Читать онлайн Скакуны Зеленых Лугов. Разящий бесплатно

Особая благодарность Всеволоду Федотову за редактуру, а также спасибо Анне Бейли за обложку и иллюстрации

Глава 1

Бен

Арон лежал на сене и мечтательно глядел изумрудными глазами в потолок. Его копыта окоченели после холодной ночи, и сейчас он их отогревал. Бурая грива теперь напоминала куст чернины1, росший за забором. Хвост вовсю вилял, отгоняя назойливых мух.

Вдруг послышался звонкий цокот. Арон Бурогрив радостно вскочил и выбежал через дверной проем навстречу статному жеребцу, облаченному в доспехи из белой ткани.

– Привет, пап! – воскликнул Арон.

– Рад тебя видеть, сынок! – улыбнулся Ланс Бурогрив.

– Ты сегодня рано, – жеребенок весело крутился вокруг отца.

– Разрешили уйти пораньше из-за церемонии круглого стола, – объяснил Ланс и, ударив копытом о землю, приказал: – Смирно, стражник Агийвского королевства!

Арон послушно замер, лишь виляющий хвост выдавал радость.

– Готов к тренировкам, курсант?

– Да, сэр! – Арон поднес копыто к голове, отдавая честь.

– Тогда следуй за мной.

И Ланс загарцевал мимо их крестьянского дома, расположенного за стенами великой Столицы, единственного города страны лошадей – Агийвии. Прежде чем зайти за огороженный забором двор, Арон глянул на стоящие в отдалении здания. Величественная стена, на которой постоянно дежурили дозорные. В центре Столицы возвышались башни белокаменного дворца, чьи острые синие крыши упирались в голубое небо.

– Как обстоят дела во дворце, отец? – спросил Арон, не отрывая взгляда от города.

– Все спокойно, сын. Однако так долго не продлится, если ты не перестанешь летать в облаках подобно дракону! – засмеялся Бурогрив-старший.

Жеребенок, встряхнувшись, фыркнул и поспешил за отцом. Ланс расположился на мягкой траве ровной поляны. Малыш сел перед учителем, покорно склонив голову, и отец произнес:

– Воин верно служит своему королю!..

– …И народу служит так же верно!

– Возьми палку зубами, сын, как я учил, чтобы язык был свободен, и ты мог говорить с противником, – Ланс указал копытом на лежащую перед ним ветку.

Арон Бурогрив нагнулся, не отрывая взгляда от отца. Быстро схватив сук и немного повертев его во рту, он замер перед наставником, расставив копыта.

– Помни, сын, когда встаешь в боевую стойку, нужно всегда следить, чтобы копыта ощущали под собой землю. Ведь мы – лошади Агийвии, и земля наш дом, а…

– …А отняв у лошади землю, ты отнимаешь у нее жизнь, – закончил Арон за отца, держа в зубах палку.

Ланс удовлетворенно кивнул. Поднявшись, а ростом он был невысок, как и все агийвцы, учитель принял ту же позу, что и ученик, а затем озвучил условия:

– Правила обычные. Сможешь нанести мне три удара в грудь, и ты победил.

Резко сорвавшись с места, Арон устремил острый конец ветки в противника. Но Ланс, увернувшись от укола, ударил подкованным копытом жеребенка по затылку. Ученик подавил боль и принялся размахивать палкой горизонтально, используя круговые повороты телом, чтобы запутать отца. Ланс легко блокировал, уворачивался и одаривал малыша новыми подзатыльниками, не сводя с него глаз. Арон не сдавался. И когда ноги уже подкашивались, а грива превратилась в колтун, он сбил соперника с толку обманным ударом по правому копыту. И молниеносно тыкнул палкой прямо в грудь, закрытую белой тканью.

Тяжело дыша, жеребенок не мог удержаться от торжествующей улыбки. Ланс Бурогрив удовлетворенно заключил:

– Перерыв, сынок.

– Да, отец, – ветка сама выпала из его рта.

Он устало свалился на траву. Во дворе под узкой крышей беседки Ланс заварил чай из сосновых шишек и мяты, справил остро пахнущий напиток тремя каплями яблочного сидра.

Арон еле выдавил:

– Пап?

– Да, малыш? – Ланс подошел и подал глиняную кружку.

Жеребенок залпом выпил ее содержимое. Мятно-сладковатая настойка растеклась по горлу юного Бурогрива приятной свежестью, и тот сразу почувствовал, как сила и бодрость возвращаются. И не просто так, ведь сидр всегда придавал лошадям проворство и стойкость.

– Так что случилось во время церемонии круглого стола? – Арон вернул кружку отцу.

– Выбирали очередного рыцаря, что отправится за Разящим, – Ланс Бурогрив печально отвел взгляд от счастливого сына.

– Кого именно? – Арону очень хотелось узнать, кто из доблестных рыцарей Ордена Великой Жанны отправился на поиски заветного артефакта. Он и не заметил отцовской тоски.

Ланс потрепал гриву сына.

– От матери узнаешь. Госпожа присутствовала на обряде и наверняка уже рассказала старшей служанке.

Малец радостно улыбнулся и мечтательно взглянул на Столицу.

– Ты хочешь пойти туда, не так ли? – заметил отец.

– Не раньше, чем закончу урок, пап.

– Урок никуда не денется. И ты вроде должен закупиться кое-чем на рынке, так?

Арон завилял бурым хвостом.

– Беги в дом и достань из сундука десять золотых мидасов.

На радостях жеребенок загарцевал, а затем, отдав честь, поскакал в дом. Там на деревянном полу лежали перины, набитые сеном. В центре стоял еще теплый очаг, над которым висела кастрюля с супом. Недалеко находились потертые стулья с обеденным столом.

Арон прошел в дальний угол, где стоял дубовый сундук. Отперев крышку с помощью старого чугунного ключа, лежавшего под отцовской подушкой, он достал мешочек и отсыпал из него ровно десять золотых монет в поношенный кошель, висевший на крючке возле сундука.

– Увидимся, отец! – крикнул жеребенок, поскакав во весь дух к городу.

– Конечно, сынок!

Цокая копытами мимо покосившихся домишек, Арон приближался к высокой кирпичной стене. Ему порой думалось, что Агийвия – это все Зеленоземье, а не его маленькая часть. Тем не менее, жеребенок жаждал увидеть и другие земли: Браунитон, Средиземное Озеро или даже Геликонские Горы на границе Агийвии. Что возможно: пойдя по стопам отца, став стражником во дворце, можно дослужиться и до пограничника.

У ворот его встретили двое стражников в доспехах из простеганной ткани и железных шлемах с гребнями. Копытами держали копья, одновременно опираясь на них.

– Здравствуй, Арон, пусть земля облагородит тебя, – поприветствовал вороной конь.

– А вам подарит хороший урожай, – жеребенок отдал честь.

Стражники сделали то же самое.

– Позволь, – попросил рослый черный конь.

Он зубами взял старый мешок и, развязав, поднес его к макушке жеребенка.

– Хоть мы и знаем, что это ты, но правила есть правила.

– Я все понимаю, – подбодрил юный Бурогрив, и вороной стражник высыпал на макушку серебряную пыль.

Та, сверкнув сиреневыми искрами, быстро погасла. Стражники облегченно выдохнули, а Арон встряхнулся, избавив гриву от песка.

– Проходи, Арон, сын Ланса.

– Благодарю.

И жеребенок улыбаясь загарцевал через железные ворота. А второй чубарый охранник сдержанно заржал.

– Что смешного? – удивился вороной.

– Ха-ха, когда ты насыпал ему на макушку лунный песок2, я на мгновение поверил, что он единорог.

– Размечтался, единорогов не встречали в Агийвии уже тысячу лун.

– Тогда зачем мы здесь?

– Чтобы единороги и дальше не появлялись в наших землях.

– Ну если они нападут, то мы им быстро рога пообломаем! – чубарый аж на дыбы встал от боевого азарта и чуть не выронил копье.

– Молод ты еще, – осудил вороной, а потом строго добавил: – Смирно! Сохраняй субординацию!

Чубарый притих, оперевшись на пику. А вороной довольно фыркнул, и оба устремили взгляды далеко за горизонт – за зеленые луга Агийвии, к дальним краям, где царствуют враждебные народы.

Арон же спокойно блуждал по улице между прилегающими стена к стене двухэтажными кирпичными домами с черепичными крышами, что позвякивали от лап шаловливых воробьев. Посматривая на скачущих мимо фермеров, торговцев, знахарей и патрульных, он напевал про себя задорную мелодию. Если он встречал гуляющего дворянина со свитой, то приветственно кланялся, а дворянин одобрительно улыбался и кивал. По переулкам шныряли жеребятки, сражаясь деревяшками то ли от метел, то ли от топоров. Попутно жеребенок заходил в лавчонки и затаривался яблоками, сеном, сахаром, шишками и мятой.

Когда мидасов осталось три, Арон решил еще немного прогуляться. Ему ведь редко удается сюда заходить, а увидеть царящую за вратами суету – интересно. Жеребенок улыбнулся, посмотрев на деревянную балку, стоявшую на городской стене и перечеркивавшую солнце пополам. Полыхающий диск опустился до середины балки, значит, еще полстолба3 до заката. И Арон отправился на центральную площадь перед дворцом. Пока он туда скакал, к нему подбегали уличные зазывалы:

– Жеребчик, жеребчик, купи яблочный сидр. Крепкий, свежий, четыре мидаса.

– Колокольчики! Лучшей ковки!

У Арона возник соблазн согласиться, но вспомнив заветы отца о неразумных тратах, он вежливо отказался и продолжил прогуливаться по узким улочкам со стойким «ароматом» помоев. Пусть этот душок не так привлекателен, как запах цветущих тюльпанов на Фестивале Солнцестояния, но букет из гнилого яблока и скисшего молока тоже заставлял улыбаться.

Проскакав еще несколько улиц, он остановился около музыкантов, играющих на флейте, барабане и лютне. А четвертый задорно рифмовал:

Был пегас очень глуп.

Единорог был очень скуп,

Ни в чем не каясь,

Жили, в золоте купаясь.

И вот пегас ударился о дуб,

Слишком он был глуп!

И вот единорога вор ограбил,

Больше золота не тратил!

Агийвцы заржали, и Арон в том числе. Ему всегда нравились насмешливые стишки о предателях Зеленоземья. Так он смело смотрел за горизонт и не боялся, что вражеские армии покажутся при следующем закате.

Когда в малиновые береты с розовыми перышками посыпались мидасы, юный Бурогрив тоже в долгу не остался и бросил один золотой. И даже выказал поклон уважения, характерно очертя полукруг правым копытом по вымощенной камнями дороге. Менестрели изумились, а певец поблагодарил:

– Спасибо за знак признания, брат-земляк. Кто твой отец, научивший тебя этому поклону?

– Мой отец Ланс Бурогрив, стражник королевского дворца Агийвии!

Музыканты пошептались с певцом и хором пожелали:

– Да наставит Ланса Бурогрива Великий Созидатель!

Публика дружно возликовала. Арон счастливо зарезвился: пожелание менестрелей в Зеленоземье считается предвестником счастья.

Когда толпа начала расходиться, жеребенок посмотрел на солнечный столб и увидел, что до заката осталась треть.

– Надо идти.

Арон уже собрался возвращаться домой, как вдруг заметил жеребенка черно-белого окраса на пару лет младше его самого. Тонкие ноги малыша дрожали, а золотые глаза расширились от страха перед четырьмя крупными серыми жеребцами. Их рваные жилетки с плащами кричали о том, что они из низших слоев. Неотесанные кони угрожающе ухмылялись и безотрывно зыркали красными глазищами на пятнистого малыша.

– Родной, поздновато гуляешь!

– Может мы проводим тебя до дома?!

