Читать онлайн Слои бесплатно

Глава 1: Новенький

– Диких собак ещё не хватало, – пробурчала Анна, строго глядя на чёрного кудлатого пса, пробежавшего мимо по лесной дороге. От женщины пахло тефтелями и луком, и Никита был согласен, чтобы она высадила его прямо здесь, посреди поля с дворнягами, лишь бы распрощаться с этой офисной жабой, которой на самом деле было на него плевать.

Автомобиль остановился перед внушительными железными воротами. Выходя из машины, Никита запрокинул голову, чтобы оценить высоту ограды. Это и есть вход в его новую жизнь. То есть, жизнь-то останется старой – вместе с боязнью людей до холодного пота, самозабвенной любовью к коду и тёмными делишками, которые нужно тщательно скрывать – просто она теперь будет на новом месте.

Анна, полная женщина в сером костюме, опять повернулась к нему со своим луковым дыханием.

– Вот, Никит, здесь ты будешь жить, – без тени эмоций заявила она, протягивая пальцы к ручке чугунных ворот ограды, протянувшейся на сто с чем-то метров вдоль просёлочной дороги. Никита заметил домофон и камеру наблюдения и подумал, что следовало бы нажать кнопку вызова, но с той стороны тёмная фигура уже приближалась к ним навстречу. В груди у Никиты похолодело: его вот-вот передадут кому-то из рук в руки, словно счёт за коммуналку, за которую никто не хочет платить. И этот кто-то установит новые правила и будет заставлять Никиту по ним играть. Парень стиснул зубы: наступит ли тот момент в его жизни, когда приближающаяся тёмная фигура перестанет что-либо значить?

Дверь открылась, и Ник немного оторопел: он никак не ожидал увидеть женщину с изящной осанкой и длинными тёмными волосами, густо обрамляющими плечи. В рамке громоздких копий ворот девушка казалась хрупкой, как фарфоровая статуя.

– Добрый день, – приветствовала она голосом, который нёс в себе необычное сочетание тепла и власти, потом кивнула Анне и протянула руку Никите.

– Привет. Меня зовут Элла, я здесь управляющая.

Интонация, с которой это было сказано, показывала, что от Эллы зависит гораздо больше, чем могло вместить в себя слово “управляющая”.

В этот момент Никите вспомнились три последних года, проведённые в приёмных семьях. Мог бы он стереть эти воспоминания, сделал бы это без колебаний. Ему оставался всего год до совершеннолетия, и тогда он сможет идти, куда захочет, но пока его ждала очередная тюрьма. Скорее всего, этот последний год, проведённый здесь, ему точно так же будет хотеться стереть.

Интересно, как часто отсюда пытались сбежать, что им пришлось возвести забор в три метра?

Элла отступила, приглашая Никиту войти, и когда Анна попыталась следовать за ними через ворота, та остановила её, указывая на табличку возле кнопки домофона.

“Пропуск на территорию школы только с разрешения губернатора Каратовской области”.

– Ведь я должна увидеть, куда он будет определён, – возразила было Анна, судорожно хватаясь за железную ручку.

– Я ценю ваше беспокойство, но правила не я придумывала. Не волнуйтесь, Никита в надёжных руках, – тон Эллы оставался спокойным, а её слова несли непоколебимую твёрдость.

Анна настаивала на протоколе и бумагах, и в тот момент эмоций на её лице было больше, чем за все два часа пути. Элла взяла папку у неё из рук, открыла и черканула в трёх местах – как полагается. Прямо там, у входа.

Решимость “управляющей” победила, и Анна была вынуждена отступить – ни у кого не хватает храбрости бороться с губернатором, даже за жизнь детдомовцев.

Никита смотрел уезжающему развалюшному “форду” вслед и понимал, что назад дороги нет. Почти год ему придётся провести здесь, нравится ему это или нет. Ей-богу, последние одиннадцать месяцев до своего совершеннолетия он мог бы потерпеть у последних приёмных родителей, но социальная служба решила, что им было тесно в однушке вшестером. С “папашкой”, который вечно не просыхает.

Здание школы, открывшееся его взору, походило на поместье Дракулы, не меньше. И что же это за тюрьма такая?

Элла посмотрела на него, и выражение лица, которое минуту назад сумело отвадить жабу Анну, смягчилось.

– Добро пожаловать в нашу школу. Давай постараемся, чтобы тебе здесь было хорошо.

И лишь тогда Никита заметил, что на территории не только нет снега, но и трава сочного зелёного цвета, какой она бывает в июле.

На дворе стоял ноябрь.

***

– Ты чуть её не утопил, клоун!

В холле эхом раздавались голоса. Кто-то спорил.

– Мне нужен был трофей, ради этого мы все здесь, разве нет?

– И какого твой трофей делал рядом с ней?! – отвечал первый голос, низкий и шероховатый.

Элла решительно зашагала вперёд, и Никита последовал за ней, чтобы найти источник шума. Они обогнули стол для пинг-понга, дартс… Это явно было комнатой отдыха: тут и там виднелись коробки с настольными играми, кубики Рубика, гитары, флейты и микроскоп. Гляди-ка, совсем даже не тюрьма…

Никита увидел за углом двух ребят, которые рьяно грызлись. Один, высокий и злой, обладатель того низкого взрослого голоса, почти что набрасывался на второго, рыжего, поменьше ростом, но ещё более злого. Рыжему явно был не по силам его оппонент и всё, что он мог – пепелить его взглядом. Судя по заполняющим пространство позе и жестам, “длинный” был лидером в этой школе. Вот и он, предводитель обезьян. Держаться подальше, – куда бы это записать?

