Читать онлайн И Он пришел бесплатно

Глава 1

День первый. Среда. Греция, Крит

«Сегодняшнее утро чем-то необычное», – эта мысль была первой, которую осознал светлым июльским утром послушник одного из Критских монастырей Илия. В миру послушника звали Илья Стольский.

Да, пробуждение его сегодняшнее было нестандартное, это точно не было рядовое утро. Илья просто перешел от сна к бодрствованию безо всякого промежуточного состояния. Сознание включилось после сна, как включается электрическая лампочка: без задержки и сразу в полный накал. При этом в душе не зашевелились обычные утренние мысли, суетливые и мелкие. Напротив, было ощущение уверенности и спокойствия, причем спокойствия какого-то немного грустного и одновременно торжественного.

Вторая мысль пришла сразу за первой. Он понял, что его разбудило так легко и душевно. Это было некое слово. Оно звучало в разных интонациях, кто-то произносил его тоненько и нараспев.

Сев на кровати, Илья посмотрел в окно и понял, кто его разбудил. Впервые за пять месяцев пребывания в монастыре он слышал голос маленькой птички, которая жила в его окне. Окошко его скромной комнаты-кельи выходило во двор монастыря и было с двух сторон закрыто легкой сеткой. В проеме окна, между сетками, жили птицы – две канарейки и вот это маленькое создание с красненьким носиком, желтой шейкой и смышлеными глазками.

Илья уже думал, что птичка безголосая, ведь бестолковые канарейки пели почти каждый день, а эта маленькая серьезная пигалица все молчала. На вопрос о том, как зовут эту птичку, настоятель монастыря ответил что-то вроде «хирольтус вульгарис». Познания Ильи в латыни были невелики. Что «вульгарис» обозначает «обыкновенный», он еще сообразил, но что за «хирольтус» – загадка природы.

Настоятель монастыря вообще не был разговорчив. Невысокий сухощавый старик с умными, немного ироничными глазами предпочитал слушать, смотреть и думать. Чувствовалось, что в его седой, коротко стриженной голове практически постоянно идет глубокий мыслительный процесс. По слухам, настоятель последние лет десять работал над современным толкованием Евангелия.

Илья пришел к нему полгода назад с просьбой принять на послушание на неопределенный срок, пока он не поймет, что же ему делать дальше в этой жизни. Об этом монастыре, который брал на послушание любого мирского человека, он услышал от своего делового партнера из Греции. Условие было одно: настоятель сообщает паспортные данные послушников в местную полицию. Илья понял, что настоятель на всякий случай предохраняется от того, чтобы не укрыть ненароком кого-либо из разыскиваемых Интерполом.

Настоятель легко согласился принять на послушание гостя из России. У него было давно ощущение, что кто-то «правильный» должен пройти через его монастырь. Этот подтянутый русский с высоким лбом и открытым взглядом, похоже, был тот правильный…

Месяца через три Илья спросил настоятеля, как он думает, придет ли ему здесь, в монастыре, понимание своего дальнейшего предназначения в этой жизни? Тот уверенно ответил, что, конечно, придет.

– И я смогу осознать это? Не ошибусь? – хотел Илья уточнить.

– Нет. Вестник тебе подскажет.

Английский, на котором общались Илья с настоятелем, был и у того и у другого так себе. Немного выше уровня хорошей средней школы плюс некоторая практика. Уверенности, что сказанное настоятелем Илья понимал правильно, у него не было. Еще раз уточнять тоже было не очень удобно.

И вот сегодня утром незнакомая птица пела, а может быть, говорила что-то. При этом, как бы это ни казалось неправдоподобным, птица вроде бы к нему именно и обращалась. Если канарейки в основном торчали клювами в окно и хвостами в комнату, эта птица просто смотрела на Илью. Минуту, не меньше, они так и смотрели друг на друга.

«Или я схожу с ума, или эта птичка мне подает какой-то знак», – сказал себе Илья. Окончательно осознав эту мысль, он резко встал с постели, в два шага пересек келью и открыл небольшой шкаф в углу. Илья сделал то, что собирался делать только в самых исключительных случаях, – достал из дальнего кармана рюкзака и включил старый кнопочный мобильник.

Смартфон с московской симкой он оставил секретарю, а в аэропорту купил и установил местную. Разговаривать по телефону ему категорически не хотелось. Он просто послал СМС своему брату, партнеру и просто лучшему другу – Андрею с вопросом, как переводится имя птицы.

Андрей, в отличие от Ильи, не обладал даром предпринимателя и руководителя, но был от природы талантливым и терпеливым аналитиком. Вместе они представляли собой исключительно эффективный механизм для зарабатывания денег. Отправляя ему вопрос о птичке, Илья одновременно проверял, не произошло ли в мире чего-либо такого, о чем ему нужно было бы знать. Обычно именно брат первым обращал его внимание на самое главное и интересное.

Когда Илья умывался, он услышал морзянку (три точки, два тире, три точки) и понял, что ответная эсэмэска уже пришла. Открыв ее, он почувствовал, как волна какого-то озноба прошла по его телу, поднимая мурашки на коже. Ответ состоял из двух фраз. Первая: «Может быть, „герольдус“ – „вестник“ (лат.)?» Вторая: «Срочно зайди на www.bodyofchristforsale.com!»

Если бы вторая фраза СМС была без первой, Илья бы ее проигнорировал, но это явно был не тот случай. Лихорадочно вспоминая, какую карточку он купил, сколько на ней может быть денег и хватит ли их на доступ в интернет, Илья тыкал дрожащими пальцами в кнопки телефона.

Минут через пять его очередная попытка увенчалась успехом – он открыл главную страницу указанного Андреем сайта. Было сразу понятно, что через махонький экран телефона никаких картинок он не увидит и не поймет, в лучшем случае сможет прочитать текст. Оказалось, этого было достаточно.

На сайте ничего не было, кроме текста объявления. Ощущение было, что написанные на сайте слова пульсируют, распространяя какие-то сигналы во все стороны, по Земле и за ее пределы, во все концы необъятной Вселенной. С каждым увиденным на экране словом, наливаясь некой суровой строгой силой, Илья прочитал следующее:

«Продается клонированное тело Иисуса из Назарета!

Цена 1 миллиард долларов США. Предложение действительно до первого августа сего года. Если никто не выкупает в установленный срок, продавец приступает к съемкам фильма о последних днях Христа с использованием упомянутого тела для бичевания и распятия».

Глава 2

Примерно 30-й год нашей эры.

Римская провинция Иудея, Иерусалим

Когда пыльная туча ушла, стих ветер и тьма над горой рассеялась, оказалось, что солнце уже склонялось к западу. Усталые, запыленные римские воины терпеливо ждали команды снять оцепление. За этой неровной, сообразно рельефу горы, цепочкой безразличных ко всему происходящему солдат, стояло несколько человек. Все зеваки давно ушли. Остались только самые близкие, те, кто считал своим долгом быть с несчастными до их последней минуты.

Человек со скучным лицом чиновника был явно старшим среди троицы, медленно в последний раз обходившей место казни. Подтянутый Сотник, вооруженный легким мечом, и высокий плечистый воин с длинным копьем составляли ему компанию.

Сотник был профессиональным военным, он не любил казни, не любил чиновников. Но он знал, что многое в его собственной жизни, и даже сегодняшний отдых его солдат, целиком зависят от этого невзрачного человека. Поэтому он подчеркнуто вежливо пропустил чиновника вперед к последнему из трех крестов, дабы тот мог лично удостовериться в смерти третьего распятого. Воин стал слева от креста, лицом к Сотнику. Осмотрев висящее на кресте тело, чиновник негромко сказал что-то Сотнику. Тот дал короткую команду воину – и воин не задумываясь одной рукой легко и точно вонзил широкое лезвие своего копья в правый бок распятого. Кровь и лимфа истекли из раны, человек на кресте не пошевелился. Он был мертв.

Трое повернулись и направились вниз. Сотник, не глядя, поднял высоко руку и быстро ее опустил. Это его движение мгновенно преобразовалось в звук в командах десятников. Звуковая волна гортанной команды прошла вокруг горы и преобразовалась в волну людскую, спускающуюся с горы, мерно покачивая копьями. Они не собирались охранять мертвых. Вряд ли кто осмелится без соизволения снять казненного на кресте преступника, рискуя занять его место.

Сотник и чиновник сразу отправились для доклада о завершении казни к прокуратору Иудеи Понтию Пилату. Однако они не были первыми с этим известием у Пилата. Их опередил на своей дорогой колеснице другой свидетель казни – Иосиф Аримафейский. Иосиф – член Совета иудейского (синедриона), был ранее тайным, а отныне стал явным последователем учения казненного Иисус а из Назарета. Иосиф просил Пилата выдать ему тело Иисуса для погребения в недавно приобретенном для себя склепе. Склеп был в саду у подножия горы, на которой состоялась казнь. Приехавший с Иосифом брат покойного по прозвищу Фаддей подтвердил согласие родственников.

Обычно в римской империи распятых преступников оставляли на крестах, и птицы и бродячие собаки довершали начатое палачом. Однако Пилат никогда не отказывал иудеям, если они хотели похоронить казненных по своим законам. Пусть хоронят до заката солнца – при условии, что они клянутся хоронить так, как положено в Иудее хоронить преступника. Тем более Пилат не хотел отказать Иосифу – человеку известному и достойному. Все, чего он захотел до принятия решения, – это убедиться, что распятый мертв.

Прибывший Сотник снял последние сомнения Пилата. Иосиф спешил обратно к горе. По пути он остановился у дома своего старого знакомого – продавца тканей. Тот был предупрежден заранее и без заминки вынес подготовленный длинный отрез тонкого полотна для погребального пеленания. Пока Иосиф покупал полотно, один из его слуг побежал с вестью о разрешении погребения к Никодиму, приятелю Иосифа, тоже члену синедриона и тайному почитателю Иисуса.

У креста, где родные и близкие так и продолжали ждать с замиранием сердца решения грозного прокуратора Пилата, Иосиф и Никодим оказались почти одновременно. Слуги Никодима принесли сосуды с благовониями, составом из смирны и алоэ. По кодексу еврейских законов – точнее, по Закону о трауре – казненного преступника нельзя было омывать перед погребением. Все, что было разрешено, это умастить благовониями погребальный саван – плащаницу перед тем, как овить ею тело погребаемого.

Мужчин у креста было много, поэтому раскачать и опустить крест, снять тело и положить его на плащаницу не составило труда. Женщины бережно обернули тело плащаницей. Прошло лишь несколько минут, и скорбная процессия уже была на полпути к гробнице. Все спешили, их подгоняли наступающие сумерки. Нужно было успеть положить тело в гробницу до наступления темноты, наступления великого для каждого иудея праздника Пасхи.

Течение времени внутри гробницы как бы остановилось. Даже слабый свет, проникавший из-за огромного камня, закрывавшего гробницу, вроде и не изменялся. Там, во внешнем мире, уже прошла шумная праздничная суббота и начинался новый день, а здесь были безмолвие и покой.

Вдруг в гробнице появился другой свет, он исходил из плащаницы. Свет становился все ярче и ярче. Его испускало само тело, завернутое в плащаницу, вся его поверхность. Яркость этого свечения стала стремительно нарастать. Неожиданно полотнище вздрогнуло и опало на каменную плоскость последнего земного ложа Иисуса из Назарета. Свет исчез, как исчезло и испускавшее этот свет тело. Лишь легкий дым медленно поднимался от еще теплого полотна, по-прежнему спеленатого, но уже пустого.

Глава 3

Вечер среды и утро четверга.

Станция «Северный полюс»

Это время года здесь называлось «полярный день», солнце висело над горизонтом в течение всех суток.

На станции все жили по московскому времени, так было принято. Сейчас закончился официальный рабочий день и наступал вечер.