Арон содрогнулся: их голоса – как леденящий вой волков, доносившийся из-за Геликонских гор по ночам. Арон Бурогрив чуть не отвел глаз, однако выстоял. Он огляделся в поиске стражников, но тут послышался крик, полный отчаяния:

– Ай! Отпустите, пожалуйста!

Мустанги прижали чубарого малыша к стене. Арон понял, что не может надеяться на взрослых.

– Не бойся! – заявил серый конь в старой соломенной шляпе и дырявом плаще. – Будет больно!

Когда негодяи готовились придушить жеребенка, Арон схватил старое обломанное древко от метлы, брошенное каким-то маленьким шалуном. Держа деревяшку в зубах, он бросился вперед. И злодеи ничего не успели осознать, когда некий жеребенок внезапно напал и мощными ударами в грудь повалил наземь взрослых коней. Такое сильно сбивает с толку.

На стороне Арона были внезапность и скорость. Пока серые кряхтели и валялись в лужах, держась за животы, он схватил жеребенка за гриву зубами и закричал:

– Бежим! – и потянул его как можно дальше от центра города.

Они скакали, пока спасенный не устал. Тогда Арон остановился и, взглянув на малыша, представился:

– Я Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива, – он приветственно поклонился.

Пятнистый жеребенок еще не отошел и затравленно зыркал золотыми глазами. В голове малыша крутились ненужные мысли, паника зажала глотку, он почти не мог говорить. Собравшись с силами, чубарый выдавил:

– Я… Я… Бен Пятно, сын… сын…

– Сирота? – догадался Арон.

Бен не перестал обеспокоенно оглядываться, тем не менее кивнул:

– Да… Сирота.

– Идем, Бен Пятно.

Арон ровным шагом направился к стене.

– Ты куда?! – закричал Бен, догоняя его.

– Домой, отец наверняка волнуется.

– Он что, живет за стеной?

– Да, – равнодушно подтвердил Арон.

– Класс! – Бен радостно завилял хвостом.

– Ты рад, что мы окажемся за стеной?

– Конечно, я всегда хотел оказаться за пределами д… Города!

Арон смерил нового знакомого подозрительным взглядом и подметил, что пятна на его шкуре какие-то серые. Еще сильнее Арона взволновали копыта. Они были в таких же пятнах, что и шкура.

Бен, заметив, как спаситель смотрит на его копыта, пояснил:

– У меня цинга.

Арон понимающе кивнул. В Агийвии и вообще в Зеленоземье цинга ослабляет организм, и из-за нее копыта действительно покрываются пятнами. Привести больного цингой жеребенка в дом – к беде, как думали некоторые суеверные лошади. А юный Бурогрив прекрасно знал, что цинга – обычная болезнь и лечится теплым яблочным сидром с лимоном. Арон сам когда-то болел ею и принимал это лекарство.

Однако если Бен и болеет цингой, другой странности в его копытах этим не объяснишь… Они полностью белые! На них красовались серые пятна, но цвет копыт белоснежный, как жемчуг в Средиземном Озере.

Заметив, что Бен начинает нервно дергаться, младший Бурогрив спросил:

– Есть хочешь?

– Честно, хотелось бы, – дрожащим голосом признался чубарый.

– Хорошо, идем.

И Арон направился к воротам по замызганной слякотью дороге. Бен догнал его и полюбопытствовал:

– Скажи Арон, сын Ланса…

– Просто Арон.

– Скажи… Арон, каково это жить на зеленом лугу?

– Спокойно и тихо. Но на Средиземном Озере зато рыба есть.

– А я хотел бы увидеть Елисейский лес, – замечтался Бен.

– В… Землях единорогов?

Бен замялся:

– Ну… Да.

– А зачем?

– Просто… Хочу их увидеть. Я слышал, единороги способны на такие чудеса, что обычный ум не в силах описать!

– От кого ты это слышал?

– Ну… Э-э… В таверне.

Арон начал догадываться, что Бен скрытничает. Его можно было бы сдать стражникам, однако эту мысль Бурогрив сразу отсек, ибо каким он будет конем, если пойдет на предательство?

– А что это за чудеса такие? – Арон решил не бросать тему.

– Не знаю. Я же говорил, что обычный ум не в силах их описать.

Они почти дошли до ворот. Юному Бурогриву очень хотелось узнать побольше о новом знакомом.

– А что ты слышал о пегасах?

– Я слышал, они выдающиеся архитекторы и лучники.

– Добавь еще, что они умеют летать, – отшутился Арон.

Бен в ответ улыбнулся и, встретившись взглядами, оба заржали. Это было странно, но настоящая дружба всегда странная и всегда рождается, когда просто смотришь в глаза другу и видишь свое зеркальное отражение.

Жеребята подошли к воротам, где их встретили те же стражники. Они вежливо поприветствовали малышей и вопросов не задали. Арон же подметил, как Пятно дрожит, готовый сквозь землю провалиться.

Только когда они достаточно далеко отошли от ворот, Бен начал резво скакать по траве и кувыркаться, чувствуя колкую щекотку на шкуре.

– Вижу, ты действительно мечтал уйти за пределы города, – Арон смотрел, как его друг наслаждается жизнью за границами мира, в котором жил раньше.

Распластавшись в ромашках, Бен начал засыпать.

– Эй, вставай, – Арон ткнул его носом в бок. – Нам есть пора.

– А что на ужин? – сквозь легкую дремоту пробормотал Пятно, вдыхая сладкий медовый аромат цветов.

– Суп будешь?

– Да! – Бен резко вскочил.

В его шерстке застряли несколько травинок.

– Тогда вперед, – Арон мотнул головой в сторону края поляны. – Мой дом там.

– Спорим, я обгоню тебя! – Бен Пятно ускорился.

– Так думаешь? – усмехнулся Арон, догоняя.

– Я знаю, – чубарый перешел на рысь.

– Ты ошибаешься!

Жеребята перешли на галоп. То чувство, когда скачешь по сочной густой зелени, резвишься среди бабочек и жуков, слушая мягкое шуршание тысячи лапок. Или лежишь, вдыхая пропитанный влагой воздух, и смотришь на облака, принимающие разные формы: одно напоминает дракона, другое овна.

Друзья видели пастухов, пасущих камелопардов4 среди высокой травы, и гнездящихся соловьев на одиноких деревьях. Оказавшись возле хижины, Бен замешкался.

– Ты в порядке? – забеспокоился Арон.

– Д-д-да, – дрожащим голосом выдавил гость. – А… твои родители не рассердятся, что ты привел незнакомца?

– Скорее в Агийвии Сезон Ветров урожай погубит, чем отец с мамой не пустят голодающего путника.

– Это хорошо, – успокоился Бен и гордо вошел внутрь.

Юный Бурогрив последовал за ним.

Суп как раз закипал. Возле очага лежали Ланс Бурогрив и рыжая кобыла, расчесывавшая белую гриву. Завязанный на ее макушке синий платок давно выцвел, став лазурным.

– Привет, мам, привет, пап! – Арон покорно поклонился.

– Наконец-то ты пришел! – Гвен Белогривая радостно вскочила и, подойдя к сыну, добродушно лизнула его макушку.

– Это Бен. Мы познакомились около дворца, – Арон стеснительно вытер копытом со лба липкую влагу.

– Бен? – Ланс удивился. – А чей же ты сын, Бен?

– Н-нет у меня… н-никого, – заикаясь промямлил жеребенок.

Ланс посмотрел на Бена подозрительно. Младший Бурогрив отлично знал этот острый, режущий душу взгляд: такой был, когда он тайком стащил меч, чтобы пофехтовать. И чуть себе ухо не отрезал в попытках удержать клинок, а отец два солнца подряд сверлил этим взглядом. На третье солнце5 Арон сдался и рассказал о своем поступке.

Пока он отдавал купленные продукты маме, Ланс сказал:

– Ну что ж, садись за стол, Бен, – и добродушно засмеялся.

Но в его смехе сквозила горечь, а взгляд остался таким же. Пытаясь сохранить самообладание, жеребята сели за низкий деревянный стол под окном, через которое пробивался луч заходящего солнца. Гвен Белогривая поставила медный подсвечник, держа его зубами, а затем глиняные тарелки с супом. Семья и гость дружно налегли на овощной с домашней лапшой. Солоноватый бульон и длинные макаронины таяли во рту, оставляя теплоту в животе.

– Сын, – Арон от неожиданности поперхнулся, а Бен не положил ложку в рот, держа ее копытом с помощью балансирования . – Скажи, что тебе помешало прийти в назначенный срок и закончить обучение?

Бен все-таки засунул ложку в рот: наверное посчитал, что спрашивать будут о нем, поэтому и замер. Арон, откашлявшись, признался:

– Я пошел на главную площадь, отец.

– Там ты и встретил Бена?

У гостя задрожали копыта.

– Нет, я встретил его на пути к площади, – объяснил Арон.

– Вы столкнулись?

– Нет, отец… На Бена напали какие-то мустанги.

– И ты защитил его, – догадался Ланс.

Арон с Беном кивнули.

– Что ж, значит, нашему дому выпала огромная честь, – Ланс принялся за суп.

Юный Бурогрив удивленно посмотрел на отца, затем на Бена и догадался. Во-первых, его шкура не пятнистая, а покрыта засохшей грязью, а во-вторых, Бен слишком изящно ел. Никаких причмокиваний или рыганий. Семья Арона обладала прекрасными манерами, потому что Ланс надеялся, что сын пойдет по его стопам и станет стражником, а для этого необходимо знать, как ведут себя дворяне и как держаться в их обществе. Но Бен!.. Бродяжка без отца и матери! Он-то откуда знал, как вести себя за столом?!

Дальше все ели молча. Сегодняшние солнце 6было тяжелым, и надо отдохнуть.

После трапезы Ланс наставил Арона:

– Береги его, сын, хорошо?

– Клянусь честью нашего дома!

Отец кивнул жеребенку, и все разошлись спать. Гвен приготовила для Бена спальное место рядом с сыном. Когда гость улегся на соломенную постель, то задал вопрос:

– Ты уже догадался?

– Есть теория, – ответил Арон.

– Поделишься?

– Нет, я предпочту подождать, пока обстоятельства сами подтвердят.

– Ждешь идеального момента для выгоды?

– Нет, просто интересно, прав ли я, – отшутился Бурогрив и зевнул.

Бен тоже зевнул, а его глаза начали слипаться.

– Спасибо, что спас меня.

– Не за что, господин.

«Бен Пятно» усмехнулся и заснул крепким сном, а вслед за ним и Арон угодил в объятия сновидений.

Он не проснулся, даже когда чья-то тень проскользнула через дверной проем и поскакала к Столице.

Наутро Арон с «Беном», потягиваясь, встали и начали умываться, жуя мяту и полоща рот родниковой водой из запасов в погребе под домом.

Гвен ушла с первыми лучами солнца на подработку служанкой, как и Ланс. Так что жеребята остались одни. И мылись у правой стены дома над глиняным тазом.

Младший Бурогрив заметил, как его друг мямлит с набитым ртом.

– Что вы делаете, господин? – Арон уже промыл зубы, и во рту царила жгучая свежесть.

– Шитаю, сжоко раж жую.

Арон, с трудом разобрав слова, спросил:

– Зачем?

– Чжобы… – «Бен» сплюнул в глиняный таз пережеванную зелень с водой, – чтобы зубы лучше пропитались мятой.

– Отец говорил, жевать ее надо ровно десять цоков7, – Арон показательно постучал копытом об таз.

– Да, но…

– Вы хотели узнать, сколько времени сможете держать мяту во рту.

«Бен» кивнул:

– Это было моим единственным развлечением.

Арон улыбнулся и отправился к выходу.

– Ты куда?