Ясно было: они что-то не поделили, а вот что? И почему оба выглядели так, будто только что с заплыва? Волосы мокрые, одежда тоже, запыхавшиеся… Если в этой тюрьме и бассейн найдётся, или окажется, что она стоит на берегу озера, то можно будет перестать называть это место тюрьмой.

– Так трофеи не добывают, тупая ты скотина! – продолжал высокий.

– Эй! – прикрикнула на них Элла, пресекая разборку. – Новенький приехал, а вы тут орёте. Марьян, – ещё более строго добавила она, – без сцен посреди гостиной никак не обошлось?

Двое парней уставились на Никиту, лица у них в тот момент были не слишком радушные. Вдруг из-за ребят показалась ещё одна фигура: девчачья. Совсем низкого роста, почти вполовину ниже того дылды.

– Это Никита, он будет с вами учиться, – сказала Элла и после указала на “лидера”. – А это Марьян, он здесь старший и всё знает, проведёт тебе экскурсию чуть позже.

– Вот когда “старший” звучит, как клеймо…, – почти равнодушно отозвался Марьян.

Но женщина демонстративно прочистила горло, игнорируя его, и представила второго:

– Это Паша. А вон там – Влада, – заключила она, оценивающе глядя на мокрую одежду девушки. Никита тоже смотрел, ему даже стало неловко: вода стекала с чёрных прядей Влады прямо на плечи и на грудь, делая белую майку прозрачной и демонстрируя чёрный облегающий топ под ней. Ещё немного – и то, что под ним, тоже бы перестало быть секретом, ведь топ был таким тесным…

Никита затаил дыхание, боясь выдать, что кровь стала стремительно приливать к лицу. Но покраснеть парня заставили не только чёткие очертания груди и возникшие в голове образы купавшейся в одежде девушки. Ещё эти озорные глаза цвета лесных елей и задорная улыбка, появившаяся на лице Влады, пока она оглядывала новоприбывшего. Так улыбаются, когда точно знают, что готовы вляпаться в миллион разных историй, потому что признают в человеке “своего”.

Долгий и тягучий обмен взглядами прервала Элла, увлекая Ника на второй этаж:

– Я покажу Никите его комнату, а вы быстро приведите себя в порядок. Обед через полчаса.

Парень поднимался по лестнице, улавливая в воздухе запах лакированного дерева и уже начавший проклёвываться аромат томатного соуса и неминуемых неприятностей.

Глава 2: Стены говорят

– Вас будет двое, – сказала Элла, открывая дверь в одну из комнат на втором этаже. – Паша с нами уже полгода. Вам необязательно ладить, но драки здесь запрещены, учти.

Элла вздохнула, оглядывая кровать, заваленную вещами – очевидно, Пашину. Затем достала из кармана яркую пачку бумажек, которые оказались наклейками, и нарочито громко налепила её на дверь снаружи, добавляя:

– Бардак тоже не приветствуется.

Стикер гласил: “уборка или трофей”. Что это значит, Никита спросить не успел, ведь Элла стала показывать ему, где он будет жить. Вторая половина комнаты так и напрашивалась быть заполненной вещами. Пустая кровать, тумбочка, шкаф, и даже сейф. Сейфов в его распоряжении раньше не было.

– Это чтобы тебе спалось спокойно, – пояснила она и кивнула на его рюкзак. – Можешь запирать туда свой ноутбук, телефон или тро…, – она откашлялась. – Или другие ценные вещи, когда спишь или отсутствуешь.

Элла хоть и была на вид хрупкой дамой с тонкой, почти прозрачной кожей, во всех её движениях и словах угадывалась сила. Неясно, только где в таком субтильном теле ей находилось место.

– Туалет и душ там.

В каждой комнате своя ванная? Вот это поворот. Всё это напоминало больше номер в отеле из фильмов про богачей, чем спальню в приюте.

– А… можно вопрос? – неуверенно спросил Никита.

– Ну, наконец-то ты подал голос! – бордовые губы Эллы тронула улыбка. – Спрашивай.

– Сколько всего детей здесь живёт?

– Тринадцать, ты четырнадцатый. Шесть девочек и восемь мальчиков.

– Где они все?

– Хм…, – она взглянула на тонкие золотые часы на запястье, – наверное, по комнатам, готовятся к обеду. Ты можешь разложить вещи. Услышишь звонок в коридоре – это приглашение на обед. Пожалуйста, не опаздывай, на еду даётся час. Опоздаешь – следующий приём пищи только в шесть вечера. Я думаю, ты не откажешься от спагетти болоньезе, верно?

Ещё бы. Это вам не пачка чипсов на ужин.

Никита коротко кивнул. Завтрак он пропустил, и желудок уже напоминал о себе неловким урчанием.

– Оставлю тебя осмотреться. Располагайся.

Дверь за Эллой закрылась. Парень постоял несколько минут, не зная, с чего начать, пока не понял, что сейчас распаковывать вещи ему совсем не хочется. Он забрался на кровать, которая пахла свежим постельным бельём, и стал осматривать комнату с этой точки – именно отсюда ему предстоит на неё смотреть чаще всего. Вон там будет спать Паша, туалет здесь, совсем рядом, обувь будет стоять там…

Никита вздохнул и потёр лицо руками. Стены давили, он вдруг понял, что хочет быть где угодно в мире, лишь бы не в этой комнате. Обои… Эти извилистые узоры цветов и листьев, переплетающихся в коричневую паутину, словно пробирались к нему в мозг.

Он уже видел такие цветы раньше.