В обычном распорядке дня зимующих на льдине участников очередной экспедиции «Северный полюс» сегодня были приятные изменения. Неожиданно для всех, кроме начальника экспедиции, на льдине появился новый человек – гость с Большой земли. Виктор Ларин, так звали гостя, явился на армейском вертолете не с пустыми руками. Он привез для полярников давно заказанные и ожидаемые ими гостинцы. Помимо писем и прессы, свежих овощей, фруктов и канистры пива для всех, Виктора нагрузили еще и передачами целевыми. С трудом дождавшись окончания рабочего времени, все разбежались по углам, читали письма и шуршали передачами. Гость же беседовал не спеша с Батей. Так, по-семейному, все звали начальника экспедиции.

Батя был на зимовке третий раз и понимал многое. Например, если вояки вдруг прислали на станцию наблюдателя, значит, опять будет пуск, испытания какой-нибудь ракеты. Но с гостем он деликатно эту тему не обсуждал, а рассказывал ему о правилах поведения на станции. Гость должен был понимать правила игры и следовать им те пару дней, которые он, судя по всему, проведет с полярниками.

Например, не стоило смеяться над разными причудами, здесь свой юмор. Вот привез Виктор на станцию один из заказов – веник березовый. Так это же главный прикол экспедиции: ребята строят на льдине баню.

Батя показал Ларину узел связи, кухню, удобства и в заключение – место для ночлега.

Проснувшись в обычные семь утра, Ларин не сразу сообразил, где он находится. Ведущий научный сотрудник Московского института теплотехники не отличался высокой скоростью мышления. Однако неторопливый, внешне не очень складный и далеко не молодой очкарик был главным экспертом института по стыку системы управления с ракетным двигателем.

Межконтинентальная баллистическая ракета «Булава», предназначенная для установки на новое поколение атомных подводных ракетоносцев, была разработкой института. Новые ракетоносцы несли по шестнадцать ракет и были, по замыслу, основой ядерного щита России.

Пусков прошло уже предостаточно, все было штатно, за одним исключением. При стартах из Ледовитого океана стабильности не было. Ракеты благополучно проходили лед, режим разгона выполнялся поначалу строго по программе, но потом начинались чудеса. В среднем одна ракета из трех отклонялась от расчетной траектории, и эти отклонения почему-то не были компенсированы системой управления ракет.

По итогам предыдущих испытаний Ларин высказал гипотезу о том, что проблему два последних года искали вовсе не там. Он первым вычислил, что плохие пуски были из-подо льда примерно одной толщины. И вот Виктор вроде бы понял причину нештатного поведения корректирующих двигателей. Проверить его догадку было просто, нужно было произвести пуск ракеты сквозь лед той самой критической толщины. И не просто произвести пуск, но и заснять на видеокамеру движение ракеты и льда вокруг нее в течение первых секунд полета. Как известно, инициатива наказуема – и автор идеи оказался на льдине в ожидании пуска.

Работа Виктора на станции началась и закончилась так быстро, что большинство полярников ничего и понять не успели. В одиннадцать тридцать Виктор вышел из палатки и начал устанавливать треногу для видеокамеры. Огромный объектив выдавал серьезность прибора.

– Оснащенный турист! – хмыкнули молодые полярники.

Но потом сам Батя неспешно подошел к приезжему и стал рядышком. Когда почувствовалась первая волна вибрации, Батя поднял с груди большой бинокль и тоже уставился в белую бесконечную даль.

Ровно в двенадцать совсем недалеко от станции, буквально на расстоянии прямой видимости невооруженным глазом, толстенный лед начал вспучиваться. Из-под него, как из-под бумаги, медленно и плавно, без всяких толчков, вышла в небо огромная ракета. В боевом режиме она может доставлять сразу шесть боеголовок к целям, удаленным до десяти тысяч километров.

Мощный двигатель первой ступени заставил на короткое время гудеть все вокруг: воздух, лед, палатки, приборы. Низкое полярное солнце ненадолго уступило в яркости искусственному светилу. Но уже через несколько десятков секунд ракета стала далеким светлым пятнышком на небе.

Ларин все аккуратно заснял, однако это уже ему не было нужно: по картине движения льдин в момент выхода нижнего края ракеты из-подо льда он убедился в своей правоте. Если не внести очевидные теперь для него исправления – или в динамику разгона, что проще, или в положение нескольких раструбов (дюз) двигателя, – проблему не устранить. Так и будут не пуски боевой ракеты, а игра в подбрасывание монетки.

Виктора полярники уже вчера приняли радушно.

Теперь, когда стало понятно, что он не турист и не проверяющий, отношения стали просто дружескими. Было ясно, что его скоро со станции заберут. Поэтому к вечеру все засели за ответные письма.

Когда Ларину захотелось посидеть в тишине на свежем воздухе и поработать без лишних глаз, ему была предоставлена возможность это сделать в самом уникальном месте станции – в строящейся бане. Замысел бани был заимствован у Архимеда. Легенда гласит, что великий математик возглавлял оборону родных Сиракуз против римлян и сжег неприятельский флот при помощи сотен зеркал. У Архимеда множество зеркал отражали в одну точку солнечный свет. Вот и пришла в одну полярную голову идея построить баню на этом принципе. Замысел был в том, чтобы собрать, сконцентрировать в центре бани побольше солнечного тепла, только не зеркалами, а линзами.

Решено было соорудить из ледяных блоков высокую круглую стену. Похожие стены строят на главных площадях во многих городах России под Новый год. Чудесный алюминиевый тазик правильной формы был привезен как личное имущество. Линзы из воды отливались прекрасной формы и примораживались к плоским прозрачным ледяным блокам.

Дальше задача была уровня девятого класса средней школы. Нужно было построить круглую стену из фокусирующих блоков так, чтобы фокусное расстояние линз совпало с радиусом строящейся ледяной башни. Тогда, когда начнется полярный день, солнечный свет и все тепло будут целый день фокусироваться примерно в одном месте – в центре круглой башни. Поскольку в полярный день солнце ходит по кругу на одном уровне над горизонтом, баня должна была работать круглосуточно. При радиусе башни в пятнадцать метров и высоте четыре метра, по прикидкам энтузиастов, человек в центре башни будет ощущать себя – хотя бы с одного бока – как в сауне. А прибавить шансы на прекрасный загар по всему телу, включая заповедные места…

Работы начались только в этой смене. В лучшем случае можно было надеяться попользоваться баней в следующий полярный день. Идея выглядела недостаточно тщательно рассчитанной. Но она была настолько прикольной, что даже Батя обещал попариться в этой бане. Более того, Батя публично объявил, что если идея заработает, то он готов пустить на крышу бани большую запасную палатку.

Первый пробный сегмент стенки на три блока уже был почти готов. Работали на забавной стройке все понемногу, большинство просто ради развлечения и физической нагрузки. До начала следующего полярного дня времени еще было достаточно.

Вот в центре строящейся башни, на месте будущей парилки, и поставили уважаемому гостю пару табуретов. Ему даже пообещали, что он схватит немного настоящего ночного полярного загара. Виктор внутренне улыбнулся, но спорить не стал.

Погода была безветренная, Виктор был правильно одет, так что было не холодно. Наступление ночи действительно совершенно не чувствовалось. Ночь была светла как день. И сейчас Виктор с удовольствием работал. Он спешил записать осознанный им теперь полностью рецепт лечения проблемы. Перчатки с открытыми пальцами Виктор заранее нашел в Москве и теперь радовался предусмотрительности. Он громко стучал пальцами по клавиатуре ноутбука. Привычка бить по клавишам осталась со времен механических пишущих машинок. Молодые сослуживцы покатывались со смеху, как Ларин «долбит клаву».

На службе у него был прекрасный компьютер, но без права выноса. А этот ноутбук был личный, давно желанный и недавно приобретенный. Он был хоть и не совсем новый – скажем честно, бывший в употреблении, – но из самых последних моделей.

Неожиданно на экране своего ноутбука Ларин увидел какие-то отблески. Стало понятно, что этот свет приходит через фрагмент стены будущей бани. Положив компьютер на табурет, он поднялся, вышел на чистое пространство и замер.

Над самым горизонтом переливалось всеми возможными красками полярное сияние. Заметившие сияние полярники тоже вывалились из своих закутков, и Виктору вдруг стало понятно, что сияние необычное не только для него. Даже Батя недоуменно крутил головой, разглядывая удивительные по красоте и силе импульсы света, стремительно пробегающие сверху вниз по полосам, составляющим сияние. Сами полосы также изменяли цвет и качались как бы в каком-то танце, во всем этом ощущался некий ритмический рисунок.

Батя видел десятки полярных сияний, но ничего похожего ему видеть не приходилось. Да и вообще сияние в это время года было большой редкостью.

Ларин сообразил было пойти за видеокамерой, но сияние исчезло так же внезапно, как и началось.

Пока хозяин компьютера вместе с другими участниками экспедиции наблюдал сияние, идея будущей бани естественным образом проверялась на работоспособность. Излучение сияния явственно фокусировалось в центре строящейся башни, на табуретах, на ноутбуке и его вебкамере. Вдруг по экрану компьютера начали бегать непонятные символы, потом на нем появилась движущаяся картина только что происшедшего полярного сияния в миниатюре. Все это сопровождалось непонятными звуковыми сигналами, напоминающими хаотическую игру на церковном органе, и затем экран внезапно погас.

Ларин нескоро вспомнил о ноутбуке и забрал его, уже отправляясь спать. Ему казалось, что он автоматически выключил компьютер, уходя смотреть сияние. Впечатлений день принес много, сияние так и стояло перед его глазами, когда он провалился в сон.

Ночью компьютер, лежащий на стуле около раскладушки Ларина, начал жить какой-то своей внутренней жизнью. Экран то освещался, то гас, время от времени звучали звуковые сигналы, напоминающие плохо синтезированную речь. Слова, похоже, были надерганы из песен, хранящихся на этом же компьютере.

Посреди ночи Виктор проснулся от этого бормотания и быстро нашел источник – собственный ноутбук. Он попытался перезапустить его, просто выключить, но внутренняя жизнь продолжалась, несмотря на все усилия. Тогда он просто выдернул батарею из компьютера, решив разобраться завтра. Через пару часов Ларин опять проснулся. Ему в темноте вдруг показалось, что непонятные процессы в компьютере продолжаются.

Пробормотав «Приснится же такое!», Виктор нырнул под подушку. Сон сморил его окончательно, и он уже не реагировал на тихие звуки, издаваемые время от времени лишенным всякого электропитания компьютером.

Глава 4

День третий. Пятница. Германия, Мюнхен

Пассажир рейса Москва – Мюнхен Илья Стольский был задумчив. За последние два дня многое изменилось в его жизни. Главное – у него появилось понимание того, что он должен и может сделать в этой жизни.

Дело в том, что он относился к тем немногим людям на Земле, кто реально мог предъявить владельцу того сайта искомый миллиард долларов. Последний номер журнала «Форбс», посвященный крупнейшим современным состояниям в России, впервые включил Стольского в состав миллиардеров и не ошибся. Более того, Илья мог показать миллиард долларов зафиксированным в одном месте, в форме так называемой банковской гарантии. А именно это было выставлено непременным условием начала переговоров.

Времени в полете было достаточно. Перед Ильей вставали картины последних тридцати пяти лет.

История состояния экс-аспиранта Плехановского института была и проста, и невероятна одновременно. Когда Михаил Горбачев на пленуме ЦК КПСС в апреле 1985 года впервые обозначил наступление перемен в экономике, Стольский сразу вычислил, что нужно делать. Было ясно, что масса толковых людей из министерств и ведомств бросится делать легкие деньги. Схема, разрешенная с началом перестройки, была непонятна только очень нерасторопным. А близко к власти обычно такие не водятся.