– Мне надо в сарай. Видите ли, отец во дворце, мама у графини до середины столба, так что все хозяйство на мне, господин.

– Я с тобой! – Бен помчался вперед.

Бурогрив не успел остановить друга. Оставалось позволить ему мчаться к старому сараю во дворе откуда доносился соленый запах сена и навоза.

Войдя в просторный построенный из досок дом, «Бен» вздрогнул, увидев огромного камелопарда. Его пятнистая шкура заметно посерела, а массивные длинные клыки сточились. Но в узких как дверная щель зрачках сохранилась та задорная дикость, что имелась у его неприрученных сородичей.

– Зачем вам камелопард? – «Бен» отшатнулся, когда зверь бросил на него недовольный взгляд.

Арон, кладя глиняный кувшин под зверя, ответил:

– Их молоко на редкость питательно, господин. Моя семья не может отказать в удовольствии лакомиться по праздникам данным напитком, – Арон мечтательно облизнулся и, заметив, что его друг приуныл, осведомился: – Не хотите, господин, подоить сами?

Бен оживился:

– Правда?..

– Вы же хотели помочь?

Жеребенок метнул опасливый взгляд на камелопарда, потом на Арона и снова на камелопарда… Затем гордо подошел к животному, а младший Бурогрив спросил:

– Вам приходилось доить камелопарда?

– Нет, – «Бен» сел справа от зверя рядом с Ароном.

– Это легко. Один напевает колыбельную, чтобы успокоить скотину, а другой сжимает вымя. Ясно?

– Полностью, – «Бен» уже потянулся к вымени.

Но Арон его остановил:

– Подождите, пока я не начну петь, тогда и приметесь доить, хорошо?

Друг кивнул. Арон, размяв язык скороговоркой, запел хриплым басом, но спокойный мотив тем не менее усыпил животное. И «Бен» начал доить зверя под приятные напевы:

В далеких краях,

Вдоль зеленых лугов,

Лежит страна прекраснее снов!

И скачет вдоль трав юный народ,

Из земли рожденный!

Честью нареченный!

Когда глиняный кувшин наполнился сладковатым молоком, Арон закончил свою песнь и начал откашливаться.

– Баллада агийвских рыцарей? – «Бен» впечатлился певческим даром друга.

Арон охрипшим голосом объяснил:

– Отец пел мне ее в детстве, кхм, как и отец его отца, господин.

– У тебя неплохой голос, – «Бен» натянуто улыбнулся. Его уже начало раздражать официальное обращение.

– Спасибо за комплимент, господин, кхм, но если честно, в вашем дворе найдутся певцы получше.

– Может, перестанешь? – вспылил «Бен».

– Что именно, господин, кхм?

– Прекрати вот это!

Арон наконец откашлялся и заговорил прежним почтенным тоном:

– Но так полагается обращаться к знати, господин.

Бен в ярости тыкнул глиняный кувшин, и из него чуть не вылилось молоко. Бормоча оскорбления, малыш вышел из сарая. Арону оставалось печально поглядеть вслед. Страшно идти за ним, что же младший Бурогрив скажет ему? «Прости, Карл Белорожденный, но ты наследник трона, а я сын стражника, и потому мы не можем общаться на равных!»

Все же Арон понимал, что возложил на себя ответственность, спася принца. И теперь не мог оставить его одного, каким, возможно, тот чувствовал себя многие годы. Набравшись храбрости, Арон покинул сарай.

Найти принца оказалось несложно. Он сидел возле дома на заднем дворе, вдалеке на холмах паслись камелопарды. «Бен» печально глядел на голубое небо, по которому плыли гонимые ветром облака; в воздухе витал запах маков, а рев скотины неприятно отдавался в ушах.

– Бен, – раздался голос за спиной.

– Теперь ты зовешь меня по имени? – съехидничал принц.

Младший Бурогрив сел рядом.

– Только один раз, господин.

Принц злобно прищурился.

– Это не оскорбление – формальность.

– Для меня это именно оскорбление!

– Согласно этикету, крестьянин должен обращаться к…

– О, оправдания!

– Слушай, то, что я называю тебя не по имени, не значит, что мы больше не друзья!

– Я просто знаю, чем все кончится! Сначала простые формальности, а затем слова: «Прости, мы слишком разные и не можем дружить!»

Арон решил промолчать и дать малышу выговориться.

– Сколько раз я встречал богатых жеребят, которые изысканно выражались! Они меня вгоняли в скуку! А стоило встретить интересного собеседника из крестьян, так он сразу кланялся мне до земли и называл меня как угодно, но не другом!

Арон слушал спокойно и внимательно. Он узнал о «скучной жизни» во дворце, трудностях с отцом-королем, напыщенных богатеях и тоске по матери.

За целый столб «Бен» наговорил столько, что можно было набить этим десять корзин. Но когда закончил, то всхлипнул.

– Не плачьте, не плачьте, господин, – Арон нежно обхватил копытами друга и прижал к своей бурой шерсти.

Но «Бен» заплакал. Слезы полились рекой, и шкура Арона стала мокрой, будто от дождя.

– Я даю вам слово, господин: ни происхождение, ни место в мире не помешают нашей дружбе.

«Бену» от этих слов стало полегче, но он печально прошептал:

– Это не так просто, сохранить дружбу.

– Если приложить достаточно усилий… Дружба будет длиться вечно, господин.

Жеребенок успокоился и вновь начал любоваться небом. Арон, проследив за его взглядом, понял, что принц смотрит на кудрявое облако, напоминающее голову единорога.

– По какой причине, господин, вы так интересуетесь нашими врагами?

«Бен» сперва смутился, но поняв, что Арон не осудит, рассказал:

– Тебя разве не интересовало, что находится за границей наших земель? Что творится там? В местах, о которых сложено столько легенд! Легенды, которые мы слышим в детстве от матерей, а взрослея, считаем глупой выдумкой. Но я никогда не перестану верить в мамины сказки. Потому что в них есть надежда! Ты разве не задумывался?

– Простите, господин, но я не особо интересовался прошлым, – Арон тоже посмотрел на облачного единорога.

– А если бы заинтересовался? Если бы стал персонажем тех легенд, в которых лошади скачут наравне с единорогами и пегасами?

Арон опустил взгляд на зеленую траву:

– То, возможно, я был бы мертв.

Облако растворилось и стало обычным пушистым пятном. Арона смутил неловкий момент, и он попытался развеять молчание:

– Но я могу и не умереть… если ты мне расскажешь одну легенду, господин.

«Бен» на радостях уже открыл рот, однако раздался звук боевого рога, и принц с ужасом вздрогнул. Арон ласково прижал его к себе и прошептал на ухо:

– Я дал тебе слово, господин, ничто не разрушит нашу дружбу.

Принц успокоился, но Арон внезапно понял, что грядущее разлучит их навсегда. И если «Бен» резво скакал к дому, то младший Бурогрив печально плелся сзади.

– Ты в порядке? – «Бен» притормозил.

– Жара меня сильно измучила, но ничего, – отмахнулся Арон от дурных предчувствий.

И «Бен» вновь резво поскакал, а улыбка младшего Бурогрива померкла. Ему было страшно: что, если друг разочаруется в нем? Как это возможно, чтобы дружба длилась вечно? Рано или поздно все кончается.

Когда жеребята пришли, то увидели стоящий перед домом царский конвой в белых тканевых доспехах и железных шлемах. В копытах они держали пики. В центре непоколебимо стояли три коня. Один из них – король Генрих Седогрив в развевающейся красной мантии. Его золотой венок с красным рубином сверкал на солнце. А серая борода трепыхалась на ветру вместе с коротко стриженной гривой.

Два буланых коня по обе стороны от короля были облачены в латные доспехи без шлемов; их золотые гривы так сильно колыхались, что норовили закрыть ясные изумрудные глаза. Украшенные серебром мечи покоились в черных ножнах, висевших на левых боках. Один из рыцарей коренаст и массивен, его морда заросла щетиной. Другой худ и высок, его грива была аккуратно причесана, но теперь полностью растрепалась.

Арону не составило труда узнать в тощем рыцаре сэра Адама, а в массивном сэра Гавейна. Они известны как верные боевые товарищи Генриха Седогрива, а также как наставники курсантов Ордена Великой Жанны и советники короля по военным делам.

Бурогрив смотрел на великих рыцарей, однако доверие у него вызывал только сэр Гавейн, ведь его взгляд был добродушен и при этом тверд и мудр.

Взгляд же Адама выражал сильный гнев, зависть и насмешку. Хотя морды обоих оставались бесстрастными.

И перед всей этой свитой из стражников и трех знатных дворян стояли, склонив головы, Ланс и Гвен.

Король Седогрив слабо кивнул им и громогласно приказал:

– Карл Белорожденный, подойди!

«Бен», сглотнув, вышел вперед, дрожа как лист.

– Привет, пап, – сдавленно пробормотал он.

– Зачем ты убежал? – в голосе короля не было осуждения или гнева, только горечь.

– Я хотел увидеть…

– Знаем, что ты хотел увидеть! – разразился Адам. – Хотел отправиться к нашим врагам и подвергнуть себя опасности! Что, кстати, и случилось!..

– Помолчи, Адам! – прервал его Гавейн. – Не дави на жеребенка!

– Успокойтесь, друзья мои! – приказал Генрих своим хоть и старческим, но еще сильным голосом.

Свита смолкла в почтительном молчании.

– Карл, тебе не стоит убегать из дома. Вне замка небезопасно.

– Покуда рядом Арон, я буду защищен, – запротестовал принц, украдкой посмотрев на друга.

Взоры Генриха и конвоя стражников пали на младшего Бурогрива. Ему казалось, что взгляд короля испепелит его, но выдержав напор, жеребенок произнес:

– Приветствую, ваше величество, – и сделал реверанс копытом.

– Ты должен поклониться королю Агийвии до самой земли! – роптал Адам. – А не стоять как равный ему!

– Успокойся, Адам! – приказал Генрих, а затем вновь посмотрел на Арона. – Ты ведь тот, кто спас моего сына?

– Да, ваше величество, я спас господина от четырех мустангов.

– А как они выглядели, помнишь? – спросил Гавейн.

Арон попробовал воссоздать облик мерзавцев, но сколько не пытался, ему виделись лишь красные глаза, горящие ненавистью.

– Помню только красные глаза, милорд.

– И все? – изумился Гавейн.

Арон кивнул.

– Значит, ты бесполезен, – усмехнулся Адам.

– Я думаю иначе, старый друг, – заявил Генрих повелительным тоном. – Твой отец, – король посмотрел на преклонившихся Ланса и Гвен, – рассказал мне, что тренирует тебя как стражника, это правда?

– Так точно, ваше величество.

– И именно благодаря тебе и твоему отцу мой сын, мой наследник остался жив.

Арон решил не отвечать.

– Скажи мне, Арон Бурогрив, ты действительно хочешь стать стражником?

– Да, ваше величество.

– Хочешь стать героем?

Карл наблюдал со стороны. На его мордочке начала появляться улыбка. Ему, похоже, ясно, к чему отец клонит.

– Простите, ваше величество? – Арон удивился такому издевательскому, как ему показалось, вопросу.

– Ты хочешь прославиться в военном ремесле, чтобы о тебе слагали баллады? – Гавейн тоже начал догадываться, к чему ведут расспросы.

Все замерли в ожидании ответа. И Арон искренне произнес:

– Вряд ли о стражниках поют песни, ваше величество. Я хочу с честью служить правому делу.

– С честью? – удивился Адам. – Что даст тебе честь?

– Воин без чести ничего не стоит, милорд. А тот, кто обладает ей, получит не признание, не богатство…

– А что? – Адам прищурился.

– Понимание, что он принес на родину не сокровища, а доброту, уважение, безопасность… и гордость родных, – прибавил Арон, посмотрев на отца с матерью, застывших в поклоне.