Ему лет пять, дома холодно. Родители дома, но в квартире очень-очень тихо, даже когда Никита просит есть, и желудок предательски урчит, как сейчас, и когда он переходит на крик и плач, и зовёт свою маму – всё равно дома невыносимо тихо. И тогда он поворачивается к стене и засыпает, глядя на извилистые узоры цветов и листьев, переплетающихся в коричневую паутину…

Сердце застучало быстрее, и Никита похолодел оттого, что воздух в комнате загустел, вот-вот превратится в кисель, и он утонет. Сцены из детства заполонили ум, стены наклоняются, дом рушится, заваливая Никиту кирпичами и балками, он застрял в теле маленького мальчика, и никогда ему не вырасти, и никогда мама не услышит его, как бы громко он ни кричал…

– Эй, ты чего? – вдруг раздаётся голос, и Никита открывает глаза, тяжело дыша. Это тот рыжий снизу, Паша, кажется. Они ведь соседи по комнате.

Никита вдруг понимает, как жалко выглядит, и присаживается в кровати, пытаясь выровнять дыхание.

– Паническая атака? – догадался Паша. – У меня тоже такие были, когда я въехал.

Он закрыл дверь и прошёл к своей кровати.

– Ненавижу это место, – буркнул рыжий, роясь в вещах, разбросанных по его половине комнаты. На нём была мокрая одежда, и Никита вспомнил сцену внизу, и что Элла наказал всем переодеться к обеду.

– Ненавижу, аж блевать охота, – бормотал Паша.

– Так плохо, а?

– Само место норм, но эти придурки просто бесят!

– Ты про того главного?

– Марьян? – Паша обернулся к Никите, позволяя обиде сверкнуть в карих глазах желтизной. – Никакой он не главный! Он просто старше всех, и возомнил себя главарём банды. Он никто, ясно?!

Никита промолчал. Паша переоделся, с силой швыряя мокрые вещи в кучу на полу, и с каждым броском он освобождался от слоя гнева.

– Слушай, забей, – наконец, сказал он, садясь на кровать и неуклюже натягивая носки. – Везде есть имбецилы, детдом есть детдом, и неважно, какая здесь мебель и как здесь кормят. Ты же опытный, да?

Никита кивнул.

– Значит, выдержишь. Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– О, так тебе скоро на свободу, братуха, – присвистнул он, и в его глазах не осталось и следа от той злости.

– А тебе нескоро?

– Мне ещё два года здесь тупить, – вздохнул Паша. Его лицо было покрыто крупными веснушками, глаза близко посажены, тонкие губы смыкались в почти невидимую линию.

– А Элла? Она нормальная?

Паша подался вперёд, как будто собираясь раскрыть секрет бытия:

– Она здесь главная сектантка. Манипуляторша и стерва. От неё ничего не скроешь – всё про тебя узнает и использует это против тебя.

А вот это проблема. Последнее, что нужно Нику – чтобы кто-то узнал его маленький секрет.

Никита вздрогнул от раздавшегося в коридоре звонка.

– О! – воскликнул Паша. – Обед! Пойдём, а то тебя голодным оставят, а я твой живот отсюда слышу.

***

“Шесть девочек”, говорила Элла, и вот они все сидят вместе за одним столом. Остальные ребята разбились на небольшие группы по трое, а некоторые и вовсе едят по одному.

Паша и Никита сели за свободный столик. Такого красивого кафетерия Никита никогда не видел: мебель, как в ресторане, лепнина и шведский стол. И аромат!

– Тётя Маша постаралась в этот раз! – заметил Паша, набивая рот спагетти в красном соусе.

– Это повариха? Тётя Маша?

– Мы её никогда не видели – кто-то оставляет здесь котелки и посуду и уходит до того, как нам открывают двери. Мы решили, что это будет тётя Маша, – говорил он с полным ртом. – Надо же кого-то хвалить, когда вкусно, и ругать, когда отстой…

Никита хмыкнул и продолжил разглядывать ребят, стараясь не сталкиваясь не сталкиваться ни с кем глазами. Не то, чтобы ему нужна была чья-то дружба, скорее наоборот – чем меньше людей будут совать нос в его дела, тем меньше шансов раскрыть то, что раскрывать ни в коем случае нельзя. Никита скорее пытался определить местную фауну, чтобы знать, чего ждать от жизни здесь и какую роль предстоит играть ему, чтобы оставаться наименее заметным.

Со стороны стола, за которым сидел Марьян, раздался смех.

– Дебилы, – буркнул Паша, а потом переключился на другой столик и заметил, – о, смотри, девчонки пялятся на новенького!

Все шесть женских глаз рассматривали Никиту, среди них была и Влада, ярко выделяясь на общем фоне. Неформалка: колючий взгляд, чёрная подводка, байкерские ботинки. Как будто её выдернули из уличной банды и запихнули в элитную школу. “Наверняка и кастет при ней”, – хмыкнул Никита.

– Чего ты ухмыляешься? – заметил Паша, но Ник покачал головой. Не будет же он признаваться, что вспомнил, как углядел в её лице тогда в фойе беззащитную нежность, и как это не вписывалось в этой грубый фасад сейчас. Но стоило ему вспомнить, кровь снова прилила к лицу, и он тут же заметил на себе недовольный взгляд Марьяна. Как будто тот видел его насквозь. И ведь тогда в холле Марьян, кажется, заступался за Владу! Как там он сказал Паше? “Ты чуть её не утопил”. Надо бы потом спросить соседа, о чём там шла речь.

Чья-то рука коснулась его плеча.

– Ты уже здесь, Никит! – тихо сказала Элла, появившаяся как будто ниоткуда, а потом посмотрела на рыжего. – Паша, ты мой стикер видел?

