Читать онлайн Всевозможные приключения гоблина Кобы бесплатно

Глава первая, с которой всё начинается

Привет, ребзя! Обычно истории начинаются с того, что автор описывает где и когда она произошла. Но всегда ли это важно? Стоит сказать, что дней недели в мире, где живут наши герои, просто не существуют, а географические названия, будто взяты каким-то сумасшедшим из первых слогов каждой строки какой-то книги.

Ладно, уболтали. Рассказываю, где, когда и что произошло. К западу от моря Мимеза раскинулась скалистая пустошь, которая называется Ныбыстрсис. Вы уж извините, но я вас предупреждал по поводу названий.

Что касается времени года, то в этой местности всегда лето. Но это и не важно, так как все события начались глубоко под землёй. И, хоть это тоже не столь значительно, но в нашем мире это была бы пятница.

– Пятница… – задумчиво произнес Коба, опираясь на кирку и глядя в потолок.

Коба был гоблином, который работал (точнее должен был работать) в шахте.

– Что? – переспросил Ганнат.

Раскаты эха от звона кирки, разносившиеся в шахте, стихли, когда и второй гоблин прекратил работу.

– Да так, – сказал Коба. – Я тут подумал…

– Неужели ты способен на это?! – рассмеялся его собеседник.

– Ай, да заткнись ты, троюродный брат помойной крысы, – обиделся Коба.

– Ладно уж, рассказывай, – сказал Ганнат.

– Пятница. Я придумал, что если бы мы не были рабами, и работали не каждый день, то был бы такой день перед днём отдыха, который бы назвался «пятница». Мы бы его любили.

– Звучит как какое-то прекрасное шаманство, – заметил Ганнат. А потом пояснил: – работать не каждый день. Разве такое может быть?

Размышления двух гоблинов о такой невероятной штуке, как пятница прервал крупный орк средней жутковатости, который вышел из-за вагонетки. В нашем мире он бы занимал должность оптимизатора трудовой деятельности. Думаю, вы сами поймёте почему.

– Вы – два ушастых зеленых вонючих клопа. Почему перестали работать? – прорычал здоровяк.

– Перерыв? – скорее спросил, чем ответил Коба, пытаясь отвести угрозу.

– Пере… что? – переспросил орк.

– Рыв, – подсказал гоблин.

– Что «рыв»? – не понял его собеседник.

– Рыв пере, – постепенно затихая, сказал Коба.

– Что за чушь? Ты зубы мне заговаривать вздумал, сопля червя, вылезшего из драконьего навоза?!

Орк достал из-за пояса инструмент оптимизации рабочих процессов, представлявший из себя сучковатую дубину. Товарищ Кобы по имени Ганнат ещё несколько мгновений назад скоропостижно переместил свой фронт работ на противоположную часть подземного коридора, и делал вид, что работал там всегда и никогда в жизни не выпускал из рук кирку.

– Клянусь именем вождя, я уже работаю, – взвизгнул Коба, чувствуя всеми своими косточками предстоящую экзекуцию. Он тут же схватил инструмент и принялся неистово колошматить им по камням в доказательство своих слов.

– Именем вождя? И какое же у него имя? – Надзиратель явно был фанатом своей работы, и уйти собирался, лишь повысив уровень производительности нахального гоблина.

– Ээ… – протянул Коба. – Да все знают имя нашего вождя. Его и называть не нужно.

– Мне кажется, что не все. Ты, например, не знаешь, а клянёшься им.

– Я-то знаю. А ты? – парировал гоблин.

– Я-то точно знаю, – ответил надзиратель.

– Ну так назови.

– Ты первый. – Орк угрожающе ковырял дубиной стену шахты.

– Нет, ты.

– О, ну раз ты настаиваешь, то я назову. – Улыбка надзирателя была какой-то не искренней, и Коба инстинктивно напрягся. Всё так же обнажая желтые клыки, орк продолжил: – нашего вождя зовут…

И тут Кобе открылось, что имя великого вождя орков гоблинов и огров, о котором он не имел понятия до этого, звучит, как Болезненный Удар Сучковатой Дубиной По Голове.

Пока наш герой усваивает новую информацию в бессознательном состоянии, стоит немного подробнее рассказать о том, кто он и какое место занимает в расовой иерархии. Как мы уже все поняли, Коба – гоблин. Это невысокие существа с зеленоватой кожей, длинными носами и заострёнными ушами. И наш герой самый среднестатистический из всех представителей его народа. Будь в каком-нибудь справочнике глава, посвящённая гоблинам, Коба стал бы отличной иллюстрацией к ней. Большинство гоблинов – это бесплатная рабочая сила и расходный материал для физически более развитых существ. Например, для орков.

Орки, такие как уже знакомый нам специалист по оптимизации рабочих процессов, также обладают зеленоватой кожей, но, в отличие от гоблинов, удались ростом и мускулатурой. У них грубые плоские морды с тяжёлой нижней челюстью, которая украшена крупными острыми зубами, как правило, торчащими из той щели в голове, которую они называют ртом.

В росте орков превосходят огры. Они также превосходят их в своей тупости. Подробнее их описывать пока не буду, так как мы ни одного огра ещё не встретили. Даже упомянутого вождя Болезненного Удара Сучковатой Дубиной По Голове, который, без сомнения, относится именно к этому виду существ.

На просторах пустошей Ныбыстрсиса это три наиболее распространённых народа. Живут они кучно, но не сказать, что дружно. Гоблины часто восстают против орков, орки – против огров. Огры навешивают всем иерархических затрещин, и всё встаёт на круги своя.

Когда я говорю «часто», это значит, что два восстания до полудня – это вполне нормально для столицы Ныбыстрсиса, которую, к счастью, так и называют – столица.

Если отправиться ещё в три стороны от Ныбыстрсиса, то чаще начнут встречаться всякие эльфы, кентавры, людоящеры, гномы и, конечно же, люди. При этом последние славятся своим нейтралитетом. То есть их везде полно, но они не пытаются навязывать какие-то свои порядки. Впрочем, я уверен, что, если мы последуем за Кобой в его приключениях, то встретим множество разных существ.

– Эй, Коба. Можешь встать, он ушёл, – раздался чей-то голос из звенящей пустоты, которой была полна голова гоблина.

– Ну да, ведь только то, что этот зеленомордый внук жабы стоял тут, мешало мне встать, – огрызнулся Коба, не поднимаясь с прохладного пола.

– Везёт тебе, ты хоть полежал немного. – Голос принадлежал надоедливому Ганнату.

– Хочешь тоже немного полежать? – спросил Коба, поднимаясь и протягивая руку за своей киркой.

Второй гоблин быстро смекнул, к чему клонит его товарищ, и ответил: – Нет, я подожду отбоя.

Коба испытывал небольшое головокружение и упадок настроения после проигранной словестной дуэли.

– Почему я должен всё время работать?! – возмущался он.

– А ты как хотел? – откликнулся Ганнат, не отрываясь от труда.

– Я бы хотел жить в столице, кушать каждый день вкусную еду и пить эль в каком-нибудь трактире. А самое главное – не работать.

– Вот это ты ноздри раздул на пирог с подземни́кой.

– А я много хочу что ли? – справедливо возмутился Коба.

– Ну попроси у товарища надзирателя переселить тебя в столицу и дать столько денег, чтоб хватило до конца жизни. Вдруг…

Ганнат не успел договорить, что же тогда «вдруг». Потому что этот «вдруг» произошёл с ним: с невероятным грохотом стена шахты, по которой он стучал, обрушилась. Из провала на гоблинов смотрели два большущих янтарно-жёлтых глаза с узкими вертикальными зрачками.

Огромный черный дракон явно не ожидал встретить своих шумных соседей. А те – его.

Ганнат решил, что на всякий случай стоит попробовать быть вежливым.

– Здорова, – сказал он.

Либо форма приветствия была недостаточно вежливой, либо дракон не ожидал приветствия. Монстр мотнул головой, как бы удивляясь ещё больше.

– Я говорю, здорова, – повторил Ганнат. Видимо, решив, что зверюга его плохо поняла с первого раза.

Навязчивость никому не нравится. Если тебе не ответили на первое приветствие, быть может, собеседник не настроен на контакт. Дракон перестал удивляться и одним движением выбросил огромную чёрную голову на длинной шее в сторону нахала, одновременно поворачивая её на девяносто градусов и распахивая пасть.

Ганнат исчез в провале, полном зубов, каждый из которых был размером с его кирку, так и не успев попробовать поздороваться в третий раз.

Коба быстро сообразил, что активность в этой ситуации должны проявить совершенно другие органы, нежели язык. Пока его сородич проворно путешествовал по пищеварительной системе огромной ящерицы, выживший гоблин уже бежал по пещере. И его не мучал вопрос – куда он бежит. Главное – от куда… Точнее – от кого.

Примерно через минуту панического перебирания конечностями по тёмным коридорам Коба понял, что звуков погони нет. Он уже собирался замедлить бег, чтобы немного передохнуть, но повернув из-за очередного поворота, который показался гоблину подозрительно знакомым, он увидел большой чешуйчатый валун. Через секунду эта глыба повернула на него ярко-жёлтые глаза.

«Интересно, это тот же или уже другой? Хотя нет, не так уж мне и интересно», – пронеслось в голове нашего героя.

Хотя, если бы он спросил у дракона, знакомы ли они, то выяснил бы, что одного гоблина для полноценного драконьего обеда маловато.

Следующая мысль Кобы была такова: «Бежать ли ещё один круг, повернуть обратно или предпринять что-то ещё?». Однако, голова думала, а ноги были умнее, ну а задница вообще отчаянно сопротивлялась предпринятому ногами решению. Решение было в том, чтобы протиснуть свою противоречивую зеленую тушку между лап дракона и прыгнуть в провал, из которого тот вылез.

Коба бежал прямо навстречу этому живому воплощению гоблинской (да и гномьей, да и любой другой гуманоидной расы) смерти. Дракон такого перфоманса сначала не понял, а потом как понял, но было уже поздно. Драконий обед уже нырнул в пролом стены и мчался так быстро, что догнать его могли только пустынные хищные антилопы макупа.

Через несколько минут бешеной гонки Коба попытался затормозить. Получалось это плохо, так как пещера пошла под уклон. Гоблин споткнулся, и задние конечности сменились на передние, а затем он вообще побежал, используя попеременно нос, уши и зад. Иными словами, спускался кувырком. Спустя всего пару ссадин и, возможно, один сломанный нос, Коба вылетел из спускающегося коридора в просторный зал с каменными колоннами. Помещение было озарено странным лиловым мерцанием.

– Магично мерцает, – прошептал Коба, поднимаясь и потирая ушибленные места. – Надеюсь, это что-то безопасное и съедобное. Жрать охота, вот что я думаю.

Гоблин осторожно продвигался по залу, пока не наткнулся на постамент. На нём стояла каменная чаша, в которой торчал невероятный переливающийся лилово-перламутровым сияниям кристалл. Откуда-то из-за кристалла в чашу стекала вода.

Коба тут же почувствовал, что хочет пить.

«Чтож, – подумал он. – Если я выпью, не думаю, что со мной случится что-то хуже проклятой работы в шахте или смерти в драконьем пламени».

Он почесал лысую голову, сунул нос в каменную чашу и сделал несколько глотков. Вода оказалась прохладной, но имела привкус волшебства.

Вам, должно быть интересно, какой же вкус у волшебства. Больше всего это похоже на шерстинки шмеля, заваренные в утренней росе, собранной в полнолуние. Если вы, конечно, когда-нибудь такое пробовали.

– Коба! – раздался голос, эхом разносящийся по залу. – Ты – первый, кто выпил воду из священной чаши Ланабэле за последние тысячу лет.

Гоблин каким-то внутренним чутьём понял, что звук идёт прямо из кристалла.

– Извините, я запыхался, убегая от дракона и хотел пить, – ответил Коба.

– Теперь ты можешь загадать три желания.

– И ты их выполнишь? – удивился гоблин.

– Нет. Просто загадаешь и всё. – В звенящем голосе кристалла слышался нескрываемый сарказм. – Не будь болваном, конечно я выполню их. Только помни, что мои силы ограничены. Никаких «хочу бесконечное количество желаний».

– Улёт! – обрадовался Коба. Но тут же призадумался – чего же он желает больше всего. Он сел возле каменной чаши, подперев подбородок рукой.

– О! Раз я древний волшебный кристалл, то, конечно, никуда не тороплюсь. Думай сколько хочешь.

– Ладно-ладно, пассивно-агрессивный булыжник. Загадываю. Во-первых хочу быть бессмертным, – произнёс гоблин.

– Да ну ничего же себе, – отреагировал кристалл. – Могу только сделать тебя неуязвимым.

– Я согласен.

– Но только один твой орган, и я не скажу какой.

Коба растерялся. Но один неуязвимый орган лучше полностью уязвимого гоблина. Поэтому он согласно закивал.

– Исполнено!