Конвоиры начали перешептываться. А Генрих Седогрив глядел на Арона отчужденно, словно никого кроме этого бурого жеребенка не существовало в Агийвии.

– Раз так, – заявил король, – значит, ты подходишь, Арон Бурогрив!

– Подхожу? – Арон посмотрел на Карла.

Тот весело улыбался, его белая шерсть была взъерошена, грязь отвалилась, обнажив царственный облик. Младший Бурогрив впечатлился: такой жемчужно-белый цвет, будто Карл сделан из фарфора. Хотя куда больше Арона удивило выражение мордочки принца. Он покусывал губы от радости, виляя белым хвостом.

– Да, подходишь для дела чести, которое еще никогда не давали коню твоего рода и сословия. Отныне ты под опекой герцогов Гавейна и Адама! – на морде сухопарого рыцаря появился гнев. – Они будут тренировать тебя и обучать премудростям дворянского искусства и рыцарского мастерства! – Гавейн сиял в предвкушении. – Ты будешь принят на обучение и по окончании станешь полноправным членом Ордена Великой Жанны! – Арон затаил дыхание. – Принимаешь ли ты оказанную честь?

Арон преклонил колени перед королем и торжественно заявил:

– Ваша милость мне дороже всего, повелитель!

Карл еле сдерживался, чтобы не загарцевать прямо тут. Арон же вспомнил слова бродячего музыканта: «Да наставит Ланса Бурогрива Великий Созидатель!»

Кто же знал, что доброе пожелание преподнесет такой подарок?..

Глава 2

Заклинатель Мечей

– Арон, скорее! – торопила сына Гвен, пока причесывала свою белую гриву, собираясь проводить мужа и жеребенка до дворца.

Сам Арон вместе с папой укладывал необходимые вещи. Яблоки, сидр и пергаменты, на которых младший Бурогрив будет учиться писать простые заговоры. Такая новость удивила жеребенка. Он не знал, что его будут обучать магическому искусству.

Ему казалось, что на волшебство способны только единороги, из-за чего они считались намного опаснее пегасов. Ведь тех можно сбить болтом из пращи, а с единорогом такое не сработает. Рогатый с магией на что угодно способен. По крайней мере, так слышал Арон.

И когда он поделился мыслями с отцом, тот ответил:

– Они искусно владеют магией, но и мы, агийвцы, обладаем мистическими силами, которые заложены в нас изначально.

– Это какими?

– Скоро сам узнаешь.

Они поскакали по зеленым холмам в Столицу. Там проходило великое празднование в честь их прихода. Стены города были увешаны красно-желтыми лентами, а из-за ворот доносились веселые крики. Встречавшие их вороные стражники в традиционных доспехах из простеганной ткани радостно приветствовали семью:

– Ланс! Поздравляем, ты не поверишь, как быстро расходятся слухи!

– Отчего же? Поверю, – улыбнулся Ланс. – Особенно когда эти слухи разносит моя жена.

– Ой, брось, Ланс! – Гвен шутливо толкнула мужа боком.

– Ладно, мы не будем вас задерживать, проходите, – рассмеялись стражники.

– Вы разве не будете нас проверять? – осуждающе спросил Арон.

– У нас приказ не задерживать и…

– Мой сын прав, – вмешался Ланс. – Проверьте, вы ведь знаете устав.

Вороные переглянулись и согласно кивнули. Насыпали каждому лунной пыли на макушку, та засверкала, доказав, что все трое на самом деле лошади.

Когда семья Арона вошла через арку, то троекратное «ура» разнеслось по улочкам. Граждане распевали песни и кидали под копыта виновникам торжества тюльпаны. Цветы приятно шуршали под подковами, а пыльца остро щекотала нос.

Юный Бурогрив застеснялся. Конечно, он знал, что агийвские лошади – народ впечатлительный, и повод для такого поклонения у них был. Ведь Арон Бурогрив – первый крестьянин, удостоенный обучения у благородных рыцарей! Стать рыцарем – удел дворян. И теперь жеребенку было непривычно наблюдать, как лошади, с которыми он когда-то мирно скакал по улицам города, вдруг стали относиться к нему словно к герою баллады. Теперь он знал ощущения Карла.

Гарцуя по пыльным улицам, они подходили к королевской стене, отделяющей замок от городских кварталов.

Запахи сгнивших яблок и скисшего молока продолжали веселить Арона. Хоть это останется для него прежним.

Подобно дворцу, стена была построена из белого камня. Её зубцы сверкали в свете солнца. Голуби, сидевшие на них, с любопытством глядели на непонятную им суету. А единственные ворота, всегда закрытые железной решеткой с золотой огранкой, сегодня были отворены, чтобы приветствовать Арона. Толпа почтенно расступалась перед гостями, сопровождая реверансами. Младший Бурогрив, подходя к воротам, расслышал перешептывания:

– Первый конь-крестьянин, что удостоился титула рыцаря!

– …еще не рыцарь!

– Пока нет!

– Я слышала, его отец много лет добивался копыта и сердца Гвен Белогривой…

– Я слышал, что Ланс с пяти лет тренировал сына, чтобы тот занял его место в стражниках.

О нем слухи ходят?! Его мир теперь иной, хорошо это или плохо? Он не знал.

Семья подошла к дворцовой стене. Гигантские ворота раскрыты, в проеме стояли сэр Гавейн и сэр Адам. Они выглядели приветливо, но Арон заметил, как гневно блестят глаза тощего дворянина. Жеребенок вспомнил кое-что о советниках. Лорда Адама называли «Рыцарем Народа» за его доброе отношение к простым лошадям. Но отец рассказывал, что Адам был влюбчивым ухажером и слишком зацикленным на чистоте. Поэтому стражники всегда старались поддерживать личную гигиену.

А вот о сэре Гавейне отец говорил так: «Нет рыцаря, что сравнится с ним в силе… или в аппетите». И после первой встречи возле родительского дома младший Бурогрив убедился, что Гавейн действительно обладает силой и, возможно, он… немного толще, чем должен быть.

У ворот семья нежно простилась.

– Учись хорошо, сынок, пиши почаще, – шепнул Ланс на ухо.

– И шерстку не забывай чистить, – Гвен была готова заплакать.

– Обещаю вам, что принесу честь нашей семье! – Арон благодарно поклонился родителям.

Арон прошел за стену, и слуги со звонким ударом опустили чугунную решетку. И теперь на него смотрели две пары глаз. Одна добродушная, но при этом строгая, другая – надменно-лукавая. Бурогрив затрясся, привычная радость от торжества прошла, сменившись страхом неизвестности. Какое-то время рыцари стояли молча, пока Арон не решился прервать тишину.

– Милорды, – он сделал поклон глубокого уважения и почтения, очертив полукруг копытом и низко опустив голову.

Сэр Гавейн и сэр Адам изумились. Через мгновение Гавейн залился глумящимся смехом.

– Ну что, Адам, давай сюда шестнадцать мидасов!

Сэр Адам выглядел так, будто наступил в навозную кучу. Не отрывая взгляда от Арона, он достал зубами из-под доспехов мешочек из кожи камелопарда и положил его перед Гавейном. Тот довольно схватил кошель и спрятал под латы, а потом радостно посмотрел на курсанта.

Бурогрив, оробев, хотел снова поклониться, но Гавейн Солнцегрив остановил:

– Не надо, малыш, не стоит.

Сэр Адам презрительно фыркнул.

– Вы заключили пари, милорды?

Гавейн еще сильнее рассмеялся:

– О да, малыш! Адам поставил на то, что ты не знаешь Великого Поклона.

– Милорды… Могу посметь спросить, откуда вы узнали про Поклон?

– Стражники с утра только и судачат об этом: «Ланс Бурогрив своего сына с рождения обучал общению с дворянством».

– Я бы не сказал, что с рождения, милорд…

– Успокойся, малыш. Давай лучше покажем тебе замок.

Рыцари загарцевали через просторный двор к дворцу. А вслед за ними скакал Арон, с любопытством осматривая яблони и цветущие тюльпаны, разносившие ванильный запах пыльцы.

Каждое дерево и куст изображали вставшую на дыбы лошадь. Садовники и сейчас ухаживали за садом: стригли и сажали новые растения. Зелень располагалась вдоль дорожки, создавая ровную аллею.

Вскоре они подошли к дубовым воротам белого замка с синими куполами башен. С дверей на гостей устремлялись ветвистые железные рога.

Арону невольно показалось, что они направлены на него. Он оцепенел на мгновение, но голос Гавейна быстро разбудил:

– Захватывает дух, малыш?

Арон вздрогнул и постарался не подать виду:

– Да, милорд, очень захватывает.

– Вот и славно, – Гавейн похлопал жеребенка по спине. – Нам через главные ворота, все время прямо!

Двери отворились, и рыцари вместе с Бурогривом вошли в коридор из белого мрамора, украшенный блеклыми фресками. Они пахли сухой пылью. Каждая изображала сцену из жизни лошадей: как они удобряли почву, как обучали жеребят, как сражались и как героически умирали. Взгляд Арона привлекла одна фреска: черный силуэт меча в полосах огня, парящий над бурой кобылой, которая облачена в серебряные латы с развевающимся золотым плащом.

– Это и есть Великая Жанна? – не удержался Арон от вопроса.

Гавейн улыбнулся и произнес:

– Наша мать и отец с мечом наперевес нас на подвиги вдохновит и в бою защитит.

Жеребенок был несказанно удивлен. Ему еще в детстве приходилось слышать сказки о доблестной Жанне, величайшей рыцарше, что когда-то скакала по полям Агийвии. Она была храбра и нежна, благородна и хитра. О ее навыках владения клинком слагали легенды, а о сражениях баллады. Но Арон не мог и представить, что Великая Жанна окажется, как и он, бурой масти. Это поразило сильнее ее легендарного меча!

Вскоре они дошли до развилки из коридоров. Гавейн и Адам повели Арона прямо.

Стены сделались кирпичными, проход освещался железными факелами, а в воздухе стоял запах плесени. Порой под копыта юного Бурогрива попадала паутина. И чем дальше он уходил с рыцарями, тем отчетливее гремели мечи, трещало дерево, раздавались крики и гулкие удары падений.

– Похоже, молодые стражники уже принялись за упражнения, – впервые заговорил сэр Адам.

Его голос звонкой мелодией отразился от стен.

– Не дожидаясь нас?.. Ха, молодежь, учителей совсем не уважает! – отозвался сэр Гавейн.

Его хриплый старческий баритон звучал скрипучей дверью.

Арону от добродушия коренастого лорда полегчало на душе. А то в этом проходе было слишком мрачно и холодно, тем более что здесь нет вообще никаких окон. Но вскоре они подошли к маленькой дубовой двери.

– Здесь отдыхают кадеты, – холодным тоном произнес сэр Адам. – О начале первого урока объявит боевой рог.

– А как кадеты отнесутся к тому, что среди них простак? – Арон постарался, чтобы его голос не дрожал.

Но Адам язвительно отмахнулся:

– Сам узнаешь, – и тощий «Рыцарь Народа» удалился с высоко поднятой головой.

Арону оставалось только посмотреть ему вслед.

– Не волнуйся, малыш, их немного, – успокоил Гавейн жеребенка слабой улыбкой.

От Арона не ускользнула печаль в голосе старого воина.

– Милорд, – обратился он к рыцарю, когда тот собрался уходить. – Что вы имели в виду, говоря про курсантов?

– Сам увидишь, заходи и обустраивайся.

Рыцарь ушел. Бурогрив долго не решался отворить дверь, но подумав о чести, вошел… и увидел четырех жеребят своего возраста. Двое играли в шахматы, а остальные лежали на кроватях, бесцельно глядя в потолок.