Схема была такой. Имеющая госфинансирование контора заказывала государственному же исполнителю (например, научно-производственному объединению, НПО) некую перспективную разработку. При этом заказчик давал согласие на выполнение части работ сторонней организацией. Все работы на самом деле выполняли работники тех же НПО на своих же рабочих местах, но под шапкой частной инициативы, как независимый творческий коллектив. Сторонняя организация просто пропускала через себя деньги, которые частично выплачивались работникам, а в основном оседали в карманах руководства заказчика и исполнителя.

Создание и исчезновение таких организаций, привлекательных и надежных, стало первым серьезным бизнесом Ильи. Младший брат его Андрей, со своим мехматовским образованием и привычками научного сотрудника, сразу поставил себя в положение советника старшего брата. Он хотел быть «высокоуровневым экспертом», не желая быть хозяином и руководителем бизнеса со всеми вытекающими рисками. Ставка за легальное превращение денег из безналичных в наличные доходила тогда до тридцати процентов, дело было новое, чиновники «светиться» не хотели. Через конторы Стольского в одной только Москве за три года протекло в пересчете на доллары более восьмидесяти миллионов. Основа состояния была создана.

Кстати, именно доллары, а точнее гиперинфляция рубля по отношению к доллару, была вовремя прочувствована братьями как идеальный источник дохода. В то время практически любая контора имела право получить в Сбербанке крупный кредит для развития своего бизнеса на восемь лет под восемь процентов годовых. Нужно было только, чтобы конторы были живые, с конкретной деятельностью, остатками на счетах и так далее. Как раз этого добра у Ильи было в достатке. Инфляция же составляла сотни процентов в год. Фактически возвращать через восемь лет Сбербанку нужно было совершенные гроши. Все, что требовалось, – это быстро получать максимально возможные кредиты, а рубли немедленно переводить в доллары и класть на долларовые счета под проценты. Деньги в руки шли сами собой, практически даром и совершенно легально. В течение полутора лет, пока дырку в Сбербанке не заткнули, Илья взял таких «растворяющихся» кредитов почти на семьдесят миллионов долларов. Расплатился же он за эти кредиты через восемь лет суммой меньше его месячного дохода.

Став легальным миллионером за считанные годы, Илья собирался на этом и остановиться. Но в это время в его личной жизни произошло событие поистине трагическое. Он к тому времени был женат второй раз. Первый брак был ранним и каким-то нелепым, а вот во второй раз он, что называется, «попал в десятку».

Его любимая Наталия оказалась доброй и преданной женой, прекрасной любовницей, надежным другом. Они запланировали ребенка, ждали его с надеждой. Рождение инвалида с непоправимой генетической мутацией, обреченного на неподвижность, было для Ильи и его супруги страшным ударом. Хуже всего было то, что эта трагедия не была полной случайностью.

Когда в Чернобыле взорвалась АЭС, Илья был неподалеку, на оборонном заводе в городе Речице, на практике. Он с друзьями проводил выходной день на природе. Никто и не думал, что прошедшая туча и выпавший странный дождь несли смертельно опасные дозы радиации.

Узнав правду о Чернобыле, Илья какое-то время настороженно прислушивался к своему самочувствию. Никаких недомоганий не было, и он решил – пронесло.

И вот – такое несчастье… Он не мог не рассказать жене, что это на нем лежит вина за случившееся.

Вернуться к прежним отношениям они не смогли. Через полгода жизни рядом Наталия предложила разойтись и попросила Илью никогда больше не искать ни ее, ни их сына. Все, на что она согласилась, – это получать ежемесячный перевод на банковскую карту. И тогда Илья нашел способ забыть все неприятности жизни в постоянной, всепоглощающей гонке за деньгами.

Следующим направлением бизнеса, выбранным братьями, стала купля-продажа недвижимости в Москве. Илья хотел немедленно после развода сменить место жительства, да и брату давно было пора улучшить жилищные условия. Разобравшись в ходе этих операций с правилами игры и ознакомившись со стоимостью недвижимости в Париже и Лондоне, братья поняли, что перед ними настоящая золотая жила. Квартиры в центре Москвы, особенно большие квартиры, были недооценены примерно раз в двадцать–тридцать. И все свободные деньги с тех пор братья вкладывали в московскую недвижимость. Они сфокусировались на самых обеспеченных клиентах и делали из коммуналок апартаменты, достойные «новых русских».

Затем стало интереснее заниматься нежилой недвижимостью. Пришла очередь стремительно разоряющихся НПО, здания которых становились в руках Ильи первыми в столице бизнес-центрами. Снабженные хорошей связью и службами безопасности, большие светлые площади влет уходили в аренду хлынувшим в Москву иностранным компаниям. Для бизнеса в сфере недвижимости Ильей была основана отдельная фирма, ныне контролирующая не менее пятнадцати процентов рынка недвижимости в Москве.

При этом Илья как частное лицо официально владел в столице несколькими бизнес-центрами класса «А».

Последние годы фирма уже не мелочилась, а выколачивала у Московского правительства под реконструкцию целые кварталы. Фирма честно и быстро освобождала территорию, расселяла аварийные жилые дома, а предприятия перевозила на новое место, в основном за пределы Московской кольцевой автодороги. Примерно через год фирма уже приступала к строительству на освободившейся площадке элитного жилья или бизнес-центра. Продажа строящейся недвижимости (или сдача в долгосрочную аренду) производилась еще на этапе котлована. С учетом стремительного роста цен на московскую недвижимость, этот бизнес на каждом объекте давал не менее трехсот процентов прибыли после расчетов со всеми, с кем полагалось. А Илья с самого начала умел делиться. Не то чтобы он любил давать взятки. Просто он был реалистом и считал это обязательным условием успешного бизнеса в стране «переходного периода».

Заключительным аккордом развития его предпринимательской активности было создание банка. Сначала, как и в случае с квартирами, банк потребовался для себя. Финансовых операций происходило много, в том числе с наличными, и нужен был свой надежный банк. Такой банк и был создан. Когда случился очередной банковский кризис, Илья купил за бесценок один из известных банков с сетью по всей стране и объединил его со своим.

Лично возглавив правление банка, включив в него своих самых проверенных и толковых сотрудников, Илья сделал из банка конфетку, не пожалев ни денег, ни труда. Уже через семь лет банк вошел в десятку крупнейших в стране. В результате буквально год назад один из мировых банков со штаб-квартирой в Париже после долгих переговоров купил у Ильи контрольный пакет акций. Публикация данных о сделке и послужила основанием для экспертов «Форбс»: они уверенно ввели Илью в список легальных миллиардеров.

Именно эта публикация оказалась последней кап лей, переполнившей что-то внутри Ильи. Ему уже давно стало казаться, что он стал рабом школьной задачки про бассейн с трубами, только в его бассейн вместо воды вливались и выливались деньги. Уже больше двадцати лет его жизни были посвящены решению двух проблем. Первая проблема: что сделать, чтобы из действующего бизнеса в бассейн вливалось побольше денег? И это никому нельзя было передоверить. Личные усилия требовались постоянно, чтобы действующий бизнес был максимально эффективным. Вторая проблема: что делать с тем, что вливается в бассейн? Нельзя ведь допустить, чтобы бассейн переполнялся. Значит, нужно куда-нибудь инвестировать вновь и вновь появляющиеся свободные средства.

Илья вдруг понял, что не хочет закончить жизнь сантехником этого денежного бассейна, бегающим от трубы к трубе. Для жизни ему деньги в таком количестве совершенно не нужны. И на тот свет, как известно, денежные переводы не ходят. Илья решил вырваться из обычного круга и поразмыслить о том, а зачем ему все это вообще нужно. Так он оказался в монастыре, из которого столь внезапно уехал.

Когда Илья позавчера пришел к настоятелю, чтобы предупредить о своем отъезде, тот не удивился. Он ранним утром уже прогуливался по своему обычному маршруту по монастырю и слышал голос птицы-вестника в окне Ильи. Внимательно посмотрев в глаза уже бывшего послушника, настоятель перекрестил его и дал небольшой заклеенный конверт из грубой бумаги со словами:

– Опять не будешь знать, что делать, – откроешь.

Убирая конверт во внутренний карман куртки, Илья ощутил, как внутри конверта свободно двигался какой-то твердый прямоугольный предмет.

* * *

Покинув обитель утром в среду, Илья направился в главный город острова – Ираклион, прямо в аэропорт. Ему было необходимо срочно добраться в Москву, и он настраивался лететь с пересадкой.

«Наверное, через столицу, через Афины, будет быстрее всего», – планировал он по дороге. Все оказалось неожиданно просто. Как раз по средам летал прямой рейс из Москвы в Ираклион и обратно. На обратный рейс в самолете оказались свободные места.

Времени у Ильи до окончания срока действия предложения оставалось всего ничего – одна неделя. Поэтому следующий день, это был четверг, прошел в его московском офисе в атмосфере напряженной деловой активности. К концу дня на адрес, указанный на сайте, Илья отправил предварительное письмо – согласие банка на выдачу необходимой гарантии. Чтобы это письмо появилось, Илья позвонил прямо председателю правления того самого парижского банка, который недавно стал его партнером в России. И дело решилось за полдня. Под залог практически всего, чем Илья владел, банк с мировым именем согласился дать такое письмо и приступить к оформлению гарантии под возможную сделку.

Указав в письме номер своего мобильного телефона, Илья не думал, что реакция будет столь оперативной. Однако всего через час после отправления с ним уже разговаривал некто, представившийся продавцом. Продавец уточнил, есть ли у потенциального покупателя действующая шенгенская виза. Получив утвердительный ответ, он назвал место и время первой встречи – Мюнхен, завтра, в пятницу.

Илья смог взять билет только на очень неудобный рейс – в пятницу поздно вечером. Он перезвонил, сообщил продавцу ситуацию. Тот категорически не хотел откладывать встречу. В результате договорились приступить к обсуждению сделки сразу по прилету, прямо ночью. И вот Илья в самолете, заходящем на посадку над темной землей с аккуратными и красивыми, какими-то картинными полями и лесами.

В небольшой группе встречающих Илья увидел человека с табличкой, на которой было написано: «Stol’sky». Встречающий быстро провел Илью из одного терминала в другой, они поднялись на эскалаторе и вдруг оказались на крыше, где была парковка.

Лимузин был достойный, немного старомодный и очень длинный. Илью усадили на заднее сиденье, и он через пару минут понял выбор лимузина. С заднего сиденья, на котором он оказался, не было видно ни дороги, ни знаков – практически ничего. Все окна рядом с ним были затемнены почти до полной непрозрачности, а лобовое стекло отстояло слишком далеко.

Примерно через полтора часа пути лимузин наконец остановился. Илью пригласили на выход. Он понимал, что небольшой особняк с уютным двориком, на который его сейчас завезли, может быть уже не в Германии, а, например, в Австрии или Италии.

Глава 5

1389 год. Франция, город Лирей

Темным осенним вечером епископ французского города Лирей мессир Пьер д’Арси нетерпеливо ходил взад и вперед вдоль стола в своем рабочем кабинете. На столе лежало второе письмо, полученное на этой неделе епископом захолустного прихода от верховного первосвященника Вселенской церкви папы Климента Седьмого.

Епископ не питал особого почтения к Клименту, более того, не считал его настоящим главой католической церкви. Дело в том, что полтора года назад в Риме под именем Урбана Шестого был избран другой папа, архиепископ Бартоломео Приньяно. Однако французские кардиналы не сочли это избрание правомерным. Через три месяца после выборов в Риме, они собрались и избрали другого, второго папу.

Епископ был патриот, но вера превыше национальной гордости. Раскол, по мнению нашего епископа, был бы невозможен, если бы кандидат от раскольников – Роберт Женевский, а ныне Климент Седьмой – проявил мужество и публично отказался от избрания. В результате католический мир был расколот. И вот этот второй папа вновь обращается к рядовому епископу.