Коба осмотрел себя, но каких-то видимых изменений не обнаружил.

– Пойди, пни дракона под зад, если хочешь понять, что именно изменилось, – подсказал кристалл. – Всё что от тебя останется, то и стало неуязвимым.

– Спасибо, обязательно воспользуюсь твоим советом. А теперь заткнись и дай мне подумать.

После непродолжительной паузы гоблин выдал: «Хочу быть всемогущим».

– Наверное даже более всемогущим, чем я, да? – спросил волшебный артефакт.

– Ну, если можно.

– Хренушки тебе, зеленозадый. Могу сделать тебя очень сильным. И, как и в прошлый раз, только какую-то часть тебя.

– И ты мне не скажешь какую, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс Коба.

– А ты вдалбливаешь, мой мелкий друг. Кстати, у тебя уже появилась невероятная сила.

Наш герой ощущал смешанные чувства. Такие чувства испытывают мужчины, которым в определённый праздничный день дарят носки. Подарок подарком, но сильно радоваться ему не получается.

– Дай угадаю третье желание, – продолжил свой саркастичный звон магический камень. – Хочешь быть богатым?

Коба удивлённо кивнул. Именно это он и хотел попросить сначала, пока не открылся маленький нюанс исполнения всех желаний.

– Ты ведь понимаешь, – молвил кристалл. – Богатым будет только один твой орган.

– Ну а что я сделаю? Больше мне на ум ничего не пришло. Может это будет рука, и всё, до чего я буду дотрагиваться, станет золотым.

– Идея недурная, но не в моём стиле. Так что «Дзынь». Третье желание исполнено. А теперь вали от сюда. Согласно некоторым пророчествам именно ты, выпивший из чаши Ланабэле, гоблин должен совершить что-то там где-то там.

– И куда мне идти?

– Может тебе карту нарисовать? – не унимался в своём ехидстве кристалл. – Выход вон там.

– Где? – Гоблин крутнулся на месте.

– Ну я же тебе пальцем показываю.

– Чтоб тебя демоны разорвали, гнусный кусок скалистой сиськи, – разозлился Коба. Он даже хотел пнуть кристалл, но вовремя вспомнил о сокрытых в его теле дарах. Вдруг камень передумает и заберёт их назад. Поэтому он охладил свой пыл, махнул рукой на прощанье и поплёлся через зал с колоннами туда, откуда раньше пришёл. По дороге он строил догадки о том, что же всё-таки изменилось в его тощем невысоком теле.

Глава вторая, в которой всё продолжается

– Жрать всё же охота, – пробормотал Коба, пробираясь через тёмные подземные ходы. – Кстати о еде: где-то тут бродит здоровенный дракон, который уже попробовал гоблинского мяса.

В связи с таким умозаключением наш герой решил предварительно заглядывать за каждый угол, если тоннель сворачивал.

Подземный ход явно вёл куда-то наверх. И вскоре стали появляться смутно знакомые места. То тут, то там Коба натыкался на остатки догоревших факелов, поломанные инструменты и истрёпанные плети надзирателей. Эти штольни были уже выработаны, но новые находились уже совсем рядом. Снова внутри гоблина забурлили противоречия и пустой живот. С одной стороны он возвращался к цивилизации, в привычном для него смысле, а с другой – такая цивилизация не вызывала у него радостных предвкушений.

«Снова горбатиться с киркой и за́ступом с утра и до поздней ночи. А под землёй не понятно, когда утро, а когда ночь. Поэтому вкалывать приходится почти всё время. А оплату труда выдают пинками и затрещинами», – размышлял Коба, мрачнея с каждым поворотом. Но тут же решил себя немного утешить: – «Хорошо хоть я теперь частично неуязвим, частично богат и частично очень силён. Знать бы ещё, где во мне эти частичности».

Гоблин прошёл ещё немного, когда до его длинных заострённых ушей сквозь тишину подземного царства донеслись звуки тягот угнетаемого народа: скрип колёс вагонеток, кряхтения, стоны, покрикивания угнетателей. Коба на всякий случай заглянул за угол и стал вглядываться во тьму. Тьма стала вглядываться в Кобу. Ей предстало зрелище торчащей из-за угла головы гоблина, над которой появилась вторая почти такая же.

– Что мы там хотим увидеть? – спросила вторая голова у первой.

От неожиданности сердце Кобы подскочило, ударилось о кадык и упало на дно пустого желудка с металлическим стуком. Гоблин упал на карачки, перекатился и уставился на говорившего. Им оказался один из приятелей Кобы – Гуркиш. Он тоже был гоблином, только более коренастым, а лицо было сморщенным, и напоминало изюм (если вы можете себе представить зелёный изюм с крючковатым носом). Чёрные, как две бездны глаза уставились на сидящего в пыли товарища.

– Коба, ты что ли? – проскрипел он. – Ты чего подпрыгиваешь тут?

– Я тебе сейчас напрыгаю по твоей мерзкой заднице, сопля крота! Зачем было подкрадываться сзади?! Тьфу на тебя! – И Коба смачно сплюнул в сторону.

Лиловая вспышка и звук раздробленного камня заставил подпрыгнуть от неожиданности уже обоих гоблинов.

– Что это было? – насторожился Гуркиш.

– Маманя твоя пёрнула на другом конце континента, – рассеяно огрызнулся Коба, хотя нервы его тоже были взведены, как тетива осадной баллисты.

На месте плевка медленно оседала пыль. Оба зелёных парня осторожно подошли к месту происшествия.

– Да тут дыра, – тоном эксперта по подобным вопросам заявил Гуркиш.

– Прямо как у тебя между ушами. – И, не делая паузы, Коба предположил: – Может каменный червь взбрыкнул? Кстати о червях, может у тебя есть чем заморить моего?

– Сейчас, поковыряюсь в носу, может чего осталось, – усмехнулся второй гоблин.

– Фу!

– Ладно, вот, я тут наскрёб яйца янтарных пауков. Садись, похрустим.

Гоблины на всякий случай отсели от подозрительной дыры в камне и стали подкрепляться мерзкой, на вкус гурманов, снедью.

Пока товарищи перекусывали, возле них образовался высокий силуэт, источавший неприятности для обоих.

– Что это за запах?! – произнесла фигура низким рычащим голосом.

– Паучьи яйца, – ответил Гуркиш, не оборачиваясь.

– Нет, – рыкнул подошедший. – Это воняет нихренанеделаньем.

Гоблины вжались в стену, оставив на полу остатки трапезы. Над парнями навис массивный орк, который был более профессиональным оптимизатором рабочих процессов, чем наш давешний знакомый.

– Вы тут жрёте вместо работы, я погляжу. И вас всего двое. А где третий лягушачий сын?

Коба понял, что речь идёт о погибшем в пасти дракона Ганнате. Он также вспомнил о некой загадочной силе, которой наделена какая-то из его частей тела. В нём проснулся бунтарский дух. Гоблин решил для себя, что больше работать в шахте не будет, а пойдёт и исполнит свою мечту о трактире, пиве и постоянном отдыхе. Вместо невнятного бормотания о встрече с зубастым обитателем подземелья, Коба дерзко заявил:

– Разве я сторож брату моему?

Гуркиш в ужасе прижал огромные уши к голове и скукожил лицо ещё сильнее. А Орк дважды моргнул, поковырял в ухе, предположив, что этот орган дал сбой.

– Ты что-то сказал? – переспросил он, плавно переходя на рык.

– Я сказал, что не знаю, где наш третий. – В голосе Кобы отваги поубавилось.

– Тогда быстро возвращайтесь к работе и найдите мне третьего! – рявкнул здоровяк.

Это был апогей искусства эффективного управления персоналом – дать несколько несовместимых друг с другом задач. Гоблины рассеяно переглянулись. Гуркиш взглядом умолял друга больше не дерзить. По его мнению, соплеменник стоял на очень тонком льду, и прыгать на нём не стоило. Но Кобу уже захлестнула новая волна безрассудной отваги, которая пугала его самого.

– Третий у тебя в заднице, – сказал он негромко. – Возьми кирку и сам добудь его оттуда.

Та самая волна храбрости докатилась наконец до несокрушимых скал природной трусости Кобы, разбилась о них, оставив мокрыми ладони, затылок и ещё несколько мест на тощем туловище гоблина.

Орк-надзиратель так и не понял, что именно сказал этот мелкий раб, но тело его отреагировало само. Дубина была уже занесена, и череп гоблина ждало не самое приятное приключение. Наш парень зажмурился готовясь к сокрушительному удару.

«Будь проклят мой язык, чтоб его демоны в аду жевали, – промелькнуло в голове у Кобы, который уже похоронил себя. – Перед смертью надо сделать хотя бы что-то клёвое. Да и Гуркиш, если выживет, расскажет парням, что я погиб, как крутой чувак».

И гоблин, сотрясаясь от ужаса и не разжимая зажмуренных век, смачно плюнул в ту сторону, где, по его предположению, находилось лицо его будущего убийцы.

Коба постоял ещё немного, не открывая глаз и прощаясь с жизнью, но удара так и не последовало. Вместо этого раздался неясный шум, как будто что-то деревянное, а ещё оркоподобное упало на каменный пол.

– Гуркиш, что там делается? – шепнул Коба.

– Я не знаю, у меня закрыты глаза, – откликнулся тот.

– Ну так открой и посмотри.

– Ладно. Ох, небесные барабаны!

После такого восклицания Коба не выдержал и сам открыл глаза. Перед ним на боку лежал надзиратель, рядом с ним валялась его дубина, а во лбу орка красовалось небольшое сквозное отверстие, которое уже заполнилось кровью. Наш герой начал сопоставлять все факторы, и у него родилось некоторое предположение.

– Что это с ним? – спросил Гуркиш.

– Простудился, наверное, – буркнул Коба.

– Да нет, он умер, но от чего?

– Я и сам вижу, что умер. И догадываюсь от чего. – Гоблин ещё раз плюнул в почившего орка.

Подозрения Кобы оправдались: слюна, с тем же лиловым сиянием, которое источал магический кристалл, вылетела изо рта гоблина. С силой пущенного из арбалета болта он вонзилась в тело, оставив ещё одну дырку.

– Про́пасть! – воскликнул Гуркиш. Немного подумав, он попробовал тоже плюнуть. Вероятно решив, что все гоблины теперь обладают такой силой. Часть слюны повисла на его остром подбородке. Гоблин смахнул её рукой и пробормотал: – Что ж, не очень-то и хотелось.

В это время Коба уже рисовал в своей голове грандиозные планы того, как при помощи новоприобретённой силы больше не будет работать, а будет ходить по трактирам и отдыхать. Он был не самым сообразительным существом в мире, поэтому планы строились медленно. И в самое начало мыслительного процесса вклинился этот противный Гуркиш с его глупым вопросом:

– Что теперь, Коба?

– А теперь устроим пятницу.

– Чего это такое?

– Это такое, что завтра мы не будем работать.

– Отхрустеть мои кости! Я в деле!

И Коба уверенно зашагал в ту сторону, откуда доносился шум кипящей работы. Гуркиш не отставал.

Через пару поворотов товарищи упёрлись в вагонетку, нагруженную камнями, которую с трудом толкал тощий гоблин. Два орка удовлетворённо покачивали головой, глядя, как их работник обливается по́том и, слушая, как скрипят от натуги его зубы. Чуть в стороне ещё полдюжины соплеменников Кобы загружали вторую вагонетку под яростный свист бича третьего надзирателя. Ещё один орк сидел на камне, задумчиво ковыряясь в носу.

Сначала благословлённый могущественной слюной герой оробел и растерялся. Но его верный помощник Гуркиш помог ему взять себя в руки, выпнув на середину тоннеля и крикнув:

– Давай, делай нам свою пятницу! Заплюй их как следует!

Орки тут же повернулись к Кобе.

«Надо ляпнуть что-то легендарное», – подумал тот, запрыгнул на одну из вагонеток и выдал спич:

– Я – великий Коба! И мой народ больше не будет надрываться в этих шахтах!

– В других мы тоже надрываться не будем, – добавил Гуркиш откуда-то из тени.

– Да! Вообще, хватит нам надрываться! Давайте, ребзя, наваляем этим зеленозадым! – верещал Коба.

– От зеленозадого слышу, – возмутился один из оскорблённых амбалов.

Несмотря на воинственный призыв своего неожиданного предводителя спонтанного восстания, гоблины не спешили бросать работу и вцепляться зубами в надсмотрщиков. Несмотря на количественное преимущество угнетаемых, перевес в массе был на стороне угнетателей. Да и сошедших с ума от усталости товарищей они видели не первый раз. А вот орки отреагировали на крики более активно. Орк с бичом хрипло рассмеялся и стал лихо раскручивать своё оружие над головой. Два эксперта по толканию гоблинами вагонеток попытались схватить Кобу за ноги и стащить с их оборудования. Им первым и прилетело по фиолетовой слюне в морды.

– Гляньте, Коба огнём дышит! – закричал толкатель вагонетки.

