Читать онлайн Незлимость бесплатно

Когда тебе двадцать два

Когда тебе двадцать два,

Ты мощнее становишься в холке,

Хочешь смело сойти за волка,

Из тебя уже больше толка,

Заплываешь, не чувствуя дна.

Но когда тебе двадцать два,

Ты уже отвечаешь за завтра

И за ночь, и кому делать завтрак,

И новелл новых кто будет автор,

Ты решаешь сам за себя.

Когда тебе двадцать два,

Ты умен и уже знаешь много,

Ты идешь успешной дорогой,

Для кого-то ты дорого́й.

Но, как видишь, сбивается строй.

И не все попадает в рифму.

Когда тебе двадцать два,

Ты уверен, что всё еще будет

И появятся нужные люди,

Но сегодня уже, по сути,

И есть то простое «тогда».

Когда тебе двадцать два,

Это самый счастливый возраст,

Уже умножаешь пользу,

Еще ничего не поздно

И наоборот – пора.

Когда тебе двадцать два,

Двадцать три, пятьдесят или сто,

Кроме тебя самого

Не осчастливит тебя никто.

Хоть бы раз увидеть твои страдания

Хоть бы раз увидеть твои страдания,

Гнев твой, огненный треск дров,

Гнилую землю, больные точки,

Сюрикены вытащить из чехлов.

Увидеть, словно ты —

Разлетающийся снаряд,

глаза адом горят,

Дракон, выгрызающий хвост свой,

Пока гиены возводят ад.

А то ты вселенский бог, мудрый царь, герой,

Никто не нарушит твой нежный покой,

И ты не склонишься к ногам головой,

Только скажешь: таким меня принимай

И не ной.

– Что такое Абсолют? – Это водка

Всё становится незначительным через три дня,

даже если ты ходил по углям.

У меня в ушах тишина,

а в сердце немой баланс,

я не верю в половины, в четверти, в час,

я единица, без времени, без прикрас,

я больше не трогаю ни тебя, ни нас,

причем неважно, кто этот «ты»,

я растворила балласт.

и благо внутри.

я обезвожена, в океане, на дне.

я люблю свое дно, но одно во мне:

мне не дано раздобыть любви,

моя любовь – Абсолют и одни нули.

я слетала с катушек,

воровала порох из пушек,

ненавидела куриц и тушек,

убеждала, что будет лучше

не выронить в прорубь душу.

но ты не слушал.

ни ты, ни ты и ни ты.

ни один, ни одни,

и я, набрав в рот воды,

сидела в пустыне, терпела огни.

Но теперь посмотри:

я дошла до цветения анахаты в том ключе,

что мне впору летать на света луче,

а любой из «ты», не поняв ни «че»,

либо пальцем висок, либо спросит «зачем?».

ни зачем. все тлен.

убери еще полкилограмма проблем,

и будет дзен.

Январь абсурда

Январь абсурда.

не бьется посуда.

тишина отовсюду.

а я как Будда,

Хотя мне худо,

но всё откуда?

мне надо долго молиться Богу,

не лезть в чертоги

и сдвинуть ноги.

залечь на дно океана,

закрыть свадхистану,

пока с головой дружить я не стану.

а то из меня не только творчество брызжет —

энергия свыше.

во мне все местами переставлено,

но объяснений не представлено,

и вот ходи понимай, где ставни,

где окна, где сердце и где кровать.

мне надо меньше думать и совсем не ждать,

не охать, не выдвигать, не гордиться.

пока я с нижними, я жар-птица,

как только выше, так я тупица

и даже в самом элементарном

мозг мне не пригодится.

я все убираю душевный хаос,

но как только готова – опять попалась,

мне все предельно понятно.

мне ни черта, ничего не понятно.

мне хорошо,

мне чертовски плохо,

я вон из кожи,

и позже гложет,

но все же, может,

и он хороший?

просто заброшен?

выброшен?

выпотрошен,

обезвожен?

или умнее меня и сложен?

у меня в голове беспрецедентный бред,

акцидентный вред,

а он на меня накидывал плед,

скрывая глаза и свет,

но я не услышу даже ответ,

потому что «нет» – это значит нет.

и я пишу километры слов,

даром ли он оранжевый шарик

вгонял под покров.

