь помочь.
Девушки гуляли по центру города. Здесь было красочно и многолюдно. Первые этажи зданий пестрели вывесками, создавая у жителей и гостей города праздничное настроение и вызывая покупательский ажиотаж. По улице ходили ряженые, раздавали листовки или предлагали сфотографироваться.
– Как Баба Яга? – удивилась Лена, увлекая подругу в сквер, подальше от шума проспекта.
– Я так и спросила у методиста. На что она ответила: «Снегурочка – любимый персонаж детей. В этой роли должен быть уважаемый, пользующийся авторитетом сотрудник.»
Лена прервала поток возмущений Ангелины:
– Слушай, а чего ты так кипятишься? Баба Яга – нормальная роль. Снегурочка в спектакле появится только в конце. А от тебя будет зависеть, увидят ее зрители или нет. Ты сможешь сделать свой образ неповторимым.
– А наряд Ягищи где я возьму?
– На этот счет не беспокойся. Недавно я писала статью в соцсетях для одного агентства по прокату костюмов. Их дела пошли в гору. Так что они кое-чем мне обязаны.
У одной из парковых скамеек толпились люди. Темнокожие студенты, на вид индусы, исполняли народные песни. Девушки присоединились к слушателям. Лена бросила музыкантам несколько монет.
– Зачем ты это сделала?
– Песня очень хорошая.
– А о чем они поют?
Лена, знавшая несколько языков, перевела:
– О Маугли и о том, что у каждого в душе живут два волка – черный и белый. И тот, которого ты кормишь, будет сильнее… С меня обед. Нет? Тогда от этого предложения ты точно не сможешь отказаться! Здесь недалеко есть кафе. Там подают умопомрачительную выпечку. А бариста вообще кофейный бог! Пойдем, тебе понравится.
Девушки заняли дальний столик. На диванчике уютно расположились все их пакты с покупками и верхняя одежда. Лена разговаривала по телефону с родителями, а Ангелина, в ожидании, смотрела в окно. Эта музыка: мерный ритм, барабаны, голосовые переливы – всколыхнули в ее памяти что-то неуловимое, далекое и забытое. Слово «волки» точно укололо ее. «Зима. Тогда тоже была зима…», – вспоминались неясные картины, на которых она пыталась сосредоточиться. Но их разрушил голос Лены: «Ты что зависла?»
У столика стояла официантка, она принесла тарелочку с печеньем и ждала заказ. Ангелина нашла в списке блюд раздел с выпечкой, но даже не начала читать, потому что Лена засыпала ее вопросами:
– Гелька, ты будешь немецкий рождественский штолен с яблоками, орехами и цукатами? Ну, и ладно…А израильскую халу? Тебе не угодишь…Может василопиту? А что это такое?
– Греческий традиционный новогодний пирог с монеткой на удачу, – ответила официантка, стоявшая наготове принять заказ.
– О! Я знаю, что мы закажем: шоколадный брауни с миндальным кремом и круасаны со сгущенкой, пожалуйста.
– Что будете пить? Могу предложить салеп – турецкий напиток из корня горной орхидеи залитый горячим молоком.
– Спасибо, но лучше латте.
Когда официантка ушла, Ангелина сказала Лене:
– А мы с мамой на Новый год всегда лепили пельмени и в начинку прятали монетку или горошину черного перца.
– Классная идея! Давай тоже пельмени сделаем…А здесь что? – Лена разломила хрустящее тесто и достала белую полоску бумаги. – О, как мило! Печенье с предсказаниями. Что у тебя?
Ангелина последовала ее примеру. Она прочитала записку и протянула бумажку подруге:
– И что? Мне теперь надо поехать в деревню на свидание с конюхом?
– Гелька, какая же ты…примитивная! – Лена еле сдерживала смех. – Любовные романы не читала?