Гоблины увидели двух поверженных орков и тут же смекнули, что в сражении за свободу чаша весов склонилась в их пользу, а сами весы вообще пошатнулись и перевернулись к демонам. Они вцепились в лодыжки надзирателя с бичом, повалили его и стали буцать. Орк, разумеется, сопротивлялся, но это ему мало помогло. Вскоре его орочий дух отправился на встречу с предками.

Последний противник, сидящий на камне, встал. Он был почти на голову выше всех остальных надсмотрщиков. На поясе у него висела не просто дубина, а палица с металлическими шипами. Это явно был кто-то из администрации этой шахты.

Когда гоблины кинулись в его сторону. Орк примирительно поднял открытую левую ладонь, как бы говоря «обождите». Новоиспечённые повстанцы затормозили.

– Давайте всё уладим миром. Вы же понимаете, как важна ваша работа, и сколько пользы вы приносите нашей столице, – произнёс оркминистратор довольно высоким для такой громадины голосом. А после этого низким шёпотом прибавил: «И денег мне».

– А нам какая польза от такой работы? – спросил один гоблин из толпы.

– У вас есть крыша над головой, – и тут же шёпотом добавил: «Каменная». – Вас кормят. «Пинками». Организовывают вам досуг. «С киркой».

– Начальник, мы слышим твой шёпот.

– Какой шёпот? – возмутился орк. – Это голос вашей совести говорит вам одуматься и вернуться к работе. Что вам мешает это сделать?

Это был действительно профессионал своего дела. Гоблины начали растерянно переглядываться. По сути, им ничего не мешало.

– Нам мешает твоя мерзкая рожа, – вмешался Коба, которому череда лёгких побед так вскружила голову, что он чуть ли не взлетал к потолку шахты на собственных ушах.

Плоское лицо орка, до этого довольно невозмутимое, исказила гримаса ярости. Все навыки опытного переговорщика уступили пылающей крови берсерка. Он прыгнул в сторону дерзкого выскочки, опрокинув пару ближайших гоблинов. Прежде, чем кто-то успел что-либо понять, палица уже оказалась в его руках.

– Кротовье дерьмо! – завизжал орк, заливая слюной Кобу.

У того похолодело нутро и ноги одеревенели. Он смотрел в глаза своего противника, кровеносные сосуды которых полопались от ярости с такой силой, что забрызгали кровью веки.

Первый удар тяжёлого оружия обрушился на каменный пол прямо перед пальцами ног замершего Кобы. Это привело в чувство гоблина. Он дёрнулся в сторону, врезался в кого-то из своих соплеменников и грохнулся на пол. Тут же, приподнялся на локтях и попробовал плюнуть в разбушевавшегося надсмотрщика. Тщетно: во рту было сухо от страха и пыли.

Орк перехватил палицу поудобнее и нанёс рубящий удар по дуге слева направо. Одного из гоблинов смяло, как забытое на стуле пирожное, на которое уселся толстый повар, только из борца за свободу вылез вовсе не крем.

Здоровяк ударил ещё одного гоблина кулаком, и тут же, используя инерцию от удара, шагнул в сторону лежащего на полу Кобы и пнул его второй ногой в челюсть. Рот гоблина наполнился зубной крошкой подсоленной кровью. Собственные зубы – не слишком аппетитное блюдо, но слюна всё равно выделилась. И Коба харкнул.

Фиолетовая вспышка пробила верхнюю часть бедра орка, и тот припал на одну ногу. Один их гоблинов с разбегу ударил головой под колено второй ноги, и великан упал на спину. Завершил всё сражение Гуркиш, который под шумок взял дубину у одного из поверженных противников и опустил на голову лежащего начальника.

– С началом пятницы, – торжественно объявил морщинистый гоблин.

Оставшиеся в живых гоблины потирали отбитые места и начинали мародёрствовать. Коба, ощупывая рот подумал: «Зубы – это точно не моя неуязвимая часть». Не хватало двух.

– Что будем теперь делать, Коба? Освобождать остальных? – спросил Гуркиш.

– Да ну их к демо… – Предводитель восстания покосился на освобождённых товарищей, которые жаждали продолжения революции, и закончил мысль иначе, чем хотел изначально: – Да. Освободим наш бедный народ и устроим выходной.

– Что за выходной? – поинтересовался один из освобождённых.

– День, когда мы выйдем из вонючих шахт и свалим от сюда, – пояснил Коба.

Гоблины одобрительно загудели. Они готовы были валить вместе с Кобой, хотя тот и не пояснил, куда именно. Да он и сам не знал пока.

Глава третья, в которой много говорят и не так много делают

Конечно же, изначально Коба не хотел никого освобождать. Даже этих шестерых несчастных. Всё, чего ему хотелось – сбежать подальше, а после, он надеялся, что всё решится само как-нибудь. Но эти орки и этот Гуркиш помешали тихонько ускользнуть из пещер. А теперь ещё куча народу рассчитывает, что он поведёт их за собой. Придётся соответствовать.

Прежде чем приступать к продолжению освободительной миссии своих соплеменников, Коба, Гуркиш и ещё шестеро их товарищей единодушно решили подкрепиться.

Как считается у гоблинов, лучший источник пропитания – это как следует убитый враг. Поэтому поверженные угнетатели были аккуратно разделаны, наспех приготовлены и употреблены в пищу. Сытые революционеры продолжили самое длительное и самое успешное восстание гоблинов за всю историю. Как мы помним, подавлялись такие мятежи крайне быстро.

Не прошло и пяти часов, как шахта была зачищена от орков-угнетателей. Коба сидел на последнем поверженном враге и победно ковырял в ухе. Почти полсотни гоблинов толпились в просторной пещере недалеко от поверхности. Они толкались, смеялись, весело переругивались и немного мародёрствовали. К предводителю восстания подошёл один из освобождённых – старый скрюченный гоблин.

– Пророчество сбылось, – прохрипел он.

– Какое пророчество? – поинтересовался Коба.

– Предсказывали, что самый мерзкий, вонючий и глупый гоблин получит невероятную силу и приведёт свой народ к свободе или погубит его. Спасибо тебе, Коба, что не погубил нас.

– Ещё успеется, – вклинился Гуркиш. – Но вот про мерзкого и глупого – это точно сказано.

Коба больно щёлкнул по уху разошедшегося друга.

– А кто это предсказывал и когда? – спросил он у старика.

– Я предсказывал, – сказал старый гоблин. – Сегодня, когда увидел, как ты дерёшься с нашим надзирателем. И когда почуял, какой от тебя запах.

– Ну ладно… – неопределённо махнул рукой Коба. Он так и не понял, как реагировать на такой сомнительный комплимент. – Пойдём в Столицу. Пора выйти на поверхность.

– А ты там бывал раньше? – поинтересовался Гуркиш.

– Ну да. Тысячу раз, – соврал не задумываясь Коба. – Там как в пещерах, только потолок повыше. И светлее.

Парням крупно повезло. Когда они оказались на поверхности, над пустыней навис мрак ночи. Диск лунного печенья был съеден небесной крысой больше чем на три четверти. Поэтому гоблинов, привыкших к мраку подземелий, не ослепил яркий свет. Но многие были оглушены таким количеством свободного места. Пустыня Ныбыстрсис раскинулась от горизонта до горизонта. Иногда гладкая поверхность вздыбливалась небольшими холмиками, подобно тому, в котором располагалась шахта, из которой выбралась зеленая толпа наших повстанцев.

– Про́пасть! И в какой стороне эта несчастная Столица? – пробормотал Коба.

– Надо было спросить у кого-нибудь из наших злобных опекунов, – ухмыльнулся Гуркиш. Он обратился к соплеменникам: – Из вас кто-то знает, где Столица?

– Я знаю, – поднял руку без двух пальцев кряжистый гоблин. – Она на севере. Так орки говорили.

– Отлично, пойдём на север, – скомандовал Коба. – Только где он, тот север?

Близстоящие гоблины с видом мастеров спорта в спортивном ориентировании начали тыкать пальцами в разные стороны, хватать соседей за пальцы и ругаться.

– Ой, да заткнитесь вы, троюродные братья шакалов, – наконец вышел из себя Коба. – Давайте каждый пойдёт туда, куда ему хочется.

Либеральная мысль новоявленного вождя была побуждена простым мотивом: меньше народу – меньше ответственности.

Ещё немного поспорив, гоблины разбились на небольшие кучки и потопали в разные стороны. С Кобой пошли семеро и Гуркиш.

– Эй, куда это ты?! А ну погоди, – раздался голос в голове нашего героя, как только они отошли от пещеры на сотню шагов. Он остановился и огляделся.

Земля мелко задрожала, и снизу вылез тот самый кристалл, который наделил Кобу сомнительными силами.

– А-а-а! – выдохнул избранник чаши Ланабэле.

– А-а-а! – повторил волшебный камень и загорелся фиолетовым огнём.

– А-а-а! – отшатнулись остальные гоблины.

– Коба! Коба! – воззвал камень.

Гоблин тут же отозвался:

– Вот я!

– Тебе понравилась твоя сила? – спросил горящий камень.

– Ну ничего так. Пойдёт.

– Это ты пойдёшь. Пойдёшь туда, куда я скажу. Ты ведь не думал, что сила даётся просто за то, что ты попил водички?

Тот задумчиво почесал затылок.

– А почему ты горишь? – спросил гоблин.

– Это сейчас не важно. Важно то, что я тебе скажу. А скажу я тебе, Коба, тебе надо найти слышащего, видящего, чующего, ощупывающего и вкушающего. Возьми у них то, что делает их теми, кто они есть. Принеси пять чудес к чаше Ланабэле.

Пылающий кристалл умолк. Коба силился вспомнить, что именно было только что сказано.

– И что будет потом? – поинтересовался более сообразительный Гуркиш.

– А потом будет суп с кротом, – язвительно ответил кристалл. – Просто принесите всё это к чаше. Если Коба этого не сделает, то сила его покинет, и даже хуже.

Он опять многозначительно замолчал.

– Так что надо сделать, я не понял? – спросил Коба, напуганный перспективой неведомого «и даже хуже». Такое неопределённое предостережение давало пищу для воображения, которое услужливо рисовало в голове всякие ужасы.

Кристалл произвёл звон больше всего похожий на тяжёлый вздох, после чего повторил своё задание.

– И где я найду этих пацанов? – спросил Коба.

– Хоть в заду у своего сморщенного друга ищи. Но срок у тебя – три года. – И кристалл начал зарываться в землю.

Гоблины рассеяно смотрели друг на друга.

– Даже не думай о моём заде, – хмыкнул Гуркиш.

– Стой, кристалл! – закричал Коба, когда волшебно полыхающий камень уже на половину ушёл в землю.

– Чего ещё? Видишь, мне вредно находиться на воздухе. Думаешь это пламя для эффекта?

– Скажи, куда ты поместил в моём теле неуязвимость и богатство.

– Так и быть, оставлю подсказку о том, где неуязвимость. Про богатство узнаешь позже.

И кристалл скрылся в песчаной почве окончательно. А на месте, где он стоял, фиолетово подсвечивались четыре руны. Коба вгляделся в них. Первая была в виде сложного креста, каким обычно помечают сокровища, разделённого вертикальной чертой точно посередине. Вторая – просто кружок. Третья квадратик без низа, а четвертая вообще какой-то странный треугольник без дна с горизонтальной черточкой, соединяющей две стороны.

– Что за чушь? Что это значит? Тупой булыжник, – пробормотал Коба.

– Может это рука? Вот эта штука на пальцы похожа, – предположил гоблин без двух пальцев. Его звали Улага.

– Точно, давай попробуем тебе отрубить руку! – предложил Гуркиш.

– А тебе задницу отрубим, – откликнулся Коба, не придумав ничего остроумнее. – Демоны с этой неуязвимостью, потом разберёмся. Запиши куда-нибудь руны. Ты лучше скажи, сморщенная твоя рожа, ты запомнил, что кристалл сказал?

Гуркиш повторил задание довольно точно.

– И где теперь всё это искать? Отстой вонючий. Я хотел просто сидеть в трактирах целыми днями, а не бегать по свету в поисках этих воняющих, звучащих и торчащих. Что это вообще такое?

Присутствующие соплеменники многозначительно отводили взгляды, мысленно радуясь, что это не их проблемы.

– Всё равно, сгоняем в столицу, отдохнём немного, а там видно будет. У тебя три года впереди, – утешил друга Гуркиш.

– Точно, – приободрился тот.

Коба, Гуркиш, Улага, два его сына, а так же старый гоблин и ещё три, пока ещё нам незнакомых гоблина, двинулись в случайно выбранном направлении. Они немного попеняли своему вожаку на то, что он не узнал у пылающего кристалла, в какой стороне Столица.

Путешественники не прошли и сотни метров, как небо порозовело с двух противоположных сторон. Спустя буквально десять минут из-за горизонтов вынырнули два небольших солнца и с невероятной быстротой ринулись друг навстречу другу. Казалось, они вот-вот столкнутся со страшным грохотом, но вместо этого они начали кружиться вокруг друг друга в самом зените.