– Угу, – отозвался тот. – А что я с новеньким таскаюсь, это не считается за поблажку?

– Не мечтай, – ответила женщина и прочистила горло. – Всем внимание! К нам сегодня присоединился Никита. Он будет постепенно вливаться во все наши занятия, – она прохаживалась между столами. – Марьян, после обеда отведи Никиту и остальных ребят поработать на свежем воздухе.

– Есть, сэр, – кисло ответил Марьян, Влада его передразнила, и под задорный смех остальных он строго покосился на неё, а та в ответ показала язык. Ну, точно она его девушка… Теперь надо следить за собой, чтобы не дай бог не глянуть на Владу лишний раз.

– Завтра утром кто-то из вас будет на занятиях, – продолжала Элла, – другие отправятся в… поход. Обновлённые списки групп для… походов я вывесила на доске в холле. Те из вас, кто отправляются сегодня, не забудьте, что нужно быть дома в девять, иначе это будет ваш последний поход. Всем всё ясно?

Народ гулко отозвался: “ясно”, и только Влада прокомментировала более развёрнуто:

– Не волнуйся, Элла, мы походы любим и ни за что их не променяем!

– Я тебя пущу в свою палатку, Влада, – вдруг подал голос Паша, смеясь, а “неформалка” парировала:

– Ты теперь в палатке не один, Паш! Не посмею вас разлучить с твоим кавалером!

По помещению разнёсся гогот и свист, Элла только покачала головой и, по пути к выходу наклонилась к Никите, чтобы добавить:

– Завтрак в семь тридцать. Занятия в восемь тридцать, аудитория здесь недалеко, думаю, разберёшься.

Когда управляющая ушла, Ник повернулся к Паше:

– Это что ещё за походы такие?

– Скоро узнаешь. А пока пойдём на стройку. Работа зовёт!

***

В этой колонии ещё и общественно-принудительный труд есть. Стройка, надо же – такого Никита не ожидал. Хотя здесь вообще всё кверху задом: богатое убранство, шведский стол на обед, предупреждающие стикеры за бардак, походы какие-то…

И стройка.

Никита чувствовал себя так, будто все вокруг живут в аниме, а он один в реальности, и всё бред и сюр. Не бывает таких приютов – и точка.

Он следовал за парнями, которые направлялись “на стройку”, как оказалось, на задний двор. На улице было слишком тепло для февраля, и по всему периметру зеленела трава. Повсюду валялись кирпичи, песок, лопаты и шпатели, бетономешалка крутилась, и некоторые ребята уже вовсю работали: выкладывали кирпичи и набрасывали цемент, как заправские шабашники.

Никита вдруг увидел что-то странное в самих стенах: причудливые символы, заложенные в цемент. Вот спираль, вот квадрат с точкой посередине, а там виднеется пирамида…

Чьё-то внезапное появление отвлекло парня от странных символов: перед ним нарисовался знакомый точёный силуэт.

– Шлем забыл, – Влада протянула ему жёлтую каску. Пока Ник её надевал, девушка смотрела на него своими пытливыми зелёными глазищами. Он старался не держать долгого зрительного контакта, и предпочёл рассеянно озираться.

– А что здесь строят? – спросил он.

– Второй корпус, – ответила Влада, жуя жвачку. До Ника донеслось её черничное дыхание.

– А почему строите вы? То есть мы…

– Ты разве не знаешь? – ехидно улыбнулась она, протягивая ему лопату. – Труд облагораживает!

Никита не мог понять, она с приветом или просто классная девчонка. За свои семнадцать лет он ни разу не встречал классных девчонок, зато встречал много ненормальных, поэтому не понимал, можно ли доверять обаянию Влады или она из тех, кто может воткнуть отвёртку в печень.

– Ну, какой у тебя анамнез? – будто прочитав его мысли, спросила девушка.

– Ч…что?

– С чем ты пожаловал в нашу дурку? – она продолжала смотреть, ожидая ответа, потом всё-таки пояснила. – Это школа для трудных подростков, у каждого своё говнишко. У Дани родители бухали, Лизу растлевал папа, – говорила она как-то житейски, ловко перевязывая на талии фланелевую рубашку, подчёркивая свои идеальные пропорции. – А у тебя что?

Заглядывая за спину Влады, чтобы убедиться, что её парень-бугай не озлобится на него за милые разговоры с его девушкой и не сделает своей миссией испортить ему жизнь, Никита выдал:

– Родители – наркоманы.

Та с пониманием вздохнула:

– Травма оставленного, отсутствие доверия к миру, отсутствие опоры. Добро пожаловать в наш клуб! – улыбалась она так, будто принимала его на работу.

– Ты что, психолог? – опешил Ник.

– Меня Элла научила. Поживи здесь с моё, и ты психологом станешь! – хохотнула она. Девушка будто заполняла собой всё пространство, приглашая его под свой солнечный зонтик. Не очень это сочеталось с чёрными тенями, “говнодавами” и рваными джинсовыми шортиками.

Не сразу, но Никите удалось разродиться вопросом:

– Сколько ты уже здесь?

– Два года – почти с момента основания школы, – легко отвечала Влада, не замечая его мучений.

– Школе всего два года?

– Элла и Марк здесь уже давно, просто школой это раньше не было.

– Марк?

– Директор. Ты не встречался с Марком?

Их разговор прервал чей-то спор, стремительно набиравший громкость.

– Хрена с два! Я его заработал! – донеслось с другой стороны стройки, и Никита почти сразу обнаружил источник.