Конечно же, Ангелина их читала и прекрасно знала это выражение «принц на белом коне», но сейчас все воспринимала буквально. И почему так произошло, сама не понимала. Но Лена так заразительно смеялась, что ей тоже стало смешно.
– У тебя все в радужных тонах – принц на белом коне. А у меня «поди туда, не знамо куда, найди то, не знамо что». Ерунда какая-то…
Лена смотрела на смеющуюся Ангелину. Если бы кто-нибудь еще пару месяцев назад сказал ей, что рядом будет девушка, в которой она не будет видеть интервьюера или конкурентку, что она не будет испытывать к ней зависти или ревности. И это будет не светская львица или взбалмошный блогер, не столичная фифа, а простая деревенская девушка, о которой она будет заботиться, делится всем, что у нее есть. Лена бы не поверила…
Глава
IV
Шумная задымленная камера с облупившейся краской на стенах была переполнена. Лязгнул металлический замок, и компания игроков притихла. Голос отчеканил: «Задержанный Винтов, на выход». Молодой человек лет тридцати встал со стула и вышел в коридор. «Лицом к стене, руки за спину», – приказал конвоир и запер дверь. Они шли по длинному коридору, разделенному решетчатыми перегородками и остановились у кабинета следователя. Конвоир отрапортовал и вышел, оставив задержанного у следователя.
– Винтов Сергей Николаевич, Вы свободны. Проведенные следственные действия не подтвердили Вашу причастность к делу о нарушении правопорядка, а также на предмет мошеннических действий: ни потерпевшие, ни свидетели Вас не опознали, – следователь открыл папку и достал лист протокола задержания. – Распишитесь здесь о получении личных вещей.
Сергей достал из коробки дорогой портмоне, фирменные часы, связку ключей и, оставив витиеватый автограф в документе, вышел из кабинета. Надевая часы на руку, он думал о чистой одежде и душе, но его мысли прервал какой-то оборванец.
– Чего тебе, Будулай?
– За кражу, я спрашиваю, сколько дают? – повторил цыган.
Сергей пристально посмотрел в красноватые глаза собеседника и произнес:
– За кражу бутылки водки административкой отделаешься. А про коня, если сам сдуру не сболтнешь, они не узнают.
– Вот Дьявол, как он… – пробормотал цыган и перекрестился, провожая взглядом незнакомца.
Сергей вышел из полицейского участка. Свежий зимний воздух кружил голову. Он закрыл глаза и с наслаждением сделал медленный вдох. Цепкая холодная рука и хриплый голос вернули его в реальность. Появившаяся из ниоткуда цыганка в потрепанной куртке уже водила грязным пальцем по его ладони и безостановочно говорила:
– Красавчик, всю правду скажу про женщин, про то, что на роду написано. Недругов у тебя много и дела твои темные. Но Бог послал тебе ангела, чтобы…
– Пошла прочь! – он освободился от цыганкой хватки и осмотрел улицу.
Вдоль припаркованных машин к крыльцу медленно подъезжал черный автомобиль. Из приоткрывшейся двери донеслось: «Винт, прыгай!»
– Здорово, как провел время в кутузке? Весело? – водитель загоготал. – Нам не придется за тебя краснеть?
– Неудачная шутка, Кувалда. Отвези меня домой.
– Но ведь тебя Лангин ждет?
– Подождет…Я хочу себя в порядок привести.
Черный седан вырулил на проспект, набрал скорость и поехал в сторону элитного коттеджного поселка. Здесь в двухэтажном доме наполовину сделанным из стекла было светло, просторно и чисто. Сергей поднялся на второй этаж снял одежду и встал под теплые струи воды. Он старался смыть с себя запах СИЗО, а также освободить голову от мыслей. Через двадцать минут он вернулся в машину:
– Я готов. Поехали.
– Зачем тебе такой огромный дом? Клаустрофобией страдаешь? – шутил Кувалда.
– Надо же куда-то вкладывать деньги…А где моя машина?