Беспокойство сменилось удивлением. В просторной каменной казарме с десятью койками, пахнущей осиновым маслом, находилось всего несколько жеребят.

Как только Арон вошел с резким хлопком двери, четыре пары глаз уставились на него, но не столько с презрением, сколько с любопытством. Кадеты поднялись со своих мест и подошли к Бурогриву чуть ли не впритык. Они не выказывали раздражения от присутствия среди них простака. Хороший признак.

Арон постарался собрать храбрость в маленький снежок и повторил поклон глубокого уважения.

– Милорды, – обратился он к ним спокойным тоном, хотя сердце в груди плясало польку.

Дворяне улыбнулись и ответили ему тем же поклоном.

Младший Бурогрив выдохнул.

– С тебя три пирожка, Перси, – потребовал рыжий жеребенок от вороного.

– Сейчас, Галахад, только достану из сумки, – и вороной отправился к койке.

– А с вас две вафли, – распорядился Галахад буланым близнецам.

Те насмешливо заржали и пошли за обещанной платой.

Арон разинул рот. Видимо, слухи разошлись дальше, чем он думал.

Когда Бурогрив понял, что до сих пор стоит как пень, то поспешил к койке. Жеребята продолжали глазеть на него как на диковинную птицу. Арон старался сохранить самообладание; не хватало еще подраться с дворянами. Держа зубами сумку, он выложил из нее стопки пергаментов, пишущие перья, небольшой портрет семьи и немного сладких яблок. Затем сел на прыгучий матрас, набитый соломой, и к его удивлению рядом уселись дворяне. И опять пытались протереть на нем дыру. А хруст вафель и яблочных слоек над ухом раздражал еще сильнее. И чтобы заглушить надоедливый звук, он взял копытами наливное сверкающее яблоко.

Сделав первый надкус, он ощутил кислый сок с нотками сладости. И вдруг ему под нос сунули яблочную слойку с вафлей. Арон удивленно повернулся к рыжему жеребенку.

– Я Галахад Рыжегрив, сын Романа Рыжегрива.

Изумившись, Арон принял подарки. Затем, вспомнив о вежливости, достал из своей сумки фляжку с яблочным сидром и подал милорду, представившись:

– Арон Бурогрив, сын Ланса Бурогрива.

Галахад с интересом взял фляжку, открыл ее и уже собирался выпить.

– Только один глоток, – предупредил Арон.

Галахад последовал совету юного Бурогрива. И стоило глотнуть, как от сильной крепости его рыжая шерсть взъерошилась. Рыжегрив передал напиток другим жеребятам.

– Это Перси Черногрив, сын Уолтера Черногрива. А эти, – Галахад указал копытом на буланых близнецов, жадно присосавшихся к фляге. – Братья Кей и Кай Златогривы, сыновья Георга Златогрива.

Близнецы радушно заржали, икнув от пьянящего пойла.

– Они неразговорчивы, но шумливы, – пояснил Перси, с наслаждением кусая яблочную слойку.

Арон пристально посмотрел на братьев, но так и не смог найти отличий между ними.

– Я ожидал увидеть, хрум, больше курсантов, – признался Бурогрив, жуя вафлю. Мягкое тесто таяло во рту, будто мед.

– А наши семьи – единственные, кто согласился отдать нас в ученики.

– Почему? Для каждого дворянина честь, если его сын станет рыцарем.

Жеребята печально вздохнули, и Перси пояснил:

– Не каждый отец отправит своего сына на погибель.

– Вы говорите о церемонии круглого стола? – догадался Бурогрив.

– Уже десять рыцарей отправлялись по выбору круглого стола на поиски Разящего, ни один не вернулся, – подтвердил Галахад.

– Как же вы оказались здесь?

– Наши отцы все еще верят, что Разящий отыщется вместе с рыцарем, достойным этого артефакта, – с надеждой заявил Перси.

Братья Кей и Кай снова заржали. Похоже, их забавляла вера в пророчество о достойном воине, который отыщет Разящий. Но несмотря на задорное ржание, в их глазах блестели еле заметные слезы.

Арон не представлял, какое бедствие творится в замке. До него доходили слухи о рыцарях, отправляющихся на поиски. Отец говорил, что те возвращались с неудачей. И тут младший Бурогрив припомнил, что когда папа рассказывал об ушедших, то делал это печальным голосом. Арону стало непонятно, почему от народа скрывают правду.

Когда он спросил об этом Галахада, тот ответил:

– Если бы лошади Агийвии узнали правду, народ охватила бы паника.

– И это не говоря о том, что будет, если пегасы тоже узнают о кризисе! – вставил Перси.

– Пегасы? А как же единороги? – Арона заинтересовало, что Перси упомянул только крылатых.

Тут впервые голос подали близнецы:

– Как шообшили королю… – начал Кей, шепелявя.

– …единороги закрылись ото всех в Елисейском Лесу! Оттуда доносятся только стоны, уууу! – закончил басом Кай.

Арон, положив слойку, задумчиво проговорил:

– Интересно, и что же они там такого делают?

– Пусть делают, что хотят, лишь бы к нам не совались! – вспылил Галахад.

– А откуда вам все известно? – Арон посмотрел на своих товарищей испытующим взглядом.

Перси ответил за всех:

– Наши отцы – доверенные короля Генриха. Им полагается знать такие вещи.

Разговор прервал трубный рев боевого рога. Пятеро курсантов сорвались с места, каждый взял зубами пергамент с белым пером. Скача по длинным извилистым коридорам, жеребята ориентировались на зов боевой трубы.

Они вбежали на усыпанную песком площадку, окруженную деревянной трибуной, как в амфитеатре. За стеной, отделяющей одну арену от другой, слышались шаги марширующих стражников. На безоблачном небе светило яркое солнце.

Арон посмотрел на деревянную балку, возвышающуюся на каменной стене. До заката солнца оставалась половина столба. Время течет быстро, когда есть с кем поболтать.

– Кадеты! – сотряс воздух старческий голос сэра Гавейна, стоявшего в центре арены. – Всем подтереть носы и строиться в ряд!

Жеребята спрыгнули с бортика на песок и встали в шеренгу. Сэр Гавейн грозно посмотрел на малышей и бросил к их копытам короткие мечи.

– Разбирайте!

Когда жеребята взяли рукояти мечей зубами, то заметили, что лезвия тупые и все в щербинках. Удары будут сильными, но не смертельными.

– Вы по очереди будете фехтовать, показывая свои умения. Каждый проигравший садится на землю и отдыхает, – сухо объяснил рыцарь. – Первыми выйдут курсант Арон Бурогрив, его оппонент Рыжегрив. Я буду в смотровой башне, – милорд указал копытом на огромную каменную колокольню, возвышающуюся над ареной. – Если увижу, что кто-то использует уловки подобно рогатому, тот вылетит отсюда! Всем ясно?

Жеребята ответили, держа мечи так, чтобы можно было говорить со стиснутыми зубами:

– Да, милорд!

– Хорошо, – одобрил Гавейн. – Начинайте!

И он удалился с арены. Ученики присели, и только Арон с Галахадом стояли. Они вышли на середину круга, приготовившись к поединку.

Первым ударил Галахад. Бурогрив удачно отбил и попытался атаковать. Однако Рыжегрив круговым движением резко парировал, и Арон чудом не уронил меч. Клинки скрестились, потом соскользнули, и пошла серия выпадов. Тупые лезвия глухо стучали на тренировочной арене. Челюсти сражающихся затекли от тяжести деревянных рукояток, а шеи налились ноющим огнем. Ни один не уступал в мастерстве. Сталь мелькала бликами в лучах солнца.

Противники пытались специальными оборотами вырвать друг у друга оружие. Остальные жеребята с замиранием сердца наблюдали поединок.

Думалось, бой не кончится никогда, но вот Галахад Рыжегрив начал уставать, и Арон резким захватом гардой за лезвие оппонента вырвал клинок, и тот со свистом упал острием в песок. Жеребята обменялись поклонами. А сэр Гавейн прокричал с башни:

– Перси, твой противник Кей! Галахад, Арон, отдыхайте!

Те кивнули и отошли на край арены. Галахад сказал:

– Ловко сражаешься, – у него подкашивались ноги.

– Спасибо, ух, фууух, – у Арона дыхание сперло от напряжения.

Оба жеребенка присели.

– Тебя отец… научил?

– Да, хуф. Как… как и тебя, наверное.

Жеребята разговорились, наблюдая, как Перси пытается взять верх над Кеем. Но буланый оказался неплохим мастером меча. Меж тем Арон и Галахад рассказывали о своих знаниях, о жизни во дворце и деревенской лачуге, о легендах и песнях, услышанных в детстве. Бурогрив рассказал о знакомстве с Карлом и желании встретиться с ним.

– Я бы не надеялся, уроки длятся от рассвета до заката.

Арон не обратил внимания и продолжил беседовать с Галахадом. Никто из жеребят не подозревал, что за ними со Сторожевой Колокольни следили три лошади.

– Что скажешь, Гавейн? – спросил Генрих Седогрив.

– Малыш умеет сражаться, – ответил коренастый рыцарь. – Думаю, стоит повысить его отца в звании.

– Вы что, сговорились?! – Адам оскалился.

Он стоял в отдалении, тем не менее прекрасно видел сражение и его финал.

– Если тебе что-то не нравится, Адам, выскажи мне это в лицо, – Генрих повернулся к нему, будто желая своим взглядом усмирить непокорного дракона.

– Вы знаете правила, мой король, – Адам склонил голову. Он понимал: когда Генрих просит о прямолинейности, то лучше излагать вежливо. – И я не могу указывать вам, как поступать, но я хотел бы знать, по какой причине вы взяли этого крестьянина на обучение.

Генрих какое-то время молчал. Если его о чем-то спрашивали, то он хорошенько обдумывал ответ. Потому что если совершишь хотя бы одну ошибку, то недолго будешь править.

– Нам нужны такие жеребята как Арон Бурогрив, – наконец произнес Генрих. – Он умеет сражаться, а ты, Адам, прекрасно знаешь, что благородные лорды больше не хотят отдавать своих жеребят на обучение.

– Если дело только в этом, мой король, то я замолкаю.

– А в чем еще может быть дело?

– Мой король, мы прекрасно знаем, почему лорды отвечают отказом. Церемония круглого стола каждые три года выбирает нового глупца на поиски меча…

– Меча?! – проревел сэр Гавейн. – Разящий не просто меч, Адам! Это реликвия нашего народа! Могущественный артефакт, подаренный самим Белорогим Королем Великой Жанне!

– Как гласит легенда… – сэр Адам устало закатил глаза.

– Это легенда так же правдива, как и сведения Тана!

– Прекратить! – прервал споры король Генрих. – Разящий – это шанс получить гарантию защиты от пегасов, – обратился он к Адаму.

– Пегасы только быстрее нападут, мой король. Если узнают, сколько рыцарей осталось при дворе и что некому больше вести солдат в бой, а среди стражников полно разгильдяев!

– Поэтому я и взял этого юнца! – глаза Генриха вспыхнули ненавистью.

Адам, конечно, соратник, но порой его напыщенность выводит из себя.

– То есть вы хотите сказать, что взяли крестьянина, чтобы он повел наши армии в будущем?!

– Да, сэр Адам!

– Зачем именно его?

Генрих от смущения проглотил собственные слова. Он не мог заявить, что Арон спас его сына и потому благодарен ему. Он не мог рассказать о надежде на легенду о достойном рыцаре. И о мучавшем его страхе за Карла. Седогрив снова начал обдумывать и подбирать нужные аргументы.

– Для любого жеребенка честь быть принятым в Орден. А для жеребенка из народа это почет, уважение и знак того, что король Агийвии ценит своих подданных.

– Вы решили заполучить еще больше любви своего народа, – напыщенно проворчал сэр Адам.