В первом секретном послании, полученном неделю назад, папа указывал епископу, как следует вести себя в связи с обращением прихожанина графа де Шарни. Молодой граф пожелал выставить в храме на всеобщее обозрение верующих так называемую плащаницу – отрез полотна с изображением тела, якобы погребальные пелены Христа.

Раб рабов Божьих, как именует себя в письме папа, считает, что требуется время для принятия решения о разрешении или запрещении публичного показа. По мнению Святого Престола, следует проверить, что же представляет эта плащаница: есть ли это произведение рук человеческих или нечто большее.

Достопочтенному епископу было настоятельно рекомендовано выбрать из художников своего города человека богобоязненного и порядочного. Следовало проинструктировать этого человека о деликатном характере его миссии и предложить дать заключение об изображении на полотне. Для заключения предписывалось взять с полотна нитки с тех мест, где есть изображение. Художник должен попробовать определить, как именно, какими средствами создано на полотне изображение.

Это заключение должно быть сделано письменно и отправлено вместе с пробами в Ватикан при строжайшем соблюдении конфиденциальности. При этом высочайше обещано было, что в ближайшие дни будет направлено еще одно послание. Папа обещал детально разъяснить, почему нужно быть предельно осторожным при обращении с плащаницей и принять всяческие меры для сохранения результатов исследования в тайне.

Уже на следующий день после получения первого письма папы, епископ пожаловал в дом де Шарни со своим знакомым художником. Приятель покойного отца епископа уже много лет зарабатывал на жизнь написанием парадных портретов представителей бедного, но гордого местного дворянства.

Молодого графа де Шарни неожиданный визит епископа нисколько не удивил. Граф уже несколько месяцев назад обратился письмом к Святому Престолу за разрешением на показ плащаницы, однако и не надеялся лично получить ответ от недавно избранного папы. Узнав о полученном высочайшем указании провести небольшое исследование, граф, не раздумывая, провел гостей в комнату, соседнюю с приемной.

Кроме покрытого белоснежной скатертью длинного большого стола с деревянным ковчегом посредине, в комнате ничего не было. Стол был низким, его столешница находилась на уровне немного выше колен взрослого человека. Было понятно, что этот стол был сделан специально, не для трапез. Не без труда сняв и отставив крышку ковчега, граф бережно вынул сложенное полотно и развернул его на столе.

На льняном полотнище, длина которого относилась к ширине примерно как четыре к одному, были явственно видны желто-коричневые пятна. Граф предложил гостям отойти от стола так, чтобы можно было охватить взглядом все полотно. При таком цельном взгляде становилось очевидным, что в левой половине полотна находится как бы отпечаток человека, лежащего лицом вверх, головой к центру полотна, а в правой половине – отпечаток той же фигуры, но лицом вниз. Отпечатки головы почти соприкасались друг с другом.

Помимо желто-коричневых отпечатков лица и тела, на полотне были четко видны более темные, красно-коричневые пятна. И епископу, и художнику по малом размышлении стало понятно, что эти пятна в принципе могут соответствовать по месту расположения большим и малым ранам Христа, нанесенным бичом, терновым венцом, гвоздями и копьем.

Приглашенному художнику графом было разрешено взять образцы волокон полотна из двух пятен, соответствующих правой руке и правой ноге. После совместного обсуждения, было также решено взять пробу и из большого пятна, расположенного на боку. Небольшие, почти невидимые кусочки ниток художник брал острым пинцетом и складывал в маленькие пакетики из тонкой полупрозрачной бумаги.

И вот, в ожидании заключения уважаемого художника, епископ вновь и вновь перечитывал только что доставленное гонцом новое послание понтифика.

Как следовало из второго письма папы, им создана особая комиссия для формирования официального мнения Святого Престола по поводу возможного происхождения плащаницы. Конечно, если будет доказано, что это всего лишь изображение, творение рук человеческих, то дискуссия будет закончена. Но если останется повод для сомнений, то епископу следует принять к сведению следующее.

В ряде не вошедших в канон, но сохранившихся до наших дней письменных памятников первых христиан плащаницу упоминают в связи с апостолом Фаддеем, братом Иисуса по плоти. Как следует из упомянутых источников, апостол Фаддей унес обнаруженную в гробнице по вознесении Христа плащаницу в Эдессу.

Следует сопоставить это предание с другими фактами. Римские, а позднее византийские историки, начиная с Евсевия Кесарийского, пишут о том, что царь Эдесский Авгарь Пятый излечился от проказы, прикоснувшись к нерукотворному образу Спасителя.

Святой Престол не препятствовал распространению легенды о том, что это был плат, который Спаситель приложил к своему лицу и затем послал царю. Ведь другого толкования нерукотворного образа Христа ранее не было. Однако в легенде этой всегда было непонятно, почему историки Византии называли плат с нерукотворным обликом Спасителя «тетрадион» («свернутый вчетверо»). Как следует из обращения молодого графа де Шарни, полотно, судя по всему, многие годы хранилось свернутым вчетверо так, что был виден лишь отпечаток лица.

Следовало, по мнению папы, учесть, что один из французских рыцарей, участвовавших в Четвертом крестовом походе, носил фамилию Шарни. Поход, как известно, завершился в 1204 году завоеванием и разграблением Константинополя. Именно с этого времени из летописей исчезло упоминание о нерукотворном лике Христа, ранее ежегодно выставлявшемся в храме Святой Софии. Папа обращал внимание достопочтенного епископа, что упомянутый рыцарь Шарни принадлежал к ордену тамплиеров, который никогда не подчинялся Святому Престолу и вполне мог скрывать реликвию. Резонно предположить, что все эти годы сначала рыцари Шарни, а затем их потомки тайно хранили плащаницу в одном из замков этой фамилии, например, в Лирее.

Учитывая все изложенное, созданная комиссия считает возможной гипотезу о том, что недавно обретенная плащаница могла быть тем самым нерукотворным образом, которому поклонялись сначала в Эдессе, а затем в Константинополе.

Епископ сильно недолюбливал семью де Шарни и считал плащаницу несомненной подделкой. Старый граф Жоффруа, объявивший тридцать шесть лет назад о нахождении у него плащаницы, вел себя скрытно. Он наотрез отказался объяснить тогдашнему епископу и самому Пьеру, тогда еще молодому аббату, происхождение полотнища. Да и вообще де Шарни всегда были с местными епископами высокомерны. Как д’Арси ни добивался, но так и не стал духовником этой самой обеспеченной семьи прихода…

Мягкий стук в дверь кабинета прервал размышления епископа об испорченных нравах поместного дворянства. Слуга доложил о приходе художника. Епископ приказал провести гостя в столовую, где и предложил своему гостю разделить с ним ужин. Давно зная своего гостя, епископ с первого взгляда понял, что тот явно взволнован, хотя и старается не подавать виду. Художник не то чтобы был хорошо обеспечен, поэтому в гости он обычно приходил изрядно голодным. Но сегодня ни изысканная сервировка, ни доносящиеся с кухни запахи, ни хорошее старое вино, которое не спеша начал разливать сам епископ, не отвлекали художника от желания немедленно перейти к разговору.

Передавая епископу по одному бумажные пакетики с образцами, гость сбивчиво излагал свои выводы. А выводы его действительно были неожиданны. По мнению гостя, изображение было выполнено неизвестным ему образом. Он использовал все возможные растворители и уверен – волокна плащаницы не окрашены, а как бы слегка опалены. На волокне, взятом из пятна на груди, тоже оказалась не краска, а скорее следы настоящей крови.

После непродолжительного раздумья епископ задал гостю прямой вопрос: готов ли он поклясться, что рука человеческая не могла сотворить это изображение? Художник, как человек осторожный, конечно не согласился с таким однозначным выводом:

– В нашем ремесле время от времени появляются новые техники изображения. Некоторые мастера, наоборот, уносят с собой свои секреты.

Епископ продолжал подливать гостю и спрашивать:

– Неужели опытный мастер, вроде вас, не сможет если не создать, то скопировать это изображение?

Художник уже выпил около бутылки вина почти на голодный желудок, и вопрос епископа задел профессиональную гордость.

– За хорошую плату, чтобы можно было работать над этим несколько месяцев, не отвлекаясь, с помощью какой-нибудь удобной горелки вроде тех, которые используют ювелиры, можно попробовать создать нечто подобное.

Вечер далее продолжался уже без обсуждения этой темы. И только провожая гостя, епископ попросил его заглянуть на минутку в кабинет. Здесь на старой Библии слегка протрезвевший художник был вынужден поклясться, что он никогда и никому ничего о проведенном исследовании плащаницы не расскажет.

Ответное письмо епископа д’Арси в канцелярию верховного понтифика было сухим. Епископ написал то, что считал правильным сообщить: «Плащаница сделана одним местным художником, тот признался на исповеди, его имя сообщено не будет. P. S. К сему письму прилагаются образцы волокон с плащаницы».

Глава 6

Пятница–суббота. Станция «Северный полюс» – Москва – окрестности Вашингтона (США)

Провожали Виктора Ларина со станции «Северный полюс» как родного. Самым приятным сюрпризом для него было приглашение одного из полярников (он представился историографом экспедиции) посмотреть перед отъездом на сделанные им фотографии. Оказалось, что «историограф» владеет прекрасным сверхчувствительным аппаратом, которым и запечатлел вчера Виктора на фоне полярного сияния. Эту фотографию, вместе со множеством снимков самого сияния, Ларин получил в подарок на флешке.

Дорога до Москвы была непростой. Лишь поздно вечером Виктор добрался до дома. Наскоро поужинав, по пути рассказывая жене то, что ей можно было рассказывать, он приступил к делу. Ему очень хотелось поскорее похвастаться перед приятелями уникальными фотоснимками. Впереди были суббота и воскресенье. Он решил еще в пути, что не будет дожидаться выхода на работу, а пошлет фото из дома. У него был хороший высокоскоростной доступ в интернет: это была добавка к кабельному многоканальному телевидению, от которого была без ума супруга.

Как только компьютер запустился, Виктор всунул в него подаренную флешку и быстро набрал два письма. Первое он решил отправить своему генеральному директору – Генералу, как звали его все в институте. На всякий случай поставил два адреса Генерала: частный (его Генералу проверяла дочка) и служебный (этот был в руках секретарши).

Отношения у них с Генералом были доверительные. В этом самом институте они работали рядом в одной лаборатории еще тридцать пять лет назад. Текст Ларин послал простой: «Проблема именно та, что я думал, теперь заштопать – как нечего делать».

Второе письмо было вообще без текста. Виктор просто поставил адреса самых близких друзей и коллег по работе, подцепил две самые красивые фотографии сияния (первая, конечно, с ним на переднем плане) и кликнул на отправление писем.

Отправка шла на удивление медленно, сообщение об отправке никак не хотело появляться. Через пару минут Виктор решил проверить, какова текущая скорость передачи: может быть, барахлит связь? Он открыл на экране отчет об отправке и обомлел. Фотоаппарат у полярника был хороший, каждая фотография «тянула» не меньше чем на пятнадцать мегабайт. Однако с компьютера Ларина в Сеть уже вылетело раз в пятьдесят больше. Виктор стал лихорадочно отключаться от Сети, сначала кнопками на экране, потом клавишами, – передача данных продолжалась. Пока он не выключил Wi-Fi роутер, «поток сознания» из его ноутбука в Сеть не прекращался.

«Какой-то суровый вирус попал. Наверное, флешка с фотографиями оказалась зараженной», – решил сначала Виктор. Но тут он вспомнил, как глючил ноутбук ночью на станции. Все стало не так очевидно. Ларин понял, что источник заразы непонятен, а поведение вируса – ну просто омерзительное!

Осознав еще через пару минут, что эту заразу он послал Генералу, а также куче своих друзей и коллег, в том числе и на рабочие адреса, Виктор загрустил.