– Так и стоит на парковке у офиса.
Остаток дороги они ехали молча: водитель следил за сложным движением на проспекте, а Сергей пытался настроиться на разговор с боссом.
Высотное офисное здание «Мираж», построенное архитектором-сюрреалистом, было визитной карточкой города. Его центральные этажи занимала гостиница, внизу располагались кафе и ресторан, банкетный и конференц-залы и переговорные комнаты, остальные арендовали бизнесмены и предприниматели. С торца располагалась парковка, обслуживающая и соседнее здание городской администрации, а другой стороной оно граничило со сквером.
Сергей прошел мимо стойки ресепшн и на одном из трех лифтов поднялся на десятый этаж. Он без стука вошел в просторный офис, где Лангин отдавал последние приказы парням в черных куртках:
– И перешерстите весь арабский рынок. Если ему нравятся азиатки, то наверняка кто-то из них знает о его логове. Не мог же он сквозь землю провалится…Это все, идите работайте.
Сергей сел на диван, проводил парней взглядом и закинул ногу на ногу. Лангин сделал шаг к креслу, резко развернулся и выпалил:
– Ты что себе позволяешь? Возомнил себя Богом? Ты сорвал важную сделку!
– Не я, а твоя «правая рука». Он начал нести всякую чушь, а потом вообще сорвался: выскочил из ресторана и устроил стрельбу на улице, – Сергей отвечал спокойно, словно события двухдневной давности произошли не с ним. – Если это было так важно для тебя, почему ты отправил своего зятя? Вероятно, потому, что был не уверен в исходе…Я тебя предупреждал, что за химиком стоят люди с севера, и надо быть хитрее. Вообще не лез бы ты на чужую территорию.
Сергей встал и направился к выходу:
– Я больше в эти игры не играю.
– Ты не можешь сейчас вот так взять и уйти.
– А что мне мешает? Я – свободный человек.
– Винт, – голос Лангина стал мягче, в нем появились умоляющие нотки. – Сергей, я понимаю, ты устал. Отдохни пару дней. А в понедельник я тебе позвоню.
Сергей вышел из лифта на первом этаже. Чувство, что босс подставил его, бросил словно кусок мяса хищным гиенам, как кислота, разъедало его изнутри. Мир рушился на сотни осколков, за которыми была серая пустота. Как тогда в детстве, когда он разбил старое большое зеркало…
Лет в десять он посмотрел фильм о великом фокуснике Гарри Гуддини и окончательно решил освоить магию. Он завязывал покрывало на своей шее и давал представления перед зеркалом, воображая себя всемогущим волшебником. Он просил связывать себе руки, прятался в шкафу, тренировал задержку дыхания и «примагничивал» к своим рукам предметы с помощью клея и пластилина. Однажды он бросил кубик, который должен был раствориться в воздухе. Но его ожидания не оправдались: кубик угодил в зеркало, прямо в отражение головы мальчика. Старое зеркало покрылось паутиной трещин и стало медленно осыпаться осколками, обнажая серую краску стены…
Автоматические двери бизнес-центра впускали и выпускали безликих людей. Сергей пересек холл, не обращая ни на кого внимания: прошел сквозь группу мужчин в деловых костюмах, задевая их плечом, не думая приносить извинения, оттолкнул портье и чуть не сбил с ног девушку, замешкавшуюся у входной двери. «Простите», – сказала она нежным голосом останавливая круговорот мыслей в его голове. Сознание не воспринимало образ девушки целиком, придавая отдельным частям романтические нотки. Ее волосы были цвета луны и глаза оттенка февральского неба. Она «скомкала» серую стену мира…и вышла из «Миража». Сергей наблюдал, как незнакомка с подругой садилась в такси. Она больше не обернулась, хоть он буквально сверлил ее взглядом. «Эта девушка должна принадлежать только мне…»
Глава
V
– Ты всю дорогу молчала. О чем задумалась? – спросила Лена, когда они вышли из такси.