– Сейчас любовь народа нам нужна как никогда.

– Особенно если жители Агийвии прознают, что все рыцари, отправившиеся в поход, так и не вернулись, – согласился сэр Гавейн.

Король Генрих благодарно посмотрел на крупного рыцаря. Лорд Солнцегрив всегда его поддерживал и защищал. Такой страж должен быть и у Карла. Даже если Арон не тот рыцарь из предсказания, он хотя бы останется с принцем, когда тот взойдет на трон. Тут Генрих заметил, как сэр Адам завистливо поглядывает на арену. Неужели Рыцарь Народа боится конкуренции от простака? Вполне разумно.

– Ладно, милорды, оставим юного Бурогрива и примемся за более важное, – Генрих сгладил растрепавшуюся прядь седой гривы и поправил золотой венок с рубином. – Что происходит на границе Елисейского Леса, сэр Адам?

– Разведчики докладывают, что в чаще снова слышали загадочные завывания. Единорогов по-прежнему не видно, мой король.

– Что еще?

– Они просят о переводе в другой отряд…

Генрих сочувственно промычал, а затем посмотрел на Гавейна.

– А что в Геликонских горах? От Тана есть известия?

– Пять заходов солнца – и ни одного письма, мой король.

– Как он вообще так может?! – взвинченный Адам готовился рвать и метать, он сегодня явно встал не с той ноги. – Годами не объявляться, а потом: «Здрасьте, я здесь и с новыми посланиями о ваших врагах!»

– Тан – волшебник, – спокойно возразил Гавейн. – Может себе это позволить.

– А откуда нам знать, что он якшается с пегасами? – не унимался худой рыцарь.

– Тан верно служил еще моему отцу, а до этого моему деду, – влез в разговор Генрих. – Ни один маг среди лошадей не сравнится с ним во владении чарами, и я еще молчу о пегасах с единорогами.

– К тому же Тан не раз помогал нам в трудные времена, – добавил сэр Гавейн свои пять мидасов.

– Раз так, – Адам обиженно отвернулся, – то больше вопросов нет, мой король.

Генрих с Гавейном снова устремили взгляды на арену, где продолжался поединок Перси с Кеем.

Вороной жеребенок был на последнем издыхании, пока Кей шутя отражал удары. И наконец обезоружил своего противника.

– Еще не перевелись у Златогривов мечники, – довольно сказал Генрих.

А Гавейн прокричал:

– Галахад! Поднимай свой круп, бери меч и фехтуй с Каем!

Жеребята послушно принялись за дело.

– Я думаю, милорды, вам пора спускаться к ученикам. Спасибо, что уделили мне время, – король благодарно кивнул советникам.

Они кивнули в ответ и спокойным шагом удалились, не о чем ни беседуя. Пусть Гавейн с Адамом много сражались с разбойниками и наемными отрядами мятежных полководцев, жаждущих захватить власть, но лорды не стали друзьями. Они скорее партнеры по работе. А их работа – защищать королевскую семью и народ от посягательств врагов, и лишь в этом они солидарны. Что касается характеров и взглядов, они совершенно разные. Гавейн действительно любил поесть, выпить сидра. Адам же любил поухаживать за симпатичными кобылками. Такие разные дворяне стали союзниками, но не друзьями.

Генрих остался наблюдать за поединком и мимоходом посмотрел на небо; облака стали светлее и как будто мягче, чем перина в королевских покоях. Одно облако, гонимое ветром, улетело, и король увидел луну на голубом небе, хотя сейчас день.

Седогрив вспомнил о супруге. Красавица Анжела Белогривая была любовью его жизни. Но не за ясные голубые глаза и сверкающую серебряную гриву он полюбил ее, а за сердце, доброе и нежное.

Монарх снова взглянул на луну. Для жителей Зеленоземья она не просто небесное тело, а целый мир, в который попадают после кончины. Согласно сказаниям, если приглядеться, то можно увидеть, как душа близкого улетает на Селению – Лунную Землю, где все живут в единстве и гармонии.

На глаза Генриху попалась птица – белая цапля с длинным хохолком. Она парила над ареной, где сейчас тренировались жеребята. Галахад в этот раз выстоял в поединке, но и Кай показал себя недурно. Ничья.

– Арон! Кей! Мечи на изготовку! – прокричал Гавейн.

– Посмотрим, Бурогрив, справишься ли ты с ним, – ехидно пробубнил Адам.

Арон с Кеем скрестили клинки, и через четверть столба Бурогрив выронил меч.

– Я не удивлен, – улыбнулся Адам.

Рыцарь не знал, что на колокольне король Генрих тоже улыбается, однако не от забавы. Просто король понимал: у каждого свое мастерство, и у Арона владение мечом – не самый важный талант.

– Перед вами наши главные враги! – громко промурлыкал сэр Адам.

Жеребята заинтересованно глядели на каменные фигуры единорога и пегаса.

Единорог грациозно вытянул тонкую шею, на которой красовалась маленькая безгривая голова. Длинный рог, казалось, проткнет само небо. Белый скакун величественно выставил вперед правое копыто, как при поклоне; словно на ветру, развевался хвост с кисточкой. Хищный оскал не сходил с коварной морды.

Пегас напоминал обычного агийвского коня, однако разница была отнюдь не в том, что на копытах вместо шерсти пушком росли перья. Дело в глазах. Широкие зрачки и глаза размером с кожаный мяч.

Жеребята напряглись: никто из них никогда не видел врагов Агийвии вживую. У курсантов появилось необъяснимое чувство – если бы они встретили их, то именно так те бы и выглядели. На ум лезли совершенно неуместные вопросы. Как единороги не мерзнут без грив? Какое у пегасов зрение?

Голос Адама оторвал от раздумий:

– Слушайте внимательно, воины! Вы должны зарубить на носу несколько правил, если столкнетесь с этими существами. Не смотрите пегасам в глаза! Они подобны темному омуту, затягивающему в глубокий сон. Любыми способами не позволяйте единорогам говорить! Ибо каждое их слово – яд, туманящий рассудок.

Бурогрив призадумался: если единороги и пегасы способны на такое, то что же агийвские рыцари могут им противопоставить?

– Но у каждой силы есть обратная сторона! Пегас не способен выдержать собственного взгляда, потому постарайтесь заставить его смотреть на отражающую поверхность. Озеро, пруд, но лучше всего зеркало!

Арона данные предостережения насмешили. Получается, им придется брать с собой зеркала? Неужели придется таскать под доспехами?

– У единорогов слабость иная – их рог! Если лишить врага рога, то сам хозяин гибнет, ибо разум единорога неотрывно связан с ним.

Младший Бурогрив хотел понять, как можно сражаться с противниками, чья магия не даст приблизиться и на один шаг?

– Внимание на сэра Гавейна!

Жеребята повернулись к массивному рыцарю. Он встал перед статуями и зубами вытащил меч. Приготовившись к бою, кивнул:

– Начинай.

Адам прошептал заклинание, состоящее из непонятных звуков.

И вдруг зрачки статуй вспыхнули красным! У жеребят перехватило дух. Горящие глаза уставились на сэра Гавейна.

Но не успели враги сделать первые шаги к рыцарю, как тот взмахнул мечом, и оба противника потеряли головы.

Кадеты разинули рты. Гавейн стоял на расстоянии двадцати копыт, а разрезал камень так, словно находился всего в шаге от них.

Адам шутливо потопал, Гавейн ответил вычурным реверансом.

– Вы видели действие зачарованного меча! Нет лучше оружия, чтобы покончить с врагом. Когда ваше обучение закончится, каждому выдадут собственный клинок, выкованный придворным кузнецом Баком. Но сперва вы должны усвоить азы! – пояснил тощий рыцарь.

И начались изматывающие тренировки. Гавейн пинал камни в жеребят, они должны были за цок до броска ответить встречным ударом желудя, при этом увернувшись. Далее шли уроки фехтования и стрельба из лука. Получалось не ахти, только Галахад умело владел тетивой. Перси больше давались уроки заговоров: жеребята писали на пергаментах заклинания, которые на мгновение вспыхивали белым огнем.

– Это значит, что ты написал молитву Великому Созидателю без ошибок, – одобрил сэр Адам.

– Спасибо, милорд.

Потом уроки по шпионажу. Задача жеребят была проста: незамеченными пробраться мимо сэра Гавейна и добыть золотое яблоко. Здесь Кай смог проявить себя.

На закате началась игра в выбивалы. Оба рыцаря взяли зубами набитые песком кожаные мячи. Молодым рыцарям надо было уворачиваться от бросков и к тому же отвечать самим. Но попробуй увернись, когда у тебя не осталось сил! Жеребята постоянно падали и валили других. А если уворачивались, то занося мячи для броска, задевали соседей.

Сэр Гавейн продыху не давал. В итоге четверо жеребят поссорились. Лордам оставалось наблюдать, как раздор наполнял молодые сердца.

– Ты Кай медношерстный, не можешь стоять на своей стороне?! – кричал Галахад.

– Не ошкорбляй моего брата, шорек! – грозно выпучил грудь Кей.

– Я могу сам за себя постоять! – обиженно заявил второй Златогрив с огромной шишкой на макушке.

– Угораздило на меня свалиться! – Перси потер ушиб на колене, глядя на Арона.

А тем временем сэр Гавейн и сэр Адам отсчитывали время до конца урока.

Над ареной эхом зазвучал гимн агийвских рыцарей. Голос юного Бурогрива пусть и не отличался стройностью, однако живо привлек внимание окружающих. Когда пение смолкло, все восторженно разглядывали Арона. Но больше он ничего не сказал, а схватил зубами мяч и швырнул в сэра Гавейна с такой силой, с какой еще никогда не кидал. От удивления рыцарь чуть не повалился. И не успел он оправиться от броска, как в него попало еще четыре мяча. И милорд плюхнулся наземь, смеясь.

– Вот тебе, Адам! – радовался он.

А сэр Адам оскорбленно взирал на ликующих малявок. И вскинув голову, ушел.

На сторожевой башне в то же мгновение прозвонил колокол.

– Все, кадеты! Урок окончен! Живо в казарму! – Гавейн с трудом поднялся с песчаной земли.

И никто кроме рыцарей не знал, что на колокольне стоял король. Он радостно глядел на убегающих сорванцов.

Теперь ясно, что Арон – тот, кто объединит таких разных жеребят. Снова посмотрев на небо, Генрих удивился. На куполе башни сидела та же белая цапля, скрупулезно изучая арену.

– К святу или ко мраку? – спросил король.

Но цапля взлетела с крыши и скрылась за розовыми облаками, уходящими за алый горизонт. Генрих устало потянулся и отправился немного отдохнуть в свои покои.

Когда он проходил по мраморным залам, то отчетливо слышал частый цокот копыт. Добравшись до комнаты, Генрих улегся на пуховую перину и, укрывшись одеялом, задремал. У монарха завтра очередные тяжелые будни.

Жеребята доскакали до казармы и весело вбежали внутрь, затворив дверь. Они прыгали на койках, вопя:

– Мы его столькими мечами закидали!

Вдруг Галахад заметил, как Арон собирает в свою наплечную сумку яблоки.

– Ты куда?

– Я хочу увидеться с господином, – ответил Бурогрив радостно.

– С кем? – не понял Кай.

– С Карлом Белорожденным, – пояснил Галахад.

Пусть Арону не хотелось покидать новых друзей, однако он пообещал встретиться. Галахад подошел к нему и помог собраться.

– Ночью всегда происходит куча интересного! Разве мы можем такое пропустить? – Рыжегрив мягко толкнул Арона.

Выбежав из казармы, жеребята покрались за Бурогривом по коридору с фресками, перешептываясь. Сегодняшняя ночь обещает веселье. Ученики с неистовым восторгом глядели на картины с рыцарскими подвигами. Напротив одной остановились. На ней было изображено здание, напоминающее кирпичный дом с детских рисунков, построенное из белого песчаника с черепичной крышей.