Глаза зеленокожих парней привыкли к дневному свету довольно быстро. А вот суглинок под босыми ногами нагревался быстро и доставлял значительный дискомфорт. Гоблины начали жаловаться:

– Коба, нам жарко.

– Коба, мы хотим пить.

– Коба, давай пожрём чего-нибудь.

– Гуркиш, давай ты побудешь Кобой полчаса, – возроптал адресат молитв своего народа.

Тот даже не ответил на такой бред. Вместо этого он указал на небольшой клочок растительности метрах в ста впереди.

Оазис оказался невероятно крошечным с миниатюрным озером. Гоблины напились и немного отдохнули от зноя в тени пары деревьев.

– Давайте воды с собой наберём, – предложил Гуркиш. – Кто знает, есть ли в этом Ныбыстрсисе где-то ещё источники.

Улага тыкнул трёхпалой рукой вперёд, где снова в ста метрах располагался точно такой же зелёный островок. За этим островком оказался следующий, а потом пустыня закончилась. В общей сложности сорок минут Коба водил свой народ по пустыне, и гоблины, вынырнув из-за небольшого холма, оказались у врат какого-то города. Быть может это и есть Столица.

Глава четвёртая, в которой происходят всякие события

Восемь гоблинов под предводительством Кобы оказались неподалёку от входа в город. К их удивлению ещё около дюжины их знакомых уже ждали неподалёку от ворот. Через пару минут задумчивого почёсывания затылков, приветствий и товарищеских препирательств подвалили ещё пару дюжин бывших узников подземных шахт.

Ныбыстрсис оказалась крайне небольшой пустыней. Многие гоблины упёрлись в скалы, окружающие эту местность кольцом, решили поискать проход, пошли вдоль гряды и пришли к воротам города.

– Ещё одно пророчество сбылось! – раздался дребезжащий голос старого гоблина. – Избранный должен был вывести нас из каменистой пустоши или погубить. Слава Кобе, что не дал умереть от жары, жажды и голода.

– А ещё, что не плюнул в тебя своими супер слюнями, – пробормотал Коба, и тут же громче спросил: – Есть ли ещё какие-то пророчества про меня?

– Пока нет. Вся суть гоблинских пророчеств в том, чтобы изрекать их уже после исполнения, – пояснил старик. – По поверьям, если сделать наоборот, то они не сбудутся.

Коба многозначительно поковырял в ухе, но промолчал. Он повернулся к входу в город и собирался уже двинуть внутрь.

– Что будем делать, патрон? – спросил Гуркиш.

– Какие есть варианты? – ответил вопросом на вопрос Коба. Он даже не думал, что надо что-то делать. Если бы не его приятель, он просто пошёл бы в город, нашёл бы трактир, а дальше дикому шипоспину понятно.

– Я просто боюсь, что орки решат, будто мы беглые рабы – а так и есть – и попытаются вернуть нас в шахту, – объяснил Гуркиш. – Мы бы могли, например, штурмовать город…

– У-у, – протянул Коба, скорее ужаснувшись, чем воодушевившись.

– … но мы не знаем, сколько там народу, как вооружены и прочие стратургические штуки. Поэтому нужно кому-нибудь пойти на разведку.

– Точно! – обрадовался вождь восстания. – Пусть старый хрыч сходит, им его станет жалко, а нам его не очень жалко.

– Я всё слышу, вонючий бурдюк с кишками! – возмутился старый гоблин.

– Тогда Сулсыгаш пусть идёт. Он мелкий и незаметный.

– А чего сразу я? Давайте лучше проголосуем.

Тогда Коба не знал, что для управления гоблинами лучше всего подходит диктатура. И, как следствие демократии, в качестве разведчика народ избрал своего вождя.

– Зеленозадые идиоты! – бормотал Коба, поднимаясь из пыли после того как сородичи выпнули его поближе к воротам. – Я ведь могу их бросить, просидеть недельку в таверне, а потом уйти куда захочу. И никакой больше ответственности.

Вероятно, остальным гоблинам пришла в голову такая же мысль. По этой причине, Кобу вскоре нагнал Гуркиш (тоже выпнутый) и ещё один гоблин, который пользовался уважением и считался ответственным. Его звали Нуинург.

– Мы проследим, чтобы разведка удалась на славу, – заверил Нуинург.

У ворот стояли двое – орк и огр. Они опирались на большие дубины и пристально таращились на подходящих гоблинов.

– Говорить будет Гуркиш, а я пока наберу побольше волшебных слюней, на всякий, – шепнул своим спутникам Коба.

– Кто такие? Куда идёте? – рыкнул орк.

Гуркиш вопросительно глянул на своего вождя, но тот изо всех сил таращился в небо, гоняя языком слюни во рту. Сморщенный гоблин махнул рукой и принялся импровизировать:

– Мы торгристы.

– Кто?

– Торговцы-туристы.

– И чем торгуете?

– Как и любой уважающий себя турист, мы торгуем своими впечатлениями и рожами. Ведь каждому городу нужны новые рожи.

Орк понимающе закивал. Он каждый день смотрел в основном на своего напарника, и, надо сказать, его рожа была не самым приятным зрелищем.

– Так мы зайдём, впечатлимся вашим городом?

– Это не город, это Стоница.

– Ты хотел сказать Столица?

– Стоница.

– Может хотя бы станица?

– Нет. Вы поймёте скоро, почему.

Из-за ворот тут же раздался звук удара и стон. Орк помахал в воздухе рукой, как бы говоря «ну вот вам и ответ».

Гоблины переглянулись и аккуратно двинулись вперёд. На пути у них возникла приподнятая дубина.

– А вы случайно не беглые гоблины-рабы из шахт? – уточнил орк.

Коба напрягся.

– Нет, конечно, – возмущённо сморщился Гуркиш.

– Тогда проходите, – орк опустил дубину. – Только старайтесь стонать тише, если что. Меня эти звуки ужасно раздражают.

Гоблины прошли через ворота, которые, если приглядеться, скорее напоминали крупную дыру в частоколе.

Они не успели толком оглядеть пыльную улицу, на которой располагались дома, по всей видимости, сделанные из пыли, как к ним подскочил пыльный обитатель этой Стоницы.

– Здорова, чувачечелы. Вижу, вы не местные. Я – пылевик, звать меня – Шапшанхел, – затараторил доверительным тоном подошедший. – Я вам всё расскажу и покажу.

Вид пылевика был неопределённым: очертания фигуры до самого носа скрывал просторный грязный плащ. Из высоко поднятого воротника торчали два мерцающих оранжевым глаза, острые уши (не мерцающие) и коротенькие рожки (тоже лишённые каких-либо световых эффектов) на лысой (бликующей на солнцах) голове.

Гоблины не успели взять в толк, что от них хотят, как экскурсия началась.

– Мы движемся по центральной аллее Стоницы, которая упирается в градообразующее предприятие. Это цех по производству вставных языков. Вы, наверное, слышали про вставные челюсти. Так вот, раньше в этом городе их и производили, только после использования стоничных вставных челюстей требовался вставной язык. Как вы понимаете, после использования вставных языков, покупателям тут же становится жизненно важно купить вставные челюсти, которые, разумеется, всё ещё производятся в этом поселении. Вот такой языко-челюстной круговорот природы.

Нуинург хотел что-то вставить, но решил промолчать, так как боялся, что всё вставное здесь – в том числе и высказывания – может привести к непредсказуемым последствиям. На самом деле, когда в незнакомом городе вас берёт в оборот очень говорливый тип подозрительной наружности, последствия будут вполне предсказуемыми.

Тем временем Шапшанхел продолжал вести свою речь и трёх экскурсантов между накренёнными заборами:

– Население преимущественно состоит из огров, орков, людей и гоблинов. Имеются досуговые центры: переулок Отдавайштаны, яма со скорпионами, трактир «Чешущаяся собака» и, непосредственно, сама чешущаяся собака.

– Мы бы взглянули на трактир, – оживился Коба.

– Так не пойдёт, – сверкнул глазами гид. – Я назвал достопримечательности по порядку, в котором их следует посетить. Кстати, мы пришли в переулок. Так что…

В сгущающихся сумерках гоблинам показалось, что из тёмных закоулков зданий выдвинулись два других здания. Но это оказались всего лишь пара огров.

«Всего лишь», – подумал Коба.

– Прошу произвести действие, указанное в названии этого замечательного места, – ласково промурлыкал гид. – Отдавайте штаны и всё что у вас есть.

– Стойте! – Гуркиш остановил неотвратимо приближающихся огров взмахом руки. – А как у вас тут с законом? Что делают за избиения и убийства?

– Пф, – ухмыльнулся Шапшанхел. – Закон тут только один: бьют – стони, убьют – лежи.

– Фух, тогда, патрон, можешь мочить их, – сказал Гуркиш и хлопнул Кобу по плечу.

Огры осклабились. Мол, как это такая мелюзга будет их мочить. А пройдоха-гид что-то достал из-под грязного плаща. С его стороны раздался подозрительно угрожающий скрип, как будто он подозрительно угрожающе взвёл арбалет.

Коба решил, что в соревнованиях на меткость его рот проиграет произведению инженерного искусства. Гуркиш и Нуинург, предано верили в обратное, а также в силу волшебной слюны. Они жались к своему предводителю и нетерпеливо тыкали его в тощие бока.

– Штаны на бочку, – потребовал пылевик.

– Погоди, паря. На нас только набедренные повязки, – решил прояснить Нуинург.

– Штанов нет, – поддакнул Коба.

Шапшанхел и огры замешкались.

– Так не пойдёт. Вам надо… – экс-гид замешкался. – Надо раздобыть где-нибудь штаны и прийти сюда.

– А какая награда за такой квест? – поинтересовался Гуркиш.

Наступила пауза. Для вожака грабителей произошёл разрыв шаблона. Но тут один из его подчинённых, который не очень понимал, о чём идёт речь, не выдержал и начал действовать. Он ткнул большой заострённой палкой в зад Кобе, который стоял к нему ближе всех. Раздался хруст ломаемого дерева. Звук этот вывел из оцепенения Шапшанхела. Он вскинул своё оружие и шмальнул, не целясь. В этот самый миг предводитель гоблинов обернулся на напавшего на него огра и плюнул, так же не целясь. Арбалетный болт со звоном отскочил от зада Кобы и попал прямо в колено Нуинурга. А вот слюна не отскочила. Пострадало ещё одно колено. На сей раз огрское. Второй здоровяк с рычанием кинулся на троих гоблинов.

– Всем стоять! Стоничная стража! – раздался властный женский голос в переулке.

По закону жанра все должны были замереть. Но кулак огра – это вещь с очень длинным тормозным путём. Сам огр рычать перестал и остановился, но не весь. Его увесистая рука прилетела точно Кобе в нос. Тот перестал исполнять команду «Всем стоять», отлетел на пару шагов и потерял сознание.

– Ну? – спросила командир городской стражи.

Она была человеком. Не толстая, но массивная нависала она над Кобой, который сидел на скамейке в комнате для допросов. Под его сломанным носом было большое бурое пятно засохшей крови. В голове всё ещё звенело.

– Я же говорю, мы торгисты. Гуляли, понимаете? Мы в Стонице первый раз. Мы же не знали, что здесь не везде можно ходить. Мы шли, увидели красивые дома, остановились. Около таверны начал вот этот вот приставать. Потом стал угрожать, штаны пытался отнять.

Представительница закона обратилась к своему коллеге-орку:

– Там есть красивые дома?

Орк пожал плечами.

– Ладно, твои приятели сказали примерно то же самое. Значит, вы либо говорите правду, либо согласовали версию, – сказала она, вертя в руках пару свитков, а потом бросила своему колеге: – Славабогам, отведи его к остальным. Пусть посидят, пока я решаю, что с ними делать дальше.

Себе под нос она буркнула что-то вроде «долбаные огры».

Славабогам, чьё полное имя звучало как Славабогам Этозакончилось, не слишком нежно, но и без излишней грубости поднял Кобу и отвёл в соседнюю камеру. Там гоблина ждал Гуркиш, который морщился с подозрительным энтузиазмом, и стонущий Нуинург с уже забинтованным коленом.

Огров и Шапшанхела, почему-то задерживать не стали. Оно и понятно – местные.

Когда дверь захлопнулась за спиной, а орк-стражник утопал назад, Коба обратился к своему советнику:

– Ну и чего ты морщинами своими светишься, скукоженная задница?

– Моя задница может и скукоженная, а твоя знаешь какая? – отозвался Гуркиш.

Коба только опустился рядом с лежащим на шконке Нуинургом и выжидающе посмотрел на приятеля.

– Да ты видел, как стрела отлетела от тебя? – воскликнул Гуркиш.

– Ага, прямо в меня, – вставил раненый гоблин.

– И копьё огра сломал ягодицами! – продолжил советник Гуркиш. – Давай перепроверим. Я попробую тебя пнуть.