– Доклад. Помнишь работу, которую я делала в начале года? Куратор группы предложил выступить с докладом на научной студенческой конференции. А я понимаю, что чего-то не хватает…Я, наверно, завтра после учебы сразу уеду. Дома книга осталась…Да и маму давно не видела.
– Когда ты вернешься?
– Скорее всего в воскресенье, на последней электричке. Я позвоню.
– Мы с папой встретим тебя на вокзале…
Дома все было по-старому. Здесь ей был знаком каждый уголок, и какой вкусной казалась простая домашняя еда. Жаль только, что книга не содержала нужной информации. За поздним ужином у Ангелины родилась идея поехать в деревню: в доме бабушки-знахарки, возможно, сохранились записи или книги, которые ей помогут раскрыть тему. Окрыленная надеждами она отправилась в свою маленькую комнату. И как только голова коснулась подушки, девушка уснула.
Лидия, закончив дела на кухне, легла на расправленный диван в своей комнате. Но сон к ней не шел. Внезапный приезд Ангелины окрасил этот вечер приятными хлопотами. «Вроде бы прошло три месяца, как она уехала на учебу, – думала Лидия. – Да, она регулярно звонила и посылала фотографии. Но сегодня…» Мысли сбивались в кучу и разлетались, не давая даже додумать их. Сегодня на пороге Лидия увидела совсем «другого» человека! Это была не та девушка, которую она проводила в большой город, и не та девочка, с которой она прожила десять лет под одной крышей, и не та девчушка, которую она впервые увидела в доме матери. Эти три месяца самостоятельной жизни, успешной учебы, общения с новыми людьми сделали ее…взрослой. И теперь даже слово «мама» из ее уст звучало как-то особенно. Горечь от того, что долгие годы она воспринимала этого ребенка, как обузу, подкатывала шипучим комом к горлу и душила слезами. Они катились потоком по ее лицу прямо на подушку. Затею с поездкой в деревню Лидия не одобряла. «Но если Ангелине так важно это выступление, что ж…Встану пораньше, приготовлю что-нибудь вкусненькое на завтрак и с собой в дорогу», – эта была последняя мысль, успокоившая душевную смуту женщины, после которой она заснула.
В автобусе было тепло, легкое покачивание и мурлыкающе звуки музыки так и просили досмотреть утренний сон. Бескрайние снежные поля, темные пятна еловых лесов, серая лента дороги с редкими легковушками так и остались неувиденными. Три километра пешком от автомобильной трассы Ангелина преодолела с легкостью. Деревянные домишки в снежных шапках и с дымящимися трубами, с резными ставнями на окнах и широкими воротами тянулись вдоль главной деревенской улицы. Иногда линия заборов прерывалась, и тропинки среди высоких сугробов вели через переулки к другому ряду домов. Свернув на одну из таких улочек, Ангелина вышла к колонке, где две женщины в ярких платках набирали воду и обменивались новостями. Поглядывая в сторону девушки, они зашушукались: «Кого это к нам нелегкая занесла?» – «Не признала, что ли? Это ж Волчья сыть…» – «Вот ужас-то какой! Давненько мы воя по ночам не слыхали.»
Ангелина поздоровалась с женщинами, но настроение ее испортилось: не такой встречи она ожидала. «Это они про меня? – мелькнуло в голове. – Может именно это имела в виду мама, когда отговаривала меня от поездки?»
Закрытые ставнями окна и ворота, заваленные снегом – бабушкин дом создавал впечатление спящего зверя. А соседний дом, напротив, казался очень даже обитаем. Возле калитки ее встречала женщина в пуховом платке, наброшенном на старую кофту, и обрезанных подшитых валенках. Она всплеснула руками:
– Боже мой! Ангелиночка! Ты не узнаешь меня? Это я, Нина Степановна. Дай я тебя обниму.