– Храм Белорогого Короля! – с придыханием протянул Перси.

– Я таким его и представлял, – шепнул Арон.

– Эй, копуши, поторапливайтесь! – позвал Галахад, стоявший на развилке коридоров.

Бурогрив и Перси быстро догнали друзей.

– Так, – рассуждал вслух Галлахад, – если бы ты был принцем и наследником целого королевства, то где бы ты жил?

Арон, задумавшись, ответил:

– Наверное, наверху.

– А точнее? – настаивал Галахад.

– Дашайте поднимемся наверх, а потом уше будем думать! – вмешался Кей.

Жеребята повернули в правый коридор с роскошной обстановкой: белые полы сверкали в лунном свете, а витражи давали красные, зеленые и голубые отблески.

Луна поднялась высоко, когда жеребята добрались до широкой лестницы. Они шагали по ступеням, и жемчужно-светлые лучи проходили сквозь окна, делая маленьких рыцарей похожими на призраков.

Жеребята попали на верхние этажи. Там все блестело: шершавая мебель из дерева, покрашенного в золотой цвет, гладкие вазы из фарфора тонкой работы с драгоценными камнями. И гладкие на ощупь деревянные резные двери с узорами ветвистых рогов. И запах душистого мыла с фиалками по всему коридору. Обстановка так и кричала: здесь живет королевская семья.

– Так, что теперь? – Галахад прикрывал сзади.

– Думаю, нам туда, – Перси указал копытом в конец коридора.

– Ты уверен? – засомневался Арон.

– Папа брал меня малышом сюда. Помню на уровне инстинктов.

– Ну, если у тебя такая память, то и Разящий легко отыщешь, – усмехнулся Галахад.

Черногрив хотел ответить на оскорбление, но…

– Давайте не ссориться! – прервал Арон. – Скачем туда!

Жеребята двинулись вперед. Чем ближе они подбирались к развилке, тем громче слышались голоса.

– Почему ему не сидится во дворце, аааахх? – зевнул неизвестный.

Кадеты заглянули за угол и заметили двух охранников рыжей масти в белых тканевых доспехах с неприкрытыми макушками.

– Малышу не нравится, что отец держит его в замке, – пояснил второй стражник.

– Вечно, аааах, у богатеев причуды, – первый снова зевнул.

– Это не причуды, а врожденное любопытство.

– Оно пройдет с возрастом?

– Не думаю.

– Я слышал, у принца интерес к единорогам.

– Есть такое.

– Надеюсь, хуже не станет.

– Принц просто желает увидеть земли за пределами Агийвии.

– Да! И подружиться с нашими злейшими врагами!

– Не волнуйся так.

– А чего волноваться? Это всего лишь самые главные враги нашего королевства. А принц мечтает подружиться с ними!

– Ты мог бы не орать, он спит.

– Не зря мать моей мамы говорила: «Повернешься спиной к единорогу подобно Королю Белорогому, получишь нож в спину!»

– Там вроде говорилось о пегасе.

– Она говорила так.

– А отец моей матери говорил о пегасах.

– Я к тому, что принц нас погубит своими причудами.

– Так перестань орать, он же спит!

– Хорошо, хорошо, больше не буду.

– Вот и славно.

Пока стражники беседовали, Арон с друзьями думали, как их обойти. Галахад предложил вырубить, Перси – тихонько прокрасться мимо. Но Златогривы, ничего не говоря, поступили иначе.

Братья прокрались к развилке и свернули в правый коридор. Друзья дивились – как близнецы настолько бесшумно ходят?

Почти сразу послышался невообразимый грохот, и охранники в тканевых доспехах поскакали на шум.

Стражники так были поглощены мыслью о лазутчиках, что не заметили Кая и Кея, затаившихся под чайным столом. Вскоре близнецы вернулись обратно к остальным.

– Что вы там устроили? – забеспокоился Перси.

– Перевернули мебель, – сообщил довольный Кай.

– И рашбили одну вашу, – с улыбкой поделился Кей.

Друзья гадали, не ударились ли братья об пол, когда были маленькими. Но быстро забыли про это и бесшумно добежали до двери.

А из коридора слышались крики:

– Великий Созидатель! Кто здесь все это устроил?

– Ты можешь не орать?

– Ты посмотри, что они сделали с вазой!

– Кто они?

– Ну… Не знаю.

– Вот именно. Так, быстро подметай осколки, а я поставлю стулья. И никому не говори о том, что было.

– А что было?

– Именно.

– Да не было ничего.

– Вот и славно.

Пока охранники убирались, Арон, подобравшись к двери, тихонько приоткрыл ее. Но сквозь щелку ничего не было видно. Бурогрив даже подумал, что Карл действительно спит, но тут до его ушей донеслось:

– И тогда храбрая Жанна Великая и ее друзья столкнулась лицом к лицу с королем циклопов…

Арон поманил друзей за собой. Они попали в просторную комнату, заваленную плюшевыми драконами и книгами. В основном это были карты Зеленоземья и сборники легенд.

Посередине стояла перина, набитая перьями. А под одеялом виднелся тусклый огонек то ли от свечи, то ли от лампы. Жеребята подошли к кровати, и маленький Карл вздрогнул:

– Кто здесь?

– Не узнаете друга, господин? – поддел Бурогрив.

Карл живо вскочил и предстал перед жеребятами во всей красе. В лунном свете белая шерсть и грива отливались жемчугом, а золотые глаза ярко блестели. Принц радостно подпрыгнул к Арону и обнял его. Остальные улыбаясь наблюдали за трогательной сценой.

– Ты пришел! – с восторгом воскликнул Карл.

– Да, господин, – и Арон достал из сумки красное наливное яблоко.

Карл взял его и с наслаждением откусил. Но вспомнив о манерах, учтиво поклонился молодым дворянам.

– Не надо, господин, – с улыбкой сказал Галахад. – Давайте лучше обнимемся!

Шестеро обнялись с такой сердечной теплотой, что, казалось, она согреет куда лучше, чем костер, приправленный смолой.

Потом Перси спросил:

– Так, а что мы будем делать, когда стражники вернутся?

– Я знаю, куда нам идти! – ответил Карл.

Он отворил окно и указал копытом вниз.

– Нам туда.

Пять жеребят изумленно уставились на него.

– Похосе, нас принс такой се шумашедший? – прошепелявил Кей. – Клашш!

– Не волнуйтесь, – засмеялся Карл. – Прыгать не будем.

Жеребенок подошел к перине и достал из-под нее… моток веревки!

– Сплел накануне, – объяснил Белорожденный.

И спустил конец с подоконника, а другой привязал к ножке кровати. Затем обвязал тело и уже собирался спрыгнуть, но тут Арон заволновался:

– Господин, вы уверены, что веревка выдержит?

– Более чем!

В тот же миг Карл сиганул вниз. Жеребята подбежали к окну и увидели принца, упирающегося копытами в стену и медленно спускающегося прыжками. Кадетам оставалось удивиться отменной сноровке.

– Наш принц не такой уж шумашедший. Да, Кей? – спросил Перси.

– Ладно, спускаемся, – Бурогрив отправился за принцем.

Вскоре все стояли во дворе, усаженном яблонями и тюльпанами. Спрятавшись за кустами роз, Карл оглядел друзей: все ли здесь.

– За мной, – шепнул он.

Бесшумно пробравшись по зеленой аллее, а потом по коридорам с фресками, они свернули в самый крайний ход, подошли к ведущей в подвал лестнице.

– Там вы увидите великое, иии! – Карл чуть не визжал от восторга.

Четверо с беспокойством посмотрели на принца. И только Арон легкомысленно отнесся к темному полному пауков подвалу. Бурогрив напевал гимн агийвских рыцарей под нос. Но чем глубже они спускались, тем сильнее молодых дворян охватывало дикое счастье, и теперь не один Арон напевал песню. Карл не сдерживался и громко голосил. Почему никто из стражников до сих пор не услышал, оставалось загадкой.

Наконец они увидели свет и почувствовали обжигающее тепло, словно спустились к ядру мира. Друзья расслышали звон – мелодичный, сливающийся с гудением огня.

Перед кадетами предстала… кузня! В ней стоял удушливый жар, пахло едкой смолой для розжига и горькими раскаленными углями. Огонь в горниле освещал и наковальню с ведром холодной воды, и кирпичные стены, покрытые сажей. А за наковальней трудился вороной конь в кожаном фартуке, бьющий подкованным копытом по бруску раскаленного металла.

У друзей перехватило дух. Арону стало ясно, о какой магической способности говорил отец – умении заговаривать руды и обрабатывать их лучше любых единорожьих магов и пегасьих мастеров. Благодаря чудесной обработке стали сэр Гавейн смог срезать головы големам, находясь вдалеке.

Остальные жеребята реагировали с не меньшим восторгом.

– Кузница заклинателя мечей! – восклицал Перси. – Даже не мечтал увидеть ее!

Друзьям казалось, что мастер слышит в стуке кузнечной подковы никогда не надоедающую серенаду. Вдруг кузнец обернулся, услышав в своей музыке постороннее дыхание.

– Ха-ха-ха! Привет, Карл! – рассмеялся мастер.

– Привет, Бак! Как Нимуэ? Она согласилась?

– Я ей еще не говорил.

– Так скажи скорее!

– Обязательно, – кузнец махнул копытом.

– Не затягивай!

– Ладно, ладно. А это твои новые друзья? Ты Арон, верно?

Жеребенок кивнул.

– А я как раз заканчиваю работу над вашими мечами.

– Можно посмотреть? – загорелся Перси.

– Вы что? Нет, конечно! По священным законам Ордена вы увидите мечи только в день посвящения. И получите их тогда же.

Большинство жеребят сразу поникло. И тут Бак заметил, как близнецы пытаются прокрасться и заглянуть за закрытый пологом стол.

– Даже не думайте!

Братья струхнули и поспешили обратно.

– Кстати, Карл, если моя интуиция не обманывает, то вы все должны вернуться в кровати, пока не взошло солнце.

– Вы правы, – грустно согласился принц.

– Но в следующую ночь мы обязательно прогуляемся по замку! – Арон шутливо толкнул Карла в бок.

– Конечно! – принц уже предвкушал новые ночные похождения.

– Значит, следующая ночь обещает быть еще более веселой! – рассмеялся Галахад.

Остальные жеребята подхватили смех и поскакали прочь.

Распрощавшись с Карлом, Арон с друзьями помчались к казарме. Там они улеглись в кровати и крепко уснули. Во сне им виделось розовое небо и янтарные леса с лиловыми горами. Вокруг царил запах спелых фруктов. Молодые рыцари весело скакали по облакам, а потом превратились в сияющие звезды…

За стенами города темная фигура звонко цокала раздвоенными копытами; скрываясь в черных тучах, она взирала на Столицу, предрекая:

– Время радости прошло!

Глава 3

Травник

Утро в Агийвии всегда ясное. Солнечные зайчики мастерски пробираются в любую щель. И лошади быстро просыпаются, протирая глаза, умываясь и ощущая теплоту, медленно расползающуюся по шкуре от кончиков ушей до кончика хвоста. Проснувшись, добрый народ принимается за повседневные дела. В кузницах зажигаются печи, в столярных мастерских слышится дребезжание пилы и стук молотка.

Светило подняло жеребят легкой щекоткой. Они сладко потянулись на перинах под золотистыми струйками света.

– Эй, прошипайтешь! – закричал Кей Златогрив. – Нофый день!

Он резво соскочил с кровати и загарцевал, а рядом скакал его брат.

– В чем дело? – спросил Арон.