– Себя пни, сморчок.

– Ну как хочешь, – подозрительно резко успокоился советник. Тем не менее, в глазах его затаился недобрый огонёк.

– Дадут ли нам пожрать… Вот что меня интересует, – пробормотал Коба.

– Патрон, о зачем же ты патрон. Всё о жратве он думает! – возопил Гуркиш и тут же перешёл на шёпот. – Нас могут сослать обратно в шахту. Поэтому надо устроить побег.

Коба хотел потереть переносицу, но вспомнил о её неисправности и передумал. Куча свалившихся проблем и звон в ушах раздражали его.

– Заткнись, Нуинург, ты не один тут пострадал, – толкнул он раненого, хотя тот и так молчал. – А ты, Гуркиш, давай, выкладывай свой план. Ты ведь не просто так говоришь, знаю я тебя.

Тот сморщил плечи, что могло бы обозначать пожатие, и прошептал:

– Да чего выкладывать? Вон окно, плюй в решётку, вылезаем и по тапкам.

Коба кивнул. Но ему очень хотелось дождаться ужина. Всё равно сегодня их вряд ли куда-то отправят. Он уговорил своих подопечных на отсрочку побега, и они просто отдыхали какое-то время.

Когда стемнело окончательно, а желудок Кобы начал уговаривать его сбежать и найти еду где-то ещё, входная дверь отворилась, и на пороге появился Славабогам с жестяным подносом. Следом за ним в камере воцарилась глава городской стражи.

– Встаньте, олухи, когда к вам заходит госпожа Груда, – рявкнул орк.

Гоблины встали, но по большей части для того чтобы увидеть, что лежит на подносе.

– Чем это пахнет в вашей камере? – спросила госпожа Груда.

Вопрос этот показался Кобе знакомым.

– Нихернанеделаньем? – предположил он.

– Нет, мой зеленокожий негодник. Здесь пахнет побегом.

«Да как они такое чуют?», – мысленно удивился Коба.

– Я не могу этого допустить, – покачала головой глава городской стражи. – Это испортит мне всю статистику. Поэтому у меня всего два варианта: казнить вас или отпустить. Палач сейчас в отпуске, так что ужинайте, ночуйте и выметайтесь.

– А пива у вас не найдётся? – тут же начал борзеть Коба, прощупывая границы дозволенного.

Госпожа Груда только свирепо глянула на гоблина и вышла.

– Ладно, утром пойдём в трактир. Там точно будет пиво!

– Вы не поняли, – вмешался Славабогам. – Госпожа сказала вам выметаться из города.

Он оставил поднос и вышел, даже не запирая камеру.

Гоблины набросились на еду. А после скромного ужина решили заняться всякими тюремными делами: подкачаться, сделать заточки из ложек, набить наколки. Ведь времени до освобождения оставалось совсем мало.

Глава пятая, в которой сгущаются тени

Стоило ночному небу самую малость посветлеть с двух краёв, как Коба со товарищи уже стояли перед западными воротами Стоницы. На руках и спинах у них красовались едва начатые наколки.

– Не. Фигня выходит. Вся братва будет ждать результатов разведки, – покачал головой предводитель гоблинов. – Давай-ка, Нуинург, дуй через южные ворота. Расскажешь нашим обо всём, и вы все вместе бла-бла-бла.

– Я не понял, мы все вместе… Что? – спросил Нуинург.

– Всё ты понял. Двигай давай! – пихнул его Коба. – Времени нет, а то Груда нас казнит.

Посланный гоблин посеменил вглубь города, рассеяно оглядываясь, как будто ждал, что вожак одумается и даст более понятную инструкцию.

Оставшаяся зеленокожая парочка неспешно прошла в проём западных ворот. На самом деле это для нас они западные, а в этом мире они просто левые, так как здесь два запада, и, соответственно, два востока.

Гуркиш хотел спросить у привратника дорогу до Столицы, но огр мирно скалил страшную рожу во сне, опершись на частокол, который окружал город с этой стороны. Будить верзилу морщинистый гоблин не решился. А Кобу вовсе не занимал вопрос дороги. Он думал о своём.

В этот раз зелёное, остроухое чело было омрачено думами о тяжбах собственного народа. По его мнению, надо было всё-таки вернуться к пацанам. Они ведь фактически избрали Кобу своим предводителем. А это значит, что всё самое лучшее должно доставаться ему. Слушаться его все должны. Ведь именно он указывает, что делать, решает за всех. Хотя, если подумать, решать за всех не так круто. Они же потом с тебя и спросят, если ты решил не правильно. Но на то ты и вождь, чтобы самому решать, что правильно, а что нет. Отстойно всё-таки, что он бросил своих парней на произвол судьбы.

А с другой стороны, он не просил их выбирать себя вождём! Да, освободил их от рабской участи. А они хоть бы спасибо сказали.

В голове Кобы всплыл образ старого гоблина, который прошамкал: «Я тебе даже два раза говорил, брехло зеленозадое!». Ладно, сказали. Но всё равно пошли они в про́пасть. Вождём быть трудно. Эх… Но так заманчиво.

– Коба, – позвал Гуркиш из сумбурных раздумий своего предводителя.

– У?

– Ты просрал возможность быть крутым вождём.

– А ты – ушастая мордоплясина, – уныло парировал бывший лидер восстания.

Так, вяло припираясь, они рассекали утреннюю прохладу своими тощими невысокими телами влево по карте. Вскоре суглинок стал сменяться более рыхлой почвой, кое-где начали попадаться высокие деревья и даже небольшие рощицы.

***

– Его слюна, господин, пробила колено Этомальчику. А Ядумаласдохну сломал копьё об его зад.

Пылевик закончил доклад и раболепно склонил голову над столом, стоящим в самом тёмном углу трактира «Чешущаяся собака». Сидящий напротив представлял собой лишь силуэт. Этот Силуэт источал могущество на уровне чуть выше среднего.

– Что ж, Шапшанхел, ты правильно поступил, сообщив мне. Где сейчас этот гоблин? – сказал Тёмный Силуэт негромким, но вкрадчивым голосом.

– Я не знаю, господин. Мы еле отцепились от Груды с её держимордами. Возможно, гоблин в темнице.

– Ладно, можешь идти.

– А награда? – возмутился пылевик, но тут же опомнился и добавил: – господин?

Тёмный Силуэт молча положил на стол пару штанов, которые тут же исчезли в складках пыльного плаща Шапшанхела. А последний, в свою очередь, поклонившись, исчез из-за стола.

***

– Эй, смотри-ка, Гуркиш! – воскликнул Коба. – Там за деревьями какая-то штука. Может там что-то съедобное?

Его сморщенный спутник встрепенулся и предложил сходить на разведку вместе.

Невдалеке от дороги, за поломанными кустами в густой траве лежала груда досок, которая явно раньше была телегой, а так же скелет какого-то крупного животного.

Гоблины принялись ворошить доски в поисках чего-нибудь полезного.

– Небесные барабаны! Это что за мракотварьство?! – воскликнул Гуркиш, отпрыгивая от остова телеги.

Коба на всякий случай замер.

– Чего там? Рожу свою в луже воды увидал?

– Нет, там был какой-то мелкий хмырь в красной шапочке.

– А чего ты его не поймал?

– Да рожа у него жуткая и… Да вот же он!

Коба увидел прямо возле себя маленькое существо с большими чёрными глазами и длинными когтями на коротких ручках. Но больше всего в глаза бросалась ярко-красна островерхая шапка, а может быть капюшон.

– Как ты думаешь, он вкусный? – спросил Коба, аккуратно поворачиваясь, чтобы схватить карлика.

Вместо ответа послышалось короткое «Ай!». Гуркиша ткнул когтями точно такой же человечек. А в соседних кустах мелькнула ещё пара красных шапок.

– Коба! Кажется, они тоже хотят узнать, вкусные ли мы.

Гоблинов окружали эти мелкие лиходеи. Намеренья их были ясны. Тем не менее, Коба не упустил случая на последок поиздеваться над своим приятелем:

– А может они просто хотят, чтобы мы спели им песню? Попробуй, морщинистый.

– Э… У орка жил барашек ия-ия-йо, – загнусавил Гуркиш, который поверил, что это может сработать.

Дюжина человечков в красных шапках замерла вокруг приятелей. Их устрашающие лица выражали сильное неудовольствие.

– С красной шерстью, самый быстрый, – подхватил Коба. – Ия-ия-йо.

Зубы врагов заскрежетали.

– Коба, похоже это их не пугает, а злит!

– Ай, да бей уже эту завонь треклятую! – завопил экс-вожак повстанцев и со всего маху пнул босой ногой ближайшего карлика.

Тот с протяжным писком полетел через поляну и исчез в зарослях. Его собратья проследили за полётом с открытыми ртами, в которых, к слову, наши герои узрели множество крупных острых зубов.

Пока коротышки не опомнились, Коба отправил вслед своему первому снаряду второй. Следить за новоприобретённым даром полёта ещё одного своего товарища красношапочники не стали, а кинулись гурьбой на гоблинов. Их острющие когти замельтешили так, что парни едва успевали уклоняться.

В один из моментов Гуркиш схватил за плечи Кобу, развернул к себе и нагнул задом к врагам.

– Парируй их когти своим непробиваемым гу́зном! – завопил он.

– Да ты сдурел, изюм недоеденный!

Кто бы чего не ожидал, но это сработало: когти первой пары карликов скрежетнули о зад и с хрустом обломились.

– Гром подземный, сральная броня сработала! – орудуя задницей друга, удивился Гуркиш.

Пользуясь преимуществом, Коба лягнул в челюсть ближайшего человечка. Но их всё равно было довольно много, а неуязвимых ягодиц всего две. Карлики в красных шапках стали обступать гоблинов, чтобы навалиться с нескольких сторон.

– Погодите! – завопил Коба, вырываясь из рук морщинистого приятеля.

Красные шапки годи́ть не стали, но гоблин продолжил:

– С праздником нас всех.

– Что за праздник? – уточнил Гуркиш.

– Праздник называется «Трус», и я планирую его праздновать.

Коба двумя кулаками врезал по ближайшим макушкам, одетым в красные шапки, плюнул в третьего бронебойной слюной и задал стрекоча в случайном направлении.

Гуркиш даже не успел осмыслить всех тонкостей реплики своего патрона, как уже обгонял оного.

***

– Господин, мои люди нашли некоего гоблина, чья слюна и зад обладают невероятными свойствами, – сообщил таинственным шёпотом Тёмный Силуэт.

Мрачная Фигура в Кресле, повёрнутом высокой спинкой к своему гостю, одобрительно откашлялась.

– Ты правильно сделал, что сообщил мне, – сказала Мрачная Фигура. Голос из кресла источал могущество на высоком уровне.

Высокое кресло скрипнуло, и Тёмный Силуэт в углу кабинета на секунду подумал, что кресло повернётся, и он, наконец, увидит лицо своего хозяина. Но тот лишь нажал на кнопку в подлокотнике, чтобы открыть дверь.

– Не смею больше позволять себе отнимать твоё время, – прошелестела Мрачная Фигура в Кресле.

– А моя награда?

– Твоя награда только что открылась перед тобой.

Силуэт покосился на дверь. Даже штанов не получил. Но не всякий, кто входил сюда, получал возможность выйти. Так что…

***

В лесу царствовал зеленоватый полумрак. Через кроны деревьев, которыми они сцепились, как огры-борцы руками в поединке, солнце пробивалось едва-едва. Ночью здесь, пожалуй, нет разницы в том, идёшь ты с закрытыми глазами или открытыми.

Гоблины давно устали бежать и еле плелись между толстенными стволами. А среди валежника и зарослей хвать-куста им всё время мерещились красные остроконечные шапки. Впрочем, может и не мерещились.

– Всё, пусть хватают меня и терзают, я больше не могу идти, – прошамкал Гуркиш.

– Ладно, давай запрёмся вон в той избушке и передохнём.

– Не будь я таким усталым, я бы сказал, что это может быть опасно, и нам там могут причинить всякие неудобства, типа смерти или отрывания конечностей, но мне уже всё равно, – сказал морщинистый гоблин, поднимаясь на крыльцо.

Коба на всякий случай оглянулся и увидел, как из чащобы на расчищенную площадку перед домом высыпала добрая дюжина красношапочных чувачков. Но стоило им пересечь невидимую границу, как откуда-то из-под дома вырвалось нечто. Эта штука больше всего походила на перевёрнутое ведро на колёсиках, с прибитыми к нему крест-накрест досками, на которых были прилажены десятки колокольчиков. Вращая досками и издавая оглушительный звон, приспособление летело в сторону преследователей Кобы и Гуркиша.

– Сожрите демоны мои ляжки! Они просто исчезли! – воскликнул морщинистый.

Красношапочники растворились, как роса на траве под лучами солнца, оставив после себя лишь лёгкий туманный след. А в механизме перестали вращаться доски, открылась передняя часть, из которой опустился небольшой совок. Машина поездила пару минут по месту, где стояли карлики, что-то собирая, захлопнула люк и снова скрылась под строением.