– Здравствуйте, Нина Степановна. Я хочу лопату у Вас попросить, чтобы ворота расчистить, – растерянным голосом произнесла девушка.
– А я в окно гляжу и глазам своим не верю, думала, показалось…Ой, что ж мы тут стоим, пошли в дом.
Нина Степановна отворила дверь в комнату и крикнула:
– Миша, Миш, посмотри, кто приехал! Услышал Бог мои молитвы.
Высокий седой мужчина поднялся со стула и вышел навстречу гостье.
– Ангелина?! Как ты выросла, – он замешкался, не зная, как выразить свои чувства, но потом протянул руки и обнял девушку за плечи.
Она, растерявшаяся от такого неожиданно теплого приема, обняла его в ответ.
– Чего стоишь? Накрывай на стол, гости ж приехали. И наливочку не забудь достать, – обратился Михаил к жене.
Он усадил Ангелину за стол рядом с собой и стал расспрашивать о жизни в городе, о здоровье Лидии. Девушка подробно рассказывала о последних событиях и об учебе в университете, и о подруге. Нина Степановна суетилась возле стола, слушала и ахала. Михаил разлил настойку по рюмкам и произнес:
– За приезд! – и залпом выпил домашнего вина.
– Выпей, Ангелиночка, не бойся, она слабенькая. Мише нельзя крепкую, а я вовсе не пью. Так, для гостей только и держим, – подбадривала Нина Степановна.
– Ты к нам надолго али по делу?
– На выходные. По делу, – Ангелина пригубила настойку, чтобы не обидеть стариков и поморщилась. – Мне мама рассказывала, что бабушка травами лечила. Вы не знаете, сохранились в доме какие-нибудь записи или книги по народной медицине?
– Баба Нюра головаста была. Все записи у нее вот тут были, – ответил Михаил и постучал пальцем по лбу. – За бабу Нюру, светлая ей память.
Он когда-то успел уже налить себе настойки и, произнеся очередной тост, опрокинул рюмашку. Ангелина допила то, что осталось с первого раза, и закусила.
– Ой, доченька, не пособлю и я тебе в этом вопросе, хоть и часто бывала в вашем доме. Не видела я, чтобы баба Нюра записи каки делала. Я ведь всю жизнь на почте проробила, так вот она даже писем никому не писала. Хотя постой, открытки в город дочери посылала да телеграмму, когда ты появилась…– Нина Степановна умолкла и опустила глаза.
– Появилась? – точно эхо повторила Ангелина.
Нина Степановна тяжело вздохнула и начала, с трудом подбирая слова:
– Ты совсем крошечная была, когда баба Нюра тебя из леса на руках принесла. Я сама не видала, но деревенские сказывали, что волки за ней гнались почти до самого дома. В те времена много волков в лесу хозяйничало… А баба Нюра что, она травницей была, толк в этом деле знала. Она и Мишу моего с того света вернула. И тебя вот…А уж я-то как за тебя молилась…Деревенские бабы завистливы и языкасты, не слушай их. Хотя и я бабе Нюре завидовала, но по другому. Понимаешь, нам с Мишей Бог детей не дал. А она тебя в лесу…, – Нина Степановна достала из кармана кофты ситцевый платок и приложила к глазам, но, справившись с волнением, продолжила. – А когда баба Нюра слегла, велела она телеграмму в город послать. Мы тогда с Мишей решили, что, если Лидия откажет, мы тебя себе заберем. У меня такая надежда появилась. И клятву я бабе Нюре дала, что любить мы тебя будем. Но она, видать, знала то, что другим не ведомо было. До последнего на своем стояла. Да только я за это на нее не в обиде…
Ангелина не в силах больше сдерживать слез, прижалась к плечу соседки. Так, обнявшись, они и проплакали до прихода Михаила. Громогласный нарушитель тишины заявил с порога:
– Эй, чего носы повесили! День-то какой, ух! Собирайтесь, я дорогу до самых сенок почистил.