Паша снова столкнулся с Марьяном – как тогда в холле.

– Так трофеи не зарабатывают, – рычал бугай. – Может, хоть так запомнишь. В другой раз не захочется своих под удар подставлять!

– Кто тебя здесь главным сделал? – ноздри Паши раздувались от злости, кулаки были сжаты. Марьян, завидев, что все вокруг наблюдают, тихо и членораздельно повторил:

– Давай сюда трофей.

И снова это слово: “трофей”. Что они все имеют в виду?

– Не делай хуже, – настаивал “старший”. – Ты знаешь, что Марк меня поддержит.

Паша скалился, с досадой оглядываясь по сторонам в поисках вариантов дальнейших действий. Почему-то остановился на Никите, сцепился с ним взглядом и как будто опомнился. Публика смотрела, как Рыжий вынул из кармана и передал Марьяну небольшой предмет, но как бы Никита ни старался, не мог разглядеть, что это было.

Паша зашагал прочь, а бугай добавил ему вслед:

– С завтрашней смены тебя сняли. Ещё раз увижу рядом с Владой – будет другой разговор!

Никита вернул Владе лопату и последовал за новоиспечённым другом.

– Вот же падла, вот падла! – парень расхаживал по комнате отдыха и ругался. Все были заняты на заднем дворе, так что никто не слышал его излияний.

– Что это было? – нагнал его Никита.

– Падла конченая, вот что это было!

– Чего он от тебя хотел?

Гневное хождение по комнате помогло выпустить пар, и Паша приземлился на диван. На его лице по-прежнему отражалась горечь и злость, но тело успокоилось, и тон голоса выровнялся.

– А ты сам всё увидишь, – сказал он, с вызовом глядя на Никиту.

Тот смотрел на него с немым вопросом.

– Завтра утром Влада и Марьян не пойдут на занятия. Проследи за ними, и всё сам увидишь. Всю их истинную суть.

– Ты про поход? – осторожно спросил Никита, а сам пытался собрать все кусочки пазла.

– Поход, от которого меня отстранили. Как будто я прокажённый какой-то, – мрачно добавил Паша, а его тёмно-рыжие брови соединились, отбрасывая на глаза тяжёлую тень. Видимо, вспомнилось, как Марьян собак на него спустил при всё честном народе.

– Я не хочу попадать в неприятности в первый же день, – Ник замотал головой. – И потом, как я выйду за ворота незамеченным?

– Никуда выходить не надо, всё произойдёт на территории школы, – оживился сосед и добавил, подавшись вперёд. – Ты хочешь узнать, что здесь на самом деле происходит или нет?

– Почему бы тебе просто мне не рассказать? – ровно спросил Никита. Он вроде доверял Паше, но нутро говорило, что затея мутная, и выйдет боком, а внимание к себе привлекать он не должен ни в коем случае.

– Ты скажешь, что я ненормальный, – с досадой улыбнулся Паша и снова вернулся к своему плану. – У тебя мобильник есть?

– Есть, а что? – Никита напрягся.

– Возьми его с собой завтра, проследи за Марьяном, только не попадись ему на глаза, – предостерёг Паша шёпотом. – И засними всё на камеру телефона. Поверь мне, – добавил он с горькой усмешкой, – ты потом будешь меня благодарить.

Глава 3: Дверь за актовым залом

Никита распахнул глаза, вглядываясь в пространство перед собой: узор на стенах закручивался, превращаясь в червей и змей, комната наполнилась густым воздухом, который с трудом проходил через бронхи и с таким же трудом выползал. Знакомое чувство безысходности затрепыхалось в груди, пробуждая запахи и привкусы воспоминаний, колких, как иглы.

– Опять тебя колошматит? – даже Паша проснулся – неужели Никита так шумел, отмахиваясь от змей и пытаясь прийти в себя?

– Эти обои, я… Я просто не могу! – выпалил он, подскакивая с кровати и врубая свет.

– Тебе надо валить отсюда, – сказал Паша уверенно. – Вот заснимешь то, что они тут творят, у тебя будет козырь перед опекой.

Никита уставился на него, будто только сейчас понимая, что Рыжий предлагал ему всё это время: план освобождения. Но если уж освобождаться, то от всей системы, а не от очередного дома и только для того, чтобы попасть в следующий дом.

– А если я больше не хочу иметь дел с опекой? – осторожно спросил Ник.

– Тебе есть куда идти? – в глазах Паши показалась надежда. – Хочешь, вместе свалим? Найдём хату, работу?

– Кто ж нас выпустит, – пробормотал Никита в поисках подтверждения, что ему не показалось, что именно Паша имел в виду. Пусть произнесёт это, чтобы Ник знал, на что идёт и ради чего.

– Я же тебе говорю, – Паша поймал наживку и ответил с горящими глазами, – проверни это сегодня утром, и у тебя будет козырь!

– А ты чего же не хочешь провернуть это сам? – Никита холодно бросил свой телефон ему на кровать.

– Я бы с радостью, – Паша с досадой покосился на мобильник. – Но Элла с меня теперь глаз не спустит, раз Марьян ей на меня донёс. Я же провинился, ты забыл?

– А что ты натворил, кстати? – парень воспользовался случаем разузнать то, что давно хотел.

– Ничего! Просто Марьяну везде ухажёры Влады мерещатся, гнида такая! Марьян гнида, – твёрдо повторил он, – Влада нормальная девчонка, но бесхребетная. Он её прессует, а та – лапки кверху.

– Не знаю, чувак, – Никита сел и устало потёр лицо. Ему нужно было всё взвесить: информации было недостаточно, Паша всё твердил: “сам увидишь”, а что именно он там увидит и стоит ли овчинка выделки – большой вопрос.