энергообмен без обмена, одно «бери»,

так я-то взяла, а ты себя-то побереги!

и восполняйся, у нас ведь что-то еще впереди…

не у нас? по отдельности? ну хорошо…

мне надо закончить, а жажду еще.

Нефть и Нежность (с)1

Все без всех могут.

Не разрыв аорты,

Не сверла, не томно.

И мы друг без друга проживем спокойно,

Но тянет упорно.

Тянет, как мышца после семи подходов,

Как шею у старательных садоводов,

Но запросто можно отличить породу

От дивных простушек

и бедных на́ душу богачей.

Лучше быть имманентным

и не касаться этих чужих ничем.

Время дает тебе опыт,

ножки на плечи,

Виски на вечер,

Никиту на вечность

И тайский бокс.

А мне лучших мужчин в асоциальной сети,

пытающихся донести,

какое счастье меня обрести,

и посты с Бумбокс.

А все равно остается одно и то же

Неизгладимое, неуловимое, где-то под кожей,

едва ли даже на что-то похоже.

И вряд ли с кем-то возможное повторить.

Оно непрямое, сбитое, нефть и нежность,

Никаких условностей, все как прежде,

Не подпадает под определения смежные

И не оставляет надежды его изменить.

Оно, конечно, вполне себе забывается,

Но чувствуется. Думается. Проживается.

В инфополе само на себя отвечается,

кроме «где же стоп-кран»

И «нужно ли тормозить».

Другие частоты, не те категории,

Ведь люди в одежде не такие, как голые.

И проще бывает грудь показать,

чем на миллиметр душу.

а если покажешь и то, и другое,

им «скушно»…

Не инграмма, но незавершенный гештальт,

Когда хочется жить и каждой минуты жаль.

А счастье – не эстафетные палки,

такому надрывному счастью место на свалке,

Срок годности завершился,

Срок гордости не истек,

И как объяснить про счастье

Тому, кто от счастья далек?

Зачем, например, мне чужая свобода,

Что делать мне с ней? Писать ночью оды?

Как можно себя растратить,

когда тебя много,

Когда ты уже полноценен, энергоёмок,

Когда ты умен и в расцвете сил,

Энергообмен с энергообманом

не перепутать в такси.

Ведь ты уже не следишь, о чем я, —

так ты спроси.

Ведь ты же славный и умный волк,

Ты знаешь, в чем стоит увидеть толк,

Ты смог бы вести, если надо, и целый полк,

Но без доспехов – на грани душевной комы.

Всего-то быть легитимной сказать: мы знакомы.

А дальше с тобой будет все что угодно,

Девочки на диванах, столах, на комодах,

Девочки псевдоумные с псевдозаботой,

Желая с тобой, хоть в Якутию, хоть в окно.

Понимающих на минуту, на грамм, на йоту.

Их будет сколько угодно много.

Но в точности – никого.

Пока он спит

И спасаться бегством прямо в постели:

Сначала ви́ски, чтоб виски́ онемели.

Потом сообщения под одеялом,

Чтобы он не заметил, не признал обманом.

Измены не телом, а головой:

На зрелые темы беседы – живой

Еще продержаться можно, пока он спит.

Несколько тысяч слов, и душа не болит.

Эмоции на стороне, в чужих людях – чувства,

Соберешь и бессонно уставишься в люстру.

Пока он спит, ты внимаешь вселенную,

Вынимаешь пули из сердца пленного.

От невыжатых слез поешь песни о плесени.

И зачем тебе эта постель, неизвестно мне.

Женщина в женщине

Счастье не пульсирует буквами по клавиатуре —

Только в литературе.

Магирани, беркана, подлинник, глубина.

И никак до дна. И еще одна.

Женщина в женщине, свет мой, пламя огня.

С каждым мужчиной женщина

раз-на-я.

Сценариев не так уж много, примерно шесть.

И как она выбирает, ведомо лишь ЦНС.

Хитрые ставят себе якоря,

Чтобы поймать состояние вовремя.

Некоторые мужчины вызывают жалость.

И нытье поддержать не такая большая радость.

Собранные женщины

не демпингуют по низким категориям.

И вместо жалости – ответственность.

А потом горе.

И вот она мать: давай я тебе помогу.

Или хуже: я сделаю все сама

и сама пойду на войну.