Гоблины непонимающе переглянулись и зашли в избушку.

***

– Да померкнет свет! – произнесла Мрачная Фигура в Кресле. – Так, а какой там пароль? Кровь-шесть-шесть-шесть.

Фигура провела когтем по поверхности зеркала.

– Слушаю тебя, слуга! – раздался голос из зеркала, источающий невероятное могущество.

– Господин, – с пришепётыванием произнесла фигура в кресле. – Мой слуга сообщил мне, что его слуга нашёл того, кто мог бы вам подойти.

– Так-так, – раздалось по кабинету эхо грозного голоса. – И где же этот кто-то?

Фигура в кресле замерла. Как раз это она забыла спросить, сосредоточившись на создании таинственно-могущественной атмосферы. Фигуре стало страшно, да так что потом покрылась спинка её кресла.

– Его как раз ищут, господин.

– То есть ты потревожил меня, но ничего конкретного не можешь сообщить?!

Фигура в Кресле судорожно сглотнула.

– Я лишаю тебя кресла! Найдёшь мне того, кого нужно, я подумаю о возвращении.

Гул, который исходил от зеркала, прекратился, что означало прекращение контакта. Кресла под мрачной фигурой уже не было.

«Хорошо хоть то, чем я сидел на нём, уцелело», – подумала Мрачная Фигура без Кресла.Стоило ночному небу самую малость посветлеть с двух краёв, как Коба со товарищи уже стояли перед западными воротами Стоницы. На руках и спинах у них красовались едва начатые наколки.

– Не. Фигня выходит. Вся братва будет ждать результатов разведки, – покачал головой предводитель гоблинов. – Давай-ка, Нуинург, дуй через южные ворота. Расскажешь нашим обо всём, и вы все вместе бла-бла-бла.

– Я не понял, мы все вместе… Что? – спросил Нуинург.

– Всё ты понял. Двигай давай! – пихнул его Коба. – Времени нет, а то Груда нас казнит.

Посланный гоблин посеменил вглубь города, рассеяно оглядываясь, как будто ждал, что вожак одумается и даст более понятную инструкцию.

Оставшаяся зеленокожая парочка неспешно прошла в проём западных ворот. На самом деле это для нас они западные, а в этом мире они просто левые, так как здесь два запада, и, соответственно, два востока.

Гуркиш хотел спросить у привратника дорогу до Столицы, но огр мирно скалил страшную рожу во сне, опершись на частокол, который окружал город с этой стороны. Будить верзилу морщинистый гоблин не решился. А Кобу вовсе не занимал вопрос дороги. Он думал о своём.

В этот раз зелёное, остроухое чело было омрачено думами о тяжбах собственного народа. По его мнению, надо было всё-таки вернуться к пацанам. Они ведь фактически избрали Кобу своим предводителем. А это значит, что всё самое лучшее должно доставаться ему. Слушаться его все должны. Ведь именно он указывает, что делать, решает за всех. Хотя, если подумать, решать за всех не так круто. Они же потом с тебя и спросят, если ты решил не правильно. Но на то ты и вождь, чтобы самому решать, что правильно, а что нет. Отстойно всё-таки, что он бросил своих парней на произвол судьбы.

А с другой стороны, он не просил их выбирать себя вождём! Да, освободил их от рабской участи. А они хоть бы спасибо сказали.

В голове Кобы всплыл образ старого гоблина, который прошамкал: «Я тебе даже два раза говорил, брехло зеленозадое!». Ладно, сказали. Но всё равно пошли они в про́пасть. Вождём быть трудно. Эх… Но так заманчиво.

– Коба, – позвал Гуркиш из сумбурных раздумий своего предводителя.

– У?

– Ты просрал возможность быть крутым вождём.

– А ты – ушастая мордоплясина, – уныло парировал бывший лидер восстания.

Так, вяло припираясь, они рассекали утреннюю прохладу своими тощими невысокими телами влево по карте. Вскоре суглинок стал сменяться более рыхлой почвой, кое-где начали попадаться высокие деревья и даже небольшие рощицы.

***

– Его слюна, господин, пробила колено Этомальчику. А Ядумаласдохну сломал копьё об его зад.

Пылевик закончил доклад и раболепно склонил голову над столом, стоящим в самом тёмном углу трактира «Чешущаяся собака». Сидящий напротив представлял собой лишь силуэт. Этот Силуэт источал могущество на уровне чуть выше среднего.

– Что ж, Шапшанхел, ты правильно поступил, сообщив мне. Где сейчас этот гоблин? – сказал Тёмный Силуэт негромким, но вкрадчивым голосом.

– Я не знаю, господин. Мы еле отцепились от Груды с её держимордами. Возможно, гоблин в темнице.

– Ладно, можешь идти.

– А награда? – возмутился пылевик, но тут же опомнился и добавил: –  господин?

Тёмный Силуэт молча положил на стол пару штанов, которые тут же исчезли в складках пыльного плаща Шапшанхела. А последний, в свою очередь, поклонившись, исчез из-за стола.

***

– Эй, смотри-ка, Гуркиш! – воскликнул Коба. – Там за деревьями какая-то штука. Может там что-то съедобное?

Его сморщенный спутник встрепенулся и предложил сходить на разведку вместе.

Невдалеке от дороги, за поломанными кустами в густой траве лежала груда досок, которая явно раньше была телегой, а так же скелет какого-то крупного животного.

Гоблины принялись ворошить доски в поисках чего-нибудь полезного.

– Небесные барабаны! Это что за мракотварьство?! – воскликнул Гуркиш, отпрыгивая от остова телеги.

Коба на всякий случай замер.

– Чего там? Рожу свою в луже воды увидал?

– Нет, там был какой-то мелкий хмырь в красной шапочке.

– А чего ты его не поймал?

– Да рожа у него жуткая и… Да вот же он!

Коба увидел прямо возле себя маленькое существо с большими чёрными глазами и длинными когтями на коротких ручках. Но больше всего в глаза бросалась ярко-красна островерхая шапка, а может быть капюшон.

– Как ты думаешь, он вкусный? – спросил Коба, аккуратно поворачиваясь, чтобы схватить карлика.

Вместо ответа послышалось короткое «Ай!». Гуркиша ткнул когтями точно такой же человечек. А в соседних кустах мелькнула ещё пара красных шапок.

– Коба! Кажется, они тоже хотят узнать, вкусные ли мы.

Гоблинов окружали эти мелкие лиходеи. Намеренья их были ясны. Тем не менее, Коба не упустил случая на последок поиздеваться над своим приятелем:

– А может они просто хотят, чтобы мы спели им песню? Попробуй, морщинистый.

– Э… У орка жил барашек ия-ия-йо, – загнусавил Гуркиш, который поверил, что это может сработать.

Дюжина человечков в красных шапках замерла вокруг приятелей. Их устрашающие лица выражали сильное неудовольствие.

– С красной шерстью, самый быстрый, – подхватил Коба. – Ия-ия-йо.

Зубы врагов заскрежетали.

– Коба, похоже это их не пугает, а злит!

– Ай, да бей уже эту завонь треклятую! – завопил экс-вожак повстанцев и со всего маху пнул босой ногой ближайшего карлика.

Тот с протяжным писком полетел через поляну и исчез в зарослях. Его собратья проследили за полётом с открытыми ртами, в которых, к слову, наши герои узрели множество крупных острых зубов.

Пока коротышки не опомнились, Коба отправил вслед своему первому снаряду второй. Следить за новоприобретённым даром полёта ещё одного своего товарища красношапочники не стали, а кинулись гурьбой на гоблинов. Их острющие когти замельтешили так, что парни едва успевали уклоняться.

В один из моментов Гуркиш схватил за плечи Кобу, развернул к себе и нагнул задом к врагам.

– Парируй их когти своим непробиваемым гу́зном! – завопил он.

– Да ты сдурел, изюм недоеденный!

Кто бы чего не ожидал, но это сработало: когти первой пары карликов скрежетнули о зад и с хрустом обломились.

– Гром подземный, сральная броня сработала! – орудуя задницей друга, удивился Гуркиш.

Пользуясь преимуществом, Коба лягнул в челюсть ближайшего человечка. Но их всё равно было довольно много, а неуязвимых ягодиц всего две. Карлики в красных шапках стали обступать гоблинов, чтобы навалиться с нескольких сторон.

– Погодите! – завопил Коба, вырываясь из рук морщинистого приятеля.

Красные шапки годи́ть не стали, но гоблин продолжил:

– С праздником нас всех.

– Что за праздник? –  уточнил Гуркиш.

– Праздник называется «Трус», и я планирую его праздновать.

Коба двумя кулаками врезал по ближайшим макушкам, одетым в красные шапки, плюнул в третьего бронебойной слюной и задал стрекоча в случайном направлении.

Гуркиш даже не успел осмыслить всех тонкостей реплики своего патрона, как уже обгонял оного.

***

– Господин, мои люди нашли некоего гоблина, чья слюна и зад обладают невероятными свойствами, – сообщил таинственным шёпотом Тёмный Силуэт.

Мрачная Фигура в Кресле, повёрнутом высокой спинкой к своему гостю, одобрительно откашлялась.

– Ты правильно сделал, что сообщил мне, – сказала Мрачная Фигура. Голос из кресла источал могущество на высоком уровне.

Высокое кресло скрипнуло, и Тёмный Силуэт в углу кабинета на секунду подумал, что кресло повернётся, и он, наконец, увидит лицо своего хозяина. Но тот лишь нажал на кнопку в подлокотнике, чтобы открыть дверь.

– Не смею больше позволять себе отнимать твоё время, – прошелестела Мрачная Фигура в Кресле.

– А моя награда?

– Твоя награда только что открылась перед тобой.

Силуэт покосился на дверь. Даже штанов не получил. Но не всякий, кто входил сюда, получал возможность выйти. Так что…

***

В лесу царствовал зеленоватый полумрак. Через кроны деревьев, которыми они сцепились, как огры-борцы руками в поединке, солнце пробивалось едва-едва. Ночью здесь, пожалуй, нет разницы в том, идёшь ты с закрытыми глазами или открытыми.

Гоблины давно устали бежать и еле плелись между толстенными стволами. А среди валежника и зарослей хвать-куста им всё время мерещились красные остроконечные шапки. Впрочем, может и не мерещились.

– Всё, пусть хватают меня и терзают, я больше не могу идти, – прошамкал Гуркиш.

– Ладно, давай запрёмся вон в той избушке и передохнём.

– Не будь я таким усталым, я бы сказал, что это может быть опасно, и нам там могут причинить всякие неудобства, типа смерти или отрывания конечностей, но мне уже всё равно, – сказал морщинистый гоблин, поднимаясь на крыльцо.

Коба на всякий случай оглянулся и увидел, как из чащобы на расчищенную площадку перед домом высыпала добрая дюжина красношапочных чувачков. Но стоило им пересечь невидимую границу, как откуда-то из-под дома вырвалось нечто. Эта штука больше всего походила на перевёрнутое ведро на колёсиках, с прибитыми к нему крест-накрест досками, на которых были прилажены десятки колокольчиков. Вращая досками и издавая оглушительный звон, приспособление летело в сторону преследователей Кобы и Гуркиша.

– Сожрите демоны мои ляжки! Они просто исчезли! – воскликнул морщинистый.

Красношапочники растворились, как роса на траве под лучами солнца, оставив после себя лишь лёгкий туманный след. А в механизме перестали вращаться доски, открылась передняя часть, из которой опустился небольшой совок. Машина поездила пару минут по месту, где стояли карлики, что-то собирая, захлопнула люк и снова скрылась под строением.

Гоблины непонимающе переглянулись и зашли в избушку.

***

– Да померкнет свет! – произнесла Мрачная Фигура в Кресле. – Так, а какой там пароль? Кровь-шесть-шесть-шесть.

Фигура провела когтем по поверхности зеркала.

– Слушаю тебя, слуга! – раздался Голос из Зеркала, источающий невероятное могущество.

– Господин, – с пришепётыванием произнесла фигура в кресле. – Мой слуга сообщил мне, что его слуга нашёл того, кто мог бы вам подойти.

– Так-так, – раздалось по кабинету эхо Грозного Голоса. – И где же этот кто-то?

Фигура в кресле замерла. Как раз это она забыла спросить, сосредоточившись на создании таинственно-могущественной атмосферы. Фигуре стало страшно, да так что потом покрылась спинка её кресла.

– Его как раз ищут, господин.

– То есть ты потревожил меня, но ничего конкретного не можешь сообщить?!

Фигура в Кресле судорожно сглотнула.

– Я лишаю тебя кресла! Найдёшь мне того, кого нужно, я подумаю о возвращении.

Гул, который исходил от зеркала, прекратился, что означало прекращение контакта. Кресла под Мрачной Фигурой уже не было.