Тут он заметил, что забыл прошлым вечером убрать компьютер в сейф, и теперь он просто лежал на тумбочке рядом с кроватью. Никиту аж в холод бросило: нельзя его здесь так оставлять, и неважно, украдут его или просто взломают – в любом случае это будет конец.

Парень быстро запер компьютер и телефон в сейф и вернулся в кровать, косясь на эти уродские цветы на стене. Лишь бы опять не напали.

Послышалась насмешка. Никита обернулся на соседа.

– Ты же не поверил Элле, что в этом сейфе твои вещи будут в целости и сохранности? – в его язвительном взгляде промелькнул страх. Ник молчал, растерянно тараня его глазами, и Паша цокнул и замотал головой.

– Что ж ты меня не слушаешь? Для Эллы нет ничего святого, она в кишки тебе залезет, не то что в сейф!

– Зачем тогда это всё?

– Мозги тебе запудрить! Чтобы ты расслабился! Элла всё про всех знает, самые грязные тайны: что у нас под ногтями и на каких сайтах мы передёргиваем, ясно тебе? Сейф, твою мать, – пробурчал Паша, поворачиваясь лицом к стене и накрываясь одеялом.

Через пять минут он уже сопел, а Никита так и не мог понять, как ему поступить. Нельзя было допустить, чтобы кто-то залез в его компьютер. Попробовать замести следы? Если всё удалить с ноутбука, потом ещё неделю придётся доступ восстанавливать. А кто гарантирует, что залезать не станут регулярно? Как теперь работать-то?

Предыдущий “папашка” пусть и бухал день и ночь, да хотя бы в чужие дела не лез. Уж лучше там бы досиживал, в тесной вонючей конуре, чем в эту вашу “новую жизнь” по новым правилам…

***

– Ты куда это? Занятия проходят там, – Элла поймала Никиту удалявшимся от аудитории по коридору.

Прошлой ночью ему не удалось выспаться в компании хищных цветов и навязчивых мыслей, и теперь синяки под глазами удачно подтверждали его легенду:

– Мне что-то нехорошо этим утром, я снова в туалет, – он взялся за живот, смекнув, что лучше ссылаться на понос, а то из-за тошноты ему ещё и врача могут вызвать, нарушив план, роившийся в мозгу со вчерашнего вечера, подсаженный ему, словно вирус.

Элла прищурила глаза и поглядела на него, видимо, оценивая, не притворяется ли. Наверняка каких только отговорок она не слышала за всё время работы с подростками. В конце концов, она смилостивилась:

– Иди отлежись сегодня. Не будем форсировать твою адаптацию.

“Может, и не будет никакой адаптации, – подумал себе Никита, – вот сейчас и посмотрим, что творится в этой тюрьме на самом деле”.

Он коротко кивнул и засеменил дальше по коридору, стараясь успеть за Владой и Марьяном, которые пару минут назад скрылись за углом вместе с ещё несколькими ребятами.

Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он шнырнул за массивные двери, на которых висела табличка “Актовый зал”. Никита будто оказался в другом мрачном мире, где пыль не вытирали из страха разбудить дьявольщину. От пустых рядов кресел веяло холодом, и парень на секунду поддался импульсу отказаться от этой идеи и даже сделал несколько шагов обратно к двери, но потом вспомнил, что другого шанса может не представиться, а допускать, чтобы его компьютер оказался в чьих-то руках, было нельзя.

И он последовал через зал прямо к сцене – командный голос Марьяна доносился из-за кулис. В какой такой поход они собрались в актовом? Может, просто вещи какие берут?

Никита подошёл вплотную к серым плотным шторам, отделявшим его от ребят, и прислушался.

– Все готовы? – послышались слова Марьяна. – Заходим!

Никита шарахнулся в сторону, притаившись сбоку от сцены – если они будут выходить, то в этой темени его не увидят.

Но никто так и не появился, а из-за кулис доносился странный шум, похожий одновременно на шорох и волны терменвокса.

Через минуту к этому звуку добавился чей-то восторженный вопль, и Никита больше мог ждать. Он нырнул за сцену и обомлел. То, что он увидел, навсегда останется в его памяти и захватит его ум на ближайшие годы.

Тихий шёпот сорвался с его губ, когда он наблюдал, как последние двое ребят исчезли в светящемся портале. Огромное круглое отверстие, мерцающее эфирным золотистым сиянием, казалось, пульсировало, гипнотизируя и притягивая.

С опаской Никита наблюдал за происходящим, пытаясь объять это зрелище. Воздух казался насыщенным электричеством, сердце бешено колотилось в груди, и холодная дрожь пробежала по спине, когда парень услышал первые догадки внутреннего голоса.

Куда ведёт это… окно? Это и есть тот самый “поход”, о котором все говорят? Поход куда? Паша хотел, чтобы Никита увидел именно это?

Вспомнив про Пашу, Ник достал телефон, направил на “окно” и включил запись. Голос внутри побуждал его к действию. Шаг за шагом, парень приближался к порталу, и приглушённый звук терменвокса становился всё отчётливее. Он с опаской протянул палец к переливающемуся миллионами золотистых частиц обручу входа, и тот утонул в холодных объятиях энергетической массы. Ник одёрнул руку и отшатнулся, всматриваясь вглубь кольца, но ничего не мог разглядеть, хоть голоса ребят по-прежнему раздавались “с той стороны”.

Никита усилием воли сделал глубокий вдох, зажмурился и подтолкнул своё тело вперёд – пока мозг не запаниковал и не заставил ноги развернуться и бежать прочь.