С кем-то она короля королева,

От другого кидает направо-налево.

С кем-то она беспомощна, как ребенок.

Мужья всерьез негодуют:

мятых хочу простыней – не пеленок.

Быть женственной —

не умение быть женщиной,

А умение быть с мужчиной.

Аргумент и причина.

Найдется и тот,

с кем она благородных кровей царица,

волчица,

львица,

жрица.

А другим мужьям

с ребенком никак не смириться —

И бегают по жар-птицам.

Для меня мужчина —

Галактика, и планеты в ней как сапфиры.

Хотя и сама создаю вселенную,

даже черные дыры.

Я все могу без него.

Но, когда он смотрит,

«космос спит у него во взгляде»2.

И такому мужчине нельзя уступить в награде.

С прочими не открывай груди – ты сестра,

с единственным теряешь дар речи

(а то и письма).

Я, бывает, пишу сложнейшие вещи

Про космос, гипноз и хлеще.

Но при всем копирайтинге

здесь дисграфия плещет:

И вместо «люблю»

Пишу всякую ерунду.

Что тебе до пятого места в списке?

Списки – это же не твое.

У тебя ни адреса нет, ни прописки.

Ты не с этой планеты, ты черт знает что.

Прости, я шучу. Черт, конечно, не знает.

Черта нет, есть эгрегоры пустоты.

Что тебе до списка? Мы другой создали,

Там у всех нули.

Каждый слеп и на ощупь понять доволен,

Что есть слон: хобот, бивни или спина.

А ты так же слеп, но готов поспорить,

Что вообще нет слона.

В инфобизнесе, на пороге слома,

Где иллюзия – каждый новый инсайт.

Солипсизмом страдая, отвечу: «Милый,

иллюзия – даже ты сам».

На У, но не ум

Я устала.

Уста сквернословить почти перестали.

Но я не из стали.

Едва ли понятно, кем мы с тобой стали.

Ты едешь в Таллин,

Но любые дали

Ничего не дали.

Я так устала.

Устала от талий,

От копролалий,

От всех регалий

И от реалий.

Устала жить без твоей ключицы,

Сжиматься в точку от своих амбиций,

Застыть на месте – ничего не случится.

Но кто стремится, не усомнится,

Что есть жар-птицы, а есть волчицы,

Царить со львом есть право у львицы,

Другим не снится.

Не найти принадлежность:

индикатор – не нежность,

Цена за небрежность —

Кома надежды.

Я устала быть лучше

И устала быть хуже,

Быть шире и у́же.

Скажи, кто нужен.

Ведь в рифму…

Ну же…

Я хочу обнять этот дом

Я хочу обнять этот дом

Вместе с тем, кто живет в нем…

Я хочу залетать в эти комнаты

Через форточку,

на корточках

и не ставить точки,

с кем были на «ты» мы.

Я хочу залегать в этих креслах —

Моё место,

Быть воздухом, духом.

Отдать нежность

В эту постель,

Чтоб ты ни сном и ни духом.

В подушке быть пухом.

Растворяться здесь.

Быть невидимой,

Но, видимо,

не выть под окнами остается.

я разлетаюсь на частицы

От мощных ударов сердца.

Я патрон – в фейерверк от любви к тебе.

Скучать. Учат. Ччч

Что такое скучать?

Скулить

Скулами себя выдавать

Выдавливать

Выдирать

С корнем

С суффиксом

И с приставкой

Душевная кома

Сердечная давка

И выживать лишь с одной поправкой:

Не делая ставки.

Скучать

Стучать

Зубами

Пальцами

Кулаком

Мой дом – не стены,

Где ты – там мой дом.

Но там кордон.

***

Однажды я перестану плескать нытьё,

Ультразвучное, тонкое, в переливах,

Звонко в ушах, отражаясь в висках ружьем,

Свистеть пулями, сахасрары срывая сливы.

Перестану, сменю курс на Центавру и зацвету.

Скину кожу, кокон сниму, вспорхну,

как порох из пушки.

Стану себе ориентиром. На полном ходу

Вдвое ускорюсь и вспыхну салютом в макушке.

Хватит

Правило первое:

хватит с нас этих правил.

Устала от псевдомудрости,

псевдознаний:

Диеты держись,

ему не звони,

книги читай,

книги пиши —

и ничего для души.