* * *

В это время дочь Генерала Анна сидела в интернете. Вернее будет сказать, что она оттуда просто не вылезала, приходя домой из последнего класса школы. Уроки делались параллельно с публичным письменным общением в каком-нибудь клубе по интересам. Одновременно она умудрялась вести с кем-нибудь переписку один на один.

Генерал понимал, что это все не на пользу успеваемости. Однако он был суровый реалист и считал, что это не самое плохое увлечение. Это лучше, чем спиртное, ранний секс без разбору или, еще страшнее, наркотики, чем увлекались, к сожалению, многие детишки его высокопоставленных знакомых.

Дочь Генерала сегодня была сильно расстроена. Несколько месяцев назад она встретила в Сети, на одном из чатов по современной русской рок-музыке, очень интересного собеседника. Нестандартное построение фраз и явные ошибки в выборе слов выдавали иностранца. Да он и не скрывал, что учит русский, желая прочитать в оригинале некоторые книги. Его четкие мысли без желания покрасоваться или шокировать собравшуюся в чате публику, а также совпадение музыкальных пристрастий заинтересовали Анну. Постепенно они стали выступать в чате слаженно, сначала стихийно, а потом сговариваясь, переписываясь параллельно с дискуссией в чате.

Анна выступала в чате под неочевидным ником.

Ее собеседник был, похоже, потрясен, получив ее фото. До этого он считал, что познакомился в Сети с замечательным русским парнем. Они стали регулярно общаться, практически каждый день (точнее, каждую ночь), на все темы, какие были для них интересны.

И вот ее далекий друг, неожиданно ставший за полгода для нее самым близким и доверенным человеком, выпадал из общения. Он только что сообщил ей, что ближайшую неделю, наверное, не будет иметь нормального доступа в Сеть. Как поняла Анна, ее приятель должен отъехать из дома в другую страну, так как участвует в какой-то олимпиаде.

В принципе, вроде ничего в том плохого не было, но письмо ее очень встревожило. Она написала ему ответ, уничтожила, еще раз написала, еще раз стерла. И в этот момент из Сети на ее компьютер начало вываливаться какое-то сообщение огромного размера. Анна успела увидеть, что послание не ей, а папе.

«Ну, кто-то папуле шлет кино!»

Но вместо кино компьютер тихо сошел с ума, отсоединился от Сети и стал заниматься сам собой. Сколько Анна ни старалась, она так и не смогла ничего сделать.

Несчастная клавиатура в конце концов разлетелась от удара ее твердого кулачка, но ситуация от этого не исправилась. Бежать в кафе или к кому-нибудь из подруг тоже было уже поздно. Последнее письмо ее друга осталось без ответа.

* * *

Придя немного в себя, Ларин решил поискать, где у него в памяти компьютера расположены антивирусные программы. Ноутбук опять спокойно запустился. Но когда Виктор решил посмотреть, где что у него лежит на твердом диске, он с ужасом обнаружил, что непонятная зараза уже заняла заметную часть диска – не менее десятой части! Выдернув опять блок питания компьютера из сети и услышав внутри ноутбука продолжающееся шелестение, Виктор запаниковал. Услышав его сдавленные стоны, подошла супруга. Она была тоже отягощена техническим образованием, поэтому проблему поняла быстро.

– Так у тебя же вроде был однокашник – чуть ли не лучший в мире грамотей по вирусам, – напомнила супруга.

– Точно! – оживился Виктор, побежав искать старую записную книжку, ведь лезть за адресом в ноутбук ему просто было страшно.

Они вместе учились когда-то в МФТИ. Владислав Эрлих был действительно уникальным специалистом по части хакерства вообще и вирусов в частности. Из-за этой своей уникальности он в результате и оказался в США. Владислав (после переезда он стал Влад) на втором курсе влюбился не в одну из студенток соседнего института культуры, как многие его однокурсники, а в программирование. И с тех пор это была его единственная страсть. Тихий, застенчивый парень был прирожденным программистом. Он видел алгоритм сразу целиком, его программы были кратки, элегантны и отличались неожиданными решениями.

После окончания физтеха Эрлих тихо трудился в академическом институте. По мере развития интернета он все больше времени проводил в Сети. И вот однажды он умудрился из своего подмосковного Троицка «хакнуть» официальный публичный сервер ЦРУ. Выставив на сайте не очень приличные картинки, он попутно заразил почтовый сервер Управления собственно приготовленным вирусом. И заразил так хорошо, что американское ведомство недели две оправлялось. Потом он побаловался с одним западным банком. В принципе, ничего серьезного: банк совершенно случайно оплатил Владу годовую подписку на «Плейбой». Другой банк ежемесячно посылал матушке Влада посылочку со свежими орхидеями из Сингапура.

Влад никогда не заходил в одно место два раза. Так бы все и сходило ему с рук, но ребята из ЦРУ положили глаз на Влада. Однажды вечером прямо домой к нему заявился неожиданный гость. Он объяснил суть дела деликатно и коротко:

– Мы мониторили все ваши шалости до тех пор, пока они по совокупности не потянули на серьезное уголовное дело. Так что теперь просьба выбирать. Вариант первый: мы подаем на вас в суд одновременно в Европе и в США и требуем вашей выдачи. Вариант второй: вы переезжаете к нам на постоянное жительство и поступаете к нам на службу вот на таких контрактных условиях…

Влад почитал контракт, прикинул варианты – и вот уже девять лет как живет и работает в Штатах. Родным и друзьям он объяснил, что нашел хорошую работу в Штатах через интернет. При его способностях это никого особенно не удивило.

Виктор позвонил Владу в Америку на домашний телефон, тот, к счастью, оказался действующим. Влад его не сразу, но узнал. Виктор сбивчиво стал излагать суть проблемы. Внезапно Влад его прервал:

– У меня была тяжелая неделя, вчера вообще почти не спал, сегодня я удрал с обеда, чтобы залечь пораньше. А ты, сукин сын, ты меня разбудил, чтобы разыгрывать? Мозги не крути, лучше признайся, как ты подсмотрел мою новую статью? Пока не признаешься – лучше мне не звони. У нас тут с авторским правом сурово, а с чувством юмора просто плохо! – и бросил трубку.

Ларин, слегка ошарашенный, смотрел на жену, которая тоже слышала разговор, поскольку Влад орал в трубку от всей души. Какая статья, какое авторское право? Вот что делает с людьми заграница…

Виктор решил отложить вопрос. «Пойду завтра на компьютерный рынок, куплю лекарство». Его не так беспокоил вирус сам по себе. Подумаешь, сколько их бегает. Он искренне боялся за свой ноутбук, давно желанный и только недавно купленный. Ну и, конечно, перед Генералом и коллегами было неудобно.

* * *

Влад Эрлих в далекой Америке проснулся посреди ночи и безуспешно попытался вернуться ко сну. Звонок бывшего однокашника не выходил у него из головы. Ну как мог этот пентюх получить текст его статьи, опубликованной в последнем номере так называемого «Специального журнала по высоким технологиям»?!

Журнал распространялся строго по ограниченному списку. В этом списке не было частных лиц, его не разрешали выносить из спецбиблиотек, тем более копировать. Издание этого и других аналогичных журналов курировалось специальным подразделением ЦРУ.

Однако то, что говорил Виктор, сильно совпадало с выводами его статьи. Влад был человек твердой логики, поэтому даже в состоянии полусна он просчитывал варианты. Витя Ларин, этот тюфяк, стал высокой шишкой в ФСБ? Они, если не могли получить полные тексты статей, так наверняка где-нибудь покупают рефераты… Возможно, но маловероятно. Или его, Влада, статья оказалась точно ко времени? Окончательно проснувшись от этой мысли, он решил быстро попить кофейку дома. Потому что, если, не дай бог, статья ко времени…

Влад не успел додумать внутри себя это заключение, логически вытекающее из всего предыдущего, как зазвонил мобильный телефон. Его непосредственный босс, занимавший в ЦРУ место в первой десятке высших руководителей, был предельно краток:

– Влад, привет! Ситуация «Один-А». До встречи».

Выезжая через десять минут из гаража своего дома, Влад тоскливо подумал о том, что нескоро, наверное, вернется спать в свое гнездо. Ведь ситуация «Один-А» обозначала появление непосредственной угрозы национальной безопасности. По плану срочной мобилизации он относился к контингенту первой очереди. По получении такого сигнала должен немедленно прибыть на службу.

Влад уже почти точно знал источник, из которого пришла в интернет эта угроза национальной безопасности. Более того, если Ларин говорил правду, то угроза выходит за пределы одной страны. Тогда ситуация действительно невероятная и критическая. В своих работах последних лет Влад рассматривал экзотические варианты появления компьютерных вирусов. Например, рождение и(или) мутация вирусов в результате сбоев программного обеспечения.

А недавно ему показалась интересной аналогия с вирусами обычными, природными. Ведь есть мнение, что обычные вирусы заносятся к нам из космоса на остатках метеоритов. И его последняя статья называлась «О возможных признаках и последствиях заражения сетей связи планеты Земля компьютерными вирусами, созданными более продвинутыми цивилизациями».

Рассказанное Лариным, к сожалению, полностью совпадало с этими самыми возможными признаками. О возможных последствиях Владу сейчас думать было уже не интересно, а откровенно страшно.

Глава 7

Суббота. Где-то в Европе

Продавец тела Христова оказался весьма немолодым человеком странноватой наружности. На плохо выбритом круглом лице были очки в платиновой оправе. Холеные пальцы никогда не знавших физического труда слабеньких рук были украшены несколькими перстнями. Расстегнутая на заплывшей жирком безволосой груди батистовая сорочка явно не отличалась свежестью, но открывала сразу две подвески из безвкусной смеси драгоценных металлов и камней.

Ночную встречу с Ильей в своем кабинете Крекс (так представился продавец) начал с монолога. Он сообщил, что ознакомился по интернету с информацией об Илье, считает его реальным покупателем и поэтому предлагает сразу подписать соглашение о неразглашении любой информации о сделке. Определив стоимость конфиденциальности еще в двести миллионов долларов, продавец с удовлетворением убрал подписанную Ильей бумагу в сейф и перешел к делу.

Он коротко и цинично объяснил Илье происхождение предмета продажи. Когда шотландские ученые взволновали мир сообщением о клонировании овечки Долли, они вовсе не были первыми. В континентальной Европе их опередили минимум на пятнадцать лет. Еще в восьмидесятых годах прошлого века на Крекса случайно вышел некий профессор-эмбриолог.

Профессору оказались нужны девушки, но не для интимных услуг, а для вынашивания человеческих эмбрионов. Крекс почувствовал возможную наживу и стал обеспечивать профессора живым товаром в кредит. Профессору понравилось, и он предложил Крексу финансировать все исследования, так же в долг. Постепенно профессор и вся его лаборатория оказались в руках Крекса. Но профессору важнее была наука. Крекс не сразу понял, что реально делает профессор. Но когда понял, то сообразил, какое клонирование может быть самым громким и, значит, самым выгодным.

Крекс был тогда молод, но имел приличное образование и сколотил уже неплохой капитал. Он знал историю погребальных пелен Христа (Туринской плащаницы, по названию города, где она хранилась с пятнадцатого века). Следы крови могли быть основой для клонирования, это шанс на уникальный бизнес! Крекс узнал, что плащаница находится на изучении в Папской академии. Вскоре расклейщики объявлений в Риме обклеивали все подступы к Ватикану текстом: «Коллекционер купит за хорошие деньги ниточку с Туринской плащаницы». Крекс снял номер в гостинице в Риме сразу на два месяца, чтобы лично беседовать с каждым обратившимся по объявлению. Он понимал, что ищет иголку в стоге сена, но был уверен: рано или поздно на приманку обязательно клюнет кто-нибудь, имеющий реальный доступ к плащанице.