Он словно оказался под холодным душем, пробирающем до костей, а гудящие звуки дрелью сверлили мозг. Никита так и не заставил себя открыть глаза, пока не оказался по другую сторону портала. Как только ощутил твёрдую опору под ногами, он упал на землю (будто телу нужно было пару секунд, чтобы “пересобраться”) и услышал, как сердце отстукивает глухую барабанную дробь, а гул в ушах вытесняет другой яркий звук – шум прибоя.

И только тогда он открыл глаза.

Скалистый берег простирался перед ним, его острые края врезались в морское полотно. Вид моря действительно ошеломлял Ника. Каким-то образом, вопреки всей логике, море игнорировало гравитацию, поднимаясь выше уровня берега. При этом волны разбивались о камни, не покушаясь на границу суши, не грозя поглотить её обитателей.

Это был то ли сон, то ли кошмар, то ли картинка, созданная искусственным интеллектом, которая вроде бы похожа на жизнь, но что-то в ней не так и вызывает кринж.

Никита опомнился и проверил телефон – запись на удивление всё ещё шла.

И тут, словно увиденного было мало, ребята, до сих пор стоявшие на берегу, не замечая преследования, стали один за другим вздыматься вверх. Просто скачок – и они в воздухе, соревнуются с морской пеной, кто выше прыгнет. Вон там Влада безудержно хохочет, седлая ветер.

Наверное, Никита в изумлении издал слишком громкий звук, потому что ещё один парень из группы, скользивший над океаном, заметил его и крикнул что-то, заставив остальных обернуться.

Один за другим, парни и девушки вернулись на берег, спрыгивая с высоты и ловко приземляясь на чёрные мокрые от брызг скалы.

Марьян вгляделся в Никиту и хмыкнул Владе:

– Твой ухажёр, – затем быстрыми движениями сократил расстояние между ними и выхватил из рук парня телефон, воскликнув. – Какого хрена ты творишь?

Ник не мог и слово проронить – связки не слушались. Воли хватало только переключаться взглядом с одного лица на другое, и ничего, кроме неприязни, он там не видел. Будто они все в тот момент решили убить его и сбросить тело в море.

Глава 4: Какого чёрта здесь творится?

– Я ничего не поняла, Марьян, успокойся и давай ещё раз, – устало говорила Элла, оглядывая ворвавшихся в кабинет ребят.

Марьян, всё ещё тяжело дыша, сунул ей телефон, который вырвал из рук Никиты десять минут назад.

Элла вгляделась в экран.

– На что я смотрю?

– Никита снимал, – пояснила Влада, – с той стороны…

– В “походе”, – нарочито внятно добавил Марьян.

Глаза Эллы сверкнули, когда она посмотрела на побледневшего новенького, которого ребята притащили с собой.

– Ну, – она вздохнула, – думаю, можно перестать называть это “походом”. Ведь ты всё увидел сам.

– Что “всё”? – переспросил Никита, стараясь держаться уверенно. Он пока не понимал, что ему грозит, но надеялся хотя бы что его не закатают в цемент на внутреннем дворике. Он даже на секунду вспомнил эти символы в стенах, что привлекли его внимание вчера на стройке, и подумал, что, быть может, это души невинных детей, оставшиеся в стенах школы навсегда…

Так что же он увидел за дверью в актовом зале?

– То, что по ту сторону портала, – ответила Элла. Она выглядела вполне добродушно, смотрела вдумчиво, как и раньше. Короче, с ума не сходила, так что, может быть, всё не так уж плохо, и Никита ещё поживёт.

Мужчина, который сидел рядом с Эллой за большим дубовым столом и молчаливо изучал прибывших, наконец, заговорил:

– Очень жаль, что ты узнал обо всём именно так.

Видимо, это и был Марк, о котором говорила Влада, а эта комната – его офис. Полки на стенах были заставлены книгами с выцветшими корешками. Стол был завален стопками бумаг, открытыми журналами с цветными закладками. Винтажная лампа с мягким, тёплым свечением озаряла заставленное рабочее пространство, раскрывая множество рукописных заметок и штрихов на полях страниц.

Сам хозяин кабинета пытался скрыть уставший вид за доброжелательной, но сдержанной улыбкой.

– Что именно ты видел? – спросил он. Никита растерялся, оборачиваясь на “сопровождающих”. Марьян ответил за него:

– Дальше пляжа не успел дойти.

Марк кивнул и задал следующий вопрос:

– Кто тебя надоумил снимать?

– Паша, кто же ещё это мог быть, – снова отозвался Марьян, и Элла всплеснула руками:

– Слушай, бери ребят и иди обратно, не стоит ничего отменять из-за этого инцидента.

Марьян сжал зубы, понимая, что от него просто хотят избавиться. Но подчинился. Влада было последовала за ним, но Элла её остановила:

– Влада, задержись.

– Я?! – удивилась та. Никита снова вспомнил её задорный смех во время полётов над пенистыми волнами – наверняка ей не хотелось просиживать здесь штаны, пока остальные вовсю отрываются.

Марьян тоже опешил, что Элла предпочла его помощь Владиной: так и смотрел на неё с недоумением. Но спокойный и решительный настрой Марка и Эллы не оставлял ему другого выбора, и парень ушёл, забирая с собой остальных из группы.

Влада сдалась и быстренько плюхнулась в ближайшее кресло, которое судя по пледу служило ещё и местом отдыха Марка.

Марк же поднялся с места и, запустив руки в карманы, прошёлся по комнате и задумчиво выдал:

– Это, конечно, всё преждевременно, но раз уж так вышло… Давай поговорим начистоту.