Я поймала себя на том,

что все заставляю:

ходить, еле ноги переставляя,

работать, даже не представляя

масштабы и перспективы грядущих дней.

Мы все умрем – с идеями, без идей.

Что же ты вспомнишь?

Как вечно чего-то ждала

Или лелеяла то, что уже прожила.

Или как целый год из-за шторы смотрела,

Как жили другие в это самое время.

Как надоели правила:

встань, борись,

этому не хами, тому улыбнись,

ему не звони – я помню, как же забыть!

а главное, шутка ли, некому даже звонить.

Как все это жалко.

Зачем тебе знать филологию, быть мудрей,

Если ты пишешь стихи, забив на хорей,

а в голове одна только рифма —

ну хоть убей!

И даже не любишь,

а просто нету других людей.

Зачем же мне знать про люверсы и амперсанд,

Сколько калорий в конфетах,

кем был Маркиз де Сад,

Дату, когда Филофей обозначил Москву,

Как экзорцисты гнали взашей Сатану,

Кто нами правит: энергия, синергетика или Бог.

Этого я не знаю – в этом-то весь и подвох.

Кто же про космос поддержит со мной разговор?

И для чего это мне? На кой?

В жизни от этого смысл никак не яснее,

Я готова не знать ширину-глубину Енисея.

Лишь обними меня.

Руку мне дай.

Скорее.

Я заучилась.

Замыслилась.

Загналась.

Я теоретик.

А практика не для нас.

Агностицизм, нигилизм, цинизм.

Псевдовсё.

Псвевдомир.

Нарциссизм.

Все понарошку. Конфабулез. Психоз.

Всё эвфемизмы, и ничего не всерьез.

Я верю в то, о чем многие даже не мыслят.

Что у меня в голове – к реальности даже не близко.

Я подвяжу – поймай меня и неси.

Завтра. Дыбенко. Где-то в районе восьми.

Очередное нет

Я скоро приближусь к сотне отказов,

или уже за тысячу?

Не то, не моё, ни разу

и штрихкод не высечен.

Я эксперт по «прости, но мне нужно другое».

Я имманентна, но слышала:

люди живут по двое.

Я пазл, который вроде

сама по себе картинка.

Мне голову не срывают ни письма,

ни встречи, ни даже инстинкты.

Я сама себе полноценность,

но суть не в том,

Суть: я в бесконечных поисках на потом,

Я в бесконечной жажде

найти Короля и Бога,

Героя-Мужчину, такого,

чтоб счастье стремилось потоком.

Леса, куда я захожу, – везде заповедник,

И в каждом я подрываюсь,

как террорист-смертник.

А парки, где можно гулять,

я рублю топором,

И как после этого

не породниться с дном?

Как не пораниться,

как не сойти с ума

В поисках моего Великого короля?

Как не задеть всех тех,

кто пришел ко мне

На коленях, пешком, на карете и на коне?

Сколько продлится кастинг

к Несмеяне-Царевне?

Мне интересно тоже, поверь мне.

Песнь Андрею

В доме нет календарей:

и так все знают,

что за мартом пойдет Андрей.

Глупый-глупый Андрей,

Ну почему он всех веселей?

Ну почему он всех здоровей?

Андрей не знает, чего хочет.

Андрей не знает, кого любит.

Андрей говорит всем, что он все знает.

Андрей думает, что все знает.

Не будем его разубеждать.

С Андреем понятно одно,

что никогда ничего не будет понятно.

Андрей никогда не подпускает

глубже эпидермиса,

Серьезный парень – Андрей,

Но мы не скажем ему,

что что-то есть поважней.

О Боги-боги! Глупый-глупый Андрей,

Ну почему он всех мудрей?

Ну почему он всех честней?

Андрей работает в удовольствие,

Хотя времени нет ни на что.

Но ведь время всегда есть на всё.

Но на всё нет желания,

а на что есть желание —

Андрей над этим работает.

Глупый-глупый Андрей,

Почему он всех умней?

Почему он всех смелей?

Андрей мог бы стать кем угодно,

Но стал Андреем – и это лучшее,

кем он может быть.

И вроде все вокруг него скачут,

а вроде и нет никого.

Андрей живет на Руставели,