Через месяц Крекс понял, что подобраться к плащанице тайком даже папе, и то нереально. После ряда попыток украсть или повредить реликвию, ее охраняли лучше, чем корону Британской империи. Он уже почти отказался от своей идеи, когда очередной гость вдруг сразу перешел к обсуждению цены. Сын бывшего сотрудника Ватиканской библиотеки был готов продать образцы нитей с плащаницы.

Отдел библиотеки, содержавший давнюю историю сорокалетнего раскола в католической церкви, был редко посещаем. Все альтернативные папы (антипапы) уже более пятисот лет назад были осуждены как самозванцы. Напыщенное руководство библиотеки хранению, а тем более изучению архивов антипап не придавало никакого серьезного внимания. Поэтому дотошный тихий библиограф, откопавший в 1954 году в переписке антипапы Климента Седьмого письмо с образцами нитей плащаницы, считал полным своим правом присвоить его себе по уходу на заслуженный отдых.

«У меня это сохранится лучше» – такая логика оправдывала библиографа в своих глазах.

До своей кончины он успел рассказать сыну, что за сокровище хранится в семейном алтаре. Сын его, по правде говоря, никогда не был набожным, он понятия не имел о возможном применении каких-то старых волосков. Представившаяся возможность заработать на продаже никчемного старья показалась ему манной небесной. Крекс был готов выложить миллионы долларов за нити со следами крови. Поэтому двадцать тысяч долларов – предел мечтаний недалекого наследника старого библиографа – были выплачены наличными на следующий же день в обмен на старинное письмо и прикрепленные к нему драгоценные бумажные пакетики.

Пока Крекс прервал свой рассказ, отдавая какие-то распоряжения по телефону, Илья осматривал кабинет.

На одной из стен были застекленные высокие шкафы с драгоценностями. Хозяин кабинета явно был к ним очень неравнодушен. Подставки в виде растопыривших пальцы манекенных рук были обильно заполнены разнообразными кольцами и цепочками. Пальцы самой большой руки – подставки в центральном шкафу – Крекс сложил в непристойный жест. На оттопыренном центральном пальце Илья с брезгливостью и недоумением увидел цепочки с подвесками – символами разных религий. На одной цепочке был крест, рядом – полумесяц, звезда Давида, колесо Дхармы и т. д.

Огромная телевизионная панель занимала середину другой стены. Над панелью на нескольких рядах полок, протянувшихся на всю длину стены, стояли видеокассеты и диски. Почему-то даже издалека было понятно, что эта видеоколлекция явно непристойного содержания. Однако Илье трудно было догадаться, что это не просто коллекция, а ретроспектива. Это было полное собрание всего того, чем заработал свои деньги хозяин дома.

А заработал он их следующим образом. Крекс начал свой бизнес еще в школе, с фотосъемки своих собственных интимных встреч с ничего не подозревающими одноклассницами. Фотографии на удивление хорошо продавались. Потом Крекс перешел на видеосъемку, организовал маленькую студию, перестал сам участвовать в съемках.

Освоив всю технологическую цепочку, от подбора «материала» для съемки до сбыта, Крекс постепенно стал во главе разветвленной сети создания и распространения порнопродукции. Одновременно он не брезговал и содержанием домов терпимости. Через проституцию проходили практически все его «актеры» и «актрисы». Крекс это называл «повышением эффективности использования рабочей силы». Последние лет пятнадцать он специализировался в основном на детской порнографии и детской проституции. Сам Крекс уже давно не пользовался ничьими сексуальными услугами. Но тем не менее он не без удовольствия лично просматривал все новое, создаваемое и распространяемое его гадкой империей.

Схема сделки по продаже тела Христа, предлагаемая Крексом, была четко продумана. Он официально продавал Илье обычную недвижимость. Предметом сделки был кусок земли в некоторой стране Европы со всеми строениями. Как следовало из перечня, на продаваемой земле находились большой хозяйский дом, флигель для прислуги и медицинская лаборатория. Лаборатория, имеющая официальный статус санатория – пансионата с медицинскими услугами, продавалась одновременно с землей, вместе со всем содержимым.

При этом покупатель уведомлялся, что в лаборатории, в предположительно коматозном состоянии, находятся несколько пациентов. Пациенты поступили в лечебницу в порядке благотворительности, их личности были неизвестны. Соответствующие заявления были в свое время поданы в полицию, родственников не выявлено.

Покупатель брал на себя обязательства сохранить рабочие места сотрудников лаборатории на срок не менее одного года. Также покупатель обязался содержать в работоспособном состоянии систему поддержания жизни пациентов лаборатории.

Крекс вовсе не собирался подпадать под какие-либо будущие судебные разбирательства, поэтому схему продажи он давно отработал с адвокатами. Сделка была предварительно согласована с нотариальной конторой в одном из городов Европы, где и должна была, по плану Крекса, заключаться сделка.

На вопрос Ильи о том, чьи еще тела находятся в лаборатории, Крекс кратко пояснил. Сначала профессор и его ученики были без ума от восторга. Еще бы – иметь возможность за чужой счет поэкспериментировать с клонированием человека. Стоит учесть, что никто из специалистов не знал настоящий источник донорских клеток для главного пациента. Крекс всем объяснял, что это кровь с одежды его отца, погибшего в автокатастрофе. Ученые были убеждены, что занимаются вполне благородным делом. После двух лет экспериментов был получен здоровый эмбрион.

Далее работа ученых стала все более скучной – нужно было только обеспечивать функционирование растущего тела. С использованием опыта ухода за коматозными больными, процесс был поставлен наилучшим образом, и ученые стали скучать. Никаких продуктивных идей по поводу того, а что делать дальше с растущим телом, у ученых не появлялось.

После примерно пятнадцати лет тихой работы по поддержанию тела, выращенного из клеток крови с плащаницы, профессор уговорил Крекса поставить новый научный эксперимент, раз уж все необходимое оборудование и персонал все равно имеются в наличии для основного проекта. Ученого крайне интересовало, возможны ли индивидуальные особенности при развитии клонов, взятых от одного донора. Объект для клонирования был выбран случайно – в это время скончался несовершеннолетний сын служанки Крекса.

Она не до конца понимала, что ей предложили подписать, но вскоре в лаборатории появились еще двенадцать идентичных «близнецов», как называли этих пациентов лаборатории между собой сотрудники.

Крекс не стал углубляться в эту тему, поскольку и у него со временем стало нарастать разочарование в проекте. Он потратил огромные деньги на оснащение лаборатории, постоянные затраты на поддержание проекта были тоже немалыми, а что дальше делать с телом Христа, было совершенно непонятно. Крекс все откладывал решение до момента, когда «пациенту» должно было исполниться тридцать три года. Лишь примерно полгода назад в его изощренном мозгу сформировалась паскудная идея о снятии скандального фильма. Для очистки совести он решил выставить тело на продажу, всего на месяц.

Крекс не особенно верил, что за такой срок появится некто такой сердобольный и такой богатый. Однако ему казалось, что, если он сначала предложит тело на продажу и никто не купит, то у него появляется моральное право делать с этим телом действительно все что угодно.

На скандале мирового уровня Крекс хотел не только покрыть издержки, но и крупно заработать. Поэтому цену продажи тела он вычислил просто. Он прикинул, сколько в самом лучшем случае сможет высосать из будущего фильма и всего прочего, что будет вокруг скандала. Потом умножил полученное число на два и вывесил объявление о продаже в интернете. И вот неожиданно живой, реальный клиент был здесь. Везучий русский бизнесмен действительно имел эти деньги и был готов их отдать. Правило Крекса было простое: если ты сам назвал цену, которая тебя устраивает, и есть клиент, то быстро доводи дело до конца, пока тот не передумал. Деньги от скандального фильма – это еще «курочка в гнезде», а тут раз, два – и миллиард баксов, абсолютно легально, на счете. Крекс предложил Илье позавтракать и отправиться в лабораторию, сразу предупредив его, что это не менее двух часов езды.

Поездка в лабораторию была для Ильи как в тумане. Раннее утро после бессонной ночи, нервы напряжены. Общение с продавцом было весьма неприятно. Чем дальше, тем больше Илья понимал всю реальность происходящего. Все-таки ранее он не до конца верил в истинность предложения и теперь был в сильном душевном волнении. Почему-то он не усомнился в правдивости Крекса, хотя оставался важный для совершения сделки вопрос: как проверить, что клонирован не папаша Крекса или кто-нибудь еще?

Лаборатория находилась на территории поместья, огороженного высоким забором. Их ждали, ворота распахнулись после первого же сигнала. Машина въехала во двор. Ближе к воротам располагался дом, вдоль забора тянулся флигель. Крекс сразу повел Илью вглубь территории, мимо жилых строений. В отдалении от жилой зоны находился вход в лабораторию. Лаборатория оказалась практически под землей. Один пологий пролет лестницы, тамбур и несколько дверей.

Илья с Крексом не пошли в стерильную зону, а оказались в комнате для наблюдений. Одна из стен этого помещения была полностью застеклена. Отсюда открывался полный обзор зала, в котором находился основной объект лаборатории.

Крекс предложил Илье внимательнее посмотреть на происходящее за стеклом. Илья долго не мог отвести взгляд от лица человека, лежавшего с закрытыми глазами в центре зала на легком столе в окружении многочисленных аппаратов. На глазах гостей один из лаборантов взял из вены неподвижного тела несколько кубиков крови и передал через маленький прозрачный шлюз прямо в руки Ильи. Ощутив теплоту крови в пробирке, Илья почувствовал себя если не преступником, то вампиром. Он не смог сразу понять, зачем ему эта кровь, но Крекс тут же пояснил. Как только в интернете появилось объявление о продаже тела Христа, Ватикан опубликовал опровержение, утверждая, что получить образцы с плащаницы для клонирования невозможно. При этом пресс-служба Ватикана прозрачно намекнула на имеющуюся возможность вывести любого авантюриста на чистую воду. Действительно, всегда есть возможность провести сравнение ДНК неизвестного тела, выставленного на продажу, с результатами анализа ДНК клеток крови с плащаницы.

Крекс предложил Илье подписать прямо сейчас в присутствии его адвоката предварительный договор о сделке. Затем Илья отправится в Ватикан и объяснит суть проблемы. Если ему сообщают отрицательный результат – стороны свободны от обязательств. Если же ДНК совпадает – сделка в течение десяти дней становится обязательной или Илья платит сто пятьдесят миллионов отступных. Если отказывается от продажи Крекс – он платит отступные такого же размера.

Условия были вполне разумны, и еще через час Илья опять ехал в изрядно надоевшем ему лимузине. Путь лежал обратно в аэропорт Мюнхена. Крекс уже успел заказать ему билет оттуда на ближайший рейс до Рима. Дорога от лаборатории до аэропорта заняла около двух часов. Ориентироваться по-прежнему было довольно сложно. Помогли временные знаки, выставленные на протяжении ремонтируемого участка дороги. Илья уверенно определил, что они изначально ехали по стране с преобладанием немецкого языка. Лаборатория была или в Германии, или в Австрии.

Глава 8

Суббота. США, окрестности Вашингтона

Утро субботнего дня на американском континенте вызвало переполох во всех крупных компаниях и корпорациях, независимо от сферы экономики. Вирус непонятной природы распространялся стремительно, нестандартно, мощно и неудержимо.

К середине дня стал понятен общий механизм действия вируса. Он нападал в первую очередь не на компьютеры рядовых пользователей – абонентов, а на сетевое оборудование операторов связи – провайдеров. Непонятным образом вирус вычислял в сети каждого провайдера самые главные узлы, оборудование, составляющее «спинной хребет» сети. В этом оборудовании вирус перестраивал так называемые таблицы маршрутизации, отбирая примерно одну десятую часть сетевых ресурсов, выводя ее из подчинения связистов. После этого вирус спускался по сетям сверху вниз, продолжая захватывать примерно ту же десятую часть от памяти попадающих ему по пути компьютеров и от обнаруживаемых каналов связи.