Он провел во дворце три солнца и успел насмотреться на шалости близнецов. По этому когда Кай с Кеем прыгнули на кровати и разбросали постельное белье, Бурогрив не сильно удивился.

– Ну и что с вами такое? – откликнулся Галахад.

– Вы шо, не шлышали?! – удивился Кей.

– Не слышали о чем? – спросил Арон.

– Тан етдет шсюда! – ответили близнецы хором.

Новость потрясла всех, но младшего Бурогрива особенно. Тан – великий волшебник, что жил при королевском дворе уже десять поколений. Арон много слышал о колдуне и его силе. Отец говорил ему: «Нет Тана могущественнее Тана!»

Ему так и не удалось понять смысл, а отец в подробности не вдавался. Он видел придворного волшебника лишь однажды, когда еще учился на стражника. Ему было меньше двадцати. Когда Арон спросил, на кого похож Тан, Ланс ответил:

– Само нечто. Ты поразишься, если увидишь.

Бурогриву представлялся статный вороной жеребец с сияющей гривой и длинной бородкой. А еще алый плащ, украшенный звездами!..

Образ Тана был навеян Арону сказками, которые он слушал в детстве от матери. Правда, детали постоянно менялись. То вместо плаща вырастала остроконечная шляпа с колокольчиками, а борода доставала до копыт. Порой добавлялся деревянный посох с драгоценным рубином вместо набалдашника. Воображение скакало с одного образа на другой.

Неудивительно, что Арон тоже обрадовался новости. Он наконец увидит Тана! И ему захотелось узнать у своих друзей:

– А кто-нибудь из вас видел Тана? Хоть разок?

– Ну как, фух, тебе сказать… – Перси, похоже, начал задыхаться от смущения.

– Как сможешь.

– Наши отцы его точно видели.

– А вы, значит, нет?

– Но Карл точно видел его! И неоднократно!

– А вы знаете, зачем он приехал? – поинтересовался Галахад у близнецов.

– Кажется, это обычное посещение, чтобы отдохнуть и доложить королю.

– И повешалитьша! – вставил Кей

– О чем доложить? – Бурогриву стало немного тревожно.

Он не знал, почему, но ему показалось – что-то тут нечисто.

– Об успехах слежки за пегасами, – тихо пробасил Кай.

– За пегасами? – Арону еще сильнее захотелось увидеть Тана, чувство тревоги поутихло. Он обязательно спросит у волшебника, действительно ли у пегасов птичьи глаза.

Жеребята увлеклись мыслями о приезде Тана и чуть не позабыли о времени. Но всё-таки застелили постели, умылись, пожевали мяту. Они так навострились, что у них хватало времени на игры перед тренировками. Однако сегодня они не играли, им хотелось поговорить.

– А каким вы представляете Тана? – задал вопрос Арон.

– Мне кажется, что он усатый вороной конь в плаще с капюшоном! – поделился Перси.

– Мы тоже представляли его вороным, только вообще без одежды и со встрепанной гривой и пылающими глазами! – рассказали близнецы.

– Я считаю, что он тоже вороной, только одет в старые лохмотья и опирается на волшебную трость с рубином! – признался Галахад.

Похожие представления о Тане еще сильнее разожгли в Бурогриве любопытство. Он решил расспросить сэра Гавейна. А с сэром Адамом затевать разговор себе дороже. Арон отлично это понял, когда задал милорду вопрос о боевом приеме, на что получил оскорбление.

Адам был тщеславен и совсем не походил на того «Рыцаря Народа», о котором рассказывали горожане. Они описывали Адама искусным стратегом и мастером меча, любителем застолий с простыми лошадьми. Но если большая часть рассказов правда, было одно упущение…

Сэр Адам действительно любил общаться с простаками, но только потому, что они всячески старались угодить ему, восхваляя его и веселя. И ему уж точно не нравилось, когда крестьянин выходит на передний план.

Неудивительно, что Буланогрив постоянно пытался настроить остальных жеребят против Арона открытой ложью. Однажды он заявил, будто жеребенку нанес визит король, дабы похвалить за успехи в учебе. Якобы правитель ценит младшего Бурогрива больше других. И лишь наглое высокомерие и острая язвительность выдала сэра Адама. После чего четверо жеребят с подачи близнецов устроили мелкую пакость. Арон не одобрил выливание смолы с перьями на гриву милорда. Хотя товарищи возразили:

– Шалости кадетов над учителями – нормальное дело.

Арон же боялся, как бы сэр Адам не свалил на него эти проделки. Пока все проходило спокойно, а сегодняшнее утро обещало пышное празднование. Ведь каждый приезд Тана – великое событие для Агийвии! Столицу украшают гирляндами из разноцветных платков. Устраивают танцы под вечерней луной и пиры во дворце.

Услышав вой боевого рога, кадеты прискакали к арене, и там их как обычно встретили милорды.

– Сегодня урока не будет… – размеренно произнес Гавейн.

Жеребята не расстроились: они только рады свободному времени. Может, повидаются с принцем и побродят по тайным уголкам замка. Арон хотел навестить Карла больше остальных.

А тем временем Гавейн продолжал:

– …в связи с приездом придворного волшебника Тана. Будет устроено великое празднование, как принято в нашем королевстве. Вам доверена честь стоять рядом с королем как будущей опоре агийвского трона и спеть приветственную песню для Друга Лошадей. Сэр Адам разъяснит вам правила этикета для встречи, а также даст слова песни. Вы должны ее выучить. Ясно?

Жеребята тяжело застонали. Они не спорили, сэр Адам был прирожденным наставником, но его снобизм злил. Златогривы запели шутливую песню:

Дурак он, дурак!

Меч не меч, а колпак!

Щит не щит, а тесак!

Срубим мы его колпак!

И прощай, дурак!..

– Златогривы! – гневно взревел Адам, вытянув шею. – Вы отбрасываете тень на своих достойных родителей! Как вы смеете проявлять неуважение к учителю! Позор на ваши…

Но смех Гавейна прервал яростную тираду.

– Что здесь смешного? – казалось, будто милорд вот-вот вспыхнет.

Гавейн добродушно улыбнулся.

– Что за честь, достопочтимый милорд, обижаться на глупых детей?

Адам промолчал. Привел в порядок растрепавшуюся золотую гриву, поправил начищенные до блеска доспехи и вновь принял благородный вид.

– Вот и славно, милорд, – Гавейн похлопал Адама копытом. Тот чуть не упал, когда тяжеловесное копыто с размаху легло на его худую спину. – Начинайте урок.

Массивный рыцарь вальяжно ушел, посмеиваясь. А сэр Адам гневно зыркнул ему вслед, а потом обернулся к жеребятам. Устало выдохнув и поправив ножны, Адам заявил:

– Итак, кадеты, согласно традиции в Агийвии всегда радушно встречали как гостей, приехавших из дальних земель, так и друзей, возвратившихся под родную крышу. В честь такого события молодые ученики пропевают приветственную песню. Слова я раздам. А затем научу, как распределять нагрузку на горло, чтобы вы не охрипли. Всем ясно?

Жеребята смиренно кивнули.

– Вот и славно, – милорд достал зубами из сумки, висевшей у него с боку, белые листы пергамента. – Первым выйдет Арон Бурогрив.

Ученики боязливо переглянулись. А вот Арон напротив безропотно подошел к наставнику, взял листок и учтиво поклонился. Перед тем как отойти сэр Адам шепнул Бурогриву:

– Радуйся той чести, которую тебе оказали. Если бы не король, ты бы остался в той куче, из которой мы тебя подобрали.

Бурогрив промолчал и, сохраняя гордость, вернулся к друзьям. По очереди жеребята подходили и получали текст. При этом лорд что-то шептал им на ухо, однако Арон слышал каждое слово интригана.

Сэр Адам разными способами требовал отступиться от дружбы с юным Бурогривом. Перси он угрожал, что сообщит его отцу о неумении владеть мечом. Как оказалось, Уолтер Черногрив слыл великим фехтовальщиком. Но Перси возразил, что отец никогда не стыдился изъянов сына. Каю и Кею Адам предрекал позорное изгнание, а братья дружно засмеялись и запели ту же шутливую песню. С Галахадом разговор вообще не состоялся. Жеребенок просто оскорбил сэра Адама, назвав трусливым подкопытником!

Рыцарь Народа ощутил себя опозоренным. И тем не менее он сохранил стойкость и научил жеребят дыхательной технике. Хотя во время урока умудрялся вставлять всякие колкости, называя учеников каркающими воронами.

А когда жеребята несколько раз спели куплеты, сэр Адам гневно отправил их к царскому портному.

– Она сошьет вам наряды, мелкие недоноски, получше тех лохмотьев, в которых ходите вы, Златогривы!

Близнецы снова запели шутливую песню и вместе с друзьями ускакали прочь.

– Кем себя возомнил этот сноб?! – выругался Галахад. – Посмел угрожать бесчестием!

– Он потомственный дворянин, – заявил Перси. – Насколько я знаю, в семье Буланогривов снобизм передается из поколения в поколение.

– Такой конь и его род – позор дворянства! – взвился Галахад.

– Умоляю! – ехидно заявил Кай низким голосом. – Это мы с братом позор дворянства.

Братья снова засмеялись, а остальным пришлось гадать, шутка ли это или правда.

Жеребята проходили коридор с фресками, времени было много, и они позволили себе полюбоваться ими.

Изображения рассказывали историю агийвских лошадей, появления их королевства и возникновения Ордена Великой Жанны. На одной из фресок Жанна Великая, подняв Разящий над головой, стояла на дыбах перед двадцатью лошадьми, преклонившими колени.

Арон, засматриваясь на темный силуэт клинка в зубах воительницы, гадал, как выглядит дар Белорогого Короля. Порой Бурогрив испытывал сильное родство с военной ратью Жанны. Ему казалось, что когда-то он видел сподвижников героини во сне, таком ярком, что его не отличить от реальности.

– Ты наверное удивлен, что Великая Жанна такой же бурой масти? – спросил Галахад.

Арон от неожиданности вздрогнул.

– Я думаю, это неспроста, – продолжил Галахад.

– Может быть, – пробормотал Арон. – Думаю, нам пора.

С поникшим хвостом юный Бурогрив пошел к еще одной развилке. Галахад Рыжегрив, заметив печаль друга, хотел узнать причину, но потом решил: это просто усталость.

Жеребята гарцевали по мраморному коридору, увешанному гобеленами с королевским семейным древом. Арон и не представлял, что род Карла настолько древний! Хотя он происходил не от первого правителя, но от ветки ближайшего советника.

Вскоре они дошли до двери, обитой кожей камелопарда. За нею слышался скрип ткацкого станка. Звук был так ритмичен, что братья Златогривы зацокали копытами в такт.

Друзья поразились, как близнецы чувствуют ритм. А Перси первым постучал в дверь.

– Войдите! – раздался кобылий голос.

Перси Черногрив открыл дверь, и друзья вошли в комнату с раскиданными повсюду рулонами ткани разных цветов. Свет, проходивший через решеточное окно, заставлял сиять дорогие шелка с запахом столетней затхлости. В центре сидела стройная чубарая кобылица. Красный деревенский платок смотрелся непривлекательно на идеально расчесанной гриве, сложенной в пучок. Не говоря уже о простоватом розовом фартуке с юбкой, они выглядели чужеродно на пятнистом теле. Нимуэ украдкой взглянула на гостей, не прекращая работать за станком.

– Ваши праздничные одеяния сшиты! Король просит нарядиться, когда от заката останется половина столба. А теперь проваливайте.

Жеребята хотели спросить у Нимуэ, где лежат их наряды. Но бегло осмотрев комнату, они заметили на столе красочные камзолы с белыми накидками и золотыми цепочками на карманах. Молодые рыцари, наблюдая за разноцветными переливами шелка, раскрыли рты.