«Хорошо хоть то, чем я сидел на нём, уцелело», – подумала Мрачная Фигура без Кресла.

Глава шестая, в которой тени сгущаются ещё сильнее

В избушке было гораздо светлее, чем в лесу. С мерным жужжанием в углах работали странные кристаллики, которые и источали свет. На одной из стен висели пучки трав, на большом верстаке расставлены склянки, весы, разбросаны железки. Под окном стоял стул, перед ним лежала угрожающих размеров куча бумажных свитков. А вдоль ещё двух стен стояли стеллажи забитые книгами под завязку. На первый взгляд хозяина дома не было.

– Нет, ну ты видел эту штуку? Как она чётко функлиционирицирует, – восхищался Гуркиш.

Дело в том, что морщинистому зелёному парню очень нравились всякие механизмы. В шахтах он по молодости искал способ облегчить труд себе и соотечественникам при помощи простейших приспособлений. Однако орки-оптимизаторы были консервативны, и быстро вышибли из него новаторский дух. А сейчас ветер свободы потихоньку вдувал обратно в Гуркиша любовь ко всему, что сложнее кирки.

– Чётко. Главное, что она разобралась с этими мелкими задоцапами до того, как они намотали наши кишки себе на когти. – Коба не слишком разделял восторга товарища. Его больше занимал вопрос, есть ли в избушке чего пожрать.

Он открыл ближайшую кастрюлю, но в ней были какие-то крошечные чёрные шарики. Гоблин понюхал содержимое и пришёл к выводу, что есть эту штуку не стоит.

В коробке рядом с очагом оказались рыбьи глаза. Вполне свежие. Коба быстро опустошил её.

– Демон лысый, хоть бы поделился! – возмутился его напарник.

Тот только махнул рукой и продолжил поиски.

В тишине, нарушаемой лишь мерным гудением кристаллических ламп и шуршанием рыскающих гоблинов, раздался сначала шелест листов, а затем голос:

– Решение найдено! Мои штаны на все стороны равны! Я – гений!

Гоблины встрепенулись и заняли оборонительно-убегательную позицию возле двери.

Из вороха бумаг под окном поднялся бородатый крепыш. Ростом он был примерно с гоблинов, но шире обоих вместе. Он черканул что-то на свитке, посмотрел на незваных гостей и буркнул утвердительно:

– Гоблины. Двое.

И замер. При этом глаза его бегали, как будто бородач что-то высчитывал.

– Ага, – опасливо протянул Коба. – Мы-то – гоблины, а ты кто, паря?

Бегающий взгляд хозяина избушки остановился на Кобе. Он гордо выпятил грудь и провозгласил:

– Я – анучёный. Сведущ в различных ануках.

– Ты про науку? – уточнил Гуркиш.

– А ну-ка заткнись. Не с тобой речь веду. А ну чё, на, вы тут делаете?

– Спасались от злобных карликов.

– А-а, красные колпаки, – протянул анучёный, взял с полки какую-то книжку, открыл и показал гоблинам. – Такие?

Парни кивнули, увидев на иллюстрации знакомую рожу.

– Очень хорошо, что вы их привели, на. У меня как раз закончились их ногти. Мой звононатор два-ноль должен был насобирать останки после истребления этих негодников.

– Так это ты сделал ту штуку с колокольчиками? – заинтриговано спросил Гуркиш.

– А чё, на? Сомневаешься?! – возмутился крепыш.

– Нет-нет. Я просто очень рад встретить такого зашибенного мастера, – залепетал морщинистый. – Расскажи, нафига именно нужна эта приспособа?

Бородач ни капли не смутился, но понял, что его теперь будут слушать.

– А как мне без такой приспособы, на? Красные колпаки поселяются там, где когда-то насильно пролилась кровь. А тут когда-то очень кровожадные головорезы жили. Но уж больно их избушка мне подходила, на. Вот я и поселился тут. А красных колпаков уничтожает звон колоколов и символ креста. Вот я и создал звононатор.

– Ого! – протянул Коба, явно переигрывая. – Давай сядем за стол, ты нас покормишь и расскажешь всё подробнее.

Бородач загорелся возможностью прочесть десяток другой анучёнах лекций. Он потянул за рычаг возле верстака. Скрежетнул какой-то механизм, и верстак с его содержимым сложился в стену, а на его место снизу из стены провернулась пустая столешница. Хозяин быстро кинул на неё котелок с каким-то варевом, три ложки и стаканы.

– Вы думаете, тут система противовесов? – поинтересовался бородач. – Ан хрен там. Рычаг вынимает стопор в шестеренке, которая на оси. Ось вращается, а потом стопор встаёт на место.

– Э, а за счёт чего вращается ось? – проявил смекалку Гуркиш.

– Я же говорю, хрен там один в специальной нише сидит и вращает её.

Гоблины хлебали варево. Коренастый бородач, который, к слову, оказался полугномом, ел меньше, а больше болтал обо всём подряд. Он рассказал парням, что если бросить ногти красных колпаков в огонь, то пламя на небольшой промежуток времени делается холодным. Ещё поведал о том, что разбойники, жившие здесь, были в основном орками, и творили свои зверства они под предводительством атамана Можетбросить Егособакам.

– Почему у орков и огров такие непонятные имена? – спросил Коба, который уже был сыт, пил какой-то горячий травяной отвар из глиняного стакана и был не прочь поболтать.

– Согласно традициям их рас, которые по природе лишены фантазии, – начал ликбез анучёный, – орчёнку или огрчёнку даётся имя, состоящее из фразы, которая первая произносится возле новорождённого после его появления на свет. Поэтому самые распространённые имена для них: Славабогам, Этомальчик или Этодевочка.

– Кстати, мастер, как тебя-то звать? – спросил Гуркиш, для которого этот многоумный полугном успел стать кумиром.

– Я – Ардаш, сын Гардаша, внук Угардаша. А основоположником нашего рода был великий Симонтаробугардаш

– Сына своего ты назовёшь Рдаш? – иронично поинтересовался Коба.

– Откуда ты узнал?! – изумился тот.

За окном вечерело, а речь путников от имён перешла к разным устройствам.

– Зацените, зелёные хмыри. Вот моё последнее изобретение.

Ардаш достал из ящика какой-то котелок, расписанный странными узорами.

– Шапка-невидимка, на! – торжественно произнёс он.

– Улёт! – воодушевились гоблины.

– Давай-ка ты, вонючий, примеришь.

Коба даже не стал спорить по поводу запаха. Так ему хотелось стать невидимым. Ведь это открывало массу возможностей. Он подошёл, взял из рук полугнома приспособу и нахлобучил на голову.

– Ну как? Я невидимый?

– Нет, просто выглядишь ещё глупее, – отозвался Гуркиш.

– Может её включить как-то надо? – спросил Коба, вращая головой с надетым на ней котелком.

– Да не в этом дело, на, – сказал Ардаш. – Ты вот нас видишь?

– Неа.

– В этом и смысл: шапка делает невидимым всё вокруг, а не того, кто её надел.

– Это очень тупо и гениально, – восхищённо выдохнул Гуркиш.

– Ану́ка! – многозначительно поднял вверх палец бородатый.

***

Мрачная Фигура Без Кресла справился с заданием господина и выяснил, что их цель покинула Стоницу через западные ворота. Значит, рано или поздно он объявится в Столице. Он поспешил сообщить это своему повелителю – Загадочному Голосу В Зеркале. Тот вместо кресла в качестве жеста доброй воли дал слуге лишь табурет, полный точёных пик.

Когда беседа Фигуры и Голоса завершилась, на другом конце континента потеплело и зазвенело ещё одно волшебное зеркало.

– Молви, и я внемлю тебе, ничтожный раб! – звенящее зеркало подняла исполинская чёрная рука. Невообразимым могуществом отдавал этот голос. Сама земная твердь, казалось, могла двигаться по его велению.

– В Столице скоро объявится тот, кого мы ждали столько веков, господин, – сообщил чуть менее могущественный Голос Из Зеркала.

– Зашибись! – пророкотал Владелец Чёрной Руки. – Вот твоя награда за благую весть.

Рука сжала зеркало, из которого послышался короткий вскрик (тоже довольно могущественный), и предсмертный хрип.

– Быстрая смерть – высшая награда. – Чернорукий коротко хохотнул. – А этому парню мы подготовим тёплую встречу.

***

– Слушай, бородоносец, а знаешь ли ты что-то об этих… Как их… – Коба начала чесать лысину, припоминая.

– Конечно, знаю, на, – откликнулся Ардаш. – Этикакых живёт в Люмием-ущелье. Это такой парень, типа рака. Их осталось около десятка.

– Да не. Гуркиш, скажи ему, что там тот камень требовал принести.

Тот оторвался от книги, в которой разглядывал схему какого-то устройства. Он тут же уловил о чём идёт речь.

– Тебе, Коба, сказали найти слышащего, видящего, чующего, ощупывающего и вкушающего.

– А, ну чё, на, я могу вам сказать, – разгладил бороду анучёный. – Это вам к магам. В их библиотеках точно есть про такое. Скорее всего, в Столичной академии.

– Ну почему в какую-то академию?! Почему бы не найти информацию в трактире, в какой-нибудь бочке с пивом? – начал клясть судьбу избранник чаши.

Сочувствия у своих сотрапезников он не вызвал и ныть потихоньку перестал.

– Ладно, пора, на, на боковую, – заявил хозяин. – Завтра надо провести испытание демономолотилки. Вы можете переночевать у меня, а утром выметайтесь.

– Как выметайтесь?! – возмутился Коба. – Я думал, мы теперь кореша́, и живём вместе. Утром ты добудешь пива, и мы будем тусоваться.

Ардаш слегка опешил от такой наглости и даже не сразу нашёлся, что ответить, только булькал что-то типа: «А чё нам анучёным, вы чё, на?!».

– Ладно уж, свалим. Если дашь в дорогу припасов, – махнул рукой Коба. – И пару колокольчиков, чтоб отбиваться от колпаков.

Гуркиш в беседе участия не принимал. Он прохаживался вдоль полок с книгами и думал о том, что ему очень нравится это место. Все эти механизмы, эти знания, таящиеся в книгах, манили его.

– А далеко вообще до Столицы этой? – спросил Коба.

– До Стоницы, Стол-пиццы или Столицы? – уточнил хозяин.

– Столицы. В Стонице мы уже были.

– О, и как вам, на, чешущаяся собака?

Коба почесал ухо, но решил не пересказывать историю о визите в это достославное поселение.

– Ладно, – пожал плечами Ардаш. – Сначала нужно вернуться на тракт, это вниз по карте. Потом идёте по нему влево до Стол-пиццы.

– Мне не надо в Стол-пиццу!

– Да понял я. Просто мимо этого города вы не сможете пройти, если, на, не хотите петлять. А потом ещё недели две вниз по большой дороге и будет Столица.

Он хотел нарисовать карту на бумажке, но Коба сказал, что потеряет её сразу, как только выйдет из дома. Тогда Ардаш взял уголь и начертил путь на спине бывшего вождя гоблинов. Тот убедил анучёного, что рисунок не смоется, потому что он не будет мыться. После художественной деятельности бородач при помощи рычага превратил обеденный стол обратно в верстак, а затем в широкую лавку. На ней и предстояло ночевать двум товарищам. Сам же хозяин развернул гамак в углу, забрался в него и захрапел.

– Слышь, патрон, – шёпотом позвал Гуркиш. – Ты спишь?

– Не, я пока мечтаю о спокойной жизни и столичных трактирах.

– Вот, кстати, о Столице, – начал мяться морщинистый. – Я с тобой, пожалуй, не пойду.

– Что? Тебя чумобло́хи покусали?! – возвысил голос Коба.

– Ну смотри. Ты вот знаешь, для чего ты рождён?

– Что бы пнуть тебя сейчас посильнее, отрыжка вурдалачья! – зашипел Коба.

Гоблины немного повозились, тихо пинаясь на узкой лавке.

– Я просто понял, что мне очень надо побыть здесь и изучить хоть немножко этих анук, – сказал Гуркиш, когда они приостановили баталию. – Да и не только мне это нужно. Это ради всех гоблинов мира!

– Скажи ещё, что ради всех смертных и бессмертных, живых и мёртвых. Усраться – не поддаться. Да и как ты тут побудешь, болезный? Слышал, что Ардаш сказал? Выметаться утром.

– Я уверен, что мастер послушает меня. Если надо, я буду сидеть у него на крыльце неделю.

– Чтоб у тебя козявки в носу превратились в угли, скаженный скукоженный ишак. Оставайся, раз так хочешь.

Коба ещё раз лягнул своего приятеля, отвернулся к стенке, подставляя неуязвимый зад под ответный пинок. Услышав тихие ругательства по поводу отбитой ноги, он удовлетворённо хмыкнул.

Но перспектива тащиться до Столицы в одиночку с металлическим звоном упала на сердце гоблина. Всё же этот морщинистый гиббон надёжно прикрывал спину в опасностях и давал дельные советы. Между его здоровенными ушами вполне рабочий аппарат. Коба ещё раз перевернулся, и подумал, что может и в этот раз стоит положиться на Гуркиша. В конце-концов он и сам не промах.