К середине субботы спецгруппа аналитиков ЦРУ, в которую входил Влад Эрлих, констатировала: неизвестным вирусом создается выделенная сеть связи мирового уровня. Попытки побороться с вирусом и вернуть в подчинение отбираемые им ресурсы ни к чему хорошему не приводят, оборудование горит, но вирус не уступает. Самым неприятным и необъяснимым обстоятельством была та легкость, с которой вирус проникал в специальные, закрытые сети. Все хитроумные разработки по информационной безопасности, так называемые «пожарные стены» и прочая дребедень, оказались бесполезны. Вирус с одинаковой легкостью отъедал свою десятую часть и от памяти подключенного к интернету смартфона, и от центрального компьютера Министерства обороны, отделенного от публичных сетей глубокими программными окопами. При этом вирус вел себя очень деликатно. Если свободного пространства размером в десятую часть памяти не было, он сам находил архивирующие программы, выбирал из хранящихся в памяти файлов наиболее редко используемые и сворачивал их в компактный архив до тех пор, пока не мог занять «свое» пространство.

Только часам к четырем вечера, с восходом солнца нового дня над Японией и Сингапуром, спецгруппа несколько успокоилась. Стало окончательно ясно, что проблема не носит антиамериканской направленности, это проблема мирового уровня. Доложить такое руководству было легче. В работе был объявлен перерыв на час. Теперь Влад смог наконец спокойно поговорить со своим боссом и коллегой, шефом спецгруппы Биллом Стефенсоном, и рассказать ему о вечернем странном звонке.

Они пошли в офис Билла, взяв по пути в автомате по огромному стакану кофе, и развалились в хороших кожаных креслах у «стола для разговора на равных» в углу просторного кабинета. Шеф внимательно выслушал Влада и предложил поразмышлять вслух.

В принципе, это могло быть и простое совпадение, но выяснять теперь такие детали по телефону уже не стоило. Проблема вирусной атаки была, без сомнений, в центре внимания учреждений государственной безопасности во всех развитых странах. Любой международный звонок в Москву на тему о вирусе заинтересовал бы спецслужбы, причем не факт, что только российские. С другой стороны, признаки были специфическими, время появления и, главное, эпицентр (это точно была Москва) совпадали. Если бы удалось найти первоисточник вируса, то появились бы шансы понять эту заразу. Влад и его шеф были опытные вирусологи, и они знали твердо: понять устройство вируса – кратчайший путь к созданию противоядия.

– Если ехать, то, получается, немедленно, в ФСБ тоже не чайники работают, – подвел итог Стефенсон. – Если действительно твой мистер Ларин – первоисточник, его если не сегодня, то завтра точно вычислят. У тебя есть русская виза?

Влад грустно улыбнулся:

– У меня действующий загранпаспорт гражданина России. Это здесь я еще на гринкарте, а там я по-прежнему гражданин.

Билл не моргнул глазом, хотя понимал, в чей огород камешек: именно в его силах было ускорить получение Владом американского гражданства. Он нажал кнопку на телефоне, отозвалась секретарша Линда, которая ночью была вызвана на рабочее место и уже отсидела терпеливо на нем весь субботний день.

– Линда, нам нужно срочно отправить мистера Эрлиха в Москву. Дайте варианты, я не отключаюсь.

Буквально через считанные секунды, в течение которых было слышно стремительное постукивание по клавишам, Линда ответила:

– Итак… Через двадцать минут из аэропорта Даллас взлетает рейс «Аэрофлота». Следующий вариант…

– Нет у нас следующего варианта. Соедини со службой безопасности аэропорта.

– Да, сэр. Вот уже гудок прошел, переключаю на ваш телефон.

После второго гудка в аппарате послышался спокойный голос:

– Джек Вильямс.

– Джек, это Билл Стефенсон. Здравствуй, дружище! У тебя сейчас взлетает рейс «Аэрофлота» на Москву. Мне нужно отправить одного пассажира, он будет через полтора часа, без багажа.

После секундной паузы Джек ответил:

– Ну, здравствуй, Билли! Ты всегда с подарками ко мне. Жди на проводе, сейчас попробую.

Было слышно, как он с другого аппарата вызывает начальника диспетчерской службы аэропорта, а тот транслирует указание командиру самолета «Аэрофлота»:

– Руление на взлетно-посадочную полосу прекратить, вернуться на стоянку. Поступила информация, что в багаж одного из пассажиров заложено взрывное устройство. Пассажирам сообщить, что задержка примерно на два часа по техническим условиям. Всех высадить, самолет будет досмотрен службой безопасности аэропорта.

Все разговоры в аэропорту тоже шли по громкой связи, и ответ командира самолета был хорошо слышен:

– О’кей, понял, возвращаюсь на стоянку.

– Спасибо, Джек! С меня ужин, – сказал Билл и услышал в ответ:

– Ладно, запишем. Дай твоему парню мой телефон. Я присмотрю, чтобы его втиснули без лишних вопросов со стороны экипажа, как опоздавшего. Если нет свободных мест, сниму кого-нибудь за неправильный цвет носков. Ну, пока!

Билл пообещал Владу связать его с резидентом в Москве, так было положено: работа на его территории. Из кабинета шефа Влад еще успел позвонить Ларину, договориться о встрече.

Виктор схватил трубку телефона после первого же гудка, хотя времени в Москве было около двух ночи. Субботу он провел плохо. Купленные на рынке самые свежие антивирусные программы были как мертвому припарки. Он никак не мог заснуть, все переживал. Неожиданный ответный звонок Влада был для него как подарок судьбы. Влад врал ему весьма складно, да Ларин и не вдавался в детали. Главное, что он понял: Владу все равно надо в понедельник быть в Европе на конференции. И он решил полететь сейчас, на день пораньше. Если с билетами все будет нормально, окажется в Москве завтра. Давно не был в первопрестольной, заодно попробует старому приятелю помочь.

Дальнейшее предложение Влада вообще показалось заманчивым. Чтобы не ковыряться, как он выразился, с «заболеванием» на бегу, тот предложил забрать целиком его железяку в свою коллекцию интересных случаев, естественно, не бесплатно. На прямой вопрос: «Сколько хочешь за свое чудо?» – Виктор напрягся и сказал по максимуму:

– Шестьдесят пять тысяч.

Он недавно увидел за шестьдесят тысяч рублей шикарный маленький ноутбук, а для Влада это точно не деньги.

Влад не задумываясь ответил:

– Жди, шестьдесят пять тысяч баксов завтра получишь. Я еще перезвоню, – и дал отбой.

* * *

Интуиция не подвела старого волка Билли. Запись разговора из его кабинета с мистером Лариным легла на стол большого кабинета на Лубянской площади уже через пять минут. Штаб по расследованию вирусной атаки был сформирован здесь ненамного позднее, чем в Штатах, да и специалисты были не хуже.

Поэтому к концу субботнего дня, точнее, к полуночи, уже был вычислен первичный источник распространения вируса, электронный адрес, с которого вывалилось в интернет это чудище. Телефон квартиры ведущего научного сотрудника Института теплотехники Ларина встал под прослушивание буквально за несколько минут до звонка из США, пока принималось решение – брать сразу или подождать.

Теперь, после звонка из Штатов, мнение было однозначное: дополнительно установить жучки на окна плюс наружное наблюдение за всеми членами семьи. Ждать гостей из-за бугра, брать с поличным.

Глава 9

Суббота. Италия, Рим

Субботний день еще не успел стать вечером, а Илья уже въезжал на такси из аэропорта в вечный город. Гостиница была выбрана организаторами его поездки, он не сопротивлялся – и правильно сделал. Отель находился в непосредственной близости от Ватикана. Илья быстро зарегистрировался в гостинице, немного привел себя в порядок и пошел на официальный прием. Появление Ильи в Ватикане вызвало серьезную суету.

Он вначале думал, что ему придется или ждать начала рабочей недели, или долго мыкаться среди не понимающих английского языка церковных клерков. Ничего подобного! Во-первых, все говорили и понимали по-английски не хуже его. Во-вторых, ощущение было такое, как будто его ждали.

Несмотря на субботний день, с ним реально работали. Довольно быстро продвигаясь со своим вопросом по должностной лестнице церковных чиновников, Илья ощущал на каждом новом уровне ускорение и более серьезное, если не напряженное, отношение к делу.

Через два часа он уже разговаривал с кардиналом, руководящим Департаментом международных связей Ватикана. В Ватикане естественным образом совмещались государственные и церковные посты. Как оказалось, тот же кардинал непосредственно отвечал в руководстве Ватикана за научные исследования, в том числе и за исследования Туринской плащаницы. Кардиналу было лет под пятьдесят. Несмотря на некоторую округлость форм, в нем не было никакой вялости, расслабленности. Напротив, в его движениях чувствовались и сила, и быстрота реакций. Его проницательные глаза, казалось, заглядывали глубоко внутрь собеседника. Но это не производило неприятного впечатления, поскольку при этом его взгляд излучал какую-то добрую симпатию.

Кардинал оказался человеком неожиданно откровенным. Он признался Илье, что, несмотря на все публичные заверения, в Ватикане не могли исключить вероятность хищения частичек плащаницы в прошлые века. Илья тоже не стал скрывать ничего. Рассказал немного о себе, подробнее о продавце и лаборатории. Потом показал предварительный договор и пробирку с кровью в маленьком переносном холодильничке. Кардинал попросил обождать и удалился минут на сорок. Вернулся он не с пустыми руками. Несмотря на то что действующий папа был в отъезде, согласие на проведение анализов было получено. Илья понял, что такое развитие событий здесь считали вполне возможным и позиция была отработана заранее.

Анализы было обещано провести незамедлительно, Илье предложили прийти за ответом завтра в полдень.

По выходу из Ватикана Илья впервые за два дня нормально поел в небольшом кафе. Теперь он шел в гостиницу как на автопилоте, борясь с наступающим сном. Пробираясь среди автомашин, столпившихся у подъезда гостиницы, он обходил молодых людей в элегантных униформах, которые что-то аккуратно выгружали из автомобилей. Илья быстро поднялся в номер и заснул, лишь только добрался до кровати.

В это время в холл гостиницы стали заносить по одной инвалидные кровати, и было понятно, что кровати эти не пустые. Портье с удовольствием объяснял обитателям отеля, что их отель выбран в качестве места проведения первой всемирной интеллектуальной олимпиады школьников с участием инвалидов детства.

На крыше отеля есть комплекс для корпоративных встреч из большого зала для заседаний и нескольких вспомогательных помещений. Зал (просторная, с отличным естественным освещением комната, окна которой выходят на три стороны света и занимают около половины поверхности стен) выбран для проживания участников-инвалидов. Замысел – равные комфортные условия при состязании юных гениев.

Портье был хорошо осведомлен. Было видно, что работники отеля гордятся тем, что именно их отель стал местом олимпиады. Рядом со стойкой регистрации была большая доска объявлений, на которой также было подробное сообщение, пресс-релиз отеля о мероприятии. Оказывается, лучшие клиники города добивались права обслуживания участников встречи. Победившая клиника заказала у модельеров специальный тип одежды, чтобы не раздражать ребят обычными халатами белого цвета.

Эта же клиника оказала содействие оргкомитету в разработке порядка проведения олимпиады. Поскольку все ребята – инвалиды, постоянно лежачие, по прилету их сразу укладывают в специальные переносимые кровати, которые решено было поставить в рядок в большой комнате. Прямо оттуда ребята будут участвовать в соревновании, а в одной из служебных комнат будет постоянно находиться медперсонал.

Из-за особенностей расположения участников-инвалидов в одной комнате, на эту пробную олимпиаду было решено пригласить только ребят. Их соперники, обычные здоровые юноши и девушки – победители национальных школьных интеллектуальных олимпиад – должны приехать послезавтра. Их планируют разместить в этом же отеле, но в обычных номерах.