– А с чего ты так петухом заходил?
– Так вон сколько снегу перелопатил, – хорохорился Михаил, беря сухих дров и бересту. – Его в этом году немерено.
В бабушкином доме было чисто. Убранство единственной комнаты состояло из большой кровати, стола с двумя широкими лавками, сундука и комода.
– Дом этот еще прадед бабы Нюры построил. Долго про него чудеса всякие сказывали, что вещи его слушались, и язык животных он понимал. Бывало, подойдет к дереву, постучит и скажет на что оно годится, – говорила Нина Степановна. – От прадеда к бабе Нюре дар и перешел.
– Ладно, пора и честь знать, – сказал Михаил жене, и посмотрев на Ангелину, напутствовал. – Дрова у печки держи, пущай сохнут. Электричества в доме нет – вот свечи и спички. Здесь вода с колонки, а в этих – снег, растает, вода по хозяйству будет. Если надо что, к нам беги.
– И на ужин к нам приходи, – добавила Нина Степановна.
– Спасибо вам за заботу и за приглашение, но мне… – Ангелина не решилась теперь при них Лидию «мамой» назвать, – у меня с собой все есть.
Оставшись одна, девушка занялась поиском записей. В комоде хранилось постельное белье и личные вещи бабушки. Задвинув последний ящик, Ангелина снова осмотрела комнату: начисто выбеленная печь, ровные стены. Стрелки настенных часов показывали половину шестого. «Наверное они остановились, когда бабушка умерла», – подумала она. Странное дело, у простыней не было и намека на желтизну. Векового слоя пыли Ангелина тоже нигде не увидела, как и следов мышиного присутствия. Словно дух предков хранил этот дом от всякой напасти.
На комоде лежал маленький деревянный гребешок с волнистыми зубчиками и фигурками ангелочков в верхней части. Ангелина провела им по волосам. Как то сами собой на ум пришли слова: «Расти коса до пояса, не вырони ни волоса». Девушка положила красивую вещицу на место и открыла крышку деревянного ящика. Сверху лежал отрез ситца. «У меня когда-то было такое платье», – улыбнулась она своим мыслям. В сундуке лежали аккуратно сложенные платья с кружевами ручной работы, сорочки с вышивкой по вороту и, ставшие хрупкими от времени, стебельки полыни. А коробка из-под обуви никак не вписывалась в эту старину.
Ангелина с недоумением смотрела на красные туфельки, лежащие в коробке. Они были испачканы грязью с прилипшими к ней травинками, один из них с порванным ремешком. Крошечные башмачки подошли бы только девочке лет трех, не старше. «Зачем она их хранила? Почему не сожгла в печке, как делают с остальным мусором?» – но спросить было уже не у кого.
Другая странная вещь – холщевый мешочек на кожаных завязках с мелкой солнечной вышивкой. Внутри пучок светлой шерсти какого-то зверя. В голове Ангелины будто что-то закипало. «Пузыри» лопались, высвобождая воспоминания. «Носи поближе к телу, – говорил бабушкин голос. – Если волк сам дал шерсть – это добрый знак». И теперь на что бы девушка не смотрела, все начинало «говорить» женскими и детскими голосами. «Ангел мой, загляни в лукошко, посмотри каки гостинцы тебе лесной хозяин прислал», «Бабушка, а можно я за Сережку замуж пойду? – Не ходи, баламутный он», «У всякого цветка есть сила великая. Коль сорвешь его в урочный час, любую хворь сможешь победить», «Смотри и слушай сердцем, решенье душой принимай, тогда многих бед избежишь» …
Ангелина тряхнула головой, наваждение исчезло. Она сложила вещи в сундук, оставив холщевый мешочек на себе, зажгла свечу и пошла в чулан. Здесь на самодельных полках стояли книги. На лестнице-табурете она заметила керосиновую лампу. Стены были увешаны пучками трав, а буфет заполнен банками с истолченной корой, кореньями и порошками. Девушка водила свечой вдоль книжных полок. «Азбука, по которой я училась читать. А в этой были красивые картинки, – вспоминала она, гладя на книжные корешки. – А эти читала бабушка зимними вечерами». До позднего вечера Ангелина перебирала книги, читая их названия, но ни о растениях, ни о способах лечения травами она ничего не нашла.