Так, опять снедаемый противоречиями, он заснул.

***

Чернорукий лежал ниц перед Неописуемым Ужасом Со Множеством Щупалец. На такую аудиенцию раньше не решался ни один смертный или бессмертный.

– Мы обязаны остановить этого гоблина со сверхъестественными силами, о величайший! – умоляюще рокотал невообразимо могущественный бас Владельца Чёрной Руки.

– Шмл шмлямш ч? – прохлюпали щупальца. Звук был на таком уровне могущества, что понять его было просто невозможно.

– Э-э, – протянул Чернорук, приподняв голову. – Можете повторить чуть менее могущественно?

– Влш кушл ккк-хшкпрп пхкош! – взревел Неописуемый Ужас!

– Хорошо-хорошо, только не гневайтесь! – возопил Чернорук.

Но просить не гневаться Неописуемый Ужас Со Множеством Щупалец – это всё равно, что просить океан быть менее водянистым. Он и есть гнев, он и есть страх.

Один из его неописуемо ужасающих отростков коснулся Чернорукого и всосал его душу. Пустая оболочка же побрела прочь, звеня чёрными доспехами.

Глава седьмая, в которой тени сгустились так, что ничего не видно

Коба брёл по лесу и сердито жевал кусок хлеба. После ночных раздумий он всё же решил оставить Гуркиша в хижине, как тот того и хотел, но при этом обидеться на него.

– Тоже мне, закады́ка запа́зушный нашёлся, – пробурчал гоблин и звякнул в колокольчик на случай нападения красных колпаков.

Коба бодро держался указанного курса на вниз (на юг), и скоро между деревьями стало протискиваться гораздо легче. Вот только светлее не становилось. Гоблин задрал лысую голову и посмотрел в разрыв между густой листвой. Вместо двух вращающихся вокруг друг друга солнц он увидел тучи, похожие на чёрные от грязи тряпки, которыми мыли полы в каких-то бараках. И вот-вот чьи-то исполинские руки примутся выжимать эти тряпки.

Уже показался тракт, когда первые капли шлёпнули по кобиным ушам. Это событие напомнило гоблину о карте, нарисованной на спине. Коба глянул сначала на плоский камень возле пня, затем на дупло большого дерева. Предпочёл превращению в черепаху с камнем на спине превращение в зелёную лысую белку и полез в дупло.

Тут же окрестности накрыл шум миллиардов капель, разбивающихся о разные предметы: листья, траву, ветки, землю, чёрные доспехи бездушного гиганта, который брёл по дороге, камни. Этот звук вскоре стал сопровождаться грозовыми перекатами.

В дупле было сухо, просторно и ужасно темно. А ещё было тоскливо. Именно в этот момент Кобе больше всего хотелось кого-нибудь обозвать морщинистым уродцем или дружески дёрнуть за ухо.

Гром гремел всё ближе и ближе. Одна из вспышек молнии на мгновение озарила дупло. Ничего примечательного, вот только глаза гоблина начали лучше видеть внутреннюю поверхность дерева, которое оказалось по́лым. Всё дело в том, что изнутри по стволу вверх ползли какие-то небольшие светящиеся пятна. Коба вгляделся в них и увидел небольших насекомых. Их можно было бы смело назвать муравьями, если бы вместо ног у них не было маленьких электрических разрядов. На искрах они и ползли куда-то вверх, скрываясь в темноте. Каждый тащил на себе что-то крошечное.

– Что за блажь? Это ещё кто такие? – пробормотал Коба.

– Громовьи́, – ответил один из насекомых вполне слышным и низким голосом.

Он сидел на отвесной стенке дупла, закинув одну заднюю электроногу на другую и, кажется, курил. Во всяком случае, от головы громовья тянулась ниточка дыма.

«Что за бредовое название – громовьи́? Почему не мурамолнии?», – подумал Коба. Только вслух не сказал

– Восемьдесят Девять Двадцать Три. Очень приятно, – представился мелкий курильщик.

– Коба, – промямлил в ответ наш герой. – А чего я вас до этого не видел тут?

Громовей затушил микроокурок, крякнул и встал на стенке дупла перпендикулярно гоблину.

– Да просто мы появляемся со вспышкой молнии и исчезаем, когда гроза заканчивается.

– Звучит отстойно.

– Так, – неопределённо махнул лапкой-вспышкой электромуровей.

– А почему только ты разговариваешь?

– Остальным некогда. Видишь, они работают?

– А ты?

– А я – нет. Какой смысл?

Коба почесал лысину. И правда. Жизнь у громовьёв короткая, не больше пары часов, а они тратят её на какую-то непонятную работу.

– Что за работа хоть? – полюбопытствовал зелёный.

– Пошли наверх, покажу.

И громовей вразвалочку заковылял на своих вспышках по внутренней поверхности ствола. Коба упёрся руками и ногами в стенки, так, чтобы не мешать цепочке насекомых и начал восхождение.

– А ты не можешь дать мне какую-нибудь супер-лазательную силу? – простонал обливающийся по́том гоблин?

– Ты упомидорился что ли, юро́дивый? Я тебе что, колдун какой? Лезь давай, если хочешь узреть громо-чудо.

Через пару минут стало уже невозможно карабкаться, а ещё через одну – страшно отступать, потому что дно дупла скрылось во мгле.

– Небесные барабаны, – простонал Коба. В ответ глухо прогремели небесные барабаны.

– Могу тебе стихи почитать. Пока карабкаешься. Может это тебя приободрит, – сказал Восемьдесят Девять Двадцать Три. И не дожидаясь ответа начал декламировать:

«Я брёл вдоль северного взморья,

Разглядывал бушующую даль.

Во что-то наступил коровье.

Как жаль».

Коба не был ценителем поэзии. И вообще, это были первые для него стихи, в которых не было рифмы к фразам «давай работай» и «дубиной по шее». Тем не менее, скрежеща зубами от усилий, он похвалил поэта:

– Честное гоблинское, я похлопаю тебе и твоему таланту, когда руки не будут так скользить по этой дурацкой древесине.

– О, тогда я могу пока что ещё что-нибудь прочесть, – воодушевился громовей.

– Да нет, спасибо. Неужели тебе хочется тратить свою короткую жизнь на стихи?

– Глупец. Лишь в творчестве я обрету бессмертие. Послушай лучше:

«Пройдя до середины жизнь грозо́вью,

Я очутился в сумрачном лесу.

Всё тоже там лежит коровье,

Что вслух я лишь произнесу,

Когда раскаты грома затая́т

Весь этот бред, что я несу.

Сейчас поэты все подряд,

Мне остаётся лишь одно:

Я в вечность опущу свой взгляд,

Но в ней мне быть не суждено

Признаюсь так, коровье вымя!

Поэт я – редкое…»

Последние слова исчезли в треске раздираемых небес. Молния ударила где-то совсем близко.

– Очень хорошее начало, сильное, особенно про сумрачный лес, – выдохнул Коба, который повис на каком-то выступе. – А вот дальше как палкой в навоз. Кстати, тебя эта тема почему-то так волнует. У тебя электромух в роду не было?

– Да я погляжу, ты разбираешься.

Гоблин шмыгнул носом и стал забираться ещё выше.

– Пришли, кстати – сказал Восемьдесят Девять Двадцать Три ещё через пару минут.

Коба вскарабкался в ещё одно дупло, и оказался на такой широкой ветке, что трое орков на ней могли бы сплясать вприсядку, обнявшись за плечи. Разглядеть что-то за густой листвой было невозможно, но, что странно, дождя не было.

«Может, мы вскарабкались выше неба?», – думал гоблин, который лежал на ветке, раскинув конечности во все стороны и тяжело дышал. Вслух же он прохрипел:

– Почитай ещё что-нибудь, пока я не поднялся.

– Не, – ответил громовей. – Я завязал с поэзией. Не пошло.

– А как же бессмертие?

– Да гром с ним. Уже не успею. Гроза заканчивается. Лучше взгляни на это.

Коба перекатился на бок. Его взгляду предстало сооружение. Даже Сооружение, к которому тянулась бесконечная вереница громовьёв. Выглядело это так: продолговатая колба лежала вдоль ветки, обхватив её какими-то крепежами; из цилиндра отходили по бокам ещё шесть отростков, по три с каждой стороны, и тянулись вверх. На конце каждой были прикреплены здоровенные вогнутые круги, типа тарелок. Пучки каких-то винтиков и шестерней украшали это странное устройство внушительных размеров.

– Видел бы это Гуркиш… – протянул Коба. – А что это?

– Машина Супного дня, – уныло пояснил Восемьдесят Девять Двадцать Три.

– Она чтобы готовить суп? – воодушевился любитель подкрепиться.

– Ага, из этого мира.

– Что?!

– То. Мир этот – бутерброд. А будет супом.

– Но нашиша?

Насекомое повозило по бокам электрическими разрядами, а затем что-то поднесло к голове. Снова ниточка дыма начала подниматься от передней части громовья, и лишь тогда он заговорил:

– Знаешь, время идёт с каждой секундой всё быстрее. На такой микроскопический отрезок, что ты и за столетие не заметишь. Так вот, если раньше мир был простым, то сейчас он даже многослойный. И чем он сложнее, тем быстрее движется время. А чем быстрее оно движется, тем меньше его у нас. Если мы упростим мир до первичного бульона – иными словами до супа – то и время станет двигаться медленнее.

Коба уже сел и изумлялся тому, что родившийся на свет около часа назад муравей столько знает о мире и его устройстве.

– Так грозы же тогда не будет, – возразил он, немного поразмыслив. – А, значит, и вы не будете появляться.

– О, мой зелёный дружок, для образования жизни в первичном супе было так много гроз, что ты и представить себе не можешь.

Зелёный дружок снова задумался. Он разглядывал громо-чудо. В голову его пришла мысль, что если весь мир станет супом, то, вероятно, он сам станет в нём чем-то вроде фрикадельки (мы бы с вами эту вонючую фрикадельку отложили в сторону, а может и весь суп вылили бы из-за неё).

– И когда вы планируете эту штуку запустить? – как бы невзначай спросил Коба.

– Когда достроим. По вашим меркам это будет примерно через пятьдесят лет.

Гоблин кивнул. Это будет не скоро. Наверное. А может громовей вводит его в заблуждение?

Во внезапном приступе филантропии Коба пошевелил языком, сгоняя слюни. А затем ка-а-ак плюнул в сторону машины Супного дня. За долю секунды, пока летела лиловая вспышка, механизм исчез, а вместе с ним и его искроногие строители. Слюна угодила в сук.

– Не плюй в ветку, на которой сидишь, – эхом прозвучал голос Восемьдесят Девять Двадцать Три из пустоты.

Кобе и правда показалось, что всё дерево накренилось. Он вцепился пальцами в шершавую поверхность, чтобы не соскользнуть. Всё вокруг затряслось, что-то ударило по щеке, а затем вода хлынула в рожу. Коба стал захлёбываться и вслепую мотал головой.

– Да вылезь ты из лужи, бурдюк с гельминтами! – прозвучал над ухом мерзко-знакомый голос.

Больно потянули за уши, и Коба смог вдохнуть. Отплевавшись, и протерев от налипшей на рожу грязи глаза, он огляделся. Наш герой сидел в луже, под деревом с дуплом. Он перевёл взгляд на своего спасителя. Низкорослая фигура скинула какую-то тряпку, с которой стекала дождевая вода.

– Гуркиш! – обрадовался Коба. – Ты как сюда?

– Пешком. Иду. Смотрю, ты из дупла падешь ряхой вперёд и лежишь, не шевелишься. Хотел тебя вытащить, а ты как плюнешь. Думал, оставить тебя так, припадочного.

– А громовьи пропали, да?

– Нет, вот один у тебя в пупке торчит.

Коба опустил взгляд. Увидел на животе головастика, и, недолго думая, сунул его в рот.

– Ну теперь точно пропали, – вздохнул Гуркиш.

– Это не громовей.

И Коба быстро рассказал о своём путешествии в дупле, не останавливаясь о поэзии и устройстве мира, потому что всё это он не очень понял.

– Так ты сломал эту машину? – спросил Гуркиш, который молчал весь рассказ.

– Не знаю.

Приятели помолчали. А потом Коба спросил:

– Ты же хотел остаться, анукам научиться. Уже перехотел?

Морщинистый махнул рукой:

– Да я там самое важное прочитал, а потом решил, что если съем анучёного, то все его знания перейдут ко мне. И съел.

– Перешли?

– Тоже не знаю. Думаю, может, как усвоится – будет понятно.

В такой неопределённости они посидели ещё пару минут. Затем Коба подошёл к дереву, заглянул в дупло. Темень. Тогда он подошёл к своему спасителю и повернулся спиной.

– Карта на месте?

– Ага.

– Тогда потопали в Стол-пиццу.