В холле отеля тем временем было довольно шумно, как всегда было много ненужного народа и бестолковой суеты. А каждую инвалидную кровать нужно было теперь осторожно переправить в комплекс на крыше. Сегодня прибыли только шесть участников из числа инвалидов, но и этого оказалось много. Комплекс наверху действительно очень подходил для выбранной цели проживания и участия в интеллектуальных состязаниях лежачих инвалидов. Однако никто ранее не задумался, а насколько удобно будет их туда доставлять.

На крышу шел только один лифт, к нему нужно было проходить через весь холл отеля, поднимаясь по пути на три небольшие лестницы. Лифт хотя был и просторный, но кровати все равно в него входили с трудом, к тому же он работал очень медленно.

Миновать этот единственный лифт не получалось. Кроме него на крышу вела еще одна лестница с двенадцатого этажа. Поднимать по ней по кровати с лежащими подростками было неудобно и рискованно.

* * *

В результате первых делегатов разместили на месте только к рассвету. Руководитель оргкомитета пожелал всем спокойной ночи, но ребята еще некоторое время общались, возбужденные переездом.

Сначала они договорились установить простой метод знакомства и обращения друг к другу. Предложение это внес парень из Израиля.

– Ребята, – сказал он, – я еврей и живу в стране, где это слово не ругательство, а достоинство. Давайте поначалу будем обращаться друг к другу по национальности. Мы же не можем смотреть друг другу в глаза при разговоре, а обычно это используют люди, когда не запоминают имен. Национальности мы точно запомним сразу.

Предложение было принято, и знакомство началось.

Первое осложнение произошло, когда после Американца представился Японец. Он сказал:

– Я хибакуся в третьем поколении. А Американец нам всем объяснит, что это значит.

После паузы, Японец сам пояснил:

– Хибакуся – это те, кто стал инвалидом вследствие атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Вот я родился без нижних конечностей из-за варварского поступка страны, считающей себя оплотом демократии.

Американец пожал худыми плечами, покачал своей лобастой, скошенной набок головой и ничего не ответил. Наступила неловкая пауза, которую прервал Китаец. Этот круглолицый парень, по-видимому, очень тяжело перенес дорогу: уже около часа он лежал неподвижно с закрытыми глазами.

Не открывая глаз, он неожиданно громко произнес:

– Если в Штатах, наверное, не изучают в школе Хиросиму, так и в Японии не все изучают. Вряд ли изучают, как одна восточная страна однажды неожиданно напала на порт Перл-Харбор на Гавайских островах. А сколько раз на нашу землю приходили незваные гости из этой страны…

Русский участник предложил не углубляться в историю.

– Ребята, мне кажется, – сказал он, – что уж не нам краснеть за поведение наших стран в прошлом. И вообще, это все в прошлом. Все люди когда-то были дикие, когда только слезали с дерева. Стыдиться истории своей страны – это примерно так же, как постоянно стыдиться, что в детстве не умел попроситься на горшок.

Парень из Турции подхватил и развил эту мысль:

– Помнить о прошедшем нужно, чтобы не обделаться во взрослом возрасте. Но попрекать друг друга обкаканными в детстве штанишками – несерьезно.

Сравнение показалось всем очень забавным, хохотали дружно и искренне.

Кровати были расставлены так, что при желании можно было кончиками пальцев дотянуться друг до друга. Японец протянул руку соседу и сказал:

– Передай это от меня Американцу. Я был неправ. Мы с ним друг перед другом ни в чем не виноваты.

«Передача» докатилась до адресата, он послал привет обратно. Контакт был налажен.

* * *

Утром Илья вскочил ни свет ни заря, позавтракал в отеле и пошел гулять по городу, мысленно нетерпеливо подгоняя стрелки часов. Наконец приблизился полдень. Подходя к служебному входу, Илья проходил вдоль длинной очереди на посещение Ватикана и услышал раздраженные разговоры людей в очереди:

– Сегодня с полудня на неопределенное время Сикстинская капелла будет закрыта. Какой-то срочный ремонт придумали, да еще когда – в воскресенье!

Да, именно в огромном зале Сикстинской капеллы Илье были объявлены результаты анализов. Его встретил у служебного входа уже знакомый ему кардинал и провел сложными переходами из одного здания в другое, потом в третье. Войдя в капеллу, Илья сразу ее узнал, ведь был здесь однажды как турист.

Он не удержался и посмотрел наверх, на потолок, пытаясь найти свою любимую фреску работы Микеланджело «Сотворение человека». Не сразу нашел ее глазами, но вдруг на потолке возник яркий солнечный зайчик и повел его взгляд к нужному месту. Илья, как заколдованный, смотрел на изображение, подсвеченное неведомо откуда появившимся солнечным лучом. Создатель на картине посылал из своей руки нечто в тело человека, и это тело наполнялось жизнью и сознанием.

Внезапно луч исчез. Опуская голову, Илья успел заметить, как служащий закрывает фрамугу высокого окна и спускается с высокого подоконника вниз. Наверное, от этой фрамуги и отражался таким чудесным образом солнечный луч.

Вдоль одной из стен стоял ряд кресел, на которых сидели человек десять–пятнадцать, все одеты примерно так же, как и его проводник. Илья не знал, кто собрался посмотреть на него. Несмотря на воскресный день, это были все кардиналы католической церкви, находившиеся на этот момент времени в Италии.

Илье были заданы три вопроса. Первый:

– Для чего вы собираетесь купить это тело?

Илья честно ответил, что не знает, для чего он покупает, но уверен, что он должен это сделать. Хотя бы чтобы вызволить его из нечистых рук.

Второй вопрос:

– Христианин ли вы?

Илья ответил подробно, что он был воспитан как атеист, крестился по собственному желанию в зрелом возрасте в православном храме. Однако он не может сказать, что считает себя настоящим прихожанином. Но бывает в церквях часто. Бывает и в храмах других религий.

Третий вопрос звучал скорее как просьба. Может ли он обещать, что будет и впредь откровенен с доверенным представителем Святого Престола? При этих словах его знакомый кардинал выступил вперед и поклонился. Илья ответил согласием.

После минутного молчания кардиналы по очереди прошли мимо Ильи, и каждый, проходя, благословлял его. Они как бы надеялись вселить в этого непонятного русского миллиардера как можно больше духовности и моральности. Последним шел «доверенный» кардинал, который остановился перед ним, посмотрел ему в глаза и сказал:

– Я прошу вас в случае успешной сделки разрешить мне посетить лабораторию. Это Его тело.

Глава 10

День пятый. Воскресенье. Россия, Москва

Воскресный день Виктор Ларин провел в ожидании встречи со своим бывшим однокашником. Влад в четыре часа ночи еще раз ему позвонил из Америки. Ларин начал было переживать, что тот начнет отыгрывать назад свое обещание по поводу обещанной безумной суммы за компьютер, но повод был другой.

Вирусный гуру звонил, чтобы подтвердить, что уже едет в аэропорт: ему удалось взять билет на ближайший рейс «Аэрофлота». Соответственно, он надеется прилететь в Шереметьево завтра днем.

Эрлих решил остановиться в новой высотной гостинице у Белорусского вокзала. Договорились встретиться в ресторане гостиницы в семь часов вечера, чтобы заодно и поужинать. Влад попросил номер мобильного телефона Ларина и сказал, что если будет задержка на посадке, то пошлет ему СМС, чтобы опять не будить, а если все по расписанию, то звякнет ему уже по прибытии в Москву.

Около четырех часов дня мобильный телефон Ларина зазвонил. Он увидел, что его вызывает какой-то незнакомый абонент. Это звонил Влад, он уже приземлился в Шереметьево, прошел паспортный контроль, так что встреча в силе.

На встречу Ларин шел одетый как на праздник. Его супруга очень серьезно отнеслась к этой встрече:

– Ты что, хочешь выглядеть как бомж? Парень к тебе летит из Штатов, одет будет, небось, как с иголочки. В ресторан опять же идешь настоящий, не в закусочную. Гостиница такая дорогая, что одни иностранцы останавливаются, так что надень костюм-тройку, рубашку новую.

Потом они ломали голову, как нести ноутбук. Прийти в ресторан с портфелем, как бухгалтер? Положить компьютер в пластиковый пакет – тоже вроде с тройкой не гармонирует. В результате уже почти решили, что Виктор положит ноутбук в свежую газету и возьмет под мышку. Будет вполне элегантно, а блок питания не понесет. Толку от него все равно сейчас не будет, а там, в Штатах, Влад подберет.

Но тут вспомнили о деньгах, которые надо бы нести в чем-нибудь назад, и опять озадачились. Неожиданная светлая идея пришла Виктору. Он вытащил с антресолей книжного шкафа приличную папку из хорошего кожзаменителя с какой-то конференции. В нее и ноутбук хорошо лег, и денежки должны были поместиться.

В заданное время Ларин вошел в дверь гостиницы, заботливо распахнутую швейцаром. Он спросил, как пройти в ресторан, швейцар показал направление – и через полминуты Виктор вошел в просторный светлый зал ресторана.

Элегантный пожилой метрдотель спросил:

– Вас ожидают?

Виктор не успел ответить, как увидел Влада, машущего ему рукой из-за столика у окна. Влад был не один, с ним сидел еще какой-то мужчина, немолодой, аккуратно подстриженный. Пока Ларин шел через зал к Владу, ему пришлось обогнуть стоящий на пути стол с небольшой компанией. Виктор подумал: «Вот как живет новая молодежь. Еще даже не вечер, семь часов, а ребята с девушками уже плотно сидят и, судя по громкому разговору, немало приняли».

Влад представил Виктору своего приятеля. Одеты оба были, мягко говоря, небрежно: Влад пришел в ресторан просто в джинсах и рубашке-тенниске, Петр был в легкомысленной курточке. Эрлих объяснил, что Петр – представитель туристической фирмы, которая организует ему поездки, помогает решать вопросы со встречей, ну и другие, если появляются, – и подмигнул.

Виктор понял, что Петр принес денежки. Ну, это разумно, подумал он. Наверняка рассчитаются между собой как-нибудь потом по безналичному расчету, не везти же такие деньги наличными через границу. Официант принял заказ, быстро принес напитки. Влад разлил по маленькой и плавно перешел к делу.

– Вот, – негромко сказал он, – у Петра кейс. Туда положим ноутбук. А в этом пакете – деньги.

Петр открыл кейс, Виктор вынул из своей папки ноутбук, опустил в кейс, тот мягко защелкнулся.

Пакет перешел к Виктору и тот его сунул в папку. В этот момент все: метрдотель, официант, ребята и девушки с соседнего стола – все оказались непонятным образом рядом с ними. Буквально через мгновение каждый был «зафиксирован» на своем стуле без всяких шансов к сопротивлению.

Метр назвал себя:

– Николай Кузнецов, сотрудник ФСБ.

Он предложил, не создавая лишнего шума, по одному выйти из зала через служебный вход. Виктор был в шоке, он вспотел настолько, что ощущал, как текут холодные струйки пота по его бокам. Влад, кстати, тоже выглядел не лучшим образом. Петр же повел себя так, как будто он только и ждал этой приятной возможности поговорить с сотрудником ФСБ.

– У меня, – сказал он, обращаясь к метру, как старшему, – есть другое, несколько более конструктивное предложение. Если я не ошибаюсь, мы имеем счастье видеть не рядового сотрудника, а полковника Кузнецова, начальника управления, занимающегося в ФСБ высокими технологиями. Раз вы тут, господин Кузнецов, значит, вас интересует то же, что и нас. К профессиональной деятельности господина Ларина это не имеет никакого отношения. Вы его, для начала, отделите от наших дальнейших разговоров да попросите молчать обо всем. И ему будет легче, и нам меньше хлопот.