Девушка вернулась в комнату, подбросила в печь дров и поставила чайник. В сумке она нашла печенье, а чайные пакетики Лидия забыла положить. Над печкой за занавеской, как помнила Ангелина, у бабушки хранились всякие запасы: соль, лавровые листья, сушеная зелень. В жестяной коробочке она обнаружила что-то похожее на заварку. Отсыпав немного в стакан, она залила ее кипятком. Ужин был скромным, да и есть особо не хотелось. Усталость наваливалась на Ангелину.
Бабушкина кровать всегда идеально заправленная лоскутным покрывалом с пирамидой подушек под кружевной накидкой манила к себе, как в детстве. С сенным тюфяком и толстой периной, она была такой теплой и мягкой. Так хорошо было приходить под утро, забираться под одеяло и досматривать сон…
– Я не доживу до Рождества, – говорила больная бабушка Лидии, которая стояла у ее кровати.
– Мама, о чем ты говоришь…
– Я знаю, о чем говорю. Позаботься о девочке.
– Зачем она мне нужна?
– Твоя утроба пуста…Дети – это божий дар. Воспитай ее, как свою дочь.
– А вдруг я замуж захочу выйти. Кто меня такую возьмет?
– Такова моя последняя воля…Я заменила образ ее матери на твой. Но поселить любовь в твоем сердце мне не под силу. Только она сможет это сделать…
– Ангел мой, приди ко мне, – звала бабушка. – Приди, услышь мой зов. Яви на свет свои чудеса. Ангел мой, протяни свои руки ко мне и дай покой…Пробуди свой дар…Пробуди свой дар…
Ангелина проснулась. Было светло. Огонь в печи погас, но в комнате еще сохранялось тепло. Она так и не расправила вчера постель, и уснула прямо в одежде. Девушка умылась прохладной водой, и воспоминания о вчерашнем вечере стали больше походить на сон, который забывается через пять минут после пробуждения.
Хлопнула входная дверь. В комнату вошел Михаил. В длинном тулупе и шапке-ушанке он напоминал мультяшного почтальона Печкина.
– Доброго утра, Ангелина. Как спалось? Деревенский воздух чистый, он вона как сил придает!
Девушка улыбнулась. Михаил снял шапку и замялся:
– Я тут что надумал, надобно нам с тобой на могилку к бабе Нюре сходить.
– Хорошо, дядя Миша, я быстро соберусь. Голому одеться – только подпоясаться.
– Вот это по-нашему!
Узкими улочками они вышли за околицу. Михаил с лопатой шел впереди и вел свой рассказ:
– Мы ведь по-соседски дружно жили. Я ее уважал. Хорошей она была, не злобливой…Но порой глянет так, мороз до самых костей пробират, и скажет чего, так все по ейному слову и случалось.
Они уже давно шли по широкой дороге и подходили к деревенскому кладбищу.
– С тех пор, как бабы Нюры не стало, вон как разрослось. Она ведь что, толк в растениях знала. К ней со всей округи лечиться приходили. Никому она не отказывала. Что лошадь хромая, что баба на сносях, всем помогала. И меня вот сюда не пустила, сказала «рано еще».
Михаил расчищал дорожку до кладбищенских ворот. Временами он останавливался передохнуть.
– А вот жене моей помочь не смогла…Значит, судьба у нас такая, – промолвил он и снова принялся за работу. – Лидия, когда на годовщину приезжала, денег нам оставила на памятник. Ты скажи ей, что мы все по чести исполнили.