Никита только этого и хотел – он даже пошевелиться боялся, лишь бы не спугнуть возможность услышать, что здесь, на самом деле, творится. Вот бы они сказали, что у них просто скрытый пляж на заднем дворе, и тогда Никита бы даже согласился с тем, что золотистое свечение портала и полёты над морем ему привиделись.

– Ничего страшного здесь не происходит, – будто читала его мысли Элла. – Мы действительно интернат, который принимает подростков и пытается помочь им встать на ноги.

– Почему подростков? – сам неожиданно для себя спросил Никита. Элла обернулась на Марка, который по-прежнему медленно расхаживал по кабинету.

– Это ведь самый трудный период, – отозвался мужчина.

– И у нас есть что вам дать, – добавила Элла и чуть подалась вперёд. – Например, ответы на вопросы, которые вас мучают. Почему у вас так сложилась жизнь и как это исправить. Сможете ли вы жить, как все, и что для этого нужно. Мы просто можем с этим помочь, вот и всё. У нас есть инструмент…

– Портал, – Марк, наконец, вернулся на своё место. – У нас есть портал, где каждый находит то, что ищет.

– Как это, он у вас есть? – спросил Никита. – Откуда он… у вас?

– Сейчас объясню, – отозвалась Элла, и было видно, что она готова к любым вопросам, потому что проходила через как минимум столько раз, сколько детей сейчас учится в школе. – У Марка получилось его открыть, и мы не знаем, почему и как. Просто однажды он это сделал, и с тех пор держит его открытым.

– А… куда он ведёт? Этот портал?

Раздался безучастный голос Влады – словно она уже это всё слышала так много раз, что заскучала:

– В тебя он ведёт, в твою голову.

Никита смотрел на неё какое-то время, ожидая, что последует расшифровка.

– Слушай, – Элла оживилась, – тот мир – это твоё подсознание. Вернее, пространство, в которое ты попадаешь, общее, но когда ты в него ступаешь, оно проявляет то скрытое в тебе, что даже ты сам не способен увидеть.

– То, что хранится очень глубоко здесь, – добавил Марк, постукивая пальцем по виску.

– А… зачем? Зачем оно проявляет скрытое?

– Чтобы выявить твоего главного врага и помочь побороть его.

– Моего главного врага? Из головы? – Нику даже было странно произносить эти слова, не то что серьёзно воспринимать.

– Давай я по-другому попробую, Эл, – выдала Влада, складывая ногу на ногу. – Вот смотри, ты запускаешь прогу, она работает, но в какой-то момент замечаешь баг.

Никита на мгновение впал в ступор оттого, что Влада выбрала именно айтишный пример. Это случайность или они тут уже все знают, чем он промышляет? А вдруг Паша был прав, и они успели залезть в его комп?

– И сколько юзер ни тыкает, – продолжала девушка, – он этот баг не исправит. Нужно залезть в код, правильно? Так вот, мы здесь код переписываем, чтобы жилось лучше. Баги правим, короче.

– Поэтому, – Элла показала ему экран телефона, – ты там и заснять ничего не смог. Этого места нет.

Никита увидел на дисплее себя в момент, когда он включил запись, ещё перед тем, как подошёл к светящемуся проходу, и потом вдруг – чернота.

– Как? – он схватил мобильник и перемотал видео. Не запечатлелось ничего: ни портала, ни каменистого берега, ни парящих одноклассников. Только пятиминутная чернота.

– А теперь расскажешь, зачем ты обманул меня и пошёл за ребятами?

Никита переводил взгляд с Эллы на Марка.

– По-моему, мы были очень честны с тобой. И заслужили ответной честности.

– Вы не были честны со мной, – боясь новообретённой смелости, сказал Никита, глядя на них исподлобья. – Если это всё и правда (хотя я не верю ни единому слову), вы это скрывали от меня с самого начала. Что мне предстоит жить в какой-то секте – этого, по-вашему, мне знать не надо? – он увидел, что у него дрожат руки. – Правду мне Паша говорил, что отсюда валить надо.

Со стороны Влады донеслось цоканье.

– Нашёл кого слушать, – буркнула она.

– Влада, – строго бросила Элла и вернулась к Никите. – У Паши есть свои причины хотеть уйти. Не стоит принимать чужие мотивы за свои. Здесь мы только помогаем. Посмотри на Владу и Марьяна – они похожи на тех, кого держат взаперти?

Никита искоса глянул на Владу, встретившись с вызовом в её глазах.

– Погоди, – Эллу, кажется, осенило, – так ты за этим делал видео? Чтобы мы тебя отпустили?

Никита вдруг почувствовал стыд, хотя, казалось бы, за что? Желудок рухнул куда-то вниз, лицо заполыхало.

– Послушай, – Элла при этом не стала звучать строже, в её голосе не было разочарования или злости, – если тебе у нас плохо, ты можешь уйти в любой момент. Давай прямо сейчас наберём Анну. Или мы можем дать друг другу ещё один шанс, и ты увидишь, для чего мы это делаем.

– И не слушай Пашу, он обижен на весь мир, – сказала Влада и добавила вкрадчиво, – Никит…

Никита невольно повернулся к ней, глядя на девушку, как на свою последнюю надежду. Пожалуйста, хоть ты скажи правду. Пожалуйста, не обмани. Скажи, как поступить, и я тебе всю жизнь буду благодарен.

Она снова улыбнулась ему, но не той озорной улыбкой, которую он уже привык видеть и начал ассоциировать с именем Влады. А какой-то тихой и ласковой. И почти прошептала:

– Оставайся, а?